Идеальный городок Понивилль

Зрячая паника

В волшебной стране Эквестрии жила-была единорожка по имени Винил Скрэч.

У неё в голове звучала песня: «Та-да-да-да-да!»

У этой единорожки были необычайные способности к музыке, и благодаря им она удостоилась чести стать личной ученицей принцессы Селестии.

«Та-да-да-да-да!

Та-да-да-да-да!

Та-да-да-да, та-да-да-да…»

Десять лет Винил посвятила учёбе, не уделяя времени общению со сверстниками в Школе музыки Селестии.

«Та-да-да-да-да!

Та-да-да-да-да!»

За это время она выросла из робкой кобылки в упрямую молодую кобылицу.

«Та-да-да-да-да!

Та-да-да-да, та-да-да-да…»

И вот теперь она отправлялась на величайшее испытание в своей жизни – испытание, начавшееся с путешествия на воздушном шаре из Кантерлота, королевской столицы, в ничем не примечательный городок Понивилль.

Предрассветный ветерок плавно нёс воздушный шар. Заглушая свист ветра, постепенно нарастал новый звук, одинокая скрипичная мелодия, – её как будто бы источали сами небеса.

Спавшая до этого на дне корзины Винил Скрэч вскарабкалась на ноги. Её шкурка была цвета яичной скорлупы, а в гриве и хвосте было поровну синих и голубых прядей. Метка единорожки была в виде двойной ноты.

Винил крутила ушами, безуспешно пытаясь найти источник окружавшей её музыки. За это время к скрипке успел добавиться целый небесный струнный оркестр, игравший сладкозвучную мелодию из поднимающихся и поднимающихся тонов. И вдруг, словно бы по повелению музыки, солнце взошло из-за горизонта.

Волна света омыла горы и равнины, озарив целый мир красоты. Это зрелище должно было внушить наблюдавшей его пони благоговение, наполнить её восторгом и любовью ко всем живым существам в мире.

Вместо этого ею овладели страх и ужас. Не представляю, с чего бы она так отреагировала. Может быть, музыка напомнила Винил о том, что меньше чем через сутки ей нужно будет выступать перед понивилльцами. Да, то, что она в панике нырнула обратно в корзину, – это наверняка было из-за предсценических нервов.

Переполнявшие единорожку чувства были вызваны глубоким, неразрешимым противоречием:

Открывшийся Винил Скрэч пейзаж был самым прекрасным изо всех, что она видела в жизни,

И:

Винил Скрэч была слепой от рождения.

Она была убеждена, что и то, и другое – несомненный факт. Но эти две вещи не могли быть истинными одновременно.

Вдобавок к этому была загадка поменьше: скрипичной мелодии предшествовали затухающие отзвуки рок-песни, под которые и проснулась Винил. Она знала, что знает эту песню и что эта композиция ей почему-то жизненно важна, но понятия не имела, где она её раньше слышала.

Винил Скрэч вжалась лицом в борт и плотно обхватила голову передними ногами, как если бы, не видя восход, она могла изгнать его из реальности.

— Винил? — раздался голос рядом с ней. — Винил, что с тобой?

Винил знала этот голос.

— С… Спайк? — отозвалась она, не поворачивая головы. — Что происходит?

— Это твоя аранжировка, Винил, — ответил дракончик. — Слышала? Я помню, что ты просила разбудить тебя, когда приземлимся в Понивилле, но я не мог дать тебе проспать премьеру.

Для Винил эта реплика прозвучала совершенно бессмысленно, поэтому она решила отключиться от слуха и невозможного зрения и сконцентрироваться на том, что сообщают ей другие чувства. Жёсткая штука у неё на голове, упиравшаяся в ноги, – это очки, поняла Винил. Она телекинезом опустила их на глаза, не разжимая веки. При этом почему-то раздался звук наподобие сыгранной на валторне ноты. Надев очки, Винил почувствовала себя куда спокойнее; пони, видевшие её без очков, всегда бурно реагировали. Она медленно открыла глаза.

Свои зрячие, совершенно нормальные глаза.

Через несколько секунд Винил поняла, что плетёный узор, на котором сфокусировался её взгляд – это борт корзины воздушного шара, а фиолетовым он окрашен из-за стёкол очков. Поймав себя на том, что часто дышит, она сделала несколько глубоких вдохов, а потом наконец выпрямилась и осмотрелась вокруг.

Винил Скрэч надела свои большие фиолетовые солнцезащитные очки с помощью телекинеза. Они ей были не так уж и нужны, но помогали отстраняться от окружающих пони. Винил несколько секунд таращилась в стенку корзины и пыталась выровнять дыхание, а потом подняла взгляд на стоящего рядом обеспокоенного дракончика.

То, что творилось, шло вразрез со здравым смыслом. Винил была слепой всю жизнь; даже если бы её глаза каким-то чудом вдруг заработали, ей неоткуда было знать, на что похож фиолетовый цвет или как выглядит Спайк. А она даже помнила, как выглядело яйцо, из которого тот вылупился…

Всплывшая в памяти картинка вызвала у Винил Скрэч новый приступ паники. «Откуда мне знать, как оно выглядело?» — спросила она себя. Это заново вызвало в памяти ту картину из самого важного дня в жизни Винил: дня, когда принцесса Селестия взяла её в ученицы.

«Не было такого!» — мысленно закричала она. В ответ на это явились новые воспоминания: принцесса увидела в ней потенциал и неустанно поддерживала её в занятиях музыкой, так что теперь Винил уступала в своих умениях только самой принцессе.

Это тоже не укладывалось у Винил в голове. Не то, что она была музыкально одарённой, – а то, что принцесса придавала музыкальному таланту такое значение. «Но ведь именно музыкой ты надела очки, — отвечали Винил мысли, — а твоя аранжировка «Песни восхода» в исполнении Селестии заставила солнце взойти этим утром».

— Моя… аранжировка? — произнесла Винил.

— Ну да, это-то я и пытаюсь тебе объяснить! — ответил Спайк, который и вправду пытался вывести её из транса последние пять минут. — Принцесса, наверное, хотела подбодрить тебя после письма.

С этими словами он указал на свиток у своих ног.

Винил левитировала свиток к себе, что сопровождалось её характерным звуком валторны, и прочитала письмо принцессы Селестии. Потом изучила лист, чтобы убедиться в его подлинности: бумага была необычно тёплой на ощупь, вверху страницы было тиснение в виде переплетения шнурочков, представлявшее драконий родословный код Спайка и только Спайка, и, наконец, похожее переплетение нитей внизу страницы служило в качестве „обратного адреса“ принцессы (не спрашивайте, откуда у аликорна драконий родословный код – долгая история). Послание, бесспорно, было официальным.

И тем не менее Винил потребовалось несколько раз перечитать письмо, чтобы убедиться, что в нём говорилось именно то, что она видела:

Моя дорогая, самая верная ученица, Винил.

Ты знаешь, что я ценю твоё усердие и полностью тебе доверяю. Но ты просто должна прекратить читать эти старые пыльные книги.

В жизни молодой пони должны быть и другие занятия, кроме учёбы. Так что я отправляю тебя проследить за подготовкой к Летнему Празднику Солнца, в этом году проходящему в Понивилле. И у меня есть ещё более важное задание для тебя: заведи себе друзей!

Удачи,

Селестия

Должно быть, из-за напоминания о приближающемся празднике Винил Скрэч вновь впала в панику.

«Всё это жутко, жутко неправильно, — подумала Винил. — Едва ли не хуже, чем со зрением». Она знала это письмо наизусть, но оно относилось к истории, в которой её роль была совершенно незапоминающейся. Письмо должно было быть адресовано вовсе не ей, и вовсе не Винил полагалось быть в этом воздушном шаре. Это должна была быть… должна была…

Но ответ на этот вопрос ускользал от неё. Она была избранной ученицей принцессы в мире, где музыка – это магия, а Спайк был её доверенным помощником и дирижёром. Дирижёром, потому что Винил вела себя неуверенно среди других пони.

«Не так! — крикнул новый голос у неё в голове. — Не так, не так, всё не так!» Винил снова часто задышала. Она понятия не имела, откуда взялся этот голос, но откуда-то знала, что должна знать, как будто бы это был голос её ближайшей, самой лучшей подруги, о которой она почему-то забыла. Кто бы это ни была, она звучала гораздо круче, чем Винил Скрэч.

Как раз в этот момент корзина опустилась на твёрдую землю. Время на размышления прошло.