Слуга Духа
Глава Десятая
Со временем я нашёл и наказал практически всех участников преступной организации «орден Хорнбик». Невидимой тенью я стоял за спиной каждого посмевшего себе осквернение моего дома. Даже океан не остановил моё возмездие.
— Джаинт Гифт или лучше называть тебя Сан Презент, угадай, почему ты здесь?
Маленькая обшарпанная комнатка без окон, обставленная в стиле восточных племён — простенько и невкусно.
— Не знаю. Отпустите меня.
— Ты помнишь Принцессу Селестию?
— Я не знаю о чём вы говорите!
— Знаешь. Можешь не лгать мне, я тоже уже всё знаю.
— Простите, я просто хотел пожить богатым, я не хотел, чтобы так получилось, но у них был компромат на меня.
— Мне насрать, чего ты там хотел. Ты поднял копыто не на ту пони! Знаешь, что с тобой будет!? — в моей речи проскальзывали маниакальные интонации, а в руке блеснул металл.
— Не надо, пожалуйста! — он плакал как ребёнок.
Злобно хохоча, я схватил Гифта и превратил в кобылу. Затем ножницами обкорнал её хвостик по самое не хочу. Отбросив ненужный более инструмент, я встал сзади и расстегнул ремень. Резким движением кожаная змея ударила по девственной шкурке провинившейся пони. Взвизгнув от смеси боли и жара расползающейся от места прикрупнения «змея», Гифт просила прощения, умоляя не бить её. Но кто будет слушать лицемерную подстилку? Правильно, кто угодно только не я. С коротким свистом ремень из жёсткой алхимической кожи снова ударил по беззащитной шкурке. А затем ещё и ещё в кровь разбивая предательскую задницу. Взвизги и всхлипы не прекращались ни на миг, придавая больше азарта беспощадной порке.
Наконец утерев пот со лба, я остановился, стоя над содрогающимся от рыданий тельцем, и крикнул несколько слов на гортанном наречии жителей саванн и тропических лесов. Четыре здоровенных зебры вошли в комнату, наполняя воздух в помещении мускусными выделениями жеребцовых тел.
— Она ваша, пользуйте, — бросил я, отходя к стене.
Поняша пыталась сопротивляться, но она была словно тряпичная кукла, брошенная четырём на редкость игривым щенкам. Чёрные мускулистые дубины наказывали Гифт, разрывая крохотные невинные дырочки. Её крик потонул в жалобном бульканье от гигантского зебриканского члена во рту. Каждое отверстие Джаинт Гифт капитально разрабатывалось и сдабривалось «волшебными палочками» моих полосатых друзей, предварительно накачаных слоновыми дозами особого эликсира. От него пенисы растут большими, сильными и невероятно выносливыми. Бедную кобылку просто имели, вставив сразу два члена в дёргающееся влагалище и по одному в остальные дырочки. Мышечные ткани отверстий не выдерживали нагрузок и рвались, всё больше и больше напоминая сморщенные подгнивающие помидоры.
Я знал, что Гифт должна была сходить с ума от боли, и поэтому предложил зебрам сделать перерыв на «коктейли», подавая им чашки с дополнительной порцией эликсира. Обессиленное, растерзанное, тельце Джаинт Гифт изредка содрогали одиночные всхлипы. Она лежала в луже спермы и потерянно смотрела в одну точку, из дыр в её промежности стремительно вытекали потоки густого белого вещества, уменьшая объем её животика. Я восстановил повреждения, делая технические отверстия провинившейся пони девственно нетронутыми. Перестав ощущать боль, поняшка посмотрела на меня, а я лишь мстительно улыбнулся, уступая место команде профессиональных бурильщиков.
Наблюдая за этим зрелищем, меня настолько распирало от возбуждения, что мне уже не терпелось вернуться к моим любимым поняшкам и жёстко отодрать их во все щели. Но возмездие важнее хотелок. Двадцать восемь долгих часов с небольшими перерывами, без сна и отдыха, снова и снова четыре жезла правосудия с мокрыми шлепками выбивали грех из лишённой магии единорожки. Она продолжала отсасывать опадающие члены, с полным безразличием лакая липкое семя. Теперь зебры увезут её на родину, где она станет женой одного из них, навсегда оставшись кобылкой.
Время текло и чем дальше, тем быстрее. В нашем табуне прибавилось жеребят: сначала Дэши подарила миру Мерри Сторм, а четыре месяца спустя и Селестия пополнила популяцию пони Пайл Драйвером. Нельзя сказать, что воспитанием детей занимался кто-то один, но я старался принимать в нём самое деятельное участие. Особенно хороши были мои сказки на ночь.
— Они сказали я слишком маленькая. А маленьким никогда ничего нельзя.
— Пфф… ерунда, а как же все те истории про маленьких, которые делали большие дела? Красная шапочка, например или три жеребёнка. А ты слышала про маленького человечка, который смог?
Клипси отрицательно помотала головой.
— Ну так я тебе расскажу, — сказал я присаживаясь к дочке на кровать.
— Жил да был маленький человечек, который смог. И вот однажды в глубине степей у горной долины он пробирался во вражеский тыл. Шухшухшух… шухшухшух шуршали его ботинки по жухлой траве. Человечек выполнял важную миссию по спасению Эквестрии от злого мага, жаждущего пустить маленьких непослушных жеребяток под нож. Надо ли говорить, что врагов кругом была тьма тьмущая. Думаешь, это остановило человечка, который смог? Да черта с два, он шёл себе и шёл. Шухшухшух… шухшухшух, хрусь-хрусь — косточки врагов устилали его путь. Даже когда враги отрубили ему руку, кровища течёт, но думаешь, это остановило человечка? Правильно, он так и шёл дальше! Шухшухшух… шухшухшух, хрусь-хрусь, — жизнерадостно рассказывал я.
Но внезапно мой тон стал крайне серьёзным:
— И всё бы ничего, да злые черти обложили его своими заклинаниями. И как раз когда человечек уже почти достиг цели… БАМ! Взрыв, кругом кровавое месиво, кишки разбросаны и тут откуда-то выползает моя подруга Трикси, — перебирая руками как пони ползущая на животе, вещал я, сопровождая рассказ красочными жестами и мимикой. — Без обеих задних ног. Ей больно, но она подползает и говорит мне: Дио… я ног не чувствую. А я ей: Трикси, у тебя их нет! Гляжу, а культи у неё дёргаются быстро-быстро вот так, — и наглядно замахал руками. — Трикси, до ближайшего поселения шестьдесят миль, если не можешь перевернуться вниз головой и бежать на оставшихся ногах, значит тебе крышка. И тут вдруг отовсюду черти как повыскакивают, а у меня из оружия только родной кулак, но делать-то нечего. Надо прорываться! — и тут я завизжал, как сученька. — Ааааааа, — к моему визгу прибавился визг Луны, тихо слушавшей этот наиярчайший рассказ в дверях комнаты, а Клипси забилась под одеяло. — Умри падла! Умри, Лорд-протектор Дио живым не сдаётся! Бах, плюха! Бах ещё! Это за моего друга! Бах! Бах! Бах!
— Дио! — прервала меня Луна.
— Привет Любимая, ты пропустила мою сказочку на ночь, — как ни в чём небывало отозвался я.
— Вообще-то не пропустила. И я хочу её с тобой обсудить! Пойдём, перекусим, — сказав, она вышла за дверь.
— Продолжение следует, вернусь, расскажу, чем потом Трикси пользовалась, когда ходила в уборную, — сказал я высунувшемуся из-под одеяла жеребёнку и проследовал за Луной.
Эклипси была очень одарённым жеребёнком. Настолько, что в свои десять лет она устроила солнечное затмение, желая насолить тёте Селестии. И как ни странно получила за это кьютимарку — краешек солнца, торчащий из-под серебряного диска в окружёнии ауры фиолетовых лучей. Понимая, что теперь, когда она стала подростком, ей уже не нужна моя забота, я решил стать для Клипси наставником и другом. Через год или два все остальные жеребята табуна тоже войдут в эту реку.
Я как бы перешёл на её сторону, устраивая нам совместные приключения и шалости, заодно влившись в компанию её друзей. Предоставленная им свобода без наседания с нравоученьями и видимого контроля, даже когда они делали что-то плохое, приносила свои плоды. Доверие зарабатывается медленно, но служит верно, и очень часто от него растёт авторитет. А авторитет штука полезная, особенно когда им не размахиваешь, а тихо отращиваешь до китовых размеров. Луна и Твайлайт очень осуждали это моё перевоплощение, попрекая меня тем, что я так и не вышел из подросткового возраста при моём "среднем возрасте", для людей, разумеется. Единственной кто меня раскусил, оказалась Селли. Что неудивительно при её то опыте, она понимала, что таким образом я защищаю дочку от по-настоящему плохих вещей.
Проблемы начались позднее, не знаю: толи она меня раскусила, толи просто я ей надоел, но факт оставался фактом — Клипси стала меня избегать. И когда я попытался выяснить, почему она так себя ведёт, стало только хуже. Обдумав всё, моим решением было дать ей отдохнуть от меня и сконцентрироваться на других жеребятках. Например: на Дабл подававшей большие надежды стать учёной пони или на Мерри Сторм, которой просто нравилось драться и всё крушить. Передышка затягивалась.
Приближался шестнадцатый день рождения Эклипси — совершеннолетие пони и вместе с тем полное право покинуть нашу семью и жить самостоятельно с нашей поддержкой на первых порах. Мне было немного грустно из-за утерянных дружеских отношений с моей дочкой. Размышления чтобы такого подарить ей на прощание, прервали: подобравшись сзади, обвили мою шею копытами и поцеловали в щёчку. Луна. Всегда любила и будет любить такие романтические вещи.
— Сегодня случилось кое-что, и я не знаю, как к этому относиться.
— Ну, рассказывай, если начала.
— Давным-давно…
— Так, может лучше ограничиться нашим временем?
— Хорошо. Когда я была молодой и глупой кобылкой, Селли говорила мне, что был один обычай встречающийся только у аликорнов.
— И о котором из них идёт речь? Неужели о ритуальном поедании мяса? Так и думал, что захочешь стейк по моему фирменному рецепту.
— Нет. О свадьбах родственников.
— Не помню такого.
— Я только недавно освежила память, в общем, у древних аликорнов было принято брать в кобылки своих дочерей, так как аликорнов было мало и считалось, что они должны жениться только между собой.
У судьбы, похоже, окончательно поехала крыша.
— К чему это ты ведёшь, Любимая?
— Клипси подошла ко мне сегодня и всё рассказала, она больше не любит тебя как отца. Она сохнет по тебе, как по жеребцу.
— Приехали. Так, где-то мы ошиблись, только где?
— Я посоветовала ей, быть смелой и самой поговорить с тобой.
— Ты ведь не думаешь, что это я что-то подстроил? Я … Чёрт побери, она же моя дочь!
— Она рассказала, как страдала по тебе всё это время. Я умоляю тебя, будь с ней нежен.
— Луна, я не буду трахать собственную дочь!
— Пожалуйста, ради меня, не разбивай ей сердце.
— Луна…
Поцеловав меня на прощанье, она ушла. Всё складывается, теперь понятно, почему Эклипси стала избегать меня. На следующий день было торжество, но меня на нём не было. Точнее там было, моё тело, но не моё "я". Я запутался в клубке противоречий и просто ждал, пока кто-нибудь вытащит меня. Из-за всего случившегося, мой подарок был более чем странным —изготовленный мной маленький кубок из золота, украшенный чернёным серебром и камнями "под хохлому". Все наши ждали её решения (уйти или остаться в табуне), но его не последовало. Вместо этого она просто сбежала со своей вечеринки.
На следующий день в дверь моего кабинета постучали, невовремя застав меня за изготовлением скульптуры обнажённой женщины с идеальными пропорциями и рельефом тела. Вздохнув, глядя на неровный скол, я открыл дверь. Клипси выглядела очень виноватой, будто пришла на исповедь к католическому священнику прямиком из борделя.
— Пап, мне нужно тебе кое-что сказать.
Пропустив её в кабинет и усадив на диванчик, я дал знак что слушаю.
— Я тебя люблю!
— Я знаю.
— Не как отца. Я скрывалась от тебя, ты, наверное, думал, что я тебя ненавижу, но это не так. Пожалуйста, будь моим особенным!
— Я же твой отец, ты пробовала переключиться на кого ни будь другого? Например: Бирбирстара, я слышал, он стал настоящей звездой среди молодых кобылок.
— Пап, ты меня ненавидишь?
— Нет, выдрёнок, просто это не правильно, я же гораздо старше тебя. И вообще мы родственники.
— А мама гораздо старше тебя. И у аликорнов есть такая традиция.
— Пони не поймут.
— Да к дискорду пусть идут. Пап, ты меня любишь?
— Да, милая, но…
— Если любишь, сделай меня своей пони или я перережу себе вены.
— В кого ты такая выросла?
— Вся в тебя!
— Я был плохим отцом.
— Неправда, ты был лучшим отцом, о котором только можно мечтать! И подарил мне самое лучшее детство, но я повзрослела.
— Ты ведь теперь не остановишься?
— Да, пап.
Я сел рядом с ней и обнял своего жеребёнка. Клипси была очень "сладенькой" если так можно сказать и невинной. Её изящное тельце с большой натяжкой можно было назвать взрослым. Из-под крыла жеребёнка выпала тонкая книжка. Мимоходом глянув на обложку, я понял, что Эклипси ещё и воришка. "Повелитель Плоти" моя автобиография была скромным подарком для Твайлайт. Её даже вырвало пару раз во время чтения и, раскритиковав меня как автора, она надёжно запрятала книжицу.
— Мне очень жаль что пришлось обнести тайничок тёти Твайлайт, но оно того стоило — я все копыта стёрла. Тётя меня убьет, если узнает, что это я стащила.
— Не убьёт, если я дам ей почитать продолжение с тобой.
— Мой папа извращенец!
— А ты, между прочим, вся в меня пошла.
— Я остаюсь в табуне с тобой, — любовно глядя на меня, произнесла малышка.
Жеребёнка приходилось учить всему с нуля. Для начала я просто целовал её шейку и массировал нежную шкурку. Снова прижавшись ко мне, Клипси вытянула губки тянясь к моим. Я положил на них палец, придавая более естественное положение, и сам мягко встретил её улыбчивый ротик. Мягкий бантик разошёлся по первому требованию, пропуская мой язык внутрь. Сладенький ротик обхватил мой язычок и пытался втянуть его ещё глубже, жадно хлюпая и сглатывая слюнки. Девочка не на шутку возбудилась, просто облизывая мой язык. Читая её память, я увидел, как она тысячи раз представляла себе этот момент с разными вариациями "а ещё…". Эклипси дрожала от чувств, забивших из неё раскаленными потоками магмы. И когда извержение уже грозило перерасти во взрыв, я остановился. Тяжело дыша, как после долгого бега, она уставилась на меня золотистыми глазами, покорно ожидая продолжения.
— Пап, можешь делать со мной всё. Если тебе нравится БДСМ, я буду не против побыть твоей сученькой.
— Если ты хочешь чтобы я тебя выпорол, это можно сделать и без сексуального подтекста.
— Не, не, это я так …
Расшалившаяся поня принялась стаскивать с меня штаны. И расправившись с ними, уставилась на мой член.
— Когда вы с мамой делали это, он определённо был больше. Да вот посмотри, — и протянула фотографию из Луниной коллекции моих снимков.
— Тебе будет больно, если он будет таким.
— Пусть, я хочу такой, каким ты маму…
— Ну, маленькая засранка, погоди! — исполняя требуемое, воскликнул я.
Облизывая пересохшие губки, дочка вкусила здоровенный бананас, жадно запихивая его себе в ротик. Но едва ли половину. Молодая кобылка пыталась откусить больше, чем была способна проглотить, и мне пришлось отлучить её от члена. Повалив дочку на спину, я любовался её красавицей вагинкой, изрядно смущая жеребёнка. Мои губы соприкоснулись её окошечком в лучший мир, не знавшим чужой ласки. Бёдра Клипси извивались, пытаясь спасти лодочку от юркого и хищного змея. Змей выиграл — лодочка утонула, дав мощную течь сладкой водицы из моря взрослых наслаждений. Дрожа от сильных ощущений, моя дочь неистово извергалась мне на лицо, сладко пища.
Когда оргазм закончился, я лег рядом с ней, обнимая оцепеневшего жеребёнка. Я положил копыто Эклипси на моего титана сокрушителя богинь и стал водить вверх и вниз по нему, давая оценить размеры. Она заметно присмирела и уже не рвалась в пучину любовного безумия. Затем мой член скользнул между задних ножек моей дочки, трясь о чувствительные воротики её невинности.
— Папочка, мне страшно, он ведь поместится там?
— Не знаю, выдрёнок, но кое-что я точно тебе там порву.
Продолжая тереться членом, я поцеловал дочку и, воздействуя на эрогенные зоны, получил на выходе состояние похожее на возбужденное помешательство.
— Пап, я так тебя люблю! Не сдерживайся, я вся твоя, выеби меня.
Я сел и посадил Клипси себе на колени так, чтобы эпическая елда торчала между нами. Медленно приподняв её бёдра, я щекотал нависшую надо мной неопознанную летающую пилотку.
— Попрощайся со своей девственностью, — произнёс я, и казнил невинного жеребёнка сильно потянув её бедра вниз.
Половые губки Клипси разошлись, и кончик члена проник чуть глубже, упёршись во что-то. Сильно напряжённая плоть медленно расступилась и, будто преодолев какой-то барьер, тельце скользнуло вниз по члену. Дочка еле сдержала крик, сдавленно пища и смотря мне прямо в душу своими широко раскрытыми глазами. Удерживая Эклипси на месте, я страстно поцеловал её, а нанизанная на мой член доченька отвечала с не меньшим рвением. А затем я отпустил её.
Молоденькая пони наяривала своё тельце, разбивая шейку матки о мой утёс. Я решил помочь ей, и дочка сладко закричала, когда член въезжал в самые глубины её утробы с пулемётной быстротой. С последним сильным рывком её попка замерла, а влагалище бешено забрыкалось, и я уже не думал ни о чём и просто сдался в плен писечке дочери, напористо накачивая её любовной сметанкой.
Высунув язычок и обмякнув, Клипси смотрела на меня так будто все её мечты, наконец, исполнились. Но она и представить не могла, то, что началось дальше. Вытягивая из неё член, я почувствовал, как она сильнее сжимает его мышцами своей писи, будто не желая опускать из себя. Я прижал её разгорячённое тельце к дивану, попутно лаская её напряжённые сосочки. Покинувшая её мускулистая труба возвращалась обратно, снова проникая в юнную жеребячью плоть. Я делал это медленно, давая аликорночке прочувствовать каждый сантиметр этого кайфопровода. Бедная девочка заметалась, сгорая от страсти, но я держал крепко и продолжал нагнетать сексуальное напряжение в её месторождение любви. В невыносимых любовных муках дочка просто сходила с ума.
— Папочка, умоляю, ДОЛБИ МЕНЯ, хватит осторожности. ДОЛБИ мою вафельку, выдери своего выдрёнка!
Несмотря на эти дерзкие призывы, я делал по-своему, зная по опыту, что так будет гораздо лучше. Её "вафелька" уже почти привыкла к моему размеру, но засунуть ей больше половины никак не получалось. И я немного укоротил член, незаметно для Клипси, но всё равно около четверти не помещались в ней. Напряжение постепенно стало просто невыносимым, а я продолжал снова и снова вонзать в неё свой член.
Тем же приёмом, что и при оплодотворении Селли, резким движением, я въехал в матку дочери, шлёпнув яйцами по её попке. Крича и бьясь в неудержимых конвульсиях от невиданного по мощи оргазма, дочка излизала и обслюнявила мне всю грудь, пока я накачивал её матку своим семенем, в будущем её любимым напитком. Дав ей отойти немного, я снова набросился на неё и уж тут имел её во всех позах, какие только знал, пропихивая член по самые яйца в дочкину вагинку.
Луна вошла без стука, как раз когда я сажал дочку попкой на хорошо смазанный кол. И когда Клипси от неожиданных вторжений воскликнула, мы с Луной продолжали хранить молчание и заниматься своими делами: я насаживать тугую попку, а она слизывать мой сок, сочащийся из разработанной щёлки дочери. Я сильней прижал спинку дочери к своей груди, одновременно поворачивая её головку и с жадностью припадая к её губкам.
— Мам, перестань я… я сейчас… виии… — Клипси запищала и обмякла продолжая висеть на моём члене и язычке матери.
Очухавшись, она промямлила:
— Мям, пяп, я вас так лублю…
— Мы тоже тебя любим, доченька, — Луна выглядела как кошечка объевшаяся сметаны.
— Это было кайфово, в тысячу раз лучше чем… когда я сама себя… там…
— Я понял тебя, выдрёнок. А теперь ложись на животик и расслабь попку.
— Па, я ща помру.
— Не бойся, я не дам тебе умереть. Просто расслабься и получай удовольствие. Сегодня твой день рождения и мы с мамой позаботимся, чтобы тебе было хорошо, ОЧЕНЬ хорошо…
Великая судьба ждала Эклипси — из чисто номинальной, она стала настоящей Принцессой и возложила на свою спину управление государством. Сменяя на посту главы государства Луну или Селестию, становясь солнечной или лунной принцессой, в зависимости от того какая была нужна королевству. Тем самым давая отпуск одной из них.
Возможно, моя девочка неспроста была Принцессой Перемен, а вследствие того что придерживалась более либеральных взглядов, в отличие от венценосных сестёр, которые были, хоть и в разной степени, за тоталитарный подход в управлении. Всегда давать свободу конструктивной инициативе — было её кредо. Вместо кредо Селестии "Большая сестра следит за тобой и твоей семьёй". Эта система правления спустя некоторое время получила название Небесный Триумвират.
Судьбы остальных моих детей тоже заслуживают отдельных историй, но боюсь, чтобы рассказать о всех мне не хватит вечности. Свои истории они напишут сами. Поэтому лишь упомяну, что каждый из них стал тем, кем хотел быть ни больше, ни меньше, с поправкой на случайности.