Идеальный городок Понивилль
Душераздирающая истина
— Теперь, я думаю, её можно расковать, — сказала Эплджек, когда они оказались за пределами города.
— Вы бы уж определились, — с наигранным вздохом ответила Рэйнбоу Дэш.
Все присутствовавшие знали, что цепи нужны были только для того, чтобы успокоить разъярённый народ, и что скорбно шагавшая позади единорожка даже не подумала бы бежать. К тому же тяжесть оков замедляла вместе с Рэрити и всю их группу, а путь до леса Флаттершай был неблизкий.
Группа включала в себя не только Винил Скрэч и четырёх из шести «воительниц Селестии», которых она назвала Пинкамине, но ещё и Графита, Большого Мака, Соарина и четырёх стражников-пегасов.
Винил думала было пожаловаться на эти добавления, никак не укладывавшиеся в историю, которой она пока что старалась следовать, но здешняя Найтмэр Мун уже успела заполучить себе армию, так что какие-то изменения потребовались бы в любом случае.
Но это ещё не означало, что она должна была принимать их все.
Винил подошла к Эплджек и спросила:
— Я могу понять, почему вы решили взять с собой Большого Мака, но почему Графита?
Пони, к которой был обращён вопрос, ответила холодным взглядом.
— Во-первых… — начала она и отвернулась от Винил, — Графит, ты не мог бы к нам подойти?
Когда её помощник подошёл ближе, Эплджек повернулась обратно.
— Я предпочитаю не обсуждать своих работников у них за спиной, — вежливо пояснила она. — В конце концов они об этом обязательно узнают, а так у них будут мои точные слова, а не их изложение из вторых, а то и третьих копыт. А во-вторых, мисс Скрэч, — продолжила она, напустив в голос целую арктическую бурю холода, — вы не могли бы снять очки и повторить вопрос? Перед тем как ответить, мне хотелось бы знать, оскорбляете ли вы меня, а это гораздо легче понять, когда я вижу глаза пони, с которой разговариваю.
Винил неохотно признала справедливость этой просьбы и сняла очки.
— Я просто спросила, — пояснила она, — почему вы считаете, что участие Графита необходимо в этой экспедиции? Как мне кажется, его умения в ней не пригодятся. В первую очередь я думаю о безопасности нашей группы и о том, что потребуется, чтобы обеспечить эту безопасность. И я не знаю, что в этом вопросе вы могли счесть оскорбительным, — добавила она, надеясь, что это не прозвучит оскорбительно.
— Ну… — протянула Эплджек, в своём стиле притворяясь куда более тупой, — вы у нас единорог, а я земная пони… с единорогом в подчинённых. Может, вы подумали, что это против порядка вещей или типа того.
Винил вздёрнула голову.
— Вот теперь уже я оскорблена. Среди моих лучших друзей…
— О! — быстро перебила Эплджек со злостью. — Будем, значит, играть в «Среди моих лучших друзей», единорог из Кантерлота? Оттуда, где по-прежнему настаивают на том, чтобы называть принцессу «крылатым единорогом», как будто от вас она отделена всего лишь каким-то особо хитрым заклинанием полёта, а от нас она отграничена навеки? Богатая и преуспевающая земная пони в эту картину мира не вписывается, да? Достаточно богатая, чтобы нанять одного из ваших для тех вещей, которые я и сама легко смогла бы делать, если бы родилась с дурацким рогом и в этой вот шляпе была бы от него дырка. Я хорошо плачу Графиту. Достаточно, чтобы оплачивать гибкость и творческий подход, которые я требую от всех своих работников на высоких должностях, и ещё немного поверх того за то, что он терпит всё то, что я говорю о единорогах. Вы видите секретаря-писаку, а я – как минимум три дополнительных чувства. Я лучше обрублю себе хвост, чем отправлюсь в какое-то опасное место без Графита.
После этого она снова сменила голос и заговорила похоже на свою сестру Эплблум, нашедшую ящерицу:
— Так можно мне его оставить себе или нет?
Винил Скрэч кипела про себя. Ей очень много всего хотелось сказать.
«А хоть что-нибудь из этого принесёт пользу, а? — спросил внутренний голос DJ Pon-3. — Послушай мой совет и не корми тролля».
— Пусть остаётся, — коротко сказала Винил и сбавила скорость, чтобы Эплджек её обогнала.
Размышляя над сильными и слабыми сторонами их группы, Винил задумалась ненадолго, правильно ли она сделала, что не взяла с собой Спайка. Впрочем, поразмыслив, она пришла к выводу, что он был бы «скорее обузой, чем плодотворным участником», если использовать фразу, которую скорее можно было бы ожидать услышать из уст Эплджек этого мира, чем от DJ Pon-3. Вдобавок она решила, что в роли лидера она будет выглядеть более открыто без очков, и поэтому положила их в сумку.
Винил трудно было держать в уме прошлые события. Теперь, когда к ней вернулись её изначальные воспоминания, только их она и помнила с лёгкостью. Лишь с огромными усилиями ей удавалось вспоминать то, что знала и помнила Винил этого мира. С учётом того, которая из версий Винил владела более могущественной магией, это могло привести к осложнениям.
— Ну что, — спросила подошедшая к Винил Пинкамина тихим голосом, чтобы их не услышали другие, — как у нас пока что идут дела?
— Как сказать, — ответила та, — два элемента – хотя бы приблизительно там где надо. Рэрити была преступно щедрой, навязывая счастье всем жителям Понивилля, а Рэйнбоу Дэш была катастрофически верной пегасам за счёт всех остальных пони Эквестрии. Двум другим ещё двигаться и двигаться в нужную сторону.
Пинкамина, знавшая, что она среди тех двух, ухмыльнулась без особого веселья.
— Значит, вот как работают Элементы. А таинственный шестой Элемент – это, я так полагаю, вы?
Винил кивнула с заговорщицкой улыбкой.
— Обещайте, что никому не скажете. Если истина открывается в последний момент – это гораздо драматичнее.
— Не сомневаюсь, — ответила Пинкамина, подняв бровь. — Кстати, я ведь Честность, правда? Сообщаю невыносимо болезненную истину.
— Нет, — поморщилась Винил. — Честность не вы. Это Эплджек.
— Тогда почему вы ей не скажете? — спросила Пинкамина, указав на шагавшую немного впереди от них пони. — Скажите ей, кто она на самом деле. Скажите, кто вы на самом деле.
— Мне ни за что не пробиться сквозь этот её гранитный череп, — ответила Винил. — Ну правда, что я ей скажу? «Ты живёшь жизнью, которая тебе не принадлежит»? «Ты чужая в своей собственной голове»? И так было трудно добиться, чтобы она отправилась в этот поход. Она ни за что не примет что-то подобное без доказательств. Я сама ни за что не приняла бы что-то подобное, пока у меня не было бы доказательств. Пони нельзя подтолкнуть в этом направлении, просто рассказав им такое, вы уж поверьте. Их нужно хитростью подвести к тому, чтобы они сами это открыли в себе.
Пинкамина ткнула Винил в грудь.
— А вы упрямая. Но вот я считаю, что мы с Эплджек можем принять правду.
— Вы Элемент Смеха, — сообщила ей Винил.
— Нет. Нет, нет, нет. НЕТ, НЕТ, НЕТ! — прокричала Пинкамина, пока бежала на задних ногах мимо Эплджек, заткнув передними копытами уши. — Последние тридцать секунд официально объявляются НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ!
— Что и требовалось доказать, — сказала себе Винил и покачала головой.
Эплджек оглянулась на Винил и загадочно на неё посмотрела. Винил обратила внимание, что она успела надеть меховые наушники с яблочным рисунком, совершенно не требовавшиеся в такое тёплое утро.
Винил вернулась к размышлениям о том, как не путаться в воспоминаниях, и придумала решение, которое заодно позволило бы разобраться в некоторых загадках, не дававших ей покоя
— Когда я была маленькой, — громко заговорила Винил, чтобы все услышали, — я видела, как принцесса своей песней подняла солнце на Празднике летнего солнца. С того момента я мечтала о том, чтобы стать волшебным музыкантом. Я посвящала этой мечте всё своё время, и наконец, десять лет назад, мне представился случай её воплотить.
— Это было в день того, что позже стали называть Небесным расколом. Я была в Кантерлотском за́мке, сдавала вступительные экзамены в Школу Селестии для одарённых единорогов. Я изучила все классические сочинения и заучила наизусть биографии нескольких десятков знаменитых магов, так что письменная часть экзамена далась мне легко. К несчастью, за ней следовало практическое испытание: абитуриентов отводили в комнату со столетником в горшке и тремя судьями. Нас просили сочинить новое заклинание, от которого растение бы расцвело. Это задание я совершенно провалила. Придумать свою собственную мелодию я не могла, хоть убейте, а в школе учат сочинительству, а не исследованиям. Все те годы я обманывала себя.
— Когда я в расстройстве шагала к выходу из замка, — продолжала Винил, — то сзади донеслись крики паники. Внезапно в стене замка появилась дыра. За этой стеной был расположен питомник, где драконьи князья оставляли яйца, служившие гарантией их хорошего поведения, и где рождалось новое поколение драконов-дипломатов. Из обломков разрушенного питомника вышел огромный буйствующий дракон. Он потопал к столице, опрокидывая здания налево и направо и пытаясь растоптать убегавших пони. Здания, которые он не уронил, вскоре охватил огонь его дыхания.
Винил решила не рассказывать про чокнутую фиолетовую единорожку, ехавшую верхом на драконе и кричавшую во всю глотку: «МЕСТЬ!» По крайней мере, она решила не упоминать о ней явно.
После небольшой паузы Винил продолжила:
— Я услышала сзади оглушительный «БУМ!» и увидела, как через небо у меня над головой пронеслась полоса радуги. В этот момент я вдруг услышала гармонию, существующую между всем живым, и мелодию принцессы, тонко вплетавшуюся во всё мироздание, а за ней – песню скорби по чему-то, потерянному очень давно. Я слышала музыкальный потенциал, прячущийся в любой тишине, а со стороны дракона слышала яростное соло, стремившееся быть услышанным.
— И тогда я запела. Я пела песню прощения. Я пела песню равновесия, песню добра и любви. И бушующий дракон превратился обратно в яйцо.
Винил стояла молча несколько секунд.
Она купалась в воспоминании, принадлежавшем на самом деле не ей, а остальные смотрели на неё.
— Когда принцесса нашла меня, я лежала рядом с яйцом, — в конце концов сказала она. — И тогда я встала, посмотрела ей прямо в глаза и попросила о пересдаче проваленного экзамена.
— Принцесса Селестия положила копыто на яйцо, ненадолго сконцентрировалась, а потом улыбнулась мне. «Сделай так, чтобы этот невинный дракон вылупился из яйца, — сказала она, — и это будет достаточно в качестве пересдачи».
— И у вас это получилось? — спросил Соарин.
Винил кивнула.
— Вы сможете встретиться со Спайком, когда мы вернёмся в Понивилль.
— Можете считать это началом моего признания, — начала Рэрити.
— В жеребячестве меня одолевало заблуждение о том, что я предназначена судьбой к чему-то особенному. У меня неповторимое художественное ви́дение, говорила я себе, и я обязана поделиться им с миром!
— Шли годы, и мои одноклассники получали метки один за другим, пока не осталась одна я. Мы ставили школьную пьесу. Не обладая способностями к лицедейству, я взялась подготовить костюмы и декорации. То, что у меня получилось, было удовлетворительно, полностью соответствовало обстоятельствам. Но я не позволяла себе довольствоваться этим. Я говорила себе, что должна создать максимально радующую глаз обстановку для выступления моих товарищей по школе. Нет, моя молчаливая работа должна была целиком и полностью затмить всё то, что они могли бы попытаться сделать из пределов смирительных рубашек моих нарядов и тюремных стен моего реквизита! Так я подготовила своё падение.
— Однажды я позволила своей магии разыграться. «Делай что хочешь, — умоляла я свой рог, — только пусть эта постановка станет моим триумфом!» Внезапно мой рог загорелся ярче тысячи солнц. Он отыскал родственный источник магии и ПОТЯНУЛ! Мой рог влёк меня за собой через поля, горы и пустыни. Я пересекла бессчётные пустоши, где не было ничьих следов. Но беспокоилась ли я? Ничуть! Я была убеждена, что стремлюсь к СВОЕЙ СУДЬБЕ! И, как выяснилось, именно туда я и направлялась.
Рэрити огляделась, чтобы посмотреть, насколько её повествование захватило окружающих пони. Но потом она резко потрясла головой – именно подобная гордыня и погубила её.
— Теперь мы подходим к трагическому моменту выбора. Свет моего рога потух, а с ним исчезла и загадочная сила, тянувшая меня. Передо мной возвышался гигантский камень. Вот какую судьбу мне следовало выбрать, если бы только я не была такой глупой. Камень говорил мне, что моя жизнь должна быть трудной, что я должна тяжело работать, чтобы заслужить плоды честного труда. Вот что мне следовало увидеть. Но вместо этого моё горделивое сердце увидело лишь уродливую махину. «И это – моя судьба? — требовательно спросила я у камня и у Рока. — Это просто дурацкий камень! Я отвергаю тебя!» И с этими словами я потянулась слабым копытом и ударила его.
— Ровно в этот момент небо вспыхнуло радугой и моя судьба была решена. Ужасающий взрыв породил в камне очень частые колебания, а потом глыба упала, едва не убив меня. Если бы убила! Когда камень упал, от него откололся кусок, и стало видно, что внутри он полый. Исходно этот камень был жеодой, полной драгоценных камней, но колебания были такими сильными, что раскрошили эти камни в порошок. Из дыры в камне я поддела чистую алмазную пыль.
Хотя на самом деле она и не алмазная… Извините. Мне и вправду следует оставить этот вопрос в покое.
— Такую судьбу я приняла с готовностью, — сказала Рэрити, имея в виду произведённую из драгоценных камней смесь. — Я набила седельные сумки пылью и отправилась в длинный, утомительный путь обратно в Понивилль. Несколько раз меня подмывало бросить сумки на дороге и облегчить себе путешествие, но жадность и самомнение не дали мне так поступить. Когда я вернулась домой, то щедро посыпала костюмы пылью. В результате они совершенно преобразились. Теперь они выглядели просто потрясающе и притягивали к себе всё внимание, которое должно было предназначаться бедным актёрам. Но меня это не волновало, потому что теперь всё это внимание было сфокусировано на мне!
— Во время выступления был один тревожный инцидент. На сцену забрался пьяный пони и начал пихать актёров туда-сюда. В результате он и сам покрылся алмазной пылью. Я была парализована от страха, так что я от всего сердца пожелала, чтобы он прекратил это и ушёл. И… именно это он и сделал. Так я получила первое представление о возможностях пыли.
— Пять лет спустя я впервые принимала участие в Зимней уборке. С самого начала это была абсолютная катастрофа, и мне было стыдно до глубины души – не только за свои собственные неудачи, но и за то, что о нас подумают в других городах. Поэтому я сбегала домой за запасами алмазной пыли. Я осыпала пылью всех пони до единой, и, хотя я и не смогла превратить результат нашего города в выдающийся, я всё же избавила нас от позора.
— Но в тот день родился мой кризис, — продолжала растрёпанная единорожка. — Когда на следующее утро пони Понивилля проснулись, то знали, что я их контролировала. Они пришли ко мне – вероятно, чтобы предложить абсолютно разумное наказание после того, как я пообещаю избавиться от магической пыли; но вместо этого я запылила их всех и непрерывно держала их под своим управлением целых пять лет.
— Это было всё более выматывающим испытанием. Каждый раз, когда я засыпала, то теряла контроль над пони, самыми дальними от меня или особенно сопротивляющимися, поэтому мне приходилось спать поблизости от тех, кто ненавидел меня сильнее всего, чтобы они не освободились за ночь. В город прибыла Ужасающая П.Д.П. и стала живым символом моей вины. А потом явились некие личности, чтобы обратить мою дилемму к своей собственной выгоде, — она не стала называть имён. Этого и не требовалось. — Остальное… вы знаете.
— Пас, — сказала Эплджек.
Все на неё уставились.
— Да ладно вам! — воскликнула она. — Если вы слышали историю жизни одного магната, то слышали их все. Я начинала в городе бедной как вошь. Меня вдохновил, как, выясняется, и многих из вас, Небесный раскол. После него я задалась целью создать нечто столь же всеобъемлющее. Сеть яблочных садов, которая обеспечивала бы едой всю Эквестрию. Под управлением одной семьи и на благо всех.
Она осмотрелась вокруг, с отвращением глядя на лица те, кто купился на эту последнюю ложь.
— Максимальная выгода для минимального числа, — язвительно добавила она, рада видеть, сколько пони выглядели разочарованными.
— Следующая!
— Я могу сказать «пас» с полным на то основанием, — тихо заговорила Пинкамина, указывая на свой пустой бок. — Небесный раскол я, впрочем, помню. Вы, наверное, скажете, что это невозможно, но когда я маленькой кобылкой смотрела в тот день на полуденное небо, то всё выглядело так, будто радужный фронт старался обогнуть нашу ферму. Наверное, не мог перенести полноты нашего несчастья.
— Моей лучшей подругой в лётном лагере была одна робкая кобылка, у которой еле-еле получалось держаться в воздухе, — сказала Рэйнбоу Дэш. Она, казалось, разговаривала скорее сама с собой, чем с кем-то ещё. — Её звали Флаттершай. Я всегда думала, что это имя ей уж слишком точно подходит. Её вечно дразнили – потому что у неё были самые плохие оценки, потому что она странно выглядела и потому что она не отвечала. Задирам только подавай жертву, которая не может защитить себя. Так что однажды я за неё заступилась. Задиры не собирались отступаться так просто, так что дело дошло до гонки.
— Как только соревнование началось, я сбила Флаттершай с облака, с которого она за меня болела. Это вышло нечаянно. Что случилось осознанно – это то, что я решила продолжать гонку, вместо того чтобы проверить, всё ли с ней в порядке. Я говорила себе, что делаю это ради неё и что она наверняка сумела удержаться на месте. Во мне накапливалось чувство вины, но от этого я летела только быстрее, как будто пыталась убежать от ответственности чисто за счёт скорости. Я толкала себя вперёд всё сильнее, и сильнее, и сильнее, и в конце концов я не просто пробила звуковой барьер, я его разрушила до основания. Пегасы во всех концах Эквестрии увидели, что я сделала, и их это вдохновило на всякие сумасшедшие вещи. А я просто пыталась защитить подругу от хулиганов. Вот и всё.
Она выглядела полностью, абсолютно потерянной.
— Но как же насчёт шпионов с земли? Что насчёт бомбы, которая должна была разрушить фабрику радуг? — непонимающе спросил один из стражников.
Соарин встал с ним нос к носу.
— Есть история для всех пегасов мира, — выразительно сказал он, — а то, что ты сейчас слышал, – это просто история, которую рассказала императрица по дороге на битву с врагом, чтобы снять напряжение. Как ты думаешь, сможешь их различить?
Запуганный стражник быстро кивнул.
— Это хорошо, — сказал Соарин.
Рэйнбоу Дэш вздохнула. Старейшины очень старательно объяснили ей, почему во имя блага государства пегасов официальная история должна быть такой, какая есть, но она была рада, что хотя бы раз смогла рассказать истину.
— А что стало с Флаттершай? — спросила Винил.
— Она упала в Вечнодикий лес, — ответил Графит. — Она соединилась с лесом, а лес стал единым с ней. Теперь он разговаривает её голосом, и никто из тех, кто настойчиво игнорировал её предупреждения не входить, не вернулся рассказать о том, что видел.