Наследие Богини. Диксди
4. Пробуждение ярости, предательство и воссоединение зелёного крыла
Феномен Регрессии вырывается из оков, вынуждая рекреационную камеру принять экстренные меры. Тем временем, в беседе с аликорном Калиго узнаёт нечто, способное испортить её планы. Охваченная сомнениями, она переводит разговор на другую тему. Вороному открывается зачарованный зал, но какие тайны скрыты в нём, он не успевает узнать. Его возвращают обратно в комнату. Калиго остаётся одна и предаётся воспоминаниям о прошлом. Далеко от этих мест, в Лантерн-таун прибывают двое из Старой Гвардии, в поисках ещё одного участника их команды, по странной причине застрявшего в городке.
Чувство, когда вся сущность обращается в поток пламени, безудержно рвущегося сквозь истончающееся тело. Переполняющая сердце мощь, подобная рождению новой звезды, столкнулась с наброшенными на демикорна оковами рекреационной камеры. Прочный, покрытый символами ошейник болтался и искрил, соприкасаясь со вспыхивающими под шкуркой полосами раскалённых вен. Тонкие струи алого пламени оставляли на нём чёрные подпалины, пытаясь стереть ненавистные и ограничивающие свободу знаки на инитиумнарском. Ничего не видящие, широко распахнутые глаза Диксди полыхали, обратившись в два жерла, полных буйного танца теряющей контроль магии.
— Мне... больно... Брайтлайт... пожалуйста... помоги мне, Брайтлайт... пожалуйста, — тихо шептали синие губы, теряя вместе со словами капельки застывающей в воздухе магии, твердеющей жизненной силы, наполняющей сдерживающий демикорна сосуд клубами алого дыма, пронизываемого молниями. Светлый образ белого демикорна с платиновой гривой грустно качал головой, пропадая во вспышках пламени и всполохах разрушающихся защитных заклинаний. Одно из внутренних колец камеры не выдержало и рассыпалось, исторгнув из выбитых на нём символов снопы искр. Обломки не успели удариться о стенки, расплескавшись жидким металлом. Вырывающаяся из тела артефактора сила, замедленный взрыв, желающий лишь уничтожения всего, оказавшегося на его пути, ломал лапки механизмов, оставляя на их месте лишь источающие белый дым отверстия. Их заменяли новые, продолжая выполнять поставленную задачу, не понимая тщетности своих действий. Механизм боролся за своё выживание, подключая все ресурсы, заложенные в него создателями. Он знал, что делать и это было важнее данных о повреждениях, копящихся с каждой секундой в кристалле, безрезультатно ищущем способ связаться с теми, кто мог бы подсказать решение.
— Хартгеар... помоги... мне... — полыхающие глаза прикрылись, когда сдерживающие грудь обручи погнулись, им на помощь пришли два поршня, сжавшие металл оков с боков и вкрутив несколько цилиндров с мерцающими компенсационными кристаллами. С уголков глаз потянулись тонкие струйки пламени, сворачиваясь в петли и скользя по лезвию рога. Призрак прошлого потянулся к ней, замер и, под истошный крик отчаяния, стал рассыпаться на куски. Хартгеар ободряюще улыбался, продолжая распадаться на обломки, словно он хотел, но не мог сказать что-то очень важное. В груди Диксди распрямилась сжатая много лет назад пружина, изогнув её тело единым импульсом. Мысли скакнули в сторону, пробили тонкие витражи воспоминаний и ухнули в небытие. Чёрное ничто столкнулось со стеной пожирающего всё, до чего дотянется, пламени, смешиваясь в круговорот разрушения и свободы. — Помогите... кто-нибудь... помо...
— Производится сдерживание остаточных эффектов активации "Рубинового Режима". Компенсационные артефакты введены в замыкающие кольца сдерживающей заклинательной системы по протоколам два-двадцать семь-сорок-пятьдесят. Дублирующие компенсационные артефакты введены в эксплуатацию. Система автоматической замены вышедших из строя артефактов отдачи работает исправно в соответствии с установленными параметрами. Процент замены... производится анализ. Анализ завершён. Отчёт о наличии суспензии антимагического вещества. Присутствие суспензии антимагического вещества незначительно и продолжает снижаться. Производится оценка состояния субъекта носителя первичной связи. Раса. Демикорн. Обнаружено смещение баланса в сторону третьего компонента жизненной структуры. Производится штатная регулировка баланса компонентов жизненной структуры в соответствии с заданными параметрами комплекса "Водопад", — вырвавшееся из сдерживающего кольца копытце ударило в каменную поверхность, оставляя сеть трещин и глубокую борозду, бессильно соскользнув вниз. Механический голос замолк и, сделав небольшую паузу, зазвучал снова. — Уровень Феномена Регрессии. Отмечено отсутствие тенденции к снижению. Экспериментальный модуль контроля Феномена Регрессии. Отмечаются многочисленные повреждения внутренней секции рекреационной камеры. Прогноз... расчёт предполагаемого ресурса прочности... Расчёт невозможен. Модуль контроля Феномена Регрессии выйдет из строя через два... два... два... Модуль контроля Феномена Регрессии вышел из строя и не может быть запущен повторно автоматически. Разрушение камеры произойдёт через полных два цикла попыток перезапустить вспомогательный модуль... Всему персоналу комплекса "Щит", подготовить медицинский сектор с рекреационной камерой пять сотен девять к экстренной консервации. Всему персоналу комплекса "Щит"... всему... всему... консе... всему... персоналу... подготовить...
— Я... не ощущаю себя... где... — беззвучный вопрос застыл на горящих губах, когда сжимающийся вокруг танец пламени и мрака внезапно раскололся, и в алеющем провале кто-то высокий взглянул на неё альмандиновыми глазами. Протянутые к ней четыре крыла дарили тепло и умиротворение под тонкую, печальную мелодию оперения, рассыпающего крошечные огоньки. Чуть выше этой алеющей фигуры и позади неё появилась тёмная, рубленная и закованная в железо морда с двумя расположенными друг над другом пастями. Сдерживаемый в них огонь стекал вязкими струями между клыками, разбиваясь тяжёлыми каплями где-то внизу. Шесть спокойных глаз терпеливо смотрели на неё в ожидании. Крошечная в сравнении с этим гигантом, четырёхкрылая фигурка обернулась и, грустно улыбнувшись, шагнула в сторону, оказавшись под защитой исполинского перепончатого крыла, покрытого прочной чешуёй.
— Залог Договора... Вдохнувшая жизнь из уст дочери победивших, — громоподобный рокот раздался над головой Диксди, тонущей в нестерпимом свете шести полыхающих глаз.
— Феномен Регрессии достиг максимально допустимой отметки и его уровень продолжает расти. Соответствуя заложенной директиве о внештатных ситуациях, связанных с пробуждением у субъектов носителей первичной связи Феномена Регрессии, рекреационная камера пять сотен девять вынуждена запустить протокол остановки жизнедеятельности субъекта носителя первичной связи... Вынуждена... Вынуждена... протокол... про... система не исправна. Запрашивается рекомендация от центра передачи и хранения данных. Ожидается ответ. Ответ от операторов системы обслуживания отсутствует. Повторный запуск директивы. Сбой... Система автоматической замены вышедших... замены... вышедших из строя артефактов... отдачи. Сбой... Сбой... Феномен Регрессии превысил отметку максимального значения. Сбой систем безопасности... Сбой системы замены сдерживающих контуров. Сбой... Отмечаю разрушение внутренних слоёв рекреационной камеры. Протокол остановки жизнедеятельности субъекта носителя первичной связи будет запущен повторно. Повторный запуск завершён успешно, — передняя панель, покосившись и с трудом сместившись в сторону, обнажила жерло, усеянное крошечными кристаллами голубоватого цвета. Круг за кругом в них разгоралось холодное пламя, отбрасывая на грудь сопротивляющегося оковам демикорна изогнутые символы, накладывающиеся и образующие сложный узор. — Остановка жизнедеятельности будет произведена через один полный цикл.
Что-то хрустнуло, и накренившуюся камеру стала заполнять раскалённая вязкая масса, поглощая охваченную алым пламенем фигурку артефактора. Вырвавшийся вместе с воплем огненный сноп отклонился и угас, едва раскалённый металл наполнил её горло, булькнув остывающим и снова раскаляющимся пузырём. Жар-амулет на её груди изогнулся от окружающего его пекла и впился крыльями в грудь демикорна, словно пытался удержать внутри бешено стучащее сердце. Под размягчившимся металлом проступили покрытые багровеющие трещинками рёбра. Янтарный камень мигнул и огляделся тонкой полоской зрачка, будто бы оценивая окружающее.
— Выпусти меня во имя Древних, — чужой голос прорвался из покрытого остывающим металлом горла, и раскаленное копыто впечаталось в усеянное мелкими самоцветами жерло, ломая его и кроша в осколки прочные кольца устройства. Механический голос сорвался на скрежет и замолчал, погружая камеру в полумрак, разрушаемый лишь редкими всполохами на поверхности раскалённой массы. — Выпусти меня... и я сокрушу врагов во славу Свободных.
Громовой рёв разбился о стенки рекреационной камеры, прогнувшиеся от удара хвостом. Крепления не выдержали, и механизм дёрнулся вбок, расплёскивая потоки раскалённого железа из появившихся трещин. Ещё один удар изнутри разорвал внешнее кольцо, и вспыхнувшее на нём заклинание погибло, угасая и развеиваясь. Камера разрушалась, и с каждым ударом то, что было в ней, пыталось выбраться наружу, методично прокладывая себе путь через этот хлипкий барьер.
В зал рекреационной камеры вбежало несколько ящеров, расступаясь перед грузно шагнувшим Амергалом. Молчаливо, следуя указаниям Хранителя Скал, они шустро перетаскивали запасные полупрозрачные минеральные стержни, с трудом всовывая их в плавящиеся пазы.
— Амергал! Компенсационные артефакты снова перегружены! Отключи этот проклятый протокол проверки перед введением в строй дублирующих, от него нет никакого толка, только потеряем время, — с порога крикнула Калиго, бросившись к выступающей из стены панели. Небольшие самоцветы падали из её копыт, не хотели вставляться в предназначенные для них отверстия, ударяя её короткими лиловыми разрядами. — Она перекинула на себя связь со Стражем не заглушив полностью "Рубиновый Режим"! Ограничитель пытается обойти протоколы камеры и запустить его! Да живее же! Поверни вот ту рукоять и утопи цилиндр полностью, это даст нам немного времени для стабилизации камеры, проклятье. Я надеялась до этого не дойдёт.
Сложившийся из трёх отдельных частей кожух жалобно скрипнул и стал опускаться поверх колонны, соединяясь с тремя раскалёнными кольцами охлаждения, переставшими справляться с нагрузкой. Оглушающий вой наполнил зал, заставив ящеров пригнуться и бросить настороженный взгляд в сторону древнего устройства. Один из самоцветов под копытом Калиго вспыхнул и разлетелся мелкими осколками, оставив после себя оплавленную выемку, дымящуюся и чуть алеющую в центре.
— Нет, нет, нет... этого не должно было случиться. Амергал, опусти те рычаги немедленно, иначе эта тупая машина попытается её убить, не в силах справиться с Феноменом Регрессии! Нам нужно заставить модуль проработать ровно столько, сколько потребуется для адаптации её тела! — подняв с пола ещё один самоцвет, демикорн вбила его в поверхность панели, с удовлетворением заметив, как внутри него заплясала тонкая молния. Линии заклинания вспыхнули на камне, соединив между собой полупрозрачные камешки, вынуждая их светиться изнутри. Грузно навалившийся на раскалённый добела рычаг, Амергал вжимал его в паз, не останавливаясь даже тогда, когда от лап пошёл густой дым. Массивные колёса, сделанные намного позже устройства, нехотя сдвинулись, запирая замки на трёх частях кожуха, вздрогнувшего от разорвавшегося внутри охлаждающего кольца. Прежде чем створки разошлись, массивные крепления вцепились в предназначенные для них петли, не дав им раскрыться вновь. Вой, с трудом пробивающийся через толщу металла, стал тише. Мерцающие цилиндры с полупрозрачными стержнями, гулко присоединившись к камере с боков, приняли на себя удар бушующей внутри камеры магии. Часть из них лопнула сразу, выплюнув сноп осколков и язычков пламени, но другие исправно сдерживали натиск вырывающейся силы.
— Если так пойдёт дальше, камера не выдержит. Удивительно, как эта часть механизма вообще ещё работает, — заметил Амергал, вжимая в пол ещё несколько рычагов и проверяя надёжность креплений кожуха, источающих тонкий дымок от сгорающей пыли. — Коридоры будут перекрыты так, чтобы ей остался один путь. Мы загоним её туда. Ты уверена в этом аликорне?
— Да, их встреча решит всё, — сухо улыбнувшись, отозвалась Королева, изучая бегущие по плитам символы, хмурясь, если прочитанное ей не нравилось. — Ей не за чем будет покидать наши владения. Раз и навсегда, благодаря нашему гостю, она поймёт, что верхний мир никогда не примет её. Один финальный штрих, Амергал. Пусть он увидит ритуал...
Открывший глаза аликорн ещё слышал шелест страниц, долго пытаясь понять, случилось ли это на самом деле или ему это померещилось. Приглушённый вой донесся из коридора, когда стены вздрогнули и вороной на миг ощутил, как эффект от камня угас, погрузив комнату в кромешную тьму. Едва не споткнувшись о сумку, Ван стал на ощупь двигаться к двери, в последний момент вспомнив о возможности применить магию. Об этом он пожалел сразу же, как тьма рассеялась, ослепив его собственным гаснущим заклинанием огонька. Резко оборванное заклинание отозвалось гулом в роге, словно его пытались согнуть.
— Оооой... — обхватив рог копытами и прижав мордочку к полу, простонал он, ощущая, как гул уходит. — Что это только что было?!
Ответом на его обращённый в пустоту вопрос было шуршание, донёсшееся из сумки. Поклажа, брякнув ещё целыми бутылочками и парой замков на ремнях, подскочила и ударилась о кровать. Шорох повторился, и в небольшой щели показался уголок аэтаслибрума, отчего-то уже не сдерживаемого цепью.
— Книга, я приказываю тебе оставаться на месте! Оаауч! — резкий рывок отозвался звоном в голове, и пол пошатнулся под копытами вороного. — Ещё этого мне не хватало...
Промахнувшись мимо лямки, Ван не успел ухватить сумку, отпрыгнувшую в сторону с ловкостью испуганной лягушки. Найдя путь наружу, фолиант ударился об пол, звонко хлопнув замком на обложке. Издав стрекочущий шелест, книга заметалась по комнате, уворачиваясь от копыт и крыльев аликорна.
— Стой, бумажная тварь! Тебе никто не разрешал пробуждаться так внезапно. Какого Дискорда. Тебе должно было хватить крови ещё на несколько дней! — копыта Вана схватили пустоту. Фолиант, неуклюже хлопая обложкой, метнулся в сторону, обнаружив свободный путь к двери. За всё время, сколько он был у вороного, такой отчаянной попытки сбежать он не проявлял. Чихнув в мордочку жеребца облако пыли с пола, книга рывком оказалась на пороге, где путь преградила тёмная фигура с мерцающими глазами. — Лови фолиант! Иначе его будет не найти в этом лабиринте!
Фигура изогнулась и черпнула по полу лапой, оказавшись изумлённой и растерянной Страйдой, выронившей из лап поднос с едой и водой. Вцепившись клыками в каменную лапу ящерки, фолиант зло шуршал листиками, извиваясь лентами закладок.
— Твоя книга хотеть меня жевать! — скрипуче воскликнула она, пытаясь стряхнуть звенящую замком книгу, всем видом демонстрирующую своё нежелание отпустить попавшуюся ей добычу. Приглядевшись, вороной понял причину такого упорства. Острые клычки в пасти жутковатой морды на обложке фолианта не просто увязли в каменной лапе, но и сами постепенно каменели. — Странный книга, нельзя жевать Страйда. Если ты так продолжать, ты стать камень!
— Эта штука тебя не послушает, прижми её к полу, пока она не натворила бед! — выкрикнул Ван, стараясь не вспоминать о беспокойном дне, потраченном на поиски сбежавшего фолианта в прошлом. Сейчас, когда вороной оказался без магии и работающих заклинаний, да ещё и в ограничивающих свободу оковах, упустить с трудом добытый артефакт совершенно не входило в его планы. Злясь на бездействующую цепь в столь нужный момент, он ломал голову над неожиданно проявившейся прытью аэтаслибрума. Если бы Ван не знал мерзкий характер этого продукта извращённой магии и таланта неизвестного автора, он готов был поспорить, что фолиант пытался именно сбежать. Любой ценой оказаться как можно дальше от того места, где вопреки своему желанию очутился его нынешний обладатель. Послышался скрежет и оглушающий визг скользящего по камню металла, завершившись глухим ударом, сотрясшим подземное строение, вновь погрузив окружение в полный мрак на доли секунды. Воспользовавшись случаем, ящерка с размаху приложила замешкавшуюся книгу об пол, принявшись выковыривать из лапы остатки окаменевших и сломавшихся клыков. Дотянуться до обложки и влить несколько капель в раскрытую пасть было минутным делом. Подняв увесистый фолиант, вороной стал обматывать его цепью, на этот раз не доверяя одной только ей, соединив звенья навесным замком. Ещё одним артефактом, доставшимся в качестве оплаты за успешно проведённое расследование в Локбурге. — Да что на тебя нашло, аэтаслибрум?!
— Аэ-тс-леб-рам? — забавно проговаривая слова, переспросила ящерка. Подняв от лапы мордочку, она пристально посмотрела на вороного, и её взгляд тому совсем не понравился. В жёлтых глазах горел неприятный огонек, и Ван нехотя отодвинулся в бок, не выпуская фолиант из копыт. — Ты назвать эта книга — аэт-сллебрум?
Не только глаза. Тон каменного создания изменился тоже, став глуше и, как показалось аликорну, злее. Страйда протянула к нему лапу. Ван шагнул от неё, заметив мерцающие внутренним светом когти, прижав к себе фолиант. Что бы ни было в голове у неё, это явно не сулило ничего хорошего, если не ему, то точно книге. И что хуже, он не понимал причины такой резкой перемены. Услышав шаги, ящерка вздрогнула и затравленно обернулась. Шагнув к стене, она лишь приложила коготь к губам, многозначительно кивнув в сторону дверей, окончательно лишив вороного понятия о происходящем.
— Дикая магия. Как бы ни была качественно выполнена твоя цепь, она боится и перестаёт выполнять возложенные на неё функции. И это правильно. Я была бы удивлена, если случилось иначе, — знакомый голос зазвучал в проёме двери. В полутьме появился тускло мерцающий красный камень, а вслед за ним на "свет" вышла и сама Калиго. Позволяющий видеть в темноте камень выхватывал из мрака предметы тем охотнее, чем ближе они были, подумалось Вану и ради проверки своей догадки он бросил взгляд на ближайшую стену. Та была светлее, чем находящаяся в коридоре и видимая через проём. — Страйда, ты больше не нужна тут, покинь нас.
Неохотно убрав лапу, ящерка кивнула и медленно вышла из комнаты, бросив напоследок пристальный и не сулящий ничего хорошего взгляд. Гадая, чем же была вызвана эта резкая перемена, Ван не заметил, как тёмная демикорн подошла ближе и стала пристально рассматривать цепь.
— Примитивно. Просто. Эффективно. Навевает воспоминания о первых опытах с предметной магией. До того, как наши искатели обнаружили заброшенные схроны со свитками, инструкциями на металлических и каменных табличках. С того года развитие предметов, наделённых магией, зависело исключительно от талантов моего народа и магии нашей Богини, — проговорила она, проникая взором своего артефакта в структуру цепи, изучая сплетение магических нитей заклинания с ковкой кузнеца. — Ты кормишь эту книгу частью себя. Это мерзко, тебе не говорили? Ты и этот фолиант для меня почти одинаковы. И её, и тебя не должно было быть. И так же, как эта ожившая обложка с запятнанными извращённой магией страницами, ты тоже однажды пожелаешь укусить протянутое копыто. Скажешь, что это не так?
— Эту книгу сделали такой, как мне сказала моя хорошая... — Ван замялся, не зная, какое слово подойдёт лучше. — Артефактор. В фолианте, возможно, находится ответ на мои вопросы, и каким бы он не был, он ценен. Если только я найду к нему ключ.
— На твоём месте я бы избавилась от него, — сухо заметила Калиго, блеснув рядом острых клычков в тусклом свете. Вороной был готов поспорить, её мордочка выражала отвращение, какое он видел лишь у кобылок, внезапно обнаруживших в салате жука или слизня. — Впрочем, кто я тебе, чтобы осуждать сделанный выбор? С момента становления нашей Богини Алым Мастером мы только и могли отнимать её чрезмерную силу, избавляли от переполняющей её кровь магии, пытаясь хоть как-то облегчить её существование. Магомеханики, магинженеры и не всеми любимые техномаги занимались созданием всё новых и новых артефактов, способных стать просторным сосудом для её мощи, не развалившись при этом на части. В то время наши силы были в расцвете...
— А был выбор? — Вороной сунул скованный фолиант в сумку.
— Выбор был всегда. Просто порой его нужно было найти, — заявила Королева, приглашающе кивнув в сторону коридора. — Не желаешь составить компанию в небольшой прогулке? В моих владениях есть на что посмотреть, кроме старых книг и ящерок вроде Страйды, а эта комната навевает на меня слишком много воспоминаний.
— Страйда... мне показалось, что она повела себя странно, услышав название книги, — заметил вороной, застёгивая сумку на дополнительные пряжки, проклиная отсутствие телекинеза и неуклюжесть копыт. Если бы не Калиго, кто знает, как повела бы себя эта каменная жительница гор. И этот жест. О чём она хотела им предупредить? Размышления прервал голос демикорна.
— Эти книги приносят удачу и беды, победу и поражения примерно в равных пропорциях. И у них есть занятное свойство — не больше одного фолианта на мага. Изучив один, познав его до конца и получив желаемое, другие этот маг уже не сможет прочесть или открыть, — улыбнувшись, проговорила демикорн, царапая стену металлическими лезвиями на хвосте. — Однако создавший этот фолиант прекрасно знал об ограничении и попытался его обойти. И для этого использовал весьма неприятные методы. Тебе решать, стоит ли пытаться познать написанное в нём.
Стены под прокатившийся по коридору гул вновь вздрогнули, и с потолка посыпались мелкие камешки и пищащие пылевички.
— Нет повода для беспокойства, обвала тут не будет, — в ответ на опасливый взгляд аликорна и настороженное движение ухом, успокаивающе заметила Калиго. В мягком уверенном голосе не ощущалось обеспокоенности, словно она знала что-то, о чём не был в курсе Ван. — Ящеры знают скалы и умеют строить пещеры и туннели, используя для этого прочные части скал, в отличие от создавших эти подземные помещения и коридоры, не имевших никакого понятия о горах. Часть комплекса провалилась почти целыми секторами, оказавшись во владениях ящеров. Лишь благодаря прочным каркасам внутри стен отдельные комнаты, залы и переходы остались почти невредимыми. Поселившись в этом наследии ушедших времён, мы так и остались чужаками в подземном мире. И всё же, мои соплеменники не просто заняли пустующие строения, но и возвели немало собственных.
На этот раз позади Королевы появился другой ящер. Массивный, чуть ниже Амергала и угрюмо-молчаливый. Правое бедро рассекала глубокая трещина, переходя по боку на рёбра. Внутри неё переливались тусклым металлическим блеском скрученные и прижатые друг к другу волокна. Два массивных кольца скрепляли края трещины, но выглядели скорее как украшение, чем крепления, призванные удерживать трещину от расширения. Отличаясь от Амергала или Страйды, этот ящер обладал тёмными камнями в лапах. Их тёмные грани искрились зеленоватыми прожилками, светящимися ярче на сколах. Под углом, раздвигая крупные чешуйки на локтях, из тела торчали два чёрных шипа. В горле у него переливался такой же кристалл, как и у Страйды, но по каким-то личным причинам он молчал, отзываясь на голос Королевы кивком головы.
— Говоря о постройках... Я слышал от Калдари историю, как одного жеребёнка приковали цепями в стенах форта. Полагаю, похожими на те оковы, что сейчас звенят на моих собственных копытах, — голос аликорна стал чуть хриплым от попавшей к горло пыли. Откашлявшись, он добавил. — Ты сказала, я мало знаю о своей спутнице и раз я твой пленник... кто как не ты знаешь причину этого заточения, верно?
Они шли по коридорам, змеящимся в толще скалы, минуя провалы к рекам багровеющей лавы. В этих местах было жарко и сухо, но уже за следующим поворотом обнаружились выбитые в стене чаши-углубления, полные чуть тёплой, но свежей и вкусной воды.
Калиго молчала, и вороному оставалось лишь следовать за ней, поглядывая по сторонам. В этих местах он ещё не был. Символы на стенах отличались, как и детали дверей. Круглых, удерживаемых прочными петлями. Краска с них облезла уже давно, обнажив слегка тронутую ржавчиной поверхность там, где по металлу капала вода из подземных источников. За толстым, мутным стеклом виднелись какие-то механизмы, столы, накрытые арками с выбитыми на них знаками, толстые колонны со сдвигающимися в бок дверьми, способные вместить двух пони сразу. Сломанные трубы лежали рядом, покрытые пещерными растениями, нашедшими тут благодатную почву. Чуть дальше, видимо, была оранжерея Королевы. Просторный зал полностью зарос, создав свою собственную замкнутую экосистему, отгороженную от сухого воздуха прочной полупрозрачной преградой, массивными дверьми и втекающими в него несколькими источниками воды. Витые корни торчали из щелей развалившихся стен и уходили в пол, питая влагой толстое дерево в центре сада, выросшего без всякого солнечного света.
— И всё же, почему? — напомнил Ван о своём вопросе, едва они миновали очередную развилку, пропустив несколько ящеров, катящих громыхающую вагонетку с булыжниками.
— Чтобы она не пошла на Зов, как это сделали все остальные. Никто, кроме первых поколений, не мог сопротивляться Её Зову. Голос Богини это закон. Это приказ. И смысл жизни. Когда с её губ срывалась песня, каждый из нас становился с нею единым целым, единым разумом, желаниями и стремлениям. Весь народ, получивший от неё в дар жизнь, был её щитом и клинком, — пожала крыльями Калиго, плавно ступая по покрытому песком полу, слегка накренившемуся и растрескавшемуся, оставляя за собой отчётливые следы. Она вела его другим путём, показывая прорытые ящерами ходы и руины чего-то более древнего. Места, где уже давно не ступали копыто или лапа. В боковой, разрубленной по диагонали арке, накренившись и выставив вперёд погнутое лезвие огромного клинка, торчал массивный механизм, обнажив свои разорванные трубы и соскочившие с креплений шестерни. На груди, если можно было так назвать переднюю часть этого механического бойца, были выбиты буквы, похожие на эквестрийские, но, сколько Ван не пытался, разобрать их не удалось. Время и капающая вода сделали их нечитаемыми. Закрытая решётчатым забралом морда застыла, уставившись в одну точку, словно много веков спустя порождение механиков пыталось дойти до своей цели. В голосе Калиго отсутствовали эмоции, это озадачивало его. Он было подумал, что ей всё равно, пока она не добавила. — От жеребёнка не было толку, как и от ещё десятка подобных ей, ещё не получивших свои ограничители. Почти до самой битвы с единорогами Кристальной она оставалась в оковах, пока голос Алой Луны окончательно не угас и не потерял над ней своей силы. А незадолго до этого...
Тёмная вздрогнула, сбавив шаг и хлестнув хвостом из стороны в сторону. Почти лишённые перепонок крылья встряхнулись, на миг став похожими на размашистые лапы или диковинные ветки, берущие своё начало от лопаток. Вороной шёл следом, молча, ожидая, когда демикорн продолжит свою историю.
— Я... я покинула свой народ, когда Алый Мастер повела большую часть из нас с собой. В битву, с которой не смогла вернуться, — голос Калиго дрогнул, но она быстро справилась с охватившими её эмоциями. Пробиваясь наружу через холодный щит уверенности, они угасали, не набирая полной силы. Как и она сама, её чувства тлели, стирались и теряли свою яркость. Поддерживающий в ней жизнь камень мог позволить ей ощутить быстро испаряющийся туман грусти или всплеск остывающей ярости, словно брошенный в воду раскалённый кусок металла. Короткое ощущение жизни, отзывающееся болью и следующими за нею пустотой и безразличием. — Оставшиеся... выжившие приняли на себя удар войск Кристального Королевства. Выполняли "долг" перед принцессой, бросившей их в сложное время. Видимо, лишь став "тлеющими", им удалось понять свою ошибку и принять свободу, предлагающую иные пути. Но для этого им не хватило времени. И смотря на твою спутницу, я понимаю... насколько коротко было их существование в верхнем мире.
— И несмотря на это, они уберегли её, — возразил вороной. Ответом на сказанное было кислое выражение на мордочке Королевы.
— Уберегли, не дав ничего из действительно ей необходимого. Это печальное зрелище. Последняя из нас оказалась жалким подобием всего, чем были мы... — фыркнула демикорн. Из трещины на её разорванном ограничителе выпала мелкая деталь, упав на песок и рассыпавшись в голубую дымку искрящейся пыли. Остановившись рядом с выступом, ведущим к котловану, наполненному медленно текущей лавой, она подняла крылья и, нажав когтями на замки артефакта, плавно сняла его со своих глаз. Чёрные и угольно-матовые глаза смотрели в сторону одинокой скалы, торчащей накренившимся шпилем. Утопая в расплавленной руде, от скалы тянулись цепи, прикреплённые к многочисленным кольцам, вбитым в стены котлована. Некогда висящая над лавой, платформа почти утонула, и обрывки навесного моста беззвучно колыхались, сопротивляясь жару. На отполированной поверхности скалы, изрытой золотистыми прожилками, виднелся всего один символ. Изогнутый рог, сломанный пополам косой линией, и разлетающиеся в стороны осколки, образующие разомкнутые половинки круга. Калиго смотрела на скалу невидящими глазами, и сухой воздух, полный жара пещеры, шевелил её чёрную гриву. — "Отступниками" навечно останутся понявшие эту ошибку задолго до битвы и тщетно пытавшиеся вразумить остальных. Богиня не вернулась, а принцесса отменила приказ, пользуясь своим статусом. Если бы всё было иначе, возможно мы успели найти решение... Договор был этой ошибкой, но не осталось тех, кто смог бы сожалеть о ней.
— Кроме тебя, — вороной встал рядом, ощутив как натянулись, и тотчас ослабли цепи на его копытах, когда валуны подплыли ближе и застыли, повинуясь магии ящера. — Я слышал о договоре уже не раз, но в чём он заключался? Какое отношение к событиям тысячелетней давности имеет Диксди?
— Хм... Я расскажу одну историю. Грустную историю, которая не могла не случиться. Один единорог, маг, опередивший своё время, смог сотворить то, чего не было до него и не могло быть повторено после. За свои услуги он попросил камень. Не просто кристалл, самоцвет или кусок бесполезного золота, годного на монетки или украшения для кобылок при дворе. Нет. Этот маг, сумевший познать старую магию и разобрать пыльные свитки, потратив на это пять десятилетий своей жизни, захотел лишь одного — Слезу Алого Мастера. Даже узнав, что этим он просит будущую жизнь одного жеребёнка, маг настоял на своём, потребовав в дар эту застывшую слезу. В знак признательности за услугу, способную сохранить не одну, а тысячи жизней, его просьба была удовлетворена, но с одной оговоркой. Если подобная помощь будет оказана ему или его народу, пришедшему к Алому Мастеру, такая же плата будет востребована назад. Но... нас не стало. Новые народы, сохранившие жизни ценой многих из нас, забыли о существовании моей расы и о своём обещании. В потоке времён оказался потерян крошечный осколок, ждущий, когда его найдут... — голос Калиго плавно растекался по коридору, отталкиваясь эхом от стен, стихая в тёмных комнатах и ведущих в некуда проходах. — Нам следовало порвать Договор и остаться в надёжных стенах, едва стал известен исход битвы Богини. Нужно было защищать жеребят, а не только её, и возможно сейчас в горах слышались бы голоса моих сородичей, а не завывание холодных ветров в пустых фортах и на обледеневших стенах укреплений. Слово, скрепленное Договором, было сдержано лишь одной стороной. Мы сдержали его... а они нет. Калдари... она верила в Договор всегда. Фускус Калдари, ты произнёс её имя, но даже не знаешь, как важна была она для всех нас в те тяжёлые годы утраты. Последняя из второго поколения и единственная из первых двух поколений, оставшаяся в живых...
Королева вздохнула, ощущая жар огня, сравнимый лишь с пламенем, медленно пожирающим её саму вот уже много лет, безуспешно пытаясь сжечь её тело дотла. Имя всколыхнуло воспоминания о демикорне, возглавившей защиту горных укреплений благодаря своему авторитету и внутренней силе.
— Она была... сильной. Я видел оставшееся от неё там, на тропе в долину, — смутившись, проговорил Ван, вспомнив застывшую с гордо поднятой к небу мордочкой в последний миг своей жизни кобылку.
— Когда сдерживающий Алого Мастера механизм оков не выдержал нагрузки, она была среди предотвративших гибель многих, ценой нескольких. Резервуар разорвался, и её обожгла чистая магия Богини. С того рокового дня вместо груди у неё были стальные пластины, соединённые с переходящими в полудоспехи артефактами, не позволяющими её сердцу покинуть тело. Всю оставшуюся жизнь она была закована в броню с амулетами, не столько дающими ей силу, сколько отнимающими, рассеивающими её излишки, предотвращая яркую и смертоносную вспышку застрявшей в ней сущности Алой. В тот день все кого она знала, все кто вдохнул жизнь с губ Богини и очнулись вместе с Калдари, отдали свои жизни ради других. Обращались в пепел, но до последнего удерживали рассыпающиеся оковы Алого Мастера, выигрывая доли секунды для отчаянно ищущих выход магинженеров, — замки артефакта-глаза защелкнулись. На мордочку Калиго упали привычные блики красного камня. В голосе демикорна звучала тоска и вместе с нею гордость. — В тот день она дала клятву создавать самые прочные резервуары. Самые совершенные механизмы, способные безопасно отнять магию у Алого Мастера. Самые прочные оковы, выдерживающие натиск перешедших за грань и не способных повернуть назад. Не прощая ошибок себе, не терпела слабости в других, требуя жёсткости и стойкости. Порой, мне кажется, она радовалась страданиям Богини. Утешалась ими в миг, когда утрата и буйный огонь в обгоревшем сердце напоминали о себе. Жаль, я не знаю о её судьбе, покинув всех незадолго до битвы, но раз ты видел Калдари... окаменевшей, видимо и её путь подошёл к концу.
— Ну, в каком-то смысле она всё ещё жива. Часть. Память и навыки, — тихо проговорил вороной, заметив, как ярко вспыхнул камень в артефакте Калиго. — Ограничитель Дикси стал для неё сосудом.
— Вот тут ты ошибаешься, аликорн, — не слишком уверенно возразила демикорн, повернувшись и сделав к нему шаг. — Я точно знаю, личность в этих "око-часах" принадлежит совсем другому демикорну, одному из первых, достойному места вспомогательной личности ограничителя!
— Увы. Диксди получила свой первый ограничитель именно с этой личностью. А вот потом... — Ван вспомнил события в форте, путешествие по горам и короткие беседы со Старшей. На мгновение его кольнула ответственность за произведённую замену, когда он бросил взгляд на растерявшуюся Королеву. Но, отбросив сомнения в сторону, решил, что поступил бы так снова, если бы пришлось выбирать между Калдари и какой-то неизвестной ему персоной, ставшей набором памяти в глубинах кристаллов и шестерней диковинного металлического предмета. — Найденный ею первый ограничитель пришёл в негодность, и при запуске нового я перенёс в них личность Калдари. Она оставила для этого точные указания.
— И почему? — демикорн стояла близко, и, если бы Ван чуть наклонился вперёд, их носы бы соприкоснулись. Алый камень с бегущими под его поверхностью искорками и вспыхивающими линиями, складывающимися в узоры, почти закрыл ему обзор.
— Она могла помочь Диксди и помогала ей столько времени. А мне хотелось помочь ей. Пусть даже "око-часы" твердили о каких-то повреждениях... — Ван смотрел в закрывающую глаза пластину и гадал о том, какими были глаза Калиго до обратившего их магического отката: зелёными, синими или может стального оттенка. — Я не мог позволить ей пропасть без следа. Создать её копию не вышло, пришлось пожертвовать тем, что находилось в новом механизме. Любой поступил бы так же.
Однако на мордочке Королевы не было одобрительной улыбки. Вороной ждал, если не благодарности, то хотя бы согласия. Королева же просто стояла, застыв подобно статуе, будто пыталась прочитать его мысли и убедиться в правдивости сказанного. Казалось она просто не верит услышанному.
— Не скажу, что рада этой вести, — внезапно проговорила демикорн, развернувшись и зашагав по каменному полу, прочь от скалистого уступа. Жеребец едва сдержал вздох разочарования, когда она сухо добавила. — Теперь понятно, почему Диксди Дуо была так шокирована началом ритуала. Будь в ограничителе нужная поддерживающая личность, при потере сознания всё было бы в порядке... Надо было предугадать и такой вариант, пусть даже кажущийся невозможным, прежде чем помещать её в камеру.
Королева пнула подвернувшийся под копыто осколок минерала, вымещая на нём свою досаду. Этот аликорн заменил личность, и ко всем проблемам ограничителя главы добавилась паника ничего не понимающего демикорна. Всё пошло наперекосяк и хуже того, теперь Калиго не была уверена, пойдёт ли на соглашение эта очнувшаяся личность. Кто знает, что будет на уме у прошедшей ритуал. Когда вся фраза вороного уложилась в голове тёмной, та резко развернулась, царапнув стену острыми лезвиями.
— Ты сказал, личность была повреждена?! Сильно? Насколько сильным было её повреждение, когда ты сменил ею другую личность? — взволнованно и быстро проговорила правительница ящеров, почти теряя самообладание.
— Эмм... эта штука настоятельно не рекомендовала производить замену, наверное, достаточно сильным. Если честно, я не разбираюсь в таких вещах, — отшатнувшись от высеченных из скалы искр, жеребец с недоумением смотрел на внезапно переменившуюся демикорна. От её спокойствия почти ничего не осталось. Поджимая губы и переминаясь с копыта на копыто, она явно не могла скрыть охватившее волнение. Казалось, будто она не может решить для себя, важна ли эта информация или её можно проигнорировать. — В общем-то, я только произнёс сказанные мне слова, не зная их значения, едва голос из "око-часов" проговорил одну из фраз на этом же языке.
— На инитиумнарском... Не важно... протокол бы не позволил скопировать сильно повреждённую личность, не скопировав невосстановимые части с оригинальной личности ограничителя прототипа. Первая личность всегда будет основной, — прошептала она, говоря скорее сама с собой, чем с жеребцом. — Система не давала сбоя даже в Эпоху Хаоса, с чего бы ей сломаться сейчас... это просто смешно... надеюсь...
Последнее слово она сказала очень тихо.
— Не смотря на это, с Диксди же будет всё в порядке? — вороной поравнялся с Королевой. Она выглядела обеспокоенной, и это настроение передалось и ему.
— Возможно. Не знаю. Скорее всего. Какие ответы тебя устроят? — отозвалась Калиго, вспоминая содержимое сумки спутницы жеребца, понимая причину выбора именно таких книг. Артефактор взяла лишь способное пригодиться при встрече с наследием её народа. Карты старых укреплений, список символов с описанием их значений и позволяющие подобрать ключи к старым дверям. Каталог основных магических печатей, отпирающих или приводящих в движение механизмы. Заботливо подсказанные вспомогательной личностью вещи никак не могли быть в духе Калдари, той, какой её помнила тёмная демикорн. И это не было похоже на Лацертуса, чья личность была с самого начала в "око-часах" прототип девять. — Точнее смогу сказать лишь когда ритуал завершится. Это будет интересно... Скажи, какой предстала перед тобой Калдари? Всё тем же безжалостным и холодным воином? Живым оружием, способным прервать чьё-то существование без сожаления, если это будет нужно? Лидером, не терпящим отказа и требующим повиновения?
Вопросы застали вороного врасплох. Ему вспомнился блеск фиолетовых глаз. Грусть, охватившая Старшую в форте. Смех и едкие замечания по пути. Даже её попытка привлечь к себе внимание, запоздало понятая им и миг, когда она оттолкнула его, желая оставаться сильной и не требующей утешения.
— Вовсе нет... она показалась сильной, но живущей миром, оставшимся в прошлом. Пожалуй, в этом вы обе похожи. В ней сильное желание защищать, но делает она это грубо. От её жизни осталось так мало, но она пытается наслаждаться даже этим, — задумчиво ответил Ван, вспомнив её первое пробуждение в Дольмене.
— Защищающая, наслаждающаяся жизнью, это не Калдари. Это не может быть она, — сухо возразила демикорн, минуя стену со скруглённым по углам широким окном. Вместо стекла был какой-то тёмный полупрозрачный камень. За ним, постепенно становясь неявными силуэтами, виднелись брошенные механизмы, закреплённые у чуть наклонённых столов с когда-то мягким покрытием. Дуги хитрых устройств, покрытые пылью и паутиной, напоминали рёбра нашедших свой последний приют диковинных монстров. Несколько огромных кристаллов, зажатых в основании металлическим кольцом, тускло переливались бордовым светом. У ближайшей стены, постепенно уходящей в тень, виднелись передние части доспехов, помятые, разорванные и оснащённые заплатками с непонятными символами на них. Остальное, сколько бы вороной не старался, рассмотреть через потемневший камень не удалось. Половину этого похожего на витрину окна покрывала копоть, достаточно старая, чтобы капли воды проделали в ней узкие дорожки вниз.
— А что находится там? — кивнув в сторону увиденного, спросил аликорн, подойдя ближе и приложив к стеклу крыло, пытаясь рассмотреть мерцающие кристаллы с обломанными и расколотыми верхушками.
— Старые заклинательные комнаты. Увы, ставшие бесполезными с момента, как всё это место потерялось в истории. Даже открыв двери и добравшись до силовых кристаллов, не удалось вернуть их к жизни, так что ящеры просто сожрали металлы, пришедшиеся им по вкусу, бросив остальное лежать. Созданное ещё до нас пережило Великий Катаклизм, сохранилось в Эпоху Хаоса и теперь просто превратилось в хлам, — с горечью в голосе откликнулась Калиго, сбавив шаг у массивной двери, выломанной и поставленной сбоку от проёма. Из помещения тянуло сыростью и прохладой, одновременно со стелющимся по полу туманом от колец вокруг кристаллов. Ван заметил какое-то движение в дальнем углу, но приняв размытый силуэт за очередного ящера, зашагал дальше. Вслед ему посмотрело четыре красноватых глаза, поочерёдно мигнувших и пропавших в темноте.
— Твой кулон... тогда, незадолго до нашего знакомства, ты сказал Амергалу, что нашёл его. По твоему взгляду на камень отражений было понятно, как ты заполучил его. Пепельная Тень всегда отличался изобретательностью. Передать свою драгоценность отражениям, а через них тому, кто унаследовал его облик, но не его разум, к сожалению, и его манеры. Для него само время было тесным, — внезапно рассмеялась она, бросив короткий взгляд на украшение лежащее поверх груди жеребца.
— Это бессмыслица, как можно оставить что-то отражениям? — недоверчиво покосившись на демикорна, проговорил он, усомнившись в её здравомыслии. — Да даже если и так, то для чего? Заставить тебя подумать, будто я — это он? Какой смысл, если его уже нет...
Хорошее слово "если", оно очень удобно меняет расклад и, верно расположенное в предположениях, позволяет получить совсем другой результат. Ведь если его нет, это одно. Но если он всё ещё существует? Ван вспомнил слова Амергала, упомянувшего о перейденной грани и поисках. Удалось ли демикорнам достать его, ещё неизвестно, ящеры отыскали Калиго одну. Всё запутывалось ещё сильнее, вызывая у вороного желание удариться рогом о стену и заставить этим мысли перестать кружиться у него в голове, рождая один вариант за другим.
— Крупицы живущих раньше. Отражения. Сильных, способных вцепиться в самый край перед прекращением их жизни, как это сделала я, — мягко звучал её голос, утопая в тишине тянущегося коридора. Она слышала идущего позади жеребца и ощущала вздрагивание пола под лапами ящера, отчего не оборачивалась, бросая лишь короткие взгляды своим артефактом на стены и оставленные на них знаки, проверяя верность выбранного пути. — Почти тот же принцип, сохранивший личности в наших ограничителях. Только сильнее, совершеннее и... созданный задолго до нас. Пепельная Тень долго ломал голову над этим. Искал записи, исследовал каждый закуток этих владений, пока я была с ним рядом и переводила непонятное или почти стёршееся. Разгаданное легло в основу его зеркального туннеля. Пробы его силы и умений. И, как мне казалось, безуспешной пробы. Я ошибалась, раз на тебе качается его бесценная вещица, открываемая только магией аликорна.
— Значит... в тех туннелях была ты?! И ты чертила на стекле кристальным стилусом? — выдохнул вороной, вызвав этим кривую усмешку на её губах.
— О да, я была молода по меркам своего народа и жаждала увидеть мир. В тех зеркалах сохранилось много чего другого. Ведь так? Или они показали исключительно одну эту сценку? Они помнят любое событие, случившееся перед ними. Разумеется, большая часть зеркал там развалилась, оказавшись погребённой под завалами. Пожалуй, несколько из них я была бы рада найти и поставить у себя, делая некоторые свои вечера приятнее. Но не в памяти прошлого их прелесть, аликорн, — тон демикорна от мечтательного и немного сладковатого изменился на грубоватый и серьёзный. — Множество нитей вероятности. Вот чем являются на самом деле эти тёмные зеркала. Представь себе события, способные измениться и своим изменением породить цепочку других событий. Нет, ты не поймёшь... И всё же то была прекрасная эпоха для всех, желавших отсутствия предрешённости в их жизнях.
— Если ты так много знаешь об этом кулоне, почему я вижу в нём себя и ту, о ком думаю, не в силах забыть? И что... — он хотел добавить, "что делают в нём другие аликорны", но осёкся. Упомянет ли она о них или промолчит — от этого зависело, насколько осторожно стоит слушать её ответ.
— Всё просто, безделушка показывает то, что хочет видеть её владелец. Точнее, желаемое, вдыхающее в него силы и уверенность. Конечная цель, исполнение мечты, результат стремлений. На поверхности вложенных внутрь камней будут скользить образы, напоминающие о пути и не дающие свернуть с него. Когда-то там была я... Возможно именно в день, когда моё изображение пропало, я просто не поверила в случившееся, ощутив острые клыки на своей шее, — браслет на её копыте щёлкнул, и в облачке телекинеза повис похожий кулон, вынутый из небольшой выемки. В тусклой вспышке он хрустнул и открылся. — У меня нет глаз. Я вижу артефактом, а его невозможно обмануть или создать иллюзию. Этот кулон пуст. Твой пуст тоже. Тьма в одном, и такая же тьма в другом, но если ты заглянешь в мой, тебе предстанут те же образы. Ты с одной стороны и желаемое тобой с другой...
Вороной осторожно посмотрел в зависший в воздухе кулон, тихо позвякивающий обрывком цепочки. Поцарапанный и немного помятый, он походил на полученный из зеркала, только был старше и повидавшим немало путешествий. С одной из половинок на него смотрел незнакомый Вану пони, пристально смотрящий ему в глаза. С другой — обладающая хмурым и осуждающим взглядом ночная пегаска. Поджав губы, она словно хотела сказать нечто важное, но не могла подобрать слов. И в обеих половинках не было вороного или его необычного двойника. Как не было и тёмного аликорна с аквамариновыми глазами и именем ночного светила. Зелёная вспышка с обеих половинок на секунду ослепила его, отозвавшись в роге гулким звоном. Очертания Калиго смазались, наложившись на разрушенный зал. В мутных кристаллах едва различались тёмные силуэты. Воспоминание, достигнув пика яркости, угасло, рассыпаясь на крошечные искорки, оставляя в памяти лишь ощущение чего-то забытого против воли вороного. В далёких руинах, забытых и заброшенных, где однажды пыль была потревожена робкими шагами незваных гостей, его кто-то ждал. И там же лежал ответ на случившееся с ним. Ван это ощущал, но не мог понять причины своей уверенности в этом.
— Пепельная Тень всё чаще открывал свой кулон и всё реже смотрел в мою сторону, проводя ночи за изучением свитков и обломков табличек, игнорируя моё присутствие. Я перестала вдохновлять его и служить источником сил. Что-то другое захватило его мысли, и он упорно искал вечность, нечто, дарующее способность изменить события, вырваться из оков своей эпохи, вместо того, чтобы остаться со мной и... Возможно его поиски завершились неудачей. Искренне надеюсь на это, — вздохнула Калиго, не обращая внимания на задумчивого и молчаливого спутника. — Но не будем о прошлом, неподвластном нашим желаниям. В мире есть вещи более достойные внимания к себе. Тебя отведут назад, а завтра... завтра будет видно, сможешь ли ты оказаться полезным мне и воплотить в реальность мечту, хранимую мною уже столько времени.
Сказанное вороному не понравилось, но деваться было некуда. Пока он скован и постоянно находится под надзором ящеров, любое его действие будет тотчас замечено. Свернув, они оказались в зале, заметно более холодном, чем оставшиеся позади коридоры. Даже удивительные свойства камня на его груди не всегда разгоняли сгустившуюся тьму, скрывающую за собой стены и куски переливающихся внутренним светом кристаллических колонн. Вокруг раздавалось настораживающее шептание, шелест, и вместе с ними неясные тени скользили в боковом зрении, пугая своим неожиданным появлением. Сколько бы вороной не вертел головой, понять, откуда идут звуки и куда пропадают призрачные фигуры, он так и не смог.
— Не пытайся присмотреться к ним. В зале Хранителей неявное ускользает от взгляда, едва ты попытаешься его рассмотреть. Здесь мало что осталось от былого величия после исполненного Пепельной Тенью заклинания. Всё было разрушено, наполнено темнотой и осквернено, — заметив его осторожные движения ушами проговорила Калиго, описав полукруг копытом. Со звуком падающей воды на полу, чуть выше поверхности камня, расцветали, сталкивались и угасали кольца призрачных волн.
Серебристые, тяжёлые капли падали снизу вверх, разбиваясь о лужицы на потолке и, порождая своего двойника, падали обратно, сталкиваясь с новыми и распадаясь на медленно испаряющиеся облачка невесомой влаги. Кажущиеся обычными скалами, камни жили своей жизнью в боковом зрении, принимая очертания распластанных по стене существ, изогнутых теней и жутковатых шипов, извивающихся и плавно крадущихся к потолку. Ощущение, будто Ван стоит на потолке, а пол находится над его головой, охватило его вместе с приступом тошноты и так же внезапно отпустило, за миг до воплощения в жизнь нестерпимого желания вцепиться в ближайший сталагмит, обхватить его копытами и не отпускать до конца времён. С мелодичным звоном капли разбивались под треск растущих рывками кристаллов, со сворачивающимися под их гранями клубками теней. Тусклые, серебристые безжизненные глаза смотрели на вошедших в зал и, закрываясь, пропадали, чтобы возникнуть уже в других гранях, перетекая и видоизменяясь. Гадливое чувство, царившее в коридоре отражений, даже рядом не стояло с дрожью охватившей Вана, заставляющей прижать к бокам крылья, едва он присматривался к кристаллам внимательнее. Самые крупные из них росли угловатыми "кустами" у возвышения из покосившейся скалы, с ведущей к плоской вершине лестницей с затёртыми и потрескавшимися ступенями.
Оставив его внизу, Калиго поднялась и положила копыта на плоский широкий камень, обработанный с особым старанием и прилежностью. Рубленые грани уходили в пол, сливаясь с торчащими по бокам минералами, и аликорну пришло на ум невольное сравнение этой конструкции с органом. Тем временем демикорн скользнула копытом по поверхности, и кристаллы зажглись тусклым холодным светом, делая скользящие внутри них тени отчётливыми и оттого более пугающими.
— Не правда ли, это прекрасно? Музыка силы, шёпот ушедших голосов. Этим глазам, возможно, довелось увидеть мир задолго до прихода Хаоса, задолго до появления нас. Мир молодой и полный струящейся в его венах непокорной магии, олицетворения зародившейся в пустоте жизни. Быть тлеющей... в этом есть своё преимущество, Ван. Надо мною не властны директивы и протоколы. Не имеют силы желания Богини. Я уже почти за гранью, но при этом всё ещё здесь. Это открывает новые просторы, так желаемые им, — стены дрогнули как от удара, в ответ на зазвучавшую из-под её копыт мелодию. Похожую на звучавшую в ограничителе Диксди, когда он отчаянно пытался его запустить. Перестук шестерней с холодящими нотками печальной песни без слов. А может быть, слова там были, да только вороной их не знал. Калиго осталась у этого сооружения, поющего тихую песню под звуки разбивающихся капель и шорох изменчивых стен. Сопровождающий их ящер жестом показал Вану куда идти и натянул цепи, сдвинув оба обломка скалы. Вану оставалось лишь подчиниться. Стоящая у мерцающей конструкции Демикорн не слышала ничего, кроме наполняющих зал нот. Опустив перепончатые ушки, она мрачно всматривалась в искрящуюся поверхность. Страйда оказалась права, в ней и правда звучала грусть и этими беседами она пыталась её заглушить.
Бросив последний взгляд на застывшую посреди разгорающихся кристаллов Королеву, Ван зашагал следом за ящером, радуясь возможности покинуть это жутковатое место.
— Ты отступница, — холодно зазвучал голос, и чёрная демикорн сжалась как от удара, не в силах смотреть в жестокие фиолетовые глаза демикорна ржавой масти. — Ты предала голос Алого Мастера. Ты позволила взять у себя силу аликорну стихии, не явившемуся на заключение Договора. Ты отдала каменным ящерам часть древнего комплекса, открыв перед ними двери. Почему теперь, после всего совершённого тобой, я должна выслушать эту нелепую просьбу? Ты даже не третье поколение, ты грань между четвёртым и пятым! За одно твое распоряжение установить в Стражей запрещённые печати мне следовало бы закрыть перед тобой двери. А за обрушение сектора, отвечающего за консервацию "Диадемы", и этой меры было мало!
— Она не выполнит договор! Нас осталось мало, но мы ещё можем уйти! Забрать жеребят, забрать артефакты, бросить всё бесполезное и то, что невозможно использовать без нас. Не дать записям попасть в копыта магов Тёмного Короля! — в ней кипела ярость. Она не понимала, как эта стоящая перед нею демикорн может так слепо верить в свою силу. Особенно сейчас, когда многие не вернулись назад, отправившись защищать подземные туннели. — Принцесса отменила приказ на уничтожение Дискорда! Подставила всех нас под удар! Ты не видела, как...
— Я была там, отступница. Не тебе говорить о сгоревших от отдачи соплеменниках, до самого конца выполнявших свой долг и принявших на себя остатки сокрушающего удара Богини! А где была ты в это время? — голос фиолетовоглазой демикорна звучал так же холодно. Сделав шаг вперёд, она с вызовом посмотрела сверху вниз на тёмную.
— В... в чертогах Ящеров. Мы можем отвести туда остальных, переждать. Пусть армия Чёрного Короля идёт на Кантерлот, это не наша битва! Богиня стёрла из этого мира Хаос ценой своей вечной жизни, забрав с собой почти все поколения. Калдари... из твоего не осталось никого. Из первого все погибли. Третье приняло на себя удар в самом начале... В бой вступят те, кто лишь вчера получил свой седьмой или одиннадцатый артефакт! Ты хочешь бросить их против армии в магических доспехах?! Ты ведь... — в жёлтых глазах черногривой появился ужас от появившейся в мыслях догадки. — Ты не заставишь их запустить "Рубиновый Режим"... ты же не пойдёшь на это? Скажи, что этого не будет!!
— Не тебе говорить мне, что делать. Все они знают, на что идут, и если эти единороги прорвут укрепления, а это невозможно, что ж... у нас будет, чем им ответить, — сухо проговорила Калдари, разворачиваясь и уходя, демонстрируя этим окончание разговора. — Уходи, пока я даю тебе шанс. Придёшь снова сюда, одна или с этим аликорном, тебе будет брошен вызов на дуэль. Как последняя из первых поколений, я снимаю запрет в отношении тебя.
— Стой... Ради Игнеус, ради Хартгера... Уведи жеребят! Залог Договора не стоит этого! Сам Договор не стоит этого. Нас всех чуть больше трёх сотен, мы сможем жить, найти другой дом. Пусть эта битва останется принцессам! — выкрикнула чёрная демикорн, попытавшись схватить Калдари когтем на крыле. Костяной хвост свистнул, оставляя на боку отступницы рваные раны, почти отбросив её в сторону. Артефакты взвыли. В сковывающем копыто браслете вспыхнул и рассыпался шарик, залечивая повреждения. И таких шариков в браслете осталось всего два, на почти дюжину пустых выемок.
— Игнеус погибла из-за тебя, отступница. Не произноси её имя. Никогда, — в голосе Калдари полыхнула ярость. Повернувшись, она бросила на тёмную наполненный фиолетовым пламенем взгляд. Ряды стиснутых острых клыков блеснули под приподнявшейся губой. — Мы примем бой. Это просто маги единорогов, им не пройти наши укрепления. Стены выстояли в битве с Хаосом, жалкий маг, дорвавшийся до власти и получивший силу, ничто в сравнении с пройденными нами сражениями. Жеребята будут переведены на нижние уровни, и системы безопасности укреплений будет достаточно для их защиты. У нас есть стражи на случай, если кто-то из них доберётся до проходов в долины. Эти творения выступят первой линией обороны. Уже сейчас они движутся по туннелям и горным перевалам в сторону Кристального Королевства.
— Они... маги... они знают... кха... как уничтожить стражей. И таких много... Послушай же меня. Наш единственный шанс — уйти... В крыло комплекса "Щит". У... у ящеров есть способ закрыть старые порталы, созданные по... по принципу Грота! Никто не сможет войти, нам будет достаточно переждать... просто переждём эту битву... — чёрная медленно вставала, ощущая жжение в боку с колющей болью смещённого ребра. Бросившая на неё презрительный взгляд Калдари покинула место встречи вместе с другими сопровождающими её демикорнами. Подёрнутое тучами солнце переливалось на её доспехе, играя бликами в гранях выбитых на металле символов. — Ты ошибаешься... Одна жизнь не стоит жизни всех... пойми это... Пойми, Калдари Фускус, пока ещё не поздно...
Калиго мрачно смотрела на плоскость камня с ускользающими с его поверхности отголосками воспоминаний, не ощущая, как её копыто наносит удар за ударом, вымещая пробудившуюся в Королеве досаду. От ударов оставался лишь пыльный след.
— Я должна попытаться, — тихо проговорила она, смотря в своё отражение, но различая лишь мерцающие линии сплетённых в камне тонких заклинаний. Мутные очертания внимательно изучающих её теней колыхались в гранях кристаллов. — Он сыграет свою роль, хочет он того или нет. Уже завтра. И как аликорн, он послужит платой за предательство всех из его рода...
Она перевела взгляд на браслет. Все углубления в нём были пусты, а прочный металл рассекала длинная и глубокая трещина, переходя в плохо заживший рубец на копыте. На её губах медленно расползалась жутковатая улыбка.
С громким свистом выпустив пар, паровоз остановился у перрона небольшого, но солнечного городка, хотя и находящегося в ущелье. Построившие этот город как часть системы дозаправки поездов и посёлка для обслуживающих туннель рабочих, всерьёз озадачивались проблемой отсутствия солнца днём, и звёзд в сиянии луны ночью. Проще говоря, тут вечно царил полумрак и тяжёлый запах чадящего масла от уличных фонарей. Городок так и назывался — Лантерн-таун. Хотя кто-то из шутников чуть выше приписал "городок с запашком", выдолбив буквы на деревянной вывеске при въезде в город, это не было верным уже как с десяток лет. Инженерная мысль, тугой кошелёк и временно потерявший прибыль зеркальщик, прибыли в город с одной из нераспроданных партий зеркал. Зеркалами для освещения, если быть совсем точными. Прожив среди лишающего обоняния дыма от фонарей, проклиная свою неудачу, этот пони полез на скалы, желая сотворить необратимое. А обратно спустился уже с гениальной мыслью, озолотившей город, давшей одной из самых светлых гостиниц его имя, а для проезжающих мимо — отличное место отдыха на пути из одного селения в другое.
Выгнутое зеркало ловило живительные лучи солнца и сбрасывало их по сложной системе отражений почти на каждую улицу, даря не только свет, но и тепло в этом довольно прохладном месте. Ночами же улицы наполнялись серебристым светом луны, а крошечные кусочки зеркал отражали россыпь звёзд.
И Клауди Фортуна знала, почему их друг застрял в этом городе. Проверив сумку, она переложила футляр из красного дерева с золотыми инициалами и пометкой "запасная копия номер пять".
— В какой гостинице он остановился? — Паунд Тэйл оглянулся по сторонам, обнаружив как минимум несколько домов предлагающих снять комнату. Некоторые из них ненавязчиво добавляли к этому услуги солнечных ванн, располагая фокусирующие зеркала напротив окон с возможностью отрегулировать интенсивность света по желанию постояльцев. Городок жил своей бурной жизнью, совсем не напоминая о своём чадящем и грязном прошлом. Разве что если спуститься в туннели и отыскать покрытые копотью стены, но это уже был удел туристов, зачарованно слушающих своего гида. К туристам ни единорог, ни пегаска не относились.
— Спорю на перо, вон в том здании с зашторенными напрочь окнами, — кивнула в сторону розового дома с золотистой отделкой и двумя бюстами жеребцов, фыркающих фонтанчиками воды в похожие на цветы чаши.
— Спорить с тобой себе дороже. В любом случае, если мы не найдём его тут, будем искать в другой. Не найдём вообще — скажем Бранч, что потеряли его, — получив тычок в бок, единорог замолчал и добавил чуть тише. — Я просто пошутил...
Пегаска уже скрылась за вращающимися дверьми, направившись прямиком к пони за стойкой. Одного выражения её мордочки после вопроса было достаточно, чтобы понять — никакой ошибки не было. Скай Глоу застрял именно в этой гостинице. Предчувствуя нехорошее, Паунд подошёл ближе, вслушиваясь в разговор.
— Да, да, номер 27 на втором этаже! Он уже две недели тут, требуя отсутствие зеркал, закрытых окон и никакого света! Ладно, он платит, хоть и портит имидж нашего отеля зашторенными и закрытыми окнами, так ещё его требования к блюдам... Искренне сочувствую иметь таких знакомых как этот мистер... Глоу. Будь он хоть пять раз аристократ, нужно иметь и совесть! — пони перевела взгляд на аметистового единорога. — Чем могу быть полезна? Номер? Услуги солнечных ванн?
— Вообще-то я с нею... ушам не верю в проблемы со Скаем, — натянуто улыбнувшись проговорил он, незаметно подмигнув пони.
— Паунди, он "вселился" в уже занятый номер... — со вздохом проговорила пегасочка, благодарно кивнув пони-администратору отеля. — И, похоже, он уже успел всех тут достать.
— Я был бы удивлён, если бы он не успел этого сделать до нашего приезда, зная сколько времени занимает путь в такую... — единорог чуть не ляпнул "глушь". Заметив недовольное выражение мордочки пони, он осёкся. — В такое удалённое место. Пожалуй, нам стоит поторопиться и избавить эту чудесную пони от неугодного её отелю постояльца.
Через два с половиной пролёта лестницы, а не два, как предполагал Паунд, они оказались в полном мягкого солнечного света коридоре, украшенного вазами с цветами, точёными фигурками единорожек, выполненных из мрамора разных оттенков. Сфокусированный свет рассеивался в матовой части стёкол, создавая ощущение прогулки по аллее. Эффект усиливался небольшими кусочками витража, имитирующего тени от веток и листьев.
— Чудесное, на удивление, место, — заметил единорог, бросив последний взгляд на коридор, прежде чем постучать в дверь под номером 27. — Скай Глоу?
— Если вы опять про свои тупые требования вернуть зеркала на место, я повторюсь ещё раз! Пока я тут, ни одно проклятое зеркало не будет светить мне в окно! Ни один блик не просочится в дверь! Ни одного луча света не... вы вообще меня слушаете? — разоряющийся за дверью голос обладал слегка хриплым баритоном, выдавая склонность своего обладателя приказывать, руководить и предаваться безделью после раздачи ценных указаний.
— Блестючка!! Мы тебя нашли!! — в ответ на радостный голос пегасочки за дверью послышался грохот чего-то упавшего, как если бы стоявший на стуле свалился с него, попутно отломав спинку и половину ножек.
— Клауди? Ну, наконец-то! Где тебя ветры носили? Уверен, по пути ко мне ты побывала во всех игорных домах, какие были по пути и даже в тех, для которых нужно было сделать крюк!! Давай это скорее сюда... ну... в щель двери просунь... да живее же!! — золотисто-кремового цвета копытце высунулось в приоткрывшуюся дверь и стало ощупывать воздух, пока не наткнулось на протянутый футляр. Из-за двери послышался вздох облегчения и на пороге появился худощавый, подтянутый единорог, переливающийся на солнце подобно золотистой статуе с платиновой гривой. Глаза закрывала хитроумная конструкция из серебристого металла, позолоченных завитков и таких же оправ вокруг тёмных кусков полированного кристалла. Придерживая копытом, он подкрутил несколько рычажков на ней телекинезом, убеждаясь в прочности замков и плавности раскрывающихся и закрывающихся шторок из сетчатых пластинок. С шумом захлопнув футляр, он скрылся в комнате, собирая свои чемоданы.
— Понимаю, почему администратор была не довольна... — заметил Паунд, окинув беспорядок в номере, заодно с заколоченными окнами и завешенными зеркалами. — Убирать этот хаос придётся не один день.
— Я платил по тройной ставке. Если ей что-то не нравится, пусть скажет это тому бруску золота в счёт оплаты! — услышав замечание, крикнул с другого конца номера маг, кидая вещи в клетчатый чемодан с инициалами на боку.
— Тому самому, что прилетел в неё через весь коридор на требование вернуть потерянную оплату от предыдущего постояльца, покинувшего отель, — прикрыв копытцем рот, тихо пояснила Паунду пегаска, с трудом сдерживая смех. — Скай, с тебя требуют вернуть зеркало!
— Пусть покупают новое!! Дурацкие зеркала, дурацкий город, тупой придурок с рогаткой! — Возмущался единорог, пытаясь запихнуть помятый костюм в чемодан, отчаянно сопротивляющийся такому насилию над собой. — Эти отражения повсюду, блики, блики, блики... Даже в Кантерлоте нет столько этих назойливых бликов как в этом городе! Словно за полуторавековое прозябание в темноте они решили отыграться по полной!
— В Кантелоте, как и вообще везде, на тебе были очки. Кстати, а что случилось со старыми? — Паунд поймал катящийся мимо чемодан.
— Разбились... — мрачно и коротко ответил Скай. — А потом меня швырнуло в эту захудалую гостиницу и почти три дня прислуга этой гостиницы искала оставленные на улице чемоданы. Со всеми моими вещами, смею заметить!!
— На твоём бы месте, Скай, я бы уже научился владеть своими способностями лучше, а не прикрываться механизмом и обидой на неудачный опыт с аэтаслибрумом. Вот я... — ощутимый тычок в бок и отрицательно качающая головой пегаска оборвали фразу аметистового единорога на половине.
— На моём месте, Паунд Тейл, я бы тебя послал. Ах да, я же и есть на моём месте... пошёл бы ты знаешь куда? — второй чемодан, отправленный пинком в сторону двери, завершился смягчённым ударом и негромким "угх". — Вот теперь можем отправляться. Мосси Бранч прислала и мне письмо. Сказав, что остальные детали расскажете уже вы двое. Что она забыла в Кристальной?
— Кто-то вышел на след осколков Круга Гармонии. Того самого, считающегося утерянным. Оба известных осколка были украдены, — убрав из голоса весёлость ответила пегасочка.
— Родовой дом Фьюз и Джильт Луламун? Особняк Филси Рич? — глухо лязгнув, пряжка галстука мага застегнулась, тускло заблестев перламутровым камнем. — Ладно, их дом пустовал, хотя его и должны были охранять, но Филси? Этот выходец из торгашей трясся над своим сейфом едва ли не сильнее, чем моя родня над своей сокровищницей. Простой взло...
— Мосси Бранч считает, это не было простой кражей ценного куска реликта. Сделавший это знал о других осколках и... возможно сейчас пытается собрать их все, — добавил Паунд, отступив в сторону, когда аристократ вновь появился на пороге, приведя себя в должный вид. Тёмные окуляры очков, скрывающие взгляд, переливались бордовыми оттенками, придавая магу загадочный вид. — Собственно говоря, это одна из причин сбора всего Лесного Крыла. Почти всего, Тенакс остался в Кантерлоте, приняв на себя ответственность начальника Дворцовой Стражи.
— Никогда не понимал, по какой причине он вообще оказался в Старой Гвардии, — бросил золотистый маг, проигнорировав недовольное фырканье пегаски. — Детали расскажете по пути. А пока...
— А пока ты должен вернуть на место зеркало, — прервала его пегаска, ткнув раскрытым крылом в сторону номера.
— Не считаю это возможным, я понятия не имею, в каком из бликов оно потерялось и даже не хочу ломать над этим голову. Пусть купят себе новое, за ту кучку битов, вытянутых шантажом лишить меня еды или отключить воду в душевой. Да эта вода даже не пахла розами и в кафеле на полу была трещина! Отвратительно! — пнув ковёр и подхватив оранжевым сиянием телекинеза чемоданы, Скай Глоу направился к лестнице, игнорируя перешептывающихся за его спиной спутников. — Пока я тут торчал, между прочим, не по своей вине, мне удалось услышать несколько занятных историй. Ходит слух, будто в городах появляются копии пони, ищущие информацию, помогающие другим и пропадающие. А оригинал тем временем обнаруживается спящим у себя дома или на улице. А ещё их активно ищет Орден, но видимо у них в копытах дыр больше, чем у чейнджлингов, раз они их упускают раз за разом.
— В Кантерлоте та же ситуация. Все считали сообщения результатом оставшихся в городе перевёртышей, не выбитых за пределы щитом Шайниг Армора и Кэйденс. Но... это что-то совсем другое. Так или иначе, Орден не допускает утечки информации и крайне настойчиво убеждает столкнувшихся с копиями в их переутомлении, излишками сахара или в избыточном воображении, — уже тише добавил Паунд, спускаясь следом по лестнице.
Внизу их встретила администратор, отпрыгнувшая в сторону от Скай Глоу, возникшего из воздуха перед нею. Что-то возмущённо ответив, он сунул ей в копыта несколько брусков жёлтого металла с отпечатанными поверх инициалами своего родового стойла. Фыркнув и с достоинством поправив гриву, она скрылась за стойкой и вернулась уже со свитком и небольшим мешочком битов.
— Ты потребовал оценку стоимости и сдачу? — Клауди широко улыбнулась в ответ на застывшего в растерянности мага. — Да ты просто скряга!
— Если деньги идут тебе в копыта благодаря твоему приобретённому дару, это не значит что и мне нужно разбазаривать фамильное золото по каждому чиху обслуги. Сколько бы у меня его не было, его не хватит на все эти... прихоти владельцев гостиниц, — пожал плечами единорог, засунув мешочек в боковой карман чемодана. — Моя семья поколениями собирала богатство не для того, чтобы я...
— Чтобы ты мылся в воде без запаха роз, да-да, не начинай снова этот разговор, иначе я окуну тебя в озеро посреди совершенно сухого зала, и недели три ты будешь пахнуть тиной и кувшинками! Ради всего хорошего, Клауди, заткни его!! — прижав уши взмолился водный единорог, первым покидая здание, с радостью вдыхая свободу улицы и гомон прогуливающихся пони. Мысль заказать для их напарника отдельный билет настойчиво кружилась вокруг него игристой звёздочкой, но тут же гасла от представляемого комфорта вагона класса люкс. С бесплатными яствами. С комфортными кроватями и мягкими сидениями. Вздохнув и смирившись с необходимостью терпеть аристократа весь путь до Кристальной, Паунд Тейл зашагал следом за пегаской, весело подпрыгивающей при каждом шаге.
Скай Глоу умел выводить из себя любого. И до, и после прочтения "мерцающего" аэтаслибрума, крайне неудачной попытки скопировать фолиант света, он оставался представителем знати старой закалки, считающей выходцев из простых семей недостойными для общения. Пожалуй, оказавшись в Старой Гвардии, ему пришлось учиться этому общению, встретившись с обладателями сил старых книг, не менее одарённых, чем он сам, пусть и ниже происхождением. В конце концов, именно Старая Гвардия решила его проблему — неконтролируемое перемещение через блики на поверхностях. Единорогу достаточно было взглянуть на отражение пятнышка света, как его переносило в любое место, куда оно отражалось. Механические окуляры с несколькими слоями кристаллов и тонкой регулировкой позволяли ему выбирать блик, расстояние и даже направление перемещения, обходя тем самым главный запрет телепортации — необходимость видеть место или знать его. Конечно, оказаться в тесной каморке или сплющиться в узкой трещине не позволяли очки. Что случилось бы с магом без них, Паунд не хотел даже думать, хотя зачастую откровенно желал увидеть Ская мечущимся в виде пучка света в замкнутых отражениях на золотых плитках в хранилище семейства Глоу. Представив это, озёрный маг улыбнулся.
И всё же почти все Крылья Старой Гвардии состояли из разных по характерам и умениям пони. И всех их объединяли две вещи. Прочитанные древние аэтаслибрумы, наделившие их своей магией или свойствами. Или встреча с чем-то поистине странным, о чём разговоры поднимались менее охотно.
Таким был Тенакс, ветеран стычек с грифонами на границах спорных территорий, пропавший в пустыне и вернувшийся с механическим крылом и встроенным в бок артефактом. Орден, за возможность прибрать к копытам эту необычную технологию, перешёл бы все границы дозволенного, если бы Мосси Бранч вовремя не попросила принцессу позволить присоединиться пегасу к Гвардии. К удивлению всех та дала согласие мгновенно, добавив, что за него уже поручились, а длинный послужной список и множество заслуг уже говорят в его пользу. Так Лесное Крыло пополнилось полуофициальным участником, одним из прикоснувшихся к чему-то не менее загадочному, чем фолианты древних и могущественных магов прошедших столетий, оставивших много опасного наследства после себя. Паунд жалел о назначении этого сурового пегаса на место начальника стражи Кантерлота, без него в Крыле стало меньше порядка, а внимание Бранч последние несколько лет занимали только её школа магии в Гринлифе и изучение культуры населяющих островок Вечного Леса — форестиров. По правде говоря, за последние семь лет им не приходилось объединять свои силы. Клауди Фортуна занималась исключительно поиском подпольных продавцов антиквариата и запрещённых артефактов, пользуясь открытым входом в любой игорный дом. Скай Глоу вращался в высшем обществе и заводил знакомства в кругах, куда мало кто мог попасть, не имея собственного хранилища, полного драгоценностей и счёта в банке. Тенакс прохлаждался в отставке, время от времени преподавая пегасам-стражникам.
Что же до него самого, годы прошли в оттачивании магии воды у прекрасных водоёмов Эквестрии, заодно с путешествием по забытым городам в поисках затерявшихся в библиотеках аэтаслибрумов. Практически бесполезное занятие, если бы не находка в прошлом году. Один ушлый торговец предлагал уцелевшие страницы из считавшегося уничтоженным фолианта огня, назначив встречу. Вот только при встрече никаких страниц не оказалось. Они были проданы чуть раньше какому-то крайне щедрому магу, а судя по подпалинам на хвосте торговца, ещё и с крутым нравом. Судьба страниц осталась неизвестной, но общий сбор избавил Паунда от мрачных размышлений.
Предаваясь воспоминаниям и размышляя о предстоящем визите Кристальной, Паунд Тейл очутился на вокзале, вполуха слушая возмущение Скай Глоу об отсутствии в поезде вагона класса люкс и его намерение ждать следующего. Как бы там ни было, пегаска его переубедит, а пока... пока что озёрный единорог удобно устроился на лавке рядом с чемоданами аристократа, выбивая по их поверхности незамысловатый мотив.
— А я ещё раз повторяю, я не поеду в поезде без класса люкс! Даже если следующий приедет только через сутки, я готов ждать. Да, я буду сидеть прямо тут, пока вам не станет стыдно за отсутствие возможности представителю знати наслаждаться комфортом за свои же деньги!! — разорялся Глоу, под тихое хихиканье пернатой. — И что тут смешного?
— Скай, именно твоя семья отказалась финансировать полупустые вагоны-люкс, обосновав это излишними тратами. Отчего лишь в определённые дни их подсоединяют к общему составу. Например, по праздникам, — вместо пегасочки отозвался аметистовой масти единорог, чем вызвал новый приступ смеха и смущённое выражение на мордочке аристократа. — Так что или ты поедешь на этом поезде, или останешься сидеть тут в пыли, как ты сам пожелал, но один.
— Я... да... да ну вас обоих... — золотистый маг махнул копытом и под облегченный вздох из окошка кассы забрал билеты. — Если нет вагона класса люкс, я беру весь обычный вагон, учтите это.
— Да хоть весь поезд, я не хочу снова объяснять Бранч причину задержки, — зевнул Паунд и вытянулся на лавочке, осторожно спихнув на землю один из чемоданов. Тёплые лучи света, падающие с зеркала, приятно грели шкурку, и маг с трудом боролся с желанием сладко выспаться. Лишь одно не покидало его мысли — неожиданная встреча с этой расхитительницей крипт, вскрывательницей древних хранилищ и обладательницей не самой хорошей славы — Эйрандой, так поспешно покинувшей поезд по пути сюда.