Меж золотом и серебром

Луна и древопони

Маленькая история, которую рассказывает себе маленькая Луна, чтобы помнить, как она нашла древопони.

[Приключения][Альтернативная вселенная][Кроссовер][Люди]

Оригинал: Luna and the Tree Ponies

Версия на Google Docs, в которой оформление ближе к оригинальному.

Вот маленький рассказик маленькой Луны о том, как она нашла древопони.

Часть 1

Маленькая Луна жила в большом и высоком замке на утёсе на берегу моря в земле Номир вместе с мамой, папой и старшей сестрой Тией. С одной стороны Номира было Солнце, а с другой – Луна́. Они всё время оставались на месте, поэтому Лу́на с семьёй шли на одну сторону замка, когда хотели бодрствовать, а потом на другую, когда хотели спать.

Повсюду вокруг замка были вулканы, горящие равнины, зоны отрицательной энергии, а ещё место в небе, от которого чувствуешь вкус брокколи, когда смотришь на него, и всякие прочие гадости, которые даже не видно из окон, – так говорил папа. Он никогда не разрешал Луне выходить наружу. Мантикоры, василиски и химеры бродили по равнинам и часто шумно дрались друг с другом. Ещё были две толпы призраков верхом на призрачных аликорнах, которые день за днём сражались в одной и той же битве на одном и том же месте; Луна знала, что пора ложиться спать, когда на них падал большущий камень.

Папа говорил, что где-то далеко есть города законопослушных существ. Однажды он их найдёт, и тогда вместе с семьёй отправится к ним, и они признают папу своим королём, королём Номира. Луне не хотелось уходить из замка, потому что это было единственное безопасное место, которое она знала. В замке было ярко и весело – правда, немного пусто с тех пор, как ушла Последняя Меган.

Последняя Меган вспоминалась с трудом, потому что ушла так давно. Она была странным созданием, единственной в своём роде изо всех, что видела Луна, если не считать картинок на гобеленах и в древних свитках (и призраков, но их было почти не разглядеть). Тия называла её «древней», но это было глупо, потому что Меган была такой молодой и полной жизни, когда ушла. Луна называла её древопони, потому что она стояла прямо на задних ногах, как Луна, когда играла в дерево, и потому что у неё была короткая ярко-рыжая грива (а хвоста не было), совсем как у дерева осенью. Раньше Тия и Последняя Меган всё время бегали, смеялись, играли и разговаривали друг с другом. Луна завидовала, потому что для неё у Тии времени никогда не находилось. Должно быть, Последняя Меган знала об этом и поэтому ушла, чтобы Луна могла быть с сестрой столько, сколько захочет. Но теперь Тия постоянно грустила.

Однажды Луна решила, что вернёт Последнюю Меган. Она решила, что уже провела достаточно времени с Тией и теперь хочет, чтобы сестра снова радовалась. Поэтому она отправилась в подвал и загадала желание, чтобы Меган вернулась. Луна загадала желание, потому что была аликорном, а аликорны своими желаниями могут делать так, чтобы что-то случилось, – так всегда говорила мама. А в подвал она отправилась, потому что так получалось, что её магия была сильнее всего рядом с заколоченным досками местом в глубине подвала. Из этого места ещё приходили странные сны и голос, который одновременно пугал и успокаивал, но это стоило потерпеть ради одного желания.

Но Последняя Меган не вернулась. Луна огорчилась, но не слишком сильно – папа говорил, что ему нужна бо́льшая часть силы желаний, чтобы хранить замок в безопасности, а Луна знала, что Тия и сама не рискнула бы безопасностью замка ради того, чтобы вернуть Последнюю Меган.

Тогда Луна пришла к папе, когда он смотрел на сумасшедшую местность вокруг своими вечно грустными глазами, и спросила его, откуда взялись древопони. Когда она объяснила ему, кто такие древопони, он ответил очень длинной историей, в которой было полно длинных запутанных слов, какие он всегда любил. Луна из вежливости не сказала ему, что на самом деле не поняла и половины из того, что он рассказывал, но та часть, которую она поняла, была примерно такой:

Давным-давно Древние... ну хорошо, „древопони“, пришли из Земли, спасаясь от великой и ужасной беды, называющейся «Налоги». Убегая от Налогов, они нашли Номир – славное место, в котором никаких Налогов не было. А чтобы их никогда не нашли, древопони сделали большой шарик вокруг Номира, Солнца и Луны, так что снаружи шарика их никому не было видно. А на внутренней стороне шарика они нарисовали звёзды, как помнили их по тем временам, когда жили в Земле.

Номир отличается от всех других мест во Вселенной, потому что только здесь есть магия желаний. И древопони, пользуясь этой найденной магией, стали воплощать свои мечты, а заодно кое-какие кошмары, и создали всех волшебных существ в этой земле, включая нас. И они использовали всё больше и больше магии, пока однажды не оказалось, что мир стал таким магическим, что в нём могли жить только волшебные существа. И тогда древопони, не будучи волшебными, все заболели, и им пришлось уйти. Сначала тем, кто использовал всю эту магию, а со временем даже тем, кто ей не пользовался, как Последняя Меган. Но задолго до того, как уйти, они выбрали самых мудрых среди всех созданий – аликорнов, и назвали меня следующим королём. А когда древопони стали уходить, Номир начал становиться всё более сумасшедшим, и в конце концов стал таким, как сейчас.

Луна поблагодарила папу за его не очень-то понятный рассказ и спустилась в подвал. Её мама всегда говорила, что любую проблему можно решить, если подумать, поэтому она сидела там и думала, пока её не позвали ужинать. А лёжа той ночью в кровати на лунной стороне замка, она думала дальше.

Она решила, что древопони нужны не только Тие, но и Номиру, а раз они ушли из-за того, что было слишком много магии, то теперь им уже можно вернуться, потому что у мамы с папой сейчас было куда меньше магии, чем пару дней рожденья назад, и они были куда серее, а это точно означало, что магии было меньше. А раз магии теперь меньше, то древопони больше не будут болеть, так что Луне нужно было просто отыскать, куда они ушли, и убедить их вернуться.

Но куда же они ушли?

На следующее утро Луна проснулась бодрой и радостной, потому что поняла, где найти древопони! Она вышла во двор, выбрала место, где земля была голой, и принялась копать рогом. Через некоторое время она придумала загадать копательное желание, и яма начала быстро углубляться, но даже через три или четыре вечности Луна всё еще не нашла ни единого древопони, даже самого малюсенького. Как же так?! Если древопони пришли из Земли и деревья росли из земли, то почему же она не могла найти в земле древопони? И папина история теперь звучала немного смешно. В смысле, тут в земле нет никаких звёзд, так откуда же древопони взяли звёзды, которые нарисовали на внутренней стороне своего большого шарика?

Лу́на посмотрела на небо возле Луны́. Она представила себе шарик Номира, с одной стороны от которого плавало Солнце, а с другой – Луна́, и большой шарик вокруг всех трёх с нарисованными на внутренней стороне звёздами. А снаружи шарика...

Вот оно что! Вот куда ушли древопони – наружу шарика, точно-точно! Как только Луна это поняла, то помчалась обратно в замок, и по дороге она повстречала понуро бредущую Тию.

— Не упади в яму, Тия! — крикнула Луна сестре.

— Что? — вяло ответила Тия, даже не повернув головы.

*БУМ!*

Луна спустилась в самую глубину подвала и встала на качающиеся доски. Она глубоко вдохнула, потянулась разумом, вобрала в себя всю доступную магию до крошки и пожелала отправиться наружу большого шара, окружавшего всё, что она видела и слышала за свою жизнь. И с хлопком исчезла.

Часть 2

Тия говорит, что я всё переврала в этой следующей части, так что я дам ей написать, что было дальше. Только предупреждаю: она любит длинные слова, почти как папа.

Со смесью хрипа и стона странная узкая синяя будка проявилась из небытия в кажущейся пустоте. Будка была кораблём крайне необычной разновидности, но у тех, кто встречал её в её путешествиях, большее недоумение зачастую вызывала не сама будка, а пилотировавшие её двое „древопони“.

— Примечательно! Весьма примечательно! — воскликнул в командной рубке корабля тот из двух, что был выше. Он был одет по большей части в чёрное, а на его розовой голове возвышалась грива чистейшего белого цвета. Путешественник стоял в одной из своих любимых поз, держась [лапо-копытами] за отвороты пиджака. — Мы как будто бы покоимся на твёрдой поверхности, но никакой поверхности не видно! В чём же дело, как ты думаешь, мм?

— Ты наверняка разберёшься, дедушка, — ответила та из двух, что была пониже. Её одежды были бледно-лиловыми, а короткая грива на её розовой голове была каштановой. Путешественница с довольно апатичным видом сидела в бесформенном кресле, и её мысли явно были где-то далеко.

— Мы имеем, — заключил дедушка, сверившись с приборами, — звёздную систему, которая не хочет, чтобы её нашли! Она совершенно прозрачна для всех приборов и аккуратно обращает все гравитационные воздействия. Единственный способ её обнаружить – это врезаться в неё!

— Или материализоваться поверх неё, — заметила внучка.

— Именно так, Сьюзен! Именно так! — дедушка подошёл к шкафчику и достал оттуда сложно выглядящее устройство на колёсах. — Пошли, моя милая – мне нужно провести более точные измерения! И прогулка пойдёт тебе на пользу!

Сьюзен вздохнула, выбралась из кресла и взглянула на показания приборов на шестиугольном пульте в середине комнаты.

— Дедушка... — предостерегла она родственника, тянущегося открыть дверь.

— Что ещё, дитя?! — резко ответил тот.

— Там нет воздуха!

— И что?

Сьюзен потопала [копытом?].

— Ах да, полагаю, запас воздуха может пригодиться в нашей вылазке.

Уже сама попытка выйти из корабля оказалась некоторым приключением – невидимая поверхность отражала даже слабые гравитационные воздействия, порождённые их телами, в результате чего путешественники медленно всплывали вместе со своими скафандрами. Вдобавок ко страховочным фалам пришлось пользоваться пистолетами, выпускавшими сжатый воздух, чтобы удерживаться на поверхности вместе с оборудованием. Корабль, неведомо почему, оставался неподвижным.

Одетая в скафандр Сьюзен осмотрелась вокруг, и зрелище оказалось захватывающим дух. Когда она смотрела под ноги, её взгляд проходил сквозь невидимую оболочку и она видела то, что было с другой стороны, – картину, которая, если её перевернуть, могла бы сойти за нормальное ночное небо на большинстве из планет края галактики, что Сьюзен посетила в своих путешествиях. Верхнюю же половину вида занимал район угольной черноты, разбавленной очень редкими галактиками. А над головой, в сотню раз шире, чем Луна, видимая с Земли, был огромный шар, состоящий из миллионов тесно расположенных звёзд. Это было шаровое скопление, причём крупное. А между скоплением наверху и Спиралью Муттера внизу примостилась эта защищённая звёздная система. Воистину, идеальное место, чтобы спрятаться.

Глядя, как её дедушка в белом скафандре толкает перед собой машину на колёсиках по невидимой поверхности, Сьюзен подумала, что больше всего он напоминал так называемых «продавцов мороженого» из времени и места, известного как «1923 год, Нью-Йорк, Земля». От этой мысли она была ближе всего к смеху, чем когда-либо с того дня, как...

Но она больше никогда не будет смеяться после того дня. Она поклялась себе в этом. Смех значил бы, что она двинулась дальше в своей жизни, а от этого лишь маленький шаг до того, чтобы забыть. Куда лучше было бы навечно зашвырнуть себя в глубины космоса с помощью воздушного пистолета... чем забыть.

Сьюзен рывком выдернула себя из этих мрачных мыслей и вернулась к нелепой картине того, как её эксцентричный старый дедушка продаёт детям сладости. Вот только здесь не было детей, которым можно было бы что-то продать... но тут она кое-что почувствовала. Слабый, но очень отчётливый зов о помощи, доносящийся из-за горизонта.

— Дедушка! Дедушка! — крикнула она. — Ты её слышишь?

— Кого, дитя моё? — ответил дедушка по [научной штуке, чтобы разговаривать, когда нет воздуха]. — На этом канале только мы двое.

— Кто-то в беде! — настойчиво возразила она, открепляя фал, и с помощью воздушного пистолета полетела прочь от корабля.

— Сьюзен! Вернись немедленно! О! О... — нерешительно постояв, он в конце концов открепил свой фал и, пользуясь пистолетом для разгона, последовал за внучкой, рассеянно таща за собой тележку с инструментами передней ногой.

Меньше чем через минуту дедушка догнал Сьюзен. Та парила над тёмно-сиреневым комком.

— Она умирает! — крикнула Сьюзен, подняв на него взгляд.

— Ну... да, конечно... — пробормотал он.

— Нет, не из-за отсутствия воздуха – её вид такое прекрасно переносит. Она рассыпается, буквально расточается в туман молекула за молекулой! Как будто сами законы вселенной разрывают её на куски!

— Откуда ты можешь знать... — начал было дедушка, но потом вспомнил все те прочие случаи, когда его внучка знала то, что знать ей было совершенно неоткуда. — Нужно перенести её в ТАРДИС. Как минимум, временна́я плавность остановит процесс.

Вдвоём они осторожно подняли тёмное тело и положили на почти забытую тележку, а потом совместными усилиями со всей возможной скоростью повезли её обратно к кораблю, оставляя за собой след из сиреневого газа.

Как дедушка и предсказывал, найденное существо – которое, к его изумлению, оказалось миниатюрной лошадью, – перестало разрушаться, как только попало внутрь ТАРДИС, но в сознание не пришло.

— Вот загадка так загадка! — объявил он. — Как это создание здесь оказалось? И как ТАРДИС ухитрилась материализоваться так близко к нему, что мы его нашли?

В ответ на это Сьюзен загадочно улыбнулась и любовно похлопала по пульту.

— Она явно взялась из мира по другую сторону этого барьера, — сказала она.

— И что же это за мир? — спросил дедушка.

— Это не должно быть слишком сложно выяснить, — ответила внучка. — Она разумная лошадь... — она склонилась, чтобы рассмотреть найдёныша получше в ярком свете командной рубки. — Точнее, лошадеподобное существо... как насчёт слова «эквиноид»?

— Насколько я знаю, нет никаких разумных „эквиноидов“, — сказал дедушка, справившись с корабельным [отвечающей штукой]. — Есть несколько разновидностей кентавров, но говорящих лошадей нет.

— Кстати: мы вблизи шарового скопления Омега Центавра.

Дедушка взглянул на потолок ТАРДИС, вспомнив про шаровое скопление.

— Последний форпост Первой Империи Людей, — заметил он. — Окончательная гражданская война разразилась двенадцать веков назад. Многие восставшие системы связывали всю технологию с противником и попытались низринуться в свои собственные Тёмные века, перед тем как Возрождение Омега их истребило. У этой системы, по-видимому, хватило предусмотрительности сначала спрятаться.

— Возрождение Омега... это же самая отточенная изо всех известных бюрократий! — воскликнула Сьюзен — Их сборщики налогов внушали страх, как никакие другие. Если этот мир был в их документах, как же он мог остаться незамеченным?

— О, довольно просто: каждая восставшая планета сменила название на «Новый Мир», и как лучшей изо всех известных бюрократий Возрождению Омега ничего не оставалось, кроме как признать все эти переименования до единого. В результате несколько сотен систем сумели избежать чистки, — дедушка хорошенько посмеялся над этим примером успешно «натянутого носа», потом вернулся к своим инструментам. — У меня есть доступ к большинству из тех записей, и в них нигде нет никаких упоминаний о существах вроде того, что перед нами. Подожди-ка! Планета между Омегой Центавра и Спиралью Муттера... А если...

— Дедушка, лучше бы ты уже перестал строить предположения и вернул эту лошадку её родителям!

— Родителям? Это создание – ребёнок? Так что же ты сразу не сказала?! Немного подправить настройки, и мы высадим её на поверхности «Нового Мира №8636»!

Часть 3

Когда Луна очнулась, она была в кровати дома в замке. Не у себя в комнате, а в другой, большой, в пустующем «больничном крыле». Она раньше не знала, что значит «больница», но решила, что это место для глупых пони, которые без спросу желают оказаться снаружи Большого шара, где по-настоящему страшно.

Луна села и огляделась. Рядом были и другие кровати, и, судя по виду, кто-то раньше лежал по крайней мере в одной из них, но сейчас большая комната была пуста.

— Мама? Папа? Кто-нибудь меня слышит? — громко позвала аликорн.

— Мы тебя слышим, Луна, — сказал странно знакомый голос.

И в комнату вошли двое существ, которых Луна никогда раньше не видела, что было очень удивительно. Одна была бледно-лиловой кобылицей с фиолетовой гривой. Другой был светло-голубым жеребцом со светлой гривой, а на шее у него была бантиком повязана фиолетовая ленточка, будто он был подарком на день рождения. Он ходил с некоторым трудом. У них обоих не было крыльев, в отличие от семьи Луны.

— К... кто вы такие? — спросила кобылка.

— Это твои спасители, — сказала Тия, входя в комнату, прихрамывая. Передняя нога у неё была в гипсе. Луна вдруг почувствовала себя виноватой, потому что это наверняка было из-за её ямы.

Новая кобыла поклонилась.

— Я Сьюзен, а это... Доктор.

— Мы нашли вас далековато от дома, мисс — сказал новый жеребец, слегка склонив голову. — Надеюсь, вы выучили свой урок.

— Выучила, — тихо сказала Луна. — О! Если вы оба не из Большого шара, то, наверное, видели древопони! Пожалуйста, скажите им, чтобы навестили Номир, хоть на чуть-чуть! Моя сестра по ним ужасно скучает.

Так вот из-за чего всё это было? — ахнула Тия.

Доктор фыркнул.

— Если вы хотите знать, что стало с вашими драгоценными „древопони“, что же не спросили у отца, мм?

— Полагаю, от четвёртого напоминания о том, что я спас вам жизнь, ваше настроение не улучшится, — сказал папа, вместе с мамой входя в комнату. Луна поражённо прикрыла копытом рот, увидев, какие они стали серые – она даже больше не могла различить их по цвету. — Должно быть, мне надо радоваться, что вы двое были без сознания, когда я вас нашёл, и не сопротивлялись заклинанию превращения. Не подозревал, что все Древние такие же упрямцы, как Меган.

У Луны заблестели глаза, когда она поняла, что смотрит на двух древопони, хоть они сейчас и были в виде аликорнов.

— Возможно, я и дал бы своё согласие, а возможно и нет. Но мне не нравится, что мне не дали выбора! — ответил Доктор. — А теперь я узнаю́, что вы...

— ...вы не можете превратить их обратно! — догадавшись, воскликнула Луна. — Оставшейся у вас магии на это не хватит, да?

Родители Луны явно не ожидали, что она так быстро это поймёт, но в конце концов молча согласно кивнули.

— Боюсь, нам даже не хватило магии, чтобы превратить вас в настоящих аликорнов, — извинилась мама.

Луна спрыгнула с кровати и подошла к гостям.

— Я не хотела, чтобы из-за меня кому-то пришлось здесь оставаться, — печально сказала она.

Пони, известный как Доктор, холодно посмотрел на Луну, но потом вздохнул, и его глаза смягчились.

— Что же поделаешь, дитя, — ответил он.

— Знаете, а я не так уж против, — сказала Сьюзен — Мы и так убегали с родного мира, а по сравнению с этим смена вида – не так уж много.

— О-о-о! — воскликнула Луна, широко распахнув глаза. — Вы убегали от Налогов?

Доктор рассмеялся.

— Что-то в этом духе, да.

Следующую неделю Луна почти не видела ни Доктора, ни папы. Они всё разговаривали и разговаривали между собой самыми длинными словами, какие Луна только слышала. Из того, что она уловила из их разговоров, Луна поняла, что папа рассказывал Доктору о том, что стало с древопони, а Доктор рассказывал папе о чём-то совсем уж непонятном. Фразу «без ошибок не обошлось» употребляли оба.

Тем временем Сьюзен помогала Луне закопать большую яму, в которую свалилась Тия, а сестра настороженно смотрела на них со скамейки поблизости. Потом Сьюзен показывала, как сажать цветы и овощи.

— Раньше у нас был сад, — однажды сказала Тия. — Но больше нет. Мама сказала, что на то, чтобы ухаживать за растениями как полагается, уходит слишком много магии, так что теперь она выходит собирать еду наружу раз в день, когда всё затихает.

— Моей матери всегда нравилось поухаживать за садом каждое утро перед тем, как идти на работу, — тихо отозвалась Сьюзен, не отрывая глаз от маленького ростка подсолнуха, который поправляла телекинезом. — Она говорила, что это её единственная возможность за день коснуться чего-нибудь ободряюще, создавать жизнь, а не смерть.

Сёстры долго не издавали ни звука.

— …очень похоже на то, что говорила Меган, — в конце концов сказала Тия.

— Так это сад Меган? — спросила Сьюзен, подняв взгляд на Тию. Луна позаботилась рассказать Сьюзен о Последней Меган в первый же раз, как застала её без своей старшей сестры. — Надеюсь, вы не против...

— Конечно, она не против! — воскликнула Луна, шагая к сестре. — Правда ведь, Тия?

Тия попыталась что-то сказать, но ни слова не выдавила, и просто кивнула.

Тем же вечером, по дороге на лунную сторону замка, Луна услышала громкие голоса, доносившиеся из комнаты Доктора. Она осторожно подкралась к приоткрытой двери, чтобы слышать, о чём разговор. Как обычно, из того, что говорил Доктор, Луна могла понять в лучшем случае половину слов.

— Дедушка, я не вынесу, если потеряю тебя! — воскликнула Сьюзен

— Боюсь, что на кону стоит гораздо больше, чем моя жизнь, — сказал Доктор. — Теперь я убеждён, что этот мир – тот самый, что некогда был известен как Плач-Даром.

Вообще-то он произнёс последнее слово примерно как «плацдарм», но Луна не знала, что это значит, и представила себе громкий плач.

— Да, дедушка, я...

— Плач-Даром — это планета, на которой осеряне и голо-принцы отразили вторжение из другого измерения.

Луна вздохнула про себя – мало того, что Доктор разговаривал длинными словами, так ещё какими-то глупыми.

— Вообще-то, это было не просто... — ещё раз попыталась объяснить Сьюзен, но родственник вновь не дал ей договорить.

— И не просто какое-то вторжение, Сьюзен, — продолжил Доктор, — но угрозу самой природе бытия! Фэй прибыли из вселенной, где материей и энергией можно управлять усилием воли.

Сначала Луна подумала, что речь шла о феях – она не знала, есть они на самом деле или нет. Но позже она узнала, что это совсем другие существа, и спросила у Тии, как они правильно пишутся. Из-за всех этих размышлений Луна пропустила бо́льшую часть объяснений Доктора. Там было что-то про Верховную Волю, про то, как жители одной вселенной заболевали в другой, и про «медленные порталы».

— Верховная Воля построил мир под названием Вы-Сад-Ка на своём конце медленного портала и Плач-Даром на другом конце. Некоторые фэй поселились на Вы-Сад-Ке, и, по мере того, как законы этой вселенной медленно просачивались в землю того мира, фэй всё лучше могли жить в этой вселенной и в то же время законы вселенной фэй просачивались в землю Плач-Даром, пока он не стал пригоден для жизни фэй.

— Знаю, дедушка. Осеряне...

— Осеряне впервые узнали об этом вторжении, когда обнаружили, что миры О-Мига Цен-Тара постепенно становились бесплодными, — продолжал Доктор. (Луна уверилась, что никто не придумывал названия страннее, чем древопони.) Дальше было про то, как эти осеряне искали помощи у других, придумывали, как приземлиться на Плач-Даром, не заболев, и разговаривали с этим Верховным Волей, но чем дальше, тем было скучнее, и Луне было непонятно, о чём тут кричать.

— И единственным выходом оставалась война.

Это привлекло внимание Луны. Одним из самых ярких её воспоминаний о Последней Меган была песня древопони про «войну Баллантри» – маленькая аликорн любила представлять, что сражение призраков вблизи замка и есть та самая война, и даже дописала к песне куплет про гигантский камень, который падал на них каждый вечер.

— И вот на одной стороне у нас осеряне и их союз, а на другой – фэй, способные управлять самой тканью реальности! Казалось бы, у осерян не было ни единого шанса, да? Что они вообще могли поделать в такой ситуации?

— Они сбросили на них камень, — сказала Сьюзен, не ожидая, что её услышат.

Луне пришлось приложить огромные усилия, чтобы не завопить от восторга.

— Они сбросили на них камень. Подожди, откуда ты знаешь?

— Отец был наблюдателем от голо-принцев, — со вздохом сказала Сьюзен. — Камень был его идеей.

— Постой, как...? — дальше последовало кое-какое неразборчивое бормотание, но в конце концов Доктор сдался. — Очень хорошо! И как, скажи на милость, ему пришла в голову эта чудесная идея?

— Он знал, что на родном мире фэй отсутствует сила тяжести, по своей поездке туда, и рассказал об этом осерянам. Те не придали этому большого значения и пытались победить фэй разными другими средствами, но, просто чтобы отец не жаловался, разместили планетоид так, чтобы он в конечном счёте столкнулся с Плач-Даром. Фэй отразили всё остальное, но не видели угрозы от медленно движущегося планетоида, до тех пор пока он не разогнался до такой скорости, что его уже нельзя было остановить. Столкновение породило новую луну́ – вероятно, ту, что мы видим сегодня. В то же время в результате столкновения массивный портал провалился в центр планеты. Поскольку два портала были связаны между собой, портал на Вы-Сад-Ке тоже утянуло к центру планеты, и он стал совершенно бесполезен. И на этом вопрос был закрыт, или, по крайней мере, так все думали. Скопление было заново заселено лёд-ми, а вместе с ним – и этот мир, который казался совершенно обычным.

— Однако, — сказал Доктор, — то, что этот мир больше не подчиняется нормальным физическим законам, доказывает, что портал между измерениями так до конца и не закрылся. Ты, вероятно, сама можешь догадаться, что стало с поселенцами на этом мире. Построив тот барьер, они ухитрились спасти О-Мига Цен-Тара, даже не зная об этом. А теперь наши хозяева говорят нам, что объект, который, как я думаю, и есть портал, расположен на дне шахты прямо под этим замком! Я бы построил машину, чтобы измерить, насколько быстро работает портал, но никакое устройство сложнее тостера не переживает перехода, стоит вынести его из ТАРДИС, так что я работаю над заклинанием, которое бы делало то же самое. У меня должно получиться определить, работает ли портал пассивно, или он вновь под контролем Верховной Воли.

— Но, дедушка, — запротестовала Сьюзен, — мы же не настоящие аликорны. Откуда тебе знать, выживешь ли ты так близко к порталу? Если уж на то пошло, откуда тебе знать, выживет ли там даже магическое существо?

Доктор вздохнул.

— Что ж, если честно, Сьюзен, то это риск, на который мы оба согласились пойти ради безопасности всей вселенной.

На следующий день папа и Доктор убрали доски в глубине подвала и пожелали оказаться в комнате на дне большой ямы, которая была под досками. И там они влипли в неприятности, так что Луна отправилась вслед за ними.

На дне ямы было очень странно. То, что должно было быть картинками, становилось звуками, а звуки становились вкусами, а вкусы – прикосновениями. А запахи превращались в какое-то новое чувство, которое ещё никто никогда не чувствовал. Но Луна много раз спала на тех досках, и в её снах была та же самая путаница с чувствами и те же самые голоса, пугающие, но в то же время успокаивающие, так что у неё без труда получилось найти двух ничего не понимающих жеребцов и отвести их обратно на дно ямы.

Но Голос обещал Луне столько желаний, что хватит и на мороженое, и на сахарную вату, и на то, чтобы покончить со всеми страшностями, так что она наконец сможет выйти из замка. И ей надо было только открыть ту малюсенькую дверцу.

Тогда папа разозлился, ворвался обратно в комнату и оттолкнул Луну от дверцы. Может, он беспокоился, что у дочери будут дырки в зубах от сахарной ваты. В общем, он схватил дверцу копытами и сорвал её с мерцающей стены. И из дыры за дверцей хлынул миллион желаний, и папа выпил все эти желания, как воду.

И вот так папа вернул себе цвет, а заодно спас всех повсюду во Вселенной.

Позже двое древопони стояли возле своей волшебной синей будки, готовые отправиться странствовать дальше.

— По моим оценкам, — сказал Доктор, — Номир снова станет безопасным для древопони через десять тысяч лет, если вы всё это время будете работать над тем, чтобы установить и удерживать контроль над магией этого мира. Древопони очень изобретательны по своей природе, и рано или поздно они найдут эту планету, как бы она ни пряталась. Они также весьма примечательные существа, но не все их черты достойны восхищения, поэтому со временем вам нужно будет подготовиться к встрече с ними.

Так совпало, что примерно те же десять тысяч лет понадобятся Верховной Воле на то, чтобы восстановить контроль над порталом, поэтому вам нужно будет быть вдвойне готовыми к тому дню, когда возникнет угроза извне и угроза изнутри.

— Похоже, что вы предсказываете начало новой эпохи, — сказала мама. Как и Луну с Тией, папа сводил её искупаться в свете желаний перед тем, как выключить его насовсем. К ней вернулся цвет, а когда она разговаривала, словно бы сам Номир говорил за неё.

— Возможно, вы ещё не заметили, — ответила Сьюзен, — но сегодня – первый день новой эпохи этого мира. Четвёртой, если не ошибаюсь. Первая была эпохой фэй и закончилась тьмой. Вторая была эпохой Земной империи и закончилась огнём. Третья была эпохой волшебников и закончилась безумием. Сегодня мы видим зарю Четвёртой эпохи, эпохи эквестрийцев.

Папа кивнул:

— Полностью согласен. В каждой эпохе было своё название для этого мира, и я предлагаю продолжить эту традицию. Отныне планета Номир будет называться... Эквестрия!

Доктор отвёл внучку в сторонку.

— Не правильнее ли было бы сказать «эквиноиды», а не «эквестрийцы»?

— И чтобы планету назвали «Эквиноидия»? — пожала плечами Сьюзен.

— Да, действительно, — со вздохом сказал Доктор. Потом он повернулся к остальным: — Прощайте. Боюсь, не могу обещать, что мы ещё когда-нибудь встретимся, но будьте уверены, что мы вас никогда не забудем.

Мама наколдовала защитный пузырь вокруг двоих гостей и их будки, а потом папа протолкнул вовнутрь пузыря кончик рога, который ослепительно вспыхнул. Когда свет спал, Луна увидела, что им машут двое древопони. Она подбежала к са́мому пузырю и принялась махать в ответ, стараясь охватить всё глазами. Это зрелище она не забудет, пока жива.

Доктор и Сьюзен вошли вовнутрь будки. Мама сняла пузырь, и с тихим забавным звуком синяя будка постепенно растворилась.

Конец.

Нет, подождите, ещё не всё! Через несколько лет Доктор и Сьюзен вернулись и нашли нас в нашем новом замке. Мы рассказали им, как отцу удалось объединить враждующие племена и установить мир почти на половине Эквестрии, и как Селестия и я приняли задачи, предназначенные нам с рождения, – двигать Солнце и Луну́ по небу. Сьюзен подарила мне подробную карту небес, видных с Земли, и я много работала над тем, чтобы внутренняя сторона Большого Шара точно изображала вид, открывавшийся „древопони“ на их родной планете.

А ещё я оставила сюрприз. Когда-нибудь – может быть, через многие тысячелетия после того, как мы двинемся дальше, выполнив свою задачу и подготовив Эквестрию к Двойной угрозе, – кто-нибудь заново изобретёт человеческий телескоп и станет исследовать моё ночное небо через него. Может быть, они разберутся, что живут внутри Большого Шара, и, будем надеяться, к тому времени десять тысяч лет уже пройдут, так что для них будет безопасно отправиться наружу, а людям будет безопасно посещать наш мир. Но до тех пор, если они захотят узнать, где во Вселенной на самом деле расположен Большой Шар, им просто нужно будет направить телескопы на шаровое скопление Омега Центавра – прямое восхождение 13 часов 26 минут, склонение -47 градусов 28 минут. И если они угадают с местом, на которое нацелятся, то увидят круг полной темноты, а наверху – крошечное анимированное изображение меня, машущей им. Ну не слишком крошечное. Телескопы же не до бесконечности увеличивают.

Вот теперь конец.

По правде.

Постскриптумы

Постскриптум, написанный Селестией в 36 год совместного правления:

Луна зачаровала этот свиток, чтобы он сохранился навечно, и заклинание пока что действует. Она уже несколько десятков лет избегает читать его, и я её в этом вовсе не виню.

Некоторые темы слишком больно обсуждать. Во время первого посещения «Древних» (как я привыкла их называть) такой темой была Меган «Последняя» для меня и родители Сьюзен для них – за единственным исключением в тот день в саду. Они были настолько скрытны, что я и по сей день не знаю, кто именно из родителей Сьюзен был ребёнком Доктора.

ТАРДИС навестила нас снова, но в тот раз, когда оттуда появился Доктор, вместо внучки его сопровождал человек по имени Стивен. Доктор пытался увести внимание от той, что больше не было рядом с ним, разговорами о том, как ему удалось воспроизвести эффект превращающего заклинания с помощью хитрого изобретения. Он также пространно рассказывал о людях, которые путешествовали с ним эа эти годы, и было заметно, что им удалось сильно уменьшить его некогда постоянное недоверие к окружающим. Как бы то ни было, потеря Сьюзен на него глубоко подействовала. С нашей стороны, разумеется, запретной темой было то, что стало с нашими родителями, и последовавшая за этим разрушительная война.

Перед отъездом Доктор оставил нам подарок – музыкальную шкатулку, искусно сработанную так, чтобы работать в любом из наших двух миров. Но, увы, в результате работает она едва-едва. То, как он обращался с ней, и как он не мог при этом смотреть нам в лицо, убедило меня в том, что шкатулку сделала Сьюзен перед тем, как её постигла её таинственная участь. К сожалению, это также означает, что мы, возможно, никогда не узнаем, о чём та западающая в память песня, которую она играет в тех случаях, когда всё же решит работать.

Я называю эту песню «Матушка», потому что когда я её слышу, то думаю обо всех, кого мы потеряли – Меган, Сьюзен, и особенно всех матерях: нашей, Сьюзен, и столь многих аликорнов!

Как же здесь теперь одиноко. Возможно, пора наконец не слушать мой внутренний голос, а уступить настойчивости Луны и заселить эту землю заново, нашими собственными творениями, которые могли бы принести равновесие во вновь сошедший с ума мир и следовать нашим мечтам после того, как нам удастся преобразить этот мир в такой, где люди смогут жить, но мы не сможем.

P.P.S., написанный Принцессой Селестией в Год 5002

Оказывается, даже заклинание вечности выдыхается, если наложившая его теряет к нему всякий интерес.

Теперь эта история переписана на новый свиток, на который наложено новое заклинание – Той, что хочет добавлять в рассказ новые подробности. К сожалению, Мы не можем воспроизвести наброски, ранее украшавшие его поля. Право, жалость. Призраки, в страхе глядящие в небо на падающий камень, очаровательная фигурка из палочек, изображающая «древопони Последнюю Меган», и простая, но вызывающая тревогу трещина в стене, которую Луна именовала «Голосом», теперь существуют лишь в Нашей памяти.

Мы сейчас на полпути через десять тысяч лет, что отвёл Нам странный инопланетянин, известный лишь как «Доктор». Он ни разу не вернулся с последнего посещения, описанного выше. Мы сочли это довольно невежливым, и посему волшебством призвали изобретение для магических превращений, которое он хранит в своей синей будке.

Представьте же себе Наше удивление, когда заклинание доставило не одну, но десять синих будок, в каждой из которых был свой пони времени, и каждый из них утверждал, что он Доктор! По-видимому, сложные отношения Доктора со Временем позволяют ему обманывать смерть, возрождаясь в новой форме после смертельного ранения, и странным образом эти последовательные проявления его жизни оказываются доступны в качестве раздельных сущностей. Но, разумеется, Мы всё ещё пытаемся уяснить Себе, как синяя будка может быть «внутри больше, чем снаружи», так что это объяснение может быть сколь угодно далеко от истины.

Приключения Доктора, если собрать их воедино, заполнили бы тысячу свитков, поэтому ограничимся тем, что скажем, что он вёл наполненную жизнь. Большинство Докторов сопровождали Спутники – персоны (как правило, Древние), встреченные им в его странствиях и пожелавшие разделить его приключения. Это заставляет Нас задуматься о Наших отношениях с Луной и о том, сколь близки Мы могли бы быть к тому, чтобы пасть жертвой семейного проклятия, если бы не Её общество и советы. Если бы только Она проводила больше времени с Нами и меньше – наедине с Собой.

Докторы и Спутники оставались в гостях несколько месяцев, и со временем им удалось исчерпать запасы Нашего гостеприимства. Все они более или менее презрительно относятся к властям, к сожалению, и неспособны увидеть различие между не лишёнными изъянов смертными правительствами и просвещённым совершенством Божественного Княжества1. Также у них появилась дурная привычна навещать и изменять прошлое Эквестрии, и со временем Мы были вынуждены запереть временной поток и отослать их прочь.

Вновь Мы одиноки, будучи окружёнными жизнью. Пони заперты в своих обычаях и суевериях, а драконы по-прежнему противятся нашим попыткам распространить название «Эквестрия» с Княжества на нашу общую планету (в свою очередь, их предложение назвать вместо этого планету «Драконией» не встречает у Нас одобрения). Луна всё дальше от Нашего понимания с каждым минувшим столетием.

Музыкальная шкатулка в конце концов развалилась, но по ~~Нашему~~ моему поручению ей изготовили замену, которая исправно играет «Матушку» каждый раз, когда её открывают.

Я по-прежнему не знаю слов этой песни.

P.P.P.S., написанный Тией в 6028 году:

Я глупа. Ответ был у меня перед носом всё это время, но я не обращала на него внимания, и как же пострадала в результате моя семья. Чем всё это кончится? И как же мне не дать ей узнать?

P.P.P.P.S., написанный Тией в 7015 году:

Сколько же тут «P».

Луна вернулась.

Луна свободна.

И последним я обязана шести невероятным пони, которые воплощают Элементы Гармонии настолько идеально, что своими поступками временами стыдят меня и заставляют быть лучшей богиней для моих подданных, моих маленьких пони.

Возьмём, например, Элемент Смеха, земнопони по имени Пинки Пай. Шутки – нечто необъяснимое, они перестают быть смешными, как только их объяснят, и такова же Пинки Пай: она совершенно необъяснима.

Вот письмо, которое она написала сегодня Луне и мне. Может быть, когда-нибудь мы его поймём:

Дорогие принцессы Луна и Селестия,

Будучи богинями, вы знаете не только обо всём, что случилось, но и обо всём, что ещё только должно случиться, так?

А тогда вы уже знаете про секрет, который мы от вас храним, но не се́рдитесь, потому что знаете и про то, что Твайлайт собирается послать вам письмо, в котором всё объяснит.

И я подумала – если вы уже знаете про секрет и уже знаете про письмо Твайлайт на будущей неделе, то зачем я буду ждать до следующей недели, если могу одолжить вам один из моих секретных CD уже сейчас! Так мне не придётся посылать его по почте или через драконью отрыжку (фу! пахучий CD!), а вы можете вернуть его мне после того, как послушаете трек 11. Это ведь песня, которую играет музыкальная шкатулка Луны, так? Луна ещё не хочет, чтобы её слышали другие пони, так? Но Вам всегда хотелось знать, какие там слова, Селестия, и теперь Вы узнаете.

Хотя, если подумать, если бы вы двое и вправду были богами, то и так знали бы, да?

Ваша в Вечной Розовости,

Пинки Пай.

К письму прилагался компакт-диск. Настоящий компакт-диск производства Древних, возрастом в тысячи лет и в то же время совершенно новый. Как Пинки Пай сумела наложить копыта на такую вещь? Более того, откуда она знает про музыкальную шкатулку, если ни Луна, ни я не слушали её уже сотни, а то и тысячи лет? Не знаю и не хочу выяснять. Заимствуя и слегка переделав фразу, которую мне совсем не полагалось бы знать, «изо всех Пинки Пай Вселенной она самая пинкипаистая».

Проигрыватель компакт-дисков – одно из где-то миллиона канувших в небытие в конце Второй эпохи изобретений Древних. Несколько дисков пережили те события в подземном хранилище. Эти диски были уничтожены по моему приказу во время прискорбного приступа паранойи некоторое время назад. Как я уже сказала, мне многому предстоит научиться у Элементов Гармонии. Изобретатель-единорог сумела воспроизвести CD-плейер и начала печатать новые диски – при слегка подозрительных обстоятельствах. Пожалуй, я подожду неделю, до того как начать выяснять.

Что ж, вот ответ на семитысячелетнюю загадку, слова песни утраты, взятые из трека 11 компакт-диска, названного просто «1», и спетые какими-то жуками:

Лишь вчера

Жизнь на радости была щедра,

Ныне грустен я весь день с утра.

О пусть опять придёт вчера.

В краткий миг

Я изменчивость судьбы постиг,

Надо мной затмился солнца лик

Вчера в один нежданный миг.

Чем я

Виноват, объяснить ей было лень.

Нет её со мной…

Не вернуть вчерашний день.

Лишь вчера

Мне казалось, что любовь – игра.

Но прозрения пришла пора,

О пусть опять придёт вчера!

Чем я

Виноват, объяснить ей было лень.

Нет её со мной…

Не вернуть вчерашний день.

Лишь вчера

Мне казалось, что любовь – игра.

Но прозрения пришла пора,

О пусть опять придёт вчера!

Должна признать, для меня небольшое облегчение наконец узнать их.

P.P.P.P.P.S., написанный Луной:

«Небольшое облегчение», говорит? Вздор. Она плакала, как младенец.

От автора

Права на My Little Pony: Friendship is Magic принадлежат Hasbro; блестящее новое воплощение франшизы – заслуга Лорен Фауст. Персонажи Луна, Селестия и Пинки Пай заимствованы из этого источника, но любые ошибки в их интерпретации – целиком мои. Первый Доктор и его спутники Сьюзен и Стивен Пёрвис – из сериала «Доктор Кто», и они являются собственностью BBC. Наконец, Yesterday принадлежит Леннону–Маккартни. (Перевод песни взят с сайта x-minus.org – Прим. перев.)

Суд над пони времени

«За неоднократные злонамеренные вмешательства в ход истории Эквестрии лицо (или группа лиц), действующее под именем “Доктор Ктопыто”, предстанет перед допросом со стороны высочайшей инстанции: принцесс Селестии и Луны. Услуги адвоката не будут предоставлены; также не будут присутствовать присяжные. Приговор, вынесенный по итогам данного разбирательства, не может быть обжалован; протоколы допроса подлежат засекречиванию на срок не более ста лет».

Принцессы, впрочем, не подозревали, какие секреты вскроются в результате…

[Альтернативная вселенная][Кроссовер]

Оригинал: The Trial of a Time Pony

Версия на Google Docs, в которой оформление ближе к оригинальному.

Риторика – древнейший раздел искусства речи; она входит в образовательную программу всех влиятельных видов и применяется в разнообразнейших ситуациях от судебных прений до межгосударственных торговых переговоров. Из Классической эпохи происходят две существенно различающиеся школы мысли о том, как лучше всего вести дебаты: Школа пони и Школа драконов.

Школа пони учит рассудительным попыткам мягко убедить оппонентов в справедливости вашей точки зрения, взывая к их лучшим чувствам. Большинство драконов, будучи спрошенными, отзовутся о подобном подходе пренебрежительно. Школа драконов учит агрессивно давить, угрожая физическим насилием и вызывая у оппонентов сомнения относительно их родителей. Большинство пони, будучи спрошенными, отзовутся пренебрежительно в свою очередь об этом подходе.

Про себя, однако, почти всепони согласятся, что единственный надёжный способ выиграть в споре – это совмещать оба подхода. Именно поэтому, например, в полицейских допросах обязательно участвует одна «пони» и один «дракон».

Официальные источники не подтверждают существование третьей школы, Школы Селестии, учащей искусству гениально запутывать оппонентов до такой степени, что они начнут добровольно выдавать дискредитирующие их сведения, открывать правду, которую они и сами раньше не осознавали, и обращаться против своих союзников. У Школы Селестии есть только одна последовательница.

— М.Дж.П., «Руководство по Эквестрии» (вторая редакция), глава 3

— …Вот здесь можно управлять скоростью воспроизведения. Если вам понадобится остановить проигрывание записи, чтобы внести исправления в расшифровку, нажмите кнопку «Стоп» и… принцесса, вы меня слушаете?

— Хмм? — спросила принцесса Луна, переводя взгляд с парившего перед ней пожелтевшего свитка на свою личную секретаршу. Сандэнс тщательно разъясняла ей, как обращаться со сложным устройством, – кажется, уже по пятому разу. Машина предназначалась для того, чтобы записывать разговоры и переносить их расшифровку на бумагу.

— Вы не можете откладывать это до бесконечности, — сказала секретарша Луне с некоторым нажимом. — Вычитывать расшифровку может только пони, присутствовавшая при записи, а поскольку вы не допустили меня участвовать в допросе…

— Да, да, — ответила Луна, неопределённо пошевелив в воздухе передней ногой. — С устройством всё понятно. Я вас вызову, если мне понадобится помощь. Можете идти.

Присев в глубоком реверансе перед своей нанимательницей и принцессой, Сандэнс повернулась и ушла.

Луна вздохнула. Ей не очень-то хотелось, чтобы эта конкретная запись попала в исторические архивы. Как бы принцессе ни нравилось время от времени разыгрывать сестру, Луне вовсе не хотелось видеть её публичное унижение, а этот протокол, после того как истечёт положенный столетний срок секретности, определённо выставит богиню Солнца в худшем возможном свете. «Единственный шанс искоренить возможную угрозу Эквестрии упущен из-за вспышки гнева. Только время покажет, насколько серьёзной окажется угроза», — подумала Луна.

Принцесса попыталась ещё немного оттянуть неизбежное, вернувшись к свитку под предлогом того, что он содержал относящиеся к делу свидетельства. Вообще-то, это была простенькая история, которую она сама написала, ещё когда была маленькой кобылкой, но этот рассказ касался первого появления загадочного и нестареющего путешественника во времени и пространстве, известного как Доктор, – того самого, кто тысячелетия спустя с такой лёгкостью вызвал досадный промах принцессы Селестии.

Луна напрочь забыла про свиток практически сразу после того, как написала его, но её старшая сестра сохраняла к нему привязанность. Кроме того, Селестия добавляла к истории свои заметки о Докторе в его последующие появления. По непостижимой для Луны причине эти заметки вскоре выродились в отчаянные попытки узнать, что за мелодию играет музыкальная шкатулка, которую Доктор подарил сёстрам в начале их совместного правления. Шкатулку сделали на любимой планете Доктора, и он как-то ухитрялся сменить тему каждый раз, когда заходил разговор о песне, которую она играет. Луне казалось, что Селестия не склонна к нездоровым увлечениям (в отличие от неё самой) и подобная зацикленность была не в её духе. Это было первым из того, что привлекло внимание Луны, когда она заново обнаружила для себя свиток пару дней назад.

Вторым была запись Селестии от 6028 года, через полтора десятка лет после того, как началось заключение Найтмэр Мун – единственная за всё то тысячелетие:

Я глупа. Ответ был передо мной всё это время, но я не обращала на него внимания, и как же пострадала в результате моя семья. Чем всё это кончится? И как же мне не дать ей узнать?

Это было ещё одно звено в длинной цепи, ещё один знак того, что сестра что-то прячет от Луны. Возможно, и это тоже сказалось на её нервах в тот злосчастный день.

Луна вышла на балкон кабинета и взглянула на свои звёзды, набираясь решимости для предстоящей работы. «Мы не должны отворачиваться от своих ошибок, — любила говорить ей Тия, — потому что они делают нас теми, кто мы есть».

«Хорошо же, — подумала Луна. — Проработаем эту ошибку». Она прошла через весь кабинет к входным дверям и проинструктировала дежурящих за ними стражников, чтобы её не беспокоили ближайшую пару часов. Потом разложила возле тахты проигрыватель, печатную расшифровку записи, карандаш и ластик и устроилась поудобнее.

Сандэнс рекомендовала следовать за воспоминаниями при вычитке расшифровки. «С чего же начать? — спросила себя Луна. — Как насчёт…»

Лишь вчера

Жизнь на радости была щедра,

Ныне грустен я весь день с утра.

О пусть опять придёт вчера…

Луна напевала ответ на загадку, слова песни, которую играла музыкальная шкатулка, сделанная больше семи тысяч лет назад. Разгадку удалось найти не с помощью гения нестареющих аликорнов, а благодаря странному везению Пинки Пай, у которой совершенно случайно оказался компакт-диск с этой самой песней. Откуда у неё этот диск, розовая пони описала в письме, столь запутанном, что его, возможно, никогда не удастся расшифровать.

Пока Тия пыталась раскрыть тайну шкатулки, Луне было всё равно, но теперь, зная слова, она стремилась поделиться песней со всеми окружающими пони.

— Перестань, — еле слышно пробормотала Тия, — у меня от этого голова болит.

Как часто бывало, настроения сестёр были прямо противоположны. Раз теперь Луна помешалась на песне, то Тие, конечно же, песня была противна.

Толкая перед собой тележку с записывающей машиной, между ними двумя шла Сандэнс, стараясь не попасть под перепалку между богинями. Дело происходило во влажном коридоре, вырубленном под за́мком, в глубине Гор Спокойствия. Луна заметила, что, когда они были так далеко от Солнца, грива её сестры выглядела полупрозрачной – каменная стена просвечивала через неё и словно бы мерцала при этом – и колыхалась медленнее обычного.

В конце концов троица подошла к запертой на ключ и закрытой на засов деревянной двери в конце коридора. Сандэнс повернулась к аликорнам и слегка присела в реверансе.

— Если вам нужна помощь с оборудованием…

— Это всё, Сандэнс, — мягко сказала Луна.

— …а если вам будет нужна помощь потом, я могу подождать снару…

Она замолчала от взгляда Селестии, которым можно было заморозить огонь. Сандэнс сглотнула, протиснулась позади Луны и в одиночку отправилась обратно по коридору.

— Резковато ты с ней, тебе не кажется? — спросила Луна сестру.

— Возможно, — ответила Селестия. — Считай, что я вживаюсь в роль. Думаю, с учётом обстоятельств ролями нам лучше поменяться. Я буду драконом, а ты будешь пони.

— Как пожелаешь, сестра, — согласилась Луна, повернулась и принялась отпирать толстую дверь.

Луна протолкнула тележку с оборудованием в коридор покороче по другую сторону двери и шла вдоль ряда пустых камер, пока не добралась до единственной, демонстрировавшей признаки жизни. Освещение в камере было таким тусклым, что Луна не вполне различала фигуру, терпеливо сидевшую на койке у дальней стены.

Лунная богиня открыла иллюстрированные инструкции, которые оставила Сандэнс, и с их помощью принялась устанавливать устройство и три стойки для микрофонов. Когда она убедилась, что всё готово, то включила аппарат…

Расшифровка начиналась с этого места; машина добавляла к репликам обозначения для различных зарегистрированных ею голосов:

Г1 (НЕИЗВЕСТНЫЙ): Проверка, проверка, раз, два, три. Да, по-видимому, всё верно. Устройство, пожалуйста, обозначай этот голос «принцесса Луна».

Г1 (Принцесса Луна): А, отлично, и это работает.

Г2 (НЕИЗВЕСТНЫЙ): Добавлять к нашим именам «принцесса» – без нужды удлинять протокол. Аппарат, пожалуйста, обозначай этот голос «Селестия».

Г2 (Селестия): Видишь?

Г1 (Принцесса Луна): Хорошо. Устройство, переобозначь этот голос «Луна».

Г1 (Луна): И… готово.

Г2 (Селестия): Устройство, пожалуйста, обозначь следующий голос, который услышишь, «Доктор». Доктор, мы готовы начать.

Г3 (Доктор): Если настаиваете.

Г2 (Селестия): Мы зададим вам ряд вопросов. Ваши ответы будут записаны и сохранены на будущее.

Г3 (Доктор): А если я откажусь отвечать? Вы будете пытать меня? Или держать меня и моих спутников взаперти всю оставшуюся вечность?

Г2 (Селестия): Мы не варвары, Доктор. Если ваши ответы нас удовлетворят, мы вас отпустим и вы будете вольны покинуть Эквестрию или оставаться в ней.

Г3 (Доктор): А если мои ответы вам не понравятся?

Г2 (Селестия): Я склонна верить, что вы испытываете определённую привязанность к Эквестрии. Поэтому, если я сочту Ваши намерения недоброжелательными, то вышлю вас из Эквестрии – навечно, тем самым одновременно защитив моих пони и наказав вас.

Г3 (Доктор): И как же вы предполагаете это сделать?

Г2 (Селестия): Как вы помните, в 5000 году я сумела призвать вас и девять других ваших «воплощений». Мне это удалось благодаря тому, что у вас в ТАРДИС есть устройство, превращающее вас в пони, чтобы вы могли выжить в этой магической земле. Это устройство использует мою магию, и моя магия по-прежнему имеет над ним власть. Если вы будете мне противиться, я верну вас десятерых и ваших спутников в ваши ТАРДИСы, превращу в вашу исходную форму и заберу устройства из ТАРДИСов, а все знания о них – из вашей памяти. Вернуться в Эквестрию после такого было бы самоубийством. Вы знаете, что это в моих силах. Одного моего слова хватит, чтобы наложить заклинание. Так зачем вы в Эквестрии в нынешний момент? С помощью ТАРДИС вы отправились из 5002-ого года вперёд в 6963-ий. Чем тот год был для вас важен?

Г3 (Доктор): И предполагается, что я вот так вот запросто должен отвечать? В вашей хвалёной Эквестрийской системе правосудия у меня есть права, знаете ли. Ввод, например, – не скажете ли, в чём меня обвиняют?

Луна потянулась и нажала кнопку «Стоп» на машине, после чего аккуратно стёрла из расшифровки неправильное слово «Ввод» и исправила на «Вот». Нажимая кнопку «Старт», она позволила воспоминаниям унести себя обратно к камере…

Селестия вздохнула.

— Право же, Доктор, вы по каждому вопросу собираетесь упираться? Если вам так хочется, то я и сама могу в это играть.

Доктор не сводил с неё пристального взгляда.

— Вы не ответили на вопрос.

Луна попыталась получше разглядеть заключённого, пока тот препирался с Селестией. Вне Эквестрии Доктор напоминал высоких прямоходящих существ, называемых «Древние», которые некогда жили в этом мире, покуда их не выкосила смертельная доза магии. Доктора постигла бы та же самая участь, если бы его не превратили в единорога. После первого посещения он изобрёл свой собственный способ менять одну форму на другую, благодаря чему мог прибывать и отбывать, когда ему вздумается.

Единорогом Доктор был светло-голубым с почти белой гривой. В своём исходном виде он предпочитал мрачно-чёрные одеяния. Что в том, что в другом виде Доктор выглядел пожилым и обожал щёлкать по носу всех, обладающих властью, даже Сестёр.

Тия снова вздохнула.

— Вы могли бы обратить внимание на то, что мой вопрос напрямую касался сути вашего преступления. В 5002 году вы уверяли меня, что покидаете Эквестрию, но, как теперь ясно, вместо этого ваша группа отправилась через время в нынешнюю эпоху – и это после того, как я явным образом запретила любые путешествия во времени из-за ваших катастрофических вылазок в прошлое нашего мира.

— «Катастрофический» – последнее из слов, которыми я бы взялся описывать невинный осмотр достопримечательностей, — сказал Доктор.

— Вы… — начала было Тия, но остановилась. — Нет, я пообещала, что перестану переживать из-за того случая, и перестала. Суть в том, что вы намеренно ослушались одного из законов Эквестрии…

— Весьма примечательного закона, — вставил Доктор, — применимого всего лишь к десяти персонам за всю историю планеты. Знаете, вы могли бы просто попросить.

— …а прибыв в этот период, вы занялись тем, что стали намеренно подрывать пророчества о будущем Эквестрии, которые мы вам показывали.

— Подумаешь, что такое пророчество-другое между друзьями, — пожал плечами Доктор.

— Да понимаете ли вы, о чём говорите? — недоверчиво спросила Тия. — Главное в пророчествах – выбор времени, определяющий расположение действующих лиц. Пророчества – основа и уток ткани реальности. Итак, чего вы добиваетесь?

— Мы здесь по поручению, — попросту ответил Доктор.

— Ну наконец хоть что-то! — воскликнула Селестия. — И кто же дал вам это поручение?

— …Не вы, — сказал Доктор, глядя ей прямо в глаза. Потом его взгляд переместился на Луну.

— Мои глаза не те, что раньше, поэтому простите, что приходится спрашивать, — продолжил Доктор с усмешкой, — но уж не принцесса ли Луна сидит тут так тихонько? Мы с вами очень давно не виделись, не так ли?

Луна моргнула пару раз перед тем, как ответить:

— Ээ, я тоже рада видеть вас, Доктор.

— Рада? Рада?! — возмутилась Тия.

— Приятно видеть вас в добром здравии после поправки! — крикнул Доктор вдогонку Луне, которую Тия утаскивала от микрофонов, чтобы поговорить наедине.

— Луна, что ты делаешь? — спросила сестру Тия, заглушая поздравления их пленника.

Луна покраснела.

— Ну, я… просто подумала…

Тия свысока посмотрела на неё.

— Мы пытаемся извлечь важнейшие показания из заключённого. Твой тон был совершенно неуместен.

— Этот “заключённый” был нам другом! — не сдержалась Луна. — Когда он прибыл сюда, то обнаружил источник магии Эквестрии – злонамеренную сущность, которая десятки тысяч лет пряталась под нашим замком, замышляя завоевать всё бытие! Доктор закрыл портал Верховной Воли, и наше возвышение – прямой результат этого. А что теперь – он втиснут в ящик, слишком маленький для него и с таким плохим освещением, что он словно бы потерял цвета.

— А ему это подходит, тебе не кажется? — с усмешкой спросила Селестия. — Он всегда был себе на уме и пренебрежительно относился к нашей власти, не станешь же ты это отрицать. Вначале он был с нами вежлив только потому, что мы были совершенно бессильны.

Она повернулась и двинулась обратно, добавив:

— К тому же он сам ведёт себя несносно.

Г3 (Доктор): Несносно? Это, по-вашему, несносно? Считайте, что вам повезло, что вы не захватили вместо меня моего непосредственного преемника. Вот кто мастер искусства несносности!

Луна не ожидала, что в расшифровке будет содержаться что-то из того периода, когда они с сестрой разговаривали вдали от микрофонов. Она и забыла, что Доктор не умолкал всё то время. Луна перемотала плёнку назад, чтобы послушать, что он говорил, и сравнить с расшифровкой:

Г3 (Доктор): Рад видеть вас в добром здравии после поправки! Девятый был настроен пессимистично, как ему и свойственно, но я говорил ему, что Селестия придумает, как вас выходить, и так оно и вышло! Вы выглядите, как тогда, когда мы впервые повстречались в том старом замке у моря, где поколениями жила ваша семья. Так значит, с Найтмэр Мун покончено насовсем? Элементы гармонии и вправду заставили голоса замолчать? А вы уверены, что они все умолкли?

Г2 (Селестия): К тому же, он сам ведёт себя несносно.

Луна в удивлении остановила плёнку. «Почему он спросил о голосах?» — задалась она вопросом. У Луны был с рождения голос в голове, дававший ей советы, но в этом не было ничего необычного. «Ведь у всехпони в нашей семье был голос в голове», — сказала она себе. Но теперь, как она вдруг поняла, го́лоса больше не было. Луна даже не могла вспомнить, когда он пропал, и даже случилось ли это до того, как она стала Найтмэр Мун, или после.

Она решила добавить это к длинному списку её персональных загадок и двигаться дальше.

Несколько секунд Тия пыталась смутить взглядом Доктора, как перед этим Сандэнс, но безуспешно.

— Знаете, а ведь вы безумны, — в конце концов сказала она. — Вы один индивидуум с десятью разными личностями. Ходячее определение безумия.

— Хм… разве? — задумчиво ответил Доктор. — Лично я рассматриваю это как упражнение в высшей математике. Моя ТАРДИС изнутри больше, чем снаружи, потому что сворачивает пространство в складки, чтобы хватило места для всего нужного. Путешествуя во времени, я сворачиваю время. Мы десятеро – единое существо, но вы видите лишь те мои складки, что обращены к вам, и считаете, что они отдельны друг от друга.

— А вы можете с ними связываться? Телепатически? — спросила Луна, вновь отклоняясь от намеченного сценария. — Вы можете управлять другими Докторами?

Тия, собиравшаяся продолжать расспросы в своём направлении, принялась расхаживать по коридору, дожидаясь подходящего момента.

Доктор лукаво улыбнулся.

— По моему опыту, чем сложнее разум, тем легче им манипулировать. Помнится, кое-кому очень долго удавалось отвлекать кое-кого другого простой игрой в «Угадай мелодию».

Тия подошла к камере.

— Доктор, я ещё раз спрашиваю: зачем и почему вы здесь – в этом месте и в это время?

Доктор с недрогнувшим лицом посмотрел на принцессу.

— Потому что это нужное место с нужными пони в нужное время. Вы обладаете величайшей благой силой в истории Эквестрии, и сейчас она могущественнее, чем когда-либо была или когда-нибудь будет.

— Так я и знала! — объявила Селестия. — Вы хотите Элементы гармонии!

— Вы ошибаетесь, принцесса, — спокойно возразил Доктор. — Гармония, к которой мы стремимся, временная по своей природе.

Повернувшись к Селестии спиной, он продолжил:

— Мы лишь пытаемся сделать лучше… как с «Пассакалией».

Последние слова он практически прошептал.

Селестия взвилась.

— «Пассакалия» была совершенством, воплощённым в музыке! Самым безупречным из произведений искусства, созданных пони на тот момент! Свободная от зависти и межрасовой ненависти. Надёжное, твёрдое доказательство того, что пони способны быть лучше своих создательниц, что мы не просто следовали своим прихотям, когда творили их. То, что пони смогла создать нечто настолько прекрасное всего через тринадцать веков после того, как её прародители сделали первый вдох, было сияющим маяком надежды в жизни, до того видевшей лишь боль и потери!

Доктор с хищным прищуром повернулся обратно к принцессам.

— «Пассакалия», которую написала Куэйвер, была музыкальным эквивалентом горящей мусорной кучи, — прорычал он, — а уж поверьте, я их нанюхался! Я подменил её на куда более лучшую версию за авторством Баха из истории Земли, и она так быстро стала настолько известной, что ваша тупая пони в конце концов не могла не признать её своей! Как это типично!

Тия медленно попятилась от решётки.

— Вот! Вот об этом-то я и говорю! Как вы можете так легко рвать нити истории Эквестрии? Вы уничтожили самое тёплое из моих воспоминаний! А о Куэйвер и всех последующих музыкантах вы подумали? Из-за вас они были обречены безуспешно пытаться сравниться с произведением, далеко превосходящим всё то, чего могли достигнуть величайшие из гениев пони той эпохи! Эта работа стала проклятием для музыки многих столетий, на которую легло клеймо посредственности, потому что она не выдерживала сравнения! О вашей вине свидетельствует ваше же небрежное высокомерие, оно убеждает меня в том, что ваша братия способна на любую мерзость! И я вас в последний раз спрашиваю – что, подробно и в деталях, вы сделали и что планировали сделать в этой эпохе в этом месте с нашими пони?!

— Мне не нравится ваш тон, — фыркнул Доктор.

— Ты преклонишься перед своей богиней!

— Моей… моей богиней. Селестия, мадам, не хочу вас разочаровывать, но вы не богиня. Ваше бессвязное выступление показало это как нельзя ясно. Настоящие боги – сверстники Творения. Они способны быть где и когда угодно во Вселенной. И их власть бесконечна. Ваша же власть не только ограниченна, она краденая! Вы богоподобны только за счёт силы, украденной у Верховной Воли. Неужто же вы ни на секунду не заподозрили, что эта сила может иметь свою цену? В виде, скажем, голо…

— ПРОЧЬ!

И Доктор исчез из камеры – и навсегда из Эквестрии – во вспышке наложенных Селестией чар изгнания.

Луна тяжело вздохнула. Вполне возможно, что Доктор так и не сказал бы Селестии то, чего она пыталась добиться от него, чтобы обеспечить безопасность всех пони Эквестрии. Докторы безвозвратно потеряли её доверие после того, как один из них сбежал на минутку с празднования пятого миллениума, чтобы посмотреть, как сочинялась мелодия, которую играл оркестр.

Луна опустила глаза на расшифровку, ища оставшиеся неисправленными ошибки, и обратила внимание на кое-что:

Г4 (НЕИЗВЕСТНЫЙ): Прочь!

«Заглавные, — подумала она, криво улыбнувшись, — тут определённо нужны заглавные». Потом заметила, что аппарат не приписал эту реплику Селестии, и из любопытства перемотала плёнку назад. Конечно, Селестия вышла из себя, но не мог же её голос измениться от этого до неузнаваемости…

— ПРОЧЬ!

Луна подскочила на месте от испуга, и крылья сами отнесли её в самый дальний от проигрывателя угол кабинета. Голос, который она только что слышала, принадлежал не Селестии – а Найтмэр Мун.

Факты вдруг принялись складываться в общую картину:

— Вы выглядите, как тогда, когда мы впервые повстречались в том старом замке у моря, где поколениями жила ваша семья.

— Злонамеренная сущность пряталась под нашим замком десятки тысяч лет, замышляя завоевать всё бытие.

«У всехпони в нашей семье был голос в голове».

— Так, значит, с Найтмэр Мун покончено насовсем? Элементы гармонии и вправду заставили голоса замолчать? А вы уверены, что они все умолкли?

— Мы здесь по поручению.

— И кто же дал вам это поручение?

— …Не вы.

— Вы богоподобны только за счёт силы, украденной у Верховной Воли. Неужто же вы ни на секунду не заподозрили, что эта сила может иметь свою цену?

«Я глупа. Ответ был у меня перед носом всё это время, но я не обращала на него внимания, и как же пострадала в результате моя семья. Чем всё это кончится? И как же мне не дать ей узнать?»

— По моему опыту, чем сложнее разум, тем легче им манипулировать. Помнится, кое-кому очень долго удавалось отвлекать кое-кого другого простой игрой в «Угадай мелодию».

«Лишь вчера жизнь на радости была щедра…»

Луна вдруг спохватилась, что уже почти утро. Она подлетела к двери, ведущей на балкон, усилием воли утихомирила своё колотящееся сердце и не торопясь вышла наружу.

Её луна́ ждала её, касаясь горизонта на западе. Принцесса ровно выдохнула, и светило плавно зашло, а почти сразу после этого с противоположной стороны взошло Солнце.

— Я уже подумала было, что придётся опускать её самой, сестра, — раздался приветливый голос Селестии с балкона этажом выше.

— Извини, заработалась, — смущённо ответила Луна.

— Над записью допроса?

Луна как можно более непринуждённо отвернулась, надеясь, что сестра не заметила её предательски расширившиеся глаза.

— Мм… да.

— Да, откладывать не стоит, — сказала Селестия, уперев в бок переднюю ногу. — Обязательно пошли мне расшифровку, как только закончишь. Хочу посмотреть, не получится ли оттуда что-нибудь выжать.

— Конечно, Тия! — бодро ответила Луна (возможно, самую малость чересчур бодро) и вернулась в комнату.

«Тия, — отозвалось имя у неё в голове. — Или кто она на самом деле».

Лунная принцесса чувствовала, будто она одна во всём мире. Она ещё далеко не оправилась от всего того, к чему привело её превращение в Найтмэр Мун, и её малый рост доказывал это. Луна была не в той форме, чтобы бросить вызов Селестии, а у прочих пони не было ни малейших причин хоть в чём-то той не доверять.

«Что же я могу сделать?» — спросила она себя в отчаянии. В прошлые тысячелетия она обратилась бы к своему внутреннему голосу – который, как она теперь знала, действовал на пользу смертельного врага Эквестрии, с момента рождения Луны стремясь превратить её разум в инструмент разрушения и его освобождения. Хуже всего было то, что нынешнее положение дел не было описано ни в одном пророчестве – и это, вероятно, было результатом вмешательств Доктора.

«Главное в пророчествах – выбор времени, определяющий расположение действующих лиц, — сказала Селестия во время допроса. — Пророчества – основа и уток ткани реальности».

Голос Доктора ответил ей: «Это нужное место с нужными пони в нужное время. Вы обладаете величайшей благой силой в истории Эквестрии, и сейчас она могущественнее, чем когда-либо была или когда-нибудь будет».

— Да, — сказала Луна вслух с широкой улыбкой. — Обладаю.

Она подбежала ко входным дверям и распахнула их. Двое стражников вытянулись по стойке смирно.

— Арчибальд, — обратилась она, — следуйте за мной в Главный зал. Висмут, пожалуйста, подготовьте колесницу и соберите к ней команду.

— Какую колесницу мне выбрать, Ваше Величество?

— Такую, чтобы хватило места мне и шестерым гостьям, — ответила Луна. — Мы отправляемся в Понивилль, но надолго там не задержимся. У меня есть дела.

От автора:

Права на «My Little Pony: Friendship is Magic» принадлежат Hasbro; отличие этого сериала от предыдущих – заслуга Лорен Фауст. Персонажи Селестия, Луна/Найтмэр Мун и Пинки Пай взяты из этого источника. Персонаж Сандэнс – из серии фанфиков Progress автора Andrew J. Talon. [Некоторые из них переведены на русский: 1, 2, 3, 4] Интерпретации этих персонажей в данной истории – полностью мои, разумеется.

«Доктор Ктопыто» – имя, данное фэндомом одному из фоновых персонажей. В мультфильме не содержится никаких намёков на то, что этот пони чем-то необычен; это фэны решили, что он является понифицированной версией Доктора Кто (копирайт BBC), и за это я в высшей степени благодарен. Тот факт, что у некоторых других фоновых пони одинаковая с ним кьютимарка в виде песочных часов, породил предположения о том, что и другие персонажи того сериала, включая прошлые воплощения, могли забрести в Эквестрию. Доктор, допрашиваемый в этой истории – воплощение, роль которого исполнял Уильям Хартнелл с 1963 по 1966 год. Заметьте, что в начале сериала он притворялся владельцем свалки в Лондоне. В сериале «Три Доктора» от 1973 года его появления ограничены камео на экране телевизора, „в ящике“. Также в данной истории упоминаются Второй Доктор (Патрик Траутон, 1966—1969) и Девятый Доктор (Кристофер Экклстон, 2005).

Yesterday – песня «Битлз», написанная Джоном Ленноном и Полом Маккартни. Я крайне удивлюсь, если вы её никогда не слышали, но, на всякий случай, вот ссылка. «Пассакалия и фуга до минор» (BWV 582) написана Иоганном Себастьяном Бахом в промежутке между 1706 и 1713 годами. Люблю музыкальное сопровождение к историям, а вы?

Брехня года

Луна и Элементы гармонии спешат в Кантерлот спасать Селестию от её собственного Кошмара.
Ну да кому это интересно! Давайте лучше смотреть, как Винил Скрэтч вручает премию «Брехня года».

[Приключения][Юмор][Альтернативная вселенная]
Оригинал: Whopper of the Year

На всякий случай приведу пару несоответствий канону в этом фанфике (установленных в предыдущих фанфиках серии, которые я не переводил; переходите сразу к тексту главе, если предпочитаете понять их оттуда):

1. Принцессы скрывают участие главной шестёрки в победе над Найтмэр Мун, чтобы оградить их от назойливого внимания прессы и общественности. Собственно, во время первого сезона автор считал, что так оно и в каноне, потому что:
а) никто за пределами Понивилля не узнаёт главных героинь;
б) как было показано в двадцатой серии, знаменитости и в Эквестрии страдают от поклонников и папарацци.

2. Винил Скрэч (она же DJ Pon-3) – слепая от рождения. При этом единороги способны развить у себя магическое "роговое зрение", но оно нечётко на повседневных масштабах, поэтому зрячие пони этим обычно не заморачиваются.

— Винил Скрэтч? У тебя найдётся минутка?

Твайлайт Спаркл нашла ди-джея-предпринимательницу посреди Пятой авеню в деловой части Филлидельфии. Винил тянула за собой тележку, в которой стоял большой серебряный призовой кубок с двумя ручками по бокам. Первым порывом Твайлайт было попытаться удовлетворить любопытство относительно этого груза, но вместо этого она зашагала рядом с подругой.

— Ты с документами? — спросила Винил, указывая на набитые сёдельные сумки Твайлайт.

— Да, всё готово.

Основанная ими двоими компания «Эквестрия Акустикс» процветала, и они решили перевести её в открытое акционерное общество. Твайлайт достала из сумок заверенные юридические бумаги. Их было так много, что она опасалась вывихнуть челюсть, если придётся держать стопку слишком долго.

— Положи где-нибудь там, — сказала Винил, махнув головой в сторону тележки. — Им тоже надо в Кантерлот.

Твайлайт свернула бумаги в трубку телекинезом и засунула в кубок, не найдя для них более надёжного места. Заодно ей удалось прочитать две надписи: на одной стороне основания награды были выгравированы слова «Собрание старых дурней», а на другой – «Брехня года». Под второй надписью была привинчена табличка, гласящая: «За 7015 год присуждается Доктору Ктопыто за историю о солонках из дальнего космоса».

— Ты идёшь на станцию дирижаблей? — спросила Твайлайт.

— Да.

— Я планировала провести день в городе, а вечером отправиться в Понивилль, но с удовольствием провожу тебя до станции, если хочешь, — предложила библиотекарша.

— Ладно, — сказала ди-джей и с усмешкой добавила: — Конечно, на самом деле ты провожаешь меня просто потому, что тебе интересно узнать про награду.

— Готова признать, что мне слегка любопытно.

— Что ж, — начала Винил, шагая дальше, — «Собрание старых дурней» – это группа жеребцов-пенсионеров, собирающихся в местном соляном баре по вечерам в среду. Мой дядя – их неофициальный председатель. Они коротают время в своей компании, жалуются на то, как с ними обходятся их выросшие дети, и рассказывают друг другу истории сомнительной подлинности.

— Иными словами, «брехню»? — уточнила Твайлайт, неодобрительно качая головой. — С какой стати кучка глупых жеребят считает, что врать друг другу – приятное времяпровождение, выше моего разумения.

Винил остановилась.

— Ох, — сказала Твайлайт. — Я тебя не обидела?

— Нет, я не обиделась, — ровно ответила Винил. — Обижаюсь я, когда меня жалеют за то, что я слепая. Я просто… разочарована. ССД состоит из жеребцов, Твайлайт Спаркл, а не жеребят. Которые провели свои довольно-таки длинные жизни, служа принцессам и выполняя предназначение своих кьютимарок. И если, отойдя от дел, они решают поразвлекаться в своей компании, никакие другие пони от этого не страдают.

Белая единорожка подняла голову к небу и, поразмышляв несколько секунд, продолжила:

— Меня воспитал в первую очередь дядя Фило, а не мать или другие родственницы, так что я, наверное, куда лучше представляю себе жизнь жеребцов, чем большинство кобылиц.

Дядя Фило был лучшим сортировщиком почты изо всех, что видела Филлидельфия. В конце концов он получил должность, которую заслуживал, но вот кобылица с теми же профессиональными навыками дождалась бы её куда быстрее. Причём этой гипотетической кобылице не пришлось бы терпеть все те насмешки и фырканье за спиной, с которыми был вынужден жить дядя. Факт в том, что эквестрийское общество по умолчанию считает взрослую кобылицу эмоционально и интеллектуально зрелой, а вот взрослого жеребца всегда будут считать незрелым. Да, конечно, легко найти жеребцов, вполне заслуживающих, чтобы их называли жеребятами, но я точно так же могу ткнуть во множество кобыл, думающих только о себе и своих мелких заботах.

Твайлайт молча слушала назидательную речь Винил. Ей подумалось, что её собственные родители были похожи на большинство встречавшихся ей родительских пар: мать была напористой и уверенной в себе, зато случаи, когда Твайлайт слышала от отца что-то значительное, можно было сосчитать на четырёх копытах.

— Я думаю, что это результат нашего преклонения перед принцессами, — сказала она наконец. — Недаром же у наших идеалов телесной красоты всегда были нереалистично длинные для любой настоящей земнопони, единорога или пегаса лицо и ноги… что, пожалуй, объясняет, почему Фото Финиш сочла Флаттершай с её довольно-таки необычным сложением идеальной моделью, не успела та открыть рот или шевельнуть мускулом. Но мне по-прежнему любопытно, почему же эта группа вручает ежегодную премию за неправду.

— С этим помочь не могу, — сказала Винил и вновь зашагала по улице. — Но ты должна понимать обстоятельства, в которых они травят эти байки: при этом совершенно ясно, что всепони в комнате врут, так что никакого обмана тут не содержится. Может, так они отвечают на наши фантастические представления о них – складывая о себе ещё более абсурдные небылицы.

— Пусть так, — сказала Твайлайт. — А что ты можешь рассказать о победителе этого года?

— Немного, — ответила Винил. — В прошлом году члены Собрания не сумели выдать по-настоящему хороших баек, так что дядя Фило стал рассказывать о том, как сталкивался с этим Доктором Ктопыто в конце 60-ых, и в результате премию решили присудить ему. Вот только дядя ничего не слышал о Ктопыте за прошедшие полвека, так что отыскать его будет та ещё задачка. Почти наверняка приз так и вернётся в хранилище, даже не попав на глаза предполагаемому получателю. К тому же, дядя говорил, что Доктор Ктопыто вообще-то верил во все свои истории, так что, даже если я его найду, вряд ли он захочет такую награду.

Винил не стала добавлять, что ей было известно о как минимум двух других пони в Кантерлоте, именовавшихся просто «Доктор». Она надеялась отыскать пони-нибудь из них в своих поисках Доктора Ктопыто и заодно, возможно, докопаться до дна недавних подозрительных занятий этой группы.

В этот момент Винил осознала, что нипони не шагает рядом с ней.

— Твайлайт? — позвала она, крутя головой и пытаясь различить звук походки подруги.

— Извини, Винил, — донёсся голос той, стоявшей в паре корпусов позади. — Я вижу, что принцесса Луна и другие пять элементов дожидаются меня на боковой улице. Надеюсь, ты понимаешь…

Винил фыркнула с отвращением. Если верить Твайлайт и её подругам, полтора года назад они вшестером с помощью Элементов гармонии победили Найтмэр Мун и превратили её обратно в принцессу Луну – шестеро смертных взяли и одолели бессмертную. Пусть даже при помощи Элементов… вся эта история не вызывала доверия у Винил, сильно подозревавшей, что принцессы своей магией заморочили Твайлайт с подругами головы и теперь похихикивали над ними. Винил даже дала принцессе Луне возможность рассказать ей настоящую версию событий, но та сумела ускользнуть от ответа.

— Да, конечно, — сказала ди-джей. — Иди, спасай Эквестрию… ещё раз. Если захочешь рассказать об этом за чашечкой чая, сможешь найти меня в Кантерлоте.

Твайлайт задержалась было из-за явного недоверия в голосе подруги, но лишь печально покачала головой и направилась к королевской колеснице.

Через несколько секунд Винил услышала, как та поднялась в воздух и полетела в сторону Кантерлота.

Несколько минут спустя, стоя в очереди на филлидельфийской станции дирижаблей, Винил услышала, как всё та же колесница приземлилась рядом с ней.

— Залазь к нам, — сказала Твайлайт Спаркл. — Я убедила принцессу, что ты можешь помочь.

Винил застонала.

— Класс. У вас открылась вакансия нового Элемента сарказма?

— Винил Скрэтч, — произнёс повелительный голос принцессы Луны. — Ты обладаешь талантом, коего нет ни у одной другой пони в Эквестрии, включая даже Нас. Садись в колесницу.

— Ваше Величество, — ответила Винил, кланяясь до земли. Она постаралась вложить в эти слова как можно больше недовольства. — Мой груз…

Она почувствовала, как кубок с шорохом пронёсся в волоске от её ушей. Не говоря больше ни слова, Винил поднялась в колесницу. Ди-джей была убеждена, что её повозку украдут через несколько секунд после того, как они улетят, и уже обдумывала, как стрясти с государства деньги за потерянное имущество.

— Арчибальд… — начала принцесса, обращаясь к пегасу, запряжённого коренником в колесницу.

— Стойте, стойте! — воскликнула Рэйнбоу Дэш. — А где Пинки Пай?

— Она секунду назад была здесь, — сказала Рэрити, оглядываясь вокруг.

— Давайте я слетаю поищу её, — предложила Флаттершай своим обычным тихим голосом.

— Нет, — сказала Твайлайт. — Она лучше других пони знает, насколько нам важен элемент неожиданности. Если Пинки зачем-то ушла, то наверняка у неё были важные причины.

Винил подождала, пока остальные угомонятся.

— Твайлайт, раз уж мы задерживаемся, то, может, расскажешь пока, какой такой мой особый талант вам понадобился?

— А, это твоё роговое зрение, — ответила магическая единорожка. — Ты говорила, что можешь видеть «что угодно мельче песчинки или крупнее города».

Речь шла о магической способности видеть рогом, а не глазами, которой обладали некоторые единороги. Для Винил Скрэтч это была единственная доступная разновидность зрения.

— Да, правильно.

— Вот я и подумала, что, возможно, это означает, что ты способна заглянуть за Серебряный и Золотой барьеры, — продолжила Твайлайт, имея в виду гипотетические пределы возможностей рогового зрения.

— Я не видела ни того, ни другого, так что ты, наверное, права.

— Так ты говоришь, что видишь мои планеты во всей их славе? — вклинилась в разговор принцесса.

— Да, Ваше Величество, — ответила Винил.

— А дальше?

Винил открыла было рот, но тут же закрыла. Она отлично знала официальную версию того, что ей полагалось видеть.

— Я вижу славу всех звёзд на небесах, — осторожно сказала она.

— А ещё дальше? — спросила Луна.

— Нет ничего дальше звёзд, — озадаченно сказала Твайлайт. — Так ведь?

— Это… очень красиво, — сказала Винил. — Я очень долго не знала, что я такое вижу, но в прошлом мае заметила кое-что очень интересное в созвездии Центавра…

— Это работа моей юности, — оборвала единорожку принцесса. — Значит, ты и вправду можешь видеть дальше Серебряного барьера. А в другую сторону? Что самое маленькое из того, что ты можешь видеть? И, полагаю, ты можешь пока что звать меня «Луна».

— Там нет никаких отметок… Луна. Вещество разделяется на меньшие и меньшие части. Всё движется, и скорость движения связана с температурой. В самые холодные дни я кое-как могу различить точки, плавающие в облаках, и они танцуют друг вокруг друга в сложных узорах.

— Это гораздо дальше Золотого барьера, — сказала Луна, — и, поистине, куда дальше, чем могу видеть я.

— Правда? — недоверчиво спросила Твайлайт.

— Воистину, Твайлайт Спаркл. Нашей семье аликорнов были присущи некоторые физические недостатки, сохранившиеся и после нашего возвышения. А поскольку мы создали пони по своему образу, то вам тоже достались эти ограничения. Одно из них связано с роговым зрением: его проводящие пути в мозгу пересекаются с путями обычного зрения, и это ограничивает его возможности.

— А. Вижу, — сказала Винил, мрачно подчеркнув последнее слово. — Как мне повезло.

— Так что, пу́стите меня обратно или нет?

— Пинки Пай! — воскликнула Эплджек. — Где тебя носило?

— Вы не поверите, как трудно купить в декабре тёмные очки, — ответила та, раздавая очки подругам. — А про крем просто забудьте! О, привет, Винил! Хорошо, что и ты здесь.

— Пинки, и что нам с ними делать? — спросила Твайлайт.

— Ну-у, — ответила Пинки, — обычно их надевают поверх глаз, но иногда оставляют на лбу. Только не забывайте их там, а то всепони подумают, что вы выжили из ума.

У Твайлайт не нашлось ответа на это проницательное наблюдение, и группа отправилась в Кантерлот. Колесница не была рассчитана на лишнюю пони и большой серебряный приз, поэтому Рэйнбоу Дэш вызвалась лететь рядом.

Когда колесница поднялась в воздух, Винил спросила Твайлайт:

— Так принцесса объяснила вам, что именно мы будем делать?

Она старалась говорить потише, но так, чтобы её всё же можно было услышать поверх шумящего в ушах ветра.

— Нет, только что ей нужна пони, способная видеть дальше Золотого барьера, — ответила Твайлайт. — Она сказала, что подождёт до тех пор, пока…

— МОИ МАЛЕНЬКИЕ ПОНИ, — провозгласила принцесса Луна своим «Королевским кантерлотским голосом», — ПОРА ИЗВЕСТИТЬ ВАС О ТОМ, ЗАЧЕМ МНЕ ПОНАДОБИЛАСЬ ВАША ПОМОЩЬ. ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ, РЭЙНБОУ ДЭШ?

— Да глухой мэр Сталлионграда – и тот, наверное, услышал, — пробормотала Рэйнбоу себе под нос, после чего ответила: — Прекрасно вас слышу, принцесса!

— ХОРОШО! ТАК ВОТ, ВАМ СЛЕДУЕТ ВЕДАТЬ, ЧТО СУЩНОСТЬ, ВПОСЛЕДСТВИЕ СТАВШАЯ НАЙТМЭР МУН, ПРИСУТСТВОВАЛА В МОЁМ РАЗУМЕ С ОЧЕНЬ РАННЕГО ВОЗРАСТА. БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ МОЕЙ ЖИЗНИ ЭТОЙ СУЩНОСТИ УДАВАЛОСЬ ПРИТВОРЯТЬСЯ ГОЛОСОМ МОЕГО СОБСТВЕННОГО РАЗУМА, ЗАБОТЯЩИМСЯ ЛИШЬ О МОЁМ БЛАГОПОЛУЧИИ И СЧАСТЬЕ ЭКВЕСТРИИ. КОГДА ЖЕ ОНА УВИДЕЛА ВОЗМОЖНОСТЬ ПОДТОЧИТЬ МОЮ ЛЮБОВЬ К СТАРШЕЙ СЕСТРЕ, ТО ПРИНЯЛАСЬ ПОСТЕПЕННО ОТРАВЛЯТЬ МОИ МЫСЛИ, ПОКА НЕ ДОБИЛАСЬ ТОГО, ЧТО Я УСТУПИЛА ЕЙ УПРАВЛЕНИЕ. ЗНАЙТЕ ЖЕ, ЧТО РАЗУМ ПРИНЦЕССЫ СЕЛЕСТИИ ЗАРАЖЁН ПОДОБНЫМ ЖЕ ДУХОМ.

Луна подождала несколько секунд, давая слушателям осознать её слова . Через несколько секунд ошеломлённого молчания Твайлайт вдруг ахнула, поднеся копыто ко рту, и вжалась в борт колесницы.

— Да не может такого быть, — одновременно с этим сказала Эплджек, не замечая реакции подруги. — Принцесса Селестия всегда делала, как лучше для Эквестрии! Она даже послала Твайлайт к нам в Понивилль, чтобы она победила Найтмэр Мун. Чё-то это непохоже на злого духа.

— Нет, это правда, — дрожащим голосом возразила Твайлайт. — Я видела своими глазами.

Луна придвинулась поближе.

— КОГДА?

— Это… было вскоре после того, как я поступила в Школу Селестии для одарённых единорогов, — начала Твайлайт. — Однажды Селестия пригласила меня для личных уроков. Мы работали над заклинанием для фейерверков, но у меня оно пошло не так и по-настоящему задело принцессу. Она потеряла самообладание и, всего на мгновение, изменилась. Я потом говорила себе, что мне привиделось, но эта картина преследовала меня в кошмарах с тех самых пор. Зрачки-щели, грива как мираж над тротуаром в палящий зной, и этот голос… голос Найтмэр Мун.

— ТО БЫЛА СУЩНОСТЬ, ПРОТИВ КОЕЙ МЫ ВЫСТУПАЕМ, — сказала принцесса Луна. — ПРОИСХОДЯЩАЯ ИЗ ВСЕЛЕННОЙ ЧИСТОЙ ВОЛИ. ОНА ПРЯЧЕТСЯ В ГОЛОВЕ МОЕЙ СЕСТРЫ, В ПРОМЕЖУТКАХ МЕЖДУ ПЛЯШУЩИМИ ТОЧКАМИ, КОТОРЫЕ МОЖЕТ ВИДЕТЬ ВИНИЛ СКРЭТЧ. Я ПОЛАГАЮ, ЧТО МОЯ СЕСТРА ОСВЕДОМЛЕНА ОБ ЭТОЙ СУЩНОСТИ И СУМЕЛА СОХРАНИТЬ ЭТО ЗНАНИЕ В ТАЙНЕ ОТ НЕЁ. СЕЛЕСТИЯ ДУМАЛА, ЧТО СПОСОБНА УДЕРЖИВАТЬ ЕЁ ПОГРЕБЁННОЙ В ГЛУБИНАХ СВОЕГО РАЗУМА, НО, КАК ЗНАЕТ ТВАЙЛАЙТ, ЭТОТ КОНТРОЛЬ НЕ ИДЕАЛЕН.

— Я… слишком слаба, чтобы выступить против неё в одиночку, — продолжила Луна, от неуверенности перейдя на нормальную громкость. — На то, чтобы вернуться к силе, которой я обладала, будучи Найтмэр Мун, могут уйти века.

— Но у вас есть мы, — сказала Рэрити.

— И Элементы гармонии! — добавила Рэйнбоу Дэш.

— Давайте спасём принцессу! — воскликнула Эплджек.

— Ву-ху! — добавила Флаттершай, сама удивившись силе своего голоса.

— Д… да, — сказала Твайлайт, стараясь звучать уверенной в себе, — давайте.

Изо всех смертных пони она единственная знала истинный размах способностей принцессы Селестии и была в ужасе.

Принцесса Луна вышла из колесницы, как только та коснулась земли, и подошла к спешно распрягавшимся пегасам.

— Висмут, — обратилась она к одному из них, — в третьей гостевой спальне на втором этаже вы найдёте зеркало в полный рост. Перенесите его в соседний зал для аудиенций, поставьте в центре и ждите меня; постарайтесь не привлекать к себе внимания. По счастью, те комнаты должны пустовать в это время дня. Арчибальд, известите принцессу Селестию о том, что я привезла Элементы гармонии в гости из Понивилля и мы ожидаем её в зале для аудиенций на втором этаже. Когда ей будет удобно, Арчибальд, и обращайтесь ко своей правительнице со всем подобающим уважением.

— Принцесса Луна, разумно ли раскрывать наше присутствие так быстро? — спросила нервная Твайлайт.

— Истина – лучшая приманка для ловушек, — лаконично ответила Луна и повела группу к парадным дверям замка. — А теперь улыбайтесь, пони! Мы явились навестить принцессу Селестию, а всепони любят принцессу!

Семеро пони и аликорн не спеша продвигались через замок, приветствуя всехпони, встречающихся им на пути. Всё это время Винил казалось, будто из неё тянут жилы; её натянутая улыбка явно была самой очевидной попыткой обмана в печально известной своей запутанностью истории Кантерлота и не могла не стать причиной того, что все они окажутся в крохотном месте для ссылки посреди гигантской тюрьмы посреди ещё большего места для ссылки на дальней стороне Луны́ на миллиард лет.

Наконец они добрались до комнаты для аудиенций. Дождавшись, пока их группа пройдёт вовнутрь мимо ожидавшего их у входа пегаса Висмута, принцесса Луна закрыла дверь. Подойдя к большому зеркалу и осматривая его, она сообщила:

— Все залы для аудиенций звукоизолированы.

Затем принцесса подошла к стоявшему у стены шкафу, зубами достала из его ящика шкатулку и поставила её на столик. Потом осторожно открыла шкатулку – опять же зубами – и поспешно отошла от неё.

У Винил немедленно зазвенело в ушах, всё забил запах горящей смолы, а рот заполнился горьким вкусом щёлока. Резко втянув воздух, она отвернулась, чтобы её рог оказался как можно дальше от открытой шкатулки. Луна, Твайлайт и Рэрити испытывали те же ощущения, и вдобавок к этому у них помутнело в глазах, а вот остальные четверо пони ничего не почувствовали.

— Что это такое? — спросила Рэйнбоу Дэш, подходя к шкатулке, и потрогала её содержимое копытом. Через пару секунд она уже отчаянно тёрла копытом об стол, пытаясь избавиться от жжения.

— Это смесь примиемого и наноминиемого глянцев в равных пропорциях, растворённая в коллоидной основе и запечатанная тонким слоем отрицательно заряженного октирона, — ответила Луна. — В просторечии её именуют "пробка".

— Пробка – идеальный отражатель магии, — продолжала принцесса. — Вторая особенность залов для аудиенций – в том, что в них обязательно держат это вещество в качестве последнего средства против буйных магических существ. Оно особенно эффективно против единорогов… и аликорнов, но вредоносно и для других, если попадёт на копыта, волосы или перья. Если обмазать им рог Селестии, она окажется бессильной, покуда не соскребёт его. Какая земнопони или пегас вызовется…

— Чур я!

— Спасибо, Пинки Пай, — сказала Луна. — Я на вас надеялась.

В этот момент воздействие пробки исчезло, и единороги потрясли головами, чтобы избавиться от его последствий. Луна объясняла дальше:

— План таков: как только Пинки “заткнёт” Селестию, Винил Скрэтч заглянет ей в голову своим роговым зрением, чтобы найти Сущность.

— Э-э-э, принцесса, я ещё ни разу не заглядывала так глубоко вовнутрь твёрдых тел. Не факт, что…

— Оставьте это мне. А теперь впустите меня в своё магическое поле.

Винил вздохнула. Для единорогов это было невероятным вторжением в личное пространство. Многие супружеские пары так и не достигали подобного уровня близости. Но отказать принцессе было невозможно. Да и к тому же, Луне не нужна была помощь смертной пони, чтобы залезть к ней в разум, так что Винил полностью открыла своё поле аликорну. Ощущать присутствие Луны в магической части её разума было немного неуютно, но, по крайней мере, ей в любой момент было точно известно, где именно у неё в голове находится принцесса.

— Спасибо, — продолжила Луна. — По моему сигналу начинайте искать Сущность в голове Селестии своим роговым зрением. Как только найдёте, я извлеку её и помещу в зеркало – это жизненно необходимо, потому что, будучи существом из чистой энергии, она не может существовать сама по себе и попытается вселиться в одну из нас, если её в чём-то не запереть. А после этого вы шестеро сможете воздействовать на неё Элементами гармонии.

— И Элементы гармонии гарантированно сработают? — спросила Винил с некоторым трепетом. — Богомагия против богомагии?

— Именно так, — мрачно ответила Луна. — Наша мать умерла, сотворив Элементы. Теперь я убеждена, что она вырвала тайну их создания у Сущности, отравлявшей её разум, и что именно та была ответственна за её кончину. К нашей вечной скорби, мы с Селестией не обнаружили Элементы и их предназначение вовремя для того, чтобы спасти отца от его участи.

Выйдя из задумчивости, она подняла взгляд и обвела других пони в комнате пронизывающим взглядом.

— Вы уверены, что все знаете, что делать?

— Слишком уж этот план сложный, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Может, просто долбанём по Селестии Элементами и очистим её прямо так?

Луна со вздохом ответила:

— Тогда Селестия окажется такой же ослабленной, как и я, и, боюсь, нам не хватит сил справиться с сюрпризами, которые нам подложили Докторы.

— Пони, почему у вас такой угрюмый вид? — спросила принцесса Селестия, вошедшая в комнату через считанные секунда после того, как Луна сообщила им о возможных последствиях попытки срезать углы. — Надеюсь, вы не с дурными вестями?

— Вообще-то, да, — сказала Пинки, выходя вперёд. — Нам очень жаль, но вам… не… ПОЙМАТЬ!

Принцесса Селестия вскрикнула от боли, когда корка покрыла её рог.

— ДЕРЖИТЕ ЕЁ! — приказала принцесса Луна.

— Пони, вы с ума сошли? — со внезапным страхом спросила Селестия группу пони, берущих её в кольцо.

Винил стояла рядом с Луной, ожидая сигнала. Она услышала шум драки, когда Селестия крыльями отшвырнула от себя нескольких пони. Те быстро поднялись на ноги и набросились на принцессу со всех сторон.

— ВИНИЛ! — крикнула Луна.

Остальные пони хором ахнули. Винил понятия не имела, почему… пока не попробовала заглянуть к Селестии в голову и не обнаружила, что у Селестии больше нет головы. Вместо неё было облако газа – но при этом тело Селестии продолжало отбиваться от остальных. Стараясь удержать свой завтрак в желудке, Винил принялась копаться в облаке.

— ЧТО ЖЕ?

— Подождите… подождите… кажется… сейчас… вот!

Винил почувствовала, как на секунду расширилось присутствие Луны в её разуме – казалось, голова вот-вот лопнет. Потом оно так же резко пропало, и Винил осталась в блаженном одиночестве у себя в голове.

Пони снова хором ахнули, но на этот раз изумлённо, а не в ужасе.

— С… спасибо вам, пони, — сказала принцесса Селестия. Её голос звучал очень молодо, как у кобылки, только-только получившей кьютимарку. Но это явно была по-прежнему Селестия, даже если теперь она была одного роста с Луной.

— Немедленно выпустите меня! — потребовал новый голос из зеркала, в котором Луна заперла Сущность. Одновременно с этим Винил обдало волной жара.

— Всемпони… очки… надеть! — скомандовала Пинки Пай с интонациями муштрующего новобранцев сержанта. По-видимому, существо было не только горячим, но и ярким. Точнее, Сущность была не только горячей, но и яркой – голос был определённо женским. Он не принадлежал ни одному знакомому Винил виду, но ближе всего был к драконьему.

— Твайлайт, помоги мне своей магией удерживать зеркало в целости! — приказала Луна, с явным усилием убавив громкость – но не властность – голоса.

— Так годится? — через некоторое время спросила Твайлайт.

— Превосходно, — ответила Луна. Затем она повернулась к новоприбывшей. — Назовись!

— Я Третий лейтенант экспедиционных сил Высадки, — ответила Сущность с немалой гордостью.

— А имя у вас есть? — спросила Твайлайт, больше из любопытства, чем из чего-либо другого.

— Как малая часть Верховной Воли, получившая самосознание для выполнения его целей вселенского покорения, я не нуждаюсь в имени. Однако, я планировала воспользоваться именем Уэйкинг Террор после того, как захвачу тело.

— Прекрасный выбор, — отозвалась маленькая Селестия. — Такое имя, несомненно, внушало бы страх всем пони.

— Тия, тебе, наверное, лучше отдохнуть, — вмешалась Луна с ноткой беспокойства в голосе. — По-моему, тебе нездоровится.

— Глупости, сестрёнка, — ответила Тия. — Я наконец-то, впервые с младенчества, полностью владею собой. Я прекрасно себя чувствую.

— А вы спокойно к этому отнеслись, — с некоторым недоумением в голосе заметила Сущность. — Я ведь могла перехватить управление над вашим телом в любой момент.

— Знаю! — ответила Тия с эмоцией, ужасно похожей на зависть. — Могли, но не перехватывали, и я за это признательна. И признательна за все те советы, что я получила от вас за тысячелетия, Уэйкинг Террор.

— Правда?

Винил отошла от группы, окружавшей Тию и Уэйкинг Террор. Она сыграла свою роль в этой драме, а теперь принцессы выстраивали новый баланс сил – похоже, всего лишь словами, обойдясь без радужного оружия массового поражения.

Тем временем Тия продолжала заново знакомиться со своим внутренним голосом.

— Конечно! — воскликнула она. — Нам с Луной ни за что бы не удалось отбить вторжение драконов в 286-ом, если бы не ваша помощь. Я никогда этого не забывала. И заклинание телепортации – тоже ваше.

— …Её? — спросила Твайлайт, не зная, захочет ли она ещё когда-нибудь воспользоваться своим любимым заклинанием.

— Разумеется! — ответила Тия. — Я могла бы часами говорить о чудных идеях мисс Террор. Но, конечно, теперь всё это должно закончиться.

— …Да? — спросила Уэйкинг Террор.

— А как же, — подтвердила Тия. — Моей бестолковой сестре не терпелось влезть, куда не следует.

— Но… я же… — взволнованно сказала Луна.

— Ни слова больше, сестра! Я тешу себя мыслью, что у нас с мисс Террор было определённое взаимопонимание, хотя и целиком негласное, но теперь радиоактивный воробей вылетел, так сказать. А в таких обстоятельствах неизбежно определённое развитие событий.

— И какое же? — спросила ещё более сбитая с толку Сущность.

— Ну как же! Вы одолеете мою сестру и этих глупых пони…

— Так мы ей и дадимся, — вполголоса сказала Эплджек. Твайлайт постучала её по плечу и отвела их шестёрку в угол к Винил.

— Мне не нравится направление, которое принимает этот разговор, — полу-шёпотом прокомментировала Рэрити.

— Слушайте, — сказала Твайлайт, — я знаю принцессу Селестию полжизни. Я ей безоговорочно доверяю, и она со всей точностью знает, на что мы способны.

— И это значит…? — спросила Рэйнбоу Дэш.

— Что она знает, что делает. Верховная Воля планирует вторгнуться в Эквестрию, и он куда сильнее, чем все магические существа в Эквестрии вместе взятые, включая принцесс. Лучшей возможности узнать, какие у него могут быть слабости, чем от этой Уэйкинг Террор, вряд ли представится.

— Но она же работает с позиции абсолютной беспомощности! — сказала Пинки Пай. — Чего вообще можно добиться таким образом, разве что… а-а-а-а.

Тут Пинки повернулась и подняла голос, чтобы её было слышно двум аликорнам и заключённой в зеркале сущности:

— Так что, если Великая и Могущественная Уэйкинг Террор решит нас забороть, нам ну полный тостец! С мармеладом!

Тия кивнула и добавила:

— А потом вы захватите Эквестрию.

— Только через мой труп, — предупредила Луна.

— Ну… да, в этом вся идея, — сказала Тия лишь с небольшой ноткой разочарования в голосе. — Твой и всей остальной Эквестрии. Ведь первой вы убьёте меня, а мои подданные вряд ли легко к этому отнесутся. Конечно, сперва я могла бы сказать им сдаться, чтобы сохранить жизни, но, боюсь, что они меня попросту не послушают. Такие уж пони упрямые. Так что Вы обратите Эквестрию в выжженную пустыню, триумфально вступите в Замок у моря и освободите своего хозяина, дабы он смог завоевать Вселенную. Ведь так вы это себе всегда представляли, мисс Террор?

— Эм… не совсем, — ответил из зеркала голос, потерявший всякую уверенность.

— И тогда, блестяще выполнив свою миссию, вы вольётесь обратно в Верховную Волю, и ваши воспоминания и личность полностью растворятся! — завершила Тия.

— Что?!

В голосе звучала паника, чистая и беспримесная паника.

Тия развивала успех, не подавая вида, будто уловила хоть какие-то намёки на то, что чувствовала Сущность:

— Ведь именно в этом и состоит ваша заветная мечта? „Существование – постоянная пытка“, „Только Верховная Воля заслуживает существовать“ – вот двойной девиз Верховной Воли, так наверняка и ваш тоже?

— Я… я не…

— Ну же, — перебила Тия, — время уже позднее. С каждой минутой, что мы тратим впустую, часовые за дверью наверняка становятся всё более подозрительными. Сразите же меня, сразите всех нас, и вперёд к великому уничтожению!

— Тия, помолчи уже и дай мне подумать! — рявкнула Уэйкинг Террор.

— Сколько угодно! — покладисто согласилась миниатюрная принцесса Селестия, невозмутимо уселась на пол и принялась за тост с мармеладом, который ей передала Пинки Пай.

— Нет никакой нужды в таких… крайностях, — через некоторое время объявила Уэйкинг Террор. — Верховная Воля благоразумен…

(Принцесса Луна с немалым усилием воли воздержалась от того, чтобы её поправить.)

— …и наверняка мы можем найти выход, не включающий в себя ненужные смерти столь многих существ.

«…включая меня», — мысленно добавила Сущность.

Прошла почти минута.

Тия снова поднялась.

— Если у вас нет решения наготове, можно мне кое-что предложить?

— И что именно? — настороженно спросила Уэйкинг Террор.

— Вы сделаете себе новое тело, — сказала Тия, — и будете вольны идти куда угодно и делать что вам вздумается всю оставшуюся вечность.

— А моя сила?

— Оставьте её себе! Она по праву ваша, ведь вся магия Эквестрии имеет исток в вашем мире.

— Но тогда вы окажетесь смертной?

— Правильно! — с готовностью согласилась Тия. — Моя мечта станет явью. Я ведь просто хочу быть нормальной пони. Будучи смертной, я смогу взять и сделать предложение профессору Штейну – Луна свидетельница, сколько раз он смотрел на меня этакими коровьими глазами, когда думал, что я не вижу. Я наконец-то смогу завести детей. Можешь себе представить, сестра, каково это – больше не быть последними двумя аликорнами во всём мире?

— Но ты же умрёшь! — запротестовала Луна.

— Как и всё неизбежно умирает в этом мире. Только так можно по-настоящему реализоваться. Я устала от того, что моё присутствие чувствуется в жизни каждой пони в Эквестрии. Пора мне остаться лишь в воспоминаниях. К тому же, Луна, я уверена, что ты сможешь управлять механикой этого мира куда лучше меня. Ты всегда была сильна в математике; кроме того, я склонна срезать углы, когда устану, а ты – никогда. Я даже разрешу тебе называть меня «твоей маленькой пони»; я же знаю, что тебе давно хотелось.

— Тия, из этого ничего не выйдет! — воскликнула Луна. — Пони по-прежнему верны тебе и только тебе. Какую бы форму ни приняла эта Уэйкинг Террор, они найдут её и потребуют вернуть тебе твою привычную форму и силу.

— Но это несправедливо! — возмутилась Тия. — Сила принадлежит мисс Террор.

— Они на такое не согласятся, — предостерегла Луна.

— Сила ЕЁ ПО ПРАВУ! — крикнула Тия, сорвавшись на свой собственный «Королевский кантерлотский голос». — Никакой недо-справедливости я не потерплю – мисс Террор получит свою силу, хоть бы это привело к гражданской войне. Луна будет сражаться на вашей стороне…

— Ты всерьёз хочешь, чтобы я сражалась на стороне демона? — недоверчиво спросила Луна.

— На стороне фэй. И – да.

— Угх! …Хорошо.

— Спасибо, сестра! Ты не пожалеешь. Итак, двое бессмертных против смертных жителей Эквестрии. У них не будет ни единого шанса. Конечно, это возвращает нас к сценарию Эквестрийской пустоши; следуя тому, как обычно развиваются это ситуации, вы двое попытаетесь убить друг друга…

— Спасибо, что бросила меня на съеденье волкам, — угрюмо вставила Луна.

— Не стоит благодарности! И мы вернулись к тому, что вам не останется ничего делать, кроме как выпустить Верховную Волю и перестать существовать. Снова.

Уэйкинг Террор издала какие-то сдавленные звуки, после чего сказала:

— Вы уж извините, принцесса, но фиговое у вас предложение.

— О, — сказала Тия. — Что ж, мм, мне очень жаль. А что бы вы предложили?

— Я предлагаю, чтобы вы дали мне новое тело и силу – достаточно, чтобы существовать независимо от вас, но не настолько много, чтобы повлиять на ваше бессмертие.

— Я не намеревалась предлагать подобного – мало того, что это будет крайне несправедливо по отношению к вам, но подобное положение вещей ещё и не может быть постоянным. Вам придётся периодически возвращаться ко мне – скажем, каждые сто лет – для подзарядки.

— Я готова проявить великодушие и примириться с несправедливостью – но только в этом.

— Я вам очень признательна, мисс Террор! Уверяю Вас, вы об этом не пожалеете! Какую же форму Вы хотели бы принять?

Винил пожалела, что ей не на чем было засечь, за какое время Сущность перешла от угроз всех уничтожить к готовности есть у Селестии с копыт.

— Хмм, — сказала несостоявшаяся разрушительница Эквестрии, — пожалуй, я предпочитаю быть маленьким драконом, но с магическими способностями молодого взрослого. Так я смогу оставаться при вас под видом почтового дракона, но буду способна защитить себя.

— Должно сработать, — ответила Тия. — Кланы драконов настолько не доверяют друг другу, что каждый будет считать вас шпионом чужого клана, и пройдут века, прежде чем кто-либо догадается, в чью пользу вы в действительности действуете.

— Если мне можно вмешаться, — вставила Твайлайт Спаркл, — то на чьей же стороне вы будете, мисс Террор?

— Я буду на своей собственной стороне, — ответила Сущность. — И горе всякому клану, что попробует встать у меня на пути.

После небольшого раздумья Рэрити сказала:

— Тогда из вас и вправду получится хороший дракон – вы уже думаете, как они.

— Значит, решено.

Луна и смертные пони покинули зал, пока избавившаяся от пробки Селестия и существо в зеркале подробно обсуждали физические детали нового тела Уэйкинг Террор.

— Как я понимаю, всё прошло в соответствии с планом? — спросил пегас Арчибальд.

— Нет, — ответила принцесса Луна, — но не беспокойтесь. Кризис миновал, а сестра продемонстрировала, что она умнее меня. В очередной раз. Я отправляюсь в Королевские сады поужинать перед сном. Пони-нибудь хочет пойти со мной?

Твайлайт и её группа после кое-каких неопределённых звуков приняли приглашение; они всё ещё с трудом могли принять всё то, что произошло меньше чем за час.

Винил осталась в задумчивости стоять возле звуконепроницаемых дверей. Те приоткрылись, и через них вышла маленькая драконица, толкая перед собой потрескавшееся зеркало.

— Прочь с дороги! — провозгласила она знакомым начальственным голосом. — Дайте пройти. Принцессе нужно новое зеркало!

Вышедшие перед этим из зала для аудиенций принялись внимательно изучать что угодно, только не быстро удаляющуюся драконицу, и остальным ничего не оставалось, кроме как принять, что это обычный завсегдатай дворца, просто раньше они её не замечали. Выполнив свои обязательства перед принцессой Селестией, Луна, Твайлайт и их подруги отправились в сады, оставив Винил с дворцовой обслугой на месте.

— Прошу прощения, — произнёс единорожий голос через несколько секунд, — но не скажет ли пони-нибудь, что с принцессой Селестией?

Для нормального единорога голос был до невозможности старым. В нём было столько концентрированной скуки, что хватило бы, чтобы нейтрализовать энергичность целой комнаты, заполненной копиями Рэйнбоу Дэш. И в то же время Винил чувствовала слабо различимый намёк на подлинные эмоции, тщательно спрятанные за этим фасадом.

— Профессор Штейн? — предположила ди-джей.

— Да, это я, — ответил единорог.

— Принцесса в порядке, — объяснила Винил. — Она просто утомилась из-за… шутки принцессы Луны.

— Стражник! — скомандовал профессор.

— Да, сэр! — отозвался незнакомый Винил стражник-земнопони. По-видимому, профессор обладал немалым влиянием в замке.

— Немедленно принесите в эту комнату тахту для принцессы!

— Слушаю и повинуюсь!

И стражник удалился с частым цоканьем.

— Я останусь здесь и позабочусь о ней, — сообщил профессор Штейн Винил. — Если хотите, идите, отыщите ваших друзей.

— Знаете… а как у вас с каллиграфией?

Придя в себя, принцесса Селестия обнаружила, что лежит на тахте, придвинутой к стене зала для аудиенций. С учётом того, сколько она весила во взрослой форме, положить её на эту кушетку должно было быть нелегко. Она слегка неуверенно подняла глаза, но встретила взгляд Штейна и расслабилась.

— Долго я проспала? — спросила она.

— Лишь несколько часов, — ответил единорог. — Солнце нужно будет опускать через полчаса. Я взял на себя смелость приказать подать поздний обед.

Селестия оглядела разложенную на столе еду, которой хватило бы на небольшой банкет.

— Ты меня балуешь, Штейни.

Профессор порозовел.

— Только лучшее обращение для моей принцессы, — сказал он.

— Это тоже входит в «обращение»? — спросила Селестия, указывая на большой серебряный кубок в середине стола.

Штейн взял кубок зубами и принёс его принцессе.

— На самом деле, — сказал он с улыбкой, — это подарок от единорога по имени Винил Скрэтч.

Принцесса Селестия осмотрела подарок. На одной стороне его основания были слова «Собрание старых дурней». С другой стороны стояло «Брехня года», а под этим была блестящая новая пластинка со словами: «За 7015-ый год присуждается принцессе Селестии, сказавшей: „Я просто хочу быть нормальной пони“ и не покрасневшей».

Принцесса уже давно, очень давно так не смеялась.

От автора:

Права на «My Little Pony: Friendship is Magic» принадлежат Hasbro; отличие этого сериала от предыдущих – заслуга Лорен Фауст. Персонажи Селестия, Луна/Найтмэр Мун, Твайлайт Спаркл, Флаттершай, Пинки Пай, Рэйнбоу Дэш, Рэрити и Эплджек, а также населённые пункты Филлидельфия, Понивилль и Кантерлот взяты из этого источника. Винил Скрэтч/DJ Pon-3 и Доктор Ктопыто – фоновые персонажи из сериала, и их образы в этом рассказе сочинены мной. Также мне принадлежат персонажи дядя Фило, Арчибальд и Висмут, Верховная Воля и Уэйкинг Террор, равно как и идея «Собрания старых дурней» и их ежегодной награды. Описанная здесь анти-магическая смесь взята из фанфика In Her Majesty’s Royal Service автора Sagebrush, хотя я полагаю, что применение её для «затыкания» – новое.

Награду «Самая невнятная отсылка дня» получает фраза «Сколько угодно!», стыренная из фильма «Рождество, которого почти не случилось». И, да, получается, что Пинки Пай у нас – миссис Санта.

«Мои маленькие пони: взрывы – это круто» (отрывок)

Отрывок из фанфика «Но это ещё не всё!». Во время поездки в Кантерлот Твайлайт неожиданно для себя узнаёт о существовании некого популярного эфирного сериала.

Действие здесь происходит раньше, чем в фанфике "Брехня года"

Оригинал: But Wait...There's More!

— Во имя всех приличий, — начала Твайлайт Спаркл до опасного ровным голосом, — почему разрешили создать эфирный сериал, художественный эфирный сериал, основанный на таком серьёзном событии, как возвращение Найтмэр Мун?

— В нём была эмоциональная потребность, — заявила Флаттершай с неожиданной твёрдостью в голосе.

— Это правда, — добавила Рэрити. — Мы с Флаттершай долго обсуждали этот вопрос, когда я узнала, что такое шоу собираются ставить, и пришли к выводу, что мы просто обязаны отойти в сторонку и не мешать ему выйти в вещание.

У Твайлайт не было слов.

Рэрити бессознательно напустила на себя вид адвоката защиты и принялась расхаживать по воображаемому залу суда.

— Я думаю, что лучше всего продемонстрировать справедливость наших утверждений сможет Винил Скрэч. Винил, можно задать тебе кое-какие вопросы о прошлогоднем празднике Летнего Солнца?

— О чём ты хотела узнать?

— На что он был похож?

Ди-джей глубоко вдохнула, вспоминая.

— В равной степени ужас и возбуждение. А потом – неудовлетворённое раздражение.

— Возбуждение? — спросила Твайлайт. — Правда? А что насчёт облегчения?

— Не-а.

— Расскажи поподробнее, Винил, — попросила Рэрити.

— Ну, солнце не взошло. В тот единственный день во всём году, когда всепони в Эквестрии не спят всю ночь, чтобы посмотреть на восход. И никаких объяснений этому не было. Принцесса никогда не задерживала восход без предварительных объяснений. Так вот, солнце не восходило уже несколько часов. И пони Филлидельфии запаниковали. Это была безумная, нерассуждающая, ненаправленная паника. А потом кто-то наконец догадался посмотреть вверх и заметил, что с луны исчезла её Кобылица. И мы получили безумную, нерассуждающую, направленную панику. Мы все слышали о том, что случилось в прошлый раз, как близко принцесса Селестия подошла к полному поражению и что Найтмэр Мун сделала с той частью Эквестрии, которая была под её властью. Мы пришли к единственному возможному в тех обстоятельствах выводу: Найтмэр Мун свергла принцессу Селестию, и теперь Эквестрией в одиночку правило это чудовище.

— Нет. Нет, мы бы такого не потерпели, — топнув копытом по грязи, продолжала вспоминать Винил. — Ни одна пони не приняла бы добровольно власть Королевы Тьмы. Впервые в жизни, впервые с нашего сотворения мы были свободны. И в этот момент мы сделали выбор вооружиться и выдвинуться на Понивилль, взяв заострённые палки вместо мечей и крышки от мусорных баков вместо щитов. И не только мы. На подходе к Понивиллю наша разношёрстная бригада встретила подобные же ополчения из Хуфингтона и Троттингема. Было видно, что с другой стороны к городу приближается войско из Кантерлота, а наверху уже кружили отряды пегасов из Клаудсдейла; ещё через несколько часов к нам присоединились бы силы из Мэйнхэттена и Сталлионграда. Похоже было, что всё население Эквестрии собралось в поход на Понивилль, чтобы освободить одну богиню из хватки другой. Это предприятие было безнадёжным безумием; не было никаких сомнений, что Найтмэр Мун уничтожит нас всех одним движением брови. Но мы бы умерли сражаясь! Никогда больше мы бы не преклонили колени по приказу тирана! Кое-как вспоминая военные песни, которых мы набрались у менее цивилизованных соседей Эквестрии, мы достигли окраин Понивилля...

— …и оказались лицом к лицу с Королевской стражей Селестии. Сначала мы подозревали, что они попали под влияние Найтмэр Мун, и набирались смелости штурмовать их ряды. Пока мы были этим заняты, вдруг взошло солнце! Принцесса Селестия появилась за заслоном стражи и вежливо попросила нас разойтись по домам, пообещав всё объяснить позже. Ну мы и вернулись домой – наша принцесса была восстановлена на троне, ещё бы мы не вернулись. А принцесса Селестия выступила с заявлением.

— Она сообщила подданным, — продолжала Винил, — что Найтмэр Мун освободилась после тысячелетнего заключения из-за планетных сил, находящихся вне власти Селестии. Положим, всепони знают, что есть вещи, неподвластные даже принцессе, но вспоминать об этом мы не любим. Дальше принцесса сказала, что проклятие Найтмэр Мун было снято, и что она была восстановлена в принцессу Луну силой Элементов Гармонии. Ну да, мы же знали, что с их помощью принцесса Селестия и заточила Найтмэр Мун. Она сказала, что принцесса Луна полностью возвращена, и нам следует ожидать, что она вернётся на своё место соправительницы Эквестрии в ближайшем будущем.

— А дальше она сказала... а дальше она ничего не сказала. Этим она и ограничилась. Предыдущее правление ужаса Найтмэр Мун и вправду оставалось темой для кошмаров даже тысячелетие спустя. А на этот раз её остановили за несколько часов, но принцесса, чья бессмертная жизнь была под угрозой, не раскрыла публике, которая была готова массово умереть за неё, абсолютно никаких деталей. И что насчёт принцессы Луны? Если мы не знаем, как она была «возвращена» – и к чему? к здравому рассудку? – то откуда нам быть уверенными, что Найтмэр Мун действительно изгнана навсегда?

— Значит, вы были неудовлетворены? — спросила Рэрити.

— Да уж, немного, — с сарказмом ответила Винил.

— Принцесса Селестия пообещала защитить нас от назойливого внимания и не говорить нипони, что это мы победили Найтмэр Мун, — сказала со-адвокат Флаттершай.

— Как... что? — вставила Винил, но все слушали кремовую пегаску.

Флаттершай завершила своё заявление:

— Она не учла, какой эффект это окажет на всех эквестрийцев за пределами Понивилля.

~ ~ ~

— Теперь обратим внимание на Кантерлот, — объявила Рэрити. — Любопытство жителей Кантерлота – более, чем любого другого города, – всегда было сосредоточено на действиях Королевского дворца. Здешние пони – большие мастера толковать изречения правительницы. Крайне важна была точная формулировка заявления принцессы Селестии: принцесса не сказала, что это она победила Найтмэр Мун или что это она использовала Элементы гармонии. Согласно тем, кто всю жизнь разбирал каждое её слово, принцесса своим заявлением раскрыла, что её саму спасла некая внешняя сила – уже тем фактом, что не взяла заслугу на себя. А если не она победила Найтмэр Мун, то кто? Кантерлотские пони чувствовали себя ещё более неудовлетворённо, чем прочие, но у них, по крайней мере, была возможность что-то с этим сделать.

— Этот город гордится традицией перерабатывать политические конфликты в драматические постановки – сперва на сцене, а теперь и в эфире. Принцесса давно научилась мудрости не мешать театральным и эфирным сценаристам упражнять воображение, потому что даже в тех случаях, когда они вопиюще перевирали факты и мотивации, их работа шла на пользу, снимая напряжение.

— К тому времени, — продолжала Рэрити, — Орс Ин Уэллс уже был легендой среди эфирных продюсеров, успев впервые поставить «Сердца в облаках» с актёрским составом из одних пегасов. Он, положим, был в арьергарде кантерлотского войска, о котором говорила Винил, но это только потому, что маэстро по-настоящему любит эклеры. Но мистер Уэллс напряжённо раздумывал всю дорогу туда и обратно, и ещё до того, как принцесса Селестия выступила с заявлением, он начал своё собственное расследование. Поспрашивав в Университете, он раскопал ключевой факт: Твайлайт Спаркл, единственная личная ученица принцессы за последнюю сотню лет, отправилась в Понивилль за день до праздника Летнего Солнца.

— Это же ничего особенного не означает, — возразила Твайлайт. — То есть на самом-то деле означает, но если знать только то, что меня послали в Понивилль, то этот факт сам по себе ещё не подразумевает автоматически, что я как-то замешана в тех событиях.

— Да, — ответила на её возражение Рэрити, — но ведь мы говорим о кантерлотце, более того – о кантерлотце из приезжих, которому во что бы то ни стало нужно было доказать коренным, что он больший кантерлотец, чем любой из них.

— Возражаю! Я выдвигаю предложение официально включить «кантерлотец» в список слов, произнесённых слишком много раз подряд! — выкрикнул Спайк из задних рядов.

— Поддерживаю! — крикнула Пинки Пай, с радостью включаясь в парламентскую процедуру.

— Как я говорила, — продолжила Рэрити, пытаясь сделать вид, будто никто её грубо не перебивал, — Орс Ин Уэллс пришёл к естественному заключению – естественному для жителя Кантерлота, – что если пони угодно прибыл из этого великого города в такой крошечный и незначительный городишко, как Понивилль...

— Возражаю! — крикнула Пинки Пай. — Понивилль – отличное место!

Рэрити вздохнула.

— Могу я привлечь внимание суда к тому факту, что я и сама неоднократно выражала восхищение Понивиллем? Сейчас я просто пыталась ознакомить вас с точкой зрения мистера Уэллса.

— Оки-доки-локи! — прощебетала Пинки. — Или «возражение снимается». Это одно и то же.

— Так вот, — продолжала Рэрити, — мистер Уэллс из ложных предпосылок пришёл к заключению, что Твайлайт Спаркл должна иметь непосредственное отношение к Найтмэр Мун. Он оказался прав, но это не имеет значения. Ему представилось два возможных сценария. Либо Понивилль – это милый невинный городок, испорченный пагубным влиянием тёмной колдуньи Твайлайт Спаркл – Твайлайт Спаркл, сумевшей втереться в доверие великой и доброй принцессы Селестии и выведать у неё тайны богомагии, а потом воспользовавшейся этой силой, чтобы освободить Найтмэр Мун. Либо же Понивилль – это тёмная мерзкая выгребная яма поклонников Найтмэр Мун, которые сумели освободить её с помощью какой-то чудовищной церемонии, и лишь могущественная магия Твайлайт Спаркл, тайного агента принцессы Селестии, смогла побороть порочный город и освободить принцессу Луну от её проклятия!

— Мне не нравится никоторый из этих сценариев! — объявила Твайлайт Спаркл.

— Да, нельзя не пожалеть о том, что нашему великому продюсеру увиделись только эти два объяснения. В конце концов он остановился на варианте «плохой город, хорошая Твайлайт», но потом решил, что Твайлайт будет слишком сильной, если сможет спасти принцессу Селестию в одиночку.

Пинки закивала.

— Переусиленные персонажи – самый быстрый способ испортить хорошую историю... НАВЕЧНО!

— На чём я остановилась? — спросила Рэрити.

— Твайлайт-супер-сайян, — подсказала Пинки.

— Ээ... да, — сказала Рэрити, собираясь с мыслями. — Мистер Уэллс решил сделать из Элементов гармонии дополнительных героев, помогающих Твайлайт в её подвиге. Если Твайлайт – королева шпионов, посланная в Понивилль исправить великое зло, то они – шпионы под её началом. Как и прежде, мистер Уэллс наткнулся на истину, но всё равно сумел её перекорёжить. Он даже решил придумать этой группе звучное название: «Особо гармоничный отряд», или ОГО. Именно так он и назвал дописанный эфироспектакль.

— На роль Твайлайт Спаркл он нанял Блю Бабблз, одну из талантливейших эфирных актрис в истории.

— Мы с Блю Бабблз вместе учились в школе, — вставила Твайлайт. — Не было ни одной учительницы, чей голос она не могла бы идеально воспроизвести. В какие только неприятности она из-за этого не влипала.

Рэрити кивнула.

— У Блю Бабблз были некоторые колебания насчёт того, стоит ли делать из её бывшей одноклассницы героиню боевика...

— ...кого? — спросила Твайлайт. Она попыталась представить себя персонажем комикса и едва не сломала мозг.

— ...но её заверили, что это будет всего лишь одно выступление, — продолжала Рэрити. — Другие задействованные актёры все были мастерами профессии. Наконец настал день записи и прямого вещания. Мистер Уэллс выглянул из-за кулис, чтобы посмотреть, кто явился посмотреть представление вживую, и прямо по центру увидел принцессу Селестию.

— Ууу... неловко! — воскликнула Пинки.

Рэрити кивнула.

— Одно дело – ставить спектакль о власть имущих, когда можно сделать вид, что они ничего об этом не знают, и совсем другое – когда эти власть имущие смотрят прямо на тебя глазами, которым ни разу не требовалось мигнуть за десять тысяч лет. Так что, разумеется, мистер Уэллс моргнул первым. А ещё актрисы, игравшие принцессу Селестию и Найтмэр Мун, решили упростить себе жизнь, переехав на постоянное место жительства под кровать. Предысторию «Особо гармоничного отряда» срочно целиком переписали. Теперь у нас совершенно воображаемое Королевство Света было под угрозой со стороны полностью вымышленного Королевства Тьмы. Светлую Королеву похитил Тёмный Король – видите, Тёмный Король, абсолютно ничего общего с принцессой Луной! – а персонаж Твайлайт Спаркл, до этого не обзаведшаяся даже полупрозрачным вымышленным именем, стала Шринкинг Вайолет. Её голос всё равно был ужасно знакомым, и у неё по-прежнему был дракон, но нельзя же ожидать чудес от единорогов, когда времени так мало.

— Как бы то ни было, — сказала Рэрити, — именно чудо мистер Уэллс и получил. Мало того, что принцесса Селестия вышла с записи с улыбкой на лице, но спектакль ещё и стал передачей с самым большим числом слушателей в истории, не считая экстренных, а у их спонсора заказы утроились на следующий день. Чтобы оценить популярность спектакля, мистеру Уэллсу достаточно было пройтись по улице и посчитать, сколько жеребят напевают заглавную тему спектакля. Благодаря внесённым в историю изменениям из неё теперь можно было сделать сериал – поклонники окрестили его «Мои маленькие пони: взрывы – это круто». Окончание исходного спектакля ознаменовалось освобождением Светлой Королевы, но, и это было весьма ловко, Тёмный Король – чью роль исполнял Орс Ин Уэллс лично – не был приведён к ответу и оставался главным злодеем. И так всё продолжалось целый сезон, в течение которого ОГО раз за разом проникал в Тёмное Королевство, чтобы раскрывать заговоры и сеять недовольство в рядах тёмных пони.

— Значит, Селестия так и осталась при мнении, что не стоит открывать, что же на самом деле стало с Найтмэр Мун? — спросила Винил с беспокойством в голосе.

Казалось бы, это шоу должно было продемонстрировать принцессе, что её скрытность оказала не лучший эффект на жителей Эквестрии. «Неужели она и вправду такая упрямая? — задалась Винил вопросом. — Или, может быть, она сделала что-нибудь скрытное – например, установила всё объясняющий витраж в никем не посещаемой части дворца?»

— По-видимому, так, — ответила Твайлайт. — Хотя, если быть совсем честной, меня в общем-то устраивают оба варианта. Если бы Селестия решила, что нашу историю лучше рассказать, я лично возражать бы не стала. Что же до сериала... — она тщательно подумала несколько секунд и продолжила: — вы все привели очень хорошие аргументы. Полагаю, мне следует самой ознакомиться с серией этого шоу, прежде чем определиться с мнением по его поводу. Эплджек, ты говорила, что на сегодня назначена запись?

Ученица

Хуже и быть не может

Маленький секрет

По следу

Любовь не угаснет

Осмос

Маски

Падающие звезды

Первое апреля

Больше, чем крылья

Меж золотом и серебром

Луна и древопони

Суд над пони времени

Брехня года

«Мои маленькие пони: взрывы – это круто» (отрывок)