За шестьдесят девятой параллелью

глава первая

Она же последняя. А зачем больше? В нее поместились и таежные леса, и дюралевые птицы, и бравые гвардейцы. В общем, все, что было нужно

Полярный день – удивительное явление. Прохладный мир, кажется, сам понимает всю противоестественность своей освещенности. Все кутается в клочьях утреннего тумана, которые холодный арктический ветер немилосердно тащит по каньонам, изрывая и смешивая. Зябко и сумрачно, если в двух словах. Где–то в глубине, запрятанная между скалами, несет свои воды речка, плещутся водопадики ручьев, стекающих в каньон, а на горных уступах вытянулись тощие и высокие северные ели и лиственницы.

Именно посреди этой холодной красоты, на плоском, словно ножом прошлись, плато, стояла на задних копытцах серая земнопонька и водила смычком по струнам виолончели. Она дрожала от холода, но сил передвигаться у нее уже не осталось. Очень–очень холодно… Капли утреней влаги стекали по промокшей шерстке, унося живительное тепло, мышцы дрожали, пытаясь согреть тело, зубы выстукивали дикий, сбивающийся ритм. Но копытце упрямо продолжали зажимать струны, а смычек выводить длинные звуки, временами все же срывающиеся от дернувшейся конечности… Ее спасут, обязательно спасут. Дмитрий через белую птичку, сказал, что подождать осталось немного, и она намерена посвятить это время музыке. Это место заслуживает быть запечатленным в тягучих нотах. Этот ветер, который идет без порывов, сплошным массивом, эти сотни водопадов, плещущиеся, насколько хватает глаз, небольшое озерцо внизу, эти уходящие в даль каньоны. И пустота. Кажется, что это правильно, неужели, кто–то согласится жить в таком неблагоприятном климате? Но, как Октавия услышала от Дмитрия, в двухстах километрах отсюда находится крупный город, где изготавливают металл и какое–то топливо. А еще дальше, раскинулось бескрайнее северное море, которое хоть и почти всегда закрыто льдом, но имеет несколько крупных портов. В них заходят множества судов, в том числе, сделанных для того, что бы этот самый лед ломать. Поразительно! Только в самой смелой научной фантастике, пони помышляли об освоении северных, утраченных земель. Да, определенно, несгибаемый характер местных жителей, тоже должен отразится в этом менуэте. Нужно еще придумать название… Может «Над северным озером»? Нет, слишком обыденно, озер на севере и в Эквестрии много. Надо, что бы название железным шагом говорило «Этот суровый край безжалостен ко всем одинаково, но он прекрасен».

– Дмитрий, а как называется озеро, в каньоне? – не переставая играть и трястись, спросила пони, не сомневаясь, что за ней все еще наблюдают.

– Не знаю, сейчас посмотрю. Тут двадцать пять тысяч озер, все не запомнить,– сказала лежащая на камнях железная птичка. Какое–то время тишину разрывали только отрывистые ноты, разбросанные почти по двум октавам, но почему–то звучащие гармонично. Октавия пыталась подобрать музыку для водопадов. Пока, результатом она была не то что бы довольна, но ведь можно будет поработать над этим уже дома. Сейчас, ей хотелось запомнить все те ощущения, на которые у нее хватало сил.

– Октавия, озеро называется Дын…Дын–кен–гда-о–мут–ка–нен,– прочитал по слогам собеседник. Окти перестала играть, и истерично захихикала. Нет, едва ли это хорошее название для менуэта.

– Кстати, вам осталось терпеть пару минут: ваш спаситель уже на подлете.

В самом деле, где–то далеко слышался стрекот летающей машины людей. По каньону неслась плоская птица, с широкими крыльями и круглым хвостом. Окти поспешно спрятала инструмент в футляр и закинула его на спину.

– Не суетитесь, ему нужно будет найти место для посадки. Он отметит его красным кругом. Ни в коем случае не подходите к флаеру, пока пилот не выйдет,– предупредил Дмитрий.

Машина прошла над пони, обдав ее почти ощутимо плотным ветром, окончательно растрепав гриву и едва не повалив с ног. Отлетев метров на десять, она зависла, точно примеряясь, под ней на земле зажегся красный кружок с надписями на эквестрийском и языке людей: «не входите в зону посадки!». Затем блин, расположенный на хвосте аппарата размазался, принял очертания винта и замер, крылья прижались к бокам, а машина пошла на снижение. Как только все четыре винта сбавили обороты, из каплевидной кабины выскочил человек, в белой куртке, оранжевом жилете, который состояла, кажется, из одних карманов, и какой–то черной железякой в руках. Октавия догадалась, что это оружие, от чего ей стало не по себе, когда человек навел на нее эту штуку, и пару секунд разглядывал музыкантшу. Правда, он почти сразу опустил руку, улыбнулся и поспешил спуститься к озябшей бедолаге.

Подхватив пони на руки, он помог ей забраться на спину железной машины, а затем поднял ее виолончель. Под ногами, скрытые тонкой решеткой, все еще вращались два винта, каждый из которых был размером с двух пони. Видимо, еще два прятались с другой стороны кабины. Под прозрачной крышей скрывались два сиденья, одно из которых было превращено сейчас в некое подобие лежака. Человек помог Окти устроится, убрал чехол куда–то назад, а сам запрыгнул на сиденье пилота и уставился в приборы. Колпак кабины опустился, на нем загорелись зеленые символы, взвыли винты, наполняя салон вибрацией, безэмоциональный женский голос стал что–то говорить на человеческом. Вдруг, кобылка почувствовала, как со всех сторон в нее ударили струи теплого воздуха, а спинка стала горячей и принялась слегка массировать замерзшее тело. Окти вытянулась на сиденье и, млея, ушла в забвение. Она дождалась.

Проснулась она, спустя несколько часов. На переднем копытце висел помигивающий браслет, сама она была укрыта пледом, то слева, то справа проплывали облака. Дернулась, не понимая, куда пропала ее спальня, но тут же вспомнила цепочку вчерашних событий: дилижанс до Кантерлота – джамперы – плато – флаер. Ура, ее спасли, и скоро она очутится дома. И больше никаких дилижансов. Будет ездить исключительно на поезде и исключительно большой компанией.

Как хорошо, что люди согласились взять на себя поиск и спасение всех похищенных из Эквестрии пони. А в обмен они просили всего лишь мир, совместные производства, и по возможности, переговоры об освобождении своих, похищенных граждан. Хотя, едва ли перевертыши по доброй воле откажутся от столь выгодного энергетического проекта. Скорее Селестия сломается, и разрешит людям провести свою армию до пустошей. Смешно конечно, Окти кое–что знала об оружии людей. Вполне достаточно, что бы сказать: раскатать в мягкий оладушек и гвардию, и элементы гармонии, и принцесс, для них не было невыполнимой задачей. Их скорее удерживал страх конфликта с соседями, которые встанут на защиту Селестии.

Хотя, были и горячие головы. Она вспомнила, как самая сильная страна этого мира отправила во время своей очереди использования портала в Эквестрию группу своих гвардейцев и боевых машин. С исключительно благими намерениями, конечно. Однако, тогда атаку удалось отбить, при помощи удачи и последующего блефа. Больше сторонники конфронтации не предпринимали боевых операций. Пока.

Пилот повернулся, увидел, что она не спит, и сказал ей что–то, улыбаясь.

– Простите, я не понимаю вашего языка,– сказала пони. Человек кивнул, вернулся к приборам управления, что–то щелкнул, а затем развернул кресло целиком к потерпевшей. Штурвал за его спиной медленно покачивался, видимо, умная машина умела летать и сама. Из одного из множества карманов он достал плоскую коробочку, положил себе на колени, нажал на кнопку и что–то сказал.

– Я рад, что вы проснулись. Не пугайтесь, вы в безопасности. Как вы себя чувствуете? – сказала коробочка.

– Все хорошо, я согрелась, немного хочется есть и болит горло,– Октавия выжидающе посмотрела на коробочку. Однако, та не издала ни звука, но спустя мгновение, пилот кивнул, потянулся куда–то ей за спину и достал два контейнера: белый с крестом и зеленый с какими–то надписями. Из аптечки был извлечен цилиндрик с трубочкой на конце.

– Откройте рот. Когда я распылю лекарство, сделайте глубокий вдох. Не бойтесь, это лекарство сделано для пони,– сказал пилот и поднес зажатый в кулаке цилиндрик к лицу лошадки.

Кобылка кивнула, открыла рот. Раздалось шипение, Октавия зажмурилась и вдохнула полной грудью. Волна медовой сладости и жжения прокатилась по горлу. Окти закашляла.

– Отлично, подождем минут десять, и можно будет есть,– сказал человек, убирая аптечку. Пони кивнула и уставилась в окно. За прозрачным бортом проплывало голубое небо, а внизу… Казалось, что внизу волнуется зеленое море. Не было края этому пушистому ковру из леса, озер и рек. И все это медленно плыло где–то далеко–далеко внизу. Она просидела так довольно долго, разглядывая проплывающие внизу красоты. Машину пару раз тряхнуло. Это вывело ее из оцепенения. Она ведь не пегас, а что, если эта машина сломается? Ей показалось, что машину снова затрясло, и она вот–вот развалится. Нет, не думать об этом. Ты сейчас представитель своего народа! Веди себя достойно!

– Скажите, а сколько нам еще лететь?,– спросила Октавия, отводя глаза от лесного моря.

– Полтора часа до Новосибирска, там нас встретит транспорт. Он доставит вас прямо к порталу. Что вы из напитков предпочитаете? – пилот разорвал пленку на контейнере и открыл крышку. Внутри лежали какие–то брусочки серого вещества, пакетики, печенье, вафли, маленькие снопики соломы в прозрачной упаковке.

– Вишневый сок, если можно,– подумав, сказала пони. Человек лишь кивнул, и подцепил своими пальцами один из пакетиков. Надорвав его, он высыпал его содержимое (бело–розовый порошок) в высокий сосуд, завинтил крышку и пару раз встряхнул.

– Вам не стоит еще сильнее травмировать горло, поэтому, сок горячий,– человек отвинтил крышку и вылил в нее немного прозрачной рубиновой жидкости. Попробовав, он кивнул и протянул кобылке чашку. Она схватила ее, и жадно выпила. Очень хотелось прогнать изо рта сухость, которая там поселилась во время сна. Сок был… Странным. Конечно, она видела, что он из порошка, однако, как можно было добиться такого густого, даже слишком вишневого вкуса? Никакой кислинки, горчинки или иных вкусов. Только сладкий вишневый и легкий–легкий – коричный.

– Спасибо вам большое.

– Пожалуйста, кушайте, вам нужно восстановить силы.

– Я не про сок, точнее, не только про сок,– не начиная есть, сказала пони, глядя в маленькие карие глаза,– Спасибо, что нашли и спасли, спасибо, что не бросили замерзать там, на плато. Ее начало колотить, она только сейчас поняла, что вполне могла умереть. Лежало бы ее тело под ветром и дождем, разорванное на части каким–нибудь хищником… Окти заплакала. Нервы и так были на взводе от всего, что с ней произошло, а после столь резкой смены обстановки… Казалось, внутри прорвало плотину и все то, что копилось последний день, вырвалось сейчас со слезами. Она уткнулась лицом в копыта и рыдала. Пилот что–то говорил ей, переводчик пытался переводить, но она не слушала. Ее гривы коснулась рука, человек гладил ее, нежно что–то повторяя. «Успокойтесь, не плачьте, все кончилось»,– гундосила коробочка. Она подняла на него глаза. Огромные поняшные глаза, полные слез. Привстав на задние ноги, она упала на него, обхватив передними ножками его шею. Какое–то время она просидела так, вздрагивая. Затем отстранилась и вернулась в свое кресло. Человек улыбнулся ей.

– Простите меня. Вы, наверное уже устали от подобных сцен? – всхлипывая спросила пони,– Это же ваша работа, вытаскивать из леса таких вот… Пропащих.

– Да, я вывез с плато уже двадцать восемь пони, вы, почти юбилейная,– он протянул ей брусочек из коробочки. Она, как маленькая, откусила кусочек прямо из его рук. Пахнет подсолнечником,– Однако, каждый раз, я рад вашему спасению, я наслышан про ваш мир, и понимаю, как вам тяжело приходится в самой неблагоприятной части нашего.

Она утерла слезы и улыбнулась.

– Могу ли я узнать ваше имя?

– Конечно, Игорь Кожевников, спасатель парка «Плато Путорана» к вашим услугам,– сказал человек, протягивая сжатый кулак.

– Октавия Мелодии, виолончелистка,– она протянула копытце, и слегка ударила по костяшкам.

– Будем знакомы, а теперь давайте поедим, с пяти утра, как вы к нам попали, одним чаем питаюсь.

Игорь извлек еще один пакетик, выдавил из него на печенье варенье и протянул Окти. Она подцепила угощение копытцем и отправила его в рот. Ммм… Вполне неплохо. Малиновое варенье один в один домашнее. А печенье почти не сладкое. Игорь взял себе брусочек и откусил от него половину. После чего, запил чаем из своего термоса.

– Не повезло вам: вас выбросило за шестьдесят девятой параллелью, это почти самый северный край пояса появления,– Игорь помог пони вскрыть пакетик с сеном. Упаковка была плотная и копытам не поддавалась.

– А какой южный? – спросила Октавия, не то, чтобы ей хотелось знать, но диалог что–то не клеился.

– Шестьдесят четвертая. Тоже не курорт, но там уже встречаются заселенные районы, особенно в Европе.

– Я вообще очень везучая. До ближайшего города было предельно далеко, как я поняла?

– Нет, существуют гораздо более безжизненные участки, к примеру, вас могло выбросить в Гренландии, там на многие сотни километров ледяные скалы и никакого жилья. Октавия поежилась. Вот уж, действительно, не позавидуешь тем, кто окажется без теплой одежды там.

– Не скажите, как там переговоры с джамперами? Намерена ли их королева освободить гражданских, в обмен на подпитку от людей–контрактников? – Игорь тоже хотел поддержать разговор.

– Кризалис королева всех перевертышей, а не только джамперов, пилот поднял бровь,– Джамперы: вид, который создали перевертыши, что бы похищать людей, перевертыши: вся раса целиком.

– И все–таки?

– Неужели, среди вас найдутся желающие, отправится добровольно в пасть к перевертышам?! – изумилась пони.

– О, в избытке, особенно при условии получения разрешения на проживание в вашем мире, или хотя бы, длительной экскурсии. Кажется, какое–то воспоминание слегка рассмешило спасателя, – Уж не знаю, наше ли руководство пустило такой слух, или правда статистика такая, но в последнее время стало популярно мнение, что чаще всего забирают людей из малых деревень, честно работающих на земле.

– Как я понимаю, пошел отток из крупных городов, – улыбнулась Окти.

– Еще какой! Целые колхозы, при поддержке государства восстанавливаются подобными энтузиастами. Зачем энтузиазму пропадать?

– И не заканчиваются, желающие стать закуской?

– На место одного придут двое. Но если начнет работать контрактная система, крестьяне не уедут: дом, вещи и семья держит лучше любого якоря.

– Едва ли принцесса согласится давать гражданство людям, она и временные визы ученым нехотя дает, а они куда полезнее, потенциального крестьянина.

– Миротворцев она приняла.

– Тут другое: им запрещено покидать Городок, да и повторного вторжения она побаивается. Игорь удивленно посмотрел на нее

– Вы же американцев с легкостью раскатали, тогда, конечно, сработал эффект неожиданности, они успели пустить в ход оружие, но теперь–то вы готовы к новым гостям!

– Нам повезло, что элементы тогда были в городе, а они часто в разъездах, да и несколько раз подряд применить их невозможно»,– печально сказала пони. Человек и пони задумались. Октавия вспоминала события того дня.

Вот она идет по Понивилю, в сторону рынка. Солнце припекает, со стороны Яблочных Акров налетает легкий ветерок. Сегодня ярмарка, так что пегасы обеспечили хорошей солнечной, но не жаркой погодой не только Понивиль, но и человеческий Городок. На площади настоящие столпотворение: множество лотков, с самым разнообразным товаром, многие пони пришли из соседних поселений. Она зашла в кафе, заказала сэндвич и сок. Сидит, ожидая Лиру, чтобы обсудить с ней их возможный квартет. Вот по городу проносится куда–то спешащая Пинки, временами подергиваясь. Какая–то она… испуганная. Небо на востоке окрашивается в лиловый, секунд тридцать держит неестественный цвет, а затем приобретает привычную голубизну. Сработал портал: в Эквестрию были доставлены новые телевизоры, станки или люди… Рутина. Она продолжает пить сок, и оглядывать площадь. А вот и запыхавшаяся Лира. На секунду останавливается, что бы отыскать взглядом подругу, находит, и бросается галопом прямиком через площадь, уклоняясь от случайных прохожих.

– Здравствуй, дорогая Лира, чего ты так спешишь? – Окти обнимает единорожку и кивает на стул, приглашая присесть.

– Ой, ты не поверишь, кого я сегодня встретила! – Лира уселась на стул и заговорщицки прищурилась.

– Ну, я думаю... – музыкантша тихо вскрикнула, так–как стул рядом с ней отодвинулся от стола.

– Йохансен! – крикнула Лира, – Зачем сюрприз испортил!

Со стороны стула послышались звуки непонятной речи. Какое–то время, невидимка о чем–то спорил с Лирой.

– Ты его держишь под полем, вы говорите на незнакомом языке, ты рада, что нашла его… – к Октавии, постепенно, возвращался дар речи, – По–моему, достаточно очевидно.

– Я же говорю, этот муравьед сюрприз испортил,– Лира бросила недовольный взгляд на стул,– Представляешь! Он сбежал от перевертышей! Выехл из Улья в обозе, а потом пешком шкандыбал через полстраны! Лира была явно в восторге, что поделилась с кем–то своим секретом.

– А теперь, я провожу его до Городка, кстати, ты приглашена в наш эпический поход! – единорожка растянула губы, демонстрируя самую лучезарную улыбку, на которую была способна. Окти закатила глаза. Похоже о делах в ближайшее время поговорить не получится. Эка невидаль, человека она нашла! Ну, так и сдала бы его полиции, они его своим передадут. Так нет, мы не такие, нам приключений хочется! Расплатившись с официантом, она встала из–за стола.

– Хорошо, Лира, я провожу тебя, но обещай мне, что после того, как мы отведем твоего гостя, ты покажешь мне безупречную свою часть партитуры,– закидывая на спину сумку с нотами, сказала Октавия. Все же ей самой тоже хотелось стать участником этого приключения. Да и потом… Люди очень ценят, когда возвращают их граждан. Возможно, получится купить новых дисков с музыкой.

– О, не переживай об этом, я как раз репетировала, когда он постучал ко мне.

– Бон–бон была в ярости?

– А ты видела когда–нибудь ее в другом состоянии? – засмеялась Лира,– Я уже подумывала продавать ее улыбки, как редкоземельный минерал. Но на этот раз обошлось: она была на рынке.

Разговаривая ни о чем, они продвигались по Понивилю, и когда, они подошли уже к выходу из города, со стороны Городка завыло и захлопало. Что–то взволнованно сказал Йохансен, после короткого разговора с единорожкой, Лира сделала невидимой и себя, и Окти.

– Лира! Зачем?

– Йохансен сказал, что слышит звуки оружия, а этот вой: предупреждение об опасности,– судя по звукам, Лира побежала к поселению людей.

– ТЫ С УМА СОШЛА! – закричала Окти,– Тебя предупредили: «ТАМ ОПАСНО», но ты все равно туда прешь?!

– Да будет тебе, раз люди применили оружие, проблема уже решена, ты же знаешь: оно у них невероятно совершенное и….

За холмом грохнуло, и в воздух поднялись клубы черного дыма. А затем еще, и еще…Октавия сглотнула. Похоже, там случилось что–то серьезное. Тут, из–за холма стали выползать повозки людей. Огромные, железные, грязно зеленого цвета, туши на восьми колесах катились, подминая траву, в обход города. Вместе с ними шли маленькие, привычные четырехколесные машины, которые люди называли «джип». Одна из больших машин дымилась, но продолжала ехать. Пони замерли, наблюдая вблизи за человеческой гвардией. До них было метров пятьсот, и можно было рассмотреть машины во всех подробностях.

Со стороны замка Принцессы Твайлайт раздался звук применения магии. Там взлетел и поплыл в сторону людей радужный пузырь, внутри которого угадывались очертания носителей элементов. Повозки остановились. На их крышах что–то повернулось в сторону магической сферы. Из машин выскочили гвардейцы, наводя на противника свое оружие. Весь мир замер на секунду. А потом… Грохот. Тысячи огненных игл, больших и маленьких полетели в защитников Эквестрии. Гул магического поля, поглощающего удары, казалось, перекрывал грохот человеческого оружия. Продлилось это все не более пары секунд, пока принцесса не обрушила на пришельцев радугу. Вспышка. И над Понивилем повисла привычная тишина.

– Вот теперь, точно все,– сказала, первая отошедшая от шока Лира,– Пошли. Посмотрим, что с ними стало.

– Октавия! Проснитесь! – Кожевников тормошил ее, пытаясь разбудить,- Мы подлетаем к Томску, надо заправить машину, пристегнитесь, пожалуйста.

Пони разлепила глаза. Внизу простирался все тот же лес, кое–где разрезанный дорогами, под флаером извивалась лента реки, на левом берегу которой стоял город. Две стеклянные башни в центре и множество домов. Самых разных, от частных домиков на окраинах, до огромных жилых стен, состоящих, кажется, из одних только окон. Рядом иногда пролетали флаеры, но в основном, люди перемещались по земле.

Флаер подлетел к серой площадке, на которой уже стояло несколько машин. Игорь, о чем–то говоря с машиной, подвел флаер к светящемуся зеленым кружку. Сложив крылья, машина пошла вниз и улеглась на плиты.

– Лучше не выходите, это займет не много времени,– бросил спасатель, поднимая колпак. Холодный воздух ворвался в кабину. Музыкантша поежилась.

– А у вас нет музыки? – поинтересовалась пони. Подумав секунду, Игорь достал еще одну коробочку, и что–то сделал с ней.

– От оператора беспилотника я слышал, что вы в восторге от тайги, вот эта песня как раз про нее. Сказав это, Игорь вылез из машины.

А из коробочки послышались звуки духового оркестра. Труба звала всех, кто ее слышит, призывала сплотится вокруг… К сожалению, слова человеческой песни были непонятны, но так как пела большая, дружная компания, на нее распространилась магия хорового пения. Октавия вскочила и, достав виолончель, стала подыгрывать, на ходу подбирая ноты. Казалось, что теперь она тоже, стоит рядом с этими людьми, играет и поет. И когда песня кончится, они вместе отправятся строить новые города, машины, дороги. Будут подниматься в воздух, на огромных железных птицах и водить по морям корабли. Копать шахты в земные недра и перекидывать через широкие реки мосты… Все силы вложит она в это. Будет лично таскать камни, что бы там, посреди зеленого моря росли ее дети и тоже пели, строили и улыбались!

Когда песня закончилась, она, запыхавшаяся и слегка осипшая, огляделась вокруг. Кожевников застыв смотрел на нее, сжимая в руке шланг. Гибкая труба тянулась от столбика, воткнутого посередине посадочного круга. В глазах Игоря смешались легкий испуг и восторг. Однако, через мгновение, он дернулся и потащил шланг к машине. Что–то щелкнуло и зашипело. Пони не стала сверлить человека взглядом, а решила записать ноты, пока не забыла. Благо они повторялись из куплета в куплет. Когда она закончила наигрывать припевную мелодию, в кабину влез Игорь. Он с восторгом посмотрел на Окти и показал ей кулак с оттопыренным пальцем.

– Не поняла,– смутилась музыкантша. Включив переводчик, Игорь стал объяснять пони, что это за жест и откуда он появился.

– Сколько не вожу вас, все не могу перестать удивляться, насколько ваши таланты…

даже слова–то такого нет… Машина взмыла в небо почти вертикально.

– Конечно, это все–таки ОСОБЫЙ талант,– Октавия записала ноты припева и принялась подбирать куплет. Сидя, конечно, играть было не очень удобно, но выбирать не приходилось.

В общем, до Новосибирска летели весело. Окти отточила песню до совершенства, И они спели ее пару раз вместе. Да–да, она выучила слова припева на человеческом языке. Остальные куплеты, правда, человек пел соло. Игорь же перевел для нее всю песню, и она записала прозу. Дома, в спокойной обстановке, сможет написать стихотворную версию на эквестрийском. Они болтали о том, как живут, как устроены их миры, какие есть интересные уголки в них. В общем из флаера на стоянке МЧС в Новосибирске, вышли если не два друга, то уж как минимум товарищи. На прощанье, спасатель подарил CD с музыкой. Жаль, прослушать его она сможет только в библиотеке. Октавия оставила Кожевникову свой адрес, что бы тот мог отправить ей письмо, а может быть и открытку, с тех загадочных Сейшелов, куда ему так хотелось съездить.

Их встречали. На краю стоянки стояли двое людей в черной одежде с нашивками и знаками различия. Наверное, местные полицейские. Один крикнул что–то Игорю, тот ответил. После проверки документов, и нескольких вопросов, пони была усажена на заднее сиденье белой машины. Рядом с ней положили ее виолончель. Ее опять клонило в сон. Не удивительно, если верить Игорю, спала она четыре с половиной часа, потом еще час. Это после бессонной ночи, в плену у перевертышей и восьми часов на плато. Приняв самую удобную позу, которую позволял перекинутый через грудь ремень, пони попыталась заснуть.

Увы, не дали. Ее разбудили, помогли выбраться из машины и повели по докторам и бюрократам. От услуг пони–психиатра или продления российской визы, с туристической целью она отказалась. Во–первых, денег у нее только на визу и хватит, во–вторых, самой желанной достопримечательностью для нее сейчас были ванная и диван. Ей отвели комнату в поняшном общежитии. Жили здесь, в основном ученые и те, кто согласился на риск, во благо науки, денег или человеческого гражданства.

Так, вначале в ванную. Строили ее явно люди. Нет, конечно, логично, что раз пони ходят на четырех ногах, то и лейку душа надо подвесить низко. Откуда им знать, что стоя на задних ногах, гораздо удобнее тереть себя мочалкой? НО МОЖНО ЖЕ БЫЛО СДЕЛАТЬ ЛЕЙКУ ПОДЪЕМНОЙ! В общем, принимала душ Окти, растянувшись на полу, благо мягкий белый материал быстро нагрелся, и не холодил. Пони вообще предпочитают купание, однако, ничего похожего на купальню люди, видимо, не изобрели.

Придя в комнату, она с наслаждением растянулась на кровати. На отдых у нее есть часа три: через четыре новосибирское окно. И тут либо возьмешь себя в копыта и проснешься, либо ждать еще 45 часов. Селестия выделила каждой из семи стран, на чьей территории могут появиться ее подданные порталы. Странам с большой территорией пояса появления по несколько. И открытыми они держались по пол минуты, с пятичасовыми интервалами. Всего было десять проходов. Но сейчас, из–за охладившихся отношений с одной из стран, работало девять. Пони плохо знала устройство мира людей. Вроде есть три сообщества: Америка, Европа, Азия, каждое сообщество разделено на страны, страны на регионы… В общем сложно.

Скоро она окажется дома. Не то, что бы этот мир был чужой, но чувствовала она себя тут одиноко. Везде люди и все сделано для людей. Неудобно копытцами к ручке, которая выше лба тянуться. Да и знакомых лиц нет. Может сходить спросить, не привезли ли еще кого–то? С большой вероятностью, она сможет встретить Дерпи. Рассеянную пегаску похищали уже раз восемь.

Кровать стояла прямо под окном, так что, положив голову на подоконник, можно было смотреть, что происходит на улице. Научный городок, как называли люди это место, был окружен почти непроницаемой лесной стеной. С высоты пятого этажа было видно город, поля, какие–то трубы, железные башни, между которыми были натянуты канаты, поле причудливых ветряных мельниц. Погода постепенно портилась, небо уже было в облаках, а на горизонте в сторону города полз край серого одеяла. Переведя взгляд во двор, пони заметила группу грузовых машин. Рядом с ними стояли… Эквестрийские стражники, и о чем–то переговаривались с человеком! Нет, конечно, пони были в мире людей. Вон, она сейчас находится в общежитии на двести жильцов. Но стражники… Что люди такое намерены сделать, что Принцессы сочли необходимым, отправлять гвардейцев в человеческий мир? Стражники охраняют повозки? А что с ними не так? Вон, прошла такая же, только красная и без окон… КОНЕЧНО! Они же грузовые, а эти приспособлены для перевозки пассажиров! Неудобно им там, наверное. Может пройтись до стражников, и самой у них все разузнать? Подумав, Октавия решила, что поспать можно и дома. А сейчас, она немного прогуляется.

Выйдя из комнаты, она направилась к лестнице. Во дворе она долго плутала, находя временами что–то необычное. Вот, к примеру, человек проехал на каком–то колесе, которое держал между ног. Вот перед вышедшим на крыльцо единорогом приземлился маленькая летающая машинка, похожая на уменьшенный флаер, только без крыльев и заднего винта. Она оставила какую–то плоскую квадратную коробку, после чего улетела. Увидев землячку, единорог помахал ей, а затем, подняв коробку, ушел в дом. Да… Много чудес придумали люди. Хотя, если вдуматься, человек в Эквестрии так же как она будет удивляться хождению по облакам, радугопадам и прочим бытовым вещам. К чудесам легко привыкнуть.

А вот из–за поворота вывернули те самые машины. Они мчались к ней, и пони прижалась к стене здания. Видно ли ее из кабины? Каждое колесо выше ее, и машина весит, наверное, как маленький дом. Даже если пилот заметит, сможет ли он отвернуть? Машина проехала мимо. А за ней еще одна, и еще. Всего их было восемь. Машины направились дальше по улице, в конце которой располагался огромный сарай. В него они и заехали. Когда процессия кончилась, Окти с трудом смогла встать обратно на четыре ноги. В воздухе витал густой запах, как будто что–то сожгли. Дойдя до скамейки, пони села на нее. Жуть. Нет, идти искать гвардейцев расхотелось. Тем более, раз уехали машины, то и стражники либо ушли, либо укатили вместе с ними. За поворотом снова послышался рев. Нет, на этот раз она переждет проход железных чудовищ на скамейке. Рычание приближалось. Из–за угла здания показался острый треугольный нос и пара колес. Пони вскочила, не зная, куда бежать. Эти машины были ей знакомы. Одна подобная до сих пор стоит на постаменте в парке Понивиля, в память о единственном конфликте пони и людей.

С рокотом, развернувшись, боевая машина выехала на улицу. За ней следовала вторая. Точно такая же, только на крыше были размещены какие–то трубы. Два железных бегемота пронеслись мимо, наполняя воздух сизым дымом, и скрылись в том же здании, куда уехали грузовые повозки.

Октавия стояла на тротуаре, не зная, что и делать. Идти к себе в комнату, как будто ничего не случилось? Бежать за машинами, узнавать, что они тут делают? Бежать из поселения, скрываться в людских городах и лесах? Последнее, точно обречено на провал: ни денег у нее, ни одежды, ни визы. Любой полицейский остановит и вернет обратно. Бежать за машинами можно, но где гарантия, что ее вообще подпустят к ним? У ворот ангара стояли два человека, в форме очень похожей на ту, в которую были облачены американские гвардейцы: множество карманов, шлемы, очки, какие–то железяки, одна из которых закрывала глаз. В общем, по всему выходило, что ей нужно возвращаться в комнату и ждать своей участи. Ничего люди от нее не скрывают, насильно под замком не держат, значит, ничего ей не грозит за то, что она видела машины.

Из ворот того здания, где скрылись машины, вылетела знакомая фигура. Радужный хвост вообще не распространенное явление, так что, в личности пегаса, которая сейчас носилась в небе, можно было не сомневаться. Сама Рэйнбоу Дэш уже заметила пони, и устремилась к ней.

– Окти! Наконец–то знакомое лицо! – пегаска подлетела к ней, и крепко обняла ее, отрывая от земли,– А то здесь одни люди, из которых половина еще более головастые, чем Твайлайт, а вторая половина такие же улыбчивые дубы, как ее братец.

– Здравствуйте, Рэйнбоу, что вы тут делаете? Вдруг люди попытаются атаковать, а элементы тут! Вы же считай в плену! Только что их боевые машины проехали,– растерянная пони, могла только сыпать вопросами и восклицаниями. Нет, концентрация событий, выпавшая за последние двое суток на голову несчастной виолончелистки, определенно перевалила за ту отметку, когда до конца осознаешь реальность происходящего.

– Не переживай. Я тут по личному приказанию принцессы: прикрываю нашу знайку,– Рэйнбоу опустила Октавию на землю.

Из путанных объяснений пегаски стало понятно, что первое, Селестия обговорила с людьми появление их армии в Эквестрии. Второе, по ту сторону портала три оставшихся алекорна подготовились, на случай человеческой агрессии. Третье, из–за возросшей массы пересылаемого груза, Твайлайт направлена на модернизацию портала. Четвертое, ее, Октавию, нужно непременно показать Твайлайт, так как груз через портал идет очень большой. Ну и пятое, при угрозе жизни, здоровью или свободе носителей элементов, их мигом перенесет в Эквестрию. Правда, так же как и всех пони, переносимых в мир людей, выкинет спасающихся где–то случайно. Таковы законы непортального перемещения между мирами, и тут ничего не попишешь.

– А зачем шлем? – только сейчас Октавия обратила внимание на каску песчаного цвета, закрывавшую голову Рэйнбоу.

– Трофей,– пегаска гордо задрала голову, от чего шлем съехал на глаза, и пришлось его поправлять,– Пусть знают, с кем имеют дело!

Какое–то время шли молча, и только на подходе к ангару, пегаска снова заговорила.

– А тебя, как я понимаю, похитили?

– Да, дилижанс, в который я села состоял из одних перевертышей, правда узнала об этом я, где–то между Поневилем и Кантерлотом.

Огромные ворота были приветливо распахнуты. При их приближении стражники напряглись, но препятствовать не стали. Ворота были, оказывается, не на уровне пола: вниз шел широкий наклонный пандус. Внизу, на решетчатом полу, под которым была двухметровая яма, выстроились машины по пять в ряд. Вокруг них как раз суетились люди: подкладывали под колеса упоры, привязывали машины оранжевыми лентами к полу, заносили что–то в планшеты. Помимо таких, которые проехали мимо Октавии на улице, в самом начале колонны стояли четыре машины, на которые словно нагрузили связку больших труб.

– Сколько же их тут!

– Десять «Тайфунов», двенадцать БТР, восемь «Уралов» и четыре «Смерча»,– Рэйнбоу гордо посмотрела на уставившуюся на нее пони,– мне люди уже рассказали, какая машина как называется, а сколько чего пойдет, курирует Твайлайт. Так что и мне пришлось это узнать.

– Но зачем столько! Неужели будет война? Но тогда когда людей освободят, перевертыши почти наверняка выместят всю свою злость на нас!

– Ну, во–первых, войны не будет, а во–вторых,– Рэйнбоу хитро прищурилась и шепнула на ухо пони,– не думаю, что случись война, от перевертышей вообще что–то осталось бы. Представляешь! У них есть железные драконы! Они их завтра отправят, через другой портал. И летают они быстрее меня… Тут она запнулась, и, отведя глаза в сторону, проворчала «Хотя это еще стоит проверить».

– Погоди, ты сказала, что войны не будет, но тогда тем более, зачем все это? – Окти уже окончательно запуталась.

– Они совместно с нашими гвардейцами учения проведут. Публичные учения. Кризалис приглашена.

Пегаска повела ее к стене ангара, что бы обойти машины. Там, сидя на скамейках или стоя, расположились люди–гвардейцы. Так как делать им было нечего, они собрались кружками и беседовали. То от одной, то от другой группы доносился дружный смех десятка человек. В одной из групп человек что–то играл на гитаре, люди пели песню. Песня была о чем–то точно грустном. Временами голоса срывались почти в вой, наполненный болью об утрате и решимостью отстоять свое. Когда взгляд играющего упал на пони, песня оборвалась. Человек замахал конечностью, что–то говоря, упоминая имя пегаски. Та глянула на Октавию.

– Не дойдешь до Твайлайт сама? Мне надо поговорить со своими новыми друзьями. А хочешь, присоединяйся, замечательные ребята.

Октавия с сомнением посмотрела на «замечательных ребят».

В Поневиле Кантерлотская стража была редким гостем, но их же она не боялась? Быть может потому, что стражники одеты в золотые латы и шлемы? Они привлекают внимание, говорят «вот они мы, вот наше оружие, вот наша броня, мы сила и защита». А с этими дылдами, под два с половиной роста, ничего не ясно. Эта жилетка может остановить те огненные иглы, которыми стреляют люди? А эти очки, зачем они? Или зеленый тубус за спиной некоторых, для карт или эта тоже оружие? Одежда вся из мелких зеленых, коричневых и черных квадратиков. Аж в глазах рябит. Все скрыто. Все непонятно. Если о чем–то точно можно сказать только, что оно опасное, нужно бежать как можно дальше и прятаться.

– Нет, пожалуй, я пойду к принцессе.

– Как хочешь, она у портала возится, в середине зала.

Октавия пошла мимо людей по бетонной дорожке, тянущейся вдоль всего здания. При ее приближении разговоры затихали, и Окти ловила на себе любопытные взгляды. Стараясь сохранять невозмутимость на лице, она шла к середине зала. Там стоял портал. Не какая–то маленькая рамка, как ее описывают в романах, что бы один пони мог протиснутся. Нет. Портал был почти во всю ширину зала. Вернее, чуть больше, чем габариты решетчатого пола, который, не доходя до стен, обрывался бетонными дорожками. В высоту же, в нем было метров пять–шесть. Над рамкой портала висели исполинских размеров кристаллы. Видимо, именно их было поручено установить принцессе. По другую сторону от рамки был такой же зал, как и тот, в котором грузили технику. Только решетчатого пола там не было. На его месте была яма, метра два в глубину. На дне ямы пролегали пять пар железнодорожных рельс.

Где же здесь принцесса Твайлайт? На другой стороне в стене была дверь. Рядом с ней стоял один из гвардейцев. Ну что ж. Попробуем спросить. Пройдя по узенькому проходу перед исполинами с трубами, Октавия нерешительно приблизилась к человеку.

– Простите, не подскажите где можно найти принцессу Твайлайт,– стараясь звучать предельно уверенно, спросила пони. К сожалению, она слишком поздно вспомнила, что не все люди понимают эквестрийский. Стражник посмотрел на нее с удивлением, поднес руку к уху, что–то там сделал и сказал короткую фразу. После чего сказал еще что–то, и произнес, глядя уже в глаза Октавии: «Подождите, сейчас прибудет переводчик». Сказано это было с сильным акцентом. Потянулась неловкая пауза. Человек зачем–то закрыл один глаз, а на другой опустил ту черную штуку, как у стражников у входа. Изучив Пони через эту трубочку, человек как–то совсем скис. Молчание начинало уже затягиваться, но тут из–за двери вышел единорог. Обыкновенный синий единорог с красно–синей–белой гривой.

– О, добрый день. Проблемы в общении? — с пониманием спросил незнакомец.

– Да, я ищу принцессу Твайлайт, вы мне не поможете?

– Хм. Боюсь, вас к ней не пропустят. Вам лучше подождать ее здесь.

– Но меня направила сюда Рэйнбоу Дэш! Она сказала, что из–за большой нагрузки на портал, принцесса должна знать, что вдобавок к старому грузу, нужно переправить меня!

– Хорошо, я скажу о вас Твайлайт, подождите меня. Единорог снова юркнул за дверь. Снова пришлось изучать стены (серые металлические панели), потолок (белые металлические панели, со светящимися полосами), пол (серый бетон). Уныленько. Если вспомнить, какое все веселое и цветастое дома. Не в Понивиле, а именно дома. Да, прошло всего полтора дня, а я уже скучаю по Винил. Октавия вздохнула. Ну, ничего. Осталось уже немного. Из–за двери вышла, нет, не Твайлайт.

– Здравствуй, Спайк.

– О, Октавия, я смотрю ты осваиваешь мир людей,– дракончик зевнул,– Твайлайт меня совсем загоняла. Сама уже двое суток не спит, ну, а значит и я тоже.

Дракончик протянул пони наушники. Такие же, как у Винил, только серые и с здоровенной кнопкой на правом «ухе».

– Это синхронный переводчик, облегчит тебе общение. Если захочешь что–то сказать, зажми кнопку и скажи: переводчик переведет и озвучит. Спайк водрузил на уши пони переводчик и отошел в сторону.

– Попробуй пообщаться с товарищем сержантом.

Окти зажала кнопку и произнесла «Здраствуйте, меня зовут Октавия».

Как только она убрала копытце, наушники что–то произнесли. «Товарищ сержант» обрадовался.

– Очень приятно, меня зовут Михаил,– движение рта не совпадали со звуками, и через речь переводчика все равно пробивался голос человека, но это в несколько десятков раз облегчит коммуникацию.

– Вижу, все работает! Отлично, общайтесь. Твайлайт сказала, что ты сядешь в грузовик к солдатам, и ничего страшного в этом нет. Твой вот тот, первый ряд с брезентовым кузовом, самый левый,– Спайк видимо проверял работу переводчика, потому как эти слова она услышала от машины.

– Хорошо, Спайк. Передавай от меня мою благодарность принцессе дружбы.

– Обязательно. Мы, возможно, задержимся еще на пару суток. Полетим к порталу в Санкт-Петербурге, там тоже может потребоваться модернизация. В общем, отсыпаться будем месяц, минимум. Пока, Октавия.

– До свиданья Спайк, большое спасибо и еще раз удачи вам. Дракончик ушел за дверь, а Октавия осталась стоять одна. Что ей теперь делать? Наверное, надо найти тех, с кем ей пересекать границу, принести сюда виолончель, попытаться поспать.

– Михаил, не подскажите, как найти экипаж вон той машины?

– С радостью, подойдите к разводящему, это вон тот товарищ с флажками, он должен знать.

– Спасибо, – поблагодарила человека пони и пошла выяснять, где же находятся те люди, с которыми ей ехать на родину.

После почти полу часа ходьбы по ангару, расспросов и уточнений, Окти таки нашла тех, к кому ее подсадили попутчицей. В целом, все люди выглядели одинаково. У некоторых кожа потемнее, у некоторых глаза уже, однако со спины, не отличить. Рост почти одинаковый, одежда идентична. В общем, Октавия старалась не терять из виду командира, которого подлетевшая на секунду Рэйнбоу, попросила проследить за пони.

Окти обступили и засыпали вопросами. Как она оказалась здесь? Где она появилась? Как ее спасали? Видела ли она американскую атаку? Правда ли что, будучи статуями морпехи продолжали думать? Всех ли морпехов отпустили? Что следует посетить в Кантерлоте? Сколько стоит еда в Понивиле? Кем она работает дома… Люди рассказывали о себе, показывали со своих устройств фотографии из их и чужой жизни. Особенно Окти позабавила фото окаменевшего морпеха. Гвардеец стоял в сосредоточенной позе, направив свое оружие куда–то вверх. Глаза были полны решимости и уверенности в победе. Это очень комично смотрелось на фоне цветастого колпачка и Пинки, которая подрисовывала ему маркером усы. Подпись под фотографией гласила: «СОЛДАТ! ЗАХВАТЫВАЯ ЭКВЕСТРИЮ, ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ ГЛУПО».

В общем, разговоров хватило, чтобы убить время. Когда прошел уже час, она с ужасом поняла, что еще не принесла виолончель. Попросив прощения, она хотела уже бросится к выходу, но командир остановил ее. Он подозвал гвардейца и приказал ему помочь Октавии найти общежитие и донести инструмент. И хорошо, что приказал, по этому лабиринту из домов она бы проплутала еще час, это уж точно. На обратном пути, Иван (так звали гвардейца) угостил Окти мороженным. Продавал его не человек, а машина, стоящая за углом на первом этаже общежития. Октавия выбрала фисташковое, по совету Ивана. Когда они вернулись, люди уже загрузились в транспорт. Из ее машины раздавались звуки песни. Благо теперь слова были понятны.

Бой гремел в окрестностях Кабула

Hочь пылала вспышками огня

Hе сломало нас и не согнуло

Видно люди крепче чем броня

Дипломаты мы не по призванью

Hам миле братишка автомат

Четкие команды приказания

И в запасе парочка гранат

Конечно, о чем еще петь гвардейцам?

Окти помогли забраться, на высоту почти человеческого роста, и усадили на почетное место, спиной к кабине. Почет выражался в том, что никто не ходит по тебе и не мешает. И выпасть шанс минимальный. Правда, покой продлился не долго.

– Товарищ Мелоди, а не сыграете ли вы нам что–нибудь? – спросил один из гвардейцев, сидевший у самого выхода. В машине на секунду притихли. А потом, когда она стала отнекиваться, загомонили, умоляя передумать.

– Хорошо. Сегодня, когда меня спасали, я узнала вашу песню, которая мне очень понравилась. Я надеюсь, вы ее знаете и подпоете. Песня «Зеленое море тайги».

Люди одобрительно зашумели, похоже, песню знали многие. Ей организовали импровизированную сцену, поближе к выходу, подняли тент, что бы света было побольше, и приготовились слушать и подпевать. Пони встала, приобняв виолончель, коснулась смычком струн и начала играть.

Главное ребята

Сердцем не стареть,

Песню, что придумали,

До конца допеть.

В дальний путь собрались мы,

А в этот край таёжный

Только самолётом

Можно долететь.

Все пели. Всем было радостно. Кому, от песни, кому от исполнительницы (ну серьезно, как часто можно увидеть поющую пони), кому от чувства единства со старыми друзьями, а кому–то потому, что другому радостно.

А ты улетающий вдаль самолёт

В сердце своём сбереги,

Под крылом самолёта о чем–то поёт

Зелёное море тайги.

Под крылом самолёта о чем–то поёт

Зелёное море тайги.

Когда пони закончила петь припев люди, которые не знали слов, просто хлопали в такт. Вот они какие люди: быть может, и забияки, но если ты идешь к ним с открытым сердцем, тебя всегда встретят объятиями.

Там веками ветры

Да снега мели,

Там совсем недавно

Геологи прошли.

Будем жить в посёлке

Мы, пока что небогатом,

Чтобы все богатства

Взять из–под земли.

Снова это чувство общей работы, общего предназначения. Рядом с ней сидят определенно хорошие создания, которым можно и хочется доверять.

Где – то под потолком зазвенел зуммер. Голос громкоговорителя объявил пятиминутную готовность. Люди чуть ли не насильно посадили пони на место, попросили убрать виолончель и приготовились ловить, если сила инерции торможения окажется слишком сильной. Попутно ей пытались объяснить, как осуществляется транспортировка грузов через портал. Октавия поняла только то, что все машины сейчас стоят на грузовой платформе, которая рванется в портал, как только тот откроется. Инерцию никто не отменял, поэтому мотать от старта и торможения будет сильно. Кто – то подсунул под спину музыкантше мягкий сверток с плащом.

Минутная готовность. Люди вцепились в поручни, две могучие руки легли на плечи Окти.

– Держитесь, товарищ Мелоди, скоро будете дома,– сказал гвардеец, сидящий у выхода.

– Большое спасибо всему вашему миру. Вы были очень гостеприимны.

Одобрительный гомон потонул в вое сирены. Хотелось столько еще сказать, но кажется теперь точно, лучше упереться всеми ногами и ждать. Несколько секунд ничего происходила. А потом ее бросило вперед. Заботливые руки прижали ее к стене, не давая упасть. Весь мир окрасился лиловыми красками, звуки стали таять. Платформа покинула территорию Земли.