Извилистый путь

6. Триумвират

Правители Эквестрии и грифоньих Гнездовий обнаруживают признаки серьёзной угрозы...

Угольно-чёрный грифон с полосами серых перьев на морде и чуть тронутой сединой шерстью грузно опустился на лестницу белого мрамора, выполненную в форме отогнутого лепестка бутона. Сложив крылья и прикрыв глаза, он помедлил, восстанавливая дыхание. От столицы Гнездовий до Белой башни было шесть часов лёта при благоприятном ветре, и такой путь мог измотать кого угодно. Входить же в зал запыхавшимся прайм-лорд Грифоньих Гнездовий Иссет считал проявлением неуважения – в первую очередь к себе. Он ответил на просьбу о безотлагательной встрече, вняв тревоге Селестии, читавшейся между строк полученного на рассвете письма, но делал это так, чтобы не уронить ни достоинства, присущего его статусу, ни гордости всего грифоньего народа.

Подобные встречи, тем более организованные в такой спешке, были нечасты. Башня на берегу озера, служившая правителям сильнейших государств этой части мира местом, где они могли без посторонних обсудить важные для благополучия их стран вопросы, была готова принять любого из них в любой час дня и ночи. Каждый мог самостоятельно воспользоваться магической картой, чтобы удостовериться, что в его землях не происходит ничего, требующего немедленного вмешательства. На памяти Иссета последняя трёхсторонняя встреча состоялась более пяти лет назад. И до следующей могло пройти ещё столько же, если бы не доставленное взмыленным пегасом послание из замка Двух Сестёр.

Прайм-лорд отправился в путь спустя полчаса после получения письма. Он, как и его предшественники, с большим уважением относился к эквестрийским принцессам и не собирался пренебрегать тем, что настолько взволновало могущественных аликорнов. Бремя государственного правления он на сутки передал Инфёму – секонд-лорду, сыну и наследнику. Пока временно – прайм-лорд лишь недавно разменял восьмой десяток и был ещё далёк от того, чтобы сложить с себя ответственность за судьбу своего народа, тем более что и вековой юбилей для его вида не был чем-то из ряда вон выходящим.

Иссет провёл правой лапой по морде, приглаживая перья, гордо выпрямился и положил левую лапу, закованную в необычную металлическую перчатку, на створку. Лишь он имел право входить в зал через отмеченные распростёртыми крыльями двери. Сопровождавшие его гвардейцы в позолоченных кирасах, выполнявшие роль охраны, смирно ждали внизу: на берегу озера у стекавшей с горного склона речки для их удобства ещё при прадеде Иссета была выстроена небольшая, но комфортная избушка.

Распахнувшиеся дверные створки оставили следы в скопившейся на полу перед ними пыли. Другие входы в помещение открывали чаще, и заботились правители о своих углах помещения лучше. Светлевший от старости чёрный грифон не имел привычки прилетать в башню за советом каждые месяц-два. И всё же его трон и его часть зала не казались запущенными – в них было ровно столько неухоженности, сколько полагалось иметь вольной птице с гордым нравом или льву, уверенно хранящему лидерство среди сородичей.

В зале, возведение которого потребовало много извлечённого магией из пустоты мрамора, возле треугольного стола прайм-лорда ожидали две принцессы Эквестрии. Судя по их позам, появление грифона прервало спор, который аликорны вели, прикрывшись спинкой солнечного-лунного трона. Вряд ли это был обычный спор на тему необходимости за столом четвёртого сидения лично для принцессы Луны – спорить на эту тему два аликорна не стеснялись в любой компании.

— Ваши высочества! – учтиво обратился к «ранним пташкам» прайм-лорд. – Принцесса Селестия, позвольте заметить, что ваша грива сегодня рассыпается на редкость прелестными искорками.

— Благодарю, Иссет. Да будут всегда остры ваши когти.

Грифон чуть сжал пальцы передних лап, скрежетнув упомянутыми когтями по камню. Втяжные когти на львиных лапах не достали бы до пола, даже будучи выпущенными – с уходом в далёкое прошлое эры дикости они превратились из орудия охоты и сражения в украшение и предмет самцовой гордости.

— Принцесса Луна, вы сегодня сияете так, что осветите любую ночь, какую создадите своим талантом.

— О-ой, да будет вам, – смутилась младшая из принцесс. – Если бы все, как вы, замечали красоту моих ночей…

Луна постаралась не заметить, как старшая сестра в трагично-комичном стиле закатывает глаза.

Обязательный обмен комплиментами между пони и грифоном предварял каждую встречу на высшем уровне, обсуждение каждого политического вопроса. Непонятно, кому эта норма этикета больше шла на пользу. Иссет таким образом напоминал себе, что собирается разговаривать не с пернатыми заносчивыми сородичами, в адрес которых даже во время приветствия полагалось отпустить один-два вульгарных эпитета, а с наделёнными магической силой существами прелестного вида и утончённой натуры. Для принцесс исходный обмен любезностями «ломал лёд» – даже после дюжин встреч и десятилетий знакомства прайм-лорд грифонов всё ещё вводил их в смущение надменным видом и масштабом личности. Селестия и Луна, превосходившие в размерах любого из своих подданных, немного проигрывали матёрому грифону во всех трёх измерениях – длине, ширине и высоте – сразу.

Иссет помедлил, выбивая левой лапой несложную мелодию по спинке своего трона; по залу разнёсся звонкий стук металла по камню. Прихоть прайм-лорда заставила его касаться поверхности только в местах, где камень согревали лучи солнечного света. Сквозь состоящую из прозрачного почти до невидимости стекла и тонких лепестков белого мрамора крышу эти лучи проникали в зал, заполняя его золотистым сиянием и смягчая даже самые тяжёлые известия. Магия Древа Гармонии, буквально вырастившая на берегу лесного озера Белую башню, постаралась вызывать у посетителей чувство уюта и спокойной уверенности в себе.

— Мы очень давно не собирались в этом зале, – заметил Иссет, усаживаясь и складывая передние лапы на столе.

Необычное облачение его левой лапы не привлекло внимания принцесс: они прекрасно знали, что это за артефакт и почему именно его стилизованное изображение украшает трон, отведённый правителю Грифоньих Гнездовий. Каждое государство отображали магические особенности, связанные с его историей, и поэтому, когда Древо создавало Башню, оно увековечило уникальную магию в виде резьбы по камню. По логике «архитектора-меблировщика» Кристальное Сердце являлось не только могущественным артефактом, но и сердцем Кристальной Империи. Стилизованные изображения солнца и луны отмечали трон Эквестрии, потому что небесные светила с дозволения самого Древа были подконтрольны принцессам. Артефактом города-государства, где обитали гибриды орлов со львами, являлась Длань Доблести.

Когда Иссет унаследовал от своих предков титул и право представлять государство на встречах в Белой башне, в его собственность также перешла важнейшая общественная реликвия грифонов. До появления магической перчатки, в настоящий момент выглядевшей сплетённой из тонкой металлической проволоки, его лишённые собственного волшебства сородичи жили в постоянном соперничестве, одиноко обживая пещеры или небесные замки, нападая на каждого замеченного чужака, перелетая с места на место в поисках временной пары. Длань Доблести отделила примитивные и первобытные желания от самосознания, приучила к коллективному существованию, в конечном счёте, нашла для грифонов постоянное поселение. Никто не помнил имени первого владельца реликвии, но многие века в Грифоньих Гнездовьях чтили «живший собственной жизнью» артефакт. Восхищались им и за пределами Гнездовий – не каждую эпоху встречался магический манипулятор, менявший форму в угоду каждому новому владельцу. Сейчас Длань Доблести тускло сверкала на лапе Иссета, периодически меняя плотность своей металлической сетки.

— Обстоятельства требуют незамедлительных действий, – сказала Луна, пока её сестра занимала полагающийся трон правителя.

— Мы не будем дожидаться принцессы Аморы? – Взгляд грифона обратился к двустворчатой двери с изображением кристального сердца.

Опоздания на встречу правителей трёх государств, даже если встреча была согласована, являлись частым явлением. Полёт до Белой башни грифона из Гнездовий и аликорнов из Эквестрии иногда откладывался из-за долгих сборов, непогоды или очередной миграции драконов. Путь каравана из Кристальной Империи сопровождался ещё большим количеством трудностей. Поэтому периодически возникали ситуации, когда одну из сторон триумвирата ждали чуть ли не сутки. В связи с этим обстановка зала включала в себя всегда заполненный закусками сервант, располагавшийся слева от эквестрийской двери. В данный момент проголодавшийся с дороги прайм-лорд искоса посматривал в сторону этого предмета мебели, делившего помещение со столом, тронами, парой книжных полок и походным грифоньим гамаком, который притащил сюда ещё отец Иссета.

— Именно из-за событий, связанных с ней, я попросила вас явиться как можно скорее, – произнесла Селестия, заинтриговав и насторожив одновременно. – Боюсь, что она больше не правит Кристальной Империей.

Длань Доблести на лапе грифона превратилась из кольчужной перчатки в латную – чувствительный к настроению владельца артефакт перешёл в боевую форму, отвечая на прилив адреналина и участившееся сердцебиение. Столь тесная связь Длани с носителем позволяла управлять ею силой мысли, но она же не позволяла лгать и скрытничать – реликвия мгновенно выдавала истинные чувства владельца. Впрочем, ни того, ни другого за Иссетом не водилось – поэтому он носил перчатку постоянно, нарушая заветы отца и деда, достававших волшебный предмет из сокровищницы лишь при крайней необходимости.

— Вы ведь помните, как в прошлый раз принцесса Амора говорила про единорога по имени Сомбра? – спросила Луна, вынужденная стоять возле трона, на котором разместилась её старшая сестра. Одновременно с этим Селестия подняла магией и поставила на стол кристаллик, мгновенно разлетевшийся на сотни тысяч светящихся точек, составлявших объёмную иллюзию.

Это был один из кристаллов, созданием которых славилась Империя – один из вбиравших в себя события артефактов, призванный беречь прошлое ради лучшего будущего. Для троих зрителей на столе проступило полупрозрачное изображение короткого отрывка из государственной жизни Кристальной Империи. Можно было различить процессию, которую возглавляла единорожка в роскошном наряде с вплетёнными в гриву кристаллами. Её сопровождали кристальные стражи в доспехах, две сестры, немного похожие на правительницу и старавшиеся быть чуть скромнее в выборе украшений, но всё же выделиться среди народа. Дальше шли роскошно наряженные кавалеры сестёр и придворные, умудрённые годами. Наконец кристалл показал оттеснённого в ряды замыкающих тёмно-серого пони с немного загнутым назад рогом.

По смазанным выхваченным из истории секундам дать оценку промелькнувшему образу было сложно, но Иссет почти не сомневался, что горделивый взгляд чародея в шагавшей толпе неотрывно следовал за идущей впереди принцессой. И сразу в раскрывшую клюв голову пришла мысль, что скромность наряда у этого конкретного единорога не отражает скромность амбиций, а скорее скрывает их истинную величину.

— Да, теперь вспомнил, – ответил чёрный грифон, пока что не жаловавшийся на память. – Чародей, лет пять назад освободивший из рабства и возвративший на родину около двадцати мореплавателей, кристальных пони. Принцесса Амора принесла тогда кристалл, показавший бухту Империи, мореходов и часть хорошо сыгранной торжественной встречи. Ещё тогда этот рогатый мне запомнился.

Иллюзия, создаваемая кристаллом, померкла и исчезла, оставив неподвижный прозрачный предмет балансировать на краю стола. Селестия придержала кристалл копытом, чтобы он не разбился, после чего кивком головы попросила сестру убрать его.

— На этом его карьерный рост не закончился, – продолжила рассказ Селестия. – Принцесса Амора, как вы помните, в прошлой нашей беседе не уставала превозносить его храбрость. И удостоила Сомбру парой орденов. И да, это было шесть лет назад. Не пять.

— Пять, шесть… – равнодушно дёрнул плечом Иссет. Селестия продолжила:

— Сомбре позволили остаться в Кристальной Империи. Осыпали почестями. Приблизили к трону в должности одного из советников. Год назад он стал главным советником. К сожалению, с этого времени кристаллы, показывающие события в Кристальной Империи, нам приходить перестали. Амора в письме пояснила, что магические кристаллы старой обработки заканчиваются, заклинание, которое придавало им необычные свойства, утрачено. И следом шла строчка о том, что Сомбра обещает увеличить запас или восстановить по древнекристаллийским источникам утраченные чары.

Пока Селестия говорила, Длань Доблести вновь преобразилась: теперь её поверхность больше напоминала тёрку для сыра. Артефакт успокоился потому, что Иссет нашёл повод снисходительно улыбнуться. Его забавляла склонность коллег-правителей окружать себя советниками, министрами или шаманами.

— Буквально месяц назад я получила известие, что принцесса Амора заболела, и Империей временно управляет регент из числа приближённых. А именно Сомбра. – Селестия замолчала, потому что пожилой правитель Гнездовий поднялся с места.

Иссет вежливым жестом просил продолжать. Грифон решил проведать сервант, в котором традиционно имелся запас закусок и десертов. Прайм-лорду приглянулась связка, где было никак не меньше полусотни баранок. Сухость и твёрдость угощения обещала компенсировать вода из озера, графином с которой предусмотрительно запаслись эквестрийские принцессы. Частые гости башни, отвечавшие за продовольственное обеспечение встреч, теперь немного нервно ожидали, когда правитель Гнездовий снизойдёт до политики.

— Мы можем вернуться к вопросам Кристальной Империи? – через десять баранок со всей возможной вежливостью спросила Селестия.

— Возвращайтесь, – хрустя очередной баранкой, разрешил чёрный грифон, всем своим видом показывая, что не видит в сообщённой новости проблемы.

Принцессы молча буравили взглядами стремительно уменьшавшуюся в размерах связку.

— Что? Я из-за всяких Сомбр голодать должен? – прерывая затянувшееся молчание, наконец фыркнул Иссет. – Не думаю. Вы вот объясните… Разве в Империи не регламентирован порядок престолонаследия? На случай, если действующий глава не в состоянии выполнять обязанности? Разве нет такого закона?

— Есть, – кивнула Селестия. – И родственники, которые должны были занять место принцессы Аморы, тоже есть.

Длань Доблести напомнила владельцу о себе, предложив разломать зачерствевшее угощение силой магии. Иссет позволил, и баранка поднялась в воздух над его левой лапой. Пальцы сжались в кулак, угощение стало грудой мелких крошек, которые отправились пернатому в клюв.

— Тогда что же произошло?

Принцессы не стали ждать, пока грифон наиграется с магическими силами, да и сам он усердными жестами их поторапливал. Чувствовал, что проблемы серьёзные и разбираться с ними надо резко, как сдирают с раны присохший лечебный лист.

— Похоже, что незадолго до своей таинственной болезни Амора изменила этот закон. Изменила таким образом, чтобы регентом мог стать любой пони с опытом государственной службы. Не обязательно родственник правящей династии.

— Лихо, – присвистнул старый грифон.

— Это неофициальная информация, – добавила Луна. – Прежние каналы связи перестали действовать. То, что мы сейчас сообщаем, это слухи, полученные через пони, которые родственники другим пони, у которых есть знакомые пони… и так далее.

Иссет сокрушённо покачал головой.

— И чего, скажите на милость, вы тянули так долго? Надо было ещё в дни болезни принцессы устраивать срочные собрания, – сказал он, внимательно следя за реакцией собеседниц. Селестия виновато опустила взгляд, Луна незамедлительно нашла себе оправдание.

— Так я сразу это предложила, – сказала принцесса ночи. – Но вот у нас оптимистка сидит. До последнего на дурные предзнаменования закрывает глаза.

— Мне казалось, что принцесса Амора вполне может самостоятельно справиться с внутренними делами Кристальной Империи. Неправильно лезть в дела чужого государства и поучать местных правителей, какие им принимать решения, – изложила свою точку зрения старшая сестра.

— Мне просто интересно, как, по-твоему, должна была закончиться эта история без нашего вмешательства? – спросила Луна, скептически поднимая бровь.

— Принцесса Амора – выдающийся дипломат, воспитанный на лучших пособиях по государственному управлению, – ответила Селестия, коротко взглянув на сестру и снова отводя взгляд. – Она мне дала больше советов по управлению страной, чем я ей. Я была уверена, что проблем в государстве Аморы не может быть в принципе.

— Действительно, откуда им взяться? – саркастически поинтересовалась Луна. – Одинокая принцесса без супруга и детей, младшие сёстры которой давно замуж повыходили. Вокруг неё вьётся жадный до власти единорог, о котором она говорит с нескрываемым восхищением. Право, какие тут могут быть проблемы?

Грифон в углу комнаты специально стукнул краем стакана о сервант. Артефакт на его лапе предложил устроить звуковую диверсию погромче. Иссет мысленно отказался.

— Так, – выдохнул прайм-лорд. – Бабские разговоры заканчиваем. Начинаем говорить ближе к делу. В чём у нас сейчас конкретная беда?

— Вчера регент Сомбра официально провозгласил себя королём, – ответила Селестия.

— С этого и надо было начинать, – сказал грифон, наконец-то решивший занять своё место за треугольным столом. – Узурпатор захватил власть в Кристальной Империи. Что-нибудь известно о состоянии, тире, судьбе принцессы Аморы?

— Нет, – грустно отметила Луна.

Прайм-лорд Иссет опустил левую лапу на поверхность стола, чувствуя, как Длань Доблести входит в слаженный диалог с магией Белой башни и пробуждает её. Грифон поднял лапу, и со стороны показалось, что он вытащил из тускло-серого камня светящиеся и сияющие горные пики, долины и низменности, русла рек, лесистые холмы и краешек скалистых пустынь. За этими пустынями были другие края, другие государства, но корни Древа Гармонии не могли дотянуться до этих земель. Поэтому трио правителей, сходившихся в этом зале у карты, с сожалением ограничило себя в действиях, оставив без надзора и помощи тех, кто возможно в ней нуждался, но жил слишком далеко.

Отец Иссета располагал на этот счёт некоторыми возражениями и пытался вовлечь в союз четвёртую сторону – юго-западное горное королевство, где обитали длинношерстные пони. Тогда линия дружественных держав протянулась бы через весь континент наискосок, но различного рода обстоятельства, географические и личностные, поставили на начинаниях крест. Короли и королевы длинношерстной расы вылезать из горных убежищ ради чужих интересов не пожелали, так что их оставили в покое.

Рефлекторно Иссет посмотрел и на свои владения – огромный город-государство, раскинувшийся по кромке высокого берега и на россыпи различных по размеру островов, подмываемых морем. Грифоньи Гнездовья как смесь тёмных участков на светлом фоне напоминали узоры на крыльях бабочки. Только в этих узорах была сосредоточена насыщенная жизнь сотен и тысяч разумных существ, подконтрольных одному прайм-лорду и одной властной регалии. Карта не показывала массивы облачных нагромождений, возведённых для грифонов малого достатка, не отмечала мостки, насесты и прочие мелкие строения, которыми крылатый народ утыкал прорытые на сотни метров вглубь слои известняка и сланцев.

Севернее, то есть дальше от Иссета, вырос лесной массив с расселинами и реками в центре, позади которых проступили контуры замка. Внизу под ним мелькнула точка особой пещеры, магия которой связала глав соседствующих государств в триумвират, обеспечивающий покой земель, представленных на появившейся над столом карте. Замок Двух Сестёр и несколько поселений поблизости – всё, чем могла похвастать в государственном плане Эквестрия. Грифоны не переселялись из полюбившихся краёв, потому что в других условиях им было неудобно. А вот у принцесс-аликорнов имелся огромный задел для расширения государства – уходившие на запад леса и равнины практически никто не мешал разведать и заселить. Только Селестия и Луна инициатив в этом плане не проявляли.

Черты и линии обретали ясность и отобразили горный хребет северных земель, вдоль которого шли владения кристальных пони. Большое поселение, напоминавшее по форме снежинку, протяжённый тракт, ведущий под сенью гор на восток. И отдельный дополнительный городок – Кристальная бухта, центр активного морского исследования и морской торговли, развитием которого гордилась принцесса Амора. Хотя, по мнению Иссета, сложно было отыскать нечто такое же ненужное и затратное для Империи, мало знакомой с обработкой древесины, судостроением и мореходством. Однако единорожку с вьющейся гривой отличала любовь к большой воде и жажда открытий. Поскольку самой ей водить корабли по статусу не полагалось, она снаряжала и отправляла экспедиции – на север или на юг, вдоль берега континента, а то и вообще на восток, в неизвестность. И даже прайм-лорд грифонов признавал, что стараниями Аморы карта окрестных земель превзошла по ясности иллюзорное изображение, предлагаемое Древом Гармонии.

Карта сформировалась, туман магии над ней развеялся, и грифон откинулся на спинку трона, сочтя важную задачу выполненной. Проявить карту могла любая из сторон политического союза, но только у прайм-лорда, носившего на лапе полезный во всём артефакт, это получалось настолько быстро.

Символы на спинках двух занятых тронов засветились, проецируя на карту фигурку грифона и тесно соприкасающийся с луной солнечный диск. Трон Кристальной Империи остался пустым и тёмным, подчёркивая наставшие для союза трёх держав непростые времена. Светящиеся изображения зависли над иллюзорной картой, кружась в замешательстве и притягивая внимание трёх пар глаз. Потом, перескакивая через географические преграды, поспешили обозначить нуждающийся во внимании регион. Иссет задумчиво хмыкнул – изображения повисли над Грифоньими Гнездовьями, их яркость свидетельствовала, что есть очевидная опасность для порядка и благополучия в этом практически островном государстве.

— Что-то странно, – сказала Луна. – Разве наш враг не Сомбра на севере?

Прайм-лорд был полностью согласен с принцессой ночи. Он ожидал, что Древо Гармонии укажет на Кристальную Империю. А получалось, что сила, создавшая Башню, стол и троны, не видела в смене власти на севере угрозы – дело немыслимое, ведь триумвират, защищавший Гармонию, лишился – все надеялись, что временно – одной из держав. Или информация, представленная аликорнами, оказалась неверна, дела в Кристальной Империи шли благополучно и никакой Сомбра ничего не захватывал, или же он получил власть по праву. Что тоже тянуло на глупость, ведь у правительниц Эквестрии не было причин возводить напраслину на какого-то единорога. Особенно при наличии всезнающего и беспристрастного Древа Гармонии.

— Что в вашем государстве способно нести угрозу? – обратилась к Иссету Селестия.

Прайм-лорд медленно приложил ладони к вискам и пригладил выцветшие перья на голове, сомкнув когти в районе затылка. Точного ответа он не знал, но догадка у него была. Составить мозаику Кристальной Империи и понять, захватил там узурпатор власть или нет, пока не получалось. А вот в Грифоньих Гнездовьях кусочки в целую нерадостную картину сложились давно.

— Грифн, – в один выдох произнёс Иссет и приготовился к длинному пояснению. – В течение года он – личная моя заноза в ж… жизни, – спешно сделал поправку прайм-лорд.

Иссет когда-то и сам находился в том же неведении, в котором сейчас пребывали Селестия с Луной. И потратил много недель на сбор сведений и осмысление фактов.

— Грифн – сынуля простого домодела. Так мы называем грифонов, которые на заказ создают из облаков долговременные жилища. Значит, ему сейчас по возрасту, как я высчитал, примерно пятьдесят с парой махов… Не птенец уже, но и до старости прилично. Так вот. Какое-то время Грифн сам строил облачные домики, но года три назад случилась с ним неразделённая любовь. Самочка предпочла другого, посостоятельнее в финансовом и физическом плане. – Иссет опустил деталь, невольно вовлекавшую его в эту историю: упомянутая самочка, Рил’яр, сейчас приходилась женой его сыну. – Я или кто другой на месте Грифна плюнул бы в сторону этой барышни, да полетел бы дальше работать. А этот нет… Этот разнылся так, что аж противно стало. Грифн даже намеревался в море кинуться. Но на смертоубийство его храбрости не хватило, и он просто улетел из Гнездовий вглубь континента.

— Часто у вас такое случается? – спросила Луна.

— Редко, но бывает. Обычно всё-таки народ у нас вменяемый и жизнь свою ценит. При мне этот Грифн единственный такой, кто улетел из Гнездовий с попутным ветерком. В общем, пообсуждали все, да скоро забыли. А год назад, представьте себе, эта бестолочь вернулась. Не, в прежние времена кто улетали, иногда тоже возвращались, потому что мозгами начинали соображать, что в Гнездовьях им всё-таки лучше. Возвращались, мирились, с кем были в разладе, встраивались в общественную жизнь. А вот у Грифна в голове всё только сильнее перекосило. Одиночество, знаете, штука страшная…

Иссет положил ладонь на стол, заставив карту померкнуть и растаять. Необходимость в ней, вроде как, была исчерпана, а фигурки, ритмично кружившиеся над вверенной державой, прайм-лорда немного злили.

— Короче, это чучело внезапно возомнило себя знатоком истинной доблести и пророком, знающим единственно верный путь для народа. Весь последний год Грифн летает с острова на остров, путает сограждан туманными воззваниями. Ссылается на какое-то Великое Небо, разговаривающее лично с ним и наставляющее его на путь благодати. Иные грифоны, наслушавшись про его благодать, пророка подкармливают. Без этого милейший Грифн давно бы сдох, ибо словами наклеваться как-то проблематично. А так достал уже меня, честно слово.

— К чему именно он призывает народ? – обеспокоенно спросила Селестия. – Слушаться его, а не прайм-лорда?

Правитель вспомнил, что передали ему доверенные грифоны, которых он отправил послушать выступления якобы владеющего магией пророка.

— Да нет, ничего такого. За ним, конечно, водится недоверие ко мне и… – Иссет поднял левую лапу, показывая аккуратную кольчужную сетку магической реликвии. – Взаимное, естественно. Ибо Грифну слегка не нравится, что я на него смотрю, как на пустую скорлупу, чем он, в общем-то, и является. Но, к сожалению, наказать кого-либо из-за преступления, известного как «личная неприязнь», даже мне как прайм-лорду не позволено.

Грифон на троне утаил, что возможностей для прямого столкновения с Грифном на данный момент просто не искал, считая словоблуда безвредным. Хотя сейчас, когда Древо Гармонии высказало другую точку зрения, прайм-лорд решил найти любой маломальский повод, чтобы ухватить кое-кого за клюв и принудить к молчанию.

— Больше Грифн сокрушается, что мы, дескать, увязли в союзах с пони, утратили быстроту крыльев, гордость и честь, – язвительно заметил Иссет, мимикой передавая, как сильно он не согласен с каждым из утверждений. – Вот Великое Небо якобы к нему обратилось и попросило рассказать о «правильном» поведении. Прежде всего его заботят нормы повседневного быта, традиции. Живём мы, значится, в пороках и лжи, ушли от свойственных грифонам истин. Поэтому Великое Небо нами недовольно и обрушит на погрязших в неверии суровую кару.

— То есть угроза вашему государству всё-таки есть?

Перед внутренним взором Иссета стояло два образа, и прайм-лорд пытался определить, какой не нравится ему больше. Один из них ранее показал кристалл – молодой серый единорог с чёрной гривой и красными глазами по имени Сомбра. Второй хранился в памяти с далёких времён – мелкий грифон, кремового, если не белого цвета, с чёрной полосой вдоль спины и чёрными крыльями. Таким Грифн был до своей закончившейся бегством истерики и скитаний по дальним краям. Сейчас «пророк» на публике появлялся в плотной белой накидке.

— Думаю, я смогу с этим справиться самостоятельно, – утвердительно произнёс прайм-лорд. – Грифн, конечно, болтать умеет, но все его магические фокусы, которыми он завоёвывает сторонников – это пустой дым без огня. К настоящей магии, – Иссет рефлекторно пошевелил пальцами на затянутой в металл лапе, – отношения не имеют.

Прайм-лорд оставил при себе горестное допущение, что и слова провозвестника воли Великого Неба могут привести к значительным последствиям. Ведь посредством речей полосатый грифон набирал себе сподвижников, привлекая в свои ряды даже тех, кто обладал богатством, обладал властью. Грифн уже давно перестал летать с острова на остров в одиночку – за ним увязалась небольшая ватага таких же нежелающих трудиться, жаждущих новых порядков личностей. Опасность для Гнездовий существовала, но всё же, по мнению Иссета, не такая, о какой через свою карту говорило Древо Гармонии.

Грифон, отбросив мысли о возможном расколе внутри собственной державы, сделал своей первоочередной задачей восстановление баланса и правопорядка в Кристальной Империи. В триумвират государств необходимо было вернуть третьего участника.

— Дайте мне пять дней, – попросил прайм-лорд, стряхивая с когтей мелкий тёмный пух, который случайно подцепил, когда приглаживал перья на голове. Пух прилип к когтям, и его пришлось сдуть магическим ветром, который заботливо создала Длань Доблести. – За пять дней я решу все проблемы с этим балаболом Грифном. Завяжу ему хвост узлом, а потом соберу лучших воинов, и мы сообща научим Сомбру политической этике.

— Мы могли бы заняться Сомброй и без вас, – произнесла Луна, но, поймав на себе неодобрительные взгляды обоих собеседников, поправилась: – Если у вас не получится быстро решить вопросы в своих Гнездовьях.

— Или мы могли бы помочь вам в борьбе против Грифна, – заметила Селестия.

Иссет предупредил возможные дальнейшие слова правительницы Эквестрии взмахом лапы.

— Вопросы грифонов предоставьте грифону, – резко произнёс он вслух. Сёстры обменялись быстрыми взглядами, понимая, что каждая из них умудрилась уязвить гордость прайм-лорда. – Иначе потом мне до самой смерти слушать о том, что я дозволяю иноземным пони принимать государственные решения. Я ещё в детстве клюв начищал самым ретивым обвинителям, которые моего отца за встречи с вами попрекали. Не хочу, чтобы моего сына ждали такие же стычки.

Принцессы вновь обменялись мимолётными взглядами, невольную вину в которых сменила скука – редкая встреча обходилась без того, чтобы прайм-лорд не вспомнил своего отца, «чистку клювов» и независимость грифоньего мышления.

— Мы должны показать Сомбре, – произнёс прайм-лорд, отстраняясь от безрадостных мыслей по поводу будущего своей державы, – и всем остальным, у кого созреет желание повыделываться, что данные замашки караются союзно сразу несколькими народами.

Принцессы сосредоточенно слушали грифона и почти синхронно кивали. Правда, облик Луны портило выражение досады, поскольку ей бы хотелось устроить бой и «покарать выделывающихся» быстро и лично.

— Грифоны, конечно, против чародеев не слишком великая сила, – рассуждал Иссет. Он перевёл взгляд на растекавшийся по его лапе непоседливый артефакт. – Во всяком случае, большинство грифонов, – добавил он. – Но предположим, что Сомбра обладает небольшим воинством. И если он расчётливо пошёл на захват власти, то рискнёт, защищая титул, пустить в бой свою армию. Если, конечно, не сбежит до нашего появления. Вообще я веду к тому, что по части магии побеждать придётся вам. А вот с его подручными разобраться на земле и в воздухе – это веселье оставьте моим воинам.

Воображение пожилого грифона нарисовало картину предстоящего сражения, в котором отважные полуптицы, стремительно пикируя с небес, хватают невпопад тычущих копьями воинов с кристальной шкурой, отбирают у них оружие и закидывают на крыши близлежащих домов, откуда слезть и возобновить бой проблематично. Иссет практически слышал звуки ударов стрел о кирасы воинов-грифонов, завывания воздуха, поднятого полусотней длиннопёрых крыльев и трусливый визг обращённых в бегство копытных, разом разочаровавшихся в своём короле и своём умении воевать. Предельно реалистичная фантазия, основанная на старых преданиях о времени, когда соседствующие государства пони и грифонов вели войну, вызвала у прайм-лорда улыбку.

Два воина, которые присутствовали в этой фантазии и своими телами ломали стройные шеренги противника, терпеливо ожидали своего правителя возле Белой башни. Обычно их предшественникам удавалось скрасить время беседой либо азартной игрой с кристальными пони, состоявшими в другой делегации, но сегодня угловатая деревянная избушка пустовала. Поэтому крылатые бойцы, Флайт и Ньер, сняли доспехи и увлечённо ловили в озере рыбу, пикируя сверху под поверхность воды, разбивая в ней отражение горного пика. К моменту завершения совета правителей в соревновании грифонов счёт по выловленной рыбе был двенадцать к пяти, что объяснялось молодостью второго из воинов.

— Всё, болваны, хорош дурачиться! – потребовал прайм-лорд, медленно спускаясь по ступеням. С поворотом головы он отметил, как с другого мраморного лепестка поднялись в небеса два всполоха, белый и синий. – Для остальных это присказка, а вот у вас двоих реально мозги птичьи.

Пернато-шерстистые солдаты кинулись поспешно облачаться в кожаные штаны и нечто, напоминавшее рубаху с широким разрезом. Только поверх этого наряда можно было без ущерба навешивать на тело металлические пластины для защиты груди, плеч, бёдер и основных костей крыльев. В это время Иссет, горделиво шагая по траве, с весёлым видом отчитывал пару стражников, испытывавших трудности при натягивании одежд на мокрое тело. Никакой обиды или подлинного возмущения не наблюдалось – крики начальства для любого грифона символизировали заботу, близкую к родительской, и уважение к выполняемой работе. Молчание же в Гнездовьях считалось реакцией презрения и разочарования.

— Мы домой летим? – осведомился старший по возрасту Флайт, опередивший товарища в надевании брони.

— Твоё-то дело какое, копуша? – фыркнул Иссет. – Летим, куда летим. У тебя крылья не деревянные, от полётов не развалятся. Но да, возвращаемся в Гнездовья. Значит, когда прилетим, выясните, где ошивается Грифн, и мне доложите!

— Будет сделано! – самоотверженно пискнул Ньер.

— Да, только попробуйте не сделать, мешки с перьями. – Иссет погладил металл перчатки на левой лапе. – Я вас, оглоедов, заставлю до надрыву булыжники таскать.

Два солдата и старый предводитель взлетели, наслаждаясь свежим ветром под крыльями. Правда, у младших по званию это наслаждение перемежалось с дискомфортом от наспех надетых доспехов, примявших перья и царапавших кожу. Но они демонстрировали выносливость и терпеливость, зная, что где-то через полчаса начальник утратит напускную сердитость и разрешит им, спустившись на ветви деревьев, переодеться должным образом.