Банан

Глава 3. Банан и светское общество

Мне сказочно повезло, и я наткнулся на имя одного пони, который сталкивался с Бананом. Сейчас он находится в доме престарелых. Имя этого пони — Бур Фуфырка. Кроме имени значился год рождения и год перевода в дом престарелых. Представлении о том, что такое дом престарелых, я не имел, и поэтому мне было интересно узнать, что же это за заведение. Государственный аппарат Эквестрии представлял собой могучий механизм, который умудрялся совмещать тотальный контроль над жизнью простых горожан с предоставлением больших прав, свобод и возможностей. К государственному аппарату принадлежали такие структуры, которых раньше я не видывал и не мог даже предположить возможность их существования. Что касается некоторых заведений, то они появились относительно недавно, и для меня было полной неожиданностью узнать, что дом престарелых открылся лишь двадцать лет назад.

Когда я увидел этот дом, кирпичное строение, покрытое жёлтой краской, с решётками на окнах, чугунным забором и красной металлической крышей, из-за которой выглядывала толстая труба котельной, я подумал, что это психиатрическая больница. Охранник на входе не подал признаков жизни, когда я прошёл мимо открытых ворот. В доме этом пахло старым хлевом, и запах этот не доставлял мне особого удовольствия. Планировка здания была похожа на типичное общежитие, только с той разницей, что первый этаж был как у типичной больницы, и по всему зданию ходили сиделки.

 — Простите, а вы не знаете, где тут находится некто Бур Фуфырка? — спросил я у первой встречной сиделки.

— Второй этаж, комната два А, — протараторила она и побежала по своим делам.

Я без особого труда отыскал нужную мне комнату и зашёл туда. Убранство комнаты было скромным: две металлические кушетки и две деревянных тумбочки, а так же один платяной шкаф на двоих, стены были заклеены дешёвыми обоями, разрисованными чем-то коричневым, на крючке у потолка висел газовый светильник, а на голом бетонном полу лежал ковёр, занимавший почти всю комнату. На койке слева от окна дремал старик салатового окраса, закрыв себе голову какой-то жёлтой газетёнкой. На койке справа лежал лысый старик тёмно-серого окраса и читал какую-то книжку.

— Простите, а кто тут Бур Фуфырка? — спросил я, и читавший книгу жеребец посмотрел на меня.

— Ну, я, — сказал он, — а что тебе надо?

— Я хотел бы поговорить о Банане.

— О дворнике? — он улыбнулся. — Да, славный был товарищ... Ты это, садись рядом.

Он привстал, сел, пододвинулся к окну и показал копытом на место рядом с собой. Я сел рядом с ним, и он похлопал меня по спине.

— Это ты правильно сделал, что решил ко мне обратиться. Ты знаешь, сколько мне лет?

Я отрицательно помотал головой.

— Вот, не знаешь. Так знай, мне скоро будет сотый год. В последний раз я видел Банана сорок лет назад. Совершенно случайно встретил я его на одной станции, он пересаживался на поезд до какого-то “вилля”. Билет был в один конец, и он сказал, что собирается “уйти на покой” там, где будет спокойно. Он был уже совсем стариком, хотя выглядел довольно бойко, и я бы не назвал его стариком, если бы увидел его в первый раз. Мы сидели с ним на перроне и разговаривали о всяком, он мне пояснял, что гиберболический парабалоид превосходно выглядит, и то, что это одно из лучших инженерных решений для создания красивых и простых в постройке крыш. Я в математике плохо разбираюсь, и я не очень-то слушал то, что он мне говорил.

— А где вы видели его раньше?

— Ну, он каким-то макаром попадал на светские вечеринки. Я тогда страсть как любил всякие балы и прочее. Отец мой был одним из породистых интеллигентов, посему меня много где принимали. И вот на одном из балов я увидел его. Скажу сразу, первое, что он у меня вызвал — это отвращение. Жеребец с шапке ушанке, и наверняка ещё обладающего большой физической силой, с совком на метке — это совсем не подобающий элемент в светском мероприятии. Он вечно рассказывает истории о себе. Когда слышишь эти истории в первый раз, то кажется, что всё это вымысел. Но стоит тебе узнать его получше, и ты понимаешь, что все эти истории — чистая правда.

— Послушайте, а не прогуляться ли нам по городу?

— Отчего бы не прогуляться? Вы только сиделок предупредите, а то они того... негодовать будут.

Я поговорил сначала с одной из, как мне казалось, сиделок, но это оказалась уборщица. Затем я поговорил с другой, и она оказалась каким-то врачом. С важным видом она около пяти минут рассуждала о пользе свежего воздуха, после чего сказала таки, что разрешает господину Буру сходить на прогулку.

Мы решили прогуляться до того самого парка, где когда-то подметал дорожки Банан.

— А чем вы занимались, до того как попали в этот дом?

— У меня была компания, которая занималась водоснабжением. Работа вполне востребованная, ведь вода нужна всем. Мы рыли колодцы, бурили скважины, ставили водонапорные агрегаты. Хочу сказать, что это была действительно интересная работа. А потом моя компания распалась, а я стал банкротом.

— А почему твоя компания распалась?

— Это очень долгая история. Если вкратце: меня прижал один из чиновников, требовал с меня деньги, а я не мог ему заплатить. Как итог, мне пришлось переоформлять компанию с себя на своих детей. А они как назло были не в ладах, что вбило последний гвоздь в гроб моей компании.

— Ты не мог пожаловаться на него принцессам?

— Не мог, не мог... У Принцессы Луны тогда была реабилитация или что-то вроде того, а Принцесса Селестия этого засранца всячески оправдывала. Выяснилось позже, что он к ней просто прилизался...

В тот день мы ещё долго гуляли по парку и он рассказал мне всё, что меня интересовало о Банане. Теперь я прекрасно понимал, во что сейчас скатывается Эквестрия. А если учесть те проблемы с соседними государствами, то положение у неё совсем не завидное. И лишь имея монополию на день и ночь она пока ещё сохраняет свою целостность.

---

Ещё утром в бюро коммунальных услуг был передан вакуумный очистительный прибор. Дасти Бэг заперся у себя в кабинете и пил валерьянку, а сотрудники бюро забаррикадировали вход. Снаружи стоял прибор, внешне похожий на большую цистерну на тележке. Из цистерны торчал толстый резиновый шланг с круглой металлической насадкой на конце. Установка была включена, но не совсем так как положено, и шланг болтался из стороны в сторону, посыпая всё вокруг мелким мусором и пылью. На улице была паника: пони бегали без оглядки, стража сидела в укрытии под лавкой, пегас, сбитый попаданием плотного куска мусора и пыли, лежал без сознания на крыше дома и был готов упасть в любой помент. Среди всего этого хаоса, близ вакуумной установки, стоял Банан и задумчиво чесал затылок, пытаясь вникнуть в устройство данного прибора. После длительного анализа агрегата Банан повернул рычаг, и шланг перестал брыкаться и стал всасывать мусор обратно.

— Эй, ребята, а я починил его! — радостно сказал Банан, но вместо восторженных откликов он услышал гневную ругань.

К нему подошли разъярённые стражники.

— Дай сюда эту штуку, — сказал один из них и указал на шланг.

Банан бросил ему шланг, и лицо стражника засосало в трубу мощным потоком воздуха. Стражник упал и начал неистово дёргать всеми конечностями, чтобы освободиться. Агрегат начал нагреваться, и Банан стал судорожно щёлкать по переключателям. В конце концов, агрегат задымился и перестал работать. Стражи оттащили колегу подальше от агрегата и положили на его посиневшее лицо мокрую тряпку. Банан увидел, что агрегат всё ещё включён, и компрессор работает, но ничего не происходит.

— Дело дрянь, — сказал Банан и убежал как можно дальше.

За ним погнались озлобленные горожане и стражники, и Банан, осознав это, решил не останавливаться и побежал в сторону центра. За спиной раздался взрыв, и оболочка агрегата взлетела на воздух. Её полёт был довольно долгим ввиду большой мощности взрыва. Увидев, что в его сторону летит нечто огромное, Банан разко остановился и развернулся в сторону разъярённой толпы. Толпа остановилась, и тогда Банан указал копытом на летающий кусок агрегата. Прошла секунда, и оболочка упала на толпу. Решив, что помогая выбраться из-под огромного куска агрегата этим товарищам, он сделает хуже только себе, Банан побежал в бюро коммунальных услуг, чтобы доложить Дасти Бэгу об успешном тестировании экспериментального агрегата.

Пока Дасти слушал рассказ Банана о тестировании агрегата, он выпил целую бутылку коньяка. Когда рассказ закончился, Дасти выпроводил Банана из бюро, дал ему метлу и отправился за новой бутылкой.

После того, как Банан вычистил все дорожки в парке, он поел в кафе и пошёл в Академию Наук. Он провёл там остаток дня, после чего отправился в парк, чтобы проверить состояние дорожек. Прогнав не без помощи метлы шайку хулиганов, раскидывающих бумагу по траве, он со спокойной совестью направился домой. Как только он вышел из парка, к нему подбежала дама в соломенной шляпке. Её нежно-розовый окрас плохо гармонировал с грубой соломенной шляпой, а ещё голос, наполненный мальчишечьими нотками, сильно противопоставлялся её утончённой светской мордашки.

— Эй, ты, бугай с ушами, — обратилась она к Банану, — помоги повозку дотащить до мастерской, а то наш тяглый шлёполап мертвецки пьян.

Банан кивнул и позволил проводить себя до той самой повозки. «Шлёполапом» оказался довольно старый жеребец, который лежал в повозке напротив двух сердитых дам аристократической наружности, то и дело сердито смотревших на него презрительным взглядом.

— Мусечка наша, как хорошо, что ты пришла сюда с помощью! — заверещала та, что сидела с левого краю.

— Благодейтельница! — протяжно произнесла другая.

«Мусечка» впрягла Банана в повозку и села между двумя дамами.

— Нам сейчас прямо, а потом направо до перекрёстка, — сказала она, и Банан потащил повозку.

— От этих носителей междуножных палок пора бы давно избавиться, — негодующим тоном произнесла та, что сидела слева.

— Ох, милочка, как же с вами согласна, от них больше вреда, чем пользы, — отозвалась та, что сидела справа. — Они грязные, вонючие, а если не грязные и не вонючие, то строят из себя таких умников, что слушать противно.

— И не говори, пуська ты моя, мне вот один как-то раз сказал, что воздух — это вещество. Как вода или как грязь! Немыслимый абсурд! Мы можем увидеть воду и грязь, но воздух мы не видим. Мы его даже не чувствуем.

— А как же ветер? — как бы невзначай спросил Банан.

— А ветер, мой дорогой торпедоносец, есть просто природная стихия, как водопад.

Банан погрузился в раздумья, поскольку такого бреда он никогда раньше не слышал.

— Видала, как я его? — заносчиво протрещала сидящая слева. — Вот так надо обращаться с имитаторами огурцов. Вот ты, дусенька, как считаешь?

«Дусенька» сказала что-то неразборчивое и натянула свою соломенную шляпку на глаза.

— Ой, завичуньчик, а вот представь себе, как хорошо было бы без палочковолочителей, — мечтательно заговорила сидящая справа. — Вот никто бы не раздражал по утрам с этой поганой стрижкой газонов, и эти стражники бы не толкались в проходах на балы, не было бы этих паршивых...

— На перекрёстке поверни направо, а там до конца улицы, — сказала дама в соломенной шляпе.

— Дунепусенька, как тебе не стыдно! — толкнула её дама справа. — Я сейчас такую умную мысль хотела сказать, а из-за тебя я её забыла.

— Не такая уж она и умная, — сказала «дунепусенька» и поправила шляпку. — Давайте хотя бы возьмём тот факт, что продолжать род без жеребцов невозможно.

— Тогда, сердюнчик, мы будем содержать несколько шлангодержателей для продолжения рода, — сказала та, что сидела слева, — мы будем держать их в тюрьмах, чтобы они не воняли там на улицах. Тогда обладатели междуногих агрегатов не будут мешать нашему обществу дам.

— Вы мне напомнили одного моего знакомого, — ворвался в разговор Банан, — Он постоянно говорил мне о своей жене. Жена его, дама из высшего общества, на дух не переносила домашние заботы. Однажды у них загорелась кухня, после чего им пришлось нанять новую служанку. Пока у них не было служанки, ей приходилось заботиться о себе самой, ведь мой знакомый был очень занятым пони и дома бывал исключительно на выходных. И вот, в конце концов, когда его жена чуть было не умерла от голода, пока он был в командировке, он стал просить знакомых, чтобы они позаботились об его жене. Я ему говорил, мол, это же его жена, и он должен сам заботиться о ней, но он меня не слушал. И вот, в один день, он попросил, чтобы я посидел с ней. Ну, думаю, хорошо, готовить я умею немножко, с голоду не помрёт. Меня она невзлюбила, как только я появился на пороге. Ей не очень понравилось то, что я случайно выломал дверь. Она частенько называла меня идиотом, особенно когда я что-то разбивал. В конце концов, ей до жути надоело то, что я не могу ничего сделать так, как ей нравится, и она решила показать, как и что надо делать. Как итог: она сварила суп, постирала бельё, убрала все комнаты, и заштопала порванные занавески, правда дверь я починил сам. Потом, когда вернулся мой приятель, она вроде как передумала нанимать служанку. Приятель мой меня отблагодарил и подарил банку с мармеладом. Кстати, тот мармелад был очень хорош.

— Приехали, — сказала дама в соломенной шляпе, и все дамы вышли из повозки.

— Не хотите присоединиться к нашему банкету? — спросила она у Банана.

— Я был бы не против, — сказал он в ответ.

Вчетвером они зашли в просторный зал, посреди которого стоял длинный стол, на котором были всевозможные закуски. Зал был полон лицами аристократической и полуаристократической наружности, которые маленькими группками были хаотично расположены по всему залу. Банан пристроился к одной из группок, чтобы послушать разговор. В этой группке стояли уже не молодые кобылы,которые рассуждали о «клистровых покакусиках» и преимуществах «попика». Не найдя в разговоре ничего ценного для себя, Банан перешёл к другой группе кобыл, где обсуждалась политика.

— Драконы не пойдут в открытое наступление на пони, они слишком невежественны и малоорганизованны, чтобы они могли пойти на такое, — сказала одна из них.

— Но у них не так много ума, чтобы понять, что их старания обернутся крахом, — сказала другая.

— Не стоит забывать, что у нас под контролем Солнце и Луна, — сказала третья.

— Это сейчас не такой весомый аргумент, — сказала вторая, — ведь существуют такие аномальные зоны, как Вечнодикий Лес, а стоит им разрастись до огромных масштабов, так и Солнце и Луна могут передвигаться самопроизвольно.

— Я считаю эту теорию абсолютно бессмысленной, — вошла в разговор четвёртая кобыла. — Подумайте сами, разве можно предположить, что всё в мире происходит самопроизвольно? На всё должна быть причина, ничего просто так не делается. Единственное, что позволит нашим врагам получить монополию на солнечный свет и ночную тьму — это элементы гармонии.

— Ну, эт вы не правы, — втёрся в разговор Банан. — Вот я помню одного товарища, имени не помню, помню, что прозвище у него было Творог. Почему Творог — не знаю, но знаю, что его так кобылы прозвали. И многое он любил делать просто так, вот, бывало идём мы с ним по улице, смотрим — ящик с почтой загорелся. Так он подошёл туда и сел в него. Ящик тот быстро потушили, а как он вылез оттуда, я спросил, зачем он туда залез. Так он ответил, что, мол, просто так. Или вот ещё: убирает он крышу, а потом как разбежался и прыгнул на одного толстяка. Спросил его, зачем он на толстяка прыгнул, так тот ответил, что просто так.

На Банана упало несколько озадаченных взглядов, после чего разговор продолжился. Банан начал дальше ходить по банкету и слушать, что говорили те или иные пони. Затем на банкет явился очень высокий единорог кремового окраса и с меткой в виде красного креста, облачённый в плащ крепового цвета, в сопровождении свиты, состоящей из стражников, носящих броню с деревянными вставками кремового цвета.

— Внимание гостям, — раздался голос единорога с моноклем, который сидел в углу, — Сегодня к нам прибыл очень важный гость! Я попрошу, чтобы вы...

— Доброго всем здравия, — перебил его пришедший гость, — я не хочу смущать вас своим присутствием, будем считать, что я такой же как вы.

— Это будет довольно трудно, учитывая его рост и охрану, — сказал Банан одному из стоящих рядом с ним пони.

Гость устроился с удобствами прямо посреди зала, и Банан подошёл к нему.

— Товарищ, а для чего вы пришли на это мероприятие? — спросил Банан.

— У меня тот же вопрос к вам, — грозно произнёс он.

— Меня сюда пригласили.

Гость рассмеялся так громко, что весь зал обратил на это внимание.

— Тебя? Ты посмотри на себя, как можно додуматься пригласить на банкет такого простака, как ты?

— Меня пригласили пони.

По залу прошёлся лёгкий смешок.

— Шутки шутишь, да? Ты хоть знаешь, щенок, с кем имеешь дело?

— Конечно нет. Но это и не важно. Вы мне как раз напомнили одного знакомого, ему как-то раз выдали триста бит облигациями. Так он так от этого заважничался, что его выгнали с работы, и тогда он...

— Я тебе покажу, заважничался, — сказал гость и, схватив Банана за шиворот магией, поднёс его к себе.

Банан решил, что дело дрянь, и поэтому укусил гостя за рог, как только у него появилась такая возможность. Раздался треск, затем вспышка, и Банан упал на пол. Гость повалился рядом, но тут же встал и попытался было снова использовать магию, но снова раздался треск, сверкнула вспышка, и гостя отбросило в другой конец зала. Гость сделал ещё несколько нелепых попыток использовать магию, но все они оказались неудачными.

— Вы все у меня получите, слышите!? — яростно крикнул он под смех пони. — Всё получат! Особенно этот поганец в ушанке! Эквестрия падёт под натиском нашей армии.

Гость поспешно удалился, и банкет продолжился.

— Я считаю, что его высказывание не обдумано, — сказал Банан с видом знатока.

Как только банкет подошёл к концу и гости стали расходиться, Банан собрался было уже уйти, но захотелось ему сходить по нужде, и он решил зайти в клозет. Он довольно долго плутал по коридорам этого дома, но всё же отыскал заветную комнату. Закончив со своими делами, он понял, что заблудился в этом доме. Он стал заглядывать во все комнаты подряд и увидел в одной из комнат вазу с фруктами. Ваза стояла напротив входа, и освещалась лишь светом от открытой двери, при этом остальная часть комнаты находилась в темноте. Решив подкрепиться, он закрыл дверь и, оставшись в темноте, сел напротив вазы и стал потихоньку есть виноград. Сзади что-то зашевелилось, и Банан почувствовал, как его куда-то тащат.

— А я тебя ждала! — раздался нежный голосок.

Банан оказался на чём-то мягком, не то на толстом матрасе, не то на низкой кровати. Он попытался встать, но ударился головой в что-то, и почувствовал, как под него что-то легло. Он упал на это что-то, и, покрутившись, сполз вниз. Затем Банан стал отходить назад, пока не врезался в стену. Послышался кокетливый хохот и звук раскачивающегося горшка или вазы. Не прошло и секунды, как раздался громкий «чпок», и хохот прекратился. Послышалась приглушённая речь, как будто говорили из глубокого колодца. Затем дверь в комнату открылась, и в комнату вошёл хозяин дома. Услышав невнятный голос жены и странную возню, он насторожился и зажёг свечу. Увиденное заставило его удивиться: в одном конце комнаты сидела его жена с глиняным горшком на голове, из которого доставалась приглушённая ругань, в другом конце комнаты, в углу, сидел Банан и задумчиво осматривал комнату.

— Ты кто такой и что ты делаешь с моей женой?! — взревел он.

— Я Банан, — спокойно ответил Банан, — я ел фрукты.

Физиономия хозяина налилась красной краской, и он, издав громкий вопль, бросился на Банана.

— Дело дрянь, — сказал Банан и прыгнул на кровать.

Банан перепрыгнул через жену хозяина дома, и спрятался за её крупом. Хозяин сделал несколько неудачных попыток обойти свою жену, но Банан был ловчее его, и не давал подойти к себе. Подталкивая жену хозяина дома, он смог подобраться к выходу из комнаты, чем сильно разозлил хозяина. Сообразив, что Банан может скоро выйти из комнаты, он встал посреди прохода. Банан приподнял хвост стоящей перед ним кобылы, задумался ненадолго, затем грубым движением копыта развернул её, и толкнул вперёд. Морда хозяина дома попала под хвост к кобыле, а Банан проскочил у них под ногами, и побежал по коридору, попутно сбивая мебель и разбивая декоративные вазы. Неизвестно, сколько бы продолжалась погоня, если бы Банан не увидел тот зал, где проходил банкет. Сбив с ног дворецкого и прокатившись с ним кубарем по лестнице, Банан оглянулся и увидел спускающегося за ним хозяина. Плюнув на пол, Банан побежал к выходной двери и приложился к ней с разбегу, и дверь с громким треском сорвалась с петель. Банан, выбежав на улицу, приостановился, оглянулся назад, и, увидев, что хозяин остался стоять в проходе и махал ему копытом, изрыгая множество бранных слов, принялся спокойно идти домой.

Придя домой, он увидел, что Пэн не спала. Она сидела на крыльце дома и ждала, когда он вернётся.

— Где ты был? — спросила она, как только Банан встал на порог.

— Я подметал в парке, потом сходил в академию наук, потом я помог трём дамам, потом я попал на банкет, потом за мной немного погонялись, и вот я пришёл сюда.

Пэн измученным взглядом посмотрела на Банана.

— Вот зачем ты так пропал? Ты знаешь, как я волновалась? — сказала она и обняла его. — Я очень не хочу, чтобы такой хороший друг как ты попадал в неприятности. Ты обещаешь мне, что не будешь попадать в неприятности?

— Это не от меня зависит, — холодно сказал Банан, — Но я обещаю, что буду стараться этого не допускать.

Пэн улыбнулась, проводила Банана до его комнаты, и отправилась к себе спать. Она знала, что Банан будет выполнять своё слово. Он всегда выполняет то, что обещал.