Наследие Богини. Диксди

20. Голоса улиц, всполох и зачарованный танец

Диксди отправляется на поиски ящерки в сопровождении их пернатого гида. Вороной остаётся в таверне, пытаясь решить проблему с монетами города. Где-то далеко идущий к своей цели единорог находит к ней путь.

Под куполом вечной ночи, в свете меняющей своё положение искусственной луны, Ноктюрнал-Лифбург жил своей размеренной жизнью. Кто-то из его жителей торопился по своим делам или в задумчивости стоял у витрин лавок и уютных магазинчиков. Другие неспешно прогуливались, наслаждаясь создаваемым механизмами бризом или, удобно расположившись на скамейках под фонарями, отдыхали или делились новостями. За столиками кафе встречались как пони, так и жители Эквестрии, которых редко можно встретить просто так. И не только Эквестрии. Пересекая улицу шумными стайками, проносились жеребята, выныривая из одной арки в другую. Жизнь в городе текла своим чередом, показывая себя со всех сторон, окружая и переполняя впечатлениями свою гостью.

Диксди вышагивала по улице ночного города, стараясь не оглядываться на прохожих, бросавших изумлённые или озадаченные взгляды в её сторону. Удивление смешивалось с интересом, интерес перебивался настороженностью. Впервые за время путешествия, начавшегося на улицах Кантерлота, рядом с нею никого не было. Сбоку не слышались цокающие шаги её спутника с шелестом плаща, к которым она, к своему удивлению, успела привыкнуть. Не чувствовалась и вибрация от тяжкой поступи ящерки, скрывающейся под выгоревшей накидкой. Внешне она казалась куда легче, чем была на самом деле. В этом городе, среди запутанных узких улочек, спускающихся к круглым площадям и дугами расходящихся в стороны, ещё предстояло разыскать Лаэтус. От мысли, что могла натворить самоназванная телохранительница, у Диксди нервно подёргивался кончик ушка. Ей даже не хотелось представлять, куда мог завести чуткий до аромата металла и руды нос каменного существа. Да она и не могла. Для этого пришлось бы понимать разницу между металлами так же хорошо, как ощущала её обитательница гор. Диксди осторожно принюхалась к артефакту на своей ноге, с трудом различив тонкий мотив кованого металла. Потом подошла к покрытой пятнами мха ограде. Никакой разницы. Это никак не помогло. Единственная, кто могла ей сейчас помочь, находилась несколькими этажами выше, лёгкими прыжками перескакивая с крыши на крышу.

Тень кажущейся невесомой Твинкл, пытающейся рассмотреть в толпе внизу выцветшую потёртую накидку жителей Бэдлэнда, скользила тёмным пятном по улице. Диксди хотела присоединиться к ней, но пернатая немедленно возразила:

 — Даже если ты умудришься не переломать половину черепицы, а она тут не везде держится крепко, то явно перепугаешь кого-то, свалившись на балкон. И крыльями своими горшки с цветами перебьёшь, — наставляюще отчитала её Твинкл, взмыв на первую из крыш и оставив фиолетовогривую на улице в одиночестве.

В стороне от широких основных, вьющиеся боковые улочки казались смутно знакомыми для старающейся не выделяться Диксди. Расположение домов, дверей и некоторых окон, отличающихся среди прочих формой и толщиной рамы... демикорн не была в этом месте прежде, но почти всегда угадывала, куда могла бы свернуть дорога. За всё время она лишь несколько раз оказывалась в тупике, да и то, стена, преграждающая путь, выглядела свежее в сравнении с окружающими домами. И в отличие от них же, оказывалась выложенной из камней, а не монолитной плитой. Впрочем, мостовая не всегда была из привычных булыжников. Встречались отрезки, сложенные из обломков плит, подогнанных друг другу пёстрой мозаикой. Через щели между ними уже успели пробиться редкие травинки, и чем дальше от главных улиц, тем больше сорняков можно было заметить. Остановившись у заинтересовавшего её камня, Диксди осторожно потёрла его копытом, обнаружив под тёмной поверхностью кусок металлической полоски. Такая же нашлась и под слоем краски на стене дома.

 — Ищете что-то? — раздался голос сбоку, заставив демикорна вздрогнуть и хлестнуть хвостом по дороге. — Лавки в другой стороне.

 — О! Вы не видели тут ящерку? Вот такого роста. В выцветшей накидке с полосками и посеревшим узором? — Диксди обернулась и увидела худощавого пони с небрежно зачёсанной за ухо гривой совершенно не сочетающихся между собой оттенков. Он замер между нею и своей спутницей, кобылкой нежно лилового цвета. Она робко выглядывала из-за его плеча, не то, побаиваясь внешности обладательницы покрытого шипами хвоста, не то просто стесняясь незнакомки.

 — Ящерку? Нет, никаких ящерок не видел. Если интересуетесь таким, спросите лучше у бэдлэндерских курьеров. Они могут знать. Найдёте их таверну по улице ниже, в бок и по прямой, — смутившись и нервно оглянувшись в стороне мелькнувшей сверху тени, отозвался пони. — Но... я бы не стал с ними связываться без разрешения покинуть город. Особенно с вашей внешностью.

Поглядывая на крышу, пони поспешно потащил машущую копытцем на прощание кобылку за собой, прочь от задумчиво смотрящей им вслед Диксди.

Как и сказал пони, улочка метнулась вправо, смутно напоминая очертаниями место, где Диксди определённо доводилось бывать, обогнула покрытый узорами столб, обломившийся на высоте третьего этажа. Обломок образовал мостик между домами, а жители не стали убирать его, укрепив и приделав к нему хлипкие перила. Несколько жеребят сидели на нём, свешивая вниз удочки с бантиками, приманивая к ним мерцающих бабочек. Насекомые роились вокруг них, меняя оттенок и озаряя всё вокруг тусклым светом, пока озорники спорили, на чьей приманке живой огонёк просидит дольше.

Превратившись в пологие, протёртые тысячами копыт ступени, проулок половинкой кольца выгнулся в другую сторону, вливаясь в более широкую и прямую улицу. По обеим её сторонам первые этажи домов светились разноцветными витринами лавок и магазинчиков. Гостеприимно распахнутые двери приглашали внутрь как любопытствующих, так и тех, кто точно знал, какие покупки ему нужны.

Из одних дверей тянуло вкусным ароматом неведомых цветов и настоек. В других дымком висел вязкий запах свежевыпеченной сдобы. Сладковатым и липким, доносилось благоухание фруктов, часть из которых точно не была Эквестрийской, как и проходящие мимо жители города. Рыжей масти в ярко-жёлтую полоску зебра, со снежно-белой гривой, купила кулёчек похожих на шишки плодов и сразу отправила несколько штук в рот. На прилавке остались тёмные, чуть фиолетоватые монетки с ярко бирюзовым полумесяцем.

 — Пони желает свежих ягод? Сочных маслянистых орехов? Есть и сладкие корешки, и долго не вянущая зелень! Самое то, для вечернего салата, — забавной расцветки пони, заметил дёрнувшийся нос Диксди, сбавившей шаг возле его прилавка. — Сушёные фрукты, молоко из тучных листов сладкого папоротника! Быть может, пони желает чего покрепче? Есть и сок зебрийских кактусов, и острые на вкус плоды южных засушливых земель.

С последними словами он ткнул копытом в сторону цокающей прочь зебры.

 — Всё это выглядит очень заманчиво и вкусно... но, вы не видели тут ящерку? Скрывается под накидкой по самый нос. Чуть ниже меня, с золотистыми глазами? — Диксди с интересом уставилась на покрытые завитушками крупные ягоды, похожие на большое яблоко, только тёмно-синего цвета, переходящего в розовый оттенок ближе к черенку. Казалось, возьми их в копыта, и они рассыплются на отдельные толстые жгуты, полные красноватого сока. Как-то эти фрукты назывались, но Диксди никак не могла припомнить, в какой книге они были упомянуты.

 — Песчанки? Они сюда не заходят. Чего им тут делать? Хотя, — пони фыркнул, потерев щёку краем испачканного оранжевой пыльцой копыта. — Точь-в-точь не видел, но в похожих накидках бывают в лавке дальше по улице. Спроси там. Мимо не пройдёшь, у входа висит донышко от бочки с нарисованным кактусом. Вот там всякие бывают. Может всё-таки яблок в патоке? Свежие, только остыли!

Отрицательно покачавшая головой Диксди, попрощалась с пони, не оставляющим надежду найти новой покупательнице товар по вкусу. Вкусная сладость манила её своим блеском застывшего сахара, создавшего почти ажурные подтёки поверх запёкшейся кожуры. Но по опыту в лавке с зельями, она помнила, что ничего из её сумки не смогло бы подойти для оплаты. Может, Вану удастся раздобыть немного этих загадочных Мунбитов. С этими мыслями она отправилась дальше, стараясь держаться более просторной стороны улицы.

Поравнявшаяся с беспорядочно вышагивающей стайкой жеребят, окружённая ими Диксди очутилась у небольшого сада, занимающего полукруглую выемку между домами. Обрамлённый половинкой кольца из обломанных стен, проросшими через них деревьями и аккуратными клумбами, он начинался с входа, украшенного ажурной аркой с непонятным узором или даже надписью. Сад был полон радостным гомоном разномастных маленьких пони. И не только их. Пропустив мимо себя замешкавшегося жеребёнка, с интересом и восхищением рассматривающего её снизу вверх, Диксди остановилась на импровизированном пороге, откуда хорошо была видна сцена для лекций, уставленная досками, мерцающими магией кристаллами в подставках и некоторыми другими занятными вещами, включая невысокую тёмную статую. Между ними, чеканя каждый шаг, размеренно ходила кобылка светлой масти. Её загнутый рог, чуть раздваивающийся ближе к кончику, украшали две более светлые полоски у основания. Пушистая грива переливалась лоснящимися прядями, сходящимися в воротник на груди, слегка пушащийся от каждого вдоха. Что на переносице кобылки, что на спине, переходя в тонкий хвост с плоской прядью, виднелись аккуратные овальные чешуйки. Она что-то терпеливо рассказывала, делая паузы, когда гомон жеребят окончательно заглушал её слова.

 — Все вы изучали историю нашего города и помните — лишь благодаря смелости, решительности и отваге, выступившая против своей сестры основательница и верные ей ночные пегасы, смогли осуществить мечту: подарить дом для всех подобных нам. Дать убежище от внешнего мира спасённым ею жеребятам, многие из которых впоследствии стали главами Ноктюрнал-Лифбурга. Вот уже не одну сотню лет, город под их чутким руководством сохраняет покой и безопасность своих жителей, их потомков, и потомков их потомков, — с этими словами наставница жеребят бросила взгляд в сторону крыш, где между ветвей виднелся блёклый диск луны. — Великая Найтмэр Мун и её верный советник и наставник подчинили силу, позволившую окружить созданный ими город неприступным куполом и вечной бурей, скрывающей это место от всех, желающих нарушить покой и умиротворение ночи.

 — Даже от огнедышащей принцессы? — маленький пони с яркими клубничного цвета глазами выскочил почти под ноги кобылки, заставив ту остановиться и потрепать его за разноцветные ушки.

 — Вечно кружащаяся буря способна остудить пыл любого. Даже такой страшной в гневе, как принцесса, способная сиять ярче солнца. Но не стоит бояться её огня и жара здесь, под покровом созданной Найтмэр ночи. Пусть даже она вернулась к сестре, утратив свою силу, её наследие продолжает оберегать всех нас так же, как делало это всегда, — кобылка сухо улыбнулась. — От любой угрозы мира извне нас защищает купол, буря и чащи вокруг.

 — Учительница! Покажите принцессу Селестию! — пискнула маленькая кобылка с заострёнными ушками-кисточками.

 — Да-да! Покажите огнедышащую принцессу! — подхватил другой, с хвостом заплетённым в косичку с парой крошечных бубенчиков на лентах.

 — Снова? — спросила, прищурившись кобылка, наморщив покрытый на переносице чешуйками нос.

 — Вы показываете лучше-лучше всех! — заголосили остальные, в предвкушении ожидая чего-то захватывающего.

 — Хорошо! Только не вопить, даже от восторга, а то опять на вас будут жаловаться, — кобылка убрала с подставки кристалл, и, поискав нужный в коробке, осторожно вложила его в паз. Вытянув сбоку механическую лапку, она прижала её к кончику самоцвета и потянула рычаг у основания подставки.

С шорохом пробудившейся магии, касаясь витым рогом свода из сребристых листьев, со сцены шагнула объятая пламенем белоснежная фигура. Полыхающий бликами золотой доспех закрывал грудь и поднимался по бокам шеи пластинчатым воротом. На встречу Диксди шагнула огромная аликорн, мрачно смотря из-под защищающего мордочку и низ челюсти шлема, хищными гранями повторяющего линии скул. Трёхцветная перламутровая грива меняла волнами оттенок, переходя в пламя отбрасывающее искрящиеся блики на металле. Кованые когти на сгибах прикрывающих крылья пластин горели алым пламенем заточенных кромок. Оставляя над вскрикнувшими жеребятами пламенеющий полукруг, она взмахнула широким волнистым клинком и воткнула его перед собой в землю. Из щелей высоких накопытников, вырвались струи огня, сворачиваясь в небольшие вихри раскалённого воздуха. Бесшумно легло на изогнутую под хват телекинеза рукоять копыто, завершая величественную позу принцессы, какой её знали многие века назад.

Среди восторженных голосков жеребят, не отрывающих взглядов от представления вновь и вновь вызывающего радостный испуг, раздался незнакомый сдавленный вскрик. Встревоженная кобылка, сменившая масть на чёрную и гриву на языки фиолетово-синего пламени, заметила смотрящую на неё с неподдельным ужасом высокую пони. Та, сглотнув, сделала шаг назад и, чуть не сбив стоящего рядом жеребёнка, побежала прочь. Погасив пламя и выдохнув облачко дыма, наставница вернула себе прежний облик. Жеребятам ничего не угрожало. Однако впервые за долгое время, кто-то в городе по-настоящему испугался созданного иллюзорным камнем образа из раздела истории о далёком прошлом. Причём кто-то, обладавший внешностью куда необычнее её собственного. Склонив голову на бок, кобылка озадаченно смотрела в след убегающей фиолетовогривой пони.

Стук часового механизма.

Сковывающий холод голосов из прошлого.

Иллюзия, сотканная кристаллом, невольно пробудила в памяти встречу с принцессой. Испуг, сожаление, разочарование смешались в Диксди, обнаружившей себя посреди пустынного и кажущегося заброшенным проулка. Бежавшая не разбирая дороги, она остановилась. Перед глазами белая кобылка, стоящая позади принцессы, сменила свою масть на чёрную, вспыхнув холодным пламенем. И нечто спящее в памяти пробудилось ощущением тревоги и навязчивого полусна. Она помнила смутный тёмный силуэт, всполохи на чешуйках, вот только огонь не был холодным. Он обжигал и казался вязким. Прикрыв глаза, переводящая дыхание Диксди увидела перед собой размытое отражение с полыхающими глазами. Двумя полными белого света и одним живым и подвижным на груди. Нечёткий образ отразился в тёмной поверхности толстого стекла. Но даже в нём удавалось разглядеть отливающую металлом чешую, пробивающееся наружу пламя... стекающее из пасти жидкой расплавленной рудой. Отражение смотрело из воспоминаний на Диксди. Выжидая. И так же неожиданно метнулось в сторону, оставляя за собой след из гаснущих искр.

Катящиеся из мешочка красные, похожие на слёзы камешки. Чувство силы. Обрывки фраз, предупреждения и размеренные щелчки шестерней. События, кажущиеся обрывками из снов, захлестнули её и отступили под тихим стуком ограничителя на бедре. Кем было это существо и почему воспоминание о нём казалось Диксди важным? Там, в закованной льдом пещере Ван тоже говорил о чём-то похожем. Но для обрывка сна существо выглядело слишком реальным. Встряхнув головой, она отогнала этот образ. Её просто застали врасплох.

 — Они всё ещё работают. Наследие нашего прошлого. Отсчитывает... — чей-то голос скользнул мимо уха и так же внезапно пропал, заставив Диксди резко обернуться. Вокруг никого не было. Проулок, не считая оставленных кем-то ящиков и ненужных досок с вёдрами, был совершенно пуст. И никто не шёл за нею следом.

Стук разбуженного ограничителя стих, оставив Диксди посреди наполненного ночной жизнью города, окружающего её доносящимся приглушённым эхом. Она оглянулась. Тени пернатой спутницы нигде не было. Побежав прочь от сада, она потеряла её из виду так же, как и путь назад. Где-то там осталось и указанное пони из фруктовой лавки место с кактусом на вывеске. Огорчённо свесив ушки, демикорн тихо произнесла:

 — Теперь, кажется, и я потерялась.

Незнакомая улица уныло тянулась, чуть изгибаясь и уходя вниз редкими пологими ступенями из выщербленного камня. Ими же она поднималась наверх, оставляя полукруглые арки проходов в небольших прогалинах. Одна из многих таких арок привлекла рассеянное внимание Диксди, вырвав ту из размышлений. В идеальной ровной стене с широкой, чуть осыпавшейся оранжевой полосой, виднелась наспех подлатанная металлическая рама, со следами заплаток и самодельных клёпок. Направляющие желоба скользящей створки маслянисто поблескивали смазкой. Вместо порога торчал зубчатый край поднимающейся вверх двери. Слева от неё, скруглённую по краям витрину, давно лишившуюся затемнённого толстого стекла, украшала резная деревянная рама с закреплённой на цепи створкой. Она, словно козырёк, прикрывала от лунного света подсвеченные снизу полки. Куски камней, грубо отлитые слитки и куда более ровные и отполированные заготовки лежали на них в тусклом желтоватом свете. Части разобранных механизмов переливались очищенными гранями и креплениями. Браслеты, пояса из подогнанных друг к другу секций, висели на небрежно выструганных из дерева подставках. На тканевых подушечках мерцали полудрагоценные камни, сохранившие свою самобытную форму. Это было место, куда чувствительный к металлу нос наверняка бы привёл Лаэтус. Может быть, её видели тут?..

Шагнув в полумрак лавки, едва не зацепившись рогом о висящие над дверью полоски ткани, Диксди очутилась среди сокровищницы для поедающей руду ящерки. И судя по царящему порядку, той не довелось ещё сюда добраться. Демикорн с облегчением вздохнула.

Потоптавшись на месте, она развернулась и встретилась взглядом с сидящим в углу единорогом, с мрачным выражением на мордочке полирующим чёрный овальный камень в своём браслете.

 — Купить? Продать? Обменять? Или задать очередной тупой вопрос на который у меня наверняка будет один и тот же заготовленный и совершенно верный ответ? — единорог прищурил разноцветные глаза, не отрываясь от своего рутинного занятия.

 — И каким будет ответ? — вопросом отозвалась Диксди, слегка растерявшись от такой разницы в гостеприимности между двумя встреченными лавками. Торговец фруктов был самой любезностью, подстать товару. Видимо насколько плоды были сочны и свежи, настолько этот единорог был груб и недружелюбен, как камни, которыми торговал.

 — Знать не знаю, знать не хочу, понятия не имею, если бы и знал — не сказал, не моё дело и это тебе не будка для справок, — единорог выкинул тряпку в стоящий рядом ящик, едва не сбив стоящие на прилавке статуэтки. Проследив взгляд гостьи, он добавил. — Все ответы хороши, выбирай на свой вкус, каким бы не был вопрос.

 — Эти фигурки, откуда они у вас? — Диксди смотрела на них, покачивающиеся от пролетевшей мимо тряпки. Открывший было рот единорог, промолчал. Поднявшись и подойдя ближе, он подхватил одну статуэтку телекинезом. Ржавое свечение отразилось рыжими всполохами на полированных изгибах.

 — Не тот вопрос, что я ждал. Хм. Сорванцы, лазающие по нижним этажам города, под акведуками, притащили их целую кучку. Как не пытался, не смог придумать, что с ними сделать. Не перековать их, не расплавить. Да и сломать постараться надо. Только и смог от копоти оттереть. Стоят теперь, блестят. Когда-то их как сувениры покупали, а эти вот остались, никто не берёт, — телекинез дёрнулся в сторону, поставив расправившую крылья фигурку напротив гостьи. Владелец лавки всматривался в серебристый металл, переводя взгляд на фиолетовогривую кобылку и обратно. С каждым разом его намётанный на детали взгляд отмечал сходство между ними. — Сразу говорю! Найденное — найдено. Владельцам добро не возвращаем. Это лавка руды и лома, ненужного никому и годного на перековку. Понятно?

 — Но из них же ничего не сделать? — Диксди тихонько толкнула фигурку копытцем. Та отозвалась коротким певучим звоном.

 — Не сделать, — согласился единорог, придвинув серебристый предмет ближе к себе.

 — Обмен? — на прилавок высыпалось несколько деталей, подобранных ранее. Пара крошечных камешков с золотистыми прожилками, витой прут, погнутая шайба, поначалу принятая за монетку. Несколько позеленевших шестерней легли сверху. Предложенное ею не впечатлило владельца лавки. Поворошив кучку и скептично оценив, он придвинул всё обратно.

 — Ничего не подходит?

 — Этим добром, кусками покрупнее, у меня половина полок засыпана. И в ящиках по самый край. Про мешки и говорить не буду, сортировать лень. Самоцветы, может, какие и пригодились, но эти мелковаты. Для украшений не подойдут. И с нижних ярусов деталей я не вижу, — единорог покрутил в копытах шайбу, одним движением распрямив её. Покрытая рёбрышками с внутренней стороны она гулко звякнула по дереву прилавка.

 — У меня и монеты есть, но местные, — на прилавок легло несколько кругляшков. Профили единорогов, ухмыляющиеся пегасы, гербы из крыльев, обрамляющих подкову.

 — Я на коллекционера похож? С этим тебе к ним надо. Тц. Ладно, бери одну просто так, — не самая целая статуэтка, с тёмными пятнами в выемках, очутилась перед носом Диксди. — Уж очень на тебя похожа. Остальные не отдам. Хочешь ещё, спроси у сорванцов, где они их накопали.

На круглой подставке, опираясь на три копыта из четырёх, стояло склонившее голову существо. От плоского рога остался короткий обломок, как и от части хвоста, оставив лишь кисточку, слившуюся с кругляшом под копытами. В потёртой фигурке угадывались черты демикорна, прижавшего к бокам броско обозначенные крылья. Перевернув её, Диксди прочитала короткую надпись. Номер и несколько стёршихся символов половины имени.

 — "Правое копыто со-главы. Шестой отдел... тактической оценки местн..." местности наверное. Что-то... "...раира..." — разобрала Диксди на таком знакомом и непривычном в этом городе инитиумнарском.

 — Умная голова из Башенной Библиотеки, значит? — выражение мордочки единорога стало слегка заинтересованным.

 — А вы не виде... — начала было янтарноокая, но её перебили.

 — Что за пони пошли! Делаешь им приятное, берёшь за с трудом очищенную штуку, явно интересную, жалкую шайбу, и начинаются вопросы! Я похож на торговца ответами? Нет! Бери сувенир и проваливай вместе с ним! — мягкий телекинез вытолкал её из лавки на улицу. Позади, поперёк двери появилась цепочка с табличкой из небрежно выкованного металла: "Закрыто. Не беспокоить. Настырные получат камнем в лоб без предупреждения".

Бросив последний взгляд на покачивающуюся табличку и на зажатую в золотистом телекинезе артефактов фигурку, Диксди положила неожиданное приобретение в сумку, подумав про себя о странном поведении владельца лавки.

Статуэтка отличалась от тех, что дарили жеребятам наставницы. Там не было имён и номеров, да и детали были не самыми точными. Ими играли, подражая историям из книг и свитков про смелые экспедиции в дальние края, где старшие поколения неизменно одерживали успехи. На этой же, если постараться, можно было разглядеть даже выражение на застывшей в металле мордочке. Что могло её так поломать, было сложно представить. Достав на ходу фигурку вновь и выдернув из паза в артефакте стилус, демикорн осторожно провела по круглому основанию, соединила линии между полустёртыми насечками и прислушалась к тихому голосу ограничителя.

Она не заметила, как прижимающий копыто к овальному камню единорог, застывший позади витрины, пристально смотрел ей вслед, беззвучно шевеля губами.

 — Вот ты где!! Я тебя ищу кругом, а ты по лавкам шатаешься, — тень на дороге увеличилась и с шелестом складываемых крыльев превратилась в свалившуюся сверху Твинкл. Стилус и статуэтка дрогнули и едва не выпали из едва различимого облака телекинеза на мостовую. — Идёшь, даже по сторонам не смотришь.

Заметив вывеску позади, пернатый гид понимающе подмигнула.

 — А, специфические вкусы твоей "телохранительницы", верный выбор.

 — Я вообще-то потерялась, — Диксди принюхалась, учуяв аромат яблок и чего-то сладкого, доносящийся от Твинкл Форест. — И её там не было.

 — Для потерявшейся ты уж очень удачно выбрала место. Жаль, если бы она была там, мы бы её уже нашли, — заметив движение Диксди, пегасочка вздохнула и протянула палочку с насаженным на неё яблочком. — Так и думала, что та "диковинная кобыла, с взглядом голодным смотрящая на фрукты", это была ты.

 — Вовсе не... голодфным, — сладость оказалась во рту фиолетовогривой, и перед её носом закачалось крыло с назидательно выставленным маховым пером.

 — Споришь с той, кто знает этот город как свои перья. И гид не первый день, — подмигнув, Твинкл достала ещё одно лакомство и, откусив треть, зажмурилась от восторга. — Жа и не перфый гофд. А тефперь — фпрофи мефя пофему я фвечуфь? Ну?

 — Нафла Лаэфтуф?! — с трудом отлепив от зубов облитый застывшим сахаром фрукт, Диксди встревожено вглядывалась в выглядящую довольной собой летунью. Та, выдержав паузу, коротко кивнула и проглотила разжёванный кусок запечёного яблока.

 — Не её, а тех, кто ей повстречался. Накидка и правда сделала её незаметной. Её, накидку, конечно, видели по дороге в сторону "провала акведуков". Песчанки из Бэдлэнда туда не ходят. И там, на дне, говорят, валяется немало металла. Скорее всего, Лаэтус найдём там, — Твинкл откусила ещё кусок и облизнулась. — Перебираясь с крыши на крышу, надеясь оказаться там первой, я застала разговор Адамасов... тьфу, Адамаса, жалующегося, что одна из песчанок в похожей накидке внезапно вцепилась ему в крыло, пока "его" другой "он" спал у неработающего фонтана.

 — Другой "он"? — под звук застегнувшейся сумки, стилус тихо защёлкнулся в пазе на артефакте.

 — Сложно пояснить... Но что его совсем изумило, она крайне нахально возмущалась невозможностью откусить маховое перо. Оставив несколько царапин, она отправилась по улице дальше. Если поторопимся, поймаем её по пути к малой площади, — чуть мерцающее крыло ткнуло в сторону ныряющего вниз прохода, начинающегося ступеньками после овальной арки.

Решив оставить вопросы на потом, как и случившееся на улице, Диксди отправилась следом за пегаской. Найти Лаэтус, пока та не натворила дел, потом вернуться к Вану и... демикорн ещё не решила, стоит ли говорить ему о воспоминании. Но может он, не сказал всего о том, что случилось, пока она спала?

Шагая за бодро цокающей Твинкл, фиолетовогривая раздумывала, припоминая разговор с Ваном. Если он что-то скрыл, то почему? Мысли текли, попадая в унисон тикающему ограничителю. Пытаясь отвлечься и не упустить свою гида из виду, она оглядывалась по сторонам, надеясь найти что-то ещё интересное, вроде тех смутно знакомых дверей. Тонкий механизм на бедре запускался и вновь останавливался в попытке что-то уловить. На этой улице он вёл себя беспокойней обычного. Услышав робкие щелчки, Диксди остановилась.

 — Обнаружены метки проверки целостности контура безопасности. Осуществляется поиск данных. Данные обнаружены. Данные не соответствуют метке заданных параметров расположения контура безопасности, — голос ограничителя раздался в голове Диксди, изумлённо прислушавшейся к уже раздававшимся раньше фразам. На этот раз они звучали иначе, чем когда они вышли к Башне Старых Магов. — Получен доступ кдо разрозненных записямей от систем наблюдения. Производится оценка повреждений. Повреждения не допускают непрерывного воспроизведения событий. Воспроизведение записей систем наблюдения будет фрагментированным в соответствии с доступными координатами контура безопасности... комплекса.

Полупрозрачный пони стоял на стене дома и смотрел прямо на Диксди. Та моргнула, но пони продолжал стоять на отвесной поверхности, совершенно не беспокоясь на этот счёт.

 — Ну же, ты обещала, что пойдёшь со мной на встречу. Это не приказ, но просьба от того, кто искренне благодарен за твою помощь и защиту в пути по Диким Просторам. Даже если ты не знаешь, что такое "искренняя благодарность". Ну же... — проговорил он, почесав копытом за ухом, словно смущаясь от собственной просьбы. — Твоё присутствие добавило бы мне уверенности. Правда...

 — Я? Но я ничего не обещала, — растерянно ответила стоящему на стене пони Диксди, не до конца понимая, как ему вообще удаётся там стоять и не падать вниз. Через подрагивающие линии контуров его тела, разбивающиеся на несколько оттенков, и едва различимую сетку поверхностей, виднелись дома, улица и даже чуть накренившийся столб. Пони выглядел сложенным из множества прозрачных нитей, дрожащих и пытающихся расползтись.

 — Ты с кем там разговариваешь? — обернувшаяся Форест Твинкл застала спутницу смотрящей на стену, словно там кто-то был. Но на пустой стене, с выглядывающей из-под осыпавшейся штукатурки металлической полосы, не было ничего, с чем можно было разговаривать. И за углом. И даже на крыше тоже было пусто.

 — Кажется, я вижу прозрачных пони, шагающих по стенам, — задумчиво отозвалась фиолетовогривая, переведя взгляд в сторону.

Пара кобылок в белых халатах, появившись из ничего, бодро прошли сквозь Твинкл, никак не отреагировавшую на это. Под их копытами, в миг бесшумного прикосновения к дороге, появлялись контуры ровного камня. Лежащий по диагонали кабель, начинающийся из ниоткуда и ведущий в никуда. Очертания линий переливались скользящими полосками света, теряя и набирая свою яркость.

 — А я писала в отчёте — растения с Диких Просторов непредсказуемы в лабораторных условиях. Но нет. Раз у него борода, то это признак более высокого интеллекта. Вот пусть самостоятельно выковыривает эти репейники из гривы и ищет антидот от поменявшей цвет шкурки, — проговорила одна из них, на что другая весело засмеялась. Голоса и смех звучали с небольшим эхом и приглушённо. Дойдя до конца обломка плиты, пересекающего почти всю улицу, они обе пропали и появились снова на прежнем месте, повторив свой путь и сказанные фразы.

 — Яблоко в сахаре было точно обычным, без всяких этих "острых" штучек! Честно! — пернатая обеспокоенно подошла ближе, всматриваясь в глаза янтарноокой. Та смотрела по сторонам, рассматривая кого-то определённо невидимого. — Эй?

Твинкл провела перед носом у демикорна раскрытыми маховыми перьями.

 — Это добавило бы мне уверенности. Правда... — вновь повторил фразу пони и пропал, чтобы появиться и начать её сначала.

 — Обнаружена цикличность повреждённых записей. Данные внесены для отправки в единую систему данных. Ограничитель "прототип девять" завершил анализ повреждений. Воспроизведение фрагментированных записей включено в режиме распознавания завершённых элементов. Для повторного воспроизведения доступна функция архивной записи обнаруженных фрагментов, — ограничитель щелкнул, и пони на улице пропали, оставив Диксди наедине с обеспокоенной пегаской.

 — Мы идём? — Твинкл осторожно ткнула замершую спутницу в грудь и та, очнувшись, вздрогнула.

 — Да? Я иду за тобой... Показалось что-то, — натянуто улыбнувшись, она успокаивающе помахала крылом. — Всё  в порядке.

 — Как-то не похоже. Обычно никто не встаёт посреди улицы и не отвечает стене на никому не слышимые вопросы. Найдём твою ящерку, и ты расскажешь, что с тобой творится, — пегаска, сбавив шаг, вновь зацокала по дороге, то и дело бросая взгляд назад. Высокая спутница с поблескивающим рогом шла следом, оглядываясь на совершенно непримечательные вещи: оставленную у стены дома колонну, потемневшую полоску металла, отошедшую от камня, слишком ровный в сравнении с другими кусок дороги. Пусть даже она и вела себя как прежде, Твинкл была уверена, её спутница видела кого-то. И всматривалась так, будто там действительно что-то было.

Гости города становились страннее день ото дня, подумалось Твинкл.

Одни копыта, переходящие в распадающиеся на уровне колен ноги и покачивающийся кисточковый хвост, бесшумно шли рядом со старающейся не подать виду Диксди, следуя своему пути. Слышался приглушённый и искажённый голос, но слова оставались неразборчивыми. Мерцающие нити складывались и рассыпались, пока и копыта и хвост не свернули в сторону, где в тёмном провале появились контуры выкованной из металла двери. В прорези сбоку мигнула тонкая пластинка, и дверь упала вниз, слившись с поросшими мхом зубцами. На короткое время в проёме появился полупрозрачный кисточковый единорог, внимательно рассматривающий нечто в механизме на копыте.

 — Опаздываю. Я опаздываю. Они проведут испытание уже через несколько минут, а я всё не могу найти нужный коридор в этом результате скрещивания улья с лабиринтом, — хмуро прозвучал ставший отчётливее голос.

 — Не волнуйся, без твоих ценных указаний никто ничего не начнёт, — другой голос, нежный и успокаивающий, раздался позади Диксди, и наваждение, созданное ограничителем, пропало так же неожиданно, как и появилось.

 — Ограничитель. Что это такое? — хвост осторожно щёлкнул по поверхности механизма.

 — Воспроизведение записей из архива систем наблюдения. Назвать точные хронологические метки не представляется возможным. Записи так же не соответствуют своему местоположению относительно контуров безопасности. Поиск причины. Нет ответа. Запрос из единой системы остаётся без ответа. Корректирующие функции систем наблюдения недоступны или вышли из строя. Желаете отключить воспроизведение? — устройство сделало паузу.

 — Я... нет, пусть будет. Хотя куски копыт в воздухе выглядят странно, — прошептала Диксди.

 — Запрос принят. Обработка запроса завершена. Количество доступных для воспроизведения фрагментов в соответствии с запросом сокращено. В случае обнаружения, приоритет воспроизведения за более полными фрагментами записи, — в голосе устройства могли быть нотки гордости за поиск оптимального решения, если бы голос не был лишён всяких эмоций. Однако это не особо впечатлило янтарноокую.

 — Почему ты колеблешься? Записи говорят о возможности обрести свою волю. Стать... эквиридо. Ну же, постарайся! Я дам тебе новую жизнь, ты станешь частью моего народа, будешь жить... долго! Я даже смогу остановить распад. Смотри, когда-то такие же, как ты, проходили проверку и... почему ты так смотришь на меня? — тихий, властный и при этом нежный голос звучал, наполняя улицу плещущимся эхо. Диксди шла под арками перекинутых между домами мостиков, но её словно окружал туннель с высокими сводами. Свернув в сторону, она следовала за раздающимся голосом и неявным шелестом копыт. Из двоих ведущих эту беседу она видела только одну, чуть рваными движениями вышагивающую по правую сторону улицы.

— Служить. Защищать. Прекратить жизненный путь ради безопасности сотрудников комплекса, если в этом будет прямая необходимость. Боевая единица прототип одиннадцать сотен тринадцать... не прошла проверки на наличие... собственной воли. Согласно отчёт дельта икс пять архивной записи главы комплекса... Маскипалы, — закованная в изношенную и местами пробитую броню, рядом с Диксди шла массивная фигура, смотря куда-то вперёд и вверх. Редкие взгляды в сторону были обращены к кому-то несравнимо выше ростом, чем фиолетовогривая демикорн и назвавшаяся "боевой единицей". Её угловатую мордочку пересекал давно и плохо заживший шрам, повторяя контуры рваной косой прорези на шлеме. Трубки, порванные жгутики и части механики торчали из прорех доспеха, покачиваясь при каждом шаге его обладательницы. Заострённый и сохранивший заточку рог пересекала неглубокая одинокая трещина.

 — Она права, Дочь Победителей, по отчётам она не прошла проверки и навсегда осталась боевой единицей. И если я верно оцениваю её состояние... её жизненные функции подходят к концу, — новый голос раздался левее, находясь почти в одном месте с первым, властным и умиротворяющим. — Сколько бы ты не пыталась, она не станет эквиридо...

 — Но здесь нет никаких "сотрудников". Здесь нет никого, кроме меня, — тихий голос зазвучал с грустью, раздаваясь откуда-то сверху, над головой идущей следом за призрачной фигурой Диксди. Его обладательница была разочарована. — Она третья, кого я смогла найти в этом месте из тех, кто всё ещё двигается и... вновь неудача?

 — Согласно протоколу... боевая единица прототип одиннадцать сотен тринадцать... может идти с разрешения особи номер "ноль"? Требуется завершить обход служебных туннелей... согласно... согласно правилам о... — замолчав и не дождавшись ответа, закованная в броню, бесшумным призраком, чуть вздрагивая и мигая, зашагала прочь.

В том же темпе за нею следовала Диксди.

Полупрозрачная фигура шла дёрганым, но быстрым шагом, чеканя шаги с боевой выправкой. Замирая на секунды возле давно переставшего существовать оборудования, воссозданного из записей ограничителем, как и она сама, она снова продолжала свой путь. Тикающее на бедре устройство демикорна, снова и снова находило разрозненные записи, дополняя идущую впереди деталями, как и окружение вокруг. Контуры давно несуществующих стен накладывались на расположенные по бокам дома. Замурованные двери появлялись вновь, открываясь и закрываясь на их пути. И чем дольше Диксди вглядывалась в них, следуя за боевой единицей, тем отчётливее понимала, "что" они ей напоминают.

Стёршиеся и закрытые штукатуркой указатели, восстановленные ограничителем, вспыхивали, отмечая направление. Вдоль стены, появляясь и пропадая, тянулась тусклая металлическая полоска, проглядывая из-под краски.

 — Да стой же ты!! — Твинкл, обнаружившая стихшие позади шаги, наконец догнала её, вцепившись демикорну в кисточку. Очнувшаяся от захватившей всё её внимание сцены, Диксди с удивлением уставилась на запыхавшуюся пегаску. — Ты... ты продолжаешь что-то видеть? Да?

Переводящая дух Твинкл отпустила синий хвост и села рядом.

 — Это было так неожиданно. Она была такой... другой. И похожей... — Диксди произнесла слово на инитиумнарском, попытавшись прикоснуться к пропадающим контурам несуществующей двери, за которой скрылась боевая единица. Наложившееся на улицу видение медленно пропадало.

 — Кто вы оба такие? Ты и твой вороной жеребец? Статуи в городе подозрительно на него похожи. И не только я заметила сходство. Ты — читаешь надписи на незнакомом почти никому тут языке. И вы оба тут точно никогда не были, иначе бы я не вела тебя туда, где последний раз видели твою металложевательницу, уничтожившую мой будильник! Или ты хочешь сказать, что знаешь Ноктюрнал и просто... — не подобрав слово, Твинкл покрутила перед собой кончиком крыла.

 — Это не так просто объяснить и я, правда, не думаю, что... — шагнув вперёд, она наткнулась на выставленное в бок крыло.

 — А ты постарайся! Вы оба не самое обычное событие для этого города. Оба? Я хотела сказать, вся троица целиком! Глава города навязала меня к вам в сопровождение, но я хочу знать, во что я влипла, согласившись провести в город этого этнолога прежде, чем окончательно об этом пожалею, — кончик крыла постучал по сморщившемуся от щекочущего прикосновения носу демикорна. Та забавно дёрнула ушком и чихнула.

 — На этих улицах вокруг разбросаны части одной... системы, с которой связывается мой ограничитель. Мои "око-часы", — стрелка хвоста ткнула в сторону циферблата на бедре Диксди. — Оказавшись рядом, они показывают кусочки, сцены из... наверно случившегося тут прежде. И такого здесь не должно быть.

Глаза пегасочки сузились. Она недоверчиво огляделась по сторонам, пытаясь найти те "штуки", о которых говорила её спутница.

 — Хочешь, чтобы я поверила, будто эта штука на твоём бедре умеет с тобой говорить и показывает нечто случившееся на этих улицах? — Твинкл хлопнула себя крылом по мордочке, медленно спустив его вниз. — Ладно. Хорошо, можешь не говорить, если не хочешь. Пока ты тут общалась с несуществующими вещами, кто знает, куда отправилась твоя каменная ящерица! Я бы могла посочувствовать твоему вороному, если бы не думала, что он ничем не лучше тебя!

Из тёмного провала арки, едва не столкнувшись с ними, вышел гиппоцерв. Рослый жеребец с ветвистыми рогами, едва не царапающими кончиками стены домов, бросил на них сверху озадаченный взгляд и, окружённый тихим звоном хрустальных колокольчиков, продолжил свой неспешный путь. Диксди молчала, смотря в сторону показавшейся в конце улицы площади.

Глубокий округлый провал открылся перед ними посреди некогда уютного сквера, от которого осталась часть мостовой вдоль окружающих его домов. Растрескавшиеся плиты обвалились, пробив собой пол нижнего этажа и следом за ним ещё один, пока вся груда обломков не очутилась на усыпанном ржавыми балками и кусками труб дне. Потоки воды, несколькими водопадами срывались с расположенных на разных уровнях зарешёченных отверстий, падая в плещущееся внизу озерцо. Мерцающие юркие водяные жители подсвечивали провал тусклым холодным светом, перекатываясь от края к краю плавными волнами.

 — Зал разгонной системы водоснабжения и охлаждения, — гулко зазвучал голос ограничителя, на несколько секунд показав отсутствующий цилиндр с подведёнными к нему трубами. Конусовидная верхняя часть когда-то возвышалась продолговатыми прорезями над провалом с иззубренными краями. От окружающего цилиндр пола осталась лишь просевшая пологая тропинка, ведущая вдоль стен вниз по правую сторону от края. Заросшая травой, бугристая, она, тем не менее, была способна выдержать немалый вес. Чуть ниже валялась упавшая сверху телега, торча деревянными рёбрами из кустов. Идущий снизу поток прохладного воздуха заставлял единственное уцелевшее колесо проворачиваться и скрипеть.

 — Вот это место. Немного другим путём, но мы пришли, — нарушила затянувшееся молчание Твинкл, подойдя к краю и заглянув вниз. Из провала пахло сыростью и предпочитающими влагу цветами. — Лаэтус видели в том проулке.

Диксди помнила это место. Мимо него они проходили, впервые оказавшись в городе. Возможно, ящерка уже тогда ощутила аромат металла и потому отправилась искать его. Не особо вслушиваясь в ворчание пегаски, Диксди рассматривала кем-то очищенный ото мха круглый камень, торчащий в начале тропинки. На нём виднелись три продольные царапины от очень острых когтей. Старые, но мох сверху сорвали совсем недавно. Рваными кусками он валялся в стороне.

 — Твоя тикающая штука говорит идти вниз? — послышался голос Твинкл за спиной.

 — Нет, скорее, вот это, — обернувшаяся к спутнице демикорн, указала копытом на примятую траву в выемках следов на тропинке. Лепестки раздавленных цветов тихо вздрагивали от лёгкого ветерка. Оставившая их отправилась вниз и, возможно, совсем недавно.

---

 —  В круп тебе морковь и пень на встречу, галлюцинация огненная, — пробулькал Флэйм Блот, когда дождевая вода в луже добралась до самого носа. Фыркнув водой, он прислушался к разбивающимся о мостовую каплям. Шелест и сухой треск в голове угасал вместе со словами надоедливо-вкрадчивого голоса, развеиваясь как дым. На смену пришёл колючий вихрь судорожных мыслей, складывающихся из строчек с разрозненных страниц. Символы и знаки, почти обжигающе яркие, сливались в формулы, вцеплялись друг в друга дуговыми и ломаными линиями, являя взору пылающие схемы. Вот бы ещё его растерянный и отдающийся пустотой мозг мог их понять до конца. Заклинания, улучшенные и усиленные, угасали, напоследок  въедаясь куда-то в тёмные закоулки разума, оставляя после себя блёклые тускнеющие точки перед глазами с мерзким ощущением качающейся под копытами земли.

Падение с башни было не более чем иллюзией. С трудом поднявшийся Флэйм обнаружил себя посреди собравшейся лужи, но с целыми ногами и вполне себе шевелящимися ушками и хвостом, пусть и висящим позади мокрой метёлкой. Стерев со щеки землянистый след, оставшийся от встречи мостовой с его мордашкой, он огляделся по сторонам. Танцевавшие вокруг него в хороводе страницы фолианта теперь беспорядочно валялись вокруг, рискуя быть унесёнными потоками воды. Безжизненно морщась и сминаясь, они корчили укоряющие рожицы.

 — Ага, отличный спектакль, духи прошлого, настоящего и, в пень его, будущего!! Зря старались, из него я ничего для себя не вынес. И... и что я вообще время трачу, разговаривая с вами... — поколебавшись с минуту, он стал собирать намокшие листы, складывая в хлюпающую и норовящую расползтись пачку. Зачарованная неизвестными магами бумага упорно не желала раскиснуть под ливнем. Удерживаемые хитрым заклинанием, вплетённым в саму суть пергамента, они лишь обвисали уголками в крепкой хватке телекинеза, и чуть дымились паром от прикосновения высушивающего заклинания. То, что они выкинули сбивающий с толку номер и пытались запугать мороком, вовсе не делало их менее полезными. Особенно доставшись ему совершенно даром. Одно это не позволило ему бросить листики на забытой всеми площади.

Подбирая одну страницу за другой, маг наткнулся на лежащий телепорт-кристалл, мутно поблескивающий мокрыми гранями у самого столба посреди площади. В камне, как в гранёной толстостенной колбе, плескалось что-то белёсое и вязкое, похожее на густой туман. Подняв и покрутив его в копытах, Флэйм с облегчением выдохнул. Драгоценность осталась целой, пусть даже и выпала из копыт и укатилась в сторону, когда ожившие страницы, окутанные огненным сиянием, вцепились в его мордашку. Ни трещинки на кажущейся хрупкой поверхности.

 — "Чего не было у них и чего нет в этом месте уже немало лет", — повторил сказанную ему фразу единорог. В ушах вновь почудился издевательско-шуршащий голосок фолианта. — У кого у "них"? Почему все мистические штуки вечно подсказывают решение исключительно в виде дрянных шарад и головоломных загадок?! Чего давно не было в этом месте? Уборки? Гостей? Здравого смысла? У кого у них-то? А?

Маг осторожно потряс кристалл, словно от этого на полированной поверхности появился бы ответ на все заданные вопросы. Вместо него в плоскостях скользнуло изломанное отражение колонн и арки, окружающих мага. В камне булькнула белёсая мгла, сложившись клубами в нечто, напоминающее непристойный жест грифонов. Ни подсказок, ни намёков, только мокрая от дождя колонна, торчащая из мостовой как стрелка солнечных часов, с вытянутым сквозным отверстием чуть выше мордашки пони. Напоминающее игольное ушко, оно пестрило дюжиной тёмных пятнышек — мест, где крепились утопленные уголки медных штырьков. И, как назло, шуршащий голосок окончательно стих, оставив Флэйма наедине с его проблемой.

Замахнувшийся было в сердцах швырнуть бесполезным кристаллом о колонну, единорог замер, так и не выпустив предмет из копыта. Слабая ниточка, намёк на решение, тихо звенькнула на самой границе лихорадочно ищущего выход ума.

 — У них... И это место и земнопони не имеют одного! Магии! Магии единорогов, чтоб мне всю неделю одной водой питаться, если я не прав, — кривовато улыбнувшись своей догадке, он даже не заметил, как по его мыслям скользнула искра, протягивая линию от одной тёмной строчки заклинания к другой. Символы нехотя загорелись, сложились в свой многогранный узор. Опережая тело, обгоняя желание, облекая чистую мысль в проявление волшебства, с его рога сорвалось нужное заклинание, впившись разветвлёнными языками в каменный столб.

Загудели медные элементы, раскаляясь и сбрасывая с себя зеленоватое одеяние окисла; расцветились пламенеющими искрами спящие подо мхом символы, чихнув тяжёлым белым дымом; дрогнули под копытами тяжёлые и заросшие травой камни мостовой. Охваченный лентами развевающегося в воздухе пламени, белёсый самоцвет выплыл из копыт единорога и, словно примагниченный, втянулся в прорезь колонны, вспыхнув ярким жёлтым огнём. Два конуса света легли по обе стороны столба. Оправа кристалла скрипнула, раскрыв два крыла, тотчас притянувшихся к медным штырькам. Самоцвет щёлкнул и застыл. Вслед за крыльями медленно отогнулись три сжимающих его клыка, выпустив гранёный камень на свободу. Качнувшись как стрелка компаса, он медленно завращался, стягивая вокруг себя пространство в спираль на поверхности образующегося над площадью купола.

Блот едва успел отступить назад и подхватить свой ящик с настойкой за лямку, когда образ нужного ему места наложился смазанной полусферой на окружение, полосками разрывая одно пространство и воссоздавая другое. Арки и колонны распадались на ленты, уносимые прочь, и на их месте появлялись сплетающиеся ленты с очертаниями широкой двери, ведущей в коридор. Подогнанные друг к другу булыжники мостовой, подёрнувшись дымкой, раздвоились, заскользили в сторону и сменились на шершавую, выложенную ромбами плитку, кое-где прикрытую вычурной формы ковриками. Толстые квадратные опоры вытянулись от пола и затерялись где-то под неразличимым в полумраке потолком. Мокрая от дождя листва стала прозрачной, расплылась и сменилась на засохшие стебли растений, торчащие из глиняных ваз, стоящих в нишах вдоль стен. Их так давно не поливали, что даже лёгкого сквозняка было достаточно, чтобы хрупкие листья отломились и покатились по полу. Влажный аромат подгнившей травы пропал, его место занял сухой и пыльный воздух давно заброшенного строения. Мир пошатнулся, разрезающая пространство спираль сомкнулась вновь, и границы окружающего перестали троиться в глазах. С трудом, борясь с подступившей к горлу горечью, маг стоял посреди вытянутого зала, в котором поблескивал стоящий на постаменте серебристый овал, зажатый в походящей на подкову раме. К нему, начинаясь от двери позади и до самых ступеней возвышения, вела узкая красная ковровая дорожка, местами смятая в неряшливые складки, местами протёртая копытами и изьеденая прожорливой молью.

Флэйм протёр глаза, избавляясь от искрящихся перед глазами мушек, и осмотрелся. Старый зал, уходящий в полумрак, казался более запущенным, чем показанный ему розовым обломком в землях оленей. Там где вилась тонкая мерцающая линия, уходящая в центр зеркала, кружились тусклые точки пыли и нити паутины. Грубо сложенные из прочного камня колонны украшали чёрные подтёки от некогда освещавших зал масляных фонарей. Они горели, пока масло не иссякло, и фитили не превратились в кучки пепла. Маг облизнул пересохшие губы. На его удачу кристалл не перенёс его в одну из этих каменных опор, навечно превратив в элемент декора. Прогоняя из тела дрожь, к нему вернулась былая уверенность. Древний телепорт сработал!

 — ХА! Выкусите!! Гилт, я нашёл это место! И зеркало из видения тоже! Огурцов тебе ванну и дольку лимона! Кто там говорил не лезть в это дело? Кха, — под вырвавшийся из горла лающий смех, единорог уронил ящик на пол и несколько раз постучал копытом по щербатой плитке. Пол не был иллюзией, но проверить это никогда не мешало. Не были ею и колонны, в два ряда стоящие от двери за его спиной и теряющиеся где-то в глубине полумрака. Под его мокрыми копытами, отдаваясь эхом в пустующем пространстве, был настоящий камень. И никакого дождя. — Что-то не вижу я хвалёной Гвардии. Прозевали активацию телепорт-кристалла? Так и думал.

Улыбнувшись во все зубы, Флэйм отряхнулся, оставив на полу веера мокрых пятен, забросил на спину чуть отсыревший ящик и зацокал к зеркалу. Массивная дверь, осталась позади, и маг пока не задавался вопросом, каким образом он собирается покинуть это место. Наверняка она заперта снаружи на множество замков и засовов. Нет смысла сейчас пробовать её открыть изнутри. Да и если кто-то был снаружи, ему незачем знать о незваном госте, пока тот не исполнил свой план. Оставалось надеяться, что никому не пришло в голову оставить тут заклинание против телепорта. Выбраться — не самая главная задача, зеркало прежде всего.

Бутылочки в ящике весело позвякивали, аккомпанируя каждому шагу, складываясь в дурашливую и незамысловатую мелодию. Сами собой с языка слетели слова, складываясь в не менее потешную песенку прежде, чем единорог это осознал.

 — Камень гармонии мне цель показал! Я тут очутился, миновав телепорт! Кто в деле моём решит помешать — тот огнешаром тот час огребёт! — невпопад декламировал Флэйм первое, что приходило на ум, от души веселясь. Овал зеркала становился всё ближе и больше. Уже сейчас он был выше пони и возвышался бы даже над аликорном. Мерцающее в бледном, падающем откуда-то сверху свете, оно напоминало поставленную боком овальную лужу. Тёмные разводы от краёв рамы, словно застывшая рябь, боязливо тянулись к гладкому центру, тускнея и сходя на нет. Зеркало вблизи оказалось не таким уж новым. Скорее потрёпанным как временем, так и заклинаниями.

Оправа потрескалась, местами обнажив второй слой металла. Удерживающие самоцветы лапки потемнели, потеряв свой блеск. Даже сами самоцветы, покрытые слоем пыли, переливались только своей нижней стороной, отчего казались наполовину выцветшими. На счастье, то, что издалека казалось изогнутой трещиной, пересекающей зеркало по диагонали, было всего лишь цепью с прикреплёнными к ней печатями. Между ними, на поцарапанных овальных звеньях, какой-то настырный паук успел сплести не один треугольник паутины, тянущийся углами к полу и колоннам. Всё это, и хрустящая под копытами ковровая дорожка дополняли ощущение десятилетнего, если не многовекового запустения. И всё же кто-то тут был до него. Два ряда едва заметных следов от копыт выделялись на красном ковре чуть более светлыми пятнами.

Флэйм скосил взгляд в сторону. Древнее зеркало было тем самым, куда в показанном ему осколком гармонии видении шагнула его сестренка, пройдя насквозь гладкую поверхность. Сомнений на этот счёт не осталось. У самой колонны лежала покрывшаяся пылью сумка, с вышитой на боку кьютимаркой, изображающей разделённое пополам солнце. Наклонённая левая половина была желтовато-блёклой, а правая... правая по-прежнему алела ярким красным цветом, пробивающимся через мелкую каменную крошку. Сансет никогда бы не бросила её вот так. Или, может, оставила специально?

Наклонившийся Флэйм осторожно тронул телекинезом сумку. Она оказалась не пустой. Что-то внутри зашуршало и перекатилось с глухим стуком. Уголок затёртой книги показался наружу заодно с выкатившимся потрескавшимся самоцветом. Флэйм не успел открыть вторую застёжку, когда по залу прокатился отголосок заклинания, заставивший шёрстку на холке единорога взъерошиться. Групповой телепорт, редкое умение даже для выпускников школы магии Гринлифа, предмет гордости любого единорога, которому пророчили место в Ордене. Знакомое ощущение пощипывания в воздухе. Похоже, Гилт был прав. Маг стиснул зубы от нехорошего предчувствия. Теперь в зале он был не один.

 — Ого, слышали? Он действительно сказал "огребёт"? Не слишком ли самоуверенно, рогатый? Нет, серьёзно, когда я согласился проверять каждый случай активации этих мутных кристаллов, мне и в голову не приходила мысль, что найдётся настолько ненормальный на всю голову единорог, чтобы на самом деле их использовать... — в зале раздался задумчивый низкий голос, доносясь откуда-то левее от ковровой дорожки. — Вот сработай заброшенный телепорт на луну в один конец и не пришлось бы тащиться в такую даль...

 — А ну, кто это там вякнул? — Блот развернулся в сторону, откуда слышался голос. В полумраке зала что-то шевельнулось и пропало. Неявный силуэт скользнул за колоннами. Следом ещё один, но уже в другую сторону. Двое? Трое? Как минимум один из них прибыл раньше других, а затем перетащил остальных.

 — Может хоть в этот раз, не будем представляться? Слишком много чести рассказывать какому-то очередному авантюристу, кем мы являемся... — фыркнул другой голос, более звонкий и чуть насмешливый. — Всё равно будет валяться без чувств, когда мы с ним закончим.

В тон голосу по плиткам пола заскрипел металл. Что-то гулко звякнуло, щёлкнув, размоталось и засвистело по воздуху.

Петляющая цепь с грузилом на конце клюнула каменную плитку в месте, где стоял отскочивший в сторону Флэйм. В камне осталась небольшая выбоина. Не дав ей втянуться в полумрак, огненная лента, сплетённая из магических символов, сорвалась с кончика рога и затянулась на цепи петлей. Звенья из чёрного металла раскалились, покрылись белыми пятнами и лопнули, рассыпавшись колючими искрами, заставив тени от колонн кривляясь заметаться. С другого конца цепи послышалось досадливое проклятье.

 — Я так понимаю, мой старый предупредительный друг был прав, и на мой хвост сели важные птички? — полыхающий телекинез выпустил остатки цепи, и дымящийся обрывок заскользил обратно к скрывающемуся за колоннами противнику. — И кого же это, интересно, принесло на огонёк моего телепорт-кристалла? Мосси? Если это ты со своими дружками, то не обольщайся, второй раз трюк с веткой не пройдёт!

 — Мосси? Мосси Бранч? — третий удивлённый голос раздался позади вздрогнувшего от неожиданности мага. Вместо ответа в сторону голоса улетел огненный шарик размером с яблоко, через сотню шагов расплескавшийся о колонну оранжевыми лепестками. Во вспышке метнулась тень, уклоняясь от брызг расплавленного камня, вязко потёкшего на пол, прожигая новые дырки в коврах. По залу пополз терпкий дымок горящей ткани. — Почти попал. Неплохо для авантюриста, решившего попытать счастья с зеркалом. Хотя нет, шучу, вообще мимо. Кто ты собственно вообще такой? Откуда тебе известно об этом месте, и что тебя связывает с лидером Лесного Крыла? Говори!

 — А не многовато вопросов? При встрече я ей хвост спалить собираюсь вообще-то... — едко отозвался единорог, прижавшись к прохладной колонне спиной и пытаясь понять, откуда доносился голос. Сбоку щёлкнул камешек, несколько раз скакнув по плиткам. Узкая струя огня, выпущенная на звук, не встретила цели и бездарно улетела в пустоту, на миг высветив ряд каменных опор. Тёмный силуэт поспешно отпрянул от затухающего огня. Значит, всё же трое. И, пользуясь медленно плывущим над полом дымом, они его окружали, оттесняя от зеркала. Кто-то сдавленно кашлянул, едва не угодив под очередной брошенный огнешар.

Не повезло. Они явно знали зал лучше мага и вовсю пользовались этим.

Трое на одного, но тлеющие от расплавленного камня ковры немного выравнивали шансы, затягивая проходы между колоннами клубящимся едким дымком. Далеко не все спокойно переносили дым как Флэйм Блот. Ему был совершенно нипочем лезущий в ноздри терпкий аромат пытающейся разгореться ткани. Он давно к нему привык как к части собственной магии. А вот берущих его в кольцо выдавало сдавленное покашливание. Нырнув под клубы дыма, единорог осторожно подобрался к своему ящику, пытаясь понять, откуда ждать нападения и главное — от кого. В голове крутился рискованный план. И для него ящик со склянками был очень нужен. Трети бутылки хватило на пару древесных волков. На троих не самых простых противников хватит и пять склянок. Может больше. Крайний случай наступил довольно внезапно, и экономить настойку Флэйм не собирался.

 — Огненный маг. Давно нам огневики не попадались, да? — первый из голосов опять сменил расположение, держась ближе стены, где рассеянный свет почти не разгонял полумрак, и дыма было меньше. — Нам стоит быть ооооочень осторожными, верно?

В голосе звучал плохо прикрытый сарказм. Одновременно с прозвучавшим вопросом пол под Флэймом дрогнул, неожиданно выгнулся и подбросил того к потолку. Если бы не чутьё и не сорвавшаяся с рога магия, назад упала бы замороженная статуя. Раскрывшееся веером огненное заклинание лизнуло ледяную волну, обогнуло её и смешалось, взорвавшись облаком пара, подсвеченного затухающими искрами. Старый ковер, словно живой скукоживался на глазах от перепада температуры, извиваясь и отползая в сторону рассыпаясь искрами и тонкими струями дыма. Воздух в зале стал ещё гуще. В облаке возникшего тумана в стороны отпрыгнули две фигуры — массивная и бугрящаяся мышцами и тонкая, слегка поджарая и прижимающаяся к полу. От второй послышался мелодичный хруст ломающегося льда.

 — Ты промахнулся... — массивная фигура застыла у каменной опоры.

 — Я не промахиваюсь, он отклонил мой лёд в упор, — его тонкий спутник нырнул в сторону, скользя копытами по полу. Послышался скрип и, сделав короткую петлю, он замер в нескольких колоннах дальше от своего напарника. На копытах сверкнули созданные из льда лезвия.

 — Значит, теряешь хватку, — третий, насмешливый голос раздался ближе всего, чудом пройдя мимо Флэйма, пытающегося как можно тише открыть свой ящик с бутылками в надежде, что содержимое не разбилось. Тихий писк пробки, теряющий вкус глоток. Ещё один. Вырвавшееся между зубов облачко пламени развеялось теплом перед носом. Флэйм Блот улыбнулся шире, откупоривая ещё одну бутылочку и делая новый глоток. Интересно, что бы сказали на это наставники единорогов школы Гринлифа? Всё, что волновало мага, так это время. Кольцо сужалось, и шорох копыт становился ближе, а дым и туман не будут скрывать его вечно. Его найдут, едва дым развеется или его выдаст неосторожное движение. И осторожность не была яркой стороной Флэйма, допивающего очередную бутылку. Пустая склянка отправилась следом к своим опустевшим собратьям в ячейках проложенных соломой. Тот удар от пола, среди них есть кто-то использующий такую магию?

 — Эй, огневик, ты чего там затих? Ищешь другой выход из зала? — массивная фигура гулко протопала в стороне от вжавшегося спиной к колонне мага, вливающего в горло смесь сразу из трёх бутылочек. Количество пустых склянок в ящике становилось всё больше, а подступающий к горлу жар всё гуще. У силуэта не было рога, значит, один из троих не был единорогом. Флейм выдохнул и сделал новый глоток. Лучше выпить больше, чем потом жалеть о невозможности пополнить силы.

 — Кроме закрытой снаружи двери, другого выхода нет. И не думаю, что тебе удастся телепортироваться отсюда. Это путь в один конец. Или ты пойдёшь с нами или не пойдёшь никуда.

Массивная фигура земнопони застыла подрагивающим силуэтом посреди подсвеченного сверху тумана и дыма. Похожая на булыжник с точёными чертами голова крутилась из стороны в сторону. Под громоздкими пластинами на удивление тихого доспеха, бугрились мышцы тяжеловоза. Удар копытом, и несколько каменных плит поднялись вверх и упали, прокатившись волной между колоннами.

Ещё глоток и одна-две остаётся в запасе.

С трудом удерживая бутылку в телекинезе, Флэйм мягко вышел из своего укрытия. Заодно с охватывающим его тело жаром, голову на миг заволокло ощущением тянущей в разные стороны тяжести, отчего пол и колонны накренились и поплыли. Секунды текли одна за другой, пока выпитое становилось в его желудке растопкой для магии, испаряясь и насыщая тело.

 — Есть вариант лучше! Я просто наваляю всем троим, и из того, кто будет в сознании, вытряхну всё про это зеркало, — икнув и выпустив облачко огня через сжатые зубы, проговорил Флэйм. Огненный шар вспыхнул над кончиком рога, сжался, прыснул в стороны искрами и побелел. Кажущееся плавным движение головой закончилось рывком, и яркая точка прочертила огненную полосу, оставляя за собой полупрозрачные кольца дыма. Заклинание прожгло несколько опор на своём пути и погасло, так и не попав в вёрткую цель. Аккуратные дырки в колоннах тлели оранжевым в сомкнувшемся назад полумраке. Чихнув, загорелось несколько ещё сохранивших масло фонарей, добавив немного зловещего оранжевого света.

 — Дискорд побери!! Он в меня чуть не попал! — уже не такой весёлый голос послышался левее.

 — Сейчас, прицелюсь получше... — от резкого движения головой единорога замутило, и зажатая в телекинезе бутылочка едва не выпала. Прижав копыто к губам, Флэйм ощутил, как настойка выплеснулась из горла на язык и вспыхнула, охватывая нёбо вязким теплом. Сквозь зубы прыснули вязкие как капли искры, щекоча нос горьковатым дымом. Ощущение кружащегося вокруг зала перемежалось с предельно чётким чувством опасности, и маг не сразу понял, когда пол ушёл из-под копыт и между ним и заточенным серпом изо льда раскрылся полыхающий полупрозрачный щит. От удара единорога откинуло в сторону, протянув по полу с добрый десяток шагов. Сверху посыпались ледяные осколки, превращаясь в капли воды, но разгорающееся в нём пламя это не волновало. Щит отразил атаку прежде, чем Флэйм это осознал. Ехидный шёпоток зашуршал в голове:

 — Ты сделал выбор. Не разочаруй меня... жаждущий силы. Докажи, что ты лучше неё...

Несколько опустошённых бутылочек выкатилось к копытам ледяного мага, озадаченного второй подряд неудачей, когда из-за колонны появился полыхающий пламенем единорог. Грива, узор на копытах и даже отдельные пряди хвоста трепетали язычками живого огня, то и дело срывающимися и тающими в воздухе. Сбоку вспыхнул сноп искр, и сплетённая из горящего заклинания лапа медленно раскрылась, чиркнув когтями по колонне, оставляя после себя оплавленные борозды. Огненный злобновато улыбался, не обещая своему противнику ничего хорошего. И в его облике было что-то очень неправильное...

 — Это чита... — восклицание осенённого догадкой ледяного мага оборвалось в вое рванувшего в его сторону жара. Стена раскалённого воздуха сбила его с ног и потащила по полу, пытаясь пересчитать его рёбрами все встречные опоры.

 — Трое на одного. Сравняем силы? — хихикнув проговорил Флэйм, раскрывая вторую огненную лапу с другой стороны от себя. В теле появилась необычная лёгкость. Магия текла в нём сжатой петлей, шептала, желая свободы, возможности раскрыться в полную силу. И он был только рад спустить стихию с поводка. Точнее, она сама рвалась в бой, подпитываясь выпитым, все, что нужно было направить её на нужные цели. И их было достаточно.

 — Сноу, в сторону! — от былой насмешливости в голосах не осталось и следа. Звякнув покрытыми льдом копытами, ледяной маг скользнул в бок, оказавшись под прикрытием вставших боком каменных плит. За ним тянулся след из четырёх мерцающих инеем полос. Зал дрогнул. С десяток огненных шаров, летящих по дуге, пробили аккуратные дыры в камне и расплескались яркими лепестками. Часть из них вонзилась в пол, оставляя вытянутые овальные кратеры с алеющими расплавленными краями, часть улетели вглубь зала и погасли, рассыпавшись искрами. За медленно опадающими плитами показалась широкая и похожая на булыжник голова земнопони. По прижатым к полу передним копытам извивались сплетенные узоры, тускло мерцающие под шкуркой. — Кто. Ты. Такой, Дискорд тебя побери?

На щеке пони дымился след от пролетевшего слишком близко огнешара. И на его мордашке его не было и тени улыбки. Он небрежно отстегнул плавящийся наплечник копытом и сбросил его на пол.

 — О, теперь нам уже не так забавно и весело, сотрясатель полов? — карикатурно прижав копыто к скуле, спросил полыхающий единорог. С уголка губ упала горящая капля. — И да, твой напарник... я чувствую его позади. Он тревожит собой раскалённый воздух...

Цепь с грузилом просвистела мимо, очутившись в крепкой хватке сотканной из огня лапы. Флэйм бросил косой взгляд в сторону, стараясь не упускать земнопони перед собой из виду.

 — Не сработало в первый раз, не сработает и во второй... — один рывок, и не успевшая выпустить из копыт цепь фигурка пролетела через весь зал, впечатавшись в каменную колонну. Угловатые и поблескивающие острыми гранями доспехи жалобно хрустнули, но выдержали удар. Послышался сдавленный вскрик кобылки и отборная ругань, которой бы позавидовали минотавры.

Белеющие осколки цепи, зажатые в горящем телекинезе, растеклись и, брошенные огненной лапой, прочертили чёрные полосы там, где мгновение назад стоял обладатель магии льда. На полу остались покрытые инеем линии и дымящийся след от металлических капель.

 — Огневик — "читавший"!! Сноу, Гравел держитесь подальше! — фигурка в доспехах выбросила дымящийся обрывок цепи и с трудом уклонилась от огненной струи, оставившей проплавленный след на полу и колонне. — Гхык!

Внезапно, словно споткнувшись о собственные копыта, она чиркнула шлемом пол и осталась лежать, раскинув копыта.

 — Не знаю в курсе вы или нет, но в закрытом пространстве с огнём постепенно нечем будет дышать, — сдерживая вновь подкатившую тошноту, проговорил Блот. Настойка горела, испарялась и насыщала его магию, оставляя маслянисто-вязкий привкус. Единорог не хотел даже задумываться о том, что будет когда эффект пройдёт. Или когда в зале действительно закончится воздух. Пока что магия питала его, наделяла силой и не позволяла задохнуться или надышаться дымом. Пожалуй, дым было приятнее вдыхать. Со времён дуэлей в Гринлифе он не ощущал себя лучше. Да и тогда он не ощущал себя так хорошо. Потому что теперь все правила — его собственные. И дуэль некому остановить.

Названный Сноу, прикрывшись ледяным шестигранником, скользнул мимо огненной лапы, отвлекая противника на себя.

 — Гравел! Закрой Тиару! — почти вжавшись в пол, ледяной единорог проскользнул под ударом, чудом уходя от россыпи огненных всполохов. Его полыхающий противник не показывал и тени усталости. Чуть пританцовывая пламенеющими копытцами, он уклонялся от кусков льда, помогая себе полупрозрачными лапами, сотканными из огня и телекинеза. Этот разбрасывающийся огнём маг не мог не быть "читавшим", Сноу понял это ещё когда тот впервые вышел из-за колонн. Но какого аэтаслибрума? Неучтённой копии Огня? Для Пожара сила была слишком большой. Откуда в этом издевательски посмеивающемся единороге вообще такая магия? Скользнув покрытыми льдом копытами по полу, Сноу скрылся за колонной, в последний момент, заметив, как вокруг лежащей ничком Тиары смыкается каменный купол. Этот единорог же выпил что-то перед боем...

 — Себя прикрой сначала, — перед самым носом Сноу раскалённый добела шар в короне из вращающихся колец, без остатка сожрал часть каменной колонны и улетел в глубину зала. Сглотнув и поспешно сбросив начавшую тлеть накидку, тот отпрыгнул назад, очутившись прижатым к стене. Лёгкая прогулка превращалась в битву на истощение.

 — Ну, начнём... с простого... Как это зеркало... запустить? — развеяв языки пламени на полу и разогнав клубы дыма, к нему шагнула полыхающая фигура. От единорога несло настойкой для фонарей. И, судя по стиснутым зубам, он отчаянно пытался сохранить её внутри. Капли маслянистой жидкости просачивались наружу, вспыхивали и падали на пол, оставляя чёрные следы копоти. Любой другой бы уже горел сам, но пламя огибало, ластилось к шёрстке, не причиняя своему владельцу вреда. Через искажённый жаром воздух, Сноу с трудом разглядел что-то за спиной противника, заставившее его улыбнуться.

 — Даже не собираюсь отвечать, — единорог бросил короткий взгляд в другую сторону, чем та, куда собирался отпрыгнуть.

 — Твой тяжеловесный соратник не успеет, если ты надеешься на него, — совладав с рвущейся наружу настойкой, с трудом затолкав её глубже по горлу, проговорил Флэйм, ощутив чьё-то присутствие позади.

 — Сейчас! — выкрикнув, Сноу бросив заклинание, создавая из капель тумана сотню твёрдых ледяных игл, потоком ударивших в сторону полыхающего единорога. Горящие когти, зашипев, почернели, остывая и разбрасывая в стороны струйки пара, заставив огненного наглеца пошатнуться и прикрыться оранжевым заслоном из телекинеза. Следом часть плит пола вырвалась из пазов и ринулась со всех сторон, зажимая свою цель в коробку. Из подогнанных стыков рванули струи огня и погасли. Послышался облегчённый вздох.

 — Вот же... Зал придётся восстанавливать. Чудо, что опоры ещё держат свод, — ворчал массивный земнопони, нехотя отрывая одно погрузившееся в пол копыто, а затем и другое. Символы и линии на них угасли и теперь казались просто тёмным узором. — Только не говори мне, что это тот о ком я думаю.

Подобравший испорченную огнём накидку, Сноу вытащил несколько потрёпанных листовок из бокового кармана.

 — Вроде похож. Но для напичканного настойкой ядовитой шутки, даже учитывая побег из оков для "читавших", он уж слишком оживлённый, — со стороны плит послышался тихий свист и скрежет. Земнопони вновь вдавил копыто в пол, и плиты сжались плотнее. — Сообщу о нём Мосси по возвращению.

Хрип Тиары раздался от медленно осыпающегося каменного купола. Откашливаясь, она сделала несколько глотков из фляги на поясе, прежде чем к ней вернулся голос, уже не такой звонкий и насмешливый. Часть прозрачной брони потрескалась и осыпалась исчезающими осколками.

 — Он точно "читавший", Азур Сноу, ты знаешь, на что они способны, — ещё один глоток и крышка фляги со скрипом защёлкнулась на горлышке. Тиара медленно зашагала к брошенному у одной из опор предмету.

 — Зависит от доставшегося ему фолианта, — земнопони поднял оплавленный наплечник и с досадой понял, что исправить его уже не получится. — Придётся ковать новый, вот невезенье...

 — Почти все копии аэтаслибрума Огня были уничтожены. Я сам видел, как оригинал распался, вспыхнув, когда связь с "читавшим" была разорвана. Но для пропущенной копии он уж ловко владеет пламенем, — ледяной маг дёрнул ухом, прислушиваясь к наступившей тишине. Слишком подозрительной на его взгляд. — Гравел, он даже тебе ожог оставил.

Земнопони поморщившись, дотронулся до тёмного пятна на щеке.

 — Ты про тот случай с одарённой ученицей принцессы? Все до сих пор гадают, как считавшийся бесследно пропавшим и возможно утраченным навсегда, фолиант попал ей в копыта. Принцессе пришлось призвать оба крыла, Рубиновое и наше, чтобы справиться и... — земнопони замолчал, заметив как единорожка отшатнулась от чего-то обнаруженного в поднятой ею сумке. — Лунар Тиара? Что там?

 — Аэ... аэтаслибрум Огня. Фолиант Фираги! — в глазах единорожки, поднявшей забрало полупрозрачного шлема, словно выточенного из алмаза, читался неподдельный ужас. В её копытцах покачивались помятые и разрозненные листки, часть из которых была свёрнута или сложена. — Он прочитал аэтаслибрум аликорна стихии Фираги!!

 — А ещё "он" допил последнюю бутылочку... — раздался приглушённый голос за сжатыми коробкой каменными плитами. — И, помимо этого, у "него" появились вопросы про одарённую единорожку, с которой вы справились. Много-много вопросов.

Камень покраснел, покрылся трещинами и выгнулся пузырём, прежде чем лопнуть и расплескаться остывающей лавой. Через дыру в плите наружу шагнул единорог, осунувшийся, с заострившимися чертами мордочки и крайне злой. От тёмных кругов вокруг глаз зрачки мерцали яркими углями в провалах глазниц. По гриве скользили всполохи, рассыпаясь яркими искрами. Пламя разгоралось, тухло и снова набирало силу. Жар переполнял Флэйма, поднимаясь от кончиков копыт до острия рога. Нагретый воздух колебался, размывая его силуэт, отчего казалось, будто вторая копия единорога, только выше и более поджарая, возвышается над ним. У него ушло на заклинание две трети выпитого, и теперь внутри подступала тянущая пустота.

Единороги и земнопони заметно напряглись. Первой скользнула в сторону отбросившая в сторону его сумку единорожка, поспешно захлопнув покрытое трещинами забрало шлема. По полупрозрачной броне скользнули ломаные молнии, слившиеся в засветившиеся внутренним светом пазы. Изумлённо застыл сделавший шаг назад земнопони. Отпрыгнувший за колонну ледяной маг укрылся голубоватым щитом телекинеза, покрывшимся узором от ударившей в него волны жара.

Флэйм вскользь обвёл взглядом окружение, изгибающееся и покрытое рябью от полыхающего вокруг огня.

Что там предлагала та галлюцинация в башне? Силу? Тот аликорн ухмылялся от уха до уха, когда говорил про что-то "дважды уничтоженное". Прямо как эти трое.

 — Это твоя магия. Используй её как пожелаешь. Никто не посмеет отнять её у тебя. Ты сам себе приказ. Ты сам так сказал. Я лишь раскрою твой... потенциал, — вкрадчивый шёпот коснулся края уха, вползая в мысли. — Покажи им... себя.

 — Её звали Сансет Шиммер! Как всех одарённых единорогов её взяла в ученицы эта светлокрупая поедательница тортов! А потом она пропала, и никто, никто не сказал, куда. Годы поисков, обещаний и надо же! Осколок оказался прав, показав её входящей в зеркало, — выпалил Флэйм, выпустив по дуге поток шипящего и плюющегося искрами пламени.

 — О чём этот огневик мелет, какой ещё осколок? — земнопони бросил непонимающий взгляд в сторону единорожки. Та дёрганно пожала плечами, пытаясь быстрее создать новую цепь.

 — Такой розовый осколок, который с куском камня вокруг. За который мне обещали информацию о ней, — огрызнулся Флэйм. Поверх его тела проступили полыхающие контуры аликорна. Расслабленные огненные крылья подрагивали искрящимися перьями, оставляя чадящий след. — И теперь я, кажется, нашёл нужных пони...

 — Кто бы не послал тебя сюда, он просчитался! Зеркало уснуло несколько дней назад, — мерцание в слоте на закованном в доспех копыте угасло, и единорожка держала заново сплетённую натянутую цепь с грузиком, готовясь к броску. — Ты опоздал. Оно не проснётся ещё довольно долго.

 — Опоздал? — Флэйм наклонил голову на бок. С уголка губ стекла тёмная капля настойки, загораясь и падая яркой точкой, оставляя за собой пламенеющую полосу. От этого его улыбка стала ещё жутче. — О нет, нет, нет, я очень даже вовремя. Ведь у меня есть целых три... ответа.

Со свистом его переднюю ногу захватила петля цепи, звякнула грузом и затянулась. Не успев даже сжать шкурку, звенья вспухли, потеряли форму и потекли оранжевыми каплями на пол, безвозвратно прожигая ковры. Перешагнув через огибающие его струи дыма и остывающие лужицы металла, Флэйм сделал ещё несколько шагов вперёд, в унисон с возвышающейся над ним полупрозрачной фигурой аликорна, витой рог которого развеивал тьму, высвечивая едва виднеющийся снизу потолок. Редкие нити паутины вспыхивали короткими молниями и обращались в дым, сплетаясь с развевающейся призрачной гривой цвета заката.

 — Она говорит правду. Зеркало пробуждается раз в некоторое время. Но у тебя есть выбор! Быть заточённым и лишённым магии или пойти с нами добровольно и получить ответы у самой принцессы — голос Гравела звучал спокойно и размеренно. Не делая резких движений, он старался встать между спутницей и на миг сбавившим шаг огненным чудовищем. Плиты пола медленно приподнимались и изгибались вокруг него, готовясь отразить атаку.

 — Каменщик, ледышка и бесконечный моток цепи. Не думай, что я не вижу, как она разматывает новую взамен растёкшейся, — огненное воплощение, возвышающееся над единорогом, хитро улыбнулось. — Есть хоть одна причина согласиться на предложение?

 — Как насчёт того, что ты понятия ты не имеешь, когда Зеркало проснётся вновь? — размытая тень свалилась откуда-то сверху, целясь в Флэйма, и очутилась в огненном шаре, вспыхнувшем от соединившихся огненных когтей. Закрывая спутников от бушующего жара поднятыми плитами, в сторону рванул земнопони. Потоки воспламенившегося воздуха обхватили чей-то силуэт с длинным извивающимся хвостом и сжали. К изумлению единорога, из огневорота пламени, ставшего синим, высунулась покрытая белыми струйками дыма когтистая лапа, вцепилась в его мордашку и одним рывком впечатала её в пол. В голове загудело, словно кто-то ударил в гонг над самым ухом. Перед, на миг затуманившимся взором, опустилась закованная в камень лапа, отвратительно скрипнув поджатыми когтями. Где-то он её уже видел...

 — Он серьёзно думал, что особенный? Ну же, испепели меня, если сможешь... — хрипловатый, чуть рычащий новый голос раздался над головой чудом не потерявшего сознание Флэйма. — Чтобы в курс тебя ввести, в Гвардии Старой такие почти все. За редким исключением, вроде меня.

Встряхнувшаяся жидкость для фонарей вырвалась наружу сквозь сжатые зубы и расплылась перед носом чадящей лужицей. Их было не трое. Четверо. Не отпуская из когтей его голову и рог, прижимая подбородком к полу, перед ним сидел ухмыляющийся...

 — А для дракона... ты... мелковат, — сдавленно прохрипел Флэйм, ощущая, как в ответ его голова вжимается в пол ещё сильнее.

 — Таблетки от жадности принимаю. Самые большие и много, — не то пошутил, не то совершенно серьёзно отозвался обладатель когтистой лапы в прочной чешуе, на чёрных гранях которой отражались многочисленные язычки пламени. — Смотрите, какой пупсик. Губки так обиженно надул.

Флейм плюнул вспыхнувшей настойкой в угловатую морду дракона. Капли растеклись огоньками, оставляя следы сажи на чешуйках. Тот заметно повеселел, наклонившись ещё ближе.

 — Весь такой плюшевый, а огнём плюётся... — в голосе зазвучал интерес. — Давайте к себе возьмём?

 — Где тебя, Бригандин, носило?! Кхе... — Сноу, успевший подобрать брошенную единорожкой сумку, вглядывался в рассыпавшиеся листы. Та была права, считающийся уничтоженным аэтаслибрум нашёл себе нового владельца. И если бы не их выжидающий спутник...

 — Гравел сказал наблюдать — я наблюдал. Если бы кто-то не был самоуверен излишне и не расслаблялся последнее время, то тоже заметил бы как маг этот, дымом спокойно дышал, — прорычал дракон, оторвав Флэйма от пола как игрушку и хорошенько встряхнув. Сияние в форме аликорна дёрнулось и рассыпалось. Очередная порция маслянистой жидкости выплеснулась на покрытую чешуей лапу и вспыхнула, стекая горящими нитями на пол. — Чем это он наглотался из своего ящика? Судя по запаху...

 — Смесь для розжига фонарей, — Азур Сноу пнул в сторону выпрямившегося дракона пустую бутылочку.

 — Рогатый огневик в своём уме такое пить? А? — не дав тому ответить, Бригандин встряхнул единорога снова, смотря, как тот тщетно пытается пнуть его задним копытом.

 — Повторяю. Выбор за тобой. Заточение и лишении магии, или ты отвечаешь на вопросы и идёшь с нами. Добровольно, — голос земнопони звучал суровее и немного увереннее. Может он и был лидером, но явно не по силе. — Откуда у тебя аэтаслибрум Огня? Кто его тебе дал? Зачем тебе Зеркало?

 — Нашёл... — Флэйм Блот внезапно понял, что под задними копытами нет пола. Его подняли и держали как мешок, только в форме единорога, при этом, не позволяя магии собраться в роге.

 — А если немного точнее? — сощуренные глаза Бригандина оказались на одном уровне с его. — Такие штуки как аэтаслибрумы, сами по себе не находятся, знаешь ли.

 — А я — везучий, очень, — очередная попытка пнуть дракона и вырваться провалилась. От рывка единорога только сильнее замутило, и перед глазами поплыли разноцветные искры.

 — Вижу. Безграничное везение встретить из всех возможных противников того, на кого пламя не действует, — рычаще засмеялся Бригандин. — У тебя нет вариантов. Выкладываешь всё как есть, или мы тебя вяжем и тащим к принцессе. Пусть решает, как с тобой поступить.

 — А есть разница? — схвативший точно знал, как обращаться с единорогами. Едва заклинание складывалось на кончике рога, Флэйма встряхивали, как шар-игрушку со снегом, заставляя желудок сворачиваться в спираль.

 — Разница есть. Листочки из твоей сумки её явно не обрадуют. И уж поверь, не стоит быть рядом, когда принцесса не в духе, — пояснил продолжающий изучать содержимое сумки и обугленные остатки ящика Сноу. Никакого клейма на крышке. Одна бутылка видимо осталась полной, и полыхнула, едва ящик попал в огонь. Смешивающийся с гарью аромат был непривычным. Ощущались нотки грибов, каких-то маслянистых трав и прочих ингредиентов, незнакомых Азуру. Настойки делают много где, но всё же вычислить, откуда прибыл огненный маг, будет проще, зная содержимое бутылок. Вот если бы осталась сама настойка, подумалось ему. — Свяжи его Тиара, быстрее доставим, быстрее освободимся. Мы и так тут задержались.

От этих слов в глазах Флэйма вспыхнула злость. Зажатый между угловатыми пальцами рог полыхнул оранжевыми спиралями, рассыпая искры. Сдавливая чешую, в лапу изумившегося дракона вцепился чихающий искрами и чадящий телекинез, медленно принимающий форму загнутых когтей.

 — Поцелуй за меня Дискорда в... — вырвавшись, единорог свалился на пол и, перекатившись в сторону, рванул к зеркалу. Сбоку разорвалось холодными каплями веретено изо льда. Отшатнувшись, он перепрыгнул через поднимающуюся дыбом каменную плиту. У самых ступеней его ногу обхватила цепь, больно ударив по бедру грузилом. Споткнувшись, он растянулся на полу, собрав перед собой несколько складок ковра. Левее от зеркала всё так же лежала пыльная сумка. От битвы она сдвинулась с места, открывшись, и теперь рядом виднелись потрёпанные книги, несколько потрескавшихся самоцветов и картинка в рамке. Два жеребёнка стояли рядом, улыбаясь кому-то за кадром. Медленно поднявшись, он сделал шаг вперёд, ощутив, как удерживающая его ногу петля затянулась сильнее. Полуобернувшись, Флэйм бросил взгляд на единорожку, держащую в копытах другой конец цепи. Заклинание, проплавившее камень, обернулось ощущением пустоты. От послевкусия настойки его мутило, и от любого неосторожного движения пол норовил уползти из-под копыт. Стерев копытом с губ маслянистую копоть, он уставился на оставленный ею след. У чародейки копыта покрывали чёрные разводы, такие же, похожие на копоть. Она обещала ему с поиском. И принцесса тоже, в ту единственную встречу в Гринлифе. И наставники оттуда, когда он безуспешно добивался ответов. Все они водили его за нос... Только странный розовый осколок выполнил его желание, подсказав место.

 — Сансет была такой же, — размеренный, чуть прохладный голос вырвал Флэйма из тянущих на дно вязких размышлений.

 — Что? — Блот повернул голову в сторону ледяного мага, поднимающего с пола рамку с изображением.

 — Можно быть одарённым, но сила аэтаслибрума непредсказуема. Может дать силы, а может испортить. Принцесса знала это и при первой же проблеме попыталась разорвать между ними связь, отослав её в другой мир. Туда, где она стала кем-то иным, — Гравел с опаской следил за замершим огненным единорогом. Вокруг того ещё кружились тусклые искры, пытаясь сложиться в образ высокого аликорна.

 — С чего мне тебе верить? Или ей? — Флэйм дёрнул ногой, натянув цепь.

 — Кто-то собрал уничтоженный аэтаслибрум, которого касалась твоя... подруга? Сестра? — заметив, как оскалился их пленник, Сноу задумчиво кивнул. — Значит, сестра. Слишком хорошо для совпадений, чтобы именно он оказался в копытах кого-то, отправившегося на её поиски, ведь да? Кто дал тебе эти страницы? Скажи и я докажу что нам можно доверять. И возможно ты однажды её встретишь.

 — Хорошо, — уставившийся в тёмную поверхность стоящего перед ним зеркала Флэйм хлопнул передними копытами. В отражении огненное воплощение с изумлением уставилось на стоящего внутри него единорога. — Но прежде всего мне интересно, бывают ли жареные драконы?

Описав полукруг, следом за резко обернувшимся Блотом, сжатая огненная лапа врезалась в Бригандина, отправив его в полёт через весь зал. С треском и металлическим скрипом сорванных засовов, скалистый дракон вынес массивную дверь и выкатился в коридор.

 — Моё имя Флэйм Блот! — рявкнул окутанный силуэтом аликорна единорог, рывком опрокинув и подтянув к себе растерявшуюся единорожку, прочертившую доспехами полосу искр из пола. — А не плюшевый пупсик!!

 — Стой! — голос раздался позади, когда раскалённые перья на крыле воплощения аликорна застыли в копыте от сжавшейся от ужаса Тиары. — Вот доказательство! Отпусти её...

Не убирая горящее оперение, Флэйм обернулся на голос. У зеркала стоял Сноу, держа в телекинезе рамку с картинкой. Вокруг складывались льдистые линии, соединяя её с каждым из самоцветов на раме Зеркала. Блеснула серебристая искра, словно капля, упав в центр тёмной поверхности, и застывшие разводы дрогнули.

В бликах мелькнул локон гривы Шиммер. Отражение отсутствующей в зале пони дрогнуло, оборачиваясь к кому-то невидимому в зеркале. Её рот беззвучно раскрывался и закрывался, словно она спорила с кем-то. Отрицательно покачав головой, она сняла седельную сумку и, подержав в копытах, протянула кому-то рядом. Белая нога в золотистом накопытнике осторожно взяла её и положила в сторону. Единорожка встала прямо, собравшись и зажмурилась, когда, то же копыто, ободряюще легло ей на холку, подталкивая вперёд. Шаг, другой и вот она стала ближе, растекаясь на разводы и пропадая, словно нырнув в воду. Последней мелькнула трёхцветная перламутровая прядь, невесомо извиваясь будто на ветру. Казалось, это было её решение.

 — Сансет... — силы оставили Флейма так же внезапно, как пробудились. Он рухнул на круп перед зеркалом, вглядываясь в тёмную и мутноватую поверхность, вновь застывшую позади висящего на ледяных бусинках изображения. Переставшая гореть настойка стекала с уголков рта чёрными каплями, собираясь на подбородке вязкой жирной сажей.

 — Сдаётся, его никто не посылал, — рычащий голос из коридора звучал не менее бодро, чем до внезапного полёта. Стряхивая с чешуи погнутые стальные полоски, куски замков и щепки, дракон как ни в чём не бывало вернулся в зал. Гравел скривился, провожая взглядом чешуйчатого спутника. Не хотелось признавать, но будучи лидером Каменного Крыла, он всё равно не мог сравниться с Бригандином во всём, что касалось огнеупорности. Скалистый вышел против потерявшего контроль огневика почти без потерь, если не считать пятен сажи и нескольких потерянных чешуек. Как вообще такого единорога могли пропустить? Достичь такого слияния с дважды повреждённым и, скорее всего, не полным аэтаслибрумом уже было непостижимо. Достанься же ему фолиант целым...

Гравел отогнал жуткие картинки вроде возникающего посреди зала вулкана или сплетающегося шара огня, похожего на маленькое солнце.

 — Тиара... — земнопони кинул в сторону единорожки вытянутый кристалл в золотистой оправе. Та поймала его телекинезом и вставила в браслет на копыте.

 — Что это с ним? Не рад представлению? — дракон кивнул в сторону неподвижно сидящего Флэйма, уставившегося в Зеркало, словно собирался ждать, пока оно не очнётся.

 — Эффект настойки кончился, — подошедший Сноу покачал пустой склянкой в телекинезе. — Недостающие части аэтаслибрума он компенсировал ею. Сам догадался или случайно, не знаю. Свяжем его, пока он не выкинул ещё чего и пошлём весточку Мосси. Похоже, ей этот тип тоже был нужен.

Всучив земнопони помятые листовки, ледяной единорог отправился собирать катающиеся по полу страницы, пытаясь не пропустить ни одну.

 — Ты же не думаешь, что это был "он"? — остановив вытянутым копытом Бригандина, еле слышно спросил пони.

 — Принцесса сказала быть всем настороже. Включая Рубиновое Крыло. Ты понимаешь сам, что это значит, — бросивший в сторону пленника дракон отозвался глухо, стараясь не быть услышанным другими. — Аэтаслибрум Фираги не мог вернуться сам по себе. Его собрали, пусть не целиком и нашли идеального преемника. Второго из двух возможных, Гравел Квейк, это не совпадение. Может, огневик и правда ничего не знает, и просто искал её, но...

С глухим стуком сидящий у зеркала единорог рухнул на груду скомканного ковра. В тёмной поверхности отражения, стоящий над ним аликорн досадливо нахмурился и, топнув копытом, рассыпался на сотни мелких искр.

 — Может всё-таки возьмём его?

 — Во имя Селестии, Бригандин!! — земнопони приложил копыто ко лбу. — Перестань тащить к себе всё, что горит, сияет и блестит. В прошлый раз меня почти завалило твоими "бесценными" находками, а какая-то мелкая дрянь укусила за нос.

 — Саламандре не понравился твой нос, она в этом не виновата.

 — У меня шрам остался! Мне теперь приходится каждый раз выдумывать очередную историю его приобретения!

 — И все кобылки с удовольствием их слушают, — скалистый гулко рассмеялся. — Только не говори, что не рад вниманию? Брутальные кольты со шрамами... всегда популярны. А теперь ещё этот след от огня,

 — Что-то не вижу у тебя шрамов...

 — А я и не кольт, — злорадно подметил дракон.

 — Кристалл Бранч не отзывается, — послышался растерянный голос Тиары, постукивающей по самоцвету.

Остальные обеспокоено обернулись в её сторону.

---

Звучащая капелью мелодия, оттенённая глухим деревянным стуком ударяющихся друг о друга веток на ветру, то набирала темп, то снижала его и дополнялась медленным звучанием струнных. Среди них, вплетаясь в звучание инструментов, звучал голос стоящей на импровизированной сцене пони. Песня, слова которой невозможно было разобрать, обволакивала, влекла, погружала и вынуждала выныривать на поверхность ради глотка воздуха, едва темп сменялся на более оживлённый.

Разговор на отвлечённые темы плавно перешёл к напиткам и едва мелодия зазвучала...

Вороной не понял, в какой момент его копыто оказалось на плече кажущейся хрупкой пегасочки в красном, чуть облегающем платье с разрезом на бедре. Держась копытами, поддерживая друг друга, они кружились посреди таверны в небольшом свободном от столов пятачке.

 — Для столичного жителя, ты не так уж хорошо двигаешься в танце, — заметила она, прищурив свои удивительной расцветки глаза, когда вороной едва не наступил ей на ногу.

 — Доводилось практиковаться во многом другом, — суховато отозвался он, ощущая, как теряет контроль над происходящим. Кобылка не только оказалась куда сильнее и крепче, но и вполне уверенно вела его в танце, поправляя его промахи и сглаживая неуклюжесть. Всё это так отличалось от происходящего на официальных приёмах, где он постоянно ощущал себя скорее тенью, чем участником. Не было это похоже и на развязные пляски в "Дольмене", где земнопони не особо жаловали медленные танцы, предпочитая мешать сидр и буйство неуёмной энергии, пока не валились кто где, у столов или прямо на присыпанных соломой бочках. Чудом поймав отклонившуюся назад кобылку, Ван вполне явно ощутил крепкие, привыкшие к длительным и манёвренным полётам крылья, дрогнувшие под его копытом. Обманчиво нарядное платье умело скрывало тренированные движения, напоминающие неспешный и текучий спарринг, обрывающийся в такт мелодии. Она была не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд.

 — Должно быть, это были весьма сложные вещи, раз ради них пришлось пожертвовать столь ценными для любого жеребца навыками танца. Мне уже жаль немного твою спутницу, — прильнув обратно и едва не уткнувшись в его грудь мордочкой, мурлыкнула она, заставив его скрытые под накидкой крылья натянуть сжимающие их ремень. — Оказаться лишённой удовольствия насладиться мелодией и неспешным движением в унисон со своим партнёром...

 — Не думаю, что это для неё настолько важно, — с сомнением заметил вороной, невольно вспоминая вечер со Старшей. Очнувшаяся в теле Диксди в первый раз, она изрядно смутила его в "Дольмене". После всего случившегося с ними эта первая встреча была так давно. Мелодия замедлилась, переливаясь звонкими колокольчиками. К голосу пони добавился ещё один, а затем ещё, сливаясь в унисон и расходясь по тембру спустя мгновение гармонии. Кружащийся в пятне света Ван пытался вслушаться в слова, но они ускользали, рассыпались и теряли смысл. Всё, что приковывало его взгляд, были сворачивающиеся в двойную спираль ярко-жёлтые, почти светящиеся зрачки на необычно красном фоне.

Сомноленс шагнула в сторону, немного потягивая крылья, хотя и понимала бессмысленность этого движения. Обогнув утопающий в тени столик, она бросила взгляд на жеребца, немного скованно пытающегося повторить нужные движения. Сбивающиеся с ритма шаги, непослушная грива. Над его партнёршей по танцу нависала узкая тень от его рога, скользя по фигурке тёмной полосой. Улыбнувшись, она открыла дверь и шагнула навстречу прохладе по мокрому дощатому полу.

Косой ливень едва не сбил её с ног. Вцепившись в ручку двери, она с изумлением уставилась на кренящиеся подогнанные друг к другу доски под копытами и тёмное, взрезаемое яркими бирюзовыми молниями небо.

 — Мы идём по самому штормовому краю! Ближе подойти, не выйдет! Разворачивайте судно против потока, или нас вынесет в самый центр!! — прокричал пробежавший мимо единорог в форме капитана. Мерцающий рог телекинезом вцепился в оборвавшийся канат, на миг высветив эмблему на его фуражке. "Смеющийся Драконикус" блеснула надпись под нею, образующей одну букву, оплетающую другую в ореоле из двух крыльев пегасов. Единорог рванул канат и, зацепив его петлей за торчащий среди досок крюк, быстро затянул узел. Промокшая под ливнем кобылка, едва не соскользнула в сторону, когда всё вокруг накренилось в другую сторону. Раздался звон бьющихся бутылок.

 — Я не знаю, зачем вам это понадобилось, но или сейчас, или никогда!! Мы пройдём точку соприкосновения в течение нескольких минут! — казалось, единорог кричит ей, но на деле он смотрел куда-то за её спину, где прижавшиеся к телу крылья пытались прикрыть её тело от злых и холодных капель.

 — Мы рискуем не только кораблём! Живее! — машинально пригнувшись от проскользнувшей прямо над его головой балки, добавил он. Часть какого-то механизма соединилась с массивным деревянным кольцом. Пегаска, не выпуская из копыт дверь, бросила взгляд наверх, с изумлением различив на фоне неба серую ребристую массу воздушного резервуара. Она на воздушном судне! В самой середине бури. И это судно, кренясь и скрипя каркасом, сейчас разворачивалось в сторону от надвигающейся стены из чёрной тучи, будто живое существо пытающейся проглотить мелкую добычу.

 — Бочки! Крепите бочки!! — взволнованная зебра проскакала мимо с бухтой прочной верёвки, перекинутой через грудь. — Нас кренит на левый борт!

Деревянная палуба скрипнула и вновь изменила наклон. Дверь сорвалась с цепочки, и держащаяся за неё Сомноленс ударилась о перегородку. Вокруг раздавались взволнованные голоса и скрежет гнущихся конструкций. Сорвавшийся сверху крюк чиркнул по палубе, оставляя вытянутый след ободранного дерева, и маятником улетел в подступающую мглу. Тучи пожирали судно, подбираясь вплотную к носу.

 — Твои спутники? — крикнул капитан, появившемуся в дверном проёме жеребцу. Спину того стягивало два ремня, удерживающих скромную походную сумку. Пригибаясь к палубе, под ливнем, он пытался прикрыть собой тубус и несколько мелких мешочков для монет и самоцветов. Ливень не оставил на нём ни единого сухого места.

 — Ещё рано! — вороной масти единорог всматривался во что-то напоминающее компас, только в виде шара с петлей и тремя небольшими окошками, прикрытыми толстым стеклом. — Надо подойти ближе!!

 — Ты рехнулся! Хочешь отбросить копыта, сделай это в другом месте и на другом корабле, но только не на моём! — капитан вцепился телекинезом в отмеченный красным флажком канат и потянул на себя. Раздался тревожный перезвон колоколов. — Больше жара! Включить вспомогательные винты! Заблокировать элероны!

 — Руль по правому борту отказал! — пони в красной повязке на шее, поскальзываясь по мокрым доскам, скрылась за углом. Судно издало стон готового сломаться дерева и содрогнулось.

 — Ещё три минуты... две... — единорог бросал взгляд то на шар в копыте, то на ощерившуюся зубами из молний тучу. В чёрных, полыхающих синим светом клубах, мелькнул тёмный угловатый силуэт. Синева сменилась на ядовито-зелёный оттенок, на миг осветивший корабль призрачным светом. Все замершие на верхнем ярусе вдруг показались старыми и утомлёнными. Завороженно смотрящие на вспышку пони обрели угловатые черты с похожими на костяки тенями. — Одна! Живее! Заклинание крыльев не продержится доль...

Молния ударила в нос судна, заструилась по мокрым доскам, перескакивая живой змеей с одной стальной детали на другую. Голубое зарево сменилось оранжевыми огнями разгорающегося пожара. Запоздало громыхнул гром, отбросивший пегасочку в сторону.

Удержавшийся на ногах единорог швырнул шар на палубу и разбил его копытом. На сосредоточенной мордочке светилась непоколебимая уверенность. Рядом, с трудом держась на ветру, появилась ночная пегаска, выставившая крыло углом против неистовствующего ливня.

 — Пора? — гулко спросил земнопони, шагнув из проёма двери наружу, перехватив покрепче замотанный в тряпки тубус.

 — Сейчас или никогда больше, — в голосе единорога ощущались нотки, граничащие с обречённостью. — Они не смогут удерживать судно дольше на границе бури.

Все трое, с трудом удерживаясь на качающейся палубе, подошли к леерам. Металл скрипел, гнулся и пытался вырваться из креплений, когда все трое занесли через перекладины копыта и...

 — Какого сена?! — в красных глазах пегаски три тёмных силуэта почти одновременно упали, подсвеченные зеленоватой вспышкой. "Смеющегося Драконикуса" тряхнуло снова, и он со скрежетом начал разворот. Сорвавшаяся бочка едва не сбила метнувшуюся к борту кобылку. Сомноленс оставалось только смотреть, как в клубящемся вихре медленно пропадают удаляющиеся от корабля три фигурки, поддерживаемые мерцающими контурами крыльев.

 — Сейчас или никогда, — раздался позади неё голос, и единорог вышвырнул её за борт в терзаемые штормом тучи. В вое ветра утонул её крик. Вытянутое веретеном судно резко рвануло от неё вверх, сражаясь оставшимися винтами с ненастьем. На борту полыхали лепестки пожаров, оставляющих за собой жирный чёрный след дыма. Одно из удерживающих резервуар колец треснуло, и мелкие щепки потянулись хвостом за пытающимся вырваться из цепких лап ветра кораблём.

Удар обо что-то жёсткое выбил из груди остатки воздуха. С трудом сделав вдох, она вытянула копыто, уперевшись в торчащий неподвижно камень. Он оказался стёсанным, с отбитым углом и был частью вымощенного булыжником пола. Где-то вдалеке раздавался раскатистый гром, заставляющий окружение содрогаться, и в наступающей тишине слышался сыпящийся песок, вперемешку с мелкими камешками. Осторожно поднявшись, она обнаружила себя рядом с пузатой колонной, кольцами покрытой символами на неизвестном языке. Позади, где виднелся тускло освещаемый молниями провал, едва различалась мокрая и полуразрушенная платформа. Ни ветер, ни влага от ливня не доставали так глубоко, в бессильной злобе они терзали выцветшие флаги на накренившихся флагштоках и трепали провисающие канаты, удерживающие остатки плотной ткани.

Брошенная кем-то палатка, накренившись, опиралась на стену. Рядом виднелся чёрный круг, от не раз разжигаемого костра. Пустая бочка. Разобранный на части тубус, под которым сквозняк трепал размотанную тряпку. Кто бы здесь не был, он покинул это место, отправившись дальше. Сомноленс тронула оставленные вещи и огляделась. Несколько следов вело по пыльному полу вглубь. Прочь от провала и палатки, их цепочка извивалась, отклоняясь то к одной колонне, то к другой. У обвалившихся с потолка камней брошенная фляга блеснула в тусклом свете от вложенных в пазы колонн самоцветов. Перевернув её, пегаска вытряхнула лишь несколько крупиц высохшей настойки. Следы змеились дальше, огибая разрушенную арку и миновав утонувшее в полу кольцо. Пыльные символы на накренённой поверхности трепетали в свете загорающихся и гаснущих камней. Свет, внезапно пробуждающийся в самоцветах, пугал даже сильнее наступающей тьмы. И всё же кобылка отчётливо различала петляющие следы трёх пони. Один из них, наверняка единорог, то и дело отходил в сторону, пока остальные, переминаясь, ждали его, и возвращался обратно. В одной из таких петель она едва не споткнулась об опрокинутый и раскрытый сундук.

Тусклые чаши, погнутый клинок и пробитый шипами щит, лежали осторожно сложенные рядом. Разбитая на множество кусков плитка была осторожно сложена обратно, обвязана верёвкой и подпёрта несколькими деревянными палочками. Она была единственной, на чём не было следов пыли или песка. Один из обломков прижимал пожелтевший обрывок бумаги. Два символа были зачёркнуты. Рядом с другим стоял вопрос. Один, расположенный ниже всех, был обведён в кружок и помечен стрелкой.

"Нашли", коротко значилось на эквестрийском. Линии надписи выдавали волнение того, кто оставил записку.

Чем дальше от провала, где резвились пронизывающие тучи молнии, шла Сомноленс, придерживаясь оставленных в пыли следов копыт, тем отчётливее она слышала неразборчивые голоса, эхом отражающиеся от стен. За скрытым в полумраке поворотом вновь показался зеленоватый отблеск. В круглом зале, поддерживаемом по краю теми же пузатыми колоннами с чёрными ромбами камней в пазах, у каменного постамента стоял единорог. Отброшенная в сторону походная сумка валялась с перерезанными ремнями, словно её владельцу было сложно совладать с замками или просто некогда. Тубус с открытой крышкой стоял у его ноги. Торчащие из него листы бумаги шевелились от сквозняка. Вокруг на полу переливались разбросанные самоцветы, вперемешку с монетами разных форм и металлов. И лишь одна из них мерцала зеленоватым камнем, вставленная в выемку постамента сбоку от тёмной фигуры единорога. Золотая монета с ребристыми краями и непонятными, вывернутыми наизнанку символами. Жеребец что-то увлечённо читал. Скорее, даже вынужденно. Всеми силами пытаясь оттолкнуться от вырубленного в камне возвышения и лежащей на нём книги, он против воли склонялся всё ниже. Отвечая его тихому шёпоту, фолиант шелестел прорезанными зеленоватыми язычками пламени страницами и изгибался под прижимающими к камню копытами. Мертвенный свет вырывал из полумрака искажённую досадой и попыткой что-то исправить мордочку. В застывших на строчках глазах бушевало пламя, и текли заклинания, распадаясь на отдельные слова.

 — Единым без жертвы. Принимая судьбу. Вслед за ушедшей эпохой. Меняя свободу на плен верных мне, — послышалось от стиснувшего зубы единорога, когда книга вздрогнула в истошном хрусте, выворачивая обложку и отчаянно хлопая страницами. Пламя разгоралось, охватывая шкурку на его копытах и пожирая бумагу. Зал встряхнул сильный удар. Стены и пол прогнулись, расцветившись узором, пробивающегося через щели меж плит света и замерли. В совершенной тишине пульсирующего в такт биения сердца зарева, постамент медленно разрушался, проваливаясь по кускам в расширяющуюся воронку из сплетённых между собой мрака и зеленоватого огня. Медленно, словно увязнув в липкой жиже, единорог отчаянно вцепился в угол книги зубами, прежде чем набирающий обороты вихрь втянул его за копыта в центр.

С хрустом твёрдый предмет ударил Сомноленс в плечо и, гулко стуча, покатился по полу. С ужасом она уставилась на лежащего на полу пони, застывшего в ломаных гранях изумрудного кристалла. Жеребец смотрел куда-то с изумлением, будто его плен застал его врасплох. На другой стороне зала, в отчаянной попытке схватить единорога, беззвучно крича, тянулась ночная пегаска. Прозрачный камень сковывал её, покрывая от прижатых к полу копыт до кончиков оперения. Полупрозрачные оковы наполнили её рот и сомкнулись на обращенных в сторону Сомноленс глазах. Спутница единорога застыла с гулким хрустом вставшего на место камня.

 — Эй... ты слышишь меня? — пегаска постучала по придавившего её ногу пони. Изумруд покрывал его с ног до кончиков ушей, преломляя гранями его силуэт, отчего казалось, будто пони подмигивает или недовольно кривится. — Проклятье, что здесь творится вообще?

Зал накренился вновь. Втянувшая единорога воронка схлопнулась, оставив после себя мерцающие фосфорными огоньками тлеющие искры и обрывки записок. Снова раздался удар, сильнее предыдущего, и вздрогнувший пол подбросил скованных кристаллом пони, покрываясь уголками вздыбившихся плит. С потолка упал прямоугольный камень, выпав из паза. Следом, покачнувшись, опрокинулась колонна, утонув наполовину в потерявших между собой связь булыжниках. Полукруг арки, скрепляющей колонны, ухнул вниз, рассыпаясь на множество осколков. Стена прогнулась и брызнула осколками, вскользь зацепившими плечо отскочившей в провал пегаски. Пол из камней сменился на ровный и высеченный в скале...

По заброшенному коридору эхо радостно повторяло обидные эпитеты всему произошедшему. Покрытая пылью и паутиной пегаска медленно брела вдоль чуть наклонённой стены, придерживаясь нанесённой на стену широкой чёрной полосы. Она тянулась невысоко от пола, прерываясь лишь на символ гаечного ключа лежащего горизонтально под половинкой шестерни, напоминающей восходящее или садящееся солнце.

 — Быть этого не может... — кобылка прикоснулась к символу копытом. Он, вне сомнений, был новее, чем запомнившийся ей из записей исследователей древних подземелий, тех немногих, прибывших в город и оставшихся в нём. Знак, как эмблема, повторялся через каждые несколько десятков шагов. Чёрная полоса постепенно стиралась, осыпалась с кусками камня, отслаиваясь и проигрывая вездесущему лишаю и сырости. Цвет обретал оранжевый оттенок. И вместе с ним половинка шестерни и ключ сменились на совершенно другой знак. Угловатую вытянутую морду...

Полукруг надкусанных временем дверей беззвучно распахнулся, распавшись на две части. Одна уползла в потолок, а другая чуть перекосившись, утонула в полу. За ними, в чёрном безмолвном пространстве, удерживаемая теряющимся в вязком мраке хребтом, над шагнувшей вперёд Сомноленс нависала белеющая костью морда, с тремя парами пустых глазниц. Две пасти, одна над другой, раскрывались, образуя арки прохода и там, среди пустоты на зеркальной плоскости стояла фигура, замотанная в покрытые письменами бинты.

 — Три угла становятся четырьмя. Четыре угла поворотом обращаются в восемь. Восемь углов раскладываются в шестнадцать. Три пары огненных глаз глядят на меня из темноты. Три вершины, обращённые вверх — миру даруют стихий воплощение. Три точки углом обращённые вниз — потомки в забвение уходящей силы, жажду развития разделяющих с нею. Вместе они сольются в четыре, — смотря куда-то вверх, говорила фигура. Под её копытами возник треугольник, вспыхнул и повернулся, создав свою копию. Линия диагонали слилась, образуя сияющий квадрат. Едва его линии потускнели, как он повернулся и вместо двух квадратов появился чёрный восьмигранник. — Семь воплощений первобытной стихии разумной и очнувшаяся от поражения дочь победителей. Там, на стыке граней одного поворота...

Фигура склонила голову, посмотрев пустыми глазницами на пегаску, изучая и оценивая.
 — Найдёшь искомую вечности каплю.

Костяк вырвался из вязкой смолистой тьмы, наклонился, прикрывая замотанного в бинты и рассыпался на шелестящие страницы. Надорванные, запачканные, помятые и обожженные, они слипались, образуя стены, пол и потолок коридора, бесконечно тянущегося вперёд и позади растерянно оглядывающейся по сторонам кобылки. Соединённые как попало, стянутые нитками, они трепетали в налетевшем ветру, покрываясь красными подтёками. Символы и схемы сочились вязкими каплями и тянулись провисающими линиями. С тяжёлым ароматом меди, записи отрывались от поверхности бумаги, вытягивая липкую паутину к незваной гостье, цепляясь за крылья, опутывая ноги и мешая попыткам сбежать.

Удушающий запах лез в горло, заглушая рвущийся наружу крик, когда почерневшие слова вспыхнули яркими языками огня и выбросили кобылку на жаркий белый песок.

 — Для оплаты этого недостаточно! Неделю мы караулили этого пронырливого единорога, сующего свой нос во всё, что его не касалось! Твой план не стоил зуба минотавра после драки в итоге. Ещё два, нет, три самоцвета и битов стопку! — каркающие голоса возмущённых грифонов донеслись до ушей наглотавшейся песка пегаски, боящейся встать раньше времени и выдать своё присутствие.

 — О, может быть мне ещё и чертежи подарить? Или ночью согреть каждого по очереди? — едкий голос потонул в возгласах одобрения. — Не наглейте, курицы ощипанные!!

Клёкочущий смех грифонов сменился на вопли ужаса, топот лап и хлопки крыльев. За прикрывающей кобылку куском скалы или обломком давно развалившегося строения, вспыхнул волнами ядовитый желтовато-болотный свет. В затухающих языках пламени на песок перед мордашкой Сомноленс опустилось чёрное копыто, прорезанное беспорядочно расположенными отверстиями, часть из которых была сквозными. Силуэт с хитиновыми крыльями наклонился над кем-то неудобно лежащим у противоположенного камня, отбрасывая тусклый свет от изломанного в двух местах плоского рога.

 — Ты хорошо справился с задачей. Спас кобылку в беде, разыскал похищенные чертежи, выполнил обещание. Даже жаль, что нам придётся вот так расстаться, — в голосе обладательницы похожего на молнию рога, послышалось наигранное сочувствие. — Если это хоть немного тебя утешит, твои чувства были самыми вкусными, из всего что мне довелось попробовать.

Добавила она уже мягче, и действительно сожалея.

 — Катись... к Дискорду, — хриплый голос из пересушенной пустынным воздухом глотки вырвался с трудом.

 — С радостью. Но у меня ещё есть дела. Мы оба получили желаемое. Ты обрёл эти руины, а я выполнила отданный мне приказ. Не думаю, что мы увидимся ещё хоть раз. Надеюсь, ты будешь счастлив всё то время, что тебе осталось, — с шелестом отрываемого от коры мха, высокий силуэт укутался в зелёное пламя и, обратившись в пятнистого грифона, скрылся из виду.

В красных глазах, рассечённых расширенным жёлтым зрачком, отражалось за свободу отражение прикованного за крылья к каменной плите аликорна. Звенья цепи стягивали и рвали перепонки, сжимаясь вокруг суставов, берущих начало от лопаток. Он, прикусивший губу клыком, всматривался в лежащую перед ним восьмиугольную шкатулку из камня. Зашипев, когда крыло вывернулось в натянувшейся петле из звеньев, он задним копытом подтянул шкатулку поближе. Накренившись, утопая в рыхлом песке, она повернулась набок. Проклянув её и закрыв глаза, он перевёл дыхание и вновь оттолкнулся от каменной поверхности, вытягивая ногу чуть дальше, пытаясь зацепить угловатый предмет копытом. С третьей попытки ему повезло, и он, через хруст в суставах крыльев, наклонился вперёд, пытаясь открыть её зубами. Чуть не сломав ему клык, крышка поддалась и медленно повернувшись, встала в пазы. Отщёлкнулись треугольники по бокам, выпуская ромбы штырьков и крышка расползлась в стороны лепестками. На белый песок выпал гладкий чёрный восьмигранник. Бросив на него взгляд, аликорн прикрыл алые глаза и медленно вздохнул.

Поднявшийся ветер принёс только жар и колючие искорки песчинок, заставляющих глаза слезиться. Опрокинувшаяся фляга упала с камня и медленно погрузилась в песок. С открытого горлышка упала и испарилась капля воды. Вслед за ней, сопротивляясь и поглощая свет, стал исчезать и восьмиугольник. Звякнули и застонали натянувшиеся цепи. Послышался скрежет расшатываемого кольца, вбитого в покрытый письменами камень. С некогда белоснежных клыков капнули красные капли, мгновенно почерневшие на белом песке. С трудом держащийся на границе беспамятства, теряющий сознание жеребец покачиваясь, стоял над чёрным предметом. Упавшая красная капля шариком разбилась об эбонитовую поверхность, зашипела и, собравшись воедино, вновь утонула в восьмиугольном обломке темноты. Позади него, со следами зубов остались висеть два перепончатых крыла тёмной масти. Сглотнув солоноватую влагу и призвав остатки сил, он стал медленно выводить схему. Линия за линией смачиваемой быстро чернеющей влагой на зыбкой поверхности пустыни, он соединял символы и вписанные друг в друга фигуры. Наконец закончив, он поднял зубами лежащий рядом восьмигранник, и еле держась на ногах, наступил на обозначенное кругом пятно.

Периметр схемы вспыхнул, поднявшись от земли вертикальным кругом. Не позволив жеребцу упасть, в шаге от него, оттуда появились две пары копыт, тёмно-синяя и белоснежная, подхватывая его и втаскивая в провал.
 — Его крылья!! Что он наделал со своими крыльями... — послышались два взволнованных голоса, прежде чем пустыня застыла в янтарных гранях и покрылась трещинами.

Поддерживаемое копытом тело изогнулось. Шарниры, соединяющие части, отскочили от пазов, провиснув на потерявших натяжение нитях. Откинувшаяся назад голова уставилась грубо нарисованными глазами на изумлённого Вана, не в силах отвести взгляда от отвисшей челюсти, грубо приколоченной к бронзовой петле. То, что недавно было танцующей с ним пегасочкой, превратилось в поникен с крыльями из фанеры и бумаги, неуклюже волочащимися по полу. Жалобно всхлипнув, марионетка рухнула на пол, неуклюже раскинув ноги. Отскочивший в сторону жеребец замер, оглядываясь по сторонам. Мелодия стихла. Пони-певица покинула сцену. В тишине только подрагивающие крылья тихо скребли по полу, наполняя пустой зал таверны жутковатым шорохом. Медленно шагнувший назад вороной споткнулся о стоящий позади пуфик, опрокинул его и, вскрикнув, проснулся лежащим мордочкой на столе.

Сбоку его тряс за плечо усталого вида пони.

 — Эй, я всё понимаю, но уже пора просыпаться, — он поставил перед носом Вана узкий бокал с шипящим и пенящимся напитком. Жидкость переливалась от малинового к голубому и обратно.

 — А... где? Где эта, с которой я танцевал? — сглотнув и ощутив давно забытый и спрятанный в закоулки памяти привкус собственных крыльев, вороной вцепился в пони копытами. — Пегаска в красном платье с разрезом? Тёмная...

 — Глава города, отвечающая за безопасность? Сомноленс покинула таверну, не дожидаясь вашего пробуждения. У всех с непривычки в голове всё перемешивается. Пейте. За счёт заведения. Легче станет, — ободряюще похлопав взъерошенного вороного по плечу и убрав от себя его копыта, пони придвинул бокал ближе к Вану. Тот машинально отхлебнул кусающий нос пузырьками напиток, поперхнулся и ощутил как мысли почти вернули привычное течение. Мешанина образов, знакомых и впервые всплывших в голове, стала сходить на нет. Последним кусочком были обрывки сновидений и событий в пустыне. Единорог в форме капитана беззвучно кричал ему что-то под ливнем, стоя у размытых очертаний круглого застеклённого иллюминатора. Помотав головой и сделав ещё один глоток освежающего напитка, дымчатогривый разобрал последние повторяющиеся слова.

 — Винты заглохли! Клинь рули высоты! Если разбиваться, то лучше в Зебри... — образ единорога размылся как туман, и вместе с ним вновь подступила тревога.

 — Диксди. Мне нужно найти её! В этом городе ей не стоит оставаться одной! — выпалил он, осушая бокал до дна.

 — Зачем так волноваться. В городе всё случающееся известно Сомноленс. Даже то, что не известно самому городу, — невозмутимо заметил пони, убирая опустевший бокал к другим.

 — Именно это меня сейчас беспокоит больше всего! — вороной подхватил сумку, осторожно вернув на место опрокинутый им пуфик и, уже почти перешагнув порог, остановился. — Глава города? Но ведь мы встречались с главой города...

 — Чем сложнее город, тем больше нужно глав, поддерживающих его в порядке, — поделился своей мудростью пони, протирая стол невесть откуда взявшейся тряпочкой. Бросив взгляд в сторону поспешно покинувшего таверну жеребца, он задумчиво добавил. — Хм, единорог или... всё же аликорн?

Копыто пони, держащее тряпку окуталось холодными огоньками, меняя масть на бордовые перья, переходящие к кончикам в ярко алый. Чуть выше перья редели, открывая взору чёрную блестящую поверхность. Отбрасываемая пони тень вытянулась, стала выше и обзавелась искривлённым плоским рогом с несколькими сквозными отверстиями.

---

Грифон лежал на не самой удобной кровати из сена поверх досок и грубой простыни. Из мрачноватых раздумий о случившемся и не самом очевидном плене его отвлёк звук выбитой решётки.

 — Сво-бо-ду гри-фо-нам! Честным труженикам шпионажа и контрабанды! — вцепившись в прутья решетки, он вглядывался в полумрак коридора. Он даже не знал, где находится, но стук копыт явно отличался от тех, кто его поймал, или скорее спас, в том жутком лесу. Мигнув от попавшей в глаза пыли, он обнаружил перед собой стоящую статую. Потрескавшийся камень на мордочке подсвечивался ярко горящим красным и, кажется, единственным рубиновым глазом под помятой и накренившейся в сторону диадемой. Мох покрывал ажурные детали, ловящие красные блики, спускаясь зеленоватыми разводами по выемкам кажущейся монолитной гривы.

 — Мы просто хотим... — тусклый, безжизненный и чуть скрипящий голос раздался в коридоре, заставив грифона медленно отпустить прутья и попятиться к противоположенной стене. Сглотнув, он зажмурился.
В коридоре никого не было, когда он вновь открыл глаза. Потрескавшаяся статуя аликорна пропала, словно её и не было. Всё так же светился разгоняющий полумрак фонарь, мигая и потрескивая фитилём. Слышались капли падающей с потолка воды.
 — Дискорднутый город чудовищ. Я слишком стар для всего этого. Пусть Кабаллеро своим крупом рискует, с меня хватит... — грифон пнул поднос с пустой миской, и уселся на кровать. — Они про меня забыли, что ли?
В коридоре снова раздались шаги, но на этот раз это оказались два ночных пегаса.
 — Пришёл в себя, пернатый? Готов рассказать, кто тебя послал?
 — У своей статуи с красным глазом спросите, — проворчал грифон, отвернувшись от решётки к стене.
 — Не отошёл ещё от Леса, — сочувственно проговорил второй пегас, многозначительно покрутив кончиком крыла у виска. — Бедолага, придётся пару дней подержать его тут.