Fallout: Equestria - Квартира

Глава 1

Слайд не спеша рысил по улице города, полной пони.

Была середина дня, и в это время он должен быть в своей Конторе, зарывшись по уши в расчёты. Но сегодня работа его, и всех пони в общем, подошла к концу.

И сейчас они все разом высыпали на улицы. Накрапывал дождь. Плотные тучи уже полностью заволокли небо. Его сегодняшний грязно-фиолетовый оттенок отлично подходил к атмосфере дня.
Слайд поёжился. Зря он всё-таки оставил в кабинете свой плащ. Но спокойно собрать все вещи не позволила обстановка. Его коллеги всё-таки поддались панике. Хорошо, что хоть переметные сумки успел схватить.
Белый желтогривый жеребец-земнопони поправил их ремень и продолжил рысить, стараясь не особо вязнуть в толпе.
Ведь толпа вела себя весьма… бурно.
— Не давите! Не давите!
— Бу-бу-бу… — Где-то впереди разносился голос Стального Рейнджера, приглушенный шлемом, — бу-бу… Бу-бу-бу…
По мере приближения слова становились всё более различимы:
— Имеющие пропуска – займите очередь. Объект скоро будет готов к приему населения. Остальным – продолжить эвакуацию. Укрывайтесь в складках местности.
Да уж… Вот чего-чего, а складок местности в их городе хватало.

Они приехали сюда уже лет двадцать назад, и этот город был, по сути, его родным.
Родился он в Балтимэйре, но когда они переезжали, он был жеребёнком и не помнил даже дороги через всю Эквестрию, не то, что фактическую малую родину…
И, кажется, это его и спасло. Гаскиндок имел выгодное стратегическое положение, расположившись на западе Эквестрии и будучи отделён от Зебрики практически всей страной. Это дало ему эти… минуты до того, чтоб… для того, чтоб осмыслить жизнь.

Ничего более подходящего этому дню он за все свои годы жизни так и не нашёл.
И теперь он просто продолжал движение к своей цели, если серьёзно подумать — малопригодной для пребывания в грядущих обстоятельствах, но… прекрасно подходящей атмосфере сегодняшнего…

Бац…
Поток пони слева от Слайда подаётся вправо, почти сбивая его с ног и возвращая к реальности.
Группа ослов шла плотным клином, мягко, но напористо отодвигая с пути.
Ослы… Ну а что? Такие же гаскиндокцы.
И он поначалу удивлялся, что в городах центральной Эквестрии живут практически одни пони. В первый раз, когда он оказался в Мэйнхэттне, его не покидало какое-то грызущее чувство. Только на второй день он понял, что его смущала монопонность толпы.
В Гаскиндоке было обычным делом как минимум раз в день встретить козла, осла, жварраву, а то и грифона.
Такому разнообразию Гаскиндок был обязан своим положением.
Дед вечно критиковал родителей за то, что они решились отправиться сюда, на «территории с неопределённым статусом», хотя Эквестрия разграничила земли с Коалицией, кажется, ещё во времена дедовой молодости. А уж сейчас, когда Коалиция Организованных Видов, созданная как объединение различных разумных существ, фактически прекратила существование, потеряв суверенитет...

Хотя с началом этой заварушки, всё-таки съехавший отсюда назад отец начал его звать к себе, намекая на историю отношений Коалиции и зебр. Хотя с теми зебрами, с кем у нас война, отношения Коалиции кончились лет триста назад, когда полосатые моряки решили не возвращаться домой от дальних берегов, свободных от вождей и князей.

Да уж… В «исторической перспективе» всё выглядит просто. На практике ситуация с зебрами была… сложней.
Слишком уж плотно переплелись интересы стран в этих землях…
Слайд увернулся от группы пони, идущей против потока.
Сейчас самое то о таких высоких материях рассуждать. Хотя на самом деле, практически так оно и было.

Стройный поток нёс его, разветвляясь и сливаясь, но в принципе, направляясь в нужную ему сторону.
Цок-цок-цок… Цок-цок-цок…
Ему оставалось только скакать вместе с ним.
И думать.

Облака расползались от башни впереди и от небесного города по правую сторону от него.
Виндлок… Сейчас, казалось, город плыл ещё быстрее, стараясь убежать от гибели. (А может, у него это и получится?)

Слайд вырулил из основного потока, уходя ближе ко Рву. Высотки коммерческой недвижимости тут перемежались с жилыми домами.
Вот квартал с достаточно широким проездом между зданиями, чтоб по нему можно было протиснуться несмотря на поньские заторы.
На пути у Слайда встали толпы у подъездов вытянутого вдоль набережной Рва дома. Оглядевшись, он начал искать среди них проход.
Толпа, толпа. Прогал, проторенный мощным жеребцом. Немного в сторону, вбок. Левее… Поток прижимает к П-образному дому.

Двор. Зебра.
Стена дома с закрашенным прямоугольником, из-за края которого виднеется улыбающаяся голова зебрёнка.
Слайд обошёл эту стену и начал аккуратно скакать по дороге в сторону арки, ведущей дальше.
В сторону арки, буквально заполненной пони
— Я остаюсь здесь!
— Милый, не глупи. Пойдё-о-о-ом…
— Это при землетрясении в проходе надо ставать…
Надо искать другой путь. Назад к той стене с закрашенными зебрами…

Зебры…
Они сопровождали его всю жизнь.
Поначалу это было далеко и непонятно.
Смутные новости о контрабандистах, эмбаргах и интервентах. Слухи о каких-то договорах с кем-то, вторжениях куда-то и задержаниях кого-то. До него это всё было далеко. Странно, но в Гаскиндоке он зебр не видел. Учитывая многонародность города и то, что полосатые племена жили и на западе, это было ещё удивительнее. Самым близким к нему делом, связанным с полосатыми были новые игры, в стражников и зебр, пришедшие на смену «ковпони и бизонам». Наивность…
В общем-то, ничего более подробного он вспомнить не мог. Детство… Многие могут сказать, что в младшей школе он был скучным. Неважно…
Слайд перескочил через ограду газона, немного срезав путь, и двинулся по дороге, лежащей между детским садом и сквером.

Шло время. Он начал поддерживать движение пацифистов, даже повесил пяток плакатов у себя в комнате.
Ему становилось всё яснее. Не, понятно, наши и полосатые подрались, бывает. Так миритесь! Он с половиной своих друзей дружбу начинал с драчки.
Тогда он верил в мир…
Мир не получался. В войну вступали другие расы, зебры нанимали грифонов и драконов, Эквестрия тоже приглашала «зарубежных специалистов» в свои проекты.
А битвы становились всё ожесточённей и злее.
Индустрия, подпитываемая войной, всё больше меняла мир и, в частности, его город. Тут и там росли наземные эстакады, торговые залы, заводы и фабрики... В том числе и оружейные…
Его жизнь шла своим чередом.

Время поиска себя – вот оно действительно было интересным.
Расти вместе с городом – о чём ещё мог мечтать жеребёнок?
Появляющиеся то тут то там игровые площадки. Парки, в которых можно гулять. Небоскрёбы, забравшись на верхние этажи которых можно было разглядеть весь город.
И стройки. Разнообразные стройки века, выраставшие то тут то там.
Министерские здания, как будто перенесённые из Кантерлота. Заводы – узлы сплетённых труб. Какие-то непонятные конструкции, даже будучи завершёнными казавшиеся недостроенными…
А однажды он нашёл и забрался на стройплощадку местного космодрома. Какая-то корпорация начала его строить рядом с одним из районов.
Ракета прямо напротив жилых кварталов – зрелище, которое не переставало… поражать его. И которое сразу давало понять, в сколь интересное время он жил.

Даже жалко, что кьютимарку он получил достаточно рано.
Только вот занятная история... Около года после её получения он находился в унынии.
Потому что вокруг такое развитие – а у него на боку логарифмическая линейка.
Только потом ему стало ясно, что она значит…
Стало ясно, но общая… подавленность не ушла. Он до сих пор не знал, была ли на самом деле причиной уныния только непонятность кьютимарки. Вроде бы тогда не было депрессивности последних лет… Хотя был страх неизвестности.
А может и вообще – влиял подростковый возраст.

Вся «общественная активность» ему начинала надоедать. В один прекрасный день он понял, что ходит в клуб пацифистов в первую очередь из-за Флейр, кобылки, которая уж очень близко воспринимала войну. А он – очень близко воспринимал настроение Флейр.
В итоге весь их кружок превратился в простую тусовку. Но полностью угаснуть не успел. Ведь вскоре он резко кончился. Кончился, как и многое в тот день в Эквестрии.
В тот день, когда пришла новость о Литтлхорне, Флейр сорвалась.

Говорят, такое бывает у единорогов… Но ведь только у самых сильных!
Она никогда не хвасталась своей магической силой. Но, оказалось, она у неё была. Он застал кульминацию.
Непрерывно сгорающие и возрождающиеся из пепла листы газеты, видимо, той, из которой она и узнала о Резне.
Само пространство, сгибающееся под вспышками её магии (угол кабинета школы, в котором они собирались, кажется, так и остался вогнутым внутрь, закрученным и каким-то помятым)
Дальняя стена кабинета пылает. Ближняя — заморожена…нет, превращена в чистый лёд…
И она всё продолжала и продолжала посылать вспышки магии…
Только спустя полчаса, когда её приступ ярости иссяк, школьная охрана сумела её утихомирить.
Её поместили в… особую клинику, он даже не знал, в какую именно. Поговаривали, что в куда-то на небо — в конце концов, практически вся её семья – родители, братья с сёстрами – были пегасами. После этого он потерял всякий её след.
Плакаты пацифистов он жёг всю ночь.

Дальше всё стало… сложно.
Раньше зебры воспринимались скорее как препятствие. Нечто, что пони должны преодолеть.
Теперь же ему, да и Эквестрии вообще, наконец полностью стало понятно – это был конфликт именно с разумными существами. Что они не стоят и ждут, пока пони их преодолеют или найдут к ним ключ, а что они делают это сознательно, сознательно и хитро ведут войну из зла или страха.
Сформировать отношение к полосатым здесь было особенно сложно.
Он решил эту проблему банально – игнорируя желания особо глубоко задумываться над этим.
Так, заткнув свои глубокие размышления куда подальше, с того дня он и жил.
До дня сегодняшнего.

Дёрнув головой, Слайд поднажал и всё также поскакал вперёд, только теперь менее обращая внимание на окружающих. Его цель приближалась.
Как, видимо, и конец.
Сирена и объявления из динамиков уже прекратились. Небо полностью заволокли плотные тучи. Начал накрапывать дождь.
Дальше всё было проще.
Битвы, настоящие, такие, как шли в первую генерацию, а то и раньше. Драконьи налёты. Боевая техника…
Но в определённый момент война стала… неинтересной. Потеряла все краски. Точнее, приобрела какую-то серость. Как будто всё понимание ситуации в нём кончилось. Перегорел он, короче.
По большому счёту, его просто затянули более насущные дела…
Опять перед ним была улица. Опять полная пони. Все стремились направиться в низину Рва. Да. Он был хорошим укрытием. Но слишком очевидным и, сейчас было ясно, слишком заполненным пони.
Он пересёк поток и направился в другую сторону. В гору. Большинство считало себя умными и логично решили обойти этот подъём. Создав буквально пробку.
Поднявшись по улице, ведущей в гору, он оглянулся назад.

Красиво. Позади него раскинулся город.
Здания центра, жилые дома, заводы и объекты непонятного предназначения вдали…
Театр, концертный зал, парк…
И Академия.
Как всегда блестела своим обелиском, установленным на площади перед главным корпусом.
…Его затянули насущные дела. Вроде поступления в эту самую Академию.
Слайд изучил «письмена» на обелиске перед ней, ещё когда поступал туда. В стиле наскальной живописи на нём, от абстрактных палеопони, открывающих колесо и огонь через Эвклопа со Старсвирлом к Гривзенбергу, Каурову, Тротенхеймеру и (видимо, недавно пририсованной) Твайлайт Спаркл, была показана история науки.

Только начав учиться, он узнал, что на самом деле – это гигантский искусственный аметист — дипломная работа Кристалл Грида – одного из первых и самых лучших выпускников…
Первые курсы были просты. Когда технологии развиваются буквально на глазах – каждый может стать специалистом. Тем более, когда сами преподаватели в них разбираются меньше, чем ты.
Эта простота его и подвела.
Технически – он Академию так и не окончил.
Последние курсы пришлись на последние годы.

Покушение на Селестию.
Броня Стальных Рейнджеров, надежды, которые на неё возлагали и которые были разбиты через где-то полгода новыми зебринскими винтовками.
Мегазаклинания и их утечка.
Ещё больше обескураживала та же скорость развития общества, уже ставшая недостатком. То, что к концу обучения всё, что он изучал за эти годы уже устарело, не добавляло мотивации.
А слухи о идеях и даже проектах, которые разрабатывались в недрах министерств, вообще заставляли задуматься о смысле понятия «пони».
Если, конечно, поверить что хотя бы половина из них была реальна.

Последние годы он ходил в Академию больше по инерции и ради встреч с друзьями.
Академия оказалась замечательным местом для встречи самых удивительных пони. Зум, эвакуированный из Хуффингтона, вечно рассказывающий небылицы о возрождённом городе и его Ядре. Даззл, чуть не ставшая личной протеже Селестии. Крим, вообще утверждавший, что он воспитан в зебринской культуре…
Пони в Академии были замечательными. Но он не мог всю жизнь провести в компании друзей. Тем более, что детство кончалось. Причём, кажется у всего мира.
И однажды он на всё плюнул и начал банально искать работу.

Дорога пошла вниз.
Он уже был совсем близко к своей цели.
Ряды новостроек, переходящие в невысокие дома, тонущие в зелени. Дальше – какие-то частные домики, склады, цеха, историческое шут-знает-что.
И где-то там сбоку, вдали – Звезда. Тоже одна из достопримечательностей этой эпохи. На самом деле – это какое-то министерское здание. Но уж очень походит на звезду с металлическими лучами во все стороны…
Время, судя по всему, его уже поджимало.

Как будто под атмосферу последнего дня, облака набрякли темнотой, сыпя мелкую морось…
Вспышка.
Невольно он жмурится, падая на землю.
Позади него, в небе, расцветал воздушный взрыв жар-бомбы.
Разодранные облака… Кольца мертвенно-зелёно-радужного цвета расходятся от столба пламени… И так далее и тому подобное.
Жеребец медленно поднялся на ноги. Предполагая, что если он ещё жив – бомба взорвалась слишком высоко. Его путь не окончен.

Мир оставался всё тем же самым. Ну, кроме того, что пони вокруг пустились в галоп и ещё громче запричитали.
О. Звезда ожила. По лучам заплясало синее сияние. Лучи зашевелились.
Так значит, это не декорация…
Поправив сумки, пони продолжил скакать в сторону старого города.

Теперь он удивлялся, что вообще вздумал получать высшее образование. Уже зная, что он – по сути (точнее — по таланту и кьютимарке) аналитик – что он думал добиться от Академии?
Хотя всё равно стоило признать — свою работу он получил почти случайно. И благодаря учёбе.
Да, он порой помогал мистеру Хупу, который был другом одного из профессоров то настроить терминал, то отладить систему кондиционирования. Но такое умел сделать каждый из его поколения, выросшего в окружении подобной техники (другое дело – мало кто хотел возиться со стариками и учить их попадать копытами по кнопкам терминалов)
А может быть, действительно он сам того не желая, забрал себе это место, потеряв тогда заявление от Хаммера?

Так или иначе, сразу после ухода из Гаскиндокской Академии и до сего дня он работал на мистера Хупа в его аналитической компании. Обсчитывал логистические паспорта на какой-то межминистерский проект. Проект Кейс или как-то…
Сегодня опять расчёт его из проверки министерствами вернётся… должен был вернуться.
Нет уже никаких министерств.
Жеребец тряхнул головой, собирая в кучу мысли.
Это, конечно, выбило, его из колеи. Хотя и погрузившись в себя, он двигался не хуже.
Он держал свой путь к восточной окраине города.
Потому что… потому что мог. Мог сделать хоть это. Только это.

Только скакать вперёд.
Высотки офисных зданий окончательно сменились многоквартирными домами Нового Гаскиндока с торчащими между ними следами Гаскиндока древнего — приземистыми зданиями, теперь используемыми как торговые залы.

Последние дни были… взбаламошными. Как будто весь мир готовился к тому, чтобы кончиться. Конечно, сейчас так говорить просто, легко предчувствовать уже опосля, когда ты знаешь, чем это кончилось.
Но ведь действительно – учения почти раз в неделю. Пару раз даже с загрузкой в стойла… Напряжение, витавшее в воздухе и иногда разряжавшееся срывами окружающих. И наоборот – безразличие, а то и наоборот – неуместное бесшабашное веселье, как будто попытки закрыться от страха перед миром кучей сладкой ваты… Ух, Министерство Морали действительно проникает в подкорку. В их случае это могло быть не фигуральным выражением. Не удивлюсь, что идея кондитерских укрытий уже была испытана Пинки.

А его делом в эти недели и дни были попытки сохранить иллюзию нормальности и вести себя обычно. Быстро и качественно выполнять работу. Показать себя с лучшей стороны. Распланировать свой первый отпуск. Вести себя, как будто ничего не происходит — тоже своеобразный способ преодоления.

Новые кварталы он прошёл быстро. Воздушный взрыв окончательно распугал горожан, а улицы между домами были не в пример шире улицам центра. С проектировкой дорог там городских архитекторов постиг полный провал.
Но, так или иначе, он преодолел свой путь.
Вот он – Старый Город.
Его цель.
Наконец-то перед ним встал новый многоквартирный дом, практически через дорогу после которого уже шли настоящие древние дома. Хотя дом этот был новостроем, для которых обычно архитекторы не заморачивались проработкой внешнего вида и украшением фасада, здесь авторы постарались. Узор «под кирпич» на стенах, какая-то лепнина по кромке крыши…

И само место было замечательным. Простор вокруг – с одной стороны – небольшой сквер, с другой – тонущие в зелени старые дворы.
А вид из окон был поразительным. Глаз буквально отдыхал на открывающейся с этажа, на котором была его квартира, панораме.

Точнее, квартиру тут купила его двоюродная сестра, но до сих пор не решила, что с ней делать. Она чувствовала, что делать что-то надо. Понимала, что она не сможет нормально потратить все её заработанные битсы, но не до конца верила в конец света.

В итоге, видимо посчитав, что главной проблемой будет экономика и сохранность денег, она и купила эту жилплощадь.
Вокруг дома почти никого не было. Только несколько пони, кажется, какая-то семья, уходящая вдаль. И какая-то подозрительная кучка пони у одного из его углов.
Оглядываясь на них, Слайд зашёл свой подъезд и начал подниматься по лестнице.
Ему всегда казалось несправедливым, что она держит квартиру просто так.
Он потратил столько сил, помогая делать ремонт в этой квартире, причем, признаться честно, не бескорыстно. Давно уже он вынашивал планы снять её у сестры, и, по сути, работал за гипотетическую скидку. По умолчанию справедливо полагая, что она учтёт его помощь.

К тому же, ему было просто… жалко оставлять такую квартиру одну.
Итоговым планом его было пожить тут. Можно было сказать, что это было его мечтой.
И сегодня, когда стало ясно, что наступил конец света, он точно понял, что он хоть последнюю свою мечту просто обязан реализовать и прожить тут… хотя бы те минуты, что остались и ему и Эквестрии.

Все равно лучшего места для себя он так и не нашёл. Так что пусть это будет его последней точкой назначения.
М-да. Видимо, это здешняя тишина навевала такую высокопарность. А что стесняться – вполне красивое, подходящее место же. Даже для армагеддона.
Ему повезло, что он так и не выложил из рабочей сумки ключи, которые брал, чтоб на днях зайти и повесить люстру.
«Ты ж в технике разбираешься…»
Он вошёл в подъезд и начал подъём на свой этаж по пустым его лестницам.

Сегодня дом был особенно тих. Вроде и обычно тут было малопонно… Видимо, никто не спешил заселяться сюда. Большая часть пони, в отличие от его сестры, осознавало, что квартиры им не понадобятся.
За время ремонта ему успел примелькаться только один жеребец — местный Управдом.
Обходя чьи-то вещи, высыпавшиеся из чемодана и сам чемодан, Слайд продолжил подъём.
Вот и этаж.
Щелчок замка. Дверь открывается.
Квартира практически пуста.
Из мебели был только стоявший в зале стол и какие-то табуретки на пристроенном к ней балконе.
На столе лежала купленная люстра, сейчас вызывающая странные угрызения совести.
Когда она его просила? А дотянул до конца света. Тьфу.

Жеребец сбросил седельные сумки и прошёл на кухню. Открыл кран, из которого, к удивлению, пошла вода.

Он наполнил стоявший у раковины стакан холодной водой, и, удерживая его телекинезом, понёс его в зал.
Из окон квартиры открывался вид на город.
Тянулись ряды крыш, вдали виднелись высотки центра….
Особо ничего не видно. Стёкла балкона были покрыты серьёзным таким слоем грязи от строительства.
Застройщик тоже обошёлся с окончательными работами безо всякого интереса.
А лившийся дождь размазал её, не давая разглядеть никаких деталей.
Ему хватает ума не открывать их.
Ветер всё усиливается. А ему не хочется мёрзнуть. Да и есть немалый шанс, что как раз когда он выйдет к окну, бомба и… того.

Слайд поёжился и отошёл.

Люстра. Обычная, на несколько ламп, с каким-то цветастым абажуром.
Душновато. Быть может, всё-таки…
Нет. Ведь в любой момент…
Вшшууу…
Слайд подпрыгнул на месте, упал на пол…
Порыв ветра в вентиляции стих.
Как это было глупо. Только сейчас он осознал весь ужас ситуации, в которой он находился. Его защитное безразличие рушилось на глазах…
Пот проступил у него под шерстью.

Не поднимаясь на ноги, он буквально инстинктивно пополз вперёд, пока не оказался в безопасности под столом.
Ветер всё выл в вентиляции. Откуда-то снизу доносились голоса.
Под надежным прикрытием столешницы его минутная слабость начала отступать. Он несколько раз вдохнул и коротко фыркнул.
Было странно пытаться спрятаться в столь… оригинальном укрытии. Но тупо стоять и ловить мордочкой волну жар-пламени было вообще. Дико.
Встретить своё уничтожение так равнодушно было бы слишком уж непоньски для него.

Как не грустно это было осознавать, именно это место – под крышкой стола в пустом доме – было подходящим местом. Его местом на данный момент.
И в этом месте он проведёт всё свое оставшееся время.
Вот в это и вылилась вся его жизнь. Все те оценки в школе, становление характера, попытки стать «настоящим пони»… Ну, а в принципе, в чём проблема? Жизнь как жизнь. Насыщенная даже. Но… всё-таки как-то не так…

Он окончательно расслабился, опустил голову на сложенные перед собой ноги. Мысли его бродили, перескакивая с темы на тему. Но о чем-то конкретном не думалось. Кажется, он обдумал всё уже по пути сюда. Вся возвышенность дум пропала. А теперь пропали и думы. Тут было безопасно. Комфортно. Уютно даже…
Всё было тихо. Медленно глаза жеребца начали закрываться.

Слайд клюнул носом.
Тпру! Не спать! Проспать конец света – ни в какие ворота не лезет.
Конец света – это конец и всего… Это… И того. Это самое…Тьфу. Высокие рассуждения, глубокие мысли — и? Как-то не выходит кате… катар… кульминация, короче.

Казалось бы – самое время все окончательно обдумать, прийти к конечному выводу, к итогу… бытия. А на деле – сидишь под столом и кукуешь. И по настоящему о бытии задуматься боишься.
Маловато его было – вот и вся философия.

Ну сколько можно ждать? Да. Всё спокойно и тихо. С каждой секундой это становилось абсурдней.
Просто сидеть и ждать незнамо чего в пустом доме…
Шкр…
В пустом?
Шкряб.
Мааа…

"Что это за…"
Мяаааа. Шкряб… Мааа-а-а! Шкрябш-кряб-шкряб.
Звук доносился от двери.
Шкряб-шкряб-шкряб…Мааа-яяяяяу…

Что-то новенькое.
Жеребец прислушался.
Мя-яу…

Кошка.
Неужели Соседка бросила свою любимицу? Ха, да вполне возможно, что она не добралась до дома, оставшись Там.

Надо бы посмотреть, что она так изводится. Одна наверное… Но… Но ему придётся пойти за ней. А мысль о выходе не то, что из квартиры, хотя бы из-под стола… никак не принималась. Да, выйти отсюда было просто. Поднимаешься и выходишь. Но… Но ведь он уже все решил. Последние минуты он проведёт стоически взирая на доживающий мир.
Ага. Стоически сидя под столом. Да ёлки-палки, он что – боится?

Сердце его ускорилось. Сейчас, вот-вот…
Идти куда-то ради какой-то кошки? Тебе даже они не нравятся. По большому счёту, странно было предполагать возможность любви пони к… таким существам.
Что вообще с ней сделается? Гораздо лучше ему было б просто… просидеть тут всё оставшееся ему время. Да. Он боится. Но надо прекращать. Кончать страдать фигнёй и…
Слайд приподнялся на ногах и выполз из-под стола. Затем прошёл к двери и осторожно её открыл.
Серая кошка с белыми лапками сидела посреди лестничной площадки.

Жеребец и кошка с минуту посмотрели друг на друга. Кошки всегда милые. Пока не приходит время их кормить. Ей же понадобится что-то… поживее, чем клеверное сено, которое у него было с собой на обед.

Пока он рассуждал о ней, кошка поднялась на лапы и потёрлась об его передние ноги. Потом развернулась и направилась к противоположной двери, двери квартиры, в которой жила соседка.
Жеребец толкнул её. Разумеется, она была закрыта. А кошка все продолжала скребстись.
— Стой.

Слайд отошёл от двери и постарался привлечь внимание животного. Оставлять её тут точно было нельзя, но и сидеть с ней на площадке весёлого было мало.
Так что он решил заманить её к себе.
Вдвоём и под столом сидеть веселее.
Пони прошёл в квартиру и позвал кошку оттуда.
"Как это там…"
— Кис-кис-кис.
Кошка навострила уши.
— Кс-кс… Вот.

Животное, показалось ему, коротко кивнуло и легкими шагами забежало в квартиру, сходу запрыгнув на стол.

Кошку добыли. Теперь, для комплекта – мышку? Будет сказочная команда апокалипсиса. А что, сидеть что ли?
Только сейчас он понял, что, по-хорошему, вместо сидения надо было что-то сделать. Кому-то.

Но может, ещё не поздно?
Задумавшись, он рассеяно, но неуверенно провел по её спине копытом, пытаясь одновременно погладить и не повредить.
Такие питомцы ему были непривычны
Он больше любил птиц.

Верхние этажи домов на противоположной стороне улицы освещаются ослепительным светом.
Свет заливает пространство вокруг.
Ноги сами несут жеребца опять под стол. Когти карабкаются по передней ноге и замирают в районе холки.

Гром разносится над домом.
Да уж. Не встретить ему конец света лицом к лицу.

Долетает рокот ударной волны. Стёкла балкона звенят.
Слайд закрывает мордочку передними ногами
Кусочки штукатурки падают на крышку стола.
Вот сейчас… сейчас… Придёт радиация и кирдык.
Жеребец вжимается в пол и закрывает глаза.

Вдох.
Жеребец делает глубокий вдох через нос. Он у него есть.
И он чешется. Симптом?
Не… Вроде нос не относится…
Слайд протёр его копытом и продолжил ощущать себя.

Это там грива должна выпадать. Зрение падать ещё… И тошнота.
Тошнота – есть. Но его вообще желудок беспокоит последние года два.
Питаться надо нормально.
Бррр… Какое «питаться», о чём ты думаешь? Тут как бы… Того.
Вот именно. Уже того. Конец света-то наступил.

Слайд открывает глаза.
В окна балкона видно небо, затянутое тучами… Темно. Дождь заливает их. Откуда-то поднимается пар… дым?
Но свет есть. Призрачно-зелёный, заливающий видимое из-под стола пространство.
Пони поёрзал в своём укрытии.
Мрррууу…

Кошка как-то утробно мурлыкнула, слезла с его холки и уселась чуть впереди и сбоку от стола, смотря то в окно, то на него.

Где-то упало и скатилось несколько камней. Что-то треснуло, хлябнуло.
Дом, очевидно, выдержал ударную волну. Он же новый. Должен быть прочным. Хотя здание продолжало потрескивать, греметь и стукать.

Вылезать из-под стола решительно не хотелось. Тем более, что сейчас он был не только испуган, но… обескуражен.
Он существовал. И, собственно, существовал и свет, конец которого, по идее, должен был наступить с падением бомб. И он готовился к такому исходу. Ничто, кончающееся обращением в ничто.
А тут, оказывается, он существует и после. Что делать в такой ситуации – он решительно не понимал.
Слайд вздохнул и стал ждать незнамо чего бок о бок с Кошкой.

Шли минуты. Слайд ждал, сам не зная, чего. Ничего не происходило. Всё оставалось так же.
Свет дня за окнами мерк, оставляя лишь рассеянное остаточное свечение взрыва. Вряд ли это закат. Солнце не может сесть само. Скорее оно само погаснет. Подходящее окончание для конца света.

А может, само зрение уже тебе отказывает?
Ага. Сейчас он выйдет на балкон и на самом деле окажется, что это пегасы ещё больше уплотнили облачность. Брось эту патетику, жизнь прозаичней…
Как же. Выйдет… с момента взрыва ты не видел ничего, кроме ножек этого стола. Ну, кроме Кошки.

И одно это уже должно тебе что-то говорить. В кончившемся мире не может быть ножек, кошек и столов.
И ведь не может мир кончиться везде, кроме одного дома, одного города, не так ли? Закат (хватит страдать ерундой — это явно было закатом) мог быть знаком того, что Принцессы ещё живы.
Да и вообще – потенциала зебр не могло хватить на уничтожение сколь-либо значительной части Эквестрии. У них не было ни требуемых для этого ресурсов, ни планов на это. Он это знал.
Но. Что даёт понимание этого?
То, что в любом случае, мир есть. Мир изменился, но есть. Так сколько ещё времени понадобится, чтоб начать что-то делать? Чтоб понять, что что-то делать надо?
Слайд охнул, выполз из-под стола, поднялся разминая затёкшие ноги,

Любопытство берёт верх. Жеребец выглядывает в вымытое дождём окно.

Там всё так же улица. Небольшая полоса деревьев. Дорога. Противоположный ряд домов.
Кое-где занимается огонь. Тут и там на крыше дома – слабо светящиеся лужи.
И зелёное сияние, освещающее верхние этажи. Только верхние. Чуть ниже – темно. Как будто на них падает… тень от его дома.

Как будто эпицентр взрыва – за домом.
Видимо, так и есть. Потому что есть дальние дома. И сам Центр… который, по идее, и должен был быть целью.
Вдали, сбоку от центра, даже ещё что-то подавало признаки жизни. Луч… Слухи были правы?
А из-за угла дома, если приглядеться, виднеется вообще разыгравшаяся Звезда, лучащаяся в разные стороны.

Кошке, кажется, надоело сидеть и просто так ждать незнамо чего. Поднявшись на лапы, она медленно обошла комнату, заглянула на балкон, прошла в коридор и дальше.
Не найдя ничего, она вернулась к Слайду и начала тереться об него.
И чего ей надо было?
Видя, что жеребец её не понимает, она отправилась в коридор, к двери. Уйти хочет?

Мяя-я-у!
Ну, давай откроем, посмотрим, куда зовёшь-то… Заодно можно узнать, что случилось с остальным миром. Хотя бы с лестничной площадкой.
Дверь поддалась легко. Слишком даже. По идее, она должна была быть закрытой… Видимо, даже такого толчка хватило её стандартному замку.
Неудивительно, но площадка была пуста. Где-то внизу раздавался невнятный шум.
Жеребец пересёк площадку и попробовал толкнуть дверь соседки. Она поддалась.

С такими замками не удивительно, что сейчас развелось так много взломщиков.

Приоткрыв дверь, он махнул кошке копытом. Ему хватало ума не забираться в чужой дом.
К тому же, уважение к частной собственности соседки было хорошим предлогом не искать… корм Кошке.

Мясо… Идею домашних животных, которых надо кормить животными другими, он, мягко говоря, никогда не понимал.
Жеребец приоткрыл дверь шире и запустил животное внутрь.

Убранство квартиры было просто. За дверью был узкий коридор, на половину занятый шкафом. В конце он поворачивал, видимо, на кухню.
Кошка скрылась за поворотом. Вскоре до жеребца донёсся хруст. Какое-то больно хрустящее мясо…

Решив, что ждать будет долго, да и, возможно, бессмысленно – дома ей будет приятней, жеребец оставил дверь соседки открытой и развернулся.
Дом был тих. Но не полностью. Скрипы-голоса. Стук-топот…Внизу что-то происходило.

Кажется, он даже слышит цоканье.
Но. Но ему нормально и тут. Куда идти? Зачем?
Чтоб показать самому, что ты смел.
Нет. Оставить дверь открытой и назад-назад в квартиру.

Под стол? Ждать возвращение Кошки?
Слайд сделал несколько глубоких вдохов. Медленно подошёл к лестнице, ведущей с площадки. Поглядел вниз, сделал несколько шагов по ступеням…

И что дальше? Куда-то идти? Выходить в (уже точно) переживший конец мир?
Это интересный вариант, да.
Но… Мир… да, был. Только он не был уверен в том, каков был он. И главное – не был уверен в своём желании столкнуться с каким бы то ни было миром.
Точка должна была остаться точкой. Мир кончился для него, потому что он поставил точку в своей жизни, на самом деле, ещё пару месяцев назад. Признавшись, что ничего хорошего не получилось, опустив копыта и живя по инерции.
А теперь оказывается, что опять надо брать себя и куда-то тащить! Причём это «куда-то» за последние часы явно не стало лучше.

Да идите к Дискорду!
Назад, на площадку, к двери, прикрыть её за собой...
Цок-цок-цок…
Медленные шаги Слайда раздавались в пустой квартире.

Один.
Жеребец вновь прошёл в комнату и подошёл к окну. Дождь кончился. Теперь вместо него с неба, медленно кружась в воздухе, редко падал поднятый взрывом и сейчас даже слегка светящийся пепел.

Как будто зелёный снег.
Или само погребальное пламя так сконцентрировалось, в мелкие редкие крупинки?

Снег-пепел падал то тут, то там, на крыши соседних домов, дальше становясь совсем редким и вообще прекращаясь.
Всё-таки устоявший город раскинулся перед ним, молча упрекая его в том, что он так и не решился выйти.

Последний пони стоял посреди комнаты.
В дверь постучали.

Заметка:

Особенность местности выбрана:

На краю света: Все атаки стратегическим ракетным оружием против местности имеют 40% шанс нанести лишь треть от максимального урона.