Принцесса Селестия меняет профессию: том второй.
Глава 12: Блуждания и встречи
Лавандовая единорожка была не в силах сдержать волнение, следуя за наставницей туда, где ей ещё не доводилось бывать – в покои принцессы. Когда украшенные выгравированным золотым солнцем дверцы распахнулись внутрь комнаты, Твайлайт охватил благоговейный страх, и, если бы не голос принцессы, она бы не скоро решилась переступить порог. Багряные драпировки на стенах, витиеватый узор архивольта над выходом на широкий балкон, с которого вершился каждый восход и заход дневного светила, запах сандала – каждая деталь, каждый предмет интерьера, вплоть до глянцевых ручек шкафов в глазах кобылки виделся чуть ли не святыней, что близостью своей порождал трепетное преклонение.
По правое копыто от входа располагалась опочивальня, о чём Твайлайт догадалась, заглянув за приоткрытую дверь. Но наставница вела её налево. Узкий коридор завершился, по всей видимости, личной библиотекой Её Высочества. Единорожка пришла в восторг, решив, что сейчас перед её впитывающими информацию, как морская губка, глазами раскроют какой-нибудь древний фолиант. Однако, зайдя на середину круглой комнаты, она осеклась: не сомневаясь в наличии в этой комнате заклинаний своей наставницы, она из любопытства решила попробовать просканировать их и обнаружила магическую защиту, наложенную на помещение. Селестия молчала, внимательно следя за меняющимся выражением мордочки своей ученицы: неподдельная заинтересованность, изумление, а затем – глубокая задумчивость. Твайлайт отчётливо осознавала, что перед ней результат воистину титанической работы: защита плелась и наращивалась даже не годами – веками. Кроме того, разобрав все знакомые ей в данной защите схемы и углубившись в нагромождение защитных чар, она обнаружила древнюю и невероятно мощную основу, даже базовые принципы которой для неё оказались просто непостижимы. Кобылка больше не могла сдерживаться и дала волю накопившимся к наставнице вопросам:
– Принцесса, а какие плетения блокируют боевые заклинания самокинетического раздела?
– Сомокинетического, моя торопливая ученица, – со смехом ответила Селестия. – «Сома» на одном из древних языков означает «тело». Обрати внимание на третий и четвертый энергетический подуровень, ты найдешь там немало для себя интересного.
– А какие переменные подключаются для защиты от прямого ментального контакта? А вот тут у вас дисбаланс по воздуху, если присмотреться…
– Только не пытайся пройти через эту лазейку, – прервала её принцесса. – Дисбаланс кажущийся; он лишь небольшая страховка… из давних времен.
Твайлайт прикусила губу, мысленно коря наивность своего поспешного вывода. Но в другом она была безошибочно права – неспроста именно сейчас разговор зашёл о магических защитах. В свете последних событий эта тема являлась самой, что ни на есть, актуальной – буквально на днях Эквестрию потрясло второе пришествие старого врага.
– Тебя, вероятно, волнует, почему Дискорд смог с лёгкостью похитить Элементы Гармонии, – начала принцесса. – То, что защита не была в полной мере готова за столь короткий срок – причина весомая, но в нашем случае едва ли главная: у Дискорда принципиально иные методы работы с магическими потоками, и даже самая невероятная защита методами классической магии для него, что решето. На его стороне оказался и фактор неожиданности от столь внезапного возвращения. Но дважды он нас не проведёт – можешь не волноваться. Теперь Элементы Гармонии помимо обычных заклинаний защищают дополняющие их антихаотические.
– Уверена, если бы на то хранилище было наложена такая же защита, как на эту комнату, у Дискорда бы ничего не вышло, – смело предположила лавандовая пони.
– Ты права, – улыбнулась аликорн. – Я потратила на неё слишком много времени, чтобы какой-то Дух Хаоса смог легко её взломать. И раз тебе это так интересно, – добавила она, встретившись с горящим взглядом своей ученицы, – я расскажу тебе о главных аспектах, необходимых для создания такой защиты…
Бесконечная пустота, готовая моментально заполниться чем угодно – именно такой предстала субъективная реальность, в которую Твайлайт вошла через транс, соприкоснувшись с магией печати. Над её головой, под её копытами, везде, куда ни глянь – бездна. Да, она пугала, но не больше, чем смотрящие на неё холодящим взглядом глаза Селестии… той Селестии, которую кобылка не знала. Солнечная принцесса, что стояла перед ней, словно сошла с гравюры «Эквестрийских хроник», изображающей облик монархини в тёмные века: благородная аликорнова стать в белоснежном ареоле, грива цвета раннего заката, горящие рубином глаза и слепящие не меньше чем солнце, вправленные в диадему цитрины.
– Наставница…– вырвалось из растерявшейся, но взявшей себя в копыта в следующий миг Твайлайт.
«Я вижу только образ, заложенный при создании печати. Бездушный фантом – не более, – убеждала себя волшебница. – И ему абсолютно безразлично всё, что не касается моего права быть пропущенной».
– Приветствую тебя. – В подтверждение её мыслей, аликорн обратилась к ней журчащей, как горный ручей, речью. – Узнать, ты друг мне или враг, могу я лишь, задав вопросы. Ответь на них, и двери пред тобою распахнутся.
Твайлайт приготовилась, напрягла слух.
– О том, кто был мне дорог, я боялась забыть – бессмертная плоть не значит, что бессмертны и воспоминания. Но мне удалось воскрешать их ежечасно, ибо даже воспоминания имеют свой цвет и свой запах.
Твайлайт молчала – любое её действие могло быть принято за ответ… ответ, несложно догадаться, неверный. О том, что случится с ней в этом случае, она не знала наверняка – вариантов было уйма, но все как один сулили лишь муки, смерть или что похуже.
Чувствовалось присутствие Спеллвивера и Фебры. Хоть они и не могли добраться до того же уровня субъективной реальности, что и Твайлайт, не входя в контакт с печатью, но будучи где-то рядом, страховали на случай, если случится что-то непредвиденное. В то же время, помощь эта вряд ли окажется значительной. То, что печать наложила её наставница, больше не подвергалось и толики сомнений, откуда следовал очевидный вывод – на то, чтобы взломать печать силой уйдут месяцы, если не годы, а значит, остаётся лишь надеяться на себя.
Когда-то ей довелось изучать практические защитные заклинания на другом примере, автором которого, собственно, и была её наставница. Та поведала ей, как плетётся базовый контур, как он наращивается, как прорабатываются самые крошечные и незначительные на первый взгляд детали. А еще методы получения доступа к защитным заклятиям, их снятия и временной деактивации, создания гостевого доступа... Эти знания обязательно сыграют свою роль, считала волшебница, не забывая о том, что без ключа любая попытка скорее всего окажется обреченной. А что есть ключ? Какие-то факты, касающиеся жизни создателя, его тайны и секреты. Именно благодаря тесной связи с оным Твайлайт и пошла на риск.
«Принцесса хотела, чтобы однажды кто-то, кому она доверяет, прошёл внутрь, – думалось ей. – Но кто же это может быть, если не я? Следовательно, всё ключи мне уже известны. Нужно лишь немного подумать. Эх, как же там было? Ибо даже воспоминания обладают запахом и цветом… воспоминания моей дорогой наставницы…»
Твайлайт закрыла глаза и принялась тщательно анализировать. Она понимала, что ей необходимо выявить константу – нечто такое, что в облике Селестии оставалось неизменным. Одежды и украшения отсеялись тут же – консервативность принцессы не распространялась на её гардероб. К тому же в вопросе речь шла о запахе, да и ее соратники обсуждали что-то похожее…
«С этого и нужно было начинать!» – приложив ко лбу копыто, прыснула волшебница.
Константа нашлась. Духи принцессы, сколько себя помнила Твайлайт, всегда оставались прежними – терпкий, веющий сладкой горечью аромат неизвестного ей до поры до времени цветка. С самого детства впечатлительная лавандовая кобылка ассоциировала этот запах с чем-то чистым, прекрасным и возвышенным… со своей наставницей. И однажды та, вместо ответа на вопрос своей ученицы, подошла к одной из картин в своих покоях. Сиреневое, розовое и фиолетовое море тянулось до горизонта, а там сходилось с зелёной грядой леса и по-летнему ясными небесами. Так цвёл вереск.
«А что это за место?» – спросила тогда восхищённая единорожка. Принцесса долго смотрела на картину, молчала. В её глазах едва уловимой тенью, словно горечь в медовом аромате вересковых духов, спряталась грусть.
«Это вересковое поле лежало вокруг Ферана» – наконец произнесла Селестия. Сие значило, что оно уже как тысячу лет перестало существовать, оставшись лишь в памяти аликорна.
Думать о том, кого наставница воскрешала в памяти, каждый раз наводя красоту перед зеркалом, было некогда. Волшебница занялась воссозданием духов. Внимательно следя за соотношением запахов в букете, она споро приближалась к искомому аромату и вот, вскоре тот был готов. Оставалось лишь донести результат до стража.
– Дорожи воспоминаниями, – молвила Селестия, уловив благоухание. – В них живёт истина, о которой, порой, кроме нас самих никто и не знает. Истина пугающая, выворачивающаяся всё былое на изнанку. Истина, которую нельзя забывать. А они смотрели на меня, как на солнце, и слепли, не замечая того, что есть и у меня, и у них. О чём я говорю?
«Пугающая истина?»
Твайлайт осознавала, что у каждого есть свои скелеты в шкафу, о которых не стоит распространяться, но всё же она не могла не сделать исключения, выделив из всех одну. Селестия всегда была и оставалась для неё предметом восхищения, идолом. И Твайлайт Спаркл, как и многие пони Эквестрии, не желала и на миг усомниться в её чистоте и идеальности, выискивая недостатки. Верно, это и есть слепота, которую упомянул страж. Слепота, от которой она не искала прозрения. Более того – боялась. Мир Твайлайт, она не сомневалась, затрещал бы по швам, если бы ненароком её глаза приметили бы за ярким светом совершенства что-то грязное, мирское…
Но разве этого ещё не произошло? Разве сейчас, выглянув из окон дворца, ей не хочется вопить и лить слёзы по ушедшим светлым дням, перечёркнутым огнём войны? Разве с этим переменившимся, полным боли и страдания миром вокруг она сама не преобразилась? Разве из лоскутков беззаботного прошлого ещё не сшита траурная вуаль?
«Я смотрела в глаза смерти, видела тысячи горящих судеб! Была свидетелем стольких ужасов, что жить, как раньше, уже не смогу никогда! Одним гвоздём в душу больше, одним меньше… ничего. Простите, моя дорогая наставница».
Волшебница сосредоточилась. Сейчас, когда всё обрело тайный смысл, ей вспомнился один разговор, который, как бы ей не хотелось, забыть не удалось. Тогда, в прошлой жизни, прозрение для неё было равносильно смертному приговору. Но ныне блаженная слепота – роскошь непозволительная.
Уединённая беседка, обрамлённая лозами клематиса, вновь принимала у себя лавандовую гостью, не изъявившую желания засиживаться в пыльной дворцовой библиотеке в такой прекрасный летний день. Прерывисто жужжал шмель, в бархатной листве шелестел тёплый ветер, беззвучно переворачивались страницы.
– Интересно?
Застигнутая врасплох единорожка вздрогнула, но, узнав голос, тут же пришла в себя. Глаза её ещё раз пробежались по строчкам знаменитых «Эквестрийских хроник» и по гравюре с царственным профилем Солнцеликой.
– Очень! – живо откликнулась Твайлайт, встретившись с задумчивым взглядом своей наставницы. – Мудрость вашего с сестрой правления до изгнания Найтмер Мун вызывает восхищение!
– Твайлайт, для тебя ведь не окажется секретом, что истина и написанное здесь… несколько различаются? – осторожно спросила Селестия.
– Может быть… – нахмурилась пони, – может быть, писари не смогли в полной мере передать словами всю вашу величественность?
– Нет, я немного о другом…
– Неужели в хрониках о чём-то умолчали? – насторожилась единорожка.
Селестия кивнула.
– Как жаль, что несколько ваших подвигов осталось в тени, – после минутного раздумья невесело заключила Твайлайт. – Но, может, как-нибудь вы поделитесь ими со мной? Мне так хотелось бы услышать это лично от вас, от истинной истории во плоти!
– Твайлайт…
Огонёк наивной и чистой веры загорался в глазах единорожки всякий раз, когда они обращались к её наставнице. Прямо как сейчас. Селестия с грустной улыбкой потрепала протеже по холке.
– …однажды ты увидишь, что в этом мире всё не так совершенно, как кажется…
– …ведь даже солнце способно отбрасывать тень, – тихо закончила Твайлайт.
Ухо стража дёрнулось, а губы сложились в тонкой ухмылке.
– Ничто не совершенно. Именно так. Но что поделать, если слабым нужен совершенный идеал? Ради общего блага можно играть и более сложные роли.
Пони глубоко вздохнула, сдерживая так и рвущееся из глубины «ты лжёшь!». Снова ей пришлось убеждать в себя, что перед ней вовсе не Селестия, но разве это многое меняло? Всё, начиная от терпких слов и кончая властным выражением взгляда, было заложено ни кем иным, как её наставницей.
– Ответь мне на последний вопрос.
Глубокий вздох. Разум возобладал над эмоциями. Слух напрягся.
– Милосердие – благородная добродетель, но следовать ей не всегда позволительно. Старые враги заставили меня поверить в их полное поражение и прекратить охоту. И я сжалилась, о чём жалею по сей день. Что за узник ждёт за этими дверьми окончательного приговора, и каково тёмное наследие Ордена, с которым он связан?
«Орден? Враги? Наследие?»
Твайлайт в страхе замерла. Она силилась вспомнить всё, что хоть как-то касалось некоего «тёмного наследия ордена», но поиски оказались тщетны.
«Селестианский Миллениум, Эпоха Сестёр, Дискордианская Эпоха… там ни слова не говорилось о чём-то подобном! История полна пробелов и недомолвок – об этом мне как-то пытались сказать, но разве могла я тогда догадываться, что похороненная в сонме столетий тайна заставит мою жизнь болтаться на волоске?! Что же было спрятано в тени, дорогая наставница?»
Страж был слеп во всех понятиях этого слова, но знал, сколько времени отпускается на ответ. Песчинки в часах стремительно утекали.
«Неужели это конец? Ведь связь должна быть. Тьмы в истории Эквестрии было не так много. Вендиго не могли быть «старыми врагами», Дискорд слишком непредсказуем, да и вредил сразу всем пони, так что вряд ли у него был какой-то там орден. А вот могли ли остаться в Кантерлоте какие-нибудь последователи Сомбры? Я знаю, шансов мало, но… Придется рискнуть. В конце концов, молчание точно не будет правильным ответом».
– Один из последователей короля Сомбры, что свили себе гнездо в Кантерлоте. Они стали его наследниками, и… – кобылка нервно сглотнула, – и из-за их амбиций потом пострадали многие пони.
Глаза стража на секунду вспыхнули:
– Твой ответ принят.
Твайлайт почувствовала течение энергии: что-то явно начало происходить. Приготовившись к самому худшему, начиная с удара печати за неправильный ответ и заканчивая немедленной битвы с этим таинственным «узником», она поспешно наложила на себя магический щит. Надежд на то, что он изменит погоду, она не питала, но несколько лишних секунд так выиграть можно, да и бездействовать желания не было. Однако тьма вокруг неё, вопреки страхам, не сгущалась и не собиралась разрывать её на части незримыми клыками, а рассеивалась в лучах бьющего из-за спины стража света. Напрягшуюся волшебницу насторожило обманчивое чувство безопасности и отсутствия угрозы; страх, вместо того, чтобы перерасти в лишающую воли безысходность, притупился; тревога рассеивалась, уступая место необъяснимому и неуместному спокойствию.
Щурясь от слепящего света, Твайлайт всматривалась в тёмный силуэт фантома, который больше не казался ей таковым. От него исходило манящее тепло и ни капли враждебности.
– Твайлайт, глупышка, чего-же ты там стоишь? – раздался глубокий, щемящий сердце голос. Он стирал границы между настоящей реальностью и субъективной, менял местами истину и ложь.
«Почему… почему я так боялась? Это же она, моя принцесса! Я нашла её!» – словно очнувшись от дрёмы, пони развеяла щит, не понимая, зачем вообще его ставила, и, словно озябший котёнок, неуверенно потянулась к теплу белоснежного аликорна. Не помня себя от перехватившей дыхание эйфории, она уткнулась в его широкую грудь, и в тот самый миг над ней, словно тёмные шторы альков, сомкнулись два крыла.
– Ну-ну, к чему эти слёзы? – ещё крепче прижимая кобылку к себе, ворковала Селестия. – Ты же у меня взрослая девочка, верно?
Но Твайлайт не могла остановиться. Она была счастлива, как никогда в жизни, дрожа в объятиях самого дорогого ей существа, как осиновый лист на ветру.
– Всё в порядке, моя маленькая пони. Всё в порядке, – утешала её принцесса.
К Твайлайт, наконец, вернулся дар речи.
– Я верю. Верю…
Невольно из груди вырвался смех, а слёзы вновь хлынули по щекам, как весенние ручьи по измученной зимним холодом тверди. Все пережитые ужасы теперь казались всего лишь кошмаром, прерванным этим чудным голосом её заботливой наставницы.
– Это словно страшный сон, принцесса… – шмыгнула носом кобылка, зарываясь в шёрстку Селестии. – Мир, в котором вы оставили нас… он невыносим...
– Тише-тише, – шептала принцесса. – Ты же видишь, что я здесь, рядом с тобой. Тебе незачем бояться. Всё кончено.
Твайлайт почувствовала слабость в ногах, готовых вот-вот подогнуться, но стоило ей только захотеть дать им отдых, как это желание исполнилось в шелковистой траве на вершине холма. Лежавшая рядом Селестия укрывала её своим крылом. Ветер приятно колыхал гриву.
Отсюда Понивиль был как на копыте. Жизнь шла своим нерасторопным чередом.
Твайлайт обернулась на шум оживлённого разговора и обнаружила недалеко от себя всех своих подруг вместе со Спайком. Они понимающе держались в сторонке, не желая мешать ей и принцессе проводить время.
Пони сейчас не хотелось говорить. Просто наслаждаться каждым мигом царящей вокруг неё идиллии – больше ничего. Всё её естество самозабвенно сливалось с ясной лазурью неба над головой, с мягкой землёй, устилаемой податливым ковром трав и цветов. И засыпало в объятьях Селестии, чтобы никогда не просыпаться.
«Как немного на самом деле нужно для счастья – думалось ей. – Близость тех, кого я считаю своей семьёй, царящие вокруг мир и порядок, беззаботный летний полдень... О чём я ещё смею мечтать?»
Но кое-что неуёмное не позволяло ей забыться: блуждающая в потёмках разума навязчивая мысль, как будто она забыла нечто важное. Твайлайт пыталась разобрать застланные туманом образы, принадлежащие, казалось, не удержавшимся в памяти снам, но безуспешно. Впрочем, огонёк этого чувства со временем становился слабее, пока окончательно не затух.
По ушам ударил оглушительный треск. Глаза Твайлайт широко распахнулись.
Она не знала, сколько времени лежала здесь в плену сладкой неги – час ли, день или годы незаметно пронеслись мимо неё вереницей перелётных птиц?
Непоколебимая гладь неба шла множественными трещинами, словно каменный потолок при землетрясении. Рушившийся мир содрогался и, вторя ему, в пони поднималась буря заглушённых, но вновь обретших силу чувств.
– Твайлайт! Принцесса! – кричали приближающиеся голоса. Она могла поклясться, что знает их, но всё ещё не могла вспомнить, кому именно они принадлежат.
Её друзья вместе с Понивилем исчезли, испарились как мираж оазиса в пустыне, оставив её наедине с Селестией. Твайлайт смотрела на неё, ища объяснений происходящему, но та, словно ничего не замечая, сохраняла стойкое спокойствие и безразличие. За неё, как за последний обрывок исчезающего дивного сна, хотелось держаться и не отпускать.
– Твайлайт, прошу тебя, очнись! – голос жеребца стал ещё ближе.
– Очнуться? – в пол голоса вопрошала лавандовая пони, обращаясь к наставнице. – Разве я сплю?
Смотря на белоснежного аликорна, волшебница больше не ощущала неимоверного притяжения. Всё больше и больше Селестия становилась какой-то ненастоящей… чужой. Холодной, как мраморное изваяние. Твайлайт, наконец, поняла, что нарастающая тревога и страх – не наваждение. Инстинкты её в голос кричали «беги»!
– Приди в себя, борись!
Словно ведром студёной воды окаченная, она вскочила и, наконец, осмотрелась вокруг трезвым взглядом.
«Обман! Всё это была лишь ловушка!»
Прощупав магические потоки, Твайлайт разведала ситуацию. Путы печати ослабли лишь благодаря интенсивному вмешательству двух прикрывающих её единорогов. Вероятно, внимательно следя за колебаниями магических волн, они заподозрили неладное и смогли ударить по опутавшим её разум нитям. В противном случае, вырваться из плена сотканного стражем сновидения ей бы не удалось.
Возможно, такую участь не совсем точно обзывать горькой, но сути это никак не меняет – мир мечты, поглотив разум без остатка, обрекал забытую физическую оболочку на верную смерть.
Иллюзия идиллии продолжала разрушаться, пока субъективная реальность не вернулась к первоначальному облику бездонной, всепоглощающей каверзны.
«Сейчас Фебра и Спеллвивер держат на себе удар защитного механизма, но надолго их не хватит. Медлить нельзя».
Собрав все силы до последней крупицы, волшебница начала перегружать последний замок печати. Поскольку первые два были успешно вскрыты, надежды не были столь призрачны. И теперь единственной возможностью оставалось закачивать в тонкую структуру стража немыслимое количество энергии, заставляя его поверить в то, что правильный ответ уже прозвучал. И сделать это нужно было как можно быстрее.
Страж, всё ещё прибывающий в обличие Селестии, изничтожал Твайлайт не только леденящим взором. Хоть перед ней он и стоял неподвижно, атаки его были свирепы, и противостоять им становилось всё сложнее и сложнее. Барабанные перепонки рвались от какофонии звуков, словно демоны всего тартара завопили дружным хором. Пони чувствовала, что голова её вот-вот расколется, но стискивая зубы, продолжала удерживать магический поток.
Когда боль стала практически невыносимой, когда натиск печати с момента на момент раздавил бы всех троих рискнувших на самоубийственную операцию магов, замок подался.
«Получилось… У нас получилось…»
Обмякнув бессильной ветошью, Твайлайт смотрела на стража смыкающимися глазами.
– Всё верно. Из-за моей жалости, скверна Ордена, которую несли в себе его адепты, не была уничтожена до конца. Чтобы отравить колодец, хватит и капли яду. Так и моё королевство оказалось поражено ничтожно малой крупицей уцелевшего зла. Сидящий здесь узник – есть одна из таких крупиц. Им было претворено тёмное наследие, забравшее у меня самое дорогое – мою сестру. Проходи, властный над судьбой заточённого. Реши, истинны ли обвинения, и вынеси окончательный приговор.
Всё исчезло вслед за ослепительной вспышкой. Покалывание в висках пошло на спад. Постепенно возвращались физические ощущения, причём не самые приятные.
«Как же больно…»
Приложив множество усилий, Твайлайт оторвала голову от холодного камня, залитого её собственной кровью из носа и ушей – следствие чрезмерного напряжения в ходе сдерживания ментальных атак. Тело ныло, словно все кости в нём собрались по крупицам, будучи раздробленными в жерновах; её мутило, а в голове ещё стоял тот демонический гул.
У соратников возвращение в реальность прошло не лучше. Как-никак, страж печати уделял им львиную долю своего внимания.
– Очнулись! Ну, слава Селестии! – перед глазами замаячила знакомая пшеничная грива в желтоватом свете латунного фонаря.
«Слава Селестии? Даже не знаю…», – про себя хмыкнула Твайлайт.
Повернув голову, она с гордостью осмотрела тёмный дверной проём в стене. Похоже, им удалось невозможное.
– От этой вашей магии одни неприятности! – продолжала сетовать Эплджек. – Когда вас трясти начинало, у меня сердце в бабки уходило! Я ведь даже помочь ничем не могла! С вами тут точно раньше времени сединой покроешься!
– Ничего смертельного, – прохрипела волшебница, махнув куда-то позади себя. – Помоги Спеллвиверу и Фебре. Им больше досталось.
– Конские яблоки, да вы все хороши! – выругалась Эплджек, помогая единорогам подняться. – Тебя, подруга, уже обыскались там наверху. Я сказала им, что всё в порядке – сейчас будет вам принцесса. И это вот «сейчас» уже два часа тому назад у кота под хвостом затерялось!
– Сколько времени прошло? – озадачилась Твайлайт, стирая кровь с уголков рта.
– Часов пять, не меньше. Полночь часы уже точно пробили.
– И что же у них стряслось?
– Вот не поверишь – Кризалис собственной персоной во дворец пожаловала, будь она не ладна!
«Мне сообщали про её скорый визит, – устало вспомнила Твайлайт. – И, несмотря на это, королеве всё равно удалось застать нас врасплох. Да у неё талант!»
– Её приняли должным образом? Если она пришла с дипломатической миссией…
– Да, вот как это называется! Именно с этим и явилась, – быстро подтвердила Эплджек, видя, с каким трудом аликорну даются слова. – Подробностей не знаю, но приняли её хорошо. Не без косых взглядов, само собой, но радушно и с внимательностью. Вот я бы этих перевёртышей вообще из поля зрения не выпускала…
– Завтра ей займусь. Сейчас я, как видишь, не в лучше форме. – Твайлайт попробовала выдавить из себя смешок, но вместо этого зашлась низким кашлем.
«Мне сейчас не помешает отдых. Но прежде…»
Спеллвивер и Фебра уже были рядом. Они еле держались на ногах, но их измотанные взгляды загорались, стоило им только устремиться к открывшемуся проходу. Твайлайт всецело разделяла их жажду. Было просто необходимо узнать, ради чего приложили они столько усилий.
– Пожалуйста, побудь здесь немного, – попросила волшебница. – Там может быть опасно.
– Без обид, подруга, но я тоже загляну туда. За компанию, – спокойно возразила яблочная пони, собираясь подхватить принесённый с собой фонарь. – Пять часов назад я уже отпустила вас на «немного». Целее будете.
Спорить с ней у Твайлайт просто не было сил. К тому же в последнем тезисе правда оставалась на стороне её подруги– у них троих ноги могли предательски подогнуться в любой момент.
Колдовать свет не пришлось – фонарь Эплджек, который она держала в зубах, отлично разгонял застоявшийся мрак. Воздух внутри, благодаря регулярному магическому обновлению, не был спёртым.
Помещение, подчёркивая приверженность хозяина к магическим исследованиям, было круглой формы. Вдоль стен разместились шкафы с книгами и столы, заваленные множеством склянок, колб и пузатых перегонных кубов. Всё это добро было щедро покрыто пледом пыли и паутины.
Опытный взгляд единорогов и аликорна вырывал из обстановки незаметные для земнопони детали вроде магических пиктограмм, что испещряли пол, или хитрых приборов, практикующихся в очень тонких аспектах магии. Исходя из этого, строилось представление о хозяине лаборатории. Но чего-то, оправдывающего столь могущественную защиту, созданную лично Её Высочеством, пока что не наблюдалось.
– Бррр! – Эплджек резко затормозила где-то посреди комнаты и поспешила примостить фонарь на полу. – Святые конские яблоки…
Похоже, искомое нашлось.
Все четверо как вкопанные застыли перед не то изваянием, не то восковой фигурой серого единорога со вздыбленной гривой. На нём была тёмная мантия с высоким воротом, длинные полы которой странным образом остановились в движении. Годы покрыли гриву и бороду единорога серебром и оставили на морде неизгладимые морщины, однако, ничуть не лишая его благородных черт. Устремлённых в сторону двери и заволоченных дымкой глаз, как и всего остального, странным образом не коснулось и единой пылинки.
Отнюдь не виртуозного скульптора следовало благодарить за столь дорогую декорацию, о чём уже догадалась Твайлайт. Чем больше она смотрела на единорога, тем больше мнилось ей, что их что-то связывает; что время, разделяющее их жизни, не имеет над ними никакой власти.
– Страж печати говорил об узнике, – сказала она, наконец.
– Узнике?! – переспросила земнопони, приблизившись к застывшему единорогу так близко, что их носы едва не касались друг друга. – То есть, ты хочешь сказать, что он… живой?
– Похоже, для кого-то этот бедолага был и серьёзной помехой, и ценным пони, раз его заморозили во времени, – заметил Спеллвивер. – Узнать бы, кто создатель печати… принцесса, вам не удалось это выяснить?
– У меня не вышло, – мрачно ответила лавандовая пони, уставившись в пол.
Разочарованно вздохнув, маг лишь покачал головой.
– Тогда спросим об этом у самого узника, – с энтузиазмом предложила Фебра. – Но не в таком состоянии. Нам нужно быть готовыми ко всему, а сейчас мы даже в собственные покои телепортироваться не сможем.
– Отложим это до завтра, – подытожила Твайлайт. – А пока никто не должен приближаться к этому месту. Эплджек?
– Не вопрос. Лично за этим прослежу.
– И ещё, – принцесса приковала к себе вопросительные взгляды. – Держите всё виденное в тайне.
Каждый понимающе кивнул, ещё раз глянув на неизвестного единорога. Всем не терпелось услышать ответы. Особенно Твайлайт, ведающей о ситуации больше остальных.
Фонарь отдалялся, вновь погружая комнату и узника в пучину темноты. Но в этот раз ненадолго.
Сознание Твайлайт, стоило ей только прилечь, мгновенно отключилось до позднего утра, и неизвестно, сколько бы ещё длился глубокий сон, не вломись в спальню обеспокоенная прислуга. Отослав вторженцев, принцесса продолжала лежать – мысли, что не докучали ей ранее только из-за полного изнеможения, требовали внимание сейчас. Вчера было многое сказано и постигнуто… принято немало важных решений. Правильных ли – тот ещё вопрос. Нельзя наперёд узнать верность выбора – его результаты становятся известны лишь спустя время, когда предпринимать что-либо слишком поздно, и остаётся лишь смириться, если допущена ошибка.
«Не ошибкой ли было стремление раскрыть секреты наставницы, когда главное сейчас – положить конец войне? Зачем вообще лезть туда, куда не следует? Нездоровое любопытство, свойственное мне с малых лет, или что-то другое подтолкнуло меня к этому? Что-то, чего раньше не было… Амбиции? Да, они пробуждаются во мне вместе с жаждой держать всё под контролем; жаждой разогнать мрак там, где царит неизвестность… несмотря на цену».
Принцесса ощущала, что неумолимо меняется вместе с временами и обстоятельствами, но ничего не могла с этим поделать. Так было нужно для блага Эквестрии – оправдание, несомненно, достойное. Но, задумываясь над своим положением, принцесса многое упускала, пусть и не по собственной вине. В чём разница между Твайлайт прошлой и Твайлайт настоящей? Прошлая не знала, что значит быть правителем – таким ответов владела принцесса, считая его всеисчерпывающим. Она забывала упомянуть, что прошлая Твайлайт, помимо всего прочего, не вкушала власть, не попробовала на зуб эту изменчивую монету с обеих её сторон. Не будь рядом тех, кто способен помочь ей балансировать между пороками этого бремени, история имела бы печальный исход.
Тщетно метаться между сомнениями, уставившись в потолок балдахина, стало просто не выносимо. Принцесса встала и начала приводить себя в порядок. Сегодняшний день, как и предыдущие, обещал быть полным судьбоносных развилок, так и ждущих выбора путника. А в данном случае – проводника целого королевства.
По сравнению со вчерашней немощью, Твайлайт чувствовала себя хорошо. Запасы магической энергии восстановились не до конца, но для того, чтобы одеться, их хватало. Помимо традиционных королевских регалий, в этот раз принцесса облачилась в лёгкое муслиновое платье тёмно-киноварного оттенка – учитывая запланированные на сегодня мероприятия, ей надлежало подать себя максимально эффектно.
Осторожно выглянув из-за двери, Твайлайт высматривала в коридоре Каденс – встреча с ней сейчас была крайне нежелательна, если вспомнить, на какой ноте окончился их прошлый разговор.
«Следующая наша беседа, которой избежать не получится никак, возможно, пройдёт ещё жёстче. Но это необходимо. Я должна донести до неё свой отказ… своё решение остаться».
Найдя обстановку безопасной для перемещения, она вынырнула из покоев и мелкой рысцой устремилась навстречу государственным делам.
«С этим вопросом лучше не тянуть, – решила Твайлайт, посылая слугу в покои Кризалис. – Если отодвину аудиенцию на вечер, королева может сослаться на поздний час и провести во дворце ещё одну ночь… нет уж, увольте!».
Но если бы принцесса знала, чем всё обернётся, не поленилась бы лично явиться к Кризалис, потому как за той, словно по навету недоверчивой Эплджек, пристально следила одна весьма предвзятая особа. Особа, которая влетая в пустующий зал совещаний, непременно бы спросила у Твайлайт, какого Дискорда она творит, но при сидящей там Кризалис, выносить сор из избы всё же не стала.
«Сегодня я жду твоих объяснений, Твайлайт Спаркл. Будь добра, найди время», – прожужжал в голове золовки металлический голос невестки.
Удостоив жёстким кивком королеву Роя в тонком, словно свитым из паутины, одеянии с смарагдовым кабошоном на груди, Каденс заняла место напротив неё. Твайлайт же сидела в кресле с выделяющейся высокой спинкой во главе овального стола.
В отличие от старательно скрывающей нарастающий дискомфорт лавандовой пони и враждебно настроенной принцессы любви, Кризалис чувствовала себя наилучшим образом – не ускользнувший от внимательного взора конфликт между двумя её старыми знакомыми положительно сказался на настроении.
– Мы можем начать, – напряжённо объявила Твайлайт.
– Благодарю. – Кризалис, будучи не против ещё немного насладиться молчаливым созерцанием, нехотя начала излагать цель своего визита. – В прошлом между нами были распри и недопонимания, и память об этом, вероятно, ещё живёт в вас. Но в сложившейся ситуации старые обиды должны быть забыты... хотя бы на время.
Королева вещала размеренным шелестящим голосом, встречаясь с пристальными взглядами принцесс. Изумрудный перелив её полуприкрытых глаз, превосходивший игру самоцвета на груди, напускал на обстановку пелену спокойствия и, в тоже время, побуждал держаться настороже.
– Я здесь, потому что мне не безразлична судьба Эквестрии. Хотя бы моя заинтересованность в исходе войны не должна казаться вам подозрительной.
– Нисколько, – согласилась Каденс. – Было бы странно, если бы ты наблюдала за ситуацией со скепсисом.
– Я королева, а потому неудивительно, что думаю не только о себе. Прошу этого не забывать, – не обращая внимания на ядовитый сарказм, уточнила Кризалис, даже не смотря в сторону оппонента. Своим волооким взглядом она одаривала юную аликорн, назло Каденс подчёркивая главенство Твайлайт.
– Допустим, мы верим в вашу заинтересованность, – выпрямившись, подала голос лавандовая пони, в которой доверие к властительнице Роя перестало стремиться к нулю. – Что дальше?
– Дальше я хочу смиренно предложить свою поддержку Эквестрии ради дальнейшего мирного сосуществования наших королевств. Я не прошу называть меня другом – это было бы слишком даже для самого отпетого лицемера. Мною движет долг правителя обеспечить своим верноподданным лучшее будущее. Это не должно вызывать у вас сомнения, – сидящая в пол оборота королева опустила глаза. – Я жду ответа, Ваше Высочество.
Каденс, вторя последним словам Кризалис, смотрела на Твайлайт. Если у неё и были возражения против произнесённой речи, она молчала, с интересом ожидая решения золовки.
– Что вы можете предложить в качестве гарантии вашей преданности? – осведомилась лавандовая аликорн после раздумий. – Созданная вами репутация вынуждает нас быть щепетильными в вопросах, касающихся Роя. Нам бы не пришлось укреплять южные границы в пустошах, а также обременять народ чейнджлингов пристальным надзором, если бы не эти, как вы выразились, прошлые недопонимания. Развейте наши опасения, королева.
Кризалис сжала губы. В её змеиных глазах на мгновение вспыхнул зелёный огонёк, что угаснув, вновь сделал их тёмными как малахит.
– Может, раньше я и могла позволить себе совершать ошибки, но не сейчас. Рой – моя семья, и я не стану желать ей зла, вызвав ненависть Эквестрии, – голос её звучал тише и жёстче, чем обычно. – Рою будет лучше, если отношения между ним и вашим королевством наладятся. А у меня нет никакого желания плевать в колодец, из которого однажды мне понадобится напиться. Этот факт и есть гарантия моей преданности. Прошу прощения, но другого у меня нет.
Твайлайт устало выдохнула, прервав сосредоточие.
«Что было – то быльём поросло, верно? И даже если королева что-то замышляет, отказывать ей чревато новыми конфликтами».
– Этого хватит. Мы скрепим наш союз печатями, но прежде обсудим детали…
Каденс продолжала внимательно изучать лавандовую кобылку, осознавая, наконец, поспешность своих выводов на её счёт.
Что чейнджлинги не знаю себе равных в искусстве разведки, известно каждому. Тем более Твайлайт. Она отлично понимала, что обладание таким солидным козырем, к тому же неизвестным врагу, даёт ей многие преимущества. По словам Кризалис, две сотни её верноподданных, готовых служить трону Эквестрии, уже на подходе, и очень скоро вступят в распоряжение эквестрийской армии.
После соблюдения бюрократических формальностей, Твайлайт любезно попрощалась с королевой и, в знак признательности, отдала приказ снарядить ей сопроводительный эскорт.
Пообещав Каденс, что к шести часам будет ждать её в своих покоях, чтобы объясниться, Твайлайт приступила к прочим запланированным делам. Она лично продиктовала послание императору Грифонии, в котором излагалось требование встречи по вопросу окончания войны и подписания мира на справедливых для обоих сторон условиях. Она была осведомлена о возможных предпосылках, подтолкнувших грифонов к войне, и главной из них считала неблагоприятное географическое положение. Поэтому, в случае согласия Тайрена, Твайлайт решила не скупиться и быть дальновидной, оставив за империей малозаселённые равнины вдоль северо-западной границы. Требования о возвращении Клаудсдейла и Понивиля, естественно, оговоркам не подлежали.
Наконец, принцессе удалось добраться и до расследования проникновения грифонов во дворец в ночь штурма. Вопрос «как?», благодаря добросовестной работе Эплджек, остался позади. Осталось выяснить «зачем?». Ответ надлежало искать во взломанной сокровищнице, о которой, похоже, никто, кроме Селестии, не знал. Снова. И что-то подсказывало Твайлайт, что это далеко не последний секрет её дражайшей наставницы.
Заглянув в сокровищницу, принцесса ощутила множественные следы магического шлейфа Её Высочества – та бывала здесь не так редко, как в лаборатории, затерянной во тьме туннелей. Но и не слишком часто.
Интерес Твайлайт к возникающим загадкам с каждым шагом рос, как на дрожжах. Она почти наверняка знала, что между находкой в туннеле, этой кражей и даже войной есть какая-то связь, но глаза её пока что оставались слепы и ничего не улавливали.
Для работы в тайной сокровищнице была создана бригада. И первое данное им задание заключалось в осторожном и, в тоже время, тщательном её исследовании с попутным ведением переписи всего в ней содержащегося.
Напоследок ознакомившись с самыми важными отчётами по продовольствию в столице и пребывающим в ней и у подножия горы воинским соединениям, Твайлайт решила взвалить оставшиеся не столь важные дела на армию камергеров, секретарей и министров.
До своих покоев она добралась уже порядком уставшей, хоть и старалась не казаться таковой.
– Пришлось немного задержаться, – пояснила принцесса, встав рядом с Каденс на балконе.
– Правильно, что не извиняешься, – внимательно следя за марширующими через дворцовую площадь гвардейцами, заметила та. – Значит, ты понимаешь, что причина оправдывает твоё опоздание. И ведь так и есть…
Твайлайт не знала, что сказать и просто молчала, пытаясь раскусить явно изменившуюся позицию Каденс.
– А ты повзрослела, – на этот раз принцесса Кристальной Империи повернулась к своей золовке. Взгляд её был строгий, но от вчерашнего отличался разительно. – Я видела в тебе маленькую кобылку, беззаботно играющую с огнём. Но это не так. Прошу прощение за проявленную бестактность.
Твайлайт просто кивнула, вновь не найдя слов.
– Скажи, почему ты отвергла моё предложение? Почему не желаешь отказаться от ответственности?
– Я… – неуверенно начала лавандовая пони, но вскинув голову, придала своему голосу твёрдость и уверенность. – Я должна всё исправить, а не прятаться в четырёх стенах далёких цитаделей. Селестия, моя наставница, хотела, чтобы однажды я стала мудрым и справедливым правителем, как она... как ты. И это мой шанс. Мне нельзя его упускать. Я не могу бросить всех сейчас. Просто не смею.
Твайлайт низко склонила голову, достав чёлкой до самого пола.
– Поэтому прошу тебя поверить в меня и позволить остаться.
– Твайлайт, в моих намерениях нет ничего, кроме заботы о тебе, – тихо проговорила Каденс над ухом лавандовой аликорн. – Правление – очень нелёгкое бремя. И нет ничего постыдного в том, чтобы отступиться от него. А гордость, заносчивость и упрямство – не лучшие спутники в принятии такого важного решения.
Твайлайт подняла взгляд с немой просьбой:
«Загляни в меня и скажи, что ты видишь! Скажи, это ли взгляд гордеца и упрямца?».
– Но если дело не в этих чертах малодушия, – продолжала Каденс, – если ты чувствуешь, что не дрогнешь, когда долг правителя потребует тебя переступить через принципы, если именно ты сама, а не твоя наставница, выбираешь себе такой путь, я признаю твой выбор.
Каденс крепко прижала к себе застывшую кобылку.
– Не забывай, что я рядом, если тебе понадобится помощь, – уже совсем тёплым голосом сказала она.
Они долго стояли, не шевелясь. В этот раз как старые друзья, как родные, встретившиеся после долгой разлуки.
Над Кантерлотом плыл колокольный звон. Но на сей раз в торжественном и величавом звучании колоколов не было слышно печали и скорби, о нет: стольный град приветствовал подошедшие войска радостным перезвоном. Встреча эта заставила горожан воспрянуть духом и укрепиться в вере, что ужас памятной ночи больше никогда не потревожит мирный покой улиц и площадей…
Первыми в город вошли передовые части Балтимэйра, чинно ступая по кантерлотской брусчатке. Восторженная толпа натерпевшихся лиха жителей во все глаза смотрела на вычищенные, сияющие на солнце доспехи воинов; на горящие алым плюмажи высокопоставленных офицеров, гордо задравших голову и покровительственно взирающих на молодых кобылок; на рябившие в глазах флажки и шевроны с изображением серебряной форели – герба Балтимэйра; на бесконечный строй ратников, шествующих позади.
– Ура! Виват воинам Балтимэйра! – неслось со всех сторон. – Добро пожаловать!
«Ишь, как вырядились! Как будто не война сейчас, а королевский смотр или парад. – С возвышающегося над толпой широкого крыльца бывшего ресторана «Гнедой аликорн» открывался прекрасный вид на шествие, чем не преминула воспользоваться голубая пегаска. – А глядят-то как…– Рэйнбоу перевела взгляд на свой штопанный-перештопанный, покрытый многочисленными заплатами и трещинами кожаный полудоспех. – Посмотрела бы я на этих хлыщей и эту их сияющую чепуху с перьями, столкнись они хоть раз с передовыми силами грифонов…»
– И зачем, дорогуша, мы отправились в такую даль, да ещё и забрались в самое столпотворение? – прерывая размышления пегаски, раздался совсем рядом мелодичный голос. – О, Селестия, как же здесь душно…
Рэйнбоу Дэш повернула голову в сторону своей спутницы – белоснежной единорожки. За последние дни Рэрити сильно сдала: под глазами пролегли тёмные круги, старательно укрытые макияжем, движения вечно собранной и расчётливой швеи стали медлительными и приторможенными, виной чему – вечный недосып и огромный приток работы. Не раз модница жаловалась, что о туале, атласе, муслине и прочих дорогих шёлковых тканях ей пришлось забыть, ибо отныне её мир вращался не вокруг изящных платьев и смокингов, а грубых кожаных доспехов, коим не было числа. Всё это очень отразилось на внутреннем мире светской пони.
– Флаттершай прислала весточку, что она…– начала радужногривая Дэш.
– Где она? Где Флаттершай?! – В мгновенье ока единорожка оказалась нос к носу с Дэш. – С ней всё в порядке?
– Конечно, в порядке! Даже более чем, – улыбнувшись, продолжала пегаска. – Она сейчас должна быть где-то здесь, среди частей Балтимэйра.
– Но… как? – недоуменно протянула Рэр.
– Вот у Флаттершай и спросим! – бодро ответила Рейнбоу, всматриваясь в шествие. – Так, основная колонна войск уже почти прошла – скоро пойдут обозы с инвентарём и ранеными. Скорее всего, Флатт находится именно там…
И действительно: совсем скоро нескончаемая, казалось бы, колонна пехоты иссякла, и из-за поворота показалась длинная вереница обозов и телег, груженных оружием и провиантом.
Дэш, взлетев, зорко высматривала канареечную пегаску – пока без результатов. А между тем, подводы, груженные снаряжением, закончились, и вслед за ними на широкую улицу выехали обозы с ранеными бойцами.
– Нашла! – крикнула Рарити, указывая копытом куда-то вдаль.
Пегаска устремила взгляд туда же. Губы кобылки растянулись в дрожащей улыбке: знакомая розовая грива и жёлтая масть застенчивой пони были видны издалека.
– Флаттершай! – Мгновенье спустя искомая пони уже находилась в чересчур крепких объятьях пегаски.
– Р-р-рэйнбоу? – заикаясь, еле слышно пробормотала побледневшая от страха и неожиданности кобылка. Однако секунду спустя, раскрасневшаяся, не менее крепко сжимала в ответ сопящую подругу.
– Она самая! – Тщетно пытаясь скрыть набегающие слёзы, Рэйнбоу Дэш отвернула голову. – Сестричка! Ты цела!
– Флаттершай! – К сердечным объятьям присоединилась Рэрити. – Как я рада тебя видеть целой и невредимой! Как ты…
Оборвавшись на полуслове, единорожка замолчала, поняв, что слова тут ни к чему. Замолчала и Дэш, всецело отдавшись объятью и наслаждаясь каждой счастливой секундой воссоединения.
– Не хочу портить идиллию, но…не могли бы вы продолжить движение? – Рослый жеребец терракотовой масти выжидающе посмотрел на подруг.
Кобылки недоуменно переглянулись: только сейчас они поняли, что Флаттершай, как и вопрошающий жеребец, впряжена в обоз, везущий раненых.
– Ну-ка, уступи-ка мне своё нагретое местечко, а сам иди отдохни, – нехотя разрывая объятья, обратилась к нему Дэш.
– С превеликой радостью! – Пони поспешно выпрягся из упряжки.
Колёса обоза вновь застучали по кантерлотской брусчатке…
Приглушённый цокот копыт разносился по извилистым ходам сырых туннелей. Вновь их сон был прерван тремя пони, ищущими ответы в непроглядном мраке. Единороги не поленились оставлять на стенах путеводные мерцающие руны, когда впервые шли в искомое место. Поэтому и не плутали.
– Ваше Высочество, и всё же, что тогда с вами случилось? Мы ощущали, как вы сопротивлялись, но очень быстро сдались и затихли, – поинтересовалась мисс Лэнд.
– Страж печати усыпил меня прекрасным сном, – призналась Твайлайт. – С чем-то похожим мне приходилось сталкиваться в Кристальной Империи. Да, и тогда и теперь это было обманом, но… я чувствовала себя счастливой, как никогда прежде, – она иронично усмехнулась. – Я верила во всё это, плакала и смеялась… боялась пробуждения! Как всё-таки легко обвести меня вокруг копыта!
– Не спеши печалиться, – возразил Спеллвивер. – Во-первых, тот, кто смог вплести в печать такую ловушку, обладал невероятной силой и умением. Подумать только, полиморфирующий резонансный ментальный фантом! А структура, техника, тонкость наведения… Трудно поверить, что в Эквестрии существовал такой талантливый, могущественный, но совершенно неизвестный истории маг, правда, принцесса? Предугадать это было невозможно, и всё же мы победили, пусть и с трудом.
А во-вторых, в том, что ты поддалась обману, нет ничего непростительного. Даже наоборот – сейчас это вполне очевидно. Эквестрия переживает не лучшие времена. И вряд ли найдется такой пони, который не мечтал бы внезапно проснуться в своей кровати и со слезами счастья на глазах осознать, что ему снился всего лишь кошмар! Чем хуже мир вокруг, тем пленительнее становятся грёзы… Требуется слишком большой запас не просто воли, но жизненного цинизма, чтобы в одиночку отразить такую атаку; чтобы перестать верить в чудеса и отвергнуть плен совершенства дарованной мечты. Скажу честно – я не знаю пони, который смог бы в этой ситуации справиться лучше. Но насколько же изощрённым разумом обладал наш тайный противник, что догадался заключать нарушителей в ловушку их собственных желаний; в ловушку, из которой жертва сама никогда не захочет выходить…
Какое-то время шествие продолжалось в тишине.
– А ведь в моём сне не было ничего невозможного. До исчезновения сестёр я могла воплотить его в жизнь без особых усилий, но сейчас… – Речь Твайлайт оборвалась, пока её хозяйка ненадолго задумалась о чём-то. – Больше всего на свете мне хочется, чтобы этот незамысловатый мир моей мечты однажды перестал быть несбыточным сном… Как думаете, не слишком ли это наивное желание?
– Когда-нибудь кошмар обязательно закончится. В этом я не сомневаюсь, – ответила Фебра не столько принцессе, сколько всем сразу, включая себя. – Нужно просто немного потерпеть, вот увидите.
– Всё верно, – согласился единорог. – Если не будем опускать копыта, доверять друг другу и работать в команде, то сможем преодолеть свалившиеся на королевство беды. И, верьте мне, однажды всё это покажется нам лишь нехорошим сном без всякой власти и силы.
– Кстати, Спеллвивер, – заинтересованно повернулась к нему архимаг, – а что ты такое хитрое применил там, против печати? Я вроде не слабее заслон поставила, а его пробило за секунды, хорошо хоть тебя вовремя успела поддержать.
Тот слегка смутился.
– Да, действительно вовремя. Потрясающая степень компрессии при передаче энергии, должен заметить. А насчет той хитрости – так повезло нам. Сработала одна из моих теоретических наработок – вот уж не думал, что представится случай использовать её на практике, да еще и в столь экстремальных условиях – о сопряжении защитных матриц в рамках трех постулатов…
Добравшись за разговорами до места, маги занялись приготовлениями: Фебра обеспечивала комнату освещением, Спеллвивер взялся за возведение магических барьеров вокруг узника, дабы избежать риска, а Твайлайт тем временем разбиралась в структуре замораживающего во времени заклинания. На этот раз всё обошлось без подводных камней, что, после всего пережитого, вызывало недоверие – однако оказалось, что контроль над оным заклинанием был связан с печатью. Таким образом, тот, кого печать пропустила, мог расколдовать узника в мгновение ока, даже не прикладывая усилий.
– Все готовы? – прозвучал напряжённый голос Твайлайт.
– Да, Ваше Высочество, – откликнулась Фебра. – Если что-то пойдёт не так, мы ликвидируем объект до того, как он успеет пробиться сквозь барьер. Начинайте.
– Нейтрализуем, Фебра, нейтрализуем. Ни к чему нам совершать необратимые поступки, – проворчал последний участник магического трио.
На плитах под ногами узника один за другим зажигались идеальные по форме круги и обрамляющие их руны. Слепя глаза, свет рвался вверх, а затем, словно снег, со всех сторон покрывал заколдованного, пока тот не превратился в цельную снежную фигуру. Эта белоснежная скорлупа постепенно угасала, становилась мутной и, совсем почернев, разлетелась во все стороны, забрав с собой каменную неподвижность тела единорога. Плена заклинания не стало. Грива и полы мантии пришли в движении, с глаз пони слетела пелена, и теперь они прожигали пространство перед собой резким взглядом.
Старый единорог не был настроен миролюбиво, но и без антимагической ауры внутри барьера опасности для Твайлайт и остальных он бы не представлял – его сил едва хватало на то, чтобы стоять на ногах.
– Не бойтесь! – поспешила успокоить его принцесса. – Мы не причиним вам вреда!
– Где она? – прошипел он столь тихо, что его навряд ли кто-то услышал и, пошатнувшись, с глухим шумом повалился на бок.
Барьер за ненадобностью тут же был снят. Все трое склонились над истощённым, но всё ещё прибывающим в сознании пони.
– Назовите себя! – громко потребовала Фебра. Одновременно с этим Спеллвивер настраивал магический канал, чтобы выверенными вливаниями удерживать бывшего пленника в сознании.
Освобождённый узник, для которого тысячелетнее заточение длилось всего лишь миг, цеплялся взглядом за незнакомых ему пони и погребённый под пылью интерьер некогда своей лаборатории, даже не представляя, через какую временную пропасть перебросила его судьба. Он ожидал увидеть рядом с собой ту, кого здесь больше не было. В его голове роились мысли, берущие начало из далёких времён. В нём бушевали эмоции, катализаторов которых уже не существовали.
– Старсвирл… моё имя Старсвирл.
Свет луны вырывал из городского пейзажа два тёмных силуэта, что, облокотившись друг о друга, с шарканьем пересекали пустую площадь. Их перемещение недолго оставалось незамеченным: отряд пегасов, патрулирующий окраины Кантерлота, враз окружил заблудившихся плотным кольцом.
– Это грифоны! – завопил один из солдат, направляя копьё в сторону выглянувшего из-под капюшона клюва. Остальные незамедлительно последовали его примеру.
– Грифон здесь только один, мерин ты ослепший! – грубо выругался второй незнакомец, оголяя голову. На ещё большее удивление патруля, он оказался кобылицей.
– Какого Дискорда?! – вконец запутавшись, воскликнул капитан отряда, грозно потрясая копьём. – Какого Дискорда с тобой грифон?! И сама ты кем будешь?!
– Дейси Вайлд, если будет угодно...
Кобылка, угрюмым взглядом смерив окруживших её пони, ошибочно списала на лунный свет их резко мертвенную бледность.