Лига Грустных
8. Престиж
Камера была небольшой и темной, свет в нее попадал только из коридора через маленькое зарешеченное окошко в железной двери. Имелась еще узкая бойница под потолком, но ночь выдалась безлунной, а городские огни до нее не доставали.
Когда Твайлайт закрыла Пинки магическим куполом на сцене, то шепнула ей:
– Вопросы потом, сейчас повторяй за мной и, когда я перестану колдовать, дай стражникам себя схватить.
Пинки послушалась и молчала всю дорогу до следственного изолятора, но теперь дала себе волю:
– Почему ты прилетела вместо Рейнбоу, Твайлайт? Она заболела? О, нет, только не говори, что она заболела, надеюсь, ничего серьезного, но, может быть, что-то случилось с ее крыльями? И почему ты вступилась за меня, ты же говорила, что принцессе нельзя этого делать? Хотя ты же сказала стражникам, что действуешь не как принцесса, а как простая пони, значит…, значит… Что это значит, Твайлайт?
– Потише, Пинки, – попросила та, устало опускаясь на нары. – С Рейнбоу Дэш всё в порядке, она тоже была в концертном зале и готовилась унести тебя, если что-то пойдет не по плану. А план таков…
Лига Грустных обрела силу, паразитируя на сочувствии: Трикси выставила грустецов жертвами несправедливого общества. И чтобы противостоять ей на равных, мы должны сами превратиться в жертв, должны вызвать сочувствие к себе. Надо признать, что свой первоначальный престиж Трикси завоевала честно: в дни увядания Древа Гармонии она спасла от черных корней многих пони. Но это единственный ее подвиг. Мы же: ты, я и остальные, – совершили гораздо больше деяний. Одолели Найтмер Мун и вернули принцессу Луну, приручили Дискорда, отразили нападение чейнджлингов, восстановили Кристальную Империю, победили Тирека, не говоря уж о не столь масштабных, как налаживание отношений между пони Эппалузы и бизонами и заключение союза с яками. И вот нас, таких замечательных, судят за сущую мелочь – по сути, просто срыв концерта, обычное хулиганство. Но из-за закона о защите чувств грустных и желания Трикси насолить мне лично, я уверена, суд над нами превратится в настоящую битву. Трикси не сможет утаить своей злости: штраф ее не устроит, она направит все ресурсы ЛГБД на то, чтобы нас посадили в тюрьму.
– Хочешь, чтобы нас упекли в тюрячку? – возмущено вытаращилась Пинки. – А ты знаешь, что делают в тюрячке? Не едят тортов! Только скучную серую баланду, сухое сено, ну, и может, иногда рафинад. Кстати, Твайлайт, давай, когда всё это кончится, и ты снова станешь полноправной принцессой, ты проведешь тюремную реформу, чтобы всем заключенным давали торт хотя бы раз в неделю? И еще зефир, и безе, и мармелад!
– До тюрьмы не дойдет, – пообещала Твайлайт. – Во время судебного процесса Трикси покажет свое истинное злобное лицо, и грустецы либо поддержат ее, показав тем самым, что они никакие не жертвы, а жаждущие расправы агрессоры, либо отвернутся от нее, и мы освободимся. В первом случае Лига дискредитирует себя в глазах общественности, и народ может даже потребовать у Селестии ее закрытия, во втором – мы покажем, что и счастлицев могут несправедливо обвинить, поэтому им тоже нужна защита, и тогда-то думцы примут закон о защите чувств веселых.
– И шоколад! – воскликнула Пинки. – Как я могла забыть про шоколад? Его зэкам пусть тоже дают. Кстати, я бы сама сейчас не отказалась от пары плиток или кружечки горячего… Но почему ты сразу не рассказала об этом плане?
Твайлайт улеглась на бок, поджала задние ноги к животу и обхватила их передними. Вздохнула:
– Потому что я до последнего не была уверена, что решусь, да и сейчас меня гложут сомнения, что всё получится. А я тоже люблю шоколад, Пинки, и не хочу надолго его лишиться.
Утром подруг разбудил грохот металла о камень: стражник просовывал в специальную дверцу внизу большой двери завтрак – горячую манную кашу на алюминиевых тарелках и флягу с чаем.
Пони принялись за еду, но не успели закончить, как в дверном окошке показалась перепуганная морда стражника.
– Дамы, к вам п-посетитель… ница, – пробормотал он и убежал, только стук копыт отдавался эхом по коридору.
А к двери подошла принцесса Селестия.
– Твайлайт! Я прилетела, как только узнала об аресте. Что ты натворила, зачем?
Твайлайт рассказала принцессе свой план, и та сурово раздула ноздри:
– Я ведь предупреждала тебя, чем грозит раскол общества – гражданской войной.
– Нет, всё решится в суде.
– А если ты проиграешь? Нельзя так рисковать. Выходите с Пинки отсюда немедленно, я вас освобожу.
– Я законопослушная гражданка, – возразила Твайлайт. – Я совершила преступление и должна ответить за это. К тому же, оставаясь под стражей, я докажу, что аликорны равны перед законом с прочими пони, а значит, обвинения вашего режима в недемократичности несостоятельны: принцессы не делают, что им вздумается, а, как и все граждане, несут наказание за свои действия.
– Я боюсь за вас с Пинки, – мягко сказала Селестия. – Позволь, по крайней мере, нанять вам лучшего адвоката.
– Я знаю, кого хочу видеть нашим адвокатом. Мундансер. Она давно и тщательно изучала законодательство Эквестрии, именно она помогла Трикси создать Лигу Грустных на правовых основаниях, а теперь поможет мне ударить по ней.
– Ударить поней? – подпрыгнула Пинки. – Но ты же обещала, что обойдется без драк!
– Будь по-твоему, Твайлайт, – склонила голову Селестия. – Я не раз полагалась на тебя, и ты никогда не подводила.
– А я полагалась на своих друзей, и они не подводили меня.
Вечером стражи отвели заключенных в комнату для встречи с адвокатом – просторное (или показавшееся таким после тесной камеры) помещение с длинным приваренным к полу столом. На ноги Твайлайт и Пинки надели кандалы и приковали к ножкам стола, и лишь после этого вышли из комнаты и впустили Мундансер.
Быстро обнявшись с подругами, она выложила на стол бумаги из седельной сумки и поправила очки.
– Трикси уже выдвинула обвинения, – сказала она, подтолкнув к Твайлайт один из документов. – Ее даже не было на том концерте, но она взяла на себя право говорить от имени всех грустецов. Читайте.
«Так называемая «дуэль на песнях» является ничем иным, как грубейшим нарушением закона о защите чувств грустных, глумлением над их печалями, проявлением неуважения к искусству Кримзон Края и попранием всех идеалов, за которые борется ЛГБД, направленным на разжигание межэмоциональной розни. Как лидер Лиги я требую осуждения Твайлайт Спаркл и Пинки Пай на срок до десяти лет строгого режима, и считаю это еще мягкой мерой наказания, ведь, если бы они устроили свои песни и пляски в Седельной Аравии, у бизонов или яков, они бы так легко не отделались. Также, зная о близкой связи между Твайлайт Спаркл и принцессой Селестией, подозреваю, что последняя попытается надавить на судью и присяжных, чтобы они признали подследственных невиновными. Поэтому призываю вас не поддаваться возможному давлению, угрозам и провокациям и придерживаться буквы закона».
– Не похоже на официальный иск, – заметила Твайлайт, отложив бумагу. – Скорее уж смахивает на одно из ее выступлений.
– Это копия открытого письма, которое завтра опубликуют в газетах. В иске всё то же самое, только более сухо изложено и без яков.
– Какая у нас стратегия защиты?
– Рейнбоу Дэш сказала, что на концерте Кримзон Край пытался вступиться за тебя с Пинки. Если так, то он, возможно, потребует, чтобы Трикси не именовала его пострадавшей стороной в иске, а то и станет свидетельствовать в вашу пользу. Завтра у меня назначена встреча с ним, чтобы всё прояснить. Хотела сделать это уже сегодня, но место в его графике успел застолбить обвинитель от Лиги. Извини.
Мундансер повесила голову, но Твайлайт подбодрила:
– Ты отлично справляешься. Ты долго прожила в одиночестве и, несмотря на успехи в дружбе, тебе, наверное, еще тяжело заниматься такими требующими общения делами.
– С этим проблем нет, – улыбнулась Мундансер. – После того, как ты вернулась в Понивилль, Твинклшайн, Лемонхартс и Менуэт только и делали, что таскали меня по местам, где много пони, и я привыкла к разговорам и вниманию. К тому же, меня вдохновляет Шэл: недавно мы с ним прогулялись от «Треснувшего рога» до Астролябической площади, и он ни разу не окаменел. Если даже он способен преодолеть себя, то я и подавно.
Они еще немного поговорили о повседневных делах, потом вошел стражник и объявил, что положенное время встречи истекло.
Потянулись дни в ожидании суда.
Рейнбоу Дэш слетала в Грифонстоун за Гильдой, и та вместе с ней, Эпплджек, Рэрити и кантерлотскими подругами Твайлайт каждый день устраивала у следственного изолятора митинги.
– Свободу Твайлайт Спаркл! Свободу Пинки Пай! – скандировали пони и грифина, размахивая плакатами.
Постепенно ряды митингующих пополнялись: в поддержку Твайлайт и Пинки выступили Кримзон Край и его верные фанаты.
– Я был слеп, – говорил он в интервью газете «Эквестрийский экспресс», – не понимая, какой вред наношу пони своими песнями. Мой эмоциональный багаж не особо весел, тут ничего не попишешь, но отныне у моих концертов будет иная цель: не распространить на пони свое уныние, а утешить их, показав, что они не одиноки в своих печалях.
Но и Лига не уступала. Одновременно со сторонниками Твайлайт Спаркл и Пинки Пай к изолятору приходили группы грустецов, состоящие из наймитов Трикси и фанатов Кримзон Края, которые отвергли новую философию певца, утверждали, что он «уже не тот», и винили в этих изменениях Пинки.
Иногда обстановка накалялась, но охраняющие вход в сизо стражники не позволяли пони дойти до копытоприкладства, и протесты оставались мирными.
Флаттершай тем временем продолжала работать в понивилльском филиале ЛГБД и снабжала Мундансер инсайдерской информацией. Именно от нее стало известно, что часть митингующих от Лиги пришла не по велению сердца, а потому что им платили десять битов за каждый час, проведенный у изолятора.
Одд Намбера беспокоило материальное положение Лиги Грустных. С уходом Кримзон Края доходы упали почти наполовину, а Трикси затеяла затратный судебный процесс, заставляла Намбера нанять самых дорогих юристов, организовать митинг грустецов в противовес Гильде сотоварищи и подкупить присяжных, а по возможности и судью. Очевидно, она по-настоящему ненавидела Твайлайт Спаркл, раз пошла на такие меры, ведь прежде все инициативы по подкупу исходили от самого Одд Намбера, Трикси же принимала их неохотно.
– Дума и без нас коррумпирована, – говорил Намбер, убеждая ее подкупить депутатов, чтобы не принимали предложенный Селестией закон о защите чувств веселых. – Не ты ли утверждала, что на политике можно нажиться? А теперь делаешь вид, будто не знаешь, что депутаты берут взятки! Не на одну же зарплату они жируют! Я дам, кому нужно, на копыто, и Селестия не сможет противостоять Лиге.
Тогда Тркиси еле-еле согласилась с Одд Намбером, а теперь требовала, чтобы он подкупил чуть ли не всю Эквестрию. И это в такие финансово нестабильные времена!
Нельзя было допустить, чтобы ее личная неприязнь к Спаркл разорила предприятие, в которое вложено столько труда и средств, и Одд Намбер был готов на решительные меры.
ЛГБД давно уже может функционировать и без Трикси. Бренд раскручен, годичные контракты с адвокатами заключены, новые члены вступают регулярно, а отток совсем мал. По крайней мере, был мал до ареста Спаркл и Пай: пони побаивались состоять в организации, которая судится с аликорном, да и престиж принцессы Твайлайт был слишком высок, и граждане не хотели ей зла. И еще картину портил понивилльский филиал, где засели чрезмерно честный Хай Джампер и некая Флаттершай, явно шпионящая в пользу принцесс.
Но всё было поправимо. Стоит сместить Трикси – и проблем не станет: можно будет забыть влетающий в бит судебный процесс, а финансовые потери восполнить введением членских взносов.
Впрочем, Одд Намбер не мог отрицать, что Трикси лучше прочих сотрудников Лиги работает с публикой, и не хотел терять ее как лицо ЛГБД. Поэтому предпринял последнюю попытку ее урезонить.
Когда он вошел в кабинет Трикси, та сидела за столом и сосредоточено смотрела в открытый сундучок, синий, окованный серебром. Из-за поднятой крышки Одд Намбер не видел, что внутри, и для начала разговора спросил:
– Что это?
– Мой старый набор иллюзиониста, – ответила Трикси с нежностью в голосе: похоже, соскучилась по фокусам, – волшебная палочка, шелковый платок, колода карт, цепочка с подпиленными звеньями, всё такое.
Захлопнула сундучок и убрала в ящик стола, сменила тон на деловой:
– Почему без стука?
– Извини, спешил с тобой поговорить. Насчет иска против Спаркл. Отзови его, мы тратим на это слишком много. Ты разоришь нас. Неужели тебе не жалко своего детища? ЛГБД – золотая жила.
– Дело не в деньгах, – сдвинула брови Трикси. – Главное, чтобы дошел смысл послания – что справедливость торжествует. Я создала Лигу, чтобы Твайлайт ответила за свои преступления, и не отступлюсь на пороге победы. Знаю, что ты хочешь просто наживаться на несчастных пони, но я стремлюсь не к таким приземленным целям.
– «Приземленным»? – повысил голос Одд Намбер. – Это потому что я земной пони, да? Куда уж моему брату до воспаряющих мыслью единорогов!
– Засудить меня хочешь? – усмехнулась Трикси. – Народы пони более тысячи лет жили в мире друг с другом, и закон против расизма отменен за ненадобностью.
– Если уж мы заставили пони принять наш дурацкий закон, то и старые сможем эксплуатировать. Впрочем, я пошутил.
– От сердца отлегло. А я было подумала, что ты действительно осмелился угрожать Великой и Могущественной Трикси. Если у тебя всё, то иди. Хочу попрактиковаться в жонглировании картами, чтобы не терять навык.
Одд Намбер вышел из кабинета и облегчено вздохнул. Что ж, он сделал, что мог, чтобы сохранить Трикси на посту директора ЛГБД, его совесть чиста.
Он решил слить Хай Джамперу и Флаттершай информацию о том, что Лига подкупила некоторых демонстрантов у изолятора. Мундансер обязательно использует это на слушании, и хотя суд над Спаркл и Пай, оправдываться придется Трикси. Тогда Одд Намбер объявит, что основательница ЛГБД использовала грустецов в целях личной вендетты, и, возмущенные, члены Лиги потребуют ее отставки.
Естественно, ни присяжных, ни тем более судью, Намбер подкупать не собирался: ему не было дела до приговора, ни к чему лишние расходы.
И вот настал день слушания. Под громкий процесс отвели самый большой зал в здании суда. На задние ряды усадили представителей прессы, вперед – адвокатов и свидетелей зашиты и обвинения. На отдельных местах справа от судейской кафедры разместилось двенадцать присяжных.
– Встать, суд идет! – провозгласил один из приставов, и пони поднялись.
На кафедру вышел пожилой пегас с кудрявой седой гривой и пробормотал, подслеповато щурясь в свои бумаги:
– Слушается дело ЛГБД против Спаркл и Пай. Обвинитель – мистер Оуфул… прошу прощения, Лоуфул Корт от имени и по поручению Трикси В.М., адвокат – мисс Мундансер от имени и по поручению Спаркл Т. и Пай П.Д., Судья – Райтеус Ло. Прошу садиться.
Когда пони заняли места, судья дал слово мистеру Корту. Тот вкратце пересказал суть обвинений и вызвал первую свидетельницу – оранжевую пони лет сорока на вид.
– Назовите ваше имя и род занятий.
– Десперейт Соап, домохозяйка.
– Почему вы ступили в Лигу Грустных, и помогла ли вам она?
– Мы с мужем постоянно ссорились, и это делало меня несчастной, поэтому я стала членом Лиги. И она, безусловно, очень помогла: мне наняли адвоката, который научил меня, как развестись с мужем и отсудить у него дом.
– Что вы можете сказать о «дуэли на песнях»?
– О, это ужасно! Грубое оскорбление чувств грустных. Когда я прочла об этом в газете, мне стало таааак плохо…
– То есть, вы не были на самом концерте? – вскочила Мундансер, и судья стукнул молотком:
– Слово защите будет предоставлено позже.
– Можете не отвечать на этот вопрос, – сказал свидетельнице Корт и продолжил: – Итак, после развода с мужем вы остались одна, и одиночество угнетало вас, поэтому вы не перестали быть грустецом, правильно?
– Верно, – поспешно кивнула Десперейт. – И тогда я увлеклась творчеством Кримзон Края, он ведь такой красавчик, и поет о несчастной любви – прямо как будто обо мне.
Она поймала взгляд сидящего на стороне защиты певца и улыбнулась, но тот сделал вид, что не видит.
– Да, и теперь мне очень горько, что из-за выходки Пинки Пай и ее сообщницы Твайлайт Спракл Кримзон Край отвернулся от Лиги. Посадить надо этих кощунниц!
– Протестую! – подняла переднюю ногу Мундансер. – Термин «кощунство» употреблялся в древние времена и обозначал активное проявление неуважения к религиозным обрядам наших предков. Разве грусть – религия? Я уж не говорю о том, что Эквестрия – светское государство…, и слова «кощунница» не существует.
– Протест принят, – сказал судья, и повернулся к Корту. – У вас есть еще вопросы?
– Нет, ваша честь. Хочу лишь отметить, что история мисс Десперейт Соап не уникальна. После спровоцированного обвиняемыми ухода Кримзон Края из Лиги сотни грустецов по всей стране испытали моральные страдания.
Судья предоставил Мундансер допрашивать Десперейт, но та не добилась от нее ничего нового. И вызвала свидетельницу защиты Тюлип.
Юная пони рассказала, что песня Пинки Пай помогла ей и ее подругам по-новому взглянуть на мир, понять, что нет причин грустить, когда есть друзья, которые всегда поддержат, и что, по ее наблюдениям, остальные зрители тоже отнюдь не были оскорблены.
Лоуфол Корт, взявшись допрашивать Тюлип, первым делом уточнил, уверена ли она, что Пинки Пай не околдовала ее и других присутствовавших на концерте, внушив им, что они счастливы.
– Прошу заметить, – добавил он, – что речь тут идет уже не об оскорблении чувств грустных. Магия, направленная на изменение сознания разумных существ, запрещена принцессой Селестией в сто втором году от изгнания Найтмер Мун.
– Протестую! – запротестовала Мундансер. – Пинки Пай не является единорогом, следовательно, неспособна применять подобную магию.
– Принято, – кивнул судья.
– Значит, мисс Пай лишь отвлекала зал, а настоящую магию контроля разума творила находящаяся в тени Твайлайт Спаркл, – упорствовал Корт. – Будучи ученицей принцессы Селестии, она имела доступ к секретной секции Библиотеки Старсвирла и вполне могла изучить соответствующие заклинания.
– Какие ваши доказательства? – выкрикнула Эпплджек.
– У нас в стране презумпция невиновности, – подтвердила сидящая рядом с ней Рэрити. – Мы не желаем выслушивать голословные обвинения.
Судья призвал их к порядку и вызвал второго свидетеля обвинения…
А затем второго свидетеля защиты…
Наконец, очередь дошла до самой Трикси. Она поднялась и с гордо поднятой головой дошла до места свидетеля подле судьи.
– Я много раз говорила это на митингах и скажу снова: грустецы в Эквестрии подвергаются остракизму, и я создала ЛГБД, чтобы защитить их от бессердечных счастливцев. В «дуэли на песнях» нет ничего особенного, это лишь еще один пример того, как весельчаки издеваются, смеются над грустными. Прежде они делали это безнаказанно, но больше этому не бывать, мы отказываемся молчать и требуем справедливости, и нас много: пони, которые стояли у изолятора и требовали наказания для Твайлайт Спаркл и Пинки Пай – лишь малая доля всех, кого до глубины души оскорбила их выходка.
– Кстати, о тех пони, – сказала Мундансер, – у нас есть сведения, что они действовали не по порыву своих оскорбленных душ, а по вашему распоряжению. Вы заплатили им, Трикси, вот улики…
Она положила перед судьей пачку бумаг, и тот бегло просмотрел их. Сказал:
– Ведомости расходов: на организацию демонстрации против Спаркл и Пай – две тысячи битов. Не очень-то умно, мисс Трикси, если вы хотели это скрыть.
– Что? – вытаращила глаза Трикси. – Я первый раз вижу эти документы!
– Протестую! – вскинул ногу Лоуфул Корт. – Состава преступления нет. Если моя клиентка и платила участникам того… эм, мероприятия, то всё в рамках закона. Вы же платите пони, которые ходят по улице и раздают рекламные брошюры. А эти ходили к изолятору и держали транспаранты ЛГБД, фактически, ничем не отличаясь от промоутеров.
– Принято.
– Итак, один раз мы уже поймали Трикси на лжи и подкупе, – сказала Мундансер. – И, учитывая ее прошлое и профессию, кто поручится, что у нее нет других подобных трюков в рукаве? Положим, демонстранты у нее на зарплате действительно всего лишь рекламировали Лигу, но, быть может, она заплатила и тем, кто может реально повлиять на ход сегодняшнего слушания. Например, присяжным? Или вам, судья Ло?
– Протестую, ваша честь! – воскликнул Корт. – Неуважение к суду!
– Согласен, – кивнул Райтеус Ло и стукнул молотком: – Прошу воздержаться от подобных обвинений, мисс Мундансер.
– О, сырая землица! – подскочил вдруг Одд Намбер, схватившись за голову. – Трикси, так это правда? Я подозревал, что Лига обязана своими успехами не только твоему обаянию, но если ты действительно подкупала кого-то… Ну, конечно, ты ведь сама стала несчастной из-за Твайлайт Спаркл, ты много раз об этом говорила при мне и других пони, поэтому так требуешь, чтобы ее наказали, а вовсе не потому, что радеешь за чувства грустецов. Горько так думать, но, похоже, ты создала Лигу только, чтобы отомстить мисс Спаркл. Ты использовала невинных несчастливцев ради личной выгоды!
Грустецы в зале возмущенно загомонили, а Одд Намбер перешел на сторону защиты и сказал:
– Простите, что молчал так долго, но сейчас… ведь всем очевидна нелепость этого судилища. Лига Грустных, на первый взгляд, служит благородным целям, однако, нутро у нее гнилое, и нутро это – Трикси. Затеянный ею процесс дискредитирует нас, грустецов. Да посмотрите хотя бы на Десперейт Соап. Она же просто-напросто наглая хабалка, притворившаяся несчастной, чтобы разорить мужа, и всем нам, истинным грустецам, это ясно, но мы молчим, потому что хотим поддержать дело Трикси. Но достойна ли она нашей поддержки?
Несчастливцы зашумели с новой силой, и Райтуес Ло застучал молотком:
– Тишина! Тишина в зале суда! Соблюдайте порядок!
Пони угомонились, но тут поднялся и прокашлялся один из присяжных:
– Простите, ваша честь, можно мне слово? Один мой друг как-то рассказал мне, что знакомый приятеля его троюродного кузена хвастался, что получил от членов ЛГБД тридцать битов за то, что швырял камни в участников грусть-парада в Эппалузе. Тогда я не поверил, решил, что он просто хочет очернить дело мисс Трикси, но теперь, узнав, что она практикует подкуп…
– Это не подкуп, – огрызнулась Трикси. – Я просто заплатила митингующим, чтобы они постояли у сизо с транспарантами.
– То есть, вы больше этого не отрицаете…, – начала Мундансер, но Лоуфул Корт перебил:
– Протестую! Обвиняемые на этом процессе – Спаркл и Пай, а не моя клиентка.
– Протест принят, – стукнула молотком судья. – Давайте вернемся к нашему сегодняшнему делу.
– Но, ваша честь, – настаивал присяжный, – если подтвердится, что мисс Трикси не просто участвовала в коррупции, но и приказала кому-то напасть на членов Лиги, которых обещала защищать…, это может повлиять на наш вердикт по делу мисс Спаркл и мисс Пай.
– Хммм…, – задумчиво протянул Райтеус Ло, – мне надо посовещаться с коллегами. Прошу приставов проследить, чтобы никто не покидал помещения.
С этим словами судья удалился. Газетчики на задних рядах, до этого молча записывавшие и зарисовывавшие, заговорили все одновременно, на разные лады задавая Трикси и Одд Намберу один и тот же вопрос:
– Это правда?
Трикси не отвечала и даже не обращала внимания на репортеров. Не отрываясь, сверлила своего счетовода злобным взглядом. Лоуфул Корт метался от нее к Одд Намберу и пытался выяснить, что между ними произошло.
Твайлайт, Пинки и Мундансер изумлено переглядывались.
Рейтеус Ло вернулся через четверть часа вместе с двумя другими судьями. Они расположились в креслах за кафедрой, и он постучал молотком, привлекая внимание и требуя тишины. Сказал:
– Мисс Трикси, предлагаю вам ответить на обвинения. Правда ли, что вы организовали силовую акцию против членов ЛГБД в Эппалузе?
С минуту Трикси молчала, переводя взгляд с Одд Намбера на Твайлайт, и несколько раз приоткрывала рот, как будто не могла решить, что ответить.
– Неправда, – сказала она, наконец, – всё организовал Одд Намбер. Могу я попросить кого-то из приставов принести мой сундучок?
Пристав заглянул под скамью, где сидела Трикси, пока ее не вызвали для дачи показаний, и вытащил синий окованный полосками серебра ящичек. Трикси встала и взмахнула в его сторону передней ногой:
– Леди и джентльпони, перед вами обычный набор иллюзиониста. Любые желающие могут подойти и рассмотреть его содержимое.
– Ближе к делу, – строго сказал судья, – мы не фокусы собрались смотреть.
– Достаньте волшебный самописец, – попросила Трикси пристава, и тот вынул из сундучка прибор, состоящих из двух толстых сплавленных золотых дисков диаметром в полкопыта каждый.
– Раньше я использовала его для имитации чревовещания: записывала реплики заранее, а потом проигрывала, – объяснила Трикси. – Приставы-единороги и желающие из зала могут изучить его и убедиться, что все голоса в памяти самописца принадлежат реальным пони, а именно, мне и Одд Намберу, и произносят реальные реплики. Никакого монтажа и поддельных звуков. Даже мисс Спаркл может проверить самописец, если желает.
Она посмотрела на Твайлайт и хитро прищурилась. Та вопросительно глянула на судью, и он согласно кивнул.
Под приглушенное перешептывание зала Твайлайт и Мундансер с приставами прощупали самописец с помощью магии и заключили, что он содержит настоящие записи разговоров.
– Прослушайте, – сказала Трикси, и пристав нажал на маленькую кнопочку в месте слияния дисков.
Из прибора донесся голос Одд Намбера, такой чистый, что все взоры обратились к нему: не говорит ли это он сам сейчас?
« – Я проверил статистику, – прозвучало на записи, – и результаты неутешительны. За последнюю неделю из Лиги вышло четверо пони, один еще и отозвал свою подпись под законопроектом. На ваши лекции и митинги приходят всё меньше зрителей, грусть-парады также не подвигают пони на вступление так, как раньше, и, если верить слухам, начинают вызывать у горожан раздражение…
– Знаю, – раздался голос Трикси. – Вы это явились сообщить?
– Мы можем использовать недовольных Лигой нам на пользу.
– Я вся внимание.
– Организуем грусть-парад где-нибудь, где народ погрубее, в Эпплаузе, к примеру, или в Додж-Сити…. в Хайсидских Болотах не стоит, слишком далеко от столицы. При этом в участники парада выберем самых раздражающих нытиков и ничтожеств, какие только есть в Лиге. А в толпу зевак запустим подстрекателей, пусть нагнетают обстановку в стиле «достали со своим нытьём, хотят грустить – так пусть грустят дома, а не портят нормальным пони настроение». В какой-то момент они начнут закидывать грустецов камнями, и раззадоренная толпа последует их примеру. Это послужит ярким свидетельством дискриминации грустных, о которой вы так долго говорили, и пони осознают, что грустецам действительно нужна защита. Так мы быстро соберем недостающие подписи. А если повезет, то и этого не потребуется: сама принцесса увидит, что происходит, ужаснется нетолерантности подданных и одобрит законопроект…»
На минуту голоса на записи стихли, а затем снова заговорил Одд Намбер:
« – Я знаю, почему вы колеблетесь. Да, придется заплатить подстрекателям, да и обеспечить грустецам лечение, наверное, тоже. Но эти инвестиции окупятся стократ, как только закон примут.
– Вы страшный пони, мистер Намбер», – прозвучал испуганный шепот Трикси.
Зал взорвался возмущенными криками, и всем трем судьям пришлось застучать молотками, чтобы утихомирить пони. Двое дюжих приставов схватили Одд Намбера и подтащили к кафедре.
– Очевидно, эта ужасная идея принадлежала вам, мистер Намбер, – констатировал Райтеус и повернулся к Трикси: – но вы, мисс Трикси, все-таки приняли ее.
– Он действовал без моего ведома и впоследствии поставил перед фактом. Я боялась, что если донесу на него, это уничтожит все успехи, которых достигла Лига на тот момент. Я действовала в интересах несчастных.
– Лжёшь, – прошипел Одд Намбер, пытаясь вырваться из хватки приставов. – Ты сама попросила меня.
– Включите самописец снова, – сказала Трикси приставу-единорогу, и тот нажал кнопочку.
Раздался голос Одд Намбера:
« – Селестия предложила думе проект закона о защите чувств веселых. Если он пройдет, мы не сможем наживаться на судебных исках так, как сейчас. Я предлагаю подкупить наиболее влиятельных депутатов, чтобы они не принимали закон принцессы.
– Нет! – возмущено ответила Трикси. – Мне до сих пор стыдно за то, что я допустила избиение грустецов, и я не желаю умножать своих грехов, внося коррупцию во властные институты Эквестрии.
– Дума и без нас коррумпирована…»
– Всё, хватит! – заорал Одд Намбер, заглушая свой голос на записи. – Ты хитрая лукавая лгунья! Ты специально отвечала мне так, потому что знала, что разговор записывается! Ваша честь, эта улика сфабрикована! На самом деле Трикси хотела, чтобы закон Селестии не прошел! Она только изображала честную добрячку! Она ненавидит принцессу Твайлайт! Принцесса, вы-то знаете, на что она способна! Поверьте мне и накажите ее!
Одд Намбер умолял Твайлайт, забыв, что суд вообще-то над ней, а не над ним. Впрочем, и остальные, казалось, тоже об этом забыли. Грустецы и счастливцы в зале неистовствовали. В общем гаме угадывались выкрики:
– Говорил я, что с этими грустецами что-то нечисто!
– Всё, сегодня же выхожу из Лиги! Мне стыдно, что я был ее членом.
– Не ври, Намбер, Трикси спасла меня от черных корней!
– Да она же фокусница, водить пони за нос – ее профессия!
Такого поворота событий Твайлайт Спаркл не ожидала. Ей оставалось лишь помалкивать и ждать, чем всё кончится.
А кончилось всё переносом слушания до выяснения юристами новых обстоятельств дела. Твайлайт и Пинки препроводили обратно в изолятор, а с ними и Трикси с Одд Намбером.
Твайлайт очень хотелось поговорить с Трикси, чтобы понять, действительно ли помимо мести у нее были и благие побуждения, но шанса не представилось: их держали в разных крылах здания.
Каждый день приходила Мундансер и сообщала новости.
Газеты гремели заголовками горячих разоблачительных статей. Грустецы выходили из Лиги дюжинами, и некоторые не стеснялись давать интервью, в которых поливали грязью бывших товарищей по несчастью, которые, по их мнению, лишь притворялись оскорбленными, чтобы использовать закон ради наживы и мести неугодным.
В ходе обыска в Кантерлотском офисе ЛГБД нашли список имен и адресов подкупленных депутатов, и в думе прошла чистка кадров. Даже невиновные боялись, что их заподозрят, и благодаря этому, а также упавшему ниже плинтуса престижу Лиги, принцессе Селестии удалось быстро убедить думцев отменить закон о защите чувств грустных.
Поскольку нарушенного Твайлайт и Пинки закона больше не существовало, а пятнадцать суток за хулиганство они уже отсидели, их освободили и сняли все обвинения.
Пинки Пай прямо из изолятора отправилась разыскивать Кримзон Края, чтобы предложить ему устроить еще один совместный концерт, ведь на прошлом было так весело.
Твайлайт тут же попросила свидания с Трикси, но та отказывалась принимать посетителей, кроме своего адвоката.
Три дня спустя состоялось слушание дела по обвинению Трикси и Одд Намбера в коррупции и в организации погрома в Эппалузе. Но во избежание повторения всеобщего гвалта оно было закрытым, и поскольку Твайлайт не была свидетельницей ни по одному из рассматриваемых эпизодов, ее в зал не впустили.
Потом из вечерней газеты она узнала, что против обвиняемых свидетельствовали Хай Джампер и еще несколько функционеров Лиги. В защиту Трикси выступили Боттлгласс и Стоун Шэл. Одд Намбера, кроме адвоката, не защищал никто.
Следователи, юристы и эксперты-лингвисты многократно прослушали сделанные Трикси записи и пришли к выводу, что она действительно искренне желала, чтобы Лига Грустных служила справедливости, но уступала агрессивному давлению Одд Намбера.
Суд постановил закрыть все отделения ЛГБД и изъять все заработанные Лигой деньги в пользу казны, освободить Трикси из-под стражи с запретом на общественную и политическую деятельность, а Одд Намбера приговорил к тюремному заключению.
В «Треснувшем роге» собрались хозяин заведения с сыном, Хай Джампер, Гильда, Мундансер и Твайлайт Спаркл.
Под потолком и на стенах горели новенькие плафоны из стекла цвета жженого сахара, разливая по бару теплый коричневатый свет. Тяжелые бархатные портьеры были слегка раздвинуты, и за окнами виднелась темная промозглая улица, блики фонарей мерцали на мокрых белых камнях, – от этого напоминания о сырости и зябкости снаружи внутри становилось еще уютнее.
Боттлгласс стоял за стойкой и разливал гостям чай с коньяком.
– Так, значит, здесь всё начиналось? – спросила Твайлайт, окинув взглядом помещение.
– Да, – сказала Мундансер. – Но тогда здесь всё было другое, и я была другой, и Гильда…
«Возможно, и Трикси была другой, – подумала Твайлайт. – Может быть, в процессе управления Лигой она и впрямь загорелась идеей помогать печальным пони, но козни Одд Намбера портили ее благие начинания, а ненависть ко мне не давала сосредоточиться на хороших поступках».
Весь день Твайлайт рыскала по Кантерлоту, надеясь найти Трикси и поговорить с ней по душам. С утра шел дождь, то мелко морося, то на минуту превращаясь в ливень. Твайлайт хоть и прикрывалась магическим куполом, всё равно продрогла, и теперь рада была хлебать горячий чай. А Трикси она так и не встретила, лишь один раз увидела знакомый силуэт близ почтамта, но он растворился в серой пелене прежде, чем она успела приблизиться.
– … и Шэл, – продолжала Мундансер. – Почему ты защищал Трикси?
– Отец попросил, – пожал тот плечами. – А я попортил ему немало нервов, поэтому решил, что обязан поддержать его.
– Не знаю за все эти обвинения в коррупции, – сказал Боттлгласс, – но если б Трикси не собрала нас здесь в ночь, когда напали корни, «Треснувший рог» бы не прославился.
– Я частенько вспоминаю ту ночь, – улыбнулся Хай Джампер, – как мы тогда собрались и искренне поговорили друг с другом. Я и подумать не мог, что за этим стоит, но… Знаете, я подумываю открыть Лигу Грустных заново, чтобы несчастным пони было, куда пойти, чтобы они могли поделиться с кем-то своими печалями и найти поддержку и друзей. И больше ничего: никаких судов, никаких денег.
– А я предоставлю помещение, – вызвался Боттлгласс. – Правда, мы с Шэлом послезавтра уезжаем на восточное побережье, но, думаю, тебе можно доверять: нашу кассу и запасы продуктов не разворуешь, не?
– Первый раз слышу! – воскликнула Мундансер. – Шэл, зачем вам туда?
– Помириться с мамой.
– С Си Шо Шэл, – пояснил Боттлглас, – моей бывшей супругой.
– И надолго?
– Как получится, – ответил Шэл. – Но мы вернемся. Может, вдвоем, а может, и втроем.
– А чтоб не скучать, пока нет Шэла, помогай мне с новой Лигой, – предложил Хай Джампер.
Бывшие члены ЛГБД увлеклись разговором, только Гильда помалкивала. Твайлайт знала, что ей скоро на ночной поезд до Грифонова Ущелья, и подумывала попроситься с ней, чтобы увидеть, наконец, славу Грифонстоуна. Благодаря рассказам Пинки и Рейнбоу Твайлайт понимала, что особо смотреть там нечего, но, может быть, стоило посетить новое место, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о Трикси и ее мотивах.
Родителям Пинки она показалась пусть и ворчливой, но честной, и часть грустецов до сих пор поминала добрым словом ее героизм при обороне «Треснувшего рога» и стремление к справедливости. И Мундансер встретилась с Шэлом, потому что их свела Трикси. И Хай Джампер нашел в Лиге свое призвание.
«Создав Лигу Грустных ради мести мне, – подумала Твайлайт, – и чуть было не погрузив Эквестрию в пучину отчаяния, Трикси всё же принесла немало пользы отдельным пони. Как ей удалось сотворить добро из злых побуждений? В чем секрет этого фокуса?»
Трикси сжимала в копытах мятый листок бумаги – письмо, пришедшее в офис ЛГБД вскоре после открытия, письмо, которое она зачем-то сохранила, хотя не думала, что оно понадобится.
«Уважаемая Трикси, – прочла она. – Вы, скорее всего, меня не помните, да и я не вспомнил бы вашего лица, если бы не фотография в газете в статье о вашей Лиге. Вы столкнулись со мной на параде в честь коронации принцессы Твайлайт Спаркл и потеряли шляпу. Я кричал вам вслед, чтобы вы ее забрали, но вы не останавливались. Тогда я последовал за вами и обнаружил, что вы потеряли еще и плащ. Вы скрылись из виду, поэтому я забрал вашу одежду и отнес в бюро находок на Фонарной улице, дом 7. Там вы можете забрать их, если хотите». Подписи и обратного адреса не было, значит, незнакомец не хотел ни получить вознаграждение, ни познакомиться с кобылкой. Просто честный пони, решивший вернуть чужие вещи.
Трикси улыбнулась и выбросила листок в урну возле дома семь на Фонарной улице.
Вошла в помещение, принялась тщательно вытирать мокрые копыта о коврик.
– Доброе утро, – приветствовал ее держатель бюро. – Что-то нашли, что-то потеряли?
– Лиловые плащ и шляпа со звездочками.
– О, помню такие, давно лежат!
Пони ушел на склад и через пару минут вернулся с вещами.
– Они были грязными и кое-где порванными, когда их принесли, и моя жена их постирала и заштопала, – сказал он и усмехнулся: – Надеюсь, пыль и дырки на них не были вам дороги.
– Нет, благодарю за труды, – ответила Трикси, тут же облачаясь в старое одеяние. – Я вам что-нибудь должна?
– С клиентов платы не берем: нас финансирует город…, – покачал головой пони и прищурился: – Кажется, я вас где-то видел. Вы не…?
Трикси швырнула на пол щепотку взрывчатого порошка из седельной сумки и убежала, скрытая завесой белого дыма.
Она доскакала до городского почтамта и, пряча лицо под полями шляпы, чтобы нее не узнали, уселась за стол. Положила перед собой чистый лист, достала из иллюзионистского сундучка склянку с исчезающими чернилами и обмакнула в них казенное перо, привязанное ниткой к ножке стола.
«Это письмо исчезнет через три минуты после того, как ты вынешь его из конверта, Одд Намбер, поэтому читай быстрее.
Каждый фокус состоит из трех частей или действий. Первая часть называется «наживка»: фокусник показывает зрителям самый обычный предмет. Вторая часть – «превращение»: фокусник берет этот обычный предмет и делает с ним что-то необычное. Но изменить предмет – это еще не всё, любой единорог может худо-бедно сделать это магией. Что восхищает зрителей, так это то, как фокусник возвращает предмет в первозданном виде. Эта, последняя, часть трюка называется «престиж».
Эта формула преследует меня с юных лет.
Я была обычной маленькой единорожкой – «наживка». На несколько дней я превратилась в потенциальную ученицу принцессы Селестии – «превращение». Но это место успела занять Твайлайт Спаркл, и я снова стала обычной школьницей – «престиж».
Я была одинокой странствующей иллюзионисткой, добыла Амулет Аликорна и превратилась в могущественного тирана… только для того, чтобы вновь вернуться к прежнему состоянию.
Я познакомилась с Гильдой и Мундансер, также обиженными Твайлайт и ее подругами, и мы создали Лигу Грустных, чтобы отомстить. Мы взяли самых обычных неудачников – «наживка» – и сделали их мощной политической силой – «превращение»…
Но одновременно с грустецами проходила «превращение» и я.
Нас с Мундансер и Гильдой сплотила ненависть, и я думала, что мы не друзья, а лишь временные союзники, что мне нет до них дела – только до пользы, которую они могут принести.
Чего ты не знаешь, так это того, что каждую неделю ко мне в офис приходил Боттлгласс: всё норовил отблагодарить за защиту и раскрутку «Треснувшего рога», приносил угощения и сидр. Меня это раздражало, но я не хотела портить с ним отношения, поэтому терпела. А он без умолку болтал о Мундансер и Шэле, нарадоваться на них не мог. И… я прониклась. Мне стало приятно слушать его рассказы о том, как эта парочка преодолевает социофобию, нравилось сознавать, что я способствовала их встрече. Бенджамейн Франкольт писал, что пони привязываются к тем, кому делают добро, и я, похоже, привязалась к тем, кому невольно принесла пользу.
Да, я чувствовала, что «превращаюсь» в добрую пони, и намеревалась по-настоящему помогать несчастным.
Но тут Гильда и Мундансер достигли своего «престижа». В отличие от меня, изначально у них были друзья: они потеряли их и озлобились, но вновь обрели – и вернулись к прежнему состоянию.
Тогда настал и мой «престиж»: разъяренная тем, что Мундансер помирилась с Твайлайт, я вернулась к своему злопыхательству и позволила тебе устроить погром в Эппалузе, чтобы принцесса приняла закон, и через него я отравила бы жизнь Твайлайт.
Но что-то в моем «престиже» пошло не так, я не полностью вернулась к первозданному состоянию. Желание делать грустецам добро не покинуло меня до конца, я разрывалась между ним и жаждой мести.
А ты, Одд Намбер, жаждал лишь денег, и я знала, что рано или поздно ты попытаешься меня сместить, поэтому записывала наши разговоры. Мне нужен был козырь в нашем грядущем противостоянии.
Увы, это козырь уничтожил Лигу. Но это лучше, чем если бы ты стал заправлять ей.
И так я устроила главный «престиж» всей этой истории: Лига распалась, и грустецы вновь стали обычными неудачниками.
Похоже, все мои деяния обречены исчезнуть, все изменения, что я вношу в мир, – пропасть, словно их и не бывало. И вот я снова странствующая иллюзионистка, как и в начале.
Почему я пишу это тебе, Одд Намбер?
Потому что пони, даже такие мастера обмана, как я, всегда подспудно хотят, чтобы кто-то понимал их, хотят открыть кому-то свою душу, и я не исключение. А кроме тебя, мне поговорить не с кем.
Но не обольщайся, дело не в твоих личных качествах. Я – фокусница, мое ремесло – секреты, и я пишу тебе только потому, что ты в тюрьме, а эти строки вот-вот исчезнут, и ты не сможешь никому их показать, а тебе, нечистому на ногу финансисту и коррупционеру, на слово никто не поверит.
Что ж, я выговорилась. Прощай».
Трикси запечатала письмо и отстояла очередь в отдел срочных доставок.
Потом сидела у окна почтамта, ожидая, когда кончится дождь. Смерклось, на улице зажглись фонари, и серая морось пропиталась их рыжеватым цветом – как будто воздух горел холодным мокрым пламенем.
В восемь часов почтамт стал закрываться, и Трикси попросили уйти.
И она ушла.
К тому времени, как она выбралась за пределы города, дождь прекратился. Выглянувшая из-за тучи луна посеребрила вечный ледник на Кантерлотском Пике, и в его бледном отраженном свете забелела в ночи перед Трикси новая дорога.
От автора. Шестой отчет о магии фанфиков.
Дорогие читатели и авторы Сториса,
Спасибо, что дочитали этот рассказ с поистине сложной судьбой.
Вначале я хотел написать небольшую сатирическую зарисовку, суть которой в итоге попала в шестую главу. Но потом понял, что надо всё-таки объяснить, откуда взялась Лига Грустных. Так в рассказе появились Трикси и Гильда. Тогда еще не вышла «Lost Treasure of Griffonstone», и я выписал Гильду гопницей от рождения, которая подружилась с Рейнбоу, потому что ее единственную сочла равной себе по крутости. Даже выложил первую главу, но, узнав, что грядет серия про Гильду, удалил до того, как фик прошел премодерацию, чтобы исправить противоречия, которые могла повлечь серия. И правильно сделал.
Также поначалу Одд Намбер должен был быть положительным героем, похожим на угоревшего по честности больного раком юриста из «Трассы 60». Он взялся бы помогать Трикси ради справедливости, но выяснил бы, что ею движут нехорошие мотивы, и изобличил бы ее на суде. Но в сериале появилась Мундансер, и я решил, что канонный персонаж заслуживает большей роли, чем ОС, поэтому передал ей часть функций Одд Намбера, а его сделал крайним.
Хотел дождаться конца сезона – вдруг сериал еще что подкинет? – но тут случился хиатус, и я решил, что пора.
Вообще, обычно стараюсь, чтобы мои фики не вносили глобальных изменений в историю Эквестрии, и рассказ заканчивался бы так, чтобы не мешать дальнейшему течению событий сериала. В кроссовере с «Властелином Колец» пони покидают Средиземье, и люди их забывают, как будто их там и не было, и в продолжении, где Твайлайт немножко сходит с ума и становится Черной Властелиншей, всё тоже в итоге возвращается на круги своя. В «Эрмитаже» ГГ сваливает из Эквестрии накануне последней серии третьего сезона, а «Обманываться рада» вклинивается между сериями где-то после «Кантерлотской свадьбы». Можно сравнить это с «превращениями» и «престижами», о которых рассуждает Трикси, а можно – с воспитанным ребенком, который, поиграв с чужими игрушками, кладет их на место, там, где взял. Ну…, разве что немного поцарапанными, погрызенными и поломанными.
Надеющийся, что не слишком испортил наших маленьких пони,
Эриол.