Грани безумия / Сборник
Грани безумия
За окном, как впрочем и обычно в это время года, негромко щебетали птицы. Откуда-то из густой травы, зелёным морем окружившей больницу, доносилось тихое стрекотание насекомых. В воздухе стоял привычный запах пыли, забавно щекочущей нос.
Пыль клубилась в воздухе, завивалась в причудливые спирали, подгоняемая негромким дыханием коричневого пони. А в иных местах, там, где от высоких подвальных окошек спускались на пол световые столбы, пыль устраивала настоящий бал, танцуя и кружась в замысловатом танце.
Как раз таки в одном из них, испугавшись очередного выдоха, пыль бросилась в рассыпную, забыв о привычном празднестве. За этой маленькой сценкой — театром для одного зрителя — наблюдал хмурый обитатель комнаты, сидящей на единственной кровати.
Пони качнул головой и, словно в ответ ему, натужно заскрипели ржавые пружины, пеняющие на столь небрежное обращение. Кто знает, сколько уже лет они неустанно служат редким гостям больницы, задерживающимся более чем на одну ночь?
На двери, скрытой тенью где-то в противоположной части комнаты, лязгнул засов, позволяя войти доктору — единорогу зелёного оттенка.
— День добрый. — Вежливо проговорил единорог.
— Позволите войти?
Коричневый в ответ лишь небрежно махнул копытом, выражая согласие.
— Как я вижу у вас огромный прогресс! — Начал доктор, подходя к больному.
— Вы уже не пытаетесь сбегать и бросаться на персонал. Не уж то вас пора выписывать?
Как только доктор закончил говорить в комнате вновь установилась всё та же тишина. Лишь тихие звуки с улицы, да дыхание пони нарушало её.
— Ну же, не молчите! Расскажите мне, что с вами?
Комната вновь погрузилась в молчание. Подождав какое-то время зелёный жеребец уже собрался было уйти, но был остановлен тихим голосом. Голос был очень хриплым, словно его обладателю долго не давали воды. А быть может, так оно и было.
— Со мной? — Послышался тихий смешок, больше походящий на скрип металла, чем на смех.
— Со мной всё в порядке, просто исчезла искра.
— Искра? Какая искра?
— Как будто бы вы сами не понимаете, — Меланхолично ответил больной.
— Ну, я не прочь выслушать вашу версию.
— Мою? — Фыркнул поциент.
— Я её уже рассказывал, при том не раз и не два. Да что там, десятки раз! В чём смысл?
— И всё же?
— И всё же… — Начал жеребец.
— И всё же она исчезла. Вы же знаете машину Флима и Флэма? Ну да, конечно знаете! Весь Понивилль был там, да и я рассказывал об этом… Так вот, где-то в её недрах есть мотор. Самый обычный мотор внутреннего сгорания. Не знаю, может он и называется как-то по другому, но суть та же…
— Ну-ну, — Подбодрил доктор.
— Что даёт этой машине жизнь? Вы никогда не задумывались? Это искра. Маленькая искра, поджигающая топливную смесь. В начале, когда ещё искры нет, один из братьев крутит магией вал. Ходят поршни, вращаются механизмы, но машина всё ещё мертва.
И вот, когда вал уже отпущен и казалось бы механизм уже никогда не оживёт, появляется искра. Такая крохотная, почти незаметная. Но именно она дарует жизнь. Раз за разом она разгорается вспышкой молнии, толкая поршни и согревая корпус. — Всё громче и громче говорил коричневый землепони.
— И вот, в один ужасный момент, искра гаснет, — Последние слова были произнесены драматическим шепотом, после чего пони продолжил нормальным голосом:
— Машина ещё может продолжать работать: вращаются колёса, ходят поршни, загораются лампы… Но это уже не жизнь. Это лишь существование. Иногда даже может статься так, что мотор успевает нагреться настолько, что топливо возгорается само по себе, не давая ему заглохнуть. Но жизни нет. Нет искры. Нет надежды, — Произнёс бедняга, падая на кровать. Он и сам не успел заметить как вскочил на задние копыта, активно жестикулируя.
— Ничего нет, — Поставил точку он.
— Очень занимательно, весьма, — Произнёс доктор пятящийся к двери. Столь активный диалог явно не на шутку напугал его.
Уже миновав её он негромко произнёс:
— Сестра, успокоительного ему. Похоже он ещё слишком остро переживает потерю рога. И какие только не встречаются грани безумия.
Кобылка, отчётливо слышавшая каждое слово, лишь прошептала вслед доктору:
— А мне кажется, дело совсем не в этом…
Совсем по-другому
Вспышка. Просто очень яркая, почти ослепляющая, вспышка. Звук будет позже. Когда? Две-три секунды спустя. А пока лишь яркий белый свет.
Тяжёлый грохот сотряс землю вокруг молодого единорога в окровавленной форме армии Селестии, усыпая того клочьями земли – взорвалась ещё одна бомба.
Сколько лет минуло со времён последней войны? Тысяча, две? Эквестрия, сколько себя помнил Ред Фокс, всегда была мирным государством. Были, конечно, мелкие инциденты вроде освобождения Дискорда, но они не в счёт.
А теперь – теперь идёт война.
Вот уже три года минуло с начала кровопролитной войны на многих фронтах: армия Селестии, армия Луны, Кризалис, зебры…
Не было особых причин для войны, разве что кем-то неосторожно брошенное слово, породившее целую лавину. И эта лавина с головой захлестнула целый мир. В войну были вовлечены все – от алмазных псов, до драконов.
« Это конец» — подумал Ред Фокс, глядя на дракона, поливающего зелёным огнём поле брани.
— Когда-то всё было совсем по-другому. – Произнёс Фокс голосом полным боли и ужаса.
Негромкое пение птиц и стрекотание цикад заполняло приятный вечерний воздух, ласкающий нос своим чудесным запахом. Огромный оранжевый диск, называемый солнцем, медленно уползал за горный хребет, покрытый сосновым лесом.
Дик развалился в своём кресле, потягивая через соломинку кисло-сладкую жидкость. Вот уже три года вынужденного безделья, словно бы его сослали на пенсию.
Уже три года в стране не было ни одной вооружённой стычки. Да что там в стране, во всём мире, словно по мановению волшебной палочки, прекратились все войны!
Честно говоря, ему и самому уже не хотелось никого калечить, а уж тем более убивать. Словно бы кто-то выключил гигантскую военную машину, переставляя её винтики в мирный комбайн.
— Когда-то всё было совсем по-другому. – Со вздохом произнёс Дик.
Да будет так!
Тьма. Бесконечная всепоглощающая тьма. Ни звука. Ни света. Ничего.
Нет даже пространства, как такового, лишь иллюзия. А возможно, нет даже и времени.
Но тьма удивительно податливая. Один щелчок пальцами и…
«Щёлк» — Звук прогремел громовым раскатом, запуская целую череду событий.
— И отделил Я Свет от Тьмы! — Горизонт начал медленно сереть, повинуясь моему желанию.
— И сказал Я, да будет земля, да будет небо! — Слова, в точности следуя моей воле, гремели многократно отражаясь от несуществующих стен.
То что я назвал небом начало постепенно обретать глубину и наливаться голубизной, словно настоящее небо в погожий день, а Тьма, оставшаяся под ногами, медленно стала обретать очертания пустынного каменистого ландшафта.
В принципе, ничто не мешало мне обойтись без всех этих пафосных слов, но с ними было… Приятнее?
— Нет, такая земля мне не нравится. — Земля не изменилась.
Да, правило номер три: нужно абсолютно точно воссоздать объект в памяти. Я попробовал представить себе сочные луга Эквестрии. Те, какими они запомнились мне из множества рассказов. И о чудо, плоскость, прежде неподвижно лежащая подо мной, начала вспучиваться, образуя пологие холмы, поросшие зелёной травой, а где-то далеко даже возник зловещий лес, сплошь состоящий из мрачных вековых елей.
Я даже позволил себе на секунду улыбнуться. Нет, что-то я забыл…
Тени! Я не вижу теней.
— Да будет солнце!
А вот и они, родимые. Следуя моему воображению картинка становилась всё более и более реальной. Как жаль, что это не так.
Удивительное место! Когда я в первый раз попал сюда, я даже не знал как быть, благо первый встретившийся мне, кхм, существо, подсказал что делать.
Да-да, вы не ослышались, тут иногда можно встретить реальных существ. Кто-то спешит по своим делам, кто-то затерялся здесь в силу какой-то ошибки, кто-то просто пришёл отдохнуть в своём собственном маленьком мирке.
Но далеко не все из них дружелюбны, о чём я также весьма быстро узнал. Скажите, за вами когда-нибудь гналась Адская Гончая? Нет? Благодарите небо. От них не убежать, ибо быстры они как молния; не скрыться, ибо не знают они усталости; не спрятаться, ибо нюх их абсолютен. Сказать, что я был напуган тогда — ничего не сказать. И почему-то я первым делом тогда подумал именно о ней… О самой быстрой пони Эквестрии, Рэинбоу Дэш. Естественно, тут я даже позволю себе ухмыльнуться, вдыхая чистейший Понивилльский воздух, она обогнала этих блохастых шавок! И в какой-то момент, когда создатель этих тварей только-только скрылся за горизонтом, они исчезли. Просто растаяли в воздухе! Радости моей не было предела, но лишь только я обернулся, дабы поблагодарить свою спасительницу, как обнаружил что её нет.
Так я открыл правило номер восемнадцать: всё созданное реально лишь до тех пор, пока находится в поле зрения демиурга. Нет, это правило не совсем точно, как например земля не исчезнет, если я посмотрю на небо; как и небо, если я посмотрю на землю. Но стоит мне закрыть глаза — и пшик, словно ничего и не было. Равно как и за линией горизонта: всё та же пустота.
Но самое страшное я понял после. Правило номер двадцать: воспоминания созданных существ не сохраняются. Естественно, я призвал радужногривую поняшу ещё раз, но ни единой искорки понимания не возникло в её глазах. Именно тогда я понял, почему никто не задерживается здесь надолго.
Я призывал Твайлайт, ЭйДжей и даже Селестию, непонятно на что надеясь, но результат был един…
Глаза непроизвольно моргают и…
Чёрт побери! Опять забыл, что моргать глазами нужно поочерёдно. И вновь предо мной всё та-же бесконечная пустота.
Неожиданно неподалёку от меня возникла «дверь» — ярко сияющий белым светом прямоугольник.
— Вечерние лекарства. — Меланхолично пробасила фигура в белом халате, на одной из шей которой висел лоток с товаром.
— Привет Джо! Это едой зовётся, как ты не запомнишь?
— Да по мне — хоть валенок. Слишком вас здесь много.
Тьма грядущая, тьма поглощающая
Луну настигает безумие. Вновь.<br/>
Моя первая работа на ТЮП.
Неяркое пламя свечи отражением трепетало в глазах Луны, завороженно смотревшей на коптящий огарок. Хоть что-то, лишь бы не видеть, как и всегда в это время, пустующие улицы Кантерлота. Почти все пони, за исключением редких ночных стражей, мирно спали, досматривая десятый сон к ряду. А у не спящих хватало и своих забот, что бы ещё смотреть на её прекрасную ночь.
Ещё одна ночь. А после — ещё один день.
Как и всегда.
Негромко скрипнула дверь и до ночной принцессы долетел мягкий мелодичный голос:
— С добрым утром, соня!
— С добрым утром, сестра, — Прозвучал негромкий ответ, начисто лишённый эмоций.
Как и всегда. Наступает утро и сестра поднимает солнце, несущее всем радостное пробуждение.
— Ты опять всю ночь так просидела?, — С упрёком произнесла Селестия.
— Геморрой же заработаешь!
Теперь она ещё и смеётся.
— Да, сестра, — Всё тем же голосом отвечала принцесса ночи, в душе которой медленно, но необратимо, закипала ярость.
«Спокойно, Луна, держи себя в копытах. Никто не виноват, что твою сестру любят больше… Стоп! Не то. Успокойся, всем пони когда-то надо спать, им просто не хватает времени смотреть на величественную красоту звёздного неба…»
Голос солнечной принцессы самым бесцеремонным образом прервал мысли Луны:
— Да ладно, хватит тебе! Опять дуешься из за того, что никто не видит твою ночь?, — Состроив смешную гримасу проворковала Селестия.
«Нет. Она точно смеётся! Да я… Держи себя в копытах, спокойно!»
— Да, сестра, — Едва слышно отозвалась тёмно-синяя пони.
— Ну не тужи, придёт ещё твоё время!
«Агр-рх, она у меня получит!», — Всё закипала чёрная ненависть ночной принцессы.
Резкий разворот, с застывшим на морде оскалом; удивление, мелькнувшее на лице белого аликорна; пустота, мягко укутывающая сознание чёрной пеленой.
Голова разрывается на части, словно по ней пробежало стадо коров; тело, пронзаемое болью во всевозможных местах, никак не хочет подчиняться. Что со мной? Не уж то опять перебрала с сидром ЭйДжей? Забавная фермерша, да и сидр у неё что надо.
Нет, не похоже. Вчера же не было никаких праздников? И что вчера вообще было?
С трудом разлепив глаза, застланные какой-то красной пеленой Луна на негнущихся ногах доползла до зеркала.
— Что?!, — Не может быть! Нет, это не возможно!
Тёмно синяя шерсть покрыта сгустками запёкшейся крови, левая бровь рассечена, вся морда разбита и окровавлена, а часть зубов попросту отсутствовала. Что же вчера было?
Я… Я сидела и… О боги, Селестия!
Мгновенно позабыв о боли Луна развернулась лишь для того, что бы увидеть ужасающую картину: на полу (обычно надраенном до зеркальной чистоты, а ныне же полностью залитом тёмно-алой кровью) лежала солнечная принцесса, не подавая признаков жизни. Одно крыло было придавлено туловищем, второе же почти полностью отделено от тела, крепясь лишь тонким лоскутом кожи. От некогда прекрасного белого рога осталась, в лучшем случае, лишь зазубренная половина. Шкура, рассечённая во многих местах точными ударами копыт, пропиталась кровью, приобретя неестественно красный оттенок. Рёбра ввалились внутрь грудной клетки, словно их перемололи в порошок, или же попросту удалили. Задние ноги были переломлены в нескольких местах, словно какой-то зверь не позволял ещё живой, но лишённой сил принцессе спастись бегством.
— Это не я, — Дрожащим голосом произнесла Луна, — Я не могла так поступить.
Такое нельзя было увидеть даже в самых худших кошмарах. Реальность была страшнее. Здесь нельзя было просто проснуться и сделать вид что всё хорошо.
— О боги, простонала ночная принцесса, — Ещё же нужно поднять солнце. Что будет с моими маленькими пони? Селестия всегда заботилась о них, а я…
Окончательно обессилив Луна опустилась на круп и подняла взгляд к верху. Сразу вернулась боль, а с расписного потолка с какой-то насмешкой за всем наблюдали нарисованные звёзды.
«Да чтоб вас!», — Тёмно синюю пони вновь захлестнуло волной животной, почти неконтролируемой, ярости, а взор затмила чёрная пелена. Но на этот раз сознание, сжалившись, не оставило её. Словно в трансе Луна смотрела как с её рога сорвалось что-то чёрное, мгновенно обращая прекрасную потолочную фреску в пыль…
— Прошу прощёния, принцессы, но… — В дверях замер Шайнинг Армор, расширившимися глазами глядя на представшую его взору сцену.
«Нет, нет, нет, только не это! Луна, успокойся! О, нет…»
Чёрный сгусток касается единорога, оставляя лишь горстку медленно оседающего пепла, как последнее напоминание о нём.
«За что? За что так?»
Лишь отчаяние и опустошённость остались в душе Луны. Теперь она знала что случилось с сестрой.
«Так может стоит взять бразды правления в свои копыта?»
— Нет, я не могу.
«Почему же? Ты достаточно сильна, коли сумела убить свою сестру. А после ты уничтожила капитана гвардии безо всяких усилий. Кто же сможет нам помешать?»
— Никто.
«И от чего же тогда нам не попробовать всё устроить так, как должно быть?»
Слащавый голос всё говорил и говорил, разливаясь мёдом в сознании луны, всё плотнее и плотнее окутываемой чёрным облаком. Кивок за кивком следовали в абсолютной тишине комнаты.
«Подожди-ка, нам. Я слышала нам. О боги, неужели…»
Чёрное облако, почти полностью окутавшее ночную принцессу на секунду спало, словно давая возможность себя рассмотреть, а затем диким зверем вновь бросилось на несчастную пони.
— Ну уж нет, не во второй раз! — Разнёсся крик по дворцу.
Разбег. Прыжок. Звон стекла. Осколки, разрезающие кожу. Падение.
Ещё целых пять секунд полёта. Пять секунд, а затем — голые скалы. Это случилось опять, но гораздо хуже, чем в прошлый раз. Прости меня, сестра. Надеюсь Каденза справится.
Четыре.
Утешает лишь то, что тьма не успела захватить мою душу. Я успела.
Луна слабо улыбнулась.
Три.
Из глаз текли слёзы. Не столько от ветра, безжалостно бьющего в морду, сколько от воспоминаний. Селестия…
Два.
Что же произошло? Ты пыталась спасти меня? Лучше бы ты вновь отправила меня на луну. Глупо!
Один.
Ну, вот и всё…
Удар.
Негромко скрипнула дверь и до ночной принцессы долетел мягкий мелодичный голос:
— С добрым утром, соня!
Что, как? Но я же… Сон? Всего лишь сон…
— Молчаливая ты моя, — Смеясь произнесла Селестия, подходя к роскошной кровати, где в нерешительности замерла.
— Опять кошмар? — С заботой в голосе спросила старшая сестра, глядя на слёзы, непрерывным потоком стекающие по синей шкурке.
— Не бойся, всё позади. Всё хорошо. Это всего лишь сон. — Утешала Селестия младшую сестрёнку, поглаживая копытом её гриву.
— Сестра, — Раздался неуверенный голос Луны, — Можно нарисовать на потолке солнце и радугу?
— Конечно, дорогая, — Ответила солнечная пони, глядя на впервые за утро улыбнувшуюся сестру.
Счастливый понец.
Снег падал...
Пегас смотрит на снег. Смотрит в последний раз.
Заметки к рассказу: Сегодня на табуне мне сказали что фанфики меньше 1000 слов — шлак по определению, а сам я — нафиг тут не нужен. А уж про зарисовки меньше 300 слов — и говорить не стоит.
Чтож, попробую опровергнуть. Быть может, мне это удастся.
Снег падал…
Снег медленно падал с небес. Крупные хлопья, изящно танцующие в воздухе, не спеша покрывали оранжевого пегаса, смотрящего на снегопад.
Снег падал…
Снег падал, погребая всё вокруг: землю, траву, деревья… Пусть уже была осень, ноябрь, для снега было рановато. Особенно для такого обильного снегопада. Но снег падал…
Снег падал, а оранжевый пегас завороженно смотрел на крупные хлопья, летящие вниз. Иногда они приземлялись на ресницы, заставляя тряхнуть головой.
Снег падал…
Снег падал из бесконечной тучи, закрывшей всё небо, не оставившей ни единого просвета. Казалось, весь мир погрузился во мрак.
Снег падал…
Снег падал, а пегас безжизненным взором смотрел на причудливый танец снежинок. Сколько всего он ещё не успел сделать, узнать, попробовать? А теперь… Теперь все желания, надежды, мечты остались в прошлом. А здесь — только снег.
Снег падал…
Снег падал, но никто больше не видел этого. Лишь один безумный пегас, не укрывшийся от невзгоды сидел под открытым небом, наблюдая за снегом.
Снег падал…
Снег падал, показывая чудеснейший спектакль своему единственному зрителю, которого скоро лишится.
Снег падал…
Снег падал, а пони умирал. Ещё немного — и больше никто не увидит снег. Никто не увидит изящного танца снежинок, медленно покрывающих землю.
Снег падал…
Снег падал, а радиация легко пронзала оранжевую шкурку, вызывая острейшую лучевую болезнь.
Снег падал…
Снег падал уже несколько часов и казалось что он будет продолжаться вечно, пусть это было и не так. Когда-нибудь изотопы распадутся и земля вновь оживёт. Ну, а пока…
Снег падал…
Снег падал, покрывая белым ковром безжизненное тело.
Шутки ради
Деши неудачно пошутила над подругой...
В этот день в жёлтом домике, стоящем на окраине городка, было как-то необычно тихо.
Не было слышно щебета птиц, обычно снующих туда-сюда в зелёной листве. Не было и шорохов, издаваемых маленькими зверушками. Даже белый кролик, Энджел, куда-то подевался.
Лишь два звука нарушали и без того зловещую тишину.
— Поверить не могу! И как она могла так поступить? — Послышался голос откуда-то из недр домика, поросшего зелёной листвой.
Ф-щ-щ-щ-и-х — Раздался звук от столкновения стили и камня.
На кухне, обычно наполненной всяким зверьём, а ныне же абсолютно пустынной, восседала единорожка.
Если бы видели её в первый раз, вы бы точно сказали что это какая-то сумасшедшая, сбежавшая из под надзора опекунов: грива растрёпана, словно её окатили ушатом воды; суженые зрачки блуждают по комнате; на лице играет улыбка, не поддающаяся и вовсе никакому описанию.
Ф-щ-щ-щ-и-х
Перед пони, окружённые двумя облачками фиолетового сияния, висели нож и точило.
Ф-щ-щ-щ-и-х
Нож прошёл по точилу ещё раз, становясь чуть-чуть острее. Пусть он выглядел так, что им без труда можно было разрезать волосок, фиолетовой пони этого было мало. Только не для такого дела.
Но что больше всего притягивало взгляд и холодило душу — кроваво-красное пятно, медленно расползающееся по кухонному столу.
Ф-щ-щ-щ-и-х
— Ну ничего, я ей покажу!
Ф-щ-щ-щ-и-х Ф-щ-щ-щ-и-х
Было видно, что единорожка нервничает, терзаясь недавними воспоминаниями. Но уже ничто не могло отговорить её от задуманного: она зашла слишком далеко.
— Рэинбоу Дэш… — Прошептала пони.
—… Ты ещё у меня узнаешь, как можно так шутить над друзьями.
Ф-щ-щ-щ-и-х
Солнечные лучи, проникающие сквозь щели в крыше домика, играли на лезвии, создавая причудливую картину. Нож словно бы сам просился в дело… Манил…
Ф-щ-щ-щ-и-х
Почти бесшумно, в своей обычной манере, в кухню прокралась розовогривая пегаска и тихонечко пробормотала:
— Эм, Твайлайт?
— Да, да. Я почти закончила… — Отозвалась её собеседница, проверяя остроту лезвия на волоске.
— Вот, готово!
— Спасибо! Ты же знаешь, как я боюсь этих штук… — Промямлила Флаттершай, вновь выпуская изо рта какую-то тряпку.
— Но Флатти, зачем бояться ножа для фруктов?! — Твайлайт была обескуражена.
— Ну, эм, незнаю. — После некоторой паузы ответила жёлтая пони, вытирающая со стола вишнёвый сок, так неудачно разлитый Энджелом, в спешке убегающим за томатами.
Фиолетовая уже было направилась к выходу, но была остановлена вопросом:
— Эм, Твайлайт… Ты всё ещё сердишься на Деши? Она же не со зла полила тебя во время доклада…
— Да нет уже, кроме того, я, кажется, придумала розыгрыш. — Загадочно улыбнулась Твайлайт.
— День шуток, как-никак.
Во тьме
Крайне упоротая зарисовка возникла в результате употребления галлюциногенного чая на рабочем месте.
Тьма. Хоть глаз выколи, ничего не видно.
Копыта, не издавая не единого звука, ступают по чему-то ужасающе твёрдому.
Рог уже болит от перенапряжения, но белый свет, освещающий шёрстку, не в силах ни на секунду рассеять тьму.
— Эй, кто нибудь!
Тишина. Не менее ужасная тишина. Словно все звуки, от чириканья птиц до шепота ветра, разом исчезли. Да почему словно? Так и есть…
— Где я?
Где я? Ещё секунду назад… Или не секунду? Не важно… Только что я была дома, а теперь — лишь непроницаемая тьма вокруг.
Здесь нет звуков. И света. И даже времени. Здесь нет ничего.
Хотя постойте ка! Где-то вдали (хотя какая речь о расстояниях здесь?) забрезжил неяркий белый свет, постепенно обрисовывая контур фиолетовой единорожки, устало передвигающей копыта.
Грива растрёпанна, а рог, словно готовая вот-вот сгореть лампочка, мерцает белым светом.
За что? Как? Почему?
Нужно вспомнить…
Так, я сидела в библиотеке… Что же дальше? Ах да, кажется это были “Мифы кристальной империи”. А дальше? Память словно застилает туманом…
А теперь я здесь. Одна.
Хочется плакать от своего бессилия, но бесполезно. Откуда я знаю? Пусть это будет Пинки-чувством.
— Ну-с, — Произнёс человек в странной белой накидке, капюшон которой прятал его глаза. Ноги человека лежали на столе, а рядом без дела валялись несколько использованных чайных пакетиков. Владелец же ног раскачивался на стуле, удерживая в руках парящую кружку с красной буквой “О” на боку.
— Пожалуй, хватит.
Пальцы свободной руки обитателя “Шумной Комнаты” потянулись к клавиатуре, выбивая на ней нехитрый аккорд, прерывающий последнюю команду.
Бросив взгляд на монитор человек в очередной раз увидел:
“TwilightSparkle~# time cat /dev/urandom | grep pony
Stop signal from /dev/kbd1!”
За окном разгорался очередной прекрасный день, предвещаемый радостным чириканьем птиц, но фиолетовая кобылка, беспокойно ворочающаяся во сне, похоже была иного мнения.
Со стороны кровати, обильно политой потом, послышался резкий вздох и шебуршание прекратилось.
— Сон. — Произнесла единорожка, задумчиво глядящая в потолок.
— Всего лишь сон…
Запах бумаги и пыли щекотал ноздри, подговаривая чихнуть; под спиной пружинил матрац; а в уши затекала утренняя птичья трель.
— Какой странный сон. И что это за бело-чёрное существо? — Задумчиво пробормотала пони, улыбнувшись новой идее.