Незаконный транзит
Мораль
— Зачем вы это делали? Вам нужны были деньги? Так почему вы их не потратили?
Свинцовый занавес поднимается, и вот я сижу в комнате допроса. Маленькая квадратная комнатка с деревянным столом посредине и двумя стульями по обе стороны. Белые кирпичные стены, давящие на мою голову, словно печатный пресс. Тонкие горячие лучи солнца скользят через оконное стекло за моей спиной и греют мою спину, мою голову и плечи. Наверное, сейчас я забавно выгляжу под яркими золотистыми лучами, как ангел. Ангел, совершивший преступление и ждущий своего небесного суда, чтобы кануть в преисподнею. Но пока я ещё не в зале суда моими судьями будут эти двое.
— Для счастья деньги не нужны.
Мой голос звучит спокойно и безразлично. Любой, кто бы ступил на путь святых в современном обществе тут же бы канул в пустоту. Святым здесь не выжить.
-Зачем вы это сделали?
Говорит кобыла, сидящая напротив меня с высокомерной физиономией на лице. Солнце не падает на её сиреневого цвета волосы, и не падает на васильковую шерстку той, что стоит рядом и опирается о стену своим плечом. Оно касается моих рук на столе, окутывая своей любовью подранные в драке кисти. Ранки слегка щиплет, но это не плохо. Мне хорошо.
— А что я сделала?
-Давайте не будем переводить вопросы, мисс Коблер.
— Миссис, Спарклин. – поправляю я соседку напротив.
— Извиняюсь перед вами, миссис Спарклин. Наши агенты давно следили за вашими действиями, а в особенности госпожа Скай. Они сообщили нам о многочисленных транзитах, над которыми работали именно вы. По этим транзитам провозили незаконный груз, а точнее контрабанду из нейтральной научной территории.
Меня с ног до головы заполняет загадкой.
— Кто эта, госпожа Скай?
— Вам она должна быть знакома. Вам она известна под именем Эри Глайдер… Ведь знакома?
Слова стоячего полицейского прозвучали для меня как удар. Для меня ни одно словом не звучало так громко, как эти слова. Они одним мощным зарядом направлялись прямо к моему мозгу и заставляли все извилины искриться от нешуточного шока.
— Как это…
— Она сообщила нам о совершенном преступлении ещё за год до прибытия груза с «Подковы».
Они знали что совершается преступление, но решили дождаться больших возможностей. Теперь я не смогу отвертеться.
— Так почему вы меня не остановили, когда было время, если вы такие продвинутые?
— Послушайте, мисс…
— Нет, это уже вы послушайте… То, чем вы занимаетесь лишь жалкое подобие ловли комаров. Вы ждали, пока груз прейдет сюда, чтобы на меня можно было повесить ещё больше обвинений, а вас бы наградили за крупное преступление. Разве как-то бывает иначе? Вы всегда ищите более простые способы свести концы с концами, чтобы не нужно было разбираться.
— Послушайте!.. – вскипела она, ударив кулаком по столу. — Город начинает кипеть от волнения, которое является плодами вашей деятельности! Вы повергли Ксардас в хаос!
— Откуда вам знать, что это именно мой товар поверг… Ксардас в хаос? Сомневаюсь, что мыло могло как-то повлиять на мнение окружающих.
-Нам известно… что ваше так называемое «мыло» спровоцировало народ на несколько саботажей, множественные подрывы и поджоги. Из-за вас сожгли картинную галерею, взорвали тридцать третий этаж на Кантерлот Стрит, устроили несколько масштабных DDoS-атак на государственные правительственные ячейки, СМИ, платежные системы, банки!
— Оно не могло… оно же… мыло.
— Вы меня очень сильно раздражаете, мисс Спарклин!
— Можете так, и написать в вашем протоколе старший сержант… Добавите эту строчку в примечаниях от себя…
Если бы старший сержант могла бы лопнуть от злости, она бы разбрызгала свои жизненные соки по стенам, как наполненный кровью шарик. Трясется правое колено, тяжело дышит, глаза налиты кровью и яростью.
— Значит, вы сознайтесь в совершенных преступлениях?
— Я сознаюсь в том, что я организовала незаконный транзит мыла через границу. Большего я ничего не совершала… Всё мыло уже продали…
— Хотите ещё чего-то сказать перед тем, как мы всё анализируем?
— Да, можно мне… поговорить с госпожой Скай? Наедине, если можно.
Даже палачи иногда дают право на последнее желание.
— И зачем это?
— Хочу поговорить. Будьте добры, дайте мне поговорить с ней. Чего вам этого стоит?
— Вот как? Раньше вы мне грубили, а сейчас, видите ли, решили просить об одолжении?
Я – разъяренная рысь, крадущаяся меж листвы и я разорву на куски белоснежную гусыню. Я чувствую, что меня посадили в клетку и теперь меня дразнят, унижают, издеваются надомной, и я даже не могу сказать – заслужила ли я этого.
— Пожалуйста. – из последних сил умоляла я.
— Успокойся. Пусть поговорит, если хочет — это её право.
Моей радости не было придела. Я поблагодарила стражницу, которая стояла рядом с чуть ли не кусающим локти сержантом, провела их добрым взглядом и почувствовала облегчение, когда они обе ушли. Но когда за ними следом зашла Эри, или точнее Скай, меня вновь окутала боль. Никогда я ещё не испытывала настолько противоречащих чувств. Она, не отрывая от меня своих сожалеющих глаз, садиться за стол и лёгким голоском произносит:
— Прости меня.
Говорит она легко, так же легко как и раньше. Нежный, ласковый голос молящий о прощении. И я знала, что она похоже чувствовала себя виновато передо мной, а может и нет. Попроси я сейчас позавтракать, я бы вспорола себе глотку ложкой.
— Я не знаю, о чём ты сейчас думаешь… но знай, что ты поступила правильно.
— В самый последний момент… мне захотелось увести тебя от туда… Уехать вместе с тобой подальше. В какой-нибудь горный городок, где всегда стоит чистый воздух, растут радужные хризантемы и все живут большими семьями.
Как же мне хочется всё вернуть.
— Ты и так знаешь, что я бы тоже этого хотела... Раньше я мечтала научиться играть на скрипке, но потом я поняла что это не моё… Сейчас у меня примерно такое же чувство.
— Мне очень жаль...
— Не могу винить тебя в этом. Я это заслужила... всегда наверное заслуживала... за всё что я сделала и за всё... что со мной происходило.
— ..Я стерла память с кристалла, который лежал у тебя на столе дома.
Я удивилась ещё сильнее.
— Что ты сделала?
— Я видела, что на самом деле произошло, Кей… И я это стерла…
Она решила спасти, вместо того, чтобы точно засадить меня и моих спутников в тюрьму на несколько пожизненных сроков. Почему она так добра ко мне? К такому мерзкому созданию, как я, которое возомнило себя героем, даже не видя, что оно творит на самом деле? Сколько разрушает желая построить.
— Можно мне потрогать твои крылья?
— Конечно.
Вновь прикоснувшись к её бархатному светлому оперенью, я более не могла выносить горе внутри себя. Как я могла променять её нежные крылья на твёрдую рукоятку пистолета? Теперь я всё понимала: это я тогда нажала на курок перед лицом агента из правительства и я же построила весь этот план целиком. Это я придумала шифровать себя татуировка, чтобы никто не мог меня распознать. Это я сожгла галерею в тот день и избила букмекеров из подпольных контор, взорвала чёрный рынок вместе с работорговцами, наркопритонами, запрещенным оружием. Я организовала путь транзита через восемь королевств и доставила украденные технологии из исследовательской закрытой базы. И теперь я понимала, что всё-таки произошло всё произошло именно из-за меня.
В тот день Коблер не стреляла себе в весок – это я застрелила её и тем самым убила её внутри себя. Я прислушалась к словам Альтер: она никогда не существовала и она никогда не жила в нашем мире. Она жила только в моём сознании, в моём личном мире, огражденном от воздействия внешнего, более жестокого. У меня никогда не было настоящих друзей, никогда не было Лоудер и не было Эри. Эри не существовало, была лишь Скай из полиции, а я, как полная идиотка теперь винила себя за все грехи.
— Скажи, это всё ведь было серьёзно?.. – слёзно вопросила я — Ты не играла со мной?.. Всё ведь было по-настоящему?..
— По-настоящему, Спарк… По-настоящему.
— ...Так это я застрелила ту девушку?..
— Никто не узнает… Никто не сможет доказать… Когда ты вернешься, мы уедем от сюда… вдвоём.
Я сижу на скамье подсудимых, пряча свои руки под стол и отрывая налитую кровью корку с своих рук, наблюдаю за тем, как маленькие капельки крови текут по моим пальцам. Мужчина-судья басистым голосом зачитывает обвинения, а рядом со мной сидит мой адвокат в розовом галстуке под цвет её глаз. Я не нанимала её, она сама предложила мне свою защиту в следственном изоляторе, кишащем крысами и извращенцами, которые уже привыкали к своему заключению. Она знает кто я, а я знаю, что она одна из революционеров, так же, как и пони в зале присяжных. Они ни чем не выделяются среди других, прямо как молчаливые насильники, но лишь по выражению их лица можно понять, что они меня тоже знают. Знают меня, как своего лидера и наставника.
Я не заслужила такого уважения. Не заслужила, потому что я ввела их в заблуждение, и я намеревалась сделать попытку всё исправить. Рассказать обо всём, что должна была рассказать. Возможно, мне дадут пять лет, возможно десять. Во мне нет страха — страх лишь чувство самосохранения.
— Слово предоставляется подсудимой – Спарклин Кейборд.
И вот я неловко поднимаюсь со стула, и все взгляды устремляются прямо на меня. Они ждут, когда я заговорю, и я почти что чувствую, как в воздухе застыла металлическая атмосфера. Я словно стою на сцене, а передо мной сидит полный зал. Все: бюрократы, бедняки, преступники, федералы, капиталисты — они все будто затаили на мне свои тяжелые взгляды и затаили дыхание в ожидании. Они ждут, когда я сделаю вдох и начну говорить.
— …Я искренне раскаиваюсь в том, что я организовала несанкционированный транзит контрабанды через королевства Балтимор, Велингем, территории Нью-Келиота и Новой Селетанской Республики. Прошу винить в этом меня и только меня безо всяких исключений в соответствии с законодательством Юга и королевскому указу согласно статье 88 пункт 4 о транспортировке запрещенной контрабанды в особо крупных размерах…
Произнеся эти слова, я почти почувствовала, как боль слетела с моих плеч, но это ещё было не всё. Адвокат подсуетилась.
— Это чистосердечное признание, госпожа Кейборд?
— А также… — вновь я привлекла всё внимание к себе, – … я бы хотела прокомментировать сложившеюся ситуацию в столице.
— Конечно, продолжаете. – милосердно одобрил судья и почесал подбородок.
Моя жизнь – это прах.
Всё то, что я пыталась построить не может существовать, потому что это наша природа. Всегда будет существовать грех, и всегда будет существовать боль. Что бы мы ни пытались сделать, любой закон будет нарушаться, справедливость никогда не торжествовала, потому что никто и не желал узнать, что же такое на самом деле «справедливо». Кровь будет литься, пока она течет в наших жилах, и деньги будут печататься, пока они будут кому-то нужны. Но всегда будет существовать шанс, надежда на тех, кто действительно готов полюбить жизнь больше денег, искушающей богатой жизни, больше войны и мании к потреблению.
— Ни для кого не секрет, по какой причине появилась данная проблема… Коррупция, угнетение низкоуровневых ячеек общества, постановочные демонстративные действия по отношению нашего народа покрываются нашим СМИ, которые намеренно под управлением правительства ведёт нас по обратной цепочке в эволюции. Так же происходит и в жизни. В наш век обучение в школах уступают обучению на дому из-за слишком упрощенной и извращенной школьной программы. Для многих этот факт выглядит, как целенаправленная попытка заставить нас отбросить в развитии на несколько поколений. Примерно тоже самое твориться и в университетах на платной основе... Постоянно поднимается денежная задолжность страны в меру нехватки средств для её платы, однако мы в силах достичь возможности оплатить все облигации и проценты, взимаемые с нас каждый день.
— Это походит на угрозу государственного масштаба! — воскликнул прокурор, но тут же заткнулся под стук молотка судьи.
— Для уплаты мы делали попытки отобрать ресурсы у других более слабых в огневой мощи королевств и восточных районов и, как всем известно, успешно этого добились. Долги продолжают расти, но наша экономика стоит на месте из-за постоянных инфляций, конкуренций и тормозного механизма в отношении развития технологий. И стоит задуматься: «а нужны ли нам на самом деле эти деньги?»... Денежная система с самого её зарождения и по сей день будут считаться одним из величайших изобретений, породившее капитализм и банки, однако из-за него мы не можем двигаться дальше. Купюра для многих из нас стала синонимом греха, безразличия, боли, которой она причинила за годы своего существования. Мы навязываем кому-то свою культуру, совсем позабыв про её развитие, и желаем, чтобы наша культура разрушила чужие. Думаете, почему мы стали в глазах других народов лживыми лицемерами и политическими убийцами?.. Потому что наша политики направлена именно на это…
Судья поджал губы.
— Вы осуждаете политику, миссис Спарклин?
— Пожалуйста, дайте мне закончить.
— Да ради Великого дракона, заканчивайте.
— ...Мы не можем всё изменить, но мы можем сами измениться в лучшую сторону и перестать брать
чужую правду. Не нужно помогать стране разрушаться. Ни одна революция не приносила ничего хорошего. Умирали невинные, и рушилась экономика… Мы в силах сами сотворить новый Золотой Научный Век, когда жизнь действительно будет стоить гораздо больше денег. В наших интересах поддерживать мирную политику, направленную именно на развитие экономики и технологий и я верю в то… что в будущем мы сможем всё-таки построить идеальный мир без потребностей, где каждому найдется своё место…
Кровавый шелковый занавес опускается. Я слышу аплодисменты, хотя возможно их и нет, а по моим щекам ползут слёзы счастья.
Мы движемся к новому миру даже быстрее ожиданий Альтер.