Слуга Духа
Глава Четвертая
Я млел в постели, было около десяти часов, и тёплая нега ни как не хотела отпускать меня, как и радужногривую пегасочку храпящую под боком. Селестия давно на ногах, её обязанности не позволяли ей залёживаться в кровати. Твайлайт уже проснулась, и лёжа рядом со мной, читала какую-то книгу. Луна же была главной помехой в моём освобождении из кроватного плена. Она развалилась прямо на мне, прекрасно устроив свою головку у меня на плече. Мне не хотелось её будить, у неё была тяжёлая ночь, но и весь день пролежать подушкой я тоже не мог.
Я легонько пихнул Твайли, жестами показывая чего мне надо. Она улыбнулась, и тихонько хихикнув, прикрыла ротик копытом. После чего всё-таки исполнила просьбу и магическим полем приподняла Луну, давая мне выползти из-под неё, а затем положила её на освободившееся место. Я не остался в долгу и залез под хвостик Твайлайт, сделав её чтение не только интересным, но и крайне приятным.
Как и обещал, мне пришлось побыть подопытным для развития науки Эквестрии.
— Дио! Не дёргайся, ещё один тест и всё.
— И что же ты хочешь узнать с его помощью?
— Как так получилось, что ты стал отцом жеребятам, хотя принадлежишь к совершенно другому виду, — спросила Твайлайт сухим тоном научного сотрудника какой-нибудь лаборатории.
— Я это и без этого дурацкого теста могу тебе рассказать. Я изменил свои хромосомы, переписав код молекул ДНК, делая их идентичными ДНК пони с кое какими качественными изменениями.
— Что такое ДНК? — Твайлайт в замешательстве уставилась на меня.
— Это молекула с помощью, которой живые организмы хранят наследственную и "техническую" информацию, например по какой схеме синтезировать определённый белок и как его использовать.
— А что такое молекула?
— Короче, это такая очень маленькая структура, состоящая из атомов, из молекул состоят практически все вещества.
— Ну, а атом наверняка тоже из чего-нибудь состоит?
— Верно и так до бесконечности. Но уровень понимания доступный в моём мире ограничивается элементарными частицами и кварками, из которых состоят атомы.
— Всё равно не понимаю, как ты смог сделать свои "хромосомы" такими же, как у пони.
— Скажем так — некой разумной, но разумной другого порядка, самостоятельной информационной системе, а по совместительству и её распределённой физической оболочке, зачем-то понадобилось поиграться с микроскопическим относительно этой системы живым организмом. При этом эта система поделилась некоторыми знаниями и встроила модули, позволяющие этому организму пользоваться переданными знаниями. Но гораздо проще всё это назвать Магией Тьмы верно? Так что считай, что каждая моя клетка — это такой маленький супергерой, наделённый относительно клеток других организмов невероятными способностями. В том числе и преобразованием разнообразной записываемой информации. Ты что-нибудь поняла, из того, что я сейчас сказал?
— Да, пожалуй, твоя аллегория довольно точно отражает суть твоих способностей. Ты прав — тест не нужен, чтобы это понять.
— Твайли, всего один вопрос — как ты потратила клетки из своего медальона?
— Ну, я магией и ими пыталась оживить твоё прошлое тело, — поникнув, пробормотала лавандовая пони.
— Надеюсь, до некрофилии не дошло? — с притворным беспокойством произнёс я.
— Эй! Я не такая! Это была эксгумация для чисто научного эксперимента, — Твайли возмущалась с таким милым видом, что оторвать взгляд от её мордашки было просто не возможно.
— Неужели ты настолько отчаялась. Твайли в следующий раз береги мои клетки, как зеницу ока и я обязательно вернусь из любого состояния умертвлённости. А то ещё поднимешь зомби-супермена и хлопот не оберёшься, упокаивая его.
Обычно Твайлайт любила слушать меня и обмениваться знаниями и мыслями, несмотря на то, что многие из моих данных были не применимы для мира Эквестрии, который почему-то тоже назывался в честь субстанции под ногами жителей этой планеты. Но вернёмся к описанию событий повлиявших на мою повседневную жизнь. Совелий и Спайк переселились в покои Твайлайт. Хотя она там обычно не ночевала, предпочитая спать там, где и я. Друзья Твайли и Дэши частенько писали письма и навещали нас. Особенно отличились Пинки и Рэрити, приезжая чуть ли не каждые выходные.
Жеребятки всё ещё много спали, но уже вовсю осваивали окружающий мир. Я проводил большую часть моего времени с ними. Часто компанию мне составляла Твайлайт и иногда Спайк. Луна брала на себя ночные вахты и помимо своих прямых обязанностей хранительницы снов пони, присматривала за покоем подрастающего поколения нашего уже не маленького табуна. К слову жеребята были крепенькие и умные — быстро понимали и принимали, что такое хорошо и что такое плохо. Особенно после того, как Клипси при Твайлайт сказала "Ипать поней!". Твай конечно меня тогда отчитала, но я возразил, сказав: ты так говоришь, будто это что-то плохое! На этом конфликт был исчерпан.
Временами мне становилось скучно, и я отправлялся либо в библиотеку, либо в небольшое путешествие в пределах четырёхчасового перелёта от Кантерлота. Оставляя жеребят на Твайлайт или кого-нибудь проверенного из персонала замка: например Клинворк. И всё бы хорошо, но были и свои проблемы. Селестия была крайне ревнивой и очень следила, не пристроил ли я где-нибудь в неположенном месте своего ненасытного ныряльщика за наслаждениями. Особенно после того как узнала, каким образом я сбежал из темницы в тот роковой для неё день.
Дэши перевелась в погодную команду Кантерлота. Работка была не пыльная так, как погодная команда обычно работала в тандеме с гильдией магов или как её тут называли: Общество Одарённых Единорогов, помогающих в трудоёмких заданиях, таких, как Зимняя Уборка, например. И разумеется без связей в такое тёплое местечко ну ни как. Благо они у Дэши оказались, да ещё и какие! Она наслаждалась последними месяцами полётов и некоторой свободы, зная, что впереди у неё все прелести познания чуда материнства. Дэши была слишком беспечной, и старалась не думать о предстоящем испытании, отдаваясь полёту каждый раз, как в последний раз, иногда я составлял ей компанию.
Время от времени мы с Рэйнбоу делили одно очень специфичное увлечение — борьбу. Мне приходилось превращаться в песочного пегаса и убирать лишние мускулы, чтобы мы были более-менее на равных. И ещё, само моё превращение в пони давало фору Рэйнбоу — мои привычки никуда не делись. Бороться в облике пони для меня было настолько непривычно, что по первому времени побеждала только, моя любимая голубая пегаска. Бывало в пылу нашей возни она или я забывались и нечаянно делали партнёру больно. На этот случай у нас был особый знак, который запрещалось применять во всех остальных случаях: лёгкий укус или шлепок копытом. А заканчивалась наша возня всегда одинаково — победитель имел проигравшего. Иногда я специально поддавался и дальше лёжа наслаждался активными действиями пегасочки, ублажающей моё мускулистое полено своим натренированным тесным дуплом.
У меня была уйма времени на размышления, а подумать было о чём: например о будущем табуна и будущем жеребят. Всё казалось таким размытым и неопределенным. Как и любому человеку, в определённые моменты жизни, мне хотелось стабильности. Что если принцессы и Дэши разлюбят меня? Это ж только в сказках бывает любовь до гроба. В жизни три года максимум, а дальше страдания до гроба или развод и долгий, муторный делёж собственности и детей.
Даже если предположить, что сказка станет былью, всё равно всё будет плохо — подсказывали мои размышления. А именно мысли о моём фактическом бессмертии, все: включая принцесс-аликорнов, состарятся и умрут раньше меня, просто им для этого понадобятся тысячи лет в отличие от Рэйнбоу и Двойняшек Спаркл, которые вряд ли протянут и сотню. Чем больше я над этим думал, тем мрачней становился, я помнил мудрые слова "Страх рождает гнев, гнев рождает ненависть, ненависть залог страдания". Я сильный страх в себе ощущаю. Но я не собирался ждать смерти родных и любимых, я начал действовать.
Первые опыты с клетками дали хоть и положительные результаты, но не приблизили меня к победе над смертью. Путем долгих и упорных экспериментов, где главным подопытным кроликом стал Совелий, я достиг большого прогресса. Несмотря на то что, после этих абсолютно безопасных и безболезненных опытов знатно помолодевший совёнок сторонился меня. Но главного мне достичь не удалось, слишком сложно. Я мог лишь отсрочить смерть, но для победы мне крайне остро не хватало знаний. Даже память многовековых аликорниц не давала необходимой информации.
Все-таки хоть и маленькая, но это была победа — пока я жив и рядом, бесконечное обеспечение родни омолаживающим эликсиром было гарантировано. Эти клетки-архитекторы постепенно заменяли ткани организма, в который попадали, выводили и уничтожали токсины, подправляли ошибки в ДНК обновлённых клеток, и расплатой за такой функционал была крайне низкая скорость репликации из-за огромной сложности создания. Проще говоря, один флакончик с дозой за семь-восемь дней, тратя на это уйму сил и энергии. Осталось переговорить в тесном семейном кругу и всё будет как надо.
Такая возможность для разговора представилась тихим вечером того же дня, когда я закончил работу над клетками-архитекторами.
— Поняшеньки, я собрал всех вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие — вы все умрёте! — торжественно начал я, рассчитывая на эффект повышенного интереса к такой многосмысленной фразе.
— Для меня это не новость, Милый, — отозвалась Селли с лежанки перед камином.
— Что ты хочешь этим сказать? — спокойно спросила Твайлайт, отрываясь от книги.
— Для начала то, что все мы равны перед смертью, но некоторые равнее. И под некоторыми я подразумеваю себя конечно. Как вы, наверное, знаете — я не старею. То есть, не как Селестия или любой другой аликорн, а вообще. И если всё пойдет также, то первыми умрут Рэйнбоу и двойняшки, затем вы с сестрой, а Твайлайт и Эклипси будут замыкать этот список. Скорее всего я останусь один и выпилюсь от горя и одиночества, Чтобы спустя столетия мой эфирный фантом развеялся навсегда, — трагично закончил я.
— Эй, и что ты предлагаешь, Здоровяк? — отозвалась пегасочка, смахивая с губ пенку от кружки с сидром и сверкая серебряным медальоном, раскачивающимся на цепочке.
— Инъекцию омолаживающего раствора внутриматочно конечно. Только для своих, на всех пони не хватит, — предложил я решение.
— Дио, ты хочешь сказать, что у тебя есть лекарство от старости? — удивлённо спросила Твайлайт.
— Да, но как я уже упомянул, только для своих, потому что делается оно невероятно трудно и долго.
— Тогда его в первую очередь придется принимать, Рэйнбоу и нашим малышкам, быстрее всего будут стареть они, — сказала Твайли.
— Я не буду, омолаживаться, — спокойно заявила Селестия.
— Это ещё почему? — такой поворот не просто выбил меня из колеи, а порвал мою трансмиссию в хлам.
— Когда проживёшь несколько тысячелетий, поймёшь, — также спокойно ответила она.
— Мне не надо жить тысячу лет, чтобы понять, что ты выжила из ума, — агрессивно заявил я.
— Ты не представляешь, что значит жить вечно! Я прожила достаточно столетий, чтобы приблизится к пониманию этого. Я теряла любимых, друзей, родных, не все из них умирали своей смертью. Вечная жизнь это вечные страдания! — с жаром высказалась Селли.
— Я понял тебя. И всё-таки отвечу, почему ты боишься вечности. Твой страх растёт из усталости от власти и обязанностей, из твоих воспоминаний о Старсвирле, из твоего детства, когда ты потеряла своего родителя, свою маму и заботилась о Луне одна. А лечится всё это просто — первое: подготовь себе замену и займись чем-нибудь другим, приходя на помощь своему народу только, когда это действительно необходимо, второе: прекрати вспоминать и сосредоточься на настоящем. В крайнем случае, от страхов легко можно избавиться, уничтожив соответствующие воспоминания. Но это не желательно, потому что пережитое делает нас сильней, а если ты не можешь переступить через что-то, значит, слабость не даст тебе идти жить дальше и, в конце концов, погубит тебя. А теперь ответь мне, почему я, не проживший и тридцати лет должен объяснять эти простые истины, тебе, древней по сравнению со мной, аликорнице, как несмышлёному жеребёнку, — немного вызывающим тоном выговорился я.
Мой монолог достиг цели. Задел и порвал все струны противоречий и слабостей, накопившиеся в омуте души Селестии. Я сделал ей больно, но это была боль избавления, как боль извлекаемого из тела осколка стекла с последующим зашиванием раны. Она не смогла сдержать слёзы. И только выдавила из себя:
— Ты прав, прости меня, Милый.
Я подошёл к ней и, сев рядом, обнял.
— Если плохо или грустно и стало вдруг ужасно пусто, я всегда помогу тебе, ты знаешь, — ласково зашептал я ей на ушко.
К нам подоспела Луна и тоже стала проводить обнимашкотерапию, оккупировав второе ушко сестры, она зашептала:
— Сестра, я могу временно заменить тебя, устроишь себе отпуск, приведёшь мысли в порядок.
— Вы правы, надо переосмыслить воспоминания, которые преследовали меня все эти столетия.
— Какими бы ни были, твои выводы, Сладенькая, я приму только один ответ, — сказал я, продолжая нежно поглаживать пони-принцессу.
— Дио, тимбервульф тебя задери! Почему ты так любишь давить на всех? Оставь Селли в покое! — вспылила Луна.
— Не люблю прогибаться под изменчивый мир. Времени на размышления ещё навалом, но всё же, я ещё не услышал твоего мнения по этому вопросу.
— Я приму эликсир, но не дави на Селли, пусть она сама решит, нужна ли ей вечная жизнь, — ответила Луна.
— Милый, я так и не спросила: когда у тебя день рождения? — сменила тему Селли.
— Весной, два месяца двадцать один день назад, когда я ещё сидел в башне среди практически полной коллекции вещей, которыми я обзавёлся в Эквестрии. Жаль, некому было меня поздравить, этот день можно считать вторым рождением, — ответил я.
— То есть у тебя тогда, до той временной смерти, был день рождения, а ты нам не сказал? И получается, что после своего дня рождения, ты подарил мне лучшую книгу в Эквестрии, а я ничего тебе не дала? — переспросила Твайлайт.
— Ну, когда спишь в анабиозе, не особо вспоминаешь про всякие дни рождения. И не надо огорчаться по этому поводу, ты дала мне всю себя целиком, мне такие подарки не часто раньше перепадали. Да и остальные не отставали, подарки были что надо, правда без поздравлений, — развеял я сомнения моих особенных поняш.
— Но в этот раз, мы опять его не отмечали! — возразила Луна.
— Если хотите, можно прямо сейчас и отметить, я не привык встречать дни рождения в больших компаниях.
— А как же подарки и торт? — навострила ушки Селестия.
— Забыла? Ты без тортов, пока не похудеешь! — снова набросился я на морально пострадавшую от меня пони.
— Мне не нужны безделушки и шмотьё, а книги я могу достать и в библиотеке, не надо таких подарков. Мне достаточно вашей любви, ласк и ещё кое-чего, — добавил я.
— Тогда давайте устроим особую приватную вечеринку в сауне, потом вместе помоемся с использованием душистых масел, затем сделаем, друг другу массаж и наконец, перейдём к самому главному, после чего опять придётся помыться. Как вам такой план? — воодушевлённо предложила Луна.
— Луна, и давно ты запланировала такие развлечения, а нам не сказала? — говоря, пегасочка подозрительно прищурилась.
— Неплохой план, только к самому главному придётся переходить на каждом этапе и не по одному разу, А называться эта вечеринка будет "Последняя героиня", угадайте почему? — улыбаясь, сказал я.
— Надеюсь, ты не будешь стравливать нас, чтобы мы боролись за тебя? — обеспокоенно спросила Твайлайт.
— Конечно, нет. Я буду иметь вас до последних признаков жизни пока, в сознании не останется только одна, ей и будет самое счастье — секс марафон до утра. Наверняка придется финалистку лечить, потом снова иметь, ну вы поняли.
— Дио, Милый, а может не надо? — с дрожью в голосе спросила Селестия.
— Ещё как надо, Селли, активные упражнения пойдут тебе на пользу. Ты ведь не станешь скидывать такие испытания на хрупкую пегасочку, бывшую верную ученицу и младшенькую сестрёнку. Верно? Ты ведь защитишь их несчастные тельца от таких жестоких мучений? — тоньше некуда намекнул я Селли.
Селестия сглотнула и кивнула, не отрывая от меня взгляда своих прекрасных глаз.
Утро обещало быть не добрым. Возможно, частично от того, что пробудили меня не ласковые губки одной из моих особенных пони, а клюв и когти пернатой бестии по кличке Филомина. Феникс настойчиво что-то курлыкала, терзая клювом моё ухо.
— Чего тебе, магическая индюшка? Смотри, схарчу я тебя не ровен час, — ворча поднялся я, отгоняя настырную любимицу Селестии.
Селестия выглядела неважно — после всего того, что творилось вчера, её можно было понять. Еле живая принцесса мирно сопела рядом со мной на лежаке у камина, куда я её притащил для продолжения банкета. Забавно, Селестия вымоталась так, что даже её грива перестала развеваться, словно для неё наступил полный штиль.
Остальные драгоценные тушки были оставлены в разных местах по мере исчерпания ими понячьих сил, в ходе безудержного веселья. Единственной, кого я немножко пощадил вчера, была Луна, оно и понятно ведь надо же кому-то поднять солнце и заменить Селестию в государственных делах. Я понял, что праздник удался в тот момент, когда осоловелые от забористого молочного ликёра поняши стали избавлять прелести друг друга от переизбытка этого самого ликёра, попутно творя такой ласковый угар, что за крепкие семейные узы в нашем табуне беспокоиться не приходилось. Особенно порадовал момент с коллективной дегустацией Рэйбоу. Причём увлеклись на столько, что едва не довели несчастную Дэши до сердечного приступа.
Я обнял спящую любимую, обмазывая её шкурку быстро впитывающимся раствором. Рука скользила по шелковистой шёрстке, следуя аппетитным изгибам её тела, круп заметно похорошел, становясь ещё на один шаг ближе к идеалу. Больше Филомине не о чем беспокоиться, дальше уже дело техники, тьфу, то есть биологии. Закончив втирать, я вернулся к прерванному занятию — покорению царства снов.
Спокойно поспать, опять не удалось. Через несколько часов меня снова отнюдь не нежно растормошили. Морщась, я отнял голову от подушки и взглянул на нарушителя спокойствия. Им оказалась Селестия. С мордашкой перемазанной кондитерским кремом, она беспокойно мычала, расстроено глядя на меня своими большими сиреневыми глазками. Я сразу понял, в чём дело и засмеялся.
— Ха-ха-ха, ты думала, я с тобой в игрушки играю, Сладенькая? — спросил я отсмеявшись.
— Мм… мм…
— Запомни: торт-ложь, ты же так хорошо держалась, видно наш вчерашний разговор тебя подорвал. Но ты действительно заслужила маленький кусочек, поэтому пожалуй, я покормлю тебя.
Я стал вылизывать мордочку Селли, очищая её от крема и других частей тортика размазанных по ней. Немножко заварного крема нашлось даже за ушками поняшки, это позволило мне подольше поиграться с этими чувствительными органами чувств моей любимой.
— Что ты со мной сделал? Почему я не смогла съесть тортик? — взволнованно спросила она.
— Я запретил тебе, есть тортики, ты не сможешь открыть ротик в опасной близости от них. Но есть один способ обмануть твой непослушный ротик — тортик должен быть у меня во рту, тогда ты сможешь его съесть, — договорив, я взял тарелочку с остатками кусочка тортика, отправил их в рот и немного разжевал, затем поманил Селли.
Она послушно приблизилась и поцеловала меня. Почти сразу её язычок мягко, но настойчиво постучался в мои губы, требуя впустить его и поделиться вкусняшкой. Я не стал мучить её ожиданием и позволил её язычку загребать и переправлять к себе сладкую кашку. Скоро она закончилась, но её язычок продолжал алчно шарить у меня во рту, надеясь найти хотя бы ещё чуть-чуть.
— Пожалуйста, ещё! — взмолилась поняша.
— Хватит, я могу только предложить кое, что не менее вкусное и более диетическое.
Селли оглянулась, ища предложенное лакомство. Но ничего подходящего не увидела и вновь уставилась в мои глаза.
— Оно там же, где и всегда, ну же, ты же знаешь где оно, — отозвался я на немой вопрос.
— Милый, ты такой ненасытный, неужели тебе мало вчерашнего?
— Вас всегда мне будет мало! — заявил я.
Да, веселью не было предела, а жизнь вместе только сильней притирала нас друг к дружке. Но мне суждено было столкнуться с ещё одной проблемой из их бесконечного потока в моей условно вечной жизни. Мясо! Да, да, мясо. Я хотел его, мечтал о нём днями и ночами, объедался им во снах. Но по закону подлости и реальному закону в Эквестрии было запрещено охотиться и употреблять в пищу мясо мёртвых животных всем разумным существам. И именно из-за этого закона в Эквестрии проживает так мало грифонов. Исключение некрупная рыба, которой и разбавляют свой рацион приезжие грифоны и некоторые пегасы.
Чего я только ни делал, чтобы уговорить Селестию, сделать для меня исключение. Но она, помня об операции "Торт — ложь", упёрлась и, ни в какую не хотела уступить мне. Я чувствовал, что уже недалёк от того чтобы не спрашивая разрешения, невзначай, кого ни будь слопать. Но риск испортить отношения с Селестией, пока ещё удерживал меня. Как съесть мясо не нарушая закона? Три пути отчётливо вырисовывались передо мной: направо пойдёшь — еду за пределами Эквестрии найдёшь, налево пойдёшь — зверем неразумным станешь, себя на время потеряешь, а коль прямо пойдёшь — сокрытым в тенях свой грех оставишь.
Но был и ещё один — четвёртый путь. Самый жёсткий из всех — путь ужаса и извращения, путь Повелителя Плоти! И раз Селли не хочет идти на уступки, что ж ей придётся кормить меня. Я рассказал свой гениальный, не противоречащий закону план Селестии.
— Дио, это… это неприемлемо! Как вообще, будучи в здравом уме, можно придумать такое?
— Просто я очень хочу мяса, Милая Селли, а ты и закон стоите прямо между нами. Но законы можно обойти, а тебя легко загнать в тупик. Твои принципы сами держат тебя. И если ты будешь следовать им, тебе придётся поступить, по-моему. Ты ведь не дашь мне умереть с голоду?
— Значит, ты не будешь есть, пока я сама не покормлю тебя своим телом, с заблокированным чувством боли от плоти, которую ты, затем восстановишь своими клетками, за счёт энергии моего организма, — выпучив глаза, обобщила она мою речь. — Милый, у меня только один вопрос. Как ты додумался до такой жести? — Селли была сама не своя, после получения моего ультиматума.
— Верно, Сладенькая, только ты забыла добавить, что твоя плоть, попадая в мой рот, будет мясом неубитого животного. В результате: я не нарушая закон съем мясо, не убив и не покалечив надолго никого, — коварно улыбаясь моей гениальной ловушке, сказал я.
— Ты чудовище! Только монстр мог придумать такое, — чуть не плача, воскликнула она.
— Ты не представляешь на, что способны голодные люди! Я не ел пять дней, Сладенькая, я уже еле хожу. А через две-три недельки без анабиоза и еды я буду медленно умирать в страшных муках! Ты готова позволить мне так страдать? — я ужаснулся сам себе, но решил твёрдо добиваться своего.
— Ешь! Давай ешь меня! Ты ведь этого хочешь! Откусить кусочек своей любимой принцессы, — пони завалилась на диван, протягивая ко мне копыто.
Некоторые готовы сожрать свою любимую, лишь бы быть с ней ещё ближе. Я был аккуратен и последователен, откусывая кусочки редчайшего деликатеса. Мясо было просто восхитительно и полно протеина так необходимого мне для счастья. Селестия со страдальческим выражением лица поглядывала на мою трапезу, изредка вздрагивая. Закончив с трапезой, я послал своему экспедиционному корпусу клеток команду восстановления приютившего их тела — обглоданная до костей нога Селли начала на глазах обрастать новой плотью, даря хозяйке чувство зверского голода из-за потраченной на регенерацию энергии. Через час с небольшим нога Селестии была как новенькая. За это время пришлось скормить ей еды впятеро больше её обычного обеда.
— Милый, я хочу кой с кем тебя познакомить. Сегодня в замок прибывает особый гость.
— Ты про того грифона, которого услала на глухие и опасные окраины страны, доказывать свою верность и полезность? — невинно поинтересовался я, прекрасно зная о ком идёт речь.
— От тебя ничего не скроешь. Да, я хотела бы, чтобы он стал офицером моей гвардии, — краснея и отводя глаза сказала принцесса.
Мне прекрасно были понятны её чувства. Она была подавлена горем, убиваясь по мне, а этот господин грифон неплохо воспользовался этим и оприходовал опустевшую и неласканную промежность принцессы, наверняка чтобы выслужиться перед ней. Как говорится: свято место пусто не бывает. Но я не сердился на неё за это. Наоборот, это помогло облегчить её душевные страдания и переключиться хоть и ненадолго на более позитивное состояние, чем, то в котором она пребывала долгие месяцы.
Откуда я узнаю такую свежую информацию, спросите вы. Элементарно — заново копируя память и обновляя старый образ памяти, хранящийся у меня глубоко в мозгу. Единственно мне было не понятно: почему все данные моего прошлого мозга не уничтожились вместе с ним. Я много думал над этим, но так и не пришёл к какому-то хорошему логическому объяснению, продолжая пользоваться гипотезой, что мой эфирный фантом — это своеобразный бэкап моего мозга, удерживающий мою сущность от слияния со вселенной.
Тронный зал был подготовлен к церемонии повышения Герольта до лейтенанта гвардии за преданную службу народу Эквестрии и трону. Обе принцессы заняли тронное возвышение с четырьмя гвардейцами по углам. Я встал в десяти шагах перед возвышением, ожидая счастливчика грифона. Он не заставил себя ждать — прибыл во время и, напустив на себя торжественную мину, соответственно моменту, подошёл к трону. На вид неплохой паренёк, защитник Эквестрии, подающий надежду стать настоящим профи.
Я пожал протянутую птичью лапу, просто ради интереса скопировал память воспользовавшегося горем Селестии донжуана. И был немало удивлён существованию подобной твари в обществе Эквестриии и ранее в Королевстве Грифонов. После рукопожатия я отступил на шаг назад и запрокинул голову.
Что ж, и этот мир не такой идеальный, как мне раньше казалось. Мысленные фильмы, нарисованные простыми белыми линиями на черном фоне, в красках расписали мне, чем и как занимался этот грифон чуть более года назад. Сделав выпад на правую ногу, я замахнулся и, превращая предплечье и кисть в лезвие, быстрым и мощным движением снёс голову дёрнувшемуся грифону.
— В небытье, мразь! — с гневом в голосе произнёс я.
Фонтанчик крови выплеснулся из обезглавленного оседающего тела, а голова покатилась в сторону удара — направо от меня. Отойдя от нахлынувшей волны гнева, я понял, что малость поспешил. Эта кровавая сцена разыгралась на глазах Луны и Селестии — шокированные они стояли за моей спиной.
— Я могу всё объяснить. Он… — поворачиваясь, начал я.
— Сестра! — с призывом в голосе крикнула Селестия.
Два луча магии ударили в меня. Глаза обеих аликорниц фосфорицировали странным белым светом. Кристаллы мгновенно переполнялись магией, становясь драгоценным питательным кормом. Но слишком быстро! Я упал на колени, меня болезненно вырвало — переполнившийся растянутый желудок не смог вместить больше камней. Разноцветный поток камешков изливался из меня, как вода в горном водопаде — быстро и стремительно.
Почему я не защитился отражающим магию металлом — спросите вы. Всё просто: трансформация кожи требовала около двадцати секунд, а стоило мне хоть на секунду отвлечься от создания кристаллов, и магия прошла бы. А даже если бы я успел — при такой энергии вкладываемой в лучи это могло сильно повредить принцессам или разрушить замок. Вливаемая мощь перешагнула предел поглощения — я не успевал создавать кристаллы. Тело перестало меня слушаться.
Спеленав мощными чарами, Селестия телекинезом поволокла меня куда-то вниз. У них была темница специально для таких могучих существ как я. Магия Селестии сделала стенку полого кристалла нематериальной. Она закинула меня внутрь и вернула стенке прежний вид. Весь путь Селестия была очень хмурой и молчала. А чары, которыми опутали меня, блокировали любую сознательную активность с моей стороны. Не то, что щуп вызвать для связи с ней, даже рот открыть я не мог.
Также молча, Селестия ушла, оставив меня одного.