Закрой дверь

Глава девятая

Разговор с доктором оставил очень тяжёлый и неприятный осадок в душе Твайлайт. Она не могла выбросить из головы ни рассказанного Хорсом, ни собственных догадок и предположений. Если взять их за основу, получается, что странный жеребец является нешуточной угрозой для жителей Понивилля, а может, и всей Эквестрии. Если он — в Лесу ли, или там, откуда пришёл — действительно попал под неизвестное «пролонгированное магическое воздействие неявного вредоносного характера», то…

Однако информации было недостаточно для построения каких бы то ни было теорий, а любая теория, не подкреплённая доказательной базой, являлась просто слухом, максимум — догадкой. Выдвигать же обвинение, основываясь на слухах и предположениях, было, как верно отметил Хорс, серьёзным преступлением. Тем более обвинять кого-то в том, что он, по сути, является источником зла, отравляющего окружающий мир. Такого принцесса Твайлайт Спаркл не могла себе позволить.

В течение следующих трёх дней она ещё глубже погрузилась в работу. Необходимо было выяснить, какова на самом деле связь безымянного незнакомца с происходящим в городе, и есть ли она вообще. Без установления хотя бы минимальной степени зависимости между фактом его появления, обращениями жителей по поводу участившихся кошмаров и возникновением пугающих слухов Твайлайт даже не могла попросить помощи и совета у принцессы Селестии. Ей было просто нечего писать бывшей наставнице. «Здравствуйте, ваше высочество! В городе появился новый пони, который не разговаривает, у половины горожан каждую ночь кошмары, а по углам все судачат о каких-то диких ужасах. Сама я ничего такого не заметила, так что пишу вам, основываясь на рассказанном доктором Хорсом. Не могли бы вы бросить все свои дела в Кантерлоте, связанные с управлением страной, и приехать к нам, чтобы помочь вашей бывшей ученице понять, что вообще происходит?»

Представив, как диктует Спайку подобное письмо, Твайлайт с размаху хлопнулась лбом о крышку стола. Стыд и позор. Нет, подобного она не напишет и в бреду. Скорее всего, дракончик вслед этому отправит ещё одно письмо, и вместо экипажа принцессы к ней прибудет другая карета, а саму венценосную пони заменят крепкие жеребцы со смирительной рубашкой в копытах. Нет, пока она не сможет хотя бы косвенно подтвердить связь незнакомца с происходящими событиями, она не имеет права беспокоить Селестию. Вот только Твайлайт в принципе не представляла, как это сделать, да и с чего вообще начать.

Её работу усложняло и то, что слова сестры Редхарт оказались не пустой угрозой. Она навещала «Золотой дуб» дважды в день, утром и на закате, причём вечером в прямом смысле слова загоняла Твайлайт в постель. В первый раз та попробовала было притвориться, что заснула, чтобы после ухода медсестры тихо встать и продолжить изыскания, но ту оказалась не так-то просто провести. Редхарт расположилась на стуле, демонстративно достав из саквояжа шприц со снотворным и воплощая собой вселенское терпение; казалось, она готова сидеть у кровати Твайлайт хоть до утра. Вынужденная лежать на мягком матрасе, под тёплым одеялом, да ещё с закрытыми глазами, забегавшаяся и изнервничавшаяся за день принцесса сама не заметила, как заснула. Так продолжалось и в следующие дни, так что она, скрепя сердце, была вынуждена тратить ночные часы по прямому назначению.

Вторая сложность заключалась в проверке сообщённого Хорсом. По причине крайнего утомления Твайлайт, закутываясь в одеяло под пристальным взглядом медсестры, мгновенно проваливалась в глубокий сон без сновидений, так что кошмары её не беспокоили. Приставать же с расспросами к подругам или кому-нибудь из горожан она опасалась, чтобы не посеять панику.

Что касалось странных историй, то сама Твайлайт была не в состоянии бродить по городу и прислушиваться к праздным разговорам в ущерб основным исследованиям. Отправить же Спайка с конкретным заданием подслушивать, о чём говорят другие пони, она тоже не могла, да и сам дракончик навряд ли согласился бы на такое. Использовать для сбора слухов кого-то ещё, например, Пинки, обычно знавшую почти всё почти обо всех в городе, она не могла по той же причине, что и в случае с кошмарами.

Так что ей приходилось довольствоваться случайными обрывками, добываемыми Спайком в магазине, по дороге или ещё где-нибудь. Ввиду скудости такая информация была бесполезна, и это крайне замедляло работу.

Твайлайт злилась, нервничала и старалась не подавать вида, в каком отчаянии пребывает на самом деле. Её паранойя крепла, всё больше и больше завладевая принцессой.

Колокольчик звякнул, приветствуя посетителя. Твайлайт закрыла дверь и огляделась. Пусть час был уже довольно поздний, странно, что в «Сахарном уголке» не было ни души. Обычно пони выстраивались в очередь за кондитерскими шедеврами Кейков и Пинки Пай, и в магазинчике с раннего утра и до самого вечера можно было встретить кобылку или жеребца, решивших побаловать себя чем-нибудь сладеньким. Может, всё уже распродали? Хотя нет, полки, конечно, не ломились, но и пустыми их назвать было нельзя. Но самое странное — за прилавком тоже было пусто. Даже безалаберная Пинки никогда не оставляла магазин без присмотра. Твайлайт обернулась: нет, табличка повёрнута словом «Открыто» наружу, значит, магазин работает. Где же тогда все?

Раздавшийся в тишине металлический лязг заставил её сердце пропустить удар. Не успев толком испугаться от неожиданности, Твайлайт тут же обругала себя — конечно же, это звук ставящегося в духовку противня, и донёсся он с кухни. Значит, там кто-то есть. Вот и объяснение пустынности торгового зала: в отсутствие покупателей Пинки решила поставить очередную партию выпечки, чтобы пополнить ассортимент. Твайлайт выдохнула: нет, определённо нужно дать отдых голове, мысли в последнее время разбредаются как им вздумается, и на их место лезет всякая чушь.

Раздался цокот копыт, и из дверей кухни вынырнула Пинки Пай. Что-то в облике розовой пони показалось Твайлайт странным: то ли её грива была менее кудрявой, чем обычно, то ли глаза несколько сузились и утратили задорный блеск, то ли то, что она передвигалась шагом, а не обычными прыжками, подстегнуло позволяющее себе всё больше вольностей воображение. Она зажмурилась и помотала головой.

— О, привет, Твайлайт!

Принцесса открыла глаза и ещё раз внимательно посмотрела на подругу. Нет, точно показалось. Пинки выглядела, как и всегда: взведённая пружина в обличье пони, готовая в любой момент распрямиться и обрушить на окружающих поток неуёмного веселья. Твайлайт твёрдо решила устроить себе завтра выходной, чтобы вернуть способность мыслить здраво и избавиться от набирающей силу паранойи.

— Привет, Пинки. Ты тут одна?

Учитывая очевидность ответа, вопрос прозвучал довольно глупо, но Твайлайт никак не могла отделаться от преследующего её странного чувства. Она прислушалась к себе: глубоко внутри дрожала готовая в любой момент лопнуть струна тревоги. Что же заставило её так нервничать? Или она всё ещё не может забыть последнюю ссору и просто боится снова обидеть подругу? Она постаралась успокоиться и взять себя в копыта.

— Одна как хвост. Кейки отправились в Троттингем повидаться с родственниками и взяли с собой детей. Так что на ближайшую неделю «Сахарный уголок» в моём полном распоряжении. — Пинки радостно подпрыгнула.

— А-а-а… — протянула Твайлайт, пытаясь сосредоточиться на разговоре, но неприятное чувство, словно зудящий на другом конце комнаты комар, ни в какую не желало оставить её в покое. — Тебе не нужна помощь? Справишься?

— Конечно, справлюсь, Твайлайт, мне не впервой. — Пинки окинула взглядом полки, заглянула под прилавок и потёрла кончик носа. — Да и торговля в последние пару дней что-то не идёт, так что, думаю, мне придётся придумывать себе занятие, чтобы не скиснуть со скуки.

— Ну ладно, если что-то потребуется, только скажи. — Твайлайт решила поскорее закончить разговор. — Кстати, у тебя остались те пирожные, помнишь, с черникой и заварным кремом?

— Конечно. — Пинки скрылась за прилавком, вынырнув буквально через секунду с коробкой в копытах. — Вот, держи, полдюжины, с вечерней скидкой — два бита.

— Спасибо. — Твайлайт положила монетки на прилавок и опустила коробку в сумку.

— Да, Твайлайт, ты не видела сегодня Рэйнбоу Дэш? Я хотела попросить её помочь мне с выпечкой.

Твайлайт удивлённо подняла брови.

— Она же вчера улетела в Клаудсдейл, кажется, её зачем-то вызвали на погодную фабрику, в Отдел Радуг.

— О, наверное, я забыла или перепутала дни, — расстроилась Пинки. — Я такая глупая.

— Ты не глупая, Пинки, со всеми бывает… — начала было Твайлайт, но подруга продолжала, не слыша её:

— Просто выпал её номерок, и я подумала, было бы славно, если бы она помогла мне с кексами. — Пинки широко улыбнулась. — Это было бы весело.

— Номерок? — Твайлайт недоумевающе посмотрела на подругу. — Какой номерок? Ты устраиваешь что-то вроде лотереи?

— Да, что-то вроде, — хихикнула Пинки. — Уже довольно давно.

— А я и не знала.

— О, это потому, что это лотерея-сюрприз, — ответила Пинки и заговорщицки подмигнула. — Ведь это же весело, когда неожиданно выпадает твой номерок и наступает твоя очередь выиграть?

— Да, уверена, каждый хотел бы выиграть в твоей лотерее, Пинки. А у меня есть номер?

— Конечно! Все пони в Понивилле участвуют в моей лотерее. Ведь было бы несправедливо, если бы кто-то не участвовал, верно? Это не весело, когда кто-то не участвует.

— Да, конечно, не весело. — Твайлайт бросила взгляд на часы: сестра Редхарт уже должна была прийти, и придётся как-то оправдывать своё опоздание, чтобы не получить дозу снотворного. — Уже довольно поздно, а я ещё хотела просмотреть кое-какие книги перед сном. Спасибо за пирожные, но я, наверное, пойду.

— Счастливо, Твайлайт, и спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Пинки, — ответила та и взялась за ручку двери.

— Пинкамина.

Твайлайт застыла. Голос, раздавшийся у неё за спиной, был и не был голосом Пинки Пай. В нем появились странные нотки, до того ни разу не слышимые принцессой, да и сам тембр изменился. Новый голос был столь же высоким, но казался глуше и холоднее, в нём слышался некий отголосок, от которого по коже бегали мурашки, словно проводили металлом по… кости?.. Твайлайт медленно обернулась.

Подруга смотрела на неё, растянув рот в улыбке, но, богиня, что это была за улыбка! Казалось, в ней больше зубов, чем положено иметь пони, а губы настолько тонки, что почти незаметны на фоне оскала. Лицо Пинки застыло подобно маскам Зекоры, вокруг глаз собрались глубокие тени, зрачки сузились и практически превратились в точки; подобные лица в комиксах Спайка обычно рисовали маньякам и злодеям. Контраст с розовой шерстью и кудрявой вишнёвой гривой был настолько разителен, что Твайлайт почувствовала, как её охватывает ужас.

— Прости, что? — спросила она, стараясь не выказывать охватившего её страха, ледяным комом сковавшего внутренности. Такой подругу она не видела ни разу в жизни. Выцветшая и прямогривая Пинки, впавшая в депрессию, вызывала беспокойство и сочувствие. Как в тот раз, когда решила, что подруги отвернулись от неё в её день рождения, отказавшись приходить на «вечеринку после дня рождения» Гамми. Но если та Пинки была полна грусти и досады на незаслуженную обиду, от этой отчётливо веяло жутью и безумием.

— Пинкамина. — Говоря, розовая пони почти не шевелила губами, и Твайлайт почувствовала, как слабеют ноги. — Меня зовут Пинкамина Диана Пай, и я ненавижу эту кличку, которой вы все меня называете. Запомни это, Твайлайт Спаркл. Или ты расстроишь меня, и твой номер выпадет раньше, чем запланировано.

— Хорошо, я запомню, Пин… Пинкамина, — прошептала чародейка, оседая на пол и начиная проваливаться в чёрную бездну.

Задержавшись на самом краю моря кромешной темноты, Твайлайт ощутила, как её настойчиво тянет обратно. Кто-то тряс почти потерявшую сознание пони, обхватив за плечи и что-то бубня. Медленно отступая от пучины беспамятства, она постепенно восстанавливала связь с окружающим миром, и бубнение начало складываться в осмысленную речь, пусть и едва различимую. Глухие звуки становились всё понятнее, и наконец Твайлайт сообразила, что неизвестный зовёт её по имени и просит очнуться. Через несколько ударов сердца она смогла разобрать, кто же именно взывает к ней. Пинки. Мгновением позже перед её внутренним взором вспыхнуло воспоминание последних секунд перед обмороком, и она, подавившись криком и широко распахнув глаза, всем телом отпрянула от трясущей её пони.

Прямо перед собой задыхающаяся от вернувшегося ужаса, вжимающаяся в дверь до боли в крыльях Твайлайт увидела лицо. Полное тревоги, искренней заботы и желания помочь лицо Пинки, старой, доброй Пинки, воплощения Элемента Смеха, бесшабашной устроительницы лучших в Понивилле вечеринок и верной подруги. Озадаченная такой реакцией, она чуть отстранилась, растерянно глядя на Твайлайт. Та в свою очередь буквально впилась в неё взглядом, пытаясь найти малейший намёк на кошмар, привидевшийся ей несколько — секунд? минут? — назад. Но нет, это была самая обычная Пинки — розовая, с напоминающей ком вишнёвой сахарной ваты гривой, блестящими светло-голубыми глазами, ставшими сейчас большими-пребольшими от беспокойства за подругу.

— Твайлайт, что с тобой? Ты в порядке? Хочешь водички? Или, может, сбегать за врачом? Я мигом, только скажи! — Она не сводила ждущего взгляда с лица подруги и чуть дрожала, готовая в любой момент сорваться с места.

Твайлайт помотала головой.

— Что… Что произошло? — хрипло выдохнула она.

— Это ты мне скажи. Ты собралась уходить, взялась за ручку двери, и вдруг рухнула, как подкошенная. — Пинки говорила медленно, понимая, что её обычная скороговорка сейчас будет малопонятна для не до конца пришедшей в себя подруги. — Я так перепугалась! Не знала, что делать. Я ведь не умею оказывать первую помощь, а тут такое… Принести тебе воды?

— Да, пожалуй, это… — Твайлайт не закончила говорить, а Пинки уже опрометью кинулась в кухню, вернувшись через пару мгновений с кружкой в зубах. Осторожно поднеся кружку ко рту Твайлайт, она помогла ей напиться: сама чародейка сейчас не смогла бы в достаточной мере сконцентрироваться, чтобы удержать что-либо магией.

— Так что с тобой случилось?

— Не помню. — Твайлайт прикрыла глаза, пытаясь поймать рассыпающиеся образы. Что-то привиделось ей перед обмороком, что-то страшное, настолько чуждое и жуткое, что разум отказался принимать это. Сейчас она уже не могла вспомнить, что же именно настолько напугало её, что сознание попыталось покинуть волшебницу. Даже то, что всплыло в памяти в момент пробуждения, обратилось в ничего не значащие осколки.

— Может, я просто переутомилась. Мне что-то нездоровится последние несколько дней, голова совсем не работает, мерещится всякое… — Она помотала головой, избавляясь от остатков обморочной пелены. — Может, и правда пора отдохнуть, пока не заработала нервный срыв?

— Вот-вот, я всегда говорю, что ты слишком много проводишь в четырёх стенах, уткнувшись в книги. Конечно, это делает тебя суперумной и сверхволшебной, но голова не резиновая, и ей тоже надо давать отдыхать, не то совсем нехорошо будет. — Убедившись, что подруга начинает приходить в норму, Пинки снова начала тараторить. — Много мыслей в голове — хорошо, слишком много — плохо, это как чайник, если забудешь его на огне — бах, и крышку снесёт! — Для иллюстрации своих слов она, подпрыгнув, резко раскинула ноги в стороны.

— Да, ты, как всегда, права. — Твайлайт начала подниматься. Пинки поддержала её, отпустив только после того, как убедилась, что она уверенно стоит сама.

— Проводить тебя до дома? Или останешься у меня?

— Думаю, дойду, здесь недалеко. — Твайлайт переступила с ноги на ногу, прислушиваясь к ощущениям. — Доберусь до дома и сразу в постель, хватит с меня на сегодня. Спокойный сон — вот то, что мне сейчас нужнее всего. Спасибо за заботу, Пинки, и не волнуйся, со мной уже всё хорошо.

— Ладно, тебе лучше знать, как ты себя чувствуешь. Тогда спокойной ночи?

— Спокойной ночи, Пинки.