Fiery demon / Огненный демон

Пролог

Отчёт стража-гастата

к Её Величеству принцессе Селестии

Дата отправления: 23-е число месяца Равноденствия

Ваше Величество… Ваше Пресвятейшество… Дорогая принцесса Селестия...

Боже, что я пишу?

Наверное, лучше не начинать письмо так; вернее, начинать его совсем не так. «Дорогая» — ну как мне в голову могло прийти это слово?

Я сижу за дубовым столом уже несколько часов, но все мои попытки составить читабельное и красивое обращение к Вам заканчивается полной ерундой. В комплект моего бреда, также можно внести пятна кофе, огрызки гусиного пера, и кляксы чернил; проклятых, дурацких, несмываемых чернил. Знаете, сколько мыла я потратил пытаясь вычистить мою шерсть от этого противного дер…?

Всё равно вы не будете читать данное письмо, так как оно гарантировано будет скомкано и утилизировано в мусорное ведро; туда же, где находятся его несчастные собратья.

Три часа утра. Кровать хоть и не особо манит в свои объятья, но глаза у меня явно раскрасневшиеся и требуют долговременного отдыха. Но что я, чёрт подери, делаю вместо этого? Правильно: пытаюсь исписать проклятый кусок листа хоть какими-нибудь словами, которые не стыдно будет показать вам на суд.

По первоначальной задумке в этом письме, должно говорится, что я, Убель, получил сегодня очередной урок дружбомагии, изучил некоторые детали такой «сложной» науки и получил немногие качества, которые обязаны в будущем сделать из меня покладистую собачку. Честно сказать, я бы не писал этот отчёт вовсе, если бы не фиолетовая, назойливая, докучливая принцесса, требовавшую от меня немедленного написания данного послания.

Бред. Просто бред.

Хотя должен поправить свои выше исписанные мысли; Твайлайт не требовала; вовсе нет. Она тактично и галантно разъяснила мне все прелести этого идиотского занятия, и после, под угрозой полностью разрушить и разобрать мой головной мозг на маленькие-маленькие кусочки, я был вынужден сесть за стол и начать составлять отчёт. Чёрт подери, но до вчерашнего я думал, что никто не может заставить меня делать то, чего я не хочу. Как же я ошибался; она смогла это сделать и ей потребовалось всего лишь двадцать четыре часа и непрекращаемая трепля языком.

Она ходила за мной по пятам. В кондитерскую, в мой дом, и даже в мою кровать, мать хвостатая! Представьте на секунду выражением лисьего лица, когда я нежась на своём бархатном и упругом матрасе, открыл глаза и увидел её. Чёрт возьми, глубокая ночь, нормальные пони спят в своих домах и видят сладкие сны, а я вынужден выпроваживать фиолетовую заучку за дверь, со словами: «да-да-да, иди спать!»

Но что было утром, словами не описать и моё горе письмо вряд ли сможет передать ту злобу и ненависть возникшую в самых глубинах моей тёмной души. Кофе, газета и халат: обычное утро любого нормального жителя этой деревушки. Садясь за стол, и развернув газету, я отпил пару глотков бодрящего напитка; посмотрел в сторону окна и… угадайте кого я увидел? Я не знал, что в моей голове могут всплыть все самые ужасные, отвратные, кошмарные и убийственные ругательства, какие только существуют на этой планете и после всплеска негативных эмоций, я был вынужден согласиться. До сих пор не могу забыть её лицо; улыбающееся и с назойливым пергаментом перед глазами.

Эх…нервов у меня не хватит. Скорее всего воспользуюсь предложением принцессы Каденсы и перееду жить в Кристальную империю. Там по крайне мере, тихо. Не в плане праздничного шума, ярких и красочных мероприятий, которым славится этот великолепный город, а в смысле сохранения границ личного пространства. Никто не лезет к тебе с расспросами, никто не смотрит на тебя как на последнее чудо света, и не тычет копытом со словами: «Смотри, смотри кто идёт!». За последние несколько месяцев я изрядно натерпелся как от вас, так и от вашей сестры. Знаете ли, не очень-то и приятно бегать по лесам, равнинам и полям, с разодранными до крови конечностями, спасаясь от Стражей и Гвардии. Вы даже не поленились бросить на мою поимку самых лучших воинов, за что я должен отписать вам отдельное спасибо.

В любом случае; это сообщение вы всё равно не прочтёте. Потому что А – «цензура» не пропустит и Б – потому что я его всё равно выкидываю в помойку.

С уважением к вам...

Сказано – сделано; письмо было немедленно сжато в комок и точным броском отправлено в урну.

На дворе стояла глубокая ночь; небо закрыто серым пушистым одеялом из грозовых туч. Разумеется, описания облаков, должны быть более адекватными, но нужно же употреблять хоть какие-нибудь сравнения для точного представления стоявшей передо мной картины.

Изображения пейзажей выходят из-под моего пера в самом что ни на есть ужасном виде. Жаловаться не приходится — пишу так, как получится, насколько мне позволяет мой скуднейший словарный запас.

Со второго этажа открывался прекрасный вид на раскинувшийся вокруг лес. Первый месяц долгожданной и тёплой весны; капризная погода, иногда выкидывала такие кренделя, что погодному патрулю приходилось работать в поте лица и до мокрых грив, дабы отогнать тяжёлые и грозовые тучи подальше от города. Но ночью пегасы бездействовали, так что проливной дождь, стоявший на улице, щедро орошал землю холодной и липкой водой. Капли дождя барабанили черепицу с яростной силой; ощущение будто на крыше собралась целая кентурия готовившихся репетировать церемонный марш. Изредка громыхали раскаты грома над головами спящих жителей; обыденное явление в такой сезон года.

Подышать, может, воздухом?

Я схватил плащ, со спинки стула, подобрал со стола трубку, забитую табаком и спустился вниз. Шёл тихо, но довольно быстро, и вскоре, миновал дверь соседа, который шумно и протяжно храпел на кровати, раскинув все четыре копыта в стороны, видимо, изображая из себя звезду. Я не собирался отходит от дома далеко; снаружи, над парадной дверью располагалась небольшая надстройка, в виде тандема, установленная как раз для таких мокрых и дождливых случаев.

Не успел я открыть дверь, как в лицо подул прохладный ветер; яркий насыщенный запах весенней свежести, от которого, по коже пробежала приятная дрожь. На улице было шумно; воздух гудел от яростного ливня под аккомпанементы раскатов грома.

Спички где-то были в этом кармане…

Чирк…Чирк…

Прошёл месяц после тех событий, перевернувших всю мою жизнь. Они были настолько неожиданными, что я даже не успел понять где низ, а где моя голова; неприятные и ужасные, захватывающие дух и заставляющие задуматься над чужими судьбами да и не только. Было неприятно, когда на каждом углу дома или на доске объявлений, висели листки с моим изображением, помеченые словами “Особо опасен!”. Прибавьте к этому дворцовые интриги и государственные заговоры против принцесс — мне случайно удалось предотвратить покушение на Её Величеств, и превращения их в жалких рабынь.

Знаю, что это звучит как бред параноика или какого-то там маразматика, но что поделать; я не могу заставить кого-то верить в произошедшую не так давно историю. Нет, не так – в приключенческую историю!

Я знаю, что вы хотите получить начало моего повествования; терпение — явление редкое, но прошу вас, проявите его, хоть немного. Дайте мне высказаться, и после, можете насладиться моим рассказом (или послать меня ко всем чертям). Мне в принципе и так всё равно…

Чирк…Чирк…Пшш….

Через пару секунд, табачный дым заполнил мои лёгкие и нервы понемногу начали успокаиваться. Никотин хоть и был вреден для живых, но мог ли я отнести себя к числу таких счастливчиков? Им уготована судьбой прожить весёлую и безмятежную жизнь, и я завидовал им, потому что они были похожи на жеребят, не знающих проблем и препятствий, и даже если они с ними сталкивались, то преодолевали ненастья вместе, дружно, как одна-единая семья.

Пущенные мною дымные колечки, пролетая до границы, где заканчивался навес, медленно расширялись в диаметре и растворялись воздухе, пока полностью не исчезали, соприкоснувшись с влагой. Баловство, да и только.

После произошедшего «инцидента», меня оправдали перед Её Величеством и народом; сняли все обвинения и даже хотели повысить до статуса опциона, на что я ответил вежливым отказом. Откровенно говоря, хотелось молча развернутся и уйти из проклятого дворца, с которого, собственно, началась моя история. Хоть я и был реабилитирован, в виде получения гражданства, с меня всё равно не спускали глаз. Плюс, по приказу принцессы, приставили к фиолетовой зануде, у которой по каким-то причинам, не было личной охраны.

Чёрт возьми она же аликорн! Принцесса-полубогиня, как никак! Королевская знать и первое лицо Эквестрии!

Хотя какой толк говорить о защите, если военная сила в государстве была, откровенно, настолько хлипкая, что казалось чуть нажмёшь, а она уже развалится на мелкие кусочки. Какой толк твердить о безопасность первых лиц страны, если мне, преступнику, случайно удалось предотвратить эпохальную и вопиющую катастрофу, грозившуюся полным разгромом королевства.

Хладнокровный убийца, полностью увязший в крови собственных злодеяний, душегуб, в аду для которого зарезервировано целое озеро, палач приходящий забрать чью-то жалкую жизнь, оказался на грани того, чтобы стать героем.

Что я несу? Боже, мне точно пора в психушку. Может хоть там смогу забыться?

Ливень всё продолжал гудеть; шум дождя умиротворял из без того воспалённый мозг, который нёс всякую чушь. Я слишком устал от всего этого; хотелось просто лечь в холодную землю, закрыть глаза и заснуть… и никогда не просыпаться. Неужели я так многого прошу?

Внезапно левая лапа начала зудеть. Неосмысленно я протянул ладонь чтобы почесать её, но почувствовал, что пальцами наткнулся на холодный металл. Представьте себе зуд, который невозможно погасить; вам хочется почесаться, но вы не можете этого сделать. На место моего обрубка приставили протез, а воображаемая левая лапа, всё также жутко зудела, несмотря на то, что она была потеряна для меня. Безвозвратно. Спасибо Её Величеству.

Я закрыл глаза, и стал делать дыхательные упражнения; представил, что потерянная конечность никуда не делась, и что она всегда была со мной; где ей было место. После, я поднял фантомную руку и согнул её в локте, прижав к груди. Правой лапой, медленно и не торопясь, начал поглаживать призрачную конечность. Зуд понемногу стих.

Иногда, сидя в кресле, и читая очередную книгу, мозг забывал, что я без одной руки; держа вещи или предметы металлическим протезом, я в буквальном смысле, мог осязать вещи, находившиеся в стальной лапе; какие они на ощупь, из какого материала сделаны, и даже чувствовать рельеф. Это было необычным, даже можно сказать, слишком странным явлением.

Прошу извинить за мою разговорчивость. Вы ведь не хотите слушать о моих потерях, так ведь?

В любом случае, покурив, и насладившись вдоволь весенним «дождичком» я зашёл внутрь, сел за стол, и начал писать. Говорят, на бумаге можно написать всё что угодно и какой угодно бред; ей то всё равно, что вы запишите на ней.

Ну что же! Позвольте, в таком случае, начать мой рассказ. Надеюсь, вы получите хоть какое-нибудь удовольствие от моих почеркушек.

Глава 1. Странный гость

Мы в этой жизни только гости.
Немного погостим и станем уходить,
Кто раньше, кто поздней.
Всё поначалу было просто.
Чем дальше, тем трудней, и жизнь летит быстрей,
И мы бежим за ней….

Автор: С. Татьяна

Ровный и мерный стук колёс успокаивает душу. Поезд уносит меня в неведомые далёкие дали; туда, где солнце встаёт из-за горизонта, и тёплыми лучами согревает землю. Где жители устраивают праздник в честь каждого нового дня, и радуются наступившим холодам, как маленькие жеребята. Я еду в место, где правят мир и спокойствие, и где никому не ведомы такие ужасные вещи как война, насилие и смерть.

Красивые сказки для ушей, ласкающие слух; сладкие, как только что собранный мёд. Вот так начинаются самые лучшие истории. Многие хотят слушать про благородных рыцарей, совершающих героические поступки, про прекрасных мадемуазелей ждущих своих спасителей, про злых драконов, остерегающих башни и цитадели с сокровищами, про мудрых цариц, защищающих интересы своей страны на дипломатической арене. Но вы уж простите; моя история не про них…

Тут не будут проявления тошнотворного благородства, идиотской доброты и вездесущей справедливости; чёртовы оптимисты стараются не отрекаться от своих убеждений, даже лёжа на земле с перерезанной глоткой. Терпеть не могу таких пони; да и не только пони.

Однако, позвольте представиться; некрасиво начинать рассказ и при том не соблюсти правила приличия. Меня зовут Швейген Убель – и я лис.

Да, да; звучит уже бредово. Как в Эквестрию попал лис? Что он тут делает? Кто он такой? Как выглядит? (и так далее). Ненавижу вопросы; они заставляют напрягать мою фантазию и врать вам в лицо. Не люблю лгать; самый лучший обманщик это тот, кто сможет в любой момент вспомнить свою ложь и повторить его слово в слово. Благо, с памятью у меня было всё в порядке, но я настолько не люблю копаться в голове в поиске нужной информации, что мне легче закинуть петлю вам на шею и пнуть стульчик, на котором вы стоите, чем снова сказать неправду.

Сидя в удобном кресле, когтем, я рисовал фигурки на изморози стекла. Можно было заняться более полезными вещами, находясь в вагоне-купе класса люкс, но я посчитал что мои «уроки кривого рисования» лучше смогут убить время чем что-либо другое. Запасы табака истощились пару часов назад, а книга «Деринг Ду» была полностью прочитана и со спокойным сердцем, выброшена в рядом стоявший рюкзак. Была идея побеседовать с сидящим, напротив, пегасом, который был занят прочтением военного кодекса Стражей, но… у меня не было настроения с ним разговаривать; так что пришлось тихонько коротать время, малюя на стекле закорючки и линии.

Стук-стук, стук-стук.
Это поезд мчится по рельсам.
Стук-стук, стук-стук…

Мы расположились в самом комфортном и лучшем купе вагона, благодаря стараниям моего компаньона, сидевшему на расстоянии одного метра. Чертовски приятные кресла, на которых можно понежиться несколько часов подряд, особенно если правильно пристроить пятую точку. Оконные шторы, раздвинутые в стороны, имели симпатичный, для глаз, кремовый оттенок и превосходно вписывались в интерьер вагона. Настенные лампы, разливавшие ровный и мягкий свет по всему купе. Казалось, обыденные мелочи, но насколько же приятно довольствоваться такими изысканиями технологического прогресса.

Шорох перелистываемой страницы; пегас сидевший в кресле, деликатно и куртуазно задел копытом кончик листа и аккуратно перевернул его. Сейчас он выглядел как напыщенный джентелькольт, кои имели привычку делать обыденные вещи, с таким выражением лица, будто совершали нечто важное и многозначительное.

В стране Эквестрии, все пони подразделялись на три расы: земнопони, пегасы и единороги. Пегасы соответственно имели крылья, и конечно, естественен был тот факт, что они не могли жить без полётов. Единороги, имея в своём арсенале костяной отросток на лбу, были способны с помощью него, колдовать различные заклинания; от простого телекинеза, до создания огромного вакуума, мощности которой хватило бы на уничтожение целой страны. Конечно, в Эквестрии боевые заклинания не использовались уже несколько десятков лет, но их можно было пустить в ход в любой момент. Такие знание никуда не деваются; они лишь ждут удобного момента, чтобы возродиться и стать снова полезными для умерщвления. Земнопони, как оказалось на первый взгляд, остались полностью обделёнными; у них не было ни крыльев для полёта, ни рога чтобы творить магию. Но они владели копытами, и это, как показала практика, стало весомым доводом, чтобы всегда быть и оставаться самыми лучшими мастера по обработке земли, работе с металлом, строительству небоскрёбов и других чудес света.

Стук-стук, стук-стук.
И небо затянулось мглою.
Стук-стук, стук-стук.
Это демоны пришли за тобою…

– Ты забыл себе глаза дорисовать, – пробормотал пегас, не отрываясь от книги, – Злые, злые, как у голодной собаки.

От неожиданности, лапа скользнула вниз, утягивая выставленный мною коготь по поверхности стекла; безмолвную и спокойную тишину сменил ультразвуковой писк. Сверлящий звук заставил меня прижать уши к голове, в то время как напарник, вжался в плечи и закрылся книгой.

– Чёрт возьми, – зарычал я, – Предупреждать надо, если собираешься говорить.

– Какой-то ты нервный сегодня. Весь день как на иглах; то стюард чем-то не устроил, то грифона зачем-то обругал, – посмотрел он на меня с любопытствующим взглядом, – Что случилось?

– Ничего, – отвернулся я, – ничего особенного.

Знаете, даже несмотря на его чрезмерную обеспокоенность к моей персоне, этот серый пони всё равно оставался моим другом. Он был исполином в своём роде; многие другие пегасы не дотягивали макушкой до его подбородка, что уж говорить обо мне: мой рост не превышал роста обыкновенной кобылки стоящей на всех четырёх копытах. Большой, массивный и внушительный, размером почти что с лошадь, пегас, способный одним копытом раздробить камень. Казалось бы, такого громилу лучше не трогать, но внешность как оказалось, была всего лишь ширмой, за которой скрывалось мягкое сердце и добрая душа. Он был готов пойти на любую опасность ради спасения собственного друга; встать за него горой, и всегда быть на его стороне, вопреки всем и вся. Надёжная опора и верный товарищ, на которого можно положиться в любой момент, даже если весь мир обернётся против.

Как я уже описал, он был высоким статным жеребцом; серая лоснящаяся шерсть, была вычесана с такой скрупулёзностью, будто он готовился на важную встречу всей жизни. Светло-белёсая грива с неаккуратными завитками на голове; как будто свалился в стог сена макушкой вперёд. На бедре вырисовывалась кьютимарка тёмного чешуйчатого крыла с серебряными прожилкам в орнаменте. Кьютимарка – это отличительный знак всех поней Эквестрии, и у каждого из них он разный; так сказать, уникальный в своём роде.

Я вернулся к картине и посмотрев на своё горе творчество, с чувством полного удовлетворения, стёр её к чертям собачьим; к моей карикатуре можно написать отзыв лишь на слово «худо» и это явно будет не профессия.

В этой стране такая красивая зима; за окном развернулась картина снежной рукописи, какую может расписать только истинная и могущественная природа. Тяжёлые снежинки, сметаемые метелью, вертелись в воздух в странном и в то же время дивно завораживающем вальсе. Небо, залитое серым, как грозовые тучи, красками, тяжело нависло над заснеженной долиной. Всё вокруг было покрыто мягким пуховым ковром и лишь изредка проскакивали бугорки на идеально ровной долине; местность хоть и была гладкой как хорошо оттёсанный стол, но иногда на ней появлялись маленькие холмики. Даже сквозь стекло ощущалось ледяное безжалостное и неумолимое дыхание зимы.

Снаружи жутко холодно, но мне то какая разница? Мне тепло и уютно в моём купе; нос не мёрзнет, а лапы тёплые-тёплые, как свежая кровь.

Стук-стук…

Оставалось лишь две недели до праздника Согревающего Очага. Это такой день, когда можно будет расслабиться на кушетке, укрывшись тёплым пледом и держа в лапе кружку горячего какао. Обычно такое действие разворачивается после сытного и праздничного ужина, в кругу семьи, родных и близких. Там, где можно весело посмеяться над ошибками уходящего года, вспомнить былое и радоваться такими, казалось бы, простыми, но важными моментами. А после, бескручинно встреть новый, с его яркими, освежающими, как воздух, событиями год; забыть прошлое, простить обиды и жить заново.

Приятное впечатление, не правда ли? Единственное НО – у меня не было ни друзей, ни семьи, ни кого-либо ещё. Безудержное веселье, что тут сказать.

Опёршись о подлокотник кресла, я слегка прикрыл глаза, и вновь погрузился в тяжёлые думы. Всего лишь несколько суток назад, я вышел из проклятой Обители, и теперь все события, некогда связанные с тем местом, останутся в моей голове обыкновенными воспоминаниями. Ненавистными, раздражающими, неприятными до глубины души, но воспоминаниями. Этот замок остался позади, и впереди меня ждала только неизвестность.

Военная сила нужна каждому государству, и конечно же, Эквестрия не являлась исключением. Сама политика принцесс, правивших этой страной, была основана на мире, дружбе и любви, но даже они не были столь наивными чтобы полностью полагаться на дипломатию и не использовать варварскую грубую силу. Как говорится «Si vis pacem, para bellum» — великая мудрость, хранившаяся испокон веков, даже тут имела влияние над народами и племенами проживающих в нашем мире. К огромному сожалению, армия хоть и имелась в наличии, но пользы от неё не было ни-ка-кой.

Вы удивитесь, но в Эквестрии были три армии, подчинявшиеся двум разным принцессам: Гвардейцы, Стражи и недавно сформированные Легионеры. Бред, скажете вы, но такова была ситуация в действительности; система была столь нелепой, что все три армии ненавидели друг друга до полного отвращения. Они готовы были рвать на себе глотки, лишь бы стать лучшими в глазах Её Величеств.

Боже, какой это кретинизм; словами не описать. Это надо видеть вживую.

– Убель, – и сквозь закрытые веки я почувствовал, что кто-то машет копытом перед носом, – Я вызываю Убеля! Убель как слышите меня?

– Отстань, – буркнул я, открыв глаза, – Я думаю.

– Над чем, позволь поинтересоваться? – вытянул он лицо. Пегас отложил своё чтиво в сторону, и стал внимательно разглядывать меня, будто впервые в жизни видел лиса.

– Неважно, – бросил ему первое что попалось в голову, – Просто думаю.

– Не отстану пока не объяснишь, – и вновь помахал копытом перед моим носом, – Но для начала я хочу установить визуальный контакт. И подними уже голову…

– Ужас, – моё терпение начало таять на глазах, – Чего тебе нужно?

У моего собеседника очень стойкие нервы; он единственный среди многих, кто мог беспрепятственно смотреть мне в глаза. Но даже в его взгляде можно было заметить едва промелькнувшую слабость; она выражалась в искорке страха, которая появлялась и исчезала за доли секунды.

– Вот так уже лучше. А теперь рассказывай друг мой, что тебя тревожит. Просвети что мучает сердце твоё и ничего не утаи от меня. Оооо… да возвысятся Солнце и Луна, и да благословят они меня безмерной мудростью…

– Аааа! Вот не начинай снова. Не хватало мне лекций по поводу души моей.

– Да благословят тебя принцессы…

– Да пошёл ты!

Пегас, удовлетворённый ответом, затрясся в кресле от раздирающего хохота.

– А если серьёзно, – он скорчил суровую гримасу на лице, и следующие его слова были произнесены с таким басовитым акцентом, что даже перезрелые понибилдеры проявили бы чёрную завистью, – Чтооооо, случиииилооооось?

– Проклятье, – не выдержал я, ощущая, как на лице появляется улыбка. – Чёрт, ты даже мёртвого рассмешишь.

– Ну тааак проосвети меняяааааа! – продолжил он в своём духе.

Подавив внутри нарастающий смешок, и проглотив его как можно глубже, я спрятал на лице эмоции, и с полной серьёзностью в голосе произнёс:

– У тебя не возникли подозрения, что наше выставление за ворота Обители, никак не связано с проявленными заслугами «по долгу службы»? Ну? – и приподняв бровь, добавил, – Не задумывался почему?

– Во-первых, не выставление, а официальное завершение обучения в Стражи-гастаты; а во-вторых, нет, не возникло, потому как, мы действительно проявили выдающиеся способности при прохождение обучения, что могло способствовать скорейшему получению статуса Стража.

– Ты получил звание ДЕКАНА, а не гастата – это раз. – начал я загибать пальцы, – ТВОИ, повторюсь ещё раз, только твои способности могли подтвердить сказанную только что догадку, но никак не мои – это два. Какого чёрта меня посвятили вместе с тобой, несмотря на разукрашенное лицо пресловутого опциона – это три. А теперь самое главное: в истории подготовки Стражей – самых лучших и опытных воинов во всей армии Эквестрии – припоминаются всего лишь ДВА случая досрочного освобождения рекрутов из Обители – это четыре! Какими судьбами МЫ, ладно ты, но мы, вместе, оказались в списке таких счастливчиков, мне не понятно. Тут нет абсолютно никакой логики.

– Может ты перестанешь забивать голову такой ерундой? – сморщился пегас, будто съел лайм, – Эх…

Он с огромным нежеланием встал с кресла, и лениво потопал в сторону седельной сумки, висевшей всего в паре сантиметров от дверного проёма. На его лице, пробежала целая гамма эмоций, как бы говоривших, будто на него опустилось всё бремя тленного мира, и он единственный кто мог пережить столь непосильную ношу.

Ленивая скотина.

Вернувшись наконец на место, он томно охнул и пристроил задницу в кресло, после чего неспешно протянул мне копыто со свёрнутым пергамент. Документ был написан всего несколько часов назад, и теперь, достояние моего друга перешло ко мне на обозрение.

– Здесь чётко и ясно написано, – начал он цитировать документ, глядя в потолок, – что гражданин Скейл Айрон, ныне подчинённый армии Её Величества принцессы Луны, имеет полное право…

– …носить звание декана Стража, и пользоваться всеми вытекающими из этого привилегиями и властью, прописанными в Эквестрийском законе. Данный документ вступает в силу с сегодняшнего дня и действителен до бла-бла-бла и бла-бла-бла… – свернул я пергамент в трубочку, – И что?

– Как что? – удивился тот, – Это доказывает, что твои необоснованные убеждения засоряют и без того маленькую лисью голову ненужными вопросами. Так что сиди и наслаждайся жизнью.

И Айрон, полностью облокотился о спинку уютного кресла и закрыл глаза, будто собрался вздремнуть на какое-то время.

– А где твой документ? – сонно промямлил он, – Покажешь?

– Хорошо. Вытяни копыто.

Он послушно протянул конечность. Я всунул пергамент обратно ему в ногу и сказал:

– Нету. Представь себе.

– Как нету? – вскочил он, – Ты потерял его?

– Мне его не выдали, – пожал я плечами, – Объяснили тем, что это невозможно из-за проблем с гражданством. Ты же сам знаешь, как я сюда попал.

– Да меня больше удивляет, тот факт, что они отправили тебя в Обитель, несмотря на полное отсутствие личных документов. Ещё меня смущает то, что тебе упорно не желают выдать гражданство, несмотря на абсолютно чистую историю: никаких правонарушений и преступлений ты не совершал, – задумался серый пегас, – Да и эксклюзив как никак; мы никогда не встречали лисью расу, на протяжении нескольких сотен лет…

– Ты уже несколько раз об этом говорил, – и пытаясь успокоить его, добавил, – Честно сказать, мне самому всё это не нравится, но я не переживаю по поводу документов. Когда-нибудь всё это уладится, а пока придётся ждать. А насчёт моей расы…я сам ничего не помню про неё.

– Да само твоё пребывание в Эквестрии сопровождается вздохами, охами и ахами, – улыбнулся тот, – Даже представить страшно, что с тобой сделают, когда мы приедем на место.

– Это плохо, – смутился я, – Очень плохо.

– Не волнуйся, – поднял он ногу, в знак того, что всё будет в порядке, – Если что, я буду защищать тебя, моя принцесса.

– Когда-нибудь придёт момент, что однажды я возьму и всё припомню. Потом будешь плакать долго и прискорбно, прячась за чьей-нибудь юбкой.

Мы посмотрели друг на друга и замолчали.

Стук-стук, стук-стук.
Метель завывает протяжно.
Стук-стук, стук-стук.
И Души стенают безгласно.

В купе стало настолько тихо что можно было услышать, как тихонько жужжат кристальные настенные лампы. Его огненные, как вечерний закат, глаза смотрели прямо на меня, пытаясь залезть в душу. Мой же взгляд был холодным и бесчувственным; Айрон не раз говорил, что от моего взора, можно упасть в обморок: тяжёлый, злой и бездушный как у грифонов, только в несколько раз хуже. Не знаю говорил ли он правду или нет, но за всё время моего пребывания в этом королевстве, никто не мог смотреть мне в глаза; или отворачивали голову или глядели в пол; иные же просто пятились назад.

Неожиданно серый исполин захохотал во всё горло. Действие было да такой степени непредсказуемым, что я на какое-то время впал в ступор. Айрон смеялся со всей своей искренностью, которая только могла у него быть. У пегаса был чертовски заразительный смех, способный вытянуть эмоции из любого живого (и даже усопшего) пони. И я не стал исключением: на моем лице вытянулась небольшая улыбка.

Айрон наконец-таки прекратил хохотать, но его тело напрочь отказывалось ему подчиняться. Он легонько трясся, утирая выступившие слёзы и пытаясь перевести дыхание.

– Ух… – выдохнул тот, стараясь не впасть в безудержный смех, – Прости…не выдержал. У тебя был такой взгляд как будто ты хотел закопать меня заживо. Ой…болит…

Айрон схватился за бок.

– Всё шуточками балуешься, – вздохнул я, – а мне вот не смешно ни разу. Сам же знаешь, что я терпеть не могу, когда на меня смотрят несколько пар глаз.

– Фух… – отдышался пегас, – вроде отпустило.

Он кашлянул пару раз, как бы прочищая горло и спустя пару секунд продолжил:

– Ну, во-первых, переживать по этому поводу действительно стоит, но не сильно. К несчастью сивой кобылы, я ничего не могу с этим поделать; ты смотришься так скажем, очень аппетитно для любопытных пони; кобылок в особенности, – поднял он копыто, – Во-вторых, там приветливые и дружелюбные жители. И когда же ты поймёшь, что те, кто были в Обители и в Гейтсе, не могут дать общего представления о нашем народе. Тебе понравится этот городок, уж поверь мне на слово.

– Будем надеется на это, но я не смогу ничего гарантировать заранее, уж извини, – слегка кивнул я головой, – В любом случае, я постараюсь держать себя в лапах.

– Вот и прекрасно, – довольно улыбнулся пегас, – Жду не дождусь, когда мои знакомые увидят тебя. Они обрадуются и нам будет так весело…

– А мне будет так плохо, что я уж лучше добровольно спрыгну с обрыва вниз головой, чем снова отдам свой хвост на растерзание этим хищникам. И хищницам.

– Ну, твой хвостик выглядит очень соблазнительно. Хочется его истискать, как подушку, – засмеялся тот, – Пинки будет в восторге от тебя. Она не отстанет, пока ты не позволишь ей обнять тебя.

Моему негодованию не было предела; одного взгляда хватило, чтобы пегас осознал свою ошибку и нервно заелозил в кресле. Спохватившись, Айрон поднял копыто в знак понимания ситуации:

– Окей, окей! – попытался он меня успокоить, – Никто не будет тебя тискать, не волнуйся. Я заранее всех оповещу, о твоей ненависти к физическим контактам. Не понимаю твоё отвращение к обнимашкам.

Увидев, что мой взор стал спокойным и расслабленным, серый исполин облегчённо выдохнул; он рассказывал, что когда я нервничаю или злюсь, мои глаза становятся ужасающе стеклянными, как у мертвеца.

– И продолжая тему о нашем «исключении» из Обители, – начал говорить Айрон, – Могу предоставить неплохой аргумент в твою пользу: никто не помнит, чтобы страж в одиночку задерживал псов-бандитов, особенно когда они в стае. Были истории, когда некие сорвиголовы бросали вызов этим животным, и в большинстве дуэлей получали серьёзные увечья. Ты же арестовал целую шайку, действуя без чьей либо помощи! Это удивительно, на мой взгляд: псы-изгои опаснейшие среди всех бандитов; грифоны рядом с ними кажутся милыми жеребятами. В Обителе рассказывалось такое огромное количество версий по поводу как ты это сделал, что можно уже было целую энциклопедию составлять. И Святая Селестия, ты вернулся обратно без единого синяка!

– Я не могу рассказать, что там случилось, – посмотрел я на него исподлобья, – Даже не надейся. Уже два месяца прошло, а ты до сих пор не можешь забыть. Мы просто договорились друг с другом и всё.

– Они никогда ни с кем не договариваются; им нечего отдавать, как и нечего терять. Это же изгои, чтоб их в Тартар! Они живут разбоями, да и только.

Его настойчивость выводила меня из себя; необходимо было немедленно прекращать разговор.

– Хватит! На сегодня достаточно вопросов.

Но Айрон явно хотел допытаться ответа; любопытство сжирало его изнутри. Только он раскрыл рот чтобы вновь продолжить свои расспросы, как тут же, со звучным зубным стуком закрыл его обратно; мой злобный взгляд немедля пресёк его попытку на корню. Он обиженно надулся, сузил глаза, и посмотрел на меня с таким выражением, будто я отнял у него маффин.

Слегка улыбнувшись, я решил, что будет лучше если тему разговора деликатно развернуть в другой русло:

– Расскажи, пожалуйста, про то место куда мы едем. Всё-таки, ты обещал дорассказать момент с метко-искательницами.

Подкинув ему «лакомый кусок» я стал терпеливо ждать. Было немного забавно наблюдать за его реакцией: поначалу он не выдавал наружу признаков заинтересованности, но спустя минуту, его лицо расслабилось, взор просветлел и наконец, немного подумав серый исполин сказал:

– Ладно. – махнул он копытом, давая понять, что наживка удачно сработала, – Готов меня слушать?

– Всенепременнейше, – кивнул я, – Так чем закончилась история с фонтаном?

---

Я медленно поднял веки. Томительная и изнывающая боль, очень быстро отрезвила разум и тело. Давило в области груди; было жутко неприятно, но не настолько, чтобы кричать во всю глотку.

Под спиной чувствовалось мягкое и колючее; пахло свежескошенной травой, маслом, и чем-то таким, что напоминало деревенскую жизнь. Кажется, навозом.

Приподнявшись на локтях, я наконец смог осмотреть место, в котором очутился. Постройка больше всего походила на амбар; деревянный каркас под крышей прогнил насквозь, и лишь каким-то чудом удерживал кровлю над головой. Надо мною зияла дыра через которую можно было увидеть голубое безмятежное небо; маленькие пушистые облака уплывали по ней куда-то вдаль. Моё тело валялось в самом углу здания, и лежало на кипе сена. Внутри постройки валялись проржавевшие инструменты, разбросанные по всему полу, вперемешку с гнилой травой; видимо, раньше эти орудия предназначались для вспахивания сельскохозяйственных угодий. Сейчас же они могли найти себе применение лишь на сдачу в хлам; кислород разъел металл до такой степени, что серый железный отблеск уже давно сменился ярко-рыжей оксидной окраской.

Лучи света пробивались в амбар из всех щелей, прорезов и отверстий, изобиловавших на всех четырёх стенах. Наступало раннее утро, и солнце лишь недавно встало из-за горизонта, о чём свидетельствовал свежий прохладный воздух и едва уловимый запах утренней росы.

Чертыхаясь и мыча, я еле встал с сенной лежанки. Боль в груди ещё больше начала вопить, давая мне знать, что в следующие часы она никуда не пропадет и станет моей ненавистной спутницей. Схватившись лапой за ноющий участок тела, я поплёлся в сторону выхода. Дверей у амбара почти что не имелось; Доски были разломаны на кусочки, а обломки раскиданы при входе.

Не успел я сделать и двух шагов, как мне чудом, удалось избежать свидания моего длинного носа с землею; ногой я зацепился за что-то тяжёлое мягкое и податливое. Выяснилось, что под лапы подвернулась планшетка.

Ну естественно, что я хотел нагнуться и поднять её, но проклятая резь в груди упорно настаивала мне, что затея глупая и неоправданная. Изворачиваясь как заколдованная кобра, я еле смог подцепить когтем ремешок, и вскоре уже схватил планшетку в цепкие лапы. Ещё больше времени я потратил озираясь по сторонам в поиске подходящего для сидения места. Я молчу про то, какими усилиями, проклятиями, и чертыханиями мне удалось присесть на понравившийся участок пола.

Внутри сумки оказался конверт и сложенная записка; покопавшись ещё немного, смог выудить из потайного кармашка несколько драгоценных камушков. Больше всего меня интересовало содержание записки и конверта, но так как на последнем была наложена печать, пришлось сначала читать распакованный вариант.

С тех пор утекло достаточно времени, но я прекрасно запомнил послание от начальной буквы и до последней точки. Вот что там говорилось:

Передать конверт лично в копыта кентуриону Ворст Найтмеру. Он будет находится в городе Хуффингтон всего неделю, в здании городской ратуши. Письмо лежит в боковом отделении сумки; не читать и не распечатывать – в противном случае, документ окажется не действительным.

В конверте лежит указ, написанный от лица старшего секретаря Королевской канцелярии Её Величества; данный приказ гласит, что прибывшего существа неизвестной расы, Швейгена Убеля, немедленно зачислить в ряды Стражей в качестве рекрута.

В боковом отделении планшетки, можно найти небольшое углубление, в котором будут спрятаны рубины, изумруды и алмазы в малых количествах. Камни огранённые, и могут быть конвертированы в местную валюту. Денег должно хватит на неделю проживания.

На контакт с жителями не идти; в диалог с гражданскими лицами не вступать. Переговаривать только с кентурионом, и ни с кем больше. Никому не доверять и никому не подчиняться, даже под угрозами немедленного ареста. В случае опасности, оказывать незамедлительное сопротивление; опыта и навыков достаточно чтобы нейтрализовать любого противника.

Это всё, что я хотел написать в данном сообщении.

Записка на этом закончилась. Перевернув бумагу, на обратной стороне я увидел список, состоявший из пяти строк; имя, фамилия, и занимаемая должность:

1) Дипломат Скейл Бенинг;
2) Граф Инфам Адлер младший;
3) Лорд Фирштен Лунг;
4) Магнат Грид Хирш;
5) Командир Хэйтон Форс.

Никакого объяснения к этой странной пометке не было; ни единого слова, будто отправитель сделал заметку лично для себя.

Странно, но только после прочтения этой записи, я понял, что ничего не знал о себе. Абсолютно ничего; ни имён, ни воспоминаний, ни каких-либо зацепок в памяти. Мой мозг был подобен листу чистой и белоснежной бумаги. Ощущения страшно непонятные; с одной стороны, имеется понимание собственной личности: прямоходящей, с четырьмя лапами, оранжевой шкурой, длинным носом, с пушистым хвостом и торчащими ушами, которыми я мог вертеть во все стороны. А с другой, чувство полной и бездонной пустоты; ни собственного имени, ни каких-либо знаний того, где ты и как ты выглядишь. Такое впечатление будто, ты никто, и в тоже время, всё на свете; волен делать что угодно, как угодно, где угодно и когда угодно.

И пока я размышлял над положением вещей, в котором очутился, меня вдруг осенило, что передо мной всё это время кто-то стоял и внимательно наблюдал за моими действиями. Высокий, странный по форме силуэт. Только я сделал резкое усилие, попытавшись мгновенно встать на ноги, как почувствовал, что моя новая «спутница» имеет на такое действие веские претензии. Я чуть не задохнулся от резкой и сильной боли; будто чей-то тяжёлый металлический сапог упал мне на грудную клетку.

Истошно закашляв, я попытался хотя бы отползти подальше от незнакомца, внезапно очутившегося передо мной.

– Не советую сейчас напрягаться, – сказал силуэт, – От падения с такой высоты, ещё никто не уходил без последствий.

Голос существа был мягким, ровным и спокойным. Представьте себе небольшую по ширине реку; она течет туда куда ведёт русло, никуда не спешит и не торопится, идет строго по своему направлению. Никакой возни или спешки, только гладкий текучий поток воды, который рано или поздно вольется в великий и огромный океан. Звучание речи незнакомца ничем не отличалось от этой реки; такая же плавность и размеренность слов, никакой возни или беспокойства в произношении. Настолько приятно было его слушать, что по коже, невольно, пробежали мурашки.

Я поднял глаза, и наконец, начал рассматривать своего собеседника во всех деталях. Он был таким же существом, как и я, то есть лисьей расы; вытянутый нос с длинными усиками, пышный хвост за спиной, который медленно качался из стороны в сторону, и рыжая, как пламя, шерсть на теле. Те же самые торчащие треугольные уши, смотрящие раковинами вперёд, острые и блестящие когти на лапах, и такой же прямоходящий лис с ровной, наверное, благородной осанкой.

Он наклонился, присел на одно колено и медленно протянул свою ладонь, тем самым выражая желание помочь встать с пола.

Его взгляд приковывал: сверкающие, лучезарные, переливающиеся, но в тоже время почему-то печальные и грустные глаза. Они притягивали внимание собеседника, подобно магическому гипнозу. Губы незнакомца были сомкнуты в слабое подобие улыбки; он явно пребывал в скорби и унынии – о его настроении можно было сказать лишь только взглянув ему в глаза. Он носил голубую рубашку с длинными рукавами, а на шее висел красный полосатый галстук. Поверх его одежды было накинуто тёмное пальто; смотрелся он по-деловому, будто собрался на важную встречу.

Я с неодобрением взглянул на протянутую им лапу помощи, но после нескольких секунд раздумий всё-таки решился довериться незнакомцу; так как выбирать мне особо всё равно не приходилось. Несмотря на худощавость тела, в его ладонях чувствовалась дюжая сила, с помощью которой он уверенно потянул меня наверх.

В конечном итоге, встав на ноги, и отряхнув с себя остатки травы, я посмотрел на него, и хотел поблагодарить за оказанное содействие. Я был вынужден задрать голову вверх, потому как мой рост был значительно ниже незнакомца на несколько десятков сантиметров. Едва первые слова благодарности хотели слететь с моих уст, как...

– Пока рано, – усмехнулся он, – Как-нибудь позже сочтёмся. А пока… – он протянул мне пузырек с молочной жидкостью, – выпей это. Обезболивающее тебе явно не помешает.

Я молча повиновался; на тот момент голова отказывалась думать, а лапы и ноги почему-то были расслабленными; все движения давались с трудом. Вкус у жидкости был специфичен; мягкий, горький со своеобразным послевкусием. По консистенции и по плотности был похож на обыкновенную воду.

В голове зародился вопрос: «кто он такой и кем является». Вполне логично было с моей стороны спросить у него это и получить ответ. Любое здравомыслящее существо поступило бы точно так же на моём месте. Только я хотел осведомиться об интересующем вопросе, как вдруг он поднял ладонь, останавливая тем самым меня, посмотрел в глаза и сказал:

– Всему своё время. А пока следуй за мной.

Он развернулся пошёл в сторону выхода. Мне же ничего не оставалось делать, как, проследовать за ним. На тот момент я чувствовал себя беззащитным и наивным барашком, который отбился от основного стада. Чёрт возьми, но когда ты не знаешь кто ты и что происходит, мозг отказывается выдавать хоть какие нибудь умозаключения.

Солнечный диск уже полностью вышел из за линии горизонта; свет неприятно слепил глаза, тем самым заставив меня прикрыться рукой. Утренний воздух был прохладен и свеж; ещё больше усилился терпкий, но приятный запах травы.

– О! – обрадовано воскликнул кто-то, – Очнулся!

Я опустил лапу, которым прикрывал лицо. Перед мною стояли двое других лисов, оба облокотившиеся о покосившийся забор; один с растянутой на всё лицо улыбкой, а другой со хмурым и строгим взглядом, которым он начал оценивать профиль, обводя взглядом моё тело с задних пят до кончиков ушей.

Кажется, итак ясно кому принадлежал веселый голос, и в этом я не ошибся:

– Рад, что ты пережил такую жёсткую посадку! – ещё больше улыбнулся первый, – Благо, восстановился ты очень быстро, так что можешь дальше продолжить своё путешествие.

Одет он был довольно чудно и диковинно: на голове шляпа-котелок тёмно-зелёного цвета, а на теле рубашка, жилетка и пиджак, раскрашенные в яркие, вызывающие краски. В таком наряде этот лис смотрелся настолько неестественно и своеобразно, что будь его персона где-нибудь в городе, он бы гарантированно привлек к себе внимание всех прохожих даже с противоположный стороны улицы. Одно-сплошное яркое эксцентричное пятно; попробуйте пройти мимо и не посмотреть на такую личность.

Взгляд беззаботный, озорной и с искоркой в глазах; такое впечатление будто данная персона не знает ни бед, ни горечи, ни каких-либо проблем в целом. Готов поспорить, что эта шутливая улыбка никогда не спадала с лица его хозяина и вряд ли спадёт когда-нибудь вообще. Но больше всего изумляла не его одежда или оптимистичный взгляд – нет; больше всего поражали его глаза. Они были неправильными, неестественными, экзотическими. Анизокория — симптом характеризующийся разным размерами зрачков правого и левого глаза; и у лиса был данный признак болезни.

– Если что, мы в любом случае обязательно тебя поддержим! – он подошёл ко мне и похлопал лапой по плечу, – Можешь рассчитывать на нас…

– Мистер Деренс, – внезапно обратился к нему второй лис, – Уважаемый мсье, совершенно ничего о нас не помнит; и я считаю нецелесообразным подходить и тем более прикасаться к нему.

– Ах, да! Я совершенно про это забыл!

– Так что лучше отойдите от него и не пугайте молодого джентельфокса, – продолжил говорить он, прикуривая, внезапно оказавшуюся у него в зубах, трубку.

Второй представитель семейства собачьих, как выявилось, был не таким сговорчивым, в отличие от стоявшего рядом напарника. Помимо данного факта, различий между ними было просто не счесть; их было настолько много, что, казалось, эти две личности являлись абсолютно несовместимыми по характеру существами. Так сказать, два полюса одного мира; объединяло их лишь то, что они находились на концах света.

Аккуратно выглаженный чёрный фрак, строгая и хрустящая до белизны рубашка с не менее вычурным галстук-бабочкой на воротнике. Шляпа цилиндр, с белым шелковым ободком; такие, какие носят только образчики высших слоёв общества. Благородная и ровная осанка, голова поднята слегка вверх; так, чтобы кончик носа смотрел в небо. Выпяченная вперед грудь, вздымавшаяся и опускавшаяся от каждого вдоха-выдоха аристократического лиса. Драгоценные серебряные запонки, отлитые в форме креста и круга. С нагрудного кармана его костюма, торчала блестящая штукенция с прикрепленной к ней золотой цепочкой. Карманные часы – один из популярнейших аксессуаров для любого уважающего себя существа мужеского пола; солидно, стильно, а главное – роскошно.

В его глазах горел огонь; не тот что бывает у безумцев или у одержимых, а тот что бывает у сильных личностей. Смотрит уверенно и победоносно; взор как у хищной голодной птицы. Когда он взглянул на меня, я почувствовал на себе легкий испуг и в то же время глубокое уважение к этому джентельфоксу. Его взгляд крепко цеплял душу и допытывал из твоих сокровенных закоулков личности абсолютно всё, что ему нужно.

Внезапно над ухом, заговорил тот, кто недавно мне помог встать с пола:

– Господа, нам необходимо торопиться. Наш друг итак слишком задерживается находясь тут. Есть ли у вас идеи?

Весельчак с джентельфоксом слегка призадумались, но спустя, буквально, несколько секунд, выдали варианты. Первый начал лис с котелком:

– Ну, так как нашему товарищу нужно пройти расстояние не менее чем за двадцать два часа и тридцать минут по проселочной дороге к городу Хуффингтон, то есть вариант с экипажем. Он проехал буквально не более часа назад; следы на дороге свежие и скорость его точно не превышает скорости ходьбы пони. Дорога мокрая, копыта вязнут в грязи. Убель, рано или поздно, догонит их если будет бежать через вон, то поле, – и пальцем он тыкнул по направлению к близлежащей плантации, чьи пшеничные колоски превышали мой рост раза в два, если не больше, – Дорога как раз огибает эту пашню, и если идти наперерез то вполне можно догнать и даже обогнать телегу.

– Не вариант, – перебил его напарник, – Этот господин заблудится в пшенице не пройдя и пяти метров; если бы поблизости находились ориентиры в виде высокого дерева или чего-нибудь ещё, то можно было бы пойти на такой риск, но в данном случае, я говорю категорическое «нет» и отказываюсь поддерживать ваше предложение. Плюс невозможность определить где север, а где юг; у нашего друга нет компаса.

– Тогда предложите свой вариант…

– Я советую ему пойти по дороге; но не туда куда уехала коляска, а как раз-таки в обратном направлении. Телега была нагружена до предела и колеса утопли в грязь чуть ли не по ось; скорее всего она была загружена в деревне, находящейся неподалёку от этого амбара. Такую постройку вряд ли будут воздвигать далеко от сельскохозяйственных ферм. Расстояние не превышает километра; фляги, прикреплённые к поням наполнены сидром до отказа, и они ещё не успели их распить по дороге. В противном случае, можно было бы почувствовать запах дрянного алкоголя, который бы тут витал.

– А ты что скажешь? – спросил меня незнакомец, – Я не могу предложить вариантов лучше; эти господа, предоставили прекрасные предложения. Выбирать остаётся лишь тебе.

Разворачиваемые события сбили меня с толку; мало того, что я не знал их, и тем более не ведал кто я и где нахожусь, то, тем более, не понимал могу ли доверять им или нет…

– Ага! – обрадовано воскликнул весельчак, – Кажется нашёлся повод познакомиться друг с другом! Простите что так бесцеремонно, но к сожалению, выбирать место действия не приходится. Меня зовут Овел и я весь к вашим услугам! – и он изящно поклонился, сняв с головы убор.

Немного посмотрев на происходившую перед моими глазами церемонию, его напарник лишь ухмыльнулся и ещё больше задымил трубкой.

– Не умеете вы знакомится, месье Овел, – сказал тот, и после, перевел свой взгляд на меня, – А вам, ваше светлость, не стоит разговаривать со всяким непотребьем в виде данного нахала. Прошу любить и жаловать: сэр Деренс Эльсбруг младший, барон синего ордена при Его Высочестве Благородных лисов, а также доцент кафедры биоинженерии и генетики. К счастью, когда-то давно мы с вами уже знакомились, но мне вновь приятно напомнить вам, кем является ваш верный друг и надёжный товарищ.

– Не смешите мои тапочки сэр Деренс, – язвительно произнёс весельчак, – Наукой вы занимаетесь в самую последнюю очередь. Тем более вы очень падки за всё блестящее и драгоценное, и мне порой кажется, что презренный металл для вас важнее чем благородное занятие высших и образованных мужей.

Похоже, эти двое уже были готовы перейти в яростные дебаты, насыщенные культурными оскорблениями и ироничными шутками в адрес друг друга, но вмешавшийся в разговор незнакомец прервал их обоих. Он одарил каждого своим злобным и гневным взглядом, от которого лисы нахмурились, и те потеряли всякое настроение продолжать возникший спор.

Пытаясь разрядить обстановку, я хотел рассказать принятый мною выбор и только-только раскрыл рот, чтобы объявить вердикт, как...

– Правильное решение, мсье Убель, – пробурчал Деренс, не переставая недобро смотреть на лиса в котелке, – Меньше риска заблудиться среди пшеницы, да и к тому же вы сможете приобрести себе еду, питье и необходимые принадлежности, если, естественно, они будут иметься в наличие у фермеров.

Черт подери, они что, читают мои мысли?

Весельчак грустно вздохнул и сказал:

– В каком-то роде да, мой дорогой друг. Ты скоро все узнаешь и поймешь, но пока прости. Ещё не настал такой момент…

Сказать, что я был удивлён, означало вовсе ничего не сказать; не самое приятное ощущение, когда кто-то может вот так взять и прочитать твои мысли как открытую книгу.

Незнакомец, стоявший рядом всё это время, положил лапу на плечо, и не глядя на меня произнёс:

– Думаю тебе пора идти.

Я не знаю, и не понимаю, что на тот момент со мной происходило, но внезапно, в моей голове что-то звонко «щёлкнуло» и тело, будто загипнотизированное, побрело в сторону грязной дороги. Благо, я отдавал себе отчёт в своих действиях и даже мог прекратить движение, но по странным причинам, мне не хотелось этого делать.

Пройдя несколько десятков шагов, я обернулся, чтобы хотя бы мысленно попрощаться с ними, но не увидел их. Они пропали, исчезли, растворились в воздухе словно призраки.

С тех самых пор они тайно сопутствовали со мной. Фантомы, иллюзии, видении; я не знаю, чем или кем они являлись, но ясно было одно: они будут рядом ещё очень долгое время. Пока я не умру.

---

Ветер – протяжный, воющий, и холодный как раскалённый лёд, дунул мне в лицо, едва ли я выскочил из вагона; крупицы снега попали в глаза, заставив меня зажмуриться и провести лапой по векам. Мороз, несмотря на плотно закутанное тело, проникал под одежду, и я чувствовал, как тепло уходит вместе с каждым моим выдохом; с каждым маленьким облачком пара. Обуви я не носил, так как этот гардероб не нес в себе никакого смысла; задние лапы не мерзли.

Несмотря на метель, температура воздуха была ещё более-менее сносной. В Гейтсе было намного хуже; иногда показатели термометра опускались до минус сорока, а в особых случаях, и до минус пятидесяти градусов по Цельсию. Выплесните кипяток в такую стужу, и вода упадёт на землю в виде сосульки, остыв и охладев буквально, за доли секунды. Благодаря моей зимней плотной шерсти, я смог без проблем ужиться в такой морозный климат, чего нельзя сказать о живущих там, горе-соседях. Физиологически так сложилось, что пони не имели никаких способов удерживать тепло внутри тела на долгий промежуток времени; случаи с обморожениями уже никого там не удивляли.

Я медленно шагнул по деревянному помосту перрона; маленькая, и аккуратная постройка, около которой затормозил поезд, являлась лишь незначительной станцией на его пути. Усатый кондуктор громогласно объявил название городка и после, залез обратно в купе, помахав нам на прощание копытом. Паровоз звучно и протяжно загудел, давая понять, что вот-вот тронется в путь. Стальные поршни на колёсах гулко заработали, и стальная махина двинулась дальше, оставляя нас на попечение разбушевавшейся метели.

«Понивилль» — вот что выкрикнул нам старый жеребец в синей форме. Это слово слетело с его уст так, будто деревушка являлась заброшенным и гиблым местом, что, конечно же, было неправдой.

Никого, ничего, ни единой души вокруг; как будто все дружно вымерли. На месте, где должен был сидеть кассир, лишь тихонько свистел ветерок, баловавшийся со скрипучим петлями входной двери. Стекло, разделявшую продавца и покупателя, давно покрылось стойким слоем инея.

– Чудно, – пробормотал я.

Посмотрев на Айрона, я слегка удивился; взгляд у того был потерянный. Его глаза метались по всей станции, пытаясь кого-то или что-то найти, но попытки не увенчивались успехом.

– Нас должны были ждать, – объяснил он наконец, – Видимо из-за погоды всё сорвалось.

Эти слова были произнесены с такой дикой тоской и грустью, что даже недалёкому стало бы понятным: он хотел устроить сюрприз, но видимо всемогущая природа случайно помешала его замыслам. Оно и к лучшему на мой взгляд; мне по горло хватало одной пары глаз по мою душу.

Выдохнув в последний раз, Айрон, поправил седельные сумки, закреплённые у него по бокам, на спине, и видимо, смирившись с неудавшимся планом, произнёс:

– Главное не отставай. Видимость хоть и ужасная, но я ещё помню дорогу, так что не волнуйся. Окай?

В ответ, я утвердительно кивнул головой.

– Тогда пошли.

Он поправил на шее шарф, затянув тот потуже и ступил с перрона на дорогу. Его силуэт мгновенно исчез в белой пелене снежной бури. Недолго думая я нырнул следом; надеясь, что плотная зимняя шерсть и тугой плащ надёжно укроют меня от снега.

---

Метель, видимо ощутив полную свободу действий, разбушевалась не на шутку; ветер уже не просто выл в ушах, он старался забраться под одежду протягивая противные морозные щупальца под все возможные щели, пытаясь высосать тепло. Снаружи стоял оглушительный свист, но благо, вовремя прижатые к голове уши, не слышали голос разъярённой погоды.

Черт подери, но я ничего не мог разглядеть дальше своего лисьего носа; под ногами виднелась лишь вереница следов Айрона. Чуть вправо или влево, и можно окончательно потеряться в этой противной, вязкой морозной пелене, окутавшую деревушку. Да и следы особо сильно не различались со снегом; приходилось по максимуму напрячь зрение, дабы разделять отпечатки копыт пони от серой поверхности снежного покрова.

Когда мы были в Обители, Айрон постоянно рассказывал мне об этом чудном, по его словам, городке с красивыми деревянными домами, яркими улицами, и очень дружелюбными жителями, обитавшими тут. Из его повествований можно было подумать, что городок являлся волшебным райским местом, где можно жить ради своего удовольствия и работать на благо обществу. Постоянные вечеринки проводимые почти что ежедневно, где яблочный сидр тёк нескончаемой рекой; пить позволялось буквально бочками. Или можно попробовать простые, но тихие походы в гости, сопровождаемые спокойными и мирными чаепитиями со светскими беседами в придачу. Пируй, живи, кормись, пей что хочешь и в каких угодно количествах. Эх…сказки, такие сказки.

Прошу извинить; я вновь забылся. Вам вряд ли будут интересны такие повести, так что лучше продолжим рассказ дальше.

Мы шли сквозь разыгравшуюся метель довольно долгий промежуток времени; хотя, что уж врать вам: мне показалось что прошла целая вечность до тех пор, пока я носом чуть не стукнулся о причудливое здание. Даже не знаю, как вам его описать, но всё-таки попробую; может что-то да выйдет.

Вы любите сладости? Нет? Я вот тоже не особо их обожаю, но от плитки молочного не откажусь. Представьте себе домик; обычный деревенский домик с треугольной крышей, глиняной черепицей на ней и со ступеньками к главному входу. А теперь возьмите, и замените стены на непонятную молочную карамель, разрисованную замысловатыми, но красивыми узорами. Верх этой постройки представлял из себя знакомую всем стандартную крышу, но черепица больше была похожа на пласты шоколада, чем на глину и вдобавок, к кровле был пристроен странный постамент, напоминающий праздничную свечу. Перила, прилегающие ко входным ступеням, были выполнены из шоколадного теста и посыпанны сахарной пудрой. Черт возьми, перед моими глазами была мечта любого отъявленного сладкоежки, готового продать душу за сие чудо.

Над главным входом висела, (слава лисам) деревянная вывеска; не мармеладная, не карамельная, не шоколадная, а простая деревянная вывеска, на которой розовым кремом, было написано…

– Сахарный уголок, – и чуть ниже этой надписи, – добро пожаловать.

Чуть правее от двери находилась, украшенная бело-красными леденцами, табличка, на которой старательно был вырисован вот такой вот стишок:

Пусть сладости принесут вам счастье,
В любое время, грозу иль ненастье.
С любовью к родным, друзьям, даже просто соседям,
Несите радость с душою в сердце с песней.

П. П.

Цепочка следов, оставленных Айроном, вереницей указывала на дверь этого заведения; пегас постарался вытряхнуть со своей спины и головы накопившийся снег и после, зашёл внутрь. В здании были другие пони; помимо копыт моего друга я заметил, огромное количество следов других непарнокопытных животных, которые старательно стоптали снег на пороге. Даже заходить не хотелось, но делать было нечего; мёрзнуть под ледяным ветром особого желание не имелось.

Да, я уже представил морды незнакомых мне поней; обычно наблюдались две реакции: удивление или испуг. Первый случай рассматривался большей частью у представительниц прекрасного пола, после чего они автоматически тянули копыта в мою стороны, или шептались в сторонке. Нервировало жутко, но приходилось с этим мириться. А второй случай возникал как раз-таки у жеребцов и это было очень забавно.

Я глубоко вздохнул, и стал подпрыгивать на месте, отряхивая накопившийся снег на одежде. С глубокой неохотой я положил лапу на ручку двери, выполненную в виде мятной карамели, и медленно начал её открывать.

Что поделать? Знакомиться, рано или поздно, всё равно придётся; лучше уж покончить с этим раньше, может и нервов затрачу меньше на бесполезные разговоры.

В одно мгновение я проскользнул в образовавшийся проём и тихонько прикрыл за собою дверь; замок издал приятный звук и дверь с мелодичным стуком закрылась.

Здравствуйте – так сказал бы паталогоанатом, начавший вскрывать труп, – Будем знакомиться с вашим внутренним миром…

Глава 2. Необычные знакомства

Неожиданная встреча

На перекрестке трех дорог.

Радости сплошной поток

Нам обрушилось на плечи.

Автор: В. Невский

Ооо, этот чудный запах! Боже, я даже не знаю, как вам его описать; к сожалению бумага не такой универсальный источник передачи чувств осязаний, но я всё равно попробую.

Конечно же многие любят свежую выпечку. Ну, какой идиот не обожает этот запах пропечённого сладкого и хрустящего теста с начинкой внутри? Яркий, красочный, насыщенный до краёв карамельный дух. Вдох, и ваши слюнные железы уже начинают вырабатывать жидкость в неимоверных количествах. Черт меня побрал бы, но я приготовил кошелёк чтобы купить как минимум несколько сдобных булочек и упаковать их с собой.

Мать моя лисица! Какое это блаженство…

Помещение? Ну тут дизайнер тоже не подвёл; видимо вдохновлялся знаменитой сказкой о ведьме, построившей дом из сладостей, и чуть позже, заманивала наивных жеребят в карамельную хижину. Думаю, не надо говорить, что она с ними потом делала, да и тем более конина не такая уж и противная на вкус. Освещение в кондитерской скудное, но оно и было к лучшему; в комнате не горели электрические лампы. На столе мерцали огоньки от свечек; такая, знаете ли, приятная “ламповая” и тёплая атмосфера домашнего и всеми знакомого уюта. Огромные стеклянные стеллажи за стойкой продавца. Сладости на любой вкус и цвет. Кислые и зубодробительные конфеты, тянучки, жевательные резинки, леденцы, мармелад, шоколад…Всё что душе угодно!

Рядом с этой мечтой капризного жеребёнка стояли не менее привлекательный витрины с выпечкой. Не буду вам их перечислять, потому как мне легче указать чего там не было, чем что имелось в наличии. Наливные, так и манят откусить и похрустеть пропечённой корочкой. Сногсшибательный вид кондитерских чудес.

Никто даже не заметил моего прихода; пони были заняты абсолютно другими вещами. Мой друг, окруженный со всех сторон знакомыми, друзьями и родственниками вертел головой на все 360 градусов, приветствую каждого по имени. С памятью у него всегда было всё в порядке, потому можно не удивляться, что он знал всех присутствующих. Гостей было не так много, но я не сомневался в том, что он прекрасно помнил абсолютно всех жителей городка.

– Хей, Айрон как ты?

– Айрон мы так рады тебя видеть!

– Друг, ты так изменился!

– Айрон дай обнять тебя!

Воздух наполнился радостными восклицаниями; видимо серого пегаса не так часто видели в родной деревушке, и многие стали покручинивать по огромному пони. Как мне известно Айрон всегда жил вольной птицей; ездил куда хотел, был где хотел, гулял где хотел. Куда дунет ветер, туда и он вместе с ним. Вольный путник, которого ничего не держит на месте.

– Я тоже рад всех приветствовать! – улыбнулся серый пегас, – И я не ожидал что придут столько друзей!

Вновь комната содрогнулась от веселых возгласов — присутствующие ответили дружным хором на удивление их милого друга.

Внезапно Айрон поднял копыто вверх, как бы прося остальных немного затихнуть и позже, когда шум поубавился, спросил:

– А где же Пинки? Почему она не смогла нас встретить?

Ему ответила сине-голубая кобылка с кьютимаркой песочных часов:

– Она уехала. Её пригласили в Мэйнхеттан на конкурс лучшего кондитера.

Эти слова были произнесены с нескрываемым разочарованием и явно подействовали на моего друга. Его лицо преобразилось; только что весёлые глаза преобразились, а недавняя улыбка полностью исчезла с лица только что пришедшего гостя.

Как бы пытаясь подбодрить Айрона, голубая кобылка добавила:

– Скоро она вернётся к нам. Конкурс продлиться всего несколько дней, а потом она обязательно приедет обратно. По крайне мере, Пинки сама так сказала.

– Жаль, что её не будет на нашем празднике, – и поднеся копыто в подбородку, серый пегас вдруг воскликнул, – Ну ладно! Чего горевать? Будем веселиться! Правда друзья?

Ответом был радостный гвалт собравшихся.

Благо, я всё ещё оставался незамеченным и меня это вполне устраивало. Нет, я не боялся толпы, ничуть. Просто понимаете, очень нервировало когда несколько любопытных морд откровенно пялились на мою личность с таким видом, будто сам бог господь спустился с небес дабы вознести перед смертными своё величие. Это же смешно в конце концов; подумаешь прямоходящий, с огненной шерстью и большими ушами. Что в этом такого?

И вот сейчас, от этих противных настырных взглядов от меня отделяла лишь тонкая граница между светом и тьмой. Два шага вперёд и перед ними появится странная маленькая фигура завёрнутая в плащ и со злыми как у беса глазищами. Не думаю, что они прям уж сильно испугаются, но пробовать эту идею всё равно не решился; если Айрон захочет, представит своего спутника сам.

После произнесённой речи о продолжении банкета, серого пегаса обступили со всех сторон. Его трепали по холке, дружески толкали в плечо и продолжали спрашивать о поездке сюда, и также, о местах, в которых ему удалось побывать.

В это время, его друг, то есть я, уже проскользнул мимо собравшихся и попытался слямзить аппетитный кексик с чьей-то тарелки. Да, это гадко и подло, не спорю, но я был абсолютно уверен, что пони не стали бы возражать по поводу, что новый гость старается хоть как-то унять голод. На протяжении всей поездки, во рту даже крошки не побывало, а это знаете ли, не самая приятная вещь. Желудок и так бесился от недостатка внимания, так теперь, почуяв свежую выпечку, окончательно вышел из-под контроля. Это тот момент, когда лапы самовольно тянулись к плюшкам; сопротивление было бесполезно, да и я сам особо не давал отпора.

Удачно схватив заветное, я быстро нырнул обратно в тень. Зажав кекс меж зубов, я осторожно прошмыгнул средь посетителей, стараясь всё так же держаться в статусе невидимки, и вскоре оказался за стойкой продавца. Меня привлекла пачка печеньев заманчиво расположившихся на одном из многочисленных стеллажей с выпечкой. Вынули угощение совсем недавно; едва дотронувшись до торчащей кромки, я немедля отдёрнул обожжённую лапу. Пришлось действовать когтями.

А пока вор удачно похищал еду, его друга уже пригласили за стол. Грохот и шум скрипящих ножек стульев, прямо кричали об этом! Гости, наконец, переместили задницы за стулья, а нескончаемую болтовню и гам за стол. Звон чашек, стук ложек, булькающий звук чая…Боже, нельзя ли это делать тише?!

За то время пока они рассаживались по местам, мне под лапу удачно попался бумажный сверток, в который обычно заворачивают покупателям еду. Завернув печенье в бумажку, я наконец смог погрызть украденное.

– Ой! – внезапно воскликнул Айрон, – Я совсем забыл!

Святая лисица! Удосужился наконец! А то я наделся, что буду потихоньку воровать вкусное прямо из-под носа гостей.

Все пони повернули к нему недоумённые мордочки, желая узнать причину неожиданного прозрения.

– Я приехал не один! Со мной друг!

Гвалт! Шум! Снова чьи-то возгласы и радостные выкрики.

– А кто он?

– А где он?

– Откуда он?

– Кто он такой?

– Тоже мышекрылый?

Пегас поднял оба копыта в потолок, прося остальных помолчать и дать ему слово.

– Должен предупредить что он…довольно необычный… – небольшая пауза, а вернее заминка в стиле «ну как бы вам сказать» и под конец продолжение:

– Он…

– Стеснительный? – выкрикнул кто-то.

– Да.

– Высокий? – подхватила эстафету следующая.

– Нет.

– Единорог?

– Он вообще не пони.

Единогласный вздох, секундное молчание и прорыв словесной дамбы!

– Грифон?

– Нет

– Минотавр?

– Нет

– Козёл?

Что?! Меня назвать козлом? Вы там совсем пирогов объелись? У меня что, рога на голове и шерсть вонючая?

Айрон замотал головой:

– Нет, нет. Такую расу вы никогда ещё не встречали?

– Да кто же он? Говори наконец, сидр тебе в глотку! Клянусь своей подковой, если ты не скажешь, то мигом вытряхну ответ!

– Сами увидите. К тому же он уже здесь. Правда Убель?

Какого же было удивление собравшихся, когда из стойки продавца послышался смешок и подтверждение слов Айрона:

– Здесь я, здесь.

И позже они увидели, как из неосвещённого куска помещения, на свет, перемахнув стойку, выпрыгнула тень, рот которой был забит печенькой.

– Моё почтение, – сказала “оно” и слегка склонило голову.

Такое наглое появление вызвало невероятный эффект. В кондитерской стало тихо. Настолько тихо что мои уши слышали, как громко стучат сердца гостей; они были напуганы, ошарашены. На лицах, собравшихся, необычайно растерянный вид. Единорожка разливавшая чай, открыла рот до упора и совсем забыла, что кружка уже заполнилась до отказа, и содержимое начало растекаться по скатерти. Видимо болезненный выкрик: «АЙ!» её образумило, потому как кипяток попал кому-то на ногу. Другие же так и застыли над столами с маффинами в зубах. Полный набор обалдевших взглядов и занавес из огромных глазищ.

Проклятье! Я чуть не рассмеялся прямо перед всеми! Прекрасная подача эмоций и невероятный артистизм! Они с такими мордашками дадут сто очков вперёд любому знаменитому актёру и тот задохнётся от зависти.

Ваш верный слуга, всегда знал толк в неожиданных появлениях и даже тут проявил мастерство на высшем уровне. Знаю, скромности мне не занимать, но чёрт меня побрал, если бы я не совершил задуманное.

– Ого, – еле выдавила из себя кобылка с ковбойской шляпой на голове, – Вот это да!

Минутная заминка после произнесённого и наконец какое-то оживление. Айрон попытался растормошить собравшихся дабы те совсем не упали в обморок.

– Эм…это лис и он очень рад с вами познакомиться. Правда Убель?

Я окинул презрительным взглядом всех сидевших за столом и с максимально ироничным тоном произнёс:

– Не особо.

Снова молчание; видимо этим поням нужно очень долгое время, чтобы переварить услышанное и увиденное.

Наконец-то мне это надоело, и я сам начал их трясти:

– Может мне стоит предложить присесть? Или так и будете пялиться на меня с раскрытыми ртами? Где ваше воспитание уважаемые жители? Новый гость, приехавший из далёких земель, и никакого гостеприимства в ответ?

Боже, они соизволили задвигаться имеющимися конечностями! Сразу несколько кобылок соскочили со стульев, предлагая мне занять их место. Единорожка оклемавшись от шока, слеветировала другой набор столового прибора и теперь стояла в ожидании, когда гость займёт чей-нибудь стул. Жевавшие, немедля вытащили, проглотили, сплюнули недоеденные пироги, или вовсе оставили их на тарелках, потеряв всякий интерес к поеданию еды. Размеренно шагая, и никуда не торопясь, ваш верный слуга устало выдохнул и присел за ближайшее место. Нагло и эгоистично, я не буду с вами спорить, но по крайне мере они перестали смотреть на меня как бараны на новую конюшню.

И как по волшебству, передо моим носом появилась тарелочка с куском пирога и фарфоровая кружка с горячим душистым чаем. Этот вечер мог бы стать лучшим в моей жизни, но за хорошими событиями обязательно следует какое-нибудь свинство. В данном случае, кобылки быстро оклемались от первичного шока и теперь полностью сконцентрировали внимание на рыжем существе, пытавшемся определить зачем ему дали специальную вилку для копыт, а не для лап.

Неожиданно для всех и разрушив тяжёлое гробовое молчание, одна из наблюдательниц застенчиво спросила:

– А можно ваше полное имя?

Она постаралась состроить самые, что ни на есть, невинные глазки, дабы новый гость не слишком рассердился, на вопрос.

– Убель. Швейген Убель, – устало подал мой голос.

Не знаю, что я сказал такого экстраординарного, но все вокруг хором вздохнули от удивления, кроме, естественно, Айрона. Тот, пользуясь моментом, уплетал шоколадные маффины за обе щёки, и тихо двигал челюстями, дабы не привлекать к своей персоне лишнего интереса.

К сожалению, допрос только начинался:

– А откуда вы прибыли к нам?

– К несчастью не могу ответить на ваш вопрос, потому как сам не знаю откуда я родом.

По толпе пробежал шёпоток, и после минутного совещания, следующий вопрос задала апельсиновая кобылка с ковбойкой на голове:

– Давно ли вы находитесь в нашей стране?

Немного призадумавшись я выдал:

– Два года пребывания в Гейтсе, плюс год обучения в Обители. Плюс-минус ещё полгода на то, чтобы государство смогло определить куда меня следует запихать.

Готов поклясться, у бедных поней гривы встали дыбом от моего ответа. Почти у многих, глаза расширились до размеров приличного и огромного блюда, на котором обычно подают запечённого поросёнка. Но так как мяса тут не ели, не едят и вряд ли будут есть, то за место вкусного трупа, они скорее положат горсть фруктов и набор цветочков.

Гейтс для них, что-то вроде из разряда: «О Святая Селестия, да как он выжил в таком месте?». Помимо зверского холода и повышенного шанса получения отморожения ног (рук, лап, клюва, пятой точки в комплект) можно ещё нарваться на бандитов, облюбовавших ближайшие горы и пещеры внутри. Обычно встречи с ними заканчивались, в крайне плохих случаях, изнасилованием (мне это точно не грозило) или тяжёлыми увечьями. Редко происходили инциденты со смертельными исходами; бандиты-грифоны не были отмороженными идиотами, чтобы портить и без того натянутые отношения с пограничными войсками своего же государства, которые славились бесшабашностью и диким варварством. Обрубать себе самому крылья, занятие не из приятных, да и четвертование никто ещё не отменял, но об этом чуть позже.

Приспособившись, наконец, к палке, которую мне выдали за место вилки, я замахнулся ею чтобы беспощадно и безжалостно отрезать кусочек, лежащей на тарелке вкусняшки. Крутое пике, и острый наконечник почти вонзился в мягкую и податливую плоть пропечённых внутренностей. К сожалению, я не успел пустить джем из нацеленной мною жертвы, потому что раздался очередной вопрос:

– А можно потрогать его?

Ради всего святого, не подумайте обо мне ничего плохого, но в тот момент, в моей голове, почему-то создался образ заветного и неприкасаемого. Того, что для каждого джентельфокса является полноценной гордостью и несоизмеримой честью.

– Ни коем случае! – зарычал я и отдёрнул хвост подальше от хищных копыт кобылок. Они уже тянулись к моему сокровищу, и почти что дотронулись до огненного оперения. Но я мигом выдернул священное из-под их носа.

Грустный выдох поней раздался в помещении.

Пока я раздумывал над тем, в какое надёжное место можно запихнуть хвост, прозвучал следующий вопрос:

– А сколько вам лет?

Право, как дети! Ещё бы спросили какие игрушки я люблю, когда случилась первая любовь и какой цвет мне по душе. Естественно красно-алый кровавый цвет; очень вызывающий и приятный для глаз.

– Скажем так, на данный момент я не могу ответить на вопрос правильно. Проблема в том, что у вас слишком ранний порог животного взросления и потому, количество лет тут может разойтись довольно сильно. Ещё никто не придумал единого стандарта кто и во сколько может считаться недорослем, молодым существом или старым господином. Увы, но ничего не могу ответить.

– Вы приехали сюда…навсегда?

Вот тут я немного задумался.

– Может да, а может и нет. Сейчас моя судьба лежит в чужих лапах, а вернее, в чужих копытах, и потому я, пока что, не волен вершить свой путь как мне угодно.

Лица поней стали более задумчивее и даже послышались печальные вздохи. Чудный народ; что с них ещё можно взять? Забавные но слишком наивные и чересчур иногда доброжелательны. Добро спасёт мир, и я не буду спорить с этим фактом, но не все в мире желают творить благие дела. Четвероногий народ тоже не являлся большим исключением; находились и среди них жалкие злобные мошенники.

– Может….у вас есть хобби? – робко подняла копытце маленькое создание, еле вместившейся в узенький пространство меж двух кобылок. Большой бант привязанной красной гриве и миленькое жёлтеньким личиком, смотрящее на меня с невероятно умилённым взглядом.

С моей стороны прозвучал довольный смешок:

– Да. Кое-какие увлечения имеются, юная мисс…

– Эппблум, – оживился жеребёнок.

– Мисс Эпплблум, – кивнул я, – Ваш верный слуга является отчасти, как вы их тут называете, сносным “магическим алхимиком”...

– Ого, – восторженно посмотрела она в мои глаза, – Правда?

Я вытянул вверх указательный палец и в шутливой форме произнёс:

– Клянусь своим хвостом!

Кажется ей этого вполне хватило и в качестве, так скажем, благодарности, жёлтенькая маленькая кобылка, постучала в копытца. Это было странным и приятным, для моих ушей, ритуалом; звук цокающих друг об друга копыт, доставлял мне сладкое удовольствие, и порой даже ласкал чувствительные барабанные перепонки.

В этот вечер было задано много любопыствующих вопросов. К сожалению, я не могу перечислить все; последние из них были настолько непонятными и порой даже диковинными, что приходилось или помалкивать, намекая что, собеседник(ца) мелит неясную чепуху или же я бросал рванные, максимально сжатые, ответы.

Вскоре, дошло до того, что к мельтешащими перед глазами мордашками выработалось стойкое отвращение и я молил богов, чтобы меня, наконец, выставили на улицу. С самого начала разговора, пони и без того наскучили своей медленной реакцией на неожиданное появление странной персоны; теперь они окончательно осточертели моим лисьим нервам. Лучше мёрзнуть дальше, чем снова разговаривать с представителями непарнокопытной расы.

Прошло не так уж много времени; если мои биологические часы не врут, то утекло где-то не менее часа, но данного промежутка хватило с головой. Увидев, через окно, что буря утихла и на улице уже стояла умиротворённая снежная ночь, я немедля приступил к любезным распрощаниям с собравшимися и срочно испарился за дверью. Заодно прихватил серого пегаса, который уже слопал целую кучу шоколадных маффинов и теперь приступал к расправлению, оставленного гостями, пирога. Морда Айрона была измазана шоколадным кремом и крошками теста, когда я чуть ли не пинками прекратил его богатое пиршество и выставил прочь из кондитерской. Пегас, мягко сказать, был обижен проявленным к нему нахальством, но благоразумно помалкивал.

Знаете, я бы его тронуть не трогал, если бы знал где находится его здешний дом, и при том имел в кармане хотя бы входные ключи. Но так как он ничего не говорил по данному поводу, то я лёгкой, можно выразиться, лапой вытащил его со стула и потащил прочь.

Эх. Желаю вам, дорогим читателям, когда-нибудь побывать, очутиться в городке Понивилль, если вдруг вы найдёте время или возможность приехать в это место. Отдам свой хвост на отсечение, но готов поклясться, что вы не пожалеете о потраченных деньгах и времени.

Зимой деревушка была особенно красива! Миловидные для глаз домишки построенные в стиле фермерских угодий; деревянные стены, ступеньки, двери и небольшие оконца смотрящие на заснеженные улочки, петляющие между жилищами простых горожан. Кровля из сена, сплетённая тонкими и едва видимыми веревками; крепкими как само железо. Сверху, крыши домов, покрывал толстый слой накопившегося снега. На улице шёл редкий снежок; маленькие крупицы падали на нос и медленно таяли, превращаясь в хрустальные капельки воды. Эти шарики позже скатывались по усикам и падали на землю скрываясь в снегу, который доставал мне чуть ли не до лодыжек; я старался топать по следам впереди идущего друга, потому что на это тратилось меньше сил и времени.

Улицы были пусты; городок будто дружно вымер, но горящие огоньки в окнах, говорили об обратном. Время позднее; ларьки и магазины уже закрыты с момента предупреждения снежной стихии, а выходить на улицу даже после бури, никто не собирался. Правильно делали; кому охота вылезать в мороз, когда дома тёплые камин, вкусный ужин и любящая супруга. Последнее можно заменить на прочтение интересной книжки, прослушивание радиоканалов или других обыденных вещей.

Эх. Не будь судьба такой жестокой и возможно моё “эго” смогло бы полюбить это место. Но удел живых непредсказуемы; грядущее порой готовит смертным неожиданные сюрпризы и в большинстве случаев, предоставляемые подарки не всегда приятны.

Я глубоко вздохнул и закрыл глаза. Люблю морозный воздух и дьявольскую тишину.

---

– Гастат Убель! – заорал опцион, пытаясь перекричать ливень, – Немедленно ко мне!

Эх... Что стряслось на этот раз? Неужели опять не могут найти достойного козла отпущения или же Стражам развлечься просто нечем? Ну так пусть разбираются с кобылками по тёмным уголкам; того и гляди нервничать перестанут.

Устало вздохнув, я посмотрел на изрубленный деревянный манекен, на котором перед началом тренировки, моя рука нарисовала криворукую рожицу с глупой зубастой улыбкой и овальными глазищами. “Кукла” грустно улыбалась и своим неестественно корявым взглядом смотрела на меня, как бы говоря: “Ну и что?”. Ну и что, Убель? Я деревяшка, страдающая каждый день и год за годом; мне столько раз наносили раны, что моё тело перестало чувствовать удары. А хотя, да, я же ведь деревяшка; что мне с этого, Убель? Что ты хочешь мне сделать?

Ничего, дурацкий ты манекен! Я хочу выбраться отсюда вот и всё.

– Убель! – снова рявкнул Страж, уже выйдя из безопасного навеса под яростный ливень, – Уснул!?

– Я вас слышу, сэр опцион Клейл!

Кажется стальной пони был не в настроении церемониться:

– Когда я зову, ты должен тут же окликаться! Ты понял меня, гастат!?

– Так точно, опцион Клейл!

– Отлично, потому как если мне вновь придётся кричать, то твои ножки совершат ободряющий марш-бросок вокруг замка!

– Есть!

Он окинул меня злобным взглядом, осматривая с головы до пят рукодельное снаряжение рыжей морды и после презрительно фыркнул:

– К тебе важный разговор. Следуй за мной и без очередных шуточек хвостатый! Уяснил?

– Да, господин опцион! Без очередных скандалов, опцион!

– Чудно.

Он завёл меня внутрь крепости специально обойдя оружейную, дабы я смог сбросить с себя уродливые куски лязгающего металла. Вы не представляете себе, как неудобно было двигаться в броне; порой железо неприятно царапало кожу, из-за чего приходилось вылизывать раны уже сидя в казарме.

Дальше, опцион потопал по первому этажу замка. Перед нами лежал путь через ужасно освещённые коридоры и бесконечную путаницу поворотов и подъёмов. Каждый этаж крепости напоминал лабиринт, состоящий из хитро сплетённых проходов и с огромной кучей дверей, встречающихся почти что через каждую пару отдельных шагов. Каменная кладка уже несколько столетий была влажной, и потому сырость не была такой уж редкостью; на стенах размазаны куски ядовитого мха и прикосновения к ним, больше напоминало на чешую мокрой ползучей гадины, коих обитало в округе в больших количествах.

Фауна в Обители была наипрекраснейшей; чуть зазеваешься и можно смело идти на корм одному из зубастых тварей бродящих средь болотистой местности, в котором располагался замок. Чуть дальше к северо-востоку раскинулись замечательные скалистые камни, зубья которых могли с лёгкостью распороть чьё-то упавшее на них брюхо. Добраться до Обителя было настоящей проблемой; путь в эту Дыру лежал исключительно через воздух и только. Мне повезло, что к этому времени я был уже знаком с Айроном, и конечно же, он помог перебраться мне к пункту назначения без лишних проблем и даже отвёз багаж, весивший всего пару килограмм. Полёт от ближайшей железнодорожной станции до проклятой Обители лежал через огромную впадину, усеянную острыми, как бритва, скалами. С воздуха, низина, напомнила мне доску с торчащими кверху зубьями; упадёшь и будешь потом собирать органы по кускам.

До сих пор не могу понять какому идиоту вздумалось строить замок на земле в которой ничего не может произрастать? Ведь это облегчило бы жизнь не только тем, кто обеспечивает каменное укрепление едой, припасами и в первую очередь водой, но самим и Стражам, находящимися тут уже несколько лет. Пища всегда под копытом, а в случае нападения (что, конечно, не могло произойти вообще) с лёгкостью можно пережить любую долговременную осаду. Видимо, чудо-архитектор приехавший в это место, выпил многолитровую банку испорченного сидра и после знакомства с содержимым своего желудка, приказал рабочим строить здесь. Мол, мне плохо, так пусть солдатам тоже будет несладко. В любом случае, время не получится провернуть вспять и замок стоит там, где стоит, так что приходится довольствоваться отвратительными условиями проживания.

Когда всё-таки долгая прогулка с опционом наконец закончилась, из-за следующего поворота появился коридор, в конце которого находилась дверь. Мой спутник остановился за углом, и кинул напоследок пару слов:

– Без сюрпризов Убель. Не зли их.

Я остановился на полпути, обдумывая совет опциона.

– Может быть, господин Клейл. Может быть…

И пошёл дальше. Я чувствовал его прощальный взгляд на затылке и после чего тот ушёл восвояси.

---

Дверь со скрипом закрылась за моей спиной. Замок громко щёлкнул, огласив гостям моё присутствие в комнате. По крайне мере, я действительно попытался проскользнуть тихо; может удалось бы подслушать что-нибудь важное или интересное, но видимо проклятые дверные петли и гулкий замок имели своё мнение на данный счёт.

Огромный грубо вытесанный стол с длинными скамьями по обе стороны. Стоявшая на нём восковая свечка горела тусклым огнём. Слабенькое мерцающее пламя еле-еле выхватывала очертания присутствующих в комнате, но всех их я безусловно узнал. Удивительно, как небольшие декоративные новшества на броне выдают носящего их хозяина с копыт и до грив.

Первого, кого я заметил — это всё знакомая морда опциона Крейна, с которым мне недавно пришлось сойтись в неприятной стычке. Безукоризнено разукрашенная морда с аккуратными росчерками ран от моего клинка. Конечно, немудрено, что данный господин смотрел на меня злым и яростным взглядом, и хотел разорвать моё тельце напополам. Неудавшийся мститель обратился к вышестоящему начальству, дабы покарать рыжего лиса весомым наказанием. Не получилось достать собственными копытами, придётся попользоваться чужими.

Напротив него, со злобным и угрюмым лицом сидел гастат Третьей разведовательной. Тот ещё клоун; много слов, а как только дело доходило до серьёзных вещей, прятался куда-то в угол и мирно пережидал бурю. Всё ничего, если бы не его излишняя наглость и самоуверенность; нужно же было как-то выделиться среди своих мышекрылых пегасочек, вот он и надумал, вызвать, спокойно бродящего вокруг замка, лиса на дуэль. Логично: маленький, слабенький и всеми ненавистный — чистый изгой, изредка разговаривающий с каким-то пони, с размерами которого мог посоревноваться разве что шкаф. Застывшая недовольная рожа и тот же, не менее злобный взгляд как у рядом сидящего собрата по несчастью; забавные пегасы, что ещё добавить…

Третий за столом был важной фигурой. Своим огромным красочным профилем он затмевал всех присутствующих в этой и так плохо освещаемой комнате. Кентурион Ворст Найтмер собственной персоной по мою душу. Надо же! Они действительно умудрились позвать новоиспечённого кентуриона по таким мелочным вопросам?

Идиоту даже будет понятным, что такой начальник не будет тащиться через пол-Эквестрии ради одного единственного лисёныша. Сами подумайте: ехать на поезде несколько суток и вдобавок получить незабываемое впечатление от холодного, как лёд, встречного ветра в продолжительном полёте? Как сказал бы один мой хороший знакомый: “Видимо, грибочков обожрался”. Во мне была абсолютная уверенность, что кентурион точно не приехал сюда ради разбирательства с двумя обиженными подопечными. Он принёс что-то действительно важное и кажется, это важное будет не совсем приятным для моих ушей. Но для начала устроит небольшой концерт в лисью (или в свою) честь.

Последний мышекрылый стоял в углу комнаты; там где вовсе не падал свет, и где покрывало тьмы полностью окутало дальнее пространство помещения.

Еле видимый металлический блеск рукояти мечи выдало его расположение с головой. Он не особый любитель “палок-копалок” с острыми наконечниками; его предпочтения относились из разряда чрезмерно опасных для повседневного использования, но своё дело страж знал в совершенстве. Звали его Гладиум; вполне себе говорящее имя. Обоюдоострым мечом мышекрылый справлялся лучше всех, находящихся в Обители, но вот незадача; в этой Дыре не обучают владению мечом, из чего следует, что Гладиус единственный, кто умеет махать коварным клинком и рубить врагов как буханки хлеба.

Естественно вопрос: а как пони удерживают оружие в копытах?

Магия. Снова магия. Сложилось так, что в процессе, так скажем, “эволюции”, пони могут пользоваться магией. Абсолютно все; проблема в том, что у кого-то проявления этой мистической энергии было сильной стороной, а у кого-то нет. Единороги тоже не были совершенны; кто-то превосходно владел трансформацией предметов, но был бездарен в телекинетике, а кто-то наоборот, мог поднимать тяжёлые предметы и при том, не умел превращать рыбу в птицу. Индивидуумы — каждый силён в своей области и применял силу в нужном ему направлении. Удержание предметов в копытах, для представителей классов “земнопони” и “пегасы”, представлялось возможным лишь с помощью магии “копытокинеза”. Не имение пальцев с лёгкостью отыгрывалось такой вот, небольшой фишкой, плюс необычное физиологическое строение тела позволяло им вставать на задние копыта на некоторый промежуток времени.

И вновь я расписался на всю страницу… Но надо же как-то подкидывать детали для правильного формирования мира; иначе произведение не будет являться произведением. Без важныйх мелочей теряется половина мировоззрения.

Гладиум неплохой учитель. Хотя нет — он превосходный наставник. Мышекрылый опцион смог выучить мои лапы немаловажным приёмам, которые не раз спасли наглую рыжую шкуру в схватках. Но, честно признаться, этот суровый и сердитый пони владел не только одним мечом. Каждый раз, когда я начинал отрабатывать приобретённые навыки на проклятой кукле, он всегда повторял: “Думай головой, а не оружием”. И это выражение засело у меня в мозгу, на уровне под названием “подсознание”.

Его тёмные как смоль глаза посмотрели на мой профиль укоризненным взглядом; Гладиум всегда так смотрел на меня, когда я неправильно рубил куклу, или когда лапы не так лежали в рукояти меча. Видимо сейчас, мне придётся максимально сконцентрироваться, дабы не пропустить ничего важного из уст кентуриона Стражей.

– Тебя разве не обучили приветствовать старших по званию? – рыкнул опцион сидевший за столом. Его выкрик получил неодобрительный взгляд со стороны кентуриона, но тот промолчал, дабы понаблюдать за происходящим.

– Да, господин опцион. – бесстрастно произнёс я.

Повернувшись лицом к “старшему по званию”, я выпрямился стрункой и произнёс:

– Гастат Швейген, по вашему приказу прибыл, сэр! Я искренне рад приветствовать прибывшего кентуриона Найтмера!

Военачальник, конечно же уловил в нотках моего голоса всю полноту иронии, и даже слегка улыбнулся, но лицо в следующую же секунду осталось неизменным; каменным и безэмоциональным.

Опцион Крейн, удовольствовавшись, что лисёнок выполняет его приказы, почувствовал себя намного увереннее и продолжил бредить дальше:

– А теперь расскажи, гадёныш, как ты посмел поднять оружие на офицера, находившегося при исполнении своих обязанностей! Может тебя даже не выставят за двери Обителя с позором.

Сидевший за скамейкой гастат, не проронивший всё это время ни слова, внезапно ожил; его чёрные глаза недобро блеснули при свете тусклого огонька. Загоревшись желанием увидеть демонстрацию доминации над лисом, он устроился поудобнее и даже постарался лишний раз не моргать, дабы не пропустить всё самое интересное.

– Я изложу произошедший конфликт как можно короче, потому как уверен, что господину кентуриону хотелось бы как можно скорее разобраться с возникшим вопросом.

Выдержав небольшую паузу, я осмотрел присутствующих чтобы понаблюдать за проявлениями их реакций. Мои обидчики с готовностью приготовились ловить каждое моё слово, в то время как военачальник откровенно скучал. Гладиум не подавал никаких эмоций; он продолжал стоять мраморным изваянием в углу комнаты, как давно умерший и позабытый временем герой.

И я начал говорить. Громко, чётко, ясно. Речь была образцовой и даже немного ораторской. Я полностью постарался отречься от эмоциональных и душевных проявлений и рассказал всё как было на самом деле. Естественно, с моей точки зрения.

---

Начал я с горе-опциона, который желал самолично наказать мою личность перед всеми присутствующими. Стоя перед рекрутами и гастатами на плацу вместе с Крейном, мышекрылый оборванец громко предъявил ложные обвинения и стал требовать извинений, а также выполнения отданного им приказа, в виде неплохой пробежки по болоту.

Погода в Обители и так была паршивой и отвратительной, а в тот момент, опцион Крейн умудрился вытащить меня с постели рано поутру, прямо под холодный колючий дождь. Даже полному кретину будет ясным, что настроение у меня было гадким и омерзительным. Так вот, после того как он закончил разглагольствоваться перед еле стоявшими поутру солдатами, мышекрылый посмотрел на меня чтобы услышать ответ. Больше всего на свете ненавижу, когда на мой профиль смотрит больше одной пары глаз, а тут их было по меньшей мере добрый десяток.

Что же услышал опцион?

– К перечисленному тут идиотизму, могу добавить, что ваша голова уже распухла от придуманного бреда. Также я с полной уверенностью могу константировать факт отказа головного мозга и причислить ваше сиятельство к разряду аутистов и недомерков, коих обеспечением занимаются специализированные центры помощи. Мне искренне жаль родителей выросших сие чудо в свет. Уверен, они плакали от недоразвитости собственного сына и хотелось бы поддержать их в таком большом горе.

Ох… произошедшее далее могу назвать лишь одним словом…

БУМ!

Даже сквозь черную, как в безлунную ночь, шерсть, можно было заметить сильное покраснение, вызванное чрезмерным гневом. Кратко говоря, наш горе-пациент стал похож на “синьоре-Помидоре” и он в буквальном смысле надулся, как воздушный шарик.

– Да как ты смеешь! – заорал он, – Жалкий гадёныш! Я тебя размажу на плацу как грязь! Ты меня СЛЫШИШЬ!?

– Слышу. Не надо так кричать. Но мне от ваших криков ни горячо, ни холодно.

– За такое оскорбление ты ответишь мне! Немедленно и сию же секундно!

– Многого хотите, милейший. Прошу извинить, но мне пора. У меня есть более важные дела, чем возиться с вашими умственными проблемами.

– Во имя стали, огня, и Кровавой Луны! Я вызываю тебя на дуэль!

Эффект от такого заявления был схож со взрывом огромной бочки фейерверков. Гастаты, которые совсем недавно зевали во всю пасть, окончательно проснулись и теперь глазели на происходившую перед носом картину. Я и сам окончательно отрезвел от наглого заявления опциона; ни каждый день увидишь пони, готового рискнуть честью и оружием ради того, чтобы покарать лисёнка.

– Вы вызываете меня на....

– Суд Луны! Сейчас! – заскрипел зубами опцион.

---

– Суд Луны? Ты вообще о какой ереси сейчас несёшь?

Голос раздался из верхнего уровня двухъярусной кровати. Лежащий на нижней кровати пегас, хотел передними копытами стукнуть лежанку товарища, находившегося сверху, но не смог дотянутся копытами. С грустью поняв это, Айрон продолжил рассказывать дальше:

– В далёкие-далёкие времени, когда была ещё Великая Депрессия, и наша страна находилась на грани банкротства, в армии соблюдались некоторые правила и уставы воинов. Эти негласные каноны прочно закрепились в умах солдат и даже до сегодняшнего дня многие из них сохранились…

– Но при чём тут суд Луны? Зачем мне вообще это знать, – нагло перебил его лисий голос, – Смысл?

– Смысл в том, что многие в Обители уже точат на тебя копыто. Поверь, рано или поздно, найдётся отчаянный, который вызовет тебя на дуэль, воззвав саму Луну на поединок. Это намного серьёзнее, чем ты думаешь.

Но голос продолжал отпираться дальше:

– И с какого вдруг я буду обязан драться с этим идиотом?

– А с такого, друг мой, что если ты не пойдёшь на драку, то тебя вышвырнут из Обители на раз два, плюс за тобой прикрепится ярлыки “жалкого труса” и “подлой крысы”.

Айрон замолчал; он хотел услышать как отреагирует на данный факт, его рыжий компаньон. С верхней койки донёсся мычащий звук, будто хозяину голоса подкинули кость в еду; очень неприятно, когда в процессе жевания пищи, наталкиваешься на такой сюрприз и каким-то чудом оставляешь зубы целыми после.

– Поединок идёт до смерти? – вздохнул лис.

– Когда как. Всё решает самый старший военачальник замка.

– То есть опцион Шейд?

– Да. Именно он.

– Вид оружия тоже решает он?

– Нет. Дуэлянты могут пользоваться любым оружием, кроме лука и арбалетов. Да они как бы бесполезны. Расстояние между дерущимися всего три метра; пока один из них будет поднимать такое оружие, другой успеет приблизиться к противнику чуть ли не вплотную. Болты, в таком случае, уже не помогут.

– А если вдруг волшебники? – поинтересовался голос.

– Вообще-то, в Стражу берут лишь крылатых существ. Магией никто из фестралов не владел, не владеет и вряд ли будет владеть; многие привыкли решать задания грубой силой или смекалкой, но никак не волшебством. Есть магические дуэли в университетах чародейства и колдовства, но они изучается лишь по учебникам истории и не более. Боевые заклинания использовались лишь с незапамятных времен; ты ведь сам прекрасно это знаешь.

---

Ливень. Снаружи стоял страшный ливень; бушующий поток воды заливал землю холодными, как лёд, ручьями, мешая Крейну и мне рассмотреть друг друга. Небо как будто разверзлось всеми источниками влаги. Перед глазами возвышалась сплошная стена противного дождя. Тяжёлые холодные капли яростно тарабанили броню моего противника; земля под лапами превратилась в грязевую кашицу и была скользкой и омерзительной на ощуп. Рекруты и гастаты, забились в замок; бойницы стали заваленны наотрез любопытствующими лицами. Некоторые, предпочли наблюдать за будущим боем из главных ворот; стоявшая там толпа явно не зевала, и каждое наше незначительное движение вызывало бурю эмоций.

На самом деле, до начала “представления” было ещё несколько мелких ритуалов. Опцион Шейд, как всегда грозный и сердитый, смотрел на меня и на Крейна как на идиотов, но даже он прекрасно понимал, что драке не миновать, как бы его личность этого не желала. Лишь он единственный разделял соперников друг от друга, став между ними горой, дабы те не начали “концерт” раньше положенного.

Прежде чем встать на тренировочный плац, который теперь являлся местом дуэли, нас вначале сопроводили к Шейду. Мягко говоря, начальник крепости, был в бешенстве. Дальше последовал приказ отвести нас в арсенал, дабы дуэлянты выбрали себе снаряжение и оружие, перед началом битвы.

Гладиум молча подошёл ко мне и вложил в лапу ножны с его мечом. Сказать что я был удивлён, значило ничего не сказать; он никогда не расставался со своим оружием: даже когда тот спал, его клинок находился рядом с кроватью. Такое ощущение будто в этом куске металла была заключена его жизнь; никогда ещё я не видел таких существ, которые ходят с обоюдоострым мечом везде и всюду, даже идя на обед. И внезапно, в один “прекрасный” день Гладиум отдает использовать меч в лапы кому-то другому.

Я кивнул в знак благодарности; мышекрылый оценивающе взглянул на выбранное мною доспехи и произнёс:

– Ты действительно уверен в своём выборе?

Фестрал услышал твёрдый и уверенный ответ:

– Так точно.

– Тогда тебе придётся быть вдвое аккуратнее. Я не спорю, что у тебя моментальнейшая реакция, но даже она может подвести в самый нужный момент. Это большой риск — думаю, ты сам прекрасно это осознаешь.

– Да. Я знаю.

– Удачи тебе в таком случае. И пусть не дрогнет рука твоя, в ответственную минуту.

На этом разговор был окончен и я вышел из оружейной. Без доспехов, в одном лишь плаще. Идиотизм, не спорю, но давайте разберём подробно.

Соперник мне попался не простой, хоть и с длинным языком и без мозгов. Мастер по владению копьём; за плечами Крейна лежал многолетний опыт борьбы с грифонами в рядах не только Стражи, но и Гвардии. За долгий промежуток времени, он успел отвоевать себе несколько медалей отличия, в том числе и редкое Золотое перо. Эта награда выдаётся лишь искуссным умельцам по владению длинного и короткого пика; чтобы её защитить, необходимо сдать сложнейший экзамен. Заключался он в том, что кандидат должен был драться с четырьмя воинами на копьях и одержать над ними победу. Задача нелёгкая; в противники выдвигались не менее опасные ребята по мастерству, и потому желающих сдать и получить серьёзные увечья при защите медали было очень мало.

Доспехи мне тут точно не помогут; два точечных удара, и мое тело грохнется в грязь. Я никогда не любил железки; у меня было к ним дикое отвращение. В данном случае, они не смогли бы защитить меня должным образом, и немного подумав, я надел на себя одни только потрёпанный плащ.

Оставалось надеется только на мою внимательность. Как подметил Гладиум; реакция моего организма была зверской. Надеюсь, этого мне хватит на борьбу с опционом Крейном.

Он стоял передо мной, облачённый с копыт до макушки головы в сталь и железо.

Ритуал боя начался. Опцион Шейд громогласно закричал, пытаясь стать громче бушующего ливня:

– Итак, согласен ли ты, Крейн Малэгейн, забрать свои слова обратно и не начинать поединок?!

– Нет!!! Эта позорная сволочь заплатит мне за слова, своей же кровью!!!

– Готов ли ты, рекрут Швейген Убель, принести официальные извинения перед опционом за сказанные оскорбления?

Лисьи стеклянные глаза посмотрели на противника с нескрываемым отвращением, после чего последовало отрицательный жест мотания кончиком носа – нет и нет.

– Хорошо!!! Чему быть, того не миновать! Вы готовы?

Оба оппонента дали утвердительный кивок.

– Да будет так!! Огнём, сталью и кровью, да свершится Суд Луны над вами!!! Пусть она решит кто прав, а кто виноват.

Шейд вытащил кинжал и воткнул его в землю меж соперниками, склонив передние копыта. Он произнёс несколько слов, взывая ночную богиню стать свидетельницей этого поединка, встать на сторону правого и покарать нечистивого.

– Главное чтобы не доигрался, – пробормотал Айрон, глядя на весь спектакль, – Ох, Убель. Смотри у меня.

В ту же секунду, Шейд вытащил нож из земли и громко крикнул:

– Начали!!!

Никто из воинов даже не шелохнулся с места, пока военачальник замка не покинул тренировочную площадку.

Зрители стихли, занавес поднялся и спектакль начался. Из-за внезапно стихшей толпы, дождь ещё более усилился в звучании; в голове у обоих противников звенел лишь шум водопада, падающего с небес и разбивающуюся о мягкую землю. Казалось, лисёныш превратился в каменную статую; он мёртвым взглдом вцепился в соперника, и никак не двигался с места. Крейн, наоборот, стал совершать первые телодвижения. Он встал за задние ноги, перехватил копьё обоими копытами, и приготовился к атаке, выставив клинок далеко вперёд.

Рыжий демон, положил лапу на рукоять меча и резким движением вытащил клинок из ножен. Металл зазвенел; даже Айрон услышал, сквозь громыхающий ливень, как запел меч, когда его освободили из под оков. Убель, схватил рукоять двумя лапами и приготовился к поединку.

Серый пегас отсчитал ровно восемь ударов сердца; напряжение в воздухе накалилось до предела. Зажгите спичку, и замок взлетит на воздух, от переизбытка адреналина в крови зрителей и воинов. Никогда ещё Айрон, так не волновался за своего друга.

Наконец, Крейн издал яростный рык и попёр на соперника. Быстро преодолев, размашистым шагом, жалкие три метра до лиса, он совершил выпад вперёд, и опасная пика устремилась в небронированную грудь, грозя распороть рыжему сердце. Убель, шагнул навстречу врагу. Толпа ахнула; казалось что смертельное лезвие просто проткнёт наглеца насквозь. Но внезапно, только что опущенный меч, ожил, и лис, одним ловким движением ушёл в сторону, одновременно выставив меч на пути копья.

Кдзан!

И наконечник пики отбросило в сторону. Поймав момент, Убель крутанулся вокруг оси и попытался перерубить державшие древко, копыта врага, поставив точку на завершение битвы. Крейн не зевал; он неожиданно встал вплотную к демону и со всей силы отпихнул его подальше. За толчком последовал мгновенный удар пикой нацеленный в живот Убелю.

Тот, на последнем мгновении, успел перекатиться в сторону, обмазавшись при этом грязью. Незащищённый бок копьеносца, стал целью для атаки; оголённая сталь стремительно приближалась к тонким бронелистам противника.

Крейн не зря носил медаль Золотого пера. Он успел развернуться, заблокировать удар, просто выставив наконечник пики на траекторию полёта меча, и перейти к контратаке. “Пятка” больно врезалось в челюсть демону, и тот отшатнулся назад.

Айрон зашипел, как будто били не Убеля, а его самого. Лоб серого пегаса покрылся холодным испаринами; спина была мокрой от выступившей влаги.

Его взгляд не успевал следить за быстротой движений напряжённого поединка. Клинки метались и порхали, как взбесившиеся грифоны, встречались, “целовались”, и отступали друг от друга, чтобы снова встретиться в смертельном свидании. Иногда серому исполину, казалось, что взмахи и выпады превращались в одно сплошное пятно, и тогда ему приходилось несколько раз протирать глаза, дабы убедиться, что он может видеть нормально.

Пока никто из оппонентов не совершил фатальной ошибки; оба стояли на ногах и махались оружием в полную силу.

– В-ф-ф-ж-у-у-х! Дзань! Кдазн! В-ф-ф-ж-у-у-х!

– А-а-х! О-о-о-х! У-у-у-х! – завывала толпа, реагирую таким образом, на каждый взмах, выпад, контратаку и удар.

Убель закрутиллся вокруг своей оси, грозясь нанести сразу несколько ударов по Крейну. Но тот наглым образом прекратил этот волчок, просто вставив копьё на путь меча. Держал он пику так крепко, насколько позволили ему сделать его силы; результат оправдал себя: соперник встретившись с такой защитой, просто бросил всякие попытки совершить “вихрь”.

– Дзынь!

Клинки плели в воздухе причудливые фигуры, взмывая в воздух и в ту же секунду, молнией, опускались на землю; плели странную паутину и вертелись в прекрасном смертоносном вихре. Творившееся на плацу, нельзя было назвать дракой — слишком грубое слово для такого поединка. Это был элегантный танец опасных лезвий, исполняемый лишь лучшими мастерами своих ружий; резкие, быстрые, но отточенные движения воинов — достойные из достойнейших могли выделывать такие “па” со смертью. Неправильный шаг, ход, мах или приём, мог привести одного из них к трагическому концу.

Айрон знал, что Крейн был слишком опасным противником для лиса, и он не зря был лучшим копьеносцем Стражи. Копьё опциона резко подскочило вверх, собираясь обрушиться на голову демону, но тот не собирался отступать просто так. Убель кинулся в образовавшуюся брешь и попытался нанести удар. Но то лишь была попытка.

Опцион немедля отступил назад, уходя из под атаки меча, и в мгновение ока перехватив копье, продолжил движение наконечника в другой проекции. Клинок Убеля отпрыгнул вверх, встретившись с пикой, и дал возможность Крейну совершить контратаку, в незащищённую грудь.

Лис принял удар, просто присев на колено и выставив меч лезвием плашмя; он едва не выпустил своё оружие из рук, в то время как, наконечник копья отскочил в сторону, высекая из металла снопы искр. Демон не зевал; воспользовавшись предоставленной возможностью, он резко встал и совершил неожиданный выпад вперед, нанеся врагу глубокий порез на лице.

Айрон, топнул копытом об землю; какая досада, так промахнуться клинком, находясь, буквально, в шаге от победы. В последний момент, Крейн успел среагировать и спасти свою жизнь в миллиметре от карающего лезвия.

Бой длился всего лишь несколько десятков секунд, а лица у обоих были уже уставшими от напряжения и адреналина. Тяжёлое дыхание опциона, можно было услышать даже на трибунах зрителей; лицо раскрасневшееся, с щеки падали первые капли крови в этом бою. Стальная броня дала о себе знать; нелёгкое снаряжение давило на спину и плечи и являлось действующим балластом для опциона. Долго он не сможет держаться в таком положении, рано или поздно, усталость даст о себе знать и тогда рыжий лис сможет нанести решающий удар по обвинителю.

Айрон перевёл глаза на Убеля и его радость тут же сменилась горькой ухмылкой. Тот выглядел ещё хуже; взгляд дико уставший и утомлённый; лисьи лапы уже сами тянулись к земле. Меч, который он держал, видимо был не самым лёгким для него и тот успел изрядно потрудиться махаясь клинком. Ещё немного и он просто упадёт на землю от бессилия.

Испуганно посмотрев на страдающего товарища, Айрон обратил взор на рядом находившегося Гладиума, который ни минуты не отвлекался от поединка и внимательно наблюдал за каждым ходом противников. Серого пегаса поразило то, что мастер меча улыбался — эта была едва заметная ухмылка на лице вечно спокойного учителя Убеля. Но на обдумывание такого странного жеста, времени не было, потому как соперники вновь принялись нападать друг друга.

Крейн увидев, что враг серьёзно измучен дуэлью, немедля принялся атаковать. Одним ловким движением он подскочил к ошеломлённому противнику, и стараясь поторопиться с неожиданным преимуществом, совершил отважный замах.

– Ах! – запела толпа, приветствуя такой ход.

Убель успел собраться в последнюю секунду, когда лезвие копья было уже готово раздробить его рёбра в пыль. Он встретил падающую на него пику, вкладывая в клинок всю жажду жизни и неимоверную силу, напрягая мышцы до критического предела.

– Кдазнг!!!

Лезвия завибрировали от колоссально приложенных к ним сил, пропели жалобную мелодию и отлетели друг от друга. Но лишь на секунду, чтобы снова встретиться и пропеть металлическую песнь. Вновь сплетения кружев наконечников лезвий в воздухе; вновь расписные линии, создаваемые взмахами поющих клинков и вновь жалобные стоны, встречаемых друг с другом, стали.

Опцион, чуть ли не напрыгнул на лиса, и с дивным усилием стал наносить удары, напирая на сильно уставшего соперника:

Сверху-вниз…

– Д-з-а-а-н-г!

Снизу-вверх….

– Д-з-ы-ы-н-ь!

Наискосок….

– К-д-з-а-а-н-г!

Сверху-вниз…

– Д-з-а-а-н-г!

Снизу-вверх….

– Д-з-ы-ы-н-ь!

Наискосок….

– К-д-з-а-а-н-г!

Последний удар Крейна был особенно силён: почти что сокрушающим; меч Убеля отскочил в сторону, предоставляя на обозрение уязвимое место — его голову. Враг, не медлил и карающее копьё уже устремилось в предоставленную брешь….

Конец!

Толпа ахнула и на площади разлилась могильная тишина.

Айрон встал в ступор; мурашки пробежались по позвоночнику, отдавая неприятным костлявым холодком. Сердце провалилось в копыта, а душа уползла куда-то в хвост, оставляя за собой табличку: “Я так не могу...” и заменяя собой ужасающий страх. За жалкое мимолётное мгновение, перед глазами серого пегаса промелькнула вся сцена, с похоронами друга и ежегодными встречами у мраморной плиты. Он даже видел какие цветы он положил на могилу рыжего товарища.

– Жив, – пробормотал Гладиум, не отрываясь от дуэли.

Фестрал был прав; Убель твёрдо стоял но лапах, блокируя опасный наконечник копья Крейна от опасной близости к голове. Но на лице лиса теперь не было усталости; демон широко улыбался и смотрел на противника своими холодными как лёд глазами. Взгляд был ужасен; казалось, на опциона смотрел кровавый безумец, который раскромсать противника на мелкие кусочки и съесть его с маслом.

И вот тут серый пегас всё понял….

Эта рыжая морда обманула всех, кроме Гладиума; тот умудрился раскусить Убеля. Лис лишь имитировал вид сильно уставшего и запыхавшегося врага, в то время как был ещё полон энергии. Опцион клюнул на приманку и стал яростно атаковать “беззащитного” соперника, тратя на бесполезные удары много сил, в то время как демон изучал технику противника, для мощной контратаки. “Работа на износ” – кажется так Убель называл такой стиль боя. Сейчас, ситуация для Крейна была крайне плачевной; Айрон был уверен, что с опциона лился пот в три ручья и он дико устал от взмахов нелёгким копьём. У него не осталось больше потенциала, чтобы дать достойный отпор.

– Да-а-а-а! – закричала толпа, увидев рыжего героя, твёрдо стоявшим на ногах.

Пробил час для лиса и тот не стал медлить. Убель нагло атаковал, и полетевшее к опциону острие меча моргнуло блеском металла. Удар внезапный, неожиданный и непредсказуемый. Удар коварный и смертельный. От такой атаки Крейна могло спасти лишь чудо. И оно свершилось: опцион отклонился, пропуская выпад, но не заметил следующую атаку: Убель пихнул противника в живот, заставив того отшатнуться назад

– К-х-а-а…. – со свистом вылетел воздух из желудка пони.

Крейн упал на спину, схватившись копытом за больное место. Желая быстрее расправиться с соперником, Убель шагнул вдогонку за опционом и нанёс следующий удар. Как бы не было больно врагу, но тот успел подставить под удар копьё. Древко, встретившись с лезвием меча, со звучным треском разломалось на две части.

Теперь у опциона не было оружия. Выдохшийся, и уставший Крейн выглядел жалко; он проиграл битву, уже в середине боя и теперь, был во всевластии демона, уже предвкушавшего его смерть.

Лезвие клинка взмыло над его шеей и Крейн зажмурил глаза.

Зрители замерли в ожидании; то что случилось дальше, произошло слишком быстро для обычного глаза. Меч устремился вниз, подобно грозовой молнии и уже был нацелен разрубить голову неудавшемуся сопернику, но…

Он встретился с землёй. Жалкий миллиметр отделял шею Крейна от лезвия меча. Лис не стал убивать его.

Убель вытащил меч из земли, отошёл на несколько шагов от тела соперника и сделав почтительный кивок, развернулся и побрёл в сторону выхода из плаца.

– Огнём, сталью и кровавой Луной оглашаю вам – Суд Луны свершился! Виновный наказан!

Зрители взревели и начали спускаться вниз, чтобы поприветствовать нового героя.