Винил и Октавия: Университетские дни
Глава 3
Ночной холодок прошелся по телу Винил, но та не обратила на него внимания. Окутанный белым сиянием, перед ней парил телефон, а где-то на периферии зрения красные огоньки сжигали время, отправляя его в темноту.
Ее кровать была мягкой, но довольно скромной, занимая при этом около половины всей квартиры. Однако мысли диджея были далеко от ее окружения.
{[КОМУ: Октавия]}
> Хэй
Она нерешительно стиснула зубы, но вскоре вздохнула и коснулась экрана.
[ЧЕРНОВИК УДАЛЕН]
Она перевернулась на живот и со стоном уткнулась лицом в подушку. Телефон терпеливо висел в воздухе, пока кобылка не собралась для второй попытки.
{[КОМУ: Октавия]}
> Как дела?
– Сейчас три часа утра, Винил, я сплю. Ты идиотка, – ворчала единорожка, слабо имитируя голос Октавии. Магический завиток потянулся к кнопке удаления.
[СООБЩЕНИЕ ОТПРАВЛЕНО]
Ее сердце подпрыгнуло, как от удара током, и она резко подскочила на кровати:
– Нет-нет-нет-нет-нет, – шептала она. – Только не сейчас, нет, еще слишком рано! Проклятье!
В течение нескольких долгих секунд Винил не теряла надежду, что, возможно, Октавия не спала рядом с телефоном и сейчас ничего не услышала. По прошествии минуты на лбу начали проступать первые капельки пота. И только диджей начала успокаиваться, как комнату наполнила знакомая мелодия.
"Твою ж".
{[ВХОДЯЩИЙ ВЫЗОВ: Октавия]}
"Ох, чтоб меня!"
Выхода не было; Октавия знала, что Винил сидела с телефоном. Она должна ответить. В виду ее сонного состоянии, единорог решила не брать трубку и в спешке покинуть город, только бы больше не встречаться с виолончелисткой. Но рациональное мышление взяло верх.
Клик.
– Хэй, – неуверенно произнесла Винил.
– Ради всего святого, почему ты пишешь мне в пятнадцать минут четвертого? – спросил приятный, но слегка недовольный голос.
– Эм, уснуть не могу.
– И ты решила поделиться со мной своим несчастьем?
Винил пропищала:
– Прости.
– Успокойся, я шучу. Раз уж на то пошло, мне тоже не спится.
– Почему? – Винил легла на бок, свернулась калачиком, а испуганная гримаса сменилась на скромную улыбку.
– Никак не могу унять поток мыслей в голове.
– Ага, мне знакомо это чувство. И о чем же ты думаешь?
– О всяких глупостях. Не хочу загружать тебя, а то уснешь еще.
– Вообще-то знаешь, было бы неплохо, – обе хихикнули. – Ну же, расскажи мне.
– Ну... честно говоря, я думала о тебе, Винил.
Сердце единорожки забилось немного быстрее:
– Правда? – спросила она слегка хрипловатым голосом.
– Я... Ты помнишь, о чем я рассказала тебе в таверне? Насчет... отсутствия друзей?
– Да?
– В общем, я до глубины души благодарна, что нас силой заставили узнать друг друга лучше. Довольно странное это чувство... быть кому-то... – еле слышный всхлип, раздавшийся по ту сторону линии, поразил Винил прямо в сердце. – Извини, бессонница делает меня более... открытой.
– Все в норме. Я тебя понимаю, со мной тоже самое, – утешила ее диджей, чуть слышно добавив. – Только не плачь, пожалуйста.
– Я в порядке. С чего бы мне плакать, ведь все же хорошо. Я просто хотела сказать тебе... спасибо.
– Хэй, я тоже тебе благодарна. Никому из своих друзей я так не доверяла – здорово, что в моей жизни появилась ты.
Октавия усмехнулась:
– Никуда я не денусь, это точно. Нужно время чтобы доучиться.
– Да и мне тоже. Но мы еще надерем много крупов и заработаем себе имя. Ты и я, поняла? – она не хотела казаться такой жесткой, но мысль о времени, которое она сможет провести с подругой, вскружила диджею голову.
– Несомненно. Друзья навсегда! – не менее возбуждено воскликнула Октавия.
Издав протяжный стон, Винил улыбнулась в темноту:
– Это было довольно глупо.
– Ой, да хватит тебе. Всегда мечтала это сказать. Теперь и ты скажи, чтобы все было официально.
Через секунду раздумий, единорог решила засунуть свою гордость куда подальше:
– Друзья навсегда.
– Да ты и суб-бас не смогла бы смешать, даже если бы от этого зависела твоя жизнь! – орала Винил.
– А ты не смогла бы и обычную виолончель по оркестровым стандартам настроить! – выпалила в ответ Октавия.
Псайк заинтересованно почесал подбородок:
– Знаете, а я до последнего был уверен, что вы быстро подружитесь. Похоже, я теряю хватку, – на мгновение парочка затихла, почувствовав вину перед преподавателем, заставив его усомниться в себе. – Или нам стоит повторить эксперимент еще несколько раз! – чувство вины испарилось без следа.
– Я считаю, что это ущемляет мои права как гражданина Эквестрии. А именно, запрет на жестокие и изощренные наказания.
Винил мысленно сделала заметку похвалить виолончелистку за это оскорбление после занятий:
– Ах так? Да ты настолько увлеклась рассказом о себе, что, покинь я таверну, ты бы и внимания не обратила! – ответ был довольно средний, и Винил почувствовала, что ее аргументы слабеют.
К счастью, Псайк самолично решил положить ему конец:
– Ну все, садитесь, вы обе, – недовольные возгласы эхом прокатились по аудитории, но вскоре их сменил звон монет: видимо, ученики делали ставки. – Вернемся к теме занятия. Я объяснил вам все особенности вашей курсовой работы, но до официального окончания занятий еще полчаса. Поэтому как насчет того, чтобы подобрать достойное занятие нашей любимой парочке на эту неделю?
Ухмыляясь, Бон Бон подняла копыто вверх:
– Как насчет ужина при свечах? – они захихикали вместе с зеленой кобылкой, у которой на крупе красовалась лира. Еще несколько пони поддержали их, видя шутку там, где ее не смогла разглядеть Винил.
Октавия же уставилась на Бон Бон, в надежде, что ее красные щеки сойдут за ярость. Виолончелистку могли называть мартышкой, но она-то понимала, что к чему.
– Может, обойдемся чем-нибудь, что с меньшей вероятностью закончится убийством? – предложил Псайк, однако улыбка на его лице показывала, что жеребец оценил шутку. – Как насчет похода в кино? Так вам и говорить много не придется.
Винил еле удержалась, чтобы не согласится в ту же секунду и вместо этого сердито посмотрела на Псайка, после чего медленно кивнула:
– Как скажете. В темном зале хотя бы ее лица не будет видно.
– Вот и замечательно! Что насчет тебя, Октавия?
Виолончелистка тяжело вздохнула, как если бы поход в кино с этой единорожкой приравнивался к пытке:
– Что ж, хорошо, если вы так настаиваете на этом глупом задании. Но платит Винил.
Не в силах сдерживать смех, зеленая единорожка, сидевшая по соседству с Бон Бон, громко прошептала той:
– Ну, это обычное дело, когда жеребец платит за свою кобылку, – спустя пару секунд аудитория разразилась громогласным смехом студентов, улюлюкивавших и свистевших в сторону красных, как свекла, жертв.
На этот раз Псайк к ним не присоединился:
– Лира, это было явно лишним. Хорошую шутку я, как и любой другой, ценю, но давай-ка сбавим обороты, идет?
– Есть, сэр, – сказала она, отдав честь, чем еще больше рассмешила Бон Бон.
– Итак, класс, забудем об этом как о снеге после зимней уборки! Уверен, вам пора и на другие занятия.
Выйдя на улицу под палящее солнце, диджей еле удержалась от того, чтобы сразу двинуться на встречу Октавии. Она лишь медленно поплелась вперед, это же сделала и серая кобылка, но более грациозно. Только дойдя до битком набитого парка, они решились заговорить. У их одногруппников и своих забот хватало, поэтому за парочкой никто не наблюдал.
– А ты не слабо задала мне жару этими своими "жестокими и изощренными наказаниями", – улыбаясь во весь рот, подметила диджей.
– Да, этим я горжусь в особенности. Придумала на лекции по истории, во время рассказа о наказаниях, что господствовали в эпоху древних войн, – Октавия сдула прядь волос с лица и взглянула на Винил. Единорожка беспечно озиралась по сторонам, совершенно не боясь, что за ней самой наблюдают. Ее электрически–синяя грива с голубыми прядями, будучи такой хаотичной, идеально ей подходила, как смесь веселья и красоты. Виолончелистка почти что завидовала.
– Знаешь, а это звучит круто. Может мне стоит взять историю вместо одного из моих занятий?
– На одно интересное античное сражение приходится порядка тысячи политических деклараций. Поверь, тебе это быстро наскучит, лапочка.
Винил вдруг остановилась и уставилась на свою подругу:
– Лапочка? – переспросила она, приподняв бровь.
– Нам еще рано придумывать прозвища? Извини, я не очень хороша в этом, – Октавия нервно заерзала копытом по земле.
– Ну, знаешь, "лапочка" это не совсем прозвище, это больше похоже на... – она прочистила горло и шепотом продолжила. – Кличку домашнего животного.
– Оу, – щеки Октавии сейчас же залились краской, что вызвало у Винил слабую усмешку.
Дабы развеять возникшую неловкость, единорог продолжила идти, как ни в чем не бывало, непринужденно маша хвостом, тем самым позвав Октавию за собой:
– Мне сделать вид, будто ничего не было?
– Да, пожалуйста.
– Не беспокойся. К тому же, прозвище нельзя просто придумать, это дело случая. Так что пока называй меня Винил, окей?
– Хорошо. Итак, – она прочистила горло, дабы вернуться к предыдущей теме. – Почему бы тебе не отказаться от одного из своих предметов? В твоей компании терпеть лекции будет намного легче.
– Ну, на самом деле мне не от чего отказываться. В смысле, теория музыки отпадает по понятным причинам, а рисование мне реально нравится, – отсутствие третьего предмета в списке, только увеличило интерес к нему.
– А почему бы не бросить психологию? Я наблюдала за тобой в отличное от споров время, и ты выглядела довольно утомленной.
– Ну, потому что... – замялась Винил.
– Что, прости?
– Потому что из-за нее мы проводим время вместе, – быстро закончила она, покраснев и судорожно оглядываясь в поисках нежеланных слушателей.
– Я тоже люблю проводить с тобой время, Винил, – когда диджей повернулась обратно, взаимная улыбка озарила их лица.
Вскоре стало ясно, что подруги пытаются увести друг друга в разные стороны.
– Эм, Октавия, может сходим в столовую?
– У меня лекция по истории начнется через несколько минут. Я думала, ты провожаешь меня.
Диджей неловко усмехнулась:
– Оу, точно. Моя вина. Где это, еще раз?
Вздохнув, виолончелистка развернулась, указывая дорогу.
Было две причины, по которым Винил не могла болтаться у кабинета, в ожидании Октавии.
Во-первых, было бы жутко неловко, если серая пони заметит ждущую ее единорожку в окне.
Во-вторых, у нее совершенно точно было много своих дел. Она не настолько одинока, чтобы ждать подругу до конца занятий. У диджея была куча других занятий, как и других друзей. Агась.
Уже через полчаса, ее друзья и занятия смотрели на нее со дна кружки. Университетская таверна не была такой обветшалой как другие посещаемые белой пони бары, но лет ей было явно не мало. Табличка над дверью гласила, что заведение стало одним из первых зданий, возведенных после постройки университета. Но каким бы удивительным не был тот факт, что ключевой приоритет в кампусе отдавался заведению для подачи выпивки, он не смог отвлечь кобылку от нависшей проблемы.
– Ну же, Винил. Соберись, – проворчала она, прежде чем слизать последнюю каплю крепкого сидра с края кружки. – У тебя же куча друзей, с которыми можно оторваться. Ты не должна так привязываться к одной из них.
Слова отдались эхом в ушах. Тихий голос раздался на задворках ее сознания.
“Но она такая интересная!”
– Нет! Мне просто скучно, а она помогает мне убить время.
“И поэтому я прислушиваюсь к каждому ее слову?”
– Оставь меня в покое, – она толкнула кружку прочь и уткнулась лицом в копыта.
Сзади кто-то фыркнул:
– Я и слова еще сказать не успел, – произнес Псайк, присаживаясь рядом с Винил.
Она резко вытянулась на стуле, глядя на учителя с широко открытыми глазами:
– Эм... Хэй...
– Расслабься. Я здесь не для того чтобы пытать тебя. Просто иногда прихожу выпить после занятий.
– Круто, – было очень неловко разговаривать с преподавателем в подобной манере, как будто две сферы ее жизни начали смешиваться.
Учитель вздохнул и заметно погрустнел:
– Ты ведь понимаешь, что я лишь пытаюсь разнообразить наши занятия, так? Я и не думал, что из-за меня ты можешь окончить день в компании кружки сидра.
– А? – внезапно осознав, как она выглядит, диджей выпрямилась и прочистила горло. – Я пью не из-за этого... но вам вряд ли от этого полегчает.
Псайк ухмыльнулся и развел копытами:
– Знаешь, преподавание может быть довольно скучным. Думаю, мне повезло, что вы с Октавией выбрали один и тот же предмет. Не имеет значения, сколько чертвой бумажной работы на моем столе, я с нетерпением жду следующего представления. Хотя сегодня, похоже, Октавия взяла верх.
– Смейся, смейся, – Винил вдруг пожалела, что оттолкнула напиток и не может плеснуть пару капель Псайку в лицо.
– Ай, да ладно тебе. Уверен, что в следующий раз ты ее превзойдешь. Попробуй что-нибудь насчет ее гривы, похоже она очень чувствительна на этот счет, – предложил жеребец.
Единорожка подняла бровь:
– Серьезно?
– Абсолютно. Или, если хочешь познать ее хорошую сторону, попробуй вместо этого сделать комплимент.
– У нее есть хорошая сторона? – ляпнула Винил на автомате, однако ее мысли были далеки от издевок.
Учитель выдавил смешок:
– Неплохо, неплохо. Думаю шанс, что вы помиритесь, неимоверно стремится к нулю?
– Вся надежда на дружбу исчезла после ее слов о шарлатанстве диджеев, – голос единорожки был максимально твердым и убедительным.
– Ну да, я примерно так и думал. Веселье все равно не может длиться вечно.
Белая единорожка соскользнула со своего места и размяла копыта:
– Спасибо за беседу, но мне пора валить. Устраивать вечеринки, ронять басы. Увидимся.
Псайк лишь кивнул и приподнял копыто в знак прощания, повторив жест бармену, начавшему мешать коктейли.
Как только Винил оказалась снаружи, она вынула телефон из своих седельных сумок и левитировала его перед фиолетовыми очками. После нескольких быстрых нажатий она вернула устройство на место и, задорно посвистывая, направилась дальше.
Октавия услышала тихий звон в своей сумке и наклонилась к ней. Объяснения учителя отошли на второй план, когда виолончелистка незаметно достала телефон и начала жать по кнопкам под столом, вне линии обзора преподавателя.
{[Винил]}
> У тебя классная грива :)