Вечный Одинокий День (The Eternal Lonely Day)

Глава 1: Маленький День Александрии (5 ПС)

Единственный регулярный поезд в Александрию прибывал ночью. Лонли Дэй ехала на нём, как и в большинстве его поездок. Компанию ей составлял только Хуан, её верный (пусть и стареющий) компаньон. Массивный пёс лежал у её копыт, как всегда, настороже.

Их двенадцатичасовая поездка, для Лонли Дэй – вторая за два дня, подходила к концу. Возле неё на сидении лежали тёмные металлические кандалы, артефакт иного мира. Слава богу, что носить их приходилось только внутри Рейвен-Сити.

На обратном пути, без лишнего веса в грузовых вагонах, поезд шёл куда быстрее. Товары, полученные за эту поездку, не заполнили даже половины последнего вагона. Но несмотря на это, стоили они куда больше, чем равное им по весу чистое золото.

Лонли Дэй сидела в кресле у окна, чтобы увидеть приближающиеся огоньки её любимого маленького городка. Но перед их появлением она услышала странный стук на крыше, возле одного из вентиляционных люков. Глаза Хуана мгновенно наполнились бдительностью, а уши повернулись в сторону шума. К её великому раздражению, её уши сделали то же самое.

Даже пять лет спустя Лонли Дэй не совсем привыкла ко всем странностям, сопровождавшим жизнь пони.

Она вскочила на ноги, подошла к вентиляционному люку и зубами дёрнула за свисающую от него верёвку. Такова была жизнь пони – если ты не единорог, тебе чаще всего приходится пользоваться ртом. Лонли Дэй единорогом не была.

От её рывка пружина распахнула люк внутрь, и следом с рёвом ворвался поток воздуха. Через секунду на фоне тёмного неба мелькнул силуэт пони. Она наклонилась вниз, входя в идеальную спираль и, уклонившись от краёв отверстия, грациозно приземлилась.

Крылья кобылы всё ещё были расправлены, и она тяжело дышала.

— Привет, Дэй. Добро пожаловать назад.

Лонли Дэй без колебаний обняла свою лучшую подругу. За последние пять лет Скай повзрослела, прибавив пару дюймов в росте и размахе крыльев. Возможно, в этом процессе как-то помогли и жеребята.

— Ну что, Дэй, развлеклась с людьми? Хорошо наторговала?

— Наилучшим образом, — ответила та, когда пегаска её отпустила. Ей не требовалось ждать, всё-таки на её стороне была физическая сила земной пони, но она никогда не вырывалась. – Все компьютеры, которые просил Джозеф, и достаточно медикаментов, чтобы часть можно было продать. Ах да, ещё один из этих их фабрикаторов, которыми они нас три года дразнили.

— Ух ты, — глаза Скай расширились, а уши встали торчком. По крайней мере, тела пони были достаточно вежливы, чтобы показывать, что они в этот момент чувствуют. Куда легче догадаться о настроении собеседника, чем в случае с людьми. – Тебе и впрямь удалось их заставить тебе его дать?

Алекс пожала плечами, хотя знала, что её собственное тело не станет скрывать признаков гордости. Хвост задран, задние ноги широко расставлены, уши растопырены. И она ничего не могла с этим поделать.

— Урожай в этом году хороший. Они ведь не просто всё это едят. Они могут испечь крекеры, которые можно хранить вечно, ещё больше расширяя свои запасы. Скай, ты бы могла разок и со мной съездить. Этот их город… — она уселась, широко распахнув глаза, представляя его себе. – Скорей даже фабрика, а не город. Целый мир машин, замкнутый цикл починки и замены. Громадные хранилища металлических слитков и цистерны водорослей.

Скай в ответ тоже пожала плечами, картина её не впечатлила.

— Если тебе там так нравится, что ж ты туда не переедешь?

Алекс пихнула пегаску плечом. Несильно: если бы она не соблюдала осторожность, она бы могла и ребро сломать. Ровно настолько, чтобы прикосновение казалось одновременно игривым и твёрдым. Через несколько месяцев после трансформации она и мечтать не могла о настолько точном контроле своей сверхъестественной силы. Теперь же это было её второй натурой. Существование в виде земной пони стало её частью.

— Они детей не берут, — она нахмурилась и поникла, глядя на свои копыта. Она и сама была почти ребёнок. Она не была готова к родам.

— Лонли Дэй, мама года! – провозгласила Скай, приобнимая её крылом. – Что, тяжелая поездка? Ты обычно не такая скованная.

Алекс в ответ только покачала головой.

— Да нет, ничего такого. Ты же знаешь HPI, с ними всё всегда гладко, — развивать тему она не стала, но заёрзала под взглядом Скай и продолжила. – Полагаю, я ожидала, что они подальше продвинутся. – Она отстранилась к плоской стене, на которой была установлена панель управления. Детекторы движения зажгли экран при её приближении. На экране был её маршрут, статус поезда и примерное время прибытия. Управление было создано для её копыт, кнопки на экране были громадные. Но трогать она ничего не стала.

— Помнишь, как быстро технологии развивались до События? Впечатление было как будто мы всё время живём в будущем. Каждую неделю какое-нибудь громадное достижение. Я себя чувствовала так, будто и представить не могу, как люди будут жить через полсотни лет, так всё быстро менялось.

— Но…

— Но у HPI всё иначе. Они не выдают изобретения с той же скоростью, с какой человечество это делало раньше! Им не удалось придумать низкоэнергетические щиты! Им не удалось расколоть ядерный синтез, несмотря на то, что они на него бросили почти все ресурсы. У них там лучшие умы мира, лучшее, что можно было найти до События. Почему они ещё ничего не придумали?

— А, — голос Клауди Скайз зазвучал… облегчённо? – А я-то думала ты волнуешься о чём-то серьёзном. – Она подошла поближе и снова обняла маленькую пони. – Дэй, ты вечно о чём-то волнуешься. Может, тебе стоит даже к доктору по этому поводу обратиться, — она ухмыльнулась, когда Алекс ещё раз её сильно пихнула.

— Ты что думаешь, это несерьёзно? Скай, они последние представители нашего вида. Нашего настоящего вида! У нас…

Пегаска прервала её, засунув копыто в рот.

— Малышка, расслабься! Проблема, конечно, серьёзная, но ничего таинственного в ней нет. Это же очевидно!

Дэй снова уселась, нахмурившись на «малышку», пусть и не протестуя вслух.

— Ну и в чём же дело?

— Конечно же в количестве мозгов, — Скай ухмыляясь похлопала Алекс по голове. – Предположим, у них там пятьсот человек, самых умных в мире. Кажется, что это много. Но сколько у нас раньше народу было? Миллиарды! Пусть даже не все они помогали что-то изобретать, многие помогали. Куда больше, чем пять сотен. Да они просто не в состоянии быстро что-то выдумать! – Скай пожала плечами. – Так что расслабься! Они и так изо всех сил стараются. Сделают, когда смогут. Для нас это в любом случае ничего не меняет. Ты сказала, что единственный путь для пони снова стать людьми – если единороги изобретут заклинание. В Рейвен-Сити нет единорогов. Если хочешь снова стать человеком, можешь поддержать университет Мистик Руна. Это куда полезнее, чем изводить себя мыслями о спрятавшихся в какой-то неведомой дыре людях!

— А теперь ты прямо как Оливер.

— Считаю это комплиментом, — Скай приподнялась и уселась в самую гордую позу, какая у неё получилась. – Единственный жеребец в Александрии настолько же прагматичный и практичный, как и ты. И я тут вспомнила — ты подумала о том, что я тебя спрашивала перед отъездом?

Алекс почувствовала, как у неё похолодели копыта и желудок ухнул куда-то вниз.

— О том, что ты беременна вторым? О том, что хочешь, чтобы я тоже... ещё одного завела, чтобы у твоего были друзья-сверстники?

— Да, об этом, — Скай наклонилась к ней поближе, направив на неё уши. Но Алекс не смогла встретиться с ней взглядом. Сама идея завести ещё одного ребёнка отдавалась в мышцах на её животе спазмами боли. Она всё ещё чувствовала нож Оливера, когда он её вскрыл в отчаянной попытке спасти жизнь её ребёнку.

Ставшая её жизнью странная магия позаботилась, что на её животе не осталось шрамов. Коди так не повезло, его шрамы никогда не скроет шерсть, даже когда он вырастет. А Оливер? Его раны были самыми страшными, пусть он этого никогда не признает.

— Извини, — она покачала головой. – Я с Оливером про это разговаривала, заводить ещё жеребят для меня небезопасно, — и, скорее всего, никогда не будет безопасно, закончила она мысль, пусть и не вслух. – Если у кобылы были осложнения при первых родах, они могут повториться во всех последующих. Это небезопасно.

Клауди вздохнула и поникла.

— Я думала, это просто оправдание, чтобы больше не участвовать в программе размножения. Потому что ты хотела остаться с Оливером.

Алекс даже не покраснела. Пять лет назад сама идея о сожительстве с жеребцом вызывала у неё отвращения. Теперь же? Частью её жизни было быть животным. Теперь идея о том, что её партнёром может быть человек, казалась ей странной и неестественной.

Но разговаривать на эту тему она ни с кем не собиралась.

— Нет. Когда я поддержала это предложение, я это не для того сделала, чтобы соскочить, если покажется слишком сложно. Спроси любого доктора в Александрии! Хотя… думаю, большинство из них просто скажут, что я была слишком молода для попытки. И, скорее всего, будут правы.

— Они просто не знают деталей. Я уверена, если ты объяснишь, что выглядишь моложе из-за заклинания…

Алекс почувствовала укол вины. Это был единственный секрет, который она хранила даже от лучшей подруги. Причина, по которой она не вернула своих потерянных лет за годы существования их поселения. Причина, по которой у неё больше не будет жеребят.

Она сомневалась, что когда-нибудь сможет это рассказать. Пока что всепони думали, что она такая маленькая из-за того, что с ней сделала Мория. Правду знал только Оливер, и Алекс совершенно не хотелось их поправлять. С этой задачей прекрасно справится время.

«Готова ли ты пожертвовать всем чтобы обеспечить то, что твой народ не будет забыт?» Она не изменила бы свой ответ даже теперь, когда поняла, что имела в виду Принцесса Луна.

---

К тому времени, как поезд подъехал к станции, Лонли Дэй уже валилась с копыт. Ей надо было бы поспать, но Алекс никогда не могла спать в движущемся транспорте. Иначе она просто проспала бы весь обратный путь. Вернуться домой свежей и отдохнувшей было бы совсем неплохо. Но раз уж не вышло, ей пришлось в полубеспамятстве попрощаться с Клауди Скайз и проковылять из поезда на станцию.

Может, называть её станцией было преувеличением. Это была просто приподнятая платформа с навесом, дающим тень, и рампой для небольших машин. В былые времена Алекс лично участвовала во всех аспектах ежедневной жизни Александрии, и тогда ей довелось самой покрутить каждую шестерёнку городских механизмов.

Теперь на станции был кладовщик, земной пони по имени Бэленсед Эккаунтс. Она сунула свой планшет в его поджидающие копыта, остановившись только подождать, пока он распишется. Не то чтобы все эти меры безопасности Александрии особенно требовались, но учитывая ценность груза поезда, не позаботиться о его сохранности было ошибкой, которую они совершили только один раз.

Больше грабежа на большой дороге не будет. На станции присутствовали два городских «пони безопасности», оба вооружены P90, уже прочно ассоциирующимися с Александрией. Несмотря на то, что они ей вежливо кивнули, она заметила, что их глаза внимательно её осмотрели, удостоверившись, что она не пытается ничего спрятать. Она улыбнулась и разок повернулась перед ними, показывая, что не пытается.

Конечно, охранники ей доверяли. Они всепони доверяли, за всё время, пока они были в городе, им не пришлось стрелять ни в одного пони. Было просто удивительно, насколько эффективны они как средство отпугивания. Страшно подумать, в городе теперь жило достаточно пони, чтобы среди них были и неприятные типы. И со временем будет только хуже.

С другой стороны, может быть и нет. Не то чтобы кого-то на что-то побуждала нужда, по крайней мере, не здесь. Александрии нужны были все. Они с радостью снабжали всех водой, едой и жильём. У них всё ещё был небольшой городок, полный домов, подключенных к водоснабжению и электричеству. И не то чтобы она думала, что кто-то может умереть с голода, тяжело голодать, когда можешь есть траву.

— Дэй, ты дерьмово выглядишь, — один из охранников, пони с крыльями летучей мыши и щитом на бедре, тронул её плечом. – Вечером на фестивале не рухнешь?

Она уже чуть было не заснула стоя, и прикосновение заставило её подпрыгнуть.

— Угу, — она кивнула. – Я два дня не спала. Эти кандалы… — она указала через плечо на вагон, — не могу в них спать. И в поездах спать не могу…

— Мэм, вам нужен кто-топони чтобы проводить вас до дома? – спросил он, слегка выпячивая грудь. – Я могу позвать кого-топони с машиной.

— Н-нет, — покачала головой Алекс. – Справлюсь. – Она отвесила себе копытом пощёчину и направилась мимо них к выходу. – Молодец, Сталварт. Я… потом твой доклад почитаю.

Маленький город, который они превращали в пони-столицу всё ещё в основном состоял из сооружений, построенных людьми. Заботливый уход сохранял улицы, покрытые человеческим асфальтом и тротуары, вымощенные бетоном, по крайней мере, в центре города. Здание суда было центром административной жизни, и даже ранним утром она видела, как туда заходят и оттуда выходят пони. Те, кто её заметил, приветственно ей махали, и она махала в ответ, но игнорировала их приглашения подойти поболтать. Им ничто не мешало подождать времени, когда она не будет валиться с ног.

Она прошла мимо гордости Александрии, библиотеки. Она всё ещё была в маленькой городской библиотеке. Было легко заметить следы ремонта там, где она вышибла одну из стен. Потолок тоже заменили, хотя этого снаружи и не было видно. Это не мешало ей чувствовать стыд.

Кроме того, возле библиотеки охраны было больше, чем в любой другой части города, они следили, чтобы ни одну из незаменимых эквестрийских книг не «одолжили» навсегда. Библиотека была всё ещё закрыта, а вот школа уже открылась. Она видела, как фестралы завершали свои ночные дела… чем бы там эти бэтпони ночью не занимались. Она слабо это понимала.

Она знала только то, что лучше всего разобравшиеся со своими способностями пони учили других в переоборудованной школе. Они называли это «университетом», но пока по размеру заведение было меньше маленького колледжа. Ей хотелось надеяться, что когда-нибудь их станет больше. Принцесса Луна на это тоже наверняка надеялась. Очень помогала дюжина или около того настоящих эквестрийцев, пусть это и потакало некоторым дурацким обычаям. Одним из них было повальное увлечение именами в «пони-стиле», которые жители города использовали в неформальной обстановке. От человеческих имён никто не отказывался, но их использовали в более официальных или личных ситуациях.

Как она когда-то предположила, самой населённой частью Александрии оказалась стоянка передвижных домов. Все две дюжины парковочных мест были заняты мобильным домом или трейлером, и во всех кто-то жил. Даже когда им удалось запустить городскую сеть водоснабжения, даже после того, как было восстановлено электричество, она всё ещё жила в мобильном доме.

Она заменила маленький домик, привезённый из Лос-Анжелеса, на самый крутой сорокафутовый мобильный дом, какой смогла найти. Даже до того, как они разобрались с водой и электричеством, агрегат снабжал её всеми удобствами индустриального общества. А теперь она никак не могла решиться перебраться в один из «настоящих» домов в городе, побаиваясь, что может подать этим пример. Если уж даже мэр города думала, что жить в доме на колёсах было ниже её достоинства, сколько остальных жителей тоже решатся на переезд?

Как оказалось, дома было куда сложнее нагреть или охладить, чем маленькие мобильные жилища. Чахлая энергосистема города могла просто не потянуть нагрузки. Алекс вздохнула и вошла в трейлерный парк, пройдя мимо старых бочек и водяных насосов. Волнение о каждой крохотной детали жизни города сведёт её в могилу раньше времени. По крайней мере, по словам Оливера. Он в основном шутил.

Тем не менее, был один звук, который вызывал на её лице улыбку, даже в свете волнений о её людях, и тяжести сокрушающей усталости: голос Коди. Когда она потянулась к верёвке, привязанной к ручке двери, она услышала его голос сквозь стекло.

— Мамочка!

Алекс почувствовала краткий прилив энергии, достаточный, чтобы перестать шататься. Она не стала взбираться по ступенькам, вместо этого дождавшись, пока маленький жеребёнок слетит по ним к ней. Он и слетел (пусть и не буквально), перепрыгнув через две ступеньки и врезавшись ей в грудь. Она приняла удар, поймав его передними ногами, и дала ему завалить себя на спину.

Было не больно. Земные пони, даже подростки, очень прочные.

— Привет, Коди, — она прижала жеребёнка к груди, вспоминая его запах. Её сын делал то же самое, и ни он, ни она не задумывались над этим. Это просто было частью бытия пони.

Когда Дэй удостоверилась, что от него не пахнет болезнью или ранами, она растрепала его оранжевую гриву и потёрлась своим лицом об его.

— Папа уже проснулся?

— Завтрак, — как только жеребёнок попал ей в объятия, он принялся извиваться, и не останавливался, пока не встал на ноги. Как и на всех остальных жеребятах, на нём не было никакой серьёзной одежды. Ему понравилась громадная бейсболка с эмблемой «Кардиналов», и он надевал её каждый раз, когда отправлялся гулять по городу. – Завтрак! А потом хочу в парк.

— Звучит заманчиво, — она подавила зевок, после чего усадила сына на спину и взошла по ступеням в дом. – Но сначала мама вздремнёт. Если, конечно, тебя папа не хочет сводить.

— Папа скучный. Не хочу смотреть на растения.

— Ну, значит, завтрак ты тоже не хочешь, он ведь опять весь из растений. А я-то думала ты любишь дыню.

Алекс немедленно почувствовала изменения на спине. Маленький жеребёнок снова извивался, пока не скатился по её боку и не встал на собственные неуклюжие ноги.

— Паааааааааааааааааааааааааааааааа! Я голодный!

Она прошла мимо жеребёнка и пересекла кухоньку, туда, где Оливер нарезал дыню. Она не стала стягивать его со стула, вместо этого прижавшись к нему боком и положив голову ему на спину, впитывая его запах так же, как она уже проделала с Коди. Жеребец, сила и мускус, и нежность, растения и изопропил. Она вдохнула это всё, и это было хорошо.

Он не стал слезать со стула, просто улыбнулся ей и продолжил резать дыню. Они уже не были молодожёнами (собственно, они и женаты не были). Оливер, в конце концов, всё ещё входил в добровольную программу размножения. Но домой он возвращался к ней, к их сыну.

Жаль, что у него не было уважительной причины отказаться, как у неё. Но программа была его собственной идеей. Как он мог ожидать, что другие пони вызовутся добровольцами, если создатель программы считал себя для неё слишком хорошим?

— Ы свжю ывм, — попробовал сказать Оливер, не выпуская изо рта тарелку, спрыгнув со стульчика и поставив её на стол. Поставил он её напротив места Коди. – Иди поспи. Всё равно в больнице ничего серьёзного нет. Сейчас у нас всего три пациента, и ничего с ними за несколько часов без меня не сделается. – Он отнёс оставшиеся две тарелки, после чего помог маленькому Коди забраться на высокую лавку, рассчитанную на человека.

Лонли Дэй последовала за ним. Пусть ей и не требовалась помощь чтобы забраться на лавку, она её всё равно приняла, позволив ему поднять себя своей мощной шеей, как будто она была ещё одним жеребёнком. Даже сейчас его сила давала ей куда большее чувство безопасности, чем запор на двери или P90 в сейфе под кроватью.

Пока она вгрызалась в первый ломтик сочной оранжевой дыни, она думала о том, что его таланты к магии земных пони были приятным бонусом. Она, конечно, тоже всё это могла, но ей не хватало увлечённости. Ничто из того, что она пыталась выращивать, не было настолько же сочным, как зелень, которую любили. И это касалось не только обычной дыни, но и мускатной, и арбузов. Всё из их собственного сада.

Для человека такой завтрак мог бы показаться очень лёгким, но человека-Алекс давно уже не существовало. Лонли Дэй сидела за столом рядом со своим сыном Арифметиком. Так она находилась достаточно близко, чтобы предотвратить множество обеденных катастроф, на которые был способен жеребёнок. Всей её усталости от работы пришлось отступить на задний план. Пока ещё было не время спать.

— От тебя всегда странно пахнет после того, как ты уезжаешь, — сказал Коди сквозь полный рот арбуза. – Как будто ты в страшное место ездишь.

— Не страшное, — почти не соврала она. Её пугали не люди, а необходимость носить подавляющие магию оковы.

Люди как раз были лучшей частью этих поездок. Напоминание о том, что да, люди существовали. Двух ног достаточно, чтобы не падать. Такие маленькие глаза могут прекрасно всё видеть. Но как это донести до жеребёнка?

— Арифметик, я была с людьми. Твой папа и я тоже когда-то были людьми, помнишь? Мы же не были тогда страшными.

— Вы не были, — согласился Коди. – Всё равно страшно пахнет.

Она пожала плечами и вернулась к завтраку. Она слишком устала, чтобы спорить.

— Думаю, Клауди с удовольствием присмотрит за ним пару часов, — предложила Алекс, направляясь в душ. – Если ты слишком занят.

Оливер снова покачал головой.

— Я же сказал, что сам справлюсь. А тебе потребуется вся твоя энергия на фестивале. Так что иди спать.

Она подчинилась. Она это заслужила.

---

Когда Алекс наконец добралась до ратуши, уже вечерело. Несмотря на то, что на более новых зданиях уже были заметны небольшие следы разложения, древняя кладка выглядела настолько же прочной, как и в день, когда они приехали в город. Сына она оставила со Скай, как и всякий раз, когда от неё требовалась какая-то мэрская работа. Сама она предпочла бы оставаться дома почаще, как Клауди. Жаль, что заменить её было некем. Алекс ненавидела быть главной.

Всего в Александрии теперь жило чуть меньше тысячи пони, и большая их часть сейчас собралась вокруг ратуши. Может, будь Алекс взрослой, она бы без труда протолкнулась сквозь толпу, но маленькая Алекс была меньше и кобыл, и жеребцов. Маленькая Алекс должна была уже вырасти во взрослую Алекс, но не выросла. С момента возвращения из Эквестрии она не прибавила в росте ни дюйма. Вместо того, чтобы прорываться сквозь толпу, Алекс просто обошла вокруг, к боковой двери, и воспользовалась ключом. Намного проще, чем проталкиваться мимо дюжин задниц слишком высоких взрослых.

Она остановилась только полюбоваться костюмами, сравнивая их со своим собственным. На Фестивале Слёз пони одевались по возможности по-человечески. Плохо подогнанные штаны, пиджаки и ботинки заставляли толпу выглядеть так, будто это дети стащили одежду родителей, а потом попросили портного подогнать её по фигуре. Алекс повезло, что у неё была подруга вроде Клауди Скайз, она могла сшить полный наряд с нуля, и он выглядел по-человечески. Костюм был подобен тому, что мог бы носить бизнесмен или политик, с белой сорочкой на передней половине и чёрными штанами на задней. Даже Тейлор Гэмбл из HPI признала, что Алекс в нём смотрится стильно (после того, как перестала хихикать).

— Привет, Алекс, — Мория работала с другими электриками, проверяя и перепроверяя кабели, ведущие к платформе снаружи. Как и Алекс, Мория постаралась воссоздать убедительный «человеческий» наряд, хотя и выбрала вместо костюма платье. Алекс слышала тихий рокот музыки из портативного радиоприёмника, настроенного на волну The Overhead, вещающих из Колорадо.

Мория была одной из многих пони, слушающих The Overhead. Это вообще был рынок с небольшой конкуренцией, пусть даже у многих городов были избранные частоты для объявлений и новостей. Но даже так, ни у кого другого не было покрытия на всю страну. Алекс собиралась к ним заехать при первой же возможности. Может, когда-нибудь ей удастся одолжить Колибри и залететь к ним на несколько часов. Посмотреть, с чем бы пришлось столкнуться, если бы они решились обосноваться в пустыне, как в её прежнем доме.

— Привет, Мория. С системой всё в порядке?

От компьютерной станции на дальней стене подал голос Джозеф. На экране она могла разобрать контуры различных городских систем. За последние пять лет Джозеф не стал выше, но слегка округлился.

— Алекс, это громкоговоритель. Он работает. Он всегда работает, — на Джозефе тоже был один из нарядов Скай, хоть он ничего и не сделал (даже не попросил) чтобы его получить. Костюм он носил без пиджака, и воротник рубашки был скомкан.

Она пожала плечами, прошла мимо них и посмотрела на запертую дверь.

— Мы так и будем думать, пока он не сломается. И мне бы хотелось знать об этом до того, как я выйду на сцену. Я там и без помощи машин достаточно глупо выгляжу.

Ей очень хотелось, чтобы и другие её друзья могли быть с ней в ратуше. Но их там не было. В неприёмные часы в здание допускались только члены городского совета или муниципальные рабочие, так уж это было устроено. Из всех её друзей и против всех ожиданий, Джозефа выбрали в совет. Растущее население Александрии всё ещё видело в нём гения, который обеспечивал их дома электричеством и водой. Мория работала на город, вместе с Джозефом.

Никто из остальных не мог прийти. Никто из тех пони, кому удалось бы успокоить её нервы. Конечно, она продержалась столько лет на должности мэра вовсе не потому, что её было легко запугать. Пусть даже снаружи её ждали сотни пони.

Алекс не питала иллюзий, она знала, что пони пришли не слушать её речь. Они пришли на фестиваль, и так уж просто получилось, что она его начинала.

— У кого расписание? – спросила она, оглядывая комнату в поисках своего помощника. Она его быстро нашла, нервно выглядящего единорога, на вид ненамного старше её видимого возраста. Жеребец пролевитировал ей планшет, и она как можно быстрее пробежала его глазами. – Спасибо, Квик Лёрнер.

Алекс не стала брать планшет с собой. С тех пор, как она повстречалась с Принцессами Эквестрии, её память была идеальна. Как бы она ещё несла в себе память о человечестве, если не смогла бы запомнить собственную жизнь?

— Передатчик в порядке, — продолжил Джозеф. – Линк к внутренней сети Иридиума работает. Мы готовы.

— Тогда увидимся за столом, — Алекс глубоко вдохнула и вышла наружу через двойные двери. Она продолжила идти до тех пор, пока не дошла до края приподнятой платформы, к ожидающему микрофону.

Её не встретил хор оваций. Для этих пони Алекс не была мифической фигурой. В лучшем случае ей доставались вежливые аплодисменты. Она прекрасно понимала, что они только и ждут, пока она закончит с речью, и они смогут перейти к еде и развлечениям.

— Пони Александрии! – пусть внутри она была сама не своя от нервов, голос её окреп. Бормотание и разговоры вокруг неё стихли. – Как мэр Александрии, я с радостью приветствую всепони на Фестивале Слёз! – она осмотрела толпу, сотни пони, одетых в свои лучшие человеческие костюмы. Присоединились даже Эквестрийцы, пусть их одежда и была особенно смешна. Тут и там над толпой пони башнями возвышались алмазные псы и минотавры. – Для многих из вас это – первый такой фестиваль. Позвольте мне объяснить. Пять лет назад человеческая цивилизация встретила свой последний день. В двадцати пяти тысячах световых лет отсюда в структуре нашей галактики что-то изменилось. В необъятные бездны космоса ворвалась магия. Это должно было означать нашу гибель, пусть мы этого и не знали. Наши друзья в Эквестрии знали, и сделали всё, что могли, чтобы защитить нас. Они создали Заклинание Сохранения, то самое, что изменило нас и послало вперёд во времени. Часть слёз, которые мы прольём этой ночью, будут слёзами благодарности и радости за наши жизни. Как все понимают, заклинание не ограничилось тем, что изменило нас. Оно нас ещё и разделило. Разорвало на части семьи, оторвало нас от наших друзей, сделало нас беженцами в собственном мире. За это мы прольём слёзы печали и слёзы гнева. В этом году, и в каждом последующем, двадцать второго мая, мы отвлекаемся от нашей работы. Мы достаём свою старую одежду, готовим еду по нашим старым рецептам, и вспоминаем человечество таким, каким оно было. Сегодня – день памяти. Вспомните своих детей, своих родителей, своих друзей, и не бойтесь оплакивать их. Знайте, что даже если нам никогда не доведётся с ними встретиться, тот лучший мир, который мы построим, останется им в наследство. Сегодня мы смотрим через море времени, назад и вперёд, на тех, кого мы потеряли.

Алекс закрыла глаза, пусть у неё и куда лучше получалось сохранять самообладание, чем бывало.

— Мы не забудем вас! – крикнула она толпе изо всех сил.

— Вас помнят! – откликнулась толпа рёвом такой громкости, что под копытами Алекс содрогнулась сцена. Крик повторился, и Алекс присоединилась к нему. С каждым разом она чувствовала себя всё сильнее, энергия момента смывала с неё усталость.

Когда все закончили кричать, Алекс вернулась к микрофону.

— Перед тем, как мы перейдём к любимой всепони части фестиваля… — она бросила взгляд на громадные столы, ломящиеся от угощений. От запахов барбекю у неё уже слюнки текли. – Нас ждёт наше бдение. Кто забыл свечи, могут взять их у пони из персонала, — она указала на ещё одну группу столов, возле которых стояли большие ящики свечей. – Следуйте за мной, люди Александрии. Зажгите свечи и следуйте за мной к мемориалу.

Аплодисменты сменились топотом. Они топотали, пока Алекс поднимала ртом подсвечник и спрыгивала со сцены. Звук поднимаемых копыт, сотни скрипов и стонов эхом отзывались за её спиной. Но она не обернулась. Алекс продолжила идти вперёд, уставившись на имена, которые она вырезала на свече. Там было имя её матери, и её сестры, и её брата. Сегодня она их вспомнит. Люди Александрии вспомнят тех, кого потеряли. А те, кто присоединился к ним из Эквестрии? Они тоже потеряли друзей и родных, оставшихся за вселенную от них, и навеки за пределами досягаемости.

Конечно, было немного и таких, как Клауди Скайз, кто не хотел оглядываться. Они не несли свечей, но большинство из них (включая и саму Скай) всё равно надели костюмы. Фестиваль был, может, и Слёз, но большую часть того, что они на нём делали, было довольно весело!

Алекс дошла до одного из многих гигантских факелов на краю дороги и наклонила кончик свечи в пламя, пока он не загорелся. Подсвечник был сделан специально под рот пони, так что он успешно защищал её лицо и от огня, и от горячего воска. Конечно, единорогам, алмазным псам и прочим подобным не требовался специальный дизайн. Некоторые из них просто несли свечи, прикрывая огонь магией, лапами или когтями.

У мэра Александрии не было доступа к подобной магии, так что ей приходилось использовать рот. Она давно уже привыкла к унижению, настолько, что уже о нём почти не задумывалась. Это просто было ещё одной частью жизни. На всём протяжении четверти мили пути до мемориала нипони не проронил ни слова.

Мемориал раньше был церковью, одной из самых больших и старых в городе. Пони убрали из неё всю религиозную иконографию, оставив только крест на крыше. Когда Алекс подошла поближе, она увидела тысячи мерцающих свечей, горящих не дающим жара магическим пламенем. Не так, как та, которую она несла. Двери были открыты и ждали её, но она сначала убедилась, что не обогнала начало толпы.

Внутри больше не было скамей и алтаря. На его месте лежала гранитная плита, на которой, на дюжине человеческих языков, было вырезано простое сообщение. Вокруг плиты, прикреплённые ко всем стенам, ко всем ровным поверхностям и даже устилая пол, располагались сами мемориалы. Каждый был размером с небольшой лист бумаги и содержал сообщение, написанное пони, потерявшим друзей или родных. Алекс нашла тот, который сделала сама, на котором была старая фотография её семьи. Она поставила свечку вместе с подсвечником на пол перед ним.

Она плакала здесь, перед картинкой и толпой из сотен пони. Они этого не замечали. Пони Александрии было и самим о чём поплакать.

Когда ритуал завершился, Алекс нашла своих друзей за столом. Там она насладилась самыми последними попытками имитировать человеческую кухню блюдами, пригодными к употреблению пони. Её сын никогда ничего другого и не знал. Конечно, она изо всех сил сдерживала смех каждый раз, когда он попадался ей на глаза. Впечатление было такое, как будто он свой наряд добыл в магазине костюмов для Хэллоуина.

Алекс показалось забавным, что, не сговариваясь, все матери оказались по одну сторону от стола с детьми, а все отцы – по другую. Её это не возмущало, её больше занимала забота о маленьком пони. У Оливера всегда были благие намерения, но он понятия не имел, как управляться с собственным сыном. Если бы рядом с Коди сидел он, жеребёнок измазал бы едой всё вокруг, но она так и не попала бы ему в рот.

Так что Алекс плюхнулась рядом с сидящей Скай, между передних ног которой уютно разместилась её дочка, Ами. По другую сторону от неё был Ричард, сын Мории, а за ним и сама Мория. Для их маленькой группы это казалось совершенно естественным положением. Она почувствовала, как её мысли сползают с политики на более приземлённые разговоры, как лист, приземляющийся на поверхность пруда.

— …ага, Скай, звучит как очень полезная идея, — говорила Мория. – Полагаю, не только я буду согласна расстаться с несколькими чатлами. – Она покосилась на Ричарда, отдёргивающего копыта от лежащего на земле ранца Алекс. – Впрочем, я бы подумала об учебной программе. То, о чём ты говоришь, у Дика будет вместо школы. И у Коди тоже, Алекс, так что тебя это тоже касается, — она понизила голос и пробубнила себе под нос, — но ты и так его постоянно Скай доверяешь.

— Без колебаний, — Алекс наклонилась и похлопала Коди по голове. Он покраснел от внимания, избегая смотреть ей в глаза. – Мне бы хотелось бывать дома почаще. Я пыталась брать больше выходных… — и это было катастрофой. – Пока у меня не получается, я доверяю Скай. – Алекс нахмурилась и повернулась к подруге. – Ты ведь про идею с детским садом спрашивала, да?

Скай кивнула.

— Включая Арифметика и Шурфайр, у меня сейчас девять жеребят. Думаю, если их станет больше, мне потребуются ещё пони в помощь. Не думаю, чтобы это было такой уж проблемой… у меня есть несколько друзей, которые вроде бы хотели помочь!

— Видишь проблему? – Мория махнула над столом «ножкой птицы», сделанной из тофу. Кость в ней тоже была ненастоящая, и это было хорошо. Иначе Алекс не удалось бы заставить себя есть. – Кобылы, жеребята, пони. Эти дети никогда не узнают, что в глубине души они люди. Не в том случае, если их это будет окружать каждый день, – она наклонилась и пихнула своего сына в плечо. – Дик, что самое важное в мире?

Ребёнок моргнул и нараспев продекламировал:

— Помнить, что я человек, а не лошадь.

— Именно так! – Мория нежно прижала его к себе. В отличии от Коди, его это, судя по всему, не смущало.

Алекс просто покачала головой.

— Помнить важно. Этот праздник у нас как раз про память! Но я не против того, чтобы Скай проводила время с Коди. Лучше пусть у него будут друзья его возраста. Да и мне так лучше, освобождается время, которое можно потратить на то, чтобы держать этот город на плаву. Кроме того, если это начинание всё-таки станет школой, ты ведь можешь обучить пони человеческим вещам, так ведь?

Скай кивнула.

— Обязательно! Разумеется! – она бросила на Морию рассерженный взгляд. – Я нипони не пытаюсь промыть мозги. Я хочу, чтобы всепони было удобно, даже тебе. Я потому и спросила!

Мория фыркнула, но продолжать спор не стала.

— Я это завтра одобрю, если ты готова начать, — предложила с улыбкой Алекс. – Может, тебе стоит написать формальное предложение. Есть какое-нибудь здание на примете?

Скай кивнула.

— Есть детский сад, и довольно приличный. Никто с ним ничего не делал с самого основания Александрии.

— Ну что ж, напиши тогда, я посмотрю, — она кивнула и снова повернулась к еде. Через несколько минут относительного спокойствия, она почувствовала, как Коди пихает её в бок и посмотрела вниз. – В чём дело?

Жеребёнок выглядел неуверенно, поэтому она опустила к нему голову, пока он не решился заговорить.

— Почему всепони так радуются?

— Это очень хороший вопрос, — она поднялась, оставив недоеденную трапезу, и махнула ему, приглашая следовать за собой. Она подозревала, что Коди успел наесться ещё до её прихода, поэтому он не стал возражать. Они вместе немного отошли от стола, так, чтобы было видно процессию пони, всё ещё направляющуюся в сторону бывшей церкви со свечами.

— Что ты помнишь из того, что тебе папа и я рассказывали? – она уселась на краю газона, возле какой-то исторической таблички, которую в темноте было всё равно не разобрать.

— Что мне надо найти смешную одежду, — он вытянул переднюю ногу, белый рукав на которой был запачкан травой и грязью. – Я нашёл! Самая смешная одежда, какая мне только попалась!

— Это точно, — она наклонилась чтобы снова растрепать ему гриву, и он недовольно отстранился. – Сегодня день, когда все вспоминают, каково было быть человеком.

— Но они же не люди!

Алекс замолкла, пытаясь получше понять, что ей пытается сказать ребёнок.

— Нет, не люди. Но раньше были людьми.

Он снова тряхнул головой.

— Я думал л-е-юд… эти… Я думал, они только по телевизору! Всепони пришли из телевизора? А ты?

Ей пришлось напрячься, чтобы не засмеяться.

— Нет, нет, не из телевизора. Но когда эти фильмы снимали, всепони так выглядели. Весь мир изменился, поэтому мы выбрали день, чтобы подумать о том, каков он был до того, как изменился. Многие из нас скучают по пони из тех времён. Как… как твои дедушки и бабушки. У меня есть мама, а у Оливера – мама и папа. Они бы с радостью с тобой встретились, но нас печалит то, что им это может никогда не удасться.

Судя по всему, Коди не очень огорчило это открытие. Как он мог чувствовать печаль о людях, которых никогда не знал?

— А, — он встал на ноги и сделал несколько небольших шагов в сторону процессии. Он даже не сошёл с травы, прежде чем снова остановился. – Значит, мы наряжаемся и делаем другие глупые вещи потому, что нам грустно?

Она кивнула.

— Думаю, можно и так сказать, — она уже начинала опасаться, что праздник для него ещё слишком сложен. – Если не хочешь, грустить не обязательно.

Её сын задумался на несколько секунд перед ответом.

— Я… мне грустно, что не удалось посмотреть на то, по чему всепони так скучают, — сказал он в конце концов. – Оно, наверное, было классным.

Алекс обняла его так крепко, как только могла.

— Не настолько классным, как ты, Коди.

Он заныл, пусть даже и не пытаясь вырваться.

— Маааам! Перестань! – Алекс перестала.

Когда они наелись, она отвела жеребёнка в его нелепом наряде к разным карнавальным играм. Он выиграл в них куда больше, чем можно было бы предположить по его возрасту. Перед тем, как встать в очередь в кинотеатр, Алекс нашла Оливера, и они сидели вместе всей семьёй, пока ждали начала сеанса. Коди уснул. Жизнь была хороша.

Пока.