Опоздавший
Время и ругань
Глава, в которой выясняется, что наш главный герой необычен, и, кроме того, путешествует во времени.
Здравствуйте. Знаете, почему я говорю вам здравствуйте? Я не знаю кто вы, но я желаю вам здоровья. Потому что это приятно. Быть добрым и вежливым. Всегда будь вежливым.
Меня зовут...
...Да вам ведь срать, как меня зовут! Вы всё равно забудете.
Нет, нет. Быть добрым и вежливым...
Мне "повезло" иметь такое имя которое делает меня Немо. Вы смотрите доктора Кто? Это такой сериал, где чувак путешествует во времени и пространстве, представляясь Доктором. Фишка в том что его так зовут. Но никто не сечёт, по этому все переспрашивают. Доктор — кто? Какой доктор? А он не доктор, он — Доктор, блядь. Вот так.
Смешно. Я на чёртову тысячу процентов уверен, что в вашем мозгу сидит такая мысль, вот я читаю про чувака. Он человек. Он путешествует во времени. Он как-то связан с пони.
Да он грёбаный попаданец.
Когда набирали наш легион...
Первый же вопрос, почему легион? Я получал множество ответов на этот вопрос, от разных людей. Генералы, учёные... В одном их мнения сходились — это звучало доблестно, патриотично. Для себя я это перевёл как "круто". Ладно, решил я, раз это круто... Так и буду называться. Легионер.
Итак, когда набирали наш легион, нас отбирали в него не по признаку физической подготовки или патриотичности, преданности. Это заставило меня насторожиться — какого чёрта? Вот представьте: вас отправляют на какую-то сверхважную миссию, вы будете первым в чём-то — в космосе, в ста километрах под землёй, или ещё где или когда. Но только в этом случае им насрать кто это будет. Почему им насрать?
Потому, что об этом никто не должен узнать. Вот я и боялся.
О нас вообще никто не должен был знать. Поэтому в Легион попали самые нормальные, самые "стабильные" — как они говорили, люди.
Я — один из них.
Кажется, это был проект Эйнштейна. Я не уверен, чёрт, да они даже этого мне не сказали. Там, где... Тогда, когда...Блядь.
Короче, там, откуда я отправился впервые, это был настолько охуительно засекреченный проект, что мы не знали даже клички любимого пса профессора Института X, который и заведовал нашим, как он его называл, "Экк-спериментом" (говорил он тоже странно). Об именах других легионеров я и не думал.
Наш альянс воевал с Советами. Видимо Никсону потребовалось новое мясо для продолжения Вьетнама... Или чего бы там ни было.
Вам дьявольски повезло, что я нихрена не знаю о этой войне. Я бы рассказывал. Нет, конечно, я много чего знал, но ни слова правды. И так как я это понимал, я лучше промолчу.
Впрочем несколько вещей всё таки были ясны — Мы воевали во Вьетнаме, наша армия дралась с Красной армией. Во многих местах — в Африке, Австралии, даже в Америке. Но это то, о чём доносились слухи. самые правдивые слухи. Согласно ящику, они были нашими союзниками, а на Земле царили мир и процветание. Везде, кроме неких "горячих точек", куда наш Альянс и посылал войска.
Мир, должно быть, тлел огнём беспрерывной войны. Но нам об этом не говорили. И не спрашивайте, применял ли кто ядерное оружие. Я уверен, что применяли, но не слишком много, чтобы не волновать людей цивилизованных стран.
Нас много инструктировали. История, культуры — много дерьма и всего понемногу. Я удивлялся, что нам не давали так много военно-теоретических знаний и физической подготовки.
Дерьмо.
С этим оружием уже не нужна никакая подготовка.
Вы думаете, нам говорили, что нас ждёт? Мы уже догадывались, почти знали. Нас всех просто на куски рвало от нетерпения, смешанного со страхом. Хорошо, что мы оказались достаточно спокойными, чтобы это перенести.
Мы пришли туда минут за двадцать до начала.
Тогда нам выдали какие-то браслеты и сказали — запомните время.
Я запомнил. Шла сто двадцать шестая миллисекунда тридцать восьмой секунды тридцать девятой минуты девятнадцатого часа двенадцатого декабря года 1969 года.
Я постоянно возвращаюсь к этому времени. Почему? Потому что с этого момента быть собой я уже перестал. У меня было имя — его я потерял. Я мог смотреть время где угодно — теперь я всегда его знал.
Это время — словно второй день рождения. К сожалению после этого я уже забыл, когда и где мой первый день рождения.
Примерно через три минуты тридцать две секунды мы начали одевать броню.
Я смутно помню место, где мы это делали, и то — только потому, что старался запомнить. Если вам интересно — это было на одной из военных баз или в одной из научных лаб — нас много возили... Комната это была просторная. В центре расставили прототипы брони. Сверху, через непрозрачные для нас окна наблюдали лучшие умы человечества и высшие чины командования (так мне сказал потом один легионер), о нас не беспокоились, так как поставили нам "диапазон", интервал времени, в котором мы можем перемещаться.
Мы должны были переместиться на пятьдесят метров и две минуты в прошлое в сторону полигона, специально построенного для нас.
Броню мы одевали (точнее на нас её надевали) две минуты сорок три секунды. Сделали мы это почти одновременно. Забавно.
Эксперимент уже удался, однако по условию этого самого эксперимента нам строго воспрещалось об этом знать.
Через десять секунд дали сигнал быть готовыми. Он выражался в том что загорелись оранжевые огни напротив нас и прогудела сирена.
Ещё через десять секунд нам дали сигнал Старта. Загорелись красные огни. Мы знали что через пять секунд загудит сирена, и ещё через пять секунд мы стартуем.
Загорелись огни. Вижу время на часах, зашитых мне в сознание:
43:10-43:10
43:11-43:11
43:12-43:12
43:13-43:13
43:14-43:14
Гудок. Я, наконец, подумал, что надо сказать что-то, как Гагарин.
Поехали, или что-то типа того.
43:16-43:16
Но какой смысл, если меня никто не услышит?
43:17-43:17
Да уж, мы тут все поехали.
43:18-43:18
А ладошки-то вспотели.
43:19-43:19
43:20-41:20
Я оглянулся. Мы стояли уже в совершенно другом месте. Вокруг было намного просторнее.
Ты спрашиваешь, где я был? Когда я был?
Меня размазало по вселенной.
Они говорили — ничего не трогайте, делайте только то, что велит задание.
Говнюки.
Мы прыгали так, туда и обратно. Тысячи прыжков. Я не просто устал, я был потерян, уничтожен. Устал не физически, но душевно. Можете представить, как тяжело собрать мысли в кучу после хорошей пьянки? Ещё это можно было сравнить с первыми ощущениями на борту космического корабля. Но обычно космонавтов готовили. Нас не готовили, не на чем было. Мы были первыми, и, кажется даже лучшие из нас не догадывались, как это мы должны будем воспринять.
Я делал это всё уже не как человек, а как машина. Признаюсь — первые пятьсот раз мне было очень интересно, хотя не перемещаясь больше, чем на десять минут, не особенно чувствуешь поток времени.
Мир с разноцветными лошадьми! Хах! Да это шутка. Я поехавший, понимаете, поехавший!
— Твайлайт?
Бирюзовые глаза пугающе вынырнули из тьмы и захлопали веками окну библиотеки.
Твайлайт Спаркл вздрогнула и улыбнулась. Если бы она не услышала этот всегда приятный голос, она бы здорово испугалась. Она открыла дверь, и сделала обеспокоенное лицо:
— Привет, Флаттершай, что-то случилось? — спросила она, придумывая, как бы вознаградить пегаску за визит. Она не особенно верила, что могло произойти что-нибудь из ряда вон выходящее после Дискорда.
— Твайлайт! Э-эм, привет, да... Я должна рассказать... Там на площади...
— Может зайдёшь? Скоро зимний сезон всё-таки.
— Да, конечно... — Флаттершай зашла в библиотеку. Хозяйка умчалась заваривать чай, а ей оставалось только испуганно лечь на пуфик. Вскоре Твайлайт вернулась, она принесла вкусного чаю, и Флаттершай совсем успокоилась.
Её подруга уже толкала какую-то очередную байку с бородой, такой же длинной как у Старсвирла. Кстати, именно Старсвирл, и был героем этой истории.
После трёх героических похождений волшебника пегаска вспомнила, что она пришла не просто так. Она глядела на принцессу-лектора и расстраивалась всё больше и больше потому что ей нужно было прервать свою вдохновлённую подругу. С грустью смотрела робкая пегаска как снова и снова открывался рот единорожки. Едва хотела она, пискнув, вставить фразу, начиналась "новая веха в истории магии" или "экзамен по магии для этого злыдня" или...
— ... Вот эта формула: натуральный логарифм количества чая делённый на магическую энергию, вложенную в заклинания, нетрудно рассчитать, что чая, полученного таким способом, хватит на...
— Твай...
Стрелки часов пролетели уже достаточно цифр, пока она смогла сообщить о чрезвычайнейшем происшествии. Твайлайт не стала ничего брать и они тут же отправились на поиски в замороженный ночью город, хотя принцесса нещадно резала тишину, вспоминая про грядущий день рождения Рарити.
Флаттершай вообще нравилось слушать Твайлайт Спаркл, но дело отлагательств не терпело и она не могла не думать о том брошенном в темноте существе. Просто так среди ночи она бы ни за что не нашла его — оно не стонало, не выло, но металось и выглядело нездорово.
Может оно и не было ранено, но Флаттершай чувствовала: что-в этом всё-таки не так.
— ... Да, Флаттершай, ты говоришь, что видела нечто странное, и видела это прямо...
— Вон там, — пегаска показала на плеяду деревьев возле мостика.
Они перешли через реку и теперь в свете уже одной лишь луны глаза мерцали чистыми бирюзой и аметистом. Твайлайт прищурилась. Но не успела она рассмотреть деревья как следует, и решить, стоит ли изучить их поближе, как под мостом что-то шевельнулось.
Флаттершай пискнула, а Твай звонко спросила:
— Кто там?
Через мгновение вверх выбралось нечто двуногое, с кожей пастельных цветов, кажется одетое.
Кожа, но не чешуя. Без перьев. Существо промямлило:
— Здравствуйте...
И обмякло...
Пришлось левитировать существо в город.
— "Вот так, посреди ночи, всегда кто-нибудь да попадёт в беду. Надо договорится и поставить с Эпплджек светлячков на дорожки возле города, а то наверное кто-нибудь себе что-нибудь когда-нибудь сломает", — так думала Флаттершай, прикладывая влажную холодную тряпочку к лицу существа. Она глядела на это лицо и оно казалось ей страшным, страшнее чем лица многих чудовищ, каких она повидала.
Она мимоходом (чтобы не видела Твай) запустила копыто в чёрную мягкую копну волос на голове существа. Оно было очень разумным. Сама не зная откуда, Флаттершай знала это абсолютно точно, но всё-таки она приласкала его.
Всегда знаешь, насколько разумно любое существо, достаточно взглянуть на него.
Сначала она предложила свой дом в качестве медпункта, но Твайлайт убедила её: библиотекой и уменьем пегаски можно добиться куда большего, чем просто уменьем Флатти. Сама же Твайлайт носилась с широко открытыми глазами и горящим взглядом складывала могущие оказаться полезными книги в кучу рядом с импровизированной кроватью.
Именно Твайлайт сначала узнала, дышало ли существо и чем, прежде чем Флаттершай накрыла лицо тряпкой. Благодаря этому знанию они не перекрыли существу дыхание.
— Ты живое? — Спросила Флаттершай, увидев, что существо открыло глаза. Очень печально смотрело оно в кольчатый потолок библиотеки. Пегаска с интересом глядела на него, пока оно наконец не перевело взгляда вниз. Приложив конечность тела к голове, оно застонало и пробурчало:
— Я живое существо, да... Лошадка, я мужского полу, я...
Живое существо мужского полу вздохнуло и застонало. Флаттершай чуть приподняла крыло и спросила:
— У тебя есть имя?
— Да.
— Ты не можешь его вспомнить, — тихо, опустив голову проговорила она.
— Нет, не могу, — плачущим голосом согласилось существо, — лошадка, я... Куда я попал?
Флаттершай вздохнула и улыбнулась. Слегка встряхнув перьями, она опустила крыло и сказала:
— Я могу тебе рассказать.
— Да... ты разумная! Хах, — скрипуче усмехнулось существо, глаза которого покраснели, а руки слегка дрожали, — много тут убивают?
Пегаска вздрогнула.
Убивают? Как можно убить? Этого слова не было в её словаре, да и в языке тоже, но пришелец как-то донёс его до неё. Ей захотелось позвать Твайлайт, спрятаться за её уверенностью. Она не ошиблась в ожиданиях, но от этого существо пугало её ещё сильнее. Смерть была чем-то... незначительным в её жизни...
...Твайлайт задерживалась. Флаттершай решила надеяться, что с ней всё хорошо, что её не завалило книгами... что она будет здесь и не убежит, пока существо страдает. Могла ли она помочь?...
На сердце ей было мягко и приятно, но сталь серо-красноватых глаз больно, холодно колола смертью. Потому что ни Эквестрия, ни самое дикое животное, никто и ничто её смертью не пугали. Это не было страшно. Возможно, грустно... Но ведь жизнь — она как... красивый цветок. Ты можешь им любоваться годы, столетия — но вечность — это слишком долго...
...А если кто-то другой захочет посмотреть? Зачем жадничать? Флаттершай знала, что после конца всегда что-то есть. Нет ничего, имеющего начало, а значит и конец — это совсем не конец. Её смерть была другой.
— После первой секунды миллион одних часов уже не стоят секунды других... но красота мира... так затягивает, — вслух шёпотом подумала она и тут же пискнула, быстро прикрыв копытом рот. Надолго она задумалась? Минута? Пять?
— Зачем ты спрашиваешь такие вещи? — негромко спросила Флаттершай, боясь взглянуть на существо, — Я не простая лошадка, я пойму, — она слегка улыбнулась, поднимая взгляд.
Оно молчало. Она глядела в серовато-бежевое лицо.
Время и гостеприимство
Сейчас
Твайлайт наконец вернулась. Еле сдерживая улыбку, она левитировала огромную кучу книг и свитков. Флаттершай немедленно ретировалась на пуфик у двери. Пришелец же сел на край кровати, которую притащили, видимо, специально для него и заметил, что книги были самые разные — от совсем крохотных книжонок, вроде словариков, умещавшихся в его ладонь, до широченных и толстых фолиантов.
— В эти книжищи наверняка запихано столько...
Твайлайт с грохотом обрушила всё на пол, не дав ему закончить фразу и начала допрос:
— Итак, вы пришли сюда по своей воле? — с кучи слетел свиток и раскрылся, закрыв лицо единорожки, — или же из-за непредвиденного стечения обстоятельств?
— Я пришёл сюда по своей воле, но меня к этому вынудили обстоятельства, — подперев голову, смиренно начал отвечать незнакомец.
— Ой, — единорожка опустила свиток, и ему удалось разглядеть кромку фиолетовых глаз, разглядывающую свиток, — извините, первый вопрос это: Вы разумное существо? Если вы не уверены, — она кашлянула, — или не можете ответить...
— Может, пропустим это? Я не робот и не запрограммирован. Я могу сам отвечать на вопросы.
— Что, э-э... Вы не кто?
У принцессы был вид такой, будто она ударилась об косяк. Ошарашенно глядя сквозь пергамент, она пыталась понять, что же это за свлово произнёс сейчас пришелец и почему она этого слова не знает.
Флаттершай, улыбаясь, чуть приподнялась и сказала:
— Вообще-то, Твайлайт, я думаю, он не совсем знает нашу культуру. Я бы даже могла предположить, что он не совсем из наших краёв. Наверное даже совсем не из наших...
— Так, хорошо, — Твайлайт решила не сходить с дистанции, — тогда давайте дальше. Имеете ли вы других знакомых существ вашей расы, живущих, или работающих, или охотящихся поблизости?
— Сомневаюсь, что кроме меня, существует кто-то похожий.
— Вы единственный представитель своей расы?
— Вроде как, — ответил он.
После этого вопроса он встал, решив оглядеться в новом здании-дереве.
— Вы обладаете магической силой? — принцесса поворачивалась к нему, как стрелка компаса к северу.
— Что вы понимаете под магической силой? — он покрутил головой, разминая шею.
— Всё не входящее в обычные способности существ, проживающих в вашей местности.
— Тогда — да: разумом и управлением временем.
— Вы владеете... управляете временем? — судя по голосу, глаза Твайлайт полезли на лоб, поближе к рогу.
— Да, я управляю временем. Не спрашивайте, как, это слишком сложно, к тому же я делаю это по-разному.
В вопросах наметилась пауза, и пришелец зашагал обратно в сторону кровати под сверлящими взглядами пони. Закрыв лицо ладонями он лёг на кровать.
Кто-то неслышно стрекотал в темноте снаружи. Иногда в закрытое окно библиотеки чуть дребезжаще дул ветер, колыхая листья соседних с ней деревьев. Небо не цвело сиренью, как у нас лазурью, никто не зажёг звёзд. Небеса были заперты в облаках. Это была одна из редких пасмурных ночей в Понивилле.
Полчаса спустя
— Ты заблудился во времени? — спросила она.
Пришелец потянулся и устало поинтересовался:
— Зачем вы мне помогаете?
— Пони обычно помогают всем в плохой ситуации. А уж мы — так особенно. Много приятного и полезного опыта.
Пегаска улыбнулась и покачала головкой, её длинная, доходящая до пола розовая грива закачалась в ответ.
— К тому же, о чём я буду писать в дневнике? — Твайлайт весело посмотрела на него, — мы пишем обо всех важных вещах, особенно о тех, которые помогают нам лучше понять дружбу.
Она улыбнулась и поглядела в окно.
— Даже в плохую погоду... — она осеклась и её улыбка застыла.
— Что в плохую погоду? — отняв руки от лица уточнил пришелец.
Принцесса промолчала, посмотрев невидящим взглядом на Флаттершай, тоже напрягшуюся из-за замолчавшей Твайлайт.
— Кстати, смотри, — она пропустила вопрос мимо ушек, — Флаттершай тебе точно покоя не даст, пока ты не станешь веселее. Ой...
Единорожка удивлённо поглядела на дверь и медленно и слегка настороженно протянула:
— Кстати... про веселье: что-то я не вижу Пинки.
Флаттершай тоже показалось это странным. Пони переглянулись.
— Может она спит. Всё-таки поздно, — высказала она предположение.
— Может быть. Но раньше это всегда работало.
Два дня назад
Этот день был солнечным. Небо с маленькими облачками лилось синью к горизонту, вода в фонтанах лилась рекою, а река лилась вместе с трелями птиц. Твайлайт, замеряя давление, двигалась от Яблочного поприща через город в противоположную сторону от фермы Эпплов сторону. С улыбкой вспоминая момент, когда она пела про чудесный, спокойный день вроде этого, сама она решила молчать. Чтобы уж точно не случилось ничего непредвиденного.
Дорога шла почти прямо аж до самого города. Но пока Твайлайт к нему подходила, гладь золотеющей целины всё чаще сменялась кустарниками и деревьями. Дорога заботливо огибала их, и на одном из таких поворотов вместо зелёного куста в поле зрения принцессы вплыл розовый и кудрявый.
Весёлое летнее настроение наполняло Твайлайт, и вид неожиданно задумчивой повелительницы вечеринок казался неуместным.
— Привет, Пинки! Ну что, у кого сегодня праздник? — радостно поприветствовала её единорожка-аликорн.
Розовогривая поняша подпрыгнула чуть ли не до верхушки дерева под которым она сидела:
— ТВАЙЛАЙТ! К сожалению, — она улыбалась до ушей, — никаких праздников сегодня.
Твайлайт, как ни странно, не удивилась этому. Если бы Пинки нечего было бы делать, праздник бы она нашла или придумала. Значит что-то всё-таки она замышляет. Возможно, завтра кому-то будут нанесены смех и радость и причинено веселье.
Тут лицо Пинки снова стало задумчивым, она раскрыла рот и глаза, словно поражённая увиденным за спиной Твайлайт. Та и не думала оборачиваться, догадываясь, что сейчас Пай будет притворятся какой-нибудь предсказательницей.
— Я... мне кажется, скоро в город придёт кто-то! Кто-то незнакомый! Кто-то не очень весёлый!
Пинки наклонилась к Твайлайт:
— А это вообще безобразие!
— Пинки! Ты шутишь или...
— Я не просто так это взяла! Сегодня миссис Кейк решила делать шарлоттки, а это верный признак...
Твайлайт перебила розовую пони:
— Да-да-да-да. Понимаю. Тогда, может, подготовишься? Сделаешь торт? Учти, абрикосы — лучший вариант, — они рассмеялись.
— Если Эпплджек узнает, что я выбрала абрикосы в качестве начинки... да она замурует Сладкий уголок яблочными пирогами!
— Да ладно, не все же без ума от яблок. Я так давно не пробовала торт с абрикосами!
Пинки снова сделала гранитное лицо и неестественно протянула:
— Сделаю начинку из абрикосов и яблок... но если, — она опять выпучила глаза, — если на горизонте событий ты заметишь пони с плохим настроением...
Поняша отступила и улыбнулась.
— Скажи мне об этом. Хи!
Немного опешившая (встречи с Пинки Пай всегда выбивали её из колеи нормального общения), Твайлайт смотрела как её подруга упрыгивает в сторону фермы Эпплов и думала:
"Если представить каждого пони как струнный инструмент, вроде гитары или скрипки, то я понятия не имею, кем будет Пинки".
Принцесса развернулась и подняла голову к небу.
"Можно быть уверенным лишь в том, что струны будут натянуты более чем туго".
Время и облик
Неделю спустя
— Знаешь... Флаттершай? — он словно спросил сам себя, пегаска решила не перибивать его, — живые, как люди или пони — все считают, если мы отправимся в прошлое, всё блядь изменится.
Было странно сидеть, пить чай с яблочно-абрикосовыми пирогами и слушать о вещах, таких страшных, должно быть, на самом деле и таких... ненастоящих теперь. Это была бы превосходная сказка, если бы Флаттершай решила подсказать сюжет одной своей знакомой писательнице (не Ду, конечно)...
— Я скажу тебе — это так. Всё меняется. Никогда, блядь, не туда, куда ты, сука, хочешь. Но если изменишь — это как камнем в воду. Даже если он уйдёт под воду и волны разгладятся — он всё равно останется там. И будет влиять на течения.
Он рассказывал про то, как он убивал Гитлера и Сталина, Эйнштейна и Резерфорда, Наполеона и Кеннеди.
Флаттершай с интересом слушала эти истории. Вот например, одной из первых его попыток было...
— ... Ёбнуть Гитлера бомбой. Я хотел, чтобы великого фюрера взорвало нахуй. Это, сука, было пиздец как красиво. Всё было просто... чётко.
Он зевнул и помотрел в окно. Шустро, повинуясь магии ночной принцессы, вбегала в зенит луна. Такие истории надо рассказывать именно ночью за чашкой крепкого чая, чтобы не заснуть.
— Я достал динамит из калифорнийских шахт. Вот так. Пришлось зверски тормозиться и продираться через ёбаный воздух, но я успел до того как догорел фитиль. По крайней мере он был охуенно длинный, и мне хватило ещё.
— Ты положил бомбу в чемодан?
— Да, и установил пиздатый часовой механизм. Я пока мотался успел руки выпрямить. И дохуя прочитать. Так вот, — потягиваясь, он широко улыбнулся и закрыл глаза, — я замедлил время, пиздецки аккуратно положил чемодан под трибуну как раз перед тем, как он должен был ёбнуть и съебал оттуда.
— Ты убежал? — пегаска рассмеялась, для неё маты были лишь информационным шумом, особым диалектом, который её забавлял, — ты так хотел его взорвать...
— Пиздец как хотел! Когда ёбнуло — в соседних домах стёкла повылетали нахуй!
— Так ты убил его?
— Конечно убил! На следующий день все газеты развели шумиху, а ещё через неделю все поняли, что их главный говнюк помер...
Флатти поглядела внутрь кружки, где был чай. Приятное горько-кислое послевкусие...
— А может, не стоило так с ним? Не такой уж он и плохой, как послушать.
Он рассмеялся:
— Да, блядь! Он вообще самый классный парень! По его приказу пиздили стольких людей, дохуя замочили...
Неожиданно у собеседника пегаски исказилось лицо и он застыл на полуслове. Пирог упал и расквасился об деревянный пол, а тарелка, звеня керамикой покрутилась и застыла кверху дном. Он замолк, даже не заметив выпавшей еды.
Гулко билось сердце пегаски, отдавая в голову, её уши поджались и она едва-едва задрожала.
— Знаешь, — рука его взлетела к лицу, массируя глаза, — я видел, что происходило везде. Скажу тебе, что проблемой был совсем не Гитлер...
Пауза. Флаттершай испуганно и удивлённо посмотрела на него. Он... стал другим?
— Я клянусь тебе, что виноват не Гитлер. Художник! Сталин или Даладье? Виноват не человек даже, а судьба, сам этот мир, который ломает людей и тех кто пытается выйти из...
Тут он опять замолчал и пегаска тихо сказала:
— Скажи, что с тобой не так? Пожалуйста... ты выглядишь как безумец, ты говоришь ужасную чепуху, но...
— Видишь? Видишь? Мир оковал и тебя! Он закрыл тебя в тюрьме! Понимаешь, ты можешь убивать кого угодно, щадить кого угодно, сколько угодно, но тебя поставят в такие условия, что через свою свободу и человечность...
— Но я даже не человек...
Её мелодичный голос сорвался и она заплакала. Что-то странное, страшное и больное было в этом существе, провалившемся словно сквозь воздух повседневности в её жизнь. Как это было глупо и вместе с этим необыкновенно до дрожи в копытах!
Сейчас
— Твайлайт, ну и кто же это? Если даже оно само не знает, как к нему нужно обращаться, у меня будет шанс его научить!
Пока Рарити "озвучивала своё требование", Твайлайт успела пробежаться по очередной книге в поисках ответа. Она пробормотала: "Сама ищу, не видишь что ли" и левитировала к себе ещё одну стопку научной макулатуры, надеясь нарыть хоть крупицу информации.
Рарити стояла в лёгком дымчато-голубоватом платье посреди библиотеки. Она вошла минуту назад, но успела влиться в обсуждение судьбы несчастного. И не просто влиться.
— Это у вас там такая мода?
— Где? — улыбаясь, отвечал пришелец, — откуда я пришёл, что ли?
— Нет, рубашка на вас неплохо смотрится, но почему всё такое серое? Вам ведь надо оттенять серость и глаз и волос! Ужас!
Флаттершай ушла кормить зверей, и, вероятно, спать. Но и с двумя пони существо чувствовало себя напряжённо. Нужно было ждать и терпеть.
Он сам не знал, зачем.
— Твайлайт тут работает круглые сутки...
— Прям уж работаю, — улыбнулась принцесса, — я эти "Биологию магии" на ночь читаю.
Рарити левитировала себе чай.
— Ладно, перестаю быть восхитительнейшей модельершей на свете.
— Вы модельер? — удивился гость.
— Конечно, видишь ли, неогранённый мой, без таких, как я, все бы ходили в ужасном...
—Ужасной одежде.
— Это даже близко не одежда! Одежда выражает пони, выражает его стремления и судьбу. Одежда показывает интересы. Если вы оденетесь правильно, то познакомитесь с тем, кому будете интересны...
Она замолчала и поправила свой фиолетовый каскад волос.
— Извините. Просто я очень давно в этом деле...
— Я понимаю, — он направился в комнату, которую можно было бы назвать кухней, — у меня свой расчёт!
Рарити зажмурилась. И громко произнесла:
— Я вижу! С вашей стороны крайне невежливо уходить от беседы в другую комнату!
Твайлайт глубоко и тягостно вздохнула, бросая ещё одну книжку на стопку проверенных. Белая единорожка покраснела:
— Извини, я постараюсь больше не мешать.
— Тут всё равно ничего нет, — сказала она, просматривая бешено перелистывающиеся в магической ауре страницы. Закончив с книгой она левитировала её в стопку, которая высилась всё выше и выше и была уже выше Твайлайт, после чего мягко посмотрела на белую единорожку:
— Когда ты успела макияж нанести?
Рарити попила из чашки и разлеглась на диванчике, который был давним подарком слегка аскетичной Твай.
—Немного чистого таланта... немного магии, мечты... и вот мы получаем пони великолепной красоты.
Твайлайт рассмеялась. Каждый пони в душе был поэтом. У Рарити всегда хорошо выходили именно такие строчки, глаженные, ровные, изящные и простые, скроенные не хуже её одежды.
— Это ты так в Кантерлоте с рифмой подружилась?
— Ой, моя дорогая, это же на всех иногда находит.
Единорожка установила чашку на столе перед Твайлайт и потянулась.
— Интересно. Как ты думаешь, про "расчёт", это он сказал про себя, или меня пародирует? — как бы невзначай спросила модельер.