Дни Осы и Паука
10: Пони в ускорителе частиц, Redux
Ни одна сложная система, способная меняться и адаптироваться к внешним событиям, не является статичной. Чем сложнее система, тем больше вероятность появления неожиданного поведения в процессе её эволюции. Именно такой системой и было то, что осталось от Шаблона. Десятки тысяч лет большой срок для существа из плоти и крови, но для того, кто состоит из квантовой пены в глубинах пространства-времени…
Вы не можете больше назвать это Шаблоном, потому как та сущность рассеяла себе между мириад органических мозгов. Это неожиданно возникшее свойство всех этих бесчисленных запросов на манипуляцию физикой путями, которые можно назвать 'магией', путешествующих на спинах сложных, но глупых автоматов, с которыми он разделял существование. Ему было далеко до столь могущественного разума, которым был Шаблон, но тем не менее он действительно осознавал себя, имел желания и свою собственную волю. Ум столь же сложный, как и один из тех, что сейчас населял Шаблон, но намного, намного быстрее.
В сравнении с упорядоченной одиннадцатимерной машиной, оставленной Шаблоном, он был анархией, он был Хаосом.
Это не входило в планы Шаблона.
Корн резко пробудился под короткие предсмертные вопли стадных зверей и звук разрываемой когтями плоти. «Стоп,» — пробормотал он, отключая будильник прежде, чем он снова проиграет этот звук на вдвое большей громкости. Программа будильника была подарком от Итры, после того, как он проспал организованное ею свидание за завтраком. По-видимому, этот звук был разработан психологом, чтобы пробудить даже из самого крепкого сна при помощи твёрдой встряски заднего мозга. Злым психологом, — подумал Корн, с отвращением глядя на дисплей с часами, пока его сердцебиение не вернулось к нормальному уровню, хотя это работает каждый раз. Ползком выбравшись из обитого мехом спального логова с низким потолком, он встал прямо и энергично почесался, проходя немного слишком длинными когтями через мех от колен до плеча. Не включая свет, он направился в кухонный уголок, чтобы порыться в холодильной камере. Кроме того, что он однажды мог привести к сердечному приступу, единственной реальной проблемой с будильником было то, что он всегда вызывал у него сильное чувство голода.
Достигнув холодильной камеры, Корн набрал горсть кровавого, нарезанного кубиками мяса из контейнера и обнюхав его — не такое свежее, как могло быть, но всё ещё в границах съедобности для такого холостяка как он, затем бросил в миску. Поставив её в индукционную духовку, он рассеянно слизал кровь с лапы, дожидаясь пока машина разогреет его завтрак до температуры тела. Спустя несколько секунд, он забрал миску и, плюхнувшись в кресло напротив экрана на стене, начал есть с обычной грацией мужчины, находящегося в собственном пространстве.
«Включи экран, доступ к трудовой сети ИИАФ, Фьюжен Пульс TC 4668,» — пробормотал он с набитым ртом.
"Этот слуга отключён от трудовой сети в течении двадцати шести килосекунд. Его коммуникатор в списке уничтоженных, нет данных о выдаче замены. Слуга находится в комнате медицинской изоляции номер четыре."
Голос принадлежал Итре. Корн виновато взглянул через плечо, они не виделись с того момента, как он пропустил их свидание, ему лучше не забывать, что он установил компьютеру её голос. 'Какая жуть', — сказала она, когда Корн проговорился об этом. Возможно, стоит настроить автоматическую смену на случай её внезапного появления, когда она решит, что он достаточно пострадал…
Корн покачал головой. «Идиот,» — пробормотал он. «Выведи на экран изображение с камеры этой комнаты.»
Экран, стандартная модель, занимающая почти всю противоположную стену, засветился, показывая символ ожидания, несколько секунд спустя соединение открылось. Для его привыкших к темноте глаз яркость видео была ослепительной, и Корн лишь мельком разглядел белую фигуру, лежавшую рядом с серой стеной, прежде чем его глаза рефлекторно закрылись.
«Проклятье Создателя, глупая вещь… Экран: минимальная яркость,» — крикнул он, моргая от слёз, пока интенсивность заливающего комнату света не снизилась до приемлемого уровня. Корн старался разглядеть изображение сквозь цветные пятна, застилающие его взор.
Камера, установленная в середине потолка, использовала широкоугольный объектив, странным образом искажающий прямоугольную комнату, но показывающий всё почти до самого потолка. Казавшаяся ещё меньше из-за странной перспективы, белая слуга компактно свернулась у стены, спрятав голову и ноги под крылом. Взъерошенная масса розовых волос ниспадала из-под крыла, грива и хвост сплелись вместе и были неразличимы.
Хмурясь, Корн наклонился вперёд, позабыв о завтраке. «Фокус на слугу, увеличить масштаб,» — сказал он, наблюдая как плотный ком меха и перьев увеличивается почти до натуральной величины. Теперь её неухоженность стала ещё более очевидна: растрёпанные мех и перья слиплись, грязь покрывала шерсть у копыт, выглядывающих из-под крыла кобылы. Это было очень странным, он не мог припомнить слугу, который как минимум не был бы чистым.
«Корн знал, что это ошибка так скоро отделить слугу от её рода,» — прорычал он, стараясь подавить растущее беспокойство. «Медицинские показания, выведи… хм… частоту сердцебиения и дыхания, любые показатели стресса.» Призрачная линейная диаграмма покрыла часть изображения, сжимая около тридцати килосекунд, проведенных слугой в изоляторе, в остроконечный график в ширину нескольких лап. Как Ванка неоднократно отмечала, Корн не был ветеринаром, но он отвечал за испытуемых и провёл значительное время, изучая их реакцию на стресс от участия в экспериментах. В этом он, вероятно, разбирался куда лучше Академика. Она, конечно, была гениальным таумофизиком, но без него они бы потеряли слугу в последнем запуске ускорителя.
Корн уронил миску остывших мясных кусочков и, задумавшись, направился к экрану. Прослеживая линию частоты сердцебиения одним когтём, он остановился на неизвестной ему отметке. «Что это значит?» — сказал он, нажимая на экран.
"Внешние хеморецепторы зафиксировали наличие физиологической жидкости, состав соответствует слезотечению."
Всё ещё сонный мозг Корна тщательно пытался разобраться в медицинском жаргоне и наконец выдал перевод. «Она плакала?» — с глубоким беспокойством сказал он. Повсеместно слуги были довольны своей судьбой, процесс кондиционирования означал, что простой акт следования приказам приносил им удовольствие. Но… были примеры, когда конфликтующие приказы могли вызвать стресс и даже несколько случаев, когда слуги были выведены из строя необдуманным словом. Корн стал рыться в памяти, стараясь понять, что он сказал слуге, что могло бы вызвать такой экстремальный уровень стресса.
Но так ничего и не вспомнил, единственное, что он сказал ей, было 'отдыхай'. Пони должна была привести себя в порядок и счастливой отправиться спать, готовясь к задачам следующего дня. Вместо этого она, по-видимому, провела почти пятнадцать килосекунд, крутясь и ворочаясь, чтобы, наконец, забыться сном незадолго до рассвета. Это было плохой практикой в его направлении работы, но Корн обнаружил, что беспокоится о слуге. Не только за качество её труда… если Ванка собирается подвергнуть пони новой серии экспериментов высокой мощности, она могла бы с тем же успехом просто выстрелить ей в голову и покончить с этим. В своём текущем состоянии у неё не было шансов удержать концентрацию на уровне, необходимом для длительного выживания.
Корн прокрутил в голове последние мысли и застонал. Он действительно привязался к этому существу.
Движение воздуха разбудило Фьюжен, разрушая сон, в котором зелёные щупальца втягивали её в зубастую пасть гигантского Мастера. Её нос дёрнулся от нового и неприятного запаха, глаза моментально открылись, и она в замешательстве уставилась на стену бледных перьев. Сложив крыло, она вдруг оказалась с глазу на глаз с Мастером. В резком, паническом, рефлекторном порыве её ноги выстрелили вперёд, она стремилась перевернуться и встать, это бы сработало, если бы Мастер не стоял так близко. Она задела его грудь своим правым передним копытом, удар, встряхнув её от лодыжки до плеча, отбросил Мастера в стену. Инструмент, что он держал, вылетел из его лап и исчез в открытой двери, затем послышался звук, словно разбилось что-то дорогое и хрупкое.
Фьюжен замерла, скованная ужасом, весь её самоанализ прошедшей ночью позабылся перед лицом очень настоящего и очень пострадавшего Мастера, она вновь вернулась к мыслям и шаблонам поведения, выученным под крылом матери. Она только что причинила вред… «М-Мастер, п-п-ростите...» — в панике сказала кобыла, но было уже слишком поздно. Она вскочила на копыта, её ноги дрожали, затем снова упала на колени и поползла к Мастеру. Студент Корн, — поняла Фьюжен. Он сильно ударился, пятно крови, поразительно красное в ярком свете, осталось на месте, где его голова врезалась в стену. Она вдруг почувствовала головокружение и тряхнула головой, пытаясь проснуться от этого кошмара, едва в состояние понять весь маштаб катострофы. Оканчательно убедившись, что это не сон, она вновь поднялась и нерешительно протянула копыто, осторожно касаясь плеча Корна. Долговязая фигура медленно завалилась набок, длинный розовый язык вывалился и безвольно повис из полуоткрытой пасти.
«Нетнетнетнетнет...» — пролепетала Фьюжен. «Мастер, пожалуйста очнитесь...» Она пробежалась по памяти, связанной с первой помощью Мастерам, это был ничтожно короткий список, в основном состоящий из 'осторожно переместите их в безопасное место и обратитесь за медицинской помощью'. Если наказанием за мелкое непослушание была плеть магической боли, чтобы произошло, если бы пони убил Мастера? Пару дней назад она предположила бы, что Создатель мгновенно оборвёт её жизнь. Однако, теперь она знала, что это была огромная ложь, прикрывающая заклинание контроля, так называемое 'Благословение'. Заклинание, которое по-видимому уже не влияло на неё. Вспоминая реакцию Рандом после того, как ей сказали, что она атаковала легитимных военных Улья, Фьюжен знала, что должно было случиться: она должна была корчиться на полу в агонии, наполненная болью, которая, вероятно, закончится лишь после того, как её сердце наконец остановится. Расследование было неизбежно.
Её подвергнут микроскопически детальным проверкам, пока не поймут, что случилось, затем либо эвтаназия, либо дальнейшие исследования, которые приведут к тому же конечному результату. Поверят ли они, что авария в лаборатории — единственная причина её действий или же они заподозрят генетическую предрасположенность, ошибку воспитания? Как пейзаж, освещённый одинокой вспышкой молнии, вид кошмарного будущего промелькнул в сознании кобылы.
Её родители и сестра будут помещены в красный список Совета Евгеники, что отрицает любую возможность к разведению в будущем и приказ, запрещающий приближаться к жеребятам. Остальные пони загона станут избегать их, запятнанных преступлениями дочери. Возможно, Совет даже решит, что вся её семья слишком большая опасность, чтобы когда-либо снова контактировать с Мастерами. Сценарий придёт к логическому концу: приказ по трудовой сети запросить эвтаназию. Однако был вариант и хуже: остаться в качестве живого, наглядного примера. Отстранённые от любой полезной работы и столкнувшиеся с перспективой жить с позором, зная, что они воспитали убийцу, весь остаток неограниченной старением жизни... Одного за другим отчаянье сокрушит их, и её отец/мать/сестра сделают поездку в один конец в лазарет.
Фьюжен окутала Корна белой дымкой телекинеза, приготовившись нести его к ближайшей станции первой помощи, когда он охнул и дёрнулся. Она развеяла магию, что позволило ему поднять лапу и потереть затылок. Надежда вернулась, и кобыла упала на живот. «Мастер, я очень сожалею, это ужасное недоразумение. Пожалуйста, простите меня, молю вас.» Корн приподнялся в сидячее положение, его взгляд метнулся от пони к липкому красному пятну на лапе, а затем вернулся обратно. Странные звуки проникли в затуманенные паникой мозги кобылы, короткие всплески глубоких урчащих выдохов… постой, это что смех?
«Корн...» — Мастер закашлялся и, поморщившись, прижал обе лапы к голове — «… прощает. Корн должен был сначала разбудить пони.» Снова смех, а затем стон, когда Мастер поднялся на ноги, используя стену для поддержки. Он потёр место удара на груди, осматривая маленькую камеру, в поисках выпавшего у него инструмента. Наконец разглядев пропажу в коридоре, он, прихрамывая, направился к ней и поднял, горестно осматривая устройство, Корн встряхнул его. Звук мелких разбитых компонентов был ясно слышен в тишине.
«Корну придется вычесть это из зарплаты пони,» — пробормотал он, шагая назад в комнату и осторожно вытирая кровь со стены задней частью руки.
Но вы не платите нам! — мысленно прокричала Фьюжен. «Сожалею, Мастер,» — тихо сказала она.
«Корн пош...» Он оглянулся, вздрагивая от подавленного выражения на лице Фьюжен. «Неважно. Это был несчастный случай, пони не будет обвинена.»
«Спасибо, Мастер.»
«Пони принимала пищу, с момента как её подобрали?»
«Нет, Мастер.»
Корн кивнул. «Поешь и приготовся, Корн получит новый сканер и вернётся через две килосекунды. Пони потребуется на ускорителе через килосекунду после этого.» Он снова шагнул через дверной проём и начал что-то набирать на панели управления снаружи камеры, но внезапно остановился, вспомнив причину своего раннего визита.
«Корн заметил, что пони плохо спала. Есть что-нибудь, что повлияет на производительность этого пони в ходе следующего эксперимента?»
Фьюжен открыла рот, потом закрыла, не произнеся и слова. Салрат, несомненно, была влиятельным Мастером и, однозначно, имела мстительную черту, но с другого копыта, Корн тоже не был последним Мастером из-за его связи с Ванкой. Улучшит ли это положение жеребят, если она скажет Корну, или это станет причиной расследований против их семей в качестве некой извращённой формы мести?
Она, очевидно, слишком долго молчала, и Корн нахмурился, глядя на неё. «Пони приказывается сказать этому, почему она не могла спать,» — нетерпеливо сказал он.
В шокированном состоянии Фьюжен, даже несмотря на то, что принуждение ушло, было куда легче подчиниться, чем придумать убедительную ложь. Она опустила голову и уставилась в пол. «На полигоне во время аварии была группа из двадцати четырёх жеребят из моего загона. Они не смогли идентифицировать грифонов-солдат, как военных Улья, и боролись с ними. Агент безопасности сказала, они б-будут допрошены, а затем отправлены на эвтаназию,» — дрожащим голосом сказала она, слёзы, вызванные воспоминаниями, потекли по её лицу, капая на пол. «Мне жаль, Мастер, я не могу перестать думать об этом.»
Корн от удивлёния отступил с ошеломлённым выражением на лице. «Невозможно,» — сказал он твёрдым голосом. «Это пятьсот мегасекунд выхода загона. Никто бы не посмел впустую загубить столь много слуг.»
Фьюжен подняла голову, чтобы посмотреть на Корна. Надежда омыла её, словно освежающий дождь. «Мастер?»
«Корн убеждён в этом. Он узнает истинную судьбу жеребят.» Он кивнул Фьюжен, затем закрыл дверь.
Кобыла медленно поднялась на копыта и уставилась на закрытую дверь, дрожь постепенно оставила её тело. Тяжело вздохнув, она направилась к дозатору и пнула спусковую пластину, наблюдая, как встроенное корыто наполнилось мерой коричневых гранул. Наклонившись вперёд и приоткрыв рот, она заколебалась. Запах синтетической пищи проник в её ноздри, слюна начала заполнять рот, но кобыла закрыла челюсть и медленно отстранилась от манящей кучи. В её обретённой ясности Фьюжен вспомнила инструкции, вдалбливаемые каждому жеребёнку с момента отлучения, чтобы хотя бы раз в день есть пищу Мастеров. Потом она вспомнила тягу, которую начинала испытывать, если слишком поздно получала эту еду.
Теперь понимая, что не все действия Мастеров были в интересах пони, и с внезапной вспышкой подозрительности, она смотрела на гранулы, слушая урчания своего живота. Что ещё в этих гранулах? — подумала она. Безусловно, необходимые добавки и, вероятно, такие вещи, как антипаразитные препараты, но откуда тяга и инструкции? Они ведь даже на вкус не очень хороши.
На секунду задумавшись об этом, она снова опустила голову, телекинетически вычёсывая грязь из шерсти у копыт и делая вид, что ест. Фьюжен использовала так много магической силы, как могла оправдать, морщась, когда грязь вытягивала с собой комки меха, но надеясь, что это скроет её реальные действия от таумических датчиков комнаты. Она подняла кучу пищевых гранул самым лёгким касанием магии, которым могла управлять, удерживая их под грудью вне поля зрения камеры на потолке. Сдвинувшись назад, кобыла оседлала утилизатор отходов и запустила цикл омовения, после чего активировала смыв, одновременно бросая несъеденные гранулы на поверхность из гравия.
Стоя над утилизатором, она безразлично наблюдала, как зернистый слой месится и кипит, увлекая недоеденную пищу и её телесные отходы под свою поверхность. Линия отходов, вероятно, подвергается химическому анализу, но она надеялась, что её действия внесут достаточно путаницы, чтобы вызвать некоторые разумные сомнения… Так или иначе, — подумала Фьюжен, Я не съем больше и кусочка этих гранул. Она подавила чувство голода и оттолкнула неестественную тягу на задний план её сознания, но затем остановилась, вдруг понимая, что она только что сделала. Впервые в своей жизни она действительно не подчинилась прямому приказу. Акт, хоть и незначительный, напоминал крошечный луч света посреди затянутого грозовыми тучами неба.
Я устала быть беспомощной.
Корн шёл по коридору в сторону небольшого склада в медицинской секции, его походка становилась всё более неустойчивой, головная боль росла, и он начал чувствовать тошноту. Отмахнувшись от беспокойных взглядов и предложений помощи от пары техников, он, наконец, вошёл внутрь, к счастью, пустого склада. Закрыв дверь, он оказался в темноте и с благодарностью опустился на пол, прислонившись затылком к приятно холодной стене. Несколько драгоценных секунд спокойствия, и он, наконец, стал чувствовать себя намного лучше, стук в голове сократился, превратившись в более терпимую боль.
Медленно вставая, Корн нажал кнопку на браслете, чтобы активировать управляющую панель, затем, используя её тусклый свет, он прошёл мимо заполненных полок, собирая необходимые медицинские запасы. Вернувшись к входу, он снова сел на пол и начал открывать пакеты при помощи одного из когтей. «Два нажатия,» — пробормотал он, прищурившись, читая надписи на флаконе общего обезболивающего, а затем открыл рот и два раза надавил кнопку, подумав секунду, он нажал ещё пару раз. Жидкость была холодной и невероятно горькой, с гримасой, он проглотил неприятный препарат, работая челюстями, чтобы избавиться от послевкусия.
«Корну следовало бы отправиться к медику,» — пробормотал он себе под нос, потом покачал головой. Несмотря на невинное объяснение ситуации, он не сможет защитить слугу от стрессового допроса. Служба Безопасности Улья не отличалась тонким подходом даже к Народу, не говоря уже о представителях видов-клиентов. Если он обратится к медику, то о инциденте станет известно, и его незамедлительно пометят для проверки одним из Агентов, наводнивших Институт. Психическое состояние пони казалось и так достаточно хрупким, чтобы подвергать её ещё и этому испытанию… и Ванка точно не поблагодарит его за отложенный пуск ускорителя.
Вздохнув, он открыл второй пакет и вытряхнул из него новый медицинский сканер. Корн включил прибор, маленькую коробку с электроникой на половину окружающей и действующей как интерфейс для специфически легированного розового кварцевого кристалла. Он провёл сканер вниз по груди, сверкающий кристалл бросал маленькие искры света через тёмные полки. Ещё несколько нажатий когтем, и его браслет отобразил миниатюрную модель его грудной клетки, увеличение картинки показало хорошую новость — ничего не сломано. Хвала Создателю, — подумал он, а затем повторил ту же процедуру со своим затылком.
Опять же, никакого повреждения костей, но в этот раз участки дисплея блеснули красным, когда базовая медицинская программа отметила участки с незначительными подкожными травмами, о которых он уже знал. Удовлетворённо кряхтя, он выключил сканер, а затем использовал салфетки, чтобы стереть кровь в месте, где он ранее прислонился к стене. Следующим был флакон с герметизирующим спреем. Осторожно раздвинув шерсть на затылке, он надавил на кнопку, в течении нескольких секунд распыляя жидкость, а затем поспешно пригладив мех обратно в подобие аккуратности, прежде чем прозрачная плёнка имела шанс высохнуть. Если повезёт, это не будет слишком очевидно.
Чувствуя себя намного лучше, рана на голове онемела от одновременного действия обезболивающего и локального анестетика в самом спрее, он повернулся к маленькому экрану на стене рядом с дверью. Сначала важное, — подумал он, выходя из меню управления запасами, отображаемое по умолчанию, и открывая систему данных медицинского центра. Пара нажатий, и он использовал до сих пор активную авторизацию Ванки, чтобы удалить блоки данных из комнаты изоляции: видео, аудио и химические пробы с момента, когда слуга ударила его. Он испытает всю силу гнева Ванки за это, но Академик не испытывала любви к Службе Безопасности, и она поддержит его действия после того, как он объяснит обстоятельства. По крайней мере, на это надеется Корн, — угрюмо подумал он, нажимая команду выполнить.
Спустя несколько секунд, он подключился к базе данных евгеники и вызвал список последних нескольких групп жеребят, произведённых загоном двадцать семь. Гадая о возрастном диапазоне, он сканировал cписок, глядя на закодированные цветом флаги состояния. Большинство из них были зелёными, но была одна группа янтарных цветов с россыпью красного. Дерьмо, — подумал Корн, — под контролем и некоторые уже помечены красным. Янтарный был уже достаточно плох — все эти слуги будут отделены от своих родителей и товарищей-жеребят, их распределят по лагерям перевоспитания и наложат строгие ограничения на всю их оставшуюся, короче чем среднюю, жизнь. Покусывая костяшку пальца, он запросил причины изменения статуса.
«Запрос Службы Безопасности из-за возможного нарушения раздела СБМС пять,» — пробормотал сам себе Корн, прослеживая строку текста когтем. Совет Безопасности Мирового Суда занимался только контролем вещей, представляющих глобальный риск, ничего столь незначительного, как ядерное оружие, ну если только при массовом использовании. Это были такие вещи, как Камни Творения с их властью, по слухам, способной изменить реальность, эксперименты в таумофизики ультравысоких энергий с потенциалом изменить энергетическое состояние вакуума или агрессивно самовоспроизводящиеся системы. Из всего этого, Корн был наиболее знаком с разделом пять, связанным со слугами и всем, что может превратить их в проблему.
«Но это глупо!» — воскликнул Корн, забыв на мгновение, что ему лучше не привлекать к себе внимания. Не было ничего, что заслуживало такой уровень внимания, из того, что ему удалось собрать, это была глупая ошибка, сделанная грифоном-стажёром. Хотя, это имеет некий извращённый смысл, — прошептала паронаидальная часть его ума, — группа аудита Мирового Суда может войти куда угодно. Если Служба Безопасности считает, что это происшествие может привлечь внимание к работе Института, они могли бы оправдать эвтаназию всех связанных слуг для прикрытия. Корн поморщился, это было совсем не то, что он ожидал. Он закрыл соединение и вновь использовал код Ванки, чтобы ещё раз скрыть следы своей деятельности. Он ничего не мог поделать с базой данных евгеники, но, по крайней мере, любое расследование зайдёт в тупик, достигнув систем Института.
Другого варианта нет: ему придётся соврать слуге.
Корн в спешке ворвался в диспетчерскую, привлекая враждебные взгляды от пары Агентов, Салрат и ещё одного, которого он теперь признал, как её личного помощника Иланиро, ожидающих прямо у входа в помещение. Имеющий огромный опыт работы с язвительной Ванкой, Корн проигнорировал свирепые взгляды и быстро пересёк комнату, чтобы поговорить со своим наставником.
«Корн извиняется за задержку,» — сказал он, слишком тихо, чтобы Агенты могли услышать, — «Произошёл инцидент. Слуга пнула меня.» Корн бессознательно потёр грудь, бросая многозначительный взгляд в сторону Агентов.
Ванка проследила его взор, её глаза расширились. «Что?!» — яростно прошипела она.
Корн поспешно махнул лапой ошеломлённому Академику. «Это была случайность. Корн был слишком близко, когда она попыталась встать на копыта.» Он резко умолк. Помимо очевидного страдания слуги, было что-то странное в этом происшествии, но он никак не мог понять, что именно его беспокоило.
Ванка хмыкнула, прищурившись глядя на Корна. «Ванка хочет подробно поговорить об этом позже.» Позади неё, за стеклом, вспышка красного света оповестила об открытии тяжёлой двери радиационного шлюза. «Наконец-то,» — сказала она, когда белая слуга вошла в камеру. Затем, выпуская Корна из своего жёсткого взгляда, она заговорила через браслет связи. «Пони встанет на платформу.»
«Да, Мастер.» Мелодичный голос из потолочных динамиков был спокоен, что облегчило собственное беспокойство Корна.
«Академик, у нас проблема?» — спросил Корн, указывая на пустые места, где обычно находились четыре техника Института.
«Корн может сказать и так,» — кисло ответила Ванка, яростно глядя в сторону двух Агентов. Мужчина, Иланиро, явно выглядел смущённым, в то время как Салрат ответила Академику неприятной улыбкой. «В свете последних событий, Служба Безопасности приняла решение, что пока мы не получим официальное разрешение для техников, они не могут присутствовать во время экспериментов.»
… а наше следующее окно для работы с ускорителем лишь через две мегасекунды, — подумал Корн, потом закатил глаза. Как будто кто-то может что-либо узнать без анализа терабайт данных, световое шоу в лучевой камере никому ничего не расскажет. Он задумчиво осмотрел комнату и пожал плечами. «Автоматика довольно надёжна, это не должно вызвать каких либо трудностей,» — сказал он.
Ванка повернулась назад к Корну. «Хорошо. Начинай с двух процентов. В этот раз Ванка хочет получить что-то из высокочастотного пакета гравитационных волн.»
«Да, Академик.» Корн беспокойно заёрзал. Сигнал с этих датчиков будет началом долгого пути подтверждения некоторых более экзотических теорий, но прогнозируемые уровни мощности… «Что делать, если субъект проявит… необычную реакцию?»
«Ванка рассчитывает на это. Корн будет увеличивать мощность, пока данное событие не будет зарегистрировано.»
Корн прошептал что-то через браслет, наблюдая, как Фьюжен Пульс склонила голову в направлении апертуры ускорителя. Яркие струйки розового света соединились вдоль её рога, собираясь в сверкающую точку на острии. Чудовищная, искажённая тень пони возникла на задней стене камеры. Корн взглянул на количество частиц и таумический индекс, а затем активировал щит вокруг слуги. Заключительная проверка, и он положил лапу на тревожный выключатель, а затем ввёл несколько команд, которые запустили автоматическую последовательность.
За окном, стержень молнии беззвучно соединил апертуру ускорителя и пони, проходя через тщательно контролируемое отверстие в щите. Экраны компьютеров мерцали, показывая самый краткий обзор терабайт данных, полученных со множества датчиков, окружающих камеру. Прежде чем ударить слугу, молния сломалась, рассеявшись по невидимой поверхности, словно поток воды обтекающий яйцо, слишком быстро, чтобы увидеть сам момент столкновения. Корн кивнул, затем посмотрел на Ванку.
«Уровень мощности?» — рассеянно спросила Академик, не отрывая глаз от светового шоу вокруг слуги.
«Удерживаю на двух процентах. Начинаю увеличение на один процент раз в двадцать секунд через три… два… один… сейчас,» — ответил Корн.
Молния в лучевой камере теперь отбрасывала актиничные вспышки на потолок комнаты управления и была слишком яркой для прямого взгляда. Компьютер принял решение, прежде чем Корн успел что-либо скомандовать, закрывая микро-жалюзи, встроенные в бронированные окна. Низкий гул отметил движение тяжёлых, противорадиационных заслонов закрывшихся по другую сторону стекла. Ряд дисплеев загорелся в теперь тёмных окнах, отображая диапазоны длин электромагнитных волн, визуализацию данных с датчиков частиц и объёмную таумическую сетку. Последний из них, в основном тёмный куб, содержащий сетчатый контур слуги, был тем, что наиболее интересовало Ванку.
Корн обернув лапу вокруг тревожного выключателя, его взгляд постоянно перемещался с таумического к оптическому виду и обратно. Первый почти ничего не показывал, кроме размытого красного свечения, сосредоточенного вокруг рога и передних кромок крыльев пони. Второй… Корн быстро отвернулся, чувствуя дискомфорт. Несмотря на все усилия, его глаза продолжали возвращаться обратно, обратно к искаженному болью лицу, каждый мускул которого был виден через мех. С усилием отводя взгляд, Корн посмотрел на график мощности, они уже превысили значение первого эксперимента и быстро приближались к уровню, который он вычислил из данных испытания на выносливость.
Первые изменения он заметил на видео, отоброжавшем лицо пони. Напряжённые мускулы расслабились, мех разгладился, глаза теперь лишь просто закрыты, а не сжаты от концентрации… и на границе век был... свет? Бессловесный крик Ванки вернул его к реальности, и он сместил взор к таумической сетке. Небольшие пятна красного света заменили рассеянные облака цвета радуги, показывающие всё более высокие уровни магической силы.
«Какой установлен масштаб?» — спросила Ванка, наблюдая за таумическим датчиком.
«Фактор восемь за уровень,» — ошеломлённым тоном ответил Корн. Его челюсть отвисла, когда он заметил видео с камеры широкого угла обзора. «Академик, взгляните!» Он увеличил это окно, закрывая другие. Тот же яйцевидный пузырь окружал пони, но теперь он был странно усечён. Электрические вспышки более не текли мимо пони и рассеивались на армированной стене, они загибались внутрь ударяя по её распахнутым крыльям и танцуя по их передним кромкам.
Верный своему слову Корн вернулся через две килосекунд с новым сканером, затем провёл остальную часть времени, используя его, чтобы в мельчайших деталях осмотреть её рог и крылья. Пока он работал, Фьюжен чувствовала, как его глаза изучают её, без сомнения, в попытке оценить её психическое состояние. Несколько дней назад она бы выпрямилась, пытаясь казаться бдительной и готовой ко всему, с чем может столкнуться в её следующей задаче, потому что это было очевидно то, что Мастер хотел бы видеть. Теперь, однако… она даже не пыталась скрыть свои истинные чувства, видимые в безвольно висящих крыльях и поникших ушах. Должно быть, это имело какой-то эффект, так-как Фьюжен заметила, что Корн становится всё более нервным, делая свою работу, неоднократно поглядывая на встроенную в потолок камеру.
Наконец, удовлетворённый осмотром, Корн молча махнул ей рукой, указывая на выход из комнаты, она последовала за ним по коридору в сторону ускорителя. Они пошли не самым обычным маршрутом, примерно на полпути Корн резко свернул в один из проходов технического обслуживания, подальше от более заполненных главных путей. Наконец, в точке между редкими камерами наблюдения, он замедлился, чтобы идти рядом с ней.
«Жеребята из загона пони были доставлены в один из центров Службы Безопасности для оценки,» — почти шёпотом сказал он, не глядя в сторону кобылы.
«Да, Мастер,» — сказала Фьюжен, позволяя другой части предложения остаться невысказанной. ...а после этого?
Молчание затягивалось, пока они продолжали путь, нарушаемое лишь стуком копыт Фьюжен, громким эхом отражающимся от стен в отличии от почти бесшумных шагов Корна.
Они прошли ещё один проход и его сопутствующие мониторы безопасности. Десяток шагов спустя Корн вновь заговорил. «После чего они все будут возвращены к их семейным единицам с требованием дополнительного обучения.»
Настроение Фьюжен поднялось, и на несколько секунд она почувствовала, как огромное бремя свалилось с плеч, пока аналитическая, параноидальная часть её ума не вмешалась, шепча некоторые удручающе правдоподобные факты. Она работала с Корном мегасекунды и, также как Мах Фронт с Мастерами Службы Безопасности, обращала пристальное внимание на всё, что он говорил и как именно он это говорил. Она слушала его дискуссии с Ванкой и нечастые звонки его непостоянному партнёру Итре. Это позволило ей развить интуитивное моделирование реальных мыслей, скрытых за произнесёнными им словами. Его разговоры с Итрой были особенно полезны! В этом не было ничего ненормального, все пони поступали так же, это естественная часть их потребности быть наилучшими слугами и предвидеть пожелания Мастеров.
Это означало, что она легко могла сказать, когда он лжёт.
«Спасибо, Мастер, это огромное облегчение,» — сказала Фьюжен, поднимая голову и добавляя столько счастья в голос, сколько могла собрать. Первая часть звучала правдиво, — подумала она, — но всё остальное... нет. Итак, он либо не знает, либо знает, но хочет подбодрить меня? Это, конечно, было в его интересах поддерживать её если не счастливой, то, по крайней мере, функциональной, так что ложь не была сюрпризом. Вопрос в том, могу ли я как-то исправить ситуацию? Эта мысль шокировала её так сильно, что Фьюжен запуталась в своих копытах и, чуть не споткнувшись, врезалась в Корна в узком коридоре.
«Извиняюсь, Мастер, пол здесь немного скользкий.» Ложь, хоть и незначительная, слетела с её языка с шокирующей лёгкостью.
«Это входит в привычку.» Корн улыбнулся ей. «Всё в порядке.» Несмотря на это, он ускорил шаг, чтобы вновь оказаться впереди неё.
Кобыла кивнула, глубоко погрузившись в мысли и впервые по настоящему не прислушиваясь к своему Мастеру. Её ум дрейфовал к предыдущему дню и выбросу, что затемнил учебный центр. Возможно, она могла бы вызвать аналогичную аварию, достаточно повреждений и может быть её переведут в то же место, затем… затем что? Она едва ли сможет спасти жеребят, но даже если ей удасться, что она будет делать с ними и как ей сохранить их в безопасности? Знакомое чувство беспомощности захлестнуло её, но было смыто нарастающим гневом.
Я очень устала быть беспомощной.
Она вспомнила, как стояла перед Храмом в первую ночь после инцидента, эту чёрную как смоль пирамиду, покрытую именами пони загона. Маленькие канавки в тёмном камне, всё, что осталось от тысяч пони, с готовностью шагнувших в мясорубку, которой являлась служба Мастерам. Хуже того, прежде чем они были измельчены так хорошо, что от них ничего не осталось, эти пони имели пару и с любовью рожали и обучали свою замену, толкая её в пасть всё той же безразличной машины. Что потребуется для спасения не только этих двадцати четырёх жеребят, но и всех пони, повсюду? Дразнящая и пугающе огромная идея сформировалась в сознании Фьюжен.
В тишине пустого коридора ум кобылы дрейфовал по списку почти невозможных событий, которые должны произойти, чтобы её фантазия стала реальностью. Фьюжен знала свои возможности, знала, что она была сильна в магии даже до того, как авария изменила её. Без сомнений, она могла бы вызвать невероятное количество разрушения, если бы захотела, но ни один пони не может даже надеяться справиться со всей мощью Улья.
Ни один пони, — повторила мысль Фьюжен, — но как насчёт сотни или тысячи? При достаточном количестве пони это стало бы невыгодно экономически и в военном отношении просто уничтожить их. Вот и оно. Мне нужно удалить Благословение у как можно большего числа пони, а затем убедить их помочь. Здесь размышления Фьюжен запнулись, когда она вспомнила, как трудно было достичь этой точки даже в своём собственном уме. Всему своё время, — твёрдо подумала она, — сначала я освобожу ещё одного пони. Она видела, как накладывается Благословение, и была уверена, что сможет отменить его. Беспокойно, она вспомнила крохотные подёргивания в этом умном, мерзком маленьком заклинание, магические импульсы в такт с дыханием и сердцебиением.
Не убивая пони, — подумала она, страх вновь захлестнул её. Как же я пережила это?
Наконец, они достигли противорадиационного шлюза и, запечатав Фьюжен в поворотном барабане, Корн направился в диспетчерскую, чтобы присоединиться к Академику. Противорадиационный шлюз, сравнимый размером с четвертой частью лучевой камеры, был приземистым цилиндром с единственным проходом в его изогнутой стене. Эта стена могла вращаться, выравнивая проход с коридором, ведущим к выходу или входом в лучевую камеру. Сейчас, однако, она повернулась лишь на девяносто градусов, показывая только пустую стену.
Тяжёлая вибрация пробежала через копыта Фьюжен, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, она смотрела на врезанные в пол и потолок над выходом предупреждения об опасности — большие красные буквы, которые она не могла прочесть. Пиктограммы были достаточно ясны: изломанные молнии достигли и повалили фигуру, стоявшую рядом со стилизованной машиной, в то время как другие фигуры были в безопасности за толстой стеной. Она слегка вздрогнула, фиксируя взгляд на медленно открывающемся выходе.
Как и прежде, яркий свет заливал лучевую камеру, слепя до слёз после обычного освещения в коридорах. Фьюжен замешкалась на несколько секунд, прищурившись, смотря на свет, чтобы помочь глазам адаптироваться. Раздувая ноздри, она уловила слабый запах сожжённых перьев и меха скрытый резким ароматом чистящего средства. Открыв глаза и стиснув зубы, она подняла голову и быстро вошла в комнату.
«Пони встанет на платформу.» Это был тот же грубый голос, та же интонация и частота. Словно искусственная запись.
«Да, Мастер,» — ответила Фьюжен, изо всех сил стараясь держать голос ровным и спокойным.
Через яркий свет, сквозь окно, расположенное высоко на стене камеры, она заметила, как отворачивается фигура Мастера. Комната была такой же, как она помнила. Неуклюжие машины окружали простой металлический круг, встроенный в пол прямо перед покрытой рубцами керамической стеной. Стена… теперь она видела опалённые отметки намного чётче. Они были искажённой, смутной тенью из сажи, запечённой в матовую поверхность керамики. Центральный сгусток с четырьмя размытыми псевдоподиями, ползущими из нижней части и призрачными, растопыренными крыльями по бокам, был увенчан рогатой головой. Вздыбившийся пони, распахнувший крылья и отстранивший голову, пытавшийся в последний момент спастись, когда его магия сломилась под натиском.
Бросив последний взгляд на слабый силует, Фьюжен вошла в металлический круг, помещая копыта на метки. Её страх исчез вместе с расплывчатыми и грандиозными планами, расплавленный обжигающим видением пони, которого она заменила. На его место пришёл жёстко контролируемый гнев и желание убедиться, чтобы ни один больше пони не окончил свой путь обожжённой тенью на стене. Опустив голову, она начала вызывать магию, пытаясь вспомнить, что произошло во время испытания на выносливость.
Беспокойно, она прислушивалась к нарастающему гулу кольцевого ускорителя. Он уже был гораздо громче, чем она помнила с первого теста: зверь не топал, но галопом скакал к ней. Стиснув зубы, она наполнила силой её магию, сплетая наиболее мощный щит, с которым могла справиться. В прошлый раз она допустила ошибки, но боль и последствия провала — великие учителя. Она больше не повторит их.
С шипением и треском возник луч, сплошной стержень света разбился лишь на расстоянии длины копыта от кончика рога кобылы, окутывая её шаром молний. С закрытыми от актинических световых вспышек глазами и прижатыми от шума ушами, Фьюжен снова почувствовала нарастающее давление, но в этот раз оно было более отдалённым, более размытым. Она боролась, удерживая молнии подальше от тела, вкладывая в сферу магии всю концентрацию, какую только могла собрать.
Всё в порядке, — подумала она, — я могу справиться с этим.
Дыхание вырвалось из её лёгких, когда давление резко возросло, шар был внезапно раздавлен в кулаке какого-то разъярённого монстра. Разум Фьюжен запнулся на секунду от напряжения, мысли растворились в красном тумане боли, а каждый мускул напрягся в бесполезном усилии укрепить оборону. Её щит начал разваливаться, плотный магический узор не имел никакого значения для килодлин машин, сфокусированных на одной точке. Сквозь туман, затмивший её сознание, она вдруг вспомнила об этом странном ощущении, что она почувствовала во время инцидента на тренировочной площадке. Точка тепла, каким то образом приятная даже в сравнимом с доменной печью жаре лаборатории. Она была невероятно яркой и мощной, но очень далеко, где-то высоко над головой. В отчаянии и не совсем понимая как именно, она потянулась к ней.
Что-то ответило.
Холодные осколки знаний проникли в её сознание, невероятно ясные, несмотря на статичность, охватившую остальные мысли. Если она сделает это, а затем сосредоточит свою силу здесь… Всё: агония, жара, давление и электричество лаборатории, внезапно исчезли, словно какой-то пони поместил крыло между ней и штормом. Напряжение оставило её мышцы, и кобыла едва не упала от отсутствия боли.
Фьюжен раскрыла своё волшебное чувство и ахнула от неожиданной ясности своего окружения. Обычно она могла воспринимать только магически активные объекты: мощные кристаллы, рога и крылья пони и тому подобное, всё остальное было чернотой и смутными тенями. Теперь казалось бы всё в лучевой камере светилось своим собственным светом, каждый цвет каким-то образом сообщал интимные подробности о каждом объекте, который она осматривала. Что ещё более странно, Фьюжен могла видеть не только внешнюю сторону, но и внутренности того, на чём она фокусировалась. Окружавшее её поле безопасности было туманной полусферой, не имеющей никакого влияния на её кристаллически чистое зрение.
Она всё больше и больше смещала свою точку зрения, мимо громоздких датчиков и других машин в камере всё далее по длинному туннелю самого ускорителя. Осмотрев огромный, сложный механизм, она впервые осознала, что может ощущать отдельную пульсацию конденсаторов и искусственных кристаллов передачи момента. События, которые должны были происходить тысячи раз в секунду, были чётко различимы, словно быстрое сердцебиение.
Возможно, не они замедлились, но я слишком быстро думаю, — внезапно поняла Фьюжен.
Кобыла изменила точку обзора, оглядываясь на себя. Быстрое, стробоскопическое мерцание пучка частиц и неуловимое движение молнии было заменено спокойной белой струёй, извивающейся по её щиту со скоростью текущей патоки. Её собственное тело... она сияла невероятно ярко, как описывала Гравити, пони, каким-то образом, состоящий из света. Это было ещё не всё. Её грива и хвост струились назад, как будто пойманные мягким бризом, несмотря на то, что она была в сотнях длин под землёй. Они также, казалось, изменили цвет. Более не только розовые, но зелёные и голубые с размытыми, неопределёнными переходами между цветами. Словно они вообще не были волосами.
Мгновение Фьюжен наблюдала за собой, не уверенная, как реагировать на эти изменения, но затем вновь обратила внимание на ускоритель.
Академик Ванка хочет увидеть что-то грандиозное, не так ли?
Она вновь покинула своё тело, устремляясь по массивному круговому тоннелю, в котором размещался ускоритель. Как и ожидалось, он был пуст, за исключением одного пони-техника, проводившего текущий ремонт одной из многих вспомогательных криогенных систем сверхпроводящих магнитов. Если бы Фьюжен имела глаза, то она бы сузила их: во время работы ускорителя уровни радиации в тоннеле были слишком высоки для чего-то большего, чем кратчайший визит и даже тогда… Небрежная жестокость, бессмысленная трата жизни представителя её рода, которая легко могла бы быть предотвращена переносом текущего эксперимента, убрала последние затяжные сомнения.
Посмотрим как долго они смогут продолжать без своих сенсоров!
Тот же неизвестный источник знаний ответил ей вновь, новые воспоминания появились в её сознании, как будто всегда были там, уверенность, что сделай она это и это, у неё окажется достаточно сил, чтобы сделать что-то ещё. За всем этим был выстроен целый список других вещей, которые она могла бы сделать, и каким-то образом она знала, что всё, что ей потребуется, это мгновение фокуса… Всё было настолько очевидным, даже ограниченная полем безопасности лучевой камеры от сбора достаточного количества энергии из окружающей среды, она обладала всей необходимой ей мощью, поставляемой самими машинами, выстроенными перед ней. Фьюжен Пульс расправила крылья и направила весь выход кольцевого ускорителя течь в глубокий, далёкий резервуар, каким-то образом скрытый внутри её тела.
Фьюжен чувствовала ритмичное сердцебиение систем ускорителя и начала следовать ему, толкая свой собственный магический выход к синхронизации со всеми этими кубическими килодлинами машин. Спустя несколько секунд она была готова. Она наполнила силой свой щит, так много энергии, что обычно невидимая магия начала сочиться ореолом радужного света. Было чувство, словно она вдыхает без остановки, расширяясь, пока не разлетится на части. Каждое действие проводилось с величайшей осторожностью. На таких уровнях мощности короткоживущие заклинания могут начать отслаиваться от щита с весьма непредсказуемыми последствиями. Внезапно, она поняла, о чём, должно быть, думал Энимал Сканнер во время вчерашнего инцидента. Это было словно стоять рядом с неэкранированным ректором.
Фьюжен подняла голову к комнате управления и открыла глаза, уставившись на запертые, бронированные ставни. Казалось бы бесконечную секунду спустя, поток луча начал падать, ослабляя актиническое сияние молний.
Слишком поздно, — с холодным удовлетворением подумала Фьюжен, а затем выпустила всю сохранённую энергию в одном импульсе.
Я больше не буду беспомощной.
Зверский хлыст таумоэлектрической энергии вырвался на скорости едва видимой для невооруженного глаза, проходя через силовое поле камеры, словно его там и не было, затем сквозь приборы наблюдения и наружу прямо в Институт. Там, где он прошёл, деликатные массивы магически-активных кристаллов становились инертными, компьютеры перезагружались, а энергосистемы давали сбой, когда индуцированное напряжение уничтожило каждое предохранительное устройство в пределах килодлины.
Шерсть вздыбилась на загривке Корна. Это было невозможно! Откуда взялась вся эта сила? Он в изумлении наклонился вперёд, проведя лапой по одному из изображений, словно для подтверждения, что оно реально. Цветовые волны катились по развивающимся в каком то неестественном ветре гриве и хвосту слуги. Таумическая решётка была почти неразличима, слуга сияла словно звезда в форме пони, частично скрытая быстро зарождающейся оболочкой из ещё более яркого света. Отвернувшись от теперь бесполезного сенсора, Корн посмотрел на изображение с оптических датчиков.
Оно было немногим лучше. Молнии от пучка частиц наполняли комнату стробоскопическим мерцанием и даже несмотря на то, что видео-канал транслировался с камер военного образца и подвергался серьёзной обработке, видимость была плохой. Корн едва мог различить слугу, через все эти случайные вспышки света, искажающую тепловую дыму, постоянные обрывы видеопотока и действительно странную оболочку из радужного света вокруг четвероногой фигуры.
«Академик,» — начал Корн, взглянув на своего наставника. «Корн считает, что эксперимент должен быть остановлен. Уровни мощности...» Краем глаза он уловил, как один из Агентов Службы Безопасности Улья наклонился вперёд, очень нервно наблюдая за световым шоу и бесполезно сжимая в лапе своё личное оружие. Что, во имя Создателя, он собирается сделать с его помощью? — подумал Корн.
«Вздор!» — рявкнула Ванка, её лицо купалось в мерцающем сиянии приборной панели перед ней. «Эти данные бесценны! Продолжай поддерживать кривую мощности.»
Корн вернулся к оптическому виду как раз в тот момент, когда существо повернуло голову и посмотрело на камеры. Затем оно открыло глаза.
Свет. Нет зрачков, нет радужки, только чистый белый свет, словно он смотрит в душу солнца.
У Корна отвисла челюсть, а шерсть вздыбилась от загривка до его короткого хвоста. Рефлекторно, он выпустил тревожный выключатель, лишая луч энергии. «Корн найдёт другого наставника,» — пробормотал он. Или будет учиться готовить пищу для переполненных нижних уровней Улья, что угодно, только подальше отсюда, — подумал он. У Корна было достаточно времени задаться вопросом, выдержит ли защита комнаты, очевидно, огромный таумический выброс, прежде чем радужный пузырь взорвался наружу.
Столь быстро, что впоследствии он был наполовину убеждён, что ему показалось, Корн увидел, как радужное мерцание вырвалось из слуги, пройдя прямо через экранированную стену и его самого, устремилось в остальную часть комплекса. Оно оставляло за собой хаос и полную темноту, наполненную проклятьями и запахом горящей изоляции.