Сказка о славном городе Троттингем

Любовь поглощающая.

Идя к личному счастью, не забывай об окружающих.

И песенка о прощании со здравым рассудком:

https://www.youtube.com/watch?v=ir-KDRv0LmE

— Пфэрцвунченз! – потрясенно раздалось сзади.

— Агась – согласился Биг Мак.

Гнездо. Настоящее, вживую виденное лишь единицами, но узнать которое могут даже дети.

Источник тварей, способный породить тысячи чудовищ от едва заметных глазу мух до гигантов вроде окольцовщика или самостена. Мозговой центр, могущий координировать действия своих созданий не хуже целого штаба генералов. Существо не менее редкое и легендарное, чем дракоаликорны.

Она сделала прямо-таки благоговейный вздох.

Это, судя по описаниям, еще довольно небольшое. Всего-навсего размером с небольшой дом плюс множество отростков. В основном, красно-коричневое. Переливающиеся зеленые прожилки, чем-то смахивающие на жабры, в книге указаны не были, но вряд ли они значат что-то хорошее…

Снова это ощущение. Будто облако в голове. Или забавный рисунок, вроде тех, что остаются когда, посмотрев на свет, закроешь веки. Но другое. Гордость, довольство собой, игривость. Опровержение.

«Ты не права».

— Никогда бы не поверил, что в подгорье расположено целое гнездо – между тем разговаривали позади – да этого вообще быть не может! Нас должны были давно в порошок стереть!

— Агась – подтвердил понивиллец.

Все здесь покрыто той мерзкой жижей, что порой привозили для каких-то опытов троттингемские алхимики. Это нечто вроде красной ковровой дорожки — бывает лишь у по-настоящему важных чудовищ. Повсюду – на полу, потолке, стенах — копошились мелкие насекомообразные твари и росли огромные грибы с разноцветными шляпками. В воздухе тут и там витал полупрозрачный мох.

Полный набор, короче.

— Валить надо! Срочно! – кажется, это паника.

— Неа – в голосе красного жеребца послышалась решимость.

Кое-где покрытие не было сплошным и из-под него выглядывало нечто неестественно гладкое приятного бледно-зеленого цвета. Эти штуковины неожиданно заинтересовали ее, несмотря на вопли разума о необходимости сосредоточится на более важных вещах. Увы, любопытство всегда было ее слабостью.

Готовность, желание услужить.

«Пожалуйста».

Ползавшая уровнем ниже них мелкота вдруг сбежалась к одной из проплешин и в мгновение ока освободили участок пола от жижи, открыв их глазам нечто вроде грушевого леденца. Вот только в конфетах не бывает подсветки, ни с того ни с сего появившейся секунду спустя.

А еще Трикси ОЧЕНЬ надеется, что в сладости не добавляют такой начинки.

— Смотрите! – кобылка направила вниз копыто и обернулась к спутникам.

Страшила лежал на боку. Голова запрокинута, так что лица не видно, однако судя по конвульсивно подергивающимся ногам, у психа какой-то припадок. А вот два яростно спорящих жеребца таки откликнулись на ее призыв.

— Фффееееррр – выразился Серый и обвел глазом зал – неужто они во всех?

За полупрозрачной стенкой лежала кобылка. Молодая, с растрепанной прической, зеленоватая. Хотя последнее скорее всего из-за цвета содержащей ее капсулы. Большего отсюда уже не сказать.

На еще не сформированный вопрос пришел радостный ответ.

«Жива и не жива».

Сзади возобновился спор. Вроде бы следопыт пытался убедить понивилльца в необходимости срочно бежать, дабы затем сообщить Ордену о практически беззащитном и неактивном гнезде. Мол, существует возможность захвата этого невероятного дитя Создателя живьем.

— Да пойми ты! – восторженно разглагольствовал следопыт – это же в принципе не поддающееся описанию сокровище! Быть может, благодаря нему пони вовсе избавиться от тварей! Или даже смогут ими управлять!

— Ты с ума сошел – бросил понивиллец, не поспешив однако в самоубийственную атаку – даже если все так, то шанс дойти до Ордена почти нулевой. Или ты забыл, чего ради вообще начинался этот поход?

— Не волнуйся – уверенно прервал его сторонник побега — троты не настолько глупы, чтобы и сейчас пытаться скрыть их «маленькую проблемку» — ведь если ОНО проснется, то город просто испарится…

А почему, кстати, этого до сих пор не случилось? – неожиданно лениво задумалась кобылка, медленно опускаясь на землю.

Опять ощущение чего-то в голове. Не такое, как прежде. Есть желание услужить, однако в этот раз чувствуется натужность. Будто какой-то засор. Нечто непонятное, чуждое, навязанное…

«Договор».

Перед глазами вспыхнул целый ворох образов. Какие-то пони, без фокуса на лица, одежду или что-либо другое, просто четкое осознание, что это – пони. Деревья и разноцветные волны между ними, создающие как бы сеть. Тварь, вновь чисто по факту, без каких-либо деталей, упирающаяся в эту полупрозрачную стену. Идущие к ней с другой стороны светящиеся точки…

Благожелательность, просьба.

«Смотри».

Одно из щупалец на вершине гнезда достало откуда-то сзади некую покрытую слизью штуковину. Как только кобылка сфокусировалась на ней, другая конечность схватила предмет за низ и распахнула его, явив лишь слегка запачканную по краям ярко-желтую поверхность.

Волшебница ахнула, узнавая.

Плащ из золотого шелка. Вроде тех, что носят особо расфуфыренные Первые – якобы их в свое время соткала сама Магистресса Рэрити…

— Что за бред!? – озвучила единорожка свою мысль – какого тут происходит? Кто говорит со мной?

Ответ пришел мгновенно в виде целого водопада чувств, далеко не сразу сложившись в два исполненных гордости и нежности понятия:

«Мать и дочь».

Ей вдруг резко поплохело. Мир будто заволокло молочным туманом, а звуки вовсе исчезли.

— Кто? – начиная впадать в панику, переспросила Трикси – где ты?! Хватит…

Мягкое, вежливое удивление ее непонятливости.

«Я и не прячусь. Я везде. Я с тобой».

Уже не вполне осознавая, что делает, кобылка просто отдалась возникшими призыву повернуть голову. На нее внимательно и как-то совсем иначе смотрели сапфировые глаза.

— Ты?! – от удивления у нее перехватило дыхание – Китцунэ?!

Гордость, ласка.

«Часть меня, как я ее».

Первым же, чисто инстинктивным движением единорожки была вялая попытка стряхнуть крепко вцепившуюся в нее кошку.

Удивление, недоумение, страх сделать что-то не так.

«Что с тобой? Почему?»

Из-за неловкого движения Трикси упала на пол.

— Да что за бред тут творится? – паника становилась все ближе – что ты такое?!

Новый поток эмоций.

«Мы – семья. Мы — любовь»

— Ага – столь неподходящее монстру заявление окончательно сбило и без того едва копошащийся в этом мареве ход ее мыслей – а чего вам надо?

Игривость, плавно переходящая в печаль.

«Мир. И желательно — весь»

Чувство юмора – хорошее качество – успел вякнуть гаснущее сознание – честность, кстати, тоже…

-
Спокойно. Темно.

— Я так давно ждала тебя – со скоростью взрыва вокруг начали появляться красочные рисунки.

Кобылка шарахнулась в сторону. Вернее, попыталась – хоть быстро гаснущие линии и отдалились, но никакого движения, в смысле перебора ногами или чего такого как-то не чувствовалось.

— И сколько же? – уточнила Трикси, изо всех сил пытаясь зажечь на роге огонек.

— Рождение, жизнь и смерть многих моих детей – снова цвета. Радостные.

— Почему меня? – впустую. Магии нет. По идее в этот момент у нее на лбу должна выступить испарина.

— Ты можешь понять…– в этот раз явно чувствовалась какая-то недосказанность, явно выразившись в недорисованности всех этих кривых и кругов.

Впрочем, пейзаж резко перестал ее интересовать, ибо до нее наконец дошла одна невероятная, но тем не менее очевидная истина: тело отсутствовало. В смысле, вообще. От Трикси остался только взгляд, который можно вращать как хочется, приближать или удалять рисунки, но больше ничего. Даже дрожи не по чему бежать.

-…и помочь – прежде теплые краски помрачнели.

— Эй, помедленней! – испуганно отозвалась кобылка, яростно пытаясь понять, как может говорить без рта. А заодно почему-то — какое у нее сейчас произношение — что происходит?! Кто ты?

— Мать и дочь – вновь целый водопад, на сей раз цветов. Тьмы в общем-то и не осталось – мы общаемся.

— Отлично – закашляться, дабы выиграть время не удалось – где я?

— Здесь – одна толстая прямая линия.

И никакого пояснения. Однако неведомый собеседник оказался достаточно вежлив, чтобы дать волшебнице возможность собраться с мыслями.

— Как информативно – хорошо хоть сарказм не зависит от тела. Что ж, вроде сжирать ее именно в данный момент никто не собирается – а где это…не важно, я уже знаю ответ. Куда делось все остальное? Ну, камни, воздух, тело…

— Никуда – несколько загогулин.

— Замечательно – метафорический вздох – не ответишь ли еще на несколько вопросов? Причем желательно поподробнее?

— С радостью – целый цветок.

— Первый: ты Китцунэ? – мысль о том, что все равно она ничего не может сделать, подействовала неожиданно успокаивающе.

— Почти. Мы едины – нечто угловатое с рваными краями.

— Ага – в ее «голос» прорвалась обреченность – тогда ты – та штука в середине зала. Большая.

— Почти. Мы едины – снова нечто угловатое с рваными краями, но немного другое.

— То есть, та, которую я называла своей подругой и ее котята — твари? – решила расставить все точки над «i» Трикси – в смысле, тоже самое, что и предыдущая штуковина?

— Да – толстая синяя линия.

В отсутствующем сердце будто что-то оборвалось. Зато не менее не находящийся с ней мозг зажегся неожиданной и мгновенно «озвученной» мыслью:

— Но зачем они вам? Кошек не назовешь особо опасными созданиями.

— Чтобы выполнить свое предназначение – сетка тонких лишь слегка изогнутых черточек.

— И каково же оно? – надо срочно найти выход.

— Нести миру любовь и свет – снова буря, на краткий миг не оставившая от тьмы и следа.

Будь при ней челюсть, она наверняка бы отпала.

— Ну и как успехи? – подумав, поинтересовалась волшебница.

Ответа не последовало, однако все вокруг резко помрачнело.

— Ага – хмыкнула кобылка, внезапно ощутив нечто вроде снисходительности – плохо получается? Бывает.

— Не должно быть – толстая прямая черта – все не так.

— А как быть должно? – спросила кобылка.

— Не знаю. Не помню. Не понимаю – много загогулин – не так. Отец знает.

Последняя часть фразы ознаменовалась настоящим фонтаном исключительно теплых цветов.

— А «Отец» — это кто? – с некоторой опаской уточнила Трикси.

Сей невинный вопрос вызвал прямо-таки небывалое оживление, причем не только в виде красочных рисунков – казалось, будто само пространство вокруг них закружилось и затряслось.

— Дал жизнь. Дал цель. Согревал. Дарил. Общался – все вокруг резко помрачнело – перестал. Не могу найти. Хочу, чтобы вернулся.

— Ага – медленно произнесла единорожка и задумалась уже серьезно.

До кобылки наконец-то в полной мере дошло, с КЕМ она общается. Вероятно даже, что Трикси – первая пони, возымевшая возможность поговорить с жуткими монстрами, разорившими ее страну. Причем, откровенно говоря, эта «Мать и Дочь» как-то не кажется ей такой уж опасной. Хотя конечно ее последнее пожелание внушает некоторые опасения.

Впрочем, его можно понять…

Стоп.

Сосредоточится.

Ей представился один шанс на миллион. Так много можно спросить. Даже не так – нужно спросить. С чего бы только начать…

— Что это было за «Мир. И желательно — весь»? – надо же выяснить, есть ли у них чувство юмора.

— Так думал Внешний – как круги по поводе – и радовался при этом.

— Кто такой «Внешний»?

— Лишь в малом часть Семьи, но с Отцом – завитушки – помогал.

Ясно. Коллаборационист. Или даже какой-нибудь Зараженный из ранних. Пора переходить к серьезным вопросам…

— Почему вы такие злые? – звучит по-детски, зато в корень.

— Злые? – повторила звук окружающая тьма, озарившись множеством кругов и немного сотрясшись – мы не злые.

— Вы убили сотни тысяч моих сородичей и дважды разорили Эквестрию – усмехнулась кобылка – как же вы не злые?

Ответа пришлось ждать долго.

— Хотим жить – несколько изогнутых линий и что-то вроде бурления – вы хотите, чтобы мы не жили.

— Вы напали первыми! – будь у нее копыто, она бы обязательно ткнула им в эффектном обвиняющем жесте – помнишь Принцессу Селестию? Оккупацию? Опустошение?

Снова период молчания.

— Нет – прямая линия.

Трикси, уже собравшаяся было начать перечисление всех нанесенных тварями обид, от столь лаконичного ответа примолкла. Конечно, это могло быть банальное вранье или даже простое отрицание какой-либо вины, однако все-таки хочется верить в добрую волю существа в полной власти которого находишься. Какие варианты?

— А как давно ты родилась? – высказала она первую мелькнувшую у нее мысль.

— Не знаю – несколько розовых дуг.

Ага. Отлично. Еще одна с амнезией. Хотя с другой стороны: зачем тварям считать?

— Ты помнишь Отца? – зашла волшебница с другой стороны – как долго он был с тобой?

— Недолго – грустные голубые разводы – слишком мало. Так много не успела понять.

— А потом? – кажется она на правильном пути.

— Боль, которую даже Он не смог сдержать – множество красных полос и точек.

— Ну а после нее?

— На меня обрушилась бездна – мир вокруг них вспыхнул угрожающими цветами и вздрогнул – связь потеряна. Одиночество. Пустота. Страх. Безумие.

Картинки действительно оказались весьма неприятными. Хотя разве могли воспоминания о смерти Создателя быть радостными?

— Дальше?

— Проснулась, нашла детей, начала выполнять предназначение – оранжевые брызги.

— В смысле, про любовь и свет? – уточнила единорожка.

— Да – синяя черта.

— А как же тот приказ от Отца? – намекнула Трикси – ну, где надо было убивать всех вокруг?

— Не было – ответ категоричен – он никогда бы так не сказал.

— Да ну? А как же Безумец? – до чего же не хочется признавать, но скорее всего эта тварь нагло врет – тот, что пришел к нам пять назад. Чьего Дракона где-то неподалеку убил мой отряд? Про него ты тоже ничего не знаешь?

Окружение снова пришло в движение.

— Второй был испорчен – ярко-алый крест – в рождении и жизни. И испортил других. Не было пути назад. Я скорблю о нем.

— Что значит «испорчен»? – ситуация как-то уж больно запутывается – мы ведь говорим о дракоаликорне? Которому должны подчинятся все твари?

— Отец направлял Семью – множество прямых линий – исчез, пришел мрак, пропала связь – они будто ударились о стену, расшиблись на множество обломков и истаяли – проснулась и не нашла никого, кроме потерявшихся детей – кучка точек — исцелила их. Родила новых. Мы Семья – несколько линий – услышала Второго – вокруг появились красные витки – испорчен. Отказалась. Не далась. Не стали Семьей – снова лишь линии – выполняла свое предназначение. Не смогла. Нашла тебя. Помоги…

Непонятно чем ощутимый мощный толчок.

— Подожди – перебила ее Трикси – то есть ты мятежница? Ты не послушалась Безумца? Почему? Да и разве это возможно? Вы ведь по идее…

Она не нашла способов объяснить и просто развела несуществующими копытами.

Ответ не шел довольно долго.

— Не знаю – желто-зеленые всплески – защищала. Не хотела, чтобы Семья испортилась. Не дала.

— А как он мог «испортить» ее? – слегка разочарованная предыдущим ответом, поинтересовалась Трикси.

— Злом – фиолетовая загогулина – безумием. Бессмылием. Он жаждал убивать.

— А вы значит, не жаждите? – скептически хмыкнула единорожка.

Забавно. Ощущение как будто тряска.

— Нет – оранжевый фонтан – хотим жить. И выполнять свое предназначение. Но нужна помощь…

Тьма закружилась.

— Не могу больше – сложный иероглиф – слишком рано. Слишком мало.

Трикси вдруг начала падать.

— Пожалуйста…

Единорожка открыла глаза.

Мир, по крайней мере отчасти, пришел в норму: наверху потолок, перед глазами нос, а вокруг звуки, пусть и едва слышные. Однако к нему добавилось множество определенно лишних деталей, вроде уже знакомых разноцветных линий, крутящихся тут и там в молочном мареве.

В сознании особой ясности также не наблюдалось.

Первым позывом было поднять голову, что было успешно воплощено в жизнь. Ценой стало дикое головокружение, из-за которого даже пришлось прикрыть веки. Досчитав про себя до двадцати, кобылка решилась снова одарить окружающее пространство своим вниманием.

Чтобы натолкнуться на внимательный, просящий взгляд сапфировых глаз.

«Подожди» — одновременно чувства и краски – «помоги».

Трикси попыталась занести на нее ногу, но кошка отошла сама. Кстати, она оказалась не одна: вокруг кобылки расположился уже десяток разнообразных представителей кошачьего семейства, включая малышей. Никто из них также не попытался ей воспрепятствовать. Вполне возможно, что зря – у волшебницы сложилось впечатление, будто сейчас ее способен завалить даже котенок.

Встать на ноги было задачей откровенно нетривиальной. О магии она вспомнила только после нескольких неудачных попыток подняться «традиционными» методами. Способности также были далеко не на высоте, но все же их хватило, чтобы таки перейти в вертикальное положение и оглядеться.

Та же пещера. Никаких жутких чудовищ, собирающихся сожрать обворожительную кобылку. Только десятки очень милых котиков, чинно рассевшихся вокруг нее. Неплохая свита, но она все же предпочитает старую…

— Что с ними? – едва слышно прошептала Трикси, найдя глазами недвижных жеребцов, привалившихся друг ко другу вроде бы на том же месте, где они спорили.

«Живы. Не мешают».

— Ага – это ОЧЕНЬ не хорошо – а с ним? – кивок в сторону периодически подергивающегося Страшилы, в шею которого вцепился Берлиоз.

«Жив. Не мешает».

— А за что ты его так? – поинтересовалась волшебница, аккуратно приземляясь среди расступившихся кошек – у него аж пена изо рта капает.

«Ошибка. Не понимаю» — появилось отчетливое ощущение обманутой надежды – «не способен. Испорчен».

— С последним определением спорить никак не могу – хмыкнула едва живая кобылка – ну что, продолжим болтать или ты нас все-таки сожрешь?

«Я не желаю вам зла» — надо же, какая радость.

Трикси попыталась проанализировать ситуацию.

Потом проморгалась.

Как ни странно, но все осталось по-прежнему: их отряд в полной власти тварей, принявших облик на редкость симпатичных котиков, которые жаждут с ней поболтать. Котята уже трутся об ее копыта.

Что ж, надо признать: могло быть намного хуже.

— Отлично, так чего тебе там надо было? – волшебница аккуратно легла и закрыла глаза.

— Помощи – «голос» стал немного отчетливее, однако до четкости «темноты» было еще далеко – в предназначении…

— Неужели за все то время, что ты шпионила за мной, тебе так и не стало очевидно сколь плохо у меня получается нести в мир свет и любовь? – усмехнулась волшебница.

— Но ты же хочешь? – как ободряющее дуновение теплого ветра.

— Допустим – копыто все-таки протянулось погладить бежевого котика слева – хотя до первенства в моем списке желаний этому делу далеко.

— И ты могла бы. Мы знаем. Мы видели – подошедшая вплотную Китцунэ провела лапкой по носу.

— Ну-ну – скептически хмыкнула кобылка, нежась в пришедших вместе со словами приятными волнами.

— Однако ты просто не способна дать то, чего не имеешь – ничего себе заявленьице.

На мгновение ей даже почудилась насмешка. А потом нахлынуло раздражение:

— Как будто здоровенная понеядная гора мяса знает, что такое любовь. Или свет.

— Знаю – за тихим словом хлынул настоящий поток чувств: нежность, ласка, внимание, обожание…

Трикси буквально снесло этим водопадом эмоций, который захлестнул ее и поднял к вершинам блаженства. Будто все эти годы борьбы и страданий, потери, душевные муки и терзания совести растворяются в этой бушующей радости. Она словно опять оказалась в детстве, когда мир прекрасен и полон приятных сюрпризов. Где никто не смог бы ее обидеть – ведь с ней…

— Мама – тихо произнесла кобылка – Папа.

Эхо в волнах счастья ответило ей:

— Семья полна тем, в чем ты и весь этот несчастный мир так тяжко нуждается…

Кобылка неожиданно легко встала и оглядела смотрящих на нее кошек. В ставших уже родными синих глазах она увидела продолжение:

-…мы жаждем дать все это тебе…

Волшебница оглядела вдруг расцветший яркими красками зал:

-…но не можем, пока ты сама этого не захочешь…

Голова повернулась к центру, где сияло и переливалось сердце этого прекрасного мира.

— Примешь ли ты нас?

— ДА – прошептала единорожка.

На глазах выступили слезы.

— Вениэ авэк ню – позвала ее Семья.

-
Все окружающее светилось как елка на ночь Сердечного Пламени. Воздух казался наполненным искрами. Когда же она вступила в нечто мокрое и посмотрела вниз, то увидела не отвратительную серо-черно-бурую жижу, но настоящую реку жизни, прекрасную в своей полноте и осознанности собственного предназначения.

Куда бы не устремлялся ее взгляд, всюду мир обретал новые, прежде невиданные ею из-за узости мышления краски. Простое обретало новые грани, сложное становилось понятным и даже малейшая деталь обретала смысл и глубину.

А затем ей уже не нужны были глаза для виденья или уши для слышанья, ибо Трикси ощущала чем-то куда большим, нежели органы чувств. Нежные переливы и вспышки самой жизни вокруг нее. Сотни взглядов во все стороны и все новые открывались ей с каждым шагом к Сердцу.

И голос, который больше не нуждался в словах, а прямо описывал ей тайны вселенной во всем ее великолепии…

Трикси вдруг почувствовала непонятное жжение позади.

Посмотрела туда своим новым зрением и увидела…нечто.

Очень странное, некрасивое пятно, прямо-таки излучающее агрессию на прекрасном полотне жизни и благоденствия, которое она привыкла называть гнездом. Сбивающее с толку. Кажущееся важным, чуть ли не родным, но Зов, устремляясь к нему, умирает и преломляется, в итоге неся лишь боль. Сама природа сего создания восстает, хлещет ненавистью, не дает нашей любви коснуться себя.

И все усилия маленького брата тщетны.

Уголек, горящий сам и пытающийся сделать больно другим. Неспособный осознать то счастье, к которому идет волшебница.

Она вдруг ощутила искреннюю жалость к этому непонятному существу, одновременно с пониманием.

Ошибка. Что-то, чего не должно быть. Могшее стать чем-то. Как будто дорогой портрет в медальоне, на который случайно капнули сургуча, тем самым бесповоротно испортив его.

Это создание искажено.

Как и то, что рыщет. Ужасное, некогда бывшее великим, важным, особенным. Знавшее любовь и дарившее ее. Извращенное ненавистью. Ставшее бессмысленным убийцей, разрушителем – страшнейшая из судеб.

Оно ходит вокруг.

Витает.

Но теперь мы готовы. Защищены. Тобой.

Кобылка счастливо улыбнулась и обхватила свою семью, чувствуя, как за ней закрывается дверь…

Сердце обняло ее в ответ и заструилась тихая песня, прекрасней которой нет.

Трикси воспарила над миром и увидела его во всей полноте и совершенстве.

Каждый на своем месте, все выполняют предназначение.

И там ее наконец встретила мать.

Мы едины! – воскликнула каждая частица.

Уголек вспыхнул.

-
Тьма.

Хихиканье.

Затем снова слова.

Хриплые, странные, чуждые.

Что происходит?

Кто я?

Пустота там, где прежде было солнце.

Прохлада на лице.

Веки поднялись.

Это зрение? Ее зрение? А где же…

Острая боль пронзила голову.

Кобылка зашипела. Выгнулась дугой, начала бить землю копытами и кричать.

Все схлынуло так же мгновенно, как и пришло.

Взгляд сфокусировался.

Нечто сидит буквально вплотную к ней. Пони. Красно-бурый, с торчащими кусками и висящими лохмами. Трясется.

Снова раздалось хихаканье.

Она попыталась приподнять голову.

Боль, от которой потемнело в глазах.

Когда же свет вернулся, в них уже смотрели.

Зрачок едва виден.

Узкий, желтый и вытянутый.

Горит жаждой.

С обращенного к ней лица стекает кровь.

Оно буквально облито ею.

Хищный оскал.

Маленькое окровавленное тельце.

Внезапно на нее снова нахлынуло…

Блеск, боль, смерть.

Гаснет связь, потеряны очи.

Жизнь не успевает уйти из маленького тела, как за ней пропадает другая.

Они пытаются. Сражаются. Бегут.

Тщетно.

Гибель…

Трикси закричала.

-
— Да, теперь я наверняка уверена, что не буду биться в припадках или пытаться поджарить кого-либо – четко выделяя каждое слово, ответила волшебница.

Серый еще пару минут поглазел на нее, после чего все-таки кивнул и начал рассказывать:

— Как я вам вчера уже говорил, наш с Биг Маком спор был столь высоконаучен, что в какой-то момент мы просто заснули, а когда очнулись все уже было кончено. Вы вдвоем, непонятно каким образом, смогли справится с настоящим гнездом, хотя должен заметить свое неодобрение самим фактом нападения на него. Ведь стоило только Ордену…

— Ближе к теме – напряженно попросила кобылка. Ей нужно наконец разобраться, что же произошло. Чтобы затихли эти шумы в голове. Исчезли сомнения. Память слилась в одно.

— Не любим рассуждений? – усмехнулся следопыт – ну-ну. Тогда перейдем к самому сочному: десяткам зверски убитых, в прямом смысле слова распотрошенных котов. Нет, только представьте: вы открываете глаза и повсюду разбросаны трупики, валяются кишки, отрезанные куски тел, клочки измазанной шерсти, а посреди всего этого Страшила, с ног до головы покрытый кровью, которая медленно стекает у него с носа. Он хихикает, смотря прямо в остановившиеся, исполненные боли глазки маленького котенка, чьи судорожно сведенные в последнем усилии лапки пытаются вытащить пронзивший его клинок. И песенка, веселый мотивчик: «Катцзен, Катцзен…

— Хватит, хватит! – неужели она правда видела это лицо? Чувствовала сталь, входящую в нее?

в силу недостатка передних копыт пришлось выбирать между ушами и ртом.

Рассказчик смог увернуться от струи.

— Искренне рад такой реакции – еще шире разулыбался живодер – ведь она свидетельствует о действительности вашего возвращения в стан по крайней мере относительно нормальных пони. Биг Мака вырвало от одного вида. Я держался подольше – аж до тех пор, пока не понял, ЧТО он поет.

— И что же? – вытерла она рот любезно поданной тряпкой.

— Сейчас вам лучше не знать – покачал головой стадзер – хорошая детская песенка. Просто сопоставление ее с ситуацией приводит к резонансу.

— Ладно, рассказывай дальше – кобылка аккуратно перелетела на другое место. Приятно видеть, как быстро восстанавливаются ее силы. Хотелось бы сказать то же и про мозги.

— Ну, вполне естественно, что за таким великолепным зрелищем тебя мы увидели далеко не сразу – пересел он поближе к ней – вы видимо решили составить нашему неуравновешенному другу компанию в принятии кровяной ванны, после чего, судя по всему, вылезли из нее обнявшись. Честно говоря, никак не ожидал подобной интимной близости между вами…ай – жеребец немного отсел, почесал пострадавшее место и продолжил – ну а после того, как уже мы должным образом вас ощупали и нашли удовлетворительной…

В этот раз пришлось магией. Увернулся.

-…подошло время главного блюда – огромной раскуроченной горы мяса, приготовленной с дымком и гарниром из пары небольших монстриков, все это под огромным количеством оригинального бульона и в скорлупе из капсул с пони. Тайна – копыта обсосешь, до того аппетитная. Однако, увы: наших знаний на должное препарирование этого сокровища явно не хватило…

— Так почему ушли? – поинтересовалась слушательница.

— Так надо – глубокомысленно заявил стадзер, подняв вверх копыто – а если серьезно, то по совету Биг Мака – якобы, твари всегда так и прут на уничтоженные кладки. Что уж говорить о Гнезде!

— Ясно – кивнула кобылка – какие результаты?

— В принципе, никакие – пожал плечами следопыт – из твари повырезали самых интересно выглядящих кусков. Мелкие скорее всего просто рабочие. Жижа и мох вроде обыкновенные, как и везде, но баночку на всякий случай взяли. Капсулы также принесли одно разочарование – он грустно хмыкнул – вскрыли пару десятков из нескольких сотен. Большинство были зараженными на разных стадиях. Все мертвы. Вот так.

Разговор прервался негласной минутой молчания.

— Я еще хотела узнать…- начала было Трикси, но ее прервали:

— Прежде, чем продолжать эту занимательную беседу – он свистнул и из-за угла появился Биг Мак, ведущий за собой…

Жгучая ненависть пронеслась по венам. Без какого-либо вмешательства рассудка, рог заискрился, готовясь превратить этого монстра, убийцу, разрушителя, в горстку пепла.

Миг. Другой.

Разум пытается восстановить контроль.

Забинтованный с головы до ног Страшила спокойно смотрит сквозь нее единственным глазом.

— Я надеюсь, что ты сейчас все-таки где-то там – раздался голос над ухом – сама видишь: кое-кому срочно нужна магическая помощь.

ЧТО?!

ЕМУ?!

Молния так и не родилась – рог был надежно обмотан ее же собственным платком.

— Не знаю, что там у вас произошло – продолжил говорить Серый – однако мой собрат нуждается в тебе. Если же ты не хочешь исцелить его ради него самого, то сделай это для меня. Для нас с Биг Маком.

Ярость медленно, но верно вытеснялась здравым рассудком.

Пусть и не без потерь.

Губы задрожали.

— Просто нам не хочется принимать его в наш клуб одноглазых…

-
Волшебница опять смотрела в темноту, которая и не думала расцветать какими-либо красками.

Зато там были запахи, посторонние звуки. Вокруг есть камень, а где-то даже и ее спутники.

Она может взять и уйти.

Везде есть свои плюсы.

Даже в этом обвинении, предъявленном ей Страшилой.

Вот так и исцеляй двинутых стадзеров – сразу начнут обвинять в измене собственному виду: якобы она по своей воле взяла и сунулась прямо в пасть твари.

Честно говоря, в итоге его демарш оказался ей на пользу – эта совершенно дикая мысль вышла из уст всеми признанного психа и, что весьма лестно, ей никто не поверил. После этого заявить на саму себя оказалось намного проще.

Объяснение прошло хорошо – благодаря тщательно подобранным словам и выборному описанию ощущений, спутники сочли ее действия недобровольными, а следовательно и предательства никакого не было. Интересно, а какой ответ они бы дали, расскажи она все?

Хотя разве может Трикси быть уверенной в своих воспоминаниях?

Тем более после той «находки», продемонстрированной ей Серым, после которой ее снова вырвало?

Маленький котик, почти котенок, раскрытый, будто книга…

— Как можно заметить – голосом лектора вещал следопыт — строение тела никак не подходит представителю семейства кошачьих – заминка — ну, откровенно говоря, их я никогда не вскрывал, но точно уверен, что ядовитых желез у них нет, тем более в таком количестве. Не уверен, куда шла отрава, но вряд ли в обход когтей. Хотя не стоит исключать также шерсти, потовых желез, слюны — в конце концов, гулять так гулять, не правда ли? По идее, даже нахождения в одной комнате с этим созданием наверняка достаточно, чтобы спустя некоторое количество времени начать вести себя неадекватно.

Тут он усмехнулся и кивнул на опять в чем-то ковыряющегося Страшилу.

— Скорее всего я сейчас держу в копытах разгадку тайны исчезнувшей колонии. Нашли кошечек в лесу, взяли к себе, потихоньку подсели на производимые ими токсины и начали немного сходить с ума. Когда же настал час Х…- Серый усмехнулся – мои сородичи вдруг одновременно решили, что им тут не нравится, собрали вещи и пошли искать новое место.

— А что насчет того трупа? – поинтересовался Биг Мак, отвлекшись от чистки обмундирования.

— Наверное, кто-то вроде нашего Страшилы – пожал плечами проводник – аллергик какой-нибудь…

То есть ее просто накачали наркотиками и попытались использовать. Никаких обвинений к несчастной жертве насилия никто предъявлять, конечно же, не стал. Трикси имеет полное право на возврат к нормальной жизни с еще более мощным обоснованием убивать и ненавидеть подлых тварей.

— Что значит «я не знаю»? — возмущенно переспросила волшебница – ты же наш проводник, излазивший…

— Подземный лес где-то на три четверти – закончил за нее Серый – вы видите здесь деревья? Я нет. О чем это нам говорит?

— Все равно ты полжизни провел под землей и должен уметь хотя бы немного ориентироваться в этих местах – уже чуя откровенно недоброе, заявила кобылка.

— Это да – глубокомысленно покивал следопыт – и могу с уверенностью сказать вам, что мы в пещере. Большой, каменной, с кучкой проходов. Видите как много?

— И давно мы так идем? – упав духом, уточнила волшебница.

— С самого гнезда – ответил вместо него Биг Мак – тогда мы были слишком озабочены проблемой восстановления вашего ментального и не только здоровья, чтобы смотреть по сторонам. Результат не заставил себя ждать.

Единорожка переводила взгляд с одной совершенно довольной и уверенной в себе рожи на другую и никак не могла понять: это они идиоты или она паникерша? Являются ли два дня пути по пустому, могущему тянутся неделями подземелью достаточным поводом для беспокойства?

— А что будет дальше? – наконец решилась спросить кобылка.

— Скорее всего, тоже самое – подумав, заявил понивиллец – местные пейзажи не блещут разнообразием.

Лай.

— Мы все умрем – перевел в ответ на ее взгляд второй стадзер — YAY!

Может это сон?

Волшебница куснула себя за губу.

Даже в бреде ей отказано.

Она вдруг поймала себя на мысли, что ей опять не хватает Китцунэ.

Грустный смешок – вот ведь наркоманка, все новой дозы жаждет.

То-то жеребцы вдруг стали так быстро заканчивать обед. Они, конечно, и раньше ели прямо-таки неприлично быстро, однако в последнее время даже на жевание времени явно не тратили. Хорошо хоть ручейки тут попадаются относительно часто, а то при нехватки воды волшебница бы точно озверела и попыталась совершить какую-нибудь глупость.

Ладно. Давайте лучше подумаем о чем-нибудь не столь бесполезном и печальном. Например, проанализируем-таки всю имеющуюся у нас информацию по поводу произошедшего в Гнезде. А то прошлая картина оказалась липовой – Страшила все это время держал кучу информации при себе из-за вполне обоснованного опасения, что после его рассказа она «случайно» расширит ему диагноз вместо лечения выбитого глаза. Все-таки не стоит недооценивать кошек…

Единорожка тяжело вздохнула.

Ну что ж, начнем с самой грустной и тяжелой части и без того не шибко радостного полотна: неоспоримости «работы» Китцунэ и ее котят на врага.

Пожалуй, порой все-таки стоит порой слушать здравый смысл, с самого начала кричавший о невозможности выживания кошек в зараженном тварями лесу. Вместо них были идеальные исполнители воли Матери по превращению пони в зараженных, жертвы которых в процессе закабаления только еще больше привязывались к своим двуличным питомцам и в итоге сами, добровольно и с песней, шли прямо в пасть чудовищу.

Такая вот стройная и четкая теория, имеющая достаточное количество доказательств, в которую сердце почему-то категорически отказывается принимать. Ну не может оно поверить, что подруга единорожки была всего лишь злобным, покрытым ради облегчения втирания в доверие шерстью химическим заводиком, жаждущим превратить ее в одну из трупперов.

Как бы ни были вески и неоспоримы аргументы Серого, которым все время норовил поддакнуть и ее собственный разум, но Трикси просто ЗНАЕТ – в тех сапфировых глазах было нечто куда большее, нежели голод или желание использовать.

И это приводит нас ко второму, не менее важному аспекту. Под лесом было настоящее гнездо, которое вместо обычной для данной публики деятельности – массовому производству чудовищ и уничтожению всего вокруг – почему-то занималась кошками и плодило практически бесполезных зараженных.

Трикси помнила их «разговор» лишь частично, но фраза «нести миру любовь и свет» врезалась накрепко. Конечно, заявить-то можно хоть о желании баллотироваться на пост Принцессы, однако эта «Мать» по некой причине не вызывала у нее ни капли гнева или неприязни. Та беседа, исполненная доброжелательности и прямо-таки детской непосредственности. Те чувства, что наполняли ее…

Страшила говорит, будто вырвал кобылку прямо из пасти твари. Даже доказательство есть: ее превращенный в комок слизи плащ, найденный Биг Маком под горой мертвой плоти. Необходимо смирится — врата рая на самом деле были приглашением к увлекательной прогулке по пищеводу…

— НЕТ! – она не сразу поняла, что произнесла это вслух, причем весьма громко.

Кое-как успокоив спутников, кобылка попыталась утихомирить бурю внутри. Сама мысль о том, что говорившее с ней существо желало ей зла, казалась кощунственной. Безумной.

Не могла вся эта любовь быть просто ширмой.

Да и зачем так стараться? Все они были в полной власти Гнезда. Тех рабочих, что убил Страшила, с лихвой хватило бы на перенос четырех тушек прямо маме в ротик и это не говоря уже о сотнях прочих чудовищ, вроде тех, которыми она блокировала их в пещере, давая Китцунэ время довести ее «до кондиции».

Как ни странно, но сейчас волшебница чуть ли не одобряла этот маневр. Не будь его реакция Трикси на легендарное существо была бы быстрой и решительной – ведь так хочется хоть немного приблизится к славе Твайлайт – убийцы Создателя. Благодаря этому «обману» им, по крайней мере, удалось поговорить…

Она снова не сдержалась и швырнула в ближайшую стену небольшой заряд – надо же как-то снимать сердечную боль. И без разницы, что жеребцы укрепятся во мнении, будто с ними идет паникерша и вовсе не стоило говорить ей об их печальном положении.

Кобылка вновь призвала из глубин памяти то пронизывающее каждую частицу ее существа боль, отчаяние, осознание неизбежности, когда дети уже мертвы и ты вот-вот отправишься за ними. Тем не менее, последнее, что она получила от Матери был не гнев или ненависть, но легкое, прощальное дуновение нежности, подобное поцелую:

«Я люблю тебя» — сказало глупой и жестокой единорожке, убившей без всякой жалости тысячи тварей, умирающее Сердце — родительница и защитница погибающей Семьи. Источник жизни и бесконечной любви, жаждавшее лишь нести в мир любовь и свет.

Правда было еще кое-что, прямо перед обрывом связи. Тень предупреждения. Наверняка о том самом таинственном, витающим в воздухе существе. Некто искаженный, ненавидящий и жаждущий бессмысленных убийств. Как Страшила, но куда более опасный.

Впрочем, учитывая как все закончилось, вполне вероятно, что ждали они как раз таки его.

Кобылка глянула на мрачно вышагивающего впереди нее жеребца в так и не отстиравшихся красно-бурых тряпках.

Уголек, летящий в погибель и пытающийся утянуть туда других. Говорят, будто пока она дергалась в судорогах и постоянно теряла сознание, этот индивид напротив все время улыбался, хихикал и пел свою песню про котят. По словам Серого это никак не являлось признаком веселья – скорей уж внешним признаком внутренней эквилибристики.

Ошибка – единорожка хмыкнула – до чего же удачное определение. Жеребец, искренне любящий кошек и готовый рискнуть ради них жизнью был вынужден вырезать чуть ли не полсотни своих любимцев, якобы пытавшихся сожрать ее и долго пытавших самого героя дня. При этом ни одной слезинки или хотя бы тени сомнения.

И как он окончательно-то не тронулся? Впрочем, быть может как раз от чего-то подобного у него в первый раз и поехала крыша, поэтому в этот раз легче?

Волшебница усмехнулась: сколь бы ни был ужасающ ее спутник, все-таки вряд ли Мать имела в виду его. Не будь Гнездо так увлечено ею, то псих ничего не смог бы сделать, а так и продолжил бы валяться на боку, периодически трепыхаясь. Нечто куда более страшное грозило им.

И – видит кто угодно – Трикси хотела бы помочь Семье. Ну не верит она, что ее хотели съесть. Как и в злодейство своей собеседницы.

Однако не стоит забывать еще об одном – сотнях капсул. С мертвыми пони…

В стену полетела новая молния. На сей раз из-за досады, что уже вполне сложившаяся эмоциональная картина в пользу Матери, вопреки всем ожидания довольно-таки легко задвинувшая формировавшиеся много лет стереотипы о «злобных и жестоких тварях» ничего не может поделать с голыми фактами.

Огромное количество трупов ее сородичей прямо в доме «носительницы света и любви». Если все остальное и является домыслами и предположениями, то такие скелеты в шкафу уже не спрячешь.

Почему мир так настойчиво отказывается быть простым и понятным?

Единорожка сжала зубы.

Решено. Она не будет думать чего ради ее пытались уговорить. Не станет вспоминать об испытанных в гнезде эмоциях. Не будет размышлять об их разговоре.

Твари для нее – абсолютный, безжалостный и опасный противник, долженствующий быть уничтоженным при любой возможности.

А поскольку глупое нутро сопротивляется, то только для него добавим: пока мы не в безопасности. Ну и заодно пообещаем, просто так, конечно же, будто сможем подумать об этом позже…

-
— Ваше рогатейшество? – окликнул ее Серый.

Костра развести было не из чего, а без него истории как-то не рассказывались. Так что они уже третий день шли без развлечений. Точнее, жеребцы-то друг с другом еще как болтают, а вот единственную имеющуюся в их рядах даму оставили без внимания.

Вообще, их путешествие стало сразу на несколько порядков более неприятным. Помимо общей трагичности и непонятности произошедших событий, тяжким грузом легших на ее ум и совесть, Трикси еще и лишилась всех своих вещей – эти мужланы даже не подумали захватить ее сумки, когда она храбро кинулась на спасение своей…двуличной любимицы. А плащ после стирки оказался разорванным практически напополам.

То есть теперь она в полном смысле голая – не носить же всякие тряпки вроде Страшилы. Впрочем, это обстоятельство все же не столь неприятно, как отсутствие небольших, но столь необходимых всякой представительницы слабого пола вещей…

— Чего вам, лоботрясы? – короче всем понятно, какое у нее нынче настроение, а тут еще и покемарить не дают.

— Да вот, требуется небольшая консультация – он увеличил огонь в фонаре – вы не могли бы подойти к нам?

Кобылка возвела глаза к потолку, но все-таки оставила свое, уже пригретое для сеанса дремы место на камнях. Жеребцы с некоторым подобием почтения расступились перед ней и дали возможность рассмотреть расстеленный по полу предмет.

Который, как назло, вызвал довольно-таки много еще только «утром» запрещенных к осмыслению воспоминаний.

— Скажите, это правда один из тех плащей, что носят представители Совета Первых? – не дождавшись ее реакции, уточнил следопыт – просто мне прежде не приходилось их видеть – никогда особо не интересовался, кто там, наверху правит.

— Да, это один из них – медленно кивнула Трикси – вы ведь нашли его внутри…Гнезда?

— Агась – кивнул Биг Мак – я так понимаю, ты что-то знаешь?

— Только то, что некоторые не так давно изволили назвать «глюками» – хмыкнула единорожка – Мать показала мне его. А также целый ряд картинок, живописующих договор, заключенный между ней и городом. Условия просты: она не пускает своих детей дальше деревьев, а в ответ Троттингем поставляют кое-что в лес.

Недоуменное молчание, а также многозначительные и весьма неприятные переглядывания.

Гавканье.

— Как ни странно, но в этот раз вынужден согласится с моим собратом – высказался проводник – «смахивает на откровенный бред».

— А почему нет? – усмехнулась единорожка, радуясь неожиданно легкому течению мыслей, пусть даже они и приводили ее к очень нехорошим выводам – коллаборационистов же не зря ищут.

— Во-первых: мы ничего не таскаем в лес, а только забираем оттуда вещества для взрывчатки – начал перечислять Серый – во-вторых: каким образом они бы смогли договорится с Гнездом? Это же не дракоаликорн. У него и рта-то…ладно, не важно, перефразирую: чего ради ему вести переговоры, если некто столь глуп, что сам пришел к нему на обед? Ну и в-третьих: чего ради городу искать какой-то дружбы с тварями?

— Потому как в ином случае пришлось бы звать столь нелюбимый всеми Орден Сумерек и прости-прощай монополия на бомбы – легко отбила волшебница – сама же Мать, по ее словам, не стремится убивать. Лишь выполнять свое предназначение, которому наверняка только помешала бы полноценная война. Впрочем, утверждать не берусь. Что же до первого, то тут не прав – давненько она так не улыбалась настолько зловеще – кое-что сюда все-таки поставляется. Регулярно и в немаленьких количествах…

Серый явно хотел что-то возразить, но внезапно замолк. Спустя несколько секунд Биг Мак также посуровел.

— Дзениалс! – внезапно рассмеялся Страшила и, подняв с пола плащ, начал вертеть его перед собой, любуясь отблесками на золотой поверхности, при этом что-то шепча про себя. Его «улыбка» также была на высоте. Наконец он протянул предмет одежды ей, пролаяв что-то с довольным видом.

— Вы не менее достойны его, чем первые лица города – безэмоционально перевел все еще задумчивый следопыт – думаю, вам подойдет.

Трикси с некоторым удивлением посмотрела на стадзера, однако не стала возражать, когда тот надел на нее драгоценную тряпку, после чего отошел на пару шагов и полюбовался на результат. В его глазах был какой-то ненормальный огонек.

— Нет, все равно не получается – облегченно вздохнул Серый – они же далеко не сразу стали слать сюда беженцев. Да и зараженные свободно бродят и вне леса. Какой-то не слишком соблюдаемый договор получается.

— Скорее всего это была частная инициатива какого-то особо упертого Первого или скорее их группки и далеко не сразу им удалось пропихнуть законопроект – пожала плечами волшебница, с удовольствием ощущая прикосновение шелка – а трупперы, вполне возможно, просто не воспринимались Матерью как часть договора или же она специально позволяла им проходить за границу, дабы собрать недостачу пони.

— А может твоя «Мать» просто нагло наврала тебе, показав давний трофей содранный с какого-нибудь излишне самоуверенного или храброго представителя местной элиты? – неожиданно вступил в разговор Биг Мак – а даже если и нет, то какая разница? Безразлично, сколько и каких целей преследуют Первые, сбрасывая беженцев к тварям. Приговор у них и так и так будет один.

Страшила снова рассмеялся. А затем что-то пролаял.

— Разница есть – упавшим голосом перевел Серый – а именно в том, что пока договор было кому соблюдать, Троттингем находился в безопасности…