Пересечение миров

Глава I

С чего начинается утро? Возможно, с назойливого звона будильника на прикроватном столике. О, да, это то самое чувство, когда искренне ненавидишь весь мир. Когда с тяжёлым взглядом и не менее тяжёлыми мыслями, вяло ковыляешь к кофеварке, чтобы хотя бы на время отогнать не желающий спадать сон. Когда открываешь форточку на кухне и чувствуешь, как холодный ветер вторгается в твоё царство теплоты и уюта, как разгоняет застоявшийся воздух, как пронизывает твои кости, как уносит ту часть сна, которую не смог унести крепкий кофе. Когда ты одеваешь гладенькую и выстиранную рубашку, ругаясь после каждой неудавшейся попытки просунуть пуговицу в прорезь в манжете. Когда ищешь ключи от квартиры, которые ты, «вроде как», повесил на крючок у входной двери. Когда с тоской смотришь на восходящее солнце и желаешь, чтобы этот день как можно быстрее закончился, чтобы ты скорее вернулся в своё царство тепла и уюта из места, которое ты называешь своей работой. Может быть, именно с этого должно начинаться моё утро? Нормальное утро?

Макс некоторое время вчитывался в последние строки, будто бы силясь рассмотреть в них нечто, что ему не удалось увидеть до этого. С неким разочарованием он захлопнул дневник и проводил взглядом сухую листву, гонимую вдоль дороги холодным осенним ветром. Природа жила своей жизнью, несмотря ни на что. Со вчерашнего боя она уже пыталась прикрыть то безобразие, что творилось на дороге, но, если в целом, то не очень в этом преуспела. Всё те же скрючившиеся на окровавленном асфальте тела в пятнистом камуфляже, всё те же обгоревшие остовы бронетехники, прожжённые кумулятивными снарядами. И листва, листва, везде листва, без конца подгоняемая, закручивающаяся в воздухе и вновь разлетающаяся по округе. На это, казалось, можно смотреть бесконечно, но что есть бесконечность по сравнению с теми тридцатью минутами, что дали им на сборы? Впрочем, пехотинец и так уже был готов. И овладело им то самое чувство, будто он всю жизнь готовился именно к этому моменту. К этому наступлению.

За дорогой вширь и вдаль раскинулись пшеничные поля. Ещё вчера, когда небо утягивало взор своей голубизной, а яркое солнце слепило глаза, здесь всё буквально утопало в золоте. Куда ни посмотри – до самого горизонта стелился ярко сверкающий ковёр, и так чисто и радостно было на душе, что хотелось разогнать и просто броситься в объятия золотистых колосьев. И так веяло от этих пшеничных полей домом, что становилось уж совсем спокойно, радостно, но отчего-то и тоскливо. И задавал себе Макс тогда немой вопрос: «А как сейчас дома?». А дома ведь шла война…

Но вот, на смену солнцу пришли серые тучи, и будто не было того золотого ковра, что устилал поле отсюда и докуда глаз хватит. Всюду серость и невзрачность, куда ни посмотри. И посреди этого океана сухих, приглаживаемых ветром колосьев, – ферма. Такая же серая и невзрачная. Вчера она была под контролем объединённых сил РФ и НАТО, но теперь… над фермой реяли американские флаги.

Накрапывал мелкий дождик. Похоже, природа решила если не замести следы боя сухими листьями, то хотя бы смыть кровь, перемешав её с грязью. Макс поспешил спрятать свой дневник и вновь взялся за холодный металл АК-12. Вес автомата приятно ощущался в руках, а тихий перестук деталей внутри оружия как-то резко успокаивал и внушал уверенности. Макс сомневался, что конструктор стремился придать своему творению божественную красоту и изящество, но было что-то такое в этих ровных линиях, в этом причудливо изогнутом рожке магазина, в этом удобном складывающемся прикладе. Таким оружием было приятно убивать. И пусть мысль об убийстве всё ещё вызывала у Макса некое отвращение, но каждый раз, когда от его пуль обрывалась чья-то жизнь, приятно бьющий в плечо приклад сразу же развевал все его сомнения.

Макс развернулся и зашагал обратно к лагерю. По его расчётам, прошло около двадцати пяти минут, и пехотинцу не хотелось пропустить сборы. Комроты, может, человек вовсе и не злобный, но напрячь может, да причём так, что всю оставшуюся службу в нарядах просидишь, вооружившись ножом для чистки картофеля или тряпкой для мытья тарелок. Хотя, конечно, бывает и похуже.

Миновав подраненный в правый борт Т-80УД и разложенную треногу погрузочного крана, с помощью которого производилась загрузка снарядов в танк, Макс обогнул пулемётное гнездо и вышел прямо к лагерю, что расположился под прикрытием хвойного леса. Как и на поле, воздух здесь был чистым и свежим, а от запаха хвои начинала кружиться голова. В детстве Макс не так часто выезжал на природу, и сейчас он наслаждался этим в полной мере. Не зря ведь пошёл в мотострелки, а ведь предлагали и в авиацию, и в танковые войска, и во флот. Так нет, пошёл в пехоту и ещё ни разу об этом не пожалел. Откуда-то Макс слышал, что человек сам выбирает себе место для смерти и что к нему самому приходит понимание того, что подошёл к концу его жизненный путь. И вот сейчас, наслаждаясь запахами живой природы, он почему-то понял, что хочет погибнуть именно здесь. Это то самое место, где он встретит свою судьбу.

В штабной палатке жизнь била ключом – комроты раздавал указания командирам подразделений, а те, в свою очередь, доносили приказы командира до своих подчинённых. В лагере НАТО происходило примерно то же самое, но, в отличие от своих союзников, европейцы делали всё в более организованной форме, да и на вид они выглядели куда спокойнее.

Поиск своих не занял много времени, и уже через минуту Макс прибился к своему подразделению и вертел головой по сторонам в попытках выглядеть где ещё знакомые лица. Долго стоять не пришлось – уже через пару минут к ним подоспел сержант и популярно объяснил, что и где они будут делать. Сам сержант воробьём уже был стреляным, и именно поэтому его приказы исполнялись безукоризненно и безо всяких протестов. Со своим богатырским телосложением он мог удержать на месте во время стрельбы КПВ и разбросать в разные стороны с десяток американских морпехов. Макс жалел, что не приходилось пока видеть его в ближнем бою, но именно эти впечатления производил на него товарищ сержант.

— Если всё сделаем, как надо, то уже через час ферма будет нашей, — говорил он, пока бойцы молчаливо ожидали команды на выдвижение.

Никаких точных указаний подразделение не получило. Стало только известно, что пехота наступала вместе с техникой, а по причине недоукомплектованности роты бронетехникой, должна была беречь танки, как зеницу ока. Ведь один Т-80УД и три БМП-3 – это совсем не те четыре «Леопарда» и три «Уорриора», что были у натовцев. И уж точно это не те пять «Абрамсов» и пять «Брэдли», которыми располагали американцы. И уж тем более это не два «Апача», что наверняка встретят приближающуюся вражескую технику слаженным ракетным огнём. Вот, думал Макс, и защищай танки, когда у противника такой внушительный арсенал. И это ещё без учёта расчётов ПТРК и особо рьяных американцев с противотанковыми гранатами. А у самих на всю роту лишь два ПЗРК и около пяти РПГ-7, которые не устарели разве что морально. Что ж, хотя бы с «пташками» проблем возникнуть не должно…

Приказ на выдвижение был отдан немедленно. Собравшись в двойки и тройки, бойцы осторожно двигались позади бронетехники, готовясь пересечь дорогу и тут же вступить в раскачивающийся под порывами ветра океан пшеницы. Два подразделения шли непосредственно перед техникой, высматривая мины и деловито размахивая над поверхностью земли миноискателями. Остальные же плелись рядом с машинами и были этому явно благодарны.

Макс с некой тоской покидал колючие объятия хвойного леса, но, перейдя узкую полоску асфальта, тут же оказался на пшеничном поле, и на душе стало чуть спокойнее. Спереди от него катила камуфлированная «коробочка», вминая начавшие мокнуть от дождя колосья в землю. Удобнее было идти по ним, чем пробираться через настоящие заросли.

— Хорошо здесь так, тихо, уютно, да? — поинтересовался у Макса шагающий рядом мотострелок, заметив довольное выражение лица у своего сотоварища.

— Ага, — просто ответил тот и как-то даже сам не заметил, как придурковатая улыбочка выползла на его лицо. Природа! Он всё никак не мог отвыкнуть от бетонных городских джунглей и наслаждался каждым моментом своего пребывания в здешних краях.

— Надо бы побольше бывать на природе, — озвучил его мысли боец, глядя куда-то вперёд и правее двигающейся перед ними боевой машины. — Я так-то не очень природу люблю – всё к людям тянусь. Но, знаешь, иногда, всё же, надо. Нервы успокоить и всё такое… Курить будешь?

Макс настолько заслушался звонкой трелью птиц в лесу, что не сразу расслышал поставленный ему вопрос. Казалось, что вот-вот, и его сознание унесётся туда, где щебечут… Н-да, в общем, в птицах он не разбирался, а вот закурить стоит. Американцы уже наверняка разглядели приближающуюся «армаду» бронетехники, так что ничего уже от этих сигарет не будет. Да и какой смысл пытаться сохранить себе лёгкие, если уже через минуту можешь погибнуть?

— Ты-то сам откуда? — спросил боец Макса, сделав длинную затяжку и спокойно выдохнув дым через ноздри. Впрочем, ответить Макс уже не успел – где-то справа полыхнуло пламя, и в небо взметнулся здоровенный столб земли и нарубленных пшенных колосьев. Казалось было, что кто-то напоролся на мину, но впереди тут же застучали очереди, и тяжело ухнуло танковое орудие. Бой начался.

Макс уже не слышал ни пения птиц, ни тихого шуршания приглаживаемой ветром пшеницы. Теперь его слух наполняла какофония выстрелов, взрывов, дребезжания бронетехники и чьих-то криков. В нос тут же ударил запах пороха, а в кровь медленно закапал адреналин. Перехватив свой автомат, он бросился вперёд бронетехники, готовясь тут же вступить в бой, но почувствовал, как чей-то цепкий хват впивается в его плечо и тянет обратно в укрытие.

— Не вздумай геройствовать! Ты нам ещё пригодишься, — негромко, но очень убедительно произнёс ему всё тот же мотострелок, после чего развернулся и полез прямо на ползущую впереди БМП. Задумка Максу была вполне понятна – прикрываясь башней боевой машины, отсекать от неё вражеских гранатомётчиков и прочих нежелательных личностей. Так поступил и он. Ухватившись, ловко запрыгнул на броню и, распластавшись за башней, начал неспешно, очередь за очередью, посылать пули в сторону фермы, откуда вёлся очень интенсивный пулемётный обстрел.

Откуда-то справа загремели танковые орудия, и Макс наблюдал, как тяжёлые немецкие танки пробуют на прочность вражеские укрепления. Огромные стальные монстры с чёрными крестами на бортах одним своим видом могли убить около десяти бойцов потенциального противника. Жаль только, что американцы этого не знали.

— Гляди! Гляди! — закричал кто-то с земли. Из-за полуразрушенного амбара, гремя гусеницами, выкатил американский «Абрамс» и тут же, развернувшись бронированным лбом в сторону наступавших, начал спешно разворачивать орудийную башню. Естественно, главным лакомством для него должен был стать российский Т-80, с присущим ему спокойствием поливающий огневые точки противника из спаренного пулемёта.

Американцы слишком быстро раскрывали свои козыри, хотя легче от этого Максу почему-то не остановилось. Он почувствовал себя такой прекрасной мишенью на этой БМП-3, что тут же захотелось спрыгнуть вниз и принять бой уже на простреливаемой со всех сторон земле – лишь бы не сгореть вместе с «коробочкой». Его две главные фобии: подорваться на мине и сгореть заживо. Причём сгореть заживо ему хотелось меньше всего.

Т-80УД, явно осознав себя приоритетной целью, резко остановился, клюнув носом, и начал поворачивать башню в сторону первого американского танка. С левой стороны встала БМП-3, и тут же захлопало её главное орудие, разоряя очередную американскую огневую точку. Глядя, как во все стороны летят деревянные щепки и разодранные мешки с песком, Макс злобно усмехнулся. Тем временем, вторая БМП вырвалась чуть вперёд, намереваясь ударить по вражеской машине из ПТУР-а, как грянуло 120-мм американское орудие, и «Абрамс» заволокло дымом. Снаряд, который должен был пробить лобовую броню «восьмидесятого» и прикончить экипаж, с громким лязгом ударил в правый бок БМП-3, и на этом боевую машину можно было окончательно вычёркивать из списка: повалил густой, с рваными краями, серо-чёрный дым, во все стороны полетели сверкающие искры, и несколькими секундами позже «коробочке» попросту сорвало башню, после чего светопреставление прекратилось, и перед «восьмидесятым» застыл дымящийся корпус боевой машины.

— Ат сволочи! — беззлобно ругнулся мотострелок рядом с Максом, прежде чем продолжить стрельбу. Башня третьей боевой машины повернулась влево, и вновь застучали тяжёлые очереди, разрывая в клочья американские укрытия, превращая в окровавленный фарш человеческие тела. После каждого выстрела машина заметно вздрагивала, что малось затрудняло прицеливание. Макс совместил мушку с целиком и тут же поймал в прицел фигуру в пятнистом камуфляже, что бежала к застывшему посреди двора «Абрамсу». Очередь на упреждение, и противник падает у гусениц танка, всё ещё подёргиваясь в предсмертных конвульсиях. И вновь пули высекают искры из его укрытия. Надо только вовремя прятать голову, и вся эта бойня превращается в просто весёлый тир с живыми мишенями. Не надо думать, что все они – живые люди. Или он будет просто не в состоянии нажать на спуск. Надо просто стрелять, укрываться и вновь стрелять. Менять магазин, стрелять, укрываться и вновь стрелять. Совесть и тряску заглушат сигареты. А через месяц он просто к этому привыкнет. Или умрёт. Третьего не дано.

Не прошло и минуты, как из-за всё того же полуразрушенного амбара появился второй танк «Абрамс». Обогнув своего стального собрата, машина начала разворачиваться, чтобы встать рядом и поддержать дружественные силы огнём. Застилающий линию обзора дым и постоянное движение со стороны противника не дали ему много времени на выбор огневой позиции. Т-80, сменив направление движения, взял на прицел бронированный борт первой машины и произвёл выстрел.

Грохот танкового орудия, и кумулятивный снаряд прошибает лобовую броню «Абрамса». Танк вздрогнул, будто живой, и могло даже показаться, что он сдал чуток назад, пытаясь опомниться от попадания. Из башни начал валить густой дым – попадание было стопроцентным. Первым делом безвольно опустилось главное орудие – это вышли из строя стабилизаторы. А дым становился всё гуще и всё черней. А спустя минуту, или может меньше, из-под погона башни начало вырываться золотистое пламя. Машину успел покинуть лишь водитель-механик. Его танковый костюм мелькнул в дыму и пропал из виду. Затем, с оглушительным взрывом, подхваченная силой детонации боекомплекта башня взмыла в воздух и отлетела в сторону. Обезображенный корпус с выбитыми взрывной волной люками полыхал огнём на своём прежнем месте.

Первая БМП, закончив разбираться с пулемётными дзотами, развернула башню, и установка ПТУР, установленная поверх неё, расцвела дымным цветком, посылая ракету в цель. Расчертив воздух серым шлейфом, снаряд вперился в борт американского танка, и неудачное расположение боеукладки тут же стало результатом того, что американская машина превратилась в один здоровенный куст огня, дыма и оплавленных дымящихся обломков, летящих в разные стороны. Когда дым рассеялся, на бывшей позиции «Абрамса» остались лишь несколько повреждённых катков, секция гусеницы и пара измятых броневых листов – остальное с чудовищной силой разбросало по округе в радиусе ста квадратных метров. Танковая поддержка противника была ликвидирована.

— Покинуть бронетехнику! Продолжать наступление! — командовал операцией невысокий офицер в звании лейтенанта. Сейчас Максу ясно представился образ советского военного комиссара во главе заградительного отряда НКВД. Разве что в спины своим не стреляет. — Первая «коробочка» двигается по левому тракту! Вторая «коробочка» двигается по правому! Пехота! Прикрывать бронетехнику!

— Вы слышали приказ! Пошли, пошли!

Макс спешился с брони и заспешив вперёд, выставив перед собою штурмовую винтовку. Когда все пулемётные позиции были уничтожены, пехота смело перешла в наступление. Американцы тем временем, ведя беглый огонь, отступили к центру фермы и явно готовились к ожесточённому сопротивлению. На памяти Макса у них ещё было несколько «Абрамсов» и целая пятёрка бронемашин М2 «Брэдли», которые могут покрошить пехоту в мелкий винегрет. Куда американцы дели вертолёты – неясно, но стоило, всё же, принять во внимание то, что у них они были.

Силы НАТО сейчас штурмовали ферму с другой стороны, намереваясь обойти оборонительные укрепления американцев в центре и взять противника в окружение. Немецкие танкисты при этом проявили смекалку и перешли к тактике, которой их научила ещё Вторая Мировая война – пока пехота вела уличные бои, «Леопарды» двигались в обход фермы и точными выстрелами поражали огневые точки противника. В качестве немецкой оптики Макс не сомневался, но рефлекторно пониже опускал голову, когда справа снова и снова гремели тяжёлые танковые орудия.

Подразделения перегруппировывались у двух подбитых «Абрамсов» и тут же отправлялись в бой, занимая первые этажи зданий и ведя подавляющий огонь из окон. Увидев, как посреди дыма внезапно мелькнула широкая спина сержанта, Макс двинулся следом. Вместе с командиром была ещё семёрка бойцов; подразделение сопровождало БМП-3 на её пути к центру фермы.

— Сейчас особое внимание на окна и двери! Используйте любые укрытия, какие только найдёте! — говорил сержант, пока они двигались по обоим бортам от боевой машины. Слева, из-за угла деревянной постройки, показалась вторая машина в окружении мотострелков. Установка ПТУР была снесена, и сейчас за башней укрывались двое бойцов: один с РПК-12 и второй с длинной трубой РПГ-7 для поражения вражеской бронетехники. Чуть позади полз «восьмидесятый», на котором появилось несколько новых вмятин.

— Враги по фронту! Жёлтый амбар! Твою налево! Ракета, ракета!

— ЛОЖИИСЬ!

Доли секунды ушли на то, чтобы осознать, что произошло. Мимо пронёсся серый шлейф и едва не столкнулся с катящей вперёд БМП. Позади громыхнуло, и со спины Макса окатило землёй. Против своей воли боец обернулся и увидел, как картинно разлетается во все стороны угол деревянного дома, мимо которого они только что прошли. Деревянные обломки крутились в воздухе на фоне здоровенного облака дыма и пламени. Макса обдало жаром, и в глазах тут же всё потускнело. Стой он ближе, и помер бы от перепада давления.

— Не стой, мать твою, не стой! — Сержант схватил его за шиворот, как котёнка, и тут же бросил на размокшую от дождя землю. Над головой злобно засвистели пули, с громким лязгом рикошетя от поверхности брони БМП, вздымая в воздух фонтанчики грязи, с неприятным хрустом и чавканьем разрывая человеческую плоть. Двое пехотинцев тут же плюхнулись лицами в грязь и больше не подавали признаков жизни. Где-то слева ярко полыхнуло, и было видно, как в потоках фонтанирующего пламени от второй БМП отделяется башня. Охваченные пламенем мотострелки разбегались в разные стороны, бросались в лужи и грязь, чтобы сбить с себя пламя, но их тут же настигали американские пули. В нос ударил тошнотворно-сладковатый запах палёного мяса вперемешку с машинным маслом, и Макс почувствовал, как что-то неприятно зашевелилось у него в животе.

По жёлтому амбару тут же ударило сразу несколько танковых стволов, и американцы поспешили покинуть здание и откатиться на запасные позиции. Никто не был в состоянии им помешать, и лишь несколько пехотинцев выпустили им вслед по очереди, так никого и не поразив. Единственная уцелевшая БМП-3 замерла в нерешительности продолжить движение. Слева к её горящей сестре уже приближался Т-80 с остатками пехотных подразделений.

— Нас на куски порвут! Мы все сдохнем здесь! — слышал он чей-то отчаянный вопль, поднимаясь с земли. По нему ручьями струилась вода вперемешку с грязью, но сейчас Максу было всё равно.

Впереди силы НАТО уже завязали бой с бывшими союзниками, и без помощи с российской стороны эти ковбои уж точно не справятся. Макс убедился в плавности скольжения затвора своего АК-12 и огляделся в поисках товарища сержанта. Тот как раз в этот момент пронёсся мимо него, увлекая за собою оставшихся бойцов. Слева тоже замельтешили, готовясь к атаке. Т-80 обогнул полыхающую «коробочку» справа и замер на месте, развернув башню в сторону подкосившегося жёлтого амбара, из которого по ним минуту назад вели огонь.

В это же время справа от амбара появилась американская М2 «Брэдли» с установкой ПТУР на башне. От немецких танков её прикрывали металлический цистерны, огороженные деревянным забором, а навострившихся подбить вражескую БМП гранатомётчиков тут же прижали к земли пехотинцы противника. Американцы всё не оставляли попыток отбросить объединённые силы РФ и НАТО назад.

— Твою мать!.. — выругался кто-то из мотострелков, когда 25-мм главное орудие и пулемёт калибра 7,62-мм заставили всех побросаться в укрытия, фактически оставив бронетехнику без прикрытия. Тут же вспыхнула ПТУР «ТОУ-2» на башне вражеской БМП, и огненная игла пущенной ракеты метнулась прямо к «восьмидесятому», что уже наводился на машину противника. Активная защита успела поставить дымы, и разлетающиеся во все стороны осколки сбитой с толку ракеты зазвенели по броне, одновременно поражая пехоту, укрывшуюся рядом с танком. Подобную наглость оставлять безнаказанной было никак нельзя. 30-мм пушка БМП-3 тут же взялась за работу, но все её старания пошли прахом, когда тяжёлый 125-мм танковый снаряд обратил БМП «Брэдли» в сплошное месиво огня, дыма и обломков. Машину буквально разорвало на части вместе с членами экипажа. Лишившись поддержки бронетехники, американцы выбросили дымовые гранаты и отступили, ведя беглый ответный огонь.

Теперь бой вёлся исключительно впереди, и бойцы ВСРФ получили небольшую передышку перед тем, как продолжить сражение. Санитары начали осматривать раненых, и Макс чуть расслабился. Он заменил полупустой рожок магазина и стряхнул грязь с цевья. Курить было нечего, так что боец просто смирился с этим фактом и обратил внимание на командира танкового экипажа, что, ловко спрыгнув со своей машины, тут же приблизился к сержанту.

— Обходить времени нет! Сейчас развернём малышку и будем таранить амбар, так что смотрите, чтобы никто не оказался под гусеницами!

— Сдурели? Они ж по вам в первую очередь лупить начнут!

— Мы уж как-нибудь продержимся. Вы только не тупите сильно: мне хотелось бы дожить до конца боя.

Танкист с привычной сноровкой забрался в башню и захлопнул за собою люк. С каким-то залихватским запалом поигрывая движком, танк развернулся и, выждав пару секунд, бросился на стену жёлтого амбара. Треск гнущегося дерева и немелодичный звон бьющегося стекла, и тяжёлая боевая машина исчезла в недрах здания. БМП-3 и остатки пехоты двинулись следом, готовясь встретить новый бой. Теперь их было совсем мало – рота потеряла больше половины своего личного состава, но продолжала рваться в бой. Макс со странным, но давящим спокойствием отметил про себя, что не замечает некоторых знакомых лиц, которые он видел в лагере. Что ж, видимо, они остались там, позади. И Артём, и Гриша, и Илья… Хотя нет, вот он же, Илья. Иногда по затылку человека получается узнать даже быстрее, чем в лицо. Что ж, хоть какие-то хорошие новости. Теперь остаётся переждать последний бой.

Они вырвались из амбара и тут же рассредоточились. В центре фермы американцы организовали настоящий форпост с дзотами, колючей проволокой, окопами и пулемётной точкой в каждом окне. Едва российские войска появились в зоне видимости противника, как тут же со стороны американцев начали лететь пули, гранаты, проклинающие выкрики и прочие приятности. Последний «Абрамс» и четвёрка БМП М2 «Брэдли», укрываясь за насыпями и стенами домов, поддерживали огнём пехоту и старались поразить наступающую бронетехнику.

— Ага! Зажали гадов эдаких! Ну, держитесь теперь!

— Прикрывайте танк!

— РПГ!

Макс вновь бросился в грязь, закрыв голову руками. Совсем рядом прогремел взрыв, и боец почувствовал, как вибрирует под ним земля. Сверху полетели клочья грязи и, судя по всему, чьи-то внутренности. Пехотинец осторожно поднял голову и увидел Т-80УД, из выбитого командирского люка которого валил густой чёрный дым.

— Не стоять! Не стоять! В атаку! — пробивался с сознание гулкий, но очень настойчивый голос. Макс поднял с земли свой АК-12 и бросился вперёд. Взрыв выбил у него из головы все мысли – осталась лишь пустота и вражеские укрепления всего в каких-то двадцати пяти метрах по фронту. Слева и справа свистели пули и гибли его боевые товарищи. В последний раз выстрелив, замерла на месте БМП-3; ствол главного орудия безвольно опустился к земле, а в левом борту красовались дыры от попаданий вражеской «Брэдли». Кислый привкус пороха и крови. Запах страха и ужаса. Мерный стук сердца, подстёгиваемого новыми порциями адреналина. И рокот вертолётных винтов впереди.

— Ах ты ж су… — Голос тонет в грохоте скорострельных орудий. Первая строка пуль проходить чуть левее, но останавливаться нельзя. Уже нет никакого смысла поворачивать назад. Так лучше встретить смерть лицом к лицу, чем трусливо принимать пулю в спину. А вот и она. Серый шлейф тянется откуда-то сверху и бьёт прямо под ноги бегущему Максу. Вспышка, короткое мгновение боли и… тишина. «Всё, — блуждает мысль на задворках умирающего сознания. — Я мёртв. Меня больше нет»

---

Тишина, впрочем, длилась недолго, будто жизнь, ухватив Макса в последней отчаянной попытке, не желала отпускать его в холодные объятия смерти. Ему было уже всё равно. Ещё там, в лесу, он понял, что его время настало. Для него война кончилась, как она кончилась для Артёма и Гриши. Как она, вероятно, кончилась для Ильи и товарища сержанта, да и для всех остальных отважных солдат, что бежали вместе с ним в едином порыве, штурмуя американские укрепления. Отгремела тяжёлыми орудиями холодная осень. Теперь на его место придут другие, чтобы так же, как и он, убивать и умирать на чужой земле ради давно позабытых идеалов. Что он оставил после себя в этом мире? Ничего, чем он мог бы гордиться. Горы трупов и стреляных гильз. Вот его наследие. Да и каждого, кто по своей или против собственной воли оказался втянут в этот огненный круговорот Третьей Мировой. Но сейчас уже это не имеет никакого значения. Сейчас ничего уже не имеет значения. Войны больше не будет.

Максу начало казаться, что к нему возвращается слух. Щебет птиц, поначалу совсем тихий и незаметный, постепенно обретал новые нотки и продолжал заполнять собою сознание, вытесняя все ненужные мысли. Природа. Похоже, Макс сошёл с ума. Мозг всё ещё отказывался верить в то, что его хозяин умер, но ничего. Вскоре и к нему придёт понимание. Ведь нельзя же сопротивляться вечно, так? Мягкий шорох листвы, приятно шелестящая трава и просто… пение… Столь приятное слуху, что хотелось просто остаться в этом забытие и слушать, впитывая в себя эти прекрасные звуки. Макс жалел, что раньше он так сильно недооценивал природу. Он был рад, что умер там, где… Стоп. Он вообще умер? Осознание ошибки пришло к нему, едва стоило открыть глаза.

Взгляд тут же терялся в ярком, голубом и безоблачном небе. Было несколько непривычно, особенно учитывая, что двумя минутами назад с неба лил дождь, а совсем рядом рвались танковые снаряды. Но ни дождя и уж тем более ни снарядов нигде слышно не было, и боец насторожился. Уж не в раю ли он? Или это такая разновидность ада? Что ж, если в аду так же красиво, как и здесь, то почему бы и нет?

Приподнявшись, он осмотрелся. Сверкающая вспышками выстрелов ферма, до того окружавшая его со всех сторон, куда-то запропастилась. На смену ей пришла она – природа. Чистая, девственная, не пахнущая синтетикой и человеческим присутствием природа! Такая же живая, не сдерживаемая проволочными заграждениями, живущая и развивающаяся только по своим законам и стандартам. Красиво, свежо, а воздух! Пусть холодный, но без примесей, пахнущий листвой, хвоей и древесиной. До чего же приятный запах! Нет, наверное, он попал в рай.

В голове уже не играл боевой ритм рвущихся снарядов, и не стрекотали больше автоматные очереди. Макс тут же проникся окружающим его спокойствием и вновь опустился на мокрую утреннюю траву, ведь так не хотелось никуда идти! Да и куда теперь уйдёшь? Впрочем, сейчас это его не волновало. Теперь всё будет хорошо. Теперь он в безопасности.

Пролежать так долго не удалось – со временем Макса просто одолело желание встать, пройтись и осмотреться. Он медленно, с кряхтением, поднялся на ноги и внезапно понял, что по-прежнему облачён в боевой разгруз и остальные элементы его снаряжения. С правого плеча на коротком ремне свисала тёмная металлическая фигура АК-12. Ствол, раскачиваясь и изредка утыкаясь Максу в штанину, смотрел в землю, но само присутствие стрелкового оружия в этом прекрасном раю заставило Макса насторожиться. Если он и умер, то, кто бы за ним сейчас не наблюдал, он счёл необходимым оставить пехотинцу все его прибамбасы. Мысли вновь перемешались, но, прогнав наваждение, Макс сделал пробный шаг вперёд и, ощутив упругость травы и почвы, уверенно зашагал вперёд. Сначала это давалось с некоторым трудом – тело всё не могло отойти от близкого попадания ракеты. Так и вело вновь плюхнуться в траву и уже никогда не вставать. Но боец преодолел и это. Двигаясь медленно и постепенно ускоряясь, Макс и сам не заметил, как внезапно сорвался на бег и ринулся через заросли прямо в самую гущу леса. Ветки хлестали по лицу, но это уже ничего не значило – он вновь почувствовал себя живым. Чёрт, как же он выглядит со стороны…

Как бы то ни было, требовалось выбираться отсюда и искать своих. Кого-то обязательно должно было забросить сюда в относительной близости к Максу. Пусть это даже будет американец или француз – Максу надо было убедиться, что он не единственный человек в этом очень странном месте. Иначе он попросту сойдёт с ума и застрелится из собственного пистолета. Но это уж слишком мрачные мысли. Широко поднимая ноги, чтобы не споткнуться о разросшиеся корни деревьев, пехотинец бежал в одному только ему известном направлении. Север? Восток? Юг? Запад? Без разницы. Только бы найти кого-нибудь. Такого же затерявшегося и ищущего себе подобного солдата…

Прошло довольно много времени, прежде чем Макс начал выдыхаться. Поскольку сержанта рядом не было, боец замедлил темп своего движения и позволил себя оглядеться по сторонам. Дремучий лес встречал его сотнями глаз, смотрящих на него кто с испугом, а кто и с хищным азартом. Макс не сомневался – скоро он столкнётся с представителями местной фауны. Тигр, волк, медведь, а, может, кое-что и похуже. К счастью, повторно умирать боец пока не собирался. Именно для этого у него в руках и грелся автомат калибра 5,45/7,62-мм. Полный магазин в автомате – шестьдесят патронов, считая тот, что в стволе. Осталось у него ещё два рожка, а это ещё сто двадцать патронов. Итого: сто восемьдесят патронов. Что ещё? Две наступательные и одна оборонительная гранаты. Так… Дымы. Без них никуда. Складная сапёрная лопата – без неё тоже никуда. И трофейная М9 «Беретта» с трофейной же набедренной кобурой, плюс три запасных магазина, не считая тот, что в рукояти оружия. Ладно, с местной живностью он справится, если не будет сильно тупить. Конечно, если живность тут не такая же странная, как и сама местность.

Стоило забраться повыше, осмотреться. Такими темпами он может забрести в логово какой-нибудь твари или только ещё сильнее углубиться в лес. Вот только деревья все одного роста, а кроны настолько густые, что практически не пропускают солнечный свет. Макс нахмурился. Скверно-то всё как. Ладно, попытка – не пытка. Мотострелок закинул автомат за спину и принялся, хватаясь за ветви и лианы, забираться на ближайшее дерево, густо поросшее мхом. Он не знал, чего он ожидал там увидеть. Наверное, многокилометровую идиллию леса, раскинувшуюся во всех известных направлениях. Боец умудрился забраться практически на самый верх, дважды чуть не сорвавшись. Оказавшись чуть выше уровня крон, он всё-таки сумел осмотреться. Горы, лес, гигантская серая скала с выстроенным на её крутом склоне белокаменным замком. Больше ничего отсюда не было видно. Значится, следует двигать прямо к замку, решая остальные проблемы по мере поступления. Макс аккуратно слез обратно на землю и отряхнул себя ото мха и прицепившейся к рукам и одежде древесной коры. Ладно, направление есть. Теперь бы только не сбиться с пути.

Лес не мог длиться бесконечно, и через четверть часа боец наткнулся на аккуратно вытоптанную копытами тропу, что бежала, петляя между деревьями. Внимательное изучение не показало присутствия в районе человеческих форм жизни, поскольку среди всех этих следов не обнаружилось ни одного, что походил бы на ступню человека. Это слегка огорчило Макса. Но настораживал тот факт, что следы от копыт бежали вдоль тропки уж как-то слишком упорядоченно, а это значит, что проходивший здесь скот кто-то вёл. В самом деле, ну не могли же эти непарнокопытные сами выбрать себе маршрут и пользоваться им такой длительный промежуток времени? И всё же, если их кто-то вёл, то где его следы? Ах, проклятье. От долгих размышлений у Макса начала болеть голова, но выкинуть вполне закономерные мысли из головы он никак не мог. Н-дэ, дела… Что ж, куда-то эта тропинка да должна вести, верно? И не факт, что не к тому самому замку на скале.

Из раздумий его вывело не что иное, как приближающиеся голоса и лёгкий шелест листвы под толстыми подошвами армейских ботинок. Повернув голову, Макс начал внимательно вглядываться в углубляющийся лес, откуда доносились звуки, но разглядеть он пока ничего не мог – мешали кусты и толстые стволы деревьев, что произрастали тут повсеместно. Конечное, бряцанье амуниции и тихий перестук деталей стрелкового оружия он разобрал довольно быстро и поспешил укрыться в густых зарослях кустарника, что окружали могучий ствол одного из деревьев. Он испытывал неслыханное облегчение, но одновременно с этим напрягся, прислушиваясь к голосам, пытаясь разобрать язык, на котором говорят приближающиеся солдаты. Десятью секундами позже голоса стали совсем близко, и теперь Макс мог разобрать не только язык, на котором говорят люди, но и сами слова. Это был довольно приятный на звучание язык, он изобиловал гласными, но сильнее Максима удивило то, что он мог понять каждое предложение, каждое слово, каждое междометие, произнесённое любым из этих солдат. Этот язык был так похож на родной русский, но одновременно с этим был настолько ему чужд, что Максу стало не по себе, и он решил не спешить покидать своё импровизированное укрытие. Сначала нужно поближе рассмотреть двух людей, прежде чем пытаться идти на контакт, в том числе и боевой.

Рядом с ним, буквально в нескольких метрах, спокойно прошли двое морпехов армии США. Один из них был довольно рослым, лицо перекрывала серая маска, а на глаза были надвинуты непрозрачные противоосколочные очки. За спиной располагался закрученный гидратор, в котором, видимо, ещё что-то да осталось. Рукава спущены до самих кистей. В руках винтовка М4А1 со всеми прелестями тактических модификаций. Налокотники, наколенники… Ох, и не спарился ещё этот «янки»?

Второй был поменьше, примерно среднего роста, чуть старше Макса, наверное, лет двадцати трёх. Вместо гидратора за спиной висел небольшой армейский рюкзак защитного цвета. В руках бойца красовался пулемёт М249 SAW; в городских боях эта хреновина жутко бесила его и его соотечественников, особенно, когда рядом не оказывалось ручного гранатомёта или когда позиция стрелка была слишком далеко для броска гранаты. Сейчас лишь Макс надеялся, что не столкнётся с этой адской махиной вновь. Больше уважения ему внушал разве что российский РПК-12, созданный на базе нового «калаша».

— Гляди-ка. Тропа, — задумчиво протянул первый американец, опускаясь на колено и осматривая отпечатки копыт. — Тут недавно скот какой-то проходил. Шли, кажется… на северо-запад…

— Погоди, я не вижу следов человеческих ног. — Пулемётчик приблизился к своему товарищу и, глядя тому через плечо, осмотрел участок тропы перед ним. — Если шли они исключительно по тропе, значит, кто-то вёл их через лес. Верно?

— Без понятия. Давай сначала выясним, куда эта тропа ведёт, а потом уже будем разбираться. Эдди бы сюда – он в лесах, как дома… был…

— Да-а, жаль пацана. Хорошо, хоть недолго мучился. Найти бы того ублюдка, который… — Но договорить американец не успел: одним жестом руки его товарищ приказал пулемётчику заткнуться, и пара начала настороженно вслушиваться в пение леса, медленно поворачивая головы и крутя стволами своего оружия по сторонам. Жуткая и напряжённая картина. Максу уж начало казаться, что это он выдал своё присутствие непроизвольным движением, но мгновением позже из зарослей по ту сторону тропы послышался злобный, напоминающий львиный, рык. Волосы на голове зашевелились, и Макс тоже начал медленно поворачивать ствол, когда из кустов показалась сначала обозлённая морда зверя, а потом и всё его здоровенное тело. И тогда у Макса отвисла челюсть: длинные и острые, словно гвардейские сабли, клыки; широкая красная грива, колышущаяся, будто языки пламени; здоровенное тело, на вид весящее целую тонну; на удивление маленькие, но невероятно мощные кожистые крылья, как у летучих мышей, и вершил всё это дело непомерных размеров скорпионий хвост, уже занесённый для атаки. Мантикора! Грёбаная мантикора! Ну, разве это не прелесть?!

— Огонь! — прозвучала команда морпеха в маске, и оба бойца открыли слаженный огонь, буквально утопая мифическую тварь в океане раскалённого свинца и трассеров. Грохот выстрелов тут же, отражаясь от стволов деревьев, начал разлетаться по лесу. А тварь, только взревев пуще прежнего, бросилась в атаку, наводя ядовитое жало на пулемётчика. Опешивший морпех попытался отступить назад, но тяжёлая и неповоротливая с виду, мантикора показывала настоящие чудеса гибкости и ловкости. Взмахнув крыльями, она грузно приземлилась прямо перед двумя морпехами и нанесла первый удар. К счастью для пулемётчика, совсем рядом оказался его боевой товарищ – на пути острого жала встал боец в маске, и отравленное лезвие вспороло его разгрузочный бронежилет, намереваясь парализовать жертву своим ядом. Пулемётчик сдвинулся влево и выпустил твари в морду целую очередь пуль калибра 5,56-мм, разворотив череп в кровавое месиво. Но не успело конвульсивно дёргающееся тело грузно свалиться на землю, как из кустарника позади показались вторая и третья твари. Они явно застали морпехов врасплох, и развернувшиеся было бойцы были вынуждены заботиться больше о том, чтобы сохранить дистанцию между собою и мантикорами, чем о попытках прикончить назойливых хищников. Тут уж Макс не выдержал…

Короткая автоматная очередь вспорола пахнущий порохом утренний воздух, и тройка пуль ушла в правый висок крайней слева твари. Окончательно демаскировав своё местоположение, Макс вынырнул из кустов, без конца стреляя в голову и шею треклятого монстра, надеясь хоть в каком-нибудь месте пробить толстый череп и поразить головной мозг. Не ожидавшая такого поворота тварь начала разворачиваться к Максу и тут же подставилась под удар морпеха в маске. Американец бросился на монстра с обнажённым ножом и был явно настроен на победу в схватке. Сверкнувшее в свете солнца лезвие прошло по широкой дуге и с омерзительным хрустом пронзило череп, заставив мантикору протяжно взвыть и мощным ударом передней лапы отбросить смельчака назад. На большее монстра не хватило и, с торчащей из головы рукоятью ножа, тварь осела вниз, уронив голову на вытоптанную тропу.

Вторая мантикора решила отобедать молодым пулемётчиком, повалив того наземь, и лишь выставленная вперёд махина М249 спасла американца от острых клыков твари. Мантикора не могла атаковать противника своим скорпионьим жалом без риска продырявить себе голову, так что сейчас схватка была исключительно между чудовищными челюстями мифического животного и человеческой упорностью, подкреплённой сталью ручного пулемёта.

Макс решил не пытаться пробить череп твари винтовочными патронами – даже в упор, она умудряется выдерживать целую очередь. Вместо этого, он разложил сапёрную лопату и решил сыграть в некое подобие Рэмбо. Конечно, затея была рискованная, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанского!

Разогнавшись для прыжка, Макс с лёгкостью оторвался от земли и, наметив предстоящий удар, обрушился всем весом на голову треклятой твари. С неприятным хрустом заострённое лезвие лопаты рассекло кость черепной коробки, погружаясь всё глубже в мантикорий мозг. Тварь только и успела, что дёрнуться назад, прежде чем тяжело завалиться набок и, конвульсивно подёргиваясь, быстро уйти из жизни. Российского же пехотинца после такого швырнуло на землю. Он всё ещё чувствовал, как сжимает в руке металлический тяж лопаты, а позже он почувствовал тёплую кровь, что каплями скатывалась вниз по черенку. «Ну и аттракцион! Н-да, к такому армия меня точно не готовила»

Кряхтя и постанывая от падения, Макс поднялся и наскоро осмотрел результаты своей работы. Лезвие лопаты, уже успевшее поменять свой цвет с чёрного на красный, глубоко уходило в рассечённый сильным ударом череп мёртвой мантикоры. Чтобы вытащить инструмент из головы твари, пришлось изрядно поднапрячься, а после, усиленно оттирать пока ещё не успевшую засохнуть кровь, где шерстью самой твари, а где широкой листвой, которой, благо, кругом было предостаточно. Закончив с приведением инструмента в более-менее презентабельный вид, Макс нахмурился и начал оттирать кровь уже от своих рук. К сожалению, несколько неярких пятен на рукаве левой руки будут до конца его военной службы напоминать об этой очень познавательной встрече с местной фауной сказочного или, по крайней мере, мифического мира.

— Вот твою-то мать… И чем мне это теперь отстирывать? — раздосадовано спросил он у самого себя и обречённо вздохнул. Родная речь начала ощущаться несколько по-другому, и с небольшой задержкой боец понял, что разговаривает на неизвестном раннее языке. Впрочем, удивляться уже было нечему и, сложив лопату, Макс сунул её обратно в чехол. В руки вернулся уже разогревшийся на солнце металл «калашникова». Ласково проведя рукой по вороному металлу цевья и крышке ствольной коробки, он о чём-то ненадолго задумался, после чего вспомнил о двух американцах, что были здесь с минуту назад.

Обернувшись, он осмотрел тропу и тут же увидел двух «янки» в десяти метрах от себя. Морпех в маске лежал на спине и не двигался – лишь вздымания груди при вздохах давали понять, что американец всё ещё жив. Прочный разгрузочный бронежилет спас его от мантикорьего яда, но после такого сильного удара ему было просто опасно сразу подниматься на ноги. Не исключено, что получено сотрясение мозга. Лучше, чем сломанный хребет и свёрнутая шея. Впрочем, были предположения, что сломана пара рёбер.

Второй морпех тут же очутился рядом со своим товарищем. Отложив в сторону пулемёт, боец осмотрел рваную дыру в разгрузе и, задав несколько вопросов, на которые получил не вполне внятные ответы, начал помогать другу подняться на ноги. Раненого «спартанца» шатало во все стороны, но спустя десяток секунд он, всё же, сумел утвердиться на своих ногах, опираясь на подставленное плечо пулемётчика. Они о чём-то негромко переговаривались, но слова звучали как будто бы в отдалении, ведь всё внимание Макса сейчас было обращено в сторону леса: а не затаилась ли какая-нибудь гадость в кустарнике? Учитывая, сколько шуму они тут натворили, то скоро на выстрелы могут сбежаться твари и побольше. И тогда отчаянный прыжок с сапёрной лопатой в руке не произведёт того эффекта, который он показал в борьбе с мантикорами.

Когда морпехи подошли ближе, Макс опустил оружие и посмотрел на них в ожидании. Спартанец, морпех в маске, осторожно оттолкнулся от пулемётчика и шёл уже на своих двух, и, надо сказать, делал это вполне уверенно, будто удар здоровенной лапой мантикоры был для него не более, чем обычным пустяком. Ну да, учитывая, как американский кинематограф расхваливает американскую армию, то удивляться тут нечему. Бойцы КМП США каждый день отражают свыше двух инопланетных вторжений. Мантикор они едят на завтрак, приправляя гвоздями!

— Спасибо за помощь! — искренне, как показалось Максиму, произнёс пулемётчик, а затем настороженно взглянул на русского пехотинца. — Ты.. эм… Говоришь на английском?

— Вообще без понятия, — пожал плечами мотострелок. — В школе, вроде как, изучал, но теперь я, наверное, и на немецком шпарю не хуже.

Шутка сработала – американцы значительно расслабились. Теперь, когда выяснилось, что взаимной вражды между сторонами нет, бойцы могли заняться более насущными делами.

— Значит, мы действительно говорим на местном, — задумчиво протянул Спартанец. — Да, хорошо ты эту мартикону или как-там-её. Я только и увидел, что размытое пятно, а потом эта тварюга валится наземь. Безбашенные вы, русские, ребята. Уж думал, что нам крышка. Кстати, я Марк. Рад знакомству. А это Энтони.

— Макс, — представился боец, пожимая протянутые ему руки. У обоих морпехов был довольно крепкий хват; особенно крепким он был у Марка: на мгновение Максу показалось, что ему пытаются оторвать руку, хотя и сам мотострелок в своё время увлекался боксом и был человеком далеко не слабым.

— Макс… Это от «Максвелл»? — осведомился Энтони, видимо, не найдя, что спросить.

— Нет. Это от «Максим». Просто сокращение. Коротко и звучно, как я считаю, — ответил Макс, и американец кивнул, дав понять, что он всё понял. Решив больше не переключаться на второстепенные вопросы, Максим решил расспросить своих новых знакомых. — Так, у вас есть догадки, куда нас занесло? Это место не похоже на то, где я пребывал полчаса назад.

— Связь здесь не ловит – командование молчит. Да и ни с кем другим мы связаться не можем, — после короткой заминки ответил Марк. — GPS-навигаторы тоже не работают. Хотя бы электроника цела. Мы, в принципе, можем переговариваться по рациям друг с другом. До какого-то момента мы думали, что нас каким-то неведанным образом перенесло в Африку, но когда мы увидели это… — и он посмотрел в сторону трёх здоровенных туш, под которыми уже натекло изрядно крови. — Я понятия не имею. Ты сюда как попал-то?

— Не знаю, — отрешённо пробормотал Макс. — Ну, то есть, произошло это как-то странно. Штурмовали ферму в составе роты… Потом мне под ноги ударила ракета с «Апача». И я тут.

— Забавно. Схожая история, — хмыкнул Энтони, прикрыл лицо рукой и вздохнул. — В Берлине немцы организовали крупное контрнаступление. Мы так-то отступили к зданию Конгрессхалле, а потом нас накрыло реактивной артиллерией. Меня-то успели схватить и швырнуть в ближайшую воронку, но дальше только темнота… Очнулся я уже на дереве. Перепугался сначала, ведь швырнули-то меня в воронку, а оказался я на дереве…

— Меня вообще пристрелили, — покачал головой Марк и прикоснулся двумя пальцами до места в области шеи, куда, вероятно, угодила пуля. — Захлёбывался кровью. Не дай бог вам познать, какого это. Так это что, выходит, что мы в раю? — американец развернулся и направился к одной из мантикор, чтобы извлечь из неё свой нож.

— Не думаю. Если, конечно, наш дражайший Иисус Христос не пригласил нас на вечеринку с перестрелками, — безразлично протянул Макс и поймал себя на мысли, что неплохо было бы прикурить. Проблема была в том, что сигарет с собою не было, а местной траве Макс не очень-то и доверял. Ну да ладно. Свежий воздух ему только на пользу, а от курения пора бы и отвыкнуть.

— Надо валить отсюда, — произнес, наконец, Энтони, за секунду до этого пинающий труп убитой Максом мантикоры носком ботинка. — Выстрелы могли слышать. А мы тут уже чёрт знает сколько ошиваемся.

— Он прав. Пойдём по тропе. — Спартанец закончил вытирать лезвие ножа и сунул тот в чехол. Перетянув со спины штурмовую винтовку, он взял её в руки. — На северо-запад. Там может быть поселение или что-нибудь вроде того.

— Тогда я больше не вижу смысла ждать. Если там есть поселение… — Макс внезапно умолк, прислушиваясь к окружающим его звукам. Тихий лязг оружейных деталей, шуршание амуниции, весёлый щебет птиц, шелестение травы и цветущей листвы, но… голоса?

Остальные, видимо, тоже услышали. Медленно развернувшись к источникам звука, Марк начал уходить влево, чтобы занять позицию за деревом. Энтони неторопливо опустился за тушей одной из мантикор и разложил поверх неё сошки своего ручного пулемёта. Максу ничего не оставалось, кроме как сместиться в сторону и, оказавшись в десяти метрах справа от Энтони, укрыться за стволом другого дерева, чтобы в случае опасности ударить с обеих сторон.

А голоса всё приближались. Вскоре стало ясно, что по звучанию они больше напоминают мужской и женский. Приближающиеся потенциальные противники о чём-то оживлённо спорили, и в этом лесу они явно ощущали себя просто превосходно. Макс опустился на колено и медленно выдвинулся из укрытия, беря под прицел тот участок, где тропа сворачивала вправо и скрывалась за очередным деревом. Насколько он помнил, он истратил четверть рожка на отвлечение мантикоры, а это значит, что сейчас у него в распоряжении целых сорок пять патронов, а это по-прежнему в полтора раза больше, чем может вместить в себя магазин АКМ-а.

Спустя секунды ожидания незнакомцы явили себя из-за дерева, и вид их всколыхнул в глубине сознания Макса нечто не очень старое, но похороненное под толстым настом скопившихся в голове воспоминаний и лишь сейчас начавшее попытки вырваться из плена и явиться на свет. Тут же утих разгоревшийся спор, и по тропе, ступая осторожно и тихо, шли две разноцветные… к-хм… лошади. Раз уж так, то скорее пони, чем лошади, хотя сравнение было вполне удачным, пусть и не совсем точным.

Они медленно переставляли ноги, приближаясь к месту схватки. Уши вертелись, словно локаторы, а их мордочки (настолько поразительно они передавали все человеческие эмоции!) выражали тревогу и сомнение. Макс провожал их дулом штурмовой винтовки и с волнением заметил, что они вот-вот приблизятся к Энтони. Хотя пулемётчик пока что молчал: скорее всего, он был поражён не меньше Макса.

Чуть опустив ствол автомата, чтобы присмотреться к гостям поверх мушки прицела, мотострелок нахмурился. Первый пони шёл чуть впереди. Это был сиреневый, предположительно, жеребец с растрёпанной белой гривой, в которой проглядывались розовые пряди. Лишь глаза его, тёмно-зелёные, входили в резкий контраст с остальным телом. А изо лба, что странно, будто радиоантенна, торчал спиральный рог, предназначение которого Максу было смутно понятно. Ещё более знакомым и странным показалось Максу изображение на крупе пони в виде перекрещенного карандаша и двадцатисантиметровой линейки, вероятно, выполненной из золота. Поверх всего этого дела лежал внушительных размеров циркуль. Что же сие означает, оставалось только гадать.

Рядом, опасливо оглядываясь по сторонам и опустив голову, шла светло-серая пони с ухоженной ализариновой гривой. Светло голубые глаза смотрели с тревогой и лёгким испугом. Особое внимание Макса привлекли два крыла, сложенные по бокам пони. Пегас? Пегасиха? Пегаска? Пусть будет пегаска – так слуху более приятно. Метка на крупе изображала лунный полумесяц и забранное в него темновато-серое облачко. Н-да, вот что сие обозначает, ему точно понять не дано…

И тут Макса озарило. Словно кто-то невидимый ударил его током. Пони! Ну конечно же! Ещё несколько недель назад, когда их рота стояла пять дней на окраине какого-то захваченного натовцами города, он застукал пятерых пехотинцев из соседнего взвода за просмотром разноцветных лошадок на экране интернет-планшета. А ещё до войны один из его друзей крупно подсел на этот мультфильм. Как же он мог забыть-то? Впрочем, теперь всё стало ещё более запутанным…

Отсюда Макс мог наблюдать, как Спартанец, аккуратно обогнув своё укрытие, медленно перемещался так, чтобы оказаться позади движущейся двоицы. Марк каким-то только ему известным образом не задевал трескучий кустарник и не шуршал листьями под подошвами ботинок. Благо, на стороне Макса кустов было не так много, а траву и листья можно было обойти, ступая по толстым корням деревьев.

Когда двоица пони оказалась аккуратно посередине треугольника, углы которого образовали позиции Энтони, Марка и Макса, бойцы, словно по сговору, синхронно выпрыгнули из укрытий, беря в прицелы оружия ошарашенную пару. «Не двигаться!» прокричал Марк, выступая на тропу со вскинутой М4. Пегаска развернулась только для того, чтобы уставиться на Макса, который перекрыл ещё один путь к возможному отступлению. Впрочем, попытайся она сбежать по воздуху или по земле – это не играло особой роли. Жеребец же вертел головой, явно пытаясь сообразить, что происходит. Но никто из них с места так и не сдвинулся.

— Мы не… Простите, если мы… — лепетала пегаска, явно пытаясь отойти от шока и подобрать слова. Самого Макса факт говорящих разноцветных лошадок уже не столь сильно заботил, но в душе проснулся явный живой интерес и… нечто другое. Это было что-то давнее, ещё из воспоминаний…

— Кто вы? Что вы здесь делаете? — задал Марк первые два вопроса, по-прежнему не сводя взгляда с незваных гостей. Голос его был ледяным и твёрдым, а через маску хотя бы примерно прочесть его мысли не представлялось возможным.

Пегаска сглотнула, осознав, куда они влипли, но продолжила говорить:

— М-меня зовут Мун Пэчрол. Й-я работаю в погодной команде и-и…

— А дружка твоего как зовут? — продолжил дознаваться Марк, и Максу начало казаться, что, продолжи он в таком же духе, и эти двое вскоре плюхнутся в обморок. Н-да, не каждый день ведь с ними такое случается.

— Я… Сёркл Дэнсер. Я преподаю уроки черчения в школе… — поборов страх, но всё ещё выглядя неуверенно, отозвался пони. — Послушайте, мы не хотели ничего плохого. Мы просто услышали странные звуки, когда гуляли в лесу. Если вы хотите, мы можем просто уйти…
«Гуляли в лесу, населённом голодными мантикорами?» — с недоверием подумал Макс. — «Без оружия, снаряжения, да ещё и вдвоём? Они бесстрашные или бессмертные?»

— О, нет, мой друг, — покачал головою Марк. Морпех уже успел убедиться в безобидности поняш и начал медленно опускать автомат стволом к земле. — Пока мы не разберёмся, какого рожна тут творится, никто никуда не пойдёт.

— Н-но что вы хотите знать? — по-прежнему запинаясь, спросила Мун Пэчрол.

— Ну, для начала, хотя бы, скажите нам, в какой стране мы находимся, — вступил в разговор Макс, стараясь говорить без нажима и добавлять в свой голос больше жизни, ежели как это делает Марк.

— Ну, это легко, — неожиданно просто ответил Сёркл Дэнсер, оглядывая Марка и Максима с небольшой ухмылкой. — Добро пожаловать в Эквестрию.