Печать Эфира

Это время легенд и героев. Эра Раздора позади, но планеты Эквестрийского Содружества всё ещё остаются отрезанными от колыбели своего родного мира, погрязшие в упадке и декадентстве. Королева, чьё настоящее имя сокрыто в давних веках, ведёт кампанию по Воссоединению утерянных миров Содружества, но для успеха этой авантюры ей предстоит найти 12 своих дочерей, что являются олицетворениями добродетелей самой Гармонии.

Другие пони ОС - пони Чейнджлинги

Обмен

С тех пор как Анон попал в Эквестрию, Твайлайт всё настойчивее и настойчивее пытается добиться от него романтического влечения. Когда он обращается за помощью к прекрасной и великодушной принцессе Селестии, та в качестве ответной услуги просит его раздобыть священный камень. Казалось бы, всего-то делов? Ан нет… камень превращает Твайлайт в аликорна, что многократно ухудшает положение, а Селестия перебирается на постой к человеку, оставив корону бывшей ученице. CC BY-NC-ND

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Человеки

Плач тьмы

Так сразу и сказал.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Зекора Биг Макинтош Энджел Совелий Другие пони Кризалис Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор Стража Дворца

Твайлайт Спаркл и Фантастическая библиотека

На окраине Понивилля внезапно появляется ещё одна библиотека. Неужели кто-то хочет составить конкуренцию самой принцессе Твайлайт Спаркл?

Твайлайт Спаркл ОС - пони

Ночь

А когда вы в последний раз видели солнечный свет?

Бон-Бон

Fallout: Equestria - Murky Number Seven

Стать рабом - плохо. Родиться рабом - стать искалеченным навсегда. Для молодого Мёрки жизнь рабочего и слуги это всё, что он когда-либо знал, ведь он был воспитан без понимания свободы или права выбора. Но когда жестокость его новых хозяев в Филлидельфии переходит все границы и он видит героический побег маленькой кобылки своими глазами, Мёрки, наконец, открывает для себя что за жизнь стоит бороться. Своей волей. Вырвавшись из-под гнёта, Мёрки намеревается вернуть себе свободу, которой его лишали на протяжении всей жизни. Борясь с жестокими работорговцами, смертельной болезнью, разрушающей его тело и особым вниманием от пони, которым частенько нельзя доверять, Мёрки стремится достичь невозможного. Сбежать из Филлидельфии. Но когда твоя кьютимарка - это пара кандалов… Должен ли ты в принципе быть свободным?

Маффины.

Весёлый рассказ о Дерпи и маффинах.

Дерпи Хувз Доктор Хувз

Белый День Очага

Юная Сансет Шиммер, справляющая в Кантерлоте свой первый День Очага в качестве личной ученицы принцессы Селестии, с ужасом осознает, что на праздники не выпадет снег, и решает что-нибудь предпринять.

Принцесса Селестия Сансет Шиммер

Хроники семьи Джей: Сила потомков

Спокойная жизнь в Эквестрии вновь нарушена. Единорог-изобретатель, многие тысячелетия назад сосланный в Тартар, снова вернулся в мир магии,намереваясь захватить власть! Элементы гармонии утеряны, принцессы Селестия, Луна, Каденс и Твайлайт бессильны перед злодеем. И внезапно раскрывается секрет талантливого единорога, который может повернуть ход великой битвы за Эквестрию...

ОС - пони

Твой мир в огне

Сборник стихов, мрачных и не очень.

S03E05

Чужая мечта

Темно. Не знаю, что там снаружи, но внутри очень темно. Уже пора выходить, но я не хочу: происходит что-то, из-за чего мне трудно прозреть. Да, пока я ничего не вижу, но чувствую на себе взгляд. Обречённый и обыденный, лишённый всякой надежды. Но я с удовольствием купаюсь в нём, не открывая глаз. Стоило же только утратить это приятное ощущение, как проснулась паника. Меня покинули? Но кто и почему? Как одиноко…

Обеспокоенный, удручённый чувством необъяснимой потери, я очнулся так легко, будто секундой назад меня ничто не сковывало. Вскочил с собственной кровати, быстро огляделся и сразу увидел... её. Прекрасное существо, будто сошедшее со страниц фэнтези. С моего открытого балкона навстречу апельсиновому небу вот-вот готова была сорваться маленькая остромордая крылатая лошадка с бледно-розовой шёрсткой и молочно-голубой гривой и хвостом.

— Постой, не улетай! — кричу ей в спину и не узнаю свой голос: настолько он был полон детского отчаяния. Я боялся, что она вот-вот сольётся с рассветом. Унесётся вдаль и никогда больше не вернётся.

— Неужели у меня получилось? — тихий женский голосок, которым она выражала своё сомнение, растопил лёд моей тоски по неуловимой сказке. В душе я был бесконечно рад, что сумел остановить это чудо, однако, как потом оказалось, не более чем ребёнок, сумевший ненадолго заполучить в руки яркую игрушку…

Дивное создание повернулось ко мне и зашагало вглубь комнаты, не сводя с меня своих огромных удивлённых глаз цвета морской волны.

— Никто, кроме хозяина, не может меня видеть... — поражённо пробормотала розовая лошадка, когда подошла ко мне вплотную. Затем продолжила, отвечая на мой немой вопрос. — Каждую ночь я, невидимая ничьему глазу, брожу по этим спящим землям и ищу того, кто обратит на меня своё внимание. Я никогда не жила временем вашего мира, поэтому не могу сказать, сколько уже длится этот поиск. Но сейчас, кажется, мне наконец улыбнулась удача... Правда ведь?

— Эмм, наверное, — я несколько растерялся. Никогда раньше во сне мне не доводилось вести таких странных бесед: столь сложных и осознанных, но в то же самое время и приятных и любопытных. — Слушай, давай начнём сначала. Кто ты?

— Я... пони-пегас по имени Тенер Флос, плод воображения своего старого хозяина, обретший самосознание. Он называл меня своей тульпой, но мне кажется, что он ошибался.

— А почему ты так думаешь? — чтобы удобнее было общаться с моей необычной собеседницей, я присел перед ней на одно колено. Теперь наши глаза были приблизительно на одном уровне.

— Тульпы случаются только у психов или наркоманов, и они бродят по вашему миру в виде их индивидуальных галлюцинаций, — тоном доктора психологических наук известила меня пони. — Они неотъемлемая часть спятившего хозяина. Я другая. Я настоящая, просто живу здесь, а не там, пусть и тоже только лишь для одного человека…

Она прервалась, ощутив моё легкое прикосновение к её шелковистой гриве, но, к моему удивлению, не стала сопротивляться. Напротив, взглядом она будто приглашала быть смелее, любопытнее... Поглаживая пони по мягкой головке, я не переставал вести с ней диалог:

— Но что же случилось с твоим старым хозяином?

— Он погиб. Не из-за меня. Я... не могла ему помочь. Как же я скучаю по нему... По его приятному голосу, заботливым, сильным и ласковым рукам, тёплым губам…

Она вновь замолкла, а глаза её предательски заблестели. Хоть я и был близок к тому, чтобы вербально выразить сочувствие бедняжке, меня всё же сильно насторожили её слова.

— Твой хозяин же был человеком, да? — пони грустно кивнула в ответ, и я продолжил. — Кажется, я чего-то не понимаю, но он... Он что, любил тебя как девушку?

— Да, а я его — как парня. Как очень необычного парня. Единственного в моей жизни.

— Ты же понимаешь, что это ненормально, правда? — я убрал свои руки от её мордочки, голос наполнился неприкрытым презрением. — Ты сказочная пони, а он человек. Это даже не зоофилия, а вообще какое-то особое извращение. А учитывая, что ты просто-напросто даже не существуешь нигде, кроме его воображения, это и вовсе какое-то сумасшествие.

— Я просто имею облик, приятный моему хозяину, — прямо заявила пони даже без какого-либо намёка на оправдание. — Могло случиться, что я была бы человеческой самкой, а могла оказаться и вовсе даже самцом. Это неважно. Я была его мечтой. Я была нужна ему, а он — мне. Но его больше нет. Я должна была погибнуть с ним, но почему-то судьбе было угодно оставить меня мучиться от одиночества и чувства, что я никому больше не нужна. Но я слабею. Если меня никто не приютит, я исчезну навсегда.

Я начал понимать, к чему клонит эта пони, и мне это очень не нравилось.

— И ты не прав. Я всё ещё существую и вне воображения своего хозяина. Ты меня видишь. Помоги мне. Мне страшно и одиноко, я не хочу тут умирать.

— И что же я должен сделать, чтобы помочь? — скепсиса в моём голосе была явно больше, чем того требовала вежливость.

— Я... не знаю на самом деле. Я должна стать для тебя тем же, кем была для прошлого хозяина, наверное…

— Ты должна понимать, что я не смогу позаботиться о чужой мечте, — начал терпеливо объяснять я. — Я не дам тебе того, что тебе нужно — это просто невозможно и недопустимо. И у меня есть свои желания и стремления. Ты... ты мне просто не нужна, извини.

— Ты лжёшь, — её тон не был ни злым, ни осуждающим, однако голос пони приобрёл тревожные нотки. — Если бы у тебя была мечта, я бы не смогла к тебе прийти. У тебя бы уже был кто-то, похожий на меня. Там, у себя, или здесь, в мире грёз. Но его или её нет, я знаю.

— Послушай, ты не можешь просто так лезть в мою личную жизнь! — от возмущения я позволил себе повысить голос. Слова пони меня очень задели, потому что она была во многом права. — Да и это просто глупо. Ты просто часть моего сна. И к слову, мне этот сон уже надоел.

Я поднялся на ноги, развернулся в сторону кровати и бросил через плечо:

— Прощай, малышка.

— Нет, пожалуйста, постой! — неслись мне в спину сладкие мольбы. — Прости, я не хотела тебя обидеть! Ну останься же, прошу тебя!

"Это просто сон, с которым можно поиграть, — думал тогда я, — и всегда можно просто взять и проснуться. А можно и не просыпаться". Я сильно заблуждался. Я ещё не знал, что скажу этой пони, но обернулся. И никого не увидел.

Я просто стоял посреди собственной комнаты, тупо слушал раздражающую мелодию на телефоне, каждый будний день поднимающую меня на работу, и бестолково пялился в закрытую дверь балкона, сквозь которую язвительно улыбалось мне в лицо солнце. Не было никаких изменений в ощущениях, просто этот странный сон плавно перетёк в реальность. Настолько плавно, что отсутствие каких-либо контрастов пугало. Страх перерос в осознание: пони мне не приснилась. И я её только что убил своим отказом. Именно отказом, а не просто нерешительностью или несерьёзным отношением к её проблеме. Я был слишком труслив, чтобы согласиться или хотя бы задуматься. Но и слишком сознателен и совестлив, чтобы просто забыть.

Как же долго я ждал тогда конца рабочего дня. С каким нетерпением я лёг потом в кровать, нажравшись успокоительного. Я хотел снова попасть в тот сон, чтобы что-то исправить, хотя я и не представлял, как именно. Но вместо него мне приснился только лишь обычный ночной кошмар: просто отражение моих переживаний, не более того.

Не повезло мне и на следующую ночь. И на ночь после неё. День шёл за днём, но больше ничего необычного мне не снилось. Та пони часто являлась мне во снах, но была лишь плодом моих негативных эмоций. В них она не была живой, мыслящей, я всегда быстро распознавал ментальную фальшифку и старался как можно скорее проснуться, однако это никогда не удавалось.

Спустя неделю я настолько устал от кошмаров, что стал бояться спать. Я больше не хотел видеть сны: в них совесть не выпускала меня из плена переживаний, самоуничижения и тоски. Я просыпался усталым, морально разбитым и готовым на что угодно, лишь бы прекратить эти мучения. Всё ощутимее нависал надо мной мрак суицидальных мыслей, их тень всё сильнее окутывала моё больное сознание. Казалось бы, с чего это? Мне ведь просто приснился однажды слишком яркий сон, вот и всё. Почему мне так сложно убедить себя в этом? Нет, лучше просто не спать…

Шли четвертые сутки цикла "работа-компьютер-снова работа". Да, именно так, без пункта "кровать". Я так долго не спал, что мысли, похоже, стали против моей воли жить отдельно от меня самого, моих потребностей. Я не чувствовал тела, а вокруг всё казалось таким ненастоящим... И я бы подумал, что всё-таки просто уснул, но за эту неделю с лишним я уже научился отличать сон от реальности. Я всё ещё был в сознании, просто стал мыслить по-другому…

Погас свет и экран компьютера, оставив комнату во власти рассветных лучей солнца. Это был выходной, и идти мне было некуда. Вся возможная работа уже переделана, заняться просто нечем, даже если бы я мог сейчас трудиться. Было одновременно скучно и страшно.

Отстранённый взгляд упал на запертую дверь балкона. Не дав заторможенному сознанию толком разбудить для меня неприятные воспоминания, я отвёл глаза. Но это не помогло: меня занимали куда более страшные мысли.

Ватные руки распахнули стеклянную дверь. С улицы повеяло холодом так, что я стал мелко дрожать, хотя и был тепло одет и даже обут: с некоторого времени я настолько перестал за собой следить, что забывал переодеваться в домашнее, возвращаясь с работы. Тем не менее я подошёл к перилам балкона и, перегнувшись через них, посмотрел вниз. Десятый этаж, должно было быть достаточно... Нет, это не то, о чём я должен был думать. Встряхнув головой, я поднял взор на родной город, и в душе что-то встрепенулось. Он был тихим, спящим, почти что мёртвым, как…

— Как в том самом сне, — вслух произнёс я и с надеждой оглянулся.

— Я не уходила... — терпеливо сидевшая подле моей кровати пони говорила так тихо, что казалось, её слабый голос звучит только в моей голове, не распространяясь в воздухе. Розовая шёрстка её выцвела, став бледно-серой, большие, некогда пылавшие жизнью и страстью глаза поблекли. Крылья были раскрыты, но безвольно свисали вдоль тела в молчаливом и покорном ожидании конца. Пони угасала на глазах, растворяясь в лучах вечного рассвета этого странного мира.

Она с видимым трудом поднялась, но, попытавшись сделать шаг в мою сторону, споткнулась и упала. Абсолютно беззвучно, будто она ничего не весила. Я подскочил к ней, взял за копытца и усадил её на полу: стоять она, похоже, уже не могла.

"Боже, что же я с тобой сотворил..." — думал я, глядя на настолько сильно ослабшую пони. Моё эмоциональное восприятие событий ощутимо нарушилось, от ярких, сильных и разнополярных чувств душу рвало на части. Сиюминутная радость от долгожданной встречи сменилась страхом за её жизнь. Я одновременно ненавидел себя и всем сердцем жалел это дивное существо. Восхищаясь красотой этой хрупкой пони, даже сейчас не потерявшей своей чарующей магии, я также испытывал и полную растерянность. В голове всё это настолько перемешалось, что разум парализовало. Чувства сами нашли выход: я крепко обнял маленькую пони, уткнулся лицом в её ныне уже серебристую гриву и зарыдал в голос, просто как распоследний слабак. Сквозь слёзы отчаяния я дрожащим голосом зашептал ей на ушко:

— Скажи... Пожалуйста, скажи, что нужно сделать, чтобы это остановить? Я согласен, слышишь? — я срывался на нервный крик. — Стань моей мечтой, молю! Не уходи! Как мне..? Что я должен..? Ну же, скажи!

Я взял пони за подбородок и заглянул в её пепельные безжизненные глаза. Я ждал ответа, но она молчала, лишь грустно улыбаясь. Силы покинули её настолько, что она уже не могла говорить. Её смирение и отказ от борьбы в такой момент были для меня самым ужасным, но справедливым приговором. Я не заслуживал общества такого прекрасного создания, и я сам же имел глупость отвергнуть её.

Глаза пони закрылись.

— Спи спокойно, малышка. Я никогда не забуду тебя и свою ошибку, — сдался и я. Взял эту до жути лёгкую пушинку на руки и аккуратно переложил её в свою кровать. Несколько минут я лишь молчаливо наблюдал за тем, как унылые серые краски сходят с неподвижного тела красавицы-пони. Этот чёрствый мир просто отстирывал ненужное ему пятно жизни со своего мёртвого лика. От его маниакального стремления к губительной энтропии малышка стала практически прозрачной. И во всём этом виноват я...

— Не вини себя, — вновь мысленно заговорила со мной пони, не открывая рта. — Ты и не должен был... Да ты и не смог бы. Прости меня. Спасибо, что пришёл. С тобой мне не так страшно.

Последние силы пегаса ушли на этот короткий односторонний телекинетический сеанс. Я не успел ничего ответить: тело пони стало так стремительно растворяться в воздухе, что её силуэт стало можно различить лишь с большим трудом.

Так не должно быть. С этим невозможно мириться. Она же так нуждалась во мне... Но ведь и она мне тоже нужна! Она для меня не чужая, мне страшно и больно за неё. Почему судьба не даёт мне её спасти? Зачем она вообще мне позволила прийти сюда? Чтобы замучить меня окончательно? Чтобы дать чужой мечте умереть у меня на руках? Но она моя! Я ей не позволю. Ни за что!

Ушли далеко и прочно глупые предубеждения, навязанные трусливым обществом моральных клонов. Спали оковы логики, страха перед неизведанным, порицаемым. Всё бесполезное и ненужное здесь и сейчас ушло в небытие, очистив душу от кажущегося теперь смехотворным и нелепым непорочного мышления. Я отдался целиком своим искренним чувствам, незамутнённым огрехами моей приклеившейся намертво к лицу маски. Ответ был так близок и очевиден, что от отчаяния хотелось тоскливо выть. Но на это не было времени. Ещё не поздно.

Я медленно сел на кровать рядом с пони. Уверенно, но бережно приподнял её, нежно прижал к себе, легким движением руки убрал прядки её безупречной гривы с мордочки. Она уже была практически невидимой, но я не ошибался ни с одним движением, был точен, как слепая, но любящая мать. Я идеально чувствовал малышку, хотя и жалел, что не мог в этот момент взглянуть в её глаза. Даже если бы они были открыты, сейчас было не время для бесед взглядами. Существовал только один язык, на котором я мог выразить свои чувства.

Я до сих пор не знаю способа достаточно полно описать тот поцелуй словами: я просто не помню практически ничего после того, как соприкоснулись наши губы, из-за необыкновенно мощной эйфории, охватившей всё моё тело. Помню только, как солёная горечь моих собственных слёз, минутой ранее изрезавших своими мокрыми следами мордашку пони, смешалась с нежным, совершенным вкусом абсолютной чистоты и наивности. И как тонула в этом блаженстве моя боль, когда я наконец сумел ощутить страстный, столь желанный мной ответ. Ответ моей мечты!

Значительное время спустя божественные, ни с чем не сравнимые чувства угасли, оставив меня в сиротливом недоумении. Я ощутил себя стоящим возле собственной кровати и пялившимся на свои босые ноги. Так хотелось поднять взгляд, но я боялся, что никого не увижу…

— И совершенно напрасно!

Изящное копытце, ласково почесав мою недельную щетину, несильно, но настойчиво устремило мой взгляд вперёд, на его лучащегося жизнью и счастьем обладателя. Я устало улыбнулся парящей на своих чудесных крыльях на уровне моей головы пони, вздохнув с таким видимым облегчением, что она звонко рассмеялась, а затем крепко-крепко обняла меня.

— А ведь сначала я не верила... — пони заговорила, не отпуская меня из объятий, и я кожей почувствовал, как от моего плеча вниз по спине текут её тёплые слёзы счастья. — Я думала, ты очень скоро забудешь меня, но перестраховалась. Я тратила свои силы, сокращая свою бессмысленную жизнь здесь, на то, чтобы установить и поддерживать с тобой особую одностороннюю связь. Я сделала это, чтобы чувствовать тебя и твои эмоции. Просто хотела убедиться, что ты в порядке, но тебе становилось с каждым днём только хуже. И однажды я ощутила, что ты дошёл до края. Я попыталась разбудить тебя здесь, чтобы успокоить тебя. Убедить тебя, что ты мне ничем не обязан, а смерть — это исход любой жизни рано или поздно, и я к ней готова. Однако я не рассчитала и на этот вызов потратила слишком много жизненной энергии. Сначала я боялась, что ты не откликнешься и погубишь себя, так и не простив себе того своего на самом деле справедливого решения. А потом, когда ты пришёл и я поняла, в каком состоянии нахожусь перед тобой... я стала бояться ещё больше. Я совершенно не собиралась умирать у тебя на глазах, но получилось так, что я поставила тебя в ещё более сложное положение. Но ты помог мне не только из жалости, иначе бы это не сработало. Ты и правда... полюбил меня за что-то. Видимо, судьба не просто так позволила мне суметь встретиться с тобой. Но... мне так стыдно за себя, за свой эгоизм... Я так обрадовалась, что кто-то меня видит, что забыла, что своими словами и действиями могу испортить или даже уничтожить чью-то жизнь. Твою жизнь! Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить?

Последнюю фразу пони произнесла, немного отстранившись от меня и вытаращив на меня свои здоровенные, полные невинности и щенячьей преданности блестящие глазищи. Я чувствовал, что она уже знает мой ответ, но всё же не мог не выдержать театральную паузу, перед тем как поцеловать её в крохотный мокрый носик и сказать:

— Если я тебя люблю, могу ли я тебя не простить, радость ты моя?

И "радость", проворно подлетев поближе к моему лицу, быстро чмокнула меня в нос в ответ.

Спустя несколько минут я вновь стоял полностью одетым на своём балконе и глядел на начинающий лениво оживать город. Я смотрел свысока на вялую суету общества, которое отныне будет презирать меня — пропащего безумца в их глазах. Но мне было плевать. Если для того чтобы стать счастливым, надо сойти с ума, то пусть. Зато у отдохнувшего меня была впереди ещё целая половина выходного, который мне не терпелось увенчать новым особым сном, где меня снова будет ждать моя мечта.