Семь Пони Чистилища

«Тебе нужно чем-то закрыть дыру в твоей душе, и еда для этого подходит лучше всего»

Принцесса Селестия была шокирована новостью о том, что Спайк внезапно превратился в огромного дракона, нанёс серьёзный материальный ущерб Понивиллю, а также убил Рэрити и лидеров Вондерболтов. Такое ей и в страшном сне не снилось! Она тут же приказала выделить деньги на восстановления города, а также на организацию похорон для Рэрити в Понивилле и для Вондерболтов в Клаудсдейле. Потребовалось несколько месяцев, чтобы убрать следы страшной трагедии, но её не смог забыть ни один из жителей Понивилля. Тот, кому они доверяли и любили, предал их, а это значит, что и другие существа, например коровы или овцы, могли поступить точно также. Особенно страх стала вызывать Зекора. Мифы о том, что она злая ведьма, вновь стали расходиться по улицам города, и на зебру стали поглядывать с опасением и ненавистью.

В день похорон плакала вся Эквестрия. Небеса, по приказу Принцессы Селестии, были закрыты серыми тучами, оплакивавшими невинных существ, погибших от ослеплённого жадностью монстра. Природа словно была недовольна содеянным, и гром служил доказательством её гнева. В тот день никто не смеялся, не радовался жизни, не думал ни о чём другом, кроме того, что в их мире случилось несчастье. О покойниках говорили лишь только хорошее: Спитфайр назвали лучшим лидером из всех когда-либо бывших, также хвалили её за храбрость, верность и жесткость, которую она проявляла тогда, когда это было необходимо; Флитфут хвалили за её лётные качества и бойкий характер; Соарина — за его весёлый нрав и доброту. Про Рэрити также говорили лишь только хорошее, отмечая её щедрость, порядочность, аккуратность, а также желание помогать другим. Тот факт, что она погибла, пытаясь вернуть свои камни, все решили опустить, так как непринято на похоронах говорить о покойнике плохо, и неважно что он сделал, даже если кого-то убил или был виновен в своей гибели. Пинки, глядя на гроб, в котором лежала её мёртвая подруга, не сдержалась и, подбежав прямо к нему, попыталась открыть его, но несколько жеребцов остановили её.

 — На что ты меня покинула, Рэрити?! За что нам всё это?! А как же Гармония?! Как же Смех?! Как можно смеяться и радоваться жизни, когда твоей подруги больше нет?! Зачем ты убил её, Спайк?! Зачем?! — истерично кричала она, не сдерживая слёзы. Она упала животом на землю и принялась бить копытом землю, взывая Гармонию вернуть её подругу. Остальные пони смотрели на неё с жалостью, а Рэйнбоу, наблюдавшая за процессом погребения на горе, увидев её, отвернулась и полетела обратно домой.

Случившееся не могло не отразиться на Пинки. Её уныние возросло со страшной силой. Количество употребляемой еды стало резко превышать допустимую норму. Она попросила Кэйков платить не деньгами, а едой за работу, а также продала все вещи из своей тайной комнаты под "Сахарным Уголком". Раньше там хранились досье на каждого жителя Понивилля, в которых было написано, что кому нравилось и какие вечеринки им лучше устраивать, а также хранились необходимые для этого прибамбасы. Пинки также продала досье почти всех пони одному знакомому организатору праздников, кроме одного. Умершим вечеринки не нужны. И казалось бы, что финал весьма предсказуем: смерть от переедания в связи с психологическим расстройством, но тут в жизни Пинки появилось то, ради чего стоило жить — Паунд Кейк и Пампкин Кейк.

Дети Кейков изменили Пинки до неузнаваемости. Она вновь стала весёлой, жизнерадостной и активной. Перестала много есть, стала тратить деньги на малышей, словно они были её родными. В них она увидела спасение от тоски и обжорства. Кейки были не против этого, ибо им было больно смотреть на Пинки, когда она медленно убивала себя. Но эти времена ушли в прошлое. Счастье вернулось в "Сладкий Уголок" и целый месяц прошёл словно день. Маленький бледно-золотой пегас Паунд и светло-золотая единорожка Пампкин Кейк стали смыслом жизни для взрослой розовой пони. Кто мог не полюбить этих милашек?

 — Проклятые жеребята! Дискорд их подери! Она почти сломалась! Уже готова была запихнуть в себя столько еды, что она бы аж полезла из неё, но нет! Сдалось этой миссис Кейк родить этих "миленьких и славных жеребят"! — яростно произнесла Вельзевул, пытаясь пародировать голос Пинки. Она брела по Замку Двух Сестёр, пытаясь найти ту, кто поможет ей с её жертвой. Зайдя в одну из комнат, Вельзевул увидела Люцифер и Левиафан, сидящих за столом и играющих в карты.

 — Ты жульничаешь, Люцифер! — недовольно воскликнула Левиафан, бросив карты.

 — Вовсе нет, просто кто-то не умеет проигрывать, — высокомерно произнесла Люцифер, наслаждаясь злобой своей сестры.

 — Ага, конечно. Из тебя плохой актёр, Люси. До сих пор удивляюсь, что эта Рэйнбоу Дэш тебе поверила. Наверное, ты умеешь хорошо играть только рабов и подлиз, — подколола её Левиафан.

 — Да как ты смеешь?! Я — самая лучшая актриса во всей Эквестрии! Не будь бы я Сестрой Чистилища, пошла бы в театр! И ты с завистью бы глядела на плакаты, изображающие меня в роли богини или принцессы, или... — начала мечтать Люцифер.

 — Или служанки, которую все унижали, поэтому в итоге она покончила с собой, — разрушила её мечтания Левиафан.

 — Эту роль я отдала б тебе. Тебе пойдёт костюм служанки, — язвительно произнесла Люцифер.

 — Эм, не хочу прерывать ваш спор о том, кто кого опустит, но мне нужен совет, — вмешалась в их спор Вельзевул. Они взглянули на неё с блеском в глазах: это был прекрасный шанс опустить оппонента.

 — Ты пришла по адресу. Я — как самая старшая и умная сестра, дам тебе полезный совет, — гордо воскликнула Люцифер.

 — Ладно... В общем, моя жертва — Пинки Пай, больше не хочет утолять свою печаль едой, из-за детей Кейков, которые заставляют её улыбаться и быть счастливой. Мне нужно как-то избавиться от них, но я не знаю как, — пояснила суть проблемы Вельзевул.

 — Дети? Вот уж я не завидую Миссис Кейк! Карапузы — это такая головная боль! Они постоянно кричат, ломают вещи, им нужно менять подгузники. Ух, я уже представляю себе этот запах! А их длящийся часами плач способен довести до такой ярости, что прям хочется взять и заткнуть их, разбив их головки об стену или пол, — с ужасом в голосе произнесла Левиафан.

 — Довести до ярости... Точно! Левиафан, ты просто гений! — радостно воскликнула Вельзевул и стремительно убежала из комнаты. Левиафан с чувством полного превосходства свысока взглянула на Люцифер и произнесла:

 — Поняла? Я тут оказывается гений, а не ты.

 — До этого мог додуматься кто угодно! Я просто уступила тебе по доброй воле, — отмазалась Люцифер.

 — Самой то не смешно от сказанного? — подловила её Левиафан. Люцифер не знала, что ей ответить, и это заставляло её нервничать. В итоге она злобно произнесла: "Давай уже закончим эту игру". Осознав, что полностью разгромила свою противницу, Левиафан улыбнулась и продолжила играть.

 — Итак, проговорим это ещё раз: никаких любовных экспериментов без крайней необходимости, никаких прогулок по Кантерлоту, никаких романов с представителями знати, никто из посторонних не должен знать о нашем существовании и о нашем убежище. Понятно? — спросила Сатана, глядя на сидящих Асмодей и Бельфегор. Они делали вид, что внимательно слушают, а сами тем временем продумывали план побега. Покорно кивнув головой, они ждали, когда Сатана отвлечётся, чтобы быстро умчаться прочь.

 — И ещё кое что... — начала было она, но тут внезапно её прервал крик Вельзевул.

 — Сатана! Сатана! — закричала она, увидев Сатану в коридоре вместе с Асмодей и Бельфегор.

 — Чего тебе? — недовольно произнесла она, не отрывая глаз от сидящих напротив неё Асмодей и Бельфегор. Вельзевул подлетела к Сатане и нежным голосом начала говорить:

 — Мне тут на ушко нашептали, что ты знаешь, как чувствуют себя родители, когда их маленькие дети начинают действовать им на нервы.

 — Это ты сейчас к чему? — недоумённо произнесла Сатана и повернулась к Вельзевул. Асмодей и Бельфегор стали медленно отступать назад.

 — Понимаешь, мне надо избавиться от детей Кейков, — всё тем же голосом произнесла Вельзевул.

 — Хочешь, чтобы я заставила их убить своих детей? — недоумённо спросила Сатана. Тем временем Асмодей и Бельфегор увеличили шаг.

 — Именно, — простым тоном ответила Вельзевул.

 — Ох, какая же ты наивная, Вельзевул. Чтобы заставить родную мать убить своё чадо, мне надо, чтобы она жила в нищете, муж её бросил или был пьяницей. Или, к примеру, чтобы ребёнок был от другой кобылы. Но я видела семью Кейков и тут Гнев не подойдёт. А вот Пинки Пай, с другой стороны. В теории, можно заставить её разозлиться на малышей, так как она сама, по сути, ребёнок, — поразмыслила Сатана.

 — Так ты поможешь мне? — с мольбой в голосе спросила Вельзевул.

 — У меня есть дела поважнее. Например, контролировать Асмодей и Бельфегор... — после этих слов Сатана хотела указать копытом на перечисленных ею сестёр, но от них уже и след простыл.

 — Проклятье! — недовольно воскликнула она. — Знаешь, сколько времени у меня заняла их поимка? Бельфегор, при желании, может так быстро и ловко скрываться, что мне порой даже не верится, что она символизирует Лень. Да и Асмодей хороша. Ох, ладно. Помогу я тебе, а с этими двумя пусть Маммон разберётся, а то она никак не может налюбоваться своими сокровищами. Наверняка, эта парочка попытается ради шутки стащить её сундук, так что у неё будет повод присмотреть за ними.

Хотя Кейки и не были против того, что Пинки помогала ухаживать за их малышами, они всё равно не хотели видеть её в качестве няньки, потому что в душе она сама была ребёнком, плюс трагедии прошлого всё равно оставили след. Но в тот день никто, кроме неё, не мог посидеть с детьми. Рэйнбоу и след простыл, Флаттершай активно помогала животным и не хотела отвлекаться от этого дела, Твайлайт нужно было предоставить принцессе отчёт о ситуации в городе, а Эпплджек была занята тем, что спасала свои яблоки от роя прожорливых гусениц. Остальных жителей было просить неудобно, так как после случившегося многие из них стали весьма недоверчивы и пугливы. В итоге Кейкам пришлось выбрать Пинки. Дав ей список, они побежали разбираться с огромным заказом.

Проблемы начались уже в самом начале. Стоило только Кейкам уйти, как их дети тут же начали плакать. Пинки пыталась их успокоить с помощью гримас и шуток, но это не помогло. Лишь когда она врезалась в шкаф, во время исполнения песни маленькой свинки, и на неё упал мешок с мукой, сделав её белой, то дети рассмеялись. Во время обеда маленькие карапузы также начали буянить, что начало действовать ей на нервы. Странное чувство внутри возгорелось в ней, словно пламя. Но пока что было рано. Купание также далось нелегко, снова плач, снова жгучее чувство внутри. После мучений со сменой подгузников, к слову, весьма неудачной, Пинки услышала стук в дверь и обрадовалась, подумав, что это были Кейки. Но на деле, это оказалась Твайлайт, которая явно дала понять, что сомневается в ней. Тут пламя внутри Пинки разгорелось в третий раз.

 — Знаешь, я уже давно взрослая пони. Я в состоянии присмотреть за двумя жеребятами, так что сделай одолжение — хватит строить из себя тут умную и иди по своим делам, — недовольным тоном проворчала Пинки, выпроваживая Твайлайт за дверь.

 — Но я просто хотела помочь, — удивлённо произнесла Твайлайт.

 — Помочь с чем? С доказательством того, что я — никудышная пони, которая только может жрать да смеяться?! Что я не в состоянии взять на себя ответственность за других?! Спасибо, конечно, но мне такая помощь не нужна! — грубо воскликнула Пинки, закрыв дверь прямо перед носом Твайлайт.

 — "Некоторые пони не способны справиться с такой ответственностью". Начиталась книжек, вот теперь и ходит тут с важным видом. Я вам всем покажу, — произнесла Пинки и отправилась к детям. Если бы они могли говорить, то непременно бы сказали о странной кобылке, появившейся из ниоткуда и устроившей небольшой погром в их комнате. Описали бы они её, как белую пони с крыльями и рогом, с короткой вьющейся гривой бежевого цвета, красными зрачками, одетую в чёрную юбку с бантиком, а также носящую светло-розовый галстук. Но они не могли, поэтому и недоумевали, почему их ругают за разбитую лампу и порванные игрушки, если в этом виновата посторонняя пони.

Слёзы и крики детей, голос Твайлайт, твердящий одно и то же: "Некоторые пони не способные справиться с такой ответственностью", воспоминания о ударившей её Рэйнбоу и убийстве Спайком Рэрити — всё это сводило Пинки с ума. Она начала бредить, повторять: "Я справлюсь! Я справлюсь!", бешено осматриваться по сторонам и в итоге с трудом уложила жеребят в кровать. Но не успела она закрыть дверь, как они пропали. Пампкин жевала резиновую курицу в шкафу, а Паунд ходил по потолку, используя крылья, чтобы не упасть. Стоило Пинки поймать Паунда, как Пампкин начала жевать остатки своих игрушек. Отняв их у неё и положив в сундук, Пинки заперла его на замок, но тут же увидела Паунда, летающего по дому. Она схватила его и попыталась остановить, но он продолжал лететь, заставляя её врезаться в стены и стукаться об ступеньки. Тут что-то щелкнуло в голове Пинки, и она, опустив Паунда, догнала его в их комнате и стукнула со всей силы по его правому крылу. Раздался треск костей и маленький пегас упал на пол, на то же крыло. Ещё один треск. Тут из колыбели вылетела Пампкин, используя рог, чтобы летать. Пинки быстро взяла разбитую лампу и бросила её прямо малышке в рог. Он треснул и единорожка так сильно закричала, что Пинки тут же очнулась. В этот же момент она услышала рыдание Паунда.

 — Нет... нет... НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!!!!!! — крикнула она, осознав что натворила. У Пампкин было сильное повреждение рога, из-за чего у малышки начался жар. У Паунда же был открытый перелом крыла. Пинки начала судорожно дышать, время и пространство словно растворились. Наступила тишина. Гробовая тишина, которая продлилась бы вечно, если бы не разгневанный голос миссис Кейк:

 — О, святая Селестия! Что ты натворила, обезумевшая тварь?!

Так могла кричать только настоящая мать, готовая ради своих чад убить того, кто причинит им боль. Вот и Пинки чуть было не стала её жертвой, но мистер Кейк вовремя остановил её.

 — Убирайся из нашего дома и никогда не возвращайся! — произнёс он, сдерживая себя. Пинки выполнила этот приказ без пререканий. Когда она исчезла, миссис Кейк отчаянно вскрикнула: — Зови докторов, Твайлайт, Селестию! Кого угодно, кто может им помочь! Держитесь, мои детки! Молю, не оставляйте меня! Не плачьте! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо...

Пинки бежала вперёд, проклиная себя, и мечтала лишь о том, чтобы покинуть этот мир. Время было позднее, так что никто её не видел. Покинув город, она уже была готова отправиться в Вечнодикий лес, на съедение волкам, но тут по дороге ей попалась знакомая пони — Вельзевул, которая тащила на себе две гружённые телеги.

 — Пинки! Как хорошо, что ты здесь! Помоги мне с этими телегами, — попросила Вельзевул, делая вид, что не замечает красный от слёз глаз Пинки и её растрёпанной гривы.

 — Я НЕ ХОТЕЛА ДЕЛАТЬ ИМ БОЛЬНО!!! — крикнула она так громко, что Вельзевул вздрогнула.

 — Кому им? — спросила Вельзевул невинным голосом.

 — Пампкин и Паунду! Я... я... — с трудом произнесла Пинки.

 — Ты использовала их, чтобы забыть о своих печалях, как в своё время использовала еду, но когда они довели тебя до белого каления, ты сорвалась и ударила их, — быстро протараторила Вельзевул. Пинки удивлённо взглянула на неё.

 — Откуда ты это знаешь? — с недоверием спросила она.

 — Я уже видела подобное. Вот почему я считаю, что лучшее лекарство от всех бед — это еда. Тебе нужно чем-то закрыть дыру в твоей душе, и еда для этого подходит лучше всего. Так ты не используешь других и не рискуешь причинить им боль, — ответила Вельзевул спокойным тоном.

 — Хм. В твоих словах есть смысл. Но я пыталась закрыть дыру с помощью еды — не получалось, — тоскливым голосом произнесла Пинки.

 — Просто, ты плохо старалась. Пойдём, у меня тут есть убежище, я создала его после нападения дракона, чтобы спрятать свою еду, если он вдруг вернётся или посоветует это место своим товарищам. Заодно, поможешь мне с этими телегами.

Луна гордо висела на небе, освещая своим светом всю Эквестрию. Звёзды свысока смотрели на то, как очередная жертва Семи Сестёр шла к своей гибели. Дойдя до небольшой пещеры, Пинки и Вельзевул зашли внутрь, где лежала огромная куча разнообразной еды: тортов, кексиков, вафель, конфет, карамелек, леденцов и прочих вкусностей. Пинки начала есть, но чувство душевного опустошения продолжало терзать её. Тогда она стала брать порции побольше и увеличила темп. Вельзевул сдерживала себя от того, чтобы не присоединиться. Пинки стала заглатывать сладости, словно удав. Гневный крик миссис Кейк, плач Пампкин и Паунда, их взгляд, наполненный болью и страхом — усиливало ненависть и отчаяние, которые расширяли дыру в душе Пинки. Съев больше половины горы, Пинки внезапно прекратила набивать себе брюхо. Кусок торта остался у неё во рту, глаза смотрели вверх, лежала она в горизонтальном положении. Подойдя к ней и пощупав пульс, Вельзевул зловеще улыбнулась. Выйдя из пещеры, она встретила Сатану.

 — Пинки мертва. Покончила с собой, как я и планировала, — произнесла она довольным тоном.

 — Что ж, думаю Кейки не скоро заметят пропажу своих товаров. Сейчас их больше будет волновать состояние их детей, — строгим, даже немного грустным голосом сказала Сатана.

 — Идеальное преступление! Если бы не ты, то вряд ли мне удалось довести её до состояния самоуничтожения. Кстати, спасибо за ту фразу, ну типа: "Ты использовала их, чтобы забыть свои печали, как в своё время использовала еду...". Это звучит так по-умному! — всё тем же тоном воскликнула Вельзевул.

 — Что ж, рада помочь, — произнесла Сатана отнюдь не радостным тоном.

 — Что-то не так? Неужели тебя жалко тех жеребят? — с ужасом в голосе спросила Вельзевул.

 — Я не раз видела, как отцы и матери причиняют боль своим чадам, отыгрываются на них за все свои грехи и неудачи. Бьют, унижают, обращаются, словно со злейшем врагом. Я никогда не понимала этого. Одно дело, ненавидеть чужого ребёнка, особенно, если он постоянно портит твои вещи и относится к тебе с неуважением. Но чтобы своего, да ещё и просто так... Мне никогда не испытать того чувства, которое испытывает мать, держа на копытах своё дитя, не понять той ярости, что почувствовала миссис Кейк. Любят ли родители своих детей потому что должны? Или же они видят в них себя? Может здесь сокрыт более глубокий смысл, который нам не понять? Здесь нет никакой Похоти, как в случае с любовью между жеребцом и кобылой. Наверное, это и есть та чистая Любовь, которую мы пытаемся загрязнить, ибо она мешает нашим деяниям, лишает нас энергии, — произнесла Сатана тоскливым голосом, смотря в небо.

 — Эй! Я столько философии за один день не выдержу! — возмущённо воскликнула Вельзевул.

 — Забудь. Просто, размышления вслух, — сказала Сатана, тяжко вздохнув.