Темная и Белая жизнь - Пробуждение силы
Темная жизнь - Акт 1. Глава 1 - Разрушенный разум
Подсознание — это особые психические процессы, протекающие в мозге, не контролируемые и неуправляемые нашим сознанием. Именно с ним связывают беспричинные страхи, неуверенность в себе, интуицию. Наше подсознание всегда пытается защитить нас, помочь справиться с проблемами и оградить от опасности. Даже те поступки, которые, казалось бы, нельзя объяснить, на самом деле имеют смысл.
— Где я? .. — первые мысли пробежали по его сознанию, погруженному в тёмную пустоту.
После долгого анабиоза души, подсознание вернуло пустую оболочку. Затем, душа позволила ему начать восстанавливать свой разум. Душа самая крепкая из всех сущностей на свете. Но разум есть не что иное, как хрупкий бокал — при сильном сжатии он разбивается на множество частиц. Собрать осколки воедино возможно, но бокал никогда не будет таким, каким был прежде.
Сейчас разум и фрагменты воспоминаний Арона были разбросаны в самых тёмных уголках подсознания. Чтобы восстановить свой разум, ему придется постараться вернуть их, тем самым прожив свою жизнь заново. Не понимающий решительно ничего фестрал приподнялся, осматриваясь по сторонам. Его окружала мрачная пустота. Первые попытки встать давались с трудом, но уже через какое-то время он стоял на своих ногах.
— Где я и кто я? — спросил он снова в пустоту. Та не дала ему отвела.
Не получив ответа, он посмотрел на свои копыта. — Это я, или… — он не смог сказать ничего больше — острая боль ударила в голову. Арон зажмурился, прислонил копыто к голове и стиснул зубы, превозмогая боль.
— Ха-ха-ха-ха-ха! — эхом раздался протяжный смех, который заполнил всю пустоту.
Боль прошла так же внезапно, как появилась. Мальчик открыл глаза, и прямо перед собой увидел свою копию. Но если присмотреться к нему, то по характеру он кажется, совсем другой. Самоуверенный, гордый, эгоистичный, высокомерный, жадный. Он сочетал в себе все эти качества. В то время как сам мальчик олицетворял щедрость, сопереживание, доброту, надежду, любовь, радость, сострадание и веру. Перед ним сейчас возникло его второе я, полная его противоположность, скрытая в глубинах тёмной пустоты.
— Кто ты? — спросил Арон.
— Я это ты, а ты это я, — ответ был безмятежнен.
— Я не понимаю тебя.
— Что тут понимать, сейчас ты в полной… кхм… неважно. Лучше скажи, что ты помнишь? — поинтересовалось второе я, ехидно улыбнувшись.
Арон не понимал его просьбы, да и вспомнить что-либо для него сейчас было невыполнимой задача. Попытка вспомнить или даже подумать об этом отдавалась головной болью. Озадаченный мальчик стоял словно статуя, смотря себе под ноги. Как только фестрал снова начинал пытаться вспомнить, очередная вспышка боли ударяла в голову.
— Чёрт, с тобой одна морока. В таком состоянии, я не смо… — он осекся на мгновение, — …кхм… я помогу тебе вернуть воспоминания, — он хитро улыбнулся.
Арон всё ещё не догонял, о чём толкует его второе я. Но, если он хочет ему помочь, почему бы ему не довериться? Выбора всё равно нет. — Ответь, кто я?
— Ха-ха-ха-ха-ха! Ты это ты. Чтобы ты смог осознать себя тебе нужно снова прожить… хотя бы это, — он нетерпеливо обшарил глазами пустоту и после указал на свернувшую вдали точку, — Иди в направлении во-он той точки, и пока не узнаешь, кто ты, не возвращайся.
Арон повернулся в сторону, куда указывала его копия. Ничего, кроме кромешной темноты, он не видел. — «Что тут происходит?» — подумал про себя Арон.
— Тут ничего не происходит, а в твоей голове очень даже. Давай, пошел туда, не то я сам тебя туда пинками загоню, — угрожающе выкрикнул второе я.
Фестралу ничего не оставалось, кроме как подчиниться ему. Медленными неуверенными шагами он шел по пустоте. Он не сразу смог поверить, но его близнец оказался прав. Белая точка показалась на горизонте и постепенно она приближалась к фестралу. Яркая, словно солнце, белая точка засветилась, заставляя фестрала зажмуриться.
— Это жеребёнок, — произнес старческий голос. Только что появившийся на свет малыш, услышал первые звуки и слова.
— Профессор, мы её теряем! — предупредили его с другой стороны комнаты.
— Унесите малыша, — выкрикнул старик, передавая младенца акушерке.
Малыш почувствовал чьё-то тепло, и услышал последние слова старика, перед тем как последний покинул помещение. — Принцесса, мы её теряем! Магия пожирает её тело, ей осталось несколько минут!
Тишина поглотила малыша и он не понимал, что происходит. Арон попытался открыть глаза. Когда ему это удалось, он увидел белую аликорн, с разноцветной порхающей гривой. Она задумчиво глядела куда-то. Если присмотреться к небу, то было заметно, что облака очень быстро двигались. Фестрал понял, что сейчас его куда-то везут. Ему это не нравилось, он хотел что-то сказать, но вместо слов он издал плач. Белая аликорн обратила на него внимание. Сладким голосом она стала напевать колыбельную.
— Лишь годы видны нам.
Разлук и пустоты.
Но я не желала
Такой для нас судьбы.
Пусть сжалится время
Молюсь теперь всегда
Люблю и скучаю
Через все года.
Пусть тебе звезды дарят сны
В колыбели света луны.
И прочь все печали, боль невзгод
Когда мечтаю, я к тебе лечу вперед.
Спи, спи, спи…
Арон не смог удержать свои тяжелеющие веки, и снова уснул. Пробыв в таком состоянии несколько секунд, он очнулся. Теперь он оказался в тёплом помещении. Над ним стояла всё та же кобылка, но на этот раз она была не одна. Голос незнакомца походил на голос военного, и по нему было ясно, что жеребец волновался.
— Стойте, Вы что-то перепутали, я не могу.
— Ты можешь, я помню, что произошло с твоим сыном. Я понимаю, что это трудно, но кроме тебя, никто не сможет.
— Я потому и ушел из армии, чтобы умереть в одиночестве, карая себя за то, что не уберёг своего единственного сына, — с горем и отчаянием произнес незнакомец.
— Послушай меня, Свен, хватит жить прошлым, начни все с чистого листа с этим жеребёнком, Акс хотел бы этого, — она отошла от корзины, Арону пришлось смотреть на потолок. — Вырасти его как своего родного сына, — с надеждой попросила она.
— Хорошо, но Вы предоставите мне всё необходимое для этого жеребёнка, а так же деньги, и пусть ко мне придут и починят этот сарай, а то он стоит на добром слове, — повеселевшим голосом произнес он.
— Завтра я пришлю к тебе ремонтников, и они все устроят. — Арон услышал в голосе кобылки облегчение. — Ах да, чуть не забыла, как ты его назовешь?
— Хммм… смотрю на внешность и его спокойный вид, и думаю, что только одно имя ему подойдёт — Арон.
Вспышка — и пустота выбросила из себя тело фестрала, так что он оказался там, где и начинал свой путь. Тело болело, так, что ему казалось, будто его наизнанку вывернули, а после обратно завернули.
— Ну что, сладкий, вспомнил, как тебя зовут? — с ухмылкой обратился к нему его второе я.
— Что это было? — ответил вопросом на вопрос шокированный фестрал.
— Заткнись и отвечай, как тебя зовут? — грубо выкрикнул второй жеребец.
— Арон.
— Молодец, можешь ведь, когда хочешь. Это были первые твои воспоминания. Чтобы вернуть тебя полностью, нужно пережить их все, — объяснил он, с блаженством смотря на второго.
— Почему мне так больно, я не помню, чтобы получал там увечья?
— А я что, не говорил тебе, о, прости, запамятовал, — с иронией улыбнулся второе я.
— Рождение, это белая особа и ещё голос, который сказал моё имя, — в груди кольнуло. — Я должен вспомнить больше. Помоги мне, — с отчаянием взмолился фестрал.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха! — рассмеялся близнец. — Ты в этом уверен? Чем глубже и дальше ты будешь вспоминать, тем больше будет отдача от пустоты. То, что ты испытал сейчас, по сравнению с тем, что тебя ждёт — цветочки, а ягодки впереди. Готово ли твоё тело испытать всё муки прошлого и настоящего?
Арон больно прикусил нижнюю губу до крови, но она не потекла. В этом мире его тело не может получить повреждения, но может ощутить боль. Фестрал нуждался в воспоминаниях, он хотел увидеть больше. Решение далось ему легко.
— Да, я готов, — произнес он, твердо настояв на своём.
— Великолепно, — хищно улыбнулся близнец. Вокруг него появилось подобие кресло. Разместившись на нём вальяжно, он указал в другую сторону пустоты. — Прошу, вон там следующее воспоминание.
Арон повернулся в указанную сторону и двинулся туда.
Полдень. Академия.
Здания Медиков.
В главную дверь постучались, и в кабинет вошел единорог в халате. — Магистр Арвэн, к вам посетитель, какая-то кобылка, зовущая себя Софьей.
Старик в очках, похожий на доброго дедушку, оторвался от своих бумаг. — Пропусти, это бывшая пациентка.
Единорог кивнул и, прикрыв дверь, удалился. Уже через минуту снова раздался стук и в кабинет вошла пегасочка с пепельной гривой. Она была чем-то расстроена. Её взгляд надежды устремился на магистра.
Лысый с бородой магистр встретил уставшую, одной Луне известно, сколько ночей проведшую без сна гостью. — Софья, я понимаю тебя. Но я уже сотый раз говорю тебе. Ты не можешь его увидеть, сейчас он находиться в коме. Не стоит его тревожить. Лишь время может излечить его.
— Магистр, я должна быть с ним. После того инцидента прошел год, я не могу спать спокойно. Мои мысли только о нём. Прошу, позвольте мне его навещать. Я смогу достучаться до него, — с жалостью к самой себе произнесла она.
— Прости, но я откажу тебе снова, — магистр почувствовал себя неловко. Он помнил, что тогда, год назад, произошел огромный всплеск магии. Все магистры в срочном порядке собрались в зале совета. Где он и Магистр магии Эмин Дуир отправились в источник магии. Когда они там оказались, то увидели, как избитая синевато-серого цвета кобылка отчаянно тащила на себе фестрала. Эта картина запечатлелась в разуме магистра.
— Магистр, прошу вас, — она упала на пол и стала плакать.
Вдруг из-за спины кобылки, раздался грубый голос. — Арвэн, позволь ей посещать его, — этот голос ей был очень знаком. Она повернулась назад и увидела Ректора Академии.
Светло-серый единорог помог кобылке встать. Главный медик с усталым видом потер переносицу, и, выдохнув, сказал. — Ректор, я снимаю с себя всю ответственность. Если с пациентом что-либо случиться, вина будет лежать на ней и на вас в первую очередь.
Кобылка была счастлива услышать неожиданное согласие. — Спасибо, магистр Арвэн!
— Арвэн… Хорошо, пусть по-твоему, — ректор, кивнув, согласился на условия главного медика академии. — А теперь иди к нему, — он подтолкнул кобылку в сторону, где лежал фестрал.
Она, что было сил побежала к палате, где лежал он. Тот, кто спас её в тот день.
Снова яркий свет ослепил фестрала, забирая в следующее воспоминание. Теперь Арон оказался в юном возрасте, когда ему исполнилось шесть лет. Он прятался от кого-то в пыльном месте, где его точно не могли найти.
— Арон, выходи, пора собираться в школу! — этот голос был ему знаком. Он попытался выйти из укрытия и увидеть его обладателя. Но тело не поддавалась ему. Говоривший подождал несколько секунд. Не услышав ответа, он вышел на улицу и закрыл за собой дверь.
Тело мальчика стало двигаться само. Арон попытался двигаться силой воли, но ничего не получалось. Фестрал наконец-то понял, что в этом мире он лишь наблюдатель и больше никто. Воспоминание невозможно изменить, даже если ты этого желаешь.
— Так, этого старого хрыча нет, можно пойти дочитать, — он пошел в сторону лестницы.
— Ты это кого назвал старым хрычом? — задал вопрос парящий в воздухе пегас, приподняв правую бровь. Жеребёнок в испуге бросился наутёк, но не успел унести ноги. Синий пегас сгрёб его в охапку.
— Отпусти меня, я не хочу!
— Послушай меня, мальчик, я понимаю, что ты не хочешь и все такое, но есть слово «надо». Как говорил мой прапорщик, тяжело в учёбе — легко в бою, — вспомнил старую поговорку гвардеец.
— Меня засмеют там, я-я… не такой, как все. Ты сам видишь, мы не похожи, — начал жаловаться жеребёнок.
— А ну-ка, отставить слезы! — пегас снял с себя Арона и поставил на землю. — Слушай сюда, мистер… — следующие слова Арон не слышал.
Все его внимание было устремлено на лицо пегаса. Синий старый пегас, с очень короткой, стриженой под солдата гривой. Заросший щетиной и с карими глазами. Он наконец-то увидел того, кто дал ему имя. Теперь он знал, кто его отец. Арон не слушал дальше, всё время смотрел на своего отца. И вдргу старый гвардеец надел повязку на его правый глаз, так что теперь фестрал видел только одним глазом.
Серый пегас подошел к ближайшей луже и всмотрелся в отражение. Повязку черного цвета было почти не видно из-за пышной длинной челки, которая прикрывала глаз.
— Мне нравится. Спасибо тебе, отец! — жеребёнок с улыбкой на мордочке подбежал и обнял старика.
Арон почувствовал биение сердца, тепло и доброту этого пегаса. Он не хотел отпускать его, тело все больше просило сжать отца в объятиях и остановить время навечно. Но фрагмент воспоминания решил за него. Словно песчаная буря, память изменила место и время. Теперь Арон оказался в лесу у проселочной дороги.
Все горело, начиная от стремящихся в небо костров и заканчивая повозок. Везде лежали трупы пони: тех, кого он знал. Воспоминание быстрыми обрывками показывало фрагменты их знакомства. Ему попалось на глаза тело Ника со сломанным мечом в копыте, лежавшее возле его фургона. Одежда на нем — привычное серое и зеленое — стала мокрой от крови. Одна нога загибалась под неестественным углом, и сломанная кость, выпиравшая из шерсти, была отчетливо видна.
Потом его взгляд устремился на единорога, это оказался Джек Харментон: малиновый жеребец, глава бродячих артистов. Его голова была почти отрублена, висела на одной только коже. Многих он увидел из труппы. Каждый фрагмент воспоминания впечатывался в его голову, принося с собой невыносимую боль.
— Нет! — протяжно выкрикнул он от отчаяния. Тело почему-то ослушалась его. Но воспоминание не дало ему действовать самостоятельно. Она разорвало грани пространства и переместило мальчика туда, где перед ним стоял единорог. Он был весь — от ушей до кончика хвоста — белый, словно иней, его грива падала на плечи. В глазах не было зрачка: они были полностью белыми.
— Как твое имя, мальчик?
Лысый жеребец с рыжей бородой, сидящий у костра, хмыкнул:
— Похоже, мы пропустили одного крольчонка. Осторожнее, Пепел, у него могут быть острые зубки.
Тело фестрала заледенело. Пронзительный взгляд жеребца проткнул его словно кинжалом в чувства и тело мальчика. Он не мог выдавить из себя ни слова.
— Юноша, — вновь начал Пепел, — где же ваши родители?
Секунду он удерживал взгляд, потом оглянулся через плечо на костер, вокруг которого сидели остальные.
— Кто-нибудь знает, где его родители?
Один из сидящих улыбнулся жестко и хищно, словно радуясь особенно удачной шутке. Один или двое смеялись. Пепел вновь повернулся к Арону, и сострадание спало с его морды, словно потрескавшаяся маска, оставив только кошмарную улыбку.
— Это караван твоих родителей? — спросил он с изуверским восторгом в голосе.
Наконец-то тело стало само шевелиться и Арон отрицательно покачал головой. Следующие слова и действия промотались очень быстро, воспоминание сочло неуместным показывать это. Оно остановилось на главном моменте.
Голос исходил от жеребца, окутанного тенью — он сидел отдельно от остальных, на краю круга света. Хотя небо все еще пламенело закатом, и говорившего ничто не заслоняло от костра, тень растекалась вокруг него, словно вязкое масло. Огонь плясал, потрескивая, живой и теплый, подернутый синим, но ни один отблеск света не подбирался близко к жеребцу. Тень вокруг его головы была еще гуще. Арон смог разглядеть тёмный балахон вроде тех, что носят некоторые священники, но дальше тени сливались в одно черное пятно — словно смотришь в колодец в полночь.
— Твоим целям, лорд Ярл, — выдавил он. — Твоим. Ничьим больше.
Напряжение исчезло из воздуха, и тело Пепла внезапно обмякло. Он упал вперед на копыта, и капли пота, падающие с его морды, застучали по земле, словно дождь. Белые волосы безжизненными сосульками свисали вдоль мордочки.
— Спасибо, лорд, — искренне выдохнул он. — Больше я не забуду.
— Забудешь. Вы слишком увлечены своими мелкими жестокостями — все вы. — Скрытая капюшоном мордочка Ярла повернулась поочередно к каждой из сидящих у костра фигур. — Я рад, что решил присоединиться к вам сегодня. Вы сбиваетесь с пути, потворствуя своим прихотям.
— Некоторые из вас, кажется, забыли, что мы ищем и чего желаем достичь. — Сидящие вокруг костра тревожно заёрзали.
Арон всё сильнее боялся. Страх глубоко погрузился в его сознание. Ещё немного, и он точно потеряет рассудок.
Капюшон снова обратился к Пеплу:
— Но ты получаешь моё прощение. Возможно, если бы не такие напоминания, забылся бы и я. — В последних словах, видимо, скрывался намек. — Теперь закончи-то… — Его холодный голос умолк, а капюшон слегка приподнялся к небу.
Последнее фраза тени обескуражила парня. Если сейчас он не убежит, то умрет. Но что-то привлекло их внимание. И это могло спасти его. — «Ну, давай, шевелись, тело. Я должен бежать, пока есть шанс!» — вот только тело отказывалось. Что-то или кто-то специально держал его на месте, заставляя смотреть дальше.
Повисла мучительная тишина ожидания.
Сидевшие вокруг костра вдруг стали совершенно неподвижны, их лица напряглись и застыли. Они одновременно подняли головы, словно ища только им известную точку на меркнущем небе, будто пытаясь уловить в воздухе какой-то запах.
Арон услышал шорох в кустах. Оттуда выбежал Свен в броне с мечом наготове. Он встал впереди мальчика. И вот он, шанс, что так любезно ему предоставляет его отец. Но все равно тело не двигается.
— Арон, быстрее убегай. Я не дам вам, Кровавый орден, тронуть моего сына! — пегас резко бросился на Пепла, взмахнув мечом.
Но магия незамедлительно обхватила Свена. Он не мог никак пошевелиться, сидящие у костра спокойно встали.
— Так это ты, Синий Пес, — сказал холодным голосом Ярл.
Вдруг все устремили свой взор в небо.
— Они идут, — тихо произнес Ярл. Тень будто вскипела и поползла от него, как черный туман. — Быстро. Ко мне.
Все подбежали к Ярлу и по очереди начали исчезать. Пепел зло взглянул на мальца и тоже исчез.
— А тебя, Синий Пес, я заберу с собой, — магия на теле синего пегаса засветилась ярче, и он исчез.
— Нет… Арон… — последние слова отца прозвучали и он бесследно исчез.
Ярл смотрел на мальчика, и сказал на прощание.
— Жди, скоро мы придем и за тобой, — Ярл исчез.
Воспоминание закончило свой круг и отправило его обратно в пустоту.
— А-а-а-а-а грх! — Арон кубарем прокатился по полу пустоты и остановился у ног своего второго я. Фестрал съёжился в позе эмбриона, боль невыносимо терзала его тело. Фестрал не думал, что отдача будет такой сильной. Тело будто разрывало на множество частей, словно кто-то специально медленно и мучительно вырывал кусок за куском его беспомощную плоть.
Темная сторона Арона с усмешкой наблюдал за мучениями фестрала. Но в голове его вдруг что-то щелкнуло, и он с отвращением вздохнул, слезая со своего кресла. Копытом он прикоснулся к голове фестрала и его боль мигом пропала, давая ему прийти в себя.
— Я не могу позволить твоему разуму сойти с ума. Пока ты не вспомнишь всё, я буду ослаблять отдачу. Только ослаблять — ты будешь всё равно чувствовать больше и больше боли после возвращения из своей памяти.
— Красный орден, Пепел, отец, Тень, труппа. Все они пропали, я остался один. Зачем ты мне всё это показал? — зло посмотрел он на своё мрачное отражение.
— Зачем, зачем? Зачем ты спрашиваешь? Я здесь провел тысячу лет, а ты только год. Представляешь, как тут скучно, сидеть в этой пустоте. Заперт от внешнего мира, нельзя повеселиться, да что там, даже увидеть солнце и луну. Я всё сделаю, чтобы ты вспомнил, — гневно выкрикнул второе я, подойдя к Арону вплотную. — Отправляйся обратно в ад, — он толкнул его в бездну пустоты и она сама поглотила фестрала, отправляя к следующему воспоминанию.
Третье воспоминание приняло фестрала с распростертыми объятиями. Теперь его тело оказалось в лесу. Арон, измученный, голодный, испытывающий отчаяние, блуждал по лесу. Потеря отца и друзей сильно сказались на психике мальчика. Всё чувства и эмоции, что испытывал ранее тот Арон, передались нынешнему. Его мозг впитывал, словно губка, с каждым разом сводя жеребёнка с ума. Но мальчик держался, сам не зная, как ему удалось выдерживать наплыв негативных чувств.
Он скитался по лесу в поисках дороги, еда у него закончилось, а из вещей остались только накопытник и фотография. Воспоминание решило дать мальчику отдохнуть после наплыва негатива и поменяла место дислокации. Теперь он шел по дороге, весь исхудавший, на нем не было лица. Чётко видны были ребра, скулы на лице выпирали.
Сзади он услышал грохот повозки и, отойдя к обочине, только продолжил брести вперед, опустив голову.
— Эй, мальчик! — завопил позади него мужской голос. Арон не повернулся. — Эгей, мальчик!
Не оглянувшись и по-прежнему глядя под ноги, Арон сошел с обочины на траву.
Телега догнала пегаса, и голос проревел в два раза громче:
— Мальчик! Мальчик!
Жеребёнок всё-таки приподнял голову и взглянул на незнакомца. Это был старик пурпурного цвета, с козлиной седой бородкой и синей гривой. В повозке сидел жеребёнок старше Арона, тоже пурпурный, только с красной гривой. По-видимому, это были отец и сын.
— Ты глухой, мальчик? — старик прищурился, вглядываясь в жеребенка.
Арон покачал головой.
— Немой, что ли?
Арон снова покачал головой.
— Нет.
Старик вновь прищурился.
— Ты в город идешь?
Арон кивнул, не желая больше ничего говорить.
— Тогда давай, залезай, — он остановил повозку рядом с жеребёнком.
Пегас не стал отказываться: ему было проще согласиться. После стольких дней блужданий и голода он был рад любой помощи. Когда он сел в повозку, жеребец тронулся. Пройдя несколько часов, старик повернул голову и посмотрел на пегаса. Тот сидел на мешках и, опустив голову, смотрел на пол. Сэт взглянул на сидящего рядом сына, наблюдавшего за дорогой. Джеймс был простым земнопони, он был рассудителен, всегда выполнял поручения, даже если они казались слишком для того сложными.
— Эй, Джеймс, дай-ка ему еды! А то видишь, какой он худющий? Кстати, я Сэт, а это Джеймс, — представился пони.
Пурпурный жеребёнок отвлекся от своего занятия и повернул голову в сторону, где сидел худой пегас. Он подтянул к себе лежащий в повозке мешок, достал оттуда буханку хлеба, отломил кусок, положил, намазал на него масло и протянул пегасу.
— Вот, держи.
Арон никак не реагировал, он смотрел в пол повозки. Джеймс вгляделся в глаза жеребёнка и заметил, что они совсем пустые, в них не было той искры, которая помогала всем пони жить. Красногривый пони подвинулся ближе, приподнял подбородок Арона и силой втиснул в рот теплый хлеб — надежду на жизнь.
От этой неожиданной доброты у пегаса забилось сердце. После стольких дней голода он наконец-то попробовал мягкий хлеб с маслом. Он начал жевать, и из глаз его потекли слезы.
Джеймс снова вгляделся в глаза пегаса и с облегчением увидел в них ту самую искорку.
Сэт в замешательстве взглянул на Арона.
— Так, сегодня мы не пойдем в город. Ты согласен со мной, Джеймс? — окликнул он сына.
— Да, согласен, поехали обратно, — кивнул тот.
Арон растерялся, пришел в недоумение. Он доел хлеб и вопросительно взглянул на своих благодетелей.
— Почему? — только и смог выдавить из себя жеребёнок.
Джеймс вытащил из одного из мешков мягкое одеяло и укутал в него Арона. Тот удивился: он впервые видел подобное сочувствие со стороны чужих ему пони.
— Всё, успокойся и спи. Доверься нам, — проговорил Джеймс успокаивающим голосом.
Тело фестрала обмякло, он ушел в глубокий сон. Но другому Арону предстояло продолжить свой путь. Фрагмент воспоминания быстро изменился, оно быстрыми кадрами показало всё, произошедшее с ним. Как он оказался в доме фермеров. Научился правильно работать в кузне. Замыслил создать для себя лезвия для накопытников. Позвал с собой друга в шахты за металлом. И тогда они оказались замурованы в шахте. Воспоминание решило показать самый главный момент из его жизни. Встречу с тем, из-за кого изменилась его жизнь.
Арон оказался во тьме. Он стоял на тонкой, словно лезвие, дорожке, где случайное неловкое движение могло стоить ему жизни. Пегас не знал, что делать; он начал паниковать. Стараясь не смотреть вниз, он побежал по тонкой дорожке. Увеличивая скорость, он увидел с разных сторон картинки, на которых изображались другие пони. Он никак не мог понять, к чему все это было показано.
На одном экране был город, охваченный огнем, над которым летал дракон светло-синего цвета. Крылья его имели оперение, но были из кожи. Дракон огнем полностью выжигал город, не давая никому и шанса на спасение. Но на драконе сидит всадник — единорог белого цвета, блондин с кьютимаркой в виде дракона, образовавшего собой кольцо (он кусал себя за хвост).
Резко поменялась картина. Теперь Арон видел, как на жертвенном алтаре лежит кобылка черной окраски с белой гривой. К ней подходит единорог, держа магией какой-то камень, этот камень начинает светиться — и резкая вспышка ослепляет жертву. Камень начинает вести себя по-другому, и единорог вживляет его в кобылку.
После фрагмент поменялся, и перед самим жеребёнком появился этот камень. Арон остановился перед ним. Камень парил в воздухе, Арон всмотрелся в камень. Резкая вспышка в центре камня — и появилось странное око. Оно смотрело на мальчика как на свою собственность. Из него начали выходить щупальца, которые рванулись на пегаса. Обхватив его тело, они не дали жеребёнку возможности спастись.
— Нет, не надо, мне больно, хватит!!! — прокричав эти слова, он вспомнил, будто что-то такое уже было с ним, но он не помнил, когда и где.
Резкая вспышка — и белый свет озарил всё темное пространство. Камень резко запищал от этого света, и его щупальца развеялись, как тень. И он сам растворился в воздухе. Арон упал уже не на маленькую тропинку, а на хороший широкий пол. Он, очнувшись, посмотрел вперед и увидел перед собой черную кобылку с белой гривой. Она спокойно подходила к пегасу, в выражении её мордочки читались счастье и любовь, какие обычно испытывает мать, встречая свое дитя после долгой разлуки.
Она подошла к пегасу, приложила копытце к его мордочке и легонько поцеловала в лобик. От такого жеста у пегаса резко исчез страх, и он успокоился.
— Здравствуй, Арон, — её голос звучал как песня скворца после долгого молчания.
— Здравствуйте… Мы разве с вами знакомы? — он старался подбирать правильные слова.
— Хи-хи-хи, нет, конечно! Ты меня не знаешь, а я тебя знаю, — её смех был подобен журчанию ручейка.
— Простите, я… никак не могу… понять… где я? — в недоумении спросил пегас, глядя на кобылку.
— Ну-у-у-у… как бы тебе сказать, это твой мир. Нет, неправильно выразилась, — призадумалась кобылка, наморщив лобик. — О, точно, это твое подсознание! Самое глубокое, сюда не многие могут попасть. Время этой реальности остановилось. Тут ты можешь находиться сколько угодно. Но есть опасность того, что ты не сможешь отличить реальность от подсознания. Так что лучше быть тут как можно реже или вообще забыть об этом месте — сказала кобылка, чарующе вглядываясь в пегаса.
Арон сидел, раскрыв рот. Выйдя из ступора, он начал осматриваться.
— Послушай, у меня осталось мало времени. Сейчас ты находишься в трудном положении. Чтобы выбраться из пещеры, воспользуйся своим левым глазом, — она указала копытом на левый глаз пегаса, закрытый повязкой.
— Стойте, при чем тут мой глаз? И как вы узнали про него? — возмутился пегас, отступив назад на два шага.
— Сейчас нет времени, повторяю тебе! Просто доверься мне, хорошо? — она нежно взглянула в глаза жеребёнку.
Арон был заворожен ее взглядом и полностью подавлен её очарованием. Он замолчал и стал слушать дальше.
— Твой глаз необычный. Если правильно им воспользоваться, то можно спастись, но если использовать неправильно, то можно и убить. Я смогу снять печать только на несколько секунд. После ты сможешь общаться с духами. Но запомни, это только несколько секунд, после всё пропадет. Ты готов? — она начала немного нервничать.
Арон растерялся, узнав такие подробности о своём глазе. Но, быстро собравшись с духом, он подошел к кобылке.
— Да, готов, — твердо сказал он.
— Хорошо, тогда я начинаю, — она поставила перед собой копыто и дунула на него. Множество маленьких светлячков двинулось к мордочке пегаса. Они начали крутиться вокруг его левого глаза.
Арон не стал сопротивляться. Он стоял смирно. Светлячки резко собрались в одного большого, и тот вошел в левый глаз. Тут полыхнула вспышка, и Арон вернулся обратно.
Этот момент воспоминание сочло самым важным. Теперь оно отправило мальчика на путь страдания. Ему предстояло снова пережить все моменты жизни, что происходили в том отрезке времени. Оно показала ему единение семьи в создания нового артефакта. Это фрагмент очень сильно порадовал его. Но следующий поразил до глубины души. Предательство, алчность, кража, фатальная деградация. Все это он увидел в одном лишь пони, который спас его, выходил, после был зверский убит тварями. Которые походили одной половиной на пони, а другой половиной на насекомое.
Он не мог поверить всему этому, увидев столько за такое короткое время. Испытав на себе страданий, он не хотел этому верить. Но увиденное говорило убеждало в своей истинности. Его ждали в этом мире лишь страдания и боль, и больше он ничего не достоин.
И в этом он убедился сам, увидев последний фрагмент воспоминания.
Туловище полностью распорото, словно его вскрыл хирург. Голова лежала в стороне, рядом с наковальней, а на самой наковальне лежали четыре лезвия.
Пытаясь не дышать трупным духом, Арон убрал лезвия в сумку и выбежал наружу. И прямо перед ним оказался пурпурный земнопони, державший в зубах нож.
— И куда это мы собрались? — с безумным взглядом ехидно обратился он к пегасу. — Ты что, забыл? Ты обязан умереть! — он резко рванулся вперёд.
Арон отпрыгнул вбок, дав безумцу влететь в кузню, и тот, не рассчитав, упал на останки Сэта. Перед парнем лежали останки отца, но тот никак не мог поверить, что это вправду случилось. Он встал, повернулся, заметил голову, у которой не было глаз, ухо было ободрано, язык вытащен и весь синий, а из макушки виднелись кусочки мозга. От увиденного у жеребца пропала последняя крупинка разума, он погряз в темном безумии, его глаза опустели, и его заполняла только жажда убийства и мести.
— УБЬЮ! УБЬЮ!! УБЬЮ!! — с этими криками он кинулся на пегаса.
Арон, увернувшись от удара, побежал в сторону леса. Но, услышав приближающийся крик, он повернул голову и увидел, как пурпурный псих мчится вслед за ним, угрожая в любую секунду догнать. Он вошел в чащу леса, где, петляя в разные стороны, любой ценой не давал себя найти. Оторвавшись всего на шесть секунд, он шустро и ловко с помощью крыльев влез на дерево. Оказавшись на верхушке, он притих и попытался отдышаться.
Джеймс потерял пегаса из виду. Он искал его, не стараясь разобраться или подумать. Только спустя некоторое время он заметил шевеление в кустах.
— Ар-ро-он, я… нашел!!! — он резко прыгнул в кусты, выставив нож вперед.
Прыгнув в кусты, он сделал хороший надрез, повернувшись к жертве. Но пустая, темная жажда убийства сменилась на страх и отчаяние. Он резко отскочил, надеясь убежать, но путь ему преградила другая тварь. Она ударила жеребца так сильно, что тот отлетел в каменную стену. Две твари подошли к парню; одна схватила его зубами за одно заднее копыто, а другая — за другое. И они одновременно потянули жеребца в пещеру.
Пурпурный пони чувствовал резкую боль в задних копытах, от удара он не мог прийти в себя; в голове были одни вспышки. Но от сильной боли он все же очнулся. Почувствовав, что его куда-то тянут, он начал передними копытами упираться в землю, но сил на какой-то ощутимый результат ему не хватало. Он только и мог, что истошно кричать.
Пегас сидел на дереве тихо, он не хотел привлекать к себе лишнее внимание. Затем рядом с деревом пробежал Джеймс и, не заметив пегаса на верхушке, двинулся в сторону старой шахты. Пегас хотел предупредить его, что там твари, но, боясь за свою жизнь, не смог ничего сказать. После долгих пяти минут он услышал истошный крик. И после наступила гробовая тишина.
Арон был очень слаб и просто закрыл глаза, уйдя в долгий тёмный сон.
Воспоминание закончило и отправило его обратно в пустоту, где фестрала ждало его новое испытание, которое покажет его храбрость.
Вспышка — и пустота снова приняла жеребца, подобно гостю, который каждый день заходит попить чай. Но фестрала ждал отнюдь не чай, а только новые импульсы боли и страданий. Противоположность его снова прикоснулся к нему и снял часть боли. Теперь Арон переживал горечь и страдания, ведь из-за него разрушилась семья. Если бы не его план по восстановлению накопытника, всё могло быть по-другому. Изменить прошлое, и сделать так, как хотел, не получится, в этом и есть смысл жизни. Видеть последействия после твоих деяний. Но можно постараться смягчить изменения, пройдя по другому пути.
— Давай, вставай. Ты прошел лишь половину пути. Самое сладкое ещё впереди, — яростно улыбнулся изменившийся жеребец. Теперь он стал отличаться от него. Его грива и хвост потемнели, приняв угольный черный цвет.
— Дай перевести дух, я больше не выдержу таких скачков, — пожаловался фестрал, тяжело дыша.
— Да мне плевать, посмотри вокруг. Этот мир меняется.
Он оказался прав, вместо чёрной пустоты пространство на половину покрылось белизной, сместив наполовину темную сторону. А то, на чем они стояли, покрывалось мраморным полом.
— Как это произошло? — заинтересовано огляделся фестрал.
— Ааа… — раздраженно фыркнул двойник. — Ладно. Каждый раз, как только ты возвращаешь себе воспоминания, твой внутренний мир начинает чувствовать это и меняться. Всё, понял? Теперь возвращайся обратно, а то Софья… — он замолчал, сделав невинный вид, будто проговорился.
— О чём ты?
— Хочешь узнать? Отправляйся обратно и вспомни сам, — темногривый фестрал отвернулся от своего двойника и больше ничего не произносил.
У Арона появилось только больше вопросов. — «Кто такая эта Софья, откуда он знает её имя, почему моё сердце так болит?» — на все это есть один ответ и он заключен в воспоминаниях. Фестрал не хотел идти туда сразу, но имя, что произнес второй я, заставило его пойти туда снова из неугасаюшего любопытства. Теперь, он сам мог видеть, в какую сторону двигаться. С той стороны, куда он направлялся, ощущался сильный всплеск эмоций и жажды крови. Нога дрогнула, тело остановилось. Идти дальше не хотелось, сомнения появились в голове жеребца. Но они сразу улетучились, как эхом раздался голос. — Софья, нет! — крик отчаяния прозвучал в пространстве. Арон очистил свою голову и силой воли вошел в новое воспоминание.
Четвертое воспоминание показало его жизнь в трущобах, самого большого и научного города Сталлионграда, где правили лишь деньги и авторитет. Воспоминание решило показать не самые значительные фрагменты памяти. Ему пришлось пережить первую драку, из которой он вышел проигравшим. Спустился в подвал старой хибары, где повстречал старичка. Того звали Трапис, этот старик защищал и ухаживал за беспомощными и инвалидными детьми. Фестрал провел немало времени с Траписом. После приключения, состоявшего в попрошайничестве в светском квартале. Там его избил дубиной стражник, после чего он избитый пошел обратно в трущобы. Покалеченный в холодную зимнюю стужу, где ему пришлось перебираться через реку вплавь.
После воспоминание решило показать, как он поступает в Академию, где он проходит всевозможные испытания. Там он знакомиться с новыми друзьями и находит новые проблемы, затевая спор с магистром. Тот испытывает его на экзамене, и фестрал проходит его с отличием. Потом он ощущает странный приступ, из-за чего фрагмент останавливается, показывая всё в нормальном времени.
— Арон, это всего лишь твое видение. Ты хочешь выжить, поэтому тебе следует освободиться от всех страхов. Пусть они плывут по течению. Взгляни страху в глаза, не отворачивайся и не убегай. Только тогда ты сможешь его обуздать.
Арон тяжело дышал, щупальца достигли его души, стали поглощать её.
— Я… не могу… она поглощает…
— Ты можешь, вспомни последние слова Элис, которая умирала. Вспомни обещания, данные ей, — имя просто заживало, он не смог понять, что сказал Шаман. — Ты должен исполнить их! — громко сказал мастер, ударив четками по земле. Белая волна, словно цунами, прошлась по помещению.
Арон почувствовал странное свечение. Его душа была полностью поглощена, но этот маленький свет стал биться из темной пелены тьмы. Он начал расширяться, ломая корки тьмы, словно высохшую штукатурку.
— Я… не отдам… тебе… свою… ДУШУ!!! — прокричал мальчик.
Его душа из тусклого светлячка преобразовалась в него же самого. Темная пелена отступила, уступая место белой. Но она остановилась. Арон начал переводить взгляд с одной стороны на другую. Он, осмотревшись, увидел на темной половине зелёное око, которая жаждало его. Оно больше не могло проникнуть на его сторону. Он подошел ближе и посмотрел туда.
— Ты, кто такая? Ответь мне, — серьёзным голосом спросил мальчик.
— Яя… твоя сссссмерть. Когда насссступит роковой день, я заполучу тебя, мой ссссссоссссуд. Кровавый Орден ссскоро найдет тебяяяя, — шипя, ответила она, и око исчезло, оставив только кромешную тьму.
Арон избавился от своего страха. Теперь он знал, кто за ним охотиться и кто его враг. Подойдя к темной стороне, он положил туда копыто — оно стало черным. Однако, когда Арон вернул копыто на белую сторону, оно посветлело. Жеребёнок не заметил, что он стал весь белый, словно иней зимой. Повинуясь своей интуиции, Арон стал прямо посередине, между темной и светлой стороной. Он почувствовал что-то странное. Темная сторона дрожит, она чего-то боится. Он был в замешательстве. Тьма холодная, словно застойная вода. В ней чувствуется женственность, пассивность, слабость, мягкость и уступчивость. На светлой же стороне было движение, жизнь, возвышенный рельеф местности, горы. И чувствовалось мужественность, доминирование, твердость, тепло, жар.
Открыв глаза, он увидел перед собой два силуэта которые стояли порознь друг от друга, каждый на своей стороне. Во тьме жеребец весь белый, на теле его не было ни единого пятнышка, кроме хаотично расположенных узоров. Его черная длинная грива колыхалась, будто в ней играл ветер.
С другой стороны, улыбаясь, стоит его кобылка Карелл.
— Арон, вот мы снова встретились. Я не думала, что это произойдет так быстро.
— Карелл, скажи, где я нахожусь, кто этот рядом с тобой? — обеспокоено спросил мальчик.
— Я Фисла, страж темной стороны. Ты находишься на грани между светом и тьмой, — его голос был, как у отца: не строгий, но серьёзный.
— Фисла, так не честно, я хотела это сказать, — надувшись, обратилась к нему Карелл.
— У нас нет времени на игры. Сейчас решается его судьба, сторона, какую он выберет в будущем, — Фисла серьёзно посмотрел на кобылку. Та в свою очередь прижала ушки.
— О чём он? — осведомился Арон.
— Арон, мне жаль, но он прав. Мы не должны быть тут, и ты тоже, но равновесие нарушилось. И мы пришли сюда, как стражи. Ты сейчас находишься по две стороны судьбы, которые изменят тебя и весь мир. Это все, что я могу сейчас тебе сказать.
— Но я не понимаю, — жеребенок удивленно распахнул глаза.
— И не должен. Сейчас твоя душа окрасилась поровну в белое и черное. И теперь ты стал «Корхен», у которого нет судьбы. Теперь равновесие не сможет предугадать какая из сторон станет сильнее. И это всё твоя вина, — обвиняющие сказал Фисла, зло сложив брови.
— Нет, не может быть, — он вышел на белую сторону, и его половина тела стала тёмной, не меняясь на светлую. — Карелл, скажи, что мне делать?
— Мы ничем не можем тебе помочь, теперь твоя душа разделена. Чем больше в твоей жизни будет горя и страданий, тем больше тьма будет доминировать над светом и, если не изменить ничего, ты станешь воплощением тьмы, которая поглотит всю Эквестрию, — Карелл сочувственно наклонила голову, глядя в пол.
— Всё, хватит, ты слишком много сказала Карелл, ему пора возвращаться, — нетерпеливо произнес Фисла, передергивая плечами.
— Нет, я не хочу — Арон, все еще не веря, протестующе замотал головой.
— Прости, но когда ты проснешься, то про всё забудешь — Фисла мотнул гривой, уже готовясь отправить жеребёнка назад.
— Прошу нет, Карелл — Арон отчаянно дернулся к ней, но Фисла преградил путь. Он положил копыто на голову мальчика и тот провалился в сон.
Фрагмент памяти закончился. Воспоминание отправило его дальше. Поборов в себе страх, он продолжил своё путешествия по закоулкам памяти. Кадры менялись быстро, мальчик не успевал их просматривать. Но его разум впитывал их в себя и после Арон спокойно мог вспомнить каждую деталь и черты происходящего ещё тогда, в Академии.
Вот он увидел, совет магистров, они приговаривают его к публичной порке. Фрагмент поменялся, тут он показывает себя, мужественно принимая все удары, не произнося ни звука. После он направился в медики, где повстречал кобылку. Она провела операцию, зашивая рваную рану. Это был пустяк по сравнению со следующим днём. Когда он узнает о своём прозвище Арон Бескровный. И в этот день он встретился с магистром Бэльфаласом. Он вызвал на спарринг бой фестрала. Магистра уложили на лопатки при всей аудитории. Этого впечатлило его, тем самым исцелив рану на спине фестрала.
Вновь карусель памяти показывает без остановки кадры жизни мальчика. Теперь она решила остановиться на самом главном. На том, что он так яростно искал.
Арон преследовал Софью где-то пять минут, девочка то и дело петляла в разные стороны. То в узкий переулок зайдет, то туда, где побольше народа, и вот, когда она вышла на небольшую поляну со скамейками, жеребенок решился. Тело пока чувствовало себя слабо, но сил тихо догнать у него хватило.
Подойдя вплотную, Арон копытом дотронулся до ее плеча. Софья от неожиданности взвизгнула и взмахнула крыльями, ее грива с хвостом поднялись дыбом.
— Софья, это я Арон, не бойся, — принялся он успокаивать кобылку.
Девочка взглянула на фестрала и резко покраснела, забыв про испуг. Она только хотела убежать, как Арон придержал её.
— Софья, что происходит? Почему ты меня избегаешь? Я что-то тебе сделал? Только скажи, я постараюсь все исправить, — сосредоточенно спросил жеребенок.
Она перестала вырываться.
— Ты ничего не сделал, просто я не знаю, как с тобой общаться после того инцидента в медике. Когда я вижу тебя, моё сердце начинает биться так, словно хочет вырваться из груди. Я не понимаю, что это такое, — пробормотала кобылка.
У него так же было с Эпплджек. Вспомнив о том дне, Арон резко покраснел.
— Это называется… — замялся он, — любовь, у меня так же было. Но через пару дней всё прошло.
— Любовь, но этого… не может быть, — заволновалась Софья.
— Я тоже так думал, первый раз, но после, когда я… — Арон ещё сильнее покраснел и замолчал.
Кобылка не выдержала:
— Говори, после чего.
— Когда мы по…це…ло…ва…лись, — каждый слог давался ему с трудом.
Кобылка отшатнулась назад.
— Поцелуй — это когда губами соприкасаться? — спросило она, чтобы убедиться своей догадке.
Мальчик кивнул, молча смотря себе под ноги.
Недолго думая, Софья подошла к Арону, взяла его за подбородок и приподняла голову. Взглянув мальчику в глаза, она зажмурилась и поцеловала. Поцелуй длился всего лишь пару секунд, но для Арона целую вечность. Софья отошла и начала оценивать свои ощущения.
— Арон, ты был прав. Странное чувство прошло. Какой я была глупой, что не подошла раньше. Спасибо, что помог избавиться от этого, теперь можно будет спокойно общаться. А то, честное слово, мешало очень сильно. Ой, прости, мне пора. Я опаздываю, ещё увидимся, пока, — она быстро попрощалась и улетела.
Пегас стоял, словно статуя, не понимая, что только что произошло. Его вернул в сознание громкий удар колокола. Арон прикоснулся копытом к губам. Мальчику казалось, что это какой-то странный сон, и он должен как можно быстрее проснуться. Но фестрал понимал, что это не так.
Мальчик побежал в сторону артной и тело его, словно песок, стало таять. Это был момент, которого он долго ждал. Софья — пегаска, с которой он повстречался и влюбился. Но оставалось и дурное чувство, оно постепенно сжимала его сердце. Что-то оно пыталась сказать ему, даже показать, уйдя в далёкое прошлое, когда он ещё жил в Эпплгрифе. Но тяжелая хватка вытянула его из этого фрагмента памяти, выбросив обратно в пустоту.
Боль снова охватило тело. Теперь Арон стал испытывать жар. Десятки раскалённых прутьев били по его телу, с каждым разом увеличивая силу удара. Но через минуту пыток боль наполовину уменьшилась. К этому приложил копыта его тёмный друг, чья внешность опять изменилась. Теперь его тело покрылось в угольный цвет. Арон приоткрыл глаза и увидел перед собой совсем другого, совсем не своего второго я. Он стал выше его, тело было угольным, а грива с хвостом угольно-черным.
Первое что он сказал, придя в себя. — Кто ты?
— Ха-ха-ха-ха, кто, вот уж интересный вопрос, мой юный друг! Ответ ты найдешь в последнем фрагменте воспоминаний. Тогда ты сможешь выбраться обратно, в свой мир, — клокочущим голосом порадовал он фестрала.
— Обратно, в свой мир? Я не понимаю тебя.
— Тут не нужно понимать, твоё дело вернуть всё, что ты потерял. Это первоначальная твоя задача. Если вдруг начнёшь опять задавать вопросы, мне придётся применить против тебя силу. Так будь паинькой, влезай в последний участок воспоминание и выпу… — он замолк, прикусив свой дурной язык. — Хватит разговоров, времени осталось совсем мало — он ударил копытом по белоснежному полу, и над Ароном разверзлась черная дыра. Фестрал не успел ничего предпринять, как стал туда проваливаться. Но перед тем как пропасть насовсем, он услышал слова, брошенные ему вслед. — Скоро увидимся, — зверский смех прокатился по пустоте.
Арон оказался в разрушенной комнате в висячем положении. Его голова гудела, с правой стороны сочилась кровь. Оглядевшись, он увидел обезумевшего единорога, лежащего на кровати с пегаской. Он не мог поверить своим глазам. Софья, избитая, лежала, привязанная, на кровати. Единорог провел своим языком по телу кобылки.
Фестрал не смог сдержать себя, ярость овладела им. Воспоминание дрогнуло, что-то или кто-то стал вмешиваться в её процесс. Теперь Арон мог управлять своим телом, как он того захочет. Разрушив все границы сознания и разума, он сломал оковы, что так долго и крепко держали его.
— Не тронь её, — выкрикнул Арон, позволяя тьме овладевать своим телом.
Но единорог не слушал его, он продолжал играться с кобылкой, пока пегасочка не завизжала от ужаса, когда он прикусил ей ухо.
— Нет! — разъярённый, Арон покрылся черным цветом, и сделал первый шаг единорогу.
— Что с тобой… кто ты? .. — панически завопил единорог, испугавшись образа Фестрала.
Открылись оба вертикальных драконьих глаза. И эхом раздавшийся голос придавил единорога.
— Я — тёмная бездна, что поглотила множество миров. Я тьма, что поглощает свет. Я ЛАИТ! —
Вспышка! Арон отделился от своего тела в воспоминание и увидел себя со стороны.
— Не может быть! — воспоминание закончило свой рассказ и отправило его обратно в мир, где ждало его сражение.
Продолжение следует.