Апокалипсис: рождение Императора
Глава 5 Крысиный король
Кобылки нетерпеливо мотали ушками, и иногда нервно бегали по поляне. Деши прижала Дорна к стенке, и тот проболтался о том, куда пропали люди. Корвин почти не отвечал, а только стоял на мостике в своем страшном паукообразном костюме, и ворочал кристаллами в черном сгустке при помощи длинных металлических манипуляторов. Варон, который стоял у нижнего пульта управления, так вообще прикрикнул на них, и выгнал из ангара, чтобы чего не зацепили.
— Все будет хорошо. Я говорю тебе, все будет хорошо! – повторяла Твайлайт скорее себе, чем подруге. – Все же будет хорошо? – и она вопросительно уставилась на Рейнбоу Деш.
— Не знаю. – Деши тоже нервничала, но виду не показывала. Она хлопнула крыльями и пролетела над полянкой несколько раз: полет ее успокаивал. Но оставлять Твайлайт тоже было нельзя, и она вернулась в беседку. Единорожка сидела за столом спиной к Деши, и положила голову на передние копыта, которые уперла в стол.
Деши подошла сзади и обняла подругу, отчего та вздрогнула. Пегаска протянула мордочку, и потерлась щекой о шею Твайлайт. Та ответила, и положила подбородок на нос подруге.
— Все будет нормально. Не бойся. – тихо сказала Деши, и снова поднялась в воздух.
Из рампы раздались звуки поднимающегося лифта, и кобылки ломанулись туда. Вертикальные ворота рампы медленно открылись, и так же медленно лучи вечернего солнца озаряли поднявшихся. Сначала ноги, потом туловище, лица...
Люди поднимали руки, закрывая глаза от солнца. Рома еле устоял на ногах, когда на него набросилось фиолетовое, мягкое, теплое и тяжелое нечто. Оно ухватило шею, потащило вниз с писком, переходящим в хныканье.
— Какая же ты у меня плакса. – он погладил поняшку, и ее шкурка дрожала под его руками. Находится в таком полусогнутом положении было тяжело для спины, Рома сделал усилие чтобы распрямится. Тщетно, поняшка крепко вцепилась в шею, повиснув на нем, словно мешок картошки. Сереге повезло больше: он успел выйти из лифтовой камеры, да и Рейнбоу Деш могла зависать в воздухе. На глазах пегаски тоже были слезы, но вела себя она тихо. Когда слезы на глазах уже нельзя было скрыть, она повернула голову и зарылась мордочкой в одежду человека.
— Ну ладно, ну хватит. – утешал фиолетовую поняшку Рома, видя как все уже направились к беседке. – Пойдем уже. – он поставил Твайлайт на землю, но отцепить ее было трудной задачей. Когда он справился, то снова потрепал ее гриву на голове, и пошел за остальными, а она побежала сбоку.
Люди ели много и охотно. Хороший знак. Многие ломаются в бою, и приходят с войны калеками, даже если не получили ни единого ранения. Но ломаются только слабые. Сильные становятся еще сильнее. Так же случилось и с ними. Разговоров за столом было мало, до чая так вообще раздавался только звон посуды и чавканье. Молодые довольно стойко перенесли испытания сегодняшнего дня, и мысли их были ясными. Константин одобрительно кивал и похлопывал их. Он знал, как важна им похвала старших, поэтому не скупился. Но и не переусердствовал.
Когда пришли Флаттершай, Рарити и Пинки Пай, все решили сделать посиделки у костра. Песен в этот вечер не было, все предпочли просто тихо поболтать. Кобылки довольно сдержанно отреагировали на новость о сегодняшнем бое. Рарити давно понимала, что этого не избежать, и смирилась с этим. Ей, правда, не пришлось ждать, чтобы узнать, что все в порядке. Пинки же отмела напрочь любые мысли о плохом. Она принципиально игнорировала любые размышления о том, что все могло закончится иначе, чем хорошо. У нее хорошо получалось. Во всяком случае, пока.
И люди, и пони в разговоре старались обходить стороной сегодняшнюю операцию. Я рассказал о ней в общих чертах. Только Рейнбоу Деш допытывалась подробности, но подруги обрывали ее.
Рома сидел, грелся у костра и думал. Твайлайт переняла манеру Пинки Пай ластиться к человеку, который больше других понравился. Поначалу это прикалывало, но сейчас уже надоело. Иногда хотелось потянуться, но приходилось терпеть, чтобы не потревожить ее. Рома думал о вчерашнем разговоре про «страшную» игру. Наверное, он уже никогда не будет играть в нее. Нет, он не боялся. Но вид кровавого месива больше не прикалывал его. Ему хотелось совсем другого.
— Тебе было страшно? – спросила Твайлайт и умостилась поудобнее у него на коленях.
— Сначала. Вернее, до начала. А потом как-то... как будто все не по настоящему. Как будто я снова играл в эту игру. Только потом, когда все закончилось, я понял, что это все было реальным. – парень громко вздохнул.
— Не, Ромчик, этот молоток мне определенно понравился. А там у них ничего покруче не было? – майор прилег на траву и заложил руки за голову. Пинки тут же улеглась у него под боком.
— Было. Только тебе лучше его не давать. – улыбнулся Рома, но лицо его было все таким же серьезным. Люди молчали, и потихоньку раж победы сменялся легкой меланхолией. Поняши чувствовали это, но не знали как подбодрить людей. Они вообще не знали, как действовать в подобных случаях.
— Знаете, — начал Корвин, — один из ваших кураторов любил порассуждать об этом. Когда-то давно на земли ваших предков пришло огромное войско персов. Их было очень много – более восьми сотен тысяч. Царь Дарьявауш вел их. Одни из ваших предков, скифы, были значительно менее численные. Но они смогли победить врага, почти не сражаясь с ним. Дарьявауш позорно сбежал, его войско от болезней и бескормицы поредело впятеро. Сам Тарх тогда управлял вашими племенами, и носил тогда имя Оданпирса. Когда все закончилось, на землях скифов остались лежать сотни тысяч персидских воинов. Дарьявауш обманул их, а многие и вовсе не хотели воевать, но вот они были здесь, и они были мертвы.
Твайлайт плотнее прижалась к Роме, он прошелся рукой по ее гриве и ухватил рукой ушко. Корвин продолжал:
— Тогда вождь-старец рек всем племенам с горы, отправив тризну мертвым. Слова эти я повторю вам ныне.
Основа воина – равновесие между созиданием и разрушением, в этом мудрость. Основы эти не являются хорошими или плохими, они есть, и каждая из них в равной степени необходима. Плохо лишь отсутствие одной из составляющей. Воин должен уметь привести оба свои противоборствующие начала к равновесию. Также он обязан помнить, что обе они взаимосвязаны, и изменение одной коснется и другой. Равновесие – важнейшее искусство воина.
Не забывай – Воин разрушает по необходимости, но не стремится к разрушению. Боем может быть разрушение, но может им быть и созидание. Оба эти деяния, совершенные во благо, дают тебе право требовать. Если ты не делаешь ничего, ничего ты и не заслуживаешь.
Священные обязанности Воина – созидать и защищать то, что он создал. Созидание есть главная основа Воина, все остальное – производные от нее. Созидательная сила всех воинов духа образует силу народа. Таким образом, сила народа определяется его способностью созидать. И каждый народ, создавший великое, достоин уважения. Не меньше, но и не больше. Уважение есть созидание, преклонение перед чужим и подражание ему есть разрушение.
Защитить все созданное – долг каждого воина, ибо незащищенное созидание обратится в прах. Для этого и нужно воинское разрушение.
Слова, которые сказал Тарх, я повторяю вам. Мудростью воспользоваться нужно, чтобы идти путем Воина. Мудрость же – в балансе и гармонии. Как нет плохих нот, или плохих красок, так нет ничего плохого или хорошего, что само по себе. Сочетание же нот и красок – вот что может показать или красоту нетленного шедевра, или бездарную их трату. Гармония – в мудром единении существ и сущего. Величайший воин сможет к гармонии вести весь свой народ.
— Какие удивительные слова. Почему он говорил их своим воинам после победы, а не вдохновлял перед боем? – удивилась Рарити.
— Наверное, потому, что главная победа – это не сразить врага. – пыхтел трубкой Степан Петрович. – Главная победа совсем в другом, ребята. Мы начинали одерживать ее после Великой отечественной, но потом почему-то все потеряли. – он с досадой выбил трубку, и принялся набивать еще. В мешочке табака осталось менее половины.
— Что вы имеете ввиду? – не поняла Рарити. Степан Петрович задумался, прикидывая, как же все растолковать. Он это чувствовал, но слова пока подобрать не мог. Денис почесал Рарити за ушком, и она закрыла глаза. Наконец, Степан Петрович нашелся. Он снова набил трубку, разжег ее, и пустил облачко дыма:
— Я имел ввиду ситуацию после страшной Войны, в которой наш народ одержал победу. Мы заплатили немыслимую цену за нее. И мы победили. Тогда, хоть людям и жилось тяжело в разрушенной войною стране, тогда они почувствовали свое единство. Тогда они были как один, и могли радоваться просто так, просто придя друг другу в гости, даже если ничего не было на столе. Они были вместе, и этого им хватало для маленького счастья. Страна начала подниматься из руин, восстановились колхозы и предприятия, произошло несколько технологических прорывов, мы покорили космос, но потом... Потом что-то поломалось. Какая-то сила испортила стройный механизм единства. Мы стали мелочны, мы грызлись из-за пустяков. Мы могли быть счастливы, но вместо этого мы лишь завидовали и злились. Что-то пошло не так.
И сейчас каждый сам за себя. Людей наполнили мелочные обиды. Сейчас столы на праздниках ломятся от яств, но радости нет среди гостей. Друг другу они стали чужими. Они предают и тратят свою жизнь на вещи, которые им не нужны по сути. Этими вещами они хотят впечатлить людей, тех, кто им безразличен и кому они безразличны. Они променяли мнение человека на самого человека. Грустно это все. – он снова положил трубку в рот. Было понятно, что больше говорить он не намерен.
— Но как же это все удалось? — удивилась Твайлайт. – Ведь у вас уже было это единство. Почему вы стали каждый сам за себя?
Рома снова пошевелил фиолетовую гриву, и сказал:
— Тому есть множество технологий. Самая основная – это технология «Крысиный король». Есть еще вспомогательные, но основная – она.
— Что еще за технология? – удивилась Рарити.
— Технология разрушения общества изнутри. А так назвали ее потому, что так же разрушают общество крыс, чтобы от них избавиться. Суть технологии состоит в том, чтобы разрушить центральный стержень общества – единство и нравственность.
— Рома, расскажи. – попросила Твайлайт.
— Это грязная технология. Я не хочу про нее говорить с вами. – Рома сделал попытку освободиться от волшебницы и встать, но она остановила его передними ногами и головой, прижав обратно к земле:
— Расскажи. Я хочу знать.
— Ладно. – он махнул рукой. — Задача этой технологии — разрушить ключевые узлы, невидимые фундаменты и скрепы социальной конструкции. Создать атмосферу раздробленности, когда каждый сам за себя и нет понятия «свой». Чтобы достичь этого, нужно сломать нравственность. Показателем сломанной нравственности является поведение, когда свой предает своего.
Суть этой технологии очень ярко раскрывается на примере крыс. Эти животные в первую очередь известны своей невероятной выживаемостью. Основа такой живучести — в социальной сплоченности. Крысы невероятно социальные животные. Они вместе ходят «на дело», помогают друг другу, защищают, если есть возможность, забирают с собой раненых. Крысы ощущают себя единым организмом и ведут себя как единый организм. Они быстро обмениваются информацией, быстро предупреждают об опасности, передают навыки защиты. В таком поведении нет индивидуальной выгоды. Защитный механизм имеет нравственную природу.
— Правда, правда! – заметила Флаттершай. Рома продолжал:
— Один из самых эффективных способов борьбы с крысами основан на разрушении защиты. Так как защита имеет основанием нравственность, способ в итоге основан на разрушении нравственности. Всем нельзя сломать нравственность. Можно сломать одиночке, да и то не сразу. Ломают постепенно. Для этого создают условия, когда рациональная логика приобретает решающее значение. Главное, заставить совершить первый шаг — действие, до этого находящееся под абсолютным табу.
Делается это следующим образом. Берут крупную и сильную крысу, долго морят ее голодом, а потом бросают к ней в клетку только что убитую крысу. После некоторых раздумий она пожирает своего мертвого собрата. Рациональная логика подсказывает: это уже не собрат, это пища. Ему все равно, а мне выжить нужно. Значит, кушать надо.
— Какой ужас. – пискнула желтая пегасочка.
— Второй раз планка безнравственности поднимается выше. В клетку бросают еле живое животное. Новая «пища» хоть и почти мертвая, но все же живая. И снова рациональная логика подсказывает решение. Он все равно умрет, а мне нужно жить. И крыса опять ест себе подобного, теперь уже практически живого.
Третий раз в клетку бросают вполне живую и здоровую «пищу», слабого крысенка. У сильной крысы снова включается алгоритм рациональной логики. Есть все равно нечего, говорит она себе. Что толку, если мы оба погибнем? Пусть выживет сильнейший. И сильнейший выживает.
Обратите внимание, у крысы на принятие решения с каждым разом уходило все меньше времени. При этом уровень безнравственности каждого нового пожирания был все больше. Через некоторое время крыса вообще не думала. Она относилась к своим соотечественникам как к пище. Едва ей подбрасывали в клетку новую крысу, она тут же накидывалась на нее и пожирала. С момента, когда она вообще не думала, жрать или не жрать, ее нравственность была сломлена. Далее ее выпускали назад в общество, откуда в свое время взяли. Это уже была не та крыса. Это уже было существо без признаков нравственности. В своих поступках оно руководствовалась только логикой эгоизма. Но окружающие не знали этого. Они принимали ее за свою и полностью доверяли.
Очень быстро существо, внешне похожее на крысу, приходило к мысли: зачем где-то искать пищу, если она кругом, теплая и свежая. Рациональная логика определяла характер действия. Крысоед выбирал ничего не подозревающую жертву и пожирал ее.
Очень скоро он приходил к выводу, что самый оптимальный вариант — не открыто нападать и пожирать, а делать это втайне от общества. В следующий раз под тем или иным предлогом эта крыса заманивала свою жертву в укромное место и там пожирала.
Когда у крысиного сообщества не оставалось сомнений, что среди них завелся волк в овечьей шкуре, крысы уходили из этого места. Причем, уходили в ста случаях из ста. Животные словно боялись отравиться флюидами трансформированной крысы. Они боялись стать такими же. Инстинктивно чувствовали: если их сознание впитает новые установки, возникнет общество без тормозов, общество предателей, общество потребителей. Атмосфера безнравственности разрушит механизм социальной защиты и погибнут все.
— А разве крысы не могли узнать и выгнать этого «короля»? – удивилась Твайлайт.
— Так почему крысиное сообщество уходило, почему не могло уничтожить «короля»? В таком поведении тоже есть глубокий смысл. Коллективный разум, которым в данном случае можно считать инстинкт, просчитывал, что в ликвидации примут участие самые сильные особи, элита общества. Кто знает, что с ними будет, когда они вопьются зубами в живую плоть безнравственного собрата. Не заразятся ли сами его порочностью?
Если пофантазировать и представить, что общество не покинуло безнравственного собрата, а осталось с ним жить, легко допустить, что он заразил бы своей рациональной логикой элиту. Тоже придумал бы как это сделать поэтапно и незаметно, в полном соответствии с логикой. Вместо одного «крысиного короля» появилась бы целая каста таких «мутантов». Не имея принципов, они быстро победили бы традиционную элиту. Далее нашли бы способ придать новому порядку статус справедливости и законности.
Крыс спасает от такой трансформации отсутствие свободы в человеческом понимании. Отсутствие такого мощного интеллекта, как у человека. Они руководствуются инстинктом. Инстинкт определяет главной ценностью общества не пищу и даже не жизнь отдельной крысы, а нравственность. Это фундамент, на котором построена любая социальная конструкция. Ради ее целостности они уходят от источника заразы. Сохраняя фундамент, крысы сохраняют себя единым обществом с традиционной шкалой ценностей, в итоге сохраняясь как вид.
— А как же это связано с людьми? – не унималась волшебница. Рома еще раз погладил ее и продолжил:
— У человеческого общества нет такого инстинкта. Но оно тоже основано на нравственности. Если убрать этот фундамент, вся конструкция быстро превращается в гору мусора, который начинает перетирать себя до состояния пудры, то есть, когда мельче уже некуда. Перетереть в пудру — значит, отрезать от корней, традиции, уклада и главное, свести на нет моральные устои. Для общества последней стадией размельчения является момент, когда оно превращается в ни чем не связанных индивидов. Возникает атомизированное общество, человеческая пыль, беззащитные души, которые можно без труда поглотить.
Разрушение человеческого общества осуществляется по технологии «крысиного короля». Весь удар сконцентрирован на разрушении нравственности. Всеми способами выжигается понятие свой.
Потребительское общество учит: своих в природе нет. Все чужие, все — потенциальная пища. Самая оптимальная пища те, кто находится рядом и считает себя твоим близким. И не подозревает, что ты на самом деле «крысиный король». Он верит, а ты его жрешь.
Таких «крысиных королей» в современном обществе становится все больше. Это самые страшные хищники. Они объединяются в группировки, рассматривая соотечественников как быдло (пищу). Открыв «истину», что свое счастье можно построить на чужом несчастье, сначала они действовали в лоб — «пожирали» народ открыто. Потом сообразили, что самый оптимальный вариант — пожирать под завесой красивых высоких слов.
С экранов телевизоров и страниц газет полились потоки обещаний и высокопарных слов о свободе и равенстве. Изначально «короли» не собирались выполнять обещанное. Для них это было лишь средство приманить «пищу». Они рвались на ключевые узлы общества, чтобы под покровом красивых слов жрать своих. С каждым годом они набирались сил, становились более сильными, изворотливыми и опасными. Главная их опасность — они внешне не отличаются от здоровых членов общества. Они научились так маскироваться, что выглядят лучше своих честных собратьев. Но если не слова слушать, а на дела смотреть, нетрудно разглядеть суть этих существ.
Вся мощь их ума и воли сосредоточена в узком эгоистичном секторе. Они разучились думать в категориях общества и государства. Они думают только о себе и своем выводке. Они питаются своими собратьями точно так же, как тот крысоед. Их много, они невероятно расплодились, и их количество продолжает расти. Они поделились на мелких и крупных, разбив страну на охотничьи угодья, места охоты и кормления.
Мелкие «крысы», подвизающиеся в уголовном секторе, рассуждали — вот лежит пьяный, в кармане деньги. Все равно кто-то возьмет. Раз так, почему не я? И брал потихоньку. Потом брал у полупьяного. Объяснение было другое: он все равно пропьет, а мне деньги нужны на правильные дела. А потом приходил к мысли: раз денег всем не хватает, все плохо живут, то пусть выживет сильнейший. Далее высматривал жертву, бил по голове и грабил. При отсутствии нравственности против такой логики нечего возразить.
В бизнесе логика сначала приводила к мысли, что человека можно уволить, выкинуть на улицу. Ход мысли понятен: если не выкину, разорюсь, и в итоге он все равно окажется на улице. И я вместе с ним. Раз он все равно там окажется, пусть уж лучше без меня. И увольнял.
Второй этап: пусть работает, но зарплату можно не платить. Иначе разорюсь, и все окажутся на улице. А так предприятие сохранится. И начинались сознательные задержки выплат.
Третий этап: например, предприниматель сознательно начинал делать вредную для здоровья продукцию. Если буду думать о судьбе незнакомых людей, разорюсь. Пусть сами о себе думают. Для него собратья были не более чем теплое живое мясо, которое само в рот ползет.
Аналогично рассуждали политики. Первый слом, поедание трупа, это обещание того, что заведомо выполнить нереально. Логика: если не будешь обещать с три короба, тебя не выберут. Выберут другого, хуже тебя, который обещает, что рот выговорит. Раз в любом случае общество будет обмануто, но в одном случае ты окажешься в числе дураков, а во втором случае в числе избранных, пусть будет второй вариант.
Аналог второго этапа слома нравственности, пожирание полуживого собрата, это торговля местами в своей партии. Логика тоже понятная, на выборы нужны деньги. Если строить из себя "гимназистку", деньги возьмут конкуренты. В итоге деньги все равно кто-то возьмет, и в любом случае будет выбран. Раз это неизбежно, то пусть лучше я возьму, чем кто-то.
Третий этап, пожирание живого и здорового собрата, — лоббирование законов, идущих во вред обществу. Логика та же самая. Если ты откажешься участвовать в прямом грабеже общества, его ограбят другие. Людоедский закон все равно протолкнут, а раз так, какая разница, через кого это будет сделано? Лучше пусть через меня.
Сегодня политический публичный сектор представляет собой сборище «крыс» последней стадии. У них нет ничего святого, ничего личного, только бизнес. И этот процесс не может остановиться. Он будет совершенствоваться, подчиняясь рациональной логике.
Государственным чиновникам тоже с помощью рациональной логики постепенно сломали нравственность. Сначала многие стеснялись, когда им предлагали деньги. Старые, что это подло, еще работали. Потом взятку назвали другим словом, что сняло рефлекс на слово «взятка», и процесс пошел.
Взяток теперь не брал никто. Теперь «откатывали», «заносили» и «пилили». Это уже были не воры, а уважаемые члены общества, использующие "окно возможностей". Произошло самое страшное — по умолчанию и негласно в глазах общества это было легализовано. Человек мог торговать своей честью. Общество ему доверило общую кассу, а он за взятку раздавал ее хищникам.
На определенном этапе дошло до того, что предлагали официально признать: мол, в административном секторе сложился рынок со своими правилами и расценками. Раз так, почему бы его ни узаконить? Проще говоря, поступило предложение узаконить казнокрадство и коррупцию, а заодно и проституцию. Мол, все же знают, что это есть! На тот момент легализация всех трех пороков была отвергнута, но процесс разложения идет, все меняется…
Первый этап слома нравственности госслужащих — предлагали взятку в виде благодарности за легальную, но, например, ускоренную работу.
Потом предлагали «скушать полуживого». Это выражалось в выполнении двусмысленных заказов. Например, пробить через бюджет финансирование какой-нибудь школы, а с выделенной суммы взять откат. Логика та же — откажешься ты, согласится другой. А тут и сам денег заработаешь, и детям польза.
Третий этап — «поедание живых и здоровых». Под благовидным предлогом предлагается украсть, например, деньги для больных. Схема внешне, как правило, очень благочестивая, комар носа не подточит. Но знающие люди все понимали. И снова та же логика — не ты возьмешь, другой подсуетится. Лучше ты никому не сделаешь, бюджет попилят, а ты останешься в дураках.
«Крысиные короли», прошедшие все круги логики, выпущены в общество. Они понимают свой народ как питание. Питание им понравилось, и они уже сами проявляют инициативу. Аппетиты растут, техника совершенствуется, «крысы» сбиваются в группировки, между которыми начинается конкуренция.
Чтобы было понято, члены этих группировок не считают подельников за своих. Своих там в принципе не может быть. Это партнеры, помогающие друг другу пожирать собратьев. Как только партнер ослабевал, его тут же пожирают бывшие партнеры. Нет, даже не бывшие. Пожираемый и пожирающий продолжают оставаться партнерами. Начала даже культивироваться новая мораль, типа, не за что обижаться на меня, сам виноват, что расслабился, я только воспользовался. Ничего личного, просто бизнес !
Новые условия порождают новую логику. Партнерство сводится к пожиранию слабого, кем бы этот слабый ни был, хоть брат родной. «Крысы» оставались пожизненными партнерами, до самой смерти. Если ослабевший партнер, которым собрались полакомиться собратья, изрядно покусанный успевал убежать, он начинал обличать «крысиных королей», выносил сор из избы. Так он надеялся восстановиться на прежнем месте. Кому-то это удавалось, и его опять принимали «в обойму», словно ничего и не было. Ну, подумаешь, хотел сожрать меня, а я не дался. Теперь вместе сидим и думаем, как кого сожрать, и друг за другом смотрим, не ослабел ли партнер, не приступить ли к питанию. Сдерживающим фактором является сила партнера и его такая же готовность сожрать тебя.
Таким образом стройную структуру общества разбивают в щепки. И главную негативную роль тут играют прежде всего управленческие звенья в государстве. Именно с них начинается разложение всего общества.
Рома закончил довольно длительную речь, освободился от единорожки, и пошел в беседку, чтобы сделать себе чаю. Все молчали и глазели на огонь. Рома вернулся, и уселся с чаем. Твайлайт подтянулась и снова прижалась к человеку.
— Однажды у нас тоже были проблемы с продажными чиновниками. – вспомнила она. – И Селестия долго не могла придумать ничего, чтобы это прекратить. Каждый новый все более суровый закон приводил к тому, что продажная часть управленцев подстраивалась под него. Они все друг друга крыли, и очень тяжело было вывести их на чистую воду.
Степан Петрович прислушался. Волшебница продолжала:
— Тогда Селестия обратила внимание на ночных стражей, которых не стали разгонять после изгнания Найтмер Мун. Она отвела их в далекий забытый замок, и долго готовила, обучая их тонкостей разговоров, наблюдений. Она научила их смотреть в самую душу пони. Ночами они могли смотреть их сны, и понимать, кто есть кто. Через год, когда подготовка ночных стражей была окончена, Селестия объявила о новом законе, согласно которому ночным стражам вручались чрезвычайные полномочия, и они были подотчетные только ей. Где обитают ночные стражи – никто не знал. Их редко встречали, увидеть их можно было только ночью, когда все спали. За несколько первых месяцев бесследно исчезли более половины всех крупных должностных лиц в государстве. Они пропадали по ночам, некоторые улики показывали на ночных стражей. Но ни одно подразделение не могло требовать ответа от них. Их даже не могли отыскать. Капитан дворцовой стражи даже дал приказ немедленно хватать ночных стражей, где бы они не появились, за что был разжалован и изгнан принцессой в тот же день. За год работы ночных стражей почти весь государственный аппарат обновился, и исчезновение чиновников практически прекратилось. С тех пор о продажных чиновниках у нас никто не слышал. Лишь очень редко бывает, что кто-то из них исчезнет без следа. До сих пор никто не знает, где база ночных стражей, кроме принцесс. Когда вернулась принцесса Луна, тогда Селестия поставила ее во главе ночных стражей. Они доблестно несут свою службу, проверяя чужие сны.
— Да, интересная концепция. Новаторская. – протянул Денис.
— На самом деле ничего нового. – отрезал Степан Петрович. – Подобные институты на Земле существовали уже давным-давно. Правда, через некоторое время они сами становились крысиными королями. Думаю, это должны быть не столько следователи, сколько философы. Чтобы они могли подумать на перспективу в несколько поколений. Да и отбор туда должен быть тщательнейшим, причем не по признаку лояльности, а по широте кругозора. Этот вопрос мне кажется очень интересным и первоочередным. Эх, как же хотелось бы обсудить его с Селестией! – он повел своими усами.
— А в Империуме этим ведает Инквизиция. – оживился Рома.
— Вот чего ты мне этот доспех выпросил? – усмехнулся усатый.
— В каком Империуме? – не поняла Твайлайт.
— Ну только давайте не будем... – покривился Денис.
— Да трави давай. Интересно же кем мы сегодня кривлялись. – поддержал Твайлайт Константин. Твайлайт лукаво посмотрела на Рому. Тот вздохнул, допил чай и приготовился долго болтать.
— Хоть у кого-то есть ЗДРАВЫЕ предположения? Здравые, господа! А вам, мистер Стефан, я хочу выразить свою обеспокоенность. Вам не лишним было бы показаться врачу! – Доусон был в ярости.
И не только в ярости. Он жутко боялся. Ни он, ни его отдел ничего не могли понять, и даже предположить. Ни-че-го. Fuck!
— Но мистер Доусон... Может, выслушаем версию коллеги, все-таки других-то нет...
— Это все полное Shit, и даже не заикайтесь об этом! – он потерял самообладание, но резко взял себя в руки. Такого с ним уже несколько лет не случалось. Ситуация и вправду была экстраординарной. – Простите, Макс.
Вообще дьявол разберет что тут произошло. Никто, абсолютно никто не мог дать внятных ответов, кроме летчиков. Что за оружие было использовано? И каким вообще оружием можно смять вертолет?
Луи Доусон в свои пятьдесят пять всякого насмотрелся. Инопланетяне? Пусть в них верят любители Малдера и Скалли. Он отлично знал о всех тарелках и похищениях, и отлично разумел, что к инопланетянам они не имели никакого отношения. Его отдел имел один из самых высоких уровней допуска, и со сказками про инопланетян он расстался еще пятнадцать лет назад, когда пришел сюда и прошел курс молодого высоко-рангового ЦРУшника. Нельзя сказать, что он расстался с этими сказками без сожаления: так романтично было верить в то, что где-то в космосе есть другие миры. А тут нате: это все земные аппараты и земные технологии, которые он даже видел своими глазами. И это не показалось ему крутым: эти сраные тарелки лишь ненамного превосходили реактивные самолеты. Разве что в маневренности. Но движка хватало на 10-15 часов работы, и он выгорал. Учитывая то, что обмотки нужно было делать только из золота, платины или осмия, а сами обмотки потянут на пару тонн, цена такого удовольствия была сомнительной. Как минимум.
Оружие специалисты отдела сразу определили как плазменное. В принципе, подобные разработки уже велись, но добиться хоть сколь-нибудь вменяемого результата ни у кого не получалось уже более трех десятилетий. А эффект его был впечатляющим: одна установка практически выкосила пехотный полк, и никаких следов не оставила. Передняя стена замка превратилась в решето, песок на площадке с казармами сплавился в стекло. Целью был, без сомнения, этот слащавый эмир. А установка просто выманивала силы защитников из замка. Кто мог сделать такое оружие? Русские? Не смешите. Еще до поступления на завод все чертежи бы уже были у них. И прототип был бы изготовлен раньше, чем чертежи у русских пройдут все бюрократические проволочки. Уже более тридцати лет почти весь руководящий состав русских подчинен тем же силам, что и их собственный руководящий состав. Для плебса разыгрывается «противостояние сверхдержав» но вся эта игра – в одни ворота. И русские, и американские лохи с удовольствием ищут источник своих проблем за океаном. Обученные шавки винят во всем империю зла, русских варваров, террористов, гнилой капитализм или хищный запад, а караван идет себе куда нужно.
Китайцы? Вряд ли. Стырить технологию – всегда пожалуйста. Разработать? Забудте. Японцы? Да на кой черт им этот эмир сдался.
Единственное, что есть из внятного – это рассказы пилотов и пару фотографий, которые сделала малая эмира. По счастливой случайности ее фотоаппарат оказался не цифровым, а древним раритетом с пленкой. Даже механика вся была ручная. Малая собиралась стать фотографом. Но ей не повезло: ее завалило в замке вместе со всеми остальными родственниками эмира. Фотографии отлично показали солдат в боевых экзоскелетах, причем жутко и безвкусно размалеванных. Но эти технологии были только на стадии разработки, причем уже много-много лет, уж кто-кто, а его эксперты всегда держали руку на пульсе. Более того, они были уверены, что из этой идеи ровным счетом ничего не выйдет. Но тут – на тебе. Или все-таки русские? Но они еще не выжили из ума, чтобы лепить свой герб на экзоскелеты диверсантов.
— Мистер Доусон, сэр. – старина Крагг кряхтел и отдувался, так как ему пришлось побегать сегодня утром.
— Слушаю вас, мистер Крагг. – Доусон уже немного успокоился.
— Возможно, мы все-таки выслушаем версию мистера Стефана?
— Хорошо, убедили. Говорите, мистер Стефан.
— Сэр, — поднялся молодой для их отдела человек и поправил очки, — позвольте взглянуть на фотографии.
— Что вы там хотите увидеть, Стефан?
— Ну, перво-наперво нужно посмотреть, есть ли рога на доспехах.
— А что, если рога? –поинтересовался Крагг.
— Тогда все значительно хуже. Нет, рогов нет. Слава богу. Это Кровавые вороны. Один из лучших орденов космодесанта Империума человечества.
Доусон чуть не убил себя фэйспалмом. Нет, пусть Стефан говорит. Просто он с ужасом представил себе лицо генерала Уоррена, когда он будет ему все это докладывать...
В светлом простором кабинете, строго, но изысканно отделанного зелеными суконными панелями, находилось трое. Окон в продолговатом прямоугольном кабинете не было. Старомодные, но красивые настенные светильники наполняли комнату мягким и успокаивающим светом. Посреди кабинета стоял Т-образный стол для совещаний, он тоже был обтянут зеленым сукном посредине, к краям оголяя полированное черное дерево. Во главе стола сидел грузный генерал-лейтенант, справа от него сидел подполковник, слева – полковник.
— Товарищ генерал, наша группа боевиков К-75 в секторе Алагира полностью уничтожена. Выжил только один боец. Но он несет явную чушь, так как склонен к опиатам. – подполковник Борис Вознесенский закрыл папку.
— Заменить их есть кем? – устало спросил генерал-лейтенант ФСБ Виктор Розенблюм.
— Так точно, товарищ генерал. Новая группа боевиков из наших учебных лагерей уже формируется, и через несколько дней прибудет на позицию. Полное развертывание займет около недели.
— Хорошо. Пусть сразу же сделают пару вылазок. В Алагире стоит батальон спецназа – пусть обязательно положат несколько. Ну и пару десятков трупов местных пусть тоже обеспечат. Вы же постарайтесь сделать так, чтобы во всем обвинили спецназовцев. Еще что-то, товарищи?
— У меня все. – закрыл папку подполковник.
— А я вынужден еще немного задержать вас. – заявил полковник Иосиф Румбельт. – Всплыли некоторые факты, которые требуют более детального рассмотрения. Вот некоторые из них. Все пещеры были обрушены, следов взрывчатки не обнаружено. Предварительные замеры геодезистов дают основание сделать вывод о невероятно мощном вертикальном ударе в центре площадки, что подтверждает слова выжившего. Характер повреждений у трупов соответствует его версии. И главное, в охраняемом дольмене обнаружен странный артефакт.
Генерал насторожился:
— Какой вывод вы предлагаете?
— Я полагаю, о ситуации необходимо доложить Магистру. – полковник встал.
— Поддерживаю. – встал за ним подполковник.
Прекрасный магистр восседал за столом и попивал густую красноватую жидкость из золотой чаши. Рядом шуршали балахоны из дорогущей ткани. Он и сам был в таком балахоне. Как же они ему надоели за эти сотни лет! Тупые безвкусные дебилы, ну кому может нравится такая унылая и отстойная одежда? Но она привлекала их, делала покорными, потому можно и потерпеть.
Ничего, скоро дело будет в шляпе, и он сможет вернуться домой со своими партнерами. Предприятие сулило немалый подъем всей их команде. Не то, чтобы они любили друг друга – любовь не особо ценилась в их мире. Зато ценился деловой подход. Ради дела можно было и потерпеть этих всех алчных вечно-голодных ублюдков. Так же, как эти балахоны. И план близок к завершению, и уже ничто не сможет ему помешать.
Красивый зал в готическом стиле был освещен мягким светом факелов. Магистр ненавидел факелы. Зачем эти коптящие инсталляции позапрошлого века, когда есть намного более комфортные способы освещения? Но плебс не поймет. Загадок и тайн ему подай. Впереди зашушрало, и вскоре шахматный пол, на который уставился магистр, был закрыт темным сукном балахона.
— Прекрасный магистр, к вам лорд Ибнор, требует аудиенции. – подошедший плечистый молодец поклонился, опять противно зашуршав своим балахоном. Магистр поднял на него свои колючие черные глаза с презрением: ну вот как может этот богатый и влиятельный идиот раскланиваться тут, чуть ли не в лепешку расшибаясь ради какой-то новой «великой и незабвенной» цацки или уровня «посвящения»? Ну дебил же.
— Хорошо, кадош Морган. – сказал прекрасный магистр мягким, нежным голосом, полным доброты и участия, — Проводи достопочтенного лорда Ибнора в мой кабинет.
Дверь в кабинете захлопнулась. В кабинете были только двое – магистр и Лорд Ибнор. Прослушки можно было не бояться.
— Какие вести, Ибнор?
— Дурные, господин. Полагаю, кто-то мешает нам.
— Подожди. – магистр закрыл глаза и вызвал центр слежения. Запросив данные, он снова открыл глаза и блеснул ими. – Я полагаю, твои тревоги напрасны. Центр подтвердил отсутствие чужих кораблей в звездной системе. Другие миры кластера я исключаю: одни слишком примитивны, вторые заперты. Наши союзники Виндиго уверяют, что барьер стабилен, так что аликорны не смогут помешать нам.
— Отбит и использован ключ удаленного доступа планетарной защиты.
— Люди уже несколько раз вплотную подбирались к разгадке эфира, и через него могли познать Пустоту. Мы всегда вовремя реагировали. Теория релятивизма на целое столетие отправила их по ложному пути. А сейчас у них просто нет времени. Я допускаю, что это работа одного из сохранившихся анклавов беженцев, которые еще хранят знания своих кураторов. Глупцы сбежали в дальние леса за Урал. Но мы уничтожили большинство из них. Полагаю, нет нужды волноваться. Они не смогут помешать.
— Подтвержден факт использования магии. Уничтожен Среврилл. Предлагаю принять меры.
— Ты несколько взволнован, милый Ибнор. Некоторые из людей обладают этой способностью. Но их ничтожно мало. Беженцы могли развить в себе такие навыки имеющимися у них техниками. — магистр поднял свою чашу и надпил.
— Подтвержден факт использования оружия, которого на планете не производят.
— Нельзя ли поподробнее.
— По всем признакам это воины Астартес из Империума человечества.
— Ибнор, что ты имеешь ввиду?
— Это из выдуманной людьми вселенной. Но мы опасаемся, что эта вселенная может оказаться реальной так же, как подтверждена реальность некоторых иных их произведений.
— Продолжай.
— В этом случае мы можем заиметь некоторые неприятности. Я полагаю, нам нужно ускорить жатву.
— Милый Ибнор, некоторые механизмы так просто не переделать. Ты считаешь опасность серьезной?
— Пока у меня нет полной уверенности. Я не вижу массовых операций. – Ибнор сглотнул.
— Каким образом могли попасть сюда эти войска? Они многочисленны? Как они передвигаются?
— Если мы говорим об этих войсках, то они передвигаются на кораблях. Их число, но некоторым оценкам, не более десятка.
— Звездная система чиста. Число воинов ничтожно. Милый Ибнор, я склонен полагать, что это – мистификация. Я советую тебе обратить внимание на анклавы беженцев. О таком пустяке я даже не стану оповещать совет.
— Мудрость ваша неоспорима. – Ибнор поклонился. – Но я считаю нужным сообщить, что представления людей об этом могут быть несколько отличны от истинного положения вещей. Это мы не раз замечали.
— Я все же полагаю, что выводы твои преждевременны.
— Ваше слово – закон для меня. – поклонился Ибнор и скрипнул зубами.
Тем временем подошла к концу и вторая неделя обучения. Навыки людей укрепились значительно. Теперь мы можем приступать к вылазкам на Землю. Нужно уничтожить около пятнадцати объектов, и делать это нужно будет в строгой очередности. По иронии судьбы, паразиты делали установки на знакомых и узнаваемых людьми объектах. Таким образом гораздо проще обеспечить работу установки, знакомый образ захватывает душу как магнитом. Кроме всего прочего, Денис, Рома и Степан Петрович в своей броне сделали несколько удачных вылазок на Землю и провели несколько встреч с конструктивными силами и течениями на просторах бывшего СССР. Мыслящих и добрых людей было много, но они были разрознены, и им требовался сильный лидер. Степан Петрович взял на себя эту роль. Слух о непобедимых воинах, которые пришли сплотить всех добрых людей, словно пожар, пронесся интернетом. Я явственно почувствовал ментальный подъем большого количества людей, которые захотели из песка вновь собраться в великую структуру. Думаю, у них не будет проблем с перехватом управления. Но вот проблема оружия массового поражения была основной. И мы уже составили приблизительный план действий.
Время близилось к обеду. В этот день на небе были редкие облака, и немного поднялся ветерок. Тем не менее, это было даже лучше: ветерок немного развеивал полуденный зной.
— Твайлайт, гляди! – радостно закричал издали Рома единорожке. Она побежала к нему, забыв о телепорте. – Вот!
Он махнул руками, оставляя воздухе синие косматые разводы, и в небе засветилась яркая радуга.
— Как? Сам придумал. – надулся он как индюк.
— Волшебно! Думаю, Рейнбоу Деш это лучше не показывать. Знаешь, ты – мой лучший ученик! Ты выучил почти все, что я знала!
— Лучший? А сколько у тебя было учеников?
— Эм... Так ты – первый.
— Ну, тогда точно лучший. Выбирать-то не из кого. – волшебница рассмеялась. – А потом, через много-много лет, будешь ставить своим двоечникам меня в пример. Будешь говорить: «Вот был тут один, а вы все – лодыри!»
— Почему, может, у меня будут ученики и потолковее. – она встала на дыбы и толкнула его копытами.
— Ну уж нет. Скоро обед, давай-ка завязывать с уроками. Завтра уже начало операции, лучше отдохнуть как следует.
— Вам завтра на задание? – она посерьезнела.
— Да. Да ты не переживай. За эту неделю мы стали как минимум вдвое сильнее.
— Да, конечно. – она натянуто улыбнулась. – К обеду подойдут остальные кобылки. Рома, а что будет, когда все закончится?
— Ну, мир, дружба, жвачка. Мы победили, салют, и все такое. А что?
— А вы... вы больше не вернетесь?
— Ну почему же. Машина-то ведь всегда под рукой. Попросим Корвина, и будем друг к другу в гости ходить. Я тебе по всем злачным местам Земли экскурсию устрою. Да, на свадьбу приглашу, мне уже Петрович невесту наобещал.
— Ты ж ее подарил. – она рассмеялась и снова ткнула его копытами.
— Да я тут подумал, что Петрович вроде как станет нашим президентом. Ну, а быть двоюродным зятем президента само по себе неплохо. Как думаешь, Твайлайт?
— Ах ты ж расчетливый подлец! – она манерно покачала головой.
— Ну почему сразу подлец? Может, у нас еще все по любви заладится. Пойдешь подружкой невесты. – Рома толкнул поняшку в бок. Та зарылась головой ему подмышку:
— Тогда жду официального приглашения. Только заранее предупреди, а не так как мой брательник – за пару дней до свадьбы. Мне же еще платье нужно будет сшить. И для всех остальных тоже, ты же пригласишь всех моих подруг?
— Да какие проблемы. Ты ведь ни разу не была на настоящей украинской свадьбе? Та свадьба в Кантерлоте – бледная тень. Серега приведет с Дона казачий хор, я вызову цыганов с медведями, будет гульба на целую неделю. Все будут гулять, потом отдыхать под столом, а потом просыпаться и снова гулять. О, Селестию с Луной набухаем! Прикинь, че они там будут творить, да?
— Да ладно, ты набухаешь Селестию? Да она вас всех там перебухает! Даже Костю! – и единорожка весело поскакала к озеру, чтобы покупаться в жаркий день.
— Кто последний – тот дурак! – крикнул человек, пытаясь ее обогнать.
— Я полагаю, Рома и Денис говорят верно. Сегодня после обеда вам лучше отдохнуть. – я согласился с их доводами. Не нужно перенапрягать их перед началом операции. Пусть отдохнут и развеются. – А что сегодня в Понивиле? Я слышал, что-то особенное?
— Да, да, да! – подтвердила Пинки. – Сегодня вечером будет концерт. Будут выступать с новой программой Винил Скретч и ансамбль Октавии. Они предупреждали, что это будет нечто новенькое. Одна моя подружка из Филядельфии писала мне, что это действительно нечто!
— Считаю вполне уместным нам всем сходить туда. – я оглядел присутствующих за обедом в беседке.
— Это можно. Можно. – согласился Степан Петрович. – не знаю как кто, а я на концертах уже сто лет не бывал.
— И я с удовольствием пойду. Рарити, что скажешь? – Денис посмотрел на свою любимицу.
— Конечно, это будет замечательно.
Все остальные также одобрительно закивали.
— Уииииии! Я еще успею напечь кучу вкусняжек! – радовалась Пинки.
На центральной площади Понивиля собралось довольно много народу. Было много пони из окрестных поселков, поэтому на чужаков никто не обращал внимания. Со стороны ратуши была возведена небольшая сцена, на которой уже расположилось оборудование Винил. Она заканчивала какие-то манипуляции с ним.
— Тут что, придется стоять? – сокрушался майор.
— Ну почему же, можно сесть! – ответила ему Эппл Джек и села на землю.
— Ну я-то если сяду, то нихрена не увижу с земли. – расстроено сказал он. Люди уже самостоятельно напялили на себя иллюзию, и для всех пони, кроме знакомых, выглядели обыкновенными единорогами разных расцветок. Цвета фантомов выглядели так же, как и цвета их магии.
Компания шестерки поняш со Спайком, компания Корвина и люди компактно расположились в заднем ряду. Рома и Денис пошли вперед к сцене, чтобы посмотреть все вблизи.
— Чего смотришь? – обратила на странного синего единорога внимание Винил Скретч. Голос у нее оказался несколько резким, но довольно приятным. Очки свои она так и не снимала.
— Да вот смотрю аппаратуру. Я тоже музыкой интересуюсь. – ответил ей он.
— А. Ну молоток. А че без палки-мигалки? – она подняла магией мигающую палочку, которые продавались возле сцены.
— Сколько ватт?
— Коммерческая тайна. Вообще-то двадцать киловатт, но больше половины я не врубаю.
— Иш ты! А усилок такой маленький! – удивился Рома. – И радиатора нет!
— Это спецзаказ, парень. На магических кристаллах, это даже не ламповый. Уйму денег стоит.
— А басы на таких децибелах не фонят?
— Тоже все пучком. Каждая группа частот по колонкам магически ограждены от пробоя. Все предусмотрено. – Винил уже с интересом смотрела на синего худощавого жеребца.
— Круто! А че такой микшер слабенький? – с неудовольствием отметил синий единорог. И действительно, аналоговая консоль для виниловых пластинок выглядела бледной тенью даже самого примитивного цифрового микшера.
— Слышь, у меня все по последнему слову техники. Как только что-то интереснее придумаешь – обращайся. – Винил обиделась, и вернулась к наладке аппаратуры. Октавия грациозно вышла из-за кулис и подошла к белому ди-джею. Почти все жеребцы на площади немедленно обратили на нее внимание.
— Ну что? — спросила она мелодичным, невероятно приятным голосом.
— Все, скоро начинаем. Пусть ребята будут готовы. Так, все вопросы будем решать после концерта, ребята, а сейчас идите на места. — обратилась она к Денису и Роме. Октавия посмотрела на них своими красивыми глазами, и отправилась за кулисы.
Когда ребята вернулись к своим, Пинки Пай уже принесла несколько коробок с вкусняшками, и настойчиво заставляла их есть майора, который активно отнекивался. Наконец, все было готово на сцене, и Винил начала концерт в неповторимой задорной манере. Они играли смесь живой инструментальной музыки ансамбля и миксового техно Винил. Рома отметил, что необходимо было обладать действительно немалым профессионализмом, чтобы синхронно, без возможности цифровой раскадровки, исполнять такое. Было даже подобие цветомузыки в виде нескольких мигающих разноцветных ламп, но они не мигали в такт музыке (естественно). Исполнители очень старались, и многие композиции были просто замечательны. Но Рома остался несколько разочарован. Этой музыке на хватало... насыщенности и эпичности. Но требовать большего от той техники, которой владели исполнители, было просто невозможно. И тут у Ромы зародилась идея. Он посмотрел на Дениса, и тот тут же уловил стремление Романа. Денис хитро улыбнулся.
— Пойдем! – шепнул он ему. Они тихо встали и пошли к сцене. Спайк незаметно увязался за ними. До антракта оставалось две композиции, и они встали сбоку от сцены. Спайк подбежал и крикнул:
— Мужики, я в теме!
— А теперь, милые пони, антракт двадцать минут! – объявила в микрофон Винил Скретч, и крутанула регулятор консоли. Уже стемнело, и ночная прохлада опустилась на город.
За кулисами музыканты активно переговаривались, но замолкли, когда к ним подошли два жеребца-единорога, ярко-синий и изумрудно-зеленый. На спине второго сидел дракончик.
— Так, парни, что надо? – узнала их Винил. Октавия также подошла поближе.
— Видите ли, какое дело. Мы – музыканты экспериментального жанра...
— Все, все места в группе забиты. – отрезала Скретч.
— Нет, не в этом дело. У нас своя самостоятельная группа, и даже некоторая своя аппаратура. Но воспроизводящих систем нет. Мы хотим сейчас воспользоваться вашей, чтобы сыграть свою музыку. – Денис вопросительно посмотрел на Винил.
Глаза у Октавии расширились, морда Винил Скретч осталась неизменной.
— Вы хотите вклиниться в наш концерт? – переспросила она.
— Вот именно. – подтвердил зеленый жеребец.
— Что это еще за новости! – возмутилась Октавия, но Скретч закрыла ей копытом рот.
— Триста битов. – невозмутимо сказала она.
— Без проблем! – крикнул дракончик на спине зеленого жеребца, и мешок с золотыми монетами грохнулся перед единорожкой. Та открыла его магией, подняла, взвесила зубами, и кивнула:
— Валяйте. Если сожжете аппаратуру – будете возмещать.
— Конечно-конечно. – подтвердил Денис.
— Но Винил!!! – воскликнула Октавия, покосившись на пришельцев.
— Пускай. – твердо сказала Скретч. – Пускай.
Рома быстро вытащил свою аппаратуру на сцену и принялся подключать переходниками, которые он заблаговременно выудил из Пустоты. Консоль Винил была отключена и послужила столом, на котором он расположил свой ноутбук, микшер и звуковую карту. Ящик питания поставил внизу. Аппаратуру по-быстрому притащил из лагеря Спайк. Рома надел наушники, проверяя звук. Все в порядке. Антракт подходил к концу, и на сцену вышла Винил Скретч. Взяв микрофон, она начала:
— Уважаемые пони! В нашей программе произошли незначительные изменения. Молодые музыканты обещают порвать вас на части своей музыкой, и я решила дать им шанс! Приветствуйте!
Толпа неодобрительно загудела.
— Эй, что там происходит! – всполошилась Твайлайт, завидев на сцене Рому и Дениса.
— Давай, бро! – закричал Серега. – Порви их всех!
Рома отключил всю «цветомузыку» к чертям собачьим, и решил обойтись своей. Мысли двух людей были синхронизированы, и Денис выжидал. Рома запустил фоновый нагнетающий трек, приглушив немного, чтобы можно было говорить на его фоне.
Как только зазвучали ударные, он использовал вспышки синей магии, и вызвал на сцене небольшие пламенеющие фигуры, которые пульсировали, меняли цвета и местоположение в такт музыке. Толпа затихла и с интересом уставилась на сцену.
Денис дождался эмоционального аккорда, и пока музыка не стала слишком сильной, начал:
— Приветствую тебя, Понивиль! Сегодня ты выйдешь за грань своего понимания. Приготовься покинуть свой тесный и уютный мирок, ибо тебя ждет приключение. Великие герои ждут своих путей! Какой путь выбрать тому, чья судьба и так предначертана? Какой дорогой идти герою, что решил бросить вызов судьбе? Как распорядиться могуществом? Сегодня вы будете свидетелями могущества звука. Пусть не испугает вас дорога борьбы, ибо лишь в борьбе обрести сможешь победу! К победе сегодня вас будет призвать наш ди-джей Рома!
И Рома начал зажигать. В прямом и переносном смысле. Винил и Октавия были очень талантливы, но они не могли тягаться со всей мощью мультимедийных технологий людей. Они не могли сравниться со всем тем, что накопила человеческая цивилизация в своем творчестве. Вся эта мощь была умещена в небольшом компьютере человека, и сейчас она выплеснулась наружу, подчиняя себе разум окружающих.
Грандиозный рок и эпические хоралы, неудержимое техно и классика – все это было объединено в великую гармонию звуков, и человек мастерски вплетал все это в реальность Понивиля, быстро клацая на клавиатуре ноутбука и ловко вертя ручки микшера. Это было почти неуловимо для постороннего глаза, и только величественный звук грандиозной музыки подтверждал мастерство человека.
Рома контролировал свою «цветомузыку» из пляшущих красивых пламенеющих призрачных фигур, которые теперь были не только на сцене, но и над всей площадью. Все вместе это производило грандиозный эффект.
Винил и Октавия с интересом наблюдали за неуловимыми действиями синего худощавого жеребца, который он совершал со своей непонятной аппаратурой. Винил стукнула Октавию в бок, и вопросительно посмотрела на нее. Та в ответ улыбнулась и кивнула.
Эта музыка была не для расслабления. Эта музыка звала к действию. Она не успокаивала, но требовала ответов и действий.
Через два часа Рома утомился, и решил отдохнуть и дать отдохнуть публике. Он включил уже готовый микс эпической красивой музыки, и расслаблено присел прямо на пол, смахивая пот с лица. Народ Понивиля был заворожен, и последним аккордом эта неземная музыка наполнила его до краев. На мониторе мелькали изображения, которые сопровождали ролик микса, и Рома смотрел на него безо всякой задней мысли. Парочки в толпе обнимались. В конце трека Рома выполнил сегодняшнее заклинание, и над темным ночным небом Понивиля вспыхнула яркая разноцветная радуга, вызвав дикий восторг у поняш.
Лира сразу заприметила Твайлайт и незнакомых жеребцов. Она следила за компанией из толпы, не решаясь подойти. Она пыталась проследить за поняшами в Вечнодиком лесу, но каждый раз дикий ужас, которому она не могла сопротивляться, гнал ее назад. Сейчас же она решила просто выжидать и наблюдать. Когда после антракта программа изменилась, Лира сразу заприметила на сцене жеребцов из числа тех, что были с Твайлайт. Она незаметно пробралась за сцену и наблюдала синим жеребцом и его странной аппаратурой.
Но настоящий сюрприз ждал ее через два часа наблюдений, когда жеребец просто включил запись, а сам сел отдыхать. Тогда на маленьком экране его аппаратуры лира смогла увидеть картинки.
И на этих картинках были люди. Почти все они были воинами. Бесстрашные мужчины в сияющих доспехах, прекрасные женщины в роскошных платьях. Они были именно такими, какими она себе их и представляла. Мастерскими волшебниками, бесстрашными и грозными. Лира жадно смотрела и не верила своему счастью. Она не смела надеяться ни на что большее. Бесполезно было спрашивать у Твайлайт – она все равно не ответит. Нужно просто усердно искать, и тогда Лира точно найдет все нужные доказательства. Нужно только искать.
Молодая единорожка с замиранием сердца следила своими янтарными глазами за картинками на экране, боясь даже вздохнуть, чтобы не спугнуть удачу.
— Это было реально круто! – не могла угомониться Деши.
— И безответственно. – сказала Твайлайт, но улыбка на ее мордочке красноречиво свидетельствовала о том, что она по настоящему думает. Винил хотела вернуть деньги, но Денис лишь отмахнулся, вызвав у той недоумение.
Веселая и возбужденная компания, весело переговариваясь, дошла до конца Понивиля.
— Ну, поняши, так, как уже за полночь, то идите по домам спать. – сказал Корвин. – А мы двинемся в лагерь.
— Тогда до завтра. – сказала Рарити.