Наследие Богини. Диксди

1. Тёмная Королева, директива безопасности и сон Айрона

Неожиданная встреча была уготована Вану в тёмных подземельях Каменных Ящеров. Шанс узнать больше о тайнах прошлого народа Диксди выпал ему, но он по-прежнему не знает, оказался ли он пленником или игрушкой в копытах удивительной жительницы вечного мрака. Пока он ведёт натянутую беседу, Диксди проходит диагностику, обнаружившую в ней след древней силы и вынудившую рекреационную камеру принять соответствующие меры. Айрон Спарк видит сон и пытается понять часть послания аликорна древности, в то время как принцесса наносит неожиданный визит главе Ордена магов.

Стены Магической Школы для одарённых единорогов. Та, что шла сейчас по коридорам, наполненным звонкими голосами жеребят и окликами их наставников и наставниц, помнила дни, когда строение было куда ниже. Не было зачарованной башни с экзаменационным залом, окружённой кольцами заклинаний. Отсутствовали просторные лестницы, ведущие в левое и правое крылья школы, равно как и центральная галерея, расходящаяся на многочисленные классы, двери в которые чередовались портретами знаменитых магов прошлого и настоящего. Возможно каждый, кто видел их, мечтал оказаться среди этих портретов, с изображениями суровых и мудрых единорогов. Седые и худощавые, закутанные в мантии и кажущиеся лишёнными возраста, с пронзительным взглядом или напротив — весёлой улыбкой на губах и озорным огоньком в глазах. Она остановилась возле одного из портретов с магом, известным многим, но лишь ей знакомым ещё при его жизни.

— А здесь вы, если пройдёте вступительный экзамен, познаете всевозможные направления магии во всей её чарующей красоте. Продолжая дело великих магов, наставники будут обучать вас заклинаниям соответствующим вашему призванию и кьютимарке! Кто знает, возможно, кто-то из вас станет таким же великим магом как сам Старсвирл Бородатый. Его портрет вы можете увидеть... ох... ваше светлейшество! Нас не предупредили о вашем визите, принцесса Селестия! — позади раздался шорох преклонившей копыто учительницы-единорожки и притихшие голоса жеребят, с изумлением и восторгом в глазах смотрящих на статную правительницу Эквестрии. — Сегодня день открытых дверей, и я знакомлю будущих учеников с тем, где им предстоит учиться, если звёзды сложатся удачно для них.

Принцесса смотрела поверх единорожки, изучая жеребят. В них ещё не было того огонька превосходства, гордости за свои знания, что горел в глазах магов Ордена. Они смотрели с восторгом, восхищением от встречи с нею, от ощущения струящейся от неё магии. Смотрели как на пример, на который стоит равняться и пытаться быть лучше, чем они есть. Пройдёт время, и знания заменят восхищение пониманием, что достичь её силы, многим не дано, а перед единицами, познавшими магию настолько хорошо, насколько это будет возможно, будет поставлен непростой выбор. Но это случится ещё очень нескоро, а пока она от всего сердца улыбнётся им, вселив надежду однажды стать её учениками и ученицами, не всем, но некоторым, особенно теперь, когда её ученица показала такие прекрасные результаты.

— Учитесь хорошо и возможно кто-то из вас станет моими учениками, — мягко проговорила принцесса, улыбнувшись светлой улыбкой затаившим от восхищения дыхание жеребятам. Это всегда работало. И это не было просто данью вежливости. Такая возможность была, и особо одарённый жеребёнок получал право пройти экзамен и обучаться у неё лично, при этом, позволяя сохранить ей самой ощущение беззаботности и молодости, равно как и мягкость наставника, сглаживая необходимость быть правительницей огромной страны, а то и божеством в глазах некоторых. Да, как когда-то единорожка по имени Сансет, и чуть позже — Твайлайт, кто-то из них станет её учеником или ученицей, а пока...

Пока что её ждал не слишком приятный разговор, ради которого она даже приняла решение нанести визит лично, взяв с собой несколько фолиантов и записей. Едва она отвернулась от галдящих в восторге от встречи с нею жеребят, её глаза наполнились прохладной жёсткостью и суровостью, присущей тому, кто уже не раз принимал серьёзные решения, и, десяток веков назад, носил на себе пыльную золотую броню, стоя перед угрозой мирной жизни в своих владениях. Только теперь вопрос был не в том, что угрожает извне, а что случилось внутри. И, что важнее, насколько далеко всё это успело зайти, пока она решала проблемы страны и ждала возвращения своей сестры.

Кабинет главы Ордена стал больше с тех пор, когда она тут бывала последний раз, и был заставлен книгами, наградами и предметами старины, ждущими, когда кто-то разгадает их историю. Чаще главы наносили ей визит в установленное время, с выражением почтения и докладами об успехах, и приходить сюда не было необходимости. Это были дни, когда многое находилось под вопросом и одной ей, увы, не удавалось оказываться сразу повсюду. Магия всё ещё была основой, хотя и не такой, как во времена до вендиго, когда разрозненные народы пони, пегасов и единорогов отчаянно пытались найти друг в друге подвох, если верить сохранившимся записям, песням бардов и слагателей легенд, а единороги приложили к этому своё копыто, продавая свои уникальные умения за еду, кров и поклонение их таланту в заклинательстве. Сейчас едва ли каждый четвёртый единорог мог похвастаться вычурной или действительно древней и сложной магией. Большинство довольствовалось телекинезом, который проявлялся уже с рождения или простейшими заклинаниями, чаще всего из ряда облегчающих быт. Хотя ещё с десяток веков назад этому умению нужно было учиться и постигать, проводя немало времени в тренировках.

Совсем другими были маги Ордена. Основанный неизвестно кем и возвеличенный образом аликорна, он представлял из себя сначала кучку магов, усердно рывших груду копытоскриптов, уцелевших после пожаров в библиотеках, последовавших за восстанием её сестры и ночных пегасов, преданных той до кончика своего крыла, будь оно перепончатым или покрытым перьями. Шли годы, и орден набирал силу, медленно и незаметно становясь опорой для страны и решением многих мелких проблем. Пока не грянул Бунт Знати.

О, она прекрасно знала, почему всё пошло не так и когда именно.

Но уже ничего не могла с этим сделать, вспышки магических битв, грозящих погрузить страну в хаос, возникали повсюду, расходясь кругами от считавшихся преданных двору тринадцати родовых стойл. Недовольство достигло предела, когда маги из знати достали из своих сокровищниц древние магические книги, вещицы и прочее наследие ушедшей в историю эпохи Дискорда. Были среди них и обычные магические артефакты, но некоторые оказались попорчены хаосом и представляли куда большую опасность, чем успешно созданный предмет магом, считавшимся непревзойденным гением. Орден видел лишь одно решение — изъять предметы и уничтожить, если не было иной возможности. Не нужно было жить тысячу лет, чтобы понять, насколько возможность не уничтожать артефакт в Ордене искали охотнее, чем способ избавиться от него. Спустя долгих сорок лет, в 759 году от ссылки её сестры на луну, отголоски бунта стихли, и Орден по праву занял место при дворе, разделив единорогов на два, не слишком уважающих друг друга, лагеря и запустив свои корни в школы магии, заранее выискивая талантливых и родовитых жеребят. Это была страница истории, и принцесса со вздохом перелистнула её в голове, не желая вспоминать подробности.

Селестия подошла к правой стене кабинета и остановилась напротив старинного кубка. Раньше он был куда ярче, и на нём не было царапин. Кубок, на котором клялись первые главы Ордена, разделив нежный сок ярко алых ягод с нею в дань их преданности и их последующих поколений. Для них это уже была история, но принцесса отчётливо помнила вкус ягод с оттенком металла, из которого был изготовлен кубок. Облизнув губы, она на миг ощутила его вновь и нахмурилась.

Перед глазами возникли смутные образы первых глав ордена. Хмурых магов, понимающих всю опасность положения и предложивших ей свою помощь. Медальоны сверкали на груди каждого из них, поблескивая силуэтом аликорна. Тогда они были готовы на всё, лишь бы стать ближе к дворцу. И всё же...

Орден был самостоятелен и независим, ему многое позволялось, и в том числе — принятие решений по ситуации. То же, что в большей степени получила её собственная Старая Гвардия, пополнявшаяся лишь за счёт потомков первых гвардейцев, их рекомендаций или её личной проверки. И проверка эта была очень строгой. Впрочем, Старая Гвардия, как и все её отделения-крылья, была малочисленной, в то время как Орден рос и вскоре насчитывал множество магов, их помощников, специалистов и исследователей. Это был слаженный механизм, над которым она потеряла контроль, судя по недавним событиям, и это совершенно ей не нравилось.

— Для всех я занят! Вопросы к мисс Полиш, донесения о существах лично мне на стол, а по любому другому поводу считайте, меня нет в Кантерлоте, и не будет до вечера!! — Голос Бастиона Йорсета звучал отчётливо, с каждым его шагом раздаваясь всё громче, пока он не открыл двери кабинета и не застыл, встретившись взглядом с принцессой. — Ваше светлейшество, принцесса Селестия, я польщён вашим визитом, но не стоило себя так утруждать, мой визит к вам назначен на конец недели, и вы могли бы... отправить секретаря... ради отчёта? Что-то случилось?

Он договаривал фразу, постепенно меняя её на вопрос и теряя уверенность в том, что он понимает происходящее.

— У меня к вам разговор, Бастион Йорсет, и вопросы, не говоря уже о рекомендациях, которые последуют за честными и точными ответами. Так что садитесь... — Окружённый солнечным сиянием пуфик придвинулся к принцессе, и она удобно устроилась у стола, подождав пока единорог заберется в кресло и нервно сглотнув не уставится на высокую кипу фолиантов, с тяжёлым стуком упавших на столешницу. — Кроме вопросов, у меня даже есть претензии, но прежде всего я хочу знать, когда и по какой причине Орден позволил себе начать исследования в области "радужной магии" или Искусственной Гармонии, не поставив меня в известность и скрыв определённые успехи в этой области?

— Причина всего одна: безопасность, — коротко и сложив копыта под подбородком отозвался маг, всё ещё гадая, зачем на его столе оказались старые книги, часть из которых обладала теми древними обложками с необработанными кристаллами, сохраняющими страницы в целости и сохранности, даже если они окажутся в воде или пролежат под открытым небом годы.

— Безопасность? — бровь принцессы удивлённо скользнула вверх.

— Именно. Исследования начались за десять лет до возвращения вашей сестры, принцесса, когда все в Ордене единогласно посчитали необходимым для страны найти альтернативный способ... задержать или пленить Найтмэр Мун. Пророчество, инертные элементы гармонии — всё это было слишком хорошо, чтобы оказаться реальным, а Орден, как вы знаете, опирается лишь на проверенные заклинания, работающую магию, — Бастион почти унял дрожь и стал чувствовать себя увереннее. — На нашу удачу, этого не потребовалось тогда... и до недавнего случая это было лишь теорией. Никто не предполагал даже, что заклинание вообще сработает и будет эффективным.

— И когда Орден собирался поставить меня в известность об этом? — принцесса Селестия прищурилась и пыталась угадать прыгающие эмоции на мордочке единорога. Ему было что скрывать и это читалось в его взгляде, избегающем прямого контакта, прикрываясь необходимостью взглянуть на папки, часть записей или даже на статуэтку единорожки на столе, служащей отличным грузиком, не дающим запискам улетать со стола от сквозняка.

— Сразу же после испытаний... Не стоит рубить от гривы, принцесса, в тот момент никто из магов Ордена не смог найти ничего лучше, чем попытаться остановить вас и уберечь вашу же сестру от разрушительной магии, которую вы едва не сотворили! Что им оставалось делать? — это было почти правдой, и тут Бастион мог спокойно вздохнуть. Не мог же он, в самом деле, сказать что заклинание готовилось и на случай, если принцесса повторит судьбу своей младшей сестры. Пока всё выходило бы как вынужденная помощь, а значит и любое средство может быть хорошим. Даже если оно вызывает сомнения. Принцесса это поймёт, если подбросить немного правдоподобных деталей. Да, именно так он и поступит. — Более того, пусть даже эти изыскания не пригодились в полной мере, не так давно Орден обнаружил активность среди скупщиков артефактов и искателей приключений. В городе был задержан грифон, пытавшийся отладить магический механизм и натворивший бед, прикрываясь благим делом. И это не говоря уже о появлении необычного для этих мест существа, после визита которой в вашем дворце Орден зафиксировал чужой и совершенно не похожий на обычное заклинание магический фон... Я уже не говорю о её...

Единорог замер, ощутив, как взгляд принцессы буквально прожигает его насквозь. Не нужно было обладать даром чтения мыслей, чтобы понять неуместность затронутой темы. Всё выглядело куда хуже, чем думал Бастион.

— Это дело не касается Ордена, — тускло сделала акцент на слове "не касается", принцесса.

— Но она покинула Кантерлот при помощи вашего же ученика. Вот доказательства, — маг выложил на стол несколько фотографий, где выглядящая чужой на улицах пони, увешанная артефактами, была в обществе такого же высокого единорога в плаще. Они беседовали, на одной из фотографий, за столиком в кафе. На другой они шли вдоль улицы в сторону нижних ярусов города. — Конечно, если вы скажете, что это сделано по вашему приказу, Ордену останется лишь отступить в сторону, принимая мудрость и тонкий расчёт решения не оставлять такую персону без присмотра.

Бастион Йорсет отлично читал эмоции. Не будь этого, он бы не был лидером Ордена, не говоря уже о месте преподавателя в самой престижной школе для магов. Это не было планом принцессы. Лёгкое удивление, скользнувшее и так же быстро пропавшее, было тому подтверждением. Значит, этот следователь покинул город по другой причине, и прихватил с собой заодно и эту гостью из прошлого, о которой не было записей даже в семисотлетнем архиве. И принцессе это не было известно. Или она знала, что та покинет Кантерлот, но не была в курсе, с кем. Это уже было сложнее, ведь тогда она была на стороне этой артефактной пони с рогом-лезвием. Лезвиерогой. Бастион так и не знал, как верно называть ту, что назвалась Диксди Дуо, находясь некоторое время в гостях Ордена.

— Разумеется. Вам стоит забыть о ней и продолжать заниматься более насущными проблемами, в том числе — выполнить мои рекомендации, — уверенно проговорила принцесса и посмотрела ему прямо в глаза. — И одна из них — впредь информировать меня об инициативах Ордена такого рода.

— Я не ошибусь, если предположу, что вы знаете о ней куда больше, чем хотите сказать? — единорог поднялся в кресле, и ответил тем же прямым взглядом. Это могло быть и вызовом, но всё-таки Орден — это Орден. Пусть это будет расценено как его личная наглость, но нужна зацепка, остальное сделают маги, отыщут связи, проведут параллели. Да что угодно после череды провалов, из-за которых в городе был пожар, некоторые пони пострадали от лап жуткой твари и долго приходили в себя, а в Кристальной Империи его подчинённых просто выпроводили за порог, едва им удалось добраться до возможного ключа к ответам на события глубокой древности. — Кто она? И почему о таких как она нигде нет записей.

— Не ошибётесь, Бастион Йорсет. И если вы думаете, будто я поделюсь с вами информацией, выбросите сразу эту мысль, — сухо и как-то резковато проговорила Селестия. — В мире есть то, что не нужно будить и пытаться познать. Эквестрия прекрасная и светлая страна, где каждый может найти дело своей жизни и прожить её счастливо. За это уже была заплачена цена и не раз. И да, до меня дошли вести о находке Ордена в Кристальной. Ею будет заниматься Зелёное Крыло, ваше участие там больше без надобности.

Это был удар, от которого дыхание единорога сбилось, и глаза округлились, не в силах скрыть удивление. Принцесса была поставлена в известность об этом, но кем и когда? Бастион хотел задать этот вопрос вслух, но вовремя спохватился. Похоже, с момента, как маги Ордена были устранены из дворца и их место заняли стражи из числа пегасов, контроль над ситуацией во дворце был утерян. Если он был вообще, подумалось единорогу, ведь она принцесса, аликорн, кто знает, возможно её спокойствие и благодушие после возвращения сестры было лишь покрывалом этики и стратегии.

Бастиону внезапно вспомнилось старое изображение, однажды найденное в старом подвале здания, ставшего домом Ордена. Две принцессы на фоне восхода, облачённые в потрёпанные в бою доспехи. Глупо было предположить, что в ней, живущей столько веков, могла угаснуть острота стратега, закалённая в битве за свободу и процветание страны. Впрочем, картина была посвящена победе, но ценой пропавшей на тысячелетие страны, и это сложно было ассоциировать с успехом. Видимо поэтому картина оказалась в подвале, забытая и заброшенная обеими принцессами. Бастион понял свою ошибку и заметив как, закончив диалог, поднимается с пуфика принцесса, он уже гадал, каким будет следующий её шаг. Пока что это был момент взаимного понимания, она знала о возможностях ордена, а ему удалось ухватиться за эту крошечную связь принцессы с диковинным существом прошлого. Если бы не её Гвардия, опередившая магов и инициатива этого принца, Шайнинга, сейчас бы он смог связать куда больше событий воедино. Но всё же у него был козырь.

Фотографии с раскопок и запаздывающее донесение от единорога в группе археологов этого эксцентричного аристократа, к его действиям Орден уже давно присматривался и не без успехов. Существа в городе, прикидывающиеся копиями пони, но не являющимися чейнджлингами, это бы Орден знал сразу, они были слишком умны и уходили от облавы как вода в щели мостовой. И главное, возможность отыскать обломки Круга Гармонии, того, с чего всё вообще началось. Обо всём этом принцессе не стоит знать. Особенно сейчас, когда ещё ни один осколок не был найден, а кто-то кроме Ордена уверенно покопался в архиве, и это попалось на глаза её светлейшеству.

Единорог улыбнулся.

— Хорошо, но при всём натянутом отношении, Орден будет рад предоставить посильную помощь в любом деле, даже в порученном вашей Гвардии. Мне бы не хотелось увидеть между нами стену недоверия только потому, что пробное заклинание было выполнено без предупреждения, — как можно мягче и дружелюбнее проговорил глава Ордена, наблюдая, как принцесса собирает фолианты и всовывает в один из них фотографии, словно они теперь принадлежали только ей.

— Не сомневаюсь, но пока что Ордену придётся вновь поработать над своей репутацией и доказать, что ему можно доверять. В конце концов, я могу и распустить его, — не оборачиваясь, закончила разговор аликорн и покинула кабинет, оставив главу Ордена в мрачных размышлениях.

Он вытащил заготовленный на конец недели отчёт, пробежался по строчкам и, смяв, швырнул в мусорное ведро, выполненное в виде ажурной сетки с четырёх сторон поддерживаемой ящерками. Этот отчёт был теперь бесполезен почти на все сто процентов.

— Проклятье. Дела идут всё хуже, — проговорил он, слушая, как смятый лист шуршит и пытается распрямиться в урне. — Где эти данные с раскопок... Куда провалился этот Лэй Глэсс?! Что вообще случилось в той проклятой долине?

Ответом на вопрос был лишь шорох ветра за окном, дёрнувшего за штору и позволившего солнцу скользнуть по раздосадованной мордочке мага.

Слегка остыв, единорог ещё раз вспомнил реакцию принцессы и задумчиво стал что-то записывать на листике бумаги. Разговор закончился, как только среди тем всплыла эта гостья Кантерлота, столько раз упущенная из виду. Мысль, будто она может быть ключом к большей части происходящего, стала обретать дополнительные детали, и Бастион, быстро набрасывая уже известные факты, пытался соединить их между собой. Во многих узлах этой схемы стояли вопросы, и один из них был рядом с короткой фразой:
Селестия, как правительница Эквестрии.

— Ты уверена? Прошло слишком много времени, а твои глаза... видят мир через призму артефакта, — глухо проговорил Ящер, обернувшись на уверенные и чуть плавные шаги не привыкшей слишком долго таиться в темноте. Его фразу оборвал тонкий свист стальных лезвий, высекающих из пола снопы искр, вслед за скользнувшим сбоку гибким хвостом. Кончик, высветившийся во вспышке искр, завершался четырьмя изогнутыми клинками, способными расходиться в стороны подобно смертоносному бутону. Кем бы она ни была, её власть над Ящером ощущалась сразу, и вороной слегка приободрился, когда каменное чудовище шагнуло вбок, перестав раскачивать перед его мордочкой острыми когтями.

— Не говори мне о моём зрении в обители тьмы, Амергал. Кому как не мне знать Пепельную Тень лучше других. Я помню его запах и силу, источаемую его сутью. В нём нет ни первого, ни второго... — голос звучал мягко и спокойно, под жужжание мелких шестерней и размеренный цокот металлического копыта по полу. Ящер оскалился, но ничего не сказал на это. — Но он похож. Очень похож, а потому я прощаю твою ошибку.

Обладательница мягкого голоса покачивалась в тени из стороны в сторону, шагая к свету без торопливости, как и подобает правительнице. Черты её силуэта размазывались и собирались обратно, словно тени кружились вокруг нее, мешая рассмотреть общую картину. Ван всматривался в говорившую, но никак не мог понять, кем она являлась. Вне всяких сомнений, она обладала копытами, а значит, не была ящером. Она была высока, но тени мешали увидеть больше деталей. Что-то в ней настораживало и одновременно казалось знакомым, будучи ниже ящера, она вселяла в него почтение, но далеко не слепое, как можно было представить поначалу, а уважение, пробуждённое её силой и авторитетом.

— Ты, с обликом Пепельной Тени и его кулоном на груди... Назови себя, — из полумрака, в тусклый свет, падающий от растущих в стенах кристаллов и пронизывающих скалы жил какой-то мерцающей руды, высунулась узкая мордочка с закрывающей глаза пластиной. Изогнутый кусок металла скрывал за собой глаза необычной жительницы тьмы и на металлических линиях диковинного артефакта плясали отблески от красного камня, зажатого в оправе, прижимающейся ко лбу. Вороной был готов поспорить, что в этой пластине не было ни щелей, ни отверстий, кроме покрывающих поверхность знаков на инитиумнарском, но её обладательница смотрела прямо на него, изучала оковы на его копытах и вглядывалась в его глаза. Красный камень замерцал ярче, а потом вновь принял бордовый оттенок, нарушаемый лишь пляшущими внутри него искорками.

— Моё имя Ван Бел Сапка! Являюсь следователем Кантерлота по магически необъяснимым делам. Пленение меня огромная ошибка, смею заметить, не говоря уже о попытке обвинить меня в чём-либо! — Ван пытался держаться насколько возможно невозмутимо, и даже отвесил поклон в рамках этикета, не будучи до конца уверенным в уместности этого.

— И почему же следователь из самого Кантерлота считает всё это ошибкой, могу я узнать? — она вышла на свет и вороной смог разглядеть её целиком. Высокая, возможно даже чуть выше Диксди, а может, такое впечатление складывалось из-за небольшой худощавости, она была чёрной масти с угольно блестящей гривой, отливающей металлического цвета прядями, безжизненно свисающими вниз. Помимо браслета её копыто опоясывали смотанные в несколько раз цепи, прикреплённые кончиками к дужкам, выпирающим из оков. Серебристый металл артефактов делал её шкурку темнее обычного. Её телосложение на фоне их массивных форм казалось изящнее, чем она была на самом деле. Сразу за красным камнем, вложенным в закрывающую её глаза пластину, виднелся обломок рога. Костяной нарост треснул, отслоился и обнажил часть исковерканного стального лезвия, блеснувшего затупившейся гранью, настолько плавно переходящего в кость, что найти место стыка не представлялось возможным.

— Как такое может быть... — пробормотал вороной, невольно сделав шаг назад, и его голос предательски дрогнул. Перед ним стояла демикорн, в этом не могло быть никаких сомнений. Артефакты, рог и замеченные в последнюю очередь крылья с редкими остатками перепонок говорили сами за себя.

Она двигалась мягко, грациозно, подобно хищнику вымеряя шаг и не затрачивая силы на лишние движения. Всё её тело демонстрировало выправку, подобную которой он видел лишь в Старшей, да и то, та двигалась более грубо. На чёрных губах демикорна расцвела улыбка, едва она заметила его изумление.

— Идём. Теперь ты гость моих владений, хотя и не могу сказать, желанный или нет. Ты лишил меня одного удовольствия, но возможно доставишь другое... эти места не так часто принимают чужаков с поверхности, — проговорила она, кивнув в сторону коридора и Амергал, подняв своей магией прикованные к копытам Вана булыжники, позволил тому идти вслед за демикорном. Камни плыли с двух сторон от аликорна и цепи давали ровно столько свободы, сколько было нужно для неспешных шагов. Шагнуть в сторону не было возможности, да и вороной не сразу подумал об этом, все мысли заняла эта невероятная правительница подземных владений, само существование которой опровергало отсутствие других демикорнов кроме его спутницы. Звенья переливались металлическим звоном, раскачиваясь и ударяясь об пол, и вороной, пытаясь не думать о своём плене, стал рассматривать соплеменницу Диксди внимательнее.

Её наполовину механический хвост раскачивался из стороны в сторону, царапая пол острыми лезвиями. Внутри сложных сочленений горели холодным светом магические камни, освещая части механизмов, шестерней и гибких тросов, позволяющих хвосту не только изгибаться, но и увеличивать свою длину по желанию хозяйки. Левая задняя нога от самого бедра была закована в редкие полоски брони, постепенно переходя в сложную связку цилиндров, трубок и шестерней, глухо цокающих, едва упорный язычок стопорил их в нужном положении. Вот что лязгало и жужжало с каждым её шагом, сопровождаясь шипением и щелчками двух десятков поршней разной толщины и длины. Сложенное из двух половинок копыто пружинило при встрече с полом, выпуская едва заметные струйки воздуха, разгоняя вокруг себя пыль. С трудом оторвав взгляд от этого чуда инженерной мысли и сплава механики с магией, Ван заметил ограничитель. Треугольной формы "око-часы" были пробиты как минимум в трёх местах, исцарапаны и смяты. Облегая её бедро за счёт небольшой кривизны, они цеплялись за шкурку острым надорванным краем, но демикорн этого не замечала. От артефакта, по бедру и чуть заходя на бок, тянулось несколько шрамов. Старые, затянувшиеся, они слегка светились в темноте, будто под ними горел холодный малиновый огонь, а на свету выглядели как полоски лишённой шёрстки кожи. Кто бы ни нанёс эту рану, он почти достиг рёбер, но видимо эта тёмная демикорн успела увернуться в последний момент, избежав более сурового ранения.

— Тут так принято, держать гостей в цепях? — заметил Ван, едва не споткнувшись о подвернувшиеся под копыто кандалы, когда они свернули в боковой коридор, кажущийся светлее и чище предыдущего. С каждым шагом он оказывался всё дальше от Диксди и вороной отчаянно жалел, что её нет рядом. Уж она могла бы попытаться объяснить, как в этом забытом принцессами и не только ими месте, смогла уцелеть одна из её соплеменниц.

— В моё время аликорны всегда выкидывали какую-нибудь глупость. Поэтому цепи останутся на тебе, нравится это тебе или нет, Ван Бел Сапка, — мягко отозвалась демикорн, бросив на него короткий взгляд своего красного камня-артефакта. — А ты ничем не лучше них. Я чувствую твой ритм сердца. Ощущаю дыхание, согревающее твоё горло, вырываясь из лёгких. Шелест твоих перепонок на крыльях, они так вздрагивают, выдавая твою неуверенность и возмущение случившимся. Ты жаждешь проявить себя героем, но это неуместно. Ты чужой в этих местах.

— У меня должны быть причины кому-то тут доверять? С ней обошлись не как с равной, ударив и швырнув в сторону, а меня заковали в цепи. Ты одного с нею рода, но так и не объяснила причину такой встречи! — сухо проговорил вороной, стараясь не отставать и при этом держаться подальше от мрачно следящего за ним Ящера. — Позволь убедиться, что с нею всё в порядке и после этого я дам слово не делать ничего, о чём мы оба можем пожалеть.

— Пустые угрозы от лишённого магии аликорна. Это забавно. Почти так же, как её угрозы насчёт стража, — бархатистый смех демикорна показался немного жутковатым. — Тебе стоило быть благодарным за моё вмешательство, иначе Амергал опробовал бы на твоей шкурке свои когти, и не пытаться играть из себя важного представителя внешнего мира. Тут время течёт иначе, здесь мир живёт по другим правилам. Войдя сюда, тебе нечего поставить против, и остаётся лишь смириться со своей участью и принять всё, что выпадет на твою долю.

— Вроде вероломного нападения на нас без всякой причины? — вороной фыркнул, но тотчас обнаружил, как натянулись цепи, когда Амергал замедлил движение валунов. Он всё же оставался пленником, и кандалы напомнили ему об этом быстрее, чем ответила ему эта необычная демикорн.

— Всему есть причина. Твоему повторному визиту сюда. Отношению Амергала к тебе, из-за твоего облика и ящеров к твоей спутнице, мечущейся между просьбами и угрозами. Даже у нашего разговора есть причина. Любое событие должно случиться, загадкой остаётся лишь подходящее этому время, — спокойно отозвалась демикорн. — Полагаю, даже у твоего облика есть причина, не так ли? Он ведь явно не твой...

— Твой телохранитель был совсем другого мнения, насколько я помню, — мрачно заметил вороной, обдумывая сказанное. Действительно, если бы не сложившиеся обстоятельства, они не стали бы возвращаться сюда снова. Не могла же эта тёмная предвидеть их повторный визит. Или могла? От этого Ван сжался внутри, лихорадочно прикидывая вероятность такого. Вдобавок, она знала про доставшееся ему тело и это вынуждало вести разговор осторожнее, в надежде, что она раскроет больше деталей, поясняющих, какого прошлогоднего сена тут творится...

— Он ошибся. Но, раз, к моему великому сожалению, ты лишил меня удовольствия от расправы над Пепельной Тенью, ты побудешь моим гостем, пока Залог Договора возвращает свои артефакты к жизни, — стальная лента из сочленений и плоских лезвий обвилась вокруг торчащего из пола сталагмита и одним движением распилила его пополам, обдав Вана каменной пылью. Бордовый камень на её лбу вспыхнул красным и погас. — Видишь, поступи я с тобой так, это бы лишило меня собеседника, а её, возможно, очень огорчило. Так что, я надеюсь, ты станешь им в качестве компенсации за моё разочарование.

Она обернулась к обомлевшему вороному, не способному отвести взгляда от ровного спила и произнести иных слов, кроме тех, что используют пони, увидев нечто шокирующее или уронив себе на копыто тяжёлый молоток. Слегка оправившись от шока, вороной молчаливо кивнул. Демикорн, холодно улыбнувшись в ответ на его молчаливую реакцию, зашагала снова.

— Вот и отлично. Впрочем, мне не нужно было тебя спрашивать. Тебе всё равно никуда отсюда не деться, — мягко добавила она, шагая по коридору в сторону виднеющегося зала. Стены вокруг вновь сменились со скалистых на гладкие и выложенные каменными плитами, выдавая древнее подземное строение, часть ходов к которому прорыли заново взамен разрушенных.

Вороному отчаянно не хотелось этого признавать, но, не имея возможности сделать шаг в сторону из-за оков и кусков скалы, к которым они были прицеплены, он ощущал себя не в своей тарелке. Трясущийся под тяжёлой поступью Амергала пол только довершал картину его пленения, а в голову аликорну не приходило действенного способа выбраться из оков, слишком прочных для обычного металла.

— Накройте стол для меня и моего долгоживущего гостя, — мягко обратилась демикорн к появившемуся сбоку ящеру и, даже не бросив на него взгляда, шагнула в широкую арку, открывающую вид на импровизированный обеденный зал. — Пусть не считает это место негостеприимным.

Что ж, это вселяло некоторую надежду на возможность разузнать об этом месте больше, найти способ отыскать Диксди и даже спасти её из плена. В том, что её пленили, вороной почти не сомневался, вспоминая её, лежащую среди обломков каменного стола, отброшенной мощным ударом гигантского ящера. Едва улыбнувшись своим мыслям, Ван шагнул в зал вслед за тёмной демикорном.

Вороной не знал, что его копыто ступило в обеденный зал для главы этого места и приближённых к ней демикорнов древности, решающих за столом насущные проблемы. Эти времена прошли безвозвратно. От былого величия осталось весьма мало. Вытянутый каменный стол, с золотистыми прожилками на поверхности, стоял среди чуть больше десятка кресел, не слишком удобных на первый взгляд. В нижней части сохранившихся спинок виднелась овальная прорезь, позволяющая избегать необходимости сгибать вокруг себя хвост тем, кто сидел здесь когда-то. Часть из кресел была разбита и лежала на полу обломками. Сидения нескольких из уцелевших покрывала почти истлевшая плотная бархатистая ткань.

В одном из таких кресел устроилась тёмная демикорн, сложив копытца на краешке стола. Вороному же отвели кресло с отколотым подлокотником и отломившейся по диагонали спинкой. Вспомнив распиленный металлическим хвостом сталагмит, Ван поёжился, представив, что спинку могла постигнуть та же участь, а заодно и того, кто мог сидеть на этом самом месте.

— Диксди считала себя последней из своего рода, и у меня не было причин сомневаться в её словах, — начал издалека Ван, не сводя взгляда со скучающей мордочки демикорна. Устроившись достаточно удобно, чтобы цепь не натирала копыто, он кивнул в сторону поблескивающего ограничителя. — Хотел бы я знать, у кого в плену я оказался. Как мне известно, демикорны не живут долго без ограничителя, а в том, что ты демикорн я не сомневаюсь. Часть рога, артефакты...

Тёмная демикорн сложила перед собой копытца и положила на получившийся уголок мордочку. Если бы её глаза не закрывала пластина, выглядящая как необычный артефакт, Ван мог бы подумать, что она пристально смотрит на него. Шевельнув перепончатым ухом, она что-то проклацкала и прошипела проходящему мимо ящеру, кивнувшему и скрывшемуся из виду с настораживающей проворностью. К удивлению вороного, ему предложили удобную и довольно тёплую подстилку, сплетённую из мягких и гибких листьев неведомого растения. Сидеть на камне стало удобнее, но мнения о своём положении Ван не изменил.

— Моё имя Калиго. Всё что ты видишь вокруг себя, мои владения и народ ящеров признал меня своей королевой много веков назад. Я и Хранитель Скал, Амергал, правители этого места, — задумчиво проговорила чёрная демикорн, не отрывая мордочки от копыт. Вскоре на столе появилось каменное блюдо. Варёные кусочки грибов, занятная мерцающая зелень и многое другое, обладающее не слишком аппетитным видом. Последнее он не рискнул бы попробовать даже умирая с голоду, уж слишком ядовито выглядели как ягоды, так и какие-то корешки. Вскоре перед ним поставили другое блюдо, где кроме уже знакомых мираж-грибов, разлапистых листов светящихся растений, покрытых липким и терпким на запах соусом, виднелись и вполне обычные орешки.

— Королевой? — вороной удивлённо откинулся на каменную спинку, ощутив шкуркой шершавую поверхность. — Значит ли это, что увижу я Диксди или нет, находится в твоей власти?

— Возможно. Быть может она сама не пожелает тебя видеть, когда ритуал завершится, — пожала плечами тёмная, отправив в рот тускло светящийся листик. — Не буду скрывать, если ваши пути разойдутся, я буду этому рада. Её место тут. Ей давно следовало придти сюда, но время шло, а она не появлялась. Она нужна мне... но не в таком плачевном состоянии. Так что я не меньше её заинтересована, чтобы ритуал прошёл как надо, и она обрела связь с артефактами. Они...

Демикорн вздохнула и внезапно покачнулась, едва не уткнувшись мордочкой в столешницу. С удивительной скоростью для такого массивного тела, Амергал оказался рядом и, осторожно сняв с её груди небольшой камешек, сменил его на другой, прижав к шкурке. Дождавшись короткой вспышки пламени, каменный Ящер убрал лапу. В этом движении, вопреки ужасающим когтям, скользнувшим почти у её горла, проявилась забота и даже подобие нежности, так неуместно выглядящие на фоне его грозного и жёсткого облика. Заметив, что это не ускользнуло от взгляда вороного, Ящер оскалился, но тёмное крыло, с потрёпанными и почти полностью покрытыми дырами перепонками, остановило его. Тёмная вновь тяжело вздохнула и прижала копыто к камешку.

— Амергал... не надо... Он ведь не знает. — Проговорила она и Ящер, недовольно заскрежетав клыками, отошёл в сторону, застыв неподвижной жутковатой статуей с полыхающими зелёными глазами. — Ты, верно, подметил, Ван Бел Сапка. Ограничитель важен для демикорна, без него жизнь становится короче или прекращается вовсе. Но это верно лишь пока в его теле теплится жизнь.

— Не понимаю... — что-то в тоне демикорна Вану не понравилось, но он не знал что. Она сказала это так, словно это касалось лично её. И со словами о том, что Диксди ей нужна, это рождало нехорошие предчувствия. Полумрак в углах зала словно стал гуще, но наваждение прошло так же неожиданно, как и появилось.

Королева слабо улыбнулась, указав на зал и лежащее за его пределами остовом своего крыла.

— Всё это место теперь существует по другим законам. Тут нет места привычной магии, знакомой живущим на поверхности. Взамен, тут есть свои силы и свои правила, позволяющие некоторые вещи изменить навсегда. За пределами этих древних владений, я... тёмная невесомая пыль, катящаяся по полу, собираясь в кучки у стен, оседающая в трещинах пола и скатывающаяся по истоптанным ступеням пустующих лестниц. Ты был там, я вижу, как дрожат контуры твоего сердца, выдавая опыт увиденного. Невесомое напоминание о моём народе, некогда сбивавшего копытами грани ступеней исполинских строений в горах, безмолвный чёрный тлен, покрывающий полы, сыпящийся без звука из щелей запертых дверей. О да, ты видел эти сердца, вращающиеся в последнем танце силы воли, безмолвно поющие свою смертоносную песню о принёсших себя в... жертву, — на этом слове она скривилась и клацнула рядами острых небольших клычков. — Благородный поступок. Вечность одних в обмен сохранения вечности у других. Но был и другой путь...

— Другой? Тот, что выбрали ставшие рассыпающимися статуями? — вороной замер от неожиданно пришедшей в голову мысли о возможности другого решения, с силами и знаниями этот народ мог поступить иначе. Голос этой тёмной Королевы буквально наполнял его уверенностью, что где-то просто вкрался недочёт, одно изменение и те, кого знала Диксди, могли бы жить до этих дней. Так же как живёт та, что сидит перед ним, с тонкой улыбкой наблюдая за смесью эмоций, бушующих на его мордочке. Ван взглянул на королеву с крошечной надеждой, которой было суждено разбиться в осколки.

— Да. Путь "тлеющих". Путь тех, кто получил смертельную рану, но заставил себя жить дальше. Тех, кто вынудил магию внутри них замереть в точке высвобождения и гореть в их сердцах, наполняя их тела чем-то похожим на жизнь. — Калиго глубоко вздохнула и подхватила с тарелки мерцающую зеленоватым светом веточку. — Конечно, со временем их разум гаснет, тело отказывается повиноваться, немеет и норовит застыть в самый неподходящий момент. Поддерживающая личность не может запуститься, ведь для ограничителя такой демикорн всё равно, что погибший. И всё же... "тлеющие" ещё долго могут двигаться, говорить, помогать. Кто, как ты думаешь, приглядывал первую сотню лет за "Залогом Договора"? Брошенные богиней... смертельно раненые и ненавидящие себя за свой выбор, они всё же сделали этот шаг и приняли свою судьбу.

С трудом сдерживая волнение Ван привстал, оперевшись передними копытами на стол.

— Раз ты жива, значит, где-то могут найтись ещё... Остаться другие, кто смог выжить! Во имя сестёр, Диксди была бы так... рада, — Ван осёкся, заметив мрачное выражение на мордочке Калиго, отодвинувшей от себя блюдо, словно аппетит покинул её внезапно.

— За пределами этого места нет. В стенах этого подземного строения нахожусь лишь я. Амергал, продлевает моё "тление" с того самого дня как ты... как Пепельная Тень, бросил меня в ущелье. Раненую, искусанную, находящуюся на грани превращения в смертоносную вспышку, способную подарить мне свободу и силу аликорна, в обмен на последние секунды моего существования. Твой облик разжигает в его сердце вихрь из рвущих его на части ярости, мести и ревности, скованных одним лишь моим словом, — спокойно и чуть прохладно проговорила она, царапая кончиком копыта поверхность стола, позабыв о стоящих на столе яствах. Стук сердца жеребца был красноречивее любых слов для неё. Он испугался, но сумел совладать с этим предательским чувством. И он действительно хотел встретить других из её народа, слова звучали искренне. Однако Калиго не смогла понять причины этого желания, это ещё предстояло выяснить, и времени для этого было вполне достаточно. Она едва заметно улыбнулась. По крайней мере, он пригодится ей в любом случае, нужно было лишь понять, кем он является для Залога Договора.

Вороной недоверчиво покосился на замершую массивную фигуру ящера сбоку от Королевы. Проверять сказанное он не хотел, но и прочитать эмоции Амергала в грубых каменных гранях его морды тоже не представлялось возможным.

— Вероятно, ты сидишь и думаешь... почему я рассказываю тебе всё это. Всё просто, Ван Бел Сапка. Возможно ты не покинешь этого места, как не покинет его она. А может твой путь зазмеится прочь отсюда, но без неё ты не найдёшь дороги обратно, затерявшись в хитросплетениях старых коридоров и древних арок, — тёмная сухо рассмеялась, наконец взяв с тарелки кусочек светящегося сочного гриба. От её магического зрения не ускользнул миг, когда сердце мага дрогнуло, выдав его страх, пробуждённый её словами. Боялся ли он возможности уйти и не вернуться или расставания со своей фиолетовогривой спутницей, Калиго не знала. Чувства смешались в сердце жеребца и стали стихать так же быстро, как проявились.

— Это звучит как угроза, и я не могу сказать, что мне это нравится, — несколько блёкло заметил Ван, справившись с подкравшимся к сердцу испугом.

— И не должно. А впрочем... может, мне просто скучно и у меня давно не было возможности поговорить с кем-то подобным тебе. С обликом аликорна, разделившего со мной долгий путь и не менее долгие ночи, — проговорила она, проглотив ещё один кусочек вязкого и ароматного фрукта. От этих слов, произнесённых мягко и вкрадчиво, когти Амергала сжались на спинке соседнего кресла, искрошив её в мелкую крошку. В глазах каменной рептилии сверкнула ярость и тотчас угасла, когда к нему повернула мордочку королева.

— И для чего ты говоришь это мне? — Ван осторожно принюхался к блюду, источавшему ставший назойливым аромат.

— Из любопытства. Тебе достался облик, быть может, тебе досталось и что-то ещё? Нечто большее, удерживающее рядом с одной из моего рода? — улыбнувшись, спросила королева, но едва вороной попытался ответить, как к столу подошли несколько ящеров из числа тех, кто встретил Вана и Диксди. Более худощавый и отличавшийся ядовито-фиолетовым оттенком чешуи бросил на пол сумки. Поклажа вороного звякнула оставшимися целыми склянками зелий, уцелевшими после побега из некрополя, сумка же Диксди гулко отдалась куда менее хрупким содержимым. Впрочем, и его, и её поклажи были в беспорядке, выдавая недавнее присутствие в них любопытных лапок ящеров. Ван стиснул зубы, ощутив, как клыки кольнули губы изнутри. Второй ящер, с чешуйками бирюзового и мраморного оттенка, почтительно склонил голову и протянул королеве небольшой мешочек. Как только плотная ткань коснулась стола, раздался тихий перекатывающийся стук. Лёгкое, почти незаметное движение, и из развязанной горловины выкатилось и рассыпалось по старой поверхности столешницы несколько вытянутых в форме капель, полупрозрачных красноватых камешков. Тех самых, что Старшая дала ему, пока они искали новый ограничитель в доме-форте Диксди.

— Это принадлежит не тебе, — Вороной натянул цепи, попытавшись достать до мешочка, содержимое которого могло спасти жизни многих пони, если бы дела у принцесс пошли не так хорошо, как он думал.

— Оу, в этом ты ошибаешься. Слёзы Алой... пусть я давно не видела их, я никогда не забуду их спящую силу, их вид, их магический аромат, — она не спорила, в её голосе сквозила грусть, когда от лёгкого толчка копытом один из камешков закружился волчком, отбрасывая тонкие рубиновые искорки на каменную поверхность. — Будущие сердца жеребят. Основа для небывалого по мощи оружия или источник продления жизни на многие века. Два выбора, от которых можно создать много ветвей. Маги жаждали получить их в свои копыта, а правители готовы были отдать горы золота, способные вызвать жадность даже в пресытившимся драконе. Кому-то удавалось их найти, кто-то охотился за ними, один даже получил такой камешек в дар. И распорядился им крайне глупо.

— Она говорила, о том, как их скармливали жеребятам после пробуждения, делая их сердца каменными и способными выдержать силу заключённой в них магии, — буркнул вороной, с сожалением рассматривая, как его вещи были в беспорядке засунуты в сумку, однако ни цепь, ни книга, ящеров не заинтересовали, и от этого он вздохнул с облегчением.

— И всё? Предназначение этих спящих кусочков силы нашей Богини было не таким простым, как ты думаешь. Застывшая в форме слезы магия не просто делала наши сердца замками силы, она стирала из пробуждённых жеребят саму память о прошлом, создавала из них тех, кого хотела видеть рядом с собой Богиня. Тех, кем они должны были стать — частью её народа. А не наследием прошлого. В этом заключалась суть этого ритуала, — грустно проговорила тёмная, осторожно складывая камешки назад в мешочек и затягивая на его горловине грубую тесёмку. — Если первые из нас вдохнули это, будучи пробуждёнными самой Богиней, то более поздние поколения удостоились лишь этой малой части её силы, но от этого не менее значимой для всей их дальнейшей жизни. Без них, кто знает, кем была бы твоя спутница, и была ли она собой, на протяжении стольких лет.

— Ты сказала, они становились теми, кого хотела видеть Богиня? — вороной с трудом отвёл взгляд от опустившегося перед ним мешочка, не веря тому, что его так просто вернули. — Они же уже были демикорнами, разве нет? Если они уже были ими, какой смысл в том, о чём ты говоришь?

Калиго покачала головой, не отрывая взгляда от угловатого мешочка, в очертаниях которого виднелись грани камешков.

— Она нашла нас и назвала так. Просто она хотела народ, способный жить так долго как она. Жить вечно, но не быть наследием времени, когда сила диктовала правила жизни. Вдохнувшей жизнь в первые поколения, Богине не потребовалось много времени, на осознание своих недочётов и их исправление. Первые из нас были изменены ею и обрели магию, которую тебе не представить, даже если призовёшь на помощь всё своё воображение. Но последним доставались уже отмерянные крошки её могущества, да и они сами не могли бы быть полноценным сосудом для её безграничной силы. — Калиго задумчиво смотрела в сторону своим красным камнем в закрывающей глаза пластине. Её мысли витали чуть в стороне от настоящего, устремляясь в прошлое, ко дням, когда она открыла глаза и встретилась с нависающим над нею взглядом амиантовых глаз. Их обладательница улыбнулась и коснулась её чёрного носа своим, произнеся имя. Тихо. Спокойно. И уверенно.

— Демикорны владели магией? Но Диксди... она говорила, что артефакты это всё, что даёт ей магию... — Ван растерянно переводил взгляд с камешков в мешочке на королеву и обратно. Сказанное запутывало его ещё больше. И одновременно с этим пробуждало любопытство, требующее своего удовлетворения.

— Первые из нас владели ею. Прошло время, прежде чем Богиня уравняла нас всех, лишив возможности использовать эту силу напрямую, как это делала она сама, оставив лишь возможность делить опыт на всех, передавая его из поколения в поколение как преимущество. Вернув свой дар, она тем самым обрекла себя на вечное заточение. Это случилось в год, когда поверхность увидели первые из пятого поколения, — бордовый камень сверкнул алым и уставился на вороного. — Но ведь тебя интересует не это. Ты поддерживаешь беседу, думаешь, что какие-то неосторожно сказанные мною слова помогут тебе. Расскажут больше обо мне... Не так ли? Ты пытаешься понять. Но на деле твои мысли крутятся вокруг твоей спутницы. Хорошо… Пожираемая ненасытной пустотой, созданной утерей артефактов, она постепенно теряла бы себя, пока всё вокруг не потеряло бы для неё смысл. С демикорном девятого поколения делают то, о чём она сама попросила. Возвращают тонкую связь её тела с творениями древности и возможность найти способ остановить пробуждённого однажды Стража, продукта магинженерии нашего народа. А ведь его можно остановить более простым способом. Ответ на это совсем рядом... и ты его захочешь узнать, ведь так?

Калиго с интересом смотрела, как пляшут огоньки мыслей этого жеребца. Он сомневался, терял свою уверенность и путался. При этом в нём не было желания овладеть этой силой. Окажись на его месте Пепельная Тень, он бы отбросил любую мысль об уничтожении этого творения прошлого. Уж кто-кто, а он знал, сколько сил было вложено в создание этого Стража и что именно было его целью. А как эту цель можно было изменить, знала она. Королева любовалась замешательством на мордочке жеребца, позволяя тому размышлять над сказанным столько, сколько потребуется.

— Учитывая моё положение, у меня есть причины не доверять сказанному. Я по-прежнему пленник и диктовать свои условия не могу, а значит, есть какой-то нюанс, который мне не учесть. Какой будет цена за этот ответ? Не будет ли так, что, получив что-то, мне или ей придётся отдать куда больше, чем это того стоит? — наконец проговорил вороной, справившись с захлестнувшим его волнением и попробовав часть угощения. Если бы его хотели отравить, то не церемонились бы, а все эти размышления изрядно сказались на его аппетите. Еда оказалась на удивление вкусной, хотя и обладала некоторыми необычными оттенками, каких не было у наземных овощей и фруктов. Большая вязкость, терпкость и острота, вот что выделяло их. Мясистые и довольно сытные орехи пришлись особенно по вкусу и даже придали немного сил. — Ко всему прочему, мне бы хотелось знать и то, с кем меня перепутали и почему не пленили в первый раз?

— Столько вопросов. Скажем, меня смутили твои спутники. Они, не обладающие связью с делами тех, чьи жизни пронизывают тысячелетия, не должны были оказаться там, где хрупкое представление о мире могло бы пошатнуться. Эта беспечная пегаска, следующий за нею земнопони и... единорог, которому было предписано совершить этот путь. Совсем другое дело ты или она, — голос Калиго раздавался мягко и тягуче, словно ей приходилось обдумывать каждую фразу или перед глазами скользили образы перечисленных ею спутников Вана. По камню, в закрывающем её глаза артефакте, мелькали острые искорки, вычерчивая сложные и переплетающиеся фигуры. — Возможно, не будь Амергал в моих покоях и окажись в нужном месте вовремя, он переступил бы через гостеприимство и не дал так свободно уйти. Но всё сложилось именно так, как я предполагала, и вы оба вернулись. Можно сказать, не могли не вернуться. Это было ожидаемо и предначертано.

Чёрная демикорн слабо улыбнулась в ответ на нескрываемое удивление вороного.

— Исчезновение лидера группы археологов и двух специалистов не прошло бы бесследно. Кто-то стал бы искать, нашли последние места, где они были и перевернули бы это место вверх дном, — холодно заметил Ван.

— И обнаружили своими усилиями свежий обвал. Такое часто случается в горах, тем более в старых шахтах. Многие ищущие несметные богатства гор не нашли своей дороги назад, украсив собой гроты, провалы и узкие трещины между скал, — Калиго фыркнула, словно это было само собой разумеющееся, и только до сидящего перед ней невольного гостя это не доходило сразу. — В любом случае, вы вернулись. Оба, хотя мне было бы достаточно и её одной. Едва ступив за порог этого места, она стала просить о помощи, совсем растеряв остатки гордости своего народа... Прежде, чем я отвечу на твои вопросы, не интересно ли тебе узнать об этом зале, в котором ты находишься?

— Проявление этикета или попытка уйти от темы? — едко заметил Ван, стараясь не думать о том, что блюда и, правда оказались вкусными и, что слегка озадачивало, знакомыми, будто ему уже доводилось их пробовать, но он забыл об этом.

— И то и другое. Будучи гранью между четвёртым и пятым поколением своего народа, из тех, кого призвали из Грота Вечного Льда, я помню время, когда этот зал был другим. Время и тогда основательно поработало над ним, но всё же он выглядел куда лучше, чем сейчас. Тут сидели лучшие, вторые лучшие из нас. Будущие главы поколений, стратеги, лидеры, создатели... и тот, чей образ достался тебе по непонятной причине.

Она замолчала и медленно сняла с мордочки закрывающий глаза артефакт, осторожно раскрыв небольшие замочки по бокам. Коготки на крыльях царапнули металл. Чуть покачивающаяся пластина оказалась на столе, отбрасывая тусклые блики на каменную поверхность. На тёмной узкой мордочке виднелись два не способных больше закрыться глаза. Миндалевидных матовых, с тусклой поверхностью чуть пористого угля. — Хорошо, я расскажу одну историю...

Вороной удивлённо вздохнул, и демикорн дёрнула ушками с повреждёнными перепонками за ними.

— Я не вижу тебя, но слышу твой вздох. Ты видел такие глаза раньше? — Тихо проговорила она, повернув голову так, чтобы полагаться больше на слух; не дождавшись ответа, она продолжила. — Последствие магического отката. Со временем он проходит, но чем сильнее был удар, тем дольше идёт восстановление. В моём случае откат стал вечен. Без этой магической замены, искусно созданного артефакта, отчасти наследия куда более древнего прошлого, отчасти сплава из возможностей на пике развития моего народа, считавшего, что каждый следующий шаг принесёт в мир... не важно. Теперь я вижу скорее структуру, потоки магии, биение сердца внутри того, на кого обращёны мои новые глаза. А когда-то я видела мир своими собственными глазами. Пленилась уверенностью жеребца, аликорна — ищущего власть и свободу ради мира страны, в которой он был рождён вопреки его собственным желаниям. Он шёл дорогой великих планов и в день, когда я пожелала разделить с ним этот путь, я стала "отступницей".

— Диксди упоминала что-то о них, когда мы переходили горы, — вороной задумчиво рассматривал Калиго, не зная, какие чувства она вызывает у него. Её было жаль и одновременно с этим, в сердце всколыхнулся страх за Диксди, вполне способной оказаться на месте этого демикорна. Образ синей кобылки с тусклыми чёрными глазами заставил его вздрогнуть и отложить кусок подземного лакомства.

— Меня отвергли те, кому я предлагала помощь. Мой ограничитель навечно заснул, и его голос больше не звучал среди мыслей, а серьёзное повреждение лишило его и части памяти, и без того недоступной мне, с каждым годом теряя функции, пока однажды его предсмертный скрежет не раздался с моего бока, — Калиго говорила спокойно, немного отстранённо, будто это случилось с кем-то другим, не с нею. Мысленно она так часто отодвигала от себя, что в конце концов сделала часть воспоминания просто фактом, событием не поддающимся исправлению и потому не требующим сожаления или грусти.

На угловатой морде Амергала блуждала тень ярости, но он не двигался с места, лишь сжимал когти, когда тёмная произнесла имя аликорна. В том, что при ней ящер не тронет его, Ван был уверен. Его беспокоила возможность остаться с этим грозным существом, словно вырезанным из цельной скалы с прожилками металла и месторождениями кристаллов. Диксди знала их куда лучше, и то оказалась в западне. Для него же эти существа оставались загадкой... и опасной вдобавок. Тем временем чёрная демикорн продолжала и Вану даже не пришлось изображать интерес.

— Мы странствовали, искали редкие материалы для артефактов. Наслаждались этим чувством первооткрывателей мест, где никогда, со времён Великого Катаклизма, ещё не ступало копыто никого из моего народа, как и его впрочем тоже. Это были годы, когда мир, казалось, раскрывался перед нами. Мы листали страницы истории, замершей в изуродованных осколках былой мощи ушедших народов. И знаешь, они были прекрасны даже в этом чарующем ощущении опустошения, покинутости и витающей вокруг них тишины. Пожалуй, именно тогда я поняла что ощущала... Богиня. В одиночестве совершающая путь ради своего будущего народа, — Калиго опустила мордочку и отодвинула тарелку с едой в сторону. Ей не хватало собеседника, способного хоть немного понять её чувства, переживания, и тем самым немного оживить воспоминания, какими бы они не были приятными или болезненными. Она ощутила аромат ночи, когда распускаются ядовитые, но от того не менее прекрасные цветы, свежесть холодного озера и одновременно сухость подземелий, с их неповторимым ароматом истлевающих свитков и деревянных полок, ржавого металла и сладковатого привкуса плесени, пробивающейся в местах высокой влажности. — Прошло время, и случайность подарила Пепельной Тени возможность познать, какую силу таит в себе моя кровь. Это едва не поставило его на грань между жизнью и смертью. Месяцы лихорадки и вспышек магии, оставляющей после себя рваные раны на стенах места, где мы невольно оказались, завершились успехом. Мне удалось найти способ убрать ядовитые последствия для его тела и позволить чаще прибегать к её употреблению. Я... сама помогла ему в этом и этим вскружила голову. Необходимость диктовала условия, и однажды он забыл о границах...

— И что случилось... с ним? — вороной затаил дыхание, опасаясь пропустить какую-то важную деталь, что-то незримо связанное с ним самим.

— Хм. Неумолимый и всевидящий Ограничитель выдал ему ранг "существа, обладающего недопустимым уровнем магического развития". Если цитировать главные директивы этого магического механизма, — демикорн тускло улыбнулась, вспомнив, как была разбужена в ту судьбоносную ночь воем ветра и причитаниями око-часов, лихорадочно выискивающих свои копии и передавая сигнал бедствия, разумно оценив, что "рубинового режима" одного демикорна — её, не будет достаточно для ликвидации обнаруженной цели. А она сидела и смотрела в чёрный смерч, где сплетались ясные весенние молнии, так напоминающие цветом его глаза, рассыпаясь на зависающие в воздухе символы древней магии. Пожалуй, тогда в ней уже было что-то, что в будущем станет причиной оказаться "отступницей". Что-то неуловимое, заставившее в час изгнания не лить слёз, а стоять с гордо поднятой головой, вглядываясь в безразличные глаза возвышающейся перед ней Богини. Или ей только казалось, что они были безразличны? Что на самом деле чувствовала тогда она, существо, уже живущее в будущем и видящее, возможно, конец своего пути? Но связи уже не было, и она просто запоминала этот взгляд. Холодный... безразличный... и возможно окрашенный грустью. Было ли Алому Мастеру жаль её, как и других, кто лишился связи с нею через ограничитель и покинул дом демикорнов? Калиго не знала и, почему-то, после случившегося была уверена, что Мастеру было не жаль никого.

— Раз ты искала с ним встречи, ему удалось избежать печальной участи аликорнов того времени? — мрачно спросил Ван, пытаясь выбросить из головы фрески с изображениями демикорнов, бьющимися с окружённым всполохами магии аликорном. По застывшей мордочке демикорна было сложно понять, угадал он или промахнулся. В то же время, Старшая в Кантерлоте была не на шутку обеспокоена его состоянием, после битвы в доме Мария. А со слов этой загадочной правительницы мрака, иначе и не назовёшь, какому-то аликорну прошлого удавалось пользоваться этой силой безгранично и без вреда для себя. Пепельная Тень начал казаться вороному весьма занятным типом, но не его методы.

— Нет, его обнаружили. Точнее нас. Как полагалось, я вступила в битву вместе с остальными, надеясь, что всё завершится лишь пленением. Тогда бы я смогла объяснить, найти способ запереть его магию и сохранить ему жизнь. Но остальные не послушали меня. "Рубиновый режим" был запущен, как последнее средство... — раздражённо и с отвращением выплюнула она последнее слово. — Все из тех, кого я знала в этом отряде, превратили свои сердца в чистые звёзды испепеляющей магии. Но хуже всего было другое. Он... он использовал меня как щит и бросил. Оставил израненной и обессиленной в том ущелье, скрылся, поджав хвост!

До Вана не сразу дошла вся картина случившегося, и с каждой секундой удивление сменялось пониманием. В ней, запертой в чёрных чертогах, глубоко под землей, отделённой от поверхности не только толщей скал, но и сетью арок-порталов, опасно смешались чувство ностальгии и горящей, как неутомимая магма, ненависти. Он сам сейчас оказался на опасно покачивающихся чашах весов, и пока она желала говорить, он был в выигрыше и относительной безопасности. Пусть даже и прикованный к огромному валуну. Лучше, чем обратиться в ничто за дела какого-то неведомого аликорна прошлого, о котором он знать ничего не знает.

— Она стала "тлеющей". Она медленно погибала и умерла, — глухо раздался голос Амергала, воспользовавшегося появившейся паузой в беседе. Шагнув ближе, он положил лапу на спинку кресла Королевы. — Почти две сотни лет она провела в рекреационной камере, одной из немногих уцелевших и найденных моим народом в брошенных бастионах древнего народа. Её народа. Мы восстановили их работу, напитали магией взамен утраченной. И даже после того, как она пришла в сознание и смогла самостоятельно покинуть лечащий её тело сосуд, ей пришлось вынести немало мучений, прежде чем удалось создать замену утраченному хвосту и ноге. Это не говоря уже об артефакте, вернувшем ей зрение, хотя и не тем образом, каким должен был.

— Хватит, Амергал, нашему гостю не интересно слушать такие подробности, — она плавно качнула приоткрытым остовом крыла, царапнувшим с костяным скрежетом каменную шкуру Ящера. — Время для воспоминаний прошло. Я предлагаю тебе, аликорн, возможность остановить Стража в обмен на некоторую услугу...

— А что если я откажусь? Не стоит недооценивать Эквестрию, за прошедшее время там появились свои обученные чародеи и вернулись Элементы Гармонии, не говоря уже о воссоединении сестёр-принцесс, — Ван потёр закованное копыто, ощущая как кандалы изрядно расцарапали шкурку. Хотя царапины и заживут достаточно быстро, это уже начинало досаждать.

— Возможно, я недооцениваю Эквестрию, и на то есть причина. Видишь ли... её основатели всегда полагались на нашу помощь со времён возникновения Экви. Боролись против чудовищ силами других чудовищ. Пошли на сделку с мощью за пределами их возможностей её контролировать, позволили случиться Великому Катаклизму, а потом, восстав из разрозненных и одичавших поселений, вновь заключили пакт перед нависшей угрозой. И нарушили его тогда, когда помощь была нужна уже нам. Ты думаешь, что в твоей Эквестрии, построенной на этом, что-то изменилось? Это наивно. Но что же насчёт отказа... — демикорн обернулась на донёсшийся издалека крик, пронизанный болью. — Она наверняка поступила как любой из нас. Использовала две базовые директивы для контроля над Стражем. Всё что мне нужно — изменить проводимый ритуал. И тогда она сама...

Каменная колонна покрывалась раскалёнными пятнами пробивающегося наружу жара, но продолжала держаться и, что более важно, удерживать в себе демикорна, окружая ту потоками насыщенной магией, и доведённой до жидкого состояния железной породой. Звучащее вокруг Диксди заклинание оглушало, и от него не помогали прижатые к ушкам копытца и попытки не думать о настойчиво повторяемых механизмом словах. Её уносило в круговерть воспоминаний, собственных и находящихся в ограничителе, и от этого она постепенно теряла связь с окружающей её реальностью. Сжавшаяся на границе её разума, мерцающая фиолетовым личность, мрачно смотрела на скользящие перед нею символы заклинания, не в силах изменить их ход или просто вмешаться. Древний механизм, руководствуясь поставленной задачей, зажал её в пределах тесного пространства ограничителя и связал нерушимыми ментальными цепями. Старшей оставалось только наблюдать.

Стенки камеры изменились, ощерились тонкими, чудом противостоящими бушующей вокруг стихии лапками механизмов, ставших касаться тёмно-синей шкурки срывающимися искорками магических разрядов. Рекреационная камера заполнялась сгущающимся оранжевым туманом, прорезаемым всполохами молний, словно кому-то захотелось перекрасить бурю в весёлые оттенки и запихнуть в бутылку ради развлечения. Это в самом деле походило на бурю, проносившиеся дуги молний оседали на шкурке демикорна витиеватыми узорами.

— Субъект носитель первичной связи, сопротивление лишь усложнит процесс подготовки ко второй стадии перезапуска магической субстанции в ваших органах жизнеобеспечения, — раздался тот же механический голос, когда вдоль спины скользнул холодок от прижавшихся металлических колец, сменившийся на жгучую боль от вошедших штырьков. Артефактор вскинула голову, не в силах сдержать крик, когда пространство вокруг расширилось, обратившись в чёрную пустоту, в которой она плыла одновременно вперёд и словно бы падала в бездонную пустоту. Широко распахнутые янтарные глазки замерли и покрылись с краёв чёрной угольной коркой. — Экстракция магии Алого Мастера в необходимом количестве для очистки и перезапуска её в замкнутую систему циркуляции завершена. Производится очищение от противомагической субстанции. Очищение не может быть завершено менее чем за три цикла. Субъект носитель первичной связи, согласно директивам рекреационной камеры пять сотен девять, будут произведены повторные процедуры экстракции и возвращения несущей магию Алого Мастера субстанции в ваше тело. Для этого функции вашего ограничителя будут принудительно отключены. В связи с этим, вы не сможете использовать поддерживающую личность. Имя. Старшая. В случае потери сознания, защитные механизмы так же не будут активированы при превышении болевого порога. В случае остановки ваших жизненных функций персонал медицинского сектора комплекса "Щит" приносит вам свои извинения. Ваша личность будет записана и передана на оценку... оценку... будет передана другому субъекту носителю первичной связи.

— Я не... не могу... позволить себе... остановиться... — не слыша своего крика, проговорила демикорн, ощущая, как вокруг тела смыкаются массивные кольца, полыхающие жаром. Вот одно сжалось подобно ошейнику вокруг горла, оставляя лишь небольшое пространство для судорожного дыхания. Другие кольца обхватили бока, разложившись в подобие пластинок вдоль рёбер, прижавшись и позволив взять на себя нагрузку мышц, пытающихся втолкнуть в лёгкие больше живительного воздуха, если это вообще был воздух, настолько тяжело и вязко он вталкивался в лёгкие и так же медленно покидал их. Тонкие штырьки на подвижном механизме, отчего-то напоминающем высохшую до костей змею, отыскали промежутки между суставами её хвоста и впились в них, руководствуясь заложенной в них функкцией. Камера методично выполняла то, ради чего её создали. Её не волновала судьба находящегося внутри существа больше, чем это было заложено в конфигурациях, нанесённых на стальные пластины и вложенные в механическую часть её конструкции. И на этих пластинках не было требования вникать в умоляющие вопли, выполнять просьбы или реагировать на ситуации, не выходящие за рамки чётко описанных и сложенных воедино приказов.

Понимать, утешать и облегчать страдания было уделом демикорнов-лекарей, но рекреационный аппарат пережил и их, и своих непосредственных создателей, понявших, что раненых может быть больше находящихся в наличии лекарей. Оказавшись затерянным в отвалившемся куске комплекса, механизм невероятным образом оказался во владениях каменных существ. Он и ещё десятки его собратьев по начинке и предназначению пылились без дела, отлаженные и возвращённые к жизни, пока, наконец, в него не угодила последняя из демикорнов.

Но лечащий аппарат этого не знал, а если бы и знал, то ему не было бы до этого никакого дела. Рекреационная камера под номером пять сотен девять методично действовала в соответствии с заложенными директивами. Её создательница могла бы гордиться своим творением, если бы могла увидеть как чётко и точно древний механизм совершает действия.

— Производится диагностика изменений. Отмечается отсутствие эффективности очистки. Отмечается наличие спящего Феномена Регрессии. Всему персоналу медицинского крыла комплекса "Щит", обнаружен спящий Феномен Регрессии. Обнаружен высокий риск пробуждения. Запрашиваю немедленные действия по устранению опасного проявления в структуре субъекта носителя первичной связи, — механический голос замолчал, но ответа не было. Запрос терялся где-то в глубине руин комплекса, там, где искрили оборванные сотни лет назад тонкие полоски металла и высыпались на пол овальные камни. Камера была отрезана от всех мест, где ей могли бы дать ответ и подтверждения было ждать не откуда. — В связи с отсутствием подтверждения, запускается режим гашения магической эманации. Режим гашения магической эманации запущен. Запускается экспериментальный модуль контроля Феномена Регрессии. До запуска.... семь... шесть.... пять...

В тёмном пространстве, похожем на бесконечно раскинувшуюся тьму, плавно плыла Диксди, не в силах поменять позу или просто пошевелиться. Крошечные искорки загорались и гасли, и она даже не знала, насколько близко к ней они проплывают. Быть может, это были звёзды, а может те огнистые мушки, летающие перед самыми глазами от неудачного приземления на землю. Темнота дрогнула, и послышались голоса.

— Ты знаешь, на что ты идёшь, Вайлдсайд? Пути назад уже не будет. Войдя в камеру ты исчезнешь. Это путь в один конец. Ты понимаешь это? — мелодичный голос раздался откуда-то сбоку, и с трудом повернув голову, Диксди заметила насыщенной зелёной масти демикорна с глазами цвета неба. — Мы можем найти другой способ, искать другое решение, у нас есть время... подумай...

Призрачные образы демикорнов зависли в пустоте, отбрасывая на отсутствующий пол мутные отражения.

— Его нет у жеребят. Выкашивающая нас Ярость отступила, но что, если она вернётся снова? Лекарей не так много, уйдут они, и последний шанс покинет наш народ. Из всех, лишь во мне Феномен Регрессии проснулся, но не превратил в чудовище. И никто не знает причину этого. Если крошечные части меня смогут спасти ещё одного жеребёнка, дать шанс прожить жизнь, не боясь вспышки сжигающей их ярости, я не могу упустить его, Айсфлорин, — высокий и мощный демикорн с кьютимаркой в виде отскакивающей от поверхности монетки, отбрасывающей жутковатую тень, показался перед Диксди. Он смотрел сквозь неё спокойным взглядом и размеренно дышал, словно пытался унять внутреннее беспокойство. Контуры его тела размывались и собирались вновь, следуя за скользящими чёрными всполохами. Одно из крыльев трепетало, меняло свою форму, принимая очертания грубой, но от этого не менее эффективной механики с угловатыми линиями сочленений, переходящих в раздвигающиеся пластины, заменяющие перепонки. В ключевых узлах вспыхивали магические кристаллы и гасли, возвращая крылу живой облик. — Ограничитель, прототип четыре. Запустить протокол "Забвение". Подготовить экстракцию адаптированной к Феномену Регрессии магической составляющей. Запустить хранилища экстракта.

Призрачная дверь появилась между Диксди и тем, кого звали Вайлдсайд, оставив лишь небольшое окошечко в прочной металлической преграде. На нём, запотевшем от его дыхания изнутри, телекинез вывел два символа на инитиумнарском, обведя их в овал. Демикорн улыбнулся, и видение с ним рассыпалось на мелкие осколки, уносясь прочь в полумрак пустоты под стон Айсфлорин.

— Запущен протокол "Забвение". Завершена экстракция и консервирование адаптированной к Феномену Регрессии составляющей. Желаете получить отчёт, новая глава четвёртого поколения?

— Да... — раздался тихий голос зелёной кобылки, оставшейся стоять рядом с Диксди. Из крошечных огоньков перед нею сплелась высокая плита, расчерченная линиями и кружками, словно кто-то решил отобразить огромное дерево, выложив узор золотистым металлом в выскобленных прожилках. Часть ветвей угасла и потускнела, металлические, а в этом не было и сомнения, полоски треснули и выгнулись, будто с цветом их покинула и прочность. Другие части древа горели мягким золотистым светом, пропуская через себя магию, достигающую кружков, где разгоралась небольшими светлячками. Это было уже другое место. Диксди почти помнила его. Эта плита стояла у стены в огромной комнате, за очень прочной дверью, запертой на множество механических и магических замков, издававших переливчатую мелодию, настолько слаженно они открывались, когда это требовалось очень высокой, бледной и почти совершенно седой демикорну, имя которой она не помнила. Ей запомнилось это. Настоятельница оставила её в коридоре одну, свернув в боковую комнату, и тогда она, будучи очень любознательным жеребенком, заглянула в приоткрывшуюся массивную дверь...

— Отчёт. Жизненные функции субъекта носителя первичной связи остановлены ранее обозначенного срока. В его распоряжении было ещё четыреста пять дней. Вопреки полному подавлению и ассимиляции Феномена Регрессии, его жизненные силы значительно истощены и утратили способность к возобновлению. Живой доспех и ограничитель прототип четыре будет передан вам Хранительницей Знаний сразу после церемонии. — тусклый металлический голос говорил всё менее чётко, расплывался и терялся во вспыхивающих вокруг дугах ищущей выход магии.

Теперь Диксди вспомнила. Хранительница Знаний, так звали ту седую кобылу, идущую всегда спокойно и размеренно, словно плывущую по воздуху. Никто и никогда не говорил её имени. Для всех её именем была её должность. Просто обязанность, которую та выполняла дольше всех, а может быть и единственная, кто выполняла эту обязанность вообще.

— Я не хочу быть главой поколения... — с тоской в голосе проговорила Айсфлорин, и её образ рассыпался на тонкие вытянутые искры, пропадая в пустоте.

Что-то невидимое вцепилось в крылья задумавшейся Диксди, раскрыло и зафиксировало в необходимом положении, оставляя без защиты самые уязвимые места её боков. Холодная пустота разорвалась в клочки бушующим океаном пламени, но это было больше чем просто огонь...

— Четыре.... три... два... один... Экспериментальный модуль контроля Феномена Регрессии запущен. Отмечается пробуждение Феномена Регрессии в рамках заданных параметров. Ограничитель прототип девять будет принудительно отключён во избежание перегрузки, — проговорил механический голос, одновременно наполняя артефактора ощущением проходящего через её тело раскалённого потока, от которого она захлёбывалась, не осознавая, как её крик переходит в полный ярости вой.

— ... сама пожелает остановить свою жизнь, — тихо завершила свою фразу Королева, едва крик стих и в зале повисла тишина. Осторожно нащупав на столе артефакт сгибами крыльев, она подцепила его коготками и вернула на место, защёлкнув по бокам небольшие замочки. Камень посередине прочной пластины зло сверкнул красным и угас, приняв привычный бордовый оттенок. — Она станет свободна от любви к артефактам, свободна от груза ответственности за творения её народа, лежащие там... наверху, среди руин и в расселинах гор, в жадных копытцах искателей древности, пока ещё не осознающих, с чем имеют дело. Оставшись тут, она не обратится в невесомый пепел, она будет жить, пока мир вокруг существует, и ты сможешь остаться тоже. Согласись, это щедрое предложение, учитывая условия. Ты будешь героем, спасшим мир от угрозы.

— Что ты такое говоришь... — вороной ощутил, как что-то сжало его голосовые связки, и голос получился неестественно сиплым и неразборчивым.

— Она не вспыхнет звездой по приказу холодного механизма, она не пожертвует собой ради нелепых чувств к находящимся рядом, разве это не то, что ты хочешь? И более того... — заменяющий глаза артефакт изучал его, пристально скользя по медленно вздымающейся груди аликорна. Калиго видела его волнение, его противоречивые мысли вспыхивали тонкими росчерками, позволяя почти угадывать его мысли. — ... сможешь наслаждаться ею, если пожелаешь и это. Днями, ночами... хотя тут всегда ночь.

— И будешь менять камень на её груди, не позволяя личности и разуму, разрушится в её теле, — гулко раздался голос Амергала, смотрящего чаще в сторону тёмной Королевы, чем на пепельногривого гостя. — Каждые полсотни лет, едва заметишь, как камень слабеет и перестаёт сдерживать тление. Но как по мне, тебе лучше убраться в свой мир. Проблемы надземных не касаются нас, Хранителей Скал и душ земли...

— Знаешь, она попросила дать тебе кристалл из числа тех, не отнимающих жизненные силы. Это так мило. Не пытайся выкинуть какую-то глупость, учитывая заботу о тебе. По крайней мере пока ты находишься тут.

— Откуда мне знать, что ты уже что-то не сделала с нею? — рявкнул вороной, натянув цепи, едва отголоски вопля вновь прокатились по коридорам и стихли у входа в зал.

— Ты плохого мнения обо мне. Это обидно, после всей откровенности в моих речах. Не буду скрывать, мне бы хотелось оставить её тут. Я хочу оставить её рядом, и ты мне не нужен, но я щедра и предлагаю даже остаться жить в этих владениях, разве это плохо? Посмотри правде в глаза, — бордовый камень уставился на него, переливаясь крошечными полосками бликов. — Я решение большей части проблем. И я позволяю тебе сделать выбор. Принять решение, способное помочь твоему миру и ей. Но и это не всё, я скажу больше. Зная природу аликорнов, их ощущения, их понимание жизни, ты отвернёшься от неё скоро. Постараешься забыть как ужасный сон и никогда не возвращаться. Даже это я могу исправить.

— К чему ты это говоришь... Калиго? — тускло спросил вороной, тщетно пытаясь нацарапать на краю стола хоть какое-то освобождающее заклинание, но твёрдый камень столешницы сопротивлялся.

В ответ тёмная встала и плавно подошла к Вану, сопровождаемая Амергалом. Остановившись прямо напротив него, она обняла его мордочку с боков сгибами крыльев, и в её камне-артефакте отразился его взгляд.

— Потому что для аликорна ты слаб. Ты не сможешь дать ей то, что могу дать ей я, сбросившая путы жизни и познавшая историю своего народа, начавшуюся задолго до прихода Богини, — сладким голосом проговорила Королева, и Вану показалось, будто он сейчас утонет в полыхающем камне, приближающимся и закрывающим обзор.

Медленно открывший глаза единорог обнаружил пристальный взгляд, склонившихся над ним трёх одинаковых аликорнов и его первой мыслью было: "Я всё ещё сплю".

Однако аликорнов оказалось не три. Зрение прояснилось, и единорог увидел задумчиво сидящую напротив его кушетки принцессу.

— Доктор Циннамон, кажется удалось: ваш пациент очнулся, — негромко проговорила она куда-то вбок.

— Вам не обязательно было сидеть тут, — раздался в ответ приятный баритон, и теперь над магом склонился единорог в приятном зеленоватом халате медика.

— Бросьте, мне нечего делать всё равно. Супруг не позволяет приступить к моим обязанностям, пока не буду чувствовать себя лучше, а до трона, как вы знаете, мне часто приходилось быть няней у одной очень непоседливой единорожки...

— Ваша доброта безгранична, принцесса, но я так же беспокоюсь и о вашем состоянии, — Циннамон внимательно смотрел на единорога, словно ожидая от того чего-то большего.

— Как... я т-т-ут... оказался... — во рту ощущался гадкий привкус пережжённой земли, пепла и горечь смолы, от которой никак не выходило избавиться даже понимая, что это лишь искажённое чувство вкуса и оно поправится само.

— Тебя принесли, — коротко и просто ответила принцесса, подвинувшись в сторону, не желая мешать снующему вокруг доктору. На ней не было дворцового платья, как подумал Айрон вначале, грудь и часть боков её тела охватывали эластичные повязки, удерживая на местах сияющие камни. Вместо широкого церемониального нагрудника поблескивал крупный кристалл прохладного оттенка.

— А мисс... Бранч...

— Мисс Мосси Бранч в полном порядке и ожидает снаружи. Но я позову её не раньше, чем вы перестанете крутить головой, и позволите мне осмотреть ваши глаза, Айрон Спарк, — буркнул доктор, поднимая наверх свои очки и закрепляя поверх локонов светлой гривы. — В целом вы выглядите лучше, чем когда я увидел вас в первый раз. Глаза реагируют почти нормально. На вашем роге остались следы знаков, боюсь, они останутся у вас навсегда, а вот всё остальное придёт в норму. Если вы, конечно, избавите меня от хлопот, и не будете пытаться использовать магию в ближайшую неделю. Вы же разумный единорог и понимаете, что это не совет, а чёткое указание?

Вместо ответа, маг поднял копыто и осторожно прикоснулся к кажущемся онемевшим рогу. У самого основания он с изумлением обнаружил выпуклый край кольца и вопросительно взглянул на доктора. Тот всплеснул копытами с коротким вздохом.

— Это не моя идея, ваша спутница настояла на использовании этого архаичного и, не могу не заметить, варварского способа подавления магии. Стражники облазили все музеи и лавки древностей, прежде чем отыскали несколько этих жутких предметов. Так что вопросы не ко мне, разбирайтесь с нею сами, — Циннамон буркнул что-то ещё про методы Бранч и ушёл, оставив единорога наедине с тихо сидящей на пуфике принцессой.

Усталость снова взяла верх над кисточковым единорогом и он, положив голову немного удобнее, забылся сном, не заметив как облегчённо вздохнувшая принцесса тихо вышла из комнаты и подозвала к себе зеленоватую единорожку, от нетерпения вытанцовывающую копытцами неровный ритм по кристальному полу дворца.

.. И ему снился сон.

Вокруг раздавался тихий звон, сопровождавший каждый его шаг и движение головы. Немного назойливый, он всё же был мелодичнее, чем пробивающийся через него скрежет, едва копыто поднималось и опускалось на землю. Айрону показалось, что он стал заметно выше и, скосив глаза на собственный рог, он с удивлением заметил отличие. Амиантовый рог пропал, уступив место куда более длинному и отливающему металлом с двойными витками. Одновременно с этим он ощутил прикосновение прижатых к бокам крыльев, хотя и несколько отдалённое. Между телом и крылом было препятствие — прочная броня, служащая второй шкурой.

Перед его взором раскинулась вымощенная плотно подогнанными плитками площадка, примыкающая одной стороной к бордово-оранжевой скале. Отливающий металлом камень в свете солнца очерчивался жёсткими угловатыми линиями теней и постепенно обретал тёмный оттенок с редкими коричневатыми прожилками к подножью горы. Ему было хорошо знакомо это место, только вместо знакомого неровного края с глубокими бороздами от острых когтей, тут был уходящий далеко вперёд выступ, завершающийся рядами прочных кованых столбов.

Удерживаемые витыми канатами, рядом покачивались воздушные лодки, кажущиеся невесомыми и ажурными, под слегка неуклюжими, перетянутыми сетью баллонами. Его взгляд приковали не они, а огромное судно, вцепившееся в выступ сразу несколькими якорями-зажимами, обхватившими подобно лапам гигантское стальное кольцо. Борта из закалённого дерева, укреплённого не менее надёжными полосками из лёгкого и чуть упругого металла, прошитыми ровными рядами клёпок. Украшенный зубчатым тараном нос корабля переходил в массивный угол, посреди которого выпирала полусфера, сотканная из выгнутых стёкол, зажатых в радиальной сетке металлического каркаса. Стоящему за ним был бы обеспечен прекрасный вид проплывающих облаков и ощущение полёта, даже если бы у него не было крыльев.

Узкая, как казалось на расстоянии, щель прорезала пространство между верхней палубой и неуклюжей тушей вытянутого как веретено резервуара, напоминающего две соединённые донышками водонапорные башни, чуть вытянутые и обжатые обручами из тусклого сплава. В том, что эти кольца не ковали, Айрон был уверен. Скорее всего их вообще создали магией, настолько неправдоподобно ровными они были, не говоря уже об отверстиях в них, изрядно облегчающих конструкцию.

— Владыку Маллеату что-то беспокоит? — раздался за спиной голос юной кобылки и Айрон наконец понял, чьими глазами он смотрит на мир. Обернувшись, он увидел ещё только строящийся на вершине скалы замок.

Балки озарялись вспышками магии, скрепляясь изогнутыми скобами, и становились несущим каркасом для огромных каменных плит, выпиленных из горной породы одним куском. Наблюдая, Айрон даже представить не мог, что ему удастся увидеть начало строительства замка, представшего перед ним лишь жалкими руинами, обглоданными временем, проржавевшими от редких дождей, и почти стёртыми с лица скалы пылевыми бурями. Руинами, стоящими на самом краю гибельной границы между пустошью и великой пустыней, куда редко кто рисковал отправиться без особой надобности. Но сейчас склоны горы, обрывающейся у расселины, покрывали сочные зелёные поля, и выступы террас являлись олицетворением труда пони, создающим на них сады, раскинувшиеся высоко над землей. Естественные и искусственные водопады были украшены раскрывающими свои крылья бюстами аликорнов, отлитыми из матового, голубоватого стекла, отчего и прозрачная вода принимала этот оттенок, падая вниз и насыщая собой плодородный край, никак не желающий сочетаться с темнеющими провалами железных шахт десятком ярусов ниже.

— Последнему из нас нужно принять решение. Он медлит, ждёт, думает... будто эта участь минует его. И всё же ему придётся принять решение самому, и выбора у него в этом нет, — гулко, с эхом, как если бы владелец голоса говорил из пустого железного доспеха, раздался голос аликорна, заставив Айрона ощутить себя крошечной песчинкой рядом с невероятной силой. Наваждение прошло и маг увидел, как аликорн идёт прочь от каменного пирса в сторону вырезанной в скале тропы.

— Как бы ни пошёл путь истории, у нас есть вы, владыка. Ваша сила, ваша способность управлять рудой и спокойствие, они всегда сохраняли этот край в спокойствии и благополучии, — проговорила кобылка и за короткое мгновение, когда аликорн бросил на неё сверху вниз короткий взгляд, Айрону удалось её рассмотреть. Изящная кисточкохвостая семенила рядом, едва поспевая за широкими и отточенными шагами аликорна, то и дело поправляя телекинезом непослушную гриву. Вокруг был ветер, но маг не ощущал его так же, как его не ощущал аликорн, чьи воспоминания он видел.

— Да... — коротко и задумчиво отозвался аликорн, спустившись по ступеням вниз и посмотрев в сторону горизонта. Там, где по памяти Айрона плескались пески неспокойной и опасной пустыни, виднелись смутные очертания руин и обломков, поднявшихся с глубин скал, насколько хватало взгляда раскинулось зелёное море, изредка прореженное блюдцами озёр, питающих бурную растительность, сливающуюся в одно целое с ажурными строениями из белого камня. Айрон не мог и представить себе этот край во времена правления первых аликорнов стихии и теперь хотел увидеть больше до того, как аликорн отвернётся в сторону. — Надолго ли...

— Владыка Маллеату сомневается? После стольких побед над чудовищами Тартара, самоличном закрытии дверей в их мир, найденных в ущелье? После столетий покоя и мира в этих владениях, я слышу сомнение в голосе владыки? Возможно ли? — единорожка удивлённо подняла мордочку вверх, и уставилась на бронированного Маллеату, будто тот сказал нечто выходящее за пределы её понимания. Примерно так же можно было удивиться, узнав, что все они живут под землей, а небо вокруг нарисовано на своде пещеры, подумалось Айрону.

— Не сомнение... Уверенность, моя ученица. Каждый из нас гонит эту мысль прочь, но не по той ли причине тёмный ждёт, прислушивается и не торопится встать в наши ряды. Мы... невольно поделили этот мир на равные части и дали спокойствие и счастье его жителям. Но крошечные кусочки, те самые, оставшиеся сами по себе, складываются в нечто целое, порождают ощущение вибрации, как засевший в суставе доспеха песок, — размеренно и спокойно заговорил аликон, продолжая рассматривать цветущий и полный жизни край. — В мире случаются всплески магии и не все из них поддаются разгадке. Одни дарят странам сильных магов, другие рождают подобных нам. Будущих аликорнов, наполненных силой, не знающей границ очерченной аэтаслибрумом. Таким как они, придётся учиться, жить, развивать свои навыки, и однажды они догонят по силе нас, Аликорнов Стихии, а потом и вовсе превзойдут в мастерстве...

Айрон ощущал исходящее от аликорна беспокойство. Не страх, не опасение, но какую-то холодящую тоску по изменяющемуся миру. Маллеату уже предвидел время, когда в юные копытца молодых аликорнов будут переданы страны, земли и достижения, но до этого дня в мире правил он и подобные ему. А значит от их слов, действий и поступков зависело благополучие не только этого края.

Впервые, не со страниц потрёпанных свитков и древних фолиантов, он видел мир до прихода Хаоса, правления молодых принцесс и ожесточённой битвы, в которой грозный Маллеату падёт так же, как и другие первые аликорны, в попытке остановить неконтролируемую волну магии, катящуюся по земле, уродуя и коверкая всё, к чему прикоснётся. Пусть в чертах ландшафта уже виднелись следы древнего сражения, это были старые раны и природа в паре со временем сгладили их, покрыв молодыми побегами от островков Великого Леса.

Погрузившись в эти мысли, кисточкохвостый маг не сразу заметил, как аликорн повернулся от зелёных полей и озёр в сторону немолодого голоса, звучавшего немного запыхавшимся, как после бега или длительного подъёма по крутой лестнице.

— Владыка, двери в хранилище на нулевом этаже заклинательной башни установлены, как вы и распоряжались. Теперь осталось ввести кодовую фразу, и никто не сможет войти в него, — кисточковый единорог низко опустил голову и теперь спешно гасил крошечный огонёк на конце своей острой бородки. Айрон ошибся, обладатель голоса не бежал, он телепортировался, и откуда-то издалека, судя по дымящемуся кончику рога и покрытым известью копытам. — Всё выполнено как вы и просили... но... позвольте спросить, зачем ещё одна комната с таким сложным запорным устройством и системой уничтожения всего содержимого при неправильном пароле, если никто и так не сможет проникнуть в заклинательный зал без разрешения и присутствия магов Гармонии? Они выразили некоторое недовольство таким вмешательством в их...

— Всему своё время... — прервал речь немолодого единорога Маллеату, не сводя взгляда с белеющих мостов между террасами, тонких вытянутых башен, переходящих в серебристые шпили. Ажурные мосты сходились в подвешенные над землей площадки, и даже отсюда было видно, как пони собираются на них, беседуют или просто наслаждаются лёгким бризом под чистым небом. Сейчас была та самая пора, когда на вьюнках, растущих на этих площадках, распускались полупрозрачные колокольчики и падающая на их лепестки роса от водопадов создавала тонкую, волшебную мелодию.

Видение стало меркнуть, пока перед Айроном не остался один стоящий в темноте аликорн со звенящей и сотканной из цепей гривой, стучащей по его телу с каждым поворотом его головы. Массивное железное копыто, местами сбитое и чуть тронутое коррозией поднялось, и он зашагал по покачивающейся и покрытой магическими разводами площадке. Символы вспыхивали и гасли, делая мрак ещё более густым. Рядом осталась лишь единорожка, но она стремительно менялась, старела, теряла свежесть взора, пока её осунувшаяся мордочка не повернулась прямо к Айрону, бросив осуждающий и полный горечи взгляд.

— Спроси переживших ветер перемен... — раздался её хриплый голос, и налетевший ветер унёс её силуэт словно невесомую пыль.

Айрон с трудом открыл глаза, и уставился на мордочку Мосси Бранч, озабоченно смотрящей ему в глаза и держащей его за копыто.

— Там... на месте пустыни был прекрасный город... я этого не знал... — тихо произнёс он, пытаясь удержать перед глазами кусочек сна.

— Какой ещё город? Ты почти на сутки провалился в беспамятство. Если бы не кольцо и парочка полезных заклинаний из местных книжек, ты бы себя угробил и других заодно, — сухо проговорила единорожка, указав куда-то в сторону копытцем. Там, искорёженные и ощерившиеся десятками шипов, согнутые и вытянутые, скрученные в невообразимые формы лежали, торчали из стен и ссыпались мелкими крошками из вмятин, части канделябров, доспехов и прочих содержащих в себе металл украшений комнаты. — Кольцо-блокиратор буквально дымилось, пока ты в беспамятстве пробуждал одно заклинание за другими мешая их как ненормальный ковпони с коктейлем на спине взбесившегося бизона. Ладно, не будем об этом... Как ощущения, герой дня?

Амиантовый единорог ощутил покалывание в копыте и подняв его к глазам обнаружил диковинную лозу, шевелящую листиками и время от времени впивающуюся в его шкурку острыми желтоватыми шипами.

— А это что?

— Миросерд. Его сок единственное, что хоть как-то тебя успокоило, — фыркнула Бранч, усевшись на бархатный пуфик.

— Ощущение, будто я жевал торф под костром, а потом по мне плясали одуревшие от солнцепёка древесные волки... — прошептал единорог, заметив как наконец с мордочки Бранч сошла серьёзность и она улыбнулась.

— Полагаю, ты ещё преуменьшил ощущения. Уже неплохо. Остальные на пути к Скай Глоу, через пару дней они отправятся сюда, и встретившись мы снова посетим это хранилище заклинательного зала. И я очень надеюсь увидеть тебя к тому времени вставшим на ноги. Док Циннамон у меня вызывал сомнения, но его метод оказывается прекрасно работает.

— Я не настолько... хлипкий, как ты думаешь... — кисточкохвостый прикрыл глаза и прислушался к ощущениям. Рог по-прежнему был онемевший, но видимо он разбрасывался заклинаниями как незакрытый миксер с кремом и просто чудом никого не задел, если верить единорожке. Силы постепенно возвращались, но слабость ещё проявлялась в самых неожиданных поворотах тела.

— И всё же тебе удалось меня напугать, — ткнув мага в нос копытцем, Бранч тепло улыбнулась. — Я уже подумала, ты решил отправиться на встречу с предками и задать им вопросы лично.

— Почти так и было...

— Э, прости, что?

2. Воспоминания Оранж Дайс, сбой и беседа во мраке

Спутник янтарноокой по-прежнему в плену. Он не знает, чего ожидать от Королевы этих владений. Возможно, ему удастся приоткрыть часть тайн, связанных с этим местом или прошлым Диксди, но в это же время его терзают опасения насчёт её безопасности. В поезде из Черривайн-тауна Эйранда замечает пони, на мгновение изменившую свой облик. Избавившись от общества двух гвардейцев Селестии, она вышла в другой вагон. Где-то далеко от мест этих событий огненный маг приходит в себя и обнаруживает свои новые необычные свойства; вскоре ему придётся решить, как действовать дальше…

Паунд Тэйл осмотрелся, но в тамбуре между вагонами не было и следа их загадочной попутчицы. Именуемая Эйрандой Конис, искательница приключений пропала бесследно, оставив за собой лишь незакрытое окно дамской комнаты и следы оторванного замочка на раме.

— А она торопилась, — задумчиво проговорил единорог, осматриваясь по сторонам и пытаясь понять причину, по которой эта помятая путешествиями кобылка решила спрыгнуть с поезда не дожидаясь остановки. Железная дорога змеилась в этих местах, и локомотив то и дело сбрасывал скорость на поворотах. Она могла сойти где угодно, начиная с заброшенной водонапорной башни, используемой для дозаправки старых паровозов годы назад, и заканчивая любой из почтовых вышек, где скидывались ящики с посылками и мешки с письмами в специальные приёмники, предоставляя местным почтальонам самим решать вопрос сортировки и отправки. Это было на заре освоения Эквестрии, когда мелкие городки появлялись как грибы после дождя, достаточно было группе из нескольких десятков пони найти место поуютнее, с плодородной землей или богатыми месторождениями ценных металлов и кристаллов. Да, определённо она могла сойти где угодно.

— Паундиии, ну как мы могли её упустить, в самом деле? — Пегасочка сунула мордочку в комнату и деловито рассматривала себя в небольшом зеркальце. — Принцесса, узнав об этом, непременно заметит, что Зелёное Крыло совсем теряет хватку без прямого управления, и нас заставят снова слушать эти нудные лекции Моссииии... Я не хочу их слушать.

Сбоку раздался осторожный стук.

— Мисс, мистер, если у вас нет тут никаких неотложных дел, прошу, не толпитесь и не создавайте очереди. Вагоны не музеи, чтобы ходить и, заглядывая в каждую дверь, стоять минутами в размышлениях о вечном, — хмуро заметила пони в форме служащей поезда. Позади, состроив жалобную мордочку, стояла кобылка, всем видом показывая, насколько сильно ей нужно именно сюда, но не в силах попросить этого хмурого единорога выйти вместе с его спутницей. Для чего она и привела с собой проводницу.

— Хм? — Единорог не сразу понял, о чём речь, но едва сказанное дошло до него, он, извинившись, развернулся и утащил с собой весело машущую на прощание крылом пегаску. Кобылка влетела в комнату подобно смерчу, с грохотом захлопнув дверь.

— Ну, как поступим, Паунди? — пегасочка весело щебетала, вышагивая то с одной, то с другой стороны от единорога, пытаясь заглянуть ему в глаза и отгадать его мысли.

— Встречаемся со Скай Глоу, как и договаривались. Нет никакого смысла искать её. Даже имея карту этих мест, тут больше пяти брошенных городков, и она может быть в любом из них. И принимая во внимание нелюбовь нашей новой знакомой к проторенным путям, шансы найти её ещё ниже. Так что придерживаемся старого плана, но незамедлительно отправим письмо принцессе, как только будет возможность. Если я не путаю, в городе, где мы встретимся со Скаем, есть одна из тех телепортационных почтовых колонн, отправим сообщение с неё, — пожал плечами единорог.

На пути в свой вагон, он едва не столкнулся с пробегавшей мимо пони, зацепившейся копытцем за складку коврового покрытия и растянувшейся на полу. Малиновая кобылка с ясными, морковного оттенка глазами удивлённо взглянула на протянутое копыто.

— Вам помочь, мисс? — осторожно спросил маг, вглядываясь в нерешительно замершую пони.

— Оранж Дайс не нужна помощь, она просто упала. Подняться не проблема, не волнуйтесь, пожалуйста, — слегка извиняющимся тоном проговорила пони и плавным движением встала на копытца, отряхнувшись и потерев ушибленное место. — Оранж Дайс нужно идти. Соблюдайте безопасность и следите за своим здоровьем, пожалуйста.

С этими словами она слегка кивнула и быстро зашагала прочь.

— Какая-то она странная, тебе не кажется? — проговорила Клауди, встав рядом с магом.

— Может она работает на поезде или стажёр? — предположил единорог, когда за спиной малиновой кобылки закрылась дверь. Из-за неё послышался её приглушённый извиняющийся голос.

— Согласись, совет неплохой, я буду следить за твоим здоровьем, теперь ты будешь получать на треть меньше денег в забегаловке, а то станешь не водным магом, а толстым! — захихикала пегаска, заметив, как вытянулась мордочка Паунд Тэйла.

— Ээээй... ты всё ещё дуешься на меня за то, что было в вагоне!? Ты дуешься!? Да куда тебе столько денег!! — но пегасочка его уже не слышала, она шагала прочь, напевая забавную песенку про сороку, набившую дупло золотыми кольцами и блестящими камешками. — Клауди Фортуна!! Я напишу это в отчёте Мосси и... ох, кому я это говорю... Ну извини меня за то, что дёрнул тебя за ухо! Хочешь, я тебе статую изо льда сделаю в полный рост? Мороженное? Тортик из мороженого?! Ой, ну прекрати... нам ещё полдня добираться до Скай Глоу, я же умру с голода, жажды и... Клауди? Да постой же, пернатая подушка удачи...

Буркнув последние слова маг зашагал следом, подсчитывая, сколько деликатесов потеряет его меню, если угроза пегасочки будет воплощена в жизнь. И чем больше он считал, тем угрюмее становился, возвращаясь мыслями к Эйранде.

Тем временем Эйранда поносила всё отборной понячьей руганью, потирая шишку на лбу, оставленную тяжёлой сумкой, приземлившейся следом за ней в ворох веток и старых листьев, нападавших в полупустой приёмник для почтовых отправлений. Деревянная конструкция, местами оббитая листами железа и рассохшимися кусками фанеры, едва не обрушилась, когда пони, слегка сравняв скорость, спрыгнула с поезда в её тёмное жерло. Ударившись пару раз о скруглённые изгибы и по полной прочувствовав то, что ощущали мешки с письмами, искательница приключений ухнула в отсек для сортировки почты. Именно тогда её догнала сумка и от души поцеловала в лоб, погрузив в приятное ощущение беспамятства.

— Корень ядовитой шутки всем вам в клумбу... — Эйранда нащупала в мусоре холодный кусок металла, оказавшийся старой подковой, и приложила к ушибу. — На неё не сработал мой глаз! Это невозможно, что она за тварь такая!?

Вместе с уходящей болью к ней возвращалась картинка недавних событий, раскрываясь деталями, о которых она тогда не задумывалась.

Сразу после привидевшейся трансформации глаз той пони в вагоне, Эйранда отправилась привести себя в порядок. Ополоснув из-под крана мордочку, она ощутила себя намного свежее, чем до этого, и уже почти поверила в переутомление от насыщенных путешествиями дней, когда в дверь осторожно постучали и, не дожидаясь ответа, открыли.

На пороге стояло несколько пони. Одна из них была малиновой с оранжевыми глазами, виновато смотрящая куда-то в сторону. Позади неё жеребец и единорожка, они рассматривали её с интересом, словно на ней были одежды из полупрозрачного шёлка и золотистые цепочки. Впереди всех стояла чуть поджарая кобылка, худая, но ощущающаяся сжатой как стальная пружина. Её губы казались тонкой линией, а в глазах плескалось ожидание.

— Занято, — не нашлась сказать ничего другого Эйранда, ощущая, как под этими взглядами начинает ощущать себя несколько неловко. — В вагоне есть ещё дамские комнаты, если вам всем так прижало.

Вагон въехал в очередной короткий туннель, и свет погас, сменившись на тусклый отблеск светильников. В темноте дверного проёма на неё смотрели пони, но теперь у них виднелись две пары красноватых глаз, причём нижняя была почти нормального размера, а вторая была куда меньше и располагалась чуть выше бровей. Исключением была стоящая впереди других незваная гостья.

— Рухни на меня сундук... — прошептала вишнёвогривая пони, отодвигаясь от двери к окну. Черты столпившихся у входа пони размылись на какое-то мгновение, пока свет из окна заменяли блики от фонарей в туннеле. Миловидные мордочки скрывали под собой лишённые рта морды явно не похожих на пони существ, холодно рассматривающих её не то как добычу, не то как редкий предмет. И все они были похожи на ту тварь, попытавшуюся наброситься на Эйранду в Кристальной. Единственное отличавшее их от того существа было то, что они стояли на месте, молчаливо смотрели, преграждая путь к выходу.

У существа, стоящего впереди всех, глаза мигнули и сменили цвет с красного на голубой.

— Я рада видеть тебя, Эйранда. Снова, — медленно и не слишком уверенно проговорило существо, протягивая какую-то жутковатую смесь из лапы и копыта к механическому глазу чёрной пони, желая погладить ту по щеке. Прикрыв живой глаз, Эйранда случайно обнаружила: полупрозрачные очертания копытца пропали совсем, оставив худощавую, чёрную лапу, с небольшими, но кажущимися острыми и опасными когтями. Открыв живой глаз снова, она опять увидела размытое очертание двух наложившихся друг на друга образов, как если бы сгорбившееся чёрное существо натянуло на себя полупрозрачный облик пони. Иллюзия шевелилась, уплотняя черты пони, едва на неё падал свет. — Око Медузы прижилось... Это хорошо. Тебя ранили осколки магического камня. Я не была уверена в успехе, но к тебе вернулось зрение, и ограничивающие контуры обрамления работают идеально... Доктор Вайтхорн мог бы мной гордиться…

— Что ты такое... кто они все такое? — судорожно нащупывая замочек у окна, Эйранда пыталась отодвинуться от этого заставляющего стынуть кровь в жилах жеста, но существо, почувствовав её эмоции, само убрало копытце-лапку прочь, поставив её на пол и сделав шаг вперёд.

— Ты не помнишь меня? Ты забыла меня? — существо дёрнуло ушком и наклонило мордочку на бок. Стоящие за нею лже-пони переглянулись и встали по бокам от двери, словно охраняя голубоглазую от атаки. — Ты видишь... ты смотришь... возможность видеть облик в тени. Настоящий. Меня. Нас. Вспомни. Я... Оранж Дайс, рада встретить тебя. Эйранда.

— Это ты... ты дала мне эту дрянь? Ты превратила меня в монстра?! — Эйранда ощутила, как лапки её механического глаза зашевелились в нетерпении от желания превратить всю эту братию в каменные статуи и желательно надолго. Заслонка приоткрылась, и скользнувшие по стенам солнечные зайчики вынудили существ слегка отодвинуться в сторону. — О, теперь я знаю, на ком я вымещу всё, что во мне скопилось. О такой удаче я не могла даже мечтать! То существо в Кристальной было таким же. Что, не вышло поймать меня там, решили перехватить на поезде?

— Мы не понимаем... никого из нас нет в названном тобой месте. Там мы не нужны. — сложно было сказать, изумилось существо или было озадачено. Две пары голубых глаз смотрели на Эйранду, время от времени тускнея и разгораясь вновь.

— Ты лжёшь. Ты даже не пони, ты неведомая тварь! Все вы! — Эйранда почти сбила копытом хлипкий замочек и теперь пыталась найти способ поднять это окно. Скоро будет поворот, и когда поезд сбросит скорость, ей удастся выбраться на крышу. Подальше от этих четырёхглазых, чем бы они ни являлись.

— Обида... неприятие... потеря памяти... Мы понимаем. Пони сложные, но мы учимся. Директива наблюдения будет выполняться, — глухо проговорило существо слева от голубоглазой, время от времени принимая образ жеребца.

— Око медузы служит во благо...

— Око даёт нам память...

— ... сохраняет частички жизни...

— Мы помогли тебе...

— ... даришь нам понимание...

— Цель директивы предельно точна, Эйранда. Познать мир... понять своё место... продолжить выполнять предназначение... — заговорило голубоглазое существо, возвращая себе облик суховатой пони. — Адаптация, выполнение возложенных функций – это то, в чём нуждается каждый из них…

Оранж Дайс кивнула на существ, стоящих позади неё.

— Чем бы ты ни была, ты испортила мне жизнь! Я превращаю в камень всех, на кого падёт свет этой дряни! Ты можешь себе представить, сколько времени ушло только на то, чтобы научиться сдерживать этот механизм? Я не просила о такой помощи! — сдавленно вскрикнув, пони стала царапать копытцем раму окна, приподнимая стекло чуть выше. Ещё немного, и она сможет убраться отсюда подальше.

— Я не понимаю... Ты попала под завал. Ты была ранена. Серьёзные повреждения тела. Ты говоришь, что тебе не нужна была помощь? — пони сделала шаг ближе, вынуждая вишнёвогривую искательницу приключений прижаться спиной к небольшому углу между стеной и окном. — Я хорошо помню, как ты просила помощи. Ты очень громко звала хоть кого-то в тех туннелях. Обещала дать что угодно, лишь бы тебе дали возможность выбраться назад и снова взглянуть на небо. Тебе было страшно, разве не так?

— Не подходи ко мне... — механизм зажужжал, и тонкий лучик света упал на лоб худощавой пони, огорчённо покачавшей головой. Остальные, вернувшие свой облик единорожки, кобылки и жеребца, шагнули назад, стараясь не оказаться под обращающими в камень бликами. — Почему ты не превращаешься в статую, неведомая пакость?

— Пожалуйста, посмотри... ты поймешь, как только увидишь прошлое. Мы уйдём. Тебе решать, искать нас снова или... — существо вздохнуло или очень хорошо сымитировало вздох и положило копытца на плечи Эйранды, приблизив свои глаза настолько, что закрыла ими весь обзор. Голубые, спокойные, лишённые зрачков, они сливались в один сплошной голубоватый свет, расчерченный бликами от Ока Медузы. Механизм в глазу привычно щёлкнул, наполняя мысли Эйранды потоком слегка дёргающихся, размытых по краям и немного двоящихся образов, кусочков воспоминаний этого существа, событий, впитанных этими голубыми глазами много лет назад. Посреди подземных руин лежала чёрная пони с перемётными сумками, и обладательница этой памяти медленно приближалась к ней, не издавая шорохов и звуков.

~ о ~ о ~

— Помогите! Помогите, пожалуйста... кто-нибудь... я дам сокровища... золото... я заплачу, не оставляйте меня одну в этом месте... пожалуйста... мама... мамочка... я не буду больше бояться темноты... не буду... — тихий голос всхлипывал среди обрушенных стен подземной постройки. Чёрная пони, сжавшись у покосившейся колонны, прятала в копытцах мордочку.

Обладательница этой памяти плавно подошла к плачущей пони, неслышно ступая по обломкам камней и изогнутым металлическим деталям. Протянув черную узловатую лапу, она осторожно провела коготками по плечу хныкающей пони. Та вздрогнула и, оглядевшись, вскрикнула, оттолкнув существо копытцами. Вместо правого глаза полыхало магическое пламя, облизывая глазницу и оставляя после себя торчащие уголки красноватых кристаллов, трескающихся и осыпающихся звонкими осколками на пол. Казалось, раненная плакала кристаллами, ещё не понимая, что её глаза уже нет и вместо него клубятся язычки грозного и холодного огня.

— Я... могу помочь. Меня... создали помогать. — озадаченно проговорило существо, осматриваясь. Сектор был полностью разрушен. Несколько труб, покрытых изнутри наростами из красных кристаллов, источали бордовый туман, плавно растекающийся у копыт. То, что когда-то было сложным механизмом, сейчас валялось по полу кривыми кусками металла или торчало из рваных дыр в стенах, обнаживших соседние помещения и коридоры. В этом месте давно не было обслуживающего персонала, и случайному прохожему тут тоже нечего было делать. Существо вернуло взгляд к пони. — Ты выжившая? Пожалуйста, назови своё имя... свой сектор и должность... я помогу тебе.

— Мне больно... помоги... — пони снова пнула существо, попытавшееся осмотреть её внимательнее, и сжалась в комочек, ощущая, как шкурка на спине слиплась. — Я не хочу тут... остаться... пожалуйста... только не так... не хочу быть одна... в темноте...

— Шшш, тихо... я помогу... Тебе не говорили... о медицинском протоколе? Ты новенькая в комплексе? Я не могу найти на тебе пропуска или жетона участника исследовательской программы, — существо осторожно перевернуло пони. На теле были лишь потрёпанные перемётные сумки. Внутри обнаружились сломанные кристальные трубки, несколько деталей из золота, символы давно стерлись, и теперь их сложно было бы применить по назначению. Немного магических самоцветов, явно вытащенных из своих пазов поспешно и без надлежащей сноровки. Это выглядело как мусор, но существо озарила догадка. — Ах... ты, наверное, из отдела ремонта. Они часто присылают новичков для стажировки. Как необычно: присылать стажеров, когда комплекс находится в аварийном режиме… Ты помнишь своё имя, земнопони из отдела ремонта?

— Э... Эйранда... кажется, я заболела... ты кажешься такой страшной... наверное, я болею и поэтому сплю... и мне холодно... — пони стала говорить всё тише, пока не уронила мордочку прямо на когтистые лапки существа. Сомнаморф осторожно прикоснулась к чёрному ушку, ощущая мягкую и покрытую пылью шёрстку.

— Протокол три двойки пять... восемь три. Сотрудница комплекса получила ранение во время ремонта неисправного оборудования. Причину невозможно определить на месте. Требуется... восстановление зрительного органа. Требуется... замена секции костной структуры спинного отдела... — голос сомнаморфа раздался уверенно и отчётливо в заброшенном коридоре, словно кто-то её слушал. Она повторила снова, но почему-то в ответ была тишина. Никто не подходил. Покосившиеся двери оставались на местах, а пол по-прежнему покрывали обломки камня и пыль. Прозрачные фигурки пони и единорогов появлялись в её поле зрения и пропадали, торопливо шагая по своим делам. Никто из них не слышал её, а то и проходил насквозь. — Протокол... я... я ведь назвала протокол верно... не называйте Оранж глупой... Оранж не глупая... Оранж хочет спасти пони... она спасёт пони... Протокол три двойки пять... восемь... три... Я собираюсь отнести сотрудницу комплекса без опознавательной карточки в медицинский отсек...

Осторожно подняв почти невесомую и слегка исхудавшую кобылку, тихо застонавшую в беспамятстве, сомнаморф вгляделась в озарённую магией глазницу. Алые кристаллики переливались бордовыми гранями.

— Дополнение... повреждение органа зрения вызвано неосторожным обращением с компенсационным артефактом. Требуется срочная медицинская помощь... — Придерживая лежащую на спине кобылку она зашагала в сторону, где эту помощь, по её мнению, должны были оказать. Она много раз ходила тут и прекрасно помнила ту, хотя и несколько изменившуюся, часть комплекса. В некоторых местах появились новые двери, кривые и скорее похожие на пролом, но нормальные были закрыты и она, недолго думая, сокращала путь, вышагивая по рухнувшим частям перекрытий и покорёженным трубам, вырвавшимся из своих ниш, распухая от повысившегося в них давления. После двух дверей налево, потом немного по коридору, там нужно было миновать пару ящиков с мигающими кристаллами внутри и сложным сплетением трубок. Конечно, сейчас из них горело всего три, и все они были давно красные, но это не меняло ориентира. Вот и нужная дверь. Приложив к покосившейся пластине лапу, сомнаморф послушно выждала десять секунд, прежде чем войти в покорёженный проем без двери, рассечённый наискосок широким разрезом, обнажившим не только механизмы, но и часть стальных трубок, обеспечивающих питание. — Оператор. Номер два-два-девять-семь-три. Оранж Дайс. Я принесла повреждённую сотрудницу. Доктор Вайтхорн? Сестра Призмахарт? Почему вы молчите, доктор Вайтхорн?

Голубоглазый сомнаморф мигнул сначала верхней, потом нижней парой глаз, рассматривая пустой стол с валяющимся позади креслом, обглоданным ушлыми насекомыми до стального каркаса и кусков дерева. За столом никого не было, и одновременно с этим сомнаморф видела полупрозрачную фигуру единорога, деловито перекладывающего документы, подписывающего один из листиков, прежде чем сунуть в очередную папку и сложить в зелёный ящичек. Сделав это, он задумчиво посмотрел куда-то в сторону двери. Может быть, она не нравилась ему... такой? Доктор часто подходил к её капсуле, проверял магические кристаллы и обновлял заклинание, делая управление лучше. Может быть, он игнорирует её потому, что она снова стала чёрной и с лапами, а не единорожкой. Сомнаморф отогнала эту мысль, сейчас это было не главное.

— Сестра Призмахарт? — земнопони с белой сумкой, помеченной символом медицинского отсека, прошла сквозь существо и вместе с нею в заброшенное место пришли краски и чистота новых стен. Блеск медкабинета угас и вернулся к прежнему заброшенному состоянию. Перекошенные и растрескавшиеся стены, обвалившиеся и в беспорядке упавшие на пол камеры. Между камней и мусора вяло перекатывались кучки невесомой чёрной пыли. Призмахарт никогда бы не прошла мимо, она обязательно сказала бы что-то ласковое и потрепала за гриву. Сестра была хорошей и сомнаморф прекрасно понимала это, отчего отчуждённость земной пони была странной. Может быть, она проверяет её? С того самого дня, как она стала оператором, прошло немало времени. И если её задача помогать, значит, это не может быть ничем иным, как проверкой её знаний. Сомнаморф радостно прищурила глаза. Сегодня очередной экзамен. Вот почему никто не обращал внимания, и позволил сотруднице пострадать. Её проверяли, сможет ли она найти пострадавшую и оказать помощь. Это всё делало намного понятнее и уж точно объясняло поведение доктора и медсестры. Хотя повреждения серьёзные и подстраивать такое с их стороны было очень неразумно. Наверное, ей стоит оставить запись об этом инциденте.

Сомнаморф пятнами вернул облик единорожки, радостно кивнув в пустой и затянутый паутиной проём двери. — Я Оранж Дайс. Я поняла. Я помню порядок.

Взвалив на спину дрожащую и стонущую пони, ставший единорожкой сомнаморф зашагал дальше, не замечая липких нитей паутины и слегка наклонившегося пола, сырого от прорвавших труб и просочившихся подземных вод.

Нужное ей место было почти рядом. Все, что было необходимо сделать, это выйти из кабинета доктора и повернуть налево, добравшись до двери со стёршейся надписью. Все, кому требовалась помощь, чаще всего относились туда, значит, это было то самое место.

Зал диагностики и оперативного лечения встретил её запустением, но относительной целостностью. Положив пони на слегка загнутый вверх по бокам стол, сомнаморф стала утапливать в пазах рискующие рассыпаться хрустальные бруски, вглядываясь в порядок загорающихся символов на панели и металлических полосках вокруг стола. Эти символы она понимала намного лучше. Они назывались инитиумнарскими, символы языка "свободных", как говорил доктор Вайтхорн.

— Ммм... пони нужен глазик, пожалуйста... нет, не повязка... нет, не капли... я не понимаю. Нет... да... замена. Да-п-ти-а... это очень сложно, можно просто дать ей глазик, один у неё очень испортился? — единорожка поникла и вновь превратилась в долговязое чёрное существо с игольчатой гривой. Она вжимала выползающие стержни обратно, высекая из выемок искры и короткие разряды, продолжая говорить с механимом, едва символы менялись с одних на другие. — Оранж Дайс запрещено туда идти... но если нет другого места... Доктор Вайтхорн будет очень ругаться, но сотрудница комплекса ранена... я скажу, что это была диагностическая... рекомендация и он не будет ругаться, да?

Вздохнув, существо покинуло комнату и отправилось в соседний зал. Круглая дверь валялась на полу, исцарапанная множеством когтей. Оплавленные жаром стены спеклись с кусками открывающего створку механизма и выглядели, как распахнутые челюсти чудовища. Здесь был пожар. Следы от огня навечно остались на стенах в виде замерших в танце теней, полос копоти и сажи, прореженных подтёками воды и провалами обвалившегося покрытия.

— Оранж не глупая... Оранж не боится... — прошептала сомнаморф, опасливо взглянув за застывшую машинерию и скользнула в зал. Торнадо, цунами и извержение вулкана, так можно было назвать случившееся давным-давно в этом зале. Волны жидкого камня застыли в форме спиралей, разбивающихся о россыпи хрустальных шипов, растущих подобно вычурной магической траве, пронизывающей шапки отвердевшего и похожего на пену тумана. Дальняя стена, покрытая гарью, удерживала в своём плену изогнутый скелет дракона, в последний момент пытавшегося что-то остановить крылом. Обломки окаменевших перепонок сейчас хрустели под её ногами, мелодично распадаясь на неровные чешуйки. В центре этого хаоса покоилась плотно закрытая сфера. Она лежала посреди небольшой выемки с оплавленными штырьками и деталями, отдалённо напоминающими поршни, отчего сомнаморфу пришлось постараться, прежде чем удалось дотянуться и достать её.

Прижимая её к себе сомнаморф выбежала из зала, переведя дыхание лишь когда зев жуткой двери остался позади. Ничего не случилось. Её не остановили и не стали журить за вход в запрещённую секцию. Это было... неправильно. Сколько она себя помнила, её всегда прогоняли отсюда. Что-то изменилось, но она никак не понимала, что именно. Ровные стены коридора накладывались на выщербленные серые поверхности. Радужные надписи тускнели и становились неразборчивыми. Гладкий и покрытый плиткой пол вдруг стал кривым и усыпанным мусором. В углах, через идеально наложенные бруски, на глазах пробивался тёмный и сырой мох, от которого расходились влажные разводы от ржавых грунтовых вод.

— Доктор Вайтхорн... у меня... у меня опять кошмары, пожалуйста, прогоните кошмары, мне очень нужно помочь пони, сейчас совсем не время для этого... — пискнула сомнаморф, оборачиваясь в единорожку с кьютимаркой игральных кубиков из двух апельсинов. Шагнув в сторону от меняющихся стен, она наткнулась на застывшую в стене костлявую морду с изогнутыми клыками. От скрывающейся в стене шеи тянулся обрубок прочной цепи. Сглотнув, она осторожно перешагнула через этот реликт и побежала обратно.

Поскрипывающая и выплёвывающая из щелей пыль конструкция плавно опустила на глазницу пони фиксирующее кольцо, создав новое обрамление, подогнав размер и методично выбив в нужных местах символы для будущего заклинания. Сфера плавно опустилась через это кольцо и окуталась магическим пламенем, вбирая его в себя. Лежащая в беспамятстве пони вздохнула и проговорила какие-то слова. Копытца единорожки снова приняли облик лап, плавно и аккуратно закручивающих винты, выдерживая расстояние кольца до поверхности сферы. По металлической поверхности бежали символы, собираясь на полюсах в белые точки, становящиеся всё ярче.

— Подтверждена разблокировка экспериментального артефакта "Око Медузы". Доносим до вашего сведения... сведения... вы используете прототип улучшенной версии для медицинского персонала проекта "Морф". Произвожу соединение с комплексами... идёт поиск... Комплекс Судьба. Статус не известен. Комплекс Круг Древних. Статус — множественные повреждения внешних контуров безопасности. Комплекс Света. Статус — полное уничтожение. Комплекс Щита. Статус — отмечена частичная активность пятого и восьмого контуров безопасности. Статус заклинательного зала "Диадемы" — режим консервации не нарушен. Комплекс Алой. Статус — нет данных о местонахождении. Комплекс Древа. Статус — отмечается бесконтрольное разрастание оранжерей с массивными повреждениями систем орошения и жилых помещений, предполагается нарушение всех контуров безопасности. Комплекс Водопада. Статус не известен. Комплекс Рубин. Статус — обрушение контуров безопасности с первого по седьмой. Всему персоналу следует проследовать к... к... коридорам эвакуации. Повторяю, рекомендуется эва... — коготь на чёрной лапке мягко вжал оставшиеся три символа на сфере, плавающей в глазнице пони. Сбоку раскрылись лепестки, и появилась небольшая петелька. Теперь, если она верно поняла написанное в инструкции, нужно было действовать быстро. Вытащив петлю и освободив содержимое сферы, она боком толкнула торчащие в панели стола штырьки, загнав их внутрь все разом. Нависший над столом механизм заскрипел и, теряя драгоценные секунды, опустил сверху вторую часть ограничивающего кольца, крышку в виде сложного механизма, напоминающего брюшко насекомого с поджатыми к нему лапками. Несколько фонтанчиков искр вырвалось с боков и погасло. Оранж осталось лишь подтянуть болтики, пока заклинание само не расплавит их, сделав невозможным открутить или повредить иным способом. Лапки механизма зашевелились, пропустив пару тонких солнечных лучиков, когда пони, тихо застонав, шевельнулась. — Вы выбрали ускоренную адаптацию носителя к артефакту "Око Медузы". В связи с этим связь будет поддерживаться по протоколу "Око" в одностороннем режиме с хранилищем памяти проекта "Морф". Приятного дня, оператор сомноопыта и перешлите отчёт об инциденте доктору Лайтхорну.

— Да... я обязательно это сделаю. Вот только он не видит меня. Сидит и не видит... и никто не замечает меня, — тихо прошептало существо, рассматривая спину чёрной пони со спутавшейся вишнёвой гривой. Пока она ходила в зал, механизм уже произвёл все необходимые приготовления. По бокам от спины виднелись металлические слоты, по три с каждой стороны. Где-то в глубине они соединялись с новой спиной, прочной и наполненной мерцающими шариками магических кристаллов, созданных для постоянной циркуляции магии внутри. Протянув лапу, сомнаморф взялась за край нависающей над кроватью арки и потянула на себя. Скрипнули полозья, перемалывая кусочки известняка. — Я помню, как это делалось... Ведь я оператор сомноопыта, это моя обязанность — помнить...

Вставленные в арку артефакты очнулись и загорелись прохладным светом, сжатым в чуть тронутую рябью плоскость, скользящую по тёмному телу Эйранды.

— Активация адаптационного артефакта завершена. Адаптационный артефакт класс "Арахнид" готов к использованию. Произвожу рекалибровку опорных и двигательных систем... систем... в соответствии с комплекцией нового владельца, — раздался прерывистый и лишённый эмоций голос из мерцающего шара в изголовье стола. Сложенная из множества подогнанных кусочков хрусталя сфера переливалась голубыми и фиолетовыми оттенками, отбрасывая блики на трубки маговодов, штырьки механизмов и чуть торчащую из слота треснувшую пластину, покрытую вязью на эквестрийском. — Желаете объединить... объединить общий источник энергии адаптационного артефакта класса "Арахнид" и экспериментального артефакта "Око Медузы"?

Оранж Дайс задумчиво переводила копытце между загоревшимися символами. Один был красный, он мигал и не нравился ей. Другой был зелёный, как свежий листик апельсина. Она давно не видела зелёных листиков, все деревца в больших глиняных тумбах высохли и почернели, местами покрывшись синими шипами. Она прикрыла глаза и уверенно нажала на зелёный символ.

— Подтверждение получено, доктор Лайтхорн. Выбор общего источника продлит срок службы артефактов на... на... расчётное время, сто пять лет до прохождения планового осмотра, — мягко проговорил голос из сферы и механизм угас, выполнив всё требующееся от него. Тёмные лапки положили пони на костлявую спину. Острые шипы гривы тихонько щекотали мордочку спящей пони, дышащей размеренно, словно ей снился приятный сон. Сомнаморф обернулась. Сотруднице комплекса ничего не угрожало. Теперь можно было отнести её к месту эвакуации, как того требовали инструкции.

— Я помогла пони. Доктор Вайтхорн заметит меня и поблагодарит. Обязательно. И Призмахарт. Она подойдет очень близко... потрепет за ушко... меня... и скажет что-то хорошее и ласковое. А потом угостит соком. — Существо обернулось на скрипнувший сбоку шкаф с рядами лопнувших и протёкших баночек с соком. Такие шкафы стояли через каждые пятьсот шагов. Нужно было подойти к нему, приложить копытце и назвать вкус сока. Умный шкаф загорится небольшими кусочками вставленных в металлическую панель камешков и выплюнет нужное. Но сейчас он молчал. Наклонившись, сомнаморф пошарила лапкой в лотке, но кроме пустых банок и удивлённого вторжением в его дом паучка она ничего не нашла. Выпрямившись, она заметила своё отражение в мутном стекле. Чёрная, чуть сплюснутая мордочка безо рта с двумя парами голубых глаз смотрела на неё, перекрываясь пятнами ржавчины. Вздрогнув, существо частично вернуло себе облик единорожки. — Так намного лучше... да... наверное, я слишком долго была в теле сомнаморфа... мне теперь кажется, будто он это я... какое ужасное отражение, да... Оранж?

Тихо хихикнув, она отправилась дальше. Внутренний голос подсказывал, куда ей нужно идти, и она шла, не особо над этим задумываясь. Возле огромной двери с цифрой 1, стёршейся и пересеченной сразу несколькими трещинами, она остановилась. Все, кому требовалась эвакуация, отправлялись к этой двери, она отлично это помнила, но не знала, касается ли это и её тоже. Скорее всего нет, ведь она помогает пони, ей нужно быть тут и помогать. Даже если она сама тоже пони. Это было слишком сложно и существо застонало, прижав лапку к виску.

— Я не глупая... Я Оранж Дайс. Я помогаю всем пони... — тихо проговорила она, положив пони у входа вместе с частично разобранным артефактом с маркировкой "Арахнид" на самых крупных деталях. Пошарив вокруг, она поставила у носа лежащей пони пустую баночку из-под сока. — Тебя найдут... а мне нужно вернуться. Извини... Я не могу выйти отсюда. Очень-очень хочу, но не могу... Наверное, я ещё не всем пони помогла. У меня много работы. Но ты поправишься. И когда это случится, навести меня, пожалуйста. Меня все знают, я Оранж Дайс... Оператор секции "Морф". Это очень секретно, но ты всё равно спишь, так что это не считается, правда?

Существо огляделось. Сразу за невидимой чертой, чуть дальше нарисованной на полу красной линии, лежали такие же, как она. Угловатые, кажущиеся спящими существа с потухшими глазами и поджатыми лапками с коготками. Пыль покрывала их, делая серыми, а время прореживало их гривы. Каждый раз, когда она перешагивала порог этой двери, сомнаморф просыпалась в дальнем зале и снова шла к двери. И тёмных фигур на пороге становилось на одну больше. Когда-то давно голос из камней на стенах называл её подконтрольной особью и запрещал покидать это место. Наверное, он был очень эрудированным голосом, хотя и очень старым. Последний раз она слышала его очень давно и с тех пор уже не пыталась выйти наружу. Ласково погладив спящую тревожным сном пони, сомнаморф развернулась и пошла назад. Нужно было обойти ещё несколько секций и доложить о поломке. Кому-то же надо было починить тот механизм, раз стажёрка не справилась. Улыбнувшись новой задаче, сомнаморф бодро зашагала прочь.

~ о ~ о ~

Воспоминание померкло, пропуская на передний план настоящее.

— Мы видим через тебя мир. Изучаем оставшееся от старых строений. "Морф" помогает пони. Это то, что должен делать "Морф". Стать такими же, ассимилироваться, понять... обучать и помогать, — тихо проговорило существо сменив облик пони на единорожку с кьютимаркой в виде двух игральных кубиков из апельсинов. — Направлять новые поселения... делиться. Не позволить ошибке повториться снова... Директива наблюдения получила второе дыхание благодаря тебе...

— И вы все... эти штуки? — сглотнув подступивший к горлу ком, Эйранда переводила взгляд с одного пони на другого, в любой момент ожидая увидеть жутковатые изменения, едва их накроет тень.

— Штуки... Она называла нас штуками... Она была грубой, но она заботилась о нас, — в голосе скользнула грусть, и единорожка указала на переливающийся зелёными оттенками камень на груди Эйранды. — Артефакт наблюдения, класс А. Последний владелец. Со-глава комплекса Круг Древних. Имя. Дайвидера.

— Что за чушь ты несёшь? Это болтливая магическая штука, которую я нашла в Дискордом забытом месте, где мне чуть на голову не рухнуло половина горы! Ты говоришь, что спасла меня? Ты сделала меня изгоем!! Эти воспоминания... ты думаешь, я поверю в этот бред? Такого не бывает... или... — Эйранда ощутила холодок в спине, но вовсе не от уходящих глубоко внутрь частей вживлённого артефакта. — Тенакс... вы сделали с ним то же самое? Скольким ещё вы так "помогли"?

Единорожка вздрогнула как от удара. Черты расплылись и собрались в обычную земнопони с грустным и полным слёз взглядом.

— Я помогаю пони... зачем ты говоришь такое... не говори так, пожалуйста. Мы просто помогаем пони... — зашептала она, сделав шаг назад, пока не столкнулась со стоящими позади такими же существами, выжидающе смотрящими на Эйранду. Тени за окном скользили по ним и механическое око услужливо выцепляло их кратковременные трансформации. Внезапно земнопони выправилась и вернула самообладание. Голос стал жёстче и тише. — Кто-то отнимает мою память... забирает смысл нашей жизни... найди причину, пожалуйста. Твой артефакт — ключ к комплексу, там ты найдёшь ответ. Мы поможем, если ты согласишься… кроме тебя, у нас никого нет. Код доступа...

Окно под копытом поддалось, и одним движением Эйранда перемахнула через узкую преграду, едва не получив по голове удар от пронёсшейся рядом трубы водонапорной башни...

Да, вот что случилось до того, как она оказалась в этой брошенной постройке. Теперь она вспомнила всё отчётливо. Прыгать с поезда, пусть даже и сбавившего ход, оказалось не слишком хорошей идеей, но тогда эта мысль выглядела просто идеально.

Эйранда лежала в сухих листьях и покрытых мхом ветках, прикладывая к шишке теплеющую подкову.

— Шатать их рог, это было действительно страшно... Почему на эту тварь не подействовало Око? Её воспоминания, Дискорда с два я поверю в то, что такое могло быть... она, оно... пыталось внушить это. Верно же? Конечно, так оно и было. Сначала они пытались меня поймать, а когда не вышло, придумали такой хитренький план, думали, я куплюсь на это... — рассуждала вслух Эйранда, подтягивая к себе сумку.

— Если ты спрашиваешь, а не решила разыграть пантомиму "искательница приключений и её воображаемая подруга", я могу заметить, что в словах этого существа и правда есть логика. Я не знаю, что именно ты видела, но... — амулет замялся и тускло замерцал оттенками салатового, отбрасывая на её мордочку блики.

— Но? Погоди... нет, нет, нет, ты просто говорливая безделушка, которую я откопала в проклятом всеми месте, и только твоя относительная польза не позволила мне тебя утопить, разбить или продать кому-то! — пони тыкнула амулет копытцем. – Какой из тебя ключ?

— Мы оба прекрасно знаем, что продать кому-то меня — это всё равно что за бит подарить конкурентам оружие против тебя. Вдобавок, тебе не приходило в голову, что к моим советам неплохо было бы ещё и прислушиваться? — едко заметил амулет, сместив чёрную трещинку зрачка наверх, словно пытаясь взглянуть своей хозяйке в глаза.

— У меня своя голова на плечах, кусок ты камня. Если ты такой умный, кто такая Дайвидера или как там её? — Эйранда откинула подкову в сторону и, отыскав в сумке кубок, стала рассматривать в отражении ссадину. Шишка ещё была видна, но болела уже меньше.

— Со-глава комплекса Круг Древних. Так сказало то существо, с которым ты очень мило трепалась, пытаясь открыть окно вагона. Хотя, на мой взгляд, не думаю, что тебе собирались причинить какой-то вред, — ответил амулет.

— Очень остроумно, — Эйранда сложила кубок назад и стала перебирать механические лапки в сумке. Они не пострадали, но проверить всё равно не мешало.

— А что ты от меня хочешь? Я впервые слышу всё сказанное. Ты же не держишь меня за хрустальный шар предсказателя? Я только наблюдаю, подсказываю, когда за тобой следят, и обращаю внимание на детали, ускользающие от твоего взгляда, потому что у тебя иногда не хватает мозгов использовать чаще такую драгоценную вещь, как твой механический глаз! — отчитывал пони амулет, раскачиваясь на её груди после нескольких ощутимых тычков копытом. — Хочешь, чтобы я замолчал? Ладно, я буду молчать...

— Это навсегда? — внезапно проговорила Эйранда, застыв над сумкой. — Ты думаешь, я навсегда останусь такой? Принцесса обещала найти способ избавиться от этого кошмара в правой части моего лица... ты думаешь, она правда знает способ и поэтому посылает в забытые историей места?

— Я не разговариваю.

— Вот и не разговаривай, кусок кристалла в дешёвом обрамлении! Больно мне нужно твоё мнение, болтливая безделушка! — рявкнула пони, засадив куском деревяшки в стенку почтового приёмника.

— Тогда молчу и не говорю, что тебе сейчас снова достанется, доброго дня, — заметил камень, прежде чем конструкция скрипнула и стала заваливаться, рассыпаясь на части. Вскрикнув, пони судорожно вцепилась в мелькнувший сбоку столб и, тяжело дыша, наблюдала, как постройка рассыпается по склону, теряясь в ветвях раскинувшегося внизу леса.

— Однажды я найду достаточно глубокое место и утоплю тебя... зуб даю... — процедила Эйранда, осторожно спускаясь вниз, стараясь нащупать копытом остатки палок, прибитых к столбу с обеих сторон.

— Прежде чем ты это сделаешь, я могу заметить, что если тебя так сильно волнует твой замечательный глаз, тебе бы стоило дослушать фразу той необычной пони.

— Какое своевременное замечание. Намажь моё спасибо на хлеб и полей сиропом, кушай, не обляпайся, — буркнула вишнёвогривая, спустившись на относительно твёрдую землю. — Осталось понять, куда нас занесло.

— Полагаю на старую почтовую станцию у городка Кнотхол.

— Проявляешь свою отточенную интуицию?

— Сбоку от тебя, в кустах, торчит рассохшийся знак, "Добро пожаловать в Кнотхол виллэдж". Для искателя приключений ты порой проявляешь непростительную ненаблюдательность, — наставительным тоном пробурчал амулет, схлопотав ещё пару тычков копытом. — Ой...

Чёрная пони перекинула через спину сумку, набросила на себя походную накидку и бодрым шагом направилась прочь от железной дороги. До следующего поезда было достаточно времени, чтобы передохнуть под крышей, а не посреди леса. Вдобавок, если её не подводила память, тут должен пролегать торговый тракт, а значит, был шанс поймать экипаж или, на худой конец, обоз. Из головы у неё не выходило одно имя. Глухое и звучащее как угроза. Дайвидера...

— Ты уверен, что ничего не знаешь об этой Дайвидере, кроме сказанного этой тварью? — спросила она, не рассчитывая особо на ответ.

— Полагаю, я мог бы знать больше. Но кто-то, не будем говорить открыто, грубо выковыряла меня из-под завала ржавым ломом, трижды уронила на скалы, регулярно избивает копытом по любому поводу, считая, что это сойдёт за функцию "включения и выключения", и грозится утопить в глубоком ближайшем пруду с лавой...

— Ты просто не знаешь? Да? — Эйранда улыбнулась. Эта вещица обладала характером, и, при всём раздражении, испытываемом к амулету, она была рада не идти по лесу в одиночку.

— Не помню, так будет точнее. Хотя, если бы ты принесла меня на то место, где отыскала, вероятно, я мог бы сказать больше. Конечно, проще было бы дать договорить тому существу, но ты же не ищешь лёгких путей с того самого дня, как решила всем назло стать искательницей приключений. Как ты вообще до такой жизни докатилась? Спать где придётся, трястись над каждым кусочком золота, я уже не говорю о том, как ты теряешь самообладание при виде ценных вещей, однажды твоё чувство самосохранения тебе откажет, и я буду обречён быть с тобой в какой-то тесной ловушке до конца наших дней, — уныло разглагольствовал амулет, переливаясь от ярко-зелёного оттенка до цвета тёмного мха, выдавая свои эмоции по этому поводу.

— О, давай, почитай мне ещё нотаций, мне этого так не хватает именно сейчас, когда у меня шишка на лбу, круп отбит и мучает голод после всего, что было! — протянула пони, принюхавшись к растущим на кусте ягодкам. Они пахли вкусно, но это был обманчивый запах. На вкус ягоды были отвратительны. Выплюнув их, Эйранда вытерла язык боковой стороной копыта.

— Тебе правда этого хочется? Для меня это не составляет совершенно никакого труда, — едко заметил амулет, качаясь на её груди.

— Или я теряю хватку, или ты перестаёшь различать сарказм, — пони вышла на заросшую дорогу и с удивлением уставилась на несколько домов, покрытых мхом и ветвями дикого плюща. Определённо, городок был заброшен и довольно давно. Возможно, лет сто тут никто не жил, бросив всё и перебравшись в города крупнее

— Дай угадаю, что ты сейчас скажешь. "О, вдруг там есть ценности, которые уже никому не нужны, но очень пригодятся мне для покрытия расходов на восстановление душевного равновесия!", я прав?

— Я предполагала отдохнуть в одном из них, но твой план мне нравится больше, — весело отозвалась искательница приключений, направившись к ближайшему дому.

— Я и мой длинный язык...

— Не бурчи, у тебя нет языка. И в этом тебе очень повезло.

— Ты говоришь мне нечего дать ей... а что можешь дать ты? Скрывшись от неизбежного конца в этих полных мрака подземельях, сохраняя свою имитацию жизни, ты в кандалах куда крепче моих. Я сброшу их и покину это место, но ты останешься тут навечно, не так ли? И при этом ты так уверена в своей необходимости для неё, — сухо прошептал вороной, стараясь отодвинуться от стоящей перед ним Королевы, рассматривающей его в упор своим мерцающим глазом-артефактом.

— То, что она не смогла узнать за время своей жизни там, во внешнем мире, в твоей замечательной Эквестрии, где даже ты, по сути, магическая аномалия. Аликорн, которого не должно там быть, — холодно проговорила Калиго, наклоняясь ближе. Её голос раздавался над самым его ухом, медленно и тягуче проговаривала она слова, словно желая влить их смысл прямо в его поток мыслей, лихорадочный и беспокойный. Холодные остовы крыльев мягко легли на его спину, заставляя его вздрогнуть от этого жёсткого и холодного прикосновения. Её артефакт, скрывающий глаза, переливался тусклыми огоньками, расчерчивающими под твердой поверхностью резкие линии, складываясь в вычурные фигуры и изогнутые контуры. На миг Вану почудилось, будто он оказался в огромных костяных лапах, способных раздавить его, достаточно им сжаться, но это чувство быстро отступило, едва Калиго шагнула назад, взяв со стола бокал. Покачивая его в блёклом, похожем на туман облаке телекинеза, она смотрела в сторону, где на стене виднелся почти осыпавшийся силуэт демикорна, некогда выложенный из самоцветов.

Теперь от них остались лишь пазы и редкие камешки, по счастливой случайности удержавшиеся в своих углублениях. — Будучи тенью своего народа, я уже давно не живу. Ты верно сказал, снова напомнив мне об этом. И именно это позволяет мне узнать больше, сбросив узы приказов или бессмысленной привязанности. Я могу лишь рассказать о событиях далекого прошлого, имеющих непосредственное значение для твоей спутницы, а тебе останется лишь сделать выводы. Верные или нет, решать уже не мне. Ты был там, когда она почти убила свои артефакты, скажи, что послужило причиной?

— Мы оказались в ловушке мага, пытавшегося активизировать древний механизм посреди зала в Некрополе, ожившего и превратившегося в стража. Наших спутников он использовал как предмет обмена, требуя от Диксди артефакты. Я не знаю точно, что случилось, после того как мы вернулись в зал. Она высыпала на себя чёрный порошок и, сбросив артефакты, швырнула их в мага, — Ван опустил взгляд в пол, вспоминая ощущение беспомощности в тот момент, когда она осталась с магом наедине.

— Глупо... использовав отработанный негатор, она едва не нанесла себе непоправимый вред. Ещё одно подтверждение слабости девятого поколения и её неподготовленности, — покачала головой Калиго, сделав небольшой глоток пахнущего терпкими ягодами напитка.

— Глупо? Этот маг спланировал всё заранее! У него был какой-то ключ к механизму, кто знает, что случилось бы, если он получил её артефакты! Откуда тебе вообще знать, тебя не было там. Тебе не приходилось пробираться по заполненным пылью коридорам, шарахаться от скрипунов и молиться принцессам, чтобы всё обошлось! — вороной сорвался, ударив копытом по столу, заметив, как шагнул вперёд Ящер, стиснув когти на правой лапе. — Диксди в том месте была сама не своя, а потом, когда мы выбрались из этих проклятых руин, её стали покидать силы. Нам пришлось идти сюда, искать работающую арку, и едва мы пришли нам устроили такую прохладную встречу. Ты одна из её рода, но почему-то мне ка...

Вороной не закончил свою фразу. Стальной хвост Калиго изогнулся и, сложив опасные лезвия на кончике в гибкую стрелку, плавно прикоснулся к его губам. Демикорн покачала головой. Лезвия скользнули ниже, пройдясь по щеке жеребца, ласкающе обрисовав линию шеи, заставляя того похолодеть внутри от близости к этому опасному орудию, ставшему продолжением тела Королевы. Обогнув плечо, стрелка замерла напротив его груди и тихонько ткнула в самый центр, туда, где сбивчиво стучало его сердце.

— А теперь послушай меня, крылатый единорог. Я назвала девятое поколение слабым, и я права. Она не смогла взять под контроль эмоции и примитивный инстинкт Стража. Позволила ему влить в себя его ярость и, испугавшись этой мощи, сжалась в комок, отдала погружающие в сон приказы. Это непростительно для одной из нас! И более того... — стальной хвост взвизгнул, рассекая воздух и срезав спинку у стоящего сбоку кресла, задев край стола и оставив на нём иззубренную борозду. Обломки с шумом рухнули на пол, подняв облачка пыли, рассеивающиеся от ветра, создаваемого трепещущими тонкими лезвиями. Их владелица пыталась унять вспышку гнева, и постепенно это ей удавалось. — Она опустилась до просьб, мольбы помочь ей. Ей, с телом, рождённым для битвы, было бы достаточно проявить жёсткость и приказать. Но она мягка, как все из девятого поколения, слаба и бесполезна! При этом она Залог Договора, что привёл всех к гибели в бессмысленной единой атаке! Из-за глупой маленькой принцессы, испугавшейся принятого решения, всё, что осталось от способного вечно жить народа — слабая демикорн! Нам следовало остаться в стороне, закрыть свои бастионы и форты после ухода Богини. Хранить жеребят, уберечь оставшихся из народа, а не стать щитом, о котором все забыли, едва надобность в нём отпала! Ей следовало разобраться самой со своими изменниками, а не напоминать о долге последним из нас, тыкая закованным копытцем в Договор. Мир, который ты так хвалишь, выкинул нас, как использованный магический кристалл.

— И твоя обида даёт тебе право решать её судьбу? — Ван выпрямился и пристально посмотрел в камень-артефакт Калиго.

— Обида? О, нет, это называется иначе. Досада, понимание, невозможность вернуть то, что уже необратимо, так точнее, — устало проговорила Королева, словно вспышка гнева опустошила её до дна, одновременно лишив части оставшихся сил. — Слушай меня и слушай внимательно. Она молода, по меркам своего народа, и не жила достаточно со своими сородичами для понимания своих сильных и слабых сторон. Знать, в чём твоя сила важно. Но куда важнее познать свои слабости. Именно это уже половина победы в любой битве, в любой сложной ситуации, какой бы опасной она ни была. Сомневаюсь, что ты это поймёшь. Возможно, я не хочу, чтобы она пошла по пути тех, кто ушёл в вечность вместе с Богиней.

— Попробуй объяснить, хотя бы для начала, — буркнул вороной, стараясь держаться подальше от хвоста чёрной демикорна, раздумывая, достаточно ли прочные цепи его оков, если использовать их как преграду, вздумай Королева испытать свои лезвия не на мебели, а на нём.

— Хорошо. Никто не может овладеть артефактами демикорна, созданные силой Богини, не будучи при этом демикорном. Когда-то, очень давно, Богиня нашла способ заточить свою магию в наших сердцах, лишив тем самым возможности использовать её нам напрямую. Взамен были даны артефакты, творение наших лучших мастеров, одних из немногих знающих, как создавать прочный металл. Практически нерушимые изделия из металла, переполненные её сущностью, её любовью к своему народу и её стремлениями. Резонируя с нашими сердцами, они дарили ту самую магию, без которой обходиться было довольно сложно. Телекинез, магические щиты, даже телепортация на короткие расстояния... и это только начало. То, чем всегда владели единороги, и чего оказались лишены мы, но при этом каждый артефакт был просто ключом к наложенным на сердца замкам. Отдельно они лишь куски металла и сжатая в живом сосуде магия. Ни больше, ни меньше. И каждый из артефактов был уникален, совпадали лишь некоторые части заклинания, базовые, основные, остальное довершала связь с их новым обладателем, — Калиго приложила копыто к груди, вздрогнула и опустила его на пол, на миг забыв о своём состоянии. — Узнав это, ты по-прежнему считаешь, её поступок единственно верным в той ситуации? Что, если бы она не нашла дороги сюда? Или концентрация негатора была выше предельной? Ты смог бы ей помочь? Мне не из чего больше выбирать. У неё нет никого кроме меня, а для меня остаётся только она. Ей лишь нужно выдержать ритуал и тогда...

"Каждая из нас получит то, в чём нуждается", проговорила про себя Калиго, с сожалением заметив отметины на бокале, появившиеся от цепкой хватки телекинеза, на миг потерявшего её контроль.

— Значит ли это, что ты сделаешь всё возможное, и ей не будет причинен вред? — вороной шагнул к Королеве, но цепи натянулись, не давая ему сделать и этого шага. — Обещай, что с нею всё будет в порядке, раз она так важна тебе!

— Обещаю, — Калиго едва заметно улыбнулась наивности жеребца, увидев, как контуры его сердца забились плавнее, спокойнее. Одно слово, и он поверил. Её минутная слабость не испортила дела. Это было хорошо, для неё. Возможно, он пригодится в нужный момент. Их связь не была так прочна, как ей показалось ранее. Будучи к нему близко, ей без труда удалось различить такой знакомый запах, след от проглоченной магии и противоядия. Теперь даже не так важно, дала ли эта фиолетовогривая свою кровь сама или этот жеребец взял её силой. Придёт время, и эта тонкая нить порвётся. "Залог Договора" останется тут и она, Калиго, утешит её, смягчит страдания и откроет удивительный мир. А если придётся избавиться от этого недоаликорна, что ж...

Королева взглянула на стоящего рядом Ящера, нежно положившего на её спину свою огромную каменную лапу. Да, с ним она ощущала себя защищённой и могла позволить слабость. Он сделает что нужно, достаточно будет указать направление. Каждый её шаг, слово и движение были отточены, и сейчас она с удовлетворением наблюдала, как в Амергале тлеет неприязнь к этому жеребцу. То, что и было нужно. Вздохнув, она прижалась холкой к высеченной из скалы лапе, пусть подумает, что она устала.

— Оставь его, Королева. На сегодня достаточно. Я уведу его прочь, и он не будет пробуждать твою память понапрасну, — зеленоватые глаза вспыхнули, отбросив блики на своды глазниц.

— Хорошо, на сегодня и правда достаточно, но я пойду рядом, возможно у нашего гостя будут вопросы, а мне ещё есть, что рассказать ему. Быть может, это немного изменит его взгляды и даст пищи к размышлению, пока он будет ожидать окончания ритуала в приготовленных ему покоях, — она приглащающе махнула крылом, направившись в сторону ведущей из зала арки, за которой открывался просторный, хотя и немного пыльный коридор. Вороной бросил вопросительный взгляд на каменную глыбу и Ящер, словно нехотя, поднял её вверх своей магией, по-прежнему непонятной для вороного. Под перезвон звеньев цепей, они шли по коридору, минуя ряды колонн у стен. Часть уже была разрушена землетрясениями, рассыпавшись до середины в мелкие серебристые осколки. Другая ещё стояла, покрывшись трещинами. Временами встречались сети паутины, они раскачивались, отбрасывая тусклые тени от мерцающих в стенах кристаллов, создавая жутковатую атмосферу. Вороному невольно вспомнился праздник Ночи Кошмаров, только тут был не праздник, и копыта сжимали неудобные металлические оковы. Пол покрывали следы от когтей ящеров, не сильно беспокоящихся о целостности старой постройки. Несколько раз Ван замечал в углу сваленные куски механизмов, пришедшие в негодность они валялись просто так, ожидая времени, когда им найдут другое применение.

— Ты назвала Диксди Залогом Договора, я уже не раз слышал это, что это означает? — нарушил затянувшееся молчание Ван, старательно обходя крупные обломки камней, лежащие на полу.

Калиго наступила механическим копытом на мелкий камешек и тот, скрипнув, отлетел куда-то в боковой проход. Прежде чем она ответила, прошло некоторое время, за которое вороной успел заметить пустующие ниши между некоторыми из колонн, тусклые, почти угасшие светильники из вставленных в пазы кристаллов, таких же магических камней, какие он видел в форте. У арок, отделяющих одну секцию от другой, лежали створки дверей, частично вырванные с корнем, частично осторожно снятые. Видимо чинить приводящий их в действие механизм не имело смысла и их просто вынули из пазов, облегчив тем самым проход. На одной из створок виднелась цифра 5.

— Очень давно, когда над миром живущих на поверхности нависла угроза, к Богине обратились за помощью, зная о наших артефактах, знаниях и возможности сопротивляться этой стене меняющего реальность Хаоса, движущейся и сметающей на своём пути всё. Маги древности знали об этом. Готовились, создавали свои способы сдержать эту угрозу, и у них ничего не вышло. Тогда один из единорогов-чародеев решил собрать всех, кто мог дать отпор Хаосу. И Богиня согласилась, заключила Договор с теми, кто просил помощи, с теми, кто никогда не были нашими союзниками, и молодыми принцессами, юными созданиями, которым предстояло взять этот мир в свои копытца, в случае победы, конечно же, — последнюю фразу Калиго закончила едко улыбнувшись. — Маг пытался предложить соглашение и каменному народу.

— Большинство из ящеров отказало, и было право. Никто из покинувших эти владения не вернулся назад. Никто не знает, что случилось с ними, и смогли ли они выжить в той битве, — мрачный голос Амергала грохотнул над головой аликорна, разносясь эхом по коридору. Покосившаяся колонна треснула и рассыпалась осколками, шустро покатившимися в разные стороны.

— Залогом того договора было одно условие, и я до сих пор помню его, потому что оно было бессмысленно. Жизнь и безопасность одного жеребёнка из многих. Какой-то крошечной кобылки, даже не получившей ещё свой первый артефакт, найденной последней в гроте, наполненном смертельным холодом, оставшимся там, когда его покинули заточённые вендиго. Пожалуй, в этом гроте и сейчас царит вечный холод, делая Северные Горы холоднее, чем они могли бы быть, — чёрная демикорн перешагнула через стёртый порог и повернула направо, где в обход покорёженной массивной двери был сделан новый туннель, соединяющий этот коридор с соседним. Здесь было чуть чище и несколько раз встречались одинокие ящеры, торопящиеся по своим каким-то делам, бросающие заинтересованный взгляд на вороного и тотчас отводя его в сторону, едва натыкались на идущего позади Амергала. Никто из них не приветствовал Королеву, но при этом Ван ощущал какую-то незримую связь каждого с нею.

— Ты говоришь о Диксди. Но почему именно она? — вороной пропустил несущую ящик с рудой ящерку и поспешил за демикорном, стараясь делать шаги короче, избегая лишний раз тревожить трущие шкурку кандалы.

— На этот вопрос я сама хотела бы знать ответ. С момента, когда я оказалась тут, мне не известна её судьба. Я лишь знала, что однажды она придёт сюда. За советом, за знаниями или... как в этом случае, за помощью, — Королева коротко рассмеялась и обернулась к Амергалу. – Надеюсь, это мы узнаем, едва закончится ритуал, а до тех пор остаётся лишь гадать. Аликорн, ты был с нею, и, судя по сумкам, довелось путешествовать до событий в... некрополе? Как странно теперь называют Санктуарий Силы. Где она жила эти годы?

— Сначала расскажи, что за Санктуарий Силы, — отозвался вороной, вглядываясь в регулярно повторяющийся символ, лучше сохранившийся, чем тот, замеченный им в покрытых плесенью, грибами и зарослями туннелях. Половинку шестерни, похожей на восход солнца и через короткую черту, ниже, какое-то приспособление, напоминающее гаечный ключ. Этот знак повторялся на каждой стене, прерывая тянущуюся в метре от пола чёрную линию. Иногда встречались уголки, как стрелки или указатели. Одни вели в заброшенные проходы, другие утыкались в закрытые двери. Третьи указывали в коридоры скрытые в полумраке от тусклых светильников. Отличались лишь надписи, одни были почти такими же, как символы на артефактах Диксди и в её книгах, другие выглядели как эквестрийское письмо, только более сложное и перегруженное дополнительными деталями, отчего читать эти названия не представлялось возможным. Вероятно, они обозначали что-то раньше, но сейчас от них или не было проку или жители подземных владений уже выучили всё наизусть и отлично ориентировались без них. В какой-то момент Вану даже стало интересно, каким было это место до того, как всё пришло в негодность и оказалось заброшенным.

— Это строение было создано теми из нас, кто отказался от Богини и нашёл общий язык с магами. Из числа тех, кто желал знаний превыше обладания силой, возможно, поэтому им удалось найти общий язык и воплотить свою задумку в реальность. Отступники, как называли их другие, лишённые своих ограничителей, ослабленные и уязвимые, передали свои знания чародеям, так же уставшим от желаний своих правителей, бездумно бросающих золото любому, кто пообещает им силу или бессмертие. И те, и другие пытались найти способ обуздать магию, найти способ решить проблему с существами, внезапно получающими магический потенциал выше их возможностей, — на этих словах Калиго взглянула на вороного, и по её камню-артефакту скользнуло несколько линий, складываясь в мутные знаки и отблески.

— Я видел изображение охоты на аликорнов. Это отвратительно. Ещё несколько лет назад, если бы кто-то сказал мне, что такое могло быть, я бы швырнул в него книгой, но сейчас... — Ван пожал крыльями и вздохнул. — Я не знаю, что и подумать.

— Директива о существах, превысивших допустимый магический уровень считала иначе. И пусть я сейчас тоже отступница, я признаю эту необходимость. Если тебя это утешит, немало демикорнов расставалось со своим бессмертием, лишь бы погасить это неконтролируемое и буйное пламя, — демикорн смахнула с пути занавеси паутины и коротким движением крыла стряхнула липкие нити на пол.

— Нисколько не утешит. Неужели не было другого выхода? — вороной заглянул в боковую дверь. Пыльное помещение не использовалось. У стены виднелась каменная кровать с истлевшим покрывалом. Стол из какого-то прочного дерева потерял пару ножек и теперь, покосившись, опирался на рассохшуюся тумбочку, лишённую половины ящиков. Что-то напоминающее доспех тускло блестело в углу, сразу под упавшим светильником на высокой, кованой ножке. Там же лежала масляная лампа, покрытая копотью и скорее всего пустая.

— Был. Создатели Санктуария Силы пытались его найти и почти нашли. Но в итоге это место стало усыпальницей для глупцов, пытавшихся играть с украденной у Богини силой. Её магия отравила их, и продолжала отравлять даже когда дни их жизни подошли к концу. Вскоре прекрасная идея оказалась заброшенной, новые поколения забыли о планах своих предшественников, первые из Аликорнов разделили мир между собой, и Санктуарий превратился в обычное хранилище всего, что могло причинить вред. Свитки, книги, магические предметы и сами бестолковые маги, создающие нечто выходящее из-под их контроля. В конце там очутились и уходящие на покой правители, желающие быть наравне с великими магами, хотя бы после жизни, — Калиго прошипела и прощёлкала что-то проходящему мимо ящеру, и тот скрылся в боковом проходе, коротко кивнув. — Апогеем стала чья-то безумная мысль сложить туда части будущего Стража, причём из тех, испытания которых ещё не проводились. И вот тут, мой не сильно желаемый гость, встаёт вопрос, случайность ли это или намеренное действие. Ведь если последнее, кто-то должен был предполагать вероятность попадания туда не простого путника, а того, кто знает, как его пробудить.

Гибкое движение, острый коготь крыла под чёрным подбородком жеребца и блеск красного камня-артефакта перед самым носом. Ван не успел даже вздрогнуть от неожиданности, когда Королева оказалась рядом. Слишком хорошо отточенное движение, слишком быстрое и именно тогда, когда он отвлекся на сказанное.

— Догадайся, кто знал об этом месте? — глухо прошипела чёрная демикорн, обнажив ряд острых и одинакового размера зубов.

— Ты? Кто-то из магов? Отступники? Почему ты спрашиваешь меня? На этот вопрос скорее ответила бы экспедиция, половина которой нашла там своё последнее пристанище, или археологи, если бы там было что изучать после пробуждения этого стража, — вороной дёрнул подбородком, убирая его от блеснувшей грани костяного когтя.

— Пепельная Тень. Но видимо его действительно нет на этом свете, а всё что есть — его бестолковая копия, — фыркнула Королева под приглушённый скрежет Ящера, если и похожий на смех, то очень отдалённо.

— Это уже обидно, — Ван потёр подбородок копытом, прежде чем последовать за Королевой. — Но даже если и так, прошло больше десяти веков. И никто не знал, вернётся ли это строение из небытия, как и Кристальная Империя. Не слишком ли сложный план?

— И это говорит тот, кто, возможно, обладает бесконечной жизнью аликорна? В тебе и правда больше от единорога, — заметила чёрная демикорн, остановившись возле сносно освещённой комнаты с накрытой кроватью, небольшой нишей в стене и полками, уставленными разной степени целости книгами. К удивлению Вана, там же оказались и его сумка, и снаряжение Диксди, брошенные у кровати. — Эта комната принадлежала Пепельной Тени, тут всё осталось так, как было при нём. Располагайся и отдыхай, пока тебя не позовут.

Вороной многозначительно поднял копыто и указал на сковывающую его цепь.

— Кандалы останутся на тебе. Их длины хватит, чтобы спать на кровати или дойти до полок с фолиантами. Я не хочу, чтобы любопытный жеребец попал в неприятности, сунув свой любопытный нос куда не нужно, или не отправился спасать свою спутницу, совершенно в этом не нуждающуюся, — камень, звеня цепями, ухнул на пол, подняв колечки пыли и Вану показалось, что на слова Калиго Ящер ухмыльнулся.

— Когда я смогу увидеть Диксди? — присев на довольно жёсткое ложе спросил аликорн, подумывая первым делом проверить сумки, едва его оставят одного. Конечно, ящеры вряд ли вытащили оттуда что-то, но вот некоторые пузырьки вполне могли разбиться, или испортить записи. Больше всего его беспокоил аэтаслибрум, уже столько времени остающийся без присмотра. В любом случае, пока он в цепях, ничего другого не оставалось, кроме как ждать исполнения данного этой демикорном слова и встречи с янтарноглазой. Вместе им точно удастся что-то придумать, в этом Ван почти не сомневался.

— Как только я решу, что время настало, — голос Калиго стих за дверью. — И тогда мы продолжим наш разговор, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Она так долго пробыла тут, что не в силах понять, как изменился мир снаружи, — едва слышно проговорил вороной, провожая взглядом исчезающий в темноте силуэт Королевы.

— Тебе выпала большая честь, говорить с Королевой Калиго и сохранить свою жизнь, — прохрустел у входа в комнату Амергал, не спеша оставлять жеребца наедине с его мыслями. — Впредь осмотрительнее выбирай слова, иначе её гнев обрушится не на кресло из камня, а на чей-то жалкий хребет.

— Посчитаю это за совет, — уклончиво отозвался вороной, принявшись изучать место, где очутился. Комната оказалась уютнее, чем он предполагал едва войдя в неё. Цепи не позволяли выйти из комнаты, но перемещаться по ней было вполне комфортно. Слегка изогнутое ложе покрывала подстилка из плетёных длинных листьев, с крошечными ягодками-бусинками по краям. Раздавив несколько из них, Ван ощутил приятный сладковатый аромат. Рисковать и пробовать на вкус то, на чём следовало лежать, он не стал, вместо этого он притянул к себе сумку и стал изучать содержимое, сразу отбрасывая разбитые или смешавшиеся зелья. Делать это одними копытами было не слишком удобно, но он успел переложить записи из Некрополя в другое отделение и убедиться в сохранности нескольких полезных вещей. Аэтаслибрум был на месте, плотно обхваченный цепью, молчаливо смотрящий на аликорна своей кованной по краям обложкой. — Фухх, вроде всё на месте. Даже это...

Ван вытащил небольшой мешочек с камешками и легонько встряхнул. Застывшие слёзы Алой отозвались весёлым перестуком. Сумка Диксди была в большем беспорядке, но он не знал, что в ней было до того, как там побывали цепкие лапы ящеров и потому просто запихнув торчащие свитки, карты и несколько книг поглубже, застегнул её на пару замков. Оставалось только ждать и надеяться, что эта чудом сохранившаяся, назвать её выжившей у Вана не поворачивался язык, демикорн сдержит своё обещание и не поступит с Диксди так, как предложила на этом "ужине при ящере". От мысли, что его спутница может стать такой же, вороной сжал виски копытами, стараясь отогнать это жуткое предположение.

Где-то вдалеке раздался приглушённый расстоянием крик и сорвавшись на вой резко стих.

— Во имя Луны... Диксди, что они с тобой делают, — простонал вороной, откинувшись на подстилку, позволяя тонкому аромату погрузить себя в беспокойный сон.

— Его облик всколыхнул поверхность холодного озера твоих воспоминаний, как брошенный в воду камень без пользы... — сухо заметил Амергал, входя следом за Калиго в её покои. Когтистая лапа легла на грань дверного проёма, когда он, пригнувшись, шагнул в комнату. От взгляда его горящих зеленоватым огнём глаз не ускользнула задумчивость Королевы и усталость в её движениях. Такая лёгкая беседа далась ей не так просто, да и кристалл на её груди ещё не полностью был принят её телом. В голосе Калиго звучало разочарование, и он её понимал. С того самого момента, как ей доложили о незваных гостях подземных владений, она излучала злорадный восторг, улетучившийся в дым, едва она увидела этого вороного жеребца. Амергал не любил это её настроение, но ничего не мог поделать, кроме как быть рядом. — Моя Королева, забудь о нём, сейчас куда важнее данное тобой слово и эта... демикорн из твоего народа.

— Не называй меня так, хотя бы тогда, когда мы наедине, — властно отозвалась демикорн, вытянувшись на покрытом алым покрывалом камне, заменяющем постель. Начертанные по его периметру знаки складывались в заклинание, а питающие его кристаллы, обработанные и искусно вставленные в пазы, поддерживали тепло. На фоне чуть смятой ткани она выглядела подобно высеченной из чёрного гранита статуи, украшенной серебристыми артефактами и цепями. Негромкий хлопок копытами и свет, идущий от молочно-белых камней в стенах стал тусклее, отливая жёлтым и зеленоватым. Комната погрузилась в полумрак, и её глаз-артефакт загорелся ярче. — Он проведёт время в его комнате, надеюсь мои предположения подтвердятся и это сыграет нам на пользу…

— Ты хочешь проверить его? Думаешь, твоё чутьё обманывает тебя? — каменный Ящер расположился рядом, обернув вокруг неё свой массивный хвост. Выточенная из скалы морда наклонилась к её ушку. — Ты была с ним слишком... любезна, учитывая его безвредность как мага в этих условиях.

— Проверять? Нет, Амергал, тут что-то другое. Он получил этот облик, внутри он другой, обычный единорог, возможно. Ни толики от того, что было в Пепельной Тени. Голос, грива... возможно, но не глаза и не внутренняя сила. Нет, Амергал, я хочу другого... — Калиго вздохнула, опустив мордочку на сгиб его массивной лапы, ощущая подбородком уголки чешуи, мелкой и крупной, чередующейся с выпуклыми гранями камней и острыми кончиками растущих между ними кристаллов. — Пепельная Тень оставил многие свои записи, некоторые секреты. Намёки, без ключа к ним и без явного замка.

— Ты думаешь, его любопытство приведёт его к разгадке и тем самым поможет тебе? — в голосе Амергала прорезалось удивление. Он прищурился, вглядываясь в точёную чёрную мордочку, но не увидел улыбки. Королева была задумчива и скорее размышляла вслух. — А если не выйдет?

— Получится. Пепельная Тень использовал язык древних магов, тот самый, которым были начертаны заклинания в аэтаслибрумах. Видоизменил слова, использовал их для своих записей, и потому спокойно бросил их. Этот бестолковый аликорн ключ к ним. Думаешь, простая случайность то, что у него с собой один из этих проклятых фолиантов? — чёрная демикорн улыбнулась и повернула голову к нависающей над ней морде ящера.

— Аэтаслибрум... он не умеет им пользоваться, иначе бы не пытался начертить символьную магию на кандалах и столе, пока ты мило беседовала с ним о прошлом, — оскалился ящер, осыпав демикорна осколками кристаллов. Калиго сморщилась, стряхнув сверкающую пыль с гривы.

— Возможно, но он будет запасным вариантом, если что-то пойдёт не так. Ритуал не совершенен, рекреационные камеры восстановили меня, но я уже была тлеющей, а "Залог Договора" жива и... полагаю, не понимает, что с нею происходит, — вздохнула Королева, играючи царапнув кончиком хвоста грудь Ящера. Вдали прокатился вой, сорвавшись в рык, и с потолка посыпались мелкие камешки. — Статус рекреационной камеры, Амергал, живо.

— Ритуал вошёл во вторую фазу, Калиго. Древний механизм работает исправно, обнаружено несколько отклонений, почти так же как это было с тобой, но заложенные в него заклинания справятся с задачей и без твоего присутствия, — Ящер поднялся, встряхнув лапой, заставляя вживлённый в неё камень погаснуть. — Запись отклонений ведётся через равные промежутки времени, ты сможешь получить полный отчёт вне зависимости от результата. Но ты знаешь, какой результат жду я.

— Она важна мне живой и целой. Считай это причудой, но мне хочется видеть в ней продолжение своего народа, — Королева оскалилась, обнажив ряд острых, чуть прозрачных клыков, отливающих металлом. — Даже если она не пройдёт ритуал, на самом деле окажется слабым поколением, я всё равно смогу получить данные из её ограничителя. Можешь не волноваться насчёт моего слова, я сдержу его, как обещала.

— Хорошо, если так, Калиго... — каменный монстр оторвал от стены несколько растущих кристаллов и отправил их в пасть. С хрустом наполненные голубым светом минералы превращались в мелкую пыль, застревая и высекая искры между его клыков.

— Не забывай, она "Залог Договора"... что-то делает её особенной или она уже была особенной, когда из всех жеребят выбрали одну её. Столетия она провела в одном из защищённых мест, раз ОНА не нашла её, и могла провести там ещё столько же. Что заставило её отправиться в путь? Подумай, Амергал. На ней ограничитель главы её поколения, ключ к тому, о чём она сама не подозревает, — Королева взволнованно поднялась и механизм, заменяющий ей заднюю ногу, очнулся, выпустив лишний воздух из поршней и приняв на себя вес своей хозяйки. Камни, наполненные магией, зажглись, наполняя шестерни силой. Тишину нарушил лязгающий звук распрямляющихся суставов компенсационного артефакта. — Я не верю в совпадения. Шёпот "Спящих" оказался не просто голосами, бормочущими бред. Они оказались правы. Обрывки событий, какие-то отголоски происходящего... там, наверху, над толщей породы. Мне нужна её сила, её огонёк жизни, чтобы разбудить их, сделать их голос отчётливее.

— Ты ищешь скрытый смысл там, где его нет. Камень падает, когда приходит его время. Скалы покрываются трещинами, ощущая приближение своего конца. Щебень становится песком под лапами, потому что так устроен мир и этот самый песок вернётся в сердца гор и станет раскалённой магмой, создающей горы, камни и скалы. Ты многое знаешь, Калиго, и порой это мешает тебе видеть вещи проще. В этом твоя беда, — Ящер пророкотал и поднялся с пола, оставляя в камне глубокие борозды от загнутых когтей. — Ты слишком полагаешься на знания "Спящих". Ты слишком долго всматриваешься в запертые в гранях кристаллов тени. Наступит день и они замолчат, и их оковы обратятся в пыль, что тогда ты будешь делать? Я знаю путь своего народа, но ты, потерявшая связь со своим, в чём ты видишь путь? В ней?

— Я хочу оставить её тут. Здесь она в большей безопасности, чем там, особенно если всё что у неё есть – этот чёрный жеребец, — устало проговорила Калиго, спускаясь с камня на пол, ощущая непреодолимое желание пройтись по коридорам. Её охватывало волнение, и камень на груди опасно потрескивал, принимая на себя негативный эффект тления. Амергал не всё понимал, и она прощала его за это в своих мыслях, но в то же время он не должен был помешать её собственным планам.

Демикорн должна была остаться в этих владениях тьмы.

Для её собственного блага и блага Калиго.

— Ты уходишь? — в голосе Ящера послышались нотки заинтересованности. Он заботится о ней, но в то же время она прекрасно понимала вторую сторону этой заботы. Для этого было достаточно окинуть взглядом окружающее её. Старые камни освещения, тонкие полосы металла, передающие магию от источников к конечным целям, кольца с выбитыми заклинаниями, механизмы и часть оказавшегося во владениях ящеров комплекса. За годы, проведённые тут, она смогла оживить многое из того, что сохранилось после Великого Катаклизма, а потом и обучить этому подрастающее поколение молодых ящеров и ящерок. Они зависели от её знаний, и одно это давало ей гарантию сохранения статуса Королевы. И это обещание... касалось лишь одного места, так и не пробудившегося в полную силу. Зал Кладок, место, где из овальных яиц, покрытых каменной скорлупой, появлялись на свет новые ящеры. Артефакты, наспех приспособленные ящерами, давно вышли из строя, и вдохнуть в них жизнь могла лишь она — "Залог Договора". По своей воле или против, Калиго не волновало. Но это было нужно Амергалу, сама же она желала другого.

Свернув направо по коридору, грубо проложенному через сместившийся пласт горной породы, она вошла в приземистый зал, покрытый сталактитами и искорёженными стальными балками, удержавшими свод на прежнем месте. Магия, без контроля и оков, превратила это место в необычное пространство, вызывающее у вошедших в зал впервые ощущение перевёрнутости, потери понимания, где находится пол, а где потолок или стены. Тьма струилась по полу и потолку, расцвеченная крошечными искорками кристаллов и острых шпилей. Постоянное движение теней, вращение чёрных вихрей создавали иллюзию, будто стоящий в центре стол, упирающийся в вытянутые колонны из хрусталя, висит в воздухе, вырастая из небольшого обломка матовой скалы. "Спящие" были там же где и всегда. Неявные силуэты, переливающиеся в хрустальных гранях, как отголоски отражений проходящих мимо существ, лениво приоткрывающие свои глаза, смотря сквозь гостей этого места. Калиго подошла к столу, приложив копыто к нескольким из выемок. Зал наполнила песня на инитиумнарском, прерываемая тихим перезвоном. Среди неразборчивых слов послышались фразы и Калиго, как и годы ранее, стала вслушиваться в это бормотание и неявный шёпот.

— ... Артефакт наблюдения. Класс А. Последний владелец... владелец... Со-глава комплекса... Древних... имя... имя... имя... — шептал голос, прерываясь и угасая вместе с дрожью запертого в кристалле силуэта. — ... Они не могли так поступить... программа должна продолжаться... Простите меня, простите меня... пожалуйста, простите меня, я больше ничего не могу сделать...

Голос стих, и причитания молодой кобылки пропали вместе с ним. Калиго хмуро уставилась на погасшие символы и начертив краем копыта новую линию, соединила несколько возникших в воздухе знаков, расплывчато мерцающих над поверхностью каменного стола.

— ... Уничтожьте их... уничтожьте всех до единого! Ни одна из этих тварей не должна оказаться в комплексе до того, как будут... периметр защиты нарушен... периметр... периметр... эвакуация населения комплекса производится в штатном режиме. Повторяю... эвакуация населения комплекса производится в штатном режиме... — голос отливал металлом. Демикорн занесла копыто над окрасившимся красным символом, но застыла, передумав его трогать. От чуть дрожащих полупрозрачных колонн донеслась лёгкая вибрация, и раздался спокойный голос. — Служебная запись десять-пять-девять-три. Зафиксировано проявление спящего Феномена Регрессии у проходящей медицинское обслуживание особи. Рекомендация использовать экспериментальный модуль контроля Феномена Регресии в процессе выполнения. Предварительный анализ успешности удовлетворителен. Отчёт будет отправлен на действующий ограничитель прототип девять для ознакомления главой девятого поколения. Ошибка. Отчёт не может быть отправлен на указанное устройство. Указанное устройство является ограничителем особи проходящей медицинское обслуживание. Ошибка. Сбой системы подготовки отчёта. Ошибка. Сбой синхронизации с ограничителем прототип девять. Устройство отключено для снижения риска выхода из строя. Ошибка. Код девять-семь-три. Ошибка. Код девять-семь-ноль. Статус рекреационной камеры пять сотен девять, выполняется штатная процедура выведения суспензии антимагического вещества...

Калиго медленно опустила копыто. От стиснутых зубов послышался тихий скрежет.

— Это замкнет всю цепь… камера не должна была отключать ограничитель. Амергал, он скрыл перегрузку камеры? – Калиго испугалась собственных мыслей, сказанных вслух, и обернулась. В зале никого не было, лишь тихо отзывались звоном хрустальные колонны...

Не замечая полных испуга глаз пони, маг опрокидывал бутылку с немного резко пахнущей настойкой, удивляясь, отчего она так занятно щекочет язык, но не утоляет жажду как вода. Что-то заискрило в голове и мысли стали куда более стройными, вытаскивая на поверхность даже такие огненные заклинания, какие он прочитал мельком.

— Это не вода... это настойка из опилок и двух видов грибов. Она для фонарей, и чтобы древесных волков огнём отпугивать, — тихо прошептала она, когда глоток жидкости застрял у Флэйма в горле и вырвался наружу клубочком чистого пламени. — Это нельзя пить...

— Пни меня в... тьфу... В жизни бы не подумал, — маг уставился на бутыль, думая над тем, станет ли ему плохо сразу или спустя некоторое время. Однако хуже не становилось, напротив, в теле разлилось приятное тепло и вместе с ним одна весьма неприятная догадка. — Сидр... дай мне сидр срочно.

— Если ты думаешь, что он поможет от отравления, то думаю тебе лучше сжевать пару палочек угля. Хотя думаю уже поздно, и скоро тебе станет хуже, — всё так же тихо добавила пони, пристально рассматривая единорога. Падать и сжимать живот копытами он явно не собирался. Напротив, он стоял и рассматривал бутылку, как те пони, что путали морковную шипучку с вишнёвой, и ломали голову, как это могло случиться. Не дождавшись от неё действий, он просто подхватил телекинезом стоящую ниже бутылку. Сидр был старым, и использовался скорее для приглушения послевкусия от настоек и трав, но это мага не смутило. Сделав один долгий глоток, он со стуком поставил бутылку назад, повернув озадаченную мордочку к пони.

— Ни вкуса, ни радости... — блёкло проговорил он. — Сидр должен веселить, иначе какой толк от сидра?

— Может быть, это последствия отравления ядовитой шуткой? Мне едва удалось избавить тебя от большей части этой гадости... — развела копытцами пони, понимая, что предположение немного глупое. Не могло быть так, чтобы единорог выпил такое и не упал от перехватившего дыхания, а просто выдохнул клубок пламени как дракон. Да что там единорог, любой, кроме дракона, свалился бы от этой настойки. — Ты себя хорошо чувствуешь?

Флэйм стоял, думая над вопросом. Магия струилась в его роге, хоть и не так послушно, как прежде, но с тренировками это было поправимо. Слабость в копытах, ощущение тяжести в спине и чувство, словно пол под копытами покачивался, были более чем терпимы. Но вот это тепло и какая-то радость его магической сути смущала. Осторожно отпив прозрачной жидкости, он сложил губы и выдул струйку пламени. Оно не жгло, не кусало и не причиняло боли, но словно ластилось к мордочке, пробуждая в роге пощипывающее ощущение. Пламя жило и возможно даже слушалось его, если бы он знал, как с ним наладить связь.

— Будь ты единорогом, я попробовал бы объяснить, но кажется, я сам не понимаю, что случилось, — задумчиво ответил он, смотря как огонёк тает в воздухе. — Есть мысли на этот счёт?

Фейри Мираж медленно кивнула. Единорог продолжал говорить после нескольких глотков явно непитьевой смеси, признаков отравления не показывал, выглядел чуть бодрее и уже держался на ногах вполне сносно. Успокоившись, она задумалась, и несколько предположений скользнуло в мыслях, как раскрытые страницы справочников по растениям, магии и различных побочных проявлений от настоек.

— Сильная магия, наложенная на концентрат ядовитой шутки, но признаться, я не видела магов, желающих добровольно выпить его в таком... — догадка скользнула в её глазах, и она сделала шаг назад. Флэйм Блот отлично знал этот взгляд. Он появлялся всегда, когда его собеседник неожиданно понимал, кто он или до него доходило, чего от него ждать. Поэтому говорить он ничего не хотел, это было бы бессмысленным оправданием и стояло в конце длинных вещей, которых он не собирался делать в жизни. — Ты из Читавших. Значит, ты не шутил про злого единорога напичкавшего тебя этой настойкой?

Это было что-то новенькое. Не спуская взгляда с пони, маг медленно, стараясь не делать лишних движений, поставил бутылку на тумбочку.

— Как видишь. Что за "читавшие"? — комната на миг подёрнулась дымкой, словно воздух нагрелся, и половина окружающего показалась ему обугленной, но наваждение схлынуло заодно с тяжестью в желудке.

— Маги, открывшие древние фолианты. Их разыскивают в городах. Предлагают присягнуть принцессе, и если они не соглашаются, говорят, что есть способы заглушить полученную ими силу, — осторожно сделав ещё один шаг назад, проговорила пони. Она была так похожа на Шиммер. Всего лишь рога не хватало, чтобы он увидел в ней свою сестру и от этого Флэйм невольно тряхнул из стороны сторону головой, отгоняя неуместный образ. — Ты же не сделал что-то ужасное? Я всегда считала, что любой достоин помощи, особенно если защитил тебя от опасности, но есть же какие-то исключения, да?

Конечно, нет, ничего ужасного. Он лишь отвёл душу в магической школе, привил страх к пламени у нескольких жеребцов и кобылок, вылетел с треском и скитался пока не осел в брошенном доме, развлекаясь поджиганием мебели в ожидании настоящего дела. А когда оно подвернулось, устроил пожарчик в селении оленей, вырубил нескольких из них, поцапался со своей могущественной без меры госпожой (засунь её Дискорд в дупло пня и спусти по водопаду вниз) и, оказавшись в копытах своей бывшей наставницы, получил ветвями дерева по крупу, мордочке и ушат синей настойки в горло. И вот тут, подведя черту, он неожиданно понял, что вообще не помнит, как вырвался из оков и очутился не пойми где с довольно милой, но испуганной от своих догадок пони. И хуже всего то, что он, кажется, пугал свою спасительницу одним своим присутствием.

— Эмм... пожалуй, я не помню, — солгал он, ощущая, как мысли начинают разламывать ему голову. Лучше бы он снова отравился, например этой зажигательной смесью, и лежал бы на кровати без памяти. Да, это был бы вполне неплохой вариант.

— Уверен? — пони ткнулась крупом в дверной косяк и остановилась. — Потому что если ты плохой, я стукну тебя шваброй.

Смех сорвался с языка и маг не мог никак его остановить. Угроза была такой смешной, что хрюкнув и продолжая хихикать маг сполз на пол, не спуская копыта с края кровати.

— Я правда сделаю это. Если бы брат был тут, он бы... — но она не договорила. В глазах скользнула грусть, и она просто вышла из комнаты, оставив мага наедине со своими мыслями. Смеяться расхотелось, и теперь маг смотрел на тумбочку с бутылью, думая как исправить ситуацию. Не придумав ничего лучше, он сделал ещё несколько глотков горючей смеси и, открыв рот, с любопытством смотрел, как на языке пляшут и медленно гаснут язычки пламени. Пожалуй, при встрече с Мосси нужно будет её поблагодарить. Горячо и от всего сердца, чтоб у неё хвост спалило вместе с гривой.

Тихий вскрик снаружи дома выдернул его из мутных мыслей и попыток вспомнить случившееся в плену у Мосси Бранч. Размыто скользнул в памяти магический каменный круг. Копыта ещё ныли от не так давно сжимавших их оков, но он уже был на пороге, чтобы встретиться,мордочка к мордочке с двумя массивными древесными волками, зажавшими пони в уголок между древесными домиком и торчащей из земли скалой. Слишком уж правильной формы, чтобы быть просто камнем. Да и откуда в лесу, где нет гор или даже пригорков, мог оказаться такой валун? Не с неба же упал?

На каменной поверхности чьим-то копытцем было выведено "Не Том". Не оценив шутку, он обернулся к древесным гостям, ощущая, как на языке катается тёплый шарик огненного заклинания, даже не задумываясь над тем, с каких это пор он может ощутить вкус того, что должно сплетаться в его роге силой мысли и воображения. Но ему нравился этот слегка горьковатый вкус с пощипыванием. И когда этот шарик растёкся по горлу и покинул его тонкими струйками дыма из ноздрей, огромная огненная лапа вмяла первого хищника в сырую землю, окутывая его паром и запахом сырого дерева, брошенного в камин. И это показалось ему знакомым. Даже слишком. Словно это уже происходило с ним однажды.

Второй волк замер, смотря на появившегося в дверях мага так, будто тоже уже встречался с ним. Отступив и бросив косой взгляд на отползающего в сторону собрата, дымящегося и частично почерневшего, он ринулся в чащу леса. Обжигающий удар прилетел в его холку и протащил по земле, набивая пасть хищника мхом и опавшими ветвями, наводя на мысль, что этот домик на опушке слишком небезопасное место, хоть оттуда и пахнет вкусно. Хищник без оглядки, ощущая лишь запах подгоревших листьев, и шумное дыхание сородича уносил лапы от этого места, запоминая его и твёрдо решив не возвращаться.

— Цела? Что этим тварям вообще тут понадобилось? — Маг протянул копыто пони и помог ей встать на ноги.

— Полагаю, решили взять реванш, — отряхнувшись, она отыскала отлетевшую в сторону сумку. — Как ни как, нескольких из них ты превратил в горстки пепла, прежде чем упал передо мной носом в мох и вырубился.

— Фу как некрасиво я поступил, мне нет никакого оправдания, — проговорил Флэйм, рассматривая исчезающую в дымке лапу из огня.

— Они тоже так считают. Я отправляюсь в город, нужно отнести несколько настоек местным лекарям, купить еды и, — пони замялась и отвела взгляд в сторону, — эссенцию для новой горючей настойки. Ты вылакал почти месячный запас. А я не настолько оптимистична, чтобы рассчитывать на твою компанию в качестве замены фонарям.

— Я оплачу, — единорог провёл копытом по груди, одновременно с этим вспоминая, что с момента как пришёл в себя он не чувствовал на себе кошелька, или сумки, или хотя бы пояса. Да и он не был уверен, были ли они на нём, когда он оказался у Мосси Бранч. — Эм... когда вспомню, куда делся мой кошелёк или сумка...

— Если ты про мешочек на тесёмке, ты его спалил на той поляне, куда вывалился, качаясь и пританцовывая, — отозвалась пони, направившись по тропинке прочь от дома. – Надеюсь, когда я вернусь, мой дом будет на месте. Очень на это надеюсь.

Зная, что пони уже не смотрит на него, Флэйм Блот машинально кивнул и протёр глаза, увидев на месте пони плавно шагающую сестру. Даже шаги были похожи, та же плавная поступь и лёгкое покачивание хвоста.

— А вот теперь мне действительно плохо, — единорог опёрся о торчащий из земли колышек и выдохнул клуб огня, оставивший на траве чёрный круг. — И в дом, пожалуй, заходить не стоит, определённо...

3. Библиотека тёмного, ящерка и покинутый город

Оказавшийся в плену у каменных ящеров, вороной аликорн изучает их быт, пытаясь добраться до места проведения ритуала или узнать о судьбе своей спутницы. Эйранда, исследуя брошенный городок, обнаруживает необычную находку, наводящую на мысли о прошлом и её бывшем наставнике в поисках редкостей. Вместе с нею, по воле случая, в городе оказываются и другие искатели редких предметов. Диксди проходит ритуал, но механизм, призванный излечить её от воздействия измельчённого кристалла, принимает решение на основе вложенных директив...

Поглощённый лесом городок Кнотхолл был печальным памятником самому себе и временам золотой эпохи великого расселения, когда каждый клочок земли, высвобожденный от леса или ледяных оков вендиго, представлял ценность, сопоставимую с золотым рудником или кристальным месторождением. Пони и единороги отправлялись в путь, подальше от привычных мест, ради новых открытий, плодородной почвы, вкусной пищи и, что немаловажно, собственных владений. Достаточно было найти подходящее место, вбить столбик с кривой надписью на дощечке и начать строить свой городок, дом за домом. Никто и никогда не претендовал бы на эти владения, места хватало всем, и даже сейчас в нём был излишек. Мелкие городки появлялись и пропадали. Оказавшиеся вблизи торговых путей становились богаче и больше, прославляя своё название на всю Эквестрии. Тем, кому не повезло или чьи основатели не смогли слишком долго удерживать новые поколения в насиженных местах, постепенно угасали, исчезали и превращались в руины. Редко когда такие места получали второе дыхание, куда чаще последние их жители перебирались в более успешные города с куда большей возможностью применить свой талант с отдачей, а не прозябать в Селестией забытых местах на карте.

Если такие места ещё и остались на более новых картах, то лишь благодаря зорким пегасам и не менее дотошным грифонам.

Эйранда была готова поспорить на сотню-другую битов, что Кнотхолл Виллэдж отсутствовал на всех картах чуть младше пары сотен лет. Обветшавшее здание ратуши развалилось и почти скрылось за кронами проросших из подвала деревьев. Сиротливо разбросанные вдоль заброшенной главной улицы, дома встретили её пустыми окнами и далеко не всегда целыми дверями. Даже улицы угадывались больше по остовам сгнивших столбов с кусками ограды и слишком уж правильно выросшим клёнам. Возможно, когда-то давно тут были тенистые аллеи, и жители этого места неспешно бродили по ним, обсуждая важные на то время вещи. Например, где хранить фамильные драгоценности или какой сервиз лучше поставить для гостей, особенно нежданных. С этой мыслью Эйранда открыла первую попавшуюся дверь и чихнула от запаха плесени и сырости, вырвавшегося из заточения, словно исполняющее желание облачко из масляной лампы. Брошенная мебель превратилась в труху, стены покрывали занавеси из тонкого кружева паутины, а в камине гордо росли грибы, всем своим видом показывая, что куда лучше мха разбираются, где нужно расти.

— Мда... — протянула чёрная пони, вытирая об порог копыто, вляпавшись во что-то склизкое и терпко пахнущее. — Городок просто рай для искателей тлена и отчаяния. Ушлые жители утащили весь скарб, какой можно было, бросили лишь отборный мусор.

Чёрная птица с зеленоватым пучком перьев гадко каркнула с подоконника и упорхнула, словно согласившись со сказанным. Искательница приключений огляделась по сторонам и покинула заброшенный дом, отправившись к следующему. Имя стёрлось с почтового ящика, оставив неразборчивые буквы. Покосившаяся ограда утопала в разросшихся кустах, за которыми не следили с момента, как город покинули. Копытца Эйранды глухо цокали по камням, проглядывающим из-под земли и разросшегося мха. Когда-то вымощенная неровными плитками, главная улица почти пропала из виду, поддавшись лесу и вездесущей траве. Свернув с неё вбок, пони остановилась на пороге дома, сохранившегося лучше других. Хотя двери и не было, плотно запертые ставни ещё сопротивлялись растительности и не пропускали сырость внутрь. Редкие усы вьюнков, просочившись внутрь, свисали гроздями желтоватых листиков, покачиваясь на сквозняке.

Масляный фонарь, провисевший на крючке невесть сколько времени, чихнул дымом и загорелся. Чтобы открыть его колпачок, Эйранде потребовалось несколько раз стукнуть фонарь об пол, оказавшийся каменным, а не деревянным, как в других домах. Тусклый и дрожащий огонь разогнал полумрак, вытаскивая на свет брошенную мебель, сундуки и ведущие на второй этаж лестницы.

Прожорливые термиты почти сгрызли перила и уголки ступеней, однако крепко сбитая лестница ещё выдерживала вес пони и лишь жалобно поскрипывала под её копытами. Верхний этаж был практически пуст и пострадал от проломивших северную сторону стены ветвей и упавшей балки, поддерживающей скат крыши. На стенах виднелись разводы после добравшегося до внутренностей строения дождя, превратившего половину комнат второго этажа в зелёный ковёр пробившихся травы и мха. Многочисленные книги оказались без магических обложек и превратились в труху от прикосновения. Та же участь постигла и плотную ткань гобелена, осыпавшуюся на пол неровными кусками заодно с частью штукатурки и лепного карниза, скрывающего под собой удерживающую гобелен перекладину. Не обнаружив ничего ценного, Эйранда вернулась на первый этаж. В полутьме она отыскала сохранившийся камин со старинными часами, где странное существо пыталось убежать от воинственно выглядящего пони-стражника с мечом в зубах. Видимо, когда-то механизм заставлял фигурки двигаться, но сейчас часы лишь звонко хрустнули и потеряли одну стрелку с горстью шестерёнок от попытки пони их запустить.

— Ничего, даже завалявшейся брошки, — фыркнула она, копаясь в ящике тумбочки, пытаясь отыскать там хоть что-то ценное. Эта деталь интерьера оказалась целее других и стояла в самом углу, куда не добралась сырость. Отвалившаяся дверца и рассохшийся ящик гулко упали на пол и хрустели под её копытами с жалобным поскрипыванием. — Городок более унылый, чем я даже представляла. А это что такое...

В дальнем уголке блеснула скруглённая грань металла, одновременно с зеленоватым огоньком изумруда. Несколько заноз и попыток выковырять предмет из трещины в дереве увенчались успехом. В копытцах Эйранды оказалась монета. Потемневшая от времени и слегка грязная, она была такой же, как полученная от ящерок в Черривайн-тауне. ЕГО монета. Те же символы, та же огранка самоцвета и даже рёбрышки на грани, слегка неровные и потёртые, были такими же.

— Какого Дискорда? — выдохнула пони, приблизив к монете огонёк фонаря. В мыслях прокручивались все истории, что она слышала о местах, где он побывал, но ни одно из них не напоминало этот городок. Монета оказалась тут случайно или тут нашёл конец своего пути один из её обладателей? Эйранда хмуро смотрела на монету, словно ожидая, что та сама расскажет свою историю. Покрутив кругляшок в копытах, она закинула его во внутренний кармашек к остальным, найденным в путешествиях необычным монетам. В остальном дом оказался пуст. Потайные шкафчики за сброшенными вниз или унесёнными картинами уже пустовали. Сохранившиеся комоды хранили в себе лишь рой моли или вездесущую паутину.

Гулкий цокот на улице отвлёк её от изучения фигурки из мрамора, расколотой и лежащей у истлевшей лавки. Эйранда осторожно выглянула в щель между створками. Два пони осторожно шли по улице, оглядываясь по сторонам. Третий зашёл в тот самый дом, куда первым делом заглянула она. Видимо, он вляпался в ту же болотистую лужу, превратившую деревянный пол в слизь из перегноя, плесени и грибов, отчего послышалось невнятное ругательство.

— Эта штука должна быть тут! Все помнят описание? Кабаллеро шкуру спустит, если мы не отыщем эту шкатулку! Суйте нос куда угодно, хоть в выгребную яму, но отыщите её! — пурпурный пони с кьютимаркой в виде половинки лимона с бокалом обладал резковатым голосом, от которого в разные стороны разлетелись лесные птицы, до этого момента спокойно дремавшие на карнизах домов и ветках. — Повозка будет тут через несколько часов, если найдёте что-то ценное, считайте это призом. Но если кто-то прикарманит шкатулку... в общем, этого лучше не делать. Тебя, клювастый, это тоже касается, не думай, что неприкасаемый лишь потому, что нашёл этот Дискордом забытый городок по блеску флюгера на ратуше!

Мрачный и отчего-то потрёпанный грифон бросил злой взгляд на земнопони и одним рывком вспорхнул в окно соседнего дома, покосившегося и когда-то имевшего приятный розовый цвет, если верить сохранившейся под карнизом краске.

— Дон Кабаллеро обнаглел после своего последнего дела в Кристальной, ты так не думаешь, Лэмон Физз? — заметил один из незваных гостей города, вытирая о порог копыта. Ещё немного и он бы заметил следы чёрной пони, однако раздражение и усталость от проделанного пути притупили его внимание. — Он платит гроши, а мы таскаемся в самые проклятые всеми места, и ради чего? Я как-то иначе представлял поиски сокровищ. Золотые украшения там, монеты, ну ты понимаешь.

— И ты ещё жалуешься, после того как разбил вазу с картой к одному из таких тайников?! Сэд Сэк!! Да тебе голову открутить надо было, и с крупом местами поменять, никакой бы разницы не было! — Физз вскрикнул, напугав спящих на чердаке летучих мышей, стайкой вылетевших из слухового окна, чуть не сбив с карниза вылезающего на крышу грифона.

— А может вам обоим сунуть в рот по морковке и помолчать? Тут всё на мхе держится, рухнет дом — будете копать обвал, пока копыта не сотрёте, я вам помогать не буду. Меня нанимали искать, а не в мусоре рыться, — едко заметил пернатый, осторожно спускаясь к небольшой башенке, украшающей жёлоб для дождевой воды. Отыскав прочный участок крыши, он раскрыл крылья и спустился на землю. — В этом доме пусто. Всё унесено, что было ненужным — брошено. Судя по следам, ещё лет двадцать сюда забредали случайные путники и выносили остальное. А может жители забрали, кто знает. Если шкатулка осталась, нужно искать в домах ближе к ратуше или... вон в том доме.

Грифон указал когтём в сторону дома, где скрывалась Эйранда.

Искательница приключений затаила дыхание и стала медленно отходить от окна, оглядываясь по сторонам в поисках чёрного хода. Ей повезло, что никто не учуял дым от фонаря. Накинув колпачок и прижав его к основанию, она с трудом сдержала вскрик, когда металл под копытом накалился. Связываться с подельниками чёрного археолога в забытом всеми городке не входило в её планы. Их дороги пересекались не раз и оставляли после себя весьма натянутые отношения. Не говоря уже о проснувшихся не вовремя подозрениях насчёт его причастности к случившемуся с нею во владениях семьи Коин.

Брошенное одним из наёмников имя заставило её замереть на месте и оглядеться.

— Проклятье... — тихо прошептала она, осторожно приоткрывая свой механический глаз. Полумрак отступил, и перед её взором стали медленно проступать стены первого этажа. Стены, покрытые уже знакомым невидимым простым зрением узором. Линии пересекались, пропадали там, где стены обвалились, стекали на пол и образовывали вытянутые овалы с начертанными по их грани символами. Изогнутые штрихи тянулись в одну сторону, завершаясь у камина, покрытого копотью с кусками обвалившейся трубы там, где когда-то разжигали поленья. Владелец дома был явно знаком с символьной магией и достаточно умело скрыл её в окружающей пестроте отделки дома.

— Всё ещё жалеешь о потерянном глазе? — едко заметил болтающийся на её груди амулет.

— Радуйся, что кроме меня тебя никто не слышит, говорливая побрякушка, — тихо прошептала пони, скользнув к камину.

На улице послышались приближающиеся шаги и шелест складываемых крыльев. Скрежет когтей по полу раздался почти одновременно с хрипловатым голосом.

— А мы тут не одни, одна любопытная мисс, кажется, хочет нам помочь в поисках, она ведь хочет? — грифон распушив перья улыбался, но улыбка постепенно сходила с его клюва, по мере того как застигнутая врасплох пони оборачивалась и под чёлкой её гривы разгорался солнечный огонёк.

— Не раньше, как кто-то из вас ответит, какие дела вдруг стали связывать многонеуважаемого Кабаллеро с Эбони Хорном, — вернув улыбку ответила вишнёвогривая пони, пропадая во вспышке солнечного света, заполнившего дом...

Калиго стояла у дрожащей колонны с заточённой в ней демикорном, вслушиваясь, как тихие, почти плачущие мольбы сменяются криком, переходя в полный силы вой, сотрясающий стены. Сложно было понять, нравится ли ей это или она просто улыбалась собственным мыслям. С заменяющего ей глаза артефакта сорвался тонкий красноватый луч, заскользив по вспыхивающим на боковых каменных панелях символам. Ловко перескакивая с одного изображения на другой, тонкая нить багрового света выписывала замысловатые фигуры, проявляясь и исчезая в воздухе благодаря проплывающим облачкам пыли. Несколько красных и повторяющихся символов не понравились Королеве, и она с трудом сдержалась от выказывания своей досады вслух. Рекреационная камера уже начала выполнение заложенной в неё программы, и сейчас уже нельзя было её остановить, пока все циклы ритуала не будут завершены. Возможно, создавшие эти устройства, вложившие в них свои знания и опыт последних из демикорнов-лекарей, могли бы ответить на вопросы, роящиеся в голове чёрной демикорна. Но даже они не смогли бы предсказать, как поведёт себя экспериментальная, ни разу не запущенная на памяти Калиго, часть этого лечащего механизма. Пробный модуль контроля и подавления Феномена Регрессии и способный вылечить его так и не был испробован в деле. Вначале не было времени, потом... потом уже не было никого, кому бы он понадобился.

Правительница каменных ящеров помнила тот день, когда в глазах её соплеменников загорелся безумный магический огонь, рвущийся наружу из самого сердца. Бесполезные попытки сохранивших рассудок урезонить их, пленить или заковать в сдерживающие артефакты. Что-то внутри сердец ломалось, обращая сжатую в их телах силу богини против них самих. Сначала было всего несколько вспышек и среди молодых поколений, но вскоре это случилось и с демикорнами из первых поколений. Один из наставников потерял рассудок, отдавшись охватившей его силе, и лишь одно смогло остановить его полный разрушения путь. Ограничители, переработанное и перенастроенное наследие прошлого, распознали в этом необъяснимом безумии попытку контроля над разумами их носителей и запустили "Рубиновый Режим". Огненные смерчи, плавящие скалы и стены шары всепоглощающего пламени, вспыхивали там, где ещё минуты назад безумствовали её соплеменники, унося с собой их и всех, кто оказался рядом с ними. В одной из таких вспышек оборвалась жизнь главы первого поколения Маскипалы, успевшей в последний миг передать остальным, с чем им пришлось столкнуться. Чума из забытых времён задолго до Великого Катаклизма вернулась назад, и имя ей было Феномен Регрессии.

Из всех, кого помнила Калиго, лишь один демикорн сумел обрести иммунитет и пожертвовать собой ради создания дополнительного модуля в рекреационной камере. Его имя было Вайлдсайд.

— Спустя столько веков... задуманное тобой спасение активировалось вопреки моему желанию. Во имя Алой, надеюсь, ты знал, на что идёшь, заставив техномагов вписать в рекреационную камеру это рискованное заклинание и частичку тебя самого. Даже сейчас, часть твоего опыта и сознания витает где-то внутри тонких пластин с выбитыми на них скрижалями, считываемыми этим древним механизмом, — едва слышно проговорила Калиго, отворачиваясь от колонны, ощутив, как вздрогнул сильнее обычного пол. — Ты не сообщил мне о запуске модуля подавления спящего Феномена Регрессии, Амергал. Системы лечения обнаружили действующий ограничитель главы поколения, но так как он оказался внутри камеры, связь замкнулась и теперь нагрузка растёт с каждой минутой.

— Нет причин для волнений. В твоём случае это сооружение ушедшего народа вело себя так же, пока приводило в чувство твоё тело и разум. Всё было в порядке тогда, всё будет так же и сейчас. Я не хотел беспокоить тебя без причины, после отнявшего силы разговора с нашим гостем, — сухо проговорил Ящер, встав рядом и положив каменную лапу на её холку.

— Одна ошибка, Амергал, и никто из нас не получит желаемого. Я слишком долго ждала этого шанса и другого у меня не будет. Она последняя и, как и предполагалось, стала главой своего поколения. Обладательницей ключа к этому и многим другим местам. Подумай, что случится, если она не выдержит? — Калиго ткнула острым кончиком хвоста в сторону вздрогнувшей колонны, исторгшей вой своей пленницы. Несколько отливающих жёлтым символов на каменных панелях сменились на красные, заставив тёмную нахмуриться.

— Она останется тут, как осталась ты? Со временем вы обе найдёте способ вернуть к жизни залы кладок, наполнив их живящей силой и теплом, не так ли? Или ты имеешь что-то другое в виду? — в голосе Ящера возникли нотки сомнения. Подойдя к колонне вплотную, он прикоснулся к ней лапой, ощутив пробивающийся изнутри жар.

— Она останется тут. Все останутся тут. В виде мелкой пыли, все до единого. Рекреационная камера обнаружила в ней спящий Феномен Регрессии, Амергал. Был запущен погашающий его модуль, но это был эксперимент, так и не проверенный на практике! Вспышки ярости угасли сами по себе и больше не повторялись. За ненадобностью этот модуль просто отключали перед каждым использованием механизма. А эта рухлядь и без него готова развалиться на части. В любой момент что-то может пойти не так, и тогда я ничем не смогу тебе помочь. Это будет твоей проблемой, ровно те несколько минут, когда всё здесь будет выгорать, разрушая одну преграду за другой! — стальной механический хвост взвился в воздух, застыв раскрытыми лезвиями у каменной груди Амергала. — Ну? Или мне напомнить, чем это обернулось в прошлом? Причину, по которой твой народ потратил годы в поисках возможности выращивать эти замечательные когти на своих лапах, рискуя потерять их вообще?

— Ты преувеличиваешь. Тогда твоих соплеменников были десятки, сейчас здесь всего одна и при этом последняя из девятого поколения, слабого и никчемного, с твоих же слов. Если Феномен выйдет из-под контроля, что может случиться? Все три входа в этот зал легко заблокировать, заперев массивные двери. Даже если ей удастся вырваться, мы всегда можем перекрыть другие двери и направить её прямо в одно из "тех" мест, где она не сможет причинить никому вреда, — Амергал передвинул один из рычагов ниже, сжав на колонне одно из охлаждающих колец. Из многочисленных, слегка заросших известью, щелей вырвались струи пара, как только вращающаяся внутри кольца вода столкнулась с раскалённой поверхностью. — Но ты уверена, что с её помощью тебе удастся сделать требующееся?

— С работающим ограничителем главы? Да. В нём уже находится нужная мне личность, и пробудить от сна "Спящих" будет делом нескольких часов. С ними это место оживёт и в твоих лапах будет всё, что казалось утерянным на века, — Уверенно отозвалась Калиго, сверяя несколько символов, появившихся сразу, как на колонну опустилось и закрепилось охлаждающее кольцо. Мерцающие строки, пропадающие и появляющиеся снова, описывали происходящее в камере, отчитываясь о поломках, произведённых заменах и введённых в эксплуатацию артефактах, наполненных магией в соответствии с поставленной задачей. Её беспокоили только попытки механизма передать те же данные на ограничитель и получить ответ, отчего часть действий выполнялась с задержкой. Подключённые с опозданием цилиндры, призванные гасить отдачу от пережигаемой пыли магического негатора, частично выходили из строя, разлетаясь мелкими осколками. Оставшиеся взяли на себя нагрузку и пока держались, ожидая действий со стороны механизма, заменяющего лопнувшие детали. — Я послала одну из твоих ящерок к нашему гостю.

— Хочешь узнать, не отыскал ли он чего в записях Пепельной Тени? — Оскалившись в улыбке, спросил Ящер, вжав ещё несколько рычагов. Между зубцами шестерёнок полыхнули искры, и клубы пыли вспыхнули небольшими облачками пламени. К верхней части колонны опустился желоб, перекрытый прочной створкой, удерживаемой парой рычагов.

— Если ритуал завершится неудачей, возможно, он сможет оказаться полезен. Впрочем, он будет полезен вне зависимости от завершения ритуала, — Калиго не отрывала взгляда от бегущих знаков на инитиумнарском. Экспериментальный модуль с задержкой докладывал о проделанной работе, ссылаясь на мелкие неисправности, допустимые на фоне общей работы камеры. По залу прокатился крик, оборвавшись так же внезапно, как и начался, заставив тёмную вздрогнуть. — Ещё несколько дней и она будет готова принять своё предназначение, а затем останется со мной.

— Этот аликорн будет против, ты так не думаешь? — Каменная лапа точным ударом забила в паз непослушный цилиндр. Часть основания под колонной выдвинулась, открыв углубления, тотчас заполненные опустившимися с потолка стержнями из полупрозрачного минерала. Подсвечиваемые редкими разрядами, в них плавно поднимались пузырьки, словно воздух в вязкой массе.

— Она сама скажет ему, что их путям суждено разойтись, — уверенно проговорила тёмная, подойдя к колонне ближе. — Я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Вернее, та личность, что сейчас спит в её ограничителе.

Тихо рассмеявшись, Королева покинула зал, оставив Амергала позади. Она не смогла бы стать правительницей этого места, если бы каждый из её планов не имел запасных вариантов. Ящеры ставшие зависимыми от её познаний этого места, были только началом. Страж, версия прототип под номером три, уже был неожиданной случайностью. Даже без него, её планы на Залог Договора, шли куда дальше простого оживления залов кладки. Там, в глубине руин этого места, спало больше всего желаемое ею, с того момента как она прочитала старые записи, сохранившиеся исключительно благодаря материалу, на котором они были выполнены. Экспедиции в эти туннели, вопреки запретам наставниц и глав поколений, окупились ещё тогда и спасли её жизнь позже, когда ящеры притащили её в одну из рекреационных камер. Если бы не разрушенный ограничитель, все её мечты осуществились намного раньше.

— И когда этот момент наступит, я сотру тебя в пыль, — зло прошипела она окружающей темноте, безумно расхохотавшись представленной в воображении картинке своего триумфа.

В месте, где никогда не видно солнца и однообразный, почти вязкий полумрак наполняет всё вокруг, сложно не потерять чувство времени. Совершая редкие прогулки, Ван никак не мог избавиться от мысли, будто прошли уже недели, если не месяц с момента, как его копыто переступило порог древней арки, ведущей во владения каменных ящеров. Эти каменные существа жили по своим внутренним часам, засыпая внезапно и так же пробуждаясь. Питаясь рудой, прокапывая новые проходы, они таскали куски обнаруженных кристаллов, бережно укладывая по выемкам в скале, словно в каменной оранжерее. Порой на его пути встречались не раз отремонтированные рельсы, сохранившиеся ещё с тех времён, когда часть строения соседствовала с шахтами. Загруженные рудой потрёпанные вагонетки медленно катились по ним к массивным устройствам, частично погружённым в скалу. Получающие энергию от исходящего от лавы жара, они превращали бесполезные обломки в однородную массу и отправляли дальше. Как не пытался вороной узнать предназначение этих механизмов, ответов он так и не получил. Сопровождающие его ящеры отмалчивались или отвечали короткими, ничего не поясняющими фразами.

Среди подземных жителей гор, остающихся скрытными от живущих на поверхности, Ван обнаружил более стройных существ, поджарых, с яркой расцветкой отдельных чешуек, опоясывающих грудь или шею. Ящерки, как назвал их про себя вороной, передвигались куда плавнее, почти скользя над каменной поверхностью, при этом будучи не намного легче своих более грузных соплеменников. Они чаще бросали на него любопытные взгляды и о чём-то перещёлкивались на своём языке, указывая в сторону чёрного жеребца.

При всей диковатости повадок этого народа и склонности использовать грубую силу своих прочных тел, ящеры не менее охотно использовали и доставшиеся им механизмы. Подпитываемые магическими кристаллами, грубовато вставленными в зачарованные пластинки, двери поднимались и опускались на массивных рычагах, соединённых с прочными, но уже почти изношенными шестернями. Детали из этой запорной механики уже не раз менялись на изготовленные заново, пусть не так точно и со следами ковки. Почти каждое творение инженеров и механиков далёкого прошлого, встреченное Ваном, несло на себе попытки исправить вышедшее из строя или заменить сломавшееся безвозвратно. Так, в поисках замены источника питания, ящеры исковеркали оригинальную конструкцию, сняв некоторые пластины и кожух, приклепав недостающие детали кусками металлических полосок, перетянув трубы в местах протечек, вставив в пазы не точно обработанные кристаллы, а их кособокое подобие, с тускловатыми разрядами внутри. Один из таких механизмов несколько раз чихнул, мигнул полупрозрачным обломком кристалла и выплюнул его на пол, заодно с ещё пятью его собратьями. Зло клацающий и шипящий под нос ящер поднял угасший камень и сложил в стоящий рядом рассохшийся ящик. Поискав замену, он воткнул в паз новый обломок и, убедившись в надёжности креплений, начал заполнять остальные пазы. Сопровождающий вороного ящер не дал досмотреть, чем завершился ремонт механизма. Лишь по возобновившемуся за спиной гулу, Ван смог понять, что ящеру удалось его оживить вновь, вот только надолго ли...

Вспоминая путешествие в город Шестерней, Ван пытался сравнить увиденные здесь механизмы с используемыми грифонами и чем больше вспоминал деталей, тем сильнее убеждался в куда более древнем происхождении всей окружающей его механики. Всё, что попадалось на глаза там, поддерживалось поколениями в порядке и улучшалось. На фоне старых механизмов из дерева и кованых деталей отчётливо выделялись элементы, отлитые из железа. Здесь же, напротив, массивные части созданные одним куском, заменялись каменными, кованными или снятыми с уже отслужившей своё механики. Ящеры лишь использовали их, латая ровно настолько, насколько им позволяли скудные знания. Бросив гадать над историей машинерии этого места, Ван обратил внимание на сами туннели. Пусть и основательно разрушенное временем и стараниями самих ящеров, это строение оставалось огромным. Массивные двери с цифрами сменяли друг друга, отрезая одни кольца коридоров от других. Некоторые вели в просторные и почти пустые залы, другие несли на себе следы ударов, покорёживших толстый металл и выгнувших часть запирающих стержней. Включая зал, где Ван утолял голод в обществе Королевы, таких помещений насчитывалось около пяти. Два из них выглядели как купола, удерживаемые пересекающимися в центре потолка арками, другие походили на вытянутые широкие коридоры, с лестницами на второй этаж, нависающим подобно балкону. Ступени, по задумке неизвестного архитектора, были одинаково удобны как для демикорнов, так и для пони. Но уж точно не для когтистых лап ящеров, оставивших изломы и царапины на камне. Кованые перила, витые и довольно изящные когда-то, были обглоданы. Один взгляд на следы от зубов заставил Вана вздрогнуть и оглянуться на идущего рядом ящера.

На развилках, закреплённые в небольшом углублении в стене, встречались металлические пластинки с нанесёнными на них линиями карты. Пусть даже надписи оставались непонятными для жеребца, полустёртые схемы проходов и обозначенных кружочком дверей дополняли картинку окружающего. По ним выходило, что под землей была построена целая сеть залов-куполов, поделённых на этажи и внутренние кольца. Тонкие линии туннелей соединяли их на разных уровнях. В том, что этажей было несколько, Ван убедился лично, заглянув в один из проломов в полу, ведущий на нижний ярус. Кое-где этажи соединялись самодельными лестницами, сложенными из каменных блоков. На всё тех же металлических картах, переживших не одно тысячелетие, кто-то, тоже довольно давно, оставил пометки будущим посетителям этого места. Нацарапанные острым предметом значки отмечали разрушенные залы, какие-то требующие к себе внимания помещения и обходные пути, указывая на дыру в стене или на часть обрушившейся комнаты, ставшей соединительным проходом в совсем другое место. Остальные пометки могли означать что угодно. Так или иначе, почти все коридоры сходились в один широкий ход, упирающийся в толстую железную дверь. На старых схемах эта дверь была обозначена единицей. В одну из прогулок ему удалось оказаться рядом с нею. Половинка овала, уходящая под землю, упиралась в верхний край вытянутой вверх арки. Прочный и гигантский замок удерживал её закрытой. Тонкий ручеёк ключевой воды пробивался из кожуха запирающего механизма, впадая в небольшую лужицу посреди засыпанного камнями хода. Если это и был когда-то выход, то теперь не было и речи пытаться открыть эту дверь, годную по росту средних размеров дракону. В углу ящеры сбрасывали ненужный хлам, и в целом всё место навевало тоску своей захламленность и заброшенностью.

Пытаясь запомнить план подземного строения, Ван обнаружил бесполезность этой, вначале показавшейся гениальной, идеи. По желанию ящеров узкие коридоры появлялись и исчезали. Там, где не так давно был поворот направо, мог обнаружиться тупик, поворот в другую сторону или целое ответвление. С унынием он вспомнил рассказы Диксди о том, как ящеры создают временные проходы, заваливая их за собой, едва надобность в них отпадает. Представить, что они вернут скале первоначальную прочность, Ван никак не ожидал, встретившись с ещё одним проявлением самобытной магии. Едва ли удастся отсюда сбежать, даже если он сможет вырваться из оков и отыскать янтарноокую спутницу.

И всё же, при всём непостоянстве проходов, некоторые места оставались неизменными. Служебные, на первый взгляд, переходы, со стелющимися по полу толстыми трубами, обломками стеллажей и сорванными с петель дверьми, оставались нетронутыми достаточно давно, чтобы позволить пыли покрыть всё толстым слоем. Так же обстояло дело с комнатами, похожими на жилые, находящимися за дверьми, похожими на увиденные в горах. Прочные металлические плиты, частично полые внутри, с торчащими в боковых пазах зубцами направляющих желобов, могли уходить в стены, сдвигаться под пол или напротив, подниматься в потолок. Двери, отмеченные чёрным символом, вписанным в половинку шестерни, были массивнее других и поднимались сразу по двум желобкам вверх, цепляясь спаренными шестерёнками за торчащие из дверной рамы зубчики. Одна из таких створок перекосилась, когда механику заклинило от сильной встряски, прокатившейся по всему строению. Массивная часть застряла на половине пути вниз, оставив зазор в треть от высоты от пола. Заглянув под неё, аликорн увидел сидящую на полу комнаты ящерку. Она спала, замерев в момент, когда её лапы искали что-то в покорёженном металлическом ящике. Причину этого внезапного сна, Ван по-прежнему не понимал. Существа из камня будто бы уходили в состояние статуи, даже черты их мордочек и тел, становились угловатыми и резкими, как высеченные из куска скалы неизвестным скульптором, помешавшимся на рептилиях.

Во всех этих прогулках, призванных держать его вдали от проходящего ритуала, самым худшим было наличие сопровождающего из числа не знающих эквестрийский, о чём красноречиво свидетельствовал жест когтями у горла и клацающие звуки каменной рептилии. Не все из живущих в этом месте горели желанием овладеть языком поверхности, и тем необычнее было слышать слова на эквестрийском, пусть даже с жутким акцентом, из каменной пасти, усеянной прочными клыками с подвижным и узким язычком, похожим на кусок стального троса. Прогулка в молчании вынуждала Вана прислушиваться к отдалённому шуму, в котором ему слышался плач или вскрики, сжимающие ему сердце. Ему становилось не по себе.

Так или иначе, все прогулки завершались возвращением в отведённую ему комнату, где его оставляли наедине с книгами, пыльными полками и тишиной. И сны в этом месте были беспокойными, полными мутных силуэтов и лихорадочно дёргающихся образов.

Мрачный от ожидания и собственной беспомощности аликорн сидел на краю каменной кровати, очнувшись от очередного пугающего сна, смешавшего события прошлых лет с какими-то фантастическим сюжетом. Детали уже выветривались из мыслей, и Ван обратил взгляд на книги, расставленные по полкам. Кем бы ни был этот Пепельная Тень, он собрал приличную библиотеку. Справочники по давно исчезнувшим растениям, в том числе из пустошей и совершенно непролазных чащоб Великого Леса, стояли рядом с описаниями кристаллов, руды и её форм и особенностей. Две массивные книги на инитиумнарском оказались рядом с фолиантами на древнеэквестрийском и ещё каком-то языке, оставшимся непонятным для вороного, но напомнившем узоры в хижине Зекоры. Пытаясь разогнать остатки сна, он взял первую попавшуюся книгу в плотной, выполненной из обработанного дерева обложке. Вместо названия на полированной поверхности находился овал из кованого металла со вставленным в него тонким спилом камня. Внутри него красовалось изображение величественного храма, кажущегося объёмным. Достаточно было наклонить книгу от себя или в бок, как изображение начинало двигаться, пропадало в тумане и появлялось снова, создавая иллюзию окна в другой мир. Открыв на случайной странице, Ван обнаружил вместо букв гипнотические разводы, создающие тошнотворное ощущение. Захлопнув том, он поставил его обратно. Другой фолиант в обложке попроще и куда потрёпаннее, оказался самодельным. Множество помятых и надорванных по краям листов соседствовало с обрывками из записной книжки с записями разной степени разборчивости. Между ними располагались сложенные вчетверо карты и тонкие деревянные пластинки с прорезями. Всё это было сшито в обложку от совсем другой книги исключительно ради свойств сохраняющего бумагу камня, усиленного металлическими вставками и ещё двумя камешками поменьше. Заклинание работало и сохраняло листки нетронутыми. Листая её, Ван наткнулся на аккуратно переписанный текст на незнакомом языке с приложенным к нему листиком с наспех сделанной записью:

«На заре своего сотворения мир Экви был полон опасностей для будущих его жителей. Существа, рождённые плоть от плоти мира, вовсе не горели желанием уступить место новым расам и, меняясь, привыкая к условиям, они населили то, что мы сейчас называем Тартаром. Были ли все они монстрами? Не могу сказать, я лишь в середине своих поисков благодаря удаче, подарившей мне шанс избежать ненужных жертв. С уверенностью можно утверждать, что не все из них несли гибель и вполне даже понимали изменчивость мира, встав стражами на границе. И всё же поднявшие голову молодые расы, освоив магию и прочие удивительные вещи, решили обезопасить себя раз и навсегда. Предки тех, кого сейчас называют единорогами и земнопони, заключили соглашение с древнейшей силой этого мира, появившейся в начале, когда танец хаоса и порядка порождал причудливые формы магии и заклинаний живущих сами по себе. Эта сила, олицетворение самой магии как таковой, не была доброй. И при этом не была злой. Она просто была, приняв форму гигантских существ, способных жить вечно и не испытывать дискомфорта от пребывания в раскалённом центре молодого мира. Продолжая свои поиски, разбираясь в оставшихся с тех времён реликтах, я могу точно сказать, это соглашение было заключено этими гигантами, из желания позабавиться. Им, постепенно уходящим из взрослеющего мира, хотелось оставить после себя наследие. И это наследие в итоге обернулось»...

У страницы отсутствовала нижняя часть, а судя по номеру в верхнем правом углу, ещё с десяток страниц после неё. От них остались рваные края корешков и торчащие грубые нитки. Вздохнув, Ван пролистнул обратно, отыскав ещё записи на староэквестрийском. Вопреки ожиданиям, автор этой книги использовал сокращающий время способ пиктограмм куда чаще, оставляя на долю старой письменности лишь тексты требующие дословного изложения. Записи напоминали походный дневник исследований, следы на страницах красноречиво свидетельствовали, в каких условиях писался текст. Вот следы от капающего из фонаря масла, несколько дырок с тёмными краями остались от искр костра. Протёртые до дыр сгибы на листках, вставленных в книгу уже после того, как их изрядно потаскали в карманах сумки или за поясом. Куда интереснее было с разворотами, со следами воска, попыток оттереть пятна чернил и жирными мазками угля. На пожелтевшей бумаге обнаружились изображения артефактов. Большинство из них Ван никогда не встречал в своей жизни, остальные показались знакомыми и чем-то напоминали предметы на теле Диксди. Внимание вороного привлекла схема на двух страницах. Шагающий аликорн был вписан там в круг и повёрнутый остриём вверх треугольник, углами указывающий на три пиктограммы, схематично изображающие пони, единорога и пегаса. Пегас был грубо обведён в овал. Автор этой схемы что-то искал. От картинки с аликорном тянулись линии к несколько раз исправленным строчкам. Чуть ниже, теми же уверенными линиями, треугольник был перерисован, образуя зеркальным отражением квадрат. Рассечённый через центр, он был помечен стрелкой поворота, но новые грани так и не были прорисованы до конца. Три боковых угла, намекали на будущую восьмиугольную фигуру, если бы автор решил завершить начатое.

Пытаясь разгадать смысл этой схемы и записи, приписанной мелким и неразборчивым почерком, Ван вздрогнул от прокатившегося по коридору грохота. Тщётно пытаясь узнать причину переполоха, вороной крикнул в темнеющий проём двери, но оставил эти попытки, едва шум стих вместе с отдающейся в копыта дрожью пола. Подняв упавший с кровати фолиант, аликорн открыл его снова, листая непонятные записи и зарисовки, пока вновь не наткнулся на внятный текст на староэквестрийском. На этот раз речь шла о ящерах и кьютимарках:

"... Народ подземных владений считает себя свободными от понятия “предназначение”. В отличие от "мягких пони", как они называют жителей надземной Экви, скованных цепью судьбы или кьютимаркой. И в отличие от "сильных пони", видимо тут имеются в виду народ демикорнов, несущий бремя привязанности к артефактам и наследию своей богини. Ящеры, называющие себя "Хранителями Скал", владеют понятием "души камня" или, что будет более точным, внутренней силы найденной руды. Если для магов самоцветы представляют ценность лишь после точной огранки, с соблюдением количества граней и плоскостей, а то и нанесения особых, внутренних линий силы, то для жителей скал играет роль естественная форма. В связи с этим, они вольны выбирать свой камень и дарованные им свойства, менять на иной и не привязываться к нему. Выбирать собственный путь развития в зависимости от окружающих их условий. Я провёл немало времени с ними, но до сих пор считаю, что ключевой ролью в их выживании было и остаётся постоянное совершенствование этой, безусловно, дикой и первобытной магии, когда не было слов, тонкости линий заклинательных схем и символов.

Каждый из ящеров, как мне кажется, поэтому не особо верит в предначертанность судьбы или призвания. В свою очередь, это привело к полному игнорированию кьютимарок и безразличию к столь естественному для пони поиску себя в мире. Для них пустым звуком является сила кьютимарки и возможность изменить судьбу, изменив это изображение на боку. Пустой видится и попытка найти её, считая, что важны поступки и решения, а не то, что диктует пустой бок или знак на нём. Среди ящеров, мне удалось услышать легенду о неком тиране, получившим возможность отнять как судьбу пони, так и его силы и метку. Полагаю, что легенда основана на событиях случившихся достаточно давно, чтобы стереться из памяти живущих, но такая способность интересна. Если мне удастся понять, как... возможно получится избежать повторения истории с пустобоким правителем, получившим свою метку в день своего поражения, принеся множества бедствий и, в итоге, заставившего исчезнуть целую прекрасную страну.

Почему я уверен в возможности подобного? Полагаю, из-за отнятой и изменённой кьютимарки у меня самого... "

Вороной с любопытством вгляделся в две зарисовки. Первой была вполне обычная кьютимарка. Дверь из дерева с лежащим перед нею ключом. Она была зачёркнута и рядом была нарисована другая. Изогнутая толстая линия с острыми кончиками, изгибалась и пересекалась двумя похожими на клинья чёрточками. Над нею проходила дуга, под которой, автор изображения, поместил небольшой кружок. Если бы было с кем поспорить, Ван был готов выложить битов сто на то, что в рисунке использовались зебринские мотивы, но это было практически невозможно. Предположение разбилось о несвойственные зебрам линии-уголки, обрамляющие эту кьютимарку с двух сторон по диагонали. Ван оглянулся на свой бок. Его кьютимарка тоже имела причудливые элементы, но лишь отдалённо напоминавшие изображённые. На обороте страницы были набросаны случайные элементы знака отдельно друг от друга. Немногочисленные сноски с пометками выделялись среди множества знаков вопроса. Некоторые строчки были зачёркнуты и переписаны заново, отчего разобрать написанное так и не удалось. Последняя из фраз была написана до половины и брошена. Перевернув несколько пустых листиков, Ван обнаружил продолжение записей:

"В поисках значения я вернулся в одну из брошенных библиотек на краю скалистого утёса, упирающегося в море. Когда-то давно скалы были куда дальше от опасно вгрызающихся в них волн, но теперь, море однажды заберёт себе этот реликт древности со всеми знаниями, что в нём сохранились. Моё предположение было верным. Аэтаслибрумы, созданные магами прошлого на основе куда более древних знаний, давали не только новые силы и облик, раскрывшись перед читателем и не оставляя загадок. Они наделяли своей судьбой. Вероятно... так эти древние книги могли создавать олицетворение мощи, Аликорнов.

Что удивительно, мне удалось отыскать и тех, кому сила досталась без всяких фолиантов. Пронизывающая Экви незримая магия замирала в отдельных пони и через множество поколений, накапливаясь, дарила миру аликорна-жеребёнка. Если я смогу понять, очертить точки, в которых эти всплески магии привели к их появлению, возможно, мне удастся подойти ближе к тому, что называют..."

Разобрать последнее слово, скрытое за потемневшими краями обгоревшего угла страницы Вану не удалось. Похожее утверждение он уже читал в книгах Кантерлотской библиотеки и в одном из фолиантов школы магии Гринлифа, но почему-то засевшие строчки оттуда вспомнились именно сейчас. Несколько магов прошлого так же выдвигали теории о появлении аликорнов, но в силу того, что таких аликорнов было всего две и обе они были правящими сёстрами, вопросы оставались без ответа. Автор же этих записей пошёл куда дальше, вот только записи сохранились не так хорошо, как этого хотелось. Если верить Амергалу, кто-то похожий на него искал "каплю вечности" и для этого даже одолжил часть силы богини демикорнов. Заметки на полях, мутные упоминания и зарисовки символов и артефактов говорили в пользу этого предположения, но смог ли он найти искомое? Вероятно, этот дневник так и не был завершён и ответов в нём нет, только версии, догадки и ничего больше. Удалось ли ему перешагнуть за грань, недоступную для аликорнов и что бы это вообще могло значить?

На следующих страницах Ван нашёл наброски каменных арок. Используя всё тот же непонятный язык, автор этой самодельной книги оставил короткие пояснения к каждому из элементов, оставляя пустыми строчки там, где сам не знал функции обведённой детали. Если эти инструкции и предназначались для чужих глаз, то только если их обладатель знал этот язык, похожий на случайным образом нанесённые закорючки, черточки и дуги, лишь с третьего раза обретающие какую-то мнимую закономерность. Бросив бесполезную попытку понять хоть что-то из написанного, Ван стал рассматривать наброски, грубо передающие уже увиденное им на прогулках. Механизмы, двери с пометками рядом с приводящими их в движение кристаллами, обрывки карт с дорисованными чуть позже элементами и отмеченными выходами на поверхность. Эти места он уже видел, от выходов остались только покорёженные створки дверей, груды камней или тщательно замурованные огромными кусками скал проёмы. Другие карты напоминали Эквестрию, но границы узнавались не сразу. Линия побережья находилась куда дальше, чем это отобразил неизвестный картограф. Части скал давно уже пропали. Каньон, мимо которого он проходил с Диксди, на карте был намного меньше. Видимо время и разрастающийся на склонах лес расширили его границы, вызывая обвалы с краёв. Наткнувшись на отметку среди болотистой местности, он задумался. Что-то в этой части карты было знакомым, но он так и не смог вспомнить, где ему уже доводилось видеть её. Возможно, выполняя одно из расследований, он был там, но воспоминания, как назло, прыгали от него как испуганные лягушки. Отмахнувшись от назойливого ощущения дежавю, он продолжил чтение, наткнувшись на изображение ящера и чего-то, напоминающего гору в разрезе.

"Каменным Ящерам, по сути рождённым плоть от плоти гор, нет особой необходимости в дыхании, а при разговоре с "мягкими пони", они используют вживлённый в горло кристалл, время от времени требующий замены. В их историях рассказывалось о Переселении, обоснованном поиском новой руды. Более прочной, дающей новые способности. Те из них, кому удалось отыскать наиболее мощные по силе камни, становились Хранителями. Это делает их иерархию довольно необычной, строящейся не по опыту и мудрости, а по удаче, как мне кажется. Хотя, возможно для обнаружения подобных камней и, правда, нужно обладать незаурядной мудростью.

Считая кристаллы основными источниками магии, я заблуждался. С точки зрения ящеров, они не столь надёжны и часто оказываются хрупкими. В свою очередь они щедро торговали ими с надземным народом. Подгорные единороги охотно обрабатывали осколки, превращая их в сосуды для заклинаний, резервуары магии или даже сложные линзы для фокусирующих магию башен. Поиски корней к торговле, привели меня к заключенному намного раньше соглашению с "сильными пони", демикорнами. Или как они ещё называли их "несущие время на бедре". В последний визит я высказал опасение ходом обмена одних довольно редких кристаллов. Хранительница Лима не стала меня слушать. Будет жаль, если я окажусь прав. Свойства этого чёрного хрусталя не изучены и вполне могут принести вред тем, кто попытается использовать его без необходимой осторожности".

Погрузившийся в чтение вороной не заметил, как в дверях шевельнулся силуэт и раздался шипящий и клацкающий звук. Выронив книгу от неожиданности, он с трудом поймал её над самым полом.

— Королева прислать меня на случай, если что-то требоваться, — раздался хрипловатый голос, коверкающий слова на эквестрийском. — Королева считать, юный аликорн нужен присмотр. Она мудра и видеть больше, чем скрываться в окружающем. Видеть желание в сердце.

Стоящий в проходе ящер, значительно меньше ростом Амергала, терпеливо выжидал ответа. Шкурку по бокам и на плечах покрывал ряд вросших камней, самые крупные из которых торчали из полускрюченных запястий и предплечий, поблескивая острыми гранями сколов, обнажающих зеркальные плоскости. Некоторые из этих камней переливались тусклым свечением в глубине трещин, отбрасывая едва заметные тени от выступов на коже и крупных чешуек. Заметив испуг на мордочке жеребца, ящер улыбнулся, если этот оскал из острых клыков можно было назвать улыбкой, но остался стоять у порога. До Вана не сразу дошло, что на этот раз его не собираются никуда тащить и даже не вторгаются в предоставленную ему комнату. Каменная рептилия стояла и внимательно его рассматривала.

Обратив внимание на книгу, она ткнула в неё когтём.

— Те, что построить город в полной кристалл долина, торговать. Хотеть кристалл, сильный. Возникать страна. Много света, красиво. Многие торговать с ящер. Давать назад гладкий кристалл, с нужный заклятье внутри. А потом измениться. Придти сюда в железный доспех, нести сильный магия. Много маленький ящер погибнуть. Каменный кладка разрушить. Амергал остаться один, сильно злиться и закрыть сюда ходы. Воины в железный доспех войти в туннель вокруг владений Амергал. Он открыть путь жидкий камень. Пол, потолок, стена. Плохой маг сгореть. — Ящерка отвернулась в сторону и мрачно перевела взгляд в сторону стены. — Потом придти то, что от них остаться. Выть... будить плохой кристалл, плохую магию. Пока не придти Королева, много туннель быть плохой.

Вороному не нужно было долго гадать, чтобы понять, о ком идёт речь. Войска Сомбры пробились не только в укрепления демикорнов, спрятанных среди ущелий гор. Каким-то образом им удалось добраться и сюда, получить отпор и сгинуть без следа. Вот почему они обозлились на Армоса. И вот почему в тех помещениях по пути к некрополю они наткнулись на залы, забитые оружием, таранными устройствами и ящиками. Единорогов тут не любили не без причины. Хорошо, что их лидеру, Армосу, ещё не пришла в голову мысль восхищаться магами Сомбры при ящерах. Повисла неловкая пауза, и ящерка лишь время от времени меняла положение, словно не давая тому, что было мышцами в этом жёстком теле, застояться.

— Раз тебя прислали приглядывать за мной, думаю тебе известно моё имя. А вот твоё мне нет, не называть же тебя "ящерицей"? — невесело улыбнулся в ответ вороной, гадая, что от него нужно на этот раз.

— Называть подгорный народ "ящерица" грубо, но я прощать незнание, — улыбка ящера стала шире. Резкие черты, острые линии скул и узкие глаз, сделали этот жест доброжелательности немного хищным, и вороной опасливо сделал шаг назад. — Моё имя есть Страйда. Мне нет запрета говорить. Не другие. Знать язык места выше скал.

Ящерка. Ван взглянул на гостя по новому, пытаясь собрать воедино все свои догадки и подмечаемые детали. Обладательница свистящего и щёлкающего голоса, будто она говорила, попутно жуя камни, вне всяких сомнений была ящеркой. Плавный шаг в комнату, более узкий хвост и мордочка лишь подтверждали это, как и цветные чешуйки, обрамляющие линию талии, поднимаясь наверх и завершаясь загнутым узором на груди и шее. За всё время, Ван впервые видел представительниц каменного народа так близко.

— Хм, очень приятно... — вороной сухо кивнул и вернул упавшую книгу на полку. — Что значит, "нет запрета говорить?"
— Не все знать язык, не все кто знать язык говорить с ты. Так говорить Амергал, — отозвалась гостья, войдя в комнату и оглянувшись по сторонам, словно она уже не раз бывала тут и просто проверяла, всё ли на своих местах.

— Смотрю тут от картин одни рамы остались. Ваша правительница не в восторге от живописи? — заметив остановившийся на рамах взгляд ящерки, спросил аликорн. Покосившиеся, они висели без полотен на стальных стержнях, вбитых в стену как попало. В углу одной из них, паук сплёл треугольник паутины и теперь с опаской смотрел из своего укрытия в щели рассохшегося дерева. Не слишком аккуратно, оставляя рваные края, кто-то очень давно вырезал холсты.

— Королева не желать видеть их. Картины быть красиво, но их нельзя оставлять. Ранить её сердце тем, что быть на поверхность. По мордочке Королева течь влага из-под артефакт-глаз, — Страйда оперлась лапой на дверную раму, оставив на ней глубокие борозды от когтей, и замерла у боковой стены не спуская взгляда с жеребца.

— Как вообще демикорн смогла стать вашей правительницей? — буркнул вороной, не надеясь услышать ответа. К его удивлению ящерка ответила, выдержав паузу и прикоснувшись когтями к вживлённым камням.

— Она подарить возможность ящер жить с много камень в тело. Не один, не два, а много. Раньше. До дня, когда она придти и остаться, ящер погибать от много камень в теле, даже если быть очень сильный. Камень требовать выносливость. Не все обладать выносливость. Даже называющие себя "чистая лава". Королева найти способ, провести много времени в странный зал и слушать голоса спящего прошлого. Как спасибо за её жизнь. Мы сохранять её жизнь, она подарить нам больше сила. Быть добра, быть демикорн и понимать тьма, как её понимать мы, — ящерка говорила медленно, подбирая слова. На последнем слове она жестом указала на всё окружающее её и вороного. — Ты думать ты видеть меня. Это не так. Думать смотреть вокруг предмет и книга. Это тоже не так. Тут нет свет. Камень твоя грудь, превращать тьма в свет, для твой глаза. Обманывать глаза. Видеть тьму как свет.

Когтистой лапой Страйда коснулась камня на груди аликорна. Вороной молчал, не зная что сказать на это. С её слов выходило, что настоящего света тут не было. Малейшие источники света уже казались огоньками, а вспышка выплеснувшейся лавы в одном из проломов, ведущем к сердцу горы, вообще едва не ослепила его в одну из прошлых прогулок. Даже если он избавится от оков и камня, в кромешной тьме он точно не найдёт дороги назад. Ван не хотел этого признавать, но видимо тут его загнали в угол.

— Камни это сила. Разные камни, разная сила. Камень с большой сила быть у Амергал, только он носить самые мощь-камни. Он долго жить, много уметь, немало знать и быть Хранитель Скала. Амергал жить до того, как хаос придти в мир над гора. Он сказать другие ящер оставаться. Не идти наверх. Когда придти Королева, она подарить сила тем, кто только появиться из скорлупа, — продолжала говорить ящерка, присев рядом с кроватью. Хвост, разбившись на сегменты, сложился полукругом вокруг её лап. — Юный аликорн согласиться. Королева обещать великий дар. Она сделать, мы благодарить.

— И всё же меня удерживают тут как пленника и не позволяют увидеть мою спутницу! Возможно, она добра к тебе и другим, но я не вижу этого. Иначе для чего это на моих копытах? — Ван поднял копыто, и звенья цепей жалобно звякнули.

— В тебе много беспокойство о та, шагать рядом с ты. Нет беспокойство. Да уверенность, — глаза ящерки сузились и блеснули внутренним огоньком. Издав забавный щёлкающий звук, высунув кончик стального язычка, она протянула лапу к цепи.

— Ладно, я погорячился, но это нисколько не добавляет гостеприимности ни ей, ни этому Амергалу, — вздрогнул жеребец, ощутив как каменная лапа сжимает его копыто. Кольцо кандалов вжалось в шкурку, доставляя неприятные ощущения.

— Ты бояться цепь. Считать оковы для плен. Это не так, молодой аликорн ошибаться, — проклацкала ящерка, подтянув чёрное копыто ближе и рассматривая крепления оков.

— Попробуй переубедить меня в этом, — буркнул в ответ Ван, не зная чего ожидать от этого существа с лапами, способными раздавить средних размеров булыжник. Что же до когтей, они явно могли оставить борозды и на чём-то попрочнее камня.

— Цепь защищать, цепь спасение. Смотри в глаз Королева и благодари цепь. Знак на металл, очень старый. Не просто знак, память для Королева, — тихо проговорила Страйда, не выпуская из лап звеньев. Оторвав несколько листьев от подстилки, она осторожно продела их через браслеты, скрывая края, царапающие шкурку копыта. Неожиданная забота от ящерки ошеломила вороного, не ожидающего такого от грозных существ. — Когда-то эти цепь держать Королева. Не дать совершить её дело без мысли, как Королева говорить. Она принести их с собой. Давно. Теперь они держать тебя от дела без мысли, когда придти время. Оно придти скоро. Так быть...

— Вот как... хотелось бы верить, что это и правда ради моего блага, — Ван растерянно покосился на выбитые символы. Они действительно напоминали инитиумнарские надписи, но ящерка могла сказать что угодно, даже то, что нужно было Калиго, и он не мог различить, говорит ли она правду.

— Те, кто носить время на бедре, нет слабости. Только сила. Так быть всегда, — Страйда закончила обматывать листьями кандалы и теперь осторожно завязывала узелки, щёлкая когтями по металлическому ободку. Проверив, хорошо ли держатся повязки, она выпустила цепь из лап и отодвинулась. — В "око-часы" Королева звенеть осколок грусть. Все из нас слышать эта песня разбитый кристалл, рваный металл. Едва эта песня начинаться, влага из глаз Королева, течь по её мордочка. Лёд, металл, сила снаружи. Трещина, тоска, дребезг внутри. Королева звучать грусть чаще, когда быть рядом с ты. Тебе нет оставаться тут.

— С радостью покину это место, как только мне вернут мою спутницу, живой, здоровой и со всеми её артефактами. Я напоминаю Калиго о её прошлом и с этим я ничего не могу поделать, — пожал крыльями аликорн, прикрыв глаза. Ощущения от оков стали менее неприятными. Интересно, Калиго заметила, как он морщится при каждом шаге, и послала ящерку или это был жест от самой каменной жительницы этого места? На это у Вана ответа не было. — Почему твоя Королева молчит о происходящем с нею? Когда я смогу её увидеть? Что это за ритуал такой, что по коридорам прокатывается грохот и в раздающемся вдалеке вое мне чудится голос Диксди?

Сам того не заметив, Ван ткнул копытом в оказавшуюся твёрдой и покрытой трещинками грудь Страйды, изумлённо смотрящей на него снизу вверх.

— Она отравить себя "чёрная пыль" и проходить ритуал. Она желать сила, отрицать слабость. Слабость ломать сердце, сердце рождать пепел. Ты хотеть видеть последняя из демикорн и идти с нею путь, но ты сомневаться в её сила? Если так, принимать слово Королева лучше дорога. Дать ей быть свободна от голоса времени на бедре, остаться тут. Ты аликорн, ты жить вечно. Приходить сюда и видеть своя спутница. Выбирать ты, — ясные жёлтые глаза ящерки походили на два отполированных до блеска драгоценных камня, с крошечными огоньками в самом их ядре. Искорки могли бы сойти за зрачки, если бы не распадались на более мелкие, едва ящерка наклоняла мордочку в другую сторону или отворачивалась.

— Что? Позволить ей стать такой как Калиго? Нет! Это не жизнь. Это какое-то существование в замершем времени... Даже если это освободит её от "рубинового режима" и этой связи со стражем. Я не могу согласиться, — Ван отвернулся от каменного существа, не желая смотреть в её сторону. Калиго обещала ему сохранность Диксди. Возможно, она сдержит своё слово. Но тень сомнения всколыхнулась в нём снова от слов этой ящерки.

— Хорошо. Тогда юный аликорн ждать. Спутница сломаться — нет. Ждать, но не сломаться. Верить в слово Королева, верить в своя спутница, — голос ящерки звучал одновременно разочарованными и растерянным. Она плавно поднялась и отошла к стене, оставляя на полу след из царапин от хвоста. Замершая неподвижно Страйда, могла бы сойти за деталь интерьера, если бы не мерцающие живым светом глаза. — Ждать, когда Королева позвать ты... ждать когда... всё меняться...

Речь ящерки стала невнятной, превращаясь в щёлкающий набор звуков и рокота. Качнувшись, она достала из небольшого мешочка на поясе осколок кристалла и приложила к вмятинке на горле, с силой прижав его лапой под удивлённый взгляд вороного.

— Много говорить. Старый камень себя истощить. — Улыбнувшись и прочистив горло, произнесла Страйда.

— Ты говоришь при помощи кристалла? — вороной с удивлением смотрел, как на глазах оживают записи Пепельной Тени.

— Аликорн догадаться верно, — кивнула она, не зная, что не так давно, жеребец прочитал это в лежащей у кровати книги. — Хотеть вода? Идти? Еда? Я уметь поднимать валун, я иметь камни плавающая скала. Это честь. Такой камень редкость. Не все иметь такой камень в тело.

Страйда не без гордости продемонстрировала торчащую ниже локтей пару полупрозрачных выступов. Они не только уходили под каменную кожу, но и пронизывали стальные нити мышц, врастая в сами кости, смутно виднеющиеся сквозь них, преломляясь в гранях. Движение лап вызывало в них тусклое мерцание, пробегающее волнами от основания до самых кончиков, срываясь крошечными искорками в изломах. Вопреки жутковатому виду, это выглядело завораживающе гармоничным, особенно когда ящерка не шевелилась. Ван с трудом подавил желание подойти ближе и рассмотреть их внимательнее, побоявшись реакции Страйды. Кто знает, как она расценила бы этот жест, подумалось ему.

— Вырастить на себе кристаллическую форму... самоцветов, это не опасно? Ведь они считаются природным сосредоточием магии? — на миг ему показалось, как похожий, только намного крупнее кристалл отбрасывает его разрядом заклинания к стене. Угловатая тень скользит позади вспышки, не давая ему рассмотреть её владельца. Мутное воспоминание развеялось, оставив неприятный осадок, как если бы он никак не мог вспомнить очень важное. От этого ощущения, шёрстка на его боках поднялась дыбом против его воли.

— Эти — нет. Но есть другие ящер, иметь другие кристалл. Они быть разный, как и камень. Быть хороший, быть плохой, быть пустой, — Страйда пыталась подыскать более понятные описания, но это ей не удалось, и она просто махнула лапой, остановившись на этом, как ей казалось, исчерпывающем объяснении. Рассматривая вороного, она добавила. — Ты задавать такой же вопрос, как он. Я быть только несколько год из скорлупа, но помнить, как он быть с Королева. Он учить меня язык над гора. Смеяться над моя ошибка, но быть терпение и повторять снова, пока я не запоминать.

— Ты видела того, за кого меня приняли? — Ван ухватился за эту ненадёжную соломинку, благодаря, про себя, обеих принцесс за такую удачу.

— Да. Он быть тут, но не любить это место. Оно делать его хмуро, когда он не читать своя книга или искать новый проход далеко от пещер, где спать, есть, жить. С первый день как он придти, он отказаться носить кристалл на грудь. Желать магия, желать свобода, найти способ быть с камень, но сохранить магия и видеть темнота. Время идти и Пепельный Тень меняться. Быть хороший в начало, стать жёсткий и прочный, как серебро-камень, в конец. Очень жёсткий, после долгий прогулка по это место. А потом он уйти и забрать с собой ящер и Королева. Мы долго их искать, долго посылать крепкий ящер искать след, далеко за предел вязких арок. И тогда найти Королева одна. Почти умирать, — голос ящерки погрустнел, и в нём появилось больше свистящих и шипящих ноток. — Мы принести её в устройство древний народ, что она починить с Пепельный Тень. Долго держать там. Ждать два раза по сто лет. Давать камень, давать разный камень через сила гора. Из всех камень, что мы давать, помогать только один. Королева выходить из устройство её народ и говорить. Не сразу. Тогда мы узнать, что Пепельный Тень её предать, много кусать и оставлять одну. С того день мы не слышать о Пепельный Тень. Амергал всем говорить и хранить надежда, что аликорн пропасть. Прекратить жить и стать невесомая пыль, а ту пыль пылевики съесть. Амергал верить в это много по много лет. А потом приходить ты...

— Ты сказала, что устройство, вернувшее жизнь Калиго, помогал восстанавливать аликорн? — Ван присел на край кровати.

— Искать старый комната, изучать надпись, помогать с заклинания Королева. Да. — прошелестела ящерка, прислонившись к стене.

— Ты довольно охотно отвечаешь на вопросы. Я ещё понимаю, если бы эта демикорн или Амергал стоял за дверью и слушал мою реакцию. К чему бы? Амергал всё ещё принимает меня за него? — фыркнул вороной, пытаясь прислушаться к движению за дверью. Но там было тихо. Даже вой на какое-то время стих и слышался только приглушённым рокотом.

— Твои слова слышать каждый. Все слышать. Это работать как время на бедро народ Королева, — Страйда повернула одну из лап ладонью вверх, открыв взору округлый плоский камешек, прочно вросший в сплетение тугих сухожилий, проступающих под шкурой. Чуть возвышаясь, он тускло переливался белым светом, затухая и разгораясь. — Все кто иметь такой, слышать. Кто не иметь, не слышать. Королева не иметь такой, но она узнать твои слова, если касаться Амергал. Тебя волновать эта новость?

— Я... нет, не особо, — уклонился от ответа жеребец, радуясь, что не успел сказать лишнего до того, как узнал эту особенность Страйды. А возможно и многих других. Упрекая себя в недальновидности, он покосился на полку с книгами и внезапно наткнулся взглядом на едва заметную надпись, выцарапанную на стене чуть ниже крепления:
"Желая сохранить последний росток, иди за поедающими пыль дорог".

— Это место становиться меньше, — прижав коготь к мутному камешку проговорила Страйда. Камень вспыхнул и погас. Вместе с этим голос ящерки стал тише. — Много коридор и комнат оказаться за граница это место. Их найти другие. Я слышать, как Королева говорить с Амергал. Искать сила времени на бедре у последних из поколение. Последних из её народ. Она искать их здесь, не найти. Пытаться вдохнуть жизнь в своё, не получиться.

— Калиго последняя из своего поколения? — Вороной едва не воскликнул, вовремя прижав копыто к губам. — Но почему ты говоришь мне это?

— Твоя спутница носить время на бедро из такой же металл. Королева как-то говорить легенда, как их Шагающее Пламя создавать "око-часы" для каждого из первых. Говорить, это дар от их богиня. Страйда не понимать слово, не знать богиня. Есть Хранитель Скал. Быть несколько, остаться один. Королева говорить, все первые уйти. Получить рана в битва, стать яркая вспышка или терять себя. Тогда время на бедре переходить к новый первый, — Ящерка бросила осторожный взгляд на дверь, склонившись к уху аликорна. — Твоя спутница тоже быть первая своё поколение. Королева хотеть её помощь едва увидеть "око-часы". Она отвести тебя к твоя спутница. Скоро... Ты согласиться оставить её в это место.

— Вот ещё! Если это такая попытка убедить меня, то не особо удачная. С чего мне оставлять её тут? — аликорн передёрнул крыльями.

— Ты сам понять, когда увидеть ритуал. Но ты знать, Королева желать хорошо последней из свой народ. В мир над гора таить опасность. Даже если твоя спутница стать сильная, ей не устоять. Даже страж, про который она говорить, ей не помочь. И ты не помочь. Только Королева знать. Она видеть то, что причинить вред твоя спутница, если она пойти с тобой.

— И кто же просил это передать? Калиго? — Ван лихорадочно думал над сказанным. Всё это взволновало его, пробудив почти утихшие сомнения в честности этой правительницы подземного мрака. Даже если она говорила искренне, со слов ящерки выходило, что ради "блага" Диксди, эта тёмная кобылка провернёт дело в свою пользу, не спрашивая ни у кого разрешения. Его просто поставят перед фактом, что за пределами этого мирка, Диксди... дальше вороной просто не хотел думать, прикусив губу от охватившей его досады и невозможности выбраться отсюда.

— Но Амергал хотеть тебя уйти. Даже со спутница. Его не волновать мир над гора, — добавила Страйда. — Ты говорить с Королева, если она хотеть, она сказать причина. Ты понимать и уходить.

— Какой бы не была причина, я пришёл с нею и покину это место тоже не один, — мрачно ответил вороной. — Можешь так и передать, не важно кому, Амергалу или Калиго.

— Хорошо. Я понимать, — Ящерка выпрямилась и с хрустом вжала когти, разминаясь после не слишком удобного положения у стены. На каменной мордочке скользнуло разочарование и сожаление. Словно она что-то знала, но не стала добавлять, услышав его ответ. Камень в лапе из тускло-жёлтого вновь стал белым.

— Да, раз уж ты здесь, где в этой комнате или за её пределами можно ополоснуться? Прогулки по туннелям оставили на мне пыли больше, чем за всё время странствий. Ещё немного, и эти штуки начнут проявлять ко мне интерес, — Ван ткнул копытом в попискивающих пылевичков. Пушистых существ, мирно катящихся по лапам ящерки, карабкаясь по чешуе и невесомыми шариками падающих с неё на пол.

— Ополо... снуться? — Страйда на секунду показалась озадаченной, забавно склонив мордочку на бок. Озарённая догадкой, она улыбнулась. — А! Вода. Аликорн не мыться песок как ящер скал, брать вода для своя шкурка, как это делать Королева. Там. Нажать на зелёный камень, течь вода. Нажать на жёлтый камень, вода теплеть. Отпустить — перестать течь или теплеть.

Ящерка указала в сторону комнатки с терпким ароматом сырости и чего-то растительного. Тесная каморка, походящая скорее на вечно влажный чулан, была выбита в скале наспех, сохранив на стенах косые выступы сколов. С потолка свисало грибовидное растение, обёрнутое листьями и уходящее корнями в скалу, отчего вороной принял это за оранжерею и даже попытался дотянуться до листьев, кажущихся съедобными. Молчаливо показав на цепи, Ван с восхищением смотрел, как ящерка подняла валуны с цепями и передвинула чуть ближе к стене, пусть и не так легко, как это делал Амергал. Теперь длинны оков хватало, чтоб зайти в каморку, не натягивая их при этом.

Впервые за столько дней, он наслаждался свежим душем, чуть отдающим прелыми листьями, размышляя над сказанным ящеркой. Прикрыв глаза, он представил себе тёплый весенний ливень, поблагодарив про себя создателя этой растительной душевой, с удобными камнями-кнопками с выемками под копыта. Одним нажатием напор воды регулировался, как и её температура, правда, прежде чем освоиться, Ван оказался попеременно под дождём из ледяной воды и под жгущими каплями кипятка, вынудившими вжаться к угол и оттуда осторожно экспериментировать с нажатием на жёлтый выступ. Из комнаты доносился хруст. Страйда что-то жевала, и Ван не хотел уточнять у неё, что именно она там грызёт. Пол отдался в копыта грузной вибрацией и выглянувший наружу вороной обнаружил себя оставленным в одиночестве.

Неуклюже отжимая копытами мокрые гриву и хвост, он вновь пожалел об отсутствии телекинеза и вспомнив шутки инструктора-пегаски над ним в школе магии Гринлифа, спихивающей его в фонтан за каждое проявление невнимательности. Улыбнувшись прошлому, он снова бросил взгляд на надпись. Оставивший эту записку явно торопился и не хотел оказаться застигнутым врасплох. Резкие линии почерка напоминали послание на обратной стороне двери в некрополе. Тот же наклон, хотя глубина куда меньше. Ван прочитал её ещё раз, пытаясь найти разумное обоснование и понять, кому вообще предназначалась эта надпись. Если ему, то кто мог знать, что он вообще окажется тут?

Пытаясь отогнать дурные предчувствия, вороной взял книгу, но чтение не помогало, и он бросил это занятие уже после первых строк. Вспоминая ограничитель Калиго, пусть растерзанный и покорёженный, Ван сравнивал его с "око-часами" Диксди и находил немало сходств. Ящерка была права, они были созданы в одно время и отличались лишь формой. Со слов Королевы, она была из четвёртого поколения и была последней в нём. Если этот ограничитель давал больше прав, чем обычный, то не могла ли Диксди понадобиться ей как... глава своего поколения?

— Калиго думает, что Диксди умеет им пользоваться... — еле слышно проговорил вслух Ван и вскочил с кровати, не в силах унять охватившее беспокойство. Пусть и ограниченно, аликорны имеют к ним доступ, как в этом убедился он сам. Вот для чего его держат на всякий случай. Пусть даже Калиго не боится Стража. Но ей ничто не помешает получить над ним контроль через его спутницу. И кто знает, чем это закончится. — Параспрайтов тебе в библиотеку.

Вороной пнул с досады кровать и зашипел, потирая ушибленное копыто. Подозрения и склад ума следователя строили в его голове предполагаемые события против его воли. Но все возможные планы разбивались об невозможность сбросить оковы или оказаться в месте, где проводился ритуал.

Свод комнаты дрогнул, уронив на голову аликорна мелкие камешки. Где-то далеко раздался грохот, словно нечто массивное врезалось в стену и, проломив её, остановилось. В проеме двери скользнуло несколько ящеров, бежавших, прижавшись к полу. Шагнув к выходу, Ван ощутил падающие с копыт оковы и одним прыжком оказался в тёмном коридоре, змеящимся в толще скалы, извиваясь и наклоняясь. Прижавшись к стене, вороной медленно брёл по нему, переступая через лежащих ящеров и обломки статуй с колоннами. Из пустых комнат вырывались чёрные клубы угольной пыли. Звук шагов искажался, отзывался эхом, перекрикивающим само себя. Где-то впереди разгоралось пламя и слышалось лязганье, как если бы кто-то спихнул по лестнице доспехи.

— Диксди?! — крикнул он, заметив знакомый силуэт, скрывшийся за поворотом. — Диксди! Подожди! Я сейчас... что это за... пакость...

Ставший липким пол цеплялся за его копыта и каждый шаг становилось делать всё труднее. Опустив взгляд вниз, Ван замер, увидев под поверхностью пола покачивающееся отражение. Его двойник смотрел на него с пола, улыбаясь и демонстрируя обе пары клыков. С уголка глаза струилось пламя цвета весенней грозы, разбиваясь на всполохи и вырывая из полумрака его мордочку. Улыбка пропала, едва стены прогнулись и накренились, разрубив отражение на две части длинной трещиной. Со скрежетом по отражению пролегла ещё одна трещина, соединившись с предыдущей в узкий треугольник. Вытянутый осколок выгнулся и лопнул, открыв чёрный провал пустоты, из которой на Вана взглянула шестиглазая тварь, холодно, безучастно, будто его не было, и она смотрела на что-то позади него. Аликорн вскрикнул, сделав шаг назад, но крылья уткнулись в стену. Шершавая поверхность отрезала ему путь к бегству и вместе с этим чувством на его копытах захлопнулись оковы, утягивая его прочь от зеркального пола в вязкую липкую трясину. Угольно-чёрный дым наполнил коридор, прорезаясь всполохами зеленоватых огоньков. Шелест уносимых ветром страниц стих, погружая коридор в тишину.

— Как наш кисточковый гость? — Белоснежная единорожка с мраморной гривой мягко шла рядом с Шайнинг Армором.

— Уже лучше, доктор Циннамон гений в лечении травм, полученных от магии или наделённых ею предметов. Признаться, даже у него был озабоченный вид, когда он приступил к осмотру этого единорога. — Голос Шайнинга звучал задумчиво и рассеянно. Мыслями он был с лечащейся Кэйденс, но всеми силами пытался взять контроль над эмоциями в свои копыта. — Что узнали ваши коллеги насчёт потайной комнаты? Ловушки, тайные хранилища, что-то опасное?

На всё перечисленное она отрицательно покачала головой. Ловушки проверялись в первую очередь. Единственная найденная уже была разряжена, признав в этом кисточковом наследнике заклинание, въевшееся тому в рог. Остальные были рассчитаны скорее на примитивных расхитителей сокровищниц, да и то достаточно удачливых, чтобы оказаться по ту сторону мощной двери. Часть из них пришла в негодность ещё века назад, другая же изрядно напугала одного из её подчинённых, оказавшегося в путах из металлических лент. Тайные хранилища были пусты и открыты ещё до того, как комнату замуровали. Истлевшие куски бумаги высыпались из них прямо на пол, а в углах свили гнёзда вездесущие пауки. Опасной была лишь одна вещь. Тайные знаки на металлических укреплениях, расположенных под каменной облицовкой стены. Даже беглого взгляда было достаточно для понимания, как быстро изжарится вломившийся в эту комнату без спроса. Этот амарантовогривый маг спас многие жизни. Против такого мощного заклинания, имитирующего дыхание дракона, выстоял бы лишь сам дракон. Сейчас же всё приводящее в действие это заклинание угасло, развеялось и потеряло свою силу. Марбл взглянула в сторону двух своих магов, внимательно изучающих фолианты на полках. По большей части это были оригиналы фолиантов, хранящихся в уцелевших после бунта библиотеках. Некоторые рассыпались в копытах, другие ещё удерживались силой зачарованных переплётов в целости. Расставленные по углам восьмиугольной комнаты статуи поначалу пугали своей реалистичностью, особенно если на них натыкались случайно, выхватывая из тени своими крошечными огоньками. По её настоянию использование магии в комнате сократили до минимума, а каждый маг получил в напарники одного из кристальных пегасов, на случай физической угрозы, а не магической.

— Строение комнаты не обычное. Под каменными плитами укреплённая конструкция из металла, не дающая всему месту обрушиться, а так же способная сфокусировать во внутрь разрушительное заклятье, к счастью уже развеянное. Что бы ни поддерживало в нём жизнь, это пропало одновременно с открытием массивной шкатулки кисточкохвостым, — проговорила Марбл, переступив лежащую на полу полку. — Строившие это место явно рассчитывали на возможность стать целью впечатляющей атаки. Ума не приложу, от чего пытались защитить и что именно хранили тут, но эти крепления выдержали бы падение метеорита. Мы можем строить только догадки. А ещё доступ к оригинальным свиткам и фолиантам, редким даже по меркам Кантерлотской библиотеки и архивов Ордена Магов, просто неоценимый источник информации. Я и все маги, работающие со мной безгранично благодарны вам, Шайнинг Армор.

— Предполагаю, после изучения книги останутся в библиотеке Кристальной Империи? — Улыбнувшись, отозвался единорог, получив в ответ такую же улыбку от кобылки.

— Вне всяких сомнений. Создание копии не такая сложная задача. Но есть ещё кое-что... — Марбл вильнула хвостом и, предложив присесть на один из ящиков с инструментами, устроилась сама на импровизированной скамье, сложенную из обломков мебели. — Под комнатой имеется несколько туннелей. Нам удалось найти туда вход, но он закрыт изнутри. Более того, дверь отличается от ведущей в эту комнату и находится на противоположной стороне от неё. Я даже могу предположить, что создатели этой двери просто грубо позаимствовали часть механизмов и принцип действия у первой. Найденный проход закрыт массивной створкой, с настолько прочным замковым механизмом, что просто грубая сила не даст никакого результата. Тонкая магия так же дала сбой...

Заметив осуждающий взгляд единорога, она осеклась и отрицающе замахала копытцем. Понимая рискованность задумки, она лично испробовала несколько самых безобидных заклинаний, просто убедившись в наличии за дверью крупных коридоров и упорности запора в попытке его отпереть. К несчастью, время стёрло с двери надписи, оставив несколько бордовых полосок и невнятные пятна от символов.

— Почему вы не предупредили о находке сразу? — Армор тихо цокнул по ящику копытом.

— Прежде всего, никто не мог понять, что это такое. Лишь откопав две трети, стала видна часть креплений, петель и запирающего механизма, внутреннего и внешнего. Собственно говоря, прежде чем вести вас к ней, необходимо было убедиться в её безопасности. Она явно древнее всего построенного и куда массивнее. Если её и открывали, то или какие-то гиганты, или механизм. Но мы ничего не нашли. В запорном механизме отсутствуют детали, но когда именно их вынули или они сами рассыпались, мы не знаем, — единорожка кисло улыбнулась и развела копытцами в стороны.

— К слову... давно хотел спросить, почему вы и ваши подчинённые так охотно перешли от Ордена на мою сторону. Это лестно, но всё же... — взглянув в глаза мага, проговорил Шайнинг. Марбл не отвела взгляда, лишь вздохнула, будто вопрос был не из простых и отвечать на него ей не особо хотелось.

— Не в обиду будет сказано, но, как начальник дворцовой стражи, вы не знаете Орден так, как его знаю я. Вы принадлежите к единорогам, чья одарённость замыкается на создании барьеров или средства нападения. Атакующие и защитные заклинания. Примитив с точки зрения магов Ордена. Те же, кому повезло обладать множеством навыков, разными видами магии и осваивать взаимоисключающие заклинания, попадают под пристальное внимание глав уже с самых первых классов обучения, — тускло начала издалека единорожка, усевшись поудобнее. Одного взгляда было достаточно для понимания её личного отношения к Ордену, вот только причина была пока не ясна, и Армор внимательно слушал. — В отличие от других, я пришла в Орден не по протекции наставников и не с подачи родителей. Они оба были земнопони и не особо радовались моим достижениям. Начав карьеру как строитель, переняв дело отца, я обнаружила дар ощущать шаткие места конструкций, используя магию, а со временем меня "заметили". На создание своей команды верных и преданных коллег потребовался не один год. Почти все они отщепенцы от ордена. Не смогли уметь всё, не проявили способности дальше своего призвания и так далее. Сложившиеся традиции ордена, непоколебимые устои этого мирка яйцеголовых ситуацию только ухудшили.

— Лучшее лучшим, достойное достойным? Я помню этот девиз... — Шайнинг усмехнулся, заметив, как лёгкая улыбка скользнула и на мордочке Марбл.

— Именно. Лучшие имели доступ до книг, свитков, артефактов, а мы, достающие эти артефакты, порой из рушащихся на глазах зданий, гробниц и склепов, должны были только облизываться. Перед дающим возможность утереть им носы предложением, устоять было просто выше моих сил, — белая кобылка рассмеялась, встав с ящика и направившись в сторону ветхих, покрытых пылью полок. — Решение поддержали все. Как видите, не напрасно. У вас маги, способные разобрать завал и обнаружить тайные туннели, а у Ордена — временный запрет совать сюда свои рога. Временный, потому что я прекрасно знаю — когда Ордену закрывают дверь, его лучшие маги проникают через подвал или лезут в трубу.

На этих словах Марбл стала серьёзнее и, обернувшись к единорогу, протянула взятую с полки книгу.

— Поэтому очень важно, чтобы все дела тут закончились быстрее, а наш кисточкохвостый маг очнулся окончательно и смог запереть эти двери. Как не мерзко это признавать, моих знаний, как и навыков моих подчинённых, недостаточно для оценки опасности этого зала. Кто-то более подкованный в магии вполне способен разбудить незамеченное нами, — хмуро добавила она.

— Меня держат в курсе. В любом случае, охрана из пегасов кристальной будет тут постоянно, а в них я уверен не меньше, чем в самом себе, — в голосе Шайнинга звучала уверенность. Пернатые стражи обладали качествами, почти утраченными в настоящие дни. Служба для них не была просто данью традиции, они относились к ней как к военному делу и выкладывались полностью, выполняя приказы добросовестно. Шайнингу даже казалось порой, будто они сошли со старых свитков, прочитанных им в военной академии. Взяв книгу и просмотрев бегло оглавление, он сложил её к остальным. Всё, что уцелело, будет перевезено в библиотеку. И всё же дверь, упомянутая единорожкой, не выходила у него из головы. Напавший на Кэйденс так же скрылся подземными ходами, сколько ещё таких путей проложено под страной, не знали даже сами её жители. — И подготовьте кого-то из ваших магов. Ходы под зданиями это потенциальная уязвимость Кристальной, оставить это без внимания я не могу.

Единорожка кинула удивлённый взгляд. Этот жеребец, по сути являющийся соправителем страны, держался довольно уверенно, но скорее как стражник, чем кто-то беспокоящийся о своей безопасности. Никто на его месте не решился бы на такой шаг даже в мыслях, но он, как ей показалось, был готов первым войти в подземные ходы, едва найдётся способ открыть дверь. И это в нём подкупало.

— Как будет угодно. Полагаю, одним из магов буду я, ещё нескольких я подберу исходя из поставленных задач, — почтительно склонив голову, ответила Марбл, но Шайнинг, окрылённый идеей, уже шагал к выходу, прихватив пару ящиков с книгами и несколько резных фигурок, удерживая их облаком телекинеза. В зале, не занятые исследованием комнаты маги вовсю укрепляли потолок, не давая верхнему этажу обрушиться окончательно. Рассеивая тьму, то там то здесь вспыхивали огоньки магии, сваривающей воедино прочные конструкции, создавая эдакий купол над ведущей наверх лестницей.

4. Пробуждение ярости, предательство и воссоединение зелёного крыла

Феномен Регрессии вырывается из оков, вынуждая рекреационную камеру принять экстренные меры. Тем временем, в беседе с аликорном Калиго узнаёт нечто, способное испортить её планы. Охваченная сомнениями, она переводит разговор на другую тему. Вороному открывается зачарованный зал, но какие тайны скрыты в нём, он не успевает узнать. Его возвращают обратно в комнату. Калиго остаётся одна и предаётся воспоминаниям о прошлом. Далеко от этих мест, в Лантерн-таун прибывают двое из Старой Гвардии, в поисках ещё одного участника их команды, по странной причине застрявшего в городке.

Чувство, когда вся сущность обращается в поток пламени, безудержно рвущегося сквозь истончающееся тело. Переполняющая сердце мощь, подобная рождению новой звезды, столкнулась с наброшенными на демикорна оковами рекреационной камеры. Прочный, покрытый символами ошейник болтался и искрил, соприкасаясь со вспыхивающими под шкуркой полосами раскалённых вен. Тонкие струи алого пламени оставляли на нём чёрные подпалины, пытаясь стереть ненавистные и ограничивающие свободу знаки на инитиумнарском. Ничего не видящие, широко распахнутые глаза Диксди полыхали, обратившись в два жерла, полных буйного танца теряющей контроль магии.

— Мне... больно... Брайтлайт... пожалуйста... помоги мне, Брайтлайт... пожалуйста, — тихо шептали синие губы, теряя вместе со словами капельки застывающей в воздухе магии, твердеющей жизненной силы, наполняющей сдерживающий демикорна сосуд клубами алого дыма, пронизываемого молниями. Светлый образ белого демикорна с платиновой гривой грустно качал головой, пропадая во вспышках пламени и всполохах разрушающихся защитных заклинаний. Одно из внутренних колец камеры не выдержало и рассыпалось, исторгнув из выбитых на нём символов снопы искр. Обломки не успели удариться о стенки, расплескавшись жидким металлом. Вырывающаяся из тела артефактора сила, замедленный взрыв, желающий лишь уничтожения всего, оказавшегося на его пути, ломал лапки механизмов, оставляя на их месте лишь источающие белый дым отверстия. Их заменяли новые, продолжая выполнять поставленную задачу, не понимая тщетности своих действий. Механизм боролся за своё выживание, подключая все ресурсы, заложенные в него создателями. Он знал, что делать и это было важнее данных о повреждениях, копящихся с каждой секундой в кристалле, безрезультатно ищущем способ связаться с теми, кто мог бы подсказать решение.

— Хартгеар... помоги... мне... — полыхающие глаза прикрылись, когда сдерживающие грудь обручи погнулись, им на помощь пришли два поршня, сжавшие металл оков с боков и вкрутив несколько цилиндров с мерцающими компенсационными кристаллами. С уголков глаз потянулись тонкие струйки пламени, сворачиваясь в петли и скользя по лезвию рога. Призрак прошлого потянулся к ней, замер и, под истошный крик отчаяния, стал рассыпаться на куски. Хартгеар ободряюще улыбался, продолжая распадаться на обломки, словно он хотел, но не мог сказать что-то очень важное. В груди Диксди распрямилась сжатая много лет назад пружина, изогнув её тело единым импульсом. Мысли скакнули в сторону, пробили тонкие витражи воспоминаний и ухнули в небытие. Чёрное ничто столкнулось со стеной пожирающего всё, до чего дотянется, пламени, смешиваясь в круговорот разрушения и свободы. — Помогите... кто-нибудь... помо...

— Производится сдерживание остаточных эффектов активации "Рубинового Режима". Компенсационные артефакты введены в замыкающие кольца сдерживающей заклинательной системы по протоколам два-двадцать семь-сорок-пятьдесят. Дублирующие компенсационные артефакты введены в эксплуатацию. Система автоматической замены вышедших из строя артефактов отдачи работает исправно в соответствии с установленными параметрами. Процент замены... производится анализ. Анализ завершён. Отчёт о наличии суспензии антимагического вещества. Присутствие суспензии антимагического вещества незначительно и продолжает снижаться. Производится оценка состояния субъекта носителя первичной связи. Раса. Демикорн. Обнаружено смещение баланса в сторону третьего компонента жизненной структуры. Производится штатная регулировка баланса компонентов жизненной структуры в соответствии с заданными параметрами комплекса "Водопад", — вырвавшееся из сдерживающего кольца копытце ударило в каменную поверхность, оставляя сеть трещин и глубокую борозду, бессильно соскользнув вниз. Механический голос замолк и, сделав небольшую паузу, зазвучал снова. — Уровень Феномена Регрессии. Отмечено отсутствие тенденции к снижению. Экспериментальный модуль контроля Феномена Регрессии. Отмечаются многочисленные повреждения внутренней секции рекреационной камеры. Прогноз... расчёт предполагаемого ресурса прочности... Расчёт невозможен. Модуль контроля Феномена Регрессии выйдет из строя через два... два... два... Модуль контроля Феномена Регрессии вышел из строя и не может быть запущен повторно автоматически. Разрушение камеры произойдёт через полных два цикла попыток перезапустить вспомогательный модуль... Всему персоналу комплекса "Щит", подготовить медицинский сектор с рекреационной камерой пять сотен девять к экстренной консервации. Всему персоналу комплекса "Щит"... всему... всему... консе... всему... персоналу... подготовить...

— Я... не ощущаю себя... где... — беззвучный вопрос застыл на горящих губах, когда сжимающийся вокруг танец пламени и мрака внезапно раскололся, и в алеющем провале кто-то высокий взглянул на неё альмандиновыми глазами. Протянутые к ней четыре крыла дарили тепло и умиротворение под тонкую, печальную мелодию оперения, рассыпающего крошечные огоньки. Чуть выше этой алеющей фигуры и позади неё появилась тёмная, рубленная и закованная в железо морда с двумя расположенными друг над другом пастями. Сдерживаемый в них огонь стекал вязкими струями между клыками, разбиваясь тяжёлыми каплями где-то внизу. Шесть спокойных глаз терпеливо смотрели на неё в ожидании. Крошечная в сравнении с этим гигантом, четырёхкрылая фигурка обернулась и, грустно улыбнувшись, шагнула в сторону, оказавшись под защитой исполинского перепончатого крыла, покрытого прочной чешуёй.

— Залог Договора... Вдохнувшая жизнь из уст дочери победивших, — громоподобный рокот раздался над головой Диксди, тонущей в нестерпимом свете шести полыхающих глаз.

— Феномен Регрессии достиг максимально допустимой отметки и его уровень продолжает расти. Соответствуя заложенной директиве о внештатных ситуациях, связанных с пробуждением у субъектов носителей первичной связи Феномена Регрессии, рекреационная камера пять сотен девять вынуждена запустить протокол остановки жизнедеятельности субъекта носителя первичной связи... Вынуждена... Вынуждена... протокол... про... система не исправна. Запрашивается рекомендация от центра передачи и хранения данных. Ожидается ответ. Ответ от операторов системы обслуживания отсутствует. Повторный запуск директивы. Сбой... Система автоматической замены вышедших... замены... вышедших из строя артефактов... отдачи. Сбой... Сбой... Феномен Регрессии превысил отметку максимального значения. Сбой систем безопасности... Сбой системы замены сдерживающих контуров. Сбой... Отмечаю разрушение внутренних слоёв рекреационной камеры. Протокол остановки жизнедеятельности субъекта носителя первичной связи будет запущен повторно. Повторный запуск завершён успешно, — передняя панель, покосившись и с трудом сместившись в сторону, обнажила жерло, усеянное крошечными кристаллами голубоватого цвета. Круг за кругом в них разгоралось холодное пламя, отбрасывая на грудь сопротивляющегося оковам демикорна изогнутые символы, накладывающиеся и образующие сложный узор. — Остановка жизнедеятельности будет произведена через один полный цикл.

Что-то хрустнуло, и накренившуюся камеру стала заполнять раскалённая вязкая масса, поглощая охваченную алым пламенем фигурку артефактора. Вырвавшийся вместе с воплем огненный сноп отклонился и угас, едва раскалённый металл наполнил её горло, булькнув остывающим и снова раскаляющимся пузырём. Жар-амулет на её груди изогнулся от окружающего его пекла и впился крыльями в грудь демикорна, словно пытался удержать внутри бешено стучащее сердце. Под размягчившимся металлом проступили покрытые багровеющие трещинками рёбра. Янтарный камень мигнул и огляделся тонкой полоской зрачка, будто бы оценивая окружающее.

— Выпусти меня во имя Древних, — чужой голос прорвался из покрытого остывающим металлом горла, и раскаленное копыто впечаталось в усеянное мелкими самоцветами жерло, ломая его и кроша в осколки прочные кольца устройства. Механический голос сорвался на скрежет и замолчал, погружая камеру в полумрак, разрушаемый лишь редкими всполохами на поверхности раскалённой массы. — Выпусти меня... и я сокрушу врагов во славу Свободных.

Громовой рёв разбился о стенки рекреационной камеры, прогнувшиеся от удара хвостом. Крепления не выдержали, и механизм дёрнулся вбок, расплёскивая потоки раскалённого железа из появившихся трещин. Ещё один удар изнутри разорвал внешнее кольцо, и вспыхнувшее на нём заклинание погибло, угасая и развеиваясь. Камера разрушалась, и с каждым ударом то, что было в ней, пыталось выбраться наружу, методично прокладывая себе путь через этот хлипкий барьер.

В зал рекреационной камеры вбежало несколько ящеров, расступаясь перед грузно шагнувшим Амергалом. Молчаливо, следуя указаниям Хранителя Скал, они шустро перетаскивали запасные полупрозрачные минеральные стержни, с трудом всовывая их в плавящиеся пазы.

— Амергал! Компенсационные артефакты снова перегружены! Отключи этот проклятый протокол проверки перед введением в строй дублирующих, от него нет никакого толка, только потеряем время, — с порога крикнула Калиго, бросившись к выступающей из стены панели. Небольшие самоцветы падали из её копыт, не хотели вставляться в предназначенные для них отверстия, ударяя её короткими лиловыми разрядами. — Она перекинула на себя связь со Стражем не заглушив полностью "Рубиновый Режим"! Ограничитель пытается обойти протоколы камеры и запустить его! Да живее же! Поверни вот ту рукоять и утопи цилиндр полностью, это даст нам немного времени для стабилизации камеры, проклятье. Я надеялась до этого не дойдёт.

Сложившийся из трёх отдельных частей кожух жалобно скрипнул и стал опускаться поверх колонны, соединяясь с тремя раскалёнными кольцами охлаждения, переставшими справляться с нагрузкой. Оглушающий вой наполнил зал, заставив ящеров пригнуться и бросить настороженный взгляд в сторону древнего устройства. Один из самоцветов под копытом Калиго вспыхнул и разлетелся мелкими осколками, оставив после себя оплавленную выемку, дымящуюся и чуть алеющую в центре.

— Нет, нет, нет... этого не должно было случиться. Амергал, опусти те рычаги немедленно, иначе эта тупая машина попытается её убить, не в силах справиться с Феноменом Регрессии! Нам нужно заставить модуль проработать ровно столько, сколько потребуется для адаптации её тела! — подняв с пола ещё один самоцвет, демикорн вбила его в поверхность панели, с удовлетворением заметив, как внутри него заплясала тонкая молния. Линии заклинания вспыхнули на камне, соединив между собой полупрозрачные камешки, вынуждая их светиться изнутри. Грузно навалившийся на раскалённый добела рычаг, Амергал вжимал его в паз, не останавливаясь даже тогда, когда от лап пошёл густой дым. Массивные колёса, сделанные намного позже устройства, нехотя сдвинулись, запирая замки на трёх частях кожуха, вздрогнувшего от разорвавшегося внутри охлаждающего кольца. Прежде чем створки разошлись, массивные крепления вцепились в предназначенные для них петли, не дав им раскрыться вновь. Вой, с трудом пробивающийся через толщу металла, стал тише. Мерцающие цилиндры с полупрозрачными стержнями, гулко присоединившись к камере с боков, приняли на себя удар бушующей внутри камеры магии. Часть из них лопнула сразу, выплюнув сноп осколков и язычков пламени, но другие исправно сдерживали натиск вырывающейся силы.

— Если так пойдёт дальше, камера не выдержит. Удивительно, как эта часть механизма вообще ещё работает, — заметил Амергал, вжимая в пол ещё несколько рычагов и проверяя надёжность креплений кожуха, источающих тонкий дымок от сгорающей пыли. — Коридоры будут перекрыты так, чтобы ей остался один путь. Мы загоним её туда. Ты уверена в этом аликорне?

— Да, их встреча решит всё, — сухо улыбнувшись, отозвалась Королева, изучая бегущие по плитам символы, хмурясь, если прочитанное ей не нравилось. — Ей не за чем будет покидать наши владения. Раз и навсегда, благодаря нашему гостю, она поймёт, что верхний мир никогда не примет её. Один финальный штрих, Амергал. Пусть он увидит ритуал...

Открывший глаза аликорн ещё слышал шелест страниц, долго пытаясь понять, случилось ли это на самом деле или ему это померещилось. Приглушённый вой донесся из коридора, когда стены вздрогнули и вороной на миг ощутил, как эффект от камня угас, погрузив комнату в кромешную тьму. Едва не споткнувшись о сумку, Ван стал на ощупь двигаться к двери, в последний момент вспомнив о возможности применить магию. Об этом он пожалел сразу же, как тьма рассеялась, ослепив его собственным гаснущим заклинанием огонька. Резко оборванное заклинание отозвалось гулом в роге, словно его пытались согнуть.

— Оооой... — обхватив рог копытами и прижав мордочку к полу, простонал он, ощущая, как гул уходит. — Что это только что было?!

Ответом на его обращённый в пустоту вопрос было шуршание, донёсшееся из сумки. Поклажа, брякнув ещё целыми бутылочками и парой замков на ремнях, подскочила и ударилась о кровать. Шорох повторился, и в небольшой щели показался уголок аэтаслибрума, отчего-то уже не сдерживаемого цепью.

— Книга, я приказываю тебе оставаться на месте! Оаауч! — резкий рывок отозвался звоном в голове, и пол пошатнулся под копытами вороного. — Ещё этого мне не хватало...

Промахнувшись мимо лямки, Ван не успел ухватить сумку, отпрыгнувшую в сторону с ловкостью испуганной лягушки. Найдя путь наружу, фолиант ударился об пол, звонко хлопнув замком на обложке. Издав стрекочущий шелест, книга заметалась по комнате, уворачиваясь от копыт и крыльев аликорна.

— Стой, бумажная тварь! Тебе никто не разрешал пробуждаться так внезапно. Какого Дискорда. Тебе должно было хватить крови ещё на несколько дней! — копыта Вана схватили пустоту. Фолиант, неуклюже хлопая обложкой, метнулся в сторону, обнаружив свободный путь к двери. За всё время, сколько он был у вороного, такой отчаянной попытки сбежать он не проявлял. Чихнув в мордочку жеребца облако пыли с пола, книга рывком оказалась на пороге, где путь преградила тёмная фигура с мерцающими глазами. — Лови фолиант! Иначе его будет не найти в этом лабиринте!

Фигура изогнулась и черпнула по полу лапой, оказавшись изумлённой и растерянной Страйдой, выронившей из лап поднос с едой и водой. Вцепившись клыками в каменную лапу ящерки, фолиант зло шуршал листиками, извиваясь лентами закладок.

— Твоя книга хотеть меня жевать! — скрипуче воскликнула она, пытаясь стряхнуть звенящую замком книгу, всем видом демонстрирующую своё нежелание отпустить попавшуюся ей добычу. Приглядевшись, вороной понял причину такого упорства. Острые клычки в пасти жутковатой морды на обложке фолианта не просто увязли в каменной лапе, но и сами постепенно каменели. — Странный книга, нельзя жевать Страйда. Если ты так продолжать, ты стать камень!

— Эта штука тебя не послушает, прижми её к полу, пока она не натворила бед! — выкрикнул Ван, стараясь не вспоминать о беспокойном дне, потраченном на поиски сбежавшего фолианта в прошлом. Сейчас, когда вороной оказался без магии и работающих заклинаний, да ещё и в ограничивающих свободу оковах, упустить с трудом добытый артефакт совершенно не входило в его планы. Злясь на бездействующую цепь в столь нужный момент, он ломал голову над неожиданно проявившейся прытью аэтаслибрума. Если бы Ван не знал мерзкий характер этого продукта извращённой магии и таланта неизвестного автора, он готов был поспорить, что фолиант пытался именно сбежать. Любой ценой оказаться как можно дальше от того места, где вопреки своему желанию очутился его нынешний обладатель. Послышался скрежет и оглушающий визг скользящего по камню металла, завершившись глухим ударом, сотрясшим подземное строение, вновь погрузив окружение в полный мрак на доли секунды. Воспользовавшись случаем, ящерка с размаху приложила замешкавшуюся книгу об пол, принявшись выковыривать из лапы остатки окаменевших и сломавшихся клыков. Дотянуться до обложки и влить несколько капель в раскрытую пасть было минутным делом. Подняв увесистый фолиант, вороной стал обматывать его цепью, на этот раз не доверяя одной только ей, соединив звенья навесным замком. Ещё одним артефактом, доставшимся в качестве оплаты за успешно проведённое расследование в Локбурге. — Да что на тебя нашло, аэтаслибрум?!

— Аэ-тс-леб-рам? — забавно проговаривая слова, переспросила ящерка. Подняв от лапы мордочку, она пристально посмотрела на вороного, и её взгляд тому совсем не понравился. В жёлтых глазах горел неприятный огонек, и Ван нехотя отодвинулся в бок, не выпуская фолиант из копыт. — Ты назвать эта книга — аэт-сллебрум?

Не только глаза. Тон каменного создания изменился тоже, став глуше и, как показалось аликорну, злее. Страйда протянула к нему лапу. Ван шагнул от неё, заметив мерцающие внутренним светом когти, прижав к себе фолиант. Что бы ни было в голове у неё, это явно не сулило ничего хорошего, если не ему, то точно книге. И что хуже, он не понимал причины такой резкой перемены. Услышав шаги, ящерка вздрогнула и затравленно обернулась. Шагнув к стене, она лишь приложила коготь к губам, многозначительно кивнув в сторону дверей, окончательно лишив вороного понятия о происходящем.

— Дикая магия. Как бы ни была качественно выполнена твоя цепь, она боится и перестаёт выполнять возложенные на неё функции. И это правильно. Я была бы удивлена, если случилось иначе, — знакомый голос зазвучал в проёме двери. В полутьме появился тускло мерцающий красный камень, а вслед за ним на "свет" вышла и сама Калиго. Позволяющий видеть в темноте камень выхватывал из мрака предметы тем охотнее, чем ближе они были, подумалось Вану и ради проверки своей догадки он бросил взгляд на ближайшую стену. Та была светлее, чем находящаяся в коридоре и видимая через проём. — Страйда, ты больше не нужна тут, покинь нас.

Неохотно убрав лапу, ящерка кивнула и медленно вышла из комнаты, бросив напоследок пристальный и не сулящий ничего хорошего взгляд. Гадая, чем же была вызвана эта резкая перемена, Ван не заметил, как тёмная демикорн подошла ближе и стала пристально рассматривать цепь.

— Примитивно. Просто. Эффективно. Навевает воспоминания о первых опытах с предметной магией. До того, как наши искатели обнаружили заброшенные схроны со свитками, инструкциями на металлических и каменных табличках. С того года развитие предметов, наделённых магией, зависело исключительно от талантов моего народа и магии нашей Богини, — проговорила она, проникая взором своего артефакта в структуру цепи, изучая сплетение магических нитей заклинания с ковкой кузнеца. — Ты кормишь эту книгу частью себя. Это мерзко, тебе не говорили? Ты и этот фолиант для меня почти одинаковы. И её, и тебя не должно было быть. И так же, как эта ожившая обложка с запятнанными извращённой магией страницами, ты тоже однажды пожелаешь укусить протянутое копыто. Скажешь, что это не так?

— Эту книгу сделали такой, как мне сказала моя хорошая... — Ван замялся, не зная, какое слово подойдёт лучше. — Артефактор. В фолианте, возможно, находится ответ на мои вопросы, и каким бы он не был, он ценен. Если только я найду к нему ключ.

— На твоём месте я бы избавилась от него, — сухо заметила Калиго, блеснув рядом острых клычков в тусклом свете. Вороной был готов поспорить, её мордочка выражала отвращение, какое он видел лишь у кобылок, внезапно обнаруживших в салате жука или слизня. — Впрочем, кто я тебе, чтобы осуждать сделанный выбор? С момента становления нашей Богини Алым Мастером мы только и могли отнимать её чрезмерную силу, избавляли от переполняющей её кровь магии, пытаясь хоть как-то облегчить её существование. Магомеханики, магинженеры и не всеми любимые техномаги занимались созданием всё новых и новых артефактов, способных стать просторным сосудом для её мощи, не развалившись при этом на части. В то время наши силы были в расцвете...

— А был выбор? — Вороной сунул скованный фолиант в сумку.

— Выбор был всегда. Просто порой его нужно было найти, — заявила Королева, приглашающе кивнув в сторону коридора. — Не желаешь составить компанию в небольшой прогулке? В моих владениях есть на что посмотреть, кроме старых книг и ящерок вроде Страйды, а эта комната навевает на меня слишком много воспоминаний.

— Страйда... мне показалось, что она повела себя странно, услышав название книги, — заметил вороной, застёгивая сумку на дополнительные пряжки, проклиная отсутствие телекинеза и неуклюжесть копыт. Если бы не Калиго, кто знает, как повела бы себя эта каменная жительница гор. И этот жест. О чём она хотела им предупредить? Размышления прервал голос демикорна.

— Эти книги приносят удачу и беды, победу и поражения примерно в равных пропорциях. И у них есть занятное свойство — не больше одного фолианта на мага. Изучив один, познав его до конца и получив желаемое, другие этот маг уже не сможет прочесть или открыть, — улыбнувшись, проговорила демикорн, царапая стену металлическими лезвиями на хвосте. — Однако создавший этот фолиант прекрасно знал об ограничении и попытался его обойти. И для этого использовал весьма неприятные методы. Тебе решать, стоит ли пытаться познать написанное в нём.

Стены под прокатившийся по коридору гул вновь вздрогнули, и с потолка посыпались мелкие камешки и пищащие пылевички.

— Нет повода для беспокойства, обвала тут не будет, — в ответ на опасливый взгляд аликорна и настороженное движение ухом, успокаивающе заметила Калиго. В мягком уверенном голосе не ощущалось обеспокоенности, словно она знала что-то, о чём не был в курсе Ван. — Ящеры знают скалы и умеют строить пещеры и туннели, используя для этого прочные части скал, в отличие от создавших эти подземные помещения и коридоры, не имевших никакого понятия о горах. Часть комплекса провалилась почти целыми секторами, оказавшись во владениях ящеров. Лишь благодаря прочным каркасам внутри стен отдельные комнаты, залы и переходы остались почти невредимыми. Поселившись в этом наследии ушедших времён, мы так и остались чужаками в подземном мире. И всё же, мои соплеменники не просто заняли пустующие строения, но и возвели немало собственных.

На этот раз позади Королевы появился другой ящер. Массивный, чуть ниже Амергала и угрюмо-молчаливый. Правое бедро рассекала глубокая трещина, переходя по боку на рёбра. Внутри неё переливались тусклым металлическим блеском скрученные и прижатые друг к другу волокна. Два массивных кольца скрепляли края трещины, но выглядели скорее как украшение, чем крепления, призванные удерживать трещину от расширения. Отличаясь от Амергала или Страйды, этот ящер обладал тёмными камнями в лапах. Их тёмные грани искрились зеленоватыми прожилками, светящимися ярче на сколах. Под углом, раздвигая крупные чешуйки на локтях, из тела торчали два чёрных шипа. В горле у него переливался такой же кристалл, как и у Страйды, но по каким-то личным причинам он молчал, отзываясь на голос Королевы кивком головы.

— Говоря о постройках... Я слышал от Калдари историю, как одного жеребёнка приковали цепями в стенах форта. Полагаю, похожими на те оковы, что сейчас звенят на моих собственных копытах, — голос аликорна стал чуть хриплым от попавшей к горло пыли. Откашлявшись, он добавил. — Ты сказала, я мало знаю о своей спутнице и раз я твой пленник... кто как не ты знаешь причину этого заточения, верно?

Они шли по коридорам, змеящимся в толще скалы, минуя провалы к рекам багровеющей лавы. В этих местах было жарко и сухо, но уже за следующим поворотом обнаружились выбитые в стене чаши-углубления, полные чуть тёплой, но свежей и вкусной воды.

Калиго молчала, и вороному оставалось лишь следовать за ней, поглядывая по сторонам. В этих местах он ещё не был. Символы на стенах отличались, как и детали дверей. Круглых, удерживаемых прочными петлями. Краска с них облезла уже давно, обнажив слегка тронутую ржавчиной поверхность там, где по металлу капала вода из подземных источников. За толстым, мутным стеклом виднелись какие-то механизмы, столы, накрытые арками с выбитыми на них знаками, толстые колонны со сдвигающимися в бок дверьми, способные вместить двух пони сразу. Сломанные трубы лежали рядом, покрытые пещерными растениями, нашедшими тут благодатную почву. Чуть дальше, видимо, была оранжерея Королевы. Просторный зал полностью зарос, создав свою собственную замкнутую экосистему, отгороженную от сухого воздуха прочной полупрозрачной преградой, массивными дверьми и втекающими в него несколькими источниками воды. Витые корни торчали из щелей развалившихся стен и уходили в пол, питая влагой толстое дерево в центре сада, выросшего без всякого солнечного света.

— И всё же, почему? — напомнил Ван о своём вопросе, едва они миновали очередную развилку, пропустив несколько ящеров, катящих громыхающую вагонетку с булыжниками.

— Чтобы она не пошла на Зов, как это сделали все остальные. Никто, кроме первых поколений, не мог сопротивляться Её Зову. Голос Богини это закон. Это приказ. И смысл жизни. Когда с её губ срывалась песня, каждый из нас становился с нею единым целым, единым разумом, желаниями и стремлениям. Весь народ, получивший от неё в дар жизнь, был её щитом и клинком, — пожала крыльями Калиго, плавно ступая по покрытому песком полу, слегка накренившемуся и растрескавшемуся, оставляя за собой отчётливые следы. Она вела его другим путём, показывая прорытые ящерами ходы и руины чего-то более древнего. Места, где уже давно не ступали копыто или лапа. В боковой, разрубленной по диагонали арке, накренившись и выставив вперёд погнутое лезвие огромного клинка, торчал массивный механизм, обнажив свои разорванные трубы и соскочившие с креплений шестерни. На груди, если можно было так назвать переднюю часть этого механического бойца, были выбиты буквы, похожие на эквестрийские, но, сколько Ван не пытался, разобрать их не удалось. Время и капающая вода сделали их нечитаемыми. Закрытая решётчатым забралом морда застыла, уставившись в одну точку, словно много веков спустя порождение механиков пыталось дойти до своей цели. В голосе Калиго отсутствовали эмоции, это озадачивало его. Он было подумал, что ей всё равно, пока она не добавила. — От жеребёнка не было толку, как и от ещё десятка подобных ей, ещё не получивших свои ограничители. Почти до самой битвы с единорогами Кристальной она оставалась в оковах, пока голос Алой Луны окончательно не угас и не потерял над ней своей силы. А незадолго до этого...

Тёмная вздрогнула, сбавив шаг и хлестнув хвостом из стороны в сторону. Почти лишённые перепонок крылья встряхнулись, на миг став похожими на размашистые лапы или диковинные ветки, берущие своё начало от лопаток. Вороной шёл следом, молча, ожидая, когда демикорн продолжит свою историю.

— Я... я покинула свой народ, когда Алый Мастер повела большую часть из нас с собой. В битву, с которой не смогла вернуться, — голос Калиго дрогнул, но она быстро справилась с охватившими её эмоциями. Пробиваясь наружу через холодный щит уверенности, они угасали, не набирая полной силы. Как и она сама, её чувства тлели, стирались и теряли свою яркость. Поддерживающий в ней жизнь камень мог позволить ей ощутить быстро испаряющийся туман грусти или всплеск остывающей ярости, словно брошенный в воду раскалённый кусок металла. Короткое ощущение жизни, отзывающееся болью и следующими за нею пустотой и безразличием. — Оставшиеся... выжившие приняли на себя удар войск Кристального Королевства. Выполняли "долг" перед принцессой, бросившей их в сложное время. Видимо, лишь став "тлеющими", им удалось понять свою ошибку и принять свободу, предлагающую иные пути. Но для этого им не хватило времени. И смотря на твою спутницу, я понимаю... насколько коротко было их существование в верхнем мире.

— И несмотря на это, они уберегли её, — возразил вороной. Ответом на сказанное было кислое выражение на мордочке Королевы.

— Уберегли, не дав ничего из действительно ей необходимого. Это печальное зрелище. Последняя из нас оказалась жалким подобием всего, чем были мы... — фыркнула демикорн. Из трещины на её разорванном ограничителе выпала мелкая деталь, упав на песок и рассыпавшись в голубую дымку искрящейся пыли. Остановившись рядом с выступом, ведущим к котловану, наполненному медленно текущей лавой, она подняла крылья и, нажав когтями на замки артефакта, плавно сняла его со своих глаз. Чёрные и угольно-матовые глаза смотрели в сторону одинокой скалы, торчащей накренившимся шпилем. Утопая в расплавленной руде, от скалы тянулись цепи, прикреплённые к многочисленным кольцам, вбитым в стены котлована. Некогда висящая над лавой, платформа почти утонула, и обрывки навесного моста беззвучно колыхались, сопротивляясь жару. На отполированной поверхности скалы, изрытой золотистыми прожилками, виднелся всего один символ. Изогнутый рог, сломанный пополам косой линией, и разлетающиеся в стороны осколки, образующие разомкнутые половинки круга. Калиго смотрела на скалу невидящими глазами, и сухой воздух, полный жара пещеры, шевелил её чёрную гриву. — "Отступниками" навечно останутся понявшие эту ошибку задолго до битвы и тщетно пытавшиеся вразумить остальных. Богиня не вернулась, а принцесса отменила приказ, пользуясь своим статусом. Если бы всё было иначе, возможно мы успели найти решение... Договор был этой ошибкой, но не осталось тех, кто смог бы сожалеть о ней.

— Кроме тебя, — вороной встал рядом, ощутив как натянулись, и тотчас ослабли цепи на его копытах, когда валуны подплыли ближе и застыли, повинуясь магии ящера. — Я слышал о договоре уже не раз, но в чём он заключался? Какое отношение к событиям тысячелетней давности имеет Диксди?

— Хм... Я расскажу одну историю. Грустную историю, которая не могла не случиться. Один единорог, маг, опередивший своё время, смог сотворить то, чего не было до него и не могло быть повторено после. За свои услуги он попросил камень. Не просто кристалл, самоцвет или кусок бесполезного золота, годного на монетки или украшения для кобылок при дворе. Нет. Этот маг, сумевший познать старую магию и разобрать пыльные свитки, потратив на это пять десятилетий своей жизни, захотел лишь одного — Слезу Алого Мастера. Даже узнав, что этим он просит будущую жизнь одного жеребёнка, маг настоял на своём, потребовав в дар эту застывшую слезу. В знак признательности за услугу, способную сохранить не одну, а тысячи жизней, его просьба была удовлетворена, но с одной оговоркой. Если подобная помощь будет оказана ему или его народу, пришедшему к Алому Мастеру, такая же плата будет востребована назад. Но... нас не стало. Новые народы, сохранившие жизни ценой многих из нас, забыли о существовании моей расы и о своём обещании. В потоке времён оказался потерян крошечный осколок, ждущий, когда его найдут... — голос Калиго плавно растекался по коридору, отталкиваясь эхом от стен, стихая в тёмных комнатах и ведущих в некуда проходах. — Нам следовало порвать Договор и остаться в надёжных стенах, едва стал известен исход битвы Богини. Нужно было защищать жеребят, а не только её, и возможно сейчас в горах слышались бы голоса моих сородичей, а не завывание холодных ветров в пустых фортах и на обледеневших стенах укреплений. Слово, скрепленное Договором, было сдержано лишь одной стороной. Мы сдержали его... а они нет. Калдари... она верила в Договор всегда. Фускус Калдари, ты произнёс её имя, но даже не знаешь, как важна была она для всех нас в те тяжёлые годы утраты. Последняя из второго поколения и единственная из первых двух поколений, оставшаяся в живых...

Королева вздохнула, ощущая жар огня, сравнимый лишь с пламенем, медленно пожирающим её саму вот уже много лет, безуспешно пытаясь сжечь её тело дотла. Имя всколыхнуло воспоминания о демикорне, возглавившей защиту горных укреплений благодаря своему авторитету и внутренней силе.

— Она была... сильной. Я видел оставшееся от неё там, на тропе в долину, — смутившись, проговорил Ван, вспомнив застывшую с гордо поднятой к небу мордочкой в последний миг своей жизни кобылку.

— Когда сдерживающий Алого Мастера механизм оков не выдержал нагрузки, она была среди предотвративших гибель многих, ценой нескольких. Резервуар разорвался, и её обожгла чистая магия Богини. С того рокового дня вместо груди у неё были стальные пластины, соединённые с переходящими в полудоспехи артефактами, не позволяющими её сердцу покинуть тело. Всю оставшуюся жизнь она была закована в броню с амулетами, не столько дающими ей силу, сколько отнимающими, рассеивающими её излишки, предотвращая яркую и смертоносную вспышку застрявшей в ней сущности Алой. В тот день все кого она знала, все кто вдохнул жизнь с губ Богини и очнулись вместе с Калдари, отдали свои жизни ради других. Обращались в пепел, но до последнего удерживали рассыпающиеся оковы Алого Мастера, выигрывая доли секунды для отчаянно ищущих выход магинженеров, — замки артефакта-глаза защелкнулись. На мордочку Калиго упали привычные блики красного камня. В голосе демикорна звучала тоска и вместе с нею гордость. — В тот день она дала клятву создавать самые прочные резервуары. Самые совершенные механизмы, способные безопасно отнять магию у Алого Мастера. Самые прочные оковы, выдерживающие натиск перешедших за грань и не способных повернуть назад. Не прощая ошибок себе, не терпела слабости в других, требуя жёсткости и стойкости. Порой, мне кажется, она радовалась страданиям Богини. Утешалась ими в миг, когда утрата и буйный огонь в обгоревшем сердце напоминали о себе. Жаль, я не знаю о её судьбе, покинув всех незадолго до битвы, но раз ты видел Калдари... окаменевшей, видимо и её путь подошёл к концу.

— Ну, в каком-то смысле она всё ещё жива. Часть. Память и навыки, — тихо проговорил вороной, заметив, как ярко вспыхнул камень в артефакте Калиго. — Ограничитель Дикси стал для неё сосудом.

— Вот тут ты ошибаешься, аликорн, — не слишком уверенно возразила демикорн, повернувшись и сделав к нему шаг. — Я точно знаю, личность в этих "око-часах" принадлежит совсем другому демикорну, одному из первых, достойному места вспомогательной личности ограничителя!

— Увы. Диксди получила свой первый ограничитель именно с этой личностью. А вот потом... — Ван вспомнил события в форте, путешествие по горам и короткие беседы со Старшей. На мгновение его кольнула ответственность за произведённую замену, когда он бросил взгляд на растерявшуюся Королеву. Но, отбросив сомнения в сторону, решил, что поступил бы так снова, если бы пришлось выбирать между Калдари и какой-то неизвестной ему персоной, ставшей набором памяти в глубинах кристаллов и шестерней диковинного металлического предмета. — Найденный ею первый ограничитель пришёл в негодность, и при запуске нового я перенёс в них личность Калдари. Она оставила для этого точные указания.

— И почему? — демикорн стояла близко, и, если бы Ван чуть наклонился вперёд, их носы бы соприкоснулись. Алый камень с бегущими под его поверхностью искорками и вспыхивающими линиями, складывающимися в узоры, почти закрыл ему обзор.

— Она могла помочь Диксди и помогала ей столько времени. А мне хотелось помочь ей. Пусть даже "око-часы" твердили о каких-то повреждениях... — Ван смотрел в закрывающую глаза пластину и гадал о том, какими были глаза Калиго до обратившего их магического отката: зелёными, синими или может стального оттенка. — Я не мог позволить ей пропасть без следа. Создать её копию не вышло, пришлось пожертвовать тем, что находилось в новом механизме. Любой поступил бы так же.

Однако на мордочке Королевы не было одобрительной улыбки. Вороной ждал, если не благодарности, то хотя бы согласия. Королева же просто стояла, застыв подобно статуе, будто пыталась прочитать его мысли и убедиться в правдивости сказанного. Казалось она просто не верит услышанному.

— Не скажу, что рада этой вести, — внезапно проговорила демикорн, развернувшись и зашагав по каменному полу, прочь от скалистого уступа. Жеребец едва сдержал вздох разочарования, когда она сухо добавила. — Теперь понятно, почему Диксди Дуо была так шокирована началом ритуала. Будь в ограничителе нужная поддерживающая личность, при потере сознания всё было бы в порядке... Надо было предугадать и такой вариант, пусть даже кажущийся невозможным, прежде чем помещать её в камеру.

Королева пнула подвернувшийся под копыто осколок минерала, вымещая на нём свою досаду. Этот аликорн заменил личность, и ко всем проблемам ограничителя главы добавилась паника ничего не понимающего демикорна. Всё пошло наперекосяк и хуже того, теперь Калиго не была уверена, пойдёт ли на соглашение эта очнувшаяся личность. Кто знает, что будет на уме у прошедшей ритуал. Когда вся фраза вороного уложилась в голове тёмной, та резко развернулась, царапнув стену острыми лезвиями.

— Ты сказал, личность была повреждена?! Сильно? Насколько сильным было её повреждение, когда ты сменил ею другую личность? — взволнованно и быстро проговорила правительница ящеров, почти теряя самообладание.

— Эмм... эта штука настоятельно не рекомендовала производить замену, наверное, достаточно сильным. Если честно, я не разбираюсь в таких вещах, — отшатнувшись от высеченных из скалы искр, жеребец с недоумением смотрел на внезапно переменившуюся демикорна. От её спокойствия почти ничего не осталось. Поджимая губы и переминаясь с копыта на копыто, она явно не могла скрыть охватившее волнение. Казалось, будто она не может решить для себя, важна ли эта информация или её можно проигнорировать. — В общем-то, я только произнёс сказанные мне слова, не зная их значения, едва голос из "око-часов" проговорил одну из фраз на этом же языке.

— На инитиумнарском... Не важно... протокол бы не позволил скопировать сильно повреждённую личность, не скопировав невосстановимые части с оригинальной личности ограничителя прототипа. Первая личность всегда будет основной, — прошептала она, говоря скорее сама с собой, чем с жеребцом. — Система не давала сбоя даже в Эпоху Хаоса, с чего бы ей сломаться сейчас... это просто смешно... надеюсь...

Последнее слово она сказала очень тихо.

— Не смотря на это, с Диксди же будет всё в порядке? — вороной поравнялся с Королевой. Она выглядела обеспокоенной, и это настроение передалось и ему.

— Возможно. Не знаю. Скорее всего. Какие ответы тебя устроят? — отозвалась Калиго, вспоминая содержимое сумки спутницы жеребца, понимая причину выбора именно таких книг. Артефактор взяла лишь способное пригодиться при встрече с наследием её народа. Карты старых укреплений, список символов с описанием их значений и позволяющие подобрать ключи к старым дверям. Каталог основных магических печатей, отпирающих или приводящих в движение механизмы. Заботливо подсказанные вспомогательной личностью вещи никак не могли быть в духе Калдари, той, какой её помнила тёмная демикорн. И это не было похоже на Лацертуса, чья личность была с самого начала в "око-часах" прототип девять. — Точнее смогу сказать лишь когда ритуал завершится. Это будет интересно... Скажи, какой предстала перед тобой Калдари? Всё тем же безжалостным и холодным воином? Живым оружием, способным прервать чьё-то существование без сожаления, если это будет нужно? Лидером, не терпящим отказа и требующим повиновения?

Вопросы застали вороного врасплох. Ему вспомнился блеск фиолетовых глаз. Грусть, охватившая Старшую в форте. Смех и едкие замечания по пути. Даже её попытка привлечь к себе внимание, запоздало понятая им и миг, когда она оттолкнула его, желая оставаться сильной и не требующей утешения.

— Вовсе нет... она показалась сильной, но живущей миром, оставшимся в прошлом. Пожалуй, в этом вы обе похожи. В ней сильное желание защищать, но делает она это грубо. От её жизни осталось так мало, но она пытается наслаждаться даже этим, — задумчиво ответил Ван, вспомнив её первое пробуждение в Дольмене.

— Защищающая, наслаждающаяся жизнью, это не Калдари. Это не может быть она, — сухо возразила демикорн, минуя стену со скруглённым по углам широким окном. Вместо стекла был какой-то тёмный полупрозрачный камень. За ним, постепенно становясь неявными силуэтами, виднелись брошенные механизмы, закреплённые у чуть наклонённых столов с когда-то мягким покрытием. Дуги хитрых устройств, покрытые пылью и паутиной, напоминали рёбра нашедших свой последний приют диковинных монстров. Несколько огромных кристаллов, зажатых в основании металлическим кольцом, тускло переливались бордовым светом. У ближайшей стены, постепенно уходящей в тень, виднелись передние части доспехов, помятые, разорванные и оснащённые заплатками с непонятными символами на них. Остальное, сколько бы вороной не старался, рассмотреть через потемневший камень не удалось. Половину этого похожего на витрину окна покрывала копоть, достаточно старая, чтобы капли воды проделали в ней узкие дорожки вниз.

— А что находится там? — кивнув в сторону увиденного, спросил аликорн, подойдя ближе и приложив к стеклу крыло, пытаясь рассмотреть мерцающие кристаллы с обломанными и расколотыми верхушками.

— Старые заклинательные комнаты. Увы, ставшие бесполезными с момента, как всё это место потерялось в истории. Даже открыв двери и добравшись до силовых кристаллов, не удалось вернуть их к жизни, так что ящеры просто сожрали металлы, пришедшиеся им по вкусу, бросив остальное лежать. Созданное ещё до нас пережило Великий Катаклизм, сохранилось в Эпоху Хаоса и теперь просто превратилось в хлам, — с горечью в голосе откликнулась Калиго, сбавив шаг у массивной двери, выломанной и поставленной сбоку от проёма. Из помещения тянуло сыростью и прохладой, одновременно со стелющимся по полу туманом от колец вокруг кристаллов. Ван заметил какое-то движение в дальнем углу, но приняв размытый силуэт за очередного ящера, зашагал дальше. Вслед ему посмотрело четыре красноватых глаза, поочерёдно мигнувших и пропавших в темноте.

— Твой кулон... тогда, незадолго до нашего знакомства, ты сказал Амергалу, что нашёл его. По твоему взгляду на камень отражений было понятно, как ты заполучил его. Пепельная Тень всегда отличался изобретательностью. Передать свою драгоценность отражениям, а через них тому, кто унаследовал его облик, но не его разум, к сожалению, и его манеры. Для него само время было тесным, — внезапно рассмеялась она, бросив короткий взгляд на украшение лежащее поверх груди жеребца.

— Это бессмыслица, как можно оставить что-то отражениям? — недоверчиво покосившись на демикорна, проговорил он, усомнившись в её здравомыслии. — Да даже если и так, то для чего? Заставить тебя подумать, будто я — это он? Какой смысл, если его уже нет...

Хорошее слово "если", оно очень удобно меняет расклад и, верно расположенное в предположениях, позволяет получить совсем другой результат. Ведь если его нет, это одно. Но если он всё ещё существует? Ван вспомнил слова Амергала, упомянувшего о перейденной грани и поисках. Удалось ли демикорнам достать его, ещё неизвестно, ящеры отыскали Калиго одну. Всё запутывалось ещё сильнее, вызывая у вороного желание удариться рогом о стену и заставить этим мысли перестать кружиться у него в голове, рождая один вариант за другим.

— Крупицы живущих раньше. Отражения. Сильных, способных вцепиться в самый край перед прекращением их жизни, как это сделала я, — мягко звучал её голос, утопая в тишине тянущегося коридора. Она слышала идущего позади жеребца и ощущала вздрагивание пола под лапами ящера, отчего не оборачивалась, бросая лишь короткие взгляды своим артефактом на стены и оставленные на них знаки, проверяя верность выбранного пути. — Почти тот же принцип, сохранивший личности в наших ограничителях. Только сильнее, совершеннее и... созданный задолго до нас. Пепельная Тень долго ломал голову над этим. Искал записи, исследовал каждый закуток этих владений, пока я была с ним рядом и переводила непонятное или почти стёршееся. Разгаданное легло в основу его зеркального туннеля. Пробы его силы и умений. И, как мне казалось, безуспешной пробы. Я ошибалась, раз на тебе качается его бесценная вещица, открываемая только магией аликорна.

— Значит... в тех туннелях была ты?! И ты чертила на стекле кристальным стилусом? — выдохнул вороной, вызвав этим кривую усмешку на её губах.

— О да, я была молода по меркам своего народа и жаждала увидеть мир. В тех зеркалах сохранилось много чего другого. Ведь так? Или они показали исключительно одну эту сценку? Они помнят любое событие, случившееся перед ними. Разумеется, большая часть зеркал там развалилась, оказавшись погребённой под завалами. Пожалуй, несколько из них я была бы рада найти и поставить у себя, делая некоторые свои вечера приятнее. Но не в памяти прошлого их прелесть, аликорн, — тон демикорна от мечтательного и немного сладковатого изменился на грубоватый и серьёзный. — Множество нитей вероятности. Вот чем являются на самом деле эти тёмные зеркала. Представь себе события, способные измениться и своим изменением породить цепочку других событий. Нет, ты не поймёшь... И всё же то была прекрасная эпоха для всех, желавших отсутствия предрешённости в их жизнях.

— Если ты так много знаешь об этом кулоне, почему я вижу в нём себя и ту, о ком думаю, не в силах забыть? И что... — он хотел добавить, "что делают в нём другие аликорны", но осёкся. Упомянет ли она о них или промолчит — от этого зависело, насколько осторожно стоит слушать её ответ.

— Всё просто, безделушка показывает то, что хочет видеть её владелец. Точнее, желаемое, вдыхающее в него силы и уверенность. Конечная цель, исполнение мечты, результат стремлений. На поверхности вложенных внутрь камней будут скользить образы, напоминающие о пути и не дающие свернуть с него. Когда-то там была я... Возможно именно в день, когда моё изображение пропало, я просто не поверила в случившееся, ощутив острые клыки на своей шее, — браслет на её копыте щёлкнул, и в облачке телекинеза повис похожий кулон, вынутый из небольшой выемки. В тусклой вспышке он хрустнул и открылся. — У меня нет глаз. Я вижу артефактом, а его невозможно обмануть или создать иллюзию. Этот кулон пуст. Твой пуст тоже. Тьма в одном, и такая же тьма в другом, но если ты заглянешь в мой, тебе предстанут те же образы. Ты с одной стороны и желаемое тобой с другой...

Вороной осторожно посмотрел в зависший в воздухе кулон, тихо позвякивающий обрывком цепочки. Поцарапанный и немного помятый, он походил на полученный из зеркала, только был старше и повидавшим немало путешествий. С одной из половинок на него смотрел незнакомый Вану пони, пристально смотрящий ему в глаза. С другой — обладающая хмурым и осуждающим взглядом ночная пегаска. Поджав губы, она словно хотела сказать нечто важное, но не могла подобрать слов. И в обеих половинках не было вороного или его необычного двойника. Как не было и тёмного аликорна с аквамариновыми глазами и именем ночного светила. Зелёная вспышка с обеих половинок на секунду ослепила его, отозвавшись в роге гулким звоном. Очертания Калиго смазались, наложившись на разрушенный зал. В мутных кристаллах едва различались тёмные силуэты. Воспоминание, достигнув пика яркости, угасло, рассыпаясь на крошечные искорки, оставляя в памяти лишь ощущение чего-то забытого против воли вороного. В далёких руинах, забытых и заброшенных, где однажды пыль была потревожена робкими шагами незваных гостей, его кто-то ждал. И там же лежал ответ на случившееся с ним. Ван это ощущал, но не мог понять причины своей уверенности в этом.

— Пепельная Тень всё чаще открывал свой кулон и всё реже смотрел в мою сторону, проводя ночи за изучением свитков и обломков табличек, игнорируя моё присутствие. Я перестала вдохновлять его и служить источником сил. Что-то другое захватило его мысли, и он упорно искал вечность, нечто, дарующее способность изменить события, вырваться из оков своей эпохи, вместо того, чтобы остаться со мной и... Возможно его поиски завершились неудачей. Искренне надеюсь на это, — вздохнула Калиго, не обращая внимания на задумчивого и молчаливого спутника. — Но не будем о прошлом, неподвластном нашим желаниям. В мире есть вещи более достойные внимания к себе. Тебя отведут назад, а завтра... завтра будет видно, сможешь ли ты оказаться полезным мне и воплотить в реальность мечту, хранимую мною уже столько времени.

Сказанное вороному не понравилось, но деваться было некуда. Пока он скован и постоянно находится под надзором ящеров, любое его действие будет тотчас замечено. Свернув, они оказались в зале, заметно более холодном, чем оставшиеся позади коридоры. Даже удивительные свойства камня на его груди не всегда разгоняли сгустившуюся тьму, скрывающую за собой стены и куски переливающихся внутренним светом кристаллических колонн. Вокруг раздавалось настораживающее шептание, шелест, и вместе с ними неясные тени скользили в боковом зрении, пугая своим неожиданным появлением. Сколько бы вороной не вертел головой, понять, откуда идут звуки и куда пропадают призрачные фигуры, он так и не смог.

— Не пытайся присмотреться к ним. В зале Хранителей неявное ускользает от взгляда, едва ты попытаешься его рассмотреть. Здесь мало что осталось от былого величия после исполненного Пепельной Тенью заклинания. Всё было разрушено, наполнено темнотой и осквернено, — заметив его осторожные движения ушами проговорила Калиго, описав полукруг копытом. Со звуком падающей воды на полу, чуть выше поверхности камня, расцветали, сталкивались и угасали кольца призрачных волн.

Серебристые, тяжёлые капли падали снизу вверх, разбиваясь о лужицы на потолке и, порождая своего двойника, падали обратно, сталкиваясь с новыми и распадаясь на медленно испаряющиеся облачка невесомой влаги. Кажущиеся обычными скалами, камни жили своей жизнью в боковом зрении, принимая очертания распластанных по стене существ, изогнутых теней и жутковатых шипов, извивающихся и плавно крадущихся к потолку. Ощущение, будто Ван стоит на потолке, а пол находится над его головой, охватило его вместе с приступом тошноты и так же внезапно отпустило, за миг до воплощения в жизнь нестерпимого желания вцепиться в ближайший сталагмит, обхватить его копытами и не отпускать до конца времён. С мелодичным звоном капли разбивались под треск растущих рывками кристаллов, со сворачивающимися под их гранями клубками теней. Тусклые, серебристые безжизненные глаза смотрели на вошедших в зал и, закрываясь, пропадали, чтобы возникнуть уже в других гранях, перетекая и видоизменяясь. Гадливое чувство, царившее в коридоре отражений, даже рядом не стояло с дрожью охватившей Вана, заставляющей прижать к бокам крылья, едва он присматривался к кристаллам внимательнее. Самые крупные из них росли угловатыми "кустами" у возвышения из покосившейся скалы, с ведущей к плоской вершине лестницей с затёртыми и потрескавшимися ступенями.

Оставив его внизу, Калиго поднялась и положила копыта на плоский широкий камень, обработанный с особым старанием и прилежностью. Рубленые грани уходили в пол, сливаясь с торчащими по бокам минералами, и аликорну пришло на ум невольное сравнение этой конструкции с органом. Тем временем демикорн скользнула копытом по поверхности, и кристаллы зажглись тусклым холодным светом, делая скользящие внутри них тени отчётливыми и оттого более пугающими.

— Не правда ли, это прекрасно? Музыка силы, шёпот ушедших голосов. Этим глазам, возможно, довелось увидеть мир задолго до прихода Хаоса, задолго до появления нас. Мир молодой и полный струящейся в его венах непокорной магии, олицетворения зародившейся в пустоте жизни. Быть тлеющей... в этом есть своё преимущество, Ван. Надо мною не властны директивы и протоколы. Не имеют силы желания Богини. Я уже почти за гранью, но при этом всё ещё здесь. Это открывает новые просторы, так желаемые им, — стены дрогнули как от удара, в ответ на зазвучавшую из-под её копыт мелодию. Похожую на звучавшую в ограничителе Диксди, когда он отчаянно пытался его запустить. Перестук шестерней с холодящими нотками печальной песни без слов. А может быть, слова там были, да только вороной их не знал. Калиго осталась у этого сооружения, поющего тихую песню под звуки разбивающихся капель и шорох изменчивых стен. Сопровождающий их ящер жестом показал Вану куда идти и натянул цепи, сдвинув оба обломка скалы. Вану оставалось лишь подчиниться. Стоящая у мерцающей конструкции Демикорн не слышала ничего, кроме наполняющих зал нот. Опустив перепончатые ушки, она мрачно всматривалась в искрящуюся поверхность. Страйда оказалась права, в ней и правда звучала грусть и этими беседами она пыталась её заглушить.

Бросив последний взгляд на застывшую посреди разгорающихся кристаллов Королеву, Ван зашагал следом за ящером, радуясь возможности покинуть это жутковатое место.

— Ты отступница, — холодно зазвучал голос, и чёрная демикорн сжалась как от удара, не в силах смотреть в жестокие фиолетовые глаза демикорна ржавой масти. — Ты предала голос Алого Мастера. Ты позволила взять у себя силу аликорну стихии, не явившемуся на заключение Договора. Ты отдала каменным ящерам часть древнего комплекса, открыв перед ними двери. Почему теперь, после всего совершённого тобой, я должна выслушать эту нелепую просьбу? Ты даже не третье поколение, ты грань между четвёртым и пятым! За одно твое распоряжение установить в Стражей запрещённые печати мне следовало бы закрыть перед тобой двери. А за обрушение сектора, отвечающего за консервацию "Диадемы", и этой меры было мало!

— Она не выполнит договор! Нас осталось мало, но мы ещё можем уйти! Забрать жеребят, забрать артефакты, бросить всё бесполезное и то, что невозможно использовать без нас. Не дать записям попасть в копыта магов Тёмного Короля! — в ней кипела ярость. Она не понимала, как эта стоящая перед нею демикорн может так слепо верить в свою силу. Особенно сейчас, когда многие не вернулись назад, отправившись защищать подземные туннели. — Принцесса отменила приказ на уничтожение Дискорда! Подставила всех нас под удар! Ты не видела, как...

— Я была там, отступница. Не тебе говорить о сгоревших от отдачи соплеменниках, до самого конца выполнявших свой долг и принявших на себя остатки сокрушающего удара Богини! А где была ты в это время? — голос фиолетовоглазой демикорна звучал так же холодно. Сделав шаг вперёд, она с вызовом посмотрела сверху вниз на тёмную.

— В... в чертогах Ящеров. Мы можем отвести туда остальных, переждать. Пусть армия Чёрного Короля идёт на Кантерлот, это не наша битва! Богиня стёрла из этого мира Хаос ценой своей вечной жизни, забрав с собой почти все поколения. Калдари... из твоего не осталось никого. Из первого все погибли. Третье приняло на себя удар в самом начале... В бой вступят те, кто лишь вчера получил свой седьмой или одиннадцатый артефакт! Ты хочешь бросить их против армии в магических доспехах?! Ты ведь... — в жёлтых глазах черногривой появился ужас от появившейся в мыслях догадки. — Ты не заставишь их запустить "Рубиновый Режим"... ты же не пойдёшь на это? Скажи, что этого не будет!!

— Не тебе говорить мне, что делать. Все они знают, на что идут, и если эти единороги прорвут укрепления, а это невозможно, что ж... у нас будет, чем им ответить, — сухо проговорила Калдари, разворачиваясь и уходя, демонстрируя этим окончание разговора. — Уходи, пока я даю тебе шанс. Придёшь снова сюда, одна или с этим аликорном, тебе будет брошен вызов на дуэль. Как последняя из первых поколений, я снимаю запрет в отношении тебя.

— Стой... Ради Игнеус, ради Хартгера... Уведи жеребят! Залог Договора не стоит этого! Сам Договор не стоит этого. Нас всех чуть больше трёх сотен, мы сможем жить, найти другой дом. Пусть эта битва останется принцессам! — выкрикнула чёрная демикорн, попытавшись схватить Калдари когтем на крыле. Костяной хвост свистнул, оставляя на боку отступницы рваные раны, почти отбросив её в сторону. Артефакты взвыли. В сковывающем копыто браслете вспыхнул и рассыпался шарик, залечивая повреждения. И таких шариков в браслете осталось всего два, на почти дюжину пустых выемок.

— Игнеус погибла из-за тебя, отступница. Не произноси её имя. Никогда, — в голосе Калдари полыхнула ярость. Повернувшись, она бросила на тёмную наполненный фиолетовым пламенем взгляд. Ряды стиснутых острых клыков блеснули под приподнявшейся губой. — Мы примем бой. Это просто маги единорогов, им не пройти наши укрепления. Стены выстояли в битве с Хаосом, жалкий маг, дорвавшийся до власти и получивший силу, ничто в сравнении с пройденными нами сражениями. Жеребята будут переведены на нижние уровни, и системы безопасности укреплений будет достаточно для их защиты. У нас есть стражи на случай, если кто-то из них доберётся до проходов в долины. Эти творения выступят первой линией обороны. Уже сейчас они движутся по туннелям и горным перевалам в сторону Кристального Королевства.

— Они... маги... они знают... кха... как уничтожить стражей. И таких много... Послушай же меня. Наш единственный шанс — уйти... В крыло комплекса "Щит". У... у ящеров есть способ закрыть старые порталы, созданные по... по принципу Грота! Никто не сможет войти, нам будет достаточно переждать... просто переждём эту битву... — чёрная медленно вставала, ощущая жжение в боку с колющей болью смещённого ребра. Бросившая на неё презрительный взгляд Калдари покинула место встречи вместе с другими сопровождающими её демикорнами. Подёрнутое тучами солнце переливалось на её доспехе, играя бликами в гранях выбитых на металле символов. — Ты ошибаешься... Одна жизнь не стоит жизни всех... пойми это... Пойми, Калдари Фускус, пока ещё не поздно...

Калиго мрачно смотрела на плоскость камня с ускользающими с его поверхности отголосками воспоминаний, не ощущая, как её копыто наносит удар за ударом, вымещая пробудившуюся в Королеве досаду. От ударов оставался лишь пыльный след.

— Я должна попытаться, — тихо проговорила она, смотря в своё отражение, но различая лишь мерцающие линии сплетённых в камне тонких заклинаний. Мутные очертания внимательно изучающих её теней колыхались в гранях кристаллов. — Он сыграет свою роль, хочет он того или нет. Уже завтра. И как аликорн, он послужит платой за предательство всех из его рода...

Она перевела взгляд на браслет. Все углубления в нём были пусты, а прочный металл рассекала длинная и глубокая трещина, переходя в плохо заживший рубец на копыте. На её губах медленно расползалась жутковатая улыбка.

С громким свистом выпустив пар, паровоз остановился у перрона небольшого, но солнечного городка, хотя и находящегося в ущелье. Построившие этот город как часть системы дозаправки поездов и посёлка для обслуживающих туннель рабочих, всерьёз озадачивались проблемой отсутствия солнца днём, и звёзд в сиянии луны ночью. Проще говоря, тут вечно царил полумрак и тяжёлый запах чадящего масла от уличных фонарей. Городок так и назывался — Лантерн-таун. Хотя кто-то из шутников чуть выше приписал "городок с запашком", выдолбив буквы на деревянной вывеске при въезде в город, это не было верным уже как с десяток лет. Инженерная мысль, тугой кошелёк и временно потерявший прибыль зеркальщик, прибыли в город с одной из нераспроданных партий зеркал. Зеркалами для освещения, если быть совсем точными. Прожив среди лишающего обоняния дыма от фонарей, проклиная свою неудачу, этот пони полез на скалы, желая сотворить необратимое. А обратно спустился уже с гениальной мыслью, озолотившей город, давшей одной из самых светлых гостиниц его имя, а для проезжающих мимо — отличное место отдыха на пути из одного селения в другое.

Выгнутое зеркало ловило живительные лучи солнца и сбрасывало их по сложной системе отражений почти на каждую улицу, даря не только свет, но и тепло в этом довольно прохладном месте. Ночами же улицы наполнялись серебристым светом луны, а крошечные кусочки зеркал отражали россыпь звёзд.

И Клауди Фортуна знала, почему их друг застрял в этом городе. Проверив сумку, она переложила футляр из красного дерева с золотыми инициалами и пометкой "запасная копия номер пять".

— В какой гостинице он остановился? — Паунд Тэйл оглянулся по сторонам, обнаружив как минимум несколько домов предлагающих снять комнату. Некоторые из них ненавязчиво добавляли к этому услуги солнечных ванн, располагая фокусирующие зеркала напротив окон с возможностью отрегулировать интенсивность света по желанию постояльцев. Городок жил своей бурной жизнью, совсем не напоминая о своём чадящем и грязном прошлом. Разве что если спуститься в туннели и отыскать покрытые копотью стены, но это уже был удел туристов, зачарованно слушающих своего гида. К туристам ни единорог, ни пегаска не относились.

— Спорю на перо, вон в том здании с зашторенными напрочь окнами, — кивнула в сторону розового дома с золотистой отделкой и двумя бюстами жеребцов, фыркающих фонтанчиками воды в похожие на цветы чаши.

— Спорить с тобой себе дороже. В любом случае, если мы не найдём его тут, будем искать в другой. Не найдём вообще — скажем Бранч, что потеряли его, — получив тычок в бок, единорог замолчал и добавил чуть тише. — Я просто пошутил...

Пегаска уже скрылась за вращающимися дверьми, направившись прямиком к пони за стойкой. Одного выражения её мордочки после вопроса было достаточно, чтобы понять — никакой ошибки не было. Скай Глоу застрял именно в этой гостинице. Предчувствуя нехорошее, Паунд подошёл ближе, вслушиваясь в разговор.

— Да, да, номер 27 на втором этаже! Он уже две недели тут, требуя отсутствие зеркал, закрытых окон и никакого света! Ладно, он платит, хоть и портит имидж нашего отеля зашторенными и закрытыми окнами, так ещё его требования к блюдам... Искренне сочувствую иметь таких знакомых как этот мистер... Глоу. Будь он хоть пять раз аристократ, нужно иметь и совесть! — пони перевела взгляд на аметистового единорога. — Чем могу быть полезна? Номер? Услуги солнечных ванн?

— Вообще-то я с нею... ушам не верю в проблемы со Скаем, — натянуто улыбнувшись проговорил он, незаметно подмигнув пони.

— Паунди, он "вселился" в уже занятый номер... — со вздохом проговорила пегасочка, благодарно кивнув пони-администратору отеля. — И, похоже, он уже успел всех тут достать.

— Я был бы удивлён, если бы он не успел этого сделать до нашего приезда, зная сколько времени занимает путь в такую... — единорог чуть не ляпнул "глушь". Заметив недовольное выражение мордочки пони, он осёкся. — В такое удалённое место. Пожалуй, нам стоит поторопиться и избавить эту чудесную пони от неугодного её отелю постояльца.

Через два с половиной пролёта лестницы, а не два, как предполагал Паунд, они оказались в полном мягкого солнечного света коридоре, украшенного вазами с цветами, точёными фигурками единорожек, выполненных из мрамора разных оттенков. Сфокусированный свет рассеивался в матовой части стёкол, создавая ощущение прогулки по аллее. Эффект усиливался небольшими кусочками витража, имитирующего тени от веток и листьев.

— Чудесное, на удивление, место, — заметил единорог, бросив последний взгляд на коридор, прежде чем постучать в дверь под номером 27. — Скай Глоу?

— Если вы опять про свои тупые требования вернуть зеркала на место, я повторюсь ещё раз! Пока я тут, ни одно проклятое зеркало не будет светить мне в окно! Ни один блик не просочится в дверь! Ни одного луча света не... вы вообще меня слушаете? — разоряющийся за дверью голос обладал слегка хриплым баритоном, выдавая склонность своего обладателя приказывать, руководить и предаваться безделью после раздачи ценных указаний.

— Блестючка!! Мы тебя нашли!! — в ответ на радостный голос пегасочки за дверью послышался грохот чего-то упавшего, как если бы стоявший на стуле свалился с него, попутно отломав спинку и половину ножек.

— Клауди? Ну, наконец-то! Где тебя ветры носили? Уверен, по пути ко мне ты побывала во всех игорных домах, какие были по пути и даже в тех, для которых нужно было сделать крюк!! Давай это скорее сюда... ну... в щель двери просунь... да живее же!! — золотисто-кремового цвета копытце высунулось в приоткрывшуюся дверь и стало ощупывать воздух, пока не наткнулось на протянутый футляр. Из-за двери послышался вздох облегчения и на пороге появился худощавый, подтянутый единорог, переливающийся на солнце подобно золотистой статуе с платиновой гривой. Глаза закрывала хитроумная конструкция из серебристого металла, позолоченных завитков и таких же оправ вокруг тёмных кусков полированного кристалла. Придерживая копытом, он подкрутил несколько рычажков на ней телекинезом, убеждаясь в прочности замков и плавности раскрывающихся и закрывающихся шторок из сетчатых пластинок. С шумом захлопнув футляр, он скрылся в комнате, собирая свои чемоданы.

— Понимаю, почему администратор была не довольна... — заметил Паунд, окинув беспорядок в номере, заодно с заколоченными окнами и завешенными зеркалами. — Убирать этот хаос придётся не один день.

— Я платил по тройной ставке. Если ей что-то не нравится, пусть скажет это тому бруску золота в счёт оплаты! — услышав замечание, крикнул с другого конца номера маг, кидая вещи в клетчатый чемодан с инициалами на боку.

— Тому самому, что прилетел в неё через весь коридор на требование вернуть потерянную оплату от предыдущего постояльца, покинувшего отель, — прикрыв копытцем рот, тихо пояснила Паунду пегаска, с трудом сдерживая смех. — Скай, с тебя требуют вернуть зеркало!

— Пусть покупают новое!! Дурацкие зеркала, дурацкий город, тупой придурок с рогаткой! — Возмущался единорог, пытаясь запихнуть помятый костюм в чемодан, отчаянно сопротивляющийся такому насилию над собой. — Эти отражения повсюду, блики, блики, блики... Даже в Кантерлоте нет столько этих назойливых бликов как в этом городе! Словно за полуторавековое прозябание в темноте они решили отыграться по полной!

— В Кантелоте, как и вообще везде, на тебе были очки. Кстати, а что случилось со старыми? — Паунд поймал катящийся мимо чемодан.

— Разбились... — мрачно и коротко ответил Скай. — А потом меня швырнуло в эту захудалую гостиницу и почти три дня прислуга этой гостиницы искала оставленные на улице чемоданы. Со всеми моими вещами, смею заметить!!

— На твоём бы месте, Скай, я бы уже научился владеть своими способностями лучше, а не прикрываться механизмом и обидой на неудачный опыт с аэтаслибрумом. Вот я... — ощутимый тычок в бок и отрицательно качающая головой пегаска оборвали фразу аметистового единорога на половине.

— На моём месте, Паунд Тейл, я бы тебя послал. Ах да, я же и есть на моём месте... пошёл бы ты знаешь куда? — второй чемодан, отправленный пинком в сторону двери, завершился смягчённым ударом и негромким "угх". — Вот теперь можем отправляться. Мосси Бранч прислала и мне письмо. Сказав, что остальные детали расскажете уже вы двое. Что она забыла в Кристальной?

— Кто-то вышел на след осколков Круга Гармонии. Того самого, считающегося утерянным. Оба известных осколка были украдены, — убрав из голоса весёлость ответила пегасочка.

— Родовой дом Фьюз и Джильт Луламун? Особняк Филси Рич? — глухо лязгнув, пряжка галстука мага застегнулась, тускло заблестев перламутровым камнем. — Ладно, их дом пустовал, хотя его и должны были охранять, но Филси? Этот выходец из торгашей трясся над своим сейфом едва ли не сильнее, чем моя родня над своей сокровищницей. Простой взло...

— Мосси Бранч считает, это не было простой кражей ценного куска реликта. Сделавший это знал о других осколках и... возможно сейчас пытается собрать их все, — добавил Паунд, отступив в сторону, когда аристократ вновь появился на пороге, приведя себя в должный вид. Тёмные окуляры очков, скрывающие взгляд, переливались бордовыми оттенками, придавая магу загадочный вид. — Собственно говоря, это одна из причин сбора всего Лесного Крыла. Почти всего, Тенакс остался в Кантерлоте, приняв на себя ответственность начальника Дворцовой Стражи.

— Никогда не понимал, по какой причине он вообще оказался в Старой Гвардии, — бросил золотистый маг, проигнорировав недовольное фырканье пегаски. — Детали расскажете по пути. А пока...

— А пока ты должен вернуть на место зеркало, — прервала его пегаска, ткнув раскрытым крылом в сторону номера.

— Не считаю это возможным, я понятия не имею, в каком из бликов оно потерялось и даже не хочу ломать над этим голову. Пусть купят себе новое, за ту кучку битов, вытянутых шантажом лишить меня еды или отключить воду в душевой. Да эта вода даже не пахла розами и в кафеле на полу была трещина! Отвратительно! — пнув ковёр и подхватив оранжевым сиянием телекинеза чемоданы, Скай Глоу направился к лестнице, игнорируя перешептывающихся за его спиной спутников. — Пока я тут торчал, между прочим, не по своей вине, мне удалось услышать несколько занятных историй. Ходит слух, будто в городах появляются копии пони, ищущие информацию, помогающие другим и пропадающие. А оригинал тем временем обнаруживается спящим у себя дома или на улице. А ещё их активно ищет Орден, но видимо у них в копытах дыр больше, чем у чейнджлингов, раз они их упускают раз за разом.

— В Кантерлоте та же ситуация. Все считали сообщения результатом оставшихся в городе перевёртышей, не выбитых за пределы щитом Шайниг Армора и Кэйденс. Но... это что-то совсем другое. Так или иначе, Орден не допускает утечки информации и крайне настойчиво убеждает столкнувшихся с копиями в их переутомлении, излишками сахара или в избыточном воображении, — уже тише добавил Паунд, спускаясь следом по лестнице.

Внизу их встретила администратор, отпрыгнувшая в сторону от Скай Глоу, возникшего из воздуха перед нею. Что-то возмущённо ответив, он сунул ей в копыта несколько брусков жёлтого металла с отпечатанными поверх инициалами своего родового стойла. Фыркнув и с достоинством поправив гриву, она скрылась за стойкой и вернулась уже со свитком и небольшим мешочком битов.

— Ты потребовал оценку стоимости и сдачу? — Клауди широко улыбнулась в ответ на застывшего в растерянности мага. — Да ты просто скряга!

— Если деньги идут тебе в копыта благодаря твоему приобретённому дару, это не значит что и мне нужно разбазаривать фамильное золото по каждому чиху обслуги. Сколько бы у меня его не было, его не хватит на все эти... прихоти владельцев гостиниц, — пожал плечами единорог, засунув мешочек в боковой карман чемодана. — Моя семья поколениями собирала богатство не для того, чтобы я...

— Чтобы ты мылся в воде без запаха роз, да-да, не начинай снова этот разговор, иначе я окуну тебя в озеро посреди совершенно сухого зала, и недели три ты будешь пахнуть тиной и кувшинками! Ради всего хорошего, Клауди, заткни его!! — прижав уши взмолился водный единорог, первым покидая здание, с радостью вдыхая свободу улицы и гомон прогуливающихся пони. Мысль заказать для их напарника отдельный билет настойчиво кружилась вокруг него игристой звёздочкой, но тут же гасла от представляемого комфорта вагона класса люкс. С бесплатными яствами. С комфортными кроватями и мягкими сидениями. Вздохнув и смирившись с необходимостью терпеть аристократа весь путь до Кристальной, Паунд Тейл зашагал следом за пегаской, весело подпрыгивающей при каждом шаге.

Скай Глоу умел выводить из себя любого. И до, и после прочтения "мерцающего" аэтаслибрума, крайне неудачной попытки скопировать фолиант света, он оставался представителем знати старой закалки, считающей выходцев из простых семей недостойными для общения. Пожалуй, оказавшись в Старой Гвардии, ему пришлось учиться этому общению, встретившись с обладателями сил старых книг, не менее одарённых, чем он сам, пусть и ниже происхождением. В конце концов, именно Старая Гвардия решила его проблему — неконтролируемое перемещение через блики на поверхностях. Единорогу достаточно было взглянуть на отражение пятнышка света, как его переносило в любое место, куда оно отражалось. Механические окуляры с несколькими слоями кристаллов и тонкой регулировкой позволяли ему выбирать блик, расстояние и даже направление перемещения, обходя тем самым главный запрет телепортации — необходимость видеть место или знать его. Конечно, оказаться в тесной каморке или сплющиться в узкой трещине не позволяли очки. Что случилось бы с магом без них, Паунд не хотел даже думать, хотя зачастую откровенно желал увидеть Ская мечущимся в виде пучка света в замкнутых отражениях на золотых плитках в хранилище семейства Глоу. Представив это, озёрный маг улыбнулся.

И всё же почти все Крылья Старой Гвардии состояли из разных по характерам и умениям пони. И всех их объединяли две вещи. Прочитанные древние аэтаслибрумы, наделившие их своей магией или свойствами. Или встреча с чем-то поистине странным, о чём разговоры поднимались менее охотно.

Таким был Тенакс, ветеран стычек с грифонами на границах спорных территорий, пропавший в пустыне и вернувшийся с механическим крылом и встроенным в бок артефактом. Орден, за возможность прибрать к копытам эту необычную технологию, перешёл бы все границы дозволенного, если бы Мосси Бранч вовремя не попросила принцессу позволить присоединиться пегасу к Гвардии. К удивлению всех та дала согласие мгновенно, добавив, что за него уже поручились, а длинный послужной список и множество заслуг уже говорят в его пользу. Так Лесное Крыло пополнилось полуофициальным участником, одним из прикоснувшихся к чему-то не менее загадочному, чем фолианты древних и могущественных магов прошедших столетий, оставивших много опасного наследства после себя. Паунд жалел о назначении этого сурового пегаса на место начальника стражи Кантерлота, без него в Крыле стало меньше порядка, а внимание Бранч последние несколько лет занимали только её школа магии в Гринлифе и изучение культуры населяющих островок Вечного Леса — форестиров. По правде говоря, за последние семь лет им не приходилось объединять свои силы. Клауди Фортуна занималась исключительно поиском подпольных продавцов антиквариата и запрещённых артефактов, пользуясь открытым входом в любой игорный дом. Скай Глоу вращался в высшем обществе и заводил знакомства в кругах, куда мало кто мог попасть, не имея собственного хранилища, полного драгоценностей и счёта в банке. Тенакс прохлаждался в отставке, время от времени преподавая пегасам-стражникам.

Что же до него самого, годы прошли в оттачивании магии воды у прекрасных водоёмов Эквестрии, заодно с путешествием по забытым городам в поисках затерявшихся в библиотеках аэтаслибрумов. Практически бесполезное занятие, если бы не находка в прошлом году. Один ушлый торговец предлагал уцелевшие страницы из считавшегося уничтоженным фолианта огня, назначив встречу. Вот только при встрече никаких страниц не оказалось. Они были проданы чуть раньше какому-то крайне щедрому магу, а судя по подпалинам на хвосте торговца, ещё и с крутым нравом. Судьба страниц осталась неизвестной, но общий сбор избавил Паунда от мрачных размышлений.

Предаваясь воспоминаниям и размышляя о предстоящем визите Кристальной, Паунд Тейл очутился на вокзале, вполуха слушая возмущение Скай Глоу об отсутствии в поезде вагона класса люкс и его намерение ждать следующего. Как бы там ни было, пегаска его переубедит, а пока... пока что озёрный единорог удобно устроился на лавке рядом с чемоданами аристократа, выбивая по их поверхности незамысловатый мотив.

— А я ещё раз повторяю, я не поеду в поезде без класса люкс! Даже если следующий приедет только через сутки, я готов ждать. Да, я буду сидеть прямо тут, пока вам не станет стыдно за отсутствие возможности представителю знати наслаждаться комфортом за свои же деньги!! — разорялся Глоу, под тихое хихиканье пернатой. — И что тут смешного?

— Скай, именно твоя семья отказалась финансировать полупустые вагоны-люкс, обосновав это излишними тратами. Отчего лишь в определённые дни их подсоединяют к общему составу. Например, по праздникам, — вместо пегасочки отозвался аметистовой масти единорог, чем вызвал новый приступ смеха и смущённое выражение на мордочке аристократа. — Так что или ты поедешь на этом поезде, или останешься сидеть тут в пыли, как ты сам пожелал, но один.

— Я... да... да ну вас обоих... — золотистый маг махнул копытом и под облегченный вздох из окошка кассы забрал билеты. — Если нет вагона класса люкс, я беру весь обычный вагон, учтите это.

— Да хоть весь поезд, я не хочу снова объяснять Бранч причину задержки, — зевнул Паунд и вытянулся на лавочке, осторожно спихнув на землю один из чемоданов. Тёплые лучи света, падающие с зеркала, приятно грели шкурку, и маг с трудом боролся с желанием сладко выспаться. Лишь одно не покидало его мысли — неожиданная встреча с этой расхитительницей крипт, вскрывательницей древних хранилищ и обладательницей не самой хорошей славы — Эйрандой, так поспешно покинувшей поезд по пути сюда.

5. "Беги!"

Калиго приоткрывает тайну антимагической пыли, отравившей Диксди и позволяет вороному аликорну увидеть ритуал. Представшее перед ним вызывает сомнение в безопасности янтарноокой. Внезапно активируется "Рубиновый Режим" и Калиго с Амергалом пытаются его заглушить единственно доступным способом, рискуя серьёзно навредить пациентке лечащей камеры. Время встречи с Диксди приближается, но вороной не мог представить и в худших кошмарах, как эта встреча произойдёт...

Вороной очнулся от пристального взгляда, обнаружив себя лежащим на полу под упавшими на него книгами, не зная, сколько прошло времени с момента, как он покинул Калиго в зале и был сопровождён ящером в отведённую ему комнату. Предавшись чтению более-менее понятных книг, он не заметил, как усталость взяла своё, погрузив его в сон без сновидений. Дёрнув копытом и убедившись в реальности происходящего по звону оков, он поднял голову и встретился взглядом со стоящей в дверях демикорном. Она была не одна — чуть позади возвышался Амергал, что-то тихо проговоривший улыбнувшейся тёмной кобылке.

— Для обеспокоенного судьбой своей спутницы ты довольно беспечно спишь. Истории твоего предшественника оказались настолько скучны или напротив, так интересны, что заставили потерять счёт времени? Она почти завершила ритуал... — несколько едко заметила Калиго всё тем же сладковато-вкрадчивым голосом, не сулящим ничего хорошего. — Перед тем как посетить место проведения ритуала, не хочешь разделить со мной утреннюю трапезу? Утолить жажду?

— Я бы предпочёл оказаться там, где проходит ритуал. И сделал бы это намного раньше, если бы не эти неповторимые цепи на копытах, — буркнул Ван, зевнув и окончательно избавляясь от остатков сонливости. Последнее что он читал, до того как сон взял над ним власть, было нечто очень важное, но книги упали и страницы перевернулись. Теперь узнать место, где он остановил чтение, было куда сложнее.

— Именно поэтому на тебе эти оковы. Я покажу тебе финал ритуала и, полагаю, после этого ты поблагодаришь меня за них, — обнажив ряды острых зубок улыбнулась Калиго.

— Откуда такая уверенность. И... ты, правда, отведёшь меня к ней? — Ван запнулся, не поверив сказанному. Все дни пока его оставляли наедине с собой, вороной пытался найти подход к кандалам. Начерченные символы просто теряли свою силу. Грубый подход закончился лишь отметинами на булыжниках и полу, упрямый металл замков выдерживал любые удары. Автор этих кандалов отлично знал своё дело. Всё, что знал аликорн, никак не помогало ему справиться с этим чудом кузнеца и механика. Переведя зазря несколько ценных бутылочек из оставшихся в сумке запасов, он едва не спалил себе шкурку, не нанеся цепи и запорному механизму хоть какого-то урона. Даже книги Пепельной Тени не давали ответов, кружа вокруг разных теорий и предположений. Впрочем, они подтвердили слова Страйды. Этот загадочный аликорн действительно имел отношение к восстановлению неких древних механизмов. Вот только в тех же записях Ван натолкнулся на сомнения в честности правительницы подземных строений, неявно мелькавшие между строк Пепельной Тени. Недосказанность в отношении тех или иных древних машин совсем не сочеталась с её желанием вернуть некие "рекреационные камеры" в строй.

— Идём. Прежде чем ты увидишь её, я хочу поговорить с тобой. В конце концов, от тебя будет зависеть, поможешь ли ты мне прежде, чем я помогу ей и сдержу... — Калиго бросила короткий взгляд в сторону Амергала, положившего на край дверного проёма лапу, оставляя следы копоти на камне. Почти до самого локтя каменную шкуру покрывала сажа, а несколько когтей помутнели и растрескались, будто он сунул их в магму. Что-то случилось за то время, пока Ван не видел этого каменного исполина. Вороной искренне надеялся, что это не связано с Диксди. — И сдержу своё слово.

Молчаливо кивнувший Амергал поднял в воздух каменные глыбы, и те поплыли вслед за вышедшим в коридор жеребцом.

— Ещё несколько дней и связь твоей спутницы с артефактами её народа окончательно восстановится, возвращая возможность использовать как прежде, а возможно даже и лучше прежнего, — мягко проговорила тёмная, плавно ступая по полу. И без того разрушенный коридор от сотрясений получил новый урон. Запомнившиеся вороному колонны лежали грудами обломков, рассыпавшись осколками по полу. Трещины, уже покрывавшие стены раньше, стали шире, и песок сыпался из них, собираясь сероватыми кучками. Всё, что уже было хрупким, окончательно развалилось от встряхнувшего коридоры удара и, чем дальше они шли, тем больше подтверждений этому видел вороной. Позволив ящеру поднять загородившую путь колонну, демикорн заговорила снова. — Много лет назад в шахтах этих мест при постройке новых, уходящих в глубь гор туннелей, обнаружились месторождения особых кристаллов. Так говорилось в найденных нами свитках, составленных задолго до нашего появления и сохранившихся в запечатанных сосудах и в виде металлических пластинок. Составители считали их остаточным проявлением столкновения двух исключающих друг друга видов магии, оставившего след в обычной породе и в останках некогда населявших этот мир существ. Огромных существ. Другие же, более поздние записи, предполагали древний магический эксперимент. Завершившийся успехом, но оставшийся забытым и погребённым в толще горной породы.

— К чему ты это говоришь и какая связь между месторождением странных камней и проходящим ритуалом? — Ван перешагнул через пересекающую пол трещину, на миг вспомнив расплывчатый образ из сна. Смотрящую на него из трещины шестиглазую тварь. Вздрогнув и помянув Дикскорда, жеребец поспешил нагнать Королеву.

— О, связь весьма отчётливая. Эти кристаллы обращали магию в ничто. Точнее, полностью гасили и развеивали всякое её проявление. Конечно, крупные осколки, отшлифованные наспех ящерами, использовались для незваных гостей с магическими способностями, отнимая у последних саму возможность использовать магию и плести заклинания. Побочным эффектом было сильное физическое истощение, но со временем эту проблему удалось решить, добавив в состав другие минералы. Ящеры лучше других понимают голос скал и свойства руды, при этом действуя скорее интуитивно, чем исходя из реальных знаний, — демикорн пожала крыльями в ответ на несогласное ворчание Ящера. — Но это касается крупных осколков, обработанных и контролируемых, обладающих нужными свойствами. Пыль — результат их распада. Вне этих покрытых мраком владений, кристаллы возвращаются к своему натуральному состоянию. Мелкой, тянущейся к источникам магии крошкой. Сохраняя свойства негатора, она удваивает их. Попадая в трещины старых артефактов, застревая в шкурке, эти крупицы медленно разрывают все связующие с магией нити, так или иначе пронизывающие всё находящееся в этом мире. Маг теряет свои умения, предметы, наделённые заклинаниями, превращаются в безделушки, начертанные магические символы утрачивают накопленную в них силу.

— Кому вообще понадобилось вытаскивать на свет эту дрянь, если она так опасна?! — Ван ощутил медленно вползающий в его мысли липкий ужас, рисующий возможное будущее, попади эта пыль не в те копыта. Стекляшки, обращающие пони в ходячие манекены и заставляющие переживать губительно яркие эмоции, были просто игрушками. Их эффект можно было попытаться обратить, а тут... Лишить магии стражу замка, отобрать у единорогов связь с магией, и это только малая часть бед, способных случиться найди эта пыль путь наружу. Ящеров стоило остерегаться как обладателей этой вредоносной штуки. Даже если они и не думали её использовать. Теперь вороной отчётливее понимал их безразличие к творящемуся наверху и его угрозам. — Если Диксди знала, насколько опасна эта пыль, почему она взяла её с собой!?

— Ответ в свойствах и количестве. Наш народ использовал её как радикальное решение проблемы с незначительными и неконтролируемыми выбросами магии. Везде, в любом из заклинательных залов можно отыскать запечатанные колбы с этой пылью, способной снизить вред от вырвавшихся на волю заклинаний, внезапно изменившего свои свойства артефакта или оказавшегося нестабильным концентрирующего магию кристалла. Оставаясь на поверхности, пыль медленно теряла свои свойства и пропадала совсем, окажись под открытым небом. Это немногое хранилось в записях о свойствах негатора в "око-часах". Полагаю, в разделе "средства от непредвиденных последствий экспериментов магов". Это можно считать ответом, на твой вопрос, — оглянувшись на вороного ответила Калиго, примерно предполагая причины, по которым последняя из её народа взяла такую опасную вещь с собой. — Так или иначе, единственный источник этой пыли находился тут, во владениях каменных ящеров, не особо отдающих себе отчёт, какое сокровище находится под их лапами, скрытое в самом низу прорубленных шахт. Закрытое за десятком прочных стальных запоров, открывающихся и захлопывающихся исключительно механикой, без источников магии. В обмен на полезные вещи народ демикорнов пополнял запасы этой пыли, со временем отыскав способ многоразового использования.

— Значит Диксди... — вороной остановился у заброшенной комнаты и пристально посмотрел в спину идущей впереди Калиго.

— Была отравлена им. Да, — перестав слышать шаги жеребца, демикорн обернулась. — Я пытаюсь сделать всё возможное.

— Даже если это так, почему не испортился её дающий тепло амулет? И почему ограничитель работал исправно? — возразил вороной, сворачивая в боковой ход, следом за Королевой и идущим рядом с нею Ящером.

— Ты плохого мнения о достижениях моей расы, аликорн. Создавшие ограничитель предусмотрели это. Ты ведь не думаешь, что они позволили бы самому сложному из созданных когда-либо артефактов оказаться уязвимым перед негатором магии? Что же до жар-амулета... это остаётся загадкой и для меня. Секрет их создания передался от Алой к Хранительнице Знаний, единственной из всех нас не ставшей главой ни одного из поколений, — в голосе демикорна скользнули нотки сомнений и задумчивости. — Собственно, никто не знает, кем они были созданы. Мы просто знали об их свойстве согревать в полной смертельного холода пещере, вынуждая сжатую магию Богини гореть внутри наших тел. Парные комплекты этих предметов передавали друг другу, хранили и берегли как невосполнимое сокровище. А сейчас таким сокровищем стала твоя спутница. Тебе стоит понять, её место здесь. Со мной. Я знаю нашу природу и могу ей помочь. Там же, наверху, она останется беззащитной. Я проявлю великодушие и дам в дорогу достаточно еды на обратный путь. Редких побрякушек, их хватит на безбедную жизнь в пару столетий. Даже кристалл, позволяющий раз в несколько десятков лет навещать мои владения. Просто оставь её. Пока что это щедрое предложение, аликорн. Предложение, способное решить не только проблему со спящим Стражем, способным учинить верхнему миру немало неприятностей. Здесь у неё будет доступ к знаниям. Это решит куда более худший исход, продолжи она путь там, в мире над скалами.

— Я не уйду отсюда без неё. Надеюсь, из-за этого предложение не превратится в угрозу? — мрачно проговорил Ван.

— В отличие от тебя, жеребец, я отлично знаю последствия "Рубинового Режима", оказавшегося не отключённым у твоей спутницы. Когда "око-часы" поют свою песню, уже мало что может остановить её. А что сможешь сделать ты? Превратиться в мелкую пыль, будучи рядом или сбежать, сохраняя свою жизнь? — зло прошипела тёмная, ткнув аликорна копытом в грудь. От ощутимого толчка он едва не потерял равновесие, запутавшись в цепях. — Мы уже почти пришли. Хочешь её видеть, отлично. Амергал, сними с него оковы.

Оказавшийся на свободе вороной вбежал в заполненный дрожащим светом зал. Вытянутое в овал помещение имело ещё два выхода, перегороженных прочными шлюзами, запертыми массивными механизмами, опускающими и поднимающими стержни из углублений в округлой цельнолитой раме. Похожие Ван видел в ущелье, проржавевшие и потерявшие часть деталей, сросшиеся со скалой так прочно, что открыть их смогли лишь неведомые ему каменники, упомянутые Диксди. За этими дверьми явно следили. У самой стены, огороженная несколькими рядами углублений в полу, стояла раскалённая колонна, опоясанная прочными металлическими кольцами, сдерживающими стальные пластины кожуха. Чуть позади возвышались две плиты. От одной осталась лишь половина, тлеющие обломки источали тонкие струйки дыма, остывая на полу. Торчащие по кругу цилиндры с искрящимися внутри стержнями вздрагивали, плюясь искрами и облачками дыма, собиравшегося в небольшие тучки под сводом зала.

Достаточно было всего нескольких шагов, чтобы ощутить нарастающее чувство жара, источаемого этим механизмом, внутри которого раздавались плач, стоны и внезапно прорезающийся вой. Кусочек перегревшегося камня отлетел от колонны, оставив царапину на щеке вороного.

— Что... это не похоже на лечение! Ты же убьёшь её! Останови это, Калиго, что бы ты ни задумала, останови!! — жеребец одним движением оказался рядом с Королевой, встретившись с отточенным и мощным ударом копыта. Отлетев в сторону, ощущая засыпанный острыми осколками пол под собой, Ван слизнул струйку крови с рассеченной губы. — Что она сделала тебе... вот почему ты предлагала согласиться с "тлением"... ты... знала...

— Ты даже не знаешь, кто она. Кто мы. Откуда тебе знать, как должен проходить ритуал способный вернуть её к прежнему состоянию до отравления пылью негатора? Или ты обладаешь памятью демикорна? Ты хотел увидеть её, ты видишь её и... — слова Калиго потонули в раздавшемся рёве, куда сильнее предыдущего и насторожившего даже сохраняющего спокойствие Амергала. Колонну тряхнуло и сразу несколько кристаллических цилиндров разлетелось мелкими осколками.

— Системы гашения отдачи снова выходят из строя. Амергал, блок на пятый этап подготовки, у нас нет времени ждать... Ах, как не вовремя. "Рубиновый Режим" по-прежнему пытается запуститься, несмотря на почти полное отключение после получения контроля над Стражем. Да быстрее же! — от былого самодовольства на мордочке Калиго не осталось и следа, она даже не смотрела в сторону медленно поднимающегося аликорна, с ужасом смотрящего на колонну, услышав знакомые слова.

— Что ты с ней сделала? Почему "Рубиновый Режим"? Отвечай, она станет как они, кружащимся сердцем в воронке?? — бросившийся на тёмную аликорн остановился, заметив наставленное на него лезвие механического хвоста. Сталь гудела и вздрагивала, борясь с желанием нанести удар.

— Это её ошибка. Я делаю всё, что могу и поверь, целой она мне нужна больше, чем ты думаешь! Не мешайся под копытом, бесполезный жеребец! Иначе никто не уцелеет, и ты в том числе! — прошипела она, не сводя глаза-артефакта с поднимающего массивный рычаг Амергала. Тяжёлые перегородки над колонной поднялись, опуская к верхней части тёмный и слегка мятый желоб. Что-то яркое, шипящее и вязко плещущееся потекло с желоба на колонну одновременно с оглушающим рёвом и встряхнувшим весь зал ударом. Охлаждающие кольца заскрежетали, выгнулись и расплескали вокруг искорки остывающих металлических обломков, с трудом сохранив целостность. Огнистые иероглифы жгли глаза своим ослепительным белым светом, постепенно распадаясь и сливаясь с раскалённой поверхностью колонны.

— Ты... — вороной пытался подобрать слова, но не мог, ощущая, как горло раздирает сухой и горячий воздух, идущий от льющейся в колонну расплавленной руды. Слёзы заблестели в его глазах. Вой и всхлипывания захлебнулись в обжигающем потоке. — Как ты могла...

— Теперь она не будет так выть, — словно с сожалением, но облегчённо заметила Калиго, убедившись в целости последних из оставшихся цилиндров с переливающейся искорками начинкой. Стержни дрожали от едва различимых ударов изнутри, постепенно сходящих на нет. Лопнувшие чадили едкими струйками чёрного дыма, разбрасывая редкие фонтанчики искр. — Она жива. Можешь остаться с нею и подождать завершения. Всё равно, подойдя к камере вплотную, ты сгоришь как солома, да и без неё ты не собирался вроде уходить. Точка невозвращения была пройдена несколько дней назад, если тебе пришла в голову глупая мысль, будто ты мог что-то изменить. Я не хочу быть вестником дурных новостей, если твоя попытка "спасти" её закончится твоей гибелью, когда она очнётся с новыми силами и согласная остаться в этом удивительном месте. Её доме. Рядом со мною.

В голосе тёмной сквозила усталость и разочарование. Всё пошло не так, как она предполагала. Рекреационная камера должна была продержаться намного дольше, позволив пройти пятую фазу намного легче. Амергал вложил немало сил, не позволяя механизму отключиться и выпустить на свободу первые всполохи "Рубинового Режима". От лап гиганта шёл дым, и каменные чешуйки оплавились и растрескались, опадая искрящимися кусочками на пол.

— Откуда тебе знать, что с нею всё в порядке?! Я не слышу её голоса и не могу верить тебе после случившегося! Ты можешь говорить о важности Диксди для тебя, но при этом тебе ничего не стоит солгать и сделать её своим подобием! Ведь поэтому ты так убеждала меня в единственно верном выходе — обращении Диксди в "тлеющую"?

— Всего лишь один из возможных исходов, аликорн. Остальное зависит только от её силы, учитывая её поколение. Я лишь не желала тешить тебя напрасными надеждами, надеясь вразумить и... — фразу Королевы прервал Амергал шагнувший к вороному, дрожащему от увиденного.

— Она останется там пока не остынет, — пророкотал Ящер, стряхивая с лап нагар и остывшие капли металла. — Её дыхание теперь зависит от артефактов на ней. Выдержат они, выдержит и она. Её раса доверяла этим предметам, соединившим металл и магию. Пусть они и стары, доживают свой век и были повреждены пылью негатора, есть шанс. Но второго у неё уже не будет.

Тёмная смотрела на колонну, переставшую дрожать, но по-прежнему источающую смертоносный жар. За кажущейся прозрачной поверхностью камеры, в её магическом зрении, билось яркое пятно сердца, выпуская волны пламени, выхватывающие из общего марева раскалённых стенок силуэт вытянувшейся артефактора. Полыхающее копытце опустилось на поверхность изнутри, и зал наполнил гул мощного удара, выбившего с потолка струйки пыли.

— Девятое поколение слабо. Для неё, остановившейся за час до превращения в огненный шар, дарящий свободу и секунды невообразимой мощи, остаётся лишь один путь, простой для первых поколений и почти невозможный для неё, — дёрнув крылом с остатками перепонок, Калиго обернулась к вороному, разрываемому между желанием броситься к колонне и попытаться освободить запертую в ней демикорна и пониманием самоубийственности этого шага. Возле раскалённого механизма мог стоять лишь каменный гигант. Даже тёмная сохраняла дистанцию, не приближаясь ближе очерченной острым когтем черты на полу. — Я не могу представить её ощущения. Возможно это боль или поглощающая пустота. Всё что я знаю, она жива внутри камеры, пока стучит её сердце, пытаясь войти в резонанс с её артефактами. Если хочешь, тебя запрут здесь, оставив воду, еду и подстилку. Думаю вернуть тебя в комнату будет лучшим решением. Не хочу найти рядом с колонной кучку пепла от её спутника, решившего погеройствовать.

— После всего, что мы прошли, покинуть её будет предательством, — хрипло ответил вороной, ощущая на языке горчащий привкус перегретого металла. Ссадина заживала, но сухой воздух обжигал слезящиеся глаза.

— Ей не увидеть тебя, не почувствовать и не услышать. Находишься ли ты тут или нет, не будет иметь для неё значения, если это имеешь в виду, — Калиго медленно направилась к выходу, устало переставляя копыта. — Чем смотреть на раскалённый камень, ты можешь провести время с куда большей пользой. Для себя и для неё. Быть может, я позволю тебе остаться тут, с нею. Сказанное тогда мной остаётся в силе.

От удара копытом книги полетели с полки, хлопая обложками как крыльями, обиженно шелестя страницами и гулко падая на пол. Вороной замер у стены, так и не опустив поднятое для повторного удара копыто, ощущая, как слёзы катятся по щекам против его воли. В то время, когда Диксди была нужна его помощь, он оставался в оковах, поверив одной из её народа. Пошёл на поводу этих скрытных существ, даже не заподозрив неладное.

— Она сказала, аликорн помогал восстанавливать механизмы... В этих книгах должно было остаться что-то об этом месте, — тихо проговорил Ван, стирая влагу со щеки. Поднимая один том за другим, он пролистывал страницы, натыкаясь на непонятные символы, неизвестный язык и лишь изредка на строчки знакомого староэквестрийского языка, благодаря Селестию за её наставления изучать устаревшую письменность. — Нет, и тут тоже не то. Она лгала с самого начала. Планировала оставить её тут. Откуда она вообще знала о нашем возвращении? Если бы я не позвал Диксди в эту экспедицию, ничего бы не...

Вороной швырнул бесполезную книгу в стену и мрачно уставился в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. Вопреки здравому смыслу, тёмная была уверена в Диксди. Смертельный поток лавы, по её мнению, был единственным способом. Но, даже приняв это на веру, Ван не представлял возможности выжить в нём любому живому существу. В какой-то момент его охватило отчаянное желание увидеть разрушающего всё это место Стража, но это бы означало принятие гибели Диксди как факт.

— Диксди, что же они с тобой сделали... — прошептал аликорн, прижав к себе крылья, ощущая внутри себя пустоту и растерянность. До носа донёсся аромат фруктов и терпкий запах очищенных орехов. Рядом, с металлическим стуком, опустился поднос, и сбоку показалась мордочка Страйды. — Убирайся и передай своей Королеве...

— Королева сказать, ты не понимать с кем идти, и не так видеть суть ритуал, — ничуть не обидевшись на сказанное аликорном, отозвалась ящерка, встав у стены. — Сказать дать тебе покой, еда и вода, пока твоя мысль найти верный путь.

— Я "не понимать", это точно. Она залила живую.... пони лавой! Может быть, ящеры из твоего народа в ней купаются, но там... внутри была Диксди! Я не знаю что с нею, я не слышу её голоса. В этом раскаленном саркофаге не может быть ничего живого! — стараясь не сорваться на крик, сказал Ван, ощущая, как против его воли сжимаются клыки и копыта чешутся стереть это спокойное выражение с мордочки ящерки.

— Сильная пони проходить ритуал. Королева ждать яркий вспышка, но не оставлять кружащееся сердце. Не дать вспышка свобода, вливать много жидкий руда из сердца гора. Медленно, пока жидкий руда не достигнуть грудь демикорн. Ждать сильный голос, ждать нужный время, потом повторять. Только так вспышка из сердце не превратить тело сильная пони в пепел. Помогать ей остаться один кусок, — тихо звучал голос ящерки. Обернувшийся к ней Ван только сейчас заметил тянущуюся по её плечу глубокую борозду, оставленную чем-то острым. Несколько царапин с тёмными пятнами сажи пересекали бедро, завершаясь у колена. — Когда голос демикорн стать как рокот гор, твоя спутница начинать пить. Жизнь нет. Жизнь да. Слышать своя суть, ощущать свой сила, возвращать своя связь с артефакт.

Спрыгнув с кровати, Ван подошёл к ящерке вплотную, смотря ей в глаза и пытаясь понять, говорит ли она правду. От каменного существа пахло переплавленным металлом. Казалось, будто она оказалась в эпицентре горных работ и обнимала доменную печь.

— С чего мне верить тебе? — глухо спросил вороной, ткнув ящерку в грудь, ощутив ту же жёсткость, как если бы он поставил копыто на стену.

— Страйда говорить правда. Ты не знать народ Королева, не видеть другие, чем твоя спутница. Королева говорить, время на бедре подсказать твоя спутница, как быть. Память очень старый из демикорн, Лацертус, вести её во время ритуал, — спокойно ответила ящерка, не понимая, почему аликорн смотрит на неё с таким удивлением. — Я что-то не так сказать?

— Лацертус? Она сказала рыцарь Лацертус? — вороной кинулся к своей сумке, набросив её на шею и закрепив перевязь у основания крыльев. Имя, сказанное Старшей во время их пути к форту, всплыло в памяти вороного, едва ящерка произнесла его. Пусть даже Калиго знала о замене вспомогательной личности, для неё ограничитель Диксди был таким же, каким оставался до того, как попал к янтарноокой демикорну. И если он не расскажет сейчас, что уже при замене там не было этой личности, кто знает, чем закончится ритуал. Только бы не опоздать, подумал он, добавив: — Если Королева рассчитывает на его память в "око-часах", то она совершает ужасную ошибку! Отведи меня к ней... Отведи, пока не случилось непоправимое.

— Аликорн знать это имя, Страйда не понимать, почему юный аликорн хотеть видеть Королева и менять решение, — замявшись, проговорила она. Выровняв сбившееся от волнения дыхание, вороной зашагал следом за уверенно идущей ящеркой, надеясь, что ещё не слишком поздно. Вслушиваясь в пугающую тишину, он пытался собрать в мыслях разрозненные кусочки разговоров, жесты Ящера, тон в голосе Калиго, выстраивая всё в общую схему. От него не хотели избавиться, но держали вдали от Диксди, сняв оковы, когда в тех отпала необходимость. Никто не сторожил его комнату, будучи уверенным в запутанности коридоров и проходов. Не в этом ли было призвание прогулок — убедить его в невозможности найти выход? Вороной чуть не потерял из виду ящерку, свернув за ней в последний момент. Из этих двоих, лишь тёмная склонна оставить её янтарноокую и любознательную спутницу в мрачных подземельях. Сопровождающий её гигант оставался для Вана загадкой, как и его планы. С момента, как Ящер понял ошибку, приняв аликорна за другого, ход мыслей этого каменного существа перестал быть ясен жеребцу, и это заставляло волноваться сильнее прежнего.

За шаг до массивной двери, с лежащим на полу древним ковром, покрытым дырами от когтей и пылью, всё вокруг погрузилось во мрак, оглушая рокотом. Пол ушёл из-под копыт вороного, свалившегося на довольно жёсткую и угловатую ящерку. Позади с грохотом упали колонны, с трескучим шорохом растеряв по коридору осколки. Что-то тяжёлое ударило жеребца в лоб, выбив искры из глаз, и на время погрузив в беспамятство.

Дыхание, опаляющее и превращающее воздух в топливо для огня, оставляло после себя лишь удушливый дым, скапливающийся у копыт вязким, почти физически ощущаемым туманом. Инстинкт, желание, ярость, свобода, величие. Они сплетались в тёмном пространстве разума пятью тонкими потоками, проникая в каждый из вопящих от ужаса уголков распадающегося сознания. Крошечные источники силы, маленькие алые огоньки проникали глубже, с каждым размеренным ударом перенасыщенного магией сердца. Просыпающиеся артефакты тихо пели свою мелодию победы, увлекали, сулили силу. Но не могли даже представить свою ничтожность в сравнении с очнувшейся в тесной каморке бьющегося в оковах тела древней мощью, с интересом взирающей со стороны на воющее взаперти существо. Пленённое в пещере... пленённое в собственном теле... запертое в собственном разуме.

Сила, рождённая одновременно с самим миром. Ступившая на ещё раскалённую землю, где не было воздуха и не было воды, а лишь бушующее пламя, смешавшееся в противоестественном союзе с магией, первобытной, ещё не прирученной и непознанной. Глазами своей тесной тюрьмы эта сила изучала полыхающие, распадающиеся и вновь собирающиеся обратно копытца, обжатые забавными вещицами с крупицами спокойной, уверенной и примирившейся со своей ролью магией. Эти раскалённые предметы боялись её и не только они...

Бросив на окружающие стены взгляд и пытаясь понять причину плена, древний разум, сплетённый с доисторической магией, прислушался к отдалённым голосам предметов, ставших сосудами магии. Такой разной, такой покладистой и ограниченной возложенными функциями. Он тянулся к ним сквозь камень, через несуществующие для него барьеры, осторожно брал их, ощущая их ужас. Клубок из сплетённых заклинаний вокруг поддерживающего себя магического источника пытался убежать от его хватки, подогрев тем самым любопытство, но ускользнуть и затаиться ему не удалось.

Вокруг был другой мир. Остывший, спокойный, такой чужой для силы, привыкшей к постоянной битве, к состоянию готовности стоять до конца ради своего выживания...

Древний изумлёно взглянул на ветвь собственных мыслей, протянув к едва заметным отросткам призрачную лапу и сжав её на расползающихся символах, не обращая поначалу внимания на два сознания, судорожно пытающихся удержаться на самом краю. Одно было старше. Фиолетовым светом горела в нём магия, формируя небольшую фигурку с паникой в глазах. Пытаясь защититься, фигурка закрылась крылом, но, пройдя через него как сквозь бумагу, когти древнего сжались на её голове, насыщая разум кусочками её воспоминаний, обрывками знаний, страхами и стремлениями. Беззвучно забившись в его хватке, она выплеснула последние обрывки мыслей, потеряв для него весь интерес. Вторая, переливающаяся хрупким янтарным светом, ещё не познавшим силы и не понимающим происходящее вокруг. Её попытка защититься была просто жалкой. Не встретив даже малейшего препятствия, его лапа сжалась вокруг головы фигурки раскрывшей рот в беззвучном вопле.

В её мыслях скользили образы долин, заросших мхом и скрытых в тумане. Знакомые очертания гор изменились. По дорогам и перекинутым через ущелья мостам шли странные молодые существа с изображениями на боках, отражающими прочную связь с предначертанной судьбой. Послышался смех, ощущалась грусть, чёрной тенью стелился страх, сменяясь на синие волны отчаяния. Древний изучал, выпивал каждую крупицу, пытаясь понять случившееся с его собственным миром, когда сбоку вспыхнула рубиновая звезда, впившись в бок острыми лучами.

— Феномен Регрессии. Уровень недопустим... повторяю... Феномен... уровень... Регрессии... уровень недопустим. Повторяю, повторяю... — обломки холодного сознания и осколки разорванной связи наследием незавершённого заклинания врезались в него, удивляя своей наглостью. В самом центре кружилось что-то ещё, такое близкое по духу и желающее выйти на свободу, упиваться мощью, лакать, обжигаясь, магию и исторгать потоки разрушительных заклинаний в раскалывающем небеса вое. Одним движением лапы он рассеял колючую сферу, разорвал стягивающие пламенеющую фигурку чёрные цепи, обращая звенья в невесомый туман. В три пары глаз освободителя уставился злобный огнистый взгляд зажатой в когтях фигурки

— Выпусти... — коротко приказала она, без страха и сомнений смотря на него снизу вверх. Даже когда его когти прорвали её прочную, но уступившую натиску защиту, сжавшись на её голове, фигурка продолжала смотреть тем же взглядом, и это понравилось древнему. Обрывки памяти впились в него заточенными лезвиями, вызвав улыбку обеих пастей, расположенных друг над другом. Эта крошечная фигурка не испытывала страха перед ним. Хладнокровно поднимая и опуская клинки своей воли, прожигая дыханием его лапу и опаляя яростью в сердце, она желала только силы и свободы, будучи готовой смести со своего пути любого, осмелившегося преградить ей дорогу. Даже если бы она проиграла, она стала бы сильнее и поднялась вновь. — Выпусти и я поглощу тебя. Сражайся и я заберу твою силу. Погибни и твоя жизнь дополнит мою...

Проговорила она, выдыхая пламя из раскалённого горла, выпуская на свободу жар своего сердца, горящего в груди. И древний, с усмешкой на пастях, верил ей. Ведь это его сила горела в этом крошечном осколке сознания. Это он дал ей шанс появиться на свет и послужить продолжением его существования в поколениях молодых существ, когда пришло его время уйти. Такие как она завершили его эпоху, и он видел, как это случилось, погрузив в обжигающую память свои когти...

~ o ~ o ~

Игнорируя разницу в размерах они упрямо шли на исполина, обрушивающего на скалы пламенеющий серп, срывающийся с изгиба его массивного рога, оставляя в земле глубокие дымящиеся ущелья. Древние постройки окутывались огнём, рассыпались в пыль, выворачиваясь наизнанку от рвущихся внутри огненных шаров. Облака пыли, густые и тяжёлые, прорезались корнями бордовых молний, вцепляющихся в землю и раскалывающих небо. Обломки некогда прочных замков оказывались между молотом и наковальней, где наковальней оказалась умирающая и выгорающая земля, а молотом — удары первобытной яростной магии, не признающей над собой власти. Камень плавился, вспыхивал и обращался в чешуйки падающей с небес гари, покрывая равнины чёрным горячим пеплом.

— Мы создали вас! Мы дали свою кровь и так вы платите за свою жизнь?! — громадное чудовище ревело и, вглядываясь пятью ещё целыми глазами в беспорядочно атакующие его фигурки, исторгло поток всепожирающего магического пламени. — В вас всего лишь треть нашей силы и даже зная это вы тешите себя надеждой на победу!?

Ответом исполину была россыпь вспышек, покрывших его бок, сливаясь с торжественным гулом голосов исполненных яростью крошечных фигурок. Они бились, приносили себя в жертву, пробивая дорогу остальным, словно зачарованным бросающимся в бой, несмотря на потери. Они гибли и при этом становились сильнее, отрывая от чудовища кусок за куском, пока с неба не ударила покрытая мерцающими символами колонна света, вырвавшись из чёрного, увитого узорами шара. Сорвавшийся с костяного рога серп прошёл сквозь сферу как сквозь масло, вызвав вопль разрушающихся механизмов и звон лопнувших кристальных стержней. Фокусирующие зеркала треснули, выгнулись и брызнули серебристым дождём осколков из разреза на тёмной броне. Артефакт глухо ухнул и сожрал часть неба, оставляя после себя медленно затягивающийся провал.

В дымящемся котловане, внизу, истлевший остов шестиглазого ещё не осознавал свою гибель, сплетая последнее заклинание и не понимая, почему собрать для него силы никак не выходит. С изумлением, смотря в небо пустыми глазницами на костяной морде, исполин рухнул на дно, медленно утопая в вязкой массе расплавленных скал.

Вытянутый утёс, изрезанный углублениями и смотрящий вдаль жерлом уходящей глубоко в его нутро круглой шахты, замерцал выточенными из прозрачного камня кольцами, нагнетая в глубине себя магический заряд. Заклинание с шипением завершило ход, и утёс поглотил звук, озарив окрестности вспышкой, посылая вперёд поток пламени. Охваченный холодным сиянием шар разметал встретившуюся на пути тучу, устремившись к своей цели. Вопль высвобождённой магии потонул в грохоте ответного удара от Древнего, зажимающего дыру в своей груди, с яростью смотрящего на медленно падающие с небес обломки орудия. Но вместо разрушенного заговорили два других, прицельно пробивающих броню существа, стоящего у истоков мира и справедливо считающего себя божеством. Залп за залпом они посылали смертоносные заклинания, сплетённые вокруг сердечника из зачарованного камня, пока ещё один из шестиглазых не рухнул в расщелину, оставляя после себя лишь оторванную лапу, остывающую и медленно каменеющую на краю обрыва.

Битва сотрясала горы, раскалывая небо и разрывая в клочья массивные постройки. Но этого было мало. Там, где сражение с исполинами завершилось, среди столбов чёрно-фиолетового дыма, крошечные фигурки сцепились друг с другом, поднимая знамёна свои кланов и разворачивая орудия. Когда не стало сильнейших, единственными противниками, способными дать ещё немного силы, стали они сами. Лезвия в рогах пели свою печальную песню, находя не защищённое бронёй тело. Массивные магические установки выли, поглощая магию мира и превращая её в смертоносные снаряды. Хрупкие кристаллы, питающие подземные комплексы и защитные барьеры, покрывались трещинами и угасали. Где-то в глубине ещё пока целых туннелей, прочных подземных ходов, жались по углам создатели своего спасения и своей же погибели. Среди них величественно шли ещё сохранившие и не испившие полную чашу отравляющего сердца куража битвы лезвиерогие. Они молча смотрели на передаваемые снаружи изображения, скользящие по поверхности полупрозрачных плиток со вставленными в них кристаллами и длинными трубками маговодов. Пытаясь спасти оказавшихся в этом огне соперничества пони и единорогов, они заставляли комплексы держаться, не позволяя экранам пропустить удар прежде, чем завершится эвакуация. Каждый из них поглядывал на болтающийся на груди кристалл, заменяя его, едва тёмную поверхность расчерчивали алые прожилки. Времени не оставалось. А у сражающихся на поверхности его не было вовсе.

Древний видел, как они сопротивляются желанию влиться в этот Пир Силы и оказаться на вершине, одолев всех, даже понимая, что победителей не будет. Величественное строение покрылось нарывами огненных взрывов, разбросав тёмные фигурки осаждавших, и на его месте расцвёл багровый цветок из языков пламени. Ещё одного, некогда неуязвимого места не стало. Вихрь разрушения поглотил его, оставляя горящие руины, но даже сейчас среди чадящих обломков исполненные силой существа продолжали свою бессмысленную дуэль межу собой и против всех, игнорируя и забывая о существовании слабых.

Вглядываясь в охваченный магической битвой мир, древнее сознание заметило едва заметные цепочки из пони, пытающихся избежать участия в этом безумии. Спасающиеся бегством шли к горам с входами в надёжные и пока ещё целые укрепления. Крошечные отбившиеся группки пытались укрыться в уже брошенных и остывающих руинах, надеясь на потерю интереса к ним со стороны ведущих битву воинов. Флаги на ветру обращались в дым, и с ними стиралось понимание смысла битвы. Каждый видел перед собой только противника и, желая получить крупицу силы, стремился одолеть его любой ценой. В глазах лезвиерогих существ весь мир сжался до точных ударов магии, фатального взмаха рога, рассекающих скалы движениях хвостом. Перепончатые крылья рвались, не выдерживая наносимых ударов. Сгорали в обращающемся в пламя воздухе. Тёмные силуэты, с яркими искрами перегруженных артефактов, падали с небес невесомыми искрами чистой силы, высвобождённой и не разбирающей друзей и врагов.

Где-то вдали, в долине с возвышающимся к небу алым шпилем, за доли секунды призвания и судьбы сменялись одно за другим, пока в дуэли не сошлось два порождения бессмысленной войны. Одно из них приняло судьбу и стало Вечностью. Другое впитало в себя дар разрушения. Две усеянные клыками пасти сомкнулись на шеях. Два изогнутых рога высекли сноп искр. Они отбросили в сторону мысль о защите, теша себя надеждой о слабости противника. Мир взвыл и содрогнулся, получив почти смертельную рану, выплёскивающую в небо потоки чистого пламени, самой сути магии мира, застывающие в форме кристаллов, запечатывая рубец спёкшейся плотью земли.

В центре этого застывшего пламени медленно и спокойно стучали три сердца, ожидая своего пробуждения спустя много тысячелетий. Потомки выживших крошечными племенами отстраивали мир заново, пытаясь забыть ужас Великого Катаклизма, и с каждым новым поколением им это удавалось. Зелёная листва покрывала шрамы, охотно вырастая на ставших плодородными землях. Ветер и дожди сглаживали острые грани ущелий. Века шли, и последствия битвы становились очертаниями гор, краями долин и возвышающимися плато. Воды морей ласкали, сглаживая берега, одновременно стирая из памяти живущих причину своего возникновения. Континенты остывали, и лишь острые шпили утёсов ещё напоминали об огромных орудиях, постепенно становящихся частью гор. Островки уцелевшего Великого Леса постепенно разрастались, скрывая под собой руины почти уцелевших под магическими щитами строений. То, что не вышло сделать орудиям, сделало время, поглощая покинутые замки, массивные бастионы и некогда прочные стены надземных построек. Эра Гексагондрагонов завершилась. И всё же кровь Древних продолжала течь, теперь уже в венах этих юных существ. Преобразившись, став покладистее и вжившись в изменяющийся мир, но сохранив в себе старую магию и, одновременно с нею, отравляющий ингредиент — первобытную ярость, алчущую битв.

~ o ~ o ~

Шесть мерцающих магическим пламенем глаз устало закрылись, и мрак поглотил все три фигурки. В тишине, столь необходимой для принятия важного решения, размеренно тикал часовой механизм, наполняя бескрайние просторы разума холодным спокойствием. Древний знал, чем всё завершится. И теперь он решал, какой из трёх фигурок, оказавшихся в его лапах, дать шанс проснуться.

Рассекающий удар рогом прорезал раскалённую колонну изнутри, разбивая в осколки укрепляющие заклинания и прочные кольца. Над потоком остывающей лавы появилось окутанное дымом копытце. Часовой механизм тикал, но теперь его заглушало тяжёлое дыхание и металлический скрежет вновь вспарывающего стальной кожух лезвия...

Тройка ящеров торопливо тянула массивную цепь, закрывая перекрывающие коридор стальные двери. В последний момент, когда створки захлопнулись, и механизм бодро вдвинул толстые стержни в соответствующие пазы, что-то врезалось в дверь, погнуло её и выплеснуло сквозь узкие зазоры струйки расплавленной руды. Несколько ударов прогремели почти одновременно, сменившись на сотрясающий коридор грохот, развалив несколько колонн на части.

— Это не магмовая саламандра... Что им делать в этой части туннелей? — пророкотал один из ящеров другому, принюхиваясь к остывающим подтёкам.

— Тот путь ведёт к брошенным хранилищам. Я предупрежу, чтобы двери перекрывали, не допуская к залу кладок это... чем бы оно ни было, — щёлкающе отозвался другой, скрывшись в узком боковом проходе. Оставшиеся бросили мрачные взгляды на полустёртую надпись: "Комплекс Щит. Мы — это будущее безопасности" выполненную угловатыми символами и продублированную на старо-эквестрийском. Чуть ниже виднелось изображение жеребёнка, укрытого полукругом. Видимо именно так неизвестный автор представлял собой укрытие или иную универсальную защиту. Возобновившийся грохот вывел ящеров из оцепенения, и они разбежались в разные стороны.

Обжигаюший ураган нёсся по коридорам, заставляя поднимаемую горячим воздухом пыль буквально взрываться пышными бутонами пламени. Стальные двери встречали его со всей стойкостью, задавая направление и покрываясь слоем гари. Одна из них закрывалась чуть медленнее, вопреки стараниям ящеров. Полыхнувший огонь лизнул каменные тела, и под дверь просунулось острое лезвие, высекая искры и пытаясь поднять стальную плиту вверх. Скрипнули шестерни под звук разлетающихся в осколки кристаллов, и лезвие пропало за мгновение до упавшей в паз плиты. Гул стих, следуя за огненным смерчем, движущимся в создаваемом препятствиями направлении, пропадая совсем в недрах заброшенных туннелей.

Ящеры у обгоревшей двери облегчённо прошипели, выпуская из лап погнувшиеся рычаги и нагревшиеся от трения цепи.

— Зал кладок в безопасности. Это движется к хранилищам... — устало пророкотал ящер, опускаясь на пол и стирая с себя чёрные хлопья пепла. — Хранитель Скал, Королева должна знать... это... нельзя остановить... мы только смогли направлять, перекрывая одни коридоры и открывая другие... Это не магмовая саламандра, это чудовище из сердца горы... Такого ещё не было в туннелях...

В дверях стояла Страйда, отчего-то виновато смотря на вороного и переминаясь на пороге. Комната была другой. Пыльной и заброшенной. Под крылом ощущался мягкий песок и твёрдая поверхность каменной кровати. Открытая дверь, покрытая снизу разводами ржавчины, подпиралась куском камня. Сбоку от проёма зияло чёрное отверстие с острыми краями расколотой пластинки из камня, некогда скрывающей кристальные стержни, зажатые в металлических лапках. В углу, прислонившись к стене, стояло что-то напоминающее торшер, если бы не зубчики с погнутыми металлическими полосками. Выпавший из них магический светильник лежал на полу тусклым матовым шаром.

— Юный аликорн. Следующий день после следующего дня настать. Ты иметь видеть своя спутница. Но... — ящерка вздрогнула и отошла в сторону, позволив войти в комнату Королеве. Глаз-артефакт над точёной чёрной мордочкой горел подозрительно ярче прежнего.

Ощутив что-то на лбу, вороной коснулся рога и ойкнул от отозвавшегося в голове звона. Осторожно пощупав основание, он обнаружил высохшую травяную повязку, пахнущую как те листья, смягчающие ношение железных оков на копытах. Одного взгляда на Страйду было достаточно для понимания, кто эту повязку наложил и почему.

— Спасибо, — коротко проговорил он, пытаясь понять, сколько времени прошло, и почему он находится совсем в другом месте. — В ограничителе Диксди не...

— Я знаю, но это уже не важно, — оборвала его Королева, недовольно скривившись. — Ритуал завершён. Я лично отведу нашего гостя к его спутнице. Хочу увидеть его глаза и услышать стук сердца в этот момент.

Ящерка, удивившись сказанному и бросив несколько тихих слов, покинула их, оставив вороного наедине с демикорном.

— Надеюсь, я увижу её живой, после всего совершённого над нею тобой, — бросил Ван, выйдя в коридор следом за тёмной. Кроме неё сопровождающих не было. Свежие следы ящерки виднелись в противоположенной стороне от той, куда вела его демикорн. Вскоре к ним присоединился изрядно пыльный Амергал. Заметив аликорна, ящер нехорошо улыбнулся.

— Я бы оставил на нём цепи, Королева, — проскрежетал он, бросив на копыта жеребца косой взгляд.

— Это грубо — возвращать нашей бесценной гостье её спутника в оковах, ты не находишь? — парировала она, стерев с каменной морды улыбку. Гигант что-то неразборчиво проскрипел, стиснув клыки.

— Неожиданная щедрость. Мы стали друзьями? — едко заметил вороной, попытавшись идти подальше от каменного существа, чуть ли не царапающего головой потолок.

— И не надейся, аликорн, — обманчиво мягким голосом ответила демикорн. — Впрочем, ты ещё можешь оказать неоценимую услугу.

— Почему Диксди не пришла сама? — запоздало спросил вороной, очутившись перед массивной дверью. Поверхность прочного металла покрывала вязь заклинаний, как на инитиумнарском, так и на вовсе неведомом языке. С центра плотно подогнанных друг к другу створок на него смотрела отлитая из металла голова чудовища, с двумя расположенными одна над другой пастями и тремя парами глаз, украшенными янтарными самоцветами. Она напоминала приснившееся вороному существо. Уходящие в стены цепи открывали эти створки наружу, но, судя по их состоянию, в движение цепь приводили ящеры, просто сняв ту с зубчиков разрушенных шестерней. На полу виднелись тёмные следы сажи, но сказать, новые они или старые, Ван затруднялся. Пока он раздумывал над причиной, по которой его привели сюда, Амергал потянул за цепь, приоткрывая одну из створок. Сквозь брешь по полу разлилось нечто, напоминающее вороному первозданный мрак. Описание похожей штуки, он видел в одной из книг Кантерлотской библиотеки. Тяжёлая клубящаяся тьма коснулась его копыт неприятным холодком и покрыла пол тонким слоем извивающихся струящихся потоков, разбегающихся в стороны от шагов.

— Кажется, её тут нет... Что всё это зна... — Ван не успел закончить фразу. Массивная каменная лапа схватила его за холку и швырнула в полуоткрытую дверь. — Пфе! Какого Дискорда?! Калиго?

Аликорн поднялся с пыльного пола, отплёвываясь от попавшего в рот песка и огляделся, обнаружив себя посреди пустого зала с обломками кристаллов и клубящейся на полу тенью. Обернувшись, он увидел закрывающуюся дверь, отрезающую ему выход наружу.

Стремительное движение, дуновение вязкого и горячего воздуха, контрастирующего с холодящим ощущением в копытах, было неожиданно. Стелящийся по полу чёрный туман взвился крошечными волнами, отступив от ног Вана. Вслед за грубым прикосновением, перешедшим в резкий толчок, вынудивший жеребца распластаться на спине с неудачно подвёрнутым крылом, тьма дёрнулась и порвалась как истлевшая ткань. В мордочку ударил поток разгорячённого воздуха и вслед за ним, над вороным нависло полыхающее существо. С открытой и усеянной острыми клыками пасти, ссыпались золотистые искры. Росчерки полыхающей магии пробегали по костяной морде неведомой твари, когда она присматривалась к нему и извивающейся у стен темноте.

Застонав, вороной попытался встать, но его прижали к полу, наступив на грудь лапой, сочетающей в себе черты копыта и когтей. В густом мраке высветилось покрытое металлической чешуёй тело, переходящее в длинный и гибкий хвост, нетерпеливо бьющий по полу и высекающий не просто снопы искр, а целые полосы пламени, горящего даже там, где вроде бы нечему было гореть. Острые клыки клацнули над шеей жеребца, и тот вновь ощутил волну исходящего от существа жара.

— Ты отдала Диксди этой твари!? — выкрикнул Ван, попытавшись откатиться в сторону, но два острых когтя впились в камень, словно в дерево по бокам от жеребца, лишив его такой возможности. Изогнувшиеся крылья блеснули тёмным железом, выпрямились, сделав существо ещё больше в глазах лежащего аликорна. — Как ты могла поступить так с подобной тебе?

За скрипнувшей замком дверью послышался приглушённый смех.

Поверх металлической с синеватым оттенком чешуи, на передних копытах существа, полыхали нестерпимо яркие, раскалённые куски металла, похожие на смутно различаемые браслеты с тёмными линиями символов и вычурными гранями, не дающими разобрать их форму. Даже смотреть на них было больно, и вороной дёрнулся в сторону, ощутив исходящий от них нестерпимый и опаляющий шкурку жар. Чем бы ни было это создание, оно царапнуло когтём на крыле плечо вороного, всем видом убеждая в бесполезности попыток вырваться.

Вскрикнув, Ван завершил последнюю линию символьного заклинания краем копыта, надеясь на лучшее. Знаки наспех набросанного заклятья вспыхнули, расплескав о бронированную шкуру существа воздушный удар. Единственное, что удалось ему написать, лёжа на спине. Послышалось шуршание и острый стрельчатый хвост, сплетённый из костей, шипов, стальных жгутов и топорщащихся чешуек, острыми и гибкими лезвиями вонзился в пол рядом с головой дымчатогривого, не позволяя тому отвернуть голову от нависающей жутковатой и при этом гротескной морды полудракона, с любопытством изучающего жеребца прищуренными глазами. Заклинание не причинило вреда и осталось незамеченным. Ван сморщился от досады и жжения в расцарапанном плече.

— Если хочешь, можешь кричать, аликорн. Так громко, насколько хватит воздуха в твоей груди, — послышался голос Королевы из темноты. Он звучал из каждого завитка мрака, отражался от стен и проникал в мысли, звуча в голове тем же мягким тоном. — Оно должно стать сильнее и пробудится. Победив и насытившись этим чувством. И в этом ты сыграешь не последнюю роль.

Пытаясь высмотреть источник голоса, существо мотнуло головой из стороны в сторону и на миг упустило из виду вороного. Взмах крылом и удачный удар задними копытами, отбросили Вана в сторону от жуткой твари, всё ещё стоящей в центре и оглядывающейся по сторонам. Теперь ему удалось рассмотреть её лучше.

Покрытые крупной чешуёй крылья, гибко и подвижно колыхались по бокам, испуская волну горячего воздуха за волной, разгоняя клубящийся вокруг мрак, сворачивающийся гибкими щупальцами и походящий на дымчатые водоросли. В полуприкрытых глазах плескалось тёплое янтарное сияние, наполняя, кажущиеся бездонными жерлами, глазницы. Сдавленный, животный и скрежещущий вскрик вырвался из покрытой костяными наростами глотки. Узкий, тонкий язык облизнул неровный ряд клыков, когда существо обратило свой взгляд на тяжело дышащего мага. Грива, сложенная из толстых и жёстких жгутов, качнулась, расцветившись разрядами магии, всполохами пробежавшей от корней до самых кончиков прядей. Втягивая воздух ноздрями, прикрытыми костяными арками, существо грациозно шагнуло к нему. Смотря в бездонные глаза, Ван слышал шёпот перебивающих друг друга голосов, наполняющих его голову, сжимающих мысли, не давая ему сосредоточиться и пошевелиться. Тем временем чудовище вышло в пятачок падающего сверху столба света, и по краю тыльной стороны рога блеснул острый слепящий блик, прокатившись по всей длине иззубренного лезвия.

Выгнув крыло и осторожно слизнув оставшуюся на когте капельку крови, существо замерло.

— В... а... н... А... п... ка... Н... с... тр... и... — вырвалось из драконоподобой пасти, полной бушующего в горле огня. Её взгляд упал на алеющие в пыли пятнышки, где не так давно лежал вороной. Лишённые зрачков янтарные глаза изучающе смотрели на пол, затем на копыта и на покачивающийся сбоку коготь сгиба крыла. — Не... смтри... н... ме... н...

Существо сделало шаг назад, прикрывшись массивным и кажущимся бронированным крылом. С уголков глаз по костяной морде скатились серебристые капельки. Они, как и горящие куски металла на теле, продолжали виднеться даже в опустившейся завесе мрака. Блестящие кольца покрытого лезвиями хвоста чиркнули по полу, оставляя глубокие перекрещенные борозды.

— Зачем так стесняться... — голос Калиго прокатился по залу, сохраняя прежнюю сладковатую мягкость. Вот только слова были жёстче камня, окружающего вороного. — Давай же, заставь его кричать от ужаса, открывшись целиком. Прижми к себе это мягкое и беззащитное тело, пока оно не хрустнет от твоей нежности. Только так ты сможешь вернуться в прежний облик. Ну же... Сделай это, очнись и прими моё предложение!

Голос Королевы вновь перешёл в смех и оборвался, заглушённый лязгнувшим засовом на дверях. Вороной остался один на один с пламенноглазым чудовищем и лишь несколько лежащих на полу чешуек, отвалившихся от воздушного удара, обнадёживали Вана, чертящего на пыльном полу новую схему, отчаянно желая успеть до новой атаки.

— Проклятье... — прошептал он, ощущая саднящее жжение в плече, под глухой перестук опускающихся в двери запоров. Его явно не хотели отсюда выпускать. Существо передвигалось в клубах вязкой тьмы, и лишь пятна раскалённого металла выдавали его расположение. Это была далеко не дуэль с огненным магом. Там он видел противника, а тут вязкие облака, то и дело, скрывали цель. Вороной пытался не выпускать бронированного противника из поля зрения. В нём было что-то чужое, пугающее, и при этом оно смотрело на него как...

Жеребец сбился на мысли, пытаясь понять, что в этом существе его насторожило. Обладая силой, позволяющей вплющить его в пол без затруднений, острым рогом и когтями, в том числе и на копытах, если их можно было так назвать, существо мешкало. Короткий взмах крыла, обнаживший раскалённый пояс, стягивающий левое бедро и удерживающий на месте круглый циферблат. Чёрное копыто аликорна замерло не доведя черту. — Не может быть... Калиго, что же ты натворила...

Светящийся и отливающий металлом силуэт метнулся к нему, оказавшись в центре незавершённого, но уже набравшему силу заклинания. Пол расколола короткая вспышка, разделившаяся на несколько клинков, прошивших существо насквозь. Чистое сияние мигнуло, померкло и окрасилось бордовыми всполохами, разломившись на части, почти не причинив вреда наполненному первобытной силой телу. Ван смотрел, не отрываясь, на подёрнутый жёлтыми разводами остывающего металла диск, с ужасом замечая на нём медленно передвигающиеся стрелки. Замирая после каждого шага, они высекали снопы искр, окутываясь струйками дыма.

— Ограничитель прототип девять. Базовый запрос! — выкрикнул он, отпрыгивая в сторону от двух копыт, оставивших на полу вмятину с сетью трещин. — Имя носителя жизни. Ван Бел Сапка. Раса — аликорн. Ранг доступа — базовый для представителя расы! Кто твой новый носитель!?

С левого бедра замершего существа, будто переводящего дух после удара, раздалось несколько щелчков и потрескивание медленно набиравших ход шестерней. На раскалённой поверхности горящие символы были едва различимы, но даже в таком состоянии ограничитель продолжал работать, выдерживая жар и не думая отключаться.

— Носитель жизни. Аликорн. Имя. Ван Бел Сапка. Статус ранга. Базовый доступ. Производится проверка. В доступе отказано. Повторяю — мелодичный механический голос зазвучал из устройства в наступившей тишине, прерываемой лишь дыханием вороного и скрежетом стальных лезвий по полу. — В доступе к ограничителю прототип девять отказано. Причина. Директивы полного запрета на доступ. Имя. Диксди Дуо. Статус. Субъект носитель первичной связи. Начинаю воспроизведение последней записи. Воспроизведение... начато.

Существо стояло, вслушиваясь в механический голос, всматриваясь в трещины на полу и в остывающее на нём кольцо отработавшего своё заклинания аликорна. Крылья покачивались от поднимающегося с боков жара. Царапины от сотканных из света клинков исчезали на глазах, переливаясь испаряющимися язычками пламени. Струящиеся из них ленточки алого тумана постепенно сходили на нет и, вскоре на месте ран виднелись лишь тёмные пятнышки синей шёрстки в проплешинах между чешуйками.

— Ван... Если ты слышишь эту запись, значит, ты видишь меня. Почему-то я не смогу с тобой говорить. Едва ритуал завершился, меня закрыли в странном месте и "око-часы" не могут дать мне ответа, что именно случилось. Они... едва работают... — раздался вздох, и что-то металлическое с лязганьем проволочилось по каменному полу. Существо приоткрыло пасть, выдохнув тонкие струйки дыма. — Я надеюсь, ты цел. Видела, как тебя заковали. Мне было страшно и... потом что-то ещё, что я не могу вспомнить. Странно себя ощущаю... Ничего не вижу, будто после сильного магического отката. Кажется это круглая комната.

На записи раздался негромкий стук копытца по металлу.

Вороной смотрел на костяную драконоподобную морду и был готов поклясться именем Луны, с уголков глаз катились мерцающие шарики, похожие на жидкий хрусталь. Они падали и разбивались о камень как стекло, оставляя после себя облачка пара. Прикрываясь крылом и оставляя на полу рваные борозды хлёсткими ударами хвоста, неведомая тварь держалась от аликорна на расстоянии.

— Ты... ты это Диксди... — Ван прижал копыто к губам. Догадка вполне могла оказаться правдой, если всё запомнившееся об ограничителях было верным. Просто так снять и передать его другому не вышло бы даже у Калиго. Но верить в это его разум отказывался, не в силах представить демикорна в таком виде. Тем временем запись зазвучала снова.

— Я жива. Я думаю, ещё жива. Слышу артефакты, их голоса... они вновь со мной. И что-то ещё, смотрящее на меня и изучающее. Старое. Оно знает меня и кажется лучше меня самой... Это... Ван! Ящеры не боятся Стража! Их не волнует мир за пределами этих владений! — голос демикорна зазвучал взволнованно, будто у неё заканчивалось время и требовалось успеть сказать самое главное и быстро. — Не доверяй зовущейся Королевой! Не верь ей, не слушай её! Она "тлеющая" и она отсту...

Запись прервалась шипением остужающей металл воды и торжествующим рёвом, хрипло сорвавшимся с поверхности ограничителя под грохот падающих камней. На фоне взвизгнула лопнувшая цепь, звонко покатившись по полу. Глухой удар по металлу оборвал запись окончательно.

Существо стояло, облизывая острые клыки тонким языком. Немигающие янтарные глаза смотрели прямо на вороного, пытающегося размять подвёрнутое крыло.

— Не... смтри... на... меня, — с трудом проговорило оно, стараясь держаться тени. — Н... пдхди... блзк... о...

— Во имя Селестии, ты же Диксди... что с тобой стало? Почему ты... так выглядишь... — Ван растерянно смотрел на сдерживающее себя существо, исторгшее яростный и оглушающий вой, так похожий на услышанный им ранее. Прочные крылья взрезали воздух, рассекая поверхности стен и пола невидимыми воздушными клинками, едва не задев отскочившего вовремя в сторону аликорна. Отсечённая прядь его гривы упала дымчатыми кусочками на пол.

— Ка... Кали... ли... Кали... го, — раскалённые артефакты брызнули снопом искр, высвечивая снизу поджарое и наполненное силой тело. В ответ стены зала вспыхнули росчерками скрытых под пылью и паутиной символов, вынудив её взвыть, встав на дыбы и схватив полыхающими копытами голову. — Не... не нд... пдхдт...

Острый кончик хвоста скользнул по ограничителю, вызвав в нём трели щелчков и тихого звона. Опустив голову, она замерла, подёргивая крыльями. Глаза сверкнули фиолетовым и из полураскрытой пасти, роняющей капли раскалённого металла, послышался смех. Жутковатый хохот, прерывающийся рычанием и гулкими словами, не похожими на инитиумнарский, расплескался о стены зала, постепенно затихая. Костяной хвост чиркнул по полу острым кончиком из пучка лезвий, выводя одну линию за другой. Существо скалилось и, Ван был готов поспорить, высовывало от старания язычок. Закончив, она отошла в тень и замерла у стены, неподалёку от покосившегося куска каменного блока. Детали подъёмного механизма или ещё какой подобной штуки, давно рассыпавшейся от времени. Приглашающе кивнув, она указала на пол перед собой.

Осторожно шагнув вперёд, вороной обнаружил нацарапанную надпись:
"Не подходи ко мне. Рудиментарное тело. Опасно. Жди, когда проявится шёрстка. Ди... Старшая".

Рядом с криво нацарапанными словами лежала горстка чешуек. Жёсткие, острые и поблескивающие металлом, они были сложены в цветочек. Диксди приоткрыла пасть в попытке улыбнуться и кивнула в сторону чешуек. С хвоста, гулко треснув, отвалилось несколько костяных наростов, обнажая синий пушок, с трудом пробивающийся между частями прочной брони. Жалобно проскрежетав, существо закрылось крылом, словно стесняясь своего вида.

— Вот значит, что она имела в виду, говоря, что я не захочу тебя видеть... Этого ты добивалась? Калиго!! — вороной с трудом отыскал в клубах тьмы очертания массивной двери. — Это ничего не изменит! Даже если она такой останется... я... мы... придумаем что-то! А потом я приду к тебе и...

— Ка... ли... го... — раздался рокот из горла существа. Раскалённые артефакты остывали, принимая свой привычный металлический блеск, и казались новее, чем запомнились вороному. Надписи вспыхивали и угасали, постепенно синхронизируясь с переливающимися на стене символами. — Она... не...

Хвост изогнулся, скрипнув костяными сочленениями, и его кончик запорхал над полом. Новая надпись дымилась процарапанными и выжжеными символами:
"Калиго. Не имя. Кьютимарка".

Та, кем стала Диксди, ткнула копытом в надпись и легонько встряхнулась. На пол посыпались новые чешуйки, мелодично зазвенев. Застрявший в полу на последнем символе хвост, дёрнулся и оставил в трещине лезвие, место которого тотчас заняла тонкая фиолетовая прядь.

— Что? — Ван перечитывал надпись, не понимая смысла сказанного Диксди.

Драконоподобная мордочка качнулась из стороны в сторону. Из горла вырвался исполненный яростью и мощью вой, вынуждая аликорна подпрыгнуть и отступить назад. Сомкнув искривлённые клыки на раскалённом стилусе, существо зашипело, ощутив жжение на языке. Глаза сузились, и она гулко топнула копытцем по полу, оставляя покрытую трещинками вмятину. Вместо приятного голубого огонька на кончике артефакта полыхал оранжевый язычок пламени, разбрасывающий вокруг себя небольшие искорки. Изогнувшись, Диксди стала проводить стилусом линии вдоль спины, обрисовывая контуры крупных чешуек и места крепления крыльев. Несколько раз стилус выпадал из хватки клыков, и она с ненавистью выла, оставляя на каменном полу полыхающие отметины от падающих с клыков горячих капель. После нескольких попыток и десятка царапин на стенах, от вымещенной злости на неудачи, нанесённых крыльями и ударами хвоста, ей, наконец, удалось добраться до "око-часов". Кончик артефакта прикоснулся к паре символов, и ограничитель вновь заговорил механическим голосом.

— Статус субъекта носителя первичной связи. Жизненные показатели в норме. Связь с базовым комплектом артефактов в норме. Текущее состояние. Нулевое поколение. Производится проверка. Текущее состояние. Нулевое поколение. Анализ. Обнаружено присутствие рудиментарного тела. Производится расчёт времени до завершения фазы функционирования рудиментарного тела. Расчёт... Расчёт невозможен. Ведётся поиск предполагаемых причин невозможности произвести расчёт. Поиск завершён. Данные о проявлении рудиментарного тела в поколениях выше третьего отсутствуют, — хлестнувший стену хвост оставил в камне полыхающую борозду с рваными краями от лезвий и брызнувшими в стороны обломками кости вместе с каменной шрапнелью. — Произвожу поиск. Найдена запись. Пробуждение рудиментарного тела в поколениях субъектов носителей первичной связи выше пятого способно привести к потере жизнедеятельности субъекта носителя первичной связи. Данные будут записаны и переданы Алому Мастеру. Завершение оценки состояния.

Хмуро посмотрев на хвост, потерявший часть костяных выступов и половину лезвий, с торчащими из синей шкурки молодыми шипами, существо обратило взгляд на пол. Зажмурившись и откинув голову назад, оно с силой припечаталось мордочкой о камень, оставив от удара дымящуюся воронку с сетью трещин и поднимающимися вверх облачками пыли. Медленно подняв голову, Диксди смотрела на оставшиеся в воронке кусочки клыков, покрывающей рог кости и часть нижней челюсти. Изогнувшийся хвост начертил новую надпись:
"Не получилось..."

Виновато пожав плечами и вздохнув, существо высунуло длинный и кажущийся чуть раздвоенным язычок. Заметив его, раскачивающийся перед собственным носом, она испуганно втянула язык обратно и прикрыла пасть лапой-копытцем.
"Ужа... сно".

Появилась новая, выведенная на полу надпись, под сдавленный и лающий смех. Теперь необычная помесь пони и дракона, с любопытством осматривала место своего заточения. Стены перестали переливаться символами, видимо нанесённые повреждения от воздушных клинков перерезали тонкие слои магической основы и оборвали наложенные заклинания, какими бы не были их конечные предназначения.

Сухие и пыльные стены этого зала переходили в пятна зеленоватого мха, пробившегося на поверхность рядом с сырыми подтёками капающей откуда-то сверху воды. Чуть выше двух ростов Диксди, вдоль замкнутой стены пролегала стальная полоса, образуя тусклое кольцо с неразборчивыми знаками. Из округлых отверстий над кольцом торчали листья и свешивались остатки цепей. В темноте терялся потолок, если он был вообще. Всё это походило на шахту подъемника или дно колодца, жерлом выходящего на поверхность. В тени смутно различались обломки покосившихся труб, начинающихся у изгиба, крепящегося к стене. Взгляд затуманился. Она видела это место таким, каким оно стало и одновременно представало перед нею в ином облике. Часть её откуда-то помнила, как это жерло выплёвывало сноп магии, окружающей каменный сердечник из куска скалы, покрытого символами. Причиняло боль и одновременно... удивляло. Сжав показавшиеся из-под костяных наростов губы, она пристально вглядывалась в куски болтающихся наверху цепей. Раньше они удерживали на весу точно позиционированную над полом сферу, теперь торчащую из стены. Вбитая одним точным ударом, она тускло переливалась осколками разбитых призм и потухших кристаллических стержней. Над нею из темноты выглядывал застрявший в стене коготь огромных размеров. Покрытый дырами с оплавленными краями, надрезами и трещинами, он удерживал последнюю из цепей пригвождённой к камню.

Освободившееся от костяной брони ушко тихонько дёрнулось, выдавая обеспокоенность демикорна. Вспомнив о скользнувшем в глазах вороного отражении себя, Диксди царапнула пол кончиком хвоста.
"Я. Отражение. Твои глаза. Страшно. Ты как? Раны?"

— Всё в порядке... пара царапин от твоих чешуек и крыло неудачно подвернул. Не везёт мне с крыльями, — Ван тускло улыбнулся, заметив благодарный кивок по прежнему вызывающего опасение существа. Говорить о саднящей и почему-то так неохотно заживающей ссадине и ощущениях, будто ему чуть не проломили рёбра, не хотелось. Вместо этого он наблюдал, как кончик хвоста колдует над эквестрийскими символами, старательно выводя их на камне. Жутковатая демикорн оскалилась и поскребла мордочку копытцем, избавляясь ещё от одного кусочка костяного покрова.
"Прости. Не видела тебя. Не понимаю себя. Сложно рассчитать движения".

Выписывали лезвия на кончике, проводя линии по нескольку раз, ломаясь или застревая в камне под глухое рычание.

— Диксди... Твои артефакты... тебе ведь удалось? — вороной сделал осторожный шаг к ней, но демикорн, покрытая пугающим панцирем из кости, металла и чешуек, отшатнулась, гортанно зарычав и широко распахнув мерцающую алым пламенем пасть. — Понял... я останусь тут, и буду ждать. Вот тут, на безопасном расстоянии...
"Они горят. Они поют. Диксди есть... Диксди нет. Две мысли — одна. Она..."

Кивнув на остывающий ограничитель, она посмотрела наверх. Вздрагивая, оставляя на полу царапины копытом, она всё чаще облизывалась, бросая по сторонам взгляды в поисках выхода.

От размышлений над способом покинуть это место вороного отвлёк протяжный вой. Диксди прижалась к полу, обхватив мордочку копытцами в отчаянной попытке снять с себя мерцающую алыми разводами кость, отламывая чешуйки и откалывая шипы, торчащие вдоль шеи. Несколько прядей-жгутов лопнуло, выпустив на волю тонкие нити фиолетовой гривы.

— Не важно как ты выглядишь, главное уйти отсюда, — аликорн запоздало понял, что проблема была совсем не в этом. — Не думай о том, как выбраться. Смотри на меня, что значит "Калиго не имя"?

Ван продолжал держать дистанцию, борясь с желанием подойти ближе. Его голос отвлёк существо от царапанья мордочки, и фиолетовые глаза мигнули, потускнев и вновь распалившись, сменив цвет на алое пламя, срывающееся с уголков глазниц полупрозрачными язычками. Светящаяся ярким светом жидкость потекла по костяным щекам, огибая шипы и грани клыков, падая вязкими каплями на пол и оставляя дымящиеся воронки. Неповторимый танец обезумевших заклинаний скользнул по её телу, создавая на её чешуе узор. От основания её закованной в жгуты гривы вырвались потоки огня, расплескавшегося по спине и окружившего хвост кольцами из распадающихся в воздухе символов. Искорки попадали в медленно плывущие вокруг клочья темноты и прожигали их насквозь, порождая неровные колечки бордового пламени, очерчивающего края дырок.
"Калиго есть мрак. Мрак... есть Калиго."

Вспыхнули символы, выжженные дугами огнистых разрядов, сорвавшимися с её тела. Амулет на груди демикорна шевельнулся, раскрыл металлические крылья и вжался в чешуйчатую грудь, погружаясь и издавая мерзкий скрежет, слившийся с отчаянным стоном. Оживший металл изгибался, вцеплялся в тело и вот на месте служащего украшением камня распахнулся янтарный глаз с вертикальным зрачком, безучастно взглянувший на Вана. Не найдя того достойным внимания, зрачок скользнул из стороны в сторону, оценивающе присмотревшись к очертаниям тёмной двери. Стальные декоративные крылья дрогнули, сжав грудь демикорна сильнее, вызвав всполохи алых разводов, рывками покатившихся по телу, собираясь в сияющие точки на кончиках костяных выступов.

— Дестабилизация третьего компонента расы превышает допустимую норму, — гулко зазвучал голос из ограничителя, когда волна магии докатилась до остывших облачных поножей, разнеся их в мелкое крошево. Перемешав обломки и собрав плавящийся металл обратно на задних копытах, сияние придало им форму когтя с тремя загнутыми назад перьями из стали. Поножи клацнули, сложив и разложив перья, словно проверяя новую функцию. Боковые замки с шорохом провернулись в пазах, подгоняя крепления по размеру, и застыли в ожидании. — Зафиксировано изменение артефактов низшего уровня, использующих внешний источник магии. Изменение завершено. Производится выравнивание магического фона. Запущен протокол сдерживания. Запущен дублирующий протокол сдерживания. Статус. Мощности ограничителя прототип девять не достаточно для сдерживания и контроля нулевого поколения. Осуществляется поиск рекомендаций. Связь с Алым Мастером не обнаружена. Производится поиск рекомендаций по внутреннему протоколу. Выполнено. Экстренное отключение всех функций ограничителя до понижения магического фона в приемлемых для работы значений. Ошибка... Ошибка... Обнаружена действующая связь по протоколу "Возмездие" с экспериментальным Стражем номер три. Производится поиск и запуск конфигураций временного отключения протокола. Конфигурации обнаружены. Связь остановлена. Приятного дня, глава девятого поколения...

Артефакты телекинеза на её передних копытах вспыхнули звёздным светом, соревнуясь по силе с пробивающейся на свободу мощью магии, плещущейся в глазах. Массивные створки дверей окутались искрящимся облаком, жалобно скрипнули и стали прогибаться. Выглядело это, будто невидимая лапа пытается сжать их, согнуть и вырвать с корнем из проёма, ухватившись за угол. Сияние усилилось, распугивая тьму и окутывая Диксди облаком едкого дыма от перегревающегося под копытами камня. Кусок толстой, как если бы три пони встали рядом, металлической двери отогнулся, хрустнул и, отломившись, улетел в сторону.

— Мать моя магическая книга... — хрипло выдохнул Ван, заметив, как сопротивляющийся натиску замок на двери сыпет искрами и гнётся из стороны в сторону. Опоясывающий зал металлический контур вспыхнул, когда вся дверь пошатнулась, выпуская из креплений облачка каменной пыли, медленно сдаваясь перед кромсающей её чудовищной силой. Обычный телекинез превратился в невидимые когти, впивающиеся в упрямый металл, расширяя брешь между створками.

"Беги..."

Коротко вывел полыхающий кончик хвоста на полу. Три глаза смотрели в сторону оторопевшего вороного. Два огненных слепящих пятна на частично костяной мордочке и ужасающе древнее око с центра груди демикорна. Прорываясь сквозь треск разрушающейся двери, зазвучала мелодия шестерней.

— Эта архивная запись помещена во все системы контроля жизненных процессов и состояния существ, называемых нами "оружие", на случай, если кто-то найдёт результат наших трудов. Пони, единорог или пегас, знайте, перед угрозой вторжения чудовищ из Тартара у нас не было другого выбора, кроме как создать своих собственных. Мы назвали их "оружие" или "боевые единицы", присвоив каждому порядковый номер. Для их рождения единороги из числа одарённых магией, лучшие представители земнопони, стали основой для использования крови Гексагондрагонов, безмятежных и уверенных в своей силе, властителей молодого мира. Нам не пришлось слишком долго уговаривать этих немногочисленных исполинов и теперь... у нас есть шанс. Тот ускользающий шанс обезопасить себя, своих потомков, вышвырнуть всех этих тварей обратно в Тартар. Сделать мир чище. Сделать его безопаснее и надёжнее... уже для подрастающих поколений.

Слушая чуть искажённый помехами голос вороной сглотнул, когда мимо пролетел кусок двери, вырванный одним движением когтей телекинеза. Куски металла крошились, покрывались рваными царапинами и плавились, теряя право называться "прочным сплавом". Толстая труба лопнула, выпустив в морду разъяренного демикорна поток белого дыма, превращающегося в мгновенно испаряющиеся сосульки.

— Некоторые маги пытаются найти другой способ. Более стабильный, как они говорят. Верят в союз с жителями небес, пегасами, овладевшими способностью строить города из облаков и обосновавшимися в благоприятных для этого местах нашего мира. При этом они же настоятельно отговаривают совет от союза с Древними, считая их сущность непредсказуемо опасной, а способ слияния трёх рас "недопустимым". Другие пытаются заключить в артефакт пульсирующую силу самого мира. Они назвали этот проект "Круг Гармонии". К сожалению, и первый, и второй варианты требуют времени... а его у нас больше нет. Мы дадим отпор сейчас или уступим свои земли и жизни этим порождениям хищного мира. Даже если нас ждёт неудача, проект "Диадема" и проект сомноопыта "Морф" будут сохранены любой ценой. По истечению срока консервации, продукт наших исследований, приспосабливающиеся и не нуждающиеся в пище и воде сомноморфы, покинут ячейки сохранения. Они переживут любой катаклизм и продолжат своё функционирование для выхода из сложившейся ситуации. Мы все верим в их способность к адаптации, принятию нужного облика, и возможность передать необходимые знания потомкам из... числа выживших, не позволяя им скатиться в дикость каменного века. Сомнооператоры будут погружены в сон и останутся на самых нижних ярусах комплекса в полной безопасности. На этом всё. Консервация хранилищ данных завершена. Записи размещены в каждой копии ограничителя, — голос на записи дрогнул, но тотчас оправился. На стол легло что-то металлическое, тихо звякнуло и покатилось. На заднем фоне послышался гул голосов. — Подготовьте новых особей из числа "боевых единиц" к эксплуатации и введите их в систему охраны всех комплексов без исключения. Я передаю все полномочия новой главе комплекса Круг Древних, мисс Маскепале. И пусть нас минует поражение...

Раздавшийся скрежет у двери вернул вороного к реальности. Невидимый коготь, высекая искры, царапал металл над брешью между створками. Достаточно широкой, чтобы аликорн смог в неё протиснуться.
"БЕГИ!" значилось в той алеющей остывающим железом надписи.

Опоясывающий зал круг с выбитыми символами дрогнул, выдвинулся из каменного паза и вспыхнул ожившим в нём заклинанием. Над Диксди, вжимая её тело в пол, появился барьер, покрывающийся быстро исчезающими трещинами от ударов хвостом. Окрасившиеся изумрудным светом стены обнажили скрывающиеся под пластами известняка и мха кованые кольца и пластины, с горящими на них знаками

— Система безопасности орудийного расчёта "Фортитьюдо" семьдесят один приведена в боевую готовность. Гашение чужеродной магической эманации в зарядном отсеке будет произведено через пять... три... одну...

Широкими линиями по дрожащему полу закованное в металл и кость копытце вывело всего одно повторяющееся слово:
"БЕГИ!!!"

6. Отражение прошлого и... голод

Тёмная спутница Аргенты, источник необъяснимой заточённой в бестелесности силы, близка к своей цели как никогда за время её странствия. Сама же чародейка, оказавшись в нескольких шагах от цели, боится оказаться ненужной, едва её подруга получит желаемое. И этот страх она ещё может скрывать, пока тёмная обеспокоена своими поисками. В это время, через гряду непроходимых гор, под их массивными пиками, в сокрытых во владениях ящеров подземных руинах, Калиго ожидает неприятный сюрприз. Ей удалось совершить задуманное, но получившееся в результате окажется куда более сложной задачей, чем вернуть демикорну голос артефактов...

— Три угла становятся четырьмя... четыре угла превращаются в восемь... восемь углов раскладываются в шестнадцать... Три пары огненных глаз глядят на меня из темноты... На стыке путей, под забытым плато... — бессвязно шептали губы серебристой под треск искрящихся на ободе заклинаний. Шумно вздохнув, будто просыпаясь от кошмара, она стянула с головы медный обруч с камнем сливового цвета в центре и устало оперлась на край капсулы оператора. С тихим шелестом стеклянный колпак стал подниматься, выпуская чародейку на волю. Понимание окружающей реальности возвращалось к ней медленно, постепенно вытесняя из головы обрывки сновидений, созданных записями в кристальных дневниках. Обретённые знания — спутанные, поврежденные, как и их носители в виде хрустальных цилиндров — всё ещё отдавались фантомной болью в висках. Записавшие их маги пытались сохранить свои наблюдения на века, считая их важными, но время не пощадило даже эти прочные стержни. Трещинки, сколы или даже отсутствующие части этих необычных сосудов памяти порождали в голове вихри разобщённых обрывков. Это было как пронизывающее время падение, сквозь чужие жизни, чужие ощущения. Осторожно перегнувшись через край капсулы, Аргента поставила копыто на пол, с трудом подавив в себе чувство уходящей из-под ноги земли. К головокружению добавилась саднящая от жёсткой поверхности спина.

Конструкция капсулы была лишена комфорта, мягкие части истлели, и заменить их было нечем. Две пары упоров для копыт обхватывали ноги оператора, фиксируя их. Вслед за ними тело плавно обнимали боковые пластины, после чего вступившая в капсулу пони оказывалась на спине, ощущая многочисленные выпуклости прохладных контактов, прижимающихся к шёрстке. Только тогда зажимы на передних копытах могли быть раскрыты вместе с раздвигающейся в стороны площадкой, позволяя управлять заложенными в капсулу директивами через знаки, скользящие по стеклянной поверхности купола. Аргента долго ломала над этим голову, пока не догадалась, что это было сделано для лишённых рога. Оператором могла быть и земнопони, по странной задумке создателя машины. После всех приготовлений наступало время сна, во время которого многочисленные лапки механизма не давали телу онеметь от отсутствия движения. Они же контролировали всплески магии, способные разрушить контакт с "воображариумом", как назвала чародейка эту существующую лишь в мыслях библиотеку. Какой-то из артефактов мог даже замедлять время для тела. Вот только именно эти выемки были пусты. И всё же чудом было вообще запустить капсулу. Из всех устройств этого подземного строения уцелела всего одна такая. Но даже для неё пришлось отыскать несколько запасных частей и заменить ими пришедшие в полную негодность. О комфорте тогда никто не задумывался, и сейчас чародейка об этом искренне пожалела.

Прижав к виску кусок холодного металла, обломка не то брони, не то диковинного облегающего тело доспеха, Аргента оглянулась. Судя по давно остановившимся песочным часам, времени прошло изрядно. Она пробыла в беспамятстве больше обычного, и усилившееся урчание желудка с остро проявившими себя голодом и жаждой, подтверждали её опасения на этот счёт. Плавно, чуть поскрипывая, позади неё закрылся стеклянный колпак, озарившись скользнувшими по его поверхности символами. Кажущееся прозрачным стекло обладало двумя слоями из мелких пузырьков. Загораясь, они складывались в надписи, реагирующие на прикосновение телекинеза или копыта. Сейчас механизм безуспешно пытался сохранить результаты последнего посещения "воображариума". Символы переливались красным, связаться со своими создателями механизму так и не удалось. Ни Аргента, ни её тёмная спутница не смогли доказать бестолковой вещи, что создателей больше нет. Вообще никого нет в этом строении кроме них. Инженеры, создавшие механизм по сложным чертежам, вероятно, уже давно стали мельче пыли и растворились в мире, не сохранившись даже в этих удивительных дневниках. А капсула, с упорством, достойным уважения, искала способ связаться с ними и доложить об очередной успешно завершённой сессии и перечне удивляющих её ошибок, оказавшихся в потрескавшихся заклинательных пластинках.

Оставив модуль оператора, похожего на веретено с обрезанными кончиками, стеклянной верхней половиной и каменной нижней, единорожка, покачиваясь, направилась к импровизированному столу из стального ящика и куска поеденной термитами доски — бывшей дверцы шкафа. Немного сена со свежими горными цветами, глоток ключевой обжигающе холодной воды из фляги, с мерцающим голубым камнем на боку, вернули ей бодрость и прогнали туман из головы. Всё ещё удерживая флягу в телекинезе, Аргента уставилась на самоцвет. Ничем не примечательный, каких было много на её памяти, он удерживал в себе занятное заклинание, сохраняющее температуру налитого во флягу бесконечно долго. Однажды она даже попыталась разобрать эту волшбу, вытащив с полок все книги какие ещё уцелели. К сожалению, в них не было ничего о подобных камнях или флягах. Автор этого "бытового артефакта", как назвала при ней флягу тёмная, проявил завидный талант в магии. А перед чародейкой стояла куда более сложная задача... дверь.

Массивная дверь из прочного металла, состоящая из двух входящих друг в друга половинок. Части механизмов, шестерни, стержни и трубы, прочные бронированные пластины и ещё тьма всевозможных запирающих элементов расходились во все стороны от кажущейся монолитной рамы, намертво вставленной в скалу. Ни одна другая дверь не была так надёжно укреплена. И кроме всего этого, весь контур находящегося позади неё зала состоял из стальных колец с записанным внутри них охранным заклинанием. Создавший это помещение позаботился обо всём. Подобно сфере зал окружал барьер, не дающий проникнуть бесплотной тени, спутнице Аргенты, сквозь стену. Отключённая от основных кристаллических стержней-сосудов магии дверь по-прежнему удерживала замки запертыми, пусть и не все, но и этого было достаточно. Приложившись лбом к самой поверхности, единорожка смутно ощущала едва различимое биение магии, продолжающей подпитывать механику. Источник силы, не зависящий от тянущихся к запорам труб, стальных полос и соединённых в сложную схему драгоценных камней. Несколько узлов, видимо артефактов с вставленными в них магическими самоцветами, вышли из строя уже очень давно. Их функции взяли на себя резервные. Пони провела копытом по слегка обугленной и покрытой копотью поверхности. Следы попыток вскрыть дверь грубой силой. Её подруга не жалела сил, но заклинания разбивались, не причиняя особого вреда. Царапины, мелкие вмятинки, срезанные под корень шляпки клёпок. Всё что удалось отломать, это пару предупреждающих табличек на непонятном языке, декоративный элемент с замка и одну прочную пластину, обнажив часть внутренней начинки одного из замков. Некоторые из следов были старыми, некоторые чуть свежее. Вот тот пересекающий круглую деталь шрам был оставлен совсем недавно, когда тёмная не выдержала и швырнула в металл забавный овал с рубиновыми точками на гранях. Предмет превратился в гудящую пилу, рассыпавшуюся в осколки, едва полупрозрачные зубцы впились в непокорную преграду.

Аргента прикрыла глаза. В записях об этом месте было многое. Воспоминания о создании двери, упоминания о запасных способах подачи магической силы, аварийные способы открыть ее и даже чёткие инструкции по произносимым заклинаниям. Автоматизированной магией настолько, что от чародея требовалось лишь в нужный момент завершить начатую механизмом фразу, вложить в паз самоцвет с определённой строчкой команды и выждать некий отрезок времени. Большую часть из всего этого единорожка уже перепробовала, добившись отключения нескольких запоров из почти двух десятков. Аварийный способ требовал особого предмета, но его не удалось найти, обыскав все доступные коридоры, комнаты и служебные ходы. Да, тот треугольный предмет с овальным камешком смог бы сократить время, но видимо он остался в тех самых залах, куда не смогли пробраться сомнаморфы, а её собственная магия исчезала и тело охватывала болезненная дрожь, едва она переступала незримый порог. Даже её тёмная подруга опасалась идти туда, шипя и отдёргивая копыта от покрывающего пол чёрного порошка.

Загадкой оставалась изменчивая фигура из записей, раз за разом повторяющая свою трансформацию в начале каждого сохранённого воспоминания или отчёта. Треугольник с горящими гранями посреди пустоты раскладывался в квадрат. Рассечённый пополам квадрат вспыхивал, разворачивался двумя копиями в разные стороны, образуя восьмиугольник. Последняя фигура в цепи изменений выгибалась, складывалась, будто из полупрозрачного листа бумаги с огнистыми краями, становясь шестнадцатиугольником. Его на неравные области рассекали тонкие линии, напоминая собой карту какого-то места. Пересечение линий могло быть ключевыми точками, пунктирные — второстепенными ходами. Но если это и была карта, то явно не этого места. Всё, что удалось отыскать по подземному строению, ничем не напоминало этот изменчивый план. Что же хотел сказать автор этого послания, вложив его в каждый из стержней, Аргента не понимала, сколько бы ни пыталась. Попытки понять, отыскать к этому ключ, разбивались о пугающее видение. Жутковатую морду огромного существа, нависающую над нею. Три пары пустых глазниц смотрели на неё с укором. С костяного оскала двух расположенных друг над другом пастей медленно ссыпался песок. Где он собирался, единорожка не хотела знать. Ей казалось, что отведи она от этой морды взгляд, как та оживёт и сомкнёт на ней свои клыки. И она смотрела на костяное чудовище, с каждой встречей запоминая больше странных деталей. Вроде виднеющегося чуть правее костяного обломка во лбу выплавленного клейма или номера. Символ, встречающийся несколько раз в записях, не поддающихся пониманию. А потом видение пропадало и её выбрасывало в холодную реальность подземных руин, отвратительное ощущение окружающих механизмов и лёгкой духоты капсулы оператора.

В комнату ворвалась прохлада сырого погреба. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять — тёмная пришла и уже находится рядом с нею, с интересом рассматривая дверь поверх головы чародейки. А может и не дверь, а её саму, ожидая результатов. И всё же, обернувшись, единорожка взглянула на свою спутницу. Высокую полупрозрачную тень с похожей на текущую смолу гривой, окружённую редкими всполохами холодных разрядов, возникающих на поверхности её стеклянного тела. Загнутый назад рог с поблескивающей тыльной кромкой. Серебристые миндалевидные глаза, пустые и холодные, без зрачков, не дающие понять, куда именно смотрит их обладательница. Создавалось впечатление, что она окидывала взглядом сразу всё перед собой и по бокам. Со сжатых в узкую щель губ срывались холодящие язычки синего пламени, обращаясь в клубы тумана. Больше трёх столетий странствий, познавание дающихся взаймы сил и соединение их воедино, позволяли Аргенте ощущать нетерпеливость этого существа, стоящего в шаге от своей цели. Читать эмоции той по движению гривы, изменению положения копыт и кончика хвоста. Теперь только от неё, далёкого потомка магов, участвовавших в создании Круга Гармонии, зависело — откроется ли перед ними дверь или останется закрытой до конца времён. От этих мыслей в горле Аргенты пересохло, и она сделала глоток из прихваченной с собой фляги. Тёмная возлагала на неё большие надежды, и разочаровать её Аргента совсем не хотела. Даже не так. Она боялась разочароваться в самой себе, уже свыкнувшись с мыслью о своём знаменитом роде, возлагающей на неё ответственность за успехи и поражения.

— Удивительно иронично, не правда ли, что с таким трудом созданный артефакт будет использован как простой ключ для достижения моей цели. Талантливые маги прошлого считали его решением большинства проблем, возможностью изменить мир и даже живущих в нём, случись такая необходимость, не подозревая о собственной судьбе заёмной силы. Камни... сфера, они всего лишь вытягивали и так существующую в мире магию, накапливали и хранили для подходящего момента. И каждый новый владелец этого предмета по-своему считал моменты “подходящими”. Впрочем, чаще всего так и было, пока однажды в артефакте не оказалось достаточно силы, и в действительно нужный момент он рассыпался, изменив свою форму, обретя свой новый облик и новые хранилища. Творение древних магов, чья кровь течёт и в тебе, пережило самые смелые ожидания, став чем-то другим. Ты ведь тоже ощутила это... — над головой Аргенты послышался вкрадчивый и мелодичный голос. Сотканная из тени фигура прошла сквозь неё, оставив ощущение морозного горного ветра. Кажущееся неосязаемым копыто легло на дрожащий камень в панели на стене. Прижав его, тёмная добилась нового фонтана искр, и из пола появилась обжатая металлическими кольцами колонна. Смахнув с неё пыль, тень обнажила выбитое углубление. Полусфера в центре и замкнутая в кольцо бороздка с вставленными через равные промежутки прозрачными камешками. В потоке мягкого света крупицы пыли зависли и покачивались золотистым роем. От колонны вились пучки труб, сплетённые между собой. Их концы уходили в отверстия у дверной рамы, завершаясь громоздкими креплениями, прикрученными болтами к выпуклым пластинам с геометрическими узорами. — Но это не так важно сейчас. Говори слова, услышанные в хрупких дневниках создателей этого места, Аргента. Говори их и пусть замки раскроются. Там, за дверью, находится нечто большее, чем просто хранилище артефактов или библиотек древности. Ты увидишь место, в котором хранят... судьбы. Незримые цепи, держащие на поводке целый исчезнувший народ. Мой шанс обрести тело, способное выдерживать мою магию внутри себя.

Аргента вздрогнула. Да, она знала, что не подходила для этой роли. Тренировки, постепенное познание новых заклинаний и сохранение равновесия между нею и заполняющей её сущностью не помогали обрести полную власть над этой удивительно безграничной, на первый взгляд, силой. Только управлять ею некоторое ограниченное время, заимствовать на считанные минуты, на короткие всплески силы, очерченной границами используемых заклинаний. Сражение с витрангами в том лесу и выступившим против неё огненным магом едва не лишило её сил. Отголоски того перенапряжения ещё отдавались в её теле некоторое время. И всё же то заклинание вышло действительно сильным. Не без гордости она вспоминала миг, когда в глазах лесных чародеев отразилось удивление. Особенно у той подоспевшей им на помощь зелёной единорожки. Действительно сильной, пусть и не являющейся кисточкохвостой даже на половину. Продлевающее жизнь заклинание, один из тех бесценных подарков, сделанных сущностью, по сути не давало ей рассыпаться раньше времени от использования магии вроде того барьера. Сохраниться до тех пор, пока та найдёт себе сосуд попрочнее. Не стоило обманываться на этот счёт. Придёт время, и она уже не сможет испытать это упоительное ощущение вращающегося вокруг неё мира, оставаясь мысленно в стороне, служа лишь проводником этих чар. Впрочем, тех оставшихся заточёнными в резервуарах магов она победила сама. В честной, а порой и не очень, дуэли она одержала верх, используя остающиеся в её голове заклинания и силу после каждого из слияний с высокой тенью, обладающей серебристыми глазами. А значит, её не оставят. Возьмут в ученицы или позволят достичь ещё больших высот. Тень... была её подругой и осталась такой. Ведь так? Мысли скакали в её голове, не позволяя сосредоточиться полностью. Плавно выдохнув, чародейка отогнала от себя все мысли, кроме артефакта и диковинной конструкции, способной вытянуть из ожившего предмета остатки его силы.

Серебристая осторожно сложила осколки артефакта воедино, бережно соединила сколы между собой. Хрупкая магическая связь вспыхивала тусклым светом в трещинах и угасала, едва очередной обломок занимал своё место. Замешкавшись, единорожка вставила последний кусочек — часть каменного круга с розовым самоцветом. К счастью, её спутница слишком увлеклась предвкушением своего триумфа, чтобы заметить это.

Слегка качнувшись, артефакт завис над колонной, постепенно набирая обороты. Бьющие снизу лучи наклонялись, ловили проплывающие над ними самоцветы, окрашиваясь в цвет Элемента Гармонии. Лишь убедившись, что кольцо не думает распадаться на части, как это уже было не единожды, чародейка начала смещать выступы на колонне, поднимая заострённые кристаллы вверх. Плавно, не выпуская из поля зрения артефакт, она защёлкивала их в определённом порядке. Каждый из них должен был ловить отражение от самоцветов в равные промежутки времени, и ошибка тут была недопустима. Первые молнии скользнули змейками с Круга Гармонии, лизнув торчащие по бокам полупрозрачные шпили. Артефакт мигнул розовым камнем и опасно качнулся. Затаив дыхание, Аргента вытянула из колонны плиту, накренила её и закрепила в скрытых пазах. Настал черёд вороха камешков в лежащей на полу сумочке. Самоцветы всех форм и огранки, прозрачные стержни и овальные капли, острый кончик которых следовало опускать в соответствующие углубления на плите. Всё, что удалось собрать за время путешествий последних нескольких столетий. То, что удалось найти в древних руинах, затерянных склепах, поглощённых джунглями храмах и одиноких постройках посреди жарких пустынь. Некоторые из этих камней стали украшениями корон, другие — деталями алтарей примитивных племён прошлого и даже добычей жадных драконов, едва не ставших помехой её планам. Чудом эти элементы управления старинными механизмами не были съедены огнедышащими рептилиями за столько столетий. Быть может, они и не были съедобны для этих ящериц-переростков? Достав из сумочки несколько ромбовидных камушков, она вставила их в пазы, мысленно отсчитывая время. На тридцать шестой секунде внутри первой из драгоценностей загорелся символ, и по идущей от его углубления ложбинке побежала искрящаяся линия. За ним последовало ещё три камня, соединившись между собой мерцающими канавками. Это она делала уже не раз...

А вот дальше было намного сложнее. В кажущемся стеклянным окошке плясал оранжевый символ, способный в любой момент стать красным и изменить свою форму. Случись такое, ей пришлось бы ждать несколько дней, прежде чем древний механизм накопит достаточно силы для удерживания хрупкого артефакта в целости. Перебрав все записи, испытывая головокружение от дёргающихся воспоминаний, Аргенте удалось отыскать несколько способов обойти часть подготовительных этапов. Быстро вынуть камень, проецирующий символ на стеклянную поверхность. Заменить его на другой, при этом вытянув телекинезом пятый, восьмой и двенадцатый стержни из боковой части колонны, вопреки их попытке застрять под жуткий скрежет и сопутствующий сноп искр. После этого у неё останутся доли секунд для вставки десятого, седьмого, первого и тридцать второго стержней до упора. Не одновременно, а с некоторым интервалом, но чтобы все стержни скрылись в углублениях по самый кончик. В "воображариуме" она делала это много раз, прежде чем у неё получилось. На практике плавные и отточенные движения оказались не такими изящными и быстрыми. Камешек-замена едва не упал на пол, выскользнув из копыт. Телекинез отдавался в роге звоном, требуя не столько силы магии, сколько её точности, отчего приходилось порой обходиться без него. Прозрачная палочка вошла в паз со второй попытки, слегка пошатываясь в треснувшем и потёртом пазе. Глухой щелчок, и стержень занял своё законное место. По колонне пробежали круги разрядов, срываясь со стальных, опоясывающих камень колец. Выбитые на них символы тускло замерцали, напитываясь внутренней силой. Заклинание пробудилось, обращая магию артефакта в нужный источник силы. В погрузившейся в полумрак комнате тускло горели пять самоцветов в каменной оправе вокруг плавно вращающейся чёрной сферы. Фиолетовая звезда на ней слегка дымилась, разгораясь от центра.

С облегчением выдохнув, единорожка уселась у колонны, наблюдая за набирающим обороты артефактом. Ей оставалось только время от времени менять темнеющие стержни на новые, доставая их из потёртого мешочка. Тёмные и слегка мутные, они на ощупь рассовывались по отверстиям в каменном кубе с одним единственным, ничего не значащим для чародейки символом. Кругом с тремя пересекающими двойной контур треугольниками. Концы их смотрели вовнутрь, словно привлекая внимание к знаку. Всё, что она знала со слов тёмной — эта штука возвращает стержням искрящуюся прозрачность. Сложная начинка магического устройства трепетала, скрежетала и пыталась выполнить свою задачу, с трудом справляясь с нагрузкой. Если не выйдет в этот раз, подумалось единорожке, возможно ждать придётся больше нескольких дней, а они уже и так потратили достаточно времени. Не выдержав напряжения, один из выступов рассыпался мелким крошевом, как только мимо него проплыл красный самоцвет. Остальные приняли его роль на себя, и артефакт мелко задрожал, будто потерял одну из опор. Древняя, почти исчерпанная мощь артефакта, созданного талантливыми магами далёкого прошлого, плавно стекала искрящимися нитями на колонну, впитываясь в неё и собираясь внутри округлой пластины. Её роль была проста — набирая нужную силу, она сбрасывала магию на череду линз, ведущих к разветвлённым трубкам. Наблюдая за вращением предмета, Аргента невольно задумалась, как много знает тёмная помимо сказанного. Знает и умалчивает, выдавая нужное по крупицам. Каменный артефакт, древнее творение невообразимо могущественных магов, с которыми и рядом не стояли живущие сейчас, оказался не просто магической вещицей, а чем-то большим. Но сюрпризом была его совместимость со множеством обнаруженных в руинах механизмов. Точнее... не совсем так. Серебристая чародейка не знала, как именно оформить свою кружащуюся на границе сознания мысль. Создавалось ощущение, будто артефакт сам когда-то был если не частью подобных машин, то явно творением тех же времён, грубо дополненный каменной рамкой заметно позже, в годы утраченных знаний, вынуждая прибегнуть к менее изысканным, но тем не менее работающим решениям. Этой сфере явно было не место в каменной грубоватой оправе, путь даже и украшенной резьбой, ровным обрамлением вокруг самоцветов и потускневшими металлическими полосками. Сейчас этот металл лопнул и торчал острыми краями в местах, где каменное кольцо треснуло на пять неравных частей.
"Как рассорившиеся Элементы Гармонии..." — невольно подумалось чародейке, и она слабо улыбнулась. Настало время читать заклинание. Голубоватые символы скользнули по стеклянной поверхности, и она встала ближе.

Певучие слова раздались в комнате. Аргента повторяла их, пытаясь сохранить ту же интонацию, услышанную в "воображаемой" библиотеке, в записи, связанной с использованием и ремонтом этой двери. В ней чуть шипящий звук слепка воспоминаний накладывался на нечёткое изображение. Силуэты единорогов, кажущихся жеребятами на фоне статных крылатых фигур, размеренно идущих с боков и позади них. Как почётный эскорт или суровая стража. В записи дверь была новой. Панели из камня по бокам оставались на месте, а не лежали на полу, выломанные и расколотые, обнажая механическую начинку прилежащих к двери стен. Как и в записи, после первых же сказанных Аргентой слов стальные детали створок ушли вбок и вверх, обнажая два полупустых резервуара с плещущейся внутри голубоватой светящейся жижей. Пузыри плавно поднялись к поверхности и первая порция содержимого сосудов влилась в идущие от них трубки. Створки дрогнули. Зашипел выходящий из потёртых цилиндров воздух, находя себе путь в тонких щелях и трещинах. Массивные рычаги сдвинулись, приводимые в движение шестернями. Магические символы походили на диковинный узор, украшающий части механизма, если бы Аргента не знала, какую роль они играют, передавая эманацию магии от знака к знаку, складываясь в цепочку передающихся от детали к детали заклинаний. Капли жижи стекли по расшатанным муфтам, разбиваясь о металл и покрывая его налётом быстро испаряющегося инея. Дверь открывалась, и Аргента не могла отвести от неё взгляд.

Замки щёлкали и мерзко скрежетали. Далеко не все из них открывались охотно. Часть язычков отломилась, когда сдвигающая их шестерня слетела со стопора и одним рывком выдернула их из пазов. Её копия, но установленная ниже, не успела попасть зубчиками в накидывающуюся цепь и накренилась, высекая дождь стальной стружки из направляющих её ложбинок. Потерявшая натяжение цепь попала внутрь движущихся колёс и разлетелась на звенья, пробив насквозь прикрывающую поршни пластину. Заклинившая лапка, согнувшись от удара, угодила между противовесами, столкнула ещё один вращающийся диск с зубцами и направила его прямо в цилиндры с зажатыми внутри кристаллами. Под визг вгрызающейся в металл стали кристаллы взорвались с хлопком и посыпались на пол. Дверь открывалась в последний раз. Её гибель сопровождалась струйками ржавого дыма и едкого вкуса железа в воздухе. Последние стержни выходили из своих пазов заодно с поднимающимися лапками и сжимающимися в подобие треугольника вокруг массивного цилиндра упорами. Толстые брусья с зубцами подхватили огромные шестерни. Створки двери, скрипя и заедая, скрывались в стене. Так и не открывшись до конца, дверь замерла, оставив для прохода щель шириной в пару пони.

Внутри зала была тьма и сырая прохлада.

Аргента сделала осторожный шаг внутрь, ощутив под копытом шаткий ржавый пол. Привыкающие к темноте глаза различали угловатые предметы, угадывающиеся в едва заметном тусклом свете, идущем откуда-то сбоку и позади центра этого помещения. Ни твари с тремя парами глаз, ни иных чудовищ или ловушек видно не было. Пахло затхлой сыростью. Где-то капала вода, неспешно наполняя собой углубление в полу, её не мог остановить никакой барьер из магии и никакое заклинание. Возможно, строители этого места вообще не предполагали подобной ситуации, когда зал забросят на многие века. Едва ли они вообще планировали столь долгую жизнь своего творения. Слегка скрипел пол, то и дело отслаиваясь рыжими хлопьями. Из окованных металлом, прямоугольных и чуть изогнутых отверстий вверх поднимались потрескавшиеся каменные панели. Смахнув пыль с ближайшей из них, Аргента обнаружила те же символы, встречаемые ею везде в этом месте. Только они были мельче и располагались ровными столбцами. На вогнутой части этой плиты было изображено древо. Поставив на неё копытца и посмотрев туда, где предполагался центр зала, единорожка с трудом различила другие такие же панели, стоящие по кругу от чуть светящейся выемки в полу. Таких панелей оказалось несколько десятков. А может и больше, ведь некоторые из них рассыпались и могли скрываться за уцелевшими. Под копытом хрустнуло и со звоном покатилось колечко. Ими заканчивались ветки древа и от таких же колечек расходились новые. Запустив с рога крошечный огонёк, чародейка присмотрелась к изображению, выбитому на поверхности. Неизвестный мастер вставлял в камень колечки, буквально врезая их в твёрдую скалу. Не требовалось особого труда рассмотреть, что их на огромной скорости вкручивали в камень, позволяя остыть и сцепиться с обработанной горной породой. Там, где колечки выпали, виднелись полированные грани с тусклыми крупинками железа. В основании древа был круг с символом напоминающим номер. Нечто похожее было на дверях в коридорах этого подземного строения, немного выше перевода на эквестрийский. Не древний, но непривычно лаконичный и стилизованный. Сейчас большая часть колечек выпала и валялась на полу, оставшиеся пустыми углубления потемнели, окислились и оставили на камне подтёки от сырости, наполняющей это место во время ливней или тающего льда. С потрескавшегося потолка размеренно падали капли, разбиваясь о пол или стелы.

По бокам от изображения древа обнаружились покрытые пылью прямоугольные ниши. В основном пустующие, но встречались и с плотно вставленными колбами из хрусталя. От содержимого остался лишь бурый осадок на стенках. Интереса ради, единорожка вынула одну из колб. Колба хрустнула и рассыпалась мелкими звонкими осколками, так и не раскрыв своего предназначения. Поднятое с пола колечко оказалось простым куском металла. Ни символов, ни узора. Совершенно одинаковые кольца, без какой-либо магии или тайного заклинания. Покрутив его и несколько других, найденных под копытами, Аргента выбросила их в сторону.

Где-то рядом неслышно ступала её подруга. На чёрной полупрозрачной морде досада сплеталась с предвкушением. Словно представшее перед серебристыми глазами оказалось не совсем тем, что она хотела, но надежда найти нужное ещё не покинула её. Смотря по сторонам, Аргента едва не упала, споткнувшись об упавшую стелу. Верхняя часть раскололась от центра и крупными обломками лежала на полу, перекрывая путь сразу между двумя другими каменными изваяниями. В обломках тускло поблёскивали те же соединённые линиями-ветками стальные кольца. В центре виднелся след от чего-то острого, пронзившего плиту насквозь и потом вспоровшего её, словно бумажную. Отряхнув копыто от каменной пыли, чародейка с удивлением услышала голос.

— Доб... доб... добро пожаловать в основной банк данных комплекса "Щит". Че... чем мог... могу быть полезна? — Заедающий голос зазвучал под куполом.

— Спроси её, где панель управления с доступом к ограничителям-прототипам. Меня она не видит... — прошипела тень и свернула в бок, туда, где возникла из ниоткуда дрожащая и частично распадающаяся при движении прозрачная фигурка земнопони. Аргента повторила вопрос, присматриваясь к похожей на призрака пони. Её подруга рассказывала о временах, когда артефакты могли имитировать образ создателя или заложенной в них личности. Разумеется, поддерживающей беседу в некоторых рамках, но слышать о таком и увидеть было немного разными вещами. Не будь артефакт повреждён, возможно, ощущение присутствия было бы намного сильнее.

— По этому вопр... вопр... су рекомендую обратиться к... к... Хранительнице Знаний. Она не покидала зал банка данных комплекса "Щит", вот уже одну тысячу тринадцать лет, три месяца и пять дней. Полага... полага... ю... я могу отвести вас к ней мисс... прости... те... не знаю вашего имени и ранга доступа. Моя... я... ошибка. Тут не так много посетителей было со... со... дня... — пони дрогнула и распалась, собравшись за несколько шагов от места, где стояла. Мордочка выглядела озадаченной, будто кто-то невидимый шепнул ей на ушко очень важную вещь, полностью изменив её представление о ситуации. — Со дня экс... экстренной консервации. Произвожу поиск записи на случай отмены консервации извне... про... произвожу поиск. Пожалуйста, подождите...

Объёмное изображение вздрагивало и распадалось, отчего порой она ступала наполовину исчезнувшим копытцем или лишалась головы и части тела. Утраченные части смещались в бок кубиками, искажались и так же внезапно возвращались на своё место. Улыбка дрогнула и сместилась в сторону от головы, повиснув в воздухе одновременно с частью ушка, хвоста и нижней части левого копыта, когда светящаяся фигурка смерила единорожку изучающим взглядом. Со свешивающейся над центром пола конструкции скользнул тонкий алый луч и остановился на лбу затаившей дыхание чародейки.

— Не шевелись, позволь этой штуке опознать тебя, — шепнула тёмная, отступив в сторону, избегая нити луча.

— Не думаю, что я буду ей знакома... — тихо ответила Аргента, стараясь не шевелиться, что было довольно трудно. Луч застал её в момент нового шага, а копыта оказались на шаткой плитке пола, в любой момент грозящей выскользнуть из-под ноги.

— Будешь. Доверься мне, как уже однажды доверилась, — шелестнула тёмная, вновь уйдя в сторону от скользнувшего в бок яркого лучика. Сейчас никак нельзя было испортить всё случайностью. Пусть даже эти заклинания можно назвать ископаемыми, созданными до Великого Катаклизма, они работали, и кто знает, какой будет реакция пыльных самоцветов, потрескавшихся камней с проложенными на их поверхности стальными полосками и кажущихся заполненными жидкостью цилиндров из обработанного минерала. За всё время своего существования сущности всего несколько раз удалось заглянуть в этот зал, да и то чужими глазами. Уже тогда он казался обветшалым и заброшенным. Более-менее следили за несколькими стелами, но теперь и они утопали в пыли или лежали опрокинутыми на пол. Место, где любая жизнь древнего народа отслеживалась и сохранялась, утопало в тишине, и воссозданная заклинанием общительная пони выглядела тут неподобающе чуждой. Тёмная улыбнулась. Впервые её выбор оказался настолько удачным. Нужно лишь подкидывать этой чародейке желаемое. Заклинания, силу, ощущение уникальности и единорожка пойдёт за нею и сделает всё возможное. И здесь, в месте, созданном против таких как она, чародейке отведена роль незаменимого проводника. И пока что всё идёт даже лучше, чем тёмная представляла себе.

— Произвожу штатную проверку параметров нового посетителя... Проверка по списку сотрудников комплекса "Щит" завершена. Посетитель не найден. Запускаю проверку предположительных потомков сотрудников комплекса "Щит"... Магический фон в норме. Данные... дан... данные по структуре рога... найдено три соответствия. Процент совпадений с имеющимися данными... Производится анализ наследственной связи по протоколу "Потомок"... — в бок тихо вскрикнувшей серебристой единорожки впилась покрытая пылью стрелка, замерцав вставленным в неё кристаллом. Подхватив её телекинезом, Аргента вытащила её и бросила в сторону полупрозрачной фигурки, добавив к броску толику магии. Не причинив той вреда стрелка пролетела через призрачную пони и со звоном скрылась в темноте. — Анализ завершён. Протокол "Потомок" завершает процесс вычисления. К сожалению, даже обладая... обладая... наследственной связью с сотрудниками комплекса, вы не сможете получить прямой доступ к базе данных комплекса "Щит" без прохождения обучения... обуч... и проверки на фертильность. Сожалею... сожа... лею, но вам придётся обратиться к главе или соглаве комплекса "Щит" для получения соответствующей умениям подготовке и об... обс... В данный момент их нет на месте... месте... Мне очень жаль. Однако... Вы можете также получить... получить специальное ограниченное разрешение от действующей Хранительницы... ниииицыыыы... Знаний. Следуйте... сле... пожалуйста, за мной.

— Я не ошибалась на твой счёт. Осталась лишь формальность, — проговорила тень, шагнув следом за серебристой, старающейся не выпускать из виду сотканную из света пони. Что именно она имела в виду, серебристая не знала. Возможно это также была часть плана, в котором ей отводилась не последняя роль. Зал признал в ней потомка древних магов. От этой мысли на мордочке появилась победная улыбка. Одно дело слушать рассказы о магах прошлого, но совсем другое быть признанной их наследницей этой необычной штукой. Явно магической и вне всяких сомнений древней. Изображение пони свернуло в бок, к источнику тускло мерцающего синего света.

Они миновали центр зала, где, пробив зеркальные плиты, лежал кусок нависающего сверху механизма. В уцелевшей части светились самоцветы. Несколько рубиновых и шесть аквамариновых. Такого же цвета, как их бесплотная проводница, шагающая между стелами, не замечая обломков и препятствий. Приглядевшись, Аргента заметила следы от режущего удара, срубившего часть механизма. Несколько таких же разрезов было и на стальном полу. Тут же были рассыпаны осколки склянок. Содержимое их вылилось и разъело стальной пол и часть камня под ним, превратив плитки в ржавую бахрому. Кто-то отчаянно пытался нанести максимальный ущерб этому месту и почти достиг своей цели. Из обнажённых труб с шипением и клокотанием выходил воздух, пробиваясь через пузыри илистой грязи, стекающей в углубления. Тут пахло тиной и грибами. Их полупрозрачные шляпки виднелись по краям провалов, нанизанные на тонкие мохнатые ножки, переходящие во что-то, явно напоминающее плесень. Сбоку мелькнул силуэт тёмной и фигурка их магического гида. Единорожка поспешила к ним, огибая покосившуюся каменную плиту с ровными рядами символов. Гаснущий и вновь разгорающийся свет становился всё ближе.

— Она... Эта проклятая бледная тварь... — послышалось шипение тёмной, едва огонёк разгорелся вновь, отбросив голубоватые блики на чёрную мордочку. Осторожно обогнув плиту, рассечённую пополам, с торчащим из трещины изогнутым рогом, единорожка вздрогнула и застыла на месте. Увидеть это она оказалась не готова.

Перед Аргентой, прижавшей к губам копыто и сдерживающей вскрик, стоял вставший на дыбы костяк, закинувший голову назад и пронзивший плиту насквозь рогом-лезвием. Пустыми глазницами смотря в потолок, он словно тянулся к чему-то правым копытом и крыльями. Бесцветная спутанная и почти истлевшая грива пыльными комками лежала поверх массивных костей, западая между рёбер и ключиц, затянутых паутиной. Левая нога выпала из сустава под тяжестью артефакта и теперь лежала в пыли. Прямо на кучке разбитых в мелкое крошево самоцветов. Их острые осколки торчали из кости копыта, не оставляя сомнений в том, кто именно размолотил камешки. Свёрнутый в кольцо хвост распался на сегменты, и лишь пять позвонков остались на своём месте позади расставленных задних ног. Остальная его часть, завершаясь острой стрелкой, рассыпавшись валялась на полу вместе с кусками крыльев. Перепонки заменила вездесущая паутина. Едва оправившаяся от неожиданности единорожка зажгла магический огонёк, по паутинкам побежали потревоженные многоногие обитатели этого места. Прошуршав по остаткам прикрывающих кости чешуек, они скрылись в раскрытой пасти существа и пустой грудной клетке. Там, между слегка потрескавшихся рёбер виднелся пыльный, напоминающий сердце камень. Именно в нём продолговатым стержнем мерцал кристалл, разгоняя окружающий полумрак тусклым голубоватым светом.

Пытаясь рассмотреть его поближе, чародейка наклонилась, и горящий на кончике её рога огонёк с треском вытянулся в дугу, влившись в камень. Незаметные до этого мига символы на костях вспыхнули, озарив блёклым светом скрипнувшие артефакты. Одновременно с упавшим крылом от каменного сердца поднялся голубоватый дымок, наполняя пустую пасть и вновь разгоняя потревоженных пауков, уже было решивших, что они нашли безопасное убежище от незваных гостей. Светящиеся струйки потянулись из глазниц и чародейка сделала несколько шагов назад. В свете кристалла стали видны лежащие на полу каменные пластинки. Как и самоцветы, их старательно разбили в осколки, а металлические части согнули и частично расплавили. Дюжина цилиндров с инкрустацией валялись там же, пустые и помятые. Их содержимое — обломки хрустальных стержней с тонкой вязью символов, показалось из-под пыли, как только единорожка осторожно дыхнула на них. На поверхности пола была нацарапана всего одна надпись.
"Я знаю, ты искала это... "

— Обломки хрустальных дневников и кости? — сухо обронила чародейка, подняв один из металлических сосудов, высыпав из них на пол полупрозрачные крупинки. Вне сомнений, это был кристальный дневник, ставший теперь бесполезной крошкой.

Тёмная молча смотрела на костяк. Вскрытый по боковой грани, у заднего копыта лежал расстёгнутый ограничитель. Очень старый, громоздкий и не слишком удобный в сравнении с запомнившимися сущности. Он был не только толще. Крепление так же было другим, громоздким и неудобным. Кристаллическая начинка высыпалась заодно с тонкими пластинками хрупкого механизма. "Его уже не починить, не оживить", — с сожалением подумалось тени. Остальные артефакты не стоили и толики внимания. Пустые, лишённые намёка на магию, они свешивались с костей, едва удерживаясь на месте. Важнее всего была плита позади этого костяка. Плита, оказавшаяся разбитой несколькими точными ударами рогом, с тёмным треснувшим овалом в центре, покрытым золотистыми прожилками. Главная заклинательная панель зала оказалась необратимо разрушенной. Вероятно та же участь постигла и остальные, дублирующие плиты с заклинаниями. Костяной рог с металлическим лезвием разорвал все связи, замкнул часть линий, вызвав всплеск плавно текущей магии, в последний момент влившейся в останавливающееся сердце. И тем самым запечатал в нём крошечный отголосок стремлений, мыслей и желаний существа, такой ценой разрушившего это грандиозное, но ставшее бесполезным сооружение. Это означало лишь то, что эту плиту разбили в последнюю очередь, в пик струящихся в нём заклинаний, когда её сёстры-дубликаты уже перестали существовать. Её последнюю надежду добраться до своей цели превратила в крошево Хранительница, ценой своей никчемной жизни. Тень прищурилась, стараясь подавить в себе первую волну негодования. Хранительница каким-то невероятным везением предугадала её приход, но верно рассчитав цель, упустила другую, менее очевидную деталь.

— Эти стелы, хроники жизни живущего тут народа, воплощение древ их поколений. Даже до того, как этот народ стал таковым. Нужно отыскать... сияющее в отличие от остальных кольцо. Даже само по себе оно будет полезным, — хрипло проговорила тёмная. Века в поисках, годы на подбор ключей к двери. Потомок тех самых единорогов, что подтвердило это устройство, не запустив мгновенно какой-либо ловушки. Всё было рассчитано. Но какая-то песчинка по сравнению с нею, оказалась в силах сорвать эти планы, встать на пути... и эту крошку невозможно было даже уничтожить. Она уже покинула этот мир, оставив послание как насмешку. Тёмная огляделась по сторонам. Расходящиеся кольцами от центра ряды чуть изогнутых плит. Безмолвных, тёмных и частично расколотых. Ни одного светящегося пятна, как это было прежде. Впрочем, уже тогда большая часть этих плит стояла угасшей, как памятники прервавшимся жизням. Тусклые колечки валялись под её копытами, и за каждым из них был закреплён один ограничитель, теперь уже безмолвный, как и его обладатель. Одна навечно скованная с вложенной в камень мудростью жизнь. Достаточно прикрыть глаза и перед нею вновь появится бледная демикорн, тусклой белой мастью и гривой, с тёмными глазами и лишённой эмоций мордочкой. Хранительница Знаний, насколько помнила тёмная, лишь смотрела за горящей россыпью колец в камнях, принимая решение, кому стать новой главой поколения, кому передать амулеты и артефакты. На её глазах загорались новые кольца, отмечая жеребят получивших свой ограничитель, и гасли те, чьи жизни подошли к концу. И таких, угасших колец, был полон зал. Скорее всего, среди них было и принадлежащее Хранительнице. Хотя... возможно в этом мерцающем осколке в её груди осталось хоть что-то полезное, раз уже столько веков в нём бьётся магия. — А на обратном пути забери её... сердце.

Аргента молчаливо кивнула, с опаской бросив взгляд на костяк, отчего-то не желая прикасаться к нему. Что-то в нём вызывало липкое ощущение ужаса и неправильности поступка.

— Хранительница Знаний, я привела к вам посетителей, как только экстренная консервация была снята, как вы... вы... и указали в моих настройках. Если ваше молча... чание будет дольше указанного в моей памяти, я запущу оставленную вами запись в полном... полном... соответствии с протоколом о снятии экстренной консервации банка данных комплекса "Щит". Поиск записи... поиск завершён. Воспроизведение будет начато через двенадцать циклов... — прозрачная, сотканная из света пони, вздрагивающая и пропадающая, уселась перед костяком, с любопытством смотря тому в глаза, словно и правда ожидая ответа. Она сидела, отсчитывая время, покачивая хвостиком и шевеля ушками, пока тень и Аргента осматривали каждую из уцелевших каменных плит с изображением древа. Полный раздражения голос сущности раздавался то из одной части зала, то из другой. Неспешно идущая Аргента смотрела по сторонам, пытаясь отыскать столь нужный её подруге предмет. Такое же колечко, как и многие другие, только наполненное мягким светом. Легко сказать, но куда сложнее сделать. Зал был усыпан колечками, обломками и искомое вполне могло оказаться под одной из груд обломков. Миновав несколько каменных изваяний, тщетно пытаясь разобрать символы на их поверхности, чародейка застыла, заметив едва различимое сияние от вставленного в камень кольца. Под монотонно звучащий голос призрачного гида, считающей циклы, она стала осторожно его выковыривать. Металл раскачивался, скрежетал, но никак не желал покидать предназначенное ему углубление.

— Я нашла, но эта штука не хочет выниматься... — крикнула чародейка, едва успев отскочить в сторону. Бешено завращавшееся кольцо плеснуло ей в мордочку облако пыли. Взвизгнув, кольцо провернулось в пазе ещё несколько раз и застыло.

Рядом уже стояла тень, плавно протянувшая копыто к металлическому предмету. В серебристых глазах переливался холодный свет. На другом конце незримой связи что-то случилось. Демикорн боролась, щедро расплёскивая свою силу. Но важнее всего для тёмной было то, что этот демикорн был полон жизни.

— Осторожнее... Когда-то каждое из колец в этом зале было частью устройства далёкого прошлого. Предмета, артефакта, служащего барьером между мной и своим носителем. Улучшенным впоследствии. Жаль, эта тварь разрушила тут всё, лишив меня возможности не просто узнать, где находится этот ограничитель, но видеть глазами его носителя. К счастью, я всё ещё могу воспользоваться им так, как задумывали его создатели... Давно-давно покинувшие мир живых. Она лишь слегка задержала меня, — рассматривая колечко, проговорила тень, встрепенувшись, когда позади раздался сухой и безжизненный голос, совсем не похожий на приветливый голосок пони-гида.

— Твой путь... попытка обрести... бесцельный путь. Одна. Я одна из немногих, кто знает о тебе. О твоих попытках отыскать это место. Закрытое от тебя, пусть и не навсегда. Я... знала... я... я... я... — голос прервался вместе со скрипом повернувшейся под потолком зала конструкцией. Испугав своим внезапным появлением единорожку, из пустоты возникла прозрачная пони, меняющаяся, становящаяся выше и грознее. Короткая грива удлинялась, падая прямыми прядями на пол. Со лба, словно собираясь из бесчисленных искр, вырос загнутый рог. От боков отделились перепончатые крылья, отвлекая внимание от уплотнившегося хвоста, вытянутого и усеянного шипами. Острая стрелка беззвучно щёлкнула по полу, не встречая препятствий.

— Хранительница, я полагаю, — чуть шипя, проговорила тень, всматриваясь в скрытую под гривой мордочку. — Следовало догадаться, почему этот зал оставался неприступным... Ты питала его собой. Умно. Чего ещё стоило ожидать от тебя, по сути, части механизма этого зала. Будь ты такой же как и они...

— Рано или поздно тебе удастся открыть эту дверь... Энтропи. Полагаю, это случится в любом случае. Время... время... властно над наследием прошлого. Могу лишь предположить... жить... Богиня одержала победу слишком высокой ценой, раз никто так и не пришёл... за... за... мною. Возможно... никого из тех, кого я, против своей воли, помню, уже нет. Ни тех, кто осознал себя как... как... "свободный", сбросив бремя орудий на службе... ушедших поколений. Ни тех... кто на моих глазах покидал оковы вечного льда, получая великий дар... дар... дар, не доставшийся мне. Я... я... знала о твоём пути. Протокол экстренной консервации... созданный... данный... — светящаяся фигура шагнула в сторону, направившись к одной из уцелевших колонн с вставленным в каменную поверхность матовым шаром. — Не совершенен. Для его поддержания... держания... мне пришлось остаться тут. Стать... частью сохраняемых мною знаний. Этого зала... Древа Знаний, доставшегося нам из далёкого прошлого. Признать... себя — собой, отказавшись от самообмана. Лишь оставшись тут, я могла завершить начатое, не в силах дове... доверять умирающему механизму. Единственное, о чём я жалею, что я не смогу... смогу... увидеть твои глаза. Увидеть в них поражение... понимание... угасающую надежду. Мою... Моё... пожелание... желание...

— Кем ты себя возомнила? Кто тебе дал право решать, кому достанется всё... чем бы это ни было, в этом зале? — с рога серебристой сорвалась молния и, пролетев сквозь изображение демикорна, ударилась о стену, рассыпавшись горстью искр. Следовало догадаться, что заклинание не подействует, но попробовать всё равно стоило.

— А... Понима... маю... протокол "Потомок"... К сожалению я пред... предполагала и такой вариант тоже. У меня было достаточно вре... времени изучить это место и его сла... сла... слабые стороны. Особенно такие. Что ж... Я, отвергнувшая своё имя, свой род и свой клан. Отринувшая своё настоящее, прошлое и возможное будущее. Вместе с новым безликим именем Хранительница, я... взяла на себя бремя... бремя... знаний, должных остаться в тайне. Возможно... сложись всё по другому и приди ты сюда без... своей спутницы, всё было бы иначе. Я могла бы... Неизвестный потомок. Я хотела бы этого, но не могу изменить единожды внесённые команды. Прости, — призрачный демикорн, смотря куда-то в сторону, покачала головой. Жалела ли она об этом на самом деле, или это было частью заранее записанного послания, чародейка не могла понять. Падающая до самого пола грива по прежнему скрывала глаза этой фигуры, сотканной из магического света, преломляемого гранями самоцветов — Протокол... "Орудие". Номер пять-восемь-двадцать-один-семь. Привести в исполнение немедленно. Отключить параметры безопасности персонала. Отключить... протокол "Потомок". Отключить... чить... протокол экстренной эвакуации. Я не знаю, сколько из вас, уцелевших после "Исхода" пришло сюда, приняв на веру слова Эн... Энтропи, но я не могу рисковать и позволить ей получить желаемое. Простите... меня... и... умрите.

С хрустом скелет, покрытый мерцающими письменами, опустил переднее копыто на пол, одним движением вырвав из камня рог. Заклинания, стремительно пробуждающиеся прямо на глазах, скрепляли оставшееся от Хранительницы. Скрипя и пошатываясь, она прошла мимо разбитых стел к одной из неприметных плит, будто ещё в последние мгновения своей жизни уже наметила её своей целью, поджидая нужного момента и собираясь с силами. Уткнувшись в каменную поверхность, укреплённую несколькими стальными пластинами и полосками, костяк остановился. Отыскав со второй попытки узкую щель, он плавно погрузил в неё рог, вдыхая жизнь в столбцы символов, плавно загоревшихся крошечными искорками. В ответ на это воздух в зале загустел, требуя неимоверных усилий для движения. Чародейке удалось сделать ещё только один шаг, прежде чем он сковал её тело и не позволил поставить копыто на пол. Дыхание прервалось и вернулось ценой ноющей боли в груди. Даже магия, всегда послушно срывающаяся с рога, текла медленно, с задержками преодолевая каждый виток её рога. Образ тёмной помутнел и расплылся, одновременно с покидающим её сознанием. Последнее, что увидела Аргента — ставшую заметно выше и тоньше тень, невольно позавидовав её бесплотности. Серебряный свет в глазах полыхнул ярче, расползаясь трещинками по щекам, и, вместе с пришедшей неожиданной свободой, на загривке чародейки сжались холодные тиски. Вырвав её тело из потерявшего густоту воздуха, что-то швырнуло её в дверь, прямо между захлопывающимися створками. От поцелуя мордочкой пыльной поверхности пола, перед глазами кружились искры. Из кончика хвоста оторвало несколько прядей, оставшихся между заклинившими запорами.

Рядом звякнуло светящееся колечко, покатившись по пыльному полу к дальней стене.

Позади единорожки раздался полный ярости вой.

Прорезая металл тонкими струйками, ветер пробивался наружу, смешиваясь с всплесками искр. За стальной дверью свирепствовала буря. Уже и так покорёженный механизм держался на последних уцелевших деталях, но вспарывающие удары пробивались сквозь самые уязвимые места, словно дверь внезапно потеряла всю свою защиту от магии. С корнем отрывались части его начинки, разламывались шестерни, лопались цепи. С мерзким визгом мимо уха Аргенты пролетело стальное иззубренное кольцо, некогда прикрывающее верхнюю часть поршня. Два стержня промахнулись мимо пазов и смяли часть упора, сплющившись и застыв. В стене раздался нарастающий визг, завершившийся гулким ударом. Расшвыривая куски камня, из стены выгнулась закованная в кольца труба, выплеснувшая вязкую жидкость. Плавя и прожигая пол, капли превращались в тяжёлый ржавый туман.

— Я не могу позволить никому уйти отсюда... Кем бы вы ни были... об этом месте вы могли узнать как сами, так и от Энтропи... Я знаю... ты придёшь... одна или в одном из своих аватаров, соблазнив их силой и могуществом. Не так важно, кто это будет и каким образом ты откроешь этот зал... Ты придёшь, чтобы остаться тут навсегда со мной... единственной, кто знает о тебе всё... Феном... ен... Рег... рег... Фен... ом... ен... — голос оборвался одновременно с мощным ударом, пришедшимся сразу на пол, часть стены и дверь, не выдержавшую подобного с собой обращения и распавшуюся дождём мелких острых обломков. Выгнувшаяся створка удержалась на согнутых пластинах и ударила по колонне, пропадая в столбе яркого света. Потерявший опору Круг Гармонии подпрыгнул и рассыпался. Осколки покатились по полу, затухая и теряя свои цвета. Древний артефакт окончательно исчерпал свои силы, отдав их все всеразрушающей буре в зале. Или созданная пробудившимися заклинаниями буря вытянула из него последние крошки магии, окончательно превратив его в бесполезный мусор.

Аргента вжалась между двумя обрушившимися кусками потолка, пытаясь рассмотреть хоть что-то в бушующем пламени, пожирающем металл и камень, остатки плит и куски диковинных механизмов. Несколько стальных осколков увязли в созданном чародейкой барьере и трепетали, злобно гудя нацеленными на неё острыми краями. Над полом зала, теряясь за стеной огня, медленно вращались отделившиеся от стен кольца, переливаясь бликами на выбитых символах. С чуть тронутой гарью поверхности срывались изогнутые росчерки молний, пропадая в раскалённом шаре. Нависающий над полом механизм оторвался и ухнул вниз, превратившись в источающий дым силуэт. Чуть правее, где, вроде, стояла костяная фигура, тень Энтропи рвала стягивающие её огнистые цепи. Поддевая их рогом, она резала их на части, шаг за шагом приближаясь к распахнутой двери. На чёрной мордочке алели следы от раскалённых звеньев, а серебристые глаза полыхали гневом. Окатывая её потоком искр путы рвались, не в силах удержать её в самом центре зала. Она шла к выходу и вкладывала в это все свои силы, не обращая внимания на искрящиеся раны на теле.

Пламя за её спиной схлопнулось со свистом втягивающегося в пустоту воздуха, едва Энтропи перешагнула порог, устало сбрасывая с себя остатки остывающих пут. В центре оставшегося позади зала, над воронкой в полу, трепетала чёрная точка, сжимаясь и пропадая без следа. Звонко цокнув по полу, рядом с тёмной упало каменное сердце, переливаясь голубым кристаллом.

— Бледная тварь... Старая бледная тварь... не зря она жила этим залом... — переводя дыхание, тень опустила копыто на окаменелость. Сердце хрустнуло и рассыпалось тёмными осколками, оставив после себя мятую пластинку с выбитыми на ней символами. Кристалл с шипением обратился в невесомую дымку и исчез без следа. Сейчас спутница Аргенты выглядела призраком самой себя. Шрамы на теле бледнели, стягивались и замещались черной полупрозрачной шкуркой. Чем бы ни было оставленное в зале заклинание, оно изрядно вымотало её, но всё же не смогло остановить.

Разметав осколки по полу парой ударов копыта, Энтропи шагнула в сторону единорожки, вжавшейся в безопасный уголок. Вздрагивая и поджав к себе копыта, она всё ещё удерживала защитный барьер. На полу перед нею, полукругом, лежали остановленные им стальные обломки, чудом не пробившие его навылет. Мимо прокатилась чёрная сфера с погасшей на поверхности звездой. Несколько раз скакнув, она скрылась под грудой расплющивших стол камней, ударившись об остатки капсулы оператора. Без лишних слов тень качнулась к чародейке, и Аргента ощутила болезненный рывок, грубое слияние, отозвавшееся в роге гулким звоном. В мыслях чародейки крутилась фигура, видоизменяясь, раскладываясь, вращаясь, но оставаясь непонятной. Треугольник становился квадратом, тот разворачивался в восьмиугольник. А спустя мгновение, на его месте раскрывался шестнадцатиугольник... расчерченный косыми линиями.

— Зал исчерпал себя... тебе ничего не грозит. Что-то должно было уцелеть, нам хватит самой малости... хотя бы один из читающих кубов. Я видела их у стены... — устало раздался голос в мыслях Аргенты, когда многоугольник наложился на незнакомое плато, слегка осыпавшееся и потерявшее свою первоначальную форму. Отмечая входы, тоннели и коридоры, линии вытянулись в высоту, обрываясь на примерно одинаковой высоте. Над ними, в обломках скал, угадывались копытотворные детали, походящие на руины. Холодящая тело хватка Энтропи ослабла и, ощущая внутри себя пустоту, единорожка свернула к покосившейся стеле. Потерявшей часть верхнего угла и засыпанной до половины обломками. Там же обнаружился обгоревший куб, один из немногих уцелевших в нишах стен. С тихим звоном на него легло с таким трудом добытое кольцо. Подрагивая и медленно вращаясь, оно вновь загорелось тусклым бордовым светом. Под слоем копоти показались бегущие символы, и чародейка осторожно протёрла стеклянную поверхность. Символы сменяли друг друга, пока не застыли, показывая всего один знак — "девять".

Губами Аргенты, прислонив кончик рога к едва заметной выемке, Энтропи проговорила несколько певучих слов.

— Доброго дня Куратор. Вы запрашиваете воспроизведение копии резервных данных прототипа модель девять в обход запрета наложенного последней Хранительницей Знаний на все ограничители-прототипы. Подтверждаете своё желание начать воспроизведение? — механический голос доносился из куба на фоне шелеста осыпающегося потолка и потрескивающих в центре зала колонн. В мыслях серебристой скользнуло удивление сказанному кубом. За всё время она ни разу не слышала, чтобы её подругу назвали так. И сама она себя так не называла тоже. Даже своё имя произносила редко.

— Выполняй... — Энтропи в теле чародейки оттёрла от гари боковую сторону куба. Не дожидаясь его ответа, она вытащила сразу несколько стержней и разбила их об пол. Слегка замешкавшись, Энтропи пропела несколько слов. — Всё равно выбора у тебя уже нет.

— Начинаю воспроизведение выбранных данных. Сожалею, указанных данных нет в копии резервных данных. Данный носитель не обновлялся девять сотен пятьдесят семь лет. Желаете... желаете получить другие данные? — голос дрогнул, когда плеть телекинеза хлестнула каменный куб.

— Протокол девять-семь-"агма"-восемьдесят. Статус проекта "Диадема" и его местонахождение... на последний известный момент, — чародейка с трудом отыскала прикрывающую кристальную начинку куба панель, осторожно сдвигая её в бок. Прочно закреплённые в металлических лапках, переливаясь внутренним светом, перед ней предстали овальные пластинки. Поменяв местами несколько из них и добившись на стеклянной поверхности тускло сверкающего жёлтого знака, она выпрямилась. Да, она знала теперь — по миру по-прежнему ходит одна из древнего народа. Вот только этого было мало. Тёмной было нужно узнать ещё несколько вещей, и с каждым отрицательным ответом куба её мысли становились мрачнее тучи.

— По распоряжению соглавы комплекса "Круг Древних", мисс Дайвидеры, проект "Диадема" полностью остановлен. Часть... часть данных будет передана операторам проекта "Морф", согласно правилам о чрезвычайных обстоятельствах. Таковыми считаются: гибель одного или нескольких связанных с проектом комплексов; выход из строя наблюдательного центра коплекса "Древо"; нарушение це...

— Достаточно... Где... находится... "Диадема"? — Энтропи в теле единорожки почти прижалась носом к кубу, пытаясь совладать с охватившим её волнением. — Отвечай бесполезный кусок камня с хрустальной начинкой. Где "Диадема"?

— Сожалею Куратор. Местонахождение проекта "Диадема"... не... не может быть названо. По вашему распоряжению, Куратор, любой и вы в том числе, не имеете права получить координаты... проекта. Так же все данные о проекте были удалены из всех прототипов, включая последний в серии. Мне очень жаль. Солнце оберегает. Луна защ... — тёмный шар туго сплетённых заклинаний смёл куб с каменной подставки заодно с частью пола и оказавшимися на пути каменными стелами. Над обломками зависло подхваченное телекинезом колечко, тускло сияющее в полумраке. В глазах серебристой чародейки плескалась жидкая темнота, почти проступая капельками в уголках. Выплеснувшееся в едином заклинании разочарование отняло у неё последние силы. Тьма сошла, вернув Аргенте способность ясно мыслить, ощущая в себе холодящее присутствие сущности.

— Ты нашла? — тихо спросила она её, оглядевшись по сторонам.

— Почти... я была так близко... но ещё осталось кольцо. Ей не удастся прятаться вечно за этими каменными стражами или в руинах прошлого. Кольцо светится, значит, она жива. Для меня хватит и одной её ошибки... Рано или поздно она останется без защиты и... — голос в её голове звучал устало и сонно. Чувство разбитости передавалось и единорожке, но чародейка уже умела справляться ним. Прикрыв глаза, она отыскала чуть помятый обруч и зачем-то положила его в сумку вместе с безжизненной или кажущейся таковой сферой. Лёгкое головокружение, щемящий звон в роге и вот из проёмов дверей и боковых ходов появились бесшумные силуэты. Один, три... пять... всего семь существ, не считая её постоянного спутника. Две пары серебристых глаз смотрели на неё в ожидании приказов. Небольшой отряд, этого хватит на первое время, если она не будет отпускать их слишком далеко. С расстоянием её власть над этими созданиями развеивается и чем меньше у неё сил, тем это расстояние короче. Всего семь, остальные или разбежались или остались под завалами, но это её не волновало. Они инструмент, сложно заменяемый, но всё же...

Про себя единорожка жалела их. Скрыто, не показывая этого своей подруге. Пряча эту мысль, когда они сливались воедино.

Перед глазами вращалась фигура, меняясь, раскладываясь, и теперь из тени на неё уже не смотрела шестиглазая тварь. За спиной остались обломки круга гармонии, заполненные дымом и пылью коридоры. Тихие голоса пробудившихся кристаллов связи пытались донести до сотрудников комплекса что-то очень важное на непонятном древнем языке. Последним ухнул потолок, перегораживая вход в разрушенную комнату. Чародейка покинула это место, отправившись туда, куда её манила карта, раскладывающаяся многоугольником. Оказавшись снаружи, она оглянулась на темный вход в подземелья, спрятанный между скалами. Короткая вспышка, скользнувшая по виткам рога. Белый шар оплетённый чёрными разводами. Беззвучный удар смял остатки стальной двери и засыпал обломками горной породы. Теперь никто не попадёт в её владения. Аргента опустила взгляд вниз и, подобрав горсть снега, стала стирать с копыт приставшую копоть. Грязь смывалась, но под нею, уродуя серебристую шкурку, показались тёмные закручивающиеся в спирали линии, берущие своё начало от копыта. Открытие, изрядно подпортившее ощущение вновь переполняющей её силы.

— Оттирайся же... ну... — комок снега таял, шкурка намокала, но разводы, словно въевшись в шкурку, никуда не девались. Нехорошее предчувствие колыхнулось в её сердце и утихло, столкнувшись с властным и сонливым спокойствием сущности. Оставив копыта в покое, окружённая сомнаморфами, Аргента направилась в сторону горного перевала. Туда, где, как ей казалось, могло находиться плато из кристальных дневников. Она почти видела его, возвышающимся над зелёными лесами с редкими проплешинами из песка. Чуть осыпавшееся по краям. Таким, каким его помнила дремлющая в её сознании Энтропи, упускающая из виду прошедшее время, изменившее и климат, и вид долины до неузнаваемости. До конца пути было ещё далеко и Аргента поймала себя на мысли, что именно сейчас, вот это ощущение магии внутри неё, то самое, желаемое ею. И конец пути вполне может лишить её этого навсегда. Отобрать ту силу, с которой она с лёгкостью побеждала и пленяла магов, осмелившихся открыто бросить ей вызов. Бросив взгляд назад, она представила их застывшими в мутных колбах. Её спящая коллекция, способная стать верными подданными, едва она покажет зарвавшейся правительнице, кто на самом деле прав. Просто нужно найти способ, сохранить это положение дел, пока её подруга восстанавливает силы. До того, как Энтропи отыщет свой "идеальный сосуд", этим сосудом должна стать она, потомок древних магов. После того, как её признала древняя машина, чародейка уже не сомневалась в верности принятого решения. Едва ли им вновь попадётся такое место, где Энтропи окажется разделённой с нею, и этим следовало воспользоваться.

Уверенная в своей незаменимости, Аргента зашагала быстрее, время от времени бросая взгляд на рысящих сомнаморфов, обновляя наброшенное на них заклинание. Однажды она вернётся сюда и тогда те единороги признают её силу. Встанут рядом с нею и мир несомненно станет лучше. Вот только насколько и как именно, чародейка ещё не знала.

— Твои механизмы пробудились, как ты и говорила. И для их жизни потребовалось отдать слишком много из концентрирующих магию кристаллов. Они почти истощены и пройдёт немало времени, прежде чем они вновь наберут свою силу. После всех твоих историй о "Спящих", твоих шептаний с их беззвучными голосами, я жду результата. Обещанную силу перворождённых твоего народа. Ключ к владениям под этими горами, не только жалких осколков подземных переходов. Не считай меня за вчера вылупившегося ящерёнка, я тоже кое-что понимаю... — массивная фигура Ящера двигалась следом за спешащей Королевой, не замечая, как каменное плечо царапает стену, оставляя глубокие царапины. Рывком открыв заклинившую после землетрясения дверь, он пропустил её вперёд. Нетерпение стекало по его лапам, оставляя на металле створок мятые борозды. Хранитель не замечал своей силы, все его мысли витали о частично вспыхнувших камнях в коридорах, известивших о перегрузках в отсеке древнего механизма. В том самом, куда ящеры загнали бывшую узницу рекреационной камеры, внезапно вырвавшуюся на свободу, сея вокруг себя панику и разрушения. Единственной, кого древний голос из покрасневших камней не удивил, была Калиго. Плавно отставив еду, она встала и направилась к удалённой части подземных коридоров. На половине пути к отсеку, где не так давно был оставлен их невольный гость, Амергал и встретил её. — Надеюсь, ты не хочешь просто использовать мои кристаллы в своих нуждах? "Спящие", "Спящие", "Спящие", я слышал о них слишком часто и долго, чтобы решить, будто ты не столько заинтересована в выполнении своего слова, сколько своих личных планов.

— Я отдала этого аликорна ей. Этого не достаточно? Реши я выйти против тебя, неужели я бы не оставила его себе с самого начала? Но я выполнила слово, избавилась от него и тем самым достигла своей цели... нашей цели, если быть точной, Амергал. Что ещё могло расколоть её сердце, заставить сожалеть и ненавидеть себя, раскрывая свой потенциал, как не последние минуты его жизни в её копытах? Ты мог взять её силу и так, но это была бы лишь крошка от той мощи, рвущейся на волю в бессилии изменить совершённое, — мягко, успокаивающе отозвалась Королева, не сбавляя шага. И всё же она с трудом сдерживала раздражение. Заклинания сработали как надо, но демикорна не покидало ощущение, будто что-то пошло не совсем так. Интуиция? Нет, это было другое чувство. Сродни тому, когда её мысли были полны совсем другими эмоциями, а сама она была по настоящему живой. — Остынь, ты полыхаешь не хуже сердца горы. Всё что теперь нужно, это забрать фонтанирующую и потерявшую вектор силу. А после она останется со мной. Со временем я сделаю из неё то, чем она должна была стать. Одной из настоящих демикорнов, а не...

Калиго устало качнула хвостом, промолчав о своих опасениях.

Бросивший короткий взгляд на торчащий из стены чёрный кристалл Ящер глухо проворчал. Сквозь клокочущее в горле негодование прорвались несколько скрежещущих слов, явно грубых и сказанных на языке каменного народа. Шаги Королевы стихли.

— Вот как... Считаешь иначе? Тогда пойди и окунись с головой в лаву! Это и так был риск! Думаешь, она смогла бы так просто пить раскалённый металл, оставаясь демикорном?! Только рудиментарное тело не дало превратиться ей в горстку пепла! И всё только ради твоих планов. Для меня достаточно было просто вернуть ей голоса артефактов и убедить остаться. А уж убедить у меня получилось бы. Тут для неё безопасно. Вместе мы нашли бы способ избавиться от главной угрозы всего нашего рода. Но пока ещё не всё потеряно. Первые из нас были всего на треть... Древними. А сколько их силы осталось в ней? В последней из ничтожного девятого поколения?! Ты получишь свою силу, я получу её. Таков уговор и не в твоих интересах нарушить его, — мягкий голос Калиго стал жёстче. По коридору вновь разнеслись цокающие звуки шагов. Сейчас, в нескольких шагах от желаемого, она понимала нетерпеливость каменного существа. Амергал помнил её обещание слишком хорошо.

Почти то же самое испытывала и она, только её желания были чуточку сложнее. Желаемая Амергалом сила — для старых, угасающих и теряющих свои свойства залов, не более того. Да, горящее сердце одной из её народа наверняка зажжёт в них "новое солнце". Возможно на долгое время, достаточное, чтобы на свет появилось новое поколение этих древних рептилий, менее зависимое от гор, способное быстрее адаптироваться к миру. Умнее и быстрее. Небольшая демонстрация годами ранее прошла безупречно. Пусть на это и пришлось потратить бесценные артефакты из тщательно проверенных запасов. Никто не отвлекал Калиго от действительно важных дел — поиска лазейки, пути, хоть какой-то подсказки, как разбудить "Спящих". Сознания ушедших из её народа, сохранённые в кристаллах, искусственно созданных задолго до богини. И даже не просто разбудить. Нет, этого было бы недостаточно для неё. С того самого дня как она случайно нашла сохранившуюся нишу, холодную и окружённую кольцами заклинаний, её содержимое не давало ей покоя ни в снах, ни в бодрствовании. Порой она приходила туда одна, смотрела на стальные поверхности, облегающие тела. Вглядывалась в прикрытые и украшенные крупицами инея глаза, ожидая мгновения, когда они распахнутся и взглянут на неё. Не как безвольные слуги, а как её народ. И это было бы только началом. Каждый новый кусочек этого сохранившегося места манил её возможностью выполнить куда более амбициозный план.

Королева облизнулась. Пусть не все, пусть только часть из механизмов этого места осталась в состоянии, с натяжкой называемом "в целости". Этого должно хватить. Жизнь наверху не важна, пока там ступает копыто сущности, однажды поигравшей ею как жалкой игрушкой, посулив великое будущее и оставив ни с чём в самый важный момент. Конечно, если поставленная точка сотрёт часть мира под солнцем, какое ей до этого дело. В конце концов "Спящие" помогут им, получат славу спасителей и защитников, появившись из ниоткуда. А со временем она вернёт былую мощь, и уже никто... никто не заставит её народ приносить себя в жертву ради глупых договоров.

Мысли струились в голове, вспыхивая яркими образами прошлого и желаемого будущего, смешиваясь и почти стирая грань между желаемым и действительным. Если бы не пощипывающее ощущение на шкурке, она не заметила, как воздух в коридоре заметно потеплел и среди пылинок то и дело проскальзывали короткие вспышки. Магию уже не нужно было измерять хрупким прибором из соединённых колб, кристалла и крепления из трёх видов металлов. Да и тут он просто рассыпался бы, пересытившись и не справившись с окружающей силой. Артефакты на её теле стали тяжелее, будто кто-то добавил в них металла, только их тянуло не вниз, а отталкивало от виднеющейся впереди двери, окутанной облаками дыма и пыли.

— Какой тут магический фон... Мои адаптационные артефакты почти захлёбываются им... — недовольно буркнула Калиго, ощущая, как и без того не слишком чёткие очертания двери размазываются и блёкнут в заполняющей глаз-артефакт зернистой мгле.

— Они на пределе. Я даже не ощущаю камня-негатора этого аликорна. Что там его, я не могу открыть эту дверь. Камни с отпирающими заклинаниями полопались один за другим, — тяжёлая лапа ударила в стену, обнажив пыльную плиту с пустыми ячейками. Мелким бисером из них сыпались искрящиеся осколки, перемежаясь с всполохами разрядов. От двери доносился тяжёлый запах плавящейся скалы. Сероватые струйки дыма, извиваясь бесплотными змеями, ползли по потолку, заставив Королеву прикрыть мордочку копытом.

— Полагаю, от этого жеребца остался пепел. Если этот жар не от трещины в её сердце и охватившей вины за содеянное, я даже не знаю, что могло вызывать такой всплеск внутренней силы. Пожалуй, я выполню своё слово даже в большей мере, чем предполагала, — чуть громче проговорила она, стараясь избегать проплывающих облачков дыма.

— Хорошо если так. Ты зависишь от меня и моих камней, не забывай об этом... — проскрежетал Амергал, пытаясь найти хоть один уцелевший брусок хрусталя. Потеряв терпение и с трудом отогнав назойливый дым от бреши в стене, он просто вырвал плиту, уставившись на несколько затянутых паутиной рычагов. — В конце концов, я... дал тебе всё то, чем ты обладаешь. И твою жизнь в том числе.

— За знания и мой опыт, за секреты этого угодившего в твои владения места. И далеко не все из них я успела благодушно раскрыть, — парировала Калиго, не без удовольствия заметив, как сжались когти каменной лапы. Каждый из них держал другого на поводке. Амергал проверяет их на прочность, что ж, она тоже на это способна. — Остуди отсек. Мне тут уже жарко. Синий рычаг, вниз до упора и вбок. Это откроет аварийные стоки.

Ящер оскалился на её сухие команды. Она и правда знала об этом месте больше него. Спустя столько времени, несмотря на любопытство ящеров, ей удавалось сохранить в тайне обнаруженные реликты прошлого. Чудом сохранившиеся приспособления и заклинания, сотворённые задолго до Богини. В том, что это было именно так, у демикорна не было никаких сомнений.

Жалобный скрип опущенного каменной лапой рычага потонул в душном воздухе коридора. По арке двери скользнули голубые символы древнего языка, едва различимые под слоем пыли. За стальными створками послышался вой ветра с уханием падающей воды. Шипение остужаемого металла слилось с брызнувшими из всех щелей струйками пара. Из едва различимой бреши в двери потекла пахнущая ржавчиной вода, забиваясь в каждую щёлку в полу на своём пути. Калиго мрачно смотрела на изувеченные половинки двери, теряющиеся за облаками вязкого пара. Звякнули цепи. Ящер, упираясь в пол и помогая себе хвостом, медленно тянул их, приоткрывая заедающую дверь. Свиваясь в кольца и стремясь на свободу, наружу вырвался сизый дым и туман, постепенно открывая взору дно уходящей вверх шахты. На миг Калиго померещилось, будто в центре, над самым полом вращается огнистое сердце, но иллюзия пропала вместе с остатками пара. Посреди вырванных с корнем обломков металлического кольца и кусками стен сидело нечто, походящее одновременно на демикорна и на дракона, спокойно вылизывая грань крыла узким тёмным языком. На звук глухо ударившейся об упор в полу стальной створки, существо подняло мордочку и уставилось на гостей полыхающими алыми глазами. Бездонными, с кружащейся внутри непокорной, дикой и доисторической магией.

— Мы голодны, — разбиваясь о стены зала, раздался скрежещущий звук, будто кому-то пришло в голову нелепая мысль почистить зубы дракона куском железнодорожного рельса. Калиго проглотила слова, вертящиеся у неё на языке... — Ты слышишь нас? Мы голодны.

Голос звучал, сплетаясь с собственным эхом, наполняя виски Королевы тихим звоном. Она окинула взглядом учинённый погром, окончательно убедившись, что заклинательное кольцо израсходовало все силы. Даже собственную прочность, но не смогло сдержать обрушившуюся мощь. В то же время существо не проявляло агрессии, просто повторило свою просьбу, как результат непонятных умозаключений, снова. Плавно поднявшись и зашагав к выходу, словно всегда могло выйти отсюда и просто из вежливости дожидалось, когда её выпустят. Ящер же был принят ею за слугу, если не за вещь. Не удостоив его даже крупицей своего внимания, гибрид демикорна с неведомым существом спокойно перешагнула через порог, развлечения ради срезав крылом часть стальной детали запора. Гладкая плоскость некоторое время полыхала красным, прежде, чем окончательно остыть.

Калиго смотрела на неё, теряясь в догадках. И каждая новая мысль пугала её сильнее предыдущей.

7. Чёрное зеркало и алое сердце

Вороному удалось сбежать от неминуемой гибели и теперь его путь лежит в глубины владений каменных ящеров. Тем временем, остудив Диксди, Калиго обнаруживает неприятный сюрприз. Личность, смотрящая на неё огнистыми глазами, явно не готова сотрудничать. Королеве и Амергалу придётся поломать головы над этой проблемой.

Спиной ощущая догоняющее его пламя, аликорн бросился к бреши между двумя створкам массивных дверей. Позади Диксди — или та, кем она стала — вела неравный бой с неведомым магическим щитом, пытающимся сковать движения демикорна и прижать к полу. Воздух в зале не просто теплел, он с каждой секундой раскалялся. Клубы тени, словно тонкий непрозрачный материал, сложенный складками, вздрагивали и начинали тлеть, покрываясь брешами с рдеющими краями. Сбоку скользнула огненная плеть, прочертившая чёрную полосу по камню и металлу. Ван дёрнулся в сторону и поднырнул под искорёженный край двери, перебирая копытами по пыльному и засыпанному мелкими камешками полу. Невидимые когти телекинеза рвали преграду над его головой, не давая бреши сомкнуться.

— Фиолетовый кактус пустоши... — прошипел вороной, ощущая, как острый угол царапнул его за круп и дёрнул за хвост, так не вовремя потерявший свою неосязаемость. Даже с негатором на груди, жеребец ощущал сплетающуюся магию за его спиной. Камень её тоже воспринимал, время от времени теряя свои способности и лишая Вана возможности видеть в кромешном мраке. К счастью, пробивающееся огнистое марево за спиной худо-бедно освещало ему путь от двери. Порыв раскалённого ветра от души пнул его вдогонку, опрокинув жеребца мордочкой в пол. За стальной дверью ревело пламя, расплёскивая через щели золотисто-оранжевые змейки, оставляющие за собой тонкие следы копоти. Поднятая с пола пыль вспыхивала клубами ярких искорок, едва оказывалась рядом с ними. — Ну почему всегда пламя! Проклятье...

Вороной вспомнил не слишком приятные мгновения экзаменационной дуэли в магической школе и далеко не столь безопасную прогулку за редкими корешками по болоту, населённому химерами, норовившему плюнуть огнём из-под копыт. А теперь Диксди... Впрочем, развить эту мысль ему не удалось. Пара полыхающих бесплотных клинков прорезала дверь в нескольких местах. Уткнувшись в пол и развеявшись в невесомую дымку, они заставили Вана искать спасения в тенистой щели стыка между двумя каменными плитами стены. Затаив дыхание, он переждал, пока волна затухающего пламени пронесётся мимо, фыркнув в его мордочку потоком горячего воздуха. По полу покатились обломки дверного механизма, кусочки лопнувшего обруча с зубцами на внутренней стороне и множество мелких дымящихся металлических осколков. Грани некоторых ещё горели красноватым, медленно остывая.

Лишь когда негатор перестало лихорадить и даруемое им зрение вернулось к Вану, тот огляделся.

— Беги... куда тут бежать? Будто я найду в этом лабиринте дорогу... — буркнул аликорн, пытаясь унять предательскую дрожь в копытах. Сухой воздух щипал глаза и оставлял в горле ощущение, как после пары дней пути по пустыне. Лихорадочно пляшущие мысли застыли, едва он услышал голоса Королевы и Амергала, идущих по коридору к залу, откуда он только что выбрался не без помощи Диксди. Выйти к ним, рассказать о случившемся и попросить вернуть ей прежний вид... Он бы так и поступил, если бы его чуткий слух не выцепил из разговора на повышенных тонах не слишком приятные предположения на его счёт. Аликорн зябко дёрнул крыльями. — Вот значит как, Калиго... Радушная правительница подземных владений, так переживающая о судьбе одной из своего народа. Дёшево же стоят на деле твои обещания.

Прошептал он, прижавшись боком к шершавой стене. Голоса раздавались совсем рядом. Ван, совершенно не горящий желанием вновь оказаться в кандалах, всё же осторожно высунулся из своего укрытия, когда разговор правителей подгорных владений заглушил шум падающей воды и шипение остывающего металла. Коридор заволокло туманом, кажущимся вязкой призрачной массой в дарованном негатором зрении. Тёплая сырость сменила режущую горло сухость воздуха, покрыв шкурку вороного мелкими капельками росы. В провале распахнутой двери он увидел едва различимую за потоками пара Диксди с горящими магическим пламенем глазами. Что-то в её взгляде заставило вороного остаться на месте.

— Ты слышишь нас? Мы голодны, — через порог шагнуло покрытое костяными наростами и металлическими чешуйками существо. От уголков глаз струились полоски плавно развевающегося огня, оставляющие за собой медленно угасающий след. Голос существа звучал, переплетаясь с собственным эхом, вызывая в висках тупое ощущение тяжести. Казалось, слова раздаются отовсюду. От стен, от пола, внутри головы. Стальные обломки двери, плавно кружась, поднялись над полом и упали обратно, едва её голос перестал звучать. Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить растерянность Ящера и шагнувшей назад Калиго. Они оба если не боялись, то явно опасались той, кем стала его спутница. Ван нырнул обратно в провал, переводя дыхание. Выходить не было смысла. Он даже не был уверен, вспомнит ли его Диксди в нынешнем состоянии. Властный тон, чёткие, не терпящие лишней суеты движения — это не было похоже на Старшую. Это было что-то совершенно иное.

— Чем бы ты ни стала, надеюсь, ты сможешь за себя постоять, пока я что-нибудь не придумаю... — тихо проговорил Ван, бросив последний взгляд в сторону медленно идущего к Ящеру существа, сочетающего в себе немыслимые черты дракона и демикорна. — Если я придумаю.

Поджав крылья, он стал протискиваться в узкую щель прочь от заполненного паром коридора, надеясь на удачу. Как минимум на нём не было кандалов. Уже неплохо. Ещё лучше, его не заметили и, скорее всего, не заметят ещё долго, учитывая, какой магический фон подняло преображение его спутницы. Вполне вероятно его вообще не считают уцелевшим, а значит он мог беспрепятственно бродить по туннелям, избегая ненужного к себе внимания. Главное не попадаться на глаза ящерам. О, это была прекрасная возможность, вот только единственным свободным путём была ведущая в никуда трещина, вполне способная оказаться тупиком.

Вскоре, едва не ободрав бока в узком месте, Ван оказался в пустом и давно заброшенном коридоре. Сюда не забредали даже ящеры, судя по скопившейся ровным слоем пыли. Она же покрывала и небольшие пузатые вазы в вырубленных в стене нишах. Некоторые лопнули, обнажив своё содержимое в виде мутных кристаллов, зажатых в лапках из похожего на медь металла. Тот же самый металл был в полосках, тянущихся вдоль стен. Закреплённые в оправе овальные камни растрескались там, где полоски лопнули, оставив на стене пятна копоти. Зауженный потолок через равные промежутки поддерживался угловатыми арками, переходящими в округлые колонны. Там и раскинули свои сети никогда не видящие солнца пауки. В магическом зрении негатора паутина выглядела призрачными жутковатыми тенями, тянущими к Вану свои невесомые лапы. Под ногами хрустели черепки и крошево от магических камней, ставших бесполезным мусором. Эхо усиливало этот звук и приумножало, отчего Вану казалось, будто кто-то ещё шагает за ним. Он даже остановился и посмотрел назад, но там лишь колыхалась побеспокоенная им паутина, да кружились пылинки над оставленными им следами. Осторожно обходя липкие сероватые сети стороной или отодвигая их копытом, жеребец шагал вперёд, пытаясь разглядеть хоть какой-то проход или дверь.

Несколько дверей найти ему всё же удалось. За одной ждала груда камней, с гулким стуком высыпавшаяся на него и заставившая вспомнить все бранные слова, какие он успел невольно запомнить в городе грифонов. Другая вела в небольшую комнату, набитую доверху истлевшими ящиками с деталями механизмов и склянок с отвратительно пахнущей и скользкой жидкостью. Помятый, в пыли и паутине, Ван, устало опустив голову, уселся у очередного поворота. Он потерялся, и тут даже не нужно было быть магом или следователем, чтобы понять это. И без того запутанные подземные пути окончательно перемешались после землетрясений и обвалов.

Вздохнув и сосредоточившись, он начал чертить прямо на пыльном полу символы заклинания ориентира. Одно из самых простых, способных работать в любых условиях. Во всяком случае, он надеялся на это. И всё же уверенности, что оно сработает и тут, у вороного не было. Когда линии были почти завершены, и осталось провести финальный штрих, Ван краем глаза заметил забитую досками пустую нишу, в которой с лёгкостью бы поместилась пара крупных бочек с яблоками. Удивившись, он встал и подошёл к ветхой преграде. С рассохшимся, но всё ещё прочным деревом пришлось повозиться, и, пару раз чихнув от облачков пыли, Ван очутился перед глухой стенкой, выложенной из того же камня, что и стены. Плюнув и высказав всё крутящееся на языке насчёт неведомого типа заколотившего тупик, Ван услышал тихий щелчок от утопившейся в пол плитки под своим копытом. С виду ровный камень дёрнулся, резко ушёл вниз и разложился на пологие, ведущие вниз ступени. Потерявший опору вороной попытался опереться копытами на стену, но та внезапно поползла вверх. Распугивая стайки пылевичков, незадачливый аликорн покатился вниз, по пути круша старые деревянные ящики. Под проклятия изрядно помятого жеребца каменная плита медленно встала на место, смыкаясь с поднимающимися наверх ступенями, полностью отрезав путь обратно. С наружной стороны под слоем пыли медленно угасал прочерченный на камне символ, сплетающийся в угловатый узор. Потратить время на поиски скрытого рычага, потайной ступени или иной кнопки он всегда успеет. Недолго думая, Ван направился дальше по коридору, прислушиваясь к приглушённому шуму.

Где-то вдалеке работал древний механизм. Куски торчащих из стены труб время от времени выплёвывали струйки воздуха с песком. Что-то создавало в них давление, доставляя в это забытое всеми место относительно свежий воздух. Металлические полосы тянулись вдоль стен и тут, пусть даже частично вырванные из своих углублений. Большая часть оправ пустовала уже очень давно, но на полу обломков не было, значит их содержимое вынули ещё целым. Оглядываясь по сторонам Ван шагал, строя одно предположение за другим насчёт этого места. Несколько раз споткнувшись о замаскированные под холмики пыли ящики с инструментами, он решил логичным считать коридор служебным. Вполне возможно даже стёртым с основных карт этого места и по случайности оказавшимся изолированным от основных путей ящеров. На это указывало и наличие небольших ниш, закрытых проржавевшими дверцами. За каждой из них Ван находил пластины с углублениями, полными расколотых кристаллических брусков разного размера и формы. Рядом, словно на полочке, стояли шкатулки. В них на трёх поперечных опорах лежали полупрозрачные стержни, рассыпающиеся в мелкое крошево, едва вороной к ним прикасался. Покрутив одну такую шкатулку в копытах и высыпав на пол её содержимое, он попытался прочитать надпись на прибитой к дну пластинке. Не разобрав ни слова из начертанного на непонятном языке, аликорн поставил шкатулку обратно. Остальные шкатулки оказались полны мелкой искрящейся крошкой или пустовали.

Ни гул, ни эхо от оживлённых коридоров не достигали этого места. Всё, что слышал вороной — тихий стук капель, падающих на металлические детали, шипение воздуха и шорох песка под его собственными копытами. Несколько раз из под его ног разбегались стайки пылевичков, собираясь снова на стенах и с любопытством провожая его взглядом. Если у этих существ вообще были глаза. Сдавленный вскрик нарушил покой этих мест лишь когда Ван, завернув за угол, столкнулся нос к носу с двумя массивными фигурами.

В мордочку жеребца тёмными провалами забрал смотрела пара изрядно помятых доспехов, годящихся аликорну далеко не средних размеров. Они крепились к каменной подставке по бокам от небольшой арки, ведущей в зал. Нижняя часть шлемов лежала на полу, вместе с кусками пластин, призванных прикрывать крылья. Падающая с потолка вода частично проела их, покрыв ржавчиной всё, до чего успела дотянуться или пробив за много веков овальные отверстия, делом доказав, что она точит не только камень. И всё же неведомые мастера сработали на славу, доспехи сохранились, хотя и многие из креплений лопнули и едва удерживали все части воедино. В зале, оказавшемся за спинами этих немых охранников, виднелись просторные ниши. В каждой из них стояла или валялась бесформенной грудой похожая броня. Изогнутые, выкованные из прочного металла нагрудники стали сосудами для вездесущей влаги и покрылись мхом да тускло светящимися грибами. Бледные листья никогда не видевшего света плюща подрагивали на тонких и расползшихся повсюду ветках, удерживающих на месте то, что уже перестало поддерживаться цепями или подпорками. У стен, на частично покрытом мхом полу, виднелись ржавеющие обломки бесполезных клинков с удобным креплением, как для копыт, так и для зубов.

Стараясь не задеть реликвии прошлого, большая часть из которых словно сошла со страниц древних фолиантов, Ван осторожно шагал дальше, раздумывая над тем, как это место оказалось забытым. Остановившись возле уцелевшего от зубов времени доспеха, вороной уставился на узкую прорезь в шлеме там, где у единорогов, аликорнов и Диксди начинался рог. Протерев копытом покрытый мхом наплечник, он увидел те же инитиумнарские символы, встреченные им ранее. Создатель этой брони не стал выбивать знаки, а закрепил их небольшими клёпками поверх. Другой наплечник имел ту же надпись, только последний символ был другим.

— Как нумерация... — задумчиво проговорил Ван, едва не уронив отломившийся от креплений наплечник у третьего доспеха. Положив бесполезную деталь, аликорн окинул небольшой зал взглядом. Полтора десятка доспехов, в разной степени уцелевших от сырости, не считая стоящих у входа. Несколько колонн, разделяющих стены на некоторое подобие витрин с проржавевшими креплениями, ещё удерживающими куски древнего вооружения. Почти напротив входа в зал нашлась неприметная дверь, к счастью оказавшаяся не запертой. — Чудное местечко, по крайней мере, я всегда могу вернуться обратно и попытаться открыть ту плиту, если за дверью окажется тупик. Например, вот тем клинком или этим... не знаю даже что это такое вообще.

От проржавевшей и жалобно скрипнувшей двери, с узкой щелью на уровне глаз, шёл узкий и приземистый коридорчик, заваленный хламом: кусками труб, решёток и прогнивших полок. По бокам виднелись вставленные в стены гранёные бруски кристаллов. Такие же мутные и частично растрескавшиеся, как и все найденные ранее. И без того непонятные надписи покрывали пятна лишая и пушистого мха. Да и прочитать их Ван всё равно бы не смог. А вот надпись, выплавленную при помощи магии на косой перекладине, прочесть не составило особого труда. На древнеэквестрийском там было написано: "Добро пожаловать". Кусок металла, наискосок застрявший между стенками под потолком, заметить можно было, лишь ударившись об него рогом. Что вороной и сделал, пожелав при этом автору надписи всего самого "лучшего". Потирая ушибленный рог, Ван не заметил, как его кулон тускло сверкнул в ответ на искрящиеся символы на полу. Перешагнув эту незаметную границу, через пару десятков шагов жеребец очутился на пороге заброшенной комнаты или небольшого кабинета, много раз переделываемого в разное время.

Бросив всего один взгляд на убранство, Ван был готов поспорить, что с владельцем этого укромного места он непременно нашёл бы общий язык. Сундуки для зелий и магических предметов стояли у стола именно так, как ему самому казалось разумным. Минимум движений, если нужно достать что-то нужное. Справа от входа расположился чуть покосившийся комод, не разделивший судьбу всего деревянного только из-за вставленных в узор кристаллов с уже знакомой магией сохранения предметов. Самоцветы грубо выковыряли из обложек книг и вставили в ключевые места резьбы, органично вплетая заклинания в уже наложенные на дерево чары. Умно, хоть и по варварски. Конечно, заклинание действовало на предмет мебели, но никак не на его содержимое. Книги внутри истлели и высыпались на вороного ворохом сухих страниц вперемешку с хрупкими обложками. Их тяжёлые металлические уголки со звоном попадали на пол. Там же, на полках, пылились непонятные и молчаливые артефакты, закреплённые на подставках из железного дерева. Единственного природного материала, в воде тонущего и в огне почти не горящего. И уж точно не собирающегося прогнить от сырости или рассыпаться от времени. Сейчас такое дерево стоило дорого. Ван смотрел на подставки и никак не мог вспомнить причину этого. То ли секрет изготовления был утерян, то ли самих деревьев обладающих такой древесиной не стало или добыть её в непролазных чащобах уцелевшего Великого Леса было попросту невозможно. На полках обнаружились глиняные амулеты и таблички, хрустальные шарики и цилиндры с объёмным изображением внутри, металлические детали, кованые браслеты и даже погнутая тиара. С отвращением окинув взглядом несколько черепов жутковатых тварей, лежащих там же с прикреплёнными металлическими пластинками-бирками, Ван закрыл шкаф и принялся изучать комнату дальше. Ничего полезного вроде увесистой кирки или прочного стального прута на глаза не попадалось.

Обломки низкого стула лежали в паутине у небольшого стола с выдвинутыми в спешке ящиками, так и оставленными торчащими и покосившимися. Из обитых железом пазов торчали язычки сломанных замков. Внутри Вана встретила всё та же вездесущая пыль и несколько невесомых созданий, с писком покатившихся по своим делам прочь от незваного гостя. Поверхность рассохшейся столешницы пересекала выжженная стрелка, указывающая на единственный почти чистый предмет в комнате. Огромное чёрное зеркало из ровного отполированного слоя камня, стоящее на изогнутых ножках массивной железной оправы у стены.

— Отлично. Я вижу тупик, и он видит меня. Пожалуй, стоит поискать железку попрочнее и попытаться открыть ту каменную плиту, — мрачно проговорил вслух Ван, коснувшись зеркала копытом. Тонкий, не толще сложенных стопкой пяти битов, срез камня был зажат в кованую раму. Прочную, хотя и потерявшую свой блеск. По краям, там, где расположились искусно вплетённые в узор зажимы, зеркало потрескалось и посерело, но середина всё ещё оставалась гладкой и угольно чёрной. Тёмный материал показался знакомым. Что-то похожее Ван видел уже раньше. — Ну, если за этим зеркалом дверь, ей уже пора открыться.

Никаких скрытых рычагов в полу перед зеркалом не оказалось, сколько бы Ван не топал копытом по виднеющимся под пылью плиткам. Распуганные Ваном пылевички разбежались в стороны, прячась в крошечные трещины и брошенные пустые склянки из-под магических зелий. Судя по разводам на стекле, довольно едких. Накрепко прикрученная к стене рама не собиралась сдвигаться в сторону, откидываться или опускаться в невидимый паз.

— Что, думаете, раз я оказался в тупике будете дожидаться пока и я стану пылью? — спросил вороной у пылевичков, живыми ковриками ползающих вокруг на почтительном расстоянии. — Не дождётесь.

Покачав перед ними копытом и посмеявшись над тем, что он уже разговаривает с бессловесными тварями подземелий, Ван осмотрелся. Ничего примечательного или способного помочь открыть каменную дверь в комнате не было. В растерянности вороной крутил в копытах найденный на столе предмет, вырезанный из желтоватого зуба или кости огромного животного.

— На твоём месте, я бы поставил это обратно, окажись в чужом кабинете без спроса, — тускло и чуть растягивая слова послышалось из зеркала. Отражение вороного, нарушая все правила присущие зеркалам, двигалось самостоятельно, внимательно изучая гостя этих мест и словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор. — Это моя любимая перьедержательница из зуба дракона. Когда-то была.

— Записанное в зеркальной поверхности заклинание? Магический ассистент? — поставивший костяную безделушку на место, вороной, перебирал в голове все случаи, связанные с магическими зеркалами. Они могли быть порталами, как пара печально известных зеркал в Кристальной, навечно погружённых в забвение. По легенде сквозь них могли проникнуть куда более опасные существа, способные нанести непоправимый вред всему миру пони, и потому их запечатали почти сразу после сотворения. Другие скрашивали одиночество правителей, являя им лишённых излишних эмоций собеседников, помогающих принять решение или напротив, приятные видения, способные скрасить унылые зимние вечера. Были и такие, что могли запомнить происходящее перед ними и показать вновь по первому требованию любому, кто знал соответствующее заклинание или... являлся кисточковым единорогом. Подобные зеркала ценились на вес золота, а то и больше, оседая в частных коллекциях или пыльных кладовых историков, но ни одно из них не было сделано из куска чёрного камня. На зеркала, показывающие дальние страны это тоже не было похоже. По свиткам они были способны показывать лишь пейзажи, города с расстояния и то не всегда правильно. Да и были они из перламутрового металла, довольно редкого и сложного в ковке и полировке. Ни одно из свойств не подходило к представшему перед глазами Вана. Как назло и всё прочитанное о влияющих на разум заклинаниях никуда не годилось. Скорее это напоминало тот туннель у дома Диксди, где отражения жили своей жизнью. Вот где он видел похожую тёмную поверхность.

— Ни то и ни другое. Приветствую, новый я... Хотя нет, не совсем я и, если судить по внешности, какой-то не особо-то и новый. На тебя упал комод или ты сам в него упал? Вроде вот он, стоит на месте целый, хоть и рассохся изрядно... — отражение вздохнуло и, зевнув, прищурилось, внимательнее рассматривая собеседника. — По правде говоря, я уже начал сомневаться в успехе. Это вполне могло быть миражом, созданным моим собственным разумом в ответ на предположения и попытки представить желаемое за действительное. Похоже, всё получилось, хотя и не в тех условиях...

— Отлично, в комнате ядовитые испарения и я вижу галлюцинации. Наверное, даже сознание теряю... — медленно проговорил вороной и ударил себя копытом. Это было больно, а с интересом следящее за этим отражение никуда не делось. Ничего не изменилось и после ощутимого укуса чуть выше копыта, оставившего на языке медный привкус. Разве что на этот раз жеребец из зеркала медленно и с чувством покрутил кончиком копыта у виска.

— Даю отличный совет, можешь разбежаться и впечататься мордашкой в стену. В этом случае мне придётся некоторое время рассматривать твой круп, пока ты в себя не придешь, и потратить далеко не лишнее время. Хотя нет, ещё ты можешь прищемить копыто ящиком стола. Серьёзно, может, ты прекратишь заниматься самоизбиением, раз уже умудрился забраться в мой... бывший личный кабинет? Одно то, что ты очутился тут и говоришь со мной в этом месте, чего я не особо ожидал, может означать, что ты связался с каменными ящерами и под бодрый цокот копыт очутился не в самой лучшей части подземных владений. Ммм... а когда-то эта комната была уютной, — по-прежнему двигающееся само по себе отражение Вана прохаживалось в зеркале из стороны в сторону, время от времени пропадая из виду.

Ван рассеянно смотрел за спину своего двойника. Медленно, почти незаметно преображалась отражающаяся комната. Ящики в столе задвигались и закрывались на замок. Обломки стула плавно собирались воедино. Из пыли и щепок возвращалась на место дубовая дверь, от которой в реальности остались лишь петли с кусочками древесины. Потрескавшийся комод на глазах возвращал себе блеск полированной поверхности и красноватый цвет. Со стен схлынул узор трещин, оставляя при этом ощущение их древности. Пыльный пол оставался таким и в зеркале, просто слой был тоньше. Пыль под его ногами была в отражении разбросанными по полу листами бумаги и свёрнутыми в трубочки свитками, покрытыми вязью записей на непонятном языке. Желтоватые страницы отчётливо виднелись в свете горящих на столе свечек и подвешенного на крюк масляного фонаря. Он и сейчас висел там же, только пустой, покрытый копотью и ставший домом для вездесущих пылевичков.

И вот тут Ван ощутил себя жеребёнком, получившим в подарок книжку с почти одинаковыми картинками на развороте. Всё что нужно было — найти между ними отличия. И чем дольше аликорн всматривался в зеркало, тем больше отличий, к его ужасу, бросалось в глаза. Его собственное отражение постепенно менялось. Пропадали ссадины и пятна пыли. Крылья были прижаты к бокам, а не устало касались пола как у Вана, и их украшали тонкие, изогнутые по форме полоски металла, с клёпаными суставами и прорезями для когтей на сгибе. На груди аликорна из зазеркалья не было и желтоватого камня. Да и кулон, покачивающийся на цепочке, оказался другим. Тем самым, подаренным Диксди в её доме-форте и обмененным у отражения на медальон c портретами аликорнов. Красные глаза тоже изменили свой цвет на оттенок молнии в весеннюю грозу. В них плескался огонёк восторга и ожидания. Последним отличием у этого не стесняющегося демонстрировать свои две пары клыков отражения, был тонкий металлический обруч на голове с вставленными в него янтарными шариками. Три располагались чуть ниже рога на подковоподобном изгибе, ещё по паре крепились в пазах над висками, в дюйме от подвижных ушек. И центральный шарик тускло горел. Аликорн из зазеркалья выжидающе молчал, изучая своего реального собеседника, пытающегося перевести дух и собраться с мыслями.

— Кто ты такой? — нарушил тишину Ван, и отражение зааплодировало, несколько раз стукнув по полу копытами.

— Смею предположить, моё имя ничего не скажет, но... Меня зовут Эшклауд. Возможно, вольный перевод с языка этих каменных созданий окажется более знаком — Пепельная Тень. Могу поинтересоваться? Что ты тут забыл? — полюбопытствовало отражение, пристально изучая вороного, потерявшего дар речи. — И куда делась твоя спутница? Я что-то не вижу её рядом с тобой и не думаю, что она способна спрятаться в этой комнате. Признавайся, пыльный круп, куда ты дел ту симпатяжку с янтарными глазками, будто она только вчера проснулась и весь мир ей в новинку?

Зеркальный аликорн встал на задние копыта и опёрся на невидимую преграду, безуспешно пытаясь выглянуть наружу и посмотреть по сторонам. Не обнаружив никого кроме Вана, он нахмурился.

— Откуда ты... — Ван шагнул назад, ударившись о стоящий позади стол. Пыльные склянки покатились и со звоном посыпались на пол.

— Оттуда же, откуда это, — Эшклауд качнул висящий на груди кулон краем копыта. — Зеркала из этого камня обладают множеством удивительных свойств. Древние знали толк в создании подобных вещиц. Спустя столько времени... хм, интересно, сколько именно... их творения ещё полны сил. Прости, вернуть не могу, такое выходит всего один раз и обмен был необходим. Хотя бы для того, чтобы ты оказался тут. Без этого кулона ты попросту не смог бы войти сюда.

— Этот кулон доставил мне больше проблем. Не говоря уже о том, что меня спутали с тобой и едва не убили. Твоя репутация тут оставляет желать лучшего! — сухо заметил вороной. — С чего бы мне вести с тобой разговоры о моей спутнице?

— Вот как, значит всё пошло по плану. И всё же, вернёмся к тебе... Эй, шуршащие шарики, хоть бы почистили меня... то есть другого меня... Аррххх, — отражение стукнуло себя по лбу копытцем, пытаясь сформулировать свою мысль как можно точнее для не слишком разумных невесомых существ. — Его, я имею в виду его!

На не ожидающего нападения вороного обрушилась пушистая волна. Катаясь по гриве и ползая по ушам, щекоча там, где уж точно юрким тварям быть не следовало, пылевички оставляли за собой совершенно чистую шкурку. Из груды копошащейся серовато-бежевой массы торчали то крылья, то удивлённая и немного напуганная мордочка. Сбрасываемые с ушей мохнатые шарики плавно оседали на пол, чтобы тотчас влиться в общую кучу.

— Что за тупая шутка!! Брысь с меня немедленно! Я... ха-ха-ха... не съедобный! Ха-ха-ха! Кыш с меня... — вороной безуспешно пытался избавиться от облепивших его существ, пока они сами не схлынули с него на пол и не затаились по углам.

— Брось, теперь ты выглядишь куда лучше. Почти как я. Так или иначе, эти штуки мне не подчиняются. Я сам ломаю голову над причиной их появления на свет, — пожал крыльями зазеркальный аликорн, безучастно взглянув на просочившийся на его сторону зеркала пушистый комочек. То, как это удалось сделать попискивающему существу, совершенно его не удивило. — Я лишь подтолкнул их. Пыли на тебе и так было достаточно для пробуждения их аппетита.

— "Почти как я", "новый я". С чего ты решил, будто я похож на тебя, а не наоборот? — едко заметил Ван, выплюнув оказавшихся во рту пылевичков, обиженно отряхнувшихся и покатившихся в сторону стола.

— Прежде всего, потому, что ты моя копия, — довольно улыбнулось отражение растерянному вороному. — Пусть даже и с некоторыми отличиями. Другой цвет глаз, грива не развевается по своему желанию постоянно. Рог коротковат. Общую помятость спишем на нелёгкий путь до этого места или обстоятельства. Нужно быть твердолобым, как любое из этих каменных существ, чтобы увидеть в тебе меня. И всё же, тело тебе досталось подходящее, исходя из сложившихся условий на момент магической трансформы. Опять же потому, что оно моё. С собственным ты обошёлся весьма плохо. Испепелил, возможно развеял, расколол или даже испарил. Тут я даже не буду пробовать угадать. И ты знаешь, что я прав, вороной единорог с очень любопытным носом. Это сохранилось в тебе. Я вижу по глазам.

Вороной действительно не мог отвести взгляда от сложенных на полках артефактов, белых костяшек и груды не замеченных сразу предметов со следами прилипшей глины. Раскрытый толстый браслет с тусклыми камнями и серебристыми, не так давно оттёртыми от грязи символами по окантовке. Небольшая пластина с цепочками. Такую можно было закрепить на груди или плече. Два ряда петелек позволяли изогнуть её, подогнав к любой части тела. Упрекнув себя в недальновидности, вороной пожалел о невозможности пнуть себя. Конечно же, перед ним автор записей о ящерах и демикорнах. Как бы это не выглядело странно, тот самый "Пепельный Тень", ненавидимый ящерами по понятной причине и обладающий не лестной репутацией в глазах Калиго, очутился сейчас по ту сторону зеркала. Королева уже показала свои намерения и даже сама Диксди предупредила его не доверять ей. Удача или неведомая мозаика событий подарили ему встречу с... аликорном прошлого, а он ведёт праздную беседу, будто они собрались тут на чашечку утреннего чая в выходной. Даже если всё окружающее хитрая магическая галлюцинация или сверхреалистичный сон, ответ вполне может оказаться полезным. Одному алхимику прошлого во сне привиделась целая таблица компонентов, а другому пони — идея летающей машины из винта и педалей. Чем он хуже? Скорее всего он припечатался мордочкой так сильно, что прочитанное в книгах смешалось в такой вот жутковатый сон.

— Допустим... Хотя я думаю, ты мне снишься из-за отравления. Мало ли какие споры от лишайников витают в этой комнате или какое алхимическое варево разлилось из прохудившейся склянки, — натянуто улыбнувшись в ответ, проговорил вороной. — А может быть всё это подстроено Калиго. Такой вот способ узнать о записях в твоих дневниках.

— Ты сказал... Калиго? Она по-прежнему жива? — глаза Эшклауда сузились. Вороной был готов поспорить, в них скользнул холодный огонёк. — Раз ты с нею говорил, это был рассказ о предательстве, тёмном прошлом и без достоверных подробностей. Так?

— Если тление можно назвать жизнью, то да. В подробностях она тоже не поскупилась. Ты упивался её силой, использовал как щит и бросил в ущелье. Пусть даже Диксди сказала мне не доверять Калиго, её история кажется правдивой. Использовать и бросить кого-то в твоём духе, аликорн-из-зазеркалья. Есть чем возразить? — заметил вороной.

— Значит, твою спутницу зовут Диксди... Ладно. Калиго всегда умела выворачивать ситуацию так, как было выгодно ей. Именно эта гибкость мышления позволяла ей видеть больше и дальше других. Одновременно делая её уязвимой к влиянию извне, — Эшклауд придвинул к себе стул, лежащий обломками в реальности Вана. — Заметь, не моего влияния. Чтобы всё стало понятнее, мне придётся начать издалека. Итак. Известно ли тебе свойство... хм... крови демикорнов?

— Ощущение возможности сотворить любой силы заклинание, пламя внутри и чувство, будто у тебя заканчивается время и нужно торопиться? Да, но к чему этот вопрос? Калиго и так замечательно расписала склонность одного аликорна к...

— Отлично, не придётся вдаваться в лишние детали, — прервал фразу Вана аликорн. — В моё время оно называлось "Раскалённой Магией". Довольно ёмкое описание от тех, кто испытал его на себе. Случилось это во времена древних и... сакральных обрядов. В те тёмные времена был составлен целый свод различных правил, упреждающих нежелательные последствия. Как понимаешь, правила соблюдались не всеми. Что ещё занятнее, этот потенциал могли открыть лишь аликорны. Причём не все... единорогам же и вовсе ничего не давало, к великому сожалению хоть сколько-то одарённых магией правителей. Вкусившим открывалась любая из областей магии, если, конечно, у аликорна вообще были способности её охватить.

— Получить силу таким способом... — Ван фыркнул.

— Возьмём за пример первые артефакты из обнаруженных мною среди руин очень древних, если не сказать — доисторических построек, взяв за точку отсчёта дату Великого Катаклизма, красочно описанного во многих копытоскриптах, писаниях и легендах. Большая часть переврана и дополнена домыслами, но, по сути верна, — аликорн кивнул в сторону замеченных Ваном артефактов демикорнов и отодвинулся в сторону, будто предлагая рассмотреть их внимательнее. Положив мордочку на спинку стула и пристально рассматривая задумавшегося вороного, Эшклауд продолжил. — Эти предметы так же вбирали часть сути демикорнов. Накапливали и воплощали в жизнь записанное внутри заклинание. Телекинез, поток обжигающего света, режущий сталь клинок из воздуха, лишающий сознания разряд, почти мгновенное исцеление не очень серьёзных ран, защитные барьеры, поисковые заклинания и чары навигации... всего не перечислить. Нужно быть полным идиотом или жить в то время, чтобы не понять уязвимость этих предметов. Только сравнивая их, я нашёл массу отличий между обнаруженными мною и теми, что носили на себе демикорны. Ключевым изменением в их конструкции была замкнутость на магию их Богини. Без своих владельцев артефакты превращались в пустые куски металла, созданные примитивным способом. Ключом был резонанс. Не просто с силой, но и с пульсом, биением жизни в телах их владельцев. Великолепная защита от всех желающих прибрать их магию к копытам или лапам. Конечно, под конец своей эпохи они нашли способ создавать артефакты, требующие другие источники. Требующие пополнения магии, обновления записанных заклинаний или особых условий, как плату за использование. И не шли ни в какое сравнение с оригиналами...

— Я как-то не особо понимаю, к чему ты это говоришь. Если это попытка такая намёка, то я точно не понимаю на что именно, — фыркнул Ван, с запозданием заметив кислое выражение на мордочке собеседника.

— А к тому, моя нетерпеливая и не слишком подкованная в магии копия, твоё существование — результат всего этого, — глухо бросил Эшклауд, пристально смотря прямо в глаза вороного. — Не понимаешь?

— Как-то не особо... — вороной отодвинулся от зеркала. В глазах зазеркального Эшклауда сверкнула холодная молния и угасла.

— Бестолочь. "Раскалённая Магия" имеет свой, побочный, эффект. Вспышка силы сменяется отравлением. Магия истончается, и связь её с телом начинает разрушаться. В худших случаях аликорн лишается магии полностью и навсегда. А будучи связанным с магией, он и сам пропадает со временем. О, вижу тебе интересно знать, откуда мне это известно? Скажем, жертва была не напрасной, иначе бы этой встречи не было, — скривился аликорн, будто воспоминания доставляли неприятные ощущения. — Но есть противоядие. Вернее, целых два. Первое добыть просто, чёрные слёзы после магической отдачи есть у каждого демикорна с собой. Они служат для многих целей, обрядов и как средство на первой стадии отравления вполне действенны. Если конечно ты глотнул силы демикорнов пару-тройку раз. Каким же является второе, мне ещё предстоит узнать...

— Спасибо за предупреждение, но думаю, без острой необходимости я и так не прибегнул бы к такому способу получить силу. Да и в первый раз не было моей инициативы. Я сказал об этом Калиго и скажу тебе. Не для этого я отправился в путь с Диксди и уж точно не поступлю с нею так, как сделал ты с другой демикорном, — ткнув копытом в зеркало заявил вороной. — А если тебе что-то нужно от Диксди, ты...

— Мне? От неё? Сожри меня каменный дракон! Скорее ей понадобится кое-что от меня. В своё время, разумеется. Но речь сейчас не о ней, хотя к этой теме мы ещё вернёмся. Видишь ли, у меня есть план. Хороший план, и он обязан исполнится. И для его выполнения мне необходимо "перейти допустимый уровень магии", — спокойно отозвался Эшклауд, немало удивив вороного.

— Погоди... Разве ты не уже... — Ван растерянно смотрел в мордочку потирающего копыто аликорна. Всё запутывалось.

— У тебя почти нет магии и способностей к множеству разных заклинаний создаваемых рогом. Догадаться об этом не сложно, достаточно взглянуть на желтоватый камень у тебя на груди. По яркости граней такое легко можно вычислить. Телекинез присутствует, как и некоторые заклинания из разряда обязательных для единорогов. Пожалуй, наследственная память, пропадает в последнюю очередь, — вздохнув, проговорило отражение, вполне натурально выказывая сочувствие Вану. — Всё подводит к одному простому выводу. Второй компонент я найду, но действие его не будет абсолютным. Опуская подробности — ты результат использования мной "Раскалённой Магии". Надеюсь, цель оправдала средства...

— Так это из-за тебя я потерял магию? И прорезавшиеся крылья значит тоже твоя вина? Ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти? Меня выловили в куске льда из озера, я чуть не сгорел на магической дуэли, пытаясь пробудить в себе магию рога. В Гринлифе я, выходит, просто зря тратил время, изучая похожие случаи потери магии у единорогов! — оскалившись, вороной ударил по зеркалу копытом, но холодная поверхность даже не дрогнула. Эшклауд по ту сторону так же сохранил невозмутимое спокойствие, просто пожав крыльями. — Мне приходится везде скрывать крылья и носить накидку!

— Насчёт последнего — весьма странный обычай. Вот только мне не интересно, как тебя морозили, жарили и пинали в круп. Интересно, как ты вышел из ситуации в итоге, — ткнув кончиком крыла в сторону Вана, проговорил сидящий на стуле Эшклауд. — Ну, поделишься историей своего успеха? В этих местах ты очутился ведь не благодаря копытокинезу и слабенькому телекинезу?

— Символьная магия... Мне довелось отыскать немало потерявших свою актуальность фолиантов, — устало ответил вороной, словно весь его гнев разбился о холодный тон аликорна.

— Наследие прошлого и часть культуры кисточкохвостых единорогов. Впечатляет. Пусть и медленная, но вполне мощная магия, если у тебя есть время чертить знаки, направляющие и концентрирующие схемы, — мордочка зазеркального собеседника выражала искреннее восхищение найденным Ваном выходом из ситуации.

— А теперь у меня острое желание начистить тебе угольную мордашку за всё "хорошее", — добавил Ван. — Будь это возможно.

— Тогда почему бы тебе не набрать из своей спутницы силы и не обернуть всё вспять? — послышался голос с издевательскими нотками. — Ты же не тысячу лет в таком виде. Да и сотни тебе тоже не дашь. Ты прочитал аэтаслибрум и, если конечно ты не испепелил своих друзей, соединив их души с собой, а этого я не вижу, то просто вернись и обрати процесс вспять. Нет ничего хорошего в силе, которую не разделить с друзьями... что? Что за мрачный взгляд?

Вороной уже не слушал. Перед его глазами раскачивался окутанный зеленоватым светом зал с падающими колоннами. Их обломки вращались над полом, плавно разлетаясь в стороны. В центре, где не так давно находился каменный постамент, зиял провал, жадно засасывающий в себя куски ограждений, изломанные перила лестничных пролётов и бруски ступеней. Зубы Вана сжимали что-то рвущееся из стороны в сторону, постепенно расползающееся в потоках бушующей вокруг магии. Провал затягивал его, сколько бы он ни пытался упереться копытами в пол, его волокло к зияющей яме, смотрящей на него тысячей тёмных глаз. В тени ещё целых колонн закованные в изломанные грани кристаллов застыли фигуры пони. Но ни их имён, ни почему они оказались тут вместе с ним, Ван не помнил. Сквозь шелест страниц пробивался шёпот, но слов было не различить. Огнистое кольцо покрылось прорехами, зал метнулся в сторону, будто всё строение хорошенько встряхнули и вместе с темнотой его сердце пропустило несколько ударов. Первый вдох он смог сделать далеко от этого места, ощущая сковывающий тело лёд и жгущий лёгкие морозный воздух. Он был мокрый, голодный, и в голове была пустота там, где должны были остаться воспоминания. Под обеспокоенный взгляд Эшклауда вороной рухнул на пол. Зеркало потемнело с одного угла, отразив заброшенную комнату.

— Я не помню. Он сказал, книги не было. Никаких книг со мной. Я не помню, где это случилось. Даже не помню, как я оказался в Эквестрии, никогда не был в ней. За морем... тёмный покосившийся зал и провал в полу. Это всё что я помню... — сжав виски копытами, прошептал вороной, ощущая, как образы тают и мысли проясняются.

— Поздравляю... — устало проговорило отражение, встав со стула и повернувшись к вороному спиной. Между крыльями показалась стальная пластина, удерживающая защищающие суставы пластинки на своих местах. Упряжь из ремней терялась где-то в тени от перепонок, тускло поблескивая пряжками. Пара самоцветов сверкнула малиновым и погасла, едва аликорн устало опустил крылья к полу.

— С чем?

— Худшее, ты умудрился прикончить аэтаслибрум. Один из семи сильных фолиантов трансформации в этом мире, смею заметить. И поверь, это последнее, что стоит делать после его использования. Чуть более лучший вариант — он уцелел, но тебе придётся постараться, чтобы найти его, — перечисляло варианты отражение, загибая суставы на поднятом вверх крыле. — А если ты по-настоящему везучий, и твои спутники, кем бы они ни были, всё ещё там...

— Пусть так, но я не сделаю с Диксди того же, что ты сделал с Калиго, пусть и ради возможности вернуть себя прежнего... — буркнул вороной. — Мне нужно найти способ отпереть каменную дверь и вернуться к ней. Пусть даже её опасаются, я всё равно волнуюсь за неё. Сейчас она выглядит как полудракон, после того, что сделала с нею Калиго и скорее всего даже не узнает меня. Знаешь, как это сделать, выслушаю. Нет — я пойду.

— Ключ от входа сюда болтается у тебя на шее. Но даже если ты выйдешь отсюда, сомневаюсь в твоих способностях отменить "рудиментарное тело", — Эшклауд поднялся и сделал несколько шагов к своей стороне зеркала. — По собственному желанию его не вызвать, для этого требуется особый лечащий ритуал, призванный восстановить утерянную связь с артефактами. По твоему выражению на мордочке вижу — я прав.

— Ты знаешь, как это исправить? — кем бы ни был этот аликорн и пусть он даже причина нынешнего положения Вана, вороной был готов выслушать совет. Следовать же ему или нет, он решит потом.

— Для начала, к какому поколению она принадлежит? — задало вопрос отражение, принявшись рыться в бумагах и помятых записях.

— Девятое. Так говорила она сама, и так называл её поколение ограничитель, — Ван подошёл ближе, но от этого записи не стали отчетливее, а напротив, расплылись. — Мне довелось пообщаться с этим механизмом.

— Спасибо сказать за это не хочешь? — Эшклауд отыскал несколько листиков и толстый томик, обрушив при этом стопку пыльных книг.

— Скажу, если буду знать за что.

— Твой доступ к ограничителю, это мой доступ. Никакой твоей заслуги в этом нет. Седьмым участником Договора, со стороны аликорнов стихии... был я. Опустим такую незначительную деталь, как моё отсутствие на церемонии. У меня были дела поважнее бессмысленного по сути союза. Пока остальные наивно полагали решить проблему силой, куда более разумно следовало действовать умом. Жаль, понимание этого пришло к ним уже после поражения. Впрочем, они дали мне необходимое время... В итоге мне пришлось изрядно поломать голову в поисках способа вписать себя в протоколы доступа к системам ограничителя. Годами рыскать в руинах и копаться по уши в земле, — не без гордости пояснял Эшклауд, словно не замечая недоверчивого выражения на мордочке вороного. — Эти артефакты, механизмы на основе тонкой кристаллической и механической структуры всегда были шедевром сплава магии и инженерии. А уж после улучшений, произведённых одним одарённым единорогом, они превратились в самый защищенный предмет из всех известных, окончательно устранив такое несовершенное звено между древними чародеями и источником желаемой ими магии, как разум. Ооо, этот маг был гением своей эпохи. Полагаю, и сейчас многие из его трудов остаются твёрдым орешком для магов, ищущих к ним ключи. Жаль, путь он свой завершил весьма экстравагантно. В своём духе, можно сказать.

— И как это относится к Диксди и её облику? — спросил вороной, прервав пояснения аликорна.

— Катализатором для такого состояния, как "рудиментарное тело" служит магия Алой. Вполне логично сделать вывод, что её уже давно нет, иначе бы вся эта беседа не состоялась, а у тебя не было бы вопросов насчёт своей спутницы. Другим источником может служить её собственное сердце. Резервуар и замок для спящей внутри силы их богини. По всем известным мне записям, в теории скоро это тело начнёт осыпаться и твоя... Диксди... примет свой прежний облик поколения к которому принадлежит. Станет обычным, простым демикорном, если этих созданий можно считать простыми и обычными, — окутанная лунным сиянием книга подплыла к обратной стороне зеркала и раскрылась на развороте. На изображении были пони и единороги в небольших кружках, образующих два нижних угла треугольника. Верхний угол венчала капля, заключённая в подобие металлической бочки, вписанной в квадрат. Вся схема помещалась внутри круга с делениями. От некоторых шли неровные линии к изображениям существ, похожих на изменившуюся Диксди. Чуть выше схемы, на левой странице, были наброски шестиглазой морды, и вороной с дрожью вспомнил кованые двери места, где его заперли с изменённой демикорном. — Опять же, я не знаю насколько ты в курсе о своей спутнице. Подобно нам — аликорнам, демикорны содержат в себе три вида рас. Я ошибочно предполагал в качестве третьей расы предков ночных пегасов, исключительно малочисленного и предпочитающего ночной образ жизни племени, возникшего из-за причуд магических возмущений. Да, крылья у них перепончатые, но ни в какое сравнение с мощными и используемыми как дополнительные конечности, у демикорнов. Добравшись до записей в их ограничителях, мне удалось узнать...

— Кровь Гексагондрагонов. Голос в послании говорил об этом, незадолго до того как мне удалось избежать испепеления. А ещё упомянул о дестабилизации третьего компонента, — перебил аликорна Ван и добавил. — Наверняка это тоже дело копыт Калиго... Гексагондрагоны. Кем они были?

— Драконами. Не вполне обычными, насколько мне известно из того, что удалось отыскать о них во время своих путешествий. Будучи аликорном, некоторые вещи делать проще, но встречались и места, куда даже с этой силой было не войти. Точнее, особенно с нею. Крупицы сохранившейся истории описывают их как древнейших существ, в крайне малом количестве живущих на заре появления мира. Так или иначе, к началу Эпохи Хаоса из них никого не осталось. Вероятно, и это только предположение, их эра завершилась примерно во времена Пира Силы или Великого Катаклизма. Маги в своих копытописях считают рубцы на теле мира последствием титанической битвы с ними. Не особо верю в подобное, но и доказательств обратного нет. Являясь идеальным сосудом для первобытной, чистой магии, гексагондрагоны остались в легендах как воплощение самой силы природы, — медленно и задумчиво говорило отражение. — Не знаю, как живущим до Катаклизма удалось подчинить это свободолюбивое порождение первобытной магии, но демикорнам досталась способность выдерживать внутренний жар полыхающей энергии, сделав их идеальным народом для своей богини в будущем. И я даже не говорю об их изменённых волей Алой сердцах. Каменные замки на постоянно струящемся и замкнутом потоке внутренней силы. Правда... вместе с этим в них... сохранилась жестокость, жадность и ярость. И богиня сделала всё возможное, но лишь запечатала проявляющийся в них "Феномен Регрессии", не в силах устранить его полностью. Что-то пробуждало его. Боюсь, это "что-то" и стало причиной, по которой многие из поколений сократили свою численность ещё до битвы с Хаосом.

Аликорн не договаривал. Интуиция Вана вопила о недосказанности. То, как изменился взгляд упомянувшего "Феномен" Эшклауда, если его действительно так звали, говорил о многом. Даже спроси его вороной напрямик, вряд ли тот ответил бы. По глазам было видно, Эшклауд знает о нём не из книг и не из пыльных копытоскриптов.

— В ней нет такого! Ей нравится этот мир. Она помогает пони и ей интересно окружающее её. Как жеребёнок, она радовалась новым местам, новым вкусам... Я никогда не поверю, что в ней может быть подобное! — голос вороного звучал взволнованно и хрипло, будто ему приходится оправдываться. — Даже Старшая... она заботится о ней. Грустит и пытается понять этот изменившийся мир, пусть и живёт своим прошлым.

— Старшая? — Эшклауд поднял бровь и изумлённо уставился на разошедшегося вороного.

— Старшая. Личность... защищающая и помогающая. В ограничителе, — Ван обрисовал круг на своём бедре.

— Хочешь моё мнение? Это жутко! Ограничитель сохраняет все личности, так или иначе завершившие свой жизненный путь. Демикорны живут вечно, но не неуязвимы. Из погибших выбирается сильнейшая для передачи остальным. В основном выбор производился из нескольких сотен личностей первых трёх поколений. До этого артефакт давал лишь способность двигаться при потере сознания... но после поистине ювелирного заклинания им стала доступна сама память и навыки давно покинувших мир сородичей. Думаешь, кто-то спрашивал у них согласие? Нет, — жёстко зазвучал голос Эшклауда.

— У них не было выбора? — Ван с сомнением смотрел на изменившегося в мордочке аликорна. — Мне показалось, она считает это...

— Время отчаянных решений. Захочешь узнать больше, сделай запрос ограничителю. Директива "безопасность", общие сведения системы контроля боевых единиц, — Эшклауд махнул копытом, всем видом показывая отсутствие интереса продолжать эту тему. — Да... и ещё кое-что.

— Насчёт Диксди?

— Насчёт тебя, моя не слишком подкованная в магии копия. Ты не в курсе о наличии массы резонирующих с твоим камнем кристаллов во всех коридорах владений ящеров. По глазам вижу — не в курсе. Тебе повезло попасть сюда незамеченным и считай — случайно. На обратном пути тебя найдут, а вместе с тобой и это место, чего я хотел бы избежать. Начерти на своём камне вот такой символ... — зажатый в телекинезе листок бумаги прижался с другой стороны зеркала, позволяя Вану хорошенько его рассмотреть. — Он сделает тебя невидимым для магических стел ящеров.

— А может есть какой-то способ снять этот камень вообще? — недоверчиво покосившись на символ, вороной старательно перерисовал его копытом на пыльном полу.

— Конечно, есть. Тебе наврали, сообщив о невозможности его снять. Вот только с ним вместе ты потеряешь способность видеть в кромешной темноте. Нет ничего хуже, чем свалиться в заброшенную шахту, обладая такой никчемной магией, — пожал плечами Эшклауд.

— Какая забота о моём здоровье... — с трудом оправившись от такой хамской оценки его способностей заметил вороной.

— Твоё здоровье меня не волнует. Обладай ты магией в должной степени, ты бы и шагу не ступил за пределы нейтрализующих магию столпов. Ты хочешь вызволить свою спутницу из этих мест, значит, потерпишь некоторый дискомфорт ради этого. И мой тебе совет — думай, прежде чем рисовать заклинание. Дуэль с ящерами не то, откуда ты сможешь выйти победителем, даже имей ты всю силу аликорна, — отражение смяло листок бумаги, и тот загорелся голубоватым пламенем.

— Помогаешь просто по доброте душевной? — Ван взглянул на чуть потускневшее зеркало, словно в ответ на глухой удар, раздавшийся за преградой из десятка стен коридоров.

— Выведи свою спутницу отсюда. Владения ящеров не то место, где ей следует быть, — сухо и, оглянувшись по сторонам, ответило отражение.

Ван постучал по жёлтому кристаллу на своей груди.

— А камешек вроде твёрдый. Чем же мне этот символ нацарапать... — проговорил свои мысли вслух Ван, поймав взгляд аликорна, смотрящего куда-то за спину вороного. Обернувшись, он с холодком в сердце заметил торчащий в стене, левее от столешницы, тёмный обломок рога с куском лезвия. — Ты же не...

— Бери рог и царапай... — мрачно заявил Эшклауд, с отвращением смотря, как вороной осторожно вытаскивает обломок. — И не потеряй кулон, так или иначе мы ещё встретимся.

Зеркало погасло и вновь отражало Вана посреди царящего запустения в комнате. Он смотрел на себя, взлохмаченного и тяжело дышащего с куском рога в копыте. Потребовалось немало времени, прежде чем удалось вывести нужный символ на твёрдой поверхности самоцвета. Как у любого единорога, у вороного была инстинктивная неприязнь к повреждённым рогам. Отбросив обломок в сторону, он прислонился к стене, пережидая подступившую дурноту.

— Надеюсь, я царапал этот знак не зря, — выдохнул он, отправившись обратно к запертой каменной двери. Камень ощущался холодной тяжестью и вздрагивал, отдаваясь неприятным пощипыванием в груди. Это было терпимо, на фоне слегка подводившего зрения, в котором тёмные углы стали ещё темнее. Размышляя над услышанным, он, совершенно забыв о перекладине под потолком, ударился об неё снова. Помянув Дикскорда, пни Вечносвободного и южные горы Эквестрии в самых изощрённых выражениях, он вышел в зал, потирая крылом ушиб.

Влажный и густой пар растекался по коридорам, наполняя и без того тёмные проходы белёсой завесой, отдающей ароматом металла. В темноте зазвучали шаги и недовольное глухое ворчание. По полу гулко цокали копытца синей полудемикорна-полудраконицы, раскрывшей крылья и от нечего делать царапающей когтями стены, оставляя за собой глубокие борозды. Под шипение и лязганье механического копыта, мягко, почти текуче вышагивающая впереди Калиго не оборачивалась, и так ощущая на себе пристальный взгляд полыхающих огнём глаз. Ярко алых, не терпящих возражений, отбрасывающих острые блики на арки частично потрескавшихся и обнажающих синюю шкурку костяных дуг вокруг глазниц.

— Мы по-прежнему голодны... — сорвалось с наполовину прикрытых костяными пластинами губ. Магически усиленное эхо вновь сплелось с наполненным властью голосом, скрежещущим и ледяным. Его обладательница не просто не боялась, ей не было знакомо это ощущение в принципе. — Ты поступила с нами нехорошо. Вода оказалась холодной. Это было гадко.

Калиго обернулась ровно настолько, чтобы бросить взгляд на идущее чуть позади и сбоку существо. Артефакты уже остыли, приняв свой прежний облик. Царапин на них стало меньше, и, в целом, металл выглядел обновлённым. Стёртые символы обрели отчётливые грани и читались намного лучше прежнего. Ограничитель тихо и размеренно тикал. Стрелки на нём сдвигались, замирали и возвращались в исходную позицию, будто механизм пытается проснуться, но у него это никак не получается. Тревожный знак, но, возможно, ещё не всё потеряно. Нужно дождаться, когда поддерживающая личность очнётся. Так или иначе, с каждым шагом кусочки рудиментов отпадали с копыт и хвоста, обнажая на нём свежие и маслянисто поблескивающие костяные шипы. Внешне фиолетовогривая постепенно становилась прежней. Вот уже половина гривы развевается тонкими прядями, избавившись от сковывающей брони из костяных полых трубок. Но внутренне... Калиго едва смогла унять дрожь, попытавшись представить какой синяя демикорн была внутри.

— Ты не слышала нас? Тёмная... мы голодны, — повторило огненноокое существо, чуть прикрыв глаза и осмотревшись по сторонам. Она теряла терпение, и это ощущалось в её движениях. Отливающие металлом когти на сгибах крыльев с визгом процарапали стену, заставив Королеву вздрогнуть. На пол посыпались быстро гаснущие искры.

Сказания, описания и короткие фразы о нулевом поколении, описывали облик куда более грозный с явно большей силой, чем демонстрировалась демикорном. Всё ли вышло именно так, как планировалось? От этой неизвестности Калиго окуналась в мрачноватые размышления. Первые поколения не говорили открыто, обходя тему нулевых стороной. Прошедшие ритуал редко появлялись у всех на виду в рудиментарном теле, предпочитая оставаться в покоях Богини или уходить в дальние залы. Скорее даже пещеры. Быть может, причина в разнице поколений или в повреждённой личности. Нет, всё равно что-то идёт не так...

— Если все её способности — вырвать дверь, то я сомневаюсь в её полезности. Считаешь, в ней достаточно силы? — грохотнул идущий рядом Амергал. Он хотел добавить ещё несколько пришедших на ум замечаний, но вовремя осёкся, заметив задумчивость на мордочке своей соправительницы. Одновременно с этим он вспомнил и её слова, произнесённые в сердцах, когда правая створка тяжеленной двери сорвалась с петель и застряла в стене у неё над головой. Ящер нахмурился. Существо после непродолжительного купания в ледяной воде из старых труб, пронизывающих потолки и часть шахт, только и делало, что говорило о голоде. При этом предложенные грибы, растения и орехи выплюнула, сославшись на их несъедобность. — Ещё немного и её требования меня достанут. Она из твоего народа, заставь её замолчать.

Тихо добавил он, поравнявшись с тёмной.

— Дождись, пока её тело не станет на две трети прежним. Сейчас её артефакты ничего не сдерживает, — тихо произнесла Королева, поймав момент, когда драко-демикорн отстала, с любопытством рассматривая одну из пустых комнат, будто пытаясь вспомнить что-то. — Свяжешься с нею сейчас, может и отделаешься парой серьёзных царапин и трещиной поперёк морды. А мне придётся совсем плохо. Остуди свой пыл. Время на нашей стороне. Ограничитель должен придти в норму и запуститься в штатном режиме, вернув ей нужную нам личность, тогда и будем договариваться. Пусть даже и меньше рассчитанного, ты всё равно получишь достаточно силы.

— Хорошо бы, Калиго. Иначе ты останешься среди своих теней в камнях, и будешь общаться с ними, пока твой кристалл не погаснет. И я ещё подумаю, давать ли тебе новый, — сухо заметил Амергал, но на его морде появилось сомнение, не ускользнувшее от внимания тёмной. Он не ощущал всей опасности ситуации, но хорошо знал её саму. Тёмная широко улыбнулась и замедлила шаг.

— О... ты этого не допустишь. Мы слишком долго были вместе, чтобы знать слабости друг друга. Она тот самый шанс сохранить ценное для тебя и дать мне нужный ключ к запертым тайникам этого места, — крыло с почти отсутствующими перепонками дёрнулось. Калиго обернулась, застав свою жутковатую спутницу за разглядыванием одного из чёрных пыльных зеркал, забытых в каменной нише. Косоватое и чуть надтреснутое, оно словно манило эту яркоглазую кобылку с чертами хищной огнедышащей рептилии. Наклонив голову набок, она с любопытством дикого зверя тихо цокнула копытцем по тёмной поверхности. Зеркало звонко вскрикнуло, прогнулось и рассыпалось, высветившись изнутри всполохом алого света, пробежавшего искрами по стремительно расползающимся трещинам. В магическом зрении Королевы осколки горели невидимым для других пламенем.

— Мы окружены хрупкими вещами, тёмная. Где другие из нас? Война завершена? — властный голос, поднимающий с пола мелкие камешки, менялся. Теперь слова рокотали в горле Диксди, сливаясь с шипящими нотками. Костяная глотка уже не озарялась внутренним огнём, но, за рядом отмирающих клыков и частично виднеющихся новых зубок, с шипением прорывались тонкие струйки дыма или пара. Внутри неё ещё горел огонь, пусть теперь не столь явный — Отвечай нам, тёмная, чей клан одержал победу? Отвечай и утоли наш голод...

— Клан? — Калиго растерянно смотрела на огненноокую. Об этом ничего не говорилось в записях и найденных дневниках. Сказанное демикорном настораживало и вынуждало тёмную лихорадочно перебирать в памяти всё известное ей о собственном народе. Ничего похожего не вспоминалось. Быть может "Спящие" знают об этом, но для этого ещё нужно найти способ их пробудить. А для этого ей нужно найти общий язык с огненноокой, договориться и пообещать любое, лишь бы та согласилась помочь. Потом она уже ничего не сделает. — Кланы... Кланы...

— Кланы, тёмная. Летописцев, Синего Цветка, Орба... они были никчемными бойцами. Поэтому я не вижу их знамён и символов на стенах. Кланы Меча и Щита... У них был шанс. Они считались за сильных. Конечно, не так, как ставшие частью Стилуса или Шестерни, — рокотало существо, отыскав взглядом один из почти стёршихся символов на стене. С холодной улыбкой она прочертила когтём глубокую борозду через всё изображение. Скрежет когтя по камню разнесло по коридору эхо. В трещине медленно угасал раскалённый камень, выплёвывая редкие облачка копоти. — Щит. Они были способны лишь оберегать себя. Защищать себя. Одного взгляда на это место достаточно для понимания — они пали. Это хорошо. Голос Щита был всегда лишним в совете, они олицетворяли осторожность, когда следовало действовать решительно. Но мы удивлены, ты забыла о Кланах, тёмная.

— Ты хоть понимаешь, о чём она говорит? — Амергал склонился к Королеве, тронув её лапой за холку. До этого момента он просто шагал рядом, поглядывая на остающиеся позади каменные колонны. Творения его народа, расставленные в ключевых коридорах на всякий случай. Вроде этого. — Нам не следует долго стоять на одном месте. Кристаллы воют от ужаса в её присутствии.

— Не понимаю. Возможно, это говорит память прошлого. Я не могу быть уверена, пока мы не доберёмся до заклинательной комнаты, — Королева резко посмотрела в сторону, где ей померещилась скользнувшая в боковом проходе поджарая тень. Списав её на причуды насыщенного магией пара, плывущего за ними редкими облачками, она выбросила тень из головы. В мыслях и без миражей было неспокойно. Королеве не нравилось поведение огненноокой кобылки с крыльями, сующей свою любопытную мордочку в каждую дверь и комментируя увиденное на древнеэквестрийском и инитиумнарском языках, мешая их в произвольном порядке. — Наш дымчатоголовый гость испортил настройки ограничителя. Я надеялась договориться с любой личностью в ограничителе, но теперь я не уверена, что понимаю её. Я даже не знаю, личность ли это ограничителя или вообще нечто совершенно иное. Амергал... будь осторожнее на словах.

Ящер задумчиво вглядывался в овальные мутные камни на запястьях лап. Под кажущимся стеклянным слоем кружился сжатый туман, скользили размытые силуэты, смешиваясь с тусклым мерцанием. Чувствующий свои владения лучше других, каменный правитель получил весть от стражников, и она его не обрадовала. Промчавшаяся по коридорам волна пробудившейся магии не рассеялась без последствий.

— Стражи. Они видели кого-то в боковых коридорах, а улавливающие магию камни сходят с ума из-за неё и слепнут, — мрачно пророкотал Амергал, когда ближайшая колонна загорелась призрачно-зеленоватым светом. Вдалеке глухо скрипнули и захлопнулись массивные двери. Управляющие механизмами стержни из кристаллов на короткий миг погасли, лишив питания систему шестерней и цепей. — Что-то не так, Калиго. Похоже, кроме нас в коридоры проник незваный гость. Не удивлюсь, если причина будет в ней.

Ткнув когтём в сторону невозмутимо шагающей следом Диксди, Ящер ускорил шаг и оставил Королеву с нею наедине, поспешив встретиться с дожидающимися его стражниками.

Тем временем камень-зрачок на груди драко-демикорна уставился с интересом на погашающую магию колонну и мигнул.

— Что это, тёмная? — гулко спросила огненноокая, обойдя колонну стороной и остановившись напротив. Символы на камне лихорадило. Спокойный зеленоватый свет пятнами менялся на красный, а вслед за ним колонну прорезали несколько глубоких трещин. Калиго видела, как она пытается подавить приблизившуюся к ней магию, не указанную в длинных рядах выбитых на ней символов. Полоски металла в пазах гнулись, но продолжали держаться. Стержень из укреплённого хрусталя, способный выравнивать напряжение, покрывался трещинами с каждой секундой. Пусть, едва они пройдут мимо, необходимость в этом реликте отпадёт. Вместо них будут новые.

— А? Это... это... охранный камень. Он создан для погашения магии чужаков, вошедших в эти владения без позволения. С давних пор они... — фразу тёмной закончить не удалось. Короткий хруст завершился шорохом падающих на пол мелких обломков. Массивная колонна сжалась с нескольких сторон, покрылась вязью трещин и рассыпалась, на краткий миг озарив коридор багровой вспышкой.

— Подобные вещи нам не нравятся. Их следует убрать, — заявила драконоподобная демикорн, спокойно зашагав дальше, будто после лёгкой разминки в магии или выполнения простенького упражнения с телекинезом. Оставшаяся позади Калиго с ужасом смотрела на потянувшиеся от обломков и невысокого каменного пенька призрачные тени, тихо хихикающие и перешёптывающиеся между собой. Разорванные в клочья пластинки со звоном высыпались из покосившихся пазов.

— Как... как она это сделала, — тихо проговорила Калиго, поспешив следом за размеренно цокающей Диксди, боясь упустить ту из виду.

Колонна в первую очередь подавляла телекинез. Не важно, от артефактов он шёл или сплетался силой рога. Простая предосторожность от тех, кто мог бы опрокинуть её и разбить об пол магией. От физических ударов конструкцию защищала сама прочность камня. Потратив несколько месяцев, возможно, при помощи кирки и прочного зубила, может быть, и можно было её повредить, но уж точно не разнести в осколки. Особенность скальной породы, гасящая удары или попытки её сжать. Ничего из этого не защитило веками стоящий цилиндр с вязью символов нанесённых столбцом. Огненноокая просто посмотрела на него и уже спустя секунды пол покрывал неровный слой мелких и острых осколков. Если бы Калиго не знала, как создавались эти массивные подавители магии, можно было подумать, будто колонна подавилась влившейся в неё мощью, не справилась и лопнула.

Калиго и её жутковатая спутница почти столкнулись с замершим у разделяющей коридор на очередной сегмент арки Амергалом, когда тот говорил с молодым и взволнованным ящером с двумя оранжевыми кристаллами, торчащими из лопаток. Почтительно склонив голову перед Королевой, стражник быстро договорил короткую фразу и указал в сторону бокового туннеля лапой. Подойдя ближе, Калиго рассмотрела не его плечах пыль и несколько свежих царапин, идущих от плеча его левой лапы. Похожие отметины обнаружились и на другом ящере, рывками крутившем колесо, натягивающее открывающую дверь цепь.

— В залах кладок потери, Калиго, — глухо, с трудом сдерживая ярость проговорил Хранитель Скал, медленно разворачиваясь к тёмной. — Ты понимаешь? Охранные колонны выходят из строя не только тут. Теперь проблемы начались там, где их никто не ждал. Планы меняются. Мне нужна её сила там.

Его зеленоватые глаза стали узкими горящими щёлками. Калиго знала этот взгляд. За несколько столетий она видела его у Амергала всего несколько раз, когда самые защищённые от обвалов залы подвергались риску обрушения. Планы меняются, но только её. Ящер поступит по-своему, нарушив договор, и демикорн понимала это. Шанс ускользал из её копыт.

— Сколько... — ощутив в горле неприятный ком, проговорила она.

— Пока несколько десятков. Перекрытия рушатся, появляются трещины в поддерживающих свод арках. Это не движение гор, какое-то заклинание пробилось через нивелирующие магию колонны. А из-за неё их мощности недостаточно, — Амергал махнул в сторону безучастно идущей по коридору Диксди. — Я забираю её и сам проведу все приготовления. Твоё время вышло, Калиго.

— Ты не посмеешь. Она нужна мне, чтобы дать жизнь артефакту в зале Хранителей! Сейчас, пока в ней бушует сила нулевого поколения моего народа! Амергал. Моего. Народа, — Королева преградила ему путь, всматриваясь в скалистую морду своим глазом-артефактом. За выставленным в бок крылом остановилась огненноокая, с едва различимым любопытством наблюдая за происходящим. Протянув лапу и встретив небольшое сопротивление, Ящер убрал костлявое крыло со своего пути и шагнул к изменившейся Диксди. — У нас был уговор, Амергал Хранитель Скал. Сначала "Спяшие", потом...

— Уговор... Не мой ли народ, Калиго, спас тебя? Не будь нас рядом, ты стала бы вспышкой или пеплом ещё там, в ущелье, — прошипел Ящер. Хрустнув каменистыми суставами, он положил лапу на холку огненноокой, слегка потянув её к себе. Та смотрела на него полыхающими магией немигающими глазами, словно не понимая, чего этот гигант из камня от неё хочет. Переходящее в загнутые короткие когти копыто скрипнуло по полу.

— Нам не нравится. Убери лапу, низший, — спокойно и немного надменно проговорило существо, не отводя взгляда. В ней не было страха. Она просто не замечала находящиеся в опасной близости от горла полупрозрачные когти, способные резать камень и металл, словно куски дряхлого дерева.

— Именно. Убери, Амергал. Твой народ? Конечно... — в голосе Королевы прорезались нотки уверенности, подкрепляемой спокойствием нулевого поколения, пусть даже она и не знала причины этого и сама опасалась демикорна с чертами дракона. — Не я ли подарила юному потомству возможность носить в себе больше насыщенных магией камней? Не от меня ли получил твой народ свитки, способные пролить свет на тайну порталов, расширивших твои владения и позволивших открыть ходы в древние постройки? Твой народ уже благодарен мне за всё принесённое мной, в ответ я прошу лишь малость, пробуждённую мною силу одной из моего народа. Ключ к артефакту, полезному не только мне. Знания и опыт, сложенные внутри его недр, это получит твой народ. С ними он получит все горы и многое другое, оставшееся целым в забытых ходах.

— Ты. Ты ставишь меня перед выбором между силой и теми, кто её унаследует? — полуобернувшись, пророкотал Ящер, не убирая с горла огненноокой когтей. Острые грани скрипнули по металлическим чешуйкам, брызнув крошечными фонтанчиками искр. Лапа сжалась, но так и не могла преодолеть сопротивление покрывающей шкурку брони. Пластинки сцеплялись и пружинили, создавая впечатление, будто огненноокая вообще не замечает хватки Ящера.

— Нам. Это. Не. Нравится, низший, — повторила та одновременно с озарившей артефакты телекинеза вспышкой. Сменившись на блёклое сияние, магия потекла с копыт, окутывая каменную лапу.

— Низший!? Ты смеешь говорить мне это после стольких тысяч лет? — рявкнул Хранитель, оторвав Диксди от пола под тихий вскрик вжавшейся в стену Калиго. Частично освободившийся от чешуи, похожей на драконью, хвост хлестнул по пыльным стенам и обвился вокруг лапы, царапая камень стальными шипами вперемешку с новыми костяными. — Такие как ты пришли под землю. Считали, будто можете взять и сломить сопротивление гор своими артефактами. Мы жили в мире с камнем, слушали песни скал, пока подобные тебе вели наверху битвы за право называть себя сильнейшими, покрывая мир шрамами! Смотря на тебя, я понимаю насколько были правдивы старые легенды на замшелых глиняных табличках. А потом... разрушив всё, вы пришли сюда со своей Богиней, и начали менять горы под себя, раскапывать древние руины, рыться в обломках давно погребённой истории. Безжалостно уничтожая живущее под землей и не желавшее появляться на поверхности. Осквернили горы своими знаниями, поставив себя выше сил природы! Да, время шло, и мы забыли о раздоре, стали сильнее, выбрав другой путь, без этих... артефактов!

— Амергал! Прекрати... — голос Калиго сорвался. Тёмное копытце осторожно прикоснулось к его холодному боку. — Если ты разозлишь её... Ограничитель по-прежнему отключён. Подожди и стерпи её тон, хотя бы ещё немного!

— Пусть говорит, — чуть грубовато проговорила огненнокая, вцепившись когтями на крыльях в лапу Ящера, увитую прозрачными потоками магии телекинеза. В её глазах мерцали две лучистые точки. — От него мы узнаем больше о происходящем вокруг. Какой смелый низший. Я оставлю его тело стоять как напоминание другим смельчакам из его народа, после того как заберу его жизнь. Клан Стилуса будет доволен такому подарку...

— Амергал! — но предупреждающий крик тёмной был уже лишним. Ящер медленно опустил существо вниз и теперь хмуро наблюдал, как та покачивает головой из стороны в сторону, будто разминая шею от ощущения недавно сжимающих её когтей. Не обладая зрением Королевы, он не видел, как в груди изменившейся демикорна бились три вложенных друг в друга сердца. Медленно и спокойно стучало фиолетовое, укрывая своими контурами сердце поменьше, светящееся янтарным светом. Окружая их полыхающим ореолом, размеренно отмечало ритм огромное красное, разгоняя по телу потоки испепеляющей магии, сумей она вырваться из своих оков. Физически там билось только одно, каменное, изменённое силой и волей Алой. Пробивающаяся наружу неподконтрольная магия создавала такое впечатление. И Ящер этого не знал, продолжая играть даже не с пламенем, а с искусственно остужаемым гневом. Эссенцией боевой ярости, скрывающейся за холодным щитом надменного поведения и повелевающего тона.

— Ты боишься. И это правильно, — впервые улыбнулась полудемикорн, стряхнув с мордочки несколько острых чешуек, звякнувших об пол. Костяные наросты постепенно отпадали, чернея, будто обугливаясь. В неприступной броне появлялись бреши, обнажая шкурку синей масти. Из-за жуткой смеси рудиментарного облика и проявляющихся прежних черт улыбка вышла жутковатой. — Но я жду ответов. Какой из Кланов имеет сейчас голос? Где остальные из нас? Война окончена, я понимаю это. Место заброшено, разрушено и покинуто уже давно. Куски оборонных механизмов сгнили или используются как части для других. Клан Щита сдался, им не хватило даже сил удержать это место уже после ухода победителей. Как давно это случилось?

— Кланов нет. Я даже не знаю, о чём ты вообще говоришь. Ты... и я. Мы последние из нашего народа, — осторожно проговорила Калиго, отступив в тень от Амергала и стоящей напротив него Диксди, опасаясь вновь оказаться между ними. Ещё не хватало получить смертельное ранение случайно, просто из-за лишённого дипломатии Ящера. — В тебе говорит память крови, не заглушаемая ограничителем нашей Богини. Ты просто потерялась в ней, ещё немного, и поддерживающая личность вернёт тебя...

Тихий смех сорвался с губ огненноокой, покачавшей отрицательно головой. С ушка отлетел кусочек костяной пластины, с щелчком ударившись о стену.

— Ты? Из моего Клана? Ты слаба и у тебя мягкое тело. И ты умираешь, пусть даже очень медленно и почти незаметно, — холодно бросила она медленно зашагав дальше. Под огнистым взглядом Калиго стало не по себе. — И у нас нет богинь. Мы истребили Древнейших. Взяли у них всё, что могли взять. Мы. И наши Кланы разделили власть над молодым миром ради его безопасности.

— О, Алая... она не помнит. В ней живёт память до нашего пробуждения... — тёмная пошатнулась, прижав к губам копыто. Услышанное пробудило догадки, в которые Калиго не хотела верить до последнего. — Я... считала разговоры первого поколения лишь слухами, домыслами и предположениями. Это были всего лишь легенды... но...

— Что всё это означает, Калиго? — Ящер поравнялся с Королевой и теперь медленно шагал рядом, рассматривая оставшиеся на лапе трещины и ссадины от острых когтей. — Я смотрел ей в глаза, и там было только пламя битвы. Такого не было у второго поколения из твоего народа. Что она такое? Отвечай. Я не хочу оказаться между двух огней в своих же владениях, где магия выходит из своих оков.

Калиго шла, чеканя пол механическим копытом и кусая губы острыми зубками. Её мысли лихорадочно плясали, вытаскивая из самых тёмных уголков памяти всё, услышанное от старших поколений. Случайно увиденные архивы в заброшенных подземных строениях; старые записи в найденных под завалами ограничителях, созданных ещё до прихода Алой неизвестными мастерами; хрустальные дневники в запечатанных хранилищах, куда она отправлялась с поисковыми отрядами. Ничего не помогало. Ритуал был верен, он пробуждал магию Алой, возвращал демикорну связь с артефактами и потом передавал контроль поддерживающей личности. Пока рудиментарное тело не проходило окончательно. Допуская повреждения личности, Калиго ожидала чего угодно, кроме случившегося. Особенно с одним из первых ограничителей, самых надёжных, собранных при участии самой... Алой. Почему же в, идущей позади неё, кобылке бушевала сущность, живущая задолго до них. И что хуже всего... она была голодна.

В боковых коридорах послышались крики обеспокоенных ящеров, суетящихся вокруг массивных дверей и колонн, рассыпающих вокруг себя искры. Где-то загудел барьер, включённый стражниками или самостоятельно от лопнувших пластинок-предохранителей. В воздухе послышались голоса, шёпот потёк по стенам и капал с потолка, приближаясь и удаляясь. Неосязаемое нечто скользило по проходам, роняло камни, открывало двери и царапало стены. В тёмных арках оно клубилось неявными фигурами, расползаясь в стороны, едва попытаешься сфокусировать взгляд. Всё вокруг лихорадило, и почему-то Калиго не сомневалась, причина этого шла следом за ней.

— К залам кладок, Амергал. Идём туда кратчайшим путём. Они должны заставить её вспомнить, кто она на самом деле, — тихо проговорила Королева. Под пристальным взглядом бесплотных существ они свернули налево. Решение пришло в голову само собой. Не потому, что этого хотел и Амергал. Возможно, знаки на полу и потолке залов вернут полудемикорна в чувство. А если не они, то старые системы распознавания ограничителя.

На пыльном полу в опустевшем коридоре появилось несколько отпечатков копыт и тихое фырканье.

8. Секрет ратуши, ошибка вороного и план Амергала

Эйранда по воле случая оказалась в заброшенном городке, ставшем целью подельников Дока Кабаллеро и его таинственного нанимателя. Рассчитывая получить ответы на свои вопросы, она встречается с препятствием в виде грифона. Ван, желая спасти Диксди, идёт на рискованный шаг, уверенный в своих силах. Пока он воплощает свою задумку в реальность, Амергал и Калиго ведут сущность, взявшую Диксди под контроль, к залам, способным вернуть её в прежнее состояние. Тёмная надеется на системы распознавания ограничителя.

Инстинкты были быстрее мыслей. Пока грифон ещё удивлялся увиденному, импульс уже скользнул по мышцам в крыльях. Отдача от резкого рывка отдавалась в теле неприятной дрожью и слабостью, но, по крайней мере, он не пополнил ряды статуй, украсивших улицу заброшенного городка посреди леса. Тяжело дыша, он прижался к стене, стараясь услышать шаги пони.

— Эй, слухи о тебе не лгали, может послушаешь меня, и мы придём к соглашению? А? — крикнул он и тотчас сменил своё укрытие на более надёжное, заметив пробившиеся сквозь трещины в стене солнечные лучики. Те, кому не повезло отвести вовремя взгляд, ещё долго ничего не увидят, не пошевелятся и, скорее всего, даже не поймут, что с ними случилось.

— Нам не о чём с тобой говорить, наёмник Кабаллеро, если, конечно, ты не захочешь перестать прятаться и позволишь взглянуть в твои глаза, пернатая мордашка, — послышалось в ответ, и широкая полоса света скользнула там, где не так давно стоял грифон. Едва слышно припомнив нелестные, принятые у грифонов, обозначения излишне наглых кобылок, он скользнул под потоком света и перекатился в тень от соседнего дома, прихватив с собой боковушку от рассохшейся бочки. Не лучшее прикрытие, но за неимением другого сошло и такое. Среди чёрных археологов давно ходили слухи о пони, способной превратить в камень взглядом своего глаза. Не навсегда, конечно, но кому хочется по пробуждению обнаружить себя в непристойной ситуации, запертым или закопанным наполовину в песок с издевательской надписью на месте, какое не сразу увидишь без зеркала. И это не самое худшее, что могло случиться, если верить всё тем же слухам. А грифон им верил. Хотя бы потому, что лично знал некоторых "счастливчиков", очутившихся в подобной ситуации.

— Ответ на твой вопрос, если заключим сделку! То, что я работаю с придурками, не делает меня самого таким. Тебя прислали искать то же, что и нас. Иначе какой смысл тащиться в это принцессами забытое место. Умно, кто найдёт, тот и получит плату, а наниматель повысит свои шансы получить нужное, — прохрипел он, пытаясь выровнять дыхание после слишком рискованного прыжка в сторону от не дающего подняться в воздух света. Обратиться в камень, будучи в воздухе, в планы грифона никак не входило. Да и на земле тоже. Он бросил короткий взгляд на застывших напарников. Лемон Физз лежал в траве, потеряв равновесие сразу после обращения в статую. Поднятое копыто опоздало совсем немного, не успев прикрыть его глаза от света. Сэд Сэк так и остался торчать в двери с вытянутой вперёд мордой и прищуренными глазами. Последний из пони, обернувшийся на голос грифона, замер у самой обочины с таким выражением, будто его отвлекли от неописуемо важного дела вроде рассматривания испачканного грязью копыта. Плюнув с досады и перепрыгнув поросшие мхом и грибами дрова, грифон очутился у распахнутой двери. Тут, в полумраке, можно было снова отдышаться и пожурить себя за слишком небрежное отношение к тренировкам. Тело явно обленилось за последние несколько лет не сильно напрягающей работы. В когтях появилась вытащенная из сумки тонкая цепочка. Крайний случай, если ничего другого не останется. — Нам нечего делить, мисс Конис! Найдём предмет вместе, поделим награду. Скажем двадцать на восемьдесят, плюс ответ на твой вопрос во всех деталях. Что скажешь? Хорошая же сделка!

Пони молчала. Лучики света скользнули по дороге и заплясали совсем рядом с укрытием грифона, поспешно перебравшегося через прогнивший кухонный стол и шагнувшего в соседнюю комнату. Из окна вид был лучше, чем от двери, но пони на улице не оказалось. Стараясь не делать слишком много шума, он постучал себя лапой по лбу за свою беспечность. Конечно, она не согласится на сделку. Если память его не подводила, её нанимали далеко не самые последние дельцы. А Кабаллеро в их число не входил никак. Значит, её послали в обход этого жадного и лишённого принципов типа. Скорее всего, сам Хорн, чёрный хитрец. Вот почему её так заинтересовал наниматель их собственного нанимателя. Дискорд дёрнул подручных Кабаллеро так громко трепаться посреди пустого города. Грифон растянул цепочку в лапах, задумчиво посмотрел на переливающийся по её изгибам свет. За окном послышался осторожный шорох. Звенья тихо и как-то печально звякнули, обвившись вокруг чего-то твёрдого, и сжались, щёлкнув замочками. Перед слегка растерявшимся грифоном очутилась каменная морда напарника, незаметно придвинутая к подоконнику. Проклиная спутников за их бесполезность даже после обращения в камень, грифон дёрнул цепь, одновременно ощущая что-то острое и холодное, прижавшееся к его плечам. Пернатый медленно сглотнул. Сбоку плавно выдвинулась металлическая лапка, предупреждающе покачавшая заострённым кончиком.

— Ай-ай, какой плохой грифон. И кто же тебе дал такую игрушечку? Ты ведь не думал, что я попадусь на эту глупую уловку и сама сунусь в окошко? — голос пони раздавался позади, но при этом ещё и высоко над полом.

— Сорок на шестьдесят и я скажу всё, что знаю! — сдавленно проговорил грифон, стараясь не дышать. Заклинившая цепочка безвольно выпала из лапы и повисла на шее статуи. — Это честная сделка. Если бы ты знала, где искать, то уже ушла бы отсюда. Я тоже знаю не многое, но полагаю, объединив усилия, достигнем цели вместе.

— Как Кабаллеро связан с Хорном? — Послышалось позади. Острые лучики заскользили по металлу, вынуждая грифона уворачиваться от них по мере возможности.

— У них соглашение. Хорн отлично платит, Кабаллеро выполняет всю грязную работу. Не сам. Для этого у него есть целый табун недалёких исполнителей. Деталей я сам не знаю, видел их вместе несколько раз, после того как меня наняли для поиска этого городка. Как видишь, из всех остолопов летать умею только я. И уж поверь, заплатил Хорн достаточно, только исполнителям от этого перепадают крошки, основной куш осядет в седельных сумках Каббалеро, — проклёкотал грифон, осторожно потянувшись к поясу, где в небольшом мешочке перекатывались деревянные шарики с крошечной пробочкой. Запас на крайний случай. Настолько крайний, что пернатый усомнился, не испортился ли он за время праздного лежания в сумке. — Ну же! О тебе ходят разговоры, будто ты деловая пони и знаешь цену информации. Даже если ты узнаешь всё из моей памяти... да-да, я знаю и об этом... тебе всё равно не достать шкатулку.

— Интересно почему? — послышался голосок позади.

— Полагаю для этого нужно иметь кое-что особенное. Лапы, например, а не копыта, — усмехнулся грифон, достав из мешочка один из шариков, взывая ко всем старцам ущелий, каких помнил. Хотя он помнил всего трёх и не особо верил в их помощь, столь красочно расписываемую в преданиях, передающихся из клюва в клюв. Тихо отлетела пробка, шарик одним щелчком когтей взлетел вверх и с гулким хлопком рассыпал сноп искр. Комната наполнилась густым и горьковатым дымом. В следующий же миг орлиная лапа оттолкнула в сторону статую пони и сорвала с неё отцепившуюся цепочку, способную связать даже единорога, лишив его возможности и двигаться, и колдовать. Весьма полезная вещица, доставшаяся грифону из одного затхлого склепа. Из клубов дыма, кашляя и чихая, он выкатился с тянущимся от крыльев чёрным шлейфом, словно дымовая завеса не желала его отпускать. Неловко проковыляв по заросшей дороге и выровняв крылья, грифон резко взмыл вверх, оставляя позади чадящий дом. До последнего момента ему не верилось в свою удачу. Поблагодарив в мыслях всех трёх старцев, пожелав их каменным статуям никогда не терять перьев и когтей, а клювам вечно гореть медью в лучах восходящего солнца, грифон скрылся в лесу.

Петляя между деревьями и сделав небольшой крюк, он уселся на ветке крупного дерева, похожего на разлапистый дуб с несколькими дуплами. Отсюда был виден почти весь городок, точнее то, что от него осталось за сотню лет отсутствия жителей. Шикнув на любопытных белок, что-то пропищавших в ответ и бросивших в него орехом, он принялся ждать.

И ждать пришлось не очень долго.

Дверь чёрного хода, ведущая в заросший и слившийся с лесом сад, вылетела наружу от удара двумя копытами. На пороге появилась кашляющая Эйранда, проклиная грифонов, их город, их расу и вообще всё, что с ними было связано и осело в её памяти. Последним было весьма неразборчивое описание того, как она медленно повытаскивает все перья и затем приклеит их обратно в произвольном порядке, вываляв предварительно грифона в чём-то липком.

— Клювастая морда, заговорил зубы отвлекая внимание, — проговорила она, чихнув облачком дыма и вытирая слезившийся глаз. Пусть война с грифонами за территорию и залежи металла давно прекратились, перейдя во взаимовыгодный мир и торговые соглашения, всегда оставались такие вот искатели проблем на свой львиный хвост, не способные пройти мимо рискового предложения. Было ли это в их крови или просто вся культура крутилась вокруг склонности к наёмничеству, Эйранда не знала и особо не задумывалась. Так или иначе, этот грифон не уберётся отсюда, пока не отыщет нужное, а его напарники ещё пару деньков будут служить местом отдыха для птичек. Покоя не давала хитрая цепь-капкан, явно доставшаяся грифону не просто так. Жаль, что этих троих глаз Эйранды обратил в камень слишком внезапно. Вместо точных воспоминаний в её голове кружился калейдоскоп несвязанных мыслей каждого из них, сплетаясь в совершенно невероятные сцены. От некоторых из них она с отвращением скривилась. Поистине, этот танец крупа в исполнении Сэд Сэка был просто ужасен. Даже хуже исполняемого им при этом караоке. И эта рекламная песенка про сидр от пони, фальшивящего в каждой ноте, никак не хотела покидать её голову. — Разыскивая предмет, думать о такой чуши. Удивляюсь, как Каббалеро вообще ещё дела ведёт, окружив себя подобными дегенератами. Не говоря уже о том, что от него вдруг понадобилось Хорну.

Не заметив зорко следящего за нею грифона и не слишком беспокоясь о его окаменевших спутниках, пони свернула в сторону ратуши.

— Ты веришь, что он сказал правду? — сохранявший молчание амулет вновь зазвучал в её мыслях.

— Грифон, предлагающий поделить награду, всегда говорит правду. Другое дело, что потом никакого дележа не будет, — фыркнула в ответ Эйранда, переступая порог заброшенного сердца города. Оплот закона встретил её тем же запустением, царившим повсюду. Всё нужное вывезли, всё бесполезное бросили, всё громоздкое пытались утащить, но в итоге оставили, где попало. Например, огромный шкаф из крепкого дерева, опрокинутый и ставший домом для ежей, бросившихся врассыпную при виде незваной гостьи. Единственная ведущая на второй этаж лестница лежала обломками на полу первого этажа, одновременно являющегося приёмной и залом для голосования. Небольшая рассохшаяся трибуна так и осталась на своём месте, наполовину провалившись в пол. Когда-то давно мэр этого города толкал с неё очередную сочную речь, убеждая жителей в процветании городка и необходимости уплаты налогов, или что там обычно обещают мэры, желая остаться на новый срок и не уступить своим не менее сладкоречивым конкурентам. Теперь всё это несло на себе следы запустения и усердной работы леса над возвращением себе кусочка своих владений. Легко перебирая металлическими лапками и почти нависая над прохудившимися досками, Эйранда осторожно пробиралась внутрь. Если у Хорна какой-то интерес к этому месту, это означало лишь высокую ценность нужного ему предмета. Намного выше, чем могли представить нанятые им искатели. В этом она была уверена так же, как и в том, что монета с зеленоватым камнем очутилась тут неспроста. Хорн или уже был тут лично, или встречался с одним из тех пони, кому доверял.

— Только не говори мне, что ты хочешь искать эту шкатулку. Ты ведь не хочешь? — обеспокоенность в голосе амулета была скорее наигранной. Если он и испытывал какие-то "эмоции", то это было лишь частью вложенной в него магии.

— О, этот грифон никуда отсюда не убрался. Шансы, что вещицу найду я или он, примерно равны. Да и попытайся я уйти, он решит, будто шкатулка у меня и точно не отстанет. В лесу у меня уже не будет такого преимущества, как среди стен, — едва слышно отозвалась пони. "Хорошо спрятанное лучше всего искать в самом очевидном месте", — как говорил ей когда-то наставник, тихо посмеиваясь, пока она простукивала стены склепа и засовывала носик в каждую из амфор, пытаясь найти спрятанный им рубин. Уроки не прошли даром.

— И всё же согласись, если бы ты не услышала имя своего наставника, ничего бы не случилось, — заметил амулет тихо раскачиваясь на её шее. — Я по прежнему не понимаю твоего... твоей... хм... связи с ним. Он всего лишь нашёл тебя и выходил, а потом с десяток лет таскал по самым опасным местам в мире в итоге оставив... тебе напомнить где?

— Ой, и как же я без тебя смогла бы жить, мой драгоценный напоминатель, — едко прошипела Эйранда, боковым зрением высматривая пернатого наёмника. Его нигде не было видно, но ощущение пристального взгляда не покидало её. — Но именно он многому научил меня. Этого не отнять, полированный ты кусок камня. И если ему нужно что-то отсюда, это прямой путь встречи с ним.

— После стольких лет поисков? Тебе не кажется, что он тебя просто избегает? — безразлично заметил амулет, получив свой закономерный тычок копытом. На его вопрос пони не ответила, её уже занимал холл ратуши.

Чутьё не подвело. Едва механические створки глаза приоткрылись, на полу отчётливо проявился незаметный знак. Те же символы, что и в уцелевшем доме, где так некстати её застал пернатый наёмник. Осторожно перешагнув начертанные круги, избегая шатающихся досок, она добралась до второго этажа. На стене, когда-то встречая поднимающихся по лестнице гостей, висела потускневшая картина. Несколько пони, стоящие позади немолодого пегаса с пятнистой мордочкой, уверенно прислонившего копыто к копыту высокого чёрного не то пони, не то единорога. Как на зло сырость разъела холст именно в этом месте, не позволяя в подтёках и отвалившихся кусках рассмотреть изображённого гостя городка. "Око Медузы" послушно выхватывало из кажущихся естественными узоров скрытые символы, словно указатели, начертанные на полу и стенах. В брошенном кабинете Эйранда нашла статуэтку единорожки с томным взглядом. Неизвестный мастер сделал её гриву из розового мрамора, а всё остальное из белого, лишь слегка потерявшего свою новизну из-за покрывающей его сетки трещин. У лопаток виднелись пазы, куда можно было вставить крылья, но металл креплений под натиском времени сдался и крылья отвалились, потерявшись в покрывающей пол зелени. На подставке виднелась золотистая табличка с едва сохранившейся надписью "В память о Мол..т.и". Кем она была, и что с нею случилось, Эйранду не интересовало. Повреждённую статуэтку не продать аукционерам, а тащить с собой отсюда лишний груз ей и вовсе не улыбалось. За спиной покинувшей комнату пони, у самого окна, тихо скользнула тень, оставив на подоконнике невесомое сероватое перо с коричневыми прожилками.

Знаки обрывались у стены в просторной комнате, уставленной столами. Закреплённые на столешницах валики с копытной подачей небольших молоточков с вырезанным на них эквестрийским алфавитом покрылись вездесущим мхом. Предки печатных машинок, приводимые в действие бронзовыми колёсами с утяжелителями, медленно превращались в хлам, предоставленные самим себе. Обойдя столы, осторожно переступая через обломки мебели и отвалившиеся под собственным весом чугунные рамы, она добралась до единственной привлёкшей её внимание вещи. Бронзовой двери в стене в полутора подковах от пола. Позеленевшие рукояти отбрасывали тени на узкую щель с едва различимыми знаками на поверхности роликов. Заглатывающая шарик рыбка, стилизованное изображение редкого гостя Эквестрии — ламы, падающая звёздочка с хвостом в виде радуги, эскимо и знак вопроса, стоящий сразу перед вписанным в квадрат треугольником. Последний знак был чуть смещён, словно его не докрутили до конца. На нём едва различались острые грани схематично нарисованной ёлки.

Рычажок на удивление легко повернулся, чихнув зеленоватой трухой. Знак довернулся, и спрятанная внутри пружина плавно толкнула дверь наружу. Перед Эйрандой оказался совершенно пустой, если не считать ставшие пылью бумаги, сейф, встроенный в самую толстую стену ратуши ещё при строительстве. Такие хранилища часто совмещали с огромным корпусом часов на внешней стороне. Это экономило металл и одновременно позволяло синхронизировать механизмы. Например, пока не наступало утро, сейф открыть не представлялось возможным и тем, кто знал код от замка. Старые, но верные вещицы в городах, где преимущественно жили пони, а на магию не было средств или единорогам просто нечего было в таких местах делать. Эйранда была даже готова поспорить, что части механизма были откованы из магоупорного металла.

— Пусто... — протянула она.

— Пусто... — раздалось позади чуть каркающее эхо.

Обернувшись, пони встретилась взглядом с царапающим косяк двери грифоном, не скрывающим свою досаду.

— А ты рассчитывал найти тут золото и драгоценные камушки? — едко заметила она, убирая с механического глаза чёлку.

— Стой! Признаю, я был не прав, бросив тот дымовой шарик!! — грифон замахал лапами, прикрыв морду крылом. — И да, я рассчитывал, что ты найдёшь нужное, а потом я...

— Прибёрешь это в свои загребущие когти? — становящийся всё шире луч света скользнул по стене, грифон сделал шаг назад и коротко кивнул.

— Снова да. Мы и так нашли это место, но по ходу кто-то нас уже опередил. Вот почему мы обыскивали дома. Все рукоятки зелёные только у основания, сами они куда чище всего прочего! Это не трюк, посмотри сама, — всё ещё укрывающийся от света пернатый ткнул кончиком крыла в сторону сейфа. — Уж я знаю, как выглядит металл столько лет остающийся без присмотра в сырости и посреди леса. Рукояти уже крутили. Пару лет назад, не более. Кто-то знающий шифр и потом закрывший сейф заново. Неужели тебе не показалось странным, что последний знак нужно было только докрутить?

— Ого, да у нас тут знаток металла и сейфов. Не напомнишь мне своё имя? — Эйранда поставила одну из механических лапок в сторону. Так ей было бы проще резко уйти в сторону, если бы наёмнику пришло в голову снова проделать трюк с дымом или цепочкой. Однако тот не шевелился и не делал ничего такого, что могло бы насторожить.

— Тромпетер, — коротко и глухо отозвался грифон, заметив слегка удивлённое выражение на мордочке Эйранды.

— Тот самый Тромпетер, стянувший с аукциона рубиновую пепельницу герцога Блокхэда!? — в голосе чёрной пони смешались нотки недоверия и одновременно изумления.

— Тот самый, хотя пепельница была подделкой и не стоила ни гроша. Собственно поэтому меня и нанял владелец аукциона, получивший огромное вознаграждение за сорванные торги и потерю ценного предмета. Газеты шумели об этом не одну неделю. И всё же мы будем толковать о наших достижениях в прошлом или пойдем на соглашение? — хрипло каркнул Тромпетер.

— И что же ты можешь мне предложить, кроме как стать чудной статуей и порадовать меня своими воспоминаниями? Мне торопиться особо некуда. Да и по твоей мордашке видно, твой козырь был связан с этим местом, — механическая лапка играючи потыкалась в валики печатной машины, отломав несколько молоточков.

— Через несколько часов сюда прибудет повозка. Других следов я не видел, значит, твой путь сюда был проделан на поезде. Рискованно спрыгивать с поезда на полном ходу, ведь остановок в этом месте он не делает. Пешком выбираться отсюда будет тем ещё путешествием, выходит... — грифон щёлкнул когтями, сделав небольшую паузу.

— Повозка в обмен на... — лучик перепрыгнул на дверной косяк, затрепетав перед самым носом грифона. — Что?

— Молчание, — осторожно проговорил Тромпетер, отодвинувшись в сторону от опасного пятнышка света. — Небольшая услуга, совершенно бесполезная для тебя и довольно нужная мне. Хозяин повозки мой знакомый, отвезёт куда нужно и без лишних вопросов. Я же подожду пока эти олухи очнутся, и сообщу им приятные вести. Наплету что-нибудь, их вялые мозги слопают любой бред про зачарованный дом и призраков. Как всех нас обвели вокруг когтя, а в городке было пусто, и вся информация Хорна не подтвердилась. Договорились? Учти, каменный понь повозку не тащит, так что без меня тебе не договориться. Мы ведь одного поля ягоды. И ты, и я прекрасно знаем себе цену и...

— Даже не сравнивай меня с собой, — Эйранда приподнялась на механических лапках и вытянула правое копытце в сторону грифона. — Ты так и не рассказал об интересе Хорна в этом месте. И кто знает, может, ты просто хочешь избавиться от меня, а сам продолжить поиски? А?

Грифон вздохнул и молча указал на сейф.

— Там пусто, не видишь? Большую часть домов мы уже осмотрели, да там и так видно — ничего ценного быть не может в таких развалинах. Дождь, сырость и вездесущие растения. А в доме, где была ты, ничего нет. Иначе смысл был тебе оставаться тут. Не сомневаюсь, его ты уже обыскала с чердака до подвала. Если бы тут и была шкатулка, то только в самом надёжном месте. В сейфе, — грифон распушил перья на шее, ощутив прикосновение свежего, даже прохладного ветра, влетевшего в комнату через окно. Сквозняк качнул дверь хранилища, и она глухо ударилась о стену, пробив тонкий слой штукатурки, обнажая тонкие линии узора, сходящегося вокруг небольшой дверцы из позеленевшей меди. Всю её покрывали столбики непонятных знаков, на эквестрийские вовсе не похожие.

В комнате повисла напряжённая тишина. Грифон медленно разматывал с запястья тонкую цепочку, а механический глаз Эйранды, тихо щёлкнув, давал свободу свечению, напоминающему солнечное. Секунды длились минутами в представлении обоих. Свет ударил в то место, где не так давно был Тромпетер, а кончик цепочки хлестнул по ни в чём неповинному столу, ухватив пустоту вместо чёрной пони. Скользя вдоль плинтуса, грифон очутился у дверцы первый и одним рывком распахнул её, сорвав с проржавевших петель. Изумлённый взгляд грифона встретился с сиянием "Ока Медузы" под звонкий треск разбившегося об пол хрустального бруска, зажатого до этого в металлических креплениях. Резко потяжелевший пернатый наёмник гулко ухнул об пол, увяз в досках и уже мгновение спустя, очутился на первом этаже, погребённый под горой досок и опилок. Серый клюв торчал из мусора вместе со скрюченной лапой, застывшей в попытке поймать хрупкий предмет. Но его судьба Эйранду не волновала настолько, как её собственная.

Часть кирпичной кладки преобразилась, и её почти схватила каменная лапа, сложившаяся из множества кусочков. Дверца пустого сейфа превратилась в подобие щита и сползла к локтю ожившей стены.

— Что за шутки... — выдохнула пони, едва избежав удара, оставившего в полу брешь размером с неё саму. С угла под потолком отвалился пласт отделки, обнажив несколько мутных и поцарапанных перламутровых глаз. Ратушу зашатало. Существо из кусков кирпичей и сейфа неуклюже вынесло вперёд ногу и завалилось, выпадая наружу и оставляя после себя огромную дыру. Где-то внизу, за клубами поднявшейся пыли раздался глухой удар об землю. Мимо механических лапок ринувшейся к двери пони прокатился перламутровый шар-глаз, ухнув туда же, где очутилась статуя Тромпетера. Послышался звон расколовшегося мрамора. Позади ратуши грохотали осыпающаяся кладка и потерявшие опору стропила, под град соскальзывающих черепиц. Ратуша покосилась, но выстояла, потеряв заднюю стену с часами и большую часть крыши. В дыру выехало несколько столов, чудом удержавшись ножками за загнувшиеся доски пола. Перепуганные грохотом птицы стайками поднялись над лесом, а недавно храбрившиеся перед грифоном белки забились в свои дупла, не высовывая и носа наружу.

— Если это шутка, то, полагаю, одна из худших, — раздался голос амулета. — Точнее было бы назвать это ловушкой. Там же было предупреждение.

— Это было ритори... что ты сказал? — отплёвывающася от пыли пони осторожно высунулась наружу. Комната перестала существовать. Дальняя стена и часть прилежащих осыпались полностью. Покосившийся пол шёл под уклоном к провалу и жалобно поскрипывал под весом сгрудившихся в беспорядке столов.

— Я сказал, что шутка была худшей. И что это была ловушка, — невозмутимо отозвался зеленоватый камешек, сместив тёмную полоску в сторону, словно выражая своё разочарование.

— Нет, дальше, какое ещё предупреждение? — Эйранда оглянулась, но отвалившейся дверцы нигде не было. Внизу всё ещё слышался шум падающих и перекатывающихся камней. Сквозь прорехи в полу поднимались струйки пыли.

— На дверце разумеется. Её следовало открывать строго определённым способом. Например поставив все четыре копыта на пол перед нею, тем самым зажав скрытый механизм и вложив рог в небольшое углубление. Там же это было написано, — тон амулета сменился на наставительный, отчего камень получил лёгкий тычок копытом и обиженно замолчал.

— И ты не сказал! И с каких это ты пор вдруг читать умеешь всякую письменность абракадаверов? — фыркнув, Эйранда плавно спустилась на первый этаж, соскользнув по наклонной балке и куску пола. Внизу ещё плавали облачка пыли, порождаемые дрожащей ратушей. Рассыпаться она перестала, но убраться отсюда точно стоило. Зацепив лямкой сумки лапу грифона, пони потащила его к выходу. Всё-таки оставлять его под завалом было нехорошо. Зато куда лучше было запихнуть его вниз головой в старую бочку. Бросив взгляд на изгиб львиных бёдер, и не долго раздумывая, Эйранда написала прямо над хвостом два слова: "Пни меня". — Ну, отвечать будем или глазки строить?

— С момента в поезде, когда ты читала память... полагаю, а ещё... — амулет впервые за многое время звучал неуверенно, но его фразу прервал хруст перемалываемых камней. Из пылевой завесы потянувшейся от угла ратуши шагнуло каменное существо, лишившееся одной из лап по пологое плечо, но довольно бодро орудующее второй, с бронзовой дверцей у локтя, разбрасывая от себя прогнившие стропила. Чуть выше разинутой пасти чернела выемка, потерявшая свой перламутровый шар. Пристально всмотревшись оставшимися шарами в застывшую от изумления пони с вишнёвой гривой, чудище развернулось и медленно зашагало прочь, обходя деревья и раздавливая в крошево попадающиеся под ноги-лапы брёвна и сухие корни. На спине, некогда бывшей наружной стеной, гулко позвякивали ратушные часы. На них стрелки вечно показывали пять минут после полуночи.

Пони уселась на сырую землю, когда шаги существа окончательно стихли.

Воспользовавшись заброшенным техническим коридорчиком, слишком тесным и слишком узким, Ван шагал прочь от тайной комнаты позади зала с доспехами и ржавыми клинками. В коридорчике всего было слишком, даже пыли, по сравнению с другими местами, где Вану довелось побывать благодаря ежедневным прогулкам с разрешения Калиго. Пожалуй, это место забросили ещё до того, как всё подземное строение оказалось покинутым целиком. На стенах встречались металлические указатели с надписями на непонятном языке, отдалённо напоминающие инитиумнарские, но чуть проще в исполнении. Большинство из них крепилось на стены напротив больших полукруглых дверей, ведущих в основной туннель. Где-то там сейчас шла Диксди в сопровождении Ящера и Королевы. Ван вздрогнул и прибавил шагу. По левую сторону от него то и дело попадались каменные арки, перегороженные стальными створками. Кованые из толстых листов металла, они должны были подниматься вверх по направляющим полозьям, но подъемные механизмы давно пришли в полную негодность, а у ящеров не было необходимости заниматься их ремонтом. Там, где створки заклинило над полом, коридорчик был завален бесполезным мусором. Ящеры сбрасывали сюда всё, что не могло пригодится в ремонте или просто мешалось под лапами. То и дело, ударяясь об углы кусков механики и погнутые детали, Ван вспоминал все грифонские проклятья, какие выучил за время своих долгих путешествий.

Магическое зрение, даруемое негатором, подводило, и вороной был уверен, причиной этому служил нацарапанный символ. Контуры окружающих предметов расплывались, теряли свою чёткость, а то и вовсе едва различались в окружающем мраке. Такой ровный из-за пыли пол оказался полем ловушек в виде покосившихся плиток и провалов. Это было неприятно, но терпимо, если поможет в итоге избежать ненужных встреч или повторного плена. Что-то в сказанном зазеркальным аликорном внушало доверие. Особенно последние, невнятные слова перед тем, как в зеркале погасли огоньки от тусклых янтарных шариков в диадеме, наложившейся на мутноватое отражение растерянного Вана. Вот только вспомнить их никак не получалось, сколько бы вороной не пытался.

Грохот расколовшегося камня и тихий шорох разлетающихся мелких обломков, заставил вороного прильнуть ухом к стене. Там, за преградой, отделяющей коридорчик от широкого туннеля, послышались голоса. Один из них точно принадлежал Калиго.

— Подобные вещи нам не нравятся. Их следует убрать, — проговорил другой, наполнив виски вороного тихим звоном, будто кто-то забавы ради щёлкнул его по рогу. Голос изменившейся Диксди. Ван облегчённо вздохнул и машинально приложил кусок какой-то металлической детали ко лбу. Звон стих. Пожалев, что не может узнать о случившимся там, жеребец зашагал дальше, на ходу строя планы побега. Всё требующее магии рога он отметал сразу. Пусть негатор и перестал быть маячком, использовать природную магию он по-прежнему не позволял. Оставалась символьная магия. Нечто способное отвлечь рыскающих у дверей ящеров-стражников, а в идеале — сопровождающих Диксди правителей. Словно по волшебству, в голове возникла схема заклинания, способного вызвать почти осязаемые миражи. Пусть даже охранные камни, упомянутые Калиго, развеют часть фантомов, остальные заставят ящеров побегать, а во время переполоха удастся вытащить Диксди в место поспокойнее. Улыбнувшись своей затее, вороной смело вывел первый из знаков. В нужное время нарисованные на стенах схемы сработают без его участия, наполонив подземные проходы копиями чёрного аликорна.

Время от времени Ван осторожно выглядывал из тенистых арок и узких смотровых прорезей в дверях, стараясь не выпускать из виду синюю демикорна в сопровождении правителей этих мест. К его досаде, они направлялись в другую сторону, чем он рассчитывал. Миновав знакомый поворот в коридор с комнатой Пепельной Тени, они свернули направо. А жеребца ожидал неприятный сюрприз в виде обвалившихся перекрытий на его пути. Толстая колонна пробила стены коридорчика и верхним концом терялась в глубинах заброшенного помещения. Чуть впереди виднелась распахнутая дверца, и вороной, недолго думая, стал протискиваться в узкую щель между колонной и полом, отодвигая копытами осколки толстостенных колб. Вдоль стен в обнаруженной комнате стояли покрытые пылью механизмы, напоминающие веретено с обрезанными кончиками. Большая часть была открыта. Стеклянные колпаки, растрескавшиеся и покрытые мелкими дырочками, свешивались на погнутых петлях, будто их откидывали в спешке, а то и вовсе разбивали чем-то тупым изнутри. Вполне удобные, по меркам пони, низкие стулья валялись в беспорядке возле наклонных панелей с вставленными в пазы стержнями и затянутыми паутиной поворотных дисков для копыт и рычажками. Потрескавшиеся столы лежали грудой у противоположной стены. Отыскав ржавую и распахнутую настежь дверь с загадочной надписью "МОРФ", Ван поспешил покинуть это мрачноватое место прежде, чем голоса стихнут и он заблудится в этом хитросплетении туннелей.

— Проклятье, в этих коридорах сам Дискорд потеряется. Еловую шишку в ухо тому, кто это всё построил... — прошептал Ван, оставив возле очередной полукруглой двери символьное заклинание, слегка изменив последний знак. Оно не должно было сработать раньше, чем он покинет эту часть подземных ходов.

Коридорчик изогнулся, будто огибая спрятанную в стене трубу, и закончился очередной стальной дверью. На первый взгляд она больше подходила по росту пони, чем высоким демикорнам. Удобная ручка в форме подковки отвалилась, едва Ван к ней прикоснулся. На его удачу, тут уже кто-то побывал до него, оставив на металле глубокие рваные прорези. Когти ящера, а на ум не приходило ничего кроме них, повредили и сложную начинку замка, превратив её в бесполезную мешанину из шестерней, погнутых полосок и вырванных с корнем клёпок. После лёгкого толчка дверь распахнулась, приглашая жеребца в вытянутый зал. От представшего перед глазами, Вану с трудом удалось подавить желание захлопнуть дверь и завалить чем-то тяжёлым. Хотя бы этими брошенными рассохшимися ящиками, об углы которых он изрядно наставил себе синяков. По обе стороны зала в точно подогнанных нишах в стене и углублениях в полу были расставлены одинаковые цилиндрические тела с короткими ногами и длинными сегментированными лапами, сложенными вокруг колен. Чёрные, похожие на стекло когти покрывала пыль и тонкие пряди вездесущей паутины. С каждого из этих коренастых цилиндров на жеребца смотрели пустые хрустальные сферы, закреплённые в каменных оправах. Сглотнув, вороной медленно зашагал по узкой части пола между ними, ощущая на себе этот безмолвный и холодный взгляд. Как бы там ни было, трогать его вроде не собирались, да и вообще как-то реагировать. Стражи если и ждали своего часа, то слишком долго, уснув окончательно и бесповоротно. Будь вороной в курсе строения этих штук, он бы понял причину их бездействия. Узкий паз в каждом из этих каменных изваяний пустовал. Печати Стража так и не были вложены в своё законное место, оставшись лежать на небольших гранитных подставках рядом. Готовые для оживления стражи так и не получили своих сердец, удивительных пластинок с заклинаниями и сжатой внутри магией. Но вороной всего этого не мог знать и потому осторожно крался между жутковатыми статуями, пока не вздохнул с облегчением, оставив зал позади. Остатки двери тихо скрипнули за его спиной. Ближайшая к ней статуя накренилась и потеряла свой глаз, хрустальным шаром покатившийся по пыльному полу.

Чуть не заблудившись в узких ответвлениях, Ван очутился у очередной полукруглой створки с узкой смотровой прорезью. Осторожно убрав копытом мешающие кусочки мутного стекла, он увидел Диксди. Почти на треть её жуткий облик сменился на привычную мягкую шёрстку синей масти. Металлические чешуйки уже не скрывали её кьютимарку. Хвост лишился большей части костяных пластин и жутко поблескивающих лезвий. Вместо них покачивались знакомые костяные шипы. Только глаза по-прежнему горели тем жутким пламенем, отбрасывающим на мордочку тусклые блики.

— Мы голодны... Когда ты приведёшь нас к еде? Нам не нравится это чувство... — послышался её голос, слегка приглушённый толстым металлом двери. Вышагивающий рядом гигант не обратил на это никакого внимания. Всматриваясь в мутные камни в своих запястьях, он был занят чем-то более важным, чем выслушиванием просьб полудемикорна, идущей чуть позади. Коридор слегка встряхнуло, и из боковых ходов высунулись мордочки взволнованных каменных рептилий. Две из них подбежали к Амергалу. Прощёлкав несколько коротких фраз, они скрылись за поворотом. Торопливо выводя очередной знак, Ван вслушивался в отдаляющиеся шаги, надеясь, что ящерам не придёт в голову сунуть свои носы за эту дверь. Заклинание под копытом вспыхнуло и плюнуло в вороного мелкой крошкой. Отряхиваясь, жеребец с удивлением наблюдал, как выверенное и проверенное заклинание искажается и скручивается, выгибая линии совсем не так, как было задумано с самого начала. Короткие вспышки перемешивались с клубами пыли и плоскими размытыми тенями. Гадкое чувство холода и чего-то отвратительного коснулось его копыт. Переполох в туннеле стал громче. Десятки каменных лап протопали мимо двери вслед за звуком упавшей металлической переборки. Отмахнувшись крылом от поплывших по коридору облачков пыли, Ван поспешил вперёд, надеясь перехватить Диксди у первой же открытой двери. В плане явно был какой-то изъян, вот только аликорн никак не мог понять, какой именно. Заклинание исполнилось раньше времени и совсем не так, как он предполагал. Землетрясение точно в него не входило.

В опустевшем коридорчике появились отпечатки копыт, медленно появляющиеся шаг за шагом. Из клубов пыли, прорезаемых редкими вспышками крошечных разрядов, плавно сплелась худощавая фигура единорога в доспехах. По полу скользнула хихикающая тень, изогнувшись и влившись в раскрытую пасть призрачного мага.

— Криииисссссссстааааалллыыы... — донёсся шёпот из широко распахнувшегося и кажущегося бездонным рта.

Медленно перебирая копытами, бесплотный маг зашагал к двери, легко пройдя её насквозь, оставив на металле морозные разводы. Ближайшая из колонн тускло вспыхнула своими иероглифами и с забавным звуком "пуф" иссушенная фигура обратилась в кучку искрящейся пыли. С почти точной копией этого закованного в тёмную броню единорога встретился и вороной, свернув согласно указателю направо. Жутковатый мираж не проявил никакого интереса к вжавшемуся в стену вороному, деловито вышагивая по одному ему известному маршруту. Печально и тихо звякал металл.

— Что за... — к ужасу Вана, пустые коридоры наполнились тихим шепотом, повторяющим одно и то же слово.

— Криииииссссстаааллллыыы... — раздалось из горла полупрозрачного мага.

Сорвавшееся с простенькой схемы заклинание прошло сквозь худощавого единорога в кованных громоздких доспехах. Грудная пластина озарилась светом от белых многоугольных пятен и вновь почернела. Бросив взгляд на вороного, маг шагнул в едва заметную арку и пропал. Пол снова зашатало, и за стенкой послышался рёв Амергала. Вслед за ним раздался голос Диксди. Сквозь повелительный тон прорезались нотки раздражения.

Не теряя времени, Ван шагнул в широкий туннель, оставив позади стены служебного коридорчика и непонятные миражи. Немного обогнав замешкавшихся подземных правителей, он вглядывался в медленно приближающиеся силуэты. Между ними плавно и с достоинством вышагивала Диксди. Её глаза полыхали яростным алым пламенем, отчётливо видимым в полумраке двумя яркими пятнышками.

— Я сброшу её в шахту, заковав в цепи с негаторами, если это будет единственный способ прекратить взбесившуюся магию, а ты так и не сможешь решить эту проблему сама! — Послышался голос Ящера и вороной, чуть расслабив крылья, приготовился к встрече. Нужно убедить их, что происходящее его копыт дело и попытаться сторговаться. Идеальный план... Рискованный, но идеальный.

С надменным выражением на мордочке огненноокая шагала следом за Королевой, бросая презрительные взгляды на стёршиеся от времени надписи и покосившиеся двери в заброшенные комнаты комплекса. Вокруг царило запустение, поглотившее однообразные комнаты и коридоры. Её провожали изумлённым взглядом ящеры, приспособившие подземное строение под своё жилище, но полудемикорна не волновали их мысли на её счёт. Под гулкий стук копыт и тихий перезвон осыпающихся чешуек, остающихся вокруг следов, она прислушивалась к звучанию артефактов. Они были спокойны, эти предметы, переливающиеся бликами скользящей внутри них магии. Артефакты не боялись её, как это делали окружающие и наполненные заклятьями колонны. Временами ей попадались забытые механизмы, ещё чувствующие её силу, но уже потерявшие способность функционировать. Смутно вспоминая их предназначение, она улыбалась. Когда-то всё в этом месте звучало одной мелодией с её сердцем. Сейчас же многое молчало, откликаясь по инерции едва различимым шелестом в давно иссякших источниках их силы. Прошагав мимо почти выпавшего из стены кристалла, она бросила на него короткий взгляд, выуживая из памяти его предназначение. Так и не вспомнив, драконоподобная демикорн выкинула его из головы так же легко, как и всё прочее оказавшееся мусором.

Волочившийся позади хвост терял лезвия и костяные пластины, открывая взору пряди фиолетовой кисточки. Трансформация слегка беспокоила её. Острая стрелка с лезвиями была куда эффективнее в бою, чем эта нелепая мягкая мочалка из шелковистых волосков. Изогнув хвост, она внимательно осмотрела его, со вздохом убедившись в его тающей на глазах полезности. С задних копыт, хрустнув и вывалившись из-под зажимов облачных поножей, осыпались костяные наросты с омертвевшими и потерявшими гибкость когтями. Умный механизм замка пришёл в действие и отрегулировал поножи по ноге с тихим жужжанием. Изогнутые пластины, похожие на три пера, разложились и с хрустом вернулись на место. Эти штуки на её ногах нравились демикорну. С ними, если верить тихому голосу в её мыслях, она могла бы ходить по облакам. Звучало интересно, вот только ничего похожего на облака вокруг себя она не видела. Остальные артефакты ей были известны, и докучливый шепчущий голос стих по первому её желанию. Он отвлекал её от размышлений. Пусть сопровождающие считают, будто вся ситуация у них под контролем. Нет смысла рваться в бой, ощущая такое непривычное чувство голода и не зная общей ситуации. Что если это хитрый замысел одного из кланов? Демикорн прислушалась к разговору, пытаясь выудить что-то полезное.

— Смотря в её глаза, я начинаю понимать, почему они приковали себя в пещере. Заставить умолкнуть наполненные такой силой сердца было под силу только смертельному холоду вендиго, — тихо звучал голос Калиго, бредущей рядом с Ящером. То и дело она оглядывалась, словно проверяя, идёт ли демикорн следом. Огненноокая, заметив это, вновь царапнула стену с выражением скуки и жутковатого безразличия на мордочке, при этом внимая каждому слову, обронённому тёмной. — Не поступи они так, перебили бы друг друга, и всех, кто оказался бы на их пути. Вот почему только в Гроте мы смогли найти жеребят вместе с другими из нашего народа. Алая... Она знала об этом. Полагаю, и первые из поколений сохранили память. Мне следовало бы проверить каждое их слово.

— Мы голодны... Когда ты приведёшь нас к еде? Нам не нравится это чувство... — подала голос огненноокая, свернув в попавшийся на пути проход в небольшой овальный зал. Не обнаружив того, что рассчитывала там найти, она вернулась, стряхивая с крыльев дырчатую ткань паутины. Массивную колонну со справочным кристаллом куда-то утащили к её великой досаде. Кому и зачем потребовалось выковыривать прочный кусок камня с металлическими прожилками, с таким трудом созданный не одним талантливым маг-инженером, она так и не поняла. Вне круга с ведущими к нему стальными полосами колонна была бесполезна. Идущие впереди проигнорировали её вопрос и демикорн сжала зубы, ощутив, как ещё одна часть костяного покрова осыпается с её мордочки. Слишком мягкой, чтобы принадлежать воину. Побочный эффект голода? Полудемикорн улыбнулась этому нелепому предположению.

— Калиго. Ещё несколько залов вот-вот обрушится. И это ещё не всё... Со всех концов окружающих залы туннелей поступают сообщения от моих стражей. И не только о туннелетрясениях. Ящеры видят тени воинов чёрного короля. Ты. Ты сказала мне, что избавилась от их магии! А теперь она вырвалась на свободу? — удар лапы по стене оставил на каменной поверхности глубокую впадину, покрытую трещинками. Мелкие камешки запрыгали по полу. — Это из-за неё? Отвечай!

— Кристаллы не могли разрушится просто от её присутствия! Колонны, может быть, если вспомнить, как твой народ вообще заполучил их... Но не кристаллы, куда я заточила всё пережившее твою атаку заодно с проклятой магией Кристального Королевства! Не обвиняй меня в том, что твои хвалёные колонны даже после моих улучшений оставляют желать лучшего! — тихо прошипела Королева, хлестнув по полу механическим хвостом. — Вместо пустых разговоров, нам нужно поторопиться. Чем быстрее она...

— Маленькие ящерки в беде. Гордые, гордые властители камня не способны справиться с неприятностями. Какая досада... — прервал тихий шёпот Королевы голос драконоподобной демикорна. Усмехнувшись и сбросив с мордочки мешающую часть костяного обрамления, она тряхнула кончиком крыла. На обнажившейся щеке и части шеи переливалась оттенками синего шёрстка. — Не так давно кто-то упрекал нас во вторжении в чуждый мир под горами. В привнесении наших правил в гармоничный мир скал. Выходит, ты лгал, низший? Жалкое сотря...

Стремительный удар лапы достиг цели до того, как Калиго успела открыть рот и выкрикнуть предупреждение. Каменный кулак гулко столкнулся с выставленным как щит крылом и в стороны брызнули отлетевшие чешуйки, вращаясь и высекая друг из друга искры. Огненноокую отбросило к стене, но она не упала, сохранив равновесие, чуть расставив копыта и склонив голову, выставляя вперёд заточенный рог. Певуче произнося слова на инитиумнарском, звучащие как проклятье, она медленно складывала потерявшие большую часть брони перепонки.

— Ещё одна такая фраза и... — продолжить свою мысль Амергал не успел. Захлопнув пасть и дрогнув, он рухнул на колени. Полыхающий вокруг него фосфорным сиянием телекинез вдавливал его в пол с силой, не подвластной его телу. Сопротивляющийся магии кристалл в его плече покрылся трещинами и разлетелся, оставив неровный пенёк в каменном обрамлении. Острые осколки защёлкали по стенам, расцветая короткими вспышками искр. Под массивными лапами хрустнул выложенный плитами пол, не выдерживая такого давления.

— Ззззнааай сссссссссвоё месссссссто! Низззззшшшший! Мы... — певучее короткое слово разнеслось по коридору одновременно с ярким светом от артефактов на копытах. Амергал качнулся и упал, впившись в пол когтями, будто на его плечи давили огромным невидимым прессом. — Мы...

Вместе со вспышкой в воздухе появился запах подпаленной шкурки и полудемикорн с изумлением уставилась на остывающие и переставшие светиться артефакты. Камни в них мигнули ещё раз и потеряли свою силу. Морщась и тряся копытом, она пыталась прогнать это неприятное ощущение и остудить раскалённый металл. Такого она никак не ожидала и теперь с недоверием рассматривала источающие едва заметный дымок предметы. Этого не должно было случиться.

— Кхм... — подала голос Калиго, подойдя ближе к озадаченной огненнооокой и тихо прошептав несколько слов. Артефакты угасли окончательно, и разочарованное выражение на мордочке демикорна сменилось недоумением. Сказанное тёмной делало ситуацию хуже, чем полудемикорн представляла. У этих замечательных артефактов был предел мощности. Повернувшись к ящеру и уже чуть повысив голос, Королева добавила. — Амергал, тебя это тоже касается! Прекрати, если она лишится копыт, второй раз ритуал она не пройдёт, а в этом месте едва ли найдётся достаточно деталей, чтобы сделать ей новые...

Оттолкнув тёмную в сторону, огненноокая зашагала дальше, прислушиваясь к своим ощущениям. Копыта жгло. Артефакты не должны были так с нею поступать. Как вообще артефакты с таким изъяном допустили к использованию? Ведь в первый раз, ощутив их на себе, она спокойно рвала их магией толстый металл. Что-то пошло совсем не так и она не понимала, что именно. Вдобавок, принявшее удар крыло дрожало. Пусть это была и достойная атака, она точно знала, блок крылом был способен выдержать большее, чем тычок от не последнего из каменного народа ящера. А тут дрожь не проходила, ощущаясь слабостью у лопаток. Тело было прочным, но не достаточно, и сущность, находящаяся в нём, впервые задумалась над этим фактом, прислушавшись к другим ощущениям. Прикоснувшись к лишившейся костяной брони мордочке, она плавно провела копытцем по мягкой шёрстке. Когти на копыте осыпались на глазах, теряя связь с телом, отделяемые пробивающейся синей шкуркой. Холод от артефактов, пытающийся что-то сделать ограничитель на её бедре, раз за разом запускающий одни и те же протоколы и директивы. Этот механизм упорно отказывался подчиниться ей, но неизменно желал подчинить её саму. Стрелки сдвигались, щёлкали и отматывались назад, чихая облачками оранжеватого дыма. Поджав губы, она отстранённо изучала свои ощущения. Два отголоска разума тихо говорили что-то на краю её полыхающего в такт биения сердца сознания, и сущность решила выбрать тот, что мерцал фиолетовым, приятного оттенка, пламенем.

— Я сброшу её в шахту, заковав в цепи с негаторами, если это будет единственный способ прекратить взбесившуюся магию, а ты так и не сможешь решить эту проблему сама! — сухо проклацкал Ящер, медленно вытаскивая из лапы застрявшие в ней металлические чешуйки.

Эти слова и услышал кое-кто, прячущийся в темноте, приняв их за серьёзную угрозу. Тёмный худощавый силуэт шагнул из-под арки навстречу Ящеру.

— Кажется у вас большие неприятности... — проговорил аликорн, наспех довершая вытянутый рисунок на полу, вычерчивая линии кончиком копыта прямо на ходу несмотря на жутковатую ухмылку на морде Амергала. Ван тянул время, ощущая как эффект неожиданности тает, а узор ещё не завершён полностью. Каменный гигант вовсе не выглядел растерянным. Скорее напротив, только и ждал этой встречи.

— И я уже догадываюсь, кто их причина! — прогорохотал Ящер, поджавшись и шагнув к вороному, судорожно дёрнувшемуся в бок, выплясывая какой-то несуразный танец. — Меня уверяли, будто ты испепелён. И почему же я вновь вижу твою чёрную морду в своих туннелях? А? Калиго, старые цепи не дают покоя? Решила приберечь его для себя?

— Это невозможно... — Королева шагнула назад, вглядываясь в чёрного гостя с того света своим глазом-артефактом. Вне всяких сомнений, перед нею стоял живой и здоровый аликорн. Чуть запыхавшийся и пытающийся храбриться, несмотря на свой страх. — Он не смог бы выбраться оттуда самостоятельно.

— А ведь я говорил — если с нею случится что-то... — вороной указал копытом в сторону огненноокой, застывшей позади и с интересом смотрящей на происходящее, гадая, чем этот жеребец так привлёк внимание сопровождающих её. На воина он похож не был, да и на серьёзного противника не тянул тоже. — Я найду способ испортить тебе жизнь. И как видишь, кажется преуспел в этом.

В этом-то, Ван как раз сомневался, снова и снова вспоминая, не допустил ли он какой ошибки, вычерчивая знаки. И чем больше он думал, тем сильнее убеждался в своих опасениях. Такие ясные и чёткие схемы в его голове внезапно помутнели, как если бы он чертил их по подсказке, не понимая их смысла до конца. Но развить эту мысль ему не дали.

— В таком случае твой путь завершится прямо здесь, — полупрозрачные когти звякнули на шее вороного, притянув того к угловатой морде Ящера. Под чёрным копытцем линия замкнула финальную часть заклинания. Нивелирующий магию кристалл действовал, не давая Вану разжать хватку телекинезом, и отсутствие магии отзывалось у него в груди пустотой. Зато символьное чародейство кисточкохвостых и не нуждалось в толчке извне. Линии наполнялись силой с каждой секундой, вбирая в себя свободно текущую магию мира.

— Сделаешь это... и... тогда уже ничто не остановит... происходящее... — прохрипел Ван, пытаясь достать копытами до пола. Ещё немного. Нужно чтобы они поверили в связь между ним и сотрясающимися коридорами заодно с призрачными фигурами в них. Пока Ящер будет сомневаться, заклинание уже успеет подействовать. А там уже видно будет. — Кхе... найдём компромисс, Хранитель Амергал... у каждого из нас... кхе... есть нечто нужное... другому...

Линии вспыхнули. Яркое пламя уже в воздухе обратилось в чёрные молнии, скользнувшие по каменной лапе и расплескавшиеся по угловатой морде Ящера, выбив аликорна из смертельной хватки. Тёмное пламя, поплясав на каменной шкуре, угасло, оставив неровные полосы сажи. Выдохнув колечко дыма, Ящер уставился немигающим взором ярко горящих зелёных глаз на замершего аликорна. Ощутив предательскую слабость в копытах, вороной понял, что просчитался, заклинание не причинило каменному созданию никакого вреда, но явно разозлило.

Разрезающие камень как бумагу, когти Ящера свистнули над головой вороного и впились в стену, обсыпав жеребца мелкой пылью. С хрустом доставаемой из сухих вафель вилки, каменный гигант высвободил лапу и выдохнул горячий и сухой воздух в мордочку Вана, поспешившего отпрыгнуть в сторону. Вблизи заточенные клыки Амергала напоминали лежащий в сумке аликорна кинжал против магических тварей "скрипунов", и дымчатогривый с беспокойством понял, насколько они похожи формой. Впившись в сосредоточие магии, эти клыки легко бы разрушили его, будь это порождение чародейства или артефакт. У его собственного кинжала ограничение было в виде постепенно теряющейся эффективности, а вот у зубов Ящера этот недостаток отсутствовал целиком и полностью. Одним обманчивым движением вороного оттеснили к стене. Сбоку от чёрной шеи жеребца, в каменную стену со скрежетом вошли полупрозрачные клинки когтей. Ван уклонился в последний момент, скользнув по полу прямо под массивной лапой Амергала. Горящую в хранителе ярость выдавали мерцающие в его шкуре самоцветы. Крошечные искорки разгорались внутри драгоценных камней, разбегались всполохами по граням и складывались на поверхности в тускло мерцающие узоры.

— Ты нарушил... кхе... закон гостеприимства! — вороной глотнул сухого воздуха и закашлялся от попавшей в горло пыли. Шершавая стена неприятно царапнула спину и крылья. Сохраняя дистанцию, Ван бросил короткий взгляд в сторону безучастно стоящей Диксди. Каждая новая попытка начертить заклинание прерывалась вспарывающими воздух когтями. Жеребцу оставалось только уклоняться, надеясь наконец-то найти способ договориться. — Диксди... не могла... стать такой по своему желанию! Вы оба... что-то сделали с нею... Сможете вернуть её прежнюю и я... даю слово... исправлю всё это!!

— Народ скал не доверял Аликорнам никогда! Наземные создания, не знающие когда нужно остановиться, вот кто они и ты сам! Обнаружив свой предел, что сделали они? Пытались обойти его, сходили с ума, теряли власть над собственной же магией! И ты даёшь своё слово!? Зайдя так далеко, ты просто даёшь мне своё слово!? Какой мне прок от него! Почему бы мне не избавиться от тебя здесь и сейчас, и тогда всё прекратится! — глухой рокот голоса Амергала оглушил сжавшегося вороного, неожиданно оказавшегося в крепкой хватке каменной лапы. Острые когти вошли в стену, не позволяя аликорну сдвинуться с места, без риска оцарапать шею об заточенные края.

— Кхе... Символьная магия... избавься от меня, но это ничего не изменит... — едва слышно прохрипел Ван, с надеждой ощущая, как когти перестали сжиматься. — Можешь не доверять, но так оно и есть.

— Ты... — пасть ящера распахнулась в дюйме от носа вороного и внезапно захлопнулась, сжатая едва различимым облаком телекинеза. Клыки со стуком сомкнулись, выплюнув фонтанчики гранитной крошки. Рядом плавно шагнула огненноокая демикорн, изучающе рассматривая Вана, будто видела впервые в жизни его и вообще похожих на него. Забавно шевельнув носом, она принюхалась к его гриве.

— Он. Пахнет. Едой. Он долго носил еду рядом с собой. Её аромат усиливает наше гадкое чувство голода, — камень-зрачок в груди полудемикорна скользнул по чёрному аликорну и потускнел, будто потеряв к нему всякий интерес. Втягивая воздух и облизываясь, огненноокая обернулась к Ящеру. — Освободи его, низший. Он утолит наш голод, раз это не под силу тебе и умирающей.

— Ты смеешь мне приказывать? — сухо спросил Амергал, но, встретившись с презрительным взглядом огнистых глаз, осёкся.

— Смею. Приказываю, — так же сухо и не отводя в сторону взгляда, проговорила полудемикорн, и вороной с ужасом понял: рядом стояла кто угодно, только не Диксди. В её тоне сквозила власть и совершенно отсутствовал страх перед этим, почти втрое большим гигантом из прочного камня, выдержавшего прямое попадание заклинания прямо в свою угловатую морду. Она пугала. Старшая излучала воинственность, но всё же была понятной. Лишённые зрачков полыхающие глаза могли принадлежать лишь чудовищу, но никак не демикорну, которую Ван знал.

— Прежде всего пусть отменит своё заклинание! — голос Калиго раздался позади спин Ящера и Диксди. Стоя поодаль, она внимательно рассматривала прижатого к стене жеребца. Заклинания в заменяющей зрение пластине сменяли одно за другим. От мага не тянулись нити к неведомым артефактам, значит, он не использовал их. Магии в аликорне тоже не было. В её зрении желтоватый камень был прозрачным, и в его центре медленно вращалась замкнутая на самой себе магия, не позволяя аликорну сплести и простенького шарика огня над кончиком рога. Тут было что-то совсем другое, и непонимание случившегося пугало Королеву больше, чем неожиданное появление Вана в коридорах. — Ты ведь сможешь это исправить? Хотя я не понимаю, как тебе это вообще удалось. Конечно, колонны перегружены магией древних, но и это не позволило бы тебе учинить столько разрушений. Она — источник возмущений в заклинаниях. Будь ты даже подкован в магии символов не хуже кисточковых, линии так и остались бы линиями или, в лучшем случае, плеснули бы безобидными огоньками, как это было только что.

В безобидности чёрной молнии Ван сомневался. Заклинание сработало как нужно, подарив короткий миг свободы. Скорее всего, сам Ящер оказался далеко не так прост, как думалось вороному на первый взгляд.

— Схема... у меня есть схема, но всё будет зависеть от тебя, Амергал! — вороной зажмурился, заметив, как из запястья каменной лапы выдвинулись острые грани кристаллов. Между ними скользнула дуга крошечной молнии. — Дай слово и я прекращу эти разрушения... Дай слово... что вернёшь Диксди и позволишь нам уйти! Мне понадобится ровное... просторное место... для заклинания...

В этом-то как раз вороной и не был уверен, но блеф и есть блеф. Прежде всего, ему нужно было время понять, почему его заклинания активировались раньше срока и совсем не так, как они были задуманы. Когда он только чертил конструкции заклинаний, они казались чёткими и кристально понятными. Сейчас же он с трудом мог вообще вспомнить, что и в каком порядке он чертил, думая лишь о том, как отвлечь внимание ящеров от Диксди. С нею открыть портал прочь из владений каменных ящеров было бы проще. А сейчас... главным пунктом плана было избавиться от сжимающей горло лапы и опасно скрежещущих по камню когтей. Пускай поверят, будто всё это устроил он один. Это сделает их осторожнее. Заставит считаться с ним. Выиграет ему время, столь необходимое для придумывания способа выпутаться из этой непростой ситуации. Переведя взгляд на синюю демикорна, Ван сглотнул. Она была совершенно чужая. И не из-за драконьего облика, осыпающегося отслужившими своё кусками. От неё исходили волны уверенности, дикости и чего-то ещё, вызывающего инстинктивный ужас. Вороной был готов поспорить, тёмная тоже ощущает это, поэтому держится чуть в стороне. Амергал... возможно, но его опасения скрывала напускная злость и жёсткость.

— Испарившись, ты принёс бы куда больше пользы. Как тебе вообще удалось выбраться!? — проскрежетал Ящер, отвлекая вороного от невесёлых размышлений, вынуждая того жмуриться от горячего дыхания. Ощущение было, будто его за горло держит ожившая каменоломня.

— Она... помогла... — Ван кивнул в сторону Диксди, ощущая, как шкурку на шее царапнула грань когтя. — Пока не стала... такой... открыла дверь.

— Ты лжёшь. В рудиментарном облике она не отличается от зверя. Стража едва смогла загнать её в единственное место, способное пленить её и не дать разрушить всё на своём пути, — выдохнул Амергал, смотря в глаза аликорну.

"Вот как, они знали. Специально заперли его в одной комнате с изменившейся демикорном. Но зачем? Шутки ради? Какая им была польза от...", — размышления вороного оборвались, едва он вспомнил подслушанный у самой двери разговор. Ну конечно, за всеми этими поисками Диксди и попыткой вырвать её из плена, встречей с его зеркальным двойником и прятками от стражников в заброшенных коридорах, из его головы совсем выпали слова Калиго. С Диксди должно было что-то случится, но только если его самого не станет. С виска Вана скатилась прохладная капля, быстро испарившаяся в сухом воздухе коридора.

— Не забывайся, низший! — телекинез охватил лапу Амергала и когти стали разжиматься против воли Ящера. Получивший немного свободы аликорн, облегчённо вздохнул. Как бы там ни было, огненноокая Диксди всё ещё на его стороне, пусть даже по не совсем понятной для вороного причине. — Объяснись, мягкотелый! Ты не похож на наш народ. Не принадлежишь одному из кланов. Твои крылья слабы, как и твоя магия, но от тебя пахнет нужной нам едой. Тебя назвали... аликорном. Что это? Твоё умение? Твоё имя? Народ?

— Аликорны... это обладающие рогом и крыльями... и магией... большей, чем у единорогов... Всего несколько в мире... Правят... Они правят Эквестрией... и... и Кристальной Империей. Там... в мире снаружи... — хрипло проговорил вороной, стараясь отодвинуть от себя каменную лапу, но копыта лишь бессильно скребли по каменной чешуе.

— Эквестрия? В мире, известном нам, нет названных тобой мест. Экви правят Кланы из числа свободных, и Кланы принесли в Экви мир и безопасность. Мы победили Тартар, свергли их алчных правителей. Мы изгнали существ мрака в подземелья и закрыли туда пути. Пленили вендиго. Разрушили неприступные острова сирен, несущих раздор. Избавили горы от дышащих огнём ящеров, опасных для желающих облагородить долины городами. А затем мы свергли самих Древних. Победа или поражение одного из нас, сила для каждого из нас. Не скованные приказами, как боевые единицы, мы свободные и наше имя "Оружие"! Всего один из каждой сотни обретал свою волю и свободу разума, пополняя наши ряды, пока создателям не пришлось считаться с нами, — с гордостью проговорила огненноокая, прикрыв полыхающие пламенем глаза, не замечая отсутствия должного почтения на мордочке озадаченного вороного. Скорее всего, он просто из тех мест, куда ещё не дошла слава великих Кланов. Это простительно. Такой как он мог жить только благодаря заслуге Кланов. Миру, ставшему безопасным для подобных слабых жеребцов как он. — Аликорны не могут быть правителями Экви, если в них столько же силы, сколько в тебе. Мир Экви пожрал бы их, если уже не поглотил без остатка.

— Мир... изменился. Ты просто забыла... по какой-то причине не помнишь этого... — вороной с трудом уцепился копытом за лапу и подтянулся, вдохнув чуть больше сухого и пыльного воздуха. — Ты демикорн. Пришла со мной сюда... вернуть свою связь с артефактами. Но они что-то сделали с тобой и ты изменилась! Диксди, очнись же...

— Это не наше имя, мягкотелый аликорн, — гулко отозвалась огненноокая.

— Но... — Ван перевёл растерянный взляд на Королеву.

— Ограничитель прототип девять, хранил личность, обладающую памятью и опытом рыцаря Богини, Лацертуса. Одного из немногих, знающих больше других и принадлежащих к первому поколению. Скорее к первым из первого поколения, — осторожно подала голос Калиго, встав чуть в стороне от погрузившейся в воспоминания демикорна. Возможно огненноокая и слушала её, но явно не подавала вида. — И ты... ты... уничтожил его. Переписал поверх повреждённую личность. Ритуал требует от демикорна не только физических сил. Успех напрямую зависит от силы личности в момент, когда потоки магии будут распечатаны в его сердце, если рядом нет Алого Мастера. Ты — причина по которой ритуал пошёл совсем не так, как был задуман. Когда камеру разнесло в осколки и в коридоре появилось... это... у меня был всего один шанс раскрыть её потенциал полностью и вернуть в нужное состояние. Заставить испытать горечь утраты. Позволить ей растерзать тебя пока её сознание частично одичало... но ты и тут умудрился всё испортить! Ты сбежал, а она застряла в своей крови, в своей сущности, составляющей треть её самой. Замкнулась в силе, когда-то подарившей жизнь таким как она и я!

— Отлично... я теперь ещё и в этом виноват... — с трудом фыркнул вороной, стараясь не думать о мерцающих кристаллах в запястье Ящера, зловеще переливающихся всполохами в опасной близости от его мордочки. Лишь воля Амергала сдерживала эту диковинную подземную магию, не позволяя ей разрядится. Что же случится, когда у Ящера кончится терпение, вороному даже представлять не хотелось. — Ты ничего не знаешь о том, как вообще ей достался этот ограничитель! Лацертус? Этого имени не было в "око-часах"... когда я принимал решение... И знаешь? Я поступил бы так снова! Мне... мне нет дела до твоих желаний. Она только начала узнавать мир, радоваться мелочам и находить друзей... а ты... превратила её в монстра!

— Назойливая вещь на нашем бедре — ограничитель? Он выглядит иначе, чем мы помним... — прокомментировала сказанное Ваном огненноокая.

— Я не хотела этого! Мы были вынуждены! Пока в ней кипит сила Древних, полыхает третья часть нашей расы, чистая и незамутнённая, — гулко топнув механическим копытом об пол, выкрикнула Калиго. — Нам нужна была эта сила! Любой ценой, аликорн, даже если этой ценой будешь ты. Не столь большая утрата ради сохранения этого места и её безопасности...

— Я?! — вороной дёрнулся, с трудом вывернув прижатое к стене крыло. — Мы могли вообще не придти сюда!

— Калиго ждала её. Она знала, форт защитит Залог Договора, как и стражи долины. Но она не думала, что на путь сюда у Залога... Диксди, как ты её называешь... потребуется столько времени, дымчатогривая копия Пепельной Тени. Мы могли придти сами, но ходы к долине обрушились, когда хранилище боевых артефактов испытало на себе чудовищный удар изнутри, — прорычал Амергал, склонившись к уху вороного.

— Возможно это и к лучшему. Ограничитель привёл бы её сюда раньше или позже. И вот, когда всё сложилось почти идеально, с нею заявляешься ты, обладающий внешностью несущего бедствия жеребца. Тебе нужно было позволить её сердцу расколоться, выпустить скованную силу, — тихо проговорила Калиго, устало покачав головой. — Поверь, так лучше для неё, остаться здесь, в безопасности, по собственному желанию. А ты оказался...

— Тебе не по зубам, да? — едко выплюнул Ван, покосившись на искрящийся вокруг лапы телекинез. Огненноокая по-прежнему сдерживала когти Ящера от смыкания, пусть даже и делая вид, будто её тут нет, слушая то Амергала, то Королеву. Хотел бы Ван узнать, что у неё сейчас на уме. — Признай, Хранитель, ты перед выбором. Согласись с моими условиями... и я прекращу разрушения набирающие силу с каждой минутой нашего... кх... разговора. Избавься от меня — и тогда тут начнётся кромешный кошмар...

— Слова сильного, мягкотелый аликорн, — фыркнула полудемикорн. — Слова остаются словами, если за ними не стоит дела.

— Амергал, взгляни на его грудь... — мягко проговорила Калиго, пристально вглядываясь в желтоватый камень на груди аликорна. На её мордочке расплывалась улыбка, будто она раскрыла давно мучащую её загадку и теперь стояла прямо перед её решением. — Вот как ему удалось пройти мимо чующих магию колонн. До чего знакомый символ... Всё-таки Пепельная Тень. Вычитал заклинание в его дневниках? Нет, их все я довольно неплохо знаю сама... Расшифровал записи? На это бы у тебя не хватило времени... Ну конечно. Ты побывал в его кабинете, плутая по бесконечным коридорам. Вот как ты избегал встречи со стражей. Не знаю, что ты там нашёл, но применил ты это, явно не понимая последствий. Твой взгляд говорит за тебя, аликорн.

— О чём ты, Калиго? — Ящер настороженно покосился в сторону тихо и нервно рассмеявшейся Королевы, размеренно топающей копытцем по полу.

— Он вскрыл кристаллы с запертыми заклинаниями армии Сомбры, — резко перестав смеяться, отчётливо произнесла тёмная, усевшись на ближайший камень, будто силы покинули её всю разом, а на плечи рухнула тяжесть прожитых веков. Склонив голову, она смотрела в пол. Звучащий вдали грохот падающих колонн и металлический гул открывающихся и запирающихся вновь стальных дверей, перестали существовать для неё. — Он распечатал остановленное мною ценой нескольких лет поисков нужного заклинания и нужных кристаллов... зачем... так хотел помочь ей? Пусть даже это уничтожит здесь всё, включая его самого? Я ошиблась, в нём есть крошечная крупица Пепельной Тени. Столь ничтожная, что он сам этого не осознаёт. И поступает так же. Приносит с собой бедствия.

— Не сравнивай меня с... — вороной захрипел вновь, ощущая усилившееся давление каменной лапы.

— Хватит! — рявкнул Ящер. — Я уже довольно наслушался тебя!

— Аликорн, ты не всё понимаешь. Это место, эти раскинувшиеся глубоко под скалами руины, оставшиеся со времён куда более древних, чем ты себе можешь представить... Ящеры всегда жили тут. Задолго до того, как каменные коридоры пронизали эту часть гор, соединяя разрозненные залы и комнаты. Их гроты лежали ниже, ближе к сердцу горных хребтов, пульсирующему жаром самой земли. Там они рождались, становились сильнее и однажды обнаружили, что часть пещер стала местом заточения опасных существ, запертых за дверьми, созданными магами перед Великим Катаклизмом, — мягко и медленно говорила чёрная демикорн, прислушиваясь к гомону суетящихся в туннелях ящеров. — Самонадеянно объявив войну, ящеры оказались отброшены силами... наших предков. Ушли глубже, научились слушать скалы, познавать руду и металлы, приручая силу кристаллов без вмешательства в их рост и форму, познавая их желания и принимая внутреннюю силу самоцветов. Время не стояло на месте, и наши народы встретились снова. Мы, ставшие детьми нашей Богини, и они, потомки каменных гигантов, познавших силу в единении со скалами. После множества ожесточённых битв Лацертус заключил мир, отдав жителям гор старые гроты, укреплённые магическими дверьми, не позволяющими пройти в них никому, кроме знающих их секрет.

— Что-то я... не вижу связи. Как погляжу, у вас тут... всё отлично и без Диксди... — сдавленно прохрипел вороной.

— Эти древние заклинания требуют силы. Границы владений ящеров неумолимо сжимаются, отдавая части ходов, туннели и старые шахты. Барьерам нужна та самая древняя магия, буйная и когда-то пульсирующая в этом мире противоборством стихий. В нас эта сила спит, пробуждаясь, когда демикорн впадает в состояние нулевого поколения. Того самого, что жило до прихода Богини. Без этой силы мне не вдохнуть жизнь в угасающие артефакты, некогда поддерживающие жизнь подземных руин и со временем... всё находящееся тут, ценное и не очень, способное причинить вред или помочь, окажется на поверхности. Будет найдено любопытными исследователями пещер и чрезмерно алчными жителями поверхности. Как по мне — пусть так. Живущие короткой жизнью вполне заслуживают неприятностей на свой круп за своё неуёмное желание сунуть везде свой нос. Но лишь тут я могу жить. Только это место, отделённое незримыми барьерами не даёт мне обратиться в ничто. И поверь, я хочу жить. Твоя спутница и клокочущая в ней кровь — единственный шанс для меня сохранить владения, дающие мне жизнь, отдаляя момент обращения в чёрную невесомую пыль. Пусть даже у меня не выйдет вернуть прежние границы владений ящеров, но остановить их медленное сжатие ещё возможно, — Калиго бросила короткий взгляд на безучастно стоящую огненноокую. Существо явно скучало, слушая разговор вполуха. — И тут появляешься ты. Несёшь свою справедливость, поступаешь так, будто это правильно. При этом, не понимая ничего и причиняя разрушения! Отнимаешь нашу с Амергалом возможность вдохнуть жизнь в древние системы, способные дать его потомкам больше сил, сохранить этот мир в изоляции от поверхности и не дать каменным аркам окончательно потерять свою силу!!

— Ещё скажи, что с самого начала... не планировала оставить её тут! — Ван ударил копытом по каменной лапе, ставшей единым целым со стеной за его спиной. Ящер даже не пошевелился, словно и не заметил удара. — И нашла бы повод избавиться от меня в любом случае. Ведь так?

— Конечно, — Калиго пожала плечами и вздохнула, казалось, этим удивив даже Амергала. Она выглядела разочарованной и немного растерянной. Кончик лишённого перепонок крыла бесцельно царапал пол, издавая тонкий писк от трения кости по камню. — Всего несколько часов назад твоя гибель могла бы вернуть её из нынешнего состояния. В любом другом случае, твоё исчезновение лишь оборвало бы связующую с внешним миром цепь. Позволило ей остаться тут со спокойным сердцем. Со мной. И я обучила бы её многому. Передала бы всё, ставшее известным о бесполезно вращающихся в оплавленных котлованах сердцах. Быть может, ей удалось со временем взять эту силу в свои копытца. Наследие нашей расы, медленно угасающее в забытых туннелях посреди гор. Её место здесь, а не в опасном мире над скалами.

— Ты ничего не знаешь о мире наверху, чтобы так судить о нём! — вороной пнул удерживающего его ящера и тотчас пожалел об этом, ощутив боль в ушибленном копыте.

— Я знаю о твоём мире больше, чем ты себе представляешь. Он опасен для неё... Не важно по какой причине, у меня есть основание так считать. Учти, если залы кладок продолжат разрушаться, Амергал избавится от тебя, как только её рудиментарное тело окончательно распадётся. Этого момента осталось не так долго ждать. Когда это случится, я уже ничего не смогу исправить, — Калиго развела передними копытами, и, со стуком опустив их на пол, поднялась с камня. — Говоришь, тебе нужно ровное место для своей схемы? Идём... я знаю, где это. Мы как раз туда направлялись все вместе, твоё "эффектное" появление лишь задержало нас.

— И это слова Королевы... — вороной не без беспокойства посмотрел в сторону изучающей старый барельеф полудемикорна. От ярости Ящера отделял лишь её телекинез и рудиментарный облик, как бы это ни звучало странно из уст Калиго. Лапа гиганта сдвинулась вбок, и Ван ощутил под подбородком шершавую каменную поверхность. Задние копыта вновь перестали ощущать пол и перед глазами запрыгали предательские звёздочки слабости. — Акххх!

— Хранителем Скал является Амергал. Его слово последнее. Мне льстит твоя переоценка моей роли, но я лишь помогаю запустить старые, оставшиеся в наследство артефакты. Отыскать нужные кристаллы и помочь молодым поколениям стать сильнее через вживление новых магических камней в их тела. Благодаря мне ещё живут оставшиеся от прошлого механизмы, — Калиго, жужжа своим механическим копытом, сделала несколько шагов по коридору. — Просто наши с ним цели совпадают. Чего не могу сказать о способах их достижения. Конечно, ты можешь попытаться сбежать. Возможно, прихватив с собой Диксди. Твой путь завершится у первых же врат, а с каждым разбитым яйцом ярость Амергала будет расти многократно. Подумай над этим.

— Сможешь прекратить это и спасти кладки... я подумаю над твоей просьбой. Сбежишь, как предполагает Калиго — и я найду тебя. Изувеченный негатор не поможет тебе скрыться. Ты покинешь эти владения лишь горсткой пыли, если она вообще от тебя останется, — мрачно проскрипел Ящер. Прочные клыки, способные разжевать не только камень, но и железо, гулко клацнули над самой головой Вана, внезапно получившего свободу.

— До тех пор, пока он не накормит нас, ни ты, низший, ни ты, умирающая, не будете решать его судьбу. Пусть утолит наш голод, — надменный голос полудемикорна грохотнул по коридору, вновь сплетаясь с эхом и наполняя голову вороного перезвоном. Облизнувшись она встала рядом, всем видом показывая, будто он стал её собственностью и это решение не может подвергаться сомнению. — После можете делать, что пожелаете. Это будет нашим подарком, как знак щедрости и покровительства с нашей стороны, слабые.

— Она испытывает моё терпение... — гулко бросил Ящер в сторону Калиго. Та лишь слабо дёрнула крыльями, плавно зашагав по коридору к залам. Если она и хотела что-то сказать в ответ, это угасло ещё на кончике языка.

— Я исправлю... всё... но в замен вы вернёте Диксди прежнюю личность и позволите нам обоим покинуть это место, — попытался как можно увереннее проговорить вороной, поглядывая на не так давно царапающие его шею острые когти.

— И тебе лучше сделать это, аликорн, — хмуро откликнулся Амергал, вышагивая рядом.

Ощущая под копытами дрожащий от шагов гиганта пол, Ван лихорадочно размышлял над решением проблемы. У него будут весьма печальные перспективы, не сумей он разобраться в причине землетрясений и появившихся из ничего призраков. Да и Диксди окажется не в лучшем положении. Пусть даже она ведёт себя дико и постоянно упоминает свой голод. Пока она думает, будто у него есть нужная ей еда, это даёт шанс заручиться её поддержкой. Эти двое определённо опасаются ту, кем стала Диксди. И раз это так, ему тем более не стоит делать из неё врага. Да ещё оставалось под вопросом, что именно является для неё едой и почему он ею пахнет. От нехорошего предчувствия по спине аликорна пробежали мурашки.

Сам того не заметив, вороной замешкался, и, ощутив грубый рывок, отправился в короткий полёт по коридору, приземлившись мордочкой в пыль у задних копыт Калиго. Адаптивный артефакт, заменяющий ей ногу, переливался тусклыми вспышками кристаллов, самоцветов и полупрозрачных пластинок, плавно скользящих внутри механической начинки. Шарниры, поршни, изогнутые детали, имитирующие суставы и мышцы, шевелились под пластинками брони с редкими прорезями и щелями сочленений. Шрамы на бедре уходили под несколько узких пластин с выбитыми на них инитиумнарскими символами. Мерцающими изнутри короткими вспышками магии каждый раз, когда артефакт оживал и делал шаг по велению своей обладательницы. Создавший это устройство был мастером, и в этом не было и тени сомнений. При каждом шаге магические камни загорались, поднимали конструкцию с жужжанием десятка шестерней и ставили обратно, с лёгким клацаньем выдвигая упорные язычки, не дающие суставам прогнуться под весом тёмной. Едва контрольные уголки в цилиндрах занимали своё место, самоцветы гасли, получая краткий миг отдыха.

— Возвращение её личности и твоя свобода, но только когда ты остановишь этот кошмар, аликорн, — хрустнул над ухом Вана Амергал, подняв того за холку и потащив за собой будто плюшевую игрушку. — Не сможешь выполнить слово, клянусь Вечными Скалами, я навешаю на тебя сотню негаторов и выкину в заброшенные шахты, где поедающая магию руда вытянет из тебя твою вечную жизнь!

— Поставь мягкотелого аликорна на место, низший! Мы не давали тебе права прикасаться к нему! — вышагивающая рядом огненнокая, бросила короткий взгляд на Ящера и этот взгляд совершенно не понравился Калиго. Пламя в полуприкрытых глазах полыхнуло с новой силой и из-под век потянулись тонкие нити огня, огибая скованные костяной броней пряди гривы. Королева мысленно обратилась к Алой, умоляя сохранить демикорну нулевого поколения крупицы терпения до того, как её рудиментарный облик окончательно опадёт с тела. Амергал был силён, но Калиго не знала, какие пределы могут обнаружиться у этой, хоть и ослабленной телом девятого поколения, древней сущности. Проверять это было бы безумием. В планы тёмной не входила битва между Ящером и её ключом к заброшенному комплексу.

— Амергал, отпусти его... — тихо проговорила Королева с облегчением вздохнув, когда каменная лапа выпустила отряхивающегося и фыркающего жеребца. — Ты сказал, в ограничителе было другое имя. Чьё?

— Хартгеар. Это сказали "Око-часы" перед тем как мне дали возможность выбрать, чью личность сохранить, — неохотно ответил вороной, потирая саднящую шею сгибом крыла. — Какие бедствия принёс с собой Пепельная Тень?

— Хм. Теперь тебе стало интересно, когда твоя жизнь висит на тонкой цепи? Хорошо... Он искал ответы на вопросы, заданные слишком давно, чтобы кто-то из живущих смог удовлетворить его любопытство. Я привела его к артефакту в зале Хранителей. В том самом зале. Я показала ему отблеск былой силы, сосуды знаний, способные изменить многое в мире. Возможность пробудить старые руины и дать миру, пострадавшему от битвы с Хаосом, покой, и кров тем, кто его лишился. Но он... он решил поступить иначе. Использовал заклинание, истощившее артефакт и погрузил в беспамятство его разум. Я просила прекратить это, оборвать ритуал до того, как станет поздно. Он не стал слушать меня. Зал наполнился кошмарами Спящих. Стал местом их сна, где ощущение пространства теряется для каждого, в ком теплится жизнь. Ты ощутил это на себе, не так ли? — голос Калиго звучал размеренно и тихо, на фоне отдалённых ударов и скрежета закрывающихся дверей. — Вернувшись сюда израненной и слабой, я встретилась с препятствием. Да, мне удалось оживить старые лечащие камеры и позволить ящерам позаботиться обо мне. Долгие годы ушли на поиск деталей к сохранившимся адаптивным артефактам. Перебор самоцветов с живущей внутри магией, способных заменить источники силы. Вернуть себе утраченные хвост и копыто. И всё же, с потерей ограничителя и жизни, был утрачен и ключ к этому месту. Мне оставалось только ждать, пока не придёт она. Ограничитель главы её поколения должен был оказаться в форте. Об этом я позаботилась лично, пока у меня была такая возможность. Век проходил за веком, я теряла чувство времени, живя среди каменных ящеров, встречая и провожая их поколения. А она не приходила. До этого дня...

Глаз артефакт Калиго коротко вспыхнул красным и массивная дверь, покрытая вязью вырезанных на поверхности узоров, медленно расползлась на две половинки, скрывшись в пазах. В мордочку Вану дыхнуло пылью и дымом. В коридорах шёл бой...

Призрачные фигуры единорогов в чёрной броне, поднявшие забрало, небольшими группами сталкивались с защищающими перекрёстки ящерами. Один из шепчущих призраков направился к Амергалу и пал от стремительного удара когтями в грудь. Полупрозрачные когти, со скрежетом и рассыпая искры, вонзились в центр горящей на броне магической схемы, расплескав по полу огнистые брызги. Под визгливый вой ветра фигура исчезла, словно её никогда и не было. Только следы от копыт остались на полу, обрамлённые гаснущими язычками зеленоватого пламени.

Едва заметные барьеры, натянутые между поглощающими магию колоннами, обращали в пыль призрачные фигуры, но этого было недостаточно.

— Не дайте им добраться до зала кладок!! — крикнул показавшимся впереди ящерам Амергал, обратив в ничто ещё одного призрачного мага. — Остальные к запасам кристаллов. Меняйте их в колоннах до того, как они будут истощены! Живее!

Миновав несколько развороченных дверей, Ван очутился в коридорах, куда бой ещё не добрался. Из боковых дверных проёмов на него смотрели помятые и частично раненные ящеры. В их глазах плескалась решительность и ярость, едва они замечали вороного. Среди них мелькнула и Страйда. Плечо ящерки пересекал широкий разрез, наспех скреплённый двумя полосками металла, клёпками и небольшими кольцами. По каменной шкурке вязко текли чёрные маслянистые капли, с шипением падая на пол. Она выглядела уставшей.

— Камень в лапах говорить, ты всему вина. Арки зала начать падать. Много яиц погибнуть. Все мои погибнуть. Страйда не иметь маленький ящер. Ты, аликорн, приходить и нести гибель, так говорить Амергал, — прошипела она, шагнув к вороному. В усталом голосе прозвучали нотки злости, когда сделав шаг она занесла над собой лапу с иззубренными когтями. — Ты...

Амергал перехватил запястье ящерки в тот самый миг, когда вороному показалось, как когти проходят через его шею. Проскрежетав несколько непонятных слов и кивнув в сторону оскалившейся огненноокой, Хранитель Скал отбросил ящерку к стене. Всхлипнув, она припала к полу и скрылась в боковом проходе. Больше никто напасть не пытался, но угрюмые взгляды ощущались холодными иглами на спине вороного.

— Доволен? — грохотнул голос Ящера над головой Вана. — И это слова тех, кто знает твой язык. Остальным приходится лишь смотреть с осуждением тебе вслед.

Ящеры и в самом деле тихо повторяли несколько щелкающих слов, каждый раз, когда аликорн проходил мимо них. С вопросом в глазах он посмотрел на Калиго.

— Они повторяют — "Гибельная Тень". Так тебя запомнят тут, аликорн. Покинув эти владения, ты никогда не сможешь вернуться сюда, — чуть растягивая слова, ответила она вздрогнувшему вороному.

Теряющую рудиментарный облик Диксди не волновал этот шёпот. Смотря на ящеров как на камни под копытами, она спокойно шагала сбоку, разминая время от времени крылья и царапая стены когтями, словно наслаждаясь резким визгом прорезаемого камня. Особо мерзко вскрикнув, стальной коготь отвалился и застрял, оставив на крыле новый, маслянисто поблескивающий костяной поверхностью. Озадаченно осмотрев его, полудемикорн сложила крыло.

Зал Кладок предстал перед вороным во всём великолепии подземной архитектуры. Чуть покосившийся и засыпанный обвалившимися кусками поддерживающих свод арок, он держался, олицетворяя мастерство неизвестных строителей. Несколько массивных ящеров сдвигали в стороны обломки. Видимо, Амергал уже успел предупредить их через свои магические камни. Большая часть пола была свободна и почти идеально подходила к созданию символьного заклинания. Бросив последний взгляд в сторону огненноокой, вороной начал вырисовывать схему, что оказалось не такой простой задачей. Не зная причины искажения магии, не понимая природы появления призраков вместо его собственных копий и не в силах вспомнить последние слова аликорна, он решил прибегнуть к самому старому заклинанию из вычитанных им. Расходящееся как щит, некогда выкинувший чейнджлигов из Кантерлота, оно должно было вытеснить непрошеных бесплотных единорогов прочь от залов. Ещё несколько символов обратили бы сферу в аналог его кинжала против "скрипунов". Но это была лишь теория. Применять на практике подобное вороному ещё не приходилось. Особенно в таких масштабах. Любая неточность может стать фатальной. Вороной сглотнул ком в горле и продолжил наносить линию за линией.

Тем временем, скучающая полудемикорн с любопытством рассматривала одну из боковых дверей в стене зала. Щёлкнув копытом по мерцающим в стене кристаллам и не добившись никакого результата, она просто вырезала треугольный кусок, дважды ударив снизу вверх рогом. В темноте, обложенные вокруг кусками плит, вырванных из пола и стен, переливались вытянутые каменные шары, облепленные осколками самоцветов. Над ними, частично уходя в округлый потолок, плавно переходящий в стену, торчал накренившийся бак из толстого стекла. Тёмная жидкость переливалась внутри него, медленно капая из небольших отверстий на пол. Почти осязаемой тьмой, вязкий чёрный дымок плавал в сантиметрах от пола, поднимаясь вверх крошечными завитушками от движения воздуха. Презрительно стряхнув с копыта тонкие ленты этой дымки, полудемикорн отвернулась.

— Она не помнит... Ограничитель должен был привести её в чувство. Распознавание систем ограничителя в этом зале не видит её, — тихо прошептала Калиго, заметив отсутствующий взгляд огненноокой, остановившись на пороге в зал. — Ей всё равно. Всё тут для неё просто пыль. Лацертус, Хартгеар... чья бы личность не была в ограничителе, она не способна взять контроль. Как ты мог пообещать аликорну вернуть ей личность!?

— Так или иначе, время на нашей стороне. Рудиментарный облик постепенно теряет силу, но его всё равно должно хватить для перезапуска залов, — глухо отозвался Ящер. — Не справится этот жеребец, исправит она.

— Но это погубит её. Она нужна мне. Она нужна всему этому месту, а не только твоему новому поколению! Таков был наш договор, когда я согласилась провести ритуал! — Калиго встала перед ящером, уставившись в его зеленоватые глаза своим тускло горящим артефактом. — Пока она жива, она ключ к Спящим, шанс пробудить их!

Королева внезапно замолчала, отведя взгляд в сторону. Огненноокая развлекалась с пыльной панелью на стене, перебирая наугад мутные клавиши из самоцветов. Убедившись в бесполезности этого, она просто вдвинула панель обратно, зашагав в сторону расходящихся от зала туннелей. Большая часть из них была перекрыта, так что уйти ей было некуда.

— Я слишком долго слушал твои легенды. Ты пытаешься оживить прошлое. Я — дать шанс будущему. Тем, кто займёт моё место, сможет выжить, даже если охранные барьеры моих владений угаснут окончательно. Ты сама часть прошлого, тянущего тебя в тёмные глубины времён, когда скалы уже были стары, — Амергал стиснул край дверной рамы, оставив на металле глубокие вмятины.

— Без неё и мощи этого места твоё новое поколение будет перемолото в пыль, припудренную пустыми самоцветами!! — сдавленно вскрикнула Калиго, махнув своим костяным крылом в сторону бесцельно бродящей по залу огненноокой.

— Стражу не добраться до этого места, — Ящер пожал плечами, отправив в рот обломок камня.

— Я не говорю о страже! Сюда придёт ОНА! — Калиго прижала копыто к губам, поняв, что сказала это громче, чем того хотела. — Форт хранил залог договора столько веков. Стражи оберегали её путь. Но этого мало! Амергал, последний шанс избавить мир от тени над моим народом — вернуть это место к жизни. И из всех ограничителей способных это сделать, лишь один остался в целости.

— Я сказал своё слово, Королева, она отправится со мной и отдаст свои силы залам, — Ящер прислонился к стене, наблюдая за суетящимся жеребцом, неловко чертящим изогнутые линии при помощи обломка скалы. Полупрозрачные когти дрогнули, всегда готовые оборвать чародейство, взбреди в голову вороному выкинуть какой-то нелепый фокус.

Скрипнув зубами, Калиго хлестнула по камню сегментами хвоста. Всё шло не так, как она представляла в своих планах. Чувствуя себя правительницей, она почти забыла насколько зависит от камня на своей груди. Почти забыла, что её цели не совсем совпадают с целями Хранителя Скал. Ящер был прав по-своему, но это не делало её желания менее значимыми. Не для того она ждала появления хоть кого-то из собственного народа столько веков, чтобы теперь отказаться от своей цели. Стараясь сохранять видимость спокойствия и согласия с Ящером, она лихорадочно оглядывала зал в поисках хоть малейшего способа достучаться до ограничителя огненнокрылой. Несколько стражей лежало у стены под грудой камней. Бесполезные и повреждённые задолго до её становления Королевой. Нет, нужно было что-то ещё, и она отчаянно искала это. Взгляд артефакта остановился на чёрном жеребце, увлечённо чертящем на пыли дуги и окружности. Едва ли он понимал, как исправить ситуацию. Скорее всего, он сделает ещё хуже и тогда...

Калиго хищно облизнула ровные ряды клыков. Опыт экспедиций в этот комплекс не был бесполезным. Под землей осталось немало мест, неизвестных ящерам и сохранивших охранные механизмы в действии. Она уведёт отсюда огненноокую прежде, чем кто-то успеет помешать. Крупицы подслушанных разговоров первого поколения сделают ложь почти достоверной. Она пойдёт за ней в зал Хранителей. "Спящие" помогут ей, в этом она не сомневалась, столько времени слушая их шёпот, внимая скользящим перед нею воспоминаниям. Она пробудит их любой ценой.

Прежде, чем она сделала шаг, с центра схемы развернулся полупрозрачный слепящий шар, поглотив удивлённо вскрикнувшего аликорна. Массивный силуэт Ящера метнулся к границе искрящейся на полу схемы, но когти не успели разорвать заклинание, увязнув в невидимой преграде. Зал дрогнул, и ударная волна вышвырнула ящера в коридор. По поверхности заполненной белёсой дымкой полусферы заскользили сцепленные, словно звенья цепи, символы кисточковых единорогов.

— Что он сделал!? Калиго! Что сделал это проклятый аликорн!? — царапая когтями пол, в зал ввалился Хранитель Скал, стряхивая с каменной шкуры тонкие полоски дыма.

— Я... я не знаю... — Калиго пыталась рассмотреть происходящее за завесой, но всё что мог различить её сбоящий артефакт это раскручивающееся как пружина заклинание, разбрасывающее вокруг себя тонкие нити к чёрным кристаллам. В её магическом зрении всё оплеталось звенящими струнами, натягивающимися с такой силой, будто хотели разорвать само пространство. Накалившись, первая из струн лопнула, погрузив зал в кромешную тьму.

В совершенной оглушающей тишине раздался короткий и яростный вопль.

— ЗАВЕРШИ! УЗОР!

9. Шёпот Спящих, холодный расчёт и поглощённые жизни

Вороной завершает своё заклинание и оказывается в плену более сильных, наложенных на зал чар. Демикорн нулевого поколения, проявив нетерпеливость, вмешивается в эту магию, не в силах ждать, пока её отведут к еде. Выполнив её просьбу, Ван узнает нечто жуткое. Тем временем маг Ордена возвращается из экспедиции и пересказывает о случившемся в долине. Калиго хочет узнать, что смог увидеть вороной, окунувшись в пробуждённое от сна заклинание, и у неё для этого есть новый план. Она позволяет ему и его спутнице на время почувствовать себя "сбежавшими". Будучи в шаге от возможности покинуть не слишком дружелюбные владения ящеров, Ван и Диксди сталкиваются с новой проблемой.

Вороной не успел понять, что случилось, когда одна из начертанных линий пересекла золотистую полоску, ошибочно принятую за стык между плитами. Не считая провала в дальней части зала, окружённого сетью чёрных трещин, пол был единым монолитом, круглой плитой, ставшей основанием для возведения поддерживающих свод колонн и стен, выложенных из толстых каменных плит. Полоска тускло зажглась внутренним светом и заскользила под полом, создавая оптическую иллюзию стеклянной поверхности. То отдаляясь, то приближаясь к поверхности, линия складывалась в фигуру, частично скрываемую слоем песка и пыли. Смахнув крылом с пола песок, Ван с изумлением уставился на возникший над полом крошечный шарик, сияющий молочно-белёсым светом, как если бы сжали утренний туман и подсветили изнутри магическим огоньком. Пыль подхватил вездесущий сквозняк, сворачивая в петли от сферы к полу. Белёсый шар резко увеличился, поглотив не успевшего произнести риторический вопрос вороного, пронизывая его тело колючим холодом, и продолжил расти, упираясь в стены. Где-то за спиной вороного раздались гневные выкрики Ящера и испуганный голос Калиго, но ему уже не было до них никакого дела. Внутри пробуждённого заклинания время текло, словно вязкая смола. Белая мгла слепила, скрывая мутные очертания арок и косых колонн. В тумане раздался звонкий голос и так же внезапно исчез, оставив вороного гадать, с какой стороны он раздался. Вокруг послышался едва различимый шёпот. Пусть под копытами и была твёрдая каменная поверхность, вороного не покидало ощущение, будто он шагает на месте и, в какую бы сторону он не шёл, стены зала не приближались. Заполненное молочным туманом пространство казалось бесконечным и оттого пугало.

— Какого сена, во имя кактусов пустыни, тут творится!? — крикнул он, и его голос слабым эхом потонул в шелесте неуловимого шёпота.

— Да, да, не забудьте оставить отметку при посещении медицинского отсека... Всего доброго, — раздалось откуда-то сбоку, но развернувшийся на месте Ван увидел всё тот же непроглядный туман. Его бледные, почти осязаемые пряди скручивались и распадались под копытами и крыльями вороного, танцуя и смешиваясь, постепенно становясь прозрачнее.

— Кто тут? — сделав несколько шагов назад, он оглянулся по сторонам.

— Комплекс Щит будет вашим местом работы, проживания и обучения. Созданное благодаря неоценимой поддержке наших союзников в борьбе за безопасный мир, это строение соответствует всем требованиями прочности, комфорта и технического оснащения. Оно станет ещё одним домом, ещё одним островком посреди полных опасности Диких Просторов. Комплекс Щит. Мы — защищаем, — бодрый и оптимистичный голос произносил одну и ту же заученную фразу на Эквестрийском, с заметным, но незнакомым акцентом, едва сдерживая гордость. Так же, как и предыдущий, он постепенно стих и пропал, проскользнув мимо Вана, будто говоривший прошёл мимо. Тело аликорна охватил болезненный озноб, что-то невидимое копалось в его мыслях, дёргало за остатки его магии и сдавливало рог, пытаясь убедиться, что он настоящий. Белая мгла покрылась волнами и тошнотворно закружилась вокруг жеребца. Из тумана показались очертания тяжёлых дверей, серых стен и... пони?

Вороной обнаружил себя стоящим посреди зала, заполненного светом и жизнью. Повседневная суета, приглушённый гул голосов, отдалённые звуки открывающихся и закрывающихся дверей, цокот множества копыт преобразили заброшенное место. Впрочем, оно уже не выглядело заброшенным. Чуть сероватые стены покрывали указатели в виде толстых чёрных линий и знаки на почти понятном языке. Окружающая иллюзия была пугающе реальной. Вместо каменных завалов виднелись арки дверей. Их створки находились на своём месте, и вороной сомневался, что его воображение настолько сильное, чтобы в таких деталях представить их целыми, вместо кусков ржавого и искорёженного металла. Послышался тихий смех, и молодая земнопони в занятном облачении из лент и лёгкой ткани, продетой через бронзовые колечки, проскакала мимо него, шурша покачивающейся на боку сумкой. Остановившись напротив той самой двери, она беззаботно подпрыгивала от нетерпения на месте, ожидая пока вложенный в паз талисман зачитает её имя и позволит войти. Чуть механический голос уточнил цель визита кобылки в эту часть строения, прежде чем открыть перед нею дверь, но вороной не расслышал ответа. Сглотнув, он медленно поднял голову. Округлый свод украшали тщательно подобранные плитки. Тёмная часть искусственного неба плавно переходила в светлую, размываясь на границе сумерек и предрассветных часов. В самой светлой части зала мерцало сложенное из золотистых кусочков солнце. Ночная же часть серебрилась крошечными огоньками звёзд и острым серпом луны. Ван был готов поспорить, что плитки на потолке медленно переворачивались, имитируя смену дня и ночи, попеременно погружая часть зала в приятный полумрак и заливая светом его противоположную сторону. Опустив взгляд, вороной уставился на пол. Под его поверхностью, уходя в перспективу и искажаясь, из золотистых линий складывались фигуры. Простой треугольник раскладывался в квадрат, вращался вокруг своей оси, становясь восьмиугольником. Его стороны прогибались острыми углами внутрь, превращаясь в шестнадцатилучевую звезду.

Когда в очередной раз изменчивая фигура скользнула линиями под копытами жеребца, тот сделал осторожный шаг в сторону. Никто не обращал внимания на диковинный пол, воспринимая его как саму собой разумеющуюся деталь интерьера. Но никто не замечал и самого аликорна. Пони беседовали друг с другом, собирались кучкой у металлического шкафа с десятком стеклянных дверок, прикрывающих отсеки с упакованной едой, смеялись над одним им понятными шутками или торопливо шли по своим делам. Несколько единорогов увлечённо чертили что-то на небольшой доске, попеременно подхватывая её телекинезом и передавая палочку мела по кругу. Они устроились на удобных диванах с мягкой красноватой обивкой, расставленных по кругу в обрамлённом аркой углублении в стене. Отхлёбывая горячий кофе из стаканчиков, они о чём-то спорили, никак не приходя к соглашению. Растерянно оглядываясь по сторонам, Ван едва не вскрикнул, когда мимо него, сопровождая немолодого единорога, прошла высокая демикорн. У мага был задумчивый взгляд, словно мыслями он был далеко от этих мест, и окружающее мало его занимало.

— Боевая единица семь-пятьдесят-двадцать-ноль-два, можете быть свободны. Дальше я уже как-нибудь сам... — мягко проговорил единорог, повернувшись к высокой кобылке, идущей молчаливо и без всяких эмоций. Он пристально рассматривал её, как если бы ожидал чего-то, но не особо верил в возможность этому случиться. Разочарованно вздохнув, он жестом попросил оставить его одного. Демикорн медленно кивнула и тем же размеренным шагом ушла под позвякивание толстой брони. Доспех частично показался Вороному знакомым, похожие, но чуть легче, стояли в зале перед комнатой с диковинным зеркалом. Заглядевшись на демикорна, Ван едва не упустил из виду единорога и, обернувшись, заметил его стоящим на том же месте.

— Профессор Гласейр? Брэсс Гласейр? Ваш визит — счастливый день для всех нас! Как вам гостевой холл комплекса Щит? Нравится? Не правда ли, прекрасное сооружение? Вопреки принятым за правило радиально расположенным контурам безопасности это подземное строение разделено на отдельные секции, соединённые между собой основными туннелями, служебными коридорами и техническими ходами. Везде свой уровень доступа. Даже если в одной из частей произойдёт обрушение, что, без сомнения, не может случиться, все остальные продолжат функционировать в прежнем режиме. Великолепное решение и столь же искусное воплощение чертежей в реальность. Солнце оберегает, Луна защищает, профессор Гласейр, — подошедшая к магу единорожка медленно и с достоинством склонила голову в почтительном приветствии. В её глазах читался острый ум, помноженный на контактность и лёгкость в общении. Всё это было щедро посыпано словоохотливостью и попыткой закидать вопросами вперемешку с восторженным описанием этого места. Судя по кисловатому выражению на мордочке профессора, восторга он не разделял, несмотря на всю искренность её слов. Умело смешивая собственные успехи с достижениями комплекса, она делала их "общими", совершенно этого не смущаясь. — Более того, с таким расположением залов нам удалось избежать проблемных мест и вынести за пределы комплекса потенциально опасные отделы. Если в них что-то пойдёт не так...

— Тут уже всё пошло совсем не так, — проговорил Ван, испуганно прижав копыто ко рту. Однако его никто не услышал.

— А в них может что-то не так пойти? — без всякой задней мысли, почти на автомате, спросил маг.

— Разумеется нет! Но если что, их можно будет легко изолировать и, по возможности, устранить нежелательные последствия разработок. Ах да, я уже распорядилась о переносе сюда большей части дублирующих интерфейсов управления, в основном касающихся прикладной артефактологии. Желаете посмотреть на зал управления? Это нечто большее, чем продукт технологии и магии — скорее произведение искусства! — восторженно продолжила свою речь единорожка, слишком поздно заметив скучающий взгляд собеседника. Смутившись, она замолчала. Видимо впервые её речь вызвала совсем другую реакцию. — Вероятно вы уже обо всём в курсе. Я не подумала, обычно мне приходится встречать новых сотрудников... Так по какому делу вы решили посетить комплекс, покинув обжитые земли и преодолев долгий путь?

— Они, — Брэсс кивнул в сторону стоящего у двери демикорна, крайне умело прикидывающегося неподвижной статуей. — Существует мнение, подтверждаемое некоторыми фактами, что часть из боевых единиц проявляют волю. Демонстрируют способность быстро обучаться, в том числе и не столь необходимому для них. Копируя поведение тех, кто их окружает, они создают собственные уникальные узоры взаимодействия между собой. И не только это. В общении они используют уникальный язык, отличающийся от большинства известных нам. Его они используют намного охотнее общепринятого и догадки о его происхождении волнуют Совет. Некоторые из...

— Только поэтому? — от слов профессора перламутровая единорожка с приятной зеленоватой гривой поджала губы, словно сдерживая рвущееся наружу разочарование.

— Комплекс Щит знаменит наибольшим количеством боевых единиц, в сравнении с другими, удалёнными от диких земель сооружениями. Вероятно, тут я смогу найти ответы на вопросы или опровергнуть часть предположений, выдвинутых моими коллегами. В любом случае, я возлагаю на это место большие надежды, равно как и на пони, посвятивших себя изучению окружающего нас мира. Ваше сотрудничество было бы неоценимо... но, видимо, вы не разделяете моего энтузиазма? — спросил маг.

— Честно? Нет. Я знаю об этих слухах. Все они — результат недостаточного понимания природы, подарившей нам саму возможность дать жизнь боевым единицам. Прискорбно видеть пережитки прошлого и неспособность принять их как способ сделать мир лучше. Безопасная, спокойная и мирная Экви для всех — это то, о чём мечтает каждый из побывавших за пределами обжитых земель и оказавшихся в Диких Просторах. И мы смогли это дать. Отчасти всё окружающее, — единорожка обвела копытом перед собой. — Один из многих шагов к мечте.

— Благодарю, я начитался этих восторженных и избитых фраз в буклетах по пути сюда, буду рад, если вы избавите меня от необходимости их ещё и слушать, — кисло заметил профессор.

— Хорошо. Заложенные в ограничители боевых единиц тонкие магические программы совершенствуются. Становятся точнее, позволяют свести потери к минимуму и действовать в похожих ситуациях быстрее. Без них осваивать земли кишащие жуткими существами было бы намного сложнее. Кто захочет идти по дороге, опасаясь возможности быть напуганным или съеденным? Никто. Даже вы, профессор Гласейр, прибыли в сопровождении боевой единицы. Но только потому, что они становятся опытнее, не нужно воспринимать проблески инстинкта и обучающиеся ограничители за нечто большее, способное поставить их на один уровень с нами. Простите, но это невозможно. Вы сами убедитесь в этом... — рассмеявшись, единорожка прошла сквозь Вана, оставив за собой след искрящихся пылинок. От вороного не ускользнула её натянутая улыбка, едва маг отвёл взгляд в сторону. Да и смех был не особо искренний. — Если бы не дар Древних...

— И я и вы прекрасно понимаем — Древним никогда не было дела до наших проблем. Гексагондрагоны появились в этом мире раньше всех. Да что там, их тела — часть этого мира и магия заменяет им кровь. Только их малочисленность даёт тварям Тартара смелость вылезать на поверхность, сея панику и хаос, извращая мир и делая его непригодным для жизни. Когда-то это были лишь небольшие прорывы. Со временем они заполонили всё, прогнав наших предков с плодородных мест и уютных долин. Но кто сказал, будто Древними движет бескорыстное желание помочь? Как и все, они страшатся исчезнуть и стать легендой. "Дар", всего лишь попытка оставить о себе память. А быть может всё куда хуже. Мы привыкнем полагаться на эту силу, и однажды она обернётся против нас самих. Вы не думали об этом? — Брэсс фыркнул, бросив взгляд в сторону нескольких массивных дверей, запертых на громоздкие замки. Сложная конструкция из шестерней, поршней и изогнутых труб время от времени сбрасывала давление через расставленные в ключевых местах клапаны, окутываясь едва заметной дымкой. Регулирующие давление цилиндры вращались, скрывались в пазах и выдвигались обратно, искрясь гладкими палочками самоцветов под толстым стеклом. — Параллельно велись и другие исследования по слиянию. Многообещающие, способные дать существ стабильнее боевых единиц и при этом обладающих особыми качествами каждого из народов. В теории. Но в итоге было выбрано направление, основанное на совершенно противоестественном союзе, способном обернуться большими проблемами в будущем, чем успехами в настоящем.

— А причиной была твердолобость небожителей, о которую все эти исследования разбились. Соглашения с пегасами, не желающими и носа показать из своих облачных городов, достичь не удалось. Они будут ждать, пока мы отбиваем у Вечного Леса и диких земель очередной кусочек для городов, пытаясь подарить будущему поколению уютный и лишённый опасностей мир. Отбивать плодородные плато от жутких тварей ради полей и садов. И пока что цена за участие в проекте не показалась им достаточно интересной и выгодной, — единорожка топнула по полу копытцем. — До тех пор, подобные исследования — фантастика. А реальность вот. Ходит между нами, служит и защищает. С треть века назад невозможно было и представить их среди нас, а теперь без них невозможна сама мысль о путешествиях на дальние расстояния через дикие земли, а не в обход, по не менее опасным тропам.

— Преобразующие фолианты, способные не просто удерживать заклинания, но и применять их самостоятельно при контакте с читающим их магом — уже не просто теория. Не сегодня, так завтра будут созданы более совершенные экземпляры. О кристаллических контейнерах для источников магии говорили так же. А теперь? Достаточно оглянуться по сторонам. Всё основано на них. Свет, указатели на стенах, библиотеки, лечебные отсеки... можно долго перечислять. И это стало возможным только когда это направление было признано перспективным, — возразил Брэсс.

Покачав головой, единорожка левитировала полупрозрачный цилиндр из небольшой сумочки на боку. Вставив его до щелчка в углубление на обхватывающем копыто браслете, она вызвала зависшее в воздухе изображение. Несколько идущих мимо пони бросили в его сторону заинтересованные взгляды. На изображении нечто массивное висело над полом. Окружая чёрную сферу со звёздами на полюсах и покрытую вязью узоров, медленно вращалось толстое кольцо. Стекающие по лучам звезды искорки срывались на каменную поверхность, зажигая огоньки в зажатых стальной оправой самоцветах. Чуть ниже, по подмосткам и навесным лестницам, суетились крошечные фигурки пони. Некоторые из них перебегали от платформы к платформе, следя за изменениями в конструкции, другие ходили прямо под сферой, записывая что-то и сверяясь с заготовленными заранее списками. Чуть дальше, по широким мониторам скользили столбики цифр и символов, время от времени замещаясь сложными и путанными графиками.

— В отличие от концентрирующих магию кристаллов, задумка с фолиантами такая же попытка уйти в сторону, как и с Кругом Гармонии и поиском пульса самого мира. Выдавать нежелание принять реальность — за попытку найти другой путь. А его нет. Боевые единицы становятся умнее? Хорошо. Значит, вскоре не потребуется возмещать их потери. Это и так не слишком простой процесс. Их ограничители находят новое решение, и оно кого-то не устраивает? В наших силах поменять их, переделать, заблокировать ненужную ветвь развития или вовсе стереть и вернуть к началу. Совет уже давно высказывает опасения насчёт возможной утраты контроля над ситуацией. Мне грустно видеть, что этими сомнениями ему удалось заразить даже вас, профессор. Тем лучше. Вы сами всё увидите, собственными глазами. Пара дней и у вас не останется причин верить слухам. Вот... — покачав копытцем, единорожка сменила изображение кольца со сферой на плоскую плиту, окружённую кристаллическими колоннами разной толщины и высоты. Пронизывая стальную арку, покоящуюся на двух скошенных стелах, они терялись где-то под потолком. На первый взгляд конструкция напоминала орган, только вместо клавиш были несколько плит поменьше. Браслет наклонился ещё раз, и новый цилиндр вошёл в опустевший паз. На этот раз в воздухе повис кусочек помещения. Расходясь кольцами от центра зала, вставленные в стальной пол, там виднелись каменные плиты, повёрнутые к центру гранями. Издали их можно было принять за огромные кости домино. С одной стороны эти плиты покрывало изображение дерева. Тонкие линии ветвей завершались кольцами и тянулись из них дальше, образуя новые ветви. Часть кружков была тёмной, и их ветви обрывались. Медленно поворачивающееся изображение комнаты показало плиты с обратной стороны. Там, с боков от мерцающих холодным сине-зеленоватым светом символов, в вырубленных нишах стояли вытянутые склянки. Что-то бордовое вяло булькало под толстым стеклом, раскрашиваясь красными пятнышками пузырьков. По центру свода свешивалась составная конструкция, разбрасывающая лучики света яркими пятнышками, пробегающими по верхней части плит. — Древние дали нам возможность и отказываться от неё было бы глупо. С того дня, как они услышали нас, развитие магии получило толчок, не сравнимый со всеми достижениями за многие века. Во всех направлениях. Артефакты созданные на основе их знаний, почти способны заменить единорога там, где его жизни угрожает враждебная среда. В сочетании с боевыми единицами они обретают и вовсе огромный потенциал. А эти самоцветы? Простые кристаллы, растущие в глубоких пещерах, при верном воздействии становятся сосудами для магии. И этот процесс способен поддерживать себя сам, будучи единожды запущенным. Через столетие пещеры будут заполнены ими, превратившись в неиссякаемый источник сырья для магических механизмов. Свой цвет, своя магия, своё особое применение. Вот где перспективы, профессор Гласейр! Они прямо под нашими копытами, а не в бессмысленных разговорах с пернатыми, в попытке сотворить невозможное. Вы должны понимать это лучше других. И я надеюсь... вы сможете убедить в этом и Совет. Жить как прежде, значит отдать своё будущее монстрам из тёмных и холодных глубин, порождённых кошмарами этой земли. Иного пути нет.

Брэсс Гласейр вздохнул и посмотрел сквозь вороного, ставшего невольным свидетелем этого разговора. На миг жеребцу показалось, будто единорог из миража и правда его видит, но на деле он был единственным, кто выпадал из череды событий, оставаясь незваным гостем ожившего прошлого. С сожалением аликорн оглянулся по сторонам и сделал несколько шагов. Ничего. Он будто перебирал копытами, не в силах отойти от места, где его настигло чуждое заклинание. Ван даже не знал, когда эти события происходили. Он понимал говорящих, хотя слова звучали немного непривычно. Пытался прочесть надписи, но почти понятные символы никак не желали складываться в знакомые фразы, будто каждому знаку поменяли его значение. Никакой зацепки, ничего.

Стоящий перед вороным профессор казался уставшим. Когда-то давно он был энергичным и полным энтузиазма, это сохранилось в выправке и в прохладном взгляде. Возможно, он даже горячо отстаивал свою точку зрения, как это делала сейчас еднорожка. И пусть годы ещё не взяли верх над телом, духом Брэсс уже был стар. Маг был из тех, кто движется к своей цели вопреки всему, но в итоге ломается, если количество сил для её достижения оказывается недостаточно. До этого дня было ещё далеко, но Ван, смотрящий в тёмные глаза единорога, понимал — этот день становится всё ближе.

— Я надеюсь, совет примет верное решение и отнесётся к проблеме со всей деликатностью и осторожностью. Пусть сейчас боевые единицы оберегают нас, служат и сопровождают. Пройдёт столетие и с каждым новым "свободным" они будут всё ближе к тому, что мы называем народом, способным попросить свой уголок мира. И с их способностями, по-прежнему остающимися за гранью понимания, конфликт принесёт немало бед. Ваше, так называемое "исправление", не что иное, как повод для такого конфликта. Попытка вернуть их в состояние вещи. Запереть внутри тонкий росток желания жить и принимать собственные решения, — профессор вызвал магией рога зеленоватую трёхпалую лапу и накрыл ею цилиндр в браслете единорожки. Висящее в воздухе изображение дрогнуло и пропало. — Не говорите потом, что я не предупреждал. Боевые единицы это не просто выносливость и сила земнопони, смешанные с чувствительностью к магии единорогов. Это ещё и крупица Гексагондрагонов. И мы слишком мало знаем о них, безрассудно приняв их помощь.

Лёгким движением копыта она развеяла тающее облачко магии Брэсса. Дёрнув ушком, она откашлялась.

— "Свободные"... Они уже и так являются предметом разговоров и опасений. Достаточно серьёзных и без ваших замечаний, чтобы послужить началом некоторых исследований. Проект "Морф" один из них. Желающие выкинуть несколько лет своей жизни могут вставать в очередь из алчущих мифической возможности изучать "Свободных" и самих Древних, если их ментальные и физические данные удовлетворят авторов проекта. Столетиями, если потребуется. Хотя никто не хочет признавать скромной детали — он так же основан на знаниях Древних. А конфликт... На этот случай существует концепт о... — она хотела добавить что-то ещё, но закованная в броню демикорн, подойдя сбоку, тусклым голосом проговорила несколько невнятных слов. Обернувшись к ней, единорожка коротко кивнула. — Да, да, я уже иду. Пусть подождут ещё немного. Профессор Гласейр? Будьте тут как дома. Вам выдадут пропуск во все отделы комплекса, кроме ещё строящихся. При желании их посетить, попросите сопровождение боевой единицы и получите рабочую одежду. И, пожалуйста, не думайте о них как о будущем народе. Да, они живут, ощущают и думают, но остаются инструментом, боевыми единицами. Они сила и наша броня, прикрывающая пони от всех опасностей нашего мира. С каждым годом, благодаря их усилиям, увеличивается количество безопасных островков. Мест, где будут жить наши потомки, населяя прекрасные города, окончательно избавившись от жутких ископаемых тварей, никак не желающих наконец вымереть.

Кивнув на прощание и поправив свой браслет, единорожка зашагала в сторону стеклянных дверей, перекрывающих полукруглый проход в залитый светом туннель. Рядом с единорогом осталась закованная в броню фигура с поблескивающим сталью рогом. С бедра, из массивного и кажущегося неудобным устройства, крепящегося к телу несколькими тугими лямками, раздавался тихий перестук.

— Хотел бы я быть уверенным в этом... — тихо заметил единорог.

— Профессор Брэсс Гласейр. Раса единорог. Ваш пропуск в контуры безопасности. Вы временно зарегистрированы как сотрудник комплекса Щит и обладаете правом обратиться с любым вопросом к общей информационной системе комплекса, а так же получить необходимую помощь, — сухо проговорила высокая кобылка, грузно чеканя шаги. Подойдя ближе, она протянула небольшую матовую пластинку из хрусталя с зажатым внутри металлическим кружком. В нём переливался тот же символ, что и на полу. На первый взгляд хрупкий предмет медленно вращался в облаке телекинеза, создаваемом овальным камнем в оправе на груди боевой единицы. Через стальное кольцо хрустальной пластинки была продета тонкая цепочка.

— Я это учту. Ты... хм... номер два-сорок-семь-пятьдесят-девять... в чём твоё предназначение? Что ты будешь делать, если тебе дадут свободу выбора? — Брэсс задал этот вопрос, смотря снизу вверх на прикрытую частью стального забрала мордочку демикорна, постепенно переведя взгляд на выбитый поверх металлического браслета номер. Такой же номер крепился к кованой пластине, закрывающей широкую грудь. Чуть ниже пары клёпок, в узких пазах крепились тонкие полоски минерала, подсвечивающего пластинку с номером приятным голубоватым светом.

— Служить. Защищать. Прекратить жизненный путь ради безопасности сотрудников комплекса, если в этом будет необходимость. Желаете ознакомиться с полным перечнем протоколов и записанных на маго-пластине приказов — обратитесь к информационной системе и запросите данные по боевым единицам, — Убедившись, что единорог одел цепочку с пропуском на шею, она молча развернулась и, всё так же чеканя шаги, направилась к растерянно смотрящей по сторонам пони. Юная кобылка опиралась передними копытцами на громоздкий чемодан с колёсиками, положив мордочку на торчащую вверх выдвижную перекладину с выступом для удобного хвата зубами. — Мисс. Если вы заблудились, моя обязанность помочь вам отыскать путь. Комплекс Щит. Мы оберегаем.

Предоставленный самому себе, профессор Брэсс задумчиво крутил в телекинезе пластинку-пропуск, не спуская взгляда с грузной фигуры боевой единицы. Он словно видел что-то ещё, упускаемое теми, кто уже привык к массивным лезвиерогим существам в громоздкой броне, размеренно шагающим посреди разноцветной толпы. Услышав вопрос от пони с чемоданом, демикорн замерла на несколько секунд, и рассеянно, почти ласково, потрепала ту за ушком. Кобылка рассмеялась, а боевая единица продолжала стоять, не понимая, что она сделала и почему. Взгляд профессора стал пристальнее, будто он боялся упустить очень важную деталь. Покачав головой, он зашагал к ближайшей двери, время от времени сбрасывающей давление в поршнях и укутывавшейся облаками пара.

Ван отвёл взгляд от профессора и мираж рассыпался.

Зал покачнулся, и призрачные силуэты пони и единорогов начали пропадать. Пропал и профессор, развеявшись в искрящуюся пыль, не дойдя до двери, как и высокая фигура боевой единицы. Пропала пони с чемоданом. Очертания нескольких дверей расплылись и согнулись, выплюнув потоки камней. Стены тускнели, ветшали и трескались на глазах, теряя свою чистоту, но сохраняя прочность. Стирались надписи и осыпались указатели. Померкло солнце на своде потолка и упало, расколовшись на мелкие осколки. Пол с изменчивым геометрическим рисунком покрывался пылью и огромные царапины рассекали его поверхность, появляясь из ниоткуда. Складывалось ощущение, словно их наносило невидимое и огромное существо. Время лихорадочно дёрнулось, будто в попытке наверстать упущенное. Рывками замедляясь, события кружились вокруг аликорна, всплывая разрозненными кусками. Вот из боковой ниши выкатился сорвавшийся с креплений стеклянный резервуар. Покрывшись трещинами, он лопнул и осыпал пол мелкими осколками. Погружающееся в полумрак помещение наполнялось шорохами скребущих по камню когтей. В заброшенное строение возвращалась жизнь в виде любопытных ящеров, обнаруживших проход в пустые коридоры. Они перетаскивали крупные обломки, неуклюже открывали двери, ломали состарившиеся механизмы и вырывали друг у друга найденные куски артефактов и части доспехов, оставшиеся от боевых единиц. Под гомон хриплых и скрежещущих голосов, повторяющих одну и ту же фразу, в центр пыльного зала выволокли одно из закованных в броню существ. Потрёпанная боевая единица неловко поднималась с пола, механически перебирая копытами по полу, но её опрокидывали заново, наблюдая, как она вновь пытается встать. Тёмный, отливающий сталью ящер что-то грубо проклацал и сжал лапу на шее существа. Под помятым забралом, рассечённым рваной прорезью, коротко блеснул огонёк. Из щелей доспеха брызнул алый свет, смешиваясь с нестерпимо яркими фиолетовыми молниями. Беззвучная вспышка накрыла их всех, на время ослепив вороного. Только размеренный стук часового механизма ещё несколько секунд приглушённо звучал в алом мареве.

Окружающий его зал вновь оказался пустым. Увлекаемая потоками ветерка, катилась чёрная пыль по вмятому в центр полу. На стенах застыли в вечном танце изогнутые силуэты испепелённых рептилий. Уцелевшие ниши в стенах заполнялись мерцающими каменными сферами, покрытые незамысловатым узором и вытянутыми вверх гранями магических самоцветов. Среди них, внимательно осматривая каждую сферу, плавно шагали массивные ящеры. Зал комплекса на глазах превращался в пыльную и порушенную пещеру, ставшую новым домом для появляющихся на свет молодых ящеров. Проклёвываясь сквозь каменную скорлупу, словно дракончики, они тянулись к грубым каменным лапам своих родителей.

— Невероятно... — Прошептал вороной. Скалистые жители укрепляли зал, вытачивая из камней грубые колонны и арки. По мере своих сил и способностей ящеры латали обветшавшее строение, открывали запертые двери и обживали новое место. Время стёрло мрачные силуэты со стен и новые поколения уже не помнили историю этого места. Вчерашние ящерята взрослели, обретали прочную каменную шкуру и обучались вживлению магических камней, в избытке торчащих из стен и пола, будто кто-то плеснул алхимический концентрат, породивший целые кусты кристаллов. Теперь это были не дикие и любопытные создания, случайно открывшие проход в забытое всеми место. Это был народ со своими традициями, укладом, и это был их дом. И, скорее всего, они считали его своим всегда.

Сбоку донёсся хриплый голос. Гулко вышагивая по коридору, огромная ящерка сухо разговаривала с массивным демикорном. В огромном жеребце, частично облачённом в броню, Ван узнал однажды показанного Старшей рыцаря Лацертуса. Воссозданный магией иллюзии, он выглядел намного внушительнее, чем в созданном "око-часами" изображении. Плотная шкурка переходила в чешую и костяные наросты, завершающиеся прочными шипами. Костяной хвост с лёгким хрустом изгибался и волочился позади, оставляя на полу едва заметные царапины. В нём ощущалась сила и превосходство воина. Причём прошедшего не одну битву. Ящерка о чём-то спорила, пока демикорн не кивнул головой и не улыбнулся, положив крыло на плечо каменной рептилии. Зашипев и оскалив клыки, она стряхнула его крыло лапой. Ткнув несколько раз когтём в сочленения брони на груди Лацертуса, она развернулась и скрылась в боковом проходе. Предоставленный самому себе демикорн постоял немного и направился в центр зала. Разметав песок крылом, он долго и вдумчиво вглядывался в застывшие линии на полу, так и не сложившиеся в новую фигуру. Проговорив несколько певучих слов, он стал простукивать пол, пытаясь найти что-то скрытое под ним. Ван так и не узнал, удалось ли это ему — смешавшись с ржавым облаком, его силуэт распался на тонкие струйки пылинок и пропал, едва линии под полом начали свой бег.

Поколения ящеров сменяли друг друга. Старые ящеры покидали мир всё реже. Набираясь сил, они дряхлели, но уже могли поддерживать в себе жизнь дольше обычного. Из них появились первые Хранители. Их шаги сотрясали стены. Один только вид их покрытых магическими кристаллами тел вселял уважение в молодых подземных жителей. Не столь многим, судя по увиденному вороным, удавалось стать ими. Те, кому не повезло, оставались лежать там же, среди скорлупы, не сумев совладать с даруемой им силой самоцветов. А кто-то так и остался в яйце, превратившись в основу для будущего магического талисмана. Вороной с тоской смотрел на безжизненные каменные сферы. Некоторым из них суждено было стать частью зала навечно, врастая в пол и сливаясь со стенами. От невесёлых размышлений его отвлекла яркая вспышка ядовитого цвета.

Что-то отдалённо громыхнуло, и на фоне падающих с потолка камней послышались голоса и перестук копыт. Два взмыленных единорога тащили за собой ящик с уложенными в него чёрными кристаллами, спотыкаясь о яйца ящеров и отталкивая их в стороны из-под копыт. Ещё несколько несли удерживаемый на цепях сияющий шар, рывками плывущий над полом. На чуть прозрачной поверхности виднелась вязь совершенно бессмысленных узоров. Они жили, переливались и сплетались между собой. От одного взгляда на этот шар Ван почувствовал себя плохо. Грудь сдавило холодом как тогда, на озере, где его нашли вмороженным в кубик льда. В копытах заплескалась слабость. Он потянулся к одному из едва заметных символов на полу, желая оборвать эту связь, когда в зале раздался громкий голос одного из единорогов в доспехах. Вороной застыл в ужасе, уставившись на ожившее прошлое.

— Амергал!! Это последнее предупреждение от короля! Отдай нам чёрные криссссталы или всё здесь навсегда превратится в пыль, — рявкнул маг, сбрасывая на пол шлем, и оглядываясь по сторонам. Скомканная грива болталась слипшимися прядями по бокам. Черный составной доспех переливался вставленными в грудную пластину самоцветами, но Ван видел кое-что ещё. Тёмный завивающийся узор скользил от камня к камню по стальной поверхности, будто замкнутый в прочном кольце. В глазах мага искрилась серебристая дымка, перекрывая настоящий цвет глаз. Плюнув на каменный пол, маг обернулся к своим спутникам. — Сферу оставить тут. Попытаются вынести кладку, им же хуже. Уже собранные кристаллы доставить на поверхность... проклятье. Даже в этом доспехе я чувствую себя тут неуютно. Чего уставились? Выполнять приказ, пока эти чудовища не опомнились!!

Цепи упали на пол, и шар завис в центре зала. Бросив на него последний взгляд, маг кивнул в сторону тёмного провала двери. Едва различимые фигуры единорогов скрылись в полумраке под жалобный скрип волочащегося по полу ящика. Спустя секунды гулкие шаги оборвались и вытянутые тени, искривляясь, исчезли на фоне ослепительной вспышки. Смешиваясь с багровым заревом, из туннеля повалил чёрный дым. Высокий Ящер, шатаясь и прижимая к боку лапу, вышел оттуда, опираясь на стену. Подсвечивая угловатую нижнюю челюсть, в груди каменного гиганта вращалось раскалённое ядро остановленного заклинания, и чешуйки вокруг него плавились, опадая веером искр. Оставив на стене чёрную полосу копоти, Ящер шагнул к закованной в цепи сфере. Теряя на лапах когти и чешую, он размахнулся и швырнул обжигающий холодным пламенем артефакт в сторону приближающихся новых голосов. Вереница синих вспышек охватила туннель как выплеснутый алхимический огонь. Несколько фигур в тёмных доспехах выбежало из магического пламени и рассыпалось песком по полу. Языки огня лизнули кладку прежде, чем ящер успел закрыть её собой. Часть из яиц треснула, выпустив едва заметное облачко зеленоватого дыма, и истончившаяся скорлупа беззвучно ввалилась внутрь. Под сводами зала раздался протяжный яростный вой. Громадное каменное чудовище вымещало свою ярость на пустых доспехах, плюща их и разбрасывая по залу.

Угасающие языки огня и потерявшийся в дыму силуэт Амергала закрыли силуэты призрачных магов. С каждым ударом сердца вороного вокруг него становилось на одного закованного в доспех единорога больше. Собираясь из тонких струек песка, наполняя изувеченную броню, поднимая с пола истлевшие куски металла, они вставали из-под разбитых колонн, поднимались над крошечными щелями, стекали со стен и замирали вокруг вороного, отделённые невидимой границей барьера. Истерзанные, изорванные когтями дырявые доспехи лязгали и бились друг о друга, пока сотканные из пробуждённого заклинания маги пробовали барьер на прочность своими бесплотными копытами.

— Заставь её голос молчать. Заставь. Её. Голос... Заставь замолчать. Молчать... молчать... — окружившие вороного единороги шептали, не раскрывая ртов. Их копыта скребли по невидимой преграде, и каждое прикосновение к ней отзывалось в аликорне ощущением тошноты. Все они смотрели на него серебристыми глазами, повторяя одни и те же слова, порой меняя их порядок. Кончики витых рогов окутывались искорками, срывающимися в снопы тусклых брызг, вырывая из полумрака нанесённые на витки символы. Кто-то из них попытался создать клинок, но заклинание распалось, так и не завершившись. Другие с удивлением смотрели на барьер, опирались на него копытами и рассыпаясь на части восставали заново. Но большинство просто изучало вороного пристальным взором серебристых глаз, где в отчаянии бились остатки разума. — Она не имеет... права. Наш повелитель — король Сомбра. Она не имеет права... не она... заставь её замолчать. Она лишает нас самих себя... обращает в ничто... Пусть она замолчит. Пусть её голос... не запирай. Заверши узор... заверши его... пусть она замолчит...

Ван в ужасе шагнул назад, заметив, как сквозь барьер просочились первые песчинки и стоящий ближе остальных единорог медленно прорывается через преграду. Его более дорогой доспех, украшенный золотистыми вставками на фоне чёрного и чуть матового металла, был пробит сразу в пяти местах. Рот сотканного из песка мага растянулся в чёрную беззубую пасть. По барьеру зазмеилась первая трещина, повисшая в воздухе стеклянным зигзагом, и вороной ощутил её на себе саднящей болью от груди до бока. Заклинание пило его жизнь, и он не знал, справится ли с этим обжигающий холодом камень на его груди.

— Я не знаю чего вы хотите! — крикнул Ван прямо в морду жуткого мага. — Я просто хотел отвлечь ящеров! Я не вызывал вас, кем бы вы ни были!!

— ЗАВЕРШИ УЗОР! — рявкнул единорог и серебристые глаза почернели прежде, чем вспыхнуть чистым алым пламенем. Всполохи охватили клубящуюся песочную фигуру. Очертания единорога исказились, и что-то огненное вспороло чёрный доспех изнутри, сплетаясь в изогнутый рог-лезвие. Сферу барьера царапнула искрящаяся молния, нарезая по поверхности витиеватые символы, ни один из которых Вану не был знаком. Заклинание взвизгнуло, натянув незримые нити, и обрушилось неподъемной тяжестью на аликорна. Копыта потеряли опору, и его заклинание прыснуло снопом искр из-под его копыт. Невидимый пол приложился об челюсть жеребца погрузив всё в темноту.

Воздух позади Бастиона Йорсета потеплел и наполнился запахом тлеющей шерсти. Кто-то несколько раз кашлянул и гулко цокнул копытом по полу. Звонко расстегнулись лямки и вниз сползли увесистые сумки. Прибив крошечные язычки пламени на полах плаща, единорог с острым взглядом позади широких стёкол защитных очков выпрямился и поправил непослушную прядь гривы.

— Лэй Глэсс с донесением главе Ордена об инциденте в долине! — отчётливо проговорил он, поднимая очки вверх и закрепляя их медным крючком за основание рога. Беглого взгляда обернувшегося Бастиона было достаточно для оценки ситуации. Единорог использовал как минимум три скачка телепорта, при этом поспешных и на пределе возможностей. С трудом выровненное дыхание говорило о сильном истощении. Скорее всего, телепортация ему будет не по силам ещё пару дней. Кончик рога был покрыт копотью. И всё же Йорсет не смог сдержаться от едкости в голосе.

— И где же вас носило? Я получил фотографии, но обрывки отчёта к ним не прикрепить. С чем, по вашему я должен идти к принцессе? Этим не подтвердить мои догадки о её покровительстве существам, способным нанести вред безопасности Эквестрии. Наш Орден призван защищать Эквестрию. Даже если нужно защищать её от самой принцессы. После попытки оправдать действия её сестры мы ходим вокруг да около. И когда выпадает шанс — мы упускаем его… Докладывайте! — процедил он, рассматривая единорога в ожидании.

— Мне пришлось помочь в эвакуации отряда археологов и большей части важных находок и записей, на это ушло немало сил, и как только они восстановились в достаточной мере, я незамедлительно отправился в путь. Бросить их было бы равнозначно подвергнуть риску немало значимых археологов. Не знаю, как удалось этому Армосу привлечь стольких из них, но там были и те, с кем орден поддерживает постоянные отношения, сэр, — сухо отчеканил Лэй, отстегнув плащ и бросив его на стоящее рядом кресло. — В некрополь отправился Армос, оставив всех снаружи. С собой он взял ученика Селестии и его спутницу, след которых потерялся на улицах Кантерлота. Мне не удалось подобраться ближе, чтобы узнать, как им удалось ускользнуть от нашей слежки и где они скрывались. От остальных копателей мне удалось узнать, будто Армос подобрал их в Кристальной Империи, равно как и двух специалистов по обезвреживанию древних ловушек.

— О них что-то известно? — Бастион опёрся крупом на стол, подхватив телекинезом графин с водой и небольшой бокал. Наполнив, он протянул его визитёру. Единорог благодарно кивнул и осушил бокал залпом, избавившись от хрипотцы в голосе.

— Алиорин и Блэк Лайтнинг. Искатели приключений. Жеребец — инженер по ловушкам в склепах и древних храмах. О пегаске особых данных нет. В числе покинувших разрушенный лагерь археологов их не было, вероятно, как и Армос с его странными сопровождающими, они остались внутри некрополя, — Лэй достал из сумки потрёпанные бумаги со следами земли и дырочками от искр. — Едва каменное чудовище успокоилось и зарылось в землю, началась пурга и все следы замело. Вопреки всем попыткам задобрить подарками или обещаниями, местное племя хаски отказалось возвращаться. А после длительных расспросов и вовсе перестали отвечать. Не мне рассказывать об упёртости родичей диамантовых псов. Так или иначе, их можно считать или погибшими или скрывшимися в многочисленных расщелинах гор. И то, и другое вполне вероятно.

— А что поисковые группы? — Бастион испытывал нехорошее предчувствие, но так и не мог понять, с чем именно оно связано.

— Археологи получили свою оплату, так или иначе. Знающие тех, кто отправился с Армосом, все как один были уверены, будто видели их у лагеря незадолго до поднявшейся бури от скрывшегося в расплавленном камне колосса. И выдвигали предположения, что им точно удалось бы выбраться. О высоком единороге и спутнице говорили менее охотно. Мне довелось выслушать жалобы нескольких специалистов по древностям, что её предпочли им. Якобы за знания надписей на мёртвом языке и навыки в артефактах. Особенно разорялся один тип, не запомнил его имени, по поводу её снисходительного отношения к его, несомненно, ценной находке.

— Не удивлён, для неё половина ископаемых древностей предметы из её недавнего прошлого... — буркнул глава ордена.

— Простите... что? — Лэй недоумённо вскинул бровь.

— Ничего. Что случилось потом?

— Разрушив палатки и возведённые наспех леса, колосс погрузился в землю, оставив после себя озеро остывающего камня. Хаски единодушно обозвали место проклятым и, отделившись от лагеря, вернулись к своим старейшинам. Мне пришлось с другими магами перебрасывать незадачливых искателей сенсаций как можно ближе к станциям железной дороги и потратить несколько дней на восстановление, — Глэсс подхватил телекинезом кресло и устало уселся в нём. — При всём желании, я не могу подтвердить было ли случившееся делом их копыт или сработала древняя конструкция против грабителей. Строение тысячу лет считалось потерянным и, скорее всего, принадлежало к утерянной эпохе первых аликорнов, до сих пор многими считающейся легендой, пусть даже единственными свидетелями её были сёстры правительницы Эквестрии. Однако вполне возможно причина была в самом лидере экспедиции.

— Наследник Армос? — глава Ордена фыркнул. — Маловероятно...

— И всё же. Мне стало известно о его встрече с чёрным археологом Доком Кабаллеро, якобы и передавшем ему что-то связанное с некрополем. Так же один из участников проговорился, будто видел, как Армос сверяется с бумагами, прежде чем приступить к раскопкам и буквально сразу обнаруживается дверь и провал в один из смежных коридоров с призраком... — рассказ единорога прервал тихий смех Бастиона.

— Призраки... Отлично. Кого ещё там видели наши доблестные умы?

— Увы, но это действительно было так. Спутники Армоса справились с... привидением или духом пегаски, но сразу после этого отдалились от экспедиции. Возможно, им было что-то известно. Больше, чем остальным. К сожалению, проверить это уже невозможно, — покопавшись в сумке и достав плотный конверт из непромокаемой ткани, Лэй Глэсс положил его на стол. — Тут фотографии с места, проявленные уже после эвакуации.

Йорсет поспешно открыл конверт и стал перебирать частично смазанные изображения. На одной были запечатлены Ван Бел Сапка со светлым единорогом. Даже в таком масштабе была видна угрюмость на морде следователя по магически необъяснимым делам из ночной стражи и ученика принцессы. На другой, чуть размытой, стояла их недавняя гостья, отпущенная принцессами. Вокруг вертелась небольшая пегаска. Среди попавших в кадр архелогов была ещё одна высокая и закутанная в плащ фигура. Всё одеяние было похоже на обматывающие тело ленты с кое-где серебрящимся узором.

— А это кто?

— Хм... — Лэй подхватил фотографию, внимательно вглядываясь в фигуру. — Не могу сказать. Его не было среди участников экспедиции. Может быть кто-то из проводников? Хотя нет, одним из них была та самая высокая пони, якобы потомок кисточковых единорогов и ночных пегасов.

— Я даже знаю, кто мог надоумить её говорить такое. Тенакс и тут усложнил нам задачу, — угрюмо заметил Бастион, забирая фотографию обратно и перебирая остальные разложенные на плотной ткани снимки: разбившиеся по парам или предпочитающие одиночество изыскатели; несколько реставраторов, складывающих кусочки разбитой вазы, довольно грубо сделанной и явно относящейся к веку до правления принцесс. Хаски, возведённые леса, прорытый проход к массивной стальной двери, чуть правее обнаруженного изображения огненного Аликорна. Типичные будни археологов. Почти все снимки, сделанные во время пробуждения колосса оказались бесполезными. Землю трясло. Контуры объектов расплывались в месиво, и разобрать на них хоть что-то вменяемое было невозможно. Исключением была вспышка овала на самом верху купола. Снимок был сделан в миг, когда чудовище замерло и вытянуло свои похожие на змей колонны, будто пытаясь схватить кого-то. Заготовленное заклинание телепорта, спутать которое было невозможно ни с каким другим. В центре овала виднелся растрёпанный и изрядно помятый единорог. К сожалению, светлый. По крайней мере, Армосу точно удалось скрыться.

— Послать группу магов. Набрать из тех, кого и так вышвырнули из Кристальной Империи, и прочесать всю долину, — ударом копыта по столу подвёл черту глава Ордена. — Отправляйтесь к медикам и после короткого отдыха покажите им все последние места пребывания экспедиции. Мне нужно хоть что-то. Любая зацепка, способная подтвердить заинтересованность принцесс в этом существе. Если она опасна, значит и доверие принцесс может быть поставлено под вопрос. Особенно после возвращения одной из них из заточения. Так же установить по периметру кристаллы. Кто знает, когда это чудовище очнётся. К этому моменту нам нужно знать о нём всё и подготовиться.

— Служить и защищать Эквестрию, глава Ордена, — медленно кивнул единорог. Встав и подняв сумки с плащом, он медленно покинул кабинет, оставив Бастиона наедине с фотографиями и записями. Лишь перешагнув порог и услышав захлопнувшуюся позади дверь, Лэй Глэсс вздохнул, и устало привалился боком к прохладной колонне. Из потайного кармана сумки он медленно достал несколько фотографий. На одной диковинная пони синего цвета, названная Диксди, о чём-то тайком говорила с высоким единорогом, следователем из Кантерлота. На другой высокий единорог в плаще и обтягивающих тело лентах смотрел прямо в камеру пронзительными глазами цвета весенней молнии, приложив к чёрным губам копыто.
"Ради безопасности мира в котором живёшь, ты будешь молчать и оставишь попытки отыскать их".

Вспомнились ему тихо произнесённые слова. Вздрогнув и порвав обе фотографии в мелкие клочки, единорог зашагал в сторону медицинского крыла, стараясь не думать об ожидающих его процедурах, призванных вернуть способность к телепортации и восстановить магию в целом...

Первым звуком, пробившимся через тонкий писк возвращающегося слуха, был грубоватый голос огненноокой.

— Ты слишком долго помогаешь низшим, мягкотелый. Мы голодны и не желаем тратить время, наблюдая за твоими жалкими попытками. Будь благодарным и верно служи нам, если желаешь вновь получить нашу помощь.

С трудом, переводя дух, вороной поднялся с пола, пытаясь прогнать онемение из копыт. Огненноокая стояла там же, где жуткий единорог обратился в сноп пламени. Под копытами дымились разводы гари, в воздухе крошечными мотыльками трепетали невесомые хлопья пепла. Стучащее с перебоями сердце Вана отдавалось тянущей болью за ребрами и ощущением, будто его несколько раз швыряли об стену, а под конец запихнули в центрифугу для пегасов. Всё было куда хуже, чем он думал, и как назло рядом не было сумки со столь полезными склянками. Сейчас он был готов выпить любую отраву, приготовленную полосатыми копытцами, лишь бы избавиться от ломящих тело ощущений. Перед ним, лязгнув остатками металлической чешуи, опустилось синее копытце.

— Где ты держишь нашу еду? Если ты не утолишь наш голод, мы огорчимся. Это может навредить тебе... ты понимаешь? Выполни требуемое и мы, возможно, не отдадим тебя им, — улыбнувшись проговорила полудемикорн, встав ближе и закрыв жеребцу обзор своими глазами. В воздухе усилился аромат нагретого металла. В огнистых глазах плавно струились всполохи пламени, тая в более светлом центре, где когда-то был зрачок. Вокруг было тихо, и от этого её голос казался оглушающим. — Мы оставим тебя как трофей. Трофей Клана может отобрать лишь другой Клан. Это великая честь для такого как ты.

— Я не трофей... я Ван. Где та Диксди которую я знал? Что ты с ней сделала? Кто... кто ты такая вообще? — тихо прошептал вороной, стараясь не смотреть в пугающе яркие глаза. Взгляд наткнулся на дымящиеся линии его заклинания. Вот изогнутые линии кисточковых, вот направляющие общей схемы. Чуть выше место, где очередной символ пересёк золотистую линию и вызвал диковинную сферу. Пара символов вокруг ещё тлела, виднеясь тусклым красноватым шрамом на камне. А вот дальше... Знакомую схему изорвали кривые линии незнакомого знака, вырвавшего часть камня из пола. Чёрной спиралью остался след от лопнувшего барьера, с грудами песка и изломанных металлических обломков по внешнему краю. Она добавила что-то в заклинание. Превратила его из тонкого инструмента изучения в сокрушающий молот. Поверхность виднеющихся в стенах чёрных кристаллов разукрасила сетка трещин. Там, где кусочки откололись и выпали, медленно высыпался чёрный песок, собираясь небольшими кучками внизу. Никаких загадочных тварей, скользящих неведомыми тенями между гранями. Просто мутные кристаллы, чуть матовые и хрупкие. Где-то в коридорах слышались приглушённые щелчки рассыпающегося хрусталя. Голова аликорна раскалывалась и без того, чтобы решать загадку извращённого заклинания. Скривившись, он медленно поднялся, оперевшись на кусок камня.

— Это не наше имя, — драконоподобная демикорн прошла мимо него, раздавив копытом помятый доспех. Несколько самоцветов высыпалось из оправ тусклой крошкой. На внутренней части показалась гравировка, но рассмотреть её вороной не успел. Лёгким тычком, демикорн отправила его в полёт к стене, где тот рассыпался на части и жалобно зазвенел по полу.

— Если тебя зовут... не так. Тогда кто ты? Старшая? Ещё одна личность, очнувшаяся в артефакте? — Ван добрался до выхода из зала и перевёл дух. Заклинание оборвалось слишком грубо. Вместо того, чтобы завершится самостоятельно, оно вцепилось в его тело и тянуло последние остатки сил, внезапно столкнувшись с препятствием в виде негатора магии. Аликорну показалось, будто минотавры использовали его в качестве коврика для разминки. О том, что могло случиться, если бы заклинание стало замкнутым, он даже думать не хотел. Перед глазами, отвлекая от невесёлых мыслей, всплыл образ демикорна в тяжёлой броне с номером. — Или ты... боевая единица?

— Мы Свободные! Пусть даже и потомки оружия, но Свободные! Основатели независимых Кланов! Тебе следовало читать больше книг и обращаться к наставникам, мягкотелый, а не проводить время за бесполезными заклинаниями вертихвостов из лесов, — огненноокая презрительно фыркнула и остановилась, дожидаясь медленно идущего вороного. У самого выхода из зала тот столкнулся с покрытым пылью Амергалом. Ящер сверлил вороного взглядом не обещающим ничего хорошего.

— Я видел тебя там... У тебя горела грудь, и ты швырнул холодную сферу в туннель. Прямо в идущих сюда магов. А до этого... — Ван осёкся, заметив сжимающиеся когти на лапах каменного гиганта. С шелестом между Ваном и Ящером раскрылось кожистое крыло с переливающимися сталью чешуйками.

— Прочь с дороги, низший. Твой договор с ним нас не волнует. Этот мягкотелый отведёт нас к еде, и тебе лучше остаться в стороне. Даже с этими жалкими источниками магии мы можем вернуть тебя в камень, из которого ты вышел! — оскалилась огненноокая.

— Пусть идут... не знаю как, но он выполнил своё обещание, я больше не чувствую сдерживаемой магии... а что уцелело сейчас тает в дальних залах, сгорая в вызванной им волне, — вкрадчивый голос Калиго раздался из-за плеча Амергала. — И она права. У тебя пока нету шансов.

— Ты видела случившееся. Одно слово — это вызвал он? Он пробудил запечатанную тобой магию и выпустил пыль, оставшуюся от магов попытавшихся отнять жизнь моего народа за тёмные кристаллы? — Ящер ткнул лапой в сторону идущего вдоль стены вороного.

— Я не знаю. Но на миг Спящие приоткрыли свои глаза и позволили ему смотреть через них. И я хочу узнать, что он видел прежде, чем они снова их сомкнули, — Калиго вышла на середину коридора. — Аликорн, твои вещи остались в комнате. Как только дойдёшь до коридора и повернёшь налево, отыщешь её и... надеюсь, то, что ищет твоя спутница. Иди и посмотри сам, с кем решил разделить путь. Возможно, так ты лучше поймёшь, почему её место должно быть здесь.

Ощущая на своей спине взгляды, Ван шёл, то и дело опираясь на стену. Позади спокойно и уверенно шагала позабывшая себя Диксди, и вороной никак не мог выбросить из головы того единорога. Как будто он сам стал им и сейчас идёт сопровождаемый надёжной защитой, ожидая подстерегающие его опасности. Почему он увидел это? Отчего исказилось заклинание в зале? На эти вопросы ответов у его не было. Калиго упомянула Спящих. Если бы не слабость и необходимость добраться до спасительных зебринских настоек в сумке...

— Ты разорвала заклинание. Ты могла помочь им и так... да? — Ван обернулся и чуть прикрыл глаза, не в силах выдержать полыхающий взгляд спутницы. Та плавно шагала следом, не особо стараясь скрывать раздражение от его медлительности и частых остановок.

— Нет. Нам интересен ты, — сухо ответила она, и каменный глаз бросил короткий взгляд в сторону неприметного знака на стене. Поравнявшись с вороным, она вытянула длинный тонкий жилистый язык и осторожно лизнула его покрытую пеплом щёку, проведя царапающим кончиком до уха. Обжигающе горячее дыхание коснулось мордочки Вана. — Ты наш, как и еда, что ты носишь с собой. Много еды. Она нужна нам. Мы голодны, и нам не важны желания низшего и умирающей, считающей, будто достойна быть одной из нас. В ней нет голоса расы, он давно угас. В ней не звучит и голос свободных. Её ограничитель погиб, а мы не слушаем погибшие артефакты.

— А если ты ошибаешься, и у меня нет еды? — осторожно спросил вороной, и огненноокая нахмурилась, потеряв часть скрывающей синюю мордочку костяной брони. Ему так хотелось снова увидеть изумлённые янтарные глазки или даже суровый фиолетовый взгляд, но только не эти пустые алые глаза. Их обладательница жила далёким прошлым, и окружающее её не волновало. Вана пугал возможный ответ этой кобылки, считающей главными силу, битву и способность обрести мощь ценой всех остальных.

— Это будет плохо. Но тебе, мягкотелый, удалось обойти этот варварский поглотитель магии, не обладая для этого силой. В нашем Клане ты получил бы место советника. Хоть твой рог хрупок и лишён доблестного металла. Ты ударил по самому слабому месту низших. По их будущему поколению. Битвы выигрываются устрашением, а не изящными переговорами. Твоё имя выбили бы на камне и залили расплавленным золотом, чтобы оно горело в лучах заходящего солнца как напоминание о твоей находчивости. Когда мы доберёмся до Клана, я попрошу главу вписать тебя и увековечить в Зале Славы. — высоко подняв голову и угрожающе выставив вперёд острые когти на крыльях, она как хищник шла рядом, покачивая из стороны в сторону хвостом.

— Я не делал этого, — покачал головой Ван. — Заклинание что-то изменило там, в коридорах. Этого не должно было случиться.

— Свободные дышат магией, как и те, кто дал им наслаждение от ярости. Радость от битвы. Удовлетворение от новых сил. Мы видели, как тонкие нити твоего заклинания пробуждают спящие обломки камней ещё когда шли по коридору. Как твоя грубая схема вдохнула жизнь в застывший узор зала, когда ты начал рисовать обманчивый узор, надеясь ослабить защиту комплекса. Кто как не ты запустил эти грубые подделки боевых доспехов? Очнувшись, они собрали вокруг себя всё, что осталось от их бывших владельцев. Дали шанс завершить начатое. Это было великолепно. — полудемикорн грубовато рассмеялась, перепугав этим и без того ошеломлённого сказанным жеребца. — Умирающая и низший просто заставили эти доспехи уснуть. Не смогли порвать связующие нити между ними и их бывшими владельцами. Одной не хватило знаний, другому — умений. И они лежали в пыли, под камнями в ожидании, когда кто-то придёт и сыграет мелодию погибели на их струнах.

— Значит, это ты изменила последнее заклинание... — Ван свернул направо, с трудом различая знакомый коридор в полумраке лихорадящего негатора.

— Мы вдохнули немного... Наш голод не мог ждать, пока ты будешь расплетать заклинание, даже если бы это сулило победу. Хочешь остановить заклятье? Разорви саму магию. Только это дарует тебе победу. Но ты не знал этого места. Чертил много бесполезных знаков, перебирая их, — мрачно заявила она, принюхиваясь. Отпихнув жеребца в сторону, она вошла в комнату первой. — Попал под очарование их мелодии, и нам пришлось вмешаться. Едва мы получим еду, ты можешь делать с собой что захочешь, твоя судьба уже не будет влиять на утоление нашего голода.

Древнее существо в теле девятого поколения осматривалось по сторонам. Стены обветшали и частично осыпались, обнажив стыки между плит. Комната пришла в полную негодность. Стальная дверь ушла вниз, и поднимающий механизм уже давно не работал. Душевая превратилась в рассадник грибов с растениями, получая воду далеко не так, как это было задумано строителями. Влага текла внутри стен из прохудившихся труб, распространяя сырость. Вместо артефактов, управляющих системой подачи воды, кто-то вставил пару заряженных заклинанием камней. Они заставляли диковинное растение делиться холодной или тёплой водой, влияя на торчащие из стен корни. Это настораживало. Во встреченных ранее комнатах были такие же разрушения, и они были слишком огромны, даже для места потерянного во время битвы. Коридоры, проходы, комнаты, залы... они все несли на себе не только следы основательного вандализма каменных существ. Везде встречался налёт времени, и огненноокая не могла понять причину его появления. Не хотелось признавать, но тёмная могла оказаться права. Её не пытались заманить и взять в плен. Она пришла в себя внутри отсека гашения магии. Запертая внутри одного из орудий. Достаточно надёжного места, способного выдержать взрыв заклинания с сердечником из хрустальной оболочки, не позволяющей двум частям заклинания соединиться раньше времени. Но подавляющий щит оказался намного слабее ожидаемого. Он не смог даже прижать её к полу и рассыпался, едва сопротивление превысило его возможности. Как она очутилась там, она не могла вспомнить тоже. Последним воспоминанием был бег по размытым перед глазами коридорам, закрывающиеся перед нею двери и тусклые огни. На комплекс напали твари из Диких Просторов? Нет... даже для этого разрушения слишком необычны.

Но было и кое-что другое. Она не ощущала других голосов. Колышущейся силы древней магии. Мир вокруг был в тишине, и эта тишина делала её голод сильнее. Магия горела в сжимающих копыта артефактах. Спокойная и безразличная к ней магия, отчего пришлось приложить немало усилий, прежде, чем она откликнулась. И мощность этих предметов была ограничена. Пытаясь втоптать в пол низшего она обожгла свои копыта, и это ощущение ей совсем не понравилось. Они всё ещё саднили. Осторожно коснувшись артефактов своей волей, она пробудила телекинез и открыла первую из валяющихся на полу сумок. Чужая память услужливо подбрасывала название предметов являющихся, по её мнению, едой. Корешки, орешки, стопка занятно пахнущих и чуть хрустящих лепёшек. Еда для пони. Совсем не то, что могло утолить её голод. И всё же они пахли как этот занятный мягкотелый. Он тоже казался знакомым. Почему-то вызывающим доверие, как если бы она прошла не одну битву с ним, крыло к крылу. Или она была ему обязана. Но это было просто смешно. В клане никогда не было подобных ему. И теперь, присмотревшись, она поняла, таких как он, она вообще не видела прежде.

Оставив загадки на потом и осторожно откусив от лепёшки кусочек, она выплюнула его и выкинула остальное в угол.

— Это не съедобно, — скривившись, она положила в рот орешки. Ядра хрустнули вместе со скорлупой. Их постигла участь лепёшек, едва кусочки скользнули в горло. Тонкий извивающийся кольцами язык выбросил их обратно, тщательно избавив горло от дискомфорта. — Мы не можем это есть. Оно пахнет едой, но оно не еда. Ничего не даёт. Не утоляет голод. Эту еду нельзя съесть... Где то, чем ты пахнешь?

Полудемикорн схватила коготками на крыльях вороного, проглатывающего содержимое очередного флакончика, и притянула чёрную мордочку ближе. В отливающих красноватым глазах жеребца читалось удивление. Вне всяких сомнений, запах еды шёл от него. Он носил её с собой. Долго. Часть её даже была внутри него, исчезающе малыми крошками циркулируя в его венах. Игнорируя его вялые протесты, она покрутила в когтях его голову и, не сдержавшись, укусила его за ухо, получив в ответ копытом в нос. Костяная пластинка с шипами откололась и сползла с мордочки вместе с частью рудиментарного тела, скрывающего левую сторону челюсти. Новой шёрстки коснулось прерывистое дыхание жеребца, смотрящего на неё с ужасом.

— Диксди... ты чего... Ты же это не серьёзно!? — вороной оттолкнул её и, сделав шаг назад, споткнулся о край кровати.

— Это не наше имя, мягкотелый, запомни уже. Ты тоже не съедобен. Пахнешь едой, в тебе её угасающие частички, но всё же не съедобен — облизываясь и смотря по сторонам, проговорила она. Отбросив одну сумку в сторону, она подняла вторую. Под плотной тканью вопили от её присутствия артефакты. Она почти видела, как переливаются их тонкие нити заклинания. На самом дне сумки она заметила желаемое. Россыпь сияющих крошечных искорок, покрытых плотной поверхностью прозрачного камня. Запертые под нею, как небольшие звёзды, они манили её ароматом... силы.

Неуклюжий телекинез вытряхнул наружу пару артефактов. Странная книга, замотанная цепью, гулко шлёпнулась к копытам вороного, и тот поспешно притянул её к себе. Склянки, кусочки каменных предметов, покрытые варварской вязью бусинки на вощёной нитке, всё это мешалось, не позволяя добраться до лежащего в нижних карманах мешочка. Небольшой деревянный цилиндр с каменной пластиной внутри попался ей в копыта и, сухо щёлкнув, выплюнул облако дыма. Зло зашипев, она выкинула его в сторону, разбив в щепы о стену.

— Этот амулет стоил сто битов... — простонал Ван, но она не обратила на его жалобы никакого внимания. Следующим она выудила круглый шарик с кнопочкой и изображением нотки. С этим предметом чужая память связывала нечто очень важное. Отложив шарик в сторону, она, наконец, достала мешочек с перевязанной тесьмой горловиной. Внутри перестукивались овальные камешки. Шнурок легко развязался, повиснув двумя безвольными кончиками. Покачав в телекинезе свою находку, она вытряхнула один камешек, закрутившийся в воздухе перед её мордочкой. Алая капля переливалась внутренним светом под твёрдой и гладкой поверхностью. В крошечных трещинках, в самой середине затвердевшей магии, вспыхивали и сливались тонкие нити из множества символов, замыкаясь в петли и пересекаясь друг с другом. Помедлив, она осторожно высунула узкий тёмно-лиловый язык между губ и обхватила камешек в несколько тугих колец. Короткое движение задранной к потолку мордочки, и по горлу стал медленно стекать клубочек полыхающей магии. Прикрыв глаза, она вслушивалась, как её добыча пульсирует в унисон с биением её сердца. Не обращая внимания на сдавленно вскрикнувшего вороного, она достала языком ещё один камешек и с блаженством раскусила его зубами. Короткая вспышка магии обожгла нёбо и укусила её за нос, но это было ничем по сравнению с утоляющимся голодом. Она хотела ещё, и даже глухо заскрипевшая стрелка на ограничителе не отвлекла её от поглощения каменных слёз.

— Дарим... дарим его угасающему прошлому... и с последней искрой его силы... мы... мы... разделим судьбу созданных артефактов. Однако... кто бы ни слышал нас в этот краткий миг, мы просим... просим лишь об одном... просим... лишь... просим об одном... Сохранить одну жизнь. Одну ради всех... ради жизни всех нас... — зазвучал тихий голос из металлического шарика, покатившегося от толчка копытом и уткнувшегося кнопочкой в пол...

...Холодные цепи контроля зазмеились под шкуркой, скользнули по нервам, подбираясь всё ближе к полыхающему наслаждением разуму. Огнистая фигурка обернулась и с интересом уставилась на обхватившие её копыта звенья. Короткое движение, но цепь не лопнула, а только сжалась сильнее. Новые звенящие петли скользнули по её крыльям, сжав и вздёрнув наверх. Удивление в алых глазках сменилось на ярость. Высоко над нею, раскрылись три пары глаз. Две расположенные друг над другом пасти распахнулись и одним коротким дыханием испепелили стягивающие фигурку звенья, но на их место вползали новые. Огибая полыхающие на поверхности прозрачного пола костерки, они стремились к своей цели. Цепи изучающе замерли перед янтарным силуэтом, стоящим на границе поля разума, и прильнули к стоящей рядом фиолетовой фигуре, будто ища у неё поддержку. Новые и новые прочные путы сжимались на огнистом разуме, беззвучно кричащем проклятья на инитиумнарском, взывая к огромному монстру позади. Тёмное пространство прочертила алая искорка. За ней другая, третья. Скользя вдоль натягивающихся оков, они кружились, собирались в линии, пока на зеркальную поверхность не шагнула высокая алая фигура, смотрящая на огнистый силуэт альмандиновыми глазами.
"Остановись..."

Беззвучно проговорила она, раскрывая две пары крыльев и делая первые осторожные шаги. Шестиглазое чудовище облило её струями оранжевого огня, прибавив к ним разряды фиолетовых молний, но алая продолжала идти, оставляя за собой следы, окружённые короной из красных кристаллов. Шаг. Тихий звон и хруст падающих с копыта обломков. Шаг. И тихий звон повторяется снова. Она шла навстречу яростной атаке, игнорируя бушующий огонь, и, казалось, становилась сильнее, вбирая в оперение нижней пары крыльев танцующую вокруг стихию.
"Перестань..."

Массивные цепи обвили шестиглазого и прижали к полу. Тёмная поверхность прогнулась и покрылась полыхающими трещинами, выплюнувшими на поверхность протуберанцы обезумевшей магии. Чудовище выжгло часть оков и вырвало остальные, разрушая ровные стены этого необычного, созданного разумами места. Ощутив свободу и выместив на стенах свою злость, монстр обрушил концы тлеющих цепей на слишком уж спокойного противника. Металл рассыпался искрами и пропал. Новые цепи зазмеились по растрескавшемуся полу, выжидая подходящего момента.
"Никто не победил... Никто не смог бы победить. Эра Древних завершилась. Ярость, столь необходимая для создания мира, теперь не нужна. Гексагондрагонам пришло время уйти. В мире не осталось места их наследию. Я пришла, чтобы сказать это..."

Шестиглазый накрыл лапой яростную огнистую фигурку, и та заполыхала ярче, плавя и распыляя звенья пут. Крылья, сотканные из принявшего вид перепонок пламени, резали оковы как клинки. Но оков становилось всё больше. Пропустив одну петлю за другой, она повисла в них, злобно смотря в сторону подошедшей вплотную алой фигуры. Вытянутая красная мордочка, слегка напоминающая смесь дракона и пони, тихонько прикоснулась к покрытому пламенем олицетворению древнего разума. В её спокойных, похожих на чуть треснувшие драгоценные камни глазах, лучились покой и уверенность.
"Война завершилась. Война стала мной и во мне она прекратила свой путь. Прими меня... Прими меня как победу!"

Беззвучно шептали губы алой, когда её крылья сжались вокруг огнистой фигурки в цепях и растворили её в спокойном и чистом пламени, на миг застывшем в форме кристального бутона.

Шестиглазое чудовище замерло. Один за другим его глаза гасли, и он медленно опускался на пол. На массивных лапах с опасными когтями защёлкнулись толстые кандалы, и на их фоне он становился всё тоньше и суше. Под печальный вой и треск рушащихся заклинаний он постепенно обращался в костлявый остов, замерший над проломленным полом в редких вспышках бьющих снизу вверх молний. Вокруг из полумрака проступили руины забытого строения, просторный зал с десятками сломанных колонн, разбитые кристаллы и изувеченные острыми когтями стены. На стене скользнула едва уцелевшая надпись "Девятый контур безопасности. Зал проекта "Слияние"" и пропала в полумраке
"Ты не оружие. Теперь ты мой народ. Со мной ты пройдешь путь и останешься рядом, сколько бы веков не прошло. Я дам тебе... вечность... и я дам тебе новую жизнь, мой маленький жеребёнок... Алая будет всегда с тобой. Алая будет всегда в тебе. Люби меня... Живи ради меня... Погибни с моим именем на губах, если это сохранит жизнь другим..."

Гулко упали цепи из её крыльев, выпуская на волю сонм крошечных светлячков, летящих в сторону янтарной фигурки, прячущейся за крыльями фиолетовой. Они садились на их ушки, носы, пробегали по спинам и ныряли в кисточки на хвостах, оставляя за собой линии символов древнего языка. Алая повернулась к ним и плавно кивнула. В этот же миг её чёрное бескрылое отражение зло топнуло по полу снизу и пропало, оставив серебристый след с разбегающимися в стороны трещинками.

Сделавшая несколько шагов янтарная фигурка закрыла мордочку крыльями и уронила на тёмный пол несколько слезинок, отрицательно покачав головой. Прижавшись к фиолетовому сияющему боку, она уткнулась в сотканную из света гриву и всхлипнула, когда тёмно-фиолетовое крыло плавно укрыло её спину. Алая понимающе качнула крыльями и распалась на десятки гаснущих искорок.

Разгромленный зал разума наполнило размеренное тиканье часового механизма.

Пытающегося унять внутреннюю дрожь вороного, засовывающего в сумку свой аэтаслибрум, отвлёк размеренный шум механизма. С бедра синей демикорна под тихий стук шестерней раздался спокойный, чуть певучий голос.

— Параметры субъекта носителя первичной связи отмечены как незначительно превышающие норму. Производится повторная адаптация параметров. Запуск вспомогательных директив. Запуск произведён успешно. Запуск функций ограничителя прототип девять. Обнаружены отклонения в компоненте третьей расы. Стабилизация компонента в процессе обработки. Отмечается присутствие отмирающего внешнего рудиментарного тела. Внешние компоненты рудиментарного тела будут удалены в течение трёх циклов. Отмечается наличие компонентов внутреннего рудиментарного тела. Производится расчёт. Возвращение органов жизнедеятельности к прежнему состоянию будет завершено через сорок один цикл. Пожалуйста, избегайте приёма пищи на данный срок, и ваше самочувствие не ухудшится, — гулко раздалось из ограничителя, покрывшегося россыпью мерцающих символов на металлической поверхности. Стрелки сместились и отметили дугу из сорок одной точки. — Поглощённый источник магии для стабилизации третьего компонента не отвечает заложенному протоколу. Усвояемость источника магии в пределах допустимой нормы. Ограничитель прототип девять, отправка отчёта об инциденте Алому Мастеру. Отправка невозможна. Поиск причины. Отсутствие Алого Мастера и ограничителя мастер-прототип. Отправка отчёта отклонена. Результат проверки на присутствие "Феномена Регрессии". Отмечается отсутствие восприимчивости. Подготовка отчёта для медицинского комплекса "Водопад". Отправка невозможна. Комплекс-адресат отсутствует в единой сети системы архивов расы. Сбой... Проверка завершена. Отключение диагностирующего режима. Хорошего дня, глава девятого поколения.

Позади раскинутых в стороны крыльев, теряющих чешуйки из синеватого металла, слышался хруст и звук проглатываемых осколков, постепенно переходящие в тонкие нотки всхлипывания. Под локонами фиолетовой гривы мелко дрожали линии холки. На пыльный пол упала хрустальная бусинка застывшей слезы и покатилась к двери.

— Диксди... это же ты? — облизнув пересохшие и горчащие от зебринского зелья губы, аликорн подошёл ближе, опасаясь удара или укуса. — Давай... просто уйдём отсюда? Ну...

Тихо застонав, демикорн обернулась и посмотрела на него тускло светящимися глазами разного цвета. Фиолетовым и янтарным. В одном читалось глубокое горе, в другом горело разочарование и раздражение. Очередной камешек скользнул в горло, осветив его изнутри алым огоньком. В полураскрытой пасти переливались красными блёстками осколки каменных слёз. На их фоне, неровные сколы рассыпающихся клыков, обнажающих ровные белые зубки, выглядели жутковато. Длинный жилистый язык шелушился и становился более плоским, озаряя свод её горла магическим сиянием от алой пыли.

— В... ан. Я... я... ем... жиз... ни.... — она сглотнула, и на пол высыпалось несколько клыков. Вместе с ними отвалилась ороговевшая часть с ушка, ударившись и рассыпавшись на несколько кусочков помельче. — Это... уж... ужасно... Не могу... прекратить это... Голод... Две мысли... у меня... в... голове две мысли... Две меня... В... ан. Что... со мной... проис... ходит? Пом... помог... и...

Вздрогнувшие крылья безвольно опустились на пол. Из глаз демикорна, жующей и давящейся осколками кристаллов, текли прозрачные слёзы, окрашиваясь в игристо-бордовый цвет от витающей вокруг мордочки алой пыли. Дёрнув плечом, она стряхнула часть костяной брони. Жутковатый третий глаз на груди снова принял форму прилипшего к телу амулета, перестав быть частью рудиментарного тела. Но вороной никак не мог отделаться от мысли, что не так давно этот камень был словно живой глаз, раскрывшийся посреди закованной в стальные рёбра груди.

— Нам нужно уходить... Тут много чего случилось и поверь, я не понимаю и половины из того, о чём ты говоришь. Но пока мы одни и ты пришла в себя, нужно уходить. Ты сможешь открыть эти порталы-арки? — Ван оглянулся в сторону двери и поспешно сложил самое необходимое обратно в сумки. Металлический шарик, укатившийся к кровати, он поднял последним, задумчиво рассматривая кнопочку. Был ли он причиной, по которой Диксди вновь очнулась, или это произошло от этих камешков. Как она вообще смогла их есть? Вороной вздрогнул. Сейчас было не время мешкать. Вернувшись к Диксди, он осторожно потянул её за гриву. Она не пошевелилась, стоя как прежде, с ужасом рассматривая пол, на котором блестели крошечные красные осколки. Сейчас в них с трудом можно было узнать камешки, подаренные Старшей во время блужданий по коридорам форта. От надежды помочь обращённым в дерево пони, если с этим уже не справились принцессы, осталось всего пара камней из нескольких десятков. Вздохнув, он протянул к ней крыло, заметив, как оно предательски дрожит.

— Я ела их... ела... не могла остановиться... как я могла... так поступить... почему... — всхлипывала она и, прежде чем вороной успел отнять у неё мешочек, отправила в рот ещё одну алую слезу. Перекатывающийся на языке камень мерцал, дрожал, и, казалось, немного звенел, прежде чем оказаться проглоченным. Её грудь на миг озарилась изнутри ярким сиянием, выделив тёмными полосами косые линии рёбер и, словно в клетке, контуры бьющегося сердца. — Две мысли... они поют вместе... что-то старое и жестокое заставило их замолчать, выбросило их... обе... не могла говорить, не могла думать... Ты... ты был как в тумане... для нас... меня... её... Кто мы? Почему нас две? Что случилось, когда... когда мы вошли сюда, Ва... Ван...

Вороной осторожно шагнул в сторону, не в силах вынести два совершенно разных взгляда. В янтарном глазе плескалась просьба помочь, но в фиолетовом горело суровое пламя Старшей. Сумочка упала на пол, потеряв поддержку телекинеза. Синее тело выгнулось, и по шёрстке пробежали символы на инитиумнарском, полыхая алым светом. Пробиваясь сквозь остатки рудиментарного облика, они заскользили к ограничителю на бедре, слившись в единый алый круг. Хрустнув, стрелки сместились, высветив несколько новых символов. Демикорн застыла, уставившись в потолок с раскрытым в беззвучном крике ртом. Короткие вспышки разрядов скользили по гортани, обвивая зубки и подсвечивая стекающие по губам капельки растаявших камешков.

— Диксди? — позабыв об осторожности, вороной подбежал к кобылке...

Плоский удар прочного крыла отбросил его к стене с силой, на какую было способно возвращающее свой прежний облик тело. Раскрывшиеся перепонки хлопнули и провисли плотными складками.

— Держись подальше, иначе потеряешь способность видеть в темноте, сейчас... это не то, что нам обоим нужно, чтобы выбраться отсюда, — глухой голос Старшей сложно было спутать. Да и сил она не жалела. Вороной растянулся на полу, фыркая и выплёвывая попавший в рот песок. — Твой негатор сгорит, если ты встанешь близко... Где мы?

— Ты у меня спрашиваешь? Мне казалось, это место тебе куда лучше знакомо, если уж даже Диксди знала о нём и пошла сюда за помощью. И в следующий раз попробуй отшвыривать немного... помягче, что ли? — Ван потёр копытом саднящее плечо.

— Секундой позже и ты стал бы обузой, — буркнула синяя демикорн, выглянув в коридор и внимательно осмотрев едва сохранившиеся знаки на стенах. — Я не могу пробиться к её воспоминаниям. Целый отрезок времени вырван из ограничителя, и он до сих пор перегружен.

— Ты ела камни из форта, — аликорн поднял свою сумку и стал складывать туда уцелевшее. Пустые склянки отправились вслед за разбитыми. От ткани гадко пахло прелыми травами и чем-то кислым. Большая часть неприкосновенного запаса была безнадёжно испорчена. Отыскав ещё один пузырёк с едва держащейся этикеткой, Ван без всякого сомнения выдернул пробку и выпил залпом. Скривившись и зажмурившись, он стал стрясти мордой, стараясь прогнать жуткое жжение в нёбе, перетекающее в нос и вынуждающее чихнуть. — Пхе... и надо сказать жевала ты их... как заправский дракон жуёт самоцветы. Что?

Последний вопрос он задал, взглянув на застывшую в изумлении демикорна, словно только что заметившую лежащий на полу мешочек и алую пыль.

— Сколько? — сдавленно спросила она.

— Десять? Больше? Почём я знаю, я не считал, по правде тут и без этого было много проблем, я уже не говорю о твоём жутком облике. Мог бы поседеть, уже поседел бы, благо я и так пепельногривый, — в сумку легла замотанная в цепь книга. К счастью, пробуждаться или убегать она не пыталась, голод в ней ещё не проснулся, но следовало торопиться. В этих владениях было легко потерять счёт времени, а на такую удачу, как помощь Страйды, рассчитывать он уже не мог.

— Почти все. Осталась всего пара слёз Алой... это плохо... это очень плохо... — в голосе Старшей послышалось волнение, и она, сама того не замечая, перешла на инитиумнарский, окончательно сбив вороного с толку. Певуче растягивая слова и почти проглатывая часть предложений, она судорожно искала что-то в сумке Диксди. — Десять куда ещё ни шло. Даже полтора десятка — нормально. Почти двадцать... это слишком даже для прототипа. Да где же эта книга, я точно помню, что она держала её в сумке. Нужно...

— Старшая? — Ван перекинул через спину лямку и обернулся к фиолетовоокой.

— Её нету... Ограничитель, запрос от поддерживающей личности. Имя — Старшая. Вывести свод директив относительно рудиментарного тела поглотившего избыточное количество источников магии Алой. Ограничитель? Директива два-восьмь-пять. Директива три-двадцать-ноль-шесть. Протокол режима мониторинга пункт шесть-аэт-тринадцать, — Старшая растерянно вслушивалась в булькающие и тикающие звуки, неразборчиво доносящиеся из ограничителя. — Ограничитель... прямой доступ к управлению. Право доступа, Калдари Фускус главный механик системы жизнеобеспечения и контроля уровня магии Алого Мастера.

— В доступе отказано. Данный субъект первичной связи отмечен как прекративший жизненный цикл. Приносим свои сожаления. Право доступа имеет только глава девятого поколения, Диксди Дуо, — прохладным тоном отозвались "око-часы", щёлкнув стрелками.

— В экстренной ситуации право доступа передаётся вспомогательной личности! Протокол один-пять-семь, единый протокол для всех ограничтелей, тупой ты механизм! — хвост щёлкнул по стальной поверхности циферблата.

— Ограничитель прототип девять не оснащён подобным протоколом. Верните управление телом главе девятого поколения или обратитесь к маг-инженерам с соответствующим доступом и разрешением от Алого Мастера, — невозмутимо заявил механизм.

— Их нет, никого нет, а в главе девятого поколения скоро расцветёт огненный цветок силой в десятки "Рубиновых Режимов"! — оскалившись и жестом приказав молчать, уже раскрывшему было рот вороному.

— Информация принята. Информация обработана. Данные соответствуют результату наблюдения за состоянием главы девятого поколения. Отмечается многократное превышение уровня необходимой для выравнивания баланса с третьим компонентом расы магии. Всё в норме. Возвращение органов жизнедеятельности к прежнему состоянию будет завершено через сорок циклов, — мелодично и спокойно проговорили "око-часы", оставив на мордочке Старшей выражение изумления.

— "Рубиновый Режим?" — осторожно проговорила она.

— Данный режим не обнаружен в протоколах ограничителя прототип девять.

— Протокол "Возмездие"? — нервно сглотнув, спросила фиолетовоокая, всматриваясь в переливающуюся знаками металлическую поверхность.

— Протокол "Возмездие" временно остановлен в соответствии с заданными параметрами, полученными от рекреационной камеры номер пять сотен девять и заложенными директивами относительно использования экспериментального модуля контроля "Феномена Регрессии", — чуть сбившись и выплюнув тонкую струйку оранжевого дыма, отозвался ограничитель. — Тройная проверка полученных записей до момента разрушения рекреационной камеры номер пять сотен девять отмечает высокий процент успеха и полное отсутствие "Феномена Регрессии" в системах циркуляции жизнеобеспечивающих жидкостей.

— Вайлдсайд... дурной ты рог, у тебя всё-таки получилось, — облегчённо вздохнув и усевшись у кровати прошептала Старшая. — Отмена запроса. Повтор рекомендаций и краткий отчёт о состоянии.

— Отмена запроса. Подтверждаю. Повтор рекомендаций и краткий отчёт о состоянии. Производится подготовка. Вспомогательная личность. Имя — Старшая. Тело носитель — глава девятого поколения. Имя — Диксди Дуо. Статус — восстановление от пребывания в состоянии рудиментарного тела. Удаление внешних признаков рудиментарного тела — через три полных цикла. Возвращение органов жизнедеятельности к прежнему состоянию будет завершено через сорок циклов. Воспроизвожу копии рекомендаций от комплекса "Водопад", — механическим тоном зачитывал артефакт, пока демикорн приводила себя в порядок, в основном занимаясь тем, что скалывала уже болтающиеся костяные наросты, обнажая синюю шёрстку. — Рекомендуется воздержаться от употребления обычной пищи на протяжении всех циклов необходимых для восстановления органов жизнедеятельности. В случае проявления голода, следует немедленно обратиться в один из перечисленных комплексов. Медицинский центр комплекса "Водопад". Центр исследования магических всплесков комплекса "Рубин". Отдел кураторов при Зале Слияния комплекса "Круг Древних". Конец записи.

Шестиглазый скелет, прикованный к полу посреди зала, вцепившийся когтями в растрескавшийся пол. Две раскрытые в вечной улыбке пасти, покрытые копотью и хрупкими нитями застывшего камня и металла. Натянутые цепи, покрытые пылью, но так и не поддавшиеся коррозии. Устало мигающий свет, почти теряющий свою связь с источником питания, выхватывающий из полумрака павших существ, одно из которых в последний миг жизни заклинило рогом закрывающиеся двери. Образ скользнул обрывком сна перед её глазами, задержавшись на части потрескавшейся стены зала.

— Девятый контур безопасности. Зал проекта "Слияние"... — вслух проговорила Старшая представшую перед глазами надпись.

— Круги, комплексы, залы... у нас нет времени. Насчёт безопасности ты в самую точку, но её не будет, если мы не поторопимся. С тобой всё в порядке? — держащийся на расстоянии вороной уже стоял у двери. В коридоре было подозрительно тихо. После всего случившегося ящеры точно не могли их вот так отпустить. Королева знала, где они, но никого не послала. — Если ты разобралась с собой, пошли. Диксди тут не место, как и нам. Я вообще не хочу думать о том, что может придти в голову этому... Амергалу и его соправительнице после всех трюков выкинутых тут. И уж точно я не собираюсь стать цепной зверюшкой в прочных кандалах. У меня копыта до сих пор ноют от этих браслетов.

Старшая прижала копыто к виску. В голове болью отозвались осколки воспоминаний, оставшихся от ворвавшегося в разум пламени. Часть из них принадлежала этому месту, но едва она пыталась сфокусироваться на них, образы распадались.

— Нужно найти книгу. Мы возвращаемся, — приняв решение, Старшая встала, подняв с пола сумку.

— Туда? Мне казалось вспомогательные личности должны помогать избежать опасности, а не соваться в них! Ты уверена, что с тобой всё в порядке? Калиго сказала... твои повреждения это не очень-то хорошо, и я поступил неразумно, сохранив тебя, — вороной отшатнулся в сторону, пропуская мимо себя фиолетовоокую.

— Чтобы помочь, мне нужна книга из этой сумки. Без неё мы и шага отсюда не сделаем, в добавок... — Старшая бросила холодный взгляд на Вана. — Спасибо за напоминание. И да, кто эта Калиго, с которой ты так мило беседовал и почему она хорошо осведомлена об ограничителях? Не припоминаю, чтобы ящеры разбирались в них, даже принимая в расчёт факт оказавшейся в их лапах рекреационной камеры.

— Она демикорн. Как ты. Поначалу мне казалось это хорошим знаком. Ты... то есть Диксди ведь совсем одна. А оказывается в мире остались ещё демикорны. По крайней мере, одна, пусть и "тлеющая". Но затем что-то пошло не так. Когда ты превратилась в эту... дышащую огнём жуть, она попыталась меня тебе скормить, а потом я наткнулся на зеркало с другим собой и попытался отвлечь от тебя ящеров заклинанием, но оно сработало совсем не так и я оказался... — Ван на мгновение замолчал. — Демикорны служили пони как солдаты. Как защитники от чего-то ужасного в Диких Просторах. Не знаю, что это, видимо место какое-то. В том зале было много пони и единорогов, Старшая. И это не была Эквестрия. Они называли демикорнов — "боевыми единицами", а когда ты была сама не своя, и я назвал тебя так, ты сказала... ваше имя "Свободные", и почему-то обращалась к себе во множественном числе.

Ничего не ответившая на это Старшая шагала по коридору. Едва заметные указатели давно потеряли своё предназначение. Направление могло закончится обвалом или навечно заклинившей дверью, и толку от них было мало. Ориентируясь скорее на расплывчатые воспоминания, оставшиеся в голове, она шла туда, где, как она полагала, могла оказаться книга. Том под авторством демикорна Меридас Стелла, непонятным образом пропавший из сумки. Ящерам он был не нужен, но вот демикорну, если пепельногривый не ошибался, она вполне могла пригодится. Комплекс "Щит". Об этом разрушенном месте у Старшей были свои воспоминания, оставшиеся от времен, когда она ещё была Калдари Фускус. И отчего-то они её очень тревожили. С чем-то внутри него была связана неприятная история. Вот только какая, вспомнить не удавалось. В разуме всё ещё рыдала Диксди, ушедшая в себя и не позволяющая к себе прикоснуться. Тонкие нити мыслей частично горели от некогда побывавшего тут вихря чужих эмоций и памяти, оставив после себя неразбериху. Однако тело переполняла сила, и ограничитель исправно тикал, перерабатывая её в более подходящую форму, сбрасывая излишки тонкими струйками оранжевого дымка из едва заметных щелей на корпусе. Окажись на его месте обычная модель, кто знает, что было бы с нею. Она бросила короткий взгляд на "око-часы". Два цикла на одной стрелке и тридцать девять на другой. Ушко зачесалось, и она, потерев его копытом, сняла ещё один кусок слитых воедино кости и металла. Чудо, что этому телу вообще удалось пережить обращение в нулевое поколение. Куда худшим фактом было отсутствие об этом состоянии воспоминаний у неё самой. Старшая втянула пыльный воздух носом. В этом не было ничего удивительного. Случаи трансформации были редки. Даже когда она подготавливала к жизни четвёртое поколение демикорнов, почти все прошедшие через него были из первого и единицы из её собственного, второго поколения.

Чаще всего демикорны пропадали на некоторое время. А потом возвращались, и никто не поднимал тему "нулевых" в разговорах с ними, старательно избегая более-менее явных намёков. Доводилось ли ей самой пережить это, Старшая не знала. Остальные избегали говорить с нею о случившемся после взрыва чанов с магией. Только одна из лекарей призналась, что её принесла Алый Мастер и оставила, не доходя до зала с рекреационными камерами, тогда ещё только обнаруженными и приводящимися в рабочее состояние. С того дня она носила доспех, ни разу не снимая больше одной трети. Слова Вана пробуждали нехорошие предчувствия. И не потому, что она точно знала причину. Напротив, они были ей непонятны и не имели ответа. Одно было ясно, жеребцу удалось застрять в одной из систем наблюдения, чудом оставшейся целой среди царящей разрухи. И стать свидетелем забытого прошлого. Отряды демикорнов ещё в первые годы обустройства Северных Гор возвращались с докладами о таких явлениях внутри обнаруженных комплексов, подземных строений, оставшихся от тех, кто был задолго до появления Богини. И каждый раз, когда такие места находились, туда отправлялась глава первого поколения и некоторые из третьего. Больше никто. Она сама оказалась впервые в заброшенных коридорах комплекса только после возвращения старшего поколения. Они молчали о том, что увидели и о том, для чего туда отправлялись. Только взгляд техномагов выдавал их смятение. Словно им довелось увидеть нечто жуткое, способное испугать даже их, считающихся из проклятого и осквернённого третьего поколения.

Замирая на короткий миг пред едва различимыми табличками и остатками выбитых на металлических пластинах карт, Старшая уверенно шагала вглубь подземных лабиринтов, заставляя жеребца поспевать за нею следом, волоча на себе обе сумки. В какой-то момент Ван едва не потерял её из виду. Камень на груди мигнул, и в погрузившемся во тьму туннеле он в последний момент успел заметить, куда именно она свернула. Ударившись носом о стену и вернув себе магическое зрение от негатора, вороной с ужасом узнал место. Они шли прямиком к тому залу, в котором стены и потолок двигались, лишая вошедшего понимания стоит ли он на полу или на потолке.

— Старшая? — тихо позвал демикорна Ван, услышав приближающийся звук капающей воды, едва различимый на фоне гулких шагов. В ответ была тишина. Всплеск и шорох посыпавшихся камешков. — Старшая? Дискорд побери всё на свете... не пугай меня так! — Добавил он, ощутив движение сбоку. Однако вместе с ним на его бок лег костяной остов крыльев, а у горла, тихо звякнув, выгнулся едва различимый механический хвост, усеянный острыми шипами и лезвиями, тускло подсвечиваемыми скрытыми в сочленениях магическими самоцветами.

— Тссс... Не нужно портить сюрприз. Ты же не хочешь пропустить всё самое интересное, удачливый ты наш аликорн? — вкрадчиво и чуть глухо зазвучал знакомый голос над его ухом. Королева сжала кольцо хвоста, слегка царапнув шипами подбородок и правую сторону груди жеребца. — Пусть она увидит. Если ты был прав и в ней та Калдари, которую я помню... она поймёт и примет моё предложение. А тебе придётся послужить гарантом того, что она не выкинет ненужный нам обоим фокус. Ты ведь для неё ценен? Я не ошибаюсь?

Стальной хвост тихо скрипнул, и тёмный силуэт Старшей, застывшей у конструкции из каменной плиты и высоких кристаллов, развернулся в сторону вороного...

10. Расколотые мечты, тайна Королевы и единственное решение

Старшая прикасается к древнему механизму, пытаясь понять, кто и зачем поддерживал в нём жизнь. Правительница же открывает главный секрет своих владений, пытаясь переманить на свою сторону вспомогательную личность Диксди. Вороной оказывается невольным предметом шантажа, но ничего не может с этим сделать.

Она почти забыла это место: мрачный чудом уцелевший зал, один из немногих запечатанных сразу после тщательного изучения высланной Алым Мастером экспедиции. Казалось, будто она впервые вошла в этот зал ещё в прошлой жизни, до того, как её память и опыт, ощущения и части характера превратились во вспомогательную личность. Всё выглядело иначе, но по-прежнему узнаваемо. Несколько шагов по треснувшим и покосившимся ступеням к возвышению, и вот перед нею оказалась чудом работающая часть контрольного узла этих руин. Зал Управления (так называли зажатую в пяти невысоких колоннах конструкцию из каменной плиты пронизанной тысячами тонких стальных полосок первые поколения, обсуждая между собой находку) был дублирующей плитой контроля над проектами. Копией многих других подобных устройств, оставшихся в развалинах древних компексов. Как и много веков назад, позади возвышались кристаллы, полупрозрачным веером распускаясь из каменного основания, потерявшего свою прежнюю форму. Растрескавшийся камень обнажил свою металлическую начинку, чуть светящуюся в такт сонного дыхания механизма. Но было и кое-что новое. Почти осязаемый мрак скрывал за собой обветшавшие стены, делая их едва различимыми. Под копытами, с мерзким звуком рвущейся паутины, расползался и клубился чёрный туман, не позволяя рассмотреть пол, покрытый выбоинами и мелкими осколками камней. В вязкой тишине то и дело раздавались хрустальные удары капель, падающих с пола на потолок, расплываясь серебристыми кругами. Наступив на что-то металлическое, Старшая подняла с пола кривой обломок. Кусок одной из силовых полос, возможно оторванный от стены или самой каменной плиты, с оплавленным краем. Всё это время кто-то старательно поддерживал интерфейс в полу-рабочем состоянии, ремонтируя повреждения чем придётся. Вот только зачем?

Потерянная книга лежала прямо на плите. Страницы были помятыми, листавший их делал это в спешке и под конец, окончательно отчаявшись найти нужное, просто швырнул фолиант в сторону. Записи о панелях, перечень кристальных элементов, таблички с символами, зарисованными в давние времена с найденных в руинах артефактов, неизвестного не интересовали. Только страницу с описанием деталей механизмов, встречаемых в обнаруженных комплексах, заботливо загнули. Закрыв книгу и положив рядом, Старшая наклонилась над каменной поверхностью. Этот зал был заперт. Каждая из восьми дверей опущена, запечатана, и механизмы блокировки лишились своих элементов питания. Скорее всего их вынули предусмотрительные маго-механики. Бросив короткий взгляд, демикорн быстро нашла все пять открытых дверей. Самой первой открыли дальнюю. Металлическая створка валялась на полу, почти утонув в чёрном стелющемся над полом тумане. С остальными поступили осторожнее, подобрав нужные детали или подняв их вручную, доломав дряхлые запоры. Демикорн покачала головой, двери подождут, их открыли и как именно уже не так важно. Её волновала работающая панель.

Одно лёгкое движение копытом по поверхности камня вызвало россыпь символов, тонким слоем зависших над плитой. Шевельнув ушком и задумчиво рассмотрев пару символов, она сдвинула их в сторону. Медленно проведя несколько линий, соединив их между собой и выбрав последний символ, демикорн сдвинула и повернула его на бок. Знаки дрогнули и развернулись, частично наложившись друг на друга. Коротко мигнув, они вызвали к жизни сложный узор с постоянно двигающимися и взаимодействующими элементами. По едва различимой дуге плавно скользил знак, соединяясь с отдельными вынесенными в круги символами, выводя каждый раз на поверхность то одну букву древнего языка, то другую, окрашивая их в красный и оранжевый цвета. Цокнув копытом по возникшему кружку с изогнутой линией в центре, Старшая бросила короткий взгляд на колонну сбоку. Её предположения подтвердились. Пластина синхронизации с ограничителем была почти оторвана и держалась на последних двух помятых металлических лентах. Вырванную деталь заменили тускло мерцающим самоцветом, закрученным в толстую проволоку и, для надёжности, втиснутый в изогнутую полоску металла. Часть магических элементов вообще была разломана и соединена в произвольном порядке. Варварский способ добраться до скрытых функций механизма не через протоколы, а начинку. Вернувшись к панели, Старшая выбрала два самых красных знака и сдвинула их в бок, поместив каждый из них в отведённые для этого кружки. Возникшие рядом полоски она перевернула, сделала длиннее и соединила с частью узора.

— В дос... доступе... отказано. Комплекс "Щит"... "Щит"... находится в аварийном состоянии. Статус. Состояние жилых отсеков... ниже допустимых норм. Состояние... состояние... элементов подачи энергии критическое. Статус. Системы обеспечения безопасности персонала и жителей комплекса не функционируют. Статус. Датчики распознавания персонала не отвечают. Всему персоналу и жителям... жите... жителям комплекса рекомендуется покинуть комплекс... лекс... воспользовавшись аварийными туннелями. Повторяю... экстренная ситуация. Всемуууу... соналу... пк... пк... комплекс... сбой. Ошибка отпппррррр... — механический голос сбился и замолчал одновременно с угасшими символами. Постучав копытцем по камню, Старшая выбрала тускло зеленеющий знак, и сместила его по кривой линии к четырём элементам узора. Размещенный в центре, он разложился и преобразовал элементы в вытянутую в одну сторону звезду, три луча из девяти которой отсутствовали. Над плитой, чуть вздрагивая и покрываясь помехами, появилось изображение запертых дверей с изображением шестиглазой морды. Скрипящий голос вновь вернулся, будто пробиваясь сквозь помехи едва справляющегося с нагрузкой магического камня. — Статус... статус... Нет возможности определить уровень остаточной мощности. Запрашиваемые объекты находятся... в... находятся в стадии консервации. В доступе отказано. Для... для... снятия запрета обратитесь к... нет данных. В доступе отказано...

Отыскав небольшой фиолетовый знак, Старшая сдвинула его вверх, повернула и совместила углами с тремя едва различимо мерцающими точками. Пара ярко-красных полосок стала желтеть. В бегущей строчке она короткими поцокиваниями отмечала нужные символы, собирающиеся в узкую колонку. Выбрав все необходимые, она расставила часть из них в ключевых местах схемы. С каждым занимающим своё место знаком её охватывало нехорошее предчувствие. Бегло прочитав появившуюся строчку возле части узора, она обнаружила пугающую запись. Руины не были запечатаны. Протоколы и изъятые из пазов детали должны были предотвратить любой запуск команд с этого интерфейса, однако раз за разом Старшая обнаруживала следы взаимодействия с древним механизмом. Большинство было старыми записями, времён о которых не помнили даже главы поколений, но некоторые оказались совсем свежими. От бессмысленного набора записей приходящих откуда-то извне, заканчивая...

— Отмечаются многочисленные попытки получения... чения... доступа к отдельным узлам комплекса "Щит". Незарегистрированные жители комплекса нарушили два девять семь двенадцать ноль один правило использования служебных и жилых... жилых... помещений. Отмечен недопустимый уровень урона внутренним системам комплекса... Отмечен недопустимый ур... ур... повреждения общей структуре комплекса. Регистрирую отсутствие связи с большей... шей... частью отделов разработок комплекса. Предположение... отсутствуют варианты развития событий спосо... спосо... бных привести к столь значительным повреждениям, — холодный механический голос раздался от кристаллов, окрасив их в блёкло-голубоватый оттенок.

— Характер попыток? — демикорн слышала шаги жеребца, замешкавшегося у входа. Вороной явно не торопился, но ей было не до него. Кто-то искал способ обойти запреты и даже пробился в этот зал, сердце подземных руин. Кто-то хорошо знающий, что искать и где. Подняв книгу, она задумчиво перелистнула несколько страниц. Описания артефактов, способы ремонта, методы сборки талисманов при отсутствии необходимых компонентов и варианты их замены. То, что она частично знала и считала полезным в путешествии Диксди. В книге были несколько глав посвящённых восстановлению механизмов. Записи в них смогли бы помочь в случае встречи с техническим наследием прошлого. Но эту панель ремонтировали давно, методом проб и ошибок заменяя недостающие части грубыми копиями. Нет, книга была не для этого. С холодком в сердце к Старшей пришло понимание ситуации. Книга — лишь предлог. Хуже того, взявший её понимал, для чего она нужна и где в первую очередь она будет искать этот фолиант. Кто-то знавший её саму. Старшая нервно дёрнула ушком вспомнив слова вороного о другом демикорне.

— Нет... данных... — лаконично отозвался сбивающийся механический голос. Короткая вспышка магических камней всплеском разрядов пронеслась по кристаллам, пропав под тёмным потолком. — Осуществляется анализ ситуации. Сбой. Отсутствуют необходимые дата-кристаллы в матрице расчётов. Запуск диагностики заклинательного зала дублирующего интерфейса контроля над проектами. Отмечена несанкционированная модификация зала. Контуры безопасности нарушены. Системы защиты не функционируют. Для включения аварийной блокировки дублирующего интерфейса, введите код протокола. Повторяю, для включения аварийной блокировки дублирующего интерфей...

Старшая не успела открыть рот, когда позади раздался голос. И он не принадлежал вороному.

— Ни слова больше, иначе твой жеребец для утех может пострадать, Калдари... Не удивляйся, откуда я знаю твоё имя, пока ты приходила в себя, этот аликорн щедро поделился информацией о том, чья личность в данный момент находится в ограничителе и почему. И всё же мне хотелось убедиться в этом лично. Пришлось даже рискнуть и взять книгу. Эти старые записи... только Калдари, главный механик седьмого узла высвобождения и хранения магии, могла бы понять, как их можно использовать. Я видела, как ты шла по коридорам. За столько веков ты не забыла этого места, будучи участницей одной из экспедиций, разосланных Алым Мастером. Печально это признавать, но вместо тебя этот зал должен был посетить рыцарь Лацертус, а не ты, — раздался глухой голос тёмной правительницы одновременно с окончательно угасшим на её копыте артефактом бесшумности. Вместе с последней искоркой в потёртых и чуть сколотых камнях, в зал вернулись и другие звуки. Отдалённый гул механизмов, шорох прячущихся за дверьми ящеров, гулкий перестук копыт вороного и тяжёлые шаги Королевы. Зазвучало и прерывистое дыхание пойманного Вана, время от времени с шелестом задевающего крыльями пол. Не выпуская вороного из смертоносной петли механического хвоста, Калиго подталкивала его к центру зала, оставаясь чуть позади.

— Я не... для... утех... — сдавленно возразил вороной, получив в ответ ощутимый тычок в бок костяным крылом.

— Ах да. Являясь всего лишь поддерживающей личностью в этом жалком теле девятого поколения, ей не испытать иных ощущений, кроме боли и дискомфорта, предупреждающих её о грозящей телу опасности. Вся её жизнь теперь — сон, прерывающийся, когда тело теряет сознание. Какая удача, что этому жеребцу удалось найти общий язык с нулевым поколением. Хотела бы я знать, почему это не вышло у тебя. Хотя смысл спрашивать, блёклый осколок от когда-то жившей Калдари. Именно ты постаралась, стирая все упоминания о проявлении нулевого поколения. Все данные о рудиментарном облике оказались не полными. Частички важной информации, были тщательно удалены отовсюду, куда мне удалось получить доступ и даже там, куда я додумалась сунуться спустя несколько веков. Иронично, что ты сама потеряла контроль над нулевым, доставив мне немало неприятных минут, — Калиго качнула крыльями, сделав шаг вперёд и потянув за собой вороного, тщетно пытающегося вырваться из опасных объятий. Механический хвост зло шелестел лезвиями, то и дело царапая его чёрную шкурку. Одного взгляда на Старшую Вану было достаточно для понимания — ситуация не из тех, где всё решается легко и просто. Оказавшись между двумя живущими прошлым демикорнами, ему оставалось ждать подходящего момента, когда всё внимание Калиго будет занято чем-то другим, а не им. — Перед своей гибелью, Калдари, ты стала тлеющей, одной из тех, кого ты так презирала и ненавидела? Не хочу даже спрашивать тебя об этом, достаточно того, что ты прошла через то же, что и я. Это почти искупает оставленные тобой шрамы. Но как тебе удалось оказаться в ограничителе? В честь каких заслуг Калдари Фускус была вписана в лист на сохранение в кристаллическом разуме артефакта? Не поделишься со мной мыслями на этот счёт... бордовогривая глава второго поколения?

— Кто ты такая? — Старшая прищурилась, вглядываясь в шагнувшую из тёмного тумана фигуру. Вороной был зажат между двумя кольцами изогнутого хвоста и пошевелись он чуть сильнее, с дюжину шипов и лезвий наделали бы в его шкурке дырок. Рассчитывать на жеребца нельзя. Только потянуть время разговором, с досадой подумалось фиолетовоокой. — И куда важнее, как ты узнала об этом месте?

— Вот как? Выкинула меня из памяти, как и многих других несогласных с твоим мнением? Твоя личность пострадала при переносе из сломанного ограничителя и, вполне возможно, была с самого начала скопирована в неподобающих условиях. Мне следовало догадаться об этом уже по тому, как ты спокойно разделила путь с аликорном. Ты всегда чтила Договор, но доверять свою жизнь одному из этих предателей... — Королева зло клацнула клыками, сжав механические кольца хвоста на шее Вана, вынудив его жалобно пискнуть, отодвигая острый шип копытом от мордочки. — Одному из тех, кто всегда жаждал магии больше, чем позволяла их природа. Ты забыла, как они теряли над собой контроль, становясь проблемой для этого мира? Хуже того, я ощущаю отголоски "раскалённой магии" в нём, пусть и слабые. Ты позволила ему отведать своей крови. Ты! Осудившая меня за это же в прошлом! Отдавшая свой голос в пользу моего изгнания! И лишь благодаря изгнанию я снова встретилась с тобой, оставшись в живых... сохранив это... тело и оставленные тобой шрамы.

Калиго едко рассмеялась. Рядом тяжело дышал вороной, получивший немного свободы, едва стальные кольца разжались и позволили набрать немного пыльного воздуха в лёгкие.

— Ты не ответила. Этот зал был запечатан сразу после обнаружения поисковой экспедицией. Двери были закрыты и все части замков способные привести их в действие — сняты, — сухо, стараясь держать голос ровным, повторила свой вопрос Старшая, бросив короткий взгляд по сторонам. Голос казался знакомым. Шрамы, масть. Форма изувеченного ограничителя была знакома тоже. В расколотой присутствием древнего разума памяти со скрежетом собирались в общую картину обрывки воспоминаний главного механика.

— Едва эта часть руин очутилась во владениях ящеров, добраться до зала и отпереть запаянные створки дверей было делом нескольких десятков лет. Первую дверь удалось взломать, используя грубую силу, к остальным повезло найти запасные части, открыв проходы в остальные коридоры. В руинах осталось много деталей, подобрать нужные было вопросом терпения. Сложнее всего было с самим механизмом панели управления этими руинами. С интерфейсом "Спящих". Важные кристаллы были вынуты, разбиты или унесены. Питающие этот зал самоцветы почти истощились, а некоторых вообще не оказалось в ячейках. Мне удалось найти им замену! Пусть и не такую надёжную, но всё же это лучше, чем ничего, — пожав плечами проговорила Калиго, кинув взгляд в сторону искрящихся камней в грубо скованной оправе, небрежно засунутых в некогда идеально ровные пазы. — Я предлагаю тебе сделать то же, что собирался выполнить Лацертус, если бы успел. Он единственный из первого поколения, кто понимал важность этих руин. Запустить интерфейс в полную мощность, пробудить "Спящих"! С их знаниями об этом месте я смогу завершить начатое Богиней. Правда, для этого нужно живое тело и работающий ограничитель. К сожалению, ни того, ни другого у меня не было. Всё просто. Ты послушно выполняешь нужное, а я верну тебе твоего спутника целым и почти невредимым, для каких бы целей ты не держала его при себе. Что скажешь, Калдари Фускус, главный механик седьмого узла высвобождения и хранения магии Алого Мастера?

Эта тёмная не лгала. Механизм использовал тот же принцип синхронизации, что и системы безопасности в форте. Для запуска достаточно было иметь ограничитель, связанный с живым демикорном. То, как едко были произнесены слова "живое тело", заставило Старшую внимательней взглянуть на тёмную.

На бедре той тускло поблескивал изувеченный ограничитель. Удерживаемый погнутыми петлями, он тихо поскрипывал заклинившими шестернями. Снять его или починить было невозможно. Крепления, как и замки, скрутило от многочисленных ударов. Скорее всего, едва он вышел из строя, его обладательница использовала артефакт как элемент брони, сносно защищающий тело от порезов и ран. Несколько сильных рубящих ударов пришлись ровно на циферблат, обратив его в погнутую пластину. В глубоких прорезях искрились осколки кристальной начинки. Артефакт безвозвратно погиб, приняв на себя кошмарный по силе удар и защитив свою обладательницу от смертельной раны. Это случилось давно, металл на разломе успел потемнеть, а острые края слегка обтереться, будто ими время от времени задевали стены. И всё же ограничитель сохранил линии окантовки, едва заметный узор и с трудом различаемую треугольную форму. Из всех прототипов лишь один выглядел именно так. В последний раз подобный Старшая видела только у одного демикорна на бедре, и стоящая перед нею никак не могла быть главой четвёртого поколения. Но... Вместе с размытым обликом демикорна чёрной масти, с жёстким, слегка настороженным взглядом жёлтых глаз, в памяти Старшей всплыло старое имя и закреплённая за ним должность. Наставница, желающая стать главой четвёртого поколения больше других и потому постоянно оказывающаяся рядом.

— Наставница Умбра... Старший инженер адаптационных артефактов. Печально известная отступница, обманом получившая доступ к запрещённым к использованию артефактам, — мрачно процедила сквозь зубы Старшая. Двинув переднее копыто вбок, она застыла, изогнув хвост, будто собираясь нанести хлёсткий удар. — Тебе удалось уцелеть после всего случившегося. Припоминаю своё обещание отменить в отношении тебя запрет на дуэли, если нам доведётся встретиться вновь.

— Такая правильная и чтящая Договор Калдари. Ты так и не поняла? Мы не на Совете глав поколений, где все принимали решение о моём изгнании, об отключении моего ограничителя... Всё это — мои владения. Я могу заставить тебя сделать нужное, но я предлагаю выбор. Простой и вполне понятный. Принять предложение или стать причиной гибели одного никчемного аликорна. Пусть ему удалось уцелеть, встретившись с нулевым поколением, отыскать к твоему разуму дорогу и даже запустить непонятное заклинание, его удача на этом и закончится. Твой ответ всё решает, — мягко заметила Королева, проведя по щеке вздрогнувшего вороного костяным крылом. — Или он тебе не так нужен? Калдари, которую я помню, не страдала сентиментальностью.

— Отступники вроде тебя предлагали пойти против всего оставленного нам Алым Мастером! Ещё когда Богиня была с нами, они примкнули к магам и передали им свои знания! Из-за таких как они часть укреплений была потеряна без боя. Лишить тебя ограничителя и изгнать было слишком щадящим решением, и, как посмотрю, тебе удалось даже сменить отключённый артефакт на новый, правда без особого успеха, — скривившись, выплюнула фиолетовоокая, внимательно следя за движениями тёмной. Адаптационные артефакты работали не слишком хорошо, частично теряя блеск магических самоцветов и тем самым выдавая свой возраст, когда Калиго делала движения. — Мы поздно осознали, откуда маги Сомбры знают о способе отключить каменных стражей и расположении ходов. А теперь ты хочешь, чтобы я пробудила механизм, запечатанный по решению всех глав первых поколений?

— Хочу. Стоя так близко к воплощению своей мечты, я не могу просто отойти в сторону. Не для этого я контролировала твоё состояние и не давала рекреационной камере развалиться раньше времени. Ты нужна мне. Посмотри на меня! Взгляни внимательнее. Умбра погибла в тот день, когда совет отверг меня, а твой хвост оставил на моём боку рваную рану. В этих подземных пещерах, отделённых от мира барьером, мне удалось сохранить не только собственное тело, но и разум! Не обратиться в невесомую пыль или чёрные осколки. Только тут тление можно замедлить настолько, словно его нет. Ты не жалеешь об упущенной возможности спасти остальных? Каждого брошенного в укреплениях сородича, кроме Залога Договора, дочери Уно? Я пыталась предупредить, но кто из совета прислушался ко мне? — зло выкрикнула Калиго, ткнув кончиком костяного крыла в сторону застывшей Старшей. Костяной остов печально свистнул, рассекая воздух. Это была почти правда, но стоящей неподалёку фиолетовоокой этого не нужно было знать. Тёмная шумно втянула воздух, делая вид, будто старается унять гнев. Сейчас было не время потерять самоконтроль и невольно сказать лишнего. — В тот день тебе и другим следовало отказаться от данного обещания! Договор? Он не имел силы, война уже не была нашей. Мы могли пропустить армию Кристального Королевства к Кантерлоту. Принцессы использовали нас в качестве щита и, приняв помощь, предали нас. А ты пожертвовала своим народом ради их будущей власти...

— Договор был символом союза всех, кто выступил в битве на стороне Богини! — крылья Старшей взметнулись вверх, блеснув острыми краями когтей. — Он был и остаётся нерушимым знаком мира между всеми ради победы над большей опасностью...

Калиго покачала головой, царапнув кончиком крыла пол, поднимая им в воздух тонкие завитки чёрного тумана. Вязкий и плотный, он вился вокруг её обнажённых до кости крыльев, свиваясь в подобие паутины и распадаясь снова, рождая смутные скрюченные фигуры.

— Это было давно... С тех пор Договор стал приговором для всех нас! Оказавшись тут, я не переставала искать способ всё исправить и понять, почему всё пошло не так. Ящеры разбирали завалы и откапывали уцелевшие механизмы. В прочных ящиках сохранились дневники и записи времён, когда эти коридоры были полны голосов. Не только нашего народа, но и живущих до нас. Сохраняющий мне жизнь барьер в итоге стал моими же кандалами, привязавшими меня к руинам и не было и дня, когда я не проклинала миг становления "тлеющей", — прошипела Королева, не выпуская из крепкой хватки аликорна. В закрывающей глаза пластине ярко сверкнул красный камень и вновь угас, став бордовым. — Я искала решение, когда ты, как посмотрю, смирилась с ролью жалкой личности в теле бракованного поколения!

— Способа всё исправить нет, Умбра. Его не было тогда, и тем более нет сейчас, — Старшая шагнула в сторону, пытаясь обойти тёмную сбоку, но та разворачивалась следом, используя вороного как живой щит, не позволяя ему вырваться из стальных тисков её хвоста. — До этого дня я думала, что никого не осталось. Жаль, что из всех выжила только ты.

— Как удобно... Принять неверное решение и убедить себя, что оно было единственным из возможных. Из-за твоего решения Умбра, которую ты знала, погибла вместе со всеми. Она лишилась ограничителя, стала отступницей и всё из-за желания спасти всех вместо себя. Её, преданную аликорном в глухом и холодном ущелье, изувечили соплеменники. Две сотни лет ей пришлось видеть один и тот же кошмар, раскрашенный вспышками "Рубинового Режима", пока рекреационная камера спасала её жизнь. А потом были долгие месяцы восстановления утерянных ноги и хвоста... поиски деталей, схем и записей, способных вдохнуть энергию в покрытые пылью механизмы, — демонстративно повернувшись, Королева выставила вбок механическую ногу. — Скажи... ты слышала их голоса среди топота ворвавшихся в комнаты единорогов Чёрного Короля? Слышала, как зовут на помощь жеребята, оставленные тобой в "безопасном месте"? В той атаке залы захлебнулись в пламени. Даже отсюда, из-за барьера, я ощущала стоны сердец защитников, запустивших "Рубиновый Режим" как последнее средство. Они обменивали свою жизнь на сотню поверженных врагов. Я слышу. Каменные обломки их сердец всё ещё кружатся в бесконечном танце, там, среди оплавленных воронок, источая смертельно опасную магию. Они пытались, но ничего не смогли сделать. А ты? Вместе с другими выполняла бессмысленный приказ... вместо поиска способа увести всех в действительно надёжное убежище, ты сопровождала всего одну жизнь.

— Бессмысленный приказ?! — копыто грохотнуло по полу, высветлив вязкую чёрную муть острыми трещинами красных всполохов, заставив Калиго вздрогнуть и шагнуть назад, едва не выпустив из хватки вороного. Фиолетовые глаза Старшей на миг озарились алым и вновь угасли. — Договор был скреплён словом, жизнь Залога Договора была важнее остальных. Так сказала Богиня, оставив этот приказ даже после своего ухода! Лишившись ограничителя, ты решила, будто теперь имеешь право оспорить её слово? Тебя не было там! Ты не знаешь, какой ценой терялись укрепления.

— Сбросив кандалы под названием "жизнь", я на многое имею право, Калдари, — сухо и бесцветно произнесла тёмная, внезапно отпустив вороного и оттолкнув его в сторону, словно тот перестал быть нужным Калиго. До этой минуты тёмная то и дело прислушивалась к чему-то помимо голоса Старшей, вот только Ван не мог понять, чего именно она ждёт. Внезапная свобода застала его врасплох. Попав копытом в канавку, выбитую в полу, он едва не растянулся в пыли, вовремя выставив вбок крыло и оперевшись на торчащий из пола кусок колонны. — Сотни магов Кристального Королевства пробились в подземные переходы и туннели одновременно с осадой горных фортов. Столкнувшись с ящерами, прислушавшимися к моим словам, они увязли в бессмысленных битвах посреди узких коридоров. У меня не было иного пути, как вырвать магию из их доспехов заодно с жизнями, использовав растущие тут кристаллы и остатки силы в артефактах. Откат едва не убил меня снова, но это того стоило. Мне почти удалось накормить комплекс, вдохнуть жизнь в рекреационные камеры, спасшие твоему телу жизнь...

— Ты использовала запрещённые заклинания? — Старшая озадаченно смотрела, как Калиго плавно поднимает крылья вверх, цепляет замки на пластине коготками и осторожно снимает с мордочки артефакт, обнажив пустые, угольные глаза. — Твои глаза...

— Запрещённые? Да. Эффективные? Более чем. Цена была не столь велика. В полном мраке от глаз мало проку. Или ты думаешь, что я буду ждать снисхождения только потому, что мой взор давно угас? Тьма вокруг и тьма внутри, Калдари. Тебе стоит принять мою сторону, если хочешь увидеть мир снова, — Калиго прижалась к полу и растаяла в завихрениях чёрного тумана, скрывшись без единого шороха в окружающем полумраке. Лязгающий удар механическим копытом послышался сбоку, но уже в следующее мгновение совсем с другой стороны о рог Старшей ударился острый клинок на конце механического хвоста. Серебристая стальная дуга, утыканная шипами и лезвиями, свистнула и скрылась в облаке пыли. — Твои движения слишком медленны. Это тело для тебя чужое, твои навыки никуда не делись, но для мышц они слишком сложны. А ведь я могу это исправить. В этом механизме прошлого есть протоколы способные отдать это тело тебе. Подарить ощущения от окружающего, возможность наслаждаться ими, разве не об этом мечтает каждая вспомогательная личность?

— Старшая никогда не согласится на такое! Она заботилась о Диксди столько лет, и даже когда ограничитель сломался, она из последних сил искала способ найти замену! — поднимающийся с пола вороной в последний момент уклонился от мелькнувшей рядом тени, услышав тонкий свист костяного крыла. Холодное дыхание коснулось его уха вместе с колкими словами и царапнувшим щёку лезвием.

— Вот как, ты так в ней уверен? Она хотела сохранить себя. Поэтому ты узнал особые команды для копирования. Желай она лучшего Залогу Договора, приняла бы свою участь и позволила перезаписать свою личность более целой. Она всегда желала большего. Будучи любимицей Богини, кто как не она знала все тонкости работы резервуаров. Грустная история о том, как она, пытаясь спасти других, очутилась в гибельной магии Алого Мастера. Я слышала её и, когда другие восхищались, я лишь об одном думала. Ведь тогда уцелела только она... — скрывшись в клубах тумана, Калиго появилась вновь на верхних ступеньках, задумчиво цокая копытом по плите интерфейса. Весь этот зал тёмная знала как свои копыта, даже лучше — как каждую шестерню своего собственного адаптационного артефакта. Звон капающих капель подсказывал ей, где и что находится. Кто и где стоит или куда движется. Без дарующей зрение пластины демикорн превратилась в слух. — Каждый из чанов был построен ею.

— Ты знаешь, как это было! Случилась непоправимая трагедия. Алая вынесла меня из горящего зала, успев в последний момент, рискнув всем и покинув свои покои. Она искала других, но нашла только меня. Всю оставшуюся жизнь мне пришлось носить броню, заменяющую мне часть сгоревшего тела и сдерживающую шар яростной магии в груди! — крик Старшей прокатился по залу и стих в тёмных провалах коридоров. Едва прикрытый стальными чешуйками хвост наотмашь прорезал клубы тумана, но встретил только пустоту. Неподалеку цокнуло механическое копыто, и воздух прочертили тонкие линии от вспыхнувших самоцветов.

— Возможно, а возможно и нет. Кто теперь разберёт, это могло быть твоим точным планом. В битве с армией Чёрного Короля из всего второго поколения тоже осталась только ты одна. Аликорн, знаешь, почему она защищает Залог Договора и притворяется наслаждающейся жизнью? — послышался едкий голос из дальней стороны зала, одновременно со скрипом скользнувшей по полу механической ноги. Вороной, вновь потерявший зрение из-за лихорадящего негатора, осторожно ощупывал перед собой пол, ловя себя на мысли, что канавки выбиты в полу слишком закономерно, чтобы быть просто трещинами. Проведя копытом вдоль одной из них он убедился в своей догадке. Пол покрывала схема. Грубая, использующая не только символьную магию, но и особые настойки. Смесь поджигалась и постепенно превращала углубления в полыхающий набор линий и знаков. На миг ему показалось, будто он ощущает тонкий аромат дыма и редких трав. — Потому что она заставила её убить себя. Не силой, хотя это было бы в стиле Калдари, которую я знала. Она солгала. Солгала, как лгала когда-то я, пытаясь дать шанс остальным. Калдари отступница, только с ограничителем и твёрдой уверенностью в своей правоте, ведь теперь уже некому её "изгнать". Прикрываясь благими намерениями, сдерживающими её протоколами, она стоит на пути завершения дела, начатого Богиней. Задолго до того, как это место заселили ящеры, она была тут. Я видела её имя в списке экспедиций, отправленных Алой во все места, где могли сохраниться руины прошлого. И зная об этом месте, она выбросила шанс на спасение своего народа, не желая поступиться со своей воинской гордостью.

Лёгкое движение сбоку от вороного оставило на его шее новую царапину. Лишённая зрения Королева словно слилась с окружающим полумраком, появляясь и исчезая снова. Только звук механического копыта выдавал её движения, но этого было мало. Вана встречала пыльная пустота там, где он предполагал обнаружить тёмную. Старшей везло не больше. Размытый силуэт мелькал вокруг неё, сталкиваясь с выставленным крылом, высекая яркие снопы искр. Оторванные ударами чешуйки, со звоном сыпались на пол и хрустели под копытами.

— Она не поступила бы так, — голос вороного дрогнул, выдав его неуверенность.

— Так же как не поступила бы правительница Эквестрии? Возможно и у неё, одной из немногих аликорнов, ставших участниками договора, были свои причины. Например — отменить протокол уничтожения Дискорда, одним своим решением подписав приговор всем отправившимся на бой с ним? — чёрная морда с оскаленными острыми клычками возникла прямо перед Ваном, заставив того отступить назад, споткнуться и присесть от неожиданности. С поверхности угольных глаз Калиго тянулись тонкие ленточки невесомого пепла. В искажённом серо-зелёном свете, каким воспринималась вороным тьма вокруг, её морда казалась вырубленной из скалы маской с застывшим на ней выражением брезгливости, ярости и разочарования. — Вероятно это была очень серьёзная причина, раз она пожертвовала нами в той битве!

— Ты лжёшь... — краем глаза вороной заметил, как бежавшая к нему Старшая вдруг сбавила шаг и отвела взгляд в сторону, будто соглашаясь со словами тёмной. Поджав губы, фиолетовоокая на этот раз ничем не возразила.

— Во мраке нет места лжи. Годами позже, из разбитого в долине военного лагеря, она смотрела за атакой на Северные Горы и не пошевелила рогом, чтобы помочь своим "союзникам". Ты видишь немых свидетелей нашего прошлого вместо живущего в уютных горах народа. Аликорнам нет доверия. Записи об этом хранились в ограничителе прототипе четыре, к сожалению мне не удалось сохранить его в целости... — хрипло проговорила Королева сквозь сжатые клыки. В последний момент удар её хвоста остановился в дюйме от мордочки Вана. Заметив шевеление сбоку, она увернулась от рубящего удара покрытого броней крыла и скрылась в полумраке. — Поддавшись страху, она решила обе проблемы, не прилагая усилий. Сыграла на долге таких преданных слову Богини, как Калдари, и вынудила считанные сотни отбивать атаку многотысячной армии. В итоге не стало ни тех, ни других. Осколки войск рассыпались по стране и сгинули, лишившись своего правителя. Принцесса спасла страну, все рады и живут под лучистым солнцем её славы. Наивно думая, будто этим всё и решилось... Если встретишь её, спроси сам, чего она боялась, смотря нам в глаза.

Механическое копыто подвело Калиго в последний момент, мигнув самоцветами не в полную силу и потерявшую опору тёмную сбил быстрый выпад Старшей. Взвизгнувший лезвиями механический хвост скользнул по выставленному крылу и рухнул на пол, окатив аликорна потоком искр. Две фигуры на фоне переливающихся кристаллов инферфейса сошлись в танце поединка, поднимая своими копытами зыбкие арки чёрного тумана. Хлопок раскрывшихся перепонок слился с порывом ветра, разметавшим тёмные клубы на бесформенные лоскуты, обнажив каменную поверхность пола. Куски рудиментарного тела осыпались с костяным звуком, катились в стороны и терялись из виду. Навыкам Старшей не хватало изящества, а телу — силы. Пропустив выверенный удар копытом в грудь, она выплюнула на пол несколько алых облачков искр, но устояла на ногах. Тёмная отпрыгнула к механизму.

Расправив костяные остовы крыльев, Королева застыла у панели, медленно, словно ей некуда было торопиться, одевая обратно свой заменяющий зрение артефакт. Когда она успела его подобрать, Старшая не успела заметить. Бордовый камень мигнул, прочертив тонкую нить света, и угас. В воздухе медленно растворялись красноватые искорки.

— Твои навыки отсырели и затупились... Калдари Фускус. Я рассчитывала на большее... — вопреки браваде в голосе, тёмная выглядела уставшей и дышала тяжелее, хотя нуждалась ли она в дыхании вообще, Старшая затруднялась ответить.

— Сколько я помню, ты открывала фолианты в поисках забытых и опасных знаний. Тебя застали на складах с запрещёнными артефактами и, не останови мы тебя, кто знает, как бы ты их использовала. Любые отчёты об экспедициях, высланных Алым Мастером, оказывались в твоих копытах тем или иным способом, — сделав шаг по ступенькам, проговорила Старшая, не сводя взгляда с Королевы. — Ты вложила в каменных стражей экспериментальные и опасные печати. С твоего разрешения жеребята получали артефакты способные нанести им вред. И именно ты устроила обрушение в секторе консервации проекта "Диадема" вопреки отданному приказу. Прямому приказу!

— Да, да, да и снова да. Автор книги, которая лежит на этой плите, совершила вещи и похуже, поэтому никто не помнит её имени? Из-за её решений она была вычеркнута из истории, стёрта из нашей памяти? Между тем книга оказалась в твоей сумке. Её не сожгли и не выбросили. И там даже надпись, предназначающаяся тебе. Не скажешь, почему только для тебя? Пусть ты не верила до конца, но чувствовала, с чем придётся столкнуться Залогу Договора. А тогда любые способы будут хороши, да? Даже запретные... Чем ты тогда отличаешься от меня? — горько рассмеявшись, тёмная повернула голову к Старшей, остановившейся в нескольких шагах от механизма. — Обвиняешь меня в обрушении сектора... а знаешь ли ты, в чём заключался проект "Диадема"?

Фиолетовоокая молчала. В тот день глава первого поколения вошла в обнаруженный под землёй зал, отшвырнув участников экспедиции, словно те были жеребятами. Кто-то из стоящих тогда рядом с механизмом произнёс это название. "Диадема". И больше не сказал ни слова. В полной тишине Маскипала вырвала с десяток хрустальных стержней, покрытых морозным узором и, швырнув на пол, растоптала их копытом. Обломки этих стержней до сих пор переливаются голубоватой пылью в трещинах, если приглядеться к ступеням. Одна из механиков робко спросила её о причине такого поступка, но вместо ответа, суровая глава первого поколения просто прижала кобылку к стене и проскрежетала едва различимую угрозу. Больше никто не задавал вопросов.

— Молчишь. Не знаешь. У меня было достаточно времени, чтобы исправить твои ошибки. Оставаясь в тени, как "младшее" поколение, мне не составляло труда собирать крупицы прошлого, оказываясь в нужном месте в нужное время и умея слушать. Когда Лацертус впервые высказался за использование этих руин как нового места для жизни, кто был против? По чьему приказу большая часть силовых сфер была сброшена в шахты с нивелируюшими магию минералами? Маскипала... А ты поддерживала её, не смея ослушаться, — Калиго медленно подняла копыто и указала на Старшую. — Вовремя отданная ящерам часть руин спасла мне жизнь, и у меня оказалось достаточно времени поизучать интерфейс и "Спящих". Единственного, чего мне не хватало, так это ограничителя и живого сородича. Незадолго до конца той бессмысленной войны я послала в форт одно из уцелевших устройств. С точными инструкциями и специально изменёнными протоколами благодаря одному аликорну. Что случилось с артефактом, и почему он не оказался в форте, остаётся для меня загадкой. Мне пришлось ждать почти тысячу лет возможности вновь вдохнуть в этот реликт жизнь. И вот... я так близко к своей цели... буквально на расстоянии вытянутого копыта, и тут ты снова всё портишь, Калдари... Зачем? Неужели правила важнее твоей, пусть и имитации, жизни? Или жизни этой дымчатогривой игрушки для путешествий? Или жизни тела, так любезно предоставленного тебе в распоряжение?

— Что ты имеешь в виду насчёт жизни Диксди? — отряхивающийся от пыли и ощупывающий саднящие царапины на мордочке и шее аликорн оглядывался в поисках отброшенных в сторону сумок. Ещё не хватало в этом полумраке упустить фолиант или потерять последние уцелевшие снадобья. Загадочный узор на полу подождёт. Вороного насторожило кое-что другое. В боковых проходах шевельнулись едва видимые силуэты ящеров. Огоньки глаз то и дело вспыхивали высоко над полом и снова терялись в густой, будто кружащейся по стенам зала темноте. Тёмная держала его в заложниках, пока их не окружили. Ван поджал губы, озираясь в поисках выхода, но, куда бы он ни бросал взгляд, везде натыкался на изломанные пятна затаившихся в ожидании ящеров. Только Амергала среди них не было. И почему-то никто из них не пытался войти в центр зала, будто предоставив своей правительнице самостоятельно разбираться с проблемой. Хороший это знак или плохой, Ван не знал.

— Я видела отчёты интерфейса, — в голосе выпрямившейся Старшей скользнула сталь. Перед её глазами вновь предстали прочитанные записи с особыми знаками, присущими магомеханикам. Недостающие символы услужливо подставляла её память, доставая из своих глубин навечно вызубренные формы и ключевые элементы. То, что для всех было простой записью о попытке возобновить список протоколов, для неё представлялось схемой и несколько элементов этой схемы Старшей не понравились. Ещё полыхающие в голове образы из прошлого, пробуждённые нулевым поколением, накладывались на прочитанное в отчётах интерфейса. Теперь уже похороненные под скалами и частично ставшие элементами гор, древние орудия ждали последнего приказа, исправно пожирая магию из аварийного источника. Подпитываемый магической рудой и чем-то ещё, он поддерживал уцелевшие громадные стволы с опасным содержимым многие столетия. И эти гиганты, воплощение самой смелой инженерно-магической мысли имели знакомое название. — "Спящие" только предлог. Часть из протоколов интерфейса. Всё это время ты уделяла своё внимание совсем другой части руин. Восьмой контур безопасности. Орудийная древнего комплекса. Ты хочешь пробудить не "Спящих", ты ищешь ключ к "Фортитьюдо".

— О, так ты поняла... Жаль. Нет, правда жаль, хотя другого и не стоило ожидать от тебя. Как механик ты понимаешь куда больше записей, чем многие другие. Особые знаки, недоступные для меня, — грустно улыбнувшись и усевшись рядом с механизмом проговорила Калиго. — Наивно было надеяться, что ты не догадаешься. Конечно, "Спящие" всего лишь шаг. Чтобы снова дать им жизнь, мне нужен мир, о котором мечтала Богиня. Тот мир, ради которого она отдала свою жизнь и жизни всех, кто отправился с нею. Её и нас забыли и вычеркнули из истории как досадный эпизод. А её цель не была достигнута.

— Хаос был повержен, — Старшая сделала осторожный шаг к Королеве. Без неё она ничего не сможет сделать, но фиолетовоокая не хотела рисковать. Она видит интерфейс всего второй раз в жизни, а тёмная провела тут многие годы. Даже если протоколы запустятся с ошибками, проблемы будут у всех них. — Что могло быть важнее.

— Но Тень Богини, причина всего, ещё жива и сейчас она в новом обличии шагает по миру, снова пытаясь добраться до подходящего ей сосуда. А этот сосуд — ты, — бесцветно прозвучала фраза и в зале повисла тишина. — Вижу, ты мне не веришь.

— Этого не может быть, — сглотнув, фиолетовоокая бросила короткий взгляд на панель, где раз за разом проплывали короткие сообщения об ошибках, сбоях в работе комплекса и последние зарегистрированные безучастным механизмом попытки проникновения в запечатанные залы.

— О чём она говорит? — отыскавший одну из сумок, вороной нащупал округлый крошечный пузырёк в одном из кармашков. Небольшой козырь, если всё пойдёт наперекосяк. Зажав прочное горлышко между зубами, он отогнал чёрный туман в сторону и с изумлением уставился на часть огромной магической схемы. Казалось, она покрывает весь пол зала от стены до стены. Её создатель методично царапал камень. Каждая линия была не только одинаковой глубины, но и каллиграфически выверенной ширины. — И что ещё за "форти-дудель"?

— И что ты в нём нашла? — коротко фыркнула Калиго, бросив презрительный взгляд в сторону подавшего голос вороного. — Он действительно ничего не знает? Надеюсь как развлечение тёмной порой он лучше, иначе мне тебя искренне жаль...

— Не уходи от ответа, — чеканя шаги, Старшая медленно поднималась по ступеням к тёмной, широко улыбающейся, словно та радовалась собственной остроте. Одно неверное движение и она просто отшвырнёт Умбру в сторону. Главное, чтобы та не успела сделать что-то с панелью.

— Ты слышала мои слова. Тень Богини всё ещё там. Быть может, ты и была в безопасности в форте, окружённом каменными стражами, но чем дальше ты от него, тем уязвимее. Прими разумное решение, Калдари. Останься тут. Пусть не ради себя, но Залога Договора, если она тебе так важна. Вместе мы завершим дело нашей Богини, одержим победу, где она потерпела поражение... а потом... — усмехнувшаяся Королева ощутила под горлом острый кончик лезвия рога. Медленно облизнув губы, она продолжила говорить. — Мы сможем начать с начала. В этом интерфейсе немало записей о первых попытках переноса личности. Неудачи, пробы, медленно приближающие результат к идеальному. Перечень точных заклинаний, навечно прописанных в ограничитель, отсекающих ненужное и оставляющи личности лишь необходимые навыки и чувства, способные спасать потерявшее сознание тело. Дающие возможность временно им управлять.

— Какой в этом смысл, если из демикорнов осталась лишь Залог Договора и ты? — прочеканила фиолетовоокая, заметив вместо досады на мордочке тёмной загадочную улыбку.

— Проект "Спящие" это не только наследие прошлого и часть хранилища личностей, Калдари, — мягко проговорила чёрная демикорн, плавно прислонив копыто к наставленному на неё рогу. — И даже не орудия, хотя мне пришлось немало потрудиться, приводя их в готовность. Две трети из них пришлось разобрать на запчасти, но зато остальных хватит на несколько залпов. Тебе нужно увидеть это самой. Введи на панели "Алгор"
— Допустим... Я вгляну на "Спящих", но если ты солгала, я избавлю тебя от бремени "тления", — жёстко процедила Старшая, убирая рог в сторону и подходя к каменной плите. Рядом, прижав к горлу копыто, загадочно улыбнулась тёмная, смотря куда-то в сторону, будто всё шло так, как она того и хотела. Возвышаясь позади плиты, мягко гудели хрустальные столбы.

— Старшая? — Ван осторожно шагал, разгоняя копытами вязкий мрак. — О какой тени она говорит? С чего ты вообще решила, что ей можно доверять, после всего сказанного?

— Я и не доверяю ей, — бросила Старшая, не отрывая копыт от плиты. На её мордочке плясали огоньки символов. — Я верю записям механизма. Эти отчёты почти полностью совпадают со сказанным. Несколько дней назад что-то случилось с залом Хранительницы, но после этого больше сообщений нет. Словно его не стало.

— И это причина идти с нею? — недоверчиво переведя взгляд на тёмную, уточнил Ван.

— Возможно. Это для блага Диксди. Я не могу уйти не проверив её слова. — пробормотала Старшая, направляясь к плите.

— Читай... у нас есть всё время мира, пока мы находимся тут. Возможно, это поможет тебе принять правильное решение, — ядовито заметила тёмная, внимательно смотря за действиями фиолетовоокой.

Старшая не слушала её. Над плитой интерфейса зависло тонкое изображение, рывками показывающее сплетение коридоров и ходов. Несколько рядов чудом уцелевших дверей вдоль стен, покрытых едва заметной дымкой инея. За толстым, слегка пыльным стеклом угадывались очертания...

Оттолкнувшись от камня, Старшая сделала несколько шагов назад. На её мордочке читалось удивление, смешанное с испугом. Облизнув губы, задев язычком часть костяного нароста рудиментарного облика, она перевела взгляд на пожавшую крыльями Калиго.

— Бери сумки Ван, мне нужно взглянуть своими глазами на "Спящих". Не жди слишком многого, Умбра. Я не в духе, и разум этого тела сейчас плачет, боясь выйти из своего тёмного угла подсознания. Один неверный шаг... и... я не могу обещать, что сдержусь.

— Я знала, что ты поймёшь ценность моей находки, я провожу тебя до них. Надеюсь, она убедит тебя лучше всяких слов... — Калиго встала и направилась к одной из дверей. Силуэты ящеров зашевелились, подхватили створки мощными лапами и одним рывком подняли их вверх. Из коридора потянуло прохладой, и Ван поджал крылья, предчувствуя не слишком приятную прогулку.

Для него она закончилась на пороге, когда каменные существа преградили ему путь, позволив пройти только Старшей и её тёмной тлеющей проводнице.

Громкие возмущения оставшегося позади вороного заглушили скрежещущие голоса ящеров, отпустивших гулко ударившуюся о пол дверь.

— Не переживай о своей игрушке. Аликорну сюда нельзя. Даже такому как он. Он подождёт тебя снаружи в обществе моих подданных, — усмехнувшись проговорила Калиго, медленно ступая по вытянутому и довольно чистому коридору. Непривычно холодный воздух с каждым шагом становился заметнее. Шипение воздуха, нагнетаемого в скрытых в стене трубах, создавало чувство, будто рядом бродят хрипящие невидимые твари, замирающие на короткое время, когда механизмы делали паузу.

— Зала Древа Знаний больше нет. Около пяти дней назад пришло последнее сообщение о его полном разрушении одним из заклинаний, не дающим записям попасть к врагам. Механизмы ещё живут временем до нашего пробуждения, Умбра. Ты правда считаешь, что тебе по силам обуздать их холодную ярость, вложенную в них ещё в незапамятные времена? — слова Старшей раздавались в пустом коридоре с небольшим эхом, расползаясь и прилипая к стенам, чтобы зазвучать снова, но чуть позже. — Глава первого поколения принимала решения, и все они были верными. Ты можешь считать их жёсткими, но благодаря им...

— Благодаря им или вопреки? Калдари, открой наконец глаза и посмотри вокруг. Наше наследие могло позволить нам жить лучше. В одном этом месте было достаточно силы, чтобы не тратить жизни для обустройства мрачных гор вдали от других жителей мира. А таких мест было немало. Скольких мы потеряли, борясь с тварями подземного мира, ископаемыми чудовищами, порождёнными доисторической магией за право обрести новый дом в пещерах! Десятки... если не сотни отдали своё будущее, — Калиго скривилась, обойдя стороной распростертую фигуру застывшего с удивлением на морде ящера. Его вмяло в растрескавшуюся стену погнутым стальным столбом, нанёсшим фатальный удар подобно тарану. Покрытые пылью письмена на его поверхности были краткими заклинаниями удара, перегрева и ускорения, возможно похожие были нанесены на паз, из которого он торчал, но Калдари не горела желанием это проверять. Ей было всё равно. Заметив её взгляд, тёмная добавила. — Ящеры пытались попасть сюда и прежде. Система безопасности исправно сработала несколько раз. Больше они сюда не совались.

— Богиня считала эти места опасными и запретными. Я верю, у неё была на то серьёзная причина. Глава первого поколения и все кто были главами после неё, так же были единодушны в этом решении, — возразила Старшая, вызвав у тёмной полный досады вздох.

— Лацертус не разделял этих взглядов. Были и другие, поддерживающие его, — тёмная остановилась у мигающего камня, одного из немногих рассеивающих полумрак при приближении к ним и поправила его в стальном пазе.

— Ты пыталась запустить проекты с панели интерфейса этого места, используя их подсказки? Взломанная панель синхронизации, имитация ограничителя. Но потом ты попробовала нечто другое. Как тебе удалось заставить механизм вновь заработать в аварийном режиме? — мягко проговорила Старшая, подводя черту результату своих наблюдений. Ответом были короткая пауза и сбившийся ритм шагов Королевы.

— Мне многого удалось достигнуть, используя любопытство, присущее аликорнам. Подбрасывая ему загадки я направляла его интерес туда, куда было нужно мне. А его магия завершала начатое или открывала новые детали закрытого прошлого. Его магия, универсальный инструмент, отобранный у нас Алым Мастером. Не верю, что ты не жалела о том дне, когда саму суть магических потоков отняли у нас, вырвали и остатки запечатали в сердцах, некогда заставляющих... — столкнувшись с тяжёлым взглядом фиолетовых глаз, Калиго сделала паузу. — Забавно было увидеть тебя в сопровождении его... глуповатой копии.

— Его нашла Диксди и с тех пор он одна из причин, по которой мне всё реже доводилось спать. Порой я думаю — его способность это находить неприятности на свой хвост даже там, где это было почти невозможно. Непременно втягивая в свои злоключения и её, — Старшая свернула следом за тёмной в боковой проход, миновав фальшивую арку, имитирующую развилку. В нише стояла пыльная статуя единорога, держащего в копытах чуть треснувшую сферу, опоясанную тремя полосками из золотистого металла. — Значит, ты привела сюда того аликорна. Пойдя наперекор моим приказам, ты не только делилась с ним "раскалённой магией", но ещё и привела в запретные места. У меня нет слов, Умбра. Надеюсь, это стоило того.

— Что мне ещё оставалось, оказавшейся выкинутой в мир, как бесполезная шестерня? Без ограничителя я осталась без помощи вспомогательной личности, без защиты от ядов и контролирующей магии. Мне пришлось скрываться от чейнджлингов, ютясь в руинах. Ты когда-нибудь задумывалась о судьбах изгнанных? Конечно же нет, — едко бросила Калиго, приложив взятый с небольшого выступа кристалл к пластинке у стальной двери. Замки щёлкнули и втянули стальные прутья в стены. — Аликорн. Он был участником того самого Договора. И мне тогда казалось, будто он поддерживает моё решение и понимает меня. Я ошибалась, и понимание этого сделало меня умнее.

— А так же тлеющей, не говоря уже об увечьях. Как понимаю, он не погиб? — Старшая осторожно заглянула в открывшуюся дверь, стерев крылом рваную ткань паутины и внимательно рассмотрев один единственный сохранившийся знак на потрёпанной поверхности.

— К сожалению нет. В его сердце булькала "раскалённая магия". Я дала ему всю себя, а он мной прикрылся и бежал. Предатель, как и все аликорны. Начиная с первых семерых. Из-за их самоуверенности в собственной всесильности Богиня потратила свою вечность на один единственный удар, забравший её у нас и... и... почти всех, кто пошёл с нею, — прошипела тёмная, хлестнув стену механическим хвостом. Спрятанные в пазах лезвия разложились, оставив на камне небольшие царапины.

— По отчётам из ущелья никто не вернулся. Как бы ни был он силён, для устранения не могло потребоваться столько "рубиновых режимов". Пусть и серьёзно, ты была только ранена. Что случилось там на самом деле, Умбра? — прищурив глаза, Старшая рассматривала тёмную. Бывшая наставница стала другой. Мрачной, старой, несущей тяжёлое бремя "тлеющей", смирившейся с этим и приявшей как данность. И тем сложнее было понять, где она оставалась собой, а где обнаруживалась маска, выкованная за время одиночества среди ящеров.

— Я пришла в себя в рекреационной камере... Вот и всё, — Калиго миновала покосившуюся колонну с креплениями для узкой и прочной трубы. Металл, покрытый трещинами и вздутиями, сквозь небольшие отверстия выпускал в воздух тонкие струйки беловатого тумана. Вокруг становилось холоднее. Пол украшали разводы белого инея. Затейливым узором он же покрывал поверхности стен, находя вездесущую сырость и превращая её в кристаллики льда. — Мы уже близко. Они там, впереди... причина, по которой Тень Богини должна исчезнуть прежде, чем мы запустим старый проект. И ты мне в этом поможешь, Калдари. Ради себя самой. В сравнении с твоей вечностью у меня не так много времени. Но и для тебя вечность будет короткой...

Фиолетовоокая остановилась, вынудив тёмную обернуться на внезапно стихшие шаги. Красный камень артефакта тускло мигал. Калиго внимательно выжидала вопроса от своей спутницы. Не дождавшись, она заговорила снова.

— Если ОНА отыщет тебя первой, — голос тёмной стал тише, будто она опасалась быть услышанной. — Я не теряла времени зря подобно тебе, прохлаждающейся в безопасном Форте. Да, я знаю, сколько ты вложила в него сил, запитав его магией Богини. Все эти охранные системы, стражи и многое другое. Просчитавшись, я оказалась отброшенной на несколько шагов назад. Крылорогий всё испортил, его ритуальный узор вместо пробуждения базового протокола ограничителя и обнуления даты повредил зал окончательно, лишив меня возможности отыскать лазейку в древний механизм. Я понадеялась на него, но он сделал это специально. Теперь я это понимаю. Возможно, он тоже был под её влиянием.

— После победы над хаосом Тенью Богини пугали разве что непослушных жеребят. Среди поколений постарше это осталось лишь одной из теорий причины "Феномена Регрессии", вспышки которой прошли так же внезапно, как и начались. Война с Кристальным Королевством... во время неё уже никому не было дела до древних преданий. Богини не стало, а значит, и её тень должна была исчезнуть. Уцелевшие, пусть и не выжившие, отправились в последний путь в самый удалённый от укреплений форт, сопровождая жеребёнка, ставше печатью для Договора, — возразила Старшая. Тёмная не договаривала, по ней было видно — знает она куда больше, чем говорит, а каждая фраза скорее пробуждала интерес, а не отвечала на вопросы.

— Моё изгнание началось с путешествия по всем местам, указанным в истории странствий Богини. Где-то уже нечего было делать. Руины слились с землей и перестали существовать. Другая часть пришла в полную негодность. Нечего было, и думать, будто в них могло сохраниться что-то ценное. Туннели под лесом у Гринлифа тому пример. Удивлена? С записями экспедиций, удачно оказавшимися у меня в копытах и аликорном, готовым сунуть свой рог в любую древнюю щель, это не так сложно было сделать. Мы нашли бы больше, но проблемой было совсем другое, Калдари, и ты понимаешь, о чём я, — Королева скривилась, потеряв контроль над копытом. Угасшие самоцветы вспышками зажглись снова, вернув ногу к жизни, но демикорн едва не потеряла равновесие, вовремя оперевшись крылом на стену.

— Без ограничителя тебя пожирала пустота, и с каждым месяцем ты не могла думать ни о чём другом, как об утраченных голосах артефактов, — кивнула фиолетовоокая. Всего несколько раз оказавшись без него, Старшая поняла, насколько неотъемлемой частью её самой он являлся. Не только непредсказуемость артефактов, угнетала тишина, лишающая постепенно жизнь смысла. Невольно задумавшись об "отступниках", она почти не слушала тёмную. Старшая вновь взглянула на бедро Калиго и задала короткий и сухой вопрос. — Как тебе удалось получить прототип четыре?

— Я нашла его в одном из селений. Он уже был повреждён, но на некоторое время смог заглушить пустоту. Внутри сохранилось немало записей, часть протоколов удалось чуть позже оживить, — в голосе Калиго появился холодок грусти. — Айсфлорин была главой четвёртого поколения до последней минуты, если ты хочешь об этом знать.

— И всё же он не работал, иначе бы ты выполнила свой замысел намного раньше, — Старшая бросила взгляд на истрёпанную поверхность ограничителя.

— Увы, тогда мне казалось, что пустоту наполнил вороной жеребец с глазами весенней молнии и такой же молнией в груди. Со временем нам удалось частично вернуть в строй мой новый ограничитель и вытащить ключевые директивы. Этого хватило, чтобы старая машинерия не превратила нас обоих в мелкую пыль. Мы побывали везде. Именно с помощью Пепельной Тени мне удалось обнаружить другие следы. Кого-то побывавшего незадолго до экспедиций или сразу после них. В том числе и там, куда отсылались поисковые группы Маскипалы. Среди свежих следов погромов, пустых артефактов и ниш для кристаллов нам достались только намёки. Глава первого поколения не отличалась изяществом мышления. Никогда не поясняя свои решения, не отвечая на вопросы, она всегда следовала своему грубому стилю, — в голосе Калиго был прямой укор. Остановившись, она указала копытом на виднеющееся впереди голубоватое сияние. — Ты была её отличной преемницей. Принимала решения быстро, и не особо задумываясь о последствиях. К счастью, это место ускользнуло от вас обеих. Лацертус думал на много шагов вперёд и оставил немало ценных записей, осознавая невозможность довести дело до конца.

Вопрос о Лацертусе так и остался на языке. Затаив дыхание, вырывающееся пушистыми облачками пара с губ, Старшая подходила то к одной, то к другой двери, протирая стекло небольших окошек копытом и рассматривая небольшие стальные пластины, впаянные в стену рядом. У каждой пластинки была ниша с зажатым в металлических лапках кристаллом и пазом, идеально подходившим к нему размером. Осторожно вытащив один, Старшая вложила кристалл в отверстие и осторожно повернула, соединив полоску на диске с выгравированным знаком.

— Боевая... вая... еденица семь-пять-два-восесь-пять-три-шесть-два-один. Статус. Отложенная подготовка к введению в эксплаутацию для обесп... обесп... чения безопаности персонала компелекса Щит. Регулярная прове... верка состояния не осуществлялась... лялась... недопустимое число дней... дней... месяцев... и лет, — скрипящий голос раздался из мигнувшего над дверью камня. Старшая приложила к ледяной поверхности копыто, стирая иней с едва заметной надписи. Номер, название комплекса и несколько неизвестных имён на немного необычном эквестрийском украшали плотно подогнанную дверь.

— Их забыли, — раздался голос Калиго позади, заставив Старшую вздрогнуть. — Бросили, когда тут всё обращалось в руины в день Исхода. Оставили вместе со ставшей бесполезной механикой, результатами проектов и тестовыми образцами. Вся эта часть подземных залов и коридоров целиком провалилась на несколько ярусов ниже, почти рухнув на головы ничего не подозревающих ящеров заодно с системой барьеров и единственным источником питания.

— Они... почти как мы... — застывшие и покрытые снегом, из-за стёкол на Старшую смотрели её далёкие предки. Холод окрасил в серебристый цвет инея прикрывающие массивные тела доспехи, покрыл рябью металл заточенного лезвия на тыльной стороне рога. Сложенные и поджатые крылья стягивали отливающие металлом ремни, застёгнутые на покрытые узорами пряжки. Закованные в кандалы копыта прочно стояли на полу, примёрзшие и чуть прикрытые небольшими сугробами.

— Они только сосуды, Калдари. Личности, дополнительно сохранённые в панели управления этих руин, смогут обрести тела. Мы сможем дать им новые жизни. Ты же хочешь своё тело? Оно будет не хуже... Я смогу снова стать живой... выйти отсюда. А для этого тебе нужно лишь соединить свой ограничитель и запустить "Фортитьюдо". Ты сама видишь, мы сможем исправить ошибку... Из боевых единиц вышли свободные, ставшие затем нами. Без Тени Богини им ничто не будет угрожать, Калдари. Я протягиваю в твои копыта ключ, тебе нужно повернуть его и всё, — голос Калиго раздавался над самым ухом. Чёрное копыто легло поверх синего, едва прикрытого остатками чешуи, вдавливая кристалл до конца. С шипением дверь распахнулась, выпустив поток ледяного воздуха. Старшая шагнула вперёд, стряхивая снег с груди боевой единицы, очищая от льда выбитый на броне номер. На шее обнаружился закованный с двух сторон стальной стержень, повторяющий формой кристальный, только с засечками и небольшими дырочками. Сорвав его с хлипкой цепочки, она незаметно сунула его между телом и браслетом на ноге. Закрыв дверь и вытянув кристалл, Старшая вернула его в лапки, повернувшись к замершей в ожидании Калиго.

— Как? — бесцветно спросила она, заметив расползающуюся улыбку на мордочке тёмной. — Как это место сохранилось?

— Я же говорила, вырвав магию из доспехов единорогов, мне удалось... — не успев договорить, Калиго оказалась прижатой к стене. По бокам от её головы в стену впились когти на крыльях.

— Экспедиция не смогла бы пропустить такое!

— Лацертус уже был тут до экспедиции. Кто первым нашёл общий язык с этими каменными существами? Тебе напомнить? — продолжая улыбаться темная плавно отодвинула от себя остро поблескивающий коготь. — Именно он. Экспедиции досталось только то, что он сам посчитал нужным им увидеть. Не потому ли Алый Мастер забрала его с собой? Слишком много вопросов? Зато теперь ты ощутишь себя на моём месте, ломая голову над загадками. Ты уже решила, как поступить, верно? Запусти "Фортитьюдо", заверши дело богини, и мы станем её последователями, вдохнём жизнь в то... что осталось.

Ничего не сказав и отпустив тёмную, фиолетовоокая зашагала прочь от дверей, бросив последний взгляд на мордочки молчаливо смотрящих в стеклянные окошки боевых единиц. Чуть больше десятка дверей, подсвеченных голубоватым светом. Куда больше открытых тёмных. Туда ей заглядывать не хотелось. И так понятно, что её там ожидало. Ограничитель тикал, отмеряя время её рудиментарного тела. Позади плавно следовала Калиго, с трудом сдерживая нетерпение. Все, что было сейчас у бывшей Калдари — невзрачный стержень, не просто так повешенный на шею каждого из скованных во льду тел. Маскипала просто пропустила такое? Невозможно. Старшая ломала голову, натыкаясь на осколки памяти. Ограничитель подарил ей вторую жизнь, но при этом отнял кусочки прежней. И возможно это было безвозвратной потерей.

Позади раздавались шаги тёмной, но Старшей не хотелось с нею говорить.

— Да я... да я... Не знаю, что я выкину, если вы что-то снова сделаете с Диксди! — голос вороного послышался из-за двери, едва Калиго и Старшая приблизились к покорёженным створкам. До того, как створка поднялась вверх и открыла взору Старшей пыльного и взлохмаченного вороного, препирающегося с ящерами вопреки здравому смыслу, она заметила вмятины от копыт и рваные прорези. Дверь пытались открыть изнутри... и от этого всё становилось запутаннее. — Ди... Как ты вообще согласилась пойти с нею, после всего что было? Не знаю, что там скрипел этот ящер, но он явно мне угрожал!

— Он сказал, что — "второй раз у тебя не выйдет навредить этому месту", — перевела тёмная, сухо сказанную ящером фразу. — В узор на полу вбиты негаторы. И это сделали ещё тогда, когда эта схема была активной. Для следователя по магическим... чего-то там, в Кантерлоте, ты недостаточно внимателен. Мой ответ на твой вопрос: я показала ей нечто изменившее её мнение, крылорогий. Смотри, не каждый день ты увидишь решение, способное изменить судьбу всего известного тебе надземелья.

С этими словами, Калиго повернулась к демикорну, вставшему у плиты. Поверхность камня расцвечивалась всполохами символов, менявших друг друга.

Стержень вошёл в одно из уцелевших углублений, повернулся и опустился вниз. Читая скользящий сбоку текст, Старшая меняла схему, пока часть красноватых символов по периметру движущейся схемы не стала зелёной. Выбрав два крупных элемента, тускло переливающихся изумрудным оттенком, она остановилась. Отпустив символы, она выбрала другой знак и опустила его по дуге в самый низ, пока он не мигнул и не угас окончательно. Вместе с ним погасла целая цепочка кружочков и соединяющих их линий. Где-то вдалеке послышался утробный гул, сменившийся глухими ударами, последовавшими один за другим. Калиго прислушивалась и озиралась по сторонам, озадаченность на её мордочке сменялась улыбкой, но блёклой, будто она не до конца верила в происходящее.

— Подтвержение принято... принято... Поддержание уровня магии в контуре безопасности восемь прекращено. Орудийный комплекс "Фортитьюдо". Статус. Остановка всех зарядных механизмов. Сообщение. Аварийная остановка зарядных механизмов неизбе... бе... жно приведёт к выходу из строя систем подготовки орудийного комплекса к залпу. Аварийная остановка завершена. Отмечаются многочисленные... численные неполадки в работе орудийного комплекса. Отчёт будет отправлен в главный интерфейс управления Комплексом Свет. Ошибка. Отсутствует связь с необходимым комплексом. Сохранение отчёта. Компенсационные камеры готовы к перераспределению магии от аварийного источника. Цели заданы. Подтверждение. Камеры временного хранения не введённых эксплуатацию боевых единиц. Статус. Статус... восемнадцать камер получили дополнительное питание и переведены в штатный режим. Подтверждение. Аварийный протокол дублирующего интерфейса комплекса Щит. Эффективность. Все протоколы отключены. Обработка данных дублирующего процесса проекта "Морф". Статус. Фоновый режим, — механический голос раздавался в зале исходя от кристальных колонн под свечение символов на каменной плите. — Обнаружен новый компонент систем комплекса Щит. Проектное название "Барьер". Статус. Стабилен. Статус. Арки переноса действуют в... в... энергосберегающем режиме. Для использования необходимо разрешение... необх... необ... шение... ошибка. Осуществляется поиск вышедших из строя арок. Поиск прерван. Кодовая фраза для окончательной консервации протоколов и проектов комплекса принята. Мы сожалеем, что вам придётся покинуть комплекс в связи с аварийным состоянием. Обрат... титесь к ближайшей бовой единиц для обеспечения функции сопровождения. Комплекс... Щит... Солнце оберегает, Луна защищает. Протокол выполнен с погрешностью в двадцать девять и девять десятых процента.

Раздавшийся от каменной панели голос заставил Калиго сорваться с места и столкнуть со ступеней Старшую, принявшись лихорадочно осматривать меняющиеся и сдвигающиеся со своих позиций знаки.

— Ты ничего не поняла? После всего, что ты видела, после всего показанного мной!! Что ты натворила... — в голосе тёмной полыхала обида и разочарование. Отчаянно пытаясь остановить изменяющийся узор, она тыкала копытцем по символам, но все попытки оказались безуспешными. Механизм выполнил приказ, и отменять его не собирался. — Ты всё разбила. Мои мечты, мой народ, моё... моё новое тело. Ты, жалкий механизм с копией личности! Предательница!

Калиго бессильно ударила копытами по плите, сжав губы и вглядываясь в последние изменения символов. Интерфейс погас, став безжизненной плитой в свете тускло искрящихся кристальных столбов.

— Пошли отсюда, Ван. Нам тут больше нечего делать... — отряхнувшись, Старшая подошла к растерявшемуся вороному и взяла свою сумку.

— Но... — вороной качнул копытом в сторону застывшей Королевы, чья холка вздрагивала, будто та беззвучно рыдала.

— Пошли, — сухо повторила она, направившись к выходу. Ящеры растерянно переглядывались, не зная как поступить.

Позади раздался хрустальный скрежет. Треснувшие кристаллы падали на пол, разбивались о камень, покрывая его мелкой матовой крошкой. На их фоне, оскалившись и разложив лезвия, замерла тёмная. Вану показалось, будто он мигнул, когда Королева пропала и идущую рядом с ним Старшую смела с ног тёмная фигура с росчерками искрящихся самоцветов. В клубах потревоженного чёрного тумана сцепились два силуэта. У одного полыхали фиолетовым глаза, у другого на лбу алел одинокий камень. Клубок из сплетенных копыт и оставляющих на полу искрящиеся борозды хвостов прокатился до стены, где Калиго оказалась прижатой к стене с заведённым под горло лезвием рога.

— Зачем... просто скажи... — сдавленно проговорила Калиго, пытаясь отодвинуться от иззубренного клинка. — Почему ты поступила так?

— Теперь ты не поддавалась... не то, что прежде, — голос Старшей звучал спокойно и размеренно. Даже слишком, учитывая внезапное нападение и несколько серьёзных ударов. — Я видела достаточно. Залп из орудий "Фортитьюдо" истощил бы всю магию. Они и так потребляли слишком много. Отнимали силы у барьера. Я просто отключила их навсегда, позволив ледяным нишам сохранять холод и дальше. В своём желании выполнить задуманное ты не замечала этого, хотя достаточно было свериться с постоянно появляющимися записями о неполадках. Орудия пожрали бы аварийный источник и все запасы этих руин.

— Ты ошибаешься... Даже если и так... Тень Богини заберёт твоё тело и придёт сюда. Да, пусть "Фортитьюдо" нанесло бы миру рану, но ты... ты погубила всех своим решением. Я надеялась, ты поймёшь, спустя столько лет. А ты оказалась прежней, — лезвие царапнуло тёмную шкурку и Калиго замолчала, уставившись своим артефактом на мордочку Старшей. — Столько веков я пыталась уберечь последнее из уцелевшего...

— Если бы не шахты с негатором и залы артефактория, я с удовольствием отключила бы и этот мерзкий источник магии. Одних записей о нём было достаточно, чтобы понять, как тебе удалось напитать комплекс магией единорогов. Ты отвратительна уже тем, что пошла на такое, зная о его природе! Ты хуже проклятого третьего поколения! — Старшая плавно убрала рог, убедившись, что тёмная её слушает. — Я вернусь, когда найду другое решение, и заставлю его остановиться уже навсегда.

— Другого решения нет. Оно было единственным, и ты разрушила его своими собственными копытами, — выплюнула в мордочку фиолетовоокой Калиго, вырвавшись на свободу и потирая шею копытом. Безвольно хлестнув по полу хвостом, она уставилась на угасший интерфейс. — Я видела, как ты вставила что-то в панель. Ключ? Пластинка с записями? Ты взяла её оттуда, из камеры... Что это было?

— Всего лишь записи о скрытой тобой магии и закрытом проекте "Диадема". Я вижу, ты знала о них. Полагаю, от одного из похожих стержней, — Старшая кинула к ногам тёмной стальной стержень с обрывком цепочки.

— Руинам нужна была магия, способная поддерживать себя. Я нашла способ, аликорн помог его осуществить, даже не зная, в чём он помогает мне. У меня не было выбора. Да, я знала. Проект "Диадема" нужен Тени, но тут его нет. Последние записи указывали на место "Круг Древних"... если ты сможешь его найти, ответы будут там. Заодно с Тенью Богини. Добравшись до Древа, она, скорее всего, держит свой путь туда же. Калдари, ты потерпишь неудачу, и в следующую нашу встречу на твоей мордашке будут гореть серебристые глаза, а за твоей спиной возвышаться твой Страж, оставивший за собой полыхающий шрам на земле. И пусть это будут мои последние минуты, я буду смеяться над тобой. Смеяться, потому что буду ещё живой в отличие от тебя, Калдари Фускус, — хрипло проговорила Калиго, устало зашагав прочь и оставив стальной стержень валяться на полу. — Ты сама подписала всем нам приговор...

Шаги стихли в боковом проходе. Вместе с ними ящеры расступились, позволяя Старшей и растерянному вороному покинуть зал. Они шли молча. Старшей не о чём было говорить. Её мысли крутились вокруг записей на панели. Источник магии — огромное сердце, запертое в сферу из выкованных стальных пластин, покрытых письменами и инкрустированных редкими самоцветами, билось где-то на нижних перекрытых обвалами ярусах, чудом соединённое с уцелевшими контурами безопасности. Недоступный и пока ещё сытый источник, получивший весь заряд, предназначавшийся орудиям "Фортитьюдо". Этого должно хватить на много десятилетий. Сердце вендиго. От одной мысли о том, как живущим в прошлом пришла в голову эта мысль, Старшая содрогнулась. Что могло угрожать живущим в то время, чтобы пойти на такое? Живые Доспехи, опасные артефакты боевых единицы, ставшие основой для сосудов магии Алой и теперь это. Чудовище, питающееся ненавистью и яростью, ставшее деталью дряхлого механизма. Всё это оставляло гадкий осадок, пусть даже для этого можно было найти с десяток оправданий. Одним из которых были смазанные сцены жестокого боя из памяти нулевого поколения. Ещё одна саднящая трещина в её сознании, заживающая медленнее, чем того хотелось Старшей. И снова перед глазами оказались покрытые инеем мордочки боевых единиц, так похожих на неё. Спящих в цепях поддерживающих их заклинаний. Пустые, ждущие пробуждения внутри них разума личности, готовые слиться с телом и обрести жизнь за пределами кристаллов-хранилищ. А где-то в конце коридора, в запертом зале, раз в несколько дней, раздавались удары ледяного сердца.

Фиолетовоокая вздрогнула, будто холод этого места добрался до неё через все стены. Возможно ей следовало остановить тут всё, но только благодаря этому наследию прошлого барьеры продолжали работать. Ограничитель диктовал логически взвешенные решения, и ей, как вспомогательной личности, невольно приходилось к ним прислушиваться.

— Старшая? — голос Вана вырвал её из задумчивости. Жеребец тянул её за гриву, указывая куда-то вперёд. Сбоку от арки в очередной зал, сходящийся куполом из поддерживающих колонн, качнулись острые полупрозрачные когти. Сверху спустилось облако каменной пыли и растеклось по полу, растерзанное суетливыми пылевичками. Их ждали, и едва копыта переступили порог, над головами демикорна и аликорна громыхнул голос Ящера.

— Это всё-таки оказалась ты. Я не верил услышанному от моих подданных и решил взглянуть сам в глаза однажды оказавшей помощь и так же отвернувшейся от меня... Калдари, — массивная фигура каменного существа возвышалась над ними подобно куску ожившей скалы. Зелёные глаза полыхали внутренним огнём и в них отражалась Старшая, задравшая голову вверх. Самоцветы в теле Амергала сверкали и переливались росчерками разрядов, выдавая сдерживаемые эмоции. — Если сказанное Калиго правда, ты не можешь уйти отсюда. Для тебя же лучше остаться или мне придётся пожалеть о своём поступке.

— Ты будешь жалеть о нём всего несколько минут, Амергал. Во мне почти два десятка сердец, медленно впитывающихся рудиментарным телом. "Рубиновый Режим" превратит тут всё в осколки, и, пока его пламя будет выжигать коридоры, оставшимся придётся молиться скалам, чтобы поглотители магии справились с ударом. А после этого завеса барьера покроется прорехами и сюда заявится нечто большое и дышащее магмой, довершить начатое дело. Директивы и доступ к ним по-прежнему в моём распоряжении... — Старшая лгала, надеясь, что ни ящер, ни Калиго не знают об отменённом рекреационной камерой "Рубиновом Режиме" и находящемся в ожидании "Возмездии". В противном случае... а вот о нём она даже не хотела думать.

— Ты не посмеешь... — с каменной пасти сорвалось несколько осколков застрявшей в клыках горной породы.

— Что мне осталось? Сон, пока не потребуется моё присутствие. Долгий, похожий на вечность сон... — фиолетоокая плавно обошла стоящего на пути Амергала, словно простой кусок камня. — Длиннее или короче он станет, меня не особо волнует. Если ты признал меня мною, ты поверишь моим словам. Впрочем, я вижу, когда ты чего-то хочешь, Хранитель Скал. Говори.

— Залы Кладок, Калдари... Твоя сила нужна им. Ты откажешь мне и в этом? В тебе бушует сила, поделись ею и... — острые клыки сжались, издав мерзкий хруст.

— И останься пленницей? Извини, как-то нет желания. Однако я вернула барьерам мощность. В этом месте немало вещей, которым нельзя оказаться на поверхности, вроде твоих чудесных и убивающих магию кристаллов. Ван... Отдай оставшиеся камешки ему. Амергал знает как их использовать, — не оборачиваясь отозвалась демикорн. За спиной слышались шаги вороного. Ящер же остался на месте, не делая лишних движений. Поверил её словам и решил не рисковать? Возможно. Хранитель стал осторожнее с момента их последней встречи. Будь он прежним, риск не остановил бы его от попытки проверить на ней прочность своих когтей. Особенно когда есть за что. Старшая потратила несколько секунд, представляя возможные варианты и во всех них шансы победить Хранителя, пусть старого, но отлично держащего форму, были довольно низки. С момента их последней встречи его когти стали больше, а в теле прибавилось незнакомых вытянутых кристаллов, зло играющих искорками магии на своих гранях.

— Но... Пони... Они могли бы понадобиться обращённым в дерево по... — вороной наткнулся на тяжёлый взгляд вздохнувшей Старшей и осторожно вытряхнул оставшиеся слёзы Алой на вытянутую лапу чудовища. Они казались крохотными в сравнении с угловатой и покрытой копотью лапой. Под скрип сжимаемых когтей вороной поспешно догнал фиолетовоокую, стараясь подавить желание оглянуться.

— Хотя я не против бодрствовать чаще. С тобой явно не соскучишься, искатель приключений на свой пыльный круп, — кожистое крыло слегка хлопнуло поравнявшегося с нею Вана по кьютимарке, отряхнув его шёрстку от налипших песчинок. — Эти ощущения эмоций нулевой. Мне даже жаль будет расставаться с ними...

— Когда выберемся отсюда, нам нужно многое обсудить. Всем троим. Тебе, мне и Диксди, — буркнул Ван, оглянувшись в сторону провожающего их взглядом Ящера. — Что случилось там?

— Когда выберемся... до этого момента нам нужно дойти до арок, — Старшая уверенно зашагала мимо расступающихся ящеров, стараясь чаще показывать ещё скованные рудиментами части тела. С каждой отпавшей костяной пластинкой уверенность ящеров в правдивости её угрозы таяла. — Слёзы Алой слишком долго были рядом со мной. Мы бы и так не смогли вынести их на поверхность. Тут их сдерживает барьер, не давая рассыпаться всплеском силы. Они послужат лучшей целью, чем превратить нас в горстки пыли едва мы пройдём через арку.

— Хотелось бы верить. За эти дни я многого наслушался, навидался и натерпелся. А после твоих любезностей с этой... мрачной особой, я... — сгиб синего копыта, покрытый редкими чешуйками, прижался к его губам.

— Тсс... всё потом, когда окажемся снаружи, — тихо прошептала Старшая и добавила куда громче. — Ведь во мне горит горсть ярких звёзд! Никто же не хочет их случайного пробуждения.

Оторопевший вороной, пытающийся рассмотреть выражение на мордочке Старшей, ощутил рывок в сторону за крыло. Негатор вновь залихорадило, погрузив туннель в зеленоватый туман, а потом в кромешный мрак. Демикорн тащила его куда-то кривыми проходами, несколько раз вталкивая в узкие двери, пахнущие ржавчиной и плесенью. В оставшихся позади коридорах раздался топот лап, но быстро стих.

— Они переломали половину перекрытий. Чуть не заблудились. Где-то тут будет нужная арка, о которой они наверняка забыли. Я не хочу лишних сюрпризов после такого приёма, — дыхание грело ушко вороного, пока старшая шептала ему, помогая убрать с дороги очередное препятствие. Зрение вернулось к Вану вместе с раскачиваемым перед его носом копытом. — Снова видишь? Ты повредил негатор.

— Зато они не знают где я, — не без гордости отозвался вороной, стараясь отвечать так же тихо.

— Сейчас они и так не знают. Отголоски нулевого слепят их гасящие магию колонны. Пока ещё гасят. Если не хочешь войти в арку и снова оказаться в ловушке, поторопись. Нам осталось совсем немного, — только сейчас Ван заметил — его спутница выглядела уставшей. Сбившаяся грива с налипшей паутиной, покрытые пылью бока. Возможно он и сам выглядел не лучше. На сумке виднелась рваная прорезь. Наверное, зацепилась за стальной обломок, когда они продирались через узкие двери.

Нужная арка, затянутая пыльными занавесками путины, оказалась прямо перед ними, едва ветхая дверь распахнулась внутрь заброшенного и покосившегося зала. Живой ковёр пылевичков бросился врассыпную, едва два потрёпанных и запыхавшихся гостя этих неуютных мест очутились в овальном зале. Покрытая узором стена растрескалась и раздавилась рухнувшей частью скалы с покосившейся подковой прохода через барьер. В углу зала валялись рассохшиеся обломки телеги, ящиков и ещё какого-то хлама, разглядеть который Ван не успел. Старшая тащила его к арке, будто за ними кто-то гнался, хотя звуки погони давно уже стихли. Поискав копытами забившиеся мхом выемки, она вытащила несколько грязных хрустальных стержней и цилиндр из самоцвета, ловко вставив их в скрытые пазы прохода через барьер. По тёмной поверхности арки пробежала маслянистая рябь.

— Быстрее, пока у Умбры не появилась ещё одна гениальная идея. Если мне не изменяет память, она не отличалась добродушием, — хрипло проговорила Старшая, пинком отправив вороного прямо в липкую поверхность прохода через барьер. Бросив короткий взгляд за спину, она медленно шагнула следом, ощущая, как подступившее к горлу удушье сменяется морозным воздухом расположенной в горах пещеры.

Механический хвост с визгом разрезал воздух и застрял, зажатый в каменной лапе, высекая искры на пыльный пол.

— Ты позволил ей уйти! Амергал, ты Хранитель Скал, ты должен был остановить её! — Калиго кричала, уставившись в невозмутимую каменную морду, возвышающуюся над нею. — И он тоже ушёл с нею! Что ему удалось узнать из записей Пепельной Тени? Ты должен был подумать об этом, прежде чем давать им время скрыться в заброшенной части руин! Он ведь не просто так сотворил то заклинание в Зале Кладок! Амергал...

— Я знаю Калдари и её слово. Останови я её и тут бушевало бы пламя, порождённое магией ограничителя. Я получил нужное мне. Зал Кладок вновь питается магией, барьер перестал сужаться, а со временем вернётся к прежним границам. Двух полыхающих слёз хватит на поддержание нового поколения моего народа, — медленно и с расстановкой отозвался Ящер, выпуская из расцарапанной лапы механический хвост.

— Ты знал это с самого начала, поэтому не пришёл в заклинательный зал? — сжав клыки процедила Калиго, не спуская взгляда своего артефакта с Хранителя Скал. Гигант пожал плечами, словно ему нечего было ответить. — Значит знал. А остальные? Твоя безутешная Страйда? Как ты им объяснишь своё решение?

Полупрозрачные когти сгребли Королеву за шею и подняли вверх, достаточно, чтобы копытца оторвались от пола, а Ящеру не нужно было нагибаться, чтобы выдохнуть ей в мордочку сухой и горячий воздух.

— Ты заставляла искать новые самоцветы, питая старое оружие, пережившее Великий Катаклизм! Калдари предала нас, но ты ничем не лучше неё. Ты Королева, но Хранителем Скал являюсь я, и моё слово решает больше твоего. Страйда обретёт новую кладку, остальным будет чем заняться. Мне следовало бы запереть тебя в твоём зале, но я не поступлю так с той, кто, следуя своим желаниям, принесла немало пользы моему народу. Ты и так заперта тут, — проскрежетал Хранитель, небрежно отпустив тёмную, вцепившуюся в его лапу крыльями. — И будь благодарна. От запасов магических камней зависит и твоя жизнь.

Шаги Ящера стихли в коридоре, оставив зло цокающую копытом Калиго лежащей на каменной кровати, прикрытой истлевшим гобеленом. Сорвав с мордочки артефакт, она бросила его в кучку сухих листьев, заменяющих ей подушку и одновременно способных стать утренней едой. Матовые чёрные глаза смотрели в угол комнаты, будто были способны увидеть кого-то скрывающегося в темноте.

— Мне неважно как. Они не должны уйти далеко от моих владений. Энтропи не получит её тела... — сухо проговорила Королева, устало опустив мордочку на листья. — Как не получила его от меня...

Впервые она ощущала себя брошенной в пустоте, в ставшем чужим месте с навсегда замолчавшим механизмом. Где-то в запертых нишах, укутанные холодным туманом стояли боевые единицы, глухие к её словам и лишённые последнего шанса ожить. Поднявшись и проигнорировав плавно скользнувшую у стены тень, Калиго подошла к закрытой стальной двери. Плавно отворив её, она по памяти подошла к веретенообразной капсуле с иссушенным силуэтом за пыльным стеклом. Чёрное копыто стёрло слой пыли, начертив кривую полоску поверх прочной, чуть матовой крышки. Несколько небольших камешков едва заметно искрились голубоватым и зелёным цветами.

— Я пыталась её убедить, — тихо раздался голос Королевы в тесной комнатке, увешанной потрёпанными проводами, косыми линиями вырванных из своих креплений труб. — Слушай мир, "Спящая", слушай мир как никогда. Теперь у нас не осталось ничего против Тени Богини. Мы можем только слушать шаги ходящих над нами. Даже с твоими кусочками памяти и подсказками мне не удалось... убедить её.

Копытце тихо цокнуло по капсуле. Подняв из стоящего рядом ящика грубо огранённый самоцвет в стальной оправе, Калиго осторожно заменила им почти угасший и мутный, вставленный в боковую нишу устройства. Стекло на короткий миг осветлилось изнутри и снова угасло.

Королева вышла и закрыла за собой дверь, вернув ей вид нерабочей и давно заклинившей. На тусклой, рассеченной почти пополам пластинке была выведена цифра и несколько слов: "Прототип операторской проекта "МОРФ". Опечатано.".

11. Все в сборе, неожиданный попутчик и дуэль чернорогого

В Кристальную империю прибывает поезд с необычными пассажирами, которых уже давно ждут в центральном дворцовом шпиле. Столь разные, но объединённые одной целью, собравшиеся решают, как поступить дальше. Диксди и Ван покидают владения ящеров. За разговором о случившемся Ван не замечает, что их преследуют от самой арки. Каменный страж достигает места назначения, передав послание. Получил ли его адресат или оно досталось кому-то другому...

Как только последние из уцелевших книг были перенесены в библиотеку, под чутким наблюдением весьма суетливого и любопытного мага, порекомендованного самой Ми Аморе Кэйденс, Айрон Спарк приступил к весьма сложной задаче — закрытию дверей в тайное хранилище Маллеату. Прибывшие вчера и уже успевшие оглядеть зал участники Зелёного Крыла стояли сейчас позади него, готовые прийти на помощь, если потребуется. Маг прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на ощущениях. Там ещё оставались предметы, таящие в себе загадки прошлого, но на изучение их времени не было.

— Услышан имеющий наследие Маллеату. Услышан имеющий слово Маллеату. Услышан ученик Маллеату, вкусивший его силы и познавший его историю, — громыхнула статуя, выпустив струи пара из ноздрей и бросив на стоящего внизу мага последний взгляд. Горящие холодным пламенем глаза закрылись. Массивные створки шевельнулись, заскрипели и плавно начали сходиться, закрывая за собой потревоженное хранилище прошлого. Статуя поднялась на дыбы, едва створки сошлись, не оставив и щели между собой, и, раскрыв крылья, вложила их в ниши. — Лишь слово имеющего наследие, слово и являющегося учеником Маллеату сможет вновь открыть нас.

— Полагаю, открыть их потребуется нескоро, — переведя дыхание, сухо заметил маг, до последнего переживающий, что слова закрывающего заклинания он прочитал не совсем верно, учитывая не слишком разборчивые записи. Открыть дверь казалось более лёгким делом. С глухим стуком запорные механизмы выдвинули свои лапки, сцепив створки позади застывшей статуи стального аликорна. — Во всяком случае до тех пор, пока у нас не появится время изучить оставшиеся там предметы. Готов поспорить, маги Ордена найдут способ добраться сюда, но открыть двери у них точно не выйдет

— Учитывая то, как зал был построен, не могу не согласиться. Я уже говорила принцу Шайнингу о том, что удалось найти моим магам, и повторюсь снова. Строили с расчётом на атаку чего-то невообразимого. Возможно, даже нападение дракона не причинило бы особого вреда этому залу, сумей тот добраться сюда, — улыбнувшись, заметила стоящая неподалёку единорожка. Погружённый в волшбу маг не заметил, когда она появилась, но стоящий рядом с нею Шайнинг Армор не выглядел настороженным, и это слегка успокаивало. Спарк смутно припоминал её голос, но никак не мог связать его с событиями, случившимися днями ранее.

— Хранилище Маллеату должно было пережить эру правления Хаоса, если бы в прошлом его не удалось остановить. На стенах и колоннах должно быть полно магических символов и особых знаков, способных удержать это место от искажений и порчи, — Айрон ещё раз взглянул на нависающую над ним статую и, коротко поклонившись, медленно зашагал к остальным. — Маллеату предполагал разные исходы событий, и одним из них был способ сохранить редкое и сильное заклинание, способное остановить могущественное существо, выступившее против него, если он потерпит поражение. К сожалению, его предположения оказались верны, а моё путешествие к руинам его владений, часть воспоминаний, сохранённых в шкатулке, и само заклинание только подтвердили это. Мосси Бранч уже сообщила причину, по которой вам троим пришлось собраться тут?

Амиантовый единорог сразу заметил выделяющегося на фоне остальных мага золотистой масти с платинового цвета гривой, изогнутыми локонами зачёсанную по бокам. Тот, вполуха вслушиваясь в разговор, подкручивал рычажки на защищающих глаза очках с поперечными створками, позади которых тускло блестели красноватые кристаллические стёкла. Скай Глоу. Кажется, за ним отправились единорог и пегасочка, когда Мосси Бранч составила ему компанию в пути до Кристальной Империи. Он не так много знал о нём, но и обрывочных слухов было достаточно. Наследник весьма обеспеченного родового стойла, получивший способности от не самого удачного фолианта-копии аэтаслибрума света и проживающий в собственном особняке, предпочитая доход, получаемый от службы в рядах Старой Гвардии, а не от добывающих руду шахт своей семьи, наладившей добычу полудрагоценных и магических камней, причём сложно было сказать, на какие из них спрос был выше.

— В общих чертах, — подал голос аметистовый единорог с гривой цвета выцветшей земляники. — Как я понимаю, путешествие завершилось успешно, но переплелось с целью Зелёного Крыла? Значит ли это...

— Айрон Спарк временно входит наш отряд. Да. Одно из его редких умений позволило узнать имя похитившей осколок Паланнена, возможно она же — причина беспорядков в самом замке. Это Аргента Коин, последняя наследница родового стойла Коин, — хмуро ответила Мосси Бранч, вспоминая встречу с материализовавшейся от заклинания кобылкой в мрачных подземных ходах.

— Наследница Коин? Владения их родового стойла стоят заброшенными уже больше двух сотен лет. Жители соседних городов с радостью бы растащили руины, если бы все до ужаса не боялись бы легенд витающих вокруг того места и с каждым разом становящихся всё более устрашающими, — фыркнул Скай Глоу. — В глубокой древности наши родовые стойла имели некоторые отношения в плане общего дела и интересов, кому как не мне знать о бесславном конце их истории. Возможно, это просто кто-то похожий или зачем-то использовавший её внешность, чтобы ввести всех в заблуждение.

— Это не всё, — Айрон тихо цокнул копытом и зашагал прочь от дверей в зал Маллеату. Шаги гулко раздавались в покрытом плиткой коридоре. — То существо, сумевшее исказить мою магию и напавшее на меня и Мосси Бранч, было в воспоминаниях одного из семерых Аликорнов Стихии. В тот раз я не расслышал её имени, но Маллеату передал своё заклинание вместе с именем. Энтропи. И если она смогла уцелеть тогда, кто знает, какие цели у неё теперь. И почему она стала собирать осколки спустя столько веков, а не раньше?

— Каждый кусочек древнего артефакта бесполезен сам по себе, кроме обломка Паланнена. Как оказалось, он мог выполнить желание, если оно было от чистого сердца. Возможно другие имели какие-то свойства, но хранящиеся осколки у семей Луламун и Ричей также были похищены. В первом случае в доме был пожар и пропажу заметили слишком поздно. Тенакс видел, как Орден допрашивал Трикси Луламун. Филси Рич же официально заявил о награде тому, кто вернёт семейную реликвию, утаив конечно её подлинную историю, — Мосси Бранч покачала газетой с короткой статьёй и изображением похищенного обломка. — Полагаю, награда никому не достанется. Пока наш кисточкохвостый коллега восстанавливал свои силы, мне удалось получить ответы на некоторые мои письма принцессе. Существо, напавшее на Шайнинг Армора и принявшее его облик, чтобы проникнуть в замок, было замечено в Кантерлоте и возможно оно же побывало в библиотеке, собирая записи о том, где искать остальные куски Круга Гармонии.

— А последний кусок его был надёжно спрятан тут, в сердце Кристальной Империи, — раздался голос идущего сбоку белого единорога с сине-голубой гривой. Мордочка была хмурой и частично оставалась в тени от пряди гривы. Принц до последнего не вмешивался в разговор. — Нейтрализующая магию сфера, от удара которой пострадала Кэйденс. Если похититель, Аргента Коин и эта... Энтропи одна и та же пони, она скрылась в подземельях и, судя по тому, как она легко избавилась от преследования — отлично знала их расположение и ориентировалась как у себя дома. Хотя, для этого ей следовало бы жить в Кристальной до того, как Сомбра использовал свои удивительные чары.

На этих слова Мосси Бранч покосилась в сторону медленно вышагивающего амиантового мага, в котором ещё ощущалась слабость от магического отката и усталость от вложенных в закрытие дверей усилий. Он тоже довольно неплохо ориентировался в подземелье, хоть и сверяясь с записями предков. Его опыт необходим, и Бранч понимала это лучше других. Опасения вызывало только его состояние. Метод лечения Циннамона поднял мага на ноги, но он выглядел не слишком хорошо.

— Мы можем попробовать найти её следы, часть из них не так сложно заметить. Аргента, если это была она, оставляла за собой разломанные решётки и двери, возможно даже завалы, а если нет, всегда можно прибегнуть к заклинанию поиска остаточной волшбы. От неё просто не могли не остаться крошечные, медленно угасающие искорки, — Спарк вышел из коридора в центр нижнего яруса башни. Наспех сделанные подпорки и крепления уже заменили прочные балки и уцелевшие колонны. Главное не задумываться о нескольких сплющенных этажах над головой, грозящих обрушиться, едва какая-нибудь из опор подведёт. То и дело виднелись маги из отряда мраморногривой единорожки, укрепляющие покосившиеся стены и расчищающие пол зала. Рядом вышагивали кристальные пегасы из местной гвардии, следящие как за порядком, так и за предполагаемыми попытками Ордена добраться до раскопок. — Наша цель — спуститься в расположенные ниже башни коридоры...

— Армор уже поделился со мной своими идеями на этот счёт. Теперь это в юрисдикции Зелёного Крыла Старой Гвардии принцессы Селестии, остальные маги пусть занимаются башней и не допускают её дальнейшего обрушения, — сухо прервала Айрона мисс Бранч. — Для начала попробуем открыть обнаруженную под завалами дверь. В случае неудачи попробуем тот же ход, каким воспользовалась эта Аргента.

— То есть нас опять лишают самого интересного? — изобразила крайнюю степень разочарования Марбл, поравнявшись с Шайнинг Армором, словно ища у него поддержки.

— Мисс Бранч — лидер Зелёного Крыла, и если у них возникнут сложности, то нечего говорить о вашем отряде. Вдобавок, полагаю, вы и так получили немало ценных свитков и записей, — признаваться, что появление Зелёного Крыла принесло некоторое облегчение и сняло бремя принятия решений, жеребцу совершенно не хотелось. Уж у кого есть шансы выяснить причину, по которой случился обвал в башне и намерения напавшей на Кэйденс, так это только у них. Причём Армор уже радовался тому, что в деле оказалось именно это Крыло. То немногое из известного ему как начальнику Кантерлотской Дворцовой стражи о других Крыльях, Рубиновом и Каменном, никак не походило на деликатное понимание ситуации. И первое и второе принимались за дела, где требовалась скорее грубая сила или превосходящая по мощности магия. Проще говоря, их отправляли в самое пекло, с уверенностью, что они оттуда вернутся. За всё время он видел только нескольких из них и витающая вокруг аура пугала его как жеребёнка-кадета. Они бы просто прошлись ураганом по подземельям, оставляя за собой руины, и переполошили жителей, и без того обеспокоенных вопросами от магов Ордена. Именно то, чего экс-глава Кантерлотской Дворцовой стражи всячески пытался избежать. Прошло не так много времени с момента освобождения страны от тени тирана. Пони нужно было оправиться и забыть об этой части истории. — Но если мисс Бранч сочтёт нужным...

— Не сочтёт. Мой отряд сможет справиться и с обвалами и с другими неожиданностями, какие вам и не... как вас зовут? — Бранч повернулась к мраморной единорожке.

— Абакулус Марбл, — не без достоинства отозвалась та, оценивающим взглядом скользнув по новым подпоркам, позволившим добраться на следующий ярус. Несколько единорогов отыскивали уцелевшие предметы и осторожно тянули их из расширенных телекинезом щелей. На расстеленном на полу гобелене, под прочным навесом, уже лежало немало спасённых предметов, чудом уцелевших после обвала.

— Так вот, Марбл. Я признательна за ваше желание помочь и почти уверена, что равных вам нет, если дело касается обрушений, завалов и тому подобного, не говоря уже о моей благодарности за оказанную первую помощь нашему коллеге. Она была очень своевременна и возможно сократила время нашего пребывания тут на несколько недель, — единорожка кивнула в сторону Айрон Спарка. — Но позволить вам рисковать собой и другими там, где ваших сил будет недостаточно, я не могу.

Глава Школы Гринлифа была честна. Пегаска, обладающая исключительной удачей, благодаря прочитанному аэтаслибруму, частично решала проблему с ловушками или опасными участками туннелей. Её собственная древесная магия и магия воды Паунд Тэйла в условиях сырости от проникающих в коридоры подземных вод были решением от обвалов и запертых дверей. Айрон Спарк и его самочувствие были под вопросом, но он быстро шёл на поправку и через пару дней уже будет достаточно окрепшим, чтобы не быть обузой. Загадкой была лишь магия от аэтаслибрума. Корёжащие металл всплески телекинеза могли быть чем угодно. И последним — Скай Глоу. Способность проникать за преграды, сливаясь с тонким лучом света, малейшим бликом, могла пригодиться, если на пути окажется дверь, открывающаяся только с другой стороны. Она же была их обратным билетом, случись что-то непредвиденное. Ещё одна причина, по которой лишние пони были не нужны. Не считая себя, Скай смог бы перенести своей способностью только четверых. Место оставшегося во дворце Тенакса теперь занимал кисточкохвостый маг.

— Понимаю. И всё же, моим магам приходилось доставать из-под обвалов и не таких как вы, — не сдавалась мраморногривая единорожка, недоумевая от внезапно рассмеявшейся пони болотистого цвета. — Вам это показалось забавным?

— Вовсе нет, я уже и забыла, что есть ещё те, кто видят в нас просто кучку приключенцев, сующих свои мордочки, куда не следует. Это действительно забавно. Хорошо, если нам потребуется помощь, будем рассчитывать на вас и ваших магов, так уж и быть, — продолжая посмеиваться, ответила Бранч. Золотисто-кремовый маг лишь фыркнул, но под внезапно потяжелевшим взглядом лидера промолчал. — Нам всем следует подготовиться. Завтра выступаем.

Утро наступило. Все из Зелёного Крыла, в том числе и временно принятый в их ряды Айрон Спарк, собрались у запертой двери. Массивная створка с полустёртой единицей на металлической поверхности не уступала по прочности двери в зал Маллеату, а возможно даже и превосходила её. На треть она была засыпана обломками колонн и облицовки стен. Идущий под уклон пол плавно переходил в ступени, чуть крупнее, чем это было нужно для пони, но всё равно достаточно удобные. Первый же неприятный сюрприз обнаружил кисточкохвостый маг, приблизившись к толстому металлу и прислонив к его поверхности рог. Заклинание внезапно потеряло свою лёгкость, напряглось и лопнуло так и не завершившись, отозвавшись в голове тихим звоном.

— Этот путь бесполезен, за дверью магия угасает. Скорее всего, одна из негейт-камер развалилась и превратила в своё подобие коридор. Если это ощущается даже у двери, то этот путь закрыт. Идти немалое расстояние без магии небезопасно, — вздохнув и убрав рог сообщил он. — Остаётся второй путь, а этот лучше завалить, чтобы кто-то не пострадал, так или иначе. Да, и мисс Абакулус права, в механизмах двери отсутствуют почти все необходимые детали, приводящие их в движение, но их вынули уже давно.

Достав записную книжку и расчистив завал чуть левее, он отыскал нацарапанные на металле символы. Проследив несколько линий от них, он обнаружил ещё пару надписей, перевод которых потребовал несколько минут изучения записей. Догадка была верна. Эту дверь открывали и столкнулись с отнимающим магию эффектом, возможно более сильным в прошлом. Они же разобрали механизм и избавились от деталей, чтобы кто-то случайно не оказался в опасном участке подземных ходов. Один предупреждающий знак был вполне конкретным. Первые исследователи потеряли тут магию навсегда, пробыв слишком долго, и с трудом вернулись на поверхность.

— Негейт-камер? — забавляющаяся игральными костями Клауди тихо спросила зелёную единорожку, прикрыв мордочку крылом.

— Места, где магия пропадает, — так же тихо ответила та, стараясь не отвлекать что-то ищущего на двери мага. Простучав дверь и обнаружив несколько пустых ниш, тот обречённо покачал головой и вернулся к остальным, расположившимся на ступенях в ожидании результата.

Вскоре Айрону удалось удивить своих спутников, с час провозившись над цепочкой, раскладной оправой и узким обломком синеватого камня. Воспользовавшись тонким куском кристалла, любезно предоставленным доктором Циннамоном из своей неожиданно богатой коллекции, Айрон шагал по коридорам замка, спускаясь и поднимаясь по лестницам от самой комнаты принцессы в сопровождении Зелёного Крыла, озадачивающего встречающих и провожающих их взглядами стражников. Получившие прямой приказ от принца, кристальные пегасы открывали перед ними двери и делились тем, что знали о случившемся в замке. Сообщить они смогли не так много. Некоторые пегасы обыскивали замок, не зная о случившемся на самом деле и попросту никого не видели.

— В последний раз их заметили в тех коридорах сразу за фальшивой аркой с гобеленами, но все, кто последовал за ними, вернулись ни с чем, мисс. Там легко заблудиться, и стражники прекратили погоню сразу, как поняли это, — отчеканил пегас в золотистом шлеме с гребешком розового цвета, имитирующим торчащую вверх гриву. Перед мрачно смотрящей куда-то поверх него единорожкой он ощутил себя жеребёнком. Её спутники были не лучше. Устало выглядящий худощавый единорог в накидке до самого пола с разводами, напоминающими двухцветный коврик, пристающая к аметистовому единорогу пегасочка и смотрящий прямо на него через хитроумные очки золотистый маг, кажущийся сошедшей с постамента позолоченной статуей. — Вдобавок, впереди были развилки и несколько запертых стальных дверей. Их опечатали по новой. К сожалению, у нас не так много стражи, чтобы обыскать все эти древние ходы, так что большая часть закрытых осталась... как есть... вот.

Последние слова он проговорил, сглотнув от волнения. В случившемся частично была и вина стражи, не всё доставшееся в наследство от прошлого правителя было проверено. В замке оставалось немало заброшенных мест, как и частей города, где ещё оставались разрушенные дома. Дело шло медленно, и если бы не помощь единорогов, потребовались бы годы, а не месяцы.

— Значит мы проверим сами и укажем небезопасные ходы. Поставьте стражу у входов и пусть никто не трогает это... — Мосси кивнула в сторону небольшого магического светильника, подсвечивающего несколько направленных в тёмный провал зеркал. Десять срывающихся с граней плоского камня лучей, уходящих вглубь коридора, были их путеводной нитью, способом вернуться назад, если что-то пойдёт не так. Уже внутри они будут оставлять за собой вбитые в стену линзы и усиливающие свет кристаллы, способные послужить обратной дорогой благодаря умению Ская. На всякий случай поставив вокруг устройства ограждение, она присоединилась к остальным. Айрон уже осматривал пол и стены, покачивая зажатым в оправе на небольшой цепочке кристаллом. Медленное и осторожное заклинание сначала просто пробегало искорками по стенам и потолку, но вот уже через несколько шагов на полу появились тускло светящиеся следы. Копыта и какой-то помеси копыта с лапой, заканчивающейся когтями. Чуть смазанные, они вели в боковой ход. На всякий случай Клауди и Паунд проверили оба коридора, куда так же вели оставленные на толстом слое пыли следы стражников, обнаружив в конце нетронутые двери, старые и намертво застрявшие в своих косяках. Поверх них были приклеены предупреждающие надписи, приятно переливающиеся глянцем. Коридор с мерцающими следами тоже закончился дверью с такой же наклейкой. Пыли тут было меньше, и следы стражников успели стереться. Вот только дверь оказалась запертой лишь на первый взгляд. Подсветив замочную скважину, Тэйл заметил загнанный обломок кристалла в механизм и, провозившись немного, выбил его куском льда. С тихим скрипом дверь открылась, приглашая незваных гостей спуститься по довольно крутой лестнице. В нос ненавязчиво вползал запах сырости. Через пару пролётов с небольшими площадками для отдыха Зелёное Крыло очутилось в довольно просторном туннеле с округлым сводом и покрытым вязкой грязью полом. Петляющий по центру узкий ручеёк тащил на себе мелкий мусор и подпитывал засиявшие в магическом свете растения.

— Вот мы и внизу. По записям мы находимся значительно правее запертой двери под башней. Где-то тут должна быть цифра, — Айрон, подсвечивая себе шариком света, огляделся по сторонам. Из полумрака показались покосившиеся магические камни с соединёнными друг с другом стальными полосами оправами. Металл поддался времени и сырости, частично отвалившись от стены. Крепления оставили на камне ржавые подтёки. Маг стёр с каменной поверхности грязь и наслоившийся ил, но в предполагаемом им месте цифра не находилась. Следы краски давно перемешались с оставленными водой пластами мха и высохшей грязи. Чуть выше того уровня, до которого поднималась вода, виднелись стрелки и Айрон решил следовать им.

— Ты так и не ответил насчёт предложения вступить в Старую Гвардию. Как читавший аэтаслибрум, у тебя один путь, — нарушила молчание Бранч, поравнявшись с уткнувшимся в записи магом. — Теперь, когда оказалось, что наша цель и наследие Маллеату связано...

— Я сказал ранее и скажу снова. Я подумаю. Вполне возможно, в конце пути мне некуда будет вступить, если встретившаяся нам тень и существо из памяти одного из семерых — одно и то же, — маг постучал копытом по своему рогу. — Это заклинание не помогло ему. Спустя столько веков оно может и не сработать. Что тогда? Энтропи не взбунтовавшийся амулет, оказавшийся когда-то под действием Хаоса, и не маг, возомнивший себя гением своего времени, способным подчинить себе опасные чары. Она совсем другое. Я признателен за доверие, но когда-то давно против неё выступили куда более великие силы, чем мы. Только поняв её намерения, мы сможем увеличить шансы на успех.

— И это говорит тот, кто прошёл пустошь, миновал плен в улье чейнджлингов и даже сумел найти общий язык с обитателями засушливых земель, добравшись не абы куда, а в руины владений Аликорна прошлого, до этого момента считавшиеся неприступными и отравленными теми самыми силами Хаоса, — едко заметил золотистый маг. — Клауди уже все уши мне прошуршукала твоими подвигами.

Аметистовый единорог пожал плечами, словно сам он тут был ни при чём. Виновница слухов же носилась от одной странной штуки к другой, не обращая внимания на возможную опасность. Шлёпая по неглубокой тине, она первой оказывалась у каждой новой двери, заглядывая в тёмные комнаты вместе с весело болтающимся над её головой шариком света, поддерживаемым главой Магической Школы. Результатом её любопытства были несколько шкатулок, отсыревшая и прочно закрытая колба от пневматической системы, давно ставшей прибежищем мелких насекомых и льющейся откуда-то сверху воды. Внутри виднелись не то листики бумаги, не то тонкие пластинки из иного материала. Пара тусклых фигурок необычных пони и довольно большой запертый на замок шкафчик из зеленоватого, чуть окислившегося металла. К её удивлению удача не помогла его открыть и Мосси Бранч с трудом удерживалась от улыбки, едва Клауди начинала жаловаться на несправедливость, дёргая рукоятки и пиная дверцу копытцами.

— Это было не честно, он должен был открыться, я же верно накрутила код, — насупившись, пегасочка шлёпала по тонкой кромке у самой стены, где слой нанесённой талой водой грязи был чуть тоньше.

— Везение тебе никак не поможет в случае заклинившей двери. Думаю даже Хаммер Пенданту не удалось бы его открыть сразу, не переживай так, — успокаивающе звучал голос Тэйла, чуть отставшего, чтобы рассмотреть одну из открытых комнат. Рассохшееся убранство, покрытое пылью и вездесущими подземными растениями, шевелящими блёклыми листиками от сквозняка, ни о чём не говорило. — Айрон, как так вышло, что об этом месте никто не знал?

— Кроме того, что всё это пропало на тысячу лет заодно с Кристальной Империей? — в голосе мага ощущалась усталость, но он упорно шагал впереди всех, отыскивая мельчайшие намёки на надписи. Это не всегда удавалось и, пройдя несколько метров в неверном направлении, приходилось возвращаться обратно. Там, где стены пострадали от сырости меньше, дело шло проще, но в регулярно затопляемых коридорах единорог с трудом удерживался от желания биться рогом о стену. Вода испортила стены настолько, насколько это в принципе было возможно. Впрочем, разговоры отчасти помогали, коротая время и разгоняя тишину вокруг. — К сожалению, не могу сказать, будто о подземных ходах совершенно никто не знал. Мои далёкие предки большой ценой изучили это и подобные места, какие удалось отыскать. Оставив подробные записи о значении тех или иных предупреждающих знаков. Часть подземелий использовалась ими, часть так и осталась заброшенной или... досталась таким как Чёрный Король.

— Хм? — Золотистый аристократ, скривившись, вытер копыта об сухую часть пола, едва они свернули в более-менее чистый проход.

— Король Сомбра. Удивительно как никто из вас не заметил выбитые на ящиках эмблемы, учитывая, как часто они тут встречаются. Мы прошли мимо целой груды из них. Глупо полагать, что прямой ход из дворца не был известен тому, кто в нём правил немало лет, да ещё в эпоху, когда... — Спарк осёкся, натолкнувшись на первую сорванную с петель дверь. Ржавый металл поблескивал свежими царапинами, а лопнувшие петли торчали острыми стержнями. Сама дверь лежала в боковом заваленном проходе, небрежно воткнутая в груду камней. Сделавший это явно не обладал терпеливостью или был уверен, что за ним не последуют.

— Когда что? — пегасочка зацокала по коридору первой, легко обогнув покосившуюся колонну, поблескивающую от стекающей по ней воды.

— Когда все были охвачены желанием находить новое, копаться в руинах и искать секрет могущества. Страх перед неизведанным и любопытство идут копыто в копыто, — серьёзным тоном продолжил амиантовый маг, оглядываясь по сторонам. — Сейчас мало кто сможет точно сказать, удалось ли кому-то найти в таких местах действительно что-то полезное или их встретило такое же запустение.

— Кисточковые всегда прибирали к копытам самое ценное, не удивительно, что им так быстро удалось стать лидерами в использовании всякой хитроумной магии до того, как моим предкам пришлось пройти весь трудный путь поиска своих собственных сборников чар и способов использовать природный дар, — заметил Глоу, подёргав телекинезом одну из заинтересовавших его дверей. Та распахнулась в заполненную мраком комнату. Небольшой каменный выступ у стены, вероятно, был кроватью, всё прочее едва угадывалось в груде чего-то рассыпавшегося на части.

— Они считали это, и не без оснований, своим наследием и предупреждением, хотя никто и не мог сказать, почему именно. Магические башни строились, когда магию уважали как дар не только ценный, но и опасный, а знания, найденные в подобных подземельях, с трудом расшифровывались благодаря первой наставнице единорогов, читавшей ещё целые древние книги. Не в обиду будет сказано, но племена подгорных единорогов стремились не к знаниям, а скорее к возможности использовать их себе на благо, — без задней мысли отозвался Айрон, миновав ещё одну дверь с теми же повреждениями. На этот раз металл устоял, и её просто согнули и вмяли в стену, оставив распахнутой. В тусклом свете висящего на его груди кристалла на полу переливались крохотными искорками оставленные следы. Оставившие их ни разу не сомневались в выборе пути. Отбросив возможность наследницы Коин иметь записи о древних ходах как невозможную в принципе, Спарк помрачнел, вспомнив образ напавшей на него тени. Часть его сил уходила на тонкий баланс, не позволяющий истории повториться. Ей было известно это место и это слегка пугало его. Из размышлений его вывел тихий вскрик пегасочки и одновременно с ним грохот железа, будто кто-то уронил целых ворох стальных деталей, подкрепив их ударом деревянного ящика. Из арки, ведущей в подёрнутый мраком зал, сначала вылетела пегаска, ловко уворачиваясь от пролетевших мимо неё камней. Секунду спустя, выбив из камня сноп искр, за ней шагнула четырёхногая фигура. То, что заменяло голову скорее напоминало исковерканную секиру, с глубокими впадинами под лезвием, где тускло светились зеленоватые огоньки. Прочертив головой косую черту, оставившую на стене глубокий след и ударившись об пол, фигура дрогнула, и огоньки сменили свой цвет на красный под заунывное лязганье металла.

— Я только взяла камушек!! Я ничего другого не трогала! Это же была просто груда железа!! — вереща во весь голос, пегаска вновь каким-то чудом уклонилась от летящего в неё куска плиты, подобранного фигурой. Эхо разнесло её вопли далеко по коридорам. В вихре холодного тумана, вобрав в себя влагу из жижи на полу, острое ледяное копьё вонзилось в отливающий угольной поверхностью бок, прошив "секиру" насквозь. Узкие грани льда расцветились красным и полыхнули из трещин струями пара. Нечто, напоминающее помесь доспеха с огромным и неудобным лезвием вместо шлема, обратило своё внимание на обидчика, аметистового единорога с изумлением уставившегося на по прежнему стоящего на всех четырёх копытах противника.

Отпихнув его с пути ожившего металла, Мосси Бранч скользнула под массивными копытами, оказавшись за спиной доспехов. Зеленоватый отблеск скользнул в её глазах, когда в щедро сдобренном влагой и землей окружении развернулись прочные ветви и скрюченные корни, вцепившиеся в напавшего и прижавшие к полу. Лезвие в последний раз ударило по полу, пытаясь дотянуться до пегасочки и застыло. Красноватые огни сменились на зелёные, мигнули несколько раз и угасли совсем. Вместе с водой от растаявшей ледышки из смятой брони высыпались шестерни и осколки кристаллов.

Рядом закашлялся Спарк, прижав копыто к груди. С его рога тонкой струйкой вился дымок, и главе Магической Школы не нужно было долгих размышлений, чтобы понять причину. У ног мага лежала вырванная с корнем пластинка, с небольшим камешком в обрамлении из неведомых узоров и пересекающихся линий заодно с куском чёрной брони, покрытой мхом и грязью. Единорожка благодарно кивнула ему, хотя и не совсем понимала случившееся.

— Вот что происходит, когда любопытные носы суют не туда, куда следует! — поджавшуюся пегасочку, всё ещё испуганно рассматривающую остановленные корнями доспехи, отчитывал Тэйл. — С какого перепуга тебя вообще туда понесло?

Вместо ответа, пернатая протянула овальный камень с удивительно точно отполированными гранями, создающими ощущение, будто постепенно уменьшаясь, грани сходятся в сердцевине.

— Кому-то следует почитать истории Дэринг Ду, чтобы знать, как опасны выставленные на обозрение артефакты в таких местах, — Скай Глоу обошёл груду металла и осторожно прикрепил к стене очередной отражатель. Усиленный крошечным самоцветом лучик света ушёл куда-то назад, где блеснул искоркой ещё одного отражателя. Их путь назад, если следующее препятствие не окажется настолько простым. Жеребец хотел добавить ещё что-то, но замолчал и предупреждающе поднял копыто. Остальные последовали его примеру. Из зала доносились голоса, сбивающиеся и прерывающиеся. Некоторые говорили на незнакомом языке, другие использовали весьма странное наречие эвестрийского.

— Они никуда не годятся. Попробуйте вставить вот те кристаллы, если их форма подойдёт. Ума не приложу зачем было делать такую ненадёжную... Вам не достаточно боевых единиц для охраны этого места? — голос обрывался и вновь звучал, перемежаясь с разрозненными словами. — Вот так, теперь скажите слово... Откуда мне знать, назовите любое.. пусть будет... отлично, не забудьте сказать его когда покините зал... не забудьте...

— Комплекс Алый, ваше новое место работы и проживания. Пожалуйста... ознакомьтесь с правилами использования оборудования, исследовательских и заклинательных залов, а также со списком требований к сотрудникам. Вы находитесь... контур безопасности четыре. Отдел исследований кристаллических структур. Куратор... кур... атор... — второй голос сбился и затих. Что-то вспыхнуло, и арка осветилась малиновым светом под шипение падающих в воду искр.

— Кто пойдёт первым? — обернувшись, спросила своих спутников Мосси Бранч, когда вновь поднятый кристалл Спарка высветил мерцающие следы, ведущие в мрачный зал, где редкие вспышки искр перемежались с неявным шорохом и потрескиваниями. Четыре пары глаз уставились на изумлённую пегасочку, вопросительно ткнувшую себя в грудь кончиком крыла.

— Ээээй! И ты с ними заодно, блестючка? — поджав губки, она посмотрела на Глоу.

— Если уж кому дано увернуться от всего, что там есть, так это тебе. Ты у нас тут воплощение удачи или я?

— Все меня используют... — буркнула пернатая, скользнув в тёмный провал арки, огибая упавшие с потолка крепления и полозья, по которым когда-то двигались массивные механизмы. Перед нею стелились высвеченные Спарком следы и они обрывались у распахнутой настежь двери, ведущей на затопленную лестницу. По бокам, неестественно выгнутые и сплющенные, лежали похожие доспехи с секирой вместо головы. В ответ на её шаги их глаза огоньки замигали красным, но сами железки не пошевелились. — Следы обрываются!

В тусклом магическом свете к ней подошли остальные, стараясь не наступить на щедро рассыпанные по полу обломки. Что-то хрустнуло, и в зале вновь раздался едва слышимый голос.

— Собирай всё, что сможешь найти. Эти камушки выглядят интересно. Правитель головы с нас снимет, если мы не отыщем тут что-то ценное... эй, а это ещё что за штуки? — в треске и грохоте падающего металла голос пропал, но камень, из которого он доносился, продолжал светиться в оправе на отвесной плите, намертво прикрученной к изогнутой стене зала. Айрон вновь зашелестел записями, будто пытаясь отыскать что-то важное на пожелтевших и слегка потрёпанных страницах.

Маслянистая и кажущаяся липкой тьма поглотила их и так же вязко выпустила в заметно прохладные пещеры заброшенных шахт. Жар-амулет тускло заблестел, и вокруг демикорна разнеслись первые волны тепла, окутав её тело небольшими облачками пара. С лёгкой завистью кинув на неё взгляд, вороной достал из сумки тёплую накидку, чуть надорванную когтями ящеров, и натянул её на себя. В молчании они прошли достаточно, чтобы арка позади скрылась в темноте, а впереди появился уже хорошо различимый свет выхода на поверхность. Далёкий гул прокатился за их спинами и стих.

— Ты ведёшь себя так, будто всё в порядке. Пока ты не очнулась, Диксди была сама не своя. Эти пылающие глаза были бы в пору дракону, хотя о чём я... ты сама на треть дракон! Ведь так? — хмуро разрушил тишину Ван, усевшись на камень и приводя в порядок поклажу. Не пригодившийся пузырёк он кинул в один из кармашков.

— Гексагондрагон... Не путай их с жадными и не слишком умными порождениями магии, появившимися гораздо позже, — кисло улыбнулась в ответ Старшая, отряхивая копыта от подтаявшего снега. Ограничитель лихорадочно сортировал всплеск образов из далёкого прошлого, отчего они скользили перед фиолетовой личностью, своевременно останавливаясь, едва ей нужен был ответ. Калдари даже не знала, ответила ли это она сама или в ней говорили отголоски рудиментарного тела и разума. А может и части протокола. — Столько сердец за раз... Этот ограничитель не перестаёт меня удивлять. О прототипах всегда ходили слухи, но в сравнении со вторым он намного лучше. Пережил ритуал, успел пресечь пресыщение магией, отменил протоколы и до сих пор вводит только те из них, к которым тело уже готово. Всего несколько нарушений в функциях, но не столь значительных, как я думала. Видимо в нём учитывались недостатки предыдущих...

— Ты меня вообще слушаешь? Ещё чуть больше недели назад мне казалось очень грустным отсутствие подобных тебе, а теперь... я просто в ужасе! Эта Королева могла навредить тебе! Она могла навредить мне! Да она даже пыталась от меня избавиться как минимум несколько раз. Не то что бы я жаловался, но тебе не кажется это немного не совсем нормальным? А ты, ты... спокойно пошла с нею! Если бы я не знал тебя... — Ван запнулся, встретившись с мрачным фиолетовым взглядом.

— Ну, продолжай. Если бы не знал, что я всего лишь вспомогательная личность, кусок механизма призванный сохранять тело носителя первичной связи? Это ты хотел сказать? Мне казалось, ты доверяешь мне чуть больше, учитывая ту пламенную речь в зале, правда, короткую. За твоей спиной осталась машинерия, созданная задолго до меня. Хочешь узнать, что она могла делать в то время, когда таких, как... нулевая я, было много? — процедила Старшая, оторвав очередной кусок костяной брони с металлическими кусочками. Под ним мягко переливалась оттенками синего короткая шёрстка. — Долины в Северных Горах — места, куда эта машинерия нанесла свои удары. И это только следы её промахов. Целям, по которым снаряды попали, повезло куда меньше. Я видела только осколок тех событий и поверь, меня саму трясёт от них...

Вороной застыл с изумлением. За всё время путешествий по этим мрачноватым и холодным местам, не лишённым своей романтики, ему и в голову не приходила мысль о причине появления таких почти идеально круглых долин. Даже та, где остывали расплавленные куски некрополя. Но куда большим откровением был испуг Старшей. Эта непривычная эмоция читалась в её глазах, скрываемая беспокойством о состоянии тела.

— А теперь дай мне время разобраться с тем, что наглоталось это тело... — вздохнула Старшая, принявшись изучать поверхность ограничителя, время от времени щёлкая кончиком хвоста по появляющимся символам. Едва часть загоралась красным, она меняла положение стрелки, вызывая снопы искр. Не всё получалось, как задумывалось, отчего она досадливо цокала копытцем по показавшемуся из-под снега каменному полу. — Я не хочу сюрпризов помимо того, что мы тут не одни.

— В каком смысле мы тут не одни? — Ван застыл, озираясь по сторонам. В расходящемся к выходу туннеле никого не было кроме его и Старшей. С момента как они выбрались из арки, вокруг были только угловатые камни, несколько брошенных и промёрзших насквозь вагонеток да столбы изо льда, созданные талой водой. Кривоватое эхо, отталкивающееся от хрупких ледяных сводов, прерывалось звуком падающих сосулек.

— Не прикидывайся камнем, я знала твой народ еще когда мы, демикорны, только пришли в Северные Горы. Твоё имя Лаэтус, ведь так? Я слышала как тебя назвали по имени незадолго до того, как погоня за нами прекратилась, — спокойно и ровно проговорила Старшая, наконец добившись от ограничителя желаемого. Большая часть знаков пожелтела и погасла.

В ответ на её слова, стоящий в стороне кусок скалы медленно шевельнулся, оказавшись худощавой ящеркой, с острыми чертами мордочки и тела. Золотистые глаза несколько раз удивлённо мигнули, прежде чем их обладательница в два быстрых и пластичных движения скользнула в сторону от своего укрытия.

— Пони с сияющими глазами умна. Пони с целыми крыльями сильна. Лаэтус слушать тех, кто быть сильнее Хранитель Камней. Хранитель быть стар. Тёмная не быть сильна. Лаэтус решать слушать тебя, — чуть прищелкивая, проговорила ящерка, не сводя взгляда со Старшей. Сделав небольшой жест у горла, она добавила — Иметь особый кристалл горла. Понимать и говорить язык. Не менять, как делать другие, кристалл жить долго и делать язык лучше.

— Во имя сестёр, мы всё ещё во владениях ящеров?! — едва не простонал вороной, покосившись на замершее каменное существо. Вставшая в полный рост рептилия была немного ниже него, но её движения выдавали привычку куда чаще передвигаться, прижавшись к земле. Скорее всего, она именно так и сделала, скрываясь за камнями.

— Мы их покинули шагов пятьдесят назад. Ты так сосредоточился на том, как я доверилась... Умбре, и не заметил? Твой негатор ссыпался с груди с треть пути назад, — пожав крыльями Старшая с плохо скрываемым любопытством разглядывала ящерку. Та просто плавно меняла положение тела, сохраняя, однако, присущую ящерам настороженность. Вот только Старшая не знала, вызвана была она необычным для неё окружением или присутствием демикорна и аликорна, — Правда это не отменяет вопроса, почему я вижу тебя тут. Судя по грохоту, арку и часть туннеля обрушило. Вполне в духе ящеров не особо желающих видеть рядом со своими границами любопытных рудокопов. Но я всегда думала, что это делают с той стороны, а не с этой. До другой арки не один день пути, чтобы вернуться назад.

— Искать другой путь. Не желать ждать, жить мрак. Искать. Смотреть верхний мир. Ты брать Лаэтус с собой, — усевшись на собственный изогнутый хвост, ящерка выжидающе разглядывала фиолетовоокую. На сгибах каменистой шкурки показались трещины, делящие хвост на грубые сегменты. — Лаэтус выполнять приказ Калиго? Лаэтус не выполнять приказ. Ломать туннель, пони уйти раньше, чем Лаэтус ломать. Ты понимать слово Лаэтус? — острая мордашка каменной ящерки расцветилась ломаной улыбкой, похожей скорее на изогнутую щель. Каменная шкура не особо хвалилась богатством мимики, но, по крайней мере это не выглядело как попытка укусить. — Я идти. Еда нет, камень да, металл да. Искать два и три, есть. Не мешать, но ты брать Лаэтус с собой.

— С чего это ты решила, будто мы тебя с собой возьмём? Твои сородичи доходчиво пояснили своё к нам отношение, — Ван закончил чертить на полу схему, и теперь заклинание стекалось под кончиком его копыта, готовое сорваться в любой момент. Шевельнись эта каменная тварь, и он отбросит её туда, откуда они только что пришли. План дал сбой до того, как жеребец его воплотил. Едва заметное движение каменного существа было коротким и точным. Вместо одного из когтей на лапе медленно вырастал новый, более прозрачный и пока ещё короткий. Старый же торчал в самой середине точной схемы вороного. Хуже того, заклинание стеклось в него и угасло, пшикнув розовыми искорками. Ящерка продолжала улыбаться, но на этот раз шире и обнажив ряды острых чёрных клычков. Совсем как в пасти Амергала, только мельче и заметно острее.

— Действительно, откуда такая уверенность? — голос Старшей звучал без всякого удивления, будто она рассчитывала увидеть нечто подобное.

— Тебя это не настораживает? Может это всё задумка Амергала? Он сразу показался мне подозрительным, — жеребец с трудом вытащил из схемы вытянутый в форме когтя кристалл. Впитав в себя с таким трудом собранную через схему магию, тот помутнел и покрылся сетью трещин. Одного лёгкого удара об пол оказалось достаточно, коготь разлетелся мелким крошевом, потеряв свою былую прочность.

— Тогда я плохо знаю его, но нет, скорее это милая последняя "услуга" Умбры. Вполне в её духе. Глядя на нашу гостью, я начинаю понимать, для чего Амергалу нужна была сила нулевого поколения, — от внимания Старшей не ускользнули иначе расположенные на теле кристаллы. Их не вживили, как это делали другим ящерам. Лаэтус появилась на свет сразу с ними, гармонично расположенными в выемках на шкурке, немного цветастой в местах, где она успела отполироваться. Скорее всего самоцветы уходили глубже, на поверхности виднелись только верхушки. — Нулевое поколение не сдерживается ограничителем. Да и вообще чем-либо. Проявление его у младших поколений... впервые на моей памяти. Ведь именно для упреждения этого им давали "слёзы богини". Что-то вернуло мне контроль...

— Я полагал это из-за камешков, — буркнул Ван, стараясь сесть подальше от довольно хищно выглядящей ящерицы. — И какая тут связь?

— Моя первая мысль была такой же, но нет. Они только насытили рудиментарное тело и... я не хочу сейчас ломать над этим голову, Ван. Так или иначе, эта сила могла бы помочь появлению молодых ящеров вроде неё, — с шипением Старшая оторвала с бока костяной каркас, повторяющий форму рёбер с ровными рядами острых шипов и стальных прожилок. Обломок гулко упал на пол и одним точным пинком был отправлен в полумрак пещеры. — Ответом могли бы послужить записи рекреационной камеры, но боюсь, теперь мы не скоро сможем их прочитать. Даже если она уцелела.

— Мы собираемся сюда вернуться? Не шути так, Старшая. Порой это выглядит, будто ты говоришь серьёзно, — вороной достал из сумки походную лепёшку, чуть отсыревшую, но ещё пока съедобную. Стараясь игнорировать с любопытством рассматривающую их ящерку, он протянул ещё одну демикорну.

Откусив кусочек, она закашлялась и выплюнула его в снег.

— Статус субъекта носителя первичной связи. Продолжается восстановление баланса. Рудиментарные проявления. Фиксируется значительное снижение внешних элементов рудиментарного тела. Органы жизнедеятельности будут сохранять изменённое состояние. Данные. До завершения осталось пятнадцать циклов. Рекомендации. Воздержитесь от приёма пищи до окончания процесса ретрансформации органов жизнедеятельности в соответствии с вашим поколением, — размеренно сообщил циферблат под шорох очищаемого копытом языка от остатков лепёшки.

— Какая ужасная гадость, я должна теперь голодать... Уже не могу есть одно и пока ещё не могу питаться другим, надеюсь это закончится до того как обладательница тела очнётся, — с обидой на мордочке она посмотрела на остаток лепёшки и сложила его в сумку, окутав тусклым сиянием телекинеза. — Ей не доводилось проходить подобный ритуал прежде и сомневаюсь, что предыдущий ограничитель имел хоть какие-то записи об этом.

— Но ведь тебе приходилось? — обнаруживший флягу с водой совершенно пустой, Ван поднёс к Диксди сосульку, выжидая момент, когда она начнёт таять и медленно наполнять бутыль. Покачав её, вороной сделал несколько глотков ледяной и сводящей зубы воды, ощутив проходящую в горле сухость после жарких и пыльных коридоров.

— Не имею ни малейшего понятия. Умбра была права, данных о нулевых поколениях нет в ограничителе. Были когда-то, но сейчас там только общие записи. Важных деталей нет. Прежняя я могла помнить об этом, но... — Старшая поникла и бесцельно вытаптывала на покрытом снегом полу незамысловатый узор из отпечатков копыт. В небольшом отдалении ящерка слилась с другим камнем, обнаружив в нём что-то съестное, отчего на весь туннель раздавались хруст и щёлканье. — Как она вообще до такого докатилась!?

Мерцающая фиолетовыми глазами пони лягнула ближайший кусок скалы, оставив дымящийся след. Едва не подавившийся водой вороной выронил из телекинеза кусок сосульки, и ледышка, забавно подпрыгивая, укатилась к стене. Хруст на мгновение прекратился. Удивлённая мордашка ящерки появилась из-за ледяной глыбы, куда она скользнула на всякий случай и теперь мутно проглядывалась через толщу льда.

— Королева Калиго? Отступница, пережившая всех и ящеры! И даже отпустив нас, она солгала и попыталась остановить! — на миг потерявшая самообладание Старшая размяла крылья и сложила их обратно. — Но то, что она сказала...

— Калиго сохранять народ ящер, — тихо донеслось со стороны глыбы льда вместе с блеском золотистых глаз на каменистой мордочке. — Когда демикорн вести глупый война и забыть слово тех, кто жить в скала, Калиго прийти. Понимать ящер, отдать знание и помощь. Ты не знать Калиго, как знать её мы, ящер.

— Кем бы ни была Калиго, она уж точно не собиралась помогать твоему народу, Лаэтус, или как там тебя! Зал Кладок оказался под угрозой из-за её решений! Какой-то барьер сокращался из-за её планов. Фортитьюдо ещё какое-то... Даже того немногого, что мне довелось там понять, было бы достаточно, чтобы стереть владения ящеров с лица гор! — Ван с трудом сдерживал раздражение. Теперь, оказавшись на безопасном расстоянии и понемногу приходя в себя, он смог дать волю своим чувствам. Вдобавок его бил озноб, после согреваемых внутренним теплом пещер ледяной грот был последним местом, где ему хотелось быть.

— Ну, ты понял и правда не особо много, — чуть улыбнувшись, заметила фиолетовоокая, получив порцию тяжёлого взгляда вороного. — Что? Я только подтвердила твои же слова.

— Неважно. Эти маги-единороги уже были достаточной угрозой. Я даже не удивлюсь, если все поступки Пепельной Тени, с которым меня так мило спутали, окажутся результатом её хитрых ходов, настолько хитрых, что она сама в них запуталась! Ну, что скажешь, камнеежка? — фыркнув облачком пара и поёжившись, Ван снова прижал к себе крылья. Вокруг не было и веточки для разведения огня, только тепло от демикорна доносилось до его шёрстки, но его не хватало, чтобы приготовить что-то более горячее, чем смоченную в талой воде лепёшку. — Да ещё такое сказать о принцессах!

— Я сказать, ты не знать наш мир. Ты говорить — принцесса... ты знать принцесса тогда? Она бывать у нас один день. Лаэтус читать надписи на скала. Она быть мудрость, видеть целый витраж и видеть каждый осколок, — осторожно подбирая слова, но совершенно спокойно отозвалась ящерка, время от времени отрывая кусочки от скалы и отправляя их в пасть. Отчаявшаяся найти в сумке что-то, чем она могла перекусить, Старшая смотрела за ней с плохо скрываемой завистью. Разжёвываемая рептилией руда и то казалась аппетитной. — Королева хотеть найти слова для Теней в Кристалл. Говорить, это дать ящер больше пещер. Граница владений снова двигаться, становиться больше. Сделать все горы наш дом. Хранитель Скал хотеть другой путь. Хотеть сила сильной пони для маленький ящер. Дать жить много таких как я. Таких мало, три раза по когтям на лапах сейчас. На один коготь стать меньше. Потому что я уйти.

Лаэтус раскрыла лапы, демонстрируя коготки. В тусклом свете кристаллы переливались искорками и от них, казалось, тянулись полупрозрачные нити, пропадающие в трещинках и щелях её каменной шкурки. На груди и плечах мерцали верхушки заострённых самоцветов, обрамлённых грубоватой каёмкой. Среди них Ван даже заметил похожие на его негатор и на тот камень, что был на груди Калиго. Только места, где в запястьях ящеров были овальные перламутровые камни, пустовали, плавно затягиваясь каменистыми чешуйками.

Старшая вспомнила мрачные тени в кристаллах позади интерфейса. Записей там было достаточно. Одни из них она сама использовала для перенаправления магии с оружейной части руин на барьеры. Умбра могла бы поступить так же, если бы не её почти панический ужас перед Тенью Богини. В правдивости этого фиолетовоокая не сомневалась. Из всех способов её заинтересовать Умбра выбрала самый необычный, но именно поэтому это заинтересовало её. Некоторые обрывки фраз подтверждали слова тёмной, но решать проблему такой ценой... Рискуя разрушить владения ящеров и... Старшая прикусила кончик возвращающегося в норму языка, ощутив как твёрдые чешуйки с него осыпаются, наполняя рот острыми осколками. Боевые единицы, замороженные и застывшие в ожидающей пробуждения позе, вновь скользнули перед её глазами. Системы контроля вышли из строя века назад. Спали они или превратились в молчаливые памятники самим себе, проверить не удалось. Плита выдавала какой-то бред, едва демикорн пыталась пробиться через ворох выпадающих ошибок и отслуживших своё протоколов. Аварийный источник магии был тестовым и запустился, когда все основные прогорели. Подземные реки лавы добрались до части механизмов, превратив их в сплав из металла и руды. И всё же тёмной удалось напитать это холодное сердце. Будь она механиком со знанием недостающих частей знаков, проблем было бы намного больше. Круг Древних. В её памяти всплывала размытая надпись на покосившейся стене в зале, где покрытый пылью костяк приковывали к полу толстые цепи. Знакомое место. Вот только знала ли она о нём или там бывала часть нулевого поколения, а может и сама Диксди, Старшая не могла понять и от этого в висках появилась тупая боль. Жеребец спорил с ящеркой и их голоса отвратительное ощущение только усиливали.

— Тебе вроде ещё не давали права считать, будто с нами можно идти... — буркнул вороной. — И что мне до записей на скалах о визите принцессы? Может там всё переврано несколько раз.

— Мягкий пони называть имя Пепельный Тень и быть на него похож, — из каменной пасти раздался звук похожий на смех, если это конечно был он. До чуткого носа вороного донёсся запах сырого камня. — Ты аликорн и не знать свой сородич? Носить его кулон и не знать его история? Ты говорить — Калиго предать ящер, но Пепельный Тень предать и твой народ? Ты не знать об это. Народ мягкий пони иметь предатель не только в его морда. Чёрный Единорог посылать свои воин и забирать маленький ящер. Вынимать из пещера ценный камень. Считать ящер за монстр и объявлять охота. Королева защищать нас. Аликорн оставлять и не выполнять свой слова перед Калиго. Что ты знать, мягкий пони и судить мой народ?

— Знакомые нотки в старых речах, ещё немного и я даже вспомню, кто мог бы оказаться твоим наставником, Лаэтус, — усталый голос Старшей оборвал едва не начавшуюся перепалку. Ящерка скребла сжатую телекинезом мордочку, пытаясь избавиться от неосязаемых пут, вороной же тщетно выталкивал языком всунутую в рот половинку лепёшки. — Одному вообще не известно ничего о его предшественнике и вообще сомневаюсь, что до этого дня он имел представление о нём. Другая выносит устои своего подземного мирка на поверхность. С меня хватит обломков старых конфликтов. Когда-то я доверяла Амергалу и не хочу изменять своё мнение сейчас. Я уже не говорю о причине, по которой мне... этому телу, пришлось пройти ритуал в таком "гостеприимном" месте с риском для жизни. Но я соглашусь со своим спутником, Королева приняла не то решение, с которым я бы могла согласиться. И всё же она сказала немало ценного.

Убедившись, что перепалка стихла, и грот вновь заполнила тишина, прерываемая хрустом пробующей всё на вкус ящерки, Старшая отломила кусок льда и приложила ко лбу. Гадкое ощущение отступило.

— Случилось кое что ещё, — дожевав и проглотив пресный кусок теста, Ван закрутил крышку фляги. Оглянувшись, он обнаружил ящерку, с интересом изучающую кусок металлического крана или лебёдки, торчащего из покрытой льдом стены. Склонившись к Старшей, он тихо и быстро заговорил. — Я видел этого Пепельную Тень. И не только его.

Коротко пересказав, как он очутился в заброшенных коридорах, то и дело косясь на делающую отсутствующий вид ящерку, аликорн перешёл к описанию обнаруженной комнаты. Упомянутые им доспехи напомнили ей о покрытых инеем фигурах, облачённых в броню, снова вернув Старшую к увиденному в холодном коридоре. Огонёк интереса тускло загорелся в её глазах, когда Ван вскользь упомянул о "раскалённой магии", используемой этим аликорном из зеркала. Для простой помощи с древними устройствами хватило бы и меньшего. Со слов Вана получалось, что аликорн умело манипулировал Калиго, зачем-то вынуждая её снова и снова делиться с ним этим усилителем его природных навыков магии. При этом ослабляя её саму. Удивительно, как Умбра сама этого не замечала до самого конца. Размышляя над этим Старшая едва не пропустила момент, где Ван с досадой процитировал слова отражения насчёт его мнения об ограничителях.

— Он так и сказал, "безопасность", чтобы узнать больше о системе контроля боевых единиц. Я видел их там, в видении заклинания. Не знаю, когда это было, но они явно не вели себя как ты или Диксди. Скорее как помощники и защитники других, диковинно одетых и говорящих пони и единорогов, — повторил Ван. — Когда ты была другой, с горящими глазами, ты сказала, что помнишь ограничитель выглядящим иначе. А ещё ты называла себя "свободной", хоть и потомком боевых единиц. Я ничего не понимаю и чем больше предаюсь размышлениям, тем больше запутываюсь.

— Для меня это тоже был вихрь чужих мыслей, если я даже и попробую вспомнить что-то из того, то сомневаюсь в успехе, — Старшая задумалась над запомнившимися ей артефактами. Уверенность в верном решении никуда не делась, но оставленные за спиной ответы на вопросы о прошлом заронили в неё ощущение упущенной возможности. Умбра держала в копытах не только опасный кусок прошлого, но и записи о том, каким это прошлое было. Не только время Богини, но и эпоха до её появления. Покрытые инеем мордочки не выходили из её мыслей, изредка прерываясь всполохами пытающейся проснуться Диксди. — Прежде всего нам нужно выбраться отсюда.

— Впереди быть стена из стоячая вода, выход нет, если идти один и не брать меня, — до этого момента молчавшая ящерка обратила на себя внимание, дожёвывая непонятно откуда взятый кусок кристалла. Белый узор снега быстро покрывал всё вокруг, пряча с глаз потревоженную руду.

— Что за шутки? Впереди же есть свет, значит там выход, — неуверенно буркнул Ван, заметив как белый свет медленно меняется в сторону красного, выдавая приближающийся закат.

— Лаэтус не знать "шутки", знать камень и твёрдый вода. Впереди много твёрдый вода, — разведя в стороны лапы, ящерка демонстративно уселась у полюбившегося камня и выжидающе переводила взгляд со Старшей на жеребца и обратно. — Сильная пони брать Лаэтус с собой или оставаться тут.

— Не знающая "шуток" Лаэтус останется тут тоже, не так ли? — всех этих загадок и недомолвок было уже предостаточно за время пребывания в этих холодных местах, раздражение вороного уже не сдерживалось, просто требуя, чтобы его выпустили на волю, даже если это закончится очередной перебранкой.

— Я есть то, что вокруг, потом уйти, — рептилия осталась на месте, даже когда вороной и демикорн поднялись и зашагали снова. Их шаги раздавались в туннеле, но жеребец то и дело оглядывался, убеждаясь, что рептилия по-прежнему сидит на том же месте. Лишь когда полумрак окончательно скрыл её из виду, он облегчённо вздохнул.

— У неё свои мотивы, — неохотно заметила фиолетовоокая, огибая очередную полупрозрачную колонну пробившейся с потолка воды, застывшую в причудливой форме. Тонкие всплески застыли мгновенно, превратившись в хрупкие лепестки у основания, тонко зазвеневшие, когда путники прошли мимо.

— Королева тоже имела мотивы и этот ящер, которому ты отдала камни, их тоже имел. Нас не похоронило под завалом, но кто знает почему? Я не особо доверяю ящерам даже после... — Ван вспомнил, как его копыта оборачивались подсушенными листьями, смягчая царапины от оков. И взгляд Страйды. Осуждающий и полный праведного гнева, когда она бросилась к нему, остановленная Хранителем. Попытавшись провести параллели, он вздохнул. Лаэтус смотрела иначе. Словно её не заботило случившееся, да и он сам её интересовал куда меньше, чем Диксди. Смотря на нее, ящерка подбиралась и проглатывала даже жёсткие замечания. Скорее всего она отличалась от своих сородичей куда больше. — В книгах я нашёл записи Пепельной Тени. Некоторые о ящерах, другие о... демикорнах. Но до этого было упоминание о каком-то соглашении с древними силами.

— Жалеешь, что не дочитал пыльные истории? — Старшая сделала листающий страницы жест копытом прежде чем сделать ещё один шаг.

Хитро улыбнувшись, вороной вытянул из сумки корешок книги, наслаждаясь ощущением вернувшейся к нему способности к телекинезу. Поначалу это было просто отвратительно, но со временем гул в роге стих и долго сдерживаемая магия заструилась по телу привычным едва ощутимым биением.

— Я на тебя плохо влияю, — с трудом удержавшись от ответной улыбки, Старшая уклонилась от очередной накренившейся ледяной колонны, чиркнув по её поверхности кончиком рога. Скрежет подхватило эхо, прокатившись под сводами туннеля и утихнув где-то впереди.

Мостовая площади посреди заброшенного города у подножья гор вздрагивала и выплёвывала фонтанчики грязи. Булыжники подскакивали и падали обратно, оставляя между собой неаккуратные щели. Вёрткая поджарая фигура скакала вокруг неповоротливого каменного гиганта, уворачиваясь то от единственной верхней лапы с притянутой к локтю дверью хранилища, заменяющей существу щит, то от проносящегося мимо противовеса ратушных часов на ржавой, но всё ещё прочной цепи. Пробивающаяся сквозь тучи луна превращала туман в серебристую дымку, время от времени скрывающую место поединка и расплёскивающуюся в стороны, от порывов ветра и использованных заклинаний. Ржавый и поцарапанный противовес едва не задел пересохший и заросший плющом фонтан. Две статуи прижавшихся друг к другу аликорнов стояли перед возвышающимся над ними третьим, покровительственно распростёршим над ними свои крылья. Часть перьев выпала из своих гнёзд и потерялась в мутной, илистой воде, но былая красота всё ещё ощущалась в произведении неведомого мастера. Когда-то давно струи воды стекали по перьям и гриве, создавая ауру мелких хрустальных брызг, теперь ничего этого не было и мало кто помнил это место прежним.

В очередной раз увернувшись от пролетевшего мимо куска железа на цепи и использовав короткий телепорт, обладатель закутанного в широкие ремни тела укрылся за толстым куском стены и перевёл дух. Вопреки записям и ожиданиям, каменное создание проигнорировало сказанные слова и даже показанный ему золотистый вытянутый браслет с алым камнем в прочной оправе. Лишившаяся одной из верхних лап, трёхглазая смесь оживших кусков ратуши, хранилища и навечно остановившихся часов вот уже час пыталась достать его любым способом, демонстрируя досадную способность менять тактику. Маг огляделся по сторонам. И без того разрушенный временем, заброшенный уже много веков, город заполучил ещё несколько свежих брешей и лишился пары ворот. Быстро оседающая в сыром воздухе пыль превращалась в налёт цепкой грязи.

Воспользовавшись разросшимися кустами как прикрытием, поджарый и высокий единорог скользящими движениями покинул не особо надёжное укрытие незадолго до мощного удара стальной болванкой, раскрошившей стену, словно та была из песка. Цепь жалобно звякнула, сложившись петлями вокруг импровизированного снаряда и тотчас натянулась, возвращая противовес обратно к оглядывающемуся по сторонам стражу.

— Проклятье, пожалуй, это уже перебор, — буркнул маг, выглядывая из кажущейся прочной ниши старого водостока. Подобрав увесистый стальной прут и прицелившись, он метнул его в сторону существа, разогнав несколькими кольцами телекинеза. К его досаде, железка лишь чиркнула по каменному телу, озарив угловатую фигуру тусклым снопом оранжевых искр. Гулко зазвенев по мостовой, прут пропал в тумане. — Ты должен был меня узнать!! На мне браслет, глупая ты груда камней!

Тяжёлая гиря влетела в созданный барьер словно ядро. Бросив покрывающееся рябью и рассыпающееся заклинание, жеребец отпрыгнул в сторону и, не останавливаясь, сделал ещё несколько скачков, уклоняясь от возвращающегося обратно снаряда, повинующегося натянутой цепи. Железяка гулко ударилась о мостовую, оставляя после себя дымящиеся пылью от расколотых булыжников вытянутые воронки. В последний момент в поверхности исцарапанного металла отразилась вспышка поспешного телепорта. Каменный страж, поскрипывая и рассыпая вокруг себя мелкие обломки с оседающей во влажном воздухе пылью, озирался в поисках пропавшей цели. Каждый из трёх глаз бешено вращался в своей нише, но вокруг был только пустынный туманный городок. На едва ощутимом ветру поскрипывали флюгера. Где-то гулко хлопнула отвалившаяся створка ворот, потревоженная стражем по пути к площади.

— Думаешь ты крепче меня? — послышался чуть хриплый голос с зубцов покосившейся башенки. Короткий и резкий штрих кончиком рога; расплывающаяся в воздухе малиновая полоса, растягивающаяся в режущую кромку полыхающей волны; жаркое дыхание, разметавшее клубы тумана в клочья. Страж выставил свою единственную переднюю лапу, приняв удар на стальную дверцу хранилища. Металл взвизгнул, покрылся пузырями по бокам от алеющей трещины, уходящей всё глубже и глубже, пока каменная лапа не полыхнула снопом искр и язычками загоревшейся древесины. — Древний протокол заставляет тебя хранить вещь принадлежащую мне. Мне!

Новый удар сплетённого из дыма и пламени тарана пришёлся в циферблат старых часов ратуши, выбив из них ворох деталей и покорёженных шестерней. За облаком поднявшейся пыли жеребец не сразу понял свою ошибку. Раскрученное покалеченной лапой зубчатое колесо врезалось в его барьер подобно дисковой пиле с лесопилки. Замедлив этот снаряд, заклинание не смогло остановить его и распалось, вынудив шипящего проклятья мага зигзагом убегать от вновь настигающей его гири на цепи и дождя из металлических обломков, посыпавшихся на него, едва коробка с пружиной развалилась и выпустила силу завода на свободу. Бой затягивался, и это магу не очень нравилось. Старый и уже наполовину развалившийся страж не должен был оказаться таким соперником. Хуже того, жеребцу ещё приходилось удерживать дистанцию, мгновенно ощутив, как покидает его магия, едва он оказывается слишком близко к существу.

Ржавый противовес со свистом рассекал воздух, когда его траектория резко изменилась. В последний момент каменная лапа вцепилась в разматывающиеся звенья цепи и резко за них дёрнула. Сжавшийся позади фонтана маг вслушивался в грохот удара в стороне от изящных статуй. Чуть раньше него в воздухе гулко раздался звук лопнувших звеньев. Осторожно высунувшийся из-за фонтана жеребец с интересом рассматривал дом, заполучивший ещё одну брешь вместо нескольких окон второго и третьего этажа. Потерявшая опору крыша просела, посыпалась на мостовую чешуйками черепицы и обнажила почерневшие от времени стропила. Не знающий усталости соперник потерял одно из самых эффективных орудий. Эта короткая мысль вызывала на мордочке мага едва заметную усмешку.

— Значит, ты не хочешь ненароком разрушить этот фонтан. Мне следовало догадаться об этом чуть раньше, когда ты старательно оставлял его позади, — с уверенностью в голосе заметил маг, плавно сдвигаясь в сторону покрытых оседающей пылью руин. Обрывок массивной цепи окутало голубоватое сияние телекинеза. — Выходит, мне нужно оставаться позади и ты мне ничего не...

Договорить фразу ему не удалось. Выставивший оплавленную дверь как щит, страж в несколько шагов обогнул фонтан и нанёс этим щитом рубящий удар по кажущейся беззащитной фигурке. Разминувшись с магом на пол-копыта, страж потерял равновесие и упёрся лапой в мостовую, не замечая как сбоку, на конце извивающейся в телекинезе цепи, к нему приближается противовес часов. Звенья чиркнули по каменному плечу и, вслед за ними, на хранящее печать углубление обрушилась массивная гиря, сверкающая свежими царапинами на тёмной поверхности. Тяжёлый удар, раскрошивший камень, добрался до печати и превратил её в горстку осколков, искрящихся алыми всполохами.

— ХА! — выкрикнул маг, ткнув копытом в сторону медленно оседающих обломков стража, потерявших связь с дающей им жизнь печатью. Шумно втянув воздух носом и закашлявшись, единорог подошёл к обломкам, прикрывая мордочку от пыли. Среди обломков лежала железная коробка, некогда хитроумно спрятанная внутри стены. Камни помяли её и выбили с петель фальшивую стенку, открыв потайную полость.

Вытряхнув оттуда небольшой ключ и старый свиток, единорог уселся на край фонтана и принялся рассматривать свою находку. С первых строк его взгляд помрачнел, и он оглянулся в сторону виднеющейся позади тумана башенки. Сунув свиток в небольшую сумочку на бедре, он плавно зашагал в глубь городка, беспечно подбрасывая в объятьях телекинеза ключ, словно предвкушая нечто особенное. Башня приближалась, и по мере того как туман выпускал её из своей хватки, она приобретала всё более заброшенный и разрушенный вид. Короткая лестница встретила мага сбитыми ступенями и отсутствующими перилами с левой стороны. Небольшая статуя пони потеряла голову и часть вытянутого в приветствии копыта. Единорожка справа была увита плющом и потрескалась. Единорог не хотел проверять, сохранилась ли она благодаря растению, или оно, цепляясь за трещины, только нанесло вред. Оббитая металлом дверь тихо скрипнула и ударилась о стену, открыв взору расходящиеся в стороны лестницы. Обрушившийся потолок перекрыл правый проход, зато левый неплохо сохранился. Возле стен стояли ржавые доспехи, ещё тех времен, когда маги не догадались всунуть в них магические камни, снижающие их вес и облегчающие движение. Через равные промежутки тянущегося коридора встречались покрытые паутиной подсвечники и масляные фонари. Копоть и от тех и от других навечно осталась на потолках чёрными пятнами. В потрескавшихся рамах виднелись поеденные сыростью и прожорливыми насекомыми картины.

На одной из них белая аликорн с медно-красной гривой и кьютимаркой в виде чернильницы с пером устало позировала неизвестному художнику. У её ног виднелся недопитый бокал и стопки требующих внимания копытописей и набросков. Золотистая с хрустальными вставками диадема лежала на небольшом столике с выдвижным ящиком. Из него свешивался наспех всунутый свиток, частично покрытый кляксами. Так и не разобрав названия картины, маг улыбнулся изображению и послал воздушный поцелуй. На нежданного гостя этих мест с других полотен смотрели военачальники прошлого, маги и сумевшие добиться своего придворные. Некоторые картины упали на пол.
"Как когда-то оступились в жизни изображённые на них", подумалось магу. Отыскав нужную дверь и отперев замок найденным ключом, он выждал несколько минут на пороге, пока все высветившиеся на косяке символы не угасли. Что-то звонко щёлкнуло, и дверь медленно открылась вовнутрь. Горстка тёмной пыли лежала на креслах и плавно перекатывалась по столу, потревоженная сквозняком.

— Эта комната закрыта для всех, даже имеющих с собой ключ. Если мой голос вновь звучит в этих стенах... значит, ты наконец притащил свой круп в это всеми забытое место и сейчас стряхиваешь с кресла то, что от меня осталось, — глухо и едко зазвучал голос из возникшего над столом крохотного шарика света.

— С удовольствием бы пришёл раньше, если бы не твоя паранойя и совершенно слетевший с шестерёнок страж, — отозвался маг, отдавая себе отчёт, что магическое послание не может его слышать и в целом заклинанию совершенно неважно, отвечают ли ему или молчат.

— Я сделал то, что ты просил. Оставил ключ и свиток в том городке посреди леса, но это ты и так знаешь, — продолжал голос, словно не замечая присутствия гостя. — Мэр убедил меня в надёжности ратуши, но я сделал свой тайник...

— Впихнуть в ратушу печать было не самой умной твоей мыслью, — фыркнул единорог, копаясь в ящиках стола. Шипящее и прыгучее насекомое, потревоженное таким бесцеремонным обращением с его домом, прыгнуло магу на нос и, высоко подпрыгнув вновь, скрылось где-то на покосившейся люстре.

— Страж будет хранить их ценой своей жизни. Если ратуша развалится или кто-то начнёт её обыскивать, он придёт в город сам. Не забудь про браслет. Без него страж тебя не узнает... — тусклый голос тихо вздохнул. — Я не доверяю записям и предметам. Кристаллы и пластинки разбиты. Она... была тут. Пришла следом за мной. Как ты и говорил, обыскала весь город, но не нашла. Я не выйду отсюда, пока она не уйдёт. Всё что тебе нужно, в тайном ящике стола. Выдвини два верхних, затем опусти фигурку пегаса сбоку вниз и наклони лампу в бок.

Голос стал тише, будто запомнившее голос владельца кабинета заклинание теряло силу.

Спустя несколько минут проклятий и возни с рассохшимся столом маг наконец добился нужного. Пузатая лампа с угасшим магическим камнем накренилась и выдвинула из столешницы крошечный ящичек с продолговатым камнем. Осторожно вынув его из тайника, единорог вложил его в паз на своём браслете. Не обращая внимания на бегущие по алому камню символы, складывающиеся в рваные строчки, он встал и обошёл комнату, рассматривая ветхие полки, истлевшие книги и несколько диковинок, не представляющих ценности за пыльными стеклянными витринами.

— Я выполнил уговор, Эбони. Селли получила твоё послание и была там, в день, когда заклинание вновь ослабело и выпустило некрополь из своих оков. Надеюсь это было не зря, мне пришлось потратить немало сил, которых и так почти не осталось, — в голосе послышался упрёк. — Как ты и просил, я присматривал за ними весь путь от гор, пока не убедился, что никто кроме меня их не видел. Они обе не заметили меня. Твой план безумен, Эбони. Ты играешь с тем, что может перемолоть тебя в пыль...

— Даже не надейся, — с весёлой ноткой в голосе заявил маг, обшаривая стол в поиске дощечки с заклинанием послания.

Отыскав вставленную в столешницу дощечку с заклинанием, Эбони Хорн одним точным ударом взятой со стены секиры превратил её в горстку щепок. Древко треснуло, и изъеденное ржавчиной лезвие застряло в половицах, пройдя столешницу насквозь. Больше ему тут было нечего делать. Его путь лежал в пустынную местность. Далеко от холодных гор и намного ближе к одной из немногих пустынь, оставшихся в наследство от битвы с хаосом. Именно там, среди обветрившихся скал, таящих в глубине ущелий ценную прохладу тени, с ним встретятся ещё двое, много лет назад отправившиеся на поиски старинных вещиц так же, как и он сам.

Бросив короткий взгляд в окно, где клубился туман, Эбони невольно вспомнил время, когда солнце заливало площадь, а пони и жеребята отдыхали или носились вокруг фонтана, порой даже плескаясь в нём, когда наступала летняя жара. Городок жил насыщенной жизнью, не зная, что однажды сюда придёт запустение и жители, покинув его, не вернутся назад, найдя новый дом как можно дальше от подступившей границы меняющего всё хаоса. После победы уже никто не вспоминал об этом месте кроме тех, кто уже бывал тут, а таких оставались единицы. Задвинув истлевшую штору, маг вышел в коридор, заметив стремительно скрывшуюся в полумраке тень. Выругавшись, маг побежал следом, старательно огибая проломы в полу и покосившиеся стены. Несколько раз свернув не туда и тщетно пытаясь зажечь отсыревшие фитили в фонарях, он послал несколько шариков света в разных направлениях, оставшись на перепутье. Издевательски искривившаяся тень мелькнула справа и вновь пропала, заведя единорога в тупик.

Ни в стенах, ни в полу ему не удалось найти скрытых дверей или сдвижных панелей. Покрытые рассохшимися досками каменные стены не хранили в себе потайных ходов, куда мог бы юркнуть обладатель тени. С потолка свисали тонкие стебли вездесущих вьюнков, семена которых, видимо, занёс ветер через открытые окна. Пнув подвернувшийся под копыто шлем, единорог повернул обратно, пройдя мимо затаившейся под разбитой амфорой фигурой с четырьмя красными глазами. Дождавшись, когда маг покинет коридор, сомнаморф осторожно выбрался наружу, бесшумно скользя по коридору. Внизу грохнула тяжёлая дверь. Прокравшись к окну, существо посмотрело вслед магу и вернулось к своему занятию — осторожному изучению покрытых пылью вещей.

— Протокол наблюдения. Место проживания потомков выжившего населения и персонала комплекса по прежнему пустует согласно результату регулярной проверки. Код протокола архивации, девять-семь-о-девять-д. Действующий оператор, Оранж Дайс. Зафиксирована случайная встреча с пони. Облик оператора утрачен. Следуя протоколу наблюдения, избегать прямого контакта без комфортного для восприятия облика. Контакт не состоялся. Продолжаю исследовать место массового проживания потомков выживших после Катаклизма. Причина отсутствия новых жителей не обнаружена, — тускло проговорило существо, внимательно рассматривая ветхие копытоскрипты, ссыпанные в кучу в одном из раскрытых шкафов. — Внести в записи наблюдения за условиями для жизни... перейти к изучению следующих мест проживания в указанных секторах согласно протоколу. Солнце оберегает, Луна защищает.

— Чтоб мне один снег жевать, — не веря своим глазам, вороной ощупывал шероховатую и местами исцарапанную острым рогом ледяную поверхность. Преломляющийся и оттого становящийся немного зеленовато-голубым свет наполнял собой огромную стену из застывшей воды, в которую навеки вмёрзли куски камней, какие-то балки, пара едва угадывающихся вагонеток и вырванные из-под земли рельсы, согнутые как рога у горных баранов. Поток воды с кусками спрессованного снега и обломками скалы, единожды обратившись в лёд, сохранялся не слишком тёплой погодой многие годы, становясь только толще. С первыми лучами восхода тщетные попытки пробиться блестели глубокими царапинами. Уставшая за ночь Старшая дремала в разбитой вагонетке, вытряхнув оттуда истлевшую рогожу и куски тусклых кристаллов. Испробовав на стене всё, включая ветхие кирку и лом, и пошутив насчёт возможности подорваться с преградой заодно, она лишь добилась возмущений вороного, с трудом убедив его, что протоколы, на самом деле, не работают. С этого момента она просто улеглась поудобнее и уснула, сославшись, что это лучше, чем ощущать изматывающий голод, ставший сильнее от потраченных усилий. Диксди мирно сопела, положив мордочку на дощечку откидной дверцы вагонетки.

— Не вариант, совсем не вариант. Почему заклинания не срабатывают? Тут особо ровно не начертишь, но хоть немного расколоться эта дрянь должна была!? Она что, в триста шагов толщиной? — словно ожидая ответа, Ван постучал первой попавшейся палкой по неприступной, но издевательски прозрачной стене. Палка с негромким хрустом треснула, осыпав жеребца ледяными щепками. Идею с телепортом он откинул сразу. Принимающей схемы на той стороне не было, а делать проход наугад это верный способ оказаться над ущельем или на дне разлома. Постепенно мысли о способе разрушить преграду перешли к размышлениям о сказанном про Селестию. Вера в неё оставалась нерушимой, но чутьё, открывшее ему дорожку в следователи, не давало ему покоя, намекая на возможную разумность доводов. Сколько он знал её как терпеливого учителя и как источник протекции при поступлении на службу в Кантерлоте, не шло ни в какое сравнение с тем, сколько она жила на самом деле. Гадкий голосок внутри него уверенно вещал о невозможности жить долго, не совершая ошибок, особенно если их совершают живущие куда как более короткую жизнь. Отмахиваясь от этих мыслей, Ван услышал вполне явный голос, не принадлежащий его чутью.

— Прозрачная стена нарасти от дыхание скала много много годов назад, — знакомый, но и по этой же причине неожиданный голос застал вороного врасплох. Обернувшись, он обнаружил каменистую ящерку, успевшую покрыться небольшим пушком инея, протягивающую лапу к гриве Старшей, почти избавившейся от рудиментарных наростов. — Сильная пони стать мягкотелой, потерять свою прочность. Почему она спать? Другие оставаться твёрдость долго, не быть мягкотелой, иметь прочный хвост как ящер. Сильная пони иметь рана? Мягкий пони понимать, почему она стать мягкотелой и пояснить Лаэтус! Лаэтус слушать, если он говорить правда.

— К-к-как ты сюда прокралась? — сглотнув подступивший к горлу ком, Ван с ужасом подумал, что все его силы ушли на попытку разворотить ещё на полкопыта лёд, а Старшая не просыпается, вопреки отчётливо слышному голосу ящерки.

— Снег делать шаг не слышно, Лаэтус идти медленно. Сильная пони спорить с мягким пони. Он отвечать вопрос? Сильная пони глубокий сон, не помешать разговор, — заметив брошенный к сумкам взгляд вороного, рептилия плавно скользнула к ним, заслонив их хвостом. — Лаэтус хотеть говорить с мягкий пони, понимать его слова.

— Хочешь слышать слова? Я тебе скажу! Диксди такая, какая она есть, любознательная и желающая увидеть мир, который от неё скрыли. А когда с ней случилась неприятность, и ей пришлось прийти за помощью к твоему народу, её обратили в непонятно что. Ящеры и демикорны имели какое-то мирное соглашение, но видимо теперь оно стало лишь причудой и вовсе не обязательным к выполнению. Одна из демикорнов даже стала у вас Королевой. А в итоге вместо помощи Диксди хотели использовать! Это как-то не... неправильно, — Ван сбился в своей речи, заметив, как слегка скучающе зевнула ящерка. В её пасти помимо мелких клычков обнаружились и вполне крупные, только изящнее и острее, чем у Амергала. — Ты видишь её такой, какая она есть и надеюсь, ваши ритуалы не сделали с нею ничего такого, о чём ящерам пришлось бы пожалеть.

— Ты знать демикорн хуже Пепельная Тень. Лаэтус слышать запись в зал с вода, что падать с пола на потолок. Демикорн иметь две мысли. Бояться быть плен и бояться быть орудие. Учить жеребят пока те не получить шепчущий и тикающий штука на бедро. Давать такой штука-с-время, признавать их взрослость. Давать вторая мысль. Ящер считать это плохо, мысль надо иметь одна, а не две. Пепельная Тень думать так же. Но сильная пони с пламенным глаз и третий глаз — не часть мысль. Не часть штука-с-время. Ящер бояться пони с третий глаз и пламень. Называть их жёсткая пони. Они не иметь разум, они иметь инстинкт, голод и ярость, — ящерка кинула заинтересованный взгляд в сторону едва видного из-под гривы жар-амулета. — Калиго не хотеть делать плохо жёсткий пони, она хотеть забрать сила инстинкт и отдать его холодный штука внизу. Один ритуал пробуждать, второй — отнимать. Амергал хотеть отдать сила кладка, что давать жизнь новый ящер. Такой как Лаэтус. Амергал хотеть это очень сильно. Лаэтус быть лучше другой ящер, все новый ящер родиться как Лаэтус, если жёсткий пони отдавать своя ярость для кладка.

— Не особо я заметил страха перед нею, насколько я видел, Ящер едва когти не распустил от досады, а потом и вовсе пропал, чтобы поугрожать напоследок, — фыркнул вороной, ящерка не шевелилась, но и не покидала удобно занятого места. В паре шагов от сумок и примерно на расстоянии двух хвостов от Диксди. За спиной у жеребца была только стена туннеля, да падающие справа волнистые блики пробивающегося через лёд солнца.

— Хранитель Скала знать легенда о большая война над горой. Верхний мир гореть от пламенный демикорн. Жёсткий пони биться свой народ. Делиться на клан. Лаэтус читать эта запись. Клан диковинный штука, клан прочный броня, клан странный портал, клан режущий свет, клан удушающий тьма. Много разный клан, Лаэтус не учить их все, только что встречаться на табличка и странный механизма. Много клан искать сила... потом пропасть. Надолго пропасть и оставлять тишина, — ящерка улыбнулась снова и сделала паузу, будто желая показать преимущество тишины. — Ящер думать конец мир на поверхность, жить вперёд. Но потом сильный пони вернуться. Забрать ходы под скала, найти дом и привести жеребят. Ящер угрожать, но сильный пони помогать первый ящер и все слушать его слова. Мы хранить их книга, пластина с пластина из металл на кольцах. Много поколений ящер не есть этот металл, хотя он вкусно пахнуть. Хранить как память. Поэтому Лаэтус знать, кто есть сильная пони.

— И при этом вы залили её расплавленной рудой! Швырнули меня к ней на растерзание... — жеребца внезапно озарило. — И что бы это вам дало?

— Ящер желать её полная сила. Полная сила появиться от сильный утрата. Сердце делать щёлк. Трещина в камень сердце, сила вытекать в тело, тело отдавать сила ящер, ящер давать сила скала, старый машина и новый ящер. Потом сильная пони становиться прежняя. Но сердце не щёлк, мягкий пони использовать хитрость и сбегать. Сильная пони упиваться сила и терять себя, стать голодный зверь, — на этих словах Лаэтус вздрогнула и с опаской взглянула в сторону мирно сопящей Диксди, в которой непонятно кто ещё проснётся. Тёмно синее крыло потянулось и заскребло по бортику вагонетки когтём, расщепляя трухлявое дерево. Ван разрывался между желанием увидеть прежние янтарные глазки и суровый фиолетовый взгляд, особенно сейчас, когда перед ним плавно покачивалась обладательница убивающих магию когтей. — Слабый хитрый пони принести красный камень. Жёсткая пони есть камень и обрести фиолетовый глаза. Лаэтус уважать фиолетовый глаза. Сильная пони с такой цвет глаза спасать один раз Хранитель Скал. Народ помнить и рассказывать Лаэтус когда она появиться из яйца. Все помнить — сильная пони не врать. Говорить угроза. Выполнить угроза. Сказать ужасный слово и многих народ ящер нести гибель. Ящер бояться... не Лаэтус.

— Ладно я понял, она тебя не пугает, но что тебе от нас теперь-то нужно? Следить ради своей мрачной повелительницы? Докладывать Амергалу? — вороной приложил копыто к губам согревая его своим дыханием. Тепло от демикорна стало слабее, и вокруг снова повис колкий морозец, кусающий покрытые короткой шёрсткой ушки и нос.

— Ты Пепельный Тень по мордочка, грива и цвет. Тебя жертвовать, ты не погибать. Тебя привести в зал, и ты делать странный штука. Жёсткая пони тебя не трогать. Помогать. Ящер не понимать как, но ящер не интересовать. Лаэтус — да, интересовать. Королева говорить о сильная пони — плохой поколение. Слабый. Слова есть слова, моя не верить им. Верить дело, быть рядом с сильная пони, уйти от свой народ. Амергал... да, знать. Королева знать, желать твой и сильная пони погибель. Я вызваться, — вновь появившаяся на мордочке ящерки улыбка заставила вороного вздрогнуть. Скрипящий и чуть шипящий звук, словно кто-то тащил гирю по песку, попутно пересчитывая ею изредка торчащие камни, если и был смехом, то с очень большой натяжкой. — Лаэтус слышать слова демикорн о приходе большой Страж, если она умирать. Лаэтус видеть страж, страж не большой и иногда вкусный. Видеть много разный страж в коридорах и пробовать на вкус. Некоторый иметь внутри металл, другой редкий камень. Если Страж большой, значит и вкус быть лучше. Лаэтус охранять и Страж не придти к ящер, но Лаэтус придти к Страж и пробовать его на вкус.

— А с логикой у тебя плохо... — буркнул вороной.

— Лаэтус не иметь такая штука. Лаэтус иметь разный кристалл и уметь говорить на язык... язы... ке мягких пони, — развела лапками ящерка устроившись рядом с сумками. Сделав небольшую паузу, она постучала по кристаллу в горле, отчего тот приобрёл более насыщенный вайдовый цвет. Кроме этого у камня образовались новые грани, отразившиеся на подбородке быстро угасающими искорками. — Лаэтус хотеть... хо... спрашивать вопрос.

— Ладно, сожрать ты меня не пытаешься, за тобой не стоит Амергал или его Королева и пока Диксди не проснётся мне остаётся только греться возле неё, — стараясь держаться на расстоянии от рептилии, Ван устроился у вагонетки, ощущая запах оттаявшего дерева и слегка нагретого металла. — Что за вопрос?

— Мягкий пони быть самец сильной пони?

Едва набравший в рот глоток чуть потеплевшей воды, вороной выплюнул её всю, замечая, как капельки прожигают небольшие канавки в снегу. Не найдя слов для ответа, он уставился на как ни в чём не бывало рассматривающую его ящерку.

— Лаэтус думать над загадка. Видеть слабые крылья, видеть усталость. Думать, почему мягкого пони называть Пепельный Тень. В рассказ её народ, аликорн выглядеть грозно, изучать сила и приносить беда всем ящер. Ранить Королева и проклясть её зал. Мягкий пони тоже делать странную магию, но не выглядеть грозно. Лаэтус думать, нужно ли слушать мягкий пони который выглядит как Пепельная Тень, но быть слабее Лаэтус? — в прищуренных золотистых глазках плясали искорки.

— Да с чего все ко мне прицепились с этим типом? Я не он, а в случившемся — вини свою Королеву! — фыркнул жеребец. — Не хочешь, не слушай. Я не заставляю...

— Все видеть его облик, его вещь на шея. Иметь движения как у Пепельный Тень. В старой пещере есть стена из чёрный камень. Лаэтус однажды видеть там движение. Мягкий пони и сильная пони. Только не та, что спать в ящик на железный колёса, а что быть Королева, — рептилия потянулась и, отломив кусок деревяшки, с интересом засунула её в рот. Несколько хрустящих движений и она выплюнула ворох щепок, тщательно стряхивая остатки древесины с языка. — Пфу... не вкусно.

Ван с трудом подавил смех. Тщательно избавляющаяся от щепок ящерка перестала выглядеть такой уж жуткой.

— С чего ты вообще решила это жевать, — стараясь не дать смеху прорваться наружу, спросил он.

— Камень вкусно. Хороший камень — лучше тело. Хороший железо — крепкий тело. Штука пахнуть и тем и другим, но быть дерево. Мягкий пони иметь в сумка металл. Цепочка вкусно пахнуть. Мягкий пони отдать цепочка Лаэтус? — каменная лапа уже потянулась к сумке, когда тусклое фосфорное сияние охватило её и остановило.

— Что. Ты. Тут. Делаешь, — ещё сонный и рокочущий голос раздался над головами устроившихся у вагонетки Вана и Лаэтус. Если первый облегчённо вздохнул, то вторая оскалилась, с трудом вырвав из телекинеза лапу. В щёлках заспанных глаз тускло блестело фиолетовое пламя. — И когда это вы успели тут найти общий язык?

— Она тебя слушает, скажи, чтобы держала лапы прочь от моей цепочки! — скороговоркой выпалил вороной. — Я для неё недостаточно твёрдый, чтобы авторитетом быть.

— Твой самец не хотеть отдавать вкусный металл для Лаэтус. Лаэтус хотеть сжевать немного этот металл для попробовать! — почти синхронно с жеребцом проскрежетала ящерка.

— Лапы прочь, — зевнув проговорила Старшая, прежде чем опустить мордочку вниз и снова провалиться в сон. Вороной мысленно благодарил всё, что могло принести удачу, что она не успела расслышать фразу ящерки.

Каменная рептилия огорчённо взглянула на сумки в последний раз и, встав и отряхнувшись от инея, стала раскапывать старые рельсы, доставая что-то похожее на большие гвозди и куски металлических полосок, оставшихся от разбитых вагонеток. Придвинув к себе сумки, вороной укрыл их крылом, ожидая пробуждения Диксди. Жеребец погрузился в свои мысли. Времени прошло достаточно, письмо скорее всего уже доставлено Селестии и можно возвращаться в Кантерлот. Но до этого им придётся добраться до железной дороги, а подземное путешествие через маслянистые чёрные арки не особо способствовали пониманию, где они оказались. Королева, говоря о какой-то опасности, казалась вполне серьёзно настроенной. Если это так, то от Кантерлота и Ордена им нужно держаться подальше. Возможно, стоит послать другое письмо принцессам из первого встречного городка. Перебирая варианты, Ван кинул взгляд на неприступную стену из льда.

12. Горящий знак и мираж-переправа

Огненный маг отправляется в путь за ответами на свои вопросы. Диксди и Вана ожидает новая встреча, способная изменить их планы, вот только случайность ли это или складываемые кем-то другим обстоятельства? А пока они пересекают горы, в надежде выйти к железной дороге.

Тёмная демикорн сидела у отключённой панели управления, похожей на безжизненный алтарь неведомому божеству или место поклонения памятному прошлому. Потерявшее большую часть своих функций устройство тускло переливалось крохотными огоньками, всё ещё внимая отзвукам во внешнем мире. Шёпот оставшихся в наследство обломков пробивался заметно реже сквозь восстановленные Калдари барьеры, принося обрывки не связанных между собой фраз. Правительница даже не знала, к какому времени они относятся. Быть может тот, кому принадлежал голос, уже давно рассыпался в пыль, поддавшись времени, или напротив, прямо сейчас... нет, этого не могло быть. Прожив столько времени, она уже могла спутать голоса живших вместе с нею и принять их за настоящее, как бы ей того не хотелось. Калдари всё испортила и одновременно поступила правильно. Острые клыки с хрустом сжались, давя между собой наполненный пылью сухой песок. Контрольный зал, едва кристаллы треснули и разогнали вращающуюся вокруг них вдоль стен тьму, вновь стал таким же, каким она его помнила при первом визите со спутником-аликорном. Она уже собиралась уходить, когда на панели скользнула угловатая глициниевого цвета линия, сложившись в разомкнутый круг. Знакомый символ дрогнул и распался на две неравные части, разделённый косой чертой, в центре которой раскрылась ещё одна окружность, теперь целая, с тремя точками на равном расстоянии друг от друга и линии края. Знак повернулся, раскладываясь и замер, выплеснув из себя линию вектора. Дрогнув, знак угас, пропадая с каменной поверхности.

— Ты послала её, зная, что она не выполнит твой приказ, — грохотнул за спиной Королевы ящер. Она давно ощущала его присутствие за своей спиной и выжидала, когда он, наконец, заговорит.

— И тобой лично она была выбрана для него. Видимо у каждого из нас были свои планы, — мягко и не оборачиваясь отозвалась она. Огромная морда возникла рядом, склонившись к её плечу, но прижиматься к ней щекой в этот раз ей не хотелось.

— Возможно. Мы оба дали ей многое из того, чем она стала, — голос стал тише, скатившись к шороху и треску, будто в гортани Амергала перекатывались небольшие камни.

— Раз она не смогла остановить их, пусть станет их щитом, — тускло улыбнувшись, Калиго вздохнула и оттолкнула от себя массивного ящера костяком крыла.

— Или твоим орудием мести, если ей удастся стать сильнее, — Ящер заметил, как вздрогнула тёмная демикорн. — Не думай, что я не помню значение символа. Залы кладок вновь в порядке, а барьеры медленно возвращаются к прежнему размеру. Ящеры патрулируют все арки, способные вновь вернуться к жизни, готовые их запечатать. Меня не волнует то, что ты задумала, пока это не угрожает моим сородичам. Ты не была бы собой, не будь у тебя запасных планов там, где обрушились все прочие, Умбра. Именно поэтому ты здесь, пережившая свой народ и по-прежнему сохранившая свой разум.

— Не называй меня этим именем, — прошипела Калиго и замолчала, услышав короткий смех Хранителя Скал. — Да, она станет сильнее. Вместе с этим крылорогим недоразумением у неё не останется выбора.

— Для этого ты скормила ей части одной из установок, тщательно оберегаемые от других? — Амергал догадывался, каким будет ответ, но всё равно спросил.

— Это была случайность. Из всех только она оказалась столь любопытна, чтобы открыть склад и добраться до деталей. Прежде чем я заметила открытую дверь, ей удалось сожрать сердечник, — поджав губы, Калиго отвернулась от ящера и зашагала к выходу. Шёпот кристаллов не сказал ей ничего нового, а угасший знак на плите, напротив, сообщил очень важную весть. Где-то за пределами владений ящеров коротко вспыхнул сплав магии, подземного народа и оставшихся с древних времён артефактов. Калиго на миг задумалась, что за причина была у Лаэтус, раз она решила использовать это умение.

— Мне следует тебе верить, Королева?

— Поступай как хочешь, ты получил желаемое, а я осталась ни с чем, — бросила она, сделав ещё шаг, прежде чем огромная лапа остановила её, уперевшись в грудь. — Что?

— У тебя по прежнему есть жизнь и тот, кто может её тебе продлить, не забывай об этом, — дыхание ящера коснулось её, но притупившиеся чувства не позволили ей ощутить его сухость и жар. Локоны её гривы качнулись, и в магическом зрении артефакта проступили контуры каменной морды. Ящер обошёл её и свернул в дальнюю дверь.

— Будто ты позволишь мне забыть это... — с горечью на языке сказала она в пустоту, раздумывая, чем ещё можно убить доставшееся ей время.

Незаметно для себя уснувший вороной очнулся от запаха свежего кофе, булькающего в брошенных в огонь флягах. С потолка падали редкие капли талой воды, неприятно дразня шкурку. Костерок радостно лизал обломки деревянных вагонеток, время от времени выплёвывая чёрные облачка дыма, скапливающиеся под потолком. По разные стороны от него сидели Диксди и Лаэтус. Ван протёр глаз копытом и нехотя зевнул. Сложно было сказать, чьё выражение мордочки было более удивлённым. У разинувшей пасть ящерки или у хлопающей янтарными глазками пони, забавно шевелящей ушками и рассматривающей каменное существо. Ящерка обернулась на звук зевка и, ткнув лапой в сторону Диксди, изумлённо проговорила:

— Она не иметь фиолетовый глаза! И говорить странный слова делая странный дело...

Вокруг ящерки, в сиянии телекинеза, летала небольшая обломанная палка с куском металлического крепления.

— Ван! Она живая!!! — палочка осторожно щёлкнула ящерку в нос и треснула. Не выдержавшая такой наглости Лаэтус вцепилась в неё клыками, пытаясь отобрать кусок дерева из цепкой хватки магии артефактов. — Точно живая, мне не мерещится! Она же из каменных ящеров! Почему она вне подземелий? Ящеры никогда не покидали свои владения прежде! Что случилось пока я...

Диксди замолчала, ощутив тихое пение артефактов на своём теле. Привычное и при этом уверенное, как в давние времена.

— Мягкий пони, она тыкать в меня палка и удивляться... Она сильно удариться головой? — каменная лапа отмахнулась от летающей вокруг палочки и, удачно попав по ней, оставила в хватке телекинеза лишь небольшой обломок. Сбитый кусок улетел к стене и рассыпался.

— Точнее будет сказать – она наконец проснулась, — с облегчением проговорил вороной, понимая, насколько это плохо описывает ситуацию, особенно для озадаченного каменного существа. — В общем, Лаэтус, перед тобой настоящая обладательница этого тела, нравится тебе это или нет,

— Ауууу... мне снился странный сон... всё горело, я горела. Было очень жарко, и кто-то шептал странные слова. Что-то огромное закричало и... меня покрыл металл, всю целиком. А ты протискивался в какую-то дыру в огромных дверях, и вокруг был туман, а потом мокрый холод. Меня мучил ужасный голод, я ела что-то, от чего хотелось плакать. Было очень плохо, но я продолжала это жевать, — Диксди подошла к ледяной стене рассматривая своё отражение, словно пытаясь найти в нём нечто, способное подтвердить её сны. Ван осторожно спихнул часть доски, закрывая последние осыпавшиеся с неё куски рудиментарного тела, и подошёл ближе, радуясь прежней мягкой шкурке и развевающейся, пусть и намокшей гриве. — А потом я проснулась... а оно тут сидит и смотрит на меня!!

— Я не оно. Я она. Лаэтус... ты быть сильная пони, а теперь стать как мягкий пони. Моя не понимать! — скользнув между камней, ящерка подобралась ближе, и прежде чем жеребец успел что-то сделать, цапнула ту за ушко. Ойкнувшая Диксди ударила по лапе копытом. Глухой щелчок, будто она пнула кусок скалы, раздался в пещере. Убравшая когти ящерка застыла, пристально рассматривая слегка напуганную синюю пони золотистыми глазками. Изображала ли её каменная мордочка сомнение или это только показалось вороному, но рептилия осторожно добавила: — Сильная пони, демикорн, всегда помнить мысль одна и помнить мысль вторая. Она не помнить? Калиго иметь это в виду называя сильная пони — брак поколение? Она не пострадать от ритуал, ритуал проводить Амергал и Калиго, они знать как делать правильно.

Вороной прикрыл мордочку крылом. Старшая пропала. Ушла обратно в недра ограничителя, бросив его разбираться с новой проблемой. Хуже того, у него теперь не было козыря в виде авторитета. Камнежорка теперь может выкинуть что угодно, если до неё дойдёт, кем теперь является Диксди. Тем временем ящерка продолжала предполагать причины, совершенно игнорируя озадаченную Диксди, прекратившую играться с палкой и теперь изучающе рассматривающую их попутчицу.

— Сильная пони пострадать в прошлом от война? Почему она не помнить себя с фиолетовый глаза? — Лаэтус и правда хотела получить от него ответы, но у вороного их не было и ему оставалось только пожать крыльями.

— О чём она вообще говорит, Ван? Лаэтус... это... это значит... Трепет. Тебя зовут Трепет? — Диксди шагнула вперёд и наклонилась к ящерке. Та слегка зашипела и скользнула в сторону, разглядывая изменившуюся демикорна со всех сторон. — Это ведь... странное имя для ящера. Да и выглядишь ты немного по-другому. Эти камни, кристаллы. Кажется, я даже вижу что-то металлическое.

Настороженная ящерка убрала лапу в сторону, сохраняя дистанцию, и это показалось вороному забавным. Диксди вполне могла попробовать изучить Лаэтус, не сходя с места, но всё же...

Пробуждение перестало казаться Вану бодрящим. Даже аромат кофе, пробивающийся из-под слабо закрученной крышки фляги, не особо его радовал. В воздухе витал запах проблем, и он отдавал дымком угасающего костра.

— Пожалуй мне придётся начать всё с начала... Чувствую себя пришедшим с вечеринки, где только мне не досталось сидра и потому я в курсе событий, — уныло проговорил он и начал пересказывать случившееся. Уклонившись от упоминания о съеденных Диксди камешках и решив оставить случившееся между собой и Старшей, он попутно узнавал то, что помнила сама фиолетовогривая. А той известно было не так уж и много. Половина происходившего была для неё как во сне, другая запомнилась обрывками, как и причина недоверия к Калиго.

— Её кьютимарка означает Калиго. Это не могло быть её настоящим именем. В круглом зале она осталась со мной и сказала, что приведёт тебя. Не раньше, чем я начну засыпать. Её голос и то, как она двигалась, Ван. Я не могла понять сразу, почему, но её присутствие пугало. Как пугала когда-то одна наставница. Умбра. Это глупо, ведь её давно уже нет, как и остальных, — Диксди рассматривала тускло поблескивающие артефакты, привыкая к новым ощущениям. Любопытство к обновлённым предметам затмевало даже невнятное чувство голода. Ей хотелось есть, но лежащая в сумке еда не казалась достаточно... съедобной? Нет, не так. Скорее не была вкусной или даже вообще воспринимающейся как еда.

— Тогда у меня плохие новости, другая ты назвала её именно так, — вороной отхлебнул кофе и уставился в потолок. Там в ледяных арках покачивались их искажённые отражения, подсвеченные тусклым пламенем костерка. — Я уже рад тому, что ты снова тут. Ограничитель отключился, ты превратилась в нечто напугавшее всех и меня тоже. Тебя называли нулевым поколением, а ты говорила только о девяти. А эта каменная мордочка вообще предпочитает называть тебя жёсткой пони. Надеюсь, она не ляпнет такого при грифоне или драконе, у них этом может вызвать неправильные ассоциации с деликатесами.

— Нулевое поколение... о, Алая, я этого не помню, — Диксди удручённо потягивала горячий напиток, не ощущая его вкуса и бодрости. С сомнением принюхавшись, она обнаружила и изменившийся запах. Вернее его отсутствие. — А что случилось дальше и как мы оказались тут?

— Мы выбрались, а следом за нами пошла она, превратив половину подземного хода в руины, завалив арку-портал на пару сотен лет, если вообще кто-то будет тут копать, — подвёл итог повествования вороной, указав на ящерку крылом. — А тут мы потому, что выход там. За огромной толщей замёрзшей воды, напичканной подавляющими магию кусками негатора и многим чем другим с незапамятных времён, если верить вот этой жующей камни Лаэтус.

— Лаэтус говорить правда, — ящерка не сводила с Диксди взгляда, будто пытаясь найти хоть что-то от той фиолетовоокой, за которой она пошла. Её выражение мордочки менялось вслед за размышлениями, делая её то хмурой, то заинтересованной. Отблеск костра в золотистых глазах делал их зловеще огнистыми, отчего вороной пересел поближе к синей спутнице.

Демикорн внимательно изучала обновившиеся артефакты, беспокоящие её не меньше рассказа вороного. Дающие телекинез браслеты стали ровнее и лишились большинства царапин, будто их отполировали и добавили недостающие части. Даже оправа у камней прилегала к ним более плотно. Когда она встала и подошла к стене изо льда, она почувствовала изменения в поножах. Ставшие намного удобнее, артефакты с первых же шагов подтянулись, прожужжали и встали ровно по ноге. Из любопытства Диксди попробовала снять один из них, и механизм с тем же приятным жужжанием разошёлся на части, выпуская копыто. Три стальных пера сложились и уехали в выпуклый диск с внешней стороны. Вставив копыто назад, и нажав на основание, она привела поножи в действие. Щёлкнув, они плотно, но вполне удобно обжали ногу, раскрыли перья и защёлкнули замки. Сейчас древние артефакты выглядели даже лучше, чем их изображение в книгах.

— Они словно новые... удивительно. Значит, эти пазы всегда предназначались для этих пластин-перьев, а диски даже вращаются. Интересно, сколько они теперь будут держать меня на облаках с полной зарядкой, если она им ещё требуется, — Диксди шевельнула копытом и топнула по полу. Вокруг подкопытника разошлось едва заметное колечко отблеска и угасло, подняв невесомые пылинки в воздух. Синяя пони даже не ощутила удара, механизм поглотил его, слегка спружинив.

— Облачные поножи. Модель — нет данных. Произведённые изменения — замена неэффективного источника питания класса накопитель в парном артефакте низшего уровня. Замена. Элемент заменён на кинетический модуль восполнения запаса магического потенциала. Функция сохранена. Расчётное время функционирования до трёх часов. Расчётное время восполнения запаса магического потенциала... нет данных. Требуется полевое испытание кинетического модуля исходя из протокола адаптации, — гулко проговорил ограничитель, едва Диксди прикоснулась стилусом к своей обновке. Было ли в сказанном хоть что-то полезное, вороной не знал, но судя по довольной мордочке Диксди, это было приятной вестью. — В случае неисправности или невозможности артефакта адаптировать настройки под пользователя, обратитесь в центр калибровки артефактов в одном из перечисленных комплексов. Ближайший комплекс "Щит". Приятного дня, глава девятого поколения.

— Артефакт перековаться в жидкий камень. Сильная пони долго быть в жидкий камень. Артефакты стать прочнее, — проскрежетала ящерка, словно поняв не заданный вопрос вороного. Подобранный ею камень, видимо, пришёлся ей не по вкусу и, оказавшись выплюнутым, поскакал по полу в глубь туннеля. — Ритуал менять то, что иметь повреждения.

— Рог он починить видимо не смог, — едко заметил Ван, приглушив голос крылом.

— Рог часть сильная пони, не быть артефакт. Мягкий пони не понимать ритуал? Лаэтус не пытаться пояснять, как и мягкий пони не говорить, почему сильная пони стать слабый, — отозвалась ящерка, прекрасно услышав слова жеребца.

— Кто-то не пытается понять, — фыркнул он, переведя взгляд обратно на Диксди, забавляющуюся с артефактами. Она выглядела так, будто ей надавали подарков и она хотела испробовать их все. Если бы не потолок над головой, она скорее всего уже взмыла бы в небо.

— Лаэтус понимать. Время-на-бедро работать плохо. Демикорн надо помнить обе мысль, так это делать другие как она. Не помнить обе мысль, значит иметь рана или брак рода, как говорить Калиго. Она помнить своя и другая мысль, ты не помнить. Ты есть странная, так думать Лаэтус, — жующая стальной прут ящерка ткнула им в сторону Диксди и добавила. — Ты говорить — погибать и тогда проснуться каменный Страж и прийти к ящер. Я идти с тобой и не давать погибать. Тогда страж не проснуться и не прийти к ящер. Страж спать. А потом я найти много разный металл и камень мира-на-поверхность, прийти и попробовать Страж на вкус. Амергал говорить — это сильный Страж, значит, Страж быть очень вкусный, иметь много редкий камень и прочный металл в себе. Надо быть готова к сложный еда.

— Тоже мне охотница на стражей нашлась, — Ван глотнул остывшего кофе и пересел поближе к догорающему костру. Холод возвращался, и нужно было думать, как выбраться. Новые артефакты — хорошо, но даже если Диксди пнёт ими стену, скорее всего она улетит обратно к арке, а не раскрошит лёд. Да и кто знает, может давящий магию мусор подействует и на них. — Ну и много ты уже стражей съела? А то я, может, тоже буду хвалиться победами над козлоногими циклопами, проверить-то некому.

— Два, — коротко отозвалась ящерка. — Они быть глубоко в пещера под завал. Один иметь вкусный странный плоский штука от которой Лаэтус кусаться язык, неметь тело и в лапа скользить искорка, пока не пройти. На штука быть рисунок как на коридор сильных пони.

— Ты съела печать? — сказанное вырвало Диксди из увлечённого изучения артефактов. Подскочив ближе она изучающе всматривалась в ящерку, будто теперь она предстала перед нею в новом свете. — Это невозможно... и ты себя хорошо ощущала? Хотя после разрушения это всего лишь куски, несвязные обломки, их структура специально исключала остаточные заклинания, не позволяя печатям оказаться не в тех копытах.

— Амергал спросить так же, но Калиго говорить Лаэтус, когда быть одни, делать так снова. Говорить — находить круглый штука и есть. Они давать сила. Показать нужный рисунок на штука, сказать есть штука с такой рисунок Много сила — получать каменный цепочка. Не маленький, а большой цепочка. Она давать... дать... — ящерка запнулась, видимо не находя нужного слова, лишь скрежеща и щёлкая на своём языке. Переводящий кристалл в её горле не справлялся, только поблескивая внутренним светом. Бросив эту попытку, Лаэтус просто погрузила в камень когти, пока лапа не прикоснулась к скале и коротко ударила второй лапой сверху. Послышался короткий хруст и в образовавшейся воронке, полной мелких камешков и пыли, появилось небольшое одноглазое существо из камня. Покрутив тупой мордочкой, оно забегало вокруг ящерки, неуклюже уворачиваясь от препятствий в виде булыжников, Вана и Диксди. Вскоре движения замедлились и прямо на глазах неведомая штука рассыпалась на пыль и щебень, из которых состояла. — Дать это. Только больше и дольше жить. Очень маленький цепочка к памяти скала. Калиго обещать это всем ящер, не только походить на меня.

— Способность создавать послушных стражей из скалы, — выдохнула Диксди, осторожно потрогав кучку камешков кончиком копыта. — Не уверена, что это возможно с любыми печатями, но с вставленными в каменных стражей вполне. Как удивительно...

Поняла ли каменная ящерка сказанное до конца, или тонкие интонации остались для неё пустым звуком, но Лаэтус расплылась в улыбке, как старательная ученица, получившая похвалу за успехи. Обнажившиеся клычки тускло сверкнули в свете догорающего костерка.

— Удивительным будет найти способ выйти отсюда. Кусков вагонетки хватит всего на пару костров, а потом мы начнём мёрзнуть, — Ван не до конца понимал, что именно в этом оказалось занимательным для синей пони. За его спиной солнце скрылось за облаками, и ледяная преграда заметно потемнела. Кроме дерева у них заканчивалась и еда.

Фейри Мираж вернулась домой уже под вечер, когда на листве вокруг дома загорались едва различимые огоньки светлячков, а Флэйм сходил с ума от скуки и безделья. Первую половину дня провозившись со своими ощущениями магии, он понял, что эффект от настойки имеет свойство выветриваться, и пускать колечки огня, сложив губы бантиком, больше не получается. Впрочем, необузданное желание что-то запалить также утихло, спрятавшись где-то в глубине, а значит вернуться назад было безопасно. Для дома. Закусывая поджаренной прямо в объятьях телекинеза булочкой не первой свежести и запивая её сидром, кажущимся простым соком, он сразу услышал стук двери и усталый вздох, когда что-то звякнувшее и тяжёлое опустилось на пол.

Вошедшая в дом пони принюхалась к запаху горелого и обеспокоено вбежала в комнату, чуть не столкнувшись лбом с магом. Сидр качнулся в мутном стакане, плавающем над полом, и радостно выплеснулся на её мордочку, превращая гриву в мокрые пряди, терпко отдающие яблоками.

— Я уж думала, ты спалил дом. Была удивлена, что он ещё цел, — вытирая мордочку копытом, проговорила она.

— Ты плоховато обо мне думаешь, — возразил Флэйм, помогая ей высушиться потоком тёплого воздуха, срывающегося с охваченного пламенем рога. — И ты не первая, что исключением тебя не делает, уж поверь. Ты пришла позже... снова волки?

— Пришлось задержаться, у моих постоянных покупателей было немало дел, да и моя просьба потребовала чуть больше времени, — заметив непонимающий взгляд мага, она кивнула в сторону небольшого ящика с лямками и прочно закрытой крышкой. Сверху на дереве выжгли какую-то эмблему, но Фэйм разбирался в них так же хорошо, как в родословной большинства родовых стойл. Точнее, вообще не разбирался. — Ты собираешься уйти? Самочувствие улучшилось?

— Читаешь мои мысли, — Флэйм чуть не добавил "сестрёнка", но вовремя опомнился. — Не хочу ненароком спалить такой уютный домик. Куча дерева и моя магия — не лучшее сочетание. А после настойки из синих цветочков не хочу открыть глаза и обнаружить себя на пепелище.

— Тогда возьми с собой это и походные сумки. И... накидку брата. Ты и так выделяешься, а в городе сейчас единороги Ордена пополняют припасы, — Мираж показала на накидку, прицепленную к крюку в стене, и потрёпанную сумку. Была ли в её глазах грусть или Флэйму это только показалось, но он благодарно кивнул. Сумки оказались не слишком удобными, хуже них был только ящик, в котором что-то булькало и позвякивало. — Это на крайний случай.

— Ещё немного и я поверю, что ты не просто так ко мне добра, — пытаясь разогнать тоскливое настроение, проговорил он, набросив на себя накидку, чуть волочащуюся по полу. Видимо её брат был внушительного роста. — А что магам вдруг понадобилось тут? Ведь если бы искали меня, ты явно не вела бы себя так спокойно или за это короткое время я тебя не так хорошо узнал?

— Льстец. Нет, они постоянно закупаются тут обработанными кристаллами, в городе живёт несколько мастеров, предпочитающих уединение во всех смыслах. Это помогает делать действительно удивительные вещи, — рассмеялась пони, разбирая прочные бумажные пакеты.

— Поэтому ты живёшь на отшибе, занимаясь зельями? — Флэйм не сразу заметил, как она замерла, опустив копыто, так и не достав что-то из поклажи. — О, я не хотел тебя сравнивать с... ладно я сначала говорю, потом думаю.

— Ничего. Видимо все, кому достался огонёк вместо мозгов примерно одинаково поступают, — кисло парировала пони и, стряхнув с себя мрачность, вернула себе натянутую улыбку, покачивая яблоком в копыте. — Это дом брата. В какой-то мере память. Вот и всё. Да и тащиться из города в лес ради трав и ягод с корешками, а потом обратно не лучший вариант.

— Тоже любил лес? — единорог не увернулся. Яблоко, метившее ему в лоб, насадилось на рог и капало ему на нос соком. Чуть ниже и Флэйм бы заработал фингал. Уклонение получилось отличным, а вот контроль магии заметно хуже, предоставив ему бесценную информацию о его способностях держать пламя под контролем, пока от его тела не требуется резких движений. Слабое место, как сказала бы не к месту всплывшая в памяти мисс Бранч. Пропади она пропадом заодно со своей магией корней. Насаженный фрукт сморщился и запёкся, покрывшись хрустящей корочкой, став отличной добавкой к булке. Благодарно кивнув , ему удалось добиться искренней улыбки Мираж. — Печёного яблочка?

— Нет, спасибо. Надеюсь, мой дом не разделит судьбу тех древесных волков и этого яблока, — фыркнула она, поднимая сумки с едой. — Когда в следующий раз тебя напичкают чем попало, ты знаешь где меня найти, но в доме даже не появляйся.

— Ха-ха, отлично сказано. Обращайся, если будут проблемы с ожившими брёвнами, — единорог собрался, проверяя увесистую сумку и привыкая к весу ящика. Лямки были не самые удобные, но желать другого в его положении не было смысла.

Оставив за собой открытую дверь маг зашагал в сторону, где виднелись крыши городка. Смотрела ли она ему в след было не важно. Он не хотел оборачиваться, иначе там, на пороге, в плавающем тумане от "ядовитой шутки", он снова увидел бы сестру. Домик уже скрылся из виду, и он, остановившись у развилки, осторожно открыл ящик. Разделённые тонкими дощечками, там стояли плотно закупоренные бутылочки. Выудив оттуда одну, маг принюхался. Знакомый запах горючей настойки. Чуть крепче первой, если он верно судил по аромату. — Какой милый презент... пожалуй, когда буду тут снова, нужно будет зайти и поблагодарить. Если конечно мне настолько повезёт вернуться.

Поросшая травой дорога свернула вбок от покосившегося указателя и затем нырнула вниз, катясь с пригорка в сторону ветхого деревянного мостика через давно пересохшую и заросшую речку. Огоньки города становились всё ближе. Перед глазами скользнула розовая нить, уходящая в гладкую и твёрдую поверхность. С тихим звоном по ней скользнула трещина и застыла на середине. Ему нужно было знать больше, а значит, нужен тот розовый осколок или кто-то знающий о нём. Единорог на миг прикрыл глаза, вспоминая ощущение от камня. Выбора особого не было. Добраться до города, а оттуда — куда-то, где новости разлетаются достаточно быстро, а его внешность не будет привлекать к себе внимания.

Маг вошёл в город под звук собирающихся лавок и шелест убираемых корзин. Ставни ларьков, построенных прямо в нишах домов, где жили их владельцы, со скрипом запирались и защёлкивались на прочные засовы. Не то чтобы жители опасались чего-то. Присмотревшись, можно было заметить тусклый свет от замкнувшихся узоров на дереве, с крошечными кристаллами по углам рам. Заклинание, сохраняющее еду свежей на чуть больший срок, мерцало почти у каждой лавочки. Единорог усмехнулся. Городок казался простым лишь на первый взгляд. Среди жителей попадались и грифоны, бросавшие на него полные любопытства взгляды, присущие этим имеющим орлиное зрение покорителям гор. За углом минотавр доказывал что-то худощавому пони, решительно не соглашающемуся с предложением. Видимо спор шёл не в пользу быкоголового и тот раздражённо топал копытом.

Два единорога упорно пошли следом за Флэймом, едва он пересёк невидимую черту. Проверяя свою догадку, у дома с плющом маг свернул под арку. В небольшом внутреннем дворике, где очутился маг, стоял фонтанчик с застывшей в танце пегасочкой, державшей два веера. С них в довольно старую и успевшую зарасти листвой чашу падали вялые струйки чистой воды. Сделав несколько глотков и вытерев мордочку копытом, Флэйм оглянулся. Единороги или отстали или решили подождать, пока он выйдет обратно. Озорно улыбнувшись, он попробовал открыть одну из решётчатых калиток. Память редко ему изменяла, и похожие дома всегда имели проходной подвал для всякой снеди и напитков. Та скрипнула, но осталась запертой. Отыскав среди оставшихся дверцу с хлипкой щеколдой, он сломал её и спустился по ведущей в погреб лестнице.

Предчувствие не обмануло — разделённое арками приземистое хранилище бочек, ящиков с сухофруктами и вязанками сена, отдающее сухой прохладой, тянулось под домом, разветвляясь на короткие лесенки, позволяющие жильцам в любой момент спуститься за провиантом или просто сложенными вещами. Споткнувшись в полутьме о какой-то погнутый торшер, маг тихо помянул Дискорда и зажёг новый магический шарик света взамен потухшего.

Где-то наверху и чуть позади раздался едва слышный перезвон и голоса.

— Чем могу быть полезен? — дребезжащий голос старого пони донёсся до ушей Флэйма. — Заказы на огранку кристаллов принимаю завтра... всё завтра...

Что его спросили, Флэйм не расслышал, поспешив добраться до выхода. Провозившись с заклинившей дверью, он очутился на улице. Мираж была права насчёт магов Ордена в городе, но выбраться из него он мог только добравшись до торгового обоза. Идти пешком до следующего города, даже не понимая, где он собственно находится, ему совсем не улыбалось. Едва не шагнув из переулка, он замер, услышав голоса.

— Или эта штука требует проверки или я ничего не понимаю, — раздался хриплый, чуть запыхавшийся голос.

— Всплеск магии? Возможно, мы слишком долго её таскаем с собой. Всё таки это довольно грубая уменьшенная копия. Орден никогда не даст нам один из оригинальных уловителей магической эманации, — кисло возразил его напарник.

— А группе, отправившейся в Кристальную Империю, его дали, — с нотками зависти проговорил первый.

— Сравнил тоже, городок на краю леса и Кристальную, радуйся тому, что дали, — фыркнул обладатель второго голоса и вдруг, присвистнув, добавил. — Смотри, опять мигает. Сильный источник и где-то недалеко. Может нам повезёт его отыскать?

— Плюнь, завтра мы уже уезжаем, нет смысла находить причину застрять тут ещё на неделю. Два дня назад этот шарик тоже показывал "сильный источник", в итоге помнишь что было? — шорох возни смешался с гулким стуком копыт по мостовой. Небольшое эхо создавало ощущение, будто говорящие шли совсем рядом. Флэйм прижался к груде ящиков, благодаря Мираж за неприметную на фоне брошенного скарба накидку.

— Кусок кристалла на дне колодца со времен, когда тут ещё драконы летали... ты мне долго припоминать это будешь? — голос зазвучал тоскливо и в конце фразы раздался звук пнутой копытом банки. — Ты его хоть запаковал по всем правилам? Не хватало его ещё разбить по пути в Кантерлот. Путь не слишком близкий.

— О да, ведь это я чуть не утонул, промок, выглядел как болотное чудовище и пахну так же до сих пор, а тебя волнует целость этой древней штуки. Местный мастер, между прочим, вообще ничего про неё не сказал. — едко заметил первый. Их голоса стихли, и огненный маг осторожно высунулся из-за укрытия. Два единорога были теми, кто шёл за ним. Вскоре их нагнал небольшой обоз, набитый ящиками и мешками. Пузатая бочка торчала из-под них, поблескивая стальными обручами. — Всё закупили? Тогда отправляемся завтра с утра...

Дождавшись, пока маги Ордена скроются в проулке, Флэйм быстрым шагом направился в противоположную сторону.

Запряжённая в повозку диковинная птица с загнутым вниз клювом и туповатым выражением морды топталась на месте. Рывками поворачивая голову, она то рассматривала приоткрытую калитку, откуда земнопони таскал продолговатые ящики, то принималась чистить короткие крылышки, пригодные для манёвров, но уж точно не для полётов. Курьерский бегун заметил мага и коротко каркнув, качнул оперением на хвосте.

— Тихо, тихо, ну кто там ещё идет? Я уже отправляюсь, чего тебе? — земнопони, жующий тонкий прутик с кисточкой высушенных листиков на конце окинул взглядом мага.

— Подбросить до городка с железной дорогой и поездом идущим в... не важно куда, — проговорил Флэм, не поднимая капюшона.

— А, из магов этих? Отстал что ли или послали куда? — продолжая жевать кончик прутика, пони сбросил в повозку ещё один ящик и прикрыл бортик, защёлкнув боковые упоры. — Ну, подвести могу, только это битов стоить будет...

— Услугой за услугу не выйдет? — пожалев о потере кошелька, единорог поправил сползающую лямку сумки.

— Не-а, — покачал головой пони, карабкаясь на место кучера. Усевшись поудобнее он принялся деловито привязывать к верёвке початок кукурузы и продевать свободный конец через кольца на удочке, наклонно торчащей над головой дурашливо каркающей птицы. Учуяв висящую над головой еду, курьерский бегун стал нетерпеливо подпрыгивать, пытаясь его достать.

— А менее жадные до битов курьеры тут есть? — чувствуя, что медленно закипает, процедил Флэйм Блот. Магия внутри него булькнула, попросившись наружу, и кончик прутика земнопони вдруг выплюнул облачко дыма и затлел красноватой точкой.

— Эээ, нас это, магией не удивишь, — достав прутик изо рта и потушив огонёк о деревянный борт повозки, пони цыкнул на дёрнувшуюся от запаха дыма птицу. — Ладно, раз такой горячий, подброшу до одного городка. По пути будет, а потом ты своим ходом давай. Совсем уже маги обнаглели... сначала им редис в кредит давай, теперь подвози задаром, — разорялся пони, пока Флэйм взбирался по короткой лесенке. Очутившись под прочным тканевым навесом, он прислонился спиной к деревянной перегородке, уперевшись копытами в ящик. В повозке пахло сеном, смолой и какой-то терпкой зеленью, пробудив у единорога аппетит. Пошуршав в сумке и отыскав среди прочего свежее яблоко, он откусил сразу половину, тихо застонав, когда слегка свело челюсти. Переждав это ощущение, он медленно разжевал сочную мякоть.

— Ты сказал магией не удивить, это что ж за город такой? — наконец спросил маг, когда очертания города стали пропадать в дымке.

— Впервые тут? Из новых, небось. Каждый месяц присылают кого-то, будто у них сюда экскурсии, эх. Драконий Коготь это, не слыхал разве? Эт тут нашли кучу костей громадного дракона с сотни три лет назад, а под ними самоцветов множество и разных. Ну, так часть мастеров их шлифующих да в красивые оправы сующих тут и поселилась. К кладу ближе и от городской суеты подальше. Так городок и возник. Все сюда приезжают и ваши тоже. Одни за самоцветами, другие кости эти посмотреть. Хотя чего на них смотреть — огромные просто да на себе часть земли держат, будто свод пещеры, чудо, как про них диамантовые псы не пронюхали. Ну, или еды закупить. Ты местный редис видел? Явно не видел, иначе бы не молчал, — охотно трепался пони, покрикивая на бегущую плавными толчками птицу. Повозка дёргалась следом, но привыкшему пони это было безразлично, чего нельзя было сказать о пожалевшем о своём выборе транспорта маге. В промежутках, когда птица держала шаг ровнее, он прикидывал расстояния и ломал голову, как ему удалось очутиться так далеко от Гринлифа. — Вот там в бочке редис лежит, хочешь, попробуй, а то не дело, побывал в нашем городке, а редиса не пробовал. Да там в Кантерлоте скажи, мол, был и пробовал, редис хороший. Скажешь ведь?

— Как только доберусь, — буркнул маг, ощутив, как очередной рывок повозки заставил яблоко подступить к самому горлу. Осторожно выглянув в боковое окошко — прореху в ткани, обшитую грубой верёвкой, он чуть не позеленел от вида несущейся рядом обочины с редкими кустиками и стоящими кое-как столбами с цифрами. Каменистая дорога сменилась на землистую и пыльную. Трясти стало меньше. Курьерский бегун тянул повозку, вытянув вперёд шею, и время от времени раскрывал крылья, когда было нужно свернуть. Хвостовое оперение дёргалось и качалось, создавая безумную пляску из жёлтых, зеленоватых и синих продолговатых пятен.

Едва не надышавшись пылью, Флэйм уселся обратно. В небольшой бочке действительно лежал терпко пахнущий редис. Выбрав два корня, он положил их в сумку. Раз предложили попробовать, отказываться явно не стоило. Особенно пока тебя принимают за мага Ордена.

— Лаэтус уже говорить, нет выход, если не брать Лаэтус вместе, — оскалившись в улыбке, непривычной для этой каменной мордашки, ящерка удобно устроилась у оттаявшего валуна.

— Твой переводящий язык камень плохо работает или я действительно тебя не понимаю. Ты собираешься копать туннель? — вороной недоверчиво оценил лапы рептилии, но та отрицательно покачала головой. — Нет. Телепортируешь нас? Или скажешь, чтобы стена разошлась? Я, пожалуй, вообще уже ничему не смогу удивляться первую неделю или две.

Про себя вороной подумал, что первые пару недель он будет засыпать с трудом, особенно когда перед глазами вновь появится Диксди в состоянии нулевого поколения, с полыхающими глазами и жутким голосом, будто весь мир для неё невесомая пыль. Он невольно вздрогнул, но с неохотой признавал, что не стань Диксди нулевой, возможно, своды подземного мира стали бы его пристанищем до конца аликорнских дней. То есть навсегда. Ящерка недоумевающее глядела на него и лишь на предположении о расходящейся стене довольно закивала головой, прощёлкав что-то маловразумительное. Махнув на неё копытом, вороной пошёл к своим сумкам, когда позади раздался голос каменного существа с непривычно издевательской ноткой.

— Мягкий пони иметь знания и сила, как он говорить и не иметь возможность убрать лёд? — Лаэтус подобралась, будто собиралась разбежаться с места и взять лёд на таран. — Копать, нет. Убирать стена из застывший вода — да. Не прикасаться к мокрый вода. Каменный шкурка от вода зеленеть мох. Мох это гадко.

Скала под копытамм плавно дрогнула. Краем глаза Ван заметил появившуюся из пола колонну с глубоко уходящим внутрь жерлом. Камень наслаивался пластинками, подчиняясь вжатым в скалу лапам, становился толще и массивнее. Ящерка оставалась позади, задавая угол наклона этой неведомой штуки, и кристаллы на её запястьях и локтях загорелись сиреневым светом. Вместе с этим жеребец ощутил странное, словно весь туннель стал расплываться перед его глазами и подрагивать. Контуры всего окружающего его затрепетали и вспыхнули тем же оттенком, что и камни ящерки.

— Ван! В сторону!! — прочное кожаное крыло накрыло вороного, будто тяжёлое и плотное покрывало чуть раньше жуткого грохота. В ушах зазвенело, и зубы непроизвольно щёлкнули, когда его откинуло на груду камней. Сквозь треск осыпающихся камней и проходящую глухоту слышался вой ветра. Свежий, морозный воздух коснулся мордочки. Над ним, прорываясь через пляшущие звуки, пробился голос Диксди. — Ты могла его ранить!

— Мягкотелый не понимать Лаэтус. Лаэтус не копать ящер, я не из "копать руда", я... — послышалось долгое щёлкающее слово, которое Ван не понял. Впрочем, вслед за ним, певучим, но от этого не менее рассерженным тоном раздался голос Диксди, использовавшей язык своего народа. Крыло поднялось, и он увидел перед собой каменную мордашку с пристально смотрящими на него золотыми глазами. Они показались ему двумя стальными бусинами, холодно изучающими его из обрамлённых более мелкими чешуйками гранитных впадин. И даже сейчас она казалась намного изящнее жуткой морды Амергала.

— Лаэтус! Это грубо, — синяя пони проговорила отчётливее. Она стояла рядом, стряхивая мелкие камешки с крыльев и выковыривая из гривы щепки. — Извинись! Откуда нам знать ваши различия?

Собирающаяся возразить ящерка застыла с приоткрытой пастью, вяло шлёпнула хвостом и направилась туда, где была непроходимая стена льда. Ключевое слово в этом — "была". В некогда пропускающей только свет стене из замёрзшей воды пролегал круглый, чуть расходящийся к выходу туннель. Покрытые волнами стенки постепенно промерзали, делая ребристый пол вновь скользким и твёрдым. Застывшие во льду куски брёвен и рельс вырвало или погнуло, сейчас они торчали из стен прохода острыми зубцами. К копыту Диксди выкатилось измятое колесо вагонетки и упало с тусклым стальным стуком. Вороной, сглотнув, перевёл взгляд назад, где возле упавшей на пол колонны с растрескавшимся и почерневшим жерлом стояла Лаэтус, потирая лапки. Приняв жест за проявление удовольствия, Ван не сразу понял свою ошибку. На деле она пыталась унять дрожь от отдачи. С лап плавно осыпались повреждённые чешуйки, а позади колонны едва виднелся короткий след. Царапины от когтей, не давших ей улететь вглубь прохода. Над треснувшим жерлом струилась полупрозрачная нить пыли.

— Я... это... и часто ты такое делаешь? — удивившись, как отвратительно звучит его собственный голос, слегка приглушённый и при этом дребезжащий, спросил Ван.

— Лаэтус никогда так не делать. Лаэтус теперь голодна и... — не вдаваясь в детали каменная рептилия подобрала колесо, будто оно ничего не весило и, откусывая от него куски направилась к выходу. Клыки медленно, но верно прорезали металл, с хрустом исчезающий в тёмной глотке. — Если мягкотелый не понимать различия, мягкотелый всегда уметь спросить...

Подёргивающий ушком вороной, бросив на неё взгляд и подхватив сумки, отправился за ящеркой. Спрятав пустые фляги, Диксди зашагала следом за ним. Рептилия не врала насчёт выхода. Способ был грубый, но то, как он был исполнен, заинтересовало демикорна. Когда каменное жерло наполнилось внутренним светом и расчертилось короткими разрядами, "око-часы" словно взбесились, выводя предупреждающие знаки один за другим. Хуже того, часть из них была ей знакома, и помечалась как последние данные "режима сна", обязательные к просмотру. События связанные с нею, пока она спала и мир вновь плавал в фиолетовом тумане. В этом свете внутри жерла Диксди припоминалось и что-то ещё. Нечто настораживающее и заставляющее чувствовать беспокойство. Именно это чутьё рывком бросило её вбок, едва вороной оказался в отблесках света. Это же чутьё побудило её оттащить его в сторону, укрыв крылом. А потом смесь каменных обломков, внезапно ставшая бордового, переходящего в оранжевый, оттенка, обрушилась на лёд, проплавляя его, раскалывая и оставляя вокруг отверстия паутину из глубоко уходящих трещин, мгновенно сделавших ледяную преграду матово белой. Она видела похожее, но когда и где, не могла вспомнить. Решив разобраться с этим позже, Диксди бодро зашагала следом. Они покидали горы, и впервые она ощущала, будто нечто тянет её вперёд, в путь к чему-то давно её ждущему.

Выход из гор встретил её свежим и довольно прохладным ветерком. После туннеля, полного запаха гари от костра, это было приятно. Привыкнув к свету, Диксди заметила вороного стоящим у чудом сохранившегося барьера, ограждающего просторную каменную площадку с ведущими вниз ступенями и замершую неподалёку, словно статуя, ящерку. Та прикрывала глаза лапами, пытаясь смотреть через полупрозрачные когти. Подземной жительнице свет был в новинку, но синяя пони прекрасно её понимала, жмуря отвыкшие от дневного света янтарные глазки.

Сквозь белую завесу постепенно проявлялся их дальнейший путь — уходящие вниз ступени с небольшими плитами и темнеющий чуть дальше мост.

Древнее строение, переброшенное через глубокий провал с почти отвесными, обледеневшими и покрытыми сосульками выступами, синеватым силуэтом виднелось вдали.

Диксди спускалась по лестнице, развернув перед мордочкой одну из вынутых из сумки карт. Место, где они очутились, было незнакомым. От знаков или хоть каких-то ориентиров не осталось и намёка, а щедро рассыпанные куски укреплений тонули в снегу или очутились под более мелкими обломками. Это мог быть и один из перевалов или часть горных селений, брошенных во времена холодов вендиго. Чудом уцелевшие арки казались рёбрами огромного чудовища, и прозрачные сосульки только добавляли ощущения, будто они проходят через многочисленные пасти. Ящерка не особо радовалась снегу. Оставляя глубокие следы и колею от хвоста, она старательно выбирала места, где снега было как можно меньше. Если такое вообще было возможно в месте, где он был везде. Иногда вороной спрашивал что-то у Лаэтус, но та отвечала запутанно или вовсе молчала, будто не понимала вопроса. Уцепив из разговора фразу Вана, Диксди прислушалась.

— Все кто приходить во владения мой народ знать это... — прохрустела каменная рептилия, перепрыгнув сугроб и приземлившись на плоский кусок плиты — уцелевшую часть площадки, где обычно делали паузы между подъёмом и спуском по лестнице. — Много по много лет никто не проходить через арка с жидкий темнота. Кроме ящер, идущий наружу.

— Настолько давно, что встретили вы демикорна явно без нужного радушия. Что-то мне не показалось это частью приветствия, когда ваш каменный гигант цапнул Диксди за шею, — заметил вороной, и от его слов Диксди невольно дотронулась до горла копытом.

— Ван прав, я проговорила приветственную речь так, как это было записано в свитках, и всё же на миг мне показалось, будто я прочитала их не так, — добавила она, взглянув в сторону ящерки с ожиданием объяснений.

— Вы войти через давно забытый арка. У самая граница... Встретить главный по охрана то место. Ящер Фервенс. Он проверять, не тебя, а то чем ты быть, — ящерка заметила ржавый кусок цепи, плавно покачивающийся на вбитом в колонну кольце, и шагнула к нему. Старые звенья сопротивлялись не особо долго, но всё же заставили ящерку повозиться, прежде чем кольцо накренилось и выпало из колонны заодно с покрытым резьбой штырьком.

— Не понимаю, — растерянно проговорила синяя пони. — Как я могу не быть собой?

— В скалах жить хитрый чёрный тварь. Тварь, который принимать другой образ. Не чёрный с рогом, другой. Уметь жить на грани магии, становиться по повадке и слова как кто-то другой. Замирать и быть в темнота почти не видимым. Ты быть демикорн, не чёрный тварь, Фервенс сильно удивляться и пропускать. У ящер давно не быть демикорн. Со дня как Калиго прийти. Правда, потом он получать по морда, от Хранитель Скал. Все уйти вместе с ты... тобой, а он не остановить, особенно его, — ящерка кивнула в сторону Вана и откусила кусок от своей находки, тотчас выплюнув, выдыхая в морозный воздух облачко ржавой пыли. Цепь улетела в сугроб и провалилась под снег. — Невкусный металл, слишком старый, долго лежать среди вода и снег.

— Подожди, ты уверена? Это не могли быть чейнджлинги? — вороной поравнялся с ящеркой. В его голосе пробились нотки волнения. — В горах разве есть существа, способные принять другой облик?

— Лаэтус не знать, что такое "чей-нидж-лин-ги", не слышать такое слово раньше, — покрутила головой рептилия. Соскользнув с обледеневшей ступени, она вцепилась когтями в колонну, оставив на ней заметные следы. С поддерживаемой колонной арки сорвалось несколько сосулек и со стеклянным звоном упало вниз. — Эти бродить в заброшенный ход. Быть рядом и всегда уходить, если ты их видеть. Иногда они принимать другой вид. Старшие говорить они приходить иногда как мягкие пони, говорить то, что знать только живущие на поверхность и некоторый ящер. А потом они становиться... другими и пропадать. Когда все арки с жидкая тьма внутри закрыть, ящер ходить и проверять. Так Фервенс найти ты и сильная пони.

— В твоих записях случайно нет ничего о таких... Эй, ты в порядке? — Ван осёкся, заметив, как сбилась с шага Диксди, будто слова заставили её погрузиться в мысли. Вороной готов был поспорить, что слова ящерки не были пустым звуком для его спутницы. Его окрик выдернул синюю пони из размышлений, и она удивлённо посмотрела в сторону жеребца, успокаивающе махнув ему копытом. Обрывком сна перед нею возникли ряды с круглыми стеклянными сферами, с металлической полосой сбоку и чем-то похожим на замок. Они стояли в стенах, скреплённые полосками металла, некоторые пустые, но в других... Сколько не пыталась, Диксди не могла вспомнить увиденное. В тот самый миг, когда её глаза привыкали к темноте, крыло, появляющееся сбоку, перекрывало ей обзор и мягко подталкивало прочь от покрытых пылью резервуаров.

— Игнеус расскажет тебе об этом, когда придёт время. А сейчас чтобы я не видела тебя в этих местах, — грубовато прозвучал хриплый голос из прошлого. За ней захлопнулась стальная дверь и воспоминания выпустили её в реальность, где под копытами хрустел снежок и холодный воздух покусывал ушки. Впереди блеснули камни, и Диксди с интересом решила рассмотреть их поближе.

— Лаэтус... на тебе ведь не только самоцветы. Я вижу несколько камней негаторов магии, как это возможно? Они же распадаются, оказываясь на поверхности, — сменив тему, Диксди разглядывала спину идущей впереди ящерки. Среди крупных каменных чешуек, в выемках виднелась пара чёрных, уже хорошо знакомых кристаллов и чуть вытянутый, расположенный между первыми двумя, желтоватый негатор, похожий на ссыпавшийся с груди Вана. Обманчиво хрупкие грани тускло переливались на свету, загораясь внутренним светом и вновь угасая. — Зачем они тебе?

— Сильная пони не понимать? Когда к ящер приходить маг от Чёрный Единорог, ящер попадать в магия. Камень убирать магия, давать ящер воин уйти, полагаться на тело и сила. Сохранять жизнь... — внезапно в золотистых глазках сверкнул странный блеск, когда Лаэтус обернулась туда, откуда они шли. — Калиго делать так, чтобы такой камень расти в Лаэтус. Лаэтус быть маленькая, выйти из яйцо. Много потерять мысль, а потом стать... прочность. Лаэтус уметь растить камень в себе. Если камень ломаться, растить новый. Но надо есть другой камень и металл. Хороший камень и металл. Они делать Лаэтус прочность. Калиго обещать и сделать. Поэтому Калиго быть Королева ящер и стоять рядом с Амергал, как Хранитель Скал.

— Она не просто иммунна к магии, но ещё и будет становиться сильнее, поедая встречающуюся по пути руду? Просто чудесно! Это меня очень радует. Если вдруг на нас скастуют заклинание, мы можем смело сунуть её под него и сбежать, — воскликнул вороной и дёрнул крылом, едва не уронив свои сумки. Кажущаяся бесконечной лестница несколько раз разветвлялась, отходя покосившимися ступенями в сторону от небольших площадок, редко когда огороженных вменяемыми перилами. Даже там, где они были, жеребец не рискнул бы прислониться к ним.

— Слабый пони говорить странный слова, Лаэтус не надо совать ни под что, — внезапное веселье вороного слегка сбило ящерку с толку и она сбавила шаг, чтобы оказаться ближе к янтарноокой демикорну. Та слегка улыбалась. Фраза Вана не была лишена смысла. Непонятно как ящерка контролировала, сама того не зная, весьма неприятную вещь, но за всё время ни артефакты, ни другие предметы в сумке Диксди не потеряли своих свойств. Быть может, нужен более тесный контакт. Диксди задумчиво оглядела сумку. Ничего из лежащего там не годилось для проверки. Вместо этого под копыто попался черновой набросок письма, написанного ею в стоянке хаски. Бегло прочитав первые строчки, синяя пони обеспокоено подбежала к вороному.

— О, Алая! Принцесса Селестия уже получила письмо! Что если она поняла его не так? Я даже не знаю, сколько дней прошло... или знаю... — неуверенно она щёлкнула хвостом по ограничителю и вслушалась в певучие инитиумнарские слова. Видимо артефакт тоже выдал не совсем тот ответ, который она ожидала услышать. На её мордашке появилось удивлённое выражение, плавно переходящее в недоумевающее. В это же время позади раздалось пощелкивание, складывающееся в слова.

— Почему демикорн с другой глаза переживать и упоминать Горящую Крыльями? Селестия не быть сильная пони когда приходить к ящер. Нет пони, быть сильнее демикорн. Демикорн сильная пони и жёсткая пони. Сильная пони с другой глаза не переживать, — уверенная в своих словах заявила ящерка, осторожно обойдя залитый льдом кусок лестницы. Чёрный аликорн ей не нравился. Он заметно вернул себе уверенности, очутившись на поверхности, в сравнении с тем, как вёл себя в подземных коридорах. Ящерка следила за его движениями и действиями, никак не понимая, почему он ведёт рядом с изменившейся сильной пони так, будто способен служить защитой. Это казалось ей глупым. Во владениях ящеров его приняли за Пепельную Тень и это имя всегда пугало вылупившихся недавно ящеров. В идущем впереди жеребце не было ничего из того, что Лаэтус слышала от старших или от Амергала. Королева единственная, кто говорила странно, упоминая похожего на Вана жеребца. Интонации тёмной были сложными, будто она ненавидела и при этом отчаянно хотела его присутствия. Оба. Хранитель и Королева не давали понимания, как именно относиться к легенде среди подземного народа. Чёрный круп не был легендой. В глазах ящерки он был мягким пони и его роль по прежнему оставалась загадкой. Как и то, почему сильная пони, называемая им Диксди, убрала его в сторону. Ведь если он силён, ему ничего не стоило увернуться от залпа её...

Лаэтус внезапно поняла, она не успела придумать название своему умению. Сухо и щёлкающе засмеявшись, она прибавила шагу, чтобы не отстать от остальных.

— Принцесса Селестия — аликорн, поднимающая своей магией дневное светило, — наставляюще, и напустив на себя немного важности, ответил за Диксди жеребец, не упустивший из внимания явное недоверие к его словам у ящерки. Та смотрела на него так, будто изучала. С увязавшейся следом ящеркой их путешествие начинало казаться ему менее простой задачей. Вороной шагал за синей пони, сверяющейся с картой, и думал о том, как сделать путь легче. Ростом Лаэтус была выше песчаных ящеров, пусть и ненамного. Двигалась она тоже иначе, но несведущий об этом народе из пустоши не обратит особого внимания. Встретиться тут с кем-то из пустоши — слишком мало шансов. Растущие из тела камни — вот что могло привлечь внимание. Сияющие самоцветы и торчащие грани кристаллов сделают её предметом пристальных взглядов, едва они войдут в первый же городок. Пойдут слухи, и Орден заявится тут же. Значит, возвращение в Кантерлот придётся совершить другим маршрутом, возможно для начала уехав куда-то подальше. Опыт путешествий вороного подкидывал ему одну идею за другой, но часть из них была невозможна в принципе. Другая разбивалась о непредсказуемость самой ящерки. Её выходки будут проблемой, но верного решения у Вана не было.

Впереди показался мост, перекинутый через глубокое ущелье. Он начинался у двух покосившихся башен, не первое столетие борющихся за право стоять на самом краю обрыва. Еще две виднелись на его середине и последние на другом конце. Хотя в середине уцелевшей казалась всего одна из округлых башенок, ощерившаяся выехавшими из стен брёвнами и тёмная от следов пожара. Массивные ворота лежали на земле, давно покрывшись травой, выросшей посреди железной решётки. Всё, что осталось от некогда прочных деревянных балок, скреплённых между собой коваными полосами, торчало едва различимое под ковром из синеватого мха. Сразу за башнями начинался выложенный плитами мост.

Каменные арки, теряющиеся в плещущемся внизу полумраке, поддерживали огромную, и при этом ощущающуюся ветхой и ненадёжной, конструкцию. Низкие каменные бортики по обеим сторонам отвалились, зияя прорехами. Со стороны казалось, будто переправу с разных сторон понаоткусывали, оставляя шатающиеся камни в пазах, готовыми выпасть, едва удерживающий их лёд растает. Осторожно посмотрев вниз, Ван с удивлением заметил, что мост на деле был вырублен из целого куска скалы. Её словно уронили поперёк расщелины, обтесав до нужной формы и укрепив сложенными из крупных камней арками. Плиты, скорее всего в далёком прошлом, были покрыты узором, сейчас совершенно неразличимым в покрывающих их трещинах. Поделённый на две части расставленными через равное расстояние чашами, мост был достаточной ширины, чтобы позволить идти бок о бок сразу нескольким десяткам пони. Отыскавшая в чашах тусклые осколки кристаллов ящерка сразу же ими захрустела, задумчиво рассматривая темнеющие впереди башни.

Кроме этого по бокам стояли статуи. Похожие друг на друга, с грустью на мордочках, высеченные из камня аликорны смотрели на идущих мимо путников своими перламутровыми глазами. Не у всех из них они сохранились, оставив после себя пустые пазы, обрамлённые сетью трещин. Статуям недоставало и крыльев, обвалившихся под собственным весом во время особо сильных метелей или части рога. От некоторых остались только постаменты, сохранившие обломки в форме наподковников и части ног. С укором Диксди смотрела, как ящерка без всякого уважения к прошлому отправила в пасть один из кусков статуи. Тот ей по вкусу не пришёлся и был выплюнут в ущелье. Больше Лаэтус не пыталась пробовать изваяния на вкус, довольствуясь тем, что валялось под лапами.

— Наверное тут было когда-то красиво, но на карте этого места нет, — сказала Диксди, входя в тень от башен. Основанием они уходили в ущелье, упираясь на скалистый гребень, а их зубчатая верхняя часть осыпалась и выглядела как оплавленный край свечи. Окна давно лишились ставен и теперь поблескивали сосульками. Прикрытые снегом ступеньки вели внутрь через распахнутую дверь, и там, как и снаружи, царило запустение. — Это может быть переправой, но она должна быть намного левее. И для переправы мост слишком... большой.

— Не могу не согласиться, — отозвался вороной, пропустив вторую часть её фразы. Он зачарованно разглядывал каменные фигуры, гадая причину, почему их расположили на мосту. — Интересно, может этот мост дань визиту принцессы Селестии? Каменная мордашка вроде упоминала её визит сюда. Нет, слишком ветхий. Скорее всего, это построили ещё во времена первых аликорнов. Удивительно, как он до сих пор стоит. Жаль, что никого не осталось из тех, кто создавал такую красоту.

Конструкция дрогнула под копытами, вынудив вороного прижаться к плитам, а Диксди шагнуть к башне и вжаться в стену. Лаэтус вцепилась когтями в камень, опустившись на все четыре лапы и крутила головой из стороны в сторону. Дрожь прекратилась, и теперь слышались затухающие потрескивания ломающегося льда и занимающих новое место секций моста. Видимо цельность куска скалы была обманчивой или её декоративная облицовка собиралась вот-вот осыпаться вниз, заодно с незадачливыми гостями этого места. И то и другое Вана не устраивало. Ползком он добрался до кажущейся крепкой арки между башнями.

— Мягкий пони бояться высоты? — цепляющаяся за камни лапками ящерка ловко перебралась через приподнявшуюся плиту и очутилась у входа в другую башню, рассматривая что-то в полутьме внутренних помещений.

— Мягкий пони плохо летать, — едко заметил вороной, ощущая, как предательски задрожали копыта, едва он представил себе глубину ущелья, над которым они все находились.

— Он иметь крылья, — пожала плечами ящерка, не то упрекая его, не то пытаясь задать вопрос. — Но плохо летать. Мягкий пони быть странный.

— А тебя вроде это не беспокоит? — огрызнулся вороной, осторожно поднимаясь на ноги.

В ответ рептилия покачала перед его носом когтями, не утруждая себя объяснениями.

Диксди собиралась что-то сказать, когда в боковом зрении одна из статуй шевельнулась, распахнула крылья и нырнула в пропасть. Сглотнув и повернувшись, она увидела, как статуя возникла на прежнем месте. Холодная, твёрдая и припорошенная снегом, как за секунду до этого.

— Думаю, будет очень хорошей идеей, если мы покинем это место и сделаем это как можно скорее, — тихо проговорила Диксди, насторожив своим поведением жеребца, ставшего оглядываться по сторонам в поисках причины её внезапного беспокойства.

Другая, смотрящая вперёд слепым взглядом, статуя, лишённая крыла и части рога, едва демикорн повернула голову, внезапно раскрыла рот в беззвучном крике и вновь вернулась в прежний вид. Нехорошее предчувствие прошлось холодком по спине демикорна. С опаской обернувшись, Диксди увидела с десяток застывших в попытке сделать ещё один шаг аликорнов. Почти одинаковых, если бы не разного рода повреждения. Сколотые мордочки, пеньки рогов, отсутствующие части грив или ушек. Наваждение пропало едва синяя пони моргнула от порыва морозного ветра. Статуи вернулись на свои места. Не спуская с них взгляда, фиолетовогривая медленно попятилась. Позади послышался обеспокоенный голос Вана и хруст камней под лапами ящерки.

— Мне кажется, эти статуи шевелятся, — тихо проговорил чёрный аликорн, оказавшись рядом. Вороной медленно переводил взгляд с одной статуи на другую, и едва какая-то из них оказывалась в боковом зрении, покрытый трещинами камень оживал, двигался, потягивался и менял выражение на невозмутимых мордочках. Аликорны шевелили крыльями, переступали с ноги на ногу, беззвучно открывали рты, вглядываясь перламутровыми глазами в гостей этого места. Мигнувший от холодного порыва ветра, Ван обнаружил одну из статуй прямо перед собой и со сдавленным криком отпрыгнул назад. Протерев глаза, он увидел изваяние на прежнем месте и нервно дёрнул крылом, понимая, что происходящее не слишком нормально. — Причём делают это, когда на них не смотришь.

— Тебе не кажется, я это тоже вижу, — Диксди шла, стараясь не выпускать из виду статуи. — Это не стражи, статуи слишком изящны, чтобы удерживать в себе печати...

Держась друг друга, они медленно вошли под арку, образованную башнями и оказались на другой половине моста. За полосой тени, по покинутой ими части переправы, рывками появлялись медленно бродящие из стороны в сторону каменные скульптуры, будто потерявшие их из виду. Но стоило сфокусировать взгляд, как они пропадали и появлялись на своих постаментах, словно ничего не было.

В завывание ветра в пустых бойницах башен вплёлся скрежещущий звук. На поверхности моста медленно проявлялись глубокие царапины. Как следы от когтей, по камню ползли трещины, выплёскивая облачка пыли. Солнце на мгновение скрылось, и в упавшей на мост тени, скрутившись из вихрей сдуваемого с башен снега, проявилась огромная фигура, падающая в пропасть и отчаянно цепляющаяся когтями за мост. Три едва различимые пары глаз оставили за собой быстро гаснущие полосы холодного света.

С шипением и клацканьем ящерка отпрыгнула в сторону, когда призрачный коготь процарапал рядом с ней глубокую борозду и, отломав часть ограждения, пропал из виду.

— Лаэтус не нравится это место... — каменная рептилия обернулась и, встретившись взглядом с вставшей почти вплотную статуей, замахнулась лапой. Кристаллические когти прошли сквозь воздух. Там, где секунду назад стояла распахнувшая пасть скульптура, тянущая к ящерке копыта, никого не было, а высеченный из скалы аликорн вновь оказался на своём округлом постаменте, изображая из себя часть ограждения моста. — Лаэтус хотеть сьесть этот каменный штука, когда штука не двигаться.

— Мне кажется это будет плохая идея, — почти шёпотом заметила синяя пони. Статуи шевелились, замирали и возвращались на место, едва на них переставали смотреть или напротив, вглядывались слишком пристально. — Этот мост... на карте должны были его отметить.

— Не удивлюсь, если это просто не успели сделать, — Ван медленно шагал прочь от башен, постоянно оборачиваясь, и не позволяя статуям быть слишком долго вне его поля зрения. Приходилось постоянно вертеть головой. Несколько раз, он обнаруживал статую так близко, что мог прижаться к ней носом, если бы та не пропадала и не возвращалась на своё место. — Долго ещё идти? Я так себе шею сверну...

— Башни уже близко. Раз они потеряли нас у тех ворот, значит их что-то удерживает на определённом месте, — рывками переводящая взгляд из стороны в сторону Диксди перепрыгнула через прорезавшую каменную плиту борозду и отпрянула от оказавшегося рядом с нею каменного аликорна. Потерявшая часть оперения, она тянула к Диксди крылья, словно желая обнять и притянуть к себе. Как и раньше, под пристальным взглядом она дрогнула и появилась на прежнем месте, никак не показывая своих способностей шевелиться. — Изваяния начали двигаться, когда мы вошли на мост, возможно как только мы сойдём с него, они отстанут.

Идущий впереди вороной замер, присматриваясь к чему-то лежащему у самого ограждения в груде каменных обломков. Выглядящий знакомо предмет отвлёк его внимание от оживающих в боковом зрении статуй. Зажатый в металлической, слегка погнутой оправе, ровный спил чёрного камня пугающе напоминал зеркало из комнаты аликорна. Ещё одно такое? Вороной медленно подошёл ближе. Гладкая поверхность превращала редкие снежинки в крошечные капельки, стекающие вниз и пополняющие собой застывшие лужицы. В ней отражался он, а не кто-то другой, а вот вместо моста там была широкая упавшая скала, частично разрушившая два торчащих со дна ущелья шпиля. Обернувшись, Ван увидел башни, но вместо них в зеркале отражались только каменные основания с редкими стойкими к холоду кустиками. Поверхность скалы покрывали огромные царапины, и они совпадали с трещинами на плитах моста. Рядом появилось отражение настороженной Диксди, и идущей чуть прижавшись к земле ящерки. Как и у его отражения, их контуры дрожали и мерцали, покрываясь рябью будто земля в отражении мелко тряслась.

— Или я чего-то не понимаю, или на самом деле тут нет моста, — тихо произнёс он, привлекая внимание синей пони к своей находке. — Смотри, в этом осколке тоже его нет.

Он указал на ещё один чёрный обломок, в котором вместо башни виднелась приплюснутая часть поднимающейся со дна ущелья скалы. Подняв его телекинезом, он покрутил его, стараясь держать так, чтобы окружение отражалось в нём. И почти все, что Ван видел вокруг, отсутствовало в зеркале или было совершенно другим. Медленно шагая и оглядываясь по сторонам, он лишь в отражении обнаружил провал и обошёл его стороной. Вскоре он нашёл вторую раму с мелкими обломками чёрного зеркала. В отличие от первого оно разбилось от хорошего удара, превратившего всю нижнюю часть в месиво из металлических вензелей и декоративных элементов. Вспомнив о статуях, жеребец в последний момент оторвал взгляд от тёмной поверхности и, повинуясь чутью, повернул осколок к возникшему перед ним аликорну. Потрескивая, будто быстро замерзающая вода, изваяние замерло и его перламутровые глаза потемнели.

— Диксди, бери обломки, они заставляют их застыть... — бросил через плечо вороной, поймав в отражение ещё одну шагнувшую к нему статую. Сбоку, удерживая в телекинезе сразу несколько чёрных осколков поменьше, шагнула Диксди. Каменные скульптуры с сухим треском появлялись и застывали, но ненадолго. Стоило им отойти, как высеченное из скалы оперение начинало хрустеть, шевелиться и пернатые изваяния пропадали, чтобы вновь появиться на своих постаментах ожидая момента, когда на них не будут смотреть. — Кажется это временное, старайся поймать их до того как они подойдут слишком близко!

— Старый ящер говорить видеть такое раньше, но Лаэтус считать это выдумка, — проклацала сбоку ящерка, ловко избегая прикосновения застывающих фигур. Её голос показался вороному приглушённым. — Он говорить о...

— Если мы не поторопимся, что-то плохое случится с нами, — ощущая странную уверенность в этом, проговорил Ван, поймав в отражение ещё одну статую, очутившуюся перед ним, едва он моргнул. Диксди справлялась лучше, поджав губы и сосредоточившись на управлении осколками, она ловила сразу несколько статуй, и потом медленно обходила их, стараясь не касаться. Вороному это показалось разумным.

Статуи всеми силами тянулись к ним явно неспроста. Среди них выделялась только одна. Высеченная из более светлого камня с медными прожилками, с единственным уцелевшим рубиновым глазом и пересекающей грудь трещиной, она держалась в стороне, появляясь и пропадая едва её пытались рассмотреть. Позади витого рога тускло блестела слегка повреждённая диадема, переливающаяся искорками на гранях прозрачных кристаллов, овальных молочных камней и иссиня-черных брусков не то металла, не то отшлифованных самоцветов. На левом копыте серебрился вытянутый браслет с расколотым коричневым камнем. На миг Диксди показалось, будто по нему скользят знаки, но изваяние пропало едва она попыталась приглядеться к браслету повнимательнее. Чёрный осколок поймал ещё одного аликорна с отсутствующей передней ногой и недостающим куском высеченных из камня локонов хвоста. Вздрагивая и распахивая пасть, он продолжал ещё несколько секунд тянуться, прежде чем потрескивание прекратилось и он застыл. Плавно обогнув его и его замершую рядом копию, Диксди быстро зашагала к становящимся всё ближе башням.

Под копытами хрустнул камень и, отдавшись холодом в её теле, мост пересекла ещё одна борозда. Массивная тёмная туча из внезапно сорванного с гор снега накрыла мост, погрузив его в серую мглу, изредка расцвеченную небольшими пятнышками пробивающегося солнца. Скрежет пробивался через вой поднявшегося ветра, и в нём утонул крик вороного.

Диксди осталась одна, не различая под копытами дороги и потеряв из виду башни. Грохот камней заставил её прижаться к мосту, мелко задрожавшему, будто тысячи копыт одновременно замаршировали по нему. В полумраке снежной бури скользнули три пары огромных глаз, застывших над изумлённой демикорном, и распались на десятки холодных росчерков, будто кто-то поджёг осколки магического кристалла и швырнул их в воздух. В петлях носящихся по воле ветра снежинок медленно вышла светлая статуя, молчаливо смотрящая на демикорна единственным глазом.

— Что тебе надо!? — попыталась перекричать вой ветра Диксди, стараясь не выпускать из поля зрения медленно, чуть прихрамывая, идущую к ней статую. Где-то вдалеке крикнул вороной. Сбоку скользнул огонёк похожий на самоцветы Лаэтус, но они не слышали ни ее, ни друг друга.

— Что тебе надо... — мелодично повторила красноглазая статуя, сделав ещё шаг.

— Что ты хочешь от нас? Почему тебя нет в отражении? — снег плеснул в глаза Дикди, и она прикрыла их всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы статуя очутилась ещё ближе.

— Что ты хочешь от нас... тебя нет в отражении... — статуя дёрнула крылом и посмотрела на своё оперение, где среди каменных перьев показалось несколько стальных клинков.

— Мы просто хотим пройти по мосту! Пропусти нас, кем бы ты ни была! — тёмный осколок зеркала вспыхнул голубым светом и рассыпался от едва заметного движения. Оставив царапину на щеке Диксди, мимо пролетело одно из лезвий.

— Мы просто хотим... кем бы ты ни была... — вновь зазвучал мелодичный голос и коротким рывком изваяние оказалось рядом с синей пони, почти касаясь её носа своей мордочкой. Вблизи камень не был таким ровным и белым. В трещинах виднелась пыль. Отсутствующий глаз на деле был просто покрыт вездесущим мхом, проросшим в выемке, и красные грани его едва виднелись под синевато-серыми листиками. Из трещины свисали горные вьюнки, с тонкими узкими листьями, похожими на иголки. Копыто с браслетом поднялось выше и потянулось к щеке Диксди, где алела царапина. — Мы просто хотим... кем бы ты ни была... Мы просто хотим... кем бы ты ни была... Мы просто... хотим...

Ощутив отнимающее силы прикосновение, янтарноокая завела лезвие вбок и, зажмурившись, нанесла удар снизу вверх, целясь в пугающую статую, красноватый глаз которой горел всё ярче...

Лезвие со скрежетом увязло в чём-то прочном. Сбоку раздались возмущённые щёлкающие звуки, и Диксди открыла глаза, чтобы увидеть застывший кончик своего рога в дюйме от груди аликорна. Вороной же, стоящий над почти завершённой магической схемой, пытался убрать с горла крепко сжимающую лапу. Он что-то невнятно прохрипел, указывая глазами вниз. Между ними застыла Лаэтус, левой лапой удерживающая иззубренное лезвие рога, а правой горло вороного. Золотистые глаза тускло поблескивали в лучах солнца.

— Вы оба творить странная штука, когда подняться снег. Лаэтус едва не опоздать, вы кидать Лаэтус одна и побежать в разная сторона, — сухо проговорила ящерка.

— Отфпусшти мня... — прохрипел Ван. Хватка разжалась, он уселся рядом со схемой и стал растирать копытом шкурку под челюстью. — Ты меня чуть не задушила... Что на тебя нашло?

— Лаэтус не понимать. Мягкий пони и сильная пони вдруг напасть друг на друга и Лаэтус прийти помочь, — пожав плечами, заявила каменная рептилия.

— Где статуя с красным глазом и... в диадеме... — переводя дыхание проговорила Диксди, не то спрашивая, не то размышляя вслух.

— Хочу задать тот же вопрос, — отозвался вороной. — Почти закончил заклинание, когда меня схватили за горло.

— Лаэтус не видеть статуя с красный глаза. После буря не видеть ходящий статуя, — ящерка махнула лапой в сторону ограждения с в основном пустующими пьедесталами. Куски высеченных из камня накопытников, изгибы хвоста или с трудом различимые остатки того, что было скульптурами, среди которых всего несколько сидящих и смотрящих друг на друга статуй были относительно целы. Диксди оглянулась назад. На пройденной стороне моста тоже виднелось всего несколько статуй, и ни одна из них не шевелилась, как бы демикорн не старалась найти нужный угол зрения. Всё это казалось наваждением, если бы не распадающиеся на синеватые крошки куски чёрного зеркала.

— Лаэтус, ты сказала, старый ящер говорил об этом месте, что именно он рассказывал? — вороной осторожно стёр схему прежде, чем случайная линия превратит заклинание в непредсказуемый всплеск магии.

— Лаэтус не говорить такое. Она помнить бы, если говорить. Лаэтус идти рядом с мягкий пони и сильная пони, когда они начать идти странно и брать в невидимый копыто чёрные куски, а потом вдруг напасть друг на друга. Лаэтус не понимать, но решить остановить оба пони от драка, — в золотистых глазках рептилии сложно было понять удивлена та или просто пересказывает, как всё было. — Почему мягкий пони спрашивать?

— Это место и правда дурное, — сдавленно проговорил аликорн, поднимая брошенную в сторону сумку. Он точно помнил, что она ему мешала, когда странная статуя вдруг оказалась рядом и... Мысли вороного оборвались, едва его взгляд наткнулся на застрявший в камне кусок лезвия. Тронутый узором ржавчины и свежими царапинами, он торчал в камне, заканчиваясь кольцом с небольшим грузилом и обрывком тонкой цепочки. Рядом послышался судорожный вдох. Диксди смотрела на лезвие с испугом, прижав копытце к щеке, где на шкурке виднелся красноватый след пореза.

Молча кивнув друг другу, они быстро зашагали к виднеющимся впереди башням, желая как можно скорее уйти с этого моста. Следом, чуть царапая камень, скользила склонившая вперёд мордочку ящерка, почти касаясь передними лапами земли. Заросшая кустарником и мхом, с белыми шапками снега сверху и чёрными провалами бойниц, арка ворот между двумя башнями встретила их будто часть челюстей огромного дракона. Ржавые зубья поднятой решётки, перекосившейся и застрявшей, угрожающе нависли над их головами. Звук шагов сменился с каменного цокота на мягкий шелест приминаемого мха, разросшегося на остатках упавших створок с торчащими дугами погнутых стальных полос. Лишь оказавшись на другой стороне моста, они, отдышавшись, обернулись и с трудом подавили удивлённый возглас.

За покосившимися стенами дозорных башен и аркой вместо моста виднелась тонкая полоска скалистого остова с едва держащимися плитами и огромными провалами там, где не так давно они прошли. Несколько десятков уцелевших статуй, смотрящих друг на друга, казались старше и темнее от покрывающей их сети трещин и узоров мха. Несколько едва держащихся камней обрушилось в пропасть, попутно увлекая за собой несколько своих квадратных собратьев.

— Кто как, а я обратным путём возвращаться не хочу, — заявил вороной, с ужасом понимая, что им повезло сверх меры.

— Соглашусь, пожалуй, — тихо пискнула Диксди, которой даже в голову не пришло, что случись обвал, она бы просто могла открыть крылья и полететь.

— Лаэтус не идти назад. Лаэтус там уже быть, — невозмутимо проговорила ящерка, рассматривая ступени, ведущие вниз, между покосившимися колоннами и изогнутыми стенами пристроенных к скалам домов. От них остались только руины, но даже в них можно было переждать непогоду, случись такое в пути. Судя по тёмным пятнам копоти, когда-то давно так и поступали, разводя костры и согреваясь.

— Лаэтус нельзя это жевать. Лаэтус нельзя то жевать. Лаэтус хочет жевать, она есть голодать, сильная пони понимать это? — бормотала бредущая вдоль рельс ящерка. Железнодорожный путь обнаружился в конце длинных переходов и двух коротких туннелей, пробитых в скалах и украшенных у входа статуями диковинных птиц, сомкнувших крылья над сводом. Судя по внешнему виду, железнодорожными путями ещё пользовались, и вороному с Диксди пришлось не раз оттаскивать ящерку от них. В итоге Лаэтус пришлось довольствоваться подобранными болтами и кусочками металла, изредка валяющимися на обочине. Очередная гайка оказалась слишком ржавой, и ящерка вышвырнула её в кусты.

— Обещаю, когда мы окажемся в более-менее приличном городе, я отведу тебя в алхимическую лавку или кузню, и ты выберешь себе металлов по вкусу, — Ван шагал по утрамбованной земле. В низине, где были проложены пути, погода оказалась лучше, и солнце приятно грело шкурку. Небольшие сугробы удавалось обойти прямо по рельсам, не рискуя проморозить копыта. — Только если доберёмся до Кристальной, постарайся не жевать дома. Не думаю, что их жильцы будут этому очень рады.

Диксди цокала прямо по шпалам, гадая сколько времени займет путь до ближайшего городка или поселения. После моста желание верить карте пропало, и она решила согласиться с предположением вороного, что дорога куда-то да и приведёт. Переведя взгляд на Лаэтус, демикорн задумалась. Пройдёт немало времени, прежде чем ящерка станет ростом с остальных ящеров, а ещё через век-другой возможно сравнится размерами с тем огромным ящером с зелёными глазами, встретившим их в своих владениях. В голове кружился туман с обрывками событий, никак не желающими соединяться между собой. Удар, тесная каморка и механические голоса, жар от чего-то вязкого и сковывающего движения. Перед глазами скользнул размытый облик раненого Вана, смотрящего на неё с испугом. Сейчас он вёл себя как прежде, но почему-то это не казалось ей просто дурным сном. Он скрывал, но иногда в его взгляде читалась осторожность, будто во время сна с ним случилось куда больше, чем он рассказал. Очнувшись от размышлений под звук пережёвываемого стального прута, она проговорила:

— Боюсь, дома она всё-таки погрызёт, — едва заметное шевеление тени позади появилось и пропало, вынудив Диксди настороженно осмотреться. — Надеюсь хотя бы с тех сторон, где это не будет заметно.

Покосившийся кусок стены с высокой аркой, собирающий возле себя сугробы снега, показался Диксди знакомым. Вытащив из сумки помявшуюся карту, она расстелила её на ближайшем камне, отмечая линии копытом. Отыскав нужную точку, она улыбнулась. Окружающее снова становилось похожим на изображённое на карте.

— Это старые объездные пути Кристального Королевства. Они идут до сквозного грота южнее, а в эту сторону должны быть несколько перевалочных станций. Одна из них прямо тут, — не отрывая глаз от свитка, Диксди ткнула копытом в сторону едва различимых руин и лежащей в канаве водонапорной башни. — Мы же вышли вот тут...

Кончик копыта прижался к едва заметной линии.

— Будет просто отлично, если следующие станции или посёлки будут более оживлённые, чем этот. Иначе я уже начинаю завидовать нашей телохранительнице, — доставший пресную лепёшку, Ван жевал ее, запивая остывшим кофе, воспользовавшись краткой передышкой. Лаэтус же с удовольствием обшаривала обломки каменной кладки, пробуя на вкус камни и куски железа.

— Чуть южнее должна быть станция хаски, но до неё идти дольше, — продолжала янтарноокая, изучая карту, занятное слово отвлекло её от блёклых линий на пергаменте. — Как ты её назвал?

— Лаэтус? Телохранительницей. Сама посуди, — Ван склонился к уху синей демикорна и уже тише зашептал, поглядывая в сторону роющейся в руинах ящерки. — Она остановила твой рог и меня до того, как моя магическая схема была готова. На мосту она единственная не попала под этот... мираж. Даже твой ограничитель ничего не сделал. Вдобавок она просто ходячий негатор магии. Знать бы ещё, что у неё в мыслях на самом деле... кроме желания не дать тебе погибнуть до того, как она отведает стража. А до этого момента она видимо собирается пробовать все, что похоже на камень или металл.

Где-то вдалеке послышался тихий свист парового гудка, и встрепенувшаяся ящерка настороженно огляделась, задрав вверх мордочку.

— А вот паровоз ей точно придётся по душе, — с улыбкой и уже громче добавил вороной, следя как короткими прыжками кажущаяся тяжёлой Лаэтус приближалась к ним. Со стороны, откуда они шли, вновь раздался гудок, и шпалы под копытами мелко задрожали. Вдалеке появилось облако пара и дыма, из которого высунулся тупой нос поезда с круглым щитом, прикрученным гайками. В центре красовалась незнакомая эмблема: земнопони держащий в копытах кирку, готовый ударить по угловатому куску руды. — Особенно грузовой. Лаэтус, надеюсь, ты хорошо прыгаешь.

Присматриваясь к приближающемуся составу, Ван отчаянно желал, чтобы там оказались вагоны с открытыми дверьми. И когда похожий на нужный вагон появился в отдалении, вороной с ужасом заметил светлую фигуру. След в след за ними, медленно, делая остановки, но, не спуская с них глаз, шла светлокаменная статуя, чуть подволакивая утяжелённые лезвиями крылья. Глаз полыхал лиловым блеском и искрился в лучах солнца.

— Надеюсь, мы все хорошо прыгаем... Диксди, как только я скажу — влетай в вагон! — крикнул он заметившей погоню янтарноокой. Демикорн пятилась назад, рассматривая жутковатое изваяние, не веря своим глазам.

— Но... как... Мы же покинули мост!!

— На поезде мы от неё оторвемся, чем бы она ни была! — вороной добавил шагу, когда чихающий дымом паровоз поравнялся с ними и стал проезжать мимо. Вагоны скользили сбоку, и жеребец едва не упустил нужный вагон. Деревянный, укреплённый полосками металла он приближался с раскрытой дверью, оставляя за собой тонкий след выдуваемой соломы. — Сейчас!!

Перемахнув через отсыревшую перекладину, он выбил её копытами и протянул копыто Диксди. Помогая себе крыльями, демикорн вцепилась коготками в вагон и, скользнув поножами по кованой опоре, оказалась внутри, с лёгким испугом смотря на удаляющуюся статую аликорна, не сумевшую идти быстрее.

— А как же Лаэтус? — она скользнула взглядом по вагону, увидев только покрытого соломой Вана и вязанки с хворостом, сброшенные по углам. Ответом был гулкий стук в соседнем вагоне. Поезд легонько качнуло.

— Сомневаюсь, что она так быстро от нас отстала бы, — вороной открыл дверь из вагона в вагон и чуть не поскользнулся на разбросанных по полу досках. Жмурящая золотистые глазки ящерка была там, снимая с когтей куски дерева. В пробитой бреши тихо завывал ветер, занося с собой рой белых снежинок. Ван был готов поспорить, на этот раз рептилия видела то же, что и они, иначе почему она осторожно смотрела туда, где пропадали из виду руины городка.

— Дверь быть запер... закрыта, — коротко объяснилась она, поднимаясь с прогнувшегося пола.

— Видишь, она в порядке, — вороной растянулся на тонком слое сена, вспоминая, как уже совершал подобное путешествие впервые от Гринлифа до Кантерлота. Позже он предпочитал нормальные поезда с удобными вагонами и возможностью перекусить в пути, но сейчас путешествие отдавало романтикой, а избавление от необычной погони будоражило кровь. Как в прежние времена.

Диксди же смотрела из двери назад. Туда, где в клубах дыма окончательно исчезла статуя с моста, беззвучно говорящая что-то им вслед. Стряхнув с гривы снег и устроившись у вязанок, она стала рассматривать ограничитель. У неё было много вопросов и пришло время их задать единственной вещи, у которой были ответы.

От колёс раздавался размеренный стук, сквозь который едва слышно доносилось тиканье часов. Вместе с ним Диксди вслушивалась в свои ощущения, прикрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на расплывчатых образах в малиновой дымке.

13. Передышка перед путешествием, соперница из тумана и мотивы камнежорки

Измотанные герои добираются до гостеприимного городка, где обнаруживают неприятные новости из свежих газет. Старый контрабандист и авантюрист Тромпетер получает новый заказ, ещё не зная, во что его втягивает наниматель, но после неудачи в заброшенном лесном городке дело принципа вернуть себе репутацию. Аргента, серебристая трехсотлетняя чародейка, использует карту старинных мест, чтобы сократить свой путь. Однако не всё идёт по плану и в одном из таких точек на карте её ожидает неприятный сюрприз. Вороной не испытывает доверия к новой попутчице, понимая, что из них троих он единственный не имеет древних корней и Лаэтус куда ближе к демикорнам... чем хотелось бы быть ему самому.

— Мы просто хотим... кем бы ты ни была... Мы просто хотим... кем бы ты ни была... Мы просто... хотим... — Раздался тусклый, чуть скрипящий и безжизненный голос, вырывая из снежной мглы потрескавшуюся статую аликорна с ярко горящим красным глазом под чуть помятой и съехавшей в сторону диадемой. Ажурное украшение, частично потерявшее изящные детали и покрывшееся мхом, ловило на грани ещё уцелевших камней яркое свечение и разгоралось, будто кто-то плеснул на гриву статуи остывающие угли. От ощущения соскальзывающего по льду копыта, Диксди дёрнулась и очнулась, уставившись непонимающим взглядом на Вана. Тот осторожно тряс её за плечо.

— Кошмар приснился? Мы уже подъезжаем к городу, и не думаю, что стоит привлекать внимание к вагону, рядом с которым ещё один, с огромной брешью помимо двери, — тихо прошептал он, прижав к её мордочке копыто и кивнув в сторону замедляющегося вида снежного пейзажа в щели между досками. — Сойдём до того, как поезд окажется на перроне, и смешаемся с остальными приезжими. Пока не узнаем, кто и чем тут дышит, и не раздобудем для нашей спутницы наряд, нет смысла ходить по улицам в открытую.

— Мфемпфе нефпмпе, — невнятно проговорила синяя пони и повторила, едва покрытое соломинками копыто дало ей свободу. — Статуя не выходит из головы. А где Лаэтус?

— Нашла ящик с железными прутьями и хрустит ими как сырыми спагетти. Кто-то явно заметит недостачу, но меня она не слушает, так что тебя всё равно бы пришлось будить, — виновато улыбнувшись, Ван кивнул в сторону соседнего вагона, где виднелся каменный хвост ящерки.

Диксди тряхнула головой, отгоняя в сторону навязчивый сон и обрывки воспоминаний, явно не принадлежащих ей. Зал, длинный и холодный коридор, едва различимые силуэты за покрытыми инеем окошками и открывающаяся дверь, за которой она никак не могла рассмотреть что-то стоящее, покрытое белым снегом и ужасно знакомое. Знаки на ограничителе мгновенно загорались красным, и поток образов, отдающих малиновыми оттенками, прекращался. Но до этого в пустых коридорах раздавались голоса и оба были ей знакомы. Две наставницы, оставшаяся с нею до последнего и покинувшая народ десятилетиями ранее, говорили о чём-то, будто пытаясь убедить друг друга в своей правоте. Ей отчаянно хотелось услышать всё целиком, но, сколько бы она не пыталась добежать до них, за углом никого уже не было, и голоса вновь звучали в отдалении, приглушённые каменными стенами и едва различимыми, полуприкрытыми дверьми. Перейдя на отчаянный бег, она почти настигла источник голосов, когда под звук распахнувшейся стальной створки они окончательно стихли, оставив Диксди в тишине на краю зала. В самом центре стояла похожая на неё фигура, тускло переливающаяся фиолетовым пламенем, внимательно всматривающаяся в почти чёрную панель, будто поглощающую любой свет. На поверхности скользили знаки, складываясь в столбцы и выстраиваясь в причудливый узор. Отовсюду зазвучал перестук шестерней, плавно вращающихся где-то в скрывающем отдалённые предметы полумраке. Впереди, за фигурой, плавно проявился огромный механизм, медленно вращающий массивное зубчатое колесо. Оно замирало круглыми отверстиями напротив небольших выемок с мерцающими в глубине самоцветами. С каждой остановкой камни разгорались и вновь угасали, отдавая свою силу массивной детали, продолжающей вращение. Остальные части этой машинерии терялись в стене, уходили в нависающий ночным небом потолок витыми трубами и грубо вырубленными панелями. Подняв глаза, демикорн увидела огромное подобие ограничителя. Его стрелки медленно передвигались, меняя направление, и замирали над сотнями символов, в десятки рядов покрывающие круглую, кажущуюся монолитной стальную плиту. Со свистом и стоном механизм выплюнул облако ржавого дыма, на миг скрывшего фиолетовую фигурку из виду.

— Они ещё работают, Диксди Дуо. Запущенные ещё до Исхода, они продолжают свою работу, погибая и отсекая от себя разрушенные части, они тикают под тканью этого мира, выполняя последний приказ, — проговорила огнистая копия её самой, приглашая встать ближе, едва дым рассеялся. Диксди сделала небольшой шаг, удивляясь своему полупрозрачному янтарному отражению в тонком слое воды, покрывающемся рябью от каждого её шага. — Наследие нашего прошлого... Наследие нашей Богини...

— Диксди! Да перестань ты спать на ходу! — цепкие копыта вороного втаскивали её обратно в вагон, волоча по покрытому сеном полу. — Я сказал, нужно будет сойти до станции, а не прямо сейчас шагать из вагона в сугроб. Ты что, всё ещё в записях своего ограничителя витаешь или не отошла от...

Ван осёкся, вспомнив блестящие крошки камней на губах фиолетовоокой Диксди, когда в ней бодрствовала Старшая. Диксди закашлялась, и несколько знакомых вороному крупиц, тусклых и быстро темнеющих, покатились по его тёмной шкурке, покусывая и заставляя шёрстку немного тлеть.

— Я в порядке, не могу понять, как разобраться с "око-часами". Там что-то важное, но никак не выходит запустить... — Диксди снова замолчала, уставившись в открытую дверь вагона, где плавно текли изгибы нагромоздившихся по бокам от железнодорожных путей сугробов. Стоящие через равные расстояния столбики, со знакомой вороному маркировкой, тускло мерцали холодным светом самоцветов, создавая едва различимый барьер, мешающий снегу окончательно засыпать рельсы. Недешёвое удовольствие для города, не желающего тратиться на уборку путей каждый раз, как поезд прибывает на станцию. В свою очередь, это означало, что в городе можно было рассчитывать на более менее уютную гостиницу и точно горячую еду. Ван вздохнул, легонько встряхнув спутницу и убедившись, что она перестала видеть сны наяву.

— Доберёмся до тёплого номера, лежи хоть сутки и путешествуй по недрам ограничителя, но сейчас нам нужно оказаться... вот там, — вороной ткнул в сторону приближающейся арки, за которой виднелся спуск для приёма мешков с письмами и посылок. Шапка снега, скопившаяся рядом, выглядела достаточно мягкой, проблемой было только одно — убедить каменную ящерку прыгнуть вместе с ними в нужный момент. Озадаченно посмотрев в сторону рептилии, Ван поднял первый попавшийся прут, вспоминая простенькое заклинание иллюзии, временно меняющее цвет предмета на другой. Минуты должно хватить. Кусок железки, очутившись сверху нацарапанного символа, тускло заблестел красноватым. — Эй, Лаэтус! Хочешь целый прут из чистой меди? Смотри, какая блестяшка, явно вкусная!

Поймав момент, когда ящерка уставилась на прут, не отрывая от него взгляда, Ван швырнул его и едва увернулся, от бросившейся за куском металла рептилии.

— Наша очередь... — тихо шепнув на ухо Диксди, он спихнул её в сугроб вместе с сумками и спрыгнул сам. Замедляющийся поезд приветственно засвистел, застучав колёсами по тормозным пластинам перрона. Очутившихся по шею в снегу "безбилетников" никто не заметил.

— Эта штука не быть медь, мягкий пони подло солгать Лаэтус, кинуть простой железяка в гадкий белый пушистый вода, — раздалось рядом с ним и сугроб вспенился, выпуская наружу покрытую влагой каменную морду. Ящерка явно была не в духе, в лапе ржаво темнел потерявший блеск прут, согнутый в пяти местах и чуть ли не завязанный бантиком. Выплюнутый ею огрызок покатился по припорошенной снегом дороге.

— Эй, нам всё равно нужно было сходить, возможно, я перепутал. В вагоне темно, поди рассмотри, что там за металл, — отмахнулся вороной, помогая Диксди привести себя в порядок. Через пару шагов сугроб сошёл на нет, выпустив похожих на снеговиков путников на ровную укатанную дорогу, кем-то заботливо посыпанную мелким щебнем. — Кто-то навязался в дорогу, так что этой "кому-то" нечего жаловаться. Успеешь обсохнуть в городе до того, как мхом порастешь.

С каждым шагом шум городка становился ближе и отчётливее. Где-то кричали торговцы, сгружающие с вагонов товары. Под шелест полозьев по снегу ползли сани. Запряжённые в них пони переговаривались, поправляя тёплые накидки, обсуждая дорогу и сплетни. Несколько кобылок, выглядящих чуждо в этом суетливом городке, степенно шли от перрона в сторону улицы с небольшими уютными магазинчиками. Казалось, они принесли с собой кусочек Кантерлота и не желали с ним расставаться даже там, где оказаться в саже или провалиться в сугроб было проще некуда. Чуть не попав под ноги вороного, мимо пробежал жеребёнок в клетчатом шарфе и забавной вязаной шапке.

— Свежие новости, всего бит за газету! Свежие новости, раскопки в долине прекращены, археологи вернулись в Кантерлот ни с чем! — поймав брошенную Ваном монетку, жеребёнок ловко кинул ему свернутую вчетверо газету и побежал дальше. Если бы он остановился и присмотрелся к чёрному единорогу, то наверняка узнал бы в нём одного из изображённых на снимке пони. Но, к счастью для подмёрзшего и голодного Вана, этого не случилось.

— Ни слова о случившемся на самом деле. Руины, по их мнению, рассыпались от старости и по халатности нанятых рабочих. В такую дурь поверит только откровенный идиот. И когда только Орден успел приложить к этому своё копытце, заткнув кому надо рот, — бесцветно заметил он, пробежавшись по занимающей всю первую полосу статье. — Ну, вроде как все целы, живы и здоровы. Даже вытащили уйму находок, как тут написано: "Самоотверженно рискуя жизнью ради спасения бесценных реликвий прошлого, способных ответить на многие вопросы о времени правления одного из первых Аликорнов Стихий, до сего момента считавшегося частью легенд". Какие молодцы, загребать внимание не своими копытами. О...

Взгляд вороного наткнулся на едва приметное изображение себя и чудом оказавшийся в кадре изогнутый хвост с шипами. Обеспокоено оглянувшись, он ещё раз убедился: Диксди по-прежнему идёт позади него, а почти сливающаяся с каменными стенами домов Лаэтус неотступно следует за нею, бросая заинтересованные взгляды в сторону кованых оградок и фонарных столбов, частично покрытых льдом. Окинув улицу быстрым взглядом, он отыскал узкий и короткий проулок под аркой между домами.

— Я поищу что-то неприметное и тёплое. А ты, каменная мордашка, следи, чтобы она не ушла в свой сон снова, это-то ты можешь сделать, не растекаясь голодным взглядом по стальным поручням? — проговорил вороной, вталкивая Диксди в едва приметную нишу, способную вместить в себя не только синюю пони, но и каменную рептилию.

— Лаэтус не слушать мягкий пони, — упрямо начала ящерка, уперевшись лапами в мостовую.

— Мягкий пони пытаться сделать для всех хорошо, если Лаэтус сидеть тут как статуя и не давать сильной пони никуда шагать? Твоя моя понимать? — сдавленным шёпотом перебил её вороной, спрятавшись от идущего мимо пони. Тот шуршал листиками газеты, читая что-то интересное на развороте. Скорее всего, раздел сплетен или предложений от бутиков, они чаще всего печатались в самой середине газет. — Ждите меня тут, я скоро буду...

Слушавшая его вполуха Диксди вяло кивнула. Внутри неё медленно отсчитывалось время, и с каждым новым витком невидимых часов ей становилось не по себе. Прижав копыта к груди, она шумно выдохнула, чихнула, и горсть тусклых бордовых осколков прожгла лёд у её ног. Рёбра сжало тянущей болью и тут же отпустило, будто они наконец встали на место.

— Статус субъекта носителя первичной связи. Восстановление баланса в завершающей стадии. Рудиментарные проявления. Фиксируется отсутствие внешних элементов рудиментарного тела. Органы жизнедеятельности возвращены в исходное для обозначенного поколения состояние. Данные. До завершения осталось менее одного цикла. Рекомендации. По возможности избегайте излишнего расхода сил. Повторяю. По возможности избегайте излишнего расхода сил. Субъект-носитель первичной связи благополучно завершил обратную трансформацию от рудиментарных проявлений, — едва слышно раздалось с её бедра, и перед глазами пони в малиновых оттенках медленно прошагал знакомый ей демикорн. Сбоку, словно пробившись сквозь ветхую кирпичную кладку, донеслись голоса.

— А что если... к тому времени никого из нас не будет, Меридас?

— Тогда таймер завершит свой отсчёт, Умбра. Таймер завершит свой отсчёт...

Копытце Диксди прижалось к каменной стене и ощутило, как преграда зашевелилась и мягко стиснула его чуть выше сгиба ноги.

— Сильная пони вести себя совсем странно, чем быть до этого, — вместе со скрипучим голосом мордочку Диксди лизнул короткий порыв сухого и тёплого воздуха. — Занятный мягкий пони говорить не дать тебе уходить никуда и ждать его. Лаэтус не думать это хорошо... сильная пони?

— Ты не стенка... ты Лаэтус, дай мне поспать... — устало улыбнувшись смотрящей на неё ящерке, проговорила Диксди. Невидимый циферблат завершал свой круг. Последние символы гасли, попутно делая её связь с едва различимыми образами всё тоньше. — Я хочу услышать... их...

— Она тоже не знает, где находится проект "Диадема"! Никто не знает, Алый Мастер лично стёрла данные о комплексе Круг Древних! Обрывки записей могли бы помочь, но их все уничтожила ты, Калдари Фускус, выполняя приказ главы первого поколения! Но ты такая же, как я, ты не могла убрать всё. Оставила крошечные записи, как ту книгу отступницы Стеллы! "Морф", "Диадема", они всё ещё работают, мне ли не знать об этом... я слышала отчеты, звенящие в гранях панели в контрольном зале. Их даты отличались от дня Исхода! Ты видела обрывки записей, и ты знаешь, я говорю правду. Все они созданы позже Исхода. И если она найдёт их раньше тебя... сюда вернёшься уже не ты, а эта тёмная тварь, погубившая нас всех!! Погубившая их всех! Только теперь... — раздался издевательский смех, и тёмный силуэт распался на множество мелких теней с тусклыми серебряными глазами, затаившимися в узких щелях, выбоинах и чёрных зевах лопнувших труб. Стрелка завершила свой ход, и холодная снежная реальность с подмёрзшей гривой вернулась к Диксди всей гадкостью вечной горной зимы. Демикорн вздрогнула и, наконец, поняла, насколько она промёрзла.

— Брр! — цокнув по жар-амулету, она ощутила приятное тепло, поползшее по телу. Настороженно подобравшаяся ящерка внимательно следила за нею, устроившись у стены. — Кажется, я снова немного заснула, не помню, как мы сошли с поезда.

— Мягкий пони спихнуть тебя в сугроб и обмануть Лаэтус сделав железка блестящий штука, — отозвалась ящерка, обернувшись на возникшую в проёме тень. — Если сильная пони хотеть, Лаэтус повыдёргивать ему хвост за это.

— Мягкий пони из всех единственный, кто сохранял вменяемый рассудок и раздобыл всем накидки и вкусной еды. Даже для тебя, неблагодарный ты кусок горной породы с зубами. И только попробуй сделать что-то с моим хвостом, будешь очень неприятно удивлена, — укутанный в тёплую накидку из тёмной шерсти, с каркасом из тёплых на ощупь деревянных пластинок, вороной сложил два свёртка рядом со спутницами. Из раскрытого бумажного пакета повалил густой пар заодно с ароматом сдобы. Про себя Ван молил сестёр, чтобы его хвост вновь принял дымчатую нематериальную форму, приди в голову этой ящерицы ещё какая бредовая идея. Вообще, рядом с нею он и сам не отказался бы стать нематериальным, но это, к его сожалению, было невозможно. — А ещё наполнил фляги горячей водой, кофе и закупил немного сладостей, тут они в большом почёте. В этом ты будешь больше похожа на своих песчаных сородичей, и нам меньше будут задавать вопросов.

Добавил он, проследив взглядом чуть брезгливое движение каменной лапы к свёртку.

— Лаэтус не бу...

— Если Лаэтус не хочет быть клумбой для мха пока мы ещё тут и не отправились куда-то ещё, она наденет этот балахон и перестанет жаловаться. Вдобавок там тебе вкусняшка, чтобы ты не дулась на меня весь путь, — оборвал её фразу вороной, поворачиваясь к задумчиво рассматривающей сладкие пирожки Диксди. — Ты уже можешь есть?

— Наверное, я ещё не ощущаю запаха, они правда вкусные? — демикорн выудила из пакета один, похожий на ракушку с загнутыми кончиками пирожок и осторожно надкусила. Лишённая запаха еда казалась ненастоящей. Внутри были чуть вязкие засахаренные ягоды, похожие на клубнику. Притуплённый вкус, похожий на пыль от мела, медленно менялся на приятно приторный, от которого хотелось пить.

— Хуже, чем в Кантерлоте, конечно, но я был приятно удивлён расцвету этого городка. Ещё несколько лет назад тут была просто одна из остановок да едва ли десяток домов. А сейчас и все старые заселены, и новые строят. В воздухе даже ощущается дымок от угольных котельных, они не дают льду между стен появиться, пока строительство не завершено. Да и отсюда ведёт ещё одна дорога, небольшим кольцом на какую-то ветку чуть восточнее, — поделился своими новостями вороной, отправив в рот пирожок помельче. Чуть не поперхнувшись, он запил его водой из дымящейся паром фляги. Сбоку послышался звон металла. Со скрежетом чёрные клычки ящерки впились в сияющую оранжевым поверхность медной сковороды. Кажущийся не прочнее блина из теста, кусок металла гнулся, рвался и исчезал в кажущейся бездонной пасти, поблескивая крошечными кривыми обломками. — Сначала остановимся в гостинице, я присмотрел одну. Счастье, что ящеры не все монетки растащили из моей сумки, и мелочи хватило на одну комнату. А потом уже решим, куда отправимся. Надеюсь, мы не столкнёмся с археологами, не хватало ещё отвечать на вопросы об Армосе или того хуже, очутиться нос к носу с Орденом. А ещё у меня и не очень хорошая новость...

Ван положил перед Диксди раскрытую газету с неприметной заметкой на третьей странице:

— ... найдена неприступная долина с едва различимыми руинами древнего сооружения. Благодаря возвращению Кристальной Империи доблестным пегасам-первопроходцам удалось освоить воздушный коридор над северными горами и наладить связь со многими поселениями за ними напрямую. Воздушный коридор поможет сократить путь тем, кто не желает потратить недели на путешествие по железной дороге. В честь этого небесное судно "Принцесса Луна", сошедшее со стапелей Клаудсдэйла на прошлой неделе, совершит свой первый полёт, и желающие смогут воочию увидеть сокрытые ранее за завесой грозовых туч и снежных бурь древние руины. Конечно, нет и речи о том, чтобы послать в долину археологическую и историческую группы сейчас, но это лишь вопрос времени, когда пегасам удастся найти способ совершить.... Думаю дальше читать нет смысла. Такими темпами они могут наткнуться на твой форт за пару лет, — встряхнув газетой, добавил к прочитанному вороной. — В тавернах начнутся разговоры и сборы компаний ищущих способы хорошо на этом нажиться. Провал археологов только подогрел интерес, а теперь ещё это... эй, ты меня слушаешь вообще? Твой дом может быть следующей "находкой века", если что-то не сделать...

Нахмурившись, Диксди рассматривала ящерку, неуклюже закутывающуюся в накидку, похожую на балахон с вытянутым капюшоном с замысловатым рисунком на швах для рукавов и полах. Среди ниток поблескивали металлические кружки с дешёвыми камнями. Правда большая часть из пазов пустовала, камни выпали или их выковыряли, да и вообще накидка выглядела поношенной, однако всё ещё сносно защищала от влаги. Мокрый снег таял и катился бисеринками капель, тщетно пытаясь намочить ткань. Лаэтус скрыла мордочку в тени капюшона и проговорила несколько слов на скрипучем языке. В ответ демикорн произнесла несколько певучих слов на инитиумнарском, сделав нажим на несколько слогов, и выразительно ткнула в сторону улицы. Ящерка понуро кивнула.

— Форт не нужно защищать, — повернувшись к Вану проговорила синяя пони. За аркой, гулко цокая по замёрзшей мостовой, прошла пара искателей приключений. Внушительные бочонки, витки верёвки и прочий полезный инструмент в путешествии по горам позвякивал и тихо шлёпал о седельные сумки на боках дородных пони. Аликорн был прав. В городок уже стекались те, кто видел в открытии новых мест в горах непаханое поле для находок, ведь до возвращения Кристальной Империи небеса над большей частью гор были закрыты. На другой стороне улицы мелькнула пара озирающихся по сторонам песчаных ящеров, в накидках похожих на принесённую Ваном, только с металлической сеткой притороченной к спине. Обособленно держалась группа из десяти грифонов, суровым взглядом осматривающих дома, будто искали нечто конкретное, но не хотели опускаться до того, чтобы спрашивать направление. — Он защитит себя сам от всех... даже от меня. Форт может быть... опасным, если его разозлить. Все, не являющиеся представителем моей расы, для него враги. Даже ты, побывав там снова, встретишь холодный приём, попытавшись пойти туда без меня. И это не считая мшистых стражей, давно не разбирающих, кто друг, а кто нет. Я даже не смогу оправдаться за них перед Светлокрылой, случись с пони что-то в этой долине...

— Вот теперь ты меня пугаешь... я уже почти забыл о сюрпризах твоего дома, — вздрогнув, заметил Ван, повернувшись к копошащейся каменной рептилии.

— Лаэтус теперь походить на те жалкий ящерица снаружи в эта шуршащая штука, — разобравшаяся с накидкой ящерка негромко буркнула и дожевала остатки металла. Сейчас её можно было легко спутать с песчаными рептилиями из пустоши, только чуть выше ростом и массивнее. В тени накидки едва различимая мордочка не выдавала свою каменную природу. Вязь трещинок и пятнистость камня напоминала крупные чешуйки гостей их пустынных земель. — Сильная пони сказать слово и Лаэтус терпеть унижение, когда носить это.

— Зато теперь ты примерно в курсе, каково было мне, — едко заметил вороной, не сразу заметив холодный огонёк в золотистых глазах.

— Мягкий пони думать Лаэтус плен в мире мягкий пони? — в приглушённом присвисте между клыков послышалась угроза, и в широком рукаве накидки сверкнули когти.

— Ван хотел сказать, что знает этот город лучше и выполнение правил привлечёт к Лаэтус меньше внимания, — встав между ними и посмотрев в глаза ящерки, пояснила Диксди. Фразу подкрепила хватка телекинеза, опустившая рукав накидки вниз, скрывая от случайных прохожих искрящиеся грани полупрозрачных когтей.

— Это в твоих же интересах Лаэтус. Отчасти я знаю тех, кто идёт в искатели — они не остановятся пока не найдут нечто ценное. А где такие невиданные существа как ты, там явно и добыча будет бесценной. Сложить в уме то, откуда ты пришла, случай на раскопках и слухи от хаски — не такая сложная задача, — продолжил вороной, на всякий случай, шагнул назад, и чуть не оказавшись на улице. Ощутив как прохожий толкнул его в круп, и бросил несколько замечаний о том, что следует смотреть, куда вороной идёт, Ван прижался к стене. — Ты же не хочешь стать причиной новых гостей во владениях своей Королевы и Амергала?

— Мягкотелый говорить забавный шутка. Считать, портал как дверь? Ты шагнуть за порог и оказаться в наш лабиринт из зал и пещера? С сильной пони идти забавный самец, — Лаэтус щёлкающе рассмеялась, выпустив из едва различимых ноздрей облачка пыли. — Одна арка портал быть на поверхности, но другая быть глубоко под скала. Одна гора, что видеть все. Где жить ящер, быть в глубине, среди река жидкий камень и сердце гора. Пони тысячи лет копать до наше владение, Хранитель Скал закрывать все портал после ты и сильная пони уйти. Даже она не открыть портал, если она хотеть...

Ящерка выразительно ткнула в сторону Диксди, кажущейся слегка ошеломлённой от такой новости, но согласно кивнувшей, подтверждая правдивость Лаэтус.

— Она права. Даже мой страж добирался бы до туннелей несколько месяцев, и это если идти напрямую через всю толщу скал. Так что и это не будет проблемой... Но... — что именно хотела добавить Диксди, вороной не услышал за топотом трёх яков, бурно обсуждающих не пришедшуюся по нраву таверну, напитки, столы и вообще всё, что не пришлось им внешне или буквально по вкусу. Мохнатые боевые варвары привлекали к себе внимание всей улицы, от поддакивания до явного неодобрения и пожелания заткнуться побыстрее. Последнее было от двух минотавров, едва сдерживающих себя в копытах. Пользуясь моментом, Ван потащил своих спутниц проулками в найденную им гостиницу.

Спустя минуту на этом же месте появился растрёпанный и запыхавшийся пони, суетливо осматривающийся по сторонам. Перекинувшись парой слов с прохожими, он юркнул в тот же проулок и скрылся в тени улиц, оставляя за собой нечёткие следы.

— Итак, трёх остолопов провела пони с сияющим глазом, а наш общипанный мастер разведки очутился в бочке с огурцами и непристойной надписью на пушистом месте? Браво! Я вообще поражаюсь, как вам в итоге вообще удалось дело сделать. Три дурака и птичка, просто прекрасно. Ваше счастье, что заказчик всё оплатил в полной мере, хотя ума не приложу, за что, если вы ровным счётом нидискорда не сделали, — разорялся глава чёрных копателей и мастер контрабанды Док Кабаллеро, шагая перед растерянными пособниками. Пони молчаливо выслушивали упрёки и тщетно пытались смыть едкие колкости со своих крупов и со статуи застывшего в изумлении грифона. Босс встал напротив окаменевшего и постучал того по лбу копытом. — У него ума было побольше, чем у всех вас вместе взятых и помноженных на три, пусть он и отошёл слегка от дел, и что я вижу? Статую! Когда он очнётся вообще? В ваших россказнях толку ноль! Лучше бы вы стояли тут изваяниями, а он говорил...

Пони виновато вздохнули, грустно чавкая пузырящимися мылом губками. Им нечего было сказать, всё случилось настолько внезапно. Вспышки, неявный силуэт и вот уже в теле разливается тяжесть и всё замирает, погружаясь во мрак. Очнулись они в каком-то уютном городке посреди небольшой площади, под хохот жеребят, играющих вокруг них в салочки, чем перепугали их и привлекли к себе внимание прохожих. Волоком таща за собой грифона, они добрались на первой же телеге до поезда и предстали перед боссом. Помятыми, пыльными, с шутливыми надписями на шкурках и узорами на мордочках.

— За последнее время я только теряю своих постоянных клиентов! Марий погорел на своих планах в Кантерлоте, и остался мне должен круглую сумму за те брёвна, еле доставленные ему из далей, где до сих пор водятся оголтелые дикари. Да и в целом он всегда не от мира сего был. Экспедиция Армоса едва уцелела в той долине, а сам он пропал без следа, но этот хоть свою часть заплатил, и то не всю. Учтите, если такое случится с нашим постоянным клиентом, Эбони Хорном, кто-то недосчитается своих хвостов или голов! — Кабаллеро устало рухнул в потрёпанное кресло с отделанными золотом ручками и принялся вертеть в копытах статуэтку из синего, чуть мерцающего камня. — Я распинаюсь, но по вашим мордам отлично видно, что ни пня вы все не понимаете... Вон отсюда, и это изваяние с собой заберите... Хотя нет, оставьте его в углу. Я лично хочу посмотреть в его глаза, когда он очухается.

Переглянувшиеся пони сделали шаг назад и, подхватив вёдра с брошенными в них губками, попятились к выходу. Хлопнула дверь, и на лестнице раздался металлический грохот с шелестом расплескавшейся по ступеням воды.

— Дегенераты, остолопы, придурки... с кем приходится иметь дело, когда хочется сэкономить, — прошептал Док Кабаллеро, уронив голову на копыта. Рядом тускло переливались в свете настольной лампы столбики битов, но даже их блеск не особо радовал прожженного авантюриста.

— Не могу не согласиться, хотя в этом их вины нет, — каркающий голос раздался из угла заодно с хрустом разминаемых крыльев и лап. — Прежде чем выслушивать претензии, скажу всего одно имя. Эйранда Конис. Тебе следовало лучше изучать своих клиентов, если у них достаточно денег платить и тебе, и таким как она.

Грифон плавно вышел на свет, растирая плечо, постепенно обретающее прежний цвет.

— По мне видно, что я не догадался, увидев твою окаменевшую мордашку с изумлённым выражением? Или ты, пернатая кошка с клювом думаешь, раз мои подчинённые умом не блещут, то это и ко мне относится? Да я понял это, едва тебя вволокли сюда!! Что случилось в городе и где шкатулка?? — серое копыто грохнуло по столешнице, заставив монетки подпрыгнуть и сложиться обратно в кривые стопки.

— Судя по золотым монеткам на столе, тебе уже заплатили, дело сделано, разве нет? А вот мне как раз хотелось бы услышать о щедром заказчике побольше, раз он позволяет себе роскошь платить сразу нескольким искателям ценностей и оплачивает свои счета даже тем, кто выполнить заказ не особо способен, — грифон царапнул когтём свой клюв. — Представляю, сколько он заплатил Эйранде, раз она полезла в этот городок.

— Она и правда умеет вылезать из любой проблемы, — буркнул серый пони с золотистым черепом на крупе. Он сделал всё, чтобы замедлить её по пути в Кристальную, хотя и не понимал, к чему такой интерес к этому был у заказчика, пожелавшего остаться в тени. Когда перед носом кружится мешочек с золотыми битами, как-то особо не думаешь об этом. Даже замок, способный заинтересовать её подобрал тот же неизвестный, уверенный на все сто в любопытстве искательницы приключений. Кабаллеро оставалось только сделать так, чтобы она не очутилась на поверхности раньше времени. Чего уж говорить, он от души надеялся вообще больше не увидеть её на своём пути. А тут ещё и такой прекрасный предлог свести счёты с конкуренткой. Подручным следовало совсем чуть-чуть перестараться с динамитом. И с их слов так и было. Все как один клялись — бухнуло так, что чуть всё строение не просело. — Она искала именно шкатулку?

— Вот теперь я вижу готовность к разговору. В этом и штука, что нет, или просто мастерски делала вид, будто оказалась в городе случайно. Но уж поверь моему опыту, Док, случайно в таких местах не оказываются. Я едва нашёл этот городишко с воздуха, а уж путешествуя по дорогам или поездом его тем более не найти. Мы столкнулись с нею, обшаривая дома, — Тромпетер поднял со стола стакан и в его отражении рассматривал надпись на лбу. Отчего-то он нашёл её забавной и в комнате гулко прокатился его каркающий смех. — Шкатулки у неё не было, иначе бы она не полезла в ратушу.

— Которую ты осмотрел в первую очередь, как и было, сказано? — Кабаллеро встал и, отыскав в шкафу бутылку с чем-то золотисто плещущемся позади этикетки, с тихим хлопком вытащил пробку. В воздухе расплылся тонкий аромат цветов и терпких ягод.

— Зебринская колючая шипучка? Не откажусь! — грифон потянул лапу со стаканом, но пони наполнил свой и заткнул бутылку пробкой. Покачав стаканом, грифон пожал крыльями и поставил его на место. — Конечно, послав ваших подручных осматривать дома, я первым делом побывал в ратуше. И там было пусто. В сейфе лежала только пыль, насекомые и прочая пакость в которую превратилась бумага, деревянные полочки и прочий оставленный там хлам. Твой клиент надул всех. Нужный сейф был рядом, скрытый под штукатуркой, и мне даже удалось до него добраться, но...

— Но что? — Док залпом осушил стакан и уставился на пернатого.

— Я не успел. Одно могу сказать, там не было шкатулки. Только диск, с вставленным в него узким бруском хрусталя с пластинами. Едва дверца распахнулась, этот брусок выпал и вся ратуша стала разваливаться на части. Тут она меня и поймала своим глазом. Как понимаю, мне досталось больше других, раз я очухался тут, — Тромпетер плавно встал и уставился на нависающего над столом чёрного археолога. — Так или иначе, я свой уговор выполнил. Я нашёл город и сделал всё возможное. Раз плата была получена, хотелось бы получить свою долю с учётом компенсации за... это.

Грифон ткнул когтём в сторону своего крупа, покрытого едкими надписями и шутливыми рисунками. Накрыв стаканом сразу несколько столбиков монет, Кабаллеро придвинул их грифону.

— Только потому, что твои услуги мне ещё понадобятся и очень скоро. А пока отправишься в один удалённый горный городок и отыщешь излишне любопытного пони с весьма ценной бумагой в своём портфеле. Проследишь за ним и за теми, кого он будет нанимать. И главное, о чём он будет говорить с ними. Зовут — Скерс Фейбл, — рядом с монетками с тихим шорохом лёг свиток и небольшая чуть потёртая фотография жеребца коричневой масти с дурашливой улыбкой и взглядом, какой чаще всего бывает у попавших в диковинное место туристов. На боку в стальных застёжках виднелся кусок портфеля, такого же потёртого, как и гадкого жёлтого цвета пиджак. На тонкой цепочке вокруг шеи болталась лупа с встроенными в основание рукояти часами и компасом. Этакий университетский книжный червь, из тех, кто грезил об открытии новых мест и чудес, плохо понимая, как на самом деле работает мир. Тромпетер улыбнулся, дело будет не в пример легче, да и в городе было немало знакомых, способных помочь. Сунув свиток в сумку и сбросив туда же монеты, грифон медленно развернулся. Позади раздался тихий смешок.

— Какое удачное место для надписи "Рубиновая пепельница", — послышался голос отчаянно сдерживающего смех Дока. — Лови, это поможет оттереть...

Ловко поймав когтями небольшую склянку, грифон сунул её в боковой карман на поясе. У самой двери он вдруг остановился и, повернув чуть покрасневшую мордочку к Доку, задал последний вопрос:

— И кто клиент на этот раз?

Молчаливый взгляд переставшего смеяться Кабаллеро говорил больше, чем любые слова. Хорн. Тромпетер широко улыбнулся, потерев клюв когтём.

— Значит, мне придётся немного подготовиться. Если наша общая знакомая там объявится, — сухо подвёл итог пернатый, и дверь за ним захлопнулась. Стараясь избегать других пони, он спустился вниз, по пути оторвав кусок шторы и прикрыв себя от пояса, оставив торчать кончик львиного хвоста. Пусть лучше посмеиваются над нарядом, чем над тем, что было под ним. Впрочем, судя по многочисленным взглядам, многие уже и так видели надписи, пока его волокли в виде статуи. Проклиная горе-напарников, и зарекаясь впредь работать с подручными Кабаллеро, грифон добрался до отведённой ему комнаты, принявшись оттирать средством чёрные линии узоров и слов. Авантюрист был прав, жидкость оттирала краску быстро, правда запах был отвратительный, резкий и заставлял глаза слезиться. Разделавшись с этой задачей, Тромпетер развалился на кровати, задумчиво держа в лапе фотографию. Внутреннее чутьё подсказывало ему о предстоящих проблемах и тем лучше, что рядом не будет не умеющих держать язык за зубами напарников. Тихо и незаметно проследить за таким, как пони на фото будет не так уж сложно. Смущало только наличие интереса к этому Хорна. Понятно достать древнюю шкатулку из города, уже лет как триста пропавшего со всех карт Эквестрии. Но зачем ему понадобился этот недотёпа?

Бросив короткий взгляд на часы, грифон потянулся и провалился в чуткий сон до самого утра.

С первыми лучами солнца его ждал поезд, готовый увезти в далёкий промёрзлый городишко у подножья северных гор, а пока пернатому снились былые деньки, азарт контрабанды и щекочущий нервы риск оказаться пойманным на месте кражи реликвий. Даже если заказчиком был сам владелец безделушек.

— Когда-то давно по этому миру я бродила не только бестелесной тенью, лишённой былого могущества и силы. Многие были моими сосудами, и часть земель по прежнему сохранили следы памяти обо мне, — вкрадчиво раздавался в голове голос Энтропи, осторожно наполнявшей своей силой тело серебристой чародейки. — Те, кто услышал мой голос, ощутил мой голод и внял моим словам, отмечали эти места на картах. Владения, свободные от влияния иной магией, кроме моей. Но до первой из множеств отметок нам придётся дойти пешком...

— А что дальше? Место, куда ты хочешь попасть, находится далеко, почти у самого моря. Не думаю, что у меня вырастут крылья или сомнаморфы разом обернутся в крепких пегасов, — заметила своей невидимой подруге Аргента, рассматривая старый пергамент, несколько раз наклеенный на более прочную основу. Небольшой, почти засыпанный снегом грот с трудом различался у подножья горы. Расчищая себе путь магией, не особо заботясь о сопровождающих её существах, она упрямо шагала к тёмному каменному зеву.

— Там я покажу тебе одно заклинание, к несчастью, оно больше не работает повсюду, лишь в местах где однажды уже применялось, — шепнул тот же голосок и замолчал. Аргента ощутила, как скрывающаяся в гроте тьма колыхнулась и нависла над ней, слегка подкрашиваясь в голубоватый оттенок свисающих сверху сосулек. Будто клыки раскрывшего пасть дракона, ожидающего вкусный обед. Пещера не пустовала, хищник с белой шерстью и забавным, похожим на языки пламени хохолком на переносице громогласно заявил о себе, уставившись красно-жёлтыми глазами на незваных гостей. Лапа с острыми когтями разминулась с головой чародейки и второй раз не поднялась. Зверя пришпилило к стене вырванными телекинезом сосульками, оставив его беспомощно грызть и царапать прочный лёд. Кого ловил и поедал этот невиданный ранее житель холодных ущелий, Аргенту не интересовало. Под ногами хрустели кости и звенели куски металла, некогда являющиеся частями доспехов. Старые ступени были исцарапаны когтями, двери выбиты, небольшой форпост в пещере давно утратил и без того блёклое великолепие, превратившись в свалку объедков и клочков шерсти. Большое разлохмаченное бревно служило точилкой для когтей слишком долго и рассыпалось, оказавшись отброшенным в сторону.

— Это то самое место. Узор на полу стёрт, но я помню его прекрасно... — удовлетворённо заметил голос, и перед взглядом Аргенты поплыли символы. Глаза потемнели, будто в них плеснули чернила, узкий ободок радужки замерцал холодным серебристым блеском, и тёмный зрачок вытянулся в такую же блестящую стрелку. Заклинание складывалось в окружность вокруг радужки, образуя замкнутый ряд из символов, вращающихся, ищущих своё место и застывших, когда нужный из них оказался под узким концом зрачка. Воздух всколыхнулся под копытами, сдул с потрескавшегося пола лёгкие косточки, пыль и комки шерсти, ударился о стены и стёк по ступеням, опрокинув едва держащийся кувшин. Чёрный круг поднялся от земли, размножился и завращался, образуя полусферу из танцующих колец. Медленно пройдя через дымчатую завесу, в круг вошли сомнаморфы, покорно следующие за своей повелительницей. Сверкнула чёрная молния, ударив с купола в рог единорожки, и полусфера сжалась, разбросав вокруг мусор, упавший на пол в виде ломанной и угловатой спирали, рассечённой тремя оборванными дугами.

Чёрный круг с пурпурными языками пламени вспыхнул на влажной, покрытой прелой травой земле. Широкая полоса, изрубленная скользящими по ней знаками, разбилась на кольца, образовавшие купол, и под ним, в окружении чёрных поджарых фигур на пустырь опустились серебристые копыта с тусклыми, будто следы сажи, узорами. Заполненные тьмой глаза распахнулись и обрамлённый холодным тонким кольцом зрачок плавно скользнул из стороны в сторону в тени века. Последний магический узор, окружающий похожий на стрелку компаса зрачок, угас и глаза вернули свой прежний вид. Перед единорожкой простиралось очередное заброшенное и покинутое место на карте Эквестрии. Одно из тёмных пятнышек, раскиданных по миру, следы событий, оставивших после себя шрам на земле, способный повлиять на любого, кто окажется в его границах. Ставшие пустырём города, оказавшиеся выброшенными на обочину цивилизации после постройки крупных торговых путей и железных дорог. Переставшие плодоносить фермы с землями, выжатыми досуха живущими тут прежде пони, жаждущими плодов своего труда быстрее, чем это позволяла природа. Позади Аргенты остался кусочек Великого Леса, сохранившего свою древнюю силу. И каждое из этих мест было точкой опоры, осью заклинания. Чародейке нужно было только рассчитать верное расстояние между ними, по возможности выбирая самое короткое. Испытавшее нагрузку двойным телепортом, тело жаждало отдыха. Магия наполняла её, образы и слова заклинания струились с её языка, но тело не получало вместе с ними дополнительной выносливости.

Чародейка огляделась по сторонам. Пустырь, покрытый теряющимися в тумане кочками, неявные тени вдалеке, влажная трава и жёсткие лозы, чуть поскрипывающие под копытами.

— Очередная ферма. Лучше, чем тот унылый кусок скалы, — кисло проговорила она, обращаясь к голосу в голове. — Или то мерзкое болото, по которому пришлось шлёпать полдня.

Сгрудившиеся позади неё сомнаморфы настороженно вглядывались двумя парами серебристых глаз в невысокие заросли, растрёпанными пучками торчащие из земли, перемежаясь с пупырчатыми, округлыми кочками. Из тех, причудливо изгибаясь петлёй и прижимаясь к земле, росли какие-то кривые деревца. Не найдя никаких названий этой местности на карте, Аргента убрала её в сумку.

— Следуй карте и ты не собьёшься с пути. Я чувствую, как земля помнит мою магию... ах, как это было давно, — Энтропи тихо рассмеялась, направив чародейку в сторону лежащих на земле коричнево-оранжевых плодов.

Тёмная подруга была права, заклинание, вне всяких сомнений показавшее себя самым эффективным способом перемещения, действовало только в пределах этих отмеченных на карте мест. Из пыльного и заваленного костями грота чародейка шагнула на пружинящие кочки болота, заросшего отвратительными, способными ловить насекомых цветами. Не слишком умный аллигатор, понадеявшийся на десерт, едва не обломал клыки о вовремя выставленный Аргентой щит. Следующее заклинание, расчертившее воздух яростным шипением, обратило его в уродливую квакающую жабу. От топей вела узкая тропка, петлявшая между покрытыми мхом колоннами и едва различимыми арками. Добравшись до покосившейся площадки, выложенной когда-то плиткой, вязкий танец чёрных колец переместил чародейку на шершавую поверхность затерянной среди леса скалы. Кусок прочного камня жутковато напоминал истерзанный проливными дождями обломок статуи. Воображение дорисовало недостающие части, воссоздав высеченного из камня ящера, сидящего поджав под себя хвост. В вытянутых лапах он, возможно, держал огромный светильник. Куски чего-то медного, похожего на чашу, виднелись у подножья, но единорожке не было интереса отклоняться от намеченного пути только ради этого. Собравшие по её приказу фрукты, сомнаморфы выжидающе стояли вокруг, пока она задумчиво пробовала то один, то другой плод, не в силах определить, какой из них ей нравится больше. От статуи её путь лежал к косоватым руинам, утонувшим под дугами вырвавшихся из земли корней. Каменные плиты покрывали фрески, изображавшие пони с нарисованными полосками и украшениями в виде листьев и бус, сражавшихся с невероятными существами. Сырость и перепады температуры повредили изображения, но даже так они внушали некоторый трепет, нависая с каменных стен над медленно идущей в глубь строения Аргентой.

— От дальнего берега, используя острова как небольшие остановки в пути, дающие пресную воду и еду, их племена прибыли на эту землю, оставив после себя почти стёршийся след. Когда-то они даже поклонялись мне, строили святилища в мою честь, — певуче зазвучал голос Энтропи, вынудив чародейку остановиться и взглянуть на огромную стелу, стоящую в нише. Чёрный камень грубо передавал форму замершей тени, вытянутой и готовой к прыжку. Два серебристых и тусклых камня обозначали глаза на угловатой мордочке. — Считали великим благом, если я снисходила до слияния с их жрецами... дикий народец.

Промолчавшая на это Аргента огляделась, отыскав вход в пустой зал с расставленными у стен статуями ястребов и змей, затянутых паутиной, будто изящными складками невесомой ткани. Три желоба, скручиваясь в спираль, упирались в треснувший зеленоватый камень, мерцающий изнутри магическим светом, но вблизи иллюзия распалась, открыв взору потайное отверстие в потолке, пропускающее тонкий луч солнца. По непонятной причине каждый раз по прибытию в новое место приходилось отходить в сторону. Иногда всего на сотню шагов, но порой новое заклинание начинало работать лишь на значительном расстоянии от места, где угасло предыдущее. Приняв совет Энтропи за шутку, Аргента попыталась создать вязь заклятий сразу по прибытию на новое место и рухнула на землю, стиснув зубы и поджав копыта, с трудом сдерживая вопль. Рог онемел, и ощущение было, будто земля пнула её в каждое из копыт одновременно. И хуже того, едкий смех её тёмной подруги звучал всё время, пока та приходила в себя.

— И что делать, если очередное место на карте окажется настолько тесным, что в сторону отойти не выйдет? — проговорила она тогда, медленно приходя в себя. Первые дни, с момента как она покинула руины комплекса, говорить с собой казалось очень глупым занятием. Ведь теперь она и Энтропи были неразделимы, обладали единым телом и почти единым разумом... почти, ведь проговаривая мысли вслух, Аргента могла скрыть часть других своих размышлений в крошечном закоулке сознания.

— Тогда придётся совершить путешествие на своих собственных копытах. До следующей, ближайшей отметки, — с усмешкой заявил голос, и чародейка ощутила, будто её потрепали за ушко. — Впечатляет уже то, как ты сумела освоить и использовать это заклинание. Пусть даже без меня оно бесполезно, тебе удалось выдержать его.

— Кроме меня это никому не удавалось? — ощущая себя польщённой, спросила серебристая, но ответ слегка развеял её гордость.

— Как одной из немногих? Да. Как единственной? Не льсти себе. Несколько сосудов назад у меня было тело способное изменить мир, но я, видимо, немного поторопилась и не учла более сильные желания. В твоём случае, эта ошибка исправлена... — голос стих и растворился в шелесте листвы.

Покинув круг, единорожка едва не споткнулась о кривой корень. Дикие и уродливые петли, принятые ею за прижатые к земле стволы деревцев, оказались толстыми лозами. Тыквами были и пупырчатые холмы. Огромные плоды и выросшие размером помельче, лежали на земле вперемешку. Часть из них уже подгнила, некоторые проросли тёмной травой и выпустили побеги из своих семян, готовя себе замену. Сладковатый запах, смешавшись с туманом, делал воздух душным. То и дело под лапами её спутников чавкали перезревшие тыковки, пачкая копыта своими склизкими внутренностями. Отыскав среди плодов годный в пищу, Аргента нарубила его на ломтики и откусывала кусочки, держа их наподобие веера. Не лучший способ утолить голод после выполненного заклинания, но ничего лучше вокруг не встречалось. Жёсткие, жилистые и прочные лозы явно не годились в качестве еды. Тёмно-зелёная, мясистая трава оказалась горькой. Утерев рот сорванным, похожим на бархатистый лопух, листом, она вышвырнула объедки в кусты.

Шорох получился громче ожидаемого. Вслед за шмякнувшимися об листья корками из зарослей скользнула изогнутая и угловатая лоза, обвилась вокруг растерявшегося сомнаморфа и рывком утащила его в тень топорщащейся листвы, похожей на изгрызенные сердечки. Сгустившийся туман, подсвечиваемый тусклым светом факелов, стелился над землей, скрывая за собой всё, что находилось дальше полутора десятков шагов. В его клубах, на фоне темнеющей поросли, распахнулись диковинных форм и разрезов глаза над пастями, издающими шипящие и чавкающие звуки. Обладающие разной формой и наклоном разреза, они полыхали колеблющимися язычками пламени, внимательно следя за незваной гостьей этих мест и её свиту. Слова тут были бесполезны, Аргента полоснула по кустам тёмным лезвием, сотканным из магии в форме кривой косы. Сорванные листья и ошмётки тыкв поднялись в воздух и разлетелись в стороны. Куски масок, вырезанных из прочной корки, шлёпнулись к её копытам и вместе с этим что-то обвило её за копыта сзади и опрокинуло мордочкой в грязь.

— Ты позволишь так с собой обходиться? — подначил голосок в голове, но Аргента, отплевавшись, прокричала другое. — Что это за шутки!?

— Никаких шуток, ищейка Старой Гвардии. Ты думала, я не буду готова к твоему визиту? И твои прихвостни... не знаю, из какой дыры ты вытащила их, тебе не помогут. Тебе следовало бы взять с собой всё крыло, — издевательски заметил голос, прервавшись на короткий наигранный хохот. — О чём это я? Гвардейцы такие самоуверенные, правда?

— Да кто ты такая вообще? — тёмная полоса скользнула по рогу, собралась в небольшой шарик на остром кончике, но спасительный барьер не появился. Жилистая лоза хлёстко ударила Аргенту в лоб, сбив заклинание и заставив предметы двоиться в её глазах.

— Барьер? Серьёзно? Ты правда думаешь, что раз вокруг густой туман я не вижу тебя? Не ощущаю, как скользит от основания рога заклинание, собираясь сорваться с него? У меня, знаешь ли, тоже есть такая штука во лбу, за годы жизни, скрываясь от погони, невольно научишься сбивать даже самые хитрые заклятья у всяких рогатых, — голос зазвучал слегка обиженно, будто попытка сплести заклинание чародейкой было крайне оскорбительной сама по себе. — Вот какая штука, жила себе единорожка, обделённая магией. Жила как простая пони и была у неё маленькая ферма. Дохода приносила она почти никакого, ну разве что разок другой в году. И чтобы никто не смеялся, прятала она бесполезный свой рог под копною гривы. Хочешь узнать, что случилось с нею потом?

— Из неё сделали пирожок с начинкой из тыквы? — чернота булькнула в глазах Аргенты, словно в молоко капнули концентрат чернил. Разводы смыкались вокруг радужки, тянулись к зрачку и вокруг него закружились искрящиеся знаки. Переглянувшиеся между собой сомнаморфы, бесшумно отпрыгнули в стороны, оставляя вокруг своей повелительницы свободное пространство.

— Очень смешно. Послала своих тварюшек поймать меня? Увы, меня там нет. Поиграем в прятки? Ты будешь меня искать... а я... хм, что же мне делать? — голос прервался и зазвучал совсем с другой стороны. — Всегда было интересно, насколько сильны Гвардейцы её светлейшества? Ты сильная единорог? Скажи, скажи, скажи мне, ты сильная?

— Попробуй проверить и узнаешь, — хрипло отозвалась чародейка, с корнем вырвав лозу, удерживающую копыто. Новые побеги устремились к ней, напоминая древесных змей, но встретились с тёмной изогнутой линией и разлетелись в щепки. Втянутый в узкую линию следа от нанесённого удара, туман слегка расступился и пропустил несколько солнечных лучиков. Оставив с десяток засохших обрубков, лозы и корни скрылись под землей. Довольно улыбнувшись, Аргента увернулась от нового выпада и встретила мордочкой твёрдую тыковку, запущенную как камень из пращи. Вмявшись прямо в лоб и развалившись надвое, овощ опрокинул чародейку на землю.

— Обязательно покажусь, вот только найду свои парадные подковки... — почти убедительно разыгрывая смущение, затрепетал голосок позади и тут же сменился на гулкий рык, прижавший Аргенту к мокрой траве. — Проваливай с моей земли! Проваливай с моей фермы! Я нашла ожерелье и оно моё по праву! Орден, Гвардия, пусть даже сама принцесса солнцекрупая придёт за ним, я его не отдам! Думаешь не смогу дать отпор? — в тумане колыхнулась громадная тень. — Ошибаешься... оно даёт мне силу, дарит магию, в отличие от тех тупорогих недомагов, разводящих копытами и убеждавших, будто я родилась такой и ничего не поделать! А эта красивая штучка смогла... дала мне магию. Пусть все боятся её, мне всё равно. За все разочарования, испытанные мной, оно было даром, ждущим, когда я достану её из земли!

Тень приблизилась, и расступившийся туман выпустил громадного пони с головой из тыквы с полыхающим внутри костром. Походя на пауков или еще каких существ диких лесов, рядом стелились и обманчиво неспешно двигались тыквы меньшего размера, щуря свои глаза и такие же вырезанные в корке пасти, выдыхая облачка зеленоватых и оранжевых искорок. Заменяющие им лапы лозы, шурша, подтягивались и выбрасывались вперёд, цепляясь друг за друга, вгрызаясь в землю и подтягивая их тела всё ближе к недоумевающей от открывшегося ей зрелища Аргенте.

— Какого дискорда... — взгляд чародейки метался от тыквы к тыкве, пока не остановился на стоящей на плече гиганта пони с кривоватым рогом, торчащим посреди прорези в шляпе, похожей на часть маскарада. Истрёпанный и короткий плащик, заколотый на медную застёжку, вяло покачивался сбоку. На шее же... Аргента с удивлением ощутила напряжение своей тёмной подруги, её пристальный взгляд и первые секунды замешательства.

— Её ожерелье, посмотри на него пристальней, не забывай, пока мы вместе, ты мои глаза, уши и тело, — зашуршал в голове голос, с трудом сохраняющий спокойствие.

На шее грязно голубоватой единорожки покачивалось ожерелье. Тусклый чёрный металл, грубоватые формы оправы, выполненной в виде лиан, охвативших плоское основание изображающее силуэт тыквы с вставленными в неё изогнутыми самоцветами. Поверх них, чуть подсвечиваемый оранжевым огоньком, темнел профиль аликорна. От оправы, острыми углами раскинулись два перепончатых крыла, переходя в прочную цепочку, накрепко застёгнутую магическим замком.

— Убирайся, рогатая. И скажи остальным — Пампкин Хоррор не отдаст свою силу никому! Амулет принадлежит ей по праву! — за единорожку говорил сплетённый из тыквенных лоз гигантский пони, каждый шаг которого сотрясал землю и торчащие из копыта корни жадно вгрызались обратно в почву, питая его силами. Горящие изнутри тыковки вторили ему, прыгали с места на место и скользили по его телу, как жутковатые насекомые. — Убирайся... убирайся... убирайся... Рогатая-рогатая.

— Я понятия не имею, кто ты такая и за кого принимаешь меня! Мне не нужна ни ты, ни твоя безделушка, я вообще собиралась покинуть эту тыквенную свалку, едва переведу дух. Но... — серебристая замолчала, услышав внутренний голос Энтропи.

— Амулет аликорнов... один из немногих утраченных в истории, и ты пройдёшь мимо? Да кто она такая, чтобы вставать у тебя на пути? — нашёптывал голос, и магические символы в глазах Аргенты начали свой бег, лишь на мгновение замирая под узким углом сжавшегося зрачка, напоминающего замершую стрелку компаса. — Прости, никак не могу оставить тебя безнаказанной.

— Оу. Ты думаешь, будто я не могу постоять за себя? Давай посчитаем... большой пони с головой из тыквы... много тыквочек... Ничего не приходит в голову? Ах да, ещё все твои спутники связаны и лежат по кустикам. Ау, рогатенькая, ты в меньшинстве, не заметила? — гибкая, словно озёрная змея, шершавая лоза наотмашь впечаталась в мордочку чародейки, отбросив её далеко в заросли тыкв. Не успело серебристое тело скрыться в листве, как воздух распороли полупрозрачные чернильные щупальца, впились в призванного магией гиганта и налились темнотой. Вырванные с корнем стебли летели в сторону, смешиваясь с расплющенными тыковками, попавшими под раздачу. Обманчиво пружинящие щупальца внезапно стали прочными и вытянутыми как колья, пробив в тыквоголовом несколько рваных дыр, но гигант не обращал на них никакого внимания. Хрустящее и шевелящееся копыто из стеблей обрушилось туда, где не так давно была чародейка, но промахнулось и оставило огромную воронку, быстро заполнившуюся сизым туманом, подсвеченным голубыми искрами от неудачно подвернувшегося сомнаморфа. Невесомые чёрные хлопья затрепетали в порыве ветра.

— А вот этого точно не стоило делать... — процедила Аргента. Израсходованный знак в глазу потускнел и его место занял другой. Чародейка старалась не думать о том, что случится, израсходуй она их все. Энтропи уклонялась от этой темы, а наследнице рода Коин не слишком хотелось настаивать на ответе. — Недоучка, выковырявшая из какого-то заброшенного склепа амулет аликорна? Что это вообще за магия такая, управлять тыквами? Сейчас не ночь кошмаров, но я покажу тебе настоящий кошмар!

Чёрный росчерк молнии грохотнул, взрезая серую ткань тумана и замер. С расколотого неба вязкими каплями потекла тьма, расцвеченная тусклыми огоньками звёзд. Тяжёлые капли падали на землю, обращаясь в вытянутые фигуры с загнутыми назад тремя рогами и тремя парами глаз, серебрящимися на вытянутых мордах. Холодно и безразлично вглядываясь в свою цель, существа приоткрыли пасти, выпуская на волю обрамлённые ледяным пламенем языки. Влажная трава под их лапами ссохлась, покрылась инеем и с тихим перезвоном рассыпалась в мелкую крошку.

— Мммм... ты наконец принимаешь меня всерьёз? Или это очередная проба, как эти гибкие штуки... — стоящая на плече тыквоголового, заращивающего прорехи в своём теле из стеблей и лоз Пампкин улыбнулась, демонстрируя пару изогнутых клычков на нижней челюсти. Зеленоватый язычок обогнул их, скользнул по пересохшим губам и скрылся прежде, чем вздох превратился в облачко пара. — Я слышала, будто маги Гвардии не сдаются. Это так походило на правду, и я решила немного подготовиться к встрече. Ты же не будешь быстро сдаваться? В любом случае не стоит волноваться. Одержав победу, я просто немного поиграю с тобой и выброшу за пределы своих земель. Рядом с табличкой, на которой было написано — "не входить". Тебя наверняка найдут и за пару месяцев выходят...

Смех Пампкин оборвался в тот же миг, когда одна из тёмных фигур стряхнула иллюзию ленивой сонливости и вцепилась в шею колосса. Щупальце, воспользовавшись заминкой, приняло форму лезвия, и спилила большую часть головы-тыквы, выпустив на волю полыхающий внутри костёр. Потерявшее границы пламя выплеснулось наружу и потекло лентами шипящих и кусающихся искр, попутно оставив несколько новых дырок на плаще единорожки с амулетом. Сотканный из стеблей пони всхлипнул и покачнулся, но устоял и ответным ударом впечатал чёрное существо в землю, перемешивая выбрасывающую острые шипы тьму с прелой землей. Образующие копыто лозы рвались, теряли цвет и звонко лопались, промораживаясь насквозь, но их сменяли новые, не позволяя конечности окончательно потерять форму прежде, чем с одним из противников будет покончено.

— Что, уже не так смешно, выскочка в амулете древних? Даже на груди аликорна это была всего лишь опасная побрякушка, а на твоей шее она не имеет и половины своей силы! И на что ты её тратишь? Оживляя тыквы! — раздавленное тёмное существо покрылось трещинами и рассыпалось на куски, вспыхнув серебристым светом. Её исчезновение отдалось в груди Аргенты саднящей болью, будто это её саму впечатали в землю.

— Вызвать отражения меня? Ты хоть думай, прежде чем использовать заклинания. Потратишь больше, чем тебе отведено, застрянешь тут на недели... — хмуро раздался голос Энтропи. Дуэль затягивалась, а чародейка бросила один из козырей первым, не достигнув нужного результата. — Мне бы не хотелось потерять свой сосуд раньше времени... позволь теперь мне...

Холод, пустота, окрашенный в чёрное мир, где всё замирает. Поток времени потерял свою плавность, рывками разворачивая события. Лёгкий шаг, спокойствие и уверенность. Впереди всего лишь наглая точка с полыхающим оранжевым амулетом. Аргента плавно отодвинула в сторону застывшую в воздухе ветку, отправила в плавный полёт кусок тыквы, обошла стороной медленно искрящийся кусочек огня. Вот, уже совсем близко этот старый артефакт, оказавшийся не в тех копытах. Раскрошить замок, отобрать и растоптать, пока в копытах холодится сила, способная это сделать. Аргента улыбнулась, с уголка рта медленно потекла вязкая чёрная капля.

— Тебе ещё многому предстоит научиться. Смотри и познавай магию, которой не счесть веков... — голосом Энтропи проговорила чародейка, переступая копытами по земле. На серебристой шкурке танцевали тёмные узоры, кривые тени, складываясь в древние узоры. Перед нею вспыхнул ромб в обрамлении четырёх знаков. Дважды прочертила его дуга, складываясь в разверзнутое око бездны.

Слышала ли её слова повелительница тыкв или нет, но она сохраняла спокойствие. Только ползущие на колченогих лапах из стеблей пупырчатые плоды с дурашливыми, злыми, смеющимися и озадаченными мордочками, слегка ускорились и сползлись перед своей хозяйкой, упреждая неминуемый удар.

— Как могу я отказать в чести продемонстрировать настоящую магию той, кто встала на моём пути, да ещё макнула в грязь мою подружку. Поиграли и хватит. Мне пора продолжить свой путь, я и так потратила слишком много времени на такое препятствие как ты. И твою побрякушку я заберу с собой, — шипя и растягивая слова, проговорила Аргента, не ускоряя шага. Темнота стекала с уголков её глаз, не оставляя на светлой мордочке следов. Две вытянутые чёрные фигуры скользнули мимо неё, растрепав платиновую гриву, и растеклись, смешиваясь с остальными. Изогнутыми арками сложились щупальца, и из шуршащего и чавкающего клубка вырвалась драконья лапа. Кажущаяся истлевшей, тянущей за собой смолянистые нити, она опустилась на землю и из ромба появилась костлявая морда. Потрёпанное подобие бывшего властелина небес и гор, обрушилось на тыквоголового, в последний момент успевшего сбросить свою изумлённую повелительницу в заросли. Магическое пламя тыквы обожгло сумрачное существо, сомкнувшее челюсти на сплетённом из стеблей боку.

— Хочешь заставить меня поверить, будто ты не из Гвардии? В Ордене, таких как ты, не бывает... как интересно, — голос клыкастой пони раздался совсем не оттуда, куда её сбросили. Потерявшая бдительность чародейка оказалась опрокинутой трёхлапым существом с двумя головами из тыкв в воротничке из острых и жёстких листьев. Прижав её к земле за горло, тварь дыхнула в неё терпким запахом овощной запеканки. — Но твои фокусы интересные. Жаль, тебе совсем не понравится то, что я собираюсь сделать.

— Я не из Гвардии, у меня тоже есть счёты с некоторыми из них, — выплюнула Аргента, ощущая вязкие нити на языке.

Полыхающая тыквенная пасть не успела увернуться. Когтистая лапа чернильного существа превратила обе тыквы в ровно нарезанные колечки и питающие их огни угасли. Шестиглазая тень выжидающе замерла рядом, выглядывая новых противников. Сбоку сотканный из тени дракон добивал растительного гиганта, но терял силы и распадался сам. Заклинание продержалось меньше, чем думала Энтропи, тихо укоряя своё временное тело в слабости.

— Ты проиграла. Даже если ты не из Гвардии, откуда мне знать, что ты не потянешься своими копытами к моему сокровищу, увидев его в действии? — голосок раздался позади и обернувшаяся чародейка встретилась со спокойными, чуть насмешливыми серыми глазами единорожки. Та спокойно стояла посреди изломанных лоз, порванных листьев и потоптанных тыкв. — Поверь, мне хватит духу укоротить твой рог на две трети прежде, чем ты выкинешь ещё что-то.

— Тогда это будет последнее, что тебе удастся сделать. Но я предлагаю тебе пойти со мной, что скажешь? — в глазах Аргенты отразилась соперница и возникшая из ровной зеркальной поверхности тень, прижавшая острый кончик рога ко лбу Пампкин. Серебристые немигающие глаза колыхающегося, словно дымка единорога безучастно смотрели вперёд, на медленно покатившуюся по пыльной шкурке капельку крови.

— Мне нравится, как ты торгуешься. Злобненько так. Говоришь, у тебя счёты с ними? Допустим — верю. Вот только... зачем мне идти с тобой, если ты проиграла? — единорожка осторожно, словно от пыли, протёрла свой амулет и сложенные в форме тыквы самоцветы полыхнули внутренним светом, вытемнив профиль аликорна.

— Ты бредишь? Это даже слишком щедрое предложение, для такой как... — Энтропи вздрогнула, ощутив, как её силы на миг потеряли концентрацию. Битва сразу после телепорта измотала её сильнее, чем она думала? Невозможно. Тело заныло, заходясь дрожью от натянувшихся нитей, готовых порваться в любой момент. И в этот же момент стоящая перед нею единорожка ссохлась, накренилась и превратилась в нелепое пугало из обрывков ткани, пучков сена и криво скреплённого каркаса из веток. Копытца стали четырьмя изъеденными термитами колышками.

— Добро пожаловать на ферму "Жутенькая Тыковка". После такой изнурительной битвы с... пугалами, ты наверняка проголодалась, — издевательски насмешливый голос раздался сбоку, но повернуть голову Аргента не успела. Тело опутали прочные стебли, сдавив грудь и стянув копыта вместе. Щекочущая нос своими усиками ветка сжала рог и натянулась, сбивая заклинания. — Тебе всё же придётся погостить у меня. И тебе, и твоей занятной свите... какая уцелела.

Заросли зашевелились, и изогнутые корни вытащили оттуда связанных сомнаморфов. Те явно не желали сдаться без боя. Острые иглы из их грив торчали в сотканных из тыкв стражах, не причиняя тем никаких неудобств. Если бы плоские мордашки морфов могли хоть что-то выражать, наверняка это было бы искреннее удивление случившемуся.

— Путешествие пошло как-то не так... — сипло прошептала сквозь опутывающую рот лозу Аргента, и стебли натянулись снова, прижимая её рог к земле. Её волокли за бодро шагающей впереди единорожкой, будто той не было дела до своих пленников. Позади с хрустом обвалились два равных по силе гиганта, расплёскивая вокруг себя пепел и искры, а впереди темнел силуэт приближающейся фермы.

— Амулет... амулет... мне следовало больше обращать внимания на поделки этих крылорогих... Как вообще вышло этой ободранке заполучить такую силу? — гулко звенел голос тёмной в голове Аргенты, но той и без голоса было худо от раскалывающей голову мигрени. Резко оборванные заклинания, несколько увесистых ударов и жёсткие падения о землю давали о себе знать.

В тяжёлых складках тумана скрылось поле битвы, а впереди остовом огромного корабля, побитого штормом, перевёрнутого и выброшенного на берег, темнела обшитая железом деревянная постройка. Ржавый и оттого кажущийся рыжим амбар. Покосившийся и прислонившийся к нему дом. Старый и скрипящий ветряк, нехотя позволяющий ветерку вращать свои лопасти, и чёрные, корявые силуэты засохших и покрытых мхом деревьев, следящих за путниками своими дуплами с мерцающими гнилыми огоньками внутри.

И тыквы.

Сотни, десятки сотен тыкв разных размеров, форм и спелости провожали их горящими взглядами с вырезанных мордочек. Угловатые пасти с несколькими зубами или похожими на зубья пилы, ухмылялись, шептались и выдыхали искорки огня, при этом гадко чавкая.

— А ну цыц, пупырчатые! Это наша гостья, пока я не решу, что с нею делать. Лозы не тянуть, глазками не пялиться, — бодро прикрикнула на них владелица заброшенной фермы, словно нерадивым псам.

Безуспешно вырывающуюся из пут чародейку втащило в амбар, и двери гулко захлопнулись, ударившись рассохшимися створками о косяк. В темноте тускло засиял амулет аликорна, высветив не обещающую ничего хорошего улыбку Пампкин Хоррор...

Толкнув от себя неподатливую тяжёлую дверь, вороной оказался в холле когда-то небольшой, но теперь изрядно разросшейся гостиницы. Пристройки по бокам скрывали в себе множество комнат, часть из которых свисала по краю внутреннего двора, опираясь на прочные деревянные столбы. Центральный дом практически исчез, став опорой многочисленным надстройкам и балконам, похожим на срезанные башенки. Размышляя над этим, Ван подошёл к стойке и, занеся копыто над звонком, остановился. Цокать по звонкой латунной чашке с кнопкой не было смысла. Владелец бывшего постоялого двора возвышался за стойкой косматой горой мышц, над которой торчал единственный уцелевший изогнутый рог, перехваченный у основания толстым золотистым кольцом. В пазах тускло поблескивали дешёвые самоцветы, отчего-то ценимые их владельцем. Второго рога не было. Обломок теперь прикрывала медная заглушка, удерживаемая на месте парой винтов и позвякивающая тонкой цепью, ведущей к уху.

— Хэйдер Сноу? — осторожно спросил вороной, тихо постучав по дереву кончиком копыта.

— Зависит от того, кто спрашивает, — зычный голос жителя Як-Якистана грохотнул по залу. Фигура развернулась, и на стойку обрушились два огромных копыта, прикрытых курчавой шерстью. — Сколько лун, сколько оттепелей, Ван! Решил проведать эти гостеприимные снежные места или снова по делам этой твоей Ночн...

Вороной сделал выразительный жест копытом у подбородка, и фраза яка оборвалась на полуслове. Понимающе кивнув, он выжидающе уставился на гостя. В отличие от своих собратьев, Хэйдер схватывал всё налету. В прошлом вороной оказал ему несколько неоценимых услуг и косматый житель заснеженных гор это помнил. Как и помнил то, как часто этот пепельногривый гость притаскивал проблемы с собой. Ван, в свою очередь, не сильно ломал голову о месте ночлега, когда заметил громоздкую вывеску на доме, выпиленную из цельного среза дуба. Город и правда изменился с момента его последнего визита. Он с трудом узнал прежние места, начинающие тонуть в хитросплетениях новых улиц среди стен новостроек. Когда-то постоялый двор был почти на границе городка, а теперь очутился едва ли не в центре, этакой градообразующей костью старого наследия.

— Обычную комнату? — як потянулся за одним из ключей висящих на стене позади него.

— Я не один в этот раз, — вороной шагнул в сторону, пропуская мимо себя Диксди и настороженно шагающую следом ящерку, укутанную в одеяния песчаного народа. Как и следовало ожидать, маскировка удалась. Як выразительно кивнул в её сторону.

— Твои вкусы становятся всё экзотичнее. Серьёзно, Ван? С ящерицей из Бэдланда? — горный житель гулко хохотнул, и подмигнул слегка растерявшемуся знакомому.

— Что? Хэйдер! Ну, как так можно! Они просто со мной, вдобавок, Лаэтус её телохранитель. С недавних пор. Диксди, это Хэйдер Сноу, владелец посто... гостиницы "Ледяная Скала", — Ван указал на яка, приосанившегося и поправившего скрывающую глаза чёлку. В носу того тихо качнулось золотистое кольцо. — Хэйдер, это Диксди Дуо, моя спутница в этом путешествии, и её телохранитель... Лаэтус.

— Не знал, что в Бэдленде такие водятся, уж слишком рослая. Хотя, взять бы тебе пример со своей спутницы и нанять себе тоже телохранителя. С твоей удачей однажды ты перейдёшь дорогу кому не надо, и даже твои линии с закорючками на полу тебе не помогут. Он уже рассказывал, как попал в передрягу в городе Шестерней? Или как влип в историю в лабиринте Тирка? — обратился владелец гостиницы к отрицательно крутящей головой Диксди на каждый из его вопросов. — У меня немало историй, если пони захочет послушать старого яка...

— В другой раз, Хэйдер. Мы изрядно устали и хотелось бы провести вечер не на коврике у твоей стойки, а в уютных постелях, если они всё такие же мягкие, как я помню, — заметил Ван уже было решившему рассказать захватывающую историю яку. Пожав плечами, (со стороны это выглядело, словно два меховых бугра с боков от его головы сошлись и разошлись обратно, топорщась локонами чёрной шерсти с редкими седыми прядями), Сноу потянулся к доске с крючками и косо прибитыми табличками. На некоторых всё ещё висели ключи, другие пустовали. Номера комнат после первого десятка имели более светлые и новые пластинки, выдавая намётанному глазу их расположение в новых пристройках дома.

Телекинез Диксди поймал свистнувший в воздухе предмет прежде, чем она осознала свою реакцию. В воздухе перед нею плавно крутился тяжёлый кованый ключ с каменным брелком на короткой цепочке. Чуть стёршийся номер комнаты различался на каменной поверхности благодаря стойкой краске, намертво въевшейся в процарапанные канавки. Задумчиво рассматривая ключ, она чуть не пропустила мимо ушек пояснения яка как им добраться до своих комнат.

— Второй этаж. По лестнице и направо, мимо не пройдёте... — всё так же зычно пояснила направление гора меха, пропуская гостей. Всех, кроме Вана, которому як преградил дорогу. — А нам надо поговорить. После того дела тобой интересовались и трясли городок как старую кубышку на предмет залипших монеток. Мы условились, что ты оставишь сообщение, если что-то пойдёт не так, но ящик оставался пустым. Прошло полгода, Ван, и я случайно узнаю — ты вернулся в Кантерлот, словно ничего и не было. Шастаешь по делам этой новой стражи...

— Хейдер, сейчас не время и не место. До того как мне на глаза попалась вывеска твоего постоялого двора, я даже не предполагал, что это тот самый городок. Тут всё изрядно изменилось, — вороной вымученно улыбнулся и попытался убрать со своей груди грубое, большое и чуть растрескавшееся копыто.

— Ладно, не время так не время. Твои спутницы в курсе того... сам знаешь, о чём я? — як многозначительно кивнул в сторону, чуть помятой накидки дымчатогривого явно намекая на скрытые под нею крылья.

— Нам довелось через многое пройти, так что, — Ван не сразу ощутил странную настороженность в голосе старого знакомого. — К чему ты клонишь, Хэйдер? Выкладывай уже.

— Видел твоё фото с раскопок. В статье сплошной бред, а что правда — так приукрашенная. Слухи от хаски на фоне написанного достовернее звучат. Будто теперь в долине спит каменное чудовище небывалых размеров. Ты с каждым разом суёшь свою мордашку туда, где однажды её оторвут по самые уши. Взять твою спутницу... откуда она, кстати, такая? Уж не из запретного города ты её притащил? Их старейшины, или кто там у них теперь, отступились от своих правил? — Хэйдер пристально вгляделся в озадаченного вороного, будто пытаясь найти в его взгляде ответы на свои вопросы. — Я всяких навидался, меня не проведёшь. Она такая же единорог как я — принцесса Тортолестия или ты земнопони.

— Она... — Ван отвёл взгляд в сторону.

— Ясно. Говорить не хочешь или не можешь. Не потому, что не доверяешь, а по какой-то иной причине. Но тебе стоит взять с неё пример. Может во всяких Кантерлотах да пригородах рядом с ним и всё хорошо да спокойно, но на границах завести себе ящерку мысль хорошая. Не хочешь рептилию, найми минотавра. С твоими мозгами от него только сила и нужна. Я уже один раз тебе давал этот совет, и ты не послушал, — наставительно проговорил як, несколько раз ткнув вороного в грудь. — Напомнить, как ты тогда влип в неприятности?

— Ты же меня вытащил тогда? — вороной широко улыбнулся и заговорщицки толкнул копытом в ответ. Копыто утонуло в густой шерсти и уткнулось в прочную кольчугу.

— Вытащил... и рога лишился. А мне он, между прочим, был дорог как память, — расхохотался як наконец пропуская Вана. — Устраивайся с комфортом. Еду принесут позже, у меня теперь новые работницы есть. Мастерицы на все копыта и холод переносят лучше.

— Значит те сестрички-единорожки свалили от тебя, едва им представился удобный случай? — заметил вороной, услышав в ответ возмущённое фырканье.

— Пфф... ни дня о них не жалею, если ты к этому клонишь, — пол под яком заскрипел снова, владелец постоялого двора занял своё тесноватое место за стойкой, выжидающе уставившись на дверь.

Посмеиваясь, Ван поднимался наверх по прочной, пусть и стоптанной копытами и лапами лестнице. Свернув в коридор пристроенного крыла он едва не столкнулся с ланью. Северная жительница, одна из тех народов, что поселились за дальним кольцом северных гор, в стране вечного льда и суровой погоды, бросила на него заинтересованный взгляд. Вороной невольно подумал о том, какой магией были закручены завитки серебристой шерсти, создавшей ощущение небольшого сходящегося на грудке воротничка. То же заклинание придавало занятную форму длинной шерсти, прикрывающей копыта. До этого дня ему не проходилось видеть кого-то из нордиров так близко, видимо город и правда процветал, если тут стала возможной такая встреча.

— Чем их заинтересовал этот меховой проныра? — спросил сам себя вслух Ван, открывая дверь в номер. Бросив последний взгляд в сторону чуть менее изящной, чем её лесные сородичи, лани. — Надеюсь, на утро не подадут фирменное северное блюдо вроде шишек в замороженном тесте.

Приглушённо спорящие Диксди и Лаэтус обернулись в сторону прикрывшего за собой дверь вороного.

— Здесь всего две кровати, — Диксди качнула копытом в сторону двух небольших комнат, куда вели проёмы дверей. В большой комнате из мебели был лишь столик и небольшой диван, полностью занятый демикорном. Ящерку же больше интересовал камин с редким для таких мест кристаллом, дающим тепло и имитирующим настоящий огонь блеском своих граней. Между ним и каменным существом была лишь медная решётка с небольшой прорехой со следами зубов. Вороной застонал и приложил копыто ко лбу.

— Лаэтус может устроиться у очага, но если она сожрёт кристалл нам придётся оставить её тут как залог, пока не оплатим его стоимость, — проговорил он, уже представляя как хрупкая вещица хрустит, распадается и гаснет в прожорливой пасти, однако убрав копыто он по-прежнему увидел сияние в выложенной камнем нише. — О, она стала прислушиваться к тебе?

— Лаэтус не ест такое. Оно не пахнет съедобным и кусать язык, когда Лаэтус лизнуть одну из граней, — послышался разочарованно-обиженный голос ящерки, откусившей ещё одну часть решётки и теперь рассматривающей декоративную кочергу. Видимо, этот предмет остался с тех времен, когда камин топили по-настоящему, дровами или углём.

— Хвала сёстрам, хоть что-то дорогостоящее помимо дерева, льда и простой пищи — оказалось для тебя несъедобным, — бросив сумку у кровати, вороной рухнул на чуть пружинящий матрас из сена и гибкой деревянной решётки. Запах опилок навёл на воспоминания о днях, когда в постоялом дворе было всего семь комнат и все семь были далеки от того, чтобы назвать их уютными. Дела у Сноу явно шли в гору. Учитывая, что и сам городок шёл в гору, буквально. Пройдёт немало лет и улочки вгрызутся в склоны, а прочные каменные стены будут направлять снежные лавины в стороны, где солнце превратит сошедший с гор лёд в пресную воду. — Мы тут надолго всё равно не задержимся, так что пусть Лаэтус выбирает — или диван или пол. Как по мне, пол её точно выдержит.

— Мы отправимся в Кантерлот? — из большой комнаты послышалось шуршание сумки и цокот тяжёлых копыт.

— Пока не знаю. Похоже, мы привлекли к себе немало внимания, — задумчиво отозвался вороной, нехотя поднявшись с кровати. Обойдя комнату по кругу и оставив на стенах незамысловатые знаки, процарапанные краем копыта, он удовлетворённо кивнул. Символы тускло сверкнули и погасли. — Вот теперь можно поговорить и... Лаэтус, даже не смей приближаться к знакам со своими когтями! Если хоть один из них потеряет силу, сильной пони придётся худо. Это заклинание не позволяет любопытным ушам слышать, о чём мы говорим, а поговорить нам надо о многом.

Ящерка застыла, сделав пару шагов к знакам, с изумлением смотря на пожимащую крыльями Диксди.

— Это его магия, тебе лучше прислушаться к его совету, — вдохнула демикорн, вопросительно взглянув на вороного, нервно облизнувшего губы, словно не знающего с чего начать. Аликорн мерил комнату неторопливыми шагами, забыв скинуть накидку, и едва не спотыкаясь об оставленную на полу сумку демикорна. — Но зачем всё это? Если это из-за статьи в газете, то от меня там только кончик хвоста и его разглядит лишь тот, кто знает, что искать.

— Именно! Мы покинули Кантерлот, чтобы всё улеглось и о случившемся с ночной стражей и магами забыли. Уверен, нас разыскивали ещё долго, пока мы не затерялись в горах. Но... но... ах, — Ван покрутил в воздухе смятую газету и швырнул её в камин, совершенно забыв об иллюзорном огне созданном гранями кристалла. От тепла листочки только зашуршали и принялись распрямляться.

— Мягкий пони не беспокоиться о сильная пони, он волноваться о своя безопасность и только, как все пони с поверхность делать, — раздалось за его спиной. — На картинка быть виден только он. Сильная пони идти с Лаэтус, оставить мягкий пони со странная магия тут, так поступать есть правильно.

— Ты вообще навязалась на нашу голову, и я по прежнему тебе не доверяю, ожившая скульптура из камня, — внезапно рявкнул вороной, топнув по полу копытом. По рогу скользнула малиновая молния и рассыпалась искорками. Золотистые глаза ящерки потемнели и с боков послышались скрежещущие звуки выезжающих из пазов когтей. Прозрачные лезвия высунулись чуть дальше и замерли.

— Прекрати, она помогла выбраться нам из замороженной пещеры и остановила мой рог там, на мосту. Разве так поступают те, кому нельзя доверять? — в голосе Диксди послышалось осуждение и усталость. Диван скрипнул под её весом и она спустила копыто вниз, вяло царапая пол его гранью. — Ей было достаточно остановить свою лапу...

— Только не говори мне, что ты доверяешь ей только поэтому и потому, что она представитель таких же как... — Ван осекся, заметив насупившуюся мордочку Диксди, положившей под подбородок второе копыто, и внимательно рассматривающей его. — Наверное, ты права. Тебе проще понять её...

— Для неё твой мир такая же новинка, как для меня. Она выбрала его вопреки сказанному ей лидерами её народа, — демикорн перевела взгляд на тускло мерцающий артефакт телекинеза.

— Она выбрала его потому, что ты сильная пони, а "жёсткая" версия тебя, по правде напугавшая меня, оказалась большим авторитетом, чем они. Только и всего. Такие как она, видимо, признают только силу, только более крепкий дух, — жеребец махнул крылом в сторону настороженной ящерки, разметав полы накидки. — Ты и я привлекаем к себе внимание, но с нею, если она не будет слушать, мы можем нацепить на себя плакаты "ужасно рады, что вы нас нашли". На юге любой поймёт: она такая же песчаная ящерка, как я и ты единороги.

Диксди молчаливо рассматривала ящерку. Возможно, Ван был прав. Лаэтус выделялась даже в накидке, не говоря уже о её отношении к тому, как её сравнивают с представителями пустошей. Однажды она не выдержит и выдаст себя, они привлекут к себе внимание. Но прямо сейчас её это беспокоило куда меньше

— Почему ты избегаешь Ордена? Это ведь не только из-за случившегося ночью. Я была у них. Их маги с интересом смотрели на меня и разглядывали мои артефакты. Принцессы... — Диксди запнулась, вспомнив свой визит, и вместе с жестокими словами Селестии в её голове на мгновение раздался перестук шестерней. Шёпот забытых голосов, неявные тени и обрывки образов оставшихся в ограничителе. Она не сразу заметила, как вороной уселся посреди комнаты, задумчиво постукивая по основанию рога копытом.

— Это так просто не рассказать. У нас вышло разногласие. В мире не так много аликорнов и появление каждого нового попадает под старый, принятый много веков назад закон о безопасности Эквестрии. О нём бы тебе с радостью рассказали бы больше в дневной или ночной страже. После восстания принцессы Луны во всей Эквестрии оставалась только принцесса Селестия. Так продолжалось достаточно долго, чтобы все приняли это как факт. Других аликорнов нет и точка, — вороной вздохнул и устроился поудобнее, подтянув к себе плетёный коврик вполне в стиле северных народов. Из прочных прутьев с вплетёнными в них полосками перекрученного сена. Жёсткий, но довольно тёплый и чуть пружинящий под телом. — За сорок восемь лет до того, как Элементы Гармонии вернули её сестру назад к прежнему состоянию, к удивлению Ордена и почти всех живущих в стране, при дворе появилась ещё одна аликорн. Принцесса не давала никаких объяснений и всегда держала её при себе, насколько мне известно. Откуда она взялась и почему тайна её появления осталась нераскрытой, я не знаю. Сейчас она правит Кристальной Империей вместе с бывшим капитаном Кантерлотской стражи. Ордену не удалось подобраться достаточно близко к ней тогда, а сейчас это просто за гранью их возможностей.

— Лаэтус считать эта история скучно, — заявила каменная ящерка, удостоившись кислого взгляда от жеребца.

— Лаэтус может не слушать. Почти три десятка лет спустя в Кантерлоте появляется ещё один аликорн, понятия не имеющий, почему он такой и откуда взялся, потративший четыре года на попытку вернуть себе магию и понимание о своём прошлом. Лакомый кусочек для Ордена, тянущего свои копыта ко всему непонятному, и желающему запрятать это куда подальше от всех, предполагая всё неизвестное заведомо опасным для страны. Аликорну повезло, он проник в столичную оранжерею, взял без спроса охапку декоративных, совершенно несъедобных фруктов и попался на глаза страже, а потом и самой принцессе. Тайна его крыльев стала известна ей, и на ещё шесть лет он стал её учеником. Не самым успешным, к сожалению, — вороной развёл копытами и тихо схлопнул их вместе. — Ему довелось побывать во множестве мест и выполнять немало разных поручений, стать следователем по необъяснимым магическим случаям при вновь появившейся ночной страже, когда ночная сестра принцессы была освобождена от нависавшего над нею проклятья. И всё это время орден искал причину, чтобы добраться до лакомого кусочка тайны появления аликорнов.

Диксди с любопытством слушала его, чуть подёргивая ушком и пытаясь понять, к чему перепельногривый аликорн всё это рассказывает. Казалось он подбирается к чему-то важному, но при этом откладывает это на потом, почти как в старых книгах, где автор оставлял самое вкусное из приключений в самом конце. Наверное, поэтому ей так нравились эти истории, когда не знаешь, чем и как они закончатся. Что и говорить, она сама не знала, чем продолжится её собственная история, но мысль об этом вновь и вновь возвращала её к загадочному месту в воспоминаниях. Чей-то взволнованный голос произносил слова, но это не был Ван.

— "Диадема"... "Морф"... она найдёт к ним ключ и история повторится. Но в этот раз некого будет собрать.

— Диксди, ты снова спишь? — озабоченная мордочка Вана появилась перед её глазами, словно из тумана, заставив Диксди вздрогнуть и отодвинутся.

— Мягкий пони навевать скука даже на камень, — всё так же хрипловато заметила ящерка, отвернувшаяся спиной к спутникам и устроившаяся у камина. Очаг уже лишился своей медной решетки, и теперь каменное существо, к досаде вороного, пыталась выковырять держащие решётку гвоздики из каменной кладки.

— Надеюсь, мне удастся списать пропажу декоративной части камина на неудачный магический опыт, — буркнул он, повернувшись обратно к Диксди. Но синяя пони уже спала, уткнув мордочку в сложенные копыта и свесив крыло на пол. В гранях артефактов и выбитых на них надписях переливались крошечные искорки. По шкурке пробегали блёклые всполохи, напоминающие те узоры, выбившиеся из-под ограничителя. Укрыв её тёплой накидкой, вороной уселся рядом, рассматривая скользящие в каменной нише блики от кристалла. Если прикрыть глаза, иллюзия настоящего пламени была почти совершенна, и вороной едва сам не провалился в сон, когда его легонько тряхнули за плечо.

— Лаэтус не доверять мягкий пони. Мягкий пони делать магия против сильной пони на мосту, но не иметь сила в пещера с застывшая вода, — выдернул его из полусна хрустящий голос ящерки. — Лаэтус пойти с сильная пони и быть рядом, находить много разный металл и получать новая сила. Потом найти большой страж и съесть его. Зачем мягкий пони идти с сильная пони, если мягкий пони не иметь в себе... иметь... быть полезным?

— Вот как, а ты, хвостастая пожирательница металла, сможешь быть полезной? — едко заметил Ван, подобрав сумку Диксди и переставив ближе к дивану.

— Мягкий пони задавать вопрос? Лаэтус ответить. Я появиться как поколение два. Лучший ящер, лучший кристалл в тело, лучше принимать руда и металл. Находить новый, становиться ещё лучше из своего поколение. Лучше других. Это означать быть полезной как ящер, — облизнувшись, отозвалась ящерка, проглотив последний кусок решётки камина и теперь рассматривая забытую кем-то в углу кочергу.

— Диксди может доверять тебе, но ты была послана Калиго. Одно это не вызывает в тебе доверия, — бросил вороной, ощутив у горла острые когти. На удивление бесшумно переместившаяся рептилия плавно обошла его, заглядывая в его глаза своими, золотистыми и переливающимися металлическим блеском. Вблизи они казались шариками из золота, вставленными в каменные пазы, верхний и нижний край которых непонятным образом сохраняли гибкость. Ящерка прищурилась и плавно отпустила хватку.

— Лаэтус идти за сильная пони и понимать её загадка. Мир Калиго закрыт для Лаэтус, я нарушить приказ и слово Хранителя Скал, — хрипло и гулко проклацкала она, выдохнув в мордочку Вана поток пыльного и сухого воздуха.

— И что же Калиго хотела? Похоронить нас под завалом? Выхоженную ею демикорна, хоть я и не верю в её добрые помыслы на этот счёт, — сдавленно пискнул жеребец, потерев шею, всё ещё ощущающую следы от холодных каменных тисков.

— Калиго говорить... тело сильная пони хотеть Тень её Богиня. Давно она приходить к Королева и предлагать ей своя сила. Королева отказать. Она так говорить сама, и тогда Тень её Богиня отправиться искать другую сильная пони. Не находить, — мягко шелестел голос ящерки. усевшейся поближе к камину. Свет от кристалла позади неё рождал небольшой оранжевый ореол и отбрасывал сонм бликов от её торчащих из тела самоцветов. Золотистые глаза закрылись. — Калиго знать о последняя сильная пони. Говорить, встреча обещана много по много лет назад, когда Лаэтус не быть в яйцо и та, кто её поместить в яйцо, только появиться на свет. Калиго говорить, сильная пони остаться во владения ящер. Так её не найти Тень её Богиня.

— И что если она её найдёт? — Ван опасливо покосился на полупрозрачные когти ящерки.

— Королева бояться. Я слышать, как она говорить об этом с Хранитель Скал. Они быть одни, не думать о кто-то, кто слушать. Тень её Богиня найти последний сильная пони и стать ею. Сильная пони поменяться, стать новая богиня сильных пони, получить все старый штука, который оставаться от народ Калиго и менять всё над поверхность и под поверхность. Никто не уйти, никто не прятаться в нора. С нею придти закрытый ветер, который менять всё, чего прикасаться. С ней просыпаться то, чего не говорить Калиго даже с Амергал, — глаза ящерки распахнулись, и пасть скривилась в улыбку. — Поэтому Калиго говорить Лаэтус: иди за сильная и мягкий пони, опрокинь скала в длинный туннель, даже если они уйти от падающий камень, им не пройти дальше застывший вода с отбирающий магия кристалл. Тогда Тень её Богиня не получить сильная пони, а мягкий пони не создавать... помеха. Но Лаэтус съесть одна штука, она лежать в тайная шахта. Странная штука, Королева долго ругать Лаэтус и бояться её. Если Королева бояться Лаэтус и бояться сильная пони, которая жёсткая, то Лаэтус не слушать Королева и идти свой путь. А куда идти сильная пони — там Лаэтус получать вкусный металл и новый камень. Лаэтус понимать, куда идти лучше, но думать, что мягкий пони быть обуза. Не понимать, почему мягкий пони из рассказ Королева, не быть сильный и могучий. Я мочь одержать победа над... эта штука, знак и царапины, что ты делать.

— Понятно, в тебе навалом сюрпризов и делишься ты ими не охотно, — против воли уставший аликорн зевнул, с трудом отогнав видение, в котором каменная тварь отгрызает ему во сне рог или выпихивает в окно на мороз. Причём что из этого хуже он никак не мог окончательно решить.

— В Лаэтус нет никакой сюрприз, в Лаэтус камень, металл и разный кристалл, — как в демонстрацию своих слов, она ткнула в свою грудь, указав на тонкий самоцвет.

— Тебе стоит поработать над языком... определённо... а пока спать, бери пример с сильной пони, — Ван зевнул снова, и поплёлся к кровати. Не дойдя до неё и пары шагов, с мыслью о замеченной в городе магической колонны для отправки писем, он рухнул рядом со сползшей на пол сумкой и засопел.

Лаэтус осторожно поднялась. Вороной беспокоил её. Среди ящеров о нём ходили разные слухи и чем старше были ящеры, тем мрачнее они были. Калиго редко упоминала его, но каждый раз в её голосе звучало разочарование и ярость. Это не было понятно ящерке, не видевшей в нём ничего из того, чтобы могло подтвердить и слухи, и поведение Королевы. В нём не было разрушительной магии, не видела она и особой силы. Сильная пони прислушивается к нему, хотя и поступает по своему. И он не её самец. Ящер плавно подошла к уснувшему жеребцу, рассматривая его кьютимарку и высунувшиеся из-под накидки крылья. У их основания виднелся едва видный шрам. Рваный, неровный, словно кто-то рвал шкурку острыми клыками. Рептилия задумчиво рассматривала его, продолжая гадать, важен ли он для сильной пони. Быть может однажды лучше оставить его? А если он на самом деле обладает силой, но скрывает её именно тут, в незнакомом мире мягких пони. Она многих из них видела на улице. И там были не только они. Явно хищные грифоны, о них были упоминания в каменных скрижалях. Минотавры, эти были ящерам знакомы лично. Рогатые не раз пытались докопаться до шахт ведущих на поверхность. И те ящерки. Лаэтус вздрогнула от брезгливости. Слабые, но жадные, хитрые и коварные "родственники". Лишь разные места проживания не позволяли и тем и другим встречаться и припоминать давнюю и взаимную неприязнь, скорее всего угасшую, но не забытую. А теперь из-за этого жеребца она таскает на себе гадкую накидку. Впрочем, от влаги она и правда помогала. Лаэтус вздохнула и бросила короткий взгляд на поношенную ткань с традиционными украшениями. При первой же возможности она избавиться от этого позорного наряда, решила она, вернувшись к камину с удивительно невкусным кристаллом. Для сна она ещё не устала, так что она устроилась поудобнее и следила, как блики срываются с острых граней, разбиваясь о каменный свод и создавая иллюзию огня.

14. Кошмар вороного, путь в закрытый город и находка в зале кристаллов

Ван и Диксди останавливаются в развивающемся горном городке, основанном на старом железнодорожном пути, ставшим вновь востребованным после возвращения Кристальной из небытия. И почти сразу попадают в поле зрения наблюдательного пони. Тем временем Зелёное Крыло, следуя за Айрон Спарком, спускается в подземелья, пронизывающие основания под Хрустальным Шпилем — замком Кристальной Империи, обнаруживая, что большая часть ходов принадлежала куда более древней постройке, пережившей Великий Катаклизм. Пернатый авантюрист, нанятый Доком Кабаллеро, выходит на свою цель и начинает сомневаться в предложенной ему сумме. Дело оказывается не таким простым...

— Первозданным мраком назвали вещество, создавшееся на стыке магии и материального мира в доисторические времена, в дни дикой, необузданной магии, наполняющей молодой мир. Запомните это. Этот мрак стелется над землей в местах, где обычно не ступала нога пони, просачивается из ушедших под землю потоков, собирается там, где его удерживает такая же древняя магия. Предметы, металлы, символы на камнях или кристаллы тех времён... — под шелест страниц тускло звучал смутно знакомый голос, немного устало, словно часть унылой и долгой лекции. Этот самый описываемый мрак плескался под копытами вороного, нехотя расходился дымчатыми кругами и вязко тянулся следом. Но кроме него Вана окружала и темнота, делающая воздух душным и немного похожим на туман над полем с прелой травой. Стены терялись из виду, едва он пытался сосредоточить на них взгляд. Скрытые тёмной пеленой камешки на полу тихо похрустывали при каждом шаге, и это ощущение вороному было знакомо. И вместе с ним в сердце вкрадчиво вползал жутковатый холодок. На послышавшийся за спиной шорох Ван резко обернулся и безуспешно попытался разогнать темноту шариком малинового огонька на кончике рога. Плотные ленты сумрака лишь немного разошлись в стороны, но никого рядом не было. От резкого движения жеребец споткнулся о выступ и едва не растянулся на полу. Проклянув скрывающийся за чёрной завесой камень, он зашагал вперёд, теперь делая каждый новый шаг с осторожностью, ощупывая поверхность перед собой копытом.
Шорох повторился снова, и теперь его дополнил звук волочащегося по камню металла. За покровом тьмы вспыхнули два алых пятна и дёрнулись в сторону, оставляя за собой медленно угасающие огнистые ленты. Что-то скользнуло рядом с ним, дыхнув влажным и горячим воздухом, становящимся суше с каждой секундой. Отпрыгнувший в сторону Ван закрутил мордочкой по сторонам, но, так ничего и не заметив, вздохнул и опустил голову. Подняв же взгляд, он натолкнулся на бесшумно возникшую перед ним обладательницу горящих глаз. Нулевое поколение, такое, каким он его запомнил в первую встречу, стояла перед ним, с укором смотря в его сторону.
— Тебе никогда не найти его, ты опасаешься этого и не хочешь верить своей собственной памяти. Твоё путешествие бесконечно. Ты ищешь ответы на незаданные вопросы. И боишься посмотреть на уже имеющееся в твоих копытах, — жутковатая смесь демикорновой мордочки и костяных драконьих черт отливала металлическим блеском чешуек. Алые, кажущиеся бездонными огненными жерлами глаза нестерпимо ярко горели, но даже им не удавалось разогнать темноту вокруг, оставляя покрытое костяными наростами тело в тени. — Вечно в поиске приключений, лишь бы не браться за действительно важное. Откладывать на потом, до лучших времён. Ты же хочешь узнать, кто они... запечатанные в зеленоватых кристаллах, ждущих тебя, зовущих тебя? Их, чьи имена ты забыл, как и многое другое. Что, роль аликорна, непризнанного принца, скрывающего свои крылья под плащом, так тебе по нраву?

— Ты не можешь быть Диксди, она пришла в себя и мы покинули владения ящеров! — судорожно вздрогнув, попытался выкрикнуть Ван, с ужасом понимая как жалобно звучал его охрипший голос. Темнота немного разошлась, и теперь он узнал это место. Сухие и пыльные стены круглого зала с единственной, на этот раз целой и открытой дверью. Едва различимые пятна мха, спускающегося сверху, где сырость находила себе дорогу. Раскрошив подогнанные друг к другу изогнутые плиты, в стене торчала угасшая сфера, покрытая письменами и увитая цепями с хитрыми замками. Обрывки звеньев тихо покачивались от гуляющего наверху сквозняка. Куски труб, перекрещенные балки, удерживающие часть обвалившейся конструкции. Треснувшие линзы время от времени теряли бруски хрусталя, со звонким щелчком падающие куда-то в темноту. Над полом, на высоте в пару-тройку ростов пони, тускло виднелся вставленный в стену металлический обод. На избежавших вездесущего лишайника поверхностях темнели выбитые символы, и Ван был уверен, что помнит их горящими и создающими купол над демикорном, прижимая ту к полу. Но обод не подавал признаков жизни, как и всё окружающее Вана.
— Мы же добрались до города через ту пещеру! Ты же помнишь это, Диксди? — Ван сделал несколько опасливых шагов к двери, стараясь держаться от огнистого демикорна на расстоянии.

— Ты начертил заклинание настолько уверенным в его правильности, без тени сомнения в словах того, кто его тебе сказал. Ты так же, отбросив голос интуиции, прочитал записанное в той книге? Им, оказавшимся в заточении по твоей вине, ты пообещал вернуться и всё исправить? Или, оттаяв, забыл про обещание? Ведь когда не помнишь, кому его дал, как можешь его выполнить. Почему вообще считать их важными для себя... быть может, случившееся — лишь тени из твоей памяти. А если их вообще никогда не существовало и тебе это показалось... Посмотри на них, — от взмаха перепончатых бронированных крыльев тьма покрылась трещинами, наполненными ядовитым зеленоватым светом, и раскололась на осколки. В сплетении угольно-чёрных нитей мрака, липнущего к переливающимся изумрудом граням, сияли два кристалла с тёмными силуэтами внутри. Принадлежали они пони или иным существам, Ван не мог разглядеть. От увивающих внизу тёмных корней, будто кованых из матового металла, срывались лучистые огоньки и скользили по граням наверх, создавая ощущение размеренных, как биение сердца, вспышек разрядов.
— Аэтаслибрум склеил листы и отправился в лучший мир, не обязательно именно по его вине. Кто-то оказался в оковах из зелёного самоцвета, будто муха в янтаре, ну и что? Так или иначе, не время, так магия книги поглотит их без остатка, изменит, превратит и наделит непредсказуемыми свойствами. Ему-то откуда это знать? Бьюсь об заклад, у него и времени не было поразмыслить над всем этим, — другой голос, почти точно копирующий вороного, послышался Вану от дальней стены зала, всё ещё скрытой в темноте. Под звук неторопливых шагов появился его двойник со светлыми, горящими весенней молнией глазами. Отражение кивнуло и лёгким движением рога создало из камня небольшой стул. Удобно расположившись, нагловато улыбающаяся и демонстрирующая две пары клыков копия стала изучающе рассматривать растерянного Вана. — Предлагаю решение — всё свалить на меня. Я причина отсутствия у тебя магии, я причина гибели довольно ценной книги, я результат твоего нынешнего облика. Твои кошмары и твои крылья, необъяснимые желания подобрать ключик к закрытым страницам в книге, добытой тобой, прямо скажу, не слишком честным путём. А задавался ли ты вопросом, кто вообще её создал? И, возможно, самое важное — зачем?

— Спрашиваешь у того, кому недосуг было узнать с кем он разделил путь? Ну, желаю успехов... — голос оставшейся позади демикорна изменился, стал грубее, и под шорох распавшейся костяной брони к вороному шагнула Диксди, с мерцающими и ставшими фиолетовыми глазами. — Ты только собьёшь его с толку.

— Старшая? Но как же... Но если он тут, значит, я выбрался из того зала и... — Ван сбился с мысли, не сразу осознав, что вокруг уже не стены зала и не каменистый пол. Под копытами лежала пыльная плитка и вокруг, насколько хватало взгляда, темнели теряющиеся в темноте массивные колонны, где-то наверху поддерживая прочный потолок. Место из его снов, только пугающе реальное и тихое. — Где я? Кто ты такой вообще?
— Я тот самый ты, которого не хочешь видеть, стараясь затеряться между забытым прошлым и суровым настоящим. Не аликорн, а одно название, — фыркнула пепельногривая копия Вана, сложила крылья и, с жутковатым щелчком, сняла и поставила их рядом, будто они были накладными. Ставший просто высоким чёрным единорогом, двойник прикрыл глаза, а когда они открылись снова, в них плескалась пустота, время от времени заполняющаяся зеленоватым огоньком догорающего кусочка уголка книги. Пламя крутилось, рассыпало искры, чертящие незнакомые вороному символы, будто бы складывающиеся в фосфоресцирующее заклинание. — Признайся, теперь, когда у тебя есть ключ к книге, ты просто боишься узнать её содержание. У твоей спутницы новый ограничитель, тебе нужно только попросить её открыть листы для тебя. Или ты боишься чрезмерной цены за своё любопытство? Раньше ты не был так осторожен. Как тогда в лабиринтах Тирка. Или, позволив себе, довериться чейнджлингу, подставившей тебя в тяжёлый момент...

— Я видел, как она разбирала артефакты, и чего ей это стоило. И она сказала, что книга не так проста. Я уже не говорю о Калиго, смотрящей на неё с отвращением, пусть даже я и не доверяю её мнению. Не буду я рисковать Диксди только из-за слов какого-то фантома! — Ван отмахнулся от своей копии крылом, и отражение расплылось, изменило очертания и внезапно приняло облик жутковатого существа с тремя парами глаз. Рубленая стальная морда, точная копия барельефа на створках прочной двери в зал наклонилась к нему, создавая чувство ничтожности перед неодолимой силой. Дыхание вороного на миг прервалось, когда вокруг разлился тяжёлый аромат кованого железа и плавящейся руды.
— Ты рисковал своими спутниками и стёр их из памяти. Ты рисковал собой, втянув и её в свои приключения. А теперь ты строишь из себя само благородство! Напомнить тебе, чем завершилось одно из твоих приключений? — проревела обладающая двумя пастями морда, превращаясь в листы бумаги из прочитанных Ваном книг. Тех самых, найденных во владениях ящеров. Они царапали мордочку, закрывали обзор и, пока вороной пытался отбиться от них как от роя больших мотыльков, пол под его ногами качнулся и накренился. Тихо вскрикнув, жеребец заскользил вбок.

Воздух наполнился скрипом и глухим щелчком чего-то лопнувшего. Взявшийся из ниоткуда канат хлестнул Вана по боку и так же внезапно скрылся в полумраке. Темнота превратилась в закрытое грозовыми тучами небо, подсвечиваемое разрядами молний. Сухие листы бумаги рассыпались и плеснулись каплями дождя в тёмную мордочку. Сквозь шум ветра и барабанящие крупные капли слышались голоса перепуганных пони. Стараясь поймать катящийся и подпрыгивающий бочонок, мимо пробежала зебра, не обратив никакого внимания на тщетно пытающегося встать Вана. Чуть пружинящая под копытами деревянная палуба вновь дала крен, и поскользнувшийся вороной ударился грудью о поручень. За ним, между кажущимися прочными стальными полосками, виднелся волнующийся океан. Штормовой ветер катил волны, разбивая их друг о друга. Сбоку мелькнул и остался позади тусклый огонёк островного маяка.
— Оу... — выдохнул вороной, ощутив на открытой спине удары тяжёлых капель. С трудом повернув голову, он с изумление обнаружил отсутствие крыльев. Спину перетягивало несколько ремней, удерживающих скромную походную сумку и небольшой тубус для карт с парой фляг. Чуть ниже, едва держась на хлипкой застёжке, болталась сумочка поменьше, для мелких предметов, монет и самоцветов.
— Вот же он, на палубе! Какого пустынного кактуса его понесло опять на палубу? Он не слышал приказа капитана о штормовом предупреждении? Эй, Ван, если ты думаешь о заклинании, дающем тебе крылья чтобы шагнуть с корабля вниз — даже не думай! Мы пролетели острова, теперь до самого порта под нами сплошная вода. Лови канат и тащи свой круп обратно, пока окончательно не вымок или не вылетел за борт, — послышался незнакомый ему голос, окончательно сбивая с толку своей фамильярностью. Его владелец точно знал Вана и при этом достаточно хорошо, чтобы в конце добавить: — Пол за собой вытирать будешь сам. Ты в нашей компании единственный маг, так что с тебя не убудет, а я с тряпкой в зубах по полу елозить больше не хочу.
Рядом шлёпнулся намокший витой канат, с небольшой петлей и шершавым кольцом, обмотанным дешёвой бечёвкой. Обычная страховка на не самых новых воздушных кораблях, медлительных и лениво плывущих с континента на континент над кажущимся безбрежным простором океана. Вороному почти удалось дотянуться до кольца, когда перила под его весом прогнулись, заскрежетали и выпали из пазов. Беспомощно взмахнув копытами и растеряв нужную для телекинеза концентрацию, жеребец ухнул вниз, провожая остекленевшим взглядом массивную тушу корабля. Там, на терзаемой бурей палубе, стояли двое. Полыхающая пламенем, в клубах испаряющихся капель дождя демикорн, жутковатое нулевое поколение с лишёнными эмоций огненными глазами. И тёмное отражение его самого, с крыльями и задумчивым взглядом, будто случившееся вовсе не входило в его планы, но ничего с этим поделать он не мог. В свисте прорезаемого телом ветра, за спиной у вороного приближалась беснующаяся поверхность океана...

— Ай... — вырвалось у Вана, потирающего ушибленное плечо. Сбившееся в комок шерстяное одеяло валялось рядом. Одиноко топорщила свои ушки-уголки забытая на кровати подушка. Чуть согнутая, она словно укоряла Вана за такое бесцеремонное с собой отношение. Вороной медленно поднялся с пола. — Всего лишь сон... приснится же такое, тьфу ты.
Сбоку шевельнулась угловатая тень, и аликорн столкнулся мордочка к мордочке с замершей над ним ящеркой, держащей наготове лапу с выпущенными когтями. Короткое и немного рассеянное заклинание телекинеза сорвалось с рога прежде, чем вороной вообще смог собраться с мыслями и понять, что именно его испугало больше: подозрительно стоящая над ним рептилия или непонятная причина, по которой она тянула к нему свои когти. Каменное тело грузно ухнуло о стену и, в ответ на этот приглушённый деревянной стеной грохот, раздался невнятный голос спящей на диване Диксди.
— Нет, наставница... я посплю ещё немного... можно я пойду собирать эти яго... фрррр... — с шорохом перепончатых крыльев она перевернулась на другой бок и обернула вокруг себя хвост, зажав в передних копытах кончик кисточки.
— Какого пня ты делаешь у меня в комнате? — прошипел Ван в сторону осторожно поднимающейся с пола ящерки.
— Мягкий пони стонать в комната. Лаэтус считать, на мягкий пони напасть кто-то. Зайти — никого не видеть. Искать причина, думать опасность для сильная пони, когда ты хватать Лаэтус своя невидимый штука и не отпускать, — проскрежетала отряхивающаяся от щепок рептилия. На две трети убранные обратно когти тускло переливались полупрозрачными остриями. — Лаэтус хотеть ткнуть мягкий пони, чтобы он отпустить, но он кинуть Лаэтус в стена...
— Мало мне кошмаров, так ещё ты над головой с когтями стоишь, — выдохнул вороной. Диксди, к его зависти, тихо посапывала, улыбаясь во сне. Время от времени она облизывалась и перебирала копытцами, будто шла по лестнице. Скорее всего, во снах она возвращалась в места, где жила и росла прежде.
— Лаэтус не знать такой штука, как кошмар. Штука напасть на мягкий пони? — отозвалась ящерка, посчитав, что Ван обращается к ней.
— Ты вообще спишь хоть иногда? — задавая вопрос, аликорн не особо ждал ответа. Скорее взыграло праздное любопытство. После такого пробуждения сна не было ни в одном глазу, а мысли не слишком охотно избавлялись от рваных и постепенно тающих обрывков сновидений.
— Когда сильно устать. Пока не устать, спать нет необходимость, — лаконично ответила Лаэтус, не отрывая взгляда от тихо шагающего по комнате Вана. — Мягкий пони куда-то уходить?
— Пока на улице никого нет, мягкий пони пойдёт и сделает несколько важных дел. А возможно вернётся с вкусняшками, если битов хватит. Мне придётся долго договариваться, чтобы в плату за комнату не включили ухомяченную тобой решётку от камина, — наспех собравшись и набросив на себя накидку, проговорил Ван. Вскоре его шаги стихли за тихо щёлкнувшей дверью, и ящерка, оглядевшись, пристроилась рядом со спящей демикорном.
— Хранитель и Королева говорить о другой мир на поверхность. Жизнь на поверхность не быть такой странный, — едва слышно проклацкала она, вслушиваясь в отдалённые шумы за стенами. В коридоре раздался тихий шорох и в дверь робко постучали копытом. Прошло немного времени, когда кто-то появился за дверью вновь. На этот раз с твёрдым решением попытаться её открыть. Рукоятка дверного запора несколько раз дёрнулась, повернулась, но не поддалась, оставив дверь запертой изнутри. Подкравшись к двери и не с первой попытки открыв её, Лаэтус высунулась в полутьму. В тусклом свете двух настенных светильников мелькнул силуэт настороженно крадущегося грифона. Пернатый замер, услышав тихий писк скрипнувшей двери, и юркнул с грацией кошки на лестницу. В коридоре снова разлилась изредка нарушаемая тишина, и ящерка прикрыла дверь обратно, с сожалением обнаружив, что рукоять была вырезанной из дерева и лишь покрашена под металл. Не зная, чем себя занять, ящерка вернулась к демикорну.

Синяя пони оставалась для неё неразрешимой загадкой. Вместе с цветом глаз менялись её поведение и характер, заставляя рептилию недоумевать и безрезультатно копаться в памяти. Ничего подобного Амергал не упоминал, а Королева... её глаза уже скрывала пластина артефакта, когда Лаэтус впервые увидела мрак пещер, вылупившись из прочного яйца. Но она отчётливо ощущала исходящий от Королевы и Хранителя Скал ужас, когда те испытывали на себе тяжёлый пламенеющий алый взгляд нулевого поколения. Она видела силу и в фиолетовых, чуть сощуренных глазах демикорна, когда та покидала владения каменного народа. И потому отправилась следом за нею без тени сомнения. Но ничего из этого не было в янтарных глазках демикорна, кроме любопытства и какой-то растерянности... Её согласие с принятыми этим мягким пони решениями казалось ничем иным как слабостью, недопустимой и невозможной для той, за кем Лаэтус пошла. Всё это сбивало с толку каменную рептилию. Магия вороного жеребца не впечатляла. Пусть даже хватка невидимых оков телекинеза и замедлила её движения. Выпутаться из них Лаэтус могла, просто стянув вороного на пол, пусть даже и угостившись в итоге полётом через комнату.
Так или иначе, открыть секрет сильной пони она сможет лишь отправившись с нею и этим чёрным крылатым балластом. Обладательница фиолетовых, полыхающих силой и опытом глаз достаточно умна, чтобы заметить её навыки и способности в сравнении с этим жеребцом. Сильная пони выберет её, вне всяких сомнений, а пока придётся присматриваться к тёмному спутнику. Не могла же демикорн выбрать его просто так. Лаэтус облизнулась, позволив кристаллам в её теле тускло замерцать от предвкушения. Если в нём и правда есть что-то особенное, она это найдёт. А пока....
Перескакивая с мысли на мысль, ящерка остановила взгляд на забытой вороным сумке.

Утро наступило внезапно, как это часто бывает в горах, где первые лучи находят свой путь в отражении от глыб льда и белоснежных шапок снега. Укрывающее мордочку крыло сползло, и в глаза ударил слепящий свет, прогоняя остатки довольно приятного сна. Мягко потянувшись и едва не очутившись на полу, Диксди удержалась на самом краю массивного дивана. Из-за двери доносился едва слышный разговор и, подвигав чуткими ушками, она стала разбирать слова. Судя по всему, разговор начался снаружи гостиницы и говоривший звучал изрядно запыхавшимся.
— Да подождите же, Ван Бел Сапка! Эта встреча — провидение самой судьбы, совпадение звёзд и не знаю чего ещё. То, что вы оказались в этом же городе — награда за все мои усилия и труды предшественников, пытающихся... Да подождите же! — в коридоре раздались знакомые шаги Вана и какого-то пони, торопливо вышагивающего рядом в тщетной попытке задержать вороного. Голоса стали ближе и отчётливее.
— А я повторяю уже в который раз, понятия не имею, о чём вы толкуете... из-за вас я не смог купить билеты на поезд отсюда, — в голосе аликорна звучали нотки раздражения. Зевнув, Диксди спустилась на пол и, поправив смятую накидку, открыла дверь. В коридоре, преградив путь Вану, стоял земнопони в броском жёлтом пиджаке поверх коричневой шкурки, настолько похожей по цвету на шоколад, что в желудке синей пони пробудились одновременно голод и жажда кофе. Рядом с незнакомцем стоял небольшой портфель со сбитыми уголками и чемодан с выдвижной ручкой и небольшими колёсиками. Такие часто встречались в Кантерлоте или у туристов в Кристальной, но этот городок явно не походил на туристический. Впрочем, чемодан тоже повидал немало дорог и несколько раз ремонтировался, поблескивая новым замком.
— Вы не дали мне даже пояснить! Конечно, вы меня не знаете, но вот о вас я наслышан! И что я вижу? Фотографию в газете с места недавних раскопок! И уже спустя несколько минут вы спокойно проходите мимо меня. Я не сразу поверил, решил, что грежу на ходу! Вы... — чёрное копыто Вана прижалось к мордочке земнопони до того, как под ногами вороного вспыхнул наспех начертанный символ. Голоса стали заметно тише, и Диксди пришлось подойти ещё ближе. Тем временем коричневый пони убрал от себя копыто и, не замечая тусклого сияния символьной магии, возбуждённо продолжил. — Вы — следователь по необъяснимым магическим случаям. Несколько раз мне доводилось видеть вас среди ночной стражи. И в моём непростом деле только вы способны помочь! Рассказанное о вас...
— Ладно, вы меня знаете. Но уверяю, я тут проездом и, не знаю, как вас зовут, намеревался покинуть этот город ещё до вечера, если бы не ваша навязчивость, — голос вороного чуть дрогнул, и в нём появились нотки подозрения. Ван заговорил ещё тише, вынуждая Диксди сделать несколько шагов, чтобы хоть как-то различать слова.
— Умоляю! Я в курсе о вашей приближённости к дворцу и принцессам. Мои надёжные источники не раз подтверждали это. Какими бы не были важными дела, отложите их и примите моё предложение! Дело, с которым я связан, обречено на успех, если вы примете в нём участие! — не давая Вану скрыться, земнопони крутился перед ним, загораживая проход. — Признаю, у меня были сомнения, но когда я увидел вас у почтовой магической колонны, отправляющим какое-то письмо, все они улетучились как дым от петарды! И тогда я сказал себе — сейчас или никогда. Мне что, преклонить колено ради вашего согласия?
Готовый ответить Ван, скорее ощутил вибрацию дощатого пола, чем услышал скрип половиц и шелест накидки. Нацарапанное наспех заклинание хорошо скрывало голоса даже от обладающих весьма чутким слухом, если они не ставили себе целью вслушиваться в разговор. Из полумрака, к его облегчению, появилась зевающая Диксди, сложив под накидкой крылья, словно две половинки плаща. Позади, скрываясь в темноте, застыла Лаэтус. Её выдали блеснувшие золотым блеском глаза. Вороной вздохнул. Разумеется, скалистая телохранительница не позволила бы Диксди улизнуть из номера в одиночестве.
— Уверен, наши пути не совпадают. Более того, сейчас я путешествую не один, — Ван кивнул в сторону появивешйся Диксди и сопровождающей её как тень ящерки.
Реакция земнопони была неожиданной. Мордочка обладателя безвкусного пиджака вытянулась от удивления. Шагнув в бок и, чуть не опрокинув свой чемодан, он с неподдельным восхищением и восторгом смотрел в сторону Диксди. А сказанное им сразу после этог, вовсе сбило вороного с толку.
— Так вы уже побывали там?! Ваша спутница... о... теперь я понимаю! — навязчивый пони не сводил с демикорна взгляда, и, казалось, не замечал маячившую за её спиной рептилию.
— Побывал где и что не так с моей спутницей? — Ван уже смирился с мыслью оказаться узнанным из-за фото к статье о раскопках, но дело принимало немного другой оборот. Янтарноокая не могла не заметить его обеспокоенности, но вида не подала.

Тем временем, не находящий себе места от радости пони, продолжил свою мысль, понизив голос до заговорщицкого шёпота.
— Теперь я понимаю! Необъяснимое и тайное дело ночной стражи? Как могло быть иначе. И какая удача, что мне пришлось застрять в этом городе, ожидая поезд с необходимыми для путешествия вещами. И всё же вы уже побывали там, куда я только пытаюсь попасть вот уже много лет! Закрытый от всего мира город, Ноктюрнал-лиафбург! Разумеется, как приближённому ко двору никаких разрешающих грамот и заверений, вам не нужно... — в голосе пони послышалась едва различимая нотка зависти, но тут же пропала. — Поймите, делом почти всей моей жизни, да что там, делом жизни моих предшественников, было изучение быта и нравов ночного народа! Обычаи, история, ключи к тайне происхождения. Записи об этом строились скорее на домыслах и редких правдивых историй из жизни. Прошло немало лет, прежде чем в мои копыта попала грамота с разрешением от обеих принцесс. Пропуск за стены заветного города!
— Поздравляю. Я тут причём? — вороной не успел сделать и шага, когда пони вцепился в ворот его накидки копытами и почти ткнулся носом в чёрную мордочку. От волнения пони едва справлялся со сбившимся дыханием, будто вопрос Вана возмутил его до кончика хвоста.
— Вы? Вы... вы, оказывается, спокойно путешествуете туда и обратно! Эта встреча проблеск удачи в моей полной испытаний и хождений по инстанциям жизни, это не поддаётся сомнению! С вами этот свиток в моём тубусе не просто пергамент. Меня будут обязаны пропустить! — почти хрипел от захватившего его воодушевления пони, не сдерживая эмоции. Чемодан откатился в сторону и ткнулся в стену, булькнув и зазвенев содержимым.
— Ван, ты его знаешь? — Диксди едва сдержала зевок, продолжая ощущать острую нехватку кофе в теле, но разговор её заинтересовал. Тем более что вороной озадаченно пожал плечами, выразительно бросив взгляд в сторону прицепившегося пони.
— О, простите, от восторга совсем забыл представиться. Скерс Фэйбл — этнолог. Отделение этноментальных связей при университете истории Кантерлота. То самое, в своё время, получившее неоценимую помощь от Вана Бел Сапки, в поиске пропавших копытописей и блестящей поимке фальсификатора древностей, — выпалил Фэйбл, повернувшись к Диксди. — Но вы наверняка об этом уже в курсе... раз столь известный следователь вызвался вашим сопровождающим!
— Лаэтус не понимать, о чём говорить пони... — прошелестела каменная рептилия в балахоне, с которого за ночь успела поотрывать почти все украшения, превратив одеяние в нечто серое, потрёпанное и безликое, лишь бы не походить на песчаных сородичей из пустынных областей Эквестрии. Грубые каменные, деревянные и даже костяные украшения вызывали в ящерке почти физическое отторжение. Хотя пара камней оказалась вполне съедобной, вопреки покрывающей их краске.
— Про неоценимую, это в самую точку. Букет благодарностей и вся слава ушла ночной страже, — кисло заметил Ван, вспомнив о так и не полученном вознаграждении в виде приятно оттягивающих кошелёк монет. — Но вас я всё равно не помню. И по прежнему не особо понимаю, каким образом могу оказаться полезным этнологу из университета Кантерлота.

Вместо ответа пони полез в свой портфель и выудил оттуда старомодный тубус для ценных свитков, с укрепляющими кольцами и крышкой на спиральке. Внутри лежал свиток, продетый через кольцо с печатью Кантерлотского дворца и тканевой ленточкой, подтверждающей, кем свиток был выдан. Печать принцессы Селестии Ван не спутал бы ни с одной другой, но даже это не до конца проясняло ситуацию.
— Повторюсь, я этнолог. Поиски сокровищ не в моих интересах, если вы внезапно подумали об этом. Совсем другое — исторические ценности. Записи, проливающие свет на годы до бунта знати и восстания одной из принцесс. Оба этих события унесли с собой немало знаний о прошлом. Бесценных знаний! Кто, как не ночные пегасы, верная стража принцессы Луны, удалившиеся в добровольное изгнание, унесли с собой архивы? — пони задал вопрос, но, не дождавшись ответа, сам продолжил. — В уцелевших письмах и отчётах упоминались целые телеги со свитками, копиями фолиантов и даже предшествующих им табличек. А их собственная культура? Она отличается от истории пегасов Клаудсдэйла. Загадкой осталось и появление ночного народа. Тысячу лет их главный город оставался недоступным, сводя на нет все попытки их изучения.
— Не думаю, что у них был всего один город, — скептично заметил Ван.
— Многие так думали. Но все прочие места обитания вроде тенистых плато несли на себе следы беспощадного времени и оказались давно заброшенными, — Скерс вздохнул и затолкал свиток обратно в тубус. — Поэтому всё не так просто. Даже получив разрешение от самой принцессы Луны, потребовалось время на согласие от принцессы Селестии, да не угаснет её свет. Мне даже выделили двух сопровождающих из числа пегасов, но оба они пропали куда-то в пути. Но кто сможет отказать мне, если со мной будет один из приближённых ко двору? Соглашайтесь! Обещаю компенсировать по возможности все расходы и задержку в пути. В пределах разумного, конечно, исторический университет не особо может похвастаться излишками в бюджете.

Прежде чем Ван успел сказать хоть слово, раздался голос Диксди.
— Ван, нам нужно было решение, оно само нас нашло, — произнесла она, подойдя совсем близко, перешагнув невидимую границу заклинания. Звуки стали чётче. Теперь отчётливо раздавалось шумное дыхание взбудораженного Скерса, рассматривающего её рог и сложенные на груди когти крыльев. И в его взгляде не было той настороженности или озадаченности, встречающихся у других. Напротив, он будто ожидал увидеть подобное и искренне радовался оправдавшимся ожиданиям. — Что-то не так?
— Не могу поверить, что я действительно вижу одну из жительниц Ноктюрнал-лиафбурга, да ещё на расстоянии вытянутого копыта. Зная их строгий закон, запрещающий многим из живущих там покидать пределы заповедного города под любым предлогом, удивлён и ошарашен увидеть вас... здесь. Я всегда считал, что эта договорённость нерушима между Кантерлотом и Ночной Столицей. Значит Ван сопровождает вас обратно? — этнолог-земнопони невольно задержал взгляд на перепончатых ушках, и, заметившая это, Диксди тихонько шевельнула ими. — Слухи не идут ни в какое сравнение с реальностью! Там действительно обитают удивительные существа, включая высоких единорогов с необычными чертами внешности. А я ещё считал рассказы нелепыми байками тех, кто строит догадки. Как я был наивен!
Прежде чем Дискди успела удивлённо задать вопрос, Ван тихо пихнул её в бок. Его глаза лучше говорили красноречивее слов — лучше промолчать, пока не узнаем, с кем имеем дело. К счастью, ящерка не посчитала необходимым влезть в разговор. Каменная телохранительница молчаливо темнела за спиной, внимательно следя за суетливым земнопони, тщетно пытающимся застегнуть свой портфель и одновременно разглядывать демикорна.
— Если вы держите путь туда же, считайте, что мы согласны составить компанию, — приветливо улыбнулась Диксди, протянув копыто, не слишком уверенно повторяя замеченный у пони жест. Совершенно растерявшийся от свалившегося на него счастья, Скерс Фейбл робко цокнул копытом о её.

— Я, конечно, догадываюсь почему... но может стоило немного поразмыслить, прежде чем соглашаться? — тихо прошептал Ван, едва ликующий пони скрылся за дальней дверью, с шумом волоча за собой чемодан. — История с Армосом вышла так себе, пусть даже это был и мой недочёт.
— Ты сам сказал, что после публикации в газете нам не уйти от лишнего внимания. В Кантерлот вернуться не можем. А со слов этого пони, в закрытый город пускают исключительно по рекомендации и с грамотой. И ещё... — синяя пони улыбнулась шире. Сонливость проходила и чувство голода обострялось. Тем более, что вернувшиеся вкус и обоняние уже учуяли доносящийся откуда-то запах выпечки. — Он сказал — там есть такие как я...
— Если уцелела Калиго и она ошибается насчёт других... думаешь они могли найти убежище в этом городе? Хм, город, запечатанный на тысячу лет и не имеющий контактов с внешним миром. До недавнего времени... — Ван казался задумчивее обычного. — Но что, если на границе выяснится недопонимание? Я никогда не был там. Ты — тем более. Конечно, в ночной страже ходили разговоры, но ты не забыла про свою каменную тень? Вообще не представляю, как там нас встретят с нею.
— Ты что-то знаешь? — демикорн поджала губы и выжидающе уставилась на вороного.
— Я? Хм... Закрытое место. Старый договор. Весь город, по сути, оплот потомков бывшей стражи принцессы Луны. Вся ночная стража это те, кто согласились принять приглашение и вновь встать под её командование. Но остальные, — Ван покачал головой. — Жители оттуда или не приняли приглашение или удерживаются так и не расторгнутым соглашением, суть которого мне не известна, да и особо не было времени его изучать. Кто-то из ночной стражи время от времени возвращался туда и прилетал обратно. И никто из них не рассказывал больше, чем следовало знать другим.
— Значит, там могли оказаться и демикорны? — Диксди нетерпеливо цокнула копытцем по полу.
— Я бы не надеялся на это, пусть город и закрыт, но хоть что-то должно было за столько лет просочиться, если бы они там были. В любом случае, за утро я не нашёл ни одного достаточно честного антиквара, способного обменять несколько монеток из тех, что ты мне дала. Так что у нас битов хватит на путь до небольшого ближайшего городка, — вороной вздохнул и стёр копытом мерцающий знак с пола. Говорить о том, что он так же не дождался ответа на своё письмо принцессам, просидев на холоде у колонны с час, ему особенно не хотелось. Последние искры от символа погасли, и звуки гостиницы обрушились на их ушки, словно кто-то вытащил пробку, и шум повседневной суеты ринулся заполнять пустоту. Скрип пола, тяжёлые шаги яка снизу. Гомон вписывающихся в номера и тех, кто покидал их. Где-то визгливо лязгали тележки для сумок и чемоданов. Мимо пробежал единорог, на ходу чистящий зубы. Он куда-то опаздывал и даже не придавал значения струйке пены стекающей с уголка рта.
— В сторону! Я очень тороплюсь, почти опаздываю! — бросил он на ходу, огибая ящерку, принятую им за часть декора. Выронив щётку и истошно завопив, он прыгнул в сторону, едва та сделала шаг и поправила капюшон накидки.
Выкрикнув несколько проклятий и своё личное мнение о ящерах в целом, он скрылся за углом, шумно топая по лестнице.

Вышагивающий позади Диксди вороной не разделял её энтузиазма. Последнее путешествие невольно сделало его осторожнее. Западня в некрополе, плен у Калиго, сумевшей подобрать ключи к древним и никому не известным каменным ящерам. Только отсутствие другого пути и подкупающая оптимистичность синей пони вынуждали его согласиться с принятым решением. Да и что ему оставалось. Ящерка наверняка примет сторону "сильной пони", он будет в меньшинстве. Ван вздохнул и дал себе слово присматривать за столь удачно подвернувшимся пони. Допустить такую же ошибку как с Армосом ему не хотелось. Хотя, у этого типа была кьютимарка на крупе, а для плетущего тайный заговор злодея, у него был слишком отвратительный вкус в плане одежды.
Диксди же предвкушала сытный завтрак из сдобы и кофе. Утренний голод, усиленный пережитой трансформой, заглушал все прочие мысли, включая и те, что переливались тихим звоном, нанизанные на созданные ограничителем нити в её разуме. Лишь её вторая личность с опасением смотрела на них, пытаясь понять, к чему клонит этот артефакт, завершивший вычисления и проверку всех полученных записей из зала управления Умбры. Стрелка сместилась, закрыв собой горящий знак и продолжила движение, как только он погас. Дремлющая до необходимого момента Старшая внимательно вглядывалась в череду скользящих знаков, сложных схем и расшифровывающихся на лету иероглифов, среди которых мелькнуло изображение старой башни.
— Предположительное местоположение образца вычислено. Текущая дата не совпадает с внесёнными в память картами. Превышен допустимый порог неточности. Для исправления неточности обратитесь к Хранительнице Знаний или непосредственно к Алому Мастеру с запросом на обновление записей ограничителя прототип девять, — зазвенел механический голос вокруг Старшей и замолчал.

В серебристом, явно различаемом в полумраке телекинезе Айрон Спарка шелестели истрёпанными и пожелтевшими страницами записи первопроходцев. Не оригинал, скорее одна из многочисленных копий, обновляемых и передаваемых по наследству от тех, кому довелось первыми вступить под тяжёлые своды туннелей, переживших Великий Катаклизм и хранящих в себе тайны ушедшей эпохи. Впрочем, размеренно бродящий между каменных столов и небольших возвышений Айрон думал не об этом. Не занимали его и разнообразные самоцветы с кристаллами, зажатые в причудливые кованые крепежи. Где-то сбоку золотистый маг едва слышно обсуждал огранку некоторых из них, восхищаясь ею, так же как и естественной формой отдельных кристаллов, сохранивших у своего основания кусочки горной породы. Под ногами то и дело попадались погнутые, отвалившиеся от стен полосы, некогда питавшие осветительные камни, гладкие, овальные и тускло начинающие светиться внутри, едва источник магии оказывался достаточно близко. В зале царило запустение. Не такое, как следовало бы ожидать от забытого на тысячелетия места. Как и Кристальную Империю на поверхности, эту часть так же вырвало из потока времени удивительное чародейство. На первый взгляд было сложно заметить свежие следы поисков, настолько осторожно они были оставлены. Амиантовый маг заметил странность лишь присмотревшись к лежащим секироголовым. Магия, не в пример имеющейся у отряда, сломила их в мгновение, не дав сделать и лишнего шага. А разобравшись с охраной, чародейка довольно умело скрыла это, бросив их в кучу павших ранее механических стражей. Дар Маллеату, похоже, прибавил ему наблюдательности, хотя и выборочно. В основном она касалась металлов. Нетронутые много лет металлические ящики, из тех, что способны хранить в себе эликсиры, хрупкие камни или сложные инструменты, не терпящие перепадов температуры или пыли, стояли распахнутыми и помятыми. Тонкие, едва различимые царапинки тянулись по тронутым окисью бокам, выдавая силу с которой их мягко, осторожно сдавливали, пока дверцы не распахивались. Но что было взято из них оставалось тайной. В мешанине обломков и погнутых жестянок никто не смог бы разобраться. На поверхностях каменных панелей, торчащих из стен и нависающих на прочных цепях, виднелись пустые выемки. Простому искателю наживы не было смысла оставлять одни, практически бесценные камни и забирать другие, однако наследницу Коин интересовали лишь определённые. Оказавшиеся бесполезными лежали тут же, на полу. И, судя по мелким осколкам оставшихся от пары фиолетовых камней, ей не всегда удавалось найти нужное. Наследница Коин срывала на них своё разочарование.
Так или иначе, напавший на Клауди секироголовый механизм оказался последним из уцелевших. Или он поздно очнулся, или его пробудила сама пернатая, случайно задев или оказавшись в поле зрения. Проведя взглядом черту от входа, маг задумался над странностью. Пара стражей лежала у колонн, декоративно поддерживающих свод зала, словно в попытке не дать незваному гостю войти, вот только вход находился намного правее. Оба, застряв секирами в камне, испытали на себе холодный и расчётливый удар магией, достаточно мощной, чтобы превратить их механическую начинку в груду хлама, но при этом сдержанной и не причинившей урона хрупким сокровищам. Мелкое крошево от шестерней, жалобно звякающих пружин, вьющихся по полу серебристыми змейками, едва виднелось в тусклом свете от плывущего перед мордочкой мага тонкого кристалла, в постоянно меняющей форму оправе.
— Кажется, ей удалось справиться со стражами куда быстрее и легче, чем нам, — раздался сбоку голос Мосси Бранч, поднявшей кусок дуги с тонкими погнутыми штифтами. На ней искрились кусочки разбитых самоцветов приятного голубоватого оттенка. Из тех, что годились исключительно как хранилище магии. Причём самоподдерживающееся хранилище.
— Видимо потому, что она отлично знала куда бить и как. Сомневаюсь, что даже наследнице Коин такое могло быть известно, — отозвался маг, бросив короткий взгляд на кусок металла. Преследуемая шла по туннелям как у себя дома. Какими ещё тайнами поделилась с чародейкой эта сущность, жившая во времена Аликорнов Стихий. Айрон прикрыл глаза, пытаясь вспомнить её образ. Жуткий смолянистый облик совершенно чёрной фигуры с искрящимися точками магии, делающей её похожей на вырванный клок ночного неба, вынудил его вздрогнуть. — Или же она била так, чтобы наверняка попасть и по хрупким частям. Броня почти целая.

— Похоже на какую-то ювелирную мастерскую. У некоторых вещиц тут огранка, которой и нынешние мастера завидовали бы до боли в зубах и, в попытках оказаться учениками этих мастеров, стоптали бы пороги до уровня пола, — Глоу рассматривал тонкий срез самоцвета прямоугольной формы. На пластинке виднелись ряды символов, несколько тонких линий и пара фигур, расположенных на первый взгляд совершенно случайно, но точно соединяющих углами и дугами определённые знаки. Срез покоился в немного погнутой рамке с кольцом и обрывком цепочки.
— Скорее заклинательный зал, если верить записям. Предполагалось, что тут изготавливали и хранили кристаллы. Одни для записей, наподобие кристальных дневников магов. Другие годились только как элементы, подпитывающие таких вот стражей. Но это место отмечено как запечатанное изнутри, как оно было открыто и как давно — сложно сказать, — амиантовый маг осторожно обошёл кусок наплечника. На внутренней стороне поблескивали изломы разбитых поршней и изогнутых креплений, позволяющих стражу обладать достаточной проворностью в движении.
— Куда ни глянь, я вижу камушки с огромными ценниками под ними, если вытащить их на поверхность, — не унимался золотой маг, шагая между столами и рассматривая в тусклом свете покрытые пылью сокровища. — Да за пару кристаллов с той полки можно было бы купить квартал в Кантерлоте в личное пользование!
— Могу заверить, любая цена будет недостаточной, учитывая какие записи могут оказаться в "камушках". Хотелось бы знать, какие из них были так нужны нашей наследнице забытого рода, если она рискнула тут остановиться и потратить время на изучение каждого ящика, — Айрон краем глаза посматривал на тонкий кристалл, ожидая от того хоть какой-то реакции. Но тот по-прежнему вращался, накручивая петли по залу, будто повторяя весь путь чародейки. — И главное, куда она после всего этого подевалась.
Позади грубоватых колонн скользила тень Паунда. Маг, подсвечивая себе голубоватым шариком, осматривал ведущие из зала двери. Одинаковые рамы, как и у той, через которую они вошли, удерживали в себе закрытые или переклинившие створки опускающихся сверху дверей. За мутными стёклами в отверстии на уровне глаз виднелась только тьма. Настолько густая, что создавалось ощущение, будто за пределами зала была только пустота. Скрывайся там кто-то, никто бы и не заметил. И от этой мысли единорогу стало немного не по себе.
— Комплекс Алый, ваше новое место работы и проживания. Пожалуйста... ознакомьтесь с правилами использования оборудования, исследовательских и заклинательных залов, а также со списком требований к сотрудникам. Вы находитесь... контур безопасности четыре. Отдел исследований кристаллических структур. Куратор... кур... атор... — мигнула одна из лежащих в углублении плиток из розоватого полупрозрачного камня с едва заметной трещиной сбоку, едва маг прошёл мимо неё, чуть осветив магическим огоньком.

Айрон Спарк шёл за серебристыми отблесками следов, становящихся видимыми в тусклом мерцании его амулета. Проблеска магии хватало, чтобы проявить их, но при этом не оживить сплетённую с ними эманацию магии сущности, Энтропи, однажды уже сумевшей добраться до мага по его собственному неосмотрительно сотворённому заклинанию. Увы, из-за этого приходилось петлять по залу, повторяя почти каждый шаг чародейки. Останавливаться у панелей из прочного камня, огибать постаменты с уцелевшими кристаллами, терять драгоценные секунды у распахнутых ящиков, стеклянное содержимое которых стало блестящей пылью задолго до её визита. Магу почти передавалась её досада и разочарование, охватывающие петляющую между столами кобылку. Вдруг следы стали ровнее и чётче. Видимо всё нужное было найдено и теперь наследницу ничего не держало в этом пустынном месте. Айрон Спарк замер на пороге второй открытой двери кроме входа в зал. От порога, скрывая пологие ступени, плескалась вода, постепенно сходясь со сводом ведущего вниз прохода. В мутной поверхности тускло отражался застывший в воздухе кристалл. Оправа дрогнула, изменилась снова, и натяжение цепочки ослабло. След оборвался, будто чародейка пошла по воде, а затем нырнула в непроглядную и ледяную глубину. Под водой темнел ржавый доспех, и маг затруднялся сказать точно, спускался ли кто-то по этим ступеням хотя бы раз, с того дня как кованую броню бросили тут гнить.

— Амулет потерял след, — мрачно и несколько растеряно проговорил маг, осматривая в тусклом свете стены дверной проём и даже стоящую рядом колонну в поисках скрытого рычага, или ещё какого тайного хода. Но увы, ничего не было. Даже кривоватый светильник, из тех, куда вставляют масляную лампу, просто очутился у него в копытах, окончательно отвалившись от каменной стены и оставив два растрескавшихся отверстия.
— Телепорт? — Скай Глоу шумно споткнулся о кусок механического копыта распростёршегося в проходе стража. Проклянув кусок железа и потирая ушибленное копыто, он решил впредь смотреть под ноги чаще, чем по сторонам.
— Отсюда? Не думаю. Если бы это было возможно, она телепортировалась бы сюда в первую очередь, а не шагала по всем этим туннелям, сбивая ноги. Тем более она отлично тут ориентировалась, — сморщился Айрон, пытаясь поймать оборванный путь своим кристаллом, но тот или натыкался на прежние следы, или бесполезно замирал, не понимая желаний своего владельца. — Ты говорила о камне, Клауди?
Пегасочка, прижавшая к бокам крылья для верности, с интересом обходила запертые двери, присматриваясь к ним и суя носик в каждую щель, порой находя всего лишь пыль или многоногих обитателей подземелий, не слишком радостных бесцеремонному вмешательству в их сети.
— Да, но я его оставила там же, вернув на место как было, — запротестовала она, отвлекаясь от сосредоточенного изучения двери, кажущейся целее других. Вдобавок, на пластинке рядом с косяком почти не было пыли, и это точно не было результатом сквозняка.
— Скай, Паунд, Айрон... взгляните-ка вот на это, — голос Мосси доносился из-за стола в самой середине зала. Она стояла, задрав голову и рассматривала свод в тусклом болотистом свечении своего магического огонька. От него тянулась тонкая ниточка к рогу, переливающемуся зеленоватыми ложбинками спирали. Убедившись, что все трое подошли, она лёгким движением разделила огонёк на несколько копий и высветлила весь свод. Такие же огоньки заметались под копытами единорогов, выхватывая из темноты то, что казалось трещинами на полу в изломанных тенях столов и поверженных стражей.
— Умываю копыта, я не знаю, на что смотреть. Какой-то грубый узор меркнет на фоне бесценных самоцветов, способных любому семейному стойлу принести славу, богатство и почёт, — буркнул золотистый маг, однако подкрутил положение стёкол и тонких рёбер в очках, чтобы лучше видеть находку единорожки.
— Зеркальная магическая схема? Против телепорта или для сохранения остальных залов и коридора в целости, если что-то пойдёт не так? — озёрный единорог почти попал в цель, учитывая, как хмыкнул Айрон. На амиантовой мордочке блуждала растерянная полуулыбка.
— Зеркальная да, схема — тоже да, но остальное — мимо. От телепорта тут скорее руны на декоративных колоннах и рёбрах жёсткости в стенах. Только верхние символы не совпадают с расположенными на полу, а часть изображения смещена. Вот тот, слева, обозначает "вращение", а знак у правого столика от вас — "опора". В центре всего два знака, но слово одно — "ось", при чём это единственное слово, которое не имеет связи с остальными и повторено так же и на потолке, — поймав недоумевающий взгляд Мосси, Айрон показал пару страниц записей. — Часть пометок использует искажённый язык, идущий корнями к первым учителям магии, пришедшим к кисточковым единорогам и обучившим тонкостям заклинаний. К несчастью, я не могу похвастаться отличным знанием настолько древних символов, хотя часть из них стала основной для символьной магии. Сильно меняясь от поколения к поколению магов, пока не обрела нынешний вид.
— Лекции о прошлом. Когда у нас и так не слишком много времени, — Глоу с явной скукой на мордочке стал рассматривать стоящий неподалёку кристалл. Он выглядел занятно, прямой, как осколок пики, чуть сужающийся к низу и при этом меняющий свой цвет от полупрозрачного зелёного к почти тёмному и матовому, болотистому и кажущемуся грязным, словно потревоженный ил. Вглядываясь в отражение на плоскостях, маг приблизил рог чуть ближе, чем рассчитывал. По граням скользнула искорка, и в зале вдруг раздался тихий шёпот.
— ... ему не найти её. В том месте она будет в безопасности. Пока никто не узнает, что случилось с нею и тем фолиантом, притащенным этой... этой советницей в замок, ей ничего не угрожает, — торопливо шептал чей-то голос, срываясь с кристалла. Остальные из Зелёного Крыла замолчали и удивлённо повернули голову в сторону мага.
— Что? Я не трогал его, он сам оживился, — возмутился было Глоу, но ему жестом показали замолчать.
— Ты доверяешь им? Союзу магов и... этим выходцам с гор, ты веришь их словам, будто Санктуарий Силы единственное место? Мы можем... не знаю, отправить её в Кантерлот, пока ещё не поздно... — другой голос звучал обеспокоенно. — Ты сам не доверяешь советнице, но тогда почему?
— Выбирая между выходками этого мага и... — первый голос замялся и звук слегка дрогнул, утихнув и вновь зазвучав после паузы. — За советницей стоит совет магов, пусть даже и связавшимся с этими жуткими существами по одним им известным причинам. Но Санктуарий никогда не подводил Кристальное Королевство, оберегая его от своих тайн и сохраняя в своих стенах всё, способное навредить. Создавшие его сохраняют нейтралитет. Я знаю, что это склеп для чародеев. Никто не подойдёт к нему на выстрел баллисты, даже если за это пообещают горы сокровищ и бесценных свитков. Но её место там. Там, пока кто-то не найдёт способ её разбудить и обучить.
— Она всего лишь жеребёнок... необычный и тому виной этот гадкий фолиант... — в голосе появились слезливые нотки, и его обладательница совершенно неподобающим образом шмыгнула.
— Она прежде всего наследница всего лежащего перед тобой. От подножий гор до центра долины с хрустальным сердцем, оберегающим наш народ от суровых ветров и ледяных бурь. И узнай этот маг о ней, ничего этого не будет. Мне так же тяжело, как и тебе, но мы обязаны довериться этой... этой... советнице, — первый голос вернул себе властность, но по-прежнему говорил шёпотом. Что-то зазвенело, будто кто-то уронил серебряный поднос и под шелест одеяний голос добавил, уже намного уверенней и громче. — Мы согласны, если это гарантирует её безопасность. Но никаких имён. Даже вслух или в записях. Пусть никто не знает кто она, где находится и по какой причине. Фолиант... избавьтесь от него. Нет, немедленно, вы сказали, что это можно сделать всегда, сделайте это сейчас, это будет залогом моего доверия.
— Просьба... принята. Запись будет соответствующей случаю и внесена в общий архив Санктуария, — новый голос звучал безжизненно и отстранённо.
— Фолиант? — тот же голос жеребца зазвучал вновь, и в нём ощущалось раздражение.
— Я не принимаю решения, король. Фолиант будет забран. Совет магов сделает всё возможное, чтобы оградить наследницу от печальной участи Королевства. Это всё что они просили передать. Согласиться или рискнуть и выступить против тёмного мага, решать вам с королевой, — так же механически прозвучал чуть искажённый голос под звук лязгающих по полу шагов, словно говорившая шагала в полном доспехе. — И всё же, ваши шансы не велики. Мне нет смысла давать вам обоим надежду, которой не суждено будет исполниться. Принцессу сберегут, даже если события пойдут по худшему из сценариев.
— Скажи ей, мы согласны... — всхлипнув проговорила названная королевой.
— Если совет магов солгал, ему придётся худо, но у меня нет выхода кроме как согласиться, — жеребец гулко топнул по полу, ставя в своём решении точку.
— Совет магов никогда не лжёт. Он упреждает события, но будьте уверены, у вашей дочери будет достойный её умений наставник и мои скромные услуги советницы, — в последней части отливающий сталью голос едва заметно сделал попытку усмехнуться, но вышло это натянуто.
— Надеюсь что это так, иначе я... — кристалл погас, оставив невольных слушателей в неведении о сказанном дальше.

— Король? Королева? Кристальное Королевство? — Глоу водил рогом возле кристалла, но тот упорно молчал, тихо покоясь в кованой подставке.
— Подслушанный разговор древней династии! Тайны и интриги прошлого, — голосок Клауди раздался среди повисшей тишины. — Но нам нет до них дела, потому что... мы всё равно не знаем куда идти.

Приковав к себе внимание, пегасочка состроила удивлённую мордочку и прикоснулась кончиком крыла к груди.
— Что? Я сказала как есть, — насупилась она, когда маги осуждающе покачали головами, а Айрон мрачно всмотрелся в свой амулет. Но в этот раз выражение его глаз было немного иным. Он смотрел не столько на магическую штучку, сколько на серебрящиеся под ним следы. И догадка озаряла его медленно, как с трудом разгорающийся под ливнем костёр. Следы петляли и завершались у открытой двери. Но знаки на полу и на своде зала не совпадали. И если бы они оказались зеркальным отражением, то следы у кромки воды на деле оказались у стороны входа. Мерцающие отпечатки копыт возле плит сместились влево, а предшествующие им — вправо. Вместо петель перед глазами мага выстраивался вполне точный маршрут и завершался он... Айрон застыл, смотря за спину пегасочки. Там, расположенная за колонной, виднелась вполне целая дверь, явно находящаяся не в самом удачном месте. Цепкий взгляд метнулся к лежащим стражам. Только сейчас до мага дошло — их не прятали, не старались скрыть, смешивая с другими деталями механизма. Обломки секироголовых лежали совсем не там, где их сразили магией. И внешняя броня была целой вовсе не благодаря тонкому искусству магии, а из-за необходимости. Один кусок тяжёлой брони положить сверху на символы проще, чем груду мелких. Прижать ими хитро спрятанный механизм в полу.
— Глоу, вставайте на тот знак, рядом с которым лежит страж без наплечника. Мосси Бранч — оставайтесь в центре и осветите тут всё немного лучше, — Айрон лихорадочно осматривал кольца пола, отыскивая едва заметные несостыковки в следах. — Клауди... вон тот символ, встань прямо на стража, он уже не укусит. Паунд — за вами знак у пяти колонн, с покосившимся самоцветами.
— Озарение новичка. Вдруг я встану и получу в круп ядовитую стрелку как в этих историях об искателях приключений? — буркнул Глоу.
— Айрону подобные места известны лучше, — резонно заметила Бранч, встав всеми четырьмя копытами на кругляш центра зала. — Но соглашусь с Глоу, что вы там обнаружили? Не хотелось бы получить в спину гарпун или что тут могли использовать в качестве системы охраны...
— Если я верно вычислил последний знак... вот по этой царапине. Тот самый страж, очнувшийся от внимания нашей удачливой Клауди, на деле лежал вот там, но до этого немало петлял по залу, в итоге оставив его открытым для нас. На самом деле зал выглядел... — Айрон сделал паузу и осторожно вступил на последний символ, процарапаный волочащейся по полу секирой и следами от не так давно лежащих на нём доспехов. Зал дрогнул.

Разделившийся на круги пол начал вращение. Кажущиеся неподвижными до этого момента стены заскользили против часовой стрелки, и вход, через который Зелёное Крыло попало в зал, закрыла глухая стена, затем она сменилась провалом пыльного и обвалившегося коридора, а позже — затопленной лестницей. Искорёженная арка замерла напротив приподнятой створки. Щели между ней и полом было достаточно, чтобы под нею смог пролезть очень крупный пони. Закрывающие чистую от пыли дверь колонны ушли вбок, сместились к стене и очутились в незаметных выступах, словно зубцы замка. Где-то звякнули распахнутые дверцы ящиков, и с постамента окончательно свалился покосившийся кристалл. Маги с трудом удержали равновесие, когда пол резко замер и все символы совпали со своими близнецами на своде зала. Преображение обстановки вынудило Айрона присвистнуть от удивления. Беспорядочное положение столов изменилось. Теперь добраться до лежащего на них не составляло труда, необходимость ходить по всему залу отпадала. Уделив этому открытию толику внимания, Айрон подтащил к себе обломки стража и положил на то же место, где стоял сам. Убедившись, что зал сохранил своё прежнее положение, он кивнул остальным.
— Очнувшиеся стражи топтали символы, пока зал не оказался открытым. Вот почему ей удалось сюда попасть. После же её визита уцелевший страж, покинув своё место, вернул зал в прежний вид. Или почти прежний, — пояснял он на ходу, следуя за внезапно ожившим амулетом, ощутимо натянувшим цепочку. — Нам туда...
Амиантовое копыто указало в щель между полом и переклинившей створкой двери, где в полумраке тускло серебрились торопливые следы.
Бросив последний, полный сожаления взгляд на самоцветы, Скай Глоу последовал за остальными, твёрдо решив вернуться сюда снова. И только когда за спиной у магов оказалась половина пути по пыльному и немного покосившемуся коридору, до него дошла жуткая мысль. Его способность теперь не вытащит их обратно, и если путь закончится тупиком, а механизм зала перестанет работать, они застрянут тут надолго. Достаточно, чтобы кристаллы заняли второе место после утоления голода в его списке желаемых вещей.
— Назад пути нет? — спросила Мосси, словно прочитав мысли на его едва освещённой магическим шариком света мордочке.
— Зависит от удачливости. Заглохнет этот древний механизм, так ловко найденный Айроном и мы составим компанию самоцветам, — мрачновато отозвался золотистый маг, время от времени поглядывая назад. Тусклый блеск драгоценных вещиц, лежащих тут веками давно пропал из виду, и теперь туннель казался бесконечным. Поджав губы и закрепив на стене ещё один отражатель с тускло горящим камешком, он добавил. — По крайней мере, из под обвала я всех вытащу прямо в зал. А вот оттуда придётся выбираться другим путём.

Чуть выше уровня глаз, на пыльной стене виднелась бордовая полоса, временами прерывающаяся стрелками, разомкнутыми кругами и вписанными в них символами. Айрон смотрел на них, но по большей части искал едва видимые пометки, оставленные его предками в далёком прошлом. Иногда эти царапины обнаруживались, но куда чаще приходилось счищать пласты паутины и рассохшегося покрытия, чтобы найти лишь выщербленный камень. Шагая впереди всех, он ощущал ответственность за каждый свой шаг. Одна ошибка в этих брошенных туннелях могла закончится непоправимой бедой. Особенно, если где-то на пути их ждали не отмеченные места с разрушенными негейт-камерами. Одно это заставляло идти медленно. Оставившая следы, впрочем, тоже не особо торопилась. Следы изредка делали петлю, сворачивая в боковые проходы, но почти сразу возвращались обратно. Серебристые оттиски на камне, мерцающие и словно дрожащие над полом в свете магического амулета, сворачивали в заброшенные комнаты, и следующий за ними Айрон дотошно повторял их путь, оставляя спутников ждать в коридоре.
Мосси Бранч, посетив несколько таких комнат, убедилась в бесполезности осмотра каждой на их пути. Ничего интересного или ценного в горе ставшей трухой мебели и почти идентичных каменных кроватей не было. Некоторые начинали мерцать светом, как в той комнате, где амиантовый маг восстанавливал силы, другие не были способны и на это. Единственно, что вырубленные из целого куска камня, они были крупноваты даже для самого рослого пони.
— Какая замечательная фигурка! — голосок Клауди Фортуны раздался из одной, оказавшейся больше других, комнаты. Обвалившийся стол одним краем лежал на полу, раздавив под собой несколько массивных кресел. Похоже, тут обитатели собирались вместе и вели разговоры. Или ели. А может и проводили какие-то обряды. Думая об этом, Бранч твёрдо решила спросить об этом Айрона с его записями, но вопрос выпал из головы, когда она увидела в копытах светящейся от радости пегасочки хрустальную фигурку.
Потому что взгляд пегасочки внезапно изменился с радостного на испуганный, устремлённый куда-то за спины её спутников.

— Будьте... добры. Поставьте изображение... главы второго поколения обратно на полку. Дер... жать это место в относительном порядке требует немало... усилий. Пожалуйста... — сбивчивый голос раздался оттуда, куда смотрела пегасочка, и крошечный зелёный шарик света вырвал из темноты обитателя подземелья.

Тромпетер проклинал свою неосторожность.
Проследив за этим земнопони, так сильно интересовавшим нанимателя Дока Кабаллеро, грифон очутился на постоялом дворе, ставшим довольно большой гостиницей этого растущего не по дням, а по часам городка. Всё шло просто замечательно, пока этот копытный друг садов и огородов не сорвался с места и не побежал следом за непонятной троицей, явно не желающей быть узнанной или замеченной, поэтому выбирающей удалённые от основных улиц проулки. О, Тромпетер никогда не ошибался насчёт таких, как они. Пара высоких единорогов с сумками и плохо скрывающая свою природу спутница в поношенной накидке с узнаваемыми украшениями народов песка. Ящерицы Бэдленда заставляли грифона скрипеть клювом по разным причинам. Одной из них были не слишком приятные воспоминания о деле в пустоши, оставившего его в долгах и вынудившего пережить весьма неприятные дни. Второй была... их готовность быть и наёмницами, и телохранителями. И услуги их стоили дорого. Да и было с чего, плата за механизмы, добывающие в безжизненной пустыне воду обходились недёшево. Как и услуги магов, покупка зачарованных кристаллов и прочего, требовали хорошей платы. Выходило, что заинтересовавшая земнопони парочка происходила из довольно богатых кругов, раз могла позволить себе спутницу-рептилию.
Пернатый шумно втянул клювом воздух и нахохлился, размышляя, с чего вдруг ожидающий свои вещи и сопровождение Скерс вдруг изменил своим планам. Следовало бы вытащить из мусорки выброшенную им газету, но грифон опоздал, сверху вывалила недоеденный обед пара нахальных минотавров, и искать нужную страницу в размокшей от объедков газете ему не улыбалось. Равно как и доставлять им удовольствие видеть копошащегося в урне грифона.
В итоге его путь закончился в гостинице, и сейчас, прокручивая в голове случившееся, он с досадой царапал когтями стол.
И было с чего.

Поначалу всё шло просто отлично.
Спокойно сняв на пару ночей комнату, разумно считая трату окупающей поставленную цель, и выяснив своим способом, куда поселился пони и заинтересовавшие его единороги, грифон дождался темноты и осторожно прокрался к комнатам. Под дверью пони виднелась полоска света и суетливое шуршание. Временами пони что-то проговаривал, словно репетируя речь, но о чём он говорил расслышать не удалось. За дверью номера диковинных единорогов было тихо. Отдалённо слышалось сопение, не прервавшееся даже от зазвучавших осторожных шагов. Пернатый скользнул за поддерживающую потолок балку, одновременно служащую основой для части стены. Высокий единорог, поправив накидку и оглядевшись по сторонам, быстро зашагал прочь, прикрыв за собой дверь. В полутьме его глаза блестели алым оттенком, и на миг грифону показалось, будто его заметили. Тихо щелкнул замок в двери, осветившись тусклым сиянием телекинеза, и вороной скрылся из виду.
Сразу после него к двери подошёл земнопони. Осторожно постучав в дверь и не получив ответа, он направился к комнате, но вдруг передумал и спустился по лестнице вниз.
Прислушавшись к удаляющимся шагам, Тропетер осторожно попробовал ручку двери лапой. Как он и предполагал, чёрный единорог закрыл замок за собой не ключом, а магией, чтобы не лязгать металлическим запором. Ответом на его попытку забраться в номер были тяжёлые шаги, немного неожиданные для того, кто прекрасно знал насколько славятся своей подвижностью и грацией ящерицы песчаных земель. Вместо едва слышного шелеста, за дверью послышался скрип волочащегося по дереву камня, сопровождающийся отдающимися дрожью дощатого пола шагами. Изнутри кто-то вцепился в округлую рукоять с парой выступов для копыта и, повозившись, прокрутил в первую попавшуюся сторону, не замечая как замок, жалобно всхлипнув, рассыпался на детали, покосившись и чудом не заклинив дверь. Шагнувшая из-за двери фигура в золотистом ореоле каминного света, пригнулась и стала вглядываться в темноту коридора. Лишь когда на тёмном силуэте морды сверкнули необычно золотистые глаза, похожие на отлитые из металла шарики в каменистой оправе, грифон запоздало понял, что его заметили, и в последний момент скользнул за угол, переводя дыхание и прислушиваясь, не последовала ли эта ящерка за ним. Что-то в ней его пугало. Занятный цвет глаз, диковатая грация, грубоватая и выделяющая рептилию среди её соплеменников, известных Тромпетеру.

Скользнув в раскрытое окно, выбравшись на подоконник и с него на крышу, покрытую просмоленными досками, грифон отправился следом за магом, тайком выскользнувшим из гостиницы. В нём пернатый не ошибся. Кутающийся в накидку единорог петлял по улицам, словно стараясь не встречаться лишний раз с ночными гостями города. Первой его остановкой была почтовая колонна, наследие великой задумки принцессы Селестии, объединить все города в одну систему почтовой связи. К сожалению, это был из тех планов, который имел в себе массу изъянов. В чём именно они заключались, никто уже не помнил, оставив каменные, почти неразрушимые изваяния с плоской площадкой на витой основе пылиться без дела. Однако вороной уверенно отправился прямо к ней. Вытащив лист пергамента, баночку чернил и потрёпанное перо, жеребец начал писать, временами задумываясь и жуя кончик помятого оперения. Он был настолько увлечён составлением послания, что Тромпетер не сомневался в возможности пройти прямо перед ним и остаться незамеченным. В тусклой вспышке магии пара вариантов письма превратилась в мелкое желтоватое конфетти. Наконец закончив письмо и оставшись им довольным, чёрный жеребец свернул лист в трубочку, перевязал первой попавшейся ниткой и начертил весьма занимательный, тускло засиявший магией символ.
— Он ненормальный, если думает, что колонна работает, — прошептал про себя грифон и с изумлением замер, не веря своим глазам. Свиток окутался розовым светом, покрылся мелкой сеткой и рассыпался на множество поднимающихся вверх квадратиков, уменьшающихся, тающих и становящихся совершенно прозрачными. Секунды спустя пыльная колонна оказалась пустой с чистым пятном там, где не так давно лежало послание. Тяжело вздохнувший маг погасил рог и уселся на покосившуюся скамейку рядом, твёрдо намереваясь получить ответ.

Через пару часов у скрывающегося в тени колонн грифона клюв на клюв не попадал от холода. Он уже открыто завидовал тёплой накидке единорога, когда тот, наконец плюнул на ответ и засобирался прочь. Скользить по крыше, стараясь не выпустить из виду заинтересовавшего земнопони мага, было одно удовольствие для пытающегося согреться грифона, разминающего успевшие занеметь конечности. По пути обратно маг сделал несколько остановок, закупившись чем-то в только-только открывающихся лавках. И вот, в паре улиц от гостиницы, его перехватил земнопони, бегущий едва ли не галопом и выкрикивающий что-то не слишком членораздельное. Перепрыгнув с одной крыши на другую, грифон смог прислушаться к разговору.
— Удача повернулась ко мне мордочкой! Наша встреча — лучшее, что могло случиться в этом городе, — радостно, чуть сбиваясь от быстрого шага, говорил Скерс, стараясь не отставать от идущего быстрым шагом единорога. — Увидев ваше фото в газете, я сразу подумал — вы тот, кто мне нужен. Даже больше, чем вызвавшиеся сопровождающие. И вдруг — я вижу вас идущим в сторону гостиницы! Да подождите же...
— Вы ошиблись, я никакого отношения к газете не имею, — буркнул тёмный единорог, снова свернув за угол, тщетно пытаясь оторваться от настырного пони, выдыхающего клубы пара на морозном воздухе.
— Дайте мне хотя бы объясниться! Мы всё равно идём в одну сторону... да... — поскользнувшись пони укатился в сторону сугроба и скрылся в нём по основание хвоста. Потратив некоторое время, он выбрался и бегом отправился следом за незнакомцем в накидке.
Происходящее становилось уже интересным. Тромпетер перемахнул через заграждение, не позволяющее кому попало шататься по крыше и очутился у входа в гостиницу ровно в ту минуту, когда туда, чуть не получив по мордочке дверью, вбежал земнопони. Похоже, он узнал, с кем собирается встретиться Скерс. Осталось узнать — для чего.

В выходящем из своего номера грифоне нельзя было узнать не так давно бегающего по крышам авантюриста в отставке. Наспех прилизанные перья, выровненное дыхание и едва заметные следы смолы на лапах оставались незамеченным для тех, кто не видел его за пределами номера. Словно он только что проснулся, а не мёрз на улице, выслеживая мага, грифон степенно шёл по коридору, становясь свидетелем разговора пони с единорогом. К сожалению, на этот раз под копытами мага светился чародейский знак, и вместо слов пернатому оставалось наблюдать беззвучное шевеление губ. Проклиная магию, Тромпетер застыл как статуя, заметив второго единорога. В свете утреннего солнца, пробивающегося через застеклённые окошки в крыше коридора, кобылка оказалась экзотичной даже по меркам его опыта. А ему, побывавшему от берегов Зебрики почти до самого севера Эквестрии, довелось повидать всякого. Но у этой единорожки... Костяные наросты с натянутыми между ними перепонками торчали позади ушек, плавно переходя в них. Чуть плоский рог отливал металлом на внутренней стороне. А позади этой чудной кобылки, не уступающей росту вороному магу, темнела тень ящерки, в которой было тем меньше от песчаных сородичей, чем больше в неё вглядывался авантюрист. Вся троица была не так проста и явно стоила дороже обещанной кучки битов. Кто же они? Аристократы? Или может авантюристы? Какое у этого жителя книжных лабиринтов может быть к ним дело, да ещё в таком захолустье? Тромпетер перебирал варианты, не в силах склониться ни к одному из них.

Подойдя ближе, талантливо разыгрывая из себя постояльца, он с холодком на спине ощутил пристальный взгляд золотистых глаз, гладких и лишённых зрачка. Ящерица узнала его? Только трепещущий блик на их поверхности выдавал движение глаз рептилии. Чтож, пусть смотрит. Никто не докажет его попытку пробраться в номер. Усмехнувшись своим мыслям, грифон направился к столику со свежей газетой, будто пытался скоротать время в ожидании поезда или попутного обоза.
Тем временем разговор закончился. Возбуждённый ответом земнопони ускакал в свой номер, но от орлиного взгляда грифона не ускользнула задумчивость на мордашке мага. Сложно было понять, не слыша разговора, насколько его радовала эта встреча, но, судя по его спутнице, её это устраивало. Скорее всего, в компании она за главную, решил пернатый.
— Помял... купил, — грохотнуло над его головой и вид лестницы заслонила фигура яка.
— А? — пернатый с трудом перевёл взгляд, стараясь заметить, куда отправился каждый из говорящих.
— Газета. Помял, заплати. Её не только ты читать будешь, — не слишком любезно пояснил як, кивнув в сторону оставленных когтями отверстий в листах.
Под отдалённый свисток прибывающего в город поезда, Тромпетер потянулся в карман за монеткой и замер, не в силах поверить своим глазам. На какой-то короткий миг тёмно-синий плащ под накидкой синей единорожки колыхнулся, поджался и принял вид сложенных кожаных крыльев, покрытых узором мелких чешуек. В тени приподнявшейся ткани показался поджатый гибкий хвост, покрытый шипами и завершающийся фиолетовой кисточкой. Выронив монетку, и не дожидаясь с неё сдачи, грифон метнулся в свой номер. Чутьё настойчиво твердило ему — троица и Скерс отбудут на этом поезде, едва тот прибудет. А значит, времени собраться у него будет мало.

Грифон успел в последнюю секунду, грузно бросив нехитрую поклажу в вагон и галантно отвесив поклон напугавшейся проводнице. Сунув что-то напоминающее билет в пасть прикрученного к стене механизма, он пробил в листике с десяток дырочек, окончательно лишив возможности проверить подлинность билета любого, кому пришло бы в голову полюбопытствовать. К счастью, выбранное им место не было занято. Бросив сумку на верхнюю полку, он размеренно зашагал по вагону, щедро рассыпая улыбку и заводя ни к чему не обязывающие беседы со случайными попутчиками. Пусть все думают, что он такой же пассажир, как и остальные. Впереди мелькнули знакомые накидки, и авантюрист направился следом, стараясь не упускать их из виду.

15. Дорога принцесс, мерцающий проводник и кристалл телепорта

Некто, пожелавший оставаться в тени, добивается своей цели, вынуждая принцесс покинуть уютное окружение и отправиться в путь. Селестия надеется проверить пугающую её догадку. Диксди и Ван, ввязавшиеся в очередную авантюру, составляют компанию этнологу, земнопони, горящего идеей узнать больше о таинственном народе ночных пегасов, получить пропуск в закрытый город и проверить собранные им слухи о необычных жителях того места. Что заставило ночной народ оставаться тысячу лет в добровольной изоляции? На это ему ещё предстоит найти ответ. Тем временем, на другом конце страны, огненногривый маг строит свой план действий. И для решения одного из этапов удача сталкивает его со старым знакомым...

Звон металла о металл нарушил покой тенистых улиц древнего города, раскинувшегося на опаляемом Солнцем плато. Под полупрозрачными шарами вспышек телепорта вспухали клубы пыли, подхватываемые ветром и расплёскивающиеся о каменную кладку арок. Сложенные из выщербленных от времени камней, арки напоминали рёбра древних чудовищ, змеями лежащих вдоль крупных проспектов. Некогда величественные и поддерживающие собой разноцветные витражи, они теперь потеряли большую часть своей красоты, утопая в вездесущей зелени, отыскавшей себе убежище от жары в тенистых двориках, закоулках и нижних этажах невысоких домов. По заросшей сорняками мостовой, приминая острые и пожухлые листья, мчались две фигуры, заставляя ударами копыт трястись подрытые корнями деревьев плиты. Обгоняя друг друга, сталкиваясь и разбегаясь по боковым проулкам, они скользили по улицам, меняя направление, едва тонкое чутье подсказывало им верный путь. Краткое столкновение, длинный, отливающий солнечным светом удар, прорезавший каменную плиту и оставивший после себя дымящуюся, чуть сероватую полосу. Резкий скрежет клинка по выщербленной дождями и солнцем плите, как крик экзотической птицы. Глухой стук копыт перешёл в звон столкнувшихся клинков, рассыпающих снопы искр от затянувшегося поцелуя волнистого лезвия с полумесяцем сколотой алебарды. Погасив инерцию удара, фигуры отпрыгнули друг от друга, нырнув в тёмные и узкие проёмы дверей.
Мимо них проносились молчаливые статуи пегасов, с вызовом смотрящих в небо слепыми глазами. Рухнувшие и покрытые сухим лишайником колонны служили трамплином, оказываясь под копытами. Вот светлая текуче спрыгнула с уступа и замерла на перекрёстке, чуть проскользив золотистыми наподковниками по старой дороге. Подобралась, огляделась по сторонам, ожидая новой атаки. Зажатый в телекинезе волнистый меч с потрескавшимся от старости лезвием покачивался из стороны в сторону, разбрасывая тусклые солнечные зайчики от свежих сколов и зазубрин. Взгляд его суровой обладательницы скользнул по тенистым аркам, где колыхалась на ветру занавеска из дикого вьюнка. Задержавшись на темнеющем проёме входа в старый дом, она осторожно посмотрела вбок. Обманчиво безучастно рассматривая подходы, она следила за отражением в клинке, резко развернувшись, едва заметила в нём размытое движение.

Выгнутое лезвие столкнулось с волнистым клинком, прорубило его и раскололо на части. Взвизгнувшие в воздухе острые обломки металла, застыли, так и не долетев до светлой мордочки. Плавно вращаясь в тёмно-синем сиянии магии, они со звоном посыпались на дорогу.
— Ты была права, сестра, твоё мастерство не потерялось за все эти годы, — переведя дыхание, проговорила светлая, делая шаги навстречу появившейся из тени тёмной фигуры. Тепло улыбнувшись, она опустила бесполезную крестовину меча. — Прекрасный выпад...
— Поддавалась как всегда, сестра. И по-прежнему предпочитаешь волнистый меч, — отозвалась тёмная аликорн, несколько раз глубоко вдохнув и уняв будоражащую тело дрожь. Церемониально прокрутив алебарду, она воткнула орудие в щель между плитами мостовой. — Со дня моего возвращения у нас так и не было возможности провести время как прежде. Вдвоём. Вдали от этих навевающих скуку придворных чаепитий, приёмов пони, ждущих от тебя совета по любому пустяку и душных правил этикета. Жалкой пародии на то, чем когда-то были. Не верю, что ты не скучаешь по тем временам.
Бросив оценивающий взгляд на превратившийся в бесполезный кусок металла меч, Селестия кинула его в неглубокий овраг акведука, перепугав мирно прячущуюся там от солнца лягушку звякающей и дребезжащей по камням крестовиной. Металл последний раз тускло сверкнул и скрылся среди нанесённых потоками воды веток и сорванных стеблей вьюнков.
— О тех временах, когда мы странствовали, ожидая пробуждения Элементов Гармонии? Или годах в сражениях с тварями из Бездны, наводящими ужас на наших подданных? — принцесса Селестия провела в воздухе короткую линию кончиком рога и в жёлтой вспышке заклинания на землю упали две походные сумки. Выудив из своей позолоченную флягу с изображением солнца, она сделала несколько глотков. Сейчас, после чуть затянувшегося спарринга, даже тёплая вода казалась необыкновенно вкусной. Это навевало воспоминания. — С тех пор прошло немало лет. Многое изменилось. Мне удалось сделать жизнь пони спокойной и размеренной, сохранить достигнутое после заточения Дискорда, нашей победы над Сомброй и...
— И моего изгнания, — заметив, как нахмурилась её старшая сестра, принцесса Луна улыбнулась. — Не нужно меня щадить. Мне хватает этого во дворце, где каждый сначала видит во мне Найтмэр Мун... и лишь потом настоящую меня. С самого визита той пони, названной демикорном, ты стала отдаляться от меня, скрывать своё беспокойство. Получив свиток от Эйранды ты и вовсе не находила себе места. Визиты в музеи, расспросы архивариусов, посещение аукционных домов с сомнительной, как по мне, репутацией. Твой интерес переполошил всех, сестра. Пусть ты и прикрывалась этикетом, проявлением внимания к делам в Кантерлоте и за его пределами, я видела, каким взглядом ты всматривалась в те немногие уцелевшие в коллекциях доспехи. Проверяла выставленные на продажу части брони. А в итоге мы бродим сейчас по этому городу...
Луна выговорилась и уселась на плоский поваленный камень, некогда бывший указателем на перекрёстке. Позади зеленел мшистыми тенями пересохший канал, засыпанный обвалившимся мостиком-аркой. Едва ощущаемый шкуркой ветерок, заблудившийся среди хитрых изгибов улиц, доносил тонкий аромат распустившихся в заброшенных садах цветов.

— И ни один из них не был настоящим. Каждый — подделка, порой даже не слишком умелая для того, кто знает, что ищет, — в голосе Селестии послышалась досада. Сделав ещё один долгий глоток, она сложила флягу в сумку. — Ты права. Событие, послужившее началу моих сомнений, было лишь первым ростком. Мне следовало внимательнее относиться к обнаруженному Эйрандой и вот... она присылает мне список. Точный, до последней детали на клейме, оставленном мастером. Успокоившись и расслабившись после свержения Сомбры, я позволила командирам его армии разбрестись по миру, считая, будто без его влияния они вернутся к прежней жизни. Их следы пропали, затерялись среди множества забытых всеми и достаточно пустынных мест. Мои поиски не увенчались успехом, а много веков спустя, благодаря удачливости и жажде открытий археологов, нашлись брошенные где попало доспехи. Прошлое стало достоянием истории, подумала я, частью легенд, дополненных выдумками и догадками историков. Достаточно хорошо забытое прошлое, чтобы не пугать пони по ночам.
— Но найденные ими доспехи заменили на подделку... — тёмная аликорн поджала губы. Её мысли занимала случайная встреча с Тенаксом в коридорах замка. Новый начальник стражи в разговоре проговорился о внезапно засобиравшейся в дорогу принцессе, потребовавшей положить в сумку походные пайки пегасов-дозорных. Искренне удивившись тому, что сестра правительницы Эквестрии об этом не в курсе. Если бы не он, Луна застала бы пустые покои.
— Первой, наделавшей шума, краже из музея не придали особого значения. Похищенное быстро вернули на место, обнаружив с помощью талантов Кантерлотского следователя. Но даже ему не пришло в голову, что их могли заменить фальшивкой в столь короткий срок. Зачем? Ради какой цели? Вся ценность кусков железа прикрывающих тело от ударов была историческая. Пластины с нанесённым узором хранили свою тайну до этого дня. Хотела бы я знать, как это прошло мимо "пристального" взора Ордена Магов, хвалящегося своими познаниями в области древностей... — Селестия фыркнула, топнув копытом по плите, заставив ту покачнуться и выплюнуть из-под себя фонтанчик песка. — Создатель брони был хитёр и не так прост. Ему удалось обвести вокруг копыта Орден. Без свитка от Деген Рьюстанга, встреченного Эйрандой, тайна так и осталась бы нераскрытой. Ведь принятый "экспертами старины" за простое украшение внутренней части доспеха, узор являлся частью огромной карты. И не только Кристальной Империи, но и земель далеко за её пределами. Включая и те руины, что остались недоступными до сих пор.
— Но этот город... как он связан с тайной доспехов? Что кроме развалин на неприступном плато можно было отыскать, даже имея под копытом карту? — Луна пожала крыльями и, заметив указующе вытянутое копыто сестры, обернулась. В конце прямой улицы, с вздувшейся от корней деревьев мостовой, словно нос корабля, возвышался угол ромбовидного храма, пристройки к которому придавали ему форму звезды. Воротами на храмовую площадь служила огромная стальная подкова, тронутая разводами ржавчины и зеленоватым ковром вездесущего лишайника.

Пока младшая сестра ломала голову над увиденным, Селестия молчаливо рассматривала съестные припасы в сумке. Пакетики с сушёными фруктами; пресные галеты, отменно сохраняющие свою съедобность долгое время; несколько плотно закрученных баночек с фруктовым желе... все, что могло пригодиться в пути и вернуть силы, утоляя голод. Тенакс был не на шутку озадачен её вопросом о походном снаряжении пегасов, решив, будто это внезапная проверка готовности стражи. Куда сильнее его обеспокоил лестный отзыв принцессы о припасах и требование сложить ей сумку на неделю пути. Делиться своими мыслями о том, насколько лучше стало содержимое походного пайка её крылатых стражей, в сравнении с годами военных походов, Селестия не стала. Немногим было дано знать о прошлом принцессы, шагавшей через пламя в золотом доспехе, разукрашенном чёрными пятнами сажи и свежими царапинами от ударов клинков. Так или иначе, содержимое сумки могло пригодится там, где магия потребует слишком много сил от своей обладательницы. А пока...
Она со вздохом воспользовалась ещё одним заклинанием. Две пиалы с мороженым, украшенные целыми ягодами клубники, опустились с воздуха перед нею и её сестрой. Следом появились две ложечки, плавно воткнувшиеся в тающий десерт. Сунув в рот первую ложку, наполненную лакомством с горкой, Селестия довольно зажмурилась, стараясь растянуть удовольствие от сладкой прохлады на языке.
— Старый Деген оказался одним из тех самых командиров, проживших дольше положенного единорогам не благодаря умениям в магии, а дару тёмного заклинания, заключённого в доспехах. Единорогу удалось сохранить их и передать Эйранде секрет узора, выкованного под чутким вниманием Чёрного Короля. Возлагая надежды на эту пони, я не ошиблась в её таланте находить потерянные во времени редкости, — Селестия проглотила ещё одну ложку и задумчиво уставилась на накренившуюся и перемазанную сливками ягодку. — Другим долгожителем оказался Шейкен Брю, получивший свой доспех в наследство как трофей. С ним он успел расстаться до того, как Эйранда смогла сравнить записи в свитке. Отправив последнее письмо, она пропала без следа. Видимо, снова пропустила мой приказ мимо своих чёрных ушек. Из всех перечисленных в списке мест — этот город остался бы для неё недоступен. Жители ушли, и все пути к нему обвалились...
Селестия обвела копытом полукруг, указывая на окружающие дома и покрытые зубцами грани стен, расходящиеся от храма неровными кольцами.
— Идеальное место для планирующих что-то командиров армии Сомбры? — прищурившись, Луна внимательно вглядывалась в сестру, наслаждающуюся холодным мороженым. — Их долголетие и сохранившиеся тут артефакты...
— Во имя Элементов Гармонии, конечно нет. Будь это так, старый единорог не коротал свои дни в городке при давно развалившемся на части родовом стойле... — вяло отмахнулась ложечкой от предположения Луны светлая аликорн. — Для их планов был куда более удачный момент. Бунт Знати, случившийся спустя семь сотен лет спустя твоего... изгнания. Лишивший меня большей части пользующихся доверием семей, ведущих свой род с незапамятных времён. Нет, старый Клаудс-Аплэнд понадобился им для чего-то другого....
— Так это... тот самый город? — Луна поспешно стёрла с камня мох, обнажив едва заметные староэквестрийские письмена.
— Столица пегасов. До того, как, подчинив себе воздушную стихию, они превратили кочевые облака в Клаудсдэйл, который мы знаем, — Селестия с сожалением заглянула в пустую пиалу и та пропала в облачке искр. Кто-то явно удивится, увидев в морозильной камере пустую чашку. Представив озадаченную мордочку придворного кулинара, принцесса тихо рассмеялась. — Луна, ты же помнишь это место, верно?

Покусывая сгиб крыла, Луна вглядывалась в становящиеся знакомыми улицы. Воздух наполнялся пряностями из воспоминаний, голосами пегасов и скрипом повозок, катящихся позади пони. На натянутых через улицы верёвках раскачивались треугольные флажки с изображением Солнца, окружённого двумя крыльями. Были и длинные стяги, красовавшиеся изображением звезды заключённой в круг с широкой, разорванный в шести местах обводкой. От флагов остались лишь рыжие кольца и обрывки цепочек, держащих канаты натянутыми.
— Он так изменился... — едва слышно проговорила тёмная аликорн, ощутив лёгкое прикосновение белого крыла к боку.
— Да, кажется, будто это было вчера. Наше затянувшееся путешествие в ожидании пробуждения Древа Гармонии, поиски несуществующих ответов на заданные нами вопросы, — мягко проговорила Селестия, вернувшись за своей сумкой. Закинув поклажу на спину, она медленно зашагала к возвышающемуся впереди строению, позволив сестре нагнать её. — Потребовалось несколько лет, чтобы найти город, в котором впервые предсказали появление героев, способных...
— Спасти Эквестрию от надвигающегося хаоса, не делающего различий между врагами и союзниками, — закончила за неё принцесса Луна, вспоминая первую встречу с воплощениями Элементов Гармонии. — Помня об этом, мы пришли сюда получить ответ о судьбе двоих из этих героев, сестра.
— И не получили его тогда. Ведь встрече суждено было случиться лишь в день, когда моя ученица и её друзья вернули Древу взятые нами в займы Элементы, — перед глазами Селестии вновь появились полупрозрачные силуэты старых друзей, медленно пропадающих в сиянии возвращающего свою силу кристального дерева. — Новые Элементы появятся благодаря поступкам их хранителей, и нам остаётся только ждать. Я верю в свою ученицу и её друзей, сумевших сделать то, что не удалось нам, но прежде чем они вернут свои силы, нам снова придётся побыть на страже спокойствия Эквестрии. И не одним нам.
— В этом причина твоего разрешения для Скерс Фейбла? Почему именно он? Я могла бы отправиться туда сама... и... — Луна осеклась, заметив суровый взгляд сестры.
— И вновь напомнить им о годах противостояния? Десятилетие потребовалось им для прекращения бессмысленной битвы и долгие столетия для примирения с твоим уходом. Я не могла добиться от их старейшин понимания и ответа. Город закрылся и сохраняет молчание всю тысячу лет. Даже после твоего возвращения вновь вставших под твоё крыло ночных пегасов, по дошедшим до меня слухам, там не слишком уважают, считая предателями данной клятвы. Послы из числа пегасов получили жёсткий отказ. Единороги... мне только не хватало любопытных ушек Ордена Магов, и без моего позволения ищущих способ туда попасть. Давать им официальный повод... — принцесса недовольно скривилась, вспомнив последнюю встречу с главой Ордена и неприятное открытие об исследованиях в запретной области магии за её спиной. Визит в город на плато имел и ещё одну причину. Символ на развевающихся тут флагах был изображён и на книге с вырванными страницами о "радужной магии", искусственной гармонии, тайну которой пытались разгадать, и, по-видимому, не безуспешно, орденские маги. Звезда, вписанная в прерванный круг. Селестия с горечью подумала, что ей следовало найти время на старые фолианты намного раньше, но дела, требующие от неё немедленного внимания, поглотили её. — Семья Скерс Фейбла не одно поколение добивалось права посетить закрытый от всего мира город ночных пегасов. Город, созданный тобой тайком от меня, сестра. Кто как не земнопони, охваченный жаждой узнать больше о ночном народе и собравший немало преданий, историй связанных с ними и удивительных легенд, сможет найти общий язык и путь к примирению между Ноктюрнал-Лифбургом и Кантерлотом.
— Твоему удивительному ученику удалось немало услышать от моей ночной стражи... Я знала о слухах и пыталась справиться с ними, — вздохнула Луна, шагая чуть в стороне от своей сестры. — Главы города, видимо, восприняли мои слова буквально и передавали их из поколения в поколение. Превратив приказ в образ жизни ночного народа.
— Я была бы удивлена, будь это иначе. В те годы тебе было не занимать убедительности, — впервые за проведённые в городе часы Селестия искренне рассмеялась. — Но теперь, с возвращением Кристальной и вступлением в право на престол Ми Аморе, им тоже не стоит оставаться в стороне. Забытые артефакты просыпаются, и помощь живущих за штормовой завесой может оказаться ценной.
Тёмная аликорн сдержанно улыбнулась словам Селестии. Она достаточно корила себя за совершённое в прошлом, кажущееся теперь просто кошмарным сном, и всё же отголоски событий напоминали ей о восстании даже теперь, по прошествии стольких веков.

Храм встретил их распахнутыми дверьми и разросшимися без ухода декоративными растениями, одичавшими и разбившими корнями кадки, в поисках источника влаги. Рассеивающие дневной свет шёлковые полотна под потолком заменили собой серые и пыльные сети паутины, сотканные звёздными пауками, обожающими места, где свободно текла магия. Плавно отодвигая липкие лоскуты телекинезом, принцессы вошли в древнее строение, ещё не забывшее шаги паломников и торжественные песни предсказателей. Небольшие, утолявшие жажду прихожан фонтанчики пересохли. Вода нашла другой путь. Каменные скамейки, где отдыхали горожане в ожидании аудиенции или помощи от магов, потрескались, покрылись блёклым покрывалом из мха. Между двух дорожек, огибавших невысокий постамент, возвышалась треснувшая сфера, окружённая каменным кольцом с шестью выступами. Символами шести Элементов Гармонии. Выбитые в камне символы потеряли остроту граней, стёрлись и частично утратили блеск позолоты. Время хорошо потрудилось, чтобы разобрать начертанное уже не представлялось возможным. Именно там, в тени пробившегося у основания монумента деревца, тускло блеснул металл. Смятый доспех рыжим пятном торчал из окруживших его листьев плюща. Чуть поодаль лежала ещё одна, такая же по цвету броня, с оторванным наплечником и широкой трещиной у ворота. На ней, как и на первой, был выкован символ из книги.
— Кажется, их владельцы сражались до последнего, — раздался голос Луны, поднявшей из фонтана исцарапанный шлем с широким гребнем. От зажатых в нём перьев остались только раскрошившиеся крепления.
— И у них была причина, — Селестия наклонилась к обрушенной колонне и вытащила на свет тёмную кирасу, сохранившую свой мрачный чёрный цвет даже спустя столько времени. Небольшой ручеёк проел в металле ржавую дыру, но в целом доспех казался подозрительно новее, чем лежащие вокруг. Принцесса оглянулась по сторонам, пытаясь отыскать другие, но в листве и среди обломков камней валялись нагрудники и прочие части защищающей тело брони только из желтовато-рыжего металла, местами позеленевшего и требующего хорошей полировки.
— Столько стражей и против одного командира в проклятом доспехе? — недоверчиво спросила тёмная аликорн, подойдя ближе и рассматривая находку сестры.
— Скорее всего их было больше и они забрали броню с собой, — чутьё полководца, почти притупившееся, проснулось в Селестии, смотрящей на зал свежим взглядом. Вне всяких сомнений, единороги ворвались через боковые ходы, выбив двери храма уже при отступлении. Пегасы дали отпор, но их мягкая и лёгкая броня не слишком помогала против усиленной заклятием магии. Вопросом было — нашли ли единороги то, зачем ворвались в сюда с боем? Размышляя над этим, она машинально вращала в телекинезе доспех, пытаясь рассмотреть внутренний узор. Подняв сухую ветку, она оттёрла комки грязи и замерла, уставившись на прикреплённую к металлу пластинку.

Из всех мест, светлокрылая, ты наверняка выберешь это. Твоё незаконченное дело, как одной из участников Договора, слишком долго откладывалось и мне пришлось подтолкнуть тебя немного. Это потребовало больше усилий, чем предполагалось, твоя искательница приключений стала подозрительной и преданной тебе. Ты наверняка уже встретилась кое с кем, получившей приглашение в большой мир. Ждущей, когда ты выполнишь данное тобой слово. Видишь, мне удалось отыскать её и привести к тебе. Ты так же получила от меня небольшой подарок, распорядись им мудро, когда придёт время. Но даже с моей помощью, тебе одной будет не по силам завершить старый уговор, ради которого твой старый друг пожертвовал своей сутью. Не забывай это, Тиа. Придёт время и тебе придётся сделать выбор.

— Эти доспехи тоже подделка, — проговорила принцесса, опустив доспех на прежнее место прежде, чем её сестра заметила табличку. Впрочем, даже если бы и заметила, язык, на котором была сделана надпись, знали очень немногие. Даже среди заключивших Договор, перед оскалом приближающегося хаоса, таких было всего несколько. Одним был старый маг, чей портрет она навещала в дальнем крыле Кантерлотской библиотеки. Вторым была аликорн по имени Эрис, олицетворение стихии света. Третьим...
В мыслях крутился клубок воспоминаний, выуживая из памяти потускневшие образы. Не сразу среди них обнаружилось путешествие, размеренное по часам и минутам. Долгий путь в одиночестве по заснеженной, суровой и пронизанной холодом долине, указанной в письме, требующем безотлагательно покинуть дворец и оказаться в нужном месте с точностью до метра и последней секунды на приложенных к письму часах. Кусающий за нос ледяной ветер, с осколками льда ранящими крылья. Залепляющий глаза снег, налипающий на копыта и мешающий делать шаги, лишал её возможности полёта. Селестия вспомнила миг, когда по долине скользнул едва заметный барьер, словно искажение от горячего воздуха, меняя унылый снежный пейзаж на тёмные своды мрачного зала. Место, куда она пришла одна, но вернулась с небольшой кобылкой, розовой масти с трёхцветной гривой и пульсирующей кьютимаркой, появляющейся и пропадающей в такт сбивающегося дыхания. Кто-то написавший послание, вручил в её копыта будущее Кристальной, задолго до её возвращения.
— Видимо, как и все из списка, — добавила Луна, заинтересованная чем-то темнеющим позади завесы из падающих с потолка ветвей вьюнка, покрытых сочными и широкими листьями. — Сестра? Посмотри туда. Разве это было в храме, когда мы были тут в последний раз?

Очнувшаяся от воспоминаний Селестия бросила взгляд в указанную Луной сторону и опустила крылья. В тени свисающих со свода зала лиан, прикрытая мясистыми тёмными листьями, делающими падающий сверху свет немного зеленоватым, белела статуя аликорна, будто время потеряло над нею власть. За белоснежным рогом, в свете созданных принцессами огоньков, выкованная в форме сплетённых перьев, расходящихся от изображения сосуда для чернил, золотистым блеском переливалась диадема, отбрасывая блики на сохранившую свой бордовый цвет гриву. Склонившаяся точёной мордочкой к двум жеребятам, мраморно белого и тёмного цвета, приникшим к её копытам, аликорн укрывала их своими крыльями, украшенными на сгибе такими же золотистыми пластинками. Чуть ниже, у самых её копыт, теряющихся в разросшихся растениях, виднелась всего одна надпись, выложенная серебристыми буквами.
Фаусткорн. За подаренный мир.

— Они сделали её статую.. — с трудом сдержав слёзы, проговорила Селестия, услышав жалобный всхлип прижавшейся к ней сестры. — Он... сделал её статую.
Тихо добавила она, заметив у копыта статуи три выплавленных из вулканического стекла цветка. В самой середине, среди полупрозрачных лепестков, переливался огонёк самоподдерживающегося заклинания, простого, но многие годы дарящего свой свет. Под тихий шорох качающихся на сквозняке листьев от цветов послышался едва различимый голос:
— И в мир придут две сестры, рождённые не от магии, но от любви, на пороге ветра перемен. И в силах их будет сплотить непохожих существ, наделённых силой Гармонии, и стать последним звеном, скрепляющим древнее заклятье. Настанет день и встретятся они, чтобы справиться с нависшей над страною бедой... — тихо повторял голос древнее предсказание, мягко и спокойно, словно у оставившего послание не было и тени сомнения в этом.
— Так и случилось, — прошептала светлая аликорн, прижимая к себе крылом Луну и увлекая за собой к выходу из храма. Листва качалась за их спинами, скрывая от любопытных взоров статую, в последний раз озарённую вспышкой телепорта. В образовавшуюся пустоту втянулась невесомая пыль и сухая листва, кружась по спирали в бесшумном танце.

Поправив лётные очки и увесистый, пахнущий порохом бочонок, пони вышел из-за колонны, как только шаги принцесс окончательно стихли. На пыльной и поначалу озабоченной мордочке появилась широкая улыбка. Бодрым шагом подойдя к доспеху, он ткнул его копытом. Поискав вокруг взглядом, он подобрал кусок наплечника и ещё несколько мелких отвалившихся частей. Прошуршав копытом под колонной и достав мокрую, закрывающую бедро пластину, пони кинул её к остальным частям доспеха. Похлопав копытом по карманам походного пальто, плотная ткань которого повидала немало путешествий, он, наконец, достал нужное. Небольшой флакончик с мутной жидкостью, неохотно расставшийся с притёртой пробкой. Пригладив без видимого эффекта взлохмаченную гриву и легонько взболтав терпко пахнущий настой, он вылил содержимое на чёрный металл брони. Немного подумав, он кинул туда же и сам флакон. Из петли, под лацканом, с дыркой пробитой чем-то горячим и быстрым, земнопони вытащил толстую ручку. Зажав её в зубах и направив гудящий кончик на политые настоем доспехи, таинственный гость этих забытых всеми мест безучастно смотрел, как металлические пластины тают, рассыпаются на части и превращаются в мелкое тёмное крошево вокруг растёкшегося в небольшую лужицу флакона. Подбросив переставшую гудеть ручку и ловко поймав её карманом пальто, пони засыпал крошечные искорки сырым мхом и огляделся по сторонам, словно не желая оказаться пойманным.
Убедившись, что кроме него никого в зале нет, лохматый пони в лётных очках выудил из того же кармана небольшой осколок тёмного камня, отполированного до гладкости зеркала. Тихо постучав по нему, он добился появления в нём отражения глаза.
— Она получила послание? — шелестящий голос раздался с чёрной поверхности.
— Как ты и говорил. Из всех мест, указанных в списке Дегена, она отправилась именно сюда. Но ты знал об этом, верно? — земнопони поставил осколок на выступ в колонне и присел рядом, откупорив походную флягу. В горло плеснулся обжигающий глоток настойки из жгучих ягод. — Ах, да, ты же потребовал от старого единорога включить это место в список, за небольшую услугу. Интересно, чем ты его купил? Явно не золотом с самоцветами из утащенной командирами Сомбры казны.
— После всех попыток исправить случившееся ты пришёл именно ко мне. Ты знаешь ответ, — тихо рассмеялось отражение, пропав и появившись снова. Глаз полыхнул цветом весенней молнии и угас, словно его обладатель использовал сильное заклинание, поддерживающее связь между ним и видавшим многое на своём веку пони. — Доспех никто кроме неё не должен найти.

— Готово. Эта штука превратила его в мелкую пыль. Заодно с флаконом. При всём желании у магов не хватит сил обратить это вспять, — сделав ещё один глоток и закрутив крышку, отозвался пони. — Но для чего такие предосторожности? Не проще ли было оставить пластинку? Искать среди брошенной амуниции доспех, а потом делать копию и подбрасывать туда, где его точно найдут... Ты играешь в опасную игру. Каждый ход может оказаться последним.
— Говорит мне тот, кто перебрал почти все вероятности, пытаясь изменить неизбежное. Очень смешно, — осколок зеркала дрогнул и едва не свалился с импровизированной подставки, осветившись всполохами крошечных разрядов. — Ты встретил её?

— Её? Ах, да, та... разумеется. Не в том городе, о котором ты говорил. Она очутилась в Кантерлоте и, судя по её виду на момент встречи, всё ещё живёт прошлым, — земнопони отряхнул своё пальто и закинул на спину бочонок, о который гулко стукнуло кремневое ружьё. Протянув копыто, он осторожно забрал осколок. — На твоём месте я бы уже готовил запасной вариант. Нет у меня уверенности, что ей удастся оправдать твои ожидания и сделать почти невозможное.
— Волнения излишни. Игра идёт по плану. Если, конечно, в неё не придёт кто-то третий, — раздался задумчивый голос отражения, и вместо глаза там появилась беззаботная улыбка.
— "Если" — не люблю это слово. Соглашаясь на твой план, я понимал риск, но достаточно ему пойти не так и всё будет зря. Как и напрасными их жертвы, — с укором заметил пони, держа осколок перед собой так, чтобы отражение могло увидеть его мордочку. Плавно развернув кусок зеркала, он направил его на запущенный зал храма, словно желая показать ещё раз следы битвы прошлого.

— А ты хочешь вечно возвращаться к ней, рассказывая один вариант возможного будущего хуже другого? Разве не стоит риска сама возможность избавиться от причины всего случившегося? — в осколке что-то звякнуло и послышался шелест ткани. — По всему миру, не только в Эквестрии разбросаны эти зеркала. Любые места и отрезки времени становятся доступными для меня через них.

— Они бьются или становятся добычей жадных искателей сокровищ. Но ты и это учёл, не так ли, перепончатокрылый чародей? — фыркнул пони, бесцеремонно протерев обломок зеркала о лацкан пальто.
— Поколения песчаных ящеров будут следить за ними, возвращать на место и менять на целые, — смеясь проговорило отражение, когда его вернули на место. — Посулив им нужное для выживания и отчасти запугав, мне удалось добиться от них не столько слепого повиновения, сколько уважения. Им достались ключи к брошенным в пустыне ценностям, оставленным в пещерах и руинах после отхлынувшей стены хаоса, служа хорошей мотивацией для их народа сохранять верность мне.

— Что с того? Я видел случившееся в будущем. Это не пробуждение хаоса и не новый драконикус. Элементов Гармонии недостаточно, даже сумей они обрести прежнюю силу, — возразил светло-бежевый жеребец, подняв обратно сползшие со лба лётные очки. — Возможно, того места уже нет на карте, пока мы мило беседуем. И как поступить тогда?
— Оно есть. Чтобы всё получилось, каждому нужно занять своё место... в своё время. Как этим почти забывшим своё происхождение принцессам. Так же, как одной искательнице приключений, сующей свой любопытный нос именно туда, куда не следует, — отражение накренилось и показало небольшую доску с возвышающимся посреди неё плато. Чёрное копыто, замотанное в ленты ткани и ремни, плавно столкнуло с горы две фигурки, тёмную и светлую. — А сейчас тебе нужно отправляться в одну башню, готовую обрушиться в любой момент и забрать у троих недотёп весьма ценную копию артефакта. И не мешкай. Скоро туда заявится "она" и встретится с новыми Элементами Гармонии. Они ещё не утратили окончательно свою силу. Не опоздай... Элемент Верности.

— Мог бы и не напоминать, — фыркнул пони. Сунув в карман осколок и, застегнув на пуговицу, он опустил на глаза свои старомодные латунные очки, проверил, крепко ли держится застёжка на бочонке, и сделал шаг. Под нарастающий гул окружение расплылось и постепенно становящийся прозрачными пони окончательно пропал, оставив после себя терпкий запах пороха, смешанного с горькой настойкой.

Напротив массивных ворот, удерживаемых по бокам гигантскими фигурами грифонов, полыхнул шар заклинания телепортации. Волны потревоженного песка расплескались вокруг, обнажая древнюю каменную кладку широкой дороги. Затерявшийся на границе с землями пернатых старинный бастион встретил незваных гостей жалобным скрипом рассохшихся ставней. На поверхности стены, выщербленной ударами катапульт, едва заметно темнели трещины, складывающиеся в символ рога, окружённого поднятыми вверх крыльями. Перепончатыми крыльями. Дважды перечёркнутыми глубокими следами от рубящего заклинания.
— Я думала мы возвращаемся в замок, — проговорила тёмная принцесса, прикрывая мордочку от песка повязкой и создавая перед глазами небольшой барьер из тускло светящейся полоски магии. В создании полной сферы, окружающей тело, не было смысла. Поглощая удар несущегося на них песка, щит выдохся бы быстрее, чем они добрались до ворот. — Это место тоже было в списке?
— Нет. Но именно тут может быть настоящий доспех одного из командиров. Вернее, — Селестия не успела досказать свою фразу, когда рядом с белым копытом, пробив каменную плиту, вонзился небольшой арбалетный болт.
— Проваливайте, это мой бастион и его тайны вам не достанутся! — прокаркал чей-то хриплый голос с верхнего этажа покосившейся башни. В тёмном проёме скользнул чей-то силуэт.
— Тайны бастиона и так останутся в нём, как и ты сам. Только наложившие заклинание способны войти и покинуть его, — кантерлотским голосом крикнула Селестия, заставив свою сестру вздрогнуть от неожиданности. Впервые со дня её возвращения светлая аликорн применила известный всей Эквестрии кантерлотский голос, позволявший правительнице быть услышанной каждым. — Узор на доспехе — карта. И на ней отмечено немало мест, хоть и не все из них существуют. Чёрный Король уже никогда не вернётся, так ответь — куда ведёт узор на его карте?
— Кха... ха-ха-ха... Спустя столько времени ты, наконец, вспомнила обо мне. Или пыталась, но не смогла забыть, а, прекрасная белая правительница, всегда поступающая мудро и правильно? — тень скользнула в нижней бойнице, явно спускаясь по винтовой лестнице вдоль стены. Вскоре стрельчатая дверь, почти засыпанная песком, натружено скрипнула и приоткрылась. — Кхе... Король Сомбра? Он бросил всех нас. Ушёл в чёрной вспышке забравшей Кристальную с ним заодно. Какое мне дело до того, возвратился он или нет? Мне нет дела до Эквестрии, мне нет дела ни до чего... но ты пришла. Это интересно. Ты задаёшь вопросы...
— И дашь на них ответы, — громогласно заявила принцесса, миновав ворота и остановившись посреди небольшого двора перед башней.
— Буду ли я на них отвечать... или всё же не буду? Я узник, от которого не вышло избавиться, но удалось заточить в единственном месте, где это можно было сделать, — угловатая фигура, переливающаяся потёртыми гранями тёмного доспеха, шагнула на золотистый песок, освещенный багровым солнцем, пробивающимся сквозь песчаную завесу. Кривоватые зубы сомкнулись в жутковатую усмешку, над которой серебрились пристальные глаза, почти утонувшие в глубоких, изрезанных морщинами глазницах. Обгоревший рог по прежнему хранил на себе следы подпалин, переходящих в шрам, ставший продольной трещиной. Единорог стоял, словно не замечая бушующего вокруг песка.

— Вижу... тебе удалось вернуть её. Но мудро ли было брать её с собой... сюда? Посмотри, ночная малышка, когда-то я тоже владел той силой, чарующей своей безграничной магией, струящейся через доспех. И слышал её голос. Всё ещё слышу её голос в своей голове, — единорог постучал по виску кончиком облезлого копыта. — С того самого дня, как я с честью надел этот доспех, принеся клятву королю, и больше никогда не снимал. Моими спутниками стали приказы правителя и голос, обещающий куда больше, чем Сомбра мог представить. А ты, принцесса ночи, помнишь её слова? Что посулила тебе она, щедро делясь своею силой?
— Прекрати! Мы здесь только для того, чтобы узнать правду об узоре на доспехах. Из всех командующих Сомбры лишь о тебе никто не знал, — закрыв крылом Луну, светлая принцесса сделала шаг навстречу магу.
— И как ты поступишь, если я не отвечу? Заточишь меня в этой башне ещё на несколько сотен лет? — сквозь сжатые зубы единорога выплеснулся клуб чёрного дыма, вязко потёкшего к его копытам, смешиваясь с золотистыми облаками песчинок. — Некоторые вещи, принцесса, нельзя решить забвением или изгнанием. Пора бы это уже понять. Они вернутся снова и снова, всплывут на поверхность, окажутся среди камней пересохшей реки, будут выкинуты морем обратно на берег. Причина всего уже не раз возвращалась обратно, находя для своей силы новый сосуд. Забытая всеми сирена, голодная и одинокая. Падкая на обещания. Многого она добилась, рассорив твои бесценные родовые стойла своим удивительным пением, натравив друг на друга придворную знать, успевшую прибрать к копытам редкие артефакты. Опасные вещицы для тех, кто не в курсе, как с ними следует обращаться. Ты подавила Бунт Знати и решила, что это всё? Как бы не так.... давшая сирене силу шепчет, ищет, собирается с силами. Наверняка уже бродит по миру в поисках одной ей известной цели, обретя очередной жаждущий безграничной магии сосуд.
— Ты не ответил на вопрос, — убрав в сторону крыло сестры, проговорила принцесса Луна. Поджав губы, она всматривалась в единорога, похожего на скрипуна, словно сошедшего со страниц жутких старых сказок, некогда пугающих жеребят до ночных кошмаров.
— Отнюдь. Посмотри на свою сестру. Она всё поняла. Но тебе не стоит бояться, однажды побывав Найтмэр Мун, ты не станешь ею снова. Во всяком случае, не так, — хрипло рассмеялся маг, делая шаги до тех пор, пока не замер, будто перед ним выросла невидимая преграда. Рваный плащ грязными лохмотьями трепыхался на ветру, словно изорванные крылья летучей мыши. Пробитый сразу в нескольких местах доспех зиял пустыми дырами. Казалось, тела у единорога не было там, где тот носил броню. С рваных краёв металла вязко капал превращающийся в облачка смолянистый дым. — А вот она... Кто знает, малышка, каким правителем станет она, если её отравит та же магия, что дала тебе силы создать целый закрытый от всех город, а мне — прожить в десятки раз больший срок. Впрочем, кто знает, живу ли я вообще? Сон, еда, вода и простые удовольствия жизни мне больше не нужны...
От сказанного единорогом тёмная аликорн невольно шагнула назад, бросив вопросительный взгляд на стоящую рядом сестру. Та хмуро смотрела на костлявого обитателя бастиона.

— Куда. Ведёт. Карта, — отчеканила она, подойдя вплотную к невидимой границе, смотря сверху вниз на закованного в броню чародея.
— Спроси у Сомбры, это ведь была его идея выбить линии на куске металла и затем разбить его на множество кусков, собрав из них наши доспехи, — смотря снизу вверх, отозвался единорог, задумчиво потирая копытом подбородок. — Но ты всегда можешь снять барьер, разбив эти бездарные запирающие заклинание колонны. Бросить мне вызов и снять доспехи с моих костей. У тебя всегда был этот выбор. Ну же, принцесса, переступи через собственные правила, если тебе так нужен ответ.
— Никогда, — глухо процедила сквозь зубы светлокрылая правительница, прожигая взглядом смотрящего на неё с вызовом мага.
— Кха... ха... ха... ха. Ты всё такая же. Боишься своей силы, боишься принять решение... Боишься своего собственного рода, — посмеиваясь и медленно разворачиваясь к башне, бросил единорог. — Может быть, твой хвалёный Орден Магов не так уж и неправ, опасаясь того, кем ты можешь однажды стать? Чёрный Король знал страхи аликорнов лучше других, как и причину их появления. Тебе стоило бы проиграть в той войне. Ведь цена за победу тобой ещё не уплачена до конца, принцесса.
— Пускай тебе ничего не надо. Но ты ощущал то же, что и я, а значит наверняка испытываешь раскаяние в совершённом, ведь так? Разве не стоит честный ответ возможности стать ближе к искуплению? — совладавшая с предательской дрожью в ногах, проговорила тёмная принцесса. Сказанное ею заставило мага сбавить шаг и обернуться.

— Искупление? Для меня его не существует, а потому дам я ответ или нет — не имеет значения. Но поверь, размахивать возможностью дать его на вопрос, занимающий все мысли твоей сестры, перед её носом — бесценно. У меня осталось не так много развлечений в этом потерянном месте, — сухо и уже не так весело заметил маг. — Последние десятилетия я перебрал все способы заглушить голос наделившей магией мою броню.
— Сними их тогда, — Луна встала рядом с сестрой, медленно покачавшей головой. – Сними и избавься от поедающего тебя заклинания.
— Если бы всё было так просто, бывшая правительница кошмаров. Я там, где куски этой брони. А доспехи там — где нахожусь я, — загадочно возразил единорог, отрывая от плеча погнутую пластину. Едва заметным, быстрым и отточенным броском, он швырнул её в сторону принцесс. Кусок кованого наплечника не долетел и половины пути, рассыпавшись в невесомый чёрный дым и появившись на прежнем месте, прочно цепляясь за прежнее место матовыми клёпками. — Она знает, что нужно сделать, но никогда не сделает этого. Боясь узнать себя другой. Стать той, кем становились многие из аликорнов до неё. Познать то же, через что пришлось пройти тебе, Найтмэр Мун... Вот только сослать её уже будет некому.

Оставив принцесс в растерянности у барьера, колышущегося под потоками песка, маг почти зашёл в башню. Остановившись на пороге, он стал искать что-то на поясе и, подцепив копытом, кинул к копытам аликорнов. Первой подняла небольшой кусок бурого железа Селестия, вглядываясь в грубые формы кулона с неогранёным красным камнем в середине. Украшение, напоминающее прищуренный драконий глаз сверкнуло алым.
— В его огне ковались наши доспехи. Может быть, он скажет тебе больше, — процедил маг, выдохнув облако чёрного дыма, окутавшее его словно живая тень. Растворяющийся в ветре голос прошептал: — Для этого нужно наступить на горло своей гордости, принцесса, получившая власть над светилами.
Дверь захлопнулась за единорогом, сухо щёлкнув сухим деревом по растрескавшемуся камню.
— Что это за кулон, сестра? — Луна пристально рассматривала потёртую и чуть оплавленную вещицу, лежащую на белом копыте Селестии.
— Напоминание о расторгнутом союзе, — глухо прошептала аликорн, положив кулон в сумку. — Мы возвращаемся. Он сказал даже больше, чем я ожидала услышать.

Силуэт в бойнице на первом этаже бастиона качнулся, внимательно смотря вслед аликорнам, идущим прочь от ворот. Костяное копыто скрипнуло по полу и медленно поднялось, поднося к костлявой мордочке примотанный к ноге тёмный осколок. В полированной поверхности что-то шевельнулось и замерло.
— Да, темнейший... вы всё видели? Она пришла как вы, и сообщили мне в послании на стене бастиона... — хриплый, иссушенный голос раздался посреди завывающего вокруг башни ветра. — Я... дал ей ответ.
В осколке послышался шепот, и крошечная искорка оставила изогнутый росчерк на тёмной грани обломка.
— Нет, её сестра была с нею, и я не мог оказаться наедине с принцессой, — оскалившись, проговорил маг, поставив ногу на пол. — Я и так сделал всё, чтобы проклятый голос Энтропи угас в моей голове и подарил мне свободу. Я слишком долго жду этого дня..
Закреплённый на лямках истрепавшейся и выцветшей ткани, кусок чёрного зеркала шипяще рассмеялся и проговорил несколько слов.
— Вот как? Мои соратники обрели свободу в Северных Горах? Кто-то завершил узор... хорошо... зная об этом мне, будет немного легче ждать конца бессмертия, — в голосе мага послышалась усталость, когда осколок угас, снова став безжизненным куском чёрного камня. Маг смотрел, как две фигурки пропадают в клубах пыли и лучи короткой вспышки озаряют поднятый ветром песок, превращая их в рой солнечных светлячков. Окружённый песчаной бурей бастион вновь вернулся к покою, окружая стенами и магическим барьером своего единственного узника, не способного выйти наружу при всём желании.

Ощущаясь лёгкой дрожью пола, колёса вагона стучали по рельсам. Снежный пейзаж за окном постепенно менялся на редкие островки леса, тёмно-зелёные от хвойных деревьев. Временами на крыше раздавался скрежет — склонившиеся слишком низко ветки хлестали и царапали клёпанные металлические листы, нарушая редкие минуты тишины. Друг напротив друга, расположившись на уютных диванчиках, четверо необычных для этого рейса пассажиров вели неспешную беседу. Вернее, разговаривали трое из них. Четвёртая, поджарая каменная рептилия в поношенной накидке песчаного народа, хмуро рассматривала элементы декора, покрытые блестящей, похожей на золото краской. Откусив кусок ажурной решётки, прикрывающей обитую деревом стену, Лаэтус ломала голову над страной склонностью мягких пони делать штуки из древесины похожими на металлические. Вагон совершенно не был съедобен, и если бы не пара кружек, откуда-то принесённых демикорном, ящерка была готова вскрыть пол и добраться до очаровательно пахнущего металла ходовой части вагона. Желтоватый и мягкий металл был занятным, но особых свойств Лаэтус в нём не нашла, лишь ненамного утолив свой голод. Так или иначе, к радости Диксди, ящерка ограничилась ими и сидела возле дивана, спрятав мордочку в тени накидки. Казалось, будто она внимательно слушает разговор, запоминая новые слова и пытаясь самостоятельно определить их смысл.
— Так, значит, вы тоже знакомы с Лайтнингами? После ваших заверений об отсутствии интереса к сокровищам и кладам, довольно странно для вас иметь такие знакомства. Или интерес одной только историей не ограничивается? — проговорил вороной, наслаждаясь принесённым в купе ужином. Следовало отдать должное, кухня в поезде приятно порадовала выбором. Имелись даже блюда из кухни грифонов, пробудившие аппетит у Вана. Но он не рискнул их заказать на виду у пони, выбрав более привычную пищу.
— Вовсе нет! Некогда они оба оказали неоценимую помощь университету истории. И не единожды. Мои коллеги отзывались о них положительно и даже рекомендовали их в качестве провожатых. Увы, в последний день договориться не удалось, их ждала куда более интересная экспедиция, и наши пути разошлись, — всплеснул копытами земнопони, чуть не опрокинув свою миску с прожаренным и подслащенным сеном, распространяющим приятный сдобный запах по купе. — У вас-то с ними куда больше общего, полагаю. Ведь, так или иначе, вы тоже участвовали в той экспедиции! Статья в газете это одно, совсем другое — история очевидца. Как это было? Опасности, тайны, древние письмена?
Глаза этнолога горели тем самым огнём жажды деталей, каким горели глаза жеребят, желающих услышать продолжение захватывающей истории, даже если её никто не собирался досказывать.
— Очень суетно... — смутившись под пристальным и полным ожидания взглядом Скерса, проговорил Ван. — По правде говоря, больше всего времени отнял путь туда и события пролетели очень... быстро.
— Познавательно, захватывающе, грустно, — добавила Диксди, делая глоток кофе после очередного кусочка свежего салата, посыпанного какими-то острыми на вкус семенами. На языке приятно разливалось покусывающее тепло, каждый раз, когда семечко раздавливалось зубами.

— Невероятно! Вы тоже там были? Ну, конечно же, это многое поясняет. Какой ещё могла быть причина, чтобы нерушимое правило Ноктюрнал-Лифбурга было нарушено, как не появление такого удивительного памятника архитектуры. Пропавший вместе с Кристальной Империей на целое тысячелетие древний некрополь, хранящий бесценные исторические записи! — плохо скрывая свой восторг, смешанный с любопытством, пони откинулся на удобную спинку диванчика. — По слухам и историям из достоверных источников, для некоторых жителей города существует строгий запрет под любым предлогом покидать его стены. Исключение было сделано только для прямых потомков ночной стражи принцессы Луны и то, после долгих переговоров и, к великому сожалению, с условием не отвечать на любые вопросы касающиеся Ноктюрнал-Лифбурга. Нечто выходящее за грань этого договора должно было случиться, чтобы вам поручили сопровождать одну из живущих там. И я точно сгорю от интереса, если не расскажите!
— Сожалею, Скерс Фейбл, но это не моя тайна, — Ван незаметно ткнул кончиком копыта Диксди, едва не открывшую рот для ответа. — Можно сказать, это был вынужденный визит.
— Понимаю. Возвращение некрополя, столь же древнего, как и Ноктюрнал, не могло остаться незамеченным для жителей закрытого города, — задумчиво подвёл итог земнопони. На его мордочке вполне отчётливо читалась тень разочарования, однако вопрос Вана выдернул его из задумчивости.
— Вы говорили о провожатых из числа пегасов. Есть предположения, куда они могли подеваться? — отличный ужин подходил к концу, и вместе с сытостью в вороном проснулась подозрительность.
— Совершенно никаких. Я прибыл на место встречи чуть раньше, но затем прошло несколько дней ожиданий и они в любом случае должны были появиться не позже прибытия моих вещей. Вещи сгрузили с вагона, но оба пегаса пропали, — вздохнув, ответил пони, оставляя в сторону полупустую миску. — Буду откровенен. Это далеко не первая неудача на моём пути. В самом начале планировалось добраться до запретного города на одном из новых рейсовых дирижаблей пролетающих мимо. Но все, совершенно все, кто слышал, куда я направляюсь, мгновенно взвинчивали цены за проезд раз в десять. А один ушлый минотавр даже пытался убедить меня, будто в цену входит экскурсия по местам, где совершили подвиги Элементы Гармонии. Сомневаюсь что сами они в курсе таких экскурсий в принципе. Другие просто отказывались брать меня на борт и менять курс так, чтобы оказаться ближе к городу, поясняя это нежеланием рисковать судном ради одного пассажира.
— Действительно невезение, — согласился вороной.
— Но это только вершина. Затем кто-то похитил мой багаж, рассчитывая найти там грамоту от принцесс. К счастью, я всегда ношу её с собой. И вот, когда пришлось выбрать поезд и добираться до цели пересадками, исчезают мои провожатые из числа Кантерлотских пегасов. Встреча с вами — первая удача за последние несколько недель путешествия.
— Вы так хотите туда попасть? Может быть, город не просто так считается запретным? — Диксди отпила кофе и с интересом разглядывала булочку с шоколадным кремом внутри. Сверху была небольшая выемка, и от каждого тычка кончиком копыта крем в ней поднимался и опускался, чуть чавкая.
— Поколение за поколением в моей семье не оставляли попытки попасть туда с того самого дня, как город был обнаружен. Тщательно собирая все легенды и даже полные небылицы об этом месте, мои предшественники искали путь в закрытый город, скрывающийся за куполом погодной магии, отчего-то неподвластной пегасам Клаудсдейла, — подняв копыто вверх, заявил пони, стараясь придать сказанному самый торжественный вид, на какой был способен.
— Если вы рассчитываете на меня в поисках пути, ведущего в город, советую сложить эти надежды в дальний ящик и запереть, — усмехнулся Ван, припоминая то немногое из услышанного от "коллег" из ночной стражи. Так или иначе, это были обрывки разговоров, прекращающихся, едва он оказывался в поле зрения ночных летунов. Да, его услугами пользовались многие, и порой ночная стража приписывала себе заслуги вороного, но он оставался аутсайдером. И в этом не помогала протекция самих принцесс. Это же было причиной, по которой Вану приходилось пополнять запасы снадобий и магических предметов у отшельницы-зебры, живущей в Вечносвободном Лесу неподалёку от Понивиля.
— Там, куда мы едем, у нас будет гид. Её услуги были оплачены заранее. Но я не думал, что следователя по магически необъяснимым происшествиям будут держать за порогом, — сочувственно заметил земнопони. — Недоверие живущих за штормовой завесой к внешнему миру не поддаётся никакому объяснению. И это делает мой визит туда ещё более важным.
На замечание Скерса Ван только пожал плечами, отпив немного чая из плоской чашки. Разговор на этом угас так же, как когда этнолог искренне поинтересовался причиной странного выбора спутницы. Для путешествия по заснеженным горам ящеры с границы пустоши не слишком обычный выбор. Вороному нечего было ответить, а ответ Диксди оказался слишком туманным. Исчерпав темы для разговора, путники разошлись к расположенным сбоку спальным местам.

В одну из ночей вороной очнулся от беспокойного сна, ощутив осторожное движение рядом. Приоткрыв слипшиеся глаза, он уставился на замершую в проходе Лаэтус. Так же как и тогда, в гостинице, она рассматривала его пристально и изучающе.
— Мягкий пони снова издавать странный жалкий звук, когда спать. Лаэтус помнить та ночь, не подходить близко и держать когти на готовность, — проскрипела она из-под тени капюшона накидки, делающей её похожей на диковинного помощника мага из старых сказок. В любое другое время это сравнение развеселило бы Вана, но не сейчас. Обрывки сна таяли перед глазами, но он ещё помнил детали. Ему снились тёмные переходы владений ящеров. Искажённая оскалом мордочка Страйды, гул голосов других каменных существ. Ощущение вины за случившееся в зале. Хруст разбитой скорлупы, лежащей под обломками камней. Вороной сглотнул подступивший к горлу ком и прижал копыто к груди.
— Там, в зале кладок... я... — он пытался подобрать слова так, чтобы не выдать дрожание голоса, но всё что он хотел сказать, застревало в горле. — Они никогда уже не вылупятся...
— Мягкий пони волноваться из-за кладка и слова другой ящер? Она говорить правда, новый ящер появиться не скоро. Но ты не считать, они все жить после? — проговорила ящерка.
Вороной непонимающе уставился на каменное существо, усевшееся напротив и обернувшее вокруг массивный хвост.
— Что ты хочешь сказать? — тихо проговорил он, протерев глаза.
— Я появиться из скорлупа и с я появиться другие. После остаться мало. Одни замирать от магия в кристалл. Не иметь сила подчинять своя магия — рассыпаться. Другие терять себя и стать частью гора. Слиться с камень вокруг, не двигаться и не говорить. Долго спать. Дар от сердце гора — сильный дар. Его понимать не все. До дня, когда придти королева. Она всё менять, но кто не выйти из скорлупа — уже не выйти никогда. Другие стать как Лаэтус.
— И тебе не жаль... их? — нахмурившись, словно постепенно понимая логику ящерки спросил Ван.
— Жить в сердце гора не то, что жить на поверхность. Кто-то уйти в дальний пещера или забытый ход и не вернуться, — ящерка не сводила взгляда со сбитого с толку аликорна. — Сила требовать плата. Амергал понимать это и говорить всем кто стал на два раза выше яйца. Страйда не понимать. Или не хотеть. Но она потом уйти, как и все старые, остаться ящер как Лаэтус. Так говорить Королева. Если появиться другой ящер, такие как я тоже уйти. Дать дорога тем, кто лучше. Лаэтус понимать это и хотеть быть лучше, чем те ящер. Тогда она не уйти, не стать лишняя.
— Как-то это звучит... жестоко, — сдавленно заметил Ван.
— Так желать сердце гора. Придти время и кто-то заменить Амергал. Я. Потом придти новый ящер и взять мой место, — ящерка сухо рассмеялась, если звук катающейся по каменной глотке щебёнки можно было расценить как смех. — Лаэтус считать, мягкий пони сделать хорошо. Меньше слабый ящер, больше сильный, как Лаэтус. Я потом стать новый Хранитель Скал и говорить им о мире над горой.
— Ясно, прагматичности тебе не занимать, — фыркнул Ван и улёгся обратно. Под ящеркой скрипнул пол и стих. — Надеюсь, я помог тебе только в этом.
— Лаэтус не знать такое слово, — раздался её сыпучий и шуршащий голос. — Мягкий пони не иметь сила, но заставить слушать себя Королева и Хранитель Скал. Мягкий пони идти с жёсткой пони, что уметь менять цвет глаз. Лаэтус хотеть понять мягкий пони и его сила. Понять, почему жёсткая пони идти с ним и быть рядом с жёсткая пони. Лаэтус уже говорить о интерес к большой спящий страж. Разбитый скорлупа, другой ящер... Лаэтус не думать об это. Лаэтус не Королева и не Хранитель Скал... пока ещё не Хранитель Скал. Мягкий пони понимает?
— Тебе стоит поработать над произношением, — вороной перевернулся на другой бок, ощущая, как его затягивает путаница мыслей от сказанного ящеркой.
— Лаэтус однажды вернуться к Королева и стать новый Хранитель Скал. С больший знание, сила и магия от новый металл с поверхность, — рептилия плавно поднялась и вышла из купе, оставив вороного одного.

Жалобным и усталым гудком огласив окрестности, шумно пускающий пар поезд остановился у перрона небольшого городка. Последние два дня дороги подошли к концу. Железнодорожные пути, проложенные через мрачные ельники, покрытые сизым мхом буреломы и жутковато торчащие по бокам корни, тянущиеся к поезду высокими угловатыми арками, будто боящимися пересечь невидимую черту, обрывались через несколько метров от конечной остановки, упираясь в поворотную площадку. Посреди окружающей природной угрюмости, настороженности и полумрака от скрывающихся в высоте крон деревьев городок казался ужасно неуместным. Суетливый, по-простому красочный и частично заполненный огнями фонарей, с роящимися внутри светлячками, он всем видом пытался противостоять давящему сумраку бескрайнего леса. Вдалеке едва угадывались очертания верхушки внушительного купола из вращающихся грозовых облаков. На миг вороному подумалось, что с высоты полёта пегаса лес вокруг купола должен выглядеть как спираль из наклонённых по ходу ветра стволов деревьев. Лишённых листвы, обглоданных до самой древесины и надломленных, тщетно пытающихся сопротивляться стихии. Воображение дорисовало свист ветра, и Ван не сразу понял, что слышит его на самом деле. Но не от купола, а от плавно разворачивающей поезд в обратную сторону платформы. Под копытами путников мелко задрожал прочный деревянный настил, покрытый многочисленными пятнами копоти от поездов. В воздухе разливался аромат запечённых в тесте грибов и прочих блюд из даров леса, смешиваясь с терпким запахом свежеспиленного дерева. Городок жил за счёт вырубки, а лес, подкрепляемый древней магией или даже силами, доставшимися в наследство от того самого Великого Леса, упорно сопротивлялся этому, быстро покрывая пни молодой порослью.

Вокруг бурлила жизнь. Встреченные путешественниками пони были заняты своим делом и не особо обращали на них внимание. Кто-то катил телеги с брёвнами, кто-то складывал в аккуратные стопки доски. Рядом же, в небольших киосках продавались всякие полезные штуки и еда. Над овальными, отчего-то напоминающими дупло, окошками висели гирлянды из орехов, сушёных грибов и пучков разнообразных корешков, внешний вид которых вызывал сомнение в съедобности последних. Миновав массивных пони-грузчиков, перебрасывающихся фразами на ломаном эквестрийском вперемешку с крепким словцом, гости городка свернули на небольшую улочку, ведущую к единственному трёхэтажному дому.
Чуть отставший Скерс что-то выяснял у немногословного, кажущегося тяжеловозом, пони. Тот отвечал не слишком охотно, изредка кивал и бросал недоверчивые взгляды в сторону Диксди с Ваном. Указав огромным копытом в сторону дома, он кивнул ещё раз и медленно зашагал прочь, подхватив вязанку толстых реек и ящик с инструментами.
— Всё в порядке, наша гид по этим местам уже тут, — весело сообщил новость земнопони.
— Похоже на дом. Где темно, там хорошо, — ящерка смотрела в сторону мрачноватого леса. — Но вокруг сырость.
— Думаю, накидка поможет с этим справиться, — демикорн шагала рядом с каменной рептилией, поглядывая в сторону пританцовывающего от нетерпения земнопони. На половине пути к дому тот споткнулся и замер с отвисшей челюстью. К ним навстречу, распахнув створчатую дверь одним движением крыла, вышла взлохмаченная пегаска огненно-рыжей масти. Выкрикнув что-то в тёмный проём, она показала весьма обидный жест крылом. Её необычную масть дополняли желтоватые кончики и поперечные полоски на перьях. Приглядевшись, можно было заметить, что ушки и отдельные пряди гривы тоже имели этот же оттенок. Вороной невольно назвал про себя пернатую "огоньком", не зная насколько он был близок к правде.

— Ты? — Скерс Фейбл наконец вернул себе дар речи и теперь стоял указывая копытом в сторону идущей к нему пегаски.
— А кого ты ещё собирался тут увидеть, любящий всякие истории пони? — пегаска безрезультатно пригладила гриву крылом и, достав из неё обломок ветки, вышвырнула его прочь.
— Ну конечно, мне следовало догадаться по цене, кто будет проводником, — без всякого намёка на радость отметил пони.
— Видимо на нашей встрече ваша удача и закончилась? — Диксди встала рядом, ожидая пояснений от пони.
— О, он уже успел поделиться своей биографией попыток очутиться в Ноктюрнал-Лифбурге? Наверное это было очень зану... занимательно, — пожала крыльями пегаска, принявшись изучать вороного и его спутницу. Высокий единорог кого-то ей напоминал, но она никак не могла припомнить никого такого же роста. — В любом случае, копытный, уговор в силе. Скидка в половину цены, если сумеешь попасть к ночным крылышкам. Окажешься с носом перед закрытыми штормовыми воротами, тариф будет двойной, и ты останешься в городе записывать небылицы местных.
— Начинаю понимать, почему у университета истории финансовые проблемы, — едва слышно прошептал Ван Диксди, встав чуть ближе. Он хотел добавить что-то ещё, но возмущённый голос земнопони заглушил его слова.

— В этот раз всё иначе! Приготовься стать участницей исторического события. Двери Ноктюрнал-Лифбурга откроются для меня — этнолога из Кантерлотского университета истории Эквестрии, — встав в позу, заявил земнопони и, судя по улыбкам скользнувшим на мордочках случайных прохожих, делал он это не в первый раз. — Со мной так же следователь из Кантерлота, приближённый к ночной страже, сопровождающий одну из жительниц закрытого города.
Интерес к Диксди сменился на лёгкое недоверие и ей стало неуютно от пристальных взглядов в её сторону. Вороному оставалось только приложить копыто к рогу с досады. Ради своей цели их наниматель был готов на всё, совершенно позабыв о секретности сказанного. По мостовой скрипнула каменная лапа. Ящерка встала ближе к Диксди, хмуро оглядываясь по сторонам. Вокруг было слишком много мягких пони, а демикорн бездействовала, сковывая этим лапы Лаэтус, ожидающей первый шаг от сильной пони. Повисшее напряжение развеяла всё та же пегаска.
— Одна из жительниц Ноктюрна? Не помню такой среди гостей города, ну да ладно. Форест Твинкл к вашим услугам, искатели приключений и проблем на свои крупы, — наигранно поклонившись и проведя перед собой крылом, проговорила пегаска, не сводя взгляда с Диксди. Рослая пони со своеобразным рогом вызывала интерес, но, сколько бы не пыталась, пернатая не могла вспомнить никого похожего на неё. — Я буду гидом по городу и за его чертой до самых Илистых Озёр, где берёт начало "Ночная Цепь" — мост к... да в прочем, кому я рассказываю, сами всё знаете.
Крылатая отряхнулась, поправила широкий пояс с отполированными палочками, гладкими камешками на верёвках и внушительного размера крюком, от которого тянулся прочный канатик, свёрнутый в кольцо.

Твинкл не шутила об экскурсии по городу. Весь путь до мельком упомянутой ею лавки занимал её рассказ об истории города. Казалось, ей просто нравится раскрывать мелочи о поселении и жизни в нём и, судя по тоскливой мордашке земнопони, слышал тот всё это далеко не впервые.
— Наш замечательный город был основан не так давно и не может похвастаться тайнами и легендами как другие, заставшие эпоху Великого Расселения! — весело болтала пегасочка, время от времени делая небольшие прыжки и планируя на короткий отрезок пути, стараясь держаться чуть впереди.
— Годы когда большая часть городов закладывались с центральной ратуши и площади, где вставали повозки уставших переселенцев, — тихо дополнил сказанное Ван, наклонившись к ушку Диксди.
— Верно, в то время каждый пони с достаточным количеством извилин или наглости мог основать городок в любой глуши, до которой хватало сил докатить свою телегу, — расслышала замечание Вана пернатая проводница, рассмеявшись.
— Ну, нет, сколько можно, уже первых пяти раз мне хватило, чтобы выучить наизусть, — едва слышно жаловался Скерс, искренне удивляясь выдержке своих спутников. Ему было невдомёк, что его спутники впервые слышат историю и потому проявляют вполне неподдельный интерес. Твинкл же, заполучив благодарных слушателей, продолжала:
— Примерно сто сорок два года назад тут возвели первую лесопилку. Осевшие тут пони быстро поняли — одними дарами леса не прокормишься, а брусы, брёвна и прочие замечательные изделия из дерева пользуются спросом. Сувениры и всякое такое не предлагаю, мне за это не доплачивают, — добавила она, игнорируя кислую мордочку этнолога. — Однако всё необходимое для путешествия мы купим по пути.
— Амулеты? — Диксди заинтересованно дёрнула ушком при упоминании "всего необходимого". Перед её взором уже скользили редкие полезные вещи, если под полезностью считать что-то вкусное и что-то из чего можно было собрать ту или иную вещицу по инструкции из книги. Вспомнив утраченный эфирный ретранслятор и половину ценных деталей, Диксди вздохнула.
— Сомневаюсь, что у них тут такое водится, — Ван прикидывая шансы найти редкие вещи в поселении посреди лесной глуши.

— Интересуетесь магическими штуками? Можно и такое устроить, — за словом в карман пегасочка не лезла. — Временами мы торгуем с Ущельем, это такой... древний форпост, в стороне от Ноктюрнала. Помнится, тебя и туда не пустили, Фейбл. Ума не приложу, на что ты рассчитываешь в этот раз, даже с такими необычными спутниками.
— Считай это ощущением удачи, — фыркнул земнопони в ответ.
— Не обращайте внимания, с ним это уже не в первый раз. Сопровождаете этого искателя тайных троп к сердцу ночного народа? Сочувствую. Забраться в такую даль и уйти ни с чем будет обидно, — с наигранным участием покачала головой Твинкл.
— Ну, может быть в этот раз он и прав, кто знает, — туманно заметил Ван, поглядывая в сторону Диксди. Та изучающе разглядывала городок и прохожих, часть из которых была одета в простую, но хорошо защищающую от щепок и острых веток одежду. Казалось, интерес жителей к гостям слегка поугас, и, поравнявшись с пегаской, вороной высказал эту мысль.
— Временами некоторые из закрытого города приходят сюда. Кто-то продаёт поделки, другие делятся полезными навыками. В общем-то город закрыт, но между нами давно уже установились соседские отношения. Так или иначе, за брёвна они платят хорошо, а удивление необычным гостям быстро проходит, — пояснила пегаска, пожав крыльями. Оглянувшись и приблизившись к вороному, она тихо добавила: — Она ведь не из города. Как и ты, не самая обычная пони, но и не одна из жителей Ноктюрнала. Уж слишком ей всё в новинку. Не моё дело, конечно, но чего вы добиваетесь?
От пегасочки доносился лёгкий лесной аромат ягод и свежих грибов после дождя, отчего аликорн невольно втянул воздух носом.
— И тут все такие наблюдательные? — ещё тише спросил Ван, оглянувшись по сторонам.
— Более-менее. Когда у этого копытного ничего не выйдет, оставайся. Толковый единорог всегда может найти себе дело в ожидании обратного поезда, — ткнув Вана в бок крылом, предложила она.
— Я, вообще-то, с нею, — немного смутившись от такого тесного общества пегасочки, проговорил вороной, кивнув в сторону Диксди, с интересом изучающей товары на витрине небольшой лавки. До этого молчаливую и тихую Лаэтус лавка тоже привлекла набором сияющих полированными боками сковородок. Аликорну не нужно было даже подходить ближе, чтобы представить алчущую металла мордашку каменного существа.
— Значит она не из города... вы трое интересные путники, — прошептала пегасочка, слишком уж пристально разглядывающая жеребца, не совсем верно поняв его сопение. — Знаешь, городок может и на отшибе Эквестрии, но благодаря ночным летунам тут есть чем развлечься и на что посмотреть.
С этими словами она изящно прогнулась, разведя крылья и шагнув ближе, ткнулась носиком в нависающий над нею подбородок Вана. Тому оставалось только сглотнуть, с трудом удерживая себя в копытах от манящей грациозности. Крылья напряглись под сдерживающими их ремнями, едва не выдав себя шевелением накидки. Ван тихо зашипел сквозь зубы.
— Начинаю вспоминать почему не люблю провинциальные городки, — глубоко вдохнув, он выровнял сбившееся дыхание и зашагал следом за пегаской, направившейся к двери лавки.
— И почему? — раздался голос Скерс Фейбла сбоку.
— Почему? — не сразу поняв к кому, обращается земнопони, переспросил вороной, встряхнув гривой, словно пытаясь прогнать воспоминание, представшее перед глазами.
— Почему не любите провинциальные городки? — не отставал от Вана энтолог. Может быть он и догадался о причине, но явно не подал вида, желая услышать ответ.
— Из-за... — Ван пытался найти внятный ответ, но вместо этого смотрел вокруг, словно его могло подсказать окружение. На его счастье такое попалось ему на глаза. В витрине стояла какая-то диковинная фигурка, изображающая не то мантикору, не то помесь грифона с жабой, причём обе части были явным гротеском, но что важнее — Ван увидел ценник на этой безумной поделке резчика по дереву. — Цен на сувениры. Задержись в таком городке дольше и тебя как туриста избавят от последней монетки, нагрузив в дорогу грудой бесполезных вещичек, открыток и магнитиков с аляпистыми пейзажами места, в котором их отродясь не было.
— Но тут есть замечательные фигурки! — возразила Диксди, указывая на полированную статуэтку перепончатокрылого пегаса. Мастеру удалось сделать целую систему шарниров и сочленений, позволяющих придать деревянному летуну любую позу, вплоть до летящей с расправленными крыльями. А чтобы она не падала, в подставке торчала тонкая проволока с крючком, поддерживающая деревянное тельце.
— Не удивлюсь, если некая пернатая проводница получает в этой лавке процент с каждого проданного товара, — заметил вороной и земнопони кивнул, подтверждая его слова.

В лавке пегасочка уже весело общалась с массивным болотистого цвета пони, одна прядь наспех причёсанной коричневой гривы которого была скручена в косичку с вплетёнными в неё листиками.
— Добро пожаловать в лавку Морасса Кеттейла! Морасс Кеттейл — это я, — зычно поприветствовал вошедших пони. — Товары для всех, кого ожидает далёкий путь, сувениры для прибывших впервые, фотографии на память возле городских достопримечательностей. Скидка на фотографии при покупке более трёх сувениров на каждого. Подходите, не стесняйтесь, товары на любой вкус и кошелёк.
— И последнее меня волнует больше всего, — заметил Ван, косясь на пожирающую взглядом сковородки ящерку и изучающую другие фигурки пони Диксди. На миг она показалась жеребёнком, которую слишком поздно привели в магазин игрушек, но, заметив несколько росчерков стилуса, Ван облегчённо выдохнул. Диксди была в своём репертуаре, изучая статуэтки как артефактор.
— Лаэтус хотеть та штука из металла, — прохрустела ящерка, указывая на сковороды. — Штука выглядеть вкусно.
— Ценительница походной еды! Морасс, заверни сковороды и пару котелков, ещё вот это по списку... да, как в прошлый раз только больше в... на пятерых в общем, — пегасочка выложила на прилавок длинный список, конец которого потерялся где-то в полумраке боковых полок.
— А откуда это? — Диксди указывала копытом на деревянный резной браслет. Угловатые узоры, напоминающие письмена, переплетались в сложные линии, наслаивающиеся и даже приподнимающиеся над поверхностью, благодаря искусно высверленным в дереве канавкам. Ажурная конструкция чуть поблескивала лаком, оттеняющим узоры древесины красными разводами.
— Этот браслет большая редкость. Его сделали в запретном городе. Всего несколько мастеров существует, способных повторить такое украшение, и в моей лавке они появляются всего несколько раз в год. Вам повезло, у меня остался всего один, — подскочил к Диксди владелец лавки, достав браслет из-за стекла и позволив рассмотреть его со всех сторон. С другой стороны в дерево был вставлен кусочек прозрачного камня, переливающегося крошечными искорками на свету.
— Мистер Кеттейл забыл уточнить, действительно остался только один... один ящик этих браслетов, — раздался усталый голос немолодой кобылки. Обладательница голоса отодвинула занавеску из тонких нитей с нанизанными на них пустыми ореховыми скорлупками. — И перестаньте ему подыгрывать, по вашему виду ясно, откуда вы и что прекрасно знаете про браслеты. Хм?
Кобылка заметила приветственно поклонившегося этнолога и поджала губы.
— Фейбл... снова пытаетесь добраться до Ноктюрнала? — меланхолично спросила она, словно не рассчитывая услышать иной ответ кроме утверждающего.
— Мисс Кеттейл, — пони вновь кивнул. — Как и в прошлый раз с надеждой в сердце и новым планом в голове.
— Как скажешь. На обратном пути притащи уцелевший походный хлам, сделаю скидку на следующий раз, — тем же тоном добавила она, скрывшись в боковой двери.

Пока сумки с едой, какой-то утварью и спальными мешками складывались у ног земнопони, проверяющего пункты в списке, Диксди изучала витрины в лавке. Пропустив пегасочку с двумя складными палатками, она шагнула за упирающийся в потолок стенд и пошла вдоль полок. Позади Ван уточнял насчёт количества фляг. Земнопони расписывал чудесный вкус воды местных источников, которые они обязательно минуют по пути. Занятые сбором снаряжения и даже умудрившись занять делом Лаэтус, они не заметили исчезновения Диксди.
Та шла, переводя взгляд с одной причудливой штуки на другую. Резные чашки, глиняные кувшины, вплетённые в ветки камешки. Над головой покачивались ловцы снов с крошечными шариками-колокольчиками. В углу притулился покрытый пылью поникен, торчащие ушки которого создавали ощущение изумления на его деревянной мордашке. Демикорн достала с полки стеклянный шарик и осторожно потрясла. Внутри вместо снега поднялись и закружились разноцветные листики, создавая ощущение осени, окружающей одиноко торчащую ратушу посреди миниатюрных домиков. На полке напротив её взгляд наткнулся на несколько вытянутых и чуть согнутых предметов из прочного и безупречно отполированного дерева. Немного расплющенные сверху, они расширялись, переходя в гладкое выпирающее кольцо, после которого толщина почти не менялась, переходя в массивное основание с двумя буквами «П.Г.». Диксди некоторое время смотрела на них не совсем понимая, что видит. Когда же до неё дошло, она смущённо сделала шаг в сторону и, стараясь не оборачиваться, зашагала дальше. За спиной послышался тихий смех пернатой.
Старательно пытающаяся избавиться от образов, способных оказаться связанными с замеченными предметами, Диксди очутилась у пыльного прилавка, закрытого стеклом. Под ним, разложенные на мягких подушечках из зеленовато-голубого мха, оказались амулеты. Беглого взгляда на них хватило, чтобы находка заняла её мысли целиком. Самый левый лишился ключевого камня давным-давно и стал теперь не имеющей применения безделушкой, хоть и красивой для ценителя угловатых рубленных форм. Центральный пересекала широкая трещина, расколовшая бордовый камень на три части и оставившая рваные края на стальной оправе. В отличие от первого, тут сохранилась цепочка с чуть погнутым замком. Третий же заставил Диксди нахмуриться. Неважную ковку выдавали пятна ржавчины, покрывающие металл, переходя в следы от въевшегося мха, даже сейчас упорно продолжающего расти в мелких щелях и пустотах каплевидного украшения. Удерживаемый на весу тремя цепочками камень оказался целым, хотя с амулетом обходились не слишком бережно. От цепочки осталось всего несколько звеньев. Самым интересным оказался символ на камне. Его не выбивали на поверхности, а словно выплавили под нею, когда камень был ещё горячим и жидким подобно капле смолы.
— Вот вы где... — Морасс начал было фразу, и осёкся, заметив тусклый блеск в глазах застывшей над витриной пони. — Хм, если интересует, отдам за полцены. Всё равно они лежат тут давно и спросом не пользуются. Местным они ни к чему, а жители города могут похвастаться вещичками намного интереснее. Да и заезжие скорее по сувенирам или... всякому другому.
— Амулет, откуда он? — Диксди ткнула кончиком копыта в правое украшение из трёх тускло переливающихся под стеклом.
— Хотите услышать историю? Ладно, так и быть. Много лет назад, задолго до появления тут города, в здешних лесах жили странные существа. Высокие, ну может с вас ростом, не в обиду сказано будет. На голове носили тиары из дерева. Очень искусно вырезанные. Ну и амулеты тоже носили из того же дерева, камней или веток. А на боку у каждого был деревянный диск. Весь покрытый письменами, выжженными или нацарапанными, уж не помню. Кто рассказывал, говорил, что держались они особняком. Ютились в лесных пещерах, созданных корнями деревьев, да гротах, откуда подземные речки на поверхность выходят. И вроде как они оберегали болота, хотя чего там оберегать — ума не приложу, — массивный пони придвинул к себе бочку, и уселся на неё, облокотившись на полку. Задумчиво потерев подбородок копытом, он продолжил: — Кто их видел, считал миражом или даже иллюзиями леса. И каждый раз слышал песню, такую скорбную и холодную. Так или иначе, однажды в те леса пришёл маг. Бородатый, в шляпе с бубенчиками и мантии, в которой только среди корней спотыкаться и в кустах застревать. Пришёл он туда и встал посреди рощи. А в копыте красный камень сияющий держит. День спустя все эти высокие жители болота пропали. Ни песен, ни шороху.
— И никто не заинтересовался этим? — Диксди внимательно слушала пони.
— Почему же. Из всех мой предок отважился туда пойти. Храбрый был, но с головой не всегда дружил. Отправился один. Неделю пропадал, две, а потом вернулся. Оборванный, голодный как сотня волков, грязный как боров, свалившийся посреди ливня в канаву. И притащил с собой целую сумку интересных штуковин. Какие-то потом продались, а эти вот так и лежат тут. Городским показывал, те лишь головой покачали и ушли, — пони почесал за ухом и замер, словно вспомнил что-то. — А хотя нет, был тут один высокий единорог, что жеребец твой. Заезжал сюда лет семьдесят назад. Мой отец рассказывал будто тот единорог с моим дедом повздорил из-за этих вещиц. Так и ушёл ни с чем. Может по цене не сошлись, а может ещё что. Ну, так как, брать будешь? Про скидку не шучу...
Диксди слушала его вполуха. Едва слышимой мелодией до неё доносились слова очнувшегося ограничителя, тихо щёлкнувшего стрелками, едва она наклонилась над витриной.

— Обнаружен мастер-ключ со-главы комплекса Книги. Производится считывание последних данных. Данные отсутствуют. Поиск контрольной записи. Дата отсутствует. Оценка степени физических повреждений. Физические повреждения в пределах допустимой нормы. Запуск протокола восстановления резервных записей исходя из определения целостности кристаллической структуру носителя, — тихо пели "око-часы" и в самой сердцевине амулета медленно разгорался огонёк. По кованой поверхности оправы скользнули искры, сжигая ростки мха. Тонкий разряд сорвался и лизнул стекло изнутри, оставив белёсое пятнышко. Изумлённый пони едва не свалился с бочки, увидев целый каскад язычков бордового огня, расплескавшегося в витрине. — Протокол восстановления успешно запущен. Обнаружена резервная копия данных. Произвожу запуск записи последних событий ограничителя номер тринадцать-восемь-двадцатьшесть-два-пять. Со-глава комплекса Книги...

Диксди охнула, прижав копыто к основанию рога. Очертания лавки поплыли перед глазами, и демикорн зажмурилась, внезапно обнаружив вокруг себя качающийся коридор. Шквальный ветер из огромных, перегороженных решётками отверстий рвал на части и разносил по углам книжные листы, кидая их, похожих на бледных мотыльков, в жадные пасти пламени. Огонь пробивался из щелей в стенах, протягивал длинные волнистые языки в щели приоткрытых дверей и гудел за стенами. Послышались приглушённые крики и визг лопнувшей трубы, плеснувшей водой в яростно зашипевший пожар. Обладательница амулета обернулась, и перед глазами Диксди обрушилась массивная дверь с номером три на стальной поверхности, отрезав пламени путь дальше. В стене завизжал механизм, щёлкнул и подвинул новую шестерню в паз, запустив запирающий механизм двери, выпустившей толстые лапки замков в пол и потолок. Видение дрогнуло, бывшая владелица амулета споткнулась о толстый канат, извивающийся на полу от стены к стене, ,и перекатившись через спину, встала на копыта. Новый удар встряхнул коридор, и мимо уха пролетела сорвавшаяся шестерня. Метнувшись в бок, названная ограничителем со-главой комплекса прислонила копыто к уху. Тяжёлое дыхание сменилось тихим стоном. На сероватом копыте темнели бордовые, чуть мерцающие разводы. Застонала выбитая плечом дверь. За спиной треснул камень, обдав спину градом острых осколков. Вокруг всё мелко затряслось и что-то вцепилось в плечи...

— Да очнись ты! А ты, понь патлатый, что это за амулет? — сквозь рассеивающееся видение послышался взволнованный голос Вана. С трудом открыв глаза, она увидела его стоящим над нею, обеспокоено вглядывающегося в её мордочку. Сбоку темнела фигурка ящерки, оставившей на полке глубокие царапины. На её правой лапе не хватало одного когтя, а остальные покрывала мелкая стеклянная крошка. Прижатый к стене пони возмущался, но каждый раз бросая взгляд на Лаэтус и Вана, замолкал и бурчал что-то неразборчивое. — Лаэтус, эта штука точно больше не работает?
— Лаэтус уже сказать мягкому пони. Не повторять дважды. Мягкий пони хотеть, чтобы Лаэтус съесть штука? — скрипнула рептилия, пряча когти под накидкой.
— Испортили витрину — платите, — наконец внятно выпалил Морасс и осёкся под не сулящим ничего хорошего взглядом вороного. Тусклый огонёк на кончике чёрного рога делал и без того алые глаза совсем зловещими.
— И это говорит тот, кто держит у себя в лавке опасные вещи! — не упустил момента Фейбл, протиснувшись между пегаской и полкой, смущённо отведя взгляд от лежащих там предметов.
— Со мной всё... в порядке... — Диксди осторожно высвободилась из копыт Вана и попыталась встать. — Пусть скажет, где он нашёл его...
— Слышал её? Выкладывай, откуда эта... стоп, а тебе-то зачем это? — спохватился на половине фразы вороной, с облегчением заметив привычный янтарный цвет глаз у демикорна. Ни следа чего-то тёмного, как это бывало с нею, и даже фиолетовое сияние отсутствовало на этот раз.
— А это всё равно не ко мне. Места в округе знает только Твинкл. Она до самого закрытого города ходит, да вроде и в нём самом бывала, — буркнул пони, сгребая в совок осколки стекла и с облегчением заметив, что остальные два амулета остались целыми, просто упали с подставок. — Но за украшение платить всё равно придётся.
Прежде чем Ван успел возмутиться такой наглостью, на прилавок упали три монетки из сумки синей пони. Фосфорное свечение телекинеза погасло, и металлические кругляши весело зазвенели по дереву.
— Эй... что-то я не помню таких монет в ходу, — начал, было, пони, но его перебили.
— Поверь, этого даже слишком много, сдачи не найдётся, — с нажимом и, чеканя слова, добавил Ван, помогая Диксди подняться. Незаданный вопрос этнолога, зацепившегося взглядом на странные биты, совсем незнакомой чеканки с изображением драконикуса на одной, чёрным камнем отполированном вровень с поверхностью монеты на другой и совсем уж овального кругляша, на одной из сторон, которого виднелся герб в виде двух крыльев и нахмурившегося глаза. Помявшись, он последовал за вороным, помогающим янтарноокой добраться до выхода из лавки на свежий воздух. В лавке осталась ящерка, пристально смотрящая на пони за прилавком, и Твинкл, незаметно прихватившая что-то с полок полураскрытым крылом. Первая медленно протянула когтистую лапу к упавшей на пол сковороде, взяла её и медленно поднесла к мордочке. Подобно леденцу на палочке, металлический кругляш хрустнул и на треть пропал в её пасти, заставив Морасса побледнеть, икнуть и свалиться за прилавок без памяти. Доев остатки и выплюнув деревянную излохмаченную ручку, ящерка сложила ещё немного кухонной утвари в первый попавшийся мешок и взвалила его на себя вместе покупками.
На прилавке остался лишь список, прижатый ровными столбиками битов. На этот раз обычных.

Они были в пути уже больше полутора суток. Вначале их вела вполне проторенная дорога от города в сторону вырубки. Широкая колея от толстых колёс почти не зарастала. Каждый день по ней перевозили на громоздких телегах спиленные стволы деревьев, доставляя в пригород на лесопилки. Спустя несколько часов неспешного шага в неловком молчании они свернули и всё глубже уходили в чащу. Полянок становилось всё меньше, да и сами они выглядели скорее как проплешины от повалившихся старых деревьев. Пернатая проводница суетливо бегала от ствола к стволу, приподнимая ветки и присматриваясь к торчащим среди кочек округлым камням. Несколько раз Диксди казалось, будто она видит заросшие мхом плиты и куски колонн, но уже мгновение спустя те терялись за приземистыми кустами.
— Не стоит уходить в сторону от пути. Потеряетесь и будете блуждать неделями, — пояснила Твинкл на вопрос о занятных камнях в лесу. — Там всегда чудится что-то интересное. Такой этот лес.
Трухлявые ветки с хрустом лопались под копытами демикорна. Рядом шагала ящерка, тщательно выбирая место, куда поставить лапу. Вязкий мох, скрывающий под собой гнилые куски коры и ямы, уже изрядно достал рептилию. Ворча нечто неразборчивое на своём языке, она использовала любую заминку, чтобы выковырять между когтей набившийся дёрн.
— Не пройдёт и пары дней, как мы выйдем к Илистым Озёрам. А уже там как повезёт, — заметив упадок духа у спутников, подбодрила пегасочка. — Кстати, с того пригорка уже можно увидеть цель нашего пути. Там и остановимся. Отдохнём и подкрепимся.
Оставив Вана и Диксди позади, Фейбл зашагал следом за пернатой. Твинкл была права. С пригорка, торчащего из покрытой мхом и сухими еловыми иголками земли, виднелся постепенно редеющий лес. Прямо за ним, вытянутой вверх полусферой, упирающейся в небосклон, виднелся серый купол, разделённый полосами вытянутых ветром грозовых туч. Время от времени тёмные полосы смешивались и метали друг в друга малиновые молнии. Не в силах оторваться от поверхности, они ломались, втягивались обратно в купол и скручивались в искристые дуги. Купол вечного, замкнутого на самом себе шторма, насыщенного опасными разрядами молний, представлял собой скованную и подчинённую неведомому заклинанию стихию. Увиденное не шло ни в какое сравнение с рассказами, подслушанными Ваном в Кантерлоте. И под этим куполом находится город?
Вороной недоверчиво покосился на земнопони суетящегося внизу. Рядом с этим творением наверняка безумного мага грозы, создаваемые погодными пегасами, казались просто жеребячьими игрушками. Город и правда был неприступен во всех смыслах. Капитаны дирижаблей были правы, посчитав этнолога немного не в себе, раз тот хотел подлететь поближе.
Диксди же смотрела ниже. Туда, где возвышаясь над верхушками хвойных деревьев, темнели изогнутые клыки серых и безжизненных скал, обрамляя тёмную полусферу из обманчиво медленно вращающихся воздушных потоков. В обглоданных до неузнаваемости каменных клыках, будто пытающихся удержать скрученный в узел ураган на одном месте, едва угадывались рваные края выступающих площадок. То появляясь, то пропадая в облаках, огрызки массивных лестниц и покосившихся опорных плит, виднелись ненадёжным убежищем для путников от безжалостного ветра полного острых осколков. Прорубленные в скалах туннели обрывались тёмными провалами, делая и без того угловатые основания клыков, словно изъеденными гигантскими термитами.
— Мне кажется, я уже видела это место раньше. Оно выглядело иначе, — проговорила Диксди, переведя взгляд на руины огромной арки, обрывающейся в верхней части заточенным ветром остриём. Когда-то это было частью громадного моста, но теперь от него осталась лишь одна опора, одиноко торчащая посреди беспорядочно разбросанных обломков.

Спустившись вниз, они застали земнопони и пегаску о чём-то задорно спорящими.
— Дерево кругом и под лапа зелёный пакость пружинит, — пожаловалась Лаэтус, встретившая вороного первой. Ящерка сидела на камне, старательно выковыривая из лап комки мха тонкой веточкой. И без слов было понятно, что лес не вызывал у неё особого восторга. Она терпела сырость, исключительно предвкушая сытный металл на языке, гулко звякающий в её поклаже. — Редкий камень. Лес странный место.
— Камни тут тоже бывают, — откликнулась на её ворчание Твинкл, ловко перебравшись через поваленное бревно. В прижатом к груди крыле она несла горку сытных орешков и зеленоватых ягод, покрытых жёлтыми пятнышками. — Под мхом и лишайниками полно круглых валунов. Просто видны самые крупные. Они же прекрасный ориентир и указатели. Когда-то существовала легенда, будто в камнях можно найти самоцветы, но это оказалось просто легендой, хотя чуть севернее отсюда есть посёлок старателей. Домов три всего. Они добывают крупицы золота в двух местных речках, но нам не по пути. Мы свернём чуть раньше.
С наступлением вечера лес становился мрачнее. Ухнула проснувшаяся сова. Пара пушистых зверьков пробежала перед копытами путников. Диковинная зеленоватая птица тонко пискнула и остервенело застучала клювом по дереву. Впереди доносились размеренный гул урагана и потрескивание гнущихся деревьев. С верхушек елей на путников падали мелкие ветки и шишки. Споткнувшийся вороной мысленно ругал свои хвост и гриву, так не вовремя ставших материальными. Весь сор, хвоя, липкие от смолы ветки и нити паутины липли к нему, запутывались и дёргали за пряди, заставляя его шипеть от досады. Не лучше себя ощущала и Диксди. Сухие ветки застревали в сочленениях поножей, с хрустом переламывались механизмами замков и царапали шкурку, заставляя идти медленней. Небольшой отряд путников выбрался на вогнутую опушку, когда уже совсем стемнело.
— Устраивайтесь, а я поищу веток для костра. Торопиться всё равно некуда — ночью тут даже с тропинкой под копытами заблудишься, — Твинкл сбросила у камня сумки, размялась и бодро зашагала в сторону леса. Вот уже среди кривых теней кустов и разлапистых стволов деревьев, растопыривших свои сучковатые лапы, замелькала её чуть светящаяся фигурка. Ван протёр копытом глаза, не веря увиденному. Чем дальше Твинкл уходила от полянки, тем заметнее было её свечение, мягкое и волнистое, как у болотных огоньков. Но даже так, в какой-то момент вороной отвлёкся и потерял пернатую из виду.

Нагруженная хворостом Твинкл появилась с другой стороны. Спешно свалив их в выложенное валунами по краю кострище, она стала выбивать искру из хитроумного приспособления — скользящей по камню полоски металла.
— Мы должны были прийти сюда с часа полтора назад, — говорила она, раздувая крылом крошечный огонёк. Молодое пламя не слишком охотно лизнуло сырую ветку и отыскав дерево посуше, радостно затрещало, выдохнув сизый дым. — Мог бы и помочь, или у тебя рог для красоты?
Последнее она буркнула, повернувшись к Вану, рассматривающему её и гадающему, не привиделось ли ему свечение пегаски.
— И что, если бы пришли позже? — Диксди достала флягу и мешочек кофейных ягод.
— Странный вопрос для тех, кто идёт к закрытому городу, — пожала плечами пернатая, и протянула копыта к костру. — Кажется, уже все знают о тени от заклинания Найтмэр Мун, из-за которой лес по ночам меняется, растёт, и любой очутившийся в нём без огня встречается со своими кошмарами и блуждает среди деревьев, пока ночь не закончится. Каждый раз, когда солнце опускается, проторенные пути в чаще пропадают и появляются новые, ведущие в никуда. Точнее, в места, из которых будет очень сложно выбраться.
Слушая рассказ пернатой проводницы, Диксди помогала Вану вытаскивать из гривы застрявшие ветки, листики и забавные колючие шишки. Одну такую, выброшенную в сторону, подхватила юркая белка и скрылась из виду. Улыбнувшись проворству мелкого зверька, демикорн кинула в костёр ещё одну веточку и занялась своими поножами. Светящиеся в полумраке артефакты исправно направляли заклинание телекинеза в узкие щели между стальными пластинами. За дни пути туда набился не только мох и сухие куски корней, но и мелкие камешки, и треснувшие скорлупки сырых орешков. Скривившись и отбросив бесполезные попытки вытащить особо упрямую ветку, синяя пони просто сняла артефакт с ноги и выбила из него сор, постучав по камню. Поножи и правда стали удобнее. Теперь она смогла лучше разглядеть скруглённые пластины, мягко прижимающиеся к шкурке и остающиеся незаметными при ходьбе.
— Когда Скерс Фейбл расписывал путешествие в сопровождении проводника, мне представлялась мало кому известная, но всё-таки тропа, а не непроходимый бурелом, — высказала вертящуюся на языке у вороного мысль Диксди, вытряхивая лесной мусор из вторых поножей. — В Северных Горах везде можно отыскать тропинки и перевалы... а тут, сколько хватает взгляда кусты, корни и коряги.
Ответ пегасочки потонул в скрежете. Не найдя ничего интересного в серых и даже на запах кажущихся пресными камнях, каменная рептилия вернулась к своей поклаже, не слишком честно собранной в лавке. Выудив оттуда салатную вилку или половник, она с аппетитом сомкнула клыки на металле. Потерявшая дар речи пегаска провожала стремительно исчезающую в глотке рептилии рукоять из гнутой стальной трубки.
— Она сказать это для еда. Лаэтус согласна, как еда очень хорошо, — разведя лапами, проговорила ящерка, кивнув в сторону опешившей Твинкл. — Медь вкусно. Мягкий металл и немного жёсткого...
— Она... Она сожрала поварёшку! Это для готовки! Ею пищу накладывают, а не используют как закуску! — Твинкл попыталась поймать вращающуюся между клыков рукоять очередного столового прибора, но не рассчитала шаг и свалилась на сидящую Лаэтус, невольно потянув за собой капюшон накидки. — Да она... из камня!
— Ты ведь не можешь отдать металлическую штуку обратно, да? — янтарные глазки пони наблюдали с любопытством за развернувшейся перед нею сценкой. В ответ ящерка отрицательно покачала головой и принялась выковыривать когтем застрявший между клыков кусок ложки. — Так и думала, придётся мешать суп чем-то ещё...
— Каменных ящеров не бывает... это такое освещение от костра, — пробормотал успевший задремать Фейбл.
— Тогда нечто несуществующее только что сожрало медный половник! И часть сковороды... и половину котелка... — Твинкл перебирала отобранную у ящерки сумку, выбрасывая испорченную утварь. — Зачем было от всего откусывать?
— Это просто смешн... — потянувшись, продолжил земнопони, зевая и окончательно приходя в себя. Начатую фразу он так и не закончил, встретившись с чуть мрачноватым взглядом золотистых глаз. К его копыту прикатился отброшенный пернатой котелок и на его краях отчётливо блестели свежие изломы откушенного острыми клыками куска металла. — Невероятно... Но откуда... как вы...
Земнопони подбирал слова для своего вопроса и каждый раз понимал, что не представляет, как его верно задать.
— Кажется, нужно было сразу сказать... Лаэтус каменный ящер и моя телохранитель, — немного натянуто улыбнувшись, попыталась пояснить случившееся Диксди.

— Интересно, и когда вы двое собирались поставить меня об этом в известность? — Пегасочка ткнула кончиком крыла в нос растерявшегося Фейбла. — Живой камень в отряде, это уже за гранью, Скерс! Кого ты в следующий раз притащишь? Дракона? Гиппокампуса в аквариуме?
— А что сразу я? Я удивлён не меньше твоего. Из всех народов ящеров известно всего три. И все они живут или в песчаных землях, в Бэдленде или на границе Золотого Моря. Никогда не доводилось слышать о... таких ящерах! А этот замечательный ломанный эквестрийский диалект, без всякой смеси с собственным языком, потрясающе! И вы двое скрывали это? — Скерс Фейбл выглядел насупившимся как жеребенок, от которого долго прятали подарок и в итоге забыли вручить на день рождения. Праздник прошёл, и он сам обнаружил презент в чулане, но уже поздно, чтобы от всего сердца ему радоваться. — Она, действительно каменная или это такая чешуя?
— Каменная, каменная... в добавок питается металлом, перенимает часть его свойств и улучшает свои навыки, насколько мне известно от неё самой, — с вздохом отозвался Ван. Конечно, рано или поздно это бы открылось, но вороному очень хотелось, чтобы это произошло несколько позже. В лавке ему едва удалось в последний момент выдернуть телекинезом остывающий коготь из разбитого кулона. Прежде, чем кто-то это заметил. — Но не у нас одних секреты, да, Твинкл Форест?
Земнопони и пегасочка непонимающе переглянулись.
— Я про гриву и хвост, не слишком обычные для пегаса. Впервые вижу их способными светиться в темноте, — вороной растянул между костром и пернатой кусок ткани. В отбрасываемой тени пряди гривы и хвоста Твинкл стали переливаться приятным тёплым оттенком, немного подсвечивая локонами шкурку ушек и мордочки. Плавно покачивающийся хвост освещал кьютимарку — шарик огня летящий над небольшой полянкой. На миг Ван представил пегаску со спины и смутился.

— Ах... это... Говорят, жеребёнком я наелась каких-то грибов и с тех пор при наступлении темноты слегка свечусь. Сказка конечно, — рассмеявшаяся Твинкл порылась в сумке и отыскала целую ложку. Помешивая густой суп, булькающий на костре, она кинула туда несколько орешков и корешков. — Сколько себя помню, я всегда была такой. За день свет собирается, а потом начинает сиять, едва солнце скрывается за горизонтом. Собственно поэтому меня и нанимают чаще всякие любители приключений, желающие сунуться в самое сердце леса. Меня отовсюду видно, за мной проще идти и как бы ни было вокруг темно, мой свет станет только заметнее. Никто этому тут не удивляется. Солнечный свет это тоже природа, как ни крути. А природная магия — родная стихия для пегасов.
— С трудом верится, — протянул Ван, с благодарностью приняв плошку с порцией супа.
— Я таких как вы двое, тоже не видела раньше. Можете рассказывать кому-то другому о тайном возвращении жительницы Ноктюрнал-Лифбурга, — высветленное сиянием прядей гривы копытце ткнулось в сторону Диксди, а затем и Лаэтус, сидящей у камня в задумчивости после чего-то сказанного ей демикорном на певучем языке. Обидевшаяся было на "живой камень", созвучное с прозвищем "булыжник" на родном языке, она запнулась под взглядом синей пони. В выемке на горле тускло блестел камень, запоминая новое значение слова.
— Родители дали имя Форест Твинкл из-за её особенности. Лесной Огонёк, как нельзя лучше описывает её, — вставил слово земнопони, протянув копыто к горячей миске. Сладковатый аромат приятно защекотал его ноздри. — Предки её родителей тоже могли мерцать, и были словно полупрозрачными, во всяком случае, так говорили те, кто посоветовал мне её в гиды.
— Они были потомками покинувших Кристальную пегасов, прежде чем та пропала, — заявила пегасочка, отхлебнув несколько глотков супа и зажмурившись от удовольствия. — Вот ты, дымчатогривый, крупноват для единорога. Да и рог длинный. Много тут разных единорогов шаталось, а похожих не было.
— И что им тут надо было, тоже в город попасть? — подождав пока похлёбка немного остынет, Ван съел несколько ложек. Суп оказался весьма недурным, а разварившиеся орешки приятно лопались между зубами.
— Кто как. Одни искали путь к Моховым Холмам. Вроде как раскопки хотели вести. Другие безуспешно пропуск в город пытались выбить. Но этих сразу на форпосте заворачивали домой. Мне что — пока биты звенят, проведу куда скажут. Кроме меня тут мало кто все места знает, как свои перья на крыльях.

Ушки Диксди настороженно шевельнулись. Откуда-то послышался утробный и протяжный вой. Захлебнулся и стих он так же внезапно, как и появился, оставив у демикорна неприятное чувство тревоги.
— Это болота правее от озёр. Там всегда по ночам что-то булькает, воет или шипит. Туда и днём ходить не стоит, а ночью верный способ влипнуть в неприятности или... в трясину, — облизнув ложку, спокойно заметила пегасочка, словно жуткий вой её совершенно не беспокоил. Вороной же, на всякий случай, решил оставить вокруг лагеря несколько символов, незаметно нацарапав их на камнях. Кто знает, вдруг обладатель жуткого воя внезапно надумает покинуть уютные кочки и притащится поближе к огоньку. Суп попробовать, а в качестве гарнира и тех, кто его готовил. Размышляя об этом, он неосознанно уставился на хвост пегасочки, совершенно превратно истолковавшей его отсутствующий взгляд.
— Тоже хочешь прядь из моего хвоста на память? — прищурившись спросила вздрогнувшего вороного Твинкл. В её мятно-зеленоватых глазках скользнула задорная искорка.
— Увя? — Ван не сразу понял, когда пегаска успела скользнуть в бок и вытянуться перед ним, скользнув кончиком перьев по его мордочке.
— Оу, так сразу и прямо тут? Ты бы хоть дал мне приготовиться, почистить пёрышки... — проворковала пернатая, распушив гриву и шагнув мимо застывшего вороного.
— Да я... — попытался, было оправдаться Ван, когда Твинкл ткнулась сияющей мордочкой в его нос. Подсвеченные прядями гривы глаза загородили ему обзор.
— Все единороги такие напористые... — светлый кончик копыта тихо щёлкнул Вана в лоб. — Купился. Хотя на деле многие пытаются выцепить пару волосков. Думают, они будут светиться сами по себе.
— А это не так? — раздался голос Фейбла и в нём отчётливо звучали нотки разочарования и лёгкая зависть к вороному.
— Конечно, нет. Если кто-то из вас двоих выдернет у меня прядь из хвоста, узнаю и привяжу к пню посреди леса. И это не шутка такая. Был один такой умник, потом пару дней питался одними фиолетовыми грибами, вокруг пня растущими. Всем рассказывал про чейнджлингов и каждой тени пугался, — отбросив игривость, уточнила Твинкл, вернувшись к слегка остывшей еде довольная своим небольшим розыгрышем.
Упоминание тёмных хитиновых существ напротив, насторожило Вана ещё больше, чем угроза пернатой. Он отлично помнил неприязнь к ним демикорнов и рассказы Старшей. Вынужденно путешествуя с чейнджлингом в своё время, он так же припоминал расположение ульев. Те никогда не возводились слишком далеко от главного, чёрным шпилем торчащего посреди Бэдленда, но чем Дискорд не шутит? В таких местах, как глухой и изменчивый лес, где спокойно могли потеряться путники, условия для охоты были просто идеальны. Оставленный Твинкл обнимать пень "умник", мог угодить к ним в дырчатые копыта. Ван пересел ближе к Диксди, решив что теперь будет смотреть вокруг внимательнее.
Твинкл дочерпала свою порцию ложкой и отложила миску в сторону, приготовившись ко сну.
— Мягкотелые забавные, — ящерка вытащила из груды надкусанных металлических предметов один, отливающий желтоватым цветом и оторвала кусок. — Что есть на язык пони "пень"?
— Такая штука, остающаяся, когда дерево срубают или оно под корень ломается, — сонно проговорила пегасочка, указав крылом в сторону края опушки. — Вон там несколько торчит...

Позднее утро разбудило всех необычной для леса жарой, насыщенной млявным ароматом сырой и распаренной земли. Первой очнулась Диксди — потягиваясь и разминая копыта, она вышла из палатки, непонимающим взглядом уставившись на торчащий посреди костра камень. Пышущий жаром от отливающих бордовым выемок, растрескавшийся валун тихо подрагивал и сыпался мелкими камешками вниз. Когда демикорн засыпала, оставив у костра не нуждающуюся в отдыхе Лаэтус, костёр ещё горел. Предоставленная сама себе ящерка рассудила просто. Лес, куда следовало идти за сухими ветками, был сырой, и рептилия не горела желанием топать по пружинящему мху. Да и никто не потрудился пояснить ей, что костру необходимо дерево и первое попавшееся под лапы не годилось. Умяв ещё несколько надкусанных котелков, Лаэтус решила проблему по-своему. Выкорчевав увесистый булыжник и поставив его на костёр.
— Для утра что-то уж слишком жарко... что... это... такое? — тихо выдохнула пегасочка, снова протерев глаза сгибами крыльев, решив, будто всё это ей мерещится.
— Камень. Раскалённый. Долго держать свет и тепло, — со стороны рюкзака с походной утварью раздался голос самоназванной телохранительницы Диксди, жующей что-то стальное, звякающее и скрипящее на сгибе. — Горящая штука потухнуть. Камни вокруг быть теплый. Я найти большой камень пока сильная пони спать и делать его горячий и светиться. Горячий камень с жидкий внутри много раз лучше быть, чем огонёк на деревяшка.
— А теперь она проголодалась, потратив силы и... кажется, дожёвывает ту большую кастрюлю с круглыми ручками, — над самым ухом пегаски проговорила Диксди. Демикорн рассматривала занятный заменитель костра с разных сторон, раз за разом обнаруживая сквозные дыры, ведущие через медленно остывающее нутро булыжника. — Не представляю, как мы это будем тушить.
По камню пробежала трещина, выплюнув несколько раскалённых осколков на землю. Шипящие и оставляющие после себя тонкие струйки дыма камешки прыгали вокруг костра, когда под шелест открывающейся палатки послышался сонный голос вороного.
— Не представлял, что в лесу по утрам так жарко бывает. Принцесса Селестия решила опустить солнышко поближе к лесу? — зевая, спросил он.
— Если бы! Каменная поедательница посуды притащила валун и расплавила изнутри, — воскликнула пернатая, указывая в сторону костра крылом. — Нам его не закопать теперь! Это же... камень с трёх пони размером!
— Да я тоже не перестаю удивляться её способностям, — поддакнул вороной, отчаянно не желающий покидать замечательный сон, в котором были погони по лесу, едва прикрывающий круп мерцающий хвост и кружащиеся вокруг перья, похожие на небольшие звёздочки. Последние ему уже не снились, от камня в потоках горячего воздуха плавно поднимались тусклые искорки.
— Столичные пони все как на подбор безответственные. Следовало догадаться — вы трое не исключение! — Твинкл приложила к мордочке крыло. Тяжело вздохнув, она шагнула к Диксди, смотря на ту снизу вверх самым строгим взглядом, на какой была способна. Распушившиеся крылья придавали ей значимости, хотя со стороны это всё равно выглядело скорее забавно. — Мисс Диксди... Когда я говорила о дежурстве у костра, я предполагала, что каждый из нас будет следить за огнём всю ночь. Первыми вы с этой... Лаэтус. Потом вороной единорог на пару со Скерс Фейблом. А под утро уже я. Мало того, что вы сами уснули, так ещё и не разбудили никого из нас вовремя, позволив своей телохранительнице творить... это! И вообще, почему не прозвонил мой будильник?
Пегасочка перевела взгляд на камень, где перед сном она оставила заведённые часы. Вместо них вокруг лежали несколько шестерёнок и погнутый кусок короба от пружины. Мордочка пернатой вытянулась и она осторожно подняла остатки погибших в неравном бою часов.

— Но я не столичная, — растерянно возразила Диксди. — Раннее утро не то время, когда я бодрствую. А Лаэтус нужно совсем немного сна...
Отыскав подходящее место на камне, демикорн вставила туда флягу с остатками кофе. Стальное, чуть мятое дно быстро покраснело, и вскоре тонкая струйка пара пробилась между горлышком и резьбой крышки, распространяя бодрящий аромат напитка. Не особо слушая причитания пегаски, Диксди налила себе чашку крепкого напитка и уселась возле сумок, делая небольшие глотки. Заметив шестерёнки в копытах Твинкл, она спохватилась и спросила:
— Они были очень ценные? Я могу попробовать собрать что-то похожее... или... возместить чем-то, — виновато проговорила она, будто в случившемся была и её вина.
— Звенящий штука не быть очень вкусный, — вторая часть пружины торчала между клыков Лаэтус и та отчаянно пыталась выковырять кончиком когтя упругий и тихо звякающий кусок стальной ленты.
— Это значит в следующий раз ты "звеняший штука" жевать не будешь? — хмуро поинтересовалась пегасочка, не обратив на слова Диксди никакого внимания.
— Лаэтус подумает, — вытащив мешающую пружину, ящерка покрутила её перед собой и одним движением проглотила. Показалось ли Диксди или нет, но узор стальных прожилок на теле ящерки изменился, обретя несколько десятков поперечных полосочек.
— И на том спасибо... а то часов не напасёшься. Я понимаю копытом ударить, утопить, в костёр бросить... но съедать будильник, — покачала головой Твинкл, отобрав у Диксди флягу и плеснув себе горячего напитка. Обжигающий пар лизнул её в нос и заставил тихо чихнуть.

К вечеру того же дня лес стал редеть. Доставшие всех, кроме Лаэтус, кусты сменились на покрытые мхом корни, высокими арками вылезающие из-под земли, образуя целые тенистые коридоры с влажным и тяжёлым воздухом. Постепенно лесная духота пропадала. Вместо неё путники ощутили дуновение свежего ветерка с тонким запахом водяных лилий.
— До Илистых Озёр уже копытом подать, — втянув ветерок носом, сообщила пегасочка. Впереди, между стволами широких деревьев и правда блестели округлые зеркала озёр, словно вырезанные кусочки неба, упавшие на землю и застывшие в каменистом обрамлении. Отгороженные перешейками и узкими тропинками, переходящими в естественные ступеньки из гладких, чуть сплющенных камней, каждое из небольших озёр казалось закованным в кольцо. И чем дальше к покрытому ободранными, потемневшими и кривыми деревьями ущелью, тем мельче становились озерца, создавая замысловатый рисунок. Там, где каменные кольца рассыпались, тихо плескались небольшие водопады, позволяя водоёму расположенному выше, соединиться с оказавшимся ниже. Позади этого поля водоёмов темнел уходящий в стену из урагана массивный мост. Вернее, почти доходил до неё. Обрываясь в нескольких метрах от проносящихся мимо облаков, плюющихся яркими росчерками молний, он казался огрызком некогда монументального строения, отчего-то напомнившего Вану о путешествии по северным горам.
Вопреки его ожиданиям, пернатая свернула в сторону от моста, туда, где виднелся обрыв, отвесной стеной уходящий в заполненную мутной водой расселину. Туда из заросших мхом отверстий впадали несколько водопадов, наполняя расселину глухим гулом. Оттуда тянуло илом, гнилым деревом и сырой листвой. Осторожно подойдя к краю, Ван обнаружил остатки небольшого мостика. Два ржавых кольца и огрызок верёвки с куском совершенно отсыревшей доски.
— Не правда ли самое место для приключений Деринг Ду, — заметил подошедший земнопони, спихнув в ущелье камешек. Где-то внизу раздался небольшой щелчок, а затем тихий всплеск. — Темнеет, Твинкл сказала всем собраться на площадке возле крупного озера.
— Они выглядят так, будто тут лопнули пузыри и от них остались озёра, — Ван развернулся и зашагал в сторону сияющей фигурки, чем-то занятой на верхних ветках старого, покосившегося дерева, зачем-то укреплённого несколькими рядами стальных обручей.
— Говорят, историю их появления знают только старейшины Ноктюрнал-Лифбурга, — отозвался земнопони, зашагав следом.

Пока Ван и Фейбл рассматривали расселину, Твинкл привесила спрятанный в дупле дерева фонарь к стальной перекладине и подожгла фитиль. Тёплый, чуть розоватый свет озарил небольшую площадку, кем-то заботливо выложенную обтёсанным камнем.
— Сигнал пограничному дозору. Ночью тут бывают сильные туманы, кончика вытянутого крыла не видишь, — пояснила пегасочка, спустившись с дерева. Новость о тумане вороного не слишком обрадовала. Перекинувшаяся словом с демикорном ящерка устроилась у дерева, задумчиво полируя один из своих кристаллов на лапе. Самой же Диксди вороной не увидел. Лишь приглядевшись, он заметил её шагающей вдоль края озерца, отчётливо цокая копытами по каменной перемычке. Несколько раз она сбавляла шаг и всматривалась в тёмную поверхность воды. Ван с волнением смотрел, как она обогнула озеро и стала возвращаться к лагерю. Вступив в пятно розоватого света, Диксди приковала к себе внимание не только вороного. Пегаска откровенно давилась смехом, не в силах пояснить причину веселья. Она только тыкала в сторону хвоста демикорна крылом.
— Со мной что-то не так? — синяя пони осмотрела себя со всех сторон, пытаясь найти причину для задорного смеха.
— Хвост... там на кисточке... — Скерс сдавленно фыркнул, стараясь не рассмеяться в голос.
Изогнув хвост, Диксди уставилась на кисточку, с которой не менее внимательно, и не желая разжимать челюсти, на неё смотрела рыба-удильщик, покачивая сияющим усиком. Перебирая плавниками-лапками и тяжело раздувая жабры, она видимо вполне отдавала себе отчёт в том, что добыча попалась уж больно крупная и в одиночку съесть её никак не выйдет. Однако вода и помощь от обитающих там сородичей были далеко. Рыба пучила свои фосфорные глаза, словно пытаясь намекнуть своей добыче о капитуляции перед её рыбьим упорством.
— Отцепись, пожалуйста, я тебя выкину обратно в озеро, ладно? — демикорн осторожно разжала зубастые челюсти телекинезом. Лишившаяся привлекательной кисточки, прилагавшейся к гибкому хвосту добычи, рыба дёрнулась и длинными прыжками устремилась к спасительной воде. — Не понимаю, как ей вообще удалось в меня вцепиться...
— Макнула хвост в воду, вот она и посчитала это наживкой. Некоторые ловят их тут, понятия не имею зачем, — отдышавшаяся от смеха пегасочка облегчённо вздохнула, услышав тяжёлый всплеск, донёсшийся от озера. Вслед за ним раздался тихий шорох и мягкий стук копыт о землю.
Отвлечённый рыбой Ван, припомнивший как минимум с десяток кулинарных рецептов грифонов, поздно понял, что отряд окружили со всех сторон. Краем глаза он заметил поднявшуюся с каменных плиток ящерку, выпустившую из-под накидки острые когти.

Ночные пегасы в своей манере, бесшумно и под покровом ночи, вышли из полумрака с разных сторон лагеря. Хищные шлемы, дополняли такие же изогнутые и обтекаемые доспехи, поблескивающие гранями тёмного металла. Подогнанные и укреплённые пластины прикрывали шеи стражей ночи. На груди у каждого холодным голубоватым светом горел камень с вытянутым зрачком в оправе напоминающей полумесяц формой. Как со страниц старых копытоскриптов сошли воины времён восстания Найтмэр Мун. Даже браслеты с выдвижными лезвиями занимали своё место на правых копытах каждого из них. Самый рослый из пегасов сделал шаг вперёд и изумлённо покосился на жар-амулет Диксди.
— Форест Твинкл. Очередная экскурсия к Ноктюрнал-Лифбургу для желающих получить пропуск в город, — суетливо подбежала к пегасу пернатая. — Этнолог Скерс Фейбл и его сопровождающие.
— Фтвинкл, тебе самой не надоело сопровождать его туда и обратно? — сухо улыбнувшись, спросил пегас, забавно сократив её имя. Каждый раз, когда его взгляд натыкался на Диксди, он хмурился, словно пытаясь понять, отчего у той на груди висит похожий камень, но другого цвета.
— У меня документы! Разрешение, подписанное обеими принцессами, — земнопони вынырнул из-за крыла пегасочки и протянул стражнику богато украшенный тубус со свитком. — Вот. Прочитайте и убедитесь в этом сами.
Пегас в тёмной броне коротко кивнул своему напарнику и тот бережно принял тубус из копыт земнопони. В наступившей тишине щёлкнула крышка, и развёрнутый пергамент зашелестел в копытах стражника.
— Не только разрешение, но и официальная просьба считать этнолога, земнопони Скерс Фейбла, послом для примирения с ночным народом и завершения добровольной изоляции Ноктюрнал-Лифбурга. Хм... мы же не можем пропустить их просто так? — напарник рослого пегаса заметно дрожал, когда засовывал пергамент обратно в тубус. — Это ЕЁ почерк, но... без согласия старейшин города....
Земнопони словно и не замечал заминки, лопаясь от гордости, что на этот раз его приняли всерьёз.
— Мы рады приветствовать вас, но последние слово остаётся за старейшинами города, оберегающими его неприступность уже много сотен лет. Если они окажут, вам придётся покинуть границу столицы ночного народа... — сухо сообщил гостям пегас, спустив земнопони с неба на землю.
— Но, как же так, подпись принцессы и... просьба? — Скерс Фейбл ощутил ободряющее похлопывание по спине от пегаски и окончательно сник.
— Не моё дело, конечно, но тут так же следователь из Кантерлота, приближённый к дворцу, — внезапно заговорил вороной, сделав шаг к пегасу и смотря на того сверху вниз. — А со мной та, кто считает, будто в вашем городе могут быть ответы на её вопросы. Будет очень жаль, если наш путь был сделан зазря.
Пегас закрепил тубус в петле на доспехе и вновь посмотрел в сторону Диксди. Шумно вздохнув, он коротко бросил остальным:
— Я лично доложу старейшинам, вы останетесь тут. Проследите, чтобы наши гости не выкинули что-то безрассудное, — на последнем слове ночной летун многозначительно посмотрел в сторону Фейбла и стоящей рядом пегаски. Позади них его взгляд встретился с золотистыми и холодными глазами ящерки, и та ему сразу не понравилась...

Курьерский бегун, гадко и хрипло каркнув, остановился, чуть проскользив когтистыми лапами по землянистой дороге. Облачка пыли нагнали остановившуюся повозку, наполовину скрыв за собой деревянные колёса, оббитые ребристыми полосками железа. Споткнувшись о бочку с редисом, из повозки выбрался единорог, чихая от попавших в нос песчинок.
— Приехали, — выплюнув прутик изо рта и достав новый, заметил пони на месте кучера, протягивая прожорливой птице сочную морковку. — Дальше не по пути, но на другой стороне городка будет станция, не заблудишься, основная улица тут всего одна, хоть и кривая как вьюн в засушливый день.
— И на том спасибо, — буркнул маг, доставая из повозки ящик с булькающими бутылочками. Бегун поскрёб землю лапой и потащил видавшую виды телегу с матерчатым тентом дальше. Проводив её взглядом, Флэйм закинул ящик на спину и, закрепив ремни, побрёл по улице уютного на первый взгляд городка. Деревянные дома с резными карнизами и слегка угловатыми колоннами, поддерживающие балкончики вторых этажей, громоздились по обе стороны широкой дороги, местами выложенной толстыми восьмиугольными плитами. Выложенные из камня первые этажи казались уже, создавая между домами тенистые проулки, ведущие во внутренние дворы, к дверям подвалов, а над ними темнели арки небольших мостиков, соединяющих некоторые дома вместе. Вскоре улица уткнулась в торговую площадь, окружённую лавочками и магазинами, завлекающе демонстрирующими свой товар из-за стекла. С небольших тележек доносились ароматы вкусной выпечки и приготовленных прямо тут орешков в сладком застывающем на глазах сиропе. Среди редких прохожих, отдыхающих в центре площади на приземистых лавочках, расставленных вокруг сросшихся стволами деревьев, болтающих о чём-то возле небольших, втиснутых между домами киосков и спешащих по своим делам, Флэйм Блот вдруг заметил знакомую мордашку. Озирающийся по сторонам пони в дурашливой накидке мага с тонким обручем вокруг головы короткими перебежками трусил по улице, то и дело ныряя в тёмные арки, ожидая, когда идущие позади него пройдут мимо. В прошлый раз накидка была другой, а обруча не было, но это пятнистое ухо и бегающий взгляд единорог никогда бы не забыл. Включая и плоскую сумку, чёрным уголком торчащую из-под расшитой узорами ткани.

Короткий сдвиг, оставивший горстку исчезающих искр и Флэйм оказался за спиной медленно пятящегося спиной от улицы пони. Ощутив опустившееся на плечо копыто, тот сдавленно пискнул и обернулся.
— Ты! — глухо рявкнул Флэйм Блот, нависая над незадачливым торговцем редкостями. Причём наверняка добытым не слишком честным путём, судя его реакции. — Вот ты мне и нужен...
— Сделка была честной, если страницы древнего фолианта не сработали, это не моя вина! Все рискуют с такими вещами, — торопливо зашептал торговец, то и дело посматривая по сторонам, словно опасался кого угодно, кроме держащего его за шкирку мага. — Фолианты такого рода невозможно подделать, это все знают! Да и я не могу вернуть биты, у меня их нет...
— Плевать на биты, там ведь было больше страниц, верно? — маг встряхнул пони и дешёвый латунный обруч свалился на мостовую и тихо позвякивая, закатился в выемку подвального окошка. — Никогда не поверю, чтобы такой торгаш как ты не попытался бы продать листики по частям всем кому не лень. И я даже скажу тебе причину, по которой тебе стоит их мне отдать.
— Причину? — пони вдруг сфокусировал взгляд на маге, пытаясь понять, к чему тот клонит. Блеск от догадки внезапно заставил пони приободриться, но всё ещё недоверчиво поглядывать в сторону вцепившегося телекинезом в его ворот единорога. — Какая может быть причина?
— А такая... маг, прочитавший один аэтаслибрум, не сможет прочитать другой. А тебе мой ушастый друг известно, что прочитанный одним магом фолиант ничего не даст другому магу? — склонившись над самым ухом пони, проговорил сквозь зубы Флэйм. — И не нужно быть древним чародеем с хрустальным шаром, чтобы догадаться — ты успел попробовать всучить остальные листики кому-то ещё.
— Д-да... — промямлил пони, вяло кивнув. — Но листов у меня всё равно нет! Они у...
Не договорив фразу, пони икнул и замер, вглядываясь во что-то позади мага.
— Вот он, говорил же — далеко не убежит. Верни биты за подделку! — почти синхронно прозвучали два голоса. Единороги, бледной масти и с такой же бледной гривой, взлохмаченной и падающей прядями на мордочки, были похожи друг на друга как близнецы. Овальные солнечные очки тускло отражали стены проулка. — В любом случае, тебе придётся пройти с нами и ответить на несколько вопросов Ордена. А вы отойдите и не мешайте расследованию.
— На вашем месте я бы встал в очередь, но по несчастливому стечению обстоятельств, у вас есть кое-что принадлежащее мне, — выпустив из хватки пони, отчётливо проговорил Флэйм Блот, поворачиваясь к единорогам. — Джентелькольты, выкладывайте страницы фолианта и продолжайте своё расследование в другом месте...
— У торгующего подделками проныры, оказывается, есть друг, надо же, — невесело заметил один из единорогов.
— С каждым годом контролировать продающиеся артефакты становится всё сложнее, — добавил второй, коротко взмахнув рогом, и вокруг Флэйма сомкнулся чуть матовый шар. Короткий проблеск на кончике рога, цвета раскалённого железа и сфера покрылась прорехами с тлеющими и распадающимися на пепел краями. Сквозь разрушающуюся завесу на мостовую шагнул маг, подарив единорогам не обещающую ничего хорошего улыбку.
— На двоих одни мозги и те с одной прямой извилиной? Странички, рогатые, иначе я не вижу причины гоняться за этим пройдохой, — потерев нос, бросил маг, попутно втащив обратно в проулок попытавшегося смыться пони. — Ведь я верно понимаю, ты их сбагрил этим двоим? Нашёл с кем торговлю вести... Чтобы Орден Магов, да приобрёл артефакт не проверив — в жизни не поверю.
Пони виновато шмыгнул, и вновь попытался скрыться, безуспешно перебирая копытами по мостовой. Телекинез держал его словно якорь.

Что случилось потом, потерявший самообладание пони так и не понял. Один из бледных пропал и появился рядом с огненногривым единорогом. Занесённое для удара копыто очутилось в облаке гаснущего огня и клубов дыма, выплюнувшегося на улицу чёрными медузами и перепугавшего прохожих. Что-то гибкое, полыхающее и обдавшее жаром хлестнуло по стене, покрывая мшистый камень пятнами копоти, и отбросило мага Ордена вглубь проулка. Гулко хлопнула по мостовой стеклянная бутылочка, разбившись на мелкие осколки, пахнущие зажигательной смесью для фонарей. Огнистая лапа, высунувшаяся из клубов дыма, в глубине которых полыхали два факела, сгребла второго чародея в охапку и хорошенько тряхнула. Из расстегнувшейся сумки посыпались бумаги, амулеты и тетради для записей.
Слизнув с уголка рта полыхающую и чадящую струйку маслянистой жидкости, Флейм Блот подошёл к рассыпавшимся листам, небрежно подхватывая каждый из них телекинезом.
— Видите, разве это так сложно, выполнить просьбу? — Флейм пробежался взглядом по строчкам, замерцавших тусклым светом и, словно отделившись от пергамента призрачной копией, втянувшихся в его глаза. — Да сегодня просто праздник какой-то за столько времени сплошных неудач.
— Да... кто ты... такой..? — прохрипел единорог, отплёвываясь от лезущего в нос дыма. Вязкие клубы вызывали в горле першение и мысли путались, мешая сложить нужное заклинание.
— А вот этого вам знать не обязательно, — потрепав за щёку единорога, добавил Флэйм и, дыхнув в мордочку чародея клуб дыма, отбросил его к первому. — А теперь ты...
— Я ничего не знаю, меня попросили найти мага по описанию и продать страницы фолианта! Но я подумал, что за такую маленькую сумму будет достаточно и половины! Я не виноват, я не знал, что вторая половина перестанет работать! Это всё чёрный единорог, он даже приплатил, чтобы я не поднимал цену! — пони втиснулся в единственное свободное от дыма место, обеспокоено поглядывая в сторону закрытого дымом выхода.
— Кааак интересно, а может быть, ты ещё и имя этого единорога вспомнишь? — Блот шагнул к сжавшемуся пони, царапая мостовую огнистой лапой. В мыслях он считал секунды с момента первых криков на улице и по его подсчётам вот-вот кто-то с водой или водной магией обязательно заявится в проулок. Жадные языки огня с трудом удавалось сдерживать, те ощущали близость дерева, пусть и немного сырого, но такого вкусного и желанного.
— Он называл себя Хорн... больше ничего не помню. Он пришёл под вечер и предложил плату за то, что я возьму листы из фолианта, но продам одному единственному единорогу. И какую бы сумму тот не назвал, обязательно отдать их ему, даже если это будет почти задаром! — пони глотнул дыма и закашлялся. — А потом... потом один мой покупатель сказал, что знает такого единорога и передаст ему. Всё так и вышло, честное торговое!!
— Гилт Рэскал да? — Флэйм прижал пони к стене, смотря тому прямо в глаза.
— Он самый. Я доставал ему редкие кристаллы и полоски металла из старых рудников. Через грифонов... Я думал продать листы ему, но он отказался, — пролепетал пони, отчаянно кивая.
— И, разумеется, ты знаешь, где его теперь найти? Ведь так? — глаза огненногривого опасно сузились и в их уголках заискрились язычки огня.
— На... на поезде... пять дней пути в ту сторону, — пони тянул копыто куда-то за спину мага и, когда тот невольно обернулся, сунул второе копыто в небольшую сумку на поясе. Бордовая пыль расцвела невесомыми лепестками охватив мордочку застигнутого врасплох Флэйма. — Разбирайтесь сами без меня!!
Крикнул пони, скользнув под магом по мостовой, ощущая, как острые камни царапают шкурку на спине. Перевернувшись и вскочив на копыта, он ринулся в дым, затаив дыхание, и уже через секунду вырвался из душных объятий гари, голося на всю улицу о пожаре. Уже встревоженные чёрными клубами пони засуетились ещё больше, и торговец, воспользовавшись моментом, ринулся в лабиринт узких улочек.
Следом выбежал чихающий едва заметными язычками пламени Флэйм, но очутился в толпе пони и потерял торговца из виду. Процедив несколько грубое описание скрывшегося пони, единорог скользнул в сторону, позволив двум массивным жеребцам нагруженным бочками с водой, забежать в проулок. Огненногривый маг невольно улыбнулся тому, как будут выглядеть бледные чародеи Ордена, когда на них обрушатся две бочки холодной воды.
Впереди показался указатель в сторону железнодорожной станции и, надеясь, что пони сказал правду, маг направился в сторону, доносящихся гудков прибывающего в город поезда...

Пять дней пути, пять суток стука колёс по рельсам закончились барабанной дробью капель дождя по покрытой листовым железом крыше вагона. На полной скорости поезд из солнечного дня въехал в стену ливня, разрезаемого редкими росчерками молний. И без того мрачное настроение Флэйм Блота испортилось окончательно, едва он выглянул в окно. Память со скрипом подсказывала ему, что торговец был прав насчёт городка, куда переехал Гилт. Как тот сам рассказывал, еще будучи в Магической Школе Гринлифа, его родной городок находился неподалёку от хранилища дождевой воды, необходимой для алхимических домов и нескольких садов и оранжерей, где выращивались сочные фрукты и ягоды. Магия от страниц пощипывала шкурку и, вместе с новыми силами, Флейм Блот ощущал усилившуюся неприязнь к дождю. Закутавшись в походную накидку, он зашагал в сторону выхода из вагона.
Вагон надсадно скрипнул и под гудок остановившегося поезда пассажиры, сетующие на непогоду и на пегасов, устроивших неделю ливня на несколько дней раньше положенного, стали выбираться на перрон. С ними вышел и огненный маг с ящиком на спине. Тяжёлые капли стучали по дереву, и единорог искренне надеялся, что все оставшиеся бутылочки крепко закупорены. Будь их чуть меньше, можно было бы переложить их в сумку, но риск разбить их был слишком велик. А для его затеи ему понадобится всё, что дала ему на дорогу Мираж.
Первое же, что попалось ему в глаза, были размокшие под ливнем и частично отвалившиеся от стен листовки. Мордашка изображённого пони размылась, но всё ещё оставалась достаточно узнаваемой. Со сморщившейся бумаги на Флейм Блота смотрела его собственная мордочка.
— А Мосси времени зря не теряла, — мрачно проговорил он вслух, стерев со стены размокший лист бумаги. — Повесили именно там, куда я мог заявиться. Умно...
К счастью, на улице никого не было. Под проливной ливень мало кто хотел выходить, даже если для этого была необходимость. Маг шагал по отвратительно чавкающей раскисшей дороге, с трудом борясь с желанием хлебнуть ещё одну бутылочки смеси и раскатать по дороге огненный шар. Проплутав по сырому городу с час, Флэйм остановился перед овальной дверью весьма потрёпанного временем дома. Облезшая краска на дощечке сделала имя владельца почти нечитаемым, а судя по забитому мокрыми листами почтовому ящику, живущий тут единорог не утруждал себя даже телекинезом. На миг Флэйму показалось, будто дом покинут, но в наполовину заросшем плющом окне показался тусклый огонь магической лампы.
Маг подошёл к двери и трижды ударил копытом в дверь. Разбухшая от воды древесина приглушила удар, однако кто-то по ту сторону входа торопливо забегал под звук падающих вещей и выдвигающихся ящиков. Что-то массивное и стальное упало и покатилось по полу...

Может ли быть нечто хуже запланированной пегасами грозовой недели? Только шальная молния или незваные гости. Если первое Гилта не сильно пугало, после первого "удачного" попадания он обзавёлся неплохим громоотводом, частично использующимся не совсем по назначению, то второе всегда доставляло немало неприятностей. Услышав негромкий, но настойчивый стук в дверь, он поспешно убрал часть деталей со стола в потайной ящик под столешницей, привычным движением скинул на пару сундуков тяжёлую и пыльную ткань и, не сбавляя шага, пинком отправил тумбочку на колёсиках в угол, где она придавила скрытую панель и плавно уползла в пол. Округлая стальная бочка опрокинулась и покатилась в сторону спуска в подвал, гулко ухнув по лестнице. Вздохнув, он приоткрыл дверь, оставив обе цепочки накинутыми на прочные крючки.
— Я ещё не починил ваш светильник, миссис Дамплинг... хм? — присмотревшись, он увидел совершенно промокшую фигуру в потасканной накидке, с седельной сумкой, набитой чем-то тихо звякающим. — Извините, ничего не покупаю, ничего не продаю, коммивояжёрам тут не рады, о чём сообщают целых три таблички от калитки до самого порога дома.
— Мой видок настолько потасканный, что меня уже не признаёшь, Гилт Рэскал? Вокруг так сыро — того и гляди захлебнёшься, а старый друг держит тебя на пороге словно бродягу, — послышался смутно знакомый голос, заставивший единорога вздрогнуть и попытаться закрыть дверь. Жёлтое копыто с узором из языков пламени вклинилось между створкой и косяком. Гость ойкнул и толкнул дверь от себя, натянув обе цепочки. В щёлке появился чуть горящий в тени капюшона оранжевый глаз. — Что за шутки, Гилт?
— Старый друг? Да как у тебя наглости хватило такое сказать? Из-за тебя меня выгнали из Школы Магии Гринлифа, потом добрались маги Ордена, которые, разыскивая тебя, перевернули весь дом вверх дном. Хочешь знать, кто явился после них? Гвардейцы. И нет. Не те, шагающие строем в старомодных шлемах или нарезающие круги в воздухе, а прекрасно понимающие, кого и по какой причине ищут... — задыхаясь от волнения, выпалил маг, пытаясь закрыть дверь. Звенья цепочек раскалились и, брызнув шипящими шариками на сырой порог, лопнули. Едва не сбив единорога с ног, в прихожую вкатился увесистый ящичек, а следом ухнула сумка, оставляя неприлично мокрый след на не так давно почищенном коврике. – Это, уже ни в какие границы, Флэйм. Забирай свой скарб и вали, откуда пришёл, даже если тебя там не ждут.
— Всё? Выговорился? Это не мне пришла в голову гениальная мысль использовать заклинание трансфигурации и превратить мешок латунных кругляшей в ровные стопки золотых битов. Ты знал о запрете на эти заклинания, но что ты сказал? Ах да, мешком больше, мешком меньше, — ткнул копытом в грудь Гилта мокрый гость, оказавшись под крышей. Стянув накидку и отжав её прямо на пол, он окутал её теплым сиянием. По дому расплескался тяжёлый запах сырой ткани, наполнив и без того тесный и короткий коридорчик тяжёлыми облачками пара. — Но не волнуйся, я не за этим. У тебя ведь остались те телепорт кристаллы, над которыми ты ломал голову и пошёл даже на подделку битов, лишь бы раздобыть все нужные ингредиенты? Не ломайся, я знаю. Ты не бросил бы свою затею ни за что в жизни.
— А тебе-то какое дело? — Гилт обречённо вздохнул, смотря на грязный пол под гостем. — Помнишь, я говорил тебе не связываться с тем подозрительным торговцем? Но нет, тебе нужны были те странички. Ты прямо загорелся идеей их получить, даже если бы это оказалась подделка. А кто в итоге оказался на улице? Я. Кому пришлось восстанавливать репутацию? Мне. Ты только и мог всё портить. Ну, в какую теперь ты историю влип, из которой тебе настолько надо выпутаться, что ты притащился ко мне в начале грозовой недели, промокнув до нитки и...
— Всё, всё, хватит, я понял, — Флэйм устало уселся на небольшой ящик, поморщившись, когда ободранный угол впился ему в круп. Ящику изрядно досталось в путешествии, чего нельзя было сказать о звякающем содержимом, сократившимся примерно на треть. — Я во всём виноват, доволен? А теперь повторю вопрос, у тебя есть те кристаллы?
Поджавший губы Гилт молчал, мрачно размышляя, пока его взгляд изучал гостя, покрытого дорожной грязью, помятого, явно не выспавшегося и вдобавок всё ещё мокрого до последнего волоска. При всём желании узнать в нём единорога из листовки оставленной ему Гвардейцем, было весьма проблематично. Видимо его нарисовали в лучшее время.
— Допустим, есть. А толку с этого? Ты же знаешь, однажды проявив интерес, Гвардия от тебя не отстанет. Это тебе не Орден за хвост дёргать и не показушничать в школе. Тебя отследят сразу же, как только ты запустишь кристалл. Да что я говорю, любой, кто ими воспользуется, сразу же будет замечен ими, — поймав изумлённый и полный недоверия взгляд, маг махнул копытом и отправился к стоящему на видном месте сундуку-тумбочке. Выдвинув верхний ящик он швырнул гостю молочный камень в золотистой оправе, выполненной в виде трёх клыков дракона с двумя крылами по бокам от каждого, крепко удерживающих в широком кольце огранённый кристалл. Внутри переливалось что-то перламутровое, медленно и вязко, словно под тонкой гранью камня была какая-то жидкость. — Их нашли, но не отобрали, а пометили. Куда проще выловить тех, кто точно ими воспользуется, чем забрать и потом искать другие способы вычислить "не природный телепорт". Понимаешь о чём я? Ты весь этот путь зря протащился. А мог хотя бы письмо написать за столько лет-то. После отчисления ты пропал на годы. В Школе говорили всякое, будто ты даже подался на службу тёмным личностям.
— Сгодится, — улыбнувшись, бросил огненный чародей, сунув камешек в сумку. — Не всем слухам стоит верить, Гилт.
— Бродяжничество тебе последний ум отбило, или теми страницами себе заодно и мозги сломал? — сморщившись от досады и приложив ко лбу копыто простонал Гилт. — Хотя в твоём случае не удивлюсь, если всё вместе. Ты хоть слушал, о чём я тебе сказал? Едва ты представишь место, куда хочешь попасть, тебя там уже будет поджидать тёплая компания жаждущая поговорить по душам. Ты листовку о своём розыске видел?
— Меня приукрасили и бессовестно польстили, — беззаботно отозвался Флэйм, встряхнув сумку и достав оттуда чуть пыльную бутылочку. Одним движением выбив пробку, он сделал несколько глотков, ощутив разливающуюся в его роге россыпь огнистых лепестков получившей питание стихии огня. Оставшееся он заткнул пробкой, с удовольствием ощущая разливающееся по телу тепло и весело пляшущую на кончике рога магию.
— Ты... ты что, настойку для фонарей пьешь? Да ты уже совсем докатился, тебе не телепорт-камень надо, тебе к медикам нужно, — едва чуявший знакомый запах единорог, брезгливо замахал копытом перед носом, попутно включив небольшой вентилятор на полке. От лёгкого порыва ветра огонёк на кончике рога Флэйма затрепетал и вытянулся в тонкую линию.
— После блокиратора, какой-то ерунды в полу и изрядного количества настойки из ядовитой шутки, поверь, эта штука меньшее зло из того, с каким мне довелось встретиться, — шутливо-наставляющим тоном отозвался гость, сунув полупустую бутылочку в сумку. — И мне бы ещё не помешало немного тех битов. Ты же не все тогда отдал, слёзно обещая больше не повторять ошибки?
— Сам себе натрансфигурируй. Я и так тебе кристалл дал, не зная, на что ты его потратишь. Может к кобылкам в душ телепортируешься, а может на склад вишнёвой настойки. Даже знать не хочу, — Гилт отвернулся, вслушиваясь в поскрипывание пола за спиной и неровный перестук копыт. Рядом появилась чуть посвежевшая и обсохшая мордочка Флэйма, смотрящего туда же куда и маг. На стену, где, чуть тронутая тёмными разводами, под пыльным стеклом виднелась фотография. Три жеребёнка, двое из которых были постарше, а между ними сидела кобылка, весело складывая что-то из палок, кристалла и какой-то гнутой штуковины. С того дня прошло немало времени. — Всё равно, кристалл можно использовать на полную мощность всего в нескольких местах, два из них совсем рядом, но...
— Я знаю, где она, Гилт, — внезапно серьёзным тоном проговорил Флэйм Блот, выдохнув терпкий аромат пропитки для фитилей. — Мне удалось узнать, где она была в последний раз, но только кристалл может меня туда отправить. Ты же знаешь, если маг не видит всего места, телепорт не сработает. Только эти кристаллы могут доставить без проблем туда, где единорог никогда в своей жизни не был.
— Ты ведь не говоришь о — ней? — Гилт подскочил к гостю, схватив того за лацканы накидки. — Орден же явно сказал, чтобы ты не пытался лезть в это дело...
— О, я не просто влезу в это дело. Я устрою им весёлую жизнь, какую они не скоро забудут, — нехорошо улыбнувшись, проговорил маг, плавно убирая от себя копыта старого знакомого. — Развлечение с этими снобами из высшего света было только цветочки. Огоньки ещё впереди...
Добавил он, выдохнув на копыто живой сгусток пламени, превратившийся в небольшую огнистую ящерку, беззвучно распахнувшую пасть и рассыпавшуюся снопом искр, перепугав Гилта.
— Ты ненормальный... — прошептал он, стараясь держаться от гостя подальше. — Ты играешь с магией, которая тебя же и угробит однажды.
— Повтори это когда я вернусь с сестрёнкой Шиммер, — хохотнул Блот, придирчиво высунув наружу копыто, оценивая силу дождя. Дождь лил, как и прежде, но теперь в теле мага бурлило и перегорало топливо для его новых сил. Огненная настойка булькнула, вынудив его выдохнуть облачко искр, а капли дождя обратиться в пар, едва столкнувшись с тонким слоем покрывающего шкурку пламени. — А это случится очень скоро... так, где те места, где твой камешек сработает быстро и точно?
— Я... нарисую... — сглотнул единорог, быстро набрасывая на листке кривоватую карту. Клочок бумаги повис в телекинезе, смялся в шарик и вспыхнул, едва тот провёл последнюю линию. — Но если у тебя выйдет... приди в место, где мы играли все втроём.
— Спасибо, можешь же быть полезным, когда хочешь, — заметил Флэйм, шагнув под струи дождя, окутавшие его облаком пара.

Сказанное Гилтом всё ещё звучало в голове Флэйм Блота. Маги Ордена не были помехой. Того немногого из выясненного им самим и ненароком оброненного в разговорах Аргентой было достаточно для представления возможностей Ордена. А последняя встреча в городке добавила уверенности. Умениями отличались лишь приближённые к главам и сами главы совета ордена. Остальные были лучшими, но не в сравнении с теми, кто прочитал древние фолианты. Флэйм оскалился в злорадной улыбке, представляя себе их удивление, если придётся встретиться нос к носу. Но улыбка погасла, едва под чавкающий звук копыт по раскисшей тропинке он вспомнил о Гвардии. Слухи не самый надёжный источник, а других у него не было. Мосси Бранч смогла одолеть его в одиночку, хоть и с трудом, застав врасплох во время его дуэли с этой проклятой чародейкой. А она была не самой сильной из всей Гвардии. Именно так, с большой буквы, подчиняющейся или скорее выполняющей просьбы самой принцессы. Были сильнее. Их имена не звучали на каждом углу и уж точно мордашки не светились в местных газетах в разделе "Наши герои города!". Маг фыркнул. Под копыто попался скользкий ком глины и под сдавленное шипение единорог ухнул в узкую колею.
— Палёного сена всем вам в хвост! — рявкнула груда грязи, в которой едва угадывался единорог в накидке и его скарб. Грязь покрылась пузырями, лопающимися и выплёвывающими струйки пара. В один миг на дороге расцвел шар огня, испаривший падающие капли дождя и превративший комки грязи в сухие черепки. Раскрывшись двумя когтистыми лапами, шар выпустил переводящего дыхание мага, всадившего в дорогу ещё пару зарядов огня, прежде чем окончательно успокоиться. — Спокойно, дорога не виновата... просто идёт дождь...
Выпустив пару струек дыма из ноздрей, он поднял чуть подпаленный ящик и повесил обратно, рядом с седельной сумкой. До указанного места было ещё несколько дней пути, и единорог поклялся посыпать проклятьями дождь, пока тот не закончится. Очередное вычурное пожелание погодным пегасам потонуло в раскате грома, вырвавшего из сизой мглы силуэт промокшего мага.

16. На пороге ночи, авантюрист и наставница наследницы престола

Тромпетер, грифон-авантюрист, следует за группой Скерс Фейбла, оказавшись на том же поезде, что и они. Выполняя задачу, поставленную неизвестным заказчиком, он даже не знает, в какие передряги угодит и что ждёт его впереди. Диксди и Ван, сопровождая этнолога, горящего пламенем первооткрывателя, оказываются окружёнными ночной стражей закрытого города Ноктюрнал-Лифбург. В ожидании ответа от главы города они остаются на ночёвку под магическим фонарём. В разговорах невольно открывается их обман, ставящий под угрозу успешность путешествия Скерса. Мосси Бранч и её команда встречают подземного жителя и оказываются в непростой ситуации. Не до конца излечившийся Айрон Спарк теряет немало сил воспользовавшись своей магией...

Сохраняя дистанцию, скрываясь в тёмных закутках переходов между вагонами, грифон следовал за спутниками этнолога, высматривая впереди их накидки. В любой момент они могли остановиться перед дверью в купе и заметить его, прояви он малейшую неосторожность. Конечно, в крайнем случае, Тромпетеру ничего не стоило пройти мимо, но ему отчаянно не хотелось попадаться снова на глаза той подозрительной золотистоокой ящерке. Её взгляд был холодным и непривычным для песчаного народа. Чутьё не раз побывавшего в передрягах авантюриста било тревогу каждый раз, когда он присматривался к рептилии. Песчаные жители трепетно относятся к своему одеянию, сколь бы оно ни было потёрто в путешествиях. И уж совсем немыслимое для них дело — срезать со своих накидок украшения, отличающие статус, а то и опыт странствий. Такая, казалось бы, неприметная мелочь, остающаяся незамеченной для привыкших к узорчатой, выцветшей ткани, прикрывающей тело жительниц пустынь. Только не для пернатого, побывавшего во многих злачных местах. Кому, как не ему, знать особенности наёмниц из Бэдленда. Нет, ящерка определённо была не оттуда. Неуклюже прикидываясь одной из "песчанок", как порой пренебрежительно отзывались о них наниматели, золотоглазая рептилия отличалась от них движениями, отношением к накидке и даже этими когтями, совершенно не похожими на костяные, обычно тщательно отполированные мелким песком и жёсткой тряпкой.

Раздумывая над этим, Тромпетер скорее инстинктивно ощутил, чем заметил, как идущий впереди чёрный единорог обернулся. Скользнув в небольшую нишу декоративной арки, он немного выждал и осторожно выглянул, едва не оставив когти в дереве обшивки вагона, когда кто-то положил ему на плечо копыто.

— Сэр, ваш билет, пожалуйста... — единорог-проводник, с кислым выражением на мордочке, в сдвинутой набок фуражке, из-под которой торчало ухо, терпеливо ждал, пока грифон переведёт дыхание. Рядом покачивалось в телекинезе хитроумное устройство для проверки билетов — стальная пластинка с парой кристаллов и подвижной скобой, протягивающей билет под небольшим валиком.

— А? Билет? Да, конечно... билет... вот он, — сглотнувший подступившее к горлу сердце, грифон дрожащей лапой протянул издырявленный листик единорогу, стараясь при этом не упустить из виду земнопони и его сопровождающих.

— Вы что, дважды его пробили? — проводник, не меняя выражения мордашки, крутил перед собой листок, пытаясь протащить его под валиком то одной стороной, то другой. Кристаллы упорно не загорались. — Сожалею, но ваш билет не годится.

— У меня лапа соскочила, — отдышавшийся грифон продемонстрировал вздрогнувшему контролёру острые когти. — Мне сойти на полном ходу? Посреди "нигде", купить билет и своим ходом нагнать поезд? Или, может, наличие у меня крыльев делает поездку на поезде не нужной?

— Ладно, ладно, все какие-то нервные сегодня... я думал предложить сделать это на следующей станции. Эй? — единорог лениво развернулся к выходящему из раздвижной двери напарнику. Тот желал кому-то приятного пути, на ходу поправляя галстук и фуражку. — Мы же меняли регистраторы поездок в прошлый раз?

— Разумеется! Все, кроме прикрученных к стене. Техники сказали, у них нет пока новых для замены, — бодро отозвался зеленоватый пони, записывая что-то в блокнот. — А что, опять проблема с ними? Если копыто соскальзывает...

— Да, билет изжевало так, будто побывал в пасти тимберволка, поди разбери какой тут номер, — с вздохом ответил единорог, возвращая измятую бумажку грифону, продолжающему строить из себя оскорблённого пассажира. — Это не слишком популярный рейс, вагоны обслуживают, как придётся. Прошу прощения за задержку, выбирайте любое пустое купе, какое понравится. Сомневаюсь, что до конечной станции тут будет много пассажиров. А... и да...

Насторожившийся грифон замер в ожидании продолжения фразы.

— Приятного пути... — добавил единорог, зашагав прочь и тихо добавив. — В забытую принцессами глушь.

Сунув имитирующий билет листок в сумку, грифон ускорил шаг, едва не упустив свою цель из виду. В последний момент ему удалось заметить, в какое купе свернул земнопони и его спутники, закрыв за собой дверь. Пернатому оставалось только отыскать спальные места и выбрать себе купе поближе к выходу из вагона. Так, чтобы успеть сойти с поезда вместе с ними. У Тромпетера оставалось ещё одно, не терпящее отлагательства дело. Бросив сумку на кровать, он вышел в коридор.

Достоверно разыгрывая праздношатающегося пассажира, Тромпетер прогуливался из конца в конец поезда, вслушиваясь в разговоры и присматриваясь ко всем, кто оказывался на его пути. Привыкшие к работе в суровых погодных условиях, обросшие пони занимали один из вагонов почти целиком, пересказывая друг другу байки или обсуждая не слишком свежие новости. Пара косо смотрящих по сторонам минотавров: эти не сводили с грифона взгляда, пока он не пропал из виду. На выходе из вагона ресторана, едва не столкнувшись с пернатым, вышла пара пегасов, спорящих о недавнем выступлении Вондерболтов.

— Я тебе говорил, любовь Соарина к пирогам подведёт его, и он отстанет от своего прошлогоднего рекорда на девять десятых секунды, — донесся до грифона обрывок разговора.

Там же, удобно расположившись за одним столиком, перебирала записи тройка единорогов, бросивших в сторону грифона мрачные и осуждающие взгляды без всякой на то причины. Среди всех едущих в поезде не было только одной пони, которую Тромпетер рассчитывал увидеть. Чёрной пони с тёмно-вишнёвой гривой — искательницы приключений Эйранды. Если их встреча в поглощённом лесом городке не была случайностью, она должна была оказаться в поезде, выполняя дублирующий приказ своего нанимателя. Или же тот единорог на этот раз решил обойтись услугами Дока Кабаллеро?

Грифон нахмурился. Случайности ему не нравились, особенно выглядящие так подозрительно. Выбрав столик в тенистом углу, он стал перебирать всё, что ему было известно о контракте. Кабаллеро, не слишком везучий чёрный археолог, дорогу которому вечно переходила некая пронырливая пегаска, занимался далеко не только разорением древних руин. Облапошивать доверчивых жителей и выменивать ценности на безделушки выходило у него порой даже лучше. А уж основной доход, и это мало для кого было секретом, вечно небритый пони имел именно с таких сделок — выполняя поручения загадочных, желающих остаться в тени личностей, не задавая лишних вопросов. Для этого у Кабаллеро всегда хватало помощников разной степени сообразительности. К несчастью, его скупость собирала вокруг сброд, умом не отличающийся, и тогда приходилось раскошеливаться и нанимать специалистов. К ним Тромпетер причислял себя не без оснований. И если Док вызывал его, значит на кону хорошая сумма. Пожелавшего оставаться в тени нанимателя грифон видел всего несколько раз. И в обе встречи рассмотреть того толком не удавалось. Складывалось ощущение, будто тени двигались вместе с фигурой единорога, размывая его черты. Запомнился необычный, чуть светящийся цвет глаз.

Так или иначе, несмотря на неудачу в деревушке Кнотхолл, все получили расчёт, будто провал был запланирован. И следом новый заказ, оформленный тонкой папкой с кратким досье и фотографией. Причина, по которой Тромпетер катится куда-то в поезде, выслеживая пони, горящего совершенно противоестественным желанием забраться в дебри, куда любой другой не поехал бы по собственной воле. Скерс Фэйбл всем видом демонстрировал типичного жителя библиотеки, где тишина изредка нарушается шуршанием листиков книг. Да, там ему было бы самое место.

От размышлений его отвлекли голоса, доносящиеся из-за тонкой раздвижной двери. Приникнув ухом к деревянной поверхности, пернатый прислушался к разговору. Трое обсуждали каких-то Лайтнингов, оказавшихся общими знакомыми. Тема плавно скользнула к спутнице чёрного единорога и грифон замер. Запретный город? Кладезь редких штуковин, артефактов и прочих вещиц, за которые многие пони были готовы заплатить баснословные суммы. Любой грифон знал легенду об этом месте так же хорошо, как и о легендарной неприступности этого места для гостей извне. И всё же... кто-то не просто покинул городские стены, но и возвращался обратно. К сожалению, беседа свернула к жалобам земнопони на неудачи в пути, вызывав у Тромпетера искреннюю ухмылку. В каждом из злоключений этнолога ощущался след копыт Дока. Попытка выкрасть бумаги или просто покопаться в вещах, чтобы узнать цель путешествия Скерса. Когда это не получилось, решили действовать тоньше. Задержали провожатых, а вместо них подсовывают сорвиголов из окружения Кабаллеро. Вот только эта часть плана или не получилась, или... их наниматель намеренно хотел оставить земнопони без провожатых, подталкивая его к поиску новых в первом попавшемся перевалочном городке. И для подтверждения этого посылает следом того, кто умеет сливаться с толпой. От мелькнувшей в мыслях догадки грифон вздрогнул.

Чутьё авантюриста тревожно звякнуло, словно говоря: "Всё, братец зоркий глаз, влип ты в историю по самый хвост, и хорошо, если унесёшь лапы целыми". Наниматель прекрасно знал, куда отправится пони, поэтому задачей грифона было узнать, с кем именно тот встретится. И надо же, сюрприз, этими "кто-то", оказывается парочка из города, о котором небылиц сложили больше, чем правдивых историй. Пернатый по привычке стал царапать клюв когтями, успокаивая скачущие мысли и сосредотачиваясь. Ощущение пешки не нравилось ему, предпочитающему быть в курсе событий и направлять их в выгодное русло. Точно так же его чутьё било тревогу, когда в скалистом городке его наняла чейнджлинг, а затем подставила, заполучив в свои дырчатые копыта ничем не примечательные схемы и чертежи, а заодно его аванс и запас еды на несколько дней. Гадкий вкус вяленных кактусов запомнился надолго.

В оставшиеся дни пернатый авантюрист старательно избегал встречи с ящеркой, не без оснований опасаясь лишний раз попадаться ей на глаза, но ловил любой удобный момент, чтобы подслушать разговоры. Увы, беседы шли на общие темы или просто ради поддержания компании. Маг от неуместных вопросов этнолога умело уворачивался, а земнопони тактично переводил акценты на другие интересующие его вещи. Синяя пони с отливающим металлом рогом отмалчивалась или отвечала односложно, оживляясь лишь в темах, касающихся артефактов, исторических фактов или интересующих её мест. Соглашаясь или доказывая обратное, она нередко заканчивала фразу слишком скомкано, будто её в это время тихо пнули под столом копытом. Из этих бесед грифону не без труда удалось узнать главное: Скерс Фейбл и его сопровождающие не собираются сходить с поезда раньше конечной станции, располагающейся в селении со звучным названием — Круд-Чамп. Основатель городка явно перебрал древесного забродившего сока, а в качестве закуски не отказался от поганки, раз ему пришло в голову обозвать город "Неотёсанный Чурбан". Такое и для забегаловки или таверны не лучшего качества годилось с натяжкой, но... такие города закладывались не слишком обременёнными интеллектом поселенцами, тем не менее, отлично умеющими делать своё дело — возводить дома и втыкать в землю семена.

Прикинув в уме оставшееся до прибытия в городок время, грифон расслабился. До конечной они никуда не денутся, а вот потратить оставшиеся дни с пользой и узнать их лучше будет не лишним. Прикрывшийся помятой газеткой с дыркой на сгибе, грифон размышлял над тем, что ему удалось разведать. В тройке спутников Скерс Фейбла ящерка была за телохранителя. Правда, исключительно для экзотичной синей пони и потому в бит не ставила слова мага. Сам маг, чересчур высокий для единорога, рождал у Тромпетера ощущение дежа-вю. Маг держался с синей пони на равных, порой даже создавая ощущение более осведомлённого о происходящем вокруг них. Исключая ящерку, они оба вели себя слишком обычно для искателей приключений. Скорее как туристы, выбравшие не самый популярный маршрут для новых впечатлений. Чем же мог заинтересовать Хорна этот непримечательный книгофил, пытающийся сделать имя в научных кругах? А может, дело в его в спутниках? Но кто из них...

Тромпетер внимательно вглядывался сквозь проделанную когтем в газете дырочку в каждого из сопровождающих Скерса. Маг. Чёрный единорог с дымчатой гривой явно был из Кантерлота. Лоск и манеры ощущались в его движениях. Это не смог стереть даже опыт путешествий по миру, включая и город Шестерней. К любопытству пернатого, реакция жеребца на ароматы грифоньей кухни выдавала мага с рогом. Значит, единорог побывал там не проездом, а достаточно долго прожил среди грифонов, привыкнув к блюдам, вызывающим у обычных пони стойкую брезгливость. Синяя пони двигалась почти бесшумно, но вибрация пола под её копытами говорила о тяжёлом и уверенном шаге. Блеск металла от кованых поножей, выглядывающих из-под накидки, угловатые грани стальных браслетов с мудрёными символами, всё это не было простыми украшениями. Для жительницы ночного города она вела себя довольно беззаботно. Она?

Грифон вгляделся в спутницу тёмного мага. Пони весело смеялась над какой-то шуткой, совершенно глупой, словно слышала её впервые. Вот в её копыте блеснула фляга, источающая терпкий аромат кофе, поплывшего по вагону. Стальные бока покрывали мелкие вмятинки и царапины — следы длительных путешествий. Как и походная сумка, фляга повидала многое за свою жизнь. Значит путешествие во внешний мир для неё не в первый раз. Оставалась только ящерка, жадно рассматривающая столовые приборы и отчего-то выдающая себя за жительницу пустоши. Поймав момент, когда маг и земнопони втянулись в очередной бессмысленный спор, рептилия щёлкнула когтем по ложке и поймала её в воздухе. Гулкий, напоминающий удар камня о камень, звук захлопнувшейся пасти — и кончик металлической ручки блеснул между клыками.

Пискнувший от удивления грифон зажал клюв лапой. Оставив на столе пару битов, он выскользнул из вагона-ресторана, переводя дыхание от увиденного. Ладно, "песчанки" всегда славились своей склонностью стащить что-то блестящее и порой бесполезное, но чтобы сжевать... Тромпетер осторожно заглянул в застеклённое окошко двери вагона. Его поспешный уход остался незамеченным. Пони беседовали, как и прежде, пегаски за соседним столиком всё так же увлечённо рассматривали разложенные плакаты с кумирами. А ящерка жевала вилку, откусывая от той зубчик за зубчиком. Существо, способное жевать и, скорее всего, переваривать металл, не могло не вызывать опасения.

Круд-Чамп встретил выспавшегося грифона ароматом свежераспиленных брёвен, бодрящим оттенком покрытых морилкой досок и пробуждающими аппетит запахами сваренных или обвяленных в сахаре орехов и прочих даров леса. Не успел Тромпетер стянуть с подножки вагона сумку, как за ним увязался долговязый пони в соломенной шляпе и аляпистой красной рубашке, завязанной на груди узлом. Напрашиваясь в гиды, он попутно предлагал снять комнату то в одном постоялом дворе, то в другом, прощупывая финансовые возможности туриста.

— Всего пять битов за комнату на три дня, а за семь — посоветую отличного проводника по здешним местам, — не отставал пони, умудряясь на ходу говорить, жевать хворостинку с пучком листиков на конце и указывать копытом на ту или иную таверну. — Мы всегда рады показать достопрем... дастоприм... в общем, разные места туристам, вот.

— Обойдусь как-нибудь сам, — глухо каркнул Тромпетер, стараясь не потерять Скерса в толпе снующих по своим делам пони. С кошачьей грацией опытного удильщика чужих кошельков, он струился между таскающими доски пони, телегами с бочками, полными смолой, и стайками мельтешащих жеребят. Вжимаясь в тени небольших лавочек, он без всякого интереса имитировал потенциального покупателя и даже прикупил несколько сладких палочек, обсыпанных белыми семечками. В итоге, оказавшись позади сложенных одна на другую балок, он вглядывался в небольшой зазор. Оставив своих сопровождающих позади, этнолог широким шагом направлялся к чуть обшарпанному зданию.

— И всё же, если собираетесь поглядеть на диковинки вокруг города, проводник вам потребуется, — раздался за спиной пернатого тянущий слова голос пони. Неважно побритый пони не изменил меланхоличного выражения мордочки даже тогда, когда когтистая лапа сгребла его за лацканы аляповатой мятой рубашки. — Оу.

— Тебе повторить? Мне не нужна комната, мне не нужен проводник, мне нужно, чтобы ты свалил куда подальше... — стараясь одним глазом рассмотреть, с кем там беседует Скерс, другим грифон сверлил насквозь прилипчивого типа перед собой.

— Ну насчёт проводника ваш поезд всё равно ушёл. Твинкл, видать, уже наняли, — высвободившись из хватки недоумевающего Тромпетера, проговорил пони, смотря в ту же сторону, куда и грифон. — Видать, ещё одни неудачники, желающие попасть в закрытый город...

— Погоди-ка... ты хочешь сказать, любой может отправиться в закрытый город, просто наняв для этого проводника? — авантюрист притянул к себе пони и ткнул лапой в сторону весело обсуждающей что-то компании.

— Конечно. Город этим и живёт. За определённую плату, конечно. Лесок-то вокруг Ноктюрнала тот ещё... жутковатый, — пони поёжился, выплюнув хворостинку и достал новую из своей шляпы.

— Отлично. И что мешает проводнику подстроить невозможность добраться до Ноктюрнала? — орлиные глаза пернатого сузились, когда на мордашке долговязого "гида" скользнула понимающая улыбка.

— Эгей, а вы, мистер, соображаете. Ничего, конечно. В этом и смысл. Хотя, Твинкл не из таких — по честному доведёт бедолаг до самых ворот, — долговязый кивнул в сторону направившихся прочь пони в сопровождении рыжеватой пегаски.

— Звучит так, будто их туда всё равно не пустят. А что, если туда имеется другой путь? — в лапе пернатого появилась монетка, и с каждым новым взмахом лапы между когтями становилось на бит больше чем прежде. На четырёх монетках пони медленно кивнул.

— По секрету, конечно... есть такая штука, — проворное копыто сгребло монетки. Пони огляделся по сторонам и, прикрывшись шляпой, заговорщицки наклонился к грифону. — Поговаривают, в лавке Морасса Кэттейла есть компас или что-то вроде. Круглый шар такой со стрелкой плавающей. Сторгуетесь — получите на прокат. Не сойдетесь по цене, тут уже ничем не помогу, моё дело совет дать.

С этими словами пони развернулся и направился прочь, присмотрев немолодую единорожку, стоящую посреди горы чемоданов, сумочек и котомок.

— Всего три бита, и я посоветую отличный постоялый двор с двумя комнатами! — послышался оттуда растягивающий слова голос, но внимание грифона приковала едва виднеющаяся в конце улицы вывеска лавки, на которую указал долговязый.

Короткими перебежками между бочек и небольшими изгородями, отделяющими дома друг от друга, грифон добрался до лавки в тот самый момент, когда от входа в неё послышался голос тёмного мага:

— Не удивлюсь, если некая пернатая проводница получает в этой лавке процент с каждого проданного товара.

Переведя дух и упрекнув себя в отсутствии регулярных тренировок, пернатый затаился в тени за углом, в последний момент избежав встречи с пристальным взглядом золотоокой ящерки, скрывающей мордашку под грубой тканью капюшона. "Кто мог знать, что вся эта компания отправится в ту же лавку", досадливо подумал грифон, оглядываясь в поисках неприметного местечка, годящегося для временного тайника под его походный скарб. Скользнув вдоль стены на задний двор, обнесённый декоративной и бесполезной оградой, он расстегнул сумку и принялся доставать самое необходимое. Моток тонкой цепочки на пояс, просовывая в петли так, чтобы её можно было вытащить одним рывком. Флягу, уместившуюся на широкой застёжке, и несколько пакетов с походными галетами, очутившимися в компактном мешочке. Остальное отправилось обратно в суму. Замшелый пень в углу дворика, едва видный за ветвистыми кустами, оказался с дуплом, достаточно просторным, чтобы уместить в себе сумку. Что ж, Скерс сослужит ему службу, хочет он того или нет. Не платить же за компас, при имеющихся навыках. Грифон, то и дело замирая и прислушиваясь, добрался до двери чёрного хода. Хлипкий врезанный в дверь замок несколько раз тихо звякнул и хрустнул, вобрав в себя язычок отжавшейся пружиной. Тихо скрипнув, дверь в тёмную подсобку открылась. Лишь скользнув в полумрак коридора из не слишком ровно стоящих стеллажей, до грифона дошёл его главный промах. Как найти нужное среди огромного количества всевозможных побрякушек и товаров для доверчивых туристов? Выискивая хоть что-то похожее на компас, грифон шагал вдоль полок, представляя себя на месте хозяина лавки. Если предмет ценный, на общее обозрение его не выставят, значит...

Тромпетер осмотрел первый попавшийся сундук, выглядящий достаточно массивно, чтобы хранить в нём ценность. К разочарованию, тот оказался пустым. Неудача постигла и с несколькими шкатулками, одна из которых была музыкальной и начала хрипло тренькать крючками по тонким пластинкам. Поспешно захлопнув её, грифон оглянулся по сторонам. За стеной кто-то перетаскивал тяжёлые коробки, левее — слышались голоса посетителей лавки. Свернув в очередной проход между полками, пернатый авантюрист вовремя нырнул в нишу за каким-то деревянным истуканом, едва не встретившись клюв к носу с погружённой в свои мысли кобылкой. Та катила перед собой небольшую тележку, доверху загруженную коробками, ящиком и парой небольших сумочек с деревянными бирками.

— Фейбл... снова пытаетесь добраться до Ноктюрнала? — раздался её немолодой голос, едва она свернула к двери, перегороженной плетёной занавесью. Ответа Тромпетер не расслышал. У него было не так много времени, чтобы проверить ещё несколько полок и пару вытянутых кейсов из лакированного дерева. Обнаружив ещё один проход в этом лабиринте из застеклённых шкафов, полок и стеллажей, грифон плавным шагом направился в сторону пыльной, но слишком уж вычурно украшенной витрины. Почти добравшись до туда, он ощутил знакомую вибрацию пола и вжался в пустующую нишу между копытами грубо вырубленной из дерева фигуры. Прямо перед ним, цокая из бокового прохода между полками, засыпанными всевозможными безделушками и украшенными перьями масками, появилась синяя пони.

Задумчиво рассматривающая что-то лежащее под стеклом, она отличалась от той, какой грифон увидел её в поезде. От былого веселья в глазах пони не осталось и следа. Взгляд был полон интереса искателя редкостей, того самого огонька, горящего у тех, кто прекрасно знал цену предмету, едва взглянув на него. Почти вытянувший с пояса цепочку, авантюрист с досады скрипнул когтями по полу, когда рядом с пони очутился словоохотливый владелец лавки. Боящийся лишний раз шевельнуться, пернатый вслушивался в рассказ, изредка прерываемый вопросами спутницы чёрного мага и чуть не пропустил миг, когда витрина озарилась бордовым. Свалившийся с бочки лавочник опрокинул содержимое нижних полок, но грифона занимал не он. Таясь в спасительной тени, он вглядывался в происходящее, боясь упустить малейшую деталь.

Едва синяя пони ахнула и шагнула назад, заваливаясь на бок и прижимая копыто к рогу, как мимо скользнула тёмная фигурка ящерки. Выдвинувшийся коготь сверкнул в бордовом свете короткой молнией, прочертив в воздухе искрящуюся линию к витрине. Под звон расколовшегося стекла и поднявшегося облака пыли, за тёмным силуэтом угловатой лапы расцвел сноп искр. Попытавшийся что-то возразить, владелец лавки оказался снова опрокинутым, но теперь уже появившимся следом за ящеркой тёмным магом. На какое-то короткое мгновение грифону показалось, будто маг отбрасывал тень с двумя кожистыми крыльями, но это было настолько же невероятно, как появление одной из принцесс в этой лавке. С кокосом в одном копыте и пляжным зонтом в другом. Прежде чем кто-то, кроме Тромпетера, успел заметить, маг выдернул из витрины торчащий там коготь, стряхнув с его кончика покорёженный тёмный предмет. Заострённый обломок на глазах покрывался мелкой сеткой трещин и мутнел.

— Да очнись ты! Ты, понь патлатый, что это за амулет? — маг встряхнул клацнувшего челюстью торговца и одним рывком поставил того на ноги, прижав для верности к стене. — Лаэтус, эта штука точно больше не работает?

В коридорчике стало слишком шумно. Отодвинувшись от скользнувшего по полу пятна света отбрасываемого тусклым огоньком на кончике рога, грифон медленно пятился обратно к выходу. Бамбуковая трубка тихо щёлкнула под его лапой, покатившись по полу. В тот же миг ящерка обернулась на шум, пристально вглядываясь в темноту. И грифон был готов поспорить, рептилия видела его, несмотря на царивший полумрак. Непривычно щёлкающий и хрустящий, голос Лаэтус звучал, будто она говорила сквозь пережёвываемый гравий.

— Лаэтус уже сказать мягкому пони. Не повторять дважды. Мягкий пони хотеть, чтобы Лаэтус съесть штука? — скрипнула она, пряча под накидкой когти, но недостаточно быстро, словно демонстрируя их грифону. Хоть магический огонёк теперь освещал только синюю пони, Тромпетер не смог не заметить отсутствие одного из когтей на угловатой лапе. Вместо обломка, между каменистых чешуек, плавно вырастал новый, переливающийся полупрозрачными гранями, обманчиво делающих острое лезвие короче, чем оно было на самом деле. Оказавшись среди задних стеллажей, грифон смог, наконец, собраться с мыслями. Одно то, что телохранительница не последовала за ним, радовало и настораживало одновременно. Учитывая переполох, прикидываться простым покупателем бессмысленно, только время потерять и упустить этнолога и его сопровождающих из виду. Ждать проводника тоже не вариант. Да и кто знает, может у каждого проводника свои тропки, и он окончательно упустит цель. Выбравшись из лавки, он двумя взмахами крыльев очутился возле покосившейся печной трубы. Перебирая в когтях звенья чудо-цепочки, он ждал... когда спутники этнолога выйдут из лавки.

Лаэтус едва не лишилась рассудка от вида древнего и отменно выкованного металла, покрывающего тела ночных стражей Ноктюрнал-Лифбурга, окруживших спутников этнолога. Слегка нагревшимся артефактам Диксди пришлось потрудиться, сдерживая первый порыв ящерки, опутав ту невидимыми нитями телекинеза. Алчно смотрящая на доспехи пегасов рептилия заставляла их нервно переглядываться, строя догадки о причине её пристального внимания. Идеально подогнанные детали подвижных сочленений, не ограничивающих подвижность ни на земле, ни в воздухе, манили Лаэтус, наполняя пасть предвкушением хруста вкусной ковки на клыках. Броня, передающаяся из поколения в поколение как великая ценность, на свету теряла свой таинственный вид, поблескивая гранями старых глубоких царапин, которые не удалось скрыть самой тщательной полировкой. За ними ухаживали, насколько это было возможно, с того самого дня, когда ночной народ отправился в добровольное изгнание. Но всё это не занимало мысли Лаэтус, видящей перед собой исключительно редкий деликатес.

— Шшшш... спрячь свои когти с клыками. Тебя могут не так понять, — шепнула Диксди, очутившись рядом с ящеркой. Жутко было даже представить, что случилось бы, дотянись та до маняще поблескивающего металла. Впрочем, из всех стражников спокойствие сохраняла только пара ночных летунов. Без тени настороженности они рассматривали янтарноокую гостью этих мест и сопровождающую её ящерку, задерживаясь взглядом на её жар-амулете и накидке Лаэтус.

— Хотелось бы знать, сколько времени займёт ожидание ответа от главы города, — отчётливо проговорил вороной, сделав к ним несколько шагов. Даже примерная попытка угадать, сколько стражников их окружало провалилась. Ван с досадой отметил про себя грамотное окружение, знакомое ещё в ночной страже Кантерлота. Пока кто-то из пегасов находится на свету, остальные сливаются с тенями, становясь силуэтами, и перемещаются так, чтобы создать ощущение численного преимущества. Возможно, их было куда меньше, но иллюзия, будто у путников нет пути для отступления, выдерживала любую критику.

— У неё рог и крылья, а на груди похожий знак, но какой-то другой... никогда не видел такого, — тихо проговорил один из вышедших на свет стражников, толкнув напарника в бок и указав в сторону Диксди, пытающейся вразумить Лаэтус. Зорким глазам ночных пегасов потребовалось всего несколько секунд для понимания, что это за "плащ" такой на гостье, разглядев среди складок перепонок жёсткие костяные рёбрышки и выпуклости суставов. Тем не менее, стараясь не выпускать из внимания облизывающуюся ящерку, один из них подошёл ближе. — Если ответ не будет дан в ближайшие часы, то решение вы узнаете только после туманов. Никто не рискнёт идти по пути сквозь них.

— На вашем месте не стоит надеяться на положительность принятого решения... — чуть хрипло добавил второй стражник, переведя взгляд с Диксди на вороного. — Есть одно но...

— Она мой телохранитель, — повернувшись к пегасу, проговорила демикорн, стараясь улыбнуться как можно дружелюбнее. — Ей просто понравились ваши доспехи.

— Наши доспе... не важно. Боюсь, дело не в ней, а в вас. Точнее, во внешности, — поспешно проговорил первый из пегасов, словно боясь, что его напарник скажет какую-то грубость. Задумчиво царапая каменную плиту кончиком копыта, он старательно подбирал слова. — Она и эти украшения даже у меня вызывают странное ощущение, а мне многое довелось повидать.

В подтверждение сказанного силуэты за его спиной согласно закивали.

— Я артефактор и на мне — артефакты, а не украшения, — возразила янтарноокая, запустив телекинез в свою сумку, пытаясь нащупать там ускользающий от хватки предмет. Под скрежет пробурчавшей что-то невнятное ящерки перед пегасами зависла пластинка, скруглённая по углам. В тусклом фосфоресцирующем свете телекинеза проступили выбитые на её поверхности символы. — Вот. Это может как-то помочь?

— Потомок нашего народа и кисточкового единорога? — хриплый стражник недоверчиво сощурился, всматриваясь в изогнутые знаки и изображения на эквестрийском. Несколько строчек завершались двумя оттисками печатей принцесс. — Более того, официально занимаете должность Эквестрийского Артефактора. Это верно?

— Смею подтвердить, это так же верно, как и мой статус Кантерлотского следователя по необъяснимым магическим происшествиям, — не дав Диксди сказать слово, вмешался вороной, которому отчего-то очень не понравился тон стражника. Помахав перед носом нахмурившегося пегаса своей пластинкой с печатью на цепочке, он добавил. — Проблема улажена? Или сомневаетесь в подлинности знаков принцесс?

— Никаких сомнений, но они, особенно одной из них, не имеют тут никакого значения, — пожал крыльями стражник с хрипотцой в голосе, отчего его напарник лишь растерянно развёл крыльями в стороны.

— Не имеют значения? В каком смысле не имеют? — опешивший Ван едва не выронил свою пластинку, промахнувшись мимо кармашка сумки с хитрой защёлкой от любопытных копыт или когтей. Тот же вопрос озадачил и этнолога. Земнопони, разобравшись, кто из двоих пегасов остался за старшего, до последней минуты держась в тени, подошёл к стражу, обладающему холодным и, казалось, безучастным взглядом.

— Именно. Хотелось бы узнать на каком основании? На письме с официальной просьбой и на разрешении стоят те же знаки правительниц Эквестрии, — чуть нервно заметил Скерс Фейбл, для которого шансы на успех стали таять на глазах. — И если они, как вы говорите, не имеют тут никакого значения, то я совсем не против получить объяснение!

— Это было грубо со стороны моего напарника, но он прав. Мы прекрасно знаем и... рады возвращению принцессы Луны. Некоторые из прямых потомков её личной стражи даже выказали желание вновь служить ей в Кантерлоте, как в прежние времена, — вздохнув и бросив осуждающий взгляд на напарника, проговорил первый пегас. Казалось, ему отчаянно не хотелось ненароком сказать что-то лишнее. Особенно в отсутствии их командира. — Как и все мы, в Ноктюрнал-Лифбурге оставались и остаются, верны лишь одной принцессе ночи...

— Принцессе Луне, — завершил за пегаса Ван, наконец, запихнув непослушную печать следом за пластинкой, упорно цепляющейся за край кармана цепочкой. — Возвращённой к своей сестре благодаря магии Элементов Гармонии.

Ответом была повисшая тишина, во время которой хриплый стражник сухо улыбнулся и потёр копытом камень на своём широком браслете. Более учтивый стражник поджал губы, будто раздумывая над ответом. Но вместо него заговорил тот же хриплый страж с холодным взглядом умудрённого жизнью пони.

— Правительнице вечной ночи — Найтмэр Мун — мы все были и остаёмся верны, — довольно сухо поправил он вороного, с той же едва заметной улыбкой замечая, как выражения мордашек у гостей меняется с удивлённых на озадаченные. — Поэтому последнее слово остаётся за главами города, долгие столетия поддерживающими не только изолированность Ноктюрнал-Лифбурга, но и порядок в его стенах. За редкими исключениями вроде неё...

На последних словах пегас многозначительно посмотрел на замершую Твинкл.

— Опять старые песни о возвращении в город, где ощущаешь себя как в клетке? Нет, спасибо, меня и тут неплохо кормят. Лучше быть первой среди проводников по этим лесам, чем последней пегаской на побегушках, — фыркнула та, поправив непослушную прядь гривы. Сморщив носик, она отвернулась, наткнувшись на вопросительные взгляды вороного и этнолога. — Что? Ну да, я из Ноктюрнала, и не нужно рассматривать меня как диковинку. В окрестностях Круд-Чампа, по крайней мере, жизнь кипит. Тайные тропы леса привлекают желающих испытать свою храбрость или найти приключения. Да и кто будет таскать письма в Ущелье, если не я? Ты, Винтер Арроу?

Пегаска соскочила с плоского камня и, в несколько шагов, очутилась нос к носу с хриплым стражником, несколько раз ткнув того в защищённую броней грудь. Развевающаяся мерцающая грива на миг скрыла сощуренные глаза пегаски, и, вороной готов был поспорить, зрачки стали вертикально вытянутыми прежде, чем кто-то кроме него это заметил. От её решительности пегас сделал шаг назад и прижал уши.

— Я только передаю разговоры в городе. Никто не хотел твоего ухода по настоящему, — названный Винтером пегас стушевался и потерял часть своей уверенности. Но, оглядевшись, быстро вернул свой невозмутимый вид и уже намного уверенней добавил. — Пусть ты и исключение из правил, однажды тебе придётся вернуться в свой дом. Не забывай об этом, когда сунешься в неприятности.

— Да, да... Жила в Эквестрии пегаска, способная светиться по ночам. И однажды ей наскучил тесный город с его улицами и постоянным ночным небом над головой. Она доставала главу города днём, если верить часам, и доставала ночью, и даже по утрам. И так продолжалось несколько лет, пока её не выпнули за порог с напутствием собрать по пути шишки и отпечатки подков на крупе. Прошло время, а она не возвращалась, ведь ей приглянулся городок неподалёку, жуткие по ночам буреломы, причудливые скалы и озёра. Да и в Ущелье ей удалось найти друзей по интересам, а не таких зацикленных на "даре принцессы" снобов, — Твинкл развернулась на месте и, очертив кончиком копыта окружающее, едва не споткнулась о разложенную на земле походную утварь. Легкое сияние от неё слегка подсвечивало тонкие стебельки пробивающейся травы, отчего казалось, будто под нею плавно скользит лужица света. — По крайней мере, она не выдавала себя за жительницу Ноктюрнала, как некоторые.

Закончила она, заставив сказанным вздрогнуть Диксди и прижать крылья плотнее.

— Мне следовало догадаться, — растерянно простонал этнолог, усевшись на землю там, где и стоял. — Всё было слишком хорошо для моей удачливости. Конечно же, так далеко от города жители не выбираются. Но мне показалось это таким замечательным совпадением... Почему вы не сказали мне правду сразу? Зачем вся эта история с сопровождением её назад?

Скерс указывал дрожащим копытом в сторону Диксди, вопросительно смотря в сторону молчаливо покачавшего головой Вана. Вместо него отозвалась демикорн, опустившая крылья к земле, не заметив как дрогнули и шагнули назад пегасы, в сторону от острого блеска на её когтях.

— Это не вина Вана. Мы искали способ покинуть тот город, не важно куда. И наша встреча оказалась очень кстати. Вы посчитали меня одной из жительниц Ноктюрнал-Лифбурга, и это вселило надежду. Если мне удалось встретить такую же, как я в закрытых от мира подземельях, может быть и в этом отгородившемся от всего мира городе могли остаться... похожие на меня, — Диксди обернулась на тихий вздох вороного, прижавшего копыто к основанию рога. — Возможно, именно тут я смогу отыскать ответы на свои вопросы. Пусть даже для этого пришлось... не договорить всей правды.

Этнолог молча остановил Диксди жестом, подняв копыто и покачав головой. Не сказав ни слова, он отошёл в сторону, где лежали брошенными его сумки, и уселся на плоский выступ, когда-то бывший вырубленной из скалы скамейкой. Сидя спиной к вороному и его спутнице, он молчал, смотря в затягивающуюся туманом гладь озёр. Тишину нарушил голос хрустящей чем-то пегасочки. В воздухе разнёсся аромат запеченных в сладком сиропе орешков.

— Чудненько. Наш увлечённый тайнами города земнопони притащил сам не знает кого. Артефактор выдаёт себя за жительницу города, хотя на всём пути только и делала, что удивлялась обломкам скал, остаткам старой дороги и этим озёрам. Историям, которых не знает только ленивый или кто не был тут никогда. Её телохранительница, если это вообще правда, на самом деле жуёт металл как слоёный пирожок и с какой-то прихоти пытается прикинуться жительницей пустоши. Но тут ладно, я и сама не сразу догадалась и мне это стоило замечательного будильника, — не отвлекаясь от палочки с налипшими к ней орешками, перечисляла мерцающая летунья, после каждой фразы откусывая по орешку. Едва она упомянула особенность Лаэтус, как большая часть пегасов стала шептаться и шагнула в сторону от рептилии, настороженно пригнувшись к земле. — Ах да, ещё вороной маг. Следователь из самого Кантерлота, откуда-то заполучивший место среди ночной стражи, как две ка...

Фраза пегасочки оборвалась, как только она заметила весьма красноречивый жест крылом Винтера. Он обеспокоено повторил его ещё раз, добавив к этому прижатое к губам копыто.

— Как две капли воды похожего на всех столичных снобов, — закончила пегаска, удивлённая поведением стражника. Вопросительно приподняв бровь, она всем видом показывала, что ждёт от него ответов позже. — Через полчаса озёра накроет туман. Держитесь возле фонаря и не разбредайтесь, иначе не отыщете дороги назад. А я пока костёр разведу. Скоро похолодает...

Добавила Твинкл, пройдя мимо стоящей в трансе ящерки, для которой весь мир сузился до поблескивающих доспехов ступивших из полумрака на свет стражников.

Грифон проклинал лес с той самой минуты, как оказался в нём, не выпуская из виду примелькавшиеся накидки. Пегаска вела отряд далеко не прямым маршрутом, старательно обходя массивные глыбы, невесть откуда взявшиеся посреди леса. Неугомонный этнолог соглашался сделать остановку лишь когда все валились с ног, и он в том числе. Отчего пернатому приходилось спешно выбирать место, откуда он мог продолжать слежку и при этом не оказаться обнаруженным. Всё стало хуже на вторую ночь, когда лес вокруг стал меняться. Не в том смысле, когда забираешься в бурелом и петляешь среди поваленных деревьев и придавленных кустов, а когда чувство тревоги на пустом месте трезвонит об опасности, но её не видишь. Тромпетер перескакивал с ветки на ветку, высматривая спутников Скерса среди зарослей, практически постоянно готовый выхватить цепочку. Близился вечер, и грифону пришлось красться ближе к отряду, рискуя выдать себя хрустом ветки или неудачливым шелестом крыла. Но даже это не избавило от ощущения, будто пока он следит за ними, что-то жутковатое всматривается в него самого. Стволы деревьев в боковом зрении гримасничали, шевелили ветками и подмигивали тёмными провалами в коре. Среди арок корней распахивались миндалевидные светящиеся глаза, лениво провожая грифона, и пропадали так же бесшумно, как и появлялись. Чем темнее становилось, тем чаще среди теней появлялось то, чего там не могло быть. Холодное прикосновение к крылу растаяло тёмными хлопьями, уносясь прочь ветерком, заставив грифона отпрыгнуть к стволу дерева. Кора за его спиной зашевелилась и распахнула источающую тяжёлый аромат мха пасть. Наваждение пропало, едва золотистая цепь обвилась вокруг дерева, но уже следующее дерево изогнулось, распахивая сучковатые лапы, щурясь многочисленными глазками в тени кроны.

Плюнув на осторожность, авантюрист свалился с ветвей кубарем, очутившись в покрытых липкой паутиной кустах, чувствуя, как клейкие нити цепляются за перья, спутывают их и тянут в стороны. Трухлявый пень сбоку медленно вытащил свои корни и сделал шаг в сторону, отряхиваясь и разбрасывая комки земли.

— Ты забрал принадлежащее нам... Тромпетер. Ты забрал её у нас... забрал... — хриплый голос раздался за спиной, и перед носом у пернатого, раздвигая пласты мха, выдвинулся растрескавшийся склеп. Истёртые копыта, переходящие в выбеленные временем кости, скребли по хлипкой решётке. — Тромпетер... ты забрал её... забрал не уплатив цены...

— Сгинь... — каркнул пернатый, натянув перед собой цепочку, и наваждение рассеялось, оставив после себя покосившийся угловатый валун. Шёпот бестелесных голосов прокатился по лесу, огибая деревья, ныряя в прогалины и застревая в темнеющих силуэтах кустов. Озирающийся по сторонам грифон с поздно осознаваемым ужасом понимал, что накидок группы этнолога нигде не видно и вроде бы мелькнувший впереди огонёк костра вдруг рассыпался на сонм весело смеющихся огоньков, устремившихся прочь. Ночь обрушилась со всех сторон алчными тенями, закружив грифона, и отступила, оставив его окружённым неявными силуэтами, скользящими среди покосившихся стволов. Едва возникшая тропинка пропадала, превращаясь в утыканный кольями овраг, где копошилось что-то отвратительное, чавкающее и булькающее. Заполнившиеся водой следы внезапно раскрывались мутными зеленоватыми глазами, смотрящими с маслянистой поверхности.

Вскрикнувший грифон побежал, не разбирая дороги, шарахаясь то от одной появившейся на пути тени, то от другой, пока вдруг не оказался окружённый высокими фигурами. Чёрные аликорны обступили его, вглядываясь безжизненными болотистого цвета глазами, беззвучно открывая пасти, с тянущимися нитями липкой жижи, оставляя всего один путь к отступлению, ведущему в заполненную мраком аллею из наклонившихся друг к другу дубов. Пятясь и держа наготове цепочку, грифон мотал головой и протирал глаза, пытаясь избавиться от ощущения расплывчатой изменчивости. Аликорны расплёскивались, превращаясь в пни, затем обращались в каменные плиты, на которых виднелись покрытые мхом имена и даты. Под уханье ночной птицы их тела растекались, обнажая грубо сколоченный из досок каркас огородных пугал, но, тем не менее, они теснили его к аллее, где звучал всё тот же неявный шёпот шушукающихся между собой существ. С той же скоростью меняющих свою форму, с какой грифон переводил свой взгляд с одной пугающей иллюзии на другую. Вот только были ли они иллюзией, проверять ему не хотелось. Кривой корень попал ему под лапу в тот момент, когда что-то мохнатое ухнуло с ветки, растопырив восемь дёргающихся лапок, вперив взгляд единственного глаза с двумя зрачками в мордашку пернатого. Тромпетер с криком повалился на землю, ощущая над собой тонущий в темноте каменный свод. Тихие шаркающие шаги приближались, сопровождаясь тяжёлым стуком чего-то, волочащегося по ступенькам.

— Верни украденное... Тромпетер... Или однажды цепь подведёт тебя... подведёт... подведёт... — хрипло закаркали тускло загоревшиеся вдоль стен каменного коридора светильники из черепов грифонов, освещая путь к безголовой костлявой фигуре, медленно бредущей к пернатому, волоча за собой косу с рукоятью из позвонков. Набалдашник едко хихикал и передразнивал скрежет лезвия, начиная хихикать ещё громче, если ему это удавалось.

— Никогда! — грифон скользнул в сторону, одновременно выбросив петлю цепочки. — Всё это не существует, вы все просто морок!

Золотистая лента из звеньев развернулась с дрожащей лапы, захлестнула занёсшую над собой косу фигуру и звякнула, обвившись обо что-то твёрдое. Камни туннеля дрогнули, расползлись и, отрастив лапки, побежали в стороны, прячась в тени. Свод треснул, словно скорлупа ореха, обрушивая на авантюриста тысячеглазое ночное небо, дыхнувшее на него сырой прохладой. Туннель выплюнул Тромпетера через арку изогнувшимся суставчатым языком дороги и с грохотом сомкнул клыки из покосившихся колонн.

С бешено колотящимся сердцем, грифон лежал на берегу небольшого озерца, где отражалась покрытая пятнами луна. В лапе по прежнему была цепочка, тянущаяся к покрытой мхом статуе без головы. Прижимающей к телу обломок древка и опирающейся на ребро щита. Где-то правее вновь послышались голоса, но на этот раз это были спутники Скерса, разбившие лагерь под небольшим розовым фонарём...

Грифон рассмеялся и вымученный смех, однажды начавшись, никак не хотел прекратиться. Оставшиеся незамеченными, две тёмные фигуры плавно спустились на землю позади него, тихо сложив крылья вдоль закованного в броню тела.

Костерок весело затрещал язычками пламени, облизывающими суховатую кору, разбавляя розоватый свет оранжевыми всполохами и тянущимися к краям площадки длинными тенями. Поглядывающие в сторону приближающихся первых волн тумана стражники расположились на покосившихся плитах, некогда бывших скамейками кусках скал и на арках корней дерева. Остальные устроились у тёплого огня, поставив между горящих веток фляги и подвесив небольшой котелок, где булькало что-то незамысловатое, но довольно ароматно пахнущее. От созерцания пламени и готовящейся похлёбки пегасочку отвлёк голос Диксди, подошедшей к костру и бросившей в огонь ещё несколько сухих веток из припасённого сушняка.

— Я многое читала в книгах, но впервые слышу о месте называемом "Ночной Цепью". Откуда такое название? — спросила она, но вместо пегаски отозвался один из стражников, забравший свою разогретую флягу. Сделав несколько глотков терпко пахнущей ягодами горячей настойки, он уселся напротив и втянул аромат дыма носом.

— Никто не знает наверняка. История настолько давняя, что вполне может оказаться неправдой, — начал он, сняв с себя шлем и положив рядом. Прислушивающиеся к ухающим звукам со стороны приближающегося тумана, ушки с кисточками тихо дрогнули, вызвав у Диксди желание их потрогать. — У моего народа есть легенда. Могущественный правитель некогда лежавших севернее земель пожелал подарить своей возлюбленной нечто необыкновенное — замок, расположенный на куске парящей в небе скалы. И чтобы потоками ветра замок не унесло, его приковали к земле четырьмя гигантскими цепями, тянущимися от массивных якорей.

Тёмное, чуть пятнистое копытце, указало в сторону утопающих в тумане провалов, где всё ещё слышался приглушённый плеск водопадов. В полумраке очертания скал действительно напоминали обломки якоря или гарпуна, окаменевшего и покрывшегося любящей влажность растительностью.

— Но будущей правительнице замок не пришёлся по душе и тогда его создатель обрубил цепи и отправил скитаться по миру, как символ разрушенного союза. Поговаривают, время от времени он появляется в небе, окутанный грозовыми облаками, куда не может пробиться ни пегас, ни птица и заклинания телепорта дают сбой, опрокидывая незадачливого мага с небес на землю. А звенья остались лежать тут, став каменистыми краями озёр, числом по количеству уцелевших. Лишь одна из цепей стала горной грядой, видимой в ясную лунную ночь, — продолжил пегас, заметив, как остальные подсели к огню, послушать его историю. — Именно она и есть единственный путь к воротам в наш город. Даже зная о нём, и где он начинается, пройти по звеньям можно лишь в сопровождении кого-то хорошо знающего особенность дороги.

— Но ведь можно просто пролететь над ним? — вороной налил себе в миску похлёбки и расположился сбоку от Диксди. Его замечание вызвало лишь усмешку у стража и его соратников. — Или вернувшись набросать карту.

— Туманы и... испарения от озёр быстро опустят на землю любого летуна с перьями, — возразил рассказчик, помешав веткой угольки в костре. — Да и обладателю перепончатых крыльев придётся не сладко, едва он приблизится к кружащимся вокруг города потокам ветра.

— Отчего любопытные грифоны раз за разом сталкивались с непреодолимой преградой — намокшими крыльями и нехваткой воздуха. Единороги блуждали по Цепи, забредая в ущелья и тупиковые тропки, теряясь в тумане, и все желающие попасть в город покидали его границы ни с чем, — добавила Твинкл, попробовав похлёбку и бросив туда ещё пару кружочков моркови. — Что же до карты, не думай, будто эта мысль тебе одному в голову приходила. Ориентиры на этой дороге меняются раз от раза, и однажды повернув у скалы, второй раз очутишься в пропасти или забредёшь в болото, а то и вовсе окажешься там, откуда пришёл. Но даже в ясную погоду там легко потеряться, шагать же через туман — верный способ не вернуться. Вот почему ответа не будет, пока туманы не рассеются. Надо очень сильно с головой не дружить, чтобы сунуться в эту мглу.

— На это и сказать нечего, — мрачновато заметил Скерс, сохранявший до этого молчание. Слова стражника о принцессах никак не выходили у него из головы. По-прежнему верить в Найтмэр Мун? После всех историй о её восстании? Ноктюрнал был полон тайн, к которым ему стоило подготовиться намного лучше. На миг этнолог почувствовал некоторую зависть к этому чёрного единорогу, держащемуся, словно ничего не случилось, да ещё и приближённому к ночной страже. Но это чувство угасло, уступив место тревоге о предстоящем пути. Туман становился всё гуще, перетекая через края озёр и расстилаясь над водной гладью. Он казался живым и каким-то настораживающим...

— Ну, кто ещё хочет рассказать историю? Самое время, туман только появился и уйдёт не скоро, а тут костёр, тепло, горячая еда и этот... кофе, — Твинкл шевельнула носом над протянутой Диксди чашкой. — За историями у костра и время пролетит незаметно.

— Страшилки небось... — послышалось от Скерса, думающего о чём-то своём. Голос земнопони звучал с ноткой ворчливости и досады. — Самое время их рассказывать.

— Ну почему сразу страшилки, есть немало загадочных историй, как раз под окружение, — вставил вороной, ломая голову — взять добавки из котла или сдержаться и попробовать вот те аппетитные сухари, вынутые пегасочкой из походной сумки, откуда Лаэтус уже стянула очередную сковороду. — Если желающих нет, могу быть первым.

— Житель столицы расскажет нам историю! И что же там будет загадочного, тройная цена на шляпке стоимостью меньше бита? — хихикнувшая пегаска взъерошилась, ощутив прохладное косновение стягивающегося вокруг площадки тумана, словно дышащего в загривок и пытающегося дотянуться до подвешенного на дереве фонаря.

— Почему же, и в столице бывает, случается всякое. Но речь не о ней. В одном городе случилась такая вот история... — смутившись, начал Ван, сложив перед собой передние копыта. В его алых глазах плескалось пламя костра, когда он поднял голову от опустевшей миски. — Началось всё с обратившихся в больницу пони, жалующихся на один и тот же необычный симптом. Разбитые, ощущающие себя так, будто весь день разгружали трюмы воздушных кораблей, хотя на деле отдыхали или просто прогуливались по саду. Медики единороги побывали в парках и садах, привлекая известных травников и даже зебру шаманку, знающую толк во всяких настойках и зельях, считая причиной ядовитое растение. Расспрашивали пострадавших и оставались у них дома, пытаясь найти способ помочь. Но таких пони становилось всё больше, да и оставшиеся в палатах не особо шли на поправку. И тогда один бравый стражник пегас решился расследовать случаи самостоятельно.

— Ставлю три бита — стражник, да ещё и пегас, распутал дело за пару дней, — тихо шепнула за спину пегасочка стражникам, пока Ван сделал паузу, глотнув немного воды.

— Ставлю два, что пегас сам пострадал, — так же тихо шепнул Винтер, подкинув в копыте пару монеток. — Главное правило стражников, ходить по трое. Пока один примечает, остальные по сторонам следят. Прописная истина же.

Вороной покосился на перекочевавшие с копыт в небольшую мисочку монетки и со вздохом продолжил:

— Несколько дней пегас опрашивал всех, кто знал пострадавших, ходил по тем же местам и заглядывал во все подозрительные закоулки парков, проулков и дворов. Сидел у больных в палатах, ловя каждое неосторожное слово, обронённое проваливающимися в сон пони. Ничего не помогало, и он почти уже отчаялся, когда случай подкинул ему встречу с одной единорожкой-медсестрой из той же больницы. Молодая кобылка навязалась ему в компаньоны, и с каждым днём он доверял ей всё больше. Вместе они пересматривали отчёты, записи медиков и истории со слов потерявших силы жителей города. Размечали на карте города места, где те гуляли или задерживались, ничего не сходилось. Словно что-то вытягивало их жизненные силы, и лечение не помогало, даже напротив, чем дольше лежали они в клинике, тем чаще спали и теряли интерес к происходящему, — Ван пихнул обратно в костер выпавший оттуда уголёк, прочертивший едва заметную ниточку дыма. Шумно вздохнув, он продолжил рассказ, вычерчивая перед собой линии копытом. — Вечером того же дня, когда пегас, перебирая бумаги, обнаружил недостающие листочки, единорожка сообщила ему о старом заброшенном доме, почти на самом краю города, предложив проверить его тоже. Не сразу отыскав заросшую дорогу через одичавший сад, они очутились перед заброшенным особняком. Заколоченные кое-как окна, приоткрытые двери. Хоботом свисающий рукав для сбрасывания мусора. Миновав дубовые двери и вспорхнув на второй этаж через пролом в полу, он осмотрелся. Начатый ремонт прекратили в спешке. В дыре качался привязанный к мешку с цементом канат, болтающийся в копыте от пола. На полу валялись стеклянные шарики, инструменты и полупустые банки с засохшей краской. Какой-то шутник приколотил к потолку сумку, содержимое которой вывалилось месяцы назад. Тусклые лампочки загорались, распространяя запах горящей пыли, не слишком охотно включаясь от рывка за шнурок, свисающий от плафона. Дом был пуст, о чём он и крикнул единорожке вниз, но ответом ему была тишина.

— Попала в ловушку или сбежала? — недоверчиво протянула Твинкл, состроив разочарованную от истории мордашку. Часть ночных летунов подтянулась к костру, и не только чтобы послушать историю. Холодящие плети тумана тянулись к ним от края площади, вынуждая отступать к огню.

— Куда хуже, — поднял вверх копыто Ван. — На третьем этаже послышался скрип и приглушённое дыхание. Пегас решил, что это его спутница и взлетел по хлипкой лестнице, очутившись в просторной гостиной, едва не споткнувшись о брошенный в проеме стул. У окна стояла единорожка, только отчего-то темнее цветом и заметно выше. Обернувшись на его шаги, она открыла мерцающие голубые глаза и проговорила: "Я не собиралась остаться тут надолго, но ты сам понимаешь, раскрыть тебе тайну позволить тоже не могу, хотя ты мне нравишься". По шкурке пробежали росчерки вспышек, обнажая гладкий чёрный хитин и сквозные отверстия в копытах. С шелестом распахнулись полупрозрачные крылья. Пегас решил было отпрыгнуть в сторону, но его копыта словно прилипли к полу. Стены поплыли, и узор на паркете изогнулся, будто деревянные плитки вспучились волной. Всё, что он ощутил — прикосновение холодного копыта к щеке и щекочуще скользнувший по ушку язычок.

— С тебя три бита, мерцающая поскакушка, — тихо прошептал Арроу, протягивая копыто тяжело вздохнувшей пегасочке. — И что же случилось с ним потом?

— На утро он обнаружил себя в пыльной смятой постели с прощальной запиской и благодарностью за десерт. Пони пошли на поправку, а пегас покинул службу, поселился в этом старом доме и с тех самых дней стал жить замкнуто, сторонясь всех и не доверяя никому, особенно молодым единорожкам, — смеясь, закончил Ван, наливая себе ещё одну порцию похлёбки.

— Не знаю даже, повезло пегасу или нет. Но в эту историю с трудом верю. Стражник, расследующий такие дела? Похоже на дешёвый рассказ из неважной забегаловки. Всем известно, что задача стражей в городе — отвечать на вопросы, как и куда попасть, да создавать видимость спокойствия на улицах для снобов и зазнаек, любящих делать покупки, наряжаться и носить по понедельникам шляпки так, а по пятницам этак, — пегасочка артистично фиглярничала, изображая тех, кого довелось увидеть из приезжих. Невольно отвлёкшиеся от созерцания тумана ночные летуны тихо посмеивались ужимкам важно вышагивающей вокруг костра пернатой, для пущего эффекта нацепившей на голову медную чашку. Никто не заметил, как что-то тёмное и отряхивающееся вывалилось из тумана, уронив рядом несколько толстых поленьев. Грохотнувшее по камню дерево переполошило пегасов, а Твинкл отпрыгнула в сторону, скрывшись за вороного, едва не подавившегося похлёбкой. К костру выкатился ржавого цвета булыжник, когда мокрый и покрытый зацепившимися ветками гость вдруг заговорил голосом Лаэтус.

— История про глупый пегас не страшный совсем, — с непромокаемой накидки посыпались липкие нити водорослей, источающие сырой болотистый запах. Пнув к костру расколотое вдоль полено, ящерка уселась поближе к огню, опустив на каменные плиты массивный угловатый предмет. — Я рассказать один история о железная штольня.

Булыжником оказался кусок металлической руды, судя по иззубренным краям, вырванный из куда более крупного обломка породы. Увлечённые историей, пони даже не заметили, куда отлучалась проголодавшаяся ящерка, учуявшая аромат руды, пока она не ввалилась из густого тумана обратно в пятачок света. Голоса ночных существ дополнились тихим скрежетом когтей, выковыривающих поблескивающий металл из комков ржавчины. Собиравшийся было отчитать ящерку за неразумность Арроу замолчал, едва открыв рот, наткнувшись взглядом на острые полупрозрачные грани, высекающие из камня крошечные искорки. Тем временем она продолжила:

— В одной гора быть железная штольня. Много народ добывать там металл. Мягкие пони, минотаврусы, клювастые летуны, псы, что искать блестящий камень. Только первые копать железо, строить большой дорога от города к город. Хотеть проложить такой дорога через вся своя страна. Мягкотелые копать твёрдый камень, доставать металл и ковать из него длинный брусок для дорога. Год за годом доставать и ковать, — слышался её голос, прерываемый хрустом руды на клыках. Размалываемые камешки щёлкали и плевались облачками мелкой пыли. — Но однажды гора устать от причиняемая кирка боль. Мягкотелые не понимать природа, считать камень предмет. Не слышать, как гора тихо стонать, желая забрать свой металл назад. Они брать металл снова и снова, больше, чем пойти на дорога. И в один день мягкотелые пойти в штольня и не вернуться. Другие ждать их и послать большой отряд. И те снова не вернуться.

— Так до них дошло, что соваться туда не стоит, и они забросили выработку металла? — этнолог подсел ближе, заинтересовавшись рассказом. Слово за словом мрачные мысли рассеивались и постепенно Скерс ощутил себя жеребёнком в летнем лагере, где, так же сидя у костра, жеребята делились услышанными байками, приукрашивая и оставляя самое интересное на потом. Вдобавок, необычный говор Лаэтус пробудил в нём неподдельный интерес.

— И тогда вызваться один мягкотелый с рогом. Пообещать пойти с другими и понять причина. А для магия одеть на рог особый колечко с цепь к камень усиливающий заклинание. Долго они шагать по туннель. Выйти к самым жилам гора. Отыскать путь к сердце гора, но не знать, что гора слушать их шаги. Узнавать камень у маг и следить за мягкотелыми сотнями своих глаз из кромешный темнота, — Лаэтус прервалась, попробовав на вкус выцарапанный из булыжника кусок металла и выплюнула его в сторону, оттерев язык от бурой пыли. С хрустом скривившиеся каменные губы обнажили ряды клычков. — Отряд этого мягкотелого с рогом дойти до места, откуда не видеть путь назад. В огромный зал, где дышать раскаленный камень, течь золото и похрустывать кристалл. Гора ждать, пока мягкотелые привыкнуть к свет и заговорить с ними. Не голос, а прямо в голова. Гора стара и мудра. Она давать жизнь многие существа и многие существа жизнь отнимать. Колечко хрустнуть и камень рассыпаться, окутать мягкотелых тонкая пыль, странная пыль. Она проникать в мягкотелый и делать одно с гора. Мягкотелые понимать гора, но больше не смочь покинуть её. Стать её страж, её голос и её мысль. Остаться у входа в штольня и каждый, кто подходить к ней видеть одно на всех существо. Много копыт, много рогов, сотни глаз и стальная пластина на грудь с сияющий камень. Никто не отобрать у гора металл, не сделать гора боль с тот день.

Под накидкой сверкнули золотистые глаза, на миг сверкнувшие отражением костра, отчего стражники отодвинулись от неё подальше, вглядываясь в густеющий туман, будто там может появиться многокопытная фигура, ощерившаяся рогами и рыскающая в поисках металла десятками холодных глаз.

Но среди тянущихся к площадке клубов белёсой мглы ничего не было видно. Цеплясь за скорчившиеся ветки, разрываясь на тонкие нити паутины, туман окутывал окружающее, стирая границы теряющихся в темноте колонн, клубясь и подсвечиваясь мрачноватым холодным пламенем, горящим где-то на дне водоёмов. Гладкая зеркальная поверхность воды булькнула, выпустив из лопнувшего пузыря тонкие струйки пара, вплетающегося в блёклые клубы, порождая неявные тени, силуэты и ускользающие от взгляда образы. Несколько раз Диксди была готова поспорить, что у дальних обломков не то моста, не то небольшого укрепления ей померещилась красноглазая статуя, раскинувшая в стороны свои крылья с перьями-лезвиями. Сделав осторожный шаг, изваяние застыло. Мгла мерзко чавкнула, и образ пропал, растянувшись в чудовищный костяк, изгибами позвонков нырнувший в пустоту, под шорох разлетевшихся в стороны огоньков, сменивших цвет с красного на лиловый.

— От этого тумана мне неуютно, — проговорила она, ощутив дуновение сырого ветерка. Сизые волны огибали их островок, озарённый фонарём, и даже привычные стражники предпочитали держаться подальше от влажной дымки, застилающей всё вокруг. В какой-то миг показалось, будто их площадка с покосившимся деревом — единственный живой островок среди бескрайнего клубящегося серого моря, похожего на тяжёлые облака. Шагни за размытую кромку освещённых розовым фонарём каменных плит и ты свалишься с обрыва в бесконечную бледную пустоту. И никогда не отыщешь путь назад.

— Теперь понимаю, почему никто не рискует уйти отсюда во время тумана, — отозвался вороной, вглядываясь в мглу и ощущая оттуда такой же напряжённый и недобрый взгляд. Сотни мерцающих глаз распахивались россыпью и пропадали, оставляя после себя тёмные воронки. Стражники нервно оглядывались по сторонам, готовые к чему-то, но старались не подавать вида.

— Отличная история, но в жизни не поверю в такое. Если бы такое существо выбралось из горы или шахты, об этом осталось бы тьма записей, а я впервые такое слышу, — нарушил повисшее в воздухе напряжение Скерс.

— Мягкий пони может не верить. Но чёрный единорог с рдеющий красный рог видеть существо и бежать. Он приказать завалить вход в штольня, но уже на следующий день она оказаться раскопана снова. И вокруг много следов от копыто, — ткнув в его сторону прозрачным когтём заметила ящерка, как ни в чём ни бывало закинув в пасть ещё один поблескивающий металлом кусок своей добычи. Пережёвываемая руда сыпала искорками, весело прыгающими по сырому камню, напевая шипящую песенку.

— Кхм... Ладно, чем я хуже... — прочистил горло Фейбл, подсаживаясь поближе к костру и протягивая к живительному теплу копыта. — Эту историю я услышал ещё студиозом в Кантерлоте, проходя практику в самой крупной в Эквестрии библиотеке, собравшей немало трудов, фолиантов, свитков и копытоскриптов. Вот только одна книга из всех заслужила легенду, переходящую из уст в уста тех, кто стал библиотекарем или решил изучить содержимое теряющихся в темноте стеллажей. Считали, будто книга ведёт себя как живая, перемещается с полки на полку, то скрываясь от любопытных взглядов, то прыгая прямо в копыта. А порой и вовсе играет с пони, желая, чтобы её поймали за корешок, увлекая в тёмные и почти забытые отделы хранилища знаний.

— Где-то я это уже слышал, говорили, будто это старинный фолиант одного безумного мага, попытавшегося открыть тайну всего мира, сути жизни и конечной цели живущих в Эквестрии, — согласно качнул головой вороной, припоминая эту ходившую по дворцу историю, рассказываемую каждому, кто отправлялся в Кантерлотскую библиотеку впервые. — Правда там говорилось о книге, способной быть одновременно в любом времени и надпись сделанная в ней в будущем была видна и тем, кто жил прежде. Видимо это не про неё...

— Это был аэтаслибрум? — горящие интересом глазки Диксди говорили сами за себя.

— Что? Нет... какой ещё аэтас... не важно в общем, — отмахнулся этнолог, продолжив рассказ после пары глотков терпкого и согревающего чая. — Не единожды видели библиотекари тех, кто сидел у полок, читая книгу запоем, не в силах оторваться от истории, рассказываемой в ней. Стоило им отвернуться, как и читатель и сама книга пропадала, как если и не было их. Лишь те, кому не удалось её поймать или оказаться очарованными, говорили, будто с каждым разом на одну страницу она становилась толще.

Ящерка недовольно фыркнула, продолжая возиться с куском руды. История про книги её не занимала, а по её личному мнению, зная о такой книге, её следовало бы изолировать где-то, чтобы кто попало к ней копыта не тянул. О чём она и сообщила сидящим у костра, задумчиво взвешивая кусочек металла в одной лапе и вытащенную из рюкзака сковородку в другой.

— Смотрю, в этот раз собрались мастера рассказывать истории, — Винтер Арроу поднялся со своего места и придирчиво всмотрелся в покачивающийся фонарь. Вязкий туман разбивался о невидимую границу света и огибал площадку скомканными клубами, принимающими порой жутковатые очертания. Далеко за мглой скрылись деревья, перестали виднеться даже мерцающие подводным светом озёра. Глухие крики ночных птиц смешивались с треском веток, словно сырая хмарь давила на них вполне осязаемым весом. — А какую историю расскажет нам артефактор?

— Я? Есть одна история, правда не знаю, стоит ли её рассказывать... — смутилась демикорн, теребя в коготках на крыльях чашку. В янтарных глазах переливались отражения танцующих язычков пламени, завораживая её так же, как тогда у горящего дома в Кантерлоте.

— Рассказывай, всегда интересно послушать что-то за пределами окрестностей Круд-Чампа, хотя и тут есть, чему удивляться, — толкнув сгибом копыта этнолога, проговорила Твинкл. Земнопони фыркнул, но выжидающе уставился на фиолетовогривую.

— Хорошо. Когда-то давно, к одной мудрой правительнице пришли трое просить её аудиенции. Двое считали себя лучше других, а свою просьбу самой важной. Лишь третий отправился в путь с искренним желанием в сердце и вопросами, переполнявшими его мысли. Все они знали — удача может отвернуться, и они состарятся, так и не дождавшись встречи, но отправились в путь с длинным караваном, полным дарами и товарами. В конце пути по суровым холодным горам они пришли к огромным вратам, украшенным каменными изваяниями. И только вступили они в зал, как правительница уже знала ответы, слушая не слова, но их сердца. Первым выступил пегас, выпалив, не дожидаясь разрешения, свою просьбу. "В этом сердце я слышу жажду власти и превосходства, что воют ветрами в бесконечно высоком своде небес. Его обладатель смотрит на всех свысока и забывает о том, что находится под его копытами, даёт ему силу, пищу и многие другие дары. Я не буду слушать его речи", сказала она, едва тот замолчал. Пегаса вывели прочь и его возмущённый голос стих за дверями. "Это сердце звучит, как падающая вода в подземных кавернах. Звук чист и прекрасен, но безразличен к судьбе других. В этой холодной песне я слышу лишь алчность богатства и холодные грани кристаллов ближе этому сердцу, чем тепло других сердец. Я не буду слушать его речи", проговорила правительница, посмотрев на единорога, не дав тому и рта открыть. Оскорблённый маг развернулся и покинул зал, опрокинув по пути светильник.

— А кем был третий? Пони? — Скерс Фейбл подсел поближе, достав карандаш и записывая историю в небольшой блокнотик. Ночные пегасы за его спиной с интересом слушали чуть грубоватый голос странной спутницы чёрного единорога. Казалось, он завораживал слушающих, погружая в легенду. Потрескивающий огонь, скрип деревьев и шелест небольших водопадов дополняли рассказ музыкой природы.

— Последним остался молодой единорог в накидке с вышитыми на ткани звёздами. Он стоял перед нею, не находя слов и одновременно боясь услышать ответ. "В одиноком сердце я слышу вопль желаний, песню алчности, плач стремлений, скованных спокойствием снаружи. И все они звучат о знаниях. А ведь знания способны принести как много счастья, так и немало горя. Знание создаёт, знание разрушает, знание сжигает дотла и пробуждает снова", проговорила, поднимаясь со своего ложа, правительница, смотря вздрогнувшему магу прямо в глаза. В почтении склонился он перед нею, стоящей за полупрозрачной завесой искрящегося заклинания. "Я буду слушать его речи... Говори, маг, которого ждал мой народ", зазвучали её слова и маг спросил. Это были всего три вопроса, и на каждый она дала ответ. Она открыла магу его путь и цену, что придётся заплатить. Пообещала ему жизнь дольше других, но недостаточно, чтобы желаемое им сбылось. А в третьем ответе таились образы бедствий, порожденные первыми двумя просителями, — продолжала Диксди, представляя перед собой строчки древнего текста, когда-то прочитанного в форте. Перед её глазами скользили выцветшие изображения, силуэты бредущих по заснеженной дороге пони и величественное строение, неприступное и сокрытое в горах. Высокие своды залов и неявный образ правительницы этих земель. — Единорог слушал сказанное ею в ужасе. И когда правительница замолчала, задал лишь один вопрос: "А что же я?". Правительница покачала головой и заговорила: "В поисках решения ты обретёшь знания, опережающие твоё время. Ты создашь учение, способное раскрыть талант магии в других. Ты примешь участие в битве великой и выживешь в ней. Ты будешь рядом с той, кого видел и будешь ей только другом. После тебя останутся книги, и лишь одна из них останется незавершённой. Тебя будут помнить, пусть и не все. И ты дашь слово, которое не сможешь нарушить. А потом ты передашь данную клятву другим, и будут жить они с нею вечно".

— Накидка со звёздами... погодите, не может быть! Легенда о самом Старвирле? Не верю своим ушам, это же о великом маге всех времён, в конце своей жизни пропавшем без вести, — воскликнул Скерс Фейбл, перестав записывать, и удивлённо посмотрел в сторону задумчиво сидящей Диксди. — Мне казалось, я знаю все легенды о нём, но эту, признаюсь, слышу впервые.

Хворост трещал, лопаясь от жаркого прикосновения язычков огня. Твинкл шумно отпивала из чашки глоток за глотком кофе. Вслушивающаяся в рассказ ящерка даже перестала хрустеть металлом. Проникшиеся историей ночные пегасы расселись поближе, сняв шлемы и положив их рядом, видимо опасаясь за их сохранность вблизи диковинной рептилии.

— С тех самых пор прошло много времени, и его имя почти все забыли. Никто не знает, каким был его путь назад, случилось ли всё сказанное правительницей на самом деле. Только стершиеся знаки на старой бумаге остались свидетелями этой встречи, — закончила рассказ Диксди, потянув в стороны крылья и удобно расположившись мордочкой на примятой сумке.

Где-то отвратительно каркнула птица и замолчала, испугавшись хруста веток. Тяжёлые стволы, перебирающие корнями и цепляющиеся высохшими побегами за камни, появились в сероватых клубах дымки и пропали, прошагав мимо. В тишине плеснулась в воде рыба, и следом послышался цокот копыт, заставив всех обернуться на неожиданный звук. Размеренно перебирая ногами, на защищённую тусклым фонарём площадку надвигалось нечто, напоминающее тень от кобылки. С каждым шагом к звуку падающих на камень копыт прибавлялся размеренный хруст коры, клёкот и уханье сов, скрип трущихся обнажённых веток и чавканье мокрого мха. Тёмный силуэт обрёл очертания, вытягивая за собой длинные нити тумана, разрывая его медленно, словно тугое полотно. Жуткое ощущение потерянности сжало грудь каждого на пятачке света и отпустило так же внезапно.

— Лес... лес... до небес... Лес... лес... тот, что ест... непослушных жеребят... — вкрадчиво раздался журчащий и шелестящий голос над головами. Пегасы вскочили, рассредоточившись по периметру, нервно подёргивая рычаги выдвижных лезвий в накопытниках, надеясь, что старые механизмы не подведут. — Мох... лист... веткой хвать... есть тропа... в никуда... Лес... Лес... до небес... Тот, что ест... Непослушных жеребят...

Высеченная из исполинского ствола дерева голова наклонилась к островку, всматриваясь пустыми глазницами в сжавшихся в центре пятна стражников и спутников этнолога. В чёрной пасти плеснулась вязкая молочная мгла, тонкими нитями упав на невидимый купол и развеявшись. Досадливо сморщив покрытую корой мордочку, огромная пони подняла голову и медленно зашагала дальше, распевая свою странную песню.

— Что... что это было... — наконец вспомнивший как дышать, спросил сиплым голосом этнолог, когда песенка стихла, захлебнувшись коротким всплеском воды.

— Лес... Лесная Пони... — отозвалась Твинкл, провожая тёмный силуэт взглядом, словно боясь, что та вернётся. — Впервые... вижу её так близко... С чего она вдруг так близко подобралась в этот раз...

— Это ведь мираж был, да? — Ван обнаружил себя вцепившимся копытами в Диксди, но вовремя осознав, как это нелепо выглядит, отпустил янтарноокую и, напустив на себя безразличный вид, встал рядом, ощущая предательскую дрожь в ногах — Скажи, что это мираж.

— Лаэтус ничего не видеть, как было на мост. Не видеть то, что видеть и бояться мягкий пони, — облизывающая когти ящерка воспользовалась моментом и старательно смаковала укатившийся к её лапе шлем. Если пегасы и заметят пропажу, то явно не сейчас, когда они смотрят куда угодно, но не на друг друга. Металл приятно щипал язык и, проваливаясь в горло острыми осколками, шипел, впитываясь в тело. Несколько раз сжав и разжав лапу, она с удовольствием заметила упругость металлических сухожилий, сухо скрипнувших под каменной кожей. Жалея, что удалось добыть так мало, она нехотя обернулась на голос вороного, дёрнувшего её за край накидки.

— Как ты могла не видеть такое? — Ван ткнул копытом в катящиеся над головой клубы тумана, принимающие очертания жутковатых существ и распадающиеся, едва на них смотрели пристальней обычного. — Огромная пони из дерева шагнула прямо из непроглядного тумана!

— Мягкий пони видеть ничего. Лаэтус видеть просто сырость туман. Радоваться, туман не идти туда, где светить эта штука над голова. Не любить сырость, — пожала под накидкой плечами ящерка, перекинувшая своё внимание с суетящегося вороного на сильную пони, вставшую у дерева и вглядывающуюся в мглу. — Латус не видеть, значит это не быть вообще.

— Удобная позиция, снов не видишь, жуть в тумане не видишь, начнёшь тут тебе завидовать, — вздохнул вороной, стараясь не всматриваться в изменчивую хмарь. Свивающиеся клубы непроглядной серости складывались в изломанные фигуры, напоминающие тянущих повозки пони, но уже через миг они распадались, вздымаясь вверх конусами когтей, сгибающихся в арки и овалы покосившихся ворот. Призрачный город трепетал, трескался на теряющие форму камни и вновь становился единым целым с туманом, переползая вместе с ним.

— Лаэтус видеть только то, что есть на самом деле. Видеть много мягкий пони во вкусный металл, видеть спутник сильной пони. Видеть пегас, что светиться. И пони пахнущий бумага. Другое — не видеть, — ящерка заинтересованно вглядывалась в противоположенную сторону, где несколько раз мигнули и пропали зелёные глаза.

— Будьте... добры. Поставьте изображение... главы второго поколения обратно на полку. Дер... жать это место в относительном порядке требует немало... усилий. Пожалуйста... — сбивчивый голос раздался оттуда, куда смотрела пятящаяся назад пегасочка. Вспыхнул зеленоватый шарик света, сорвавшись коротким заклинанием с рога Мосси Бранч, вырывая из темноты обитателя подземелья.

Вовремя отскочивший в сторону озёрный маг прикрыл собой вскрикнувшую пегасочку. Ледяная стена хрустнула, растрескалась, но выдержала удар секироголового, мрачно смотрящего на свою цель жёлтыми глазами. Сбоку, вытянувшись в короткую вспышку блика, увернулся Скай Глоу, пропустив удар мимо себя. Тяжёлое лезвие впилось в пол, оставляя за собой дымящийся след. Механический страж фыркнул, выпуская сжатый воздух, и сделал шаг назад.

— Стой! Если ты не заодно с наследницей Коин, которую мы преследуем, то у нас нет причин сражаться! — Мосси Бранч встретила удар помятого секироголового выросшей веткой, отклонив лезвие в сторону и опрокинув механизм на бок. Очутившийся рядом Айрон, сморщившись от болезненного укола в виске, подхватил несколько стальных деталей с пола и нацелил на виднеющуюся в проходе фигурку, медленно шагающую к ним в сопровождении ещё двух массивных силуэтов.

— Сожалею, данного имени нет в моём списке... списке запланированных посетителей. Вас также нет в моём списке... запланированных посетителей. Прошу простить, но вы являетесь нарушителями статуса консервации уцелевших контуров безопасности комплекса Алый, — раздался всё тот же чуть заедающий голос, и его обладательница наконец вышла на свет. Зеленоватый шарик света проплыл мимо неё, выхватив из полумрака исцарапанную грудь с остатками потрескавшейся и отвалившейся пластами краски. Вокруг креплений ног неявно поблескивали помятые обода, тронутые матовыми пятнами окиси. Похрустывающий звук, сопровождавший каждый поворот головой, шёл от суставчатой шеи. Начинаясь от расколотого с правой стороны ворота, она терялась в тени остатков гривы, лишившейся большей части подвижных частей. От них остались только короткие обрывки цепей, колечки, продетые в изогнутые пластинки медного-зеленоватого цвета, и куски скрученных в спирали тросов.

Обладающая обликом пони — таковой не являлась. Замирая, делая шаги рывками и чуть подволакивая заднее копыто, к ним вышел обладающий внешностью единорога механизм. В глазницах вырезанной из камня маски, заменяющей мордочку, настороженно вращались чёрные сферы глаз, переводя тройные зрачки, обрамлённые серебристой каймой, с одного из гостей подземелья на другого. Фосфорные точки мерцали, отбрасывая на грани мордочки желтоватые блики. Рот вновь открылся, не попадая в произносимые им слова. Заедающая челюсть вздрагивала, с тихим щелчком возвращаясь на место. — А теперь, будьте добры... пост... поставьте изображение главы второго поколения на место. Данное действие будет расценено как... как... смягчающее обстоятельство попытки нарушить... нарушить статус консервации уцелевших контуров безопасности комплекса Алый. Пожалуйста?

— Если она не с наследницей Коин, то за кого она и о чём она вообще говорит? — Мосси осторожно шепнула кисточковому, не спуская глаз с медленно поднявшегося стража. Грузный механизм с заострённой мордой смотрел на главу Школы, словно ожидая приказа от потёртой и явно повидавшей немало на своём веку механической пони. Присмотревшись к последней, зелёная единорожка заметила у той пустующую выемку на лбу, где тускло переливались обломки чего-то похожего на основание рога. Когда-то давно этот изящный, в сравнении с угловатыми и массивными стражами, механизм имитировал единорога. Но теперь представлял довольно жалкое зрелище. — И что она такое вообще? Никогда не встречала ничего похожего...

— Я тоже. Думаю, она имеет в виду это место. Таких как она исследователи туннелей видели только издалека, и описания довольно скупые. По их записям, похожие на неё могли помочь, а могли и навлечь беду на сунувшихся в подземелья путников. Так что я бы был настороже, — Айрон, прищурившись, вглядывался в окружившие их механизмы, готовый запустить острые обломки в того, кто бросится первым, однако стражи все как один чего-то ждали. При этом совершенно игнорируя осторожно крадущуюся в сторону зала пегасочку. Подмигнув магу, Клауди скрылась за порогом, держа в крыле полупрозрачную фигурку с распахнутыми крыльями и обвивающим задние ноги хвостом. Решив отвлечь от неё стражей окончательно, амиантовый маг сделал шаг вперёд. — Если мы нарушили какие-то правила, сожалею, но мы не знали о них. Назовитесь и поясните причину нападения!

Механическая пони посмотрела в его сторону. Тройные зрачки раскрутились, слившись в желтовато-зелёный круг, и вновь застыли, чуть подрагивая из стороны в сторону. Изучая его с копыт до головы, она остановилась на роге, скользя пристальным взглядом по темнеющим письменам. Со стороны казалось, будто она пытается что-то вспомнить, но теряет мысль и вновь возвращается к изучению гостей.

— Нарушение статуса консервации уцелевших контуров безопасности комплекса Алый. В связи с угрозой проникновения в заклинательные залы. Залы хранения кристаллических форм хранения записей и магических... магических... структур. Все уцелевшие туннели подвергнуты процедуре консервации. Любой, оказавшийся в комплексе Алый... Алый... расценивается как потенциальный противник. Статус приведён в действие действующими правителями Кристального Королевства. Причина... военные действия на поверхности, — не сводя с кисточкового глаз, проговорила механическая пони. Из зала послышался приглушённое восклицание. В свете замерцавшей прохладным светом фигурки стояла Клауди, зачарованно рассматривающая ползущие по стенам небольшой ниши знаки, словно позабыв, в какой опасности находятся её спутники.

— На поверхности нет никаких военных действий. Трон вернувшейся из заклинания Кристальной Империи заняла принцесса Ми Аморе Кейденс со своим супругом, — холодно проговорил кисточковый, сделав шаг в сторону пони, попутно прикрывая железным листом стоящую сбоку Мосси. — Мы вернули статуэтку, взятую Клауди по ошибке. Сожалеем за случившееся недопонимание, но мы ищем одну натворившую много чего чародейку и...

— Ми Аморе Кейденс. Поиск. Поиск завершён. Данные обна... обнаружены. Архивная запись. Источник "Пергамент", пострадавшая кодовый номер... номер... девять-семь-четырнадцать-ноль-одинадцать. Жеребёнок. Кобылка. Причина транспортирования — нестабильное состояние магии как резуль... резуль... тат взаимодействия с аэтаслибрумом. Текущее местоположение. Закрытый... Данные. Некрополь. Статус... нет данных о состоянии, — пони вздрогнула, дёрнув вращающимся на шарнирах ушком, и сделала шаг в сторону. — Кодовое слово, совпадение более девяносто процентов. Предположения. Произвожу повторный анализ внешности и экипировки. Ждите. Любое действие будет расценено как попытка... попытка... попытка...

— В сторону!! — Айрон рывком оттолкнул зелёную единорожку к стене, приняв на обломок металлической двери удар широкого лезвия секиры. Коридор залил сноп искр, в которых тёмный силуэт озёрного мага обрушился на второго секироголового, разламывая о его хребет кусок дымящегося холодом льда. Позади пискнула пегасочка, чудом увернувшись от череды ударов стальными копытами. Перекатившись по полу, она скользнула между ног стража, позволив ему расколоть каменную колонну на две ровные части. Золотистая искра блика промчалась по иззубренному лезвию и стекла на пол золотым магом. Подкручивая на ходу рукояти своих очков, он тщетно искал нужный блик, проклиная наполнившую воздух пыль, иней и визжащие куски металла.

— В коридор, живее в боковой коридор! — выкрикнул он, вспыхнув перед мордой красноглазого секироголового и очутившись в тёмном проходе, в стороне от входа в зал. Сквозь защитные шторки он с досадой вглядывался в мелькающие тени кисточкохвостого и наставницы Школы Магии. Оба оказались слишком далеко, оттесняемые парой стражей, внезапно бросившихся в атаку. Зашуршав чуть помятыми перьями, рядом с Глоу оказалась пегасочка. — А ты... не у всех такая удача как у тебя, в следующий раз, прежде чем совать свои копыта куда не надо, подумай трижды! Однажды это...

Договорить он не успел. Мимо пролетел озёрный маг, что-то прокричав и запустив с кончика рога сноп острых сосулек. Разбившись о стальную шкуру стража, они рассыпались, оторвав пару металлических пластин. Не заметивший потери детали механизм гулко протопал следом за магом, миновав вжавшегося в стену Ская, зажавшего копытом рот пегасочке.

Молодые ветки с хрустом ломались в щепы, встречаясь с клинком, покрытым трещинами и сколами. Секироголовый таранил досадную преграду, не спуская красных глаз со своей цели, замерев только от удара в бок роем стальных обломков. Дымно вспыхнула древесина от высеченных искр, и сизый дымок заволок коридор. Запахло костром. Сбоку гулко грохотнула вспыхнувшая пыль, клубом огня отбросив зелёную единорожку в небольшую нишу. Стиснув зубы, она провела по диагонали рогом, запоздало понимая, что ветки растут медленней, чем приближающийся удар лезвием. Зажмурив глаза, она ощутила, как пол под нею встряхнулся, и вокруг посыпались мелкие камешки. Что-то тяжёлое заскользило по металлу, мерзко скрежеща и царапая. Тихо вскрикнул кисточковый. Совсем рядом, буквально перед нею. Осторожно открыв глаза единорожка застыла, на миг позабыв все заклинания и способность говорить.

В сиянии серебристой вспышки на кончике рога Айрона, вырвавшей из полутьмы его искажённую болью мордочку, замер секироголовый. Массивная голова-лезвие застряла в сложенных крест-накрест стальных балках, давя весом и пытаясь дотянуться до цели.

— К Глоу... уходи к Глоу, пока я его держу... — послышался сбивающийся голос мага, вбросившего ещё толику сил в импровизированный барьер. На расстоянии копыта от него покачивалась красноглазая морда стража, скребущего копытами по полу. — Быстрее же...

Ржавые балки продавились. Хрустнуло ребро жёсткости и, смявшись, выгнуло подставленную пластинку от двери. Толстое лезвие дрогнуло, прогнув ослабевшую преграду, устремилось к магу и застыло, едва коснувшись его лба.

— Анализ внешности завер... завершён. Принадлежность к эскорту Чёрного Короля не подтверждена. Отмечено несоответствие с оставленными директивами ожидания. Проверка завершена. Магические сигнатуры отсутствуют в обоих списках. Запрос оставлен без ответа, как и предыдущие запросы. На основании полученных заключений запускаю протокол семь-семь-два-шесть-кристалл-пять, — механическая пони заговорила в тот же момент, как глаза стражников сменили цвет с красного на жёлтый. Осторожно выдохнувший Айрон рухнул на пол и позволил Мосси оттащить себя в сторону от темнеющего над ним стража. Позади слышались шаги приближающегося Паунд Тэйла и настороженный голосок спрашивающей что-то Клауди. Все целы, подумалось кисточковому, старающемуся рассмотреть отдающую приказы секироголовым. Перед глазами всё плыло, и недавнее отравление магией вновь дало о себе знать отвратительной слабостью.

— Протокол семь-семь-два-шесть-кристалл-пять, успешно за... за... запущен. До выяснения сохраняйте своё местоположение и не провоцируйте охранную систему комплекса, пожалуйста. Анализатор речи включён. Анализатор жизненных показателей включён. Будьте... те... добры ответить на вопросы, от верного ответа будет зависеть дальнейшее ваше функционирование, — чуть тронутая копотью механическая фигурка подошла к лежащему единорогу, изучающе рассматривая его своими жутковатыми глазами. Шальная ледышка задела её, оставив свежую царапину на груди, где в небольшом отверстии переливалась пыльная линза в окружении десятка ярко-синих кристаллов. Тонкая нитка луча пробежала по полу и остановилась на роге Айрона, плавно скользя по виткам. — Вопрос первый. Нарушитель консервации контуров безопасности комплекса Алый. Номер семь-два-дев... дев... вять-девять-два. Причинил необратимые повреждения двенадца... ти единицам охранной системы в зоне заклинательного зала изучения, хранения... адаптирования и из... из... изучения кристаллических форм горной породы. Попытка задержать и изолировать провалилась. Приведение в действие протокола устранения оказалось невозможным... Вопрос первый. Являетесь ли вы союзниками нарушителя?

— Нет, конечно, кем бы он ни был! Если же речь идёт о чародейке, наследнице Коин, то мы сами преследуем её в этих туннелях! — раздался хриплый голос Мосси Бранч, прикладывающей к виску мага растёртый листок ароматного растения.

— Вопрос уточнение... Уполномочены... вы... говорить от всех присутствующих? — механическая пони наклонила голову в сторону и чуть повернулась, встретив подошедших Глоу и Клауди взглядом. За ними, не отставая ни на шаг, размеренно топал секироголовый.

— Разумеется, — Бранч с беспокойством смотрела на лежащего Айрона, собирающегося с силами. Остальные мрачно кивнули, настороженно всматриваясь в стражей.

— Назовите свои имена. Цель посещения подвергнутого консервации комплекса Алый, — синий луч соскользнул с мага и застыл вздрагивающей яркой точкой на груди Мосси.

— Мосси Бранч, лидер Зелёного Крыла её светлейшества принцессы Селестии. Паунд Тэйл, Клауди Фортуна и Скай Глоу, — размеренно звучали имена, называемые зелёной единорожкой. С каждым именем она кивала в сторону своих спутников. — И Айрон Спарк. Мы шли по следам причинившей вред принцессе Ми Аморе Кейденс! Никто из нас не знал об этом месте, и какой бы то ни было консервации.

— Значит вы так же не были присланы Советом Магов на... на... мои многочисленные запросы о нарушениях и зафиксированном заклинании, после которого большая часть комплекса испытала многочисленные нарушения в работе? — пони шагнула вперёд и яркая нитка луча метнулась в сторону золотистого мага, застыв на его роге.

— Совет Магов? — Мосси Бранч наклонилась к тихо застонавшему и попытавшемуся встать на ноги кисточковому. — Она же не имеет в виду Орден?

— Сомневаюсь... скорее упомянутый в записи разговора правителей Кристальной с их посланником... — тихо отозвался маг, ощущая на губах знакомый привкус ржавчины. Протерев боковой стороной копыта рот, он заметил оставшиеся на шкурке бурые полосы. — Угх...

— Скажи ей, что мы из Совета! — хрипло шепнул Скай и невольно поймал пристальный взгляд механических глаз. Синий луч дрогнул и стал лиловым.

— Ответ не является правдой. Повторное... рное нарушение активирует охранную систему комплекса, — заявила механическая пони, вернув лучику синий цвет и переведя его на нос пегасочки.

— Очень умно, Глоу, — зашипела на него Бранч. — Теперь мы на шаг ближе к повтору ситуации, из которой едва смогли выбраться.

— Мы правда ищем наследницу Коин. Она навредила принцессе, и поэтому мы спустились сюда. Я честно не хотела ничего такого, но та фигурка была просто замечательная, и мне показалось, что ей не место в этом разрушенном и забытом зале. Правда! Мне очень жаль, что так получилось, можно мы просто пойдём дальше, отыщем выход или следы чародейки? Я честно-честно не буду ничего больше трогать, — скосив на мерцающую точку глаза, Клауди быстро затараторила, пока это не сделал кто-то другой за неё.

— Анализ ответа. Правда. Анализ второстепенной информации, — механическое копыто хрустнуло. Пони развернулась и медленно зашагала в сторону зала, остановившись когда в поле её зрения попала мерцающая фигурка. — Выражаю... благо... дарность. Из всех имеющихся, это единственное уцелевшее изо... изобра... жение главы второго поколения. Утрата его была недопустимой согласно... гласно протоколу обслуживания зала для совещаний и приёма наследницы престола Кристального Королевства по её... её возвращению.

— Но принцесса уже правит Кристальным, — Паунд помог подняться Айрону, протянув тому кусок льда. Зашипевший от звона в роге, тот осторожно приложил ледышку к виску.

— Выявлено хронологическое несоответствие... Сказанное является правдой. Сказанное не соответствует имеющимся записям. Прошу, следуйте за мной в зал куратора для... для уточнения или исправления хронологического несоответствия, — задумчиво, если можно было так сказать про практически не меняющий интонации голос, проговорила механическая пони, направившись к закрытой двери сбоку от вход в зал.

— А если мы откажемся... — ответом на заданный Глоу вопрос была короткая красноватая вспышка в глазах секироголовых. — Всё, всё, я понял. Клауди ты вперёд, у тебя удачи больше, чем у всех тут взятых.

— Как некрасиво для жеребца, Глоу, — распушилась пегасочка, но вместо неё вперёд шагнули маг и зелёная единорожка. По бокам зашагали массивные механизмы, косо поглядывающие на команду Мосси Бранч, словно все они были пленниками.

— Хотелось бы знать, за кем мы идём неизвестно куда, — откашлявшись от попавшей в горло пыли, проговорил Айрон, незаметно подхватив кусок металла. В ослабевшем телекинезе обломок крутился, постепенно сминаясь в небольшую пластинку. Начищенная поверхность сверкнула, поймав блик, и осталась на одном из камней. Шагающий рядом Глоу нахмурился, а потом согласно кивнул, подкручивая свои очки.

— Модель "Наставник". Седьмой номер из созданных Советом Магов механических моделей для обучения будущей наследницы... наслед... престола Кристального Королевства. Также мне были переданы указания и доступ к управлению охранной системой на момент консервации комплекса Алый, — подволакивающая заднюю ногу пони замерла на полушаге впереди и, развернув голову полностью назад, чтобы увидеть идущих позади неё, добавила. — Для удобства общения мне было выдано имя... Канакин.

— Седьмой номер, так ты тут не одна такая... эммм... Канакин? — Мосси споткнулась о трещину в полу и едва не очутилась под копытами секироголового. Страж замер, позволив ей встать, и снова последовал сбоку, грозно покачивая лезвием. Сглотнув, она заметила застрявшую в трещине на металле ветку.

— Совет Магов высказал сомнения в прочности моей... моего... тела. Наследница престола пострадала от влияния артефакта класса "Пергамент" и её будущие... уме... свойст... способности оставались невыявленными. Опасаясь за жизнь и здоровье живых наставников, Совет принял решение соз... зззз... дать меня и запасные копии на случай повреждения от неконтролируемых вспышек магии. Для этого во мне есть встроенные гасители магии, набо... набор... блокираторов для рога и... данные требуют доступа не ниже голоса Совета Магов. Извините, — Канакин вернула свою голову в прежнее положение, размеренно шагая по коридору. Под копытом звякнула и покатилась деталь, похожая на часть её механического крупа. Чуть дальше лежала смятая нога и обломок механического ушка. Не обратив на них внимания, она прошагала дальше, застыв, лишь услышав вопрос о случившемся от тихо вскрикнувшей пегасочки. — Модель "Наставник". Тридцать девятый номер. Пала в попытке предотвратить нанесение ущерба комплексу нарушителем номер семь-два-девять-девять-два. Предположительное имя нарушителя "наследница Коин". Повреждения не поддаются ремонту. Тридцать девятый номер считается списанной. Нет причи... причи... ны грустить. Имя. Клауди Фортуна.

Добавила механическая пони, заметив влажный блеск в глазах пегасочки, остановившейся у лежащей наставницы. Погнутые шестерни обвивали расколотый шар с множеством слотов и выемок, опутанный гибкими трубками и лентами пружин. Рядом валялись, рассыпавшись, хорошо знакомые Айрону колечки для рога и несколько сломанных браслетов, соединённых тонкой цепью. Чуть дальше, упираясь в стену, застыл секироголовый, на боку которого виднелась огромная вмятина.

— Мы на месте. Добро пожаловать в зал куратора. Пройдите к текущим кураторам контура безопасности комплекса Алый для получения права внести уточняющие данные для устранения хронологического несоответствия, — Канакин остановилась в центре овального зала, пропустив вперёд команду Бранч и сопровождавших их секироголовых. За её спиной закрылась массивная дверь, выдвинув округлые стопоры в пыльные пазы. Взвизгнула шестерня, и пара стражей застыла по бокам от единственного выхода.

— Прекрасно, теперь мы точно в западне, — мрачно заявил Глоу, осматриваясь по сторонам. — А ещё я вижу что-то, что мне очень не нравится.

Золотистое копыто вытянулось в сторону двух тронов в противоположной от входа стороне. Полукруглый стол перед ними был засыпан наспех собранными свитками, истлевшими фолиантами и брошенными где попало сундуками. Тусклые монеты поблескивали на потерявшем свой вид ковре. Осколки и вполне целые кристаллы валялись где попало, словно их одним рывком в отчаянии швырнули на пол. Но взгляды вошедших приковало не это. Медленно разгораясь над полукруглой столешницей, появилось дрожащее изображение, срывающееся тонкими лучами с криво вложенного в паз кристалла, плоского и покрытого сетью граней. За ним темнели фигуры, в достойных королей одеяниях, местами порванных и прожженных. На полу перед ними лежала перевёрнутая кроватка-качалка и погнутый меч с проломленным щитом. Казалось, будто те, кому принадлежали фигуры, склонились над этими вещами, так и застыв навсегда.

С чавкающим звуком из сплошной стены вязкого тумана на площадку опустилось закованное в броню копыто. Пристальные зеленоватые глаза с вертикальным зрачком придирчиво оглядели собравшихся у костра. Повисшую тишину прорезал дикий вопль под звук рассыпающейся по плитам утвари.

— Странный пегас!! — завопила Твинкл, уставившись на окутанную обрывками тумана фигуру, отскочив в сторону и едва не сбив с ног Винтера. — Он пришёл за всеми нами с книгой, чтобы обратить всех в страницы!!

Кто был посмелее выхватили из костра горящие ветки, остальные перепугано заметались на пятачке света, спотыкаясь друг о друга и о торчащие из земли скамейки. Арроу и его напарник одним движением оказались впереди, прикрывая этнолога и его спутников, на ходу выдвинув из накопытников острые жала лезвий.

Уклонившаяся от горящей ветки тень, отвесив самому ретивому стражнику ощутимый пинок и звякнув доспехом, вышла на свет. Досадливо потирая опалённое ухо, перед напуганными пони стоял болотного оттенка пегас, с короткой, похожей на щётку гривой и длинным шрамом, спускающимся со лба на квадратный нос. Шлем ему заменял широкий обод, расширяющийся на лбу, с парой пластин по бокам. На тусклом металле поблескивал выбитый родовой знак, напоминающий кьютимарку.

— Я понимаю — городские, но вы — патрульные границы, провалиться мне в илистые озёра! Иллюзорных поганок наелись или мираж-ягод, от каждого чиха на дерево лезть? А ну привести себя в нормальный вид! Меня и так оторвали от дел ради очередного этнолога, и я не хочу тратить тут время зря, — хмуро отчитал он присмиревших ночных летунов, изучая замерших перед ним путников. Пройдя мимо ойкнувшей Твинкл, пегас в тяжёлом доспехе даже не обратил на неё внимания. Вытащив из-за пояса тубус со свитком он подошёл к земнопони, уставившись тому в глаза с высоты своего роста. Ткнув тубусом того в грудь, он продолжил. — Не слишком удачное время ты выбрал для путешествия в Ноктюрнал-Лифбург, этнолог. Сезон туманов не шутка и броня на каждом из стражей не просто дань традиции, знаешь ли.

Только сейчас пришедший в себя вороной заметил, что с доспехов пегаса стекают струйки воды, сочась из нескольких свежих и глубоких царапин, будто кто-то пытался прокусить неподатливый металл. Заметив направленный на себя взгляд, тот шагнул к вороному.

— А ты мне вообще не нравишься. Выглядишь как городской выскочка в плаще, которому только и подавай приключения. Такие ломятся в неприятности, не думая о других. По глазам вижу. Старого воина не обманешь, не пытайся, — коренастый, крепко сбитый пегас казался внушительным, хоть и был заметно ниже как Вана, так и Диксди. Да и среди своих подчинённых, а иначе с чего они вытянулись как по струнке, особо ростом не выделялся. — Это в Клаудсдэйле все обленились и расслабились. Жалкое подобие некогда величественной стражи Кантерлота. А тут тебе не Кантерлот! Чего молчишь, искатель проблем на свой круп?

Кое-как надевшие шлемы пегасы, кроме одного, так и не сумевшего отыскать пропажу, стояли, как на параде, чуть выпятив грудь. Лёгкая дрожь крыльев выдавала их волнение и перенесённый испуг.

— Уважаемый, не представившийся не знаю кто, являюсь ли я "городским выскочкой", должно занимать моего нанимателя, а никак не вас. Я и моя спутница только сопровождаем Скерса Фейбла в Ноктюрнал, — вернув голосу уверенность начал пепельногривый. — Но куда важнее...

— Вице-капитан, мы не ожидали увидеть вас тут, — раздались голоса Винтера и его напарника, синхронно приложивших кончики крыльев ко лбам. — Вы прибыли сквозь туман ради ответа?

— Если это так, как они говорят, то мне тем более не терпится услышать его, — шагнул на встречу пегасу земнопони, едва не запутавшись в попавшейся под копыта лямке рюкзака. — Каким бы он ни был...

Проигнорировав этнолога, так же как и Твинкл, вице-капитан уставился на вороного. Внезапно он хлопнул того по плечу крылом и гулко хохотнул.

— А ты, рогатый, имеешь стержень и не только под пузом. Не был бы единорогом, вышел бы знатный пегас, — проговорил закованный в броню ночной летун и, пройдя мимо, встал перед стражниками. — Ваш капитан остался в городе. Единственный проблеск луны будет через десять минут и всего на час осветит "Ночную Цепь". Все следуют за мной, не отставая. Даже короткие полёты исключены, так что весь путь придётся пройти на копытах. Чтобы донести это, глава города Мэлика вызвала меня. Всем всё понятно?

— Это означает, что разрешение получено? — раздался робкий вопрос этнолога, оттеснённого в сторону собирающимися стражниками.

— Это означает, что если кто-то не оставит всё лишнее и тяжёлое, то останется посреди покрытых туманом озёр ещё на несколько дней, — буркнул закованный в броню пегас, отобрав у Твинкл рюкзак и бросив его под дерево. — Выдвигаемся, как только ночное светило наберёт полную силу. Всё лишнее бросайте у дерева. Стражники, разделиться на две группы, одна впереди, другая замыкающая. Где твой шлем?

Последнее он проговорил, наткнувшись на растерянного ночного стражника, виновато пожавшего крыльями.

— К Дискорду. Потом поищешь. Все готовы? — капитан рявкнул, развернувшись на месте и уперевшись взглядом в стоящую перед ним ящерку. — Я сказал выкинуть лишнее, а это у тебя что?

— Еда. Мне не есть сложно, — проклацкала Лаэтус из-под съехавшей на каменный нос накидки.

— Отстанешь, никто тебя искать не будет, — ткнув в жёсткую грудь кончиком копыта, добавил он, поглядывая на туман. Робкие лучики пронизывали мглу серебристыми нитями, утыкаясь в яркие точки на каменной площадке. — Живее, на задержки у нас нет времени, городские...

Так и не сумевшая вставить слово Диксди задумчиво смотрела на свежие царапины. Как и вороной, заметив их, она не могла выкинуть из головы крутящуюся мысль о том, что могло их оставить. Пусть даже капитан держался браво, внутренний голос опыта отчего-то считал иначе. Вояка боялся. Отлично скрывая это за приказами, он прошёл не просто через туман и, скорее всего, не желал повторять этот путь снова по вполне понятной причине.

17. Под сводами ночи, открытие Скерса и опасения Ордена

Диксди и Ван, сопровождая этнолога, прибывают в удивительное, изолированное от внешнего мира место. Лаэтус, поклявшаяся оберегать сильную пони, обнаруживает знакомые металлы и камни, но оставляет это в тайне. Вороному предстоит встреча с тем, кто разделяет его интерес к символьной магии, но повода радоваться этому у него не будет. Таинственный совет глав ночного города приглашает гостей на аудиенцию, кто же встретит там наших героев? Тем временем, Орден Магов решает действовать и, выбрав неверный путь, свернуть с него уже не сможет.

Погружённые в камень звенья цепи дорогой вились под копытами, вспыхивая размытыми символами в лучах пробивающейся сквозь туман луны. Пегас не шутил. Даже быстрым шагом, почти срывающимся на бег, они едва успевали. За спинами, чавкая, завывая и протяжно вскрипывая гнущимися стволами иссохшихся чёрных и кривых деревьев, смыкались стены густого тумана, обещая замешкавшемуся путнику путешествие в никуда. Замыкающие отряд пегасы нервничали и торопили идущих впереди. Не пожелавший расстаться со своими вещами этнолог тянул их за собой, каждую минуту жалуясь на кочки и ухабы под копытами, на скользкие скаты выпирающих из скалы кованых колец и слишком быстрый шаг. Но достаточно ему было обернуться, чтобы вопреки желанию в ногах появлялись новые силы.

Диксди смотрела вперёд. Туда, где бегущие по звеньям символы тускло переливались серебром, пробиваясь из-под покрывающей металл ржавчины. Без них открывшийся в тумане путь не отличался бы от множества других скалистых троп. И только эти смутно различимые знаки не позволяли пони потеряться в надвигающемся со всех сторон мраке. Хрустели под ногами покосившиеся плиты, остатки старого пути. Пугающе неожиданно возникали из тумана колонны с высеченными на них суровыми мордочками пони. Шёпот, шелест и лязг цепей настораживали её путников. Рядом с нею, бурча что-то не совсем внятное, шагал вороной, то и дело оглядываясь на жутковатые звуки. Держась позади, словно прикрывая сильную пони от возможной опасности, размеренно двигалась ящерка. Погружающие дорогу в полумрак белёсые клубы тумана то и дело скрывали вытянутый вперёд силуэт Лаэтус. С нависающей на мордочку накидкой она выглядела как отправившийся на охоту хищник. Иллюзию разрушала лишь тренькающая в мешке посуда за её спиной. Диксди бросила взгляд в сторону. По бокам текли кажущиеся липкими стены сизой мглы, за которой быстро терялись очертания камней, покосившихся кусков скал и деревьев. У самой кромки дороги мгла распадалась на ленты влажной дымки, оседающей на шкурке каплями росы. В отличие от спутников, фиолетовогривая ощущала себя почти как дома, привычно ступая по угловатым ступеням каменистых выступов. Позади слышалось пыхтение непривыкшего к таким переходам Скерса, заодно с лёгкими, чуть пружинящими шагами Твинкл. Пегасочка вполголоса перебрасывалась короткими фразами со стражниками. К горлу подступала влажная духота, отчего каждый новый шаг казался тяжелее предыдущего. Влага впитывалась в шёрстку мордочки, щекотала нос и вынуждала спутников облизываться. Ни у кого и мысли не было замедлить шаг и отряхнуться как следует.

Их неумолимо настигало нечто, вселяющее беспокойство даже в живущих тут летунов.

Над головой появился и медленно уполз назад угловатый изгиб едва различимой в тумане арки. Старая кладка потеряла немало камней, но всё ещё держалась. Смятые и покосившиеся фонари болтались на продетых в кольца цепях, жалобно скрипя в ответ на порывы ветра. Вот ещё одна арка, на этот раз рассечённая глубокой трещиной. Словно зубы неведомого монстра, наверху ржавыми кольями виднелась поднятая и застрявшая решётка. Дышать стало немного легче, будто туман отстал от них.

— Ещё немного, минуем Рубежные Скалы, и там уже копытом подать до города, — послышался голос пегаса впереди. — А вот и они...

Два массивных валуна, обточенных под угловатые конусы, тёмными силуэтами выдвинулись по бокам от дороги, пробиваясь сквозь мглу переливчатым светом высеченных на их поверхности символов. Круги, изогнутые и заострённые линии, точки, все они гасли и разгорались снова, меняя порядок и образуя новые узоры. Часть из них Диксди узнала сразу, другая оставалась непонятной. Смысл начертанного, такой вроде понятный, внезапно ускользал от неё. Но мысли о надписях растаяли, как только отряд миновал валуны и очутился за первым кольцом отвесных скалистых стен, утопающих в дымке.

Невольный вздох восхищения вырвался у идущих позади. И было от чего. Паутина ткани тумана рвалась, тщетно пытаясь вцепиться в размеренно вращающиеся слои облаков, скрученных вокруг купола. Его боковые стороны терялись в сизом полумраке, сливаясь с кажущейся монолитной серой стеной мглы. Вверху, где не прекращающий своё движение ветер скручивал в спираль тучи, вторым слоем образуя обратный поток, виднелась тёмная вершина. Короткие дуги грозовых разрядов прорывались сквозь облака, смешиваясь с потоками тяжёлых капель дождя. Среди буйства стихии, выступая из стены урагана, возвышались две статуи.

— Не верю своим глазам, — тихо проговорил вороной, смотря туда же, куда и его спутница, растеряв слова от изумления. По смолянисто-угольной поверхности статуй плавно скользили созвездия, медленно пролетали кометы, распадаясь на крошечные искорки и пропадая в темноте. Казалось, куски ночного неба вырвали и придали им форму, установив на скалистых площадках. Ветер разбивался о раскрытые навстречу друг другу крылья, смешиваясь и перемалывая грозовые тучи, обращая в потоки водопадов, стекающих по бокам от изваяний. Глухой рокот доносился до отряда этнолога, замершего у первой ступени покатой лестницы, вьющейся от одной небольшой площадки к другой, прежде чем завершиться на пороге врат.

— Грозовые Врата, мы уже почти на месте, во всяком случае, туман остался позади, — облегчённо вздохнул вице-капитан и устало вытер мордочку копытом. По кожистым крыльям стекала вода.

— Это же аликорны? — Скерс Фейбл отряхнулся, отжал полы накидки и вновь устремил взгляд в сторону монументальных фигур. Кончики витых рогов терялись в сизой дымке далеко в небе.

— Не просто аликорны, а изображение той, что позволила ночному народу обрести новый дом. И не только ему, — не без торжественности в голосе заметил пегас, сделав первые шаги по лестнице.

В как попало торчащих среди мха и низкорослой травы матовых полусферах пшикнули лиловыми разрядами крошечные огоньки, разгораясь в ровное лунное свечение. Тёплый свет древних светильников вырвал из полумрака стёсанные за много столетий каменные ступени, позволив гостям идти, не опасаясь споткнуться или попасть копытом в трещину.

— Принцесса Луна? — Ван спускался по лестнице, держась центра. Временами подточенные оползнями ступени нависали над оврагом, чудом не обваливаясь под весом путников.

— Найтмэр Мун, — коротко и немногословно отозвался пегас, миновав очередную площадку. Когда-то путешественники могли отдохнуть тут, но от каменных навесов остались лишь торчащий углами фундамент да едва различимые куски мраморных скамеек.

Когда стражники и изрядно уставшие спутники этнолога приблизились к вратам, глаза статуй наполнились тёплым свечением.

— Всегда помним, всегда внимаем и ждём, твои дети ночи, — громко и отчётливо произнёс пегас, достав из-под нагрудника медальон и высоко подняв его в копыте перед собой. Огромные каменные перья в раскрытых крыльях ночных изваяний повернулись, направляя потоки ветра в стороны. Клубящейся потревоженными тучами, рычащей и плещущейся молниями завесой, Грозовые Врата открывались, обнажая скрытые за ними массивные створки. Под заглушающий шаги и голоса гул механизмов металлические части раздвигались, демонстрируя гостям небольшую сценку. Два тёмных аликорна поднимали из земли сияющий серебром шар, изображённый до блеска начищенным щитом. Следом, на подвижных полосах за ними последовали неявные силуэты со склонённой головой, и, едва полосы встретились, они подняли головы вверх, словно смотря с надеждой на двух аликорнов. Тяжёлые шестерни раскрутились под стальной поверхностью, гулко ударили в уступы и подняли фигурки вверх, окружив половинкой окружности, накрыв их куполом. По кажущемуся монолитным металлу скользнула ровная щель. Створки втянули в себя упоры, дрогнули и медленно поползли прочь друг от друга в тёмные ниши. Поскрипывая и цепляясь краями за боковые стороны полозьев, они высекали снопы бледных искр. Полнолуние разделилось. Полумесяц остался в копытах левой фигуры, а вырезанный кусок в копытах правой разделился на множество косых полос, провернувшихся и показавших гостям чёрную изнанку.

Две половинки врат расходились, образуя подобие ущелья, в котором легко бы уместился квартал небольшого городка. Там, в конце пути меж отвесных металлических стен, стояла вечная летняя ночь, дыхнувшая в мордочки шагнувших за порог пони непривычным теплом и незнакомыми ароматами цветов, смешанными с озёрной свежестью. Эхо сопровождало их шаги, прыгая от стены к стене и теряясь в глубине тёмных провалов. Среди огромных стержней, зубчатых дуг и хитро сцепляющихся друг с другом деталей виднелись небольшие балконы и стрельчатые окна служебных ходов. Там едва заметно мельтешили тени стражников.

— Добро пожаловать в Ноктюрнал-Лифбург, город вечной ночи, для живущих в свете Луны, — раздался бойкий голосок Твинкл, догнавшей Диксди и Вана.

— Если раньше мне просто глазам не верилось, то сейчас кажется, будто я сплю... — не скрывая восторга и удивления, проговорил вороной, не в силах определиться, куда ему смотреть. Взгляд каждый раз натыкался на что-то, чего раньше видеть не доводилось вживую. Разве что на старых иллюстрациях, в достоверность которых ему всегда верилось с трудом.

— И правда, сложно подобрать слова, — Диксди смотрела по бокам. Смыкающиеся за спиной врата ей уже доводилось видеть. Наставница Игнеус брала её с собой несколько раз глубоко в горы, где похожие створки навечно застряли в скале чёрной щелью. Она рассказывала что-то о них, но слова забылись и никак не хотели возвращаться из закутков памяти. Фиолетовогривая встряхнулась и ускорила шаг, стараясь не отставать от остальных.

Сразу за воротами начиналась широкая площадка, тянущаяся вдоль периметра купола. Вырезанная в скале и кое-где облицованная плитами, она выглядела так, будто неведомые архитекторы пытались сохранить природную красоту скалистого обрамления. От внешнего края поднимались тёмные стены, создающие иллюзию ночного неба. Под кажущейся стеклянной поверхностью подогнанных друг к другу громадных многогранников переливались точки звёзд. Медленно, немного лениво, скользил круг полной луны, обрамлённый кольцом из сменяющих друг друга символов. Его орбита вспыхивала и угасала тонкой линией, вероятно, меняясь каждый раз, как имитация светила скрывалась за горизонтом, погружая город под куполом в тьму. Хотя насчёт последнего Диксди не была уверена. Из центра города, где даже с площадки виднелись причудливой формы крыши домов, мостки и извивающиеся улицы, возвышалось сплетённое из тысячи стволов дерево. Почти упираясь ветвями в купол, оно переливалось серебристыми листьями с тёмной и матовой нижней стороной. То, что Диксди приняла сначала за арки, оказалось угловатыми корнями, выползшими на поверхность. Изогнувшись, они вновь скрывались под землёй, прорастая сквозь древние руины.

— Если это и правда сон, то необыкновенно реалистичный и достоверный, — добавила она.

— Лаэтус не спать, не видеть сон. Видеть город и много разный камень, — проскрежетала шагающая рядом рептилия, настороженно крутя по сторонам носом под накидкой. Запахи цветов и воды её не волновали. В воздухе ощущался аромат металла от створок врат. Механизм пах так же, как двери во владениях ящеров. Тот же металл, знакомый и прочный. Но к нему примешивался тонкий оттенок чего-то нового. Такой же вкусной ковки, как цепочка у этого мягкого пони, есть которую ей категорически запретили. Ящерка задержалась, царапнув придорожный камень когтём. Пусть булыжник уже стал бесформенной кочкой, под заросшей поверхностью оказалось знакомое благоухание минералов и переплавленной породы. И вкус, едва она лизнула кончик когтя, тоже был привычным. Такими же камнями были выложены изученные ею вдоль и поперёк туннели. Потратив на удивление доли секунд, Лаэтус двинулась следом, притихнув и превратившись в слух и обоняние.

Сопровождающие отряд стражники выбрали одну из ведущих вниз дорожек, и гостям города ничего не оставалось, как последовать за ними. Вдоль дороги, щекоча копыта, росли мерцающие серебристым блеском цветы, приветственно склоняющие к путникам свои усики и гибкие тонкие листы. Достаточно было просто пройти мимо, легко задеть их хвостом или ногой, как в воздух поднимались невесомые облачка пыльцы, вспыхивающей крошечными аквамариновыми искорками. Первым чихнул Скерс, попытавшийся рассмотреть диковинный цветок поближе. За ним вороной, рассыпав с кончика рога тусклые росчерки малиновых разрядов.

— Старайтесь не дышать пыльцой, с непривычки от неё может закружиться голова. А единорогам вообще стоит от неё держаться подальше, — отозвался пегас напарник Винтера, сбавив шаг и протянув тонкую повязку Вану. Тот с благодарностью принял её и повязал на мордочку.

— И она на всех влияет, или только единорогам не повезло? Наш этнолог не единорог, но, — приглушённый голос Вана прервал чихнувший земнопони, неуклюже нацепивший кусок ткани на нос, — вроде тоже чихает.

— От этих цветов не удалось избавиться, а живущие тут за несколько поколений привыкли к ним. В черте города их почти нет, они растут в округе и среди старых строений, так что уже в городе можно будет снять повязки и дышать свободно. Пара дней и станет легче, — пегас протянул полоску ткани Диксди, но та молчаливо отказалась. Судя по всему, пыльца особо не влияла на неё, подумалось стражнику, ещё раз внимательно осмотревшему диковинную спутницу тёмного мага. Ящерка отказалась тоже, буркнув что-то из тени накидки. — Мне правда жаль, что нашим гостям приходится терпеть такие неудобства.
Извиняясь, добавил он.

На очередной из развилок его напарник, Винтер Арроу, откланялся и покинул отряд вместе с вице-капитаном.

— Их ждут в гостевом доме, — расслышал кусок фразы вороной, топчась на месте. Усевшийся на чемодан пони спорил о чём-то с Твинкл, видимо пытаясь доказать свою победу в споре.

С каждым шагом приближающийся город встречал своих гостей едва слышной песней деревянных флейт. Мелодия, лиричная и умиротворящая, доносилась со всех сторон, отражаясь от стен купола и возвращаясь к источнику — дереву, размеренно шевелящему ветками в потоках лёгкого бриза.

— Это ведь оно? Это оно! Величайшее сокровище ночного народа, Полуночное Древо, о тысяче стволов и листьях по числу звёзд на небе! — раздался позади восхищённый голос Скерса, словно и позабывшего все тягости пути, неудачи и раскрывшийся обман со стороны своих спутников. Забежав чуть вперёд и едва не рухнув с небольшого обрыва, он стоял посреди невысокой травы, вглядываясь в открывшийся ему пейзаж. — В легендах оно описывалось таким же древним, как Великий Лес, уже в те дни, когда ночные пегасы обнаружили его в чаще среди кольца неприступных скал. Никому не удавалось найти его, и со временем стали считать это просто красивой сказкой. Частью сказаний о покорителях ночного неба. А оно росло посреди сокрытого города! И эта дивная мелодия...

— Ветер извлекает её из крошечных отверстий в коре, — с улыбкой проговорил один из стражников. — И это не просто красивая история.

— Невероятно! А как насчёт особых листьев, растущих в глубине кроны, у которых обе стороны серебряные? В одной из найденных мною книг их описывали как ингредиент для особого настоя, позволяющего раз в несколько лет ночным пегасам видеть во снах свою принцессу, находящуюся в заточении, — продолжил этнолог, не сразу заметив недоумение на мордочках у стражей.

— А вот это уже домыслы и слухи, — заметил напарник Винтера, потащив за собой земнопони, очарованного красотой города.

— Раз уж мы заговорили о Древе... там, у самых корней... озеро? — в разговор вмешался вороной, решив прервать поток вопросов Фейбла прежде, чем тот разовьёт тему не в самое удобное русло. Очутиться снаружи посреди жуткого тумана из-за ляпнувшего глупость этнолога Вану совсем не улыбалось.

— Верно. По дну ущелий вокруг Ноктюрнала текут небольшие реки. Часть из них впадает в озеро, — пегас ткнул копытом в едва виднеющиеся тёмные щели, начинающиеся от края купола и пропадающие где-то недалеко от центра города. Провалы терялись за надстроенными мостами, площадками и сливающимися со скалами фундаментами зданий. — Оно же питает корни Древа и служит источником воды для жителей.

— Но здесь когда-то были акведуки, — голос Диксди раздался с края площадки. Оперевшись на прочный каменный выступ, она смотрела вниз, где из неровного провала, перекрытого толстыми прутьями, срывалась лента водопада.

— Большая часть не работает и стала подземными туннелями. Их приспособили под транспортировку грузов. Сухие для телег, остальные подошли для лодок, — отозвался пегас. — А вы наблюдательны. Артефакторов обучают устройству городов?

— Город, по сути, тоже артефакт... но нет, просто приходилось видеть похожее, — туманно ответила она, последовав за отрядом.

Они вошли в город, оказавшись в окружении домов. Более старые из них, сложенные из массивных булыжников, обрамляли круглые каменные площади, с прочной мостовой, выложенной плиткой. Улицы между ними часто переходили в мостики через речушки и каналы. Возведённые гораздо позже дома из дерева, напротив, казались лёгкими и теснились между прочными стенами. Всё это создавало ощущение разделённости города на несколько частей. Верхнюю образовывали постройки из древесных настилов, изогнутых линий фасадов и фигурных коньков крыш, соединённых между собой навесными мостками, канатными тропками и ажурными арками из гнутых брусьев. В каждом из них угадывался труд столяров из Круд-Чампа. Нижняя часть складывалась из прочных зданий, крепко вросших в скалы своими фундаментами. Башенки из каменных блоков, тесные улочки, тёмные проходы в похожие на колодцы дворы, извивающиеся среди стен проулки, расходящиеся от центра одних площадей и заканчивающиеся в других. Подобно драгоценным самоцветам в оправе, некоторые площади были уютными парками. Заповедные рощи полумесяцем огибали город, виднеясь серебристыми куполами листвы над скатами крыш.

Брусчатка под копытами стала ровнее, а путникам всё чаще стали попадаться на глаза идущие по своим делам местные жители. Ночные пегасы, с узкими вертикальными зрачками, с любопытством смотрели им вслед, перешёптываясь и делясь друг с другом своими мыслями. Стучали по дороге оббитые металлом колёса повозок. От загруженных фруктами и овощами бочек доносились будоражащие аппетит запахи. Улицы города жили своей жизнью, не особо обращая внимания на необычных гостей.

И всё же вороного не покидало ощущение, будто ведут их не самой короткой дорогой. Встречи с жителями были скорее случайны, чем если бы они шли по оживлённому кварталу. Да и змеящиеся подобно рекам улочки сбивали с толку, и не успевали спутники этнолога выйти на площадь, как их отряд тотчас нырял в очередной проулок. В конце концов, они оказались на небольшой площадке, полукругом выдававшейся из скалы. Смотровая часть, обрывающаяся уступом, выходила на озеро в центре города, где теперь отчётливо можно было рассмотреть тёмную статую. На притопленном пьедестале, в форме полумесяца, c широкой частью переходящей в одинокий, срезанный наискосок утёс, стояла Найтмэр Мун, облачённая в доспехи из тёмного металла с тускло-серебряной отделкой. Сбросив шлем, она наступила на него передним копытом, положив второе на перекрестье воткнутого в скалу меча. Грива, переливающаяся гранями полупрозрачного кристалла, будто в последний миг поймала яростный порыв ветра и застыла, демонстрируя талант неизвестного ваятеля. Статуя с вызовом смотрела куда-то, и, проследив её взгляд, вороному показалось, словно ему известен ответ. Окажись под копытом компас, его стрелка указывала бы в сторону Кантерлота. Невольно Ван сравнил в мыслях величественную воительницу, вставшую во главе ночного народа, и принцессу Луну, какой он узнал её по возвращении. И отличались они так же, как тёплая летняя ночь и ночной шторм на побережье. Изваяние вызывало трепет даже на расстоянии, и вороному стали понятнее ночные летуны, с трудом удерживающие себя в копытах, скажи кто-то нелестное об их принцессе. Найтмэр Мун, не из рассказов, не с иллюстраций, а воплощением в камне и тёмном хрустале вызывала странную смесь почти инстинктивного страха и при этом ощущения защищённости. "Солнце оберегает, луна защищает", сказала перламутровая единорожка в созданном заклинанием мираже прошлого. Именно эти слова она проговорила тогда профессору Гласейру.

— Луна защищает, — едва слышно повторил её слова Ван, отгоняя в сторону спутанные мысли. Она и правда защищала, но почему-то став для живущих тут героем в облике, каким пугали жеребят и не только их, многие столетия.

— Ты что-то сказал? — Твинкл заинтересованно дёрнула ушком в его сторону.

— А? Нет, ничего особенного, вспомнилось кое-что, — вороной встряхнулся и ускорил шаг.

Улицы петляли. Кажущийся вначале однородным город, который Ван и Диксди единогласно окрестили "старым", оказался издырявлен круглыми площадями. И почти в каждой из них в центре стояли статуи, окружённые клумбами с кажущимися экзотичными цветами. Далеко не всегда это были позирующие пегасы, демонстрирующие раскрытые перепонки крыльев или принявшие горделивую позу. Кисточковые единороги возвышались с округлых постаментов, замерев в изящном движении, напоминающем сакральный танец. У их копыт фиолетовые лепестки на клумбах покачивались на лёгком ветерке. Наполненные внутренним светом голубые и оттенка морской волны бутоны серебрились мелкими крупинками росы. Всё это, вместе с наполняющей воздух мелодией, создавало ощущение сновидения. Однако твёрдая дорога, местами поросшая короткой темно-синей травой, гулкий перестук копыт и отдалённый гомон торговых проспектов возвращали в реальность. От площади к площади, пролегающий между домами со стрельчатыми окнами и дверьми путь, вёл через небольшие арки мостов, нырял под своды широких туннелей и вновь выбирался на поверхность.

Именно там, вышагивая вдоль стены, Диксди заинтересованно присмотрелась к блеску позади зарослей кустарника, перегородившего проход в вытянутую вверх нишу. Уверенно свернув с мостовой на ведущую к диковинке неухоженную тропинку, она зацокала по потемневшим и потрескавшимся плитам. Некогда дорожку перегораживала изящная калитка, часть затерявшейся в живой изгороди ограды. Теперь от неё осталась пара столбиков с позеленевшими от времени медными навершиями. Отогнув телекинезом спадающую со стены занавесь из дикого плюща, Диксди замерла перед поблескивающей тёмной поверхностью статуей.

Гулкие шаги не отстающей ни на шаг ящерки стихли, скрипнув напоследок острыми когтями.

— Пепельная Тень... — тихо выдохнула шелестящим как песок голосом ящерка.

На имитирующем окаменевшие клубы дыма сером мраморном постаменте, чуть утопив в завитки копыта, стоял накренившийся чёрный аликорн из вулканического стекла. Один из заменяющих глаза самоцветов выпал. Осколок крыла лежал внизу, покрываясь мхом и напоминая часть морской ракушки. Указывающее вперёд или протянутое для приветствия копыто потрескалось и помутнело. Почти все тонкие пряди на хвосте отсутствовали, но задуманная скульптором форма чудом сохранилась, передавая подвижность и невесомость серых дымчатых прядей. Последовавшему за Диксди вороному хватило одного взгляда, чтобы узнать в изваянии того, с кем говорил в отражении зеркала. Нахальный жеребец, назвавший Вана своей копией. Нос вороного дёрнулся и наморщился, выдавая настороженность своего владельца. Последние робкие сомнения развеялись, едва он услышал голос своей спутницы, стоящей ближе других к нише.

— Эшклауд, — прочитала она короткую надпись, выложенную золотистыми знаками, рубленые концы которых украшали редкие красные камешки. Аликорн Эшклауд искренне улыбался, походя на довольного собой и немного беззаботного первооткрывателя земель. Для полной картины не хватало только флага с гербом, воткнутого за его спиной.

— Вам не следовало сворачивать сюда... но откуда вы знаете этот язык? — заметивший заминку пегас скользнул сбоку от растерянно смотрящих на статую гостей и встал между ними. — Мне сказали, что этнолог и сопровождающие его впервые в нашем городе.

— О... мне доводилось встречаться с записями на нём, изучая свойства артефактов, — уклончиво ответила Диксди, вслушиваясь в тихо тикнувший ограничитель. — Но почему эта статуя стоит заброшенной, в отличие от других?

— Это просто статуя, одна из многих, стоящих в городе. Не всем из них достаётся внимание. Большая часть из них уже была здесь, когда наш народ окончательно обосновался в этих местах и продолжает жить под ночным куполом. Если вас интересует, кому она посвящена, стоит спросить об этом глав города, — немного нервничая, отозвался пегас, стараясь скрыть охватившее его нетерпение. — Но не стоит задерживаться. Всем вам необходимо прибыть вовремя в предоставленный гостевой дом. Там уже ждут комнаты, возможность отдохнуть и привести себя в порядок перед аудиенцией.

— И как скоро мы на ней окажемся? — поинтересовался Ван, вернувшись с узкой дорожки на широкую мостовую.

— Мне это не известно. О времени вас известит сопровождающий от глав города, — натянуто улыбнулся пегас, убедившись, что все следуют за ним и никто не отстал.

Бросив последний взгляд на странную смесь инитиумнарских символов и старинных знаков эквестрийского письма, Диксди зашагала следом. Эшклауда Ван упоминал, рассказывая о встрече с отражением в зеркале. Увидеть его статую в закрытом городе было сюрпризом для вороного. И не требовалось особого чутья, чтобы заметить появившуюся у пегасов настороженность, переводящих взгляды с высокого мага на изваяние и обратно. Выбранный стражниками путь теперь не казался Дисди случайным. Не этнолог интересовал перепончатокрылых хранителей ночи, а его спутники. Обронённые тогда слова Твинкл приобретали в этом свете совсем другой смысл. "Как две капли похожий на...", начала было пегасочка, прежде, чем её фразу прервали, и она изменила её под конец. А что она имела в виду на самом деле? Похожий... на статуи в ночном городе? В городе, где вороной никогда не был? Сама же светящаяся в полумраке пегаска была отсюда и наверняка не раз видела чёрную скульптуру, раз подметила её сходство с Ваном. Задумчивый взгляд Диксди остановился на покрытой накидкой спине вороного. Там, сжатые повязкой, покоились крылья. Для всех он просто высокий единорог. А если его тайна раскроется в городе, где из полупрозрачного чёрного камня выплавлены, даже не высечены, статуи? Путешествие с этнологом, подтверждая опасения вороного, уже не казалось замечательной идеей. Кроме одной странности. Смесь символов с инитиумнарскими. Кому-то потребовалось выбить имя, используя частично дублирующие знаки, перемешав их с древнеэквестрийскими, делая надпись скорее нечитаемой. И эта неизвестная персона знала язык, возможно даже была знакома с её народом. Но кто?

Ломая голову над вопросами, Диксди молчаливо следовала за остальными. Судя по озадаченности на мордочке Вана, его одолевали похожие мысли. Молчала и ящерка. Но ей скорее нечего было сказать. Тишину нарушали только голоса Скерс Фейбла и Твинкл. Этнолог с любопытством жеребёнка, очутившегося в парке развлечений или на ярмарке, бросался от одной привлекающей внимание вещи к другой. То и дело его обнаруживали забежавшим вперёд или застывшим у очередной стелы с надписями. Несколько минут потерялись у кованого фонаря, украшенного фигуркой пегаса, удерживающего в перепончатых крыльях стеклянную сферу с оранжево-розовым язычком пламени в центре. Земнопони делал записи и пометки, порой перечёркивая целые страницы в исписанном ранее блокноте.

— Успеешь ещё осмотреть город, — слышался голос пегасочки, вытягивающей за хвост земнопони, едва не ухнувшего во внезапно распахнувшийся люк погреба. Извинившись перед напуганным владельцем подвала, она потащила этнолога дальше. Всего этого погружённая в мысли Диксди не замечала. Отряд миновал очередную площадку, соединяющуюся тонкими улочками с другими, и стал спускаться ниже. Отсюда, с дороги, идущей по выступу на скале, удалось лучше рассмотреть основание Древа. Его массивные корни вгрызались в землю не от покрытого угловатой корой единого ствола, а пробивались, находя дорогу через бреши в древней каменной кладке. Огромную башню пронизывали сотни сплетающихся стволов, одновременно удерживая и разрушая старинные стены. Силуэт башни казался смутно знакомым и даже вернул Диксди к реальности. Нахмурившись, она вглядывалась в обвалившиеся балконы, вытянутые окна с торчащими из них витыми ветками. Погнутые решётки витражей частично скрывала россыпь шелестящих на ветру листиков. Неровная кладка стала опорой для многочисленных вьюнков, гроздьями розоватых цветов свисающих с выступов на стенах.

Соединяя заросшую дорогу с небольшим островком, одним из трёх, окружающих статую в озере, лежал покосившийся рухнувший подъёмный мост. Из всех перемычек, соединяющих островки между собой, сохранилась только одна. И за ней хорошо следили, сохраняя возможность желающим подойти поближе к статуе и выказать своё почтение. От остальных остались пеньки растрескавшихся столбиков, по большей части едва видных над поверхностью воды.

— В городе, построенном для пегасов, тут довольно много переходов через ручьи и каналы, — поделилась этой мыслью с вороным Диксди, указав в сторону островков кончиком крыла.

— Может быть у них не принято летать перед её изображением? — чуть тише откликнулся Ван. Ему тоже показалось странным наличие балконов между домами, позволяющих переходить из одного в другой, не спускаясь на улицу. Город пегасов был подозрительно удобен для лишённых крыльев.

Как оказалось, это занимало и этнолога, раньше других заметившего среди жителей города не только ночных летунов, но и земнопони, и единорогов. У некоторых из них на переднем копыте крепился золотистый браслет. Хотя овальный камень отличался цветом, само украшение было одинаковой формы. И их обладатели вели себя осторожнее, недоверчиво вглядываясь в гостей города, а то и вовсе старались побыстрее покинуть улицу. Оставшиеся на месте были редким исключением, да и они быстро теряли интерес и возвращались к своим делам.

— Я думал в Ноктюрнал-Лифбурге живут только ночные пегасы, — высказал Скерс недоумение от своего открытия, когда на его приветственный жест местная, поджарая кобылка, растерянно улыбнулась и поспешила скрыться в тени лавки.

— Все, кто живут тут, приняли в своё сердце спокойствие и тишину ночи, — уклончиво отозвался пегас, приглашая их пройти под арку между двумя высокими домами. — Сюда. Всё необходимое, включая еду, вы найдёте в комнатах. У дверей останутся стражники, на случай если что-то потребуется. Ваш новый сопровождающий по городу встретится с вами завтра. Приятно отдохнуть.

Договорив, пегас с облегчением коротко отсалютовал кончиком крыла и покинул их, оставив во внутреннем дворе в окружении вышедших из дома перепончатокрылых. Отвечая коротко и не слишком охотно, новые стражники в лёгкой и кажущейся ажурной броне невольно подтвердили предположение — этнологу не особо и рады, на самом деле, но и рамки гостеприимства никто нарушать не собирается.

— Главы города сделали исключение для вас и ваших спутников как проявление расположения и интереса к просьбе, — пояснил один из пегасов. — До принятия окончательного решения, всем вам стоит оставаться в гостевом доме.

Комнаты дома имели вид на озеро, и распахнувшая окно Диксди зажмурилась, ощущая чувство полёта, подставив мордочку под свежий ветерок. В коридоре же возмущался Ван, которому, как и Фейблу, досталась отдельная комната. Маг отчаянно пытался доказать, что ему вполне было бы неплохо остаться со своей спутницей. В качестве примера исключения, он приводил каменную рептилию.

— Тогда почему ей можно, а мне нет? — тыкая копытом в сторону застывшей у двери ящерки, спросил Твинкл вороной.

— Она телохранитель, и мало кто хочет спорить с кем-то, кто жуёт металл, — смеясь ответила пегаска, наслаждаясь реакцией стражников. По мордашкам прокатились эмоции от недоумения до откровенного недоверия. — А чтобы быть в одной комнате нужно быть...

На этой фразе она наклонилась ближе и прошептала что-то на ушко ставшему пунцовым жеребцу.

— Да... я... мы не в этом смысле! — фыркнув и ощутив мешающие крыльям путы, возразил он.

— Ну, раз не её особенный пони, значит и комната отдельная, — пожала плечами Твинкл. — Сам виноват. Правила есть правила. Это может в Кантерлоте принято иначе, а тут — нет.

— Да ты... эх, — вороной махнул копытом и, бурча что-то под нос, направился было в предназначенную ему комнату.

— Приятно оставаться, — Твинкл подхватила свою сумку, ловко перебросив её через спину. — Раз уж меня потащили под купол вместе с вами как проводника, полагаю утром снова увидимся.

— Утром? Какое-то не слишком подходящее время суток в городе вечной ночи, — притормозивший вороной развернулся и указал на виднеющееся в окне искуственное небо.

— Для живущих за пределами города в комнатах часы висят, между прочим, — ответила на это пегасочка.

— А я уж было подумал ты составишь нам компанию, — Скерс подкатил к двери своей комнаты чемодан и уселся на него, переводя дух после долгого пешего пути.

— Это гостевой дом, а мне и так есть, где остановиться. Не забыл, я вообще-то отсюда. Если захочется прогуляться — не стоит выходить без сопровождения. В городе легко потеряться, — заметила Твинкл, махнув хвостом и направившись к выходу. Растерявшийся Скерс смотрел ей вслед, пытаясь не цепляться взглядом за покачивающийся круп, полуприкрытый мерцающим хвостом и широкой лямкой сумки.

— Досадное чувство, когда вроде бы и победил в споре, но не уверен в этом, — проговорил он, когда кобылка скрылась из виду.

— Не представляешь, как я тебя понимаю, — буркнул прошагавший мимо Ван, тычком распахнувший дверь в свою комнату.

Оказавшаяся на улице пегасочка обернулась, задумчиво пригладив выбившуюся прядь гривы. Тогда, на площадке у озёр, ей хотелось пошутить, но стражники Винтера и сами заметили сходство. И восприняли они это куда серьёзнее, раз потащили спутников этнолога по не самому короткому пути. Там, у статуи, выражение на мордочках гостей говорило само за себя. Фиолетовогривая, увешанная металлическими штуками, прочитала надпись, значение которой знали главы города и живущие возле башни служители Архива. Чёрный маг, хоть и застыл в изумлении, явно видел изображение не в первый раз. Ящерка, жующая металлические предметы, произнося необычное имя, смотрела на статую оскалившись, будто имела на изображённого зуб или клык. Жизнь в Круд-Чампе имела свои прелести кроме свободы делать что захочется. За прожитые в Чампе годы Твинкл Форест разбиралась в пони не хуже вице-капитана, побывавшего далеко за пределами Ноктюрнала, когда она ещё и не думала покидать купол. Все трое были другими, и не нужно было долго ломать голову над причиной приглашения. Главы пригласили их, едва узнали от пегаса посланника. И послали на встречу вице-капитана, чтобы провести всех сквозь туман.

— Чёрный маг, кто же ты такой на самом деле, а? — тихо проговорила она, пнув небольшой камешек, скакнувший по мостовой и с громким плюхом скрывшийся в канаве. — Если ты уже был тут, то явно давно. А на живущего не одно столетие ты точно не похож, дымчатый жеребец. Слишком уж бодрый и любопытный взгляд у тебя. Да и фигурка подтянутая... интересно, почему он путешествует с этой, артефактором, если они просто напарники...

Поджав губки, она посмотрела на небо. Там, среди переливающихся под толщей прочного покрытия звёзд, медленно ползла луна, обрамлённая вращающимися символами.

Это был уже третий владелец аукционного дома, из тех немногих, кто работал на Орден Магов, предоставляя право первого копыта на доставшиеся артефакты, добытые не совсем честными археологами или оказавшиеся среди лотов по желанию наследников. Рослый, нагловатого вида минотавр сверлил главу Ордена пристальным взглядом, положив одну ногу на другую. Массивные лапы с толстыми перстнями лежали сложенными чуть ниже груди. А ведь всего несколько минут назад одна из них стучала по прочной столешнице, а в другой развевались бумаги, смятой стопкой оказавшиеся перед носом Бастиона.

— Успокоились, Гоудстак Стайр? — невозмутимо спросил Йорсет.

— Я повторяю ещё раз. Принцессы лично явились на торги и изрядно переполошили своим визитом постоянных клиентов. И спрашивали они о доспехах. Учитывая, что Орден заверил меня в отсутствии проблем с этими лотами... слишком уж настырными были их вопросы, — процедил меж зубов минотавр, хрустнув костяшками лап. — Я подписывал всю эту кипу бумаг за обещание о невмешательстве в мои дела, ход торгов и оборот ценных лотов, как со стороны Ордена, так и со стороны принцесс. И как вы всё это поясните теперь, глава Ордена Бастион Йорсет?

— Вот как... и, полагаю, всё это вас сильно возмутило, Гоудстак, — не то спросил, не то подвёл черту единорог.

— Именно! — лапа хлопнула по столешнице. Чернильница в форме хрустальной каракатицы подпрыгнула и выплюнула несколько чёрных капель.

— А я вот не вижу для этого причины. Слышал, цены на лоты резко подскочили вверх, едва всем стало понятно, кто именно нанёс визит вашему аукционному дому. Мои верные осведомители также отметили, что принцессами были выкуплены безделушки по цене, раза в три покрывающие их обычную цену. И только потом они поинтересовались доспехом и покинули аукцион, завершив беглый осмотр. Между прочим... — голубого оттенка единорог покопался среди бумаг и достал чуть помятое донесение с серой фотографией. Короткое описание и сухие данные с небольшой зарисовкой уместились на трёх листах не слишком убористым почерком. — Эти доспехи были скрыты от Ордена. Что вы скажете на это?

Приподнявшийся от возмущения минотавр грузно плюхнулся обратно в скрипучее кресло. Шумно выдохнув и коротким жестом приказав сопровождающим его грифонам оставаться на месте, он потёр торчащее в носу кольцо.

— Утёрли нос, как есть утёрли. Ладно, закрою глаза на то, что ваши маги просочились на аукцион. Да, всё так, броню по частям доставили всего пару месяцев назад. Сказали, что нашли её в одном местечке, что, разумеется, я не проверял. Холлоу Шэйдс, или Шэйди Холлоус, поди разбери названия этих забытых деревушек, — досадливо сморщился Стайр. Нашарив в смятой пачке один из листов, он сунул его единорогу. — Вот тут оговаривалось, что некомплект Орден не интересует. Так что мы ждали всех частей, а потом уже оценки одного специалиста из местного музея, готового за лишние биты проверить подлинность находки. И тут вдруг оказывается, что специалист ни за какие деньги не прибудет. Что, почему, по какой причине — не говорит, словно ему пончик в пасть засунули. А в конце дня в накидках под видом простых покупателей ко мне заявляются принцессы. Совпадение? Мне как-то не кажется...

— Они ещё к кому-то обращались? — невозмутимо пробежавшийся по строчкам соглашения маг принялся выравнивать пачку листов телекинезом. — В другие дома?

— Как минимум ещё в пару аукционных домов! В тот же "Понис" и "Амфору", принадлежащую этой разодетой зазнобе, не помню как там её звали. И чего меня спрашивать, я видел их владельцев, ошивающихся в коридоре, по пути сюда! — рявкнул минотавр, шумно фыркнув носом. Черты грифонов заострились, приготовившись к чему угодно.

— Последнее... что они искали? Доспехи остались у вас, значит им не нужны были они. Кто-то слышал их разговоры или видел, что они делали с броней? — глаза единорога холодно блеснули, и по спирали рога коротко скользнула едва заметная искорка. — И да, Гоудстак Стайр, не забывайтесь, я могу отозвать вашу лицензию, изъять артефакты и реликвии под видом опасных, и этим навечно испортить вам репутацию, если вы не будете держать себя в лапах. Мы же оба знаем, какие артефакты проходили через ваши загребущие лапы и как потом Ордену приходилось покрывать ваши дела?

— Ах ты... хорошо, — налившиеся кровью глаза минотавра приняли прежний цвет. — Да, они оставили броню. Никто ничего не слышал. Они же аликорны! Заклятие беззвучности и всякие магические штучки-фокусючки. Мне ли вам рассказывать? Вот он видел что-то... Говори, что там твои орлиные глаза в полумраке разглядели. Как мне сказал, так и ему говори.

С этими словами минотавр ткнул в стоящего по левую лапу грифона.

— Осматривали внутреннюю сторону брони. Часть нагрудника и закрывающей спину пластины. Подсвечивали изнутри и сразу после этого покинули дом телепортом, — сухо отчеканил слегка клёкочущий грифон, шагнув вперёд и церемониально прижав когтистую лапу к груди.

— Вот. Это всё? — рогатый встал, громоздкой тушей нависнув над задумчиво шуршащим листиками единорогом.

— Пока да. Но доспехи переправьте в Орден, даже если они не полные, сегодня же, — махнув копытом, рассеянно ответил единорог, словно решая какую-то задачу.

— А оплата? — кольцо в носу минотавра внезапно потяжелело и притянуло его морду к столешнице.

— Оплата? — голос Йорсета раздражённо задребезжал. — Сверхприбыль на торгах уже сама по себе хорошая оплата. Вдобавок я не буду вглядываться в список лотов и выискивать там подделки вещиц, давно уже находящихся в хранилище Ордена. Идёт?

— Идёт... — сглотнув и попытавшись выдернуть кольцо из хватки телекинеза, прохрипел минотавр. Отряхнувшись и хмуро кивнув грифонам, он покинул кабинет шумно хлопнув за собой дверью.

— Бестолочь... — заметил глава ордена, вытянув салфетку. Старательно оттирая от столешницы пролившиеся чернила, он не сразу заметил, как из соседней комнаты вышла Полиш. — Тебя это веселит?

— Гоудстак? Отчасти... если это перепугало даже его, то могу представить, как тряслись остальные, — усмехнувшись, заметила единорожка, применив короткое чистящее заклинание к креслу, прежде чем усесться в него. — Наши маги отследили последнюю точку телепорта. Это было довольно сложно, учитывая, как принцессы подготовились, но всё же удалось.

— Их старый замок в Вечносвободном Лесу? — не поведя бровью, спросил Бастион.

— Намного дальше. Отряду пришлось делать три остановки, прежде чем они добрались до одного удалённого плато. Но теперь у них есть прямые координаты, и мы можем отправиться в любой момент. Потребуется только... ты знаешь что, — единорожка многозначительно кивнула в сторону стола.

— Мы не пользовались им много лет, знаешь ведь какой риск опять на пару дней лишиться магии? — недовольно скривившись, Бастион отпёр ключом ящик и вытащил на поверхность покрытый серебристыми линиями шар. Словно зрачок, на нём переливался тусклый рубин, превращая артефакт в подобие жутковатого глаза.

— Знаю, но у нас нет особого выбора. Он сократит нам время. Вдобавок, это не всегда происходит, — пожала плечами Полиш, протянув копыто к предмету.

— Да, во всех прочих случаях или ты покрываешься пятнами и мне приходится заменять тебя, или у меня теряет упругость рог, — мрачновато рассмеявшись, заметил Йорсет, положив своё копыто поверх её. — Кроме того случая, когда мы оба покрылись длинной шерстью и выглядели как яки.

— Когда она выпала, её хватило на несколько половичков для ванны, — улыбнулась единорожка, плавно нажав на рубин. — Будем надеяться, что в этот раз ничего не будет. Боюсь, во второй раз твой качающийся, как тряпка, рог будет так же забавен, как и в первый.

Рубин налился внутренним светом, охватив магов сферой сияющей дымки, покрывшейся спиралью всполохов и сжавшейся в точку. Ветер раскидал по кабинету листы бумаги, опрокинул на пол лампу и жадным языком лизнул стоящее кресло, перевернув его вверх ножками.

Молодой единорог сидел на покосившейся колонне, задумчиво играя с самим собой в фениксы-драконы, вычерчивая сухой веткой в клеточках на песке хохолки птиц и рога. Разумеется, каждый раз он выигрывал у самого себя, отчего он со вздохом спускал вниз копыто и затирал линии, чтобы провести их вновь. После очередной победы на улице раскрутился волчок рубинового тумана, превратившегося в розовые лепестки и на мостовую шагнули облитые розовой жижей два единорога. Всего один их многозначительный взгляд стёр с мордашки единорога появившуюся улыбку.

— Ни. Слова. Понял? — отчеканил голубой масти единорог, отрывая от себя куски липкой прозрачности гадости, жадно тянущейся к шкурке и не желающей расставаться с прядями гривы.

— Не стой скульптурой, докладывай, мы скоро будем в порядке, — Полиш потёрла нос копытом, и от него к подкове потянулись тонкие провисающие нити слизи. — Бастион, выйди на солнце, может быть это поможет, а то будем счищать эту мерзость не один час.

— Всяко лучше чем в прошлый, — жеребец подошёл к полоске света и, прежде чем шагнуть на неё, осторожно кинул скатанный шарик липкой субстанции. Несколько раз прыгнув, он зашипел и с громким хлопком превратился в невесомый туман, растворяясь в воздухе искрами. — Работает. Запиши сразу: эффект номер семьдесят два, полубезопасный.

С этими словами он вышел на свет, покрывшись клубами лопающихся пузырей и облачками блёсток. Кончики взьерошенной гривы и шёрстки окрасились в розовый оттенок.

— Внесено в средний список побочных эффектов... — рядом хлопали и с чавканьем разлетались на полупрозрачные лепестки липкие комки желе, покрывавшие Полиш. Прижав вниз ушки, она старательно вписывала в блокнот происходящее, морщась, когда слизь хлопала слишком громко. Бежевую шкурку покрывали свёрнутые в спираль и соединённые сужающимися к середине линиями светло-розовые разводы. — Интересно, как долго продлится эффект.

— Ставлю на неделю... Эй, то, что мы записываем свойства артефакта, не значит, что мы не желаем слышать доклад прежде, чем нам и так станет понятно, где мы, что тут происходит и... где остальные? — последний ком желе хлопнул на кончике хвоста Бастиона, превратив его в широкую распушенную малярную кисть.

— Простите, не каждый день увидишь главу Ордена в... — маг осёкся и, вытащив из сумки блокнот, стал зачитывать строчки. — Мы находимся на плато старой столицы пегасов, Клаудс-Аплэнд. Записей об этом месте не очень много, считается, что большая часть погибла во время пожаров в библиотеках сразу после восстания Найтмэр Мун. Краткие заметки были обнаружены в фолиантах предыдущих глав ордена, но никто из них не считал находку хоть сколько-то важной. Так же, вот отчёт о двух экспедициях и предположительно заметки пегаса, побывавшего тут несколько десятилетий назад по чистой случайности.

— И как же его занесло в такую глушь? — дождавшись, пока Полиш не приведёт себя в нормальный вид после действия артефакта, он медленно зашагал по улице, рассматривая окружающее. Клаудс-Аплэнд. Одно из немногих наследий со времён, когда пегасы ещё не имели своих облачных городов и селились на плато, создавая между ними пути из дрейфующих по небу облаков. Некоторые из плато имели спуски к земле, чтобы живущие внизу могли торговать едой и редкими самоцветами, поделками или орудиями труда с жителями поднебесья. За это крылатый народ создавал дождевые тучи и обеспечивал даже самые бесплодные земли живительной влагой. Прошли века, и всё поменялось, но даже сейчас Бастион ощущал великолепие расцвета архитектуры и мог по достоинству оценить изящные арки и почти воздушные конструкции, возведённые без всяких строительных лесов. Замыкающие камни прочным замком держали выгнутые аркой своды потолков.

— Он был один из пегасов, совершавших длительный перелёт без остановок, — замялся маг, ощутив на себе почти физическое прикосновение двух холодных и пристальных взглядов. — Тут указано — ему пришлось спуститься, чтобы пополнить потерянные во время разразившейся бури запасы воды. Он обнаружил тут источники и, проведя несколько дней, успел сделать зарисовки города с воздуха. Как только погода улучшилась, он покинул это место.

— Ясно... дальше, — Полиш остановилась у покосившегося указательного столба, рассматривая потрескавшиеся надписи. — Что удалось найти экспедициям?

— Пустые хранилища, забитые истлевшими папирусами библиотеки, совершенно разграбленную, вероятнее всего драконами, сокровищницу. Впрочем, возможно они только думали, что тут осталось что-то ценное и просто сломали двери. И куда важнее, они нашли вот это, — маг остановился и указал куда-то перед собой и немного наверх, кончиком покрытого пылью копыта. Над улицами болтались выцветшие и изодранные ветром флаги, на которых Бастиону не стоило большого труда разобрать знакомый символ.

— Элементы Гармонии, здесь? — глава Ордена удивлённо всматривался в плавно колеблющийся кусок ткани. Вне всяких сомнений, тот же символ, что и на большинстве книг, посвящённых заклинаниями "радужной магии". Круг с шестью прорезями, сквозь которые вытянула свои лучи звезда. — Почему это было скрыто?

— Полагаю, кому-то было очень лень листать старые пыльные записи предыдущих глав Ордена, — заметила единорожка, миновав арку и свернув на боковую улицу. Широкий тракт упирался в стальную подкову, служащую воротами на храмовую площадь. Ржавый узор стекал по выбитым на ней письменам и окрашивал камни под нею. — Однако записи и правда были скучными, я так и не дочитала их до конца.

— Остальные ждут внутри, — молодой единорог указал на распахнутые двери храма и покинул глав Ордена, присоединившись к паре единорожек, несущих между собой вытянутый ящик с инструментами.

Под сводами внушающего трепет здания раздавались голоса единорогов, осматривающих каждую мелочь и осторожно поднимающих с пола помятые медные доспехи. Часть находок уже лежала на расстеленных кусках белой ткани. Наконечники стрел, обломки хитрых конструкций, позволяющих прятать между опереньем тонкие трубки, выплёвывающие острые иглы. Шлемы с похожими на скруглённую швабру хохолками, с кусочками налипшей грязи осторожно осматривались парой единорогов с хмурым выражением на мордочках.

— Надеюсь, мы проделали этот путь не зря, — начал Бастион, выцепив взглядом тонкого единорога с редкой бородкой и кустистыми бровями. Тот отдавал указания нескольким жеребцам, возящимся возле оплавленной и покрытой сажей воронки в полу. Кусочки металла согнулись, растеклись и приняли форму выплеснутого в холодную воду воска.

— Ничем не могу порадовать главу Ордена Йорсета и главу Ордена Полиш, — хрипло отозвался единорог, повернувшись им на встречу. — Отдел алхимиков уже ломает головы над остатками состава, остальные пытались восстановить прежний облик предмета, но всякая магическая связь разломана и исковеркана так, что даже это не помогает. Предмет разрушили так, чтобы никто не смог узнать, как он выглядел изначально.

— А почему нам пришлось тащиться через весь город? Можно было... — Полиш заметила грустно покачавшего головой мага.

— Нам удалось привязать точку телепорта к той, которой воспользовались принцессы, сожалею. Вторая находится прямо за дверьми храма, но мои коллеги всё ещё ломают голову над тем, куда она ведёт.

— Как станет известно, сообщите, а мы пока сами осмотрим это место, — Бастион сухо кивнул единорогу и потащил за собой Полиш. Убедившись, что они остались одни среди пыльных колон и отыскавшего в меру сырое и тёплое место плюща, он заговорил: — Орден теряет влияние, это ладно. Мы теряем и контроль за ситуацией, а это намного хуже. После возвращения своей сестры принцесса поступает не слишком разумно.

— Нам же удалось отследить её телепорт из дворца? Пусть даже теперь стража Кантерлота состоит из пегасов под командованием Тенакса, это не значит потерю контроля, — Полиш фыркнула и, наткнувшись на старый доспех, осторожно подняла его. Медный, довольно лёгкий и тонкий. Скреплённые шарнирами полоски, защищающие от рубящих ударов, были помяты, будто их кто-то жевал. Звякнувшие медные пластины вновь коснулись пола, и она продолжила шаг.

— Именно. Достаточно доказать саму возможность принцессы последовать примеру сестры и учинить бунт, и её правление окажется под вопросом. Эквестрии нужна безопасность. Кто может гарантировать это, если принцесса скрывает и потворствует странному существу с неизведанной магией? Её интерес к доспехам? Она многое может знать о том, что неизвестно нам. За те столетия, которые она ходит по Эквестрии у неё был почти неограниченный доступ к знаниям. Её младшая сестра однажды показала, что аликорнам нельзя доверять, не обладая возможностью усмирить их.

— Радужные оковы сработали, Бастион, — Полиш сморщилась, ощутив на мордочке невесомые нити паутины и яростно стёрла липкие путы с носа.

— И то, они изрядно истощили применивших их магов. Вспомни, зачем создавался Орден? Каким было его основное назначение? — Бастион заметил торчащее из зарослей плюща белое крыло и направился в сторону статуи.

— Я помню его так же хорошо, как и ты. Не дать повториться истории с Найтмэр Мун. Бастион? — но жеребец уже отодвигал телекинезом заросли, с изумлением уставившись на открывшуюся его взору статую.

— И в мир придут две сестры, рождённые не от магии, но от любви, на пороге ветра перемен. И в силах их будет сплотить непохожих существ, наделённых силой Гармонии, и стать последним звеном, скрепляющим древнее заклятье. Настанет день, и встретятся они, чтобы справиться с нависшей над страною бедой... — повторяясь, доносился из цветков голос.

— Старая легенда о рождении сестёр. Разве что жеребёнок не слышал её всю целиком и в разных вариантах. Принцессы спасли Эквестрию от хаоса, победили множество чудовищ, избавились от "скрипунов", заточили Дискорда и вообще прославлялись подвигами, — кисло заметил единорог, не отыскав ничего интересного, и вновь стал рассматривать статую.

— Вслушайся, она звучит иначе. Про ветер перемен не было в записях. А что называли ветром перемен тогда? — Полиш наклонилась над цветами и, жестом показав магу молчать, дождалась, когда голос зазвучал снова.

— Ветер... ветер... Ветер Паззла? — Бастион тёр основание рога копытом, пытаясь понять к чему клонит единорожка, пока та, усевшись на постамент статуи, выжидала. — Какое он имеет значение?

— Много ты о нём знаешь? Не больше моего. Он прокатился по всей стране и оставил после себя немало разрушений. Замок сестёр оказывается во власти драконикуса, и после этого он заточается в камень. И где хранится эта статуя, тебе напомнить? — Полиш говорила, рассматривая перед собой пол. Кругляшок, поблескивающий металлической кромкой, торчал между потрескавшимися плитками пола, демонстрируя часть надписи. "Путаница, зло, хаос, какая разница, если это всё — Я", прочитала про себя единорожка, с трудом вытащив из щели монетку.

— В личном саду принцессы Селестии, это каждый жеребёнок знает, хотя бы потому, что принцесса достаточно беспечна, чтобы водить туда жеребят как часть уроков в школе, — махнул копытом Бастион, заметив переменившуюся в мордочке единорожку. — Что с тобой?

— Мне подмигнула монета и надпись поменялась на "пять баллов из жёваной подковы за догадливость", а потом вырвалась из телекинеза и поскакала в темноту, — на побледневшей шкурке перестали различаться и бежевый, и розовый оттенки.

— Ты перегрелась или эффект от телепорта с артефактом оказался менее безобидным, — голубой единорог приложил копыто к её лбу.

— Со мной всё в порядке, монета изогнулась и вырвалась из телекинеза, я тебе говорю! Такая же монета, как у... — её фраза оборвалась, едва она наткнулась на переставшего улыбаться Йорсета.

— Нет, нет и ещё раз нет... Это невозможно. Откуда той монете взяться тут? — сухим и слегка охрипшим голосом проговорил маг.

— Второй телепорт. Нам нужно знать, куда отправились принцессы до того, как в мир придёт очередной обезумевший аликорн. И кто знает, кто из них будет на этот раз, — сдавленно пискнула Полиш, быстрым шагом направившись к выходу. Где-то за их спинами послышался звон копилки, будто маленький жеребёнок, хихикая и пританцовывая, пытался определить, сколько уже монеток набралось в глиняный сосуд. Серебристый кругляшок выкатился в пятнышко света, пробивающееся через дыру в потолке, и тотчас очутился в клюве цветастой птицы. В пожелтевшем глазе с красным зрачком отражались две стремительно покидающие храм фигуры. Глаз закрылся и, открывшись снова, вернул глубокий чёрный цвет. Тишину залов нарушил шорох крыльев, и на место, где лежала монетка, опустилось разноцветное перо.

Утро, если не считать, конечно, ночного неба, с изменившей своё положение искусственной луной, застало сонливо потянувшуюся Диксди приглушённым вскриком, донёсшимся из комнаты вороного. Что-то гулко грохнулось об пол. Зазвенел металл, завершившись треском разбившегося кувшина. В смежную с её комнатой стену впечаталось нечто твёрдое и довольно массивное. Зевнув и протерев глаза, Диксди вслушивалась во внезапно повисшую тишину. После короткого шороха и нескольких щёлкающих звуков снова раздался голос вороного, зацепившегося за ковёр и покатившегося по полу.

— Замри, пергаментная тварь!! Я твой владелец, в конце концов! — раздалось уже в коридоре. Вздохнувшая и жалеющая о прерванном сне, синяя пони стекла с кровати на пол, потягиваясь на ходу, и, приоткрыв дверь, высунулась наружу. В этот же момент тёмный силуэт, навалившись на дверь снаружи, растянулся в коридоре, досадливо потирая ушибленный рог. — Книга... ой... она выпуталась из цепи, сожри Дискорд её страницы. Лаэтус, помоги её поймать, пока она не убежала, не стой валуном!

Мимо не до конца проснувшейся Диксди, пытающейся собраться с мыслями, скользнула тень, оставив на полу три глубокие борозды, но издевательски зашелестевшая книга упорхнула в последний момент. Пропрыгав по полу и оттолкнувшись от стены, словно подбитая летучая мышь, она вцепилась изогнувшимися уголками обложки в мордочку неудачно подвернувшегося стража. Корешок книги, оказавшейся в бледно-коричневых копытах пегаса, надломился и продемонстрировал острые блестящие клычки. Не ожидавший такого перепончатокрылый стражник поспешно стряхнул с себя жутковатую вещь и вжался в стену, пропустив мимо взлохмаченного чёрного мага. Отставшая от него ящерка, процарапавшая пол в месте, где только что, буквально на расстоянии вытянутых когтей, был своенравный фолиант, замерла в коридоре, провожая взглядом скрывшегося за углом Вана.

— Лаэтус не успеть поймать книга. Очень шустрая, — подвела она итог своей неудачной попытки, вернувшись к Диксди.

— Гла-глав... глава города настоятельно не рекомендовала покидать гостевой дом до часа... назначенной аудиенции, — сглотнув, пролепетал за спиной ящерки пегас, безуспешно пытающийся отогнать жуткое видение ожившего фолианта, явно намеревающегося укусить его за нос или ухо. Торчащие из надорванной оплётки, щёлкающие в опасной близости от его мордашки, матово-жёлтые клычки были худшим, что ему довелось увидеть за утро, а быть может и вообще за всю его жизнь в городе. Но единственным его слушателем была полусонная фиолетовогривая. Разбуженный грохотом Скерс Фейбл в сопровождении пары пегасов только подходил к ним с твёрдым намерением выяснить причину переполоха. С другой стороны коридора, разминувшись с вороным, размеренно и спокойно вышагивал статный перламутровый единорог, с бериллового оттенка гривой, зелёно-голубой и кажущейся немного прозрачной в местах, где пряди изгибались и падали вдоль шеи.

— Не успел я встретиться со всеми вами, как уже вижу суету. Не подскажете, куда ваш спутник так поспешно выбежал? — раздался его спокойный голос, словно всё вокруг было по плану или, как минимум, ничего из случившегося его не удивляет.

— У моего друга... у него книга сбежала, — собравшись с мыслями и снова зевнув, проговорила Диксди, указав в сторону, где стихли вопли вороного, безуспешно пытавшегося вразумить обнаглевшую магическую вещь. — А вы кто?

— Позвольте представиться. Ваш сопровождающий, Рэйлит Нейке. По крайней мере, пока решение не будет изменено на предстоящей аудиенции с главами города, — улыбнувшись, маг слегка склонил голову в знак почтения и приветствия.

— Диксди Дуо. Мне казалось, все стражники — ночные пегасы. Признаться, неожиданно увидеть среди них единорога, — проговорила фиолетовогривая, рассматривая кисточкового мага.

— И, тем не менее, мне вас представили как потомка моего и ночного народов. Я просто не мог упустить шанс увидеть такое редкое явление, — Рэйлит выпрямился, пристально взглянув ей в глаза. — К страже я не имею прямого отношения, так что в целом вы правы в своих предположениях. Но всё же, вернёмся к вашему спутнику. Мне не говорили, что гости города уже успели побывать в нашей библиотеке и взять оттуда книги. Вы говорите... книга сбежала? В каком смысле?

Единорог проявлял искренний интерес, хотя и с толикой недоверия. Его вопрос не сразу дошёл до Диксди, пытающейся понять, что во взгляде мага показалось ей странным.

— А? Нет, это книга Вана, она всегда была с нами во время путешествия. Хоть у неё и отвратительный характер, она особо дорога ему, и я надеюсь, он сможет отыскать её и не потеряться. Он никогда не... — фиолетовогривая опустила взгляд, заметив на переднем копыте единорога широкий браслет с овальным камнем тёмно-синего цвета. Под гладкой округлой поверхностью переливались скрытые грани и тонкие линии. Точно такой же, какой она видела на некоторых из жителей города и на встретивших её у озёр пегасов. На этот раз ей удалось рассмотреть украшение лучше. Изготовленное точно по ноге, со скрытыми петлями и тремя хитрыми замками, поворачивающимися в противоположные стороны, оно не так просто снималось, как выглядело на первый взгляд. — Пожалуй, мне стоит его догнать, если вы не против.

Задумчиво добавила она, замолчав, едва заметила короткий останавливающий жест.

— Город не так часто посещают. Ваш визит в Ноктюрнал-Лифбург проявление доверия, но ни главам города, ни мне не хотелось бы, чтобы с гостями случилась... — перламутровый единорог замялся, оглянувшись на подошедшего земнопони. — Неприятность.

— О каких неприятностях вы говорите? — не выспавшийся Скерс тёр глаза, пытаясь избавиться от утреннего тумана в глазах. — После прогулки сквозь ту мглу мне снились кошмары...

— Как я уже сказал, визиты в наш город редки. Гости без сопровождения могут случайно испугать или неправильно понять живущих тут. И это не упоминая возможность оказаться понятыми превратно, — на короткий миг зрачки Нейке раздвоились, растёкшись в стороны, как две капли и вновь собрались в непроницаемые тёмные пятна, окружённые бледно-голубой радужкой. Моргнув, Диксди взглянула на них внимательнее, решив, что это была игра света и тени.

— Неправильно понять? — шевельнувшееся в Диксди подозрение передалось ограничителю, и тот тихо щёлкнул. Устройство не обнаружило ничего опасного, но в единороге определённо что-то было неправильно. И дело даже не в плавном переходе цвета от розоватых копыт в почти белую масть через оттенки зелёного и голубого. Тембр его голоса почти не менялся, вне зависимости от эмоции на мордочке, оставаясь располагающим и спокойным. И эти пронзительные глаза, будто их владелец пытался увидеть больше других и преуспевал в этом. Цепкие глаза грифона, а не единорога. Вдобавок, на короткий миг они необычно изменились, и фиолетовогривая не была уверена, что ей это всего лишь показалось.

— У города есть свои причины держать ворота закрытыми веками. Многие жители никогда не покидали его и привыкли к размеренной жизни под вечным ночным небом. Так сложилось за много лет, сколько они сами или их потомки живут тут, — уклончиво ответил маг, пропустив мимо себя этнолога, вставшего рядом с Диксди. Маг хотел добавить ещё что-то, но его перебил звонкий голосок и цокот копыт по дощатому полу.

— Пока он доскажет свою мысль, можно уснуть. Короче, твой дымчатогривый напарник может напугать городских или сам оказаться в неловкой ситуации. Но лучше, когда он один, чем когда таких как он толпа из трёх пони, если понимаешь, к чему я клоню. Ну, и чего это твой жеребец вылетел отсюда, словно ему кто круп поджёг? — проигнорировав приложившего копыто к рогу Рэйлита, в разговор вклинилась заметно посвежевшая пегасочка, кажущаяся уже не такой лохматой, как в первую встречу. В тусклом свете плафонов она едва заметно мерцала. В сброшенной на пол сумке поблескивали бутылки с соком, свежие ягоды в бумажных свёртках и ароматно пахнущая выпечка. Приветственно помахав магу крылом, она добавила. — Тебя выдернули с самого форпоста в Ущелье ради гостей, жемчужник? Мой совет, держи ухо востро с каменной ящеркой, ей нравятся металлы, и не в таком виде, как артефактору, а в качестве закуски.

Добавив это, она кивнула в сторону увешанной артефактами Диксди.

— Металл в качестве закуски? — впервые за всё время мордочка единорога стала удивлённой, но быстро вернулась в прежнее состояние. — Нанимать телохранителя из жителей Бэдланда — довольно варварский обычай, принятый в большинстве подгорных городков, где собираются самые разные жители Эквестрии, но я не припоминаю у них таких предпочтений в еде.

Кисточковый с неподдельным интересом обратил внимание на Лаэтус, поспешно натягивающую накидку. Угловатое тело, полупрозрачные камни среди чешуек, отточенные движения, экономящие силы.

— А она и не из пустоши, жемчужник, — между перьями крыла появилась сочная клубничка и одним движением, перекатившись по оперению, очутилась во рту Твинкл. — Не знаю, зачем это потребовалось скрыть, но вот она точно в курсе.

На последнем слове пернатая указала кончиком крыла на принюхивавшуюся к выпечке Диксди, запоздало понявшую, что проголодалась.

— Угощайтесь, — заметив движение фиолетовогривой, предложил маг, развернувшись к выходу. — Приятного завтрака в обществе мисс Форест, а я постараюсь найти вашего спутника прежде, чем он затеряется в сплетении улиц Ноктюрнала.

— Но... — возразившую было Диксди остановило мерцающее крыло.

— Жемчужник его найдёт, не волнуйся, — Твинкл хитро подмигнула растерянной пони, провожающей взглядом скрывшегося за дверями мага. — Он знает город лучше многих тут живущих.

Выбежавший на улицу Ван огляделся по сторонам, чуть не упустив из виду книгу, перекатывающуюся, подпрыгивающую и похожую издалека на птицу, объевшуюся перебродившими ягодами. Неуклюже хлопая обложкой, она отскочила от кромки тихо журчащего фонтана с голубой подсветкой и метнулась за угол. Последовавший за нею Ван, перейдя на галоп, проскользил копытами по мостовой и едва не сбил с ног небольшую земнопони цвета подмоченного песка и с гривой, походящей на завядшую под солнцем траву — такого же выгоревшего зеленовато-соломенного оттенка. Звякнул металл, чиркнув по булыжникам, и дорогу вороному преградило чёрное крыло, поющее металлическими перьями. Базальтовый пегас, заслонивший собой пони, хмуро смотрел на Вана лишёнными зрачков ядовито-зелёными глазами.

— Адамас, всё в порядке... — прошелестела пони, прячась за ним.

— Вы чуть не сбили с ног мою напарницу. На вашем месте я бы извинился, — холодно проговорил пегас, презрительно рассматривая единорога. — На улицах стоит смотреть по сторонам, а ещё лучше не бегать по ним, не разбирая дороги.

Крыло дрогнуло, разложившись на отдельные маховые перья, зло заблестевшие отточенными краями.

— Адамас Де Винг, со мной всё в порядке. Мы не в Золотом Море, не нужно меня ещё и тут оберегать, — чуть громче и настойчивее прошелестела пони, потянув пегаса в сторону. Со стороны это выглядело, будто она безуспешно пытается сдвинуть статую.

— Приношу свои извинения, но я правда тороплюсь и если упущу ту книгу, — вороной, пытающийся обойти названного Адамасом летуна, кивнул в сторону быстро удаляющегося фолианта. — Это будет худшее, что случится со мной за этот день.

— Они приняты... Адамас, пошли уже, иначе мы сами опоздаем, — пони дёрнула за жёсткое крыло, странно проговаривая слова, немного глотая свистящие буквы. — Нас уже давно ждут...

Отвесив благодарный поклон пони, Ван вернулся к погоне, жалея потерянное с этим пернатым время. Пока его глаза выискивали в тенях улиц желтоватые страницы, а ушки пытались выцепить из общего шума лязгающий звон замка на обложке, его мысли возвращались к преградившему его путь крылу. Такому же странному, как и его владелец, выглядящий словно ожившая статуя из какого-то чёрного матового металла. Заточенные перья не были вставленными между оперением клинками, как можно было подумать. Само оперение состояло из множества острых вытянутых пластинок, искусно имитирующих маховые перья. Размышляя над этим удивительным фактом, кантерлотский следователь едва не пропустил миг, когда книга резко дёрнулась и, хлопая обложкой, ринулась в небольшую улочку, миновав несколько неспешно идущих кобылок.

— И вот я ему и говорю, не фырчи в мой хвост, всё равно у нас нет общих интересов, — краем уха услышал обрывок разговора вороной, проскользнув мимо них, чудом не задев. — Эй! Где твои манеры! Бегают с утра пораньше... так о чём я... ну вот сбили с мысли.

В конце проулка, освещённого тусклыми фонарями, расставленными в небольших нишах на стенах, книги не было, и Ван с торжествующей улыбкой остановился напротив единственной боковой арки, ведущей в тупик. Подобрав телекинезом кусок камешка, он начертил на её пороге простой барьерный символ, на случай если загнанная в тупик книга повернёт обратно и проскочит между копыт. Доведя последнюю линию до конца, он быстро шагнул в полумрак, ощущая под копытами неровную, наспех выложенную брусчатку.

Заканчивающийся тупиком путь оказался длинней, чем предполагал вороной, ошибочно принявший полумрак за стену. По бокам виднелись запертые двери, скорее всего ведущие в подвалы, так что у книги была только одна дорога — вперёд. В самом конце, под сводом втиснутой между домами ниши, метался фолиант, бренча оббитыми металлом уголками по каменной кладке.

— Попалась! Теперь-то ты от меня не убежишь. Как тебе вообще удалось выбраться из цепочки, я же тебя вроде на замок закрыл, — бурчал вороной, преграждая пути отступления мечущейся книге. Однако она и не пыталась прошмыгнуть мимо. Вместо этого она настойчиво прыгала на стену и падала обратно на брусчатку.

Звякнула цепочка, бессильно обернувшись вокруг изловленного фолианта, но к недоумению вороного, не пожелав скрутить книгу как прежде. Поздно спохватившись о забытом в сумке замке, Ван позволил книге несколько раз укусить его, прежде чем просто перевязать её внезапно обленившейся цепью. Стерев с мордочки налипшую пыль, он оглянулся и, подойдя к каменной кладке, провёл по ней копытом. Камни, из которых она была сложена, оказались заметно новее окружающих стен, с головой выдавая желание неизвестных строителей перегородить проход, просто заложив арку мостика между домами.

— А ты, переплетённая штука, думала тут проход есть? И не шелести на меня своим ляссе, — тихонько ткнув копытом книгу, проговорил вороной, снова посмотрев на каменную преграду. — Или ты считала, что он всё ещё тут есть... хм...

Не сразу отыскав на стенах небольшие выступы и помогая себе телекинезом, Ван взобрался сначала на узкий карниз, а с него на пологий, покрытый черепицей скат, едва не сорвавшись вниз, когда копыто потеряло опору. Перебравшись через ограждение из выложенных зубцами булыжников, он отдышался и с удивлением уставился на скрытый в колодце из домов дворик. Украшенный кустиками с цветами персикового оттенка и свисающим с подоконников синим плющом, он таил в себе тёмную статую. Стоящий с раскрытыми и вытянутыми вперёд крыльями аликорн чуть склонил голову на бок, словно приглашал к себе в объятья. На его боку виднелась плоская сумка, лямками стискивающая бока и грудь изваяния. Наспех связанная цепью книга дёрнулась под накидкой, за что получила ещё один тычок копытом.

— Вот значит, куда ты пыталась попасть. Пожалуй, мы ещё сюда заглянем, но позже... — проговорил вороной, обращаясь к трепыхающемуся фолианту. — Для начала вернёмся назад, и я повешу на тебя замок. И буду держать при себе, раз не умеешь вести себя спокойно.

На выходе из тупика Вана встретил перламутровый единорог, дружелюбно улыбнувшийся в ответ на вопросительный взгляд жеребца. Маг стоял за шаг до активирующего барьер заклинания, словно прекрасно знал значение символа и как он действует. Подтверждая эту не ускользнувшую от Вана деталь, позади мага качнулся тонкий хвост, свёрнутый в пару колечек, с подрагивающей кисточкой на кончике. Это объясняло многое. Кисточковый... кому как не ему было знать магию, созданную его соплеменниками.

— Неожиданно... — протянул вороной, поспешно пряча под накидкой попытавшийся выскользнуть фолиант. Ещё не хватало, чтобы этот маг с пристальным взглядом сумел рассмотреть обложку.

— Ван Бел Сапка, полагаю? Двое повстречавшихся с вами любезно указали мне дорогу, куда побежал чёрный единорог в накидке. Признаться, я бы скорее всего прошёл мимо, если бы не оставленное вами символьное заклинание. Не скажете, зачем вы использовали на арке барьер? — проговорил кисточковый, одним ловким движением стерев несколько ключевых линий прежде, чем заклинание пробудилось. Едва заметные царапинки пшикнули лиловым дымком и пропали.

— А с кем я говорю вообще? Учитывая вашу... осведомлённость в магии подобного типа, — вопросом на вопрос ответил вороной, поглядывая в сторону двух стражников, вышедших с боков и присоединившихся к единорогу.

— Рэйлит Нейке. Сопровождающий гостей нашего города, этнолога Скерс Фейбла, а также его спутников. То есть вас, вашу спутницу и её телохранителя... как понимаю, выдающую себя за ящера Бэдланда. Искренне рад, что за время вашей самостоятельной прогулки по городу ничего не случилось, — всё тем же успокаивающим тоном продолжил маг, приглашая вороного следовать за ним. — Не стоит так удивляться. Мне уже успели сообщить часть деталей, но я буду рад услышать от вас больше. Это не только повлияет на решение о вашем пребывании тут, но и позволит лучше организовать встречу с главами города. Смею предположить, вы нашли то, за чем отправились в погоню, и ничего не помешает последовать за мной?

Пожавший плечами Ван прошёл мимо единорога, оказавшись между двумя стражниками, отчего ощущение конвоя неприятно кольнуло под ребром. Когда-то точно так же его вели по улицам среди высоких домов, вырезанных в стенах ущелья. Правда, в тот раз это были трое грифонов, смотрящих на него как на сочный завтрак.

— Двое указавших вам дорогу... это случайно не был необычный пегас с земнопони? Кажется, его называли Адамасом, — осторожно продолжил разговор вороной, стараясь идти в ногу с кисточковым и не отставать. — Хотя я знаю только тех, кто согласился вернуться в Кантерлот и вновь вступить в ночную стражу, похожих на него мне не доводилось видеть прежде.

— Адамасы... не важно. А что именно вас так в нём удивило? — непринуждённо поддержал беседу Нейке.

— Крыло из металла, например? — Ван бросил косой взгляд на мага, пытаясь понять, куда тот клонит.

— А вы наблюдательны. Поэтому вас приписали к ночной страже Кантерлота? Для мага это не самый обычный выбор, на мой взгляд, — в голосе кисточкового не ощущалось и тени насмешки. Можно даже сказать, кисточковый говорил с этаким дежурным уважением, присущем любому знающему придворную этику единорогу.

— Для простого сопровождающего вы неплохо осведомлены, — нахмурился Ван, перебирая варианты, откуда у перламутрового жеребца оказалась эта информация.

— По глазам вижу, размышляете, откуда мне это всё известно. Не буду томить загадкой, многие из ночной стражи время от времени возвращаются в Ноктюрнал-Лифбург, делясь новостями с пожелавшими остаться, — под очередной аркой маг пропустил вперёд себя вороного и пегасов.

— И какие же они новости принесли? — сохраняя учтивость, Ван кивнул и первым вышел на площадь, где не так давно он столкнулся с базальтовым пегасом.

— Немало разных историй. Но среди них было про любящего ночь единорога с некоторой протекцией от дворца и привилегиями, использующего символьную магию, очень раздражающего капитана стражи своим любопытством. Признаться, это одновременно лестно и удивительно, увидеть в... узнать об искреннем интересе к искусству магии моих соплеменников, — завершил фразу чуть иначе, чем планировал Рэйлит, следуя чуть позади Вана. — Символьная магия, в традиционном исполнении, без намёка на школу черчения в воздухе кончиком рога. Надеюсь, у нас будет ещё возможность обсудить тонкости и причину изучать этот вид плетения заклинаний.

— Отлично уходите от темы, мистер Рэйлит, — впервые за время встречи улыбнулся вороной. Впереди уже виднелся гостевой дом и тёмные силуэты в ведущем к нему проулке. — На мой вопрос вы так и не ответили.

Маг вздохнул, делая паузу и подбирая слова.

— Некоторые жители, вроде него, пришли сюда из отдалённых уголков Эквестрии. Это всё, что я могу вам сказать, Ван Бел Сапка. Полагаю, то же самое относится и к вашей спутнице, с её не самым обычным телохранителем, — размыто ответил маг, отвешивая короткий кивок в сторону идущих им навстречу Диксди в компании с этнологом, ящеркой и прыгуче цокающей позади них Твинкл.

— Жемчужник отыскал тебя! Вот же выкинуть такое — побежать в одиночку в город! — возмущённо стала отчитывать Вана пегасочка, тыча в его грудь кончиком крыла. — Стоит лучше следить за такими вещами, раз уж взялся таскать их с собой.

— Полностью согласен, и поэтому мне нужно вернуться в свою комнату и забрать кое-что для своей книги, чтобы этого не повторилось, — расплылся в располагающей улыбке вороной, стараясь не переусердствовать и не обнажить ненароком клыки. И без того с подозрением косящимся на него стражникам не следовало знать о такой общей с тёмными статуями детали. Ощутив, как под накидкой нетерпеливо дёрнулась книга, натянув завязанную узлом цепочку, он направился за замком, оставленным среди прочей поклажи.

— Советую не задерживаться, аудиенция скоро начнётся, а нам нужно ещё дойти до места её проведения, — спокойным голосом добавил Нейке, провожая вороного взглядом.

— Хороший же он любитель книг, если они от него сбегают, — поделилась своей мыслью с остальными Твинкл, смотря туда же, куда и перламутровый маг.

— Она не отвечает ему взаимностью, — отозвалась Диксди. Фолиант, успевший напугать стражника так, что тот ещё некоторое время не сможет ходить мимо книжных полок без опаски, мог натворить немало неприятностей. Вернувшийся вороной выглядел взволнованным, но явно не от погони за книгой. Там, среди улиц, случилось что-то ещё, о чём Ван умолчал и от этого походил на сжатую пружину.

Вскоре возвратившийся из гостевого дома вороной прихватил с собой небольшую седельную сумку, способную вместить только необходимое. Например, опутанный цепью фолиант. Время от времени она вздрагивала и покачивалась, даже когда Ван стоял без движения.

— Готово, — он похлопал копытом по сумке, ощутив боком едва заметный ответный тычок. — Можем отправляться.

Вороной оглядел собравшихся у выхода с внутреннего двора. Диксди так и не рассталась со своей походной сумкой, прихватив её с собой. Прижавшаяся к земле ящерка, пытающаяся казаться ниже, чем она была на самом деле, стояла рядом. Скерс вышел налегке, оставив в комнате свой чемодан. На его поясе было несколько плотно закрытых тубусов и жёсткий футляр для блокнота с пазом для нескольких заточенных карандашей, прикрытых полами жёлтого пиджака.

— А куда мы направляемся теперь? — на мордочке Скерса блуждало предвкушение чего-то восхитительного, хотя, казалось бы, его уже переполняют впечатления от путешествия. Земнопони уже позабыл о своих неудачах, вертя по сторонам головой, пытаясь не упустить даже самую непримечательную мелочь.

— По общему решению глав города, местом для встречи будут личные рощи совета Ноктюрнал-Лифбурга. По пути я попробую ответить на некоторые вопросы, скопившиеся у вас, Скерс Фейбл. Вы первый этнолог, сумевший добраться сюда, да ещё и с такой необычной просьбой. Или мне называть вас послом от Кантерлота? — от Диксди не ускользнуло то, как на мгновение заострились черты мага, а в глазах скользнул прохладный блик.

— Лучше считайте меня этнологом, я не привык загадывать так далеко, испытывая свою удачу. Но всё же, Рэйлит, вы настоящий кисточковый! Как в тех книгах, оцениваемых антикварами на вес золота. В своём желании изучить ночной народ, их историю и быт, я и не смел мечтать о встрече с представителем единорогов, считающихся покинувшими доступные земли и выбравшими добровольное уединение! — воодушевленно воскликнул земнопони, втиснувшись между идущими, оттеснив в сторону кисточкового. — Не могу сдержать восторга! Рядом с нами шагает настоящий кисточковый единорог! Представляете? Кисточковый!!

— Искренне надеюсь, что упомянутые вами книги не из тех, о которых я подумал. В противном случае это будет весьма неудобная ситуация, — мягко рассмеявшись, отозвался маг с кьютимаркой в виде свернувшейся крылатой змеи с воротником из перьев.

— О... ну что вы, вовсе нет. А это правда, что теперь владения ваших соплеменников находятся в центрах самых крупных из уцелевших островов Великого Леса? — немного смутившись, возразил Скерс. Спутники, хоть и были рады за него, не разделяли удивления от встречи, и он списал это на их богатый опыт путешествий, не говоря уже о родстве спутницы вороного с этим удивительным народом. Едва заметная мысль о том, сколько всего могла уже повидать увешанная артефактами спутница тёмного жеребца, проскользнула и пропала под ворохом занимавших голову этнолога вопросов.

— Не совсем верно. В мире немало разных слухов и не стоит верить им всем. Однако да, наши рощи сохранились в остатках Великого Леса. Временами там собираются потомки рода для проведения праздников, изучения магии и обрядов, — охотно ответил на вопрос Рейлит. Узор эмоций, скользящий на мордочке этнолога, не остался для него незамеченным, и он добавил. — Буду рад ответить и на другие вопросы, Фейбл, кроме уж совсем неудобных.

Маг рассказывал ровно столько, сколько хотел, умело заполняя фразы отвлечёнными темами и уходя от прямых вопросов земнопони, но Скерсу и этого было достаточно. Сбавляя шаг, тот спешно записывал что-то в блокнот, перечёркивая ранние записи. Чуть отстав от идущих впереди мага и этнолога, увлеченных беседой, Ван поравнялся с Диксди.

— Фолиант сбежал не просто куда-то, он направился к одной из тех статуй... похожих на... — шепнул вороной, поймав момент, когда восклицания Скерса заглушили от остальных его голос. Заметив брошенный в его сторону любопытный взгляд мага и подошедшую ближе пегаску, Ван сменил тему и уже громче поинтересовался. — И чем же занимается в ночном городе представитель кисточковых?

— В обычное время он куратор библиотеки и занимается оценкой всяких древних штуковин. Не думала, что его оторвут от занятий ради нашего визита, — пернатая очертила в воздухе круг копытом, словно включая в слово "штуковины" вообще всё, что могло показаться обычным хламом для прочих пони.

— Библиотеки, как в Кантерлоте? — понимающе кивнув вороному, Диксди присоединилась к разговору.

— Мне доводилось слышать рассказы о ней, но побывать так и не удалось, к сожалению. Однако, большая часть свитков, книг и копытописей из числа забранных с собой ночными пегасами хранится именно тут. Все они изучаются и хранятся со всей бережностью, какая может быть проявлена к последним уцелевшим оригиналам, — в голосе мага звучала неподдельная гордость за ночной народ, сохранивший бесценные записи и архивы. — И я всегда буду рад новым посетителям, проявляющим не только интерес, но и заботу о книгах. Похвально, когда с ними не желают расставаться, даже если сама книга считает иначе.

С этими словами Рэйлит многозначительно посмотрел поверх шагающего рядом земнопони в сторону Вана. Дымчатогривый промолчал. Подхватив телекинезом протянутое Твинкл яблоко, он уставился на необычный тёмно-фиолетовый цвет кожуры. Пропущенный завтрак и подступивший голод взяли своё, и вороной осторожно откусил кусочек, ощущая как белоснежная мякоть тает на языке. По крайней мере, теперь у него была веская причина промолчать на замечание мага.

— Кстати о вопросах, Рэйлит. Мне никто не говорил о туманах на границе с городом, — не унимался этнолог, благодарно кивнув протянувшей ещё одно яблоко пегасочке. Не откусив и кусочка, он сунул его в небольшой карман на поясе. — Признаться, миражи были жутковатые... это были миражи, ведь так?

— Вам не повезло оказаться в пути незадолго до начала сезона. Обычно они появляются раз в несколько месяцев и длятся пару недель с небольшими просветами на пару часов. Ваш визит и переданное письмо заинтриговали главу города, и было принято рискованное решение позволить вам очутиться в Ноктюрнал-Лифбурге, не дожидаясь, когда туманы окончательно схлынут и вернутся в буреломы. Мне жаль, если вам пришлось испытать по пути неудобства и спешить, пока просвет не закрылся. Но, как погляжу, все добрались без особых проблем, — Рэйлит подхватил фиолетовый фрукт и одним отточенным движением телекинеза разделил яблоко на тонкие ломтики, составив компанию остальным наслаждающимся лакомством. От вопроса о миражах маг уклонился, сделав вид, что его занимает еда, а ответ и так понятен, чтобы его озвучивать.

— У того пегаса доспех был весь в царапинах, — задумчиво заметила Диксди, проглотив кусочек терпко-сладковатого фрукта, доставшегося из прихваченных пегасочкой припасов. После сытного завтрака яблоко скорее казалось освежающим напитком, настолько сочным был каждый ломтик.

— Вице-капитан Виндфолл Стоут? Не стоит волноваться, для него не в новинку пересекать туманы. Можно сказать это его талант, — перламутровый единорог смотрел вперёд, где улица сужалась и поворачивала в сторону виднеющейся у озера рощи. Дома по бокам стали попадаться реже, перемежаясь с небольшими полянками, где в каменном обрамлении росли небольшие копии серебряного дерева. Фонари на кованых столбах сменились на левитирующие над землей светильники, чей тёплый свет исходил от мутных сфер, зажатых в витиеватых декоративных элементах. Даже под лёгким ветерком они покачивались на том же самом месте, вовсе не собираясь куда-то уплывать. Возле одного из них, погасшего и поблескивающего серебристой поверхностью, двое пегасов возились, перебирая в копытах узкие голубые камешки. Раскрытая сумка с инструментами и кристаллами, разложенными в мягких пазах, лежала у их копыт. Вскоре свет загорелся, снова отгоняя с дороги полумрак, и летуны молчаливо взмыли вверх.

— Невероятно, — Скерс смотрел по сторонам, пытаясь не упустить ничего из окружающего его. — Это просто невероятно. Почти все мои записи об этом месте не идут ни в какое сравнение с реальностью. Моими предшественниками выдвигались смелые предположения, но они блёкнут перед тем, что я вижу собственными глазами.

— О Ноктюрнал-Лифбурге ходит немало домыслов, верно. Тому отчасти виной первые столетия, когда преданные своей правительницей ночные пегасы отгородились от мира. Последовавшая за этим утрата многих бесценных библиотек... — голос мага дрогнул, словно случившееся касалось его лично. — Затем попытки проникнуть в город с далеко не всегда дружественными намерениями. Все они разбивались о непроходимый лес, способный вселить ужас в самого смелого искателя приключений. Изменчивые туманы, ветер и массивные врата служат городу совершенной защитой от тех, кому удалось миновать буреломы.

— Поэтому с нами вы, Твинкл и стража? — вместо этнолога спросил прямо вороной. — Полагаете, что и наши намерения могут быть не самыми дружественными?

— Если быть точными, с вами я и стражники. Твинкл сама по себе и свободна посещать и покидать город, когда сама этого пожелает, — пожал плечами маг на прямой вопрос Вана. — Впрочем, из-за туманов ей придётся задержаться тут, и, если на то будет решение глав, скорее всего, станет замечательным гидом по городу. Как посмотрю, у вас не слишком оптимистичный взгляд на вещи, следователь из Кантерлота.

— Эй! Не нужно решать за меня! — возмутилась пегасочка, встряхнувшись от взъерошившего гриву прикосновения телекинеза.

— Можете считать это почётным эскортом. Все вы сопровождаете того, кто собирается выступить послом от Кантерлота. Ночной народ тоже сохранил немало традиций и одна из них — почётная свита из числа лучших стражей города, — смеясь, закончил фразу Рэйлит, не обращая внимания на фыркающую Твинкл.

Ван поджал губы. Нейке изящно выкрутился от вопроса в лоб, а они, тем временем, оказались за чертой города и шагали по дороге к чаще. Позади неё едва виднелись остроконечные крыши замка. Серебристая листва деревьев дрожала и вспыхивала блестящей стороной под лёгким дыханием ветра, и кроны расцветали всполохами крошечных белых искорок. Откуда-то доносился тонкий аромат растущих на поверхности воды цветов. Юркие птицы скользили среди ветвей, дополняя мелодию рощи своими короткими трелями. Выложенная плиткой дорога нырнула под свод аллеи, и тёплое мерцание светильников сменило прохладное сияние аквамариновых кристаллов. Разных размеров и формы огранки, порой кажущейся созданной самой природой без участия трудолюбивых копыт, они торчали из травы по обе стороны пути. Порождаемые ими тени скользили вслед за спутниками этнолога, изворачиваясь и прячась среди кривоватых стволов. С боков слышался тихий шёпот, вкрадчиво произносящий непривычные для слуха слова на непонятном языке, и пропадал, если к нему пытались прислушаться или отыскать сторону, с которой он доносился. Эхо удваивало звук шагов, появляясь на тенистых отрезках, и точно так же неожиданно пропадало, едва недоумевающие спутники выходили на свет. Как только очередной кристалл оставался позади, тени начинали кривляться, принимая другие очертания. И Диксди была готова поспорить, у каждой тени ощущалось что-то ещё, неуловимое, ускользающее, прячущееся, едва заметивший изменение пытался вглядеться в неё пристальней. Этнолог шёл молча. Никто не хотел нарушать разговорами разукрашенную тихим пением птиц и мелодией ветра в коре атмосферу сада-рощи. Лишь когда своды аллеи остались позади, и они вступили на прямую дорогу к виднеющемуся впереди строению, Диксди повернулась к идущему сбоку магу.

— А у вас занятный браслет, Рэфлит Нейке. Узор напоминает часть магической схемы замыкающего типа. Да ещё с дублирующей частью под полупрозрачным камнем. Даже не вглядываясь можно различить блеск тонких прожилок под его поверхностью, — внезапно проговорила Диксди, вынудив мага своей фразой потерять ритм шага.

— Не стоило ожидать меньшего от артефактора Эквестрии, — оправившись от лёгкого изумления, отозвался кисточковый. — Я не ошибаюсь? Вы рассматривали его почти всю дорогу, ведь так?

— Похожий я увидела на одном из пегасов, встретивших нас на площадке у озёр. У некоторых жителей тоже есть такие, той же формы и отличающиеся цветом камней. Это ведь не украшение? — янтарные глаза с огоньком любопытства встретились с взглядом перламутрового мага, прищурившегося и смотрящего на неё пристальней обычного. — Для украшения предмет слишком прост, а система замка чрезмерно сложна, чтобы его легко снимать и одевать.

— На самом деле я удивлён, что не увидел такого на вашем копыте при нашей встрече. С обликом, подобным вашему, это было бы уместно, — заметил кисточковый, проговорив фразу на чуть ломаном инитиумнарском. Некоторые слова звучали непривычно и грубовато, им не хватало певучести, но при этом, вне всяких сомнений, магу этот язык был знаком.

— Откуда вы... — растерявшись и ответив на нём же, начала вопрос Диксди.

— У меня было достаточно времени и немало уцелевших записей с давних времён. Я решил взять на себя смелость и проверить догадку, когда мне сказали, что одна из спутниц этнолога смогла прочитать надпись на старой статуе и даже произнести начертанное имя вслух. Вы не просто читаете на нём, но и говорите, — на мордочке единорога расплылась довольная улыбка от возможности ответить на наблюдательность синей пони своей осведомлённостью в древних языках. — Символы этого забытого языка покрывают каждый из ваших артефактов. До этого дня мне доводилось видеть их только...

— Видеть только... где? В этом городе? Где-то ещё? Вы встречали оставивших их? — с трудом сдерживая охватившее её волнение, она едва не спросила "встречали подобных мне", но вовремя остановилась, заметив недоумевающие взгляды спутников, не понимающих, на каком языке она вдруг заговорила. — Рэйлит, оказывается, знает древний язык.

— А помимо этого он ещё и знаток символьной магии, хотя этого мне стоило ожидать, — вставил Ван, заметив смятение Диксди. Стрелка на её хвосте цокала по дороге, извиваясь фиолетовой кисточкой, выдавая настроение своей владелицы. Маг сказал что-то, что пошатнуло её спокойствие, и это вынудило вороного насторожиться снова. — Всего день в городе, а у меня уже впечатлений на месяцы вперёд, не правда ли, Скерс Фейбл?

Чуть едко добавил он, в мыслях возвращаясь к тому, как легко и непринуждённо кисточковый стёр ключевые штрихи зачарованной схемы, потратив на это секунды и не получив по носу барьером.

— Кстати, о символьной магии или Вимината Вербо, как принято называть нами этот вид плетения заклинаний, где вы обучились ей, Ван Бел Сапка? — не дав этнологу вставить слово, дружелюбно улыбнувшись жеребцу, спросил маг. — Не припоминаю в Кантерлоте знатоков подобных чар.

— Если можно, просто Ван. В основном по книгам. Как оказалось, найти наставников сложнее, чем фолианты с заклинаниями, — с трудом притушив несвоевременно проснувшуюся гордость за своё самообразование, отозвался вороной. — Эммм... отчасти это было вынужденной мерой.

— Ван. Хорошо, я запомню. Похвальное усердие. Даже в таком архаичном исполнении, Вимината Вербо обладает бесценными и сильными заклинаниями, — дипломатично пропустил мимо ушей замечание о наставниках Рэйлит. — Искренне надеюсь, у нас будет ещё время обсудить изученные вами записи и названия уцелевших книг, оказавшихся в ваших копытах. Быть может, даже в дружеском спарринге, вы же не будете против? А пока, время для разговоров подошло к концу... добро пожаловать в резиденцию глав города — Лунную Рощу.

Проложенная между стволами серебристых деревьев дорога мягко огибала их, завершаясь круглой площадью, окружённой тёмными колоннами. Теряющееся в листве, на них лежало каменное кольцо, покрытое в несколько рядов символами и изображениями ночных пегасов. Тёмные высеченные на камне фигурки сражались с гидрой, защищали башенки от летающих и зубастых тварей, давали отпор дышащим пламенем драконам и стояли, преклонив голову, перед принцессой ночи. Словно застывшие в прыжке, прижав заднее копыто к гладкой поверхности, в центр площади смотрели каменные статуи, обнимающие колонны заведёнными назад крыльями. У каждой из них в передних копытах тепло переливалась светом сфера, бережно прижимаемая к груди. Там, куда были обращены их каменные глаза, возвышалась половинка громадного шара, вырастающего из выложенных кольцами плит. Покрытая кратерами, трещинками и небольшими выпуклостями, она напоминала поверхность луны.

— Что здесь написано, Рэйлит? Я, конечно, понимаю часть слов, но признаться, некоторые из них использованы совсем иначе, чем в примерах полуночного стиля письма, — раздался голос этнолога, подошедшего к полусфере и пытающегося рассмотреть лучше медленно вращающееся стальное кольцо. Обод, на расстоянии копыта от земли, был похож на грубоватую оправу для каменной половинки шара. Откуда-то послышался гулкий стук механизма, будто шестерни поднимали и смещали в сторону что-то тяжёлое. Полусфера дрогнула, кольцо опустилось и утонуло в заготовленном заранее пазе, отдавшись вибрацией в ногах гостей. Подняв невесомые облачка пыли и потревожив растущие вокруг цветы, каменное изображение луны накренилось и, перевернувшись, опустилось в похожую на чашу выемку.

В этот миг, отшагнув от внезапно преобразившегося центра площади, спутники этнолога обнаружили, что стража осталась позади. Их единственными сопровождающими оказался Рэйлит и державшаяся позади пегасочка. Кончик рога перламутрового мага мерцал белёсым огоньком, отражаясь в гладких плитах открывшейся гостям мозаики. Вороному достаточно было одного взгляда, чтобы узнать узор. Грубовато копируя оригинал, крошечные камешки образовывали постепенно усложняющееся переплетение линий, образующих фигуры. От треугольника к квадрату, от квадрата к восьмиугольнику, становящемуся шестнадцатиугольной фигурой — гексадекагоном, выложенной из более тёмных кусочков на светлом кремовом фоне. Рассматривая застывшие в орнаменте линии, он вспомнил, как они менялись, скользя под каменной поверхностью пола в магической иллюзии. Однажды найденный им многоугольник, доставшийся большим трудом и с риском для жизни, преследовал его с пугающей настойчивостью. Он почти забыл о нём, но о чёрном предмете ему напомнило отражение в зеркальных туннелях, затем видение во владениях ящеров. А теперь и в закрытом от всех городе, кто-то выложил мозаику из идеально подогнанных кусочков самоцветов. Ван встряхнулся, и вовремя, Кисточковый уже начал перечислять их имена, обращаясь к кому-то впереди.

— Скерс Фейбл, этнолог Кантерлотского университета истории, отделение этноментальных связей. Прибыл для изучения обычаев и быта ночного народа, а так же как посол Кантерлота с личной просьбой от принцесс, — громко объявил Рэйлит, шагнув в сторону и позволив гостям пройти вперёд. Возвышения, кроме одного, пустовали, включая центральное, позади которого торчал покосившийся шпиль кристалла, отливающего кобальтовым блеском граней. Мерцающие прожилки, словно вены, пронизывали его тёмные плоскости, озаряя голубоватыми разводами белую фигурку, лежащую на бархатных подушечках и с интересом рассматривающую подошедших ближе пони и ящерку. За спиной белоснежной единорожки покачивались полосы тонкой, полупрозрачной ткани, свешивающейся с изогнутых арок, создавая ощущение, будто глава города со всех сторон освещена лунным сиянием и отражёнными от воды бликами.

Слегка растерявшийся земнопони не сразу понял, что от него ждут приветствия или хоть какого-то слова. После затянувшейся паузы он осторожно кашлянул и, шагнув ближе, заговорил, обращаясь к неподвижной фигуре.

— Мне сложно описать словами, насколько огромна для меня честь предстать перед главой закрытого на много столетий города! Мои самые смелые мечты блёкнут в сравнении с тем, что мне уже довелось увидеть в этом прекрасном месте, выбранном для аудиенции, — Скерс сбился, стараясь одновременно и поклониться и рассмотреть лежащую перед ним кобылку. Сложив перед собой кажущиеся прозрачными изумрудного цвета копытца, она с любопытством смотрела на него. Спокойное дыхание поднимало и опускало чуть пушистую грудку. Единорожка не казалась той, кто принимает решения, способные повлиять на судьбу города. Изредка покачивая поблескивающим острыми гранями копытом золотистую плетёную кисточку на подмятой подушечке, она выглядела расслабленной, спокойной и ждущей чего-то. — Передаю в ваши копыта просьбу, и могу лишь смиренно ждать ответа и решения...

Медленно кивнув на его слова, она перевела взгляд на спутников земнопони.

— Сопровождающие этнолога. Диксди Дуо, артефактор Эквестрии. Ван Бел Сапка, следователь из Кантерлота. С ними, согласно подгорной варварской традиции, телохранитель мисс Дуо — Лаэтус, — договорил кисточковый, приглашая каждого из названных гостей выйти вперёд и встать по бокам от Фейбла.

— Для такой торжественной аудиенции как-то пустовато... — едва слышно заметил Ван, сделав шаг вперёд.

— Я рада принять всех вас в Ноктюрнал-Лифбурге, городе для познавших силу и покой ночи, — раздался мелодичный голос главы, качнувшей перед собой копытом. Поднявшись, она уселась на возвышении прямо, разглядывая спутников этнолога сверху вниз. — Мне известна цель и просьба одного из вас, а так же ваши имена. Однако моё вам не известно. Я — Мэлика. Представляю совет глав Ноктюрнал-Лифбурга. К сожалению, не все из них смогли присутствовать здесь и сейчас, передав мне право принять окончательное решение и дать ответ.

С этими словами она подняла лежащий сбоку тубус и вытянула из него свиток письма. Развернувшийся пергамент зашуршал в цепком телекинезе. По её взгляду видно было, она не один раз читала строки и прекрасно знала содержимое письма, но всё же пробежалась по ровно расположенным символам, выведенным точными и размеренными движениями пера. Вздохнув, она положила его рядом. Витой в две спирали рог, чуть загнутый и торчащий над прядями гривы, угас.

— После долгих размышлений, тщательно взвесив возможные последствия и даже учитывая опасения принцессы Селестии, указанные в деталях, совет глав города вынужден отказать в её просьбе, — медленно и отчётливо проговорила она, вглядываясь в мордочки гостей. Этнолог выглядел растерянным от обрушившейся на него реальности. Тёмный маг дрогнул и прищурился, услышав о принцессе, встретившись взглядом со своей озадаченной спутницей. Скрывающая под накидкой свою мордашку ящерка не пошевелилась, словно происходящее её не касалось. Золотистые глаза смотрели по сторонам, подмечая изменения и пытаясь предугадать возможную опасность. Но вокруг было тихо и спокойно.

— Пусть останутся, возможно поняв, что представляет из себя город и почему он был закрыт на столетия, они лучше смогут пояснить правительнице Эквестрии наш отказ, — раздался в голове Мэлики отчётливый шёпот. — Я слышу их чувства, их стремления, но лишь у одной из них ум закрыт для меня. Мои попытки встречают барьер... кто она, Мэлика?

— Но как же так, после всего, что мне пришлось пройти, после всех лет изучения, оказавшись в городе, мне придётся вернуться? Моя мечта... нет, мечта всех моих предшественников вновь обречена не сбыться? — земнопони шагнул вперёд, смотря прямо в изумрудные, переливающиеся бликами магии глаза Мэлики. — Зачем было тогда дразнить меня возможностью прикоснуться к тайне, которую не суждено разгадать! Я...

Мягкое прикосновение телекинеза сжало его челюсти прежде, чем глава города поднялась и сделала шаг вниз с возвышения.

— Я сказала, совет глав города отказывает в просьбе принцессы Селестии, — произнесла она, смотря в полные отчаяния глаза Скерса. С каждым словом единорожки, растерянность покидала его, сменяясь на понимание. Улыбнувшись, она продолжила. — Не могу отказать ей в мудрости. Возобновление отношений Кантерлота с Ноктюрнал-Лифбургом важно, и восстановление ночной стражи принцессы Луны было первым шагом к примирению. Желающие вступить в неё покинули наш город с правом возвращаться назад время от времени. По этой же причине принцесса Селестия считает весомым слово своей вернувшейся сестры. Выбор в качестве посла земнопони, собирающего по крупицам уцелевшие записи о ночном народе — всё это делает ей честь, как тактику и стратегу, которого многие из нас знали и помнят. Скерс Фейбл, вам довелось немало узнать о Ноктюрнал-Лифбурге по историям и уцелевшим записям, но пришло время узнать город таким, какой он на самом деле. Только приняв правду о нём и сложив с тем, что думают о закрытом городе другие, вы сможете понять и принять наше решение. Ни я, ни совет не можем оставить без награды стремление к знаниям в том, кто лишён и рога и крыльев. Скерс Фэйбл, у вас в копытах крошечные осколки мозаики, собранные не только вами, но и поколениями до вас. Согласитесь ли вы на условие, за выполнение которого вам будет дана возможность увидеть витраж истории целиком?

— Он искренне желает этого, Мэлика. Мне не нужен мой дар, чтобы ощутить его пылающий и пытливый разум, — шёпот скользнул сбоку от главы города и угас, потонув в раздавшемся голосе этнолога.

— Каким бы оно ни было, я уже согласен! — выпалил он, ощутив, как телекинез отпустил его.

— Не слишком ли поспешно? — сухо заметил вороной, ощутив чьё-то незримое присутствие. Позади колонн послышался шорох копыт, приминающих траву. Затем шелест полосок ткани, будто что-то прикоснулось к ним и натянуло. Неявная тень мелькнула между колонн и пропала.

— Какая разница? Всю свою жизнь, с тех пор как услышал истории об этом городе, я мечтал тут оказаться! А когда в Кантерлот прибыли ночные пегасы я искал возможности встречи, пробовал узнать больше. Вам, служащему в ночной страже, этого не понять, не так ли? — фыркнул земнопони в сторону вороного.

— Не моё дело, конечно, но опыт подсказывает мне не самые лучшие варианты, когда предлагают всего одно условие, — Ван краем глаза заметил, как Диксди вглядывается во что-то позади Мэлики, не особо прислушиваясь к разговору. Она тоже заметила движение и, кажется, видела куда больше, чем он, судя по удивлению в её глазах. Моргнув, она протёрла глаз сгибом копыта.

— Тёмный маг прав, даже не зная, каким будет условие, вы, Скерс Фейбл, готовы на него? — прищурившись, спросила белая единорожка, посмотрев куда-то в сторону и едва заметно кивнув.

— Стоя в одном шаге от своей мечты? Даже больше, уже сумев шагнуть за порог закрытого города, столько веков сохранявшего неприкосновенность? Мой ответ был и остаётся тем же — да! — ощутив внезапно сухость в горле, выпалил пони, стараясь договорить прежде, чем его голос собьётся от охватившего волнения.

— Хорошо. Скерс Фейбл, от совета глав города, вам даруется возможность остаться. Вместе с правом перемещаться свободно по улицам и доступом к большей части архивов. Изучайте культуру, ознакомьтесь с бытом, — радушно улыбнулась Мэлика, подойдя ближе к этнологу. — Особенно с бытом. Для всего этого условие простое. Вы не сможете покинуть наш город в ближайшее десятилетие. Узнав это, вы по-прежнему согласны, этнолог Кантерлотского университета истории и экс-посол принцессы Селестии?

— Десятилетие... — земнопони дрогнул и посмотрел в сторону своих спутников, словно ища у них поддержки. Вороной только пожал плечами, словно всем своим видом показывая — "я же предупреждал". Сглотнув и уняв волнение, Скерс повернулся к ждущей ответа Мэлике. — Согласен. Я согласен. Если это позволит понять причину недопонимания и отыскать путь к примирению между Кантерлотом и Ноктюрнал-Лифбургом...

— Он искренен. Его пугает условие, но он не просто марионетка в копытах светлокрылой правительницы Эквестрии. Его готовность отказаться от всего и стремление к познаниям идут от чистого сердца, Мэлика... Возможно, совет глав города наконец дождался того, кто сможет понять суть Ноктюрнала, — прошелестел шёпот у левого ушка белой единорожки и скользнул в бок. — Вдобавок, он пришёл не с самым обычным сопровождением. Быть может, его не так сильно удивит реальность, скрытая от мира на такой долгий срок...

— Решение принято, — плавно кивнула Мэлика и перевела взгляд на замершего в ожидании вороного. — Что же до вас троих...

— Прошу извинить мою дерзость, — сбоку навстречу главе шагнул кисточковый маг, низко поклонившись и выпрямившись со словами: — Сопровождающие этнолога не вызывают у меня подозрений. Можно ли разрешить им не просто остаться в городе на время сезонов тумана, но и беспрепятственно перемещаться по городу в сопровождении меня или мисс Твинкл Форест?

— Эй, с чего ты вдруг распоряжаешься мной без спроса? — раздался позади голосок молчавшей всё это время пегасочки.

— А кто провёл их через буреломы до озёр? — не оборачиваясь, отозвался вопросом на вопрос маг. — Теперь ты не меньше меня в ответе за их пребывание в Ноктюрнале... и всё же, каким будет ваш ответ, глава Мэлика?

— Я рассчитывала вернуть вас обратно на форпост, Рэйлит. Какова причина вашего интереса к гостям? Быть может, вы знаете что-то, о чём мне не известно? — в изумрудных глазах единорожки скользнули блики.

— Следователь из Кантерлота обладает познаниями в Вимината Вербо, и мне бы хотелось обсудить с ним мотивы изучать эту почти позабытую технику плетения заклинаний. Его спутница знает... древний язык и говорит на нём, — Нейке проговорил конец фразы с нажимом, в пол-оборота повернувшись к гостям. — Уверяю, никаких проблем не будет.

— Незадолго до аудиенции тот, за кого вы просите, покинул гостевой дом, самовольно отправившись на улицы города, вы уверены, Рэйлит? — в мягком голосе главы города появились нотки сомнений.

— Уверяю, это было досадное недоразумение, — Ван невольно прикоснулся к висящей на боку сумке, прижав дрогнувшую книгу.

— Что же, я не могу отказать в просьбе. Вам троим разрешено быть в городе, но только в сопровождении Рэйлита Нейке или Твинкл Форест, а также нескольких стражников. По окончанию сезона тумана всем вам придётся покинуть город, — уверенно проговорила Мэлика, обращаясь к переглядывающимся гостям. — Аудиенция завершена...

Её слова ещё висели в воздухе, когда единорожка скрылась за лентами ткани.

Мэлика смотрела вслед удаляющимся спутникам этнолога, стоя за колонной. Они горячо обсуждали поступок земнопони, спрашивали о чём-то кисточкового, шагающего сбоку и почти не обращали внимания на идущих позади стражников. Растерявшаяся от принятого за неё решения пегасочка неторопливо шла следом.

— Это было верное решение... — шёпот зазвучал в голове Мэлики одновременно с осторожными шагами. Тёмная фигура с мерцающими глазами цвета морской волны застыла за занавесью. — Меня беспокоит назвавшаяся потомком ночного народа и кисточковых. Её разум закрыт, но не ею... что-то мешало моему дару. И не только у неё. Ящерка с нею, под накидкой я видела лишь скалы, бескрайний холод гор и непросветную темноту подземных пещер. Мне доводилось ощущать подобное всего однажды, немало лет назад.

— Силанце, ты разделяешь уверенность Рэйлита? — белая единорожка сорвала с ближайшего плюща похожий на колокольчик цветок и подняла перед собой телекинезом. Лепестки изогнулись, дрогнули и превратились в небольшую бабочку, взмывшую к искусственному небу.

— Он не только сильный маг, ты помнишь, кем он пришёл в город, как и многие другие, ищущие покой, дом и место, где их примут. Долгие годы я не видела в нём такого интереса. Его глазам позволено видеть больше, возможно и нам стоит присмотреться к нашим гостям пристальней, Мэлика, — шёпот стих и раздался с другой стороны. Силуэт за полосками ткани на миг озарился пробившимся сквозь листву светом луны. — Ты знаешь, что беспокоит меня...

— Грифон. Изловленный у озёр одним из патрулей, почти одновременно с визитом этнолога. Но ты сказала, он не был с ними. Да и случившееся в лесу оставило на нём след, — Мэлика замерла, цокнув полупрозрачным копытом по полу. Из камня посыпались зеленоватые искры, весело поскакав в разные стороны, быстро угасли.

— Пернатый следил за ними. При нём нашли записи об этнологе, и я видела образы, в которых он изучал наших гостей. Некоторые из его наблюдений показались мне интересными и дополняли отчёт от пегасов, — шелестящий голос звучал со всех сторон и одновременно перемещался, создавая обманчивое впечатление, будто Силанце перемещалась вокруг главы города. — Их встреча с этнологом была случайна. Им всё равно было куда отправляться.

— Я всегда доверяла твоему дару, Силанце, но как насчёт следователя из Кантерлота? — задумчивый взгляд главы встретился с двумя горящими позади завесы из ткани глазами.

— Ему многое довелось повидать за последнее время, и образы размыты. Мне нужно больше времени и возможность встретиться с ними снова... без этой ящерки. Магия огибает её, как вода огибает камень. Я боюсь своих предчувствий. Она напоминает... — шуршащий и невесомый голос потускнел, и силуэт покачал головой. Развернувшись, Силанце покинула площадь, зашагав по одной из многочисленных тропинок вглубь рощи. Туда, где переливались небольшие водопады, питая крошечные озерца в каменных чашах, окруженные многочисленными цветами.

— Ей нужно очистить мысли в тишине, где нет пылких желаний или тайных стремлений, — гулкий голос заставил Мэлику вздрогнуть. — Как прошла аудиенция? Ты передала решение?

— Мне пришлось встречать их одной, это не особо вселило в них уважение, — грустно заметила единорожка на голос подошедшего пони. Грузная фигура источала силу и мощь, перекатываясь отчётливыми буграми мышц.

— Из всех нас ты одна выглядишь... достаточно привычно для гостей. Даже Силанце пришлось остаться незамеченной, скрываясь за своим щитом "обычности". Что было бы, явись мы все как подобает этикету? — в голосе послышались весёлые нотки.

— Они поймут... — обращаясь к роще, проговорила Мэлика, туда, где скрылись из виду спутники этнолога, стражники и тусклый огонёк мерцающей в темноте пегасочки.

18. Башня огня, пляшущие тени и Бланкспот

Флейм Блот продолжает свой путь к месту, воссозданному в его воображении одним из камней гармонии в ответ на его искреннее желание. Диксди и Ван продолжают знакомство с ночным городом, не подозревая, какие открытия их ждут. А где-то далеко, в городке на распутье дорог, Эйранда ищет, где можно недорого, или вообще, перекусить, после приключений к Кнотхолле и долгого пути в раздолбанной телеге.

Неделю.
Путь до нужного места, обозначенного на кривой карте Гилта Рэскала, занял неделю, измотав единорога проливными дождями и расползающимися под копытами дорогами, выглядящими как полные грязи канавы посреди нависающих островков зелени. Крупные капли учинённого пегасами ливня доставали его повсюду, затекая под накидку, вынуждая шёрстку вставать дыбом. Даже деревья не особо помогали, словно в издёвку за случившееся в Круге Листа, накапливая на листьях побольше влаги, чтобы обрушить её на голову мага в самый неожиданный момент. Сырые поленья и ветки не желали гореть под потоками воды, чихая ему в мордочку клубами пара и едким дымом. А доведённый до бешенства маг в итоге превращал их в горку пепла. Несколько ночей Флэйму пришлось провести, забиваясь между упавшими стволами массивных сосен, проклиная всё, что приходило в голову и могло быть связано с испытываемыми неудобствами. И вот, в середине очередной кажущейся бесконечной недели, перед ним предстали руины.
Описание Гилта даже близко не передавало размеры покосившихся плит, полукругом обрамляющих небольшую площадь, выложенную брусчаткой. Если сюда и вела когда-то дорога, от неё ничего не осталось, кроме заросших камней, разбросанных в округе. Растения терпеливо пробивались годами между брусчаткой, опутывая и выворачивая её корнями. Высохшие вьюнки перемежались с радостно зеленеющими стеблями, раскинувшими редкие сети между каменными плитами. В прошлом, место, когда-то давно являвшееся одной из узловых точек пересечения потоков магии, встречало единорогов гладкой поверхностью серого камня с кремовыми прожилками, напоминающими диковинный узор. Теперь всё пришло в упадок и оказалось забытым, оставленным без внимания. Ажурная ограда между плитами рассыпалась и пропала под разросшимися кустами. Из четырёх входов на площадь уцелели всего два, остальные оказались перекрыты обрушившимися арками. Время шло своим чередом. Магия менялась, единороги перестали нуждаться в капризных строениях для балансировки сложных заклинаний, открыв другие способы для возобновления сил и телепорта. Понихенджи лишь вскользь упоминались в учебниках по заклинаниям, обязательных для каждого ученика Школы Магии. Лишь единицы из единорогов, живущих книгами и пыльными свитками, отправлялись в путь, чтобы своими глазами взглянуть на уцелевшие памятники развития магии. И Флэйм к ним не принадлежал. Как он проходил мимо пылящихся в городах почтовых колонн, не придавая им особого значения, так и сейчас, он вскользь оценил прочность конструкции и шагнул в сыроватую тень накренившихся плит.

Не испытывая почтения к руинам, он прошёл под аркой из листвы и изогнутых стеблей, отклонив низко свисающие ветки телекинезом. Пнув подвернувшийся под копыто камешек, он приблизился к торчащему из центра столбу с овальной выемкой, будто кто-то лизал его с двух сторон, как какой-то леденец. В выщербленном дождями отверстии виднелись два позеленевших штырька, по одному снизу и сверху. Усевшись на ящик с бутылочками зажигательной настойки, он задумчиво уставился на каменный столб, пытаясь рассмотреть среди трещин и мха выбитые символы, сравнивая с пояснениями Гилта в записке. Что-то не сходилось, часть символов выглядела иначе, а наглядная инструкция на плите рядом недосчитывалась трети своей схемы, отчего разобрать, какой стороной и как вставлять кристалл, было невозможно. От попытки счистить мох с плиты стало ещё хуже — державшиеся на корнях растений куски поползли и осыпались на землю у его копыт, оставив торчать из земли куцый огрызок бронзовой подставки и подрагивающие стебли.

Плюнув себе под ноги, Флэйм осторожно вытянул из сумки свою драгоценность. Под дождливым небом молочного цвета камень казался грязным и серым. Даже золотистая оправа, вцепившаяся в него фигурными клыками дракона, выглядела тусклой медью с чёрными крапинками. Покрутив в копытах телепорт-кристалл, он плавно приблизил матовую гранёную каплю к выемке. Камень оказался внутри, и Флэйм так же осторожно убрал копыта, чтобы в ту же секунду рухнуть мордочкой на грязную мостовую в попытке поймать безвольно выпавший наружу самоцвет. В приписке Гилт особенно подчёркивал, что камень нужно ставить, не используя телекинез.
— Ах тыж, тупой осколок, — процедил он, выплёвывая набившуюся в рот землю и листья. Камень лежал в копытах, и тускло блестел гранями, словно всё случившееся не его вина, а мага.
— Давай, у тебя же есть мозги, чтобы ими пораскинуть, и не в буквальном смысле, — послышался издевательский голосок откуда-то из-за колонны.
— Эй, кто тут? — поспешно поднявшись с земли, Флэйм окинул площадь взглядом, но кроме ставшего мельче дождя да шевелящихся веток никого не было. Капли стучали по камням и весело журчали крошечными ручейками в проржавевшие водостоки. На всякий, единорог заглянул и туда, не увидел ничего кроме испуганно спрятавшейся жабы.
— Забыл сказать, "Тук-Тук". Брось, перед тобой место, откуда отправлялись в путь единороги. Порой, забирая с собой куда менее одарённых попутчиков. Таких, у кого нет рога, нет крыльев, но много веса и не всегда много ума, а ещё им обязательно требовалось попасть в такую глушь, куда пешком не дойдёшь, — непривычно горячий воздух скользнул по его шее и пропал. — Ничего в голову не приходит? Чего не было у них, и чего нет в этом месте уже немало лет. Посмотри вокруг, для этого даже не нужна памятка путешественника.
— Приличной таверны со свежей едой и пары лавочек с сидром? — огненный маг прочертил рогом огненную полосу, пытаясь осветить место, откуда шёл голос, но и там никого не было. Лишь за спиной послышался усталый хруст, будто что-то потягивалось после долгого сна.
— Мой новый владелец — идиот. Подавиться мне моим отвалившимся ляссе. После всего, что довелось испытать, мой "Читавший" непроходимый дегенерат, — издевательский тон голоса сменился на наигранное разочарование. — Ты правда единорог или кому-то пришла забавная мысль бить земнопони по лбу сковородой пока рог не вырастет?
— Когда я тебя найду, тебе придётся проглотить все слова, медленно вращаясь над умеренным огоньком, если я вообще смогу сделать его умеренным, — рявкнул единорог, разворачиваясь на месте и, проскользнув по мокрой мостовой копытами, плюхнулся на свой оранжевый круп. Вокруг мрачной и серой колонны плавно вращались помятые листики, переливаясь выведенными на них линиями, символами и запутанными схемами.
— Ого, не прошло и дня как ты меня нашёл! Что бы тебе за это дать... груду золота? Слишком жирно, да и не в моих силах. Мудрый совет? Куда там, тебе и простые советы не по уму будут, иначе бы ты за долгие дни пути пошуршал у себя в голове и не стоял посреди дождя с глупой мордой. О, есть идея, — шелестящий и смеющийся голос внезапно оборвался, и вспыхнувшие огнём страницы вцепились в мордашку завопившего от неожиданности мага. — Дам тебе немного ума... может в кои-то веки он тебе пригодится.
Истошный вопль утонул в нарастающем шелесте страниц, скрывших за собой соскальзывающего куда-то бок мага.

Верх старой башни срезали наискосок, словно свечу раскалённым клинком, оплавив прочный камень, оставив твёрдые подтёки от стёкол и металлических рам. Сопли не выдержавшего жара камня свешивались с края, нависая каменными каплями над покосившейся аркой входа. Выбитые двери, пятна копоти вокруг и успевшие зарасти мхом ядра от катапульт выглядели как неровный шов между прошлым и настоящим. Знакомый запах гари ударил в нос единорога, всем телом приложившегося о накренившийся пол. Поднявшийся пепел запорошил ему горло, вынудив закашляться и несколько раз чихнуть, прежде чем встать на все четыре копыта и оглядеться. Это не был зал с зеркалом, который он видел в образе кристалла. Покинутая башня торчала как недогоревшая спичка посреди покрытых снегом гор на тёмном пятачке земли. И если в паре метров от неё ветер складывал сугробы, внутри было относительно сухо и тепло.

— Это не то место! — крикнул Флэйм, оглядываясь в поисках сумки и ящика. Ничего не было, все его припасы и немногочисленные биты остались лежать посреди нигде, в тени покосившихся плит.
— Правда? Какая неприятность, ну значит, придётся возвращаться обратно пешком и пробовать снова, — начинающий раздражать голосок скользнул сбоку и расцвёл юрким огоньком в воздухе, медленно собирая вокруг себя чешуйки пепла.
Ничего не ответив на это, единорог направился к чернеющему зеву провала в полу, рассчитывая найти там лестницу или ещё какой путь на нижние этажи.
— Серьёзно? Ты решил пойти назад пешком, не зная, где находишься? Видимо, когда раздавали упорство, вспыльчивость и неуёмное желание сделать свою жизнь отвратительной, ты решил набрать всего и побольше, — протянул голосок, отчего-то изменив свой тон, будто его обладательницей была кобылка. С металлическим стуком мимо Флэйма прокатился щит, поцарапанный и с длинной трещиной сбоку, но начищенный по центру до зеркального блеска. В нём отразилась хмурая мордочка мага, стиснувшего зубы, и серый силуэт за его спиной. Спутанная грива вспыхивала редкими огоньками, отчего казалась огненно-рыжей, резко контрастируя с пепельным телом и серой, потрескавшейся мордашкой. Кобылка выглядела разочарованной. Поджав губы, она смотрела ему вслед.
— По крайней мере, теперь я вижу, кого стоит винить в потраченном зазря телепорт-кристалле, — зло ухмыльнулся Флэйм, прочертив в воздухе огненную полосу... рассыпавшуюся на искры и угасшую. С рога посыпались жалкие искорки, щекоча его нос. — Какого сена... Что ты сделала с моей магией?

— Он ещё не понял. Будем снисходительны к недоучке, нам не из чего выбирать, верно? — другой, уставший и более степенный голос раздался сбоку, и вокруг второго огонька сплелись серые хлопья, превратившись в фигуру единорога, кажущегося уставшим, как после долгого и муторного пути. Прижимая к груди тяжёлый фолиант, он мрачно смотрел на Флэйма взглядом наставника, заставшего нерадивого ученика за игрой в бумажные птички. Пряди сбившейся гривы прикрывали тонкий обруч на голове с потрескавшимся лиловым камнем.
— Я не знаю, что вы за пепельные штуки такие, но это не даёт никакого права хамить. Я ведь могу и разозлиться, а это плохо кончится, — не слишком уверенно проговорил единорог масти раскалённого железа. Магия в его теле молчала. Словно её разом вытянули из него и развеяли. Щемящая пустота.
— Вы только посмотрите, разозлится он, — вместе с насмешливым голосом в круп Флэйма воткнулась тонкая иголка, рассыпавшись на невесомую пыль, но оставив после себя саднящее ощущение укуса. Ухнувшего от неожиданности и развернувшегося на месте мага встретил пегас, развалившийся на расплавленном каменном столе. Сотканный вокруг язычка пламени пепел шевелился, трескался и создавал ощущение, будто у пегаса отваливаются крылья или копыто, но в последний момент прирастают обратно. Между оперениями вытянутого к магу крыла дымилась узкая трубка.
— Трое на одного. Хорошо, умываю копыта, я не знаю, кто вы все такие и почему выглядите, будто вами чихнули из жерла вулкана и честно — знать не хочу. Хотите этого или нет, я убираюсь отсюда, — шаркнув копытом по полу, единорог поднял в воздух клубы пепла, невесомыми облачками поплывшие в разные стороны. На сером камне пола блеснули процарапанные линии схемы, расходясь от центра башни до самых стен, скрываясь под грудами обгоревшего дерева, перекрытий и битой черепицы. — А это ещё что за...

Сотканная из пепла троица переглянулась. Кобылка, сделав шаг назад, кивнула усталому единорогу:
— Расскажи ему...
— В этом месте всё закончилось и началось для нас троих. Теперь это твой дар, твоя обуза, причина, по которой твоя жизнь изменится навсегда, выбирай — что больше придётся по нраву, — вздохнув, проговорил единорог, подойдя к центру схемы и положив на скошенный, полурастёкшийся выступ свою пепельную книгу. Уголок обложки загнулся и слегка осыпался. — Что бы ты не выбрал, выбирать придётся. И, возможно, захотев большего, ты придёшь сюда снова.
— Наш многомудрый и всезнающий Фликер, так и не научившийся говорить понятнее, имеет ввиду два простых пути, кобылка вытянула с пояса клинок, обуглившийся и покрытый сколами, и воткнула его в пол рядом с книгой, ловко метнув его ртом. — У тебя есть выбор уйти и может быть когда-то вернуть себе магию. Знаешь, мне она никогда не была нужна. Обходилась без неё как-то. Сможешь наслаждаться вкусом сидра и, смотрясь в отражение бутылки, жалеть себя. Это не твоё пламя, в конце концов. Тебе его одолжили, когда ты утратил своё. В пустой кувшин всегда легче налить что-то другое.
— Или? — сделавший шаг к провалу Флэйм остановился. Торгующийся противник уже наполовину проиграл. Не могут же эти погорельцы отобрать его магию. Или могут? Единорог осторожно вызвал небольшой огонёк на кончике рога, но тот протрепетал едва ли несколько секунд под прохладным ветерком.
— Или перестать быть бестолочью, и в кои-то веки послушать кого-то умнее тебя, — выпалил пегас, спрыгнув со своего лежбища и быстрым шагом подойдя к магу.
— Тебя что ли, пташка жареная? Я слышал про клюющую в круп жареную дичь, но всегда думал, что это про грифонов говорят, а не про пегасов, — съязвил Флэйм Блот, услышав лёгкие шаги за своей спиной.
— А он шутник, Скэр. Даже жаль его, — расхохотавшийся пегас хлопнул по спине Флэйма крылом, и оперение рассыпалось на крошечные тлеющие лоскутки. Пегас прошёл мимо, присоединившись к кобылке и пепельному магу — Ну вот, опять крыло придётся собирать... прямо беда с этими перьями.
— Перестать быть бестолочью? Легко. Что имеем — три наглые морды, рассыпающиеся от любого пинка. Ведут себя так, будто численный перевес на их стороне, говорят загадками. Сам я без припасов, посреди гор в дыре мира, на верхушке башни, которую надкусил дракон с отрыжкой из горючей смеси. Ничего не пропустил? — Флэйм обвёл глазами стоящие перед ним фигуры. Пегас медленно восстанавливал своё крыло с видом, будто его тут нет. Названная им именем Скэр кобылка сдувала с мордочки непослушную прядь, рассыпающуюся тлеющими искорками. А рядом переминался единорог, копытом перебирая беззвучно раскачивающиеся на груди амулеты. Из всех троих только его взгляд бы мрачным и пристальным. Если можно было так сказать о сухой поверхности имитирующей мордочку единорога.
— Как немногие другие в мире, которого мы не застали, ты — "Читавший". Единорог, открывший старинный фолиант случайно или с некой целью, и позволивший его содержимому влиться в свой ум, не оставляя места для других подобных фолиантов. Прискорбно признать это, но обладателем чудом уцелевшего аэтаслибрума оказался самонадеянный остолоп, не удосужившийся даже понять очутившееся в его копытах сокровище, — покачав головой, проговорил маг Фликер. — Ужасно печальное совпадение событий.
Покрытое узором в виде язычков пламени копыто врезалось в пепельную мордочку и, столкнувшись с упругим горячим воздухом, прошло насквозь. Серая фигура рассыпалась и, отлетев облачком в сторону, снова приняла прежний облик. Проскользнувший по инерции маг споткнулся о торчащую из пола плиту, развернулся на месте и встал в стойку, готовый встретить противника нос к носу. Но никто не нападал в ответ. Пепельные фигуры стояли там же где и прежде.
— Мы предлагаем выбор. Забыть о фолианте, вернуться к своей простой жизни, однажды обрести магию взамен утраченной. Возможно. Настанут спокойные дни. В стороне от неприятностей и излишнего внимания. Не так много фолиантов дают такую возможность. Другие не оставляют и такого выбора тем, кто открыл их страницы, — как-то грустно проговорила кобылка и по её мордочке скользнула полыхающая огнём трещина. Ровно по тому месту, где пролегал глубокий тёмный шрам.
— Или принять его, потрёпанного, выжившего несмотря ни на что! Вдохнуть в себя его буйный дух, отправиться в приключения, жить на полную и однажды сгореть дотла, оставив после себя статую герою!! — воскликнул пегас, встав в гордую позу, не замечая растущей на боку трещины, из которой сочились огненные капли. Она медленно ползла по бесцветной шкурке, разветвляясь и разделяя замершего пернатого на неровные кусочки.
— Сделай правильный выбор, если это вообще в твоей природе, Флэйм... — тихо проговорил названный именем Фликер маг, вспыхивая огнистыми провалами и исчезая как остальные, в клубах разгорающегося пламени. — Каждый из нас стоял в шаге от бегства и шаге от победы. Мы трое сделали шаг по общему желанию сердец.
Жар охватил Флэйма, опрокинул и протащил к лежащей по центру пола книге. Поднявшись и протерев от пепла глаза, маг оглянулся. Но вокруг никого не было. Пепельная книга медленно осыпалась с постамента. Под тихий хруст, с клинка откалывались кусочки и падали на пол. Вокруг никого не было. Холодный горный воздух, пробиваясь через невидимую преграду, вцеплялся когтями в стены и пел жутковатую песню одиночества.

— Ха, быстро же вы сдались. А теперь может ещё и назад вернёте? — крикнул в пустоту Флэйм и ощутил, как что-то схватило его за шкирку и швырнуло носом в покрытую гарью стену, словно решив использовать его как тряпку для уборки.
— Ты шёл с нею бок о бок! Использовал мою магию по её приказу! Подержал несколько дней в копытах тусклый факел и решил, будто теперь повелитель огня? — оглушающие слова сотрясли башню, перепугав птиц, нашедших приют в уютных щелях руин. — Мне казалось, смертные любят общаться с себе подобными, но раз нет — поговорим прямо.
С трудом оторвавший саднящую после поцелуя со стеной мордочку от камня, Флэйм отполз в сторону, ощупывая себя и удивляясь, как он ещё цел. Чиркнув искрами, с кончика рога потекла лента пламени, огибая его витки. Знакомое ощущение подвластного заклинания, слабее прежнего, но уже хоть что-то. Не сравнить с пустотой и воспоминанием о гадком вкусе ядовитой шутки во рту.
— Вот теперь другое дело. Разговор единорога с единорогом, а не какие-то пепельные иллюзии и дешёвые фокусы, — прошамкал Флэйм, соскрёбывая с языка толстый слой гари. — С ходу швырнуть об стену телекинезом — это по-нашему. Хотя я бы предпочёл другое направление, например, туда, откуда меня притащили...
— С единорогом? Не обольщайся. Представь себе, я почти поверил, что для меня нашли подобающий сосуд. Но ты... как грязная плошка для изысканного сока редких ягод с юга. Сохраняя напиток, всё равно делает его отвратительным, — вместо ожидаемой тени, мага накрыло шевелящееся пятно света, источающее жар открытой печи. Перевернувшийся на бок маг прислонился спиной к стене и с изумлением уставился на стоящее перед ним существо...

— А ты умеешь произвести впечатление! Костюмчик с маскарада? Только на принцессу не похоже. Цвета не те и кьютимарка странная, и вообще она кобылка, а ты жеребец, — сглотнув, проговорил Флэйм, стараясь не растерять самообладания. Разгоняя вокруг себя золу потоками жара, к нему приближался аликорн, окружённый петлями дыма. Живой, во имя квакающих апельсинов, аликорн, смотрящий бездонными огненными глазами прямо на нащупывающего опору мага. — Хотя оно и лучше, могу не сдерживаться.
— Ты хоть моё имя знаешь? — проговорил клубящийся пламенем жеребец, встряхнув искрящиеся и источающие полоски дыма крылья. Позади раскалённого рога переливалась диадема из голубых и острых язычков пламени, контрастом выделяясь на фоне буйства красных, жёлтых и оранжевых оттенков, сжимающихся в ослепительно белые пятна.

— Духовка, я угадал? — тянул время Флэйм, ощущая, как его магия огня потягивается в теле и просыпается от бездействия с каждым шагом приближающегося аликорна. — Хотя нет, подожди, для кобылки у тебя морда больно жуткая и ты не в моём вкусе — будешь Горнило. Поди, разбери кто и что ты вообще такое.
— Других вариантов нет? Или мне подождать пока ты начнёшь закрывать копытцами глаза и молить дать подсказку? — огнистая фигура подошла ещё ближе, почти склоняясь над медленно отползающим вдоль стены единорогом.
— Отчего же, есть. Смотри, какая весёлая история случилась. Я вставил камень в колонну, всё заработало, и на радостях я опустошил весь ящик с настойкой для фонарей. Последнее время она мне очень по вкусу пришлась. Вероятно, этого для меня, наконец, хватило и теперь я валяюсь где-то на площади. Булькаю мордой в луже, закатив глаза. А снится мне забавный, но уже становящийся скучным сон, — не сводя взгляда с усмехнувшегося жеребца, раскрывшего огромные крылья так, словно хотел заключить в них единорога целиком. — Так что ты — огненная галлюцинация. Причём качественная, с эффектом запахов, ветра и всего прочего. Не перестаю удивляться собственной фантазии, а уж казалось бы, куда дальше.
— И поэтому ты веришь, что с тобой ничего не случится, ведь я ненастоящий и всё происходящее сон? — вокруг было только горящее оперение, фыркающее искрами и чёрными точками пепла. И между ними массивное, пышущее жаром тело, заслоняющее ставшее серым небо. Чуть вытянутая морда наклонилась ниже, направив на Флэйма кончик острого рога. Аликорн продемонстрировал улыбку во все зубы. — Готов проверить свою теорию или сразу побежишь?
Левое крыло сложилось и судорожно вздохнувший свежего прохладного воздуха единорог бросил короткий взгляд к ведущей вниз лестнице. Совсем рядом, буквально в нескольких удачных прыжках, потом перекатиться за упавшую колонну, скользнуть к провалу и он свободен.
Вдох.
Ощущение булькнувшей в груди магии.
Вдох.
Лёгкий пульс в кончике рога, отдающийся в спираль.
Вдох... прохладного, но слишком сырого для снежных гор воздуха.
Аромат мокрой травы, влажного камня. Огненный маг закрыл глаза, не замечая становящейся шире улыбки на морде аликорна. Вдох. Вдох. Вдох.

— Да иди ты в пекло! Тоже мне игрок в шарады! Это моя магия, как хочу, так и использую! Никто не смеет отнять её от меня, ни Орден, ни хвалёная Гвардия с этой выскочкой Мосси! Я сам себе приказ! — широко открыв глаза, рявкнул Флэйм, уставившись на стоящего почти вплотную противника. — Факел говоришь? Сейчас ты у меня даже этим факелом подавишься!

Росчерк кончиком рога, скачок в сторону, линия, бросок вправо. Движения, отточенные в спарринге за годы в Школе, записанные в мышцы разумом и упорством. Полукруг и первая лапа из огня, раскрывшаяся подобно крылу справа. Удар копытами по полу, переворот и финальная точка в описанной фигуре. Всё как по учебнику, но с несколькими его собственными трюками, позволяющими почти всегда выходить из дуэли победителем.

Шар из полыхающего как солнце пламени вспыхнул, одевшись в кольца дыма, отделяя мага от рассмеявшегося аликорна. Башня содрогнулась, застонала, хрипло закашлявшись осыпающимися стенами, но устояла, на миг став яркой свечой среди погружённых в полумрак гор. А маг скользил по полу, отчаянно цепляясь копытами за скользкий пол, к самому краю. Вот последняя плитка жалобно хрустнула под ногой, не выдержав веса, и спина Флэйма ощутила потоки холодного воздуха. Он падал, не отводя взгляда от стоящего на краю невредимого существа, прижимающего к груди дымящийся и теряющий листки фолиант. Вот его уже почти не видно, просто яркая точка на фоне отдаляющейся башни, почему-то похожей на колонну с дырой в середине. И когда она стала едва видным силуэтом на вершине утёса, единорог встретился с землей...
Жёсткий и отчего-то слишком гладкий камень вдавился в щёку. Перед затуманившимся взором опустилась закованная в камень лапа, отвратительно скрипнув поджатыми когтями.
— Слишком гордый, чтобы просто сбежать? Мог бы отказаться, но однажды попробовав магию аэтаслибрума, не так легко забыть её, верно? — издевательский голосок зашептал сбоку, касаясь угасающим жаром его щеки. — Что ж, ты выбрал. Остаётся только проверить, был ли верным выбор, связать себя с предметом, который дважды пытались уничтожить ждущие тебя там, за углом твоего путешествия. И не говори, что я тебя не предупреждал, "Читавший".

Сидя за столиком уличного кафе в свете розовато-оранжевых фонарей, Диксди рассматривала лежащие на тарелке скрученные в спираль булочки, напоминающие полумесяц. Занятный оттенок запаха кофе, будоражащий аппетит запах выпечки, даже ощущение от низкого плетёного пуфика, чуть проседающего под её весом, невольно возвращали её к первому кафе в её жизни. Ночной город, в котором не было понятия времени суток, был похожим и при этом отличался от Кантерлота, с которым она едва успела познакомиться. Её мысли занимали недавние события, начиная с прибытия в город и продолжая возвращением с аудиенции через Лунную Рощу. Две жизнерадостные пони, тем временем, принесли заказанные блюда, сообщив, что всё за счёт Рэйлита Нейке и гостям вовсе не о чём беспокоиться.
— Здесь уютно... — заметила Диксди, прожевав ломтик нарезанного соломкой корнеплода, слегка обжаренного и посыпанного мелкими белыми семечками.
— Ночной город для ночных жителей. И вы оба к ним относитесь, — покачиваясь на невысоком пуфике, Твинкл поглядывала в сторону Скерса. Этнолог задумчиво потягивал сок из надрезанного плода через соломинку, перечёркивая часть ранних записей и делая новые, погружаясь в процесс с головой. Несколько раз он путал карандаш с трубочкой и невозмутимо пытался выпить через него сок.

Не больше часа назад, вдыхая едва уловимый аромат ночных цветов, оттенённых тонким прикосновением вечерней свежести, какая бывает вблизи озёр, спутники Скерс Фейбла возвращались проложенной через рощу тропой. Каждый был погружён в свои мысли, молчаливо поглядывая по сторонам, словно желая запомнить место, куда они ещё нескоро вернутся. Один лишь этнолог, позабывший обо всём на свете, пытался одновременно записывать в блокнот приходящие в голову вопросы и не отставать от шагающих впереди вороного и Диксди. Пожалуй, он единственный из гостей этого места испытывал искренний восторг от принятого советом решения. На радостях упуская из виду немаловажную деталь, что теперь на долгое десятилетие город под куполом из шторма станет его домом. Странное условие, поставленное главой города, удивительной внешности единорожки с полупрозрачными, кажущимися хрупкими, копытцами. А ещё "око-часы" ощутили чьё-то незримое присутствие и, судя по выражению на мордочке Вана, не только она заметила это. Озирающийся по сторонам вороной всю дорогу украдкой бросал пристальные взгляды в сторону вышагивающего Рэйлита. Кисточковый выглядел так, будто он получил на праздник новую игрушку и с трудом сдерживается, чтобы сорвать с упаковки обёртку и бантики. Рэйлит, куратор библиотеки, обладающий более веским словом и влиянием на главу, чем можно было себе предположить. Да ещё пусть и неуклюже, но заговоривший с нею на её родном языке. Из мыслей Диксди никак не выходили из головы кружащиеся вопросы, ответы на которые их провожатый дать не захотел.

— Для обычного куратора библиотеки, как вас представили, Нэйке, у вас довольно ощутимое влияние на решение совета, — проговорил вслух Ван, поравнявшись с единорогом. — Возьму на себя смелость спросить за всех. Без этого вмешательства мы оказались бы пленниками гостевого дома до самого окончания сезона туманов? Я прав?
Рэйлит рассмеялся, хотя интонация его голоса осталась всё той же располагающей и мягкой. У кисточкового даже дыхание не сбилось, отчего смех неприятно показался наигранным, а не беспечным.
— Некто очень мудрый, кому не были чужды простые радости жизни, однажды записал свою мысль на полях фолианта: — "Нашедший общий язык с древними книгами найдёт общий язык с кем угодно", — отозвался единорог, сохранив прежний ритм шага, будто вопрос не застал его врасплох. — Я понимаю причины подозрительности, возможно, вы обрели её не так давно, и потому присутствие настороженности мешает вам воспринимать простые вещи — проще. Невольно ищете... в событиях второе дно. И я не могу сказать, что его там действительно нет.

Диксди с изумлением взглянула на полуобернувшегося Рэйлита, сбавившего шаг только для того, чтобы жестом показать, что это ещё не всё и вороному рано возмущаться.
— Оно есть. Трудно доверять городу, который в ответ не доверяет никому за своими стенами. Среди жителей, поверьте, есть немало тех, кому нет до этого дела, и ими движут другие интересы. Такие, как азарт познания, охвативший сопровождаемого вами этнолога. И для него город, возможно, приоткроет свои тайны, постепенно, со временем. Но вы... даже не знаю, — кисточковый покачал головой, будто в размышлениях, говорить ли дальше или поменять тему. Приняв одному ему известное решение, он продолжил. — Мне интересно узнать больше о странствиях вашей спутницы, о её обширных знаниях в древнем и считающимся утраченном языке. Не столь многие могут свободно читать надписи, ещё меньше — говорить на нём. Не менее интересно провести время в беседах за чашечкой чая о причинах, побудивших следователя по магическим делам из Кантерлота, изучать сложную, не самую практичную и требующую точности — символьную магию. Я даже надеюсь на дружеский спарринг, учитывая, как сложно найти партнёра в этом искусстве. Всё это и многое другое было бы невозможно устроить, останьтесь вы запертыми в своих комнатах под надзором стражников. И я молчу о том, как вы себя ощущали, оказавшись тут, и при этом вынужденно проводя всё время в четырёх стенах. Поправьте, если я ошибаюсь — для таких заядлых путешественников это слишком... некомфортно.
— Всё это очень мило, но, насколько помню историю, в добровольную изоляцию город погрузил себя сам. Ничего не мешало принимать гостей намного раньше, — кисло заметил Ван, гадая о том, насколько искреннее выражение на мордочке Рэйлита и не является ли оно простым проявлением вежливости и гостеприимства. Сомнений в интересе к Диксди и ему самому у вороного не было, но было ли это простым любопытством или за этим стояло нечто большее, Ван затруднялся сказать. От вороха предположений он не нашёл ничего лучше, как спросить. — И как долго продлится этот сезон туманов?
— Не считая редких просветов, пару недель, — голос кисточкового слегка дрогнул. — Вполне возможно, что вам удастся понять причину, помешавшую приёму гостей до окончания сезона. А пока, остаток дня можно провести в небольшой экскурсии.

В середине и правда непродолжительной экскурсии они остановились в небольшом кафе под названием "Холм". Было ли название таким потому, что заведение находилось на небольшой горке, с которой открывался вид на украшенную фонарями улицу в обе стороны или потому, что такое название обязывало расположить кафе именно в этом отрезке улицы, перестало волновать гостей сразу, как только к столу подали выпечку, жареные ломтики корнеплода, напитки и сладости. Размеренно жуя булочку и слушая прерывистый поток вопросов от этнолога, не все из которых получали ответы, Диксди рассматривала аквамариновый леденец в форме бутона, в мыслях возвращаясь к тропе посреди рощи. И к аквамариновым кристаллам, растущим из тёмных матовых камней, попеременно пульсирующих, словно свет внутри них размеренно дышал, погружённый в спокойный сон. Даже Лаэтус, на удивление неравнодушная к подобному, прошла мимо и лишь несколько раз настороженно обернулась на одной ей слышимый звук или движение.

Как и по пути на аудиенцию с главами города, так и на пути обратно, кристаллы разгорались внутренним светом, пробуждая к жизни кривляющиеся тени и так же медленно угасали, пропадая в темноте разросшихся зарослей рощи. Диксди шагала по ровной, выложенной плиткой тропе и вглядывалась в тёмные силуэты с нарастающим беспокойством, с каждым разом замечая всё больше ускользнувших вначале деталей. Из всех идущих по тропе, нормальными были тени только у идущих по сторонам стражников, рассматривающего всё вокруг Скерса, чуть понуро плетущейся Твинкл, всё ещё не смирившейся с выпавшей ей ролью. У размеренно топающей между Диксди и Ваном ящерки тень тоже никак не отличалась от обычной. Та, спустив капюшон накидки почти на самый нос, недоверчиво поглядывала по сторонам блестящими золотистыми глазами.
Тень же от вороного, прыгая от одного аквамаринового всполоха к другому, скручивалась, менялась и пыталась распахнуть крылья. С опасением вглядываясь в эти ужимки, Диксди перевела взгляд на свою тень, время от времени становящуюся массивнее, почти дотягиваясь до нижних веток деревьев и рассыпающуюся на множество лоскутков, собираясь совсем в другом месте, чем где её ожидали увидеть. Последней была тень Рэйлита. И вопреки ожиданиям, у переливчатого единорога она выглядела как угодно, но не им. Вместо изящного силуэта кисточкового, над землей расплывалось нечто вытянутое, взъерошенное и выглядящее как... как что-то, у чего не было подходящего названия. Извивающийся, текучий, перемещающийся невероятными скачками, собираясь в пружину и так же стремительно расправляясь, силуэт темнел в свете кристаллов и становился бледным и полупрозрачным в свете обычных фонарей. И на фоне мясистых синеватых листьев местной растительности тени от тёплых, зависших над землей светильников были совершенно обычные. Такие, какими и должны быть тени, когда на кого-то падает свет.

Диксди смотрела на аквамариновый леденец, стоящий на тонкой подставке, и не сразу разобрала обращённые к ней слова, раздумывая над увиденными ранее странностями рощи.
— Если это не ускользнуло от моего взгляда, было бы наивно считать, что это не заметили другие. И всё же, я читаю во взгляде незаданный вопрос. Там, в Лунной Роще вы смотрели на танец теней как на нечто удивившее... — едва слышно проговорил на инитиумнарском Рэйлит, сложив перед собой копыта и пристально рассматривая фиолетовогривую демикорна. — Тени в свете этих кристаллов меняются, открывая истинный облик своего владельца. Никогда не ошибаются, помогая главам города понять, с кем им предстоит говорить. И какое решение следует принять. Для многих это украшение, не более того. Оправа к живой драгоценности этого места — Лунной Роще. В этом городе...
Но досказать ему не дали. Почти залпом осушивший чашку какао Скерс шлёпнул блокнотом по столу.
— Столько вопросов, но самый назойливый из них — об удивительных камнях в роще. Я не видел ни одного фонаря там, где они мерцали и напротив, ни одного кристалла, едва мы снова вышли на свет. Это природное явление? Часть культуры? Результат чарующей и неизведанной магии? На миг мне показалось, будто у некоторых из нас меняются тени — удивительно причудливая игра света и теней! Создаёт просто волшебное настроение! — прижав копытом блокнот, пони лихо перехватил карандаш зубами, готовый записывать ответ.
— И вы не первый, кого тронула красота Лунной Рощи с её танцующими тенями, — с этими словами Рэйлит, мягко улыбнувшись, взглянул на Диксди, всё ещё озадаченную его познаниями в инитиумнарском. Маг определённо слышал многие из слов, чтобы теперь произносить их почти верно. Но где и от кого?
— Не первый? — этнолог озадаченно посмотрел на кисточкового, а затем на Диксди.
Рэйлит расплылся в добродушной улыбке, шевельнув за спиной гибким хвостом с кисточкой на конце.

— Можно сказать, всё вместе. Вечерние кристаллы — это украшение Лунной Рощи, огибающее её полукругом. Природное явление, существующее только тут, под куполом Ноктюрнала. И ко всему прочему, часть истории города. Неотделимая часть, — с этими словами кисточковый сделал небольшую паузу, отправив в рот шоколадный шарик целиком, запив его глотком слегка остывшего чая.
— И ни слова о том, какую роль они выполняют? О танце и том, что они показывают? — так же тихо проговорила Диксди, на инитиумнарском. — Так же как и с ответом на другой вопрос?
— Я даже не уверен, стоило ли мне говорить это вам. И то, лишь потому, что не в пример нашему гостю, вы заметили куда больше. Вы загадка. И у меня есть свои предположения. Но вы, и ваш спутник, и даже не самая обыкновенная телохранительница в одежде другого народа, прежде всего, гости, а уже потом цель моего любопытства. И, полагаю, у всех вас тоже есть причины... для всего этого. У нас впереди ещё достаточно времени, чтобы обсудить надписи на ваших артефактах и ваше познание в забытом языке, — подбирая слова и немного спотыкаясь в значениях, проговорил Рэйлит, указав копытом на сложенные Диксди копыта, на которых поблескивали браслеты телекинеза. И перейдя на эквестрийский, добавил: — А теперь мне придётся вас покинуть. Разумеется, вместе с этнологом.
— Уже? — пытающийся понять хоть слово из разговора Рэйлита и Диксди, земнопони встрепенулся. На миг ему даже показалось, будто Рэйлит куда охотнее останется в обществе его двоих сопровождающих, чем его самого.
— Да, мне следует познакомить вас с теми, кто лучше меня поможет с вашими исследованиями, а так же показать место, где вам придётся жить. Надеюсь, выбор глав города придётся по душе. Это очень приятный дом неподалёку от башни, — кисточковый поднялся со своего места. — Возможно, именно вам удастся стать ключом к взаимопониманию между Ноктюрналом и внешним миром. Я не ошибусь, если скажу, что это не только моё мнение и некоторых из городского совета.

— Вы ожидаете от меня слишком многого! Теперь, после оказанного мне доверия, я боюсь в чём-то разочаровать, — Скерс поднялся следом и повернулся к задумчиво сидящим Вану и Диксди. На мордочке земнопони боролось желание скорее приступить делу всей жизни и при этом как можно дольше оттянуть момент прощания. — Прежде чем я уйду, я хочу сказать — спасибо. Случайность ли или так было предначертано, но именно наша встреча помогла мне оказаться тут после множества бесплодных попыток. Моя благодарность была и остаётся безграничной!
Пегасочка тихо фыркнула, сдерживая едкий смешок, и закрылась миской со свежими ягодами.
— Да ничего смешного, я всё-таки выиграл пари! — довольно улыбаясь, заметил пони, попутно хлопая копытом по карманам куртки. Не сразу отыскав нужное, он, наконец, достал что-то тихо звякнувшее. — Тут немного меньше, чем мы договаривались по пути сюда, но, думаю, этого хватит, чтобы пополнить запасы на обратный путь, куда бы вы не собрались после Ноктюрнал-Лифбурга. Ведь ради меня вы поменяли свои планы, и за это я очень признателен.
На стол перед Ваном лёг небольшой мешочек со звякнувшими битами. Сжимающий тканевую горловину шнурок повис безвольными усами с края стола.
— Не могу отказаться, особенно если нам не удастся найти тут щедрого на оплату нумизмата, — загадочно ответил вороной.
— Нумизмата? Эм... Ладно, пожалуй, я не особо понимаю к чему это, равно как и причину, по которой вы не всё сказали о себе, оставляя это в тайне, — покачал головой Скерс. — Надеюсь, до вашего отбытия мы ещё не раз встретимся.
Отвесив короткий поклон, этнолог поспешил за удаляющимся кисточковым, стараясь не отставать от того ни на шаг.
Откуда-то подул лёгкий бриз, качнув оставленную в плоде соломку.

— Да, да, жемчужник, топай по своим делам, дай гостям передохнуть и спокойно поесть... — протянула развалившаяся в стуле пегасочка в сторону обернувшегося Рэйлита. Проводив взглядом удаляющихся мага и этнолога она с вздохом добавила. — Честно, я не думала, что всё зайдёт так далеко. И я не про проигрыш в споре со Скерсом. От половинной платы я не обеднею. Надо же, после стольких попыток ему выпала удача.
— А про то, что теперь тебе придётся быть нашей сопровождающей, пока мы в городе? И, как понимаю, не без компании, — Ван кивнул в сторону стоящих неподалёку стражников, делающих вид, будто их тут нет. — Если мы тут не особо приветствуемся, то почему бы не выпустить в один из этих просветов в тумане и не говорить загадками. Да порой ещё и на языке, который не все понимают.
С этими словами вороной повернулся к Диксди, доедающей свою порцию и накладывающей ещё хрустящих рогаликов из вазы по центру. Та пожала крыльями, никак не прокомментировав короткий разговор с кисточковым, и Ван был вынужден согласиться ждать, пока она сама не решится рассказать. События до поездки сюда явно не особо пошли ей на пользу.

— Потому что Лесная Пони. Потому что туман. Потому что даже я не настолько ударилась о пень головой, чтобы пытаться вернуться по изменчивому пути назад, через узкий коридор во мгле, которая может схлопнуться впереди и позади меня, — понизив голос и перегнувшись через край стола, проговорила пегасочка, то и дело оборачиваясь за спину, где молчаливо стояли ночные пегасы в ожидании, когда гости решат двигаться дальше. — Я покинула Ноктюрнал. Мне нравится жить в Круд-Чампе и его окрестностях. И только тот, кто вообще ничего не знает об этом месте, решится на обратный путь в сезон туманов. Что ещё раз доказывает: никто из вас тут никогда не был и затея с попыткой выдать себя за жителей ночного города — была так себе с самого начала. А ещё...
Сказанное заглушил звук хрустнувшего в пасти Лаэтус камешка, один из горстки, принесённых пони-официанткой ранее по просьбе Рэйлита. Озадаченная просьбой, официантка поставила перед ящеркой миску с гравием разного размера и цвета, какой отыскали в ближайшей лавке декоративных фигурок из камней. Пони ушла, только окончательно убедившись, что её не разыгрывают и существо в накидке действительно выбирает угловатые камешки и отправляет в рот, как какие-то орехи. Впрочем, особого удивления на мордочке пони не было.

— Я никогда не видела, чтобы кого-то впустили в город в такой спешке. Главе города ничего не стоило кормить нас всех завтраками, пока вы все опустошали кошельки в Круд-Чампе, снимая комнату на четверых и покупая еду в ожидании, пока туманы пройдут. Но нет, она прислала Виндфолла, одного из немногих, способных пройти туман в одиночку и провести обратно в короткий просвет, при этом никого не потеряв по пути, — продолжила мысль Твинкл, и теперь её мордашка выглядела хмурой. Бравая проводник по буреломам, на залитой мягким светом улице под медленно плывущей по копытотворному небосклону, такой же искусственной, луной, ощущала себя не в своей тарелке. — И в отсутствии этого Фейбла, я буду откровенно груба — мне не нравится, во что меня в итоге втянули. Это вам всем ясно? Тебя, каменная мордашка, это тоже касается. То, что ты сожрала походную посуду, ещё треть из длинного списка вопросов ко всей вашей троице. Моё дело всегда было простым — проводить по бурелому к городу и чаще всего обратно, так и не показав город. Получить биты и потратить их на всякие полезные штуки.

Лаэтус молчаливо пожала плечами. Она шла, куда направлялась сильная пони, и всё остальное её не так волновало. За исключением знакомых запахов и подозрительных кусков металла, напоминающих те, что были в её родных местах.
— Ого, грубо и откровенно, — заметил вороной, слабо улыбнувшись сказанному.
— И это не говоря уже о том, что ты, дымчатый из Кантерлота, подозрительно похож на статуи. Только крыльев не хватает, — добавила Твинкл, ткнув в его сторону копытом несколько раз. — Может у тебя ещё и крылья под накидкой спрятаны? А? Да я шучу... не делай такую суровую мордочку.
От услышанного Ван чуть не подавился, зябко дёрнув прижатыми к телу крыльями под плотной накидкой.
— А что такого в этих статуях? — осторожно проговорил он, медленно проглотив кусок ставшей вдруг безвкусной булки.

— Это старая история со времен, когда этот город не то нашли и достроили, не то решили возвести в этой глуши на пустыре по кирпичику. Только сидящие в груде книг смогут сказать, по какой причине это стараются не обсуждать, — пегасочка откинулась на спинку стула, свесив по бокам крылья. — Они всегда тут стояли, во двориках, на улицах, на старых площадях, куда мало кто заходил. Мне ещё показалось забавным сходство, и я бы даже поверила в историю о возвращении в Ноктюрнал. Тем более, что твоя спутница читает древние надписи не хуже служителей Архива, живущих в башне среди плесневелых свитков. Но ни она, ни ты не знаете города. Никогда тут не были.
— И тебе интересно узнать больше, — вороной подтянул к себе ближе мешочек с битами, прикидывая, сколько всего в нём монет.
— Я хочу понять, в какие неприятности я ещё попаду, кроме возвращения в город и обязательства быть гидом поневоле, — Твинкл фыркнула и отправила в рот горсть сочных ягодок. — Это профессиональное. Ну, куда желают отправиться гости? Помимо того, что вам не обязательно позволят туда пойти...
Пегасочка многозначительно кивнула в сторону стражей. Ван и Диксди переглянулись и ответили почти одновременно:
— Башня?
— Лавка с зельями!
В повисшей паузе раздался хрустящий голос:
— Кузня...

— Таверна!! — раздался голос из груды мешков, сваленных между двумя бочками. Пыльная и помятая долгим путешествием пони вывалилась из телеги на дорогу. — Два бита сверху за таверну!
— Всё, дальше не повезу, уговора такого не было, до ближайшего города и всё, — проговорил сквозь пережёвываемый прутик пони, остановив скрипучую и подскакивающую на рытвинах телегу. — И передай Кабаллеро, что это в последний раз, за такую низкую плату, я делаю порожний путь в глухомань. Пусть ищет других, помоложе.
— Ага, передам, — соврала не смутившись чёрная пони, днями ранее выдавшая себя за другую, стараясь держаться той стороной к жеребцу, где у неё был живой глаз. Потрепав за перья взъерошенного и уставшего курьерского бегуна, вяло каркнувшего в ответ на ласку, она оглянулась по сторонам. — Где тут хоть перекусить найти, скажешь?
— На сдачу. В конце улицы крендель видишь, качается? Вот туда и шагай. Скажешь на телеге приехала, подберут что посвежее, — прошамкал пожилой пони и слегка натянул переплетенные ремни. Птица недовольно топнула лапами и потащила ставшую легче телегу.

Прикрыв нос от поднявшейся пыли, Эйранда зашагала в указанном направлении, стараясь получше изучить место, где оказалась. В основном деревянный городок стоял на перекрёстке нескольких дорог, разрезавших его как пирог на неравные части. Единственным каменным строением была водонапорная башня, с украшением в виде четырёх волков, смотрящих в разные стороны света. Причём у одного из них на носу висел старый обод от колеса, заброшенный каким-то шутником. Брошенный и потрёпанный фургон был прикован к каменному столбу цепью, на деревянном бортике виднелась выцветшая надпись "Добро пожаловать в Бланкспот. Если вам тут не нравится, валите дальше, никто не держит". Усмехнувшись остроумию написавшего такую вывеску к городку, Эйранда миновала фургон и окунулась в ленивую жизнь небольших поселений. Жеребцы с трёхдневной щетиной медленно катили бочки к повозкам или сгружали ящики, бросая редкие взгляды в сторону незваной гостьи этих мест. Огромный песчаный ящер с напарником минотавром вполголоса обсуждали что-то в теньке покосившегося салуна, откуда доносился нестройный звук вдрызг расстроенного пианино, пытающегося выдавать писклявые трели за весёлую мелодию.

— Слышал, говорят несколько дней тому назад через поля того полоумного охотника за говорящими огурцами прошло какое-то чудище и отправилось прямиком в город-призрак у подножья гор. Бряцало цепями, подавило половину урожая и камнями побило стёкла в оранжерее мисс Спеарвортч, — донеслось из разговора рассевшихся в тени жеребцов, выкативших бочку прохладного сидра. Золотистый напиток плескался в чарки из небольшого отверстия сбоку, едва оттуда вытаскивали кривую пробку.
— Брехня. Не бывает такого. Садовод решил просто компенсацию получить за урожай, небось, половину уже собрал и продал, а теперь хочет снова навариться. Да и нашёл, кому верить — он же половине города уже уши проел про огурцы, что на его грядке якобы шепчутся о силе земли. Совсем того... — протянул другой пони, поправив широкополую шляпу и бросив короткий взгляд на идущую кобылку. — А оранжерея старушки уже давно рассыпается от любого движения. Комар сядет — стекло выпадет. Кот чихнёт, дверь отвалится.
— Скажи, следы в земле глубиной мне по колено и размером с нашего шерифа тоже кто-то из них прокопал? Ты слухам не верь, но и свою голову на плечах держи. Я лично эти дыры смотрел, за горизонт в сторону лесов уходят и в сторону заброшенного города тянутся, — бледноватый жеребец с усами, повисшими двумя косичками, отпил прохладного напитка и облизнулся. — Отличный сидр. Сразу видно — Эпплов. Ни с каким другим не спутаешь.
— Ага, не спутаешь, на бочке их семейный знак стоит, гений дедукции, даром, что помощник шерифа, — фыркнул первый, доливая себе кружку до верху. — Смотри, ещё кого-то в наш город занесло. Никогда её тут не видел... Какая-то богатая неделя на гостей в чёрном в этом месяце.

Эйранда прошла мимо, втянув яблочный аромат носом и раздумывая над последним замечанием. Значит, ожившая каменная дрянь прошла где-то неподалёку и направилась в брошенный город. А брошенные города почти всегда скрывают блеск дорогих штучек, хорошо ценящихся у антикваров. Особенно, если в них не лезут всякие любопытные носы, боясь россказней о призраках. Тем более что улов в Кнотхолле был не самым богатым, и испорченное настроение срочно требовалось чем-то компенсировать.
— Эй, милашка, откуда будешь и к кому? — пони в шляпе приветственно махнул копытом, приглашая к небольшому импровизированному столку из двух бочек.
— Только что из Кнотхолла, с приветом от местного мха, пыли и теней в углах домов, — не сбавляя шага, бросила кобылка, чуть обернувшись на окликнувшего её. — Сама по себе.
— Однако, не страшно было в лес одной соваться? — в голосе сказавшего послышались нотки насмешки.
— В лесу гулять большая компания не требуется, не то, что с бочкой воевать. Тут да, меньше двоих с собой брать не стоит, — колко заметила Эйранда, с удовольствием услышав звук поперхнувшегося жеребца. Его напарники ударили чарку о чарку и весело рассмеялись.
— Брось, она тебе не по зубам. А в такое пекло из тени выходить — себе дороже, — лениво заметил бледный, остановив копытом уже готового встать приятеля. И уже громче добавил. — Эй, мисс, в закусочной прикусите свой язычок, а то вместо еды вас напичкают перцем. Владелица заведения тоже в суму за словом не лезет.
— Вот это ты верно сказал, и не только за словом. Тех приезжих минотавров отделала так, что они и без того синие, совсем пятнами пошли, и весь путь до своего фургона извинялись, — расхохотался уже готовый встать жеребец, усаживаясь поудобнее. — Я бы ещё раз на такой цирк посмотрел, если бы вставать лень не было.

Дверь под выцветшим и потрескавшимся кренделем скрипнула и легонько хлопнула замешкавшуюся Эйранду по крупу. На стенах висели помятые листики с набросками грифонов, минотравров и пары ящеров из Бэдлэнда. На некоторых стояли цифры с указанием битов, на других короткая приписка: "не обслуживаем". Среди кривовато изображённых мордашек висел и портрет нагловатого единорога, с гривой похожей на языки пламени, вытянувшего вперёд копыто с узором огня. Увидевших его, просили сообщить экстренным письмом с указанием, где именно он им повстречался. Но, судя по тому, сколько мелких дырочек виднелось на листках, их скорее использовали в качестве мишеней для игры в стрелки. Одна из них с блёклым оперением торчала прямо из носа единорога, как какой-то спикировавший стальной москит.
— Порцию съедобного и две кружки кофе. Нет, три. И самого лучшего, — Эйранда втянула за собой сумку и плюхнулась на округлый стульчик возле стойки. Вспомнив, она добавила. — Я приехала на телеге.

Позади раздался неровный хор смешков немногочисленных посетителей.
— Все приезжают на телеге. Сюда вообще мало кто на своих четырёх приходит. На телеге или в фургоне сюда, на них же обратно или дальше. Это Бланкспот, дорогуша, здесь все проездом, — две когтистые лапы ухнули на стойку, прижав к деревянной поверхности не самую свежую тряпку. Острый клюв грифонки навис над вишнёвогривой пони, угрожающе сверкнув. — Из съедобного только лепёшки с повидлом из кабачков, лапша из лапши под соусом из лапши и... да, кофе имеется. Оно одно и потому лучшее без вариантов.
— Первого и второго по две порции и две кружки кофе, для начала, — не вздрогнув, отозвалась Эйранда, только сейчас ощутив, насколько голодна. Потасовка в городе, бегство из рушащейся башни и ещё почти сутки ожидания телеги в обществе обратившихся в камень пони и грифона, всё это подточило силы.
— Детка, а ты часом не лопнешь? — приблизив морду к кобылке, грифонка оценивающе осмотрела клиентку её заведения.
— А ты принеси и отойди подальше, — под брякнувшим о стойку копытом блеснуло несколько монет.
— Я предупредила. Еду тут не выбрасывают, не сможешь доесть — впихну через не хочу, — щёлкнув клювом, пернатая развернулась и скрылась в покрытом копотью проеме ведущем на кухню.
— Будет несъедобным, вытряхну обратно половину платы, — проговорила вслед пони, достав несколько орешков из ближайшей вазочки и отправив их себе в рот. Прогорклый вкус был лучше, чем вообще никакого.

За спиной шушукались, смеялись вполголоса и строили догадки, кто выйдет победителем. К её разочарованию, почти все ставили на владелицу "Убойного Кренделя". В какой-то момент ей даже захотелось поставить против себя, когда перед носом плюхнулись две металлические тарелки. Глубокая до краёв была полна супом с плавающими внутри клубками белёсых шнурков. Никак иначе назвать эту плетёную лапшу у пони язык не поворачивался. Более плоское блюдо, но размером больше, едва виднелось под стопкой лепёшек, как попало промазанных чем-то пахнущим как овощи, которых напугали до полусмерти, а потом сбросили с небесного корабля без парашюта. В мякоти белели косточки. Рядом грохнулись две кружки, едва не расплескав своё содержимое.
— На сдачу соль и сахар, — грифонка ловко метнула два пакетика, один к чашкам, другой к тарелкам. — Чего ещё дать, спрашивать не буду, так как это всё что есть.
— А говорили тут ещё бесплатно перцем угощают, видать наврали, — вскрывая первый пакетик и высыпая половину в похлёбку из лапши, парировала Эйранда, вызывав своей фразой уже ничем не скрываемый хохот с дальнего столика. Грифон бросила туда хмурый взгляд, и смех оборвался так же внезапно, как и начался.

— Перчик тут для особых гостей, а чтобы в их ряды попасть, ещё постараться надо. Хотя вот там, на стене, пара мест свободных есть, и твой портрет повесить можно, при желании, — насмешливо заметила владелица закусочной, ткнув когтём куда-то вбок. Эйранде, впрочем, было не до этого. Вцепившись в край жёсткой лепешки, она с удивлением отметила вполне приятный вкус. Оттеняющий сладковатый аромат явно солёной мешанины из каких-то волокнистых кабачков, огурцов и скорее всего нескольких помидоров, насколько мог определить её наглотавшийся пыли язык, был даже немного знакомым. Будто ей уже приходилось пробовать похожее. Подсоленная лапша оказалась хуже, но кругляшки терпкой редиски и тут исправили дело. Нехотя пони пришлось согласиться, при скудности выбора, еда была недурна.
— Если там повиснет мой портрет, то где-то в тамбуре застынет чья-то статуя, — загадочно заметила Эйранда, прервавшись, чтобы перевести дух и отхлебнуть горьковатого кофе. Одного пакетика сахара явно было мало.
— Он... в городе, Эйранда, — раздался тихий голос в её голове, исходя от амулета на шее.
Чьи-то шаги раздались позади чёрной пони и стихли у стойки. Грифонка, едва успевшая открыть клюв, не нашлась, что ответить и промолчала, уставившись на кого-то сбоку от чёрной пони..
— Тебя обставили, Тапиока, на это нечего возразить. Она и правда это сделает, — раздался знакомый приглушённый голос усевшегося рядом жеребца. Шурша накидкой, ремнями и тёмными полосками ткани, он положил копыта на стойку, позволив солнцу скользнуть по овальному красноватому камню на широком браслете. — Эй, я выиграл! Половину битов в счёт сидра на всех присутствующих.

— Мир тесен, да? — не переставая жевать, проговорила вишнёвогривая. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы узнать рассевшегося как у себя дома жеребца. Амулет никогда не ошибался. — Как ты меня нашёл?
— Нашёл? Если бы я тебя искал, то мы бы встретились совсем в другое время и другом месте. Нет, я тут по своим делам. Решил сделать паузу в ожидании дилижанса. А вот тебя как сюда занесло, я бы послушал, — по тону казалось, что он улыбается, но под скрывающими мордочку полосками ткани с обтрепавшимися краями это сложно было сказать. Всё усугублял капюшон, натянутый почти на глаза, с прорезью для чёрного заострённого рога. — Подопечной ещё не удалось превзойти своего наставника, да?
— Сказал затеявший игру, в которой половина правил неизвестна, — буркнула пони, отправив ещё порцию извивающейся лапши в рот, помогая себе кусочком лепёшки.
— Если ты не знаешь правил, это не значит, что их не знает никто, дорогая. Я ведь это вроде говорил уже в нашу последнюю встречу, — рассмеялся единорог, благодарно кивнув владелице "Кренделя" за поставленную перед ним миску с чем-то горячим и стакан, источающий горьковатый вишнёвый запах. — Ты согласилась участвовать, потому что хотела достигнуть своей цели. Так всегда было и остаётся.
Кусок лепёшки замер в воздухе и, накренившись, капнул повидлом на пол. Спохватившись, она запихнула его в рот целиком и запила остатками кофе из первой кружки.

— О, раз так, то слушай, наставничек. Расклад поменялся, если ты ещё не в курсе. По пути, в поезде, мне встретились занятные пони, которые вовсе не пони, а не пойми кто вообще. И рассказали, точнее, показали, интересные вещи, — прищурив живой глаз она внимательно смотрела на единорога, спокойно отправляющего суп, ложку за ложкой, в небольшую щель между полосками ткани на морде. — Из-за этого у меня случилась вынужденная остановка в лесной дыре под названием Кнотхолл.
— Не помню там никаких станций для поездов, — заметил единорог, покрутив перед собой ложкой, прежде чем зачерпнуть ещё овощной гущи.
— Возможно потому, что их там нет? Но не важно. В совершенно заросшем городке я столкнулась с группой оболтусов под предводительством одного пронырливого грифона, которого через одного мерзкого типа нанял... некто по имени Хорн... Ничего в памяти не оживляет?
— Как любопытно, — буднично заметил единорог, уставившись с интересом на выловленный в похлёбке зелёный листок. Казалось, только этот стрельчатый листик интересует его и ничего больше. — Необычные пони-не-пони, показывающие интересные вещи, прямо нечего на это сказать. Да ещё наёмник грифон... вполне в их духе. И что же они делали в забытом всеми городке? Загадка…

Чёрное копыто грохнуло по стойке, заставив подпрыгнуть полупустые тарелки. Под чёлкой блеснул всполох, разливающийся солнечным светом в тени от гривы. Скривившись и оскалившись, она смотрела на него в ожидании.
— Твой кофе остынет. Про лепёшки не скажу, они раз от раза черствеют за разное количество времени, — спокойным тоном проговорил единорог, когда пауза затянулась, и указал в сторону стоящей перед пони еды.
— Эбони Хорн... — с хрипотцой проговорила она, не замечая как в забегаловка заметно опустела.
— Знаешь, какая главная проблема в любой игре? Время. Соразмерность шагов согласно времени, когда каждая фигура занимает своё место, в положенный срок выполняя поставленную задачу. Когда знаешь движение всех фигурок, становится скучно. Но их все и невозможно узнать. Так игра не теряет своего интереса. Даже зная результат наперёд, ты видишь несколько ходов, ложащихся на поле по-разному. Какой будет следующий шаг? Куда повернётся фигурка? Как долго она будет на поле? Масса вопросов, — небрежно бросив ложку в миску, единорог повернулся к Эйранде, смотря из-под тёмной накидки. Копыто с широким браслетом ритмично постукивало по стойке. Не в силах рассмотреть его глаза, кобылка уставилась на замотанную в ткань мордочку, отчего единорог казался мрачной мумией, замотанной в ленты целиком. На некоторых даже виднелись едва различимые символы, начертанные тёмной и поблескивающей краской. — Ты фигурка, Эйранда. Но ты моя фигурка. Я не для того потратил годы на обучение проникать в забытые всеми руины и находить подход к дверям, остающимся закрытыми даже перед принцессами, чтобы ты просто набивала карманы монетками. Решив отыскать решение своей проблемы самостоятельно, ты отправилась к принцессе, но к кому ты в итоге обратилась, усомнившись в её способности помочь? Тебе напомнить, Уголёк?

— Не называй меня так, — стиснув губы, прошипела кобылка, услышав тихий смех жеребца.
— Когда-то тебе нравилось. Когда ты была ещё жеребёнком и просила оставлять свет в комнате, — смех единорога стал суше и ткань на морде разошлась, превращаясь в бесформенную пасть.
— С тех пор я выросла и не боюсь пони-теней. Ты используешь меня, принцесса использует меня. Да вы оба стоите друг друга. Может, тебе перестать принимать меня за почтовый ящик и отправиться прямо к ней, раз так неровно к ней дышишь? — рявкнула вишнёвогривая, запоздало поняв, что наглая грифонка с интересом наблюдает за ними обоими, прислонившись к косяку двери. В когтях покачивалась замасленная тряпка.
— А ты не врал, она и правда выросла и язычок заточила не только мороженое облизывая, — наконец нарушила молчание Тапиока. Поймав недоумевающий взгляд Эйранды, она каркнула, улыбнувшись до ушей. — Ты ей так и не сказал? Это в твоём духе, Эбони. Не думаешь, что пони уже подросла и уже не тот жеребёнок, с радостью сующий голову в любую дыру, на которую ты укажешь?
— Это не тебе решать, Тапиока, — захлопнув пасть, единорог повернул в её сторону голову. — Для меня и ты всё ещё птенец, ещё вчера выбравшийся из гнезда.
— Оставить у меня на несколько недель кобылку с железяками в спине, неспособную внятно ходить, тоже было не мне решать. Ты просто пришёл, сбросил её на порог и свалил в облака пыли, как всегда поступал. А потом заявился с мешками семян, золотыми битами и трясущимся от ужаса техником, сумевшим, наконец, вернуть в строй водяную башню. Забрав жеребёнка, так же ушёл в пыль. Не сказав ничего, — подхватив грязную чашку, Тапиока дыхнула в неё и протёрла салфеткой. — Если бы не твоя фраза про статуи, вишнёвая голова, я бы, наверное, тебя не узнала. Много лет прошло с тех пор...
Чёрная пони сидела за стойкой, вцепившись копытами в потёртое дерево, переводя взгляд своего глаза с единорога на рослую грифонку и обратно, пытаясь понять творящийся цирк с кабачками.
— Ну, встретил своего старого друга в призрачном городке? — словно не замечая пытающуюся привести мысли в порядок Эйранду, проговорила пернатая, обращаясь к единорогу. В её лапах оказалась вторая кружка и по "Кренделю" разнёсся скрип когтей по керамике.

— День в день. Порой даже самые бесполезные типы могут сделать что-то правильно. Этот Кабаллеро не раз пригодился, хоть и все его подручные один хуже другого. А если даже ему и придёт в голову поделиться с кем-то своими мыслями — ему мало кто поверит, — со смехом отозвался Хорн, вернувший голосу приветливый тон. — Уголёк, мои планы подвижны, как сложный механизм. Твоя встреча в Кнотхолле — неучтённый момент. Случайность. Но, тем не менее, не изменившая ход событий, — Добавил он, повернувшись к искательнице приключений, не отрывающей от него вопросительного взгляда.
— Такая же, как и то, что ты сидишь рядом и жуёшь колечко имбиря в своей похлёбке? Или такая же, как в день, когда ты меня подобрал? — по стойке скользнул узкий луч света, сливаясь с другими подобными ему в яркий поток, расходящийся конусом по мере распахивания створок механизма. Пони отпрыгнула в сторону, согнув ножку стула, и приземлилась между столами. Не успевшая прикрыть глаза пернатая застыла статуей, вытянувшей вперёд лапы. Застрявшая между когтями ручкой чашка тихо звякнула.

— Ты же прекрасно знаешь, что на меня это не действует, — единорог медленно соскользнул на пол и, рассекая тёмной фигурой поток света, сделал несколько шагов в её сторону. — Плохой же я был наставник, если бы каждый раз при твоей неудаче контролировать Око, стоял неделями каменным истуканом у стены. Как тогда, так и сейчас это чистая случайность. Я искал одну вещицу. И мне нужно было попасть в одно место, но вместо этого встретил закрытые двери. А перед ними лежала кобылка с артефактами в теле, каких быть не должно. И тут я подумал: какая хорошая мысль ей помочь. Если ей удалось выйти из дверей наружу, возможно, она сможет однажды войти обратно.
— Хороший план, — кивнула пони, закрывая механические створки глаза, но не спуская взгляда с жеребца.
— Мне тоже так казалось. Но кобылка ничего не помнила и была бесполезным ревущим по ночам жеребёнком, которой ещё и требовался уход. Та причудливо застывшая статуя, между прочим, действительно присматривала за тобой, пока не вышло найти более комфортное место. Надеюсь, ты не обратила её в камень на полгода, как обычно? — с толикой воображения можно было представить, как единорог подмигнул в темноте своего капюшона, кивнув в сторону окаменевшей Тапиоки.
— Дальше, Хорн, — голос кобылки звучал требовательно. Она закрыла механический глаз и подошла к нему вплотную, смотря снизу вверх в тёмный провал с торчащим из него замотанным носом.

— А дальше ты оказалась чудесным материалом и впитывала нужные знания как губка, — мягко продолжил единорог.
— Нужные для тебя знания. Перечни замков, схемы коридоров, планы подземелий и тьму прочих вещей, которые могли никогда не встретиться на пути. Список ловушек, знаков на стенах, половине которых я не знаю перевода, но знаю значение. Ты таскал меня по руинам, каждый раз оставляя в итоге одну, — копытце Эйранды ткнуло жёсткую грудь единорога. — Пока не пропал совсем, объявившись полгода назад и потребовав передать принцессе письмо.
— И я знаю, что тебе это нравилось, — склонившись к её уху, проговорил он. — Я помню, как переливался в твоём глазе блеск от первого найденного тобой кубка из золота с погнутым крылом над рукоятью. Ты даже не стала продавать его антикварам. А тот азарт, с которым ты выбиралась по почти отвесным шахтам, с каждым разом улучшая навыки своих лапок? Или заголовки в газетах: "Дэринг Ду проиграла Дэл Арахне. Расхитительница гробниц оставила археолога с носом". Не ты ли бегала по комнате, размахивая статьёй, радуясь удавшейся шутке?
— Я... — Эйранда стушевалась. Обставить знаменитую археолога, оставив той послание прямо в саркофаге древнего правителя исчезнувшего королевства, было одной из немногих радостей. Фотография в газете, с топчущей глиняную табличку разъяренной пегаской, долгое время висела у неё на стене. Пока не потерялась за время переездов и странствий.

— Это всегда было в тебе, а я просто дал всё, чтобы ты смогла раскрыть потенциал и свой дар, — продолжал Хорн, ощутив очередной толчок в грудь.
— Потенциал? Дар? Ты называешь Око Медузы даром? Мне следовало понять сразу! Конечно, принцесса посылает меня наугад, попутно надеясь, что я сама отыщу решение проблемы, а ты просто и не хотел никогда помогать. Без Ока я бесполезна для твоих планов, так? — пони смела со стойки тарелки и, подхватив чашку, сделала из неё большой глоток. Часть еды наполнила тело силой, но всё ещё ощущалась тяжестью в желудке.
Застывший единорог медленно поднял копыто, сунув его в складки тёмной накидки. Пошуршав в кармане, он бросил к ногам пони сложенный лист. Покрытый жёлтыми пятнами и мелкими дырочками по краям, он слегка расправился, затрепетав на сквозняке.

— Это карта. По ней ты отыщешь одно место, руины. Если так хочешь найти ответы и считаешь, что уже готова к этому — бери. Этот листок всё равно ждал своего часа, может быть, он уже настал, — сухо проговорил единорог, оставляя на стойке золотистую монету с зелёным камнем в середине. С рога скользнула голубая лента символов, взметнувшись в воздух и захватив безжизненную статую в петлю. Камень медленно растворялся, возвращая телу грифонки естественный оттенок. В заведении послышался судорожный вздох Тапиоки. — С возвращением, мы уже уладили свои дела и я ухожу. Будет нужно — ты знаешь с кем и куда отправить эту монету.
С этими словами он бросил ещё один пристальный взгляд на стоящую у карты пони и вышел. Хлипкая дверь жалобно скрипнула, щёлкнув стёршимся стопором.
Эйранда стояла над вздрагивающим листком бумаги. В голове крутились обрывки воспоминаний, и она не могла не верить им, ведь они влились беспорядочным потоком от Ока, впитавшего их из застывшей в камне пернатой...

~ о ~ о ~

— Уголёк, пора давиться едой, нравится она тебе или нет, — грубый голос с нижнего этажа выдернул жеребёнка из увлекательного чтения оставленной наставником книги. Легенды на грани сказок перемежались с нудными описаниями каких-то туннелей, разбавляясь редкими описаниями опасных ловушек и способов их обойти. На полях были пометки, сделанные разным подчерком и в разное время. Порой все они противоречили друг другу. В одной приписке утверждалось, что всё написанное чистая правда, в другой уже куда менее ровный почерк передавал умозаключения написавшего в весьма грубой и несдержанной форме. А через несколько страниц обнаруживалась запись, сделанная настолько давно, что успела потерять цвет, оставшись едва заметными линиями. И прочитать её никак не удавалось.
— Я не хочу, — голосок раздался из-под упавшего на мордочку тома. Она пыталась научиться удерживать книгу одним копытом, но у неё не получалось. А ещё чесалась спина, покрытая какими-то подвязанными тряпочками с запахом трав.
— Тогда я поднимусь, возьму тебя за шкирку и нафарширую блюдами, как праздничный баклажан. Ты хочешь оказаться на месте баклажана? — тот же каркающий голос стал ближе. В распахнутую дверь ввалилась грифонка с выкрашенными в бордовый цвет перьями с одной стороны головы. — И не думай, что я шучу, мелкая метёлка. У книжек нет лапок, они никуда не убегут, если ты пойдёшь и всунешь в себя приготовленный мною обед.

Наградой был обиженный взгляд единственного живого глаза. На другой стороне мордочки пробивался новый пушок шерсти, скрывая розовые шрамы вокруг талантливо закреплённого механизма. Поверх створок поблескивал голубым символом кругляшок, не позволяющий им открыться при всём желании. Тёмный единорог трижды брал с Тапиоки слово ни в коем случае не прикасаться к нему и не пытаться снять, даже если пони будет просить. Только тогда он оставил жеребёнка на её попечение. Но до этого, грифон недосчиталась в памяти полутора недель, оказавшись сразу в будущем, на том же месте, где застыла.

— И мне нужно сменить тебе повязки, — добавила она, уставившись на неохотно отложившую книгу пони. — Так что чтиво в сторону и садись ко мне спиной.
— Эти штуки никак не хотят отковыриваться, — пожаловалась чёрная кобылка, переминаясь копытцами по кровати и позволив ловким когтям грифона снять с себя полосы ткани. Спину обожгло на миг, и следом растеклась приятная прохлада, делая шкурку немного нечувствительной. От новых порций травянистой кашицы в комнате повис терпкий аромат.
— И не пытайся. Эбони, прежде чем ушагать, куда глаза глядят, сказал их не трогать, — буркнула грифонка, рассматривая срастающиеся края ран. Металлические разъемы по обе стороны спины поблескивали и будто притягивали к себе шкурку, помогая заживлению. Думать о том, что было под шкуркой, Тапиока не хотела. Ей было достаточно первого дня, когда, ощупывая позвоночник и копыта юной кобылки, она ощутила странные углы и округления механизма, слившегося с костями в единое целое. Прочные шарниры от разъемов терялись в теле, неведомо кем расположенные между заново воссозданными мышцами. Ей доводилось латать авантюристов, оказавшихся в челюстях камнегаторов или иных не слишком дружелюбных жителей лесов и болот, но такое встречала впервые. Пока поняшка не отъелась, сгладив угловатые черты, грифонка была готова поспорить, что под шкуркой что-то тускло просвечивает холодным голубым светом.

Сменив перевязь, она легонько толкнула пони в бок, опрокинув на кровать.
— А теперь вниз и жевать всё, что я там на стол поставила. Кто не доест — тот получит перца, понятно? — грозно скомандовав, грифонка указала на дверь.
— Но я... — неловко перебирая копытцами, чёрная пони пыталась встать обратно.
— Эбони оставил тебя тут, чтобы ты набралась сил и смогла отправиться с ним дальше. А что я скажу, если он придёт, а ты будешь качаться огородным пугалом на ветру? От тычка падаешь... Так что копыта в зубы и шагай, — повторила пернатая, ощутимо пнув кобылку под тощий круп, когда та спустилась на пол и побрела к двери.

~ о ~ о ~

Пинок в воспоминаниях был как настоящий. Потому что застывшую в образах Эйранду на самом деле пнули. Не слишком деликатно.
— Насмотрелась картинок из моей головы? А теперь дожёвывай свой заказ, — позади стояла пернатая, нацепившая на один глаз мутное стекло в стальной оправе. Второй был предусмотрительно закрыт. — Чего уставилась? Снова статуей стоять мне не улыбается.
— Я не помню этих событий, клювастая ты нахалка, — выпалила Эйранда, спохватившись и подняв с пола листок.
— Перекати-поле тебе в хвост, я бы удивилась, если бы ты помнила Бланкспот. Я тоже с трудом помню тебя, заноза в крупе, сующая свой нос во все щели. Приходилось смотреть за тобой и одновременно ставить посетителям еду под нос, а то путешественники от голода и жажды не могли рассмотреть ничего стоящего от них на расстоянии копыта, — каркнула грифонка, осматривая опустевшую закусочную. Прибывший днями ранее чёрный единорог был не в духе и слишком остроумные посетители сполна отхватили за свои шуточки. Вид перебранки его с очередной путешественницей был вполне себе поводом убраться заранее и оставшихся смельчаков. Значит, до конца дня посетителей не будет, кроме сидящей за стойкой пони, жующей зачерствевшую лепёшку и рассматривающую мятую карту.
— Ещё кофе?
— Не откажусь. Но в счёт оплаты, ни бита сверху, — фыркнула она разглядывая полувыцветшие линии и названия городов, которых уже нет или их имена изменились.
— Тогда получишь кофе с перцем, — не замедлила ответить грифон, с удовольствием услышав звон одинокой монеты.
— Тапиока значит, да? — оторвав взгляд от бумаги, пони кивнула в сторону поблескивающей изумрудом монеты. — С такой же монеткой мне сказали: "Не все тайны можно надкусить, некоторые из них могут застрять в твоём горле". Хорн вечно таскал с собой кошелёк с ними, раздавал, а потом собирал обратно. Ты же в курсе их значения?
Пони выложила на стол ещё три таких же монетки, сверкнувшие изумрудной сердцевиной.

— Знак, что их обладателям и их владельцу можно доверять. Шастая с ним по развалинам, тебе не приходило в голову просто спросить о них? — поставившая ещё одну кружку кофе перед носом Эйранды, Тапиока расселась напротив. Колкость пропала из её голоса, и она заговорила серьёзно. — Кто-то получает задание и получает монету. Подтверждение, что задание от него. Со сроками и датами. Потом этот кто-то выполняет задание и возвращает монету назад. Лично. Так было всегда.
— И какое же ты задание получила, клювастая обладательница не самой лучшей забегаловки в моей жизни? — прищурившись, пони снова указала на монету.
— А ты не промах, выросла в настоящую прожжённую искательницу проблем на свой округлившийся круп, — грифон ударила по стойке сжатой лапой и поймала в воздухе подпрыгнувшую монетку. Зелёный камень сверкнул в её когтях. — А ты догадайся.
— После всего, вот так просто дать ответ не в его стиле. Наверняка он опять передвигает меня по клеточкам и эта карта не решение, а очередной шаг в его головоломке, — потянувшись и отставив в сторону полупустую чашку, размышляла вслух чёрная пони. Хуже того, ей явно казались знакомыми очертания некоторых мест. Она была там уже по поручению принцессы, выполнив совершенно бессмысленные действия, не добившись никаких результатов. Однако аликорн выполнила данное слово, задумчиво протянув награду за бесплодное путешествие. Что-то не сходилось.

— Если ты носишься по сковороде как таракан, ищущий выхода, однажды ты пробежишь все возможные места и останутся только невозможные, — заглушая голос грифона, лязгнули сбрасываемые на поднос тарелки. Оставленные объедки летели в бак, откуда донеслось явно различимое чавканье. — И оказавшись где нужно, будешь готова к тому, что там найдёшь. Не этому ли он тебя учил, таская за собой, как хныкающий мешок?
— Ха, совет от застрявшей посреди нигде грифонки именно то, что мне сейчас нужно, — осклабилась Эйранда, складывая карту. Не успев согнуть её ещё раз, она увидела перед собой когтистую лапу. В ней блеснула монета. Поднявшая мордочку кверху пони встретилась взглядом с Тапиокой. — Монета?
— Задание выполнено. Передашь ему при встрече с моими пожеланиями больше не заваливаться в тихий городок и не пугать местных своим видом мумии, — положив монету поверх карты, проговорила грифон. — С меня хватило быть одной из его напарниц. Это тихое место, а кто этого не понимает, сообразит после хорошей взбучки. Для приключений недостаточно острого язычка, нужны и острые когти, Уголёк.

— Ты и... Хорн? — нерешительно взяв поблескивающую монетку, начала Эйранда. Едва золотистый и поцарапанный кругляшок оказался в её копыте, грифонка расслабленно вздохнула, будто сбросила пару мешков зерна с плеч.
— Ну, это больше по твоей части, на костях посреди саркофага лежать, пытаясь дотянуться до блестяшек, — едко парировала грифон, вернув себе циничное настроение. — Ах, ой, мистер, усопший маг, позвольте стянуть с вашей худой шеи этот замечательный кулон, он так подходит к моим глазам. Что говорите? На нём проклятье? Какой вы шутник, мистер Кости...
Театрально встав в позу, грифонка прижала одну лапу к груди, а другой коснулась лба.
Против воли Эйранда поперхнулась сделанным глотком, щёки надулись, и вместе со смехом на стойку выплеснулось кофе. Следом смеялась, клёкоча, грифон, то и дело прикрывая клюв лапой.
— Не говори, что ты тоже... — давясь смехом, пони постукивала копытом по столешнице.
— Тоже? Да это у грифонов в крови! — отсмеявшись, добавила Тапиока. — Булкой не корми, дай утащить блестяшку, пока она никому не понадобилась.
— Раз так, может ещё, и где почтовую колонну тут найти, скажешь? — по стойке щёлкнул небольшой неграненый самоцвет.
— Куда идти, скажу бесплатно, но камень в компенсацию за распуганных посетителей, они ещё дня два будут обходить "Крендель" стороной, даже изнывая от голода, — сцапав камень и проверив его на прочность клювом, заявила Тапиока. — Поищи в старом городе, его возвели давно, и там могла сохраниться одна или две.
— И добраться мне до него нужно по... — пони покрутила перед собой копытом, предлагая грифонке продолжить фразу.

— По оставленным следам, начиная с огуречной грядки, пока старый ботаник их не закопал или не сделал из них фундаменты под сараи, — взгляд Тапиоки стал жёстче. — Вот только... В том городе, говорят, призраки обитают. Давно покинувшие свет пони появляются на улицах, говорят друг с другом, словно всё в порядке и потом пропадают. Местные даже дорогу разобрали по кирпичику на несколько миль отсюда, лишь бы забыть про него и не дать путникам повода там оказаться. Так что иди по следам, не собьёшься. Большего не скажу.
— Ты была там, да? — задала последний вопрос кобылка, спускаясь со стула и подхватывая за лямку сумку. Послышались мягкие шаги, шорох плавно перескочившего через стойку тела. На плечо легла когтистая лапа, немного сжав.
— И те, кто был со мной, оттуда не вернулись... Хорн исключение, но раз он тебя учил, то может и обойдётся, — прозвучали последние слова, прежде чем за спиной пони хлопнула дверь. Как и при входе, она легонько хлестнула пони в круп, словно предлагая не мешкать и отправляться в путь. Табличка на двери скакнула на тесёмке и перевернулась, показывая всем надпись "Закрыто".

— То есть, как я не могу оплатить зелья битами? А чем же мне ещё платить за них? — послышался удивлённый голос Вана. Перед вороным стояли в ряд набранные с полок пузырьки и флакончики с этикетками и без. Некоторые имели оттиск на пробках и переливались приятными зеленоватыми и оранжевыми оттенками в тусклом освещении лавки. Помимо них было несколько коробочек с засушенными листами и корешками. Вороной опёрся на прилавок копытами, словно не хотел пропустить ни слова из ответа.
— Самоцветы, например? Или идите туда, где обслуживают таких же. В Ноктюрнал-Лифбурге ценится сделанное или выращенное своими копытами или лапами, — отодвинув в сторону набранные Ваном запасы в сторону, заявила пернатая владелица лавки. — Или умение полезное, а не золотые кругляшки с подковой.
— Корешки-ягодки я ещё понимаю, а как я умениями расплачиваться смогу? — продолжая недоумевать, спутник Диксди покосился на свои копыта. — Насыпать кулёчек телекинеза?
Позади послышался вздох и рядом встала Твинкл, выбравшая квадратный флакон, украшенный обвивающими его щупальцами моллюска. Внутри вязко перекатывалась прозрачная жидкость.
— Простите, он впервые в Ноктюрнале... За оказанные услуги или ещё какое выполненное дело тут дают монеты с изображением принцессы ночи — мунбиты, — терпеливо пояснила она, выложив на прилавок тёмную, похожую на отдающее фиолетовым оттенком серебро, монету. С неё смотрел профиль Найтмэр Мун, вписанный в чёрный полумесяц обращённый направо. По ребру шёл узор из мелких звёздочек. — Боюсь, у наших гостей таких нет. Моя ошибка...
— Нет, значит и товара нет, — подвела итог пятнистая пегаска, начиная складывать склянки обратно.
— А наменять их где-то можно? — Ван не сдавался, отчаянно не желая расставаться с таким неплохим набором ингредиентов.
— Снаружи все такие? — пегасочка перевела взгляд на снова вздохнувшую Твинкл, выкладывающую монетки небольшой стопкой. Имеющихся едва хватало на пару склянок. — Кьютимарка у тебя, жеребец, на боку для чего? Если есть навык на обмен, по цене можно сойтись.

Когда оказалось, что ни один из талантов вороного полезным для пятнистой зельеварки не является, Вану осталось только развести копытами и позволить их проводнице заплатить за часть зелий, клятвенно заверив, что остальное они купят, как только раздобудут недостающую сумму. Взамен он получил гарантию, что отложенные покупки их дождутся и не утекут в лапы или копыта других покупателей.
— Не понимаю, даже таланты Диксди тут не пригодились, — бормотал вороной, шагая сбоку от мерцающей пегаски, расставшейся почти со всеми имеющимися монетками.
— У неё не было никаких артефактов или устройств, с которыми могла потребоваться моя помощь, — в голосе демикорна послышались виноватые нотки. — И амулет тоже был не нужен.

По обе стороны улицы виднелись лавки и лавочки помельче. За стеклом скруглённых витрин и на выносных прилавках виднелись свежие фрукты, диковинные предметы, засушенные корешки и грибы, много разной всячины, от которой разбегались глаза. И, как выходило со слов Твинкл, в них история алхимической лавки повторилась бы снова. Платить было нечем ни Вану, ни Диксди, а Лаэтус вообще никто не рассматривал даже как запасной вариант. Теперь все трое поняли предусмотрительность Рэйлита, оплатившего еду в кафе заранее.

— В Ноктюрнал-Лифбурге ценят умения и способности, — мерцающая пегасочка приветственно махнула кому-то в ответ и продолжила: — Мои способности были не самые впечатляющие. Что мне тут было делать? Ходить по улицам где фонари погасли, служа живым фонариком? Перебраться в Круд-Чамп было лучшим решением. Там, по крайней мере, другие монеты в ходу.
— Та пони, сказала идти куда-то, где обслуживают таких как мы, о чём это она? — Диксди обернулась, всё ещё не в силах привыкнуть, что за ними незаметно следовала городская стража. Временами казалось, будто их предоставили самим себе, но достаточно было приглядеться, как тёмные доспехи ночных пегасов становились заметны на фоне прогуливающихся по своим делам пони или стоящих в ожидании заказа у прилавков, делящихся друг с другом последними новостями.
— Это... хм... — Твинкл смутилась. — Есть пара мест, одно даже недалеко отсюда. В основном там собираются те, кто покидает город или путешествует между форпостом и городом. Не хотелось бы начинать знакомство с городом с них, но...
— Вроде Ночной Стражи, которым позволили возвращаться в город время от времени, — понимающе кивнул вороной, начинающий думать, что запретный ночной город не такой уж закрытый, как думалось многим. Видимо, некоторым жителям спокойно позволяют покидать и возвращаться в него. Этим объяснялись и вещицы в лавках, какие встретить тут было неожиданно. Вроде зебринских настоек, судя по оттискам на пробках, разлитых в самой Зебрике и не так давно. — А мне казалось, будто город совсем отрезан от внешнего мира. И кстати, откуда тут бриз?
Последний вопрос вороной задал, ощутив налетевший ветерок, решивший потрепать его за гриву.

— Время от времени купол пропускает ураган, заставляя магию, или ещё какую штуку превращать его в ветерок. Какое удовольствие летать в стоячем воздухе, а? Вообще никакого, — Твинкл пошевелила крыльями, вытянув их вперед и расправив оперение. — Ощущать ветер на мордочке и в перьях, дороже всего прочего для пегаса. Даже если это ночной пегас.
— Да, я смотрю, город полон загадок, — протянул вороной, свернув с основной улицы в небольшой проулок, следуя, как и остальные, за слегка светящейся пегаской. Как и в лесу, так и в ночном городе потерять её из виду было невозможно. — Не удивлюсь, если нашему этнологу и десяти лет не хватит их разгадать.

Где бы они ни шли, Диксди могла рассмотреть возвышающуюся над крышами домов башню, пронизанную серебристым деревом и его ветвями. С трудом верилось, что в ней может кто-то жить, но редкие вытянутые окна переливались желтоватым светом. И чем дольше она смотрела на неё, тем сильнее хотела в неё попасть. Форма, показавшаяся знакомой в начале, зацепила в памяти одну из струн и услужливый ограничитель, до этого сопротивлявшийся её попыткам прочитать записи, вдруг подкинул старое название этого места. И оно выглядело совсем по-другому в этих обрывчатых записях. Башня Старых Магов. Вот только находилась она на плато, а вовсе не под куполом в центре похожей на плоский кратер долины, где расположился город. Ограничитель щёлкнул ещё несколько раз и замолк.
— Обнаружены метки проверки целостности контура безопасности. Осуществляется поиск данных. Данные не соответствуют имеющейся схеме расположения контура безопасности. Осуществляется поиск номера. Данные отсутствуют. Метка проверки целостности имеет отличное от указанного расположение... — раздался в голове Диксди голос ограничителя, заставив её невольно обернуться. На каменной стене дома, мимо которого она прошла, скользнул едва заметный узор и тотчас погас. Под штукатуркой блеснула оторванная полоска металла, уходящая под брусчатку. — Процент повреждения внутренней структуры не позволяет определить координаты относительно контура безопасности. Требуется наличие меток проверки целостности контура безопасности для составления безопасного пути.
— Что? — сбавившая шаг Диксди хлестнула хвостом по поверхности Око-часов, но получила то же самое сообщение.
— Что "что"? — остановившийся впереди вороной обернулся к замешкавшейся демикорну, следом за которой неотступно шагала каменная рептилия. Как он и опасался, больше всего подозрительных взглядов обращалось именно на неё, но и оставить Лаэтус в гостевом доме было бы ошибкой. Без присмотра она легко бы натворила такого, о чём вороной боялся даже подумать. И надкушенные дверные ручки только начинали список.
Впереди послышался приглушённый гул веселящихся пони, привлекая внимание гостей города.

19. Огненные Земли, молчание правителей и городок в городе

Твинкл Форест, мерцающая проводница для гостей Ноктюрнал-Лифбурга, вела их в единственное известное ей место, где они смогли бы пополнить свои карманы местными монетами. Тем временем, на покрытом гейзерами берегу моря, разворачивались события, в которых две личности объединило примерно совпадающие желания. А в подземельях Кристальной Империи, группу магов Мосси Бранч ждало неожиданное и пугающее открытие...

Чёрный силуэт метался по залу, уворачиваясь от выдвижных клинков в копытах стражей. Размытая тень скользила, отражаясь в начищенных доспехах бойцов, замирая и лениво распахивая алеющие глаза. Из дюжины ночных пегасов на ногах оставалось чуть меньше половины, но они стойко держались, используя как прикрытие покосившиеся колонны зала, разбросанные камни и небольшие расщелины в полу, достаточные, чтобы вместить в себя пони. Щёлкнул механизм деревянной трубы, выплюнув сеть с круглыми грузиками, разминувшуюся с силуэтом всего на несколько дюймов. Послышался приглушённый смех, и незадачливого стрелка, пытающегося перезарядить хитроумное устройство, обхватили два чёрных крыла. Блеснули клыки, и страж, кажущийся пепельным в полумраке зала, с глухим стуком рухнул на покрытый плитками пол. Сеткомёт покатился в сторону из ослабших копыт. Его напарники юркнули в стороны, петляя между колоннами и стараясь держать в поле зрения замершую на выступе тень. Каждый их них прекрасно знал, насколько обманчива эта спокойная поза. Сейчас обладательница силуэта безмятежно переминается на выступе скалы, а через мгновение её там нет, достаточно не вовремя моргнуть или отвести взгляд.

— Срочное донесение для главы городского совета!! — внезапно раздался запыхавшийся голос, нарушивший тишину беззвучного поединка. Появившийся из полумрака пони застыл в одном из немногих пятачков света, тщетно пытаясь разглядеть хоть кого-то в зале. Среди смутно виднеющихся силуэтов препятствий и искусственно воссозданных руин и скал мелькали серые тени. — Глава совета, Сомноленсе, срочное донесение!
Едва не рухнувшая с уступа перепончатокрылая сохранила равновесие, вовремя остановив свой прыжок. Стихли три отчётливых хлопка копытами, и всё вокруг залил мягкий приглушённый свет.

— Тренировка закончена... нельзя было найти другое время? Я только вошла в ритм... — послышался бодрый и полный сил голосок. На пол плавно стекла чёрная ночная пегаска, с шумом сложив антрацитового цвета перепончатые крылья. Потягиваясь и жмуря красные глаза с жёлтым вертикальным зрачком, она миновала лежащего у камня пегаса. Растянувшийся не в самой удобной позе, он сладко посапывал и улыбался чему-то во сне. — И унесите проигравших... дрыхнуть в тренировочном зале не слишком удобно, даже в доспехах.
Самый рослый из атаковавших её стражей вскинул к уху кончик крыла и, развернувшись на месте, отправился поднимать своего товарища.

— Ну, что такого срочного, чтобы отвлекать меня от запланированной тренировки новичков? — поджарая и кажущаяся хрупкой пегасочка уставилась на застывшего у входа в зал пони. Выудив из сумочки на бедре подсушенное лакомство с ароматом ягод и орехов, она откусила кусочек. — Им ешё ушитшься и ушитшься, прешде шем шанять швой пошт.
— Гости города направились в квартал магов, — склонив перед ней голову, проговорил пони, переводя дух. — С ними, в качестве гида, Твинкл Форест. И...
— Всем стражникам сохранять дистанцию и не вмешиваться... — улыбнувшись и прищурив глаза, пегасочка смотрела куда-то за спину посланца. — Я знаю, что Мэлика была бы против, но их сопровождают мои пегасы. Так пусть они остаются наблюдателями. Хочу лично посмотреть на гостей. Ясно?
— Но... Глава Мэлика отдала точные указания насчёт разрешённых мест, тот квартал не входит в них, — попытался возразить пони и замолчал, заметив широкую улыбку с парой острых верхних клычков. — Им не стоит вс...
— А кто отвечает за безопасность города? Я или глава Мэлика? — пегасочка сделала шаг ближе, и от её улыбки пони попятился назад.
— Вы, глава Сомнол...

— Умничка. Я хорошо представляю, куда они пойдут. Выбор не особо велик, учитывая, кто у них гид. Прожив столько лет вне ночного города, она поведёт по знакомым ей местам и туда, где обычно проводят время все, из имеющих разрешение покидать и возвращаться в Ноктюрнал. До моего прибытия пусть стражи не попадаются им на глаза, но запоминают всё, что увидели или услышали, а мне нужно... перевести дух перед встречей, — промурлыкала она, похлопав гонца кончиком крыла по щеке. Текуче скользнув мимо пони и зашагав в сторону выхода, она добавила поставленным командирским голосом. — Тренировка отменяется. Привести зал в порядок, и соберите сети. Кто-то может не заметить их и споткнуться. Повтор через два дня в это же время и, я надеюсь, вы покажете себя лучше, чем на этот раз.
Под цокот копыт и хруст разворачиваемой обёртки её силуэт пропал на фоне тёмного коридора.

Пятеро пегасов, вполголоса обсуждая результаты боя, собирали сопящих и подёргивающих во сне крыльями соратников на складные носилки. Рядом в небольшую сеть сбрасывали найденные части доспехов. Почти на всех пряжки были или сломаны или расстегнуты.
— Если бы тренировку не прервали, мы бы её достали, — заметил один из пегасов, пытающийся уложить спящего так, чтобы тот перестал вываливаться с носилок. — Двое бы отвлекли её атакой, а мы...
— Может быть, но ты прекрасно знаешь, кто она, — фыркнул его напарник, стаскивая с обломка колонны запутавшуюся сеть. — Главой города не становятся просто так. А главой города, отвечающей за его безопасность, тем более.
— В первый раз мне показалось, будто она меня съесть хочет... — зябко дёрнув крыльями заметил третий, поднимая обронённый клинок. Ответом ему был весёлый смех стражников.

Гостей Ноктюрнала, свернувших с широкой улицы в проулок, нарастающим шумом праздника и веселья встретил квартал, затерявшийся в тени высоких домов. На миг Диксди показалось, будто они перешагнули невидимую черту, пройдя под массивной аркой в форме стоящего на рожках полумесяца. Он словно отделял один город, погружённый в размеренную ночную жизнь под искусственным светилом, от другого — наполненного разноцветными огнями и суетой. Привыкнув к пестроте развешенных по стенам домов огоньков-фонариков, Диксди с изумлением разглядывала площадь, окружающую несколько расположенных кольцом домов в центре. Чуть левее виднелась ещё одна арка-полумесяц, соединяющая собой дома по бокам. Через неё неспешно прогуливались болтающие о чём-то своём пони, торопящиеся куда-то пегасы и размеренно бредущие существа, некоторых из которых демикорн видела только в книгах. Среди последних были обладатели двух длинных и чуть загнутых назад витых рогов, степенно вышагивающие по мостовой, поглядывая на пробегающих мимо пони с высоты своего роста. Чёрный узор на их мордочках создавал ощущение диковинной маски или украшения из лент, охватывающих их носы и заходящих полосками на глаза.

— Надо же, оказывается в считающемся закрытым от всех городе, можно встретить ориксов, — сбоку раздался удивлённый голос Вана. Заметив внимание к себе или услышав слова вороного, ориксы фыркнули и, чуть ускорив шаг, скрылись в толпе.
— Но откуда они тут? — демикорн смотрела им вслед, пока две пары длинных рогов не скрылись за поворотом.
— Ума не приложу, но путь у них явно не близкий, — перебирающий в памяти всё, что хоть как-то было связано с путешествием между двумя континентами, разделёнными океаном, вороной так и не смог отыскать ответ. — Возможно, на воздушных судах, но тогда, как и нам, им пришлось пройти путь на своих четырёх. Их-то как сюда пустили?
— В город не попадают просто так, — туманно отозвалась их провожатая, то и дело оглядывающаяся по сторонам, словно искала что-то или кого-то. Подёргивая ушками, она прислушивалась к гомону пони, пытаясь расслышать, о чём те говорили. — У всех свои причины. Даже если для этого кое-кому приходит в голову выдать себя за кого-то другого.
Твинкл бросила косой взгляд в сторону Диксди, рассматривающую окружающих с искренним интересом.

Проводив взглядом необычных жителей Зебрики, неведомо как очутившихся в стенах таинственного города, Диксди остановилась. Впереди ветвилось удивительное дерево. Одно из серебристых, оно росло прямо из центра площади, обнимая и пронизывая окружающие его дома корнями. Ветви накрывали площадь подобно куполу, бросая изогнутые тени на мостовую. В воздухе раздавался едва слышный шелест листвы. Древесные кольца изгибались, создавая природные арки над округлыми дверями, входами во внутренний дворик и редкими витринами. Словно уменьшенная копия старой башни, только вместо древней кладки и бойниц тут были лавочки, кафе, и прочие места, где можно было "отдохнуть с пользой" и, со слов Твинкл, узнать свежие новости. Всё это и правда превращало площадь в подобие небольшого городка внутри города. С колодцем в два-три этажа из зданий окружающих дерево.

— Добро пожаловать в "Серебролистое Кольцо", место встречи для всех, кто живёт в Ноктюрнал-Лифбурге, покидает его или путешествует между Кантерлотом и форпостом. Ну, для таких как я, например, — заметно вернув себе бодрость духа, проговорила Твинкл, вытянув в сторону дерева мерцающее крыло. Пропустив гостей вперед, пернатая обернулась и с удивлением заметила изрядно отставших стражников. До последнего она была уверена: её и гостей остановят ещё у арки, не позволив посетить "Кольцо". Эта мысль жужжала у неё в голове, как потревоженный жук в кубышке, но другого места, где гости, при удаче, смогли бы заполучить нужные монеты, пегасочка не знала. Равно как и места, где её спутники привлекали бы к себе меньше внимания. Следовавшие за ними как тени ночные пегасы сохраняли расстояние, не теряя её с гостями города из виду. Последний из них застыл на карнизе крыши прямо над аркой и, словно услышав что-то, скользнул в полумрак небольшой башенки. Им всё-таки позволили пройти на площадь. Озадаченно потерев копытом нос и пожав плечами, Твинкл нагнала Вана и лезвиерогую. За время жизни в Круд-Чампе она отвыкла от города под куполом и ощущала себя неуютно на его улицах. Слишком многое напоминало ей о том, как сложно было найти применение своим умениям, как быстро приедались ежедневные события и как скоро каждый встречный пони был если не знаком, то как минимум узнаваем. Было ли дело в сопровождении незваных гостей или в переменах в ней самой, успевшей повидать мир за пределами купола, но не успевшие окончательно отступить мрачноватые мысли возвращались назад. Без особой причины их бы не оставили без присмотра. В этом Твинкл была уверена так же, как и в мерцании своего хвоста. Впрочем, как без причины её бы не назначили гидом. Главы города могли выбрать кого угодно, почему именно её?

— Многие владельцы лавок и таверн живут прямо тут. Но нам нужно только одно место — где собираются маги и те, кто нуждается в их услугах. Может быть, там удастся найти кого-то, кому сгодятся ваши умения. По крайней мере, я надеюсь на это, или тебе дымчатая грива, придётся отказаться от набранных в той лавке ингридиентов, — сопровождающая Вана и Диксди пегасочка кивнула в сторону резных деревянных дверей, выделяющихся среди других массивностью, хитрыми узорами и наличием такой же резной доски рядом с входом. Потрескавшуюся доску покрывали листки с рисунками и надписями. То и дело выходящие из таверны пони оценивающим взглядом осматривали их, крепили свой листок или наоборот, отрывали с задумчивым выражением на мордочке.

— После того как они побывали у меня в копытах? Ни за что, — фыркнул вороной.
Гадающая о назначении листков Диксди едва не столкнулась со стайкой бегущих куда-то жеребят с шариками, похожими на небольшие фонарики, на тонких нитках. Одна из них замерла перед демикорном, прижимая к груди подвижную фигурку Найтмэр Мун. Медные суставы позволяли сгибать выточенные из дерева крылья и ноги, придавая ей любую позу. Большие малиновые глаза малышки с любопытством и настороженностью рассматривали фиолетовогривую снизу вверх, словно пытаясь найти что-то общее между куколкой, зажатой в копытцах, и стоящей перед нею высокой пони.
— Ммм... привет? — улыбнувшись, произнесла Диксди, чуть наклонившись вперёд. Казалось, малышку не сильно удивляла её внешность.

— Ты не похожа на неё... — вытянув перед собой фигурку, словно сравнивая её со стоящей перед нею Диксди, пропищала жеребёнок. В разноцветных огнях, на её копытце блеснул браслет с овальным лиловым камнем. Тонкие полоски символов пробежали под поверхностью самоцвета и угасли. Поспешно сунув фигурку в мешочек на груди, малышка помчалась догонять своих друзей, не дав Диксди и слова сказать в ответ.
— Наверное, это украшение тут популярно, раз его все носят, — проговорила вслух вертевшуюся в голове мысль Диксди, увлекаемая вороным и пегаской в сторону входа в таверну.

Позади размеренно шагала Лаэтус, принюхиваясь и посматривая по сторонам. Кончик каменного носа, торчащий из-под накидки, то и дело покрывался мелкими трещинками и морщился. На площади пахло так же, как во владениях ящеров. Точнее, даже не так: среди прочих запахов витали те же оттенки металла и камня, что она ощущала в заброшенных залах. Они пробивались через ароматы еды, дерева, растений и самих жителей этого места, улавливаемые чутким на руду обонянием ящерки. Не замечая того, как знакомый запах манил её в сторону, Лаэтус отстала от остальных, а потом и вовсе свернула в узкую улочку, похожую на оставленную нерадивыми строителями щель между домами. Терпкое, чуть с кислинкой и горечью благоухание сплавов и скованных вместе металлов дразнили ее, пробуждая аппетит.

В просторном же зале таверны, скрывающейся за резными дверями, стоял приглушённый гул. Подчёркивая атмосферу тайны и магии, на столиках тускло переливались фонарики из живых цветов, привлекающих своими бутонами суетливых светлячков. С потолка лился зеленоватый свет, будто солнечные лучи пробивались через мясистые листья тропических растений. Как и снаружи, корни дерева пронизывали стены, ажурно змеясь по ним и ныряя в каменную поверхность пола. Вокруг декоративных колонн тихо переговаривались пони, предпочитающие беседовать стоя, неторопливо потягивая сок из древесных чаш на резных подставках. Рослый единорог развлекался, запуская дротики в расчерченный круг, искренне радуясь, когда удавалось попасть в самый центр или сложить из стрелок простенький узор. Его худощавый напарник что-то записывал в блокноте, то и дело мечтательно всматриваясь в потолок.

С небольшой сцены, окружённой столиками, разливалась незатейливая переливчатая мелодия. Несколько музыкантов с диковинного вида инструментами пробуждали каждую ноту мягким движением копыта, тонким касанием пера на крыле и едва заметным сиянием телекинеза. Сквозь лейтмотив капели и тонких колокольчиков слышался шелест ветра в листьях, пение птиц и чего-то ещё, настолько завораживающего, что вороной невольно застыл на половине пути, очарованный звучанием. Сидящие у сцены посетители молчаливо слушали мелодию. Кто-то, положив мордочку на сложенные перед собой копыта, не спускал взгляда со сцены, кто-то развалился на удобном пуфике. Никто не шевелился, пока не стихла последняя нота, и зал таверны не утонул в хлопках копытом о копыто.
— С того дня, как я тут была, их репертуар стал немного лучше, — послышался голосок Твинкл. Она уже успела занять место у стойки и призывно махала мерцающим крылом, приглашая сесть рядом. — Сюда. Тут ещё есть место! Садитесь, а то пропустите самое интересное...

Тем временем, музыкантов сменило трио единорогов. Статные обладатели рогов притащили с собой резной сундук, с хитро раскрывающейся на две половинки крышкой. Щёлкнул замок, и из сундука выплыли охваченные телекинезом резные фигурки. Каждая из них, повинуясь магии, осторожно опускалась на свои деревянные копытца и чуть скованно кланялась зрителям. Среди фигурок Диксди рассмотрела изящную копию принцессы Селестии — даже выражение на мордочке фигурки было таким, каким она запомнила его в свой последний день в Кантерлоте. Хмурое, с колючим и холодным взглядом. Зябко дёрнув крыльями, демикорн смотрела за разворачивающейся сценкой, гадая, что за представление собираются разыграть укутанные в тёмное единороги, намеренно сливающиеся с тенью по бокам от сцены. Видимо, ничто не должно отвлекать зрителя от происходящего на сцене, даже сами кукловоды.

— Вот повезло, это представление дают не так часто, обычно по праздникам, — сбоку раздался шёпот Твинкл. В её глазах засветился огонёк восторга и предвкушения, какой бывает у жеребят ожидающих давно известное, но не менее любимое развлечение.
— Представление о Селестии? Тут? Мне показалось её тут не особо... — не ожидая ответа, вороной взобрался на пустующее место и, чуть оперевшись на стойку, стал вглядываться в происходящее на залитой светом сцене. Оставшихся в тени единорогов выдавали только сияющие рога, но зрителей это не волновало. Все с интересом и сопереживанием смотрели в сторону шагающих фигурок. Вот вперёд вышла пятнистая куколка единорожки в серой накидке с узором в виде стилизованных волн. Поставив перед собой крошечную свечку и раскрыв такую же книжку, она посмотрела в сторону зрителей.
— Тсс... они начинают, — приложив кончик крыла к губам, прошептала Твинкл.

Послышался едва различимый лейтмотив мелодии. Немного грустная и тихая, она наложилась на зазвучавший в тишине голос:
— Я всё ещё помню, словно это было вчера. Много лун назад, после победы над ним, не так много осталось от нашего прекрасного дома. И две храбрые, что постояли за нас, правили Эквестрией с тех пор, — голосом скрывающейся в тени единорожки, заговорила марионетка. По обе стороны от неё плавно вышли тёмная и светлая, принцессы Луна и Селестия. Встав друг напротив друга, они склонили свои головы, почти коснувшись гривами пола.
— В один из дней младшая из них предложила создать для нас новый дом, место, где мы могли расти сильными и жить счастливо, — продолжала историю пятнистая фигурка, шагнув назад. За спиной игрушечной Селестии появился высокий трон. Поднявшись по ступеням, она села на него и сложила перед собой передние ноги. Тёмная вновь склонилась перед светлой и выпрямилась, смотря на ту с надеждой. На фоне, собираясь из кусочков, словно игрушечный, появлялся силуэт города, накрытый тёмным куполом ночи. Тон мелодии стал прохладнее, передавая хрупкую красоту ночного неба и тоску по родным краям. Переливаясь серебром, вспыхнули редкие звёздочки, закружившись огоньками над марионетками.

— Сестра, я слышу их сны, я вижу их кошмары. Они боятся мира так же, как мир боится их.Они выбрали тень ночи, вместо яркого света дня. Скрываясь, страдая, но не желая оставаться в одиночестве, не в силах изменить то, что изменило их самих. Позволь мне дать им дом, сестра! Позволь им остаться в ночи, пока мир не сможет их принять! Пока остальные не научатся жить с ценой за одержанную нами победу... — произнесла марионетка, изображающая Луну, в мольбе прижав деревянное копытце к груди. Фигурка Селестии покачала головой, закрыла глаза и отвернулась, дав молчаливый отказ.
— Но старшая запретила ей, считая, что это разделит и ослабит страну навсегда , — тихий голосок пятнистой единорожки вновь зазвучал над сценой. Поправив деревянным копытцем сползающую на глаза накидку, она подошла ближе к трону. Поднявшуюся на фоне карту Эквестрии прорезала чёрная трещина. Затем ещё одна и две части медленно расходясь, пропали в появившемся тумане.
— Им не место среди нас. Служа живым напоминанием о случившемся, они не дадут ранам зажить и исцелиться памяти. Сейчас, как никогда прежде, нашим подданным необходимо забыть о веках правления Дискорда и о том, что случилось в конце битвы с ним. Я не могу позволить им остаться, а тебе — пойти за ними и ослабить наши силы , — проговорив это жёстким голосом, светлая марионетка скрылась в тени и осталась только принцесса Луна, стоящая в крошечном круге света с поникшей головой. Из стеклянных глаз упали блёстки, покатившись по полу, и погасли.

В тихом шипении чёрного дыма, кольцом окружившим её, принцесса Луна изменилась и на дощатый пол сцены шагнула Найтмэр Мун, отбрасывающая магическую и кажущуюся живой тень. Сверкнули аквамариновым светом стеклянные глаза. Полыхнули полупрозрачные голубые огоньки, кружащиеся вокруг неё в плавном танце. Сорвались холодные язычки магического пламени с граней витого рога.
— Тогда... Я подарю вам новый дом, мои дети ночи! Я подарю вам вечную ночь, в которой вы найдёте приют. Я подарю вам спокойные сны, где не будет места кошмарам. Я... заберу ваши страхи и обиды, спрятав от палящего света дня! — выкрикнула фигурка, распахнув крылья. Позади замерла пятнистая единорожка. К ней присоединился разнокрылый пегас. Чуть сбоку встал пони, похожий на грубую скульптуру из камня. Маленькие и большие марионетки собирались под её крыльями, пока сцену не окутал вращающийся купол грозовых туч, под которым едва угадывался блик диска луны и силуэт города. Вспыхнул полукруг зачарованных символов, раскрывшись над куполом, и рассыпался множеством крошечных снежинок. Разряд весенней молнии сорвался с вершины купола, высветив силуэт разрастающегося из центральной башни дерева.

— Никто из пони не знает, что мы всё ещё тут, улыбаемся светящей с неба луне, вспоминая нашу мать, для которой навечно останемся — её детьми ночи... — пройдя через небольшую грозовую завесу, произнесла пятнистая фигурка. В сиянии магии она села и, сложив перед собой копыта, медленно опустила голову. Книга у её ног захлопнулась, задув крошечную свечку. Единороги плавно рассеяли иллюзию, осторожно складывая кажущиеся хрупкими ноги и крылья у фигурок, прежде чем убрать марионеток обратно в сундук.

Поддавшись общему настроению, Ван медленно хлопнул несколько раз копыто о копыто. Но его взгляд не сходил с одной из куколок среди прочих, одной из стоящих вокруг изменившейся принцессы. Худощавый чёрный аликорн с голубыми глазами, в последний момент наступивший на тень Найтмэр Мун, и вставший чуть сбоку от властительницы ночи. На его боку покачивалась крепко перевязанная нитями книга, похожая на его собственный фолиант, скрепленный цепями, только меньше размером в десятки раз. Рядом тихо всхлипнула Твинкл, улыбаясь и стирая с уголка глаза бисеринку слезы. Ван отвлёкся, и когда снова взглянул на сцену, аликорна уже убрали к остальным фигуркам в сундуке.

— Не думала, что соскучусь по этому представлению. Жаль, это короткая сценка, у них есть длинней, с другими историями города, — отпив глоток пахнущего хвоей напитка, проговорила она. — Одна, про первую главу города, особенно интересная. Жеребёнком я сидела у самого края сцены, чтобы не пропустить ни одной детали. До сих пор помню...
— Да это было... удивительно... — рассеянно поддакнул Ван. — А кем была первая глава города?
— Кем? Вот же она, это её слова читали со сцены, — Твинкл указала в последнюю оставшуюся на сцене фигурку, сидящую пятнистую кобылку, грустно склонившую голову. Единороги убрали её последней, словно желая дать ей возможность ещё немного побыть перед благодарными зрителями. — Каждый живущий тут знает наизусть её фразу. Когда Найтмер Мун покинула город, она много лет оставалась её голосом и управляла разрастающимся городом.
— Но мы не видели её среди глав города, — задумчиво заметила Диксди, провожая единорогов взглядом.
— Она жила в дни основания города, с тех пор прошло больше тысячи лет, было бы странно встретить её тут, — рассмеялась Твинкл. — Для этого нужно быть аликорном или...
— Или кем? — уловив недосказанность во фразе пернатой, спросил Ван.
— Или кем-то вроде них. Среди нас же долгожителей нет, верно? — сменила тему пегасочка. Ни к чему этим двоим было знать о разных слухах, бродящих в Ноктюрнале. Тем более, что она сама в них не особо верила, считая их просто удивительными сказками, передающимися из уст в уста.

Диксди, обнаружившая вазочку с хрустящими хлебцами, покрытыми сахарной пудрой и шоколадными крапинками, задумчиво жевала их один за другим, размышляя об увиденном. В этом городе никто не боялся Найтмэр Мун. Очутись она тут в самом начале, может быть её даже приняли такой, какая она есть, не считая за вырядившуюся в костюм. Интерес и настороженность были такими же, как и к любому незнакомцу, появившемуся в городе, но жителей не особо удивлял её вид. Куда чаще они смотрели на символы её артефактов и копыто, на котором у некоторых встреченных пони обычно находился браслет. Отсутствие у неё такого же словно озадачивало их. Кисточкохвостый Рэйлит же ловко ушёл от расспросов о браслете, да ещё и знал её язык. Всё это укрепляло мысль о возможности, крошечной и слабой, но возможности найти ответы на её собственные вопросы. Быть может, кто-то видел подобных ей тут. Смогла же Калиго... может смог и кто-то ещё. Старая башня, в столь древнем месте могли уцелеть записи о прошлом. И эти странные данные от ограничителя, обнаружившего метки контура безопасности. Откуда в этом городе элементы комплекса, это же абсурдно. Быть может, ограничитель испортился во владениях ящеров? С этими мыслями Диксди оглянулась по сторонам и встретилась взглядом с пристально смотрящим в их сторону пегасом. Причём подозрительно знакомым внешне.

— Полагаю, наша проблема с местными монетками решена, — с трудом удержавшись от широкой улыбки, проговорил вороной, узнав в пегасе старого знакомого из столицы. Тот был не менее искренне удивлён, и даже протёр глаз тыльной стороной копыта, словно не верил тому, что видит.
— Ты? Во имя принцессы ночи, Ван! Ты не перестаёшь меня удивлять. Как тебе удалось тут оказаться? — пегас-детектив из Кантерлота, оставив свою чарку на первом попавшемся пустующем столике, направлялся к ним широким отточенным шагом. За пару шагов до вороного он приветственно вытянул крыло и прочертил его кончиком косую черту в сторону от уха. — Ожидал встретить тебя где угодно, но только не здесь. Ты же в курсе, что тебя и твою спутницу искали по всей столице? Орден обнаружил одну из твоих схем на перекрёстке и несколько дней тщетно пытался заставить её работать. Разумеется, безрезультатно.
— Она, наверное, знатно обуглилась после нашего отбытия, — кисло заметил Ван. — Иначе бы они не смогли её найти, даже стоя прямо над нею.
— Тонко подмечено! Эй, барпонь, напитков мне и моим друзьям! Так что тебя привело в место встречи для всех наших в Ноктюрнале? Да и вообще в этот город? — продолжил пегас, рассматривая молчаливо замершую Диксди. — Причём не одного. Мне следовало догадаться, кто втянул нашего единственного мага в неприятности.
— Вообще-то это не совсем... — попыталась оправдаться Диксди, но её перебил вороной, встав между нею и пегасом.
— Лучше скажи, Вайнел, с чего вдруг вообще у Ордена такой интерес, из-за чего нам пришлось сделать знатный путь по Эквестрии, прежде чем по воле случая оказаться тут, — стараясь как можно естественней улыбнутся, спросил Ван. Он долгие годы скрывал свои крылья, помня совет, данный ему в Гринлифе. Протекция принцесс тоже помогала ему, в итоге позволив оказаться среди ночных пегасов и выйти из под влияния как дворцовой стражи, так и Ордена, по разным причинам не рискующего связываться с пегасами, подчиняющимися непосредственно принцессе Луне. Ван уже начинал забывать о своих опасениях, а скрывать крылья стало привычкой, пока встреча с Диксди и поворот в деле с пропавшими пони не превратили его жизнь в путешествие. И сидя тут, в ночном городе, и делая глоток за глотком необычного напитка, он в целом не жалел о своём поступке. Дорога, разделённая с необычной спутницей, изрядно пошатнула его уверенность в том, что он прекрасно знает мир вокруг себя. Считая себя загадкой, Ван даже не представлял, сколь много других загадок есть помимо него самого. Загадок, порой не всегда требующих ответа. — В последнюю нашу встречу они пытались вломиться в мой дом, и вели себя совсем не дружелюбно. Боюсь представить, какой они оставили после себя бардак.

— Историю за историю? Не изменяешь себе... ладно, — пегас уселся рядом, потеснив в сторону возмущённо фыркнувшую Твинкл. — С той ночи, когда твоя спутница выбила дверь, нахамила Ночной Страже и привела всех за собой в дом этого безумного грифона, начался сущий кавардак. Ван, да если признаться, никто вообще не верил в возможность раскрыть это дело! Я, между прочим, ставил на тебя...
— Полагаю от битов карманы распухли, — со смехом заметил вороной.
— Распухли? Оторвались напрочь! С чего ты думаешь, я тут оказался — заслуженный отпуск! — рассмеялся следом детектив, похлопывая копытом по стойке бара.
— А что с пони, ставшими деревом? Мы искали для них исцеление, но... — Диксди вытянулась вперёд, стараясь не упустить ни слова.
— О, с ними всё в порядке. Принцессы, не без нашей помощи, разыскали свитки и смогли обратить изменения вспять. Хотя, тут не могу не поблагодарить тебя, если бы не предупреждение, многие бы не просто порослью покрылись, а пополнили ряды живых статуй, — прижав копыто к груди, Вайнел отвесил короткий поклон, чем смутил фиолетовогривую. Детектив не стал говорить о случившемся с принцессой Луной, как и о том, что именно пережитый ею опыт подсказал решение проблемы с превращёнными в дерево пони. Равно как и о стычке между ночными и Орденом, в которой первые обвиняли вторых в утаивании обращения в дерево их принцессы. — И всё бы ничего, но тогда же, днями ранее, сгорел один дом, находящийся под протекцией Ордена, откуда была похищена какая-то ценная штука. Угадай, кого видели на пожарище?
Ван и Диксди переглянулись.

— Тебя и её, — пегас ткнул копытом в сторону вороного и его спутницы. — А незадолго до этого, что-то странное случилось в замке и в закрытом крыле библиотеки. Орден зафиксировал всплеск необычной магии своими особыми штуками в тронном зале. Ну, это если верить просочившимся слухам. В библиотеке же, кто-то понаотрывал страниц из книг и скрылся, едва не запалив весь отдел от масляной лампы. Обоими случаями занялись маги. Одно за другое, и во всём случившемся Орден посчитал вас обоих виновниками.
— Глупость, как мы можем быть к этому причастны? Меня там даже рядом не было, — Ван сделал глоток настойки, терпко пахнущей фруктами, цветами и какой-то сладковатой травой. Он искренне надеялся, что от выпитого не покроется грибами или фиалками на кончиках ушей, настолько непривычным было послевкусие. Похожая чаша оказалась в копытцах Твинкл, а Диксди достался небольшой кубок с чем-то пенистым и норовящим выплеснуться наружу. Принюхавшись, она осторожно отодвинула его в сторону, продолжая слушать разговор.

— Меня не спрашивай, я всегда на твоей стороне был и остаюсь, хотя в Ночной Страже ты не всем по духу пришёлся. Но слухи есть слухи, сам знаешь, своя доля правды в них может быть. Орден на тебя всегда имел свой интерес, но без причины связываться с Ночными... это было бы глупо даже по их меркам. Едва появился предлог, они перешли к действиям, — поймав запущенную по стойке чарку, пегас сделал большой глоток, стерев тыльной стороной копыта зеленоватую пену с верхней губы. — Попытка у них была не самая удачная. Колба с "чих-чих" пыльцой? Серьёзно? Тебе повезло, что сам её не наглотался... рогатые несколько дней ещё чихали, хаотично колдуя произвольные заклинания. Теперь твоя очередь, выкладывай, как очутился в Ноктюрнале?
— Не мог пройти мимо возможности посмотреть на то самое знаменитое заведение, о котором постоянно шушукались за моей спиной в Ночной Страже, обсуждая жизнь в ночном городе, — усмехнувшись отозвался вороной. — Шучу, сюда нас привела Твинкл, наш мерцающий в темноте гид, от которой нам ни на шаг отходить нельзя. Просто совпадение, ничего более. Честно говоря, я даже не подозревал, что это оно и есть. В реальности тут заметно красочнее, чем на словах.
— На твоём месте я бы уже перестал верить в совпадения, — наставляющим тоном заметил Вайнел, хлопнув крылом по столешнице. — Но это твоё дело, конечно.
— Но, так и есть. Мы... — Диксди запнулась, решив, что упоминать северные горы не стоит. — Сопровождали сюда этнолога, Скерс Фейбла, он предложил нам быть его спутниками по пути в этот город. Нам всё равно, куда было отправляться, и вот мы тут.

— Скерс? — пегас отставил чарку в сторону, и уже без улыбки рассматривал янтарноглазую. В янтарных глазках плескалась искренность, и ей хотелось верить. Как хотелось верить, будто вороной, на месяцы пропадавший далеко от Кантерлота, выполнял поручения принцесс. — Тот самый Скерс, сопровождающих которого нашли без сознания на одной из железнодорожных станций? Часть багажа, которого нашли на почте, выпотрошенным, словно чемоданы медведь жевал?
— Да, он упоминал про потерю части багажа и странное исчезновение сопровождающих, — осторожно проговорил Ван. — Только не говори, что теперь подозреваешь нас и в этом?
— Пфф, нет, не скажу. С их собственных слов, когда они в себя пришли, сеть накинули рослые земнопони, основательно отдубасили их и упоминали в разговоре имя Кабалеро. А насколько я помню, у тебя не было причин с ним связываться прежде. Вместо них отправились другие из стражи, но Скерс пропал, как сквозь землю провалился. Только в местном городке удалось по слухам выяснить — земнопони в сопровождении двух единорогов и гида отправился прямиком к ночному городу, — отмахнулся пегас, сделав ещё один задумчивый глоток. — Но совпадения у тебя и впрямь подозрительные. На твоём месте я бы уже подумал, что с этим делать.

— Такая милая беседа, жаль прерывать, может быть, представишь тому самому гиду, поспособствовавшей этнологу добраться до цели живым и здоровым, своего знакомого из Ноктюрнала? — между вороным и пегасом вклинилась начавшая скучать Твинкл с пустующей чашей в копытцах. — Никогда тут не был, но оказывается у тебя тут кругом друзья, кто бы знал...
— Сам не ожидал, что мир настолько тесен, — замявшись, проговорил вороной, сев ровнее и подогнув вокруг себя хвост. — Твинкл Форест, это Вайнел Байт, детектив из Ночной Стражи Кантерлота...
— Где Ван — единственный единорог, согласившийся служить под крылом принцессы Луны, добровольно отказавшись от дневного света в пользу приятного сияния ночных звёзд, — высокопарно вставил свои пять битов пегас. — Пусть и не без протекции правящих сестёр, да и со своим видением, как надо расследовать дела, но всё же маг, которого нам не хватает.
Начертив в воздухе замысловатый знак кончиком крыла, детектив подозвал пони с подносом и прихватил пару чаш с весело плещущимися в них напитками.
— За неожиданную встречу в самом неожиданном месте, — подняв чарку, Вайнел стукнул ею о поднятую чашу Вана.
— В твоём случае место как раз ожидаемое, а вот неожиданность встречи не поддаётся сомнению, — улыбнувшись, вороной сделал глоток, ощущая, как на языке мягко взрываются мятные пузырьки, оставляя на зубах вяжущее ощущение.
— Значит, он и правда следователь из Кантерлота, а то после выходок телохранительницы его спутницы и её самой, не удивилась бы, окажись он не тем, кого за себя выдаёт, — пробурчала Твинкл.
— Лаэтус!! — очнувшаяся Диксди дёрнула хвостом, в последний момент убрав кисточку из-под ног идущих куда-то пегасов. Только сейчас она заметила отсутствие привычного силуэта ящерки, вечно следующей за нею как хвост. Обеспокоенная, Диксди вскочила на ноги, пытаясь высмотреть выцветшую накидку среди посетителей таверны. Но вокруг были только пегасы, единороги и редкие земнопони.
— Точно, с нами ещё ящерка, — Ван обернулся, покрутил головой и с вопросом в глазах уставился на растерянную демикорна. — Которой я почему-то не вижу.

— Ого! "Дело об исчезнувшей телохранительнице", мне уже нравится название, — отставив в сторону недопитую чашу, пегас спрыгнул с пуфика на пол. — Следователь Кантерлота справится, или ему потребуется помощь детектива?
— Вайнел Байт, не до шуток сейчас. Боюсь представить, каких дел она может натворить, — ощущая сухость в горле, проговорил вороной, мысленно отгоняя одну жуткую картину за другой. Самой страшной из них был многометровый счёт за причинённые убытки в виде надкушенных статуй, пожёванных оград и нагло вырванных с корнем медных ручек от дверей. И что-то ещё по мелочи для ровного счёта в сумму, на которую не хватит его аликорновой жизни.
— Каких бед она может натворить? Если в песчанке сомневались, её бы просто оставили у ворот. Да и попытайся она что-то утащить... стражи Ноктюрнала это тебе не декоративный караул Кантерлота, — успокаивающе проговорил Вайнел, даже на одну десятую не представляя предполагаемые вороным ужасы.
— Эй... кому-то нужно мнение светящегося гида? — облокотившаяся на стойку пегасочка помахала над собой копытом. Не дождавшись ответа, она продолжила. — Ящерка — телохранитель Диксди, она её знает, ей её и искать. Город, в свою очередь, ни тебе, дымчатогрвивый, ни ей не знаком, значит, с нею пойду я. Да и сверху видней.
— А почему не я, мне город знаком куда лучше, — вставил детектив.
— Хотя бы потому, что не светишься и не знаешь, как она выглядит, — парировала Твинкл. На это Вайнелу нечего было ответить. Он лишь согласно пожал крыльями. — Дальше площади ящерка точно не ушла. Скорее всего, заблудилась и, заметив меня, быстрее найдётся. А вы двое останетесь тут и никуда ни шагу. Хвойные суслики... так и знала, что будут проблемы. Надо было притвориться занятой или отказаться от предоплаты ещё в Круд-Чампе. За что мне это всё...
— Мне стоит отправиться с ними, — вороной по привычке достал из сумки несколько битов и, поймав взгляд пегаса, спохватился. — Точно, мы же пришли сюда найти кого-то, кому понадобятся наши навыки.
— Ну, тогда тебе стоит остаться. Пока они в поисках будут топтать улицы, ты не будешь тратить время зря тут, — Вайнел махнул крылом в сторону зала. — Под моё честное слово, мисс Твинкл.
Соскользнув на пол, она потянула за собой демикорна, бросив напоследок пристальный взгляд на Вана. Идея разделяться ей не нравилась, но и оставлять на улицах ящера способного поедать металл нравилась ещё меньше.

— В кои-то веки у тебя интересные спутники, не пытающиеся предать, продать или подставить, — тихо проговорил пегас, из голоса которого пропали весёлые нотки, едва мерцающая пегаска и её взволнованная спутница скрылись за дверьми. — Она в курсе... ну... сам знаешь о чём?
— Диксди да, а Твинкл знать не обязательно, — вороной толкнул кончиком копыта чашку, едва не опрокинув и не разлив её содержимое.
— Всё ещё носишься со своей тайной, как с яйцом феникса? Любой другой на твоём месте пользовался бы возможностью на полную, — пегас пошевелил крыльями и подмигнул.
— Мне хватило того раза, когда их пришлось лишиться, чтобы выбраться из плена. Да и какие возможности? Привлечь к себе внимание Ордена? Так я вроде и так им не обделён. Открыть их тут? Может, расскажешь тогда про статуи по всему городу, с такими же крыльями? — хрипло прошептал вороной, наклонившись к пегасу. В глазах детектива скользнула задумчивость не сумевшая скрыться от пристального взгляда Вана. — Не говори, что только сейчас об этом задумался.
— После твоих слов, да, — признался пегас, потерев кончиком крыла ухо. Вопрос вороного поставил его в тупик. — Хотя, если подумать, может быть, ты сам из этого города? Сам же говорил, что не помнишь о прошлом, до изменений и появившихся крыльев.

— К чему это ты клонишь, Вайнел? — в голосе детектива Вану послышались нотки неуверенности, словно тот сказал больше, чем должен был. А возможно был рад оказаться подальше от этого места, но вызвавшаяся помочь пегасочка спутала его планы. Вороной слишком хорошо знал детектива, чтобы заметить его напряжённо поджатые крылья и суетливость в глазах.
— Я говорил, что случайности не всегда случайны... — детектив замялся и едва заметно скосил взгляд в сторону. За одним из столиков сидела тёмной масти пегаска с необычно красными глазами и узким жёлтым зрачком. Заметив внимание к себе, она приветливо махнула копытом в их сторону. — Если честно — меня попросили тебя тут встретить. Точнее, не меня, а тех, кто знал тебя в Кантерлоте. Трёх-четырёх пегасов, не так давно вернувшихся из столицы. Приватная просьба, на которую сложно ответить отказом, ты понимаешь, о чём я. Мне, как ты говоришь, просто повезло оказаться в нужном трактире.

— Зная тебя, не буду даже спрашивать, почему ты согласился, но может скажешь, кто она? — ощутив непривычный холодок на загривке, вороной осторожно помахал копытом в ответ. Треть неприятностей, по его мнению, начиналась с таких подстроенных знакомств. Другая треть — с вызывающе официально одетых кобылок.
— Сразу понял? Хех. Она сама скажет, если захочет, — туманно ответил Вайнел и, прикрыв мордочку крылом, будто забирая с собой напиток, тихо добавил. — Не волнуйся, данное главам города слово ты не нарушишь, да и твоему гиду за это ничего не будет... Рад был встретиться! Устанешь от любования красотами, заглядывай в гости, мой дом тут неподалёку.
Добавив уже заметно бодрее и громче, он оставил на столешнице визитку и бодро зашагал прочь.

Вороной, выждав паузу и, прихватив с собой адрес знакомого, нехотя подошёл к столику. Пегаска в облегающем красном платье с вырезами под крылья и разрезом на бедре, с любопытством рассматривала жеребца от ушек до копыт. На тёмном бедре, между краями алой ткани, ярко белела кьютимарка в виде двух вложенных друг в друга символов на фоне спирали, берущей своё начало из пушистого облака.
— Мне вас описывали чуть иначе, Ван Бел Сапка. Говорят, вы произвели хорошее впечатление на главу города? — промурлыкала пегаска, наклонившись вперёд и позволив непослушной пряди упасть на нос. За кажущейся любезностью ощущался далеко не праздный интерес.
— А вас мне — нет, и даже имени не сказали, — сухо отозвался вороной, проигнорировав приглашающий сесть рядом жест.
— Голоса улиц нашептали, будто вы ищите тех, кому пригодятся ваши навыки в обмен на стопку монет, достаточную, чтобы оплатить зарезервированные покупки в одной лавочке, специализирующейся на зельях. А ингредиенты не из дешёвых и простых, такие не каждый единорог покупает, даже если знает, для чего их использовать, — от её взгляда не скрылось охватившее вороного волнение. Вороной жеребец изучал её в ответ так же, как она изучала его. Вот только его не покидало чувство, словно о нём ей было известно немного больше. — Ну, не стоит переживать. Для начала — не входит ли умение танцевать в таланты стоящего передо мною жеребца?
— Танце... что? — едва сложившийся ход мыслей и предположений в голове Вана дал трещину. Из всех предполагаемых вопросов этот был не просто внизу списка, он вообще в нём отсутствовал.

— Танец. Скоро зазвучит прекрасная мелодия, и мне бы хотелось потанцевать. Узнать пони можно несколькими способами, один из которых — пригласить в качестве партнёра по танцу, или вы не разделяете этого мнения? — пегасочка сморщила носик и тихо рассмеялась, обнажив два острых клычка.
— А моё желание при этом учитывается? — сглотнув, вороной сделал шаг назад.
— Бросьте, не думаете же, что я украду вас у вашей спутницы? Плохого же вы мнения о пони, которой совсем не знаете, — пегаска стекла с пуфика гибким и отточенным движением. Красное платье зашелестело, словно сухая листва и, не успел Ван понять, что случилось, как она оказалась рядом, вглядывающаяся в его мордочку широко распахнутыми глазами. Жёлтые зрачки на красном фоне дрожали, вытягивались и скручивались в спираль, отчего пол под ногами вороного дрогнул и поплыл. — Кто же из вас троих помешал Силанце, явно не ты...
Скрипнул голос, скользнув мимо уха, будто произнёсший эти слова в одно мгновение переместился с одного места на другое, очутившись за спиной вороного. Зазвучала мелодия, и мысли Вана рассыпались на крошечные кусочки.

Влажный и терпкий запах подгнивающей травы сменился на сухой, отдающий пеплом и металлом аромат, царапающий горло и заставляющий делать небольшие глотки прохладой воды чаще, чем того хотелось путнице, очутившейся в этих неприветливых местах. Под копытами гулко отдавалась потрескавшаяся тропа, окружённая по бокам жухлыми и колючими кустарниками. Всё вокруг было высохшим, горячим и враждебным. Земля, на которую ступило её копыто, всем своим видом намекала — поверни назад, иначе случится что-то плохое. Именно поэтому, заметив наспех приколоченные к косой тёмной скале мятые щиты с нацарапанными и перечёркнутыми двумя косыми линиями силуэтами пони, она не удивилась и спокойно прошагала мимо. В этих землях даже ей не стоило разбрасываться магией и прибегать к телепорту. Силы потребуют другие заклинания, не столько эффектные, сколько эффективные. Ей и так пришлось идти пешком почти от самой границы огненных владений, если таковыми можно было назвать жаркий клочок земли, выдающийся в море чёрными шпилями с красноватыми камнями. История этого места скользнула в памяти путницы, заставив её довольно сожмуриться и тут же настороженно оглядеться по сторонам.
Пусть ей и повезло, сейчас не время расслабляться и вспоминать прошлое.

А ей было что вспомнить... Десятки веков назад громадные тела, закованные в броню, рассекали небо над Селестианским морем, раскинувшимся на западе. Массивные когти вгрызались в камень скал, оставляя почти вечные следы. Рёв вырывался из сотен глоток вместе с потоками пламени, и беснующаяся магия исполинов пропитала эти владения жаром настолько, что даже море не смогло их остудить. Так писали легенды о первом вторжении драконов, но шагающая по сухому сероватому песку единорожка знала и другую историю. Более соответствующую истине и куда более мрачную тайну бушующих вулканов и гейзеров. Историю, позволившую в тёплых водах появиться гигантским муренам, способных сбить любого неосторожного летуна метким потоком кипящей воды. Гнев земли, породивший лес из чёрных оплавленных скал, кратеров и булькающего залива, ещё не стих на этом берегу. События прошлого пронеслись в голове неявными тенями, обострив её чувство опасности...

Инстинктивно скользнув вбок, она избежала небрежного плевка пламенем из тенистого углубления между скал. Метили не в неё, но достаточно близко для первого предупреждения. Лениво потянувшийся дракон облизнулся, рассматривая её скорее как завтрак, а не как гостя. Между сточенных о камни когтей плавно переворачивался монеткой плоский самоцвет, надкушенный и потрескавшийся с одной из сторон. Огнедышащая рептилия выдохнула несколько колец едкого чёрного дыма, и между клыков вновь разгорелось пламя.
— Пониии не понимает знаков? Ты перешла границу владений драконов, куда всяким пони вход под запретом, — растягивая последнюю букву в слове "пони", сообщил дракон, расправив и сложив обратно крылья.
— А я всё гадала, почему вокруг запахло гарью, пеплом, обуглившимися деревьями и неудачниками. Надо же, это оказывается земли драконов. Кто бы мог подумать, что так назовут вытоптанный кусок скалистого пляжа, — пожав плечами и не сбавив шага, заметила единорожка с платиновой гривой, перешагнув чёрное пятно подпалины на дороге. Наигранная небрежность скрывала её полный внимания взгляд и готовность к любой неожиданности. После предупредительного плевка драконы будут метить прямо в неё. Тонкая струйка дыма от оплавленной дороги обогнула тело чародейки и порвалась, развеявшись на невесомые клубы.
— Эй, ты что, не слышала, маленькая плюшка? Пони сюда нельзя, указ самого Торча! Торч сказал — никого из пони не пускать, а то пони об этом пожалеет, — под скрежет когтей, сбоку по скалам спустилось ещё одно огнедышащее существо, повернув заострённую мордочку в сторону незваной гостьи. — Пррроваливай, если дорога шкурка...
— Это совет такой? Пожалуй, обойдусь без него, — заметила единорожка, поправив локон непослушной гривы. В тени от пряди виднелись глаза, словно два чёрных провала на фоне серебристой мордочки.
— Глупая пони не знает о заключённом перемирии? — принятая единорожкой за огромный булыжник морда спящего дракона открыла глаза и оторвалась от земли, теряя с тупого и покрытого трещинами подбородка налипшие комки земли и камней. Между клыков рассыпались с трудом сдерживаемые в пасти искры, будто кто-то пнул походную печку или разворотил остывающие в камине угли. Этот дракон был массивнее и крупнее двух других в несколько раз. — Торч сказал не ходить дальше границы в земли принцесс. Драконы послушались. Принцесса ответила, что и пони не ступят в Огненные Земли. Договор закреплён. Убирайся, мелкая метёлка, пока рог и хвост ещё целы...
Под хруст раздавливаемых между чешуйками камней, дракон перегородил путь, не замечая, как своим движением снёс остатки старой арки, превратив её в груду обломков. То, что издалека казалось невысокой грядой из скатившихся по склону камней, оказалось хвостом, поднявшимся от земли и оставившим после себя глубокий ров.

— И кто же меня заставит убраться? Троица отожравшихся и обленившихся варанов с огненной изжогой? Держите свои мордашки подальше, от вас дурно пахнет. У меня к Торчу дело, — серебристое копытце в чёрных разводах оттолкнулось от каменной ступени и единорожка одним прыжком очутилась на другой стороне пересекающего дорогу разлома. Отсюда, с природных ступеней из слоистых скал, она уже могла рассмотреть пузатую, словно ножка гриба без шляпки, башню, ощерившуюся погнутыми пиками и обломанными зубцами. Она была готова поспорить на горстку битов, что в покрытом копотью провале всё ещё торчат оплавленные рёбра баллисты, направленной в сторону моря. Но насладиться древней постройкой ей не дали, перед мордочкой опустилась закованная в чешую лапа, загнутыми когтями смявшая камень, как кусок свежей глины. От камня пошёл заметный дымок, и единорожка ощутила дыхание раскалённого воздуха.
— Пониии не только неважно слышит, но и видит не дальше носа, — заявил грязно-бордовый дракон с жёлтыми шипами на загривке. — Меня и одного хватит, чтобы превратить тебя в закуску и никто не докажет, что сюда кто-то заходил.
Алчно схватив когтями воздух, он изумлённо уставился на медленно тающий мираж. Серебристая чародейка расплывалась, пропадала в тонких струйках чёрного дыма и растерявшемуся дракона показалось, будто в одном из чёрных глаз медленно угасал заклинательный символ.

— Что это за шутки? — прошипела драконица, скользнув между скал и рассматривая пустое место. На сухом песке пропадали четыре следа, но кроме них других следов не было. Единорожка приземлилась и пропала. Вскоре эта загадка её интересовала куда меньше, чем пролетевший мимо неё лиловый дракон. Тот, хрюкнув, дёрнул хвостом и затих, воткнувшись головой в расщелину. Бордовый не успел обернуться, как что-то оторвало его от земли. Связывая крылья, лапы и хвост друг с другом, его охватили медленно набирающие силу щупальца, сотканные из кромешного мрака. Что-то хрустнуло, и он отправился вниз со скалы, пересчитывая собой торчащие уступы. Внизу раздался гулкий удар и витиеватые проклятья.
— В... поря... дке... — донесся со дна слабый голос.
— Я не люблю несколько вещей. Среди них — забывающие своё место драконы, наглеющие настолько, что способны увидеть во мне закуску, — процедила сквозь зубы Аргента, шагая между расступающимися щупальцами, торчащими из чёрнеющего под её ногами круга. Одно из них поглотило огненный плевок, летящий прямо в голову чародейки, вспыхнуло оранжевым и рассыпалось, закачавшись медленно восстанавливающимся обрубком. — У меня. Дело. К Торчу... Прочь с моего пути.

— И всё же ты одна, — взревела огромная пасть и удар хвоста, похожего на кусок скалы, пришёлся по сжавшемуся клубку из полупрозрачных чёрных отростков, словно куполом накрывших свою хозяйку. Удар смял бы её и часть каменных ступеней ведущей к башне дороги, если бы угловатые сегменты хвоста не обхватили гибкие и пружинящие корни, вытянувшиеся из-под земли и вцепившиеся в каменистую шкуру огнедышащего существа. Такие же корни вцепились в его лапы, утягивая под землю. Толстый ствол, похожий на жгут из лоз потоньше, петлей сжал его морду, заставив проглотить пляшущий на языке огненный шар. Язычки пламени скользнули по коре и скрылись в сизом дыме нежелающего гореть растения. Вспучившаяся и потрескавшаяся земля раскрыла полную зубов-корней пасть и наполовину заглотила дракона.

— Отыкветь! А ты не врала, настоящий дракон! Зубастый, огнём дышит и наглый! — воскликнул чей-то весёлый голосок, когда под собственным весом дракон рухнул на землю, ощущая, как что-то затягивает его под землю за хвост. Краем глаза он видел подоспевших ему на помощь драконов и не верил тому, что видит. Сырые, шевелящиеся и прочные лианы опрокинули драконицу на землю, скрутив и опутав её лапы и крылья. Пришедший в себя лиловый попытался плюнуть в них огнём, но вместо одного рассыпавшегося в пепел побега появилось несколько новых. Дракон бордового оттенка, выбравшийся из оврага, не успел разжечь в горле огонь, как его пасть заткнула тыква. Не в силах сжать зубы, он зло пыхтел дымом через ноздри, тщетно пытаясь выковырять выпустивший лозы овощ. В воздухе разнёсся аромат тыквенной запеканки с привкусом палёной травы. — Чародейка, как там тебя, признаю, умеешь держать слово. Они даже не заметили, как попались!
— Где тебя носило, низкопробная обладательница ожерелья аликорна? — едва слышно фыркнула Аргента, пнув полузакопанного повелителя пламени и неба. Найти грязновато-красную накидку среди трёх драконов, тщетно пытающихся выбраться из пут или выплюнуть тыквы, не составляло труда. Серо-голубоватая единорожка в помятой шляпе пугала, сама шла навстречу чародейке, насвистывая песенку про фермера и живые тыквы. И от этого звука Эйранду передёрнуло. Пампкин не отличалась талантом пения. Впрочем, и содержание у песенки было не лучше.

— Мне всегда драконы казались жуткими и сильными. Каждый раз, когда они пролетали над фермой, это меня пугало... а теперь — ты посмотри на них! Даже тыкву выплюнуть не могут, — единорожка в накидке наклонилась к зло мычащему бордовому дракону, пыхнувшему в неё сажей из носа. Войдя в азарт, она щёлкнула того появившейся из земли лозой. — Не фыркай мне тут, печка зубастая. А не то я тебя накормлю тыквами так, что вместо пламени пузыри пойдут.
— Переждём на той скале. Очень скоро кто-то очень нужный мне заинтересуется творящимся тут... — едва заметно улыбнувшись этой браваде, Аргента кивнула в сторону одиноко торчащего уступа.
— Ещё ящерки для битья? — Пампкин с откровенным весельем наблюдала, как округлились глаза драконов, заметивших в подступившем тумане силуэт огромного пони с горящей зеленоватым пламенем пастью. Сплетённая из корней и стволов фигура грузно ступила на дорогу, таща за собой чашу из тыквы размером с амбар. Гибкие лозы тянулись к ней и жадно впитывали живительную воду, не позволяя сотворённым путам гореть или увядать на жаре.

— Умно, — заметила тёмная в голове Аргенты, получив ответ на свой вопрос о медлительности новой попутчицы. Пусть она и не была в восторге от такого союза, но внезапная атака живых тыкв позволила сэкономить ей немало сил для куда более важного дела. Дела, не терпящего отлагательства.
Выбрав из огнедышащих драконицу, Аргента уставилась ей в глаза.
— Я дам тебе свободу, и ты полетишь к Торчу. И если Торч не появится тут до заката, я буду твоих братцев, одного за другим, отдавать ей для развлечения, — с этими словами она кивнула в сторону хохочущей кобылки, носящейся между пленниками. — И поверь, у этой безумной тыковки очень богатая фантазия, когда дело касается блюд из овощей или использования лозы, всё поняла?
Драконица медленно кивнула, не сводя взгляда с прошагавшего мимо огромного пони. Словно надкушенная с одной стороны, его тыквенная голова смотрела по сторонам, разбрасывая искры оранжевого и зеленоватого пламени. С его плеча, соскальзывая вниз и прыжками передвигаясь по камням, сыпались тыквы помельче, разевая кривоватые пасти и щуря огнистые глаза. Заметив, как жуткие ожившие овощи, окружая свою повелительницу, направились в её сторону, драконица закивала быстрее.
— Вот и замечательно, — улыбнулась серебристая единорожка, и пленница не могла сказать наверняка, что её пугало больше — живые тыквы на жилистых лапах из гибкой лозы или стоящая перед нею чародейка, в чёрных глазах которой медленно вращались изогнутые символы. — Пампкин? У нас доброволец... поневоле.

— А она не сбежит? — Хоррор, скалясь в свете горящего на груди амулета, проводила взглядом улетающую зигзагами огнедышащую.
— Если я хоть что-то ещё помню о сути драконов, она вернётся с Торчем, — мрачновато посмеиваясь, отозвалась Аргента, осматривая опалённые и высушенные скалы. — Не ради спасения этих бедолаг, а чтобы продемонстрировать силу их повелителя. Будет забавно её разочаровать.
В тёмных глазах, приглушая свет символов заклинания, отразилось оранжевое от тёмных облаков солнце, бросившее блик на тусклые грани стальной пластины, украшающей скалу. Красноватый, не желающий стареть металл, изображал две фигуры. Огромного дракона и тёмную поджарую фигуру с загнутым и чуть волнистым рогом, смотрящих друг на друга через прочерченную падающей каплей линию.
— И не только за этим, — уже куда тише проговорила чародейка, бросив на пыльный металл короткий взгляд.

— Принцесса Тенданс, принц Рампарт, сож.. сожалею, что нарушила ва... ваш покой. Но мне нужно произвести корректировку хронологического несоответствия, — проговорила Канакин, подходя к столу. Голос механической пони звучал прерывисто. Положив копыто на стол и пробудив к жизни несколько сияющих символов, она сдвинула один знак в сторону. Вращающееся над столом изображение пропало, распавшись на сияющие невесомые кубики. — Выявлено нарушение хронологического потока. Причина. Данные отсутствуют. Личная встреча с текущими кураторами в соответствии с протоколом семь-семь-два-шесть-кристалл-пять... Причина. Совпадение кодового слова с содержимым архивной записи. Запись. Источник — "Пергамент"...
В вытянутом зале, заброшенном на века и забытом, хрипло вскрикнула музыка, заставив гостей вздрогнуть и сделать шаг назад. Волнами, растекаясь от потрескавшихся камней, прорываясь через паутину времён, заиграл величественный и холодный гимн. В его мелодии сливались нотки упорства жителей долины, лежащей у горных хребтов севера, выступивших против неуютного климата и заснеженных скал. В аккордах звенел лёд, сливаясь с утробным воем снежных зверей и вьюгой, напевающей свою грустную песню.

Теряющий ноты гимн хрустнул на пике звучания, захрипел, умирая, и оборвался, рассыпавшись на отдельные ноты вместе с лопнувшим кристаллом. Мелкое крошево искорками посыпалось из паза на стене. В наступившей тишине слышалось дыхание спутников Айрона и тихое поскрипывание тела механической пони. Кружащие над полом кубики света сталкивались друг с другом, слипались в безумном танце, превращаясь в медленно шагающего по залу пегаса. Мерцающий жеребец обогнул стол и прошёл сквозь Канакин, на миг распавшись на искрящиеся брызги.

— Сбой системы доступа... Сбой системы определения запроса... Сбой системы распознавания присвоенного номера... Сбой... Сбой... Обнаружена утечка хронологических данных. Ошибка запуска воспроизведения сохранённых событий. Сбой... Осуществляется повторная проверка запроса, — зашелестел металлический голос с потолка. Механическая наставница поспешно сдвинула несколько символов и поставила оба копыта на столешницу. Сверкнуло красным. Под прорезанным глубокой трещиной копытом, где поблескивал обнажённый шарнир, загорелся сиреневый символ и угас. Что-то пошло не по плану и растерянность Канакин выдавали её суетливые движения.

Копыта пегаса, не поднимая пыли, проходили сквозь лежащие на полу обломки. Приглушённый звук его шагов запаздывал и перетекал в короткое эхо. Айрон Спарк пристально всматривался в грубоватые и отчего-то знакомые линии мордочки призрачной фигуры. Ошибки быть не могло — в призрачном воплощении, пробуждённом заклинанием и сложной системой кристаллов, медленно шёл принц Рампарт. И он отличался от своих изображений на гравюрах и в фолиантах. Пегас выглядел скорее обеспокоенным военачальником, чем правителем Кристальной. Уставший, измотанный и не единожды раненый, таким он замер перед гостями зала. Даже тонкая диадема лежала поверх взлохмаченной гривы небрежно, словно её носили формально, а не с гордостью и достоинством. И в миг, когда Айрон открыл рот для вертящегося на языке вопроса, призрачное воплощение правителя Кристальной заговорило:

— Они должны были уже добраться туда, — полупрозрачная фигура развернулась. Из полумрака навстречу пегасу вышла единорожка. Грациозно ступая по полу, она едва заметно склонила голову в приветствии. Такой же прозрачной и кажущейся невесомой, как и пегас, перед Айроном и его спутниками предстала принцесса. Под потолком что-то скрипнуло и у невесомого, кажущегося холодным, изображения Тенданс пропало ушко и часть рога, превратившись в беспорядочно перемешивающиеся кубики. — Нам удалось выиграть достаточно времени.
— Рампарт, мы всё ещё можем уйти, — послышался мелодичный голос, звенящий и отдающий свежестью тающего снега. Тенданс с ожиданием и беспокойством смотрела на принца. — Никто не знает об этом месте. Мы покинем Кристальное подземными ходами и тоже направимся к...
— Нет. Так мы приведём Сомбру прямо к ней, и ему всё станет известно. Даже если он не сумеет открыть двери сразу, он найдёт способ позже. Или ему подскажут, и тогда всё будет кончено, — пегас подошёл к единорожке и, вытянув вперед крыло, осторожно прикоснулся к её щеке. В его глазах читалась боль от принятого решения и такая же уверенность в отсутствии другого пути. — Нам придётся остаться тут. Нужно заставить его думать, будто наследница всё ещё с нами. Продержаться, пока не прибудет помощь из Кантерлота. Или...

— Сбой... ошибочное воспроизведение данных архива. Сбой... нарушения в работе интерфейса... Сбой... обнаружены критические ошибки системы безопасности. Производится анализ ранее сохранённых настроек согласно... согласно директиве Совета Магов на случай... нарушения целостности контура, — перекрывая пегаса, зазвучал безразличный и холодный голос, запинаясь и повторяя слова. С одного из кристаллов потекла тонкая струйка искр, высветив плавящуюся полоску металла, и камень погас, выпав из своей выемки. В зале запахло кисловатым дымом.

— Ты веришь, что Кантерлот откликнется? — единорожка дёрнула головой, уклоняясь от прикосновения крыла. — Совет Магов никогда не был по настоящему на нашей стороне, Рампарт. Я даже не уверена, считались ли они на самом деле с нашими желаниями. Их обещания. Они кивали головой, уходили — но выполняли они их? Всё что их заботило — появление на свет аликорна. Расчёты, схемы... наша первая ночь — всё это они планировали с точностью до нужного им места и времени. Ты видел... как они смотрели на нашу дочь, обнаружив её обычность? И как потом дали ей тот древний фолиант, обещая, что он всё исправит! Исправит... Они лишили нас её, Рампарт, разве ты не видишь этого теперь? Наш жеребёнок стал частью их плана... в чём бы он ни заключался, в нём нет тебя и меня...
Рампарт отвернулся. Его взгляд упёрся в стену, где висел истлевший гобелен. От ткани остались лохмотья и чудом уцелевший кусочек, где розовый жеребёнок с трёхцветной гривой ластился к обнимающим его копытам. Губы пегаса поджались, и он устало наклонил голову.

— Я не ты... Я плох в магии. И я не понимаю всей этой тонкой вязи загадочных знаков в пыльных книгах. Всё что я мог сделать — защищать тебя до этого дня. Мечом, щитом и телом. Совет Магов обещал помочь. Будь на троне аликорн, сказали они, как в Кантелоте, Сомбра не посмел бы бросить вызов. Возможно, не было бы и его самого. Но... Даже если армии Селестии не будет у границ Кристальной в срок... у нас есть это, — прозрачное копыто беззвучно поставило на край стола такую же прозрачную и переливающуюся алым склянку. Угловатый кристалл со спиленной верхней частью и превращённой умелым ювелиром в крышку, служил сосудом для вязкой, переливающейся и вспыхивающей жидкости. Взгляд пегаса стал тяжелее. Ему не хотелось смотреть в глаза единорожки. Он знал, какими будут её слова. Плещущийся за толстыми стенками сосуда эликсир вновь и вновь притягивал его взгляд. — Магам из старой башни это уже не понадобится. То, как эта штука хранилась... делает её ценной, да? Возможно, она поможет нам продержаться.

— Рубиновый Эликсир?... Рампарт! Ты же не думаешь всерьёз использовать его? Нет... ты... уже сделал глоток? — единорожка испуганно отшатнулась от сосуда и распалась на мерцающие кубики. В воздухе остался только её голос. — Обещай, что не прикоснёшься к нему больше. Ни единой капли. Обещай мне сде...
Голоса прервались. Дрогнули и рассыпались изображения, закружившись над столом мерцающей сферой. В мельтешении кубиков угадывались очертания знаков, разрозненных форм и очертаний, будто они пытались собраться во что-то осмысленное, но никак не могли решить, во что именно.

— Корректировка хронологического несоответствия. Перезапуск. Всем присутствую... ющим, рекомендуется оставаться на своих местах до окончательного решения согласно настройкам безопасности, — голос, идущий от стен, сделал паузу. — Время ожидания... Во... семь циклов... восемь циклов... семь циклов и две трети... семь циклов и треть...
Гости провалившегося в полумрак зала переглянулись. Канакин медленно спустила копыта на пол и обернулась. Её зеленоватые вращающиеся зрачки стали жёлтыми. С тихим шелестом они крутились вместе с передней частью заменяющих глаза сфер, не упуская из виду спутников Айрона и Бранч.

— Если это те, кто должен был нам помочь, у нас огромные проблемы, — наклонившись к уху Мосси Бранч, прошептал Глоу, кивнув в сторону фигур, темнеющих позади дрожащего над столом изображения. За толстым слоем кристальных стёкол едва различались контуры сощуренных глаз.
— Вижу. Заметила, ещё когда вошли. Не будем торопиться с выводами, отсюда всего один выход и не нужно оборачиваться, чтобы понять, что он уже заперт, — так же тихо ответила единорожка, слегка натянуто улыбнувшись Канакин. Цвет её механических зрачков оставался жёлтым, и одно это было как предупреждением, так и не слишком хорошим знаком. В прошлый раз этот же цвет означал неприятности, до сих пор ощущающиеся ушибами и царапинами по всему телу. Наставница молчала, смотря на них ожидающим взглядом. Или обеспокоенной Бранч этот взгляд казался ожидающим, поди, разбери, что творится в голове застывшего металлического существа. — Хорошо бы не провоцировать наших механических сопровождающих до того, как будем готовы.
— А поторопиться придётся, — раздался тихий голос Паунд Тэйла, сделавшего осторожный шаг в сторону. Озёрный маг замер, наткнувшись на мрачно возвышающегося секироголового. Железный механизм не заметил тычка. Желтоватый огонёк безучастно скользнул в прорезях решётки глаз, рассматривая невольных нарушителей этого места, и остановился. Скрипнули сочленения сделавшего шаг вперёд механизма. — Тут негде даже особо развернуться.

Чуть поодаль послышался сдавленный голос Глоу.
— Я насчитал с десяток бликов, но ни один из них не ведёт наружу, — прошептал золотой единорог. Телекинезом он незаметно подкручивал рычаги на очках, поворачивая шторки то под одним, то под другим углом. Механизм, смещающий выточенные из тёмного кристалла линзы, тихо зажужжал. — Ещё пять бликов позволит троим из нас быстро перебраться на другую сторону зала...
— Это исключено. Позади нас ещё двое механических стражников. Двое у стены по обе стороны дверей. Как минимум один из них шевелился, когда мы вошли сюда. Насчёт другого не уверена, возможно, он уже давно стоит, и двигаться вообще не способен. Глоу, они атакуют нас, едва мы двинемся в твою сторону. Перед нами же... — почти не шевеля губами, быстро проговорила Бранч, осторожно кивнув в сторону застывшей у стола Канакин. — Это устройство возле Канакин. Полагаю, двери открываются с его помощью. Без него мы составим компанию бывшим правителям Кристальной, и такой вариант мне совсем не нравится.
Клауди и застывший чуть позади аметистовый Паунд перевели взгляд с механической наставницы на темнеющие фигуры впереди. В тусклом свете плавно вращающейся сферы из кубиков, медленно проступали пугающие детали, не бросившиеся в глаза сразу.

По обе стороны перевёрнутой и расколотой сбоку колыбельки с покрывшимся трещинами изображением кристального сердца, застыли те, кто справедливо правил страной на поверхности. Их едва прикрытые истлевшей тканью одеяний костяки покрывали алые кристаллы, не позволяя костям окончательно рассыпаться. Копыто пегаса, не выдержавшее веса зажатого в нём щита, лежало на полу рядом с погнутым и скрученным клинком. Второй меч, широкий и укороченный, по-прежнему сжимали массивные челюсти жеребца. Угловатые нити кристаллов тянулись вдоль скул, словно остекленевшие нити мышц, отбрасывая красноватые блики на погнутое и иззубренное лезвие, тускло мерцающее в холодном свете. Клинком будто бы в исступлении били по камню, не остановившись, даже когда остриё оружия сломалось. Рядом таким же белым костяком застыла единорожка. Её рог, обугленный и покрытый мелкими алыми каплями кристаллов, был направлен в сторону двери, точно в центр окружающего выход пятна из копоти, вплавленных в стены камней и обломков металла.

Позади, за истлевшими и поредевшими крыльями пегаса, тёмной грудой валялся истерзанный и оплавленный заклинаниями секироголовый. Его прочное кованое тело выдержало не одно попадание огненного заклинания, прежде чем перестало двигаться. Ещё один страж, до последнего прикрывавший правителей, лежал сбоку, отброшенный словно игрушка. Телекинез напавшего разорвал его пополам, бросив грудой поломанных шестерней, пучков тросиков и навечно застывших шарниров суставов. Вокруг него, в пыли, тусклым серебристым жемчугом лежали подшипники, высыпавшиеся из перекошенных узловых колец.
По другую сторону магической столешницы, где стояла Канакин, лежала её точная копия, но с лучше сохранившейся гривой из медных полосок. Прижавшись щекой к основанию стола, она продолжала тянуть обломок ноги вверх, где на поверхности столешницы осталось её срезанное огненным заклинанием копыто. Его продолжали сжимать две пластины, подходящие к копыту как пазы замка к стержню ключа. Кто-то не мог позволить ей выполнить задуманное, чем бы оно ни являлось.
Последней деталью представшего перед спутниками Айрона отголоска боя, был лежащий у копыт единорожки пустой и покрытый пылью сосуд. Последовав примеру Рампарта, она выпила эликсир и с последней каплей уронила флакон на пол.

— Они выпили его. Выпили и держались до последнего, — мрачно проговорил Айрон, смотря в сторону пустой склянки. Название жидкости не выходило у него из головы. Свойство вертелось на языке, но точно его вспомнить кисточковый не мог, сколько не пытался. Лишь крупинки кристаллов говорили о высокой цене за полученную на время силу. — Эликсиры того времени не отличались стабильностью и... предсказуемостью. Вероятно, они думали, что смогут продержаться дольше. Или, может, дать отпор...
— Всё, что мне хочется знать, так это две вещи: как отсюда выбраться не в виде пыли, и что случится, если во время побега мы случайно их заденем, — мрачно заметил Скай Глоу, переводя взгляд с одной мерцающей точки в зале на другую, мысленно простраивая между ними линии и отметая пересекающиеся с секироголовыми. Ни одна из них не была оптимальной. Перед ним был выбор: взять с собой пегасочку и мага озёр, или сделать шаг в сторону и подхватить кисточкового со стоящей рядом Бранч. Айрон всё ещё не пришёл в себя после визита в комнату Маллеату, и это склоняло выбор в его сторону. С досады золотистый единорог прикусил губу. Ну почему Клауди стоит так далеко...
— Ничего, за столько времени состав кристаллизовался и стал инертным, — отозвался Айрон, пытаясь вспомнить, где он мог слышать про этот эликсир, и в чём именно заключалась его особенность. В памяти скользили склянки разных форм и размеров, но все они мало походили на лежащую у копыт костяков.

— Зафиксированы многочисленные неполадки системы. Производится корректировка протоколов. Ожидание ответа на экстренный запрос. Место, обозначенное как Санктуарий Силы, не отвечает. Анализ. Сбой. Повторный анализ. Получены данные о выходе из... из... строя всех систем презервации места обозначенного как "Санктуарий Силы". Осуществляется принудительный поиск потенциальных угроз. Потенциальная угроза обнаружена. Сбой. Обнаружено вмешательство в протокол управления системами безопа... безопасности места обозначенного как Санктуарий Силы... Ведётся поиск директив. Обнаружена дире... — всё тот же безразличный голос зачитывал вслух неполадки, словно кто-то из присутствующих мог ему ответить или понимал происходящее. Голосу было совершенно безразлично. — Производится анализ архива сообщений. Дата. Хронологический отсчёт нарушен. Повторный запрос. Хронологический отсчёт нарушен. Введите текущую дату... Введите текущую дату...

— Одному из вас... имя... необходимо встать на платформу. Системы распознавания произведут корректировку согласно протоколу семь-семь-два-шесть-кристалл-пять. Не нужно беспокоиться, это совершенно безо... безопасно, — проговорила вернувшая свой привычный цвет глаз Канакин, приглашающе указав на пыльную платформу впереди.
Шагнувшую было вперёд Бранч, остановил кисточковый, преградив ей путь. Айрон покачал головой в ответ на озадаченный взгляд Бранч.
— Что? Или мы доверяем ей, или остаёмся тут до конца своих дней, — проговорила она, попытавшись обойти кисточкового.
— И какой год ты назовёшь? Летоисчисление изменилось с того дня, как сестра принцессы Селестии подняла восстание, — мрачно заметил Айрон.
— Хочешь сказать, ты справишься с этим лучше? — в голосе зелёной единорожки скользнуло сомнение. В ответ он молча помахал перед её носом потрёпанной записной книжкой. — Хорошо, надеюсь, ты понимаешь, что собираешься сделать.
— Встань... те на платформу. Системы распознаваия произведут корректировку согласно протоколу семь-семь-два-шесть-кристалл-пять. Причины для беспокойства нет, это соверше... соверше... — повторила своё приглашение механическая пони, и, подтверждая свои слова, указала копытом на отдающий металлом круг в полу.

— Да, да, безопасно, мы это уже слышали, — тихо буркнул Айрон, шагнув вперёд и оказавшись на покрытой пылью платформе. Щёлкнул механизм и круг слегка утонул в полу, чтобы затем выдвинуться вверх на половину ширины копыта. Сквозь слой мелкого песка и металлической крошки пробилось голубоватое свечение. На каменной поверхности тускло загорелось очерченное многоугольником сердце, выложенное мозаикой из прозрачных камней. На мордочке кисточкового скользнула тень сомнений. Рядом, шелестя листиками в облаке телекинеза, плавно покачивалась записная книжка. Едва шевеля губами, он прочитал что-то, перевернул несколько страниц и набрал полную грудь воздуха.
— Код ввода... Хм... Один-ноль-ноль-полумесяц-три. Текущей датой является год одна тысяча третий от изгнания Найтмэр Мун, — отчётливо проговорил Айрон, бросив короткий взгляд в сторону Канакин.
— Дата для корректировки хронологического несоответствия не поддаётся распознанию. Назовите корректную дату согласно хронологической цепи для корректировки хронологического несоответствия, — механическая наставница смотрела в его сторону с ожиданием. — У вас осталось две попытки...
Выложенное из кристаллов сердце под копытами Спарка вспыхнуло алым и погасло.

— А что случится после них? — тихо задал вопрос Глоу, короткими вспышками оказавшийся рядом с управляющей магической школой в Гринлифе. Золотистый маг с опасением покосился на стражей, но те сохраняли неподвижность.
— Полагаю, ничего хорошего, если он ошибётся оба оставшихся раза, — так же тихо ответила Бранч, ободряюще улыбнувшись обернувшемуся кисточковому магу. — Надеюсь, этого не случится.
Айрон, уже собравшийся едко ответить на это замечание, вовремя спохватился и закрыл рот. Кто знает, не воспримет ли странная штука под его копытами любое слово за ответ, сократив попытки до одной. Механизмы под полом тикали, отдаваясь едва ощутимой вибрацией в копыта. На двадцатый щелчок сердце вновь приняло голубой оттенок. То, что он собирался произнести, было лишь его предположением. Часть от упоминаний в записях первооткрывателей подземных туннелей, часть собственных вычислений нужной даты. И в последнем уверенности у него не было.
— Код ввода... Один-один-ноль-рог-перо-три. Одна тысяча сто третий год от восстания короля Сомбры! — отчеканил маг, захлопнув уже ненужную книжку. Всё равно других вариантов у него не было. Если ответ не подойдёт, можно нести любой бред, надеясь на удачу, а не на пожелтевшие записи. Шансы были примерно равны.

— Данные получены. Обработка полученных данных. Ожидайте результа... сбой. Повторный ввод данных. Сбой... Обработка полученных данных завершена. Согласно настройкам безопасности, присутствующим назначается статус временных гостей. Сбой. Повреждения систем синхронизации. Повреждение систем питания. Сбой. Повреждения системы безопасности. Повреждения систем распознавания. Сбой. Системы ав... ав... автоматической наладки отключены... — металлический голос вновь зашелестел под потолком. Одновременно с ним, механическая наставница покачнулась. Удивлённо вскинув мордочку, она повалилась на пол, ударившись подбородком о стол с глухим лязгающим звуком. Следом за ней, подогнув передние ноги, осели и секироголовые, уткнув выщербленные лезвия в каменную поверхность пола.

— Это ещё что за шутки? — Глоу отпрыгнул в сторону, заметив, как стоящий рядом с ним страж неуклюже споткнулся и рухнул на бок, подняв облачка пыли. Из всех, невозмутимым или просто не успевшим удивиться, был Айрон. Кисточкохвостый медленно сошёл с угасшей платформы. Прикрыв глаза, он прижал копыто к груди, вдохнул пыльный воздух и медленно выдохнул, успокаивая замершее на мгновение сердце. Подойдя к лежащей наставнице, он осторожно тронул её копытом, перевернул на бок и внимательно вгляделся в детали, поблескивающие через щели сочленений. Ни малейшего намёка на движение. Тряхнув головой и выпрямившись, он обернулся к своим спутникам.
— Знал бы, с удовольствием поделился догадкой. Скорее всего, оба варианта конфликтовали с этой древней машинерией и второй вариант её окончательно добил, — пожав плечами и бросив на каменный стол книжку с записями, он облокотился на прохладную столешницу. Рассматривая её тусклую поверхность, он погрузился в невесёлые размышления.

— А ты уверен в своих записях? — Бранч подошла ближе, обогнув круглую платформу, продолжающую торчать из пола. Сердце на ней угасло, превратившись в чёрное.
— Настолько, насколько вообще можно быть уверенным в этом месте. Авторы этих записей знали многое о туннелях. До башни мы добрались именно по ним. Но это место... признаю, его в описаниях нет. Всё, что я мог — предполагать, сравнивать похожие записи и рискнуть. Даты отличались только в одном. В то время принцесса Луна ещё не поднимала восстания, а значит, хронология могла идти только от года, когда Сомбра захватил трон, — постукивая копытом по безжизненному камню, делился своими мыслями кисточковый. — Но... за тысячу лет в хроники и летописи могла вкрасться ошибка. И как понимаю теперь, нулевой точкой отсчёта могло быть что угодно. Год появления башни магов, завершение строительства кристального шпиля, начало правления Аморе, год возвращения похищенного драконом Сердца, даже...
Айрон Спарк махнул копытом и замолчал.

— Даже, что? — Бранч бросила хмурый взгляд в сторону подошедшей к платформе пегасочки и покачала головой. Пожав крыльями, пернатая отошла, принявшись с интересом рассматривать декоративные колонны вдоль стен. Надолго терпения у Клауди не хватит, и её любопытство возьмёт верх, подумалось управляющей Школой Магии.
— Даже год восхождения на трон принца и принцессы, после долгого правления Аморе. Кто-то знает историю Кристальной Империи? — ответом на вопрос была тишина. — Именно...
— Но ведь отсюда как-то выходили и входили! Был и другой способ открыть двери, верно? Это же правители кристальной, а что, если бы их самих тут заперло? — налюбовавшаяся залом, Фортуна вернулась к кисточковому и единорожке. Подняв со стола записи, она полистала их и, не поняв и строчки в закрученных и изогнутых письменах кисточковых, сунула книжку в копыта Спарка. — Найди выход...
Отряхнув крылья, она направилась к самой крупной овальной нише в конце зала. Цокающий звук её шагов разносился коротким эхом.
— Легко сказать, — фыркнул маг.

— Она права. Сломайся механизм раньше, Правители тоже оказались бы взаперти. На этот случай они должны были продумать запасные выходы, — единорожка задумчиво рассматривала каменный стол, над поверхностью которого не так давно скользили сотканные из света символы. С опаской прикоснувшись к камню, она осторожно потёрла его краем копыта. Ничего. Возможно, для этого нужно было иметь особые копыта, как у той же Канакин или что-то ещё. Бранч впервые с досадой осознала, что ветхие книги с записями о давно пропавших вещицах вполне могли содержать ценные знания на такой случай. Впрочем, у Айрона как раз была такая, и это не особо помогло.

Листающий пожелтевшие страницы Спарк захлопнул книжку и едва не швырнул её на пол, стиснув зубы и оглядываясь по сторонам. Взгляд остановился на массивной двери. Из-за ран, по большей части внутренних и досаждающих при движении и нагрузках, его магии не хватит на механизмы дверей. И даже слияние магии не поможет. Толку от замков мало, умей любой единорог или даже несколько запросто их выломать. Хорошо, не любой, а, допустим, подкованный в магии металла, что уже само по себе редкость. Айрон потянулся телекинезом к шестерням и с досадой не ощутил ни единой. Сплав, рассеивающий магию и телекинез в том числе, делал их невидимыми для заклинаний. Клауди права, те, с кем сражались правители Кристальной, тоже как-то попали сюда. А значит, другой способ открыть эту дверь был. Осталось только понять, как его найти.

Оставив на копыте Спарка очередную колючую лозу, впрыскивающую лечебный сок, Бранч присоединилась к остальным, решившим действовать, а не сидеть, подметая хвостом пол.
Глоу, в сопровождении золотистого шарика света, рассматривал стены и выступы, то и дело, подкручивая рычажки на очках. Поймав нужный блик, он короткой вспышкой перемещался туда, где был хоть какой-то намёк на металл. Его находками оказались металлические узоры, диковинные декоративные элементы и даже небольшая завалившаяся за колонну статуэтка, лежащая среди обломков постамента. Паунд же сосредоточил всё своё внимание на дальней стене зала, к которой вели невысокие уступы, походящие в пологую лестницу, растянутую от одной стороны зала до другой. Встав на самом верхнем, он уткнулся носом в пыльный барельеф, изображающий силуэт Кристальной, накрытой полукругом. В верхней точке дуги обрывался дворцовый шпиль. В узоре шпиля была странная симметрия, и единорог хмурился, рассматривая линии в тусклом голубом огоньке. Он был готов поспорить, что делящая шпиль на две половинки борозда разделяла барельеф на две створки скрытой двери, но ни пинки копытами, ни толчки не возымели никакого эффекта, кроме упавшей со стены полоски металла.

Клауди не имела бы второй частью имени "Фортуна", если бы это не было правдой. Чихая от клуба пыли, взметнувшегося ей в мордочку подобно невесомому и живому существу, она уселась напротив небольшой ниши. Отодвинув в сторону плитку, за которой была пустота, пегасочка отчаянно пыталась достать что-то копытом, всунув переднюю ногу почти на всю длину. Для этого ей даже пришлось прижаться щекой к шершавой стене и снова чихнуть от попавшей в нос пыли. Копыто ткнулось в мягкий и липкий клубок паутины, миновало холодный на ощупь паз и нащупало косо торчащее кольцо
— Там точно есть что-то! Вот-вот я это подцеплю... э... — фраза оборвалась, заглушённая гулом провернувшихся шестерней. Погружённый в полумрак зал озарился ярким белым светом, оставив у всех в глазах кружащиеся разноцветные пятна, и потух.
— Клауди!! — Бранч, осторожно ощупывая пол перед собой копытом, шла на звук негромкого чихания. Она твёрдо собиралась отчитать сначала делающую, а потом уже спрашивающую совета пегаску. — Не трогай там ничего!!

Под негромкий гул последнее пристанище правителей Кристальной залил ровный розоватый свет. Отразившись от красных кристаллов на костяках, он расцвёл дрожащими огнистыми всполохами, создавая иллюзию падающих по поверхности стен алых листьев.

— Аварийный перезапуск системы успешно завер... вершён, — грохотнуло над головой пони, заставив их сморщится от громкости, скачущей и пытающейся подобрать нужный уровень. — Система взаимодействия с локальным интерфейсом управления запущена... Предпочитаемый интерфейс взаимодействия. Выбор. Голосовой. Визуальный. Физический. Ожидание.

— Что значит “физический”? — пегасочка, поднимающаяся с пола, растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, откуда звучит голос. Перед глазами плавали разноцветные круги. Слова словно текли со всех сторон, отражаясь от стен, и порой создавая ощущение, будто голос исходит от застывших навсегда костяков. Жуткое ощущение. Чихнув вновь, она окуталась облаками пыли.
— Физический. Вввввыборррр... принят. Осуществляется поиск действующего воплощения. Поиск завершён. Поиск завер... Функциональность... шестьдесят три процента. Осуществляется запуск. Ожидание, — голос стих и на его смену пришёл хруст осыпающихся камней. — Запуск в штатном режиме невозможен. Причина. Непредвиденное препятствие, блокирующие запуск воплощения. Аварийный запуск...

— Клауди... что я говорила про твою удачливость и опасность для остальных? — хрипло проговорила Бранч, оттаскивая пернатую от углубления в стене и зажимая ей рот телекинезом. — Ни слова. Особенно если не знаешь, что выбираешь. Или что дёргаешь. И я не горю желанием проверять, на какое расстояние от тебя распространяется удача!
— Нфо мфе поффефло ффнёрафно! — промямлила Клауди, пытаясь стрясти кольцо телекинеза с мордочки. Из копыта выпало на пол резное кольцо, закованное в металлический держатель. Вдруг она замерла, уставившись на дальний угол зала. — Фмофлите, фефголофая пофни!!
— Что? — единорожка обернулась в сторону, куда указывало копытце пегасочки, и от удивления её телекинез потерял силу.
— Я говорю, безголовая пони! — повторила свою фразу уже намного внятнее Клауди, не спуская взгляда с открывающейся в боковой стене ниши. Шуршащий камень, рывками опускающийся в пол, застрял на последней трети пути. Потёртое копыто опустилось на него всем весом, втолкнув скрежещущую панель в паз. Переступив через её край, ожившая броня лениво шагнула в зал. Некогда белый доспех с золотистыми узорами потемнел от времени и покрылся пятнами, где краска потрескалась и отвалилась, обнажая тусклый металл. Золочёные детали украшений отвалились, оставив после себя пустые выемки и неровные отверстия. С десяток царапин прорезали окрашенный бок. Начинающаяся несколькими сегментами от основания шея обрывалась провалом, где приглушённо переливались голубыми искорками самоцветы. Безголовый доспех качнулся и со скрипом перепрыгнул обломок колонны.
Чем то напоминающий секироголовых, он был чуть изящнее и тоньше. Сегментированная и выкованная поджарой грудь при движении даже имитировала дыхание. Точнее, пыталась, учитывая отсутствие ряда сегментов, связанных с коленцами небольшого вала. Одна из повторяющих изгиб рёбер полоска металла скрипнула и выпала из паза, повиснув на петельке. Следом посыпались мелкие стальные шарики.

Изумлённый Айрон, выронивший из телекинеза книжку, уставился на размеренно шагающую фигуру, с каждым шагом выпускающую тонкие струйки пыли из сочленений брони.
— Физический интерфейс взаимодействия запущен в авари... аварийном режиме. Добро пожаловать... — в глубине провала шеи засверкали острые грани кристаллов, и тонкие нити света соткали в воздухе точёную и слишком правильную для пони мордочку, переходящую в такую же полупрозрачную шею. Механизм с мерцающей головой сделал ещё несколько шагов, оценивающе посмотрев по сторонам. С каждым поворотом головы, небольшая сфера в груди механизма тоже поворачивалась, рыская едва заметной линией луча по секироголовым, Канакин и её копии, лежащей по другую сторону стола. Каждый раз луч замирал на несколько секунд и раскладывался в треугольную плоскость, оценивая находку. — Модель "Наставник". Девятнадцатый номер. Критические повреждения... Восстановлению не подлежит. Модель "Наставник". Седьмой номер. Повреждения второго парного сустава. Многочисленные повреждения автоматической системы ремонта. Статус. Отключена. Стражник, модель "Секира". Серийный номер одна сотня девять пять. Анализ повреждения. Полное уничтожение позвоночной системы управления ходовой части. Многочисленные повреждения внутренних систем. Восстановлению не подлежит. Стражник модель... "Секира". Серийный номер семь девять. Анализ повреждения. Многочисленные повреждения внешней обшивки. Многочисленные проникающие повреждения. Уничтожена система управления движением, разрушен и оплавлен компонент наблюдения. Акселератор атаки утрачен. Восстановлению не подлежит... Стражник... Модель "Секира". Серийные номера... пять пять, два девять, два восемь, один четыре, семь шесть. Многочисленные незначительные повреждения. Функционирование удолетворитель... ное. Статус. Отключены. Текущая директива. Безопасность правителей Кристального Королевства. Статус задачи... высший приоритет. Общий текущий... статус Королевского Зала. Режим консервации. Для отмены режима консервации Королевского Зала... для... для... требуется подтверждение от обоих действующих правителей Кристального... Королевства.

— С этим может быть проблема. Они оба погибли много лет тому назад, — раздался мрачный голос Айрона, шагнувшего навстречу к механическому телу с полупрозрачной проекцией мордочки.
— Предположение ошибочно. Согласно записи архива Совета Магов, оба правителя успешно пережи... пере... уц... жили нападение. Ваше присутствие является доказательством этого, — на последней фразе призрачная мордочка, возвышающаяся над механическим и лязгающим телом, сдержанно улыбнулась.
— Успешно пережили? — Айрон вытянул копыто в сторону застывших костяков. — Это так выглядят пони, пережившие что-либо?
Горечь и разочарование в его голосе смешались с саднящей болью в груди, заставив его замолчать и перевести дыхание, прежде чем продолжить. Но вместо него заговорила мисс Бранч, спокойно и размеренно проговорив всего одну фразу:
— Если они пережили нападение, то... где они?

Механическая фигура застыла. Угасший на мгновение луч загорелся вновь, но теперь уже изучающе скользил по собравшимся у стола пони.
— Вопрос понятен. Они находятся в ожидании возвращения своей... своей дочери. На данный момент в зале находятся... оценка... пять носителей источника магии классифицируемой как "Пергамент", согласно единой системе распознавания источников магии Совета Магов. Это является доказательством усп... успешного завершения исследований. Как скоро следует ожидать наследницу трона для обучения? — изображение мордочки пропало и на Мосси Бранч уставился жутковатый провал. В тусклом свете на дне пыльной выемки двигались тонкие механизмы, перемещающие кристаллы под разными углами и поворачивающие отряхивающиеся от пыли пластинки. Со стороны казалось, что в выемке на месте шеи свили гнездо многоножки, сложившиеся спинами вниз и выставившие свои лапки вверх.
— Канакин упоминала источник "Пергамент", услышав имя Ми Аморе Кейденс, — единорожка кивнула в сторону неподвижно лежащей наставницы. — Но что это означает, и о каком исследовании идёт речь?

— Доступ к данным закрыт... Анализ... Ми Аморе Кейденс. Поиск совпадений. Обнаружено одно совпадение. Соответствие кодовому слову. Проверка пройдена. Архивная запись — доступ разрешён. Первый уровень приоритета сохранения данных. Пострадавшая, кодовый номер... девять-семь-четырнадцать-ноль-одинадцать. Жеребёнок. Кобылка. Последнее известное местоположение — Некрополь. Причина транспортировки — нестабильное взаимодействие с артефактом класс "аэтаслибрум". Последние данные о методе содержания — изолированный саркофаг замедленного поддержания жизни, — глухо раздавался голос из механического тела. Несколько раз мигнув, над полостью вместо шеи вновь появилась мерцающая голова пони, уставившаяся прямо в глаза Бранч. — Доступ к данным открыт. Источник "Пергамент", изменение или приобретение магии в результате взаимодействия с артефактом класса "аэтаслибрум". Исследование Совета Магов состояло в обеспечении гарантированно стабильного взаимодействия и интегра... гра... ции магии как естественных способностей при взаимодействии с артефактом класса "аэтаслибрум". Полные данные о прогрессе исследования можно получить, обратившись к записям находящимся в Некрополе с разре... решения Совета Магов.

— Это всё чудесно, но Ми Аморе Кейденс уже не жеребёнок и несколько лет как правит вернувшейся из небытия страной, — Глоу втиснулся в разговор, привлекая к себе внимание механической пони. — Ключевой вопрос тут не в каких-то пергаментах, исследованиях и прочих непонятных штуках, а каким образом выйти отсюда! Лично меня волнует прежде всего это!
— Выход там, — изображение, заменяющее доспеху голову, на несколько секунд превратилось в стрелку, указывающую в сторону массивной двери. — Для отмены консервации Королевского Зала требуется разреше... ше... ние принца Рампарта или принцессы Тенданс.
Спутники Бранч и Айрона переглянулись. Паунд Тэйл, сохранявший до этого молчание, приложил к рогу копыто и простонал:
— Отлично! Мы заперты тут. У меня большие сомнения, что покрытые кристаллами костяки согласятся дать нам разрешение. Но, быть может, когда мы сами станем такими же, они поделятся своими соображениями на этот счёт.

— Без разрешения консервация Королевского Зала может быть снята... снята... в случае полного отключения систем и уничтожении архивных данных, включая последние сохранённые, а так же при... при нейтрализации всех обнаруженных носителей жизни, — не шевеля ртом, лишь меняя выражение мордочки проговорил оживший доспех.
— Просто замечательно. Или мы или архивы. Канакин мне нравилась больше, чем это... не знаю кто, — Глоу уселся на неподвижно лежащего стража, демостративно протирая очки от пыли. — И нет, Мосси, не надо на меня так смотреть. Я знаю этот взгляд! Лично я предпочитаю себя и те камешки, что мы видели по пути сюда как компенсацию за испытанные неудобства!
— Здесь могут быть записи обо всём, что случилось до исчезновения Кристальной!
— Да хоть личная библиотека Старсвирла и он сам в придачу! — золотой маг ударил копытом по стальной броне стража. — Вы не забыли случаем нашу цель? Зачем, точнее за кем, мы вообще сюда полезли?

— Никто её не забывал. Но Аргента искала что-то среди камней в заклинательном зале. Она обыскивала комнаты и... Конечно же! — Спарк замолчал, поспешно вцепившись копытом в болтающийся на шее амулет. Короткое заклинание и вытянутый осколок замерцал, пробуждая крохотные искорки оставленных следов. Ровная и осторожная их цепочка начиналась от двери и утыкалась в целое пятно из искрящихся отпечатков копыт возле каменного стола. От него следы вели к стене, где их обладательница что-то долго искала. Миновав платформу и нишу, где оставалось незамеченным механическое тело с призрачной головой, она подошла к барельефу. Отпечатки переливались и оставались на месте. Аргента стояла тут дольше всего. Когда Айрону уже пришла в голову мысль, что с амулетом что-то не так, новый след появился уже на самой стене, потом ещё один, словно чародейка ощупывала барельеф, пробуя то один, то другой элемент. На последнем изображении сердца, в круге у самого основания шпиля, следы вернулись на пол и ровной цепочкой потянулись к двери.
Повторяя её шаги, Айрон осторожно шёл след в след, пока не уткнулся в покрывающий стену узор.
— Там глухая стена, — раздался позади голос Паунда.
— Если не знать, в чём её секрет... — проговорил под нос кисточковый, подняв переднюю ногу и протянув её к стене.
Копыто кисточкового прикоснулось к изображению и, кажущийся монолитным, элемент барельефа плавно утонул в пазе. Что-то скрипнуло и с тихим стуком закрутилось. Барельеф в арке дрогнул и подался назад, уходя в незаметную нишу. Вдоль шпиля города пролегла щель и высеченный на камне силуэт кристальной медленно разошелся в стороны, открывая взгляду ещё одну небольшую комнату.
— Параспрайтов мне в погреб... — послышался голос Паунда.
— Точнее и не скажешь, — заметил Айрон, рассматривая что-то в глубине. И это что-то взаимно изучало его.

20. Голоса улиц, всполох и зачарованный танец

Диксди отправляется на поиски ящерки в сопровождении их пернатого гида. Вороной остаётся в таверне, пытаясь решить проблему с монетами города. Где-то далеко идущий к своей цели единорог находит к ней путь.

Под куполом вечной ночи, в свете меняющей своё положение искусственной луны, Ноктюрнал-Лифбург жил своей размеренной жизнью. Кто-то из его жителей торопился по своим делам или в задумчивости стоял у витрин лавок и уютных магазинчиков. Другие неспешно прогуливались, наслаждаясь создаваемым механизмами бризом или, удобно расположившись на скамейках под фонарями, отдыхали или делились новостями. За столиками кафе встречались как пони, так и жители Эквестрии, которых редко можно встретить просто так. И не только Эквестрии. Пересекая улицу шумными стайками, проносились жеребята, выныривая из одной арки в другую. Жизнь в городе текла своим чередом, показывая себя со всех сторон, окружая и переполняя впечатлениями свою гостью.

Диксди вышагивала по улице ночного города, стараясь не оглядываться на прохожих, бросавших изумлённые или озадаченные взгляды в её сторону. Удивление смешивалось с интересом, интерес перебивался настороженностью. Впервые за время путешествия, начавшегося на улицах Кантерлота, рядом с нею никого не было. Сбоку не слышались цокающие шаги её спутника с шелестом плаща, к которым она, к своему удивлению, успела привыкнуть. Не чувствовалась и вибрация от тяжкой поступи ящерки, скрывающейся под выгоревшей накидкой. Внешне она казалась куда легче, чем была на самом деле. В этом городе, среди запутанных узких улочек, спускающихся к круглым площадям и дугами расходящихся в стороны, ещё предстояло разыскать Лаэтус. От мысли, что могла натворить самоназванная телохранительница, у Диксди нервно подёргивался кончик ушка. Ей даже не хотелось представлять, куда мог завести чуткий до аромата металла и руды нос каменного существа. Да она и не могла. Для этого пришлось бы понимать разницу между металлами так же хорошо, как ощущала её обитательница гор. Диксди осторожно принюхалась к артефакту на своей ноге, с трудом различив тонкий мотив кованого металла. Потом подошла к покрытой пятнами мха ограде. Никакой разницы. Это никак не помогло. Единственная, кто могла ей сейчас помочь, находилась несколькими этажами выше, лёгкими прыжками перескакивая с крыши на крышу.

Тень кажущейся невесомой Твинкл, пытающейся рассмотреть в толпе внизу выцветшую потёртую накидку жителей Бэдлэнда, скользила тёмным пятном по улице. Диксди хотела присоединиться к ней, но пернатая немедленно возразила:

— Даже если ты умудришься не переломать половину черепицы, а она тут не везде держится крепко, то явно перепугаешь кого-то, свалившись на балкон. И крыльями своими горшки с цветами перебьёшь, — наставляюще отчитала её Твинкл, взмыв на первую из крыш и оставив фиолетовогривую на улице в одиночестве.

В стороне от широких основных, вьющиеся боковые улочки казались смутно знакомыми для старающейся не выделяться Диксди. Расположение домов, дверей и некоторых окон, отличающихся среди прочих формой и толщиной рамы... демикорн не была в этом месте прежде, но почти всегда угадывала, куда могла бы свернуть дорога. За всё время она лишь несколько раз оказывалась в тупике, да и то, стена, преграждающая путь, выглядела свежее в сравнении с окружающими домами. И в отличие от них же, оказывалась выложенной из камней, а не монолитной плитой. Впрочем, мостовая не всегда была из привычных булыжников. Встречались отрезки, сложенные из обломков плит, подогнанных друг другу пёстрой мозаикой. Через щели между ними уже успели пробиться редкие травинки, и чем дальше от главных улиц, тем больше сорняков можно было заметить. Остановившись у заинтересовавшего её камня, Диксди осторожно потёрла его копытом, обнаружив под тёмной поверхностью кусок металлической полоски. Такая же нашлась и под слоем краски на стене дома.

— Ищете что-то? — раздался голос сбоку, заставив демикорна вздрогнуть и хлестнуть хвостом по дороге. — Лавки в другой стороне.

— О! Вы не видели тут ящерку? Вот такого роста. В выцветшей накидке с полосками и посеревшим узором? — Диксди обернулась и увидела худощавого пони с небрежно зачёсанной за ухо гривой совершенно не сочетающихся между собой оттенков. Он замер между нею и своей спутницей, кобылкой нежно лилового цвета. Она робко выглядывала из-за его плеча, не то, побаиваясь внешности обладательницы покрытого шипами хвоста, не то просто стесняясь незнакомки.

— Ящерку? Нет, никаких ящерок не видел. Если интересуетесь таким, спросите лучше у бэдлэндерских курьеров. Они могут знать. Найдёте их таверну по улице ниже, в бок и по прямой, — смутившись и нервно оглянувшись в стороне мелькнувшей сверху тени, отозвался пони. — Но... я бы не стал с ними связываться без разрешения покинуть город. Особенно с вашей внешностью.

Поглядывая на крышу, пони поспешно потащил машущую копытцем на прощание кобылку за собой, прочь от задумчиво смотрящей им вслед Диксди.

Как и сказал пони, улочка метнулась вправо, смутно напоминая очертаниями место, где Диксди определённо доводилось бывать, обогнула покрытый узорами столб, обломившийся на высоте третьего этажа. Обломок образовал мостик между домами, а жители не стали убирать его, укрепив и приделав к нему хлипкие перила. Несколько жеребят сидели на нём, свешивая вниз удочки с бантиками, приманивая к ним мерцающих бабочек. Насекомые роились вокруг них, меняя оттенок и озаряя всё вокруг тусклым светом, пока озорники спорили, на чьей приманке живой огонёк просидит дольше.

Превратившись в пологие, протёртые тысячами копыт ступени, проулок половинкой кольца выгнулся в другую сторону, вливаясь в более широкую и прямую улицу. По обеим её сторонам первые этажи домов светились разноцветными витринами лавок и магазинчиков. Гостеприимно распахнутые двери приглашали внутрь как любопытствующих, так и тех, кто точно знал, какие покупки ему нужны.

Из одних дверей тянуло вкусным ароматом неведомых цветов и настоек. В других дымком висел вязкий запах свежевыпеченной сдобы. Сладковатым и липким, доносилось благоухание фруктов, часть из которых точно не была Эквестрийской, как и проходящие мимо жители города. Рыжей масти в ярко-жёлтую полоску зебра, со снежно-белой гривой, купила кулёчек похожих на шишки плодов и сразу отправила несколько штук в рот. На прилавке остались тёмные, чуть фиолетоватые монетки с ярко бирюзовым полумесяцем.

— Пони желает свежих ягод? Сочных маслянистых орехов? Есть и сладкие корешки, и долго не вянущая зелень! Самое то, для вечернего салата, — забавной расцветки пони, заметил дёрнувшийся нос Диксди, сбавившей шаг возле его прилавка. — Сушёные фрукты, молоко из тучных листов сладкого папоротника! Быть может, пони желает чего покрепче? Есть и сок зебрийских кактусов, и острые на вкус плоды южных засушливых земель.

С последними словами он ткнул копытом в сторону цокающей прочь зебры.

— Всё это выглядит очень заманчиво и вкусно... но, вы не видели тут ящерку? Скрывается под накидкой по самый нос. Чуть ниже меня, с золотистыми глазами? — Диксди с интересом уставилась на покрытые завитушками крупные ягоды, похожие на большое яблоко, только тёмно-синего цвета, переходящего в розовый оттенок ближе к черенку. Казалось, возьми их в копыта, и они рассыплются на отдельные толстые жгуты, полные красноватого сока. Как-то эти фрукты назывались, но Диксди никак не могла припомнить, в какой книге они были упомянуты.

— Песчанки? Они сюда не заходят. Чего им тут делать? Хотя, — пони фыркнул, потерев щёку краем испачканного оранжевой пыльцой копыта. — Точь-в-точь не видел, но в похожих накидках бывают в лавке дальше по улице. Спроси там. Мимо не пройдёшь, у входа висит донышко от бочки с нарисованным кактусом. Вот там всякие бывают. Может всё-таки яблок в патоке? Свежие, только остыли!

Отрицательно покачавшая головой Диксди, попрощалась с пони, не оставляющим надежду найти новой покупательнице товар по вкусу. Вкусная сладость манила её своим блеском застывшего сахара, создавшего почти ажурные подтёки поверх запёкшейся кожуры. Но по опыту в лавке с зельями, она помнила, что ничего из её сумки не смогло бы подойти для оплаты. Может, Вану удастся раздобыть немного этих загадочных Мунбитов. С этими мыслями она отправилась дальше, стараясь держаться более просторной стороны улицы.

Поравнявшаяся с беспорядочно вышагивающей стайкой жеребят, окружённая ими Диксди очутилась у небольшого сада, занимающего полукруглую выемку между домами. Обрамлённый половинкой кольца из обломанных стен, проросшими через них деревьями и аккуратными клумбами, он начинался с входа, украшенного ажурной аркой с непонятным узором или даже надписью. Сад был полон радостным гомоном разномастных маленьких пони. И не только их. Пропустив мимо себя замешкавшегося жеребёнка, с интересом и восхищением рассматривающего её снизу вверх, Диксди остановилась на импровизированном пороге, откуда хорошо была видна сцена для лекций, уставленная досками, мерцающими магией кристаллами в подставках и некоторыми другими занятными вещами, включая невысокую тёмную статую. Между ними, чеканя каждый шаг, размеренно ходила кобылка светлой масти. Её загнутый рог, чуть раздваивающийся ближе к кончику, украшали две более светлые полоски у основания. Пушистая грива переливалась лоснящимися прядями, сходящимися в воротник на груди, слегка пушащийся от каждого вдоха. Что на переносице кобылки, что на спине, переходя в тонкий хвост с плоской прядью, виднелись аккуратные овальные чешуйки. Она что-то терпеливо рассказывала, делая паузы, когда гомон жеребят окончательно заглушал её слова.

— Все вы изучали историю нашего города и помните — лишь благодаря смелости, решительности и отваге, выступившая против своей сестры основательница и верные ей ночные пегасы, смогли осуществить мечту: подарить дом для всех подобных нам. Дать убежище от внешнего мира спасённым ею жеребятам, многие из которых впоследствии стали главами Ноктюрнал-Лифбурга. Вот уже не одну сотню лет, город под их чутким руководством сохраняет покой и безопасность своих жителей, их потомков, и потомков их потомков, — с этими словами наставница жеребят бросила взгляд в сторону крыш, где между ветвей виднелся блёклый диск луны. — Великая Найтмэр Мун и её верный советник и наставник подчинили силу, позволившую окружить созданный ими город неприступным куполом и вечной бурей, скрывающей это место от всех, желающих нарушить покой и умиротворение ночи.

— Даже от огнедышащей принцессы? — маленький пони с яркими клубничного цвета глазами выскочил почти под ноги кобылки, заставив ту остановиться и потрепать его за разноцветные ушки.

— Вечно кружащаяся буря способна остудить пыл любого. Даже такой страшной в гневе, как принцесса, способная сиять ярче солнца. Но не стоит бояться её огня и жара здесь, под покровом созданной Найтмэр ночи. Пусть даже она вернулась к сестре, утратив свою силу, её наследие продолжает оберегать всех нас так же, как делало это всегда, — кобылка сухо улыбнулась. — От любой угрозы мира извне нас защищает купол, буря и чащи вокруг.

— Учительница! Покажите принцессу Селестию! — пискнула маленькая кобылка с заострёнными ушками-кисточками.

— Да-да! Покажите огнедышащую принцессу! — подхватил другой, с хвостом заплетённым в косичку с парой крошечных бубенчиков на лентах.

— Снова? — спросила, прищурившись кобылка, наморщив покрытый на переносице чешуйками нос.

— Вы показываете лучше-лучше всех! — заголосили остальные, в предвкушении ожидая чего-то захватывающего.

— Хорошо! Только не вопить, даже от восторга, а то опять на вас будут жаловаться, — кобылка убрала с подставки кристалл, и, поискав нужный в коробке, осторожно вложила его в паз. Вытянув сбоку механическую лапку, она прижала её к кончику самоцвета и потянула рычаг у основания подставки.

С шорохом пробудившейся магии, касаясь витым рогом свода из сребристых листьев, со сцены шагнула объятая пламенем белоснежная фигура. Полыхающий бликами золотой доспех закрывал грудь и поднимался по бокам шеи пластинчатым воротом. На встречу Диксди шагнула огромная аликорн, мрачно смотря из-под защищающего мордочку и низ челюсти шлема, хищными гранями повторяющего линии скул. Трёхцветная перламутровая грива меняла волнами оттенок, переходя в пламя отбрасывающее искрящиеся блики на металле. Кованые когти на сгибах прикрывающих крылья пластин горели алым пламенем заточенных кромок. Оставляя над вскрикнувшими жеребятами пламенеющий полукруг, она взмахнула широким волнистым клинком и воткнула его перед собой в землю. Из щелей высоких накопытников, вырвались струи огня, сворачиваясь в небольшие вихри раскалённого воздуха. Бесшумно легло на изогнутую под хват телекинеза рукоять копыто, завершая величественную позу принцессы, какой её знали многие века назад.

Среди восторженных голосков жеребят, не отрывающих взглядов от представления вновь и вновь вызывающего радостный испуг, раздался незнакомый сдавленный вскрик. Встревоженная кобылка, сменившая масть на чёрную и гриву на языки фиолетово-синего пламени, заметила смотрящую на неё с неподдельным ужасом высокую пони. Та, сглотнув, сделала шаг назад и, чуть не сбив стоящего рядом жеребёнка, побежала прочь. Погасив пламя и выдохнув облачко дыма, наставница вернула себе прежний облик. Жеребятам ничего не угрожало. Однако впервые за долгое время, кто-то в городе по-настоящему испугался созданного иллюзорным камнем образа из раздела истории о далёком прошлом. Причём кто-то, обладавший внешностью куда необычнее её собственного. Склонив голову на бок, кобылка озадаченно смотрела в след убегающей фиолетовогривой пони.

Стук часового механизма.

Сковывающий холод голосов из прошлого.

Иллюзия, сотканная кристаллом, невольно пробудила в памяти встречу с принцессой. Испуг, сожаление, разочарование смешались в Диксди, обнаружившей себя посреди пустынного и кажущегося заброшенным проулка. Бежавшая не разбирая дороги, она остановилась. Перед глазами белая кобылка, стоящая позади принцессы, сменила свою масть на чёрную, вспыхнув холодным пламенем. И нечто спящее в памяти пробудилось ощущением тревоги и навязчивого полусна. Она помнила смутный тёмный силуэт, всполохи на чешуйках, вот только огонь не был холодным. Он обжигал и казался вязким. Прикрыв глаза, переводящая дыхание Диксди увидела перед собой размытое отражение с полыхающими глазами. Двумя полными белого света и одним живым и подвижным на груди. Нечёткий образ отразился в тёмной поверхности толстого стекла. Но даже в нём удавалось разглядеть отливающую металлом чешую, пробивающееся наружу пламя... стекающее из пасти жидкой расплавленной рудой. Отражение смотрело из воспоминаний на Диксди. Выжидая. И так же неожиданно метнулось в сторону, оставляя за собой след из гаснущих искр.

Катящиеся из мешочка красные, похожие на слёзы камешки. Чувство силы. Обрывки фраз, предупреждения и размеренные щелчки шестерней. События, кажущиеся обрывками из снов, захлестнули её и отступили под тихим стуком ограничителя на бедре. Кем было это существо и почему воспоминание о нём казалось Диксди важным? Там, в закованной льдом пещере Ван тоже говорил о чём-то похожем. Но для обрывка сна существо выглядело слишком реальным. Встряхнув головой, она отогнала этот образ. Её просто застали врасплох.

— Они всё ещё работают. Наследие нашего прошлого. Отсчитывает... — чей-то голос скользнул мимо уха и так же внезапно пропал, заставив Диксди резко обернуться. Вокруг никого не было. Проулок, не считая оставленных кем-то ящиков и ненужных досок с вёдрами, был совершенно пуст. И никто не шёл за нею следом.

Стук разбуженного ограничителя стих, оставив Диксди посреди наполненного ночной жизнью города, окружающего её доносящимся приглушённым эхом. Она оглянулась. Тени пернатой спутницы нигде не было. Побежав прочь от сада, она потеряла её из виду так же, как и путь назад. Где-то там осталось и указанное пони из фруктовой лавки место с кактусом на вывеске. Огорчённо свесив ушки, демикорн тихо произнесла:

— Теперь, кажется, и я потерялась.

Незнакомая улица уныло тянулась, чуть изгибаясь и уходя вниз редкими пологими ступенями из выщербленного камня. Ими же она поднималась наверх, оставляя полукруглые арки проходов в небольших прогалинах. Одна из многих таких арок привлекла рассеянное внимание Диксди, вырвав ту из размышлений. В идеальной ровной стене с широкой, чуть осыпавшейся оранжевой полосой, виднелась наспех подлатанная металлическая рама, со следами заплаток и самодельных клёпок. Направляющие желоба скользящей створки маслянисто поблескивали смазкой. Вместо порога торчал зубчатый край поднимающейся вверх двери. Слева от неё, скруглённую по краям витрину, давно лишившуюся затемнённого толстого стекла, украшала резная деревянная рама с закреплённой на цепи створкой. Она, словно козырёк, прикрывала от лунного света подсвеченные снизу полки. Куски камней, грубо отлитые слитки и куда более ровные и отполированные заготовки лежали на них в тусклом желтоватом свете. Части разобранных механизмов переливались очищенными гранями и креплениями. Браслеты, пояса из подогнанных друг к другу секций, висели на небрежно выструганных из дерева подставках. На тканевых подушечках мерцали полудрагоценные камни, сохранившие свою самобытную форму. Это было место, куда чувствительный к металлу нос наверняка бы привёл Лаэтус. Может быть, её видели тут?..

Шагнув в полумрак лавки, едва не зацепившись рогом о висящие над дверью полоски ткани, Диксди очутилась среди сокровищницы для поедающей руду ящерки. И судя по царящему порядку, той не довелось ещё сюда добраться. Демикорн с облегчением вздохнула.

Потоптавшись на месте, она развернулась и встретилась взглядом с сидящим в углу единорогом, с мрачным выражением на мордочке полирующим чёрный овальный камень в своём браслете.

— Купить? Продать? Обменять? Или задать очередной тупой вопрос на который у меня наверняка будет один и тот же заготовленный и совершенно верный ответ? — единорог прищурил разноцветные глаза, не отрываясь от своего рутинного занятия.

— И каким будет ответ? — вопросом отозвалась Диксди, слегка растерявшись от такой разницы в гостеприимности между двумя встреченными лавками. Торговец фруктов был самой любезностью, подстать товару. Видимо насколько плоды были сочны и свежи, настолько этот единорог был груб и недружелюбен, как камни, которыми торговал.

— Знать не знаю, знать не хочу, понятия не имею, если бы и знал — не сказал, не моё дело и это тебе не будка для справок, — единорог выкинул тряпку в стоящий рядом ящик, едва не сбив стоящие на прилавке статуэтки. Проследив взгляд гостьи, он добавил. — Все ответы хороши, выбирай на свой вкус, каким бы не был вопрос.

— Эти фигурки, откуда они у вас? — Диксди смотрела на них, покачивающиеся от пролетевшей мимо тряпки. Открывший было рот единорог, промолчал. Поднявшись и подойдя ближе, он подхватил одну статуэтку телекинезом. Ржавое свечение отразилось рыжими всполохами на полированных изгибах.

— Не тот вопрос, что я ждал. Хм. Сорванцы, лазающие по нижним этажам города, под акведуками, притащили их целую кучку. Как не пытался, не смог придумать, что с ними сделать. Не перековать их, не расплавить. Да и сломать постараться надо. Только и смог от копоти оттереть. Стоят теперь, блестят. Когда-то их как сувениры покупали, а эти вот остались, никто не берёт, — телекинез дёрнулся в сторону, поставив расправившую крылья фигурку напротив гостьи. Владелец лавки всматривался в серебристый металл, переводя взгляд на фиолетовогривую кобылку и обратно. С каждым разом его намётанный на детали взгляд отмечал сходство между ними. — Сразу говорю! Найденное — найдено. Владельцам добро не возвращаем. Это лавка руды и лома, ненужного никому и годного на перековку. Понятно?

— Но из них же ничего не сделать? — Диксди тихонько толкнула фигурку копытцем. Та отозвалась коротким певучим звоном.

— Не сделать, — согласился единорог, придвинув серебристый предмет ближе к себе.

— Обмен? — на прилавок высыпалось несколько деталей, подобранных ранее. Пара крошечных камешков с золотистыми прожилками, витой прут, погнутая шайба, поначалу принятая за монетку. Несколько позеленевших шестерней легли сверху. Предложенное ею не впечатлило владельца лавки. Поворошив кучку и скептично оценив, он придвинул всё обратно.

— Ничего не подходит?

— Этим добром, кусками покрупнее, у меня половина полок засыпана. И в ящиках по самый край. Про мешки и говорить не буду, сортировать лень. Самоцветы, может, какие и пригодились, но эти мелковаты. Для украшений не подойдут. И с нижних ярусов деталей я не вижу, — единорог покрутил в копытах шайбу, одним движением распрямив её. Покрытая рёбрышками с внутренней стороны она гулко звякнула по дереву прилавка.

— У меня и монеты есть, но местные, — на прилавок легло несколько кругляшков. Профили единорогов, ухмыляющиеся пегасы, гербы из крыльев, обрамляющих подкову.

— Я на коллекционера похож? С этим тебе к ним надо. Тц. Ладно, бери одну просто так, — не самая целая статуэтка, с тёмными пятнами в выемках, очутилась перед носом Диксди. — Уж очень на тебя похожа. Остальные не отдам. Хочешь ещё, спроси у сорванцов, где они их накопали.

На круглой подставке, опираясь на три копыта из четырёх, стояло склонившее голову существо. От плоского рога остался короткий обломок, как и от части хвоста, оставив лишь кисточку, слившуюся с кругляшом под копытами. В потёртой фигурке угадывались черты демикорна, прижавшего к бокам броско обозначенные крылья. Перевернув её, Диксди прочитала короткую надпись. Номер и несколько стёршихся символов половины имени.

— "Правое копыто со-главы. Шестой отдел... тактической оценки местн..." местности наверное. Что-то... "...раира..." — разобрала Диксди на таком знакомом и непривычном в этом городе инитиумнарском.

— Умная голова из Башенной Библиотеки, значит? — выражение мордочки единорога стало слегка заинтересованным.

— А вы не виде... — начала было янтарноокая, но её перебили.

— Что за пони пошли! Делаешь им приятное, берёшь за с трудом очищенную штуку, явно интересную, жалкую шайбу, и начинаются вопросы! Я похож на торговца ответами? Нет! Бери сувенир и проваливай вместе с ним! — мягкий телекинез вытолкал её из лавки на улицу. Позади, поперёк двери появилась цепочка с табличкой из небрежно выкованного металла: "Закрыто. Не беспокоить. Настырные получат камнем в лоб без предупреждения".

Бросив последний взгляд на покачивающуюся табличку и на зажатую в золотистом телекинезе артефактов фигурку, Диксди положила неожиданное приобретение в сумку, подумав про себя о странном поведении владельца лавки.

Статуэтка отличалась от тех, что дарили жеребятам наставницы. Там не было имён и номеров, да и детали были не самыми точными. Ими играли, подражая историям из книг и свитков про смелые экспедиции в дальние края, где старшие поколения неизменно одерживали успехи. На этой же, если постараться, можно было разглядеть даже выражение на застывшей в металле мордочке. Что могло её так поломать, было сложно представить. Достав на ходу фигурку вновь и выдернув из паза в артефакте стилус, демикорн осторожно провела по круглому основанию, соединила линии между полустёртыми насечками и прислушалась к тихому голосу ограничителя.

Она не заметила, как прижимающий копыто к овальному камню единорог, застывший позади витрины, пристально смотрел ей вслед, беззвучно шевеля губами.

— Вот ты где!! Я тебя ищу кругом, а ты по лавкам шатаешься, — тень на дороге увеличилась и с шелестом складываемых крыльев превратилась в свалившуюся сверху Твинкл. Стилус и статуэтка дрогнули и едва не выпали из едва различимого облака телекинеза на мостовую. — Идёшь, даже по сторонам не смотришь.

Заметив вывеску позади, пернатый гид понимающе подмигнула.

— А, специфические вкусы твоей "телохранительницы", верный выбор.

— Я вообще-то потерялась, — Диксди принюхалась, учуяв аромат яблок и чего-то сладкого, доносящийся от Твинкл Форест. — И её там не было.

— Для потерявшейся ты уж очень удачно выбрала место. Жаль, если бы она была там, мы бы её уже нашли, — заметив движение Диксди, пегасочка вздохнула и протянула палочку с насаженным на неё яблочком. — Так и думала, что та "диковинная кобыла, с взглядом голодным смотрящая на фрукты", это была ты.

— Вовсе не... голодфным, — сладость оказалась во рту фиолетовогривой, и перед её носом закачалось крыло с назидательно выставленным маховым пером.

— Споришь с той, кто знает этот город как свои перья. И гид не первый день, — подмигнув, Твинкл достала ещё одно лакомство и, откусив треть, зажмурилась от восторга. — Жа и не перфый гофд. А тефперь — фпрофи мефя пофему я фвечуфь? Ну?

— Нафла Лаэфтуф?! — с трудом отлепив от зубов облитый застывшим сахаром фрукт, Диксди встревожено вглядывалась в выглядящую довольной собой летунью. Та, выдержав паузу, коротко кивнула и проглотила разжёванный кусок запечёного яблока.

— Не её, а тех, кто ей повстречался. Накидка и правда сделала её незаметной. Её, накидку, конечно, видели по дороге в сторону "провала акведуков". Песчанки из Бэдлэнда туда не ходят. И там, на дне, говорят, валяется немало металла. Скорее всего, Лаэтус найдём там, — Твинкл откусила ещё кусок и облизнулась. — Перебираясь с крыши на крышу, надеясь оказаться там первой, я застала разговор Адамасов... тьфу, Адамаса, жалующегося, что одна из песчанок в похожей накидке внезапно вцепилась ему в крыло, пока "его" другой "он" спал у неработающего фонтана.

— Другой "он"? — под звук застегнувшейся сумки, стилус тихо защёлкнулся в пазе на артефакте.

— Сложно пояснить... Но что его совсем изумило, она крайне нахально возмущалась невозможностью откусить маховое перо. Оставив несколько царапин, она отправилась по улице дальше. Если поторопимся, поймаем её по пути к малой площади, — чуть мерцающее крыло ткнуло в сторону ныряющего вниз прохода, начинающегося ступеньками после овальной арки.

Решив оставить вопросы на потом, как и случившееся на улице, Диксди отправилась следом за пегаской. Найти Лаэтус, пока та не натворила дел, потом вернуться к Вану и... демикорн ещё не решила, стоит ли говорить ему о воспоминании. Но может он, не сказал всего о том, что случилось, пока она спала?

Шагая за бодро цокающей Твинкл, фиолетовогривая раздумывала, припоминая разговор с Ваном. Если он что-то скрыл, то почему? Мысли текли, попадая в унисон тикающему ограничителю. Пытаясь отвлечься и не упустить свою гида из виду, она оглядывалась по сторонам, надеясь найти что-то ещё интересное, вроде тех смутно знакомых дверей. Тонкий механизм на бедре запускался и вновь останавливался в попытке что-то уловить. На этой улице он вёл себя беспокойней обычного. Услышав робкие щелчки, Диксди остановилась.

— Обнаружены метки проверки целостности контура безопасности. Осуществляется поиск данных. Данные обнаружены. Данные не соответствуют метке заданных параметров расположения контура безопасности, — голос ограничителя раздался в голове Диксди, изумлённо прислушавшейся к уже раздававшимся раньше фразам. На этот раз они звучали иначе, чем когда они вышли к Башне Старых Магов. — Получен доступ кдо разрозненных записямей от систем наблюдения. Производится оценка повреждений. Повреждения не допускают непрерывного воспроизведения событий. Воспроизведение записей систем наблюдения будет фрагментированным в соответствии с доступными координатами контура безопасности... комплекса.

Полупрозрачный пони стоял на стене дома и смотрел прямо на Диксди. Та моргнула, но пони продолжал стоять на отвесной поверхности, совершенно не беспокоясь на этот счёт.

— Ну же, ты обещала, что пойдёшь со мной на встречу. Это не приказ, но просьба от того, кто искренне благодарен за твою помощь и защиту в пути по Диким Просторам. Даже если ты не знаешь, что такое "искренняя благодарность". Ну же... — проговорил он, почесав копытом за ухом, словно смущаясь от собственной просьбы. — Твоё присутствие добавило бы мне уверенности. Правда...

— Я? Но я ничего не обещала, — растерянно ответила стоящему на стене пони Диксди, не до конца понимая, как ему вообще удаётся там стоять и не падать вниз. Через подрагивающие линии контуров его тела, разбивающиеся на несколько оттенков, и едва различимую сетку поверхностей, виднелись дома, улица и даже чуть накренившийся столб. Пони выглядел сложенным из множества прозрачных нитей, дрожащих и пытающихся расползтись.

— Ты с кем там разговариваешь? — обернувшаяся Форест Твинкл застала спутницу смотрящей на стену, словно там кто-то был. Но на пустой стене, с выглядывающей из-под осыпавшейся штукатурки металлической полосы, не было ничего, с чем можно было разговаривать. И за углом. И даже на крыше тоже было пусто.

— Кажется, я вижу прозрачных пони, шагающих по стенам, — задумчиво отозвалась фиолетовогривая, переведя взгляд в сторону.

Пара кобылок в белых халатах, появившись из ничего, бодро прошли сквозь Твинкл, никак не отреагировавшую на это. Под их копытами, в миг бесшумного прикосновения к дороге, появлялись контуры ровного камня. Лежащий по диагонали кабель, начинающийся из ниоткуда и ведущий в никуда. Очертания линий переливались скользящими полосками света, теряя и набирая свою яркость.

— А я писала в отчёте — растения с Диких Просторов непредсказуемы в лабораторных условиях. Но нет. Раз у него борода, то это признак более высокого интеллекта. Вот пусть самостоятельно выковыривает эти репейники из гривы и ищет антидот от поменявшей цвет шкурки, — проговорила одна из них, на что другая весело засмеялась. Голоса и смех звучали с небольшим эхом и приглушённо. Дойдя до конца обломка плиты, пересекающего почти всю улицу, они обе пропали и появились снова на прежнем месте, повторив свой путь и сказанные фразы.

— Яблоко в сахаре было точно обычным, без всяких этих "острых" штучек! Честно! — пернатая обеспокоенно подошла ближе, всматриваясь в глаза янтарноокой. Та смотрела по сторонам, рассматривая кого-то определённо невидимого. — Эй?

Твинкл провела перед носом у демикорна раскрытыми маховыми перьями.

— Это добавило бы мне уверенности. Правда... — вновь повторил фразу пони и пропал, чтобы появиться и начать её сначала.

— Обнаружена цикличность повреждённых записей. Данные внесены для отправки в единую систему данных. Ограничитель "прототип девять" завершил анализ повреждений. Воспроизведение фрагментированных записей включено в режиме распознавания завершённых элементов. Для повторного воспроизведения доступна функция архивной записи обнаруженных фрагментов, — ограничитель щелкнул, и пони на улице пропали, оставив Диксди наедине с обеспокоенной пегаской.

— Мы идём? — Твинкл осторожно ткнула замершую спутницу в грудь и та, очнувшись, вздрогнула.

— Да? Я иду за тобой... Показалось что-то, — натянуто улыбнувшись, она успокаивающе помахала крылом. — Всё в порядке.

— Как-то не похоже. Обычно никто не встаёт посреди улицы и не отвечает стене на никому не слышимые вопросы. Найдём твою ящерку, и ты расскажешь, что с тобой творится, — пегаска, сбавив шаг, вновь зацокала по дороге, то и дело бросая взгляд назад. Высокая спутница с поблескивающим рогом шла следом, оглядываясь на совершенно непримечательные вещи: оставленную у стены дома колонну, потемневшую полоску металла, отошедшую от камня, слишком ровный в сравнении с другими кусок дороги. Пусть даже она и вела себя как прежде, Твинкл была уверена, её спутница видела кого-то. И всматривалась так, будто там действительно что-то было.

Гости города становились страннее день ото дня, подумалось Твинкл.

Одни копыта, переходящие в распадающиеся на уровне колен ноги и покачивающийся кисточковый хвост, бесшумно шли рядом со старающейся не подать виду Диксди, следуя своему пути. Слышался приглушённый и искажённый голос, но слова оставались неразборчивыми. Мерцающие нити складывались и рассыпались, пока и копыта и хвост не свернули в сторону, где в тёмном провале появились контуры выкованной из металла двери. В прорези сбоку мигнула тонкая пластинка, и дверь упала вниз, слившись с поросшими мхом зубцами. На короткое время в проёме появился полупрозрачный кисточковый единорог, внимательно рассматривающий нечто в механизме на копыте.

— Опаздываю. Я опаздываю. Они проведут испытание уже через несколько минут, а я всё не могу найти нужный коридор в этом результате скрещивания улья с лабиринтом, — хмуро прозвучал ставший отчётливее голос.

— Не волнуйся, без твоих ценных указаний никто ничего не начнёт, — другой голос, нежный и успокаивающий, раздался позади Диксди, и наваждение, созданное ограничителем, пропало так же неожиданно, как и появилось.

— Ограничитель. Что это такое? — хвост осторожно щёлкнул по поверхности механизма.

— Воспроизведение записей из архива систем наблюдения. Назвать точные хронологические метки не представляется возможным. Записи так же не соответствуют своему местоположению относительно контуров безопасности. Поиск причины. Нет ответа. Запрос из единой системы остаётся без ответа. Корректирующие функции систем наблюдения недоступны или вышли из строя. Желаете отключить воспроизведение? — устройство сделало паузу.

— Я... нет, пусть будет. Хотя куски копыт в воздухе выглядят странно, — прошептала Диксди.

— Запрос принят. Обработка запроса завершена. Количество доступных для воспроизведения фрагментов в соответствии с запросом сокращено. В случае обнаружения, приоритет воспроизведения за более полными фрагментами записи, — в голосе устройства могли быть нотки гордости за поиск оптимального решения, если бы голос не был лишён всяких эмоций. Однако это не особо впечатлило янтарноокую.

— Почему ты колеблешься? Записи говорят о возможности обрести свою волю. Стать... эквиридо. Ну же, постарайся! Я дам тебе новую жизнь, ты станешь частью моего народа, будешь жить... долго! Я даже смогу остановить распад. Смотри, когда-то такие же, как ты, проходили проверку и... почему ты так смотришь на меня? — тихий, властный и при этом нежный голос звучал, наполняя улицу плещущимся эхо. Диксди шла под арками перекинутых между домами мостиков, но её словно окружал туннель с высокими сводами. Свернув в сторону, она следовала за раздающимся голосом и неявным шелестом копыт. Из двоих ведущих эту беседу она видела только одну, чуть рваными движениями вышагивающую по правую сторону улицы.

— Служить. Защищать. Прекратить жизненный путь ради безопасности сотрудников комплекса, если в этом будет прямая необходимость. Боевая единица прототип одиннадцать сотен тринадцать... не прошла проверки на наличие... собственной воли. Согласно отчёт дельта икс пять архивной записи главы комплекса... Маскипалы, — закованная в изношенную и местами пробитую броню, рядом с Диксди шла массивная фигура, смотря куда-то вперёд и вверх. Редкие взгляды в сторону были обращены к кому-то несравнимо выше ростом, чем фиолетовогривая демикорн и назвавшаяся "боевой единицей". Её угловатую мордочку пересекал давно и плохо заживший шрам, повторяя контуры рваной косой прорези на шлеме. Трубки, порванные жгутики и части механики торчали из прорех доспеха, покачиваясь при каждом шаге его обладательницы. Заострённый и сохранивший заточку рог пересекала неглубокая одинокая трещина.

— Она права, Дочь Победителей, по отчётам она не прошла проверки и навсегда осталась боевой единицей. И если я верно оцениваю её состояние... её жизненные функции подходят к концу, — новый голос раздался левее, находясь почти в одном месте с первым, властным и умиротворяющим. — Сколько бы ты не пыталась, она не станет эквиридо...

— Но здесь нет никаких "сотрудников". Здесь нет никого, кроме меня, — тихий голос зазвучал с грустью, раздаваясь откуда-то сверху, над головой идущей следом за призрачной фигурой Диксди. Его обладательница была разочарована. — Она третья, кого я смогла найти в этом месте из тех, кто всё ещё двигается и... вновь неудача?

— Согласно протоколу... боевая единица прототип одиннадцать сотен тринадцать... может идти с разрешения особи номер "ноль"? Требуется завершить обход служебных туннелей... согласно... согласно правилам о... — замолчав и не дождавшись ответа, закованная в броню, бесшумным призраком, чуть вздрагивая и мигая, зашагала прочь.

В том же темпе за нею следовала Диксди.

Полупрозрачная фигура шла дёрганым, но быстрым шагом, чеканя шаги с боевой выправкой. Замирая на секунды возле давно переставшего существовать оборудования, воссозданного из записей ограничителем, как и она сама, она снова продолжала свой путь. Тикающее на бедре устройство демикорна, снова и снова находило разрозненные записи, дополняя идущую впереди деталями, как и окружение вокруг. Контуры давно несуществующих стен накладывались на расположенные по бокам дома. Замурованные двери появлялись вновь, открываясь и закрываясь на их пути. И чем дольше Диксди вглядывалась в них, следуя за боевой единицей, тем отчётливее понимала, "что" они ей напоминают.

Стёршиеся и закрытые штукатуркой указатели, восстановленные ограничителем, вспыхивали, отмечая направление. Вдоль стены, появляясь и пропадая, тянулась тусклая металлическая полоска, проглядывая из-под краски.

— Да стой же ты!! — Твинкл, обнаружившая стихшие позади шаги, наконец догнала её, вцепившись демикорну в кисточку. Очнувшаяся от захватившей всё её внимание сцены, Диксди с удивлением уставилась на запыхавшуюся пегаску. — Ты... ты продолжаешь что-то видеть? Да?

Переводящая дух Твинкл отпустила синий хвост и села рядом.

— Это было так неожиданно. Она была такой... другой. И похожей... — Диксди произнесла слово на инитиумнарском, попытавшись прикоснуться к пропадающим контурам несуществующей двери, за которой скрылась боевая единица. Наложившееся на улицу видение медленно пропадало.

— Кто вы оба такие? Ты и твой вороной жеребец? Статуи в городе подозрительно на него похожи. И не только я заметила сходство. Ты — читаешь надписи на незнакомом почти никому тут языке. И вы оба тут точно никогда не были, иначе бы я не вела тебя туда, где последний раз видели твою металложевательницу, уничтожившую мой будильник! Или ты хочешь сказать, что знаешь Ноктюрнал и просто... — не подобрав слово, Твинкл покрутила перед собой кончиком крыла.

— Это не так просто объяснить и я, правда, не думаю, что... — шагнув вперёд, она наткнулась на выставленное в бок крыло.

— А ты постарайся! Вы оба не самое обычное событие для этого города. Оба? Я хотела сказать, вся троица целиком! Глава города навязала меня к вам в сопровождение, но я хочу знать, во что я влипла, согласившись провести в город этого этнолога прежде, чем окончательно об этом пожалею, — кончик крыла постучал по сморщившемуся от щекочущего прикосновения носу демикорна. Та забавно дёрнула ушком и чихнула.

— На этих улицах вокруг разбросаны части одной... системы, с которой связывается мой ограничитель. Мои "око-часы", — стрелка хвоста ткнула в сторону циферблата на бедре Диксди. — Оказавшись рядом, они показывают кусочки, сцены из... наверно случившегося тут прежде. И такого здесь не должно быть.

Глаза пегасочки сузились. Она недоверчиво огляделась по сторонам, пытаясь найти те "штуки", о которых говорила её спутница.

— Хочешь, чтобы я поверила, будто эта штука на твоём бедре умеет с тобой говорить и показывает нечто случившееся на этих улицах? — Твинкл хлопнула себя крылом по мордочке, медленно спустив его вниз. — Ладно. Хорошо, можешь не говорить, если не хочешь. Пока ты тут общалась с несуществующими вещами, кто знает, куда отправилась твоя каменная ящерица! Я бы могла посочувствовать твоему вороному, если бы не думала, что он ничем не лучше тебя!

Из тёмного провала арки, едва не столкнувшись с ними, вышел гиппоцерв. Рослый жеребец с ветвистыми рогами, едва не царапающими кончиками стены домов, бросил на них сверху озадаченный взгляд и, окружённый тихим звоном хрустальных колокольчиков, продолжил свой неспешный путь. Диксди молчала, смотря в сторону показавшейся в конце улицы площади.

Глубокий округлый провал открылся перед ними посреди некогда уютного сквера, от которого осталась часть мостовой вдоль окружающих его домов. Растрескавшиеся плиты обвалились, пробив собой пол нижнего этажа и следом за ним ещё один, пока вся груда обломков не очутилась на усыпанном ржавыми балками и кусками труб дне. Потоки воды, несколькими водопадами срывались с расположенных на разных уровнях зарешёченных отверстий, падая в плещущееся внизу озерцо. Мерцающие юркие водяные жители подсвечивали провал тусклым холодным светом, перекатываясь от края к краю плавными волнами.

— Зал разгонной системы водоснабжения и охлаждения, — гулко зазвучал голос ограничителя, на несколько секунд показав отсутствующий цилиндр с подведёнными к нему трубами. Конусовидная верхняя часть когда-то возвышалась продолговатыми прорезями над провалом с иззубренными краями. От окружающего цилиндр пола осталась лишь просевшая пологая тропинка, ведущая вдоль стен вниз по правую сторону от края. Заросшая травой, бугристая, она, тем не менее, была способна выдержать немалый вес. Чуть ниже валялась упавшая сверху телега, торча деревянными рёбрами из кустов. Идущий снизу поток прохладного воздуха заставлял единственное уцелевшее колесо проворачиваться и скрипеть.

— Вот это место. Немного другим путём, но мы пришли, — нарушила затянувшееся молчание Твинкл, подойдя к краю и заглянув вниз. Из провала пахло сыростью и предпочитающими влагу цветами. — Лаэтус видели в том проулке.

Диксди помнила это место. Мимо него они проходили, впервые оказавшись в городе. Возможно, ящерка уже тогда ощутила аромат металла и потому отправилась искать его. Не особо вслушиваясь в ворчание пегаски, Диксди рассматривала кем-то очищенный ото мха круглый камень, торчащий в начале тропинки. На нём виднелись три продольные царапины от очень острых когтей. Старые, но мох сверху сорвали совсем недавно. Рваными кусками он валялся в стороне.

— Твоя тикающая штука говорит идти вниз? — послышался голос Твинкл за спиной.

— Нет, скорее, вот это, — обернувшаяся к спутнице демикорн, указала копытом на примятую траву в выемках следов на тропинке. Лепестки раздавленных цветов тихо вздрагивали от лёгкого ветерка. Оставившая их отправилась вниз и, возможно, совсем недавно.

— В круп тебе морковь и пень на встречу, галлюцинация огненная, — пробулькал Флэйм Блот, когда дождевая вода в луже добралась до самого носа. Фыркнув водой, он прислушался к разбивающимся о мостовую каплям. Шелест и сухой треск в голове угасал вместе со словами надоедливо-вкрадчивого голоса, развеиваясь как дым. На смену пришёл колючий вихрь судорожных мыслей, складывающихся из строчек с разрозненных страниц. Символы и знаки, почти обжигающе яркие, сливались в формулы, вцеплялись друг в друга дуговыми и ломаными линиями, являя взору пылающие схемы. Вот бы ещё его растерянный и отдающийся пустотой мозг мог их понять до конца. Заклинания, улучшенные и усиленные, угасали, напоследок въедаясь куда-то в тёмные закоулки разума, оставляя после себя блёклые тускнеющие точки перед глазами с мерзким ощущением качающейся под копытами земли.

Падение с башни было не более чем иллюзией. С трудом поднявшийся Флэйм обнаружил себя посреди собравшейся лужи, но с целыми ногами и вполне себе шевелящимися ушками и хвостом, пусть и висящим позади мокрой метёлкой. Стерев со щеки землянистый след, оставшийся от встречи мостовой с его мордашкой, он огляделся по сторонам. Танцевавшие вокруг него в хороводе страницы фолианта теперь беспорядочно валялись вокруг, рискуя быть унесёнными потоками воды. Безжизненно морщась и сминаясь, они корчили укоряющие рожицы.

— Ага, отличный спектакль, духи прошлого, настоящего и, в пень его, будущего!! Зря старались, из него я ничего для себя не вынес. И... и что я вообще время трачу, разговаривая с вами... — поколебавшись с минуту, он стал собирать намокшие листы, складывая в хлюпающую и норовящую расползтись пачку. Зачарованная неизвестными магами бумага упорно не желала раскиснуть под ливнем. Удерживаемые хитрым заклинанием, вплетённым в саму суть пергамента, они лишь обвисали уголками в крепкой хватке телекинеза, и чуть дымились паром от прикосновения высушивающего заклинания. То, что они выкинули сбивающий с толку номер и пытались запугать мороком, вовсе не делало их менее полезными. Особенно доставшись ему совершенно даром. Одно это не позволило ему бросить листики на забытой всеми площади.

Подбирая одну страницу за другой, маг наткнулся на лежащий телепорт-кристалл, мутно поблескивающий мокрыми гранями у самого столба посреди площади. В камне, как в гранёной толстостенной колбе, плескалось что-то белёсое и вязкое, похожее на густой туман. Подняв и покрутив его в копытах, Флэйм с облегчением выдохнул. Драгоценность осталась целой, пусть даже и выпала из копыт и укатилась в сторону, когда ожившие страницы, окутанные огненным сиянием, вцепились в его мордашку. Ни трещинки на кажущейся хрупкой поверхности.

— "Чего не было у них и чего нет в этом месте уже немало лет", — повторил сказанную ему фразу единорог. В ушах вновь почудился издевательско-шуршащий голосок фолианта. — У кого у "них"? Почему все мистические штуки вечно подсказывают решение исключительно в виде дрянных шарад и головоломных загадок?! Чего давно не было в этом месте? Уборки? Гостей? Здравого смысла? У кого у них-то? А?

Маг осторожно потряс кристалл, словно от этого на полированной поверхности появился бы ответ на все заданные вопросы. Вместо него в плоскостях скользнуло изломанное отражение колонн и арки, окружающих мага. В камне булькнула белёсая мгла, сложившись клубами в нечто, напоминающее непристойный жест грифонов. Ни подсказок, ни намёков, только мокрая от дождя колонна, торчащая из мостовой как стрелка солнечных часов, с вытянутым сквозным отверстием чуть выше мордашки пони. Напоминающее игольное ушко, оно пестрило дюжиной тёмных пятнышек — мест, где крепились утопленные уголки медных штырьков. И, как назло, шуршащий голосок окончательно стих, оставив Флэйма наедине с его проблемой.

Замахнувшийся было в сердцах швырнуть бесполезным кристаллом о колонну, единорог замер, так и не выпустив предмет из копыта. Слабая ниточка, намёк на решение, тихо звенькнула на самой границе лихорадочно ищущего выход ума.

— У них... И это место и земнопони не имеют одного! Магии! Магии единорогов, чтоб мне всю неделю одной водой питаться, если я не прав, — кривовато улыбнувшись своей догадке, он даже не заметил, как по его мыслям скользнула искра, протягивая линию от одной тёмной строчки заклинания к другой. Символы нехотя загорелись, сложились в свой многогранный узор. Опережая тело, обгоняя желание, облекая чистую мысль в проявление волшебства, с его рога сорвалось нужное заклинание, впившись разветвлёнными языками в каменный столб.

Загудели медные элементы, раскаляясь и сбрасывая с себя зеленоватое одеяние окисла; расцветились пламенеющими искрами спящие подо мхом символы, чихнув тяжёлым белым дымом; дрогнули под копытами тяжёлые и заросшие травой камни мостовой. Охваченный лентами развевающегося в воздухе пламени, белёсый самоцвет выплыл из копыт единорога и, словно примагниченный, втянулся в прорезь колонны, вспыхнув ярким жёлтым огнём. Два конуса света легли по обе стороны столба. Оправа кристалла скрипнула, раскрыв два крыла, тотчас притянувшихся к медным штырькам. Самоцвет щёлкнул и застыл. Вслед за крыльями медленно отогнулись три сжимающих его клыка, выпустив гранёный камень на свободу. Качнувшись как стрелка компаса, он медленно завращался, стягивая вокруг себя пространство в спираль на поверхности образующегося над площадью купола.

Блот едва успел отступить назад и подхватить свой ящик с настойкой за лямку, когда образ нужного ему места наложился смазанной полусферой на окружение, полосками разрывая одно пространство и воссоздавая другое. Арки и колонны распадались на ленты, уносимые прочь, и на их месте появлялись сплетающиеся ленты с очертаниями широкой двери, ведущей в коридор. Подогнанные друг к другу булыжники мостовой, подёрнувшись дымкой, раздвоились, заскользили в сторону и сменились на шершавую, выложенную ромбами плитку, кое-где прикрытую вычурной формы ковриками. Толстые квадратные опоры вытянулись от пола и затерялись где-то под неразличимым в полумраке потолком. Мокрая от дождя листва стала прозрачной, расплылась и сменилась на засохшие стебли растений, торчащие из глиняных ваз, стоящих в нишах вдоль стен. Их так давно не поливали, что даже лёгкого сквозняка было достаточно, чтобы хрупкие листья отломились и покатились по полу. Влажный аромат подгнившей травы пропал, его место занял сухой и пыльный воздух давно заброшенного строения. Мир пошатнулся, разрезающая пространство спираль сомкнулась вновь, и границы окружающего перестали троиться в глазах. С трудом, борясь с подступившей к горлу горечью, маг стоял посреди вытянутого зала, в котором поблескивал стоящий на постаменте серебристый овал, зажатый в походящей на подкову раме. К нему, начинаясь от двери позади и до самых ступеней возвышения, вела узкая красная ковровая дорожка, местами смятая в неряшливые складки, местами протёртая копытами и изьеденая прожорливой молью.

Флэйм протёр глаза, избавляясь от искрящихся перед глазами мушек, и осмотрелся. Старый зал, уходящий в полумрак, казался более запущенным, чем показанный ему розовым обломком в землях оленей. Там где вилась тонкая мерцающая линия, уходящая в центр зеркала, кружились тусклые точки пыли и нити паутины. Грубо сложенные из прочного камня колонны украшали чёрные подтёки от некогда освещавших зал масляных фонарей. Они горели, пока масло не иссякло, и фитили не превратились в кучки пепла. Маг облизнул пересохшие губы. На его удачу кристалл не перенёс его в одну из этих каменных опор, навечно превратив в элемент декора. Прогоняя из тела дрожь, к нему вернулась былая уверенность. Древний телепорт сработал!

— ХА! Выкусите!! Гилт, я нашёл это место! И зеркало из видения тоже! Огурцов тебе ванну и дольку лимона! Кто там говорил не лезть в это дело? Кха, — под вырвавшийся из горла лающий смех, единорог уронил ящик на пол и несколько раз постучал копытом по щербатой плитке. Пол не был иллюзией, но проверить это никогда не мешало. Не были ею и колонны, в два ряда стоящие от двери за его спиной и теряющиеся где-то в глубине полумрака. Под его мокрыми копытами, отдаваясь эхом в пустующем пространстве, был настоящий камень. И никакого дождя. — Что-то не вижу я хвалёной Гвардии. Прозевали активацию телепорт-кристалла? Так и думал.

Улыбнувшись во все зубы, Флэйм отряхнулся, оставив на полу веера мокрых пятен, забросил на спину чуть отсыревший ящик и зацокал к зеркалу. Массивная дверь, осталась позади, и маг пока не задавался вопросом, каким образом он собирается покинуть это место. Наверняка она заперта снаружи на множество замков и засовов. Нет смысла сейчас пробовать её открыть изнутри. Да и если кто-то был снаружи, ему незачем знать о незваном госте, пока тот не исполнил свой план. Оставалось надеяться, что никому не пришло в голову оставить тут заклинание против телепорта. Выбраться — не самая главная задача, зеркало прежде всего.

Бутылочки в ящике весело позвякивали, аккомпанируя каждому шагу, складываясь в дурашливую и незамысловатую мелодию. Сами собой с языка слетели слова, складываясь в не менее потешную песенку прежде, чем единорог это осознал.

— Камень гармонии мне цель показал! Я тут очутился, миновав телепорт! Кто в деле моём решит помешать — тот огнешаром тот час огребёт! — невпопад декламировал Флэйм первое, что приходило на ум, от души веселясь. Овал зеркала становился всё ближе и больше. Уже сейчас он был выше пони и возвышался бы даже над аликорном. Мерцающее в бледном, падающем откуда-то сверху свете, оно напоминало поставленную боком овальную лужу. Тёмные разводы от краёв рамы, словно застывшая рябь, боязливо тянулись к гладкому центру, тускнея и сходя на нет. Зеркало вблизи оказалось не таким уж новым. Скорее потрёпанным как временем, так и заклинаниями.

Оправа потрескалась, местами обнажив второй слой металла. Удерживающие самоцветы лапки потемнели, потеряв свой блеск. Даже сами самоцветы, покрытые слоем пыли, переливались только своей нижней стороной, отчего казались наполовину выцветшими. На счастье, то, что издалека казалось изогнутой трещиной, пересекающей зеркало по диагонали, было всего лишь цепью с прикреплёнными к ней печатями. Между ними, на поцарапанных овальных звеньях, какой-то настырный паук успел сплести не один треугольник паутины, тянущийся углами к полу и колоннам. Всё это, и хрустящая под копытами ковровая дорожка дополняли ощущение десятилетнего, если не многовекового запустения. И всё же кто-то тут был до него. Два ряда едва заметных следов от копыт выделялись на красном ковре чуть более светлыми пятнами.

Флэйм скосил взгляд в сторону. Древнее зеркало было тем самым, куда в показанном ему осколком гармонии видении шагнула его сестренка, пройдя насквозь гладкую поверхность. Сомнений на этот счёт не осталось. У самой колонны лежала покрывшаяся пылью сумка, с вышитой на боку кьютимаркой, изображающей разделённое пополам солнце. Наклонённая левая половина была желтовато-блёклой, а правая... правая по-прежнему алела ярким красным цветом, пробивающимся через мелкую каменную крошку. Сансет никогда бы не бросила её вот так. Или, может, оставила специально?

Наклонившийся Флэйм осторожно тронул телекинезом сумку. Она оказалась не пустой. Что-то внутри зашуршало и перекатилось с глухим стуком. Уголок затёртой книги показался наружу заодно с выкатившимся потрескавшимся самоцветом. Флэйм не успел открыть вторую застёжку, когда по залу прокатился отголосок заклинания, заставивший шёрстку на холке единорога взъерошиться. Групповой телепорт, редкое умение даже для выпускников школы магии Гринлифа, предмет гордости любого единорога, которому пророчили место в Ордене. Знакомое ощущение пощипывания в воздухе. Похоже, Гилт был прав. Маг стиснул зубы от нехорошего предчувствия. Теперь в зале он был не один.

— Ого, слышали? Он действительно сказал "огребёт"? Не слишком ли самоуверенно, рогатый? Нет, серьёзно, когда я согласился проверять каждый случай активации этих мутных кристаллов, мне и в голову не приходила мысль, что найдётся настолько ненормальный на всю голову единорог, чтобы на самом деле их использовать... — в зале раздался задумчивый низкий голос, доносясь откуда-то левее от ковровой дорожки. — Вот сработай заброшенный телепорт на луну в один конец и не пришлось бы тащиться в такую даль...

— А ну, кто это там вякнул? — Блот развернулся в сторону, откуда слышался голос. В полумраке зала что-то шевельнулось и пропало. Неявный силуэт скользнул за колоннами. Следом ещё один, но уже в другую сторону. Двое? Трое? Как минимум один из них прибыл раньше других, а затем перетащил остальных.

— Может хоть в этот раз, не будем представляться? Слишком много чести рассказывать какому-то очередному авантюристу, кем мы являемся... — фыркнул другой голос, более звонкий и чуть насмешливый. — Всё равно будет валяться без чувств, когда мы с ним закончим.

В тон голосу по плиткам пола заскрипел металл. Что-то гулко звякнуло, щёлкнув, размоталось и засвистело по воздуху.

Петляющая цепь с грузилом на конце клюнула каменную плитку в месте, где стоял отскочивший в сторону Флэйм. В камне осталась небольшая выбоина. Не дав ей втянуться в полумрак, огненная лента, сплетённая из магических символов, сорвалась с кончика рога и затянулась на цепи петлей. Звенья из чёрного металла раскалились, покрылись белыми пятнами и лопнули, рассыпавшись колючими искрами, заставив тени от колонн кривляясь заметаться. С другого конца цепи послышалось досадливое проклятье.

— Я так понимаю, мой старый предупредительный друг был прав, и на мой хвост сели важные птички? — полыхающий телекинез выпустил остатки цепи, и дымящийся обрывок заскользил обратно к скрывающемуся за колоннами противнику. — И кого же это, интересно, принесло на огонёк моего телепорт-кристалла? Мосси? Если это ты со своими дружками, то не обольщайся, второй раз трюк с веткой не пройдёт!

— Мосси? Мосси Бранч? — третий удивлённый голос раздался позади вздрогнувшего от неожиданности мага. Вместо ответа в сторону голоса улетел огненный шарик размером с яблоко, через сотню шагов расплескавшийся о колонну оранжевыми лепестками. Во вспышке метнулась тень, уклоняясь от брызг расплавленного камня, вязко потёкшего на пол, прожигая новые дырки в коврах. По залу пополз терпкий дымок горящей ткани. — Почти попал. Неплохо для авантюриста, решившего попытать счастья с зеркалом. Хотя нет, шучу, вообще мимо. Кто ты собственно вообще такой? Откуда тебе известно об этом месте, и что тебя связывает с лидером Лесного Крыла? Говори!

— А не многовато вопросов? При встрече я ей хвост спалить собираюсь вообще-то... — едко отозвался единорог, прижавшись к прохладной колонне спиной и пытаясь понять, откуда доносился голос. Сбоку щёлкнул камешек, несколько раз скакнув по плиткам. Узкая струя огня, выпущенная на звук, не встретила цели и бездарно улетела в пустоту, на миг высветив ряд каменных опор. Тёмный силуэт поспешно отпрянул от затухающего огня. Значит, всё же трое. И, пользуясь медленно плывущим над полом дымом, они его окружали, оттесняя от зеркала. Кто-то сдавленно кашлянул, едва не угодив под очередной брошенный огнешар.

Не повезло. Они явно знали зал лучше мага и вовсю пользовались этим.

Трое на одного, но тлеющие от расплавленного камня ковры немного выравнивали шансы, затягивая проходы между колоннами клубящимся едким дымком. Далеко не все спокойно переносили дым как Флэйм Блот. Ему был совершенно нипочем лезущий в ноздри терпкий аромат пытающейся разгореться ткани. Он давно к нему привык как к части собственной магии. А вот берущих его в кольцо выдавало сдавленное покашливание. Нырнув под клубы дыма, единорог осторожно подобрался к своему ящику, пытаясь понять, откуда ждать нападения и главное — от кого. В голове крутился рискованный план. И для него ящик со склянками был очень нужен. Трети бутылки хватило на пару древесных волков. На троих не самых простых противников хватит и пять склянок. Может больше. Крайний случай наступил довольно внезапно, и экономить настойку Флэйм не собирался.

— Огненный маг. Давно нам огневики не попадались, да? — первый из голосов опять сменил расположение, держась ближе стены, где рассеянный свет почти не разгонял полумрак, и дыма было меньше. — Нам стоит быть ооооочень осторожными, верно?

В голосе звучал плохо прикрытый сарказм. Одновременно с прозвучавшим вопросом пол под Флэймом дрогнул, неожиданно выгнулся и подбросил того к потолку. Если бы не чутьё и не сорвавшаяся с рога магия, назад упала бы замороженная статуя. Раскрывшееся веером огненное заклинание лизнуло ледяную волну, обогнуло её и смешалось, взорвавшись облаком пара, подсвеченного затухающими искрами. Старый ковер, словно живой скукоживался на глазах от перепада температуры, извиваясь и отползая в сторону рассыпаясь искрами и тонкими струями дыма. Воздух в зале стал ещё гуще. В облаке возникшего тумана в стороны отпрыгнули две фигуры — массивная и бугрящаяся мышцами и тонкая, слегка поджарая и прижимающаяся к полу. От второй послышался мелодичный хруст ломающегося льда.

— Ты промахнулся... — массивная фигура застыла у каменной опоры.

— Я не промахиваюсь, он отклонил мой лёд в упор, — его тонкий спутник нырнул в сторону, скользя копытами по полу. Послышался скрип и, сделав короткую петлю, он замер в нескольких колоннах дальше от своего напарника. На копытах сверкнули созданные из льда лезвия.

— Значит, теряешь хватку, — третий, насмешливый голос раздался ближе всего, чудом пройдя мимо Флэйма, пытающегося как можно тише открыть свой ящик с бутылками в надежде, что содержимое не разбилось. Тихий писк пробки, теряющий вкус глоток. Ещё один. Вырвавшееся между зубов облачко пламени развеялось теплом перед носом. Флэйм Блот улыбнулся шире, откупоривая ещё одну бутылочку и делая новый глоток. Интересно, что бы сказали на это наставники единорогов школы Гринлифа? Всё, что волновало мага, так это время. Кольцо сужалось, и шорох копыт становился ближе, а дым и туман не будут скрывать его вечно. Его найдут, едва дым развеется или его выдаст неосторожное движение. И осторожность не была яркой стороной Флэйма, допивающего очередную бутылку. Пустая склянка отправилась следом к своим опустевшим собратьям в ячейках проложенных соломой. Тот удар от пола, среди них есть кто-то использующий такую магию?

— Эй, огневик, ты чего там затих? Ищешь другой выход из зала? — массивная фигура гулко протопала в стороне от вжавшегося спиной к колонне мага, вливающего в горло смесь сразу из трёх бутылочек. Количество пустых склянок в ящике становилось всё больше, а подступающий к горлу жар всё гуще. У силуэта не было рога, значит, один из троих не был единорогом. Флейм выдохнул и сделал новый глоток. Лучше выпить больше, чем потом жалеть о невозможности пополнить силы.

— Кроме закрытой снаружи двери, другого выхода нет. И не думаю, что тебе удастся телепортироваться отсюда. Это путь в один конец. Или ты пойдёшь с нами или не пойдёшь никуда.

Массивная фигура земнопони застыла подрагивающим силуэтом посреди подсвеченного сверху тумана и дыма. Похожая на булыжник с точёными чертами голова крутилась из стороны в сторону. Под громоздкими пластинами на удивление тихого доспеха, бугрились мышцы тяжеловоза. Удар копытом, и несколько каменных плит поднялись вверх и упали, прокатившись волной между колоннами.

Ещё глоток и одна-две остаётся в запасе.

С трудом удерживая бутылку в телекинезе, Флэйм мягко вышел из своего укрытия. Заодно с охватывающим его тело жаром, голову на миг заволокло ощущением тянущей в разные стороны тяжести, отчего пол и колонны накренились и поплыли. Секунды текли одна за другой, пока выпитое становилось в его желудке растопкой для магии, испаряясь и насыщая тело.

— Есть вариант лучше! Я просто наваляю всем троим, и из того, кто будет в сознании, вытряхну всё про это зеркало, — икнув и выпустив облачко огня через сжатые зубы, проговорил Флэйм. Огненный шар вспыхнул над кончиком рога, сжался, прыснул в стороны искрами и побелел. Кажущееся плавным движение головой закончилось рывком, и яркая точка прочертила огненную полосу, оставляя за собой полупрозрачные кольца дыма. Заклинание прожгло несколько опор на своём пути и погасло, так и не попав в вёрткую цель. Аккуратные дырки в колоннах тлели оранжевым в сомкнувшемся назад полумраке. Чихнув, загорелось несколько ещё сохранивших масло фонарей, добавив немного зловещего оранжевого света.

— Дискорд побери!! Он в меня чуть не попал! — уже не такой весёлый голос послышался левее.

— Сейчас, прицелюсь получше... — от резкого движения головой единорога замутило, и зажатая в телекинезе бутылочка едва не выпала. Прижав копыто к губам, Флэйм ощутил, как настойка выплеснулась из горла на язык и вспыхнула, охватывая нёбо вязким теплом. Сквозь зубы прыснули вязкие как капли искры, щекоча нос горьковатым дымом. Ощущение кружащегося вокруг зала перемежалось с предельно чётким чувством опасности, и маг не сразу понял, когда пол ушёл из-под копыт и между ним и заточенным серпом изо льда раскрылся полыхающий полупрозрачный щит. От удара единорога откинуло в сторону, протянув по полу с добрый десяток шагов. Сверху посыпались ледяные осколки, превращаясь в капли воды, но разгорающееся в нём пламя это не волновало. Щит отразил атаку прежде, чем Флэйм это осознал. Ехидный шёпоток зашуршал в голове:

— Ты сделал выбор. Не разочаруй меня... жаждущий силы. Докажи, что ты лучше неё...

Несколько опустошённых бутылочек выкатилось к копытам ледяного мага, озадаченного второй подряд неудачей, когда из-за колонны появился полыхающий пламенем единорог. Грива, узор на копытах и даже отдельные пряди хвоста трепетали язычками живого огня, то и дело срывающимися и тающими в воздухе. Сбоку вспыхнул сноп искр, и сплетённая из горящего заклинания лапа медленно раскрылась, чиркнув когтями по колонне, оставляя после себя оплавленные борозды. Огненный злобновато улыбался, не обещая своему противнику ничего хорошего. И в его облике было что-то очень неправильное...

— Это чита... — восклицание осенённого догадкой ледяного мага оборвалось в вое рванувшего в его сторону жара. Стена раскалённого воздуха сбила его с ног и потащила по полу, пытаясь пересчитать его рёбрами все встречные опоры.

— Трое на одного. Сравняем силы? — хихикнув проговорил Флэйм, раскрывая вторую огненную лапу с другой стороны от себя. В теле появилась необычная лёгкость. Магия текла в нём сжатой петлей, шептала, желая свободы, возможности раскрыться в полную силу. И он был только рад спустить стихию с поводка. Точнее, она сама рвалась в бой, подпитываясь выпитым, все, что нужно было направить её на нужные цели. И их было достаточно.

— Сноу, в сторону! — от былой насмешливости в голосах не осталось и следа. Звякнув покрытыми льдом копытами, ледяной маг скользнул в бок, оказавшись под прикрытием вставших боком каменных плит. За ним тянулся след из четырёх мерцающих инеем полос. Зал дрогнул. С десяток огненных шаров, летящих по дуге, пробили аккуратные дыры в камне и расплескались яркими лепестками. Часть из них вонзилась в пол, оставляя вытянутые овальные кратеры с алеющими расплавленными краями, часть улетели вглубь зала и погасли, рассыпавшись искрами. За медленно опадающими плитами показалась широкая и похожая на булыжник голова земнопони. По прижатым к полу передним копытам извивались сплетенные узоры, тускло мерцающие под шкуркой. — Кто. Ты. Такой, Дискорд тебя побери?

На щеке пони дымился след от пролетевшего слишком близко огнешара. И на его мордашке его не было и тени улыбки. Он небрежно отстегнул плавящийся наплечник копытом и сбросил его на пол.

— О, теперь нам уже не так забавно и весело, сотрясатель полов? — карикатурно прижав копыто к скуле, спросил полыхающий единорог. С уголка губ упала горящая капля. — И да, твой напарник... я чувствую его позади. Он тревожит собой раскалённый воздух...

Цепь с грузилом просвистела мимо, очутившись в крепкой хватке сотканной из огня лапы. Флэйм бросил косой взгляд в сторону, стараясь не упускать земнопони перед собой из виду.

— Не сработало в первый раз, не сработает и во второй... — один рывок, и не успевшая выпустить из копыт цепь фигурка пролетела через весь зал, впечатавшись в каменную колонну. Угловатые и поблескивающие острыми гранями доспехи жалобно хрустнули, но выдержали удар. Послышался сдавленный вскрик кобылки и отборная ругань, которой бы позавидовали минотавры.

Белеющие осколки цепи, зажатые в горящем телекинезе, растеклись и, брошенные огненной лапой, прочертили чёрные полосы там, где мгновение назад стоял обладатель магии льда. На полу остались покрытые инеем линии и дымящийся след от металлических капель.

— Огневик — "читавший"!! Сноу, Гравел держитесь подальше! — фигурка в доспехах выбросила дымящийся обрывок цепи и с трудом уклонилась от огненной струи, оставившей проплавленный след на полу и колонне. — Гхык!

Внезапно, словно споткнувшись о собственные копыта, она чиркнула шлемом пол и осталась лежать, раскинув копыта.

— Не знаю в курсе вы или нет, но в закрытом пространстве с огнём постепенно нечем будет дышать, — сдерживая вновь подкатившую тошноту, проговорил Блот. Настойка горела, испарялась и насыщала его магию, оставляя маслянисто-вязкий привкус. Единорог не хотел даже задумываться о том, что будет когда эффект пройдёт. Или когда в зале действительно закончится воздух. Пока что магия питала его, наделяла силой и не позволяла задохнуться или надышаться дымом. Пожалуй, дым было приятнее вдыхать. Со времён дуэлей в Гринлифе он не ощущал себя лучше. Да и тогда он не ощущал себя так хорошо. Потому что теперь все правила — его собственные. И дуэль некому остановить.

Названный Сноу, прикрывшись ледяным шестигранником, скользнул мимо огненной лапы, отвлекая противника на себя.

— Гравел! Закрой Тиару! — почти вжавшись в пол, ледяной единорог проскользнул под ударом, чудом уходя от россыпи огненных всполохов. Его полыхающий противник не показывал и тени усталости. Чуть пританцовывая пламенеющими копытцами, он уклонялся от кусков льда, помогая себе полупрозрачными лапами, сотканными из огня и телекинеза. Этот разбрасывающийся огнём маг не мог не быть "читавшим", Сноу понял это ещё когда тот впервые вышел из-за колонн. Но какого аэтаслибрума? Неучтённой копии Огня? Для Пожара сила была слишком большой. Откуда в этом издевательски посмеивающемся единороге вообще такая магия? Скользнув покрытыми льдом копытами по полу, Сноу скрылся за колонной, в последний момент, заметив, как вокруг лежащей ничком Тиары смыкается каменный купол. Этот единорог же выпил что-то перед боем...

— Себя прикрой сначала, — перед самым носом Сноу раскалённый добела шар в короне из вращающихся колец, без остатка сожрал часть каменной колонны и улетел в глубину зала. Сглотнув и поспешно сбросив начавшую тлеть накидку, тот отпрыгнул назад, очутившись прижатым к стене. Лёгкая прогулка превращалась в битву на истощение.

— Ну, начнём... с простого... Как это зеркало... запустить? — развеяв языки пламени на полу и разогнав клубы дыма, к нему шагнула полыхающая фигура. От единорога несло настойкой для фонарей. И, судя по стиснутым зубам, он отчаянно пытался сохранить её внутри. Капли маслянистой жидкости просачивались наружу, вспыхивали и падали на пол, оставляя чёрные следы копоти. Любой другой бы уже горел сам, но пламя огибало, ластилось к шёрстке, не причиняя своему владельцу вреда. Через искажённый жаром воздух, Сноу с трудом разглядел что-то за спиной противника, заставившее его улыбнуться.

— Даже не собираюсь отвечать, — единорог бросил короткий взгляд в другую сторону, чем та, куда собирался отпрыгнуть.

— Твой тяжеловесный соратник не успеет, если ты надеешься на него, — совладав с рвущейся наружу настойкой, с трудом затолкав её глубже по горлу, проговорил Флэйм, ощутив чьё-то присутствие позади.

— Сейчас! — выкрикнув, Сноу бросив заклинание, создавая из капель тумана сотню твёрдых ледяных игл, потоком ударивших в сторону полыхающего единорога. Горящие когти, зашипев, почернели, остывая и разбрасывая в стороны струйки пара, заставив огненного наглеца пошатнуться и прикрыться оранжевым заслоном из телекинеза. Следом часть плит пола вырвалась из пазов и ринулась со всех сторон, зажимая свою цель в коробку. Из подогнанных стыков рванули струи огня и погасли. Послышался облегчённый вздох.

— Вот же... Зал придётся восстанавливать. Чудо, что опоры ещё держат свод, — ворчал массивный земнопони, нехотя отрывая одно погрузившееся в пол копыто, а затем и другое. Символы и линии на них угасли и теперь казались просто тёмным узором. — Только не говори мне, что это тот о ком я думаю.

Подобравший испорченную огнём накидку, Сноу вытащил несколько потрёпанных листовок из бокового кармана.

— Вроде похож. Но для напичканного настойкой ядовитой шутки, даже учитывая побег из оков для "читавших", он уж слишком оживлённый, — со стороны плит послышался тихий свист и скрежет. Земнопони вновь вдавил копыто в пол, и плиты сжались плотнее. — Сообщу о нём Мосси по возвращению.

Хрип Тиары раздался от медленно осыпающегося каменного купола. Откашливаясь, она сделала несколько глотков из фляги на поясе, прежде чем к ней вернулся голос, уже не такой звонкий и насмешливый. Часть прозрачной брони потрескалась и осыпалась исчезающими осколками.

— Он точно "читавший", Азур Сноу, ты знаешь, на что они способны, — ещё один глоток и крышка фляги со скрипом защёлкнулась на горлышке. Тиара медленно зашагала к брошенному у одной из опор предмету.

— Зависит от доставшегося ему фолианта, — земнопони поднял оплавленный наплечник и с досадой понял, что исправить его уже не получится. — Придётся ковать новый, вот невезенье...

— Почти все копии аэтаслибрума Огня были уничтожены. Я сам видел, как оригинал распался, вспыхнув, когда связь с "читавшим" была разорвана. Но для пропущенной копии он уж ловко владеет пламенем, — ледяной маг дёрнул ухом, прислушиваясь к наступившей тишине. Слишком подозрительной на его взгляд. — Гравел, он даже тебе ожог оставил.

Земнопони поморщившись, дотронулся до тёмного пятна на щеке.

— Ты про тот случай с одарённой ученицей принцессы? Все до сих пор гадают, как считавшийся бесследно пропавшим и возможно утраченным навсегда, фолиант попал ей в копыта. Принцессе пришлось призвать оба крыла, Рубиновое и наше, чтобы справиться и... — земнопони замолчал, заметив как единорожка отшатнулась от чего-то обнаруженного в поднятой ею сумке. — Лунар Тиара? Что там?

— Аэ... аэтаслибрум Огня. Фолиант Фираги! — в глазах единорожки, поднявшей забрало полупрозрачного шлема, словно выточенного из алмаза, читался неподдельный ужас. В её копытцах покачивались помятые и разрозненные листки, часть из которых была свёрнута или сложена. — Он прочитал аэтаслибрум аликорна стихии Фираги!!

— А ещё "он" допил последнюю бутылочку... — раздался приглушённый голос за сжатыми коробкой каменными плитами. — И, помимо этого, у "него" появились вопросы про одарённую единорожку, с которой вы справились. Много-много вопросов.

Камень покраснел, покрылся трещинами и выгнулся пузырём, прежде чем лопнуть и расплескаться остывающей лавой. Через дыру в плите наружу шагнул единорог, осунувшийся, с заострившимися чертами мордочки и крайне злой. От тёмных кругов вокруг глаз зрачки мерцали яркими углями в провалах глазниц. По гриве скользили всполохи, рассыпаясь яркими искрами. Пламя разгоралось, тухло и снова набирало силу. Жар переполнял Флэйма, поднимаясь от кончиков копыт до острия рога. Нагретый воздух колебался, размывая его силуэт, отчего казалось, будто вторая копия единорога, только выше и более поджарая, возвышается над ним. У него ушло на заклинание две трети выпитого, и теперь внутри подступала тянущая пустота.

Единороги и земнопони заметно напряглись. Первой скользнула в сторону отбросившая в сторону его сумку единорожка, поспешно захлопнув покрытое трещинами забрало шлема. По полупрозрачной броне скользнули ломаные молнии, слившиеся в засветившиеся внутренним светом пазы. Изумлённо застыл сделавший шаг назад земнопони. Отпрыгнувший за колонну ледяной маг укрылся голубоватым щитом телекинеза, покрывшимся узором от ударившей в него волны жара.

Флэйм вскользь обвёл взглядом окружение, изгибающееся и покрытое рябью от полыхающего вокруг огня.

Что там предлагала та галлюцинация в башне? Силу? Тот аликорн ухмылялся от уха до уха, когда говорил про что-то "дважды уничтоженное". Прямо как эти трое.

— Это твоя магия. Используй её как пожелаешь. Никто не посмеет отнять её у тебя. Ты сам себе приказ. Ты сам так сказал. Я лишь раскрою твой... потенциал, — вкрадчивый шёпот коснулся края уха, вползая в мысли. — Покажи им... себя.

— Её звали Сансет Шиммер! Как всех одарённых единорогов её взяла в ученицы эта светлокрупая поедательница тортов! А потом она пропала, и никто, никто не сказал, куда. Годы поисков, обещаний и надо же! Осколок оказался прав, показав её входящей в зеркало, — выпалил Флэйм, выпустив по дуге поток шипящего и плюющегося искрами пламени.

— О чём этот огневик мелет, какой ещё осколок? — земнопони бросил непонимающий взгляд в сторону единорожки. Та дёрганно пожала плечами, пытаясь быстрее создать новую цепь.

— Такой розовый осколок, который с куском камня вокруг. За который мне обещали информацию о ней, — огрызнулся Флэйм. Поверх его тела проступили полыхающие контуры аликорна. Расслабленные огненные крылья подрагивали искрящимися перьями, оставляя чадящий след. — И теперь я, кажется, нашёл нужных пони...

— Кто бы не послал тебя сюда, он просчитался! Зеркало уснуло несколько дней назад, — мерцание в слоте на закованном в доспех копыте угасло, и единорожка держала заново сплетённую натянутую цепь с грузиком, готовясь к броску. — Ты опоздал. Оно не проснётся ещё довольно долго.

— Опоздал? — Флэйм наклонил голову на бок. С уголка губ стекла тёмная капля настойки, загораясь и падая яркой точкой, оставляя за собой пламенеющую полосу. От этого его улыбка стала ещё жутче. — О нет, нет, нет, я очень даже вовремя. Ведь у меня есть целых три... ответа.

Со свистом его переднюю ногу захватила петля цепи, звякнула грузом и затянулась. Не успев даже сжать шкурку, звенья вспухли, потеряли форму и потекли оранжевыми каплями на пол, безвозвратно прожигая ковры. Перешагнув через огибающие его струи дыма и остывающие лужицы металла, Флэйм сделал ещё несколько шагов вперёд, в унисон с возвышающейся над ним полупрозрачной фигурой аликорна, витой рог которого развеивал тьму, высвечивая едва виднеющийся снизу потолок. Редкие нити паутины вспыхивали короткими молниями и обращались в дым, сплетаясь с развевающейся призрачной гривой цвета заката.

— Она говорит правду. Зеркало пробуждается раз в некоторое время. Но у тебя есть выбор! Быть заточённым и лишённым магии или пойти с нами добровольно и получить ответы у самой принцессы — голос Гравела звучал спокойно и размеренно. Не делая резких движений, он старался встать между спутницей и на миг сбавившим шаг огненным чудовищем. Плиты пола медленно приподнимались и изгибались вокруг него, готовясь отразить атаку.

— Каменщик, ледышка и бесконечный моток цепи. Не думай, что я не вижу, как она разматывает новую взамен растёкшейся, — огненное воплощение, возвышающееся над единорогом, хитро улыбнулось. — Есть хоть одна причина согласиться на предложение?

— Как насчёт того, что ты понятия ты не имеешь, когда Зеркало проснётся вновь? — размытая тень свалилась откуда-то сверху, целясь в Флэйма, и очутилась в огненном шаре, вспыхнувшем от соединившихся огненных когтей. Закрывая спутников от бушующего жара поднятыми плитами, в сторону рванул земнопони. Потоки воспламенившегося воздуха обхватили чей-то силуэт с длинным извивающимся хвостом и сжали. К изумлению единорога, из огневорота пламени, ставшего синим, высунулась покрытая белыми струйками дыма когтистая лапа, вцепилась в его мордашку и одним рывком впечатала её в пол. В голове загудело, словно кто-то ударил в гонг над самым ухом. Перед, на миг затуманившимся взором, опустилась закованная в камень лапа, отвратительно скрипнув поджатыми когтями. Где-то он её уже видел...

— Он серьёзно думал, что особенный? Ну же, испепели меня, если сможешь... — хрипловатый, чуть рычащий новый голос раздался над головой чудом не потерявшего сознание Флэйма. — Чтобы в курс тебя ввести, в Гвардии Старой такие почти все. За редким исключением, вроде меня.

Встряхнувшаяся жидкость для фонарей вырвалась наружу сквозь сжатые зубы и расплылась перед носом чадящей лужицей. Их было не трое. Четверо. Не отпуская из когтей его голову и рог, прижимая подбородком к полу, перед ним сидел ухмыляющийся...

— А для дракона... ты... мелковат, — сдавленно прохрипел Флэйм, ощущая, как в ответ его голова вжимается в пол ещё сильнее.

— Таблетки от жадности принимаю. Самые большие и много, — не то пошутил, не то совершенно серьёзно отозвался обладатель когтистой лапы в прочной чешуе, на чёрных гранях которой отражались многочисленные язычки пламени. — Смотрите, какой пупсик. Губки так обиженно надул.

Флейм плюнул вспыхнувшей настойкой в угловатую морду дракона. Капли растеклись огоньками, оставляя следы сажи на чешуйках. Тот заметно повеселел, наклонившись ещё ближе.

— Весь такой плюшевый, а огнём плюётся... — в голосе зазвучал интерес. — Давайте к себе возьмём?

— Где тебя, Бригандин, носило?! Кхе... — Сноу, успевший подобрать брошенную единорожкой сумку, вглядывался в рассыпавшиеся листы. Та была права, считающийся уничтоженным аэтаслибрум нашёл себе нового владельца. И если бы не их выжидающий спутник...

— Гравел сказал наблюдать — я наблюдал. Если бы кто-то не был самоуверен излишне и не расслаблялся последнее время, то тоже заметил бы как маг этот, дымом спокойно дышал, — прорычал дракон, оторвав Флэйма от пола как игрушку и хорошенько встряхнув. Сияние в форме аликорна дёрнулось и рассыпалось. Очередная порция маслянистой жидкости выплеснулась на покрытую чешуей лапу и вспыхнула, стекая горящими нитями на пол. — Чем это он наглотался из своего ящика? Судя по запаху...

— Смесь для розжига фонарей, — Азур Сноу пнул в сторону выпрямившегося дракона пустую бутылочку.

— Рогатый огневик в своём уме такое пить? А? — не дав тому ответить, Бригандин встряхнул единорога снова, смотря, как тот тщетно пытается пнуть его задним копытом.

— Повторяю. Выбор за тобой. Заточение и лишении магии, или ты отвечаешь на вопросы и идёшь с нами. Добровольно, — голос земнопони звучал суровее и немного увереннее. Может он и был лидером, но явно не по силе. — Откуда у тебя аэтаслибрум Огня? Кто его тебе дал? Зачем тебе Зеркало?

— Нашёл... — Флэйм Блот внезапно понял, что под задними копытами нет пола. Его подняли и держали как мешок, только в форме единорога, при этом, не позволяя магии собраться в роге.

— А если немного точнее? — сощуренные глаза Бригандина оказались на одном уровне с его. — Такие штуки как аэтаслибрумы, сами по себе не находятся, знаешь ли.

— А я — везучий, очень, — очередная попытка пнуть дракона и вырваться провалилась. От рывка единорога только сильнее замутило, и перед глазами поплыли разноцветные искры.

— Вижу. Безграничное везение встретить из всех возможных противников того, на кого пламя не действует, — рычаще засмеялся Бригандин. — У тебя нет вариантов. Выкладываешь всё как есть, или мы тебя вяжем и тащим к принцессе. Пусть решает, как с тобой поступить.

— А есть разница? — схвативший точно знал, как обращаться с единорогами. Едва заклинание складывалось на кончике рога, Флэйма встряхивали, как шар-игрушку со снегом, заставляя желудок сворачиваться в спираль.

— Разница есть. Листочки из твоей сумки её явно не обрадуют. И уж поверь, не стоит быть рядом, когда принцесса не в духе, — пояснил продолжающий изучать содержимое сумки и обугленные остатки ящика Сноу. Никакого клейма на крышке. Одна бутылка видимо осталась полной, и полыхнула, едва ящик попал в огонь. Смешивающийся с гарью аромат был непривычным. Ощущались нотки грибов, каких-то маслянистых трав и прочих ингредиентов, незнакомых Азуру. Настойки делают много где, но всё же вычислить, откуда прибыл огненный маг, будет проще, зная содержимое бутылок. Вот если бы осталась сама настойка, подумалось ему. — Свяжи его Тиара, быстрее доставим, быстрее освободимся. Мы и так тут задержались.

От этих слов в глазах Флэйма вспыхнула злость. Зажатый между угловатыми пальцами рог полыхнул оранжевыми спиралями, рассыпая искры. Сдавливая чешую, в лапу изумившегося дракона вцепился чихающий искрами и чадящий телекинез, медленно принимающий форму загнутых когтей.

— Поцелуй за меня Дискорда в... — вырвавшись, единорог свалился на пол и, перекатившись в сторону, рванул к зеркалу. Сбоку разорвалось холодными каплями веретено изо льда. Отшатнувшись, он перепрыгнул через поднимающуюся дыбом каменную плиту. У самых ступеней его ногу обхватила цепь, больно ударив по бедру грузилом. Споткнувшись, он растянулся на полу, собрав перед собой несколько складок ковра. Левее от зеркала всё так же лежала пыльная сумка. От битвы она сдвинулась с места, открывшись, и теперь рядом виднелись потрёпанные книги, несколько потрескавшихся самоцветов и картинка в рамке. Два жеребёнка стояли рядом, улыбаясь кому-то за кадром. Медленно поднявшись, он сделал шаг вперёд, ощутив, как удерживающая его ногу петля затянулась сильнее. Полуобернувшись, Флэйм бросил взгляд на единорожку, держащую в копытах другой конец цепи. Заклинание, проплавившее камень, обернулось ощущением пустоты. От послевкусия настойки его мутило, и от любого неосторожного движения пол норовил уползти из-под копыт. Стерев копытом с губ маслянистую копоть, он уставился на оставленный ею след. У чародейки копыта покрывали чёрные разводы, такие же, похожие на копоть. Она обещала ему с поиском. И принцесса тоже, в ту единственную встречу в Гринлифе. И наставники оттуда, когда он безуспешно добивался ответов. Все они водили его за нос... Только странный розовый осколок выполнил его желание, подсказав место.

— Сансет была такой же, — размеренный, чуть прохладный голос вырвал Флэйма из тянущих на дно вязких размышлений.

— Что? — Блот повернул голову в сторону ледяного мага, поднимающего с пола рамку с изображением.

— Можно быть одарённым, но сила аэтаслибрума непредсказуема. Может дать силы, а может испортить. Принцесса знала это и при первой же проблеме попыталась разорвать между ними связь, отослав её в другой мир. Туда, где она стала кем-то иным, — Гравел с опаской следил за замершим огненным единорогом. Вокруг того ещё кружились тусклые искры, пытаясь сложиться в образ высокого аликорна.

— С чего мне тебе верить? Или ей? — Флэйм дёрнул ногой, натянув цепь.

— Кто-то собрал уничтоженный аэтаслибрум, которого касалась твоя... подруга? Сестра? — заметив, как оскалился их пленник, Сноу задумчиво кивнул. — Значит, сестра. Слишком хорошо для совпадений, чтобы именно он оказался в копытах кого-то, отправившегося на её поиски, ведь да? Кто дал тебе эти страницы? Скажи и я докажу что нам можно доверять. И возможно ты однажды её встретишь.

— Хорошо, — уставившийся в тёмную поверхность стоящего перед ним зеркала Флэйм хлопнул передними копытами. В отражении огненное воплощение с изумлением уставилось на стоящего внутри него единорога. — Но прежде всего мне интересно, бывают ли жареные драконы?

Описав полукруг, следом за резко обернувшимся Блотом, сжатая огненная лапа врезалась в Бригандина, отправив его в полёт через весь зал. С треском и металлическим скрипом сорванных засовов, скалистый дракон вынес массивную дверь и выкатился в коридор.

— Моё имя Флэйм Блот! — рявкнул окутанный силуэтом аликорна единорог, рывком опрокинув и подтянув к себе растерявшуюся единорожку, прочертившую доспехами полосу искр из пола. — А не плюшевый пупсик!!

— Стой! — голос раздался позади, когда раскалённые перья на крыле воплощения аликорна застыли в копыте от сжавшейся от ужаса Тиары. — Вот доказательство! Отпусти её...

Не убирая горящее оперение, Флэйм обернулся на голос. У зеркала стоял Сноу, держа в телекинезе рамку с картинкой. Вокруг складывались льдистые линии, соединяя её с каждым из самоцветов на раме Зеркала. Блеснула серебристая искра, словно капля, упав в центр тёмной поверхности, и застывшие разводы дрогнули.

В бликах мелькнул локон гривы Шиммер. Отражение отсутствующей в зале пони дрогнуло, оборачиваясь к кому-то невидимому в зеркале. Её рот беззвучно раскрывался и закрывался, словно она спорила с кем-то. Отрицательно покачав головой, она сняла седельную сумку и, подержав в копытах, протянула кому-то рядом. Белая нога в золотистом накопытнике осторожно взяла её и положила в сторону. Единорожка встала прямо, собравшись и зажмурилась, когда, то же копыто, ободряюще легло ей на холку, подталкивая вперёд. Шаг, другой и вот она стала ближе, растекаясь на разводы и пропадая, словно нырнув в воду. Последней мелькнула трёхцветная перламутровая прядь, невесомо извиваясь будто на ветру. Казалось, это было её решение.

— Сансет... — силы оставили Флейма так же внезапно, как пробудились. Он рухнул на круп перед зеркалом, вглядываясь в тёмную и мутноватую поверхность, вновь застывшую позади висящего на ледяных бусинках изображения. Переставшая гореть настойка стекала с уголков рта чёрными каплями, собираясь на подбородке вязкой жирной сажей.

— Сдаётся, его никто не посылал, — рычащий голос из коридора звучал не менее бодро, чем до внезапного полёта. Стряхивая с чешуи погнутые стальные полоски, куски замков и щепки, дракон как ни в чём не бывало вернулся в зал. Гравел скривился, провожая взглядом чешуйчатого спутника. Не хотелось признавать, но будучи лидером Каменного Крыла, он всё равно не мог сравниться с Бригандином во всём, что касалось огнеупорности. Скалистый вышел против потерявшего контроль огневика почти без потерь, если не считать пятен сажи и нескольких потерянных чешуек. Как вообще такого единорога могли пропустить? Достичь такого слияния с дважды повреждённым и, скорее всего, не полным аэтаслибрумом уже было непостижимо. Достанься же ему фолиант целым...

Гравел отогнал жуткие картинки вроде возникающего посреди зала вулкана или сплетающегося шара огня, похожего на маленькое солнце.

— Тиара... — земнопони кинул в сторону единорожки вытянутый кристалл в золотистой оправе. Та поймала его телекинезом и вставила в браслет на копыте.

— Что это с ним? Не рад представлению? — дракон кивнул в сторону неподвижно сидящего Флэйма, уставившегося в Зеркало, словно собирался ждать, пока оно не очнётся.

— Эффект настойки кончился, — подошедший Сноу покачал пустой склянкой в телекинезе. — Недостающие части аэтаслибрума он компенсировал ею. Сам догадался или случайно, не знаю. Свяжем его, пока он не выкинул ещё чего и пошлём весточку Мосси. Похоже, ей этот тип тоже был нужен.

Всучив земнопони помятые листовки, ледяной единорог отправился собирать катающиеся по полу страницы, пытаясь не пропустить ни одну.

— Ты же не думаешь, что это был "он"? — остановив вытянутым копытом Бригандина, еле слышно спросил пони.

— Принцесса сказала быть всем настороже. Включая Рубиновое Крыло. Ты понимаешь сам, что это значит, — бросивший в сторону пленника дракон отозвался глухо, стараясь не быть услышанным другими. — Аэтаслибрум Фираги не мог вернуться сам по себе. Его собрали, пусть не целиком и нашли идеального преемника. Второго из двух возможных, Гравел Квейк, это не совпадение. Может, огневик и правда ничего не знает, и просто искал её, но...

С глухим стуком сидящий у зеркала единорог рухнул на груду скомканного ковра. В тёмной поверхности отражения, стоящий над ним аликорн досадливо нахмурился и, топнув копытом, рассыпался на сотни мелких искр.

— Может всё-таки возьмём его?

— Во имя Селестии, Бригандин!! — земнопони приложил копыто ко лбу. — Перестань тащить к себе всё, что горит, сияет и блестит. В прошлый раз меня почти завалило твоими "бесценными" находками, а какая-то мелкая дрянь укусила за нос.

— Саламандре не понравился твой нос, она в этом не виновата.

— У меня шрам остался! Мне теперь приходится каждый раз выдумывать очередную историю его приобретения!

— И все кобылки с удовольствием их слушают, — скалистый гулко рассмеялся. — Только не говори, что не рад вниманию? Брутальные кольты со шрамами... всегда популярны. А теперь ещё этот след от огня,

— Что-то не вижу у тебя шрамов...

— А я и не кольт, — злорадно подметил дракон.

— Кристалл Бранч не отзывается, — послышался растерянный голос Тиары, постукивающей по самоцвету.

Остальные обеспокоено обернулись в её сторону.

Звучащая капелью мелодия, оттенённая глухим деревянным стуком ударяющихся друг о друга веток на ветру, то набирала темп, то снижала его и дополнялась медленным звучанием струнных. Среди них, вплетаясь в звучание инструментов, звучал голос стоящей на импровизированной сцене пони. Песня, слова которой невозможно было разобрать, обволакивала, влекла, погружала и вынуждала выныривать на поверхность ради глотка воздуха, едва темп сменялся на более оживлённый.

Разговор на отвлечённые темы плавно перешёл к напиткам и едва мелодия зазвучала...

Вороной не понял, в какой момент его копыто оказалось на плече кажущейся хрупкой пегасочки в красном, чуть облегающем платье с разрезом на бедре. Держась копытами, поддерживая друг друга, они кружились посреди таверны в небольшом свободном от столов пятачке.

— Для столичного жителя, ты не так уж хорошо двигаешься в танце, — заметила она, прищурив свои удивительной расцветки глаза, когда вороной едва не наступил ей на ногу.

— Доводилось практиковаться во многом другом, — суховато отозвался он, ощущая, как теряет контроль над происходящим. Кобылка не только оказалась куда сильнее и крепче, но и вполне уверенно вела его в танце, поправляя его промахи и сглаживая неуклюжесть. Всё это так отличалось от происходящего на официальных приёмах, где он постоянно ощущал себя скорее тенью, чем участником. Не было это похоже и на развязные пляски в "Дольмене", где земнопони не особо жаловали медленные танцы, предпочитая мешать сидр и буйство неуёмной энергии, пока не валились кто где, у столов или прямо на присыпанных соломой бочках. Чудом поймав отклонившуюся назад кобылку, Ван вполне явно ощутил крепкие, привыкшие к длительным и манёвренным полётам крылья, дрогнувшие под его копытом. Обманчиво нарядное платье умело скрывало тренированные движения, напоминающие неспешный и текучий спарринг, обрывающийся в такт мелодии. Она была не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд.

— Должно быть, это были весьма сложные вещи, раз ради них пришлось пожертвовать столь ценными для любого жеребца навыками танца. Мне уже жаль немного твою спутницу, — прильнув обратно и едва не уткнувшись в его грудь мордочкой, мурлыкнула она, заставив его скрытые под накидкой крылья натянуть сжимающие их ремень. — Оказаться лишённой удовольствия насладиться мелодией и неспешным движением в унисон со своим партнёром...

— Не думаю, что это для неё настолько важно, — с сомнением заметил вороной, невольно вспоминая вечер со Старшей. Очнувшаяся в теле Диксди в первый раз, она изрядно смутила его в "Дольмене". После всего случившегося с ними эта первая встреча была так давно. Мелодия замедлилась, переливаясь звонкими колокольчиками. К голосу пони добавился ещё один, а затем ещё, сливаясь в унисон и расходясь по тембру спустя мгновение гармонии. Кружащийся в пятне света Ван пытался вслушаться в слова, но они ускользали, рассыпались и теряли смысл. Всё, что приковывало его взгляд, были сворачивающиеся в двойную спираль ярко-жёлтые, почти светящиеся зрачки на необычно красном фоне.

Сомноленс шагнула в сторону, немного потягивая крылья, хотя и понимала бессмысленность этого движения. Обогнув утопающий в тени столик, она бросила взгляд на жеребца, немного скованно пытающегося повторить нужные движения. Сбивающиеся с ритма шаги, непослушная грива. Над его партнёршей по танцу нависала узкая тень от его рога, скользя по фигурке тёмной полосой. Улыбнувшись, она открыла дверь и шагнула навстречу прохладе по мокрому дощатому полу.

Косой ливень едва не сбил её с ног. Вцепившись в ручку двери, она с изумлением уставилась на кренящиеся подогнанные друг к другу доски под копытами и тёмное, взрезаемое яркими бирюзовыми молниями небо.

— Мы идём по самому штормовому краю! Ближе подойти, не выйдет! Разворачивайте судно против потока, или нас вынесет в самый центр!! — прокричал пробежавший мимо единорог в форме капитана. Мерцающий рог телекинезом вцепился в оборвавшийся канат, на миг высветив эмблему на его фуражке. "Смеющийся Драконикус" блеснула надпись под нею, образующей одну букву, оплетающую другую в ореоле из двух крыльев пегасов. Единорог рванул канат и, зацепив его петлей за торчащий среди досок крюк, быстро затянул узел. Промокшая под ливнем кобылка, едва не соскользнула в сторону, когда всё вокруг накренилось в другую сторону. Раздался звон бьющихся бутылок.

— Я не знаю, зачем вам это понадобилось, но или сейчас, или никогда!! Мы пройдём точку соприкосновения в течение нескольких минут! — казалось, единорог кричит ей, но на деле он смотрел куда-то за её спину, где прижавшиеся к телу крылья пытались прикрыть её тело от злых и холодных капель.

— Мы рискуем не только кораблём! Живее! — машинально пригнувшись от проскользнувшей прямо над его головой балки, добавил он. Часть какого-то механизма соединилась с массивным деревянным кольцом. Пегаска, не выпуская из копыт дверь, бросила взгляд наверх, с изумлением различив на фоне неба серую ребристую массу воздушного резервуара. Она на воздушном судне! В самой середине бури. И это судно, кренясь и скрипя каркасом, сейчас разворачивалось в сторону от надвигающейся стены из чёрной тучи, будто живое существо пытающейся проглотить мелкую добычу.

— Бочки! Крепите бочки!! — взволнованная зебра проскакала мимо с бухтой прочной верёвки, перекинутой через грудь. — Нас кренит на левый борт!

Деревянная палуба скрипнула и вновь изменила наклон. Дверь сорвалась с цепочки, и держащаяся за неё Сомноленс ударилась о перегородку. Вокруг раздавались взволнованные голоса и скрежет гнущихся конструкций. Сорвавшийся сверху крюк чиркнул по палубе, оставляя вытянутый след ободранного дерева, и маятником улетел в подступающую мглу. Тучи пожирали судно, подбираясь вплотную к носу.

— Твои спутники? — крикнул капитан, появившемуся в дверном проёме жеребцу. Спину того стягивало два ремня, удерживающих скромную походную сумку. Пригибаясь к палубе, под ливнем, он пытался прикрыть собой тубус и несколько мелких мешочков для монет и самоцветов. Ливень не оставил на нём ни единого сухого места.

— Ещё рано! — вороной масти единорог всматривался во что-то напоминающее компас, только в виде шара с петлей и тремя небольшими окошками, прикрытыми толстым стеклом. — Надо подойти ближе!!

— Ты рехнулся! Хочешь отбросить копыта, сделай это в другом месте и на другом корабле, но только не на моём! — капитан вцепился телекинезом в отмеченный красным флажком канат и потянул на себя. Раздался тревожный перезвон колоколов. — Больше жара! Включить вспомогательные винты! Заблокировать элероны!

— Руль по правому борту отказал! — пони в красной повязке на шее, поскальзываясь по мокрым доскам, скрылась за углом. Судно издало стон готового сломаться дерева и содрогнулось.

— Ещё три минуты... две... — единорог бросал взгляд то на шар в копыте, то на ощерившуюся зубами из молний тучу. В чёрных, полыхающих синим светом клубах, мелькнул тёмный угловатый силуэт. Синева сменилась на ядовито-зелёный оттенок, на миг осветивший корабль призрачным светом. Все замершие на верхнем ярусе вдруг показались старыми и утомлёнными. Завороженно смотрящие на вспышку пони обрели угловатые черты с похожими на костяки тенями. — Одна! Живее! Заклинание крыльев не продержится доль...

Молния ударила в нос судна, заструилась по мокрым доскам, перескакивая живой змеей с одной стальной детали на другую. Голубое зарево сменилось оранжевыми огнями разгорающегося пожара. Запоздало громыхнул гром, отбросивший пегасочку в сторону.

Удержавшийся на ногах единорог швырнул шар на палубу и разбил его копытом. На сосредоточенной мордочке светилась непоколебимая уверенность. Рядом, с трудом держась на ветру, появилась ночная пегаска, выставившая крыло углом против неистовствующего ливня.

— Пора? — гулко спросил земнопони, шагнув из проёма двери наружу, перехватив покрепче замотанный в тряпки тубус.

— Сейчас или никогда больше, — в голосе единорога ощущались нотки, граничащие с обречённостью. — Они не смогут удерживать судно дольше на границе бури.

Все трое, с трудом удерживаясь на качающейся палубе, подошли к леерам. Металл скрипел, гнулся и пытался вырваться из креплений, когда все трое занесли через перекладины копыта и...

— Какого сена?! — в красных глазах пегаски три тёмных силуэта почти одновременно упали, подсвеченные зеленоватой вспышкой. "Смеющегося Драконикуса" тряхнуло снова, и он со скрежетом начал разворот. Сорвавшаяся бочка едва не сбила метнувшуюся к борту кобылку. Сомноленс оставалось только смотреть, как в клубящемся вихре медленно пропадают удаляющиеся от корабля три фигурки, поддерживаемые мерцающими контурами крыльев.

— Сейчас или никогда, — раздался позади неё голос, и единорог вышвырнул её за борт в терзаемые штормом тучи. В вое ветра утонул её крик. Вытянутое веретеном судно резко рвануло от неё вверх, сражаясь оставшимися винтами с ненастьем. На борту полыхали лепестки пожаров, оставляющих за собой жирный чёрный след дыма. Одно из удерживающих резервуар колец треснуло, и мелкие щепки потянулись хвостом за пытающимся вырваться из цепких лап ветра кораблём.

Удар обо что-то жёсткое выбил из груди остатки воздуха. С трудом сделав вдох, она вытянула копыто, уперевшись в торчащий неподвижно камень. Он оказался стёсанным, с отбитым углом и был частью вымощенного булыжником пола. Где-то вдалеке раздавался раскатистый гром, заставляющий окружение содрогаться, и в наступающей тишине слышался сыпящийся песок, вперемешку с мелкими камешками. Осторожно поднявшись, она обнаружила себя рядом с пузатой колонной, кольцами покрытой символами на неизвестном языке. Позади, где виднелся тускло освещаемый молниями провал, едва различалась мокрая и полуразрушенная платформа. Ни ветер, ни влага от ливня не доставали так глубоко, в бессильной злобе они терзали выцветшие флаги на накренившихся флагштоках и трепали провисающие канаты, удерживающие остатки плотной ткани.

Брошенная кем-то палатка, накренившись, опиралась на стену. Рядом виднелся чёрный круг, от не раз разжигаемого костра. Пустая бочка. Разобранный на части тубус, под которым сквозняк трепал размотанную тряпку. Кто бы здесь не был, он покинул это место, отправившись дальше. Сомноленс тронула оставленные вещи и огляделась. Несколько следов вело по пыльному полу вглубь. Прочь от провала и палатки, их цепочка извивалась, отклоняясь то к одной колонне, то к другой. У обвалившихся с потолка камней брошенная фляга блеснула в тусклом свете от вложенных в пазы колонн самоцветов. Перевернув её, пегаска вытряхнула лишь несколько крупиц высохшей настойки. Следы змеились дальше, огибая разрушенную арку и миновав утонувшее в полу кольцо. Пыльные символы на накренённой поверхности трепетали в свете загорающихся и гаснущих камней. Свет, внезапно пробуждающийся в самоцветах, пугал даже сильнее наступающей тьмы. И всё же кобылка отчётливо различала петляющие следы трёх пони. Один из них, наверняка единорог, то и дело отходил в сторону, пока остальные, переминаясь, ждали его, и возвращался обратно. В одной из таких петель она едва не споткнулась об опрокинутый и раскрытый сундук.

Тусклые чаши, погнутый клинок и пробитый шипами щит, лежали осторожно сложенные рядом. Разбитая на множество кусков плитка была осторожно сложена обратно, обвязана верёвкой и подпёрта несколькими деревянными палочками. Она была единственной, на чём не было следов пыли или песка. Один из обломков прижимал пожелтевший обрывок бумаги. Два символа были зачёркнуты. Рядом с другим стоял вопрос. Один, расположенный ниже всех, был обведён в кружок и помечен стрелкой.

"Нашли", коротко значилось на эквестрийском. Линии надписи выдавали волнение того, кто оставил записку.

Чем дальше от провала, где резвились пронизывающие тучи молнии, шла Сомноленс, придерживаясь оставленных в пыли следов копыт, тем отчётливее она слышала неразборчивые голоса, эхом отражающиеся от стен. За скрытым в полумраке поворотом вновь показался зеленоватый отблеск. В круглом зале, поддерживаемом по краю теми же пузатыми колоннами с чёрными ромбами камней в пазах, у каменного постамента стоял единорог. Отброшенная в сторону походная сумка валялась с перерезанными ремнями, словно её владельцу было сложно совладать с замками или просто некогда. Тубус с открытой крышкой стоял у его ноги. Торчащие из него листы бумаги шевелились от сквозняка. Вокруг на полу переливались разбросанные самоцветы, вперемешку с монетами разных форм и металлов. И лишь одна из них мерцала зеленоватым камнем, вставленная в выемку постамента сбоку от тёмной фигуры единорога. Золотая монета с ребристыми краями и непонятными, вывернутыми наизнанку символами. Жеребец что-то увлечённо читал. Скорее, даже вынужденно. Всеми силами пытаясь оттолкнуться от вырубленного в камне возвышения и лежащей на нём книги, он против воли склонялся всё ниже. Отвечая его тихому шёпоту, фолиант шелестел прорезанными зеленоватыми язычками пламени страницами и изгибался под прижимающими к камню копытами. Мертвенный свет вырывал из полумрака искажённую досадой и попыткой что-то исправить мордочку. В застывших на строчках глазах бушевало пламя, и текли заклинания, распадаясь на отдельные слова.

— Единым без жертвы. Принимая судьбу. Вслед за ушедшей эпохой. Меняя свободу на плен верных мне, — послышалось от стиснувшего зубы единорога, когда книга вздрогнула в истошном хрусте, выворачивая обложку и отчаянно хлопая страницами. Пламя разгоралось, охватывая шкурку на его копытах и пожирая бумагу. Зал встряхнул сильный удар. Стены и пол прогнулись, расцветившись узором, пробивающегося через щели меж плит света и замерли. В совершенной тишине пульсирующего в такт биения сердца зарева, постамент медленно разрушался, проваливаясь по кускам в расширяющуюся воронку из сплетённых между собой мрака и зеленоватого огня. Медленно, словно увязнув в липкой жиже, единорог отчаянно вцепился в угол книги зубами, прежде чем набирающий обороты вихрь втянул его за копыта в центр.

С хрустом твёрдый предмет ударил Сомноленс в плечо и, гулко стуча, покатился по полу. С ужасом она уставилась на лежащего на полу пони, застывшего в ломаных гранях изумрудного кристалла. Жеребец смотрел куда-то с изумлением, будто его плен застал его врасплох. На другой стороне зала, в отчаянной попытке схватить единорога, беззвучно крича, тянулась ночная пегаска. Прозрачный камень сковывал её, покрывая от прижатых к полу копыт до кончиков оперения. Полупрозрачные оковы наполнили её рот и сомкнулись на обращенных в сторону Сомноленс глазах. Спутница единорога застыла с гулким хрустом вставшего на место камня.

— Эй... ты слышишь меня? — пегаска постучала по придавившего её ногу пони. Изумруд покрывал его с ног до кончиков ушей, преломляя гранями его силуэт, отчего казалось, будто пони подмигивает или недовольно кривится. — Проклятье, что здесь творится вообще?

Зал накренился вновь. Втянувшая единорога воронка схлопнулась, оставив после себя мерцающие фосфорными огоньками тлеющие искры и обрывки записок. Снова раздался удар, сильнее предыдущего, и вздрогнувший пол подбросил скованных кристаллом пони, покрываясь уголками вздыбившихся плит. С потолка упал прямоугольный камень, выпав из паза. Следом, покачнувшись, опрокинулась колонна, утонув наполовину в потерявших между собой связь булыжниках. Полукруг арки, скрепляющей колонны, ухнул вниз, рассыпаясь на множество осколков. Стена прогнулась и брызнула осколками, вскользь зацепившими плечо отскочившей в провал пегаски. Пол из камней сменился на ровный и высеченный в скале...

По заброшенному коридору эхо радостно повторяло обидные эпитеты всему произошедшему. Покрытая пылью и паутиной пегаска медленно брела вдоль чуть наклонённой стены, придерживаясь нанесённой на стену широкой чёрной полосы. Она тянулась невысоко от пола, прерываясь лишь на символ гаечного ключа лежащего горизонтально под половинкой шестерни, напоминающей восходящее или садящееся солнце.

— Быть этого не может... — кобылка прикоснулась к символу копытом. Он, вне сомнений, был новее, чем запомнившийся ей из записей исследователей древних подземелий, тех немногих, прибывших в город и оставшихся в нём. Знак, как эмблема, повторялся через каждые несколько десятков шагов. Чёрная полоса постепенно стиралась, осыпалась с кусками камня, отслаиваясь и проигрывая вездесущему лишаю и сырости. Цвет обретал оранжевый оттенок. И вместе с ним половинка шестерни и ключ сменились на совершенно другой знак. Угловатую вытянутую морду...

Полукруг надкусанных временем дверей беззвучно распахнулся, распавшись на две части. Одна уползла в потолок, а другая чуть перекосившись, утонула в полу. За ними, в чёрном безмолвном пространстве, удерживаемая теряющимся в вязком мраке хребтом, над шагнувшей вперёд Сомноленс нависала белеющая костью морда, с тремя парами пустых глазниц. Две пасти, одна над другой, раскрывались, образуя арки прохода и там, среди пустоты на зеркальной плоскости стояла фигура, замотанная в покрытые письменами бинты.

— Три угла становятся четырьмя. Четыре угла поворотом обращаются в восемь. Восемь углов раскладываются в шестнадцать. Три пары огненных глаз глядят на меня из темноты. Три вершины, обращённые вверх — миру даруют стихий воплощение. Три точки углом обращённые вниз — потомки в забвение уходящей силы, жажду развития разделяющих с нею. Вместе они сольются в четыре, — смотря куда-то вверх, говорила фигура. Под её копытами возник треугольник, вспыхнул и повернулся, создав свою копию. Линия диагонали слилась, образуя сияющий квадрат. Едва его линии потускнели, как он повернулся и вместо двух квадратов появился чёрный восьмигранник. — Семь воплощений первобытной стихии разумной и очнувшаяся от поражения дочь победителей. Там, на стыке граней одного поворота...

Фигура склонила голову, посмотрев пустыми глазницами на пегаску, изучая и оценивая.
— Найдёшь искомую вечности каплю.

Костяк вырвался из вязкой смолистой тьмы, наклонился, прикрывая замотанного в бинты и рассыпался на шелестящие страницы. Надорванные, запачканные, помятые и обожженные, они слипались, образуя стены, пол и потолок коридора, бесконечно тянущегося вперёд и позади растерянно оглядывающейся по сторонам кобылки. Соединённые как попало, стянутые нитками, они трепетали в налетевшем ветру, покрываясь красными подтёками. Символы и схемы сочились вязкими каплями и тянулись провисающими линиями. С тяжёлым ароматом меди, записи отрывались от поверхности бумаги, вытягивая липкую паутину к незваной гостье, цепляясь за крылья, опутывая ноги и мешая попыткам сбежать.

Удушающий запах лез в горло, заглушая рвущийся наружу крик, когда почерневшие слова вспыхнули яркими языками огня и выбросили кобылку на жаркий белый песок.

— Для оплаты этого недостаточно! Неделю мы караулили этого пронырливого единорога, сующего свой нос во всё, что его не касалось! Твой план не стоил зуба минотавра после драки в итоге. Ещё два, нет, три самоцвета и битов стопку! — каркающие голоса возмущённых грифонов донеслись до ушей наглотавшейся песка пегаски, боящейся встать раньше времени и выдать своё присутствие.

— О, может быть мне ещё и чертежи подарить? Или ночью согреть каждого по очереди? — едкий голос потонул в возгласах одобрения. — Не наглейте, курицы ощипанные!!

Клёкочущий смех грифонов сменился на вопли ужаса, топот лап и хлопки крыльев. За прикрывающей кобылку куском скалы или обломком давно развалившегося строения, вспыхнул волнами ядовитый желтовато-болотный свет. В затухающих языках пламени на песок перед мордашкой Сомноленс опустилось чёрное копыто, прорезанное беспорядочно расположенными отверстиями, часть из которых была сквозными. Силуэт с хитиновыми крыльями наклонился над кем-то неудобно лежащим у противоположенного камня, отбрасывая тусклый свет от изломанного в двух местах плоского рога.

— Ты хорошо справился с задачей. Спас кобылку в беде, разыскал похищенные чертежи, выполнил обещание. Даже жаль, что нам придётся вот так расстаться, — в голосе обладательницы похожего на молнию рога, послышалось наигранное сочувствие. — Если это хоть немного тебя утешит, твои чувства были самыми вкусными, из всего что мне довелось попробовать.

Добавила она уже мягче, и действительно сожалея.

— Катись... к Дискорду, — хриплый голос из пересушенной пустынным воздухом глотки вырвался с трудом.

— С радостью. Но у меня ещё есть дела. Мы оба получили желаемое. Ты обрёл эти руины, а я выполнила отданный мне приказ. Не думаю, что мы увидимся ещё хоть раз. Надеюсь, ты будешь счастлив всё то время, что тебе осталось, — с шелестом отрываемого от коры мха, высокий силуэт укутался в зелёное пламя и, обратившись в пятнистого грифона, скрылся из виду.

В красных глазах, рассечённых расширенным жёлтым зрачком, отражалось за свободу отражение прикованного за крылья к каменной плите аликорна. Звенья цепи стягивали и рвали перепонки, сжимаясь вокруг суставов, берущих начало от лопаток. Он, прикусивший губу клыком, всматривался в лежащую перед ним восьмиугольную шкатулку из камня. Зашипев, когда крыло вывернулось в натянувшейся петле из звеньев, он задним копытом подтянул шкатулку поближе. Накренившись, утопая в рыхлом песке, она повернулась набок. Проклянув её и закрыв глаза, он перевёл дыхание и вновь оттолкнулся от каменной поверхности, вытягивая ногу чуть дальше, пытаясь зацепить угловатый предмет копытом. С третьей попытки ему повезло, и он, через хруст в суставах крыльев, наклонился вперёд, пытаясь открыть её зубами. Чуть не сломав ему клык, крышка поддалась и медленно повернувшись, встала в пазы. Отщёлкнулись треугольники по бокам, выпуская ромбы штырьков и крышка расползлась в стороны лепестками. На белый песок выпал гладкий чёрный восьмигранник. Бросив на него взгляд, аликорн прикрыл алые глаза и медленно вздохнул.

Поднявшийся ветер принёс только жар и колючие искорки песчинок, заставляющих глаза слезиться. Опрокинувшаяся фляга упала с камня и медленно погрузилась в песок. С открытого горлышка упала и испарилась капля воды. Вслед за ней, сопротивляясь и поглощая свет, стал исчезать и восьмиугольник. Звякнули и застонали натянувшиеся цепи. Послышался скрежет расшатываемого кольца, вбитого в покрытый письменами камень. С некогда белоснежных клыков капнули красные капли, мгновенно почерневшие на белом песке. С трудом держащийся на границе беспамятства, теряющий сознание жеребец покачиваясь, стоял над чёрным предметом. Упавшая красная капля шариком разбилась об эбонитовую поверхность, зашипела и, собравшись воедино, вновь утонула в восьмиугольном обломке темноты. Позади него, со следами зубов остались висеть два перепончатых крыла тёмной масти. Сглотнув солоноватую влагу и призвав остатки сил, он стал медленно выводить схему. Линия за линией смачиваемой быстро чернеющей влагой на зыбкой поверхности пустыни, он соединял символы и вписанные друг в друга фигуры. Наконец закончив, он поднял зубами лежащий рядом восьмигранник, и еле держась на ногах, наступил на обозначенное кругом пятно.

Периметр схемы вспыхнул, поднявшись от земли вертикальным кругом. Не позволив жеребцу упасть, в шаге от него, оттуда появились две пары копыт, тёмно-синяя и белоснежная, подхватывая его и втаскивая в провал.
— Его крылья!! Что он наделал со своими крыльями... — послышались два взволнованных голоса, прежде чем пустыня застыла в янтарных гранях и покрылась трещинами.

Поддерживаемое копытом тело изогнулось. Шарниры, соединяющие части, отскочили от пазов, провиснув на потерявших натяжение нитях. Откинувшаяся назад голова уставилась грубо нарисованными глазами на изумлённого Вана, не в силах отвести взгляда от отвисшей челюсти, грубо приколоченной к бронзовой петле. То, что недавно было танцующей с ним пегасочкой, превратилось в поникен с крыльями из фанеры и бумаги, неуклюже волочащимися по полу. Жалобно всхлипнув, марионетка рухнула на пол, неуклюже раскинув ноги. Отскочивший в сторону жеребец замер, оглядываясь по сторонам. Мелодия стихла. Пони-певица покинула сцену. В тишине только подрагивающие крылья тихо скребли по полу, наполняя пустой зал таверны жутковатым шорохом. Медленно шагнувший назад вороной споткнулся о стоящий позади пуфик, опрокинул его и, вскрикнув, проснулся лежащим мордочкой на столе.

Сбоку его тряс за плечо усталого вида пони.

— Эй, я всё понимаю, но уже пора просыпаться, — он поставил перед носом Вана узкий бокал с шипящим и пенящимся напитком. Жидкость переливалась от малинового к голубому и обратно.

— А... где? Где эта, с которой я танцевал? — сглотнув и ощутив давно забытый и спрятанный в закоулки памяти привкус собственных крыльев, вороной вцепился в пони копытами. — Пегаска в красном платье с разрезом? Тёмная...

— Глава города, отвечающая за безопасность? Сомноленс покинула таверну, не дожидаясь вашего пробуждения. У всех с непривычки в голове всё перемешивается. Пейте. За счёт заведения. Легче станет, — ободряюще похлопав взъерошенного вороного по плечу и убрав от себя его копыта, пони придвинул бокал ближе к Вану. Тот машинально отхлебнул кусающий нос пузырьками напиток, поперхнулся и ощутил как мысли почти вернули привычное течение. Мешанина образов, знакомых и впервые всплывших в голове, стала сходить на нет. Последним кусочком были обрывки сновидений и событий в пустыне. Единорог в форме капитана беззвучно кричал ему что-то под ливнем, стоя у размытых очертаний круглого застеклённого иллюминатора. Помотав головой и сделав ещё один глоток освежающего напитка, дымчатогривый разобрал последние повторяющиеся слова.

— Винты заглохли! Клинь рули высоты! Если разбиваться, то лучше в Зебри... — образ единорога размылся как туман, и вместе с ним вновь подступила тревога.

— Диксди. Мне нужно найти её! В этом городе ей не стоит оставаться одной! — выпалил он, осушая бокал до дна.

— Зачем так волноваться. В городе всё случающееся известно Сомноленс. Даже то, что не известно самому городу, — невозмутимо заметил пони, убирая опустевший бокал к другим.

— Именно это меня сейчас беспокоит больше всего! — вороной подхватил сумку, осторожно вернув на место опрокинутый им пуфик и, уже почти перешагнув порог, остановился. — Глава города? Но ведь мы встречались с главой города...

— Чем сложнее город, тем больше нужно глав, поддерживающих его в порядке, — поделился своей мудростью пони, протирая стол невесть откуда взявшейся тряпочкой. Бросив взгляд в сторону поспешно покинувшего таверну жеребца, он задумчиво добавил. — Хм, единорог или... всё же аликорн?

Копыто пони, держащее тряпку окуталось холодными огоньками, меняя масть на бордовые перья, переходящие к кончикам в ярко алый. Чуть выше перья редели, открывая взору чёрную блестящую поверхность. Отбрасываемая пони тень вытянулась, стала выше и обзавелась искривлённым плоским рогом с несколькими сквозными отверстиями.

Грифон лежал на не самой удобной кровати из сена поверх досок и грубой простыни. Из мрачноватых раздумий о случившемся и не самом очевидном плене его отвлёк звук выбитой решётки.

— Сво-бо-ду гри-фо-нам! Честным труженикам шпионажа и контрабанды! — вцепившись в прутья решетки, он вглядывался в полумрак коридора. Он даже не знал, где находится, но стук копыт явно отличался от тех, кто его поймал, или скорее спас, в том жутком лесу. Мигнув от попавшей в глаза пыли, он обнаружил перед собой стоящую статую. Потрескавшийся камень на мордочке подсвечивался ярко горящим красным и, кажется, единственным рубиновым глазом под помятой и накренившейся в сторону диадемой. Мох покрывал ажурные детали, ловящие красные блики, спускаясь зеленоватыми разводами по выемкам кажущейся монолитной гривы.

— Мы просто хотим... — тусклый, безжизненный и чуть скрипящий голос раздался в коридоре, заставив грифона медленно отпустить прутья и попятиться к противоположенной стене. Сглотнув, он зажмурился.
В коридоре никого не было, когда он вновь открыл глаза. Потрескавшаяся статуя аликорна пропала, словно её и не было. Всё так же светился разгоняющий полумрак фонарь, мигая и потрескивая фитилём. Слышались капли падающей с потолка воды.
— Дискорднутый город чудовищ. Я слишком стар для всего этого. Пусть Кабаллеро своим крупом рискует, с меня хватит... — грифон пнул поднос с пустой миской, и уселся на кровать. — Они про меня забыли, что ли?
В коридоре снова раздались шаги, но на этот раз это оказались два ночных пегаса.
— Пришёл в себя, пернатый? Готов рассказать, кто тебя послал?
— У своей статуи с красным глазом спросите, — проворчал грифон, отвернувшись от решётки к стене.
— Не отошёл ещё от Леса, — сочувственно проговорил второй пегас, многозначительно покрутив кончиком крыла у виска. — Бедолага, придётся пару дней подержать его тут.

21. Огнедышащий пакт, неверный выбор и "Кто ты такая, Лаэтус?"

Аргента и её спутница ждут у заброшенной на берегу моря башни. В Ноктюрнал-Лиафбурге каменная ящерка, идущая на поводу своего обоняния находит себе неприятности. Двое оказавшихся в не в том месте и не в то время… идут на судьбоносную встречу через песчаную бурю.

Свитый из тыквенных лоз пони-гигант медленно шагал вокруг дозорной башни, заставляя ту мелко вздрагивать, теряя расшатанные камни. Зеленоватый огонь выплёскивался из полураскрытой пасти, падая на землю тлеющими искорками. У скалы, недалеко от заброшенных руин фыркали и возмущались связанные лозами драконы, пытаясь через затыкающие им пасти тыквы высказать всё, что думают о пленившей их единорожке. Из мычания не было понятно, которую из двух стоящих на балконе пони они имели в виду. Шустрые существа с головой-тыквой и гибкими телами из стеблей сновали от башни к драконам, а затем к чаше с водой, из половины тыквы размером с треть башни. Одно из них вползло по стене и что-то прошелестело своей призывательнице.

– Эти драконы скучные, только и могут, что ныть и жаловаться. Даже пихать в них тыквы надоело, они лишь зло сопят и чадят дымом из ноздрей, – бросив взгляд вниз, протянула грязно-голубоватая единорожка, поправив телекинезом амулет на груди. – Когда уже прилетит этот, как-его-там, главный дракон?

– Кофда Торфч прифлетит фам не пошфадовишфта! – послышался голос снизу через заткнувшую пасть тыкву. – Офй!

С башни прямо в голову дракону прилетела маленькая, но жёсткая тыковка, возникшая на кончике лозы.

– Тихо там, ещё посмотрим, кому там не поздоровится! – Пампкин Хоррор перегнулась через парапет полуразрушенной площадки башни. – Долго ещё ждать?

Аргента, усевшаяся на разрушенную много веков назад стену, обломки которой ещё сохранили следы копоти и яростного огня, смотрела на горизонт, где море смыкалось с небом в одну линию. Окружённый волнами, там чернел причудливыми формами застывшего камня вытянутый остров. Наклонённый в сторону отломанный конус торчал иззубренными краями, словно хвост упавшего в море шара из расплавленной лавы, расплескавшейся во все стороны мгновенно застывшими арками. И только она, да, возможно, первые огнедышащие, знали, что именно так остров и возник у этих берегов. "Драконы обмельчали с тех пор", – с досадой подумалось тёмной сущности в теле чародейки.

– На горизонте... – прошептала её тёмная сущность, вглядываясь в краснеющую от заходящего солнца полоску.

– Скоро, – отозвалась она уже голосом Аргенты, указав копытцем в сторону моря. – Собственно, вот и он...

Со стороны острова медленно увеличивалась крупная точка, постепенно превращаясь в массивный силуэт с медленно поднимающимися и опускающимися крыльями. Ещё немного, и до башни донёсся свист рассекаемого воздуха.

Чем ближе становился темнеющий силуэт на фоне алеющего неба, тем явнее различалось огромное огнедышащее существо с угловатой суровой мордой и двумя загнутыми вниз и вперёд рогами. Рядом с ним, точкой поменьше, летела драконица, держа в лапах что-то горящее яркой красной точкой. Свесившая с парапета передние копыта пони присвистнула, вглядевшись в приближающегося к башне гостя.

– Знатный тыквень!! А ты уверена, что он нам по зубам будет? – Пампкин Хоррор широко улыбнулась, из-под тени шляпы от пугала, повернувшись к застывшей у стены серебристой чародейке. – Этот точно крупнее тех неудачников внизу...

– Торч... Всё-таки заявился, – Аргента прищурив тёмные глаза, вглядывалась в становящегося всё ближе дракона. Массивная челюсть, огромные сжатые клыки. Лапы, закованные в прочные браслеты, с наплечниками из того же тёмного металла. Не мешающий крыльям толстый кованый нагрудник сине-чёрного оттенка, в такт дыханию слегка раздавался в стороны подогнанными сегментами. Летящий был в ярости, и это было видно по вырывающимся с уголков пасти струям дыма, подсвеченного оранжевыми всполохами. Рассказ отпущенной ею драконицы явно впечатлил её повелителя, раз он заявился в полном облачении. За прошедшие годы он или стал осторожнее, или решил произвести впечатление. Фигурка поменьше на его фоне поблескивала золотистыми гранями доспеха, скрывающего почти всё тело. Слишком вычурно для обычной сопровождающей. Всего двое... – Интересно, кто это с ним рядом...

Почуявшие приближение своего повелителя, драконы внизу взволнованно задёргались в путах из зелёных побегов, беспомощно пытаясь хотя бы ударить хвостом по земле. Их мычание сменилось на восторженное, и даже несмотря на увязшие в прочных овощах клыки, они предвкушали месть за их унижение. Их заглушил шум огромных крыльев, вспоровших воздух, хлопнувших и поднявших вокруг башни облака пыли. Над провалом в стене зависла оскалившаяся морда Торча, цвета дождливого неба. Лапы вцепились когтями в обрушенные стены, заставив башню содрогнуться.

– Жалкие сыны вулканов! Проиграть пони и вынудить меня покинуть свой остров! – громыхнул сотрясающий камни голос, обрушив остатки и без того разрушенной кровли. Опустившись на землю, Торч обхватил основание башни хвостом, вглядываясь в две крошечные в сравнении с ним фигурки. – Что пони хотеть от Торча? Отвечай!

С трудом сдерживая в пасти пламя, он рассматривал застывших перед ним единорожек. Примчавшаяся на остров драконица едва связывала слова, пытаясь перевести дух после полёта. Из сбивчивого рассказа выходило, что две пони заявились во владения драконов и напали на неё и трёх других драконов. Одержав при этом победу. В такое невозможно было поверить, и пусть все греющиеся в лаве или лежащие у его трона рассмеялись, не проверить её рассказ было невозможно. Вызвалась полететь и его дочь, не так давно принявшая от него правление. Юной драконице будет полезно увидеть, как ведут драконы дела в своих владениях. Особенно с наглецами, нарушившими их границы. И всё же... стоящие перед ним пони не выказывали ни страха, ни почтения. Одна, скорее с интересом и восхищением рассматривала его, как ни в чём ни бывало откусывая кусок за куском от жёлтой небольшой тыковки, выплёвывая семечки в сторону, будто видеть огнедышащее существо размером выше башни было её каждодневным занятием. Другая же, склонив голову на бок, смотрела в его сторону с напускным безразличием. И вот она, плавно соскользнувшая со стены и вышедшая на центр верхней площадки башни, вызвала на миг у гиганта чувство тревоги. Серебристая масть, развивающаяся на отсутствующем ветре платиновая грива. Почти чёрные, не то от тени, не то сами по себе глаза. И кажущаяся знакомой кьютимарка на бедре.

– Говорите! Иначе мой отец спалит вас за нарушение договора. На берегу начинаются земли драконов и по закону этих земель... – юный, но уже властный голосок послышался с закованного в чёрную броню плеча, где виднелась удобно устроившаяся фигурка в золотом доспехе. В лапах переливался внутренним светом, зажатый в жезле алый камень.

– Надо же... Торч передал свою власть. Незаметно бежит время, если живёшь вне его потока, – едко заметила чародейка, перебив и проигнорировав небольшую драконицу светлоголубого оттенка. – А ты не особо торопился, да?

– Глупые и наивные пони, ступившие на Земли Драконов. Торч чтит договор между его отцом и принцессой пони, но в его владениях никто не запретит поступить так как угодно ему, – рык огнедышащего дракона, едва не сдул чародейку с башни, заставив Хоррор вцепиться в камни тыквенными лозами. – Говори, что тебе надо и проваливай, пока я...

– Правда? Торч чтит договор Крессета? Как это мило. Значит, я не зря пришла не одна, – чародейка плавно ткнула копытцем в сторону дожевавшей тыковку Хоррор, удивлённо вскинувшей бровь.

– А причём тут я? – вытерев губы уголком плаща, спросила она.

– По договору, заявившийся в земли драконов одинокий пони, всё равно что пропавший. Но если их двое, – Аргента задрала голову, вглядываясь в полыхающие огнём глаза дракона. – То... Вопрос и услуга, Торч. И я верну тебе твоих жалких поедателей самоцветов. Скажешь “Нет” – тобой займётся этот овощ, и поверь, не думаю что тыковка будет тебе по зубам.

– Эм, тыквасибо, конечно, но он как-то великоват, как по мне, нет? – в голосе пони с ожерельем аликорнов на шее, возникли нотки сомнений.

– Хотела большого дракона, получи, – едко бросила в её сторону Аргента, не сводя взгляда со зло оскалившегося дракона. – Ну так что? Проведи меня в горящее сердце Драгонлэнда, и они свободны.

– Наглая пони желать слишком многого! Никто, кроме драконов, не входил и не войдёт в сосредоточие силы моих земель! – когтистая лапа обрушилась сверху, вонзив загнутые лезвия по бокам от не сдвинувшейся в сторону Аргенты. Тусклая улыбка с её мордочки пропала. Губы зло скривились вытянувшись в тонкую линию. Её голос зазвучал холоднее и тише, отчего даже её спутница невольно вздрогнула при первых словах.

– Один безмерно самонадеянный дракон, ради трона согласился ковать особые доспехи для Короля Кристальной Империи, нарушив обещание поколений драконов до него, – постукивая копытцем по собственной скуле, проговорила чародейка, отбросив в сторону непослушную платиновую прядь. В голосе засквозили колючие нотки.

– Какое дело у слабой пони к истории, давно забытой поколениями её народа? – огромная морда выдохнула волну жара, склонившись ближе. Чутьё Торча не подводило. На одной из непрошенных гостий поблескивал вырубленный в форме тыквы камень, закреплённый в амулете в форме профиля аликорна и двух крыльев. Другая же...

– И его не особо раздражали мои приказы. Даже когда потребовалось выкрасть кристальное сердце, – холодно добавила серебристая единорожка, пропустив слова дракона мимо ушей. – Но ты же чтишь его "договор". И, конечно же, знаешь, что их было два. Напомнить о втором, огнедышащая ящерица-переросток с крыльями?

– О чём она говорит, отец? – подавшаяся вперёд драконица прижала к груди жезл из природной формы камня, в навершии которого переливался алым кристалл.

– Держишь в лапах часть этого пакта и даже не знаешь о нём? Чему ты учишь новое поколение? – чародейка сделала шаг вперёд, бросив мимолётный взгляд на заострённый коготь сбоку от себя. Пожелай она, и он бы сейчас летел оторванным в сторону моря, но её целью было другое. Подавив волну пробуждающегося неуместного раздражения, она блёкло улыбнулась.

– КРЕССЕТ НЕНАВИДЕЛ ТОТ ДОГОВОР!! Его разорвали тысячелетие назад, когда он выполнил свою часть сделки, которой никогда не гордился!! – взревевший дракон накренил содрогнувшуюся башню. Наклонившись к чудом удержавшейся на ногах единорожке он проговорил уже тише. – Кто ты такая, чтобы припоминать те времена, очерняя его имя?!

– Вооот как, очерняя. А когда мы вместе сплетали магию для дающих бессмертие доспехов, он не особо возмущался и не переживал. Поддерживал пламя своим дыханием и внимал каждому слову. И как погляжу, охотно использовал мои... знания... создавая доспехи и дальше. Ведь так, Торч? – тёмные глаза чародейки сузились, вглядываясь в нависающие над нею массивные сочленения непробиваемой брони. В тёмном металле искорками пробегали всполохи по линиям узора, складывающегося в магические символы. – Так долго оставаться предводителем драконов, конечно же, исключительно твоя заслуга. Вовсе не того, что на тебе. Ты, мелкая драконица с жезлом, он ведь рассказал тебе о доспехах, раз ты тоже их нацепила?

– Кто она вообще такая? – возмущённый голосок раздался с плеча Торча и, с грохотом упавшего металла, драконица приземлилась на край башни, выставив в сторону единорожки жезл.

– И правда, пони, кто ты такая? – выдохнувший клубы сажи дракон, сжал когти на полу башни, покрыв его сетью трещин.

Единорожка перевела взгляд в сторону красноватой эмблемы. В свете приближающегося заката силуэт огромного дракона и тёмной поджарой фигуры объялись пламенем бликов, выделив волнистый и загнутый рог росчерками огоньков. Чёрная линия, прочерченная падающей между ними каплей, оставляющей за собой дымный след, стала ещё темнее.

– Эн-тро-пи... – процедил отпрянувший и удививший своей реакцией драконицу Торч. На его загораживающей небо морде отразились отвращение, едва сдерживаемая ярость и одновременно настороженность... скорее, даже страх, так давно не испытываемый им. – Это легенда, сказки для непослушных драконов на ночь о той, что пробуждает самые тёмные желания. Даже если ты это она, за столько лет твоя сила угасла!

– Может да... может, нет, – рассмеявшись, она перешагнула через выщербленный коготь, наступила на покрытую грубой чешуей лапу и спустилась с другой стороны. Потянувшись, она тихо топнула копытом об пол, пробуждая спящие в её тени дымчатые чёрные щупальца, похожие на колеблющиеся под водой водоросли. – В то время я выглядела чуть иначе и была немного выше. Крессет рассказал обо мне? Как это мило с его стороны.

– Я не он. Украв Скипетр Гелиотропа, ты заставила его! – клыки размером с единорожку клацнули перед её мордочкой. Горячее дыхание прошлось волной по её шкурке, заставив невесомые платиновые пряди гривы трепетать и извиваться.

– У Крессета было своё слабое место. У каждого оно есть. Ты же... – Аргента взглянула прямо в глаза не отрывающего от неё взгляда Торча. – Ты же сам привёл его с собой.

Прежде чем сказанное другим, пробирающим до костей голосом, дошло до разума дракона, а драконица успела обернуться на возникший из провала башни шорох, её, закованную в золотистую броню, обвили толстые лозы тыквы, с покачивающимися листами в форме угловатых сердечек. Сдавив хрустнувший доспех, зелёный побег опрокинул драконицу и утащил в тень башни, оставив на полу выпавший из лап скипетр. Окутанный телекинезом, он оторвался от пола и, подплыв к чародейке, качнулся в воздухе. Постучав рубиновым камнем себя по боку, она мягко улыбнулась.

– Как в старые недобрые времена. Большой дракон, не смеющий шевельнуться, и великая ценность его рода, не дающая пойти против воли того, в чьих копытах она оказалась. Навевает воспоминания... – зажмурившись, проговорила Аргента, вкрадчивым и прохладным голосом.

– Если ты... сделаешь что-то Эмбер... – когти сомкнулись вокруг чародейки, но так и не достигли шкурки, замерев на расстоянии копыта. Сила сильнее его желания не давала ему сжать лапу.

– Сделаю. Не я, так вот та обладательница амулета. Поэтому нам стоит договориться, – вытянув копыто, она мягко похлопала по преграждающей путь лапе. – Крессет был не против нашего... союза. Не будешь против и ты.

Над её головой с хрустом сжались клыки, просыпавшись скопившейся на них сажей. Попытавшаяся сжаться лапа дёрнулась и ослабла. Массивный дракон поник, опустив крылья к земле.

– Эн-тропи... что тебе нужно? – рычащий голос звучал устало и тихо. Даже связанные драконы, подбадривающие своего Лорда, притихли, с опаской вглядываясь в вершину башни, где перед Торчем прохаживалась из стороны в сторону единорожка с их жезлом. – Развязать войну с пони, как тогда?

– Фу, как грубо. Мои желания намного скромнее. Руины. Строения, захваченные драконами в битве с чудовищами в незапамятные времена. Место, где расположен вспомогательный центр основного банка данных, с резервными копиями записей... ограничителей. Но тебе это ничего не говорит, верно? – Аргента подняла скипетр выше и в его свете Торч подался назад. – Верно…

– Нет... Ты хочешь в самое сердце Драгонлэнда, я проведу туда, но про место мне не известно, – пророкотал сдавшийся дракон, неохотно отцепляя впившиеся в камень когти.

– Как и Крессету. Доставь меня в руины и выполняй мои приказы, тогда я верну и Эмбер и твою безделушку, – добавила чародейка, заметив как дракон с изумлением уставился на что-то, появившееся из-за края башни. То, что дракону показалось заросшим деревом, окружённым кустами, медленно разворачивалось в огромного пони с головой из надтреснутой тыквы, разевающего полную зеленоватого огня пасть. Свитое из лоз тело поскрипывало и хрустело. – Возможно, в целости и почти в сохранности. Если моей спутнице не наскучит нас ждать.

– Ты! Пожалеешь, если с нею что-то случится! – Торч рассмотрел в сплетении лоз золотистую фигурку, удерживаемую вьющимися стеблями. Небольшая тыква затыкала ей пасть, сочась жёлтым соком там, где острые клыки успели её прокусить.

– С нею непременно что-то случится, если мы не поторопимся, – единорожка закрыла глаза и, распахнув вновь, взглянула на Торча. На чёрном фоне вспыхивали один за другим символы, медленно кружась вокруг тонкого кольца радужки. – Ты же не хочешь этого, Торч?

Клыки нависающего над нею дракона скрипнули, сдержав почти вырвавшееся из глотки пламя. На него смотрели чёрные глаза, вокруг колец радужки которых плавно загорались по кругу символы заклинаний. И место одного из них пустовало.

Лаэтус манил знакомый запах.

Он струился от дороги, доносился от стен некоторых домов и арок. Кованые изгороди источали кисловатый аромат металла – перекованных частей брони и орудий. То, что некогда было прочным лезвием, массивным клинком, зубчатой шестерней или частью громоздкого механизма, превратилось в изогнутые прутья декоративной ограды, скобы креплений, фонарные столбы. Ни пламя, ни жар плавильни не смогли избавить металл от оттенков, известных Лаэтус со дня вылупления из яйца. И всё же, сомневаясь и не доверяя полностью своему чутью, ящерка осторожно откусила часть металлического столба. Острые клыки впились в твёрдую поверхность, смяли её, пробились под верхний, потемневший от окиси слой и вырвали ощутимый кусок. Ребристый и прочный как напильник язык, скользнул по откушенному обломку, собирая горсть искрящейся стружки. Чуть отличающийся, но вкус был тот же. Вкрапления свежей руды и обновлённых сплавов не смогли изменить оттенок его основы – перекованных деталей подъёмного механизма. Одного из тех, что открывал массивные двери между секциями, по необходимости надёжно изолируя сегменты туннеля.

Подхватив с края мостовой одиноко лежащий булыжник, она протёрла его полой накидки. Покрывавшая его когда-то давно краска давно облупилась и осыпалась, но её тонкий аромат, различимый лишь её каменным носом, по-прежнему ощущался, навечно въевшись в поры камня. Осторожно лизнув его шершавым языком, Лаэтус прикрыла глаза. Такой краской были начерчены...

Выпрямившись и выпустив когти, ящерка настороженно оглянулась по сторонам. Вот край дома, начинающийся с ровной каменной кладки с прожилками цементирующего раствора, переходил в слишком уж гладкую стену. Арка двери, хранящая память о стальной и тяжёлой раме, обзавелась деревянным резным косяком. Суховатый и пресный запах старого дерева безуспешно пытался заглушить пробивающееся наружу кислое благоухание оттенков ржавчины, покрывающей замурованный в стене механизм. Пасть ящерки приоткрылась в предвкушении. Язычок скользнул по острым клыкам, осветив глотку крошечными искрами. Под её лапами ощущалась мостовая, но и она таила в себе секрет. Скрываясь под булыжниками, там, ниже, лежали идеально подогнанные плиты. Лишь тот, кто не одно столетие прогуливался по подземным проходам, смог бы безупречно различить место безупречного место стыка между ними.

Глазами ящерка видела вокруг улицу города. Каменные стены, покачивающиеся огоньки фонарей, резные двери и балконы, нависающие над её головой, но, доверившись обонянию со всей уверенностью, она ощущала другое: её окружал один из узких коридоров. Не такой, как провалившийся во владения каменных ящеров, но похожий. Столь же древний, но почему-то лишившийся надёжно прикрывающей его толщи гор. Вместо потолка из прочного камня, над нею переливалось искусственными огоньками ночное небо, а уцелевшие стены и ведущие в комнаты двери превратились в основу для домов. Здания росли из обломков, превращая руины туннелей верхнего яруса комплекса в извилистые улочки. Лаэтус втянула воздух носом, ощущая, как крошечные частицы пыли показывают город с другой стороны. Обширные укреплённые залы превратились в площади, грузовые широкие ходы в прямые, но короткие проспекты, ответвляющиеся в остатки складов и скрытых под землей ангаров. Обломки разных частей подземного строения обтесали и сложили заново.

– Сильная пони знать? Этот город не быть такой раньше. Это... – проговорила ящерка, обернувшись и обнаружив себя в одиночестве. Ни вороного мягкого пони, ни сильной пони с янтарными глазами не было рядом. Как не было и диковинной пернатой, умеющей светиться в сумерках. В пустом проулке раздавался лишь шелест растений на клумбах, поскрипывание болтающихся на штангах вывесок и редкие хлопки дверей где-то вдалеке. Улочка полого уходила вниз, повторяя ход туннеля, и сворачивала вбок. – Лаэтус... потеряться?

Втянув носом воздух, ящерка попыталась отыскать знакомый стальной аромат артефактов, горький, с искрящимся привкусом кусающихся огоньков, одновременно настораживающий и манящий. Вокруг вместо него пахло цветами, горящим масляным фитилём, тронутой зеленоватым слоем окиси медью. Похожий по вкусу запах привёл Лаэтус к детали наподковника, очутившейся под покрывающей мостовую плиткой. Подцепив упрямый кусок камня, она оторвала его и достала погнутый кусок металла. Осторожно коснувшись него кончиком языка и задумчиво покрутив в лапах, она выбросила обломок в ближайшую клумбу. Это было совсем не то. Похожее, выкованное в то же время, но не то, да ещё и пустое. Время испортило даже такое прочное железо, наполнив неприятным послевкусием. Разочарованная и растерянная, она брела по извивающейся улице, следуя за витающими ароматами древнего строения, пока морщащийся каменными чешуйками нос не отыскал ещё один оттенок. Странный, выбивающийся из других запахов и кажущийся вкусным. Следуя за ним, высовывая каменный нос из-под накидки, она, наконец, заметила то, что его источало.

На краю чашки пересохшего фонтана, в центре небольшой площади, свесив копыто и полураскрытое крыло, застыл пегас, поблескивая изгибами тёмного металла. Оперение переливалось заточенными гранями в лунном свете, маня своим необычным сплавом. Кто-то, разбирающийся в статуях, возможно, по достоинству оценил бы мастерство скульптора или кузнеца, придавшего изгибам и узору на перьях ощущение жизни. Лаэтус к ним не относилась. Её манила не форма, а содержание, причудливо смешанные металлы и оттенок кристаллов в незнакомых пропорциях. Подкравшись со стороны кустов и вытянув лапу, она осторожно дёрнула маховое перо, с удивлением обнаружив, что оторвать его не выходит. Вцепившаяся копытами в камень, базальтового оттенка статуя не шевельнулась и тогда, когда острые когти беспомощно заскребли по изгибу крыла и скользнули по оперению, издав мелодичный звон ксилофона. Разочарованная неудачей, Лаэтус сомкнула зубы на отставленном в сторону маховом пере.

– Могу я узнать, по какой причине вы пытаетесь отгрызть часть крыла, прекрасно понимая, что эта задача невыполнима? – суховатый и отстранённый голос раздался рядом с вцепившейся в торчащее перо Лаэтус. Острые зубы беспомощно поскребли по металлу, оставляя едва заметные царапинки. Металл не поддавался и, хуже того, ломал заточенные кончики клыков, наполняя пасть мелкими осколками.

– Нефвшедобшный мефшталл, – не отпуская свою добычу прошуршала ящерка, не оставляя попыток откусить кусок начинающей её раздражать статуи. – Нефмофгу отфкуфить.

– Охотно верю, было бы удивительно, если бы кому-то удалось откусить хоть кусочек. Это было бы крайне неприятным событием. Я даже могу сказать, что очень огорчился бы, случись такое, – тот же голос раздался снова, чуть сбоку и в стороне, вынудив Лаэтус наклонить голову в попытке рассмотреть его обладателя из-под потрёпанной ткани накидки.

– Нфефт тафтого мефталла, фто Лаэфтуф не мофть фефать, – беспомощно скрежеща зубами по маховому перу, проговорила она, ощутив, как заточенная кромка неприятно царапнула её наждачный язык, вместо того, чтобы просыпаться стружкой.

– К сожалению, такой металл есть. И его действительно крайне проблематично "сжевать", кем бы ни был пытающийся... – голос доносился со стороны склонённой к краю чаши головы, но каменная рептилия не видела и не ощущала даже запаха. Пахло только статуей, отчаянно не поддающейся её клыкам. – Может быть, уже, наконец, выплюнете крыло? Пожалуйста?

– Нифафто, – ящерка встала бы в гордую позу, но ей не хотелось отпускать свою находку. Ещё нажим и кончики клыков треснули, осыпаясь и обнажая растущий новый слой, куда более острый и прочный.

– Печально. Тогда мне придётся оторвать тебе хвост... – тот же холодный и мрачноватый голос раздался позади каменной. Чутьё уловило едва заметную вибрацию земли, и каменное тело, чуть пружиня, отскочило в сторону, уклонившись от впившихся в мостовую маховых перьев. В шаге от застывшей изваянием Лаэтус стояла замершая статуя пегаса, вонзившая похожие на лезвия перья глубоко в мостовую, попутно прорезав бортик фонтана и остатки металлической ограды. Базальтового оттенка тёмная фигура повернула к ней голову, пристально всматриваясь лишёнными зрачков зеленоватыми глазами. В то же время статуя на фонтане вздрогнула...

– Удивительная подвижность для каменного существа, – послышался голос со стороны фонтана. – Думал, в этом месте никто не... кхм, потревожит и даст выспаться.

Узкая полоска ядовито-зелёного света скользнула по щеке тёмно-серого оттенка, вырываясь из-под приподнявшегося века. Глаза статуи приоткрылись. Дёрнув ушками, она плавно ступила на мостовую, встав рядом со своей точной копией. Со скрежетом Ооперение первой со скрежетом выдернулось из мостовой и, раскрывшись веером, стряхнуло в сторону пыль. Две статуи смотрели в сторону отпрыгнувшей в сторону ящерки. Спокойно, выжидающе и немного заинтересованно.

– Песчанка? – холодный голос гулко раздался посреди улицы. – В таком месте?

– Нет. Что-то каменное, не из города. Пыталась откусить мои перья, – такой же голос раздался в ответ, и обе фигуры со скрежетом мнущегося металла слились в одну. Глаза раскрылись полностью и, замерцав внутренним светом, уставились на ящерку, замершую, выставив вперёд лапу с блестящими кристальными когтями.

Золотистые глаза поблескивали в ответ под накидкой, отбрасывающей тень на каменную мордочку Лаэтус, скрывая и без того не особо читаемые эмоции ящерки. Разочарованная невозможностью сожрать найденный металл, она даже не сразу заметила присутствие второй статуи, в последний миг уклонившись от отточенной атаки. Не нужно было рассматривать оставшуюся на камне прорезь и чуть дымящийся срез на металле, чтобы оценить внезапного противника, и принять верное решение. Этот пегас источал опасность. Не спуская глаз с медленно идущей навстречу статуи, под мягкий металлический цокот копыт, ящерка скользнула в сторону. Метнув высеченным из мостовой щебнем в мордочку пегаса и хищно пригнувшись к дороге, она петлями побежала прочь, оставляя позади окутанную пылью живую статую. Ощущая под собой остатки металлических полос, следы знакомой краски на стенах вокруг, она нырнула в первую попавшуюся арку, затерявшись среди теней узкой улочки.

Издав мелодичный звон, сложились крылья. Сбоку от скользнувшей в нишу ящерки, копыта из металла гулко ударили о булыжники. Послышался тихий металлический цокот.

– Потеряли её? – холодный голос прыгнул эхом от стены к стене. – Нет смысла тратить время, вернёмся к себе. Подумаем, собравшись воедино. Айви ждёт.

Скрывшаяся в тени за скошенной опорой у стены дома, ящерка тихо следила за прошедшей мимо фигурой. Пегас медленно шагал по улочке, чуть задевая расставленными крыльями стены, оставляя за собой царапины. Споткнувшись о брошенный кем-то ящик, он остановился, бросил последний взгляд по сторонам и, выбив из мостовой искры оперением, взмыл вверх, потерявшись среди крыш.

Выждав ещё немного, она, прильнувшая к стене и почти слившаяся с нею, огляделась.

Внезапно ожившей и слившейся со своей копией статуи не было. Даже аромат этого чарующего, но оказавшегося совершенно несъедобным металла уже почти пропал, уносимый ветром. Вместо него, вместе с гулом тяжёлых шагов вдалеке, в воздухе едва уловимо донёсся другой, взволновавший её запах смеси камня и кристаллов, стружек стали и пыли руды, выплеснувшейся когда-то в жидком виде на поверхность. Он доносился от мостовой и стен, неявно сплетаясь с более сильными ароматами. Осторожно ступая по пустынной улочке, стараясь не упустить этот новый оттенок, каменное существо вышло на площадь с давно провалившимся центром. Дома с окнами, обращёнными к провалу, обрамляли его кольцом. Кто-то перекинул через него мостик, но теперь от него остались только четыре столба с обрывками верёвки и несколькими досками. Край провала уже успел зарасти мхом и кустиками с большими широкими листами. По обе стороны от остатков моста полукругом торчали столбики с провисающей между ними цепью. Между ними, чуть дрожа в потоках идущего снизу воздуха, распустились цветы. Тянуло сыростью, почти перебивая тонкую нить благоухания и Лаэтус, принюхиваясь, подошла к самому краю, остановившись у покосившейся колонны.

Пахло не только от неё. Едва различимо песчинками кристаллов, аромат доносился и от старого камня, уже успевшего покрыться мхом, но, тем не менее, сохранившем на себе три продольные царапины. Глубокие, прорезанные чем-то иззубренным и острым, они оставались различимыми даже под зелёной порослью. И этот запах...

– Каменный ящер... – выдохнула Лаэтус, счищая с валуна отвратительную сырую зелень. – Ящер... как я. Иметь много кристалл и сила. Быть здесь. Давно. Невозможно такое быть... Кроме Лаэтус, никто не покидать туннель под гора. Никто из новый поколение.

К камню вела длинная царапина, похожая на трещину и утратившая запах, а рядом с ним, на выдающейся над провалом платформе, виднелся след, оставленный лапой, промявшей растрескавшуюся поверхность плит. Кто-то похожий на неё, но массивнее и выше, бежал по площади, словно уклоняясь от атаки или преследуя кого-то. Пригнувшись, ящерка внимательно всматривалась в проявляемые её обонянием следы. Золотистые глаза сузились, став тусклыми звёздочками в обрамлении из каменных чешуек.

Когти соскользнули с камня на колонну, накренив её. Потеряв равновесие и, не сумев уцепиться, тяжёлый ящер рухнул или был сбит с выступа на нижний ярус тропинки, тянущейся вдоль стены к обломившимся акведукам. Погнутый столбик и решётчатое ограждение так и остались искорёженными с того дня, покрываясь ржавчиной и вездесущими вьюнками. Для острых когтей металл оказался слишком податливой опорой, чтобы задержать сорвавшееся вниз тело. Но что было дальше?

Оглядевшись по сторонам, ящерка заметила заросший травой спуск. Чуть ниже, скрываясь за краем обвалившихся панелей, виднелась старая калитка, обмотанная цепью, поверх которой покачивалась выкрашенная в жёлтый цвет табличка. Ящерке не было дела до написанного на ней. Забавный язык пони ей был незнаком, как и значение жёлтого цвета. Попробовав её на вкус, она выплюнула мягкий, покрытый краской металл, и одним отточенным движением оторвала хлипкую цепь заодно с дверцей. Заброшенная и скрытая листвой тропка переходила в ступеньки и снова становилась каменистой дорожкой, петлями спускаясь всё ниже. Пригнувшись, Лаэтус прошла под торчащим из скалы скошенным куском трубы, похожим на прикрывающий зарешёченный вход козырёк. Оттуда, весело бурля между прутьями, пробивался небольшой водопад, пропадая в промытом между плитами отверстии. На обочине тропинки показалась упавшая сверху телега, торчащая из кустов деревянными рёбрами с погнутыми лентами железных полос. Расколотое колесо тихо скрипнуло, задетое хвостом прошедшей мимо ящерки. Похоже, её владельцу было проще бросить её тут, чем тратить время и силы, поднимая деревянную рухлядь наверх.

Потрескавшаяся тропинка из обвалившихся сверху плит, застрявших в пазах перекрытий и опорных элементов от рассыпавшейся лестницы, змеилась ниже. Становясь опасно узкой и вновь расширяясь, она вилась, пока не оборвалась в метре от выступающей из стены полукруглой площадки, напоминающей один из тех грибов-переростков, селящихся на сырых стенах, собирая в своей выемке капающую с потолка подземную воду. Кем бы ни был упавший вниз ящер, он, миновав несколько пролётов, обрушил ступени и отправил на дно провала добрый кусок пути. Каменный край ограждения, почти целиком заросший зеленью, со стороны тропинки был отломлен и расцарапан. Слегка разбежавшись и прыгнув, Лаэтус очутилась на том же месте, где неизвестный обладатель зазубренных когтей отчаянно карабкался на площадку, вырывая куски камня и стальные прутья. И ему, видимо, обладающему огромной силой, ловкостью и, не говоря уже про выносливость, это удалось, вопреки ощутимому удару спиной о тропинку. Каждая царапина для живущего с рождения под землей существа была понятна, рассказывая о случившемся больше, чем можно было подумать.

Рептилия провела лапой по старым отметинам на камне, изучая и рассматривая, пытаясь понять случившееся. Вот упавший ящер перевёл дух у стены, оставив след от лапы на хрупкой мозаике, изображающей идущих куда-то пони. Лаэтус приложила свою лапу поверх следа, с удивлением заметив, насколько она её оказалась меньше.

– Большая... намного длинный коготь, старше Лаэтус, – прохрустела она, вдохнув исчезающе тонкий запах, почти скрытый оттенком сырости, мха и каких-то предпочитающих влагу грибов. Аромат застрявших в стене осколков кристальных когтей. Их матово-розовая поверхность ещё виднелась в углублениях тонкими чешуйками, отломившимися, когда их владелец стиснул на стене свою лапу. А в этом месте тот, по чьим следам она шла, опёрся на стену, выжидая и подкрепляясь кусками пола и металлических креплений, от которых остались куцые огрызки.

Следы от когтей тянулись дальше. Перечеркнув выложенный плиткой символ, они, обогнув угол, вырвали из него знатный кусок камня и завершились на стальной раме узкой и невысокой двери. Словно процарапавший их намеренно приглашал следовать за ним, оставляя за собой глубокие борозды. Вход, годящийся разве что для пони, оказался узковат, и те же острые когти исполосовали дверную коробку, почти соторвав и саму дверь с петель. Вот только пройдя внутрь, створку прислонили обратно, оставив впечатление плотно закрытого прохода. Для надёжности подперев палкой. Спустя годы дверь представляла собой жалкое зрелище проигранного боя со ржавчиной и проточной водой, превративших её низ в рыжее и рассыпающееся решето. Одного толчка было достаточно, чтобы преграда с гулким скрежетом ухнула на покрытый землистой грязью пол.

– Слышал, где-то дверь хлопнула, – послышался голос пони сверху.

– Это провал, там постоянно что-то хлопает и осыпается. Главы города не торопятся его чинить, – ворчливый голос ответил первому вместе со стуком копыт у самого края. – От любопытных даже тропинку перекрыли, но туда вечно кто-то лезет.

– А что если туда опять кто-то спустился? – в голосе послышались недоверчивые нотки.

Сверху упал камешек, булькнув в скопившейся на дне воде.

– Хочешь проверить, сам туда и лезь, – обладатель ворчливого тона послышался совсем близко. – Застрянешь в туннелях, виноват будешь только ты. Там из них лабиринт, не каждый из стражей туда полезет. Нижние уровни это дело главы города Эрза, а не наше.

Перед Лаэтус, скользнувшей в проход и вернувшей дверь на место, под наклоном тянулся вниз полукруглый туннель. Голоса спорящих оставались позади, свет сменялся на привычную её глазам темноту, а воздух становился суше. Место, в котором она ощущала себя как дома. Откинув назад верхнюю часть накидки, она выпрямилась, обнаружив довольно высокий потолок, в сравнении с таким приземистым входом. Скорее всего, этот туннель был ответвлением с редко использующимся выходом. Когда часть ходов и ярусов обвалилась, навечно усыпав дно обломками, он оказался на поверхности. И тут никого не было настолько давно, что пыль толстыми слоями скопилась на всех поверхностях, поднимаясь от каждого шага ящерки тяжёлыми клубами.

Годы, может даже десятилетия, назад, преграждающие путь цепи были разорваны, теперь их концы свисали с вбитых в стены колец. В пыли, среди лопнувших звеньев, лежали мятые и потерявшие свой цвет таблички. Случайно наступив на одну из них, Лаэтус настороженно вслушалась в скрежещущее эхо, и в нём, на миг, послышались в отдалении два гулких удара. Шаги? Ящерка оглянулась по сторонам. Запертые двери по бокам коридора вели в заваленные мусором комнатки или заканчивающиеся тупиком ответвления, заставленные досками и рассохшимися ящиками. Открыв из любопытства несколько из них и оказавшись под грудой связанных между собой пружин, сжатых с двух сторон редкими гибкими полосками, ящерка умерила свой интерес. Впрочем, пружины оказались неплохой закуской, пусть и застревающей со звоном между клыками, с трудом выковыриваясь когтями. Свойства поглощённого металла плавно текли по её жилам, наполняя мускулы и кости, придавая ногам ощущение упругости. Сплетённые жилы приобретали гибкость, отдаваясь приглушённым звоном и потрескиванием. Доев ещё один остов матраса, и выплюнув оказавшиеся невкусными заклёпки, она двинулась дальше. Вдоль стен, укрытые пепельной паутиной, застыли прямоугольные штуки на колёсах – собранные из металлических деталей кровати. Покрывающая металл краска облупилась и пузырилась, обнажая бордовые подтёки ржавчины там, где через стены просочилась сырость. Поверх них валялись съеденные насекомыми тюки, обмотанные потемневшими верёвками. Казалось, их хотели передвинуть в другое место, но бросили на половине пути. На некоторых из них ещё виднелись пластинки с выгравированным крестом с двумя парами сердечек, направленных уголками к его центру. Вскоре путь преградили потемневшие бочки. Грудами они валялись то у одной, то у противоположенной стены, оставляя узкий и извилистый проход. Их содержимое давно успело пролиться, загореться и оставить чёрные пятна, поднимающиеся ветвистыми разводами к потолку. Лаэтус прикрыла нос лапой, стараясь не вдыхать гадкую горчащую вонь. Разлитое горело, на некоторое время отделив одну часть пути от другой стеной пламени. Миновав этот покрытый копотью отрезок, ящерка оказалась снова в привычном окружении из пыли и камня. Воздух с кружащимися в нём пылинками стал чище. И манящий запах вновь коснулся её носа.

Теперь туннель, напоминающий ей о доме, свернул в сторону, и бредущей по нему вслед за манящим запахом ящерке стали попадаться зарешёченные ниши. Призывно распахнутые створки из прутьев словно приглашали проверить лежащие у самых стен ящики, рассыпанные инструменты и детали механизмов. Среди них, в жестяных вытянутых коробах со сломанными замками, любопытной ящерке удалось отыскать несколько кусков серебристого, почти белого и лёгкого металла, оказавшегося на удивление прочным. Жевать его было невыносимо сложно. Сделав пару укусов, она выбросила их обратно в общую кучу. От безуспешной попытки, у неё вновь заныли клыки, как после того отвратительно прочного махового пера. А единственный проглоченный кусочек не дал никаких ощущений, кроме щемящей пустоты в желудке. На брошенных в беспорядке ящиках, как и на дверях, виднелись потемневшие полосы от когтей. Побывавший здесь до неё вскрывал их, не особо церемонясь, ломая запоры и отрывая крышки с петель. Некоторые решётки разворотили сильными ударами, и срезанные под корень прутья оказались разбросанными вокруг. Один из них даже торчал из стены, намертво застряв в камне. Тяжёлая лапа Лаэтус наступила на что-то угловатое и с хрустом раздавила. Разметав пыль перед собой хвостом, ящерка озадаченно рассматривала вытащенные из пыли с десяток позвонков, оставшихся от какой-то длинной и обладающей множеством конечностей твари. Белеющие обломки беспорядочно торчали из кучек пыли.

Отбросив в сторону сухо скрипнувшие кости, она обратила внимание на стену, покрытую выбоинами. В центре чуть вытянутых оплавленных воронок, украшенных расходящимися в стороны трещинами, поблескивали стальные выщербленные шарики, создавая ощущение, будто стена пристально следит за незваной гостьей этого места, впервые за много лет потревожившей здешний покой. Метатель шаров отчаянно целился во что-то. Следы от них виднелись не только на стене. Рваные дыры были и в ящиках, растерявших своё содержимое. Два перевёрнутых шкафа оказались пробиты насквозь тоже. От шариков пахло горьковатым привкусом магии, и запах отличался от обладателя когтей и кристаллов. Кто и с кем решил сражаться в туннеле, оставалось тайной. Бились они вместе против длинной твари, или та напала на одного из них, навязав бой другому, Лаэтус не смогла разобрать, и ей оставалось идти, следуя за отметинами от когтистых лап на полу.

Где-то вдалеке послышался скрип двери и глухие шаги. Ящерка всем телом ощутила гулкую вибрацию каменных стен, пропавшую так же внезапно, как и появившуюся. Сама того не замечая, следуя за ароматом, она спустилась так глубоко, что, обернувшись, не могла разглядеть в темноте дверь, через которую вошла в эту часть коридора. Настороженная мысль бросить всё и вернуться к сильной пони тем же путём разбилась в осколки о манящий за собой аромат, принесённый вместе с пылью подувшим ветерком. Металл и кристаллы... Тот же, похожий на её собственный, запах. Облизнувшаяся Лаэтус оскалилась и сделала выбор.

Перешагнув порог дверей, сорванные створки которых скрипнули под её лапами, она оказалась под широким и высоким сводом просторного полукруглого туннеля, с массивными рёбрами жёсткости, поднимающимися от пола по стенам к самому потолку. С пробитых труб падали редкие капли, разбиваясь брызгами в небольших лужицах. Сочащаяся из растрескавшихся стен вода собиралась и текла вниз тонкими ручейками, собираясь в струящийся по наклонному полу поток. Звуки капель отражались эхом от стен, накладываясь друг на друга. Оставленные у стен механизмы тянули свои рычаги и валы к Лаэтус, будто призывая её остановиться и повернуть назад, пока не стало слишком поздно. Изогнутые силуэты в пепельно-сером зрении ящерки, они склонялись к ней, упираясь плечами узлов в потолок, нависали дугами порванных жгутов и темнели помятыми каркасами. От них пахло так же, как в дальних ходах, куда Амергал запрещал ей забираться, а Королева лишь загадочно улыбалась, наклонив голову на бок, заставая Лаэтус возвращающейся с их стороны. Из них двоих Королева чаще поощряла её любопытство, а, возможно, даже раззадоривая, подсказывая способы попасть в места, куда, казалось, забраться было сложно. Или невозможно.

Оставивший манящую нить аромата проложил за собой путь из оторванных и срезанных когтями деталей. Преграждавшая дорогу механическая лапа была смята и прижата к полу. Погнутые шестерни беспорядочно торчали из кочек зеленоватого мха. Его след упирался в вырванную с корнем массивную дверь. Вспоротая крест-на-крест когтями, она выгибалась наружу рваными углами. Тут ручьи сливались в глубокую лужу, медленно переливающуюся через порог. Скривившись, ящерка неохотно наступила в отвратительную влагу, вздрогнув, ощутив, как та пытается вползти в щель между пальцев.

За порогом, насколько хватало разгоняющего тьму зрения каменной рептилии, простирался похожий на купол зал. Центральная витая колонна, поддерживающая потолок, переходила в толстый цилиндр с круглыми отверстиями и толстыми стенками, где тускло поблескивали мелкие зубцы выбитых стёкол. Вытянутая со скруглёнными углами дверь, повторяющая его изгиб, лежала на полу. Восемь копий колонны поменьше окружали ее, прижимаясь боками к стенам. Хотя целыми из них было всего шесть. Одна колонна разрушилась полностью. От неё остался только пенёк основания, с погнутыми болтами и креплениями, да вытянутый, свисающий с потолка обломок. Другой, напротив повреждённой, недоставало огромного куска металла, валяющегося осколками вокруг. Пустой бак в её середине тускло переливался голубоватыми светящимися огоньками въевшихся в него кристаллов. Завалившись набок, он опирался на сорванную дверцу с винтовым механизмом. Рядом, импровизированным укрытием, трепетал на сквозняке истлевший кусок ткани, хлопающей оторванным уголком. Побывавшие тут оставили лежанки из подгнившего сена. И метатель стальных шариков, и обладатель когтей, остановились тут, сжигая найденные доски в небольшом костре. В распахнутых ящиках валялись детали и истлевшие бумаги. Собранное и рассортированное, оно осталось пылиться под землей. Над ними, на стене были выведены эквестрийские символы, значения которых ящерка не понимала. Писавший их торопился, оставляя размашистые линии и порой давил так, что под сажей оставалась глубокая царапина. Часть линий напоминала карту, с отмеченными кружками туннелями.

За стеной зала раздались приглушённые шаги. Кто-то неспешно процокал по коридору за толщей камня. Неясвные голоса раздались почти рядом и стихли. Шагая вдоль стены, следом за голосами, она скребла лапой по камню, обнажая под слоем пыли оранжевый слой краски. Облупившаяся полоса прерывалась на вписанные в круг символы – две сужающиеся линии, сплетённые между собой, тянулись из общего основания в виде полукруга. Узкие кончики расходились в стороны, огибая небольшой кружок. Приблизив к нему морду, ящерка рассматривала находку, но символ не был ей знаком, как и забавные нацарапанные пометки возле грубо сломанной двери. Шестерни, язычки и части механизма лежали вокруг в беспорядке, выпотрошенные из своих пазов. Помимо следов от когтей, тут применяли и магию. Погнутая пластина, вырванная телекинезом, стояла рядом, прислонённая к стене рядом с брошенным ящиком инструментов. Открученные болты кучкой были сложены неподалёку. Нечто, похожее на шершавое долото, лежащее в брошенной груде инструментов, пришлось проголодавшейся рептилии по вкусу, хотя и показалось жестковатым. Металл немного гнулся и потом с хрустом лопался на мелкие осколки, высекая из клыков искры. Поверхность её язычка обрела новые грани и стала более шершавой, впитывая новые свойства подвернувшейся закуски. Жуя находку, Лаэтус изучала дверь, прислушиваясь к изменениям в своём теле. Плоская грань створки внизу, немного овальная сверху. В середине небольшая щель, с поблескивающими осколками толстого стекла. Над нею виднелась стрелка, рассекающая пополам стёршуюся от времени цифру. Разломав механизм, побывавшие тут сдвинули дверь в сторону, а затем вернули назад. Лишь потемневшие царапины указывали, насколько была отодвинута створка, чтобы туда смог пройти кто-то вдвое крупнее Лаэтус.

Коридор за дверью мало отличался от оставшегося позади зала. Чуть больше пыли, чуть меньше воды, пробившейся из порушенных временем труб. Немного старой и невесомой паутины. От пристального взгляда подкрепившейся напильником Лаэтус, не ускользнули следы чьих-то копыт. Кто-то не так давно прошёл по каменному полу, потревожив слой песка и мелких щепок, всего, что осталось от рассохшихся деревянных ящиков с инструментами, развалившихся в труху от старости. Были следы и старше. Каменные стены хранили на себе удары киркой, царапины от чего-то крупного, задевшего даже потолок. В прорубленных нишах поблескивали металлические трубы и сплетённые жгуты, отдающие терпким ароматом меди. Потемневшие погнутые крепления торчали из стен, изредка удерживая в себе обломки металлических полос и высыпающиеся из выемок осколки магических камней. Всё, что могло оказаться ценным и как-то пригодиться – было откручено, спилено или грубо сорвано. Среди учинённого неизвестными хаоса, на каменной поверхности снова обнаружились борозды от когтей. Как и оранжевая полоса, прерывавшаяся на символ в виде вытянутой морды с тремя парами глаз в небольшом овале. Тут, в сухом коридоре, символ сохранился куда лучше. Оставивший запах кристаллов шёл, покачиваясь, опираясь на стену и делая остановки.

В одной из ниш, где когда-то стояло нечто массивное и металлическое, оставившее привычный кисловато-терпкий запах, поверхность была расцарапана. Тут обладатель острых когтей упал, и долго пытаясь встать, цеплялся когтями за стену, оставляя одну борозду за другой. Втягивая пыльный воздух носом, Лаэтус подобралась и, склонившись к самому полу, ощупала его лапой. Под грудой пыли и щебня, между когтей показались обломанные чешуйки, покрытые тёмными маслянистыми пятнами. Узкий шершавый язык скользнул по ним, спрятавшись за острыми клыками. В коридоре раздалось раздражённое шипение.

Каменный ящер. Снова. Кто-то из её народа уже побывал и тут до неё. Давно. С десяток лет или больше, если верить следам и находке. Лаэтус оскалилась, попробовав чешуйку на вкус вновь. Камень, металл, привкус кристаллов разных сортов. Элемент негатора магии тоже отозвался своим неповторимым вкусом, покусывающим язык. Под сдавленный рык, острые полупрозрачные когти взрезали стену, перечеркнув старые царапины глубокими и дымящимися пылью бороздами. Сбросивший чешуйки менялся, впитывая и адаптируя к себе множество видов руды и металла. Часть из которых Лаэтус не доводилось испробовать или даже встретить до сих пор.

– Никто как Лаэтус не покидать прежде владения ящер? Никто не покидать. Лаэтус не быть первая? Калиго лгать. Амергал тоже лгать, – раздавив чешуйки в лапе, ящерка бросила взгляд назад. В конце коридора сверкнул тусклый лучик света, но это уже не особо интересовало рептилию, шагавшую дальше, увлечённо выцепляя всё новые и новые следы ящера. Побывавший тут был не просто ящером, он был таким же, как Лаэтус, способным становиться сильнее от поглощаемых сплавов. И встретившись с кем-то сильным, ему пришлось скрыться в туннелях. Раненым. Пытаясь затеряться в сплетении ходов. Вместе со свежими следами смесь металла и кристаллов стала пропадать. Воздух насытили другие ароматы, не имеющие ничего общего между собой. Копыт пони, доспехов с кожаными ремнями, фруктов и настоек из груш. Принюхиваясь, Лаэтус едва не прошла мимо стальной двери, в поворотный механизм которой кто-то вставил стальной прут. За нею почти исчезнувший запах проявился сильнее, просачиваясь через щели и, недолго думая, ящерка потянула прут в сторону. Упрямая железка упиралась, и раздражённая ящерка просто перекусила её. Оставив обломки на полу, она провернула рукоять и, отперев тяжёлую дверь, скользнула по ведущей вниз лестнице. Толстые петли провернулись, издав тихий скрип и вернувшись на место, толстая дверь застыла приоткрытой.

– Мне показалось, на том пути ход на нижний ярус был закрыт, – пони в прочном доспехе остановился, рассматривая тёмный проход. Свет от тусклого фонаря едва достигал ступеней, оставляя нетронутой тьму впереди, скрывающую уходящую вниз лестницу. Потянуло сыростью и прохладой, отчего стражник вздрогнул.

– Эта дверь сломана, уж не знаю сколько лет. Может сквозняк её распахнул? Надо было её подпереть чем-то, – напарник пожал плечами, встряхнув фонарь сильнее, отчего мелкие букашки засуетились под стеклом дав чуть больше света.

– А я, думаешь, этого не сделал? Ещё в прошлый раз, когда она жутко хлопала, я заклинил её прутом... Хм? – стражник наклонился и подобрал половинку согнутого и ободранного прута, блеснувшего на свету свежими царапинами. – С каких пор у сквозняка появились зубы?!

– Какие ещё зубы, ты бредишь, просто выпал, – пони подошёл ближе и с недоумением уставился на огрызок стального прута. – Это ещё что?

– У меня спрашиваешь? Полагаю то же, что оставило на пыли эти следы, – протянув копыто и наклонив фонарь вниз, пони в доспехах высветил трёхпалые свежие отпечатки лапы, заканчивающиеся загнутым когтём. – Кажется, оно ушло вниз.

– Какое там правило безопасности? Идём следом или сообщим главе города Эрзу? – отчего-то шёпотом проговорил напарник. Переглянувшись, пони хором ответили на свой вопрос. – К Эрзу.

Топот спешащих стражей сливался с гулким бряцаньем элементов доспехов.

– Бросить своих спутников, поддавшись соблазну знакомого аромата? Я думал, так могла поступить только она. Но, вижу, я ошибся, – зычный голос громыхнул, разбив тишину подземелья. – Ты лишь похожа на неё...

Поддерживаемая механизмом дверь, через которую в зал вошла ящерка, со скрежетом обрушилась вниз, войдя зубчатым краем в паз порога. В поднявшихся с пола клубах пыли мелькнула массивная фигура и пропала, заставив ящерку попятиться от входа, с настороженностью оглядываясь по сторонам. Вокруг пахло камнем. Пресноватый аромат знакомых стен окружал её. Это не был напоминающий статую пегас, она не ощущала аромата его металла. Нарушивший тишину словно сливался с окружением, и даже дрожащий пол колебался только от её шагов. Как не пыталась ящерка рассмотреть кого-то ещё в зале, ей этого не удавалось.

– Ты знать о случившееся с ящер, что падать вниз? – юркнув за сложенные у стен каменные блоки, проговорила она. Спина ощутила поверхность надёжного камня через накидку. Прижав к полу лапы, Лаэтус застыла, вслушиваясь в изредка нарушаемую треском тишину. Приведший сюда аромат ощущался сильнее прежнего, доносясь от стен и пола. Казалось, его обладатель провёл тут немало времени. Только по своей ли воле или против неё…

– Вот что тебя привело. Её следы? Я уже и подзабыл, насколько тонкий нюх у каменных ящеров, – тот же голос раздался уже с другой стороны зала, одновременно со скрежетом мнущегося металла. – Тебя послали за нею в погоню? Скорее всего нет... тогда с тобой не было бы спутников. Амергал отпустил ещё одну? Интересно... И что он тебе рассказал? И рассказал ли...

– Откуда ты знать каменный ящер и имя Хранитель Скал? – пытающаяся ощутить малейшую вибрацию от пола, Лаэтус досадливо оскалилась. В зеленоватом полумраке вились искорки пыли, делая силуэты зернистыми. Обогнув укрытие и держась стены, ящерка осторожно двинулась в сторону другой, кажущейся открытой, двери. Стараясь не наступать на погнутые решётки, она замерла, едва не поскользнувшись на металлическом шарике. Обладающий магией, насытивший шарик ею, тоже был тут. Скрипнув, шар покатился, гулко постукивая на стыках плиток пола. Подпрыгнув на загнутом крае, он с мягким стуком упал на покрытое песком дно углубления, оставленного чем-то тяжёлым. В этом месте, без сильной пони рядом, Лаэтус была сама по себе. Проснувшиеся инстинкты подземного жителя потянули за ниточки её тела, обостряя слух, зрение и обоняние. Запах окружающего камня изменился. В пресный букет вплёлся новый, плавно струящийся сбоку, огибая колонны и ныряя к полу. В нём сливались вместе камень, горьковатый привкус металла и сладковатый аромат кристалла. И что-то ещё, сбивающее ящерку с толку. Скованный жар из глубин скал насыщал каждый оттенок вяжущим послевкусием.

– Ты считала себя единственной покинувшей владения Амергала в поисках новой руды и металлов? С каждой минутой становится всё занимательнее. Мне стоит поблагодарить Силанце за её интерес к гостям города, и зоркую стражу Сомноленс за эту встречу, – голос донёсся от держащегося в стороне силуэта, едва различимого на фоне стены. Нечто ассиметричное и массивное, поднимая пыль, прошагало за колоннами, отгораживающими нишу от общего зала, и пропало. Говоривший предпочитал оставаться на расстоянии, и, что больше всего настораживало Лаэтус, прекрасно знал, на каком расстоянии её глаза переставали рассеивать мрак, и различимое в пепельно-зеленоватых оттенках окружение тонуло в тенях.

Промолчавшая ящерка наступила на что-то плоское и зазубренное. Под лапой оказался один из когтей, потрескавшийся и с обломанным кончиком. Мутный, покрывшийся тёмными пятнами, кристальный коготь ещё сохранил свою остроту. Обоняние захлебнулось ароматом способного обнулять магию обломка. Непривычное чувство опасности прикоснулось холодными шипами к загривку Лаэтус. Обладатель когтя был здесь, и она, следуя его пути, очутилась тут же. Погнавшись или убегая от кого-то, ящер упал вниз и, с трудом вскарабкавшись, попал в туннели. Но почему ящер того же поколения, как и Лаэтус, решил идти по ним вглубь? Дело не было в метателе стальных шариков. В битве с превратившимся в сухой костяк существом они всё же были на одной стороне. И с тех пор шли по туннелю вместе, изредка разделяясь и помогая друг другу. Следы магии и её благоухание в сплаве шаров подтверждали это. Каменный ящер и мягкий пони в паре? Ящерка встряхнула головой.

– На самом деле это не так важно. Кто-то из вас троих помешал Силанце, не позволив узнать истинные намерения. Похожее было и в тот раз. Я даже подумал, не она ли вернулась под накидкой, рассчитывая на реванш, после того как я сбросил её, рыщущую в поисках ходов в подземелье, с обрыва, – зычный голос прокатился эхом по залу.

– Даже если пони обладать рог, каменный ящер не проиграть мягкий пони, – не сдержавшись, возмутилась Лаэтус, подкрадываясь к незапертой двери. Приоткрытый проход пересекали две прочные цепи.

– Она считала так же, но вот в чём отличие... – на фоне зеленоватого окружения из пола поднялся массивный жеребец. Угловатое, высеченное из камня тело бугрилось прочными мышцами. Утопая в нём как в струящемся вниз песке, по его плечам сползали каменные плитки, появляясь и пропадая уголками, медленно возвращаясь на своё место в полу. Над ассиметричным воротом из оплавленной породы, разминая отсутствующую шею, качнулась голова. Рубленая мордочка сходилась острыми гранями в покрытый трещинками нос, морщащийся каменными пластинками, едва пони засмеялся. – Для пони я не самый обычный...

Сходясь в одну точку, в грудь растерявшейся ящерки будто врезались две подвешенные на цепях колонны. Сбитая с ног и отброшенная в сторону от выхода из зала, она перекатилась и, с трудом удержав равновесие, застыла, упав на одно колено. От вытянутого вперёд копыта стоящего перед нею пони тянулся дымок, смешиваясь со струйками невесомой пыли. Щёлкнули сегменты, и удлинённая нога вернула свой прежний размер. Цокнув копытом по земле несколько раз для проверки, жеребец сделал несколько шагов навстречу ошеломлённой ударом ящерке.

Удар пробрал её до самых металлических костей. Выставленная в последнюю секунду лапа смягчила атаку и теперь мелко тряслась. Расколотый кристалл искрился и высыпался обломками из выемки. Потребуется несколько дней, чтобы вернуть его на треть от прежнего размера.

– Похвально, ты умеешь держать удар, – заметил жеребец, протягивая копыто в помощь переводящей дух ящерки. В последний момент он заметил прижатую к полу вторую лапу, сжимающую вспучившиеся плитки. От плеча к запястью скользнули фиолетовые росчерки, и шар из расплавленного камня врезался в его плечо, разбившись о более высокую сторону ворота. Огнистые искорки запорошили глаза, и мощный хлёсткий удар хвостом опрокинул пони на бок. Что-то с хрустальным звоном разбилось о выставленное в защите копыто, оставив на нём несколько затягивающихся борозд.

– Никогда не видеть каменный пони, – раздался хрустящий голос над его ухом и смолк, когда второе его копыто нашло свою цель. С шипением проснувшегося гейзера, суставы его ноги разделились, вложив в удар всю силу скопившегося в них давления. Сквозь дымку остывающего плеча, жеребец разглядел покатившийся по полу клубок из спутавшейся накидки, торчащих в разные стороны лап и согнутого хвоста.

Сумевшая зацепиться за торчащую из пола металлическую деталь, ящерка развернулась и, оттолкнувшись хвостом, отпрыгнула вбок. Замершие друг напротив друга, они изучающе вглядывались в своего неожиданного противника.

– Навевает воспоминания о спарринге в этом зале. Те отметины на стенах, позади тебя, остались от неё, пытающейся поначалу сдержать удар. Ей потребовался не один день, чтобы отвыкнуть от привычки встречать удар в лоб. И почти неделя, чтобы верно оценивать противника, не рассчитывая только на прочность своего тела и остроту когтей, – стряхнув с плеча остывшую каменную кляксу, он вытер об пол запачкавшееся в копоти копыто. – Я – Эрз. Рад встретить ещё одну покинувшую подгорный мрак Амергала.

– Мягкий пони говорить, в мир наверху жить те, кто быть сильнее он. Разный существа. Но пони из камень не может быть, – Лаэтус провела лапой по пасти, с удивлением обнаружив сломанный клык. Вместо него пробивался новый, пока ещё прозрачный, а не иссиня-чёрный. Скоро он потемнеет и станет прочнее утраченного.

– На удивление умное замечание, стоит чаще прислушиваться к его словам, кем бы он ни был, – назвавшийся Эрзом жеребец широко улыбнулся, заметив обманчивое движение ящерки. Набирая скорость, она скользила вбок от него, высекая из камня искры своими удлинившимися когтями. Пока искры отвлекали внимание, она собиралась резко изменить направление. Неуклюжий приём, скорее всего, впервые применяемый в сражении, подумалось её противнику.

Уклонившись от первого удара и поймав второй плечом, жеребец ушёл в сторону. Сноп искр озарил зал, отбросив на стены две тени. Поджарую и массивно-угловатую, будто бы вырубленную из скалы грубыми инструментами. Когти скользили по каменному телу, оставляя неглубокие царапины. Стёсанное копыто, с выбоинами и небольшими трещинами по краю, словно его откололи от основания без обработки, гулко впечаталось в грудь ящерки. Вырвавшийся из трещин тусклый свет выхватил из полумрака накидки оскалившуюся мордочку ящерки, умудрившейся вцепиться в его копыто свободной лапой. Сбросив острые когти, копыто треснуло, разделившись на три части, пришпилив ящерку к полу словно скобами. Массивная фигура склонилась над нею.

Победная улыбка на мордочке Эрза появилась и тут же угасла.

– Я знаю правила. За проведённые в тренировках недели я достаточно хорошо понял традиции твоих соплеменников. Признаёте только силу вместо разговоров, считая всех слабее себя недостойными внимания. Говорите лишь с равными, – каменная голова пони наклонилась ниже, вглядываясь в пленницу того же оттенка глазами, словно вырезанными на поверхности искусным скульптором. – Начнём сначала. Я Эрз. А тебя, поедательница руды, как зовут?

– Лаэтус... – вблизи пони выглядел куском скалы, частично оплавленной и повторяющий контуры тела жеребца. Грубые черты, небольшие трещинки, и ощущение текущего песка, когда он менял положение тела. Ящерка мигнула, вцепившись в прижимающие её к полу каменные скобы. Они ощущались вросшими в пол, ставшими с ним единым целым.

– Уже лучше. И что тебя привело в туннели? – назвавшийся Эрзом пони, не убирая копыта сел рядом, с гулким стуком опустившись на пол. – Здесь, конечно, много вкусного металла, но, полагаю, так далеко тебя завёл не он.

– Запах. Такой же, как я. Мне говорить, я первая, кто выйти из-под скала. Почему в этот город такой же запах, как дом? Почему город не город, если я закрывать глаза? – прозрачные когти вцепились в прижимающую ящерку к полу скобу, оставляя пропадающие через мгновение царапины. – И мягкий пони не может быть из камень!

– Чем является город, тебе ответил твой собственный нос. Доверяй ему. А вот что тебе нужно от города в компании выдающих себя за других, это другое дело, – зычный голос обзавёлся задумчивыми нотками, и покачивающаяся над воротом голова склонилась набок. – Много лет назад похожая на тебя пришла под этот купол, сопровождая одного прелюбопытнейшего единорога, ищущего записи о наследии аликорнов стихии. Их путь лежал через нижние ярусы к запертым и забытым комнатам, к библиотекам, оставшимся с давних времён. Он искал карты и знания о месте на краю Золотого Моря, а её манил новый металл и руда. Для их пути она жаждала силы и новых умений, страсть присущая ей и... твоей природе. Их жаждешь и ты, но вопрос – для чего? Овладеть силой ради силы?

Припорошенная пылью мордочка Лаэтус поникла, отвернувшись в сторону. Когти сползли с оков.

– Лаэтус хотеть укусить большой страж. Идти за сильная пони, поедать разный металл и получать силу, – проклацкала она, невольно касаясь язычком кончика растущего клыка. – Лаэтус защищать сильная пони. От опасность мира над гора. Быть её хранитель.

– Забавный ответ. В стиле Эгейт. Быть может однажды, ты с ней встретишься, вы точно найдёте общий язык. Подерётесь и оторвёте по горсти чешуек, конечно не без этого, но точно найдёте общее, – рассмеялся жеребец, убирая копыто в сторону. Скобы дрогнули и осыпались, покрыв ящерку кучками песка. Непонимающе мигнув, она поднялась, оперевшись на хвост. – И кто из тех двоих сильная пони? Полагаю, увешанная артефактами? На вид она не особо нуждается в защите...

– Королева говорить другое. Она не говорить о другой ящер. Амергал не говорить. Но Королева говорить правда, когда упоминать опасность для сильная пони. Говорить, сильная пони не понимать всего. Говорить о глупость сильной пони уходить на поверхность. Лаэтус верить, – прикоснувшись к груди, ящерка провела когтём вниз и вбок, с удивлением заметив, как пони повторил тот же жест и два раза стукнул копытом по своей. – Ты знать жест?

– "Слово, нерушимое как скала, пока последний помнит имена идущих впереди", Эгейт провела достаточно времени, чтобы стать сильнее для своего путешествия. И научить меня некоторым жестам ящеров. А ещё оставить на моём теле пару трещин, на память, – покрытый трещинами рот пони растянулся в улыбке, приоткрыв такие же пепельно-серые зубы, как и всё остальное тело. Протянув копыто, он помог ящерке подняться. – С накидкой твоя идея, рудоежка?

– Я не рудо-еж-ка. Я Лаэтус, – отряхиваясь от песка, возразила ящерка, обнаружив на накидке несколько новых дыр. – Мягкий пони. Ван. Дал для прогулка по город. Сказать это защитить от влага и делать похожая на песчанка. Отвратительная штука, но Лаэтус носить.

– Ван, да... Тебе стоит поблагодарить его за это. Лучше выглядеть как песчанки, чем привлекать к себе и спутникам ненужное внимание, – пони протянул копыто к отпрянувшей ящерке и одним рывком отряхнул её от пыли. – Так лучше. Пойдём. Надеюсь, у твоего спутника хватит ума не только на накидку...

Гулкий стук копыт по полу, с небольшой паузой, будто они на краткий миг сливались с полом и отрывались вновь, оставляя оседающие кольца из пыли. Тот же звук, раздавшийся, когда Лаэтус наступила на металлические таблички. Такие же шаги слышались за стеной и... Ящерка задумчиво смотрела вслед вышагивающемуго массивному жеребцу.

Не было сомнений, там, на улице, когда её впервые привлёк знакомый запах, такие же шаги раздавались по мостовой. Подобравшись и чуть склонив голову, она медленно пошла следом, пока не поравнялась с Эрзом. Звякнули цепи, проскользнув в кольцах, и упали на пол. Прочная дверь скрипнула, открывая проход из зала. На покрытой вмятинами поверхности царапины складывались в одной ящерке понятную надпись.

"Кристалл Эгейт и Айрон Спарк были здесь".

Лаэтус провела лапой по царапинам. Запах изменился. Та, за кем она последовала, учуяв аромат кристаллов и металла, действительно стала сильнее.

– Лаэтус хотеть стать сильнее и съесть много вкусный металл, – проговорила она, заставив Эрза обернуться.

– Думаю, у меня есть что предложить, тебе придётся по вкусу, – отозвался он, свернув на ступени ведущие вверх. – Ей бы оно определённо пришлось.

Тяжёлое копыто толкнуло от себя массивную круглую дверь.

Катящиеся по барханам волны песка разбились о возникшую из ниоткуда полусферу, обогнули и продолжили свой путь. Сверкнула вспышка взорвавшейся пыли, окутавшись полыхнувшими языками пламени, и чёрное облако пепла унеслось прочь порывами ветра так же стремительно, как и исчезающие многогранники купола телепорта. Два взъерошенных единорога, поспешно окруживших себя барьером, оглянулись по сторонам. С редкими просветами ржавого неба, вокруг бушевала песчаная буря, окрашивая всё в золотисто-бурый цвет.

– Твои единороги точно ничего не напутали? Это следующая точка телепорта? Я что-то не вижу ничего вокруг, достойного внимания, – Полиш чихнула, отряхнув гриву от умудрившихся забиться в неё песчинок. Преграда из магии дрожала вокруг них, то и дело, норовя рассыпаться. – Вокруг сплошная пустыня... Ты уверен что...

– По исчезающе малому следу телепорта, в добавок искажённого чем-то, я вообще удивлён, что мы попали хоть куда-то, а не вернулись назад, сделав петлю, – поддерживающий заклинание единорог вглядывался в бушующую вокруг стихию, не собирающуюся стихать ни на минуту. Казалось, сама земля была против незваных гостей. – Я с трудом не даю песку забиться под купол...

Волны песчинок лизали край барьера, заставляли его трепетать и покрываться рябью. Самые удачливые из них прорывались внутрь, наполняя воздух скрипящим на зубах вкусом пустыни. Золотистые колючие искорки вспыхивали в свете заклинания и гасли.

– Без твоего отдела исследователей мы всё равно не определим следующую точку. Оставь маяк, и попробуем оглядеться, тем более, что под песком что-то есть, – единорожка прикрыла глаза, сосредоточилась и окутала мордочку изогнутым щитком, сотканным из телекинеза. Посмотрев на спутника, она постучала по виску кончиком копыта. – Сделай так же, иначе сожжёшь все силы на этот барьер.

– Что ты имеешь в виду под... – Йорсет зажмурился и вложил магию в короткое заклинание. По шкурке затарабанили песчинки, но перед мордочкой, чуть светясь по краям контурами небесного цвета, возник невесомый щиток. Купол над ними мигнул и пропал, окружив их потоком клубящейся пыли. Гадкий песок забивался в шкурку везде, где находил лазейку.

Втянув воздух носом, и убедившись, что песок не проникает внутрь, единорог коснулся песчаной насыпи копытом. Чуть погрузив его, он с удивлением наткнулся на что-то твёрдое и чуть бугристое. Гладкие камни с небольшими промежутками между.

– Дорога? Здесь? – чуть приглушённо и озадаченно звучал его голос из-под мерцающего вокруг мордочки заклинания.

– Старый тракт, видимо, построенный ещё когда тут не было пустыни, и на некотором возвышении от земли. Но что-то не припомню места с такой бурей, – Полиш указала в сторону, где край пути то откапывался нарастающей силой ветра, то вновь пропадал, скрываясь под текучими, словно сухая вода песчинками. Золотистые барханы окрашивались в зловещие оттенки тёмно-коричневого, с прорезающими их багровыми всполохами с трудом пробивающегося солнца, тусклым оранжевым диском виднеющимся где-то над горизонтом. Картина безысходности места на краю мира. – Маяк готов? Не хотелось бы повторения случившегося в Сан-Паломинской пустыне.

– То, что я вижу вокруг, в разы хуже, – ворчливо отозвался её спутник, с третьей попытки умудрившийся вогнать раскладывающийся шест между камней и убедиться, что даже на ветру он не упадёт. С зажатого в лапках камня сорвался лучик, застывший зеленоватой точкой на груди каждого из единорогов. – Отойдёшь в сторону и перестанешь видеть меня – возвращайся по лучу назад.

– Поучай своих единорожек, – шутливо ткнув его в бок, Полиш медленно зашагала вперёд, нащупывая под слоем песка выступающие бугорки камней. – Пусть я редко выбираюсь в такие места, это не значит, что я забыла правила.

– Ладно тебе, лишний раз напомнить не повредит, – с усмешкой заметил единорог, сделав шаг по засыпанной дороге.

– Итак, может, это была временная точка телепорта, и они отправились дальше? Я не вижу ничего такого вокр... – единорожке на миг показался мелькнувший в отдалении чёрный покосившийся столб, вырвавшийся на мгновение из цепких клубов пыли. Спутник не ответил. Как и она, он пристально вглядывался в редкие пробелы бури, где, то появлялись, то исчезали размытые силуэты двух сидящих друг напротив друга статуй грифонов. С каждым шагом по безуспешно поглощаемой пустыней дороге они становились всё ближе, и вот уже можно было рассмотреть удерживаемую в их лапах арку ворот, осыпавшуюся сверху и почти разрушившую остатки деревянных створок. Хищный, выщербленный ветром клюв был повёрнут в сторону незваных гостей, словно изваяние задавало немой вопрос, на который вот уже много веков некому было ответить. В вое ветра, разбивающегося о руины ворот, слабо различался жалобный скрип оборванных цепей, бьющих по иссушенному и растрескавшемуся дереву. Здесь, у остатков разрушенной стены, теряющейся в буре по обе стороны от пути, дорога казалась чуть чище, и под копытами зазвучала поверхность старой, подогнанной булыжник к булыжнику мостовой.

– Что-то подсказывает мне, что они тут задержались, – Йорсет сморщился, когда заклинание дрогнуло и пропустило немного песка под барьер. – Так или иначе, я не рискну тащить сюда команду. Столько пони барьером не укрыть от бури. Да и у нас самих времени немного... Поторопимся.

С этими словами единорог первым шагнул за ворота. За ними ветер не был таким ожесточённым. Что-то замедляло песчаную бурю, превращая неистовый танец пыли в терпимое пылевое облако. Промежутки между камнями дороги заполнялись песчинками, пропадая и проявляясь вновь, создавая иллюзию утопающей и вновь поднимающейся из песков дороги. По бокам от неё, настораживая своим скрипом бредущих под ветром единорогов, торчали, покачиваясь жутковатыми пиками факельные столбы. Жалкими лоскутами развевались под стальными коронами давно угасших факелов обрывки флагов. На них уже с трудом угадывались выцветшие и почти стёршиеся гербы. Загнутый клюв в короне из перьев, сжимающее облако когтистая лапа, скрещенные под кубком крылья. Идущая сбоку Эппл Полиш невольно присвистнула, рассмотрев один из них, чуть лучше сохранившийся. На нём виднелся почти выгоревший профиль пернатой смеси льва и орла.

– Объединённые армии грифонов? Да это место затерялось не только на картах, но и во времени, – она потёрла висок кончиком копыта. Окрашенное в розовый оттенок заклинание, спасающее от песка, на миг приугасло.

– Гербы "Смутьянов Неба", "Златопёрые" и даже "Черноклюв"... Все вместе в одном месте, – продолжил за неё Йорсет, невольно сбавив шаг. – За всю историю попыток завоевать Эквестрию им удалось всего несколько раз переступить через свою алчность и недоверие, собравшись в единую силу. Хотел бы я знать, что они тут забыли...

– И предпочитая исключительно выгоду, они довольно скоро рассорились, получив первый же серьёзный отпор, – поправив заклинание и вдохнув чистого воздуха, закончила мысль Полиш. – По возвращении стоит перебрать все упоминающиеся в архивах земли, хоть раз оказывающиеся под грифонами. И...

Рассматривая вереницу трепещущих на ветру обрывков ткани, она не заметила, как её спутник остановился, и едва не столкнулась с ним. Перед ними, темнея пузатыми башнями, на треть вросший в песок, возвышался заброшенный бастион. Облизанные песчаными бурями стены всё ещё хранили на себе следы осадных орудий. Покорёженными остовами торчали среди зубцов катапульты. Толстые брёвна, выпущенные баллистами, торчали из его стен, как копья из загнанного и поверженного гиганта. Израненного, но, вероятно, не сдавшегося.

– Боюсь, этого места в архивах ты не найдёшь, – хмуро заметил Йорсет, указав копытом на перечёркнутый двумя рубящими ударами символ, выделяющийся на тёмной каменной кладке. Покрытый сетью многочисленных трещин, там виднелся витой рог в обрамлении двух поднятых крыльев. Перепончатых крыльев. Выжженный магией на камне, он всё ещё сопротивлялся песку.

– Думаешь, они поэтому держали путь сюда? – Полиш встала рядом, рассматривая руины. На ветру тихо скрипела ставня окна. Приоткрытая дверь главного входа с обеих сторон удерживалась нанесённым ветром песком, так что ни открыть её шире, ни закрыть было невозможно. Упавшие колонны утонули в песке, и теперь от них виднелись лишь небольшие куски с едва различимым узором. Каменными костями из песка торчали постройки попроще, рассыпавшиеся и поглощённые пустыней. Всё место казалось мёртвым и пустым. Ни засушенных растений, ни вездесущих мелких обитателей, которым вечно катящиеся потоки песка были нипочем. – Но что им понадобилось в руинах грифонов? И почему на них этот знак?

– Мы здесь как раз чтобы это узнать. Древняя столица пегасов, теперь руины бастиона посреди бури. Если бы я не был уверен, в своих магах, я бы подумал, что нас просто водят за нос, – Йорсет покачал головой и сделал несколько шагов вперёд. – У нас ещё есть время. Успеем осмотреть их изнутри.

Всего через пару десятков шагов воздух перед его грудью стал плотнее, натянулся и упруго оттолкнул единорога обратно, заставив его распластаться на прикрытой песком дороге. Изумлённый глава Ордена вытянул копыто и ощутил им упругую мембрану, пропускающую, пусть и чуть замедляя, ветер и песок.

– Пни меня в круп... Да здесь барьер! – не убирая копыто, он зашагал в сторону, ощущая как невидимая и проявляющаяся лишь в усиливающихся порывах бури преграда, тянется, окружая бастион. За копытом оставались расходящиеся в стороны волны. Увлечённо пытаясь найти вход, он натолкнулся на торчащую колонну, разделённую преградой ровно пополам. Обе её половины изрядно потрёпанные, скрепляли прочные кованые кольца, с выбитыми на них печатями.

– И тут тоже он. Руины видимо, окружены им, – послышался сбоку голос кобылки. – А ещё тут какая-то колонна.

– Тёмная, из камня, закованная в металлические кольца? – пытаясь перекричать очередной порыв бури, спросил Йорсет. В ответ послышалось что-то неразборчивое и, вскоре, из клубов пыли появилась его спутница.

– Да, и судя по расстоянию между ними, они образуют окружность. Классика построения... – сотканный заклинанием щиток кобылки слегка мигал, постепенно сдаваясь перед напором песка. – Дальше не пройти, и времени обходить по краю в поисках прорехи, у нас нет. Да и сомневаюсь в её наличии. Соберём инструменты и вернёмся позже...

– Разве не удивительно? Самоподдерживающийся за счёт силы постоянно бушующей бури барьер! Если бы его можно было вскрыть... кто знает, какие записи могли сохраниться с незапамятных времён. В таком климате свитки сохраняются лучше всего! – чуть мечтательно протянул слушающий вполуха свою спутницу единорог, убрав от преграды копыто.

– И чаще всего до тех пор, пока что-то, защищающее их, не снимают. Вспомни свитки, которые рассыпались, едва их достали из гробницы, – охладила пробудившийся в нём энтузиазм Полиш. Проведя копытом по преграде, она добавила. – Но ведь как-то они проходили его...

– А вот и прибой, что выносит преданное забвению и изгнанное на берег, – послышался из-за барьера хриплый и сухой голос, заставив обоих магов вздрогнуть и отпрянуть в сторону. – Я же говорил ей... Всегда найдётся что-то способное вытащить забытое под лучи солнца. Всегда...

Со стороны упавшей на стену бастиона стелы покрытой неразличимыми письменами показался тёмный силуэт. Говоривший походил на единорога, но худощавого и с резкими чертами фигуры. Неподвижно замерев, он стоял в отдалении, изучая гостей этого откровенно неуютного места.

– Вы... живёте здесь? – неуверенно спросила кобылка, приблизившись к магической мембране, пытаясь разглядеть тёмную фигуру получше среди клубов пыли. Казалось, обладателю хриплого голоса не мешал ни ветер, ни вездесущий песок. Не сразу до неё дошло, что вопрос был как минимум неуместным.

– Живу... здесь. Можно сказать и так. Но куда интереснее... А что понадобилось двум не испытывающим доверия к своей принцессе единорогам в этих местах? – в хриплом голосе почудились нотки смеха. Фигура шевельнулась, чуть размывшись на ветру. Драный плащ дёрнулся в сторону рваным крылом и вновь вернулся на место.

– Что вы имеете в виду, говоря это? – заклинание на мгновение ослабло, пропустив внутрь хрустящие на зубах песчинки. В горле главы Ордена на миг пересохло от иссушенного воздуха пустыни. – Каждый в Эквестрии почитает и верит в принцессу Селестию.

– Ну да конечно... По своей воле принцессы не рассказали бы об этом месте никому, а значит, двум магам стало очень любопытно, куда отлучилась их обожаемая правительница, поднимающая ради них солнце каждое утро. Но зачем им делать это, если бы они всецело доверяли и поклонялись её... лучезарности, – проскрипел сухой голос, словно у говорившего были деревянные растрескавшиеся связки. – Совершенно незачем. А значит, вывод прост...

– С чего бы принцессе скрывать что-то от своих верных подданных? – приободрившийся Йорсет пытался рассмотреть стоящего за магическим барьером. Это определённо был единорог. Похожая на плащ накидка распахивалась на ветру и вновь заматывалась вокруг худого тела. На его слова тот задумчиво потёр подбородок копытом и каркающе рассмеялся.

– С чего бы принцессе вообще что-то скрывать от своих любимых пони. Действительно, с чего бы... Куда проще не замечать, как её собственная сестра упивается силой до потери контроля, а чтобы сослать её в тайне от всех – потратить единственную защищающую Эквестрию магию. А потом, чтобы скрыть свои провалы как правителя, позволить библиотекам полыхать ясными кострами в ночи, – худощавая фигура рассмеялась коротко закашлявшись. – При этом боясь собственной силы, истории собственного рода... Кто знает, кому однажды в голову придёт мысль, что живущая веками может стать...

– Опасной? – слово сорвалось с языка Бастиона прежде, чем он это понял. Фигура на фоне руин медленно кивнула соглашаясь.

– Не я это сказал, – единорог за барьером сделал несколько шагов в сторону. – Не я...

– Нам нужно уходить, мы узнали, что они были здесь, этого достаточно – прошептала, приблизившись к спутнику, кобылка. – Заклинание истощается, Йорсет. Нам пора.

– Знаю, – единорог уже ощущал это неприятное покалывание в висках, когда магия начинает подходить к границе истощения. Но уйти, не задав вопросов, он не мог.

– Зачем принцессы приходили сюда? Что они искали? – прикрывая мордочку от песка копытом и выигрывая заклинанию время, крикнул он, не особо надеясь на ответ. Угловатый единорог одновременно интересовал и пугал. И Йорсет не мог сказать, какое чувство перевешивало в нём.

– Как и вы, за ответами. Только вопросы были другими, – каркнула фигура, встав напротив обрушенной стелы. – И то, что они искали, так и осталось тут. В стенах этого заброшенного места, заточённое тем, кто однажды посчитал себя умнее других. Хитрее других. И способным пойти против правил, написанных не им.

– Это не ответ, – в голосе единорога зазвучали нотки раздражения. С каждой минутой времени на возвращение оставалось всё меньше. Но и просто так уйти он не мог.

– Всё что нужно, просто открыть замок и войти. Ведь будем честны, обоим нужны не ответы, а доказательства, – вкрадчиво зазвучал сухой голос. Иссушенный единорог сделал шаг им на встречу. – Выбор только за вами. Быть прибоем, выносящим на берег выброшенное в море... или отливом, забирающим тайны с собой на глубину. Что выбираешь?

– Доказательства чего? – голубой масти единорог ощутил подошедшую сбоку спутницу.

– Измены... опасности... причины, по которой ей не следует занимать своё место, – скрипящий голос на миг утонул в усилившемся ветре. Тёмный единорог сделал несколько шагов ближе к ним. – Ведь за этим вы оба явились сюда, или я не прав?

– Йорсет, пора! Заклинание почти на исходе, а нам надо добраться до маяка, – Полиш сощурилась, заметив, как медленно делающая шаг за шагом фигура сделала паузу, услышав её слова. – Может он и прав, но мы не можем доверять и ему. Что он делает тут? Откуда барьер? Откуда нам вообще знать, что то, зачем принцесса приходила сюда, всё ещё тут?

– А если принцесса пойдёт по стопам сестры? – прошептал Йорсет, обернувшись к спутнице. – Это шанс доказать всем её опасность. То существо, доспехи, сближение с возвратившейся сестрой... и этот единорог... её решения, в конце концов.

– Пленённый единорог... Если бы этот барьер открывался с обеих сторон, он бы уже давно покинул его, – Полиш приблизила свою подсвеченную заклинанием мордочку к спутнику. – Подумай, почему он всё ещё тут. Даже нет... сколько он уже тут? Что если это было сделано ею не просто так...

Её слова имели смысл. Йорсет бросил взгляд на замершего на половине пути к ним единорога. Доверять ему было так же мало смысла, как и принцессе. Её встреча с лезвиерогой, закончившаяся всплеском магии; едва не стоивая жизни её сестры несдержанность у Древа Гармонии; пробудившийся интерес к аукционным домам и многое другое. Кусочки пугающей мозаики складывались один к другому, и вот на расстоянии вытянутого копыта был ещё один... но не доверять принцессе не означало доверять кому-то ещё.

– Мы уходим, – коротко бросил глава Ордена, чуть замешкавшись, последовав за Полиш.

– Жаль... Чёрный Король хорошо знал страхи аликорнов. То, чего они боялись больше всего, – слова, раздавшиеся за спиной Йорсета заставили того остановиться. – Знал их причину. Сгинув, он лишь доказал это. Даже это место, по сути, клетка для таких, как они. Её создали для таких, как... она.

– Откуда мне знать, что это правда? – под недоумённым взглядом обернувшейся к нему спутницы спросил Йорсет.

– Вы оба видели знак на стене этих опостылевших руин. Кому ещё пришло бы в голову создать барьер, уходящий сферой вглубь земли, отрезав всё здесь находящееся от мира снаружи? – каркающий голос смеялся заглушаемый воем ветра и шелестом песка. Его обладатель то появлялся, то исчезал в проплывающих через окружающую руины сферу облаках пыли. – Ведь так, наследный глава Ордена, основанного не кем иным, как аликорном?

Взбив копытами облака пыли, Йорсет прыжком очутился возле барьера, прижавшись к нему мордашкой, пытаясь рассмотреть стоящего поодаль и посмеивающегося единорога. Ветер распахнул ткань, обнажив поблескивающие чёрным металлом доспехи. Такие же, как были в аукционном доме, и которые разыскивали принцессы, нанёсшие туда визит. Потёртые, покрытые царапинами и прорехами, но определённо такие же.

– Доспехи! Они приходили за доспехами, верно? Но почему не забрали их? – задыхаясь от волнения, единорог надавил копытом на неприступную прозрачную преграду.

– Кто знает. Может, испугалась того, кем может стать. Не ради ли этого был создан Орден? А может, не захотела переступить через созданные ею самой правила, – задумчиво проговорила фигура, сделав ещё один шаг на встречу, позволяя рассмотреть кованый металл и вложенные в пазы самоцветы. – А может всё куда проще. За отливом всегда приходит прибой. И у него есть ключ... И что забавнее, он висит у одного из вас на шее. Не та жалкая побрякушка-копия, а настоящий ключ-кулон, я имею в виду.

Копыто Йорсета дёрнулось к груди, нащупывая холодящий даже в пустыне кулон.

– Не надо, – на плечо легло бежеватое копыто с остатками розовых разводов. Покрытое взлохмаченной и пыльной шёрсткой. Йорсет вздрогнул, бросив взгляд на тёмную колонну. Кованый металл колец, в самом нижнем – продолговатая выемка в форме капли, удивительно целая для той, что находилась в центре бури невесть сколько лет. – Заклинание иссякает, уходим... Йорсет? Ты куда?!

Неслышный щелчок тугого замочка. Шелест сползающей с шеи цепочки. Голубое, как небо, сияние телекинеза обхватило небольшой предмет, отнимая силу у заклинания, спасающего от песка. И становящаяся неестественно широкой улыбка костлявого единорога по ту сторону непроницаемой мембраны, когда кулон лёг в паз и коротко вспыхнул мертвенным отблеском на грани. Преграда между главами Ордена и руинами дрогнула, истончаясь и разрываясь искрящимися прорехами.

– Правильный выбор, маг. Будь прибоем, вынеси на свет сокрытое... и пусть даже от этого рухнет мир, – послышался голос единорога, перешагнувшего линию пропавшей преграды. Скрежещущие доспехи бились на ветру пластинами о шагающий костяк. В дырах доспеха разными голосами завывал ветер, вытягивая тонкие струи дыма наружу. Костлявая, угловатая морда, с жуткой улыбкой не сводила с замерших единорогов взгляд серебристых глаз, утонувших в тёмных провалах. Выплеснувшись из глотки, по подбородку потёк клуб вязкой темноты, дымными нитями стекая к облезлым, медленно делающим шаги копытам. Он прошёл между ними, остановившись лишь когда поравнялся с Йорсетом. – Теперь и твои страхи станут явью. Принцессе придётся сделать то, что она откладывала столько веков... Придётся. И это её изменит. Орден выполнит свою задачу, это ли не замечательно?

В этот миг казалось, буря стихла, оставив песчинки медленно кружиться в воздухе, прежде чем вновь устремиться колючим потоком.

Миновав замерших от ужаса единорогов, костяк, похожий на жутких существ из жеребячьих сказок, скрипунов, сделал ещё несколько шагов и рассыпался в дым, уносимый прочь ветром. Потерявшие защиту руины вздрогнули, и позади них, распахивая усеянную смерчами пасть, поднималась стена песчаной бури.

– Где маяк? – наконец вернувшая себе дар речи единорожка встряхнула застывшего спутника. – На твоей груди нет огонька!!

– Кулон... надо за... – копыто хлёстко ударило его по щеке, приводя в чувство. – Забрать кулон...

– Где луч маяка? К Дискорду кулон! – скрытая за истончившимся и начинающим трескаться по краям заклинанием, мордочка кобылки оказалась напротив его. Искажённая испугом, она подсвечивалась розоватым мерцающим светом.

– По дороге... Идём по дороге, пока её не занесло. Минуем ворота и там по прямой, – ощущая во рту сухость и колкие песчинки, отозвался маг, бросив последний взгляд в сторону поглощаемых бурей руин и тёмных колонн, в одной из которых в последний раз блеснул его кулон. Клубы пыли обогнули темнеющий столб, и он пропал, словно его и не было. Пустота на груди отозвалась чувством совершённой роковой ошибки.

– Быстрее! – его грубо потянули за гриву в сторону. Вой ветра позади, столкнувшегося с каменными стенами, звучал как крик огромного чудовища, предвкушающего лёгкую и не способную убежать добычу. И этой добычей был он, глава Ордена. – Если мы не успеем, кто знает, что случится с магами на той стороне!

Слова Полиш придали ему сил. Следом за нею, почти теряя её из виду, он проскользнул в ворота, принявшие на себя первый удар песчаной бури и подарившие им обоим ещё немного времени...

Шаг, ещё один по вязкому песку, скрывающему остатки дороги. Треск вырываемых досок, пролетающих мимо невесомыми щепками с хвостами из приколоченных к ним цепей. Духота. Тьма. Сжимающий тело и пытающийся набиться в лёгкие песок, сумевший найти путь через истощённое до предела заклинание. Наваливающийся груз миллиардов песчинок, стремящихся похоронить заживо. Высушить. Оставить навсегда трофеем этого гиблого места.

Ещё один шаг через упругие волны доходящего до груди песка.

Вопреки скрипящему смеху, доносящемуся из ветра.

Хотя бы один глоток воды...

Воды...

Fallout: Equestria - Конец и вновь начало.

Реликт

Темнота - мой лучший друг

Fallout Equestria: Lemon juice

Каденс и Шайнинг Армор снимаются в секс-ленте

Сырная ночь Твайлайт

Садовница и сны

Дорога мести

«Kitchen Royale». 18 сезон

В свете погасших фонарей

Наследие Богини. Диксди

1. Тёмная Королева, директива безопасности и сон Айрона

2. Воспоминания Оранж Дайс, сбой и беседа во мраке

3. Библиотека тёмного, ящерка и покинутый город

4. Пробуждение ярости, предательство и воссоединение зелёного крыла

5. "Беги!"

6. Отражение прошлого и... голод

7. Чёрное зеркало и алое сердце

8. Секрет ратуши, ошибка вороного и план Амергала

9. Шёпот Спящих, холодный расчёт и поглощённые жизни

10. Расколотые мечты, тайна Королевы и единственное решение

11. Все в сборе, неожиданный попутчик и дуэль чернорогого

12. Горящий знак и мираж-переправа

13. Передышка перед путешествием, соперница из тумана и мотивы камнежорки

14. Кошмар вороного, путь в закрытый город и находка в зале кристаллов

15. Дорога принцесс, мерцающий проводник и кристалл телепорта

16. На пороге ночи, авантюрист и наставница наследницы престола

17. Под сводами ночи, открытие Скерса и опасения Ордена

18. Башня огня, пляшущие тени и Бланкспот

19. Огненные Земли, молчание правителей и городок в городе

20. Голоса улиц, всполох и зачарованный танец

21. Огнедышащий пакт, неверный выбор и "Кто ты такая, Лаэтус?"