О монстрах и пони
VI. Пустота
– Нет! – прокричала она, вздымая вокруг себя волны затхлой воды.
Несколько минут она неподвижно стояла, осознавая себя. Ее тело охватила мелкая дрожь. Ее разум бился в яростном отрицании… чего? Она не могла точно сказать.
Кризалис с трудом сморгнула пелену забытья с глаз. Ее копыта глубоко погрузились в вязкую грязь под слоем болотной воды. Вокруг сгустился зеленый полумрак леса, очень похожего на тот, что простирался к северу от ее дома. Знакомые запахи, знакомые звуки. Это был именно тот лес, где Кризалис и ее сестры впервые одержали победу над червем. Она и ее сестры…
– Папа, что со мной?.. – прошептала она.
Стоило ей произнести эти слова, как тело подвело ее. Ее ноги подогнулись, и она с плеском упала в воду. Кризалис успела осознать, что с ней что-то не так. С ней произошло что-то, что она не могла вспомнить. Было тяжело дышать. Словно весь воздух, который она вдыхала, уходил в пустоту внутри. В черную, жгучую, болезненную пустоту где-то между ребер. Кризалис замерла и некоторое время просто сидела, пытаясь разобраться в происходящем. Она спрашивала себя, как она попала в лес. Последними ее воспоминаниями были связаны с желто-серой пустошью, с поверженным гигантом. С мерцающим кристаллом отца.
Снова стало больно. Память отказывалась говорить, что было дальше. Поэтому Кризалис постаралась сосредоточиться. В это мгновение она опустила взгляд на успокоившуюся воду и обнаружила в смазанном отражении незнакомое существо.Первым, что бросилось ей в глаза, был уродливый, искривленный рог. Будто кто-то беспорядочно вырывал из него куски. Темная жила кристалла внутри тускло блестела в глубине каждой раны.
Зрелище заставило аликорна похолодеть. Это был ее собственный рог.
Она резко вскочила и сделала несколько шагов назад, по-детски пытаясь убежать от кошмара, который увидела в воде. Отражение покрылось рябью, но не исчезло. Оно неотступно следовало за ней, и Кризалис смотрела дальше. Ее крепкое, стройное тело вдруг показалось ей тощим и изможденным. Броня, всю жизнь служившая ей надежной защитой, раскрошилась и осыпалась во многих местах, оголив темные сплетения мышц. Ее мерцающая изумрудным светом грива свисала грязными, блеклыми лоскутами.
Кобылица медленно подняла копыто. Широко распахнутыми глазами она смотрела на дыры в собственной конечности, пытаясь понять, как же нечто подобное могло произойти. Как будто ее тело вдруг…
…треснуло под ударами воющего вихря, что рвал облака над огромной горой…
Кризалис зажмурилась. Ее нутро отозвалось сосущей болью. Паника заливала ее мысли липкой, отупляющей жижей. Тогда она решила бежать. Просто бежать как можно дальше, и, может быть, добежать до дома.
Травмированное тело отказывалось в полной мере подчиняться, моля о пощаде. Об отдыхе. До скрипа сжав зубы, Кризалис заставила его двигаться. Она неслась, почти не разбирая дороги, окруженная брызгами болотной воды, огибала вздыбленные корни и прорывалась сквозь стены папоротника. Она хотела верить, что ей просто сниться один из тех снов, которые начали приходить ко всем аликорнам после того, как они приняли в себя магию чудовищ. Что если она побежит быстрее, она каким-то образом сможет вырваться из этого наваждения. Или улететь.
Как только пространство позволило, она взмахнула своими сильными крыльями. Аликорн поднялась в воздух неуклюжим рывком. Борясь с собственным телом, она пролетела не так уж много. Треск веток возвестил ее жесткую посадку. Она пробила зеленую завесу и повалилась на мшистую землю прогалины.
Огромный кристалл, поглотивший разрушенное здание, был на своем месте. Ползучие мхи и лишайники спешно скрывали следы некогда развернувшейся здесь битвы. Кризалис оказалась на том месте, где завершилась первая охота аликорнов. Судорожно вздохнув, она посмотрела на собственные крылья. Ее взгляду предстали истерзанные, полупрозрачные перепонки, напрочь лишенные прежней могучей красоты. Собрав последние крупицы самообладания, она выудила среди спутанных мыслей алгоритм Исцеления. Кризалис пробовала приложить его к одной ране за другой, но магия просто не работала. Дело было даже не в том, что ее силы едва хватало на колдовство. Заклинанию не за что было зацепиться, словно ее тело и должно было быть таким. Непреодолимая сила исказила его, отняв что-то лежавшее в самой основе.
Загнанная, не понимающая, что с ней произошло, Кризалис тонко всхлипнула. Она сжалась в черный комок на пестро-зеленом ковре мха, слепо надеясь, что тянущая пустота уймется и перестанет мучить ее.
– Папа, где ты? – простонала она. – Имаго…
Никто не ответил ей. Лес хранил молчание, ожидая, что будет дальше. Только огромный кристалл рядом шептал что-то на самой грани уловимого звука. Но и этого оказалось достаточно, чтобы…
…Кризалис увидела все словно со стороны.
Она видела саму себя, стоящую на конце одного из лучей звезды, которую отец начертил на камнях плато. Теперь рисунок едва помещался в круглый каменный островок среди заполненного обломками разлома. Один из следов ярости чудовищного рогатого монстра, только что потерявшего свою огненную корону. И, похоже, жизнь.
Остальные аликорны встали по периметру острова, каждая на предназначенном ей месте. Сквозь окутавший их свет поглощенной магии она могла различить на лице каждой сестры радостное предвкушение окончательной победы над большим миром, кульминацию потрясающей судьбы.
Единорог стоял вне круга, на самом краю островка. Его одеяние пострадало во время похищения псоглавцами, его воздушный шар лежал поодаль грудой обломков, уничтоженный во время атаки гиганта. Возможно, отцу было нелегко после удара камнем по голове, но он никак не показывал этого. Он очень медленно и собранно зачитывал что-то на древнем языке, вызывая в своем сознании нужные образы, облекая в материальную форму свои мысленные команды. Его рог блистал желтыми искрами, и шестигранный кристалл в центре островка мерцал им в такт. Быстрее и быстрее, пока не превратился в колонну света.
Его сияние брызнуло на землю, заполнило лучи звезды, протянулось к копытам аликорнов, слилось с их собственным новообретенным светом. Никто из сестер не противился. Они знали, что хочет совершить отец. Каждая с готовностью отдавала захваченную у чудовища силу, питая магией кристалл.
Поднялся ветер. Он крепчал, пока каменный остров не оказался в центре маленького урагана. Отец громко произнес последние слова заклинания. На кончике его рога сверкнул огонек. Кристалл вспыхнул гораздо ярче, чем в тот раз, когда Кризалис видела его в отцовской мастерской. Ослепительно-белый поток протянулся от него к титанической горе, рассекшей надвое небо над их головами. Ее склоны окрасились белоснежным пламенем колдовства, а над вершиной разметал тучи водоворот небывалой по силе магии. Тысячи ярких звезд кружились в его многоцветной воронке, будто заклятье сорвало их с небосклона. Кризалис знала, что это не так. Все эти звезды были искрами магии, предназначенными для живущих по всему миру пони. Она смотрела, как первая из звезд отделилась и кометой унеслась куда-то на юг. Потом вторая, третья. Исполосовав облачный покров, на южные земли обрушился небывалый звездопад.
Магия покидала тела аликорнов все более стремительно. Их свет угасал, и они возвращались к своим прежним формам. Они все так же улыбались, когда на лице единорога вдруг появилось беспокойство. Не в силах что-то предпринять, Кризалис безвольно наблюдала за собой и сестрами. Улыбка Инстар вдруг исказилась, превратилась в напряженный оскал, а потом…
Приступ боли заставил Кризалис свернуться еще плотнее, заглушив вернувшуюся урывками память. Разбуженная пустота выла невыносимо громко, требуя чего-то. Чего-то потерянного. Вместе с этим чувством пришел вкус кислой слюны, и аликорн поняла, что же именно она чувствовала. Голод.
Открыв глаза, Кризалис обнаружила, что заросли вокруг нее из зеленого превратились в палитру фиолетовых, лиловых и красных цветов. Она медленно встала на ноги, все еще вздрагивая от острого пульса внутренней пустоты. Ее взгляд скользил по преобразившемуся лесу, пока не остановился на оранжевом сгустке рядом с белой толщей кристалла. Пошатываясь, Кризалис приблизилась к цели, узнавая знакомые очертания. Тело червя должно было выглядеть темно-лиловым, но для ее боевого зрения было рыжим пятном. Существо растеряло былое грозное великолепие, и Кризалис была причастна к этому. Теперь оно было едва ли длиннее ноги аликорна. Сначала Кризалис решила, что существо слишком ослабло, чтобы покинуть место своего поражения. Но потом поняла, что червь просто вернулся к кристаллу, инстинктивно ища пропитания. Царапины на светящемся камне говорили о том, что существо пыталось кормиться его силой.
В маленьком чудовище было совсем немного магии. Кризалис не задумывалась о том, жестоко ли она поступает. Она вообще едва могла размышлять о чем-то. Привкус звериной слюны и рев голода в груди заглушали все. Внутри червя теплился маленький желтый огонек. Кризалис желала получить его. Она не знала, как именно это сделать, но алгоритм Поглощения сам собой всплыл в ее голове. Слабое существо перед ней едва ли могло удержать свою магию, поэтому ей даже не требовалось драться с ним, провоцировать и изматывать. Она просто придавила червя искалеченным копытом и потянулась к его едва теплящейся силе.
Желтая искра, повинуясь ее воле, покинула отчаянно скрипящее существо. Стоило ей впитаться в тело Кризалис, как кобылица почувствовала себя лучше. Совсем немного, но достаточно для того, чтобы вернуться домой. Вот только червь, которого она когда-то пощадила, перестал двигаться. Кризалис отступила на несколько шагов. Она поняла, что в черве не было ни капли магии, которую она могла бы поглотить. И она не могла повторить про себя точный алгоритм заклинания. Что-то изменилось в том, как она творила его. Искра была тем, что двигало червем. Едва осознанное желание жить.
Кризалис замешкалась. То, что она сделала, было не похоже на разученное ей когда-то заклинание. Но она помнила о существе, творившем подобное. Псоглавцы, живущие в катакомбах вокруг великой горы, называли его Тирек, и Кризалис забрала его магию. А потом…
…она смотрела, как аликорны начинают вырываться. Инстар попыталась взлететь, но сияние шестиконечной звезды прочно держало ее на месте. Нимфа безуспешно пыталась создать щит, но была уже не властна над собственной магией, и ее узорчатые защитные барьеры рушились, впитываясь в полыхающие под копытами магические знаки. Ноплиас упорно пыталась перетянуть заклинание на себя, но испещренный знаками древних кристалл был сильнее. Зоия в оцепенении упала на колени, тщетно пытаясь справиться с перегруженными чувствами.
– Кризи! – перепуганный голос Имаго заставил сердце Кризалис сжаться. – Оно не пускает меня!
– Папа! Что происходит?! – выкрикнула старшая сестра. – Что ты делаешь?
Единорог не отзывался. Судя по всему, он пытался изменить заклинание прямо на ходу, но высеченные на поверхности кристалла письмена отказывались повиноваться. Невообразимый объем магии, текущий сквозь них, защищал их от внешнего вмешательства. Отец пытался раз за разом, балансируя на грани паники.
Крики. Она никогда не слышала таких криков.
Холодея от ужаса, Кризалис наблюдала за происходящим с ее сестрами. Заклинание забрало всю их магию, но не собиралось останавливаться. Их тела начали высыхать на глазах, броня рассыпалась в пыль. Ветер разметал их крылья, ставшие сухими, как пергамент, подхватил клочки потемневших грив.
– Папа! Спаси нас! – что было сил закричала Кризалис, чувствуя, что ее копыта вот-вот перестанут держать ее. – Останови это!
Чародей открыл глаза и тяжело выдохнул. Заклинание не поддавалось изменению. Алгоритм Поглощения, который в последний момент разглядела Кризалис, не знал пощады. Он был настолько глубоко вплетен в общую канву заклятья, что остановить его можно было, только разрушив кристалл. А вместе с ним и все колдовство.
Отец посмотрел на фантастический звездопад над головой. А потом перевел на аликорнов взгляд, полный решимости и боли. В памяти Кризалис пронесся их давний разговор теплым вечером в городке пони. Она поняла, какой выбор только что сделал ее отец.
– Не надо, папа! – отчаянно крикнула она. – Пожалуйста, не надо!
Единорог отвернулся…
Кризалис распахнула полную зубов пасть и не смогла издать ни звука. Она кричала в своей памяти, но и там ее голос никто не слышал. То, что уже произошло, нельзя было остановить.
Зачерпнув украденной жизненной силы, Кризалис влила ее в ослабевшие крылья, приказав им снова держать ее в воздухе. Ее сломленное тело наполнилось небывалым, неизведанным для нее самой гневом. Неподвижный червь остался лежать забытым у подножья кристалла, уже не в силах оценить горькую иронию гибели рядом со спасительным источником магии. Кризалис больше не думала ни о нем, ни о правильности своих поступков, ни о том, как она попала в лес. Все было неважно. Раз за разом она вспоминала, как отец отворачивается от нее и от ее сестер. И злоба несла аликорна вперед. Прорвав зеленый покров над головой, она устремилась туда, где некогда был ее дом.
Примостившаяся на склоне горы башня выглядела беззащитной и даже беспечной. Ядовито-зеленый луч хлестнул по строению, разметав кладку двух верхних этажей. Коническая крыша отрубленной головой покатилась по склону, стремительно превращаясь в груду обломков. Кризалис описала круг над башней и развернулась для следующей атаки.
Погруженная в сумрачный мир охоты, она самозабвенно крушила дом, в котором родилась и провела большую часть своей жизни. Плавились и сгорали в зеленом огне вещи, некогда принадлежавшие сестрам. Рушились лестницы, помнившие поступь ее еще жеребячьих копыт. Выстоявшие десятилетия стены осыпались градом камней на площадку, с которой аликорны отправились на свою последнюю охоту.
Кризалис наносила удар за ударом, пока дом ее отца не сравнялся с землей. Где-то в глубине ее раненного сознания она знала, что самого единорога внутри наверняка нет. Но ее ярость требовала немедленного выхода, и башня чародея показалась ей подходящим объектом. Аликорн приземлилась среди руин первого этажа, в которых едва читались останки стен. Вцепившийся в обломки деревянных перекрытий и мебели огонь то и дело лизал ее травмированное тело. Кризалис не обращала внимания. Этого было недостаточно.
Она точно знала, где искать вход в подземелье. Магия с трудом слушалась ее, но ей не требовалось ничего, кроме самых простых и грубых лучей. Вскрыв каменные завалы, черная кобылица ворвалась в сырой туннель. Быстрым, чуть сбивающимся шагом он направилась к дверям со звездной спиралью, походя круша ближайшие сталактиты.
Тяжелые металлические створки были устойчивы к ударам любого рода. Кризалис была уверена, что отец позаботился об этом. Ее преимущество было в том, что магическая дверь знала ее. Разрушения на поверхности никак не отразились на работе колдовского замка. Одна из звезд распахнула свое кристальное око, в лицо Кризалис брызнул поток бирюзового света…
…ослепительного, как сияние шестигранного камня. Чудовищный вихрь, уносящий жизни ее сестер, и ее собственную…
Двери распахнулись перед Кризалис, обнажив уязвимые внутренние механизмы, и аликорн немедленно сорвала их с петель. Она ненавидела рисунок на них. Звездный вихрь, подобный тому, что сотворил отец. Она не могла уничтожить зачарованные створки, поэтому просто оставила их лежать на полу.
Она пронеслась по коридорам черной волной разрушения. Тугая огненная плеть зеленого света хлестала из стороны в сторону, круша бесценные артефакты утерянной цивилизации и сложнейшие изобретения серого единорога. За Кризалис тянулась дорога искореженного металла, бьющихся в искрящей агонии проводов и сорванных с потолка световых шаров. Она и сама не заметила, как ее рот растянулся в зубастой улыбке. А потом она начала смеяться каркающим, полубезумным смехом. Ненависть изливалась из нее, превращаясь в злобное веселье.
Кризалис перестала хохотать только в тот момент, когда обнаружила себя на пороге глубокой цилиндрической камеры, вдоль стены которой тянулась спиралью металлическая лестница. Она знала, что находится внизу, и соскользнула в темноту, взмахнув рваными крыльями. Ее копыта с лязгом коснулись решетчатого пола, оставив на нем вмятины.
Колыбель была пустой и безжизненной. Шесть колб, некогда заполненных густой зеленоватой жидкостью. Таблички с именами были по-прежнему на своих местах. Кризалис стояла у начала своего пути. Ее собственная колба. Ее имя. Она прикоснулась к табличке копытом, изглоданным колдовством. И медленно провела им поперек металлической пластины, извлекая неприятный скрежет. По ровным буквам древнего языка протянулась серебристая линия царапины. Кризалис повторила движение, только теперь сильнее. Потом снова и снова, пока ее имя не исчезло вовсе. Словно ее никогда не было.
Она шагнула к следующей табличке, подняла острое копыто, чтобы стереть второе имя. Но смогла только легко дотронуться до нее. Слово, начертанное на пластинке, рассеяло пелену гнева. Имаго…
…сказала ей когда-то, во время Ночи Имен в городке пони: «Пока ты с нами, все будет хорошо. Это так здорово».
– Кризи, помоги! – кричала она теперь.
Кризалис смотрела, как ее маленькая сестра рассыпается на кусочки, и ничего не могла сделать. Ее черное тело стремительно покрывалось растущими сквозными дырами и превращалось в пыль, словно остывший уголек, растертый между копытами. Она не отрывала молящего взгляда от Кризалис, даже когда ее горло не способно было породить ни звука, а ураган не оставил ни волоска от черной гривы.
– Имаго!.. – прохрипела Кризалис, не понимая, чем это может помочь. – Нет!
Аликорн отчаянно пыталась освободиться, но оставшихся крупиц ее магии не доставало, чтобы пересилить оковы отцовского заклятья. Очередная вспышка звезды под ногами. Еще один толчок вырванной из тела силы.
Там, где только что была дрожащая, истончающаяся форма Имаго, осталась лишь горсть пепла. Ветер подхватил его и швырнул в лицо Кризалис.
– Нет! Нет, нет, нет! – взвыла она. – Отец, почему?!
Шляпа все еще держалась на голове единорога. Широкие поля скрывали его опущенный к земле взгляд. Бубенцы насмешливо звенели вместо ответа.
Имаго присоединилась к Инстар, которой удалось взлететь в небо, но только фонтаном черной пыли. Вслед за ними исчезла тихо плачущая Зоия. Нимфа билась поразительно долго и яростно. Все это время она выкрикивала что-то. Кризалис не могла ничего расслышать за ревом ветра, но могла поклясться, что это было имя. Она знала, чье. Нимфа растаяла с ним на губах.
Ноплиас выстояла чуть дольше. Она не тратила сил на вопли и лишние движения. Ее ледяные глаза смотрели прямо на отца. Чудовищным усилием она развернулась, не обращая внимания на то, как распадаются ее крылья. Она смогла оторвать одно копыто от огненной звезды и почти сделала шаг в сторону единорога. А потом что-то в ней сломалось, и аликорн превратилась в багряный песок.
Она осталась одна. Кризалис задыхалась от ужаса и гнева. Ее собственное тело, по каким-то причинам сопротивлявшееся все это время, начинало таять. Страшное осознание предательства наконец задавило отчаянный протест против реальности. И Кризалис начала драться.
Нырнув глубоко в себя, она нащупала мечущуюся внутри теплую искру. Прикосновение к ней отдавалось болью, но Кризалис было все равно. Она бросила ее против отцовского колдовства. Заклинание жадно ухватилось за силу, и Кризалис поступила так же, как и с рогатым гигантом. Потянула в ответ.
Энергии сплелись в кольцо. Искра тепла оторвалась от ее сердца, устремилась в кристалл и пропала. Возвратный поток силы ударил аликорна в грудь. Ее копыта поднялись над землей. Липкое пламя звезды неожиданно разжало свою хватку. Инстинкты заглушили разум. Размахивая обрывками крыльев, Кризалис понеслась прочь.
За ее спиной что-то громко треснуло. Кажется, кристалл раскололся на части. Камни пришли в движение. Ущелье, созданное владыкой пустошей, распахнуло свою пасть шире. Осколки кристалла, остров, и ее отец исчезли...
Кризалис рухнула на холодную решетку пола и отняла копыто от таблички, оставив засечку возле имени сестры. Она не решилась стереть больше ни одной надписи, не смогла разбить колыбель, как хотела поначалу. Раны, поражение и смерть всегда оставались за гранью мыслимого для нее. И теперь реальность заключила ее в свои неотвратимые и безразличные объятия. Аликорн лежала на полу и громко, безудержно рыдала. Пока ее плачь не превратился в судорожные всхлипы, а измученное сознание не потускнело.
В следующий раз, когда она вынырнула из омута беспамятства, Кризалис обнаружила себя в одной из разоренных комнат подземелья. Стеллажи с книгами медленно разваливались вокруг нее. Она уничтожила их, даже не приходя в сознание. Похоже, именно так она сбежала из пустошей – действуя на одних инстинктах, перехвативших управление ее телом. В таком состоянии она несколько дней бродила по лесам, пока ее разум пребывал в шокированном молчании. Теперь она так же бессознательно вымещала новорожденную ненависть на всем, что создал ее отец.
Прямо перед Кризалис за разбитым книжным шкафом зияла дыра в стене. Алкиорну стало ясно, что буйство ее магии было здесь не при чем. Проход в стене всегда был там, просто стеллаж скрывал его. Возможно, у него был некий механизм, работающий как потайная дверь. Толку от него уже не было. Кризалис бесцеремонно растолкала останки мебели и шагнула внутрь. Ей пришлось пригнуть голову, чтобы пройти под сводами короткого туннеля. Он явно не был создан для аликорнов.
Кризалис задалась вопросом, зачем отцу нужны потайные комнаты в подземелье, куда кроме него и сестер и так никто не мог проникнуть. Ответ пришел сам собой, стоило ей дойти до конца пути.
У отца был кабинет на одном из этажей башни. Конечно, до того, как Кризалис уничтожила его вместе со всем, что хранил там единорог. Но настоящие сокровища чародея оказались здесь, в самой глубине катакомб. Тайная комната была до потолка забита книгами, свитками и механизмами, назначение которых ускользало от Кризалис. Некоторые из них, очевидно, были оружием, но кобылица не могла даже представить, как пони могли бы воспользоваться ими. Другие имели большие панели из черного стекла и множество переплетенных проводов. Вокруг одного из таких приборов стояло несколько свечей, валялись непонятные инструменты и пожелтевшие чертежи.
В центре помещения стоял большой стол, едва видимый под валом творческого беспорядка. Листы пергамента устилали всю его поверхность, а по углам громоздились стопки книг. Кризалис подошла ближе и посмотрела на их ветхие корешки. Она едва понимала древние языки. Названия «De Re Militari», «Clavicula Salomonis» или «On the Origin of Species» не говорили ей ровным счетом ничего. Ее внимание привлекла другая, гораздо более новая книга. Подшивка нарезанного пергамента, скрепленная хитрой спиралью из желтого металла. Странная дрожь охватила Кризалис в тот момент, когда она перевернула первую страницу. Ее магия все еще не вполне слушалась ее приказов. Она дернула лист слишком сильно и надорвала его, но не придала этому никакого значения.
– Неужели… – прошептала она.
Первые записи были довольно разрозненными и сделаны в разное время. Кризалис пробежала их глазами, с трудом ухватывая единую картину. Беспокойная пустота снова давала о себе знать.
«…Поглощение в своей базовой форме практически завершено. Однако передавать с его помощью энергию напрямую не представляется возможным».
«Для победы над Magna Centaurum требуется направленная воля и возможность перемещаться. Статические кристаллы-приемники непростительно уязвимы. Передать поток силы через собственный организм так же невозможно…».
«Одна неудача за другой. Любой самодвижущийся механизм-приемник безнадежно проигрывает разумному существу».
«Если бы другие пони были способны подчинить магию так же, как я…».
«Эврика». Незнакомое слово было написано в самом низу страницы большими буквами и подчеркнуто несколько раз. Кризалис открыла следующий лист.
Перед ее глазами развернулся выполненный чернилами анатомический рисунок высокой, грациозной пони, окруженный множеством мелких заметок. Внутри черного контура зеленой краской был искусно нарисован кристалл. Он брал начало внутри головы пони. Одна его ветвь превращалась в длинный, острый рог. Другая, явно добавленная позже остальных линий, проходила сквозь позвоночник к тому месту, где у существа росли крылья. В правом углу Кризалис заметила надпись «Unicorn», затем несколько слов, начинающихся на «All». И, наконец, подчеркнутое несколькими линиями «Alicorn».
– Аликорн, – медленно, обреченно прочитала Кризалис. – Ты придумал это имя... Просто придумал.
Громовой хохот рогатого монстра из пустошей вернулся к ней злым эхом. Что он говорил ей тогда, перед тем, как совершил роковую ошибку и попытался поглотить ее силу? Кризалис было уже достаточно больно, но что-то не давало ей закрыть дневник. И она стала читать дальше, скользя взглядом по датам и соотнесенными с ними ровными строчками отцовского почерка.
«Тестовые запуски колыбели успешны. Начало проекта».
«Первая группа нежизнеспособна. Вторая группа нежизнеспособна. Третья группа нежизнеспособна…». И так еще много раз. Кризалис сглотнула, чувствуя, как холодеет пустота возле сердца.
«Пересмотреть соотношение жидкостей в колбах. Перестать использовать экстракты наиболее примитивных существ».
«Десятая группа не формируется по заданному шаблону. Перепроверить алгоритмы заклинаний на ошибки».
«Первый успех. Одиннадцатая группа успешно завершила формирование телесных оболочек. Однако это только промежуточный результат. Сознание не пробуждается, особи проявляют только инстинктивное поведение. Пересмотреть гипнотические практики. Оболочки быстро подают признаки нестабильности и начинают деградировать. Пересмотреть качество используемых кристаллов».
«Более мощные и стабильные кристаллы дают благоприятные результаты. У двенадцатой группы отмечаются признаки сознательной деятельности, но они отрывочны и кратковременны. Кристаллы все еще недостаточно чистые. Мужские особи теряют контроль и переходят к животному поведению быстрее женских. К сожалению, нестабильность телесных форм пока не удается преодолеть. Мне следует переписать формирующие заклинания».
«Кажется, я начинаю понимать, почему древние считали число тринадцать несчастливым. Проект на грани катастрофы. Не смотря на более стабильные тела и почти постоянное присутствие сознания, тринадцатая группа совершенно неуправляема. Лаборатории нанесен серьезный ущерб. Аликорны достаточно сильны, чтобы оказывать значимое сопротивление, даже не будучи обучены магии. Особи мужского пола наиболее опасны и не поддаются контролю. Отказаться от формирования мужских особей полностью. Пересмотреть состав гипнотической программы, уменьшив долю боевых алгоритмов».
«Придется прерваться для поиска деталей… Я был вынужден нейтрализовать группу самостоятельно. Видит небо, не хочу, чтобы такое произошло снова. Опыт – суровый учитель».
Кризалис оторвалась от записей и еще раз огляделась. За свою не слишком длинную жизнь она пережила многое, но дневник был страшнее всех чудовищ, с которыми ей приходилось сражаться. Аликорну было не по себе. Только сейчас она заметила в дальнем углу округлые темные предметы, занимавшие две полки. Черепа. Большая часть из них была слишком велика для простых пони и, к тому же, имела рога. Некоторые были неприятно, пугающе деформированы.
«Пятнадцатая группа – сознательная деятельность быстро деградирует и прекращается».
«Семнадцатая группа показывает великолепные результаты физической стабильности. Финальное соотношение жидкостей, экстрактов и магических алгоритмов установлено». Кризалис просмотрела длинный список терминов, процентов и уравнений.
«Сознание все еще не приживается. Я почти отчаялся. Единственное уязвимое место я вижу в заряженных самостоятельно кристаллах. Они служат осью для всего существа, поэтому концепция построения оболочки вокруг них не может быть ошибочной. В чем же дело?».
Несколько строк, вычеркнутых с таким рвением, что слов уже не разобрать.
«Возможно, это будет последняя группа. Используются шесть кристаллов, добытые во время предыдущей экспедиции на север. Большой риск, последствия совершенно непредсказуемы. Я до сих пор не знаю точно, что в них заключено. Тем не менее, приступаю к работе».
«Восемнадцатая группа показывает превосходные результаты. Физические оболочки завершили формирование без дефектов и за вдвое меньший срок, чем все предыдущие группы. По неизвестной мне причине не удается достичь однотипности оболочек, особи имеют физические различия, указывающие на индивидуальность. Это очень интересно. Мозг отзывается на гипнотические практики безотказно. Достигнуто стопроцентное восприятие информации. Я был прав, уменьшая долю боевых алгоритмов».
«Сегодня я решил дать им имена. Таблички, принесенные из так называемого музея в руинах номер четыре, наконец пригодятся».
«Особь под именем «Chrysalis» покинула колыбель и пребывает в адаптационной камере. Физическая оболочка стабильна на сто процентов. Мыслительная деятельность активизировалась и не подает признаков деградации. На данный момент я не могу объяснить, почему созревание этой особи произошло раньше остальных. Возможно, из-за того, что я всегда начинал работать с нее. Очень многие вопросы остаются открытыми. И все же, это прорыв».
На следующей открытой странице вдруг появилось мокрое пятно, въевшееся в пергамент и исказившее ровные строки почерка единорога. Потом еще одно. Слезы были для Кризалис еще одним тяжелым открытием этих дней, которого она хотела бы никогда не совершать. Но она ничего не могла с собой поделать и тихо плакала, читая сквозь соленую пелену бесстрастные заметки отца о ее собственной жизни.
«Кризалис делает блестящие успехи. Развиваются личностные качества, не заложенные во время формирования и не имеющие предпосылок. Не пресекаю эту тенденцию, так как она, судя по всему, оказывает огромный положительный эффект на стабилизацию и развитие мыслительных процессов. Зовет меня «папой». Не препятствую, но и не уверен, что стоит поддерживать. Ради собственного же блага».
«Привязался к ней. Все же привязался. Стараюсь контролировать себя, чтобы личные чувства не вмешивались в наблюдение. Теперь по делу. Близкое общение и воспитание в рамках семейной модели видится мне весьма эффективным. Вероятно, эту практику все же стоит закрепить как общий шаблон отношений с группой».
Аликорн уже не могла читать каждую запись. Многие были слишком болезненны.
«…группа в своем развитии повторяет тенденции Кризалис. Аликорны растут стремительно. Их характеры отклоняются от единого заданного образца, но остаются гармоничными. Поразительное разнообразие личностей…».
«…усвоение заклинаний более чем успешно. Удивительно, что вместе с разнообразием личностных качеств аликорны проявляют ассиметричное развитие способностей, изначально общих для шаблона особи. На эффективности усвоения магических практик не влияет. Снижает уровень взаимозаменяемости, делая каждую особь специализированной. Компенсирую, делая акцент на командную работу. Результаты положительные. Кризалис демонстрирует высокий уровень ответственности, бессознательно приняв положение старшей сестры…»
«…не смотря на незначительные сложности, первая охота завершилась полной победой. Все цели достигнуты. Аликорны проявили милосердие к объекту охоты. Не препятствую, так как вижу в этом позитивное проявление расовых черт пони. Нужно отметить, что алгоритм Ланчестера, отвечающий за целеуказание, неясным образом привязался к охотничьему инстинкту и запускается бессознательно. Возможно, это является побочным эффектом принимаемой или заложенной при формировании хаотической магии. Судя по всему, исправлению уже не подлежит…»
«Работа над Возвышением почти завершена. Проверить его вне лабораторных условий не представляется возможным. Атаку на цель «Magna Centaurum» больше нельзя откладывать. Остается положиться на то, что аликорны сработают согласно плану…».
Стол треснул. Разлетелись в стороны бумаги, упали бесценные книги потерянной цивилизации. Кризалис вдавила в каменный пол дневник отца, ударила несколько раз копытами, превращая пергамент в бесполезную труху. А потом записи вспыхнули злым зеленым огнем.
– Ты все знал! С самого начала! – прокричала Кризалис, зная, что ее никто не услышит. – Мы для тебя просто игрушки! Ты, ты… чудовище! Это ты монстр, папа… ты…
Слезы все еще катились по ее лицу. Оскалив острые зубы, аликорн взмахнула израненным рогом. С сухим треском лопнули черепа на полках. Разлетелись вдребезги кропотливо восстановленные механизмы. Занялись магическим пламенем бесчисленные книги. Кризалис знала, что ее отец сюда больше никогда не вернется. Он сгинул вместе со своим проклятым кристаллом в расщелине. Там, где его так самоотверженно защищала Ноплиас.
– Ты так и задумал это все, да?! Все спланировал! Ты предал нас еще до того, как мы родились! И теперь тебя нет! – ее крик сорвался в истерический плачь. – Ты лишил нас всего! Тебя нет, и я даже не могу заставить тебя ответить… за все… что ты…что… ты…
В комнате становилось тяжело дышать. Огонь пожирал кислород так же быстро, как и бумагу. Аликорны, при всей их мощи, страдали от удушья как самые обыкновенные пони. В голове Кризалис родилась горькая, но притягательная мысль просто остаться здесь и исчезнуть вместе со всем наследием ее лживого создателя. Чтобы не осталось ничего из его трудов. Ничего…
Кризалис подняла голову. Она все еще вздрагивала от плача, но ее рот начал растягиваться в той безумной ухмылке, которую породило разрушение отцовского дома. Ничего не должно было остаться от единорога. Абсолютно ничего, как жуткая пустота, порожденная в сердце Кризалис жестоким вихрем магии. Среди ядовито-зеленого огня она обрела новую цель.
– Пусть тебя нет, папа, – хохотнула она. – Я все еще могу отнять у тебя кое-что очень дорогое… О, да, очень дорогое.
Когда-то Кризалис проходила под воротами города пони, размышляя о том, насколько слабой защитой они были на самом деле. Сейчас ей казалось, что это было очень давно. Пусть она не могла сказать, сколько времени прошло с тех пор, но их створки от этого совсем не стали крепче.
Она могла бы просто влететь в город, как сделала это однажды в компании Нимфы и Имаго. Но она предпочла войти через главные ворота, выбив их одним магическим ударом. Просто ради того, чтобы пони убедились в своей уязвимости.
Ей было невдомек, что вокруг нее клонился к вечеру яркий, солнечный день, Мир снова стал для нее палитрой синих и красных цветов, в которой она видела только цели. Слабости. Жертв. Пульсирующие алые фигурки разбегались от Кризалис в разные стороны. Жители города и стражники на стенах как один поддались панике при виде ее изломанного черного силуэта.
– И это вас он предпочел нам, – горечь и злорадство переплелись в голосе аликорна. – Какая глупая шутка!
Несколько пони разного возраста остановились, глядя на нее округлившимися от страха глазами. Вероятно, они ожидали от ворвавшегося в город чудовища звериного рыка, но никак не внятной речи. Даже в размытых боевым зрением контурах их лиц аликорн могла видеть страх и замешательство.
– О, посмотрите на них! – Кризалис стало противно и смешно одновременно. – Чудовище разговаривает! Ну, надо же! Как я вам нравлюсь?
– Кто… вы? – заикаясь спросил самый храбрый пони из группы.
– Неужели не видно? Я – пони! – прокричала она в ответ, собирая силу на острие рога. – Испорченная и очень страшная пони!
Сжавшиеся от страха горожане исчезли во вспышке зеленого света, рассеявшись белой пыльцой. Половина дома за их спинами тоже испарилась. Кризалис разобрал смех. На каком-то очень глубоком уровне ей была понятна жестокая ирония происходящего. Пропущенная сквозь призму гнева, горечи и болезненной пустоты, она вырывалась из травмированной гортани Кризалис каркающим смехом. Аликорн все еще балансировала на грани истерики, и ее спасало только то, что она могла вымещать гнев на окружающих, до безумия радуясь этой возможности.
Она добралась до центральной площади почти безнаказанно. Только один стражник решился противостоять ей, вероятно пытаясь дать возможность спастись очередной стайке перепуганных жителей. Он испарился так же, как те, кого он вознамерился защитить. Как и окружавшие их здания. Кризалис почти не контролировала силу свих заклинаний, во многом потому, что просто не хотела. Под ее взором исчезали разукрашенные дома, уютные садики и фонари. Аликорн прошла вдоль широкой улицы ожившим ночным кошмаром, оставляя за спиной дымящуюся пустошь.
Одной далекой ночью ей довелось наблюдать на главной площади странное и нелепое действо, в ходе которого пони убеждали себя, что способны победить чудовищ большого мира. Последние несколько минут, по мнению Кризалис, доказывали обратное. Поэтому ее оскал стал только шире, когда она обнаружила напротив себя плотный строй ополченцев. Для ее взгляда они были не более, чем массой красных и оранжевых пятен, приглашающих нанести удар. Но она хорошо представляла себе, как сейчас выглядят ее противники. Два или три десятка крупных пони, облаченных в неуклюжие тяжелые доспехи и рогатые шлемы. Суровые, прямые взгляды опытных воинов в первом ряду. Более неуверенные у молодых за их спинами.
Ополчение собралось на удивление быстро. В этом наверняка была заслуга седого пони в центре строя. Кризалис узнала в нем старика, руководившего церемонией во время Ночи Имен. Тот же чешуйчатый костюм. Меч, все еще покоящийся в ножнах на боку. Его имя, кажется, было Грим Снаут, и он был другом создателя аликорнов.
– Очень впечатляет, – прорычала Кризалис, наблюдая сквозь призму боевого зрения, как меняются выражения лиц пони. – Что собираетесь делать дальше?
– Не слушайте ее! Это просто уловка, – громкий, хриплый голос старика не дрогнул. – К бою! Никакого страха!
– Никакого страха! – ответили ему нестройным хором воины, начиная разбег.
Стена рогов и брони двинулась на Кризалис, угрожающе набирая скорость. Грохот копыт, лязг доспехов, громкие голоса. Все это ничуть не трогало ее.
– Прочь с дороги! – прошипела она, давая волю обжигающей рог силе.
Сотканная из зеленого огня плеть хлестнула по всему фронту отряда, превращая алые фигуры в ослепительные вспышки. Потом снова и снова, пока все они не исчезли. Остались только клубы поднятой пыли и медленно оседающие белые искры. Кризалис презрительно сплюнула ядовитую слюну, как это делала иногда Инстар. Знакомый жест сдвинул что-то в памяти. Лица сестер пронеслись перед ее глазами размытыми портретами, и аликорн на мгновение потеряла контроль над собой. Она пропустила алое свечение среди оседающей пыли.
По-звериному острые инстинкты спасли ее от удара. Широкий клинок из невиданной серебристой стали разрезал воздух там, где только что была ее шея. Опомнившись, она отклонилась назад, избежав и возвратного взмаха.
Грим Снаут не тратил время попусту и быстро сократил дистанцию. Он наступал, нанося экономные, короткие удары зажатым в зубах мечом. Кризалис никогда не приходилось сталкиваться с подобным противником. Оружие не было создано для пони, но старик управлялся с ним удивительно ловко. Его движения выдавали немалый опыт и отточенную технику боя необычным клинком. Кризалис обнаружила, что просто уклоняется от его атак. И это разозлило ее.
Создать щит все еще не составляло для нее труда. Именно так она и поступила. И только охнула, когда ее защита со звоном треснула под ударом меча. Острие зацепило ее грудь, и к тянущей внутренней боли, не покидавшей ее все это время, добавилось жгучее ощущение физического ущерба.
– Как? – не смогла сдержать удивление Кризалис и, если зрение не подвело ее, заметила, как уголки губ Грим Снаута поднялись в ухмылке.
Аликорн распахнула крылья. Ее противник не умел летать, и ей оставалось только подняться над землей. Одновременно она попыталась оттолкнуть пони от себя, но ее острое копыто лишь вскользь зацепило врага. Треск чешуи защитного костюма. И новая вспышка боли. Грим Снаут поднырнул под удар Кризалис и обрушил меч на самое основание крыла. Тело аликорна выдерживало куда более серьезные раны, но коварный удар лишил ее возможности взлететь.
Кризалис в ярости метнула в пони сгусток изумрудного пламени и с еще большим удивлением увидела, как он впитался в выставленной для защиты меч. Теперь она разглядела бегущую вдоль клинка жилу кристалла, кропотливо вплавленную в оружие, и обрамляющие ее строки заклятья.
Секундное замешательство снова едва не погубило ее. Контрудар Грим Снаута пришел вместе с яростным разрядом только что поглощенной магической энергии. Кризалис отпрыгнула на несколько шагов. Противники замерли, ожидая следующего шага.
Меч в зубах старого воина оказался куда более опасным оружием, чем предполагала Кризалис. Магия была почти бесполезна против него, а раненное крыло лишало аликорна возможности полета. Казалось, все ее преимущества сведены на нет. Но Кризалис скалилась той же полубезумной улыбкой. В каком хаосе бы ни пребывало ее сознание, она, как и прежде, могла ясно видеть слабости противника. Пульсирующие ярко-красным суставы. Дрожащие контуры перенапряженных мышц. Тяжелое дыхание, раздувающее ноздри воина.
Не смотря на все мастерство и опыт, у Грим Снаута была одно главная, фатальная слабость. Он был стар. А Кризалис, даже ослабленная и раненная, оставалась аликорном. Существом, рожденным побеждать чудовищ и противостоять всему, что только способен бросить на нее большой мир.
– Давай поиграем в твою игру, старик, – процедила она сквозь острые зубы. – Ты увидишь, я играю в нее лучше.
И устремилась вперед. Выставленный навстречу клинок сверкнул возле самого лица, срезав несколько тусклых волосков ее гривы. Челюсти Кризалис громко щелкнули над ухом Грим Снаута, едва не зацепив его. Хитросплетение взаимных ударов и уверток поглотило их. Суровый пони с седой гривой и сверкающим мечом. Черная кобылица, стройная, грациозная и ужасная одновременно. Их танец не мог продолжаться долго. На деле, он длился едва ли минуту.
Грим Снаут оступился. Его решимость сражаться с монстром, разорившим его город, была тверда как основания самого мира. Но его тело, некогда сильное и крепкое, не могло больше выдерживать бешеный темп схватки. Кризалис тут же воспользовалась его ошибкой. Резко выброшенное вперед копыто встретилось с челюстью старика. Сверкнув каплей серебра, меч отлетел далеко в сторону. Тело пони устремилось в другую. Не давая Грим Снауту шанса прийти в себя, магия Кризалис окутала его тело. Зеленый луч подхватил пони, швырнул в сторону высокого дома, где некогда гостили аликорны. Кризалис вливала все больше магии, пока само здание не вспыхнуло и не обрушилось грудой камня и полыхающего дерева, погребая под собой старого воителя.
Огромный костер в центре города напомнил Кризалис о Ночи Имен, и она расхохоталась, давая выход кипящим эмоциям. Бой окончился так же стремительно, как начался. Ноющий сустав крыла напомнил о себе, и Кризалис походя сплавила его обратно. Она почти ничего не почувствовала. Боль стала для нее обычным спутником. Удовлетворенно дернув крылом, она взлетела, высматривая скопления алых пятен. Ее охота только начиналась.
Грязные полосы дыма расчертили безоблачное розовеющее небо. Теплый вечерний воздух наполнился запахом гари. Щебетание птиц, шум листвы и звуки вечернего города сменились треском догорающего дерева. И смехом одинокого черного монстра среди руин.
Кризалис уничтожила большую часть города. Ее взгляд больше не встречал алых огоньков новых целей. Нигде, кроме одного места. Зависшая над опустошенным городом аликорн смотрела на длинное здание в нетронутой части поселения. Словно издалека к ней пришли воспоминания о том, что это был за дом. Когда-то она беседовала с отцом о врачевании. Он рассказал, как создал по образцу древней цивилизации дома целителей, называемые «больницами». По его словам, это помогало лекарям в каждом городе сообща заботиться о пони. Похоже, в общем хаосе они просто не успели спасти своих пациентов, и теперь вынуждены были надеяться на защиту собственных стен.
У дверей ее никто не пытался остановить. Но крепкие деревянные створки были явно заблокированы изнутри. Находившиеся внутри пони заперлись в надежде, что чудовище будет повержено или, по крайней мере, не заметит их и уйдет.
– Как негостеприимно, – ухмыльнулась Кризалис, чувствуя, как между клыков просачивается слюна. – Может быть, они откроют, если постучаться?
Она дважды ударила копытом в одну из створок, скорее для того, чтобы припугнуть спрятавшихся внутри пони. Склонив голову набок, она несколько мгновений рассматривала оставшиеся на темном дереве отметины. Наконец аликорн вздохнула и заставила дверь разлететься на опаленные щепки.
Без особой спешки Кризалис вошла в здание, наклонив голову, чтобы не задеть рогом низкий дверной проем. Ее присутствие мгновенно наполнило помещение удушливым страхом. Судя по всему, комната некогда служила приемной и залом ожидания. По полу были разбросаны обломки мебели, которой пони пытались забаррикадировать вход. Несколько напуганных лекарей в белых робах теснились в дальнем конце. Кризалис не сразу поняла, что они не просто забились туда от ужаса. Они преграждали ей путь к дверям в палату.
– Как хорошо, что вы здесь, – с деланным страданием в голосе проговорила она. – Я чувствую себя неважно…
– Вы… вы должны уйти, – ответил ей старший лекарь на волне отчаянной храбрости. – Это дом исцеления.
– Но мне действительно плохо. Такая пустота внутри… – Кризалис прикоснулась копытом к груди, наблюдая, с каким страхом пони смотрят на ее изглоданные магическим вихрем конечности. – Быть может, вы позволите мне войти, осмотрите меня…
– Кто бы вы ни были, прошу вас, уходите! – выступил вперед говоривший лекарь, уверившись, что черного монстра можно убедить словами.
– Вы гоните меня? – аликорн покачала головой, стараясь говорить как можно более печально. – Это все потому, что я так выгляжу? Быть может… так будет лучше?
Волна зеленого сияния прокатилась по ее телу, и оно мгновенно сжалось до размеров обычного пони. Там, где только что стояло чудовище, появилась дымчато-серая кобылка с темно-зеленой гривой и пронзительными, молящими глазами. Лекари замешкались, обмениваясь пораженными взглядами.
– Но… как… – выдохнул кто-то из врачей.
– Все еще недостаточно пони, чтобы заслужить вашу помощь? – робким голосом спросила Кризалис.
Новая вспышка магического света сделала ее выше и стройнее. Ее шкурка стала белоснежной, а грива обрела куда более яркий изумрудный оттенок и легла длинной волной поверх правого глаза, как некогда предпочитала носить Нимфа.
– Мне нужно понравиться вам, чтобы вы захотели мне помочь? – аликорн плавно шагнула вперед, хлопая длинными ресницами.
Онемевшие от страха целители жались к дверям палаты. Скудные запасы их отваги окончательно растаяли.
– Все это вас не трогает, – голос Кризалис снова упал до рыка, и ее иллюзорный облик осыпался прозрачными лепестками. – Я едва знала всех вас, весь ваш народ. Я не жалела вас и не симпатизировала вам. Но я и мои сестры сражались за вас всю жизнь, а вы даже не знаете об этом. Так он и хотел. Чтобы вы пребывали в вашем счастливом неведении, пока мы побеждаем монстров, которые истребили бы вас всех в мгновение ока! И что он сотворил с нами… Что ВЫ сотворили с нами! Теперь, когда вы все знаете… стоит ли мне отпустить вас, чтобы вы рассказали обо всем своим сородичам?
Кризалис последовательно задержала взгляд на каждом пони, видя во всех глазах только ужас и отвращение.
– Очевидно… нет! – выкрикнула она.
Лекарей не стало, как и дверей, которые они заслоняли своими телами. Кризалис немедленно поняла, что же именно так самоотверженно пытались защитить целители. В палате не было пациентов. Точнее, взрослых пациентов. Койки для них пустовали. Но вдоль одной стены стояло несколько деревянных колыбелек, и из каждой доносился пронзительный плачь. Кризалис медленно подошла ближе, разглядывая находившиеся внутри разноцветные комочки.
Жеребята. Крошечные пони, родившиеся совсем недавно, день или два тому назад. Они были не похожи на то, какими вышли из колыбели аликорны, и это заставило Кризалис остановиться. Жеребята были совершенно беспомощны. Их округлые, непропорциональные тела еще не обрели окончательных форм, а голубые бусины глаз едва видели дальше протянутого копыта. Похоже новорожденные пони были настолько слабы, что должны были находиться под присмотром лекарей, пока не подрастут.
Все эти факты были не слишком интересны Кризалис. Ее внимание приковало нечто совсем другое. Она знала, что все пони были лишены крыльев, которыми обладали аликорны, а волшебный рог был только у ее отца. И теперь она смотрела на лежащего в колыбели и отчаянно плачущего единорога. Маленький нежно-розовый жеребенок уже мог похвастаться коротким, пока что тупым рожком на лбу. Лежащая рядом с ним кремовая кобылка отличалась парой куцых, еще неразвитых крылышек.
Кризалис торопливо обошла все колыбели, и ее начал разбирать нервный смех. Из всех родившихся в последние несколько дней жеребят большая часть имела крылья или рог. Или одно, или другое, но не все одновременно. Среди младенцев не было ни одного, похожего на аликорна.
– У тебя ничего не получилось, папа, – сквозь усилившийся плачь жеребят проговорила Кризалис. – Ты даже погубил нас напрасно…
– Отойди от них! – грянул из-за спины голос, сопровождаемый грозным перестуком копыт.
Обернувшись, Кризалис уперлась взглядом в бегущего на нее воина и отстраненно отметила про себя, что все-таки упустила кого-то снаружи. Возможно, только его одного. Пони несся что было духу, гремя тяжелыми доспехами. Острые рога его опущенного шлема смотрели прямиком на аликорна. У него был шанс нанести ей сокрушительный удар. Если бы Кризалис не лягнула его в последний момент, отправив в полет к дальней стене.
Лязг железа, треск дерева. Оглушенный пони не успел толком осесть на пол, как Кризалис уже оказалась над ним. Она поставила копыто на его грудь. Темный металл доспехов прогнулся, но только он сейчас спасал пони и позволял ему дышать. Его шлем слетел при ударе. Ярко-рыжая грива молодого воина растрепалась, скрывая красновато-карие глаза. Кризалис наклонилась ближе, рассматривая новую жертву.
– Какое совпадение, – прошипела она. – Не узнаешь меня?
– Дай мне встать, – рыжий пони откашлялся, пытаясь выровнять дыхание. – И тогда… ты сама меня узнаешь…
– О, несомненно, – оскалила зубы Кризалис и подцепила магическим прикосновением ожерелье из оплавленных когтей, висевшее на шее воина. – Все еще носишь трофеи, которые не заслужил?
– Я ношу их в память… о том, кто спас мне жизнь…
Доспехи пони деформировались от удара, вся левая половина его тела мерцала оранжевыми пятнами ушибов. Но в его голосе едва ли набиралась и капля страха. Как и в лесу, на страже каравана, Доун Блейз прямо смотрел в лицо чудовища. Это начинало злить Кризалис. Недолго думая, она сорвала ожерелье и усилием воли заставила сгореть.
– Он не стоит того, чтобы его кто-то помнил! Даже ты, Доун Блейз.
– Откуда ты знаешь мое имя? – спросил рыжий пони, неумело пытаясь заговорить противника и найти способ освободиться.
– Ты и сам меня знаешь. Просто ты очень наивный и несообразительный, – Кризалис поняла это и не собиралась давать ему ни единого шанса. – Я подскажу. Твое имя мне сказала Нимфа.
– Нимфа?! – Доун Блейз дернулся, забыв обо всех травмах, и скорчил болезненную гримасу. – Где она? Что ты с ней сделала?!
Пони начал осыпать ее одними и теми же вопросами, яростно вырываясь из-под копыта. Кризалис усилила давление просто для того, чтобы заставить его молчать. Воздух мгновенно покинул легкие Доун Блейза, и сдавленный кашель стал единственным звуком, который он мог издавать.
Кризалис упомянула свою сестру для того, чтобы заставить хоть кого-то разделить с ней боль утраты. Но в этот момент силуэт пони под ее взглядом изменился. Стоило Доун Блейзу услышать о Нимфе, как в его груди вспыхнула крошечная желтая искра, с каждой секундой разраставшаяся, обретавшая форму миниатюрной звезды. Чем ярче она горела, тем сильнее бился пони. Аликорн внимательно наблюдала, как внутри рыжего жеребца крепнет чарующая, манящая сила.
Голод. Она снова ощутила темную пустоту в собственной груди, ее рот наполнился слюной, а мысли начало обволакивать пеленой хищного забытья. Кризалис хотела прикоснуться к яркой искре. Нет, она желала ей обладать. Снова. Искаженный, но все же известный ей алгоритм Поглощения выстроился сам собой, заставив ее рог сиять. Кризалис открыла рот, не замечая, что повторяет движения сраженного гиганта пустошей. Нить мягкого света протянулась от тела пони, и аликорн жадно подхватила ее, будто это была струя живительной воды в пустыне.
…ожидание длинными днями. Короткие встречи. Россыпь звезд на небе. Уютное пламя свечей. Долгие взгляды. Глупые юношеские надежды. Бесконечная забота, бесконечное желание быть рядом, никогда не отпускать, защищать от всего на свете, что только может ей угрожать…
Доун Блейз перестал сопротивляться и обмяк. Кризалис отшатнулась от него, приходя в себя. Пони не пытался встать, только смотрел в никуда потускневшим взглядом, изредка моргая. Сияние исчезло из его тела, канув в ледяную тьму в груди аликорна.
Пустота на время приумолкла, насытившись крупицами той бесконечно теплой энергии, которую так безжалостно вырвал из тела Кризалис магический ураган. Что-то окончательно сломалось в самом естестве аликорна. Она поняла, что мгновение назад выпила до дна любовь Доун Блейза к ее потерянной сестре. И ей было совсем не жаль его. Кризалис приняла простой и в то же время жуткий факт того, кем она стала. Существом того же порядка, что владыка пустошей Тирек. Или ее отец. В ее глазах эти два существа, сражавшиеся за обладание магическими силами, отличались лишь обликом. Они оба жили по законам большого и жестокого мира, оба отнимали чужую силу и оба стремились к своим собственным целям, какими благородными или ужасными они ни казались со стороны. Кризалис провела всю жизнь в окружении чудовищ. Они были ее врагами и ее сестрами. Ее лживый создатель тоже был из их числа. Она сама не могла быть ни кем другим. Только черным монстром, кормящимся за счет слабых, мягких пони.
Забыв о едва дышащем Доун Блейзе, Кризалис подошла к колыбелям и посмотрела на жеребят. Ей больше не двигали истеричные эмоции или болезненная пустота. Она училась думать по-новому. Что она должна была сделать с этими маленькими хнычущими комочками? Выпить их мизерную силу? Стереть их без остатка? Бросить здесь одних на поживу большому миру?
– Нет, нет, – неожиданно для себя произнесла вслух Кризалис и облизнулась. – Мы поступим так, как поступал ты, папа. Ты ведь так любил эксперименты.
Она осознала, что ей уже недостаточно было уничтожить все, что создал ее отец. Это было слишком просто. Когда-то единорог говорил ей: «Если ты хочешь, чтобы что-то изменилось, ты должен изменить это сам». И она собиралась навсегда изменить тот мир, который он задумал. Прояснившийся разум услужливо показал ей формулы творения жизни, которые она нашла в заметках чародея. Тень чудовища накрыла колыбели жеребят, заставив их умолкнуть, и в едва видящих глазах маленьких пони отразилась голодная, всеобъемлющая пустота.