Обратная сторона медали

Глава 10

Крэлкин вместе с Винил покинули уютное такси и оказались на оживленной широкой улице с резными уличными фонарями, бежевой чистой плиткой и обилием грифонов в черных костюмах и белых рубашках, снующих плотной массой между зданиями. Чужак поморщился от такой толпы, но ничего не сказал, лишь рассматривал архитектуру высоких построек.

Справа расположилось огромное правительственное сооружение из белого камня, раскинувшее в разные стороны два корпуса. Центральная часть его была выполнена в виде широкого цилиндра с колоннами по периметру, заканчивающаяся золотым куполом с резным флюгером. С крыши каждого корпуса до самой земли висели гобелены с изображением грифона на белом фоне и вензелями. Подобный гобелен Крэлкин видел за троном императора во дворце. Над входом расположились большие буквы, приветствуя входящих сухим словом: “Капитолий”. Дальше по улице стояло здание поскромнее, но более вычурное: колонны, крыши, стены, балясины в виде крылатых представителей империи – все было расписано своим собственным цветом. Около входа на высоких столбах висели два флага с изображением того же грифона, а между ними расположилась надпись: “Палата Лордов”.

Слева, стоя стеклянным особняком, возвышалось здание министерства безопасности. Сверкая своими гранями на солнце, оно слепило редких прохожих, которые осмеливались пройтись рядом с ним. Около входа висели флаги империи. Чуть дальше стоял дом, похожий на старинный театр, не раз отреставрированный и потому не потерявший былого лоска; с резными колоннами и вычурными балясинами в виде стройных и хищных птиц и животных. Над входной аркой буквы гласили: “Министерство образования”. Чужак еще немного огляделся, но куда бы он ни посмотрел, везде стояли величественные здания, украшенные флагами, а подле них, словно муравьи, сновали грифоны, ныряя в учреждения и выныривая из их недр.

Все на правительственной улице пыхало царственностью и великолепием.

– Третье здание справа, – послышался голос Винил, и Крэлкин посмотрел на постройку, составленную из разных частей, словно архитекторы пристраивали к нему комплексы по мере необходимости. У входа он различил едва заметный красный крест.

– Спасибо, – буркнул жеребец. – На такси денег не подкинешь?

– Сам справишься, – отмахнулась кобылка и скользнула вперед, растворившись в толпе.

Чужак пожал плечами и пошел к цели. Рассматривая здания поближе и с другого ракурса, он не заметил ни одного стража, и это его удивило, однако, как только он поднялся на нужное крыльцо и зашел в парадную дверь главного медицинского учреждения империи, его встретили охранители. Они с недоумением переглянулись и моментально перекрыли дорогу жеребцу.

– Пони здесь не место, – произнес один из грифонов.

– Ах, да, пропуск, – понял Крэлкин. – Одну секундочку.

Он достал золоченую бумагу и продемонстрировал стражникам. Те моментально стушевались и отошли с прохода. Чужак нахмурился, уж больно ему было неприятно такое отношение к его персоне, и теперь не знал, радоваться золотому пропуску или нет.

– Не могли бы вы меня провести к хирургам? – поинтересовался пони.

– Мы просим прощения, – учтиво произнес стражник, – но это не больница. Здесь не оперируют. Если у вас что-то серьезное, мы можем вас…

– Нет, мне определенно необходимо это здание. Тогда проведите к главному.

Стражники неуверенно переглянулись, и один из них, нервно дернув хвостом, попросил нарушителя спокойствия следовать за ним. Они прошли недалеко вглубь помещения, встретив нескольких грифонов в белых халатах, и остановились около двери, обшитой красной тканью. Охранитель робко постучал и толкнул дверь вперед, пропуская вперед Крэлкина. Крылатый, сидящий в небольшом помещении и читающий в очках книгу, с недовольством посмотрел на вошедшего.

– Я могу чем-нибудь помочь? – с некоторым удивлением поинтересовался он.

– Да, я бы хотел встретиться с хирургами, – заявил чужак.

Главный врач отложил книгу, снял очки и положил лапы на стол.

– А почему вы решили, что вам нужен именно хирург? – спросил он, с интересом рассматривая нарушителя спокойствия. – И почему вы решили, что можете получить помощь именно здесь?

– Мне император сказал.

– Император? – с недоумением, словно издеваясь, поинтересовался грифон.

– Ага, – кивнул жеребец и продемонстрировал пропуск, на что собеседник никак не отреагировал. – В общем, у меня есть проблема. Думаю, что только хирурги смогут с ней справиться. Я, конечно, не специалист, но мне необходимо внедрить под кожу определенный порошок.

– Порошок? – неуверенно поинтересовался врач и поморщился. – Перевозка наркотиков?

– Наркотиков? – с недоумением поинтересовался Крэлкин. – Нет. Это магический артефакт, просто в виде порошка. Ничего необычного.

Грифон вскинул брови и некоторое время безмолвно смотрел на посетителя.

– Может, для вас, пони, это нормально, – наконец сказал он, – но мы в Империи Грифона к такому непривычны. Значит, порошок, да?

– Да, – кивнул жеребец. – Очень мелкий. И, если честно, я не понимаю, как мне это сделать. Хирургам пони я не доверяю, потому пришел к вам за помощью.

– Я, конечно, ценю ваше… – врач порыскал глазами по столу, словно ища подходящее слово, – доверие, но мы вам вряд ли сможем помочь.

Крэлкин осунулся и прищурился, пристально рассматривая собеседника. Он считал, что поход в подобного рода заведение будет быстрый и результативный, однако уже с порога он наткнулся на препятствие. «Не хочет помочь? – злобно подумал про себя чужак. – Гресмит сказал, что я могу получить все, что захочу с помощью золотого пропуска, так почему с этот грифоном игнорирует его? Соврал ли мне Гресмит?»

– Слушайте, я с вами хочу обойтись по-хорошему, – осторожно произнес пони, наблюдая за реакцией грифона, – но если придется, то прибегну к помощи императора.

– Можете прибегнуть? – нахмурился тот. – Золотой пропуск – уже воля его величества.

– Тогда подумайте над тем, как сохранить свое место, – ухмыльнулся жеребец.

Грифон скривился, глубоко вдохнул и с шумом выдохнул.

– Можете пугать меня, – процедил он сквозь зубы. – Но я не позволю каждому встречному и поперечному приходить в докторскую святыню и делать, что вздумается. Я прекрасно понимаю, что вы можете уволить меня, но моя совесть будет чиста перед миром науки. Я не прогнулся под императора Гидеона в свое время, не прогнусь и под вас, кем бы вы ни приходились его величеству.

– Хорошо, – легко произнес Крэлкин и кивнул. Он прошел к столу врача и уселся напротив крылатого. – Дайте два листочка: один с заявлением об увольнении, второй – прием на работу.

Грифон с недоумением замер. Он неспешно поднес лапу к небольшому черному прямоугольнику, задержался, с минуту рассматривая наглого посетителя, нажал на кнопку и попросил секретаря принести необходимые бумаги. Через несколько минут в кабинет зашла грифоница и поспешила положить документы на стол, после чего спешно юркнула за дверь и прикрыла ее. Чужак подвинул к себе бумаги и посмотрел на доктора, который выжидающе смотрел на него в ответ.

– Заполните, пожалуйста, оба листка своими данными, – попросил земной пони.

– Нелепость какая-то, – хмуро отозвался грифон.

– Даты не ставьте только, – попросил посетитель, – я сам с этим разберусь.

Собеседник едва слышно прорычал, взял перо и наскоро заполнил необходимые поля.

– Поставьте на увольнении сегодняшнюю дату, а на приеме – завтрашнюю, – скомандовал чужак, как только врач закончил.

– Что за игры? – нахмурился грифон, заполняя документы.

– Мне нужно просто встретиться с хирургами, – напомнил Крэлкин, – и я прибегну к любым методам. Если главный в этом здании будет уволен, то его пост зайдет заместитель. И я вновь попробую договориться. Я могу поменять несколько руководителей, пока не получу необходимый результат.

Крылатый глубоко вздохнул, подвинул к жеребцу бумаги и откинулся на спинку стула.

– Мы договаривались с императором, что никто не будет трогать это заведение и ученых, – заявил он.

– Я не император, – напомнил чужак.

– Вы и не грифон! – вспылил собеседник. Он подался вперед, уперся лапами на столешницу и приподнялся. – Я не собираюсь брать ответственность за вашу жизнь! Если у вас в лапах… копытах оказался золотой пропуск – цените это, но не перегибайте палку! Всему есть предел!

– Вы не хотите меня слушать, – устало вздохнул Крэлкин.

– А вы не слушаете меня, – парировал крылатый и тяжело упал на стул. – Я вас уверяю, что никто не возьмется за вас в этом заведении. К тому же, хирурги вряд ли вам помогут в этом вопросе. Да и представим на мгновение, что за вас кто-то возьмется. Думаете, что избежите сдачи анализов и прохождения других врачей?

– Я не буду избегать других врачей, – заверил чужак. – Я с удовольствием послушаю их мнение, если таковое будет сказано по теме. Но я уверен, что для данной процедуры мне понадобятся квалифицированные врачи.

– Вы хотите прервать работу именитых ученых, чтобы решить свои собственные эгоистичные проблемы? – с возмущением поинтересовался главврач.

– Да, – просто ответил жеребец.

– В двадцать пятый кабинет, – процедил сквозь зубы грифон. – Я позову туда специалистов, и там они разобьют ваши хрустальные мечты.

– Так можно было поступить с самого начала, – заметил пони.

Грифон не ответил, выжидая, пока нарушитель спокойствия покинет его кабинет. Закрыв дверь, Крэлкин услышал, как тот уже с кем-то ругался по телефону, не скупясь на крепкие выражения. Хмыкнув, он оглянулся, посмотрел на номера на дверях и пошел направо по коридору. Через несколько кабинетов была найдена заветная дверь, он постучался и зашел внутрь.

Внутри никого не было. Помещение было темное, довольно просторное, но душное и затхлое, с железным привкусом крови в воздухе. Большие окна были закрыты плотными синими занавесками. Полукругом стояли четыре стола, обращенных в центр комнаты, и по два стула около них; на столешницах – бумага, чернильницы и перья. Поискав включатели света и не найдя, жеребец подошел к окнам, отодвинул занавески в сторону и открыл створки настежь, впуская теплый свежий воздух. Еще раз осмотревшись, Крэлкин увидел в углу еще одну дверь, коричневую. Он подошел к ней, вежливо постучал и подергал за ручку. Поняв, что дверь заперта, он вновь подошел к окну, высунулся из него и смотрел на главную деловую улицу и снующих крылатых в костюмах.

Спустя несколько минут в коридоре послышались два голоса. Незнакомцы о чем-то говорили и смеялись. Когда они вошли в кабинет, в белых халатах, их разговоры мгновенно смолкли, и они неуверенно переглянулись. «А вот и врачи, – подумал чужак, повернувшись к грифонам. – Интересно, сколько их всего будет?»

– Ладно, – сказал один из ученых, осматриваясь по сторонам. – Это не очень смешно. Предупредили бы, я бы скальпели захватил.

– А тебе все резать надо, да? – усмехнулся второй ученый. – Нас еще никогда не вызывали для этого в двадцать пятый посреди рабочего дня.

– Еще четверо, да? – бросил первый и мельком посмотрел на входную дверь.

Грифоны уселись вдвоем за один стол и, поглядывая на жеребца, о чем-то перешептывались.

«Им нужны скальпели? Интересно, что они будут с ними делать? Вряд ли им разрешат, да и вряд ли они осмелятся меня оперировать без разрешения. Все же не думаю, что Гресмит соврал мне по поводу золотого пропуска, но смотря на эти спокойные кровожадные морды становится не по себе. Быстрее бы это все закончилось».

Через несколько минут подошел еще один врач, тоже в белом халате. Он деловито осмотрелся, поздоровался с уже пришедшими, уселся за самый дальний стол, ближе к неизвестной коричневой двери, и погрузился в свои размышления, что-то нашептывая себе под нос.

На протяжении последующих пяти минут подошел еще один ученый. Он тоже сел за отдельный стол. Схватив листок, он что-то быстро на нем набросал и перевернул бумагу, пряча написанное. Спустя отведенное время один из первых грифонов посмотрел на дверь и изрек:

– Опоздавших, как водится, не ждут.

– В двадцать пятом нет опоздавших, – мрачно произнес крылатый за дальним столом.

– Да сдался вам…

В коридоре послышалось, как кто-то бежит. Ученые подняли заинтересованный взгляд. Чужак тоже посмотрел на вход. Мгновение спустя в распахнутой двери показался запыхавшийся грифон в больших очках и в свитере. Он с беспокойством оглядел присутствующих и виновато улыбнулся.

– Успел, – выдохнул он.

– Полагаю Эквина ждать нет смысла, – сказал один из ученых.

Опоздавший присел рядом с ученым, который сидел с перевернутым листочком. Как только у владельца бумаги появился сосед, он тут же подвинул ему свою писанину. Тот подхватил когтистой лапой послание, быстро пробежался глазами и довольно щелкнул клювом, расплывшись в улыбке.

Чужак вышел в центр комнаты, чтобы обратиться к ученым, как услышал доносящееся из коридора тяжелое цоканье. Грифоны переглянулись, и первые пришедшие закатили глаза.

– Только не опять, – простонали они.

В дверях показался единорог. Как и все врачи, одет он был в белый халат. Он с недовольством посмотрел на остальных ученых и с шумом вздохнул.

– Мне тоже неприятно, что меня посылают к вам, – заявил он с порога.

– Мог даже не проходить, – отмахнулся ученый с листочком. – Если у Эквина много работы – мы начнем без него. Без него можем и закончить.

– Я имею право присутствовать в этом кабинете.

– Нет, – хмуро отозвался отдельно сидящий крылатый. – Здесь имеют право находиться только грифоны.

– Я лаборант! – возразил жеребец. – В правилах написано, что лаборанты могут подменять своих кураторов!

– Да хоть старший лаборант, – парировал все тот же грифон. – Пока ты будешь пони – путь в двадцать пятый для тебя закрыт.

– А я бы позволил ему остаться, – сказал Крэлкин. – Мне с ним будет спокойнее.

– А тебя вообще не спрашивали, – процедил сквозь зубы ученый за дальним столом. – Завещал тело науке – помалкивай.

– Что?! – воскликнул чужак. – Кажется, вы меня неправильно поняли.

– Чего же тут не понимать? – огрызнулся собеседник. – Пони. Земной. Самый обычный копытный представитель Эквестрии. Я вначале подумал, что у тебя рога нет, сломал или что-то в этом роде, но на деле оказалось, что все гораздо тривиальнее.

– Золотой пропуск… – пролепетал Крэлкин, но был тут же перебит.

– Нам известно о золотом пропуске и о том, что ты хочешь сделать. Ты решил лечь под нож. Это твое право. Но не думай, что с тобой тут будет кто-то няньчиться. Умрешь – никто ухом не поведет. Останешься жить – отправишься в стационар, сделаем выводы, напишем научный труд и отпустим. Ты для нас не пони на особом счету у императора, а обычный подопытный, на котором можно испытать новые методы оперирования копытных. И вообще, нам решать, резать тебя или нет. В любом случае, при любом исходе, никто из присутствующих не будет нести ответственность перед императором за твою смерть.

– Полагаю, здесь ситуация немного иная, – произнес Крэлкин и сглотнул.

– Для нас все равно, какая ситуация, – отмахнулся другой грифон. – Считаешь себя каким-то особенным? Ты не более чем мясо на костях, управляемое нервными импульсами…

– Как и вы сами, – заметил жеребец.

– Будешь огрызаться – вообще даже не рассмотрим твое прошение.

– Вам стоит меньше меня оскорблять, тогда и я буду спокойнее.

Один из врачей оглянулся на застывшего в дверях единорога, все еще не решающегося зайти.

– Иди отсюда, – произнес он. – И закрой за собой.

Рогатый сурово осмотрел присутствующих, громко фыркнул и ушел, хлопнув дверью так, что стекла задрожали.

– Какие мы нежные, – проворчал ученый и посмотрел на подопытного. – Всегда хотел проверить, как устроены земные пони, – внезапно сказал он и бросил хитрый взгляд на коллег. – Давайте его в операционную?

– Не одобрят, – одернул его сослуживец. – Все же тут может быть замешана политика. Не хотелось бы, чтобы нас отчитывали на общем собрании.

– Тебе-то какая разница? – изумился первый грифон. – Отчитают тебе или нет. Это все мелочи. Не жизни же тебя лишат или звания. Да к черту! Разве это не стоит научных достижений?

Внезапно в дверь кто-то постучал.

– Да кого там еще черти принесли! – рявкнул один из первых пришедших грифонов и вскинул лапы в воздух.

Дверь едва слышно скрипнула и в кабинет зашли грифон в красном фраке и зебра с большими лабораторными очками, сдвинутыми на лоб, и в пушистых черных тапочках. Парочка выглядела настолько неказисто, что в комнате повисла напряженная тишина. Чужак сразу же узнал старую куклу Гресмита, но не понимал, зачем он отправил ее сюда.

«Надеюсь, Гресмит расставит все на свои места».

– Здрасьте, – поздоровалась зебра. – Прошу прощения за опоздание.

– А император тут что делает? – настороженно поинтересовался мрачный грифон за дальним столом. Он сложил лапы на груди, насупился и ссутулился.

– Доктор Эквин, – обратился один из врачей к пришедшим, – присядьте на место. У нас появилось новое дело.

– Хватит меня уже Эквином называть! – недовольно возразила кобылка. – Я же вас не называю: доктор Аларум.

– Потому что тогда вышла бы путаница, – парировал собеседник. – Копытные здесь только вы, а крылатых – много.

– Профессор Субира, – мягко произнес правитель, обращаясь к зебре, – присядьте на свое место. – Он подошел к Крэлкину, подождал, пока кобылка усядется за отдельным столом, и обратился ко всем ученым: – Добрый день.

– В двадцать пятом не должно быть посторонних, – пробурчал грифон, сидящий у коричневой двери.

– Профессор Герберт Оливекрон, вы не читали правил этого кабинета, когда вас приглашали сюда? – удивился император. – Часть шестая, в которой говорится, что каждый новый набор ученых, который попадает сюда, может быть проинспектирован лично императором. Ваш набор я еще не инспектировал, так что могли бы промолчать. Не мои проблемы, что правил вы не читаете и знать не хотите. Сегодня вашим испытанием будет моя личная просьба.

– И что нам с ним делать? – поинтересовался один из первых пришедших грифонов, указав на жеребца и пренебрежительно фыркнув.

– Задача тривиальная, профессор Уильям Бетсон. Есть пони. Самый обычный пони. Кстати, он вас заинтересует.

– Нетривиальный генетический код? – с энтузиазмом поинтересовался собеседник.

– Я бы не говорил раньше времени, – хитро усмехнулся венценосный, – но, полагаю, что вам стоит взглянуть, и, если найдете это интересным, напишете диссертацию и пополните коллекцию императорской научной библиотеки.

– Это ваш приказ на работу? – поинтересовался ученый.

– Как вам будет угодно. Только вам решать, на что потратить собственное время. – Правитель прочистил горло. – Итак, вернемся к сути вопроса: есть пони, и есть магический порошок. – Из-под крыла императора вылетело четыре небольших коричневых мешочка, и каждый из них опустился на отдельный стол. – Это образцы. На этот порошок не действует магия. Основан на цаворите.

– На чем? – поинтересовалась кобылка.

– Цаворит, – произнес император. – Драгоценный камень. Формулу и структуру молекулы найдете в библиотеке.

– Насколько я знаю, цаворит сам по себе не имеет магических свойств, – заметил ученый с листочком.

– Я смотрю, вы разбираетесь в магии и минералах, профессор Чарльз Фрост, – удовлетворительно заметил правитель. – Похвально. Но на самом деле, цаворит сам по себе уже отражает направленный магический поток, однако делает это некачественно, потому большинство потока на него все-таки действует. Многие камни довольно слабо поддаются магическому воздействию, если правильно выстроить молекулярную структуру.

– И что хочет сделать этот пони с этим порошком? – поинтересовался грифон.

– Вживить прямо под кожу, чтобы создать магический щит.

– Что?! – послышалось от разных ученых. – Это безумие! Ненормальный пони! – возмущались они.

Зебра сидела и исподлобья смотрела на Крэлкина. Крылатый за дальним столом громко фыркнул, закрыл глаза и сполз ниже на стуле, словно пытаясь отстраниться от разговора. Трое ученых бурно обсуждали то, что только что услышали. Один молчал, лишь с интересом смотрел то на кобылку, то на жеребца.

– Я бы хотел поинтересоваться, что по этому поводу думает профессор Виктор Эбнер, – произнес император, и гвалт моментально затих. Все взгляды уставились на грифона в свитере, который только что рассматривал пони.

– Что я могу сказать? – усмехнулся ученый и поправил очки. – Могу сказать, что ситуация очень и очень нетривиальная. Это что-то вроде теста, да ваше величество? Оговорюсь сразу, что сказанное мной далее – только предположение и ничего больше. Как будет на самом деле – не знаю. Самое простое, что приходит на ум – привязать молекулы цаворита к определенным клеткам ткани. Но идея сама по себе провальная: можно судить по вашим разговорам, что в этом минерале по-особому расположены молекулы. И эту связь нельзя нарушать. Тогда можно разработать какой-нибудь специальный белок, который будет держать в связи эти молекулы. Но белок хорош только в том случае, когда его вырабатывает организм, а изменение всего организма под эти нужды тянет на международную премию в области медицины.

Грифон открыл мешочек, засунул в него два пальца, вытащил щепотку зеленоватого порошка и растер его между подушечками.

– Очень мелкий, – заключил он. – Даже если внедрение пройдет успешно, неизвестно, как молекулярные связи отреагируют на кислородосодержащую среду. Тогда можно их заключить в какую-нибудь капсулу, но как сохранить эту капсулу в сохранности десятилетиями, да и чтобы она не разрушилась при физических повреждениях… И кожу пони трогать особо не хочется, уж больно она у них важная.

– Можно трогать одно вещество без последствий, – подхватила тему зебра. – Магическое. Кажется, в Эквестрии оно называется албидо стилла.

– Нет, нельзя, – покачал головой тот же грифон. – Этот орган у земных пони тоже очень важен и напрямую влияет на продолжительность жизни. Если бы речь шла об единорогах или пегасах… Но если влезать в этот орган у земных пони – это чревато уменьшением жизненного цикла.

– Если мы будем трогать весь орган, – заметила собеседница. – В нашем распоряжении есть спектра, которая позволяет творить чудеса.

– Вы же знаете, что никто из присутствующих не любит возиться со спектрой, – заметил ученый в свитере и посмотрел на кобылку поверх очков. – Она может повести себя непредсказуемо…

– Как и любой медицинский препарат, – грубо перебила собеседница поучительным тоном. – У магии есть свои законы, она не спонтанна.

– Только законы эти изучены очень плохо, – подметил крылатый.

– По крайне мере, треть нашего института работает со спектрой, – напомнила зебра.

– Но не с магией, – пробурчал ученый за дальним столом. – Спектра – это не только магия, но и химические соединения.

– В любом случае, спектрой можно провести тонкую операцию без скальпеля, – не сдавалась полосатая пони.

– И какую операцию намерена делать? – поинтересовался врач без медицинского халата. – Надо вначале разобраться, что и куда девать, какие органы это затронет и как отразиться на работе организма в целом, а потом уже рассуждать, как это сделать. Более того, магический орган у пони состоит из двух частей: их метка и непосредственно остальная специфическая часть. Трогать метку нельзя – она связана с мозгом напрямую. Впрочем, лучше не трогать и рог у единорогов.

– Говоришь, что нельзя трогать магический орган? – спросила кобылка, ни к кому особо не обращаясь, и уставилась в потолок. – Слушай, а ведь если вообще попробовать эту операцию провернуть, тогда может нарушиться вся циркуляция магического органа, и это кардинально отразится на здоровье. Может развиться смертельная патология. Очень интересный эксперимент. Нужно обязательно попробовать.

– В общем-то, ответственности мы не несем, – в задумчивости проговорил ученый, словно соглашаясь с оппонентом.

– Несете, – спокойно произнес император, и врачи озадачено посмотрели на него. – Умрет испытуемый – умрете и вы.

– Что? – переспросила полосатая пони и посмотрела на венценосного. – Кто в таких условиях может работать?

– Ученые высокого уровня, какими вы и должны быть, – твердо ответила марионетка Гресмита.

– Вы ведь понимаете, что риск всегда будет? – поинтересовалась зебра, – Даже если мы все идеально распланируем и рассчитаем, то последствия такого вмешательства в организм могут проявиться через несколько лет. Не очень хотелось бы, чтобы меня вытянули с семейного ужина и отрубили голову.

– Это цена вхождения в двадцать пятый кабинет, – парировал августейший. – Не можете справиться с поставленной задачей – вам не место здесь.

– Мы уже были выбраны, как лучшие врачи, – заметил хмурый грифон у коричневой двери.

– Я могу вас выгнать отсюда. В моих лапах есть такая власть.

– Я не собираюсь участвовать в этом спектакле, – отозвался другой ученый и решительно поднялся.

– Я вам не сказал, что вы несете коллективную ответственность? – спросил правитель. – Уйдет один – я выгоню всех. Не справитесь – убью всех. Преуспеете – не будете думать о деньгах до конца жизни.

Вставший грифон несколько раз поменялся в морде и вновь плюхнулся на место. Было заметно, что он хочет что-то сказать, но сдерживается. Он обвел злобным взглядом присутствующих, ожидая, когда кто-нибудь сделает свой ход.

– Предложение заманчивое, – кивнула кобылка и вновь посмотрела в потолок. – Полагаю, одной мне нельзя будет удовлетворить ваши потребности?

– Если вы не можете работать вместе, то вам тут тоже не место, – отозвался августейший. – Операция слишком тонкая, чтобы один ученый мог все рассчитать.

– Сроки? – поинтересовался отдельно сидящий врач.

– Две недели вам должно хватить. По окончанию срока вы должны как минимум предоставить решение или комплекс решений для поставленной задачи.

– И потом прооперировать этого несчастного и решить не только его, но и нашу судьбу? – уточнил ученый.

– Именно так, – кивнул правитель. – Никто не возбраняет вам подняться и выйти из кабинета…

– И лишиться привилегий? – хмыкнула зебра. – У меня будет встречное требование.

– Любое предложение будет рассмотрено, – заверил император.

– Мне необходим доступ в секцию Изабора Проникновенного.

– “Изабора Проникновенного”? – переспросил Крэлкин и посмотрел на марионетку Гресмита.

– А не рано ли тебе туда доступ открывать? – поинтересовался венценосный. – Ты знаешь правила. Я не буду их нарушать.

– Тогда я отказываюсь, – отмахнулась зебра.

– Это окончательное решение? – уточнил император.

Зебра посмотрела на других ученых, но те лишь отвернулись.

– Глупо, – вздохнул правитель.

Он подошел к столу, за которым сидела полосатая пони и с презрением фыркнул. Его крылья вспыхнули, листочки и чернильница пропали, и перед грифоном на столешнице появились травы, несколько баночек с разноцветными жидкостями и порошками, справа сиротливо лежали несколько пучков трав, а посреди стола появился небольшой мешок. Выхватив из воздуха пустую большую миску, император открыл мешок и высыпал туда содержимое. Над столом поднялось зеленое облако пыли.

– Это же цаворит? – уточнил жеребец.

Венценосный проигнорировал его вопрос, лишь скользнул взглядом по ученым. Те заинтересованно смотрели на разворачивающееся действо.

Отставив в сторону миску с минералом, он выхватил из пустоты колбу, ступку и пестик. Его крылья объяла аура, и предметы стали витать на уровне его глаз: в колбу ныряли по очереди жидкости и порошки, смешивалась и меняла цвет жидкость; в ступке пестик толок травы. Через время сок трав был добавлен в колбу, деревянная пробка закрыла горлышко, и император, взяв ее в лапу, стал неспешно покручивать, смотря на ученых.

– Это все, что от вас требовалось сделать, – с обвинением произнес он. – Я давал вам две недели на пятиминутную работу.

– Но зачем тогда надо было… – начала кобылка, но была бесцеремонно перебита венценосным:

– Молчать! – рявкнул старик. – Я хотел, чтобы вы сами решили эту головоломку. Она неплохо развивает мозги и подковывает практические навыки. Вы же стали торговаться. Были бы вполовину такими же искусными, как я, я бы первым вам открыл доступ в святилище Изабора, но увы.

– Что-то я не припомню у вас хоть какой-то научной степени, – пробурчал грифон за отдельным столом.

– Мне они не нужны, – заявил император. – Они нужны вам, чтобы я вас заметил. Природа наградила меня острым умом и магией. Такие, как я – редкость, и мы несем ответственность за этот мир. Я могу заменить любого ученого в любом институте, но я не могу позволить времени перегнать свое обычное течение. Тогда бы грифоны остались единственными разумными существами на нашей планете.

– Это плохо? – поинтересовался кто-то.

– Вам не понять гармонию этого мира, – покачал головой правитель, – потому давать вам знания Изабора Проникновенного или Стивена Новатора непозволительно. Вы не развиваетесь, вы хотите знаний ради знаний.

– Эти грифоны жили столетия назад. Они уже опередили свое время и написали все эти книги. Вы не можете отвертеться от этого.

– И они понимали, что знания слишком опасны, – возразила марионетка Гресмита, – потому поручили императорам охранять материалы их исследований, дабы они не попали в лапы таких дилетантов, как вы. Вы не смогли приготовить даже простейшее оперирующее зелье, не установили, что необходимо исправить… и самое плохое – вы не принялись за работу. Ученые, которые не используют любую возможность для изучения и эксперимента, не могут находиться в двадцать пятом кабинете. Попрошу покинуть помещение.

Император пристально посмотрел на бесцветную жидкость в колбе и вылил ее в миску с цаворитом. Выхватив из воздуха ложку, он помешал массу и небрежно сунул тарелку в копыта чужаку. Крэлкин нахмурился и посмотрел на венценосного.

– Съешь перед сном и на следующее утро ты обретешь необходимое свойство. Только предупрежу сразу: это кардинальным образом скажется на твоей жизни. Как ты должен знать, жизнь пони напрямую зависит от состояния его магического органа. Порошок, который ты вживишь в свой организм, будет влиять на магические потоки хаотической энергии, которые продуцирует твое тело. Потоки будут изменять обычное течение посредством цаворита и влиять на органы, на которые они влияли, уже не будут, однако другие органы могут попасть под эти неконтролируемые потоки. Как только ты примешь внутрь эту кашу, твоя жизнь будет находиться под угрозой. Неизвестно, как скажется такое кардинальное изменение на тебе, так что первую неделю будешь под моим личным присмотром. А вы, – произнес император, посмотрев на ученых, – больше не элита двадцать пятого кабинета. Я снимаю с вас всякие привилегии. Можете возвращаться на рабочие места. И к вечеру подготовьте список всех проектов двадцать пятого. Направьте во дворец срочным донесением.

Ученые, бурча себе под нос, неспешно разошлись. Чужак в это время рассматривал густую зеленую жижу, которую для него заботливо приготовил старый знакомый. Дождавшись, пока последний грифон покинет помещение, и дверь тихонько захлопнется, жеребец вздохнул, подхватил миску зубами и поставил на ближайший стол.

– Ты и планировал их выгонять? – безвкусно поинтересовался он.

– Начинаешь что-то замечать или просто пытаешься проявить смекалку? – отмахнулся венценосный. – В любом случае, мне нужно было очистить двадцать пятый, чтобы впустить новую кровь. Эти крысы всего боялись.

– Гресмит? – осторожно спросил чужак.

– Пришлось залезть в старую шкуру, – прокряхтел собеседник.

«Значит, он меня не оставил», – облегченно вздохнул жеребец.

– Двадцать пятый? – в задумчивости произнес Крэлкин. – Почему именно двадцать пятый?

– Так исторически сложилось, – пожал плечами грифон. Он магией подтянул к себе стул и уселся. – Стареет тело, стоять трудно, – словно оправдываясь, произнес он. – В двадцать пятом кабинете некогда была самая продвинутая химическая лаборатория, там работали самые именитые ученые. И я решил создать в каждом научном институте такой кабинет. Двадцать пятый. Здесь не только самое современное и последнее научное оборудование, но и работают гении и новаторы своего дела. С двадцать пятого всегда начинается строительство нового исследовательского центра. Право работать в этом кабинете открывает новые возможности и предоставляет привилегии, потому сюда стремятся попасть все. Хотя я порой задумываюсь, что привилегии безнаказанности стоит снять.

Пока Гресмит говорил, Крэлкин подошел к окну, подальше от затхлости и настойчивого запаха крови.

– Значит, те грифоны думали, то ты их не выгонишь отсюда?

– Именно так. Потому стали торговаться. Но… – Император посмотрел на коричневую дверь в углу. Чужак проследил за его взглядом и насторожился. – Там находится операционная. Самая лучшая во всей стране. На операционном столе двадцать пятого этим набором ученых было разрезано около восьмидесяти грифонов. Пятерых вскрыли при жизни. Один был в сознании.

– Это бесчеловечно, – прошептал Крэлкин.

– Тонкая грань проходит между гением и убийцей, – заметил венценосный.

– Они тут хоть кому-то спасли жизнь?

– Они резали, – повторил правитель. – Ты меня не слушал?

– И ради чего?

– Ради науки, конечно же. Изучали строение тела до мельчайших подробностей. Брали ткани для экспериментов.

– Но живых-то зачем резать?! – выпалил жеребец.

– Для лучшего понимания, как связаны и работают органы. Эти хотя бы самцов живых резали. Предшественники убили двух беременных грифониц.

Гресмит запнулся, а земного пони передернуло от такого признания.

– Впрочем, это уже внутренние дела моей империи, – отмахнулся собеседник. – Ты получил, что хотел?

– Внутренние дела твоей империи могут затронуть Эквестрию, – заметил чужак. – Неизвестно, что тут вообще изобретается. Может, в соседнем здании ученые создают химическое оружие массового поражения.

– Может, и создают, – пожал плечами Гресмит. – Тебе-то какое дело? Хочешь получить гарантии, что ты не погибнешь в какой-нибудь бессмысленной войне? Я могу тебе поклясться, что убивать подобным образом тебя не собираюсь, и спасу, если тебе будет грозить бессмысленная смерть.

– Я хочу быть уверенным, что ты не тронешь Эквестрию.

– Я первый, кто заинтересован в процветании Эквестрии, – недовольно заявил грифон. – И со мной все ясно, мне больше хочется разобраться в твоей мотивации. В твоих мыслях я прочел что-то про друзей. Неужели ты в самом деле считаешь в Эквестрии кого-то другом? У тебя не было друзей, и быть не может. Ты как червь всегда извивался и пытался использовать всех подряд в своих корыстных целях. Ты Альтуса использовал, и Твайлайт, и Луну пытаешь использовать. Но после тебя остаются только разбитые сердца и покалеченные судьбы.

– Кто бы говорил про разбитые сердца и покалеченные судьбы, – огрызнулся жеребец и отвернулся, смотря с высоты второго этажа на центральную улицу научно-исследовательского района.

– Ты же сюда приехал, чтобы забрать у единорогов их смысл жизни, – продолжил император. – Им комфортно там, где он сейчас находятся. Они готовы умереть за Эквестрию под знаменами Целеберриума, но ты считаешь, что им будет лучше, если они будут заниматься чем-то другим, ведь так? Ты всегда решаешь за кого-то.

– Как и ты! – рявкнул чужак и посмотрел ненавистными глазами на старого противника. – Ты ничем не лучше меня! А со временем стал только хуже! В тебе от человека ничего не осталось!

– Правильно, Крэлкин, я ничем не лучше тебя. И ты ничем не лучше меня. Мы одинаковые. Мы лишние в этом мире, чужаки. – Гресмит хитро улыбнулся. – Мы Боги, древняя раса, породившая новые формы жизни. Разве ты не видишь? Мы оба кроим судьбы тех, кто рядом с нами лишь для того, чтобы нам было комфортно. Мы не принадлежим ни к грифонам, ни к пони. Мы выше них.

– Нет, – нахмурился жеребец и помотал головой, словно пытаясь вытрясти мусор из гривы. – Ты перевираешь мои слова и мысли. Я хочу мира для Эквестрии…

– И ты готов подмять под себя Целеберриум, который и обеспечивал этот самый мир, чтобы достичь мира, – заметил император. – Ты противоречишь сам себе.

Чужак вновь уставился на улицу.

– Я собираюсь уничтожить Целеберриум, а не цель жизни пони, – словно в трансе проговорил он. – Всем, кто захочет продолжать стоять на страже Эквестрии, я предоставлю такую возможность, но уже легально, в рамках закона, а не прячась под землей. Вся проблема современного Целеберриума в том, что он пожирает себя изнутри и может в итоге очень сильно ранить Эквестрию. Целеберриум стал паразитом, а от паразитов следует избавляться.

– Решил поиграть роль иммунной системы? – с досадой поинтересовался старик. – Похвально. Только не забывай, что лейкоцитов для сильной заразы требуется огромное количество. У тебя нет этого запаса.

– Потому я буду брать качеством. Именно за этим я приехал сюда.

Крэлкин посмотрел на тарелку с приготовленным цаворитом и сглотнул.

– А не боишься, что тебе кто-то ноги переломает, например? – поинтересовался грифон и привлек внимание собеседника.

– Это к чему вообще? – нахмурился пони.

– К тому, что тебе противостоит не только магия, но и физическая сила. Целеберриум, чтобы справиться с такими умниками, как ты, тренирует своих солдат в адских условиях. Магия, сила, скорость – это все стандартный набор умений члена Целеберриума. И даже если на тебя не будет действовать их заклинания, они втопчут тебя в землю крепкими копытами. Ты позаботился об этом?

– Я привык решать проблемы по мере их возникновения, – недовольно скривился жеребец, осознавая, что Гресмит прав.

– Я понимаю, что раньше ты бегал от меня и других несильных магов довольно успешно продолжительно время, однако сейчас тебе противостоят профессиональные убийцы. Ты схватился за кусок, который не сможешь даже откусить. Задумайся о последствиях.

– Я попрошу Луну…

– Используешь, – мягко перебил император, и Крэлкин на мгновение замолчал, переваривая услышанное.

– Попрошу, – настоял на своем собеседник. – Я не хочу ее использовать.

– Даже если не хочешь, все равно используешь. В этом твоя суть.

Чужак фыркнул, понимая, что, продолжив спор, напорется на глухую непреклонную стену. Потому решил перевести тему и расспросить больше о приготовленной смеси.

– Эта каша вообще безопасна? – поинтересовался он.

– Желудок осколками не поранишь, – заверил венценосный.

– Я серьезно, – скривился пони. – Как считаешь, это вообще безвредно?

– То есть, ты приехал ко мне в империю, попросил сделать для тебя услугу, и теперь спрашиваешь меня, безопасно ли? – с недоумением поинтересовался правитель. – Тебе же этот цаворит не за “спасибо” зачаровали, и теперь, когда я испортил его, ты спрашиваешь такие глупости?

«Испортил?»

– Мне не помешала бы хоть какая-то уверенность в том, что я делаю, – признался жеребец. – Я, конечно, благодарен тебе, что именно ты занялся моей проблемой и все такое, но ты даже анализов не взял, не говоря уже об опытах. Ты просто смешал что-то в колбе и залил это в цаворит.

– Я брал у тебя анализы. В личной лаборатории. Из которой ты убегал.

– Так… – потянул Крэлкин, заглядывая в глаза собеседнику, – это безопасно?

– С помощью спектры можно добиться многого. Съешь смесь – и будешь отражать магию, аки супергерой. Однако, как я и говорил, это может быть стоить тебе годов жизни.

– И сколько?

– Кто знает? – пожал плечами император. – Многое зависит от твоей мотивации к жизни и удачи. Можешь завтра выйти на улицу, и тебя прирежут, а можешь прожить полноценную жизнь и ни о чем не думать. Все может случиться. В любом случае ты не изменишь конец, лишь оттянешь.

– Хочется все же оттянуть, – недовольно заметил чужак. – И чем больше я проживу, тем лучше.

– Слушай, а чего мы с тобой вообще торгуемся? – оживился Гресмит. – Двадцать, пятьдесят лет… это мелочи. Миг, который незаметно пройдет. У меня есть предложение.

– “Предложение”? – настороженно поинтересовался жеребец. – И что за предложение?

– Ты ведь уже понял, не так ли? – подмигнул правитель, расплываясь в улыбке.

– Бессмертие? Вечная жизнь? – перебирал Крэлкин. – Несуразица какая-то.

– Почему?

– Тебе придется научить меня твоей магии…

– Не придется, – отмахнулся венценосный. – Я тебе предлагаю скоротать со мной определенное время до очередной смены расы на планете, а не магии обучать. Потом решим собственную судьбу. Как тебе?

– И что я буду тебе должен? – поинтересовался пони. – Ты же просто так не дашь мне жить в свое удовольствие.

– Твои речи об Эквестрии… – слащаво потянул грифон. – Я хочу, чтобы ты правил этой страной.

– Эквестрией? – изумился собеседник. – У Эквестрии уже есть правители, и они довольно хорошо справляются со своей задачей.

– Сегодня правители есть, завтра – нет, – хитро заметил император. – Жизнь изменчива.

– Ты хочешь убить Селестию и Луну?

– Я не могу их контролировать, – признался венценосный, театрально вздохнул и развел лапы в стороны. – По сути, они и не пони вообще, а просто скопление энергии, принявшее сводный облик местных особей. Хуже всего то, что для магии они тратят мою энергию. Мне это не нравится, и я бы хотел избавиться от этого придатка.

– И кто будет тогда двигать космические крейсера? – нахально поинтересовался чужак.

– Я могу двигать какое-то время, – пожал плечами правитель.

– А починить не хочешь?

– А зачем? – с вызовом вопросил венценосный. – Я тогда заберу у пони очень сильный инструмент давления на другие государства. Сейчас на Эквестрию боятся нападать, так как понимают, что с уничтожением Селестии все могут пострадать. Никто не может заменить ее. Селестия неприкосновенна. Она же составляет одну из важнейших сил этого мира. Но мы отошли от темы.

– Да не хочу я править, – отмахнулся чужак. – По крайней мере, не так. И почему именно я?

– Ты мыслишь, как человек, – просто пояснил Гресмит. – Ты сможешь построить сильное государство и хорошо защитить пони. Конечно, не без моих советов и не без моей помощи. К тому же, ты всегда будешь бояться меня, и этот панический страх будет снова и снова тебя подстегивать что-то делать, чтобы я до тебя не добрался. Раньше ты заботился об Альтусе: ты выделил сильные стороны своей марионетки и развивал их, а в последствии довольно неплохо использовал. Я бы хотел поручить тебе также позаботиться об Эквестрии.

– Ты же будешь сидеть у меня на шее, я прав?

– Как я уже говорил, – подметил грифон, – я первый заинтересован в правильном развитии Эквестрии. Возможно, ты сможешь быть полезен.

– А если я полезен не буду? – поинтересовался Крэлкин.

– Тогда пути наши разойдутся. Так что решил?

– Не хочу, – буркнул под нос чужак.

– Не хочешь? – раздраженно спросил император. – Чего ты боишься? Я предлагаю тебе вечную жизнь и высшую государственную должность, что тебе еще нужно?

– Не нужно мне этого, – отмахнулся пони и отвернулся.

– Что, боишься, Твайлайт тебя врагом до конца жизни считать будет? – продолжал наседать собеседник.

– Откуда?.. – спросил чужак мельком взглянув на грифона.

– Я умею читать мысли, – напомнил тот. – Будет ли она тебя считать убийцей Селестии и Луны, богинь Эквестрии? Да. Простит ли она смерть своей учительницы, с которой она провела все детство и которая дала ей настоящую жизнь? Нет. Ты понимаешь, что вся эта ситуация возникнет, если ты захватишь власть, и понимаешь, что другого способа взобраться на трон нет.

– Я не собираюсь захватывать власть… – напомнил жеребец слабым голосом.

– И терять Твайлайт, как друга, – закончил правитель.

Крэлкин с ненавистью посмотрел на Гресмита, пытаясь понять, издевается его знакомый или нет. Он прекрасно помнил, как сам играл с чувствами незрелого мага, и теперь было противно осознавать, что сам попадается на свои же уловки. Он искал слов, грубых, оскорбительных слов, и не находил. Понимая обреченность ситуации, он отвернулся, не желая встречаться взглядами с собеседником.

– Давай, признайся, что именно эта пони не дает тебе принять единственное правильное решение, – рассудительно произнес император. – Часы твоей жизни тикают, и с каждым движением, вздохом, мыслью, ты исчезаешь из этого мира. Твайлайт тоже умрет рано или поздно, но ты сможешь жить и хранить память о ней.

– А я не хочу хранить память о ней, – бросил он через плечо. – Я хочу, чтобы она жила.

– Я тебе миллионы Твайлайт сделаю, если захочешь. Они будут покорными рабынями.

– Ты ненормальный, – покачал головой чужак. – Тебе неведомо слово “друг”.

– И это говорит мне эксперт по дружбе, который повсеместно использовал Альтуса, а с Твайлайт даже письмом не перебросился, – сплюнул грифон. – Это ты ненормальный. Ты пытаешься в дружбу запихнуть все, что угодно, только не то, что ты на самом деле чувствуешь. Ты убегаешь от реальности.

– Ты про что? – без интереса спросил жеребец.

– Думаешь, что твои чувства к Твайлайт можно обозначить дружбой? – бросил венценосный. – Нет. Ты не знаешь, что такое дружба. Однако сейчас у тебя появился уникальный шанс узнать, что такое неразделенная любовь…

– И с чего ты взял, что любовь неразделенная?

– Твайлайт на тебя, мягко говоря, плевать, – махнул лапой император. – Ты – прочитанная книга на ее огромной полке жизни. От тебя осталось только приятное послевкусие. Не питай ложных иллюзий, у тебя нет и шанса. Просто смирись и наслаждайся чувством безысходности.

– Наслаждайся? – не поверил своим ушам чужак.

– Твое время истекает, и это единственное, что ты можешь делать: наслаждаться. Я тебе предлагаю испытать все, что только возможно в жизни, но не понимаю, почему ты отказываешься.

– Я не хочу быть причиной чьей-то смерти, – буркнул Крэлкин. – Пускай даже живой магии. У Селестии и Луны есть свои истории, свои проблемы, и они пытаются их решать. Они помогают пони и всячески их поддерживают, и пони полагаются на их помощь. Нельзя, чтобы Селестия или Луна просто пропали. Это очень сильно ударит не только по Эквестрии и обычным гражданам, но и по миру. Тем более, не факт, что не появится новая Селестия и не сместит меня с моего поста.

– Да, случайные вспышки магии из моего уловителя очень и очень трудно контролировать, – согласился Гресмит. – Смерть Селестии вызовет очередную такую вспышку, и тогда мы вернемся к тому, с чего начинали. Мне нужно кардинальное решение проблемы.

– Хочешь меня для этого использовать? Не так давно порывался убить.

– Ностальгия, порыв страсти, – пропел грифон. – Не бери в голову.

– Используй кого-то другого, – бросил жеребец. – Я уверен, что есть множество сильных и благородных пони для этой миссии.

– Конечно, есть, – кивнул венценосный, – и тебе до них, как до звезды, но я не хочу видеть пони на престоле. Уж лучше пусть восседают Селестия и Луна, хоть какая-то стабильность в их бессмертии. Значит, не хочешь?

– Я не хочу, чтобы Селестия и Луна погибли, – заявил с детской наивностью Крэлкин.

– Не хочешь или не можешь принять? – уточнил правитель и ненадолго замолчал, ожидая гневной тирады чужака, но ее не последовало. – Я понимаю, что такие важные решения за пять минут не решаются, так что подумай хорошенько.

– Вряд ли я соглашусь.

– Время все расставит на свои места.

Жеребец фыркнул и бросил взгляд на открытое окно.

– Хочу вернуться в свою комнату, – отрешенно проговорил он.

– Дорогу сам найдешь? – поинтересовался Гресмит. – А то мне нужно зайти еще в несколько двадцать пятых.

– Я и в Кэнтерлоте путаюсь…

Грифон выхватил из воздуха очки с небольшим мешочком звонких монет и протянул вещи пони.

– Мой замок выделяет особую энергию. Наденешь очки – увидишь. Стража пропустит. Деньги на такси, если уже совсем невмоготу будет. А вообще прогуляйся, тебе будет полезно посмотреть, как живут грифоны.

– Главное, чтобы на улице все было спокойно, – заметил Крэлкин.

– Я тебе не дам погибнуть по глупости, – уверил император.

– Будем надеяться, что все пройдет без эксцессов.

Венценосный посмотрел на приготовленную кашу из цаворита.

– С собой заберешь или доставить в комнату?

– Что? – не понял жеребец и проследил за взглядом собеседника. – Не хотел бы я таскаться с этим.

Крылья грифона вспыхнули, и смесь исчезла. Чужак с недоверием посмотрел на него и неуверенно произнес:

– На него же нельзя воздействовать магией.

– На него нельзя было воздействовать магией, – возразил крылатый. – Я подготовил для тебя специальную смесь для внутреннего потребления, и только после усвоения, твой организм получит необходимую способность. Я же говорил, что испортил его. Мог бы догадаться. Пошли, а то у меня помимо институтов есть и государственные дела.

– Эквестрия? – поинтересовался пони.

– Эквестрия, – кивнул старик и тяжело вздохнул.

Чужак вместе с венценосным вышел на улицу и посмотрел на пасмурное небо. Он вспомнил приятное утреннее солнышко, и огорчился, что сегодня больше не увидит его теплых лучей. Император тоже смотрел на небо, но морда его выражала не грусть, а настороженность. Попрощавшись, грифон скрылся в толпе, расступившейся перед ним и провожая вежливыми речами и поклонами.