Идолы и Боги

Глава 8

Крэлкин проснулся посреди ночи. Его кто-то теребил за плечо. Он осмотрелся и различил в темноте абрис пони, закутанного в балахон. Не говоря ни слова, незнакомец кивнул головой в сторону двери и направился к выходу. Белый жеребец протяжно зевнул, щелкнув зубами, и сел на кровати. Он оглянулся и посмотрел на кобылку, спящую рядом с ним: Твайлайт лежала спиной и тихонько посапывала.

Чужак поднялся и, стараясь ступать как можно тише, вышел в темный коридор. Свет луны едва освещал узкий проход, и гость неспешно двинулся вниз. Аккуратно пройдя у банок с консервацией и обогнув множество вещей, он вышел на улицу и попал под несильный порыв ветра. У входа стоял пони и смотрел на небо. Как только дверь негромко хлопнула, незнакомец обернулся и уставился желтыми светящимися глазами на сонного жеребца.

– Доброй ночи, – послышался знакомый голос.

– Кресцент? – спросил Крэлкин и широко зевнул.

– А ты ожидал увидеть кого-то еще? – поинтересовался собеседник.

– Да нет, – признался чужак. – Зачем было будить меня в такую рань? Сколько сейчас времени?

– Сейчас самое время идти в Целеберриум, – оповестил единорог. – Время для отчета.

– Ответил… – потянул земной пони. Он пожевал губами и уставился на лунный серп.

– Сейчас два часа ночи, – отозвался член скрытой организации.

– А что там у вас в Целеберриуме было? – поинтересовался Крэлкин. – Что за выборы нового Майта?

– Да никто толком ничего не знает. Майт был…

Внезапно сзади хлопнула дверь, и жеребцы обернулись. Перед ними стоял мэр Филдса и внимательно смотрел на Кресцента, тот в ответ смотрел на него. Они молчали. Чужак прочистил горло, однако единороги на него никак не отреагировали. Первым шевельнулся Висио. Его рог окутала аура, и со спины слетел кусок ткани. В слабом свете луны Крэлкин узнал свою накидку.

– Полагаю, это твое, – произнес градоначальник, передавая вещь своему гостю. – Я понимаю, что сейчас ночь, но даже в темноте не стоит снижать бдительность.

Земной пони набросил одежку и моментально щелкнул застежкой.

– Кресцент, пожалуйста, когда в следующий раз будешь забирать своего нового напарника, позаботься о его пустом боке.

– Спасибо, – стальным голосом произнес тот. – В следующий раз я позабочусь.

– И не стоит использовать заклинание дневной видимости в черте города, – продолжал мэр спокойным голосом. – Ты привлечешь много ненужных глаз и…

– Да ладно тебе! – страдальчески воскликнул синегривый единорог. – Теперь ты для меня никто, ты даже не в Целеберриуме, и уж не тебе мной командовать.

– Я забочусь не о тебе, а о жителях Филдса, – сообщил Висио. – И пожалуйста, будь так добр, не кричи посреди ночи.

– Ты невыносим, – обреченно произнес Кресцент.

– Возможно, ты и прав, – пожал плечами мэр.

– “Возможно”? – переспросил член Целеберриума. – Да ты только и делал, что соблюдал никому ненужные законы. Ты был хорошим и правильным единорогом, ты был образцом для подражания, тебя в пример ставили, но что в итоге? Ты предал нас.

– Предал, – кивнул собеседник.

– И ты даже не скажешь ничего в свое оправдание?! – с ненавистью воскликнул Кресцент и ударил в землю. – Мне, – сказал он, стукнув копытом в грудь, – пони, с которым ты провел часть жизни и с которым выкручивался из опасных авантюр? Мы друг друга буквально вырывали из копыт смерти, и теперь ты просто так говоришь “да”?

– Зачем ты мне сейчас это высказываешь? – спокойным голосом осведомился оранжевый жеребец и сделал шаг вперед. Отец Твайлайт отступил и опустил уши. – Ты хочешь что-то изменить? Прошлое не изменишь, Кресцент. Живи, радуйся браку, расти детей, сиди у камина с друзьями. У тебя же так много, за что можно умереть.

– А ты… – с непониманием отозвался тот, – почему ты такой?

– Ты скажешь, что это мои бредни… – отмахнулся мэр.

– И все же, почему ты такой? – настоятельно вопросил синегривый пони.

– Потому что я смог увидеть несколько фундаментальных законов нашей организации, которые не вписываются в представление о хорошем и плохом мира Эквестрии.

– И ты не хочешь рассказать, что это за законы?

– Нет, – просто ответил Висио, и морду Кресцента перекосило, словно от болевого спазма.

– Ты невыносим, – прошипел тот.

– Ты меня знаешь даже лучше, чем я себя, – улыбнулся градоначальник. – А ты не хочешь проведать свою дочь?

«Почему Висио так спокоен? – спрашивал себя Крэлкин. – Он хочет вывести из себя напарника? Если да, то у него это замечательно получается. Только вот зачем он это делает? Хочет что-то мне показать? Но все же насколько он выглядит хладнокровнее и сдержаннее Кресцента. Как же они раньше уживались в одной команде? Неужели все команды Целеберриума имеют идентичные проблемы, потому что собраны из совершенно различных по своей сути пони?»

– Она спит… – произнес синегривый жеребец и отвернулся.

– Проведай ее утром, – предложил мэр. – Когда ты приведешь назад Крэлкина, ты бы мог остаться ненадолго в качестве моего личного гостя. Хотя бы на денек. Твайлайт будет приятно.

– У меня забот сейчас много, – парировал пони.

– Понимаю, выборы нового Майта…

– Откуда ты знаешь?! – воскликнул голубой единорог.

– Не кричи, пожалуйста, все спят.

– Отвечай на вопрос, иначе…

– Что иначе? – осведомился оранжевый жеребец. – Ты меня атакуешь? Мы оба знаем, что ты не сможешь…

– Если захочу!.. – рявкнул Кресцент.

– Ты не победишь, – бесцеремонно перебил Висио и посмотрел на лунный серп. – Может быть, ты хочешь показаться новому напарнику самостоятельным и ответственным, готовым защищать Эквестрию, даже ценой собственной жизни? Вначале тебе хотя бы нужно научиться следить за внешним видом Крэлкина, так как он безответственный, и своими эмоциями.

Градоначальник посмотрел на бывшего напарника.

– Я слежу за своими эмоциями! – воскликнул тот.

– Это пока трудно заметить, – произнес мэр. – Сколько себя помню, ты, Кресцент, был и остаешься импульсивным и несобранным.

– И, тем не менее, я тебя спасал!

– Спасал, – кивнул жеребец, – потому что я просчитывал свое спасение. Ты не понимаешь основ учения нашей организации. Тебе бы в библиотеке посидеть года два, а то и три, изучить труды Старсвирла Бородатого, Кловер Смышленой и историю создания альянса.

– Тебе легко говорить, потому что у тебя нет семьи, – с недовольством проговорил отец Твайлайт. – Три года изучения – непозволительная роскошь.

«У Висио нет семьи? Но он же сильнее Кресцента… Тогда как объяснить этот парадокс? Почему у него еще нет пары? Разве селекционной программе не подвержены все единороги Целеберриума? С этим оранжевым единорогом все больше и больше вопросов».

– Возможно, ты прав, – произнес мэр, посмотрев на бывшего напарника.

– Висио, можно тебя спросить? – подал голос Крэлкин и привлек внимание единорогов.

– Спрашивай, – меланхолично отозвал тот.

– Почему у тебя нет семьи?

– Странный вопрос.

– Если у тебя нет семьи, а ты сильнее Кресцента, – стал пояснять земной пони, – то ты должен был как-то избавиться от селекционной программы. Изабор был и остается не властным над тобой.

– Я ждал, когда этот вопрос мне задаст Кресцент, – с улыбкой произнес Висио. – С тех пор, как его дочь попала в селекционную программу, он ни разу не поинтересовался, почему меня нет в списке Изабора. Странно Крэлкин, не думаешь? Прежде чем ответить на твой вопрос, я бы хотел задать свой вам обоим. В чем суть селекционной программы?

– Создание сильных пони, армии Целеберриума, – выпалил чужак.

– Создание промежуточных или конечных звеньев селекционного древа, члены которого пополнят ряды Целеберриума, – отчеканил голубой жеребец.

Висио ненадолго замолчал, опустив взгляд вниз, потом поднял глаза и проникновенно посмотрел в глаза бывшему напарнику.

– Да, эта информация лежит на поверхности и частично правильная, – с задумчивостью потянул он. – Действительно, селекционная программа должна создавать промежуточные или конечные звенья… Кресцент, о каком конечном звене идет речь? Как знает Изабор, что был достигнут необходимый результат?

– Полагаю, эта информация закрытая, – недовольно произнес тот.

– Да нет, – вздохнул мэр, – не закрытая, просто она открыта лишь членам клана Изабора и хранится в строжайшем секрете внутри части организации.

– И ты хочешь, чтобы я это знал? Дай угадаю ты ее, конечно же, выведал… – с брезгливостью бросил член Целеберриума.

– Выведал, – кивнул собеседник.

– И что же это? – с нетерпением спросил Крэлкин.

– Я не могу вам ответить на вопрос.

– Зачем тогда поднимал эту тему вообще? – изумился чужак.

– Я не поднимал, – легко парировал единорог, – подняли ее вы. И теперь вы же обвиняете меня в том, что я храню знания, как правильный единорог.

«Он же разговаривает как Селестия. Спокойный, собранный, готовый отразить любой словесный и силовой выпад. Такой соперник по зубам разве что главному потентату Эквестрии или лидеру Целеберриума. Интересно, откуда у него так много опыта в диалогах?»

– Если вы пообещаете молчать, то я поведаю вам некоторые секреты скрытого альянса, – произнес Висио, и Крэлкин, сощурившись, недоверчиво посмотрел на него.

– Я готов хранить этот секрет, – заверил земной пони.

– Мне не нужно твое слово, – отмахнулся единорог и уставился на своего собрата. – Мне нужно обещание Кресцента.

Белый жеребец посмотрел на напарника. Глаза синегривого пони уже не горели, он лишь взирал на Висио немигающим взглядом. Потом отвернулся и бросил лишь одно слово:

– Нет.

– Не можешь пересилить себя и нарушить одно правило? – с грустью поинтересовался мэр. – Печально, Кресцент.

– Я должен докладывать обо всем, что узнаю, Майту, – едва слышно произнес отец Твайлайт.

– Что же, давай я тебе кое-что покажу. Пожалуйста, произнеси главную часть правила дословно, – попросил оранжевый единорог.

– Зачем это тебе?

– Ты никогда не умел выполнять приказы и просьбы, – вздохнул градоначальник. – Всю информацию, – официальным тоном начал он, – полученную в результате переговоров с пони или иными расами, которая касается как внешних, так и внутренних дел независимого унитарного государства Эквестрия, необходимо незамедлительно передавать главам кланов.

– И что тут такого? – с недоумением переспросил Кресцент. – Обычное правило, как и десятки других. Пойми, то, что ты скажешь, может напрямую касаться утечки информации, от которой пострадает весь Целеберриум. Целеберриум…

– Это не часть Эквестрии, – перебил Висио. – Да, он играет достаточно весомую роль в обеспечении безопасности, но это совершенно ничего не значит. Если ты помнишь из внутреннего положения, то наша организация стоит вне Эквестрии и реагирует на внешние и внутренние проявления угрозы как отдельная негосударственная структура. Мы давно обособились от самой Эквестрии, мы не играем в хороших или плохих жеребцов. Мы работаем с простыми гражданами, фермерами, модельерами и мойщиками окон. Это нормально. Но мы не лезем в правительственный аппарат со своим уставом.

«“Мы”? Он использует слово “мы”? Он так и не смог выбросить Целеберриум из головы, он все еще думает, что он – его часть… Странно для такого правильного и расчетливого единорога, как он».

– И что ты хочешь сказать? – недовольно спросил Кресцент. – Что информацию, которую я узнаю, нет необходимости передавать Майту?

– Я хочу сказать, что ты не знаешь законов, по которым живешь, – спокойно проговорил градоначальник. – К сожалению, я так и не смог тебе привить любовь к правилам и их обходу.

– Да какой это имело смысл, если ты нас предал? – обвиняющее бросил голубой единорог.

– Я действовал в рамках нашего внутреннего свода законов и законов Эквестрии, – размеренно произнес Висио и указал копытом на Крэлкина, – потому меня не могли поймать так долго. Если бы не он, новый член альянса, который не знает ни одного закона организации, то я бы завершил свое дело, но… Все встало на круги своя.

– Я все равно собираюсь рассказать все, что услышу от тебя главе клана, – прошипел Кресцент.

Мэр вновь опустил взгляд, приложил копыто к подбородку и задумался. «О чем он думает? – спросил у себя земной пони. – Он же понимает, что знания, которые у него есть, так или иначе попадут к главам Целеберриума, так почему он просто не скажет “нет”? Либо он будет гнуть сейчас свою линию, либо будет стараться выменять свою информацию на другую».

– Сегодня я доверюсь тебе, – произнес Висио и поднял глаза. – Все равно я не думаю, что настоящий Майт будет стоять в конфронтации со Старсвирлом и Изабором.

«Что? Его не интересуют никто, кроме Майта? Насколько же клан Майта влиятельный?»

– Крэлкин, расскажи, пожалуйста, что делает скрытая организация? – попросил оранжевый единорог.

– Слушай, давай без этого… – отозвался тот.

– И все-таки, я хочу разобраться с тем, что вы знаете, а чего не знаете.

– Ну, Целеберриум заботится об Эквестрии, – проговорил чужак и закатил глаза. – Каждый клан по-своему, кто как может. Майт хочет создать сильную армию и внутренние войска, Изабор – аликорнов, цель Старсвирла – помогать простым пони.

– Почему ты решил, что Изабор хочет создать аликорнов? – с недоумением спросил голубой жеребец.

– Он прав, – сказал градоначальник. – Что бы там не говорили про Крэлкина, а этот пони имеет потенциал. Кресцент, если за него взяться, можно многое получить, правда, жизнь ему я бы не доверил. В любом случае, Крэлкин прав, Изабор действительно в итоге хочет получить аликорна. Это финальное звено селекционного древа.

– Но ведь аликорна невозможно создать, – с недоверием произнес член Целеберриума. – Это известно даже новичкам.

– Возможно, – произнес мэр и пожал плечами. – Тем не менее, учения клана Изабора говорят как минимум о двух способах. Один из них – магический, второй – селекционный. Изабор развивает и тот, и другой, но пока, как ты можешь заметить, безрезультатно.

– Даже самый первый Изабор не смог справиться с этой проблемой, – злобно прошипел Кресцент.

– Изабор Проникновенный был один, – заметил собеседник, – а в его клане более трех десятков высококлассных ученых. Не сбрасывай их со счетов. Селекционная программа – это вялотекущий проект. Необходимо выжидать, пока потомство подрастет, проверить потенциал, некоторых выбраковать, новых принять. Это занимает не так уже и много времени. Над ним работает полноценно максимум двое. Это первая слабость селекционной программы, которой ты, Кресцент, не воспользовался.

«Лишь два единорога поддерживают на плаву всю селекционную программу? Чем же занимаются остальные?»

– И что мне делать было? – страдальчески осведомился родитель. – Подменить результаты анализов Твайлайт или не давать развиваться ее способностям?

– Как вариант это тоже приемлемо, – кивнул мэр, и собеседник скривился. – В селекционной программе очень строго соблюдают чистоту. Чистоту не только генетического кода, но и других дефектов организма.

– Врожденные заболевания? – догадался Крэлкин.

– Или приобретенные, – дополнил Висио. – Организм аликорна, хоть и имеет самый сильный иммунитет в мире, но сильный он только внешне. Пробив брешь в обороне, аликорн становится очень уязвимым. Аликорны подвержены многим заболеваниям в детском возрасте. К примеру, установлено, что львиная доля заболеваний пегасов, связанных с крыльями, могут быть смертельными для единорогов, и подхватить этот вирус аликорн может в течение буквально одной-двух недель с момента рождения. По истечении этого времени иммунитет крепнет и становится каменной стеной для вирусов, и очень редкая зараза может ослабить пони. Как вы поняли, это болезни связанные с албидо стилла. Конечно, в обычных условиях подобные заболевания между расами Эквестрии не передаются, уж слишком специфичные, да и подхвати аликорн какую-то заразу, она, вероятнее всего, ударит туда, куда и нужно, по крыльям или по рогу, но вероятность неправильного исхода есть, хоть и маленькая. Другие пони могут выступать в роли переносчиков несвойственных для них болезней, но не аликорны. Так как у них развиты все признаки, как единорогов, как пегасов, так и земных пони, они не могут безрезультатно носить в теле вирусы. Заболевание в любом случае проявится…

– Можешь дальше не рассказывать, – буркнул синегривый пони. – Я понял, о чем ты. Однако я отец, и я не позволю, чтобы моя дочь болела какой-то хворью.

– О, Кресцент, – улыбнулся собеседник, – похвально, ты стал думать.

– Только вот от этого ничего не меняется! – рявкнул единорог. – Все, что ты говоришь – чушь! Не стоило тебя даже слушать.

– Для тебя, конечно, ничего не поменяется, – согласился мэр, – но вот для Твайлайт информация была бы уж больно интересна.

– Висио, что ты сделал с собой? – спросил Крэлкин.

– Самый банальный вирус пегасов, – улыбнулся мэр, – находящийся в инкубационном состоянии.

– Если бы ты не активировал данное заболевание, то ты бы не отвертелся от проекта Изабора, – заявил чужак. – Прошел бы курс какой-то терапии, и вперед, в строй.

– Ну, я говорил, что он прелесть? – поинтересовался градоначальник у бывшего напарника, и тот недовольно фыркнул. – Да, не будь вирус активен, Изабор бы протянул ко мне свои копыта, потому мне пришлось ввести уже, так сказать, агрессивный вирус. Нашел пегаса с болезнью, благо, таких хватает… Я понимаю, что действие вирусов, основанных на расе, вредны для иной расы, – согласился он, – потому я разработал специальное заклинание, которое блокирует…

– Это же чистейшей воды… – Кресцент зажмурился, и через секунду, подавшись вперед, смотрел горящими глазами на собеседника. – Ты безмозглый! – рявкнул он. – Ты же себя убиваешь!

– Как ты мало знаешь о магии и вирусологии, мой дорогой друг, – отмахнулся Висио. – Прискорбно слышать такое. Тем более, от тебя. Для твоей дочери это, к твоему глубокому сожалению, единственный шанс на спасение от нашей организации. Ты же знаешь, что она боится этого, она нервничает, она трясется, как осенний лист на ветру. Ее мучают кошмары. Я не только вижу страх, мелькающий в ее глазах, но чувствую, как он витает вокруг. Она улыбается лживой улыбкой, а внутри нее все трясется от неразрешимости ситуации. Я не знаю, чем вызвано такое смятение, не знаю, как справиться с ним, но она не моя дочь, а я не ее отец. Ты же как хороший родитель…

– Я ее не буду убивать! – с ненавистью процедил сквозь зубы Кресцент. – Мы уходим!

Глаза единорога зажглись желтым светом. Он развернулся и решительно зашагал прочь от бывшего напарника.

– Полагаю, Крэлкин, мы с тобой еще поговорим по этому поводу, я прав? – поинтересовался мэр.

– Непременно, – кивнул тот. – А теперь прошу меня простить, я пойду.

– Удачи, – бросил в спину градоначальник. – Она тебе пригодится.

Земной пони нагнал голубого жеребца и, стараясь поспеть за ним, размышлял о разговоре с Висио. Он хотел что-то сказать Кресценту, как-то подбодрить, утешить, подсказать, но не решался. Слишком личная тема была затронута, слишком близко к сердцу она пришлась члену Целеберриума. «Неужели Висио прав, и для Твайлайт есть только один способ избавиться от селекционной программы? Но… неужели… Я не могу поверить. Должен быть и другой способ, не такой смертельный и опасный. Висио не все рассказал, он знает что-то еще. Необходимо серьезно поговорить с ним по этому поводу».

Крэлкин осмотрелся. Фонари едва развевали кромешную тьму, и насилу можно было различить что-либо под копытами. Слабый свет выхватывал редкие абрисы домов, играя бликами на окнах. Над головами порхали летучие мыши, пронзительно пища и хлопая перепончатыми крыльями. Из травы доносился стрекот десятков цикад. Кресцент с силой шагал по грунтовой дороге, пиная редкие камушки. Он хмурился и даже не пытался скрыть эмоций, которые его захлестнули.

– Какая же он скотина! – с возмущением прошипел единорог. – Это же надо… а я его еще спасал. Надо было оставить его подыхать на том болоте, так нет, вернулся же… Идиот.

– Чего ты так нервничаешь? – с опаской поинтересовался земной пони.

– Да так, ничего! – саркастично воскликнул синегривый жеребец, посмотрел на собеседника и тут же, насупившись, отвернулся. – Может быть потому, что речь идет о моей дочери?

– Твайлайт и мне дорога, – заверил чужак, – но ты ведь знаешь, что Висио прав.

– Знаю, и это меня бесит еще больше! Он всегда оказывается прав. Такой правильный, такой… – единорог осекся и отправил на обочину очередной камешек. Тот ударился в пустое ведро, послышался резкий, стальной аккорд, и из темноты раздался лай собак. – Ненавижу его!

– Кажется, Целеберриум – последний оплот, где пони может на самом деле чувствовать себя пони, – проговорил Крэлкин.

– Да что ты знаешь о Целеберриуме?! – страдальчески воскликнул собеседник. – Это болото, в котором я увяз без шанса на спасение. Я слишком ценен для них, слишком необходим. И все дело не в моих уникальных способностях, я там, если хочешь знать, один из самых слабых единорогов, им семья моя нужна. Твайлайт и Шайнинг. Они, видите ли, прямо контактируют с аликорнами. – Он вздохнул и покачал головой. – Я стараюсь держаться от них как можно дальше, чтобы они сами от меня отвернулись, но все выливается в семейные скандалы. Я их слишком люблю…

– Это же замечательно, – воодушевился земной пони. – Висио никогда не познает того, что познал ты.

Внезапно Кресцент остановился и повернул к попутчику полные ненависти глаза.

– Если ты вдруг вздумаешь навредить Твайлайт, я тебя убью! – процедил он сквозь зубы. – Ты будешь умирать медленно. Я прочувствую каждый твой вздох и услышу все мольбы о помощи и скорой смерти. Ты понял?

– Сколько злобы, – поморщился Крэлкин. – Все, что я решу по поводу Твайлайт, я буду решать непосредственно с Селестией. Ты знаешь, как она относится к своей ученице.

– Знаю, знаю… – недовольно проворчал единорог, вздохнул и двинулся дальше. Попутчик поравнялся с ним и с неприкрытым интересом смотрел на эмоции, рождающиеся на морде собеседника. – Ты даже не представляешь, как трудно иногда воспитывать детей и держать их как можно дальше от грязи Целеберриума.

– В любом случае, необходимо что-то решать с селекционной программой твоей дочери. Один из вариантов – развалить Целеберриум.

– Развалить Целеберриум? – с брезгливостью бросил жеребец. – Ты думаешь, что ты сможешь его развалить? Ты хотя бы представляешь, какая это…

– Прекрасно представляю, – перебил земной пони. – И я понимаю, что это не монолитная структура. Я уверен, что Висио что-то об этом знает, но…

– Что “но”? – с нетерпением обронил родитель. – Ты не сможешь ничего сделать. Это просто невозможно.

– Я сам и не собираюсь ничего предпринимать, – отмахнулся чужак. – Лишь под протекторатом какого-либо представителя Целеберриума.

– На меня даже не смотри.

– На тебя? – усмехнулся земной пони. – Не принимай это близко к сердцу, но ты меня не интересуешь. Ты слишком слаб для этой задумки. Меня устроит кто-то из глав.

– Старсвирл, Изабор или Майт? – изумился единорог. – Ты рехнулся! Как только они узнают про твою задумку, тебя убьют быстрее, чем ты скажешь хоть слово в свое оправдание.

– У меня нет другого выбора, – произнес чужак, вздохнул и опустил взгляд. – Да и ты сам это прекрасно понимаешь. Конечно, заразить Твайлайт какой-то болезнью пегасов звучит заманчиво, но слишком уж опасно. Я лучше отдам свою жизнь, чем позволю поставить под опасность ее.

– Благородно, вот бы знать, когда, где и как тебя поменять… – в задумчивости произнес Кресцент.

– Твой юмор нелеп и неуместен, – с недовольством сказал Крэлкин и, исподлобья посмотрев на собеседника, увидел, как тот слегка улыбнулся.

– Да ладно тебе, понимаю я, – отмахнулся единорог. – Все же остается так мало того, ради чего стоит жить. Висио говорит, что у меня семья есть и дети… К сожалению, это не так.

– Давай без соплей, – попросил чужак. – Все-таки, ты взрослый жеребец, а времени на разрешение проблемы твоей дочери все меньше и меньше.

– И что ты предлагаешь? – осведомился родитель. – Все еще алчешь развалить Целеберриум?

– Давай по порядку, – предложил земной пони. – Ты состоишь в клане Майта Вседержителя. Расскажи, что у вас случилось? Почему выбирали нового главу?

– Эта история достаточно запутанная, – с неприкрытым беспокойством сказал Кресцент. – Все было хорошо, и ничего не предвещало беды. Все выполняли свои рутинные обязанности, никто ни с кем не ругался, даже Майт и Старсвирл стали находить общий язык. Но однажды Майта нашли с перерезанным горлом в своей комнате на своей же кровати. Простыни все были красные, причем равномерно. То, что это убийство – бесспорно, но… Я не понимаю, кто смог его уничтожить. Майт даже во сне был предельно бдителен и мог проснуться от малейшего шороха. Никто не мог в течение двадцати лет пройти мимо его защиты и атаковать из-за спины. Это все очень странно.

– Насколько я знаю, – в задумчивости произнес Крэлкин. – Майт был самым сильным единорогом в Целеберриуме. Кто же смог его…

– Самое странное, – продолжил родитель, проигнорировав реплику напарника, и тот скривился, – что не было никаких следов борьбы, никаких следов присутствия кого-либо. Вообще. Не было обнаружено никакой остаточной магии, кроме магии Майта, будто он сам себе горло перерезал.

– Нож? – с нажимом спросил чужак.

– Ножа не было, и это еще одна загадка. Наши разведчики только копыта в разные стороны разводят, говорят о предателях и скрытом шпионаже, но никто ничего толком объяснить не может.

– Может быть, он сам использовал заклинание? – поинтересовался Крэлкин. – Но тогда следует вывод, что он попал под действие сильного заклятия подчинения.

– Единственный пони, который владеет самыми сильными заклинаниями иллюзии – это Шайнинг Армор, мой сын, – возвестил член Целеберриума. – После него по силе этого ремесла стоял Майт. Так что подчинение – очень вряд ли. Майт всегда очень скрупулезно подходил к новой технике и изучал все возможные нюансы. Нужно смириться с фактом, что кто-то просто зашел к нему в комнату и перерезал горло. Было высказано предположение, что его отравили чем-то, но даже в воздухе и крови не было замечено никаких посторонних веществ. – Он ненадолго замолчал и посмотрел на луну. – Это был какой-то кошмар. Сейчас выбрали нового главу. Клан оправляется от шока и продолжает работу.

– А ведь очень интересно, кто бы это мог быть… – потянул земной пони. – Кто брал образцы крови и воздуха?

– Изабор, конечно же, – моментально отозвался Кресцент. – У нас больше сильных химиков нет.

– Кажется, я знаю, кто убил Майта.

– Изабор? – поморщился единорог. – Не смеши. Ему незачем это делать. Разве что проверить свои силы, но… Да нет в этом смысла. Майт для него был ценен, как генетический материал. Это знал каждый пони в Целеберриуме. Да он даже не скрывал этого циничного факта, впрочем, Майту, как другим, было попросту плевать. К тому же эти главы не конфликтовали.

– Кто знает, какие скелеты прячутся у них в шкафах, – пожал плечами белый жеребец.

– Слушай, я понимаю, что ты подозреваешь всех и вся, возможно, этим ты даже понравился Селестии, но это уже перебор. Последний бой, который произошел между главами Целеберриума, был очень жестоким. После него в землях дракона остались огромные кратеры. Если бы схлестнулись единороги такой силы…

– Если бы схлестнулись, – подметил чужак. – А если бы нет? Следов борьбы-то не было. Ты прекрасно понимаешь, что убит Майт был исподтишка. Остается понять, что или кто это был. Майт последнее время был на иголках, с чем это было связано?

– Да кто его знает? Мы не делимся таким. Возможно, из-за работы, возможно из-за чего-то личного. Я не знаю.

Пони прошли последний фонарь и вышли из города. Глаза Кресцента, светящиеся от заклинания, играли слабыми желтыми переливами на земле. Рог источал легкое холодное свечение, лишь едва рассеивая полумрак вокруг себя. Чужак размышлял над судьбой Твайлайт и внимательно смотрел за мордой единорога, которая ничего не выражала, кроме озабоченности. Тихонько фыркнув, он уставился под ноги и продолжил топать, отстав от проводника на полкорпуса.

Внезапно земной пони споткнулся и тяжело повалился на рыхлый грунт. Простонав, он поднялся и посмотрел на недоуменный взгляд единорога.

– Чего? – поинтересовался тот и широко зевнул. – Хоть глаз выколи, ночь на дворе.

Ничего не говоря, Кресцент остановился, рог его сверкнул, и вокруг разлился яркий свет. Стало видно, как днем. Осмотревшись, чужак обратил взгляд на луну, прищурился от яркого света, исходившего от полумесяца, и прикрылся копытом.

– Это заклинание, которое ты наложил на свои глаза? – спросил он.

– Да, – сухо ответил единорог.

– Просто делает чувствительными палочки в глазу, я прав? – поинтересовался Крэлкин.

– Нет, пойдем.

Отец Твайлайт двинулся дальше.

– У этого заклинания есть побочный эффект, – заявил земной пони и нагнал собеседника, крутя головой во все стороны, рассматривая окрестности и пытаясь понять, куда они идут.

– Про все опасности этого заклинания мы знаем, – произнес провожатый. – Так что не сотрясай понапрасну воздух своими теориями.

– Но ведь можно же и ослепнуть, если попасть под сильный поток света.

– Если использовать самое первое заклинание, то да, – кивнул Кресцент. – Сейчас вероятность потерять зрение крайне мала.

– Крайне мала, – фыркнул земной пони. – А мы что, на дальние поля идем? – поинтересовался он.

– Да, а что такого?

– Значит, дракон ваш?

– Дракон? – с подозрением осведомился единорог и посмотрел на чужака. Тот прищурился, опасаясь света заклинания, однако увидел, как на него взирали обычные глаза: с радужкой и зрачком. – О каком драконе ты говоришь?

«Он не использует магию на себя? Или предварительно убрал, чтобы не травмировать ни себя, ни меня?»

– О большом и черном… – произнес собеседник и замешкался. – Кажется. – Он еще немного помолчал, вспоминая подробности атаки хищника. – Или красном. Не разглядел я, темно было…

– Вообще ходят легенды о каком-то драконе из Филдса, – согласился Кресцент, – что он якобы кушает пони, но… сказки все это для непослушных жеребят. Впрочем, залетный один тут был полгода назад.

– Полгода назад? – взволнованно спросил белый жеребец. – Это когда без вести пропали земные пони?

– Да, знатная была встряска для них, – улыбнулся член скрытого ордена. – Но сейчас все позади.

– Погоди, так вы знали о них? – недоуменно вопросил напарник.

– Конечно. Они сейчас живут в Целеберриуме.

– “Живут”? – переспросил чужак. – Что значит “живут”?

– Ну, едят, спят, занимаются своими делами, – пояснил родитель. – Переезд был достаточно трудный из-за них.

– А какой смысл их держать у себя?

– Они видели слишком много, – сообщил единорог. – Пришлось принять меры предосторожности.

– Что-то я не совсем понял, – признался белый жеребец. – Вы спасли этих пони от дракона?

– Да. Что нам, смотреть на их пожирание было что ли? – недоуменно поинтересовался Кресцент. – Клан Майта частично был поднят, чтобы…

– Погоди, часть клана Майта? – переспросил Крэлкин. – У вас же стандартный тест – победить дракона в дуэли. Или что-то поменялось?

– Нет, ничего не поменялось. Проблема заключалась в том, что именно тот дракон был достаточно сильным. – Собеседник ненадолго задумался. – Сложилось такое впечатление, что он знал стиль боя Целеберриума и понимал, как лучше справиться с той или иной атакой. В итоге его уничтожил Эмбер, и все улеглось.

«Значит, дракон – это действительно дело Филдса, даже Целеберриум про него не знает. Какие же знания еще есть в голове Висио, что он ведает так много тайн? Вероятно, им руководит нечто большее, нежели собственные амбиции по уничтожению Старсвирла. И, вероятно, я нашел единорога, который может мне помочь».

– Значит, драконы тоже учатся, – с удовлетворением произнес земной пони.

– Чего это ты такой радостный?

– Ну, во-первых, оттого, что я узнал о пропавших без вести, – пояснил жеребец. – Они в целости и сохранности. Во-вторых, драконы, которых приручил твой сын…

– Было безответственно вот так подставлять весь Целеберриум, – с недовольством проговорил единорог. – Ты же буквально крикнул в ухо Селестии, что между Твайлайт и Шайнингом есть связь не только кровная, но и… иного характера.

– И что? – с подозрением поинтересовался Крэлкин.

– Ты ведь сделал это специально, я прав? – осведомился родитель.

– Специально? – в задумчивости потянул чужак. – Впрочем, да, я специально это сделал, но не для того, чтобы Селестии кричать на ухо про Целеберриум. На самом деле, я хотел проверить ваши учения об Элементах Гармонии. Они правильные, с чем вас и поздравляю.

– И тебе было плевать, во что это выльется в дальнейшем?

– По большому счету, да, – признался земной пони. – Считай, что я начал разваливать вашу организацию.

– Ты не сможешь…

– И, тем не менее, сразу же после того, как узнали о подчинении драконов, вы затеяли переезд.

– Нет…

– Меня вы можете не бояться, это бесспорно, – кивнул Крэлкин и осклабился. – Но вот Селестию вы должны уважать и считаться с ней. У меня есть влияние на нее, как напрямую, так и через твою дочь…

– Добавь к этому списку Луну, – перебил Кресцент.

– Луну не стоит сюда приплетать, – заявил собеседник. – Она хоть и политическая сила, но политическая сила очень слабая, а без Селестии вообще никакая. На сестру свою Луна не имеет ни малейшего давления, отношения между ними достаточно холодные, если не сказать – ледяные.

– Ты не хочешь вовлекать Луну из личных симпатий? – осведомился единорог.

– А тебя я не рассматриваю, как сильного союзника в своем деле тоже из личных симпатий? – поинтересовался земной пони, и родитель поморщился.

– Все-таки, тебе жить с Твайлайт, и мое расположение было бы тебе…

– Да не собираюсь я с ней жить, – отмахнулся чужак.

– Мне кажется, что другого выхода нет, – холодно отозвался синегривый жеребец и глубоко вздохнул. – Сам посуди. Развалить Целеберриум – затея просто смешная. У Целеберриума запас прочности не на одно десятилетие. Заразить Твайлайт какой-то болезнью? Ты прекрасно понимаешь, что тебе не жить после этого. Остается последний вариант: женитьба.

– Ты слишком мелко мыслишь, – заявил Крэлкин. – Целеберриум…

– Я в Целеберриуме уже три десятка лет, а ты – несколько месяцев, – бесцеремонно перебил пони. – Не тебе мне говорить, что я о нем знаю и чего не знаю. Я знаю, через что можем пройти мы, рядовые члены скрытой организации. Мы можем терпеть лишения очень долго, назло врагам и на зависть близким.

– Ты, несомненно, прав, я в Целеберриуме не так давно, но я вижу в нем дыры. Неприкрытые дыры, которые могут стоить жизни не только вам, но и всем окружающим.

– Я теперь понимаю, почему Висио считается с тобой, – ухмыльнулся единорог. – Ты такой же самоуверенный и такой же самовлюбленный осел, как и он сам.

– И ты даже ни на секунду не предполагаешь, что мы можем быть правы?

– Нет.

Кресцент посмотрел вверх, остановился, бросил цепкий взгляд влево и мельком глянул назад. Потом повернул направо и рысцой побежал дальше, постоянно осматриваясь по сторонам. Крэлкин посмотрел на действия напарника, вздохнул, нагнал его и, возмущенно сопя, бежал рядом, смотря то под копыта, то на проводника. Впереди показались очертания небольшого холма. Подбежав ближе, земной пони увидел на возвышении невысокий полуразрушенный колодец. Единорог подбежал к постройке и остановился перед ней, заглядывая на дно. Чужак последовал примеру, но увидел лишь зияющую черноту.

– И что это такое? – поинтересовался он.

– Это путь в Целеберриум, – пояснил Кресцент.

– Ты издеваешься? Мы же разобьемся там…

– Не гунди, не разобьешься. Надо понять, где…

Из рога синегривого жеребца вырвался белый луч и ударил в один из камней. На дне колодца забрезжил свет, и Крэлкин посмотрел на напарника.

– Этим входом мы пользуемся крайне редко, – сказал тот. – Я лично вообще использую руны перехода, но с тобой – это невозможно.

– Балласт, – понимающе произнес земной пони.

– Именно так, – усмехнулся Кресцент и вскочил на бортик колодца. – Но не принимай это близко к сердцу. В этом ты на Висио тоже похож. – Он сделал шаг вперед и неспешно зашагал по стене вниз. – Давай быстрее, а то этот проход не так долго держится, как хотелось бы.

– А это не опасно? – с настороженностью спросил чужак, смотря, как единорог понемногу удаляется от него.

– Чего тут опасного? – бросил через плечо тот. – Измененная физика.

Крэлкин скривился и последовал за провожатым. Ступив на отвесную поверхность, он не ощутил никакого перехода или магического воздействия. Лишь осознание, что он идет по стене вызывало у него дискомфорт, но как только свет, разливающийся сзади, практически иссяк, и впереди уже виднелся коридор секретного логова, дискомфорт пропал, и пони расслабился.

– И часто вы используете заклинания измененной физики? – поинтересовался Крэлкин, когда попал под своды пещер Целеберриума.

– Нет, конечно. Да и зачем?

Навстречу им шел красный жеребец с голубой гривой.

– Вижу, что Старсвирл уже здесь, встречает своего подчиненного, – произнес отец Твайлайт и направился вглубь логова. – Удачи тебе, – бросил он.

– Благодарю, что привел его, – сказал Старсвирл проходящему мимо Кресценту, на что тот коротко кивнул и скрылся за углом. – День добрый, Крэлкин.

– День добрый? – с некоторым недоумением произнес белый жеребец и увидел, как рог единорога сверкнул. Все стало серым и блеклым. Земной пони потер глаза и уставился на главу своего клана. – Что произошло с Майтом?

– Сразу к делу? – усмехнулся тот.

– У меня такое ощущение, что ты его убил, а Изабор покрывает тебя, – обвиняющее заявил пони.

Бровь Старсвирла поднялась, и он с недоумением посмотрел на подчиненного.

– А не много на себя берешь? – поинтересовался единорог. – В ночь убийства я и Изабор с командой “Крылья” были далеко от нашего логова. Мы расследовали, что за дракон был здесь полгода назад.

– Ну, допустим, я тебе почти поверил, – нахально заявил земной пони.

Лидер Целеберриума опустил взгляд и улыбнулся.

– Мне не нужно, чтобы ты мне верил. Твои обвинения беспочвенны и неказисты. В Целеберриуме, как ты знаешь, никто не мог победить Майта, кроме Эмбера, но лишь потому, что у последнего был генокод дракона, усиленный магическими артефактами. Остальные бойцы были не так сильны и проворны.

– Но ведь Майт…

– Ну, вот объясни, зачем мне его уничтожать? С меня же Изабор три шкуры снимет за порчу генетического материала такой ценности. Изабор же не будет разбираться, хороший пони погиб или последний негодяй, ему, в общем-то, все равно. Ему главное – генетический код просмотреть и потомство получить.

– Значит, ты все-таки изучал драконов?

– Слушай, драконы такой силы просто так не появляются, а после того, как его уничтожил Эмбер… В общем, мы до сих пор ищем хвосты, откуда он взялся, но пока безуспешно. И это больше всего гнетет… Как отдыхается?

– Плохо отдыхается, – фыркнул чужак. – Когда вы отпустите земных пони?

– О каких земных пони идет речь? – уточнил Старсвирл.

– Которые были спасены при нападении дракона.

– Ты про этих… – показно озадачился жеребец. – Они останутся в Целеберриуме.

– Их нельзя тут оставлять, – заявил Крэлкин.

– Назови хотя бы пять причин.

– Не назову, и ты это прекрасно понимаешь.

– Тогда и разговор этот напрасный, – махнул копытом Старсвирл и развернулся.

– Что-то я не понимаю, – подал голос чужак, и единорог повернул к нему морду. – Разве Целеберриум не должен защищать и ценить жизни граждан Эквестрии?

– Целеберриум должен оставаться скрытой организацией, чтобы всецело реализовывать свои функции: защищать граждан Эквестрии. Если эти двое пони выйдут отсюда, то откроют тайну нашего образа жизни, и уж тогда нам точно необходимо будет вставать в силовую конфронтацию с Селестией. Тот вход, через который они прошли, уж очень символичный.

– Понятно, – фыркнул Крэлкин. – А если попросить их не выдавать тайну или воздействовать на мозг, сказать, что это был сон?

– Варианты такие звучали на собрании глав, но Изабор и Майт были категорически против. Майт просто их не хотел отпускать, хотя веских причин не высказал, а Изабор желал изучать изменения в организме и психике земных пони, погружая оных в разные иллюзии. Сейчас последний с ними больше возится…

– Их можно навестить? – перебил земной пони.

– Они твои знакомые? – поинтересовался единорог.

– Нет, – признался собеседник. – Селестия хотела, чтобы я нашел их.

– Мало ли что Селестия хотела, – с недовольством ответил Старсвирл.

– Мало ли что хотели вы, – парировал Крэлкин. – Вы не имеете ни малейшего права…

– Если бы нас не было, то и этих пони тоже не было бы, – отрезал лидер Целеберриума.

– Я хочу с ними просто поговорить. Узнать, что с ними, как они себя чувствуют. Разве это плохо? – спросил чужак.

– Думаю, что им будет полезно пообщаться с собратом, – в задумчивости произнес красный пони. – Но не думаю, что ты им чем-то поможешь. Разве что успокоишь.

– Полагаю, этого будет достаточно на первое время.

– Тогда пойдем.

Старсвирл поманил Крэлкина за собой. Земной пони двинулся по уже родным стенам и с интересом рассматривал красную дорожку с золотыми полосками по бокам. Из окон лился несуществующий свет несуществующего солнца, и плыли несуществующие облака. Глава клана шел неспешным, размеренным шагом и постоянно смотрел по сторонам, словно кого-то ожидал увидеть, но тот никак не появлялся.

– Как Твайлайт? – внезапно спросил единорог.

– Плохо, – признался чужак. – С каждым разом ей все больше и больше становится страшно от осознания неминуемости своей женитьбы на избраннике Изабора.

– Ты уже предложил ей копыто и сердце? – поинтересовался Старсвирл.

– Нет, конечно, – поморщился пони. – Зачем?

– Вы были бы с ней отличной парой, – улыбнулся собеседник. – Подумай над этим…

– Да сдалась мне Твайлайт в женах! – воскликнул Крэлкин. – Более того, Изабор настоятельно мне рекомендовал держаться подальше от нее.

– Изабор не будет за тебя жить, – заметил лидер скрытой организации.

Старсвирл магией открыл дверь и завернул в помещение. Попутчик последовал за ним. За дверью открывался новый мир: огромная бескрайняя зеленая равнина, яркое солнышко, легкий ласковый ветерок и чистое синее небо. Чужак остановился на входе и смотрел на иллюзию восхищенными глазами.

– Тут я тебя оставлю, – произнес глава клана. – У меня еще есть дела.

– Значит, пони живут здесь, – в задумчивости проговорил Крэлкин.

– Да, тут где-то бегают. В общем, удачи тебе.

Старсвирл вышел и закрыл за собой дверь. Иллюзия подернулась и вернула картинку обратно. Чужак осмотрелся, сделал несколько шагов вглубь и почувствовал, как кто-то на него пристально смотрит. От подобного чувства его передернуло. Он обернулся и увидел зеленого единорога с черной гривой. Тот смотрел на него заинтересованными глазами и молчал. Потом склонил голову на один бок, затем на другой.

– Изабор? – с опаской осведомился Крэлкин.

– Я вот все смотрю на тебя и думаю, – неспешно изрек глава клана генетиков, – неужели ты настолько неполноценен, что решился сюда придти? Может, твой генокод как-то по-особому влияет на мозги? Или у тебя какое-то заболевание?

– Что ты делаешь с пони, которых вы тут насильно удерживаете? – перешел в атаку гость иллюзорного мира.

– У них есть все блага, раз в неделю я их проведываю. Вчера приходил…

– Тогда что ты тут делаешь сейчас?

– Я почувствовал твое присутствие, – сообщил Изабор, – и мне стало интересно, сунешься ты сюда или нет? Знаешь, интерес – это то, что толкает таких, как я, совершать открытия.

– Зачем тебе эти пони? – со страхом в голосе спросил Крэлкин. – Они должны быть в Филдсе.

– Должны или нет, – меланхолично заметил генетик, – но сейчас они в нашей иллюзии. Они понимают, что не выберутся и смирились со своей участью.

– Я их отсюда вытащу! – заявил Крэлкин.

– О-о-о, – страдальчески потянул единорог и пошел от стены вглубь порожденного мира.

Земной пони внимательно следил за главой клана, за каждым его движением и сдерживал дрожь в коленках изо всех сил. Проходя мимо жеребца, Изабор схватил его магией за гриву и рывком повалил на землю. Тот простонал и попытался возразить, но его рот обволокло зеленое облачко магии.

«Что он делает?! Черт, и Старсвирл куда-то ушел! Почему я раньше не заметил этого единорога?!»

– Ты у нас такой смелый, – сказал зеленый пони. Продвигаясь вперед, он потащил за собой жертву. Крэлкин схватился за гриву, и из его глаз брызнули слезы. – Многие пытались мне возразить, – между тем меланхолично продолжал Изабор. – Многие пытались мне перечить. Я бы тебе не советовал повторять их судьбу, но уже слишком поздно. В любом случае…

Он остановился и вдохнул воздух полной грудью. Чужака потянуло вверх, копыта оторвались от земли, и его тело объяла, словно мягкое пуховое одеяло, магия.

– Какой тут хороший воздух, да? – поинтересовался генетик.

Земной пони почувствовал, как все его ноги развели в стороны, и их обожгли ледяные оковы, послышался звон цепей. Спина прикоснулась к деревянной поверхности, и рог единорога погас. Крэлкин попытался дернуться, но его копыта пронзила колющая боль, и он закусил губу.

«Что он хочет сделать? Убить меня? Но его же поймают и… Как же я глуп… Ему просто плевать на то, что о нем говорят, он служит своей цели, цели создания аликорна, конечного звена селекционного древа. Но для чего ему нужен я?!»

– Ты ошибка природы, – произнес Изабор, словно прочитав мысли жертвы. Он смотрел в лазурную синь облаков, откровенно наслаждаясь видами. – Такой свежий, такой красивый генетический код истинного земного пони. Я до сих пор себя спрашиваю: как? Ты не должен был появиться. Но природа и судьба преподносят иногда поистине удивительные подарки. После того, как ты появился, я себя спрашивал, откуда ты мог прибыть. Где могла зародиться жизнь, подобна твоей? Может, какой-то особый климат или социальные условия жизни уникальные? И я стал перебирать материки, страны… Даже запросы соответствующие к правительствам направил, чтобы они предоставили список всех пропавших без вести пони. И ничего. После этого я обратил взгляд на твой генокод. Я его долго перебирал, пока не увидел маленький нюанс. Знаешь какой?

Изабор посмотрел через плечо на чужака и легко улыбнулся. Крэлкин с ненавистью смотрел в ответ на своего палача.

– Это твой мозг, – сообщил единорог после минутной паузы и вновь уставился вдаль. – В нем что-то есть такого, что… Я даже не знаю, с подобным я встречаюсь впервые. Так что твоя судьба принести Эквестрии свою пользу. Пускай даже таким образом.

«Каким образом?! Он хочет вскрыть мой череп?!» Сердце земного пони стало отбивать чечетку. Он повернул голову влево, посмотрев на дверь, ища спасение, потом направо. Справа стояли двое пони и жались друг к дружке, с ужасом смотря на происходящее.

– Тебя видят… – прохрипел пленник. – Они расскажут…

– Не беспокойся, – улыбнулся Изабор и повернулся всем телом к жертве. – После того, как я с тобой закончу, Старсвирл сам все поймет. Скрывать реки крови я не намерен.

«Реки крови?! Он собирается меня убить?!»

– Что ты собираешься делать?! – нервно воскликнул чужак.

– Боишься? – поинтересовался генетик. – Это похвально.

Рог главы клана сверкнул и перед белым жеребцом возник небольшой столик, на котором тот увидел скальпели, ножницы, зажимы и другие инструменты. Под столешницей стояли ряды больших и маленьких банок, заполненные красноватой жижей.

– Как ни прискорбно, но все, что от тебя останется, поместится в эти банки, – произнес единорог. Один из скальпелей объяла зеленая аура, предмет неспешно подлетел к шее Крэлкина и легонько дотронулся до нее. – Тело – забавная вещь, – проговорил мясник, – оно способно хранить в себе величайший потенциал, пока не наступит момент осознания. Но тебе не повезло с противником, и момент осознания у тебя не наступит никогда. Не дергайся. Напрягшиеся мышцы принесут лишь боль.

Изабор подошел практически вплотную к жертве и стал внимательно рассматривать грудную клетку. Его дыхание обжигало Крэлкина, и тело земного пони все сильнее и сильнее била дрожь, которую тот пытался унять, но предчувствие скорой кончины лишь сильнее сотрясало беспомощную плоть.

– Самое сложное в разделывании и извлечении – определить важнейшую часть и действовать как можно быстрее, – беспристрастно произнес генетик и отстранился. – Но не думай, что ты быстро умрешь, даже не надейся. Твое сердце должно качать кровь как можно дольше. Как только к органам перестает поступать живительная влага, они начинают отмирать. У меня около получаса на извлечения из тебя биологического материала.

Объятые магией, из-под столешницы вылетели и открылись банки, распространяя едкий запах спирта. Вокруг других инструментов, лежавших на столе, тоже появилась магическая аура, и по воле единорога они подлетели к Крэлкину.

– Как считаешь, начать с болевых точек? – оскалился палач.

– Изабор! – послышался громогласный вой, и у чужака все внутри затряслось.

– Что, Старсвирл? – невозмутимо осведомился генетик, пристально изучая пациента.

Самый большой скальпель с зазубренным лезвием переместился к голове земного пони, и тот сглотнул, провожая взглядом лезвие. Инструмент дотронулся холодной сталью до лба и с силой надавил. Крэлкин вскрикнул, вжался головой в деревянную поверхность и увидел как по носу неспешно потек красный ручеек.

– Здесь сделать надрез, – бесцеремонно произнес зеленый жеребец, – потом вокруг головы, а потом…

– Какого сена ты тут делаешь?! – со злобой рявкнул лидер Целеберриума.

– Разве ты не понял? – поинтересовался генетик, не обращая внимания на собеседника. – Я разделываю твоего подчиненного, чтобы провести некоторые эксперименты и углубленно изучить его организм. Нужно подобрать что-то, чем разбить черепную кость… – Изабор бросил взгляд на дверь. – Неужели нельзя?

– Ты прикидываешься идиотом?! – с гневом вопросил Старсвирл.

Около двери что-то сверкнуло, и чужак упал. Платформа, на которой тот лежал, пропала вместе со столиком, лишь скальпели да банки висели в воздухе. Земной пони тряхнул головой и, увидев перед собой нависающего палача, недовольно смотрящего на вырвавшуюся жертву, тут же отпрянул. Спустя несколько мгновений к единорогу подлетел красный жеребец и саданул его со всей силы по морде. Генетик едва заметно шелохнулся, сплюнул на траву кровь и перевел взгляд на обидчика. Разделочный инструмент моментально переместились к телу Старсвирла и замер, уткнувшись в лидера Целеберриума со всех сторон.

– Клоунада, – раздраженно бросил тот. – Убери оружие и выметайся отсюда, пока я сам не вышвырнул тебя.

– Рано или поздно Крэлкин будет лежать на моем столе, – предупредил Изабор. – И даже ты ничего не сможешь сделать.

– Крэлкин еще тебя переживет, – раздраженно бросил красный единорог.

– А переживет ли он клан?

Рог лидера клана сверкнул зеленым, и тот исчез. Скальпели и банки упали на землю с гулким стуком, и красноватая жижа окрасила траву. Крэлкин уселся на круп и прижал копыто ко лбу. Рана саднила и неприятно ныла, а тело трясло от шока. Он почувствовал, как к нему кто-то прикоснулся и поднял глаза. Перед ним стоял Старсвирл, с сожалением смотря на подчиненного, и вымучено улыбался.

– Ты слишком сильно заинтересовал Изабора, – со всей серьезностью произнес он. – Опасайся остаться с ним наедине. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить твоего убийства, но на полную защиту не надейся. Сейчас тебя спасло то, что мне надо было поговорить с ним, потому я отправился на его поиски. Но как бы судьба не была к тебе благосклонна, рано или поздно тебя разберут на органы и изучат.

– Повезло, блин, – проворчал Крэлкин и вновь зажал копытом рану. – Чего ему так не терпится… – простонал он, рассматривая травинку.

– Мне кажется, что спешка его очевидна, – проговорил Старсвирл. – Ты трешься рядом с Твайлайт, и Твайлайт не против быть с тобой. Более того, она сама может стать инициатором ваших отношений. Он теряет ее. Пятый пункт в списке селекционной программы. Если он проиграет, то прослывет самым бездарным генетиком за всю историю клана. Он вынужден тебя убить, иначе не выживет сам. Такова реальность.

– И нет никакого способа его переубедить отсрочить мою казнь?

– Не мне его искать, лишь тебе. Ты хотел увидеться с Кресцентом, чтобы вновь попасть в информационный куб?

«Значит, Кресцент показал письмо ему? Я думал, что он более осторожен. Надо учесть этот нюанс».

– Ты как всегда проницательный, – сказал чужак и скривился.

– Последнее время ни одно твое посещение нашей обители не прошло без посещения комнаты с информационным кубом, – заметил единорог. – Я уже даже не буду спрашивать по поводу твоих частых визитов туда, ибо бесполезно.

– В любом случае получишь стандартный ответ, – заявил земной пони.

– Я хотел узнать у тебя, что происходит в Эквестрии, что…

– Дракон, – перебил Крэлкин и поднял голову, уставившись в глаза собеседнику. – Дракон в Филдсе.

– Дракон… – потянул тот. – Дракон был уничтожен…

– Это магия, – не унимался чужак, – и Висио про нее знает.

– “Висио”? – недоуменно переспросил Старсвирл. – Значит, он остался в Филдсе. Хорошо, что оповестил. Что-то еще, кроме…

– Ты не понял? – с недоумением вопросил белый жеребец. – Я встретился с драконом в том городке? На меня напала огнедышащая тварь!

– Я понял, но сейчас это неважно.

«Неважно? Первый раз вижу его таким. Неужели он один из тех, кто знает об этой магии?»

– Ты знаешь о драконе, – усмехнулся Крэлкин. – Мне твой бывший подчиненный рассказал про…

– Эта информация секретна даже внутри Целеберриума.

– Но… – Собеседник посмотрел на земных пони, которые стояли в отдалении и уже с интересом наблюдали за разговором. – Их же могли убить…

– Потому мы и вмешались, – произнес лидер скрытой организации. – Про дракона никто не должен знать, и его должны все бояться. В этом и состоит предназначение магии.

– Значит, он там что-то охраняет, – предположил чужак.

– Тебя это касаться не должно, – сказал Старсвирл, и Крэлкин скривился. – Что-нибудь еще?

– Алмазные псы под Филдсом, – сообщил тот. – Мы с Висио поговорили с ними, но я им особо не верю.

– Висио уладит дела, – отозвался единорог. – Есть что-то еще, выходящее за рамки привычной жизни?

– К счастью, нет. Поля, прополка, посадка, семена. Как и должно быть.

– Что на счет принцесс?

– Вся Эквестрия проводит посевной сезон и готовится празднованию первого дня лета, – проговорил земной пони. – Не думаю, что мне есть что рассказать. Селестия и Луна занимаются тем, что помогают гражданам с их проблемами.

– Хорошо, я позову Кресцента, и он тебя проведет к информационному кубу. Оставайся тут и постарайся отдохнуть.

Старсвирл вздохнул и направился к выходу. Земной пони бросил на него недовольный взгляд, скривился и посмотрел на собратьев, которые до сих пор стояли в стороне. Он покачал головой, опустил глаза и его передернуло. Он мотнул головой, и та отозвалась болью. Сбоку послышались неуверенные шаги, и чужак скосил глаза на шум.

– С тобой все нормально? – поинтересовалась кобылка, и член Целеберриума посмотрел на говорившую.

– Они даже… – Крэлкин отвернулся и закрыл глаза. – Изабор забывается, кто на самом деле правит Эквестрией, а кто лишь пародия на управленца.

– Что ты говоришь? – недоуменно поинтересовалась пленница.

– Я говорю, что тот зеленый единорог должен почить с миром, раствориться в Великом Ничто, отойти от дел, умереть, подохнуть, сгнить в земле! – рявкнул собеседник и ударил копытом по траве. – Он думает, что сможет меня просто так пугать. Я защищу Твайлайт от него.

– У тебя нервный стресс, – осторожно обронила пони. – Наверное, мы пойдем.

Чужак вздохнул и посмотрел на собратьев. Перед ним стоял молодой жеребец песочного цвета с темно-красной гривой. Рядом – черная кобылка с коричневой длинной гривой, практически достающей до земли. Они выглядели недоуменно, но вели себя довольно свободно.

– Простите, – сказал Крэлкин, – действительно у меня стресс. Но сейчас по-другому нельзя. Меня послала Принцесса Селестия, чтобы я вас нашел и привел в Филдс.

– Мы, конечно, благодарны, – произнес жеребец, посмеиваясь, – но отсюда выхода нет. Нам так не только тот зеленый единорог сказал, который… – Он замялся, но через несколько секунд нашелся: – Твой друг тоже.

– Старсвирл? – уточнил чужак и, не сдержавшись, фыркнул. – Не друг он мне. Начальник.

– Ты тут работаешь? – поинтересовался собеседник.

– Не работаю, а состою в организации. Тут никто не работает, работают вне этих стен. Как вы умудрились сюда попасть?

– Решили прогуляться по дальним полям, – с сожалением сказал пони. – Вот в итоге тут поселили. Добровольно принудительно.

Сзади стукнула дверь, и в комнату зашел голубой единорог.

– Кресцент, – выдохнул Крэлкин и поднялся.

– Что с тобой случилось? – поинтересовался тот, подходя к троице.

– Изабор со мной случился, – недовольно проворчал земной пони.

– Он…

– Давай не будем об этом, – попросил чужак. – Я тебе хочу кое-что сказать.

– “Сказать”? – переспросил отец Твайлайт. – Ты подумал, прежде чем говорить что-либо мне? Я же пойду к Майту…

– Я хочу, чтобы ты это знал как мой напарник и друг, – произнес белый жеребец, и собеседник напрягся. – Я освобожу этих пони отсюда.

Единорог подождал немного и с недоумением спросил:

– Это все?

– А тебе нужно что-то еще? – раздраженно бросил Крэлкин.

– Было бы неплохо услышать, что ты любишь мою дочь и станешь ее особенным пони, – проговорил Кресцент.

– Выбрось, наконец, из головы эту назойливую идею. Не собираюсь я жениться на Твайлайт, но я ее защищу от селекционной программы.

– Как я говорил, есть всего один выход, – напомнил синегривый жеребец.

– Я решу ее проблему другим путем, – заверил чужак. – Как – не знаю, но решу.

– Не забывай, против кого сел играть.

– В свое время я хотел остаться жить в Эквестрии, и я остался, – напомнил Крэлкин, – хотя против меня выступила Селестия с ее гвардией во главе с правителем другого государства. В другой раз я противостоял четырем драконам, и выжил. Сейчас я решил, что освобожу Твайлайт от селекционной программы, а этих пони – из тюрьмы вашей иллюзии, и мне глубоко плевать, против вас я буду сражаться или кого-то еще.

– Слишком высоко себя ценишь, – покачал головой единорог. – Ты мало что можешь противопоставить Изабору. Мог бы, он бы тебя не тронул сегодня. Говоря о Твайлайт и этих несчастных, ты говоришь именно о нем. Это его проекты, его разработки, и это все состоит в его ведении и на его контроле. Украсть кого-либо у него из-под носа просто так не получится, как бы ты не хотел. Ладно, дискорд с тобой, давай представим, что ты выполнил свое обещание, освободил заложников. Что дальше?! – с нажимом вопросил он и указал копытом на земных пони, которые недоуменно переглянулись. – Ты поручишься, что Изабор не тронет их впоследствии? Ты уверен, что пони, которым они расскажут об это месте вообще останутся живы после встречи с генетиком? Да он их распилит на части, а то и вообще зароет где-то. Как только ты ослабишь бдительность и выпустишь их из своего взора, они исчезнут в лабораториях Изабора.

– И тогда ему не жить!.. – процедил сквозь зубы чужак.

– Дурак ты, Крэлкин. Он переживет еще тебя и меня вместе взятых.

– Он проиграет, и тогда больше никто не пострадает.

– Ты только потеряешь жизнь, а результата не добьешься, – со вздохом сказал Кресцент.

– Результат – не моя жизнь, а свобода Твайлайт и этих пони.

– Ты просто ненормальный… псих. Ты вообще о завтра не думаешь?

– Мы, конечно, тебе признательны за твою доброту, – произнесла кобылка, обращаясь к Крэлкину, – но за нас не переживай, мы уже привыкли.

– Ага, и будете тут прожигать жизни? – с раздражением произнес тот.

– Ну, нас тут кормят, всегда лето, дожди не идут. В общем-то…

– Вам не нужна свобода? – изумился чужак.

Кобылка замолчала и отвернулась от прямого взгляда собеседника. Белый пони посмотрел на желтого жеребца, и тот тоже отвернулся.

– Бесполезно, Крэлкин, – произнес Кресцент и покачал головой. – Они всегда жили в свободе и просто-напросто разучились ее видеть и чувствовать. Селестия слишком их разнежила. Они не будут сопротивляться. Да ты им в глаза посмотри, они боятся что-либо возразить даже мне. Они будут тут сидеть и говорить, что все хорошо и ничего не будут делать. Они оказались в плену, когда родились в Эквестрии. У них мышление совершенно не такое, как у нас. – Единорог подошел к напарнику и ткнул копытом в лоб, и тот поморщился от пронзившей голову боли. – Как бы ты не хотел, ты их не спасешь, они уже потерянные для тебя и для Эквестрии, так что подумай, прежде чем предпринимать что-либо.

– То есть, ты хочешь, чтобы я их тут бросил и оставил погибать вместе с вами? – с недовольством вопросил земной пони и отодвинулся от родителя Твайлайт.

– Они не уйдут, – просто сказал Кресцент.

«Значит, вот чего вы добиваетесь? Вы их морально уничтожаете, а потом делаете все, что душе заблагорассудится. Но не все еще потеряно, они должны помнить о свободе и понимать заповеди Селестии и первого Старсвирла».

– Пшел отсюда вон! – рявкнул белый пони, и его копыто указало на дверь, а горящий взгляд впился в напарника.

– Прости? – недоуменно отозвался тот.

– Оставь нас, я хочу с ними поговорить, – как можно жестче произнес Крэлкин.

– Смотри, не переусердствуй, – усмехнулся единорог. – Я буду тебя ждать снаружи.

Он хмыкнул и неспешно удалился. Чужак с неприязнью посмотрел на собратьев и фыркнул.

– Что с вами такое?! – рявкнул он, и пленники подняли перепуганные глаза. – Вы будете просто так слушать, что вам говорит этот единорог?! – спросил Крэлкин и указал на дверь. – Да вы десятка таких, как он стоите…

– Но он сильней нас в любом случае, – с опаской произнес жеребец.

– То есть, вы будете трястись и выполнять все, что он хочет?

– Разве у нас есть выбор? – осторожно поинтересовался пони. – Если мы скажем что-то поперек, то окажемся на разделочном столе того зеленого единорога… А мы не хотим…

Чужак закрыл глаза и глубоко вздохнул. «Что же с этими пони? Почему они так запуганы? Неужели Целеберриум уже провел с ними воспитательно-разъяснительные работы, как стоит себя вести в их новом доме и выставили счет за каждое нарушение? Неужели с ними работали непосредственно главы кланов? Неужели я опоздал?»

– У вас есть выбор, – твердо проговорил Крэлкин. – Вы можете пойти за мной или остаться здесь навсегда.

– Но как же… – промямлила кобылка, но ее тут же перебил член Целеберриума:

– Значит, вы бросаете друзей и семью в угоду своей жалости и лени?

– А что, если у нас не получится?! – взвилась пони. – Нам сказали, что нас могут и жизни лишить!

– Жизни лишить, – вздохнул чужак. – Да, понимаю, что эти единороги беспринципные. Да, понимаю, что страшно терять жизнь. Но влачить существование безвольного существа – немыслимо. Считайте, что вы уже потеряли свою драгоценную жизнь.

– Я пойду, – заявил жеребец, и Крэлкин улыбнулся. – Как идем? – поинтересовался он.

– Ну, хоть у кого-то здесь есть храбрость, – с удовлетворением произнес член Целеберриума.

– И тебе не страшно? – с ужасом поинтересовалась пони у своего друга.

– Страшно, – кивнул тот, – но так я жить не хочу.

– Тогда… – кобылка судорожно осмотрелась и остановила испуганный взгляд на чужаке. – Тогда я тоже иду.

– Замечательно! – воскликнул Крэлкин. – Сейчас идти опасно. Вначале попробую решить проблему дипломатически, если нет – найду другой способ, как вас обезопасить и вывести отсюда.

– Спасибо, – произнес жеребец, дрогнувшим голосом. – Меня зовут…

– Не стоит имен, – перебил чужак. – Чем меньше я знаю, тем меньше я смогу рассказать на допросе.

– “На допросе”? – недоуменно переспросил собеседник.

– Меня в любом случае поймают после того, как я вас выведу, – проговорил белый пони. – Да и не собираюсь я скрывать своей причастности к побегу. Тогда же я и урегулирую ваш статус, как свободных пони Эквестрии.

– А если тебя… ну…

– Убьют? – спросил Крэлкин. – Ну, может и убьют.

– И тебе не страшно?

– Страшно, – кивнул тот, – как и любому другому живому существу, вот только стоит ли дрожать всю жизнь? В общем, готовьтесь. Постараюсь за неделю решить ваш вопрос.

Чужак подошел к двери и оглянулся. На него взирали земные пони, но он никак не мог распознать эмоции на их мордочках. Он видел и страх, и благодарность, но также проскакивало и возмущение. Выйдя в коридор, он встретился с заинтересованным взглядом напарника, и тут же уставился в окно.

– Удалось привить им понимание добра и зла в видении Селестии или все как обычно? – с насмешкой поинтересовался единорог.

– Это уже не твое дело. И меньше всего тебя должно волновать, о чем мы общались, – парировал Крэлкин. – Вам, пони, которые не один год живут в этой иллюзии, легко говорить о подобных вещах. Вот только вы забываете, что за вас в свое время взялись главы клана и показали всю подноготную мира Эквестрии. Над этими же пони довлеет Гармония Селестии, и они просто боятся сунуться куда-либо.

– Ты не сможешь с этим ничего поделать, – произнес Кресцент.

– Я – нет, – кивнул чужак, – а вот Луна – несомненно. А теперь веди меня к информационному кубу.