Эпоха полночных кошмаров
Глава XXII
— Все единороги с золотой и жёлтой аурой должны выйти вперёд.
Спектральный Шторм произнесла это глухо, по-кошачьи сидя на крупе и так полурасправив крылья, словно готовилась с минуты на минуту отгородиться ото всех занавесом из них. Выражение лица невозможно было разглядеть из-за накрывших его радужной тенью чёлки и прядей гривы. Хорошо знающие предводительницу пони нервно перекатили языки во ртах и переступили ногами: если обычно бодрая и задорная пегаска сидит в такой удручённой позе, новости определённо будут из копыт вон плохими.
Солнечные оттенки оказались среди единорогов редким явлением. Лира, несмотря на то, что её аура немного отдавала оранжевым, тоже была среди выступивших вперёд. Эта единорожка, по-видимому, обладала удавьим спокойствием, поэтому, не нервничая, в отличие от прочих кобыл и жеребцов, спросила ровным голосом:
— Что-то случилось, Спектральный Шторм?
— Лайтнинг Даст мертва. – когда пегаска наконец-то соизволила поднять голову, её налитые кровью и стреляющие искрами вишнёвые глаза заставили толпу напрячься, чтобы не отшатнуться. – Её убил единорог с золотым телекинетическим полем. Просто отсёк голову и телепортировался.
— Ты думаешь, что это кто-нибудь из нас? – без напряжения спросила Лира. Рэрити поймала себя на том, что завидует этой единорожке: та не нервничала, даже оказавшись в числе подозреваемых, а вот голубоглазая кобылка, в которой никому и в голову не пришло усомниться, уже сгрызла бы себе копыта от напряжения, не будь они всё ещё покрыты грязью.
Звонкий голос Пинки, совсем не вписывающийся в напряжённость ситуации неискоренимым заразительным жизнелюбием, не дал Шторму ответить:
— Э-эй, поняши, тут вообще хоть кто-нибудь помнит про то, что на подходе здоровенная, многочисленная, ненасытная, тупо убивающая, готовая высосать всю любовь коллективноразумная армия чейнджлингов?
Спектральный Шторм вскинула голову и моргнула. В круговороте событий, обретений и утрат она забыла про основную свою миссию. «Как так можно вообще?! – удивлялась пегаска сама на себя, поднимаясь на все четыре копыта и выпрямляясь. – Так… С предателями можно разобраться потом. Лайтнинг Даст уже не вернуть, а всех остальных ещё можно спасти».
— На нас движется армия чейнджлингов. – подтвердила радужногривая слова земной очень кудрявой подруги. – Сперва они зачистят подземелья от алмазных псов, затем примутся за нас. Наша задача…
Оказавшись в своей стихии, Спектральный Шторм на несколько секунд забыла обо всём ужасном, что было в этот день. А когда снова вспомнила, сохранять уверенный в себе вид и безапелляционный голос можно было практически без усилий. Боль никуда не ушла. Просто ненадолго спряталась, спряталась за предстоящие заботы об организации войска, чтобы потом, когда эти заботы рассеются, закончатся, выйти окрепшей и набравшейся сил, продолжить с утроенной силой терзать радужногривую раскалёнными клещами…
— Вопросы? – громогласно и деловито осведомилась Спектральный Шторм в конце своей речи.
— А кто такие чейнджлинги? – крикнул какой-то жеребец.
В ответ донёсся необычный, но приятный голос, и повстанцы расступились, пропуская его обладательницу – самую настоящую зебру с традиционными потускневшими от времени золотыми украшениями на шее и копытах:
— Воистину, упущенье сие как никогда досадно,
Но я вам свет пролью и тем дарую безопасность.
Рэрити изумлённым взглядом рассматривала первую в своей жизни зебру.
Та была… экзотичной. Внешне похожа на пони, но более мужеподобна, с необычным разрезом голубых глаз и – самое главное – серыми полосами по более светлому телу. Неупустительный взгляд белой единорожки отметил также более узкие и слегка вытянутые вверх заострённые уши, крепкое телосложение и слишком массивную репицу: Рэрити стояла так, что могла видеть, что хвост зебры скорее похож на кисточку. Слегка мотнув собственным хвостом, Рэрити припомнила, насколько длинна её собственная репица, и попыталась предположить, таков хвост зебр от природы или они особым образом бреют его как дань родной культуре. Но о родной культуре необычной кобылицы больше могли сказать массивные серьги, браслеты на правой передней ноге и обвивающие шею тяжёлые кольца.
— Не аликорны чейнджлинги, хоть кажутся такими,
Нельзя им верить от времён начал и, кажется, поныне.
В их жилах – вероломных оборотней кровь,
Они способны превращаться в вас и вашу красть любовь.
А сила их – в количестве, в единстве,
Лишь группами творят они жестокие убийства.
А как от улья отобьются и одни окажутся –
Ни за что в жизни с пони не свяжутся, — продолжала зебра.
«Почему она так странно говорит? – от удивления Рэрити забыла про хороший тон и начала неприкрыто таращиться на полосатую поэтессу. – Как у неё получается сходу слагать стихи? Может, это какая-то рифмованная характеристика, чтобы лучше запомнить, а она её просто пересказывает?».
— Не милы этим тварям ни травы, ни яблочки,
К сену тоже относятся наплевательски,
А как любовь в душе пони найдётся –
Вампирами слетятся, и пир для них начнётся.
— Э, прости, что перебиваю, Зекора, — вежливо приподнял копыто единорог из толпы, — как понять – «вампирами слетятся»? И что там было про любовь?
— Обычная еда дырявому отродью не нужна:
Ради чужой любви ведётся вся эта война.
Найдя в тебе крупицу или капельку любви,
Он тотчас закричит: «Эй, братцы, поживись!».
Зекора медленно нагнула голову, сделавшись совершенно жуткой в глазах Флаттершай, и зловеще продолжила, глядя в глаза задавшему вопрос жеребцу:
— Эмоции сладки для чейнджлингов, как мёд:
Желают пустоту внутри залить, имея вместо сердца лёд.
Особенно вкусны любовь и ненависть для них,
Одна пьянит, в другой же сил есть на троих.
— То есть, всё, что мы можем испытать, они могут использовать против нас самих? – подытожил Тандерлейн. – Как же их тогда победить?
— Не бойся глаз бездушных и дырявых ног:
От страха твоего смеётся и задорится едок.
Возьми зубами добрую, тяжёлую дубинку,
Сильнее размахнись и выбей из него слезинку.
— Насколько они быстры? – пресно спросила Спектральный Шторм, очевидно, чтобы насладиться ответом, и он её не разочаровал.
— Крылья их тонки и тоже словно решето,
Нельзя с такими похвалиться быстротой.
Но вот чего вам следует бояться в самом деле –
Зелёной магии в их жёстком чёрном теле.
— Здесь подробнее, пожалуйста, — с трудом протиснулся через толпу сизый единорог с колючей грязно-серой гривой. – Они аликорны? Что они могут делать магией?
Пластичным круговым движением копыта зебра с серьёзным выражением лица добыла из воздуха искрящуюся зеленоватую пыль, а потом, не успели новоприбывшие удивиться этому трюку, шумно сдула её. Пыль в полёте к земле разделилась на густые заполненные внутри дуги, а потом разбилась о траву и исчезла.
— Чейнджлинги способны колдовать себе барьеры,
Пикировать, как соколы – и ты тотчас повержен,
Ведь кратеры от тел их образуются в земле,
Им хоть бы хны, тебе бы отбежать суметь.
Ещё они своих врагов умеют ослеплять:
Вспышка – ты ничто против копыта иль когтя.
Но самое коварное, хоть редкое – гипноз.
Не повезло попасться – для тебя настал анабиоз.
Бояться их не надо, верные друзья,
Пред храбростью в сердцах бессилен и такой альянс:
Сражайтесь храбро, быстро, рьяно –
И одолеете захватчиков упрямых.
— Всем всё понятно? – хмыкнула Спектральный Шторм и, взмахнув крыльями, подлетела над землёй: — Готовьтесь к бою, ходу, ходу! Отправляемся к пещерам алмазных псов!
Повстанцы храбро отсалютовали своему лидеру и, развернувшись вокруг хвостов, бросились к установленным палаткам и тентам. Пинки Пай, перепрыгивая снующих туда-сюда вечно несущих что-то ополченцев, подобралась к уходящей от Спектрального Шторма Зекоре и спросила:
— Привет! Я Пинки Пай! Ты так классно говоришь стихами, как у тебя так получается?
С весёлой улыбкой розовая пони прыгала рядом со степенно шагающей зеброй гораздо более неброской расцветки. Та с почти величавым спокойствием улыбнулась и ответила с неизменным чужеземным акцентом:
— Врождённым даром такая способность является,
Правда, вовеки веков она не пригождается.
— Оу, не говори так, — расстроилась Пинки Пай и тут же снова улыбнулась: — Это то, что делает тебя особенной! Зекора, ты удивительная!
Зебра ласково посмотрела на кобылку, остановилась и копытом поманила ту к себе. Розовая земнопони перестала скакать и подставила ухо, в которое Зекора прошептала, как очень большую тайну:
— Я вижу: добродетель есть в твоей душе,
Не дай её сломить, когда вас станет шесть.
С неизменной загадочной улыбкой кивнув замеревшей Пинки в знак благодарности и прощания, Зекора снова выудила откуда-то зелёный песок, ударила им в землю перед собой и исчезла. Розовая земнопони, издав звук удивления, покрутилась вокруг себя, пожала плечами и попрыгала помогать кому-нибудь искать кого-нибудь, кому можно помочь.
— Эпплджек! – услышала рыжая кобылка знакомый, желанный зов. Земнопони резко повернулась и моментально выхватила взглядом несущуюся к ней младшую сестру, задыхающуюся от восторга.
— Эпплблум! Сахарок! – радостно воскликнула Эпплджек, ловя бледно-жёлтую кобылку в крепкие Эппловские объятья. – Как дела?
— Отлично! Я сделала нам хижину только что, пойдём, покажу! – высвободившись из объятий старшей сестры, кобылка потянула ту за собой, взяв её копыто своим.
— Немного позже, сладкая, — нежно улыбнулась Эпплджек одними глазами. – Я обязательно вернусь, обещаю. О, а это Скуталу, — воспользовалась земная пони шансом переключить внимание упрямого жеребёнка на другого упрямого жеребёнка. – Покажи ей тут всё, ты ж ведь успела освоиться?
— Привет, — радушно улыбнулась Эпплблум, и её жеребячья, простодушная весёлость больно кольнула сердце Эпплджек. – Меня зовут Эпплблум, поиграем вместе?
— Пойдём! – охотно согласилась Скуталу с той же жеребячьей простотой и непосредственностью. Две кобылки помчались в самую гущу толпы. – Правда, Спектральный Шторм крутая?
— Не-е, Эпплджек лучше…
Рыжая кобылка смотрела им вслед, думая о том, как жеребята хотят быть жеребятами при любых обстоятельствах, как им хочется играть, несмотря ни на что. И всё казалось таким простым… Взрослые не должны впутывать жеребят в свои проблемы, жеребята не должны страдать из-за проблем взрослых – это ведь очевидно, да? «Может, поэтому я ни разу не видела, чтобы Шторм тренировала их – потому что она тоже так думает?» – предположила Эпплджек, направляясь к импровизированному складу оружия и обмундирования. Философствовать у фермерши не очень получалось, поэтому она сосредоточилась на деле, несмотря на то, что война высветилась во всей своей отвратительности после короткой дружелюбной беседы двух маленьких кобылок.
— Эпплджек, ты идёшь в бой? – удивилась Рэрити, рассматривая то надевшую шлем подругу, то импровизированный склад.
— Да, иду, — хмуро отозвалась земная пони. – Потому что так нужно. Эт наша общая цель, мы все поддерживаем Спектрального Шторма, а отсиживаться за чужими спинами и просто болеть за остальных – эт не дело.
— Нет-нет, — успокаивающим голосом охладила пыл Эпплджек единорожка, — я согласна с этим… — замявшись, Рэрити неловко промямлила: — Наверное, я тоже буду сражаться… Я просто беспокоюсь за тебя. Вдруг тебя ранят?
— Это война, сахарок, — снисходительно напомнила фермерша, одарив подругу нежным взглядом.
— Д-да, я понимаю… — сбивчиво отозвалась Рэрити, ползая в своих мыслях, и на автомате спросила: — Может, тут найдётся что-то для меня?..
Арсенал повстанцев состоял из украденных доспехов и оружия и самодельных изделий: х кольчуг, жилетов, накопытников из очень жёсткой и грубой бычьей кожи... Единорожка подняла один из таких жилетов телекинезом, придирчиво морщась, медленно оглядела его со всех сторон и с отвращением констатировала:
— Они носят это.
— Ну да, от копья или меча вряд ли защитит, — согласилась Эпплджек, надевая один из таких жилетов, — но от стрел – самое то.
— Нет, дорогая, ты не поняла. – единорожка повернулась к подруге и несколько раз ткнула своим жилетом той в лицо, шипением чеканя: — Они. Носят. Это.
— Рэрити, — утомлённо потёрла переносицу копытом земная пони, — я не понимаю, что не так.
— Как они могут носить такую ужасную вещь?! – к концу этой фразы единорожка разгневанно запыхтела носом, и лицо Эпплджек ожесточилось.
— Это война! – повторила она уже не так терпеливо. – Здесь никто не думает о том, как он выглядит, здесь главное выжить! – и зубами земнопони нахлобучила висящий в воздухе жилет белой кобылке на рог, поставив своеобразную точку в своём суждении. Эпплджек затянула потуже ремешок гвардейской брони на себе и пошла выбирать себе оружие, бормоча: — Я не припомню, чтобы пони вообще думали о том, как они выглядят…
Рэрити проводила земную подругу обиженным взглядом. Она печально посмотрела на невзрачный коричневый жилет и пожаловалась ему:
— Флаттершай наверняка бы меня поняла. – вздрогнув, единорожка спохватилась: — Кстати, где она?
Пастельно-жёлтая пегаска нашлась среди пахнущих пряностями корзин рядом с Зекорой и Спектральным Штормом. Рэрити, приободрившись от одного созерцания своей подруги такой спокойной и счастливой, посеменила к кобылкам чуть быстрее.
— Флаттершай, ты собираешься стать одним из врачевателей? – хорошо зная свою подругу, предположила единорожка и ненавязчиво заглянула в одну из круглых корзин, сплетённых из ободранных от коры гладких палочек. Травы – что и следовало ожидать.
— Всё так, — с чуть тревожной улыбкой кивнула розовогривая кобылка. – Зекора так много знает о травах, я многому у неё научилась.
— Правда, Шай боялась подойти к ней, пока я ей не помогла, — развязно добавила Спектральный Шторм, дружески похлопывая кобылку по холке так, что у той подлетал круп. После этих слов Флаттершай смущённо пискнула и покраснела, виновато улыбаясь зебре. Та отнеслась к этому с пониманием и просто ободряюще моргнула пегаске.
Рэрити обратила внимание на занятых и спешащих пони вокруг себя. Они были слишком спокойными – серьёзными, некоторые даже улыбчивыми, но не испуганными. Как будто бы собирались на праздничный обед, а не на битву с опасным многочисленным противником. Наверное, воспринимать это как обед как раз лучше, чем бояться. Вместо столовых приборов – дротики и стрелы, топоры и мечи, пращи и арканы, кистени и булавы… Единорожка присматривалась к отдельным пони, шевелила ушами, ловя обрывки разговоров, постепенно вникала в картину происходящего и всё меньше чувствовала себя чужой...
Единороги сноровисто связывали из ремешков и лоскутов ткани кобуры для ног, боков и шей и отправляли в них метательные дротики, ножи, короткие копья – а в боковых кобурах удобно умещались даже длинные – и прочее оружие, которое годилось для того, чтобы быстро достать магией и метнуть. Уверенные в своих телекинетических способностях пони набивали кобуры до отказа всеми видами метательных предметов, а менее опытные довольствовались тем, что брали ножи и копья: метко запустить их во врага не получится, а вот колоть и резать в ближнем бою будет очень удобно. Рэрити так увлеклась наблюдением и осмыслением технической части, что забыла, для чего служат все эти предметы.
— Посмотри, — телекинезом крутила свой единорожий нож без копытояти какая-то кобылка, давая рассмотреть его стоящему рядом Биг Макинтошу, — сместила баланс. Теперь можно легко метать его, и он далеко полетит, а не так, как обычно, — оба засмеялись, видимо, вспомнив что-то только им известное.
Красный жеребец опирался правым копытом на тяжёлый боевой топор, и это было единственным его оружием, прямым и недвусмысленным, как и всё, что принадлежит земным пони. Рэрити рассмотрела мощную копытоять, которую, к тому же, удобно держать зубами, и усеянное грубыми зазубринами остриё, не только способное проломить бок или отрубить ногу, но ещё и выдрать из своей жертвы внушительный шматок плоти, и поняла, что оружие единорогов брало точностью и скорострельностью, а оружие земнопони – ударной силой и надёжностью. По крайней мере, как промахнуться таким чудовищным топором мимо чьей-то головы – как ни ужасно, – Рэрити не представляла, а пролетевший мимо цели дротик воображала очень хорошо. Но, едва единорожка убедила себя, что с такой бронебойной и тяжёлой вещью больше ничем не поорудуешь, Макинтош поднял хвост, к которому оказалась привязана верёвка, и раскрутил. Верёвка тут же обернулась кистенем, со свистом рассекающим воздух в опасной близости от головы жеребца.
Однако кистень, несмотря на наличие грозных размеров утыканной шипами гири, по-прежнему в глазах выросшего на ферме жеребца оставался тем самым лассо, которым он загонял скот или пригибал к земле яблочные ветви. Биг Мак ловко управлялся и с этим оружием, что было понятно из по-спокойному горделивой позы единорожки рядом с ним. Кобылка довольно и без напряжения следила за крутящимся на подвесе металлическим шаром. Присутствие рядом единорожки с её идеально подходящими для метания магией предметами навевало Рэрити мысли о том, что при должном умении Макинтош мог бы запустить кистень во врагов. Белая кобылка невольно и навязчиво заинтересовалась, сколько пони может, мягко говоря, сбить такая штуковина.
Рэрити отошла от брата Эпплджек и незнакомой единорожки и стала свидетельницей того, как в другой стороне пегаска и знакомая белой единорожке как вызвавшаяся несколько дней назад добровольцем Лира надевали на себя доспехи. Правда, чтобы подробнее всё рассмотреть, фиолетовогривой кобылке пришлось сначала услышать крик «Берегись!» и быстро отпрыгнуть с дороги четырёх земнопони, с топотом несущих на головах огромный щит. Рэрити шокированно моргнула: этот щит мог спокойно спрятать четырёх-пять пони – причём в высоту, — кто вообще мог пользоваться таким монстром?!
Сочтя этот вопрос слишком сложным для самостоятельного поиска ответа, Рэрити вернулась к наблюдению за облачавшимися в броню кобылками, а заодно присмотрелась к оружию пернатой. Белая единорожка ожидала увидеть что-то вроде перьевых клинков, но нет – их не было. Зато были кобуры, как у единорогов, и что-то похожее на прямоугольные седельные сумки на боках. Всерьёз этим заинтересовавшись, кобылка подошла к двум изредка переговаривающимся на явно профессиональном воинском жаргоне пони и, прокашлявшись, поздоровалась:
— Здравствуйте, меня зовут Рэрити. Простите, что отвлекаю, но я не понимаю многого из того, что тут происходит… я хотела поинтересоваться, — она указала копытом на седельные сумки пегаски, — что это такое?
— Мэрри Мэй, — с простой улыбкой представилась пегаска. Её шерсть была приятного нежно-зелёного оттенка, а волосы – среднего между фиолетовым и малиновым. Она повернулась к Рэрити, чтобы той удобно было рассмотреть «сумки», и заодно показала свою кьютимарку – три солнца. – Это груз.
Глаза белой единорожки увеличились в размерах:
— А разве вам не нужно взлетать выше и разгоняться быстрее?
Неизвестно, сколько бы ещё времени Рэрити и Мэрри Мэй смотрели друг на друга, как инопланетяне с разных концов галактики, если бы не единорожья солидарность Лиры. Та бегло пояснила, что «груз» на самом деле не груз, а действительно сумки, в которых находятся метательные снаряды.
— Но не такие, как у нас, – единорожка сделала паузу, чтобы надеть кольчугу – почему-то сделанную из веток, как какой-нибудь плетень – и вытащить из её плетений знакомый Рэрити дротик. – Мы направляем свои магией. А задача Мэрри – просто сбросить их с высоты. Они разгонятся, упадут чейнджлингу на голову – и всё. Для этого камням, например, даже не обязательно быть тяжёлыми – земное притяжение сделает своё дело.
— А если они упадут на голову не-чейнджлингу? Мало ли что… — неуверенно спросила Рэрити.
— Мэрри уже приноровилась. – белая единорожка, услышав это, поёжилась – по-видимому, до «уже» несчастные случаи всё же случались. – А ты чего ещё не готова? А, ты, наверное, маг?
Рэрити перебрала в памяти известные ей три-четыре заклинания и покачала головой:
— Нет, не думаю.
— О, давай я помогу тебе найти что-нибудь? – тут же предложила Лира и, не дожидаясь ответа, повернулась к арсеналу. Рэрити заметила кьютимарку единорожки и удивилась:
— Ты играешь на лире? Почему ты тогда идёшь сражаться?
Лира, так спокойно державшаяся на коротком, но давящем допросе Спектрального Шторма, нервозно дёрнула ушами и обернулась:
— Потому что именно за этим я здесь. Чтобы делать то, что мне хочется, без оглядки на кьютимарку, клёйма и чужие приказы. Понятно?
Рэрити оставалось только кивнуть. Она почувствовала себя ужасно неудобно. Вдобавок ещё и потому, что не собиралась идти убивать, а Лира тратит на неё своё время.
— Наверное, я всё же пойду к целителям, — сказала белая единорожка. Мятная выронила из телекинетического захвата длинный клинок и обернулась:
— Что значит «наверное»? Ты всё ещё не определилась, что будешь делать? У нас времени в обрез, решай быстрее!
— Но… — Рэрити огляделась. – Все пони не очень-то торопятся.
— Дела, которыми занимаются те, кого ты видишь, не терпят спешки. – вздохнула Лира и вернула клинок на место. – Целители в той стороне, — единорожка указала туда, откуда пришла фиолетовогривая кобылка, — удачи пригодиться.
Рэрити вздохнула: она уже успела произвести на целую пони впечатление совершенно бесполезной единорожки. Чувство отчаянной спешки наконец одолело белую кобылку, и она рысью побежала к Флаттершай и Зекоре. Спектральный Шторм уже успела куда-то от них уйти.
— Флаттершай, я могу помочь тебе чем-нибудь? – спросила Рэрити и, следуя примеру зебры, телекинезом водрузила себе на спину две корзины с травами.
— Ты решила помочь нам лечить раненых? – Флаттершай, судя по её радостному голосу, явно была рада, что её подруга выбрала не убийство, а врачевание. – О Рэрити, это так здорово, так мило с твоей стороны!
— Но я не знаю ни единой травы, — беспомощно прервала благодарственный поток единорожка.
— Ничего страшного, — пегаска не могла прогнать улыбку с лица, — зато ты умеешь наводить чистоту и сможешь промывать раны.
— Ты говоришь об этом слишком спокойно для себя, — осторожно заметила белая кобылка.
— Мне нравится помогать пони, — прикрыла глаза Флаттершай, — я не вижу в этом ничего, чего нужно стыдиться.
— Идут! Идут! – закричала прежде никем не замечаемая Дёрпи. Она висела в тёмном небе всё это время, всматриваясь вдаль; теперь, увидев своими косыми глазами надвигающуюся с горизонта чёрную массу, громким криком сообщала об этом. – Идут!
Спектральный Шторм пролетела над толпой, взмыла к светловолосой часовой и, прищурившись, громко крикнула вниз:
— Все пони, к пещерам алмазных псов – быстро!
Рэрити, повернувшись, чтобы взять магией остальные корзины с травами и настоями, заметила быстро обменивающихся репликами Пинки и Эпплджек и поняла, что всё это время не видела розовую земнопони. А ведь на ней не было ни оружия, ни брони, в отличие от Эпплджек, которая выбрала своим оружием – неудивительно – кастеты и шипы для задних ног и защитила разномастными доспехами переднюю часть тела. «Похоже, я ошибалась насчёт ‘не торопятся’ – они действительно быстро справились», — подумала Рэрити про ополченцев. Эта мысль подстегнула единорожку, и она, как никогда чувствуя себя не в своей тарелке, побежала догонять уже урысивших вперёд Флаттершай и Зекору; корзины с лекарственным сырьём потянулись за белой кобылкой по воздуху. Однако Рэрити всё равно обернулась, интересуясь тем, что будут делать её земные подруги, и увидела, что Эпплджек галопом несётся к фаланге и ловко встраивается в неё, а Пинки, как ни странно, спокойно остаётся в ущелье. Вокруг неё собираются жеребята, с завистью смотрящие вслед уходящим воинам. На этом моменте Рэрити врезалась в стену и чуть не растеряла содержимое корзин. Так бы и случилось с одной из них, если бы её не подхватил неизвестно откуда взявшийся Тандерлейн.
— Не зе... – насмешливо произнёс пегас и, увидев, кто перед ним, осёкся и выронил-таки пойманную корзину. – Рэрити?..
— Тандерлейн, — вздохнула единорожка и стала торопливо подбирать зелёные стебли с земли магией, не забывая удерживать телекинезом остальные корзины.
Однако пегас не дал ей этого сделать. Вороной жеребец отдёрнул единорожку с дороги, ведущей в узкий проход, и прижал к стене, рассматривая её тело глазами, бегающими так лихорадочно, что Рэрити стало немного страшно.
— Это ты? Это правда ты? Как ты выбралась?
— А мы можем обсудить моё чудесное спасение после того, как разберёмся с чейнджлингами? – попросила Рэрити, холодно сверкая глазами. Она слишком сильно нервничала для лишних форс-мажоров.
— Д… да. Только не забудь. – отпустив кобылку, пегас тяжело запустил копыта себе в гриву и влетел в узкий тоннель, успев нырнуть прямо перед уже ступившим внутрь жеребцом. А вот единорожке пришлось ждать подходящего момента, чтобы влиться в колонну, и Рэрити уже подбирала достойные слова для выражения Тандерлейну в лицо своего мнения по этому поводу. Времени и эмоций на то, чтобы обдумать, почему реакция жеребца на её возвращение была столь импульсивной, у единорожки уже не хватало.
Повстанцы шли по узкому тёмному потайному ходу, освещаемому лишь магией единорогов. Рэрити с облегчением заметила, что потолки в этом ущелье достаточно высокие, чтобы беспрепятственно нести над головами пони ещё одну колонну – закрытые гораздо плотнее после короткого происшествия корзины с ценным грузом. Однако впереди вдруг раздался голос Флаттершай:
— Пони, пожалуйста, не тревожьте летучих мышат.
Рэрити мгновенно рванула корзины ниже, чуть не ударив нескольких бойцов позади себя. Те отозвались сдержанным ворчливым шёпотом, и единорожка была уверена, что, если бы не угроза оказаться под кровожадными клыками раньше времени, их недовольство было бы выражено гораздо громче.
Единороги по мере возможностей погасили рога. Остаток пути шли в темноте. Тем больнее резанул по глазам появившийся сразу за единственным поворотом солнечный свет.
Выйдя из потайного хода, белая единорожка зажмурилась и отвернулась. Она остановилась и медленно открыла глаза, заодно увидев, что выход снаружи закрыт нависшими верёвками старого мха – как и по всей скале. Действительно потайной ход.
Впереди же была ещё одна густая полоса леса, уже начавшего рыжеть, и открывающиеся за ней пустоши, закреплённые за алмазными псами. Армию чейнджлингов теперь могла рассмотреть даже Рэрити с её плохим зрением. Неприятель двигался медленнее, чем полагалось бы грозному врагу, но уже был пугающе близко. Чейнджлинги заслонили собой луну, погрузив землю во мрак, но всё равно прекрасно ориентировались в темноте.
Спектральный Шторм раздавала указания. Бойцы пошли к самым деревьям, а целители остались у скалы рядом с потайным ходом; лишь некоторые, в основном крепкие жеребцы, защищённые жёсткими плетёными доспехами. Рэрити расставила корзины с травами так, чтобы до каждой было удобно дотянуться или ртом, или телекинезом, и тревожно всмотрелась в лесополосу.
Чейнджлинги подлетели ближе, замерли, круто развернулись и помчались обратно.
Радужногривая пегаска уронила челюсть и вскинула крылья. Она чуть не подлетела над деревьями с криком: «Эй, вы куда?!!».
— Не понял… – осторожно опустил меч Тандерлейн. – Это что, вся битва? Они как-то телепатически всех убили?
— Не глупи, — рыкнула Лира, — Зекора бы об этом сказала.
— Да что, Дискорд побери, творится после появления этой белой телекинетички? – пророкотала радужногривая, прищуренными глазами недоверчиво провожая чейнджлингов к горизонту. "Все приготовления и вся беготня — зря, они просто улетели без боя", — ненавидяще подумала она.
Шайнинг Армор всё ещё сжимал бессознательное тело Кейденс в объятьях, когда их охватила розовато-пурпурная вспышка – и оба исчезли.
Императрица и Королева, непринуждённо обсуждавшие подробности своего дальнейшего сотрудничества, удивились одна сильнее другой.
Кризалис сузила глаза и мгновенно усмотрела выгоду в сложившейся ситуации. «В одном Императрица не обманула: в Кейденс было столько любви, что каждый из моих детей насытился до отказа», — подумала она.
— Что это значит? – проскрежетала Королева. – Я выделила для тебя своё время не для того, чтобы быть обманутой! Мы уходим!
— Я изолировала эту комнату! – рявкнула Императрица, распахивая крылья. – Отсюда нельзя телепортироваться!
— Когда найдёшь того единорога, сообщи ему это! – с презрением прошипела Кризалис и стремительно вышла, хлопнув роскошными дверями.
«Мои верные подданные, — скользнув в коллективный разум, промурлыкала Королева, — не тратьте сил и жизней на ненужных шавок. Возвращайтесь назад и наступайте на Кэнтерлот. Даже с имеющимися сейчас силами… мы поставим эту обитель вероломства на колени».
— Прости, Шайнинг Армор, — обняла белого жеребца младшая единорожка с лавандовым цветом шерсти под похожим на мешковину балахоном Лунного Света. – У меня никак не получалось обойти тот барьер раньше. – взгляд волшебницы нашёл Кейденс, и кобылка застыла в шоке, хлопая ртом.
— Я не сомневался в тебе. – притянув кобылку к себе, главнокомандующий приложился губами к её лбу. – Нам нужно спрятаться. О Кейденс я тебе расскажу после.
— Спектральный Шторм, я сбила одного из них. – к радужногривой пегаске подошла малинового цвета земнопони и поспешила пояснить: — Это случайно получилось, моя баллиста соскочила с предохранителя.
Лидер повстанцев, едва не вошедшая обратно в лаз, подошла к отвратительному скрученному верёвками существу. Ни зрачков, ни белков не было – фасеточные голубые глаза, всё ещё мутные от удара, и совсем бесполезные теперь подёргивающиеся комариные крылья. Все с любопытством смотрели на него.
— В чём дело? – ровно и властно спросила пегаска. – Почему вы не атаковали?
Инстинкт подчинения вкупе с дезориентацией от падения и удара заставил чейнджлинга честно ответить на вопрос шипящим скрипучим голосом:
— Королева отдала приказ переходить в наступление на Кэнтерлот.
— Королева? Я не видела её…
— У чейнджлингов разум один на весь улей, у старца и у юнца.
Пленнику дай свободу быстрее, коль не хочешь плохого конца, — шёпотом подсказала очутившаяся за спиной пегаски Зекора.
— Да, конечно, лети, — Спектральный Шторм избавила чейнджлинга от верёвок. Всё ещё контуженный, он поднялся в небо и полетел своей дорогой.
— Кэнтерлот, — медленно повторила Рэрити. – Небеса! Свити Бель!
— Хватит! – рявкнула Шторм. – Я больше не собираюсь рисковать ради твоей сестры, не важно, воображаемая она или нет. Я уже потеряла Лайтнинг Даст и не собираюсь терять кого-либо ещё!
— Но…
— Достаточно! Если чейнджлинги убьют Императрицу, я пожму им копыто. Всем! Каждому! Возвращаемся в лагерь!