Блюз Арии Блейз

Блюз Арии Блейз

Три. Три… Раз, два, три. Что такое три? Число? Для большинства существ «три» – всего лишь обычная цифра, стоящая после двух, но до четырех. Однако немногие знают, что «три» — это «The Dazzling». Три… Трио. Два, дуэт, это ещё не Даззлинг. Четыре, квартет, — уже не Даззлинг. Пожалуй, мне стоит начать с самого начала…

В Эквестрии существует забавный народ: русалки. В чем же его забавность? Пение. Это наша расовая особенность, наш особый талант, наша судьба. Уже на втором году жизни мы начинаем петь в хорах, радуя своими ариями плывущих по морю путешественников. Считается, что встреча с нами приносит удачу, но мало кто знает, что мы просто не можем жить без зрителей. Эмоции. Для земных актеров они лишь уважение, символ того, что тебя любят и ценят. Для нас они – пища. К сожалению, мы не способны усваивать её самостоятельно, но и без неё мы не можем существовать. Ошибка природы? Возможно. Именно поэтому ещё давным-давно неизвестным тритоном-магом были придуманы магические амулеты, позволяющие накапливать и поглощать энергию чувств, которые испытывают к нам наши поклонники. А самое смешное то, что морское дно буквально усеяно камнями, пригодными для их создания…

Я была одной из лучших хористок. Нет, не так, я БЫЛА одной из лучших хористок. Говорили, что я хорошо пою, даже по меркам русалок. А я хотела петь что-то свое. Совсем свое. Как кто-нибудь из Великих.

Однажды, во время очередной репетиции, я попыталась сделать это. Возник диссонанс, который тут же был пресечен Главной Примой. Сурово отчитав меня, она приказал вернуться обратно в строй, но тут произошло неожиданное. За меня вступились две другие русалки, одна из второго состава, другая из третьего. Им тоже надоело однообразие, им тоже хотелось перемен. Возможно, не выскажи я тогда своего мнения по поводу управляющих навыков Примы, после того как она накричал на них, все сложилось бы по-другому. К сожалению, а может и к счастью, прошлое изменить невозможно. Уже сидя на одном из рифов, изгнанная из своей труппы, разглядывая свой амулет, сменивший цвет с нежно-голубого на кроваво-красный, я узнала имена своих подруг по несчастью: Соната Даск и Адажио Даззл.

 — Итак, девочки, начали!

 — А-а-аве Мари-я-я… — стройно затянули русалки, прикрыв глаза от сосредоточения. Постоянные тренировки помогли им добиться настолько мощной синхронизации, что редко какой слух был способен отличить отдельный голос от общей плеяды.

Главная Прима, белоснежная русалка, бывшая для них скорее не директором труппы, а вождем племени, одобрительно кивала, кивая в такт. Скоро, очень скоро настанет её тема…

Внезапно что-то изменилось. В многоголосом хоре появился новый звук. Звук, который хоть и вписывался в общую тему, но вызывал явный диссонанс у неё, Главной Примы, мешая вести свою часть. Кто посмел?!

Отдав копытом жест остановить репетицию, главная русалка кинула внимательный взгляд в толпу, ища нарушительницу. Именно нарушительницу, так как тритон не смог бы воспроизвести подобный певческий тембр.

 — Ария Блейз! Шаг вперед!

Почти из самого центра, там, где расположился первый состав, элита подводного народа, выплыла фиолетовая певунья.

 — Так-так-так, дорогуша, — задумчиво посмотрела на одну из своих протеже Прима, — что же ты делаешь? Зачем портишь нам всем репетицию?

 — Я, я просто подумала, что… — попыталась что-то сказать Блейз, но Главная её прервала:

 — Милая, для того чтобы думать, у вас есть я, – раздраженно ответила вождь. — Твоя задача – исполнять свою часть как можно лучше. Если я умру, ты станешь одной из кандидаток на пост Главной Примы, но до этого изволь выполнять то, что я говорю. Поэтому вернись обратно в строй и не доставляй хлопот.

 — Но, я…

 — У меня проблемы с дикцией?

 — Простите… — опустила голову Ария.

 — Отлично, а теперь… Так, вы двое, а ну выйти! – из толпы русалок показались ещё две морские девы: рыжая, словно пламя, которое можно было встретить только на кораблях, и синяя, словно вода в лагунах, где периодически останавливалась труппа.

Выйдя из строя, они встали рядом с фиолетовой.

 — Я сказала что-то смешное? – холодно поинтересовалась белоснежная, смотря на провинившихся. — Может, вы поделитесь со всеми нами?

Парочка переглянулась. Голубая выглядела немного неуверенной и напуганной, поэтому слово взяла её товарка:

 — Мы считаем, что Ария поступила правильно, изменив тему. В конце концов, её часть не выбилась из общего пения, даже внесла некую контрастность…

 — ВЫ считаете? – язвительно перебила их Прима. — К сожалению, ВАШЕ мнение ничего тут не значит. Труппа ДОЛЖНА подчиняться Главной Приме, и только ей, а не второму и третьему составу, годному лишь для подпевки.

 — Но у Арии действительно неплохо получилось… — тихо и нестройно послышалось из толпы. Впрочем, звуки сразу утихли, как только вождь метнула туда яростный взгляд.

 — Если лидер плюет на мнение своих подчиненных, то это не лидер, а тиран, – внезапно сказала Ария, уже без испуга глядя на побагровевшую от гнева белую русалку.

 — Ну и, что мы теперь будем делать? – кисло поинтересовалась голубая, сидя на одном из рифов, торчащих из воды, возле которого остановилось их племя. На уплывающих вдаль соплеменников она, впрочем, как и две другие её спутницы, старалась не смотреть.

 — Мы попытаемся выйти на сушу, чтобы дать пару выступлений. Думаю, земные жители оценят наше… — ответила рыжая.

 — А почему это ты командуешь? – прервала её Блейз, с тоской глядя на покрасневший амулет. — Ты всего лишь из второго состава, а я – первый.

 — Сейчас ты вообще не в труппе, – парировала огненная. — Плюс, у тебя есть идеи получше? Учти, что на торговых путях есть и другие, которым явно не нужны лишние рты, пусть и талантливые. Или предложишь догнать нашего деспота и кинуться ей в хвост с извинениями? Прости, но это не для меня.

На это Блейз не смогла ничего ответить. У неё действительно была именно эта идея.

 — Так или иначе, — продолжила тем временем русалка, — водорослей тут тоже далеко не море, а охотиться из нас умеет только наш «третий состав» — покосилась она на голубую, жизнерадостно шлепающую хвостом по рифу. Действительно, третий состав выполнял также обязанности охотников, поставляя далеко не травоядным русалкам запас рыбы.

 — Ладно, ладно, ты меня убедила… — проворчала фиолетовая, сдаваясь.

 — Вот и ладушки! – взвизгнула синяя, до этого внимательно слушающая разговор. – Соната Даск! – протянула она копыто своим подругам, глядя с ожиданием.

 — Адажио Даззл, – хмыкнула новая лидер, приставляя свою конечность.

 — Ария Блейз, – улыбнулась последняя, присоединяясь.

Адажио сразу взяла на себя обязанности лидера. Заявив, что раз эти самовлюбленные дураки, давящие на молодые ростки талантов, отказываются признавать нас, то мы, в свою очередь, должны отречься от них. Именно с её подачи мы взяли себе имя «сирены», что на нашем родном языке означает «изгнанник». Более того, мы пошли дальше – рискнули выйти на сушу, в поисках тех, кто по достоинству оценит наше пение.

Как ни странно, на первом же выступлении, местом действия которого нам послужил занюханный кабак, нас ожидал успех. Пони были вне себя от восторга: наша музыка пробуждала их самые потаенные, самые низменные, самые темные эмоции, буквально выплескивая весь тот негатив, который каждый скрывал от своих друзей. Именно тогда я ощутила, насколько бывает горяч гнев, а ненависть холодна.

 — Адажио, ты уверенна? – в голосе Блейз сквозило явное сомнение. – Это же дыра, а не заведение.

 — А ты планировала сразу идти в город? Нам нужно проверить наше новое направление. – пожала плечами Даззл, входя в кабак «Глаз Кракена», расположенный почти у самого побережья.

Тот и вправду выглядел дырой: обшарпанные стены, облупленная краска, покосившееся вывеска, с изображенным глазом, из которого торчат щупальца, куча полупьяных личностей, состоящих из земных, единорогов, пегасов, грифонов, и парочки алмазных псов самого разбойного вида.

 — Уважаемый! – обратилась лидер к худощавому единорогу, сидящим над огромным фолиантом возле стойки. – Уважаемый, это у вас можно записаться на выступление?

 — Да, миледя, у… — очнулся от полудремы единорог, поднимая взгляд. Увиденное привело его в шок.

По причине гидрофобии, младший помощник кабатчика, единорог Хейви Рейн, никогда не выходил в море, поэтому никогда не видел настоящих русалок. Из рассказов бывалых пиратов (а в трактир его хозяина заходили в основном именно они), у него почему-то сложилось мнение, что русалки – это прекрасные полупони-полурыбы, с очаровательными глазами и чарующими голосами, а вовсе не драконы с плавниками, потерявшие где-то свои задние ноги! Тем не менее, описание (главной деталью которого был хвост и всего лишь две ноги), все-таки позволило ему отреагировать спокойно. Относительно.

 — У меня, – уже более твёрдо сказал он. – Как вас записать?

 — Адажио Даззл, Ария Блейз, и Соната Даск. Русал… — попыталась сказать Даск, однако Адажио невозмутимо зажала ей рот, не давая говорить.

 — Сирены – обворожительно улыбнулась она Рейну. – Запишите нас как сирен. С двумя «с».

 — Сирены? «Изгнанники»? – хмуро поинтересовалась Ария, пока они сидели за одним из столиком, дожидаясь своей очереди.

 — Эти самовлюбленные и слабохарактерные дурни даже не попытались заступиться за нас, – пожала плечами Даззл, осматривая меню. – Если они такие консерваторы, я не хочу иметь ничего общего. К тому же, пони не знают нашего языка и вряд ли когда-нибудь выучат, а «сирены» звучит круто, что придает нам некоторую изюминку… К слову об изюминке: я тут по дороге набросала пару мотивчиков, да и Соната кое-что придумала. Попробуем?

 — Ик, девочки, я объелась… — сыто икнула Даск, лежа у себя на кровати в комнате, где решили переночевать сирены.

Концерт пошел на ура, бывалые пираты уже были готовы выслушать что-то более стоящее, чем вопли самозваных менестрелей, которым слон на ухо наступил. Сиренам сыграла на копыто известность их народа. А новые мотивы стали для пиратов вообще чем-то вроде феерии.

Гонорар сирен одними эмоциями не ограничился, их буквально закидали битсами, а трактирщик настолько расщедрился, что взял все расходы на себя.

 — Да-а-а, — согласилась Блейз, с улыбкой глядя в потолок, — передайте мне ещё кусочек жаренной рыбки…

 — Много будешь жрать – растолстеешь, – фыркнула Адажио, отнимая рыбу и вонзая в неё зубы.

 — А сама-то?! Думаешь, я не видела, как ты наворачиваешь уже третью порцию креветок?!!

 — Если шевелить мозгами, то проблем с весом не будет.

 — Девочки, не ссорьтесь … — сонно пробормотала Соната, отворачиваясь к стене.

На следующее утро сирен разбудил стук в дверь. Это оказался помощник трактирщика с букетом цветов. Однако, выглядел он странно: под глазом фингал, губа рассечена, пару зубов выбито. Но, несмотря на это, он улыбался, вручая ошеломленным сиренам цветы.

 — Вы даже не представляете, что вчера было, когда вы ушли, – поделился он, смотря на них с жизнерадостной улыбкой. — Все наши постояльцы настолько хотели поухаживать за вами, что передрались, попутно вспомнив все свои обиды!

 — И что было дальше? – неуверенно поинтересовалась Соната.

 — Ой, да ничего особенного, обычная трактирная драка, хоть и очень сильная! Зато утром все перемирились, даже скинулись на починку столов и стульев. Более того, случилось практически невозможное: Гранд Би, после того как заехал Блекберри, из-за того что к нему ушла его жена, выдержав ответный пинок Берри, предложил тому выпить на мировую, и больше не ссорится из-за баб! И Блекберри согласился! Воистину, чудо… А я вот, после того как огрел хозяина, за то что тот, гад, мне зарплату задерживает, вдруг понял, что он в принципе, не такой уж и плохой. И вообще, скажу вам по секрету, — тут Рейвен понизил голос, — я, выбравшись из-под обломков стола, куда меня швырнул хозяин, решил отправиться в путешествие. Да не в обычное, а морское!

 — А больше ничего не произошло? – спросила Блейз.

 — Да ничего особенного, вроде… Только Барыгу Стью и Били Одноглаза зарезали, но они были порядочными мерзавцами, – безразлично сказал Хейви, выходя из комнаты.

Несколько минут подруги молчали. Им и в голову не могло прийти, что их песни приведут к тому, что в кабаке начнется потасовка со смертельным исходом.

 — Что будем делать? – дрожащим голосом отрешенно спросила Блейз.

 — А что нам остается делать? Только петь, – пожала плечами Даззл, возвращаясь к кровати.

 — Но наши песни спровоцировали драку! – воскликнула Соната, растерянно глядя на подруг.

 — Они же потом помирились.

 — Двое убиты.

 — М-да, это проблема, — задумчиво произнесла Адажио, глядя в потолок. Внезапно к ней в голову постучалась мысль. — Девочки, у меня идея: наша музыка вытащила весь тот негатив, который каждый постоялец прятал от других, так? После чего, когда мы поглотили большую его часть, они устроили драку, избавляясь от излишков, верно? На его место пришел позитив, который позволил даже самым страшным врагам стать друзьями. Поэтому слушайте: а если мы будем забирать не все, а только то количество, максимально приближенное к нашему голоду? Тогда, даже если и случится драка, пони не станут убивать друг друга…

 — Тогда придется брать по чуть-чуть, — задумчиво ответила Блейз, — а лучше всего это пройдет в большой толпе. Тогда и нам пища, и им польза. А это значит, что нас ждут…

 — Гастроли! – радостно воскликнула Соната.

Гастролируя вдоль побережья, мы решили попытаться пробиться на большую сцену.

Кантерлот. Самое сердце Эквестрии. Конизей, где рождаются легенды. Город, где куются звезды. Город, где живут сестры-аликорны и их Гвардия. Я с самого начала думала, что это плохая идея, но переубедить Адажио не представлялось возможным. Как оказалось в итоге, опасность исходила вовсе не от принцесс…

Первое прослушивание обратилось для нас фиаско, фееричным и жестоким. Ещё никогда я не чувствовала себя настолько глупо. Однако Даззл не унывала. Проработав всю ночь напролет, она создала то, с помощью чего для нас открылись новые двери в нашем искусстве. Стиль. Всего за одну ночь Адажио создала новый стиль, названный, благодаря лопнувшей жвачки Сонаты, «Поп».

Когда на следующий день мы вернулись на прослушивание, нам не поверили. Однако напористость золотой сирены все-таки вынудил судьей дать нам второй шанс.

Успех. Триумф. Как же он был сладок, когда толпа восклицала наши имена, даря нам то, что наше по праву. И это было вдвойне вкуснее, когда тебе далось что-то после труда.

Однако, как и у всяких звезд, у нас были завистники. Светло синий единорог с белой и всклокоченной бородой, носящий дурацкую шляпу с бубенцами. Попытавшись сорвать нам концерт в первый раз, он не успокоился.

И начались музыкальные войны. За это время, которое мы провели в Кантерлоте, были созданы целые новые группы, не менее двадцати трех жанров, не говоря уже о новых инструментах. Ночь за ночью, концерт за концертом, мы соревновались с ним за фанатов, за расположение толпы. Возможно, в магии он был лучше, чем в музыке. В конце концов, мы победили.

Тогда, стоя на сцене перед многотысячной толпой, скандирующей мое имя, глядя на поверженного противника, я даже была, пожалуй, благодарна ему. Благодаря этой битве, я все больше и больше убеждалась, что правильно поступила, уйдя из труппы. Именно здесь, в Кантерлоте, я получила то, что хотела: петь СВОИ песни, а не то, что прикажет Главный Прима.

Возможно, я бы даже поблагодарила его. В итоге, Старсвирл, несмотря на свои попытки помешать нам, стимулировал нас к развитию, сделав по-настоящему счастливыми. Однако потом он совершил такое, за что я не прощу его никогда…

Бородатый действительно был неплох в магии. Во всяком случае, его умений хватило на то, чтобы изгнать нас из Эквестрии в другой мир. Мир, лишенный магии, населенный умными обезьянами, зовущих себя людьми. А если учесть то, что это произошло прямо перед началом одного из наших очередных концертов, думаю, вы поймете, что я чувствую.

В первый момент я запаниковала. И если мне, в отличие от Сонаты, было плевать на внешние изменения, то почти полное отсутствие магической энергии пугало до дрожи в коленках. Наши амулеты не были способны поддерживать нас без остаточной энергии колдовства, коей так была богата Эквестрия. Признаться, больше всего на свете я боялась смерти, а мир без магии практически гарантировал её.

Единственная, кто сохранила самообладание, была Адажио. Именно она установила, что этот мир не совсем безнадежен. Именно она придумала новый план, способный помочь трем заблудившимся сиренам вернуться домой. Нужно было скопить достаточное количество энергии, получаемой из темных эмоций. Нужно было петь, как никогда.

Постепенно план приводился в исполнение. Было невероятно трудно: из наших концертов, которые мы давали неофициально, у нас получалось собирать едва ли не десятую часть от того, что мы имели в Эквестрии. И это не считая расходов на еду…

Однажды, сидя в очередной кафешке, запасаясь новой дозой, мы почувствовали всплеск. Очень мощный всплеск магии, родом явно из нашего мира. Изучив его месторождение, мне показалось, что удача наконец повернулась к нам лицом. Появился реальный шанс ускорить процесс многократно.

Однако все снова пошло не так. План был продуман до мелочей, но тут снова вмешались те, кому было не по нраву наше пение. Элементы Гармонии. Выступив против нас на школьном фестивале, они не ограничились одной победой. Наши медальоны были разбиты в осколки, в прах, как и все надежды…

 — Пустите! – голос Блейз, которая пыталась вырваться, буквально звенел от ярости, — Пустите, я им волосы повырываю! Руки повыдергиваю! Шеи сверну!!!

 — Ария, пожалуйста, держи себя в руках! – пропищала Соната, вися на одной из рук подруги.

 — Пустите! Мелкие, самовлюбленные, возомнившие себя группой, сучки! Я их!..

 — Да остынь ты!

Осознав, что амулеты разбились, Ария, завизжав не хуже баньши, попыталась кинуться на Хранительниц Элементов Гармонии, стоящих, вместе с Сансет, на другом конце поля, с кулаками, дабы прямо тут придушить соперниц. К счастью, её подруги успели не только повиснуть на ней, удерживая, но оттащит за кулисы, попутно удерживая от необдуманных действий.

 — Остыть?!! Из-за этих, этих, все пошло прахом! Всё! Я убью их!

 — Ария Блейз, успокойся! – рявкнула Адажио сирене прямо в ухо, приводя в чувство. – Чем пытаться отомстить, лучше потрать энергию на что-нибудь более полезное!

 — Например?!

 — Например, на поиски новых основ для амулетов!

Знаете, почему никто никогда не видел мертвых русалок? Все очень просто: мы – полумагические создания. И когда русалка умирает, она возвращается в родную для нас стихию. Другими словами, превращается в несколько литров чистейшей морской воды…

В этот день на пляже лил проливной дождь, а море бушевало. Однако, если бы кто-нибудь захотел бы в такую погоду прогуляться по побережью, он бы увидел, как две девчонки и старшей школы то и дело ныряют в волны, после чего, побивая рекорды опытных пловцов по задержке дыхания, всплывают, выходя с грустными лицами к третьей, сидящей на берегу.

 — Ну, что? – в голосе Адажио сквозит надежда.

 — Глухо. Это неправильный мир.

 — Проклятье…

Со времён Школьного Фиаско прошло несколько месяцев. Точнее, восемь с половиной. За это время мы стали тенью самих себя. Хитрая, готовая манипулировать всеми, Адажио перестала разговаривать и отвечать на вопросы. Взбалмошная и оптимистичная Даск теперь была готова расплакаться по любому поводу. А я… Я перестала высказывать свое мнение по поводу и без повода, как делала это во время наших гастролей. Утратив наши амулеты, мы утратили не только возможность петь. Мы утратили смысл жизни…

Постепенно энергетический голод давал о себе знать. Даск не могла выходить на подработку, ей было трудно даже подняться с постели. Мы делились с ней энергией как могли, продлевая её жизнь по максимуму. От безысходности я даже обратилась к земным докторам, которые, удивленно чеша свои головы, ничего не нашли у нашей подруги. Все их приборы показывали, что Соната была в полном порядке, что у неё не было никаких отклонений, но, тем не менее, её что-то истощало. Медицине этого мира просто не было знакомо такое понятие, как «энерго-голод»...

 — Простите, леди, но я правда не знаю, как вам помочь. Томограф, да и все прочие анализы, показали, что ваша подруга полностью здорова, только непонятно почему истощенна. Я бы посоветовал ей получше питаться, но, даже условия госпитализации не помогают. Знаете, я не сильно верю во всякие чепуху, но тут бы я ответил известной фразой одного персонажа из Звездных Войн: она потеряла волю к жизни. В принципе, такое случается, в спорных ситуациях, когда пациент умирает после доброкачественной операции, но это точно не в её случае!

 — Спасибо, доктор, — устало поблагодарила молодого, но очень многообещающего доцента, Ария, — я забираю её.

 — Ваша воля.

Выйдя из кабинета лечащего врача Сонаты, Блейз, устало прислонилась к стене. За последнее время организмы сирен наловчились принимать в себя крохи чужих эмоций без помощи амулетов, но мало, слишком мало.

Когда фиолетовая сирена вернулась в палату к подругам, ничего не изменилось. Соната все так же спала, Адажио все так же тихо рыдала, уткнувшись в носом в её одеяло, чтобы не разбудить.

Внешний вид, за прошедшее время, сирен сильно изменился: они сильно побледнели, осунулись, похудели. Кости, и те уже начали понемногу просматриваться.

Хуже всего пришлось Даск, она выглядела практически белоснежной. Лишь волосы остались голубыми.

 — Ну, как? – посмотрела на подругу лидер заплаканными глазами. Та только грустно помотала головой, виновато глядя на Даззл. – Проклятье…

 — А ведь ты мне не дала отомстить им, — внезапно зло прошептала Блейз, глядя на Адажио, — если бы не ты, я бы убила Спаркл прямо там…

 — И попала бы в колонию!

 — Наплевать! Эти дуры практически убили нас! Посмотри на Сонату! Она же умирает!

 — Де… Девочки, не ссорьтесь … — тихо попросила голубая сирена, приоткрывая глаза, — Блейз, — подарила она гневно сопящей подруге слабую улыбку, — я… Я не умру… Мы же ещё не отыграли наш Большой Концерт…

 — Я что-нибудь придумаю, Соната, — кивнула Адажио, совершено автоматически посылая в сирену заряд из запаса собственных сил, которые у неё еще остались. Ария повторила то же действие. Это придало, на некоторое время, небольшой румянец Даск, — обязательно придумаю. Мы же «Даззлинг», мы всегда находим выход.

 — Я… Я верю, Адажио… Ты всегда находила выход, у тебя всегда был план… А теперь, может споем? Я тут придумала новый мотивчик… Только отдохну пять минуток… — пробормотала Соната, засыпая.

И вот однажды она не выдержала. В тот день, придя с очередной подработки, я застала рыдающую Даззл, сидящую возле промокшей насквозь соленной водой кровати, на которой лежали вещи нашей оптимистки.

В ту ночь я не могла сомкнуть и глаза, глядя стеклянным взглядом в потолок. Я никак не могла осознать, поверить, что Соната, жизнерадостная, веселая, болтливая Соната, хоть как-то пытавшаяся разнообразить время от времени наши будни, умерла. А когда поверила, в нашей гипсокартоновой и так не особо прочной, стене, появилась дырка.

С того дня Даззл стало хуже. Гораздо хуже. Она перестала выходить на улицу, перестала есть. Для неё, как для нашего лидера, потеря Сонаты стала, пожалуй, более сильным ударом, чем мне. Денег оставалось все меньше и меньше, нам начинало грозить телесное голодание.

Это произошло спустя два месяца после смерти голубой сирены. Войдя в кухню, залитую морской водой, я, с тихим всхлипом, упала на пол, роняя пакеты, не обращая внимания на звон бьющихся стеклянных упаковок.

Следующие три недели прошли как в тумане. Я отправлялась на подработку, что-то делала, получала за это плату, покупала фастфуд, съедала его, возвращалась обратно. Каждое утро я смотрела в большое зеркало, найденное нашим лидером для создания портала, стоящее у меня в комнате, в основании которого находились три черных ленты, на которых висели три серебряные оправы. Присмотревшись, в них ещё можно было разглядеть осколки красного камня, похожего на рубин.

Время от времени я пытаюсь взять в руки гитару. Пальцы не попадают в лады, струны кажутся постоянно расстроенными, а когда я начинаю петь, из моего горла вырывается либо что-то вперемешку со всхлипыванием, лишь отдаленно напоминающее музыку, либо откровенная фальшь.

Даззлинг – это три. Три, а не два, и уж тем более не один. Понимая это, я откладываю гитару в сторону и продолжаю смотреть в зеркало, которое отражает лишь усталое, опухшее от постоянного плача, с красными, мертвыми глазами.

И тогда ко мне снова начинают возвращаться одни и те же вопросы: почему? За что? Почему мы оказались здесь? За что нас сослали сюда? Только потому, что негативные эмоции – наша пища? За то, что мы пытались идти по собственному пути?

Вместе с вопросами приходит злость. И новые вопросы: почему? Какое вообще право имел этот старый дурак поступать так с нами? Кто он такой? Если Создатель сотворил нас такими, сотворил готовых поглощать чужой негатив, кто он такой, чтобы перечить ему? Возомнил себя справедливостью? Защитником? И эти «Хранители Гармонии»! Пусть они победили на фестивале, но зачем было ломать наши амулеты?! Они вообще были в курсе, что значат для нас эти украшения?

Ничего. Даззлинг уже не вернешь. Даззлинг, это не соло. Даззлинг, это трио. Но, если нашей группе суждено уйти, мы сделаем это, громко хлопнув на прощание дверью. Я об этом позабочусь.

Там, в шкафчике, в одной из коробок для обуви, лежит то, что поможет мне отомстить. Чтобы его достать, мне понадобилось кучу сил, но, результат вполне окупит себя. Даже если меня поймают, мне все равно. Я чувствую, что не протяну больше двух-трех месяцев.

Семь пуль. По одной на каждую из Хранительниц. Седьмая – для Сансет Шиммер. Мне удалось узнать, что Твайлайт Спаркл прибывает через полтора месяца. У меня ещё есть время...

Сегодня выдался на редкость погожий денёк. Солнце сияло, лаская одиноких посетителей парка, пришедших на пикник со своими друзьями и родными, ветерок обдувал их, не позволяя перегреваться.

Там, под одним из деревьев, расположилась группа из семи смеющихся девушек из старших классов, которые весело что-то обсуждали.

Внезапно на картине этой идиллии появился новый персонаж. Одетый в джинсы, белые кроссовки, в фиолетовую кофту с капюшоном, надвинутым на глаза, несмотря на жару, она пересекла арку парка, остановившись в метрах пятнадцати от веселящейся группы.

Окинув их внимательным взглядом, достала руки из обширного кармана, пришитого к кофте.

Одна из девчонок, блондинка с красными прядями в волосах, скользнув взглядом по фигуре, расширила глаза, после чего предупреждающе завопила. В руках у нового действующего лица поблескивал на солнце глок, легкий и опасный. И направлен он был в сторону подруг.

Бах! Вопящая откинулась назад, демонстрируя окружающим пулевое отверстие во лбу. Её глаза невидяще уставились в синее, безоблачное небо.

Бах! Та же участь постигла синюю, с волосами, раскрашенную по «радугу». Бах! Блондинка в ковбойской шляпе обзавелась лишней дырой в груди.

Остальные кинулись в рассыпную. Желтая, с розовыми волосами, споткнулась, получив в ногу пулю, упав, закрыла глаза, принявшись молиться.

Бах! Белая, с темно фиолетовыми волосами, со стоном прислонилась к дереву. Пуля пробила ей плечо.

Одна из подруг, абсолютно фиолетовая, вместе с рычащим песиком, попыталась, петляя словно заяц, приблизится к преступнице, чтобы выхватить пистолет. Заметив её попытки, Блейз решила сделать её следующей жертвой. Поймав её в прицел, она задержала дыхание, и…

Теперь, читатель, ты знаешь, кто я. Я – Ария Блейз, последняя из сирен группы «The Dazzling», последняя сирена этого мира. Теперь ты знаешь мою, нет, нашу историю…

 — Забавно, — пробормотал толстый, старый полицейский, лет шестидесяти, дочитав письмо, оставленное хозяйкой дома, до конца.

 — Что там, лейтенант Гросс? – полюбопытствовал его напарник, молодой, выглядящий на сорок лет моложе.

 — Ничего особенного, стажер Фредди, — пожав плечами, передал тому Гросс листок, — похоже, наша преступница оказалась обычной сумасшедшей.

 — Вы так думаете? – задумчиво пробормотал стажер, вчитываясь в строчки.

 — Конечно, – пожал плечами лейтенант. – Вся эта магия, русалки, сирены… Господи, какая чушь.

 — И тем не менее, эта, как вы выразились, чушь, толкнула её на убийство. Трое человек убиты, двое ранены, одна находиться в коме. Я ничего не забыл?

 — Ничего, за исключением того, что она ухитрилась сбежать из камеры следственного изолятора, когда в здании находилась половина отделения. Причем, сделала это голышом.

 — Говорят, в её одиночке была найдена морская вода…

 — Это мягко сказано, — неохотно подтвердил лейтенант. — На самом деле, её было трудно не заметить: камера была буквально затоплена. Это придает делу некой мистики, а я это так ненавижу…

 — Что будем делать? – спросил Фредди, складывая письмо вчетверо, пряча его за пазуху.

 — А что нам остается? Беглянку уже давно объявили в розыск. Сюда она, похоже, еще не возвращалась, да и не думаю, что вернется. Но, наблюдение за домом установим... Ладно, поехали, мне ещё рапорт писать, – направился толстяк в сторону выхода.

 — Идите, — помахал ему вслед стажер, снова перечитывая письмо. – Я задержусь на пару минут, если позволите.

 — Только на пару!

Проводив начальство взглядом, стажер, вздохнув, подошел к огромному зеркалу, стоящему в комнате, после чего, дождавшись хлопка, означающего закрытие двери, подобрал три небольших медальона, лежащих в основании.

 — Я никогда не желал для вас такого, — тихо произнес он, с грустью смотря на свое отражение. — Для меня вы – мой самый большой провал. Я не знаю, что случается с вами после смерти, но, возможно, вы сможете когда-нибудь простить меня?

Выйдя из дома, стажер уселся в машину к Гроссу. Мысли были заняты. Возможно, он совершил ошибку, сослав сирен в этот мир. Но разве он мог знать, что хранители сломают их амулеты? Не мог. Но должен был. А теперь, теперь уже ничего нельзя исправить. Единственное, что он может сделать, это доставить то, что осталось от русалок обратно на их родину. В Эквестрию.