Зима / Winter

Зима

На вершине одинокой горы, где ветра дули не столь яростно, сидела грифина и сжимала в лапах фотографию. Горячие слёзы обжигали щёки, в лицо впивался колючий снег. Она слышала, как рыдает; чувствовала, как дрожит всем телом, как холод пробирается под перья, сковывая мышцы. Сама того не желая, она всё буравила взглядом трясущуюся в лапе фотографию. С неё в ответ смотрела голубая пегаска, чья улыбка лучилась столь ярко, точно её радужная грива. Рядом с довольным видом приобнимала подругу грифина. В самом низу несмываемые чернила, выведенные пером ото рта, гласили: «Друзья навеки»

Дыхание мороза обжигало, а по лицу струилось всё больше слёз. Гильду вновь передёрнуло. Сердце колотилось, будто расстроенный метроном – каждый удар терзал если не сильней, то не слабей предыдущего; боль разрывала грудь. Скомкав фотографию, грифина отвернулась; из зажмуренных глаз брызнули слёзы. Если поскорей не убраться от бурана, она точно околеет. Когти и перья уже покрылись изморозью, высасывая из тела всё тепло. Но какой смысл? Какой смысл вообще хоть в чём-то? Напротив, побыстрей бы уже принять сладостные объятья смерти – осталось недолго. Никто и не вспомнит о ней. Лучше уж заледенеть вот так, в одиночку

Гильда распахнула глаза и воздела голову к верху. Тучи, свинцово-мрачные и низкие, непроницаемой толщей застилали небосвод. Не отставал и снегопад, что бушевал яростной вьюгой. Слезы всё текли нескончаемым потоком по озябшим щекам. Рухнуть в сугроб, забыться беспробудным вечным сном – вот и всё, чего ей хотелось. Утомлённая душой и телом, она уже не поднимется, никуда не полетит. Cлишком много сил вытянул холод. Эта ночь станет для неё последней. Грифина скорбно вздохнула. Значит, вот она какая, смерть? Скончаться в рыданиях посредь позабытой, занесённой снегом долины – и никто ничего не узнает, пока какой-нибудь случайный путешественник или пегас не наткнётся на её стылый труп. Гильда холодно усмехнулась и сосредоточила взгляд на бескрайних облаках: она и не представляла, что из всех возможных смертей ей выпадет именно такая.

Но вдруг в пелене туч появилась крохотная прореха, являя взору сияющую синевой вышину. Грифина безразлично отвернулась: ничего особенного, всего-то облака скользят по небу туда-сюда – однако тут же разубедилась, когда в разрыве мелькнула ярко-голубая точка и с быстротою молнии устремилась к земле. Кто же это?..

Пернатая львица остервенело потрясла головой и кое-как вскарабкалась на то место, где сидела мгновением ранее. Нет, нет, это невозможно. Смахнув с головы снег, она поспешно потрусила в сторону голубого пятнышка. Чем ближе, тем отчётливей становились очертания и цвета. Это... это пегаска. Но не потому в груди затеплилась надежда, о нет. Неужели глаза не обманывают её? Грифина сорвалась на галоп, каждая мышца работала на пределе возможного. Она подскочила в воздух, расправила пернатые крылья и, поймав ветер, взмыла вверх.

Всё обернулось так, как Гильда уже и не чаяла дождаться – мысль эта крутилась в каждом уголке её сознания. Так не должно быть, не могло быть, но так было. Это правда. Взмахнув крыльями, грифина воспарила выше над землей и стремительно рванула прямо вперёд. Пегаска, едва не врезавшись в неё, замерла как вкопанная

— Эй, смотри, куда прёшь! — сердито выплюнула голубая пони и утерла снег с глаз. Проморгавшись, она пристально вгляделась в расплывчатый силуэт; почти сразу же черты её смягчились, лицо оттаяло и приобрело обеспокоенное выражение. — Гильда?..

Грифина тряхнула головой и в чистом изумлении уставилась на кобылку. Либо это всё взаправду, либо тело у неё окоченело до того, что ей мерещатся галлюцинации. Она моргнула пару раз, но озадаченная пони никуда не исчезла.

— Рейнбоу Дэш?.. — тихо спросила грифина дрожащим голосом, и пара невольных слезинок скатилась по её лицу. Пегаска лишь улыбнулась и аккуратно утёрла с её щёк солёную влагу.

— Ага, Джи, это я.

Эмоции нахлынули волной, и Гильда не удержала себя в лапах: резко подавшись вперёд, она подтянула кобылку и стиснула её в крепких объятиях.

— Тпру, тпру, — от неожиданности воскликнула пони и осторожно обняла подругу в ответ, прижавшись всем телом.

Как, почему она здесь очутилась? Но грифина знала лишь одно – она здесь, она нашла её. Гильда расплакалась на плече у приятельницы, прильнув к ней ещё сильнее.

— Ну-ну, всё будет хорошо, — мягко и понимающе проговорила Дэш – или, по крайней мере, попыталась – и похлопала пернатую львицу по спине.

— Как ты меня вообще нашла?

— Тс-с-с-с, — голос кобылки умиротворял, убаюкивал – когда в последний раз такое было? Гильда вслушивалась, опустив голову ей на грудь, и тихо всхлипывала. Совершенно внезапно мир стал теплей. Жар подруги обволакивал всё её тело – сущее блаженство. Какая разница, что такого не может быть? Да и кого это волнует...

Грифина разлепила глаза: она лежала на снегу. Гильда переполошенно покрутила головой по сторонам, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Взгляд замер на силуэте, что лежал прямо на ней. Они что, отрубились? Теперь уже пернатая львица поддерживала задремавшую приятельницу, а не наоборот. Грифина моргнула и огляделась: долина всё та же, но место почему-то старое, то, где она сидела, прежде чем встретилась с Дэш. Она слегка пожала плечами и улеглась обратно, поближе к спящей пегаске. Ничего страшного, после долгого переохлаждения такое случается. Гильда сомкнула глаза, с удовольствием ощущая, как мерно бьётся сердце в груди подруги. Она так никому и не призналась – даже самой кобылке – но чувства её всегда лежали к Дэш. Она любила её столь глубоко, сколь грифон может полюбить пони. Как, почему – вопросы эти оставались без ответа, кроме одного: запала на пегаску Гильда ещё в лётной школе. Но любовь ведь и в Грифонстоуне любовь, верно? Клюв её расплылся в широкой улыбке, когда она прижалась к подруге так крепко, как никогда ранее.

Гильда снова открыла глаза: к счастью, на сей раз ничего. Она по-прежнему во всё той же запорошенной долине, на том же холме, держит ту же самую пони. Неестественно холодную пони...

Грифина подскочила, глядя на снежное покрывало под лапами. Но где... где Дэш? Она водила взглядом по земле, внимательно изучая каждый клочок. Исчезла. Но как? Как? Это... это ей приснилось? Гильда потрясла головой и опять осмотрелась в поисках хоть чего-нибудь. Пусть её подруга будет здесь, пусть она просто ушла на прежнее место! Неожиданно её взгляд зацепился за Дэш, но что-то было... не так...

Вместо радужной гривы – все оттенки тускло-тёмного. Глаза, точно грива – чёрные. Мертвенные, бездонно-чёрные глаза. Пегаска буравила грифину взглядом; лицо отражало разочарование и злобу – точь-в-точь как в тот роковой день, когда она опозорила её перед целой толпой пони. Так не пророня и слова, она просто стояла и смотрела своим безжизненным взором. Какой бы крутой Гильда не была, даже у неё от такого зрелища засосало под ложечкой. Она правда это видит? Или воображение разыгралось? Ужас сковал любые мысли. Пускай всё закончится, пускай это будет всего лишь сон...

Гильда очнулась в очередной раз; очнулась на вершине кручи, баюкая на лапах фотографию. Значит, приснилось? Грифина горестно вздохнула, скомкала фотокарточку и выбросила ту в соседний сугроб. Проведя лапой по лицу, она утёрла мокрые слезинки. Почему она была такой дурой? Зачем наорала на ту бестолковую жёлтую пони? Подруга, любовь – ничего бы Гильда не потеряла, если бы не вела себя как последняя идиотка. Но уже поздно, она улетела так далеко и так долго, что даже грифонье королевство осталось многие лиги позади. Она заплакала и разрыдалась, закрыв лицо обветренными лапами. Ясно лишь это – она одна, Дэш нет рядом, а временами грёзы слишком не отличимы от яви.

Грифина лежала на оледенелой земле, слишком обессилевшая, чтобы лететь или искать укрытие и пищу. Здесь она и умрёт? Кто знает. Да и какая разница? Честно говоря, никакой. Её глаза распахнулись в последний раз: впереди расстилалась лишь голая и безжизненная снежная пустыня – и закрылись навсегда. И грифина отдалась в объятия морозной вьюги, треплющей её перья, позволяя утянуть себя в пучины вечного сна.