Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 7. Будни лекаря
Дом бывшего начальника Стэйблриджа навещает медсестра-сиделка с необычными методами лечения...
Пожилой бледно-жёлтый единорог, хмурясь и ворча под нос, со второй попытки повернул заедающую ручку и открыл дверь. В планах на сегодняшний день бывшего директора НИИ «Стэйблридж» профессора Полимата значился отдых в кресле-качалке с перерывами на обед и чай, а вовсе не приём гостей, поэтому в его голосе, когда он обратился к переминающемуся с ноги на ногу на придверном коврике посетителю, слышалось неприкрытое недовольство. Факт, что посетителем оказалась миловидная особа из расы кристальных пони, его не смягчил.
— Чем обязан?
Кобылка явно не ожидала столь нелюбезного приёма. Она стушевалась, несколько нервно одёрнула полы белого медицинского халатика и прошлась копытом по локонам короткой, по-деловому уложенной гривы.
— Извините, что беспокою, – смущённо проговорила она, чуть прижимая ушки и явно чувствуя себя неуютно под тяжёлым взглядом профессора. – Меня зовут Айдлинг, я из Балтимэйрского госпиталя. Мне поручена забота о вашем самочувствии.
Сердиться на столь милую особу было практически невозможно. Но Полимат, вынужденный выбраться из любимого кресла и потому пребывающий не в лучшем расположении духа, тем не менее не собирался полностью подпадать под её очарование. Он попытался захлопнуть дверь, но разболтанная ручка выскользнула из-под копыта.
— Сиделка очередная? – фыркнул учёный пони. – Приходил же уже жаловаться в ваш госпиталь. Не нужны мне никакие врачи, медсёстры, сиделки. В порядке я!
— Ваш друг, профессор Вортекс, считает иначе.
— Этот вопрос я сам с ним улажу! Ваши услуги здесь не требуются.
Непослушная дверь всё-таки начала закрываться, но в последний момент кобылка ухитрилась поставить на её пути копыто. Пара глаз под аккуратной чёлкой даже не моргнула в момент столкновения ноги с деревяшкой, от которого иной нерадивый студент профессора, желавший пересдать экзамен, принимался выть на всю улицу.
— Честность прежде всего, профессор, – сказала Айдлинг. – Вам не доставляет особого желания находиться в компании сиделки. В Балтимэйрском госпитале мало медсестёр, согласных терпеть ваш нрав и ваши капризы. Я тоже к особым вашим почитательницам не отношусь. Но для своей семьи заработать несколько битов, знаете ли, хочу.
— Вот так у нас теперь, значит, лечат, – пробурчал единорог. – Никакой заботы о пациентах, только материальные вопросы в голове. У меня в Стэйблридже такого не было.
— Так вам забота нужна или отделаться от меня по-быстрому? – язвительно поинтересовалась кристальная пони. – Я могу сделать пару обязательных терапевтических замеров, после чего уйду. Или просижу с вами весь день, подкладывая под копыта лекарства и взбивая подушку. Решать вам.
— Первое, – проворчал пожилой профессор, раскрывая дверь шире.
Медсестра проследовала внутрь небольшого, по сравнению с соседними, но от этого не менее чванливо обставленного особняка. Из десятка комнат ей сегодня предстояло увидеть две, считая прихожую, или, как её гордо называл сам владелец, парадный зал. Полимат сразу же проследовал в личный кабинет, где, казалось, были собраны все имеющиеся в его распоряжении книги, а широкое окно выходило на полукруглую площадку с фонтанчиком. Даже заслуженный деятель науки, построивший личный научно-исследовательский центр, в Балтимэйре не мог позволить себе сад больше, чем три на три метра. Но благодаря зелёной изгороди и нависающему над окном карнизу казалось, что за кабинетом начиналась уводящая вдаль тенистая аллея. Полимат был убеждён, что созерцание живой природы придаёт ему особую ясность мышления и позволяет легче переносить печальные новости. А также ненавистные медицинские процедуры, в ожидании которых он забрался обратно в кресло-качалку.
— Давайте, издевайтесь, – ворчал он, наблюдая краем глаза, как медсестра достаёт из саквояжа песочные часы, тонометр, стетоскоп, блокнот, карандаш и плоскую оранжевую коробочку, в которой что-то шуршало и перекатывалось.
— Что ж мы так негативно? – спросила Айдлинг, постукивая по стёклышку тонометра. Убедившись, что стрелка замерла на нуле, она принялась бережно обматывать рукав прибора вокруг левой передней ноги единорога.
— А что хорошего в ваших опытах? – отозвался Полимат, чуть приподнимая ногу. – Если они ничего не покажут, это не значит, что я могу, довольный, бегать и прыгать. Это значит, что я могу помереть в любой момент, но с ремаркой «неизвестно отчего».
— Нет уж, летальных исходов мне тут не надо.
— А если хворь найдёте... – продолжал брюзжать профессор. – В моём возрасте лечить поздновато. Сколько я у природы ещё отвоюю? Лет десять? Пятнадцать? Прекрасно, конечно, но наперёд никогда не знаешь. И молодым-то загадывать опасно…
Профессор бросил мимолётный взгляд на каминную полку. Айдлинг, равномерно качая «грушу», изучила выставленные там фотографии. На них Полимат одиноким и старым не был. Его сопровождали земнопони с амарантовой гривой и жёлтая единорожка с оранжевой. Потом на снимках осталась только единорожка, но выглядела она старше. Последнюю по хронологии фотографию, которую пожилой профессор делил с этой особой, брали с каминной полки так часто, что одна из ножек у рамки не выдержала, и фото пришлось просто прислонить к стене.
— Бросьте, всем можно поставить диагноз, всех можно вылечить, всех можно исцелить, – произнесла кобылка, записывая показания прибора в блокнот. После чего перевесила манжету на заднюю левую ногу профессора. – Во всяком случае, меня на это настраивали в медшколе.
— Я полагал, что вы просто замерите показатели моей жизни и уйдёте, – грубо заметил отставной директор Стэйблриджа. – Задушевных бесед не планировалось.
— Тишина плохо действует на психику.
— Как и психологи.
— Ваша правда, – ответила не замолкающая Айдлинг. – Иной раз подумываю сменить род занятий. Завести себе кушетку, начать выслушивать толпы жалобщиков. Хотя там, вроде, диплом нужен какой-то. Надо у кого-то учиться, сдавать экзамены на право слушать чужое нытьё. В эти моменты я обратно передумываю и не становлюсь психологом.
— Вы долго ещё? – с уже не скрываемым раздражением спросил Полимат: говорливая кобылка успела его утомить.
— С давлением разобрались, мониторим пульс, – отчиталась медсестра, переворачивая песочные часы. Мимоходом она также положила холодный жёлтый кристаллик кубической формы на ногу Полимата, и минерал стал ритмично менять цвет с жёлтого на красный и снова на жёлтый. Айдлинг не сводила с магического камешка взгляд, но, к немалому разочарованию профессора, разговаривать ей это занятие нисколько не мешало.
— Это специфическая для Кристальной Империи методика, – с видимой охотой объясняла она, игнорируя явное нежелание собеседника это знать. – У вас тут привыкли по акустическому шуму сердечного ритма пульс считать, а у нас для этого выращены витальнометрические кристаллы. Именно что выращены, в пещерах и шахтах такой самоцвет не найти, в его основе органические соединения и даже чуточку всамделишной крови.
— Надо же, – далёким от заинтересованного тоном произнёс Полимат.
На самом деле у заслуженного научного работника кристалл интерес вызывал, но он наступил на горло своей жажде открытий ради возможности побыстрее избавиться от собеседницы. Не помогло, потому что гостья явно намеревалась расширить его кругозор, причём вне зависимости от желания.
— Нет, серьёзно, замечательная вещица, – радостно продолжала она. – Все коллеги просто зеленеют от зависти. Где-то Кристальная Империя, конечно, от всего мира отстала на тысячу лет. Но кое-где вы нас ещё и близко не догнали. Вот вы учёный, так? Я слышала, что у вас больше ста двадцати публикаций, статей научных. Слышали когда-нибудь про адаптивные жидкие кристаллы?
— Допустим, что нет. – Полимат печально посмотрел на песочные часы. Те словно нарочно замедлили падение песчинок. Или пожилому пони так показалось.
— Везучий вы тут народ. Нас при Сомбре из-за этих кристаллов в хвост и в гриву… трудиться заставляли. Месторождения искать. Они ведь, заразы такие, и вправду жидкие. Затвердевают лишь под воздействием магии, которая может придавать им форму, менять эту форму, зачаровывать по-всякому. Я почему-то думала, что про них везде слышали.
Айдлинг скатала манжету и шланг тонометра и проследила, чтобы прибор занял в сумке как можно меньше места, после чего продолжила:
— То есть кристальным пони, чтобы угодить повелителю, под землёй надо было нарыть озеро, ручей, гейзер. Хотя бы лужу этой радужноцветной дряни. Которой королю нашему всё время мало было. Мы в народе шутили, шёпотом, конечно, про то, что он жрёт обычные кристаллы и запивает жидкими… Честное слово, иной раз кажется, что если бы не чудесное избавление силами ваших принцесс, мы бы до центра мира докопались.
— Плохо вам жилось при Сомбре, да? – всё-таки не удержался от вопроса профессор.
Песок в часах давно пересыпался, но кобылка заметила это только сейчас и на пару мгновений застыла: то ли вспоминала количество измеренных ударов сердца пациента, то ли искала ответ на заданный вопрос.
— Уж счастливыми эти годы никто не назвал бы, – вздохнула Айдлинг, черкая в блокноте. – Хотя нет, пара командующих назвала бы. Но и тем Сомбра под конец правления надоел как насморк. В общем, всё государство искало способ от своего короля избавиться. И тут, конечно… – последовал куда более тяжёлый вздох, – не без потерь.
— Вы кого-то потеряли? – спросил Полимат, после чего обратил взгляд к потолку, пытаясь понять, в какой момент учёный-исследователь в нём переспорил утомлённого жизнью пони, потому что вопросы сейчас задавал первый, а второй, имевший желание выставить гостью за дверь, отмалчивался.
— Давайте я лёгкие у вас послушаю, – вместо ответа сказала Айдлинг, вооружаясь стетоскопом. Очевидно, для этих процедур никаких кристаллов не имелось, и медсестре приходилось использовать устройства, известные ещё предкам Полимата.
Профессор выпятил грудь, к которой сразу же прижалась холодная пластинка стетоскопа, а сам наблюдал за выражением мордочки кристальной пони, впервые с начала визита переставшей молоть языком. Айдлинг часто моргала, словно пытаясь сдержать слёзы. Не очень уверенно водила копытом. Вопреки инструкциям дёргала ушами, из-за чего ей пару раз пришлось заново надевать стетоскоп. По её поведению было понятно, что она очень не хочет отвечать на этот вопрос.
Какое-то время прошло в молчании, поскольку профессор усердно выполнял команды «дышите, не дышите», а Айдлинг кроме них ничего больше не говорила.
— Я затронул тему, которую не следовало трогать, – произнёс Полимат, когда стетоскоп отправился в медицинскую сумку. – Моя ошибка. Прошу прощения.
— Интерес типичный и вполне оправданный, – ровным, совершено не похожим на прежний жизнерадостный, тоном ответила медсестра. – У вас не было своего Сомбры. Вы все хотите выяснить, что такое диктат и каково при нём жить. Просто… иногда лучше не знать.
— Так, а что с теми жидкими кристаллами? – сменил тему Полимат.
— Да в принципе ничего, – последовал резкий ответ. – Просто прихоть спятившего на всю голову правителя. Подвластные ему рабы трудились день за днём, но не нашли даже следов этой сказочной субстанции. Короля это только злило. Он считал, что мы недостаточно усердно копаем.
Очередные несколько строчек наблюдений украсили страницу в блокноте. Карандаш уткнулся в следующий медицинский пункт.
— Есть какие-то жалобы на здоровье?
— Предпочту, чтобы они остались при мне.
— И всё же?
Профессор раздражённо вздохнул и принялся мерно раскачиваться. Медсестре пришлось чуть отодвинуться, чтобы качалка не прищемила ей хвост.
— Я быстро устаю. Много хочу спать. Больше не могу читать с утра и до обеда книги – болят глаза и голова в целом. Временами засыпаю после обеда, а просыпаюсь с наступлением ночи и до утра не могу уснуть. Бесцельно брожу по дому, не знаю, чем себя занять. Меня иногда злят громкие звуки с улицы. Или то, как лежат в комнате вещи. Вот все эти разглагольствования вы можете записать одним термином «старость». Потому что она у меня сейчас и есть! Жаловаться и злиться я могу лишь на то, что время идёт только в одном направлении.
— Да я смотрю, вас вообще легко разозлить, – уже веселее фыркнула кобылка.
— Мы с процедурами на сегодня закончили или как? – раздражённо поинтересовался Полимат.
— Ну, почти, – кивнула медсестра. – Вы какие лекарства сейчас принимаете?
— А-а-ай, – махнул копытом профессор. – Там в серванте на полке посмотрите. Я учёный пони с высшими научными степенями, но эти языколомные названия лекарств мой интеллект не приемлет.
— Прекрасно вас понимаю. Когда проходила курсы ускоренной переподготовки… это чтобы нагнать отставание в знаниях за тысячу лет… Так вот, когда их проходила, был целый курс под названием «Лингвистическое аптекарское конструирование». Вот не вру, так и назывался. Он про то, как лекарства получать в виде порошков или зелий. Как их смешивать. Как называть то, что в итоге получается. По-моему, единственные занятия, на которых я тыкалась носом в парту. Такая скука…
— Кто у меня засыпал на лекциях, тех я из аудитории выгонял, – поделился воспоминаниями учёный пони. – А следующее занятие начиналось с их извинений.
— Суровый вы, – отметила кристальная пони, перебирая в копытах стеклянные баночки с конусовидными крышками. В каждой лежало от трёх до пары десятков неровной формы таблеток. – Тэк-с, «Соуласед», «Трикалмин», «Клирсимайндатол», «Ризистранс»… Прям какой-то набор невротика. Нет, я, конечно, заглядывала в ваше медицинское дело, но там и половины из этого не значится.
— Видите ли, я сам в состоянии определить, какие таблетки мне помогают, какие нет, – отозвался со своего кресла Полимат.
— Что, врачи нам не указ, да? – бросила на него озорной взгляд через плечо кобылка.
— Я не желаю, чтобы какой-то двадцатилетний выскочка, экстерном прошедший интернатуру, указывал мне, как мне переживать моё горе, когда и кому плакаться, и чем себя успокаивать.
— О, да вам прямо сейчас пара пилюль не повредит! – окончательно вернулась в хорошее настроение Айдлинг. – Только это всё пустая трата битов. Шарики из муки и то полезнее. Дают пользу хотя бы в пищеварительном тракте… – Баночки с лекарствами перекочевали в медицинскую сумочку. – Попробуем немного иное средство.
Айдлинг откинула крышку оранжевой коробки, в которой Полимат краем глаза рассмотрел закупоренные ампулы, завёрнутые в тонкую бумагу столбики таблеток и какой-то плоский тёмно-синий диск. К удивлению профессора, именно за этим плоским диском кристальная пони и полезла. Взяв нечто, напоминавшее крохотную виниловую пластинку и скальпель, она медленно покрутила чудо-лекарство, срезая с его края тоненькую полоску. Придерживая срезанное на кончике скальпеля, она осторожно поместила «нитку» на дно мерного стаканчика и плеснула сверху воды из стоящего на столике графина.
— Ещё один секрет медицины кристальных пони? – спросил Полимат, наблюдая, как вода в стакане шипит вокруг растворяющейся «нитки», а после обретает сначала зеленоватый, потом голубоватый оттенок.
— Зверская штука, – отметила Айдлинг. – Но зверски полезная. Вообще-то это пещерный гриб Панацис, спрессованный до состояния твёрдого блинчика. В горах возле Империи таких можно много встретить.
— Их едят?
Кристальная пони насмешливо фыркнула.
— Съесть этот гриб можно. Но только один раз. В жизни. По-хорошему, из Панациса выжимают все соки, которые особо ядовиты, а остаток вот этот употребляют в столь мизерных количествах, что доктор грибной пласт может таскать всю жизнь, и лишь его дети отрежут от сердцевины последнюю ниточку. Кстати, лечебного эффекта Панацис со временем не теряет, за что его, собственно, у нас и любят.
— Но он ядовитый? – потребовал уточнения профессор, с недоверием поглядывая на стаканчик с голубой жидкостью.
— В такой дозировке скорее тонизирующий. И безвредный. Время вспять он, конечно, не повернёт, но ритм дневной нормализует. Может, даже зарядит такой энергией, что весь город пешком обойдёте. И ещё на тридцать отжиманий останется… Да что ж вы всё так смотрите!
Вдоволь налюбовавшись на полные подозрения взгляд учёного пони, Айдлинг смахнула со стола стаканчик и залпом выпила раствор плоского гриба. Поморщилась, вздохнула и принялась отрезать следующую порцию.
— Как видите, не задыхаюсь, не помираю. Только теперь ночью уснуть, наверное, не смогу от приступа гиперактивности. Мне Панацис рановато ещё употреблять. Своих жизненных сил много.
— Фух! Так и быть, – сдался профессор, – хлебнём вашего зелья.
— Можно подумать, я вас заставляю, – обиженно сказала Айдлинг, бросая новую «ниточку» в стаканчик и берясь за графин. – Не хотите – достану обратно ваш «Соуласед» и его сородичей по химсоставу.
Медсестра внимательно наблюдала, как упрямый пациент пробует на вкус раствор загадочного гриба, как морщится от не самого приятного вкуса, но опустошает предложенную ёмкость.
— К вечеру увидите, как он действует. И никаких больше медикаментов не понадобится.
— Я так полагаю, мне придётся у вас купить весь этот грибной кирпич? – поинтересовался Полимат, принюхиваясь к пустому стаканчику и делая жевательные движения, словно пытаясь счистить с языка противный привкус.
— Не обязательно. Если мне не изменяет память, должность обязывает приходить сюда каждый день, проверять ваше самочувствие. Можем дополнить это экспериментами с медициной Кристальной Империи.
— Можем. Но на сегодня давайте-ка уже закончим.
— А собственно, мне и так пора, – послушно кивнула кобылка. Она убрала коробку с лекарствами и песочные часы, закрыла сумку и повесила её себе на спину. – Приятно было побеседовать.
— Да, – хмыкнул профессор.
Пока что он улучшения самочувствия не ощущал, но отметил, что с этой конкретной сиделкой хотя бы можно вести интересный разговор. Похоже, что она в прошлом потеряла кого-то важного для себя. А Полимат, не признаваясь в этом, искал собеседника со схожим горем, собеседника, который мог понять тяжесть его состояния. Тяжесть от вида фотоснимков, с которых улыбалась та, кто никогда больше не сможет порадовать сердце старика живой улыбкой.
* * *
Дверь мини-особняка закрылась, и кристальная пони постояла немного на крылечке, прищурившись и вглядываясь в часы на башне мэрии. Ей важно было точно установить, сколько времени она провела в доме у профессора Полимата. По её прикидкам выходило – едва ли не слишком много. Она без лишней торопливости, но и не медля спустилась с крыльца, на ходу зубами отцепив от халата значок Балтимэйского госпиталя, который оказался не пришит, а всего лишь прицеплен на зажиме. Дальше, сунув значок в саквояж, медсестра сделала ещё более странную вещь: быстро сняв халат, вывернула его наизнанку и вновь надела; форменная одежда превратилась в простую летнюю курточку. Она проделала всё это настолько быстро и спокойно, что никто из немногочисленных прохожих не обратил на её более чем необычное поведение внимания.
Кристальная пони перешла на другую сторону улицы и расположилась на лавочке. Она выбрала место, откуда открывался вид на жилище Полимата и скромного вида кафетерий, хозяева которого бродили между пустующих столиков, от нечего делать поправляя салфетки. Кобылка ожидала, когда на дальнем конце улицы появится голубая пони с подстриженной под каре бежево-лазурной гривой. Она тоже носила униформу медсестры Балтимэйрского госпиталя и направлялась к дому профессора Полимата. Но до порога не добралась, потому что на её пути внезапно возникла кристальная пони.
— Вы ведь Айдлинг, верно? – спросила она.
— Да, – немного растерянно кивнула кобылка.
— Я слышала от профессора, что он ждёт кого-то из, извините за прямую цитату, «госпитальских девиц». Всё пыталась не спутать имя. Просто у меня знакомая есть, Астинг. Вроде созвучно.
— Вы простите, мне к пациенту… – Настоящая медсестра Айдлинг попыталась обойти неожиданное препятствие, но кристальная пони сделала шаг в сторону и вновь преградила ей дорогу.
— Пациент, прямо вам скажу, сегодня не в настроении, – произнесла она, не сводя с начинающей нервничать медсестры пристального взгляда. – С крыльца спустит.
— Но мне надо… – Айдлинг снова попыталась обогнуть стоящую на пути кобылку, и вновь её движение было пресечено на полушаге. – Я обязана справиться о его самочувствии, провести осмотр...
— Тут такая ситуация, – процедила кристальная пони. – Профессор Полимат – весьма капризная личность. Абы кому из госпиталя не доверяет. Он нашёл меня по рекомендации бывшего коллеги профессора Вортекса и сам позвал. Как раз-таки для заботы о своём здоровье и всё такое прочее.
— Но, как бы…
— Да-да-да, – взмахом копыта спешно прервала собеседницу кристальная пони, – я в курсе, что в ваш госпиталь обратились с просьбой следить за самочувствием пожилого профессора. Особенно с учётом того, что случилось с его дочерью. Это действительно на редкость печальная история, и я сегодня от Полимата наслушалась… А давайте посидим немного в кафе? – последовало внезапное предложение.
Медсестра замялась, бросила взгляд на башенные часы, на дом профессора, немного подумала.
— Ну, хорошо. Только сперва… Моё имя вы знаете, а вот я ваше...
— Патримони, – чуть присела в подобии реверанса кристальная пони. – Меня зовут Патримони. И я прекрасно понимаю ваши переживания.
Они уселись за столик, выбрав тот, что вплотную примыкал к кирпичной стене заведения. Рядом моментально появилась владелица кафетерия, с большой радостью выслушавшая, какой набор минеральных вод и сладостей предпочтут посетители. В плане заказа Айдлинг поскромничала, зато кристальная пони разошлась, мотивируя это своим слабым знакомством с эквестрийскими десертами.
— Я в сфере медицины не новичок и прекрасно понимаю, какую работу приходится проделывать ради мелких монеток. Клок сена у вас отнимать не хочу, – оторвавшись от разглядывания только что поданного мороженого, сказала Патримони. – Но и вам его не заработать. Не с этим пациентом. С ним очень сложно найти общий язык.
— Но это моё призвание, и я не могу им пренебрегать.
— А я и не прошу от этого отказываться. И от бонуса к зарплате тоже. – Патримони вытащила из саквояжа блокнот и положила его на стол перед Айдлинг. – Вот всё, что вам необходимо фиксировать по пациенту.
Айдлинг робко приняла блокнот и открыла единственную заполненную страницу. Пробежалась глазами по данным о кровяном давлении, пульсе, жалобам на самочувствие, перечню принимаемых лекарств и дозировкам.
— Чего-то не хватает? – спросила Патримони, внимательно наблюдая за ней.
— Нет, всё так.
— Тогда хочу сделать предложение. Как коллега коллеге. Давайте встречаться здесь, в этом уютном заведении, где недурственные, я прямо сейчас отмечу, фруктовые сиропы. Каждый день, скажем, в два часа. Я к этому времени проведу необходимые процедуры с профессором. А вы придёте и перепишете все цифры для своей отчётности. Вам от этого больше свободного времени, чтобы, например, семью проведать. И нервов меньше потратите.
Кристальная пони приступила к поглощению заказанных десертов, не сводя, однако, пристального взгляда со своей визави и подмечая малейшие изменения в её поведении. Размышления Айдлинг закончились тем, что она полезла в свою медицинскую сумку, где стопкой лежали необходимые медсестре блокноты. Прежде чем она нашла карандаш, Патримони успела подтолкнуть ей свой.
— Благодарю вас, – кивнула Айдлинг. – Как коллега коллегу.
— Не фтоит бвавовафности, – ответила Патримони и только после этого проглотила остатки мороженого. – Постоянно страдаю от этой привычки. Говорю с набитым ртом. А ведь если еда в дыхательные пути попадёт… Главное, пациентов одёргиваю, а себя…
Айдлинг, скорее всего, не слушала – она приступила к переписыванию данных. Патримони, чтобы не мешать ей, сосредоточилась на следующем десерте. А также к воспоминаниям, в которых появлялись нетрадиционные методы лечения, избежавшие участи быть занесёнными в блокнот.
Ей прежде не доводилось посещать третий этаж дворца. Обычным воинам делать там было нечего, но, раз оба командующих оказались сильно заняты, Патримони с радостью взяла на себя почётную миссию, включавшую осмотр этой территории и доставку особо ценного груза. Во всяком случае, так она пыталась сформулировать для себя эту задачу, потому что из уст командующего Прэсенса оно прозвучало как «найди знахаря и принеси королю микстуру».
Естественно, Патримони, верная именно правителю, а не его подхалимам, с доблестью выполнила поручение, лишь немного задержавшись в пути по причине того, что знахарь Ризн оказался очень нерасторопным и очень молодым пони.
— Очевидно, ты та самая кобыла-солдат, – сказал он, на мгновение оторвавшись от стола, заставленного всевозможными алхимическими приборами, в которых булькали и перетекали по тонким трубкам разноцветные жидкости. – Наслышан. Троим жеребцам, которые лезли к тебе с непристойными предложениями, кости сращивал.
Конкретно этот посещённый Патримони кабинет впечатлял вещами, сколь интересными, столь и не вязавшимися с деятельностью лекарей. Со шкафа свисали как стебли соломы, так и надеваемая под доспех плотная стёганая попона, а из некоторых склянок на гостей «смотрели» погружённые в жидкость гвозди, пружины или порубленные на кусочки перья. Хозяина этих владений Патримони решила обучить собранности и дисциплине – чтобы он немедленно кинулся готовить микстуру, а не гонял на скорость зелья по трубкам.
— Король требует свою микстуру, – сухо произнесла она.
Ризн внезапно зашёлся в приступе хихиканья.
— У меня оставались сомнения, но голос тебя выдал.
Патримони, склонив голову набок, ждала объяснений, которые поступали в час по чайной ложке, так как знахарь больше интересовался откручиванием и закручиванием краников в своём сложном лабиринте трубок.
— Нет, я даже одобряю решение короля. Взять в солдаты кобылу – очень здравый шаг. Ибо соображать будет лучше некоторых. Потому что кровь будет поступать, в основном, в мозг. А не к другому органу…
— Слушай, ты, – грозно качнулась в сторону лекаря Патримони. – Жеребячьи шуточки свои затолкай себе поглубже сам знаешь, куда. Делай то, что требует от тебя король.
Молодой жеребец фыркнул с откровенным недовольством. За подобное поведение любой житель Кристальной Империи вполне мог отправиться изучать минеральные жилы глубоко под её землями. Но у придворного лекаря либо совсем отсутствовало чувство самосохранения, либо имелась какая-то весомая причина так себя вести.
— Ты не молод ли для знахаря? – поинтересовалась Патримони, продолжая наблюдать за нарочито неспешными действиями жеребца.
— Да вот, не успел что-то состариться, – съязвил тот, пристально изучая уровень медленно капающей в колбу жидкости. – Стараюсь, но получается как-то не очень. За год старею только на один год. Прямо напасть какая-то.
— Король ждёт свою микстуру.
— А, не сверли мне уши словом на букву «к», – отмахнулся Ризн, но тем не менее полез в шкафчик на левой стене за какими-то ингредиентами. Ближе всего к Патримони он положил плоский тёмно-синий диск, словно помятый в нескольких местах. Жеребец тонким острым ножом отделил от диска похожую на нитку стружку и опустил её на дно глубокой чашки. Буквально две секунды спустя у его горла замерло остриё короткого меча Патримони.
— Ты из тех верноподданных, которые не терпят пренебрежения к своему сюзерену? – спросил Ризн, пока его взгляд медленно скользил по лезвию меча.
— Да, но дело не в этом.
— Королю требуется не моя микстура, а моя кровь?
Патримони отдала должное лекарю – учитывая обстоятельства, он не показывал ни малейших признаков страха. Поведение больше напоминало безразличие. Ризн поддел копытом стеклянную палочку и с её помощью начал перемешивать в глубокой чашке заготовленные растворы.
— Н-нет, – запнулась Патримони. – Просто если ты думаешь, что я не знаю, как выглядит гриб Панацис, который славится своим ядом, и который ты хочешь добавить в зелье для короля, то ты глубоко заблуждаешься.
— А… Да. Мне надо каждому умнику рассказывать… – вздохнул Ризн, не прекращая своего занятия и игнорируя застывший у его горла меч. – Собственно, желание короля вкушать этот грибочек без вреда для своего здоровья и привело меня в этот кабинетец. Так уж получилось, что один пони определил правильную процедуру обработки Панациса и безопасную дозу, при которой он оказывает стимулирующее воздействие и усиливает магические возможности… Железку убери!
Подкрепляя похожую на приказ просьбу, знахарь стукнул палочкой по угрожавшему его жизни оружию, сделав это так, словно парировал удар. Патримони нехотя отвела лезвие от шеи жеребца.
— Благодарю. – Ризн резко поднял палочку и внимательно изучил стекающие с неё капли. – Этот пони, разгадавший тайны гриба Панациса, был моим наставником. Пока не отравился и не помер. К счастью, я сохранил часть его знаний и опыта. А вот если я умру, то знания эти вообще навечно исчезнут.
— И поэтому ты считаешь, что вправе неуважительно относиться к королю? – спросила Патримони, опуская меч.
— Не совсем так. Мне просто стало любопытно, как быстро тебя можно вывести из спокойного состояния. Не сильно много потребовалось времени. Его величество может быть доволен своим выбором – ты ему неплохая поддержка.
— Это он способен определить сам.
Молодой знахарь, постучав всесторонне полезной стеклянной палочкой по испещрённому сколами краю посуды, придвинул чашку ближе к кобылке.
— Микстура для короля. Не расплескай по дороге.
Он демонстративно вернулся к прерванному визитом командующей занятию, оставив Патримони медленно пережёвывать камни обидных фраз. Отношение к ней и к властным пони Империи, какое выказывал Ризн, буквально умоляло преподать жеребцу пару быстрых и точных уроков вежливости. Но в противовес этому другая сила заставила вернуть меч в ножны и, бережно неся чашу, покинуть помещение.
Молодой, дерзкий кристальный пони – нечто, что давно не попадалось на глаза солдату армии. Нечто, что хотелось бы изучить подробнее. И такая возможность представится, ведь командующему Прэсенсу часто бывает лень утруждать себя перемещениями по дворцу. Так что она не последний раз поднимается на третий этаж за микстурами. Не последний раз видит этот загривок, эту ухмылку, эту бурую метёлку хвоста, эти тусклые мерцающие изломы кристальной шкуры.
Ризн сильно её заинтересовал. Слишком сильно.
— Готово! – Фраза Айдлинг вырвала кристальную пони из воспоминаний. Патримони радушно улыбнулась и забрала свой блокнот.
— Тогда до встречи завтра здесь же?
Она дождалась утвердительного кивка от настоящей медсестры. При этом улыбка оставалась на её мордочке, скрывая истинные эмоции. Пирамида из коварства, расчётливости и безразличия надёжно пряталась за милой общительной личностью, за неделю выучившей из книг немного медицинских терминов.
«Нам с тобой ещё минимум месяц встречаться», – подумала Патримони, глядя на уходившую прочь «коллегу». – «Потому что быстрее я старика-профессора на нужный уровень магии не выведу. Но другие варианты и такой перспективой не наделены».