Ученица
Моя Королева
Около небольшого мутного затона крупные синие стрекозы задумчиво висели над камышами, высматривая себе мошкару. Иногда тишина прерывалась довольно громкими звуками лягушачьей братии. Недалеко от берега расходились круги от играющей рыбы. Тёплое солнце ласкало природу, чирикали птички, обычный летний день в гарнизоне на границе роя, почти обычный — потому, что с другой стороны ни одного грифона в дне полёта не было. Чейнджлинги выставили небольшой патруль по периметру, остальные свободные отдыхали и ждали новых приказов от командира. Джу с округлившимся животом и её любовь в количестве двух штук, все трое лежали, прижавшись друг к другу тёплыми боками. Она заглядывала в глаза Сплит, и тёрлась об неё своим носом. Ночь, полная слёз, причитаний и радости встречи осталась позади. Сплит впервые почувствовала, как тосковала по своему жеребцу, ощутить его запах, прижаться к сильному телу, заглянуть в глаза, почувствовать поддержку. О Джу не стоило даже упоминать, слёзы сами катились из тёмно-синих глаз без остановки, её любовь радугой висела над табуном, даря тепло и силу обоим чейнджлингам.
— Я могу спросить, что случилось?
Джаинт до сих пор не мог прийти в себя. Ровно день назад прилетело почти две тысячи грифонов, они потребовали переговоров с командиром гарнизона. Сказали, что Король велел отдать бумаги именно ему и одну грифину в качестве компенсации за причинённый ущерб. После торжественного вручения бумаг и грифины, они все поклонились. На чейнджлингов это произвело неизгладимое впечатление. Затем, пожелав великих свершений, ровным клином улетели. Как только последний грифон скрылся вдали, Джаинт попытался вежливо поинтересоваться, кто она такая, потом понял, что знает этот оттенок эмоций, слишком хорошо помнит её тепло. Жеребец бросился к ней и начал тискать, под недоумёнными взглядами остальных воинов гарнизона. Зелёный огонь, прокатившийся по телу грифины, расставил всё на свои места. Почти сотня чейнджлингов впервые увидела, как их грозный командир тихо скулит и плачет, обнимая мелкую кобылку.
— Можешь, но я не отвечу.
— Ты изменилась. У тебя теперь гребня нет, грива появилась. Но ты всё ещё такая же мелкая, как была.
— Спасибо, что присмотрел за ней. Ух, надеюсь, за мной так же приглядишь! — слегка обиженно сообщила чёрная кобыла.
— Через год.
Джу подняла копыто и тихонько сказала.
— Ты… ты… красивая… — она делала паузу после каждого слова, но кобыла снова говорила, — очень… грива… как настоящая … Королева!
— Мы лечимся, неугомонная земная пони, распахала поле на своей спине, выращивает бобы. Кормит весь гарнизон, готовит нам. Оказывается, многим чейнджлингам нравится столь красивая кобыла, да Джу? — немного ревниво сообщил жеребец.
Она тут же залилась краской и начала фыркать. Сплит почувствовала изменения и подняла голову. Прямо за их спиной из зелёного всполоха вышла Королева и Шайнинг Армор. Единорог поманил к себе Джу и Джаинта, те как-то неуверенно встали, его тёплая улыбка придала обоим решительности, он тихо прошептал: «Пусть поговорят». Сплит так и не повернулась к Королеве, лежала, глядя на костёр. Крисалис устроилась рядом, поджав под себя ноги. Почти минута прошла в молчании.
— Ну, прости! Прости! — голос Королевы дрожал.
— Три года назад ты простила молодую кобылу, которая создала проблемы всему рою. Не могу я на тебя злиться или сердиться, ничего не могу. Только сердце плачет, а так ничего, жить можно.
— За полгода молодая кобылка превратилась… во что? Ох, сколько добрых и ласковых слов я выслушала от диархов. А сколько ещё предстоит услышать? Особенно за новый флаг Королевства Грифонов с красивым голубым сердечком. Они меня довели до белого каления, я бросила им самые «лучшие» фотографии под копыта, и сказала всё, что думаю. Ты бы видела их мордочки! О, как они занимательно орали друг на друга, некоторые слова я законспектировала, уж очень давно вышли из употребления, язык древней Эквестрии. Они вчистую продули партию двадцати девяти летней кобыле. В этой короткой вспышке крови сгорело пламя большой войны, ты её предотвратила, грифоны надолго успокоились, у Гилды во владении находились обширные области земель, подаренные некогда грифонам царственными диархами, теоретически ничего не изменилось, разве что Гилда теперь глава группы кланов, а не Королева. Это настолько незначительное событие, никто и внимания не обратил. Да, ты удивишься, царственные диархи до сих пор считают, что это всё устроила Каденс. Но за кое-что я хочу с тобой всё же поругаться. Я не разрушала твою семью.
— Каденс по-прежнему вас любит. Это вам решать, как поступить.
— Что бы ты сделала?
— Подослала бы Шайнинг Армора, чтобы он хорошо поработал над жеребёнком. Её теперь называют «солнышком». Пузатое солнышко тоже будет приятным. Или, как вариант, ничего бы не делала.
— Почему? — удивилась Крисалис.
— Тебе больше любви достанется.
— Коварная кобылка! Нет уж, надо вернуть её в наш табун. Да и с Королевством грифонов необходимо выстраивать отношения. Выход к морю, опять же. Грифоны переделили собственную землю, немного им уступили диархи, Кристальная Империя теперь подчиняется рою. Из тебя выйдет хорошая Королева. Уже грива появилась, кстати, за ней ухаживать надо, как минимум — расчёсывать.
— У роя может быть только одна Королева.
— Сказала двадцати девяти летняя кобыла, — Крисалис засмеялась, — я должна поверить тебе на слово? Или докажешь чем-нибудь?
Сплит растерянно зафыркала.
— Ты познала поражение, боль разлуки, великую победу. Когда-нибудь ты останешься одна и познаешь одиночество. Лишь после этого сможешь править. Но до того момента ещё долго, жизнь продолжается. Иди к своей семье, я дам тебе два дня отдыха. Затем нас ждут диархи, у них возникла странная проблема, Каденс не соглашается на встречу с ними. Даже не представляю причин. Но я знаю, кого она послушается, — хитрый взгляд зелёных глаз подарил Сплит столь желанное тепло и покой.
— Крисалис, можно ли кое-что попросить? — кобылка вдруг вспомнила о важном деле.
Королева удивлённо фыркнула и кивнула.
— Тут вот серебряное кольцо на рог очень хочется. Табун хороший, можно?
— Сплит, почему ты задаёшь этот вопрос мне? — растерянно спросила Королева.
— Я же твоя ученица!
— Как это связано? Не понимаю.
Сплит задрожала, её глаза наполнились слезами, сердце бешено застучало. На спину легло большое прозрачное крыло, успокаивая и согревая.
— Попробуй ещё раз попросить, — тихо прошептала Крисалис.
— Кольцо на рог! Хочу! Очень, очень! — голос предательски дрожал.
— Кого ты просишь? — ещё тише шепнула Королева.
Чейнджлинг растерянно уставилась на неё, заглянула в зелёные глаза, полные тёплых искорок, потом опустила взгляд. Она поняла.
— Мама.
— Мама будет рада кольцу на твоём роге. Твои настоящие родители сейчас гордятся тобой, они счастливы на небесах. Пусть, я не твоя биологическая мать, но нас теперь связывает не только дружба.
Сплит подскочила и обняла Королеву за шею, прижалась к её голове.
— Малышка, ты опять плачешь. Ты изменила судьбу целой расы, подчинила своей воле своенравных и гордых грифонов, а теперь плачешь на моей груди. Разве это правильно? — обнимая её передними ногами, спросила Крисалис, упорно пытаясь сдержать собственные слёзы, получалось у неё из копыт вон плохо.
— Я тебя очень люблю.
— Знаю, малыш, я чувствую твою любовь. Об одном прошу, не нужно так сильно переживать за меня, хорошо? Твоя Королева умна и сильна, уж я-то это знаю.
Впервые за долгие годы правления обе царственные сестры нервничали, лишь Твайлайт сидела спокойно. Они ожидали появления Каденс, судя по последнему разговору с Крисалис, ей каким-то непостижимым образом удалось уговорить Принцессу Любви пойти на эту встречу.
Серебристая грифина и розовый аликорн вызывали удивлённые взгляды пони, снующих около Дворца диархов. Дневная стража склонилась в приветственном поклоне, Каденс им кивнула. Десяток белокаменных ступенек и они вошли в святое для пони место. Длинный коридор, на стенах висели полотна великих мастеров, некогда вложивших душу в свои творения. Множество орнаментов из драгоценных камней на потолке и стенах, некоторые камни тускло светились, эффектно освещая места, куда не попадал свет из огромных округлых окон. Тихий цокот копыт аликорна по мраморным плитам и стук когтей грифины, которая поддерживала аликорна на лестницах, позволяя кобыле опереться на неё.
— Как ты думаешь, зачем они так настойчиво хотят меня видеть?
— Госпожа, множество событий произошло и вы стали их частью. Разве внимание сильных мира сего не радует вас?
Каденс бросила быстрый взгляд куда-то на потолок, её мордочка расплылась в улыбке, а глаза хитро прищурились.
— О, правое крыло Короля, ты истинно права.
Грифина аж поперхнулась, удивлённо уставившись на неё.
— Госпожа?
— Король Гриф Стальнопёрый уже немолод. Восемьдесят два года, внушительный возраст, лет десять он ещё будет править, затем уйдёт на покой. Кто же придёт ему на смену?
— Десть? Слишком оптимистично. Это будет кто-то из его детей, у грифонов с этим просто. Доблесть и честь каждого видимы всем.
Аликорн улыбнулась.
— Как думаешь, не стоит ли нам расширить свои земли?
Грифина как-то испуганно заклекотала.
— Госпожа? Но нам так дорого стоило это противостояние, столь много сил ушло, чтобы погасить пламя. Почувствовав кровь, мы не можем остановиться.
— Будем ли мы угрожать диархам?
— Не вижу в том хорошей идеи. Они сильнее любого пони, старше и мудрее. И ведь их трое. Кроме того, Королева роя на их стороне.
— О, с ней мы будем говорить отдельно и с этим синегривым предателем! — Каденс возмущённо заржала.
Грифина подозрительно смотрела на улыбающегося аликорна, она наконец-то поняла, что происходит.
— Неужели наши шаги заранее известны? Госпожа, как они могут знать будущее?
— Это дар свыше!
Они дошли до входа в зал приёмов, солнечная стража раскрыла двери и парочка вошла в огромный величественный зал, тысячу лет в нём велись приёмы важных пони, четыре трона, один из них пустовал. Все три аликорна сидели, опустив головы.
— Мы рады… приветствовать… — Селестия явно не могла справиться с собственным голосом.
Фиолетовая кобыла упорно начала тереть глаза кончиками крыльев, пытаясь сдержать слёзы.
— О, царственные аликорны. Почему я не вижу радости на ваших лицах? Вы настойчиво просили встречи, применив для сего недозволенные методы, умоляющая Королева — это довольно необычно, но так ли необходимо?
— Каденс, что с тобой случилось? Что стало с нашей подругой? С той, которую мы всегда любили? — Селестия всё-таки справилась с собой.
— Повзрослела, — воздух в зале начал резко холодать, по окнам побежали ледяные узоры.
— Чем мы виноваты пред тобой? Почему ты хочешь устроить войну?
— Я? Войну? Да кто вам такое сказал? — удивлённо спросила розовая кобыла.
— Но ты же… ах ты… да ты, — дрожащим голосом сообщила белоснежная аликорн.
Каденс улыбнулась, глядя на переставшую нервничать белоснежную кобылу.
— Селестия, система магической трансляции разработана в Кристальной Империи, её автор Вайз. Она стала подарком на твой день рождения четыре года назад. Именно я делала все сложные зачарования. Неужели ты думаешь, я не почувствую работу своего собственного детища? Система предназначалась для охраны Дворца, а не для слежки за пони.
— Ты пугаешь нас. Зачем всё это было устроено?
— Вы всё ещё считаете меня ответственной за войну с грифонами?
— Иных вариантов нет, — ответила Луна, — рядом с тобой грифина, как ты сказала правое крыло Короля.
— Война с грифонами продолжится, не сейчас, но позже. Шанса её избежать нет, пони получили лишь отсрочку.
По плиткам зала побежали ветвистые завитки изморози. Превращая мраморный пол в прекрасную картину.
— О чём ты твердишь?
— Пони заплыли жирком, позабыли, что значит жить на пределе. Дружба, любовь, милые домики, прекрасные табуны. Счастье. Вспомни, каким был мир много сотен лет назад, вспомни сражение за Кристальную Империю. Где твоя коса, Селестия?
Окна окончательно замёрзли, став белыми.
— Я не хочу о том вспоминать! — дрожащим голосом ответила Селестия.
— Нашли ли вы кого-нибудь на землях неисследованного запада? Там, где находится Паломино!
— Кого нашли грифоны? — заинтересованно склонив голову на бок, спросила Луна.
— Другой континент, где нас не ждут. За морем, носящим имя солнечной Принцессы, простираются чужие земли, они обитаемы. Их населяют паукообразные разумные создания, первые исследовательские крылья грифонов не вернулись назад.
— Я знаю всех живущих в этом мире, солнце светит для нас одинаково.
— Даже для тех, кто живём под землёй, выходя лишь ночью на охоту?
В зале повисла тишина, из ноздрей Принцесс вырывались лёгкие облачка пара, воздух в зале стал ледяным.
— Я останусь с грифонами. Их доблесть и честь превыше всего, что вы можете дать своим маленьким пони. Вы ослабили тех, кого так любите. Даже меня. Кое-кто хорошо постарался, показав мне иные пути решения проблем. Хитрость, обман, предательство наряду с истинной верой в справедливость и честь. Я вижу шанс восстановить былое величие расы пони, но готовы ли вы однажды проснуться в пустом Дворце? Как это произошло со мной!
Тишина в зале стала давящей, словно растекаясь маслянистыми каплями, что-то холодное и жестокое рвалось наружу, пронизывая сидящих на тронах аликорнов.
— Мы поговорили, — сказала Каденс и печально улыбнулась.
— Перед тем как уйдёшь, скажи, кому мы проиграли? Ты упомянула — не тебе, тогда кому?
Розовый аликорн повернула голову и посмотрела на грифину, та отрицательно замотала головой.
— До встречи.
Через мгновение они покинули зал, но далеко уйти им не удалось. В конце коридора их поджидала довольно странная парочка. Ещё одна довольно крупная грифина с перьями цвета расплавленного золота и коричневым горлышком, рядом с ней сидел белый единорог с синей гривой, на его шее висело ожерелье, набранное из розовых перьев. Жеребец взволнованно теребил копытом своё странное украшение. Оба смотрели куда-то в пол.
— Твоя работа? — еле слышно возмутилась Каденс, грифина, шедшая рядом с ней улыбнулась и кивнула.
Они подошли к сидящим, розовый аликорн замерла, не зная, что сказать, её крылья тряслись от волнения, хвост хлестал бока.
— Мы тут это, пришли вот. Подумали, если вдруг тебе перья нравятся, мы же тоже можем! Честно. Я буду грифиной.
— А я буду носить ожерелье и…
Розовая кобыла подскочила и обернула обоих крыльями. Она обнимала и целовала свой табун, из глаз аликорна с цветной гривой катились слёзы счастья, тепло вернулось в сердце, она снова ощущала позабытую песню любви в душе, её кьютимарка ярко сияла.