Эквестрия-84

Глава 2.9

Газета «Правда» — важнейший элемент советской пропаганды. Может казаться, что сейчас, когда радио, а уж тем более телевидение есть в каждом доме, надобность в газетах отпала. Некоторые даже могут повторить старую шутку про отсутствие в СССР туалетной бумаги. Но они, конечно же, не правы.

Газета, появляясь утром на прилавках киосков и в почтовых ящиках граждан, оставалась с ними весь день – в пути на работу, на обеденном перерыве, на обратном пути, и даже на уютном домашнем диване, заслоняя собой телевизор, шум от которого лишь способствует чтению. Так же газету можно повесить на стенд, где любой проходящий мимо может случайно взглянуть, заинтересоваться и получить ту информацию, что любящее правительство хочет ему сообщить. А если такой стенд поставить в месте? где есть очередь, например в госучреждении, то её обязательно прочтут. Разве что, некоторые предпочтут ту, что принесли с собой.

Однако, такая судьба выпадает не всем газетам. Некоторые отправляются в путешествия подальше – например, в страны восточной Европы. Обычно даже не сама газета, а копия её пластины, с которой уже на месте печатают точно такие же выпуски «Правды», что в Берлине, что в Праге. Советских людей там много, читать они хотят точно так же, а с телевиденьем еще больше проблем – так что оторвут с руками. Или еще дальше – в страны, которые еще не свернули на истинный путь построения социализма. Там желающих не так много, но те же сотрудники посольств вполне себе ищут информации о родине, в конце концов, нужно иметь представление о том, что ты представляешь на международной арене.

Но той газете, о которой пойдет речь сейчас повезло еще больше. Или же нет – смотря как посмотреть. Хотя, скорее все-таки повезло, ведь побывать на столе у американского президента это все же не каждой газетенке удается. Но как бы то ни было, наша героиня сейчас лежала на столе правителя могущественнейшей в мире страны в довольно непристойной позе – развернутая и сложенная пополам, красуясь фотографией. Фотография тоже была не простая – её тот, кто сейчас разглядывал газету (читать по-русски он все равно не умел) хотел получить уже довольно давно. Изображена на этой фотографии была ни много ни мало жительница другого мира. У крупного русского музея, который президент, быть может, когда-нибудь бы и посетил, стояла и общалась с людьми… Она. Написано, по крайней мере, что это – она. Рядом с газетой лежал белоснежный листок с переводом статьи.

Что там было написано, особенно президента не волновало – пробежав глазами ничего кроме обычной пропаганды он, последовательный сторонник жесткой политики, де-факто разжигания войны, как клеймили его критики, не увидел. А вот сама фотография его заинтересовала. Не подделка – об этом он сразу спросил, шеф ЦРУ поручился за правдивость, а ему президент доверял. Кому, в конце концов, доверять, если не главе собственной разведки?

Значит, не провокация, не мистификация. Надежд на это, конечно было мало, но теперь не осталось совсем. Надо что-то делать, тем более что проблемы начали собираться снежным комом: рейганомика оборачивалась огромными займами, которые на фоне роста и снижения безработицы хоть и не были заметны, но теперь – что помешает его противнику на скорых выборах вспомнить об этом? Или о том, что именно его заявления о СОИ, поистине фантастической программе вдруг заставила СССР взять и сделать, то, что американцы были готовы лишь сказать. Еще пару месяцев назад он был абсолютно спокоен – он знал, что выиграет выборы. Продолжит свою политику. А с новым советским генсеком, похоже, можно было даже разговаривать. Но что это значит сейчас, когда на следующий день после его поражения на выборах эта самая инопланетянка расскажет всем, что на их планете уже давно построен коммунизм и что она искренне желает народам земли успехов в их строительстве. А его противник даже посетит СССР – заверит её, что и США тоже присоединятся к общему делу.

Президент мотнул головой.

Прочь такие мысли, не должно такого произойти. Выборы надо выигрывать, не важно как. Иначе его оппонент действительно доведет страну до ручки. Президент хотел остаться в памяти народа как победитель в холодной войне, а не как проигравший.

И был готов пойти ради этого на все.

~~~

Утренний свет уже почти зимнего, совсем не греющего, но пронзительно яркого солнца заставил единорожку нехотя перевернуться на другой бок. Вставать не хотелось, в голове еще мелькали сотни образов и картин, причудливо смешавших миры пони и людей, будто она ходит по музею вместе с Селестией, и рассказывает ей о каждом экспонате, боясь ошибиться, словно на очередном экзамене. Полупроснувшись, страх провалиться, преследовавший её, ушел, осталось только приятно ощущение утренней дремы, когда вроде бы не надо рано вставать, можно побалансировать на этой еле заметной грани между сном и явью, получая все самое приятное от обоих миров. Только долго, как бы это ни было приятно, так продолжаться не может – еще один лучик, случайный шум, и сон теряется, уступая место яви. Пони, наконец, открыла глаза, осматриваясь.

Ага, это моя кровать – её мне показали, когда вселялись. Только что-то не помню, чтобы я сюда ложилась. ОЙ! Твайлайт вспомнила последнюю деталь, запечатленную её усталым разумом: как она садилась в машину. Там и уснула, тоже мне, посол! Научилась почти всему, а контролировать себя в получении знаний – нет.

Впрочем, это, похоже, не стало проблемой для принимающей стороны, так что Твай решила сделать вид, что все так и планировалось, а если что – извиниться, нет, сразу извиниться, а уже потом сделать вид что все в порядке.

Путь в ванную комнату – хорошо хоть тут дверь не была закрыта, не пришлось даже вставать на «ноги». В отличие от Радуги, Твайлайт не стремилась особенно утруждать себя зарядкой, а форму ей помогало поддерживать то, что она питалась больше информацией, чем настоящей пищей. Да и принятая у пони вегетарианская диета не давала располнеть даже самым сладкоежкам.

Душ – с ним-то все в порядке, жидкое мыло было использовать удобно. Но потом… Покорячившись с полотенцем, Твай выбрала единственно верное решение – расстелив его на полу, пару раз перекатившись по нему ей, в общем-то, оставалось вытереть лишь хвост, который кое-как удалось обработать и ставшими такими неудобными копытами.

Теперь почистить зубы. А вот тут уже совсем никак. Щетки у людей такие же, но вот взять их теперь стало совсем невероятно. Что делать? Не чистить отпадало сразу – Твайлайт была не из тех пони, которые утром могли это пропустить. Но и звать Свету на помощь… Гррр!

— Доброе утро! – Света была в соседней комнате, читая какой-то список. Твайлайт не успела заглянуть в него, девушка тут же отложила его в сторону.

Теперь завершаем процесс гигиены, хоть это и становится не очень приятным. Да и Света с укоризной смотрит на забрызганную водой ванную комнату, но это мелочи – новый день наступил!

— Куда сегодня поедем? – Твайлайт терпеливо ожидала, пока девушка высушит и уложит ей гриву. – Мне в Эрмитаже посоветовали музей Революции, он у нас когда на очереди?

Света еле заметно вздрогнула. Так бы это было действительно еле заметно, но когда у тебя в одной руке расческа, находящаяся в прическе подруги, такое действие отзывается не очень приятно

— Ой! Свет, осторожней!

— Прости, что-то задумалась. Так о чем ты говорила?

— Музей Революции. Насколько я понимаю ваш язык он в честь какой-то определенной революции, но при этом настолько значимой, что она стала замещать изначальный смысл слова?

Успехи Твайлайт в изучении языка были просто ошеломляющие – казалось еще вчера девушки впервые познакомились и одна постоянно спрашивала другую о том, как правильно произнести то или иное слово.

— Да, ты права. Только туда мы вообще-то не планировали идти.

— Почему? – Единорожка от удивления даже осторожно обернулась. – С этим что-то не так?

— Ну, все, в общем-то так. Просто это не самая лучшая страница нашей истории, мы бы не хотели о ней сильно распространяться.

— Не обманывай. Если бы это было так, вы бы не стали делать под это музей. Или развешивать по улицам плакаты прославляющие её. И это странное слово, как же оно было, а! КПСС – кто или что это? Он эту вашу революцию и сделал, я верно поняла?

Света рассмеялась.

— Не совсем, но ты поразительно быстро все понимаешь. Хорошо, я поговорю насчет того чтобы тебя туда сводить. Даже уверена, что проблем не будет, никто не станет скрывать то, о чем ты уже и так догадалась. Но, боюсь, это тебе может не очень понравиться.

— Почему? Я уже неплохо изучила ваш мир, мы очень похожи, даже культурно! Я удивляюсь лишь тому, как далеко вы дошли в некоторых вещах, куда мы даже не догадывались заглянуть.

— Нет. Увы, но нет. Я надеюсь, ты поймешь нас правильно. – Голос светы сильно погрустнел. – Пока ты видела лишь то, что мы хотели показать, то чего мы добились. А теперь ты увидишь, какой ценой.

~~~

— Что у вас там такое? Ого! Далековато летим. – Пилот вертолета, только войдя в диспетчерскую, сразу заглянул в свою полочку с полетными планами, куда их заранее укладывали секретарши. Обращался он к своему начальнику, который, с крайне вымученным лицом, что-то втолковывал группке ученых, по видимому, уже не первый десяток минут.

— Да, Сань, вот этих надо отвезти. Что-то там… — Федор Васильевич многозначительно посмотрел наверх. – Накопали. Так что надо слетать проверить, проверяющие – вот, знакомься. Машину в этот раз тебе другую дадим, 17й миль, ты тут единственный кто его вообще здесь в глаза видел. Да и не простой, а как у полярников – у них к северу холодает невероятно, так что вот тебе талон, получишь шубу, подогрев кабины там сделан, но лишней она не будет. Вылетаешь сегодня ночью, к утру долетите.

— Это ж сколько вы баков подвесите? – Дальние вылеты были для пилота редкостью, а такое задание он получал впервые. Что ж, все когда-то бывает в первый раз.

— По максимуму. Лететь далеко, посадить туда самолет мы даже не рассчитываем, так что по-другому никак. Выспишься днем, пока ученые там свои дела делать будут, а к вечеру, или как закончат, если быстрей управятся – обратно. Звездную карту местную найдешь в вертолете, на всякий случай, если с навигацией проблемы будут. Компас уже настроен, так что проблем быть не должно. Вопросы?

 — Да вроде все понятно. – Александр еще раз посмотрел на планшет с заданием. Частоты, интервалы связи… Все на месте, как обычно. – Ориентиры есть какие?

— Не, откуда? Ты туда первый и летишь, чтобы что-нибудь найти. Хотя… А впрочем ничего. Давай, иди, выспись и машину посмотри, механики у нас хорошие, но тебе лететь, не им.

Ученые оказались неплохими парнями – правда не совсем понимающими, почему они не могут полететь все или утащить еще дополнительную кучу оборудования. Лететь-то на почти тыщу километров, тут надо экономить. А не нагружать вертушку как ишака.

Ладно, хоть отвязались быстро пассажиры – поняв, что пилот им тоже ничем не поможет, они, похоже, пошли решать, что же они вычеркнут из списка грузов. Пилота это особо не волновало – новая машина, которую он еще не держал за штурвал была гораздо большим поводом для волнения. Хотя, насчет волнения он преувеличивал. Тут все проверялось по три раза, да и техника шла новая или с консервации, а не то, что срочники или афганцы заездили до дыр. Вертолет был новым – 17е выпускать начали не так давно, не удивительно, что из всех пилотов здесь он оказался единственным, кто летал на этой «пузатой красавице». Сама машина стояла чуть в стороне от остальных – ангаров пока на всех не хватало, так что многие машины стояли на открытой площадке, которую при помощи пегасов защищали от дождя и прочих осадков. Когда пилот, прибывший сюда в первый раз, увидел эту картину, с тучами и квадратом чистого неба прямо над стоянкой техники, он просто стоял пару минут с открытым ртом, под звуки смеха остальных экипажей. Все-таки мир был чудной, ничего не скажешь.

А, как раз подошел второй член экипажа – Гена Иванов. Он вообще-то был штурманом, но пилотировать тоже умел – здесь, похоже, собрали самых-самых профессионалов.

Проверка машины много времени не заняла – все было в порядке, заводится хорошо, обороты в норме, винт отклоняется как надо. Значит, в казарму, спать – лететь не один час, да и потом вдруг чего интересного там эти ребята найдут или помощь им понадобится. Как это бывает, пилот знал хорошо, да и зазнайством «водителя» не страдал – помочь пассажирам мог, за что последние всегда отзывались о нем исключительно хорошо. Лишних людей в Эквестрии не оказывалось.

— Ну чего, как думаешь, хватит топлива-то нам?

— Да хватит, там с запасом, они же не просто так ученых урезали. Там еще пару баков внутри закрепляют, это наш резерв.

— Ну, хорошо тогда. А то что-то немного беспокоит меня это задание. Погода там, небось, будет как на полюсе, если они не просто так тулупы выдают.

— Не думаю, что настолько плохо. Скорее перестраховываются. Ладно, бывай пока, до вылета. Я пойду, отосплюсь.

— Угу, я тоже.

Размещены они были в разных блоках, которых для летного персонала было уже целых три, да еще и четвертый строили. Хотя, за год службы тут обещали квартиру здесь, в одной из новостроек, так что стремиться было к чему, да и условия в казарме были не такими уж и плохими.

Ночью, часа в два быстро погрузились и взлетели – чтобы за часов пять, как раз к рассвету, быть на месте. Человек экипажа вместо трех было двое, выгадывали каждый килограмм массы, но с их квалификацией это не особенно волновало – в случае чего кое-как довести машину любой из них смог бы и в одиночку.

Погода, действительно, испортилась очень быстро. Луч прожектора еле-еле пробивал облака, сплошным слоем висевшие в небе. Вместе с темнотой, видимость стала почти нулевая, летели только по приборам. Однако, вскоре облачность начала понемногу сходить на нет – появилось небо, усеянное незнакомыми звездами, от мягкого света которых еле заметно поблёскивало бескрайнее снежное одеяло внизу. Пришлось включать подогрев – температура стремительно падала. Уже -20, а пролетели лишь половину пути!

Да, не зря им предоставили модернизированную полярную модификацию.

Пилоты сидели в кабине, уже обсудив все возможные темы, начиная от инопланетян, не знающих своей планеты, заканчивая бабами, которых, дефицита в Новомирске вроде и не было, но и выбор был далеко не тот, что в училищах недалеко от крупных городов.

Начало светлеть, довольно резко, но при этом свет этот был какой-то странный, не солнечный, а словно от мягко переливающейся цветами галогенной лампы.

Пилот наклонился вперед, пытаясь лучше рассмотреть, что там такое наверху. Северные сияния в Эквестрии не были редкостью. Чуть ли не каждый день можно было увидеть как по небу, словно грива местной принцессы колыхались потоки солнечного ветра, разбиваясь о незримые линии магнитного поля. Но по сравнению с тем, что творилось на небесах сейчас, то было лишь фонариком, на фоне прожектора ПВО.

Небо переливалось всевозможными красками, сверкало как новогодняя елка, каждая иголка которой вдруг стала лампой. Свет отражался от снега, окрашивая землю в мягкие пастельные цвета, колыхающиеся волнами вместе с ветром, передувающим снег с одного бархана на другой, создавая абсолютно невообразимую картину ожившей поверхности, которая бурлила, текла, извивалась в причудливом танце.

— Вау. Никогда такого не видел. Красотища-то какая!

— Дааа… — Штурман достал фотоаппарат, начав щелкать снимки один за другим.

Справа начало виднеться зарево восхода. Лучи солнца дополнили картину на небе и земле, добавив в неё теплых тонов.

— Надо бы разбудить наших пассажиров, пусть полюбуются, тем более уже почти прибыли.

— Ага. Видишь, вон там? – Пилот указал на проступившую в переливающейся дымке башню. С такого расстояния было трудно что-то различить, но были хорошо видны быстрые, стремительные линии которые несли пик ввысь, над снегами и облаками. Вокруг все было практически полностью завалено снегом, лишь контуры каких-то строений угадывались под множеством холмиков, тысячами расходящимися во все стороны, образующими проспекты, улицы, переулки.

— Нашли, значит. Прими пока управление, я разбужу народ. – Пилот щелкнул тумблером, отключая свой пост, встал из кресла, направившись в пассажирский отсек. – Дорогие пассажиры, мы рады видеть вас на нашем борту, просыпайтесь и посмотрите в окна, мы почти прибыли!

— Что, уже? – Из одного из тулупов донесся сонный голос пассажира.

Сзади донесся голос штурмана:

– Ух! Ты бы видел! Мы летим сквозь северное сияние! Черт, что за…? Управление не слушается, помоги выровнять, быстрей! – Александр не успел броситься к креслу, как его откинуло назад. — Арргх, сажаюсь. Все, держитесь крепче, у нас сейчас будет жесткая посадка!!!

К счастью он упал на мешки с чем-то мягким, это позволило ему не только не потерять сознание, но и быстро подняться. Вертолету тоже повезло – толстый слой снега смягчил удар многотонной машины. Бросившись к товарищу, пилот увидел, что тот в порядке, несмотря на то, что сквозь разбитые стекла в кабину засыпалось немало снега.

— Сань, помоги вылезти, я что-то сильно ударился, не вижу ничего… Черт, башка как кружится, походу сотрясение, б**…

Вытащив его из кресла, пилот накинул один из тулупов – в салоне уже было очень прохладно, за окном было что-то около минус сорока, и это полчаса назад, когда температура стабильно падала с каждым километром.

Пассажиры непонимающе смотрели на пилота, но после окрика тут же окружили пострадавшего, оказывая ему помощь.

Дверь, к счастью, не заклинило, хотя пару ударов ногой сделать все же пришлось – куча снега служила неплохой подпоркой.

Ледяной воздух наждачной бумагой прошелся по горлу. Штурман не врал – сияние действительно было везде, казалось, протяни руку и можно зачерпнуть кусочек. Пилот моргнул, глаза от этого света резко заслезились, мешая разглядеть город, который был всего в паре сотен метров от места падения.

— Черт… — Пришлось опереться на дверной проем, голова будто отправилась в свободный полет. Ноги подкосились, и человек упал на пол машины, даже не почувствовав боли – лишь какой-то назойливый шум в ушах, который никак не давал уснуть. Сквозь него еле слышно донесся голос одного из ученых

— Тут радиаци…

Шум пропал.