Fallout: Equestria. Трагедия в ЛитлХорне

ЛитлХорн

Территория Академии имени Принцессы Луны.

Ох, и не нравилось мне происходящее. Сначала поступали отдельные сообщения, что зебр видели уже неподалеку от приграничных городов. Потом ходили слухи, что несколько шахт с драгоценностями захвачено в приграничных районах. Чего только не болтали: и о том, что там морят голодом заложников-пони, и о том, что их просто отпускают на все четыре стороны. Тогда я много времени вынужден был проводить около оживленных рынков, ожидая начала моего контракта, и как раз в то время я наслушался много таких баек. И конечно, это очень поднимало настроение в ожидании грядущего. В течении этой недели, по тем же слухам, Кантерлот бурлил как осиный улей, принимая послов и решая, что делать. Спустя неделю принцесса Селестия выступила с заявлением, что несколько формирований зебр вторглись на территорию Эквестрии и политики делают все возможное, чтобы урегулировать это недоразумение мирно. Но при этом объявили мобилизацию в близлежащих районах. Некоторое время все ограничивалось малыми стычками, однако войска все копились.

И вот, меня прикомандировали к новособранному гарнизону и направили в долину ЛитлХорн, где недавно начала свою работу школа для одаренных единорогов. Этот участок был достаточно далек от линии конфликта, не было нужды эвакуировать всех, но гарнизон для спокойствия поставили. Вскоре после того, как мы прибыли, начались более-менее крупные боевые действия. Эквестрийским войскам был отдан приказ выдворить противника из страны. Видимо, бюрократы опустили копыта. Одновременно с этим начались гонения зебр, и правительство, якобы чтобы защитить их, стало строить отдельные города и переселять полосатых туда.

В школе один из преподавателей был зеброй. Не знаю, как он так долго терпел насмешки учеников и моих сослуживцев. Некоторые даже хотели проучить его, но благо, я смог удержать их от глупостей. Он был интересным парнем, отлично разбирался в ботанике и с ним было действительно интересно разговаривать. Я был одним из немногих, кто не изменил своего отношения к нему из-за войны. Но и его скоро увезли пони в форме. Я слышал, что всех гражданских зебр с округи свозят в соседний город на временное пребывание, а потом сразу всех перевезут в специально построенный поселок (который пока, видимо, строился).

Все началось в понедельник.

Как всегда, довольный выпавшими часами сна, я пошел на утреннюю смену постов. Взяв несколько отдохнувших пони, я пробежался по постам, осуществляя смену караула.

На последнем пункте произошло примечательное событие. Отдав приказ заступить на караул новому постовому, я заметил, что один из ночных “сторожей” медлит с уходом, оглядывая в бинокль окрестности.

— Что-то не так, Смол Пик? — спросил я его. Мы в шутку называли его маленьким, иронично подчеркивая его огромные габариты. Это был невероятно добрый и общительный жеребец, ранее занимавшийся ботаникой, пока не был мобилизован. Пик был старше меня, но беспрекословно подчинялся приказам.

— Не знаю, командир. Мене кажется, что кто-то здесь был ночью.

— Но разве не вы доложили минуту назад, что никаких происшествий не было?

— Так мы ничего и не видели. Но все-таки, мне кажется, что чаво-то не так. Я чуть задержусь, погляжу здесь, разрешаете?

— Ну, раз тебе так хочется, то пожалуйста. Только я не могу зачесть это время за дежурство, сам понимаешь.

— Конечно, командир.

— Если что-то найдешь, сразу ко мне. Я скорее всего буду в классах.

Но он так ничего и не нашел.

В свободное время мы вольны были делать все, что захотим, пока не покидаем территорию объекта. Чем я и пользовался. Сразу после службы я думал получить высшее образование. И вот, время от времени ходил на местные занятия, освежая в памяти программу. Первое время многих смущала моя форма, хотя наверно больше виновата кобура на моей левой ноге, но время-то военное, все понимали необходимость и быстро привыкли.

А жизнь в школе текла своим чередом. Вон ученики снова разбились по группкам, весело болтали, делясь последними слухами и, возможно, замышляя что-нибудь эдакое. А ведь они чуть младше моих подчиненных. Большая часть маленького гарнизона, по непонятной мне причине, состояла из молоденьких пони. Как я понял, первую волну мобилизованных отправили на фронт, и сюда послали самых неопытных, что, по непонятной мне причине, проходят половину обучения на месте службы. Надеюсь, политики не ошибаются и война будет недолгой.

Сейчас я наблюдал за уроком ГолденБлада. Необычный жеребец, сразу видно, что не местный. Но Мои мысли все возвращались к документам, что связист передал мне утром, сразу после смены постовых.

А документики-то был интересные. Меня предупреждали, что из-за нескольких крупных неудач на фронте, войска зебр не удалось удержать, и они продвинулись вглубь Эквестрии. Они находились достаточно далеко от нас, но на всякий случай завтра придут дополнительные припасы и оружие, для укрепления поста.

Особенно меня смущал список нового вооружения, отправляемого нам. Так были два стационарных пулемета, несколько минометов и еще пару вещей, говорящих о том, что они действительно опасаются, что зебры скоро будут здесь. Видно дела совсем плохи. Значит придется эвакуировать школу. Чёрт, слишком много ответственности.

Во вторник.

Прибыл груз, вместе с приказом укрепить огневые точки на заставе у дороги. Теперь наш перекресток трех дорог должен стать настоящим Аванпостом из мешков и досок на два этажа.

В этот день радист доложил, что связи нет.

Вечер среды.

Меня попросили провести урок физкультуры у среднего звена, потому, что учитель уехал на неопределенное время. Время урока как раз попало между сменой постовых и я согласился. Для разнообразия не помешало бы провести время с учениками.

— Итак, разминка сделана, что вы делали на прошлом занятии?

— Баскетбол! — послышалось несколько выкриков.

— Баскетбол? Ладно, баскетбол так баскетбол…

Направив самого голосистого руководить отрабатыванием бросков, я изучал школьный журнал.

Неправильно все это. Почему они все еще здесь? Скоро здесь могут объявиться зебры, а им позволяют беззаботно играть в баскетбол. Интересно, а родители хотя бы получают сводки с фронтов? Ну, по крайней мере, не недельной давности. Если бы мой ребенок учился тут, я бы уже забрал его отсюда. Кстати, судя по журналу, часть уже забрали. Хотя осталось еще много, очень много.

От дальнейших мыслей меня отвлек мяч, прилетевший в меня. В последнюю секунду я успел отбить его, не зря столько отрабатывал рефлексы.

— Поаккуратнее, пожалуйста!

В это время в зал вошел Скиттелс — коренастый разноцветный единорог, что служил вместе со мной, и сейчас должен был быть на отдыхе. Окинув взглядом зал, он увидел меня и подбежал.

— Начальник, желтый код.

Какой желтый код? Нет, нет, нет, не должно быть желтого кода. Тут вообще никто не появляется, только посетители школы. Но не поедут же посетители такой группой, что будет объявлен желтый код?

Желтый код означал, что к заставе приближается большая группа неопознанных лиц с грузом. По приказу мы не должны пропустить их.

Когда я выбежал на заставу, то вся моя группа уже была на своих местах с оружием. К нам медленно приближалась процессия из нескольких повозок.

Я оглядывал её через бинокль. Множество крытых повозок, в которые были запряжены… зебры. Те же полосатые мелькали и между ними.

Мне стало страшно. Я не знаю, что делать. Вернее, я знаю, что нужно делать. Но я слишком растерялся.

Приказ был ясен — при появлении противника занимать оборону и удерживать здание школы до получения других приказов.

Но, здесь было что-то неправильное. Повозки вели зебры, значит, противник. Но они шли ИЗНУТРИ. Из самой Эквестрии. Это меняет дело? Или нет?

— Н-н-Начальник? — вывел меня из ступора Скиттелс.

Я оглядел своих подчиненных, они выглядели напуганными и прибывали не в меньшем смятении, чем я. Ох, зря я согласился быть командиром. Настоящий командир должен быть примером, образцом для подчиненных. А я не знаю что делать. Общее напряжение буквально чувствовалось в воздухе, будто грозовая туча набирала заряд.

Тем временем повозки приблизились к заставе.

— Все готовы?

— Так точно!

— Главное, не паникуйте, я быстро.

Конвой зебр остановился на некотором отдалении. Рядом вышли пару зебр с оружием. Но это были не солдаты. Весь их вид говорил, что это скорее ополченцы, путники, желающие защитить свое имущество. Я увидел, что от конвоя отделилась одинокая фигура и двинулась в нашу сторону. Я вышел из ворот и пошел в ее сторону, чтобы встретиться на “нейтральной территории”.

Отойдя от заставы на два десятка метров я уже мог спокойно рассмотреть посланца зебр. И тут я замедлился. Это был никто иной, как Опал — тот самый бывший преподаватель, которого увезли с началом войны из нашей школы. Меня он так же узнал. Приятно улыбаясь, он приближался ко мне. Я тоже улыбнулся, но, как мне кажется, улыбка выглядела слегка натянуто. Чертовы нервы. Между нами оставалось чуть меньше двух корпусов.

И тут раздался одиночный выстрел. Я не знаю, откуда он был и куда попал. Это была последняя капля. Грянул гром, сверкнула молния.

Оба лагеря буквально взорвались какофонией выстрелов, но у нас было больше огневой мощи. На моих глазах первые повозки разрывались от того потока путь, пробивавших их насквозь. Я видел куски дерева и металла летящие во все стороны. Я видел смутные фигуры за этими повозками, что падали как подкошенные.

Передо мной теперь находился не дружелюбный старый друг, а разъяренная зебра, с пылающим взглядом полным возмущения и обиды. Опал развернулся и бросился обратно в сторону повозок, под прикрытие близлежащих камней.

— СТОЯТЬ, ИДИОТЫ! Я СКАЗАЛ ОСТАНОВИТЕСЬ! — орал я без остановки не своим голосов, в то время как бежал обратно к своим. Буквально взлетев на второй этаж, я оттолкнул Скиттелса от пулемета. Наконец, мой крик был услышан. Стрельба стихла. Большинство моих подчиненных находились в состоянии глубокого шока. Взгляды были прикованы к дымящимся остовам, минуту назад бывшими повозками. Я сам выглядел не лучше. Мне казалось, что мои глаза сейчас вылезут из орбит, я не мог отдышаться, я чувствовал как кровь буквально кипела внутри меня, когда я смотрел на сослуживцев. Но я не произнес не слова.

С момента первого выстрела прошло не больше минуты, однако и этого было достаточно. Что же мы натворили? Нужно исправить это недоразумение, нужно помочь пострадавшим. Ну же! Что стоишь? Быстрее!

Взглянув на дымящиеся остатки я побежал туда, мгновенно забыв про свою злость. Я нёсся карьером, не обращая внимания на усталость.

На подступах я увидел кровь. Много крови. Из полусломанной повозки я увидел торчащее копыто.

И вот уже, я заглядываю в это кусок повозки. Внутри на спине лежала кобыла. Она очень часто дышала, пытаясь прижать копытом рваную рану на животе. Вокруг нее натекла уже порядочная лужа крови. Её глаза смотрели прямо на меня. В них я видел только ненависть, создавалось ощущение будто она пытается испепелить меня взглядом.

Я раскрыл рот, чтобы сказать хоть что-то. Но она меня опередила:

— Будьте вы прокляты!- и резко ударила копытом справа от себя, при этом она опала на пол, будто неожиданно расслабила все мышцы.

Только сейчас я увидел дробовик лежащий около нее и направленный вход, который от ее удара, выстрелил. А я заслонял собой весь проход. Перед тем, как в глазах потемнело я почувствовал, как мое тело развернуло в другую сторону.

Через минуту, час, а может и пару часов.

Вечер. Солнце только только опустилось за горизонт. Я пришел в сознание. Первой мыслью было вскочить, но тело отказалось повиноваться. Я чувствовал, как подо мной разливается что-то теплое. Прилагая гигантские усилия, я разлепил веки.

Я лежал рядом с той повозкой, где кобылка сделала свое последнее дело перед смертью. А именно, выстрелила в меня.

Я смотрел на остальную часть разрушений.

Почему они пришли? Зачем они шли к линии фронта?

Вот неподалеку лежит простреленная кастрюля. А рядом из бочки течет какой-то напиток. Мысли путаются, трудно концентрироваться.
Что же мы наделали? Из за чего все это безумие?

Задние повозки кажется уцелели, но передние были похожи на решето. Перед глазами картинка размывается.
Почему я не сказал своим опустить оружие? Может, всё бы прошло по другому?

А вот, кажется, чья-то оторванная конечность. Слишком маленькая для взрослого. Чувствую гусиную кожу, и холодный пот.
Что они чувствовали, когда в них летели пули? Что подумал Опал? Он явно не ожидал выстрелов, как и я.

Прямо передо мной весь в крови и грязи лежал Опал. Его остекленевшие глаза ясно говорили, что он мертв. А ведь был другом.
Это я виноват во всем, что произошло.

Вот, мышцы уже сами сокращаются. Кажется, это называют судороги. Но я уже ничего не чувствую. Просто вижу, что мышцы подергиваются.
Глупость, все объясняется глупостью. Моя глупость привела к такому. Зачем я согласился на гарнизонную службу? Защитил свою страну, каждый бы так защищал!

Кажется, кто-то бежит. Ну вот, он задел мою голову и развернул ее. Я увидел школу. Вернее то, что раньше было школой. Все было окутано каким-то Розовым облаком. И никто не двигается внутри. Мои зрачки расширились вместе с последним коротким вздохом.

Святая Селестия, что же мы, я натворил? Мое имя Ронг Солюшон и, кажется, произошло непоправимое.