Наследие Богини. Диксди
7. Чёрное зеркало и алое сердце
Вороному удалось сбежать от неминуемой гибели и теперь его путь лежит в глубины владений каменных ящеров. Тем временем, остудив Диксди, Калиго обнаруживает неприятный сюрприз. Личность, смотрящая на неё огнистыми глазами, явно не готова сотрудничать. Королеве и Амергалу придётся поломать головы над этой проблемой.
Спиной ощущая догоняющее его пламя, аликорн бросился к бреши между двумя створкам массивных дверей. Позади Диксди — или та, кем она стала — вела неравный бой с неведомым магическим щитом, пытающимся сковать движения демикорна и прижать к полу. Воздух в зале не просто теплел, он с каждой секундой раскалялся. Клубы тени, словно тонкий непрозрачный материал, сложенный складками, вздрагивали и начинали тлеть, покрываясь брешами с рдеющими краями. Сбоку скользнула огненная плеть, прочертившая чёрную полосу по камню и металлу. Ван дёрнулся в сторону и поднырнул под искорёженный край двери, перебирая копытами по пыльному и засыпанному мелкими камешками полу. Невидимые когти телекинеза рвали преграду над его головой, не давая бреши сомкнуться.
— Фиолетовый кактус пустоши... — прошипел вороной, ощущая, как острый угол царапнул его за круп и дёрнул за хвост, так не вовремя потерявший свою неосязаемость. Даже с негатором на груди, жеребец ощущал сплетающуюся магию за его спиной. Камень её тоже воспринимал, время от времени теряя свои способности и лишая Вана возможности видеть в кромешном мраке. К счастью, пробивающееся огнистое марево за спиной худо-бедно освещало ему путь от двери. Порыв раскалённого ветра от души пнул его вдогонку, опрокинув жеребца мордочкой в пол. За стальной дверью ревело пламя, расплёскивая через щели золотисто-оранжевые змейки, оставляющие за собой тонкие следы копоти. Поднятая с пола пыль вспыхивала клубами ярких искорок, едва оказывалась рядом с ними. — Ну почему всегда пламя! Проклятье...
Вороной вспомнил не слишком приятные мгновения экзаменационной дуэли в магической школе и далеко не столь безопасную прогулку за редкими корешками по болоту, населённому химерами, норовившему плюнуть огнём из-под копыт. А теперь Диксди... Впрочем, развить эту мысль ему не удалось. Пара полыхающих бесплотных клинков прорезала дверь в нескольких местах. Уткнувшись в пол и развеявшись в невесомую дымку, они заставили Вана искать спасения в тенистой щели стыка между двумя каменными плитами стены. Затаив дыхание, он переждал, пока волна затухающего пламени пронесётся мимо, фыркнув в его мордочку потоком горячего воздуха. По полу покатились обломки дверного механизма, кусочки лопнувшего обруча с зубцами на внутренней стороне и множество мелких дымящихся металлических осколков. Грани некоторых ещё горели красноватым, медленно остывая.
Лишь когда негатор перестало лихорадить и даруемое им зрение вернулось к Вану, тот огляделся.
— Беги... куда тут бежать? Будто я найду в этом лабиринте дорогу... — буркнул аликорн, пытаясь унять предательскую дрожь в копытах. Сухой воздух щипал глаза и оставлял в горле ощущение, как после пары дней пути по пустыне. Лихорадочно пляшущие мысли застыли, едва он услышал голоса Королевы и Амергала, идущих по коридору к залу, откуда он только что выбрался не без помощи Диксди. Выйти к ним, рассказать о случившемся и попросить вернуть ей прежний вид... Он бы так и поступил, если бы его чуткий слух не выцепил из разговора на повышенных тонах не слишком приятные предположения на его счёт. Аликорн зябко дёрнул крыльями. — Вот значит как, Калиго... Радушная правительница подземных владений, так переживающая о судьбе одной из своего народа. Дёшево же стоят на деле твои обещания.
Прошептал он, прижавшись боком к шершавой стене. Голоса раздавались совсем рядом. Ван, совершенно не горящий желанием вновь оказаться в кандалах, всё же осторожно высунулся из своего укрытия, когда разговор правителей подгорных владений заглушил шум падающей воды и шипение остывающего металла. Коридор заволокло туманом, кажущимся вязкой призрачной массой в дарованном негатором зрении. Тёплая сырость сменила режущую горло сухость воздуха, покрыв шкурку вороного мелкими капельками росы. В провале распахнутой двери он увидел едва различимую за потоками пара Диксди с горящими магическим пламенем глазами. Что-то в её взгляде заставило вороного остаться на месте.
— Ты слышишь нас? Мы голодны, — через порог шагнуло покрытое костяными наростами и металлическими чешуйками существо. От уголков глаз струились полоски плавно развевающегося огня, оставляющие за собой медленно угасающий след. Голос существа звучал, переплетаясь с собственным эхом, вызывая в висках тупое ощущение тяжести. Казалось, слова раздаются отовсюду. От стен, от пола, внутри головы. Стальные обломки двери, плавно кружась, поднялись над полом и упали обратно, едва её голос перестал звучать. Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить растерянность Ящера и шагнувшей назад Калиго. Они оба если не боялись, то явно опасались той, кем стала его спутница. Ван нырнул обратно в провал, переводя дыхание. Выходить не было смысла. Он даже не был уверен, вспомнит ли его Диксди в нынешнем состоянии. Властный тон, чёткие, не терпящие лишней суеты движения — это не было похоже на Старшую. Это было что-то совершенно иное.
— Чем бы ты ни стала, надеюсь, ты сможешь за себя постоять, пока я что-нибудь не придумаю... — тихо проговорил Ван, бросив последний взгляд в сторону медленно идущего к Ящеру существа, сочетающего в себе немыслимые черты дракона и демикорна. — Если я придумаю.
Поджав крылья, он стал протискиваться в узкую щель прочь от заполненного паром коридора, надеясь на удачу. Как минимум на нём не было кандалов. Уже неплохо. Ещё лучше, его не заметили и, скорее всего, не заметят ещё долго, учитывая, какой магический фон подняло преображение его спутницы. Вполне вероятно его вообще не считают уцелевшим, а значит он мог беспрепятственно бродить по туннелям, избегая ненужного к себе внимания. Главное не попадаться на глаза ящерам. О, это была прекрасная возможность, вот только единственным свободным путём была ведущая в никуда трещина, вполне способная оказаться тупиком.
Вскоре, едва не ободрав бока в узком месте, Ван оказался в пустом и давно заброшенном коридоре. Сюда не забредали даже ящеры, судя по скопившейся ровным слоем пыли. Она же покрывала и небольшие пузатые вазы в вырубленных в стене нишах. Некоторые лопнули, обнажив своё содержимое в виде мутных кристаллов, зажатых в лапках из похожего на медь металла. Тот же самый металл был в полосках, тянущихся вдоль стен. Закреплённые в оправе овальные камни растрескались там, где полоски лопнули, оставив на стене пятна копоти. Зауженный потолок через равные промежутки поддерживался угловатыми арками, переходящими в округлые колонны. Там и раскинули свои сети никогда не видящие солнца пауки. В магическом зрении негатора паутина выглядела призрачными жутковатыми тенями, тянущими к Вану свои невесомые лапы. Под ногами хрустели черепки и крошево от магических камней, ставших бесполезным мусором. Эхо усиливало этот звук и приумножало, отчего Вану казалось, будто кто-то ещё шагает за ним. Он даже остановился и посмотрел назад, но там лишь колыхалась побеспокоенная им паутина, да кружились пылинки над оставленными им следами. Осторожно обходя липкие сероватые сети стороной или отодвигая их копытом, жеребец шагал вперёд, пытаясь разглядеть хоть какой-то проход или дверь.
Несколько дверей найти ему всё же удалось. За одной ждала груда камней, с гулким стуком высыпавшаяся на него и заставившая вспомнить все бранные слова, какие он успел невольно запомнить в городе грифонов. Другая вела в небольшую комнату, набитую доверху истлевшими ящиками с деталями механизмов и склянок с отвратительно пахнущей и скользкой жидкостью. Помятый, в пыли и паутине, Ван, устало опустив голову, уселся у очередного поворота. Он потерялся, и тут даже не нужно было быть магом или следователем, чтобы понять это. И без того запутанные подземные пути окончательно перемешались после землетрясений и обвалов.
Вздохнув и сосредоточившись, он начал чертить прямо на пыльном полу символы заклинания ориентира. Одно из самых простых, способных работать в любых условиях. Во всяком случае, он надеялся на это. И всё же уверенности, что оно сработает и тут, у вороного не было. Когда линии были почти завершены, и осталось провести финальный штрих, Ван краем глаза заметил забитую досками пустую нишу, в которой с лёгкостью бы поместилась пара крупных бочек с яблоками. Удивившись, он встал и подошёл к ветхой преграде. С рассохшимся, но всё ещё прочным деревом пришлось повозиться, и, пару раз чихнув от облачков пыли, Ван очутился перед глухой стенкой, выложенной из того же камня, что и стены. Плюнув и высказав всё крутящееся на языке насчёт неведомого типа заколотившего тупик, Ван услышал тихий щелчок от утопившейся в пол плитки под своим копытом. С виду ровный камень дёрнулся, резко ушёл вниз и разложился на пологие, ведущие вниз ступени. Потерявший опору вороной попытался опереться копытами на стену, но та внезапно поползла вверх. Распугивая стайки пылевичков, незадачливый аликорн покатился вниз, по пути круша старые деревянные ящики. Под проклятия изрядно помятого жеребца каменная плита медленно встала на место, смыкаясь с поднимающимися наверх ступенями, полностью отрезав путь обратно. С наружной стороны под слоем пыли медленно угасал прочерченный на камне символ, сплетающийся в угловатый узор. Потратить время на поиски скрытого рычага, потайной ступени или иной кнопки он всегда успеет. Недолго думая, Ван направился дальше по коридору, прислушиваясь к приглушённому шуму.
Где-то вдалеке работал древний механизм. Куски торчащих из стены труб время от времени выплёвывали струйки воздуха с песком. Что-то создавало в них давление, доставляя в это забытое всеми место относительно свежий воздух. Металлические полосы тянулись вдоль стен и тут, пусть даже частично вырванные из своих углублений. Большая часть оправ пустовала уже очень давно, но на полу обломков не было, значит их содержимое вынули ещё целым. Оглядываясь по сторонам Ван шагал, строя одно предположение за другим насчёт этого места. Несколько раз споткнувшись о замаскированные под холмики пыли ящики с инструментами, он решил логичным считать коридор служебным. Вполне возможно даже стёртым с основных карт этого места и по случайности оказавшимся изолированным от основных путей ящеров. На это указывало и наличие небольших ниш, закрытых проржавевшими дверцами. За каждой из них Ван находил пластины с углублениями, полными расколотых кристаллических брусков разного размера и формы. Рядом, словно на полочке, стояли шкатулки. В них на трёх поперечных опорах лежали полупрозрачные стержни, рассыпающиеся в мелкое крошево, едва вороной к ним прикасался. Покрутив одну такую шкатулку в копытах и высыпав на пол её содержимое, он попытался прочитать надпись на прибитой к дну пластинке. Не разобрав ни слова из начертанного на непонятном языке, аликорн поставил шкатулку обратно. Остальные шкатулки оказались полны мелкой искрящейся крошкой или пустовали.
Ни гул, ни эхо от оживлённых коридоров не достигали этого места. Всё, что слышал вороной — тихий стук капель, падающих на металлические детали, шипение воздуха и шорох песка под его собственными копытами. Несколько раз из под его ног разбегались стайки пылевичков, собираясь снова на стенах и с любопытством провожая его взглядом. Если у этих существ вообще были глаза. Сдавленный вскрик нарушил покой этих мест лишь когда Ван, завернув за угол, столкнулся нос к носу с двумя массивными фигурами.
В мордочку жеребца тёмными провалами забрал смотрела пара изрядно помятых доспехов, годящихся аликорну далеко не средних размеров. Они крепились к каменной подставке по бокам от небольшой арки, ведущей в зал. Нижняя часть шлемов лежала на полу, вместе с кусками пластин, призванных прикрывать крылья. Падающая с потолка вода частично проела их, покрыв ржавчиной всё, до чего успела дотянуться или пробив за много веков овальные отверстия, делом доказав, что она точит не только камень. И всё же неведомые мастера сработали на славу, доспехи сохранились, хотя и многие из креплений лопнули и едва удерживали все части воедино. В зале, оказавшемся за спинами этих немых охранников, виднелись просторные ниши. В каждой из них стояла или валялась бесформенной грудой похожая броня. Изогнутые, выкованные из прочного металла нагрудники стали сосудами для вездесущей влаги и покрылись мхом да тускло светящимися грибами. Бледные листья никогда не видевшего света плюща подрагивали на тонких и расползшихся повсюду ветках, удерживающих на месте то, что уже перестало поддерживаться цепями или подпорками. У стен, на частично покрытом мхом полу, виднелись ржавеющие обломки бесполезных клинков с удобным креплением, как для копыт, так и для зубов.
Стараясь не задеть реликвии прошлого, большая часть из которых словно сошла со страниц древних фолиантов, Ван осторожно шагал дальше, раздумывая над тем, как это место оказалось забытым. Остановившись возле уцелевшего от зубов времени доспеха, вороной уставился на узкую прорезь в шлеме там, где у единорогов, аликорнов и Диксди начинался рог. Протерев копытом покрытый мхом наплечник, он увидел те же инитиумнарские символы, встреченные им ранее. Создатель этой брони не стал выбивать знаки, а закрепил их небольшими клёпками поверх. Другой наплечник имел ту же надпись, только последний символ был другим.
— Как нумерация... — задумчиво проговорил Ван, едва не уронив отломившийся от креплений наплечник у третьего доспеха. Положив бесполезную деталь, аликорн окинул небольшой зал взглядом. Полтора десятка доспехов, в разной степени уцелевших от сырости, не считая стоящих у входа. Несколько колонн, разделяющих стены на некоторое подобие витрин с проржавевшими креплениями, ещё удерживающими куски древнего вооружения. Почти напротив входа в зал нашлась неприметная дверь, к счастью оказавшаяся не запертой. — Чудное местечко, по крайней мере, я всегда могу вернуться обратно и попытаться открыть ту плиту, если за дверью окажется тупик. Например, вот тем клинком или этим... не знаю даже что это такое вообще.
От проржавевшей и жалобно скрипнувшей двери, с узкой щелью на уровне глаз, шёл узкий и приземистый коридорчик, заваленный хламом: кусками труб, решёток и прогнивших полок. По бокам виднелись вставленные в стены гранёные бруски кристаллов. Такие же мутные и частично растрескавшиеся, как и все найденные ранее. И без того непонятные надписи покрывали пятна лишая и пушистого мха. Да и прочитать их Ван всё равно бы не смог. А вот надпись, выплавленную при помощи магии на косой перекладине, прочесть не составило особого труда. На древнеэквестрийском там было написано: "Добро пожаловать". Кусок металла, наискосок застрявший между стенками под потолком, заметить можно было, лишь ударившись об него рогом. Что вороной и сделал, пожелав при этом автору надписи всего самого "лучшего". Потирая ушибленный рог, Ван не заметил, как его кулон тускло сверкнул в ответ на искрящиеся символы на полу. Перешагнув эту незаметную границу, через пару десятков шагов жеребец очутился на пороге заброшенной комнаты или небольшого кабинета, много раз переделываемого в разное время.
Бросив всего один взгляд на убранство, Ван был готов поспорить, что с владельцем этого укромного места он непременно нашёл бы общий язык. Сундуки для зелий и магических предметов стояли у стола именно так, как ему самому казалось разумным. Минимум движений, если нужно достать что-то нужное. Справа от входа расположился чуть покосившийся комод, не разделивший судьбу всего деревянного только из-за вставленных в узор кристаллов с уже знакомой магией сохранения предметов. Самоцветы грубо выковыряли из обложек книг и вставили в ключевые места резьбы, органично вплетая заклинания в уже наложенные на дерево чары. Умно, хоть и по варварски. Конечно, заклинание действовало на предмет мебели, но никак не на его содержимое. Книги внутри истлели и высыпались на вороного ворохом сухих страниц вперемешку с хрупкими обложками. Их тяжёлые металлические уголки со звоном попадали на пол. Там же, на полках, пылились непонятные и молчаливые артефакты, закреплённые на подставках из железного дерева. Единственного природного материала, в воде тонущего и в огне почти не горящего. И уж точно не собирающегося прогнить от сырости или рассыпаться от времени. Сейчас такое дерево стоило дорого. Ван смотрел на подставки и никак не мог вспомнить причину этого. То ли секрет изготовления был утерян, то ли самих деревьев обладающих такой древесиной не стало или добыть её в непролазных чащобах уцелевшего Великого Леса было попросту невозможно. На полках обнаружились глиняные амулеты и таблички, хрустальные шарики и цилиндры с объёмным изображением внутри, металлические детали, кованые браслеты и даже погнутая тиара. С отвращением окинув взглядом несколько черепов жутковатых тварей, лежащих там же с прикреплёнными металлическими пластинками-бирками, Ван закрыл шкаф и принялся изучать комнату дальше. Ничего полезного вроде увесистой кирки или прочного стального прута на глаза не попадалось.
Обломки низкого стула лежали в паутине у небольшого стола с выдвинутыми в спешке ящиками, так и оставленными торчащими и покосившимися. Из обитых железом пазов торчали язычки сломанных замков. Внутри Вана встретила всё та же вездесущая пыль и несколько невесомых созданий, с писком покатившихся по своим делам прочь от незваного гостя. Поверхность рассохшейся столешницы пересекала выжженная стрелка, указывающая на единственный почти чистый предмет в комнате. Огромное чёрное зеркало из ровного отполированного слоя камня, стоящее на изогнутых ножках массивной железной оправы у стены.
— Отлично. Я вижу тупик, и он видит меня. Пожалуй, стоит поискать железку попрочнее и попытаться открыть ту каменную плиту, — мрачно проговорил вслух Ван, коснувшись зеркала копытом. Тонкий, не толще сложенных стопкой пяти битов, срез камня был зажат в кованую раму. Прочную, хотя и потерявшую свой блеск. По краям, там, где расположились искусно вплетённые в узор зажимы, зеркало потрескалось и посерело, но середина всё ещё оставалась гладкой и угольно чёрной. Тёмный материал показался знакомым. Что-то похожее Ван видел уже раньше. — Ну, если за этим зеркалом дверь, ей уже пора открыться.
Никаких скрытых рычагов в полу перед зеркалом не оказалось, сколько бы Ван не топал копытом по виднеющимся под пылью плиткам. Распуганные Ваном пылевички разбежались в стороны, прячась в крошечные трещины и брошенные пустые склянки из-под магических зелий. Судя по разводам на стекле, довольно едких. Накрепко прикрученная к стене рама не собиралась сдвигаться в сторону, откидываться или опускаться в невидимый паз.
— Что, думаете, раз я оказался в тупике будете дожидаться пока и я стану пылью? — спросил вороной у пылевичков, живыми ковриками ползающих вокруг на почтительном расстоянии. — Не дождётесь.
Покачав перед ними копытом и посмеявшись над тем, что он уже разговаривает с бессловесными тварями подземелий, Ван осмотрелся. Ничего примечательного или способного помочь открыть каменную дверь в комнате не было. В растерянности вороной крутил в копытах найденный на столе предмет, вырезанный из желтоватого зуба или кости огромного животного.
— На твоём месте, я бы поставил это обратно, окажись в чужом кабинете без спроса, — тускло и чуть растягивая слова послышалось из зеркала. Отражение вороного, нарушая все правила присущие зеркалам, двигалось самостоятельно, внимательно изучая гостя этих мест и словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор. — Это моя любимая перьедержательница из зуба дракона. Когда-то была.
— Записанное в зеркальной поверхности заклинание? Магический ассистент? — поставивший костяную безделушку на место, вороной, перебирал в голове все случаи, связанные с магическими зеркалами. Они могли быть порталами, как пара печально известных зеркал в Кристальной, навечно погружённых в забвение. По легенде сквозь них могли проникнуть куда более опасные существа, способные нанести непоправимый вред всему миру пони, и потому их запечатали почти сразу после сотворения. Другие скрашивали одиночество правителей, являя им лишённых излишних эмоций собеседников, помогающих принять решение или напротив, приятные видения, способные скрасить унылые зимние вечера. Были и такие, что могли запомнить происходящее перед ними и показать вновь по первому требованию любому, кто знал соответствующее заклинание или... являлся кисточковым единорогом. Подобные зеркала ценились на вес золота, а то и больше, оседая в частных коллекциях или пыльных кладовых историков, но ни одно из них не было сделано из куска чёрного камня. На зеркала, показывающие дальние страны это тоже не было похоже. По свиткам они были способны показывать лишь пейзажи, города с расстояния и то не всегда правильно. Да и были они из перламутрового металла, довольно редкого и сложного в ковке и полировке. Ни одно из свойств не подходило к представшему перед глазами Вана. Как назло и всё прочитанное о влияющих на разум заклинаниях никуда не годилось. Скорее это напоминало тот туннель у дома Диксди, где отражения жили своей жизнью. Вот где он видел похожую тёмную поверхность.
— Ни то и ни другое. Приветствую, новый я... Хотя нет, не совсем я и, если судить по внешности, какой-то не особо-то и новый. На тебя упал комод или ты сам в него упал? Вроде вот он, стоит на месте целый, хоть и рассохся изрядно... — отражение вздохнуло и, зевнув, прищурилось, внимательнее рассматривая собеседника. — По правде говоря, я уже начал сомневаться в успехе. Это вполне могло быть миражом, созданным моим собственным разумом в ответ на предположения и попытки представить желаемое за действительное. Похоже, всё получилось, хотя и не в тех условиях...
— Отлично, в комнате ядовитые испарения и я вижу галлюцинации. Наверное, даже сознание теряю... — медленно проговорил вороной и ударил себя копытом. Это было больно, а с интересом следящее за этим отражение никуда не делось. Ничего не изменилось и после ощутимого укуса чуть выше копыта, оставившего на языке медный привкус. Разве что на этот раз жеребец из зеркала медленно и с чувством покрутил кончиком копыта у виска.
— Даю отличный совет, можешь разбежаться и впечататься мордашкой в стену. В этом случае мне придётся некоторое время рассматривать твой круп, пока ты в себя не придешь, и потратить далеко не лишнее время. Хотя нет, ещё ты можешь прищемить копыто ящиком стола. Серьёзно, может, ты прекратишь заниматься самоизбиением, раз уже умудрился забраться в мой... бывший личный кабинет? Одно то, что ты очутился тут и говоришь со мной в этом месте, чего я не особо ожидал, может означать, что ты связался с каменными ящерами и под бодрый цокот копыт очутился не в самой лучшей части подземных владений. Ммм... а когда-то эта комната была уютной, — по-прежнему двигающееся само по себе отражение Вана прохаживалось в зеркале из стороны в сторону, время от времени пропадая из виду.
Ван рассеянно смотрел за спину своего двойника. Медленно, почти незаметно преображалась отражающаяся комната. Ящики в столе задвигались и закрывались на замок. Обломки стула плавно собирались воедино. Из пыли и щепок возвращалась на место дубовая дверь, от которой в реальности остались лишь петли с кусочками древесины. Потрескавшийся комод на глазах возвращал себе блеск полированной поверхности и красноватый цвет. Со стен схлынул узор трещин, оставляя при этом ощущение их древности. Пыльный пол оставался таким и в зеркале, просто слой был тоньше. Пыль под его ногами была в отражении разбросанными по полу листами бумаги и свёрнутыми в трубочки свитками, покрытыми вязью записей на непонятном языке. Желтоватые страницы отчётливо виднелись в свете горящих на столе свечек и подвешенного на крюк масляного фонаря. Он и сейчас висел там же, только пустой, покрытый копотью и ставший домом для вездесущих пылевичков.
И вот тут Ван ощутил себя жеребёнком, получившим в подарок книжку с почти одинаковыми картинками на развороте. Всё что нужно было — найти между ними отличия. И чем дольше аликорн всматривался в зеркало, тем больше отличий, к его ужасу, бросалось в глаза. Его собственное отражение постепенно менялось. Пропадали ссадины и пятна пыли. Крылья были прижаты к бокам, а не устало касались пола как у Вана, и их украшали тонкие, изогнутые по форме полоски металла, с клёпаными суставами и прорезями для когтей на сгибе. На груди аликорна из зазеркалья не было и желтоватого камня. Да и кулон, покачивающийся на цепочке, оказался другим. Тем самым, подаренным Диксди в её доме-форте и обмененным у отражения на медальон c портретами аликорнов. Красные глаза тоже изменили свой цвет на оттенок молнии в весеннюю грозу. В них плескался огонёк восторга и ожидания. Последним отличием у этого не стесняющегося демонстрировать свои две пары клыков отражения, был тонкий металлический обруч на голове с вставленными в него янтарными шариками. Три располагались чуть ниже рога на подковоподобном изгибе, ещё по паре крепились в пазах над висками, в дюйме от подвижных ушек. И центральный шарик тускло горел. Аликорн из зазеркалья выжидающе молчал, изучая своего реального собеседника, пытающегося перевести дух и собраться с мыслями.
— Кто ты такой? — нарушил тишину Ван, и отражение зааплодировало, несколько раз стукнув по полу копытами.
— Смею предположить, моё имя ничего не скажет, но... Меня зовут Эшклауд. Возможно, вольный перевод с языка этих каменных созданий окажется более знаком — Пепельная Тень. Могу поинтересоваться? Что ты тут забыл? — полюбопытствовало отражение, пристально изучая вороного, потерявшего дар речи. — И куда делась твоя спутница? Я что-то не вижу её рядом с тобой и не думаю, что она способна спрятаться в этой комнате. Признавайся, пыльный круп, куда ты дел ту симпатяжку с янтарными глазками, будто она только вчера проснулась и весь мир ей в новинку?
Зеркальный аликорн встал на задние копыта и опёрся на невидимую преграду, безуспешно пытаясь выглянуть наружу и посмотреть по сторонам. Не обнаружив никого кроме Вана, он нахмурился.
— Откуда ты... — Ван шагнул назад, ударившись о стоящий позади стол. Пыльные склянки покатились и со звоном посыпались на пол.
— Оттуда же, откуда это, — Эшклауд качнул висящий на груди кулон краем копыта. — Зеркала из этого камня обладают множеством удивительных свойств. Древние знали толк в создании подобных вещиц. Спустя столько времени... хм, интересно, сколько именно... их творения ещё полны сил. Прости, вернуть не могу, такое выходит всего один раз и обмен был необходим. Хотя бы для того, чтобы ты оказался тут. Без этого кулона ты попросту не смог бы войти сюда.
— Этот кулон доставил мне больше проблем. Не говоря уже о том, что меня спутали с тобой и едва не убили. Твоя репутация тут оставляет желать лучшего! — сухо заметил вороной. — С чего бы мне вести с тобой разговоры о моей спутнице?
— Вот как, значит всё пошло по плану. И всё же, вернёмся к тебе... Эй, шуршащие шарики, хоть бы почистили меня... то есть другого меня... Аррххх, — отражение стукнуло себя по лбу копытцем, пытаясь сформулировать свою мысль как можно точнее для не слишком разумных невесомых существ. — Его, я имею в виду его!
На не ожидающего нападения вороного обрушилась пушистая волна. Катаясь по гриве и ползая по ушам, щекоча там, где уж точно юрким тварям быть не следовало, пылевички оставляли за собой совершенно чистую шкурку. Из груды копошащейся серовато-бежевой массы торчали то крылья, то удивлённая и немного напуганная мордочка. Сбрасываемые с ушей мохнатые шарики плавно оседали на пол, чтобы тотчас влиться в общую кучу.
— Что за тупая шутка!! Брысь с меня немедленно! Я... ха-ха-ха... не съедобный! Ха-ха-ха! Кыш с меня... — вороной безуспешно пытался избавиться от облепивших его существ, пока они сами не схлынули с него на пол и не затаились по углам.
— Брось, теперь ты выглядишь куда лучше. Почти как я. Так или иначе, эти штуки мне не подчиняются. Я сам ломаю голову над причиной их появления на свет, — пожал крыльями зазеркальный аликорн, безучастно взглянув на просочившийся на его сторону зеркала пушистый комочек. То, как это удалось сделать попискивающему существу, совершенно его не удивило. — Я лишь подтолкнул их. Пыли на тебе и так было достаточно для пробуждения их аппетита.
— "Почти как я", "новый я". С чего ты решил, будто я похож на тебя, а не наоборот? — едко заметил Ван, выплюнув оказавшихся во рту пылевичков, обиженно отряхнувшихся и покатившихся в сторону стола.
— Прежде всего, потому, что ты моя копия, — довольно улыбнулось отражение растерянному вороному. — Пусть даже и с некоторыми отличиями. Другой цвет глаз, грива не развевается по своему желанию постоянно. Рог коротковат. Общую помятость спишем на нелёгкий путь до этого места или обстоятельства. Нужно быть твердолобым, как любое из этих каменных существ, чтобы увидеть в тебе меня. И всё же, тело тебе досталось подходящее, исходя из сложившихся условий на момент магической трансформы. Опять же потому, что оно моё. С собственным ты обошёлся весьма плохо. Испепелил, возможно развеял, расколол или даже испарил. Тут я даже не буду пробовать угадать. И ты знаешь, что я прав, вороной единорог с очень любопытным носом. Это сохранилось в тебе. Я вижу по глазам.
Вороной действительно не мог отвести взгляда от сложенных на полках артефактов, белых костяшек и груды не замеченных сразу предметов со следами прилипшей глины. Раскрытый толстый браслет с тусклыми камнями и серебристыми, не так давно оттёртыми от грязи символами по окантовке. Небольшая пластина с цепочками. Такую можно было закрепить на груди или плече. Два ряда петелек позволяли изогнуть её, подогнав к любой части тела. Упрекнув себя в недальновидности, вороной пожалел о невозможности пнуть себя. Конечно же, перед ним автор записей о ящерах и демикорнах. Как бы это не выглядело странно, тот самый "Пепельный Тень", ненавидимый ящерами по понятной причине и обладающий не лестной репутацией в глазах Калиго, очутился сейчас по ту сторону зеркала. Королева уже показала свои намерения и даже сама Диксди предупредила его не доверять ей. Удача или неведомая мозаика событий подарили ему встречу с... аликорном прошлого, а он ведёт праздную беседу, будто они собрались тут на чашечку утреннего чая в выходной. Даже если всё окружающее хитрая магическая галлюцинация или сверхреалистичный сон, ответ вполне может оказаться полезным. Одному алхимику прошлого во сне привиделась целая таблица компонентов, а другому пони — идея летающей машины из винта и педалей. Чем он хуже? Скорее всего он припечатался мордочкой так сильно, что прочитанное в книгах смешалось в такой вот жутковатый сон.
— Допустим... Хотя я думаю, ты мне снишься из-за отравления. Мало ли какие споры от лишайников витают в этой комнате или какое алхимическое варево разлилось из прохудившейся склянки, — натянуто улыбнувшись в ответ, проговорил вороной. — А может быть всё это подстроено Калиго. Такой вот способ узнать о записях в твоих дневниках.
— Ты сказал... Калиго? Она по-прежнему жива? — глаза Эшклауда сузились. Вороной был готов поспорить, в них скользнул холодный огонёк. — Раз ты с нею говорил, это был рассказ о предательстве, тёмном прошлом и без достоверных подробностей. Так?
— Если тление можно назвать жизнью, то да. В подробностях она тоже не поскупилась. Ты упивался её силой, использовал как щит и бросил в ущелье. Пусть даже Диксди сказала мне не доверять Калиго, её история кажется правдивой. Использовать и бросить кого-то в твоём духе, аликорн-из-зазеркалья. Есть чем возразить? — заметил вороной.
— Значит, твою спутницу зовут Диксди... Ладно. Калиго всегда умела выворачивать ситуацию так, как было выгодно ей. Именно эта гибкость мышления позволяла ей видеть больше и дальше других. Одновременно делая её уязвимой к влиянию извне, — Эшклауд придвинул к себе стул, лежащий обломками в реальности Вана. — Заметь, не моего влияния. Чтобы всё стало понятнее, мне придётся начать издалека. Итак. Известно ли тебе свойство... хм... крови демикорнов?
— Ощущение возможности сотворить любой силы заклинание, пламя внутри и чувство, будто у тебя заканчивается время и нужно торопиться? Да, но к чему этот вопрос? Калиго и так замечательно расписала склонность одного аликорна к...
— Отлично, не придётся вдаваться в лишние детали, — прервал фразу Вана аликорн. — В моё время оно называлось "Раскалённой Магией". Довольно ёмкое описание от тех, кто испытал его на себе. Случилось это во времена древних и... сакральных обрядов. В те тёмные времена был составлен целый свод различных правил, упреждающих нежелательные последствия. Как понимаешь, правила соблюдались не всеми. Что ещё занятнее, этот потенциал могли открыть лишь аликорны. Причём не все... единорогам же и вовсе ничего не давало, к великому сожалению хоть сколько-то одарённых магией правителей. Вкусившим открывалась любая из областей магии, если, конечно, у аликорна вообще были способности её охватить.
— Получить силу таким способом... — Ван фыркнул.
— Возьмём за пример первые артефакты из обнаруженных мною среди руин очень древних, если не сказать — доисторических построек, взяв за точку отсчёта дату Великого Катаклизма, красочно описанного во многих копытоскриптах, писаниях и легендах. Большая часть переврана и дополнена домыслами, но, по сути верна, — аликорн кивнул в сторону замеченных Ваном артефактов демикорнов и отодвинулся в сторону, будто предлагая рассмотреть их внимательнее. Положив мордочку на спинку стула и пристально рассматривая задумавшегося вороного, Эшклауд продолжил. — Эти предметы так же вбирали часть сути демикорнов. Накапливали и воплощали в жизнь записанное внутри заклинание. Телекинез, поток обжигающего света, режущий сталь клинок из воздуха, лишающий сознания разряд, почти мгновенное исцеление не очень серьёзных ран, защитные барьеры, поисковые заклинания и чары навигации... всего не перечислить. Нужно быть полным идиотом или жить в то время, чтобы не понять уязвимость этих предметов. Только сравнивая их, я нашёл массу отличий между обнаруженными мною и теми, что носили на себе демикорны. Ключевым изменением в их конструкции была замкнутость на магию их Богини. Без своих владельцев артефакты превращались в пустые куски металла, созданные примитивным способом. Ключом был резонанс. Не просто с силой, но и с пульсом, биением жизни в телах их владельцев. Великолепная защита от всех желающих прибрать их магию к копытам или лапам. Конечно, под конец своей эпохи они нашли способ создавать артефакты, требующие другие источники. Требующие пополнения магии, обновления записанных заклинаний или особых условий, как плату за использование. И не шли ни в какое сравнение с оригиналами...
— Я как-то не особо понимаю, к чему ты это говоришь. Если это попытка такая намёка, то я точно не понимаю на что именно, — фыркнул Ван, с запозданием заметив кислое выражение на мордочке собеседника.
— А к тому, моя нетерпеливая и не слишком подкованная в магии копия, твоё существование — результат всего этого, — глухо бросил Эшклауд, пристально смотря прямо в глаза вороного. — Не понимаешь?
— Как-то не особо... — вороной отодвинулся от зеркала. В глазах зазеркального Эшклауда сверкнула холодная молния и угасла.
— Бестолочь. "Раскалённая Магия" имеет свой, побочный, эффект. Вспышка силы сменяется отравлением. Магия истончается, и связь её с телом начинает разрушаться. В худших случаях аликорн лишается магии полностью и навсегда. А будучи связанным с магией, он и сам пропадает со временем. О, вижу тебе интересно знать, откуда мне это известно? Скажем, жертва была не напрасной, иначе бы этой встречи не было, — скривился аликорн, будто воспоминания доставляли неприятные ощущения. — Но есть противоядие. Вернее, целых два. Первое добыть просто, чёрные слёзы после магической отдачи есть у каждого демикорна с собой. Они служат для многих целей, обрядов и как средство на первой стадии отравления вполне действенны. Если конечно ты глотнул силы демикорнов пару-тройку раз. Каким же является второе, мне ещё предстоит узнать...
— Спасибо за предупреждение, но думаю, без острой необходимости я и так не прибегнул бы к такому способу получить силу. Да и в первый раз не было моей инициативы. Я сказал об этом Калиго и скажу тебе. Не для этого я отправился в путь с Диксди и уж точно не поступлю с нею так, как сделал ты с другой демикорном, — ткнув копытом в зеркало заявил вороной. — А если тебе что-то нужно от Диксди, ты...
— Мне? От неё? Сожри меня каменный дракон! Скорее ей понадобится кое-что от меня. В своё время, разумеется. Но речь сейчас не о ней, хотя к этой теме мы ещё вернёмся. Видишь ли, у меня есть план. Хороший план, и он обязан исполнится. И для его выполнения мне необходимо "перейти допустимый уровень магии", — спокойно отозвался Эшклауд, немало удивив вороного.
— Погоди... Разве ты не уже... — Ван растерянно смотрел в мордочку потирающего копыто аликорна. Всё запутывалось.
— У тебя почти нет магии и способностей к множеству разных заклинаний создаваемых рогом. Догадаться об этом не сложно, достаточно взглянуть на желтоватый камень у тебя на груди. По яркости граней такое легко можно вычислить. Телекинез присутствует, как и некоторые заклинания из разряда обязательных для единорогов. Пожалуй, наследственная память, пропадает в последнюю очередь, — вздохнув, проговорило отражение, вполне натурально выказывая сочувствие Вану. — Всё подводит к одному простому выводу. Второй компонент я найду, но действие его не будет абсолютным. Опуская подробности — ты результат использования мной "Раскалённой Магии". Надеюсь, цель оправдала средства...
— Так это из-за тебя я потерял магию? И прорезавшиеся крылья значит тоже твоя вина? Ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти? Меня выловили в куске льда из озера, я чуть не сгорел на магической дуэли, пытаясь пробудить в себе магию рога. В Гринлифе я, выходит, просто зря тратил время, изучая похожие случаи потери магии у единорогов! — оскалившись, вороной ударил по зеркалу копытом, но холодная поверхность даже не дрогнула. Эшклауд по ту сторону так же сохранил невозмутимое спокойствие, просто пожав крыльями. — Мне приходится везде скрывать крылья и носить накидку!
— Насчёт последнего — весьма странный обычай. Вот только мне не интересно, как тебя морозили, жарили и пинали в круп. Интересно, как ты вышел из ситуации в итоге, — ткнув кончиком крыла в сторону Вана, проговорил сидящий на стуле Эшклауд. — Ну, поделишься историей своего успеха? В этих местах ты очутился ведь не благодаря копытокинезу и слабенькому телекинезу?
— Символьная магия... Мне довелось отыскать немало потерявших свою актуальность фолиантов, — устало ответил вороной, словно весь его гнев разбился о холодный тон аликорна.
— Наследие прошлого и часть культуры кисточкохвостых единорогов. Впечатляет. Пусть и медленная, но вполне мощная магия, если у тебя есть время чертить знаки, направляющие и концентрирующие схемы, — мордочка зазеркального собеседника выражала искреннее восхищение найденным Ваном выходом из ситуации.
— А теперь у меня острое желание начистить тебе угольную мордашку за всё "хорошее", — добавил Ван. — Будь это возможно.
— Тогда почему бы тебе не набрать из своей спутницы силы и не обернуть всё вспять? — послышался голос с издевательскими нотками. — Ты же не тысячу лет в таком виде. Да и сотни тебе тоже не дашь. Ты прочитал аэтаслибрум и, если конечно ты не испепелил своих друзей, соединив их души с собой, а этого я не вижу, то просто вернись и обрати процесс вспять. Нет ничего хорошего в силе, которую не разделить с друзьями... что? Что за мрачный взгляд?
Вороной уже не слушал. Перед его глазами раскачивался окутанный зеленоватым светом зал с падающими колоннами. Их обломки вращались над полом, плавно разлетаясь в стороны. В центре, где не так давно находился каменный постамент, зиял провал, жадно засасывающий в себя куски ограждений, изломанные перила лестничных пролётов и бруски ступеней. Зубы Вана сжимали что-то рвущееся из стороны в сторону, постепенно расползающееся в потоках бушующей вокруг магии. Провал затягивал его, сколько бы он ни пытался упереться копытами в пол, его волокло к зияющей яме, смотрящей на него тысячей тёмных глаз. В тени ещё целых колонн закованные в изломанные грани кристаллов застыли фигуры пони. Но ни их имён, ни почему они оказались тут вместе с ним, Ван не помнил. Сквозь шелест страниц пробивался шёпот, но слов было не различить. Огнистое кольцо покрылось прорехами, зал метнулся в сторону, будто всё строение хорошенько встряхнули и вместе с темнотой его сердце пропустило несколько ударов. Первый вдох он смог сделать далеко от этого места, ощущая сковывающий тело лёд и жгущий лёгкие морозный воздух. Он был мокрый, голодный, и в голове была пустота там, где должны были остаться воспоминания. Под обеспокоенный взгляд Эшклауда вороной рухнул на пол. Зеркало потемнело с одного угла, отразив заброшенную комнату.
— Я не помню. Он сказал, книги не было. Никаких книг со мной. Я не помню, где это случилось. Даже не помню, как я оказался в Эквестрии, никогда не был в ней. За морем... тёмный покосившийся зал и провал в полу. Это всё что я помню... — сжав виски копытами, прошептал вороной, ощущая, как образы тают и мысли проясняются.
— Поздравляю... — устало проговорило отражение, встав со стула и повернувшись к вороному спиной. Между крыльями показалась стальная пластина, удерживающая защищающие суставы пластинки на своих местах. Упряжь из ремней терялась где-то в тени от перепонок, тускло поблескивая пряжками. Пара самоцветов сверкнула малиновым и погасла, едва аликорн устало опустил крылья к полу.
— С чем?
— Худшее, ты умудрился прикончить аэтаслибрум. Один из семи сильных фолиантов трансформации в этом мире, смею заметить. И поверь, это последнее, что стоит делать после его использования. Чуть более лучший вариант — он уцелел, но тебе придётся постараться, чтобы найти его, — перечисляло варианты отражение, загибая суставы на поднятом вверх крыле. — А если ты по-настоящему везучий, и твои спутники, кем бы они ни были, всё ещё там...
— Пусть так, но я не сделаю с Диксди того же, что ты сделал с Калиго, пусть и ради возможности вернуть себя прежнего... — буркнул вороной. — Мне нужно найти способ отпереть каменную дверь и вернуться к ней. Пусть даже её опасаются, я всё равно волнуюсь за неё. Сейчас она выглядит как полудракон, после того, что сделала с нею Калиго и скорее всего даже не узнает меня. Знаешь, как это сделать, выслушаю. Нет — я пойду.
— Ключ от входа сюда болтается у тебя на шее. Но даже если ты выйдешь отсюда, сомневаюсь в твоих способностях отменить "рудиментарное тело", — Эшклауд поднялся и сделал несколько шагов к своей стороне зеркала. — По собственному желанию его не вызвать, для этого требуется особый лечащий ритуал, призванный восстановить утерянную связь с артефактами. По твоему выражению на мордочке вижу — я прав.
— Ты знаешь, как это исправить? — кем бы ни был этот аликорн и пусть он даже причина нынешнего положения Вана, вороной был готов выслушать совет. Следовать же ему или нет, он решит потом.
— Для начала, к какому поколению она принадлежит? — задало вопрос отражение, принявшись рыться в бумагах и помятых записях.
— Девятое. Так говорила она сама, и так называл её поколение ограничитель, — Ван подошёл ближе, но от этого записи не стали отчетливее, а напротив, расплылись. — Мне довелось пообщаться с этим механизмом.
— Спасибо сказать за это не хочешь? — Эшклауд отыскал несколько листиков и толстый томик, обрушив при этом стопку пыльных книг.
— Скажу, если буду знать за что.
— Твой доступ к ограничителю, это мой доступ. Никакой твоей заслуги в этом нет. Седьмым участником Договора, со стороны аликорнов стихии... был я. Опустим такую незначительную деталь, как моё отсутствие на церемонии. У меня были дела поважнее бессмысленного по сути союза. Пока остальные наивно полагали решить проблему силой, куда более разумно следовало действовать умом. Жаль, понимание этого пришло к ним уже после поражения. Впрочем, они дали мне необходимое время... В итоге мне пришлось изрядно поломать голову в поисках способа вписать себя в протоколы доступа к системам ограничителя. Годами рыскать в руинах и копаться по уши в земле, — не без гордости пояснял Эшклауд, словно не замечая недоверчивого выражения на мордочке вороного. — Эти артефакты, механизмы на основе тонкой кристаллической и механической структуры всегда были шедевром сплава магии и инженерии. А уж после улучшений, произведённых одним одарённым единорогом, они превратились в самый защищенный предмет из всех известных, окончательно устранив такое несовершенное звено между древними чародеями и источником желаемой ими магии, как разум. Ооо, этот маг был гением своей эпохи. Полагаю, и сейчас многие из его трудов остаются твёрдым орешком для магов, ищущих к ним ключи. Жаль, путь он свой завершил весьма экстравагантно. В своём духе, можно сказать.
— И как это относится к Диксди и её облику? — спросил вороной, прервав пояснения аликорна.
— Катализатором для такого состояния, как "рудиментарное тело" служит магия Алой. Вполне логично сделать вывод, что её уже давно нет, иначе бы вся эта беседа не состоялась, а у тебя не было бы вопросов насчёт своей спутницы. Другим источником может служить её собственное сердце. Резервуар и замок для спящей внутри силы их богини. По всем известным мне записям, в теории скоро это тело начнёт осыпаться и твоя... Диксди... примет свой прежний облик поколения к которому принадлежит. Станет обычным, простым демикорном, если этих созданий можно считать простыми и обычными, — окутанная лунным сиянием книга подплыла к обратной стороне зеркала и раскрылась на развороте. На изображении были пони и единороги в небольших кружках, образующих два нижних угла треугольника. Верхний угол венчала капля, заключённая в подобие металлической бочки, вписанной в квадрат. Вся схема помещалась внутри круга с делениями. От некоторых шли неровные линии к изображениям существ, похожих на изменившуюся Диксди. Чуть выше схемы, на левой странице, были наброски шестиглазой морды, и вороной с дрожью вспомнил кованые двери места, где его заперли с изменённой демикорном. — Опять же, я не знаю насколько ты в курсе о своей спутнице. Подобно нам — аликорнам, демикорны содержат в себе три вида рас. Я ошибочно предполагал в качестве третьей расы предков ночных пегасов, исключительно малочисленного и предпочитающего ночной образ жизни племени, возникшего из-за причуд магических возмущений. Да, крылья у них перепончатые, но ни в какое сравнение с мощными и используемыми как дополнительные конечности, у демикорнов. Добравшись до записей в их ограничителях, мне удалось узнать...
— Кровь Гексагондрагонов. Голос в послании говорил об этом, незадолго до того как мне удалось избежать испепеления. А ещё упомянул о дестабилизации третьего компонента, — перебил аликорна Ван и добавил. — Наверняка это тоже дело копыт Калиго... Гексагондрагоны. Кем они были?
— Драконами. Не вполне обычными, насколько мне известно из того, что удалось отыскать о них во время своих путешествий. Будучи аликорном, некоторые вещи делать проще, но встречались и места, куда даже с этой силой было не войти. Точнее, особенно с нею. Крупицы сохранившейся истории описывают их как древнейших существ, в крайне малом количестве живущих на заре появления мира. Так или иначе, к началу Эпохи Хаоса из них никого не осталось. Вероятно, и это только предположение, их эра завершилась примерно во времена Пира Силы или Великого Катаклизма. Маги в своих копытописях считают рубцы на теле мира последствием титанической битвы с ними. Не особо верю в подобное, но и доказательств обратного нет. Являясь идеальным сосудом для первобытной, чистой магии, гексагондрагоны остались в легендах как воплощение самой силы природы, — медленно и задумчиво говорило отражение. — Не знаю, как живущим до Катаклизма удалось подчинить это свободолюбивое порождение первобытной магии, но демикорнам досталась способность выдерживать внутренний жар полыхающей энергии, сделав их идеальным народом для своей богини в будущем. И я даже не говорю об их изменённых волей Алой сердцах. Каменные замки на постоянно струящемся и замкнутом потоке внутренней силы. Правда... вместе с этим в них... сохранилась жестокость, жадность и ярость. И богиня сделала всё возможное, но лишь запечатала проявляющийся в них "Феномен Регрессии", не в силах устранить его полностью. Что-то пробуждало его. Боюсь, это "что-то" и стало причиной, по которой многие из поколений сократили свою численность ещё до битвы с Хаосом.
Аликорн не договаривал. Интуиция Вана вопила о недосказанности. То, как изменился взгляд упомянувшего "Феномен" Эшклауда, если его действительно так звали, говорил о многом. Даже спроси его вороной напрямик, вряд ли тот ответил бы. По глазам было видно, Эшклауд знает о нём не из книг и не из пыльных копытоскриптов.
— В ней нет такого! Ей нравится этот мир. Она помогает пони и ей интересно окружающее её. Как жеребёнок, она радовалась новым местам, новым вкусам... Я никогда не поверю, что в ней может быть подобное! — голос вороного звучал взволнованно и хрипло, будто ему приходится оправдываться. — Даже Старшая... она заботится о ней. Грустит и пытается понять этот изменившийся мир, пусть и живёт своим прошлым.
— Старшая? — Эшклауд поднял бровь и изумлённо уставился на разошедшегося вороного.
— Старшая. Личность... защищающая и помогающая. В ограничителе, — Ван обрисовал круг на своём бедре.
— Хочешь моё мнение? Это жутко! Ограничитель сохраняет все личности, так или иначе завершившие свой жизненный путь. Демикорны живут вечно, но не неуязвимы. Из погибших выбирается сильнейшая для передачи остальным. В основном выбор производился из нескольких сотен личностей первых трёх поколений. До этого артефакт давал лишь способность двигаться при потере сознания... но после поистине ювелирного заклинания им стала доступна сама память и навыки давно покинувших мир сородичей. Думаешь, кто-то спрашивал у них согласие? Нет, — жёстко зазвучал голос Эшклауда.
— У них не было выбора? — Ван с сомнением смотрел на изменившегося в мордочке аликорна. — Мне показалось, она считает это...
— Время отчаянных решений. Захочешь узнать больше, сделай запрос ограничителю. Директива "безопасность", общие сведения системы контроля боевых единиц, — Эшклауд махнул копытом, всем видом показывая отсутствие интереса продолжать эту тему. — Да... и ещё кое-что.
— Насчёт Диксди?
— Насчёт тебя, моя не слишком подкованная в магии копия. Ты не в курсе о наличии массы резонирующих с твоим камнем кристаллов во всех коридорах владений ящеров. По глазам вижу — не в курсе. Тебе повезло попасть сюда незамеченным и считай — случайно. На обратном пути тебя найдут, а вместе с тобой и это место, чего я хотел бы избежать. Начерти на своём камне вот такой символ... — зажатый в телекинезе листок бумаги прижался с другой стороны зеркала, позволяя Вану хорошенько его рассмотреть. — Он сделает тебя невидимым для магических стел ящеров.
— А может есть какой-то способ снять этот камень вообще? — недоверчиво покосившись на символ, вороной старательно перерисовал его копытом на пыльном полу.
— Конечно, есть. Тебе наврали, сообщив о невозможности его снять. Вот только с ним вместе ты потеряешь способность видеть в кромешной темноте. Нет ничего хуже, чем свалиться в заброшенную шахту, обладая такой никчемной магией, — пожал плечами Эшклауд.
— Какая забота о моём здоровье... — с трудом оправившись от такой хамской оценки его способностей заметил вороной.
— Твоё здоровье меня не волнует. Обладай ты магией в должной степени, ты бы и шагу не ступил за пределы нейтрализующих магию столпов. Ты хочешь вызволить свою спутницу из этих мест, значит, потерпишь некоторый дискомфорт ради этого. И мой тебе совет — думай, прежде чем рисовать заклинание. Дуэль с ящерами не то, откуда ты сможешь выйти победителем, даже имей ты всю силу аликорна, — отражение смяло листок бумаги, и тот загорелся голубоватым пламенем.
— Помогаешь просто по доброте душевной? — Ван взглянул на чуть потускневшее зеркало, словно в ответ на глухой удар, раздавшийся за преградой из десятка стен коридоров.
— Выведи свою спутницу отсюда. Владения ящеров не то место, где ей следует быть, — сухо и, оглянувшись по сторонам, ответило отражение.
Ван постучал по жёлтому кристаллу на своей груди.
— А камешек вроде твёрдый. Чем же мне этот символ нацарапать... — проговорил свои мысли вслух Ван, поймав взгляд аликорна, смотрящего куда-то за спину вороного. Обернувшись, он с холодком в сердце заметил торчащий в стене, левее от столешницы, тёмный обломок рога с куском лезвия. — Ты же не...
— Бери рог и царапай... — мрачно заявил Эшклауд, с отвращением смотря, как вороной осторожно вытаскивает обломок. — И не потеряй кулон, так или иначе мы ещё встретимся.
Зеркало погасло и вновь отражало Вана посреди царящего запустения в комнате. Он смотрел на себя, взлохмаченного и тяжело дышащего с куском рога в копыте. Потребовалось немало времени, прежде чем удалось вывести нужный символ на твёрдой поверхности самоцвета. Как у любого единорога, у вороного была инстинктивная неприязнь к повреждённым рогам. Отбросив обломок в сторону, он прислонился к стене, пережидая подступившую дурноту.
— Надеюсь, я царапал этот знак не зря, — выдохнул он, отправившись обратно к запертой каменной двери. Камень ощущался холодной тяжестью и вздрагивал, отдаваясь неприятным пощипыванием в груди. Это было терпимо, на фоне слегка подводившего зрения, в котором тёмные углы стали ещё темнее. Размышляя над услышанным, он, совершенно забыв о перекладине под потолком, ударился об неё снова. Помянув Дикскорда, пни Вечносвободного и южные горы Эквестрии в самых изощрённых выражениях, он вышел в зал, потирая крылом ушиб.
Влажный и густой пар растекался по коридорам, наполняя и без того тёмные проходы белёсой завесой, отдающей ароматом металла. В темноте зазвучали шаги и недовольное глухое ворчание. По полу гулко цокали копытца синей полудемикорна-полудраконицы, раскрывшей крылья и от нечего делать царапающей когтями стены, оставляя за собой глубокие борозды. Под шипение и лязганье механического копыта, мягко, почти текуче вышагивающая впереди Калиго не оборачивалась, и так ощущая на себе пристальный взгляд полыхающих огнём глаз. Ярко алых, не терпящих возражений, отбрасывающих острые блики на арки частично потрескавшихся и обнажающих синюю шкурку костяных дуг вокруг глазниц.
— Мы по-прежнему голодны... — сорвалось с наполовину прикрытых костяными пластинами губ. Магически усиленное эхо вновь сплелось с наполненным властью голосом, скрежещущим и ледяным. Его обладательница не просто не боялась, ей не было знакомо это ощущение в принципе. — Ты поступила с нами нехорошо. Вода оказалась холодной. Это было гадко.
Калиго обернулась ровно настолько, чтобы бросить взгляд на идущее чуть позади и сбоку существо. Артефакты уже остыли, приняв свой прежний облик. Царапин на них стало меньше, и, в целом, металл выглядел обновлённым. Стёртые символы обрели отчётливые грани и читались намного лучше прежнего. Ограничитель тихо и размеренно тикал. Стрелки на нём сдвигались, замирали и возвращались в исходную позицию, будто механизм пытается проснуться, но у него это никак не получается. Тревожный знак, но, возможно, ещё не всё потеряно. Нужно дождаться, когда поддерживающая личность очнётся. Так или иначе, с каждым шагом кусочки рудиментов отпадали с копыт и хвоста, обнажая на нём свежие и маслянисто поблескивающие костяные шипы. Внешне фиолетовогривая постепенно становилась прежней. Вот уже половина гривы развевается тонкими прядями, избавившись от сковывающей брони из костяных полых трубок. Но внутренне... Калиго едва смогла унять дрожь, попытавшись представить какой синяя демикорн была внутри.
— Ты не слышала нас? Тёмная... мы голодны, — повторило огненноокое существо, чуть прикрыв глаза и осмотревшись по сторонам. Она теряла терпение, и это ощущалось в её движениях. Отливающие металлом когти на сгибах крыльев с визгом процарапали стену, заставив Королеву вздрогнуть. На пол посыпались быстро гаснущие искры.
Сказания, описания и короткие фразы о нулевом поколении, описывали облик куда более грозный с явно большей силой, чем демонстрировалась демикорном. Всё ли вышло именно так, как планировалось? От этой неизвестности Калиго окуналась в мрачноватые размышления. Первые поколения не говорили открыто, обходя тему нулевых стороной. Прошедшие ритуал редко появлялись у всех на виду в рудиментарном теле, предпочитая оставаться в покоях Богини или уходить в дальние залы. Скорее даже пещеры. Быть может, причина в разнице поколений или в повреждённой личности. Нет, всё равно что-то идёт не так...
— Если все её способности — вырвать дверь, то я сомневаюсь в её полезности. Считаешь, в ней достаточно силы? — грохотнул идущий рядом Амергал. Он хотел добавить ещё несколько пришедших на ум замечаний, но вовремя осёкся, заметив задумчивость на мордочке своей соправительницы. Одновременно с этим он вспомнил и её слова, произнесённые в сердцах, когда правая створка тяжеленной двери сорвалась с петель и застряла в стене у неё над головой. Ящер нахмурился. Существо после непродолжительного купания в ледяной воде из старых труб, пронизывающих потолки и часть шахт, только и делало, что говорило о голоде. При этом предложенные грибы, растения и орехи выплюнула, сославшись на их несъедобность. — Ещё немного и её требования меня достанут. Она из твоего народа, заставь её замолчать.
Тихо добавил он, поравнявшись с тёмной.
— Дождись, пока её тело не станет на две трети прежним. Сейчас её артефакты ничего не сдерживает, — тихо произнесла Королева, поймав момент, когда драко-демикорн отстала, с любопытством рассматривая одну из пустых комнат, будто пытаясь вспомнить что-то. — Свяжешься с нею сейчас, может и отделаешься парой серьёзных царапин и трещиной поперёк морды. А мне придётся совсем плохо. Остуди свой пыл. Время на нашей стороне. Ограничитель должен придти в норму и запуститься в штатном режиме, вернув ей нужную нам личность, тогда и будем договариваться. Пусть даже и меньше рассчитанного, ты всё равно получишь достаточно силы.
— Хорошо бы, Калиго. Иначе ты останешься среди своих теней в камнях, и будешь общаться с ними, пока твой кристалл не погаснет. И я ещё подумаю, давать ли тебе новый, — сухо заметил Амергал, но на его морде появилось сомнение, не ускользнувшее от внимания тёмной. Он не ощущал всей опасности ситуации, но хорошо знал её саму. Тёмная широко улыбнулась и замедлила шаг.
— О... ты этого не допустишь. Мы слишком долго были вместе, чтобы знать слабости друг друга. Она тот самый шанс сохранить ценное для тебя и дать мне нужный ключ к запертым тайникам этого места, — крыло с почти отсутствующими перепонками дёрнулось. Калиго обернулась, застав свою жутковатую спутницу за разглядыванием одного из чёрных пыльных зеркал, забытых в каменной нише. Косоватое и чуть надтреснутое, оно словно манило эту яркоглазую кобылку с чертами хищной огнедышащей рептилии. Наклонив голову набок, она с любопытством дикого зверя тихо цокнула копытцем по тёмной поверхности. Зеркало звонко вскрикнуло, прогнулось и рассыпалось, высветившись изнутри всполохом алого света, пробежавшего искрами по стремительно расползающимся трещинам. В магическом зрении Королевы осколки горели невидимым для других пламенем.
— Мы окружены хрупкими вещами, тёмная. Где другие из нас? Война завершена? — властный голос, поднимающий с пола мелкие камешки, менялся. Теперь слова рокотали в горле Диксди, сливаясь с шипящими нотками. Костяная глотка уже не озарялась внутренним огнём, но, за рядом отмирающих клыков и частично виднеющихся новых зубок, с шипением прорывались тонкие струйки дыма или пара. Внутри неё ещё горел огонь, пусть теперь не столь явный — Отвечай нам, тёмная, чей клан одержал победу? Отвечай и утоли наш голод...
— Клан? — Калиго растерянно смотрела на огненноокую. Об этом ничего не говорилось в записях и найденных дневниках. Сказанное демикорном настораживало и вынуждало тёмную лихорадочно перебирать в памяти всё известное ей о собственном народе. Ничего похожего не вспоминалось. Быть может "Спящие" знают об этом, но для этого ещё нужно найти способ их пробудить. А для этого ей нужно найти общий язык с огненноокой, договориться и пообещать любое, лишь бы та согласилась помочь. Потом она уже ничего не сделает. — Кланы... Кланы...
— Кланы, тёмная. Летописцев, Синего Цветка, Орба... они были никчемными бойцами. Поэтому я не вижу их знамён и символов на стенах. Кланы Меча и Щита... У них был шанс. Они считались за сильных. Конечно, не так, как ставшие частью Стилуса или Шестерни, — рокотало существо, отыскав взглядом один из почти стёршихся символов на стене. С холодной улыбкой она прочертила когтём глубокую борозду через всё изображение. Скрежет когтя по камню разнесло по коридору эхо. В трещине медленно угасал раскалённый камень, выплёвывая редкие облачка копоти. — Щит. Они были способны лишь оберегать себя. Защищать себя. Одного взгляда на это место достаточно для понимания — они пали. Это хорошо. Голос Щита был всегда лишним в совете, они олицетворяли осторожность, когда следовало действовать решительно. Но мы удивлены, ты забыла о Кланах, тёмная.
— Ты хоть понимаешь, о чём она говорит? — Амергал склонился к Королеве, тронув её лапой за холку. До этого момента он просто шагал рядом, поглядывая на остающиеся позади каменные колонны. Творения его народа, расставленные в ключевых коридорах на всякий случай. Вроде этого. — Нам не следует долго стоять на одном месте. Кристаллы воют от ужаса в её присутствии.
— Не понимаю. Возможно, это говорит память прошлого. Я не могу быть уверена, пока мы не доберёмся до заклинательной комнаты, — Королева резко посмотрела в сторону, где ей померещилась скользнувшая в боковом проходе поджарая тень. Списав её на причуды насыщенного магией пара, плывущего за ними редкими облачками, она выбросила тень из головы. В мыслях и без миражей было неспокойно. Королеве не нравилось поведение огненноокой кобылки с крыльями, сующей свою любопытную мордочку в каждую дверь и комментируя увиденное на древнеэквестрийском и инитиумнарском языках, мешая их в произвольном порядке. — Наш дымчатоголовый гость испортил настройки ограничителя. Я надеялась договориться с любой личностью в ограничителе, но теперь я не уверена, что понимаю её. Я даже не знаю, личность ли это ограничителя или вообще нечто совершенно иное. Амергал... будь осторожнее на словах.
Ящер задумчиво вглядывался в овальные мутные камни на запястьях лап. Под кажущимся стеклянным слоем кружился сжатый туман, скользили размытые силуэты, смешиваясь с тусклым мерцанием. Чувствующий свои владения лучше других, каменный правитель получил весть от стражников, и она его не обрадовала. Промчавшаяся по коридорам волна пробудившейся магии не рассеялась без последствий.
— Стражи. Они видели кого-то в боковых коридорах, а улавливающие магию камни сходят с ума из-за неё и слепнут, — мрачно пророкотал Амергал, когда ближайшая колонна загорелась призрачно-зеленоватым светом. Вдалеке глухо скрипнули и захлопнулись массивные двери. Управляющие механизмами стержни из кристаллов на короткий миг погасли, лишив питания систему шестерней и цепей. — Что-то не так, Калиго. Похоже, кроме нас в коридоры проник незваный гость. Не удивлюсь, если причина будет в ней.
Ткнув когтём в сторону невозмутимо шагающей следом Диксди, Ящер ускорил шаг и оставил Королеву с нею наедине, поспешив встретиться с дожидающимися его стражниками.
Тем временем камень-зрачок на груди драко-демикорна уставился с интересом на погашающую магию колонну и мигнул.
— Что это, тёмная? — гулко спросила огненноокая, обойдя колонну стороной и остановившись напротив. Символы на камне лихорадило. Спокойный зеленоватый свет пятнами менялся на красный, а вслед за ним колонну прорезали несколько глубоких трещин. Калиго видела, как она пытается подавить приблизившуюся к ней магию, не указанную в длинных рядах выбитых на ней символов. Полоски металла в пазах гнулись, но продолжали держаться. Стержень из укреплённого хрусталя, способный выравнивать напряжение, покрывался трещинами с каждой секундой. Пусть, едва они пройдут мимо, необходимость в этом реликте отпадёт. Вместо них будут новые.
— А? Это... это... охранный камень. Он создан для погашения магии чужаков, вошедших в эти владения без позволения. С давних пор они... — фразу тёмной закончить не удалось. Короткий хруст завершился шорохом падающих на пол мелких обломков. Массивная колонна сжалась с нескольких сторон, покрылась вязью трещин и рассыпалась, на краткий миг озарив коридор багровой вспышкой.
— Подобные вещи нам не нравятся. Их следует убрать, — заявила драконоподобная демикорн, спокойно зашагав дальше, будто после лёгкой разминки в магии или выполнения простенького упражнения с телекинезом. Оставшаяся позади Калиго с ужасом смотрела на потянувшиеся от обломков и невысокого каменного пенька призрачные тени, тихо хихикающие и перешёптывающиеся между собой. Разорванные в клочья пластинки со звоном высыпались из покосившихся пазов.
— Как... как она это сделала, — тихо проговорила Калиго, поспешив следом за размеренно цокающей Диксди, боясь упустить ту из виду.
Колонна в первую очередь подавляла телекинез. Не важно, от артефактов он шёл или сплетался силой рога. Простая предосторожность от тех, кто мог бы опрокинуть её и разбить об пол магией. От физических ударов конструкцию защищала сама прочность камня. Потратив несколько месяцев, возможно, при помощи кирки и прочного зубила, может быть, и можно было её повредить, но уж точно не разнести в осколки. Особенность скальной породы, гасящая удары или попытки её сжать. Ничего из этого не защитило веками стоящий цилиндр с вязью символов нанесённых столбцом. Огненноокая просто посмотрела на него и уже спустя секунды пол покрывал неровный слой мелких и острых осколков. Если бы Калиго не знала, как создавались эти массивные подавители магии, можно было подумать, будто колонна подавилась влившейся в неё мощью, не справилась и лопнула.
Калиго и её жутковатая спутница почти столкнулись с замершим у разделяющей коридор на очередной сегмент арки Амергалом, когда тот говорил с молодым и взволнованным ящером с двумя оранжевыми кристаллами, торчащими из лопаток. Почтительно склонив голову перед Королевой, стражник быстро договорил короткую фразу и указал в сторону бокового туннеля лапой. Подойдя ближе, Калиго рассмотрела не его плечах пыль и несколько свежих царапин, идущих от плеча его левой лапы. Похожие отметины обнаружились и на другом ящере, рывками крутившем колесо, натягивающее открывающую дверь цепь.
— В залах кладок потери, Калиго, — глухо, с трудом сдерживая ярость проговорил Хранитель Скал, медленно разворачиваясь к тёмной. — Ты понимаешь? Охранные колонны выходят из строя не только тут. Теперь проблемы начались там, где их никто не ждал. Планы меняются. Мне нужна её сила там.
Его зеленоватые глаза стали узкими горящими щёлками. Калиго знала этот взгляд. За несколько столетий она видела его у Амергала всего несколько раз, когда самые защищённые от обвалов залы подвергались риску обрушения. Планы меняются, но только её. Ящер поступит по-своему, нарушив договор, и демикорн понимала это. Шанс ускользал из её копыт.
— Сколько... — ощутив в горле неприятный ком, проговорила она.
— Пока несколько десятков. Перекрытия рушатся, появляются трещины в поддерживающих свод арках. Это не движение гор, какое-то заклинание пробилось через нивелирующие магию колонны. А из-за неё их мощности недостаточно, — Амергал махнул в сторону безучастно идущей по коридору Диксди. — Я забираю её и сам проведу все приготовления. Твоё время вышло, Калиго.
— Ты не посмеешь. Она нужна мне, чтобы дать жизнь артефакту в зале Хранителей! Сейчас, пока в ней бушует сила нулевого поколения моего народа! Амергал. Моего. Народа, — Королева преградила ему путь, всматриваясь в скалистую морду своим глазом-артефактом. За выставленным в бок крылом остановилась огненноокая, с едва различимым любопытством наблюдая за происходящим. Протянув лапу и встретив небольшое сопротивление, Ящер убрал костлявое крыло со своего пути и шагнул к изменившейся Диксди. — У нас был уговор, Амергал Хранитель Скал. Сначала "Спяшие", потом...
— Уговор... Не мой ли народ, Калиго, спас тебя? Не будь нас рядом, ты стала бы вспышкой или пеплом ещё там, в ущелье, — прошипел Ящер. Хрустнув каменистыми суставами, он положил лапу на холку огненноокой, слегка потянув её к себе. Та смотрела на него полыхающими магией немигающими глазами, словно не понимая, чего этот гигант из камня от неё хочет. Переходящее в загнутые короткие когти копыто скрипнуло по полу.
— Нам не нравится. Убери лапу, низший, — спокойно и немного надменно проговорило существо, не отводя взгляда. В ней не было страха. Она просто не замечала находящиеся в опасной близости от горла полупрозрачные когти, способные резать камень и металл, словно куски дряхлого дерева.
— Именно. Убери, Амергал. Твой народ? Конечно... — в голосе Королевы прорезались нотки уверенности, подкрепляемой спокойствием нулевого поколения, пусть даже она и не знала причины этого и сама опасалась демикорна с чертами дракона. — Не я ли подарила юному потомству возможность носить в себе больше насыщенных магией камней? Не от меня ли получил твой народ свитки, способные пролить свет на тайну порталов, расширивших твои владения и позволивших открыть ходы в древние постройки? Твой народ уже благодарен мне за всё принесённое мной, в ответ я прошу лишь малость, пробуждённую мною силу одной из моего народа. Ключ к артефакту, полезному не только мне. Знания и опыт, сложенные внутри его недр, это получит твой народ. С ними он получит все горы и многое другое, оставшееся целым в забытых ходах.
— Ты. Ты ставишь меня перед выбором между силой и теми, кто её унаследует? — полуобернувшись, пророкотал Ящер, не убирая с горла огненноокой когтей. Острые грани скрипнули по металлическим чешуйкам, брызнув крошечными фонтанчиками искр. Лапа сжалась, но так и не могла преодолеть сопротивление покрывающей шкурку брони. Пластинки сцеплялись и пружинили, создавая впечатление, будто огненноокая вообще не замечает хватки Ящера.
— Нам. Это. Не. Нравится, низший, — повторила та одновременно с озарившей артефакты телекинеза вспышкой. Сменившись на блёклое сияние, магия потекла с копыт, окутывая каменную лапу.
— Низший!? Ты смеешь говорить мне это после стольких тысяч лет? — рявкнул Хранитель, оторвав Диксди от пола под тихий вскрик вжавшейся в стену Калиго. Частично освободившийся от чешуи, похожей на драконью, хвост хлестнул по пыльным стенам и обвился вокруг лапы, царапая камень стальными шипами вперемешку с новыми костяными. — Такие как ты пришли под землю. Считали, будто можете взять и сломить сопротивление гор своими артефактами. Мы жили в мире с камнем, слушали песни скал, пока подобные тебе вели наверху битвы за право называть себя сильнейшими, покрывая мир шрамами! Смотря на тебя, я понимаю насколько были правдивы старые легенды на замшелых глиняных табличках. А потом... разрушив всё, вы пришли сюда со своей Богиней, и начали менять горы под себя, раскапывать древние руины, рыться в обломках давно погребённой истории. Безжалостно уничтожая живущее под землей и не желавшее появляться на поверхности. Осквернили горы своими знаниями, поставив себя выше сил природы! Да, время шло, и мы забыли о раздоре, стали сильнее, выбрав другой путь, без этих... артефактов!
— Амергал! Прекрати... — голос Калиго сорвался. Тёмное копытце осторожно прикоснулось к его холодному боку. — Если ты разозлишь её... Ограничитель по-прежнему отключён. Подожди и стерпи её тон, хотя бы ещё немного!
— Пусть говорит, — чуть грубовато проговорила огненнокая, вцепившись когтями на крыльях в лапу Ящера, увитую прозрачными потоками магии телекинеза. В её глазах мерцали две лучистые точки. — От него мы узнаем больше о происходящем вокруг. Какой смелый низший. Я оставлю его тело стоять как напоминание другим смельчакам из его народа, после того как заберу его жизнь. Клан Стилуса будет доволен такому подарку...
— Амергал! — но предупреждающий крик тёмной был уже лишним. Ящер медленно опустил существо вниз и теперь хмуро наблюдал, как та покачивает головой из стороны в сторону, будто разминая шею от ощущения недавно сжимающих её когтей. Не обладая зрением Королевы, он не видел, как в груди изменившейся демикорна бились три вложенных друг в друга сердца. Медленно и спокойно стучало фиолетовое, укрывая своими контурами сердце поменьше, светящееся янтарным светом. Окружая их полыхающим ореолом, размеренно отмечало ритм огромное красное, разгоняя по телу потоки испепеляющей магии, сумей она вырваться из своих оков. Физически там билось только одно, каменное, изменённое силой и волей Алой. Пробивающаяся наружу неподконтрольная магия создавала такое впечатление. И Ящер этого не знал, продолжая играть даже не с пламенем, а с искусственно остужаемым гневом. Эссенцией боевой ярости, скрывающейся за холодным щитом надменного поведения и повелевающего тона.
— Ты боишься. И это правильно, — впервые улыбнулась полудемикорн, стряхнув с мордочки несколько острых чешуек, звякнувших об пол. Костяные наросты постепенно отпадали, чернея, будто обугливаясь. В неприступной броне появлялись бреши, обнажая шкурку синей масти. Из-за жуткой смеси рудиментарного облика и проявляющихся прежних черт улыбка вышла жутковатой. — Но я жду ответов. Какой из Кланов имеет сейчас голос? Где остальные из нас? Война окончена, я понимаю это. Место заброшено, разрушено и покинуто уже давно. Куски оборонных механизмов сгнили или используются как части для других. Клан Щита сдался, им не хватило даже сил удержать это место уже после ухода победителей. Как давно это случилось?
— Кланов нет. Я даже не знаю, о чём ты вообще говоришь. Ты... и я. Мы последние из нашего народа, — осторожно проговорила Калиго, отступив в тень от Амергала и стоящей напротив него Диксди, опасаясь вновь оказаться между ними. Ещё не хватало получить смертельное ранение случайно, просто из-за лишённого дипломатии Ящера. — В тебе говорит память крови, не заглушаемая ограничителем нашей Богини. Ты просто потерялась в ней, ещё немного, и поддерживающая личность вернёт тебя...
Тихий смех сорвался с губ огненноокой, покачавшей отрицательно головой. С ушка отлетел кусочек костяной пластины, с щелчком ударившись о стену.
— Ты? Из моего Клана? Ты слаба и у тебя мягкое тело. И ты умираешь, пусть даже очень медленно и почти незаметно, — холодно бросила она медленно зашагав дальше. Под огнистым взглядом Калиго стало не по себе. — И у нас нет богинь. Мы истребили Древнейших. Взяли у них всё, что могли взять. Мы. И наши Кланы разделили власть над молодым миром ради его безопасности.
— О, Алая... она не помнит. В ней живёт память до нашего пробуждения... — тёмная пошатнулась, прижав к губам копыто. Услышанное пробудило догадки, в которые Калиго не хотела верить до последнего. — Я... считала разговоры первого поколения лишь слухами, домыслами и предположениями. Это были всего лишь легенды... но...
— Что всё это означает, Калиго? — Ящер поравнялся с Королевой и теперь медленно шагал рядом, рассматривая оставшиеся на лапе трещины и ссадины от острых когтей. — Я смотрел ей в глаза, и там было только пламя битвы. Такого не было у второго поколения из твоего народа. Что она такое? Отвечай. Я не хочу оказаться между двух огней в своих же владениях, где магия выходит из своих оков.
Калиго шла, чеканя пол механическим копытом и кусая губы острыми зубками. Её мысли лихорадочно плясали, вытаскивая из самых тёмных уголков памяти всё, услышанное от старших поколений. Случайно увиденные архивы в заброшенных подземных строениях; старые записи в найденных под завалами ограничителях, созданных ещё до прихода Алой неизвестными мастерами; хрустальные дневники в запечатанных хранилищах, куда она отправлялась с поисковыми отрядами. Ничего не помогало. Ритуал был верен, он пробуждал магию Алой, возвращал демикорну связь с артефактами и потом передавал контроль поддерживающей личности. Пока рудиментарное тело не проходило окончательно. Допуская повреждения личности, Калиго ожидала чего угодно, кроме случившегося. Особенно с одним из первых ограничителей, самых надёжных, собранных при участии самой... Алой. Почему же в, идущей позади неё, кобылке бушевала сущность, живущая задолго до них. И что хуже всего... она была голодна.
В боковых коридорах послышались крики обеспокоенных ящеров, суетящихся вокруг массивных дверей и колонн, рассыпающих вокруг себя искры. Где-то загудел барьер, включённый стражниками или самостоятельно от лопнувших пластинок-предохранителей. В воздухе послышались голоса, шёпот потёк по стенам и капал с потолка, приближаясь и удаляясь. Неосязаемое нечто скользило по проходам, роняло камни, открывало двери и царапало стены. В тёмных арках оно клубилось неявными фигурами, расползаясь в стороны, едва попытаешься сфокусировать взгляд. Всё вокруг лихорадило, и почему-то Калиго не сомневалась, причина этого шла следом за ней.
— К залам кладок, Амергал. Идём туда кратчайшим путём. Они должны заставить её вспомнить, кто она на самом деле, — тихо проговорила Королева. Под пристальным взглядом бесплотных существ они свернули налево. Решение пришло в голову само собой. Не потому, что этого хотел и Амергал. Возможно, знаки на полу и потолке залов вернут полудемикорна в чувство. А если не они, то старые системы распознавания ограничителя.
На пыльном полу в опустевшем коридоре появилось несколько отпечатков копыт и тихое фырканье.