Обмен

5. Шаг

Итак, ты теперь богач.

Ты одинокий богач, сидящий на диване в окружении такого количества бабла, что мог бы купаться в нём, как Скрудж МакДак. Хотя, пожалуй, не стоит нырять мордой в кучу металлолома. Это глупо. Даже при том, что оплатить счёт за лечение не проблема, потому что денег у тебя теперь ПРОСТО ДОХУИЩА.

Понадобится время, чтобы свыкнуться с этим. Но ты настолько не выспался, что сознание просто… встало на паузу. И любая более-менее сложная мысль испарялась едва появившись.

И тыкающая тебя в щёку ложка мороженого только мешала сосредоточиться.

— Анонимус? Анонимус, ты на меня сердишься? Пожалуйста, не нужно...

Могло показаться, что Солнцелошадь очень раскаивается, но ты ж её знаешь. Она опять притворяется. Ты был просто уверен, что в глубине души она сейчас ржёт как конь, но смысл её в этом винить? Ты ведь и сам был готов расхохотаться над абсурдностью случившейся херни.

Ты раскрыл рот, чтобы что-то сказать, и в него тут же нырнула ложечка, и слова твои утонули в ванильной вкусняшке. Ух ты, а она знает толк в сладостях. Решительно не желая растратить впустую свой праведный гнев, ты одной рукой выхватил из её магии ложку, а другой — банку мороженого. Со всей силой бушующего в тебе негодования, ты зачерпнул большой кусок сливочной массы и отправил его в рот. О, а теперь шоколадное с клубничным… клёво.

НЕТ! Не поддавайся, Анон. Нельзя спускать ей этого с рук, нельзя создать прецедент. Ты сглотнул и пронзил злобным взглядом выглядевшую всё ещё виноватой, но уже с лёгким оттенком надежды, аликорницу.

— Значит… ты могла сделать это в любое время?

Селестия скромно потупила взгляд и принялась выводить копытцем круги на полу.

— Ну… да, наверное, но я…

М-м, хороша шельма.

— Даже слышать не хочу, — прорычал ты. — Я даже… даже видеть тебя сейчас не желаю.

Она возмущённо топнула копытом, голос её стал твёрже.

— В свою защиту хочу сказать, что ты вернулся домой гораздо раньше, чем я ожидала. Всё это должны были забрать до твоего возвращения. Так что ты сам виноват, Анонимус!

Ты уронил ложку, когда по телу прокатилась волна чистейшего гнева.

— Забрать до моего возвращения?.. Ты что, собиралась его спрятать и ловить лулзы с того, как я батрачу, пытаясь тебя прокормить?! Я тебе что, клоун, блядь, что ли?!

Селестия отпрянула и ты тут же пожалел о своих словах. Похоже, они ранили её в самое сердце.

— Нет… нет, Анонимус. Пожалуйста, не думай так. Я крайне признательна за всё, что ты для меня сделал, и я ни за что бы даже не подумала о чём-то подобном, просто дело в том, что я уже потратила все эти деньги и представитель продавца вскоре должен забрать их.

— А, и всего-то? — съязвил ты, и, подняв черпало, принялся дальше наворачивать мороженое. Где-то между взмахами ложки ты нарочито радостно улыбнулся Селестии, и она улыбнулась в ответ.

— П-правда здорово будет, когда диван освободится от сокровищ, да, Анонимус? И по дому ходить станет проще...

— Ну конечно, Селестия! Ей-богу, прям вот жду не дождусь! И кстати, я искренне надеюсь, что деньги ты потратила на оплату своих похорон, потому что тебе пиздец.

Медленно ты отставил банку с мороженым, хрустнул костяшками пальцев, а затем и шеей, поднимаясь. Селестия прижала уши, зрачки её сузились до размера булавочных головок, сейчас перед нею был хищник, готовящийся броситься на жертву. Когда вас разделяло уже немногим больше метра, она вскочила и метнулась за дверь — это сработал древний защитный инстинкт. Ты кинулся за нею во весь опор.

Быстроногой ланью Селестия скакала по улицам Понивиля, ты же мчался за нею как грузовой локомотив, приводимый в движение яростью. Тот факт, что она была выше других пони, а также её разноцветная грива и хвост, развевающиеся на скаку, не давали ей затеряться в толпе. Любопытные маленькие пони провожали вас удивлёнными взглядами, а вы всё бежали, уворачиваясь от торговых тележек, их хозяев и просто пешеходов. Вскоре дома Понивиля вокруг вас сменились бескрайними яблоневыми садами — в пылу погони вы всё дальше и дальше уходили от дома.

Ты и не заметил, как мощёная улица под ногами сменилась мягкой луговой травой. Ты вообще мало на что обращал внимание, ведь все те остатки сознания, что ещё могли бодрствовать, были сосредоточены на единственной цели: догнать и задушить эту конягу.

Вскоре вокруг этой мысли, как вокруг ядра, из ошмётков собранной и проанализированной хищническими инстинктами информации, стали возникать и другие, порождая вопросы.

Вопросы вроде, как это тебе удаётся на своих двоих не отставать от галопирующей лошади?

Вопросы вроде, почему она попросту не улетела от тебя?

Вопросы вроде, почему она не сбежала или не скрутила тебя своей магией, достаточно сильной, чтобы победить дракона?

Вопросы вроде, почему она всю дорогу оборачивается, чтобы убедиться, что ты не отстал... и почему выражение чистейшей, ничем не сдерживаемой радости на её лице вдруг стало смягчать твой гнев?

Твой бег замедлился, когда шквал этих мыслей стал всё глубже проникать в сознание. Она снова обернулась, и ответ обрушился на тебя как тысяча тонн кирпича.

Она веселилась, как никогда в жизни. Не просто радовалась. Не просто развлекалась. По тому, как двигался каждый её мускул во время этой игривой погони, было отчётливо видно, что это самый счастливый момент её жизни... тот самый, который она будет проигрывать в памяти снова и снова, когда другие воспоминания угаснут.

Шаг.

Твоя нога коснулась земли, и ты продолжил погоню… всего лишь ещё один шаг из великого множества совершённых за время вашей утренней пробежки. Вот только был он совсем другим. До него каждый шаг толкал тебя вперёд, к ней, чтобы излиться яростью, чтобы показать, как сильно её выходка ранила тебя.

Но этот шаг, и те, которые за ним последовали, служили новой цели. Теперь ты бежал за нею не из злости. Ты бежал, потому что вдруг увидел нечто прекрасное и не хотел потерять это из виду.

Раньше, до того даже, как очутиться в Эквестрии, ты покорял горы. Ты превозмогал себя ради возможности созерцать раскинувшийся у твоих ног мир с одной из его вершин. Ты продолжал совершать восхождения, потому что верил, что ничто не сможет сравниться с этим неописуемо возвышенным чувством, и вот оно перед тобой, воплотившееся в Селестии, близкой, стоит протянуть руку, но всё же недостижимой.

У тебя перехватило дыхание.

И тут же всё кончилось, когда в порыве скорости, удивившем вас обоих, ты схватил её и вы полетели в траву клубком из рук, ног и крыльев. Остановились вы в тени яблони. Удивлённые сиреневые глаза Селестии смотрели на тебя снизу вверх, ты смотрел на неё сверху вниз, и оба вы тяжело и часто дышали.

Она лежала на спине, поджав передние ноги к вздымающейся и опадающей с каждым вздохом груди, её грива разметалась по траве, и потому казалось, что она упала головой в лужу красок пастельных тонов. Ты нависал над нею, упёршись в землю руками чуть выше её крыльев. Ветерок пронёс между вами несколько белых пёрышек.

Вы неотрывно глядели друг на друга, дыхание ваше почти что выровнялось, а в голове у тебя стало совсем пусто. Ты не помнил, с чего вдруг вообще за ней погнался. Да ты сейчас и имя своё хрен бы вспомнил. Но сердце твоё билось гулко и ты знал, что должен что-то сказать.

В уголках твоих глаз заблестели слёзы, когда ты наконец сумел заговорить.

— Ты хоть представляешь, сколько всякого говна мне пришлось прогнать через голову за эти несколько недель? Сколько бессонных ночей я провёл, подсчитывая каждую копеечку и прикидывая, как на них прожить?..

Она не отвернулась. Глаза её были глубже бездны океанской, и на мгновение тебе стало страшно, когда за ними промелькнула необузданная сила. Её мелодичный голос прощебетал ответ:

— Я знала, и от того мне было невыносимо больно. Настолько, что прежде чем я поняла, что делаю, крылья уже несли меня к далёким горам с целью отбить у дракона сокровищницу. — Она усмехнулась. — Не этого ждут от существа, живущего столь долго, от той, кого считают воплощением мудрости.

Ты перекатился и уселся рядом с нею, опёршись спиной на ствол яблони. Поелозив, она свернулась рядом с тобою клубочком, и оба вы отдались созерцанию бескрайних садов фермы «Сладкое Яблочко»

— Не понимаю. Раз ты знала, зачем заставляла меня страдать и дальше? Если у тебя с самого начала было решение, чего было медлить?

А вот теперь она отвернулась.

— Потому что я не хочу быть такой пони. Больше не хочу. Сперва я хотела попробовать все другие варианты, но похоже, Твайлайт не оставила мне выбора. Я совершила это в порыве отчаяния, но сделанного уже не вернуть.

Ты мысленно вернулся в тот день, когда вы искали Селестии работу... С самого начала она была полна надежды, и не растеряла её, когда ей стали всюду отказывать. Когда ты узнал, что это Твайлайт подстроила так, чтобы она не смогла никуда устроиться, то был просто вне себя от злости, но ничего не мог с этим поделать.

После этого Селестия стала больше помогать по дому, стараясь сэкономить копеечку то тут, то там, но это только замедлило ваше падение в долговую яму. Поскольку финансами заведовал ты, то решил не говорить ей ничего, пока не придумаешь, как вам выкарабкаться из сложившейся ситуации, но так ничего и не придумал.

Тебя стал разбирать смех, что в свою очередь вызвало удивлённый взгляд Селестии.

— Так… давай по порядку. Ты знала о том, что у меня туго с деньгами, поэтому ты пошла, отмудохала дракона и забрала его сокровища... а потом ты взяла и потратила всё до копейки на не пойми что, и мы оказались там же, откуда и начали! Ну и нахрена было так делать, Соседушка? Не считая возможности взорвать мне мозг, конечно. И кстати, что это такое дорогое ты купила, а?

Она горделиво вздёрнула носик, стараясь казаться совершенно бесстрастной.

— Всего лишь скромный подарок, тому, кто великодушно меня приютил. Он не скоро ещё прибудет, но я надеюсь, что всё равно придётся тебе по душе. — Ей надоело притворяться, и она искренне тебе улыбнулась, слегка при этом покраснев. — А на сдачу я купила первоклассных сладостей. Боюсь, что даже после стольких лет, мне так и не удалось обуздать некоторые свои слабости...

— Подарок, значит, и ништяки, да? — протянул ты, невольно усмехнувшись. — Ну, это замечательно, конечно, и я ценю твою заботу, но боюсь, что если мы ничего не придумаем, то через пару недель ночевать нам придётся где-нибудь под мостом...

Улыбка Селестии не дрогнула.

— Я… кажется, забыла упомянуть, что, прежде чем что-то покупать, я выплатила остаток ипотеки. — Она снова отвернулась, но взгляд её так и тянулся к тебе. — Я… надеялась, что если тебе не придётся так много тратить, то ты сможешь содержать свою нахлебницу немного дольше?..

Ты сглотнул, чуть не подавившись слюной. Она… выкупила дом?! Да без ежемесячных выплат по ипотеке ты теперь запросто можешь прокормить и себя, и её на одну только зарплату! Да ещё и на приятные мелочи немного останется! Не успев понять, что на тебя нашло, ты заключил Солнцелошадь в крепкие объятья. Две ноги и два крыла обняли тебя в ответ, и в тот же миг всякое напряжение исчезло без следа.

Немного погодя вы отпрянули друг от друга, ровно настолько, чтобы встретиться лицом к лицу. При виде глупой улыбки Селестии улыбнулся и ты, а потом вы рассмеялись друг над другом.

— Спасибо… огромное спасибо, — начал ты. — Сначала гейс, а теперь ещё и это… Можешь жить у меня сколько захочешь, Соседушка. Мне всё равно жизни не хватит, чтобы отплатить тебе за всё.

Она мотнула головой.

— Нет, Анонимус. Всё совсем наоборот, даже после всего этого, даже с учётом моего подарка, я всё ещё у тебя в долгу. И я безмерно благодарна за то, что ты терпел меня всё это время.

— Ну… если вдруг решишь растребушить ещё парочку драконов, имей в виду, что нам не помешал бы телевизор побольше...

Селестия рассмеялась и снова мотнула головой.

— Нет… боюсь, что этот номер больше не пройдёт. Агамемнон, дракон с которым я сразилась, по-своему особенный. Этот старый упрямец решил покинуть клан, поэтому за украденные сокровища ему придётся мстить в одиночку. Большинство же драконов принадлежит к какому-нибудь из великих кланов, и всякое нападение на любого из них расценивается как нападение на весь клан. Напасть на дракона, связанного клановыми узами, значит развязать полномасштабную войну между народом пони и драконами. Боюсь, Луна совсем не обрадуется подобной выходке с моей стороны...

— Мда… Не думаю, что новый тентель стоит пони-драконской войны. Давай лучше просто накопим, как все нормальные люди. Может, попробуем сэкономить на вкусняшках?

Услышав подобное предложение, Солнцелошадь тут же издала возмущённое ржание, и ты поспешил похлопать её по голове в знак утешения.

— Шучу, шучу.

Она улыбнулась, и вы с нею снова переключили внимание на раскинувшийся вокруг сад. Сам того не замечая, ты принялся почёсывать ей спинку свободной рукой; от удовольствия она аж зажмурилась. После нескольких минут ленивых почесушек, ты снова нарушил тишину.

— Слушай… я знаю, что не в первый раз спрашиваю, но ты ж мне всё никак не ответишь толком, а я всё же хочу понять... почему, блин, ты тем вечером оказалась у меня на пороге и почему тебе так хочется жить рядом со мной? Ты не подумай, мне приятно твоё общество и всё такое, и я правда рад, что ты пришла ко мне, но всё равно не понимаю. Ты могла бы сейчас быть где угодно и делать что угодно, а жить со мною — сомнительное удовольствие, знаешь ли...

Она улыбнулась.

— Я могу быть где угодно, и сейчас я именно там, где мне угодно быть. Это трудно объяснить, но есть в тебе, Анонимус, что-то, что отличает тебя от прочих обитателей нашего мира.

Ты ткнул в себя пальцем.

— В смысле… не считая «человековости»?

Она кивнула.

— Да, не считая этого. Всякий пони и всякий не-пони знает Селестию Эквестрийскую, Богиню Солнца. И пусть я отказалась от престола и титулов, отношение ко мне уже не изменится. Пусть я больше не ношу корону, они всё равно будут относиться ко мне с уважением, которого я не успела заслужить. А некоторые до сих пор испытывают ко мне страх из-за силы, которой я обладаю. И я ничего не могу с этим поделать… Сколь бы я ни пыталась, сколь бы того ни желала… Не быть мне больше простой пони.

Она взглянула тебе в глаза, и выражение её лица заставило тебя вспомнить то необычное чувство, что ты испытал немногим ранее — безмерную красоту её ликования — сердце твоё забилось чуточку быстрее.

— Но ты, мой маленький человек… ты родом не отсюда. Ты не вырос здесь, видя во мне одно только величие мироздания и копыто, направляющее течение бытия. Я поняла это в момент нашей первой встречи… Ты говоришь со мной как с равной. Ты приходишь в ярость, когда я озорничаю. И ты видишь во мне настоящего друга. Многие годы я пыталась внушить своим ученикам всю важность магии дружбы, но никто и не подозревал, что, из-за моего положения, истинная дружба мне недоступна. А теперь, благодаря изменчивой судьбе, что привела тебя к нам… у меня есть друг. Ты не просто освободил меня от бремени власти… величайшим даром стало то, что ты видишь во мне всего лишь «ненормальную конягу», и никакие богатства мира не сравнятся с ним.

Ты снова чуть не разревелся. Так вот почему... рука, покоившаяся у неё на спине, поднялась выше и почесала её за ушком, а ты прошептал:

— Эй. Ты не не просто ненормальная коняга. Ты у меня самая любимая из ненормальных коняг. Не забывай.

Она улыбнулась.

— Так даже лучше.

— Ну что, пойдём домой?

— Да, пойдём домой.

Вы поднялись на ноги и бок о бок зашагали к городу, не заметив радужногривой пегаски, вынырнувшей из одной из крон и улетевшей в другую сторону.

~~~~~~~~~

— ЧТО ОНА СДЕЛАЛА?!?!

Красное сияние окутало пегасов-стражей и подняло их в воздух, заставив задрыгать ногами, безуспешно борясь с удушьем.

— Д-да, ваше Высочество! Наш разведотряд всё подтвердил… прошлой ночью дракон Агамемнон Бескланник из Северных Гор был атакован бывшей принцессой и ограблен. Разведка доложила, что к их прибытию сокровищ в пещере совсем не осталось, а сам дракон пребывал в состоянии спячки, вызванной, предположительно, магией...

Магия развеялась, и стражи повалились на полированный мраморный пол, тот самый, в отражении которого одетая с иголочки белая единорожка любовалась своей идеально уложенной гривой.

— Да, дорогая, я определённо что-то почувствовала, когда Селестия притащила все эти самоцветы в город! Моя кьютимарка прямо-таки вся иззуделась!

Светло-жёлтая пегаска, стоявшая подле неё, отвернулась и прошептала:

— Эм… сдаётся мне, не только кьютимарка у неё зудела…

Розовая земнопони, стоявшая далее, подавилась смешком.

— Ты что-то сказала, Флаттершай? — спросила Рэрити.

— Н-нет… — пискнула та и попыталась затеряться среди подруг, в то время, как земнопони сдвинула копытом тёмные очки на лоб и шагнула вперёд.

— Кроме того, ваше Высочество, наши информаторы из местного самоуправления Понивиля докладывают, что ипотека за дом Анонимуса Человека была полностью оплачена монетами, датируемыми годами последней активности Агамемнона в Эквестрии. У нас есть все основания полагать, что для оплаты были использованы драконьи сокровища.

Твайлайт Спаркл плюхнулась на круп, корона её съехала на бок, а из гривы и хвоста снова стали выскакивать завитушки.

— Поверить не могу, — выдохнула она. — Я была уверена, что это шах и мат! Ничто из моих наблюдений её поведения, ни одна из исторических хроник не указывала, что она может поступить НАСТОЛЬКО жёстко, если не считать изгнания Луны... — От волнения она принялась грызть копыто. — Похоже, я недооценила вас, «учитель»... Необходимо скорректировать мой план...

У входа в комнату раскрылся ярко-голубой портал. Из него вылетела не менее голубая пегаска. Заложив пару мёртвых петель, на которые никто не обратил внимания, она приземлилась, приняв героическую позу.

— Привет, поняхи! Привет, принцесса! — воскликнула она. — Я вернулась со своей улётной миссии!

Твайлайт навострила уши.

— Рэйнбоу! Как всё прошло? Камень сработал, как я и ожидала?

Дэш почесала гриву.

— Эм… типа того. Я сделала всё, как ты сказала: проследила за ними, когда они покинули дом. Анон, вроде б как, за нею гнался до самой фермы ЭйДжей, а потом они поговорили о чём-то и пошли обратно. Та ещё скукотища.

Твайлайт подлетела поближе, чтобы осмотреть камень, закреплённый на копыте Рэйнбоу.

— Ну и? Как близко ты смогла подобраться, прежде чем он сработал?

— Да поди разберись. Сначала я смогла подобраться к ним до двух деревьев, прежде чем он загорелся, а потом, чем дольше они говорили, тем сильнее он разгорался, поэтому мне пришлось отступать. Когда они уходили, я не могла подобраться ближе, чем на восемь деревьев, чтоб он не зажёгся. Кажись, принцесса, эта твоя приблуда накрылась...

Зрачки Твайлайт сузились, а сама она едва устояла на ногах.

— Не может быть… они близки как никогда! А это значит, что и гейс Селестии как никогда силён! Нет-нет-нет! — Пони-принцесса припечатала копытом мраморный пол, что, из-за живущей в ней теперь магии земных пони, заставило последний покрыться трещинками. — ЧТОБ ВАС! Мне теперь придётся пересчитывать все формулы! С ума сойти!

Она призвала доску, на которой было выведено одно-единственное магическое уравнение, и принялась вносить в него поправки. Все собравшиеся пони невольно взглянули на эту писанину и не менее невольно покрылись испариной, силясь сдержать смех. Пусть уравнение и не было понятно тем, кто не имел степени-другой в магических науках, общий его смысл был вполне очевиден. Слева была магическо-математическая мешанина. В центре стоял знак равенства. А на правой стороне доски, с любовью выведенный цветными мелками, человек, нарисованный из палочек и кружочков, втыкал свой, нарисованный из палочек и кружочков, член в нарисованную из палочек и кружочков принцессу Твайлайт.

Воистину, это был шедевр.

Она несколько минут стирала что-то, переписывала и снова стирала, а затем отложила мелок и вздохнула.

— Бесполезно… Я могу найти хитрые обходы, чтобы воздействовать на его окружение, я даже могу поговорить с ним, но это всего лишь дешёвые трюки! При такой сильной дружбе Анона с Селестией мне никогда не засовокуплять его до потери пульса!

Слёзы покатились по щекам прекрасной принцессы. Рэрити подошла ближе, желая утешить её.

— Ну полноте, дорогая. А может, вам просто не суждено быть вместе? Я знаю, как тяжело бывает отказаться от своей мечты и страсти, но посмотри на это с другой стороны! Ты теперь принцесса! Ты можешь выйти замуж за герцога или, скажем, принца! И у вас будет просто сказочная свадьба! Разве это тебя не утешит?

— Нет, Рэрити… — шмыгнула Твайлайт, — ты не понимаешь. Я люблю Анона, но есть и кое-что ещё… ещё одна причина, по которой я могу быть только с ним. — Она снова поджала ушки, теперь в смущении. — Вы… Вы ведь знаете, что я всегда была книгоежкой, да?

Все собравшиеся кивнули.

— Так вот… Я знаю, что это может показаться странным, но... в детстве Кейденс частенько читала мне сказки про принцесс, нашедших своих принцев, про предначертанную любовь, выдерживающую любые испытания. Я любила эти сказки, пусть и поняла, повзрослев, насколько они нелепы и недальновидны….

Ушки её приподнялись слегка, когда она одарила подруг застенчивой улыбкой.

— Не просто в этом признаться, но… Я с юных лет посвятила себя учёбе. Я никогда не интересовалась жеребцами, более того, романтика для меня осталась лишь в пределах отдельно взятых книг. Но повстречав Анона, я… я просто… поняла. Не сразу я призналась в этом себе, но было в нём что-то необычное, что заставляло меня мыслями возвращаться к нему снова и снова! Я больше не могла читать, не могла писать отчёты — ничего не могла!

Её крылья стали подрагивать, а сама она принялась расхаживать взад-вперёд.

— Я понимала, что это глупо и совершенно иррационально, я… никто не знал, как он попал к нам, и я решила, что, возможно... возможно, это судьба, как в тех сказках. Именно поэтому я уверена, что и он меня любит. Я это чувствую! Он просто боится это показать, но я знаю, что он чувствует… и я знаю, что если не отступлю, то рано или поздно он не устоит! Ни одна из героинь тех сказок не отступилась, не отступлюсь и я!

В комнате воцарилось молчание, щёчки Твайлайт стали наливаться румянцем, пока она ждала, когда же кто-нибудь что-нибудь ответит. К великому её удивлению из ниоткуда возникла жёлтая молния, и тут же она оказалась заключённой в такие крепкие объятия, что и у медведя хребет треснул бы.

— Ох! Ох, принцесса! — выпалила Флаттершай. — Как я тебя понимаю! Ты даже не думай переживать, мы твои подруги, и мы тебе поможем! Правда, девочки?

Рэрити улыбнулась и кивнула:

— Ну разумеется, дорогая.

— Ты ж знаешь! — заявила Рэйнбоу.

Пинки просто ухмыльнулась:

— Как скажешь, Флаттершай!

Твайлайт окинула взглядом подруг, и её робкая улыбка стала шире.

— Спасибо, девочки. Я… я никогда так не ценила нашу дружбу, как теперь, простите, пожалуйста. Я очень цен...

Она вдруг замолчала, взгляд её метнулся к доске.

— Дружба… дружба! НУ ТОЧНО! — Мелок взмыл в воздух и принялся выписывать на доске новые формулы. После нескольких минут напряжённой писанины Твайлайт шагнула назад, чтобы окинуть взглядом плоды трудов своих.

— Получилось. Я нашла способ разрушить гейс. Я СУМЕЛА! Да-да-да-да-да-да-да-да-да!..

Пурпурная аликорница радостно скакала по кругу, лёгкими взмахами крыльев добавляя каждому прыжку высоты, под не менее радостными взглядами подруг. В конце концов она успокоилась и начала изливать детали своего нового плана в четыре пары внимательных ушей...

~~~~~~~~~

Селестия шла через гостиную, левитируя пустые банки из-под мороженого, твёрдо намереваясь выбросить их в мусорку. Тревожный всхрап, донёсшийся с дивана, привлёк её внимание, она поставила мусор на пол.

Бедный Анонимус… как только агенты забрали сокровища, он тут же завалился спать. Он даже не успел добраться до своей кровати… наверное, совсем уработался в Кантерлоте. Она заметила, что одеяло, которым он был заботливо укрыт, уже наполовину свалилось на пол. Подхватив его магией, она аккуратно вернула его на место.

Анонимус улыбнулся во сне и закутался поуютнее. Её сердце дрогнуло, она замерла, а затем медленно, очень-очень медленно наклонилась к нему и поцеловала в лоб, и тут же отскочила прочь, испугавшись очередного громкого всхрапа.

— Довольствуйся тем, что имеешь, Селестия, — сказала она себе, тряхнув головой, и рассмеялась над собственной глупостью.

Подняв банки из-под мороженого, она зашагала дальше на кухню, оставив Анонимуса блуждать в царстве грёз.