Fallout: Equestria «Soldiers Of The Dark Ages»

Глава пятая «Оборона сопок Дуфу»

«А что бы сделали вы?»

Настоящее. 11:50 01-04-82 года, 16 дней с начала операции «Исход».

Высота четыреста пятьдесят восемь, гора Кин, самая верхняя точка на востоке архипелага. Здесь был зебринский радар — главная угроза высадке десанта и первая цель роты рейнджеров. Но уничтожив РЛС они не стали отступать: за ночь отряд Рифта отлично окопался. Теперь капитан стоял рядом, положив копыто на плечо — полосатый пони в своём неизменном плаще лучился оптимизмом.

— Поверь, здесь мы хоть батальон удержим. Особенно когда подойдёт второй взвод. Не беспокойся за раненых, выдвигайтесь на соединение, Старлайт там наверняка вся извелась.

Она и не беспокоилась. Из раненых остались только лёгкие. Айрис умерла.

— Принято, — Шейди мотнула головой. — Спасибо. Удачи вам.

Короткая передышка закончилась: солдаты напились горячего чая, съели бисквиты из пайков. Майор не раз говорила, как это важно — сама же Шейди не хотела ничего есть. Сердце часто билось, нужно было делать хоть что-нибудь, не важно что. Амфетаминовый пик был ничуть не лучше, чем неизбежно следующий за ним откат.

— Что там? — она спросила, как только вернулась в бронетранспортёр.

— Так себе, — голос Рыбки был мрачным, — антирадарными отстрелялись, да без толку. Суки сбили хорька.

Приближался полдень, с девяти шёл бой, а зона радиоподавления до сих пор держалась. Обрывочные донесения говорили, что зебры уже отбросили десант на три мили к северу. Ещё немного, и они вышли бы в долину, отсекая рейнджеров и её роту от основных сил. Шейди успокаивала себя тем, что десантникам тоже требуется время перегруппироваться; но не очень-то помогала эта мысль.

— Я вот что думаю, — продолжила Рыбка. — Подкрепления не будет. Пока высадятся, пока соберутся. На броне им туда часа два пилить.

Действительно, штаб осторожничал. Третий десантно-штурмовой батальон высаживали рядом с позициями первого, далеко на севере острова. Сорок километров через горы и холмы. Что бы командование не обещало увязшим в бою десантником, бронетехника не успевала, вся надежда была на дюжину принадлежавших подразделению майора боевых машин. Едва ли они могли многое сделать против десятков танков и сотни бронетранспортёров мотострелкового полка.

— Рота, на броню, — приказала Шейдиблум. Им предстояло пройти всего-то тридцать километров, по дороге и равнине, плоской как стол.

И снова они спешили: сначала по серпантину, отклоняясь к северу; затем по прекрасно выдержавшей зиму асфальтной дороге, обходя вокруг горной гряды. Шейди отправила вперёд сторожевых роботов, пегасы «Дозора» осматривали вдоль пути каждый холм. «Всегда будь начеку», — говорил устав, но здесь мимо наблюдателей из роты рейнджеров едва ли кто мог проскользнуть.

Несмотря на двойную дозу амфетамина Шейди чувствовала головокружение, в висках постреливала боль. Стимуляторый не помогали: сколько бы таблеток она ни приняла, с больными лёгкими становилось только хуже — ей попросту не хватало кислорода. А дыхательный аппарат остался в обломках Эпсилона-два, среди тел погибших офицеров: тех единорогов и земнопони, на кого они с майором так надеялись положиться в грядущей войне.

— Рыбка. Щека не болит?..

Кобылка удивилась: она уже и думать забыла о ране. Обезболивающее хорошо подействовало, и, что самое важное, без побочных эффектов — энергию едва вышедшей из жеребячества пони не мог подавить никакой морфин.

— Насчёт пленных. Ты разве не заметила, как тот зебрёнок был похож на Кроу?.. А рядом стояла его сестра. Ты правда хотела убить?

— О да-а… — протянула Рыбка, — этот ублюдок плюнул мне в лицо.

«Что с того?..» — Шейди сжала зубы. Незадачливых ополченцев они сдали Рифту, но чувствовалось, что вскоре за решётками будет много, очень много таких. Она не за то воевала, чтобы солдаты потом вымещали на пленных всю накопившуюся злость.

— Тронешь пленного снова и я перестану тебя уважать.

— Уважать? — кобылка хмыкнула.

— Да, ты хорошо справляешься. Считай себя заместителем. Если со мной что случится, рота на тебе, — Шейди повысила голос: — Сид, тебе командовать первым взводом, им я доверяю меньше всего.

— Принято, — сержант ответил спокойно.

Шейди искренне не понимала, почему на вид опытный ветеран оказался настолько безинициативен в бою. Даже обидно было, что здесь только она и ещё одна семнадцатилетняя кобылка думали чуть дальше, чем на уровне роты. Вернее её остатков. Четвёрка бронетранспортёров без боекомплекта и пять десятков сгрудившихся на броне солдат — это было настолько грустно, что даже смешно.

— А здесь красиво, — заметила Рыбка.

— Расскажи.

— Ах да, — единорожка продолжила громче: — Горы нравятся. Привычные такие. Чуть пониже, а так почти как наши, на вершинах серебрится снег. Блестят ручьи, озёра как полированные блюдца. Нет ни деревца, трава старая-престарая, пожухшая до черноты. Но там целые поляны одуванчиков! Зелень пробивается вдоль ручьёв!..

«Мы поступаем бесчестно», — Шейди чувствовала это как никогда раньше. Но за остров Танзи стоило сражаться: они с майором выбрали хороший дом.

— Люблю твою улыбку, — Рыбка сказала застенчиво. — Эй, постой, — она вдруг щёлкнула рацией, — Дозор, вы тоже это видите? Да это же не туча, там дым!

Она не ошиблась. Успевшая подсохнуть на Солнце трава горела: пожар в предгорьях раскинулся на много миль, он охватывал одну точку как огромный и всё расширяющийся круг. Вспышка от ядерного взрыва поработала на славу; а отдалённый грохот был вовсе не громом, это вела огонь артиллерия зебр.

— Дозор, проверьте гребень горы, только осторожно. Там нас должна ждать команда рейнджеров. Сигнал — красная и зелёная ракеты. Но если на кого наткнётесь, сразу назад.

Пришлось ждать, пока сквозь череду ошибок радио передаст команду. Наконец, прозвучало дежурное «принято» и короткий мелодичный сигнал. Самое время было похвалить себя: благодаря цифровой связи у роты было преимущество. Вражеская система радиоподавления стремительно переключалась по частотам, из обычных приёмников звучал бы пронзительный оглушающий писк; но их передатчики работали, а пакеты нет-нет, да и находили лазейку в потоках помех.

Жаль, что даже у рейнджеров связь была не настолько хороша. Шейди ждала, что повсюду здесь будут сновать вестовые пегасов: с донесениями, с боеприпасами, перенося раненых на медпункт. Но бой целиком сместился к западу: к тем высоким, усыпанным булыжниками холмам. Фронт оголился. Не хотелось это признавать, но здесь и сейчас полосатые побеждали; ей следовало двигаться на соединение с майорам, но в штабе операции тоже имелся приказ.

«Оборона сектора на вас», — говорили они. Поставить противоразведывательный заслон, удерживать высоты, не допустить манёвра зенитных установок за холмы — приказ изобиловал подробностями, но по сути сводился к простому: «Хоть костьми ложись, но защити пригорье». Вернее две сопки: «Западную» и «Восточную» — высоты двести восемьдесят и триста тридцать пять. Район с радиусом в полтора километра — неполной роте приказали его оборонять.

А что до пегасов, похоже, что они снялись, едва завидев их на горизонте. Или по другой причине? Дозиметры показывали норму, дым пожаров относило на юг — судя по всему здесь использовали маломощный заряд. Но всё равно роте должны были прислать данные радиационной разведки, сообщить хоть что-то о действиях врага. А вестового всё не было и не было, впереди ждала неизвестность. Взаимодействие? Да какое взаимодействие — не зря майор называла этих мерзавцев «рыцарями круглого стола».

12:20?

«Печально, так печально».

«Что?»

Вспышка. Горящие танки, горящий город над излучиной реки. Она видела! Видела его сверху, в свете сотен тысяч ярких белых огней. Аметистовыми переливами сияла вода, радужный снег кружился и колол ледяными иглами, смешиваясь с янтарными потоками дождя.

«Только не сейчас, мне нужно проснуться!»

Угольно-чёрная птица; крылья над горизонтом событий; пепел, накрывший сотни лун. И другое крылатое создание, сотканное из белизны. А затем удар: вихрь спектрального света, крючьями врывающийся в душу, чтобы рассечь её на куски.

«Мне нужно проснуться, нужно работать. Меня ждут».

Она снова видела город. Северное сияние поднималось над улицами, сжигая в пепел белые огни. Но пепел двигался, он кричал! И тогда с крыльев срывались янтарные молнии. Пепельные твари падали, но из домов выходили всё новые, они были повсюду вокруг.

«Не надо».

Её сковали. Она не могла драться и не могла бежать. Хотелось умереть, растаять как остальные, но в слабеющем теле волю поддерживала цель. Пепельная пони лежала под крыльями. Смертоносное сияние окружало её, оно проникало сквозь барьеры, оно уже было в ней; но под прахом билась одна маленькая искра.

А снаружи шагала орда всё пожирающих пепельных тварей. Через пустоши, горы и воды — они шли волной, пока от мира не осталась бы только белизна в небе и окутанная северным сиянием земля.

12:20

— Хватит!!!

…

— Оу. Ты чего, командир? — голос Рыбки дрогнул.

Шейди сбросила жёсткий воротник, откинула шлем; копыта со всей силы вжались в шею. Она тёрла себя, едва не удушая: футляр со статуэткой бился о грудь. В том сне всё было неправильным: искажённое зрение, искажённая боль — и ни намёка, ни оттенка нормальных чувств.

— Командир призадумалась, — усмехнулся Сид. — И, полагаю, обстановка ей тоже не нравится. Так что нам делать? Каков план?

Она не знала что ответить: копыта как сами собой потянулись к аптечке. Ребристый флакон, полный маленьких округлых таблеток. Их было так много, но с большим усилием воли Шейди взяла только одну.

— Что там с разведкой?

— На холмах противник не обнаружен. Дозорные видели сигнал ракетой. Возвращаются, — Рыбка, без своих обычных шуток-прибауток, принялась зачитывать доклад.

Штука передала данные по карте; вскоре прибыл вестовой Дозора; о готовности доложили младшие командиры. Пусть не так быстро и не так правильно, как в нормальных подразделениях, для роты постепенно оформлялся боевой приказ — набор схем, распоряжений, меток времени и действий — составить его было непростым искусством, и дело вовсе не в бюрократии.

Предполагалось, что младший командир не знает, где он находится, где засел противник, что делать и чего ждать. Также не стоило забывать, что подразделение не работает в одиночестве: скромного ротного старший начальник всегда готов был обрадовать авиаударом по позициям, или долгожданным снабжением, когда танки полосатых уже добивают последний взвод. Наконец, ошибки в приказе приходилось исправлять подчинённым. И тогда они погибали: как Тимидити, или Айрис Вайн.

— Командир, там рейнджеры вестового послали. Звать сюда?

— Ага.

Рыбка коснулась плеча, прежде чем шагнуть наружу. Бедолага едва ощутимо дрожала. Тими была её подругой, более того, наставником — они сдружились после болезни брата и не разлучались почти год. И как же много в роте было таких незаметных, недооцененных пони. Шейди их не знала, и, отныне, совсем не хотела знать. Тем временем в наушниках звучали приказы полковника из штаба операции. Безликий голос, повелительный тон; требования, требования, требования… Наверное там, наверху, им было легче.

— Нас меньше полуроты, сэр. Нет брони, боекомплект на нуле, — Шейдиблум говорила, с осторожностью выбирая слова. — Нам не удержать ротный участок без поддержки. Прошу прислать авиационного наводчика, ещё нам понадобится взвод противотанковых ракет.

Рация шипела.

— Дайте хотя бы снабжение и связь с миномётной ротой. У нас нет ничего для навесного огня. Или предлагаете идти на танки в штыковую, добрый сэр?

Штабист на Тандерхеде перевёл дыхание, посовещался с кем-то и вдруг сменил тон. Дело сдвинулось с мёртвой точки: боеприпасы обещали, а вот о приданных подразделениях можно было даже не мечтать. Очевидно, поддержка требовалась остальным, в том числе первой роте; но не видя всей картины операции Шейди не знала, что имеет право просить. Это угнетало. Впрочем, командование нашло чем обнадёжить: вместе с десантом высадилась третья рота; дюжина броневиков, второй танк, почти полторы сотни отлично подготовленных и верных лично ей солдат; они уже спешили сюда. Часа полтора, максимум два — ей требовалось продержаться совсем немного.

— Где командир? — спросили снаружи.

Шейди поднялась, копыто подправило шлем. Через мгновение по отсеку прошёлся ветер — со звоном металла посланник захлопнул крылья за спиной.

— Я командую, — она представилась. — И я ничего не знаю. Обстановка? План оперативного штаба? Силы врага?..

Рейнджер усмехнулся. Его голос был глухим из-за тяжёлой брони, но тем не менее чётким. И снова, как недавно с Рифтом, та неуместная весёлость ощущалась в словах.

— Они наглухо застряли здесь. Батальон мотострелков, рота недобитков из танкового, не меньше роя летунов. Артиллерия подзатихла, пополняет боекомплект, но это ненадолго. Полчаса, максимум час, и снова чемоданы посыплются на гребешков. Полосатым позарез нужно столкнуть наших со склона на западе. Рубеж там, врагу не пожелаешь, так что десантники сами собираются отходить. Соберут раненых, дождутся планёров и в темпе сюда. Позиция здесь хорошая, внизу всё простреливается вдоль и поперёк, на танкоопасных направлениях мы расставили мины. Даже если попрут, час-другой вы должны продержаться, а там найдётся кому сменить.

Пегас перевёл дыхание.

— Теперь слушай внимательно, Шейдиблум. Текущая задача — не дать сукам отвести ЗРК. Штаб операции в неведении, Старлайт подозревает крысу на корабле. Между тем мы готовим атаку. Мы вскрыли их систему опорников на горе Винди, миномёты поставят дым, пегасы готовы перебросить огнемётчиков к траншеям. Майор лично поведёт штурмовую группу, так что, обосрёмся мы или нет, — всё решится там.

Шейди медленно вдохнула и выдохнула. До тошноты кружилась голова.

— Получается, нам здесь просто ждать?

— Верно. Ваша задача — выжить, — пегас взмахнул крылом. — Полосатые стягивают сюда все резервы. Радиолокационная разведка отслеживает две батальонные колонны к югу. Через зону радиационного заражения, пожары и завалы, они будут здесь где-то через час. Очевидно, это эшелон развития успеха. Главный удар должны нанести уже закрепившиеся к западу мотострелки и подходящие с востока ополченцы. Первые завязли в бою с десантом, а со вторыми вы уже успели познакомиться. Чего вам действительно следует опасаться, так это вражеской разведки, корректируемой ею артиллерии и восьми-десяти танков. Мы их точно пересчитали, большинство горят.

— У нас ПТУРСов почти нет…

Пегас коснулся её плеча.

— А у нас вообще нихрена нет. Гребешки так драпали, что сидят теперь без техники, без тяжёлого оружия, без ничего. Первая рота нос к носу столкнулась с танками. Отстрелялись щедро, спору нет, но в итоге даже к пушкам у них меньше трети БК. Если бы штаб решил приберечь ядерку, добивали бы нас полосатые прямо сейчас. Красиво, кстати, рвануло, — пегас сипло фыркнул, — Но ты не бойся! Снабжение скоро будет, а ещё артиллерию обещали высадить. Полосатым нас, просто-блин физически не задавить за два часа.

«Словно ребёнок», — Шейди приложила копыто к лицу. Силами роты она могла остановить наступление танкового взвода; если повезёт; но десять танков для «Заката» были непосильны — по той простой причине, что танкисты тоже умели стрелять. У рейнджера просто не было опыта общевойскового боя. Он не представлял, как быстро танки могут менять построение, сосредотачивать и переносить огонь. А ещё нести до роты танкового десанта, чтобы закрепиться на занятых рубежах.

— Что делать будем, если нас выбьют? — она спросила сухо.

Пегас молчал несколько секунд.

— Мы отходим на запад, вы на восток. Если полосатые бросятся преследовать, уже хорошо. Третий батальон атакует их с ходу, а там и артиллерия подтянется. В крайнем случае в дело вступают штурмовики и крылатый резерв. У зебр нет шансов, как бы они там не изворачивались.

— Ладно, — она отвернулась. — Предупредите, когда начнётся атака. Сигнальными ракетами. Красная-зелёная-жёлтая — направление, число бронеобъектов — вы знаете код.

— Лучше дальномером. Прикажи роботу подняться повыше, а я телеграфирую лучом.

«Неглупо», — Шейди поморщилась. Как-то раз они с братом тоже использовали этот приём. Что до крылатого рейнджера: он думал как его учили — за это стыдно было винить. Разведка, это боевое обеспечение: для них провалом было вступление в каждый бой; с другой стороны их обучали тактике засад и минно-взрывному делу, что порой вредило врагу больше, чем батальоны танков и полки по уши нагруженных оружием солдат.

— Думаю, — продолжил рейнджер, — у нас не больше часа. Как только первая рота пойдёт в наступление, полосатые сразу же засуетятся. На их месте я бы отправил недобитков на отвлекающий удар. Если уж твои небоеспособны, предлагаю бросить высоты. Я присмотрел хорошую позицию для ракетчиков. Пропустим танки, отстреляемся им в корму и ходу. Минимум потерь, какой-никакой результат.

В носу свербело, до боли чётко вспоминался запах крови и гари на усыпанном телами холме. Там силой всего восьми автоматических гранатомётов они раздавили целый взвод, здесь же против них были танковые пушки, осколочно-фугасные снаряды которых выкашивали траву на десятки метров вокруг.

— Мы справимся, — Шейди вернулась на сидение; рация щёлкнула, переключаясь на общую частоту. Командиры должны были знать исходную обстановку, предполагаемое время атаки и силы врага. Драгоценное время уходило. Минуло десять минут, когда наконец-то удалось перейти к задачам подразделений:

— Закат, берите все пусковые установки, трофейные в том числе, рейнджеры укажут вам позиции и сектор огня. Щит-два, высота «Восточная» на вас. Укройтесь на обратном склоне, готовьте пулемёты для флангового огня, гранатомётчики будут приданы первому взводу.

Вторые лишались всех противотанковых средств. Шейди ждала возражений, или хотя бы вопроса, но командир взвода ничего не сказал. Он тоже был земнопони: простым и исполнительным, изрядно флегматичным — Шейдиблум не знала, почему таких, вообще, принимают в офицерский состав.

— Сид, для тебя с гранатомётчиками особенно важная задача. Нужно занять гребень холма, оставшиеся танки добивать вам. Начинайте, когда они подойдут на рубеж трёхсот метров. Стреляйте залпом, сначала по головной машине, затем по второму в строю. Дальше отход. Если уцелеет больше трёх танков у вас нет шансов, только погибните зря.

— И как нам отходить? — он спросил хмуро. — Только не говори «на броне». Обойдут и расстреляют в упор.

— Пегасы…

— Их дюжина, нас вдвое больше. Твои расчёты показывают, что половине не уцелеть?

Так и есть: гранатомётчики не выживали в прямом бою. Слишком малая дальность, слишком яркая вспышка выстрела. За каждым пуском следовал ответный огонь и расчёт погибал. А танки, бывало, продолжали атаку и после пяти попаданий в лобовую броню.

— И что ты предлагаешь?.. — Шейди прижалась лбом к борту машины. — За всё приходится платить. Тебе умирать я не приказываю, просто проследи, чтобы остальные успели уйти. Гранатомётчикам понадобится поддержка пулемётов, если вдруг танки пойдут с пехотой. Без гренадеров вы тоже не отобьётесь — могут напасть летуны.

Мало того, что в этот раз им противостояли профессиональные военные, так их ещё и сопровождали стаи изменённых до неузнаваемости тварей. Летуны, например, — Шейди помнила их по картинкам — уродливые, выведенные из летучих мышей создания. Достаточно сильные, чтобы нести гранату, достаточно умные, чтобы вырвать чеку — и совершенно не знавшие страха. Из-за них Эквестрии приходилось оснащать разведывательных роботов оружием, или ставить реактивные двигатели, делая отличной мишенью для зенитных ракет. А жизнь пегасов и вовсе превращалась в ад.

Сид молчал. Старый глупый пони не понимал, насколько всё сложно. Шейди знала решение: кумулятивными гранатами можно было вооружить сторожевики, а за счёт баллистических вычислителей они отстрелялись бы лучше обычных бойцов. Но шансы так и так были ничтожны, а поражение требовало платы кровью. Вернее — политика. Оперативный штаб может и оценил бы эффективность её действий, но бойцы попавших под удар батальонов не поняли бы этого никогда.

Схема боя

12:50

Все разошлись. Крылатый рейнджер отправился показывать позиции ракетчикам; Сид с катушкой кабеля направился к первому взводу, а Рыбка должна была остаться с группой броневиков. Пусть гранаты закончились и патронов для крупнокалиберных пулемётов почти не осталось, но эта четвёрка бронетранспортёров была для роты как последний резерв. Сама же Шейди лежала на скамье в отсеке командно-штабной машины, в голове пульсировала резкая, мучительная боль.

Только что она отправила сторожевых роботов следить за холмом. В добавок к кумулятивным их снарядили противопехотными снарядами. Кабельная связь была ненадёжной, поэтому пришлось подправить боевую программу: теперь сторожевик посчитал бы врагом каждого раненного в эквестрийской броне. Впрочем, если всё обернётся совсем плохо, Шейди надеялась закончить дело сама. Это казалось почти забавным, как надежда на лучший исход всего за несколько часов обернулась желанием предотвратить хотя бы самый худший.

Приближался час дня, заканчивалось время обеда. Дома все пони спешили к выходу из столовой, подальше от ненавистной овсянки; а они с майором брали ещё пару-другую чашечек чаю, чтобы поговорить о делах. В речах о политике Старлайт Глиммер была поразительно красноречива. Когда-то в детстве Шейди давала себе зарок, что «политика — убийца разума» и что уважающей себя пони не пристало касаться её даже краем хвоста. Со временем многое изменилось. Теперь она не боялась замараться, не боялась крови — нужно было только верить, что у всего этого есть высшая цель.

— Эй, командир, — Рыбка вернулась. —— Я пойду с первым взводом, — она начала с того, что не следовало говорить.

Шейди заставила себя подняться, обернулась. Медленно, стараясь не кривиться от боли, покачала головой.

— Вспомни, кто здесь заместитель. Тебе нельзя рисковать…

— Нельзя рисковать?.. Так значит, нельзя рисковать?! — единорожка подошла вплотную. — Ты за кого меня держишь?

Обдало холодом, жёсткие нити заклинания коснулись тела, сдавливая ноги и грудь. Шейди почувствовала, как её поднимает; шлем стукнулся о потолок машины и тут же резким приступом боли отозвалась многострадальная голова.

— В противотанковом никто не умеет стрелять из «Драконов». Я умею, — Рыбка говорила громко. — Из гренадеров никто не может поднять в воздух заряженный гранатомёт. Я могу. Более того, я могу сделать это за сотню метров от себя. Ты понимаешь, что я дочь волшебницы? Гены так сложились — я сильнее всех. И ты предлагаешь снова смотреть, как ребят убивают, когда я могла бы ничем не рискуя расстреливать коробки одну за другой?

— Не смогла бы, — Шейди сжала зубы.

Тупым единорожкам стоило бы лучше знать историю; сколько их погибло в начале войны, сколько лишилось родителей; а они всё равно лезли и лезли в пекло, когда каждый росток таланта следовало беречь.

— Как знаешь, командир, — Рыбка сказала после долгой паузы. — Я иду с первым взводом. Бывай, — она обернулась, щёлкнув копытами.

Заклинание развеялось, Шейди едва не упала на пол броневика. Послышался шаг, затем второй и третий. Майор говорила, что однажды такое случится, брат показывал несколько приёмов — но как же это было мучительно давно. Дождавшись пятого шага с характерным стуком копыта об аппарель, Шейдиблум бросилась вперёд. Прыжок, удар грудью, болевой захват — таков был план, но единорожки на пути не оказалась, Шейди кубарем полетела вниз. Снова шерсти коснулась прохлада заклинания, мягкие как пух нити обхватили со всех сторон. Вместо удара о камни Шейди свалилась как будто на кровать.

— Слушай, — копыто упёрлось в спину, — Я уже не та жалкая плакса из Филлидельфии. Почему вы все меня презираете, вашу ж мать?

Больше богохульства Шейди ненавидела только оскорбление семьи. Впрочем, сейчас она не испытывала ни ненависти, ни презрения — только усталость и головокружение, от которого ком поднимался в груди.

— Ты не жалкая, — Шейдиблум прошептала. — Ты можешь заменить меня, но больше никого подходящего здесь нет.

— Я могу защитить себя.

Шейди вывернулась из под копыта. Дыхание единорожки слышалось сверху, совсем недалеко.

— Если можешь защитить себя, тогда почему позволила какому-то кирпичу выбить себе половину зубов?

Рыбка заскребла копытом о камни словно рассерженная коза.

— Да пойми же ты… — она приблизилась вплотную.

Рог единорога был слабым местом, хороший удар мог лишить магии на несколько часов. С другой стороны мягкий чувствительный нос не привыкшей к труду пони — такую боль никакое обезболивающее не смогло бы перекрыть. Выбор был прост: лишиться соратника, либо рискнуть и попробовать переубедить. Решено. Шейди коротко, без замаха, метнула копыто вперёд. Со вскриком единорожка отшатнулась, заклинание развеялось в тот же миг. Наконец-то можно было подняться, перевести дыхание, но как же мешала повисшая в воздухе пыль.

— Хочешь отомстить?.. — Шейди закашлялась. — Ну так вперёд, тупица. Сдохни из-за каких-то жалких танков, когда батальону нужен каждый офицер. Да, ты не ослышалась, я протащу тебя в командиры второй роты. Хоть на секунду вспомни об ответственности, мразь ты самовлюблённая — ты у них одна.

Единорожка ничего не ответила, только хлюпнула разбитым носом и долго высморкалась. Несколько секунд она стояла рядом, а затем ушла.

«Прекрасная речь, лейтенант», — Шейди опустилась на землю. Она могла говорить что угодно, могла сколько угодно притворяться майором. Вот только «слепая пони» — это всё, что видели бойцы. Как она собиралась командовать, если была слабее всех? Как собиралась заслужить уважение, если даже мелкая единорожка считала слишком унизительным ответить ударом на удар?..

Дыхание выровнялось. То ли от прилива адреналина, то ли от свежего воздуха унялась головная боль. В предгорьях замечательно дышалось: пахло одуванчиками, порывы свежего ветра то и дело топорщили шерсть. Ей следовало вернуться к бронетранспортёру, но вставать совсем не хотелось; вернее — не было сил. Шейди придвинулась вперёд, на длинный как скамья камень, нос опустился в пробившийся между скал кустик пахучей травы.

13:00?

«Тебе не победить».

«Я знаю».

Повеяло холодом, сухим и колючим; мурашки забегали по телу, собираясь в груди и поднимаясь выше, к лицу и глазам. Ещё минуту назад она чувствовала смертельную усталость, но теперь это прошло. Исчезла привычная боль в лёгких, ломота в костях. Она вдохнула и ничего не ощутила: пропала вонь въевшейся в униформу гари, не стало запаха зелёной травы. Копыта поднялись, чтобы жёсткие поножи прошлись по шее и щекам, но даже так она не почувствовала ничего.

— Кто-нибудь?.. Кто-нибудь меня слышит?

Рация щёлкнула.

— Один-три на проводе. Что-то не так?.. — в голосе Рыбки слышалась насмешка, а ещё усталость и тщательно скрываемая боль. Следом за ней доложил обстановку наблюдатель «Дозора»: рейнджеры с противотанковым отделением уже маскировали позиции на лежащей в полутора километрах невысокой гряде.

Шейди облегчённо выдохнула:

— Сверим время.

— Тринадцать, ровно, — отозвалась Рыбка через несколько долгих секунд.

Что-то было не так: в воздухе, в звуках — во всём мире вокруг, но задачу это не отменяло. Позади лежала долина, будто созданная для танковых манёвров. Чтобы добраться до неё зебрам требовалось пересечь реку, преодолеть расставленное пегасами минное поле и, наконец, пробиться через ротный оборонительный рубеж. За левый фланг можно было не опасаться, там холмы усеивали скалы и россыпи камней, а исток реки ветвился десятками промытых ручьями оврагов. По-настоящему танкоопасным был только правый фланг.

Со скалами на вершине и прикрывшей скаты россыпью камней — сопка «Западная» неплохо подходила для обороны. Устав требовал расставить гранатомётчиков на склоне, а вершину оставить для противотанковых орудий; вот только устав писали в те времена, когда на фронт в две мили бросали не жалкую роту, а полностью укомплектованный батальон. Но война изменилась: в современных конфликтах разведчики легко просачивались между опорных пунктов, а толпа солдат на вершине превращалась всего лишь в хорошую мишень. Позиционная оборона не спасала, оставалась лишь тактика засад, манёвра и контрразведывательных действий. Пегасы сдерживали летунов; пулемётчики — снайперские группы; а миномёты, как ни странно, отлично помогали против танков: крыши, гусеницы и смотровые приборы боевых машин были очень уязвимы.

Проверив лишний раз сектора обстрела своих подразделений Шейди заодно проставила полосы заградительного огня. Миномёты не обещали, но «мечтать не вредно» — всегда говорила мама; а майор часто повторяла, как важно готовиться ко всему. Единственное, что не нравилось, это позиция противотанкового отделения. Чтобы обстрелять бронетехнику с тыла они готовили засаду на нейтральной полосе, у ближнего склона гряды; а дальний занимала разведка зебр. Там хватало кустарника, чтобы укрыться, дымила трава; но всё равно ракетчики страшно рисковали. Нет, «риск» — неправильное слово. Они были смертниками. Без пегасов, без огневой поддержки — едва отстрелявшись они попали бы под удар всей силы наступающего врага.

Она уже пожертвовала Айрис, а теперь и весь её отряд нужно было бросить на смерть. Несомненно, Рыбка это понимала; но почему-то не вызвалась их вести. Не решилась? Побоялась? Или всё же осознавала ответственность и свою роль?.. Как же Шейди бесило, что главной работой офицера была психология.

— КП, это Дозор-два. Планёры на горизонте. Азимут триста, направляются к нам.

Шейди поднялась.

— Это снабженцы, скажи им лететь пониже и веди сюда.

Уже минул час, как затихла зебринская артиллерия. Старлайт готовилась атаковать. Роботы-разведчики отправились вперёд, спеша передать данные о минных заграждениях врага; команды огнемётчиков в последние раз проверяли снаряжение, а их командиры сверяли часы и обговаривали каждый пункт боевого приказа с приданными звеньями пегасов. Так действовала настоящая армия: где каждый боец знал своё место, а командиры думали на много ходов вперёд.

С шорохом над головой пронеслись планёры, свист вперемешку с хлопками крыльев зазвучал вокруг.

— А кто здесь главный? — пегаска приземлилась рядом. — Мы, вроде как, заплутали, — крылатая произнесла фразу едва переведя дыхание, со смутно знакомой хрипотцой.

— Они к миномётчикам летели, командир.

И они более чем заплутали: до миномётной батареи было не меньше трёх миль.

— Куда товар бросать? У нас сотня ящиков сто двадцатых! Тяжеленные, собаки. Но нам ничего, справляемся, — крылатая шумно фыркнула. — Признавайся, земнопони, где твои миномёты. Мы доставим БК прямо к ним!

Глупая пегаска на полном серьёзе предлагала демаскировать позицию. Шейдиблум, скрипнув зубами, пошла на звук голоса, пока шлем не уткнулся в крыло.

— Эй, осторожнее!

Копыта обхватили шею пегаски. Шейди повернула её на запад: так, чтобы нос смотрел на изломанную линию гор.

— Видишь те холмы. Сектор Джи-шесть прямо за ними. Ты прикажешь своим построиться колонной, вы обогнёте гряду справа, так низко, чтобы планёры едва не касались земли. Поднимешься выше — зебры тебя убьёт. Полетишь налево — зебры тебя убьют. Но где-то на северном склоне должен быть наблюдательный пункт десантников. Они дадут сигнал ракетой и скажут вам, что делать дальше. Поняла?

Шейди закончила говорить и отстранилась. Не хотелось тратить драгоценное время на тыловиков.

— Эм, спасибо, поняла, — крылатая сказала тихо. — А вы не дадите нам сопровождающего?

— Нет. У нас каждый пегас на счету.

— А…

Шейди махнула копытом:

— Тебя ждут.

— Мы хотим помочь, правда! Что угодно, только скажи!

Какая же эта пегаска была назойливая.

— У вас дымовые есть?

— Сто двадцатые…

— Оставь пару ящиков. Теперь лети.

Конечно, калибр для ротных миномётов не подходил: но сапёры могли отвинтить взрыватели и поставить свои — первому взводу не помешает пара дымовых шашек. Мины можно было связать проводом, подключить к кабелю на общий пульт; вот только времени оставалось мало, а чтобы не демаскировать позиции бойцы даже окопы взрывным способом подготовить не могли.

Захлопали крылья, с шорохом и скрипом поднялись планёры. Наступление должно было начаться как только снабженцы долетят до миномётной батареи и ждущих боекомплекта штурмовых машин. Значит минут тридцать; а дальше первые залпы, атака огнемётчиков и неизбежная реакция врага. Осталось только послать дозорных к первой роте, дать приказ сапёрам — а затем ждать.

Что-то она упускала.

Схема боя

13:40?

Вскоре на западе загрохотало: гулко и раскатисто звучали взрывы, а между ними угадывались короткие хлопки батальонных миномётов. Мощные, почти как полковые гаубицы, они могли метать снаряды на полдюжины километров, попадая при этом в двадцатиметровый круг. Но это в идеальных условиях: в реальности вмешивалась температура и ветер, точность разведки и ошибки прицеливания — миномётчики бросали тонны металла и взрывчатки куда-то туда, хорошо если попадая в вершину горы. Впрочем, большего и не требовалось — пусть взрывы не наносили урона, зато прижимали полосатых к земле.

— Передача, Поиск-три-один, — рация зашуршала синтезированным голосом Штуки. — Наблюдаю двадцать бронеобъектов: восемь танков, остальные БТР. Ставят минные тралы.

Они не слишком спешили. Минут пятнадцать на реку, пять на пустошь за ней; а дальше концентрация сил под защитой склона, подготовка прохода через мины и один стремительный рывок. В этом уставы обеих сторон ничуть не различались.

— Разведка зашевелилась, вижу летунов.

Рой обнюхивающих каждый метр фронта тварей, обученных помечать цели дымовыми шашками; наводчики на высотах; а затем огонь артиллерии прямо по позициям обороняющихся войск. С этого всё начиналось, и, подчас, заканчивалось; полосатые учились тактике пегасов, в последние годы войны их разведка стала невероятно сильна.

Шейди вернулась в машину. С двух сторон укрытый скалами, а сверху маскировочным полотном — броневик был всего лишь неприметным булыжником среди сотен и тысяч подобных ему камней. Хотелось в это верить. Оружие закрыли чехлами, бойцы не снимали маскировочные плащи; но теперь роте предстояло продержаться последние, самые тяжёлые минуты: когда оставалось только гадать, кто выживет, а кому не повезёт.

— Всем, готовность, — рация переключилась на ротный канал. — Проверим ещё раз, все ли усвоили свои роли. Закат, ваша задача?

Штука передала запрос по каналу лазерной связи и вскоре озвучила ответ:

— Ждём в огневой засаде. Когда враг пройдёт рубеж «Скала-оползень» — открываем огонь. Цель — замыкающая машина. После третьего залпа отходим к опорному пункту второго взвода, садимся на броневики.

Конечно, рейнджеры умели в точности исполнять приказы; а испуганные единорожки из команды Айрис должны были во всём слушаться их.

— Щит-один?

— Готовы прикрыть, — просто ответил Сид.

— Один-три?

Рыбка прошептала:

— Готовы.

Шейди вдохнула и выдохнула. Нужно было сказать что-то ободряющее, как-то воодушевить своих. Но она не была майором — она не знала подходящих слов.

— Всем, звуковая маскировка. Богиня с нами, друзья.

Теперь опуститься на сидение, пристегнуть ремни. Щеки коснулся металл рации: холодный, как и всё вокруг.

— Противник пересёк реку. Идут в предбоевом строю.

Зебры не собирались пробиваться по дороге, через мины и остовы сгоревших боевых машин. Одну роту танкового батальона пегасы уничтожили с воздуха, но полосатые не повторяли ошибок — в этот раз они прикрылись зенитными установками и развернулись во взводные колонны. Они не спешили, отлично зная, что миномёты успели израсходовать боекомплект.

Сторожевики засекли летучих тварей. С каким бы удовольствием Шейди сожгла их электролазером, или расстреляла из скорострельной магнитной пушки. Увы, противостайное оружие требовалось всем и поэтому стоило безумно дорого: сотни и даже тысячи тонн зерна. Теперь же, словно платя за годы мирной жизни, солдаты роты могли только дрожать в тишине.

— Прошли рубеж две тысячи, разворачиваются в цепь.

С минуты на минуту танки готовились появиться из-за гряды. Пятьдесят пятые: старые, но на редкость удачные машины; когда-то в Зебрике их выпускали тысячами каждый год. Эти танки не отличались особенной бронёй, мощностью орудий или системами наведения — зато были исключительно проходимы. В теории они могли пойти через горы, прямо на беззащитную «Восточную» высоту — и Шейди сомневалась, что пегасы успеют вовремя перебросить гранатомётчиков. Вся надежда была на семь оставшихся ракет противотанкового отделения и пару «Драконов» у Рыбки. К сожалению, практики противотанкового боя у неё не было от слова «совсем».

— Один-три, нас засекли!

— Не двигайтесь, — коротко приказал Сид.

Верное решение. Летуны обожали кидаться всей стаей на бегущих пони, а гаубицы далеко не всегда поражали каждую замеченную цель. Но шли минуты, на сопках появлялись всё новые и новые сигнальные дымы. Твари обнаружили позиции первого взвода, пометили один из броневиков, засекли гранатомётчиков. Наконец кто-то не выдержал и открыл огонь; в ответ с неба посыпались гранаты.

— У нас раненые, — доложил сержант, — двое. Один убит.

Могло быть гораздо хуже. Летуны не смогли обнаружить кабель связи, не заметили и кое-как укрытых сторожевиков. Рой схлынул, но вопреки ожиданиям артиллерия не стреляла: похоже, что у полосатых закончились гаубичные снаряды. Сейчас в атаку должны были пойти танки, но шли минуты, а они ждали неизвестно чего.

— Рой возвращается.

Неужели полосатые, в лучших традициях пегасов, собирались бомбить с неба пока не перебьют здесь всех?.. Они здорово заблуждались, если считали штурмовиков беззащитной пехотой. Настало время это доказать.

— Гренадеры. Разрешаю атаковать магией, но бейте наверняка.

Реакция одной самовлюблённой единорожки не заставила себя ждать:

— О, наконец-то… — Рыбка усмехнулась. — Позволишь работать специалисту, командир?..

— Да.

— …Так, ребята, ждём моего сигнала. Вы все почувствуете его.

Толпа летучих тварей уже чувствовала себя как дома над позициями роты. Они снизились до полусотни метров: предела эффективной дальности стрельбы картечью и действия простейших заклинаний; но для бомб эта дистанция была идеальной — в этот раз летуны собирались бить наверняка. Впрочем, обучившие их зебры не знали, что Старлайт отбирала в гренадеры только самых способных единорогов; они не представляли, чему эти пони успели научиться за пять долгих лет.

— Сеть готова. Контур. Огонь!

В мгновение над холмом взметнулись нити магии. Слишком тонкие, чтобы кого-то ранить, они всё же могли коснуться каждого крылатого существа. А следом по проводникам прошёлся электрический ток. Остаточная волна чародейского холода, дождь воняющих палёной плотью существ — Шейди будто видела всё это. А единорожка там, лишь чуть отдышавшись, хрипло рассмеялась:

— Ну, полосатики? Что вы скажете на это?!

Грохот, совсем рядом. В первые секунды Шейдиблум приняла слитные залпы за огонь артиллерийской батареи, но орудия звучали слишком близко. Пять танков поднялись по склону, высунули пушки над гребнем и вели огонь прямой наводкой по западной высоте. Они наводились на сигнальный дым, или хуже того, по триангуляции на метки волшебства.

— Один-три, вы должны отходить.

— Уже! — единорожка ругнулась на бегу.

Всё шло совсем не по плану.

14:00?

Танки должны были атаковать. Они создавались для атаки, сама природа танковых войск требовала этого! Но тем не менее зебры применили свои машины как дальнобойные пушки. Методично, не жалея боеприпасов, они выжимали роту с холмов. И вот, спустя долгие минуты артиллерийской подготовки, «Дозор» засёк пехоту на гряде. Наступление началось, но совсем не так, как его описывал устав и показывали учебные фильмы. Зебры пошли пешком.

Противотанковое отделение ждало в засаде, но подходящих целей не было: они ничего не могли сделать, пока не оказались на пути стрелковой цепи. Замелькали отметки взрывов среди мерцающих точек, вспыхнули отзвуки частой стрельбы. Под ударом с фронта и фланговым огнём у рейнджеров не было ни единого шанса — вскоре в звуковой фон вернулась нарушаемая лишь редкими выстрелами танков тишина.

— Штаб, это вторая рота шестьсот тридцатого. Нам нужна артиллерия, передаю метки заградительного огня.

— Знаем, — кратко ответил офицер, — будет через десять минут. Держитесь.

А между тем пехота наступала: редкой цепью они бежали через низину, останавливались, чтобы уйти с линии огня, и тут же бросались в новый рывок. Шейди не могла поверить — это была классическая пехотная атака, будто из фильмов начала войны. Будь у роты снаряды к автоматическим гранатомётам, эту цепь смели бы в один миг; будь поддержка артиллерии, враги бы тоже легли после первых залпов. Да что там, даже гренадеры под прикрытием дыма могли бы их с лёгкостью разбить…

«Если бы не растратили все силы».

Шейди вздрогнула. Внезапная мысль окатила холодом, она была целиком верна. После гренадеров её единственным резервом остались пулемёты бронегруппы, поставленные для флангового огня. Обратные скаты высот защищали их от танков, но сектор обстрела ограничивался всего десятком градусов — то есть двумя сотнями метров переднего склона. С этой дистанции полосатые расстреляли бы гранатомётчиков наверху, а затем в атаку пошли бы танки. Всё оборачивалось поражением, нужно было немедленно отступать.

— Штаб, это вторая рота. Нам срочно нужна воздушная поддержка.

Всё тот же полковник был на связи. Шейди ждала отказа, но штабист тут же перевёл её на канал связи дежурного звена.

— Дельта, у нас здесь два десятка бронеобъектов. Ваша цель — танки. Стоят в ряд на склоне гряды. Южнее замечен ЗРК малой дальности. Рекомендую зайти с востока, на минимальной высоте, вдоль русла реки.

Шейди сомневалась, что советы уместны: до сих пор у неё не было возможности освоить профессию авианаводчика. Хорошо хоть за время полёта на Тандерхеде они наладили взаимодействие по шифрам и протоколам связи — следом за устным приказом отправились координаты целей и карта высот.

Тем временем пехота подошла на полкилометра. Они явно выдохлись, но теперь могли прицельно стрелять. И будто мало этого, зебры подтянули на гряду миномёты и станковые гранатомёты — первые снаряды начали рваться на обратных скатах высот.

— Щит-один, готовьтесь к отходу. Один-три, вы нужны мне здесь, быстро к пегасам.

— Командир…

— Рыбка, исполняй!

— …У нас плохие новости. Вижу путепрокладчик на дороге. Они готовятся атаковать с фланга!

Это было даже хуже, чем Шейди могла себе представить.

— Штаб, танки идут к первой роте. Есть чем встретить?

Увы, машины бронегруппы до сих пор стояли без ПТУРСов, а их автоматические пушки не смогли бы пробить даже бортовую броню.

— Дельта?

— Три минуты, — голос пилота был предельно напряжён.

Не имело значения, успеют они уничтожить путепрокладчик, или нет. Танки могли изменить направление атаки в любой миг, даже наполовину расчищенная дорога давала простор для манёвра. Они могли и вовсе проигнорировать высоты, чтобы атаковать соседей. Наверняка зебры уже знали позицию миномётной батареи и весь фронт обороны на той стороне. Штаб говорил, что рота должна стать противоразведывательным заслоном — и эту задачу они уже успели провалить.

— Дозор?

— Возвращаемся.

Шейди приказала второму взводу грузиться на броневики. Нельзя было ждать ни минуты: звено истребителей могло уничтожить, максимум, три машины, а оставшиеся намотали бы роту на гусеницы безо всякого труда. Потери от огня танков и так были огромны. Десятки раненых и погибших уже лежали на склонах — и не было ни единого шанса эвакуировать их. Сторожевые роботы должны были закончить начатое — они же прикрывали отход.

— Это Дельта. Заходим на цель.

Оставалось только скрестить копыта на удачу. Мелькали секунды, сотни метров проносились под крыльями реактивных машин. Вот вспыхнули взрывы. Первый, второй, третий — а следом за ними в воздухе ещё два.

— Дельта?

— Потерял ведомого. Уносите ноги, лейтенант, их там орда.

Стало ясно, чего добиваются зебры. Атакой пехоты они выбили разведку, незаметно сконцентрировали силы за грядой; а теперь, пока пегасы со штурмовиками пытались выдавить их с высот, сами пошли на обходной манёвр. Резервы не успевали, на месте её роты во фронте образовалась огромная дыра.

— Сектор Джи-семь, запрашиваю ядерный удар.

Штабист ответил немедленно:

— Поздно, лейтенант, своих заденем. Уходите к рейнджерам как можно быстрее. Не бойтесь, Эпсилон вас подберёт.

— То есть?..

— Да, общая эвакуация. Мы проиграли, лейтенант.

Шейди глубоко вдохнула и выдохнула. Она должна была чувствовать гнев, печаль — но всё затмевала огромная досада. У них было полное превосходство в авиации, было ядерное оружие — и они проиграли. По вине одной глупой, не сумевшей организовать разведку и охранение земнопони. По её собственной вине. Копыто нащупало пистолет, — но это было бы слишком ничтожно. Она едва не рассмеялась.

— Рыбка, ты жива?

— Вроде.

Все бойцы роты собрались на оставшихся броневиках. Они бежали, когда позади зебринская пехота уже занимала высоты, а всё новые и новые машины шли по дороге, чтобы ударить во фланг и без того едва живых десантников. Слышались гулкие взрывы: миномётчики отчаянно пытались поставить заградительный огонь, но против танковой атаки у них не было ни единого шанса.

Шейди вслушивалась в передачи штаба и погибающих подразделений, мысли вихрем кружились в голове. Она ошиблась, когда не наладила взаимодействие. Ошиблась, когда не использовала все доступные ресурсы. И больше всего ошиблась, потому что не считала бой значимым, и, на самом деле, не рассчитывала победить.

В голове кольнуло болью, она вдруг почувствовала тяжесть и слабость в ногах.

Схема боя

13:00?

Волны холода проносились по телу, унося с собой усталость и боль. Появлялись образы: картины из воспоминаний и отзвуки недавних кошмаров, чьи-то крики на незнакомом языке. В этом сне как шорох мелькали связанные линиями точки, она слышала слова соратников и что-то отвечала невпопад.

— Это Дозор. «Закат» на месте, замаскировались так, что сам чёрт не различит.

— То есть? — она вздрогнула.

Пегас доложил по всем правилам связи, указав ориентиры и занимаемую противотанковым отделением полосу. Шейди начала бить крупная дрожь.

— Штука, время?

— Тринадцать, ровно, — робот ответил мгновенно.

В прошлое, на два часа назад… Исключено, такое бывает только в сказках. Это был сон — невероятно реалистичный, продуманный до мелочей, но всё же сон. И он продолжался: снова она не ощущала запахов и преследовало чувство, будто ей вовсе не обязательно дышать.

— Это ведь твоя работа?

Робот промолчал, но ответ был и так очевиден: подобное могла сделать волшебница уровня Старлайт, додревнее чудовище вроде Тандерхеда, или когда-то принадлежавший богине амулет. В прошлом, чтобы помочь заблудившимся пони богиня дарила им вещие сны. Если это было что-то подобное, следовало использовать каждый миг.

— Я готова, — Шейди поднялась. — Я постараюсь победить.

Первым делом она связалась с противотанковым отделением. Засада была хорошей идеей, но не настолько, чтобы рисковать всем. Теперь ракетчики возвращались: новая позиция на «Восточной» сопке давала им преимущество в высоте, защиту и отличный сектор огня. К сожалению, дорога на правом фланге оставалась открытой — но как исправить это у Шейди было сразу несколько идей.

Первая идея — миномётчики. Почему она даже не попыталась договориться с ними, минуя штаб? И другая идея; настолько очевидная, что щёки заливало от стыда; третья рота, у которой мало того, что было своё противотанковое оружие, так ещё и на машинах лежал двойной запас ракет. Они ползли сюда со скоростью броневиков, когда дюжина пегасов могла смотаться туда и вернуться меньше чем за полчаса. И почему всего дюжина? Она едва успела пройтись до броневика и обратно, как дозорные доложили о планёрах на горизонте. В этот раз Шейди не собиралась так запросто их отпускать.

Захлопали крылья, скрипнули планёры — пегаска приземлилась напротив неё.

— Младший лейтенант Шейдиблум, исполняю обязанности командира роты. А вы?

— Капитан Бриз, к вашим услугам! — пегаска щёлкнула копытами. — Третья рота транспортного резерва, — она продолжила смущённо и зашуршала крылом.

Каждая пегаска мечтала стать героем, даже если она была всего лишь техником при штабе, а звание получила, небось, стараниями отца.

— Привет, Кайндли…

— А?

— …Ага, помню тебя. Мы дадим сопровождение, но в ответ прошу об услуге. Видели роту на марше? Нам нужно подкрепление и боеприпасы от них.

— Да сколько угодно!

Её энтузиазм радовал, но был настолько же опасен.

— Не нужно сколько угодно. Туда и обратно, всего полчаса. А дальше слушай командование, они знают что делать.

Пегаска фыркнула: «Если бы», — но спорить не стала. Едва позволив себе отдышаться крылатые подхватили нагруженные ящиками планёры; фанерные парасоли, древние как начало войны; Шейди не завидовала бойцам, которым придётся в этом лететь. Впрочем, за ними был должок, а нынешний командир третьей роты хоть и всегда стоял в тени брата, всё же обладал одним несомненным достоинством: он знал её как заместителя майора и полностью доверял.

Теперь нужно разобраться с разведкой и охранением. Шейди чётко понимала — летунов им не перебить. Были сотни ухищрений: от примитивной связки пегасов и единорогов, до сложнейших заклинаний и специализированного оружия — но одни способы подставляли самых ценных бойцов, а другие были попросту недоступны. И устав не помогал: военные теоретики так и не придумали, как простыми средствами бороться с настолько опасным врагом.

— Рыбка, что нам делать с летунами?

Единорожка ответила длинным: «Хм-м-м». Шейди не могла вспомнить ни одного случая, когда задавала бы ей хоть сколько-то важный вопрос.

— Нужно было взять тех пегасов и давить тварей всем, что только есть.

— Так себе идея.

— Ну, хуй знает, — кобылка смутилась. — Ложные цели? Маскировка? Расслабиться и получать удовольствие? Можешь, кстати, своей Штукой десяток-другой настрелять.

«Комплекс мер», — Шейди суммировала, вздохнув. Она не собиралась рисковать решившим вдруг погеройствовать роботом. А подсказки, судя по всему, ждать не приходилось. Базы данных разведки и тысячи книг в памяти ещё не значили, что машина научилась делать чудеса.

С запада послышались залпы миномётов — время подготовки вышло. Но как же этого было мало. Во время боя разрешалось лишь слегка направлять грохочущий и на ходу теряющий детали военный механизм.

Схема боя

13:40?

— Передача, Поиск-три-один, — заговорила Штука. — Наблюдаю пятнадцать бронеобъектов: семь танков и группу боевых машин.

То есть?.. — Шейди удивилась. — Это данные бригадной разведки?

— Нет.

Ясно. Штука всего лишь перебирала варианты: она не могла знать больше остальных. И в этот раз нельзя было даже рассчитывать на помощь пегасов — «Дозор» задерживался. Все три отделения пришлось отправить с разными задачами: первое спешило к третьей роте, второе с докладом к майору, а последняя четвёрка крылатых осталась договариваться с миномётчиками. Кабель тянуть не было времени, так что вся связь с ними теперь строилась на паре импровизированных ретрансляторов и пусках сигнальных ракет.

Связь, взаимодействие, управление — вот три цели, по которым прежде всего били в современной войне. Нарушить коммуникации, смешать на марше пехоту, артиллерию и танки, точечным ударом уничтожить штаб — это гарантировало победу, и бывало, что свои погибали от огня своих. Благодаря таким как Штука машинам Эквестрия всегда обыгрывала полосатых в скорости циклов боевого управления, но по ту сторону фронта быстро научились эти циклы нарушать. Контратака в момент наступления, манёвры силами и манёвры огнём, вездесущая разведка. Слишком эффективная разведка, которая мгновенно засекала любое передвижение войск.

— Рой по азимуту сто пятьдесят, идут широким фронтом.

Снова твари кружили над головами, сбрасывая гранаты и сигнальные дымы, а затем возвращались, чтобы пополнить боекомплект. Шейди, скрипя зубами, слушала доклады о потерях, но силы единорогов нельзя было тратить — оставалось только ждать.

— Это Дозор-один, мы рядом.

Наконец-то. Пара мгновений, и через шум помех пробился весёлый голос Бриз, а затем Шейди услышала долгожданный доклад третьей роты.

— Со мной противотанковое отделение и гренадеры, броня будет через час, — быстро и чётко говорил единорог. — Предлагаю заманить стаю, пегасы готовы помочь.

Как же приятно было слышать голос офицера, уже воевавшего и с зебрами, и с летунами, отработавшего со своими тактику боя десятки и сотни раз.

— Действуй, Рэй. Спасибо, — добавила Шейди от себя.

Пегасы изобразили растерянность: планёры метнулись сначала к западу, затем к востоку — с трудом поднялись и повернули, как будто, чтобы отступать. Уж на что летуны были осторожны, но они не могли упустить такую добычу: уже через минуту добрая половина роя понеслась следом за ротой Бриз.

Летучие мыши были на удивление проворны, почти не уступали по скорости пегасам, но выносливости у них хватало всего на несколько миль. Обычно снабженцы бросали груз, но в этот раз показали редкое упрямство — дистанция сокращалась. Несколько мгновений и твари разом ринулись в атаку, чтобы облепить каждый планёр, выдернув чеки гранат; но тут их ждала ловушка. Рэй не зря учился у майора: в отличии от рыбкиного чародейства это были даже не нити, а идеально нацеленные лучи. С неба посыпался град горящих тушек, жалкие остатки стаи отшатнулись назад.

— Танки за грядой, идут в предбоевом строю.

Полосатые даже мига не дали, чтобы порадоваться успеху. Началась артиллерийская подготовка. И в этот раз, слушая частые гулкие разрывы, Шейдиблум ни с чем не спутала бы полковой дивизион. Все три батареи обстреливали «Западную» высоту. Нужно было перебросит туда противотанковое отделение, но под таким огнём слишком опасно — Шейди могла только молиться, чтобы одну глупую единорожку не убил случайный снаряд.

— Рэй, план меняется. Быстро к десантникам, прикроете правый фланг.

Услышав краткое: «Принято», Шейди переключила канал. Теперь на очереди была рота снабжения, пегасы которой могли сделать любую глупость. Без боевого опыта, с ошалевшим от успеха командиром, их, вообще, нельзя было подпускать к врагу.

— Кайндли, ты сделала всё возможное. Миномётчикам нужны боеприпасы, поспеши.

Пегаска не ответила, даже когда Шейди повторила запрос.

— Штаб, это вторая рота шестьсот тридцатого. Проверка связи.

Тоже без ответа. Страшная мысль мелькнула в голове.

— «Эхо», проверка связи!

— Связи нет, — ответила Штука, — «Браво» вступили в бой с перехватчиками противника, АВАКС отступает к Тандерхеду.

Шейди глубоко вдохнула и выдохнула, лицо бросило в жар от стыда. Ей следовало успокоиться — паника ещё никому не помогала, нужно было думать. Без направленной связи они лишились поддержки авиации и радиолокационной разведки — поле боя съёжилось до трёх километров фронта: теперь никаким способом нельзя было узнать, сколько сил готовит противник там, за грядой.

Артиллерийская подготовка закончилась, но следом за последними залпами посыпались дымовые снаряды — враг собирался наступать.

— Один-три, доклад.

Через несколько мгновений испуганная Рыбка передала потери. Трое тяжёлых, шесть легкораненых — почти треть первого взвода потеряла боеспособность, а между тем сенсоры сторожевиков засекли двигатели танков и лязг гусениц на лежащем в километре поле камней.

— Рыбка, не трать боекомплект «Драконов». Как только развеется дым постарайся снять путепрокладчик, иначе вас попросту окружат.

В этот раз обошлось без экспериментов с танковой артподдержкой, не было и безумных пехотных атак — полосатые решили действовать по уставу. Артиллерийская подготовка, дымовая завеса, а затем стремительное наступление танков и мотострелков. Зебры всё ставили на скорость — машины шли колонной, пробив через минное поле всего лишь один проход. Как же мечталось накрыть их миномётами; но увы, сигнальными ракетами не передать координаты: батарея могла поставить разве что неподвижный заградительный огонь.

Сторожевые роботы слышали гудение двигателей, всё ближе и ближе. Семьсот метров, пятьсот, триста — машины остановились, чтобы высадить пехоту — и вот, выйдя из под защиты дымовой завесы цепь разом открыла огонь. Первый взвод ответил: залпом выстрелили гранатомёты, сторожевые роботы выпустили боекомплект. Одна БМП загорелась, вторая вспыхнула факелом ещё через несколько секунд. Шейди потеряла связь с «Шестьсот-третьим», второму роботу близким взрывом заклинило гусеницу и сбило пулемёт, но сенсоры работали, среди разрывов и треска стрельбы склон усеивали всё новые и новые метки целей.

Их было не меньше сотни: должно быть полосатые сидели друг на друге в десантных отсеках и гирляндами висели на броне. Рискованно, дерзко, отчаянно — и совершенно бессмысленно: гренадеров нельзя было взять в ближнем бою. Вскоре зебры в этом убедились. Вспыхнула цепочка взрывов: поднялось белое облако от расставленных загодя дымовых гранат, а затем полосатые начали умирать.

— Первый, второй… пятый, шестой, — мурлыкала Рыбка, а ниже по склону в потоках магии взлетали гранаты и холодные нити ждали только команды, чтобы схватить очередную цель.

Минута, и атака захлебнулась. Метнула башню очередная бронемашина, последние отступили за скалы. Враги залегли. Выстрелы звучали сверху, выстрелы слышались снизу; обе стороны взялись за лёгкие гранатомёты — бой перешёл в позиционное противостояние, которое могло длиться долгие часы. Зебры явно не рассчитывали нарваться на отряд отлично подготовленных гренадеров, но и победой минутный успех нельзя было назвать. Сейчас следовало вызвать огонь миномётов, ударить бронегруппой во фланг — тогда полосатые бы побежали. Но где их танки? Шейди вслушивалась через сенсоры сторожевого робота и никак не могла это понять.

14:20?

— Командир, у нас проблемы, — голос Рыбки дрожал. — Наблюдаю путепрокладчик. Они прорвались через минное поле. Повторяю, суки прорвались.

Досадно, это случилось. Полосатые выслали пехоту, чтобы связать опорный пункт боем, а танки под прикрытием дыма расчищали проход. Впрочем, в этот раз было чем парировать атаку: отделение противотанковых ракет третьей роты, миномёты десантников, группа БМП и её собственный резерв — на секунду даже захотелось дождаться второго эшелона наступающих, чтобы разом прихлопнуть всех; но нет, нельзя рисковать.

— «Дозор-один», сигнал жёлтой ракетой, — щелчок рации, — «Закат», на броню, — и снова щелчок, теперь передача по кабелю связи, — «Щит-один», держитесь, высылаю резерв.

Рыбка ответила радостно, но тут же вмешался другой, угрюмый голос:

— Очнись, Шейди, — Сид говорил со злостью, — нас тут зажали на склоне. И они пристреляли гаубицы, сейчас размажут всех.

Полосатые открыли бы огонь, когда свои рядом?.. С них станется. Да что там, по обе стороны фронта это делали снова и снова. Решение зависело лишь от того, насколько зебры хотели захватить эту сопку, вернее — какой угрозы они ждали от неё.

Решено.

— Разрешаю отступить и перегруппироваться. Закрепитесь на обратном скате, ждите подмоги, — сказала Шейди и тут же приказала бронегруппе выдвигаться. Они должны были успеть вовремя. А что до первого взвода: не так уж важно было удерживать передний склон, противотанковые ракеты ничто не мешало поставить на гребне.

Между тем на той стороне оставался один единственный наблюдатель. Номер «Шестьсот-четвёртый», без оружия, с разбитой оптикой и ходовой, он всё же мог слышать переговоры полосатых и даже различал звуки шагов.

— Каи… адхали, — раненый просил помощи, но сквозь стоны направленный микрофон засёк и переговоры по рации. Офицер, по-детски тонким голосом запрашивал поддержку, ужасался потерям, но всё же не требовал разрешения отступить.

Полосатые чуяли слабость. Вскоре сторожевик засёк разведчиков, огибавших с запада основание холма; затем сапёры полезли наверх, расчищая наскоро поставленные мины; снова в небе появились летуны. А за грядой тем временем что-то готовилось. Рейнджеры, отчаянно рискуя, подобрались ближе со станцией ближней разведки — в затянутой дымами низине радар обнаружил десятки сигнатур. Бронетехника, грузовики, зенитные орудия. В точности как в прошлый раз зебры концентрировали силы; а связи со штабом всё не было, миномётчики почему-то молчали — шанс сорвать наступление уходил из копыт.

— «Дозор-один», сигнал красной ракетой, и снова жёлтой. Стреляйте на запад, за холмы, — Шейди произнесла бесполезное уточнение и едва не выругалась. Она просто не успевала. Щёлкнули застёжки ремней, заскрипел песок на полу бронемашины, под ударом копыта звякнула ни в чём не повинная аппарель. Волнение уже никакими силами не получалось сдержать.

С запада подходили броневики третьей роты; по дуге, чтобы присоединиться к ним, двинулась её собственная бронегруппа. «Восточный» холм опустел. Шейди всё ставила на резерв, но прорваться к зажатому за сопкой первому взводу было далеко не просто. С одной стороны в любой миг могли ударить танки, с другой обходила пехота, но хуже всего было то, что всего в нескольких милях к югу скрывался целый дивизион гаубиц — колонна бронетранспортёров на марше превращалась в отличную мишень.

Сенсоры «Шестьсот-четвёртого» вслушивались в звуки вокруг, но вот послышался свист, громыхнуло, сигнал пропал. Через пару мгновений и сама Шейди услышала далёкие разрывы. На секунду пробрало дрожью, но нет, это были свои. Батальонные миномёты она не спутала бы ни с чем. Полоса заградительного огня перечертила основание сопки, недопустимо близко к первому взводу, но выбора не было — противника требовалось остановить.

— «Щит-один», не бойтесь, это наши работают. Сейчас прижмут полосатых и отобьём высоту. Подкрепление уже рядом.

Никто не отвечал.

— «Один-три»? Рыбка?..

«Проклятье», — Шейди наконец-то услышала короткий предупредительный писк. Связи не было: перерубило кабель; а диапазоны резервных сетей забивал усилившийся на порядок шум радиопомех.

— Штука, знаешь ли, это нечестно. Дай хотя бы посмотреть.

Язык обожгло, вокруг взметнулся вихрь янтарных линий. Шейди попыталась вдохнуть, но совсем потеряла чувство тела; в мелькании всполохов пронеслись сотни метров, она зависла над холмом. Под ярко-белой линией горизонта виднелись символы — тускло-синие, с отблеском лазури — тактические знаки, в точности такие, как она всегда представляла их; а к югу, над эпицентром ядерного взрыва и вражескими позициями клубился ядовито-зелёный, непроницаемый для взгляда туман.

Первый взвод почти окружили, красные метки отделений виднелись и слева, и справа от холма. Зебры сумели скрытно подвести резерв. А вот и их танки — окутанные облаком дыма машины использовали остовы уничтоженной пегасами колонны, чтобы скрыться от радиолокаторов и прямого огня. Даже этих сил было достаточно, чтобы раздавить остатки её роты — но за грядой всё тонуло в десятках и сотнях красных отметок. Батальон мотострелков, три полных танковых взвода, бесчисленные грузовики — зебры готовились бросить в бой всё, включая тылы и наскоро вооружённых ополченцев. И хуже того, ополченцами они собирались расчищать путь.

Колонны двинулись, смещаясь к западу, где кроме девяти БМП первой роты не было дружественных войск. Снаряжённые ракетами боевые машины могли сделать очень многое, но зебры бросили вперёд летунов с зажигательными гранатами, а артиллерия поставила дым. Засветив тепловизоры пожарами и прикрывшись дымами танки стремительно срывали дистанцию. На дальности в два километра их расстреляли бы как в тире, но вблизи, среди скал, дефиле и каменистых россыпей, старые пятьдесят пятые могли сражаться на равных с самой современной бронетехникой, а по бронированию так и вовсе наголову превосходили её. Командир первой роты был опытным офицером — он вовремя приказал своим отходить. Вот только этим подставил десантников.

Первый взвод попытался вмешаться: Рыбка подняла на гребень сопки своих «Драконов», гранатомётчики дали на пределе дальности последний залп — но боеприпасы заканчивались и чтобы не попасть в окружение им пришлось отступить. Между тем за холмом, близ дощатых амбаров фермы пытался организовать оборону так и не успевший вовремя резерв. Третья рота всё сделала правильно: едва встретившись с бронегруппой они остановились; десант рассредоточился, а машины заняли низину, чтобы прикрыть дымом отступление первого взвода и встретить противника ураганным огнём. Работа дюжины автоматических гранатомётов впечатляла, но снарядов хватило всего на несколько минут — зебры заняли «Западную» сопку, путь врагу был открыт.

Третья рота смогла прикрыть отступление второй, но после этого сама оказалась в ловушке. Запад и восток простреливали занявшие высоту танки, на севере была болотистая река. Снова открыла огонь зебринская артиллерия: дивизион методично расстреливал каждую огневую точку. После первого залпа рухнули строения фермы, противотанковое отделение не смогло выпустить и половины ракет. Полосатые снова использовали ополченцев, чтобы сковать боем опорные пункты; а затем за дело принимались гаубицы, разведка быстро передавала им уточнённые данные для огня.

Впрочем, здесь полосатые не спешили, им не требовалась быстрая победа на всех фронтах. В обход связанных боем опорных пунктов танки двинулись дальше, расстреливая на ходу бегущих десантников, миномёты, планёры и тыловые склады. Зебры сумели сохранить главные силы и теперь готовились ударить в тыл первой роте. И не важно было, сумеют они победить, или проиграют. От таких потерь уже не оправиться — батальон погибал.

— Хватит… — Шейди прошептала. — Хватит, я поняла.

Она не могла победить. Даже если бы не было ни единой ошибки, даже если бы каждый солдат сражался до последнего — против умелого противника с таким численным превосходством не было шансов. Своими силами победить она не могла.

— У нас ещё есть время?

— Три минуты, — ответила Штука.

Сон растягивал минуты в часы, ещё можно было испытать другую стратегию — но всего один раз.

Схема боя

13:00?

Время снова откатилось, вновь дозорные доложили о ракетчиках, замаскировавшихся у подножия гряды. Шейди не стала отменять приказ — в нужное время и в нужном месте даже несколько выстрелов могли расстроить наступление врага. Но чтобы пони могли сделать эти несколько выстрелов им нужно было дать хоть какую-то надежду.

— Дозор-один, два, останетесь с «Закатом». Вытащите их, когда расстреляют боекомплект.

Теперь контрразведка. Зубы заскрипели. Раньше Шейди нормально относилась к летучим мышам — богиня знает, она даже подкармливала их! — но теперь хотелось убить каждую тварь. Рыбка с задачей не справилась, атака Рэя тоже закончилась полумерой. Любой другой бы сдался, но если чему одна земнопони и научилась в школе с толпами единорогов, то это простому правилу: «Если магия не справляется, значит она недостаточно сильна».

— Штаб, это вторая рота шестьсот тридцатого. Нам понадобится магическая поддержка. Разрешите организовать?

Полковник с Тандерхеда не возражал. Была ещё вероятность, что командир откажет — но ничтожно малая. Старлайт не раз говорила, что доверяет заместителям как себе. Теперь оставалось последнее, самое важное, что Шейди смогла понять только в последнем бою: ей тоже следовало доверять подчинённым, тем более, что придётся их оставить — судьба сражения решалась не здесь.

— Штука, снабженцы с Бриз действительно летят к нам?

— Да, — робот передал строки радиообмена.

— Дозор-три, вам на север. Там в секторе снабженцы плутают. Выведите их к миномётчикам. Только, секунду, оставьте мне самого быстрого бойца.

Шейди переключила рацию, теперь требовалось сказать несколько исключительно важных слов:

— Рыбка, слушай. Я должна привести подкрепление, на час-два рота на тебе. Ты не обязана драться насмерть. Замедли врага, заставь отвлечься, а там мы с Рэем подоспеем. Главное — сбереги бойцов.

Для семнадцатилетней кобылки такая ответственность стала бы настоящим шоком, но уже спустя несколько секунд послышалось: «Принято. Сделаю что смогу». В конце концов до сих пор она неплохо справлялась, но всё же, всё же — Шейди чувствовала себя предателем, раздавая последние указания и дополняя карту для командиров боевых групп.

Скрип рычага, удар аппарели о камни. Теперь шаг наружу, под ветер и вдруг зачастивший дождь. В прошлый раз его не было, и более того — метеосводки обещали ясный день. Увы, в широтах, известных как «Неистовые пятидесятые», всё слишком быстро менялось. Такими темпами скоро придётся отвести авиацию; а без истребителей, авиаразведки и планёров снабжения войска Эквестрии потеряют главное и по сути единственное преимущество над врагом.

— На запад, — Шейди коснулась плеча пегаса, — к вершине. Ищи батальонный КНП.

Планёр ждал неподалёку; копыта скользнули в крепления, едва не прижав хвост захлопнулся люк. Пилот сразу же взял предельную скорость, он часто хлопал крыльями, сипло дыша, — а между вдохами то и дело слышался свист. Потоки чародейского холода и горячего ветра, чередуясь, проходили через грузовой отсек. Двести километров в час, до двух сотен килограмм груза — и всего несколько часов полёта в день. Нужно было помнить, в добавок ко всему, что силы пегасов не бесконечны.

Послышался хлопок — крылатый дал сигнал ракетой. Теперь оставалось только ждать, когда десантники ответят: рация хоть что-то и принимала, но через аналоговый канал — соседи сменили шифры, а новые ключи штаб не догадался прислать. И как же это всё раздражало: они кружили в небе большой мишенью — здесь ещё не было полосатых, но какой-нибудь летун после прошлой атаки наверняка скрывался среди камней. Твари обожали кидаться на одиноких вестовых.

— Вижу сигнал, снижаюсь.

Шейдиблум облегчённо выдохнула. Теперь нужно собраться, её ждал штаб десантного батальона: толпа испуганных пони, которых требовалось как-то ободрить, организовать, или хотя бы выбить подкрепление для своих бойцов. И это обещало стать чертовски сложным делом. Между тем пегас приземлился; в стороне, чтобы не демаскировать позиции соседей; дальше он вёл её пешком. Вскоре послышался гул дизельного генератора, с лязгом и грохотом что-то протащили через камни. Вокруг слышались разговоры бойцов.

— Кто такие?

— Заместитель командира шестьсот тридцатого, — Шейди шагнула вперёд, отстраняя пегаса, — Штаб операции поручил нам с вашей поддержкой оборонять восточный фланг.

— А… — офицер хотел что-то ответить, но тут неподалёку загрохотало. Работал крупнокалиберный пулемёт. Выше, немного южнее; по скупым ритмичным очередям угадывался боевой робот, скорее всего подобный их собственным сторожевикам.

Шейди ждала паники, как минимум суматохи, но нет, бой рядом со штабом никого не удивил. Более того, на командно-наблюдательном пункте стояла рабочая обстановка: радисты передавали приказы, офицеры совещались, а едва не сбившие её вестовые пронеслись, чтобы встретить планёры и очередной груз.

— …Третья инженерно-штурмовая рота с поддержкой противотанкового взвода занимает рубеж «Ферма-овраги».

Шейди пошла на знакомый голос.

— К четырнадцати ноль ноль переснарядить боевые машины. Под прикрытием огня миномётов вторая рота отходит к рубежу «Косые скалы», первая остаётся на месте. Манёвр по воздуху отменить, пегасы в резерве. Это же относится к планёрным ротам. Пусть отдохнут.

Вдох и выдох, секунда сомнений, а затем нос уткнулся в жёсткую, пропахшую кофе униформу. Это было невежливо, даже стыдно — но как же хотелось. И Старлайт ничего не сказала, только приобняла её.

— Теперь уточним задачи. Противник на рубеже «Гряда-пасека». Расчёты СПГ ждут, батарея готова открыть огонь по участку «Ольха».

Майор с офицерами десанта разыгрывала предстоящий бой. Вернее, она зачитывала карту, давая каждому задачу под время и действия врага. И военные из чужого подразделения слушали не перебивая.

— Танки у ориентира «Скала-оползень». Боевое охранение отступает под прикрытием дымовой завесы, расчёты ПТУРС и СПГ открывают огонь. Наша цель — головные машины; ваша — замыкающие. Последние три из них.

Шейди знала, как составить схему боя: да что там, в этом по скорости и качеству она опережала всех. Но так объяснить никогда не получалась — одна земнопони могла только надеяться, что подчинённые не перепутают казалось бы самоочевидные вещи. Между тем, судя по докладу, майор приняла её план: теперь батальон вместе с десантниками готовился заманить противника в огневой мешок. Третья рота с севера, группа БМП с запада, и, наконец, охранение в лице Рыбки и ждущий в засаде «Закат».

Когда Старлайт закончила речь, а шипевшая передачами радиостанция перешла в режим приёма, Шейди наконец-то заставила себя отстраниться и заговорить:

— Меня разведка беспокоит, — она начала с самого важного, — если летунов не выбить, все наши манёвры будут на виду.

Старлайт хмыкнула:

— Действительно, не выбить. Да и не нужно.

— А?

— Я уже приказала единорогам взять лишние плащи, твой робот переведёт часть радиостанций в режим имитации связи. Так что пусть летают и видят роту там, где у нас нет и отделения бойцов.

Шейди почувствовала, как отчаянно краснеет. Старлайт предлагала использовать гренадеров: магию левитации и запасные плащи как подобие сложнейшего заклинания иллюзии, а затем рации, способные передать шум шагов, дыхание и голос, целую сеть радиосвязи. Простое решение, изящное, эффективное — слишком эффективное, когда в наставлениях ничего подобного не писали. Инерция мышления? Техническая отсталость? Или пони были полными ничтожествами, а Штука — гением войны.

Голова опустилась, копыта неловко переступили на шершавых камнях.

— А что мне делать? Возвращаться?

— Нет, смотри.

«Смотри», — это прозвучало как жестокая шутка, но ни один робот не умел шутить. Мэйнфрейм, талисман, древнее создание чистой магии — Штука хотела сообщить нечто иное; или же просто видела мир другими органами чувств.

Схема боя

14:00?

Вскоре прибыли снабженцы роты Бриз, миномётчики ниже по склону сменили позицию, разведка доставила данные для огня. Зебры не спешили, так что пегасы успели поставить ретранслятор — между ротами появилась какая-никакая связь. Единственное, что беспокоило, это штаб операции: командование было в ярости, когда Старлайт взяла управление десантным батальоном, а затем и вовсе отрезала Тандерхед от данных нижестоящих штабов.

— Ведём бой, радиоподавление, ведём бой, — как заведённый повторял сидящий рядом радист. Сама же Шейди прилегла на камне с флягой кофейного напитка, внезапно тёплого, а ещё у него был настоящий вкус.

— Рота на рубеже, занимаем ферму, — доложил Рэй на частоте батальона, а тем временем на соседнем канале ещё совсем жеребячьим голосом раздавала приказы Рыбка. Она там неплохо справлялась: взаимодействие между ротами наладилось как будто само собой.

Наконец, миномёты открыли огонь. Слышать работу батареи так близко было ни с чем не сравнимым ощущением: громкие хлопки следовали один за другим, быстрые как очередь автоматической пушки. Первый, второй, третий… шестой — затем секундная задержка и снова огонь. Миномётчики были отлично подготовлены и отчаянно спешили расстрелять боекомплект. Они успели закончить и уже снялись с позиций, когда от противника прилетел ответный залп.

Грохот. Оглушающий, отдающий звоном в ушах; слитная последовательность ударов, и тут же ещё одна. Шейди уже слышала подобное, когда вражеская артиллерия расстреливала позиции первого взвода. А ведь тогда Рыбка держалась: сжавшись среди камней, слыша взрывы и крики неудачливых товарищей. От мысли удалось отделаться только через минуту, когда горячая, пахнущая кофе жидкость потекла за воротник. Ужасно обидно, и будто мало того: наушникам тоже досталось — они промокли и липли к ушам.

— Шейди, на тебе связь с первой ротой.

— Да… — «Проклятье!» — Есть мэм!

Как она могла расслабиться?.. Драгоценное время уходило, нужно было использовать каждый миг. Как раз в это время первая рота вместе с пегасами неслась к затянутой дымом высоте. Они должны были занять гору как можно быстрее, чтобы навести на цель высадившуюся на севере артиллерию и дать десантникам шанс ударить во фланг отходящего врага.

Но пока что зебры не отступали — снова к паре многострадальных сопок спешил отряд мотопехоты под прикрытием танков и артиллерийского огня. Эталонная разведка боем: по сути смертники, которым приказали прощупать оборону. Как же стыдно было, что два раза подряд их не удавалось остановить. Впрочем, теперь противнику не оставили шансов.

— «Закат», по замыкающим, огонь! Третья рота, работаем. «Один-три», сектор два.

Ракеты с тыла, ракеты с фронта, огонь станковых гранатомётов с каждой стороны — это было мгновенное истребление. Дымовая завеса не спасла полосатых, несколько минут, и даже не добравшись до мин загорелся путепрокладчик; ещё залп и метнул башню последний танк. А что до вражеского огня: потерь вовсе не оказалось — повезло.

Хотя, в этот раз помогало не только везение. Летуны метались в небе, боясь опуститься слишком низко — по ним стреляли изо всех стволов. Конечно, они пытались ответить, но тупых тварей никто не учил ориентироваться на вспышки огня, они выбирали самые лёгкие цели: среди мечущихся у подножья холма плащей то и дело рвались гранаты и поднимались сигнальные дымы.

— «Штурм-один», на месте, высадка, — внезапно доложила Штука.

Шейди вздрогнула. Снова она отвлеклась от самого важного. Бой её роты был лишь частью общевойсковой операции, которую нельзя было останавливать ни на миг. Наступление на гору Винди начиналось: среди скал неслись планёры, ведомые пегасами, и в каждом ждал высадки вооружённый до зубов штурмовик. Механизированная броня, крупнокалиберные пулемёты, камеры наблюдения и десятки гранат — если в мире и было оружие, страшнее танков, то таковым по праву считались эквестрийские штурмовики.

— «Штурм-два», на месте. «Штурм-три», вступили в бой.

Это была вторая попытка. Ещё утром, в девять часов, диверсионно-разведывательные отряды пегасов сосредоточились для атаки. Первым делом они накрыли вершину залпом реактивных снарядов: зажигательных, термобарических, химических и дымовых — каждой цели предназначался свой удар. После такого же огневого налёта на востоке рейнджеры взяли радарную станцию, но здесь разведчики встретили неожиданно сильный отпор.

Разведанные позиции оказались ложными, вместо зенитных установок стояли макеты, а за ломаными линиями окопов скрывались сложенные из булыжников ДОТы и капониры. У противника не было резона превращать позиции зенитной батареи в крепость, но увы, здешний офицер оказался настоящим фанатом фортификации. Пегасы не смогли ничего сделать: они растратили уйму боеприпасов, не раз вызывали авиаподдержку — но полосатые всё равно стреляли изо всех щелей. Бой недопустимо затянулся.

— «Штурм-один», взяли рубеж «Уступы-траншея».

«Как быстро», — Шейди наконец-то смогла успокоить дыхание. Она знала, какова первая рота в деле, но до сих пор не могла поверить, что отряд единорогов может сочетать такую скорость, взаимодействие и огневую мощь. На первом опорном пункте полосатых попросту снесли. Едва зебры очнулись от миномётного обстрела, как в окопы ударили реактивные снаряды с планёров, а затем началось худшее — к позициям подобрались гренадеры, взлетел рой управляемых гранат. Может укрытые грудами булыжников ДОТы и хорошо защищали от огня артиллерии, но теперь каждый стал могилой для своего отделения; камеры наблюдения принялись искать отдельных бойцов.

— «Штурм-два», здесь всё заминировано. Осторожнее. Всем!

Это сапёр предупреждал пегасов, которые уже готовились подхватить застрявший на минном поле отряд. И эти мины были далеко не обычными: простейший магнитный сенсор, приводы наведения, заряд картечи — отличное средство против любой воздушной цели, хоть немного использующей волшебство. Зебры применяли подобные устройства с начала войны, и каждый раз встреча с ними задерживала наступающих надолго. Мины стреляли по любому облаку левитации, начисто сбивая медленно летящий снаряд, и чтобы сберечь ценные камеры наблюдения путь приходилось расчищать выстрелами гранатомётов — артиллерийская подготовка не могла зачистить всё.

И всё же штурмовики продвигались. Первый взвод стремительно развивал успех на правом фланге, третий атаковал с востока, заходя противнику в тыл; а что до второго взвода, весь склон на месте его высадки тонул в дыму, пыли и отзвуках разрывов — зебры готовились к атаке по фронту и встретили наступающих сосредоточенным огнём.

Шейди ждала сообщений о потерях; каждый комплект брони должен был сам передать сигнал; впрочем, пока что до этого не доходило — мелкие осколки не могли пробить жёстко закреплённых композитных пластин. Вот только страдала оптика, навесное снаряжение, а особенно приводы установленных на спине орудий. Даже с экзоскелетом невозможно было забронировать всё.

— Штурм-два, быстро к рубежу «Уступы», — Старлайт приказала отряду отступать.

Шейди слышала, как она прошлась, ударив копытами о камни, по узкому проходу между скалой и штабным броневиком.

— Штурм-три, наблюдайте за долиной, готовьтесь перекрыть серпантин. Штурм-один, осторожнее, не спешите.

Слова превращались в зашифрованные пакеты, что через сеть батальона шли к наступающим отрядам. Каждый сигнал приходилось дублировать; даже мощности направленных антенн едва хватало, чтобы пробиваться через радиопомехи; а к тому же артиллерийская разведка противника пыталась нащупать ретранслятор, взрывы звучали всё ближе и ближе — но позицию единственной машины нельзя было менять. Пока впереди рисковали жизнью солдаты, боевое обеспечение тоже вело свою незаметную, но столь же опасную войну.

14:30?

Дело шло явно не по плану. Зебры меньше чем за полчаса потеряли половину роты, но вопреки всему держались. Как оказалось, они заминировали проходы, не оставив пути даже для себя. ДОТы снова и снова получали удары термобарических снарядов, огнемётчики работали почти в упор; но несколько точек подавить никак не удавалось. Враги стреляли, затихали на минуту после взрыва и снова открывали огонь — словно всего пара-тройка смертников поднималась к бойницам, а остальные прятались где-то внизу.

Это упорство поражало. Командир первой роты докладывал, что у полосатых есть проходы под горой; но это исключалось: на картах не значилось ничего похожего на выработки, а рубить тоннели специально для зенитной батареи было бы чистым безумием. Даже в Кальме, владея десятками горнопроходческих машин, такую роскошь они себе позволить не могли.

Бой продолжался, появились первые потери. Пусть доспехи штурмовиков отлично защищали от осколков, но пули на малой дистанции крошили броню — ни одна пластина не могла выдержать больше пары попаданий в упор. Особенно доставалось шлемам: хотя их и накрепко соединяли с экзоскелетом, что спасало шею, но удар всё равно оглушал.

Трое раненых, шестеро, семеро — второй взвод вырвался из под огня, но один боец вскоре погиб. Первая невосполнимая потеря, по-настоящему невосполнимая, что стоила всех новичков, пострадавших в прошлом бою. Штурмовики первой роты не должны были ввязываться в затяжное противостояние, не этом их задача, — самое боеспособное подразделение «Проекта» запрещалось терять.

— Виреон, ваш черёд, — майор передала команду.

Тонкий лёд приданных подразделений. Пегасы могли спасти ситуацию, а могли и подвести, ведь настоящее взаимодействие невозможно было наладить всего за пару недель. Нарушения связи, задержки и поспешность, нехватка боекомплекта — любая мелочь могла подвести. А заканчивалось всё либо дружественным огнём, либо бегством, когда пехота попадала в окружении врага.

— Штурм, укройтесь.

Боевые планёры не отличались меткостью; расходные поделки, с простейшими приборами наведения; пегасы нередко их бросали сразу после залпа, чтобы отвлечь зенитный огонь. Этот раз не стал исключением: сотня фанерных машин отстрелялась и полетела дальше неуправляемым роем, пока пилоты со всей скоростью метнулись к земле. В тяжёлой броне они мало чем уступали штурмовикам, но из-за своей врождённой магии были слишком заметны — артиллерийская разведка противника засекала такие манёвры за много миль.

Пегасы светились. Если единорог показывал себя только волшебством, то крылатых не удавалось научить скрытности. Прыжки, бег, дыхание — каждое непроизвольное движение крыльев мало того, что шумело туннельным эффектом, так ещё и создавало магнитные аномалии. И зебры с первых лет войны сотнями тысяч производили головки самонаведения, в основе которых был простейший электромагнит. Пегасы погибали слишком часто — и вновь, едва приземлившись, они попали под перекрёстный огонь.

— Штурм-один, Штурм-три, начали!

Прорваться через кое-как расчищенное минное поле, прикрыть крылатых огнём, зачистить оставшиеся ДОТы, это было по силам и двум отрядам штурмовых инженеров. Если повезёт. От удачи теперь зависело слишком многое, ведь после часа перестрелки даже у лучших бойцов заканчивался боекомплект. Как и на учениях счёт израсходованных патронов едва ли переваливал за четверть, но гранаты, особенно дымовые и зажигательные, тратились сотнями килограмм.

— Это Штурм-три. Нас обстреливают снизу. Наблюдаем зенитные пушки и СПГ.

Полосатые прислали подкрепление, но слишком поздно: кольцо окружение замкнулось. Первый взвод удерживал единственный пригодный для прохода танков серпантин, второй подавлял вершину с севера, а третий уже почти обошёл с южной стороны. Обстановка была шаткой, непредсказуемой: достаточно сильный удар мог выбить и без того прижатых огнём с двух сторон штурмовиков; но и пегасы не сидели без дела — медленно, большой кровью, ДОТы выжигали один за другим. Наконец, затих последний — запаса взрывчатки как раз хватило, чтобы заживо похоронить оборонявшихся внутри.

— Это всё? Мы победили?.. — в штабе прозвучал тихий вопрос.

Дым сносило порывами ветра, в догорающем напалме шипели капли дождя. Наблюдатели поднялись на вершину, рассредоточились. Теперь штурмовым отрядам угрожали уже не организованные очаги сопротивления, а оставшиеся мины и отдельные недобитки, всё ещё способные кого-нибудь подстрелить. С каждым новым докладом разведки Шейди всё больше мрачнела. Да, они победили, но всего лишь одну оставшуюся прикрывать отступление роту. Сохранивший две трети боевого потенциала полк отступал. Радиолокаторы видели десятки танков и боевых машин, растянувшихся длинной колонной; позади них шли бесчисленные грузовики.

Реактивная артиллерия, высадившаяся на севере острова, попробовала ударить — с дюжину машин даже накрыло: кумулятивные поражающие элементы нередко находили цель. Но что мог сделать один залп?.. На второй и третий остались только бесполезные на такой дальности осколочно-фугасные снаряды. Да и тех было мало. Погода окончательно испортилась: авиация возвращалась, а пегасы слишком утомились, чтобы идти в очередную атаку или нести груз. Самое обидное, что наблюдатели даже видели носы зенитных установок, торчавших над невысоким изогнутым холмом — но нечем было их достать.

Они ждали от врага наступления, очередной отчаянной атаки. Они всё подготовили, чтобы захлопнуть ловушку. Но зебры не пришли.

— Это штаб операции. Не спешите вперёд, мы отступаем.

«То есть?..»

— Гайл, — майор щёлкнула рацией, — Какого дракона?.. Нам не победить сходу, соглашусь, но сейчас наземным силам нужна вся поддержка. Оттесним противника к побережью, этого хватит, нам и не нужен больший успех.

Голос штабного офицера звучал устало:

— Я не знаю, что ты о себе возомнила, но мы не подписывались служить очередному самозванному полководцу. Даю вам неделю. Выгрузим груз, проверим побережье и прощайте. Обещание ничего не значит, если ты бросаешь на смерть моих бойцов.

Шейди почувствовала, как до скрипа сжимаются зубы. Они сами потеряли многих, но полковник на линии связи пёкся только о своих пегасах. Он не оставлял им шанса. Даже если все тут покажут чудеса героизма, невозможно победить за неделю — им просто предлагали бросить всё, или остаться в окружении разъярённых зебр.

— Вот какого Дискорда?..

— Моя вина, — Старлайт прошлась рядом. — Не бойся, время для резервного плана. Я не просто так позвала Рифта, он поможет с переговорами. Потери гражданских пока что невелики. Возьмём паузу, займём север, подтянем флот. Атори придётся смириться, готовы они к тому или нет, мы останемся здесь…

Шейди ударила копытом о камень.

— …Не только батальон, разумеется: все подразделения десанта на моей стороне.

— Да какая разница?!.. — голос сорвался. — Мы так и будем сидеть в горах, теряя бойцов каждый день под миномётным обстрелом? Или предлагаешь продолжить наступление, бросив тысячи ополченцев на штурм укреплённых поселений? Да это полный провал, хуже и быть не может. Штука, это так ты помогаешь мне?..

Затих шум ветра и дождя, гул голосов — декорации исчезли.

— Очнись. Хватит думать о мести…

«О мести?..»

— …Ещё не поздно остановить этот хаос. Я могу всё исправить. Пожалуйста, поддержи.

Она ни на секунду не думала о мести. Даже когда Филлидельфия горела, даже когда от слабости не удавалось подняться, а знакомые пони умирали одна за другой. Причём тут месть — в этой войне не было ничьей вины, только две кое-как выстроенные системы, целиком завязанные на противостояние друг другу. Штука жестоко ошибалась, считая, что два настолько разных общества могут сосуществовать.

Глупый робот ничего не знал: как о ней, так и о мире вокруг.

— Я тоже хочу всё исправить, — Шейдиблум кивнула. — Доверься мне. Я знаю что делаю. Теперь отпусти.

Схема боя

13:00

Уши резануло до звона, а следующим, что она ощутила, была боль. Шейди застонала. Голова раскалывалась, ноги затекли, во рту невыносимо горчило — но худшим было то, что она снова чувствовала, как задыхается. Дыхание никак не удавалось успокоить, вместо стонов из горла вырывался хрип.

— Штука, связь, — она произнесла одними губами.

Стальной борт бронетранспортёра, аппарель, ребристая коробка аптечки. Манипулятор быстро извлёк пару шприцов. Обезболивающее — минимальная доза; затем стимулятор ЦНС — дексамфетамин, не больше сотой доли грамма. Ей требовалось продержаться пару часов, но не ценой жизни. Ни в коем случае не ценой жизни — нельзя на полпути бросать мечту.

Шею кольнуло, Штука молча выполнила команду.

— Ты тоже умеешь мечтать? У тебя есть желания?..

«Нет», — через мгновение поняла Шейдиблум. Мейнфрейм со способностью к целеполаганию — исключительная редкость. Такое устройство ни за что не попало бы в бесполезный для войны университет. В этой машине активировалась очень старая программа: талисман помнил свет богини, ту цель, что вела её сотни лет назад.

Побороть хаос, вернуть гармонию в мир. Да все, у кого осталось хоть немного разума, к этому стремились, только брались за разные средства. И наивная Штука до сих пор верила, что два народа можно помирить. Нет. Все прошлые попытки проваливались, с каждым разом становилось только хуже — мир могло спасти только единство. Общая культура, общие ценности. Единство, где каждый понимал бы других.

Шейди заставила себя подняться, отдышалась. Сердце часто билось, с каждым ударом в ушах пульсировала кровь — но она была в порядке, по крайней мере на пару часов.

— Штука, время?

— Тринадцать. Ровно.

Осталось так мало времени. Робот сохранил все три схемы боя, запись каждого из боевых приказов, но кроме того они не сделали ничего.

— Дозор…

Встретить роту Бриз? Воспользоваться их помощью? В каких пределах?

— …Севернее снабженцы плутают, тащите их сюда.

Решено. В штабе будут недовольны, но немного самоуправства они простят — нужно только пегасов сберечь.

— Закат…

Оставить ракетчиков в засаде? Или отвести? На какую из высот?

— …Я знаю, ребята, вам страшно. Держитесь. Просто дождитесь команды, заставьте хоть пару коробок метнуть башни, а там пегасы вас подберут.

Да, засада необходима — урон врагу важнее жизней бойцов. Она начинала понимать, почему ветераны так ненавидят зебринские танки. Эту их проходимость, манёвренность, низкий силуэт, что не давал толком прицелиться или заметить издалека.

— Да всё будет нормально! — откликнулся крылатый рейнджер. — Не дёргай своих, здесь у нас расщелина, кустами прикрытая. Клянусь, в упор не заметят, чуть что выведу всех.

Хотелось в это верить, но уроки Штуки научили, что нельзя ставить на единственный вариант. Теперь нужно решить самое сложное. Уйти за подкреплением, или остаться? Просить помощи Старлайт, или не просить?.. Выбор очевиден: она не могла отвлечь командира от ключевой задачи — чтобы не ставить под угрозу всю операцию придётся действовать самой.

— Щит-один?.. Сид, слушай, план меняется. Передаю карту с метками заградительного огня. Сними с «Шестьсот-третьего» дальномер, затем отправишься с пегасами к миномётчикам. Нам позарез нужна артиллерийская поддержка, нужна связь. Ну а если не выйдет, действуй по обстановке, рассчитываю на тебя.

Она успела услышать, как сержант выругался, прежде чем рацию отключить. Он ненавидел рисковать своей шкурой, да и ответственности сторонился — но, право же, были в батальоне и гораздо худшие бойцы. А именно Рыбка. С этой проблемой нужно было что-то делать. Может Штука, так уютно устроившаяся за спиной, и понимала что-то в тактике — но она совершенно не разбиралась в мотивах других.

«Оставить роту на малолетнюю кобылку?..» — Шейди сглотнула. Да за такое её сначала убьёт Старлайт, а потом Раими оживит — и от холодящего душу молчаливого взгляда самой захочется прикончить себя ещё сотню раз. Вот это исключалась: и слушая по рации, как Рыбка распоряжается своим отрядом, Шейди окончательно решила, что будет держать её рядом от начала боя и до самого конца. А раз уж упрямая сволочь не желала ничего слушать — рисковать придётся им двоим.

— Броня, давайте к первому взводу.

Шейди последний раз вдохнула свежий, пахнущий приближающимся дождём воздух, а затем шагнула в провонявший горелой резиной броневик. Она бросала восточную сопку без охраны: даже речи не шло, что взвод в два неполных отделения сможет её удержать — впрочем, от них этого и не требовалось. Маскировка, ложные цели, имитация связи — а там, глядишь, враги и не сунутся. Пусть Штука и мыслила на основе тысячу лет назад заложенного кредо, одна только её помощь открывала в тактике новые пути.

Силами двух неполных взводов невозможно остановить наступление полка, но запутать разведку, выбить боевой дозор, а затем с поддержкой десантников и третьей роты захлопнуть ловушку — это было возможно. Главное, не допустить массированной атаки, или преждевременного отхода. «Нарушить вражеские планы», — вот что было сутью и смыслом войны.

13:30

Десять минут на дорогу, пятнадцать на маскировку бронетехники — время уходило как песок. Сид уже добрался до штаба десантного батальона: дальномер «Шестьсот-третьего» установил со вторым сторожевиком прерывистую и чертовски ненадёжную линию связи. Направленный канал им не выделили, а лазерный луч мог сорвать любой взрыв, облако пыли, или даже усилившийся дождь.

Как назло погода портилась всё сильнее и сильнее. Ветер дёргал плащ, в лицо били мокрые порывы. Не хотелось добивать и без того шаткое здоровье, но, как командиру, ей приходилось метаться то туда, то сюда. И даже когда суета более менее превратилась в организованную работу, всё равно пришлось остаться в стороне от опорного пункта: посадка планёров могла выдать весь отряд.

Но шли минуты, а пегасы куда-то запропастились. В голову уже лезли изощрённые ругательства, когда, наконец, рация ожила голосом дозорного — снабженцы спешили сюда.

— Эй, ребята, хабар! — весёлый хрипловатый голос, шум крыльев, стук копыт о скалу. — Сто двадцатые, сороковые! Кто что заказывал, разбирай!

Надо же: снаряды калибра сорок миллиметров нигде не использовались с начала войны. На складе ошиблись, но крылатые тащили лишний груз и никто не задавался вопросами. Пегасы никогда не менялись: ужасно бестолковые создания, но именно они теперь решали судьбу сражения, а может и всей войны.

— Здравствуй, Кайндли.

Шейди шагнула ближе. Копыто поднялось и вскоре нащупало мягкое, ощутимо горячее крыло.

— Эм, привет?.. — пегаска с шорохом обернулась. — А откуда ты меня знаешь? А где все?

Глупая крылатая вся пропотела. Пахло сильно, но всё равно чувствовался аромат корицы и чего-то мятно-лимонного: то ли шампуня, то ли духов. Такая редкость. Кайндли часто дышала и ощутимо подрагивала: на ней не было даже комбинезона, шерсть быстро намокала под дождём.

— Ты чего?

Сон закончился, иллюзии исчезли. Эта Кайндли была настоящей. Она жила, она тоже боялась и тоже могла умереть.

— Эй, земнопони! Да что с тобой?!

Шейди попыталась улыбнуться.

— Знаешь ли, в сети Тандерхеда ты повсюду наследила. Такая неосторожная пони. Осуждаю. Разве можно так?

…

— Остальные прячутся. У нас тут скоро бой будет, так что скажи своим не высовываться за холм. Там разведка вражеская. Слышала о летунах? Они страшные, налетят и сразу убьют.

Пегаска отстранилась.

— Ты?..

Копыто сдвинуло шлем, с щелчком отстегнулись тёмные защитные очки.

— Я слепая. Исполняю обязанности командира роты. Для друзей Шейди, а полное имя… Да к чему оно?..

У них оставались какие-то жалкие минуты, столько всего предстояло сделать, но Шейди говорила и не могла себя остановить. Сначала она хотела успокоить запутавшуюся пегаску, а теперь чувствовала, как рядом с ней расклеивается сама.

— Послушай, Кайндли, нам нужна твоя помощь. Вы должны отнести боеприпасы к миномётчикам, наш дозорный проводит. Но потом, пожалуйста, доставьте сюда ребят из третьей роты. Иначе… — Шейди закашлялась — Иначе нас тут сметут.

В горле запершило, из носа потекло. Она позорно расплакалась. Не перед своими, не рядом с братом или другом, а под взглядом какой-то случайной пегаски. «И это командир штурмовой роты?» — кружился в голове единственный вопрос.

— Извини. Просто… я устала. Это слишком для меня.

Касание о грудь, крепкое объятие — щека, прижавшаяся к щеке. Шейди почувствовала, как пегаска обхватывает её длинными пушистыми крыльями. Вжавшуюся в спину Штуку накрыло словно плащом.

— Держись, Шейди, мы спасём вас, — Кайндли чем-то зашуршала. — Вот, возьми.

В зубы ткнулся тонкий, прямоугольный предмет; чуть горьковатый, с неповторимым ароматом. Шоколад. Подтаявшая снаружи плитка, внутри каменно твёрдая, но — о богиня! — настоящая. Сто лет она не пробовала настоящий шоколад…

— Так, ребята! — крикнула Кайндли Бриз, — Погнали! Плевать, что выдохлись! Нас ждут!

Она сорвалась мгновенно, метнулась к планёру. Остальные едва приземлившиеся пегасы тоже не стали ждать. К сожалению, это уже ничего не решало — они безнадёжно опаздывали. Как бы ни гнали крылатые, с подкреплением они не могли успеть. Или всё же могли?..

Шейди лизнула шоколадку. Горьковато-вкусная штука возвращала воспоминания: о любимом городе, о доме, о почти настоящей семье. Столько лет прошло: она изменилась. Да и остальные не остались прежними. Те дети, кого они уводили из Филлидельфии, выросли, научились сражаться и последовали за их общей мечтой. Старлайт хотела назвать организацию «Единство», но одна земнопони тоже отличалась упрямством. Старое слово отбросили — с недавних пор они называли себя «Проект». Флот в сотню кораблей, базы по всему северу, бесконечные мастерские и терминалы складов — всё было готово, оставалось только взять клочок пригодной к жизни суши, чтобы всем было с чего начать.

Подбадривая себя такими мыслями Шейдиблум шагала вперёд. Вверх по склону, мимо укрытых под маскировочным полотном бронетранспортёров, кое-как закрытых скалами позиций пулемётчиков и гренадеров; а дальше ниже, где ждал совсем небольшой, наскоро собранный отряд. Шоколадная плитка таяла от дыхания, но никаких сил не хватило бы, чтобы переложить её в карман.

— Эй, командир, а что это ты делаешь здесь?

Искомая единорожка нашлась рядом со сторожевым роботом. Боялась, наверное: с детства она чуть что убегала на склад боевых машин.

— М-м…

— Это то, что я думаю?.. — Рыбка сглотнула. — Это нам?

— Угу, — Шейди кивнула и через мгновение большая часть плитки отломилась, чтобы улететь недосягаемо далеко. С хрустом она крошилась дальше, кусочки летели в стороны и разговоры затихали: вчерашние жеребята не могли поверить, что где-то в Эквестрии ещё делают не ту ужасную соевую подделку, а настоящий горький шоколад.

Теперь обратно к броневику: не пристало офицеру трястись на передовой. «Нужен холодный ум, трезвый взгляд, верность родине», — так говорили наставления. Сомнения одолевали, что одна земнопони обладает хотя бы одним из этих достоинств. Ну да ничего: с хорошими бойцами творить чудеса может и никчёмный командир. Шейди до онемения боялась, что здесь и сейчас им действительно придётся сотворить чудо, чтобы выполнить задачу и уцелеть.

Схема боя

13:50

Гудел ветер. Он шёл с севера, встречаясь с возникшими после ледникового периода россыпями булыжников и невесть как устоявшем гребнем скал-останцев на вершине холма. Непогода была нормой для острова, но в этот раз зона низкого давления на удивление точно совпадала с азимутом на Тандерхед. «Почему?» — спрашивала себя Шейдиблум. Зачем древнему созданию вмешиваться в бой, мешая своим крылатым подопечным? Неужели потери настолько велики?..

Она не знала: штаб ничего не сообщал. Впрочем, даже так предположение отлично ложилось в древо фактов — Тандерхед направлялся сюда. Поддержать операцию артиллерией, отогнать назойливые перехватчики, сократить плечо снабжения — плюсов было море. Но всё это перекрывал один огромный минус. Вражеский самолёт радиолокации до сих пор кружился неподалёку, а у полосатых хватило бы решительности на залп тактических ракет с материка.

Зебры могли уничтожить Тандерхед?.. Едва ли, но любой всплеск гамма-излучения повредил бы ткань облака. Ядовитый туман, пепел тяжёлых металлов, продукты распада — вся эта гадость осела бы на острове, где и так не хватало плодородной земли. Старлайт просила пегасов не вмешиваться, но, взаимодействие, — вечная проблема — кто-то решил погеройствовать и эскалация конфликта недопустимо возросла.

— Рыбка, знаешь о чём я думаю?

Кобылка ответила не сразу.

— Ага, мы в заднице, — из рации послышался долгий вдох. — Только не проси снова, я в коробку не полезу. Не думаешь же ты, что безопаснее сидеть в броневике?

— Проехали.

— Ну, раз так… — она переключилась на общий канал. — Ребята, с обманками всё готово?

Послышались отзывы передовых отрядов. Как раз в это время гренадеры маскировались ниже, почти под холмом, с десятками запасных раций и кипами плащей. В который уже раз Шейди возблагодарила запасливость второй роты. Враг должен был увидеть здесь целый батальон, это был их единственный шанс. Вот только чего стоил батальон, неспособный остановить разведку боем?.. Выведенные из тысяч сражений формулы не врали — шанс был до отчаяния невелик.

— Передача, Поиск-три-один, — послышался синтезированный голос Штуки. — Полосатые зашевелились. Наблюдаю семнадцать бронеобъектов, семь танков и роту на БТР.

Началось. Миномётчики ещё только готовились поддержать наступление майора, но полосатые как всегда действовали на опережение. Танкисты поставили на машины минные тралы, взяли десант на броню — усиленная рота выдвигалась к реке. Двадцать километров в час по пересечённой местности, две неизбежные задержки; значит, будут здесь меньше чем через полчаса.

— Дамы и господа, сверим время, — Шейди говорила предельно чётко. — Сейчас тринадцать пятьдесят пять. Противник к югу, в пяти километрах, движется ротной колонной. Уточним задачи. Цели проходят рубеж «Скала-оползень», дистанция — километр.

— По замыкающим машинам открываем огонь. Отходим после второго залпа, — ответила командир противотанкового отделения.

— Готовьтесь, вас поддержит артиллерия заградительным огнём.

«Причём совсем рядом», — мысленно вздохнула Шейдиблум. Очень хотелось верить, что испуганные единорожки не подведут.

— Противник на рубеже пятисот метров, разворачиваются в цепь.

— Высматриваю путепрокладчик, не трачу ракеты на остальных, — Рыбка сказала послушно.

— Дистанция триста метров, выходят из дымовой завесы.

Послышался голос командира первого взвода:

— По крайней левой машине, залпом, открываем огонь.

«Хорошо», — Шейди опустила голову. Перекличка закончилась, все помнили команды, может, и не только на словах. За десять минут до этого Сид докладывал, что бронегруппа наконец-то получила долгожданные ракеты. Это вселяло надежду. Оснащённые отличной оптикой, радиолокаторами и тепловизионными прицелами, боевые машины должны были решить исход боя; но для этого требовалось идеально точно рассчитать время. Минутой раньше, и БМП попадут под сосредоточенный огонь; минутой позже, и уже не успеют вмешаться. И, самое печальное — выбор момента зависел не только от неё.

Как же хотелось заменить всех подчинённых сторожевиками. Никакой ответственности, никаких споров; только нейросети с модулями распознавания, зашифрованные каналы связи и простые команды на огонь. Идеальные инструменты для той механической работы, какой и являлся бой в современной войне. Впрочем, мечты лишь мечты — экономика безжалостна: даже в лучшее время роботы стоили дороже жизней рядовых, а по боевому потенциалу превосходили их лишь ненамного.

— Передача, Поиск-три-один. Противник форсирует реку. Наблюдаю разведывательный рой.

Шейди коснулась щекой манипулятора Штуки.

— Рыбка, следи за своими. Мы используем нестандартную тактику. Вам нельзя подставляться, нельзя тратить на обманки слишком много сил.

— Да хватит уже пилить всех, командир! — единорожка ответила злобно, а затем вдруг переключилась на общий канал. Голос неуловимо изменился: — Слушайте, ребята. Сейчас нас будут мочить, но мы их тоже уделаем. Позади Эквестрия, всё такое. Кстати, кто на карту смотрел? Ничего не напоминает? Левая сопка, правая сопка — скука-то какая. Но это же наш остров! Отстоим «Вымячко», пацаны!

Какая-то кобылка хохотнула.

— Серьёзно! — Рыбка говорила звонко и громко, — Мы вчера с этими топохуе-геодезистами играли. На желания. Не с первой попытки, признаюсь, но я сделала их. Ещё пять названий свободны! Дарю каждому, кто сделает танк!

Рыбка рассказывала дальше, какую-то тупую картёжную чушь. Шейди отключила рацию. Она просто слушала, как дыхание солдата рядом, ещё минуту назад частое и неглубокое, выравнивается. Он хмыкнул чему-то про себя. Между тем в системе связи стоял балаган. Это было бездумно, бессмысленно и совершенно против правил — но чем-то неуловимо меняло всё.

— Эй, — Шейди вернулась на общую частоту, — Рыбка, я в деле. Мои роботы считаются?

Какая-то кобылка хихикнула: то ли над ней, то ли ещё чему-то — среди единорогов смеялись все. «Гряда Крыложопая», «Вершина Гребешков», «Пустошь павшего Громокряка» — Шейди чувствовала себя ужасно неловко, представляя, как степенные кобылы из военных училищ будут объяснять эти названия следующим поколениям жеребят.

— Так можно мне поучаствовать?

— Ага, в тепле и уюте, — хмыкнул незнакомый жеребец.

— Да ладно тебе, Вэйн, — Рыбка сказала миролюбиво. — Пусть попробует. Только одним танком командир не отделается, чтобы назвать холмик в честь пирожных Фэнси Бэк ей придётся сделать два!

На самом деле Шейди не любила пирожные, по крайней мере именно эти. Такая гадость. Впрочем, не суть: хотелось назвать озеро в честь мамы. То выгнутое, именуемое полосатыми «Мавенге», то есть «Каменистым» озеро, в которое впадала окружённая десятками ручьёв река. Колюче и шелестяще Штука передавала схемы, покрытые отметками типов поверхности и перепадов высот. И с каждым мгновением это место всё больше напоминало дом.

Скалистые вершины, пологие склоны стёсанных ветрами древних гор; ручьи, усыпанные галькой, где наверняка можно было найти кристаллы горного хрусталя, или даже редкий цитрин. Не хватало только карстовых пещер, зато усадьба пасечника неподалёку до жути напоминала каменную ферму: одну из тех многих, что процветали до войны, когда пони ещё не успели поссориться с народом волшебных камней.

14:10

— Передача, Поиск-три-один, — снова заговорила Штука, — Танки пересекли реку, идут ротной колонной. Направление — высота «Западная». Скорость — двадцать три.

Два километра, последние минуты.

— Рыбка, кончай балаган, они рядом. Ищи путепрокладчик. Стреляй, как только сможешь прицелиться. Помни, твоя главная задача не дать им расчистить проход.

Послышались взрывы гранат, короткие очереди — над холмом закружилась первая волна летунов. В этот раз бойцы обошлись без радиомолчания, более того, Шейди разрешила им сменить позиции, если вдруг попадут под сигнальный дым. Сильнее всего рисковали несколько отобранных Рыбкой единорогов. Мало того, что каждый из них светился магией, поднимая ложные цели, так ещё и рации шумели как целое отделение бойцов. Несколько раз Шейди казалось, что слышит собственный голос; и не отдельные слова, а осмысленные приказы и даже крики от ран.

— А вот и они!

Танки противника показались на гребне и в то же мгновение всё вокруг потонуло в грохоте разрывов. Залп, ещё один, затем третий — лязг осколков о борт бронетранспортёра — а дальше точечный рассредоточенный огонь. Казалось, что гаубичный дивизион решил снести до основания всю вершину холма, но столь же внезапно артиллерийская подготовка закончилась: вместо грохота разрывов вокруг послышались приглушенные хлопки.

— Газы!

Нет, прибор химической разведки дал всего лишь одну короткую трель — это были обычные дымовые гранаты: безвредный антраценовый состав. Враги хотели их ослепить.

— Это «Закат», они дымят как черти. Открываем огонь.

«Богиня, дай им шанс», — Шейди вжалась в сидение. План противника был очевиден: они стреляли дымовыми по ветру, чтобы накрыть весь путь колонны непроницаемой для оптических приборов полосой; и будто мало этого, танки включили термодымовую аппаратуру — задача ракетчиков усложнилась во много раз.

— Один есть! — крикнула единорожка.

И правда, радар «Шестьсот-третьего» засёк, как последняя точка в колонне остановилась. Послышался одиночный выстрел, затем второй — недобиток принялся обстреливать противотанковое отделение. Шейди ждала, когда его уничтожат, долгие-долгие секунды, но нет — мелькнули точки пусков, взорвалась корма второй машины в строю — ракетчики не растерялись.

— Всё, БК нет, отходим! — крикнул рейнджер. Тут же Шейди приказала «Дозору» их подобрать. Удивительно, но линия лазерной связи с противотанковым отделением держалась; а вот на попытку связаться с Сидом слышался только штукин отрицательный писк.

— Сигнал ракетой, Дозор-один!

Самое время для заградительного огня, но миномётная батарея почему-то молчала.

— Семьсот метров! Вижу крота! — крик Рыбки.

Рация передала удаляющиеся хлопки двигателей. Секунда, вторая, третья — мерцающая точка пронеслась над колонной машин. Ракета взвилась над скалами и в то же мгновение упала вниз под углом. Этот приём назывался «Горкой», лучшие ракетчики умели так поражать танки в крышу вместо лобовой брони. Вот только — проклятое жеребячество — Рыбка не была лучшей, точка взрыва мелькнула у путепрокладчика далеко за кормой.

— Шестьсот метров!

Танки стреляли снова и снова, каждые несколько секунд. Они вели огонь не останавливаясь: пять точек мерцали в докладах звукометрической системы, приближаясь с каждым циклом на сотню метров. Акустические сенсоры сторожевиков уже давно слышали лязг гусениц о камни. Дистанция позволяла выстрелить на звук, но Шейди не решалась. Восемь реактивных снарядов, всего лишь восемь — шанса на перезарядку роботам никто бы не дал.

— Пятьсот!

Звук пуска с запада, свист реактивных двигателей, слитный разрыв — путепрокладчик загорелся, получив в борт сразу пару управляемых снарядов. Сид не подвёл. Но уже слышались приглушённые хлопки на минном поле: танки шли неровной колонной, расчищая проход.

— Четыреста! Разворачиваются в цепь.

— Готовьтесь, на счёт раз. Вэйн, танк слева. Шейди, танк справа, — Рыбка говорила громко и чётко, — Десять, девять, восемь…

Триста тридцать, триста двадцать. Роботы вели вырвавшуюся вперёд цель.

— …Три, два, один. Огонь!

Словно в тире. Пара снарядов понеслась вперёд, тут же в режиме поддержки выстрелил второй робот. Наведение и снова выстрел — танк остановился. Метнула башню машина слева, загорелся вражеский бронетранспортёр. Через мгновение Шейди услышала отзвуки пусков ракет — со склона дальнего холма их поддерживали: бронегруппа открыла огонь по идущим вторым эшелоном БТР.

Грохот — впереди — рёв и треск пламени. Взорвалось что-то крупное. А затем она услышала крик. Пони срывал голос, заставляя уши сжиматься — частоты передовых отделений захлестнула паника и боль. Реки огня, море дыма — сенсоры сторожевиков сходили с ума. С щелчком открылся люк наводчика и Шейди тут же закашлялась: воздух снаружи был раскалённый, она пыталась и просто не могла вдохнуть.

Взлетевшая над скалами Штука видела, как вершина сопки вспыхивает снова и снова. Стены чёрного дыма поднимались над горящим напалмом. Зебры бросили в атаку не просто пятьдесят пятые, это были огнемётные танки: полоса пламени отсекла от роты передовой отряд. Пролетела очередная ракета, последняя из вражеских машин остановилось, но это уже не имело значения — с брони высадился десант. На склоне замелькали выстрелы пулемётов и частые взрывы гранат.

— Рыбка, ответь. Ответь пожалуйста, — Шейди повторяла уже в третий раз. Но никто не отзывался.

«Нужно очнуться», — мелькнула быстрая мысль. Вместо очередного запроса в эфир отправилась команда, переключающая рацию в передающий режим. Как же мучительно медленно сигнал пробивался через помехи — но вот и ответ: быстрое сдавленное дыхание. Его перекрывал грохот — длинными очередями стрелял пулемёт сторожевика.

«Проклятье!» — Шейди немедленно отменила директиву убивать раненых своих.

Внизу всё смешалось. Зебры неслись по склону, стреляя без остановки; холм поливали очередями уцелевшие БТР. Треск винтовок, взрывы, свист ветра — всё сливалось в закладывающий уши гул; из гарнитуры рации кто-то тонко, отчаянно кричал:

— Вперёд! Убейте их!!! Все вниз!!!

Лишь поперхнувшись Шейди поняла, что это её собственный крик. Броневик затрясло, её бросило назад по отсеку и тут же обратно к башне наводчика, с выбившим дыхание ударом приложило о край стены. Промелькнули яркие как искры пятна и тут же снова громыхнуло — бронетранспортёр застрял.

— Стойте, мать вашу, стойте! Прочь с линии огня!

Смутно знакомый голос что-то ещё кричал в наушниках, но всё перекрывал оглушающий свист. Нестерпимо, до рези в горле несло дымом. Машину подбили, ей нужно было выбираться, немедленно, но Штука куда-то пропала, водитель исчез, а она сама никак не могла нащупать аварийный рычаг.

Зазвенело, хлопнули крылья, её потащило наверх. Шлем сорвало от удара о край люка, рядом кто-то начал стрелять. Здесь были пегасы, много пегасов — в небе звучали ни с чем не сравнимые пуски авиационных ракет.

— Где?..

Договорить не дали, к лицу прижалась маска — чистый, насыщенный кислородом воздух ожёг лёгкие как огонь. Мгновение вдоха растянулось, но тут же она почувствовала, как хватка копыт на груди исчезла — понесло вниз. Страха не было, как и боли от удара; что-то мягкое остановило падение, прежде чем живот коснулся камней; но тут же бронированный по уши пегас свалился сверху — выдох превратился в сдавленный крик.

— Блядь, прости, — он коротко выругался, — Как же сложно за тобой уследить!

— Что?..

Пегас рассмеялся:

— Драпают полосатики! Да хрена сбегут. Эй! Эти гниды притащили сюда Тандерхед!

Ветер невыносимо гудел.

15:00

Всё спутывалось, мутнело в голове. Были выстрелы: из необычного оружия, как будто электролазерного, а следом за ними ответная стрельба. Пегас куда-то исчез. Нужно было встать, найти ребят из роты, спасти Рыбку; но она могла только лежать, сжавшись в комок, и поддерживать дыхание: маска стягивала лицо. С каждым вдохом обжигало болью, как будто сломаны рёбра или лёгкие режет острая пыль.

— Эй, ты жива? — снова знакомый голос. — Шейди?.. Медика сюда, здесь командир!

Её подхватили, очень мягко, прохлада окутала горло и грудь.

— Раны не опасные. Нужен стимулятор? Ввести амфетамин?

Шейди качнула головой. Этого хватило. Бойцы третьей роты, а рядом были несомненно они, знали её и не задавали лишних вопросов. Так и в этот раз двое с медиком просто помогли идти. Через заложенные уши пробивались всё новые и новые звуки: стоны раненых, приказы, отдалённая стрельба. Где-то к югу слышались взрывы, а высоко над головой гудели двигатели истребителей, изредка прерываемые грохотом пусков управляемых ракет.

— …Рыбка? Где?.. — слова дались с огромным трудом.

Её вели дальше, пока что-то не остановило: рог кольнул в шею, мягкий мокрый нос уткнулся в грудь. Единорожка ничего не говорила, только дышала прерывисто — её всю трясло. Копыта наткнулись на обгоревшую гриву, сажа скрипела на комбинезоне; но ожогов, вроде, не было; этой мелкой невыносимой сволочи повезло уцелеть.

— Жить будет, — донёсся голос медика, — я дал ей успокаивающее.

«Хорошо», — Шейди опустилась на землю. Прежде всего ей должны были доложить о потерях: кто-то из офицеров или сержантов роты. Но ни один не приходил. Она потеряла всех? Или отделения смешались и преследуя врага ушли вперёд?.. Она не знала, и ощупывая голову никак не могла найти наушники. Без связи она была просто никем.

— Я же обещала, мы спасём вас! — знакомый голос, чуть хрипловатый и какой же приятный. Кайндли тоже была здесь.

Пегаска устроилась рядом, бок о бок, прикрыв их с Рыбкой крыльями от дождя.

— Ни разу в жизни так не выдыхалась. Разве что на олимпиаде, — Кайндли хохотнула. — Знали бы друзья, куда меня занесёт… — она говорила дальше, всякую чепуху, только чтобы не молчать.

Раненые невыносимо стонали. Сюда приносили новых и новых, санитар сразу же сортировал их. Ожоги, стреляные раны, контузии и переломы — для многих война бы на этом закончилась, но с подкреплением появились и новые аптечки, а в них структурный гель. Прекрасное лекарство, если забыть о том, что для жертв Филлидельфийского яда каждый укол становился смертельной игрой.

— Где командир? — послышался голос жеребца, — Шейдиблум?

Она заставила себя подняться.

— Ты ранена? — магия коснулась шеи, — Вижу, нет. Чем думала, когда бросила всех в атаку? Мы едва не перестреляли вас.

Командир третьей роты стоял рядом. Она отлично его знала: этот пони не обсуждал приказы до конца боя. Значило ли это, что всё закончилось?.. Никак не получалось поверить.

— Мы победили?

— Похоже на то, — он отвлёкся на рацию, прежде чем продолжить: — В четырнадцать десять первая рота заняла гору Винди. Боя не было, атаки магией противник не ждал. Сейчас пятнадцать, зебры отступают, артиллерия Тандерхеда не прекращает огонь.

Да, всем телом она ощущала это: Тандерхед рядом. Не просто над островом, а всего в десяти, пятнадцати миль. Должно быть другие уже видели его. Вокруг, кроме шума ветра и редких стонов раненых, стояла тишина. Каждый знал, как зебры встречают летающие крепости. Всегда это были вспышки взрывов, оставляющие оплавленные пустоши; атаки полков дальней авиации; сотни и тысячи крылатых ракет. Но шли минуты, а тишину ничто не нарушало. Зебры на континенте не смогли, не решились, побоялись вмешаться — или же позволили им победить.

— Шейдиблум, ты должна передать мне командование, — произнёс единорог.

Командование над ротой, где не осталось и десятка боеспособных солдат?..

— Конечно, — через мгновение поняла Шейди, — позаботься о них.

— Также помоги с рапортом. Было ошибкой отстранять Тимидити, нужно как можно скорее это решить.

Она снова кивнула, прежде чем опуститься на землю. Вернее на груду камней, что тут же врезались в живот, будто пытаясь проткнуть броневые пластины. Но ей было всё равно: копыта дрожали, сил хватало только чтобы держать кислородную маску и не кашлять до слёз.

— Её убили, — слабо произнесла Рыбка.

— Едва ли. Всех погибших собрали, здесь только тяжёлые раненые, а лёгких я отправил к ферме. Им нельзя сейчас думать, пусть лучше разгружают броню.

— Она мертва, Рэй, она мертва. Я предала её, я отвернулась… Мы теперь совсем одни.

Единорожка с шорохом поднялась, но больше ничего не говорила. Молчал и потерявший любимую солдат. Впрочем, недолго; вскоре пискнула рация, зазвучали приказы и доклады: «Приём», «Принято», снова «Приём» — рабочая обстановка, так напоминавшая учения. Каждый раз после них приходилось уйму времени возиться со списками, когда болела душа за каждый литр топлива и потраченный патрон. Странно, но сейчас той фантомной боли не было вовсе, только хотелось спать.

Характеристика

Тактическая подготовка

Вы защитили свой «Дурацкий брод». Умело, или не очень, но этот опыт не забыть.

Уровень опыта — 9
Тактика (+30%) — 54%

Ссылки

Дополнительные материалы:
Остров Танзи во всём подобен Фолклендам, а место действия горе Тамблдаун.
Рота Шейди встретилась с противником, который знал, как применять «Танковые подразделения в бою»