Торговый дом «Зелёная миля»

Глава 1. Сделки и встречи

«Здесь с полслова понимают,
Не боятся острых слов,
Здесь с почетом принимают
Оторви-сорви-голов...»

– Нет, парень, даром мне не сдалась твоя бодяга. Я продаю только качественный товар.

– Так это и есть качественный товар! Особое лечебное зелье, приготовленное по специальному рецепту! Оно в два раза легче усваивается при приёме внутрь и в два раза эффективнее при обработке наружных ран за счет уникальных химических добавок. И всего лишь в два раза дороже обычных зелий! Это же явная выгода! Ты сможешь их продавать минимум в четыре раза дороже!

Меня зовут Таргет Грин, и в данный момент я пытаюсь впарить партию «особых» зелий одному слишком упёртому торговцу. Однако получается пока что не слишком удачно. Может быть, это из-за сильнейшего перегара у меня изо рта, может, из-за того, что от похмелья я еле связываю слова. А может, всё дело в том, что четырехкратную выгоду от этой сделки получу только я, потому что продаю вполовину разбавленные радиоактивной водой зелья по двойной цене. Нет, они и в правду лучше усваиваются, ведь благодаря изрядной доле подсластителя у них совсем не такой отвратный вкус. Дело еще в том, что мой средний брат Хаммер гонит из какого-то химического мусора специальные добавки. Благодаря им зелье на открытых ранах будет пениться, из-за чего кажется, что оно действует эффективнее. Замечательный товар, выгодная для всех сделка, однозначно! Но почему-то желтошкурый единорог, владелец лавки, в которой я нахожусь, не слишком верит в эту выгоду. К моему глубокому сожалению.

Я устал препираться с угрюмым торговцем и уселся на круп возле торговой стойки. После тщетной попытки успокоить звон в голове я окинул взглядом помещение, в котором находился. Хозяин явно не сильно пытался облагородить старые развалины довоенного здания, в котором он устроил свою лавку. Не то чтобы это зачем-то вообще было нужно, с учётом обитающего в округе контингента, но умудриться из старых развалин сделать ещё более унылый склад, заваленный всяким хламом, тоже надо постараться. Вдоль всех стен валялись различные предметы, некоторые – по отдельности, другие – сваленные в огромные кучи. Сложно было понять, где товар на продажу, а где просто мусор, который этот ленивый жеребец не удосужился вынести наружу. Готов поспорить, он и сам этого не знал, и товаром у него считалось всё, на что положит глаз покупатель.

Звон в голове стал немного утихать. Хозяин лавки всё ещё не начал ворчать, чтобы я проваливал, а лишь с любопытством наблюдал за мной. Он явно скучал этим днём и ждал, когда я начну снова его упрашивать. Дискордовы ели! Это уже четвертое место за сегодняшний день, где мне отказывают. Зря я вообще наведался впервые за два дня на склад, где мы обитали, и отчитал брата за то, что он не загнал до сих пор весь товар. Лучше бы я оставил это на нём, а так мне пришлось вызваться самому таскать ящики с товаром по всему городу. Всё лишь бы не слушать его монотонный бубнёж о том, как он устал заниматься готовкой товара. Как будто это так сложно – смешивать зелья с водой. Вечно ему достаётся самая простая работа! А я значит, как старший, должен проявлять ответственность и смекалку. Эх, что бы они без меня делали!

Как же не хочется подниматься и снова тащиться куда-то.

Словно услышав мои мольбы, Пустошь прислала в лавку покупателя. Тёмно-синий земнопони с ужасно сваленной черной гривой дёргано проковылял к прилавку. Состояние его физиономии давало новое, более глубокое, определение фразе «побитый жизнью».

– Эй, д-дружище, гони сюда два пузырька лечебных зелий. Я с-сегодня при крышках, всё по чесноку оплачу, – обратился он к торговцу, еле выговаривая слова от дрожи.

Пока хозяин лавки не успел ему ответить, я быстро подбежал к трясущемуся пони и обратил на себя его внимание:

– Парниш, послушай, зачем тебе это обычное говно, если ты можешь позволить что-то гораздо более качественное?

– Т-ты о чём вообще? К-какое качество? Лечебное зелье – оно и в Зебростане лечебное зелье!

– Ну, есть такие, которые не сравнятся с обычными. Их качество в разы лучше, а стоят они лишь немного дороже! Серьезный пони не будет лечить себя простой дешёвкой. Зацени, у этого гораздо лучше усвояемость, и раны затягивает в разы быстрее.

Я вытащил зубами из сумки зелье в нашей фирменной красной бутылке и покрутил им перед носом покупателя.

– Кру-у-уть! – покупатель хлопал глазами, рассматривая бутылку, и уже был готов заплатить, но в последний момент затормозил: – А эт-то точно не херня какая-нибудь разбавленная? А то в прошлом году мой друган купил у одного говнюка каких-то особых зелий. Тот ещё назывался так замудрёно, «Грин и сыновья», кажись. Эти его зелья, они должны были заживлять быстрее обычного, но когда другану пробили брюхо в перестрелке, он весь этими зельями залился, но ни хрена не помогало. Знаешь, ваще, кто мой друган был?

– Да, не повезло твоему другу, – я не горел желанием забивать свою голову именами каких-то сдохших год назад неудачников, – нечего связываться с нечистыми на копыто мошенниками! К твоему счастью, мои зелья проходят наивысочайший контроль качества. Скажу тебе по секрету, – я придвинул к себе дрожащего жеребца, чуть приобняв его, – наши зелья делает земнопони, такой же, как мы с тобой, друг! Да-да, не какой-то вертлявый единорог, который замутит тебе голову своей магией-шмагией, а талантливый пони, который черпает свои силы из самой земли!

Единорог за прилавком недовольно хмыкнул, но лишь продолжил с любопытством наблюдать за нами. А покупатель всё ещё скептически смотрел на бутылку. Воспоминания о другане-неудачнике сильно остудили его пыл. Он посмотрел на меня исподлобья и сказал:

– Чем докажешь, что не развод?

Я собирался что-то ещё ему затереть о преимуществах зелья, но осёкся после этих слов. Мутный взгляд помятого покупателя вдруг затвердел и теперь говорил о какой-то затаённой опасности, с которой лучше не связываться. Тут в разговор включился хозяин лавки:

– А действительно, чем докажешь? – единорог ухмылялся, предвкушая интересное зрелище.

Похоже, в этом гаде сыграл азарт, и он решил добавить остроты:

– Если докажешь, я куплю твою партию.

А дёрганый земнопони всё так же буравил меня стеклянным взглядом:

– Да-а, парниш, может, на себе покажешь?

Мне пришлось на несколько секунд задуматься, подобный поворот событий застал меня врасплох. Я судорожно пытался вспомнить, из каких точно ингредиентов в этот раз брат намешал зелья. Потом, отчаянно решившись, я придал себе уверенное выражение лица и полез в сумку. Достав из неё нож, я демонстративно обвёл взглядом обоих пони и полоснул себя по передней ноге. Очень маленький и слабый надрез, только чтобы появилось немного крови. Тут же я достал зелье в нашей фирменной красной бутылке и капнул на рану немного. Рана мгновенно вспенилась.

– Смотри, – поднёс я ногу к носу синего земнопони, – уже никакой раны нет, заживляет быстрее и эффективнее!

На самом деле, обычное качественное зелье заживляет даже лучше. А пенящийся эффект даёт обычная перекись водорода, и разбавлять ею зелье магического лечения – это то ещё кощунство. Но визуально вызывается ощущение, что процесс происходит быстрее, и пони на это покупаются раз за разом.

Впечатлённый моей рекламой покупатель вновь смягчил взгляд и с радостью купил у меня две бутылки особого зелья, и даже не моргнул, когда я заломил тройную цену. Когда он уже собирался уходить, я окликнул его:

– Друг, постой, – я пристально посмотрел на его трясущуюся физиономию, – ты ведь знаешь, каково это получать серьезные раны. Я вижу, что ты боец, – синий пони приосанился, насколько это можно было сделать на трясущихся ногах, – такой серьезный парень, как ты, должен знать, что может помочь достичь настоящей концентрации в бою!

Я демонстративно достал ингалятор из сумки. Глаза покупателя жадно на него уставились, но он тут же отвернулся, огорченно поникнув.

– Не, я щас живу без дэша. Босс заставляет нас быть в форме, пока мы тут отираемся.

– Это же вовсе не дэш, – слащаво улыбнулся я. – Это реальный боевой стимулятор, разработанный по довоенным технологиям! Помогает сохранять концентрацию в бою и не обладает такими сильными побочными эффектами, как дэш. Друг, я бы не стал тебе впаривать ту дрянь!

Конечно же, это был дэш. Наполовину разбавленный, поэтому обладающий более мягким эффектом и вызывающий чуть менее сильную зависимость, и в перекрашенном ингаляторе с наклейкой Министерства Военных Технологий. Разве символ Элемента Честности может вызывать сомнения в том, что это серьёзная военная разработка?

Мой недалёкий покупатель вряд ли знал что-то о министерских кобылах. Но он наверняка видел значки с довоенных плакатов, а потому с радостью отсыпал мне ещё крышек за ингалятор и, довольный, поковылял прочь.

Я с улыбкой развернулся к хозяину лавки, который с любопытством наблюдал за всем этим. Он явно предпочел развлечь себя моим выступлением, чем спорить о том, что я заграбастал его клиента, прямо у него под носом. Глядя в его заинтересованное лицо, я проговорил:

– Торговый дом «Зелёная миля», ваш лучший поставщик на Пустоши! У меня есть два ящика зелий и мешок с ингаляторами в сумке. Они все готовы стать твоими, – при этом я подмигнул ему и для наглядности ссыпал перед ним крышки, которые мне заплатил тот наркоман-неудачник, – как видишь, ты не пожалеешь, что купил мой товар!

---

Я вышел на улицу с приятным ощущением облегчения от сбагренной ноши и не менее приятной тяжестью мешка вырученных крышек в моей сумке. Рана на ноге всё ещё немного саднила, но это меня совсем не раздражало. День, переваливший за середину, становился гораздо лучше. Я подставил бока серому свету заоблачного солнца и довольно потянулся. Вообще-то, на моём салатовом крупе красовалось красное перекрестье оптического прицела, а к седлу была приторочена винтовка. Но не всегда нам удаётся зарабатывать своим талантом. Поймите меня правильно, я умею и люблю пострелять, но иногда подставлять свой круп под пули ради чьей-то выгоды не так радует, как возможность вести безопасный и выгодный семейный бизнес.

Я неспешно вышагивал по бетонной крошке того, что когда-то было мостовой. Под насвистывание беззаботной мелодии, я продвигался по улице города-на-руинах, в котором мы сейчас обитали. И приятное настроение моё не сбивали ни унылые развалины довоенных зданий, которые обжили местные пони; ни сами эти пони, снующие туда-сюда, постоянно спорящие и ругающиеся о чем-то; ни даже раскаты выстрелов, слышимые издали. Всё это, вкупе с вечно нависающим над нами свинцовым небом, было лишь обыденными атрибутами Пустоши. А Пустошь – это наш мир, и другого быть не может. И значит, нет смысла переживать о его несовершенстве.

К тому же в данный момент у меня был более весомый повод позитивно смотреть на жизнь, кроме натянутой философии Пустоши. Греющие сумку крышки породили во мне множество тёплых и светлых мыслей. Например, о том, как я утру нос братьям и в очередной раз покажу, кто тут главный. Что бы они делали без меня, олухи. Ни на что не способны без старины Таргета. Другая, гораздо более тёплая мысль, описывала в моём сознании убранство моего любимого бара «Чумной яо-гай», в который я просто обязан был заглянуть, чтобы отметить такую выручку. Заканчивались мои мысли образами тёплой уютной постели и её хозяйки, не менее теплой и уютной кобылы. Под её боком я, как раз, и провёл последние два дня, за которые мои братья не смогли продать ни капли товара. Как там уж зовут эту кобылу…

Вспомнить имя кобылы со столь мягкими и тёплыми боками мне помешали двое что-то ожесточенно обсуждающих пони, в которых я буквально врезался, свернув за угол. Ни капли не уделив внимания моей персоне, они продолжили своё обсуждение. Я же отошёл чуть назад и с любопытством прислушался к тому, о чём они ведут речь.

Судя по всему, молодой бледно-серый единорог пытался что-то продать одному земнопони со шкурой вишнёвого окраса. Тот, может, и не был сильно старше собеседника, но выглядел гораздо более помято и потрепанно. Рваный ирокез вместо гривы, исполосованная шрамами шкура с неровно заросшими клоками шерсти на следах от ожогов и ошалелый взгляд наркомана, в котором читалась жажда удовлетворения лишь самых первичных потребностей. Всё это выдавало в нём вполне себе среднестатистического представителя местной рейдерской вольницы.

Но его вид ни капли не смущал куда более ухоженного единорога, и тот самозабвенно вещал обо всех прелестях предлагаемого товара. Как я понял, это была какая-то навороченная пушка. В конце концов, продавцу удалось заинтересовать покупателя, и он уговорил его свернуть в ближайший переулок. Я с любопытством последовал за ними. Там единорог достал огромный плазменный дробовик в идеальном состоянии и принялся его всячески вертеть своей магией перед носом земнопони. При этом он не уставал расписывать, какая это уникальная модель, какая у неё особенная сборка, и перечислял различные технические характеристики оружия. Увидев, что подобными словами данного пони не впечатлить, продавец решил сменить тактику:

– Да ты просто зацени, какая крутая это пушка! Пони просто обделаются, когда ты её только достанешь! А тех, кто не обосрётся, проймёт вот это, – единорог направил оружие вертикально вверх и произвел выстрел.

Надо отдать должное, выстрел вышел впечатляющим. Огромный заряд плазмы ушёл в небо яркой вспышкой с оглушительным бабахом. Земнопони с отвисшей челюстью провёл головой в направлении выстрела, но потом собрался и принялся вновь торговаться:

– Да, пушка, вижу, охрененная. Но стоит ли она две тысячи, которые ты за неё просишь? Я ж за эти крышки целый арсенал куплю!

– Ну, целый арсенал ты на себе не поднимешь, а часть от него не произведёт такого впечатления, как это, – единорог демонстративно повернул оружие и поднёс его к носу земнопони. Тот инстинктивно сглотнул, но взгляда не отвёл. Этот пони то ли слишком тёртый, то ли слишком безбашенный. В любом случае, он, похоже, чувствовал себя в этом городе слишком уверенно, чтобы переживать о том, что кто-то может просто отжать у него крышки, заманив в переулок и наставив огромный дробовик. На его счастье, единорог такого делать не собирался и честно продолжил торговаться.

Прежде чем земнопони смог что-то ответить на очередной комментарий торговца, я влез в их разговор:

– Эй, это что, серьезно, АН91-М5? Да этих же штук до войны не больше сотни сделали! Ими вооружали самые элитные отряды истребителей зебр. Таких на Пустоши сейчас вообще не найдёшь.

Оба пони с любопытством уставились на меня, не понимая, откуда я вообще взялся. Я же подошёл чуть поближе и принялся вблизи рассматривать предлагаемый товар:

– Даю своё заднее копыто на отсечение, это именно он и есть! И в таком отличном состоянии. Ты всерьёз его продаешь всего за две тысячи, парень?

Единорог промычал невразумительное:

– Ну да…

А земнопони начал было затирать что-то на тему:

– А ты что за мудозвон и откуда вылез?

Но я не дал ему возможности договорить и перебил, продолжив обращаться к продавцу:

– Слушай, забей на этого придурка! Видно же, что он не разбирается в реально крутых пушках. Прибереги этого красавца для меня. Если дождёшься меня с ним тут же через два часа, я тебе за него принесу все три тысячи!

Оба пони, удивлённо моргая, уставились на меня. А я, как ни в чём не бывало, продолжил:

– Ну что, договорились? Я, может, даже быстрее успею. И поверь, мне известно, что он стоит таких крышек!

– Эй, паря, постой, – земнопони явно не обрадовался моему вмешательству. – У нас с ним свой разговор, а тебя тут ваще не было.

– Ну, ты можешь говорить с ним сколько тебе угодно. Только я-то предлагаю ему не разговоры, а реальные крышки! – я демонстративно встал между ними и повернулся лицом к единорогу, как бы давая понять, что жду только его согласия.

– А ну свали отсюдова! – земнопони грубо отпихнул меня. – Это моя пушка, и мы за неё уже сторговались. Две тысячи и ни крышкой больше, так ведь?

Он приблизился к удивлённому единорогу, тот согласно кивнул, а потом обратился ко мне:

– Я бы тебя подождал, но с этим пони мы уже сторговались. И если он всё честно заплатит прямо сейчас, мне придётся отдать дробовик ему, – он выразительно посмотрел на покупателя, ставшего внезапно столь рьяным, и повторил, – если он заплатит прямо сейчас, конечно.

Вишнёвый земнопони споро вытащил два узла с упакованными мешочками крышек и передал их один за другим единорогу. Тот копытами грубо проверил их, не выпуская оружия магией. После чего он перенёс оружие куда-то за спину. И через несколько секунд вернул его, упакованным в черном чехле, с привязанными к нему тремя коробками.

– Держи. Три коробки энергозарядов, как мы договаривались, и чехол в подарок, – единорог передал чехол покупателю, а сам принялся пристальнее перебирать мешочки с крышками.

Земнопони принял чехол с оружием, закинул его за спину и задумчиво уставился на продавца:

– Слышь, я щас чё подумал. Раз уж крутая пушка терь у меня, почему бы мне заодно и крышки свои назад не забрать? – усевшись на круп, земнопони иронично поглядывал на оказавшегося зажатым в переулке единорога.

– Наверное, потому, что я отдал тебе дробовик разряженным, – единорог и глазом не повёл на «прощупывание».

Покупатель проигнорировал это замечание, искоса уставился на продавца и медленно процедил:

– Но моя первая пушка очень даже заряжена. Думаешь, стоит мне её доставать, или и так не будешь рыпаться? – правым копытом он демонстративно поглаживал кобуру на левой ноге, всем видом давая понять, что выхватить из неё пистолет для него дело одной секунды.

Единорог даже не шелохнулся на эти слова и лишь пристально уставился в глаза угрожающему ему пони. Не отводя взгляда, он демонстративно потряс телекинезом свою сумку и произнёс:

– Видишь ли, у меня тоже осталась заряженная пушка. И поверь, ты не хочешь проверять, как быстро я могу её достать.

Оба пони молча буравили друг друга взглядом и несколько секунд пребывали в напряженном молчании. Я же стоял чуть поодаль, всё выглядело так, как будто они про меня забыли. Но у меня не было желания ждать, чем закончатся их гляделки. Быстро взведя ртом рычаг боевого седла, я выстрелил из винтовки чуть выше головы покупателя.

– Ой, как забавно! А моя винтовка не только заряжена, но и уже готова к стрельбе. Даже доставать не надо, представляете?

Вишнёвый недорейдер, оторопевший от выстрела прямо над ухом, не горел желанием устроить небольшую дуэль на троих. Возможно, на его решение повлияло то, что мой ствол всё ещё целился именно в него. Как бы там ни было, он больше не порывался вытащить пистолет. Вместо этого наглый покупатель стал медленно пятиться задом из переулка, одновременно приговаривая что-то вроде: «Незачем напрягаться, разойдёмся миром, ребят!» Как только он понял, что я не собираюсь больше стрелять, пони быстро развернулся и припустил бежать как можно дальше.

Когда земнопони скрылся вдалеке, мы с единорогом переглянулись и, не сдержавшись, дружно заржали. Посмеявшись, он произнёс:

– Этот придурок только что стряс с кого-то долг, и уже успел отметить, закинувшись какой-то дрянью. Повезло, что я успел его перехватить до того, как он во всех начал видеть золотых ящериц.

На что я одобрительно ему ответил:

– Да, малой, умеешь ты найти подходящего клиента. Но согласись, не попадись вы мне, не факт, что ты сумел бы дожать его, – я подошёл ближе и дружески потрепал его по гриве.

Единорог лишь презрительно фыркнул и ухмыльнулся.

Знакомьтесь, мой названный младший братишка. Молодой единорог с недоразвитым талантом к иллюзиям. Предпочитает, чтобы его называли Трикстером, думая, наверное, что выглядит от этого старше. Способный, но всё ещё по-детски наивный жеребчик, больше верящий в свой подвешенный язык, чем в боевые навыки. «Что ж, наверное, может себе позволить, пока находится под присмотром таких старших братьев, как мы с Хаммером», – думал я, глядя на сумку, которой он тряс перед начавшим угрожать ему покупателем.

– Я так понял, у тебя там никакого ствола нет? – сказал я с укоризной.

Братец лишь пожал плечами:

– Мне он не нужен. Я вполне могу справиться и без оружия.

Его наивная самоуверенность как всегда доставала меня.

– Да, и что бы ты делал, если бы он не поверил в твой трёп?

– У меня всё было под контролем, пока ты не вмешался, – огрызнулся Трикстер.

– Ага, в твоих фантазиях. А вот на деле у тебя всё под контролем только тогда, когда я прикрываю твою задницу!

Брат лишь ощетинился и снова фыркнул. Мои укоры не имели особого смысла. Что бы я ни сказал, всё равно, Трикстер не носит с собой другого оружия, кроме таких дробовиков. «Надо будет при случае раздобыть ему ещё один, чтобы он хоть что-то мог показать для виду», – подумал я.

– Но, всё-таки, круто мы его развели! – мой смешок разрядил обстановку.

Брат улыбнулся и рассмеялся вместе со мной. Всё ещё весело фыркая, мы вышли из переулка в противоположную сторону от ускакавшего покупателя и пошли вдоль очередных развалин. Всё это поселение – Трейд-Руин – представляет из себя руины довоенного города, более-менее уцелевшую часть которых заселили ушлые пони. Никто не заботился о благоустройстве этих развалин, поэтому улиц как таковых, по сути, не было, и способ пробираться через каменные завалы между различными зданиями каждый пони выбирал сам.

Отсутствие хоть какого-то благоустройства в поселении объяснялось просто: Трейд-Руин находился буквально у границы рейдерской вольницы – Хорна. Всё, что дальше него – это дикие банды, грызущиеся за любой кусок, который только смогут урвать. Если за твоей спиной не стоит огромной банды, и ты не добился достаточно высокого положения в её иерархии своими силой и агрессией, то ты не сможешь быть уверенным в сохранности собственной шкуры. Не то чтобы это волновало большинство отмороженных дегенератов, находящихся там, я по себе сужу. Однако даже самым отмороженным рейдерам требуется сбывать награбленное и получать припасы, которые не удалось добыть грабежом. А это значит, что им чуть ли не больше, чем обычным поселениям, требуется торговля с внешним рынком.

Для этого и существует Трейд-Руин. По сути, это торговое поселение недалеко от Хорна. Тут всегда можно сбыть награбленный товар. Более удачливые караванщики, или те, кто сумел откупиться от нападающих, могут по бросовой цене приобрести товары караванов, которым не так повезло. А любой отмороженный жеребчик легко может обменять здесь добытые грабежом сомнительные ценности на вполне себе понятные и родные выпивку, наркоту и оружие. Естественно, для того, чтобы это место хоть как-то работало, находясь, в буквальном смысле, на границе хаоса, нужно, чтобы кто-то его контролировал. Поэтому Трейд-Руин всегда крышует какая-нибудь крупная и организованная банда, бойцы которой следят, чтобы никто не устраивал беспредела на улицах города или не притеснял торговцев, и чтобы последние всегда платили долю.

Последние годы тут жестким копытом правил пони по имени Стонснаут со своими соратниками. Он уже давно навёл свои порядки, и никто не отваживается бросать ему вызов, что благополучно сказывается на экономической ситуации. Это вовсе не делает город безопасным и комфортным для проживания любого жителя Пустоши, но в определённых случаях ты можешь хотя бы быть уверенным, что тебе удастся безопасно прогуляться от торговой лавки до своего дома. Особенно, если ты умеешь сам за себя постоять, нашёл общий язык с нужными пони и вообще знаешь, как оно всё устроено. А большего и не надо, ибо этого вполне достаточно, чтобы вести свои сезонные дела, не сильно отсвечивая. Чем мы с братьями и занимались, оседая тут время от времени.

На самом деле, с точки зрения ведения бизнеса, я обожаю это поселение. Простые пони в нём имеют память радтаракана, и мрут как мухи. Их популяция обновляется быстрее, чем пройдет очередной случайный сезон дождей. Единственный язык, на котором они умеют уверенно разговаривать – это язык силы. Не имея возможности говорить на таком языке, они соображают также не лучше радтараканов. Точнее, радтараканов, мозги которых выжжены тяжелыми наркотиками, в сочетании с постоянными ударами по голове.

Именно благодаря этим их особенностям ты можешь ящиками загонять «улучшенное лечебное зелье по секретным зебринским рецептам» в фирменных черных бутылках, а спустя год эти же самые разбавленные зелья, залив в красные бутылки, ты впариваешь под видом «зелья по традиционным древним рецептам земных пони». Половина пони, купивших их, будут совсем новыми. Год назад их тут ещё не было, ещё через год их тут уже не будет. А у тех, кто протянул больше года, мозги так атрофировались от наркоты, что им и радиоактивную воду можно загнать в нужной этикетке. Главное, найти подход и вовремя смыться до того, как у них начнётся отходняк.

А ещё каждый второй рейдер, протянувший тут немногим больше остальных и сумевший подняться чуть выше уровня простых шестёрок, считает себя неимоверно крутым гангстером. Именно на таких, по-детски наивных чувствах, и играет мой братец Трикстер. Всё, что нам с Хаммером не удаётся всучить оптом, наш недофокусник реализует индивидуально. Как, например, сейчас, когда я на него наткнулся. Если тот покупатель снимет чехол с оружия, он обнаружит там обычный старый ржавый дробовик, который не стоит и сотни крышек. Осознает ли он, что сам буквально чуть ли не уговаривал забрать у него крышки за эту рухлядь? Вспомнит ли он тогда подробно черты единорога, чьё лицо размывалось в свете пасмурного неба, а шкура буквально сливалась по цвету с бетонными стенами и серыми облаками? И где он его будет искать? При всей своей любви к показухе, Трикстер обладает абсолютно невзрачной внешностью, давая новые грани определению слова «серый». Чем и пользуется с удовольствием на благо дела, вкупе со своей недомагией.

---

Под мои вялотекущие размышления о бренности бытия местных рейдеров, мы с Трикстером перелезли через очередную груду камней и, не спеша, продолжили путь к нашей базе. Не дождавшись момента, когда мы все втроём будем в сборе, я начал хвалиться младшему брату о том, как удачно сбыл весь товар:

– ...так что пока вы фигней страдали, я два дня напролёт налаживал контакты и искал подходящих пони. И вот, пожалуйста, результат грамотного подхода и планирования, вся партия реализована, – я довольно заржал и продолжил: – А чем ты, мелкий, занимался всё это время?

– Околачивался в твоём любимом «Чумном яо-гае», – от столь бесстыдного признания в собственном раздолбайстве я даже поперхнулся.

«Вот уж не ожидал такого от младшего братика, он же всё время старался выглядеть полезным. Неужели мы его таки испортили? Эх, Хаммер, не доглядели мы за прилежным жеребчиком…»

Однако моим отстранённым размышлениям о тлетворном влиянии разлагающей среды на молодое сознание было не суждено продолжиться. Трикстер уверенно продолжил свой рассказ, и я стал заинтересованно его слушать:

– Скажи мне, Таргет, когда ты последний раз бывал в этом баре? Более двух дней назад? Так вот, как раз в это время там резко поменялась атмосфера. Появился какой-то крутой жеребец по имени Лайтбрейкер и выкупил весь второй этаж. И спальни, и основной зал. Когда я говорю крутой, надо понимать, что он действительно крут. Он реальный боец в блестящей секционной броне, которой позавидовали бы даже Стальные рэйнджеры. Единорог, носящий седло с огромными плазменными пушками. Настоящими плазменными пушками! А ещё у него на ноге была эта штука. Персональный терминал. Бак-как-его там.

Я с удивлением слушал брата. Меня не сильно порадовала новость о том, что какой-то выпендрёжник занял самый уютный зал самого лучшего бара в этом городе. Но, судя по восторженному голосу брата, ему ещё было что рассказать, и я не стал перебивать.

– К нему присоединилась команда бойцов. Отряд жеребцов и кобыл с серьезной экипировкой. Не такой крутой, как у него, но они явно не чета местным. Не знаю, откуда такие пони тут вообще взялись, но один из них проговорился, что они наёмники, работают на этого единорога и ищут здесь своих товарищей. Якобы те должны были уже давно их тут ждать. Когда на следующий день к ним никто так и не явился, они начали по-тихому трясти местных, мол, не видел ли кто другой отряд? Само собой, подобных им среди местного отребья заметили бы давно, если бы они тут вообще появлялись. А вчера тот крутой единорог спустился на нижний этаж бара и объявил следующее. Они тут ждут отряд, который исследовал какую-то заброшенную базу на севере. Явно эти ребята не явились в срок неспроста. И этот пони готов заплатить за любую достоверную информацию о том, что случилось с этим отрядом. Тоже самое его наёмники раструбили по всему городу. Эти неместные ребята сразу многих взбаламутили, но, походу, при первой же возможности отстегнули Стонснауту столько, что он перестал интересоваться, что они тут творят.

Где-то вдалеке послышались раскаты автоматных очередей. На секунду отвлёкшись, мы посмотрели туда. Слава Пустоши, нам сейчас в другую сторону, и меня никак не касается, что там происходит. Перешагивая через очередные развалины, мы свернули в переулок. Проход через улицу в этом месте был завален, и точно так же, как и за последние двести лет, никто в ближайшем будущем не собирался тут ничего расчищать. Пробираясь по переулку, я продолжил разговор:

– И само собой, к ним тут же бросились толпы умников, готовых рассказать любые подробности об их пропавшем отряде?

– Да не так уж и много, представь себе, – продолжил Трикстер, – несколько придурков было попытались выманить деньги, но оказались не способны предоставить правдивые подробности об отряде. После того, как им переломали столько костей, что сами они даже не могли выползти наружу, больше никто попусту балаболить не решился. Но этого мало, ты слушай, что я узнал дальше…

Увлечённо рассказывая, Трикстер чуть не провалился в яму за очередным завалом обломков. Я аккуратно придержал его копытом и сдвинул в нужную сторону. Он же, не замечая ничего, продолжил:

– Мне удалось подслушать их планы. Тот крутой единорог хочет дать новое объявление о награде. Они ищут один прибор, который должен был притащить их пропавший отряд с той базы. Он очень редкий и важный для них. Настолько редкий, что если есть хотя бы шанс, что этот прибор где-то в округе, тот пони готов заплатить за него просто баснословную сумму в крышках. В отличие от его наёмников, лично ему важен только прибор, и неважно, что случилось с тем отрядом. Он заплатит любому, кто принесёт его.

– Что значит, хочет дать? Он с тобой мыслями во сне поделился? Пока хочет, завтра расхочет? – я был немного запутан подобной формулировкой.

– Ну, они не хотят устраивать бессмысленного ажиотажа, потому что речь идёт о серьезной сумме, и у них просто сил не хватит ломать ноги всем, кто решит всучить им что-то левое. Я сам слышал, как Лайтбрейкер обсуждал это со Спирит и просил закинуть информацию об объявлении тем пони, которые не будут мутить воду по пустякам. Походу, они с хозяйкой бара давние знакомые, недаром он так вольготно устроил себе базу на её территории.

Спирит была основательницей, владелицей и главной барпони «Чумного яо-гая». Это серьёзная кобыла, которая имеет немалое влияние в городе благодаря близкому знакомству со Стонснаутом. Судя по этому Лайтбрейкеру, круг её знакомств простирался ещё шире. Я не стал уточнять у Трикстера, как именно он добыл всю эту информацию. Когда надо, мой братец умеет в самом буквальном смысле прикидываться ветошью. Наивно ошибутся те пони, которые подумают, что свою кьютимарку в виде деревянного ящика и звездочек он получил за перенос тяжестей или талантливую организацию работы склада.

Братик, как всегда, уже родил какой-то гениальный сумасбродный план, но донести его толком не может. Ничего, Таргет, недаром ты старший в семье, твоё дело наставлять и контролировать молодёжь.

– Итак, ты хочешь всучить им муляж того устройства? Думаешь, у тебя получится так, чтобы тебе не переломали ноги? Ты хотя бы представляешь, как оно выглядит? Уверен, что сможешь его изобразить? Я же знаю, что новые иллюзии без долгой практики у тебя не получаются. Думаешь, кучка крышек стоит такого риска? Это не наркоманов разводить. Сам же сказал, ребята серьезные, видят, когда их пытаются развести и не церемонятся.

Трикстер резко остановился, как раз перед очередной ямой, от которой я, было, хотел его спасти, и пристально посмотрел мне в глаза:

– Это не кучка. Это сто тысяч.

Я секунду переваривал его слова, а потом громогласно заржал. Лишь через минуту, успокоившись, я отдышался и заговорил:

– Ты серьезно? Такие суммы не платят за какие-то железки. Если у тебя есть такая сумма, ты можешь нанять себе армию, которая заберет силой всё, что тебе захочется! Если ты придёшь к рейдерам и скажешь, что у тебя есть сто тысяч, они даже дослушивать не будут, они просто отберут их у тебя. Бред, такие суммы не выставляют, не обещают, и не носят с собой разом! – Выпалил я на одном дыхании

Конечно, это преувеличение, но примерно так оно всё и было на Пустоши.

– У него есть с собой пятьдесят. И столько же он готов предоставить позже, оставив в залог какие-то технологии. Я видел этого пони, Таргет, он говорил серьёзно, и крышки для него явно не проблема.

– Даже если это и так, в чём твой план? Думаешь, есть шанс, что нам перепадёт от этой суммы?

– Я просто делился с тобой ситуацией в городе. А план мой в том, чтобы найти этот прибор раньше остальных, – Трикстер загадочно улыбнулся.

– Ага, и ты прям так уверен, что он вообще существует. Откуда там должны были его притащить? Что это за база такая в округе может быть, которую не растащили ещё сто лет назад? Единственное нетронутое место тут – это «Сумеречная заря».

Увидев соглашающийся кивок Трикстера, я снова заржал:

– Да ты издеваешься, там же все подходы пропитаны порчей! Ещё никто не умудрялся подойти к этому месту ближе, чем на десять метров, без того, чтобы у него не отросло пару щупалец и лицо не растеклось, как тесто.

Трикстер лишь пожал плечами:

– Ну, тот жеребец считал, что его ребята знали, как пройти. И мало того, он уверен, что они нашли этот прибор и даже выбрались обратно. Связь с ними была до последнего момента.

Даже если и так, я всё ещё не понимал, что задумал младший братец. Но выяснить это подробнее мне так и не удалось. За разговором мы не заметили, как дошли до нужного места. Наша семейная база была оборудована в подвале одного почти разрушенного здания. Обломки многих его этажей были рассыпаны вокруг ровной кучей. Постороннему пони никогда бы не пришло в голову, что тут есть уцелевшее помещение. А мы всячески старались это не афишировать и, как могли, маскировали проход к нашему убежищу на краю разрушенного города.

Аккуратно приподняв маскирующую проход плиту, мы с Трикстером проследовали к лестнице вниз, после чего также аккуратно вернули плиту на место. Когда мы спустились и прошли через дверь в небольшой коридор, освещенный тускло мерцающим кристаллом, нас уже встречал Хаммер. С пистолетом в зубах. Он аккуратно выглянул из большого зала, проверяя, кто там пришёл. Конечно, никого постороннего тут быть не должно, но осторожность в нашем деле никогда не помешает. Убедившись, что всё в порядке, он убрал пистолет и, приветливо кивнув нам, проследовал внутрь, а мы за ним.

Вот и всё семейство Грин в сборе. Я, Трикстер и Хаммер, мой средний брат. Молчаливый и угрюмый увалень, отвечающий в нашей команде за техническое обеспечение во всех смыслах этой формулировки. На самом деле, я старше его на целый год, и выше меня он может всего на один-два сантиметра. У нас обоих одинакового цвета соломенные гривы. Но из-за своего сдержанного характера и шкуры более тёмного, чем у меня, оттенка зелёного, он с непривычки может показаться гораздо крупнее. Это совсем не так! Я однозначно старше и опытнее его во всём! Конечно, я не всегда кичусь этим и не стремлюсь лишний раз доказывать, что равен ему по силам. Особенно, когда решается, кто и сколько груза будет тащить на своей спине… Но забывать об этом не стоит. Я тут старший. А то некоторым только дай волю, они сразу же установят свои порядки!

Глава 2. Игры и тени

«Каждому яблоку – место упасть,
Каждому вору – возможность украсть...»

Всё наше жилище было оборудовано в двух комнатах просторного подвала. Наибольшая из них, та, в которую мы прошли, была отдана под лабораторию Хаммера и склад. Именно здесь мой брат проводил дни напролёт, копаясь в различном хламе или смешивая очередные химические составы на продажу или для своего снаряжения.

Я прошёл в центр комнаты и одарил Хаммера самой широкой и довольной из своих улыбок. Он вопросительно на меня посмотрел. Гордо вскинув голову под этим взглядом, я вытащил из сумки мешок с крышками и поставил его на стол, который показался наименее заваленным. После чего весело проговорил:

– Вот, всё до последней бутылочки загнал. Учитесь, детки!

Хаммер удовлетворённо хмыкнул, а Трикстер достал мешочки с крышками, полученными за дробовик, и протянул их магией к моему мешку. После чего он обхватил уже все мешки с крышками, потряс их в воздухе и, довольно хихикнув, сбросил обратно на стол. Крышки громко ухнули, и им вторило ещё более довольное хмыканье Хаммера, который почёсывал передним копытом грудь, разглядывая мешки. Я подытожил:

– Ну что, братья, думаю, мы можем позволить себе заслуженный отдых. Погуляем недельку-другую, и можно будет ещё что-нибудь предпринять на данной территории.

– Не считаешь, что мы уже достаточно засветились в Трейд-Руин в этом сезоне? Может, пора перебираться в другие места? – спросил Хаммер своим спокойным и рассудительным голосом.

– Да ладно, расслабься. Хорн бурлит безбашенными пони, настоящие дела только начинаются! Уверен, Торговому дому «Зелёная миля» ещё будет чем заняться, – я безмятежно махнул копытом.

– С каких пор мы «Зелёная миля»? «Грин и сыновья» уже приелись? – спросил Трикстер.

– «Грин и сыновья» слишком сильно отложились в поражённых мозгах местных пони. Засим я нарекаю нас торговым домом «Зелёная миля»! – я торжественно покрутил копытом в воздухе под ухмылки братьев.

– Почему именно «Зелёная миля»? – всем было пофиг, но я продолжил, отвечая на свой же вопрос. – Потому что это первое, что пришло в голову!

Мы дружно заржали, переглядываясь. Звучное и пафосное название – это способ вызвать доверие у покупателя и произвести впечатление серьёзной заслуженной организации. Пока оно у всех на слуху, любой товар разлетается быстрее быстрого. Главное – вовремя его сменить, до того, как репутация не упала так низко, что начала работать против тебя. А использовать названия, различным образом связанные с зелёным, было нашей негласной традицией. Это своеобразная дань памяти отцу Трикстера.

Он не был обязан о нас заботиться, как и никто на Пустоши, когда мы ещё пустобокими жеребятами потеряли родителей. Но, несмотря на это, старик принял нас с Хаммером под своё копыто и воспитал как родных сыновей. Именно его имя «Грин» я и Хаммер добавили к своим. И тут уже никаких трюков, семья – это святое.

Посмеявшись, мы проследовали в соседнюю комнату, служившую нам спальней, столовой и гостиной. Будучи в два раза меньше предыдущей, она вмещала в себя две кушетки вдоль стены, древний, заваленный старыми тряпками диван, который стоял посередине комнаты, и два стола, расположенных вдоль противоположной стены.

Посмотрев на столы, я тут же вспомнил, что за весь день ничего так и не поел. Резко бросившись к стоявшим на них чашкам, я начал уплетать нехитрую снедь, которой располагало наше жилище. Это были древние сухари и напиток серо-коричневого оттенка, который настаивал Хаммер из каких-то пищевых остатков, по большей части из тех же сухарей. По меркам Пустоши и конкретно Хорна подобный ужин был более чем изысканным.

Я с удовольствием проглотил несколько сухариков, а потом запил их прямо из огромной банки, схватив её зубами и чуть не перевернув под встревоженный вздох Хаммера. После чего я ссыпал несколько сухарей со стола в небольшую чашку и с ней же улегся на диван. Хаммер, не будучи столь же голодным, просто сел на свою кушетку, а Трикстер устроился на диване рядом со мной и подхватил пару сухарей из моей чашки.

– Эй, бери со стола, ты можешь и до них дотянуться! – я жадно прижал чашку к себе, а Трикстер, пожав плечами, потянулся магией к сухарикам на столе напротив.

Довольно похрустев едой ещё некоторое время, я откинулся и окинул взглядом братьев:

– А вообще, у Трикстера есть идея на миллион.

– Точнее, на сто тысяч, – младший брат гордо приосанился под заинтересованным взглядом Хаммера и пересказал ему то, что говорил сегодня мне.

Пока он говорил о том, что я уже слышал, мне было скучно. Крутой единорог с отрядом наёмников, награда в сто тысяч за какой-то уникальный прибор… Но потом Трикстер стал рассказывать про события сегодняшнего утра, и я навострил уши:

– Пока я пас придурка, которому сегодня загнал дробовик, на рынке я стал свидетелем очень интересных событий. Двое пони продавали снаряжение. Несколько комплектов крутой лёгкой брони и автоматических винтовок в отличном состоянии. Товар явно единичный, зато качественный. Половину у них точно успели разобрать. Но потом к ним привязалась одна белошкурая кобыла. Она очень настойчиво пыталась выяснить, откуда у них это снаряжение. По её словам, одна выставленная ими винтовка содержала уникальную модификацию и была легко узнаваема. Якобы это винтовка её пропавшего друга, и он бы никогда с ней не расстался по своей воле.

Мы с Хаммером молча сидели и слушали, как младший брат увлечённо рассказывал:

– Пони-продавцы послали её куда подальше, заявив, что честно всё купили в другом месте. Как будто в этом городе вообще такое бывает, да? У них почти дошло до драки, но они чувствовали себя очень уверенно вдвоём против одной кобылы, да ещё и в людном месте на рынке, охраняемом парнями Стонснаута. Она яростно пообещала вернуться с друзьями и вытрясти из них всё, что они знают. Это было её ошибкой, ибо жеребцы оказались не дураки и не стали дожидаться расправы. Поэтому когда та кобыла вернулась, их уже не было. После чего, она долго и громко ругалась со своими друзьями, из чего я многое узнал…

Трикстер уже давно встал с дивана и возбуждённо расхаживал перед нами. Он перевёл дыхание, а потом в педантичной манере изрёк:

– А теперь, братья мои, я хочу перечислить вам следующие факты. Друзьями кобылы оказались наёмники того крутого единорога из бара. Пропавшим владельцем уникальной винтовки был один из наёмников, выбравшихся с базы «Сумеречная заря». Крутой единорог из бара назначил награду в сто тысяч за уникальный прибор. Он был уверен, что наёмники вынесли этот прибор из «Сумеречной зари». После чего они пропали.

Трикстер многозначительно посмотрел на нас, после чего продолжил:

– И вот, двое пони в городе торгуют их оружием. Какие из этого выводы? Я лично уверен, что прибор может тоже оказаться у них. О награде в сто тысяч по всему городу будет известно только к завтрашнему дню. Наёмники, которых привела кобыла, опознавшая винтовку, начали очень агрессивно выяснять у всех окружающих, что это были за пони и, где их найти. Те пони наверняка ещё не слышали о награде, и, если они не идиоты, то затаились где-то и носа теперь на улицы не покажут, пока по их души там рыщут эти наёмники. Но потребность сбыть ставший таким горячим товар у них теперь ещё выше…

– …Они точно обратятся к Дёртидилу! И нам нужно перехватить их до того, как они узнают про награду за тот прибор, – не удержался и выпалил я, когда понял, куда клонит мысль Трикстер. Подскочив, я перевернул, ставшую уже пустой, чашку.

– Бинго! – Трикстер радостно подпрыгнул на месте, хлопнув передними копытами друг о друга. – Мы выкупим у них этот прибор по дешёвке и потом без проблем сами получим награду за него.

С соседней койки раздалось одобряющее «кхе» от Хаммера.

– Трикстер, ты мой самый любимый корпоративный шпион на Пустоши! – я радостно вскочил с дивана и заключил младшего брата в объятия.

Дёртидил был тем пони, к которому ты обращаешься, если хочешь приобрести или сбыть что-то, не привлекая внимания. Вся суть существования Трейд-Руина – это абсурдное совмещение честных торговых сделок с бесчестным насильственным отъёмом средств у тех, кому повезло меньше. В этом городе торговали награбленным, чтобы потом награбить ещё больше. И покупали награбленное, чтобы выручить за него ещё больше.

Репутация в Хорне – противоречивая вещь: одни изо всех сил будут похваляться своими набегами, другие же будут старательно скрывать факт своей причастности к конкретному грабежу. Ведь может оказаться, что товар, который они присвоили, направлялся к какому-то серьёзному пони уровня Стонснаута.

Крупные дельцы, которые имеют за собой силу в десятки стволов и тысячи крышек, могут вести серьезные торговые дела без афиширования с тем же Стонснаутом. Его защита и посредничество гарантируют максимально возможное снижение рисков в окрестностях Хорна.

А вот если ты одинокий пони, у которого за спиной только небольшой набор специфичных товаров и желание сбыть его без лишней шумихи, ты идёшь к Дёртидилу. Этот старый жеребец широко известен в определённых узких кругах как пони, который может достать что угодно и сбыть что угодно, не задавая лишних вопросов. Он не гонится за популярностью. Его имя не на слуху у вновь прибывших в город. Но тот, кто давно здесь вращается, знает, к кому нужно обратиться, если тебе нужен посредник для сделки, в которой ты не хочешь отсвечивать.

Судя по впечатлениям Трикстера, пони с рынка выглядели вполне себе местными, поэтому я ни капли не сомневался, что, получив на свой круп отряд опасных наёмников, они первым делом захотят избавиться от товара по-тихому и обязательно пойдут к Дёртидилу.

Остаток вечера прошёл в приготовлениях. Трикстер стабильно служил «лицом» нашей небольшой семейной компании. Поэтому именно он отправился к Дёртидилу под видом «клиента с особыми специфичными запросами, слыхавшего, что тут могут свести с обладателями нужного ему товара». Мы же с Хаммером занялись подготовкой снаряжения. Нам, как всегда в подобных ситуациях, выпала роль бойцов прикрытия. Мы будем охранять круп младшего брата, который (и брат, и его круп) умудрялся, без надзора стабильно влезать в неприятности, несмотря на всю свою невзрачность.

Большая часть подготовки состояла в снаряжении наших боевых сёдел. Я чистил свою любимую винтовку, а Хаммер подгонял к седлу спаренные лёгкие пулемёты. В отличие от меня, этот увалень не полагался в бою на точность и компенсировал её сплошным потоком пуль на средних дистанциях. Много времени эти дела не отняли, и я просто валялся на своём диване, разглядывая потолок. Узор потрескавшейся штукатурки на нём рисовал забавные картины в сумрачных тенях от тусклых магически заряженных кристаллов, с помощью которых Хаммер организовал освещение нашего жилища.

Я в который раз вспомнил о кобыле, под тёплым боком которой провёл несколько дней. Она не задавала лишних вопросов, я не любил лишних ответов. Я ценил её спокойный и безотказный настрой, она – то, что мне не нужно закидываться дэшем, прежде чем прыгнуть в койку, и то, что я не наброшусь метелить её копытами, внезапно поймав очередной приход.

Мы нашли друг друга в том самом зале моего любимого бара, который сейчас превратили в свой штаб какие-то подозрительные наёмники. И мы с ней полностью устраивали друг друга. Её теплая постель была ещё одной причиной для меня, чтобы задержаться в этом городке, и мне очень тяжело удавалось сдерживаться, чтобы не навестить её прямо сейчас, вместо скучного ожидания Трикстера. Но дела превыше всего, а семейные дела особенно! Так что я продолжал с любопытством наблюдать потолок, пока Хаммер копошился в своей лаборатории-складе.

К счастью, Трикстер вернулся с хорошими новостями. Дёртидил не стал задавать лишних вопросов и быстро признался, что у него действительно недавно появились клиенты, которые обладают прибором, подходящим под описание. Он даже успел связаться с ними, отправив посыльного, пока мой брат ожидал ответа. Эти пони согласились на наше щедрое предложение в две тысячи крышек за тот непонятный предмет. Они назначили встречу на нейтральной территории за городом после того, как стемнеет. Похоже, те парни реально перепугались наёмников и не хотели вообще никаким образом светиться в городе. Нам это подходило как нельзя лучше.

Что ж, сегодня ночью нам предстоит поработать. Я устало вздохнул, прогоняя мысли о месте, где бы я мог провести ночь вместо этого. Было уже достаточно поздно, так что мы принялись собираться к выходу за город.

---

Одинокий лунный луч пробивался сквозь сплошную завесу облаков, закрывавших ночное небо. Видимо, кто-то из крылатых «похитителей неба» проявил редкостную для них недобросовестность, так и не удосужившись закрыть небольшую прореху в свою смену. И это подарило небольшой кусочек ночного неба столь непривычным к нему жителям Пустоши. Свет рассеивался на куске пустыря радиусом не больше пяти метров.

Вряд ли в обычную ночь в этом пустынном месте в получасе ходьбы от городских укреплений кто-то смог бы оценить сей подарок неба. Но, именно в этот раз, данный пустырь был выбран нашим местом встречи с пони, которых заприметил днём Трикстер.

Мы с Хаммером наблюдали за пустырём, находясь чуть поодаль под покровом темноты. В это время Трикстер вступил в освещенный участок. Покрутив головой из стороны в сторону, он замер в ожидании. Два темных силуэта, еле видневшихся за противоположной от него окраиной освещенного участка, стали не спеша принимать всё более четкие очертания. В конце концов, выйдя на свет, они превратились в двух жеребцов: крупного светло-коричневого земнопони и черного единорога, не уступающего размерами своему спутнику.

В отличие от появившегося первым нашего брата, эти двое были вооружены. На седле земнопони был приторочен дробовик, и он был готов в любой момент потянуть ртом за спусковой механизм, а единорог держал магией взведенный револьвер. Они сделали пару шагов в освещённом луной пространстве, их копыта уверенно ступали по каменистой почве. Остановившись, они пристально уставились на стоявшего напротив единорога.

Я взвёл винтовку и взял на прицел единорога. Жестом я показал Хаммеру, что земнопони на нём. Брат молча кивнул и повёл свои стволы в сторону цели. Вот это по мне – сидеть в засаде и наблюдать за противником издалека.

Трикстер, он у нас в семье пацифист и всегда надеется все проблемы решить разговорами. Я, как бы там ни было, увереннее себя чувствую лишь когда меня с оппонентом разделяет прицел моей винтовки. Хаммер же, вообще, не любит что-то усложнять в делах, а что может быть проще, чем выстрел? Потому-то мы с ним сейчас в засаде, а Трикстер ведет переговоры.

Посмотрим, как у него получится, может, мы с Хаммером и не понадобимся. Всё-таки мы же не отморозки какие-то, не будем беспределить, если можно решить миром. Ну, в большинстве случаев.

– Эй, вертлявый, ты крышки принёс? Если нет, то разговора не будет. – Коричневый земнопони решил сразу взять инициативу в разговоре своим резким голосом.

– Не переживай, всё своё ношу с собой, – несмотря на направленный в его сторону пистолет, голос Трикстера был спокоен и даже наполнен позитивной уверенностью. – Но сначала я бы хотел увидеть то, что принесли вы.

Двое жеребцов молча рассматривали пони, стоявшего напротив них, а потом выразительно переглянулись друг с другом. Через несколько секунд задумчивых перемигиваний с напарником черный единорог убрал револьвер в кобуру, достал свёрток из своей седельной сумки и магией протянул его впереди себя. Земнопони же выразительно потёр носом о спусковой рычаг своего седла, показывая, что его дробовик готов стрелять в любую минуту.

– Подходи и смотри, раз не доверяешь, малой.

– Разверни его, – младший брат не сдвинулся с места.

Тряпки, из которых состоял сверток, медленно развернулись. Пристальный взгляд тут же устремился на необычный прибор с ярким драгоценным камнем внутри металлического каркаса.

– Поверни другой стороной, – Трикстер заинтересованно всматривался в этот предмет.

Недовольно кряхтя, черный единорог выполнил команду, но было видно, что он не собирается и дальше так потакать. Этого и не требовалось. Пристально всмотревшись, на другой стороне прибора можно было разглядеть маркировку «ОП-М1Э» и символ Министерства Тайных Наук. Мой младший брат увидел то, что хотел, и удовлетворенно хмыкнул. Тут же прибор снова оказался завернут в тряпки и скрылся в сумке черного единорога.

– Теперь гони крышки, – нетерпеливо сказал коричневый земнопони, до этого молча наблюдавший за осмотром.

– Как скажете, парни, давайте сюда этот прибор, и две тысячи крышек ваши.

– Какие, лягать тебя в зад, две тысячи? С Дёртидилом мы договаривались на пять! – голос земнопони хоть и звучал раздраженно, но было видно, что удивление, выказываемое им, более чем наигранное.

– Ничего не знаю, парни, у нас с ним был договор на две, – холодный ночной воздух заставил Трикстера немного поежиться, но его лицо всё также выражало спокойствие и уверенность.

Ну вот, кто бы сомневался, что эти пони не захотят соглашаться на предложенный минимум, когда покупатель оказался наедине с ними, безоружный и вдалеке от посторонних глаз. Это даже хорошо, значит, можно будет им вообще не платить.

Земнопони, начал медленно обходить Трикстера по дуге и продолжил торговаться:

– Мы не для того рисковали своими шкурами в радиоактивных болотах, чтобы сбывать ценные технологии за мелочь.

– Ценные? Да вы сами хоть знаете, что это такое? – Трикстер покрутил головой в сторону пони, зашедшего к нему с фланга.

– Э… ну это такой особый водный талисман, вот, – голос земнопони явно звучал неуверенно.

– Ага, водный талисман, который не работает как водный талисман. И который никто не захочет купить как водный талисман, – Трикстер демонстративно повернулся обратно к единорогу, ожидая комментариев от него.

– Ну, ты-то захочешь. Показывай быром, скоко у тя крышек с собой! – в магическом поле черного единорога снова появился револьвер.

– А мне вот интересно, где же вы всё-таки нашли такую редкую штуку? – Трикстера, совсем не интересовало направленное в его сторону оружие. – Может, там где-нибудь инструкция завалялась? Возможно, мы вместе тогда туда сходим, найдем её и узнаем точно, что же это такое?

– Нету там больше ничо, те развалины уже совсем разрушены! – пони потряс револьвером, как бы привлекая внимание к нему.

– Так теперь развалины? А у твоего друга это вроде были радиоактивные болота, – голос Трикстера был наполнен совершенно неуместной иронией.

Пони с револьвером лишь поморщился:

– Развалины, болото, развалины на болотах, какая, нахрен, разница? Важнее то, сколько у тя с собой крышек, и хватит ли их, чтобы уйти, не получив пулю в лоб?

Трикстер усмехнулся:

– А вот мне это кажется важным. А ещё, я думаю, это были не развалины на болотах. Больше похоже на то, что вы нашли этот прибор в чьей-то сумке, а не в месте, где он хранился изначально, и в котором можно было бы узнать, что это такое. Ходят слухи, что был другой отряд наёмников, который как раз должен был посетить такое место. Другие же слухи говорят, будто вы пытались продать уникальное оружие, которое один-в-один походило на то, что принадлежало одному из тех наёмников!

Заметив удивлённую заинтересованность на лицах своих собеседников, мой брат продолжил:

– И знакомые этого наёмника очень хотят выяснить, откуда у кого-то могло бы появиться личное оружие их друга. Вы же именно по этой причине больше не стали пытаться сбыть что-то публично, а обратились к Дёртидилу, чтобы он нашёл вам покупателя по-тихому? Так что же там случилось на самом деле? Как вы, парни, сумели положить тех наёмников? Судя по слухам, это были пони покрепче вас.

– Нам даже не пришлось стараться, те придурки разворошили гнездо оголодавших ящеров гекко. Толстошкурые твари весь отряд и погрызли. Когда мы их нашли, они уже почти все сдохли, – начал оправдываться земнопони, всё так же стоявший сбоку от Трикстера.

– То есть некоторые были всё же ещё живы? И как они отреагировали на то, что вы попытались присвоить их добычу и личные вещи? Наверное, это была плата за то, что вы так своевременно пришли к ним на помощь, и даже спасли кого-то ценой неимоверных усилий? Вот ведь круто будет, когда выживший вернется сюда и расскажет друзьям, какие вы молодцы! Сразу все вас зауважают и не будут иметь к вам никаких претензий, – братец явно издевался над собеседниками, не в силах сдержать ехидства в голосе. – Короче, парни, вам сейчас гораздо выгоднее сбыть левый товар как можно быстрее, а не таскать его с собой. И никто кроме меня у вас его не купит. Так что давайте, каждый получит то, зачем пришёл, и все разойдутся миром.

Однако миром расходиться никто не собирался. Пока коричневый земнопони хмурил брови, обдумывая предложение и подозрительную осведомлённость молодого единорога, его черношкурый напарник резко двинулся вперед, нервно раскачивая пистолетом в магическом поле. Подойдя вплотную к собеседнику, он процедил:

– Ты охреневший наглый жеребёнок, вот чё я те скажу. Коли ты так хорошо всё знаешь, то должен знать и то, что с нами, блядь, шутки плохи!

Чёрный единорог сплюнул прямо под ноги Трикстеру.

– Короче, молокосос, ты меня уже выбесил. Вот те моё предложение. Мы забираем все крышки и всё ценное, что у тя есть, оставляем свой товар себе, и, может, если ты не будешь больше пиздеть, мы оставим те пару целых ног.

Наглая и самодовольная улыбка не сходила с лица вымогателя, когда он закончил свою тираду словами:

– Ты ведь уже допёр, что твоего согласия никто не спрашивает?

Земнопони, кряхтя, потянулся и взвёл дробовик, дёрнув зубами рычаг седла. Судя по всему, он ни капли не огорчился, что его напарник решил всё за него.

– Очень жаль, что вы именно так собрались решить это дело. Я, правда, хотел провернуть всё мирно, – голос брата звучал громко, и даже как-то театрально, – но неужели вы думаете, что я пришёл сюда один? За спиной Великого Трикстера стоят великие силы. И поверьте, вы не захотите обратить на себя их гнев!

В тот же момент эти два нечистых на копыто продавца, впрочем других тут в округе и бывает, могли наблюдать, как две тени вышли из мрака и встали недалеко за спиной у пафосно разглагольствовавшего Трикстера. При этом мы с Хаммером всё ещё стояли за границей лунного света, оставаясь размытыми очертаниями. Когда жеребцы подняли на нас взгляд, они увидели, как между нами появилось ещё два тёмных силуэта. Сверкнувшее бледно-серое сияние рога молодого единорога было почти незаметно в ночной тьме.

– Четыре пары стволов сейчас нацелены прямо на вас. Советую вам не делать резких движений, пони. Отдайте мне прибор, и вы сможете уйти с миром! – Трикстер явно наслаждался произведённым эффектом. – Опустите оружие немедленно!

Земнопони тут же выплюнул спусковой рычаг и начал медленно пятиться, удивленно вытаращив глаза на силуэты в темноте. Его напарник тоже сделал несколько шагов назад, опустил пистолет вниз, но не спешил выпускать его из магического захвата. Его взгляд блуждал по тёмным силуэтам. Потом черношкурый жеребец чему-то усмехнулся и, нащупав копытом небольшой камень на земле, метнул его прямо в один из центральных силуэтов.

Камень свободно пролетел сквозь тёмный силуэт и упал в нескольких метрах позади него.

– Ха! Не зря посреднику крышек накинули за рассказ о покупателе. А я ведь не поверил, когда выяснил у Дёртидила, что ты просто фокусник-неудачник. Не врал старый пройдоха.

Единорог почти что хохотал:

– Ну-ну, Великий Лошара, ты чё, реально думал нас испугать тенями? Ты только что просрал свой шанс на безболезненную смерть, мудила! Точно так же, как и те неудачники, погрызенные ящерами. Вместо того, чтобы молча сдохнуть, они пытались до последнего держаться за свой хабар.

Пока единорог разглагольствовал, его напарник медленно приближался к застывшему Трикстеру, вновь взведя дробовик. Наш неудачливый иллюзионист удивленно вертел головой, вглядываясь в тени за его спиной, как бы ожидая, что они окажутся менее бесплотными. Ну, уж нет, братец, мы держим всё под контролем, но это твоё выступление, и ты сам за него отвечаешь.

Спесь и уверенность Трикстера разом пропали. Когда ему в лицо уставилось дуло дробовика, он весь сжался в страхе и еле видное сияние его рога погасло.

Эти пони могли заметить лишь, как в тот же миг две тени за спиной молодого единорога растворились в темноте, а две другие, как будто отступили назад во мрак, который их породил. Направленные на них из этого мрака стволы они видеть никак не могли. А также и то, что они готовы выстрелить в них, как только те попытаются сжать спусковые рычаги своего оружия.

– Погодь, нехер тратить патроны на этого урода. Он вздумал наебать нас, тогда и мы выебем его, – черный единорог злобно осклабился, а я выдохнул и чуть ослабил хватку зубами спускового механизма. Может быть, Трикстер выкрутится и выболтает у них ещё что-нибудь.

Земнопони ухмыльнулся в ответ напарнику, отвёл дробовик, повернулся задом к Трикстеру и обрушил на него могучий удар задних копыт. Молодой единорог тут же оказался на земле, а нападающий снова повернулся к нему и начал охаживать передними копытами.

– Дай-ка и мне оттянуться, – черный единорог убрал-таки пистолет и достал вместо него огромный тесак. – Ну что, жеребёнок, посмотрим, насколько иллюзорны твои кишки.

Похоже, общаться они больше не намерены, и расслабляться мне не стоило. Земнопони благоразумно отошёл в сторону, не желая попасть под замах напарника. Единорог встал вплотную к поваленному на землю Трикстеру. Тот хрипло дышал и судорожно попытался встать. Стоявший над ним пони замахнул тесак магией…

Но совершить обратное движение оружию было не суждено. В тот момент лицо черного единорога уже находилось в перекрестии прицела моей винтовки. Я нажал на спуск, и оно взорвалось сотней кровавых брызг. Тело атакующего безвольно упало рядом с Трикстером, так же, как и занесенный было тесак.

В ту же секунду пулеметная очередь скосила стоявшего в стороне земнопони. Это значило, что Хаммер успел почти мгновенно среагировать после моего выстрела.

Несколько секунд ночную тишину не нарушало ни одного звука. Вскоре раздались стоны и недовольное кряхтение Трикстера, пытавшегося оттолкнуть от себя тело с простреленной головой и встать на ноги.

– Придурки, какого чёрта вы позволили им меня избивать? Почему не показали, что вы настоящие? Не могли сразу их припугнуть?!

Хаммер первым вышел на свет и подошёл к Трикстеру. Ухватив за холку зубами, он плавным движением поднял его на ноги.

– Прости, Смоуки, мы же не виноваты, что он попал камнем именно в твою иллюзию, а не в одного из нас. И что нам было делать? Выбежать на свет и закричать: «Не обращайте на это внимания, вот мы-то настоящие»? Глупо было бы. А так, видишь, как удачно фактор внезапности сохранили!

– Что ж вы этим фактором не воспользовались, когда тот коричневый урод мне ребра пересчитывал?

– Да ладно тебе, Смоуки, всё ж хорошо получилось, – брат не любил долгих объяснений, он явно всё сказал и не имел желания развивать дальнейшую демагогию.

– Хаммер, я же сто раз говорил, не называть меня этим именем. Я Трикстер! – капризные нотки в голосе единорога и демонстративное потаптывание копытом показывали, что не так уж сильно он и пострадал, раз хватает сил на подобные замечания. Ну и слава Пустоши, а то я на какое-то мгновение и в правду начал переживать, что мы слишком поздно вмешались.

Хаммер лишь пожал плечами и направился к телу поверженного им земнопони, деловито осматривая его оружие и сумки. А я высказался вместо него:

– Ага, мы все в курсе, какой ты Великий и Неподражаемый. Можешь придумывать себе сколько угодно сценических имён. Нам без разницы, что ты будешь впаривать очередным своим «зрителям». Покуда мы прикрываем твою спину, ты для нас останешься малышом Смоуки. Которого мы точно также защищали, когда он был ещё пустобоким жеребенком, таким маленьким и несмышлёным, – подходя к нему, я состроил Трикстеру слащавую ути-пути физиономию, от которой он лишь раздраженно фыркнул. На самом деле я-то уже давно привык называть его так, но не мог удержаться от того, чтобы не подколоть лишний раз падкого на театральность братца.

Пристально оглядев нашего неудачливого иллюзиониста, я убедился, что был прав в своих первичных суждениях. Он отделался лишь парой несмертельных ушибов. Самым серьезным уроном были разбитые губы, особенно нижняя. Всё само заживёт, даже не понадобится зелье лечения тратить на него. Хотя готов поспорить, наш капризный братец будет настойчиво этого требовать. Ничего, будет ему урок, как пытаться одному лезть на рожон, не слушая старших. Кстати, неплохо бы ему об этом напомнить, пока не начал ныть ещё больше. Разбирая сумку чёрного единорога, я не глядя начал выговаривать стоящему рядом Трикстеру:

– Эй, это ты сказал нам не встревать, пока ситуация не примет критический оборот! Чем ты недоволен? Твой же план был. Ты сам захотел пойти на встречу с ними один, оставив нас лишь на крайний случай.

– Я просто хотел всё решить миром. Дать им шанс обойтись без лишней крови. А если бы вы сразу вступили в спор, с вашим характером, нам точно бы не удалось даже поговорить спокойно.

– Ну, вот ты с ними и поговорил. Молодец, что скажешь.

Трикстер недовольно скривил разбитые губы:

– Зато мы теперь знаем точно, откуда они добыли эту штуку и что случилось с тем отрядом наёмников.

– И что нам от этого знания? Как будто кто-то за него что-то заплатит.

– Может и заплатит, – единорог задумчиво прикусил губу, думая о чём-то своём, и тут же вскрикнул, когда его губы напомнили, что они ещё не готовы к подобным проявлениям мыслительного процесса.

– И, вообще, каким миром ты хотел всё решить? Ты что, серьёзно собирался дать им, сколько они попросят?

– Я просто торговался. Возможно, мне бы удалось предложить им какие-то услуги или что-то из наших вещей в нагрузку. Например, плазменный дробовик редчайшей экспериментальной модели, – Трикстер смешливо хмыкнул.

Я усмехнулся шутке брата, но продолжил его отчитывать.

– Ну вот, поторговался. Доволен? Ты сделал, что хотел, мы сделали, что должны. Впредь будешь больше думать, прежде чем рваться вперёд старших братьев.

Я развернул на земле свёрток, который достал зубами из сумки убитого единорога, и стал пристально разглядывать прибор в лунном свете.

– Уверен, что это то, что нужно?

Трикстер, слегка пошатываясь, подошёл вплотную к лежащему на земле прибору:

– Да, я проверил маркировку, та самая, о которой говорил заказчик.

– Как скажешь, я-то до сих пор даже не представляю, что это вообще такое.

– Я тоже, Таргет, я тоже, – единорог мечтательно улыбнулся, – но я абсолютно уверен, что мы получим за него просто огромную кучу крышек!

Я лишь скептически скривил лицо. Сколько раз за всю свою жизнь мне приходилось слышать что-то подобное от названного брата, просто не сосчитать.

Мы по-быстрому осмотрели все вещи, которые удалось найти в сумках убитых нами пони. Там действительно обнаружилась уникальная автоматическая винтовка. Несъёмный глушитель был встроен в ствол, четырёхкратный оптический прицел с креплением, удобным для использования в боевом седле и нестандартный магазин. Сама винтовка была черной, но все внешние части – глушитель, магазин, прицел – были раскрашены синим цветом. Похоже, винтовка действительно была модифицирована под конкретного пони. Что более важно, это был земнопони, пользующийся стандартным боевым седлом. Эта красавица сразу привлекла моё внимание. Пожалуй, я даже оставлю её себе. Огорчение вызвали только патроны в магазине. Они отличались от всех стандартных для подобного оружия, которые я видел. Калибр девять миллиметров у винтовочного патрона, это что вообще такое? И их осталось всего четыре. Надо будет выяснить позже, можно ли найти ещё таких. Будет обидно, если они окажутся слишком редкими.

Также мы нашли ещё пару обычных винтовок, комплекты боевой брони и боеприпасы, среди которых не оказалось подходящих к той винтовке. Ещё были несколько гранат с синей полоской и какой-то прибор, больше похожий на кусок металлолома. Их сразу забрал Хаммер, гранаты и металлолом – это его стихия.

Я отсоединил дробовик от седла земнопони. Лежащему с пятью рваными пулемётными ранами телу он явно больше не понадобится. Хаммер, хоть и не отличался повышенной точностью и аккуратностью, но надежность и основательность любой работы всегда были его чертами.

– Эй, Трикстер, – окликнул я младшего брата, который, чуть покачиваясь, всё ещё приходил в себя, – держи.

Как только он повернулся ко мне, я передал ему дробовик, который брат тут же подхватил своей магией. Он быстро покрутил его и, хмыкнув что-то себе под нос, убрал в свою сумку. Ну, вот и раздобыли ему оружие. Будет что показать для солидности, пока он его тоже кому-нибудь не загонит.

Собрав всё, мы развернулись в сторону города. Трикстер неуверенно ковылял рядом с Хаммером, который его придерживал время от времени. Мне же пришлось тащить большую часть пожитков.

Когда мы отошли на пару сотен метров, я развернулся и задумчиво посмотрел на прореху в облаках. Яркий лунный свет удачно позволил нам сыграть на контрасте теней. Вздохнув, я мысленно поблагодарил Пустошь за это. Я всегда благодарен превратностям Пустоши, когда мне получается их использовать в свою пользу.

Как бы подтверждая суждения о случайности и хаотичности нашего везения, дыра в облаках быстро затянулась. Кто-то на небесах всё-таки вспомнил про свою работу. Ну что ж, спасибо и на том.

---

Дорогая Пустошь, сегодня я узнал много нового! Бывает так, что ты зависнешь на пару дней с приятной кобылкой, а твои братья за это время даже не удосужатся заняться делом. Поэтому иногда приходится брать всё в свои копыта и самому сбагривать товар. В результате, ты проявляешь всю свою находчивость и добиваешься выгодной сделки. Главное, быть уверенным в своих силах и своей торговой стратегии!

А ещё бывает так, что младший брат возьмётся за слишком опасную сделку, и ты спасаешь положение в самый последний момент. Но мелкий паршивец не только не благодарит тебя, но и высказывает претензии. С этим ничего не поделать, а семья есть семья! Но всегда можно позволить брату самому заключить следующую сделку, и в этот раз уже прийти ему на помощь чуть позже. Небольшая трёпка всегда поможет вправить мозги молодёжи!

А в итоге, всё равно, главное, это не терять контроля над ситуацией! Тогда всё начинает играть тебе на копыто, и даже непроницаемые облака подарят тактическое преимущество.

Глава 3. Откровения и признания

«И живут да поживают
Всем запретам вопреки,
И ничуть не унывают
Эти вольные стрелки...»

– А ведь это Дёртидил меня подставил. Он сдал, что я иллюзионист.

Трикстер сказал это, когда мы вошли в город. Наш побитый переговорщик к тому моменту уже оклемался и был способен не только самостоятельно передвигаться, но и здраво рассуждать.

– Ты лучше подумай, как он узнал это? Кто-то очень любит позёрство и ведёт себя слишком беспечно. Пусть это тебе будет уроком, Великий Трикстер, – я пытался спустить младшего брата с небес на землю. Может, это и было слишком грубо, но ему полезно. Мы за него переживаем, пусть учится на своих ошибках, пока братья рядом.

– И ты собираешься это оставить просто так? – не унимался Трикстер.

А вот это уже другой вопрос. С одной стороны, у меня с Дёртидилом довольно долгая история плодотворных торговых отношений. Мы с ним на короткой ноге, я вправе требовать от этого старика уважения. И то, что он так запросто подставил моего брата, требовало серьёзных выяснений отношений. С другой стороны, мы с Трикстером никогда не афишировали на посторонних наше родство. В этом и была одна из особенностей «дел», которые мы проворачивали. Дёртидил мог не знать. А мог и знать, ведь узнавать чужие секреты это его хлеб.

Но опять же, я не могу просто при случае дружелюбно наведаться к старику и между делом упомянуть, что, мол, Трикстер, тот единорог, он со мной, и его подставлять больше не следует. Боюсь, с учётом местных нравов, подобное поведение даст ему мотивацию поступать с нами совсем наоборот. Если ты не отомстил за своих пони, значит, ты слаб, и тобой можно воспользоваться снова.

Судя по всему, получалось, что доброжелательных отношений у нас с ним в ближайшее время уже никак не получится. А значит, можно хотя бы получить какую-то моральную компенсацию.

Между тем, мы остановились на перекрёстке. Любой пони, кто плохо ориентировался в городе, никогда бы не решился бродить тут ночью. Провалиться в какой-нибудь разлом или сломать шею в развалинах здесь проще простого. Мы же знали эти места как свои копыта, поэтому тусклого огонька от рога Трикстера нам вполне хватало, чтобы уверенно перемещаться по городу.

Огонёк этого рога, надо сказать, был действительно тусклым, а после сегодняшней трёпки, которую получил его хозяин, ещё и раздражающе мерцал время от времени. Наш единственный единорог в семье никогда не отличался способностью к любым полезным бытовым заклинаниям. Вот наколдовать иллюзорный силуэт либо фальшивый дробовик или прикинуться кучей мусора он мог. А нормально посветить, призвать магический щит, превратить металлолом в настоящие крышки, выпустить атакующий заряд или хотя бы лечить своей магией – это не к нему.

Да он даже телекинезом пользовался менее уверенно, чем своими копытами, а это о единорогах, насколько я знаю, многое говорит. Ну что ж, каждый пони талантлив в чём-то своём, и Трикстер старался использовать свои таланты с максимальной пользой. В конце концов, это его изыскания обещают нам огромную, пусть и крайне иллюзорную прибыль. Можно его и порадовать чем-нибудь, поддержать в кои-то веки.

Так что, когда мы на секунду остановились, задумавшись, в какую сторону свернуть, я сказал Трикстеру:

– А ты, я смотрю, совсем взбодрился уже? Ну, может, ты готов нанести визит Дёртидилу прямо сейчас? Чего откладывать в долгий ящик? Тут же рядом.

Удивлённые глаза младшего брата тускло мерцали в свете от рога. На его лице отобразилось недоверие, преходящее в нерешительность, с комментариями в духе: «Да зачем? А надо ли?». Чуть позже оно всё-таки сменилось молодцеватой решительностью, Трикстер уверенно кивнул мне и добавил:

– Давай, брат, поставим на место этого старика! Он нам должен, и нечего тянуть с тем, чтобы забрать долг.

Я довольно улыбнулся, а Хаммер молча посмотрел на нас и ничего не сказал. Он вообще не говорит лишний раз, когда в этом нет смысла. Ценное качество, не спорю, хотя и довольно скучное местами.

Мы свернули в противоположную от нашего дома сторону и направились искать убежище Дёртидила.

– Неудивительно, что он обитает в задрипанном подвале. Хреновый из него теневой посредник с таким подходом к делу! – проворчал Трикстер.

Пони, к которому мы шли, действительно обитал в заброшенном подвале, наподобие нашего. Разве что запрятан он был не так хитро. А охраной служили всего лишь двое пони.

– Ты, похоже, ещё не понял принципов работы Дёртидила, – ответил я.

Как было выше сказано, дела с Дёртидилом раньше вёл я лично, изредка привлекая Хаммера. Так получилось, что Трикстер знал о нём не больше, чем обычные жители этого города. Поэтому я решил запоздало просветить младшего брата:

– Ты ошибаешься, если думаешь, что для карьеры ведущего теневого посредника ему была нужна укреплённая база с толпой хорошо вооруженных охранников. В случае неприятностей Дёртидил поступит очень просто. Пронырливый старик просто сдаст и продаст всех и вся.

На лице младшего брата снова показалось удивление, заметив которое, я продолжил:

– А что ты хотел? Это реалии рейдерских земель. Честь и верность тут ничего никогда не значили. Только страх и сила. Ты думаешь, если доверишь теневому посреднику секрет, пусть даже за деньги, он не растреплет все, стоит ему больше заплатить или подпереть его к стенке? Потом тебе же за еще большую сумму он сдаст тех, кому сдал тебя – и так до бесконечности. Такие дела, братец, под маской серьёзного дельца скрывается мелкий и изворотливый уж. Сожалею, что не просветил тебя об этом раньше.

– Да как же при таком подходе он вообще умудряется продолжать своё дело год за годом? – удивился Трикстер.

Сдавал и кидал Дёртидил, конечно, далеко не всех. Большинство из тех, кому он был известен, знали его как обычного посредника. Но любопытному брату я ответил немного иначе:

– А как мы умудряемся раз в сезон-другой оседать тут и загонять один и тот же левый товар под разными этикетками? – парировал я. – К тому же, думаю, всё-таки не всем удалось узнать его так же хорошо, как мне.

Моё мнение об интеллектуальных способностях и качестве памяти у местных пони Трикстер уже знал, и потому понимающе кивнул.

– Зачем тогда вообще ты вёл с ним дела? – не унимался младший брат.

– Ну, я то успел его изучить, знал, чего ожидать, и старался не подставляться так, чтобы даже если он меня сдаст кому-то, этот кто-то хрен бы меня нашёл.

Да, неудивительно, что Дёртидил без проблем сдал обратившегося к нему за посредничеством Трикстера. Однако само собой разумеющимся для меня было и то, что за это нужно с него спросить как следует. И получить из этого свою выгоду, конечно.

---

За разговором мы быстро дошли до здания, в подвале которого обитал Дёртидил.

– Кто припёрся? – раздался голос, когда я подошёл к двери. Охранники Дёртидила не спали, ведь для него ночь была основным рабочим временем.

– Это я, Таргет. Всё путём, ребят.

– О, привет! Давно тебя не было! А с тобой кто? Чего как много народу? – проявил любопытство второй.

– Всё нормально. Их всего двое. Несут для меня товар старику на оценку, – ответил я беззаботным голосом, в то же время нагло протискиваясь в чуть приоткрытую дверь и приглашая братьев следовать за мной.

Трикстер накинул на себя свой поношенный синий плащ с капюшоном, дабы раньше времени в нём не признали посетителя, бывшего тут несколько часов назад.

Мы вошли в освещённый вестибюль подвального помещения. Покосившись на мою винтовку и пулемёты Хаммера, охранники немного подобрались и даже машинально взвели свои пушки, но ничего не сказали и лишь показали взглядом на путь к кабинету. Вот так всё просто, меня тут давно знали в лицо, и нам ничто не помешало пройти через короткий коридор прямо к кабинету Дёртидила.

Своё место обитания этот пронырливый пони обставил очень представительно. Стены кабинета были завешены гобеленами темно-бордового цвета, на котором так удачно не замечаются следы засохшей крови. Вдоль одной стены стоял большой книжный шкаф, заставленный всевозможными книгами. Рядом с ним находился хоть и потёртый, но вполне целый диван. На противоположной стене даже была развешана небольшая коллекция оружия: несколько винтовок, пистолетов, ножей.

На самом деле, такое убранство не было проявлением какого-либо шика. Это всё являлось побочным продуктом деятельности хозяина кабинета. Различные нереализованные им товары. То, что ему не удалось загнать, а хозяин товара не дожил до того, чтобы забрать своё. Насколько я знал, большая часть оружия на стене, хоть и отполирована, но не рабочая. Эти пушки и ножи были полнейшим хламом. Так же как и книги в шкафу, которые по большей части годились только на растопку.

Таким декором хозяин умудрился создать довольно представительную обстановку, производящую впечатление на его неприхотливых клиентов.

Завершали интерьер массивный металлический стол, стоявший у противоположной от входа стены и, собственно, хозяин кабинета, сидевший за ним. Дёртидил, крупный единорог ржавого окраса и с грязно-серой гривой, оторвал заспанную физиономию от стола и, проморгавшись, уставился на меня.

– Таргет, мой друг! Какими судьбами ты посетил мою скромную обитель? Снова разжился товаром, с реализацией которого справится только старина Дёртидил?

– Да нет, старик, у меня к тебе вопросы совсем другого толка, – я подошел ближе к столу и, встав сбоку, указал копытом на Трикстера. – Хочу познакомить тебя с моим младшим братом.

– О, я уже знаком с Хаммером, он достойный молодой пони с полезными для нашего дела талантами, – хозяин кабинета, игнорируя моё копыто, уставился на среднего брата.

– Представь себе, у меня есть ещё один младший брат, его зовут Трикстер и, насколько я знаю, у вас с ним были определённые дела сегодня вечером?

Теперь Дёртидил задумчиво разглядывал снявшего капюшон Трикстера:

– Да, кажется, я сегодня организовал этому молодому пони крайне выгодную сделку. Удачно ли она прошла?

– Она могла бы пройти удачно, – угрожающе процедил я, – если бы ты не нагнал им про Трикстера лишнего, после чего они изначально не были настроены к нему всерьёз!

Глаза Дёртидила нервно забегали, как только он понял, что к нему пришли с предъявой, а не с предложением.

– Ну, Таргет, похоже это просто какое-то недопонимание. Я же не могу отвечать за поведение всех клиентов, в конце концов.

Несмотря на слащаво миролюбивый голос, Дёртидил уже тянулся к кнопке под столом, соединенной со звонком в вестибюле. К сожалению старого пройдохи, я был прекрасно знаком с его методикой ведения переговоров. Ещё до того, как копыто успело коснуться кнопки, я навалился на него сверху, зафиксировал передние ноги и придавил лицом к столу, поставив в ту же позу, в которой он встретил нас в кабинете. Краем глаза я заметил, как Хаммер молча и деловито снял зубами одну из декоративных винтовок со стены и впихнул ствол в широкую ручку двери, заблокировав таким образом вход удалым молодцам из соседнего помещения.

Трикстер в процессе всего этого лишь нерешительно стоял посередине кабинета, переминаясь с копыта на копыто. Возможно, у него бы и совсем пропал задор разбираться с подставившим его посредником, но внезапно отдавшаяся в одной ноге боль напомнила ему о недавнем избиении. Решительно подойдя к столу, он уставился на Дёртидила и сказал:

– Ты действительно подставил меня, старик! Дал лживую информацию обо мне, из-за чего продавцы изначально не собирались воспринимать меня всерьёз!

Хозяин кабинета дёрнулся под моим копытом, тщетно попытавшись вырваться, и прокряхтел:

– Я говорю лишь то, что и так известно на улицах. Молодой пони ходит по улицам, продаёт разный товар. Покупатели потом обнаруживают у себя совсем не то, что купили. Как я могу не предупредить их об этом? Разве моя вина, что молодой пони так светит лицом при своем образе жизни?

Заявления о подобной неосмотрительности сильно задели Трикстера. Хотя они и имели основание, он всё равно продолжил перепалку:

– Я не настолько светил лицом, чтобы все пони судачили обо мне. Ты же, наверняка, лишь сопоставил разные слухи и спроецировал на меня их содержание, без всяких доказательств! Решил просто срубить лишних крышек и всучил левое описание, чтобы оправдать цену за информацию!

Ха! Вот тут младший братец наверняка попал в точку. Так и вижу, как Дёртидил говорил тем продавцам своим навязчиво вкрадчивым голосом что-нибудь вроде: «Я, конечно, вижу этого пони впервые в жизни, но на улицах ходят истории о молодом единороге невнятного серого окраса, который продает пони одни вещи, а в сумках у себя они потом находят другие. Не уверен, насколько ваш покупатель похож на него, но тот парень явно мастер запудрить мозги и замылить глаза».

Судя по молчанию и попытке недоуменно пожать плечами, старик действительно ткнул копытом в небо. Трикстеру в любом случае нужно уже закругляться с тем, чтобы светиться в этом городе. Пустошь явно даёт ему знаки о том, что пора заныкаться и не отсвечивать. Он и сам это понял и так же задумчиво замолчал. Но меня больше интересовало, что старик может предложить ради того, чтобы отвязаться от нас. Так что, легко ткнув его голову копытом, я обратил внимание на себя:

– Давай, Дёртидил, ты в любом случае подставил нас, и мы ждём компенсации.

Поняв, что мы пришли не вымещать на нём злобу, старый пони расслабился и спокойно заговорил:

– Ой, Таргет, ты бы так и сказал сразу! Если вам интересно что-то конкретное, спрашивай уже.

Расслабившись, он попытался высвободиться из моего захвата, но я пока не собирался его отпускать. Вместо этого я наклонился к нему и четко проговорил:

– Наёмники, обосновавшиеся в «Чумном яо-гае». Их наниматель единорог.

Поморщив физиономию, Дёртидил выдал:

– Нанимателя зовут Лайтбрейкер. Пришёл издалека откуда-то с севера, притащил с собой этот отряд наёмников. Они называют себя «Синие светила», никогда не слышал о таких. Но бойцы, похоже, бывалые, шороха в городе навели. Ищут свой пропавший отряд, только здесь его никто не видел. Говорят, этот Лайтбрейкер Стонснауту отвалил круглую сумму, дабы заручиться помощью его пони. Ха, вот наверное, сейчас пожалел об этом! – голос старика сорвался на смех, больше похожий на сухой кашель.

Я, лично, совершенно не представлял, что могло его так рассмешить. Слово Стонснаута никогда не расходилось с делом, на том он и держал этот город своим твердым копытом. Просмеявшись, старик продолжил уже безо всяких витиеватостей:

– А что, ты надеешься как-то примазаться к этим наёмникам? Думаешь, они смогут решить твои проблемы? Вряд ли у тебя хватит крышек их заинтересовать. Твой единственный шанс, это свалить из города как можно скорее, пока ребята Бладрейджа тебя не нашли.

– Моя единственная проблема, старик, это твой поганый рот, который не говорит ничего полезного! Наши дела с наёмниками тебя не касаются, и даже не пытайся угрожать мне тут какими-то Бладрейджами! Как будто я не в курсе, что за тебя во всём Трейд-Руине не впишется даже заплесневелый радтаракан, – мне показалось, что Дёртидил начал болтать совсем не о том, и я с трудом сдержался, чтобы не приложить его сильнее мордой о стол.

И тут же мне пришлось пожалеть, что этого не сделал. Старик снова «закашлялся» смехом. На этот раз долго и с переливами, его сильно трясло и качало, всё его тело пробирало этим дерганным хриплым смехом. Мне надоело удерживать его трясущуюся тушу, я отошёл от стола, с любопытством наблюдая, когда же пройдёт его приступ.

Лишь через пару минут хозяин кабинета успокоился достаточно, чтобы членораздельно разговаривать. Он выпрямился на своем сидении и окинул нас троих мутным взглядом:

– Ты серьёзно… кха-ха… серьёзно щас сказал, что не знаешь про Бладрейджа и зачем он тебя ищет… кха-ха-ха! – речь старика всё ещё прерывалась неконтролируемым смехом.

Я лишь с удивлением посмотрел на него:

– Да с какой стати я вообще должен знать, о каком-то левом придурке, про которого ты мне толкуешь?

Дёртидил в ответ на это лишь залился новым приступом смехо-кашля.

В конце концов, он всё-таки успокоился и смог говорить внятно:

– О, мне кажется, у меня есть информация, которая покажется тебе действительно стоящей, Таргет. Такая, за которую ты будешь мне очень благодарен, – Дёртидил окинул нас троих вопросительным взглядом. – Нет, что, серьёзно, никто из вашей вертлявой семейки не знает, кто такой Бладрейдж?

Мы с братьями переглянулись и лишь недоуменно пожали плечами. Старик довольно заулыбался. Я переживал, что у него вновь начнётся приступ, но в этот раз он сдержался и продолжил:

– Тогда у меня такое условие. Я просвещу вас, но сначала расскажите мне, где же вы, тормоза, пропадали последние два дня? Мне интересно, как вы не слышали ни разу имени пони, которое теперь на слуху не только у Трейд-Руина, но и у всего Хорна? Давайте, поведайте папочке Дёртидилу, где вы, ребятки, ныкались всё это время, и каким таким порошком упарывались, что пропустили самое эпичное веселье за последние годы?

Я всё также недоумённо крутил головой, пытаясь уловить, о чём же таком он толкует. По выражениям лиц братьев я понял, что они тоже с трудом понимают, про что разговор. Наши вопросительные физиономии, обращённые друг к другу, говорили, что никто из нас не в курсе о том, чем занимались другие.

По большому счёту, Дёртидила не касается, чем мы промышляем. Не тот это пони, которого стоит посвящать в свои дела. Но то, что мы пропустили что-то важное, заставило нас всех задуматься.

Первым открыл рот Хаммер:

– Последние три дня я провёл за экспериментами, – сказал он, не став вдаваться в подробности.

Дёртидил знал далеко не всё о талантах моего брата. Его настоящей страстью были различные взрывные смеси. И сами взрывы тут были не на первом месте. Хаммеру гораздо интереснее готовить бомбы с самыми неожиданными эффектами. «Да, это очень похоже на него, – подумал я. – Если у брата хватает припасов и основная работа по разбавлению палёных зелий им сделана, он может целыми днями отдаваться своему «взрывному» увлечению и экспериментировать с новыми составами».

Следующим заговорил Трикстер:

– Ну, я вообще-то почти два дня безвылазно тусовался в «Чумном яо-гае». Выискивал различную информацию об этих наёмниках. Они обсуждали в основном планы поиска пропавшего отряда, а не дела местных пони в городе. Только вот сегодня с утра проследил за некоторыми из них до рынка.

С этим понятно, «тусовался» он, скорее всего, на втором этаже, где эти наёмники обосновались. Большую часть времени Трикстер наверняка изображал кучу хлама, валяющуюся в углу, думая лишь о том, как бы себя не выдать. И новости из города, которые могли обсуждать посетители на первом этаже, он мог не услышать. Трикстер был способен на такое. Наш маленький вуайерист, если увлекался чем-то, мог отдаваться наблюдению днями напролёт, при этом выпуская из виду всё остальное. Довольно противоречивое качество для пони, который не может и пары часов усидеть неподвижно в четырёх стенах в одиночестве.

Нас с Хаммером это не удивило, и мы лишь понимающе ему кивнули. Дёртидил же задумчиво крякнул и с любопытством всмотрелся в молодого единорога. Видимо, он так и не понял, какими именно навыками наблюдения обладает мой брат. Оно и к лучшему, этот старый пони и так уже напридумывал про Трикстера много лишнего.

После этих невнятных откровений все взгляды в комнате уставились на меня. Я решил последовать братьям и не углубляться в детали. Неуверенно пожав плечами, я произнёс:

– Ну, предыдущие два дня я провёл в обществе одного… приятного знакомого. У меня как бы не было времени ни на что ещё.

«…Кроме исследования её мягкого крупа и уютной постели! Она вообще вся такая тёплая и мягкая. И хорошо готовит. В общем, я как-то ни капли не жалею, что всё это время провёл в её, кхм, жилище», – мысленно продолжил я, окунаясь в поток воспоминаний.

Трикстер заметил мой отрешённый мечтательный взгляд и тихо хихикнул. Слава Пустоши, он сдержался и не стал отпускать своих тупых комментариев, в духе: «Да, в этом весь Таргет, была бы жрачка и податливая кобылка – и ему больше ничего от жизни не надо будет». Благо, мне тоже было, что о нём рассказать. Но все мы знаем, что семья – это главное, и негоже выносить сор на глазах у торговцев информацией с сомнительной репутацией.

Дёртидил выжидающе смотрел на нас немигающим взглядом, как бы ожидая ещё разъяснений. Поняв, что подробностей больше не будет, он глубоко вздохнул и с трудом подавил очередной приступ смехо-кашля. Издав всё-таки один едкий смешок, он заговорил:

– Ох, это просто прелестно! Абсолютно безбашенная семейка! Полгорода трясёт уже двое суток, орда рейдеров охотится за вами целый день, а вы развлекаетесь, наплевав на всё!

Мы резко замолчали. Вот это, про орду рейдеров, повергло нас в ступор. Все вместе мы в ожидании смотрели на Дёртидила, и он, в конце концов, заговорил:

– Кажется, Таргет, у меня есть такая информация, которая покроет все твои претензии. Тебе очень повезло, что ты зашёл ко мне. Хотя бы узнаешь, за что тебе отрежут голову, до того, как это случится, – я недовольно поморщился от таких угроз.

Старик начал рассказ, в обычной своей манере, многое приукрашивая, нагнетая и запутывая. Если не обращать внимания на подобные стилистические дополнения, из его истории мы узнали следующее.

Неудивительно, что многие не слышали раньше имени Бладрейджа. Ещё год назад он был рядовым рейдером, ничем не выделяющимся среди сотен других. Время от времени пытался прибиться то к одной, то к другой банде, промышляющей мелкими набегами. Постоянно вступал в стычки с другими рейдерами ради того, чтобы заработать авторитет, и стабильно получал на орехи. Очередной ничем не примечательный неудачник.

Но год назад всё изменилось. Вместо того, чтобы искать места в других бандах, он начал создавать свою. И сторонников он получал не подкупом, авторитетом или обещаниями призрачных благ, а угрозами и кровавыми расправами над теми, кто его не признавал. Откуда-то в нём появилась действительно кровавая ярость.

Пони, который раньше не мог выстоять один на один против самого посредственного бойца, теперь в кровавом угаре был способен раскидать целую группу прожжённых рейдеров, буквально разгрызая их на куски. Он не стал сильнее или крупнее, но, по свидетельствам очевидцев, что-то заставляло его сражаться так яростно, как будто он не чувствовал боли, как будто не имел никаких ограничений в бою, кроме всепоглощающего желания разорвать врагов. Он стал не диким псом, как многие в этой местности, а настоящим хищником, воплощающим ярость и бешенство. Да что там говорить, этот ублюдок стрелял из дробовика, держа его во рту, как будто у него зубы железные, а когда заканчивались патроны, он начинал кромсать противников этими зубами.

Столь настойчивый и убедительный в своей ярости пони быстро завоевал авторитет и сплотил вокруг себя группу единомышленников, полностью проникшихся его настроем. Они назвались «Кровавые ублюдки» и довольно быстро выбили себе место под тусклым солнцем, освещающим рейдерскую вольницу.

Но Бладрейдж не собирался останавливаться и при каждой возможности направлял свою банду против других мелких групп рейдеров – частично уничтожая, частично присоединяя их к себе. Действительно крупные банды слишком поздно начали воспринимать его всерьёз. Когда «Кровавые ублюдки» стали пробиваться в высшую лигу, их уже нельзя было остановить силами одной банды. Бладрейдж не вёл переговоров, не выяснял отношений, не делил территорию и сферы влияния. Он просто приходил и забирал всё, что ему нужно, разом набрасываясь со своей бандой и уничтожая всех, кто мог ему помешать.

В Хорне было пять наиболее крупных группировок. Члены наименьшей из них просто растворились в «Кровавых ублюдках» после того, как треть их числа была убита. У следующих двух, более сильных, может, и был бы шанс против Бладрейджа, если бы они объединились друг с другом. Но тот напал на них раньше, чем подобная мысль пришла в недалёкие головы их главарей. За своей бесполезностью эти головы украсили пики, а «Кровавые ублюдки» стали третьей по численности и мощи силой в Хорне.

Почувствовав свою силу, банда начала окупировать самые жирные торговые пути, буквально с мясом вырывая кусок с хлебом у всех, кто с этого кормился.

Да что там! Они даже умудрились вступать в стычки с отрядами Стальных Рейнджеров, выискивающих что-то на окраине Хорна. Конечно, тем не было дела до бандитских разборок. И, само собой, вряд ли банда бешенных рейдеров представляла угрозу солдатам в стальной броне. Но сам факт того, что «Кровавые ублюдки» чувствовали себя настолько уверенными или бесбашенными, чтобы вступать в стычки с самыми опасными бойцами на Пустоши, говорил о многом.

Мало кому удаётся объединить под своим началом такое количество хаотичных отморозков. Очень давно уже в рейдерских землях не сплачивались настолько кровожадные ублюдки в таком количестве. Обычно они слишком разрозненны, чтобы представлять угрозу пони, для которых насилие – это лишь бизнес и средство выживания. Их число регулируется естественными процессами.

Бладрейдж не управляет отрядом, он лишь даёт ему шанс выжить и единственный способ для этого – убивать других...

На этом моменте истории я не сдержался:

– Ой, да хорош уже затирать нам страшные истории, – Дёртидила, судя по всему, уже занесло, и он был готов ещё долго вещать об ужасах Пустоши. Я был рад его прервать. – Непонятно, при чём тут мы? Ну да, все краем уха слышали, что в Хорне появилась новая крупная и кровожадная банда. И что с того? Это же рай для отморозков, у них там постоянно что-то такое происходит. К счастью, мы-то обитаем тут. Пока Стонснаут держит это место, и этим отморозкам нужны торговля и ресурсы, до тех пор Трейд-Руин в стороне от всех разборок.

– Стонснаут уже не держит ничего, глупый ты жеребёнок, даже собственную голову! – Дёртидил больше не порывался засмеяться, похоже недавние события на самом деле ни капли его не радовали, несмотря на всю забавность нашей наивной неосведомлённости:

– А кто, по-твоему, оставался главарём второй по величине банды Хорна? Ты-таки всё правильно сказал, рейдерам нужна торговля и ресурсы, какими бы отморозками они не были. А за последние месяцы активность «Кровавых ублюдков» так возросла, что всё меньше и меньше караванов отваживались на походы в окрестностях этих земель. Там, где раньше обычные торговцы могли просто откупиться крышками и частью товаров, теперь их просто потрошат. Делам Стонснаута мешала активность Бладрейджа. Банде Бладрейджа требовались ресурсы и влияние Стонснаута. Это было лишь вопросом времени, когда они столкнутся лбами!

Старик перевёл дыхание и продолжил:

– Хех, но времени-то как раз и не хватило. Два дня назад ночью толпа рейдеров Бладрейджа напала на резиденцию Стонснаута. Говорят, он даже проснуться не успел, когда ему отрубили голову. И всё! Вы, сопляки, может ещё не заметили, но после этого стабильность в Трейд-Руине закончилась. Если в первый день ещё никто не мог понять, что происходит, то сегодня конфликт докатился до каждого. Уже двое суток продолжаются перестрелки. Вы, вообще, слышали выстрелы по всему городу? Кровавые ублюдки добивают остатки сил Стонснаута. Бладрейдж уверенно подминает под себя всех торговцев и поставщиков в Трейд-Руине. А вы приходите ко мне и заявляете, что даже не слышали кто он такой! – Дёртидил в сердцах топнул копытами по столу.

Глаза старика были широко раскрыты, и всё выражение его лица выдавало крайнюю степень напряжения:

– На самом деле, не вы одни такие тормоза. Многие пони в этом городе ещё не поняли, что их ждёт. Они думают, что это просто смена власти и отразится на них максимум повторной пошлиной за текущий месяц. Ха, Бладрейджу не нужна стабильность. Сомневаюсь, что он будет соблюдать правила, заботиться о будущем и репутации города. Но я точно уверен, что он будет убивать.

Под конец своей речи Дёртидил говорил уже чуть ли не навзрыд. Видимо, хаос, пришедший этот город, не сулил ему никаких деловых перспектив, а подниматься с насиженного места старику сильно не хотелось. Ну, нам-то не привыкать. Это же рейдерская пустошь. Надеяться на стабильность здесь – это самое глупое, что может прийти в голову пони.

Теперь мне стала понятна усмешка Дёртидила по поводу крышек, которые заплатили наёмники из «Яо-гая» местному боссу за сотрудничество. Ведь этого босса обезглавили той же ночью. Кто бы мог подумать, непоколебимого Стонснаута просто завалили сумасшедшие рейдеры. Уж от него-то я ожидал более обстоятельного подхода к безопасности собственного жилища. Похоже, стабильность заставила размякнуть даже его. Ещё один повод не переживать, что придётся сниматься с насиженного места раньше срока. А в этом сомневаться уже не приходилось. После описанного стариком, я прекрасно понял, что нам в городе больше делать нечего.

Я был уверен, братья думают примерно в том же направлении. Мои мысли прервал комментарий Трикстера:

– Ты хочешь сказать, что эти «Кровавые ублюдки» сейчас самая серьёзная сила в Хорне и никто не поставит их на место?

Старый пони поморщился от раздумий:

– Осталась ещё банда Стронгхолда. Она и так была самая многочисленная изначально, а сейчас к нему примкнули все пони в Хорне, которым от жизни нужно что-то большее, чем накидаться дэшем и перегрызть кому-нибудь глотку. Их гораздо больше, чем «Кровавых ублюдков», но реальных бойцов у них может быть от силы треть от общего числа. Стронгхолд пока держит оборону, позволив Бладрейджу распотрошить Трейд-Руин. Наверное, он надеется, что они как-то уживутся с ним или, по крайней мере, их число обеспечит им защищенность. Что ж, могу только надеяться на это.

Трикстер задумчиво покачал головой, а через мгновение заговорил вновь:

– Кстати, я вспомнил про выстрелы, которые мы слышали сегодня днём в городе. Обстановка тут действительно продолжает накаляться... Подумать только, ещё с утра я был на рынке и всё выглядело спокойно. Правда, охранники Стонснаута казались какими-то напряжёнными.

– Ага, им было, от чего напрягаться. Со второй половины дня на рынке уже идут непрерывные перестрелки. И вряд ли парни Стонснаута долго продержатся, – прокряхтел Дёртидил.

Молча кивнув им, я задумался. Как только выйдем отсюда, обсудим с братьями наши планы. Уверен, «паковать вещи и валить как можно скорее куда глаза глядят» будет в самом начале списка.

Я уже собирался попрощаться с Дёртидилом, как понял, что один вопрос остался невыясненным:

– Ты ещё сказал, что рейдеры Бладрейджа ищут именно меня. Каким боком я-то с ними пересёкся?

Старик снова усмехнулся. Похоже, эта тема его действительно веселила, несмотря на мрачную подоплёку:

– За такое мне точно надо было бы взять с тебя крышки, Таргет Грин. Ну да ладно, считай это моим прощальным тебе подарком. Так вот, в отличие от вас, тормозов, почти все пони в этом городе уже знают, кто такой Бладрейдж. Некоторые даже слышали его историю. Но реальную причину его преображения из мелкого заморыша в кровожадного отморозка знают немногие. А понимают и того меньше. Но я, Дёртидил, пока ещё держу копыто на пульсе всей рейдерской вольницы.

Старик не удержался и демонстративно похлопал себя копытом в грудь.

– Как я уже говорил, примерно год назад Бладрейдж изо всех сил пытался поднять свой авторитет среди рейдеров. И единственный способ, который пришёл ему в голову – это ввязываться в драки с заведомо более сильными и опасными противниками. Подобные бои ради авторитета очень популярны в Хорне и собирают массу зрителей. Иногда они проходят спонтанно и ничем не отличаются от рядовой драки, а иногда – на своеобразной арене, на потеху толпе. Обычно он поступал так: добывал любыми путями запас мощных лечебных зелий и стимулирующей боевой наркоты, а после этого провоцировал какого-нибудь опасного пони. После того, как он огребал от своего противника, Бладрейдж уползал зализывать раны. И так до следующего случая, когда ему удавалось разжиться приличными зельями. Наверное, для его скудного ума это казалось чем-то вроде стратегии, но я бы назвал подобное поведение мазохизмом.

Мы дружно хмыкнули в ответ на последний комментарий, а Дёртидил продолжил:

– И как-то раз, чуть менее года назад, этот неудачник наткнулся на одного ушлого торговца. Тот впарил ему по завышенной цене приличное количество «особых» лечебных зелий, убедив при этом, что они в четыре раза мощнее обычных и чуть ли не на ободранном скелете плоть регенерируют. Наверняка, Бладрейдж потратил на них все свои сбережения. Он закинулся всей наркотой, которая у него была, и собрался идти ва-банк, решив, что если не будет бояться за свою безопасность, сможет драться до конца.

Тут рассказчик подмигнул мне.

– Однако тот пони, на которого он залупался в этот раз, даже и не попытался устроить честную драку. Насколько я слышал, он сразу выстрелил в него из дробовика, превратив в кровавое месиво ему половину лица и весь бок. А потом долго не отпускал и измывался над ним. Причем не только просто переломал ему кости, а ещё и вспорол живот ножом и топтал его вывалившиеся кишки. В принципе, нормальная история для Хорна. Противник не добил Бладрейджа и бросил подыхать. Какой-то обдолбыш, с которым скорешился этот боец-неудачник, всё-таки донёс ему припасённые зелья, и полудохлый Бладрейдж выхлебал их все. Вот только оказались они совсем не усиленными, а наоборот, крайне разбавленной бодягой с замедленным эффектом. Благодаря им этот пони не умер, но восстанавливался очень долго и мучительно.

На этом эпизоде истории мне пришлось инстинктивно сглотнуть. Я стоял, не шевелился и пристально смотрел на Дёртидила, стараясь не поворачивать взгляд на братьев. И мне почему-то казалось, что они делают то же самое. А старик продолжал:

– Через пару недель Бладрейдж снова нашёл своего обидчика. Тот его даже не узнал. Казалось, это был уже совсем другой пони, ободранный, с такими уродливыми шрамами и бешеным взглядом. Да у него и не было особого шанса узнать. В этот раз Бладрейдж не провоцировал обидчика, а просто набросился и вцепился в глотку. Он грыз его и кромсал, пока тот не затих. А потом выхватил у него дробовик прямо зубами и разрядил в лицо уже трупу. Говорят, он носит тот дробовик до сих пор.

Голос Дёртидила больше не звучал с той наигранной мрачностью, какая была в нём в начале его рассказа. Теперь в нём слышались действительно угнетающие металлические нотки:

– А ещё говорят, то, насколько ужасны его шрамы снаружи, ни в какое сравнение не идёт с тем, насколько они ужасны внутри. От этого у него агония, которую он испытывает постоянно. Ему регулярно приходится употреблять различные наркотики. Но это почти не ослабляет боль. Именно она сделала его тем, кем он является сейчас – абсолютно отмороженным кровожадным ублюдком. Можно назвать это иронией Пустоши, ведь теперь он, в конце концов, получил те власть и авторитет, о которых мечтал. Только вот, насколько я слышал, Бладрейдж не понимает иронии. А ещё он до сих пор мечтает найти и отомстить тому торговцу, который продал ему фальшивые зелья.

Замолчав и переведя дух, Дёртидил окинул взглядом и ухмыльнулся, довольный произведённым эффектом. Я так и стоял, пристально вперив в него взгляд. У меня не было желания говорить что-либо. Всё, что я хотел, это свалить как можно скорее из этого места, из этого города, из этой части Пустоши. Но старик ещё не закончил, самое подлое он припас напоследок:

– И эта мечта, разделаться с тем торговцем, так бы и оставалась для Бладрейджа несбыточной. Но буквально сегодня днём один его дружок похвалился, что купил крутых усиленных лечебных зелий у какого-то бойкого зеленошкурого пони. Говорят, новоиспеченного хозяина Трейд-Руина очень заинтересовали эти зелья. Настолько, что он сам лично хорошенько покромсал одного из пленных бойцов Стонснаута, а потом лил на него эти зелья. И эффект от них оказался не таким уж и заметным, чтобы облегчить страдания того бойца.

Дёртидил вздохнул и спокойным тоном продолжил:

– Первым делом они разгромили лавку торговца, в которой были куплены зелья. Бедняге совсем не повезло, его долго пытали, но так и не смогли выяснить, где найти пони, продавшего их. Зато с вечера уже вся банда Кровавых ублюдков прочёсывает этот город в поисках земнопони со шкурой зелёного оттенка, соломенной гривой и кьютимаркой в виде красного перекрестья оптического прицела.

Тут Дёртидил уже не сдержался и расхохотался:

– Представь же моё удивление, когда я только недавно узнал об этой милейшей истории с поисками! Аха-ха-ха! И вскоре ты сам вваливаешься ко мне живой, невредимый и рассказываешь, что весь вечер крутишь какие-то свои дела в городе, в то время как твой круп ищет толпа самых кровожадных отморозков всего Хорна.

Я стоял и всё так же смотрел в пустоту. Почему-то мне не хотелось ничего говорить. Трикстер же наоборот очень сильно разнервничался от этой истории и порывался высказать что-нибудь в духе: «Так получается, это наше зелье сделало его таким?», – или: «Значит, именно Таргета сейчас ищут по всему городу?». Но раз за разом он обрывал свою речь на невнятных междометиях, так ничего, по сути, и не сказав. Такой сообразительный и уверенный в себе младший брат, если его выбить из колеи просто впадал в прострацию и подчас проявлял чудеса тугодумия.

Зато нашлось что сказать Хаммеру. Он подошёл чуть ближе к Дёртидилу и произнёс:

– Это всё, что нам нужно знать, старик? Какая-то ещё информация по этому вопросу будет?

Хозяин кабинета расплылся в наигранной улыбке:

– Это всё, Хаммер. Хотя я не удивлюсь, если Бладрейджу уже известны имена и того продавца зелий, и, как минимум, одного его брата.

Мне не хотелось думать, имеет ли Дёртидил какое-либо отношение к тому, что уже знает этот Бладрейдж. В любом случае, старый пони сообщил достаточно и больше ничего не был нам должен. Хаммер считал также и потому сказал:

– Тогда нам нет смысла здесь задерживаться.

После чего он направился к двери и, выбив копытом им же вставленную винтовку, проследовал к выходу. Трикстер прошёл за ним. Когда я выходил из кабинета, Дёртидил крикнул мне напоследок:

– Таргет, если тебе повезёт, то твоя голова уже утром будет возвышаться рядом с головой Стонснаута! Подумай только, соседство с таким серьёзным пони, о похожей карьере ты не смел и мечтать! – и он снова залился своим смехокашлем.

Уже выйдя на улицу, я понял, что насчет «если повезёт» он не шутил. Если не повезёт, нас ждёт гораздо более печальная судьба. Вдохнув свежего ночного воздуха, я потряс головой. Пока что она при мне, и нечего впадать в прострацию. Пустошь, даже если она и не благоволит к тебе удачей, всегда даёт шанс пони самому решать свою судьбу.

Позитивному настрою решил последовать и Трикстер. Он уже отошёл от волнения и с наигранной веселостью спросил:

– Ну что, Таргет, каково тебе ощущать себя ответственным за создание самого ужасного мясника на Пустоши?

Я ответил ему в такой же ироничной манере:

– Знаешь, Трикстер, э-э-э, я стараюсь не относиться к поворотам судьбы фаталистично. По-моему, судьба пони определяется его поступками в настоящем, а не наследием прошлого. С другой стороны, если всё-таки задуматься о фатализме, получается, самым удачным, что с нами произошло за последнее время, был факт твоего избиения. Подумай только, если бы тебе не начистили морду, ты бы ни за что не захотел переться к Дёртидилу! А тогда бы завтра у нас могло уже не оказаться шансов выбраться из города живыми.

Немного озадаченный младший брат ответил лишь коротким смешком. Я всё-таки прочёл в детстве несколько книг, и был достаточно образован, чтобы подколоть брата не только грубым словцом.

А после мы принялись обсуждать наши дальнейшие планы. Первым желанием у всех было собрать все манатки и бежать из города. Но потом Трикстер вспомнил про прибор, который мы хотели загнать наёмникам и их нанимателю, Лайтбрейкеру. Лично я очень сомневался, что за эту штуковину кто-то заплатит столько крышек. Но и упускать шанс совсем не хотелось.

Был соблазн броситься и наведаться в «Чумной яо-гай», и лишь потом пойти домой собирать вещи. Однако вскоре мы отбросили этот план. Наше убежище было хорошо запрятано в руинах, но уж больно далеко находилось от выхода из города. Чтобы выбраться на нормальную дорогу из Трейд-Руина, нам всё равно пришлось бы пройти половину города. А бар, напротив, находился недалеко от выхода из города, и после него переться опять в руины очень не хотелось.

Хаммер предложил, чтобы он в одиночку отправился за припасами, а потом встретил бы нас в баре. Немного обсудив этот вариант, мы решили, что разделяться в такой ситуации нам не стоит ни в коем случае. Да и неизвестно, что и кто нас будет ждать в баре. В конце концов, было решено быстро выдвигаться в наше убежище, а потом уже со всеми припасами заглянуть к наёмникам в Яо-гай.

---

Добрались до нашего дома мы быстро и совершенно без происшествий. На всякий случай, Трикстер больше не зажигал свой рог, поэтому мы двигались в полнейшей темноте, благо, дорога была всем знакома. Когда мы вошли в подвал, сразу же принялись собираться. То, что мы уже были экипированы для ночной вылазки, помогло сэкономить время. Оставалось только собрать всё самое ценное, что у нас тут хранилось, а также различные припасы. Еда и питьё, в основном состоявшие из тех же сухарей и настойки Хаммера, да ещё всякие древние полуфабрикаты. Медикаменты. Не разбавленные, конечно. Мы выгребли всё, что успели найти и поровну разделили друг с другом.

Мы с Хаммером набрали как можно больше патронов нужного нам типа. Трусишка-пацифист Трикстер себя подобными сложностями не обременял. Он использовал лишь специальные шумовые патроны, сделанные Хаммером, для демонстрации своих иллюзий. Коробка же с настоящим двенадцатым калибром, которую я когда-то давно, буквально насильно, впихнул ему, скорее всего так и валялась бесхозно на самом дне его сумки.

Я так же экипировал на своё седло ещё одно оружие – короткий пистолет-пулемёт. Ничего особенного, и точно не сравнится с моей основной самозарядной винтовкой, стреляющей мощными снайперскими патронами. Но что-то мне подсказывало, лишняя огневая мощь нам не помешает.

В мои сумки убралось ещё несколько вещей, которые можно было продать за крышки при случае. Самым объемным из этого оказались два комплекта серо-синей боевой брони, которыми мы разжились сегодня на пустыре за городом. Она оказалась довольно качественной и дорогостоящей. Примерять и подгонять её под себя времени не было. Может, займёмся этим позже или просто продадим её. Моя старая лёгкая броня меня вполне устраивала. Уникальную черно-синюю винтовку я тоже упаковал, надеюсь, всё же удастся раздобыть к ней патронов и опробовать её в деле.

Собираясь, я окинул взглядом мешок с крышками, полученными за зелья ещё этим днём. А потом покосился на угрюмо собирающихся братьев. Да уж, не особо удачная сделка получилась. Похоже, это будут самые рисковые крышки в моей жизни. Задумчиво качая в копыте мешок, я так и не смог вспомнить лица торговца, которому продал те зелья. Для него эта сделка точно оказалась неудачной. Мне даже как-то стыдно перед ним стало. Живёшь ты так, торгуешь, чувствуешь себя более-менее уверенно и защищённо. А потом совершаешь одну неудачную сделку, и к тебе в гости приходят рейдеры-мясники. Хотя… это Пустошь, такое тут случается сплошь и рядом.

Покачав головой, я прогнал мысли о том торговце. Надо о своём крупе сейчас думать. Чьё лицо я помнил хорошо, так это того синешкурого дергуна, которому я продал первые зелья. Вот же подлая тварь, взял и сдал меня сумасшедшему главарю рейдеров-отморозков. Хотел бы я его ещё встретить, чтобы расквитаться как следует. С этими мыслями я кинул мешок с крышками в свою сумку и продолжил собираться.

Дольше всех собирался Хаммер. Он брал с собой большой запас различных гранат и смесей собственного изготовления, а также кучу инструментов и снаряжения из лаборатории.

– Эй, ты ведь знаешь, что не сможешь на своей спине утащить всю свою лабораторию? – окликнул я его, оторвавшись от собственных сумок.

Средний брат, копошащийся среди различного хлама, лишь недовольно что-то промычал. Не дождавшись внятного ответа, я снова к нему обратился:

– Вообще-то нам нужно выдвигаться налегке, чтобы оперативно свалить как можно дальше от этого места. Мы недалеко уйдём, если будем тащить с собой гору мусора.

Тут уже он оторвался от своих вещей и резко посмотрел на меня:

– Да, я прекрасно понимаю, что не смогу утащить с собой все свои вещи. Но изо всех сил стараюсь забрать как можно больше полезного. И да, мне на это нужно чуточку больше времени. Но ты прекрасно знаешь, что свои вещи я тащу сам, и никого не обременяю своей запасливостью. И как-то у меня обычно хватает сил не сбавлять темп даже в долгом пути, – ноздри Хаммера недовольно вздувались, и чем больше он говорил, тем сильнее повышал голос. – Только вот ты ни разу ещё не жаловался, когда моя запасливость и сделанный мной «мусор» спасали наши жизни в самые непредсказуемые моменты. Так может быть, ты заткнёшься, Таргет, и дашь мне ещё пару минут, чтобы я мог подготовиться к той ситуации, в которой мы оказались!

Брат не стал акцентировать внимание на том факте, что в этот раз мы оказались в подобной ситуации благодаря мне. И я решил тоже не лезть в бутылку. На самом деле, для нас уже давно привычны подобные повороты в жизни. Где бы мы ни оседали, нам всегда было понятно, что рано или поздно придётся сваливать. И лучше это сделать до того, как Пустошь сядет тебе на хвост. Просто бессонная ночь и угнетающие истории от Дёртидила уже давили на нервы. Мы были на взводе, и наезжать друг на друга в такой ситуации было не лучшей идеей.

Молча наблюдать за сборами Хаммера было слишком нудно, и я не удержался от высказывания вслух других мыслей:

– А мне интересно, чего ты такого намешал в наши зелья год назад, что после них полудохлый неудачник стал неубиваемым мясником?

Мне пришлось выдержать ещё более мрачный и тяжёлый взгляд Хаммера. Я пожал плечами и попытался немного смягчить:

– А что? Я лишь проявляю любопытство. Ничего такого.

Поняв, что я не имею целью искать виноватых, Хаммер задумался и сам. Через минуту он неуверенно из себя выдавил:

– Если не путаю, тогда у меня получилась партия слишком сильно разбавленных зелий… А ты как раз подогнал целый ящик психо и баффаута очень хренового качества. Кажется, я добавил понемногу и того, и другого в лечебные зелья, чтобы от них был заметен хоть какой-то эффект.

– Психо и баффаута? – я аж поперхнулся. – Ты хоть предупреждай, когда мешаешь в зелья что-то кроме воды и подсластителей!

Я недовольно почесал царапину, которую демонстративно залечивал нашим зельем с утра, и мысленно зарёкся когда-либо впредь повторять подобные приёмы торговли.

– А, ну помню же! – начал вспоминать я. – Мне тогда практически за бесценок от Дёртидила перепала небольшая партия наркоты. Качество было такое ужасное, что с таким же эффектом можно было упарываться дерьмом брамина. Я, конечно, думал, что ты найдёшь им применение, но и представить не мог, что ими будут разбавлены лечебные зелья.

Задумчиво рассматривая потолок нашего убежища, я пытался припомнить того самого Бладрейджа, которому так неудачно продал зелья год назад. Но все попытки были тщетны – мало ли таких ущербных попадалось мне тогда.

– Дёртидил сказал, что этот придурок любил перед боем закинуться боевой наркотой. А ведь возможно я ему и тех самых психо с баффаутом в нагрузку отсыпал… – проговорил я вслух.

Мои мысли подытожил Трикстер:

– Итак, психо влияет на чувствительность к боли, а баффаут на тонус мышц. При передозировке и отходняке они пропорционально бьют в обратную сторону, по нервам и мышцам соответственно. У тех, что тогда достал Таргет, отрицательные последствия наверняка превышали положительные эффекты. И вот, пони сначала закидывается повышенной дозой этой гадости, а потом израненный заливает себя кучу зелий, с ослабленным лечебным эффектом, но зато содержащих дополнительную дозу той же паршивой наркоты. И что же происходит с его организмом после этого?

Вопрос Трикстера повис в воздухе. После него нам почему-то уже больше не хотелось ничего обсуждать. Мы мрачно замолчали и закончили собираться в тишине.

Собрав всё, что могли унести, мы покинули наше жилище. Выходя из подвала, Хаммер особым образом заклинил дверь, чтобы незнающему пони не удалось просто так её открыть. Также мы завалили и засыпали проход мелкими обломками, чтобы никому в голову не пришло, что там может быть что-то интересное. Не самый надежный способ, конечно, особо настырные мусорщики заберутся куда угодно. Но, по крайней мере, прошлый раз он нам помог, и за год сюда никто не добрался. Так что и сейчас есть шанс, что мы ещё вернёмся сюда, и это убежище снова нам послужит. Обычный пони никогда не знает, что готовит ему Пустошь, но умный пони будет готов ко всему.

Глава 4. Причины и последствия

«Если есть шаг – должен быть след...»

Почти вся дорога до бара прошла спокойно, хотя и заняла больше времени, чем предполагалось. Мы всё так же блуждали в темноте: до рассвета еще оставалось не меньше часа. Солнце, отличавшееся завидным непостоянством на Пустоши, редко бывало хоть сколько-нибудь пунктуальным, но мы надеялись, что нам удастся покинуть город затемно. Прямой путь вёл нас через рыночную площадь, где, к несчастью, уже издали были слышны отголоски выстрелов. Похоже, на рынке происходила ожесточённая перестрелка, которая пока и не думала прекращаться. Мы решили пойти окружным путём, в кои-то веки, благоразумно решив, что лучше сделать крюк, чем лишний раз подвергать риску свои шкуры.

Пробираясь по переулкам в двух кварталах от бара, мы наткнулись на любопытную сценку: двое вооружённых верзил зажали в угол одного тщедушного жеребца и с ярым остервенением пытались выбить из него какую-то информацию. Я показал братьям затаиться, а сам в это время аккуратно подошёл к ним сзади и прислушался.

– Давай, говори, где нам его искать, чмошник! – рычал один из верзил, несильно стукая жертву о кирпичную стену.

– Да вы что, парни, откуда мне знать-то? – визгливый и нервный голос зажатого пони оказался мне хорошо знаком.

– А ну, выкладывай, где найти Таргета Грина, если тебе ноги нужны! И не надо юлить, мы этого не любим! – Продолжал давить тот же бугай.

О, а вот это уже интересно!

– Мы с ним всего-то выпили пару раз! Я даже не знаю, где он живёт, – продолжал отпираться жеребец.

– И где же вы с ним пили? В одном и том же месте? – подал голос второй бугай. Сверкнувший рог обозначил его принадлежность к расе единорогов, а захваченный телекинезом нож показал, что отпираться зажатый жеребец долго не сможет.

Я не стал ждать, к чему приведёт эта беседа, и решил её прервать. Стрелять с такого расстояния даже в темноте было проще простого, а своим телекинезом один из громил дал мне отличный ориентир для выстрела. Сместившись чуть вбок, чтобы не задеть допрашиваемого пони, я выстрелил немного ниже светящегося рога. Тело единорога тут же завалилось на стоявшего рядом с ним товарища. Пока тот неуклюже пытался оттолкнуть свалившуюся на него тушу, я подбежал ближе и почти в упор выстрелил в него два раза. Хаммеру, молчаливое присутствие которого я чувствовал рядом, даже не пришлось меня страховать.

– Да что за хрень здесь творится?! – завизжал спасённый мной жеребец.

Похоже, на него попало немного крови, и теперь он судорожно пытался оттереть её от своей шерсти. Всмотревшись, я убедился, что не обознался, и радостно воскликнул:

– Санниглас! Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами? Давно тебя не видел, друг!

Тот ошарашенно запнулся и еле-еле смог из себя выдавить:

– Таргет? Это ты их уложил? Ты откуда вообще нарисовался? Эти ребята тебя искали.

– Эти ребята уже больше никого и никогда не найдут.

Санниглас был моим давним знакомым. Мы часто вместе зависали в моём любимом баре, да и вообще, с ним всегда можно было весело провести время. Окончательно придя в себя, он заговорил ровным голосом:

– Я, конечно, знал, что ты не за просто так получил свою кьютимарку... но чтобы вот так, взять, и из ниоткуда появиться! Положить двоих за раз… Ты действительно крут, чувак!

Я лишь гордо ухмыльнулся. А мой знакомый продолжил:

– Весь город кипит от того, что Бладрейдж наводит свои порядки. Но ты-то как им дорогу перешёл?

– Это долгая история. Не бери в голову. Рад, что смог тебе помочь вовремя, – отмахнулся я. – Надо нам как-нибудь ещё погудеть в «Чумном яо-гае»!

– Да, безусловно, спасибо за спасение. Я твой должник, – задумчиво бормотал жеребец. – А ты сейчас, значит, туда направляешься?

– Не бери в голову, Санниглас, – повторил я. – Ладно, бывай, удачи тебе!

Я распрощался с так удачно спасённым мною знакомым и дал отмашку братьям, стоявшим позади, продолжать наш путь.

---

«Чумной яо-гай» занимал два нижних этажа весьма неплохо сохранившегося здания. Перед ним была небольшая площадь, которая в довоенное время была украшена потрясающими скульптурами и колоннами. Сейчас они представляли собой лишь беспорядочное нагромождение каменных обломков, мрачно смотревших в вечно облачное небо. Однако, это не мешало проходу к бару, чем мы незамедлительно воспользовались.

Само заведение обычно работало круглосуточно. В Трейд-Руине многие пони вели ночной образ жизни, в следствие чего привыкли не только решать дела, но и отдыхать в самое разное время. Поэтому я ожидал, что вход внутрь будет открыт даже в такой поздний, или, скорее, такой ранний час.

Когда я толкнул входную дверь, она легко поддалась. Но, пройдя внутрь, мы с удивлением обнаружили, что в небольшом фойе дежурят двое рослых жеребцов, вооруженных спаренными автоматическими винтовками. Одеты они были в такую же броню, как и та, что мы нашли в сумках пони, с которыми расправились сегодня на пустыре. Эта парочка выглядела куда серьёзней незадачливых охранников Дёртидила, и ломиться мимо них не казалось хорошей идеей. Оставалось надеяться, что их начальство тоже не спит в эту ночь и соизволит с нами пообщаться.

– Кто такие? Бар закрыт! – рявкнул один из них, подозрительно косясь на наше вооружение. Когда мы зашли, их стволы уже были направлены на нас.

Вперед вышел Трикстер и спокойно заговорил:

– У нас срочное дело к Лайтбрейкеру. Это по поводу прибора, который он ищет.

Пони-охранники как-то странно переглянулись, а потом один из них пожал плечами и показал на дверь в зал, разрешая нам пройти.

И всё? Пф-ф-ф. Тоже мне охранники. Стоило ради этого вообще тут стоять и тыкать в кого ни попадя пушками. Похоже, этот Лайтбрейкер рад видеть всех.

Мы вошли в зал. Он представлял собой просторное помещение со столами, стоявшими вдоль боковых стен. Некоторые из столов были отделены перегородками, позволявшими уединятся небольшим компаниям пони. Ближе к дальней стене располагалась барная стойка, а за ней была лестница на второй этаж. Тусклое освещение бара показалось мне необычайно ярким после непроглядной темноты ночи. Привыкнув, я окинул взглядом зал и заметил, что посетителей почти нет. Ну, кроме пары явно поддатых завсегдатаев, сидевших за столиком в дальнем углу, да одинокого пони у барной стойки. Остальные присутствующие явно не были посетителями – они были одеты в такую же броню, как и охранники на входе. И никто из них не удосужился даже повернуть головы в нашу сторону.

Хаммер молча улёгся на лавку у ближайшего столика, предоставив нам с Трикстером вести дела. Я прошёл чуть вперёд, разглядывая присутствующих в зале наёмников. На первый взгляд их было немногим больше пятнадцати. Они сидели, объединившись в три группы в разных местах зала. И внутри каждой такой группы шло какое-то активное обсуждение. В общем шуме было сложно разобрать, о чём спор.

Я прошёл дальше и сел за барную стойку, дабы не спеша осмотреться. Мой взгляд задержался на огромной голове, висевшей наверху. То было чучело огромной особи радиоактивного мутировавшего медведя. Собственно, это тот самый яо-гай, который и дал название бару. Я подмигнул зверю с оскаленной пастью и мечтательно улыбнулся.

Всё-таки этот бар всегда нагонял на меня какое-то умиротворённое настроение. Он был местом, где можно было расслабиться и телом, и душой. Мне тут же вспомнилась кобыла, которую я подцепил тут совсем недавно. Сразу же разные отвлекающие мысли закружились у меня в голове: «Эх... хорошо же мы с ней расслабились. Понимающая она и отзывчивая, как уж её там…»

От приятных мыслей меня отвлекло кряхтение немолодого помятого единорога, того единственного завсегдатая, которому я составил компанию за стойкой. Он сидел, мутным взглядом разглядывая пустой стакан, зажатый в копытах. Посмотрев на пространство по другую сторону стойки, я произнес:

– Что, барпони где-то дрыхнет, некому даже обслужить нас?

Единорог посмотрел на меня мутным взглядом и кивнул:

– Да, раньше даже под утро тут было битком. А сейчас в городе творится мясорубка, всем не до того, чтобы посидеть и выпить. Тьфу! — он смачно плюнул на пол.

Я лишь развёл копытами, показывая, что выпить не отказался бы, но никто не обслужит. После чего спросил его:

– Тут сегодня всю ночь так пусто?

– Да нет, в полночь ещё была движуха. Пока эти не устроили побоище, – пони мотнул головой в сторону кучкующихся наёмников.

– Похоже, они уже ведут себя как хозяева в нашем баре?

– Хуже! Они замочили Лендера прямо у меня на глазах!

Я лишь равнодушно пожал плечами: мне ничего не говорило это имя, и было ни капли не интересно, что именно этот Лендер не поделил с наёмниками. Но мой собеседник, похоже, уже разошёлся и не собирался замолкать:

– Вообще, ночка была бурная. Лендер пришёл отметить удачную сделку и выгодную покупку. Ну, он уже хорошо закинулся, а тут ещё на выпивку налёг. Проставляться начал, друзей угощать. Щедрый, однако, был пони, чтоб ему на том свете икалось, про живых не забывалось! Пил он, в общем, рассказывал, какую крутую плазменную пушку купил сегодня. А потом решил похвастаться ею. Полез, достал чехол из сумки, что валялась под столом, снимает его, а там вместо крутой пушки старый ржавый дробовик. Тут Лендера и перемкнуло. Он и так пони был горячий, а когда наркоту выпивкой заливал, ему вообще крышу срывало. Начал он сразу орать, что дробовик подменили и обокрали его. Мол, он только что оставлял под столом плазменную пушку. Моё мнение, если хочешь знать, привиделась ему та пушка.

Я понимающе кивнул, мол, да, скорее всего привиделась, как же иначе. А старик продолжил:

– Пьяные друзья его сразу же поддержали, бросились искать. И докопались они до одного жеребчика из этих наёмников, который сидел по соседству. Типа он всё время рядом был, значит, и пушку стащил. На это жеребчик ответил, что у него есть своя плазменная пушка и тут же схватил её в зубы. Беспредельщик, вообще! Лендер его даже тронуть не успел! Ну, пнул может пару раз передними копытами в морду-то, да это ж так, по пьяному угару просто, реально-то он даже нож достать не успел. А жеребчик сразу ему плазмой в лицо зарядил. Как черепушка Лендера стекла на стол, так его дружки на жеребчика бросились, и давай его месить вкопытную! Потом уже другие наёмники подбежали и сами этих дружков замесили, двоих постреляли, остальные убежать успели. Обещали вернуться и отомстить за Лендера и других двоих. Кричали, что с Бладрейджем работали, и тот этого так не оставит.

На этих словах я заинтересовался. Похоже, у наёмников теперь тоже могут быть проблемы с захватившей город бандой. Это могло бы быть нам на пользу.

– Другие посетители как про Бладрейджа услышали, так и свалили по-тихому. А эти наёмники теперь спорят, что им делать. Вон, даже со Спирит, хозяйкой бара, разругались. Та разозлилась и убежала наверх. Некому обслужить нас теперь, – старик угрюмо пнул копытом пустой стакан. Похоже, от рассказа его горло пересохло, и выпить захотелось ещё больше.

Я лишь хмыкнул:

– Ты что ждёшь, что я за твои байки тебя выпивкой угощу, старик? Так сам сказал, барпони нет, – я развёл копытами. – А сам-то чего не убежал?

– А что ж я разборок не видел? Меня просто так не испугаешь. А посмотреть, как другие пони месят друг друга, всегда весело, – ответил он.

«Мда, судя по тому, что я уже слышал об этом Бладрейдже, разборки с ним будут какими угодно, но только не весёлыми. Не хотелось бы, чтобы он завалился сюда прямо сейчас. В любом случае, надо решать наши дела как можно скорее и валить» – размышлял я.

Охочий до зрелищ старик был мне уже не интересен. Я молча наблюдал за наёмниками, больше не обращая на него внимания. Тот, поняв, что я его беседу поддерживать не собираюсь, свалил к парочке, сидевшей в дальнем углу.

Я обратил внимание на самую крупную и громкую группу наёмников. Когда мне захотелось вмешаться в их разговор со своими расспросами, от них отделился один рослый единорог. Он громко крикнул на весь зал:

– В глотку дракона вас всех и ваше нытьё! Пока я тут главный, мы будем заниматься тем, что я скажу! – после чего он, не оборачиваясь, подошёл к барной стойке и потянулся магией к ближайшей бутылке с крепким напитком. Оглянувшись в поисках чистого стакана, он не нашёл такого, вздохнул, поднёс бутылку ко рту и отпил прямо из неё.

«А неплохо так эти наёмники тут устроились! Раньше Спирит никому бы не позволила так хозяйничать в её баре» – думал я, глядя на внезапно появившегося нового соседа.

Мне пришлось обернуться и поискать Трикстера, чтобы спросить у него, не тот ли это единорог, который нам нужен. Когда я огляделся, то понял, что Трикстер отошёл во время моего разговора со старым пони. И сейчас он двигался в сторону группы из трёх наёмников, сидевших за столиком по правой стороне. Я недоуменно моргнул: знакомого, что ли, поприветствовать решил? Да ну, у нас слишком мало времени, надо всё делать быстро. Что ж, придётся решать вопрос самостоятельно. Раз этот единорог тут главный, значит, он мне и нужен. Надо его обрадовать нашей находкой, а то, судя по всему, у него сегодня было мало приятных новостей. Я уверенно повернулся к соседу, который так и стоял, удерживая бутылку в телекинезе, и изредка к ней прикладывался. Помахав перед ним копытом, я сказал:

– Привет, значит, это ты тут главный? У нас есть то, что тебе нужно. Мы готовы обсудить обещанную награду.

Единорог повернул голову ко мне и посмотрел ничего не выражающим стеклянным взглядом. Не дождавшись от него никаких комментариев, я продолжил:

– Лайтбрейкер, да? Тебе нужен тот прибор, который должен был достать ваш пропавший отряд. Он у нас, и мы готовы выгодно сторговаться, если решим этот вопрос оперативно. У нас время поджимает, уж извини, до утра ждать не сможем.

Пони всё также молча пялился на меня, но так ничего и не сказал. Мне показалось, что в его взгляде появилась заинтересованность, но ровно с таким же интересом он смотрел на бутылку, делая очередной глоток.

– Ты собирался только завтра награду объявить, а мы уж сегодня готовы её получить. Повезло тебе! Как уж этот прибор называется… – я снова оглянулся в поисках Трикстера.

Младший брат, оказывается, сидел за столиком с теми тремя наёмниками и что-то воодушевлённо втирал одной из них, белошкурой кобыле земнопони. Нашёл же время и место подкатывать к кобылке. Тем более она была явно старше его, и на неприкрытых бронёй участках тела у неё виднелись несколько тонких шрамов. Они не умаляли её привлекательность, скорее говорили о богатом прошлом. В общем и целом, кобылка была зрелая, но сохранившая привлекательность. Я бы и сам за такой приударил при случае. Хотя, та, с которой я провёл последние дни, была ничем не хуже. И сейчас я предпочёл бы навестить её, чем пытаться разговорить сидевшего рядом со мной единорога, продолжавшего глушить местную сивуху.

Пока я размышлял о кобылах, Трикстер всё-таки соизволил обратить на меня внимание. Он быстро подошел к нам, но прежде чем я успел высказать недовольство, что мне одному приходится обрабатывать этого Лайтбрейкера, он быстро и тихо заговорил мне на ухо:

– Таргет, у тебя с собой та модифицированная черно-синяя винтовка? Дай мне её срочно.

– Что? Причём тут винтовка… – внятно высказать свои мысли мне помешало копыто Трикстера, нетерпеливо тормошащее меня за плечо.

Ну и Пустошь с тобой. Хочешь хвалиться перед кобылками модными пушками – сколько угодно. Я сам решу вопросы, мне не привыкать. Быстро достав из седельной сумки Трикстеру винтовку, я демонстративно отвернулся от него и снова принялся обхаживать Лайтбрейкера.

– Слушай, я понимаю, у тебя был тяжелый день. Похоже, что и ночь тоже. Но у нас реально мало времени. Если ты хочешь получить этот столь ценный прибор, тебе придётся соображать быстрее.

Единорог оторвался от бутылки и наклонился к моему лицу. Посмотрев мне прямо в глаза, он тихо проговорил:

– Вали в драконью жопу вместе со своим долбанным прибором, – после чего отстранился и снова приложился к бутылке.

М-да уж. Так не пойдёт. Похоже, он уже совсем невменяем. Может, кто из его подчинённых будет сообразительнее, пока их начальник нажирается до неадекватного состояния? Я задумчиво разглядывал единорога, когда наше внимание привлёк резкий крик. Мы оба обернулись и увидели, что та белая кобыла рыдает во весь голос, а Трикстер сидит перед ней и протягивает мою винтовку. Стоп, что? Эй! С какой стати этот мелкий засранец отдаёт кому-то мою новую винтовку?

Я тут же подорвался к их столику выяснить у брата, что он творит. Но я даже не успел открыть рот, так как вперед рванул сидевший со мной единорог. Слишком быстро и уверенно для выпившего столько спиртного он подбежал к столику и резко спросил:

– Что здесь происходит?

Молодой жеребец земнопони, сидевший рядом с плачущей кобылой и пытавшийся её утешать, обратился к единорогу, показывая на моего брата:

– Похоже, этот парень знает, что случилось с пропавшим отрядом. Смотри, он вернул Сноуфлейк винтовку Даркшайна, и та её опознала.

«Вернул ей мою винтовку? Какого гнилого гуля тут творится, Трикстер?» – думал я, нервно крутя головой по сторонам. Все наёмники с соседних столов начали подходить к нам, образуя столпотворение вокруг столика, где сидели Трикстер и плачущая кобыла. Их командир больше не прикладывался к бутылке. Он посмотрел на сидящего Трикстера и совершенно трезвым голосом сказал:

– Давай парень, расскажи мне, откуда у тебя эта винтовка?

Младший брат не стал вдаваться в подробности:

– Ну, до меня дошло, что два пони ищут покупателя для довольно специфичного товара. Я заинтересовался и назначил им встречу. Ночью мы встретились. Это были коричневый земнопони и черный единорог. Когда я спросил, откуда у них эти вещи, они рассказали, что забрали их у пони, которые пострадали от нападения ящеров гекко. Как я понял, эти мерзавцы просто добили раненых и обобрали их тела.

Белошкурая кобыла, не прекращая всхлипывать, проголосила:

– Это те торговцы, про которых я говорила вам на рынке!

Мой недавний сосед её прервал:

– Успокойся, Сноуфлейк. Мы все уже давно смирились, что отряд Даркшайна погиб, – после чего он вновь обратился к Трикстеру: – Ты знаешь, где найти тех пони сейчас? Думаю, у нас ещё остались к ним вопросы.

Вместо Трикстера ответил я:

– По западной дороге от города в тридцати минутах ходьбы будет небольшой пустырь. Скорее всего, они до сих пор там, если дикие звери не утащили тела. Боюсь только, на вопросы они больше не отвечают.

Все стоявшие рядом наёмники обернулись на меня. Я лишь пожал плечами:

– Эти парни не захотели честной сделки и решили забрать крышки силой. Тому, который хвастал, что добивал раненых, я лично прострелил башку. Вот так она взорвалась, – я раскинул передними копытами, – точно вам говорю, больше он не разговаривает.

Командир наёмников посмотрел на меня так, будто впервые увидел только сейчас. И тут вклинился в разговор жеребец, сидевший рядом со Сноуфлейк, которая всё сильнее прижимала к себе мою винтовку:

– Но всё равно непонятно, как отряд Даркшайна не смог справиться с ящерами. Он в одиночку расправился бы с целой толпой!

Одна кобылка-единорог из столпившихся вокруг нас наёмников поддержала его:

– Да, они же выбрались целыми с Сумеречной зари! Я связывалась с ним по пип-баку, – она округлила глаза, – его пип-бак, он остался с ним, или те мародёры сняли и его?

– Представления не имею, о чем речь, – я недоуменно помотал головой и не смог удержаться от вопроса, – вы точно хотите сказать, что кто-то смог посетить ту научную базу и остаться живым? Порча там исчезла, что ли?

Та же, спрашивающая про какой-то пип-бак, единорожка ответила мне:

– Лайтбрейкер предоставил им защитные костюмы. Он заверил, что они специально магически зачарованы и уже проверены в действии.

«Костюмы, защищающие от порчи? Вот уж точно сказки» – подумал я.

Меня подвинуло чьё-то плечо. Я обернулся и увидел Хаммера, который тоже присоединился к нашему столпотворению. Он молча протиснулся к столу и положил на него что-то. Приглядевшись, я понял, что это тот помятый кусок металла, который мы нашли в сумках убитых нами пони на пустыре. При более ярком освещении я понял, что это какой-то прибор, только как будто пережёванный. Первой опять подала голос та же кобылка:

– Пип-бак! Да это же пип-бак Даркшайна! Что с ним могло случиться?

– Похоже, ящеры конкретно пожевали его, – усмехнулся я.

Она очень странно на меня посмотрела:

– Это пип-бак. Он выдерживает удар молота и даже чего потяжелее. Ящеры ему бы ничего не сделали.

Наступила тишина: все молча уставились на помятый прибор на столе. Через несколько секунд та же кобылка продолжила:

– Порча. Это однозначно порча. Пип-бак напрямую соединяется с телом пони, поэтому он тоже подвергся воздействию, как и сам носитель. Возможно, что-то повредило герметичность его костюма... О небеса, что же случилось с Даркшайном?

Остальные всё так же продолжали молчать и лишь Сноуфлейк изредка всхлипывала. Первым заговорил единорог командир:

– Итак, что мы имеем. Даркшайн с парнями удачно посетили Сумеречную зарю. Но его магически защищенный костюм не сработал до конца. То ли была нарушена герметичность, то ли ещё что. Похоже, порча всё-таки достала его на самом выходе, или даже не его одного. Это объясняет, почему они оказались уязвимы для нападения ящеров. Тех, кто выжил, добили проходящие мимо мародёры. С которыми, в свою очередь, расправились наши добрые гости.

Он сел за соседний столик и окинул взглядом меня, Трикстера и Хаммера.

– Вы расправились с теми, кто убил наших товарищей. Вы принесли нам известия об их судьбе, а также отдали личные вещи Даркшайна. Они были очень близки со Сноуфлейк, и как их командир, я искренне благодарю вас. Это много для нас значит. Так что же я могу сделать для вас в ответ?

О, вот это уже другой разговор. Давно бы так! Мы с Хаммером сели напротив него, а Трикстер вышел из-за соседнего столика и тоже направился к нам. Я заговорил первым:

– Как я уже сказал, у нас есть ещё прибор с той базы, который так тебе нужен, Лайтбрейкер. И его мы уже не собираемся отдавать просто так.

Сидевший напротив нас единорог недовольно поморщился и усмехнулся. Подошедший к нам Трикстер, тронул меня за плечо:

– Таргет, это вовсе не Лайтбрейкер.

Что значит не Лайтбрейкер? Я было собирался высказать ему претензию, какого гнилого гуля он не сказал мне это до сих пор, но, проигнорировав моё удивленное лицо, Трикстер обратился к нашему собеседнику:

– Я Трикстер, это Хаммер и Таргет, – он показал копытом на меня с братом, – у нас на самом деле есть столь нужный ему «ОП-М1Э». И мы хотели получить награду за него.

Единорог снова недовольно поморщился: похоже, эта тема была ему крайне неприятна. Но всё же он глубоко вздохнул и спокойно заговорил:

– Меня зовут Шарп Меттл, – пони пристально посмотрел мне в глаза, – но вы можете звать меня просто «Шарп». Я командир отряда наёмников «Синие светила». Лайтбрейкер это наш наниматель. Был нашим нанимателем. Сегодня наш контракт закончился, и мы предпочли не продолжать наших отношений. Он покинул город этим днём.

Вот тебе раз. Всё, прискакали. Похоже, прибор был не так уж нужен этому Лайтбрейкеру.

– Разве он не хотел заполучить прибор любой ценой? – удивленно пробормотал Трикстер.

Как всегда, когда он не мог сдержать волнения, его голос резко сел. Не удивительно. Только сегодня утром братишка подслушивал планы этих пони объявить огромную награду и решил заполучить её первым. А сейчас оказывается, что никакой награды уже не будет.

– Хотел, больше всего на свете. И это нам слишком многого стоило. Мы и так уже потеряли трёх бойцов, когда вытащили для него технику из охраняемого бункера на юге. Оказывается, там была такая защита, что даже Стальные Рейнджеры не смогли пробиться. А этот урод отправил туда нас. Со специальной экипировкой и планами здания, конечно, но это всё равно было жёстко. Мы на собственном горбу вытащили ему железа столько, что караванщику, которого он нанял для доставки, понадобилось аж шесть полностью загруженных браминов. Бедолага, как и мы, он не знал, на что подписался. – Пони, который назвался Шарпом Меттлом, в сердцах ударил копытами по столу. Похоже, он решил высказать нам во всех подробностях, почему его так кривило при имени недавнего заказчика. – А теперь мы потеряли ещё четверых, которых он отправил прямо в пекло порчи!

– Награда. Почему он свалил, решив не объявлять о награде? – я был слишком раздражен и разочарован, чтобы слушать нытьё наёмника, о том, что ему пришлось выполнять свою работу. Наверняка, за очень достойную оплату.

– Потому что мы уже были уверены, что прибор не найдётся. Награда была последним шансом. Она бы имела смысл, если бы этим делом занялся Стонснаут. Но тут в этом городе случилась какая-то заварушка, и стало слишком неспокойно. Очередные разборки банд, из-за которых вести дела больше невозможно. Когда мы поняли, что на помощь Стонснаута рассчитывать не придётся, это стало последней каплей. Лайтбрейкер заявил, что у него нет времени, которое можно тратить на поиски несуществующей чёрной кошки, что бы это не значило. Видно, он сам не верил до последнего в реальность существования этого прибора.

Единорог о чём-то вздохнул и окинул нас взглядом.

– Когда наш наниматель заявил, что возвращается на свою базу, дабы поискать «более реалистичные пути решения», я понял, что наши дороги расходятся. Он не слишком горел желанием тащить нас к себе, а нас уже достало работать на него. Этот драконий выпердыш притащил наш отряд сюда из Кантерлотской пустоши. Мы истоптали с ним весь грёбаный штат Торхув, и каждый раз получали только неприятности и неопределённость, что будет дальше. То, что у него дохрена крышек, ещё не значит, что мы будем таскаться за ним вечно.

Мне захотелось приложить копыто к лицу. Похоже, Шарпа всё-таки развезло от выпитого. Только послушайте это нытьё: «Нас наняли делать нашу работу и достойно за это платили! Как жестока и несправедлива жизнь!». Интересно, все ли его соратники так же относятся к работе. Судя по тем спорам, которые мы застали, когда зашли сюда, не все. А ещё, интересно, сколько раз этот Лайтбрейкер пожалел, что не нанял отряд грифонов? Вот уж те бы точно молча отрабатывали бы свои крышки. Нет, отчасти я даже понимал этого командира. Сам же в своё время отказался от подобной работы, потому что надоело подставлять круп за других. Но они наёмники и, по ходу, занимаются таким на серьёзной основе, чего же об этом теперь ныть?

– В общем, мы решили на день задержаться, чтобы поискать ещё информацию о пропавшем отряде, – подытожил командир наёмников.

– Хотя некоторые собирались тут торчать до конца, пока не узнают хоть что-нибудь, – единорог покосился на Сноуфлейк и жеребцов, сидевших с ней за столиком, а потом снова повернулся к нам, – это очень хорошо, что вы пришли к нам с этой информацией, неизвестно, насколько мы тут ещё застряли бы в противном случае.

– Так всё же, Лайтбрейкер заплатит, если получит этот прибор? – перевёл я разговор снова на интересующую нас тему.

– Конечно, крышки у него ещё точно остались, а эта штука была для него несбыточной мечтой, он за неё что угодно отдаст, – ответил Шарп. – Так она точно у вас?

Трикстер молча вытащил телекинезом прибор из своей сумки и развернул тряпку, в которую он был завёрнут. Я резко напрягся. Какая наивная неосторожность. Что мешает этим наёмникам сейчас перестрелять нас и забрать товар себе?

Я уже был готов взвести оружие, однако никто никуда не рванулся и не стал угрожать нам. Шарп молча склонился над прибором.

– ОП-М1Э, – прочитал он маркировку, – это действительно он. Значит, Даркшайн с ребятами всё же нашли его. Я до последнего не верил в это, как и сам Лайтбрейкер...

Уловив мой напряженный взгляд, Шарп умиротворённо сказал:

– Не переживайте, я не оспариваю ваше право владения. Вы честно добыли эту штуку. И я действительно благодарен вам за то, что отомстили за наших товарищей.

Я расслабленно выдохнул, надеясь, что он говорит серьёзно.

– Так куда направился ваш бывший заказчик? Может, мы ещё успеем его нагнать? – спросил Трикстер.

Единорог снова нахмурился и долго что-то обдумывал, подбирая слова.

– С этим вот я вряд ли вам помогу, парни. Лайтбрейкер ходит дорогами, известными только ему одному. И даже если знать его путь, догнать его будет непросто. Кроме всего прочего, у этого пони потрясающая боевая подготовка, даже по сравнению с нами.

В этот момент наши сердца окончательно поникли. Но Шарп ещё не закончил:

– Единственное, что я могу вам показать на карте — расположение его базы. Он обязательно появится там, и вы могли бы направиться сразу туда… если решитесь, конечно. Но это всё. Сопровождать туда мы вас точно не будем.

Трикстер неуверенно кивнул и выжидающе посмотрел на него. Командир наёмников повернулся к единорожке, которая говорила про пип-баки, и крикнул ей:

– Эй, Праинг, принеси мне одну из бумажных карт этого региона и чем писать.

Кобылка без вопросов резво поскакала на второй этаж и вскоре вернулась, держа в магическом поле свёрнутый рулон бумаги и синий карандаш. Шарп принял их своим телекинезом и развернул рулон на столе перед нами. Мы втроем стали с любопытством изучать его содержимое.

Это оказалась цветная карта с подробным описанием всего Торхува. Несмотря на то, что она довольно сильно выцвела, все обозначения были видны достаточно чётко. Поверх большей части довоенных обозначений ярким синим цветом были нанесены современные. Я без труда нашёл «Трейд-Руин» и с любопытством разглядывал, какие ещё из местных поселений были тут отмечены. Даже если эти наёмники не были местными, похоже, кто-то предоставил им очень подробную информацию о нашей пустоши. Даже Хаммер не удержался от комментария:

– Ого, отличная карта! Как аккуратно и наглядно всё отмечено поверх старых обозначений!

Принёсшая карту единорожка сразу же зарделась:

– Спасибо, это я выписывала всё по информации от Лайтбрейкера. Сделала такие экземпляры на всю команду! – гордо сказала она.

Шарп развернул лист к себе и задумчиво его рассматривал:

– Смотрите, вот мы сейчас здесь, – он потыкал карандашом в изображение, которое я и так уже увидел.

Крупное поселение в северо-западном секторе штата. Рогописное «Трейд-Руин» мешало прочитать напечатанное старое название. На довоенной схеме этот город казался гораздо крупнее, чем был на самом деле, ведь большая его часть уже давно сровнялась с землей. Шарп так же задумчиво помахал карандашом вокруг крупной заштрихованной области, к которой Трейд-Руин примыкал с запада, – Хорн и окружающие его рейдерские земли. А потом он повёл карандаш куда-то на север, мимо основного торгового пути, туда, где пустынные земли упирались в горы. А потом – через горный перевал, и ещё дальше на север… После чего он ткнул карандашом где-то у верхней границы карты и начал что-то там вырисовывать. Если честно, я с трудом представлял, чего интересного может находиться в тех необжитых землях. В такую глушь мало кто вообще забирался.

После недолгого бормотания себе под нос в такт порхающему в магическом поле карандашу, командир наёмников оторвался от карты и повернул её к нам. Даже мельком взглянув на проложенный им маршрут, я не сдержался:

– Серьёзно? Ты предлагаешь нам отправиться в такую глушь на север через горы? Да туда ни рейдеры не забредают, ни даже самые упёртые мусорщики, не говоря уже о вменяемых пони. Потому что там действительно нет ничего интересного на дни пути вокруг!

Шарп пожал плечами:

– Как я уже сказал, это ваше дело. Хотите – отправляйтесь, хотите – нет. Лично я ни разу там не был и не собираюсь. Лайтбрейкер просил меня, если вдруг кто-то всё-таки найдёт тот дебильный прибор, отправить его в это место. Он подробно рассказал, как туда добраться, я, как мог, изобразил это на карте. Возьмите её и уже сами решайте, что с этим делать. Я вам больше ничем помочь не могу.

Мне захотелось свернуть эту карту и бросить ему в лицо. Я начинал сильно злиться, вся эта идея с мифической наградой изначально звучала как профанация. Нам вообще не стоило тратить на это время. Мы бы уже могли быть за городом, скакать туда, где никакие сумасшедшие рейдеры нас не достанут, какие бы счёты к нам они не имели. Я уже было потянулся к карте, но первым к ней бросился Трикстер. Бедолага, он так надеялся, что нашёл реально прибыльную тему, а тут такой облом. Однако пострадает позже, сейчас нам нужно как можно скорее валить из города.

Я на какое-то время погрузился в свои мысли и раздумывал, стоит ли высказать всё, что я думаю о сложившемся положении. У меня была надежда, что братья сами поймут бессмысленность пребывания в этом месте, и мы свалим как можно быстрее. Но вместо этого Трикстер отвлёкся на очередные причитания кобылы, забравшей мою винтовку. А Хаммер стал уточнять что-то про пип-бак у единорожки, принёсшей карту. Мне же пришлось наблюдать, как командир наёмников буравит взглядом очередную бутылку с алкоголем, и сдерживаться изо всех сил, чтобы не напомнить братьям, что нам больше нечего здесь делать, и надо как можно скорее уходить из города.

---

Высказать вслух свои мысли о текущей ситуации мне не удалось. Не прошло и нескольких минут, как всё внимание привлёк к себе дородный жеребец-земнопони, резво сбежавший с лестницы прямо к нам, и закричавший:

– Шарп, у нас серьезные проблемы!

– Какой дракон тебя за жопу укусил? – отреагировал Шарп. – Рассказывай внятно, что случилось?

– Там... толпа пони, похоже рейдеры. Они орут, что сожгут всё здесь!

– Просто стоят и орут? Что конкретно им надо? – спросил его командир.

– Я не знаю. Как увидел, что толпа приближается, сразу же прибежал доложить.

И тут послышалось хлопанье входной двери. Двое пони охранников, что стояли на входе, вбежали внутрь. Они быстро вытащили какую-то трубу и заблокировали ею дверь. Пока один из них стал звать ближайших наёмников, чтобы те помогли ему забаррикадировать дверь, другой побежал в нашу сторону с криками:

– Там куча рейдеров, Шарп! Похоже, нас будут штурмовать!

– Какого драконьего дерьма здесь творится? – командир наёмников был озадачен поступившими новостями не меньше остальных. – Надо самому на это посмотреть.

Все окна на первом этаже были заколочены уже сотни лет, ввиду отсутствия стёкол. Поэтому единорог быстро поскакал на второй этаж, часть наёмников и мы вместе с ними последовали туда же.

Оказавшись наверху, я не узнал помещения. Это был некогда самый уютный и атмосферный бар на Пустоши. Здесь вечный полумрак от зашторенных окон и тусклого освещения пропускал через себя пары самого выдержанного алкоголя, смешиваемого в самые экспериментальные коктейли с самыми неожиданными веществами. Теперь же здесь повсюду валялись различные припасы и сумки со снаряжением, а вдоль противоположной стены рядами лежали спальные мешки. Во что эти наёмники превратили нашего Яо-гая?!

Шарп подошёл к одному из окон с распахнутыми ставнями. Прежде, чем он успел рассмотреть что-то, к нему бросился дежуривший рядом пони. На его теле было видно множество следов серьёзных побоев. Половина лица была опухшей, другая перекошена.

– Мне жаль, босс! Я правда не знал, что так получится! Ты же видел, что они первые напали.

Ага, похоже, это тот бедолага, который замочил Лендера. Видимо, он считает, что рейдеры снаружи пришли по его душу. Ну, будем надеяться, это так и есть. Не хотелось бы объяснять наёмникам, почему их новых друзей ищет полгорода, и проверять, захотят ли они нас выдавать.

– Заткнись, мне сейчас не до тебя, – крикнул ему командир и принялся в окно разглядывать, что происходило снаружи.

А там было, на что посмотреть. В дымке едва начинавшего светлеть неба проступали ряды пони. Пара десятков рейдеров, собравшихся перед зданием бара. И это только те, которых было видно, неизвестно, сколько ещё спрятались в укрытиях или окружали бар с других сторон.

Шарп высунул физиономию в окно, и к нему обратился один пони из толпы, видимо, продолжая разговор, начатый с тем наёмником, который первым прибежал предупредить нас:

– Мы не хотим убивать вас всех, просто выдайте тех, кто нам нужен, и мы больше никого не тронем...

– В драконьей жопе пиздите свои требования! Мы никого не отдадим, уроды! – прервал его Шарп, а после повернулся к побитому жеребчику:

– Не переживай, малой, Синие светила своих не бросают.

«Ой, как хорошо, что любовь командира наёмников к кишечнику драконов помешала ему дослушать имена пони, которых требуют рейдеры», – подумал я и покосился на Хаммера. Надеюсь, он считал так же.

В комнату вбежала какая-то кобыла и с криками начала распекать Шарпа:

– Что вы тут устроили? С какой стати снаружи толпа хочет разнести мой бар? Я же говорила вам, как только ушёл Лайтбрейкер, чтобы к утру я никого тут не видела? Какого гуля вы всё ещё здесь толпитесь и призываете неприятности на моё заведение?

В разгневанной кобыле я узнал Спирит, бессменную хозяйку «Чумного яо-гая». Пони, сделавшую это заведение самым уютным и атмосферным баром, который только можно представить в рейдерской вольнице. Она явно разделяла моё отношение к засилью тут наёмников. Видимо у неё были серьёзные причины помогать этому Лайтбрейкеру, и с его уходом она их терпеть тут не собиралась.

Ответить на её претензии Шарпу не удалось, так как в окно, от которого он только что отошёл, влетела бутыль с зажигательной смесью. Пламя мгновенно начало охватывать шторы и деревянные стены. Все пони в зале инстинктивно шарахнулись прочь от окна.

Первым среагировал Хаммер. Усевшись на круп, он вытащил свою самодельную гранату и начал пытаться её поджечь кремниевой зажигалкой.

– Ты что творишь? Решил окончательно спалить мой бар? – бросилась на него хозяйка заведения.

Я тут же скакнул ей наперерез и одернул, ухватив зубами за воротник.

– Спокойно, Спирит, поверь, мы ценим твоё заведение, как никто иной! Смотри.

Хаммер бросил свой снаряд прямо над полыхающем пламенем. Он тут же взорвался и окатил пожар облаком специального порошка. Огонь почти мгновенно утих.

– Вот видишь, у моего брата не все гранаты для взрывов, – я осторожно потрепал гриву Спирит, которая лишь ошалело глядела на последствия пожара.

Наёмники же не тормозили. Как только пожар у окна утих, двое из них подбежали и бросили по гранате в толпу внизу. Вслед за ними один единорог из валяющегося вокруг снаряжения подхватил магией пулемёт и, уперев его в подоконник, начал вслепую разряжать в толпу, сам предусмотрительно отойдя с линии огня. Грохот выстрелов и взрывов сразу же наполнил зал.

Их командир, громогласно раздавая команды, приказал ещё четверым остаться здесь и сдерживать наступление, а с остальными направился к лестнице. Подхватив на ходу с одного из ящиков штурмовую винтовку своим телекинезом, он быстро спустился и начал отдавать приказы о срочных сборах и обороне.

Если отбросить красочные упоминания частей тела гигантских огнедышащих ящеров, то его видение ситуации было следующим: «Надо было сразу валить из этого города, а теперь придется прорываться с боем». Проще говоря, благородные бойцы Синих светил решили как можно сильнее проредить толпу нападающих, а потом прорываться к выходу из города, так как сидеть и обороняться тут не было смысла. Неизвестно, сколько ещё ошалелых рейдеров припрётся сюда по их душу.

Пока командир отдавал приказания, я оглянулся и посмотрел на сжавшегося в дальнем углу старика, рассказывавшего мне истории у барной стойки, и его собутыльников. Не удержавшись, я весело ему подмигнул. Уверен, он уже успел пожалеть о своём желании посмотреть разборки.

В этот момент нас окликнул Шарп. Его ребята уже переворачивали столы в зале, создавая дополнительные укрытия, и баррикадировали окна, так как выстрелы с улицы уже вовсю прошивали тонкие деревянные ставни. Спрятавшись за таким столом, я уселся рядом с ним. Трикстер держался подле меня, судорожно вжавшись в укрытие, а Хаммер уселся за соседним столом, время от времени помогая короткими очередями отстреливаться сидевшим рядом с ним наёмникам. Перекрикивая шум боя, драконолюбивый командир обратился ко мне:

– Ситуация такая: сейчас я во главе небольшой группы попытаюсь выйти через подвал здания. Если повезёт, мы сможем напасть на этих уродов с тыла. Как только они отступят, всем отрядом пробираемся к выходу из города и валим куда подальше.

Нормальный план. Драпать куда подальше и мы не откажемся. Вопрос только, что он от нас-то сейчас хочет услышать? В ответ на мой немой вопрос, единорог продолжил:

– Помощи огнём от вас не прошу, но вы можете хотя бы не мешаться под копытами.

Я понимающе кивнул:

– Да не вопрос. Нам бы тоже просто убраться отсюда куда подальше.

Очередь из нескольких пуль, просвистевших над нашим импровизированным укрытием, прервала разговор. Аккуратно выглянув из укрытия, я заметил, что ставни одного из окон уже почти полностью разбиты. Сквозь них было видно нападающих, которые, осторожно держась укрытий, подступали один за другим всё ближе к стенам бара.

Пустив в них короткую очередь через окно, Шарп продолжил:

– Вы ребята нормальные, и мне действительно жаль, что вам пришлось так неудачно влипнуть. Вы не обязаны расхлёбывать эту кашу вместе с нами. Гарантировать, что после нашего ухода те бандюги оставят этот бар в покое, я не могу. Поэтому предлагаю вам выбираться вместе вслед за нами, когда мы отправимся на вылазку. И потом вы можете оперативно двигаться по своим делам, пока мы их отвлекаем. Если что, прикроем вас. Такое моё предложение.

Они нас ещё и прикроют, значит. Изо всех сил стараясь сдержаться, чтобы не показать, как меня радует столь наивная забота с его стороны, я коротко ответил:

– Идёт.

Шарп принялся кричать приказы тем наёмникам, которые должны были последовать с ним на вылазку. Тут к нему подбежала та самая кобыла, которая совсем недавно рыдала, зажав в копытах мою винтовку. Похоже, она так и не отошла от известий о смерти своего любимого. С горящими, ещё влажными глазами, она буквально набросилась на Шарпа, прижав его к столу, за которым он укрывался.

– Командир, возьми меня на вылазку! Я хочу прибить как можно больше местных уродов! Эти долбанные рейдеры, подлые мародёры! – она буквально срывалась на истерику, всё сильнее наседая на единорога.

Свистящие над головой пули не давали ему возможности вести долгие воспитательные беседы. Шарп просто влупил пощёчину истеричной кобыле, а когда та отпрянула, аккуратно её придержал.

– Сноуфлейк, ты сейчас не в себе! Слишком неуравновешенная, чтобы брать тебя наружу. Давай ты успокоишься хотя бы немного. И я обещаю, у тебя ещё будет возможность показать себя!

Оторопевшая от начальственного копытоприкладства, кобыла лишь неуверенно кивнула и медленно отошла в сторону.

Я решил дожидаться конца их разборок в более безопасном месте и знаками показал Хаммеру выдвигаться в сторону подвала. А потом по-доброму пнул Трикстера:

– Вставай, нечего тут лежать, – младший брат лишь нервно вздрогнул и, пригнув голову, побежал вслед за мной.

Мы вместе продвинулись к двери в противоположной стене, которая вела в подвал здания. Планировка бара была мне прекрасно известна, и я быстро спустился вниз. Братья следовали за мной.

Мы оказались в просторном подвале, служившем и складом, и местом отдыха для персонала. Там нам встретился только что проснувшийся охранник, который со сна ещё не до конца понял, что творится наверху, и лишь ошалело вертел головой. Тут же была и сама хозяйка заведения. Спирит выглядела всклокоченной и без перерыва извергала проклятья. Почти ничего не осталось от вечно сдержанной и надменной пони, какой я привык ее видеть по другую сторону барной стойки.

– Что, тяжёлые времена настали, а? Кто бы мог подумать, что в городе станет так неспокойно! – обратил я на себя внимание Спирит.

– О... Таргет! – на секунду задумавшись, она всё-таки вспомнила моё имя, – ты тут какими судьбами? Как видишь, этой ночью мы не обслуживаем.

– Что удивительно, с учётом того, сколько у вас сегодня народу! – усмехнулся я.

Лицо Спирит скривилось. Она презрительно посмотрела в сторону зала, наполненного отстреливающимися наёмниками.

– Будь я проклята, что впустила эту толпу! Так и знала, по-тихому они отсюда не уйдут.

– А зачем, вообще, ты их пустила-то? С какой стати?

Кобыла мрачно задумалась. Похоже, мой вопрос навеял ей сильно неприятные воспоминания.

– Лайтбрейкер, тот пони, который их привёл сюда, в своё время оказал мне серьёзную услугу. Спас меня в очень сложной ситуации, – судя по дрогнувшему голосу, о подробностях этой ситуации Спирит не стала бы распространяться.

Хозяйка бара вздохнула и закончила:

– В общем, я была ему должна, и потому позволила поселиться здесь этой толпе, а также свела его со Стонснаутом. И теперь мне приходится самой разбираться с наёмниками, которые никак не хотят сваливать!

Спирит продолжила ворчать обо всех неудобствах, которые доставили ей Шарп и компания. Мне захотелось приободрить её:

– Не переживай, хозяйка, скоро мы уведём этих засранцев отсюда!

Меня никогда не связывали с ней отношения ближе, чем просьбы налить ещё с моей стороны и её настойчивые требования заплатить за уже выпитое. Но тёплое отношение к самому бару, похоже, перенеслось и на его хозяйку. Ворчащая и озлобленная кобыла осеклась и повернулась ко мне:

– Молодец, – она пристально на меня посмотрела, – и что дальше?

И тут я задумался. Свой статус важной пони Спирит поддерживала, благодаря близкому знакомству со Стонснаутом. Именно его ребята охраняли это заведение и гарантировали ему сохранность, какие бы отморозки сюда не забредали. И именно по причине неожиданной кончины Стонснаута сегодня в баре отсутствовали местные охранники. Кроме того сонного раздолбая, конечно, которого минуту назад распекала хозяйка. Даже если те рейдеры не разгромят всё здание сегодня, вряд ли с ними удастся договориться так же, как со Стонснаутом. По всему выходило, что существованию Спирит, как респектабельной хозяйки крутого заведения, в этом городе пришёл конец.

Мне тут же вспомнилось, как вздыхал Дёртидил о неудобствах смены власти в городе. Если уж даже такой скользкий приспособленец, как он, видел в этом начало конца, то для Спирит, скорее всего, не оставалось вариантов вообще. И не в наёмниках, засевших в баре, была её проблема. Лучше бы она держалась с ними, чем срывала на них своё раздражение.

«Собирай все манатки и вали как можно дальше вместе с этими наёмниками, открой ещё более крутой бар где-нибудь в Сейф Шелтере, с радостью как-нибудь в него загляну», – совершенно искренне захотелось мне сказать ей. Но сделать этого не удалось, так как в комнату ворвался «любитель драконов», ведя за собой ещё пятерых вооружённых пони.

– Давайте, ребята, вперёд! Там должен быть выход через соседнее здание! – кричал он.

Ну да, как будто я и так этого не знаю? Мне не раз приходилось пользоваться этим выходом, чтобы избежать встречи с кем-то нежелательным, внезапно завалившимся в бар. На самом деле, Спирит оборудовала это место для внутреннего пользования, и никто из посетителей не знал о нём. Лишь хорошие отношения с местным персоналом позволяли мне пользоваться этим проходом.

Последним вбежал ещё один пони. Вместо форменной боевой брони на нём была обычная кожаная куртка, да и винтовки на седле не производили такого впечатления, как экипировка наёмников. Если не ошибаюсь, он был всё это время среди толпы наёмников, но я просто не выделял его. Сейчас, когда он вбежал и остановился рядом со мной буквально нос к носу, я смог рассмотреть его. Молодой, цвета охры земнопони, может, чуть старше Трикстера. Возможно, когда-то он был красавчиком, но сейчас всю его правую половину, от лица до крупа, покрывали серьёзные шрамы от ожогов. Судя по неравномерно отросшим шерсти и гриве, изменение внешности случилось с ним не так давно. Пару месяцев назад, может.

Убедившись, что все в сборе, командир двинулся к выходу. Я махнул братьям следовать за проскакавшим отрядом наёмников и ободряюще подмигнул хозяйке заведения. После чего сам направился вслед за ними. Пройдя через подвал соседнего здания, мы осторожно выбрались на улицу и оказались в узком тёмном переулке. Выстроившись друг за другом, наёмники последовали к выходу из него. Выйдя на улицу, мы огляделись. Слева за домами, в направлении бара, доносились выстрелы. Обожжённый боец внезапно оказался во главе отряда и стал объяснять Шарпу:

– Нужно пройти ещё пару домов в ту сторону, и тогда мы сможем выйти на площадь перед баром с другой стороны. – Ага, похоже, это кто-то местный, кого наёмники наняли для помощи.

Командир кивнул ему, и весь отряд последовал за ними налево.

Я, было, задумался, а не подходящий ли сейчас момент, чтобы сказать мысленное «прощай» нашим новым друзьям. И, оставив их самих разбираться с проблемами, повернуть в другую сторону. Но Хаммер и Трикстер уверенно засеменили вслед за наёмниками. Я вздохнул от нерасторопности братцев и, смирившись, последовал за ними. Отряд осторожно пробирался вперед, и, пройдя вдоль двух зданий, мы вышли к перекрестку. Как я знал, дорога налево вела к площади перед баром. Но это и так было всем понятно по звукам выстрелов, разносящихся с той стороны. Проводник наёмников всё-таки озвучил этот факт, а после предложил пройти вперёд и свернуть ещё через здание. Тем самым у нас получилось бы обойти площадь с другой стороны и зайти в тыл нападающим.

После непродолжительного выглядывания из-за угла один из наёмников быстро бросился к зданию через дорогу. Добежав и убедившись, что никаких опасностей и свидетелей там нет, он помахал остальным, и все присоединились к нему. Перемещаясь подобным образом, мы прошли по маршруту, указанному обожжённым пони. Двое наёмников постоянно шли немного впереди, высматривая опасности. Однако на всём пути мы не встретили ни одного пони. Уже почти рассвело, но всё равно было ещё слишком рано, чтобы на улице появились посторонние. А все, кто принимал участие в нападении на бар, судя по всему, столпились на площади.

Через переулок мы подошли к небольшому зданию, чей фасад выходил на противоположную сторону от бара. Как я помнил, в нём раньше находилась какая-то торговая лавка, но её хозяин пропал пару месяцев назад. Кто обитал там сейчас, я не имел ни малейшего представления. Открытая дверь заднего хода как бы приглашала войти. Коротко посовещавшись, наёмники решили выйти на площадь через это здание, а не вываливаться туда всей толпой через переулок.

Двое единорогов, которые всё это время выступали в роли разведчиков, подошли к двери и замерли с разных сторон. Только сейчас я смог рассмотреть их оружие. Оба держали одинаковые пистолеты-пулемёты с глушителями. Потом они резко заскочили внутрь. Мне показалось, я услышал несколько тихих плевков их выстрелов. Но точно быть в этом уверенным было нельзя из-за шума с площади. Через минуту вслед за ними завалились и остальные бойцы.

Последними зашли мы с братьями. Оказавшись в небольшой коморке, я наблюдал, как все бойцы уверенно проходили в основное помещение заведения. Лужа крови, растекающаяся в дверном проходе, похоже, никого не смущала. Пройдя вслед за ними, я увидел тело жеребца, оседающего у дверного косяка. Ещё один лежал чуть дальше на полу. У обоих в зубах были зажаты какие-то ржавые пистолеты, и оба не успели ими воспользоваться. В голове у каждого красовалось по одному красному отверстию. Эти разведчики умели чётко пользоваться своим оружием без малейших раздумий. Уважаю такое мастерство. Пока я осматривался, один из них отчитывался командиру:

– Похоже, этих двоих оставили присматривать тут. Больше никого не было, все остальные снаружи.

Когда я замер перед дверным проёмом, меня толкнул Хаммер. Продолжая осматриваться, я отошёл и дал ему дорогу. Вслед за средним братом зашёл Трикстер. Нервно крутя головой, он старался как можно аккуратней обойти лужу крови. Просторное помещение, в котором мы оказались, было условно разделено массивным прилавком и по обе его стороны завалено различным мусором. Но ничего ценного тут, похоже, не осталось, всё растащили, как только пропал хозяин. Тусклый свет проникал сюда через два широких окна, забранных металлическими решётками. Наёмники старалась рассредоточиться, занимая позиции для стрельбы через решетку, при этом не подходя к ней слишком близко, чтобы не отсвечивать раньше времени.

Я тоже подошёл чуть ближе к одному окну и попытался рассмотреть, что происходило снаружи. В нескольких метрах от нас велась стрельба. Два десятка рейдеров рассредоточились по площади, укрывшись за различными обломками колонн, усеивавших её. Похоже, быстрого нападения у них не получилось, и оставшиеся в баре наёмники дали им отпор. Два трупа, оставшихся на ближних подходах к бару, свидетельствовали об этом. Сейчас же велась лишь неспешная перестрелка. Каждая из сторон изредка выпускала несколько коротких очередей, без особого напора. Такое впечатление, что нападающие не ожидали встретить тут отряд хорошо вооружённых и подготовленных наёмников. Это лишний раз убедило меня, что шли они за одним конкретным пони, никак не связанным с этими наёмниками.

Шарп с бойцами тихо обсуждали, как лучше сейчас атаковать рейдеров. Было очень заманчиво начать палить в них прямо отсюда, уютно укрывшись за стенами. Но для быстрого, внезапного натиска мы находились всё-таки слишком далеко. Для кинжального огня было нужно выбежать наружу и подобраться как можно ближе к противнику с тыла. На этом в первую очередь настаивали те два единорога-разведчика.

Внезапно с инициативой выступил Хаммер:

– У меня есть дымовые гранаты. Я могу выкинуть их на площадь перед нашим укрытием. Дыма как раз хватит, чтобы вы безопасно подобрались ближе к тем парням. Даже увидев его, они не поймут, что это значит, и не успеют среагировать. Особенно, если ваши ребята из бара не дадут им расслабиться.

Глаза разведчиков просияли.

– А, ты тот парень, который так классно затушил пожар в баре, – сказал один из них, – у тебя, похоже, есть гранаты на все случаи жизни!

Хаммер довольно улыбнулся, а я лишь хмыкнул. Хаммер действительно любит экспериментировать с разными взрывными смесями. Но не все его опыты проходят удачно. Как бы вспомнив об этом, средний брат принял озабоченный вид и добавил:

– Только постарайтесь в дыму не дышать. Он получился у меня довольно… едким.

«Ага, едким. Таким, что в прошлый раз, когда мы решили воспользоваться чем-то подобным, я чуть лёгкие не выжег», – подумал я.

– Идёт, я тоже пойду наружу, – подытожил Шарп, накручивая телекинезом глушитель на свою винтовку, – только кидай дым немного левее, чтобы не загораживать линию огня тем, кто останется здесь.

Он кивнул двум другим бойцам земнопони, и они занялись установкой пулеметов для стрельбы через оконные решётки. Ещё один земнопони начал готовить к стрельбе лёгкий гранатомёт. Обожжённый проводник устроился со своей винтовкой за прилавком. Трикстер благоразумно держался рядом с ним, стараясь не выбегать близко к окну. Последовав примеру пулемётчиков, я снял свою винтовку, присоединил к ней оптический прицел и приготовился к стрельбе сидя.

В тот момент, когда Хаммер уже достал свои гранаты, на площади случилось небольшое затишье. Несколько секунд ни одна сторона не обменивалась выстрелами. Шарп и разведчики, готовые уже броситься в атаку, задумчиво переглядывались. Зажав в копытах винтовку, я начал водить прицелом, выискивая, что послужило причиной затишью. Мой взгляд остановился на одном из рейдеров, который начал махать какой-то тряпкой над своим укрытием и орать окружающим его соратникам:

– Проклятье! Прекратите уже! Не стрелять, я сказал! – похоже, это был тот самый пони, который пытался начать разговор с Шарпом, когда они только подошли к бару.

Потом он повернулся в сторону оборонявшихся в здании и начал кричать:

– Эй! Давайте успокоимся, похоже, мы не так начали! – при этом он изредка высовывал макушку из укрытия и всё сильнее размахивал зажатой в копытах тряпкой.

Видимо, в отсутствие драконолюбивого командира оставшиеся наёмники были чуть более сдержаны. Никто не попытался попасть в мелькавшую над укрытием голову оратора. Увидев, что пока в него не стреляют, жеребец продолжил кричать:

– У нас нет к вам никаких претензий! Нам нужны конкретные пони! Тьфу, даже всего один. Он никак с вами не связан! Просто отдайте нам Тарге…

Договорить свою призывающую к спокойствию речь ему не удалось. На первых звуках своего имени я выстрелил. Не хотелось мне выяснять, к чему могут привести его речи и предложения. Как и то, откуда он узнал, что я должен был быть в баре. «Эх, Санниглас, похоже, ты так и не добрался до дома...» – подумалось мне о собутыльнике, которого я спас сегодня по дороге к бару.

Голова оратора взорвалась красными брызгами. Снайперские патроны моей винтовки не оставляли столь аккуратных дырок, как оружие разведчиков, но в точности на дальней дистанции я бы с ними посоревновался.

Рейдеры, не разобравшись, откуда прилетела пуля в их соратника, начали с усиленной настойчивостью палить в сторону бара. Я повернулся и помахал Хаммеру, который, как и наёмники, ещё не успел сообразить, что произошло. Увидев меня, он тут же собрался и резко толкнул дверь на улицу. После чего выкатил наружу чуть левее входа две дымовых гранаты. Начавший собираться дым отвлёк Шарпа и остальных от попыток спросить, почему я начал стрелять. Надеюсь, они спишут это просто на нервозность неопытного стрелка, у которого «копыто дрогнуло».

Как только дым стал достаточно густым, три единорога бросились прямо в него. У меня инстинктивно сжалось горло от воспоминаний о той едкой субстанции. Ну, этих хотя бы предупредили, чтобы не дышали. Тут же оставшиеся с нами пони начали огонь с правой стороны. Гранатомётчик сделал выстрел, который попал прямо в центр площади, задев укрывавшихся там рейдеров. Одновременно с ним начали строчить пулемёты. Не успели выжившие в первые секунды после взрыва среагировать на пулемётный огонь, ударивший им в тыл, как из дымного облака с другой стороны посыпались почти неслышные, но крайне эффективные выстрелы. Через секунду к пулемётчикам присоединились одиночные выстрелы из моей винтовки и оружия проводника.

Я лично успел подстрелить ещё одного бойца на площади, не прикрывшего свои тылы, в дополнение к рейдерам, скошенным наёмниками. К тому времени оставшиеся сообразили и повернули оружие в другую сторону. Град пуль, высекавший искры из оконной решётки, заставил всех нас пригнуться. Но в этот момент засевшие в баре наёмники усилили огонь по площади, мешая оставшимся рейдерам.

Когда напор выстрелов в нашу сторону поутих, Хаммер начал что-то показывать гранатомётчику. И как только тот произвёл новый выстрел, мой брат выбежал в дверной проём с зажатой во рту связкой из двух обычных гранат. Как следует раскрутив, он послал их вслед. Три взрыва прогремели один за другим. Тут же вновь включились пулемётчики. Я выглянул из-за окна и стал осматривать поле боя.

Почти все рейдеры уже были либо мертвы, либо ранены. Я выцепил двоих, которые выпали из сектора наёмников-пулемётчиков и бежали вправо от площади к соседним домам. Выстрелы с другой стороны площади со второго этажа бара их тоже не доставали. У этих жеребцов был реальный шанс свалить и вернуться с подкреплением. Один из них споткнулся и немного отстал. Я тут же прицелился и выстрелил в него. Попадание в спину по касательной заставило его упасть и распластаться на земле. Второй выстрел не оставил ему шанса подняться.

Я перевёл прицел на другого бегущего – он уже почти успел добежать до ближайших домов. И тут же чей-то ещё выстрел отбросил его в сторону. Я задержал дыхание, глядя на так и не успевшего сбежать с поля боя рейдера, и добил его выстрелом в голову. Чужой выстрел был произведён с той же стороны, что и мой. Я удивлённо обернулся и увидел довольно махающего мне копытом проводника. А этот парень не прост, так стрелять может не каждый, уж я-то в этом понимаю.

В принципе, на этом бой закончился. Он длился буквально пару минут. Похоже, эти Синие светила были действительно опытны в подобного рода перестрелках. Прямо перед окном к нам выбежали из дыма Шарп и два других единорога. Разведчики судорожно закашлялись, повалившись на землю. Их командир лишь раздражённо сплюнул, а потом, отложив винтовку, достал телекинезом из своей сумки сигнальную ракету и выстрелил вверх.

Как только оранжевая свеча осветила утреннее небо, выстрелы со стороны бара прекратились. Откашлявшись, единороги выбежали на самый центр площади. Пробежав среди поваленных колонн, они, как я мог догадаться по дёрганью их оружия в магическом захвате, сделали ещё несколько бесшумных выстрелов, добивая раненых. Похоже, Шарп не горел желанием допрашивать пленников на тему, кого всё-таки они так настойчиво просили им выдать. Меня это неимоверно порадовало.

Помахав нам копытом, что всё вокруг чисто, Шарп показал, чтобы все выдвигались к бару. Остававшиеся рядом с нами наёмники, тут же стали собираться и засеменили к выходу. Проходя мимо Хаммера, гранатомётчик на секунду остановился и протянул ему переднее копыто, в которое мой брат с довольным видом ударил своим. Ну да, один взрыво-маньяк другого узнает издалека…

Увидев, что всё закончилось, Трикстер посветлел лицом и выбрался из-за укрытия. Довольный, он поскакал к выходу, хотя и было видно, что его всё ещё бьёт мелкая дрожь. Когда он поравнялся с Хаммером, тот ободряюще похлопал его по плечу, и они вдвоем вышли на улицу. А вот не надо было бездумно плестись вслед за толпой наёмников! Остановились бы и послушали немного старшего брата, глядишь, уже свалили бы из города, вместо того, чтобы лишний раз под пули подставляться.

Я вышел последним и побежал вслед за братьями.

Когда мы подошли к бару, там уже царило заметное оживление. Почти все наёмники выбежали наружу и громко делились впечатлениями от боя. Похоже, в этой перестрелке наёмники отделались лишь несколькими раненными, и это их немало воодушевило. Гранатомётчик, который был с нами, образно рассказывал сидевшим в баре, как у нас всё происходило. А единороги-разведчики демонстративно высовывали языки и кашляли, когда речь заходила о дымовых гранатах Хаммера. Братья подошли к ним и весело поддакивали в некоторых моментах обсуждения.

– Ладно, хорош трындеть, – оборвал всех Шарп. – Нам надо убираться отсюда как можно быстрее, пока ещё какие придурки сюда не подвалили. Всем на сборы десять минут!

Наёмники тут же закрыли рты и быстро побежали обратно в бар.

– Ну и мы, пожалуй, пойдём, нам бы тоже выбраться из города побыстрее, – сказал я, многозначительно посмотрев на братьев.

Шарп повернулся ко мне и пристально посмотрел:

– Вы хорошие бойцы, я благодарен вам за помощь. Мы собираемся уйти по юго-западной дороге, наверное, направимся в Сейф Шелтер. Думаю, нам найдётся ещё много работы на Торхувской пустоши. Спрос на опытных наёмников есть всегда.

Он немного пожевал губы, раздумывая, и после продолжил:

– Не хотите отправиться с нами? Такие ребята, как вы, нам пригодятся.

– Нет, спасибо, – быстро выпалил я, пока братья чего не сморозили. – У нас дела в другой стороне, мы, наверное, пойдём северной дорогой, – назвал я первое пришедшее в голову направление.

– Может быть, попробуем всё-таки найти этого Лайтбрейкера, – встрял Трикстер, подтвердив обоснованность моих переживаний насчет «чего не сморозили».

«Ага, конечно, и иголку в куче браминьего дерьма, и звезду с неба, всё мы обязательно найдём», – язвительно подумал я.

– Ну ладно, – сказал командир наёмников, – всё равно, удачи вам!

Несколько наёмников вывалились из бара. Похоже, кто-то уже был собран. Среди них была и та белая кобыла, Сноуфлейк. Отданная Трикстером винтовка сейчас виднелась из её седельной сумки. Я лишь недовольно скривился, глядя на неё.

– Так, – обратился Шарп к вышедшим наёмникам, – раз некоторые уже собрались, кому-то нужно будет разведать дорогу.

– Командир, отправь меня! – вызвалась эта самая кобыла.

Единорог пристально на неё посмотрел. Сейчас она казалась куда более уравновешенной, чем в начале боя.

– Я в порядке! Просто хочу уже размяться и заняться делом! – кобыла выдержала его взгляд, не моргнув.

– Хорошо, Сноуфлейк, – ответил Шарп спустя пару секунд, – бери трёх ребят и, пока остальные собираются, разведайте по-тихому, что там по дороге на юго-запад, насколько безопасно.

Наёмница молча кивнула и, махнув копытом стоявшим рядом с ней жеребцам, поскакала в указанном направлении. Трое отправились за ней. Остальные, потоптавшись, вернулись пока обратно внутрь. От бойцов, вышедших раньше времени из бара, остался стоять только один. Им оказался тот обгорелый проводник. Он подошёл к командиру и сказал:

– Слушай, мои дела с вами вроде как закончились. В моих услугах вы больше не нуждаетесь. Мне пора возвращаться домой. Раз вы собираетесь в другую сторону, в общем… я хочу попрощаться.

Единорог нахмурился.

– Всё-таки решил вернуться? Я надеялся, ты останешься с нами. Хорошие стволы нам нужны. Эх, слишком много хороших ребят наш отряд потерял в последнее время…

Проводник стоял перед ним, молча потупив голову.

– Ладно, удачи тебе, Лакиган!

Обожжённый жеребец кивнул ему и подошёл к нам.

– Я услышал, что вы собираетесь, на север. Нам будет какое-то время по пути. Как смотрите на то, чтобы я составил вам компанию?

Вот те раз. Неожиданно. Только кого-то из этих наёмников нам не хватало на хвосте. С другой стороны, этот парень явно имел с ними мало общего. Да и вообще, мне он показался нормальным пони. Я молча кивнул, но ещё до этого ему ответил Трикстер:

– Без проблем, мы будем рады! Ты, значит, Лакиган? У нас ещё не было возможности познакомиться. Я Трикстер, это Хаммер и Таргет.

– Ладно, нечего тут болтовню разводить, нам выдвигаться пора, – прервал я младшего брата.

Хаммер согласно кивнул, и мы направились в ту же сторону, куда и разведотряд за пару минут до этого. Их силуэты ещё виднелись вдалеке. Пройдя до ближайшего перекрёстка, я в последний раз посмотрел вслед кобыле, уносящей так понравившуюся мне винтовку, и свернул направо.

---

Мы неспешно прошли пару кварталов. Казалось, продолжительная перестрелка возле бара должна была заставить утро начаться для многих раньше обычного. Однако улицы города были всё так же пусты. Сдаётся мне, население Трейд-Руина за последнюю пару дней поредело наполовину. Часть перебили Кровавые ублюдки, захватившие тут власть. Часть предпочли свалить отсюда в более спокойные места. А у оставшихся вряд ли было желание проверять каждую перестрелку в округе.

Я шёл впереди и высматривал любые подозрительные активности. Однако сильно всматриваться мне не пришлось. Как только я завернул направо за угол на очередном перекрёстке, я увидел толпу из порядка десяти вооружённых пони, характерного агрессивного вида. Они все вместе стояли и изучали что-то у входа в задание, находящееся через одно от меня. Я резко отпрянул назад и, повернувшись, показал остальным, чтобы остановились. После чего сказал:

– Там толпа рейдеров, вроде меня не заметили. Надо срочно где-то укрыться.

Мы стали осматриваться. Здание, рядом с которым мы оказались, было слишком разрушено. Его первый этаж был полностью завален, и оно простиралось на несколько десятков метров вдоль дороги, по которой мы только что прошли. Выругавшись, я поскакал к зданию, находящемуся через дорогу. Несмотря на отсутствующую крышу и снесённые верхние этажи, его первый этаж выглядел целым, и даже присутствовала входная дверь. В которую я и ударил с разбегу копытами. Оказавшаяся незапертой, она резко распахнулась, и я помахал, чтобы все следовали за мной.

Внутри нас встретил холл типового жилого дома, освещаемый лишь небольшими просветами от проломов в стене. Лестница наверх была обвалена, и нам оставался только коридор, идущий между квартир первого этажа. Пройдя по нему, я понял, что вряд ли тут найдётся, где укрыться. Большинство стен были наполовину обвалены, и через дыры в них хорошо виднелись плиты, обрушившиеся с верхних этажей.

У двух из четырёх квартир дверные проёмы были заблокированы обломками. У третьей дверь была цела, но обвалившаяся сбоку от неё стена давала красочно понять, что завалы бетона внутрь пройти не дадут. У четвёртой квартиры отсутствовала не только входная дверь, но и часть стены сбоку от неё. Внутри оказалось довольно свободно, чтобы там пройти. Однако как только мы зашли в первую комнату, из соседней выглянула чья-то физиономия и недовольно нас оглядела:

– Кто такие? Что вам надо? – произнёс хозяин этой физиономии, при этом не желая высовываться целиком.

– Нам лишь на пять минут тут укрыться и переждать надо, – сказал я, – на улице сейчас больно неспокойно.

Поняв, что мы скрываемся, а не ищем тех, кто скрылся, физиономия успокоилась и обнаглела. Её хозяин, оранжевошкурый пони, весь покрытый бетонной пылью, полностью вышел из дверного проёма и раздражённо заявил:

– Шли бы вы отсюдова, это наше место!

Тут же за его спиной показалась кобыла аквамаринового оттенка с такой же грязной шкурой и поддержала:

– Да, валите уже, нечего тут шляться! Мы эту квартирку давно застолбили!

Если бы впереди нас шёл Трикстер, возможно он и нашёл бы способ мирно договориться с этими ушлёпками. Но младший братец остался в коридоре, а в проход на месте бывшей двери и части стены протиснулись только мы с Хаммером. И у меня не было ни малейшего желания расшаркиваться перед какими-то левыми мусорщиками. Напряжение от бессонной ночи и утренней перестрелки к любезностям не стимулировало. Поэтому я, не задумываясь, огрызнулся:

– А ну завалили варежки, пока я сам не помог! Мы тут переждём, сколько нам надо, и вам же лучше меня не раздражать сейчас!

Хаммер, полностью поддерживая мою линию поведения, вместе со мной вышел вперёд и демонстративно передёрнул зубами рычаг управления пулемётами на своём седле. Однако оранжевого мусорщика это ни капли не впечатлило, и он оголтело начал кричать:

– Хрен вы сюда пройдёте! Нам проблемы с Кровавыми не нужны!

Он тут же вернулся в комнату, из которой вышел, и попытался заслонить проход какой-то древней тумбочкой. Я быстро оглядел комнату, где мы находились. Там было слишком пусто, чтобы как-то спрятаться. Отсутствие части стены позволяло увидеть всё содержимое любому дошедшему до конца коридора.

Быстро скакнув вперёд к двери в соседнюю комнату, я толкнул тумбочку. С криком: «Ты кому угрожать вздумал, недоносок!» – я набросился на негостеприимного жеребца и со всей дури залепил ему копытом в глаз. Поваленный на пол, он уже не мог сильно сопротивляться, хотя и принялся орать всякие грязные угрозы. Однако в этот момент мне на спину набросилась его подруга. Вбежавший вслед за мной во вторую комнату Хаммер даже не стал пытаться снять с меня кобылу, а просто пустил очередь из пулемёта поверх голов. Выстрелы и полетевшая нам на головы бетонная крошка заставила этих присмиреть. Я тут же выкарабкался между ними и встал на ноги, раздумывая, не пристрелить ли обоих.

– Вы что тут вообще устроили? – задержавшийся позади Трикстер быстро подскочил к нам, как только услышал выстрелы, и сейчас уже стоял в проеме двери, ведущей во вторую комнату.

– Всё равно они так орали, что выстрелы были не громче, – оправдался Хаммер за устроенный шум.

– И это всё, что тебя волнует?! – набросился на него младший брат. – Вы ворвались в чужой дом, сразу же начали палить в его жителей, а всё, что тебя волнует, это как сильно они шумят?

Вставшая с пола парочка угрюмо рассматривала нас. Кобыла оказалась единорогом и попыталась дотянуться магией до пистолета, лежавшего у окна. Я быстро подбежал к нему и прихлопнул копытом, к раздраженному разочарованию кобылы. Заодно мне удалось выглянуть на улицу. Похоже, те рейдеры, которых я увидел, уже ушли с этой улицы. Я повернулся обратно и погрозил копытом дёрнувшейся было кобыле. А потом ответил Трикстеру, пока Хаммер лениво водил пулемётами, присматривая за той парочкой:

– Расслабься, у нас рейдеры на хвосте, и сейчас не до церемоний с этими придурками.

– И поэтому теперь можно врываться к кому угодно и творить с ними что угодно? – перевозбудившийся младший брат агрессивно уставился а меня. – Чем мы тогда лучше тех рейдеров?

– Тем, что наши шкуры ближе к нам? – ответил я первое, что пришло в голову. Но на Трикстера это не произвело никакого впечатления, он всё так же, не мигая, смотрел на меня, и его ноздри широко раздувались.

– И что ты предлагаешь, может, вернёмся назад на улицу, раз тут, типа, занято? Пускай те рейдеры нас найдут, мы же не хотим никому мешать! – я сам начинал злиться от истерики младшего брата.

Трикстер набрал воздуха, чтобы разразиться очередной нравоучительной тирадой. Но тут его отпихнул наш обгорелый спутник. Всё это время он присматривал за выходом, а теперь рванул к нам и тихо заговорил:

– Эй, ребят! Там, похоже, кто-то идёт…

А вот это не есть хорошо. Видно, рейдеры далеко не ушли. Комната, в которой сейчас находилось пять пони, была меньше первой. Но в ней присутствовало куда больше различной мебели, способной послужить укрытием. Толкая друг друга, мы все принялись прятаться. Я быстро перескочил через большую кровать и укрылся за её бортом. Хаммер присел за шкафом, стоявшим вдоль стены с окном. А наш спутник, как там его, Лакиган, кажется, отбежал за тумбочку, которой я не дал забаррикадировать дверь. Местные жильцы же бросились в шкаф и закрылись в нём внутри.

Всё это время, пока мы толкались, заполоняя собой эту комнату, Трикстер молча метался в другой. Там было совершенно негде укрыться. Когда он уже бросился было к нам, совсем рядом послышались голоса.

Двое пони вошли ровно через секунду после тусклой магической вспышки. Всё, что они могли заметить в пустой комнате, – это старый потрепанный деревянный ящик.

– Ну что, там есть кто? – раздался голос из коридора.

– Да вроде пусто тут, – ответил один из вошедших.

– Тут вообще везде пусто, почти всё завалено обломками, – вторил ему другой.

Силуэт третьего пони появился рядом с первыми двумя. Украдкой выглядывая из-за кровати в дальней комнате, я лишь чуть-чуть видел их очертания, но мог бы поспорить, что они из того отряда, который я заметил на перекрёстке.

– Я точно слышал выстрел! Вон там ещё одна комната, проверьте её! – голос третьего пони показался мне смутно знакомым.

Когда все три пони уставились на дверь в соседнюю комнату, сверкнула небольшая вспышка из ящика за их спинами. Тут же два тёмных силуэта замелькали в коридоре. Вошедший третьим резко обернулся.

– Там кто-то пробежал, я точно видел! Они сейчас сбегут!

И все трое бросились обратно в коридор, уверенно проскакав к выходу из здания.

Когда я вышел из комнаты, на месте ящика сидел напряжённый и вспотевший Трикстер. Два заклинания за раз, это для нашего мальца довольно тяжко!

– Хорошо сыграно, мелкий! – похвалил я брата.

Следом за мной вышли Хаммер и Лакиган.

– Оп-па! Это что такое сейчас было? – удивился наш новый спутник.

– А это Трикстер показывает класс! – я дружески ткнул младшего брата копытом.

У нас не было сейчас времени для выяснения отношений, и я надеялся, что конфликт исчерпан. Заглянув обратно в комнату, где мы укрывались, я заметил, что жившая здесь парочка всё ещё прячется в шкафу. Мне с трудом пришлось удержаться от желания полоснуть по этому шкафу очередью из пистолета-пулемёта. Я покосился на Трикстера и подумал: «Опять ведь нашумим, да и жалко тратить патроны на этих засранцев». Ухмыльнувшись, я подобрал кусок арматуры, который валялся у стены, и заклинил им ручки шкафа. Удачи выбраться оттуда, засранцы!

Выйдя из комнаты, я посмотрел на спутников.

– Думаю, нет смысла сидеть тут дальше. Они ведь могут вернуться в любой момент, – сказал Лакиган, который высунув голову, изучал коридор. – Вроде бы там тихо, попробуем прорваться?

– Да, наверное, стоит попробовать, – согласился я.

Мы по-тихому подошли к двери на улицу. Трикстер аккуратно приоткрыл её телекинезом и выглянул наружу.

– Кажется, там всё тихо, – сказал он.

Мы быстро вышли наружу и, постоянно оглядываясь, побежали к тому перекрёстку, который не смогли перейти в прошлый раз. Когда мы уже выбежали на середину дороги, из дома, соседнего с тем, где мы укрывались, выбежали трое пони. Похоже, те самые, которых обдурил Трикстер.

– Эй, смотрите, кто там бежит! – закричал один из них: земнопони темно-синего окраса.

Быстро оглядевшись, я крикнул:

– Бежим! – и помчался обратно, ведь туда было ближе.

Я поспешил укрыться за другой стороной дома, из которого мы вышли. Остальные успели завернуть раньше меня, так как я шёл впереди всех.

– Да это же тот самый Таргет! – заорал снова синий жеребец, и вслед мне полетело несколько выстрелов.

Когда я забегал за угол дома, одна пуля полоснула меня по спине. С разбегу влетев в Трикстера, я выругался от боли и тут же вспомнил, откуда мне казался знакомым голос кричащего пони. Это был тот самый дергун, которому я загнал пробные зелья вчера днём. Именно он сдал меня Бладрейджу, и это из-за него за мной сейчас охотится толпа рейдеров. И он же, значит, возглавляет один из таких, ищущих меня отрядов. Да этот обдолбыш чуть ли не подстрелил меня сейчас!

– Ты цел? Нам надо бежать! – подскочил ко мне Трикстер.

– Да хрен там я побегу! – прорычал я. – Я должен подстрелить этого урода!

Младший брат уставился на меня удивлённым глазами.

– Да их же там всего трое, перестреляем как в тире! – продолжал я. – Давай, Трикстер, сможешь сейчас сделать тени, бегущие по перекрёстку?

– Постараюсь, в прошлый раз я перенапрягся.

– Ну же, отвлеки их!

Братец напрягся, начал тужиться, его рог засветился, и на открытом пространстве перекрёстка вдруг выросло два тёмных силуэта, которые поскакали в противоположную от нас сторону. В них тут же полетел град пуль. Выглянув за угол, я стал выцеливать синешкурого урода. Но только я навёл на него винтовку, мне пришлось тут же отпрянуть. За его спиной было уже не двое пони, а все десять. А из дальних домов выбегали ещё новые. Проклятье, они тут каждый дом обыскивают, что ли!

Рейдеры со всех стволов залепили в мою сторону, и бетонный угол здания, из-за которого я только что высунул голову, буквально разлетелся в крошки. Трикстер отпрянул, и тёмные силуэты на дороге погасли.

– Аррр, в Тартар всё это! Бежим быстрее! – крикнул я ему.

Мы вместе припустили как можно дальше от перекрёстка. К нам навстречу уже двигались Хаммер и Лакиган, которые успели убежать гораздо дальше, и уже возвращались назад, чтобы узнать, чего мы остановились. Развернувшись на ходу, они помчались за нами.

Мы свернули налево в первый же переулок очень вовремя. Часть рейдеров уже успела повернуть вслед за нами, и они открыли беглый огонь.

– Не стоим! – крикнул я, пытавшимся отдышаться братьям. – Их там целая толпа!

И мы припустили дальше. На следующем повороте Хаммер остановился и начал что-то доставать из сумки. Я встал, пропустил вперёд Трикстера и Лакигана, а сам водил оружием, прикрывая среднего брата, на случай, если кто выскочит нам вслед. Тот, в свою очередь, начал устанавливать противопехотную мину. Как только он закончил, мы вновь побежали дальше, догоняя остальных. Раздавшийся позади взрыв мы услышали уже спустя пару проулков.

Так мы и петляли переулок за переулком, несясь между разрушенных домов. Пару раз мы натыкались на тупики, и приходилось спешно возвращаться назад. Несколько раз пробирались прямо сквозь разрушенные дома. Места были незнакомые, я уже потерялся в направлении и не имел ни малейшего понятия, куда мы направляемся. Хаммер ещё один раз установил мину, но, пробежав сотню метров, я так и не услышал взрыва. Возможно, от нас отстали.

Однако рано было радоваться. Звуки перестрелки настигли нас прямо в очередном здании, через которое мы пробирались. Я бежал первым и буквально вывалился в зал, который обстреливали с улицы через пустые оконные проёмы.

– Подавитесь, твари! – орал кто-то истеричным голосом, пытаясь отстреливаться, из другого конца зала.

«Да что ж такое, в этом городе сегодня везде что ли стреляют?» – подумалось мне.

Я стоял, замерев в нерешительности. На нашей стороне не было оконных проёмов, и выстрелы до нас не долетали. Однако через пять метров пустого пространства уже вовсю свистели пули. Кричавшей оказалась кобыла, которая тщетно пыталась укрыться за перевернутым столом. Выстрелы прошивали его насквозь. Выругавшись, она снова высунулась из-за него и начала стрелять. Но очередь заглохла на середине: у неё кончились патроны.

С удивлением я узнал в этой кобыле ту самую, которую отправил Шарп во главе разведотряда. Похоже, они тоже нарвались на рейдеров. Двое из её отряда лежали в этом же помещении между окном и столом, за которым она укрылась. Видимо, они рванули сюда через окно в последнем тщетном порыве укрыться от пуль. Им не хватило совсем чуть-чуть. Третьего было не видно. Надо понимать, он даже досюда добежать не успел.

Я хотел крикнуть кобыле, чтобы она кончала страдать хернёй и рванула бы уже на мою сторону подальше от окна, так как её укрытие всё равно не защищало. Но в этот момент стало ясно, что она уже в агонии. Было непонятно, как много ранений она получила, но ее некогда белоснежная шкура и серо-синяя броня Синих светил были полностью залиты кровью. Она выхватила из своей седельной сумки ту самую винтовку, которую ей отдал Трикстер, обхватила её копытами и, чуть приподнявшись на задних ногах, выстрелила над своим укрытием в сторону окна. Четыре выстрела прозвучали бесшумно.

– Скачи сюда, дура, какая разница, что ты там сидишь под выстрелами, что побежишь под ними? – всё-таки крикнул я ей.

Но она уже ни на что не обращала внимания. Просто сидела, опираясь спиной на стол, ставший ей таким неудачным укрытием, и судорожно сжимала эту черно-синюю винтовку, прижимая её к груди.

– Сноуфлейк! Скорее, надо её оттуда вытащить и влить в неё зелье! – закричал подбежавший ко мне Лакиган.

– Вряд ли мы ей уже поможем, – пробормотал я.

В подтверждение моих слов очередная пуля, прошившая хлипкий стол, прошла сквозь её шею и вырвала клок плоти, выплеснув ещё больше крови. Голова кобылы дернулась, но она больше никак не прореагировала на это. Сноуфлейк была уже мертва, и никакое зелье это не изменило бы.

– Проклятье… – Лакиган безвольно опустился на землю.

Подошедшие последними Трикстер и Хаммер лишь удивлённо моргали, разглядывая результаты побоища.

– Надо бы нам возвращаться назад и поискать другой путь. Тут, судя по всему, засела целая толпа, раз они так загнали их отряд, – как можно тише сказал я.

В окно вновь посыпались пули с ещё больше интенсивностью. Но только стоило мне повернуться и сделать несколько шагов назад, к выходу на улицу, как я услышал громкий грохот с той стороны, откуда мы прибежали. Похоже, Хаммер успел поставить ещё одну мину, и она сработала. Это значило, что наши преследователи совсем близко.

– Путь назад уже не кажется оптимальным вариантом, – пробормотал Трикстер.

В этот момент, выстрелы прекратились. Внезапно стало пугающе тихо. Мы замерли и прислушались.

– Ну что, она вроде сдохла, или как? – закричал кто-то снаружи молодым, почти визгливым голосом.

– Да, по-любому, мы в неё уже полчаса палим, – ответил ему другой голос, хриплый и низкий.

– Так сходи проверь, я тебя прикрою, – снова закричал первый.

Ну вот, похоже, сейчас кто-то припрётся сюда, и нам придётся отбиваться, пока не окажемся зажатыми между ними и теми, кто подбирается сзади.

– Я те щас оставшиеся зубы выбью, если ещё раз мной командовать попробуешь, малой, – зарычал хриплый, – а ну, сам встал и проверил, сдохла ли та сука.

– В гробу я видал так к ней подбираться, – заныл первый, – она ж одна только троих наших, наверное, завалила. Вон, Редлаус совсем плох, глядишь, скоро четвёртым на её счету будет. И хрен бы с ней, сдохла и сдохла. Чего тогда проверять-то? К тому же, там вроде кто-то ещё есть, я, кажись, слышал что-то.

Похоже, перспектива идти сюда пугала молодого рейдера, несмотря на то, что он же сам первый об этом заговорил.

– Да кто там может быть? Их точно четверо было. Вон один валяется, ещё два внутри лежат. Она, четвёртая, за тем столом должна быть, смотри, сколько там крови за ним. Как я боссу скажу, что нас от десятерых только трое остались? Надо хоть тела этих уродов предъявить. Давай, топай, малой! Если что, она у меня на прицеле!

Вот оно как. Большой отряд рейдеров загнал наёмников, но те продали свои жизни задорого. Похоже, наше состояние не так уж плохо. Если их там только двое осталось, и ещё один истекает кровью, возможно, нам удастся прорваться на противоположную сторону зала, к двери, ведущей наружу.

– Подождём, пока один из них зайдёт сюда, и положим его, – шёпотом предложил Лакиган, с трудом оторвавший взгляд от залитой кровью кобылы.

Я думал примерно также, но тут Трикстер, стоявший у входа в коридор, откуда мы прибежали, нервно зашептал:

– Там кто-то приближается сзади, похоже, мина их не остановила!

Задумавшись, я повернул голову к Хаммеру:

– У тебя есть световые гранаты?

Тот неуверенно кивнул.

– Как только тот рейдер подойдёт к окну, кидай туда одну, – я повернулся к остальным. – Хаммер кидает, все тут же закрываем глаза. А после взрыва сразу бежим вперёд! Пускай, очухавшись, эта парочка начнёт разбираться с нашими преследователями.

Пока Хаммер копался в своей бездонной сумке, силуэт рейдера стал виден в оконной проем. И тут я сам уже услышал крики и топот в коридоре позади. Мой расчёт был прост. Когда неуверенный рейдер будет подходить к окну, а второй его прикрывать, оба точно уставятся вперед. Кустарные гранаты Хаммера, конечно не чета армейским образцам, но яркая вспышка их ослепит достаточно, чтобы мы успели пробежать.

Так и случилось. Хаммер быстро поджёг снаряд своей ротовой зажигалкой и копытом кинул его в окно. Мы на миг зажмурились, а после хлопка я на секунду огляделся. Удовлетворившись видом ошарашенно трущего глаза рейдера, я легко толкнул Трикстера. Тот побежал первым, следом за ним бросились Лакиган и Хаммер, не успевший убрать изо рта зажигалку. Перебегая через зал последним, я на секунду затормозил около мёртвой кобылы. Она всё также сидела, прижав к себе винтовку. «Это судьба», – промелькнуло у меня в голове. С силой ухватившись ртом за столь нравившееся мне оружие, я рывком выхватил его из мертвых копыт. И не выпуская, бросился дальше бежать.

Как только я вбежал в следующее помещение, за моей спиной послышались выстрелы. Причём звучали они с двух сторон. Видимо, наши преследователи подоспели в самый нужный момент и теперь радостно схлестнулись с другими рейдерами, начавшими сослепу палить во все стороны. Я побежал дальше, с трудом подавив в себе желание проверить, нет ли среди них того гада, который вчера купил у меня зелья.

– Чего так долго? – нервно заговорил Трикстер, когда я нагнал его.

Я лишь молча помахал добытой винтовкой и с довольной физиономией запихнул её в сумку.

– Всё, больше не оглядываемся! У нас есть фора, и надо ей воспользоваться! – крикнул я, когда мы нагнали Хаммера и Лакигана.

– Тут рядом должен быть выход на Трассу, по ней можно быстро выйти из города! – ответил наш обожжённый спутник, не сбавляя бега.

– Ну, значит, погнали! – ответил я.

Выбравшись из здания и свернув через один переулок, мы выбежали на Трассу. Когда-то это было широкое шоссе, проходящее через весь город с юга на север. Говорят, отсюда начиналась дорога через всю Эквестрию прямо до Кантерлота. Сейчас от этого шоссе на Пустоши остались лишь выщербленные куски асфальта, по которым с трудом угадывались очертания дороги. Наиболее сохранился лишь участок, проходящий в северной части Трейд-Руина. Не знаю, как он назывался раньше, сейчас его все звали просто «Трасса». Вокруг него обитало мало пони, потому что, в отличие от дороги, рядом стоящие дома были почти полностью разрушены. Местные обитатели предпочитали селиться в более сохранившихся домах в других районах города. Поэтому мы надеялись, что больше никого не встретим на своём пути.

Мы больше не останавливались и бежали ровным галопом, стремясь как можно быстрее покинуть этот ставший таким негостеприимным город. Солнце уже вовсю пробивалось сквозь облака, возвещая о начале нового дня. На секунду я остановился, чтобы отдышаться, и оглянулся назад. Вековые остовы разрушенных домов безмолвно провожали нас. «Прощай, Город-на-руинах, вряд ли мы сюда скоро вернёмся», – подумалось мне. Следующая мысль была о кобыле, с которой я провёл предыдущие ночи. «Эх, надо было у неё подольше задержаться, интересно, как бы тогда всё сложилось…» – крутилось у меня в голове. «Нам ведь с ней было действительно неплохо, как уж там её звали…» – но додумать эту мысль я уже не успел. Надо было вновь ускоряться, чтоб нагнать убежавших вперёд братьев.

---

Дорогая Пустошь, сегодня я узнал много нового! Бывает так, что ты уверен в своих силах и своей торговой стратегии. Но какой-нибудь обдолбанный наркоман обязательно всё испортит и сдаст тебя кому не следует. Не стоит связываться с тупыми наркоманами.

А ещё бывает так, что твой непутёвый братец придёт к тебе с темой на сотню тысяч крышек, и думается, что всё в ажуре. Но заказчик обязательно свалит, и окажется, что плёвое дельце вылилось в огромный геморрой. И ты ещё сто раз подумаешь, стоит ли ради мифического куша сбегать из-под бока теплой кобылы.

К сожалению, дерьмо случается, а жизнь часто не даёт нам шанса самим принимать решение, подталкивая тебя под хвост толпой сумасшедших рейдеров. Из этого следует, что всегда стоит быть готовым к переменам и к толпе рейдеров на своём хвосте. И не стоит слишком сильно припекать душой к одному месту. Особенно, если оно является рейдерской вольницей. Но это не проблема, в нашей жизни всё равно нельзя никому доверять, кроме семьи. А кобыл с тёплой постелью ещё много.

Глава 5. Дерьмо и патроны

«Нет надежнее приюта:
Скройся в лес – не пропадёшь, -
Если продан ты кому-то
С потрохами ни за грош...»

Уже несколько часов мы шагали вперёд. С галопа нам уже давно пришлось перейти на шаг, но останавливаться пока было рано. Упорно шагая на север по останкам Трассы, мы хотели как можно дальше уйти от Трейд-Руина, который оказался для нас столь недружелюбным.

Полуденное солнце уверенно пробивалось сквозь облака, нещадно перегревая наши головы.

– Интересно, а почему вообще солнце так сильно обжигает на Пустоши? – Само собой, именно у Трикстера хватало сил на болтовню после изнурительного перехода.

Я с любопытством глядел на младшего брата и раздумывал, не поделиться ли с ним каким-нибудь грузом из своей сумки. Надо бы успеть это сделать до того, как Хаммер опередит меня. Раздумывая так, я полностью игнорировал его вопрос.

В отличие от меня, Лакиган не был осведомлён, как сложно заткнуть Трикстера, когда он разговорится. Поэтому наш обожжённый спутник, недолго думая, подхватил беседу:

– А почему бы и нет? Это же солнце, оно и должно так себя вести.

Обрадованный тем, что кто-то всё же ответил ему, молодой единорог тут же затрещал:

– Но ведь над нами облака! Они должны защищать от жары!

– Да с чего бы? – устройство погоды явно не было сильной стороной Лакигана.

– Раньше же такого не было! До войны облаками закрывали только отдельные участки неба, и только по расписанию, – обрадовавшийся внимательному слушателю, Трикстер уже не мог остановиться. – Я читал в одной старой книге об этом. Раньше погоду делали пегасы, а Принцесса управляла солнцем.

– Ну, даже я знаю, что теперь у нас нет ни пегасов, ни принцесс. И солнце с погодой живут своей жизнью, – лениво ответил Лакиган, он явно не понимал, к чему эта беседа.

– Но ведь получается, что если бы всё небо затянули облаками по такому же принципу, как описано в книге, у нас бы всё время была прохладная пасмурная погода! А это не так!

– Ну, наверное, эти облака, – наш спутник многозначительно посмотрел на небо, – не такие, как были раньше. И потому они по-другому тепло пропускают.

– Именно! – младший брат аж подпрыгнул на месте, что снова заставило меня задуматься, каким бы грузом с ним поделиться. – Я тоже так считаю! Мне кажется, что пегасы, те, которые там, наверху, специально изменили состав облаков, чтобы не оставлять землю без солнечного света.

Трикстер мечтательно посмотрел на небо, и Лакиган, для которого, судя по всему, было непривычно размышлять о природе облаков, последовал его примеру.

Я лишь молча покачал головой. Оба они прекрасно знали, что в сезоны дождей Пустошь надолго бывает промозглой и лишенной яркого солнечного света. И эти сезоны случаются так же хаотично, как и всё остальное. Просто моему брату очень хотелось найти лишний повод поверить в то, что одним пони может быть не наплевать на других.

На самом деле, это не так. И пегасы, похоже, поняли это гораздо раньше остальных.

Благодаря Старику Грину, мы с братьями умели считать, читать и писать. Это был максимум образования, который мог дать заботливый родитель на Пустоши. Наши родные родители, например, не удосужились сделать и этого. Если честно, я не был уверен, умели ли они сами читать и писать… Когда они погибли, Грин, приютивший меня и Хаммера, учил нас наравне со своим родным сыном, Трикстером. Тогда его ещё звали Малыш Смоуки.

Как-то раз, Старик Грин обыскал развалины старой школы. Кроме всего прочего, он нашёл там несколько различных учебников для разных возрастов. Он отдал их нам. Мы вели жизнь одиноких странников, и в минуты покоя у жеребят было не так уж много развлечений. Поэтому ничего удивительного, что мы с любопытством изучали новые книги.

Хаммер первый отобрал себе учебники по математике, физике и, самое главное, прикладной химии. Это во многом определило его увлечения по жизни. Я же выбрал книги по истории. Не думаю, что эти учебники как-то сильно повлияли на меня, но они помогли мне лучше понять натуру пони.

Первым был учебник «современной» истории, повествующий о периоде правления Солнечной Принцессы. Это было занудное чтиво, рассказывающее, как замечательно развился народ пони, стараясь воплотить в жизнь идеалы Гармонии и Дружбы. Это преподносилось как закономерное развитие и воплощение натуры пони. Там очень подробно описывалось, как век за веком пони упорно играли одну и ту же пьесу: «Жизнь в мире и гармонии». Читая это, я задумывался, как столь мирный и дружелюбный народ мог буквально уничтожить цивилизацию и создать выжженную радиацией Пустошь.

Но всё стало понятнее, когда я взял в копыта вторую книгу. Она называлась «Сборник древнего фольклора». В этой книге приводились различные истории и сказания гораздо более древних времён, чем те, что были описаны в первой книге. Перемежаемые различными сухими историческими выкладками, вместе они рассказывали об укладе жизни пони задолго до появления принцесс. И вот там всё было гораздо интереснее. Бесконечные междоусобицы, войны за власть, войны за территорию. Межрасовые конфликты между пони, столкновения с соседними народами. Пони древности не сидели без дела и упорно выбивали себе место под солнцем. С каждым разом они придумывали всё более изощрённые способы истребления своих врагов, но, при этом, война никогда не была их конечной целью. Регулярные войны приводили к развитию технологий, а это, в свою очередь, улучшало условия жизни вообще. Даже полуграмотному жеребёнку, читая эту книгу, было понятно, что выживание и конфликты были основными условиями развития нашего народа. Именно в этой книге, под прикрытием сказок и преданий, давалось описание реальной истории.

Пони всегда жили, не упорядочивая хаос, а просто используя его в своих целях. И, в итоге, это всё вылилось в появление Дискорда. Гораздо позже многие почему-то считали, что пришествие Духа Хаоса было внезапным катаклизмом, который обрушился на ни в чём не повинных пони. Однако же, любому, кто чуть внимательнее взглянет на историю нашего народа, станет понятно, что воплощение Хаоса и Раздора было лишь кульминацией развития пони.

После, когда я перечитывал первую книгу, мне стало понятно, насколько неестественной и фальшивой она была. Именно такой оказалась и вся история пони под правлением Солнечной принцессы.

Думаю, принцесса прекрасно знала хаотичную натуру своих подданных и старалась её удержать всеми силами. Она не учла только одного. Чем сильнее эту натуру сдерживать, тем ужаснее будут разрушения, когда она всё-таки вырвется наружу. И вот, пожалуйста, после веков искусственного сдерживания развития промышленности, пони внезапно развили технологии под угрозой вторжения извне. Но они уже не смогли совладать с этим. Что и привело к появлению выжженной мегазаклинаниями земли на месте цветущей Эквестрии. И уже два века пони бороздят её и больше никак не сдерживают свою разрушительную природу.

А ведь, казалось бы, позволь Селестия развиваться пони самостоятельно, это бы хоть и привело к более жестокому и кровавому ходу истории, но, в итоге, мы бы сохранили цивилизацию. Но история не терпит условного наклонения. Готов поспорить, тысячелетняя принцесса это знала, как никто другой.

Я не скажу, что эти книжки по истории сильно пригодились мне во взрослой жизни. Но когда ты знаешь суть натуры пони и осознаёшь всю вековую незыблемость этих процессов, тебе проще взаимодействовать с окружающими и понимать законы реального мира. Я знаю, что та Пустошь, на которой мы живём – это единственное на что могут рассчитывать пони в конечном итоге. И я живу по её законам. Не по законам довоенных пони, слепо мечтающих о магии дружбы, и не думающих о разрушительных последствиях, к которым могут привести их мечты. И не по законам рейдеров, не уважающих в мире ничего, кроме силы, и часто поступающих даже в урон своему инстинкту выживания. Я знаю, что должен делать, чтобы выжить. Знаю, что пони нужны близкие, чтобы выжить, но ни в коем случае нельзя распространять свою заботу на слишком многих. И я никогда не питаю иллюзий по поводу натуры пони, в отличие от младшего брата.

В своё время Малышу Смоуки достались книжки по литературе. Ведь он был слишком мал, чтобы воспринимать что-то более серьёзное. К сожалению, истории о благородных рыцарях, честных и отважных пони, готовых всегда прийти на помощь ближнему, являются не самым полезным примером для подражания на Пустоши. Мы слишком поздно заметили, насколько сильно они повлияли на него.

Трикстер до сих пор верит, что пони должны помогать друг другу. И что все конфликты можно решить, не прибегая к насилию. Мы с Хаммером уже давно отчаялись его перевоспитать. Наш младший брат такой, какой он есть. И мы будем его защищать, чего бы нам это не стоило. Хотя бы из уважения к Старику Грину. Да и сам Трикстер часто бывает полезен, несмотря на свою наивность. Забавно, что его талант пудрить пони мозги можно считать насмешкой над тем, как он сам себе запудрил мозг верой в дружелюбие пони.

---

Под беззаботную болтовню младшего брата мы прошли ещё пару часов. Я так отвлёкся на свои мысли, что даже забыл поделиться с ним поклажей. Когда я уже всё-таки собирался это сделать, Трикстер сам остановился и снова посмотрел на небо, а после заявил:

– Не пора ли нам сделать привал, вроде уже темнеет?

Я задумался о том, как много мы уже прошли, но Хаммер решил не размышлять. Он быстро свернул с останков Трассы направо и бодро пошагал к каким-то развалинам. Встав на небольшом пустыре, прямо в центре, Хаммер мигом сбросил с себя все сумки. После чего средний брат безвольно повалился на них, всем видом давая понять, что организацией привала нам придётся заниматься без него. А я ведь предупреждал не перегружать себя!

Несмотря на кажущуюся спонтанность, Хаммер вполне ответственно подошёл к выбору места для ночёвки. Мне сложно было сказать, что это за развалины, но обломки одноэтажных домов и забора межу ними давали хорошее укрытие на ночь. Готов поспорить, попадись что-то такое нам раньше, Хаммер бы упал ещё там.

Сняв с себя все сумки, нам удалось устроиться под чудом сохранившейся крышей какого-то небольшого сарая, от которого осталось только две несущих стены. Съев скромный ужин из сухарей, мы начали обсуждать свои дальнейшие планы.

Весь день наш небольшой отряд упорно шагал по шоссе на северо-запад. Первейшей нашей целью было уйти как можно дальше от рейдеров Бладрейджа, а о конечной цели пути никто не думал. Сейчас пришло время скорректировать наш маршрут. После короткого обсуждения мы решили на следующей же развилке свернуть на запад. В той стороне было несколько небольших знакомых нам поселений, а после них начиналась дорога на юг к Сейф Шелтеру, довольно крупному городу, в котором можно было затеряться на время. Получалось, мы бы сделали небольшой крюк, но это было даже лучше, помогая запутать преследователей, коли такие оказались бы.

Другим вариантом было — свернуть на восток. Основной путь караванов пролегал в той стороне. Рано или поздно мы вышли бы к Трейдинг-Пост, сильно разросшемуся торговому поселению. Но дорога туда пролегала слишком близко к землям рейдеров. В текущей ситуации встреча с ними была ещё более нежелательна, чем раньше.

Пока мы это обсуждали, окончательно стемнело, и ночь полностью вступила в свои права. Мы уже, было, окончательно решили сделать крюк и пойти завтра в южном направлении. Но тут, внезапно, высказался молчавший до этого Лакиган:

– Я смотрю вам, ребят, без разницы куда идти? Почему бы тогда нам всем вместе не пойти в Хёртинг-лэндс? Я сейчас там живу и думаю, таким прожжённым пони, как вы, найдётся место в этом городке.

Я никогда не слышал о подобном поселении и с любопытством взглянул на нашего спутника. Мы провели вместе почти сутки, и, возможно, пора было узнать что-то о нём. Однако два дня без сна не оставляли мне шансов на ведение осмысленного разговора.

Стоило лишь улечься на мой потёртый спальник и положить голову на копыта, как я понял, что начинаю уплывать в мир снов. Сквозь дымку, окутавшую моё сознание, я ещё различал, как Трикстер занялся расспросами:

– Это твоё родное поселение? Никогда не слышал о нём. Мне почему-то казалось, ты родом из Трейд-Руина, так хорошо его знаешь.

– А я и правда родом из Трейд-Руина, – осклабился Лакиган. – Но его я изучил в детстве. Потом я вообще всю Торхувскую Пустошь исходил, пока работал охранником караванов. А в Хёртинг-лэндс осел лишь пару месяцев назад. Сейчас меня там ждёт кобылка, так что, наверное, это теперь мой дом.

Наш спутник поведал историю о том, как пару месяцев назад на караван, который он охранял, напала стая кровокрылов. Их старшего заживо разорвали на куски голодные твари, а он сам не захотел такой участи. Лакиган решил продать свою жизнь подороже. Когда закончились патроны и крылатые монстры подступали прямо к нему, он взорвал зажигательную гранату.

– Сейчас-то я понимаю, что сгореть заживо было бы не сильно лучше, чем оказаться разорванным на куски. Но в тот момент я думал лишь о том, как бы не повторить участь своего начальника, – сказал он с печальной ухмылкой.

Торговец, которого они охраняли, оказался действительно славным пони. Он буквально на собственной спине дотащил чудом выжившего Лакигана до ближайшего поселения. Этот странный пони оставил ему полную плату за работу, хотя их торговый маршрут не был закончен. Мало того, он ещё сразу после битвы пожертвовал обожжённому охраннику экстра-сильное зелье восстановления из личных запасов. Благодаря этому, раненый смог дожить до помощи врача.

Как по мне, так Лакиган что-то недоговаривал. Я ещё не встречал караванщика, который бы так заботился о недееспособных охранниках и, тем более, тратился на них, если собирался просто оставить в первом же поселение.

В любом случае, Лакигану повезло, и вместо того, чтобы сгореть заживо со стаей гигантских летучих мышей, он оказался на попечении лучшего и единственного доктора в мелком затерянном на Пустоши городке.

Именно туда он предлагал нам отправиться, ибо сам успел там осесть и обзавестись, как он выражался, «домом». Уже почти уснув, я услышал милейшую слащавую историю о том, как ему это удалось.

Тем самым врачом оказалась молодая кобылка, которая, в процессе ухода за раненым охранником караванов, воспылала к нему любовной страстью. Само собой, полностью взаимной. «Ещё бы не взаимной. Этот парень должен радоваться, что с таким ожогами на него вообще хоть одна кобылка посмотреть может», – подумал я.

Докторша оказалась дочкой местного мэра, так что никаких проблем с тем, чтобы осесть в этом городе после выздоровления, у Лакигана не возникло.

– Вот так я потерял тридцать процентов кожи, но зато нашёл свою любовь, – подытожил свой рассказ наш спутник под восторженные вздохи Трикстера.

Я не стал у него спрашивать, чего ж он свалил оттуда на заработки при первой же возможности. Мне, конечно, было бы приятно остудить романтичный настрой младшего брата от этой слащавой истории, но сон взял верх, и я спокойно засопел.

Моя очередь быть часовым была ближе к концу ночи. А потом меня сменил Лакиган. Когда я засыпал, то услышал, как он что-то обсуждает с Трикстером. По их интонации я понял, что ничего срочного не происходит, и радостно ухватился за остатки положенного мне сна.

Разбудил меня болезненный тычок в бок. Продрав глаза, я увидел дуло пистолета, уставленное на меня, и облезлую рожу единорога, которая навевала на мысль, что её хозяин недавно искупался в бочке с какими-то химикатами. Этот единорог держал пистолет магией и приказывал мне не шуметь. Тут же другой болезненный удар в голову снова отправил меня в забытье.

Когда я вновь очнулся, моя голова гудела. Едва фокусируя взгляд, я смог рассмотреть, что мы с Хаммером лежим крепко связанные с кляпами во рту и приваленные к стене. Средний брат был без сознания, похоже, его приложили гораздо основательнее, чем меня. Прямо перед нами расхаживали два единорога. Один, заметно моложе, допытывал того, облезлого, который до этого целился в меня:

– Объясни-ка ещё раз, почему мы до сих пор не прирезали этих долбоёбов? Нахрена мы их тут держим?

– Это называется «заложники», мудила! Когда другие двое вернутся, вместо того, чтобы перестреливаться с ними, мы просто заставим их сдаться, чтобы сохранить жизнь заложникам. Потом-то уж, конечно, прирежем всех четверых.

– Может, просто засаду устроим? – не унимался молодой.

– Так меньше риска. Парни эти явно бывалые, сам видишь. Костров не жгли, часового выставляли. Укрылись за этими стенами так, что хрен увидишь в ночи. Хорошо хоть Косая их издалека заметила. Вот же страшная кобыла, как мамка твоя прям, а зырит своими зенками во все стороны разом.

Я повернул голову и чуть в стороне увидел третьего налетчика – дородную кобылу земнопони, которая широко скалилась своим удивительно щербатым ртом на разговор этих двоих. Смотрящие в разные стороны глаза не оставляли сомнений, что это именно её только что упомянули. Начинавшие светлеть облака позволили разглядеть даже метку на её крупе – два глаза разных размеров, направленных в противоположные стороны.

– Повезло ещё, что двое за раз отошли, – продолжал нравоучения облезлый единорог, – так бы ничо не получилось!

«Да, действительно, куда это смылись два других члена нашей компании!» – раздражённо размышлял я.

– Ты только посмотри, какие у него пушки! Чур, мои! – приговаривал, копаясь в моих вещах, закончивший объяснения единорог.

В это время я лихорадочно соображал. Пытался аккуратно выпутаться, выплюнуть кляп, сделать хоть что-нибудь.

– Эй, ты чё там ёрзаешь? – заворчал молодой, – может, тя всё-таки порезать малёха?

Единорог вытащил магией большой нож, который, судя по ржавому виду, последний раз подвергался заточке лет двести назад, и, размахивая им, направился ко мне.

К счастью, приблизиться он так и не успел. Внезапно с вершины находящегося рядом холма раздалось громкое и раскатистое рычание. На замерших единорогов выскочила тень пони. Следом за ней летел окровавленный кусок мяса, напоминающий тушу кротокрыса. Бесплотная тень пролетела сквозь удивлённых пони, а кусок мяса впечатался прямо в круп облезлого налётчика.

В ту же секунду, с вершины слетела огромная рычащая туша. Дикий зверь, размером в два роста пони, на полном скаку снёс молодого единорога. От сильного удара тот отлетел и врезался головой в стену, у которой лежали мы с Хаммером. И тут же зверь набросился на второго единорога, у ног которого валялся кусок мяса.

Пока эта тварь буквально кромсала на куски одного из налётчиков, косая кобыла начала палить по нему практически в упор из автоматических винтовок, притороченных к её боевому седлу. Большая часть её выстрелов попадала в стену около меня.

«Смотри куда палишь, дура тупая!» – промычал я через кляп и, нервно сжавшись, попытался отползти в сторону, чтобы уйти с линии её огня. В этот момент я заметил, что наконец-то очнувшийся Хаммер, навалившись всем телом на прилетевшего к нам единорога, пытается душить его связанными копытами. Вполне возможно, эта мера была излишней, так как после удара о стену молодой налетчик и так не выказывал желания шевелиться.

Видимо, раскосые глаза и связанный с ними талант позволяли этой кобыле лишь видеть малозаметные вещи, но уж точно не вести прицельный огонь. Две очереди, выпущенные в дикого зверя, так и не добили его. Дико взвыв, разозлённый монстр уже был готов броситься на эту косую во всех смыслах кобылу. Он наверняка успел бы разорвать её до того, как подох окончательно.

Друг за другом раздались два выстрела, и сначала из шеи, а потом из головы зверя хлынули фонтаны крови. Уже бездыханная туша повалилась прямо к ногам ошалевшей кобылы. Она с удивлением стала крутить головой, чтобы понять, откуда пришла такая внезапная помощь.

Но долго наслаждаться плодами этой помощи ей не пришлось. Прозвучал ещё один выстрел, и тело кобылы с пробитой головой рухнуло прямо на монстра, погибшего за несколько секунд до неё.

Этим метким стрелком оказался Лакиган, бежавший в нашу сторону с вершины холма. Когда он приблизился, нас уже вовсю пытался развязать Трикстер. Он выскочил с другой стороны развалин, около которых был устроен наш лагерь.

Первым делом Лакиган убедился, что и зверь, и кобыла не подают признаков жизни. Об одном из единорогов позаботился Хаммер. А вот второй, погрызенный выскочившим зверем, оказывается, ещё подавал признаки жизни. Он однозначно был уже не жилец. Его внутренности были разворочены и разбросаны во все стороны, но единорог всё ещё отчаянно хрипел, пытаясь что-то говорить, и хаотично дергал передними ногами.

Лакиган постоял над ним несколько секунд, задумчиво разглядывая. После чего он пробормотал что-то и ещё одним выстрелом оборвал мучения последнего из напавших на нас пони.

Я был в полнейшем шоке от всего произошедшего. Когда с меня сорвали наконец-то опостылевший кляп, я мог только громко и несвязно орать обрывочные фразы. Мне еле-еле удалось выговорить что-то вроде: «Что, блядь, это было?» – и: «Где вы шлялись?»

Поняв, что в ту же секунду никто не порадует меня подробнейшим отчётом, я, разминая затёкшие ноги, поковылял в сторону своих седельных сумок, в которых уже успели покопаться. На самом дне мне удалось откопать нетронутую фляжку с виски, специально хранившуюся для особых ситуаций. Разумно рассудив, что сейчас именно такая, я влил в себя несколько обжигающих бодрящих глотков.

Пока я пил, ко мне подошёл Лакиган и попытался было ухватиться зубами за горлышко. Я сначала подумал зажать этот успокоительный напиток, ибо имел сомнения, заслуживают ли его пони, бросившие свой пост. Но потом я заметил, что он сам ещё не отошёл от боя, и его бьёт мелкая дрожь. После чего, разжав копыта, позволил-таки приложиться.

Когда рядом с нами уселись Хаммер и Трикстер, я наконец-то услышал объяснение всему произошедшему.

Оказывается, когда я засыпал, Лакиган услышал какие-то шорохи. Он сообщил проснувшемуся Трикстеру, что пойдёт проверить. но любопытный единорог не смог долго усидеть и увязался за ним следом.

Как выяснилось, звуки издавал охотящийся яо-гай. Это тот самый мутировавший медведь, который ворвался на нашу стоянку. Лакиган сначала хотел попытаться убить его до того, как он унюхает всех нас. Но тут зверь нашёл себе жертву попроще. Тушка кротокрыса стала его утренней трапезой. Лакиган же, поняв, что нападение оголодавшего яо-гая нам пока не грозит, предложил Трикстеру тихо ретироваться, по-быстрому поднять нас и уйти куда подальше.

Но когда они направились обратно, то с вершины холма заметили, что на наш лагерь внизу напали несколько пони, а я и Хаммер уже были связаны.

– Договариваться с ними было не резон, пока они держали нож у вашего горла. А перестрелять троих разом точно бы не получилось. Вот я и предложил малому выманить зверя магией, – делился соображениями наш обожжённый спутник.

– Мой телекинез не работает слишком далеко, но зато он не такой яркий, чтобы зверь сразу заметил, откуда магия, – начал рассказывать Трикстер. – Я схватил у него кусок мяса и потянул в сторону нашего лагеря. Было так страшно, что яо-гай бросится на меня, и я сотворил тень, чтобы отвлечь его, а потом запустил мясо в след за тенью.

– Нет, ну вы представляете! Я сотворил иллюзию и одновременно обособленно работал телекинезом! – довольный единорог практически скакал возле нас.

Я, конечно, мог разделить эмоции младшего брата. Творить по несколько заклинаний за раз было для него крайне сложно. И тот факт, что в последнее время у него это получалось всё чаще, не мог не радовать.

Но в данный момент меня волновал несколько иной аспект их истории:

– Да вы там обдолбались, что ли, оба? Натравить на лагерь грёбанного яо-гая? А если бы он и нас погрыз?

– Вы лежали и не шевелились, а значит, на вас он обратил бы внимание в последнюю очередь, – невозмутимо рассуждал Лакиган. – Мне нужно было отвлечь напавших на лагерь, а дальше я бы уже смог в суматохе добить и выживших, и зверя.

– Так же ведь и получилось, в конце концов? – своей вопросительной интонацией он как будто ждал от нас одобрения, – Не переживай, мне уже приходилось охотиться на яо-гаев, я знаю их повадки! Так что, я просто действовал по обстоятельствам…

– Да ты охреневший псих! – заявил я, сам до конца не понимая, сказал я это с одобрением или же нет.

Лакиган лишь многозначительно посмотрел на меня и вновь потянулся к моей фляжке.

«Действовал по обстоятельствам… примерно так же, как когда взорвал себя на зажигательной гранате? – рассуждал я. – Этот парень, похоже, тот ещё отморозок».

Когда мы все отошли от переживаний, то начали собираться. Тела налетчиков были обобраны, а их немногие пожитки честно поделены с Лакиганом. Он даже заикнулся о том, чтобы разделать убитого яо-гая. Типа, шкура и мясо могли бы пойти на продажу. Однако мы с братьями не были любителями мясной диеты, и никто не горел желанием тратить время и помогать ему с разделкой туши. Меня так вообще передёргивало от одного взгляда на неё.

Нет, честно, подобные штуки меня привлекают только в виде украшений в барах. А вовсе не тогда, когда они страшно рычат и разрывают пони на куски в метре от меня.

Так что мы оставили все тела так, как они лежали, и двинулись в путь.

---

Несмотря на то, что нами было открыто много нового об отчаянной натуре Лакигана, мы не отказались от его приглашения. Хёртинг-лэндс, место, куда отправилась наша компания, находился в половине дня пути на север. В этот раз мы шагали не так быстро и чаще делали остановки. Поэтому, когда, наконец, добрались, день уже перевалил за середину.

В самом конце пути мне даже удалось издалека рассмотреть этот Хёртинг-лэндс. Дорога проходила через небольшой холм. Стоя на его вершине, я смотрел на городок, раскинувшийся в низине. Всего пара улиц, соединяющихся под прямым углом. В отличие от Трейд-Руина, здесь все дома были построены после войны. По большей части из различных листов жести и каменных блоков. Наверняка, для этой стройки пони разобрали какую-нибудь находящуюся неподалёку фабрику. Мысль об этом подтверждала пара больших ангаров, видневшихся чуть дальше домов. Всё поселение было огорожено невысоким, но сплошным забором, судя по всему, из тех же металлических листов.

В общем, городок был невзрачным и серым, как и везде на Пустоши, в нём преобладали непритязательные пепельные и ржавые цвета. Но вместе с тем, во всём этом прослеживалась основательность земных пони. Подобное упорство всегда вызывало во мне противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, впечатляло, что пони ещё могут объединиться и построить что-то новое. Но мне лично было сложно понять, зачем вообще нужно это делать. Для меня проще не привязываться ни к какому месту и всегда быть готовым сорваться и идти куда-то ещё. Потому что, как бы основательно ты не объединялся и не отстраивался, Пустошь всегда может стереть все твои труды по мановению случая. Нет смысла вкладывать столько усилий во что-то, что не даст тебе гарантий уверенности в завтрашнем дне. А таких гарантий не может дать ничто.

Через полчаса мы уже находились за стенами города. Охранники, зорко охранявшие ворота, заметили нас издалека и сразу взяли на прицел. Но, узнав, Лакигана, они расслабились, и лишь предупредили, что в городе не принято носить оружие «на изготовку». Как только мы сняли оружие с наших боевых сёдел, они без вопросов пропустили всю нашу компанию. Первым делом наш спутник нашёл главу этого города и попытался представить нас.

Немолодой пони с пышными усами и стальным взглядом с удивлением встретил нас у себя дома. Он не дал нашему спутнику особо высказаться и начал разговор первым:

– Вы смотрите ж, кто к нам явился! А мы не ждали тебя так рано. Что, большие крышки на дороге не валяются, малой? Понял-таки, что лучше с нами держаться?

Лакиган ответил ему немного неуверенным, но пристальным взглядом. Старый пони подошёл к нему ближе и по-доброму потрепал его копытом по обгорелой щеке.

– Молодец, что всё-таки притопал обратно. Не успел разбить сердце моей Милки. Вот ведь хорошо, мне не придётся сдирать с тебя шкуру за это, – пони рассмеялся, отчего его пышно свисающие усы задергались в разные стороны.

Неуверенный взгляд обожжённого пони как будто бы стал несколько твёрже. Он медленно отвёл от себя копыто старика и чётко проговорил:

– Ты прекрасно знаешь, что я бы никогда не разбил ей сердце.

Лакиган вытащил из своей сумки небольшой мешок и резко поставил его на стол, находящийся рядом с ним. Мелкий перестук легкого металла дал прекрасное понимание о содержимом этого мешка.

– Да и без работы я всё-таки не остался. Как думаешь, этого хватит, чтобы не переживать, что твоя дочь живёт с «дармоедом»?

Усы старика встрепенулись, но тут же поникли. Устало посмотрев, он ответил:

– Э, ну ты всё дуешься за тот разговор? Я же в шутку тогда… Парень, ты прекрасно знаешь, что я всегда готов пристроить тебя к общему делу.

Он подошёл к столу, носом подвинул мешок к Лакигану и продолжил:

– Как бы там оно не было, я не буду забирать деньги своей дочери. Ведь если ж твои намерения не поменялись, у вас всё общее. А значит, она имеет на них такие же права. Чё смотришь? Давай, забирай своё барахло, парень. Вам с Милки эти крышки ещё пригодятся.

Мы с братьями стояли всё время около входа в помещение. И всячески старались не отсвечивать во время этой семейной сцены, невольными свидетелями которой мы стали. Однако, на протяжение всего разговора с Лакиганом, старый пони ни на секунду не выпускал нас из поля зрения. Как только тот забрал свои крышки обратно, старик демонстративно повернулся к нам, продолжая при этом обращаться к своему собеседнику:

– В тот раз, парень, я не давил на тя, что ты дармоед. Я лишь желал объяснить о том доверии, которое было оказано тебе благодаря Милки. И тута речь не только обо мне или моей дочери. Доверие тебе оказывает вся община. Ты ж понял, что мы тут не любим пришлых.

Старый пони выдержал секундную паузу и продолжил:

– И, говоря об этом, может расскажешь теперь, что за пони ты с собой привёл в наш город?

«Доверие… пришлых… как у них тут всё непросто», – подумал я. А Лакиган в этом время представил нас и выдал короткую рекомендацию:

– Этим ребятам нужно где-то осесть на время. Пони они очень талантливые. И таланты их я проверял в бою бок-о-бок с ними, так что имею причины им доверять, – Лакиган бросил многозначительный взгляд на старика и продолжил:

– Мы вместе выбирались из Трейд-Руина. Заварушка там была очень серьёзная. В городе сменилась власть, и в нём теперь очень неспокойно. Думаю, ты об этом захочешь узнать подробнее…

При словах про обстановку в Трейд-Руине старик сильно нахмурился, но не стал сразу же выспрашивать подробности. Вместо этого он сказал:

– Так, я полагаю, ты зашёл ко мне первому и Милки ещё не обрадовал своим появлением? Давай-ка, иди, осчастливь её. Заодно и этих пони разместишь где-нибудь. Они ж твои гости, вот и думай. А потом, мы с тобой поговорим о делах подробнее. Неспокойные новости ты принёс. Тут есть, что обдумать. – Старый пони подошёл к Лакигану и пристально посмотрел ему в глаза, – Молодец, что вернулся, парень.

После этого он повернулся к нам, и, наконец, представился сам:

– Так, парни, меня все зовут Шеф. Потому что я главный тут, – его усы многозначительно шевельнулись, давая понять, что это вся информация о нём, которую нам надо знать.

– Раз мой будущий зять за вас ручается, вы можете пока остаться у нас в городе. Но особо не шляйтесь. Пришлых у нас не любят, а особенно тех, кто шатается без дела. Я сегодня занят, мне не до вас будет. Обустраивайтесь пока, а завтра с утра мы пообщаемся поближе. Выясним, кто вы такие, и чем можете пригодиться нашей общине.

После такого короткого и многозначительного напутствия нас отправили в клинику.

Я уже успел заметить, что все здания на улицах Хёртинг-лэндс были удивительно однообразно безликими. Никому и в голову не приходило повесить хоть какие-то указатели или вывески, сообщающие, где у них тут, например, отель. Хотя, с учётом отношения местных к «пришлым», вполне вероятно, что в городе и не было никакого отеля.

Несмотря на внешнюю безликость, изнутри было очень легко понять принадлежность здания, в которое мы вошли. Несколько коек, разбросанные медицинские инструменты, различные препараты. А также множество довоенных книг по медицине, заботливо уложенных в шкафу у стены напротив от входа. Это однозначно была местная больница. Рядом со шкафом стоял стол, за которым сидела молодая пони со шкурой молочно-белого оттенка. Она была одета в халат, который, возможно, когда-то соответствовал цветом её шкуре, но сейчас выглядел старым и застиранным, со следами от крови различной степени древности.

Кобылка читала какую-то толстую книгу и обернулась на нас с выражением недовольства. Но она так и не успела выказать раздражения по поводу того, что её отвлекли. В секунду её лицо расплылось в широчайшей улыбке.

С диким возгласом: «Ла-а-аки-и-и!!!», – она тут же бросилась на приведшего нас сюда пони. Мы с братьями шли следом за ним и вовремя успели разбежаться в стороны. Неистовая кобылка с разбега впечатала нашего спутника в дверь, в которую мы только что вошли. Не отвлекаясь на какие-нибудь слова, она принялась неистово целовать его, и Лакиган тут же ответил ей взаимностью. Они сплелись в объятиях друг с другом, и на какое-то время помещение погрузилось в тишину, прерываемую нестройными причмокиваниями и даже стонами.

Я, было, подумал, что нам стоит выйти и оставить парочку наедине. К сожалению, они закрыли собой единственную дверь наружу. Ища другие пути, я собрался исследовать лестницу, ведущую на второй этаж. Но тут кобылка всё-таки отпустила лобызаемого ею жеребца и пристально уставилась ему в глаза, не снимая при этом передних копыт с его шеи.

– Я думала, что не увижу тебя ещё несколько месяцев! Когда ты сказал, что останешься в Трейд-Руине и поищешь работы, чтобы обеспечить нас без помощи моего отца, я думала, ты опять наймёшься охранником в какой-нибудь караван. Я так рада, что ты передумал, милый!

– О, детка, я не передумал! – Лакиган потянулся губами к немного отстранившейся от него кобылке и ещё раз чмокнул её. – Просто подвернулась более выгодная работёнка. Отряду наёмников требовался проводник, хорошо знающий город и его окрестности. Пришлось поучаствовать в их разборках с местными, но зато они очень щедро заплатили!

– Я так счастлива! Даже не надейся, что я тебя ещё хоть раз отпущу куда-то надолго! Какие бы у тебя не были проблемы с моим отцом, мы с тобой останемся вместе!

– Конечно, любимая! Прости, что заставил тебя волноваться! И не волнуйся насчет твоего отца.

Лакиган пересказал ей свой недавний разговор с Шефом, показал мешок с заработанными крышками и выслушал попрёки за то, что пришёл не к ней в первую очередь. После этого они, всё так же, не отходя от двери, вновь принялись целовать друг друга.

Лишь спустя некоторое время, молодая кобылка соизволила оторваться от него и оглядеться. Лакигану тут же пришлось выслушать претензию, что он до сих пор не познакомил её со своими спутниками. Он быстро представил нас и коротко рассказал о том, как мы вместе выбирались из Трейд-Руина.

– Друзья Лаки – мои друзья. Зовите меня просто Милки, я лучший врач в Хёртинг-лэндс, – представилась кобылка и с чуть слышным смешком тихо добавила: – и единственный.

– Да она лучший врач на всей пустоши! И уж поверьте, я знаю о чём говорю, – поддержал свою кобылку Лакиган.

Я с сомнением посмотрел на его шрамы от ожогов, но, само собой, промолчал.

Как выяснилось, на втором этаже находилась спальня. Милки жила прямо при больнице, что было ожидаемо. Само собой, Лакиган поселился вместе с ней. Ввиду отсутствия сейчас пациентов, нам было предложено располагаться прямо на койках, находящихся здесь. Нас это вполне устроило.

Но у нас с братьями не было желания слишком долго тут рассиживаться прямо сейчас. Было видно, что влюблённые горят желанием уединиться, и мы не хотели им мешать.

Я выяснил у Лакигана, где здесь можно поторговаться и сбыть лишние товары. Большого рынка в Хёртинг-лэндс не было, но одна торговая лавка имелась. Именно туда мы и решили отправиться. Перед уходом я расспросил, что ещё в этом городке можно было бы посетить. Список мест, единственным пунктом которого был местный бар, меня более чем удовлетворил. Мы раскланялись и оставили эту парочку наедине.

Лавка торговца располагалась в очередной невзрачной постройке из ржавых жестяных листов. Хозяин находился на месте и был немало удивлён посещением кем-то нездешним. Он попытался расспросить нас о новостях из других мест. Но мы не горели желанием распространяться о подробностях обстоятельств, которые заставили нас покинуть Трейд-Руин. Поэтому и на все вопросы о состоянии дел в городе мы отвечали уклончиво. Впрочем, на наши ответные вопросы про жизнь в их городке и о том, чем можно тут заняться, торговец отвечал ещё более расплывчато, так что содержательной беседы у нас в любом случае не получилось.

Хаммер принялся расспрашивать у него про различные материалы и ингредиенты, которые могли бы ему пригодиться. А я отошёл в сторону и стал выкладывать из своих сумок вещи, которые можно было бы продать. К ним относились и те два комплекта брони Синих светил. По защитным свойствам они превосходили наши укреплённые куртки, но их характерный окрас мог привлечь нежелательное внимание.

Я подозвал Трикстера, показал ему весь выложенный мной хлам и рассказал свои соображения по поводу брони, предоставив дальше действовать самостоятельно. Торговаться и впаривать кому-то ненужные вещи, я, конечно, умел не хуже, но у младшего брата такое получалось гораздо проще и естественнее. Поэтому я всегда был готов уступить ему эту роль. Несмотря на то, что сам он оружием пользоваться не любил, разбирался в нём хорошо, как и в любых сопутствующих товарах.

Хаммер отобрал несколько сломанных приборов из всего металлолома торговца, которые могли бы ему пригодиться. Он попросил их отложить и уступил место Трикстеру. Тот активно начал представлять переданные ему товары, в первую очередь расписывая, как рады будут местные пони заполучить такую элитную броню. Мелкий болтун так заговорил зубы хозяину лавки, что смог выбить довольно хорошую цену и на броню, и на все остальные товары. Торговец немного компенсировал это, продав нам запас медикаментов и провизии по завышенной цене. Впрочем, не было ничего удивительного в том, что цены на ходовые товары в маленьком изолированном поселении так отличались от цен в крупном торговом городе.

В любом случае мы остались в большом плюсе, и торговец был явно недоволен результатом сделки, неодобрительно поглядывая на болтливого единорога, ссыпающего себе выторгованные крышки. Всё это время я перебирал и укладывал вещи в своих сумках. Я обратил внимание на винтовку, которую так удачно успел вернуть себе при побеге из Трейд-Руина. У меня до этого не было особого времени, чтобы изучить её. Оружие было в отличном состоянии и всем своим видом показывало, что я не зря его с собой прихватил. Даже не поленился стереть засохшие капли крови, оставшиеся от предыдущей хозяйки. И грустно уставившись, я разглядывал пустой магазин.

Именно за этим занятием меня застал хозяин лавки, после того, как выяснил, что больше никто ничего покупать не собирается. Он было начал раздраженно выпроваживать нас, но, подойдя ко мне, завис и вместе со мной рассматривал пустой магазин.

– Скажи-ка мне, сынок, что за патроны использует эта винтовка?

– Сам бы хотел знать, – ответил я, задумчиво глядя на него. – Какие-то девятимиллиметровые, специальные винтовочные патроны. Ни разу раньше таких не видел, но очень хотел бы достать.

– Девять миллиметров… винтовочные… специальные… – задумчиво повторил торговец.

А после он резко подорвался в дальний угол лавки и начал напряжённо копаться там, выискивая что-то среди хлама. Наконец он вытащил оттуда вытянутый металлический ящик, ухватил зубами за ручку и притащил его прямо ко мне. После чего открыл крышку и сказал:

– Глянь-ка, не подойдут ли эти.

Ящик был доверху наполнен патронами, очень похожими на те, что мне требовались. Не веря в свою удачу, я осторожно вытащил один зубами и вставил в магазин, так и зажатый у меня в копытах. Как только я присоединил магазин и передёрнул затвор, любые сомнения развеялись.

– Откуда у тебя этот ящик? – Спросил я.

– Один наёмник всучил его. Засранец смог убедить меня, что любой, кому понадобятся эти патроны, будет рад заплатить за них вдвое. Якобы они применяются в пушках, которые использовали особые отряды специального назначения, созданные в самом конце войны.

Торговец зло выругался и продолжил:

– Только этот гад не сказал мне, что на Торхувской пустоши таких пушек не сыщешь. Может в центре Эквестрии, откуда он родом, они на каждом шагу. А вот у нас я ни разу таких не видел. Три месяца уже жду, кому смогу продать хоть один патрон.

– Ну, так и мне эта винтовка досталась по наследству от одного из наёмников, недавно пришедших с Центральной пустоши, – подхватил я. – Что-то много в последнее время кантерлотских пони заглянуло в наши края.

– Да не, Харш, на самом деле, уже много лет по Торхуву ходит. В тот раз его Шеф нанимал, помочь зачистить одну военную базу неподалёку. Затопленную наполовину, её радигаторы обжили. Опасное место было. А этот пони, говорят, как раз специалист… эм... по опасным местам. И ящик этот мне оттуда приволок. А я, дурак, позарился на него.

История похождений бравых кантерлотских наёмников меня мало интересовала. Я пожирал глазами ящик с патронами. Подняв взгляд на торговца, я постарался как можно спокойнее сказать:

– Ну, так, может, отдашь мне ящик оптом? Я согласен взять всё сразу, если договоримся о скидке. Всё равно никому больше ты эти патроны не продашь, сам понимаешь. Ну что, договоримся?

Торговец хмуро прищурился и несколько секунд разглядывал меня исподлобья.

– Конечно, договоримся. Скидку говоришь? Да за три тысячи я тебе его весь и отдам, пожалуй.

Я поперхнулся от такой наглости и тупо уставился на него, стараясь понять, серьёзно ли он назначил столь крупную сумму. А торговец продолжил:

– Пони вы при крышках, я смотрю. Кроме того, что у меня сейчас выторговали, у вас ещё с собой есть. Так что не говори, что сумма для вас непосильная.

Жеребец задумчиво причмокнул, как будто он уже пересчитывал крышки, которые я ему заплачу. При этом он приговаривал:

– Да, вот это будет уже гораздо более выгодная сделка.

Я лишь молча хлопал глазами, разглядывая хозяина лавки, который только что открылся мне в новом свете. Я не мог поверить в столь наглую и глупую жадность.

– Ты ведь понимаешь, что если я сейчас уйду, ты никогда уже не продашь эти патроны? – Зло процедил я.

– Так же, как и ты никогда и нигде в округе не найдешь ещё патронов для своей крутой винтовки, – мерзко ухмыляясь, ответил торговец.

– Да пошёл ты! Что нам мешает посетить ту базу, про которую ты говорил, и найти там ещё два десятка таких ящиков?

– То, что Шеф с ребятами зачистили её и разобрали до последнего винтика, – ухмылка торговца стала ещё более раздражающей. – Я так понял, вы с компанией у нас задержитесь на какое-то время? Ну, значит, у тебя будет возможность спокойнее обдумать моё предложение.

Торговец окинул нас всех взглядом и выжидающе посмотрел на меня. Потом он понял, что я не собираюсь ему ничего отвечать кроме невнятного рычания, сдерживаясь, чтобы не сорваться на ругань.

– Ну, а если прямо сейчас у вас нет желания купить что-то ещё, прошу покинуть мою лавку.

Когда мы вышли на улицу, я мог только ошарашенно моргать глазами. Огромный запас патронов к этой шикарной винтовке был у меня под носом. Но я не смог его получить, потому что жадный ублюдок заломил совершенно неадекватную цену.

Какое-то время мы просто молча шли по улице, и я старался прийти в себя. Трикстер решил разбавить молчание своими никому ненужными умозаключениями:

– Знаете, я думаю, этот торговец не самый умный и талантливый. Но однозначно он очень жадный пони. Может, он не всегда успевает быстро просчитать все тонкости сделки, но потом долго о них помнит. Неудачные сделки мучают его. Мысль о том, что какой-то ушлый наёмник загнал ему ящик ненужных никому патронов, терзала его до сих пор. А после общения с нами нынешняя сделка грозила встать для него на один уровень с той. И сейчас жадный ублюдок схватился за возможность компенсировать обе эти неудачи.

Я злобно посмотрел на младшего брата:

– И к чему ты это всё сказал?

Под моим агрессивным взглядом молодой единорог стушевался, и дальше мы снова шли молча. Братья решили ещё немного пройтись и изучить городок, прежде чем наведаться к Лакигану с Милки. Мне же от всех этих переживаний поскорее захотелось исследовать местный бар. Оставив их, я последовал по пути, который мне объяснил Лакиган.

---

Я был очень рад, что сообразил уточнить, как мне найти нужное место, так как ориентироваться в этом городке среди совершенно безликих домов было очень сложно. Бар я всё-таки нашёл быстро и уверенно вошёл внутрь очередной жестяной постройки. Обстановка, встретившая меня внутри, подтвердила, что я не ошибся дорогой.

Бары на Пустоши. Они бывают совершенно разными. Грязные, замызганные лачуги, после посещения которых уровень радиации в твоём организме повышается пропорционально уровню алкоголя в крови. И респектабельные заведения с серьёзной охраной, в которых подают самые изысканные блюда. Но для меня почти все бары совершенно одинаковы по атмосфере. Это места, куда пони приходят отдохнуть после тяжелого дня, расслабиться душой и телом. Здесь решают совместные дела с партнёрами и выясняют отношения с неприятелями. Жеребцы находят себе кобылок, задиры неприятности, а неудачники возможность забыться.

Бар Хёртинг-лэндс, по сути, ничем не отличался от десятков других баров. День клонился к вечеру, и народу тут набилось уже немало. Ну, по меркам этого городка, конечно. Я с грустью вспомнил, какие толпы пони собирались на двух этажах «Чумного яо-гая». Тот бар всё-таки был приятной отдушиной, уголком уюта посреди рейдерских земель. Что-то мне подсказывает, что в ближайшее время такого уюта в нём уже не будет.

Мне захотелось как-то почтить память «Яо-гая». Можно сказать, это был единственный бар, который выделялся для меня среди всех подобных заведений. Я уселся за стойку, подозвал барпони и начал выпытывать у него подробности их алкогольного ассортимента. На удивление, у них оказалось аж два сорта виски. В роли более крепкого напитка выступал какой-то самогон местного приготовления. А вот нормального ликёра у них не оказалось, вместо него мне подошёл какой-то слабый напиток, похожий на густое пиво. Я попросил барпони налить мне в узкую кружку в равных долях этого напитка, потом виски, а сверху самогона. Когда мой заказ был исполнен, я пододвинул кружку к себе.

Задумчиво посмотрев на ещё не перемешавшийся коктейль, я достал из своей сумки один винтовочный патрон и кремниевую зажигалку. После чего ухватил зубами пулю и выковырял её. Я высыпал немного пороха прямо в кружку и тут же поджег его. Чистый самогон вспыхнул с небольшим всплеском. Я секунду наблюдал за пляшущими языками пламени, а потом быстро закрыл кружку копытом и резко встряхнул её.

К тому моменту, когда я сделал глубокий глоток, половина народу в баре уже наблюдали за мной.

– Чтой-то такое мудрёное ты пьёшь, малой? – Обратился ко мне пони, сидящий за барной стойкой рядом со мной.

– Этот коктейль называется «Чумной яо-гай». Он так назван в честь бара, где его подавали, – ответил я.

– Можно попробовать?

Я молча отлил половину в пустую кружку этого пони. Когда он потянулся за ней, я взял свою тоже и сказал:

– Памяти самого уютного бара на Пустоши!

Мы оба сделали ещё по одному большому глотку. Мой сосед удивлённо крякнул, его глаза расширились.

– Хорошо пробирает!

– А то! – Я весело ухмыльнулся, – И, кстати, с тебя тридцать крышек.

– Да с какой стати? Ты ж мне только половину отлил! – Ответил сосед с наигранным удивлением. Его явно развеселила моя наглость.

– А ты прибавь ещё стоимость патрона.

Мой собутыльник от этого окончательно рассмеялся.

– Идёт, парень. Но давай лучше я оплачу следующий круг, когда мы допьём твой коктейль. А пока ты расскажешь, откуда такой наглый вылез.

В принципе, бары все одинаковы. Уже через полчаса к нам присоединилась приличная компания местных пони. Я выпивал с кучей незнакомцев. Слушал истории об их похождениях. Травил собственные байки. Потом кто-то предложил сыграть в кости. Кажется, это был я.

Не знаю, сколько прошло времени, я был в пьяном угаре. В какой-то момент я заметил, как в бар вошёл Лакиган. Его просто светившаяся обгорелая физиономия говорила о том, что они с невестой провели вечер очень репродуктивно. Он тут же выцепил в толпе меня.

– Таргет! А я тебя везде ищу! Думал, ты уж потерялся где. – Посмотрев на нашу гогочущую компанию, он добавил: – Смотрю, ты уже познакомился с половиной населения этого города?

– О да, – весело сказал я чуть заплетающимся языком, – я тут уже всех знаю! Смотри, вот это мой первый собутыльник! Это – второй! Это – старик, который знает кучу весёлых историй! А вот этот парень всё время молчит, но при этом думает, что сможет перепить меня!

Я водил копытом, показывая на окружавших меня пони, и всё начинали громко ржать в этот момент.

– Э, да тебе уже хватит! Давай, друг, я провожу тебя домой, – своим унылым голосом Лакиган буквально обламывал всё веселье.

– Лаки-Лаки, эх, Лаки! Конечно же, ты прав! Мы обязательно пойдём домой.

Я вышел из-за стола и, чуть приобняв Лакигана, немного толкнул его в сторону барной стойки.

– Только давай ещё по одной выпьем вместе с тобой! За то, что ты пригласил нас в этот чудесный город.

Естественно, никуда мы потом не пошли. Лакиган показал совершеннейшую неспособность противостоять как моим уговорам, так и алкоголю в принципе. Уже после второй порции виски он совершенно забыл о том, что хотел меня куда-то увести. Он сидел и, еле выговаривая слова, изливал на меня свои душевные откровения.

– Ты не понимаешшшь! Это для меня, как второе рождение и найти смысл в жизни одновременно! Всю свою жизнь я скитался по этой грёбаной пустоши, неприкаянный и никому ненужный. А после того ранения я же думал, что моя жизнь кончена, останусь калекой и уродом, дни которого сочтены… А она, она же не только поставила меня на ноги… Когда сняла с меня бинты, когда я увидел себя, подумал, что ни одна кобылка на меня в жизни не взглянет уже. А она общалась со мной, как будто ничего не изменилось! Она ж такая умная, такая понимающая! Да мне плевать на всех пони в этом городе, если кто из них встанет между нами, я положу каждого!

Когда от наивных любовных переживаний моего собеседника занесло к абстрактным угрозам всем пони в этом городе, я решил, что нам стоит всё-таки закругляться. Только уже не ему меня, а мне его пришлось сопровождать до дома.

Мы неспешно тащились по тёмной улице под непроглядным небом. Между двумя домами я заметил небольшой проулок, где было свалено несколько низких ящиков. Они отлично подходили для того, чтобы двое пони присели на них, дабы спокойно подышать ночным воздухом и поговорить за жизнь. Что я и предложил своему спутнику.

А когда стало понятно, что вокруг нас нет ни души, я попытался разговорить Лакигана на тему, которая давно меня волновала.

– Слушай, может, ты сможешь мне рассказать, за счет чего живут пони в этом городе? Ну, я так понял, этот ваш Шеф не просто номинальный мэр тут. Он типа руководит каким-то общим делом? Но кого не спрашивал об этом, все как-то тему переводили или отмалчивались.

На самом деле, во время сегодняшней пьянки я лишь пару раз попытался закинуть удочки по этой теме. По реакции окружающих мне стало понятно, что лучше не заострять на этом внимание и не нарываться. Лакиган, возможно, тоже не стал бы распространяться. Но, после выпитого сегодня и его страстных откровений, ему было уже всё равно, о чём говорить.

Однако его ответ был на удивление короток:

– Ик... дерьмом.

– Каким ещё дерьмом, Лаки? О чём ты?

Было довольно сложно понять его невнятное бормотание. Но, в конечном итоге, я смог выяснить, что основным занятием местных жителей было действительно дерьмо, в самом буквальном смысле. Оказывается, город существовал за счёт наркоторговли. Они производили особый уникальный наркотик «кислотный драйв», дающий гораздо больший приход, чем дэш, но при этом с чуть меньшим привыканием.

Я лишь усмехнулся, вспомнив, как недавно сам презентовал свою продукцию подобным образом. Но в конечном счёте зависимость от этого драйва была точно так же непреодолима. И местные пони были единственными поставщиками этого наркотика в округе.

Дело в том, что производили они его из самого настоящего браминьего дерьма. Тонкостей технологии Лакиган не знал, но суть от этого не менялась. Скрытность местных жителей и их нелюбовь к пришлым отчасти объяснялись именно тем, что в их городе производился уникальный наркотик из довольно сомнительных, даже по меркам рейдеров, компонентов. Плюс опасения конкурентов тоже не способствовали дружелюбию и открытости.

Если честно, я был приятно удивлён. Холодный ночной воздух хорошо прочистил мне мозги, и я задумчиво размышлял о положении дел в Хёртинг-лэндс. По началу, со всей этой отчуждённостью и замалчиванием того, чем занимаются в городе, я думал, что у них сокрыто что-то более постыдное. Типа они все в какой-нибудь секте или тайные каннибалы, заманивающие к себе случайных путников. А оказывается, здесь серьёзная организация, производящая уникальный продукт в промышленных масштабах. Старик Шеф предстал передо мной в новом свете, в связи с размерами его ответственности в этом городе. Такое может быть интересно.

Насколько я понял из пьяного бормотания Лакигана, именно Трейд-Руин и окрестности Хорна были основными зонами сбыта «кислотного драйва». Мой не умеющий пить спутник был в курсе этих подробностей, потому что его, как жениха своей дочки, Шеф принял в семью и пристроил к делу. Само собой, таланты и способности Лакигана предполагали вполне определённую его роль в данном бизнесе. Он должен был стать охранником караванов, максимально скрытно возящих этот наркотик от Хёртинг-лэндс до Трейд-Руина.

Новости о событиях в торговом городе вряд ли обрадуют местных жителей. Велика вероятность, что вскоре у них начнутся серьёзные проблемы с ведением дел там. Им придется искать новые места для продажи, сбывать товар более мелкими партиями. И тут могут пригодиться различные неформальные связи среди сомнительных пони по всей округе, которыми я обзавелся за время скитаний по Пустоши. А болтливый Трикстер как никто другой мог бы помочь в налаживании деловых отношений с подобными пони. В тоже время талантам Хаммера наверняка найдётся применение в их «дерьмовом» производстве.

«А что, почему бы и нет, – размышлял я, – возможно, нам с братьями действительно найдётся дело в этом городе».

Завтрашний разговор с Шефом предстал передо мной в ином свете. Судя по всему, мне будет, что ему предложить. В конце концов, возможность осесть в этом обособленном городке будет для нас хорошим выходом на какое-то время. Местные пони умели вести серьёзные дела, хорошо пить и при этом держать с посторонними язык за зубами. По всему, Хёртинг-лэндс выходил для нас идеальным местом, чтобы залечь, пока чрезмерный интерес рейдеров Бладрейджа к моей персоне не уменьшится.

Выяснив всё, что хотел, я предложил Лакигану двигаться домой. Но вместо этого он вновь стал изливать мне свою душу. В частности, о том, как род деятельности местных пони повлиял на его личную жизнь.д

Оказывается, он-то честный пони, всю жизнь мечтал вырваться из рейдерского Трейд-Руина, где с детства выживал сиротой. Ему пришлось исходить всю Пустошь, честно работая охранником у разных торговцев. Но вот то, чем занимаются местные пони, это якобы «не очень ему по душе». И когда Шеф по доброте душевной решил «впустить в семью» пришлого пони, которого пригрела его дочка, тот послал его куда подальше. И с первым же караваном, везущим местный товар на продажу, он оправился в Трейд-Руин на поиски «нормальной работы».

«Ага, в Трейд-Руин, пограничный рейдерский город, на поиск нормальной работы», – я не удержался и прикрыл лицо копытом.

В общем, теперь он понял, что никуда от своей Милки не уйдёт, и ему придётся-таки вливаться в местное сообщество…

Дальнейшее нытье Лакигана мне было слушать уже невмоготу. Его тут принимают с распростёртыми копытами в семью, к делу пристраивают, а он ещё кочевряжится. Меня, например, никто, никогда и нигде с распростёртыми копытами не ждал.

Дабы хоть как-то заткнуть излишне ноющего жеребца, я не пожалел достать свою фляжку, предусмотрительно пополненную в местном баре.

– Эх, Лаки-Лаки, – перебил я его, жестом предлагая пригубить, – только подумай, ещё этим утром ты уложил огромного яо-гая и расправился с коварными налётчиками! А сейчас ты ноешь из-за каких-то надуманных душевных страданий!

Мы пригубили по очереди бодрящий напиток и вновь почувствовали уже почти выветрившиеся на ночном воздухе теплоту и бодрость алкоголя.

– Ты же пони действия, такой же, как и я! Тебе не пристало изводить себя пустыми переживаниями. Настоящий жеребец не должен ныть, он просто живёт и никогда не упускает шансы, которые ему предоставляет Пустошь!

Настроенный на нужный лад собутыльник поддержал меня, подбадривая в духе: «Нужно действовать! Я им всем покажу! Я их всех…»

Похоже, очередная доза алкоголя была всё-таки лишней для нас обоих. Когда мы оба вскочили и направились «показывать им всем», я уже толком не отдавал себе отчёт в своих действиях. Продолжение ночи отложилось в моём сознании лишь обрывочными воспоминаниями.

Я смутно помню, что мы наткнулись тогда на каких-то пони, и нам сильно не понравились выражения их лиц. Мы попытались эти самые выражения у них исправить, но какими средствами и с каким успехом, это уже сокрыто туманом. Отдельными фрагментами всплывают ещё выкрики: «Эй, это же тот мошенник из бара!» — а также то, как я пытаюсь с размаху заткнуть своим копытом рот, изрыгнувший столь подлые обвинения.

Последним запомнившимся мне событием этой ночи было то, как Хаммер тащил меня у себя на спине, а я изо всех пытался выкрикивать проклятья в чей-то адрес не слушающимся меня ртом…

Глава 6. Надежды и разочарования

«Встать и выйти из ряда вон...»

Утро началось со стука. Резкий и монотонный звук удара чего-то твёрдого обо что-то гулкое врывался в мою голову, заставляя её разрываться на части. Я недовольно завозился и попытался прикрыть уши копытами, не раскрывая при этом глаз.

– Ну как, этот не проснулся ещё? – Раздался звонкий голос кобылки-докторши.

– Неа, но судя по всему, уже близок, – беззаботно прокричал Трикстер. – А твой как?

– Лаки уже встал и умывается холодной водой, чтобы прийти в себя. Надеюсь, у твоего брата не войдёт в привычку спаивать моего жениха! – Голос молодой кобылки был совсем не злобным, но достаточно твёрдым, чтобы было понятно, что она говорит всерьёз.

– Когда ваш Таргет проснётся, можешь передать ему, что от похмелья средств у меня нету, пусть справляется, как хочет.

Докторша куда-то ушла, но стук всё не прекращался. Не в силах больше его терпеть, я разлепил глаза и начал оглядываться, пытаясь сфокусировать зрение. Мне с трудом удалось осознать, где я нахожусь.

Младший брат сидел на соседней койке, беззаботно мычал какую-то песенку и выстукивал ритм копытом по соседней тумбочке. Выстукивал. Прямо над моим ухом.

Я зарычал от желания хорошенько приложить чем-нибудь мелкого паршивца. Не было никаких сомнений, что он делал это мне назло. Однако, как только он увидел, что я окончательно проснулся, Трикстер тут же прекратил издавать гремящие звуки и даже поднёс мне кружку с водой своим телекинезом.

Я жадно осушил её и уставился мутным взглядом на младшего брата, пытаясь решить, стоит ли мне накидываться на него за столь издевательское пробуждение. Голова трещала, а сухость во рту лишь немного ослабла. Всё тело болело, и даже наполовину свесить ноги с кровати потребовало от меня значительных усилий.

Уловив мстительность в моём неопределённом взгляде, Трикстер на всякий случай отодвинулся подальше.

Окончательно сфокусировав взгляд, я попытался осмотреться. Спал я на койке в клинике, но вообще не помнил, как там оказался. Все мои воспоминания о вчерашней ночи обрывались на том, как я попытался воодушевить Лакигана.

Оглядывая комнату, я уставился на двух жеребцов, сидящих у входа. Они оба были вооружены и разглядывали меня с явно недовольным видом.

– А вы ещё кто?

Мой вопрос повис в воздухе. Один из жеребцов в ответ лишь презрительно сплюнул себе под ноги. Через секунду он, правда, с сомнением покосился в сторону лестницы, по которой ушла Милки, и тут же затёр свой плевок копытом. Видимо, единственного врача и по совместительству дочку мэра тут предпочитали не злить.

Вместо жеребцов ответил Трикстер:

– А это наша охрана. Мы типа сейчас под арестом, твоей милостью.

– Моей что? – недопонял я.

– Ну, после того, как ты вчера напился и посреди ночи устроил драку с охранниками, тебе запрещено покидать клинику до прибытия Шефа. А так как Хаммеру пришлось вытаскивать тебя из драки и тащить на своём крупе, то и ему тоже. Ну и мне за компанию с вами, само собой.

Беззаботно болтая ногами Трикстер показывал, что ему уже неимоверно тошно сидеть тут, но никаких переживаний по поводу этого «ареста» он не испытывает.

Я не имел ни малейшего представления, дрался ли вчера именно с этими двумя пони, или это просто их друзья. В любом случае, смотрели они на меня крайне недобро.

«Что ж, будем надеяться, Шеф придёт раньше, чем мне придётся проверить решительность настроя этих жеребцов», – размышлял я, оглядывая клинику.

В дальнем углу я обнаружил Хаммера, который тихо сидел за столом и в чём-то копошился, полностью отрешённый от нас. Зная брата и его отношение к подобным арестам, я мог предположить, что он сейчас занят созданием какой-нибудь бомбы, которая должна будет как минимум оглушить наших охранников.

Вещи у нас не забрали, значит, вчера всё закончилось не так уж плохо.

В подобных размышлениях и тщетных попытках научиться вновь управлять своим телом, мне пришлось провести ещё полчаса. Когда я стал чувствовать себя немного лучше, дверь в клинику открылась, и в неё вбежал раздражённый Шеф. Охранники тихо посторонились, пропуская его, и старик, не останавливаясь, направился прямо ко мне.

– Я вам шо вчера сказал? Особо не шляться! Какого волосатого хера вы устроили пьяную бучу на ночь глядя?

Не увидев в моих стеклянных с похмелья глазах ни капли раскаяния, усач с недовольным видом уселся на другой койке прямо напротив меня и проворчал:

– Пришло время порешать уже, в каком виде ваша компашка покинет мой город.

К концу этой угрожающей фразы двое пони-охранников обошли Шефа и встали с разных сторон от него, угрюмо направив на нас винтовки своих сёдел. Трикстер тут же напрягся и прекратил беззаботно болтать ногами. Хаммер задумчиво обернулся к нам, закрыв собой то, с чем он копошился за столом. Я же лишь проговорил:

– А почему ты так уверен, что нам придётся его покинуть?

Старик тут же недовольно фыркнул, всколыхнув свои усы, и резко ответил:

– Потому что нам нахер не упали оболтусы, которые толком себя в руках держать не умеют. Тут, знашь ли, живут серьёзные пони, и таких, как вы, мы не привечаем.

– Ну, ты же уже знаешь от Лакигана, что мы далеко не простые оболтусы.

Шеф ещё раз пренебрежительно фыркнул и скептически посмотрел в сторону второго этажа. Он всем видом давал понять, что после вчерашнего дебоша уже сомневается в том, насколько можно доверять словам будущего зятя. Я же не был расположен ни к подобной иронии, ни к пустым угрозам, поэтому решил сразу настроить его на разговор о деле:

– А также ты уже знаешь, что вашему бизнесу в Трейд-Руине грозят большие потери.

Вот теперь старик смотрел на меня удивлённо, зато уже воспринимая всерьёз.

– Чего ты не знаешь, так это того, что мы с братьями можем помочь тебе отчасти компенсировать эти потери.

– А ну, выкладывай, шо ты уже знашь об нашем бизнесе, и шо успел разнюхать? – Шеф заметно напрягся, а вместе с ним и жеребцы-охранники.

– Я знаю только то, что у вас тут какое-то серьёзное дело, которое старательно скрываете. И что ходят ваши караваны именно в Трейд-Руин. А там сейчас любой бизнес накрывается медным тазом.

Я не стал кичиться своей осведомлённостью, и Шеф немного расслабился:

– Коль не знашь ничо, шо ж тогда предложить сможешь?

– Ну, давай ты выслушаешь меня спокойно, и тогда сам решишь, есть ли нам что предложить.

Старик заинтересованно кивнул, и я поделился с ним своими размышлениями, которые пришли мне в голову ещё вчера вечером.

С учётом моего состояния, я, как смог, постарался презентовать нас. Трикстер же поначалу лишь сидел за мной и удивлённо вертел головой, пытаясь понять, о чём речь. Но, даже не будучи в курсе о бизнесе местных пони, он быстро сообразил, что к чему, и включился в разговор. Раскрасив мою презентацию своей болтовнёй, он помог мне представить нас в самом лучшем свете. Под конец мы вскользь упомянули о том, как несладко пришлось в Трейд-Руине, и что нам не мешало бы где-нибудь залечь на дно.

Судя по всему, эта речь достаточно заинтересовала Шефа, и он долго сидел, переваривая наши слова. Через некоторое время старик переспросил:

– Знач, ваш громила в химии сечёт, малой может договориться с кем угодно, а у тя, гришь, есть связи по всей Пустоши?

Я кивнул.

– И, гришь, не представляешь, чем мы тут занимаемся?

Я снова кивнул. Шеф задумчиво смотрел на меня, и я добавил:

– Ещё я стреляю без промаха, а у братьев свои боевые таланты. И вместе мы крайне эффективная команда. Но, как я уже говорил, об этом тебе, наверняка уже Лакиган рассказал.

– Ага, он рассказал, шо в той заварушке ты стрелял поточнее его. Серьёзная оценка, чтоб меня. Парень ещё от ран не отошёл, а уже успел поставить рекорд по меткости среди наших пони.

Тут старик вновь задумчиво посмотрел в сторону лестницы:

– Только пить жеребчик, походу, совсем не умеет.

Улыбнувшись, я поддержал его:

– Да я сам не ожидал, что его так развезёт!

Мы вместе ухмыльнулись. После того, как старик стал чуть более расположен ко мне, я уставился на него выжидающим взглядом:

– Ну что, Шеф, найдётся в вашем городе применение нашим талантам?

Старый пони даже крякнул от моего напора:

– Может и найдётся, парень, коли ничего вы тут не приврали. Короче, живите пока в клинике. А как первое серьёзное дело для нас сделаете, подумаем, где вас поселить поудобнее.

Поняв, что наш разговор закончился мирно, охранники немного расслабились, так же, как и Хаммер, блуждающий взгляд которого стал гораздо менее напряжённым.

Я уж было подумал, что на сегодня наше общение закончено, но Шеф продолжил:

– Короче, вы сами сунулись в наши дела, так шо никуда уж не денетесь без моего ведома. Я так думаю, можно вам экскурсию тогда устроить. Заодно заценим, шо ваш химик может, – тут он многозначительно посмотрел на Хаммера, на что тот лишь пожал плечами.

Когда мы всей толпой собрались выходить, Шефа окликнула его дочка, спускающаяся по лестнице. Рядом с ней неуверенно шагал Лакиган. Обожжённый жеребец смотрелся настолько помятым, что моё собственное состояние показалось мне уже вполне приемлемым. Злобно зыркнув на меня, кобылка прошла к отцу и начала обмениваться с ним дежурными фразами. Лакиган же в это время окликнул пони-охранников:

– Эй, парни, вы извините, если что, за вчерашнее! Я сам не знаю, чего на меня нашло. Мне реально надо было снять стресс…

Один из жеребцов агрессивно насупился на него:

– Да ты ваще охренел вчера! Между прочим, выбил зуб Витгрейну…

В этот момент кобылка-врач резко прервалась посреди фразы и пристально посмотрела на жеребца. Он осёкся и быстро продолжил:

– …ну, конечно, Милки ему помощь потом оказала! В общем, ладно, друг, мы ж всё понимаем. Говорят, вам там в Трейд-Руине особо жарко пришлось… Ты сорвался, с кем не бывает! – Охранник потрепал Лакигана по плечу и быстро повернулся к выходу, неуверенно посмотрев на дочку Шефа.

«Мда, эта кобылка и без своего папаши тут всех построит. Лаки с ней точно не пропадёт», – подумалось мне.

Мы вышли с Шефом, и он действительно повёл нас на экскурсию по своим ангарам. Зайдя в первый из них, он торжественно презентовал нам тех самых браминов и их дерьмо, за счёт которого процветает это поселение. Я не особо вслушивался в подробности о том, как именно они содержат этих животных и чем кормят, чтобы постепенно прививать их к радиации, но при этом, не давая умирать. Точно так же я пропустил мимо ушей и рассказ о подробностях обработки их «продукта», который мы выслушали, пройдя в лабораторию во втором ангаре.

Все эти речи в первую очередь были обращены к Хаммеру. И он не подкачал. Уровень местных химиков был настолько низок, что даже такой самоучка, как мой брат, смог выдать несколько грамотных комментариев по поводу технологии обработки их наркотика. В результате Шеф был достаточно удовлетворён от того, что решился показать нам своё производство. А наш рассказ о том, что у нас нет места, куда податься, убедил его, что мы из их городка уже никуда не денемся.

Во время экскурсии я лишь старался держаться подальше от источников радиации и прочей химии. Меня больше интересовало, что старик думает о моём предложении насчёт налаживания контактов с распространителями в Сейф Шелтере. Я действительно имел несколько хороших связей среди местных кланов, но надеялся, что Шеф соберёт пробный караван в ту сторону не раньше чем через пару недель, когда дороги в округе станут поспокойнее.

Мы ещё немного пообщались на разные темы, составляя предварительные планы нашего участия в делах Хёртинг-лэндс. После чего покинули Шефа в хорошем расположении духа.

Мои братья были довольно удивлены таким развитием событий. После вчерашнего дебоша ничего подобного они этим утром не ожидали. Когда мы остались одни, каждый из них высказался как мог. Мне пришлось выслушать эмоциональное: «В какую историю ты на этот раз нас втянул?» – от Трикстера, и не менее ёмкое: «Хм», – от Хаммера.

Однако, когда мы не спеша обсудили всё, то они оба согласились, что на какое-то время осесть здесь будет для нас хорошим вариантом. Мне всё больше начинал нравиться это городок, и хоть какая-то определённость в дальнейших планах дарила мне чувство лёгкой безмятежности.

---

Оставшийся день прошёл неспешно, в ленивом и позитивном ключе.

Единственным моментом, подпортившим мне настроение, была случайная встреча с торговцем, бодро шагающим по улице в неизвестном направлении. Он весело ухмылялся и подмигнул, напомнив о несоразмерной цене за ящик с патронами.

«Когда надумаешь всё-таки, ты знаешь, где меня искать, – скалился он, – ну, или можешь продать мне свою винтовку. Всё равно без патронов она у тебя только для красоты!»

Не дождавшись от меня никакого ответа, он поскакал куда-то дальше. Я лишь молча проводил его взглядом, вскипая от злости на этого самоуверенного жадного засранца. Не в силах ничего сейчас с ним сделать, я пошёл дальше по своим делам.

День уже клонился к вечеру. Я неспешно шагал в сторону клиники, когда группа встревоженных пони быстро проскакала мимо меня в сторону городских ворот. Они кричали что-то сумбурное про «толпу чужаков». Это были вооружённые охранники, и куда бы они ни мчались, я почувствовал, что случилось что-то важное.

Я проследовал за ними до городских укреплений. И там мне открылась крайне неприятная картина. На расстояние сотни метров от города стояла толпа из двух-трех десятков пони. Хаотичная броня, собранная подчас из совершенно случайных предметов, рваные и криво выбритые гривы, холодное оружие и общий агрессивный вид выдавали в них банду рейдеров.

Со стороны города собиралась толпа вооружённых пони, занимавших позиции вдоль укреплений. Шеф поднялся на сторожевую вышку, возвышавшуюся рядом с крепко закрытыми воротами, и ждал, когда кто-то из рейдеров приблизится.

От толпы снаружи отделились полдюжины пони и начали медленно идти к городу. Когда они подошли к воротам на расстояние в пару десятков шагов, стало отчётливо видно, что они отличались от большинства рейдеров. Нормальная броня и винтовки в хорошем состоянии выделяли их среди остальной толпы. Один из них, молодой единорог, громко и чётко обратился к главе Хёртинг-лэндс:

– Приветствую тебя, Шеф!

Судя по всему, этот пони являлся их лидером, несмотря на молодость. Он был хорошо экипирован и вёл себя спокойно. Но короткий ирокез гривы, а также несколько татуировок, проступавших сквозь шкуру на открытых участках его тела, выдавали, что начинал он с самых низов рейдерского общества.

– Ну и чо же ты делаешь у стен моего города с кучей этого сброда? – Похоже, старик был лично знаком с единорогом. Но то, что они вместе вели дела, не подвигло его тратить время на приветствие.

– Мы ведём все дела с пони Стонснаута в Трейд-Руине, и нету резонов присылать его помощников сюда, – продолжал кричать с вышки Шеф.

– Ну, я теперь работаю не на Стонснаута. В сущности никто на него больше не работает, – единорог оскалился, – за тем мы и пришли, чтобы сообщить, что в Трейд-Руине многое изменилось, и дела теперь ведут иначе.

– Ну, я в курсе о новостях из Трейд-Руина. А как уж там теперь ведут дела, непременно узнаю, когда лично его посещу. Вы можете валить нахрен, откуда пришли.

– А от кого ты слыхал эти новости, если не секрет? – ухватился татуированный единорог, проигнорировав указанное ему направление.

Вопрос остался без ответа.

– Мы ищем пони со следами ожогов на лице и боку, – лидер рейдеров старался кричать ещё громче, обращаясь ко всем жителям города, – говорят, он пришёл в Трейд-Руин с вашими торговцами. А вы никогда с чужаками не общаетесь. Он путешествует с двумя земнопони и единорогом. Одного из земнопони зовут Таргет Грин. За них назначена серьёзная награда. Если тот обожжённый из ваших, он мог привести их сюда. Выдайте нам этих пони, и награда ваша.

– Кем назначена эта награда? – Крикнул Шеф, даже не уточнив о её размере.

– Бладрейджем.

Меня как будто чем-то шарахнуло по голове, я почувствовал, как оседаю на землю. Долбаные рейдеры, долбаный Бладрейдж. Придя в этот город, я почему-то уверился, что все проблемы остались в Трейд-Руине. Мне и раньше приходилось привлекать к себе излишнее внимание. Но ни разу ещё никому не приходило в голову посылать целые толпы для прочёсывания всех попавшихся поселений в поисках моей скромной персоны. Укрывшись в этом затерянном и отчуждённом городке, я был уверен, что никто не станет искать нас здесь. Решив на какое-то время осесть в Хёртинг-лэндс, я расслабился, поверил, что все угрозы остались позади.

Я был уверен, что никто не сможет выследить меня с братьями, ведь мы никогда не были привязаны к одному месту. Но я не подумал, что преследователи будут искать Лакигана, который привёл нас сюда.

Именно в этот момент я понял, что от заразы по имени «Бладрейдж» будет не так просто избавиться. Я слушал переговоры, проходившие у городских ворот, и меня всё больше поглощало опустошающее чувство собственной незащищённости.

– Это тем психопатом, который, как сказывают, разнёс в клочья Трейд-Руин и порушил торговлю многим пони? – Прокричал Шеф.

– Бладрейдж теперь хозяин Трейд-Руина. И если вы хотите продолжать делать дела там, вам нужно зарекомендовать себя пред ним. Можете начать с сотрудничества. – Голос единорога был совершенно нейтрален, но чувствовалось, что он еле сдерживается.

– Никого из описанных тобой пони в нашем городе нет, – отрезал Шеф, проигнорировав угрозы насчёт ведения дел в Трейд-Руине.

Вожак рейдеров некоторое время молчал, но было видно, что такой ответ его не устроит. Я понял, что сейчас решается наша с братьями судьба. Если этому рейдеру удастся надавить на Шефа, то мы окажемся в крайне плачевном положении. Выбраться живыми из города, наполненного враждебными пони, когда его окружают ещё более враждебные рейдеры, у нас вряд ли получится.

Я стал по-тихому отходить подальше от ограждения и был готов в любой момент рвануть к клинике, где должны были сидеть мои братья. Пока что внимание всех местных жителей было приковано к тому, чем же закончатся переговоры. Никто ещё не тыкал в меня копытом и не кричал: «А, ведь ты же тот урод, из-за которого к нам в город пришла толпа озверелых рейдеров!».

Я было подумал попробовать заткнуть вожака рейдеров выстрелом, как уже сделал это на площади перед «Чумным яо-гаем». Но сейчас у меня не было возможности провернуть такое незаметно в пылу боя.

Меня отвлёк голос молодого лидера рейдеров:

– Ты ведь понимаешь, что мы проделали такой путь не для того, чтобы просто поверить тебе на слово! Пустите нас в город, дайте нам осмотреться, и я гарантирую всем вам, что если мы не найдём никаких следов пони, которых ищем, мы спокойно уйдём.

Я судорожно анализировал сложившуюся ситуацию. Шеф бы никогда не пустил толпу посторонних пони обыскивать свой город. И дело тут не в сомнительном доверие куче буйных рейдеров. А в тех двух ангарах на окраине Хёртинг-лэндс. Но вот выдать троих подозрительных типов, которые ему, по сути, никто, он мог бы запросто.

– Серьёзно, выдайте нам только этих четверых пони, и мы сразу же уйдём, – продолжил единорог.

«Стоп! Четверых? А вот это он зря!», – подумал я. Похоже, бедолага Лакиган, присоединившись к нам, попал в список смертников Бладрейджа. Только вот, Шеф вряд ли выдаст жениха своей дочки. Предложит ли он выдать только троих?

Я медленно отступал, стараясь одновременно не попадаться никому на глаза и при этом успеть дослушать, чем закончатся переговоры с рейдерами.

Если шеф попытается торговаться, он может потерять лицо. Ему придётся объяснять Лакигану, а, следовательно, и дочери, почему он выдал его друзей. Если рейдеры всё равно потребуют четвёртого, он будет выглядеть ещё более глупо. А эти парни явно достаточно отмороженные, чтобы не удовлетвориться частью улова. Готов поспорить, они только ищут повода, чтобы вломиться в город. Не зря же они, в конце концов, сюда тащились. Думаю, дела Шефа их интересуют не меньше, чем поимка беглецов.

Власть Шефа среди местных пони строилась на его авторитете. Он должен был его поддерживать в любом случае.

– Хрена с два хоть один из вас войдёт в мой город. Я всё сказал, можете разворачиваться и валить туда, откуда выползли. – Крик старого пони воодушевил меня.

Похоже, нас всё-таки не собираются выдавать с потрохами. Но от этого не становилось сильно легче. Эти рейдеры просто так не уйдут.

С другой стороны, пони из Хёртинг-лэндс были хорошо вооружены и находились за защитными укреплениями. Возможно, им и удалось бы сильно проредить толпу нападающих. Если только у тех не припасено несколько гранатомётов или чего похлеще. Но если рейдеры сейчас просто уйдут, ничто не помешает им вернуться ночью и атаковать внезапно. Не сегодня, так в любой другой день. Не факт, что в следующий раз они не приведут толпу больше.

– Мы сейчас свалим! Но, когда вернёмся, вы пожалеете, что не пошли на наши условия! – похоже, главарь рейдеров понимал бесперспективность лобовой атаки, но хотел сохранить лицо, оставив за собой последнее слово. Много слов.

– Мы вырежем каждого ублюдочного жеребца и поимеем каждую сучью кобылу в этой дыре! Вы все уссытесь собственной кровью, пока мы будем разматывать ваши кишки по улицам! – Одобрительный гул голосов за его спиной лишь раззадоривал его.

А я уж было вспомнил с усмешкой Дёртидила, который с упоением рассказывал, что за Бладрейджем идут только самые отмороженные пони. Этот-то татуированный казался достаточно рассудительным. А вот, пожалуйста, недолго продержался.

Молодой единорог орал вовсю и смаковал кровавые угрозы, стараясь придать своим словам убедительности. Вместо этого он криками лишь направлял мысли Шефа в то же русло, что и мои. Перебить собравшуюся перед городом толпу будет проще сейчас, чем, когда они нападут внезапно ночью, основательно подготовившись.

Пока главарь рейдеров орал, я заметил, что Шеф стоит на вышке уже не так высоко выпрямив шею. Наоборот, он почти полностью укрылся за ограждением и при этом пытался подавать какие-то знаки вооружённым охранникам на соседней вышке и тем, кто расположился внизу.

Я понял, что будет дальше, и стал искать позицию для стрельбы. Крыша небольшого сарая, стоявшего в стороне от передовых укреплений, мне прекрасно подошла. С помощью валявшегося рядом ящика я забрался туда и принялся собирать винтовку для стрельбы из положения лёжа. Хоть в городе и не приветствовалось ношение оружия на боевом седле, я никогда не расставался с ней и держал в своей сумке.

Выстрелы раздались сразу же, как только я настроил оптический прицел. Одновременный залп со стороны города направил огненный дождь в сторону толпы рейдеров. Пони, которые вышли вперёд вместе со своим предводителем, снесло в один миг. Я разглядел их в прицел и с удивлением заметил, что сам татуированный единорог выжил. Он укрылся за телами товарищей и сейчас пытался доползти назад к своим.

Я прицелился ему в голову, задержал дыхание и выстрелил. В последний момент засранец дёрнулся, и пуля прошла по касательной вдоль глаза. Уж не знаю, удалось ли мне хотя бы выбить ему глаз, рассмотреть я не смог. Он сразу же зарылся в тела павших и больше не показывал оттуда носа.

Изначально основная масса рейдеров находилась достаточно далеко от города. Его защитники не могли вести слишком прицельный огонь. Однако, к моему удивлению, рейдеры не побежали назад, а наоборот рванули вперёд. На первый взгляд, это дало преимущество обороняющимся, позволив более точно целиться. Но только до тех пор, пока выжившие озверевшие рейдеры не доберутся до них.

Я пытался стрелять, но мысли роились в голове и отвлекали от боя. Вместо прилива адреналина я ощущал лишь прилив нарастающей паники.

Мы перебьём сейчас этих рейдеров. Но вслед за ними придут другие. Они однажды напали на наш след в этом городке и уже не отступят. Если Бладрейдж будет посылать толпы отмороженных придурков снова и снова, Шеф не сможет обороняться от них постоянно. Хёртинг-лэндс не крепость, и второй раз они не разделаются с рейдерами так просто.

Даже если такого не случится, в любом случае наше положение в этом городе будет скомпрометировано. Мы будем теми пони, которые навлекли на город проблемы. Вряд ли нам стоит ожидать здесь комфортной жизни.

«Ну и что же тогда я тут делаю? Зачем мне всё это?» – вертелось у меня в голове.

Лёжа на крыше, совсем рядом я увидел Шефа, который подбежал к местному торговцу и что-то ему говорил.

«Тащи ещё патронов! Срочно!» – расслышал я.

Торговец тут же убежал, Шеф рванул обратно к защитным укреплениям, а я всё так же лежал на крыше. «Патронов… патронов…» – крутилось у меня в голове.

Я поймал себя на мысли, что закрепляю винтовку на боевом седле. И даже не пытался понять, зачем я это делаю.

Спустившись с крыши сарая, я рванул вдоль по улице. Братьев я встретил на полпути к клинике. Встревоженные выстрелами, они бежали уже полностью экипированные и, в случае Хаммера, вооружённые. Они остановились передо мной с расспросами: «Что случилось?»

Лакиган, который нёсся следом, тоже было притормозил с аналогичным вопросом. Но тут со стороны городских ворот раздался оглушительный взрыв. Похоже, я был прав, когда предположил, что рейдеры могли припасти на штурм города гранатомёт. Лакиган тут же рванул в ту сторону, а братья благоразумно задержались.

Я стал быстро рассказывать им о том, что рейдеры Бладрейджа нас выследили.

– Они напали на город! Нам нужно срочно сматываться отсюда! Местные в любой момент могут нас выдать! – я старался говорить как можно убедительней, но через слово мой голос срывался на крик.

Не давая братьям времени для споров, я начал выяснять, как много наших вещей осталось в клинике. После чего было решено сначала быстро забежать туда.

Милки судорожно металась по своим владениям, собирая различные препараты и подготавливая койки для раненых. На нас она почти не обратила внимания:

– Не тяжело ранены? Можете воспользоваться заживляющими бинтами вон в том ящике. Потом сочтёмся, – крикнула она, мельком бросив на нас взгляд.

Мы же быстро похватали свои вещи и выбежали раньше, чем она успела задать ещё какие-то вопросы.

– С северной стороны за ангарами можно легко перемахнуть через стену и скрыться за ближайшими холмами в той стороне, – подал голос Хаммер и показал копытом направление.

Похоже, брат провёл сегодняшний день с пользой и успел как следует осмотреть поселение и его окраины.

Мы двинулись по улице в противоположное от выстрелов направление.

Навязчивая фраза про патроны, сказанная Шефом, всё ещё вертелась в моей голове, мешая трезво соображать.

Внезапно я резко остановился. Мой взгляд был прикован к распахнутой двери торговой лавки. Похоже, хозяин не удосужился её закрыть, когда бегал за боеприпасами для Шефа.

– Ещё одно маленькое дело. Я быстро, – прокричал я, уже рванув в сторону лавки.

Быстро разбросав ветошь в углу, я убедился, что ящик с нужными мне девятимиллиметровыми патронами был на том же месте, где его хранил торговец. Я судорожно начал обвязывать его верёвками, чтобы закрепить среди седельных сумок у себя на спине.

– Это низко даже для тебя! – Донёсся до меня голос Трикстера, вставшего в дверном проёме. – Воровать у пони, которые сейчас в осаде из-за нас.

– Я бы давно купил эти патроны, если бы жадный ублюдок не заломил такую цену, – огрызнулся я.

– Может, нам всё-таки стоит помочь местным? – не унимался младший брат.

– О да, конечно. А потом объяснить, зачем банда рейдеров напала на их город. Как думаешь, после такой бойни они будут дружелюбно к нам настроены? – Как же меня бесила привычка Трикстера размазывать сопли в самый неподходящий момент!

– Нет, ты можешь, конечно, пойти и попробовать убить как можно больше рейдеров! – продолжал я. – Ой, я же забыл, ты ведь даже стрелять толком не умеешь!

Срываясь на Трикстера, я прекрасно понимая, что он никуда не денется и пойдёт туда же, куда и мы с Хаммером.

Я резко оттолкнул капризного единорога, чтобы пройти в дверной проём. И тут же столкнулся нос к носу с Лакиганом.

Он был весь в гари и крови. По большей части в чужой, ибо на ногах стоял уверенно. Судя по всему, за несколько минут, что мы не виделись, он успел ворваться в самую гущу боя.

– Шеф ранен, но не смертельно! Я отбил его у толпы рейдеров. Милки послала меня за припасами в лавке.

Он пронёсся мимо меня, замер посреди лавки и начал лихорадочно осматривать взглядом помещение. А потом был задан вопрос:

– Вы-то что здесь делаете?

Я в мыслях выругался на Трикстера, из-за которого мы задержались, а в слух ответил:

– Ничего, мы уже уходим!

– Давайте быстрее, у ворот срочно требуется подкрепление!

На том бы мы и ускакали, но вместо того, чтобы уйти сразу, Трикстер решил «попрощаться»:

– Нет, Лаки, мы совсем уходим.

Ещё не отошедший от боя пони удивленно покрутил головой:

– Ч-что это значит?

Молчание было ему ответом. Он нервно осматривал нас, пока не задержал взгляд на ящике с патронами, притороченном на моих сумках. Потом повернулся и направил на меня свои спаренные винтовки.

– Да вы охренели? Ведь, это именно из-за вас напали рейдеры! Местные пони сейчас защищают вас!

Я сделал пару шагов обратно в помещение и отошёл от дверного проёма, разворачивая дуло своей винтовки прямо на Лакигана. Меня уже окончательно достал этот городок, его жители и та ситуация, в которой мы оказались. Но больше всего я злился на самого себя за то, что расслабился и позволил себе думать, будто мы сможем здесь осесть. Я высказал всё, что думаю, и не сдерживал эмоций, несмотря на направленные на меня винтовки:

– Рейдеры нас нашли из-за того, что мы связались с тобой, придурок! Они выследили именно тебя! А местные пони, они защищают лишь своё браминье дерьмо и ссаный авторитет вашего Шефа! Главарь рейдеров прекрасно знал вашего усача и то, чем местные промышляют. Думаешь, идя с толпой отмороженных говнюков на этот город, он бы успокоился, выдай местные нас без разговоров? Думаешь, он изначально не хотел прибрать себе этот бизнес?

Мои сумбурные доводы имели мало значения для Лакигана. Его глаза влажно блестели, а рот нервно дергался на спусковом рычаге боевого седла. Я напряженно наблюдал за ним, готовый в любой момент сам нажать на спуск.

Где-то вдалеке звучали раскаты выстрелов, но густая тишина, стоящая в торговой лавке, давила на мои уши гораздо сильнее.

В конце концов, целящийся в меня пони разжал зубы и выпустил спусковой рычаг. Он безвольно повалился на пол, его глаза стали ещё более влажными, а голос сорвался на крик:

– Вас приняли здесь! Я поручился за вас! Если вы нас кинете, это будет стоить мне репутации в городе моей невесты!

– Стоило заранее думать об этом, прежде чем тащить к себе пони, которых навязчиво разыскивает Бладрейдж.

– Да чем же вы так насолили этому отморозку?

Мой голос был совершенно холоден и безэмоционален:

– Говорят, мы его создали.

Я не стал затягивать молчаливую паузу, развернулся и направился к выходу, убедившись, что всё это время Хаммер держал на мушке Лакигана через дверной проём.

Я обернулся и посмотрел на Трикстера. Тот направился сначала к Лакигану и сказал ему:

– Прости, что так вышло. Мне... нам, правда, очень жаль.

Лакиган молчал.

– Ты можешь сидеть здесь и страдать, можешь, конечно, наброситься на нас и попытаться преследовать. Но ещё ты можешь сейчас пойти и продолжить делать то, что собирался изначально. Защищать свою невесту и её отца. И всех местных пони. Сделать это так, что у них потом язык не повернётся обвинять тебя в чём-то.

Сидящий пони ему не ответил. Но тут же вскочил и начал искать то, зачем пришёл, совершенно не обращая на нас внимания. Я сообразить не успел, а он схватил пару каких-то сумок и убежал прочь.

А мы втроём тут же поскакали в противоположную сторону.

– Хорошая речь, воодушевляющая, – сказал я Трикстеру, пока мы бежали, стараясь, чтобы интонация звучала как можно нейтральнее.

– Я просто старался хоть как-то его подбодрить, – единорог потупил взгляд, но не сбавил темпа.

– Ага, уверен, что после такой мотивации он будет сражаться с рейдерами до конца. Не на жизнь, а на смерть. Совершенно не жалея себя, – вот тут я уже не сдерживал ехидства. Пускай младший брат в следующий раз думает, вместо того, чтобы влезать с неуместными прощаниями, из-за которых на меня могут наставить ствол.

Трикстер ничего мне не ответил, и мы продолжили движение молча.

Когда мы пробегали мимо тех таинственных ангаров, вокруг не было видно ни одного охранника. Похоже, все уже участвовали в бою у ворот.

Как и обещал Хаммер, в одном месте у ограждения была насыпь, которая позволяла легко перелезть на другую сторону. Это мы и сделали. После чего что есть прыти припустили в сторону невысокого холма на севере. Мы старались как можно быстрее оставить позади очередное поселение, которое не принесло нам ничего, кроме разрушенных надежд и угрозы смерти.

---

Дорогая Пустошь, сегодня я узнал много нового! Бывает так, что ты встретишь наивного, дружелюбного, хотя и чуть безбашенного пони. Он предложит тебе укрыться у него дома. И ты весь такой радостный и довольный строишь планы, пытаешься освоиться и обжиться. Но оказывается, что навязчивые психопаты, дорвавшиеся до власти, просто так тебя не оставят, и их прислужники запросто выследят наивных и дружелюбных пони.

Все планы рушатся, и вот, вокруг твоей головы уже свистят пули, раздаются взрывы, а дружелюбный пони сам наставил на тебя ствол. Тебе приходится разбираться с его истериками, а потом снова срываться с места и нестись куда-то без оглядки. И ты говоришь себе: «Зачем я только задумался о том, чтобы осесть где-то? Зачем доверился кому-то?»

А мораль простая: не стоит доверять дружелюбным и наивным, они подставят тебя даже против своей воли. Никому не стоит доверять. И не нужно расслабляться, когда ты оказываешься в чужом месте, даже если кажется, что всё схвачено. Не стоит недооценивать коварство навязчивых психопатов и их прислужников. А ещё не стоит часто позволять младшему брату открывать рот, чтобы он не ставил тебя в неудобные ситуации!

Глава 7. Когти и крылья

«Каждой собаке – палку и кость...»

Глядя на опостылевшее серое небо, я пытался понять, как так получилось, что уже три дня мы шагали строго на север в горы. Если собрать рассеянные мысли в более-менее цельную кучу, то вырисовывалась следующая картина.

После ухода из Хёртинг-лэндс на первом же привале у нас с Трикстером случилась размолвка. Младший брат был сильно недоволен бегством из городка и воровством (я бы это так не назвал, ибо был готов заплатить, торговец сам виноват, что отказался). Но больше всего Трикстера огорчило, что мы не приняли участие в обороне города от рейдеров. Для пони, который принципиально сам не участвовал в стрельбе, он был слишком настойчив. Обычно Трикстер отдавал себе отчет, что это мои и Хаммера стволы обеспечивают его безопасность, а не наоборот. Он был всегда готов принять участие в болтовне, чтобы решить дело миром, но подстрекать к участию в перестрелке он никогда бы не стал.

– Хватит с меня бессмысленного альтруизма! – Заявил я в ответ на его нытьё. – Вот помогли мы наёмникам в Трейд-Руине, и что? В результате пришлось удирать, поджав хвост. А ведь могли бы уйти по-тихому, пока весь город не переполошили. Да ещё и этого обожжённого придурка себе на круп получили, который завёл нас не пойми куда и рейдеров на своём хвосте притащил!

– Да как ты можешь так говорить о Лакигане? – Трикстер аж взвился весь. – Он хотел нам помочь и из-за нас накликал беду на своих близких!

Обычно я бы не стал резко реагировать на такое нытьё. Но после того как из-за ненужных прощаний и соплей Трикстера этот самый Лакиган меня чуть было не расстрелял, я был на взводе. Сейчас же младший брат вместо того чтобы извиняться уже совсем зарвался. Поэтому я и сам не сдержался:

– Ты уже достал со своей наивной манией переживать обо всех подряд! Когда ты уже запомнишь, что заботиться можно только о самых близких тебе пони. Знаешь, как называется пони, который заботится о слишком многих? Мёртвый пони! Пустошь не прощает распыления сил по пустякам!

– Но эти пони приютили нас!

И тут Трикстера понесло, он несколько минут не затыкался, вещая о том, что надо помогать тем, кто был отзывчив с тобой. Подытожил он эту тираду словами:

– Если мы и дальше будем всегда так подставлять пони, которые приняли нас, скоро совсем не останется мест, где бы мы смогли осесть. Развод простаков в случайных поселениях или крупных городах и так этому не способствует. А ещё и сознательно предавать тех, кто тебе доверился, – это же совсем отрезает пути к отступлению!

Чем больше он занудствовал, тем больше я злился. И мы только продолжали переругиваться:

– Ну, значит, хорошо, что мы не собираемся возвращаться в такие паршивые места!

– А куда же тогда мы направимся?

– Туда, где нет пони, затаивших на нас злобу, и рейдеров, охотящихся на нас.

– Звучит так, как будто нам лучше пойти туда, где нет пони вообще.

– Да хоть туда, – меня уже окончательно достали эти пререкания.

– Тогда путь к убежищу Лайтбрейкера будет самым лучшим вариантом.

– Куда угодно, только отстань от меня уже!

К тому моменту, когда я успокоился, и кипящая от споров с братом злость прошла, оказалось что мы уже полдня шагаем на север, всё больше приближаясь к гористой местности.

Я попытался было остановиться и скорректировать наш маршрут, но Трикстер это проигнорировал. Хаммер же только спросил у младшего брата, на месте ли у него тот прибор, что мы забрали у мародёров на пустыре за Трейд-Руином. Получив утвердительный кивок, он молча последовал за ним.

Мне было непонятно, почему средний брат решил поддержать затею Трикстера. Ведь это было очень наивно, использовать мизерный шанс на то, чтобы найти пони, которому можно загнать за круглую сумму непонятный прибор. Хотя, может быть, он просто решил, что это интереснее, чем просто бежать куда угодно с единственной целью: «уйти как можно дальше от рейдеров Бладрейджа». В любом случае, если уж голоса были двое против одного, у меня не осталось выбора.

Так мы и шли. Младший брат был тих и замкнут. Почти всё время он молчал и демонстративно меня игнорировал. Только изредка переговаривался с Хаммером, когда они рассматривали карту оставленную наёмниками.

Поначалу я даже радовался, что он молчит. Ведь меня всегда так раздражала его болтовня. Но через пару дней мне стало даже не хватать её. Это было странно – путешествовать по Пустоши в такой тишине. Я бы сказал, что Хаммер тоже меня игнорировал, но, на самом деле, он всегда так себя вёл. В этой ситуации в своей тарелке был только средний брат. Здоровяк привык делать всё молча, и его ни капельки не напрягало идти в тишине.

И вот, на очередном привале, я сидел, разглядывал окружающий пейзаж и пытался размышлять о нашем текущем положении. Однако никаких разумных мыслей в голову не лезло, в конце концов, я понял, что просто пялюсь по сторонам.

Весь предыдущий день мы шагали по каменистой местности, постепенно поднимаясь всё выше. И когда одолели очередной перевал, нашему взору открылась небольшая равнина, раскинувшаяся на плато. После серого каменного пейзажа обычные унылые краски Пустоши радовали глаз. Мне даже показалось, что пробивавшиеся через почву редкие ростки пожухлой травы были более насыщенного цвета, чем обычно.

За все эти дни мы не встречали никого на своём пути. Да и не должно было быть в такой глуши каких-либо поселений пони. Нет в этих местах ничего ценного или интересного. Разве что какие-нибудь дикие племена могли затеряться где-то в горах. Как бы там ни было, Пустошь всегда полна опасностей, и мы никогда не спали, не выставив часового.

В этот раз мне досталась последняя смена. Уже светало, братья ещё спали, а я так и сидел, уставившись в горизонт. В конце концов, мне захотелось немного отвлечься.

У меня уже давно было желание пристрелять новую винтовку. Я прошёл от нашей стоянки, к небольшой отвесной скале. На выступе у её основания сложил несколько камней, валявшихся рядом, и разместил на них консервные банки. После чего отошёл на нужное расстояние и начал тренироваться.

Сначала я опробовал винтовку в положении лёжа. От удара пули по скальной породе над банками или по камням под ними каждый раз поднималось облачко пыли, по которому можно было легко ориентироваться, куда пришлось попадание. Вскоре мне удалось пристреляться так, чтобы выстрелы стабильно попадали по банкам.

Но, когда я отошёл на большее расстояние и установил оптический прицел, меня ждало небольшое разочарование. Дальность прямого выстрела у этого оружия оказалась гораздо меньше того, к чему я привык со своей основной самозарядной винтовкой, стреляющей снайперским патроном. Целиться на большом расстоянии из новой винтовки пришлось совсем по-другому. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы наловчиться попадать в небольшую цель. И это с расстояния в два раза меньшего, чем максимальная дистанция, с которой я мог уверенно целиться из основной винтовки.

Почувствовав себя более-менее уверенно с новым оружием, я начал устанавливать его на боевое седло, чтобы потренироваться в стрельбе на коротких дистанциях, но с большей мобильностью.

В очередной раз сняв боевое седло, я подгонял на нём новую винтовку, когда услышал у себя за спиной:

– Судьба.

Я вздрогнул и обернулся. Трикстер уже встал и, решил поинтересоваться, чем я занимаюсь. Меня так удивило, что младший брат решил наконец-то со мной заговорить, что я лишь молча на него посмотрел.

– «Судьба», – повторил он, – именно так называется эта винтовка.

Я всё так же молча смотрел на него с немым удивлением.

– Мне Сноуфлейк сказала, – единорог поймал мой взгляд и растолковал его как вопрос.

– Та кобыла, из копыт которой ты вырвал это оружие, как только она умерла, – продолжил Трикстер, – винтовка принадлежала пони по имени Даркшайн. Они со Сноуфлейк любили друг друга. Она не смогла пережить его смерть. Говорила, что у них должна была быть одна судьба на двоих. Никак не верила, что так плачевно закончилась его миссия, которая предполагалась простой и быстрой.

– Эта кобыла не смогла ничего пережить, потому что у неё сорвало крышу. Она поскакала валить рейдеров и нарвалась на засаду. Заодно и весь свой отряд положила. А её жеребец, оказывается, посчитал простым соваться в место, пронизанное порчей. Это у них обоих не судьба была, а тупость и безрассудность.

Трикстер фыркнул, отвернулся и пошёл по своим делам. Похоже, он всё ещё не был настроен болтать со мной. Да и хрен бы с ним.

«Пусть будет Судьба, – подумал я, – всё равно же надо как-то различать новую и старую винтовки».

---

Перед выходом Трикстер и Хаммер в очередной раз сверили по карте наш дальнейший маршрут. Я демонстративно не стал принимать в этом участия, давая понять, что был против данного путешествия.

Местность, по которой проходил наш путь в течение дня, была холмистой. Подчас длинные проходы между двумя склонами походили на ущелья. Но хотя бы почва была не такой каменистой.

Когда мы проходили по очередному такому ущелью, над нами промелькнула какая-то тень. Я поднял голову, но не сумел ничего толком рассмотреть, крылатый силуэт удалился слишком быстро. Переглянувшись с братьями, я понял, что они тоже ничего не рассмотрели.

«Грифон, что ли? – Размышлял я, – этого только не хватало». А потом мне вспомнился рассказ Лакигана о том, как он попал в засаду кровокрылов в похожем ущелье. Лучше бы уж над нами пролетел кто-то разумный. В любом случае, мы все предпочли ускориться.

В следующий час никаких подозрительных объектов в небе мы больше не замечали и уже снова расслабились. Но, дойдя до вершины очередного холма, мы услышали отголоски выстрелов где-то вдалеке.

Похоже, кто-то разумный тут всё-таки обитал. Я уже было решил осторожно проследовать в ту сторону и полюбопытствовать, что там происходит. Вдруг можно будет разжиться чем-нибудь интересным. Но в последний момент я понял, что это были не простые выстрелы.

– Плазма, – проговорил Хаммер.

Я выругался. Там, где стреляют из такого высокотехнологического и дорогого оружия, лучше не оказываться. Если не хочешь стать кучкой пепла, конечно. Мы с братьями переглянулись и без лишних слов решили как можно быстрее двигаться в направлении, противоположном от звуков выстрелов.

Когда выстрелы перестали быть слышны, я порадовался, что мы избежали встречи с возможными неприятностями. Наш отряд на минуту остановился на какой-то поляне, чтобы перевести дух и оглядеться. Внезапно прямо передо мной разверзлась дыра. Земля около моих копыт беззвучно взорвалась и с небольшим грязевым фонтаном из появившейся дыры показались огромные когти. Тут же за ними последовал их хозяин. Я опешил от того, что за какую-то секунду надо мной нависла здоровая звериная туша. Это была мохнатая и зубастая тварь, с гладкой шкурой, стоявшая на двух ногах. Я не имел ни малейшего представления, что это такое. Уж точно не очередной яо-гай, но знакомиться с этим мне хотелось ещё меньше.

Когтистый монстр начал осматриваться по сторонам, и когда его яростный взгляд опустился на меня, я сразу же выстрелил. Выстрел из винтовки, произведенный практически в упор, лишь немного отбросил эту тварь. Монстр яростно заревел, готовый броситься на меня и рассечь своими когтями.

У меня не было ни малейшего шанса увернуться или отскочить от этого огромного зверя. В следующий миг я уже должен был быть разорван на множество кусков. Но в тот момент, когда монстр начал свой прыжок, его тело окутали яркие вспышки электрического разряда. В полнейшем шоке я стоял и смотрел, как огромная туша падает к моим ногам рядом с ямой, из которой она только что появилась.

Это всё произошло так быстро, что я даже сказать ничего не успел. Братья стояли чуть в стороне от меня, судя по всему, поражённые не меньше.

Пока мы так замерли, в следующую секунду за нашими спинами опустилась крылатая тень.

– Всем стоять и не двигаться! Кто шевельнётся, тот превратится в кучку пепла!

– Это какое-то недоразумение, мы никому не хотим вреда, – начал диалог Трикстер.

Но стоило ему только попытаться повернуться, как землю между нами вспахал зелёный разряд плазмы. Жар от него я ощутил даже за несколько шагов. Мы все трое тут же неподвижно замерли. «Да что за хрень тут вообще творится?»

– А теперь вы все медленно и аккуратно снимаете своё оружие. Все сёдла на землю, и не тормозим! Помните, вы превратитесь в пепел сразу же, как попытаетесь сделать что-то подозрительное, грязные наземники!

Кряхтя, мы с Хаммером начали расстёгивать свои боевые сёдла. В это время нападающий обратился к Трикстеру:

– Единорог, ты тоже доставай всё, что у тебя! И не делай вид, что ты безоружный. Я прекрасно знаю, что вы, рогатые твари, можете держать оружие магией!

Трикстер начал оправдываться, что он не использует оружие принципиально. Когда его заставили вытряхнуть свою сумку, оттуда вывалился дробовик, после чего единорог скоро добавил, что тот точно не заряжен.

– А теперь сделали пять шагов вперёд! И ме-е-едленно развернулись.

Пока мы шагали, аккуратно обходя яму и бездыханную тушу когтистого зверя, нападающий, судя по всему, подошёл и рассмотрел дробовик.

– Не заряжен, ха! Ты кого думал обмануть, говнюк?

Трикстер лишь перекинулся со мной удивлённым взглядом. Видимо, он сам не помнил, что его дробовик заряжен. Конечно, это же то оружие, которое я снял с пони на пустыре за Трейд-Руином. Я отдал его Трикстеру, а тот с тех пор, наверняка даже не проверил его ни разу. Ну да, вот такой боец мой брат – проверяет оружие только когда хочет продать его под видом иллюзии.

Когда мы развернулись, то смогли рассмотреть того пони, который напал на нас. Сразу же стало понятно, как он так внезапно появился у нас за спиной. У него были крылья.

Это был долбаный пегас!

Он был закован в гладкую чёрную броню, которая выглядела устрашающей, почти насекомоподобной. Боевое седло смотрелось, как панцирь из оникса с двумя торчащими антеннами-усиками, кончики искрились зелёной магической энергией. Хвост был скрыт кожухом, напоминавшим хвост скорпиона с острым жалом. Всё это довершал шлем с жёлто-оранжевыми фасетчатыми очками, напоминающими жучиные глаза. Открытыми под бронёй оставались только передняя часть морды и нижняя сторона крыльев. Да, это точно был пони, и у него точно были крылья.

За всю свою жизнь ни я, ни мои братья, ни разу не видели живого пегаса. Лично я даже сомневался, что они всё ещё существуют. И уж тем более я не представлял, что у них бывает такая броня. Она была явно легче, чем у Стальных рейнджеров, но однозначно более пугающей.

Устрашающий пегас не дал нам времени слишком долго удивляться его внешнему виду и начал агрессивно допрашивать. Вопросы были в духе:

– Кто такие? Как и зачем тут оказались? Сколько ещё ваших рядом? – Завалили он нас вопросами.

Как простые пони, не имеющие ни малейшего желания что-то утаивать от агрессивной машины для убийств, мы отвечали только честно и искренне:

– Мы обычные скромные поселенцы; грязные рейдеры сожгли наши дома, и теперь мы ищем, где бы найти пристанище, – начал излагать Трикстер. – Слыхали, где-то в этих краях живут мирные племена, потому и пришли сюда в поисках лучшей доли.

– Да, мы совершенно одни, бедные скитальцы в поисках нового дома, – подхватил я.

После чего добавили, перебивая друг друга:

– И мы не имеем ни малейшего понятия, что у вас здесь происходит!

– Готовы тут же совершенно забыть всё, что видели, и мирно продолжить свой путь куда подальше…

В таком духе мы с Трикстером наперебой объясняли, как тяжело нынче приходится простым пони на Пустоши, как нас притесняют везде и тому подобное. Бронированный пони слушал всё это, лишь изредка задавая уточняющие вопросы и покрикивая, если кто-нибудь из нас пытался шевелиться. Из-за его шлема было совершенно непонятно, какие эмоции у него на лице.

Внезапно снова раздались выстрелы, и прямо перед нами полетели сгустки плазмы. Мы инстинктивно отшатнулись, но оказалось, что стреляли не по нам, а по валяющемуся на земле зверю. Ещё один бронированный пегас приближался к нам сбоку, посылая прямо в воздухе выстрел за выстрелом в бездыханного монстра.

– Сдохни, тварь! Это тебе за Сильвер Винга!

Судя по голосу и комплекции, это была кобыла, хотя из-за брони было не так понятно. Она приземлилась и с разбегу начала пинать только что расстрелянную тушу.

– Сержант! Какого хрена ты творишь! Он же был ещё жив! Мне удалось оглушить его электроразрядом!

«Эта тварь была живая?» – я инстинктивно отшатнулся. Но далеко мне двинуться не удалось. Несмотря на то что, он кричал на устроившую расстрел кобылу, пегас слабым выстрелом прямо около моих ног показал, что всё также следит за нами, и двигаться нам никто не разрешал.

– Это именно он убил Сильвер Винга! – прокричала кобыла.

– И что с того? Думаешь, ему поможет то, что ты провалила нашу миссию? Ты только что похерила наш последний шанс захватить такую тварь живьём! Нас осталось слишком мало, чтобы попытаться их выманить ещё раз!

– Последний шанс… слишком мало... – бездумно начала бормотать кобыла.

Не обращая на это внимания, пегас продолжал:

– Если тебе так приспичило выпустить пар, можешь, вон, расстрелять этих наземников.

«Что, блядь, значит – расстрелять?» – чуть не проорал я, лихорадочно переглядываясь с братьями. Трикстер попытался спросить то же самое вслух, только более мягко, но пегас его проигнорировал.

Кобыла повернулась к нам и с удивлением посмотрела, как будто впервые нас заметила.

– Эти оборванцы чего-то недоговаривают, но судя по всему их тут только трое.

– Расстрелять наземников? – всё так же заторможенно переспросила кобыла.

В других случаях меня раздражило бы подобное тугодумие, но сейчас я был ему неимоверно рад. Всё моё внимание сейчас привлекал дробовик, брошенный Трикстером. Он лежал всех ближе ко мне относительно остального оружия. Если бы только пегас от нас отвернулся, я бы мог попытаться доскочить до него.

– Наша миссия секретная, а они нежелательные свидетели. Только не думай, что тебе это сильно поможет. Я в любом случае отражу в отчёте, что ты расстреляла последнюю гончую, которую мы могли бы взять живьём!

– Не сильно поможет? – кобыла встрепенулась. – Они погибли! Всё наше крыло! Они погибли из-за тебя! Это ты завёл нас в засаду, некомпетентный болван!

– Ты как говоришь со своим лейтенантом? Думаешь, я спущу это на тормозах? Немедленно возьми себя в копыта, сержант! Ты всё ещё боец Анклава, а не просто сопливая кобыла! – Пегас говорил скорее удивленно, чем злобно. И при этом он всё так же продолжал смотреть в нашу сторону, полностью игнорируя развернувшуюся к нему кобылу.

Я лихорадочно вертел головой, выискивая момент, чтобы предпринять хоть что-то, дабы отсрочить событие «расстрелять наземников».

Но, к счастью, кобыла полностью игнорировала нашу компанию. Она подошла вплотную к пегасу и ещё раз прокричала:

– Они! Погибли! Из-за тебя!

Тогда лейтенант уже не смог сдержаться, чтобы не повернуться к ней. И тут же почти в упор получил заряд плазмы в голову. Приоткрытая часть его лица, весь шлем, да что там, вся его голова буквально вплавилась в остальное тело, растекаясь брызгами.

В ту же секунду я бросился и схватил дробовик зубами. Пофиг на то, какая будет у него отдача, сейчас это было не самое важное.

Когда кобыла отошла от всё ещё стоявшего на ногах безголового тела и начала оборачиваться к нам, я уже был готов выстрелить. Но внезапно я заметил металлический шар с синей полоской, упавший точно к её ногам. В ту же секунду меня ослепила электрическая вспышка.

Я отскочил в сторону, проморгался и понял, что кобыла стоит вполоборота ко мне и при этом совершенно неподвижна. Её рот, видимый из под шлема, кривился в бессильной злобе, но всё остальное бронированное тело замерло и не двигалось.

– Вау! Откуда это у тебя? – Удивился Трикстер.

– Импульсная граната? Спрятал в хвосте, когда снимал сумки, – просто ответил Хаммер.

– Не, я имел ввиду, откуда у тебя вообще такая штука?

– Оттуда же, откуда у тебя этот дробовик, – Хаммер указал копытом на зажатое у меня во рту оружие и принялся копаться в своих сумках.

Ну да, конечно же. Когда на пустыре за Трейд-Руином мы разобрались с двумя мародёрами, не захотевшими сделки с Трикстером, то нашли у них вещи пропавших наёмников. И кроме всего прочего Хаммеру достались две гранаты с синей полоской. Кто бы мог подумать, что он найдёт им такое полезное применение!

Я деловито обходил замершую пегаску и примеривался, как бы точнее уложить её с одного выстрела. Нужно было попасть именно в незащищённую часть лица под шлемом. Делать несколько выстрелов из дробовика, зажатого в зубах, у меня не было ни малейшего желания. Сейчас, когда у меня появилось время на раздумье, я уже сомневался, стоит ли как можно скорее выстрелить из дробовика, или лучше пожалеть зубы и надеть боевое седло?

Прежде чем я успел спросить у Хаммера, как долго, по его мнению, она будет ещё неподвижна, мне на ухо заорал Трикстер:

– Стой! Ты что собрался делать?

– Разделаться с ней, пока она не разделалась с нами. Не мешай, – промычал я.

Но вместо того, чтобы хоть раз послушаться меня, младший брат встал прямо между мною и пегаской.

– Но она же спасла нас!

Спорить с оружием, зажатым в зубах, было не самым удобным делом. Но мне было плевать насколько хорошо меня слышно:

– Ты чем вообще слушал? Мы для них грязные наземники! Или ты думаешь, что разделавшись со своим командиром, она захочет оставлять свидетелей?

– Она нам не угрожала! Я не позволю этого сделать!

И тут я понял, что из-за этого спора у меня может не остаться времени на то, чтобы экипировать нормальное оружие. Я решительно двинулся, готовый оттолкнуть Трикстера, огреть его, если нужно, но разделаться с опасной бронированной тварью, пока у нас ещё есть на это шанс.

Но меня опередил Хаммер. До того, как мы успели сцепиться с Трикстером, средний брат быстро подбежал пегаске и обнял её за шею. Когда он отошёл от неё, мы с удивлением уставились на надетый на кобылу черный ошейник. В середине его тускло поблескивал белым светом небольшой кристалл.

Хаммер наклонился вплотную к её закрытому шлемом лицу и проговорил:

– Знаешь, что это такое?

Впервые, после того, как она убила другого пегаса, кобыла открыла рот:

– Знаю. Такие использовали на пленных зебрах во время войны. Он соединён с базовым модулем. Взрывается при любой попытке бегства или угрозе жизни владельцу модуля.

– Этот модуль у меня. Даже если ты его захватишь, то не сможешь перенастроить без моего подтверждения. Ты поняла?

– Поняла, – кобыла зло сплюнула, насколько ей позволяла возможность двигать шеей, – не думала, что в первую же минуту существования на поверхности попаду в плен к работорговцам. Лучше пристрелите уже меня, всё равно моя жизнь кончена.

– Откуда у тебя эта гадость, Хаммер? – Удивлённо воскликнул Трикстер.

На этот раз его вопрос о происхождение снаряжения остался без ответа.

Я удивился находчивости среднего брата. Нацепить на летающую машину для убийств рабский ошейник – это действительно неожиданно.

– Мы что, теперь работорговцы, раз ты такие штуки носишь? – Не унимался единорог.

Я лишь ухмыльнулся и пошёл собирать свои вещи, бросив дробовик удивлённому единорогу. Запасливость Хаммера всегда была очень практична, но не думаю, что он реально планировал когда-нибудь заиметь рабов. У нас было не так уж много незыблемых принципов по жизни, но отнимать у пони свободу, это уже крайняя вещь. Если с кем-то нельзя разобраться, я бы предпочёл его убить.

Хаммер всё так же игнорировал возгласы Трикстера. Сейчас его больше интересовала броня пегасов. Он с любопытством разглядывал со всех сторон порабощённую пони и стоявшее рядом безголовое тело её командира.

Экипировав своё седло обратно, я подошёл к брату и спросил:

– Ты уверен, что это надёжно? Ещё не известно, насколько ошейник будет эффективен на этой робо-броне. Может всё-таки добьём её?

Хаммер кивнул мне и снова обратился к молчавшей всё это время пегаске.

– Ты сможешь двигаться?

– Броня накопит заряд для перезапуска с минуты на минуту.

Внезапно загоревшиеся кристаллы на её плазменном оружие сообщили, что потребовалось даже меньше минуты. Я вздрогнул и инстинктивно взвёл винтовку на боевом седле, целясь ей в лицо. Хаммер же и глазом не повёл. Он был на полголовы выше неё, даже несмотря на броню. Так что ему пришлось снова немного наклониться, чтобы смотреть прямо в забрало её шлема.

– Мы не сможем чувствовать себя уверенно, пока ты в этой броне. Если хочешь когда-нибудь избавиться от ошейника, тебе придётся снять её.

Кобыла стояла, не шевелясь. Однако дрожь, как будто прошедшая по всему её телу, показала, что броня уже пришла в движение. Через минутную паузу последовал её ответ:

– Хорошо.

Пегаска потянулась ногой к голове и сняла шлем. Нашему взгляду открылось красивое лицо молодой лиловошкурой кобылы с яркой оранжевой гривой. Она обвела нас пристальным и пронзительным взглядом таких же оранжевых глаз и четко проговорила:

– Команда: снять броню.

Тут же её броня начала распадаться. Различные пластинчатые элементы расходились от позвоночника, спадая вниз, сначала к животу, а потом к ногам. У неё было стройное и подтянутое тело, и сама она была гораздо меньше и моложе, чем можно было подумать по впечатлению, которое создавала эта устрашающая броня. Я машинально залюбовался открывшимся изящным лиловым крупом, горячую красоту которого немного охлаждала кьютимарка в виде блестящего лезвия ножа.

Если задняя часть брони упала к ногам почти сразу, то передние ноги, шея и грудь пегаски всё также оставались закрытыми. Из снятого шлема раздался приглушённый механический голос: «Найден посторонний арканный прибор, блокирующий снятие брони».

Кобыла как будто сама этого не ожидала и начала разглядывать себя. После чего повернулась к Хаммеру и сказала:

– Твой ошейник блокирует часть брони. Я не смогу ни снять её до конца, ни передвигаться с частично снятой. Тебе придётся отсоединить его, либо позволить мне ходить в броне.

Хаммер, подумав, кивнул:

– Оставайся в броне.

– Только сними свои плазменные пушки! – окликнул её я.

Кобыла отдала приказ активировать броню и собралась надеть шлем. Хаммер остановил её передней ногой:

– Думаю, шлем лучше останется у меня. Как я понимаю, по большей части броня управляется через него?

Пегаска удивлённо посмотрела на него, но не стала спорить и отдала шлем. Когда остальные части брони вновь закрыли её тело, она кинула раздражённый взгляд на меня и принялась отсоединять пушки. После чего демонстративно бросила их к моим ногам. Я подобрал эти антеннообразные штуки с непонятными кристаллами в основаниях и запихнул к себе в сумки. Не имею не малейшего понятия, как ими пользоваться, но мне гораздо спокойнее, когда они не позволяют изображать этой кобыле бешеный истребитель-развоплотитель.

– Думаю, нам пора выдвигаться, не хочу ждать, пока что-нибудь ещё вылезет из-под земли или упадёт нам на головы, – сказал я, недовольно осматриваясь по сторонам.

Хаммер задумчиво кивнул мне, но вместо того, чтобы двинуться, продолжил разглядывать то, что осталось от другого пегаса.

– Как думаешь, эту броню ещё можно использовать? – спросил он кобылу.

Та покосилась на тело своего бывшего командира с пренебрежительным любопытством. Ничто в её взгляде не выдавало ни малейшего сожаления о том, что она с ним сделала. Даже несмотря на такое выражение лица, я не мог не признать, что без шлема она выглядела очень красивой.

– Сомневаюсь. Основной блок управления точно уничтожен. Без его защитных систем взрыв вашей гранаты наверняка добил всю электронику. Конечно, здоровый земнопони может и смог бы использовать это как обычную прочную, но тяжёлую броню, – тут она что-то задумчиво промычала, – только для этого пришлось бы выковыривать из неё одного запечённого мудака, который наверняка уже частично вплавился туда.

– Хватит уже болтать! Двинулись! – подогнал я их.

Хаммер с сожалением вздохнул, глядя на безголовый бронированный труп и пошёл собирать свои вещи, жестом показав пегаске следовать за ним. Та, было, попыталась расправить крылья, но я резко обернулся направив на неё винтовки.

– Неа, пока ты идёшь с нами, ты именно ИДЁШЬ! Никаких полётов без предупреждения! – Я подмигнул ей. – А то мало ли, вдруг поднимешься слишком высоко, и ошейник внезапно взорвётся.

Кобыла сложила крылья и, вздохнув почти так же глубоко, как Хаммер пару секунд назад, пошагала за ним.

– И это всё? – на месте остался стоять только Трикстер, до этого лишь удивленно наблюдавший за происходящим с открытым ртом. – Мы даже не будем её расспрашивать ни о чём? Что здесь произошло? Откуда она? Мы даже имени её не спросим?

– Заговоришь её до смерти сразу же, как только найдём подходящее укрытие как можно дальше отсюда. Желательно с каменистой почвой, – я задумчиво поковырял копытом землю, а потом поднял глаза на небо, – и с какой-нибудь крышей над головой.

---

В поисках подобного укрытия мы прошагали несколько часов. В виду отсутствия в этих местах каких-либо индустриальных построек нам пришлось довольствоваться небольшим углублением в скале. Назвать это пещерой было довольно сложно, так как она уходила вглубь максимум на три корпуса пони. Но каменистая почва и нависающая скала над головой дали нам хоть какое-то чувство защищённости после событий этого дня. К тому времени, как нашлось это место, уже начало темнеть, и мы устраивались на ночлег.

Пленная кобыла всё это время шла вровень с нами совершенно молча. Но как только мы уселись, Трикстер тут же завалил её вопросами. Первым делом он представил всех нас, а потом заверил, что мы «ни в коем случае не работорговцы».

– Поверь, на самом деле никто из нас не хочет тебя обижать! Просто то, что произошло там… это было для нас очень неожиданно. И, не скрою, всех сильно перепугало. Сначала из ниоткуда вылез тот когтистый монстр и бросился на нас. Потом прилетел пегас и начал угрожать нам расстрелом. А дальше ты внезапно взорвала его голову! Признай, нам было чего испугаться.

Пегаска лишь угрюмо смотрела на него.

– Я понимаю, что наше знакомство началось не очень. Пойми, мы до этого вообще никогда не видели пегасов! Тем более в такой броне. И, чтобы мы могли как-то тебе доверять, нам надо, чтобы ты рассказала о себе. Что там такое вообще произошло? И почему ты поступила так, как поступила?

Младший брат перевёл дух, и, заметив, что его речь не принесла особого результата, тихо добавил:

– Для начала можешь сказать хотя бы, как тебя зовут?

Кобыла всё также угрюмо перевела взгляд с Трикстера на камни у неё под копытами и задумчиво пнула один из них. Последовало несколько секунд тишины, после которых она всё же открыла рот и еле слышно произнесла:

– Эджи.

– Сколько ещё в округе таких, как ты, и таких, как та когтистая тварь? – Я старался подражать мягким интонациям Трикстера и сдерживался, как мог, чтобы не заорать на строптивую пленницу. Мы всё ещё не отошли от внезапного нападения, и терпеть, пока младший брат разговорит её своими нежными уговорами, у меня не было ни времени, ни желания.

Сидевшая на земле кобыла посмотрела на меня снизу вверх строптивым и агрессивным взглядом. "Если она опять замолчит, придётся применять жёсткие меры", – подумал я. Однако пегаска всё-таки соизволила открыть рот и совершенно безэмоциональным тоном произнесла:

– Ещё три адских гончих засели на старой метеостанции.

– Таких... как я, – кобыла попыталась продолжить также нейтрально, но её голос сдавил спазм, – таких, как я, в округе больше не осталось.

«Адские гончие – какое удивительно подходящее название для этих тварей», – подумал я.

– Ты уверена в этих данных? – Надавил Хаммер.

Пегаска собралась с мыслями и ответила более спокойно:

– Адских псов изначально было семеро. Мы выслеживали их несколько дней и количество не менялось. Трое были убиты во время боя, четвёртого я добила на ваших глазах. Значит, остались ещё трое, и минимум один из них тяжело ранен. Они окопались в заброшенной метeостанции в нескольких километрах отсюда. Более чем уверена, что они не уйдут оттуда в ближайшее время.

– Откуда такая уверенность? – Снова уточнил Хаммер.

– Потому что в прошлый раз именно там им удалось устроить нам засаду, в которой они уничтожили почти всё наше крыло, – резко отрезала пегаска.

– Что такое метеостанция? – Младший брат опять попытался разбавить напряженность.

– Это место, где довоенные пегасы исследовали движение ветров и давление в атмосфере, для того чтобы более эффективно планировать погоду.

– А пегасы? Сколько ещё в округе таких отмороженных летающих танков? – Вернул я разговор в нужное русло.

Кобыла ещё раз глубоко вздохнула, говорить об убитых противниках было проще, а вот воспоминания о павших товарищах давались ей с трудом:

– Четверо из нашего крыла погибли в бою у метеостанции. Что было дальше, вы видели. Других пегасов в этом районе быть не должно. Даже если бы Анклав отправил поисковый отряд за нами, мы удалились слишком далеко от изначального места операции. Сюда лететь никому в голову не придёт.

В конце пегаска сжала зубы и еле слышно пробормотала со злобой:

– А они ведь точно оправят кого-нибудь на поиски этого ублюдка… Ха! Удачи им в этом.

Хаммер вновь настоял:

– Эта ваша броня, она сделана по похожим технологиям силовой брони Стальных Рейнджеров?

Кобыла неопределённо пожала плечами.

– В неё встроен пип-бак и есть система навигации? – средний брат перешёл на термины от которых я был совершенно далёк.

И, получив утвердительный кивок от нашей пленницы, он продолжил:

– Значит, сигнал ваш должны были отслеживать, и нам стоит ожидать прибытия ещё толпы таких же пегасов? Не хочешь же ты сказать, что ваше начальство легко разбрасывается такими технологиями?

– А то! За порчу или утерю силовой брони бойца ждёт трибунал. Каждая её единица, по мнению Анклава, стоит дороже, чем жизнь бойца, – пегаска злобно усмехнулась. – Только вот ничего им не светит.

Она оскалилась ещё сильнее:

– Наш тупомордый коммандир приказал отключить все маяки и не выходить на связь со штабом, как только мы вышли из предполагаемой зоны операции. Этот мудак не хотел оправдываться, почему не смог выполнить миссию с первого раза. Он надеялся, если вернётся победителем, с него никто ничего не спросит. Насрал на все инструкции и протоколы, папенькин сынок.

Пегаска расслабленно махнула ногой:

– Так что не переживайте, парни, Анклав сюда не прилетит. Никто наше крыло не найдёт, – её голос дрогнул, – никто не похоронит...

– Анклав? Что это такое? – Оживился Трикстер, в очередной раз услышав непонятное слово.

Кобыла, которую, как мы теперь знали, звали Эджи, удивлённо посмотрела на него, будто он спросил что-то абсурдное. Она обвела нас взглядом, видимо пытаясь сформулировать то, что, по её мнению, было и так понятно любому жеребёнку:

– Это верховная военизированная правительственная организация пегасов.

Когда стало понятно, что столь содержательный ответ вообще ничего не говорит нам, она раздражённо фыркнула.

Но меня больше заинтересовали слова, которые она злобно пробормотала до того, как вклинился Хаммер со своими техническими вопросами:

– Ты имела ввиду, что они в любом случае пошлют поисковый отряд за твоим командиром? Чем он так ценен?

– И как они отреагируют на то, что ты его убила? – Снова вклинился Трикстер.

Пегаска опять раздражённо фыркнула и до скрежета сжала зубы. Через несколько мгновений она всё-таки ответила:

– Не было в нём ничего ценного, и он получил то, что заслужил! Именно из-за него погибло наше крыло, мои товарищи… мой…

Издав сдавленный стон, Эджи отвернулась от нас. На дальнейшие вопросы она отвечать отказалась. Погрузившись в глубокое молчание, пегаска улеглась в углу пещеры.

Мы больше особо и не настаивали. Убедившись, что в округе нет никого, кто ещё захотел бы прийти по нашу душу, мне больше всего захотелось лечь и уснуть.

Пока мы устраивались на ночлег, Трикстер ещё несколько раз попытался расспрашивать нашу пленницу о пегасах и жизни на облаках. Но та либо игнорировала его, либо отвечала исключительно односложно. В конечном итоге, я предпочёл тоже проигнорировать его болтовню и просто уснул.

---

Наутро, когда мы начали собираться, меня подозвал Хаммер. Брат был в приподнятом настроении и даже, я бы сказал, сильно возбуждён. Что в случае с Хаммером, в принципе, не могло сулить ничего хорошего. Спокойный и молчаливый здоровяк, он начинал проявлять излишнюю активность, только если что-то очень сильно его увлекало. А если Хаммера что-то увлекало, то он отдавался этому полностью.

Обычно средний брат был воплощением здравомыслия в нашей семье. Куда бы нас ни заносила судьба, мы с Трикстером могли быть уверены, что Хаммер всегда нас прикроет и, если что, вытащит из любой ситуации. А когда он становился таким навязчивым и концентрировался на какой-то идее, за здравомыслие приходилось отвечать мне.

Важно то, что обычно идеи, которые его захватывали, были связаны с какими-нибудь взрывами, легковоспламеняющимися химическими смесями и просто крайне редкими ингредиентами или артефактами, за которыми нам бы пришлось лезть в особо опасное пекло. Поэтому я сразу напрягался, когда видел в глазах брата какой-нибудь ненормальный огонь. Вот как, например, сейчас.

– Броня, – единственное, что смог выдавить Хаммер по началу.

Набрав воздуха и глубоко вздохнув, он всё-таки смог выразить мысль точнее. Оказывается, этой ночью брат произвёл сложнейшие математические расчеты и смог подсчитать, что где-то в округе остались лежать целых четыре («Четыре, Таргет!») комплекта брони пегасов.

– Представь, что будет, если мы раздобудем эти комплекты и адаптируем для земнопони! Мы сможем загнать их за целое состояние! Или будем носить сами и станем неуязвимы для любого рейдера!

«...или артефактами, за которыми нам бы пришлось лезть в особо опасное пекло», – вновь пронеслось у меня в голове. А вслух я сказал:

– Ага, то-то, те четверо оказались совершенно неуязвимы!

Но мои слова были пропущены мимо ушей. Хаммер продолжил рассказывать о том, какая замечательная эта броня! Он, видите ли, пока я спал, всё утро расспрашивал нашу пленницу об особенностях её костюма. Похоже, поспав, она стала более разговорчивой.

– В ней такие технологии! Это же не просто броня! Там и медицинский модуль, и встроенный пип-бак, и навигация, и радиосвязь! Телекинетическое управление инвентарём. Боевое седло, интегрируемое с любым оружием, и интуитивное управление стрельбой.

– Да-да, а ещё ты будешь в ней как в консервной банке целый день, и тебе придётся срать в собственные штаны. Ты что, собрался записаться в Стальные Рейдеры?

– Эта броня в разы более лёгкая и удобная, чем броня Стальных Рейнджеров!

Меня это всё мало волновало. Дождавшись, когда брат замолкнет, я завёл разговор о действительно важных вещах:

– А ты не забыл о трёх охрененно злых адских гончих, которые остались рядом с теми пегасами? Ну, тех самых, которые разорвут тебя своими когтями напополам с одного удара. И тех, которые могут выпрыгнуть из-под земли прямо перед тобой.

– Да-да, я уже переговорил с Эджи об этом. У нас есть план.

Я глубоко вздохнул, положил передние ноги на плечи брату и заглянул ему прямо в глаза.

– Хаммер, а как тебе такой план? Мы сейчас пойдём, и пристрелим эту крылатую психопатку, которая засрала тебе мозги своими рассказами. Потом аккуратно снимем с неё броню, и ты сможешь сделать с этой бронёй что захочешь. Я тебе обещаю, что не буду претендовать на неё!

Брат медленно отвёл от себя мои ноги и также пристально посмотрел на меня.

– Не пытайся изображать из себя более циничного ублюдка, чем ты есть на самом деле, Таргет. Я не Трикстер, чтобы воспринимать такое всерьёз. Эта кобыла нам ничего плохого не сделала. – Тут Хаммер задумался и прикинул что-то в уме, а потом продолжил:

– Я, конечно, уже выяснил, что эта броня может подстраиваться под носителей с разными размерами в довольно большом диапазоне. Но, всё же, не бесконечно. У Эджи размер самый маленький. Её броня подойдёт только Трикстеру. А вот другие бойцы её крыла все были жеребцами, натренированными солдатами, далеко не маленьких размеров.

– Я надеюсь, ты ещё не слишком с ней сблизился и не собираешься снимать с неё ошейник?

– Конечно, нет. Она же профессиональный солдат с боевым опытом больше, чем у нас с тобой. И сейчас она в крайне нестабильном состоянии. Это было бы слишком опасно, освобождать её, пока она рядом с нами.

– И как же ты собираешься от неё избавиться, если, по-твоему, она не заслуживает, чтобы её убивали?

Тут брат почесал голову копытом. Видимо, он больше думал о броне, чем о её носительнице.

– Ну, либо она заслужит наше доверие и я её отпущу, либо она всё-таки нас спровоцирует.

Такой ответ меня удовлетворил, и я, в конце концов, согласился обсудить план Хаммера. Мы пошли к Трикстеру с Эджи, и средний брат поделился со всеми своими идеями.

По словам пегаски, метеостанция с засевшими в ней гончими находилась в небольшой долине, окруженной со всех сторон скалами. Через скалы эти твари не смогут прорыться. Их лейтенант был уверен, что из-за этого им будет некуда деться, и повёл всё крыло в лобовую атаку. Но оказалось, что в самой станции было достаточно мест, чтобы укрыться, а почва в долине была мягкая и позволяла заранее затаиться под землёй. Псы смогли напасть на пегасов с тыла, когда те спустились, чтобы зачистить станцию.

– Банальная тактическая ошибка стоила жизни всему крылу, – зло процедила Эджи.

Я в очередной раз обратил внимание на то, как упорно пегаска к четырём погибшим товарищам добавляет и командира, которого убила сама, и себя, судя по всему, считая, что она уже заочно мертва.

– Поэтому мы так поступать не будем! – сказал Хаммер, гораздо более воодушевлённо, чем было привычно ожидать от его флегматичного характера. – Нам нужно будет выманить их наружу!

Эджи рассказала, что из долины ведёт единственный наземный выход. Хаммер заявил, что сможет заминировать проход и настроить датчики так, чтобы они сработали от любого колебания земли.

– Если они пойдут под землей, мины всё равно сработают. Даже если они не убьют эту тварь, то точно оглушат и обрушат землю над ней. А я закидаю гранатами образовавшуюся яму.

Эджи, как специалист по охоте на подобных тварей, подтвердила, что подобная тактика могла бы быть эффективной.

Следующим шагом плана было то, как выманить адских гончих из долины.

– А для этого нам понадобится снайпер, – Хаммер подмигнул мне, – готов опробовать свою бесшумную винтовку в деле?

Оказывается, гончие больше доверяют слуху и нюху. Поэтому издалека они могли и не заметить хорошо укрывшегося пони. Идея была следующей, Эджи поднимает меня на скалы, и я оттуда пытаюсь убить хоть одну гончую. Сразу после этого в ущелье Хаммер и Трикстер начинают шуметь и пускать иллюзии, приманивая остальных двух на мины.

– Стартуем в тот момент, когда Таргет начнёт стрелять. Эджи подаст сигнал мне и Трикстеру внизу. Слабые на глаза гончие не заметят Таргета на скале, но среагируют на наш шум и побегут в ущелье.

– И как я должен их убить? Такую тварь не остановил даже выстрел в упор из старой винтовки. Новая ещё менее убойная.

– Целься в голову, в шею, лучше в глаза. Говорят, твой особый талант тебе это позволяет, – вставила рекомендации Эджи. – Лучше вынеси того, кто будет с винтовкой. Среди них тоже есть минимум один снайпер.

– Эти твари умеют пользоваться оружием? – Вот к такому я точно был не готов.

– Да, они достаточно разумные, чтобы освоить лучевое оружие. Его у них не так уж много, но те, у кого оно есть, владеют им превосходно, – унылым голосом начала наставлять пегаска.

– Да нахрена нам вообще тогда в такое ввязываться? Может это твой план – подставить нас под выстрелы этих бешенных тварей? – Взбесился я, почти набросившись на кобылу, – А, твой особый талант случайно не позволяет тебе завести нас в пекло, как это случилось с твоим отрядом?

Стоило мне приблизиться достаточно близко, чтобы дышать ей прямо в лицо, как пегаска резко расправила крылья и, сделав широкий взмах, толкнула меня. В мгновенном рывке она впечатала меня в стену пещеры и, прижимая одной ногой за шею, другой резко ударила тыльной стороной по камню. От удара из-под бронированного копыта тут же выскочил короткий, но явно очень острый клинок.

– Поверь, ты точно не захочешь испытать мой особый талант, – процедила взбешённая кобыла.

В повисшей на секунду тишине чётко раздался свист Хаммера. Эджи отошла от меня и обернулась. Брат показал ей копытом на шею. Кристалл в ошейнике пегаски предупредительно мигал оранжевым. Она глубоко вздохнула, подошла к Хаммеру и сделала неопределённый жест, показывая, что она уже успокоилась.

– Ну что, все остыли? Надо обсудить, что мы думаем о плане Хаммера, – заговорил Трикстер, как будто ничего не было.

Это действительно стоило обсудить. Напряжённо следя за пегаской, я всё-таки продолжил общение с братьями.

Начав критиковать этот план, я уже совершил ошибку. Споры рождают принятие, и чем больше раздражающих мелочей я обсуждал, тем больше я был готов подписаться на эту авантюру:

– С какой стати ты вообще уверен, что хоть один комплект брони не разорван на клочки их огромными когтями?

– Эджи говорит, что минимум двое были убиты из лучевого оружия. Даже если броня и была повреждена, то, скорее всего, из нескольких комплектов можно будет собрать хотя бы один.

– А ну да, разумные монстры, умеющие обращаться с лазерными пушками, чуть не забыл! Как же я откажусь от такого «веселья».

Когда мне надоело спорить, я спросил:

– Остальных, я так понимаю, всё устраивает?

Неожиданно выступила пегаска:

– Лично я пока что только консультировала вас и никакого согласия не давала… У меня есть условие.

– Как насчет того, что мы не взорвём тебе башку? Пойдёт такое условие? – Я закусил спусковой рычаг боевого седла и прицелился, готовый не дать ей ни малейшего шанса кинуться на меня вновь.

Кобыла проигнорировала мои слова и продолжила:

– Я помогу вам убить засевших там гончих и снять броню с тел моих товарищей,– она сглотнула,– если вы потом поможете мне похоронить их.

– Хрена с два мы будем копать четыре могилы в этих горах! – огрызнулся я.

– А как пегасы хоронят своих погибших? – уточнил по существу Хаммер.

– Мы сжигаем наших мёртвых.

– Договорились, – согласился средний брат.

Мне оставалось лишь раздражённо пожать плечами.

– Я тоже согласен на план Хаммера и готов помочь похоронить её товарищей, – подытожил Трикстер, стараясь говорить как можно более мирно на нашем фоне.

Убедившись, что время обсуждения закончилось, Хаммер вновь вошёл в режим деятельной сдержанности и пошёл готовить своё взрывное снаряжение.

---

За утро мы отшагали в обратную сторону почти весь путь, который проделали вчера. Когда мы прошли мимо так и стоящего обезглавленного трупа бывшего командира Эджи и почти испепелённого тела адской гончей, пегаска взмыла вверх и сориентировала нас, куда двигаться дальше.

И вот спустя какое-то время я уже лежу на вершине скалы, присыпанный каким-то мхом, растущим на ней. Передо мной открывается вид на небольшую практически круглую долину диаметром не более двухсот метров. На противоположном от меня её краю расположено трёхэтажное здание с кучей непонятных антенн на крыше, взмывающих почти выше скал.

Сбоку, внизу, поперёк прохода, ведущего в долину, Хаммер и Трикстер прикапывают последние мины. Когда Эджи подняла меня, а это был довольно странный опыт в моей жизни, она спустилась помогать братьям. Втроём они перекопали проход, заложив мины в несколько слоёв, делая это так, чтобы не быть в прямой зоне видимости со стороны здания. До этого Хаммер разобрал все свои запасы и несколько часов совмещал взрывные элементы с датчиками движения.

Всё это время я наблюдал за зданием через оптический прицел Судьбы, своей новой бесшумной винтовки. Как и предсказывала пегаска, там окопались ровно три адские гончие. Они время от времени мелькали в окнах, но надолго не задерживались.

Оружие я заметил только у одного. Это был тощий пёс, который единственный за всё время выходил на балкон второго этажа. С удивлением я заметил у него культю вместо задней лапы. Видимо, именно это Эджи назвала тяжёлым ранением. Пёс уверенно перемещался на трёх лапах, ложился на край балкона и разглядывал окрестности в прицел винтовки.

Когда я увидел эти телодвижения в первый раз, то искренне порадовался, что не поленился закопаться в мох. Чувствую, этот снайпер может оказаться гораздо более глазастым, чем прочие его сородичи. Об этом говорил один из трупов бронированных пегасов, находящихся в долине. В оптический прицел я чётко видел выжженную дыру, прошедшую через голову чуть ниже забрала шлема.

Таким образом, я решил, кто станет моей целью.

Эджи аккуратно взлетела ко мне на скалы, и дала знак, что внизу всё готово. Она легла в стороне от меня над проходом, готовая сразу подать сигнал Трикстеру и Хаммеру, когда я начну стрелять. Находясь внизу, они бы мои выстрелы сами не услышали. На боках пегаски угрожающе красовались плазменные пушки, которые я ей временно вернул.

Мне оставалось только ждать удачного момента для выстрела. Это ожидание затянулось ещё на два часа. Трёхногий пёс всё никак не желал показываться. Моё тело уже затекло от долгого лежания в одной позе, и я весь чесался от покрывающего меня мха. Мне уже давно хотелось просто вылезти из этой маскировки. Стараясь размять как можно больше мышц просто напрягая и расслабляя их, я тихо ругался:

– Ну, давай же, мохнатый ублюдок, выползай снова!

Когда пёс-снайпер всё-таки показался, я дёрнулся, и моё сердце сильно забилось. «Так не пойдёт», – медленно вдыхая и выдыхая, я попытался успокоиться.

Через оптику из своей основной винтовки с такого расстояния я мог бы попасть ему в глаз. Но с Судьбой у меня было ещё совсем мало практики. Чтобы первый выстрел оказался точным, я должен был постараться.

Пёс вновь улёгся на краю балкона и начал своё дежурство. Я даже рассмотрел, что его винтовка снабжена лазерным целеуказателем. До войны редкие экземпляры оружия оснащали такими штуками. Его наличие говорило о том, что пока пёс водил стволом из стороны в сторону, где-то на противоположном конце долины подо мной должна была плясать красная точка, указывающая снайперу цель.

Я целился в прикрытый глаз пса, пока он медленно водил головой, припав другим глазом к прицелу.

Глубокий вдох. Выдох. Вдох.

В тот момент, когда красный огонёк замер прямо передо мной, я сделал выстрел. Голова пса откинулась назад, и он упал навзничь. Его тело задёргалось в конвульсиях, как мне показалось. Одна за другой я отправил в его живот дополнительно пять пуль.

Я ещё не закончил стрелять, а Эджи уже махала Хаммеру. Через секунду раздались громогласные выстрелы его пулемётов, а на выходе из прохода замелькали тени-иллюзии Трикстера.

Наблюдая через прицел, я увидел, как на балкон выскочили оба оставшихся пса и начали осматривать откинувшегося снайпера. Через секунду они уже соскочили с балкона на землю и помчались в сторону прохода. Две огромных когтистых твари неслись с неимоверной скоростью. За несколько секунд они пересекли долину и, не сбавляя скорости, мчались навстречу очередям Хаммера.

За мгновение до входа в зону поражения пулемётов оба пса синхронно нырнули под землю. Именно так, быстро и плавно, как будто под ними была вода, а не земля. Только что они бежали, а через секунду мне были видны только взвившиеся в воздух фонтаны грязи и две дыры в земле.

Я инстинктивно двинулся к другому краю скалы, чтобы прикрыть братьев сверху, когда эти твари вылезут обратно. В ту же секунду, как я вылез из своего укрытия, землю рядом со мной прожёг тонкий красный луч.

«Снайпер жив? Не может быть!»

Я резко перекатился в сторону и чуть не свалился с обрыва. Мне пришлось изо всех сил стараться, чтобы красная точка не задерживалась на мне, и ещё один луч воткнулся рядом с моими ногами. Судорожно припав к винтовке, я попытался выцелить стрелка. Трехлапый действительно был ещё жив, на месте левого глаза виднелось кровавое месиво, закрывающее половину его лица, но другим он всё так же целился в меня.

Когда отказавшийся умирать пёс, уже был готов сделать очередной выстрел, который бы уж точно попал в меня, раздался громкий взрыв. Снайпер на секунду отвлёкся и посмотрел в сторону прохода.

Этого мне хватило, чтобы прицелиться и выстрелить. Пуля попала в голову. В этот раз он не откинулся назад, и даже если не умер сразу, у меня была возможность разрядить в его морду весь магазин выстрел за выстрелом.

В это время, из образованного взрывом разлома в земле, показалась окровавленная голова оглушенного пса. В ту же секунду, прямо в неё прилетела связка из трех гранат Хаммера, и следующий взрыв расширил разлом ещё больше.

Третий пёс вылез из-под земли чуть раньше разлома и тут же дёрнулся в сторону двух чёрных силуэтов пони, скачущих к нему. Когда он сообразил, что это лишь иллюзии, его сверху уже накрыла плазменными выстрелами пикирующая пегаска. Ещё живой, несмотря на дымящуюся шкуру, пёс решил драпать назад. Он попытался вновь зарыться под землю, но его ноги подкосили вновь застрекотавшие пулемёты Хаммера. Подлетевшая Эджи добила повалившегося монстра, стреляя почти в упор.

Я ещё пытался судорожно отдышаться, а бой уже закончился. Хорошее сражение так и должно проходить – часы подготовки и пара минут, собственно, стрельбы. Это гораздо лучше, чем с ходу ввязаться в драку, в которой будешь полчаса отстреливаться от наступающего со всех сторон противника.

Я рассуждал так, пока стоял на краю скалы и машинально чесался, сбрасывая с себя остатки маскировочного мха. Только сейчас, за несколько часов пребывания на вершине, мне почему-то пришла в голову мысль о том, как свеж и приятен горный воздух, что хочется вдыхать его снова и снова.

Когда все мысли в голове устаканились, а приток адреналина спал, у меня осталось только одно маленькое дело. Нагнувшись над самым краем, я что есть силы крикнул вниз:

– Эй, там кто-нибудь собирается снимать меня отсюда?

---

Хаммер проверял, не осталось ли невзорвавшихся мин, и они с Трикстером ещё не вошли в долину. За это время Эджи уже успела снять меня со скалы, и я собирался с её помощью начать освобождать от брони тело ближайшего пегаса.

Пока я несколько часов лежал наверху, мне удалось во всех деталях рассмотреть долину. Ближе всех к нам был тот пегас, убитый выстрелом в лицо. Его броня практически не пострадала, а вот шлем был сильно искорёжен. К моему удивлению, этот тяжеловес был вооружен автоматическими гранатомётами.

Я поманил пегаску, но она не спешила мне помогать. Завороженно замерев, она рассматривала долину, как будто пыталась восстановить картину сражения и вновь пережить, произошедшее здесь.

— Мы долго преследовали их в горах, надеясь, что каменистая почва помешает их перемещению под землёй. Когда они окопались в метеостанции, лейтенант решил, что пора наконец-то дать им бой. Короткое наблюдение по датчикам не выявило никакого движения под землей, и он уверился, что все они укрылись в здании. Этот мудак не хотел никого слушать, и угрожал расправой всем, кто пытался с ним спорить. Вместо того, чтобы устроить долгую засаду, он приказал выкурить гончих из здания.

Я хотел спросить, зачем Эджи мне это рассказывает, но потом понял, что разговаривает она не со мной. Голос пегаски был неровным, она говорила обрывисто, как будто сама с собой, полностью игнорируя моё присутствие рядом:

— Лейтенант отправил ближе к зданию двух разведчиков. Под прикрытием остальных, они должны были забросить свето-шумовые гранаты. Шайн во входные двери, Сильвер Винг — с балкона второго этажа. Потом все бы сразу ворвались с двух сторон. Лейтенант и я с воздуха вместе с Сильвером. Остальные снизу. Дурацкий план. Мы не знали планировку здания, а из-за скопления меток внутри было сложно определить по датчикам положение противников.

Эджи подошла ближе к зданию и уставилась на широкие металлические входные двери.

— По пип-баку нельзя точно определить расстояние до противника, а сейсмодатчики не показывали никакой активности под землёй. Когда мы приблизились к зданию, стало слишком поздно, чтобы понять, что несколько гончих затаились внизу. Эти твари часами сидели и выжидали нас! Как только Шайн открыл дверь, две гончих выскочили между стоявшими чуть дальше Клоадбёрстом и Сандердином. Молчаливый Шайн, он всегда был первым разведчиком в нашем крыле… Его сразу затянули внутрь… Бедняга, он уже так и не вышел обратно…

Пегаска не стала заходить внутрь. Такое впечатление, будто она хотела только заново пережить всё, случившееся с ней, а не увидеть что-то новое. Она вздохнула, глядя на двери, а потом отвернулась от здания и подошла к телу пегаса лежащему рядом. Его корпус, ноги, крылья были прошиты множеством выстрелов из лазерного оружия. Сзади за ним находились две норы в земле, рядом с которым можно было различить фрагменты тел то ли одной, то ли двух адских гончих, разорванных взрывами.

— Они выскочили внезапно, не дав нам шанса успеть среагировать на их движение. Клоадбёрста просто расстреляли в упор. Покойся с миром, друг.

Влажный взгляд пегаски задержался на теле расстрелянного пегаса. В этом взгляде читалось сочувствие и… какое-то умиротворение, как будто она пыталась сама ощутить тот покой, который желала павшему.

Через мгновение она отвернулась и пошла дальше, мимо разорванных гончих к телу пегаса с гранатомётами, которого я хорошо рассмотрел, когда лежал в засаде. Тяжеловес в броне выглядел даже крупнее Хаммера. Он стоял на ногах и издалека мог бы показаться ещё живым. Но вблизи было чётко видно зияющее обугленное отверстие в его голове от выстрела, прошедшего прямо под забралом шлема.

Пока я слушал некстати навалившиеся откровения пегаски, братья уже успели подойти к нам. Я собирался было окликнуть её, что нам пора разбираться с броней, но Хаммер положил мне ногу на плечо и молча покачал головой, когда я посмотрел на него.

— Сандердин попытался отлететь на безопасное для выстрелов расстояние. Но гончие сразу же переключились на него, не дав ему взлететь. Я и Сильвер Винг зависли на уровне второго этажа, так и не успев подлететь ближе к зданию. Мы развернулись, пытаясь помочь Сандердину, и тут на балкон выскочил снайпер. Он прострелил Сильверу крыло, и тот рухнул на землю.

Пегаска начала наворачивать круги вокруг тела гранатомётчика, задрав голову вверх и крутя, ею по сторонам.

— Сандердин успел разделаться с гончими, убившими Клоадбёрста. Я пыталась попасть в снайпера, но ещё один пёс выскочил из-под земли с оружием в руках и атаковал меня. Пока я маневрировала, снайпер переключился на гранатомётчика и убил его очередным выстрелом. Я ранила снайпера…, но слишком поздно. Я просто не успела вовремя и вот, здоровяк Сандердин так и остался стоять здесь…

Эджи действительно хотела заново пережить всё это. Во время стремительного боя, ты не успеваешь понять всё, что происходит вокруг. И сейчас она, похоже, пыталась впервые спокойно осознать произошедшее.

Только слово «спокойно» тут вряд ли подходило. Кобыла отошла от тела гранатомётчика и повернулась в сторону, где ближе к краю долины виднелось тело ещё одного пегаса. Она сделала один шаг в ту сторону, но этот шаг дался ей гораздо тяжелее предыдущих. Эджи продолжила, медленно шагать, всё больше замедляясь, как будто она была не уверена, хочет ли увидеть то, что там находилось. От спокойствия и умиротворения в её взгляде не осталось уже и следа. При этом она продолжила сбивчиво бормотать и крутить головой по сторонам.

— На подмогу, атаковавшему меня стрелку из той же норы выскочил ещё один пёс без оружия. Он бросился к лежащему на земле Сильвер Вингу, а я пыталась отогнать его. Я кричала Сильверу, чтобы он уходил… он не мог лететь, он побежал… к краю долины… Я надеялась, лейтенант поможет мне его прикрыть.

Эджи оскалилась и последние слова произнесла почти рыча:

— Но этот ублюдок, как только увидел, что Сандердин мёртв, сразу же закричал об отступлении и просто улетел! Он бросил! Бросил Сильвера! Вдвоём мы могли бы его вытащить! Но одна… одна я не успела…

Подходя ближе к последнему телу, пегаска говорила всё тише, а в её голосе появлялось больше всхлипываний:

— Я успела разделаться со стрелком, и хотела атаковать того, что бежал к Сильверу. Но в здании кроме раненного снайпера оставались ещё те двое, которые захватили Шайна. И один из них выскочил с балкона, когда я пролетела слишком близко от стены, уворачиваясь от выстрелов. Он бросился на меня в прыжке, и лишь чуть-чуть задел когтями бок. Но пока я отвлеклась на него, другой успел настигнуть Сильвер Винга. Тот был уже слишком ранен и слаб… Адский пёс растерзал моего любимого, а я не смогла его спасти… я… ничего… не успела!

На последних словах Эджи уже стояла перед растерзанным телом пегаса со светло-серой шкурой, видневшейся из-под забрала. Она легла рядом с ним и зашлась в рыданиях.

— Я ничего не могла уже сделать! Он был мёртв! Я палила в этих адских тварей, но они скрылись под землю. Один вернулся в здание, а другой, убивший Сильвера… по сейсмо-датчикам я отследила его за пределами долины. Я убила его! Я убила лейтенанта, который нас бросил! Но я всё равно не успела спасти Сильвера! Я! Ничего! Не успела!

Сам не зная зачем, я представлял описанную пегаской битву. Картина сражения, развернувшегося между бронированными пегасами и огромными когтистыми монстрами, прокручивалась в моём сознании, будто я сам при этом присутствовал.

А в это время, кобыла билась в истерике, уткнувшись в броню мёртвого пегаса. Мы стояли в оцепенении чуть поодаль. Меня сильно напрягло зрелище рыдавшей тяжело бронированной натренированной летуньи, у которой я не успел забрать плазменное оружие. Вот не дай Пустошь, она сейчас встанет и начнёт истерично палить во все стороны.

Хаммер попытался было самостоятельно снять броню с одного из пегасов, но выходило у него туго. В результате, мы кое-как оттащили два других тела прямо в броне на площадку сбоку от здания и сложили их там. Эджи всё ещё не проявляла признаков вменяемости, и мы решили пока спокойно обследовать здание этой самой метеостанции.

Я предполагал, что тело четвёртого пегаса должно было быть где-то внутри. Мы нашли его на первом же этаже в холле. Его броня была покорёжена больше чем все предыдущие. Плюс, мы так и не сумели найти шлем.

Там же неподалёку лежали тела двух мертвых гончих, сложенные справа от входа у стены. Их, видимо перенесли сюда уже после боя. «Первый — стрелок, убитый Эджи, а второй — это наиболее сохранившийся из тех двух, с кем разделался гранатомётчик», — проанализировал я, всё ещё прокручивая описанную битву. «Интересно, это дань уважения павшим сородичам, или как? Они их тоже планировали похоронить?»

Мы начали исследовать здание, взяв каждый по этажу. Несколько маленьких тесных помещений не заняли много времени. Стоявшее в них непонятное древнее оборудование выглядело сломанным и бесполезным. Мне не удалось найти ничего интересного. Ни оружия, ни медикаментов, ни пищи тут не наблюдалось. Чем питались засевшие в этом здание гончие, я даже не представлял. Единственное интересное, что я нашёл — чудом сохранившийся блокнот, исписанный корявым ротописным почерком. От нечего делать я пролистал его, пока ждал братьев.

Это были рабочие записи пегаса, жившего и работавшего здесь. Однообразные отчёты о погоде и описание различных бытовых проблем. Интерес вызвала только последняя запись, отличавшаяся по содержанию, но оформленная в том же лаконичном стиле:

«Со вчерашнего дня над Торхувом виднеется зелёное зарево, заметное даже отсюда. Вся связь с внешним миром не работает. Неужели зебры всё-таки скинули мегазаклинания? Отчаявшись с кем-то связаться, я слетал на северный тракт к НИИ Робронко. Но в этот раз там не оказалось никаких признаков жизни. Все двери и окна были заблокированы, никто ко мне не вышел и не ответил. Замечательно, похоже, сидя в этой дыре, я пропустил даже конец света.

Нахрен всё, раз эта станция никому не нужна. Если мне никто не ответит, завтра же улетаю в Клаудсдейл. Что-то мне подсказывает, в сторону Торхува сейчас лучше не соваться. Надеюсь, это противное жжение по всему телу к утру пройдёт».

Пока я читал, братья вернулись. Им повезло чуть больше. Трикстер откопал где-то целый мешок драгоценных камней, который выглядел гораздо новее, чем всё остальное. «Гончие что ли его притащили?» — спросил я, на что младший брат лишь пожал плечами.

Хаммер принёс довольно увесистый моток какой-то ткани и две бутылки с разными чистящими средствами. На мой немой вопрос, зачем всё это нужно, он скинул ношу на тело мертвого пегаса и предложил нам помочь ему вытащить его наружу. Но пред этим он заинтересовался найденным мной блокнотом. Я вкратце описал его содержание, и Хаммер с любопытством прочитал последнюю запись.

— Странно, на карте, полученной от наёмников, я не видел никакого НИИ поблизости, — проговорил средний брат.

— Может того пегаса так шарахнуло радиацией, что оно ему просто приглючилось?

— Нет, смотри, — Хаммер пролистал блокнот, — он упоминал об этом институте в других записях тоже, там у него были какие-то знакомые.

— А что, если этот объект был таким секретным, что на довоенных картах его не помечали просто? — Вклинился в разговор Трикстер.

Я лишь пожал плечами. Хаммер же задумчиво хмыкнул: здоровяка заинтересовал этот объект. «Может, надеется найти там оборудование для ремонта добытой нами брони?» — подумал я, но промолчал. Мы не стали развивать эту тему, потому что сейчас были и другие дела.

Когда мы отнесли мёртвого пегаса на площадку, там уже стояла Эджи. Изувеченное тело её любимого лежало рядом с другими, а его броня была снята и отложена в сторону.

Мы положили четвёртый труп с остальными. И Эджи помогла наконец-то снять броню с них. Складывая комплекты брони, Хаммер сразу же спрашивал у Эджи её мнение по поводу сохранности различных элементов.

— Ремонтное заклинание заработает, если броню заново активировать. Возможно, большинство повреждений удастся исправить в автоматическом режиме, если ты загрузишь в специальный отсек достаточно металлолома и драгоценных камней.

Пегаска отвечала безэмоционально, но спокойно. Истерика закончилась, но разговаривать сейчас она явно желанием не горела.

Сложив всё, Хаммер начал разворачивать найденную им холщовую ткань и поливать её и тела чистящими средствами. Он достал из своих сумок какой-то пузырёк, перемешал его содержимое в бутылках и продолжил поливать ткань.

Мне было совершенно не понятно, зачем вообще нужно это делать. Пока я стоял и недовольно ворчал братьям о том, что это всё лишнее и пора бы уже сваливать отсюда, Трикстер начал помогать Хаммеру. Они вдвоем обернули каждый из четырех трупов тканью, ещё раз полили чистящими средствами и сложили тела плотно друг к другу.

Хаммер уселся чуть в стороне, достал свою зажигалку и вопросительно посмотрел на пегаску. Она больше не рыдала, но всё это время стояла не шелохнувшись и не показала ни малейшего желания помогать братьям. Трикстер подошёл к ней и тихо сказал:

— Как ты хочешь это сделать? Нужно что-то сказать?

Та лишь нервно кивнула, не отрывая взгляд от завёрнутых в ткань тел.

— Ты хочешь это сделать сама?

Кобыла мотнула головой и сдавленно всхлипнула.

Тогда Трикстер отошёл чуть в сторону, постоял минуту, раздумывая, а потом заговорил громко и чётко:

— Сегодня мы провожаем в последний путь четырёх пони…

«Ой, да ради всего! Ты же даже не знал ни одного из этих пегасов, что ты можешь сказать о них?» — я недовольно скривился от этого фарса.

— Они до последнего были верны своему долгу и стойко выполняли приказы. Все они не просто были частью одного отряда, это было боевое братство. Братство, где каждый ощущает поддержку дружеского копыта и эмм… крыла. Эти пони до последнего сражались бок-о-бок друг с другом. Они погибли в бою, но память о них будет жива теперь и на Пустоши, и… в облаках. Пусть их души вместе с пламенем вознесутся вверх и станут единым целым с небом!

Младший брат искоса поглядывал на пегаску, ища одобрения своей речи, но та лишь безотрывно пялилась на мёртвых. Подождав ещё минуту, Трикстер кивнул Хаммеру, и тот зажег полоску ткани, ведущую от него к сложенным телам.

Импровизированные саваны тут же вспыхнули ярким синим пламенем и обдали нас таким жаром, что я инстинктивно отшатнулся. Эджи стояла всех ближе к огню, но она не шевелилась и всё так же пристально смотрела вперёд.

Огонь разгорался всё сильнее, и я постарался отойти ещё дальше.

«Ну и долго нам ждать? У меня нет настроения полчаса нюхать жареное мясо», — размышлял я.

К моему удивлению, запаха практически не чувствовалось, судя по всему, чистящие средства, смешанные Хаммером, отбивали его. Да и огонь горел гораздо интенсивнее обычного костра.

Когда пламя почти утихло, Эджи развернулась и молча зашагала в сторону выхода из долины. Ни у кого из нас не было ни малейшего желания ночевать в этом месте. Поэтому после того, как Хаммер распределил собранную броню между нами тремя, мы догнали не успевшую далеко уйти кобылу. Между делом я напомнил ей, что пора вернуть плазменные пушки. Пегаска сняла их, не останавливаясь, и продолжила идти, всё также не проронив ни слова.

Похоже повторное переживание битвы и окончательное прощание с погибшими неимоверно вымотали кобылу, и у неё не осталось никаких эмоций. Даже я мог такое понять, и не стал больше доставать бронированную пегаску.

Вообще, для всех нас было облегчением покинуть это кладбище пегасов и адских гончих. Так что, мы просто спокойно и в тишине направились в сторону уже облюбованного для ночлега места.

Глава 8. Возмездие и воздаяние

«И каждому волку – зубы и злость...»

Было довольно поздно, но идти по знакомому пути получалось быстро. Так что, хоть и уже затемно, но мы успели добраться для ночёвки в ту же пещеру, где провели прошлую ночь.

Однако быстро уснуть мне так и не удалось. Вместо того чтобы по-быстрому перекусить, Хаммер решил приготовить полноценный ужин. В дальнем углу пещеры он развёл костёр, как будто мало было нам огня на сегодня. Приготовив похлёбку из сомнительного вида овощей и двухсотлетних полуфабрикатов, он разделил её на четыре части, отдав равную долю пегаске.

Та молча приняла угощение и съела. А после снова пялилась на огонь. Я в свою очередь сам засмотрелся на неё. В отблесках огня оранжевые глаза и грива кобылки приобрели какой-то манящий мистический оттенок. Изящные черты лица заставляли пожалеть, что она всё ещё носит уродливую броню, не давая наблюдать все остальные линии её тела.

Она сегодня повторно пережила тот бой и смерть пони, которого, похоже, очень любила. Это всё высушило её эмоции, и за весь вечер кобыла не проронила ни слова. Возможно, она бы так и молчала, но Трикстер решил её растормошить. Вместо надоедливых разговоров, единорог решил прибегнуть к другому средству. Он подошёл близко ко мне и, нетерпеливо стуча копытом, тихо произнёс:

– Таргет, виски.

Младший брат мотнул головой в сторону пегаски, и я понял его замысел. Понял, но хотел проигнорировать. Тратить свои личные запасы алкоголя на эту истеричку у меня не было ни малейшего желания. Но Трикстер не собирался отставать, и я решил, что если она немного снимет напряжение, это будет полезнее для нас всех. Я достал бутылку с алкоголем и отдал брату. Единорог подхватил её телекинезом, и тут же налил виски в свою кружку. На мой взгляд, это была гораздо большая доза, чем та, которой я был готов поделиться, но было уже поздно.

Трикстер поднёс кружку пегаске и отдал со словами:

– Выпей, это… должно помочь.

Та удивлённо посмотрела на него, но всё же приняла кружку и быстро выпила её содержимое в два глотка. Закашлявшись, кобыла всё так же удивлённо смотрела на единорога, как будто так и не поняла, что именно она сейчас выпила.

Трикстер лишь молча сел рядом с ней и некоторое время они просто сидели. Я уже начал укладываться спать, когда кобыла всё-таки немного оттаяла и начала заинтересованно разглядывать сидевшего рядом с ней единорога.

– Слушай, а почему ты не пользовался оружием? Ты сражаешься только магией?

Трикстер нервно сглотнул и натянуто улыбнулся.

– Нет, магией я только делаю иллюзии. А оружием просто вообще не пользуюсь.

– У тебя же, вроде, был дробовик.

Младший брат неуверенно почесал загривок копытом.

– Он у меня только для продажи.

Кобыла понимающе кивнула:

– А, ты типа из этих, пацифистов. У нас на облаках были такие. Заявляли, будто любая жизнь ценна, и что нельзя использовать оружие вообще.

– Ну, я бы соврал, если бы сказал, что любая жизнь ценна. Скорее, я считаю, что всегда нужно использовать шанс решить всё мирным путём. Плюс, я реально не очень хорош в этих стрелять-и-бежать-штуках. Мои братья, вот, хороши. А я просто пытаюсь компенсировать их агрессию, стараясь искать более мирные пути решения различных проблем. Мне это как бы кажется правильным.

– «Агрессию», хах! – Усмехнулся я. – Малыш пытается сказать, что пока мы с Хаммером прикрываем его тощую задницу, он может себе позволить балаболить сколько угодно.

Пегаска проигнорировала мои слова и понимающе кивнула Трикстеру. Она пододвинулась ближе к нему, буквально прижавшись к его боку, и опять замолчала.

– Слушай, можно тебя кое о чём спросить? – проговорил Трикстер спустя какое-то время. – Это просто любопытство, если ты сейчас не готова разговаривать, то не страшно.

Кобыла чуть отстранилась и посмотрела на него:

– После сегодняшнего меня уже ничего не волнует. Спрашивай что хочешь, конечно.

– А зачем вы вообще выслеживали этих гончих?

Эджи на секунду задумалась, я подумал она опять уйдёт в себя. Но вместо этого кобыла ответила:

– Даже и не знаю. Нас не ставят в известность о причинах задания. Просто отдают приказ, и мы выполняем.

– Как вообще можно без разговоров согласиться на столь опасное задание? – удивился младший брат.

– Это была специализация нашего крыла – отлов особо опасных видов. Мы давно этим занимались.

Вот тут даже я поперхнулся:

– Вы чем таким там, на облаках, занимаетесь, что у вас есть такие «специализации»? Все пегасы такие отмороженные? Тогда нам повезло, что вы не спускаетесь на поверхность.

Пегаска опять на какое-то время задумалась, но потом всё-таки ответила:

– Знаете, а ведь большинство пегасов даже не знают, что на поверхности ещё живут пони. Так же, как и почти никто не представляет, чем занимается Анклав. Все живут в счастливом неведении.

Трикстер уже не мог удержаться: любопытство от встречи с первым в жизни пегасом прорвалось в нём наружу, и он начал расспрашивать Эджи обо всём про жизнь в облаках.

Кобыла выплеснула за сегодня все сильные эмоции, и сейчас алкоголь помог ей немного расслабиться. Поначалу она говорила тихо и неуверенно. Иногда запинаясь и долго подбирая слова. Это было совсем не похоже на то, как резко и отрывисто она общалась с нами до этого. Казалось, говорить о себе в спокойной обстановке ей было непривычно. Трикстер упорно задавал ей различные вопросы, и она всё более уверенно продолжала рассказывать о себе и о пегасах вообще. Постепенно к разговору подключились даже мы с Хаммером. В конце концов, нам всем было интересно узнать что-то о целом народе, закрывшимся от нас по другую сторону неба. И чем дольше пегаска рассказывала, тем более плавно у неё это получалось. В конце концов стало понятно, что она просто хотела выговориться.

Из того, что Эджи рассказала нам, я понял, что пегасы во многом сохранили жизненный уклад довоенной Эквестрии, с уклоном в военную диктатуру. Возглавляет их правительство тот самый Великий Анклав Пегасов. Именно они управляют всей политикой на облаках. Любой пегас, который хочет хоть чего-нибудь добиться в этой жизни, служит там.

Только бойцы Анклава могли носить такую броню и выполнять миссии на поверхности. Все эти задания были крайне засекречены, простые пегасы вообще не представляли, что происходит на Пустоши.

Эджи состояла в одном из тех разведывательных отрядов, летающих к поверхности. Это называется «крыло» – отряд из шести пегасов. Только их специализацией был не сбор информации о жизни местных пони, а отлов особо опасных видов. Это типа кровокрылов, яо-гаев и тому подобной мерзости. Та ещё работка.

Я посмотрел на пегаску совершенно по-новому. Профессионально заниматься подобным наверняка доступно только самым опытным бойцам. Я бы на такое не подписался ни за что, даже будь у меня крылья и мегапрочная броня. Если тварь надо не убить, а поймать, это по-любому делает работу в десятки раз опаснее. Неудивительно, что в отряде была текучка кадров. Например, их прошлый командир погиб на задании месяц назад.

Последней задачей их отряда было выследить и поймать живьём хотя бы одну адскую гончую.

– А зачем вообще вам утаскивать на небо всяких монстров? В чём смысл этого? – перевёл тему Трикстер.

– За последние двести лет появилось много новых видов. Наши учёные изучают их, проводят различные исследования. Так как это всё финансирует Анклав, готова поспорить, что большая часть этих исследований имеют военную направленность. Я слыхала, что сейчас появилось какое-то новое перспективное направление в исследовании адских гончих. До этого нам приходилось доставлять только мёртвых, живые понадобились впервые. В любом случае, официально нас ни во что не посвящают, только отдают приказы, ставят конкретную задачу и всё.

Пегаска грустно вздохнула:

– Только в этот раз наше крыло возглавлял молодой и неопытный лейтенант.

Они выслеживали этих гончих почти неделю. Это была небольшая группа в семь особей. Они отделились от стаи и кочевали на очень большом расстоянии от основного места обитания. Пегасы выследили гончих, и было принято решение загонять и разделять эту группу.

– В наши костюмы встроены специальные датчики сейсмоактивности. Мы могли отслеживать их передвижения под землей и не позволять вылезти там, где нам было не нужно. При этом наше крыло специально загоняло их в гористую местность, где бы они уже не смогли так свободно передвигаться под землёй. Поэтому мы и оказались в этих южных горах. Следующим этапом было уничтожить большую часть, чтобы выловить одного-двух оставшихся.

Судя по всему, это была стандартная тактика для подобных случаев, и даже их неопытный командир смог её принять. Проблемы начались, когда гончие нашли укрытие в этих горах и решили дать бой пегасам. Лейтенант не захотел учитывать мнения подчинённых. Он был утомлён многодневным выслеживанием целей, и решил отправить крыло в лобовую атаку. Закончилось всё печально.

– Как вообще получилось, что у вас оказался такой беспутный командир? – спросил я.

– Потому что в этом весь долбаный Анклав! Там гораздо важнее у кого какие погоны, и кто кому приходится родственником, чем польза дела и безопасность простых солдат! – Пегаска витиевато выругалась и продолжила рассказ.

По её словам, это был сынок какой-то высокопоставленной шишки Анклава. Такие получают звания и должности по блату, просто просиживая крупы за офисной работой. Он был на год моложе Эджи, но уже имел звание, до которого ей пришлось бы служить больше десяти лет.

И захотелось ему, перед очередным внеплановым повышением и назначением на важную должность в Совете Анклава, заиметь реальный боевой опыт. Чтобы, значит, годы спустя рассказывать высокопарно, как он гонял радиоактивных монстров и защищал народ пегасов от опасностей поверхности. Хороший задел для политической карьеры.

Вот и назначили его в отряд, где недавно освободилось одно место. Естественно, целого лейтенанта нельзя было поставить на должность меньшую, чем командир отряда. Кто и чем думал, отправляя крыло с таким «командиром» на столь опасную миссию, Эджи было неизвестно. То ли постановщики задачи не были в курсе ситуации в их отряде, то ли этот лейтенант оказался слишком самоуверен.

В любом случае, он оказался полностью некомпетентен и как командир, и как разведчик. При этом молодой пегас был слишком непреклонен, чтобы принимать советы от младших по званию, а любым несогласным угрожал серьезными проблемами по возвращению за облака, благодаря собственным обширным связям его папаши.

– Ну, судя по тому, как ты его расстреляла в упор, прямо у нас на глазах, ты не очень-то парилась из-за последствий, – прокомментировал я.

Глаза пегаски ярко вспыхнули в отблеске догорающего костра, она вся напряглась. Я уже было подумал, что кобыла вскочит и набросится на меня. Помня, о том, как она прижала меня с утра, я лежал, крепко обнимая пистолет-пулемёт, готовый в любой момент схватить его зубами, и разрядить в упор ей в лицо, если она попробует это повторить.

К счастью, кобыла не стала делать резких движений, а вместо этого излила свою ярость совами:

– Из-за этого кривокрылого мудака погибло наше крыло! Это он завёл всех в засаду! Он просто обрёк нас на смерть из-за того, что считал себя умнее других! Я служила с этими пегасами бок о бок несколько лет! Мы с Сильвер Вингом любили друг друга!

Последние слова она прокричала. Я испугался, что у неё снова начнётся истерика. Но вместо этого она наоборот сбавила тон и стала говорить тише, но жёстче и с бесконечной злобой:

– Когда он завёл нас в ловушку, я презирала его. Когда он бросил Сильвер Винга, я ненавидела его. Но когда этот урод даже не соизволил признать свою вину и сделал вид, что всё нормально, тогда я поняла, что он не имеет права на жизнь. Я решила, что этот самонадеянный ублюдок должен быть наказан за гибель нашего крыла, и казнила его без малейшего сожаления.

– И что бы ты планировала делать дальше? – Вкрадчиво спрашивал Трикстер то, что вертелось и у меня на языке.

– Не знаю, мне некуда было дальше лететь. Наверное, я бы отправилась мстить и попыталась сама уничтожить всех оставшихся гончих. Скорее всего, там бы и погибла. И, возможно… я бы уже вновь воссоединилась с Сильвер Вингом… где-то там… – Голос пегаски снова дрогнул.

Сглотнув, она обвела нас пристальным взглядом:

– Вы хотите знать, что бы я сделала с вами, если бы меня не остановили импульсной гранатой? Ничего. Мне нечего было с вами делить, а последний приказ лейтенанта я бы не стала выполнять просто из-за принципа, независимо от инструкций о контактах с наземниками.

– А эти инструкции, значит, всё-таки гласят уничтожать всех свидетелей? – Настойчиво спросил я. – Вот почему так мало пони видели пегасов. Вниз слетают только бронированные отморозки, уничтожающие любого, кто их видел. Так ведь?

Эджи вздохнула и неуверенно кивнула.

– Такова политика Анклава. Все операции на поверхности имеют статус секретных, и любые незапланированные контакты полностью недопустимы.

– То есть, во время других операций, тебе всё-таки приходилось уничтожать лишних свидетелей? – Не унимался я. – Или скажешь, пока вы гонялись по всей Пустоши за разными зверюшками, вам ни разу не приходилось натыкаться на случайных пони?

Пегаска отвела взгляд и ничего не ответила. А я лишний раз порадовался, что на её шее висит взрывной ошейник. Мы ещё посидели в тишине, и я задал последний вопрос, который меня интересовал сегодня:

– Теперь, когда ты успокоилась и не рвёшься в бой, что ты сделаешь, если отпустим? Вернёшься в ваш Анклав? Ведь тебе ничто не мешает сказать, что твой командир погиб с остальными.

Эджи долго молчала, прежде чем ответить:

– Нет, за смерть сына видного политика, пусть даже случайную, меня не простят. Будет серьёзное расследование. Даже если меня не признают виновной, по-любому будут понижения. А после всего пережитого у меня нет желания терпеть гонения от Анклава. Меня уже тошнит от этих самодовольных ублюдков, которые используют солдат как пушечное мясо и дурят мозги простым пегасам.

Пегаска ещё немного подумала и продолжила:

– Пусть лучше меня тоже считают погибшей. Это будет безопаснее для моих близких.

Её ответ меня не устроил. Я не уловил в её словах достаточной мотивации, чтобы променять комфортную жизнь за облаками на унылое существование на Пустоши. А если она всё-таки захочет вернуться, расправиться с нежелательными свидетелями будет для неё первой целью.

Свои мысли я оставил пока что при себе, а пегаска, поняв, что больше ни о чём её спрашивать пока не будут, сменила тему:

– Спасибо вам. За то, что вы сделали там сегодня. Это много для меня значит.

Она не уточнила, что именно имеет в виду: то, что мы убили оставшихся гончих, то, что похоронили её товарищей, или то, что позволили ей заново пережить случившееся и не помешали её истерике.

Фразу: «Ну, лично для меня, это не значит ничего», – мне помешал сказать довольно болезненный тычок в бок от Трикстера. Я от души ткнул его в ответ, но решил, так и быть, промолчать. Пошатнувшийся от моего удара единорог начал почесывать больной бок и быстро затараторил:

– Ну, я рад, если это поможет хоть немного облегчить боль утраты. Мне правда хотелось бы помочь тебе пережить это.

Она повернула к нему лицо со ставшими внезапно влажными глазами и тихо проговорила:

– То, что ты сказал там, на похоронах, это была хорошая речь.

– Я просто старался, чтобы это было достойно.

Кобыла прижалась к единорогу своей головой, а тот в свою очередь аккуратно обнял её за бронированную спину. Меня только позабавила подобная картина: мокроглазая кобыла в тяжелой броне и тщедушный единорог, пытающийся неуклюже её обнимать.

Не желая слушать дальнейшую слезливую трепотню, я прервал их:

– Что-то слишком много учтивости получает кобыла, которая до сих пор технически является нашей рабыней.

– Эджи вовсе не наша рабыня! – Чуть не закричал Трикстер.

Я лишь ухмыльнулся на подобное заявление:

– Кстати, раз уж она должна нам подчиняться, почему бы именно ей завтра не понести на себе всё то, что мы сняли с других пегасов? Готов поспорить, в своей техно-магической броне она даже не почувствует эту ношу.

– Не смей так говорить, – продолжил отстаивать права пегаски младший брат.

На самом деле, я не собирался её эксплуатировать, но порассуждать об этом мне ничто не мешало. Благо, Трикстер корчил такие забавные физиономии.

Сама кобылка хмуро на меня посмотрела, встала и молча пошла спать в дальний угол пещеры. Лично я был рад последовать её примеру и, игнорируя раздражённое сопение Трикстера, тоже улёгся и довольно уснул.

---

Моё дежурство должно было быть последним, и я безмятежно спал, уверенный, что младший брат разбудит меня, когда надо. Однако проснувшись, я убедился, что уже позднее утро, и моя смена почти закончилась. Мне это крайне не понравилось, так как даже Трикстер не позволял себе засыпать на посту уже очень давно.

Резко вскочив, я начал рассматривать спящие тела. Хаммер храпел рядом со мной, а пегаска в броне тихо спала в стороне. Только Трикстера нигде не было видно. У входа в пещеру валялось несколько вещей, явно вывалившихся из его сумки, а чуть дальше зияла большая нора в земле.

– Тревога, блядь! – крикнул я, резко пнув Хаммера, и подскочил к яме.

Дыра в земле была точь-в-точь такой же, как те, что оставались от адских гончих. Только эта была в два раза больше других.

Я нервно скакал вокруг ямы, стараясь найти хоть какие-то следы Трикстера. Когда едва проснувшиеся Хаммер и Эджи подошли ко мне, я набросился на пегаску:

– Ты говорила, что больше этих тварей здесь нет! А теперь одна из них схватила Трикстера! Сука, мой брат, скорее всего погиб, и это всё из-за тебя!

Кобыла ошарашенно рассматривала окружающую обстановку, стараясь восстановить детали произошедшего.

– Я не вижу крови, вполне возможно он ещё жив, – запинаясь, произнесла она.

Пока Эджи дёргалась туда-сюда, я быстро экипировал своё оружие и уже был готов расстрелять долбаную пегаску.

– Значит так, ты сейчас полезешь в эту нору и будешь искать, куда та тварь утащила моего брата!

– Эй, – окликнул нас Хаммер, отошедший чуть дальше.

Мы вдвоем быстро подскочили к нему и увидели, что на одном камне в десяти шагах от пещеры виднеется лоскут куртки Трикстера и ещё пара припасов из его сумки.

– Трикстер часто не снимает сумки перед сном? – спросила пегаска.

– Ему тупо лень лишний раз собираться с утра, мелкий засранец не нагружает себя так, чтобы сумки слишком натирали за день, – сдавленно проговорил я, стараясь сдержать дрожь в голосе.

Эджи ещё раз пролетела от камня до пещеры и всё осмотрела. После чего вернулась к нам и выдала своё заключение:

– Похоже, гончая преследовала нас и напала из-под земли, подобравшись вплотную к пещере. Возможно, она оглушила и захватила Трикстера. Одна из его сумок порвалась, и его вещи рассыпались там, в пещере, и снова зацепились о камень здесь.

– Значит, она ушла по земле? – уточнил Хаммер.

– Судя по всему, если она решила утащить с собой тело вашего брата, ей было бы неудобно перемещаться под землёй.

– Откуда эта тварь вообще взялась? Ты заверяла, что мы всех убили! – Я вновь набросился на пегаску.

Кобыла лишь ошарашенно уселась на землю и развела копытами.

– Я… не знаю. Мы несколько дней выслеживали эту стаю. Их всегда было точное количество. Они ушли слишком далеко, к ним не мог присоединиться никто лишний. Разве что…

Она замолчала, и я нервно затряс её за бронированные плечи.

– Что «разве»? Говори уже!

– Пару раз наш техник замечал сигнал, как будто ещё одна особь двигалась на отдалении от основной группы. Но она не была враждебной, мы решили, что это просто какое-нибудь случайное животное, вроде скорпиона. Наши датчики не могут точно оценить размеры и тип цели.

Она затрясла головой:

– Но визуально нам удавалось наблюдать только семь особей за раз. К ним за всё время никто не присоединялся!

– И всё-таки она откуда-то взялась… – Я обессиленно опустился рядом с пегаской.

– Ты можешь выследить, куда пошла эта тварь? – спросил её Хаммер.

– Я не знаю, на сухой почве следы почти не заметны…

Мы с Хаммером быстро вернулись в пещеру, забрали свои вещи и побежали вслед за пегаской, которая пыталась определить, куда отправилась гончая. К сожалению, многого нам найти не удалось.

В паре сотен метров обнаружилась ещё одна яма. Судя по всему, именно там начиналась нора, через которую гончая подобралась к пещере. Обратно она прошла мимо неё, но на каменистой почве её следы быстро обрывались.

Мы с Хаммером обессиленно повалились на землю, отчаявшись найти ещё хоть какие-нибудь приметы, указывающие, где искать младшего брата. А пегаска раз за разом кружила над нами, стараясь хоть что-то обнаружить сверху.

Вдруг из сумки Хаммера раздалось какое-то шипение и потрескивание.
«…Матриарх, старшая в стае… должна следить за молодыми псами… наставлять их… все как мои дети…»

– Это ещё что за хрень? – удивился я.

Хаммер начал быстро копаться в своей сумке и вытащил один из пегасьих шлемов. Тот самый, что он забрал у Эджи при первой встрече. Я помахал пегаске, призывая спуститься к нам. Когда она приземлилась, из шлема сквозь потрескивания вновь раздался тот же глухой и рычащий голос:
«…молодые… не хотели жить по правилам стаи… искали новой жизни… новых мест… нам некого бояться в этих землях, говорили они, все боятся нас…»

– Что это значит? – спросил я у пегаски.

Та ошарашенно смотрела на шлем.

– Это радиосвязь. Видимо, я оставила канал включенным. Он использовался для переговоров в нашем крыле. Но ведь все мертвы…

– Мы не нашли один шлем. У того пегаса, который был убит внутри метеостанции, – проговорил Хаммер.

Потом он снизил голос и уточнил:

– А нас сейчас не слышно через него?

Эджи помотала головой:

– Нет, я всегда отключаю микрофон.

И тут раздался второй голос:
«…они просто ушли в поисках приключений? Любопытная молодёжь… у вас такие тоже бывают?»

Несмотря на то, что он звучал слишком заторможенно, можно было не сомневаться, чей это был голос.

– Это же Трикстер! – закричал я, выхватив шлем у Хаммера.

– Значит, шлем остался где-то там, – быстро рассуждала Эджи, – радиомодуль работает отдельно от брони, видимо, другой шлем тоже остался включён. А ваш брат сейчас рядом с ним.

– И, похоже, он старается заговорить зубы той твари, пока она не решила его сожрать, – добавил я.

Пегаска несколько секунд нервно переводила взгляд то на меня, то на Хаммера. А потом она резко взмыла вверх и полетела куда-то вдаль.

– Куда это она? – обескураженно спросил я.

– На метеостанцию. Она же сказала, шлем где-то там, – рассуждал Хаммер.

«Ну, само собой, по большому счёту тут в округе больше нет других приметных мест, и мы бы всё равно рано или поздно отправились туда в поисках Трикстера», – подумал я.

А потом брат резко топнул копытом.

– Твою ж мать! Если она отлетит слишком далеко, то её башка взорвётся нахрен!

– Ты можешь временно отключить её ошейник?

– Не на расстоянии…

Не говоря больше ни слова, мы с братом рванули бегом в сторону всё удаляющейся в небе фигуры.

Шлем я по-быстрому приторочил к своей сумке и, пока мы бежали, мог слышать всё, что звучало из него.
«…Старая уже, стае нет пользы от меня… только наставлять молодых… среди тех, кто ушёл… родной сын… хотела проследить… защитить… слишком гордый, чтобы принять помощь…»

«...мать-матриарх должна следить за своим выводком. Я учила свою стаю миру. Живи на своём месте, не трогая других. Но место скудно. Псам мало быть под землёй. Сын ушёл с теми, кто хотел новых земель…»

Пересеченная местность и каменистая почва не облегчали наш забег. Резко рванув вперёд, мы старались не сбавлять темп, но с каждым холмом на пути сохранять скорость удавалось всё сложнее. Где-то там наш брат лежал на волосок от того, чтобы стать растерзанным опаснейшей тварью. И к нему на помощь летела пегаска, которая даже забыла взять у меня свои пушки. Невооружённая она вряд ли помогла бы Трикстеру, зато запросто могла взорваться прямо рядом с ним.

Всё это время из динамика раздавался низкий рычащий голос. Было непонятно, это помехи связи или адская гончая действительно говорила так медленно и обрывисто.
«…Держалась вдали, пыталась не отставать…»

«…Крылатые пони напали на молодых псов, загнали в горы… псы засели в убежище… решили сами напасть на крылатых… молодые… рискнули…»

«…отстала… не успела помочь молодым псам… не смогла помешать крылатым пони…»

Мы в четвёртый раз за двое суток оказались на поляне, где одиноко стоял обезглавленный труп бронированного пегаса. Это всё напоминало какой-то сюрреалистичный бег по кругу. Как бы мы ни уходили от этого места, в итоге всё равно оказывались здесь же.

Также я обратил внимание, что тела пса, которого тогда же при нас убила Эджи, рядом не было. Видимо эта отставшая от них матриарх успела похоронить его.

В любом случае, я клятвенно пообещал себе, что если сейчас нам удастся выбраться из этой передряги целыми, мы свалим как можно скорее в любую другую сторону. Но главное, чтобы больше не возвращаться ни на эту поляну с пегасом, ни к той пещере, где мы ночевали, ни в долбанную долину с метеостанцией.
«…когда нагнала всех, было уже поздно… псы были мертвы… пони были мертвы… видела издалека, как одна крылатая убила и пса, и другого крылатого… пони сумасшедшие, убивают всех без разбора… псы не будут убивать псов…»

«…сын был жив… пришла к нему… хотела помочь… он гордый, не захотел помощи, хотя молодых псов осталось меньше половины… сказал, ни один крылатый к ним больше не сунется… что убьют там всех, кто появится…»

Я почувствовал, что уже совсем выдохся. Бежать становилось всё сложнее, а силуэта пегаски уже было не видно. До прохода в долину оставалось меньше километра, когда Хаммер без сил повалился на землю.

– Давай, не тормози, Трикстеру нужна наша помощь, – крикнул я.

– Дай отдышаться… беги без меня... догоню, – прохрипел брат. – Я сейчас в радиусе приёма ошейника. Пегаска либо взорвалась, либо дальше долины уже не улетит.

Я кивнул и снова рванул вперёд. Трескотня из шлема продолжала доносить до меня откровения адской гончей. Голоса Трикстера не было слышно, но раз эта псина общалась с ним, то он должен был быть ещё жив.
«…ушла недалеко… страдала… бесполезная, старая, никому не помогла…»

«…потом был грохот в убежище псов… снова вернулась… снова опоздала… сын был мёртв… последняя крылатая и другие пони убили всех оставшихся псов…»

После этой фразы из шлема раздалось громогласное и неимоверно тоскливое завывание.
«…ничего не осталось… нет смысла возвращаться без молодых псов… надо мстить пони… пони думают, что хитрые, заманили псов во взрывную ловушку… я старая и медленная, но тоже хитрая… »

«Пони думают, лишь они могут делать взрывы. Они взорвутся так же, как взорвали псов...»

Я уже бежал по проходу в долину, когда услышал последнюю фразу. Резко затормозив, я чуть не кувыркнулся вперёд и нырнул носом в землю.

«Проклятье!» – пронеслось у меня в голове, и я вновь прислушался к шлему, стараясь отдышаться.
«Но меня же ты не убила? Значит, хочешь решить это дело миром! Послушай, это всё недоразумение! Мы никого не хотели убивать! Мы пришли только, чтобы похоронить пегасов…»

Голос Трикстера вновь прервала рычащая псина:
«Молодой пони – неопасный пони… слышала, что он не убивает… Рано или поздно за ним придут сюда. Наземные пони взорвутся, а молодой будет приманкой для крылатой…»

Я напряжённо уставился на дорогу, ведущую в долину, а потом начал медленно пятиться назад. «Если проход снова заминирован, мне там точно делать нечего». Крутя головой во все стороны, я судорожно пытался придумать, куда мне идти. «Хорошо бы забраться опять на скалы и попробовать выцелить ту тварь через оптику… Но как это сделать без крыльев?»

А потом я побежал назад. Хаммер уже спешил мне навстречу, и я обрисовал ему ситуацию со «взрывной ловушкой». Это дело было ему по плечу, и, коротко кивнув, брат отправился разминировать проход. Я продолжал двигаться назад, ища более-менее пологий склон, по которому можно было бы забраться на скалы.

Найдя подходящий, на мой взгляд, подъём, я начал карабкаться вверх. Скалолазания не было среди моих талантов, но годы путешествий по Пустоши заставляли меня не раз сталкиваться с совершенно разными видами рельефа. Сейчас же, мой брат был в плену у сбрендившей мстительной адской твари, и у меня не было времени, чтобы неспешно прогуливаться.

Я карабкался так быстро, как только мог. Склон хоть и не был слишком отвесным, но он точно был не пригоден для ходьбы во весь рост. Это больше было похоже на движение ползком, только не вперёд, а вверх. Я полз, отталкиваясь задними ногами и подтягиваясь передними, сдирая копыта и утыкаясь лицом в грязь.

В это время из притороченного к сумке шлема снова раздался голос Трикстера:
«…Пойми, месть это не выход! Пегасы лишь выполняли приказ, и, в результате, Эджи потеряла всех своих товарищей! Потом она хотела отомстить, а теперь ты собираешься мстить ей. Дальше кто-то будет мстить тебе, и это не закончится никогда!»

Вряд ли даже мой наивный младший брат думал, что подобными речами, ему удастся остановить отчаявшуюся мать-гончую. Но он, как мог, тянул время и заговаривал ей зубы.

Его очередная фраза была прервана звуками борьбы, рычанием и чьими-то криками.

Мне казалось, я потратил целую вечность, но когда мне удалось взобраться на самый верх, я увидел, что внизу Хаммер ещё только начинает медленно и осторожно искать мины.

Я бросился вперёд, снял старую винтовку и припал к прицелу, лёжа на том же самом месте, где ещё вчера выжидал снайпера адских гончих.

Широкие входные двери метеостанции были распахнуты и открывали картину происходящего в холле на первом этаже. Бронированная пегаска раз за разом набрасывалась с воздуха на огромную адскую гончую. Только сейчас я осознал, что те псы, с которыми мы сталкивались ранее, были лишь неопытной молодёжью. Старая самка была действительно в два раза больше любого из них. Краем глаза я зацепил Трикстера, который лежал справа, рядом со сваленными в здании двумя телами мёртвых гончих. Он изо всех сил пытался распутать связанные передние ноги.

Адская гончая-матриарх была уже старой и медленной, но когти её были просто огромными, и она агрессивно отмахивалась ими от неистовой пегаски. Эджи было тесно парить под потолком, но раз за разом её бронированное тело врезалось в адскую гончую, умудряясь подлетать к ней под самыми невозможными углами, и при этом уворачиваться от когтей. Я заметил, что пегаска не просто пинала монстра. Из-под её передних копыт виднелись блестящие клинки, которыми она каждый раз впивалась в шкуру гончей. Однако несмотря на всю ловкость летуньи, её удары причиняли мало вреда её противнику.

Ограничивающий обзор дверной проём и мельтешащая пегаска мешали мне прицелиться в голову бросающейся из стороны в сторону твари. Я сделал два выстрела в корпус, но они почти не замедлили гончую.

Эджи поняла, что я её прикрываю, и попыталась выманить своего противника наружу. Когда у неё это получилось, пегаска тут же получила больше пространства для манёвров, но и гончая стала активнее размахивать своими лапами.

«Да, замри уже, хоть на секунду», – ворчал я, изо всех стараясь сдержать дрожь в теле от напряжения и пытаясь прицелиться. В какой-то момент мне всё-таки удалось это сделать, и я выстрелил в голову твари. Гончую откинуло назад, а на неё сверху тут же рухнула бронированная пегаска и принялась кромсать тело павшей своими клинками.

Но мой выстрел не смог пробить череп огромной псины. Через несколько секунд она вскочила и с силой отбросила от себя пегаску. Та пролетела обратно внутрь здания и впечаталась в дальнюю стену. Адская гончая бросилась за ней, снова пропадая из моего обзора. Я попытался выстрелить ей в ногу, чтобы хоть немного замедлить, но пуля прошла мимо. После чего, я вскочил и судорожно пытался передвинуться на скале так, чтобы занять более удобную позицию.

Трикстеру всё-таки удалось освободиться от верёвок и он тут же встал, что-то крича и пытаясь привлечь внимание гончей. Но та лишь на секунду повернула к нему голову, и продолжила движение к оглушенной пегаске. Адская псина уже была готова своим следующим движением разорвать и кобылу, и её броню, но в последнюю секунду Эджи всё-таки очухалась и успела перекатиться в сторону. Когти полоснули по её боку, вырвав из него клок металла и плоти.

Отскочив чуть дальше, пегаска попыталась взлететь, но скорчившись от боли вновь рухнула на пол. Гончая снова подошла к ней, и следующий удар когтей должен был стать для Эджи смертельным. Но к тому времени, Трикстер уже успел броситься к своей порванной сумке, валявшейся неподалёку, и вытащить из неё телекинезом дробовик. Он приставил его дуло прямо к виску адской гончей, и когда та сделала замах для удара, раздался выстрел.

Я услышал грохот старого дробовика по радиосвязи, и через секунду бездыханная туша адской гончей повалилась прямо к ногам уже приготовившейся умереть пегаски. Через прицел я успел заметить, как Трикстер от испуга выронил дробовик и ошарашенно смотрел на простреленную им голову гончей.

Задумавшись, я понял, что подобная его реакция была не удивительна. Я с трудом смог вспомнить, когда в последний раз младший брат стрелял в кого-то настоящими патронами, и не помнил ни разу, чтобы он самостоятельно кого-то убивал.

Услышав стон пегаски, Трикстер всё-таки выпал из ступора и бросился к своей сумке, ища лечебное зелье. Достав одно, он подскочил к кобыле и влил его ей в рот.

В это время я снова занялся скалолазанием. Поняв, что в этот раз меня никто спускать не будет, я решил попробовать слезть сам с почти отвесного склона. Вытянувшись вертикально во всю длину своего тела, я осторожно сползал по камням. Всё прошло гораздо менее травматично, чем можно было ожидать. В конце концов, у единорогов и пегасов свои приёмчики, а у земнопони свои.

Когда я спустился, из прохода в долину раздался взрыв. Минуту спустя я заметил Хаммера, подбегавшего к метеостанции, и, не спеша, потрусил за ним. Похоже, брат воспользовался самым безопасным методом обезвреживания мин на открытом пространстве – он просто детонировал их.

Когда мы подошли к зданию, трясущийся Трикстер уже пытался помочь пегаске подняться. Было очень сложно понять, от чего именно в тот момент так сильно дрожали его ноги. То ли из-за того, что он только что кого-то убил, то ли из-за того, что на него наваливалась кобыла в тяжелой броне, а то ли из-за того, что у неё всё это время усиленно мигал кристалл на ошейнике, плавно переходя от оранжевого ко всё более красному оттенку. По крайне мере, именно на этот кристалл единорог всё это время пялился, выпучив глаза.

Хаммер подбежал к ним и сразу что-то пошаманил с ошейником, после чего тот начал светиться привычным белым цветом. Но только он собрался отойти, Трикстер одёрнул его и чётко произнёс:

– Сними его совсем.

На мой взгляд, сейчас проявление подобного упорства было совершенно неуместно, но Трикстер был непреклонен и с вызовом уставился на нас. Под его давлением, Хаммер несколько секунд задумчиво смотрел на пегаску, а потом вновь подошёл к ней и всё-таки снял с неё рабское устройство.

Глядя на всё это, я лишь махнул копытом, мне уже было плевать на ошейник. Убедившись, что все целы, я подошёл и с любопытством рассмотрел тела мертвых гончих, сваленных в углу. Аккуратно отпихнув одно из них в сторону, я наклонился и подобрал ещё один шлем от брони Анклава, тот самый, который мы пропустили в прошлый раз. Тот самый, рядом с которым потом так удачно валялся Трикстер.

Хаммер взял у меня эту находку и начал с любопытством рассматривать. А я повернулся к младшему брату и, не удержавшись, крепко его приобнял и взъершил копытом гриву.

– Рад, что ты жив, мелкий засранец! Когда с утра тебя не оказалось в пещере, я ведь реально переживал, что больше не услышу твоей надоедливой болтовни!

Тут же отстранившись от него, я немного смутился столь резких проявлений чувств со своей стороны. Постаравшись принять нейтральный вид, я показал копытом на шлем:

– Отличная трансляция, братец, твой эфир был просто супер!

Единорог неуверенно улыбнулся мне, не до конца понимая, о чём речь, а потом повернулся и с тревогой посмотрел на пегаску. Та была ещё в шоке от всего произошедшего, но зелье уже подействовало, и на ногах она стояла более-менее уверенно.

Я обратился к Хаммеру:

– Там правда мины были?

Тот коротко кивнул.

Вновь привлекая внимание Трикстера, я похлопал по тому шлему, который был приторочен к моей сумке:

– Благодаря твоей радиотрансляции, мы с Хаммером до сих пор не взорвались.

Почёсывая содранные от спуска со скалы ноги, я подошёл к телу огромной гончей и с любопытством её рассмотрел.

– Хороший выстрел, – усмехнулся я, даже не думая, что выдаю непривычно много одобрений младшему брату.

В тот момент, я просто был рад, что с ним всё в порядке.

Трикстер же после моих слов неуверенно переводил взгляд с убитой гончей на стоящую рядом с ним пегаску, как будто оценивая, правильный ли выбор он сделал. Единорог вздохнул и ещё плотнее прижался к кобылке, хотя было не похоже, что ей ещё требуется его поддержка. В конце концов, он пробормотал:

– Она оправданно хотела мести. Мы ведь убили её сына…

Мда… Только Трикстеру могло прийти в голову пожалеть эту адскую тварь.

Эджи задумчиво и даже немного удивлённо посмотрела на него, но ничего не сказала. Мне было интересно, рассуждала ли она так хоть раз, когда отправлялась по приказу своего Анклава на очередную миссию для отстрела кого-то. Но я предпочёл промолчать, как, впрочем, и все остальные. По сути, всем и так было всё понятно, и обсуждать тут было нечего.

Чьи-то интересы всегда пересекаются. Анклаву были нужны гончие для опытов, пегасам было нужно убить гончих. Гончим было нужно убить пегасов. Нам была нужна их броня, Эджи хотела отомстить. Потом отомстить захотела и эта гончая-матриарх. Обычная цепочка случайностей, из которых складываются судьбы. Каждый старался получить то, что ему надо, а в итоге большинство получили лишь свою смерть.

Вообще, такая риторика меня мало интересовала, и, прервав общее задумчивое молчание, я сказал о том, что меня волновало больше всего:

– Давайте уже валить. Меня тошнит от этого места, и я хочу уйти как можно дальше отсюда…

«...И желательно по такому пути, чтобы больше ни разу не проходить ни через ту поляну с безголовым пегасом, ни мимо пещеры, где мы ночевали».

---

Дорогая Пустошь! Сегодня я узнал особенно много нового. Например, если ты слышишь вдали странные выстрелы, а в небе замечаешь подозрительные тени, то тебе лучше свалить от этого места как можно дальше. Иначе есть шанс оказаться зажатым между отмороженными бронированными пегасами и бешенными когтистыми монстрами.

И даже если тебе кажется, что никакой опасности тебе не угрожает, ни в коем случае не стоит связываться ни с пегасами, ни c адскими гончими. Как бы всё схвачено не казалось, всегда случится какая-то подлянка.

Но самое главное, важно всегда сохранять трезвость мышления и не идти на поводу у сомнительных планов и навязчивых желаний своих братьев. Тогда ты сразу поймёшь, что не стоит доверять разведданным пегасов, которые умудрились угробить весь свой отряд. А также, что не стоит объявлять войну адским псам, ведь мстить за них может прийти ещё одна такая же тварь, способная в любой момент напасть на тебя из-под земли.

Но даже если ты сможешь выкрутиться из всех ситуаций, разделаться со всеми нападающими и спасти всех братьев, всё равно останется одна проблема. Проблема в виде бронированной пегаски-истерички, которая так и прилипла к вашему отряду, даже несмотря на то, что с неё сняли рабский ошейник. Ну вот и что, скажите, с ней теперь делать?

Глава 9. Представления и отступления

«Бедняки и бедолаги,
Презирая жизнь слуги,
И бездомные бродяги,
У кого одни долги...»»

– А чем вы, собственно, занимаетесь, парни?

Такие вопросы начинали доставать. Рано или поздно они должны были начаться, но меня это всё равно не радовало. Когда с пегаски сняли ошейник, я надеялся, что на этом наши пути разойдутся. Она вздохнёт, упорхнёт в небеса, и больше мы её не увидим. Но вместо этого угрюмая кобыла так и продолжила путь вместе с нами.

После битвы с гончей-матриархом у всех было единственное желание: уйти как можно дальше от той метеостанции. Из-за ранения пегаска шла еле-еле, и Трикстер не отходил от неё ни на шаг. Как только мы остановились на привал, она рухнула на землю и тут же уснула. Было такое впечатление, что только силовая броня заставляла её двигаться. По комментариям же Хаммера, примерно так и было: броня должна была обколоть Эджи различными стимуляторами, ускоряя её восстановление и давая силы двигаться дальше.

Судя по всему, ранение давалось ей с трудом, так как на следующий день пегаска была ещё более мрачной. Однако сил у неё прибавилось, и она гораздо более бодро прошагала с нами весь день, хотя и отвечала угрюмым молчанием на любые попытки завязать разговор.

Не знаю уж, что за препараты вводила в неё броня, но на второй день она шла уже совсем бодро, а ближе к вечеру даже избавилась от угрюмости и соизволила отвечать на вопросы младшего брата. Так что очередной привал у нас прошёл под рассказы об аспектах жизни на облаках.

Немного отошедшая от переживаний из-за потери сослуживцев, пегаска могла спокойнее рассказывать о своём уже бывшем доме. На первый взгляд пегасы отлично сохранили подобие довоенной цивилизации. Отгородившись от остальных пони, они жили себе припеваючи, используя передовые технологии и избежав загрязнения радиацией.

Одна из тем была особенно интересна Трикстеру:

– Слушай, а если пегасы постоянно отгорожены от нас облаками, и никто не знает ничего о поверхности, то, как вы добываете еду? Чем вообще питаются пегасы?

– Тем же, чем и все пони, – удивлённо поясняла Эджи, – овощами, злаками, фруктами. Мы выращиваем их на этих самых облаках.

– Выращиваете на облаках? – тут уже не только Трикстер, но и мы с Хаммером удивлённо уставились на неё. – Как такое возможно?

Пегаска лишь пожала плечами:

– Незадолго до падения бомб была разработана технология, позволяющая создавать особые облака, в которых могли бы расти садовые культуры. Именно из них и создан этот занавес, отгораживающий нас от поверхности. В самых плотных его скоплениях как раз и выращивается пища для всех пегасов.

Мы с братьями лишь продолжали удивлённо переглядываться, недоверчиво рассматривая внезапно ставшие ещё более загадочными беспросветные скопления облаков над головой. Кобылка же задумчиво продолжала:

– К сожалению, таких уплотнённых скоплений удаётся создавать не так уж много, и продовольственные ресурсы пегасов довольно ограничены, – тут Эджи глубоко вздохнула. – Так что продукты жёстко распределяются правительством среди различных слоёв населения. Кому-то достаётся больше, кому-то меньше.

– И это помогает избежать голода? У вас не бывает народных волнений? – продолжал любопытствовать младший брат.

– Ну, больше всего продовольствия достаётся военным, так что они могут жёстко подавлять любые недовольства.

– Поэтому ты пошла на службу?

Эджи снова задумалась, прежде чем сформулировать внятный ответ:

– С тех пор, как моим родителям разрешили иметь жеребёнка, они всеми силами старались обеспечить для меня лучшую жизнь. Устроить мне военную карьеру было основным путём для достижения этого, – тут пегаска ещё раз глубоко вздохнула.

Продолжила она чуть более взволнованным голосом, даже немного запинаясь:

– Но когда я получила свою кьютимарку, и стало понятно, что для военной карьеры я подхожу гораздо более, чем они могли себе это представить… В общем, с тех пор родители сильно отдалились от меня, я осталась предоставлена сама себе. И служба в Анклаве, в конечном итоге, оказалась для меня не условием для обеспечения безбедной жизни, а просто самым лучшим и… эм… законным способом реализовать себя.

Наш единорог, вдохновлённый столь эмоциональным ответом, собирался было продолжить строить душевную беседу, но тут в их разговор вклинился я. Во всём этом невнятном потоке откровений меня заинтересовали слова, которые пегаска сказала в самом начале:

– «Разрешили иметь жеребёнка» – что это вообще значит?

Эджи вновь безразлично пожала плечами:

– Ещё одна грань нехватки продовольствия – ограничение рождаемости. Для того чтобы пара могла завести потомство, им надо получить официальное разрешение. Само собой, в первую очередь их получают служащие Анклава. И мало кто другой может позволить себе второго жеребёнка или, тем более, третьего. Мои же родители были простыми учителями, и даже для возможности иметь одну кобылку им пришлось долго стоять в очереди.

Тут я уже вовсю заинтересовался:

– Погоди, погоди. Ты хочешь сказать, что пегасы купаются в нетронутом войной наследии Эквестрийской цивилизации и живут, отгородившись от всей Пустоши, не зная порчи, радиации, мутантов и беззакония. Но при всём при этом вы страдаете от нехватки продовольствия больше, чем жители выжженной радиацией Пустоши? И вместо того, чтобы как-то развиваться и расширяться, самое лучшее, что ваш народ смог придумать – это контроль рождаемости?

Мои слова явно задели Эджи. И недовольно насупившись, она не смогла сразу придумать достойного ответа:

– Куда ты предлагаешь расширяться? Мы отгорожены от всех облачным занавесом, и ограничены теми ресурсами, которые удается вырастить из него!

– Да кто ж вас заставил отгородиться-то? – уже не сдерживаясь, издевался я над ней. – Сама-то, чай, уже давно прекрасно представляешь, что и как происходит по обе стороны вашего занавеса.

Пегаска запнулась:

– Я… я попала в крыло специального назначения только из-за своего неуёмного темперамента. Изначально родители хотели для меня тихой неопасной должности. Но ещё в детстве стало ясно, что это не для меня. Само собой, я пошла в то подразделение, где работа была полностью связана с риском для жизни. Нам часто приходилось спускаться на поверхность и сталкиваться с опасностями пустошей, о которых обычные пегасы даже не подозревали. Мне также приходилось держать в тайне от родных и близких то, что я видела на поверхности. Возможно, это окончательно разделило нас…

– Ну да, не каждому совесть позволит рассказывать родным о том, сколько невинных свидетелей пришлось пристрелить за время экскурсии по Пустоши, – вновь поддел я кобылку.

Не то чтобы меня самого когда-либо волновала судьба случайных прохожих, но данная ситуация с позицией пегасов меня задевала гораздо больше, чем обычные жестокость и лицемерие на Пустоши.

Попытавшийся смягчить разговор Трикстер спросил более тактично:

– Неужели, в самом деле, никто, кроме Анклава, не знает, что творится на пустоши? Что, ни у кого не возникает каких-либо сомнений, подозрений? Разве никто ни разу не спускался на землю, не пытался противиться строю?

Однако от его вопросов Эджи потускнела ещё больше:

– За разглашение информации о поверхности виновные строго наказываются с суровыми последствиями для их семей. Всё держится в тайне ради выживания общества пегасов. Считается, что для всех так будет лучше.

Пока младший брат вновь пытался подобрать какие-то более мягкие слова, я спросил напрямую:

– То есть ты считаешь, что так будет лучше для твоего народа?

– Так считает моё правительство.

– Значит, и ты считаешь так же?

– Ты что, хочешь сказать, что у вас на поверхности жизнь лучше? – съязвила пегаска, попытавшись увернуться от прямого вопроса.

И тут меня прорвало. Я наконец-то понял, что именно меня так задевало в лицемерной позиции пегасов:

– В том-то и дело, что ваша жизнь за облаками, получается, такая же убогая, как и жизнь здесь! Только вот мы не промываем друг другу мозги, чтобы думать, что живём в раю. И не сидим на жопе ровно, старательно воображая себе, что всё идёт как надо. Вам двести лет вешают одну и ту же лапшу на уши, и никто не почесался узнать правду. Хуже того, имея такие технологии, ваше общество смогло построить лишь ущербный военизированный строй, где всё решает право сильного. Да на такое способна даже самая упоротая банда рейдеров!

Я перевёл дыхание и так же резко продолжил:

– И от убогой рейдерской общины ваш Анклав отличается лишь тем, что вместо постоянного расширения жизненного пространства и добычи ресурсов, они ввели идиотский контроль рождаемости. Да, у вас на облаках нету жестоких условий Пустоши, вы живёте в чистоте и комфорте. Вот только жизни ваши вам не принадлежат. Они принадлежат кучке болванов, которые решают когда и кому родиться и кому и сколько съесть. И видя всё это, вы, как послушные рабы, смиренно идёте на поводу!

Пегаске не нашлось, что мне ответить, и она лишь раздражённо зарычала. В конце концов, Трикстер увёл её в сторону, попытавшись смягчить настроение кобылки разговорами на нейтральные темы.

Мне было всё равно, желания дальше обсуждать жизнь пегасов у меня уже не имелось. Я лишь ещё раз усмехнулся своим мыслям. Эти летуны вовсю использовали захваченные технологии и прочие блага цивилизации. Но, на самом деле, у них не было ни грамотных инженеров и фермеров земнопони, ни талантливых магов единорогов. Сами же по себе пегасы, даже без радиации и мутантов, не смогли построить ничего кроме военизированного общества, паразитирующего на довоенных технологиях.

Мир за облаками уже не казался таким уж беззаботным, и я ни капли не переживал от того, что мне не суждено его посетить.

---

И вот, несмотря на наши пререкания, к утру третьего дня Эджи выглядела совсем бодро, видимо, окончательно пойдя на поправку. Она активно отвечала на вопросы настырного единорога и даже сама начала проявлять любопытство. Сначала это были невинные общие вопросы о жизни на Пустоши. Как закалённый боец, пегаска знала многое об опасностях «поверхности». А её навыки выслеживания диких животных были вообще уникальны. Но она была совершенно не в курсе об укладе жизни простых пони. У неё не было знаний ни о том, какие крупные поселения присутствуют на Торхувской Пустоши, ни о том, какие сообщества её населяют.

Младший брат тут же прочитал довольно ироничную лекцию о том, как отличить торговца-караванщика от рейдера, суть которой была примерно следующей: «Если пони не бежит на тебя с бешеным взглядом наркомана, увешанный ржавыми шипами, и выкрикивая ругательства, как он сожрёт и изнасилует тебя и именно в таком порядке, то возможно стоит с ним поговорить до того, как начать стрелять».

А после Трикстер с воодушевлением принялся вещать, что в Ривер Дам пони неплохо обустроились, но смотрят как на говно на всех, кто не заслужил права жить в их городе. И для серьезной торговли удобнее остановиться в Трейдинг Пост. Это небольшое поселение, расположенное днём пути ранее чем Ривер Дам. Начавшееся как перевалочный пункт для караванщиков, оно постепенно становится всё более значимым центром торговли в округе.

Дальше он рассказал, что Сейф Шелтер лучше всех сохранился с довоенных времён и может предоставить самые изощрённые развлечения. Но вечно грызущиеся на его территории мафиозные кланы способны создать проблемы неопытному гостю города. Если он, конечно, не знает нужных пони. Тут Трикстер подмигнул, всем видом давая понять, что уж он-то нужных знает.

Закончив рассказ о местах, которые стоит посетить в первую очередь на Торхувской Пустоши, он быстро перечислил те крупные поселения, которые нужно обходить стороной. Первыми в списке были рейдерская вольница Хорн и расположенный на его окраине Трейд-Руин. Коротко описав текущую ситуацию там, единорог грамотно умолчал о том, как и почему нам совсем недавно пришлось покинуть эти места.

Следующим пунктом в его списке нежелательных мест была узловая станция неподалёку от Ривер Дам, оккупированная Стальными Рейнджерами. Само собой, пегасу в силовой броне стоило туда соваться в последнюю очередь. Эджи имела довольно смутное представление о Стальных Рейнджерах, основанное на отчётах Анклава, и хотела было уточнить что-то, но Трикстер не дал ей вставить ни слова, закончив свой рассказ описанием собственно Торхува.

– О, а я знаю об этом! – таки высказалась пегаска. – Столица одноимённого региона, город-курорт, где регулярно отдыхали первые пони страны. Во время апокалипсиса на нём было сконцентрировано удивительно много ракет зебр. Видимо, полосатые надеялись прибить как можно больше государственных чиновников, восстанавливающих на курорте подорванное войной душевное здоровье. С тех пор весь город представляет собой крайне опасный очаг радиации, и по сей день не давая возможности подлететь к нему близко даже в защитном костюме.

Единорог лишь удивлённо кивнул – более ёмко он и сам бы не описал это место.

Но, как я уже сказал, рано или поздно эти разговоры должны были перейти в более конкретное русло. Признаться, вопрос пегаски о том, чем мы собственно занимаемся, меня самого застал врасплох.

– Ну, на самом деле, мы странствующие торговцы, ищем выгодные сделки, то там, то тут... – неопределённо ответил младший брат.

Само собой, за таким вопросом должны были последовать и другие: о том, что именно мы забыли в этой глуши, и почему уходим как можно дальше от упомянутых ранее крупных поселений Торхува. На самом деле, мне тоже было бы интересно узнать ответ на них. Но у меня не было желания, чтобы Трикстер просвещал об этом постороннюю кобылу.

Однако конкретную формулировку следующего вопроса пегаски я предположить не мог:

– А что тогда мы забыли в этой глуши и почему уходим так далеко от крупных поселений?

Я даже поперхнулся от этого. А после высказался вперёд задумавшегося над ответом Трикстера:

– Какие такие «мы»? Нет никаких «мы»! Я представления не имею, почему ты до сих пор плетёшься с нами, но это не значит, что ты одна из нас.

Кобыла резко остановилась и в замешательстве замерла. Своей удивленной физиономией она осмотрела всех нас:

– Мне… просто некуда больше идти. Я никого здесь не знаю…

– Так узнай! Тебе же прочитали лекцию о местных достопримечательностях. Хочешь, нарисуем карту, и ты сможешь валить куда пожелаешь!

– Таргет, Эджи не обязана… – Я не дал договорить младшему брату и, грубо заткнув ему рот копытом, продолжил:

– Слушай, у меня нет лично к тебе никаких претензий. И пока ты хреново себя чувствовала после ранений, я не хотел на тебя давить. Но, смотрю, ты уже оклемалась и… у тебя же есть эти крылья… ты можешь лететь куда угодно. Просто у нас с братьями свои личные дела здесь в округе, и компаньоны нам не нужны.

Рот закованной в броню пегаски стал подёргиваться как у маленькой кобылки, у которой отобрали любимую игрушку.

Трикстер резко оттолкнул мою ногу и громко заговорил, паузами разделяя слова:

– Эджи может оставаться с нами сколько захочет! Мы её не прогоним!

Я лишь пренебрежительно отмахнулся от единорога и повернулся к Хаммеру, ожидая от него поддержки. Но вместо этого средний брат заявил:

– Ничего не имею против того, чтобы она осталась с нами. Если у нас, конечно, не останется никаких недомолвок, – на последних словах он пристально посмотрел на пегаску.

– Недомолвок, пфф, – недовольно фыркнула кобыла, уставившись на меня.

Демонстративно вздёрнув нос, она прошагала передо мной и продолжила свой путь молча. Трикстер подорвался вслед за ней, а я задержался и поравнялся с Хаммером. Единственное, что, на мой взгляд, объясняло его позицию – это его надежда на помощь пегаски в освоении добытой брони.

Раздражённо глядя на среднего брата, я высказал ему:

– Я единственный, кого напрягает компания сомнительной летающей машины-убийцы? А ты чего? Продался за броню! Мы же её порабощали! Только за это она может захотеть с нами разделаться в любое время.

– У нас нет причин ей не доверять. Походу, на данный момент мы самые близкие для неё пони на всей Пустоши. Считаю, нам повезёт, если она останется с нами.

– Повезёт?!

– Ты вообще представляешь, каково это – заполучить к себе в команду пегаса? К тому же не простого, а натренированного солдата в силовой броне?

Если честно, я не представлял, и лишь удивлённо уставился на Хаммера. А тот продолжил:

– Представь, что убийственно экипированный, самый прожжённый грифон путешествует с тобой нахаляву, просто потому, что ты ему нравишься?

– Грифон, нахаляву… – удивлённо повторил я.

Известно, что грифоны, все до одного, работают наёмниками. Ни один из них и когтем не пошевелит ради пони, если не будет твёрдо уверен в размере суммы, которую ему за это заплатят. На всей Пустоши они были единственными разумными летунами. А клановое устройство их общества было организовано так, что каждого ещё будучи птенцом уже тренировали как бойца. Это всё делало их лучшими наёмниками. К тому же, в Торхуве они встречались крайне редко, и этот факт позволял им ломить за свои услуги неимоверные цены. Говорят, на Кантерлотской пустоши любой вшивый караванщик мог позволить себе грифона-охранника. У нас же они охраняли исключительно самых богатых и авторитетных пони.

Сама мысль, что грифон будет путешествовать с тобой исключительно из личной симпатии, была абсурдна. Я понял аналогию Хаммера и кивнул ему.

Изначально я воспринимал пегаску как угрозу, а после видел в ней лишь обузу и потому не рассматривал, как члена отряда. Средний брат же сразу оценил перспективы и пользу от её компании.

Мой взгляд проводил идущих впереди Эджи и Трикстера, который всеми силами пытался поднять настроение помрачневшей кобыле. «Что ж, возможно оно того стоит», – подумалось мне. Я догнал их и помахал, чтобы остановились. Они оба раздражённо уставились на меня, ожидая новой порции угроз. Вместо этого я попытался изобразить самый доброжелательный голос, какой смог, и обратился к пегаске:

– Слушай, у нас было плохое начало, и обстановка не располагала тогда к доброжелательному отношению. Возможно, сейчас мне стоит пересмотреть свои взгляды. – Две пары глаз удивлённо уставились на меня, а я продолжил:

– В общем, мы с Хаммером ещё раз всё обсудили, и я, в принципе, не против, если ты останешься с нами в команде.

Трикстер тут же расплылся в довольной улыбке и легонько похлопал Эджи по плечу. Та всё ещё была насуплена, но при этом она постаралась изобразить более-менее нейтральное выражение лица и молча мне кивнула.

Они вдвоём продолжили идти под беспечную болтовню Трикстера, кобыла отвечала ему и даже старалась поддержать беседу.

---

Мы прошли ещё какое-то время, и на этот раз уже Эджи остановила нас. Поначалу немного запнувшись, она сообщила:

– Я хотела узнать, куда вы направляетесь, потому что могла бы осмотреть территорию впереди. Ну, сделать разведку с воздуха…

Весь её неуверенный вид говорил мне: «Я хочу быть полезна», – и это заставило меня неимоверно порадоваться тому факту, что я всё же решился пойти с ней на мировую. Если наш единорог продолжит обрабатывать кобылку такими темпами, она на самом деле сможет стать важным членом отряда.

Хаммер достал карту и показал её пегаске. Он не стал сообщать о каком-то иллюзорном укрытии некоего Лайтбрейкера. Вместо этого здоровяк дал ей другое задание.

Примерно очертив на карте область, где, по его мнению, мы сейчас находились, средний брат рассказал о научной базе, упоминания о которой нашлись в записках пегаса на метеостанции.

– Она не обозначена на довоенных картах. Похоже, это был какой-то секретный объект. Возможно, мы уже её прошли, ведь пегас долетал до неё меньше чем за день. По земле в гористой местности идти, конечно, в разы медленнее, – брат задумчиво пожевал губы, – в общем, не знаю. Если ты сможешь с воздуха найти что-то подобное, это будет очень… ммм... интересно.

Пегаске явно не терпелось размять крылья и она радостно надела свой шлем, впервые за все дни нашего совместного пути. Тут же из нервной кобылки в несоразмерной броне она превратилась в опасного металлического хищника. Но прежде чем улететь, Эджи подошла к карте Хаммера и зачем-то поводила над ней левой ногой. После чего показала Хаммеру точное место, где мы сейчас находимся, и заявила, что на её картах подобного здания тоже нет, но она обязательно разведает всё в округе.

В ту же секунду пегаска расправила крылья и резко взлетела, заставив меня задуматься, на что же ещё способна её броня, если она даже карту ей показывает.

Она вернулась примерно через полчаса. Резко приземлившись перед нами, пегаска сняла шлем и попыталась отдышаться. Взбодрённая полётом, она выглядела разгоряченной и возбуждённой. Последние дни она передвигалась исключительно пешком, и это воздержание заставило её сильно соскучиться по небу. В то же время, одышка и тяжело дававшиеся после приземления шаги давали понять, что она ещё не вошла в форму. Попытавшись сделать очередной шаг, кобылка чуть не завалилась на бок.

Трикстер тут же подбежал к ней и подставил плечо. Пегаска машинально облокотила на него ногу. Молодой единорог скривился под весом бронированного копыта, но стойко молчал, пока она не выправила равновесие.

Переведя дыхание, Эджи поведала нам:

– Я не нашла поблизости ничего похожего на ту научную базу. – Хаммер разочарованно вздохнул.

Но кобыла продолжила:

– Зато вон за тем холмом долина с большим поселением пони, – мы удивлённо переглянулись. – Только оно какое-то странное… кажется слишком диким.

Обнаружить в этой глуши полноценное поселение пони было неожиданно. Заинтригованные, мы тут же собрались и направились к вершине холма, возвышающегося вдалеке. Когда мы уже немного спустились, то смогли хорошо разглядеть довольно большое поселение, раскинувшееся в низине. Сразу стало понятным, что именно показалось диким для пегаски. Все здания были построены пони с нуля. Различные строения, от глиняно-бревенчатых изб и сложенных из камней домов, до самых простых шалашей; всех их объединяло одно общее свойство: они были явно построены без использования различных довоенных развалин и сопутствующих элементов, оставшихся с прежних времён.

Это было очень странно и необычно. На Пустоши пони кучкуются вокруг старых поселений и, не имея возможности создать что-то сравнимое по масштабу, паразитируют на осколках прежней цивилизации. Новые дома даже если и строятся, то создаются из различных элементов, любого мусора, который удаётся достать из старых развалин.

Представшие же нашему взору строения были неказистые, невысокие, но все до одного построенные с нуля.

Пони, бродившие среди этих зданий, тоже выглядели серо и неказисто. При всём при этом поселение казалось вполне мирным и неопасным.

– Племя дикарей, затерявшееся в горах. Не удивлюсь, если они жили тут ещё до войны, – рассуждал я вслух.

– По-вашему там не обычные для пустоши пони? Это какое-то племя диких горцев? – задумчиво спросила Эджи.

– На Пустоши вообще очень мало обычного, – отрезал я. – Но эти, согласен, выглядят необычнее многих.

– Ну, так давайте спустимся и узнаем, что эти пони собой представляют, – загорелся энтузиазмом Трикстер.

– Думаете, они будут дружелюбны? – засомневалась пегаска.

– Нам в любом случае надо пополнить припасы, – подытожил Хаммер. А после, посмотрев на пегаску, добавил:

– Они точно не будут дружелюбны, увидев пегаса в таком снаряжении. Тебе стоит скрывать свою силовую броню и крылья, хотя бы поначалу.

Трикстер тут же достал свой плащ, который последний раз надевал в подвале Дёртидила. Он был сильно велик молодому единорогу и потому без проблем налез на пегаску в броне. Вместе с капюшоном плащ сокрыл необычный вид Эджи.

После этих приготовлений мы неспеша спустились с холма и направились к поселению. На первый взгляд оно выглядело гораздо больше Хёртинг-лэндс, и, несмотря на неравномерность застройки и отсутствие защитных укреплений, казалось гораздо более основательным. Создавалось впечатление, что многим из этих кривоватых построек уже далеко не один десяток лет.

Когда мы прошлись вдоль неказистых домов, нас никто не стал останавливать, но все пони, бродившие на улице, как один уставились на нашу компанию. Некоторые даже повыходили из домов и так же любопытно нас разглядывали.

Стало понятно, почему эти пони мне показались серыми и неказистыми. Все они были одеты в грубые мешковатые накидки грязного цвета.

Мы прошлись под пристальными взглядами этих странных пони, напряженно озираясь на них в ответ. Улица, по которой мы двигались, расширялась в конце. К тому моменту, когда мы дошли до расположенной в её конце площади, там уже собралась приличная толпа, дружно перешёптывающаяся и озирающаяся на нас.

От толпы отделился один земнопони и вышел нам навстречу. Высокий и статный жеребец в чуть более яркой, но такой же простоватой одежде, как и все остальные. По бокам от него вышло ещё несколько земнопони и единорогов. Они двигались нам навстречу и обступали, окружая нас по широкой дуге. Каждый из них в зубах или телекинезе зажал… по топору. Я сначала не поверил, но, приглядевшись, убедился, что всё так и есть: каждый из окружавших нас бойцов был вооружён только топором. Ни одного, даже самого ржавого, пистолета.

Вышедший вперёд пони произнёс:

– Приветствую в нашем доме, странники! Позвольте узнать, что привело вас в Новую Надежду?

– Торговый дом «Зелёная миля» к вашим услугам! – вступил в разговор Трикстер.

А потом чуть менее высокопарно добавил:

– На самом деле, сейчас мы лишь заплутавшие путешественники, которые не ожидали найти здесь столь крупное поселение пони! Решили посетить вас в надежде поторговать и пополнить запасы, оскудевшие после долгого путешествия.

– Что же направило путников в наши края? Чего вы искали?

Младший брат на секунду задумался, но, оглянувшись на Хаммера, быстро изложил:

– Нами были найдены сведения, что где-то в этих краях расположен научно-исследовательский институт «Робронко». Мы надеялись найти его нетронутым… но раз вы здесь обитаете, возможно уже давно исследовали то место.

Высокий земнопони прервал его:

– Наших пони не интересует наследие старой цивилизации.

Он задумчиво осмотрел всех нас и продолжил:

– Если вы действительно мирные путешественники, то можете без проблем пребывать в нашем городе. Но сначала вам придётся снять и спрятать все предметы, являющиеся разрушительными осколками деструктивной цивилизации прошлого.

Я бы с трудом назвал городом это нагромождение шалашей. Но когда мы с Хаммером стали снимать свои пушки, окружавшие нас «дровосеки» расслабились и начали отступать. Этот мирный жест заставил меня придержать свои комментарии по поводу странных высказываний их лидера.

Эджи немного приспустила капюшон, открывая всем своё доброжелательно улыбающееся лиловое личико с оранжевой гривой и столь же оранжевым взглядом маниакальной убийцы. Свои пушки она сняла заранее: они сильно выступали из под плаща, вызывая лишние вопросы. Кобыла не сильно нервничала по этому поводу, а мы уже знали, что она и без них была достаточно отмороженной, чтобы в копытопашную броситься на огромную адскую гончую. Сейчас же я лишь надеялся, что её взгляд вызывает подобные ассоциации только у меня.

Трикстер был единственным, кто не шелохнулся, всем видом давая понять, что он не представляет собой угрозы и никаких «деструктивных осколков» не несёт. Лидер же местных пони, удовлетворённый нашими телодвижениями, поклонился в приветственном жесте и, наконец, представился:

– Меня зовут Солнечное Копьё, я вождь племени Новой Надежды, на территории которого вы находитесь. Как я уже сказал, вам будет разрешено пребывать здесь, но вы будете обязаны чтить наши традиции, – он сделал паузу и продолжил:

– Мы не приемлем никакого из проявлений наследия павшей цивилизации.

Окружавшие нас пони, а также столпившиеся за ними зеваки, начали расходиться, и вождь предложил нам пройтись по площади, параллельно рассказывая об особенностях их поселения.

Оказывается, эти дикари взялись здесь не случайно, а являлись потомками пони, которые специально решили уйти как можно дальше от основных населённых пунктов. Их главным тезисом было то, что нельзя построить новый лучший мир на наследии цивилизации, уничтожившей саму себя. Следуя из этого, они предпочли отринуть все довоенные достижения пони и пользоваться только тем, что были способны сами создать с нуля.

– Вам повезло, посетить наш город именно сегодня, путники! – продолжал вождь. – Сегодня у нас праздник Новой зари – это ярмарочный день, когда все жители собираются на главной площади, обмениваются собственнокопытно сделанными творениями и устраивают представления друг для друга. Нет лучшего дня, дабы познакомиться с нашей жизнью.

Я задумчиво переглянулся с братьями: каким бы странным не было это поселение, нашу минимальную цель – добыть припасы – мы, похоже, всё-таки сможем достичь.

– Засим я вас оставлю. В столь важный день у меня хватает множества обязанностей, кроме встречи случайных путников. Удачно вам провести время в нашем поселении, и да пребудет с вами надежда! – вождь раскланялся и оставил нас разбираться с сумками.

Когда лидер поселения покинул нас, мы начали осматриваться на площади. Количество пони, наполнявших её, всё увеличивалось, и поглазеть на пришлых путешественников было далеко не самым важным для них. Всё пространство вокруг заполоняли торговые прилавки, лотки и просто пони, расположившие какие-нибудь пожитки на земле. В паре мест, в некотором отдалении от торговых рядов, пони собирались в группы: где-то шло активное общение, а где-то все молча слушали выступление кого-то конкретного.

Воодушевлённые раздобыть что-то более вкусное, чем сухари и древние консервы, мы принялись изучать продуктовые прилавки. Однако первый же продавец яблок заставил засомневаться, купим ли мы здесь вообще хоть что-то.

Трикстер набрал целую сумку этих аппетитных яблок: они не выглядели сильно сморщенными или гнилыми, и это было лучшим, на что можно рассчитывать на Пустоши. Но когда младший брат собрался расплатиться и задал закономерный вопрос: «Сколько крышек это будет стоить?» – нас ждало неожиданное откровение.

Смерив нас пренебрежительным взглядом, продавец заявил:

– Мы не приемлем валюты диких пони. – И тут же он потянулся к мешку, удерживаемому магией Трикстера.

В ответ на это младший брат аж поперхнулся, непонятно правда из-за чего именно. То ли из-за того, что нагруженные крышками и технологиями, достаточными, чтобы обеспечить себя в любой точке Пустоши, именно здесь мы не могли себе позволить даже просто купить еды; то ли из-за того, что местные называли всех остальных пони дикими, при этом сами сознательно отбросив себя далеко не на одну ступень развития цивилизации.

– Не обязательно торговаться за крышки, мы можем предложить что-то другое, патроны, например, – вставил я, и тут же осёкся, поняв глупость своих слов.

Я попытался предложить что-то ещё из наших пожитков, что могло бы удовлетворить местных пони, но ничего так и не придумал. В результате, я просто замер с полуоткрытым ртом, потому что следующим, что мне пришло в голову, было: «лечебные зелья по традиционным рецептам земнопони».

– Интересуют ли местных драгоценные камни? – подал голос Хаммер.

Продавец задумчиво пробормотал:

– Ну, наши единороги часто используют их в различных магических ритуалах, а также заряжают такие камни энергией, которую пони приспосабливают для ежедневных нужд, – он уверенно кивнул:

– Такие камни однозначно пользуются у нас спросом, думаю, мы сможем сторговаться.

Я машинально задумался: «А откуда у нас могут быть драгоценные камни?» И тут же я стукнул себя копытом по лбу: ну да, ведь Трикстер же нашёл целый мешок этих камней в убежище адских гончих.

Младший брат видимо и сам уже успел забыть об этом и удивлённо полез в сумку лишь после того, как я указал на неё копытом.

Пока мы рассыпали камни на три равные части, Трикстер задался вопросом:

– Интересно, зачем они были нужны гончим?

– Кроме как для элементов питания лазерного оружия? – снисходительно указала на самое очевидное Эджи. – Ну, ещё они их просто едят.

Мы все втроем удивлённо переглянулись.

– Хочешь сказать, как драконы? – проявил я эрудицию.

– Вроде того. До войны и всех радиоактивных мутаций это были милые собачки, которых называли Алмазными Псами. Они обитали в основном под землёй, где рыли шахты и добывали эти самые камни, которые служили им самым изысканным деликатесом.

Под подобные разговоры мы разделили камни, чтобы у каждого, если что, был при себе какой-то запас, рассчитались за яблоки и продолжили дальше исследовать торговые ряды.

Прогуливаясь таким образом, мы остановились около небольшой группы, обступившей старого седого единорога, который сидел прямо на земле, окруженный кучей горшков с какими-то порошками. Он постепенно зачерпывал понемногу порошка из каждой емкости, смешивал их и поджигал, поднимая вокруг себя яркие всполохи цветного огня причудливой формы.

– Это какой-то талантливый фокусник? – спросил Трикстер пони, стоявшего ближе к нам.

Тот повернулся и какое-то время с любопытством рассматривал нас, а после восторженно ответил:

– Это наш шаман Дымный Призрак. В изгибах волшебного огня он видит будущее! Может предсказать погоду и даже судьбу конкретного пони!

– Хах, предсказывать что-то на Пустоши – дело такое же бессмысленное, как и ждать, что обдолбанный рейдер поделится с тобой своим бухлом, а после отпустит тебя с миром. Тебе, конечно, может и повезет, но скорее всего, твою тушу найдут разделанной на следующее утро.

Не удержавшись, я сказал это чуть громче, чем собирался, и все обступившие шамана пони разом уставились на меня и неодобрительно загудели. Прежде чем я успел сообразить, они начали расступаться, и оставили меня с шаманом один на один. Тот оторвался от своих занятий и пристально уставился на меня.

– Без обид старик, просто за пределами вашей уютной долины жизнь чуть более непредсказуема, чем вы можете себе представить...

Шаман не сказал ни слова, подошел ко мне, зачерпнув ещё порошков телекинезом, рассыпал их вокруг меня и тут же высек искру. Я старался не шевелиться, дабы не провоцировать дальше конфликта с местными.

Яркие огни потанцевали вокруг меня, а старый единорог неотрывно глазел на них. Как только всё потухло, я осторожно развернулся и собрался тихо ретироваться. Но внезапно шаман впервые за всё время открыл рот и хриплым скрипучим голосом произнёс:
– Ты потушишь ярость, которую разжёг. Ты оборвёшь жизнь, которую полюбил, до того, как её отнимут у тебя. Но только сам сможешь решить, сумеешь ли ты что-то возродить!

Стоявшие вокруг пони восторженно зашушукались, обсуждая, что же значит столь замысловатое предсказание. Я же поспешил отойти как можно дальше, дабы больше не нарываться.

– Ну что, получил свою порцию предсказаний? – подколол меня Трикстер.

Я лишь отмахнулся от него и раздраженно вздохнул. Оглянувшись на младшего брата и следовавшую за ним пегаску, я заметил, что от нас отстал Хаммер.

С тех пор, как мы подошли к шаману, здоровяк всё время завороженно наблюдал за ним.

Резко вернувшись к обступившей шамана толпе, мы стали свидетелями следующей картины: мой брат протиснулся вплотную к старику и начал комментировать его методику смешивания ингредиентов:

– Ты добавляешь слишком много селитры! Это что, марганец? Где ты достал его такого качества?

Поначалу, шаман стойко игнорировал настырного тёмно-зелёного пони, нависавшего над ним. Однако Хаммер не унимался, и через какое-то время старик начал отвечать ему в духе: «Да что бы ты понимал, кого учить вздумал, жеребёнок?» Хаммер как будто только этого и ждал, он тут же вышел на новый виток спора, а также потянулся к своему мешку со словами: «Смотри, как селитру смешивать надо!»

Окружающие пони с немым удивлением смотрели на происходящее. У меня же не было ни малейшего желания наблюдать за спором о пиротехнике. Я обернулся к Трикстеру с Эджи и объяснил им, что, похоже, закупаться припасами нам придётся без Хаммера. Оставив брата в своей стихии, мы направились дальше к торговым рядам.

Местные пони продавали только то, что вырастили и приготовили сами. Не то чтобы эти продукты сильно отличались от подобных им на Пустоши, но столь обильная их концентрация внушала уважение.

Я не удержался и попробовал пару купленных яблок. Выглядели они такими же мелкими и сморщенными, как и везде, но были гораздо сочнее, чем все, что я пробовал до этого.

Когда Трикстер показывал торговцам пригоршню драгоценных камней, те становились неимоверно сговорчивыми. Младший брат активно торговался, и вскоре наши сумки пополнились различными свежими плодами местных фермеров и изобилием всяких домашних заготовок.

Довольные удачными торговыми сделками мы продолжили гулять по площади. Трикстер увлеченно рассуждал с Эджи о том, насколько дружелюбными и миролюбивыми сделала местных пони их жизнь в отдалении от всех дрязг и невзгод Пустоши.

Под такие разговоры мы прошли вдоль большого деревянного сооружения. Это был то ли помост, то ли сцена. Именно такое его предназначение и подтвердил первый попавшийся пони, которого Трикстер спросил, зачем здесь эта конструкция. С любопытством рассматривая нас, прохожий поведал:

– Если кто-то хочет сделать объявление, или просто выступить перед народом, то он забирается на эту сцену. Или если кто-то хочет привлечь внимание к своему товару, например.

– А кто именно имеет право здесь выступать? – продолжал спрашивать младший брат, глаза которого загорелись азартным огнём после упоминания о привлечении внимания к товару.

Отвечающий почесал копытом затылок и задумчиво перечислил:

– Вождь говорил приветственное слово с утра. Бёрнс Баки с компанией обещали выступить ближе к вечеру, – пони повернулся и посмотрел в сторону небольшой толпы, которая собралась на другом конце площади вокруг нескольких пони. – Сейчас они развлекают народ вдоль торговых рядов. Больше вроде никто не занимал. У нас всё однообразно, новые объявления редко бывают.

– В общем-то, кто угодно может, хочешь, сам залезай. К нам редко заходят странники, всегда интересно послушать что-то новое, – подытожил прохожий и, ещё раз любопытно нас осмотрел.

Глаза младшего брата загорелись ещё ярче. Он наклонился к Эджи и заговорщицки прошептал:

– Хочешь увидеть представление?

Под заинтригованный взгляд пегаски единорог взобрался на помост и во весь голос обратился к проходящим мимо пони:

– Приветствую вас, добрые жители Новой Надежды! Сейчас вы увидите представление Великого Трикстера!

«О, вот это уже без меня, пожалуйста», – подумал я, смотря, как многие пони стали с любопытством останавливаться, глядя на сцену.

Кроме маскировки в виде рухляди, живых теней и фальшивого оружия Трикстер мог извлечь из своего рога ещё несколько слабеньких фейерверков и прочих иллюзорных лучей. Это позволяло ему вытворять несколько банальных и однообразных фокусов.

Ему редко удавалось найти достаточно непривередливую публику, чтобы те оценили его представления. Видимо он понадеялся, что неизбалованные жители изолированного поселения оценят его потуги, и решил повыделываться перед кобылкой.

Что ж, удачи ему, но лично у меня не было ни малейшего желания наблюдать это в тысячный раз. Я быстро стал пробираться как можно дальше от сцены, ища что-нибудь интересное.

Моё внимание привлекло небольшое заведение, расположенное на открытом воздухе под навесом на противоположном конце площади. Несколько столов и стойка с пони, который наливает выпивку: это явно был бар, и, что немаловажно, он был расположен достаточно далеко от сцены, чтобы не слышать жалких потуг младшего брата.

Присев перед местным барпони, я спросил, что у них наливают.

– Откуда у тебя эта одежда, друг? – Услышал я вместо ответа.

– Её сделал мой брат, – ответил я, пристально глядя в глаза жеребцу за стойкой.

И, вспомнив о местных верованиях, я добавил:

– Он собственнокопытно сшивал эту куртку и укреплял её металлическими пластинами.

– А откуда он взял материал и металл для этой куртки?

– Ну, мы нашли отличные образцы в одном заброшенном магазине… – я осёкся, вновь поймав на себе надменный взгляд барпони, и пробормотал:

– А, в бездну всё это! Нахрена я тут распинаюсь вообще?

Вместо дальнейших дискуссий я вытащил небольшой сапфир и положил его на стойку:

– Этого хватит, чтобы ты заткнулся наконец и обслужил меня?

Жеребец раздражённо фыркнул, но камень взял и налил мне местного пойла.

Ягодная настойка очень бодряще разлилась по моему организму, согревая и расслабляя. Это было именно то, что мне требовалось после всех нервных переживаний последних дней. Бегство из Хёртинг-лэндс, битвы с пегасами и адскими псами. Всё это сильно давило и требовало снятия напряжения.

Пользуясь кредитом, который мне открыл в этом заведении голубой камешек, я накатил ещё пару раз и направился к небольшой компании местных пони, сидевших за столом неподалёку.

Познакомившись, я хотел было принять участие в их обсуждении и потравить байки. Но все их разговоры оказались необычайно унылы и сводились к бытовым описаниям того, кто что выращивает и кто что строит.

Из этих обсуждений я понял, что увиденное мною ранее изобилие пищи в торговых рядах было связано исключительно с праздником. Местные специально готовили к ярмарке свои запасы. На самом же деле, выращивать что-то в этих краях было совсем не просто, и урожаи у местных не сильно больше, чем в остальных поселениях на Пустоши.

В этом нетронутом разрушительными мегазаклинаниями крае почва была гораздо чище, чем в других местах, но, видимо недостаточно. Всё-таки, чтобы построить цивилизацию, независимую от радиоактивного наследия прошлого, местным пони нужно было уйти гораздо дальше. Скорее всего, на другую планету.

Поняв, что весёлых историй в их болоте не предвидится, я предложил этим фермерам сыграть в кости. К счастью, даже эти дикари были в курсе о такой простой игре, а у меня всегда с собой имелся комплект специальных кубиков и стакана.

Надо сказать, в этой игре удача мне всегда сопутствовала. Конечно, вовсе не из-за случайного везения, а благодаря точному расчёту и ловкости всех копыт, одно из которых водит магнит под столом, пока я трясу зажатый в зубах стакан. Костяные кубики, с залитым внутри под нужным углом металлом, останавливаются именно в том положении на столе, которое мне нужно.

Но даже от моего необычайного «везения» в этот раз было мало пользы. Местные пони, привыкшие к натуральному обмену, могли выставить в лучшем случае что-нибудь в духе кривого кустарного ножа или топора, а то и просто какие-то бесполезные поделки. Мне даже напрягаться ради такого выигрыша было неинтересно, так что очень скоро весь азарт от игры сошёл на нет.

Заскучав за этим столом, я стал рассматривать, какие бы ещё развлечения мог найти в баре. Мой интерес привлекла молодая кобылка, одиноко сидевшая за столиком у самого края навеса. Было видно, что горный воздух и фермерская продукция хорошо влияли на сочность её форм. А жизнь в изоляции наверняка должна была способствовать повышенному интересу к загадочным странникам.

Когда я встал и направился к её столику, все, с кем я сидел до этого, мгновенно замолчали и уставились мне в затылок. Я даже не посчитал нужным оборачиваться, пусть молча завидуют тому, как надо цеплять кобылок.

– Привет, милашка! Скучаешь одна? – сказал я, подсев рядом.

Та повернулась и уставилась на меня с таким видом, как будто сам факт моего присутствия рядом с ней уже был неимоверно удивляющим.

– Хочешь составить компанию отважному путешественнику?

Я придвинулся вплотную и заглянул ей в глаза:

– С удовольствием расскажу о своих захватывающих, – тут в мой голос вкралась драматичная пауза, – и опасных приключениях! Может найдём какое-нибудь более укромное место, где сможем поболтать?

Моё копыто успело лишь легко скользнуть по её ноге, как кобыла резко вскочила и, оскорблённо фыркнув, всё так же без слов поспешила уйти подальше.

«Ну дела, если у них весь народ такой унылый, а кобылы такие надменные, мне здесь делать нечего», – разочарованно текли мои мысли.

Я решил ещё раз дойти до барной стойки, так как ягодная настойка была пока что единственным, что действительно порадовало меня в этом месте. Медленно попивая обжигающий и бодрящий напиток, я размышлял об особенностях этого поселениях и веры местных в то, что они могут счастливо жить, отринув наследие прошлого.

Полностью изолированные от внешнего мира, они питались лишь тем, что им удавалось вырастить самим, жили в том, что могли построить самостоятельно и пользовались только собственнокопытно изготовленными предметами. Ах да, носили они, судя по всему, только то, что могли сшить с нуля. И выглядело это реально убого.

Будто в продолжение моих мыслей, один из рядом сидящих пони опрокинул очередной стакан себе в глотку и внезапно затянул какую-то заунывную балладу. Уже порядочно набравшись, он неровно исполнял её своим хриплым голосом без какой-либо музыки. Так как бросать недопитую порцию у меня желания не было, то и мне пришлось слушать это пение:

Когда-то прославленный вождь

Повёл за собой народ,

Туда, где виднелась заря

И не было лживых господ.

Прочь от смертельных руин,

Цивилизации, что разрушили,

Прочь от грязи и лжи,

Тех, кто себя только слушали.

Пони, сидящие за соседним столиком, дружно подхватили последнюю строчку куплета: «Тех, кто себя только слушали!» Судя по всему, эта песня повествовала о происхождении данного поселения. Я только покачал головой: подобные предания обычно не несли никакой достоверной информации и были призваны лишь оправдать существующий порядок вещей.

Певец же продолжал:

И там, среди жарких пустынь,

Себя поборов и природу,

Они приучились жить,

Показали свою породу.

Добыли питьё и еду,

Научились штопать одежду,

Но главное — жизнь обрели и,

Конечно, свою Надежду!

«Ну да, уйти как можно дальше, чтобы с нуля освоить все основы выживания — гениально!» – рассуждал я. А другие пони снова подпевали: «Конечно, свою Надежду!».

Ну, а те, кто не слушал вождя,

Пусть и дальше живут в разрушении,

Не умея осмыслить себя

И принять в свою душу решение.

И во веки веков кто ушли

И спасли своих близких от грешного,

Пусть лелеют вновь найденный дом,

Берегут от ошибок их прежнего.

Когда окружающие вновь подхватили: «Берегут от ошибок их прежнего», – я понял, что переоценил свои возможности вытерпеть эту нудятину. Раздражённо подсев к горе-певцу, я спросил у него:

– Ты сам-то веришь в этот отказ от старой цивилизации или просто погорланить решил?

Поперхнувшись на полуслове жеребец затих и удивлённо уставился на меня. В принципе, этого я и добивался, так что просто улёгся на лавке и продолжил потягивать прихваченную с собой настойку, наслаждаясь коротким затишьем.

Однако певец быстро очухался и начал восторженно вещать заплетающимся языком:

– Само собой! Только с надеждой на мир, отринувший старые порядки, мы сможем построить новое светлое будущее!

– Послушай друг, я ведь совсем не местный, и мало представляю об устройстве вашей жизни. Просвети вот, а какие именно порядки вы отринули?

Восприняв мой тон, как искреннюю заинтересованность, жеребец с удовольствием ответил:

– Наши предки отказались от всех творений цивилизации, которая разрушила саму себя! Теперь мы идём собственным путём и не желаем пользоваться чем-то, что создано пони, погрязшими в хаосе!

– Как интересно! Вот, вы сами и растения выращиваете и дома строите с нуля? Для этого землю копаете, деревья рубите, камни стёсываете? – собеседник с готовностью кивнул, и я продолжил:

– А вы всё это делаете голыми копытами или с помощью всяких там, лопат, топоров, молотков? Материалы вы возите на телегах или сами таскаете?

– Нет, конечно, не голыми же копытами мы создали всё это, – жеребец махнул ногой в сторону площади и окружавших её зданий. – Мы сами создаём инструменты и прочие орудия, а с их помощью творим что-то большее!

Я скептически посмотрел на ближайшие неуклюжие строения: если это всё, чего они смогли добиться за сотню с лишним лет упорного труда, то такое явно сомнительный повод для гордости.

– Но ведь это ничем не отличается от пути развития старой цивилизации! – не удержался я и попытался открыть глаза этому дурачку. – Вы создаёте одни вещи, чтобы с их помощью создавать другие более сложные, а потом ещё и ещё более сложные и глобальные. Чем же ваш путь отличается?

Подвыпивший певец упрямо замотал головой:

– Ты что! Мы никогда не дойдём до жестокой эксплуатации одних пони другими, ради создания разрушительных и тёмных технологий!

«Ну да, конечно, довоенным пони потребовалась всего пара поколений, чтобы сорваться в саморазрушительное производство всего и вся. Вы, с вашим упрямством, может сумеете растянуть это на лишнюю сотню лет…» – рассуждал я про себя, понимая, что нет никакого смысла пытаться донести это до собеседника.

Но униматься я не собирался и попытался зайти с другой стороны:

– А как же магия? Что такого, например, могут создать ваши единороги? Вот чем вы освещаете свои так ловко построенные дома? – говоря это, я поигрывал копытом с очередным сапфиром.

– Некоторые наши единороги и правда умеют заряжать такие камни, даря нам радость ночного света! Они даже сумели заставить работать нашу мельницу на таких зарядах! – восторженно отзывался жеребец. – Это абсолютно естественная природная магия, несущая в себе только свет!

Я довольно усмехнулся:

– Ага, значит, бытовой магией единорогов вы пользуетесь и даже постепенно развиваете её. Да и инженерная мысль вам тоже не чужда, видимо.

Мой собеседник вновь восторженно кивнул, а я продолжил, уже не сдерживая едкий смех:

– Тормозите вы это развитие всеми силами, конечно. Но даже такими темпами, ещё тысячу-другую лет, и ваш народ сумеет построить собственные города и промышленность, потребляющие больше ресурсов, чем смогут себе позволить. А после и мега-заклинания, для завоевания других имеющих нужные ресурсы регионов.

Сидевший напротив меня пони наконец-то сумел понять, к чему я клоню. Он удивлённо открыл рот и раздражённо ударил копытом по столу. Потом жеребец встал и попытался подобрать слова для того, чтобы выразить своё возмущение. Но ему это так и не удалось, то ли из-за выпитого спиртного, то ли из-за того, что жизнь в этом поселении действовала на пони ещё более отупляюще, чем дэш вперемешку с психо.

Так и не сумев выдавить из себя ничего вразумительного, горе-певец с обиженной миной пересел к тем пони, которые недавно подпевали его песне. Я же лишь продолжил усмехаться и глотнул ещё настойки.

Вся ироничность устройства этого поселения так меня захватила, что мне просто не удалось сдержаться. Я с удовольствием вылил свой сарказм на этого простофилю, заодно окончательно сформулировав своё отношению к данному месту.

Чем больше я узнавал об устройстве их жизни, тем больше понимал, что они вовсе не пошли новым путём развития цивилизации, а только лишь отбросили его назад и всеми силами попытались затормозить. Однако жить полностью в каменном веке у них желания не было, а значит, все ограничения были лишь полумерами, всё равно приближающими их к той же Пустоши, на которой жили все мы.

Как бы они этого не хотели, на самом деле эти пони не могли ничего изменить в существующем порядке вещей. Они предпочли просто сделать вид, что Пустоши не существует, и теперь живут сами по себе. Но чем больше я рассматривал окрестности, тем больше убеждался, что даже в этом изолированном районе трава была пожухлой, а почва родила вместо сильных деревьев лишь редкий и слабый кустарник. И все их попытки называть своё поселение новой цивилизацией, свободной от пороков прошлого, были лишь лицемерием и самообманом.

От этих размышлений мне захотелось ещё накатить. Но тут моё внимание привлекли особенно громкие крики среди торговых рядов. Я обернулся в сторону этих звуков и понял, что они исходили со стороны закутка местного шамана, где мы оставили Хаммера.

Подскочив, я поспешил в туда. Толпа вокруг шамана собралась уже раза в три больше, чем когда я тут был в прошлый раз. И судя по общему гомону, пони вокруг были настроены крайне агрессивно. Мне пришлось грубо расталкивать некоторых, чтобы пробраться в центр. Картина, открывшаяся там, меня крайне не порадовала.

Старый тощий единорог-шаман был наполовину покрыт чёрной сажей, и его седая грива, бывшая до этого длинной и степенно ухоженной, оказалась сильно обгоревшей. Рядом с ним с удивлёнными глазами стоял Хаммер, у которого сажей была покрыта только передняя часть лица.

В это время самого Хаммера всё плотнее обступали другие пони, а разъярённые крики: «Он не уважает нашего шамана!», «…напал на него!», «…оскорбил наши традиции!» не оставляли сомнений в их настрое. Средний брат же, судя по всему, был оглушён, пытался очухаться и в то же время агрессивно наклонял голову в сторону наступавших на него, готовый в любой момент начать защитные действия.

Я резко выскочил между ним и нападающими, крича:

– Добрые жители Новой Надежды! Это всё недоразумение! Мой брат никого не хотел оскорблять.

Одновременно я обернулся к очухивающемуся здоровяку:

– Хаммер, какого хрена?

Тот потупил взгляд и немного заторможено ответил:

– Я просто хотел показать ему, как надо правильно делать смеси…

«Ну и как, показал, блядь?» – захотелось мне заорать на него. Но сейчас было явно не самое удачное время для саркастичных разборок. Оскорблённая толпа продолжала угрожающе напирать, и я закричал снова:

– Помните, мы гости вашего вождя! Не надо творить поспешных поступков! Давайте дождёмся его разбирательства!

Вождя здесь, видимо, уважали ещё больше чем шамана, так как, услышав меня, наступающие пони немного расслабились и начали перешёптываться. Несколько из них всё-таки подбежали к шаману и попытались почтительно привести его в чувства. Старик, был оглушён гораздо сильнее Хаммера, и ошалело взирал на них, вообще не понимая, что происходит.

Я тут же сообразил, что он может стать нашим выходом из этой толпы, потянул с собой брата и подскочил к шаману, отстраняя других пони:

– Старику надо помочь! Давайте выведем его на воздух! То, как вы здесь столпились, мешает ему дышать!

Толпа внезапно расступилась, но вовсе не для того, чтобы выпустить нас наружу вместе с оглушённым единорогом. Вместо этого, между разошедшимися в стороны пони, неспешно прошествовал только что помянутый мною вождь.

Удивлённо озираясь, он внимательно начал слушать всё те же выкрики про нападение на шамана и неуважение традиций. Меня очень напрягала наступающая толпа, но я понимал, что время для разговоров пока не прошло, и всё ещё можно закончить мирно. Дабы не упустить момент, я подбежал вплотную к местному лидеру и, склонив голову, затараторил:

– Великий вождь! Мой брат вовсе не хотел никого оскорбить! Он лишь вступил в исключительно научную дискуссию с достопочтенным шаманом! Исключительно ради желания... эмм… взаимно поделиться премудростями... эмм… в управлении огненной стихией, во!

Солнечное Копьё степенно выслушал меня и молча подошёл к шаману, озадаченно разглядывая покачивающегося старика. Прежде чем его взгляд перешёл от задумчивости к раздражению, или даже оскорблённой ярости, я поспешил тихо добавить:

– Само собой, мы готовы как-то компенсировать урон, дабы загладить это недоразумение, – я потянулся к сумке, – достойного количества драгоценных камней, думаю, хватит?

Вождь оценил яркие переливы камней в моей сумке, степенно кивнул и громко обратился к толпящимся пони:

– Думаю, мы сможем уладить сие недоразумение. Сторонним путникам простительно недопонимание наших традиций и…

Во время этих слов я облегчённо вздохнул, обрадовавшись, что нас с братом всё-таки не разорвёт разъярённая толпа. Но не успел вождь договорить, как где-то вдалеке на противоположном конце площади раздался резкий грохот, сопровождаемый яркими вспышками. И грохот, и вспышки, вроде бы, шли как раз с того места, где была расположена сцена, но мне даже не надо было гадать об этом. Этот звук я ни с чем не спутаю. Последний раз я его слышал в Трейд-Руине, когда, возвращаясь после удачной сделки, наткнулся на Трикстера, демонстрирующего высокотехнологичный дробовик обдолбанному рейдеру.

Поток мыслей в моей голове промелькнул мгновенно: «Тупой младший брат настолько увлёкся в позёрстве перед кобылкой, что не удержался и показал иллюзию энергетического дробовика перед толпой пони, отвергающих все технологии прошлого… Мало того, он ещё и палить из него начал».

Неодобрительный гул со стороны сцены ещё только начинал доноситься до нас, столпившиеся вокруг пони лишь только озадаченно поворачивались в ту сторону, а я уже подскочил к вождю и вновь начал проявлять чудеса красноречия:

– Великий вождь! У меня очень тупые братья! Это моя судьба – семью не выбирают. Но я могу заверить, что ни один из них не имеет целью специально оскорблять народ Новой Надежды и ваши традиции! Как бы это не выглядело, я уверен, им очень стыдно за своё поведение. И мы приложим все силы, чтобы загладить все недоразумения! От вас требуется лишь не допустить сиюминутного кровопролития, дабы не омрачать ваш столь светлый праздник-чего-бы-там-ни-было.

Статный пони понимающе кивнул и озабоченно направился в сторону сцены, дабы утихомирить очередных разъярённых пони. Пока окружавшая шамана толпа неуверенно расступилась, я поспешил последовать за ним, дёрнув за собой Хаммера.

Однако, не сделав и десятка шагов, вождь остановился. Прямо перед ним выскочила та самая кобылка, которую я клеил в баре. Она в исступлении начала тыкать в меня копытом и кричать:

– Вот, мой муж! Это тот самый подлец, который посмел обесчестить меня, жену вождя!

«Жену вождя? Да что ж за день-то такой?!»

– Какой обесчестить? Да я её даже копытом… Ну ладно, может только лишь копытом и тронул, всего-то… – я так и не договорил, когда увидел лицо медленно поворачивающегося на меня вождя.

У меня была возможность наблюдать, как его глаза буквально наливались кровью. Похоже, к семье вождя здесь принято относиться ещё более почтительно, чем к шаманам…

Я попытался ещё бормотать какие-то оправдания, так как понимал, что, в случае внезапной вспышки ярости вождя, нам придётся иметь дело не только с ним, но и с огромной толпой разъярённых пони. Высокий разозлённый вождь начал медленно наступать. Он нависал надо мной, агрессивно раздувая ноздри, готовый в любой момент сорваться на рык.

Но выплеснуть свою агрессию на меня вождю не удалось. Ему пришлось развернуться, так как на нас неслись пони со стороны сцены. Впереди них, во всю прыть, бежали Трикстер и Эджи, причём единорог зажимал телекинезом ярко светящийся энергетический дробовик. В нервном напряжении от того, как резко пришлось покинуть сцену, он просто забыл его выпустить. Но разъярённой толпе эта несчастная иллюзия служила маяком для их злобы и агрессии.

Бежавший впереди Трикстер резко затормозил, чуть не врезавшись в вождя. Со стороны догоняющих в единорога полетели камни и ещё какой-то мусор. Часть из них угодили прямо в лидера племени, уже и без того неимоверно разъяренного. Он начал крутиться на месте, готовый в своей злобе уже разорвать любого.

Трикстер же, получив маленьким камешком по голове, жалобно ойкнул и повалился на землю. Бежавшая следом за ним пегаска, увидев это, резко развернулась. Она расправила крылья, стряхнула с себя плащ и взмыла над землёй во всей красе своей силовой брони, готовая разделаться с любым из напавших на единорога.

Толпа ошарашенно затормозила перед подобным зрелищем. Через секунду послышались истошные крики: «Небесные предатели! Похитители неба! Спустя века они вернулись, чтобы вновь напасть на нас!»

Теперь камни полетели уже в пегаску. Та, в свою очередь, старалась уворачиваться от них, ловко маневрируя в воздухе. Она резко пикировала, атаковала по одному из нападающих своими стальными копытами и вновь взмывала вверх. Трикстер уже вскочил и неуверенно озирался на происходящее, не зная, что ему делать. Одно хорошо – дробовик он всё же выронил, и сейчас тот валялся на земле ржавой рухлядью, не привлекая ничьего внимания.

Вскоре в пегаску полетели уже не просто камни, а копья со стальными наконечниками. Эджи в свою очередь выпустила сверкающие лезвия из-под копыт.

В этот момент я понял, что время для разговоров прошло окончательно и бесповоротно.

Все последние секунды я старался как можно дальше отойти от вождя, который казался мне куда опаснее любого из толпы. Толкая Хаммера, я прохрипел ему на ухо:

– Бросай скорее дым, свет, всё, что у тебя есть такого!

Когда средний брат кивком дал понять, что услышал меня, я обернулся к младшему:

– Трикстер, Эджи! Уходим! Вспышка! – кричал я, окончательно срывая голос и показывая ногой в бок, в сторону, где две обступивших нас толпы ещё не успели сомкнуться.

Наш единорог успел сообразить, среагировав на привычную команду, и вовремя закрыл глаза вместе с нами, когда всю толпу ослепил яркий свет. Одновременно с этим, всё вокруг стал заволакивать едкий дым. Пока все пытались очухаться, мы втроем ломанулись наутёк.

Пегаску же ослепило вместе с остальными. К счастью, она удержалась в воздухе, и взрывы двух тактических гранат всё-таки сумели донести до неё сигнал к отступлению. Выписывая сослепу неуверенные кренделя в небе, она полетела вслед за нами.

Когда мы обернулись, отбежав на достаточное расстояние, то увидели, что лишь немногие пони ринулись нас преследовать, большинство же устроили столпотворение в едком дыму. Последнее, что я успел заметить, это вождя Солнечное Копьё, который в неистовой ярости набрасывался на одного пони за другим, пытаясь вырваться из задымлённой области. Меня передёрнуло от мысли, что ещё какой-то миг, и я тоже мог бы попасть под копыта этого пони.

Подумав об этом, я припустил ещё сильнее, и братья последовали моему примеру. Мы бежали прочь из долины, пока хватало сил, потом перешли на быстрый шаг, и, лишь когда начали валиться от усталости, остановились на привал.

Пегаска сопровождала нас по воздуху и уже успела к тому времени выровнять свой полёт. Но, повалившись на землю рядом с нами, она всё равно начала судорожно тереть глаза. Да, Хаммер знал толк и в ослепляющих гранатах, и в едком дыме.

Эджи обвела нас мутным взглядом и неуверенно спросила:

– У вас все приключения так заканчиваются?

– Ну… – неуверенно протянул Трикстер.

– …практически, – хмуро закончил за него Хаммер.

Глядя на них и на удивлённо хлопавшую глазами пегаску, меня пробило на смех. Я заржал без остановки и братья присоединились ко мне. Через секунду звонкий смех крылатой кобылки тоже составил нам компанию.

---

Сама того не ведая, пегаска практически точно описала наш образ жизни. Когда мы устраивались на привал у подножия очередного холма, я машинально заговорил с Хаммером:

– А ведь мы в последнее время и правда чаще всего не идём куда-то конкретно, а убегаем от чего-то или от кого-то.

Здоровяк был как всегда лаконичен:

– Разве только в последнее время?

Парировать мне было нечем:

– А, ну да, у нас ведь, на самом деле, всегда так. Чего-то я размяк, устал видимо.

За ужином, состоявшим из свежекупленных продуктов, все были молчаливы. Лишь Хаммер мимолётно порадовался тому факту, что мы, оказывается, всё же успели купить припасы.

– Ну, да. Без твоей помощи, конечно. Вот нахрена ты завис с тем шаманом, а? Может, наконец, объяснишь, зачем это было нужно? – не удержался я.

Само собой ничего объяснять наш молчун не собирался, а лишь ещё более насуплено принялся жевать еду. Ведь открывал рот он у нас только тогда, когда это было ему выгодно.

Но я уже не мог остановиться, мне ужасно хотелось получить хоть какую-то моральную компенсацию за то, что я спасал его от разъярённой толпы.

– Нет, ты уж расскажи нам. Что такое тебя сподвигло внезапно взрывать одного из самых уважаемых жителей деревни?

Хаммер сначала что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, но понял, что я от него просто так не отстану, и всё же соизволил выговорить внятно:

– Пиротехника. Очень редко на Пустоши встретишь кого-то, с кем можно было бы обсудить эту тему.

Я лишь хмыкнул в ответ, а Эджи с любопытством посмотрела на здоровяка. После своей фразы он насупился, и всем видом дал понять, что больше из него в ближайшее время не удастся вытянуть ни слова.

Тут в разговор вступил Трикстер, всё последнее время до этого молчавший с мрачным видом:

– На самом деле, это я виноват больше всех в том, что нам пришлось удирать так быстро, – проговорил он с драматическими придыханиями. – Дёрнуло же меня показать ту иллюзию дробовика… Я просто увлёкся и совсем забыл, что они отрицают технологии.

– Да, да, ты виноват больше всех, с этим никто не спорит, – подтвердил я. – Ты как маленький жеребёнок решил повыделываться перед кобылкой. Как ты вообще думал они отреагируют на эти выстрелы?

Единорог ещё больше потупил голову, а пегаска аккуратно погладила его по плечу со словами:

– По-моему, представление было классное, честно!

Неудачливый иллюзионист бросил ей благодарный взгляд.

– Только я не совсем поняла, ты ведь не превратил старый дробовик в новый, это только иллюзия? А как тогда он так громко выстрелил со вспышками? Тоже твоя магия?

Радостный, что есть возможность уйти от темы разборок, Трикстер принялся рассказывать:

– Все видят иллюзию, но держу я обычный дробовик, и стреляет тоже он. Такой звук и вспышки дают патроны Хаммера. Он сам разработал специальный порох для этого!

Решившая поиграть в участливую утешительницу, пегаска перевела теперь свой взгляд на Хаммера:

– А ты, похоже, действительно крутой химик! Если честно никогда бы не подумала об этом по твоей кьютимарке.

Трикстер хихикнул, тыча пальцем в тёмно-зелёный круп здоровяка, на котором красовалось изображение молотка и оружейного патрона:

– Многие считают, что это знак оружейника. На самом деле, Хаммер получил его, когда решил проверить, что получится, если ударить молотком по патрону, зажатому в тисках.

Эджи добродушно улыбалась, и младший брат продолжил болтовню:

– По мнению Таргета, этот знак говорит о таланте необычно сочетать опасные и взрывные вещи. И, надо сказать, Хаммер действительно в этом хорош.

Мрачно насупившийся до этого средний брат даже как-то довольно приосанился от последних слов.

Однако я не собирался просто так снимать с обсуждения тему нашего бегства из Новой Надежды.

– Да, да, Хаммер хорош и в химии, и во взрывах. Но это не изменяет того факта, что вы все умудрились ополчить против нас целый город! Один взрывает шамана, другой дразнит дикарей технологиями!

Братья снова мрачно насупились и уставились в землю. Пегаска же недовольно фыркнула:

– Ну сколько можно занудствовать, я думала, мы уже проехали это.

Я с удовольствием осадил и её:

– Тебя это тоже касается, крылатая! На что ты надеялась, когда внезапно решила показаться им во всей красе?

– Я просто попыталась защитить Трикстера, когда на него напали!

– Они кидались в него гнилыми яблоками! От этого не умирают. А ты решила тут же порубить их в кровавый фарш своими ножами? Думаешь, это помогло бы нам выстоять против толпы? Хах, зато теперь ты знаешь, что пони на Пустоши помнят предательство пегасов, и не собираются вам прощать закрытое облаками небо!

Я обвёл взглядом братьев и пегаску:

– Оставил каждого лишь на несколько минут, а вы умудрились натворить таких дел, что мне пришлось бежать сломя голову и уговаривать вождя не дать растерзать вас озверевшей толпе!

Теперь уже они втроем сидели с хмурым видом, потупив носы. Ну и пусть. Им всем полезно будет подумать над своими промахами.

В наступившей тишине Хаммер негромко, но отчетливо, проговорил, всё так же глядя себе под нос:

– А Таргет соблазнил жену вождя…

– Я не соблазнил её! Всего лишь копытом тронул…

Первым послышалось хихиканье пегаски, вслед за ним осторожный смех Трикстера. Когда их поддержали сдержанные смешки Хаммера, они начали хохотать уже вовсю. В результате, я оказался окружён тремя без остановки ржущими пони, и мне ничего не оставалось, кроме как присоединиться к ним.

---

Дорогая Пустошь!

Сегодня я задумался о том, как по-разному пони пытаются строить свой мир, цепляясь за окружение.

Все они по-своему стараются выжить и даже надеются построить новое общество. Кто-то пытается забирать всё силой и потом делать вид, что имеет право на отобранное. Паразитируя на развалинах былых времён, они не создают ничего, потому что желают жить лишь сегодняшним днём.

Другие пытаются отстроить что-то новое из того, что получается найти в округе. Приспосабливают старые обломки для современной жизни. Они подстраиваются под суровые реалии, но при этом надеются защититься от внешних опасностей.

Третьи же вообще отрицают наследие прошлого, считая, что смогут отгородиться ото всех и будут жить независимо от окружающего мира. Но Пустошь всё равно останется рядом с ними, и как бы они не отрицали её существование, она никуда не денется.

На самом деле, ошибаются все трое. Идёшь ты по пути саморазрушения, пытаешься строить на развалинах или вовсе отрицаешь действительность, Пустошь в любом случае рано или поздно настигнет тебя. Мир – это хаос, и апокалипсис стёр все шансы на то, чтобы уравновесить его порядком.

В нынешних реалиях нет никакого смысла где-то оседать и строить что-то новое. Всё что мы можем, это встречать новые опасности, преодолевать их и идти вперёд, не цепляясь ни за что.

И лучшее, чего мы можем достигнуть – это пройти наш путь в компании только самых близких, тех, кто будет всегда готов разделить с тобой и беды и веселье.

Глава 10. Дороги и тупики

«Если рыщут за твоею
Непокорной головой,
Чтоб петлёй худую шею
Сделать более худой…»

Устав за последний день, мы решили устроиться на ночлег пораньше. Пока я раскладывал свой спальник, заметил, как Эджи отвела Трикстера в сторону и негромко обратилась к нему:

– Слушай, можно тебя попросить кое о чём?

– Конечно, всегда пожалуйста.

– Ты не мог бы дать мне немного драгоценных камней? – голос пегаски был тих и неуверен. Похоже, ей непривычно было о чём-то просить:

– Я бы пообещала, что обязательно оплачу, но если честно, не представляю, когда я смогу что-то здесь заработать…

Трикстер дал знак ей замолчать и, не говоря ни слова, достал свой мешочек с камнями. Протянув его, он сказал:

– Держи, забирай все и даже не переживай об этом!

Кобылка неуверенно посмотрела на удерживаемый телекинезом предмет.

– Ты уверен? А что если… они тебе внезапно понадобятся?

– Мне они особо низачем не нужны. В крайнем случае, возьму у Таргета.

Пегаска наклонилась к нему и практически шёпотом спросила:

– А ты уверен, что он даст? Мне кажется, он такой…

Я навострил уши, готовый услышать любое обвинение в свой адрес: злой, суровый, агрессивный.

– … говнистый – проговорила кобылка.

«Что? Говнистый? Это так она меня воспринимает?»

– Хах! – развеселился Трикстер. – О да, Таргет очень говнистый! – он даже не пытался делать вид, что говорит тише.

– Эй, я вообще-то вас слышу! – недовольно воскликнул я.

Единорог пренебрежительно отмахнулся от меня и продолжил обращаться к Эджи, всё так же не пытаясь снижать голос:

– Но он мне как брат, мы одна семья, и если будет нужно, Таргет всегда поделится со мной всем чем угодно.

– Правда?

– Он думает, что нельзя распылять свою помощь на слишком многих пони. Но тем, кого Таргет считает семьёй, он безоговорочно верен.

– Никогда бы не подумала, – хмыкнула пегаска. – Видимо, мне на его доверие рассчитывать не придётся…

– Просто… – единорог мечтательно засмотрелся на оранжевую гриву кобылки, – дай ему время.

Неизвестно о чём Трикстер так задумался, но он поспешил перевести тему:

– А зачем, кстати, тебе драгоценные камни?

– Они используются для пополнения энергии моей брони. Я взяла с собой лишь небольшой запас, потому что не ожидала, что так долго не смогу вернуться, – голос кобылки дрогнул, – на облака…

Единорог понял, что выбрал не самую удачную тему для разговора.

– А ты собираешься ходить в этой броне сутки напролёт? Её вообще так носят? Тебе ничего… эмм... не натирает?

– Нет, броня разработана так, чтобы идеально соприкасаться со шкурой пони… Но её, правда, обычно не носят так долго.

Эджи опять запнулась, пытаясь подобрать слова:

– Я не снимаю её, потому что… Поверхность… это для меня новое место проживания… Я просто боюсь... не хочу оказаться незащищённой.

Трикстер аккуратно обнял пегаску.

– Слушай, пустошь – это и вправду недружелюбное и опасное место. Но тем ценнее моменты, когда ты можешь расслабиться в кругу близких. Поверь, сейчас ты среди друзей, и можешь отдохнуть хоть немного.

Пегаска скептически поджала губы и неуверенно посмотрела на меня.

– Ведь так, Таргет? Эджи среди друзей, и может не сомневаться, что её не бросят и прикроют, если что?

Если честно, у меня не было не ни малейшего желания отвечать утвердительно. Даже несмотря на все заявления Хаммера о том, как полезен будет пегас в нашем отряде. Трикстер прекрасно знал моё отношение к тому, чтобы брать ответственность за кого-то ещё.

Но также я был уверен, что он до сих пор не простил мне того, как у нас сложилось с последним пони, который набивался к нам в друзья. И сейчас наш малыш хотел быть уверен, что мы не кинем пегаску, как Лакигана, если вдруг так сложится ситуация.

– Ведь так, Хаммер? – окликнул он заодно и среднего брата, уже было устроившегося на ночлег.

Похоже, Трикстер к этой кобылке действительно сильно проникся. Ну что ж, к чему бы ни привели эти его чувства, ради него я был готов дать ей шанс.

– Расслабься, малышка. Раз уж ты теперь с нами, мы тебя не бросим.

– Угу, – коротко подтвердил мои слова Хаммер, дав понять, что, на его взгляд, тут обсуждать больше нечего.

Эджи ещё раз обвела нас неуверенным взглядом:

– Если честно, в этой броне жутко неудобно спать…

Она сделала несколько шагов в сторону и отдала в шлем приказ снять броню. Металлические пластины, покрывающие её тело, тут же начали складываться.

Впервые за всё время нашего с ней знакомства мы увидели пегаску полностью без брони. Она медленно вышагивала вокруг нас, неуверенно расправляя крылья, стараясь размять мышцы и привыкнуть к весу собственного тела после долгого пребывания в силовой броне.

Мы же с любопытством разглядывали её. Стройная кобылка спортивного телосложения, ростом не выше Трикстера, она просто притягивала взгляд к своему лиловому крупу и другим не менее изящным частям тела.

Поняв, как выглядят со стороны её вышагивания, Эджи резко остановилась и стеснительно захлопала оранжевыми глазами.

Трикстер всё это время завороженно наблюдал за ней, не в силах сказать ни слова. Когда она оказалась рядом с ним, он взволнованно уставился на её бок, по которому прошлись когти адской гончей. Лиловая шёрстка почти заросла на этом месте, но нечеткие шрамы всё равно ещё проступали сквозь неё.

Задумавшись, он машинально протянул к ней копыто и лишь в последний момент остановился и посмотрел ей в глаза:

– Можно?

Та кивнула, и он осторожно провёл ногой по её боку.

– Не болит?

– Нет, уже совсем не чувствуется. Броня регулярно диагностировала моё состояние и поддерживала лечебными препаратами, – ответила кобылка с лёгким придыханием.

Опёршись вновь на все четыре ноги, Трикстер секунду пребывал в прострации. Потом он потряс головой и с готовностью предложил Эджи свой спальник. Не желая слушать никаких возражений, единорог заявил, что всё равно он сегодня первым дежурит, и не успокоился, пока та не улеглась на мягком матрасе. После чего он укрыл её своим одеялом и молча уселся неподалёку.

Я же лишь скептически наблюдал со стороны за всеми их телодвижениями: за тем, как Трикстер смотрит на засыпающую кобылку, за тем, как она непривычно устраивается на мягком спальнике, после коротания ночей в металлической броне.

Глядя на всё это, мне оставалось лишь задумчиво вздохнуть и пожалеть, что та жёнушка вождя была столь неприступна. «А ведь она тоже была ничего» – подумалось мне, прежде чем я провалился в сон.

---

– А «Трикстер» – настоящее имя? В честь кого тебя так назвали? Или это просто сценический псевдоним?

Проницательная пегаска снова зрела в корень. Выспавшись на мягком, она была бодра и весела. После того, как Эджи влезла в свою броню, она стала вновь готова вышагивать с нами куда угодно. И пока все ещё только собирались, ей не терпелось почесать языком.

– Что-то вроде того, – неохотно отвечал единорог. – Да, я воспринимаю это, скорее, как сценическое имя.

– Ага, для сцены, которой у него никогда не было, и никогда не будет, – хохотнул я.

Трикстер грустно вздохнул в ответ.

Кобыла в силовой броне, с вновь установленными плазменными пушками, принялась мельтешить перед ним, давая понять, что не отстанет, пока не добьётся от единорога достаточной порции откровений.

– Я читала, что это одно из имён Духа Хаоса. Поэтому ты его взял?

Младший брат удивлённо помотал головой.

– Никогда не думал о подобном. Просто когда-то давно я увидел старый, почти истлевший довоенный плакат. Там была изображена пони в одеяниях древнего волшебника, окружённая магическими вспышками и звёздами. «Великая… Трикси: Невероятное магическое представление». Почти вся краска на плакате выцвела, и шкура той пони казалась по цвету очень похожей на мою. Цвет сохранили только магические звёзды вокруг неё, и от этого плакат выглядел ещё более завораживающим.

Пегаска остановилась на одном месте и увлечённо его слушала. Единорог перевёл дыхание и продолжил:

– Та пони выглядела таким крутым и успешным магом, каким я не буду никогда. В общем, когда мне захотелось представляться другим именем, я назвался первым, что пришло в голову, думая о том плакате.

– Трикстер – от Трикси… – задумчиво проговорила Эджи. – Хм, я много читала в детстве, у нас в школе была огромная библиотека. Там сохранилось множество довоенных книг, журналов, газет. Но о такой волшебнице я ни разу не слышала. Хах, я даже пролистала все выпуски «Вестника Министерства Тайных Наук». Вот их точно, с самой войны, никто не читал – кому на облаках может быть интересна магия единорогов.

Кобылка задумчиво почесала голову.

– Ну, если честно, я тоже не особо их читала: просто мне нравились яркие картинки со всякими заклинаниями… Мне часто бывало очень скучно…

Она потрясла головой, отгоняя воспоминания:

– А, неважно. Скажи лучше, какое твое настоящее имя?

Единорог промолчал. До этого он заинтересованно слушал рассказ пегаски о журналах про заклинания, но сейчас внезапно стал совершенно отстранён. Эджи непонимающе уставилась на него, а я, глядя на всё это, не удержался и хихикнул:

– Хах, говори уже, или я сам расскажу.

– Не смей! – резко огрызнулся на меня младший брат.

– Что, твоё имя такое… некрасивое? – неуверенно пробормотала кобылка.

– Да нормальное у него имя, – мне снова не удалось удержаться. – Я смеюсь над тем, как он его стесняется.

– Я не стесняюсь! – вновь огрызнулся Трикстер. – Просто… я не люблю его.

Мой красноречивый взгляд наглядно говорил о том, что я не собираюсь ничего скрывать. Младший брат понял: деваться некуда. Нехотя он выдавил из себя:

– Смоуки.

Пегаска довольная улыбнулась:

– Смоуки? По-моему, очень мило! Значит, полностью будет «Смоуки Грин»?

Трикстер пренебрежительно отмахнулся:

– Не, «Грин» это уже Таргет с Хаммером придумали, это только их идея.

– То есть, вы всё-таки не родные братья?

Я уже давно собрался, не спеша чистил винтовки и лениво смотрел, как Хаммер утрамбовывает свои бездонные сумки. Но гораздо интереснее было наблюдать болтовню пегаски и единорога, когда они в очередной раз поменялись ролями, кто кого достает своим любопытством. И поэтому я машинально поддерживал этот разговор:

– Братья – родные или нет – главное, что это семья, и ближе никого не придумаешь.

Эжди заинтересованно уставилась на меня, и я продолжил:

– Его отец, Старик Грин, взял нас с Хаммером к себе, когда наших папашу и мамашу сожрали дикие гули. Мы остались одинокими и никому ненужными пустобокими жеребятами. А он, сам не имея особого достатка, с совсем маленьким Смоуки на копытах, принял нас. Он взял на себя ответственность за чужих жеребят, когда вся Пустошь в нашу сторону и гнилого огрызка не бросила бы. Поверь, это многого стоит здесь, на «поверхности». И поэтому «малыш Смоуки» для нас всегда будет самой близкой семьей, которую можно придумать.

После многозначительной паузы я сказал:

– Когда Старика не стало, мы с Хаммером добавили его имя к своим. И не только, как дань уважения. Так же это было напоминанием нам о том, чего стоит семья на Пустоши. И что лишь за самых близких нужно всегда держаться.

– Какая-то извращённая логика, – хмыкнула Эджи. – Этот Грин принял вас в свою семью: совершенно посторонних и безвозмездно. А теперь на основе этого ты считаешь, что нельзя никому помогать и доверять.

– Да что бы ты понимала о жизни на Пустоши! – мне неожиданно захотелось грязно выругаться на вредную пегаску. – Он оказал нам необычайное доверие, и мы ему всегда были благодарны. На такое мало кто способен на Пустоши. И если так доверять всем подряд, ты недолго протянешь.

– Но каким-то пони всё-таки доверять надо? С этим даже ты согласен! – не унималась кобыла.

– Ага, и мне таких пони более чем хватает, – я окинул взглядом братьев, – только самые близкие члены семьи тебя не предадут. Поверь мне, крылатая, я выяснял это собственной шкурой.

– На самом деле, не всё так просто, – мы все удивлённо уставились на Хаммера, неожиданно решившего принять участие в нашем разговоре.

– Я про Старика Грина, – продолжил он. – Он принял нас в свою семью с умыслом. Грин недавно потерял жену и остался с маленьким жеребёнком на копытах. Он был уже не молод, и жизнь мусорщика на Пустоши мало располагала к тому, чтобы возиться с младенцем. Для него, в каком-то смысле, было выгодно получить под своё начало одного-двух пони. Таких, которые достаточно несамостоятельны, чтобы они были жизнью ему обязаны за кров и пропитание, но при этом достаточно смышлёные, чтобы их можно было оставить следить за совсем маленьким жеребёнком, пока сам Грин целыми днями пропадал, разыскивая и сбывая различное добро.

У меня даже челюсть отвисла от столь циничного отношения к пони, благодаря которому мы не умерли от голода. Увидев мой недоумевающий взгляд, средний брат поправился:

– Это не значит, что я не благодарен ему за за всё, что он сделал для нас. Мы действительно его уважали, а также всегда заботились и будем заботиться о нашем младшем братишке, – Хаммер кивнул на Трикстера, которого почему-то старался лишний раз не называть по имени.

– Ага, о, мой благородный папаша, приютивший мне новых братцев, но сам вечно пропадавший неизвестно где. А если и появлявшийся, то вечно позоривший меня, – проворчал Трикстер.

– Знаешь, почему мне не нравится моё имя? – обратился он к Эджи. – За всё моё детство отец не называл меня никак иначе, кроме как Малыш Смоуки, сюсюкая со мной, как с младенцем! Очень сложно, знаешь ли, расти уверенным в себе жеребёнком среди циничных и задиристых детей мусорщиков, когда тебя только так и называли.

Я хохотнул:

– Подтверждаю, уверенности это ему не добавило. Дразнились соседские жеребята часто. Но это был не повод так злиться на старика, братишка! Он действительно тебя любил и пропадал всё время ради того, чтобы хоть как-то обеспечить тебя, дурака.

Трикстер лишь недовольно хмыкнул:

– Ну да, с вами-то он всегда нормально общался.

Я лишь недоумённо пожал плечами в ответ на столь несерьёзные, на мой взгляд, претензии. Мы все замолчали на какое-то время. Неожиданно для всех вновь заговорил Хаммер:

– «Малыш Смоуки» – так тебя называла твоя мать, когда ты только родился. Грин любил её больше всего на свете, и, когда она умерла от болезни, это было для него сильнейшим ударом. Старик знал многое о том, как выживать на Пустоши, но он совершенно не умел возиться с маленькими жеребёнком. Точно так же он не представлял, как справиться с потерей любви всей своей жизни.

Мы вновь удивлённо уставились на среднего брата. Очень редко от него можно услышать слова не по делу. И уж совсем необычно было от него слышать слова о чувствах и семейных отношениях…

– Ему было проще находить общий язык со мной и Таргетом, потому что жизнь рано заставила нас стать самостоятельным. Ты же для него долго оставался несмышлёным малышом. А с возрастом ему перестраиваться было всё сложнее. Он так поздно нашёл любовь всей жизни и так внезапно её потерял. Это всё слишком подкосило его.

– Откуда ты-то это всё знаешь? Я что-то не слышал от старика таких откровений, – удивился я.

– Потому что ты слушал в основном только себя самого, – огрызнулся Хаммер.

Я даже опешил: слышать от него подобные нападки было ещё более непривычно, чем разговоры о семье. Трикстер тоже выглядел обомлевшим от подобных откровений, он сел на землю, уставился в одну точку и тихо проговорил:

– Он никогда не рассказывал мне о маме… Я её совершенно не помню…

– Наверное, потому что не считал возможным показывать перед кем-то свои слёзы. А без этого он не смог бы заговорить о ней с тобою, – сказав это, Хаммер вздохнул и добавил с эмоциональностью, которой я не видел от него никогда:

– И то, как ты отказываешься от данного родителями имени, из-за своих глупых комплексов, на мой взгляд это несусветная глупость и неуважение к ним, которого они не заслужили.

Средний брат замолчал так же резко, как и заговорил. Он просто продолжил собирать сумки, сделав вид, что ничего не произошло. Мы с Трикстером последовали его примеру.

Когда удивлённая пегаска крутила головой между нами тремя, после того, как мы внезапно замолчали, у меня зародилась одна, ещё не до конца сформировавшаяся, мысль:

«Похоже, мы с братьями так привыкли путешествовать втроём, так притёрлись друг к другу, что уже забыли, как это, обращать внимание на потаённые переживания друг друга. Присутствие же в нашей компании нового члена, который действительно с интересом желал узнать нас получше, как оказалось, могло стать причиной совершенно неожиданных проявлений эмоций».

---

Когда мы наконец-то вышли в дорогу, то все молчали. Я немного запутался от столь неожиданного потока братских откровений. Трикстер шёл, полностью погрузившись в себя. Хаммер был молчалив, как обычно, но создавалось впечатление, что он делал это чуть более насупленно. Пегаска же чувствовала себя напряженно из-за того, что так неудачно подняла столь интимную тему. Было видно, что она вся извелась, но, наученная опытом, старалась лишний раз не открывать рот.

Хаммер в очередной раз остановился, чтобы свериться с картой, ориентируясь по видневшимся в дали горным пикам. Эджи, явно что-то вспомнив, в порыве чрезмерного энтузиазма, ударила себя по лбу. Почесав след от бронированного копыта, она подскочила к Хаммеру и выпалила:

– Совсем забыла, ведь когда в том поселении я смотрела за представлением Трикстера, то успела поговорить с парой местных пони. Один из них рассказал, что где-то неподалёку есть небольшой огороженный научный комплекс. Жителям городка он не был интересен, и они всегда обходили его стороной. Но примерное направление они мне описали.

Средний брат даже всхрапнул от неожиданности. Весь его внешний вид говорил о том, что подобные вещи надо вспоминать в первую очередь, а не озвучивать их между делом.

Обсудив с Хаммером что-то над картой, Эджи вызвалась вновь слетать и разведать. Мы же, когда она улетела, не спеша выдвинулись в указанную ею сторону.

Где-то через час пегаска прилетела нам навстречу. С довольным видом она сообщила, что обнаружила неподалёку вполне сохранившийся небольшой комплекс довоенных построек.

Насколько я уже успел разобраться, «неподалёку» её полёта сулило нам ещё пару часов пешего перехода по гористой местности. Но Хаммер не стал брать передышку даже на секунду и ускоренным темпом продолжил путь, благо, что он был самый нагруженный из нас.

– Ты куда так разогнался? – окликнул я среднего брата, когда нагнал его.

Тот лишь недовольно мотнул головой в сторону своей поклажи и упорно продолжил путь.

«Ну, да – броня…» – пронеслось у меня в голове. Я и не сомневался, чем его так привлекла информация о том НИИ. Здоровяку уже не терпелось повозиться с добытой силовой бронёй пегасов. И вряд ли для этого нашлось бы лучшее место, чем внезапно обнаружившийся в горах затерянный институт, принадлежавший самой известной компании по производству робототехники.

На мой взгляд, всё было не так однозначно. Наверняка, компания по полной программе нашпиговала эту базу охранными турелями собственного производства. И тут у нас два варианта: либо этот институт уже давно разобрали по винтикам, как и любое подобное здание на Пустоши, либо оно до сих пор полно опаснейших турелей, которые запросто могут оказаться рабочими.

Лично я предпочёл бы первый вариант. Мне уже приходилось сталкиваться с подобными жестянками, и радости в этом было мало.

Как бы там ни было, когда мы приблизились к комплексу, то выяснилась ещё одна милая подробность: разведав территорию с воздуха, пегаска даже не удосужилась оценить удобство подходов по земле. Мы прошли в нужную сторону напрямую и в конце уткнулись в скалистое плато, возвышавшееся на три роста пони. Вдоль его вершины шёл высокий бетонный забор.

Когда Эджи, кружившая над нами, приземлилась и смогла понять всё неудобство пути, к которому нас привела, она неуверенно проговорила:

– Там есть ворота. Они точно открыты…

Для того чтобы оценить варианты достижения нашей цели, много времени не понадобилось. Обойти плато вокруг возможным не представлялось: чуть дальше всё заканчивалось довольно отвесным обрывом. Было видно, что основная дорога к институту проходила через горную тропу совсем с другой стороны. Единственным вариантом для нас было подняться по скалистому склону на вершину плато к забору и аккуратно пройти вдоль него до ворот, не сорвавшись с обрыва.

Ожидающий нашего покорения склон был не то чтобы высок и отвесен, но его сплошь покрывали острые каменистые выступы, и забираться по ним доставляло мало удовольствия. Я и Трикстер кое-как всё-таки добрались до вершины, ободрав коленку-другую. Хаммер же, нагруженный сильнее всех, чуть не навернулся вниз. В последний момент его подстраховала пегаска: вцепившись в его сумки сверху, она смогла удержать здоровяка от падения.

Выстроившись гуськом, мы осторожно прошагали вдоль неприступного забора, выстроенного почти на самом краю склона. В конце концов, мы действительно вышли к горной тропе, заканчивающейся на вершине воротами в том самом заборе. Приветливо распахнутые древние ржавые решётки и отсутствие вокруг них охранных турелей внушали оптимизм.

Внутри комплекса, в отдалении от ворот, возвышалось пятиэтажное здание, внешне практически не тронутое разрухой. По дороге к нему располагалось ещё несколько небольших хозяйственных строений, по большей части практически полностью обвалившихся. Мы выдвинулись в сторону здания, осторожно осматривая царившее вокруг запустение. Я уже было обрадовался, что это место заброшено и никакие опасности нас внутри не ждут, как Хаммер, вырвавшийся вперёд всех, резко встал посреди небольшой площади перед основным зданием.

Как оказалось, первичное впечатление о запустении было ложным. Посреди площади валялось несколько трупов пони. Они выглядели достаточно свежими, не оставляя сомнений, что это не полуистлевшее наследие древних времён.

Мы быстро рассредоточились за укрытиями среди обломков на площади, нервно осматривая округу. Пегаска же облетела весь комплекс и, спустя пару минут, вернулась к нам.

– Мой пип-бак не показывает ни одной метки в округе. Тут даже рад-таракана живого нет.

Мы неуверенно повылазили из-за укрытий.

– Основной бой произошёл там, – Эджи показала копытом в сторону нескольких сараев справа от главного здания.

Мы прошли туда, и на другой стороне площади перед сараями обнаружили ещё больше трупов. Все они явно были свежими. По внешнему виду я не дал бы им больше дня.

Пока мы осматривались, пытаясь понять, что здесь произошло, пегаска парила в воздухе, перелетая от одного тела к другому. Не отрываясь от своего занятия, она делилась с нами своими умозаключениями:

– Одна группа пони явно стала здесь на стоянку. Они обустроили лагерь перед этими сараями. С ними было несколько эти двухголовых коров.

Она указала на две больших туши, лежавших в стороне.

– Брамины! Это, наверняка, были какие-то караванщики, – вставил Трикстер.

– Ага, конечно, они здесь прокладывали новый торговый маршрут из ниоткуда в никуда, – скептически прокомментировал я.

– Зачем браминов-то было убивать? Кому они помешали? – продолжил младший брат.

– Их задели в общей перестрелке, они отбежали сюда, но истекли кровью, – рассуждала пегаска, деловито порхая над тушами.

После она переметнулась к телам пони, валявшимся в другой стороне, ближе к основному зданию.

– Вот эти напали на первую группу. Они явно отличаются по внешнему виду.

– Типичные рейдеры, – оценил Трикстер, рассмотрев устрашающую шипованную броню из обломков всевозможного мусора и различные следы разгульной бандитской жизни на телах убитых.

В принципе, картина боя становилась более-менее ясна. Часть пони умерла сцепившись в копытопашную, но по их внешнему виду можно было чётко определить, к какой группе кто относился.

Полетав ещё немного по округе, пегаска села в центре побоища и решила высказать своё экспертное мнение:

– Первая группа — караванщики. Они разбили здесь лагерь и явно не ждали никаких неприятностей. Вторая группа — рейдеры — внезапно напала на них. Они вышли откуда-то с дальней стороны комплекса, обошли основное здание с противоположной стороны, и атаковали, успев подобраться максимально близко.

Задумчиво ещё раз оглядев всё, она добавила:

– Я бы сказала, что и тех, и других было примерно одинаково по количеству.

– Да ладно-ка, я умею считать, и трупов рейдеров тут заметно больше, – вставил я. – Однозначно, они задавали караванщиков количеством.

– Нет, – деловитым тоном спорила кобыла, – судя по следам, этих... браминов было гораздо больше. А значит, их увели те, кто выжил.

Она переметнулась в противоположную сторону площади, к тем трупам, которых мы увидели первыми:

– Этих двух точно убили в спину, скорее всего, прямо из окон здания. А значит, несколько караванщиков сумели их обойти. Они же наверняка помогли добить оставшихся рейдеров, – пегаска перелетела к скоплению трупов около одного из развалившихся сараев, который должен был послужить им отличным укрытием. – Эти явно зажали караванщиков. Но когда их атаковали сзади, они рассеялись, и были перебиты с двух сторон.

Вновь усевшись в центре площади, Эджи подытожила:

– Значит, часть караванщиков выжила, они забрали оставшихся браминов и ушли. Поэтому я считаю, что их было примерно столько же, сколько и рейдеров. Будь караванщиков гораздо больше, последние не стали бы их атаковать. А так, они решили воспользоваться элементом внезапности, подобравшись с другой стороны здания. Но не учли, что в здании тоже находилось несколько караванщиков.

– Ты откуда такая умная? – откровенно удивился я самонадеянности её теорий.

– Выслеживать цели и читать следы – это была моя работа, – коротко ответила пегаска, пожимая плечами.

– Лучше тогда скажи, в округе точно никого нет? В здании больше никого не укрылось?

– Я облетела его со всех сторон. Судя по моим приборам, там нет ни души.

– Тогда давайте, наконец, исследуем и его, – не удержался Хаммер.

Пока пегаска строила теории, мы с братьями внимательно обшарили все тела. Как и предполагалось, ничего ценного нам найти не удалось: выжившие, перед тем, как уйти, обобрали и своих, и чужих. А вот здание вычистить они вряд ли успели, и у нас был шанс там тоже чем-то поживиться.

Мы на секунду задержались перед входом в основное здание, чтобы прочитать довольно хорошо сохранившуюся табличку: «Научно-исследовательский институт корпорации Робронко», – всё как и обещали записки пегаса с метеостанции.

Зайдя внутрь, мы постепенно обследовали этаж за этажом. Обветшавшие интерьеры время не пощадило, но здесь практически не было заметно вмешательства пони с Пустоши. Нигде внутри нам не попалось следов умерших пони. Никаких полуистлевших трупов, древних костей, хрустящих под ногами, или мумифицированных сотрудников института, в агонии застигнутых взрывом мегазаклинания. Это значило, что последняя запись древнего пегаса не обманула и дальше: похоже, никакие взрывы не достигли такой глуши, а пони сами покинули это место и никогда сюда не возвращались.

– Что мы ищем? – деловито осведомилась пегаска.

Я приглашающе махнул копытом в сторону Хаммера. Средний брат нахмурил брови, всячески показывая, как ему тяжело формулировать внятные фразы. Хотя, лично я, после его утренних откровений, уже начинал сомневаться в этом.

– Мастерские, верстаки, различные запчасти и технологии, – выдавил-таки здоровяк, – всё, что может помочь в ремонте и модификации силовой брони.

– Тебе раньше приходилось сталкиваться с силовой бронёй? – удивилась Эджи, поняв наконец-то планы моего брата.

– Не-а, – беспечно ответил тот. Сложности и неизвестность никогда его не пугали. Скорее, Хаммер воспринимал это как вызов.

Когда мы уже поднялись на третий этаж, Эджи добавила:

– В любом случае, с чего вы вообще уверены, что здесь можно найти что-то такое?

– Этот институт относился к корпорации «Робронко» – самому известному производителю роботизированной и высокотехнологичной техники Эквестрии, – с готовностью поделился Трикстер.

– Ага, и очень неплохо сохранившейся техники, надо сказать, – вставил я, – четыре из пяти механических турелей, которые попытаются продырявить твою шкуру на Пустоши, будут их производства.

– А это – расположенный в неизвестной глуши институт, даже неотмеченный на довоенных картах. Наверняка здесь можно найти что-то секретное и высокотехнологичное, – с замиранием проговорил единорог.

– И такие секреты обычно охраняют так, что даже через сто с лишним лет эта охрана всё ещё активна, – скептически добавил я. – Так что, раз уж на то пошло, разведчики в силовой броне – вперёд, – с этими словами я отошёл от двери в очередной кабинет, приглашая Эджи войти первой.

Та, не став спорить, гордо прошествовала мимо меня и, всё же соблюдая осторожность, вошла в соседнее помещение. Однако никаких опасностей внутри обнаружено не было. Точно так же как и ценностей, хотя по всему было видно, что этот кабинет принадлежал какому-то начальнику.

– Отчёты… сводки… статистика… – раздражённо бормотал я, машинально перебирая те бумаги, которым удалось сохраниться в жестяных шкафах. – Робронко что, построили эту базу у гуля на рогах только для того, чтобы складировать здесь отчёты?

Любопытная пегаска оглянула очередной кабинет, который мы оставили практически не тронутым, и поинтересовалась:

– А что вообще самое ценное на поверхности? Чего стоит искать, если оказываешься в таких вот нетронутых древних местах?

– Еда и патроны, – практически хором произнесли мы с Трикстером, даже не переглядываясь.

– А как же любые ценные вещи? Вся эта мебель, папки? – недоумевала кобыла.

– Нет, ну если бы мы были мусорщиками-караванщиками, – начал рассуждать Трикстер, – и у нас была толпа тех браминов…

– Или тягловых пегасов в силовой броне… – не удержался я. – Ты вообще представляешь, сколько тебе придётся переть тот шкаф до ближайшего населённого пункта, где кто-то мог бы его у тебя купить?

Эджи лишь недоуменно покачала головой.

– Мы не мусорщики, таскающие всё, что плохо лежит, в тщетной надежде загнать это кому бы то ни было, – продолжил я. – Мы предпочитаем более тонкий и творческий подход. Вообще, ценность любого предмета здесь сильно уменьшается, если разделить её на расстояние, которое его придётся тащить.

– Но ведь это всё могло бы кому-то пригодиться… – не унималась пегаска.

Мы с младшим братом переглянулись и ещё раз наставительно повторили:

– Еда и патроны!

– Потом, конечно, идут хорошее оружие, технологии, универсальные запчасти, энергоносители и качественная броня, – добавил единорог.

А я подытожил:

– Но, как ты, наверное, можешь заметить, благодаря недавним событиям, мы и так тащим квинтэссенцию всего этого на своих крупах. И будь я проклят, если позволю загрузить себя ещё чем-то, сравнимым по весу с комплектом силовой брони, до того, как смогу эту самую броню напялить на себя!

Под такие разговоры мы обшарили все пять этажей того унылого здания. И ничего, ни опасного, ни интересного, не нашли. Нет, турели всё-таки были: у входа на каждый этаж стояло по два стандартных охранных модуля. Только они все оказались нерабочими. Причём, как смог оценить Хаммер, нерабочими они стали совсем недавно, некоторые даже искрились.

– Видимо среди тех караванщиков был хороший техник. Он смог удалённо перегрузить все турели разом, тем самым обезопасив себя, – предположила наша пегаска-следопыт.

По мере дальнейших исследований, мы обнаружили, что все электронные замки были так же перегружены. Что характерно, обычные механические замки, взломаны не были. Некоторые из тех дверей, что нам встретились, были выбиты грубой силой. Видимо тот техник был ещё и хакером, но навыки его были не универсальны.

Как бы там ни было, Хаммеру пришлось самому взламывать несколько дверей на нашем пути. Он даже умудрился взломать пару простых сейфов, найденных в отдельных кабинетах. Навыки среднего брата в плане взлома были не столь хороши, как в химии и взрывном деле, и ему пришлось достаточно покряхтеть над каждым из замков. Когда же в очередном сейфе опять оказались лишь стопки бесполезных бумаг, здоровяк знатно выругался и больше к несгораемым ящикам не подходил.

Мы все вернулись на первый этаж и принялись раздражённо обсуждать бессмысленность данной постройки.

– Сплошные столы, бумаги и не одной мастерской? Где же они проектировали своих роботов? – удивлялся Трикстер.

– Ничего существенного в тех мелких сараях снаружи быть не могло, – подхватила пегаска, которая до этого успела облететь всю территорию снаружи. – Там были лишь небольшие хозяйственные постройки, по большей части неосновательные и почти развалившиеся.

Я же просто раздражённо пинал один из столов в центре холла внизу.

И только Хаммер отказывался сдаваться: он суетливо сновал по всем закоулкам первого этажа, подвергнув более пристальному изучению планировку здания.

– Подвал! – раздался его голос откуда-то из дальнего угла.

Мы все дружно поскакали в ту сторону. Оказалось, мы что-то пропустили при первичном осмотре, и средний брат обнаружил неприметную дверь, а за ней лестницу, ведущую вниз.

Со вновь загоревшимся любопытством, мы двинулись вниз по лестнице. Нам пришлось пройти несколько ветвистых узких тёмных коридоров с ржавыми трубами и облупившимися стенами, которые не были покрашены даже двести лет назад. Это всё сильно умерило наши надежды найти что-то интересное.

Пробираясь через завалы какой-то рухляди, как будто специально там сваленной, я вывалился в просторное, хорошо освещённое искусственным светом, помещение и чуть было тут же не прыгнул назад в укрытие старого хлама. Вдоль дальней стены зала стоял целый ряд турелей. И это были не те дежурные мусорки, которые мы обнаружили на этажах: тут оказались огромные бронированные плазменные пушки, способные одним выстрелом испепелить целый отряд пони.

– Они тоже обесточены, – вовремя успокоил меня Хаммер, идущий первым.

Осторожно ступая мимо стационарных танков, мы подошли к широкой механической двери, которую эти турели видимо и охраняли. Вряд ли нам бы удалось когда-нибудь открыть такую дверь самостоятельно, но на наше счастье она уже распахнуто приветствовала нас.

Хакер караванщиков всё-таки тоже добрёл досюда, умудрился обесточить все турели и открыть эту огромную дверь. Приободрённые тем, что кто-то уже позаботился о безопасности помещений, мы с любопытством ринулись внутрь.

Просторный бункер, в котором мы оказались, вмещал в себя, на первый взгляд, всё то, что искал Хаммер: несколько смежных лабораторий, заполненных кучей всевозможных приборов.

Но чем дальше мы изучали это место, тем более сомнительным оно нам казалось. Никаких верстаков, техники и промышленных изделий нами обнаружено не было. Зато в лабораториях с избытком присутствовали всякие колбы с химикатами и сопутствующая этому оснастка. Все приборы были больше похожи на непонятные магические артефакты, в которых с трудом угадывались средства для анализа и исследования содержимого тех колб.

Мы всё ещё не увидели ни малейшего намёка на робототехнику или вообще хоть какую-нибудь технику. И с каждым шагом это место начинало казаться всё подозрительнее: регулярно повторяющиеся плакаты с предупреждающим изображением единорогов в защитных костюмах и бочки с химикатами, обозначенные символом Министерства Тайных Наук, – всё это лишь усиливало наше напряжение.

К удивлению, несмотря на такое изобилие опасных химикатов, счётчики радиации ни у кого не трещали.

Окончательно меня добили два трупа пони, обнаруженные в очередной лаборатории. Они не были такими свежими как те, что снаружи, но им точно было меньше года. Только вот пони в них можно было узнать с трудом: неестественно вздувшиеся и разросшиеся конечности сильно осложняли процесс распознания. В причине этих деформаций не заставляла сомневаться растекшаяся вокруг тел светящаяся зеленоватая жидкость, стекающая с ближайшей из бочек, в которую, судя по всему, врезался один из тех пони. По с трудом различимым фрагментам кустарной брони можно было предположить в этих двух очередных рейдеров, но это меня уже мало волновало…

С губ Хаммера сорвалось слово, и так уже во всю вертевшееся у меня на языке:

– Порча.

– Сворачиваемся. Быстро. Нахуй отсюда, – отрезал я, и мы все дружно ломанулись к выходу.

На одном дыхании вся наша компания выбежала из этого галимого бункера, взлетела по лестнице и понеслась наружу. Лишь выбежав на улицу и отбежав подальше от здания, мы остановились, чтобы отдышаться. Судорожно переводя дыхание, мы с братьями начали нервно осматривать друг друга, дабы убедиться в неизменности своего внешнего вида.

– Что это было? – непонимающе спросила пегаска.

Трикстер подошёл к ней, показал, чтобы она сняла шлем, деловито осмотрел кобылу, тщетно пытаясь заглянуть под броню, и только после этого пояснил:

– Есть подозрение, что в том месте может быть порча.

– Мой датчик радиации показывал, что всё было в порядке!

– Да уж лучше бы он трещал вовсю! – в сердцах прокричал я. – С радиацией в разумных пределах иметь дело проще! Порчу твой прибор не покажет, и защитный костюм от неё не спасёт.

– А что же это такое?

– Никто не знает, – пожал плечами Трикстер.

– Как тогда её определяют? – недоумевала новоиспечённая жительница Пустоши.

– Когда пони из того места не возвращаются, – раздражённо отвечал я. – Или когда успевают выползти бесформенными разросшимися кусками плоти, прежде чем окончательно сдохнуть.

– Как же тогда вообще можно соваться в неизведанные места, если там может ожидать такое, – передёрнуло пегаску. Наконец-то и она прониклась серьёзностью наших опасений.

– На самом деле, порча нечасто встречается на Пустоши. Вокруг Торхува особенно редко. И все подобные места можно предугадать заранее. – успокоил её Трикстер.

– Ага, подозрительные химикаты, деформирующие плоть; таинственные опыты единорогов; секретные правительственные убежища, которые оказываются не тем, чем кажутся – это всё является первым признаком, – язвительно добавил я.

Пегаска ещё раз подозрительно посмотрела на здание, из которого мы выбежали.

– Вообще, порчи там может и не быть, – вставил своё слово Хаммер. – Даже, скорее всего, и нет. Такое встречается ближе к Кантерлоту, и то в конкретных районах.

Судя по его лицу, у него голове мысль о том, что он чуть не завёл братьев в пронизанное порчей подземелье, боролась с мыслью, что ничего опасного там может и нет, а вот что-то интересное для талантливого химика в тех лабораториях найти можно точно.

– Ага, но надо быть полнейшим мудаком, чтобы захотеть это проверить, – добавил я. – Если Пустошь даёт тебе знаки, лучше к ним прислушаться сразу.

Братья согласно кивнули на мои слова, а Хаммер ещё и глубоко вздохнул.

Пегаска, осознавшая, что опасность была не столь уж велика, начала деловито вышагивать вокруг нас.

– И что мы тогда имеем на данный момент?

– Это здание не обозначено на картах, – начал перечислять Трикстер, – оно называется институтом робототехники, но внутри него нет ни следа ни роботов, ни техники, кроме тех охранных турелей.

– При этом, всё здание изображает из себя офисную бюрократию, – продолжал младший брат, – но под ним внизу запрятаны какие-то подозрительные химические лаборатории!

– И что всё это может значит? – продолжала рассуждения пегаска.

Трикстер пожал плечами:

– Что в этих подвалах исследовали что-то настолько секретное, что просто повесить фиктивную вывеску и запрятать лабораторию в подвал было недостаточно. Потребовалось ещё и саму базу отстроить в невиданной глуши и изо всех сил изображать постороннюю деятельность на этажах.

– И что же такого секретного они тут исследовали?

– Да откуда мы знаем? – взвился я.

– Но ведь это так интересно узнать! – Эджи вела себя как маленький любопытный жеребёнок, показывая этим, что с Трикстером у них, оказывается, много общего.

– Ну, в данном случае нам лучше смириться с тем, что мы этого не узнаем. Таргет прав – риск того не стоит, – попытался урезонить её Трикстер. Оказывается, в их паре он был даже старше по уровню развития.

– И что, получается, мы посетили это место, но так и не найдём тут ничего полезного? – не унималась пегаска.

Мучительный взгляд Хаммера выдал глубинную тоску, которую усиливали эти её слова.

– Мы пока что живы, и это уже больше, чем можно ожидать от большинства заброшенных и неизведанных мест на Пустоши, – отрезал я. – Скажи спасибо, что нам не пришлось сражаться с целым полчищем мутировавших слизней, а потом срочно отрезать у себя лишние внезапно отросшие щупальца.

– А бывало и такое? – округлила глаза кобыла.

– Про слизней – да, бывало, – подтвердил Трикстер. – Про щупальца – нет. От внезапных мутаций порчи пони обычно умирает раньше, чем успевает озаботиться фактом наличия лишних конечностей.

Кобыла ещё некоторое время переваривала полученную информацию, но так и не смогла смириться с тем, что её первое путешествие по заброшенным развалинам окончится так разочаровывающе.

– Всё равно, если не хотите лезть в подвал, можно же поискать что-то среди бумаг на этажах. Это же безопасно, да? Мы, ведь много времени провели там. Наверняка, среди всех тех бумаг есть какая-нибудь информация о реальном предназначении этого места!

Встретившись с нашими хмурыми взглядами, Эджи не отказалась от затеи:

– Ладно, вы тогда отдыхайте пока, а я по-быстрому слетаю, поищу ещё чего-нибудь.

Трикстер хотел было как-то её образумить, но его слова повисли в воздухе, когда пегаска, в едином порыве, вспорхнула и устремилась куда-то в район третьего этажа, где и пропала в одном из зияющих пустотой окон.

Так и не успевший сказать ничего внятного, единорог подобрал челюсть и глубоко вздохнул на манер Хаммера:

– А ведь это действительно её первое путешествие на пустоши. Для неё же всё в новинку и кажется таким таинственным… – мечтательным голосом проговорил младший брат, как будто сам он уже далеко ушёл от подобной наивности.

– Встречал я однажды выходца с одного из этих довоенных бункеров, Стойл, – проговорил я. – Такой же любопытный был: «А как вы тут живете? А что происходит?»

Сплюнув в сторону, я закончил:

– Недолго он прожил, дошёл только до первой же банды, на которую наткнулся в своих любопытных изысканиях. Говорят, рейдеры порубили этого пони на куски, когда пытались снять с него ту пип-штуку, которую он на ноге носил.

– Да, пип-бак без специальных инструментов не снимешь, – внезапно добавил Хаммер.

– А ты-то как будто уже носил такой? – подколол я брата. – Или просто мечтаешь?

Средний брат лишь тоскливо обернулся на тюки с броней, лежащей у него на спине.

Трикстер же взволнованно проговорил:

– Ну, Эджи-то на куски просто так не порубят. Она вон какая…

– Ага, такая, – согласился я. – Только походу не сильно она умнее того выходца пока что.

---

Устраиваться на ночлег в этом неуютном месте у нас не было ни малейшего желания, а любопытная пегаска всё не возвращалась. От скуки мы бродили, осторожно рассматривая ближайшие развалины. И тут Трикстер с интересом потрусил к небольшому холмику вдали, почти у самого забора. Подойдя ближе вслед за ним, я понял, что это нагромождение камней – чья-то могила.

– Как думаешь, вроде бы совсем свежая? – задумчиво проговорил единорог.

Я неуверенно кивнул.

– Наверное, это караванщики. Похоронили кого-то своего, перед тем, как уйти, – продолжил младший брат. – Интересно, почему только его?

– Видимо, он был более особенным пони, чем другие, раз ради него не пожалели времени.

В изголовье могилы была основательно воткнута длинная труба с прикреплённой металлической пластиной. Я подошёл ближе, чтобы прочитать нечёткие буквы, выведенные на серой жестянке.

Но узнать имя пони, удостоившегося отдельного кургана, мне не удалось. В тот момент, когда я наклонился к табличке, сзади послышался громкий и задиристый голос:

– Таргет-мать-его-Грин! Охренеть-не-встать! Кто бы мог подумать, что я тебя здесь увижу!

Я вздрогнул и быстро обернулся. Стоявший в стороне от нас Хаммер уже успел взвести свои пулемёты, нервно вглядываясь на группу из четырёх жеребцов, быстро приближающуюся к нам со стороны здания.

Сам я, так же машинально взводя оружие, тщетно пытался понять, кто из них мог меня знать. Долго мне гадать не пришлось. Вышедший чуть вперёд молодой единорог со шкурой соломенного цвета вновь заговорил, глядя на меня:

– Да, я вам отвечаю, это он и есть! Просто невъебенно!

Зажатая в его телекинезе автоматическая винтовка сильно отвлекала меня и мешала сконцентрироваться на личности говорящего.

Другие трое пони поравнялись с ним, и они вместе остановились в десяти шагах от нас. Ещё два единорога, каждый из которых удерживал по короткому пистолету-пулемёту, и один тощий земнопони со здоровенным автоматическим дробовиком на боку. Все они были одеты не сильно презентабельно, но явно приличнее тех рейдеров, трупы которых валялись неподалёку. В любом случае, их экипировка и мрачные физиономии выдавали бывалых бойцов, готовых без вопросов пустить оружие в ход.

Мрачным не был только узнавший меня единорог. Всё так же довольно скалясь, он продолжал пялиться на меня:

– Таргет, дружище, ты что, не признал меня? Я вот твой зелёный круп, с мишенью на всю пустошь, узнаю сразу!

Напряжённо вглядываясь в его довольную улыбку и лохматую гриву глиняного цвета, я неуверенно проговорил:

– Чаттер Магпай, ты ли это?

– Он самый, партнёр! Рад, что узнал, наконец-то.

Я недовольно скривился: лично мне было бы приятнее сейчас обознаться.

– Какими судьбами в этих краях? Ты как сюда забрёл-то? – молодцеватый жеребчик всё так же скалился и даже притопывал передними копытами от любопытства и нетерпения, но при этом не думал и на секунду опускать свою винтовку.

– Да, понимаешь, дела. Новые места исследую помаленьку…

– Ты чем вообще сейчас промышляешь?

Вместо меня вызвался ответить Трикстер:

– У нас с братьями своё предприятие. Торговый дом «Зелёная миля» – может, слыхали?

– А ты ещё кто такой? – Чаттер перевёл взгляд, подозрительно разглядывая невооружённого единорога, и пытаясь понять, стоит ли ждать от него какой-то опасности.

– Таргет, может ты представишь нас своему столь неожиданно появившемуся другу? – наигранно спросил младший брат.

– Не думаю, что стоит с этим заморачиваться, братишка, – машинально ответил я, всё ещё поражённый столь неожиданной встречей.

– Да как же так, Таргет! Не хочешь представить старого друга? Мы же столько всего пережили вместе! Как же весело мы отрывались и отрывали, кому и что ни попадя!

– Чего и кому вы отрывали? – непонимающе удивился Трикстер.

Чаттер же не спеша прошёлся чуть в бок, при этом не смещая повёрнутой в мою сторону винтовки. Небрежным жестом он махнул в сторону трупов неподалёку:

– Это ваших копыт дело, ребятки? – болтун всеми силами пытался делать вид, что данная тема не сильно его интересует.

– Они уже были тут до нас, – хмуро ответил я. – А что, хочешь сказать, это и не вы постарались?

– Вообще-то нас послали как раз разобраться, что за дерьмо тут произошло, – единорог вновь уставился на меня. – И, внезапно, мы тут встречаем тебя. Вот ведь совпадение!

– Лучше расскажи, кто вас послал и откуда вы тут взялись? – процедил я.

– Нет, Таргет, я думаю, рассказывать сейчас будешь ты! – крикливые нотки, появившиеся в голосе Чаттера, не прибавляли его внешнему виду уверенности, но его это не останавливало.

Поняв, что наигранным дружелюбием он больше ничего не добьётся, единорог перешёл к делу:

– Вы явно в меньшинстве, и если хотите, чтобы наша встреча прошла мирно, то сейчас же объясните, какого хера вы здесь забыли, и как получилось, что Нотчед Пелт с его дружками лежат тут мёртвые, – закончив свою тираду, единорог махнул ногой в сторону ближайшего к нам трупа рейдера, валявшегося около здания фальшивого института.

– А ты не слишком преувеличил ваше превосходство? – подначил я Чаттера, намекая на свои навыки стрельбы, которыми этот засранец всегда восхищался.

– Вас двое против четверых, чего тут считать-то? Никаких шансов, – удивился он. – Ваш единорог явно безоружен.

– Уверен, что этот единорог не сможет показать вам… – начал было своё позёрство Трикстер, но мой давний знакомый резко прервал эту тираду, дёрнув дулом винтовки в его направлении:

– Даже не думай, малыш. Как только твой рог заискрится, ты получишь пулю, чего бы там не задумал!

Отчаявшись в тщетных попытках найти ответы на вопросы «Откуда они взялись?» и «Что здесь происходит?», я машинально просчитывал ситуацию, в которой мы так неожиданно оказались.

Два других единорога уверенно выбрали своей целью Хаммера и не сводили с него прицела: здоровяк со спаренными пулемётами вызывал их явное опасение. Земнопони же нервно крутился, переводя свой ствол то на меня, то на брата. И хотя Чаттер Магпай, всё-таки помня о моих талантах, выбрал своей целью меня, я в первую очередь целился в земнопони. У меня имелось прекрасное представление о том, какую дыру может проделать в теле пони один выстрел его дробовика с такого расстояния. Плюс, я точно так же прекрасно знал о том, как косо всегда палил Чаттер.

Также я помнил, что этот пони, как бы он не хорохорился, никогда бы не встрял в перестрелку, в которой не имел стопроцентного преимущества: яйца у Чаттера всегда были ещё мягче его языка, болтовнёй которым он умудрялся часто убеждать окружающих в обратном. Так и сейчас остальные пони из этой компании вроде как его слушались, и это давало надежду, что последнее решение о стрельбе будет зависеть именно от Чаттера.

Краем глаза я заметил, что хвост Хаммера напряжённо подёргивается. Возможно это является сигналом о внезапном преимуществе в виде очередной гранаты. Если Трикстер успеет одновременно выпустить прямо на противника свои иллюзорные тени, то всё вместе может дать неплохой шанс в случае открытой перестрелки.

Так что я осторожно косился в сторону ближайшего сарая, прикидывая, за сколько шагов успею до него добежать, дабы укрыться, и размышлял, что наши шансы в этой перестрелке не так уж и плохи. К сожалению, не знающий всех моих размышлений, Чаттер мог иметь другое представление об этих шансах.

– Эй, Чатти, а твоя винтовка хоть заряжена? Или ты до сих пор вспоминаешь об этом только когда в тебя начинают палить? – подначил я болтливого единорога одним давним случаем из нашей прошлой жизни.

Напоминания о былых провалах задели его за живое, и Чаттер тут же демонстративно повернул винтовку вверх и сделал один предупредительный выстрел. Я на секунду напрягся: недоумок даже не задумался, что в такой напряжённой ситуации подобное поведение может послужить искрой, приведшей к необратимым последствиям. К счастью, всё обошлось, и у остальных участников конфликта спусковые крючки не дрогнули по случайности.

– Даже не надейся, Таргет, – свирепо прохрипел единорог, – тут у тебя ни малейших шансов.

Дурак не понимал, что сам только что создал мне этот шанс.

– Ну что, кому из вас прострелить ноги, чтобы остальные быстрее начали отвечать? – продолжил он свои угрозы.

– Тебе уже один раз сказали, что трупы здесь были до того, как мы пришли, чего ещё надо? – начал я очередные препирательства.

К счастью, долго мне тянуть резину не пришлось. Ещё несколько пустословных пререканий, и ситуация изменилась: как я и рассчитывал, пальба в воздух привлекла внимание одной любопытной и крайне бронированной кобылки.

Тёмная тень метнулась от верхнего этажа здания, и через секунду за спиной Чаттера опустилась пегаска в силовой броне с заряженными плазменными орудиями.

– Парни, у вас всё в порядке? – невинным голосом спросила Эджи.

Чаттер аж подпрыгнул от её внезапных слов. И тут же он подпрыгнул ещё раз, когда обернулся и увидел, кто именно стоит у него за спиной.

– Это что ещё за хрень? – голос жеребца издал самую высокую ноту.

– Повежливее с дамой! – Трикстер был неимоверно рад увидеть пегаску.

Я, впрочем, тоже был рад оценить на практике тезис Хаммера о пользе экипированного пегаса в отряде.

Пони Чаттера начали нервно оборачиваться, теряясь, в какую сторону им целиться.

– И что ты теперь скажешь о вашем преимуществе, Чатти?

– Я скажу: иди нахрен, Таргет, с таким шутками! – единорог всё-таки определился и вновь повернулся ко мне, уверенно наставив винтовку в мою сторону. – Не думай, что сможешь уцелеть, если начнётся пальба.

– Эй, – я попытался изобразить примеряющую интонацию, – это вы выбежали из ниоткуда, наставили на нас пушки. Мы-то, может, и не хотим никаких проблем!

– Я думаю, всем надо успокоиться, – попытался взять на себя миротворческие функции Трикстер.

– Да, Чаттер, ещё не поздно всем мирно разойтись, и никто не пострадает, – поддержал я младшего брата.

Единорог топтался на месте и нервно оглядывался по сторонам:

– Понимаешь, Таргет, я бы, может, и не против, чтобы просто разойтись. Но мои парни точно не поймут, как же мы отпустили самого разыскиваемого пони во всём Хорне, когда я сам признался им, что узнал его.

– Что ты несёшь, Чатти? – сделал я недоумённое лицо.

– Ой, только не говори, что не в курсе о награде, назначенной за твою голову. Лучше расскажи, чем ты мог так насолить нашему боссу?

– Ваш босс… он сейчас неподалёку? Или вы тут сами по себе? – чуть просевшим голосом спросил я.

– Ты правда хочешь это узнать, дружище? – ехидным голосом проговорил единорог. – А мне хочется узнать, сдашься ли ты сам, ведь за живого тебя награда куда больше.

Поняв, что этот разговор ведёт в никуда, Трикстер вновь решил разрядить обстановку:

– Вот ты, Чаттер, расскажи лучше о себе. Вы правда были с Таргетом друзьями?

У меня аж до зубной боли свело челюсть от этой темы.

– Вы чё, реально с ним братья, что ли? – единорог явно расслабился от того, что никто не захотел накалять ситуацию, перевес в которой ушёл не в его пользу. – И что, Таргет ни разу не рассказывал про своего друга Чаттера Магпая? Про то, как весело мы отрывались, грабя караваны в банде чокнутого Кроумита?

– Грабя караваны?.. – неуверенно переспросил Трикстер.

– Ну, мы много чем промышляли! Но жирные караванщики, конечно, были лакомым кусочком. Таргет же специалист по такому делу! Подкараулить, устроить засаду, перестрелять всех ещё до того, как они успеют прочухать, откуда идёт пальба, – он был мастер всего этого. А я всегда у него на подхвате – надежное копыто помощи. Эх, Таргет, да если бы ты не свалил, мы бы всю бадну к копытам прибрали! Кроумит потом совсем с катушек съехал, и без тебя всё разладилось.

Трикстер так и застыл с отвисшей челюстью, переваривая новые для него факты из моей биографии. Меня же неимоверно раздражил подобный поворот событий, и я тут же разочаровался в идее примирительных бесед. Вместо этого я решил cпровоцировать Чаттера, дабы его дружки оценили, какое он ссыкло, и расхотели бы вставать за него под пули.

Вспомнив, как в своё время этот единорог подлизывался ко мне, чтобы за мой счёт получить хоть какой-то авторитет, я пренебрежительно заявил:

– Хорош пиздеть, Чатти! Всем известно, что без моей поддержки в банде ты мог бы стать разве что самой последней сучкой, и тебе бы при любых раскладах ничего не светило!

Задетый за больное Чаттер забрызгал слюной:

– Да ты, говнюк галимый, если бы я тебя не прикрывал, тебя бы порвали тогда раз сто!

Видя, что моя стратегия работает, я не собирался останавливаться:

– Если честно, мне твоя помощь никогда нахер не была нужна. От тебя было больше проблем, чем пользы. Просто меня уж больно забавляло то, как ты скакал вокруг меня, преданно смотря в глаза, готовый исполнять любую мою прихоть.

– Завали хлебало, Таргет, иначе мне придётся заткнуть тебя пулей.

– Ой, Чатти, хватит уже трындеть. И ты, и я прекрасно знаем, что у тебя духу не хватит, чтобы первому спустить курок.

Понявший, что я не пойду на поводу у его пустых угроз, единорог впал в неистовство:

– Я нахрен завалю тебя и твоих братцев! Мы уроем вас всех, ублюдки обоссанные, и только радскорпионы будут лакомиться вашими тушами!

– Ах-ха-ха, ещё страшнее мне сейчас будет, только если ты заплачешь, как маленький жеребёнок! – насмехался я.

– Я! Прострелю! Твою башку! – неистово и визгливо прокричал Чаттер.

И тут же его собственная голова взорвалась раскалённым сгустком плазмы.

«Что за херня?» – оторопел я.

Точно так же удивлённо замотали головой спутники Чаттера. Через секунду они вместе повернулись в сторону бронированный пегаски и начали в неё палить. Но сконцентрировать огонь им помешало облако дыма, внезапно разорвавшееся прямо у них пред глазами, и теневые силуэты, замельтешившие в этом дыму.

Эджи спровоцировала этих пони, и они совсем забыли про нас, что тут же дало шанс действовать Трикстеру и Хаммеру. Я сам ещё стоял, оторопевший, глядя на взорвавшуюся голову Чаттера, а братья уже полностью дезориентировали противника.

Пегаска же, когда первые выстрелы отрикошетили об её броню, тут же взлетела в воздух. Как только Эджи ушла с линии огня, Хаммер включил свои пулемёты и принялся равномерно поливать облако дыма, поглотившее трёх пони. При этом оба брата быстро двигались в сторону ближайшего укрытия в виде развалин какого-то сарая.

И в этот момент мне следовало в первую очередь точно так же рвануть к ближайшему укрытию, а уже потом помогать остальным отстреливаться. Но раздавшийся громогласный выстрел из автоматического дробовика изменил мои планы. Я всё-таки включился в перестрелку, стараясь поразить из винтовки то место, где скрылся силуэт земнопони с таким опасным в ближнем бою оружием, пока он не достал кого-то из братьев.

Похоже, я сумел достать его, так как выстрелов из этого дробовика больше не последовало. Но два единорога продолжали палить уже в нашу сторону. На бегу к укрытию я почувствовал, как мой бок обожгло и, громко вскрикнув от боли, я повалился на землю.

Хаммер же, выглядывая из-за ближайших камней, продолжал упорно поливать свинцом облако. С воздуха ему помогала пегаска, стреляя сгустками плазмы на звуки, раздававшиеся в дыму.

Ещё через несколько секунд бой закончился. Я ещё не осознал, как тихо внезапно стало, а уже почувствовал обжигающую влагу лечебного зелья, которое вливал в меня Трикстер, прислонив бутылку к моим быстро немеющим губам.

Я так и лежал, завалившийся на бок, пока обступившие братья пытались привести меня в чувства и развязать ремни моего седла. Когда все сумки и пушки были с меня отброшены, я на какой-то миг почувствовал, как горячая кровь хлещет из-под моих рёбер. Но почти сразу Хаммер принялся дезинфицировать мою рану и пытаться остановить кровь.

– Пуля?

– Прошла на вылет. — Услышал я, как переговаривались братья, оказывая мне первую помощь.

Тут же мой круп обжог укол обезболивающего, и я стал проваливаться в забытье, смутно ощущая, как кто-то перебинтовывает мой бок.

Вывалившись из пелены, застилавшей мои глаза, я осознал, что всё ещё лежу на земле, а чьи-то копыта упорно бьют меня по щекам.

– Таргет! Ты меня слышишь? Не теряй сознание, прошу! – звенел в ушах голос Трикстера.

Перехватив копыта младшего брата, я оттолкнул его в сторону и попытался встать. Мир пред глазами поехал, и мне стоило больших усилий, чтобы вновь не завалиться на землю. В конце концов, я уселся на круп и принялся осовело оглядывать окружающих.

Братья и Эджи взволновано обступили меня, пытаясь выяснить моё состояние. Чуть дальше почти полностью развеявшееся облако дыма открыло картину из трёх тел, изрешечённых пулями. Ещё в стороне от них валялось тело Чаттера с покорёженной головой. Внезапно в моем мозгу сложилась последовательность событий, приведшая к обжигающей ране у меня на боку, и я раздражённо накинулся на пегаску:

– Какого хера ты открыла стрельбу? Ты чуть не положила нас всех!

Эджи оторопела от внезапного наезда:

– Я… Но он же сказал, что пристрелит тебя!

– Таргет, – вклинился в разговор Трикстер, – Эджи всё правильно сделала. Она нас спасла! Это ты накалил ситуацию до предела.

От обиды, что меня никто не поддержал, я напрягся и всё-таки встал на ноги:

– У меня всё было под контролем! Этот ссыкун Чаттер никогда бы не стал палить первым. Я знал его как облупленного! Надо было ещё немного на него надавить, и он бы слился вместе со своими дружками!

– Я… я же не знала… – неуверенно залепетала пегаска. – Он так агрессивно кричал. Я подумала, что ещё мгновение… Я не хотела, чтобы с вами тоже что-то случилось!

– Не хотела она! И вот благодаря тебе я чуть не истёк кровью!

Подогреваемый злостью я сделал несколько неуверенных шагов, подошёл вплотную к пегаске и уже высказал ей практически в лицо:

– Представь себе, не всегда палить первым – это лучший выход в напряжённой ситуации! Иногда полезнее деморализовать противника, и внести разброд в его ряды!

Эджи отступила от меня и раздражённым голосом тихо проговорила в сторону:

– Ну да, при первом нашем знакомстве ты что-то не горел желанием вести беседы, а был готов расстрелять меня без разговоров.

Не задумываясь, я ответил, как мог:

– Само собой, внезапно свалившаяся с неба психованная бронированная машина-убийца, способная положить весь наш отряд, была слишком опасной угрозой, и я действовал по обстоятельствам. Поверь мне, если бы Чаттер оказался парализован и у меня бы был шанс безопасно для нас устранить его, я бы незамедлительно им воспользовался. Но так как в этот раз силы были примерно равны, нужно было морально давить противника до последнего!

Эджи промолчала, пытаясь переварить сказанное мною. Я же был раздражён тем, что приходится объяснять такие банальные вещи:

– Какого хрена я вообще должен тебе объяснять эти азы тактики? Кто из нас бывший военный, в конце концов?

Пегаска сделала ещё пару шагов назад и нервно закрутила головой, как будто отгоняя от себя внезапные воспоминания:

– Я никогда не отвечала за тактику в отряде. Всё решали командир и старшие разведчики. Я… я всегда только выполняла приказы. А теперь… теперь они все мертвы, потому что я ничего не смогла сделать. Я не сумела действовать по обстоятельствам… я никому не помогла! – на этих словах кобыла резко уселась на круп и слёзы навернулись у неё на глаза.

Пару раз тоскливо шмыгнув, она продолжила:

– А теперь я с вами… И я не хочу потерять ещё и вас! Я не знаю, что мне делать в критической ситуации, я теряюсь!

Трикстер подбежал к расстроенной кобыле и начал её утешать. Я же, задумчиво почесав голову, лишь сделал пару шагов ей навстречу, размышляя вслух:

– Для начала ты могла бы не срываться внезапно исследовать заброшенные развалины, которые были признаны остальными опасными. Чтобы нам не пришлось неизвестно сколько торчать в ожидании тебя. Вот скажи, ты там хоть что-то полезное нашла?

Эджи покачала головой:

– Не-ет, я просто продолжала перебирать бумаги, потому что не хотела возвращаться к вам ни с чем. Я не думала, что всё так сложится…

Пегаска начала ещё громче всхлипывать, а Трикстер крайне неодобрительно посмотрел на меня.

– Ну, в итоге, – замялся я, – всё сложилось очень неплохо. То, как быстро ты среагировала на выстрел и прилетела к нам на помощь, прикрыв с нужной стороны, – это было круто! Ты молодец!

Глаза кобылки немного прояснели. Я подошёл ещё ближе к ней и попытался спокойным тоном объяснить, как мог, своё видение ситуации:

– В общем, слушай. У нас с братьями поведение в критических обстоятельствах отработано годами. Когда можно решить дело мирно, на сцену выходит Трикстер, если нужно действовать жёстко, в дело вступаю я. Хаммер нас прикрывает, и он всегда знает, когда начать действовать. Раз ты теперь с нами, то в критических ситуациях, когда слова уже не помогут, ты будешь слушаться меня и ориентироваться на моё поведение. Поняла?

Заплаканная пегаска пристально посмотрела на меня и неуверенно кивнула. Утешающий её Трикстер тоже повернулся в мою сторону, но в этот раз у него не нашлось ничего, чтобы сказать поперёк мне.

Когда все эмоциональные вопросы мы обсудили, в разговор вступил Хаммер:

– И всё-таки, откуда они вообще взялись? Вроде бы, через ворота никто не проходил.

– Они вышли откуда-то из-за здания, – начал размышлять Трикстер.

– Точно так же, как и те рейдеры, которые напали на караванщиков, – подхватила уже успокоившаяся пегаска, – но там же ничего не было, сплошной забор.

Переглянувшись с нами и поймав на себе неуверенные взгляды, Эджи расправила крылья и тут же рванула в сторону здания, облетев его и скрывшись за ним с другой стороны.

Братья незамедлительно последовали вслед за ней. Мне же оставалось только неспешно собрать свои вещи и поковылять в ту же сторону, изо всех сил стараясь не упасть и не совершать резких движений.

Как и говорилось ранее, ничего интересного там не было. Между зданием института и сплошным забором простирался пустырь, лишь в одном месте разбавляемый очередным развалившимся сараем.

Пристально вглядываясь со всех сторон в бетонный забор, братья искали в нём брешь, через которую мог бы просочиться отряд пони. Но ничего подобного там не наблюдалось, так что вместе с пегаской они двинулись к развалинам сарая. Когда я подошёл к ним, все трое задумчиво чесали копытами свои головы и нервно оглядывались по сторонам.

В конце концов, Хаммер уцепился зубами за валявшийся на полу сарая лист жести, который, видимо, ранее служил его крышей. Оттащив лист, средний брат вместе с нами уставился на внезапно открывшийся проход под землю. Хорошо сохранившийся бетонный лестничный спуск навевал ассоциации о подвальном бункере, из которого мы совсем недавно уносили ноги. Желания тут же спуститься и проверить, что там внизу, не возникло ни у кого.

– Интересно, насколько глубоко и далеко уходит этот ход? – размышлял Трикстер.

– Почему мне кажется, что все подобные сараи на территории этой базы были построены только для того, чтобы замаскировать конкретно этот? – подхватила размышления Эджи.

– Оттуда выходят рейдеры, а это значит, что нам однозначно в другую сторону, – высказался я по существу.

А потом обратился к Хаммеру:

– Ты можешь обрушить этот проход так, чтобы из него больше никто не вылез?

Брат задумчиво посмотрел вниз, наклоняясь настолько, насколько мог, но при этом, как и все мы, он совершенно не спешил спускаться туда.

– Сомневаюсь. Стены выглядят слишком основательно, чтобы их можно было обрушить взрывом без предварительных демонтажных работ. К тому же, есть вероятность, что взрывы привлекут ещё кого-то, и тогда мы добьёмся совершенно противоположного результата.

Потом Хаммер почесал подбородок и добавил:

– Думаю, в данной ситуации имеет смысл тихо заминировать здесь все подходы и потом быстро валить как можно дальше от этого места.

Предложения «валить отсюда как можно дальше» в нашей семье обычно не находили возражений.

Так что здоровяк заминировал этот странный спуск и всё вокруг него, а мы в это время обобрали трупы Чаттера и его дружков.

Действие обезболивающего постепенно начинало заканчиваться, и обжигающая боль в боку только усиливала моё раздражение от сегодняшнего дня. Я с удовольствием лишний раз пнул давнего знакомого, который умудрился так внезапно всплыть в моей жизни только для того, чтобы опять поднасрать.

В конце, когда мы вышли за забор, Хаммер аккуратно закрыл ворота и поставил на них ещё одну мину. После чего мы все вновь выдвинулись в путь.