Хищник

Глава 1. Мой милый Понивиль

Пони с детства внушают, что быть не таким как все не только хорошо — это правильно. Все разные, такова норма жизни. Ты всегда найдёшь поддержку и одобрение как бы ни отличался от других. Но моя история не вписывается в этот шаблон и благодаря своей особенности я сижу где-то в Вечносвободном лесу. Что я тут делаю? Представьте себе жарю мясо. От одной этой фразы большинство пони скривится в отвращении. Так что может быть хорошего в необходимости убивать живых существ ради собственного пропитания? Ни-че-го. Кто угодно подтвердит.

Эта охота была до ужаса тяжёлой. Не привычный лес, вносивший хаос в отточеный до мелочей ритуал. В этот раз моей добычи должна была стать маленькая стая волков — альфы и три переярка. План был до безобразия прост: подкрасться к вожаку, выждать момент и убить. Затем немного побегать от его самки (нужно было оторваться от их переярков, с четырьмя я бы точно не справился), а затем устроить ей засаду и тоже убить. Трое их детишек особой угрозы не представляли. Выцепить по одному и никаких проблем. Отработанная схема, но сейчас всё пошло наперекосяк. Вожак каким-то чудом меня заметил и уже я попал на роль добычи. К счастью, посчитав меня простым пони псина была слишком неосмотрительной. Пол ночи я убил на то, чтобы свалить от остальных членов стаи. А уж один на один... Сдержаться и не сожрать всё сразу было труднее, чем убить волка. А теперь я жарил кусок своей добычи. Было очень холодно, мой тоненький костюм совершенно не помогал согреться, а сидеть рядом с костром не позволял инстинкт. Слишком уж заметным буду. По сторонам я, разумеется, не смотрел и к окрестным звукам не прислушивался. Простительная неосторожность, ведь я находился достаточно далеко от Понивиля и всех тропинок, чтобы не наткнуться на решившего прогуляться пони, но слишком близко для местные хищников. К тому же вся эта беготня изрядно меня утомила. Поэтому вопль какой-то кобылы стал для меня совершенной неожиданностью. Обернувшись на крик, я увидел отчаянно улепётывающую пегаску. Кажется, от страха она забыла, что умеет летать. И, если зрение меня не подводит, это была Флаттершай. Я незнаком с ней лично, но любой читающий газеты житель Эквестрии знает всю доблестную шестёрку. С трудом подавил желание броситься за ней. Солнце ещё не взошло, сидел я в тени, да ещё и капюшон накинул. Надеюсь, она не разглядела моё лицо. Очень не хочется опять переезжать. Раздосадованно рычу куда в пустоту. Ну вот мясо готово, можно перекусить и отправляться.

Путь не занял много времени и новенький дом встретил меня унынием серых стен и нераспокованных вещей. Второй этаж пустовал, а на первом беспорядочно стояла мебель – кровать, маленький диван, заваленное коробками кресло и жизненно необходимый, но пустой холодильник, всё ещё стоявший на кухне. Вечером я планирую его перенести в подвал, а пока скинул в него все что осталось от волка. Думаю псинки мне хватит дня на три. Завтра надо заняться покупкой обоев, мебели и наведением уюта. Если, конечно, не придётся опять переезжать. Ну вот что Флаттершай понадобилось ночью в лесу? Пускай до восхода оставалось всего пара часов, но обычным пони нечего делать в лесу под лунным светом! Восход добавил немного красок в моё серое жилище и чуть-чуть поднял настроение. Быстренько принять душ и можно отправляться на прогулку — производить положительное впечатление на жителей Понивиля и попытаться убедить Флаттершай, что копыта моего не было в Вечносвободном. Натягиваю свой костюм— старый, привычный, равномерно серый, чуть темнее моей шерсти, совсем без украшений и декоративных элементов, зато прочный, до сих пор выглядящий почти новым. Добавляю сверху пару таких же невзрачных сумок и вперёд.

Даже в этот ранний час в Понивиле вовсю кипела жизнь: шныряли по улицам сонные пони, открывались немногочисленные лавки, рыночные торговцы раскладывали свой товар на прилавках, а вот подкатила тележка полная яблок. Какая-то безумно аппетитная кобылка занялась продажей спелых фруктов. Подтянутая, в меру мускулистая земнопони так и лучилась выносливостью и здоровьем.
— Сахарок, у меня, конечно, лучшие яблоки в Эквестрии, но это не повод пускать на них слюни, — задорно смеётся кобылка. Изобразив смущение спешно вытираю морду. Интересно, как бы она отреагировала узнав, что причиной столь обильного слюноотделения были не какие-то фрукты, а она?
- Ты ведь недавно сюда переехала? Меня звать Эпплджек.
Да, выгляжу я немного женственно — не такой крупный, как обычные жеребцы (даже меньше некоторых кобыл), черты лица лишены типичной для моего пола массивности, да и худоба более свойственна кобылам. И за все это стоит сказать спасибо недоеданию. Тем не менее с кобылой меня путают нечасто. Пони излишне сильно трясёт моё копыто, но я продолжаю дружелюбно улыбаться (зубы, естественно, не показываю, хоть и приходится изрядно для этого напрягаться).
— Дилон. Меня зовут Дилон Сивас.
С голосом у меня все в порядке, да и имя такое, что с кобылой не перепутаешь.
— Оу, прости, я просто… — начинает извиняться Эпплджек. Пони всегда смущаются, когда путают твой пол, а чувство вины сильно помогает подружиться и отсекает все вопросы касательно имени, одежды и всего остального. Главное не переборщить — вина не самый крепкий фундамент для дружбы.
— Все в порядке, — улыбаюсь чуть шире и изображаю дружелюбие, — я не в обиде, меня довольно часто путают с кобылой.
Эпплджек явно успокоил мой ответ, но украдкой брошенный взгляд выдавал её как перемазанная в шоколоде морда выдаёт жеребёнка. Поняша меня боялась! Ну вот почему? Какого сена они меня боятся? Я же выгляжу совершенно безобидно, веду себя абсолютно дружелюбно, но поняши как-то чуют, что я хочу их сожрать. Мы довольно мило поболтали о яблоках, телегах, фермах, я рассказал Эпплджек о трудностях переезда и тонко так заметил, что приехал буквально пару минут назад, вот только сумки в дом закинул и сразу сюда. Фермерша дала мне несколько советов об обустройстве дома, предложила помощь и порекомендовала заглянуть к Рэрити. Думаю, что произвёл очень хорошее впечатление на Эпплджек. Настолько хорошее что эта земнопони почти перестала меня боятся, впихнула бесплатных яблок и небрежно отмахнулась от моего предложения заплатить. Тем не менее, это поспешное прощание больше походило на попытку побыстрее меня спровадить. Поблагодарив поняшу за яблоки, отправляюсь на базар закупать фрукты-овощи и общаться с торговцами. В основном за разговорами, хоть они дико меня бесили, растительность я покупал исключительно для отвода глаз.

Базар в Понивиле был на удивление тихим, тут даже торговались совсем не повышая голоса. Разумеется, все продавцы тут большие любители поговорить и именно общение они больше всего ценят в торговле. Мне выгоден такой подход. В основном из-за превосходных навыков общения, которые я отрабатывал годами практиками и десятками книг о психологии. Когда от репутации зависит твоя жизнь поневоле учишься находить общийй язык с другими пони. Главное улыбаться (только смотри, чтобы улыбка не переросла в оскал) и помни — нельзя есть пони. А вот и принцесса дружбы! Я наткнулся на неё в полдень, когда уже уходил с базара. Аликорны — первые в моём списке "чего бы я хотел съесть". Серьёзно, если рядом есть кто-то рогато-крылатый, то единственное о чём я могу думать, это как бы по-ловче отхватить кусочек. Рядом с принцессой шла встревоженная Флаттершай. Главное не налажать, благо алгоритм действий давно составлен и отработан, думать не придёться. Первым делом — склониться перед принцессой и, не дожидаясь реакции, потрясти копыто, выразить восторг, представиться. Отвлечься на жёлтую пегаску, повторить все прошлые действия и на её смущённое: «Откуда ты знаешь моё имя?», ответить, что её знают все, чем ещё больше её смутить. Только после всей этой клоунады можно успокоиться, перевести дыхание и извиниться за своё неуместное поведения, изобразить смущение и даже покраснеть. Покраснел я не из смущения, а от лютого количество адреналина — рядом стоит наивкуснейшая еда и нельзя! Бесит.
— Все в порядке Дилон, — принцесса ответила мне понимающей, но немного смущённой улыбкой. Беседа прошла очень гладко — никаких неудобных вопросов, чётко выраженные интересы собеседника, явно дружелюбие и полное отсутствие подозрений в мою сторону. К счастью Твайлайт почти не испытывала страха в моём присутствии. Я даже перекинулся парой вполне дружелюбных фраз с Флаттершай. И смог удивить Твайлайт своими познаниями в магии. Это было просто, ведь я земнопони и знания на уровне единорога-первоклашки уже всех удивляют. Беседа с принцессой закончилась настойчивой рекомендацией зайти в Сахарный Уголок. И я был весьма доволен пока случайно, краем глаза не заметил взгляд.

В глазах пони было столько холода, что хватило бы покрыть льдом всю Эквестрию, а за ледяной пеленой скрывалась безумно сильная воля, способная в один миг стереть такое слабое существо, как я. Было что-то ещё в этом взгляде, что пробуждало во мне инстинктивный ужас. Никогда бы не подумал, что Флаттершай может так смотреть. Обезумившее сердце колотится так, словно хочет вырваться из грудной клетки, я задыхаюсь, но никак не могу сделать вдох, потому что воздух вдруг стал плотным будто стекло. И я бы сбежал, но остекленевший воздух не даёт сдвинуться. Теперь я верю, что эта пони смогла усмирить дракона. Удивительно, но каким-то чудом я продолжил идти и даже улыбка не покинула моего лица. Заскочив за угол ближайшего дома ныряю в чьи-то кусты. На моё счастье довольно густые. Я уже могу дышать, но воздуха не хватает и жёлтое чудовище мерещится во всех тенях и шорохах. Изо всех сил стараюсь дышать ровно и глубоко, игнорировать шныряющие вокруг тени. Паническая атака. Сколько лет со мной такого не случалось?
— Сэр, с вами все в порядке? — спрашивает жеребёнок, заглянув ко мне в кусты. На её мордочке явно прослеживается сочувствие. Появление этой маленькой пони помогло мне успокоиться.
— Да, спасибо за заботу, — поблагодарил я поняшу, выбираясь из кустов, — просто немного перенервничал.Натянуто улыбнувшись, я отправился к Сахарному Уголку, все ещё трясясь от пережитого ужаса. Пожалуйста, пускай это будет вечеринка. Вдох-выдох. Спокойнее Дилон.

Я в нерешительности застыл у дверей Сахарного Уголка. Двери пряничного домика были закрыты, но не заперты, окна плотно занавешены. Никакой возможности заглянуть внутрь. Меня определённо ждали, но вопрос «зачем» грыз мрачной неопределённостью. Если принцесса решила поверить Флатти, то за этими дверьми меня ждут большие проблемы. В противном случае это будет большая вечеринка. С одной стороны причин не доверять подруге у Твайлайт не было. С другой эта подруга не слишком уверена в моей виновности, ведь меня она видела ночью, в лесу. Свет луны и звёзд был закрыт деревьями, а свет костра слишком непостоянен и непривычен для пони. В таких условиях она даже лучшую подругу не сразу бы узнала, а уж запомнить незнакомца… Да и взгляд её был прикован скорее к жарящемуся куску мяса, чем ко мне. Ну и все утреннее представление тоже должно было сыграть свою роль. Шансы выйти сухим из этой истории достаточно велики, но чувство страха все ещё не желало отпускать меня. Может это из-за того взгляда? Брр, просто не думай об этом, удели пять минут на медитацию и анализ обстановки. Мало кто знает, но земные пони очень, очень чувствительны к магии. И эта чувствительность легко поддаётся тренировке. Всего месяц занятий и можно без проблем определить сколько пони находятся в соседней комнате. Правда, для такого требуется умение медитировать, но ему можно обучиться ещё быстрее.

Вдох-выдох. Концентрация плавно «сползает» с внешнего мира отсекая слух, осязание, зрение. Потом без внимания остаётся и мир внутренний. Гаснут мысли и всякие другие приблуды сознания, названий которых я не знаю. И тогда внимание вырывается за пределы тела, накрывает Понивиль. Я не чувствую магии в привычном её понимании (сказываются особенности физиологии), но я чувствую жизнь всех существ. Они такие яркие, такие аппетитные. Самые "яркие" (и вкусные) — земнопони, а единороги кажутся совсем тусклыми на их фоне. Но все пони (как и другие разумные) во много раз "ярче" любого животного. На общем фоне выделяются аликорны. Их жизнь качественно отличается. Она... плотнее. Странные, непонятные существа. И их очень легко почувствовать. Я даже сейчас очень точно ощущаю Селестию и Луну, даже отголоски Каденс могу уловить. Ну а засевшую в Сахарном Уголке Твайлайт Спаркл тем более. А вот её друзья в общую картину не вписываются. Честно сказать, сначала мне показалось, что это не пять разных пони, а один и то часть принцессы дружбы. Очень странно. Оценив местоположение всех пони, я решил, что засада маловероятна — слишком большая толпа, они будут друг другу только мешать, все достаточно далеко от двери и в случае чего не успеют меня поймать.

Успокоившись, я все же постучал в двери Сахарного Уголка. Не дождавшись ответа, осторожно захожу внутрь. Естественно, внутри была полнейшая темнота. Включился свет и дружный вопль «Сюрприз!» развеял оставшиеся сомнения. И ещё меня засыпали конфетти. Пожалуй, только в Понивиле так искренне радуются новому жителю.

Вокруг было полно шариков, ленточек, прочих вечериночных украшений, целые горы сладостей, веселья и дружелюбия. В целом вечеринка казалась немного… жеребячьей. Все эти игры, шарики, кексики больше подходили для праздника в честь получения кьютимарки, но каким-то образом все это было действительно весело. Для других пони, по крайней мере. Для меня вечеринки всегда были весьма напряжёнными, ведь есть так много вещей, которые могут пойти не так и за всеми надо следить. Надо как-то убедить всех, что я ем и пью. Поняшная еда и напитки ничего, кроме серьёзного отравления, мне не дадут, но если вместо напитков можно тихо наливать воды, то с едой все гораздо сложнее. Нельзя просто взять кусок мяса и сказать, что это кексик. Мясо практически в любом виде обладает достаточно сильным запахом, а для травоядных пони этот запах совершенно отвратителен. И это если не учитывать, что на кексики оно не похоже. Но если не брать в расчёт все эти проблемы с маскировкой, то всё ещё остаётся возможность кого-нибудь сожрать, а это крайне нежелательно. Тем не менее на вечеринке очень много возможностей завести новых друзей и просто улучшить отношения со всеми подряд. А чем лучше пони к тебе относятся, тем меньше подозрений. И чем больше собирается пони, тем слабее они меня боятся. Конкретно эта вечеринка проходила весьма хорошо — пони сами стремились общаться и буквально каждый был рад подружиться! Правда, глава этой вечеринки меня весьма тревожила — она была буквально везде, а её бдительный взгляд ощущался, даже когда она совершенно точно на меня не смотрела. Во имя Дискорда, у Твайлайт что, все подруги такие странные? Как же тяжело было постоянно отнекиваться от её усердных попыток запихать в меня целую кучу сладостей! Приставучий кусок мяса. Но в целом общаться с ней было легко. Ну если не обращать внимания на её странности, вроде внезапных телепортаций. Ну серьёзно, кроме как телепортацией, я не могу объяснить её внезапные скачки в пространстве — вот Пинки впихивает в себя целый торт (что то же не слишком обычно), а через секунду уже выглядывает у меня из-за плеча и спрашивает, нравится ли мне её вечеринка. Да Пинки, все прекрасно, только свали от меня подальше! Главное не сказать ничего такого вслух. О, и улыбайся, постоянно улыбайся. Пони любят улыбки! Больше всех времени я уделял подругам местной принцессы, ведь в случае чего именно от них будет зависеть моя судьба. И в целом получалось замечательно. Рэрити оценила мои познания в моде (ненавижу моду, но слишком много пони любят о ней поговорить), но вот моя одежда её однозначно огорчала — слишком серая и унылая, ткань грубая, ещё и капюшон этот вышел из моды лет тридцать назад. Но она настойчиво советовала зайти к ней в бутик и обещала сделать мне чего-нибудь поприличнее. На моё закономерное удивление: «Разве ты делаешь одежду для жеребцов?», Рэрити недовольно фыркнула и ответила: «Ох, я пыталась, но жеребцы если и одевают что-нибудь, то это обязательно скучный официальный наряд». Вполне логичное наблюдение. Если честно, то не будь я жеребцом и никто бы не обращал так много внимания на мою привычку носить одежду. Кстати об одежде, у меня была придумана хорошая история для объяснения этой моей привычки: я долго жил на далёком юге и так привык к жаре, что до сих пор мёрзну даже летом. Про юг враньё, но я действительно мёрзну. А потом разговор уходил на дальние страны и, как правило, больше не возвращался к обсуждению моей персоны. Весьма хорошо получилась беседа с Рейнбоу Дэш. Ну в основном мы болтали о Вондерболтах и о её собственных подвигах. Вондерболты мне то же не нравятся — эти позёры корчат из себя великих героев, но по факту любое их действие, не связанное с показухой и выступлениями, заканчивается сплошным провалом. А вот настоящие герои, вроде Эквестрийской разведки, всегда оставались в тени и почти ни один пони даже об их существовании не знает. Разговор я плавно свёл на полёты. Что? Даже земнопони могут восхищаться полётами! Внезапно выяснилось, что радужногривая прекрасно разбирается в аэродинамике и физике полётов. Ну ещё чуть-чуть поболтали о Дэринг Ду. Пегаска признала меня крутым и решила, что нам надо как-нибудь затусить вместе. Сначала я решил, что она так ненавязчиво позвала меня на свидание. Однако, обдумав все чуть тщательнее, я засомневался, что эта пегаска вообще знает зачем нужны свидания. Ну это и к лучшему, влюбись в меня кто-нибудь из этой невероятной шестёрки и повышенное внимание со стороны её подруг мне обеспечено. Не, не, не, мне такого не надо. Флаттершай упорно меня избегала и навязываться я не стал. С Эпплджек немного потрепались ни о чём. Пинки Пай сама меня настигла и устроила подробный допрос. Хорошо хоть почти все ответы я придумал заранее, ещё очень давно и до идеала отточил свою вымышленную историю. Но она все же нашла несоответствия. Впрочем, на это я лишь улыбнулся и спросил откуда у неё в копытах появился очередной кексик, если всю еду уже съели полвечеринки назад. Она оценила и на эти несерьёзные ошибки не стала обращать внимания. А потом я сам завалил её вопросами. В основном о вечеринках. Ей нравилось говорить о вечеринках. Остаток вечера я проболтал с Твайлайт Спаркл. Самая интересная беседа за этот год, между прочим. Сначала мы обсуждали магию дружбы, потом тема как-то сама собой расширилась и стала плавно перетекать на разные магические теории. Думаю, ей в новинку был собеседник, который не только понимает, что она говорит (хотя даже такие встречались нечасто), но и имеет своё мнение по вопросу и даже может в чем-то с ней поспорить. Меня всегда привлекала магия и очень много времени я проводил в библиотеках читая все, что хоть косвенно относилось к магии. Я так увлёкся, что проболтал с Твайли до конца вечера, совершенно забыв про других участников вечеринки. Когда все закончилось стояла уже глубокая ночь. Попрощавшись с сонной Твайлайт и все ещё бодрой Пинки Пай (этой пони вообще нужен сон?) я, наконец-то, пошёл домой.

Мне действительно нужно поесть, но я не спешил. Хотелось немного прогуляться и насладиться этой прекрасной ночью. А ведь было чем наслаждаться. Помимо, как всегда прекрасного неба — шедевра принцессы Луны, сам Понивиль производил ни с чем не сравнимое впечатление. Такой яркий, карамельно-игрушечный днём, ночью он наполнялся тишиной и спокойствием, становился по-особенному величественным. Совершенно точно здесь не могло произойти ничего плохого ночью. Любое зло устыдилось бы тревожить покой этого места. Идеальное место для охоты. Но я не могу себе позволить гулять до утра и вот я уже перед дверьми своего нового дома. Снаружи он такой же яркий и красивый как остальные дома Понивиля, но внутри пустой, серый и безжизненный. Приведение его в подобающее состояние займёт много времени. И кстати, это единственный дом в Понивиле с запертой дверью и занавешенными окнами. Думаю, Пинки и не стала устраивать вечеринку в моём жилище потому, что не смогла туда попасть. Сомневаюсь, что запертая дверь для неё преграда, но другие пони телепортироваться не умеют. Зайдя в дом, я запираю за собой дверь — внезапные ночные визиты мне не нужны. Скидываю сумки и выкидываю из них всю растительность. Пора заняться холодильником. Но не успел я зайти на кухню как в дверь постучали. Ну ладно.
— Кто там?
— Привет, это Флаттершай, я бы хотела поговорить, — голосок, доносящийся из-за двери, я почему-то слышу очень ясно, хотя он очень тихий. Ещё одна странность.
— Ночью? — недоверчиво спрашиваю я.
— Прости, — тихо пищит поняшка. Она явно чем-то напугана и поэтому говорит совсем-совсем тихо. Логика подсказывает, что через дверь я точно не должен её слышать. О, все понятно. Провернув тот же фокус, что и у Сахарного Уголка я понял причину волнения этой пегаски. С ней были вся шестёрка, а значит они пришли не беседы под чаёк вести. Понятно почему Флатти испугана — ловить плотоядного монстра задача не самая безопасная. Но кажется у меня нет выхода и, заранее подготовившись к тому, что меня ждёт, я открыл дверь. Увидел напуганную Флаттершай и в следующий миг в дом влетели Эпплджек и Рейнбоу Дэш. Каждая с мотком верёвки в зубах. Шансов избежать связывания у меня не было, обе кобылы в несколько раз сильнее меня. Зато обошлось без избиения моей связанной тушки, уже хорошо. В целом я старался сохранять вид спокойный. Спеленали меня словно мумию, но рот завязывать не стали.
— Ну и что вы устроили? — спросил я голосом строго учителя, отчитывающего напакостивших жеребят, — ворвались ко мне в дом, связали без причины, ещё и на пол кинули.

Своей цели я добился — вся компания дружно смутилась. Думаю, они и так сомневались в своих действиях, а после моей тирады и вовсе решили, что все это зря затеяли. Но не Пинки Пай. Она решила поиграть в сыщика. На её голове непонятно откуда появилась странная клетчатая шапка, в копытах оказались курительная трубка и лупа. Она явно не знала для чего нужны трубки и поэтому выдувала из неё пузыри.
— Не притворяйся будто не знаешь, Мориарти, мы все выяснили!
Что? О чём эта пони?
— Я, вообще то, Дилон, а не какой-то там Мориарти. И я совершенно не понимаю, о чём ты говоришь и что вы там выяснили! — я изображал праведный гнев, но внутри буквально обледенел от страха.
— А как насчёт…, — начала Пинки, но её прервала Твайлайт:
— Постой, постой, не можем же мы прямо тут его допрашивать? — весьма здраво высказалась аликорна. Подхватив телекинезом, меня доставили в гостиную. Именно тут стояла моя кровать (я ещё не успел перетащить её в спальню), диван находился прямо напротив кровати, где-то в углу затерялось кресло, заставленное коробками. Меня бережно уложили на кровать. Твайлайт, Рэрити и Пинки сели на диван, Флаттершай спряталась за диваном и только её мордочка торчала где-то сбоку. Эпплджек отправили вскрывать коробки и осматривать мои вещи. Ну ничего подозрительного там нет, все странные вещи по большей части лежат в секретном отделении внутри дивана. А вот Рейнбоу Дэш отправилась осматривать дом и это уже тревожило. Надеюсь, она не успеет добраться до кухни или хотя бы не станет залезать в холодильник.
— Я слушаю, — максимально презрительным тоном сказал я.
— Лес, — тихо пискнула Флаттершай, — я видела тебя ночью в лесу, ты…
Голос пегаски дрогнул, а я воспользовался возникшей паузой:
— Чушь! Я уже говорил, что приехал только утром и не проезжал по пути лес!
Флаттершай, испуганно пискнув, окончательно спряталась за диваном.
— Не знаю, что ты там видела и какие грехи хочешь на меня повесить, но отправиться в лес я бы не успел чисто физически, тем более ночью! Я как приехал и сложил тут вещи, — кивок в сторону коробок, — сразу отправился гулять по Понивилю! Ну и еду заодно решил взять. Вон Эпплджек может подтвердить, ведь так?
— Ну да… — начала неуверенно фермерша, но вот её заявления о том, что она не видела, как я приехал мне не нужны, поэтому я торжествующе её перебил:
— Вот видишь?
— Эй, погоди сахарок, я не видела как ты приехал! — таки высказалась фермерша. Блин. Ну вот кто её за язык тянул?
— Приедь раньше, я бы хоть кровать в спальню перетащил, — закатываю глаза и вообще как можно старательнее изображаю оскорбленную невинность. Пинки с явным подозрением смотрит на меня:
— Но ты всё равно вёл себя очень странно, ведь ты даже, — драматическая пауза, а потом Пинки, ткнув в меня копытом, громогласно обвинила, — не съел ни одного кекса! Даже не попробовал! Что ты на это скажешь?
— Понятия не имею, как связанны кексы и лес, но я их ел. Между прочим, очень вкусные. Ну, кроме тех, что со сливами, — я показательно скривился. Я не настолько туп, чтобы не обратить внимание на реакцию пони на еду.
— Да, это и впрямь не самый удачный рецепт Пинки, — заметила Рэрити, — но ты всё равно немного странный. Ты ведь прекрасно разбираешься в моде, но почему тогда ходишь в таком невзрачном наряде?
— И ты слишком много знаешь о магии, для земного пони. Да не всякий единорог столько знает! А ведь ты говорил, что до Понивиля жил в маленьком селении, где даже библиотеки не было!
Ох, не будь я связан разбил бы себе лицо фейсхуфом.
— Я говорил, что когда-то жил в маленьком селении. И это было довольно давно. С тех пор я обычно обитаю в крупных городах. И я уже рассказывал об этом Пинки Пай, — розовая пони нехотя кивнула, подтверждая мои слова, — и большую часть времени провожу в библиотеках и на светских мероприятиях. В библиотеках я читаю о магии, а на светских мероприятиях кобылки постоянно болтают о моде. Её я, кстати, не люблю и обсуждал с тобой исключительно из вежливости. Честно говоря, меня впервые обвиняют в образованности и хороших манерах. И вновь я не понимаю, как все это связано с лесом!
Рэрити и Твайлайт растерянно переглянулись. Кажется, они поняли насколько тупо выглядят их обвинения. А ещё им было стыдно. Но Пинки все ещё корчила из себя крутого детектива:
— Меня не обманешь, я знаю, ты ни разу за всю вечеринку искренне не улыбнулся!
Откуда она узнала? А неважно. Вновь дружелюбно улыбаюсь (как обычно, не показывая зубов) и все так же дружелюбно требую:
— Докажи.
Все складывалось как нельзя лучше, но растерянный и испуганный вопль Рейнбоу Дэш донёсшийся с кухни все испортил. «Девочки, вы должны это увидеть!» — дрожащим голосом пегаска позвала своих подруг. А у меня сердце рухнуло куда-то в задние копыта. Все очень плохо. Кажется, на кухне кого-то стошнило.
— Думаю тебе не стоит туда ходить — Рейнбоу Дэш не дала Флаттершай зайти на кухню.
— Там…? — задрожала жёлтая пегаска. Радужная просто кивнула и одарила меня взглядом полным отвращения. Следом вышли оставшиеся пони. О, как хорошо знакомы мне их взгляды — дивная смесь отвращения, презрения, страха, граничащего с ужасом и все тем же отвращением. Ну и самая капелька ненависти куда уж без неё.
— Да, да, вы правы. Это я был ночью в лесу. — начал я, не дожидаясь вопросов. Уж лучше так, чем до утра слушать их гневные тирады.
- Да, я жарил мясо. И да, я его съел. Я ем животных, довольны? — Флаттершай едва не упала в обморок, но её поддержала Рейнбоу.
— Вы все выяснили. Молодцы, хвалю. Особенно тебя Пинкамина Диана Пай. Не сомневалась до самого конца.
Мой голос полон сарказма и жёлчи, а я иронично улыбаюсь. Теперь главная часть моей речи:
— И что вы собираетесь со мной делать? — озадачил я шестёрку, — Твайлайт, ты же знаешь боевые заклинания? Ну так может убьёшь меня? Или нет, к Дискорду боевые заклинания, ты ведь не хочешь замарать свои милые копытца? Просто накладывай сонное заклинание пока у меня не остановится сердце! Чистая и безболезненная смерть, — эмоции, отразившиеся на лице Твайлайт были бесподобны — ужас пополам с отвращением. Да, наша милая принцесса совершенно не способна вот так взять и убить живое существо.
— Эй, а может ты лучше прямо сейчас разбудишь весь Понивиль, расскажешь всю правду и посмотрим, что дальше случится? Уже не раз пони устраивали самосуд и пытались убить меня, но с твоей помощью у них точно получится это сделать! — в моём голосе как-то сами собой появились истеричные нотки. Вот сейчас не время устраивать истерику! Кое-как собравшись с мыслями, я совершенно спокойно задаю Твайлайт самый волнующий меня вопрос:
— Так что ты будешь делать, принцесса? — и почти десяток секунд жду ответа. Надеюсь, все мои намёки не прошли даром и она примет верное решение.
Пегаска вопросительно глядит на Твайлайт и принцесса утвердительно кивает. Размытая радужная полоса исчезает где-то за дверью. Почти минуту мы проводим в полном молчании, а потом возвращается радужногривая с заспанным дракончиком в руках. Появляется ещё одна проблема — писать не на чём. Пришлось объяснять где у меня лежит бумага и чернила.

В яркой вспышке света появилась принцесса Селестия. Как всегда прекрасная и величественная. Склоняются в поклоне подруги Твайлайт, а она сама радостно приветствует диарха и тут же, торопясь и сбиваясь, пытается что-то рассказать, но Селестия прерывает её:
 — Мне ведома причина, по которой вы вызвали меня.
И она смотрит на меня. Ласково так, сочувствующе.
 — Поздравляю, Тия, — я невольно усмехаюсь, — ты выиграла наш спор, меня действительно раскрыли в первый же день.
 — Поверь, эта победа не принесла мне радости, — принцесса грустно покачала головой.
 — Это из-за того, что тебя за полночь выдернули из постели? — нельзя так взять и упустить возможность поехидничать. На лица шестёрки (и Спайка, которого уже ввели в курс дела) было любо-дорого смотреть! Такого удивления, даже шока я давно не видел. Разрыв шаблона во всей его красе.
 — В-вы знает друг друга? — пропищала Твайли. Хотелось бы вставить пару едких комментариев, но сейчас этого делать точно не стоит.
 — Знаем ли мы друг друга? — смотря в пол, тихо шепчет принцесса и усмехается каким-то своим мыслям. Селестия ложится на кровать рядом со мной. Кровать жалобно скрипит под её весом. Глубоко вздохнув, диарх твёрдо говорит:
 — Дилон мой приёмный сын.
Немая сцена. Шесть поражённых пони и один сбитый с толку дракончик. Кстати, жизни в этом крохотном ящере на двух пони хватит.
 — Что? — смогла выговорить одна из поняшек. Я был так занят разглядыванием Спайка, что не понял, кто конкретно это сказал.
 — Он попал ко мне когда был ещё совсем крохотным жеребёнком, буквально через сутки после рождения. Обычный с виду жеребёнок... пока держал рот закрытым.
Я улыбнулся (скорее даже оскалился). Не как обычно, в этот раз я показал зубы. Даже рот приоткрыл для эффектности. Вместо нормальных понячьих зубов у меня была полная пасть клыков. Длинные тонкие клыки располагались через раз и в пустое место одной челюсти ровно вставал зуб другой. И было их больше чем у простых пони. Кобылки отреагировали на удивление спокойно. Сомневаюсь, что их можно было удивить ещё сильнее. К этому моменту поняши уже уселись на диван, который стоял прямо напротив кровати, буквально в паре метров от неё. Только Флаттершай спряталась за диваном и сейчас я видел только её мордочку (и то, наполовину).
 — С такими зубами он родился, — мрачно продолжила Селестия, — и, разумеется, отказывался от любой еды. Моя магия была бессильна, даже лучшие целители Кантерлота ничего не смогли сделать. Все наши заклинания просто... проходили сквозь него.
 — Я в этом плане феноменально неудачлив — почти любая заклинания, действующие непосредственно на тело, на мне не работают. Увы, такая магия используется по большей части только в медицине.
Принцесса кивает и продолжает говорить:
 — Сейчас кажется очевидным, что Дилон должен питаться мясом, но тогда я и подумать о таком не могла. Плотоядный пони! — принцесса насмешливо фыркает, — звучит как полный бред.
 — И поэтому я чуть не умер! — теперь моя очередь фыркать.
 — Да, с его рождения прошла почти неделя, а он так ничего и не съел. Удивительно, как Дилон продержался всё это время. И я, и целители уже считали, что он непременно умрёт, слишком уж слаб был жеребёнок. Простой пони (без вмешательства магии) непременно бы погиб, даже начни его нормально кормить.
Принцесса тяжко вздыхает. Пора переходить к самой неприятной части.
 — Все птицы во дворце боялись подлетать к Дилону, но одна пожалел малыша и решила ему спеть. Села бедолаге прямо на нос и тогда...
И в этот момент я громко клацаю зубами. Вся шестёрка испуганно вздрогнула, а Флаттершай, только-только целиком показавшая свою мордочку из-за дивана, спряталась обратно.
— Он мгновенно съел бедную птицу. Проглотил почти не жуя.
— Эй, я не могу жевать, у меня нет нужных для этого зубов! — возмутился я.
— Разумеется, — кивнула принцесса и продолжила рассказ, — к моему удивлению, жеребёнку практически мгновенно стало лучше, словно он не умирал всего минуту назад.
— Но он ведь не мог питаться случайно залетевшими птицами до тех пор, пока не смог… сам добывать себе пищу? — каким-то тихим голосом спросила Твайлайт Спаркл. Вид у неё был немного… потерянный. Думаю, она просто не хотела признавать очевидного.
— Твайлайт, — ласкова начала Селестия, — я принцесса Эквестрии и мой долг заботиться о своих подданных. Я не могу позволить погибнуть жеребёнку из-за своего нежелания обеспечить его едой. Но и заставить кого-нибудь переступить свои принципы я тоже не могу. Поэтому еду для него я добывала сама. А позже, когда узнала, что готовка увеличивает… эффективность пищи, ещё и готовила её.
— Эффективность? — тихо переспросила Твайлайт. Наверно такое слово показалось ей слишком чёрствым.
— Агась, — а это уже я решил внести свою лепту, — видишь ли, если мясо, к примеру, пожарить его потребуется несколько меньше чем сырого. Таким надругательством над трупами Селестия сохранила немало жизней.
 — Я никогда не скрывала от Дилона что он ест, но тем не менее хотела, чтобы он рос как нормальный пони, — тихо продолжила принцесса.
 — И это желание чуть не стоило жизни нескольким невинным жеребятам, — сказал я и фыркнул, подчёркивая своё отношение к этой затее. — Я родился необычным пони, если меня вообще можно считать пони, и остаётся лишь смириться с этим.
Дальше я говорил меланхолично и монотонно. Словно мне было неприятно вспоминать произошедшее:
- А я в те времена я ещё не понимал — не все что съедобно пахнет можно есть. Обоняние у меня устроено не так, как у пони. К примеру, запах мяса кажется мне аппетитным, а вот вся растительность съедобной не пахнет. И пони пахнут как еда. Так вот, отправили меня в детский сад. Обеда для хищников там предусмотрено не было, а кушать-то хотелось. Был тихий час, кроватки стояли совсем рядом и я чуял запах кобылки по соседству. Очень вкусный запах. Я сорвал с поняши одеяло, придавил копытами к кровати и вырвал кусок мяса из её бока. А потом ещё и ещё. Она кричала, но недолго. Все вокруг паниковали, но никто даже не думал оторвать меня от несчастной пони. А я никак не мог понять, что же их так напугало? Думал, может игра такая. Когда я наелся от кобылки осталась едва ли половина. Селестия появилась практически сразу как я закончил.
И уже обращаясь к принцессе:
— Никогда не видел тебя такой напуганной, как в той день. Да и вообще, я больше никогда не видел тебя испуганной.
Селестия грустно улыбнулась:
— Да, я тогда думала, что обзаведусь прекрасной седой гривой, — а потом её улыбка стала довольной и уже шестёрке она сказала, — но кобылку я смогла спасти. Пришлось использовать очень могущественную магию.
— Однако ты всё равно попыталась сделать из меня нормального пони и вновь отправила в садик. Уже в другом городе. Ты довольно мило маскировалась под простую единорожку. Этот сад то же пришлось покинуть, но обошлось без жертв. Просто кто-то заметил мои зубы. Нормально их скрывать я научился только к школе, но до этого сменил шесть садиков. Понятия не имею, как у тебя получалось всё скрывать. В школе я задержался подольше, но все испортил один хулиган. Я уже в те времена ел меньше чем следовало и поэтому был весьма мелким. Никто не верил, что мелочь вроде меня уже не первый год ходит в школу и это было поводом для постоянных насмешек и приставаний. Был там один очень талантливый в магии единорог. И знал он самое примитивное заклинание контроля разума — подавление воли. Для незнающих поясняю — оно просто выключает волю и делает пони послушным. И он наложил его на меня. Оно сработало как надо, но за отсутствием воли нечему стало бороться с голодом. Ему повезло что заклинание быстро рассеялось и он отделался только парочкой укусов. Школу пришлось поменять. С тех пор как-то так получалось что нигде я не задерживался надолго. Достаточно скоро Селестия стала выделять мне собственное жильё. Это проще чем отправляться в Кантерлот из какой-нибудь подворотни, да и вообще расширяет возможности социального взаимодействия. У меня, кстати, есть личный телепорт, который ведёт прямиком в покои королевского фаворита. Они всегда пустуют и напрямую соединены с покоями принцессы, так что во дворце я бываю чаще чем у себя дома. Так и живу — постоянные переезды, скрытность, вечные попытки завоевать чьё-то доверие и неминуемые разоблачения. Понятия не имею как, но пони чувствуют, что со мной что-то не так. И боятся. Всегда. Какими бы храбрыми они ни были, как искренне ни считали меня своим другом, страх оставался всегда. Даже вы прямо сейчас чувствуете его, ведь так?
 — Мы не... — попыталась возразить Рейнбоу Дэш, но я просто щёлкнул зубами. Подруги синхронно вздрогнули, а Флаттершай опять спряталась за диваном.
 — Ну, может чуть-чуть, — передумала Рейнбоу Дэш. Кобылка изрядно смутилась и сейчас пыталась улыбаться. Получалось дико фальшиво.
 — Ага. Чуть-чуть. Настолько чуть-чуть, что разок меня даже сжечь пытались.
- Сжечь?! — на моё удивление, полный ужаса возглас принадлежал Флаттершай.
- Агась, — ответил я весьма жизнерадостно, — и, как видишь, ничего у них не получилось. Хотя пару шрамов на память мне всё же досталось. Это, кстати, одна из причин, по которой я постоянно ношу одежду.
За свою не слишком длинную жизнь я успел заработать целую кучу шрамов. Остаётся только благодарить фортуну за то, что хотя бы на мордочке не появлялось хирургически неисправимых шрамов. Ну и мастерство самих хирургов, которые как-то умудрялись без помощи магии не дать этим шрамам появиться, даже при крупных ранениях.
- Поэтому близких друзей я страюсь не заводить. Если часто общаться с каким-то пони, то риск быть раскрытым сильно возрастает. Ну хотя бы с Селестией можно спокойно поговорить.
— Похоже, я твой единственный настоящий друг, — насмешливо прищурившись, сказала Селестия.
— Не борзей, солнцекрупая, — смущённо ответил я.
— Пустобоким слова не давали, — Селестия насмешливо фыркнула.
— Это вызов? — зловеще усмехнувшись, спросил я.
— Эй, вы про нас не забыли? — а это уже Эпплджек. Твайлайт и остальные её подруги были слишком шокированы нашей шуточной перепалкой, чтобы хоть что-то сказать.
— Простите, мы и впрямь немного увлеклись, — своим обычным, дружелюбным тоном сказала Селестия.
— Ну, думаю с моей историей вам все понятно и Твайлайт сейчас засыплет нас вопросами… Как только подберёт челюсть с пола. Давай я лучше сам все расскажу, а потом уже обсудим все, что останется непонятным, хорошо?
Твайлайт Спаркл смогла лишь кивнуть. Селестия называющая кого-то пустобоким — для неё это слишком. Я не выдержал и рассмеялся.
— Прости Твайли, но ты действительно очень забавно выглядишь.
Рэрити глянула на свою подружку и хихикнула:
— Он прав.
— Ничего подобного, — обиженно задрав носик, произнесла Твайлайт. Шестёрка дружно рассмеялась. Умеют эти кобылы разрядить обстановку.
— Ну начнём с главного, — после этих слов кобылы вновь стали серьёзными, а Флаттершай наконец-то села на диван, — я не ем пони! И особенно я не ем жеребят! А вот с другими разумными дела обстоят немного хуже. Должен заметить, что все разумные гораздо более желанная еда для меня, чем животные. Селестия каким-то чудным образом научила меня сдерживать голод, но только пока дело касается пони и животных. Оставьте меня наедине с, к примеру, зеброй или грифоном и я попробую их съесть. Простите, ничего не могу с собой поделать. Я не могу отказаться от мяса, оно мне жизненно необходимо. Ем ровно столько сколько мне необходимо. Охочусь только на крупных животных. По возможности на хищных. Как я уже говорил обоняние у меня отличается от вашего и запах мяса кажется мне приятным. С чувством вкуса то же самое и любая нормальная еда, даже твои кексики, уж прости Пинки, кажется мне отвратительной. Так что воздержитесь от вопросов вроде: «Как ты это ешь?». С этим понятно? Тогда идём дальше. Я не могу есть нормальную еду. Совсем не могу. И у меня будет серьёзное отравление даже от маленького кусочка. С напитками та же история. Но я могу пить воду. Кстати, дайте попить, а? Пожалуйста.
Флаттершай тут же умчалась на кухню и вернулась с полной кружкой. Подойти ко мне она побоялась, поэтому поила меня Селестия. Поблагодарив обоих, я продолжил:
- Кьютимарки у меня, как вы уже догадались, нет. И сомневаюсь, что смогу её получить. Пожалуй, на этом закончим. Не вижу смысла нагружать вас лишними деталями.
Селестия согласно кивнула и, оглядев шестёрку ласковым взглядом, заговорила:
- Я знаю, что Дилон кажется вам чудовищем, но поверьте, он хороший пони. Но готовы ли вы дать ему шанс? Позволите ли остаться в Понивиле?
Что? Она всерьёз хочет оставить меня тут? Неужели она всерьёз считает этих пони настолько добрыми?
— Значит, если мы скажем да, то он останется здесь? — возмутилась Твайлайт Спаркл, — продолжит убивать животных в Вечносвободном и притворятся обычным пони?
Принцесса Дружбы хоть и была возмущена таким предложением Селестии, но в её голосе отчётливо сквозила растерянность. Честно сказать я разочарован и даже не вижу смысла этого скрывать.
— Мы никогда… — Твайли вдруг замолкает. Почему она так странно на меня смотрит? Неужели ей… стыдно? Она сомневается?
— Мы… мы должны обсудить это. — Весьма смущённо договаривает Твайлайт.
— Весь второй этаж в вашем распоряжении, — небрежно говорю я. Подруги поднимаются наверх.
— Откажут, — уверенно говорю я Селестии.
— На что спорим? — усмехнулась она в ответ.
— На желание, как обычно. Если выиграю я…, — несколько секунд раздумий и у меня появилась идея, — ты скажешь Твайлайт Спаркл и её подругам что очень сильно в них всех разочарована, а потом прогонишь отсюда. Идёт?
— Хорошо, — тихо рассмеялась Селестия, — эту маленькую месть я тебе гарантирую.
Пошевелив ушами, она добавила:
— Интересно, а наши кобылки знают, что мы их прекрасно слышим?
— Даже не подозревают о такой возможности. Обычный слух и все такое. Сама виновата.
— Я-то тут при чём? — нарочито фальшиво удивилась Селестия, — это они не готовы к таким возможностям, это не моя вина. Вот когда-нибудь, через много лет…
Принцесса задумчива улыбнулась и выпалила:
- Я бы устроила с ними оргию.
Я аж поперхнулся.
- Не ожидал, да? — съехидничала Селестия, улыбаясь от уха до уха.
— Юмор у тебя что надо. Как всегда впрочем. Знаешь, наши поняши весьма бы удивились, увидев тебя такой.
— Я всегда такая, — Селестия ласково улыбнулась, — просто образ принцессы слишком глубоко въелся в мировоззрение пони.
— Так глубоко, что Твайлайт всерьёз опасалась наказания за испорченное Гала.
Селестия усмехнулась и фыркнула:
— Я едва удержалась от вручения ей медали за это! Лучшее Гала за целую вечность!
— Эй, я кажется говорил, что не ем пони! — кричу во весь голос, в ответ на донёсшееся сверху: «А вдруг он кого-нибудь съест?!».
— Полностью подтверждаю: Дилон не ест пони! — вторит мне Селестия. Переглядываемся и вместе тихонько смеёмся. Подруги переходят на шёпот и я их уже не слышу.
— А я слышу, — довольно говорит принцесса. Читать мои мысли она не может (или просто не признаётся), а значит:
— Я настолько банально мыслю? Ну ладно. А почему я все ещё слышу эту жуткую пегаску? Она вроде шепчет тише остальных, но я всё равно слышу её очень чётко. Словно она сейчас мне на ухо это все шепчет.
— Потому что ты животное, — абсолютно серьёзно говорит Селестия. — Животные слышат Флаттершай даже в самом жутком гвалте. Такая вот индивидуальная магия. И кстати, — принцесса довольно усмехается, — я победила.
Через пару секунд подруги спускаются вниз.
— Ты вроде неплохой, — Эпплджек первой решила высказать своё мнение, — и точно не такое чудовище, как мне сначала показалось. Так что я не против.
— Принцесса Селестия верит тебе, а я верю ей, — просто и понятно сказала Твайлайт Спаркл, а Спайк согласно кивнул. Рэрити заявила, что изгонять кого-то только из-за особенностей питания — недостойно разумных пони, так могут поступить только неотёсанные варвары. И ещё она намекнула, что все ещё ждёт меня в своём бутике. Флаттершай пробормотала что-то вроде: «Такова твоя природа», а потом, уже гораздо более уверенно взяла с меня клятву, что я не мучаю животных. Пинки Пай, выпучив глаза, заявила, что будет внимательно за мной следить, а Рейнбоу Дэш пообещала надрать мне круп если вдруг я что-нибудь натворю. И она все ещё не против как-нибудь со мной затусить. Последнее, впрочем, получилось несколько вымучено.
— Вы все серьёзно? — я просто не мог поверить в происходящее, — мне действительно можно остаться?
— Да Дилон, они серьёзно, — ласково улыбнулась Селестия. Я просто улыбнулся. И впервые за день моя улыбка была искренней.
— Я знала, что вы примите верное решение, — счастливо улыбнулась принцесса и склонилась в лёгком поклоне, — для меня честь знать пони вроде вас.
На мой взгляд, она перестаралась, но кобылки оценили такой жест. А теперь самое неприятное:
— И пока вы не ушли мне надо сказать кое-что важное. Я тебя боюсь Флатти. Можно сказать, ты приводишь меня в ужас. Может вам всем и будет трудно поверить в такое, но я действительно не вру. И ещё, не используй на мне свой Взгляд, пожалуйста!
Мне действительно страшно! Когда мы просто находимся в одной комнате и она молчит всё более-менее в порядке. Но говорить с ней… для меня это тяжело.
— Просто больше пары секунд этого твоего Взгляда и у меня остановится сердце. От страха.
— Прости, — почти неслышно пропищала Флатти.
— Ничего.
Ой, да ладно, она же совершенно не опасна! Хватит трястись, Дилон. Соберись! Впрочем, никаких действий от меня не потребовалось, так как Селестия взяла на себя всю инициативу.
— Дилон действительно говорит правду, учитывайте это. А теперь всем нам стоит хорошенько обдумать произошедшее, разобраться в своих мыслях и просто отдохнуть, — принцесса вновь дружелюбно улыбнулась. Шестёрка сбивчиво с нами попрощалась (даже Флаттершай, хотя я думал, что она будет слишком смущена для этого) и все дружно покинули мой дом.
— Ты как? — сочувствующе спросила Селестия.
— Я? Странно. Это все как-то слишком для меня, — я развалился на кровати и уставился в потолок, чувствуя только привычную пустоту и голод, — я счастлив, напуган и волнуюсь. Понятия не имею что делать дальше.
— Жить, — улыбнулась Селестия всем своим видом показывая значение слова «жизнерадостность», — у тебя появилась возможность завести настоящих друзей среди простых пони. Хороших, понимающих друзей, перед которыми можно открыться и которые готовы принять тебя. Думаю, тебе стоит просто расслабиться и не думать о будущем.
— Ты как всегда права, Тия, — сказал я всё шире улыбаясь, — теперь можно просто жить. Если, конечно, ты сбегаешь до кухни и принесёшь мне поесть. Сомневаюсь, что смогу встать сам.
Принцесса беззаботно кивнула.
— И это, — я смущённо окликнул Селестию, когда она уже стояла на пороге кухни. Она обернулась и вопросительно глянула на меня.
— Спасибо, мам.
Глаза принцессы вспыхули от радости. Я очень редко называл её так, только по особым случаям, но она всегда радовалась этому. Пожалуй, в душе я действительно считаю её своей матерью. И это одна из причин, почему я до сих пор не попытался её сожрать.













Ночной Понивиль действительно прекрасен. Все пони спят (даже шестёрка уже забылась крепким сном) и только луна освещает улочки этого города. Тем не менее он ничуть не кажется зловещим. И это совершенно усыпляет бдительность маленькой кобылки, которая сейчас плачет в одном из переулков.
- Что случилось? — ласково спрашиваю я. Жеребёнок даже не вздрагивает от звука моего голоса.
- Я п-поссорилась с р-родителями, — сквозь слёзы говорит поняша. А вот её кошка (которую я почему-то сразу не заметил) весьма подозрительно смотрит на меня.
- Может расскажешь мне, что случилось? — делаю шаг вперёд. Кошка злобно скалится.
- Мы поссорились, — логично отвечает кобылка, — и я… я накричала на своих родителей. Наговорила им гадостей. А мама… мама сказала, что зря родила меня.
Слёзы льются ручьём.
- Я плохая, плохая пони. — тихо шепчет кобылка. О, как это типично для жеребят! Они всегда винят себя.
- Ничего, ты не виновата, — я говорю так ласково, как только могу, — твоя мама вовсе так не считает. Уверен, когда ты извинишься она простит тебя и всё будет как раньше!
Кобылка перестаёт плакать и неуверенно смотрит на меня.
- Правда?
- Конечно! — ободряюще улыбаюсь я. Ещё шаг вперёд. Кошка вырывается из объятий жеребёнка и встаёт между нами. Выгибается дугой, грозно шипит.
- Ну что ты, Кити, это хороший пони! — растерянно говорит кобылка. А у её питомца очень оригинальное имя. Ещё шаг. Кошка прыгает на меня. Удар копыта разбивает ей голову и сминает о камни мостовой. Кобылка растерянно смотрит на своего мёртвого питомца.
- Кити? — она подходит к кошке, осторожно касается её копытом. И с ужасом видит кровь на своей ноге. Её страдания радуют меня. Кобылка медленно поднимает взгляд. Я скалюсь во все свои шестьдесят зубов. Жеребёнок так и не успевает закричать.

Вот за что я люблю свой костюм, так это за полную гидрофобность ткани. Любые жидкости просто стекают с нею, так что чистить костюм не придётся. В приступе безумия я даже вылизал мостовую. Не слишком гигиенично, зато никаких следов. Оттираю мордочку и копыта от крови специально захваченной для этого тряпочкой, которую, разумеется, сжигаю. В неясном свете горящего клочка ткани ещё раз оглядываю переулок. От кобылки и её кошки не осталось совсем ничего, только их жизнь течёт во мне. Но всё ещё хочется есть.

Глава 2. Предвестники бури

Сюжет кошмара был довольно обычным: невнятная темнота вокруг и бегущий по пятам монстр. Он не настигнет свою жертву, ведь сама погоня страшнее чем даже самый плохой итог. Даже удивительно что протеже Селестии видит такой банальный кошмар. Хотелось проучить этого развратника и оставить его наедине с кошмаром, но титул принцессы ночи возлагает определённые обязанности. И спасение пони от кошмаров одна из них. Пылающий синий луч вырывается из моего рога и сбивает чудовище с ног. Приземлившись между жеребёнком и монстром, кантерлотским голосом требую: «Не смей обижать жеребят, чудовище!». Оборачиваюсь к жеребёнку, но заготовленные слова утешения так и остаются не произнесёнными. Маленький пони продолжал бежать. На месте.
— Между прочим, больно, — проворчал монстр, с трудом поднимаясь на лапы, — но всё равно спасибо, что вмешались, принцесса.
О, этот сон определённо не был обычным. Не так часто хозяин сна не беззащитная жертва, но чудовище.
— У тебя любопытные кошмары, Дилон Сивас, — говорю я, поглядывая чудовище. Очень детализированный, для сна, монстр. Огромный — вдвое выше меня, с широкой и массивной челюстью, полной острых зубов. Очень длинных, окровавленных зубов. Губ не было совсем. Лицо в целом напоминало оригинал, но не было столь истощённым и поэтому выглядело значительно мужественное. Целиком покрыт чёрной, явно металлической, шерстью. Тело принадлежало пони, но лапы то ли собаке, то ли кошке. Хвост напоминал о ящерицах, но был покрыт шерстью и шипами.
— Так зачем вы пришли, принцесса? — почесав лапой за ухом, спросил Дилон. — Уж точно не ради моего кошмара, уверен.
— Я принцесса Ночи и мой долг защищать всех своих подданных от кошмаров, — гордо расправив крылья, отвечаю я.
— Да? Уж не вы ли направили на меня воплощение ужаса, принцесса? — Монстр нагло усмехнулся.
— Ты заслужил, — говорю, не пытаясь оправдываться. — В старые времена за свой поступок остаток жизни твой прошёл бы в темнице.
— А в ещё более старые на виселице, — перебивает меня монстр.
— Ты осознаёшь тяжесть своего проступка, это радует. Но наказание не было полным, моя сестра быстро избавила тебя от воплощения ужаса.
— Нет, не избавила, — с нескрываемым самодовольством сообщает Дилон. — Я его съел в первую же ночь. С тех пор во снах я выгляжу так, а Тия не нашла даже следа ужастика. Довольно комфортное тело и, в отличие от настоящего, довольно послушное. Хотя я резко разучился управлять снами, но думаю со временем этот навык восстановится. Ненавижу кошмары.
Монстр раздражённо фыркает и, недоуменно оглянувшись, «смахивает» лапой окружение, словно перелистывает страницу. Темнота сменяется прекрасным ночным лесом. Обилие запахов кружит голову, но лёгкий прохладный ветерок проясняет мысли. Только цвета выглядят странно. Вокруг были самые разные цветы и растения, а полная луна позволяла легко их рассмотреть, так что я в полной мере смогла оценить цветовые отличия. Некоторых цветов не хватало, знакомые казались немного иными, а некоторые и вовсе были новыми, невиданными мной ранее. Но все они казались серыми, словно выцветшими. Этому сну явно не хватало красок, а серебряный свет луны ещё сильнее усугублял всеобщую серость.
— Ты специально так искажаешь цвета?
— Искажаю? — монстр хмурится, явно не понимая о чём речь. Потом до него доходит и он говорит:
— Я всегда так вижу. Не думал что во сне можно смотреть чужими глазами. Покажешь, как видишь ты?
Проигнорировав излишне фамильярное обращение, я все же исполняю его просьбу. В лесу становится гораздо светлее и все вокруг буквально расцветает, наполнившись привычными мне яркими красками и едва заметными потоками магии. Монстр долго молчал, окидывая взором изменившийся лес.
— Обычные пони видят так же? — тихо спросил Дилон.
— Пони хуже видят ночью, а магию не видят...
Договорить я не успела, Дилон нагло меня прервал:
— Цвета. Цвета они видят так же? — раздражённо спросил он.
— Днём да.
— Везучие, — печально усмехнувшись, посетовал монстр и грустно покачал головой. Молчание длилось довольно долго, только лёгкий шелест знаменовал очередную перемену декораций. Кантерлот, вид издалека. Оживлённая улица Эквестрийской столицы. Замок. Покои Селестии. Узрев мою сестру, монстр удивлённо присвистнул. Я вернула его зрение и сама едва сдержала удивление. Грива Селестии виделась ему одноцветной, серой. Довольно странно, ведь многие цвета, что встречались в гриве моей сёстры, он видел. Покои то же выглядели довольно невзрачно. Вернула свои цвета.
— Я, конечно, читал что у Селестии шикарная грива, но не думал что настолько... — пробормотал Дилон.
— Запах у неё тоже довольно необычный, — замечаю я. Запах сестры был тёплым, ласковым, домашним, словно материнским.
— Ты очень интересно воспринимаешь запахи, Дилон Сивас. Стоит обратить на них внимание и они перестают быть привычными мне, меняют форму, наполняются смыслом.
Чудовище усмехнулось в ответ и шумно принюхалось. Теперь я ощутила свой собственный запах. Древние инстинкты потребовали: «Беги! Прячься!», но их глас не имел никакой власти надо мной. Для этого пони я была едой. Безумно вкусной, невыносимо желанной и дразняще близкой. Только протяни лапу и лучший деликатес на свете в твоих когтях
— Для тебе все пони так пахнут?
— Нет, только аликорны. Кроме Тии. Она единственная не пахнет едой. А у простых пони гораздо более сдержанный запах.
И Дилон вновь сменил декорации. В этот раз мы оказались в Понивиле и монстр не смог сдержать потока восхищенной брани.

Дилон носился городку и разглядывая все подряд: дома, цветы, пони, камни и даже собственные лапы. Когда ему надоело мы остановились в уютном маленьком ресторанчике. Он явно не принадлежал Понивилю, но для сна это не проблема. Я села в мягкое старинное кресло, а чудовище просто легко возле стола. Официант, не дожидаясь приказа, принёс мне чай и сладости. Дилона едой обделили.
— Не хочешь попробовать? — спросила я, помахав шоколадкой у него перед носом.
— Даже во сне я не могу есть нормальную пищу, — отказался монстр.— Так зачем вы явились в мой сон, принцесса? Никогда не поверю, что только из-за кошмара.
— Ты почти прав, кошмар лишь повод, — отхлебнув чая, ответила я, — на самом деле хотела спросить, как жизнь, Сивас?
Разумеется, если принцесса задаёт такой вопрос, любой пони должен дать подробный ответ. Монстр вздохнул и некоторое время помолчал, собираясь с мыслями. Затем лёг на спину, подставив живот тёплому солнечному свету. Крыши, разумеется, уже не было.
— Это был тяжёлый день. Понивиль необычный город. Яркий, живой, приветливый. Обычно мне приходится прикладывать не малые усилия что бы найти друзей. Или кого-то, кто будет считать меня своим другом. А в этом городе все сами стремятся подружиться. Искренне и честно. Твайлайт и её подруги согласились мне дать шанс, даже узнав, чем я на самом деле питаюсь.
— Не упусти этот шанс, — величественно говорю я.
— Не упущу, — исполненным серьёзности голосом ответил Дилон. На некоторое время воцарилась тишина.
— Знаете, принцесса, — разорвал тишину монстр, — несмотря на всё Понивиль кажется мне весьма тёмным местом.
— Тёмным? — вопросительно подняв бровь, уточняю я.
— Да, тёмным. Он таит слишком много секретов. Всего сутки я провёл в этой обители дружелюбия, но уже сомневаюсь, что там живёт хотя бы один нормальный пони. Я даже узнал нескольких пони. Некоторых помню ещё по тем временам, когда учился в разведке, а других знаю заочно — читал их досье. И, представьте себе, чисто случайно вынюхал пару очень интересных секретов. У меня складывается впечатление, что весь этот город — попытка собрать самых необычных пони и посмотреть, что будет.
Монстр тяжко вздохнул, свернулся калачиком и накрыл голову лапой.
— Слишком много впечатлений, — донеслось откуда-то из этой горы меха, — слишком резкие контрасты. Чувствую себя так, словно схожу с ума.
— Тебе просто нужно поспать, — уверенно говорю я и отправляю маленького монстра в крепкий сон без сновидений. Именно то, что ему сейчас нужно. Поблизости есть одна пони, которой тоже снится кошмар. Эта пони — принцесса дружбы, Твайлайт Спаркл. Потерять подруг она боялась гораздо больше, чем умереть самой. Поэтому монстр, носившийся в её сне, терзал её подруг, вырывая огромные куски мяса из их тел и тут же их съедая. Но страшным это выглядело только для самой Твайлайт Спаркл. Поддавшись кошмару, она не замечала, что вместо ран остаётся лишь багровый туман, а куски плоти больше походят на куски торта. В роли монстра был Дилон. У него была несуразно большая голова, состоявшая, казалось, из одной только челюсти.
— Он на такое неспособен, — громко фыркнув, заявляю я и движением копыта отправляю монстра в пустое пространство сна (кроме самих участников тут ничего не было). Как обычно, сознание пони достроило декорации и монстрик врезался в стену. Комната вокруг постепенно наполнялась деталями, приобретая всё больше сходства с Сахарным Уголком.
— Что? — недоуменно переспрашивает принцесса дружбы.
— Дилон на такое неспособен. Он скорее собственные копыта съест, чем причинит вред пони.
— Очень двусмысленно звучит. — пробормотала Твайлайт. — А это и правда вы, принцесса Луна? Или это всего лишь сон и вы мне снитесь?
— Это всего лишь сон, в котором тебе снится принцесса Луна, — улыбнувшись, отвечаю я и лёгким взмахом рога меняю декорации сна на ресторанчик из сна Дилона. Крыши нет, но вместо солнца над головой огромная фиолетовая звезда, а вокруг неё кружатся пять маленьких звёздочек.
— Это и правда вы. — Твайлайт улыбается, — Спасибо что убрали тот кошмар
.— Пожалуйста. Но тебе не стоит беспокоиться. Этот развратник совершенно безобиден.
— Вы думаете, я приняла верное решение? — с надеждой спросила Твайлайт.
— Да, — тепло улыбнувшись, ответила я, — единственно верное. Но не забывай, что Дилон — монстр.
— Монстр? — непонимающе переспросила Твайлайт Спаркл, — Но ведь вы сказали…
— Я знаю, что я сказала, — перебиваю фиолетовую, — Сивасу можно доверять. Но он монстр и об этом ни на секунду не стоит забывать. Ты поймёшь, когда подольше с ним пообщаешься.
— Вы меня запутали, — грустно вздыхает Твайлайт.
— Так бывает. Будь осторожна, Спаркл.
Юная принцесса недоуменно смотрит на меня.
— Просто дурное предчувствие. Будь бдительна. А теперь тебе пора спать.

Проснулся незадолго до рассвета. Бодрый и отдохнувший. Было ли причиной вмешательство Луны в мой сон или хороший ужин? А может, все сразу? Неважно. Наблюдать за восходом солнца я люблю. Но не так, как обычные пони. Внимание покидает обычные чувства и магия заполняет мир. Потом я плавно переношу освободившееся внимание на это новое чувство магии. Сфера моей концентрации накрывает Понивиль. И, к своему удивлению, я обнаруживаю ещё три сферы! Они меньше моей, но все же весьма крупные. Отправляю всем трём своеобразный «привет» — смесь дружелюбия, радости и «то самое чувство, когда встречаешь нового пони». Получаю в ответ такой же «привет». Эмоции не слишком подходят для разговоров, поэтому на этом общение заканчивается. Понивиль довольно маленький город и поэтому еды... пони тут мало. Голод прорывается даже в это, лишённое ощущений тела, состояние. Чем больше так нужной мне жизни я могу получить с существа, тем больше я желаю его съесть. И пони тут вне конкуренции. С голодом тяжело бороться. Поэтому ближе чем на шаг к пони не подходить и всегда есть с утра. Иначе есть риск сорваться. А тем временем восходит солнце и его лучи плавно касаются моей сферы и невесомые потоки магии наполняют воздух. А затем огромная сфера внимания Селестии накрывает всю Эквестрию и уходит далеко за её пределы. Радость нового дня, посланная принцессой, приветствует всех живущих. В такие моменты понимаешь, что принцессы — гораздо больше чем просто пони. Пожалуй, слово «бог» лучше описывает этих существ. Погодите-ка, что-то странное чувствуется в Понивиле. Словно какое-то едва заметное беспокойство разлито в воздухе. Вытягиваю свою сферу в нить и касаюсь пылающего в Кантерлоте солнца и передаю ему чувство, а оно отвечает мне теплом и заботой. Обещание разобраться в ситуации, как я понимаю. Ещё какое-то время я пытаюсь найти источник беспокойства, сжав внимание до небольшого шарика и тщательно обшаривая весь Понивиль. Увы, всё бесполезно. Селестия тем временем возвращается в обычное состояние. Я, устав искать непонятно что, тоже.

— Привет, Рэрити! — здороваюсь я с белой единорожкой. В этот ранний час она уже не спит и открыла дверь почти сразу, как я постучался.
— Привет Дилон, — неожиданно радостно отвечает Рэрити, — проходи. Я тут как раз думала о наряде для тебя.Рэрити показала мне десяток листов с набросками. Все как один с целой кучей украшений. А потом разом порвала все на мелкие кусочки.
— И все не то, — модельерша горестно вздохнула, — но буквально только что мне пришла отличная идея. Рэрити немного зловеще улыбнулась.
— Раздевайся, мне нужно снять мерки.
— Может не надо? — жалобно спросил я. — Моя одежда вполне целая и прослужит ещё много времени.
За такие речи я удостоился сочувствующего взгляда.
— Надо, Дилон, надо. — сказала Рэрити, положив копыто мне на плечо.Кажется, откосить не получиться. Тяжко вздохнув, я соглашаюсь с кобылой и таки стягиваю свой наряд. Не думал, что буду чувствовать такой дискомфорт без своей одежды. Взгляды кобылы усугубляли ситуацию. У меня целая куча шрамов разных форм и размеров. Особенно выделяются четыре широких полосы вдоль спины и большой ожог слева на крупе, как раз там, где должна быть кьютимарка. Полосы мне достались от грифона, а ожог я получил от одной милой старушки, заехавшей мне факелом.
— Кажется, наряд должен быть немного более закрытым, чем я думала, — тихо бормочет Рэрити. И уже громче, нарочито равнодушно добавляет:
— Дилон, мне кажется тебе стоит есть побольше.
Впрочем, Рэрити была профессионалом и даже в такой ситуации быстро собралась и таки сняла мерки. А потом выгнала меня из бутика, начав работу ещё до того, как дверь за мной закрылась.

Я нерешительно замер перед дверьми замка. Полагается стучаться или можно входить просто так? На всякий случай постучался. Дверь мне открыл ручной дракон Твайлайт. Но стоило ему увидеть меня и дверь он закрыл. На засов. Через пару минут дверь опять распахнулась. Открыла её Твайлайт. Спайк стоял где-то за ней.
— Привет Дилон, — немного смущённо сказала Твайлайт Спаркл, — прости за Спайка.
— Пустяки, — отмахнулся я. — Скажи лучше, ты не чувствуешь чего-нибудь… странного?
Спрашивая это, я чувствовал себя тем ещё психом.
— Странного? Нет, — ответила Твайли, глядя на меня как на полоумного, — а что?
— Ничего, — я помотал головой, — просто дурное предчувствие. Ну тогда пока.
— Стой! — окликнула меня Твайлайт, когда я уже достаточно далеко ушёл от замка.— У принцессы Луны тоже дурное предчувствие. Она мне во сне сказала.
Кобылка выглядела немного смущённо. Думаю её немного смущало, что источник информации — сон.
— Любопытно, — пробормотал я. Вот теперь я не на шутку встревожен!
— Давай обойдём Понивиль? — предложила Твайли.
— Отличная идея.
Принцесса хотела что-то сказать, но я заткнул её рот копытом.
— Слышала? — тихо спросил я. По её округлившимся от удивления глазам понял, что нет.
— За мной, быстро! — и я рванул на звук. Через несколько секунд он повторился, но теперь громче и даже Твайлайт его услышала.
— Там кричит жеребёнок! — полным ужаса голосом прошептала она. И рванула вперёд, вмиг обогнав меня.
— Крылья! — рявкнул я. А через мгновение меня подхватили телекинезом и мы оба взмыли над домами. То, что мы увидели не понравилось обоим. Четвёрка алмазных псов находилась около школы и в когтях одного извивался жеребёнок, а вокруг царила паника. Вспышка и вот мы уже в паре метров от собак. Сильно пахло кровью. Пёс не просто держал жеребёнка — его когти глубоко погрузились в тело маленького пони. Другой пёс тоже держал жеребёнка и прямо у нас на глазах он откусил от него кусок. И вокруг было очень много крови. Мельком я глянул на остолбеневшую Твайлайт — прямо перед ней лежало чьё-то маленькое копытце. Гнев. Густой, чёрный, горячий. Он волной накрыл сознание и без моего желания тело начало быстрее расходовать жизнь. Прыжок и зубы сомкнулись на горле ближайшего пса. Рывок и кусок его шеи остаётся у меня в зубах, а агонизирующее тело отлетело в сторону. Я, впрочем, тоже. Его дружки злобно скалятся и плавно окружают меня, пока я доедаю кусок их товарища.
— Тебе не справится с псами, — рычит самый крупный, — псы порвут тебя, псы сожрут тебя.
— Двоих я заберу с собой! — оскалившись, рычу в ответ. Вдох-выдох. Ярость теряет контроль и я чувствую жизнь во мне. И вся она разом наполняет тело, а ярость вновь подчиняет мой разум. Прыжок и я лечу словно снаряд. С приятным хрустом все четыре копыта впечатываются в грудь их вожака. Мы вместе падаем и я рву его горло. Чьи-то когти смыкаются на моём крупе, но пёс подошёл слишком близко и мои задние копыта отправляют его в полёт, а треск ломающихся рёбер тешит слух. Приземлился пёс уже мёртвым — обломки рёбер пробили лёгкие и, судя по всему, сердце. Всё. Я пустой. Жизнь почти на нуле, сражаться больше не получится. Третий пёс, припав к земле, подбирается ко мне. Даже копыта от земли оторвать не могу. Оскалившись, он прыгает. Фиолетовое свечение окутывает пса и роняет на землю. Очень сильно роняет. Я слышу хруст костей, а пёс заходится воем. Едва перебирая копытами, подхожу к этому отродью. Из-за боли он слишком поздно замечает меня и ничего не успевает сделать, когда мои зубы смыкаются на его горле. Пара глотков крови даёт мне достаточно сил, чтобы сильнее сжать зубы и вырвать кусок его шеи. Глотаю не жуя. У меня по пять огромных рваных ран на каждой стороне крупа и я истекаю кровью, но боли почти нет. Оглядываюсь. Паники уже нет — почти все свалили куда подальше, но рядом стоит сиреневая пони с тремя улыбающимися цветками на метке. Наткнувшись на мой взгляд, она выходит из ступора и бросается помогать жеребятам. А вот и Рэйнбоу Дэш прилетела. Хватаю кусок копыта, лежащий около Твайлайт Спаркл и кидаю пегаске. Та рефлекторно его ловит.
— Отнеси Спайку, пускай отправит Селестии! — кричу радужной. Та оправдывает мои надежды и размытое радужное пятно уносится в сторону замка Твайлайт. Больше всего я боялся, что перепугавшись, пегаска свалит или начнёт истерить. Кружится голова и тяжело стоять. Неудивительно, я ж потерял целую кучу крови. Через десяток секунд вспышке света на поляне появляется Селестия. И ни следа паники или испуга на её лице. Деловито оглядевшись она разом телепортирует всех в госпиталь при Кантерлотском дворце, а ещё через секунду сюда же десятка два целителей. Одного телепортировало вместе с кроватью. «Твайлайт, помоги Дилону» — рявкает солнцекрупая швырнув упаковку бинтов в принцессу дружбы. Как в тумане вижу суету в госпитале, перепуганную Твайлайт, старательно забинтовывающую мои раны. Весь замок содрогается от мощнейших целительных заклинаний и каждое в разы усиленно Селестией и Луной. Да, Луна тоже тут. Потом к ним присоединяется Твайлайт, а чуть позже Каденс. Сколько всего жеребят пострадало? Я как-то не посмотрел, пока сражался. «Спи» — командует Луна и я окончательно отключаюсь.

Селестия казалась спокойной. С абсолютно каменным лицом она кругами ходила по своим покоям. Но воздух вокруг неё горел, её копыта заставляли камень течь и светиться ярко-белым, а всё, на что падал её взгляд плавилось или мгновенно обращалось в пепел. За долгие годы учёбы я никогда не видела Селестию в гневе и даже подумать не могла, что она может так злиться. Её взгляд наткнулся на меня, заставив съёжиться, как нашкодившего жеребёнка. На мгновение я удивилась, что не вспыхнула как спичка, но разве может Селестия навредить своей ученице? В её взгляде не было гнева, но стена за моей спиной начала плавиться.
— Твайлайт Спаркл, — задумчиво произнесла принцесса. Я съёжилась ещё сильнее, желая лишь исчезнуть отсюда, оказаться где угодно, лишь бы там не было этого равнодушного взгляда. А потом Селестия повторила, но тише и ещё более задумчиво:
— Твайлайт Спаркл...
Огонь, пылавший вокруг Селестии, вдруг погас, а её взгляд перестал плавить стены.
— Твайли, моя лучшая ученица! — радостно воскликнула принцесса, засияв, как жеребёнок, получивший кьютимарку. Меня вдруг заключили в объятия и погладили по гриве. Я застыла в её объятиях, боясь пошевелиться. Разрываясь между желаниями обнять принцессу в ответ и телепортироваться подальше отсюда.
— Ты поможешь мне защитить моих маленьких пони. — довольно промурлыкала Селестия. — Вот тебе карта, скажешь стражниками, что тебе нужно к Стил Рэйну, они поймут. Всё, иди.
И меня вытолкнули за дверь.

Поёжившись Твайлайт оглядела выданный Селестией листочек. Карта замка, с отмеченным красным маршрутом. Странным было то, что маршрут прерывался где-то в коридорах замка и не вёл никуда. Но юная аликорна верила принцессе и следовала за красной линией. Закончилась она в центре обычного коридора. Ни дверей, ни окон, только стоял одинокий стражник. Твайлайт подошла к нему и, немного смущённо, сказала: «Мне нужно к Стил Рэйну.» Стражник внимательно оглядел её и коротко скомандовал: «За мной.» А затем развернулся, отстучал копытом затейливый ритм и ушёл в стену. Твайли неверяще уставилась на кусок камня, в котором только что пропал стражник. Коснулась его копытом и оно погрузилось в стену. Стена не была иллюзией, просто она была жидкой. Глубоко вдохнув, принцесса нырнула в камень. И едва не сшибла стражника, благо тот успел вовремя отойти. Стена оказалась толще чем она думала (вместо ожидаемой тонкой преграды было почти полтора метра вязкой жидкости) и кобылка запаниковала. Стражник одобрительно кивнул и пошёл вперёд. Коридор, в котором они оказались, изрядно отличался от обычных для замка: был узок (два пони едва ли смогли бы разминуться), вместо белоснежных стен здесь был серый, грубо отёсанный камень, словно проход просто прорубили в скале, а роль светильников играли парящие под потолком крохотные магические светлячки. Временами тут попадались двери — узкие, невысокие, но массивные. «Вам сюда» — остановившись возле очередной двери, сказал стражник. И не глядя на принцессу пошёл обратно. «Ну ладно» — подумала Твайлайт и осторожно постучалась.
— Открыто! — донеслось из-за двери подозрительно знакомым голосом. За дверью был кабинет. Всю его правую часть занимал огромный стол из тёмного дерева и пара неменее огромных шкафов с одинаковыми серыми брусочками книг. Они если и отличались чем, то только размером (и то не слишком значительно). Даже надписей на корешках не было! За столом сидел вполне обычный коричневый единорог, задумчиво просматривающий какие-то документы. В центре кабинета находился круглый каменный стол испещереный рунами, а над ним парила модель солнечной системы: довольно крупный шар Эквуса в центре, рядом с ним висел маленьких шар Луны, а в отдалении, почти за краем стола, парило Солнце. Оно было вдвое больше и находилось вдвое дальше, чем должно. Левая часть кабинета больше напоминала музей древней истории и дальних стран. Даже кушетку, с развалившимся на ней серым пони Твайлайт сначала приняла за очередной экспонат.
— О, привет, Твайли! — поприветствовал кобылку радостный Дилон. Отхлебнул из небольшой фляжки и довольно зажмурился.
— Ворвань, — пояснил он, — восхитительная вещь!
— Привет, — немного растерянно ответила принцесса, — ты в порядке?
— Абсоютно! — оскалился Дилон. — Уже почти восстановил кровопотерю, да и раны подзатянулись. Знатный останется шрам.
Дилон довольно усмехнулся, словно был этому рад.
— Ты сама то как?
— Я, — голос Твайлайт дрогнул. Кобылка не знала, как относится к тревоге и страху, тугим узлом завязавшимся где-то в груди. Эти чувства приносили вполне физический дискомфорт, мешали дышать и слово вытягивали из воздуха так нужный пони кислород и от этого у неё кружилась голова.
— Я впорядке, — все же сказала пони.
— Твайлайт, — ласково начал единорог, отвлёкшись от документов, — ни один неподготовленый пони не будет в порядке после произошедшего. У нас есть прекрасный психолог, обязательно сходи к нему. Причём сегодня, Дилон тебя проводит. Уже завтра его переведут в Понивиль, оказывать помощь всем пострадавшим в инциденте и я желаю видеть тебя в списке его пациентов.
Единорог кивнул каким-то своим мыслям и став вдруг абсолютно серьёзным продолжил:
— Под видом его семьи в Понивиль отправится четыре наших агента. Больше выделить не могу. — Стил Рэйн явно говорил это Дилону, словно забыв, что Твайлайт вообще присутствует.
— Отряд королевской стражи, разумеется, то же будет, но не расчитывай на них. Против наших противников они могут разве что красиво умереть.
— Ну хоть эвакуацию гражданских на них спихнуть можно? — недовольно пробурчал Сивас.
— Можно, — разрешил единорог.
— А кто сражаться будет?— В Понивиле есть трое наших, ещё четверо прибудут с доктором, шесть пони гражданского резерва и компания Твайлайт Спаркл. Можешь привлечь всех. Учи их чему хочешь, принцесса одобрила.
— Ребят, а что тут происходит? — спросила ничего не понимающая Твайлайт. Дилон закатил глаза и недовольно пробормотал:
— Ну вечно тебе приходиться всё объяснять! — и уже нормальным тоном продолжил, — сейчас ты находишься на территории эквестрийской разведки. Вот за тем пафосным столом развалился Стил Рэйн, он тут самый крутой и самый главный. Может вырезать пол-Кантерлота и узнать самые грязные всего его населения не отрывая круп от кресла.
— Преувеличиваешь, — холодно заметил единорог.
— А ещё говорят, что ему перевалило за тысячу, — доверительно прошептал зубастый.
— И это тоже не правда.
— Не верь ему, — заговорщически подмигнув, сказал Дилон, — так, о чём это я… Точно, у нас есть опасение, что нападение на Понивиль может повториться. И в этот раз немного более серьёзное. Наша главная проблема в том, что средства оповещения разведки почему-то не сработали во время прошлого нападения.
Единорог поднял со стола обычный с виду свиток. В углу свитка был нарисован серый кружочек и именно в него единорог ткнул копытом. Свиток вспыхнул и исчез, а через мгновение возник почти на том же самом месте.
— Этот свиток сработал, — пояснил Дилон, — просто точка назначения как раз этот кабинет. А тогда, в Понивиле, свитки просто не стали отправляться. И мы понятия не имеем, на каком расстояния творится такая фигня.
— Когда умер последний пёс свитки заработали вновь, — закончил за Дилона единорг.
— А что это были за существа? Они похожи на алмазных псов, но они ведь не едят пони! — робко спросила Твайлайт.
— Это и были алмазные псы, — вздохнув, сказал Стил Рэйн, — но что то… исказило их. И это «что-то» очень могущественно. Потому-то мы ждём повторения нападения. Теперь к делу. Дилон Сивас, если до тебя ещё не дошло, то уточняю: ты мобилизован из гражданского резерва. Теперь ты разведчик. Поздравляю.
Единорог швырнул удивлённому Дилону цепочку с жетом.
— Вы серьёзно не нашли никого получше?
— Ты прекрасно себя проявил во время кризиса третьего дня. Причём, если не помнишь, ресурсов тогда было меньше чем сейчас.
— Просто повезло, — покачал головой зубатый. — Ладно, но как быть с жителями Понивиля?
— Никак. — твёрдо сказал Стил. — Поставим их перед фактов, что ты главный и в Тартар недовольных.
Оглянувшись на Твайлайт единорг уточнил:
— Про Тартар я образно. Дилон свободен, Твайлайт останься.
Земнопони с любопытством оглядел Рэйна и принцессу и, не задавая вопросов, покинул кабинет.
— Ну как тебе маленькое представление принцессы Селестии? — сразу перешёл к делу начальник разведки.
— Представление? — осторожно переспросила Твайлайт.
— Принцессе несколько тысяч лет, — тоном пони, объясняющего очевидные вещи, начал начальник разведки, — думаю за это время она научилась сдерживать гнев, каким бы сильным он не был. Да и не просто так она привела тебя к себе в покои. Так как?
— Страшно, — честно призналась Твайлай, — но как-то... успокаивающе?
Рэйн кивнул каким-то свои мыслям.
— Ну теперь к делу. Я хотел поговорит о Дилоне. Как думаешь, почему Селестия решила лично его воспитывать?
- Ей стало жалко жеребёнка?
Рейн ответил ироничным взглядом.
- Нет, просто она всегда лично воспитывает особо опасных пони. Вроде тебя. Вот не делай такие глаза! Напомнить, что произошло в день, когда ты получила кьютимарку? А про твою способность превращаться в пирогрива? Но мы отвлеклись. Селестия перевернула моё представление о воспитании. Сотни расчётов, диаграмм, многие часы, проведённые за выстраиванием схем. Она буквально спроектировала его личность. Учла всё, хоть я и считал это невозможным. Воистину грандиозная работа. Тут стоит отвлечься и вспомнить про душу. Знаешь, что это такое?
Твайлайт кивает. Она чувствовала себя ещё более растерянной чем до этого. Рэйн ободряюще ей улыбнулся и продолжил:
— Есть заклинания, позволяющие заглянуть в душу. Они опасны для тех, кто их использует, поэтому секретны, но я знаю одно. И, пользуясь им, я всегда вижу одно и то же, на кого бы ни обратил свою магию: пони, минотавры, грифоны, даже животные. Их души — яркий свет.
— У Дилона не так? — тихо спросила Твайлайт.
— Нет. В его душе лишь жадная пустота, без разбора пожирающая всё, до чего может дотянуться. Ни капли добра, милосердия, сострадания, лишь воплощение абсолютного голода.
Начальник разведки замер, рассеянно уставившись в потолок.
 — Душа черна как ночное небо, лишённое звёзд, а плоть жаждет плоти, — задумчиво пробормотал Стил. У Твайлайт пробежались муршке по шкуре от этих слов. Единорог встряхнулся и добродушно улыбнулся кобылке.
 — Не обращай внимая, меня иногда заносит. Ну, как я уже сказал, и душа и тело нашего зубастика требуют есть всё, что движется. Особенно если оно разумно. Пока он как-то с этим справляется, но я сомневаюсь, что это надолго. Селестия считает, что примерно через год Сивас сорвётся. Вместо нашего милого зубатика мы получим полудикое животное, одержимое голодом. И тогда уже ничто не заставит его вернуться в прежнее состояние.
 — Вы так спокойно об этом говорите... — растерянно пробормотала Твайлайт.
 — Работа у меня такая, — горестно вздохнул Рейн, — нужно быть хладнокровным и беспристрастным. Как бы мне было неприятно принимать такое решение, но когда такое случится Дилона придётся убить.
 — Что?! — ужаснулась принцесса, — как можно убить живое существо?!
Стил Рейн с ироничной усмешкой посмотрел на Твайлайт.
- Тебе сказать, сколько существ нужно для поддержания жизни этого маленького монстра?
- Нет, — Твайлайт пристыженно упёрла взгляд в пол, но вдруг встрепенулась, — может, как-нибудь получиться спасти его? Я знаю, Селестия уже всё перепробовала, но может у меня что-нибудь получится? Может, можно искусственно создавать еду для Дилона?
Глаза аликорночки загорелись, она прокручивала идею за идеей, а решение казалось ей таким близким...
 — Нет, — полным сочувствия голосом Стил прервал кобылку, — нельзя. Слышала что-нибудь про энергию жизни? Ну, обычно её называют просто жизнью.
Твайлайт недоуменно пошевелила ушами. Ни о чём подобном она никогда не читала в серьёзной литературе.
 — Выделять жизнь в отдельную энергию... это ненаучно! Такое возможно только в каких-нибудь глупых историях.
 — Ты почти права — мы так и не смогли найти каких-то объективных доказательств. Никаких, кроме Сиваса. Он, представь себе, поглощает её из пищи. И более того: научился прекрасно управлять потоками жизни в своём теле и чувствовать её на довольно большом расстоянии.
Стил Рейн задумчиво посмотрел на парящий в центре комнаты шарик Эквуса.
 — Собственной жизни у него совсем нет, поэтому ему нужна чужая. И самое грустное — почти всё что он ест превращается в жизнь. Его телу достаётся около одной двадцатой, может даже меньше. Поэтому наш зубастик такой тощий.
 — Если он съедает столько же, сколько и обычный пони...
Твайлайт охнула.
 — Целая прорва энергии, если ты об этом, — усмехнулся Рейн. — Ну а как ты думала он так лихо раскидал псов? Сама видела, мышц у него маловато. Честно говоря, ему не должно хватить сил, даже чтобы встать.
Стил Рейн вновь замер, рассеяно смотря куда вглубь кабинета и давая кобылке время всё обдумать. И Твайлайт старательно размышляла над услышанным.
 — Выводы, — сухо потребовал единорог. Аликорночка почувствовала себя словно на экзамене, к которому плохо подготовилась. На ОЧЕНЬ важном экзамене, к которому она ОЧЕНЬ плохо подготовилась. Но это чувство продлилось лишь пару мгновений, слишком уж мрачно всё получалось, чтобы беспокоится за какие-то там экзамены.
 — Если на Понивиль нападут Дилон сорвётся.

Беспокойство и страх, поселившиеся в груди нарастали с каждой мыслью. Я знала что права, но упорно надеялась, что Стил Рейн рассмеётся и скажет, что я ошибаюсь. Говорить было тяжело, каждое слово добавляло капельку боли в запутавшийся комок нервов в груди.
 — Он ведь будет убивать. И есть. Много смертей, много еды, много силы. Это сведёт его с ума, ведь так?
Убийство? Это слово казалось мне новым, как и все его производные. Сомневаюсь, что когда-нибудь использовала его, да и встретить что-то подобное можно было лишь в книгах по очень-очень далёкой истории. И то, употреблялось она как-то вскользь, с опаской. Само понятие насильственной смерти было тщательно вымарано из мировоззрения пони. Удивительно, что все мои подруги знают что это такое.
 — Справилась на отлично, — ободряюще улыбнувшись, кивнул Стил Рейн, — и да, это был экзамен.
Но настроение этого единорога опять поменялось — он разом стал сосредоточенным, его взгляд неприятно пронзительным, а голос волевым, твёрдым, даже командным... и немного грозным.
- А теперь, Твайлайт Спаркл, запомни самое главное: если Дилон Сивас сорвётся и атакует пони — не пытайся его спасти. Это бесполезно, а за попытку тебе придётся расплатиться собственной жизнью и, возможно, жизнями своих друзей. Да и множество непричастных пони могут пострадать от его зубов. Лучшее, что ты можешь сделать в такой ситуации — убить Дилона.
Убить?! Комок в груди стал тяжелее раза в два, теперь мне даже стоять было тяжело и кружилась голова от нехватки воздуха. Против воли дыхание стало очень частным и поверхностным, я пыталась вдохнуть поглубже, но ничего не получалось, тело просто отказывалось дышать нормально.
 — Не сможешь, да? — единорог смотрит сочувствующие, а от былой грозности не осталось и следа. — Тогда усыпи его. Заклинание потребуется повторить не один раз, чтобы оно подействовало, но в конце концов он уснёт. Просто не давай ему проснуться и жди кого-нибудь из взрослых, ладно?
 — Д-да.
Дыхание всё же стало успокаиваться, но мне всё ещё даже стоять было тяжело, так сильна была тревога. Взлететь я сейчас точно не смогу. Стил Рейн вновь ободряюще улыбнулся.
 — Ты хорошо справляешься. Думаю на этом можно закончить, а теперь иди к мозгоправу. Тебе действительно нужна его помощь. Ну и, разумеется, обо всём, что ты услышала в этом кабинете никому не говори. Даже собственному отражению.
Стил Рейн подмигнул мне. Не знаю, что он хотел этим сказать, но если бы этот единорог опять начал строить из себя строгого начальника я бы точно разревелась. Кажется такое состояние называется депрессией? Я читала про неё, но не думала, что мне придётся столкнуться с этим и уж тем более испытать на собственной шкуре. Чтобы хоть как-то бороться с этим я перекидывала своё внимание на любую мелочь, за которую цеплялся взгляд. К своему удивлению, когда я попробовала открыть дверь телекинезом у меня ничего не получилось. Рог даже не зажёгся! Я раздражённо выдохнула, пробормотав что-то вроде: "Замечательно!" и открыла дверь копытами. Это было непросто.
Почему-то я думала, что увижу Дилона грустным и потерянным. Довольно эгоистичное ожидание, ведь единственная причина так считать — собственное ужасное настроение. Разумеется, Дилон не выглядел хоть сколь-нибудь грустно и это почему-то меня раздражало. Он флиртовал с жёлтой пегаской (грива и глаза тоже была жёлтыми). На кьютимарке у неё был леденец. В целом она напоминала Флаттершай, только была более насыщенного оттенка, чуть-чуть меньше и старше лет на десять. Как раз того возраста, когда светские старушки Кантерлота перестают называть кобылку "милочкой" или "юной леди" и переходят на "мадам". А ведь Дилон её ровесник! Странно, раньше я как-то не задумывалась о его возрасте. Сколько ему лет на самом деле? Не факт ведь, что его продолжительность жизни такая же, как и у простых пони. Может он гораздо старше меня или наоборот младше. О и ещё одна деталь, на которую я долго не обращала внимания — Дилон был меньше даже этой жёлтой пегаски. Он ненормально маленький для жеребца, я даже приняла его за кобылку, когда впервые встретила.
— Приветствую вас, принцесса, — поклонилась пегаска, как бы невзначай показывая другой бок. Кьютимаркой был цветок. Что? Я ведь точно помню, что это леденец!
— Она балуется переводными кьютимарками, — объяснил Дилон, видя моё удивление. Пегаска дружелюбно улыбнулась.
— Люблю удивлять пони. Меня зовут Сиба — представилась она. Я представилась в ответ, хотя в этом не было необходимости.
— Рада познакомится! Ну а теперь мне пора, всем пока! — лучась дружелюбием попрощалась пегаска, но, пройдя несколько шагов, обернулась:
— Забыла сказать, меня тут переводят в Понивиль с нашим мозгоправом, так что я к тебе загляну вечерком.
Она произнесла это таким голосом, что я бы покраснела, не будь мне настолько плохо.
— Буду ждать с нетерпением, — довольно улыбнувшись, ответил Дилон.
— Она проститутка? — спросила я, когда пегаска скрылась за поворотом. Она шла какой-то странной походкой, виляя бёдрами явно больше, чем необходимо, но у неё получалось очень красиво и женственно. Дилон издал такой звук, словно подавился, а потом пронзительно посмотрел на меня
— Ты хоть знаешь, что значит это слово?
 — Нет, — честно ответила я, — просто однажды, когда я была совсем маленькой и поздно вечером возвращалась с родителями домой, после театра, мы встретили пони, которая ходила так же как Сиба и носила очень странную одежду. Мама назвала её проституткой. Я спрашивала у них, что значит это слово, но они так и не сказали. А Селестия просто запретила даже пытаться узнать его значение.
Дилон не засмеялся, хотя, уверена, ему хотелось. И вообще никак не выразил своих эмоций.
 — Тебе встречалось что-нибудь про любовь за деньги? Любовь в плане секса, если тебе знакомо это слово. Это и есть проституция. Ну и проституткой называют кобылу, которая дарит, — Сивас иронично усмехнулся, — любовь всем, кто готов за неё платить.
Я невольно покраснела. Теперь понятно, почему ни родители, ни принцесса не решились рассказывать мне такое! Слишком уж мала я тогда была. Вопрос лишь в том, почему я до сих пор не знала этого слова? И зачем заниматься подобным?
 — И не вздумай так называть Сибу, она такими вещами не занимается.
Мы немного помолчали.
 — Она твоя особенная пони?
 — Нет, она моя любовница.
 — Что? — переспрашиваю я от неожиданности прозвучавшей фразы. Слово, которое использовал Дилон я знала, но никогда не думала, что такое существует на самом деле.
— Любовница. Пони, с которой можно провести ночь без всяких обязательств, — и, усмехнувшись, издевательски сказал, — только секс, никакой любви.
— Я не понимаю, — мой голос прозвучал жалобно и растерянно, — как можно заниматься... этим с пони которого не любишь? И чем тогда это отличается от проституции?
Я не смогла заставить себя использовать то же слово, что и Дилон. Оно казалось мне слишком неприличным.
— Ещё как можно. Хотя я сомневаюсь, что ты поймёшь. Не то воспитание. А от проституции отличается тем, что мы с ней не из-за денег, а потому, что нам это нравится. Ну и если ты плохо слушала, то повторяю — проститутка спит со всеми подряд.
Спит? Ох, это слово больше никогда не будет прежним.
— Ладно, давай отведу тебя к мозгоправу, — встряхнувшись, сказал Дилон. — Если что, ему можно рассказать всё. Даже если сам Стил говорил держать язык за зубами.
Доктор оказался приятным седым единорогом с глубоким, завораживающим голосом. Его звали Инерманом, но мне почему то казалась, что это имя не настоящее. Его кьютимаркой был маленький огонёк, вроде огня свечи, но у него не было источника. И мы просто разговаривали. Почти час болтали ни о чём. Удивительно, но самого разговора я не запомнила — только его глаза. В их бездонной глубине было столько добра и спокойствия, что всякое беспокойство было невозможно под их мудрым взглядом. За прошедший час комок тревоги и страха в моей груди полностью рассеялся и вновь вернулась привычная лёгкость. Теперь мне было понятно, почему весь путь Дилон так восторженно рассказывал про этого пони. Вот сейчас я точно была в порядке.

Глава 3. Посиделки без чая

Начальник разведки прошёл через очередную жидкую стену. Честно говоря, изначально стена не была жидкой и только единороги, владеющие специальным заклинание и точно знающие, где его применить, могли попасть в этот проход. Таких можно было по копытам одного пони пересчитать. В коридоре царила абсолютная темнота: не было ни окон, ни привычных для разведки светящихся шариков. Делалось это из соображений секретности, ведь почти любой разведчик мог почувствовать заклинание (а некоторые даже обыкновенные светильники) сквозь несколько метров камня. В конце короткого коридора располагался лифт. Разумеется, никакой механики или магии в нём не было. Стил Рейн коротким заклинанием заставил лифт поехать. В конце достаточно длинного пути его ждала одна из наиболее секретных лабораторий разведки. Обширное, ярко освещённое помещение, заставленной тоннами разнообразных предметов, оборудования и просто хлама. В центре, вокруг прямоугольного железного стола возился красный единорог. На самом деле он был белым, но за много часов работы с трупами псов перемазался кровью.
— Как работа, Буч? Узнал что-нибудь интересное?
— Привет Стил, — жизнерадостно отозвался пони, — я уж думал ты не придёшь! И да, я узнал мноооого интересных вещей, на которые тебе будет плевать. Нужно что-то конкретное?
— Самое важное, пожалуй, это тот же случай, что и Дилон?
— Ну как тебе сказать, — замялся единорог, — они чем-то похожи. Словно кто-то упорно старался скопировать нашего зубастика. Но замечу: именно скопировать. Над ними явно поработал кто-то другой.
Единорог отошёл от стола, вытащил из кучи какого-то хлама полотенце и начал отирать морду от крови.
— И скопировал очень неумело. Нет, работа достойна мастера, не спорю, но до Сиваса определённо не дотягивает. Вот смотри…
Единорог подскочил к столу, схватил телекинезом два лежащих у самого края предмета. Первый — длинный чёрный коготь, а второй — маленький белый клык.
— Самая прочная часть тела псов — когти. У Дилона зубы. Конкретно этот зуб, как ты видишь, молочный и его характеристики несколько ниже текущих. И зуб и коготь имеют примерно одинаковый набором особых свойств. Например, повышенная прочность и твёрдость. Буч выхватил откуда-то испещрённую царапинами металлическую пластину и резко черканул по ней и зубом и клыком одновременно.
— Вот, — сказал он, показывая две свежие и весьма глубокие царапины, — круто, правда? Однако замечу, зуб оставил более глубокую царапину! И, поверь, меньшие размеры тут ни при чём. Я несколько раз всё проверил, зуб действительно режет лучше.
Договорив, он тут же чиркнул клыком по когтю и сразу же когтем по клыку.
— Видел, как искрануло? — восторгался единорог и тут же сунул Рейну под нос абсолютно целый зуб. А вот на когте была небольшая царапина.
— Дефект структуры, — пояснил учёный, — эти когти, всего лишь когти, пусть и изменённые. А вот зубки нашего охотничка штука сложная, к зубам рядовых хищников отношения не имеющая. И заметь: никакой магии. А зубы наших пёсиков и вовсе могут поломаться. Идём дальше!
Единорог телепортировался вглубь лаборатории и Рейн последовал за ним.
— Вот, смотри!Он поместил коготь в зажим аппарата, остриём вниз. Тыкнул копытом в кнопку и под когтем возникла туманная сфера щита. Небольшая, сантиметров десять в диаметре. Коготь стал плавно опускаться на сферу и когда они соприкоснулись над зажимом вспыхнула небольшая единица. Через пару мгновений она сменилась двойкой. Когда над зажимом вспыхнуло пятнадцать сфера лопнула. Единорог не мешкая заменил коготь на зуб и в этот раз сфера лопнула на десяти. Буч заменил клык обыкновенным ножом. И в этот раз кнопку тыкнул дважды. Цифры начали меняться быстрее чем в прошлые разы. На пятидесяти нож начал сминаться, к семидесяти его раскатало в блин и учёный отключил аппарат.
— А ведь это заклинание должно выдерживать не меньше ста пятидесяти единиц! — пожаловался единорог и уже серьёзней сказал, — передай своим, чтобы были максимально осторожны. Ваши щиты, конечно, выдерживают намного больше моей сферки, но пара-другая ударов этих существ к Дискорду их разорвут.
Рейн кивнул.
— И так во всём! — продолжил учёный, — Они даже не могут поглощать жизнь просто переваривают пищу, как обычные пони! А вот наш зубастик способен просто трансформировать пищу в жизнь. Целиком. Только малая часть еды усваивается организмом. Поэтому-то он такой тощий, хоть и жрёт мясо килограммами. К слову, он может захарчить мясца на три собственных веса и попросить добавки. В теории его потребление пищи ограниченно лишь количеством жизни, которое он способен хранить. А оно, как и у любого существа, практически бесконечно. Хотя интересно, во что он превратиться с достаточным её количеством...
— Не отвлекайся, — одёрнул Стил Рейн замечтавшегося единорога.
— Ладно, ладно, не буду. Ну и должен заметить, что никого быстрого лечения и прочих ништяков у неих нет. Зато все эти ништяки они получат, если их накачать той самой силой, что так их изуродовала. Ещё замечу, что у них пять пальцев, а не четыре, как у обычных алмазных псов. Сильно ускорен метаболизм, но регенерация, тем не менее, находится на подозрительно низком уровне. Однако в связи с определёнными особенностями организма они могут продолжать сражаться, даже несмотря на полученные раны. Например, сильно подавлена активность той части нервной системы, что отвечает за боль. Пожалуй, только сломав им сразу десяток-другой костей можно вывести их из строя. Мозг вообще сильно переделан. Из эмоций оставили только ярость и голод, сильно урезана высшая нервная деятельность, то есть наши друзья почти неразумны.

— Так, заканчивай со своими объяснениями и переходи к сути.
Буч несколько злобно уставился на начальника. Ему явно хотелось поделиться результатами своих исследований.
— Они пушечное мясо. К ремонту непригодно, при серьёзных повреждениях "утилизируется". Послушное. И самое интересное: все эти четыре пса имеют абсолютно идентичную ДНК.
— Копии?
— Клоны. Есть небольшие различия в структуре тела, копиям несвойственные. При наличии той самой силы, что исковеркала их оригинал, полностью взрослеют за несколько дней. Не могу утверждать наверняка, но, скорее всего, их много. Очень много. Думаю только эти, — кивок в сторону стола с распотрошёнными псами, — видели около сотни сородичей. Хочешь узнать, как я это выяснил?
С надеждой спросил учёный.
— Твоё объяснение затянется минимум на час, поэтому нет.
— Моё объяснение затянется минимум на сутки, — с тоской сказал Буч.
— Я знаю, что тебе хочется поговорить, но поверь, у меня правда нет на это времени.
— Ладно. Из важного только то, что никак заблокировать работу наших свитков они не могут.
— А как бойцы они хороши?
— Восприятие обычное. Рефлексы и сила от природы высоки, но тренировок ноль, сражаются на инстинктах. Как бойцы они говно, но королевской гвардии без проблем надерут крупы. И сожрут.
— Один к одному? — спросил Рейн о численном соотношении дерущихся.
— Три к четырём, может даже к пяти с перевесом гвардии. Дерутся собачки яростно.— А если против наших?
— Мне-то откуда знать? — возмутился Буч, — я учёный, а не стратег. Но один на один любой разведчик собачку порешит, гарантирую.
— Вот только собачка будет не одна, — пробормотал Рейн.
— В точку.

Наша телепортация в Понивиль сопровождалась громогласным восторженным воплем: "ТВАЙЛАЙТ!!!" и свалившейся из ниоткуда Пинки. Разумеется, пони тут же завалила нас вопросами, заобнимала обоих и тут же протараторила о каких-то местных событиях.
— Тихо! — рявкнул я на розовую, вмиг сбив её с толку. — Теперь чётко, внятно и главное медленно! М-е-д-л-е-н-н-о!
Разумеется, она тут же принялась вновь тараторить. Даже привычная к её болтовне Твайли ни слова не разобрала. Осмотревшись, я увидел Флаттершай. Одним копытом заткнул рот Пинки, а другим поманил пегаску.
— Вот ты нам расскажи, что случилось! — потребовал я, достав из сумки верёвку и завязав ей Пинки рот. А то она бы точно заглушила тихую пегаску.
— Рейнбоу Деш сама не своя, — начала растерянная пегаска. Мне показалась, что она сейчас расплачется. Спаркл вмиг обняла свою подругу и ободряюще ей улыбнулась.
— Она почти не спала ночью, а сейчас заперлась в своём доме и не хочет никого пускать.
— Как я её понимаю, — тихо пробормотала Твайлайт. Пожалуй, не посети она мозгоправа, сейчас бы сама с радостью заперлась в своей комнате и рыдала в подушку.
— И, мне кажется, Дискорд пропал
.— Пропал? — спросила Твайлайт.
— Да. Он ещё вчера должен был прийти на чай, но он так и не появился! А он никогда не пропускал наши чаепития! А сегодня я нигде не могу его найти! Хотя обычно, стоит мне пожелать его встретить и он сам меня находит!
Пегаска была не на шутку взволнована. Твайлайт хотела что-то сказать, но пегаска перебила её, вновь талдыча про чай.
— Ну если сам Флатти подала голос, то дело серьёзное, — абсолютно серьёзно сказал я, — попробую обратиться к Рейну.
Достал свиток, коротко написал: "Где Дискорд?" и отправил. Свиток вернулся через пару мгновений и под моей была ещё одна надпись: "Нигде". Почерк явно Стила. Я сел прям там, где стоял. Протянул бумагу Твайлайт и Флаттершай.
— Как это "нигде"? — у Флаттершай глаза были на мокром месте, пару крупных слёз скатились по щеке, она была готова вот-вот разреветься. Пинки Пай прекратила попытки снять верёвку и встревоженно переводила взгляд то на Флаттершай, то на меня.
— Будь он в Эквестрии или в своих карманных пространствах, Стил Рейн точно бы знал, где он находится, но он не знает.
Цепочка выстроилась мгновенно.
— Как и о расположении того, кто переделал алмазных псов. Скорее всего, Дискорда похитили или же он сам наведался к нашему врагу. Но он определённо жив, уж это можно отследить.
Флаттершай встревожилась ещё больше, начала меня убеждать, что Дискорд никогда бы не встал на сторону такого плохого пони (с чего она вообще взяла, что наш противник пони?), а значит его похитили и мы должны срочно отправиться его спасать. Мне почему-то казалось, что она влюблена в духа хаоса. Забавно. Я объяснял, почему мы не можем прямо сейчас кинуться на поиски Дискорда. Флатти не слушала. Я, конечно, боюсь эту пони, но уже почти сутки нормально не ел. Даже почти всё, что получил из ворвани израсходовал. И вот желание разорвать её было сильнее страха.
— Молчать, — яростно рявкаю, чем до дрожи пугаю пегаску, — я сказал нет и точка!Флатти разревелась. Чувствую себя чудовищем. Весьма злобным чудовищем. Довольно пиятное чувство. Твайлайт осуждающе на меня посмотрела. Взгляд Пинки можно было расшифровать как: "исправь свой косяк или я сделаю из тебя пиньяту". Мастер взглядов.
— Флатти, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно нежнее, — прости, что накричал на тебя. Просто мы и вправду не можем прямо сейчас отправиться искать Дискорда. Я понимаю, что он тебе дорог, но мы ведь даже приблизительно не знаем, где он. И где бы он ни был, пешком туда точно не дойти, иначе Стил Рейн знал бы, где он находится. Прости.
Я подошёл к Флаттершай и осторожно погладил её по плечу. Она медленно повернулась ко мне и улыбнулась сквозь слезы. Улыбаюсь ей в ответ. Получается весьма натянуто — улыбка всё норовила перерасти в плотоядный оскал. Неимоверно хочется есть. Ворвань хоть и содержит огромное количество жизни, но нормальная пищей она не является и голод ей не заглушишь.
— Ну а теперь мне пора, а то от голода прямо тут копыта откину. Твайлайт, зайди ко мне примерно через час, ладно? Будем приводить Дэш в норму.

Странно, солнце уже взошло, но Понивиль всё ещё тих и пуст. Не играют жеребята, пусты торговые ряды, лавки открыты, но посетителей в них нет. Сейчас, конечно, ещё совсем раннее утро, будь это любой другой город я бы и не обратил внимания. Однако Понивиль всегда оживает с восходом солнца. Похоже, жители оказались слишком напуганы произошедшим и раньше полудня никто и нос из дома не покажет. И это в лучшем случае. Так, с Рейном мы говорили глубокой ночью, но до восхода. Значит уже скоро приедет мозгоправ. В разведке началом нового дня считается именно восход. Это более конкретный ориентир, чем какие-то там "двенадцать ночи". Холодильник оказался необычайно полон. Да, в связи с экстренной ситуацией неприкосновенный запас, хранящийся где-то в разведке, вытащили из стазиса и доставили мне. Не зря Тия таки заставила заготовить целую кучу мяса про запас. Холодильник, кстати, перетащили в подвал и тут же устроили нормальную кухню. Порывшись по ящикам, я даже нашёл соль. Да, соль мне можно, это минерал. Теоретически я и специи могу использовать, но в очень небольших количествах. Настолько небольших, что даже используя самый острый перец еда не получится хоть сколько-нибудь острой. В общем, специи для меня бессмысленны. В этот раз я решил съесть больше чем обычно — вчера мне едва хватило сил, чтобы справиться с четырьмя псами. Я, конечно, расходовал жизнь чудовищно не экономно, но и было гораздо больше чем обычно. Подготовив всё, я приступил к готовке. Ничего сложно, просто нарезать мясо маленькими кубиками и посолить. Всё, можно жарить. К приходу Твайлайт я успел поесть, помыть посуду и даже принять душ. Раны уже зажили (спасибо ворвани за это), оставив шрамы на память.

— У нас небольшая проблема, — задумчиво сказал я, глядя на парящий дом Рейнбоу Дэш, — земнопони не могут ходить по облакам.
— Я знаю заклинание, с помощью которого ты сможешь это делать, — заметила Твайлайт.
— Ну давай, — хмыкнул я. Исход был предсказуем: заклинание просто прошло сквозь меня.
— Ничего не понимаю, — растерялась волшебница, — почему заклинания подчинение на тебя сработало, пусть и неправильно, а хождение по облакам даже не заметило тебя?
— Всем заклинаниям разума нужен разум. Логично, правда? И разум они находят. А вот мою тушку заклинания в упор не видят — слишком мало во мне магии. И поэтому мои раны нельзя просто заживить исцелением.
Твайлайт явно задумалась. К моему удивлению, через пару мгновений в меня полетело ещё одно заклинание. И в этот раз оно сработало. Волшебница телекинезом притащила небольшое облако. Я осторожно поставил копыто на облако и, о чудо, оно не провалилось! Через пару мгновений я уже прыгал на облачке. Мягкое.
— Как?
— Просто чуть-чуть изменила заклинание. Теперь его можно использовать на чём угодно, — смущённо призналась Твайлайт.
— Сделать заклинание для неживых объектов и использовать на мне. Гениально. А лечение так переделать сможешь?
Волшебница задумалась.
— Нет, не смогу. Там сама суть заклинания в взаимодействии с живым организмом. И использовать на тебе заклинание ремонта тоже не получится. Оно восстанавливает изначальную структуру предмета, а следовательно, годиться только для неизменных объектов. Для него ты слишком изменчив.
— И буду испытывать чудовищную боль, вздумай кто применить на меня такую магию, — усмехаюсь я и драматичным, театральным тоном продолжаю:
— Ибо кровь потечёт вспять, — а потом резко перехожу на нормальный голос, — а метаболизм вообще к чертям полетит.
— Именно, — кивает Твайлайт и, подхватив меня телекинезом, взлетает к облачному дому. Дверь оказалась запертой, а на стук и крики пегаска не стала отзываться. Принцесса явно растерялась.
— Как нам попасть внутрь?
— Твай, тут дверь из облаков. И всё из облаков, — саркастично сказал я. Кобылка явно не поняла моих намёков и тягостно вдохнув, я вмазал задним копытом по двери. Дверь не вылетела. В ней просто осталась дыра. К своему счастью ударил я прямиком в замок, так что больше ничего не мешало нам войти.
— Прошу, — театрально поклонившись, открываю дверь. Кажется такой способ решения проблем для Твайлайт в новинку.

Рейнбоу Дэш мы нашли в её же спальне. Тут было много плакатов с Вондерболтами и лично с ней. И тех, где она с Вондерболтами. И целая куча кубков и медалей. Хозяйка спальни просто лежала на кровати и смотрела в потолок. Выглядела она паршиво. Похоже, ночью вместо сна она с упоением предавалась душевным терзанием. Твайлайт осторожно потрясла подругу за плечо.
— Оставь меня, — вяло пробубнила та и отвернулась от нас. Ну, раз она не молчит, то всё не так уж плохо. Подав принцессе сигнал молчать, тихо подкрадываюсь к ничего не подозревающей Дэш и во всё горло, командным голосом, ору прямо в ухо:
— ПОДЪЕМ, СОЛДАТ!!!
Результат превосходит все мои ожидания: пегаска вскакивает, тут же встаёт в стойку и одновременно отдаёт честь. А её хорошо тренировали!
— НЕМЕДЛЕННО ПОДОБРАТЬ СОПЛИ И СОБРАТЬСЯ, РЯДОВОЙ!!!
Рейнбоу вздрагивает, напрягается и собирается уже заорать ответ, но словно "спотыкается" и недоуменно смотри на меня.
— Ты мне не командир, — раздражённо говорит пегаска. Я же, придавая своему голосу максимум суровости, отвечаю:
— С этого дня Понивиль на военном положении и до его отмены руковожу я. Личный приказ Селестии. А значит, ты переходишь под моё командование. Я ТВОЙ КОМАНДИР! ЯСНО?!
Договорив (или скорее докричав), я швыряю ей свиток прямо в лицо. Очень растерянная пегаска разворачивает его и с каждой прочитанной строчкой удивление всё яснее проступает на её лице. Дочитав, она несколько секунд смотрит на меня. Я стою весь такой строгий и грозный командир
— ЕСТЬ, СЭР! — голосит пегаска и отдаёт честь. Свиток, правда, роняет и его подбирает Твайлайт.
— Расслабься, — уже спокойно и даже расслабленно говорю я, — никто тут не собирается корчить из себя крутого начальника. Просто надо было как вытащить тебя из прострации. Как самочувствие?
— Плохо, — грудой перьев повалившись на кровать, тихо отвечает пегаска, — всю ночь не могла уснуть. Жеребята всё никак не выходят из головы, ещё и копыто это…
— Ну, главное все живы, — философски отвечаю я, — и, заметь, в том числе благодаря тебе.
— Живы?! — настроение пегаски как-то резко меняется от меланхолии до крайнего удивления, — но ведь…
— Живы. — с напором повторяю я.
— Да, но пришлось постраться, — улыбается Твайлайт, — двенадцать часов держала сразу три, три заклинания! Никогда бы не подумала, что так смогу.
Рейнбоу явно расслабляется, на её лице даже появляется слабая улыбка. Всем ещё вечером (как только пропала угроза смерти) сообщили, что жеребята живы и даже здоровы. Но, думаю, в это время пегаска уже заперлась и ничего не желала слушать.
— Ты генерал королевской стражи?! — удивляется Твайлайт. Кажется она дочитала свиток.
— Разведка — организация секретная и звания там совсем другие. Поэтому, в случае надобности, разведчика приписывают гвардии. Звание, разумеется, выбирается из практических соображений.
— Из разведки? — вот теперь удивляется Рейнбоу, — никогда о ней не слышала.
— Говорю же, секретная! Позже всё объясню. С минуты на минуты из Кантерлота должен прибыть доктор. Зовут Инерман. Он будет с семьёй. Твоя задача встретить их и оказать посильную помощь. Как закончите с обустройством пройди курс лечения. Это приказ, возражения не принимаются. Если что, ссылайся на меня. Задача ясна?
— Есть, сэр! — радостно рявкает Рейнбоу. Думаю, ей самой надоело сидеть в четырёх стенах.
— Всё, лети.
Пегаска свалила ещё до того, как я договорил.полномочиям
— Одной проблемой меньше, да, Твайли? Теперь потопали в мэрию, подтверждать мои полномочия.
Понивиль постепенно оживал. Появились первые, пока ещё робкие, прохожие. Шарились по кустам меткоискатели, стараясь никому не попадаться на глаза. И получалось у них прекрасно. Беспокойная Флаттершай шаталась по площади, явно не зная, чем заняться. Пинки занималась пространственными скачками, временами выглядывая из самых неожиданных мест. Понятия не имею, что она задумала. Встретили встревоженную Эпплджек. Она рыскала в поисках своей сестры. Рассудив, что не фиг жеребятам сейчас на улице делать мы с Твайлайт решили помочь ей найти всю троицу. Они старательно пытались от нас свалить, но разведчик я или погулять вышел?

— Ну и что вы тут делаете? — спросил я, появившись перед жеребятами. Они смотрели куда угодно, только не вперёд, поэтому буквально врезались в меня. Думаю, получилось эффектно.
— Мы ищем псов! — храбро заявила Скуталу.
— Мне кажется, вы сейчас должны дома сидеть.
— Ну Дилон, мы просто хотим помочь! — сказала Свити Бель. — Если они появятся, мы первые их заметим и всем расскажем! Вдруг они прямо сейчас крадутся где-нибудь рядом?
Все три жеребёнка опасливо заозирались.
— Не сдавай нас, пожалуйста! — Свити сделала жалобный-жалобный взгляд.
— Сама знаешь, что не сработает, — ухмыляясь ответил я на эту нелепую попытку манипуляции.
— Знаю, — недовольно пробормотала Бель, — наш зубастик как всегда непреклонен!
Эпплблум и Скуталу недоуменно переглянулись.
— Именно, — я широко улыбаюсь, показывая зубы. Реакция жеребят была довольно неоднозначной. Про мои зубы они уже знали. Весь Понивиль уже знал, понятия не имею откуда. Всех свидетелей вроде телепортировали в Кантерлот вместе с нами. Кроме Рейнбоу Дэш, но она не пылала желанием с кем-нибудь поболтать. Тем не менее слухи уже разнеслись и отбрёхиваться от них я не собирался. Жеребята про зубы знали, но видеть собственными глазами — дело другое. Смесь любопытства и опасения. Я ожидал, что они испугаются, но ничего подобного! Скуталу и вовсе чуть не залезла мне в пасть! Хорошо хоть подруги её остановили. Тем временем до нас добрались Эпплджек и Твайлайт. Обе стали отчитывать жеребят. Я решил помочь неудавшимся сыщикам.
— Заканчивайте нравоучения и потопали. У нас график между прочим.
— Куда это, сахарок? — спросила Эпплджек. Кстати, у неё классный акцент. Почему я раньше не обращал на него внимания?
— Мы вроде как собирались в мэрию, но Рэрити наверняка волнуется за этот комок глупости, — я тыкнул копытом в Свити, она презрительно фыркнула в ответ, Твайли умилилась сходству сестёр, а Эпплджек и Эпплблум совершенно одинаково закатили глаза. Скуталу отличалась оригинальностью и просто с удовольствием наблюдала за этим шоу.
— О чём это… — засмотревшись на представление, я забыл, что хотел сказать, — зайдём к нашей модельерше, успокоим и уже вместе с ней пойдём в мэрию. За остальными отправим Флаттершай, нечего ей без дела шляться.
Скуталу заявила, что я смешно говорю и всю дорогу до бутика вся эта шайка (включая Эпплджек и Твайлайт) обсуждала особенности моей речи. Большего всего внимания пало на использование забавных словечек и уменьшительно-ласкательных форм (Твайлайт использовала умное слово "диминутив"). Ну и ещё они разок упоминули некий акцент, в действительности несуществующий.

У всех разные способы бороться со стрессом, для Рэрити это была работа и отвлечь её было проблемно. Погрузившись в создание очередного шедевра, она даже не заметила отсутствия своей сестры и теперь переживала "задним числом". Высказав Свити Бель (а заодно и остальным искателям) всё, что она думала о жеребятах, которые сбегают искать смертельно опасных, кровожадных хищников она таки заметила меня. И "обрадовала" известием о том, что закончила костюм для меня и тут же его вручила. А затем, запихнув меня за ширму, потребовала примерить. Прямо сейчас. Деваться было некуда и я таки переоделся.
— Ну как? — немного стесняясь, спросил я, показавшись публике. Костюм как-то особенно хорошо сидел, почти не ощущался. "Словно вторая кожа" — именно про такие вещи так говорят. В нём я чувствовал себя немного голым. Рэрити выглядела довольно, остальные стояли, распахнув рты.
— Круто, — восхищённо выдохнула Скуталу.
— Никогда бы не подумала, что ты сделаешь что-то подобное, — подобрав челюсть с пола, сказала Эпплджек модельерше. — Чёрный и совсем без украшений.
— Индивидуальный подход, — улыбаясь ответила Рэрити. — А тебе идёт, Дилон.
Так, я срочно должен это увидеть. Где тут зеркала? Назвать костюм простым не поворачивался язык, но в голове всплывало другое слово — лаконичный. В целом он напоминал не гражданскую одежду, но военную форму. Придирчиво осматриваю себя и понимаю, что кое-чего не хватает.
— Рэр, маленькая просьба, нашей вот это.
Я подсунул ей герб разведки.

Рисунок был готов и у меня на груди расположился скелет аликорна, костяными крыльями закрывающий шарик Эквуса, парящий перед ним. Вот теперь мой костюм можно было назвать настоящей военной формой. Рэрити тем временем начала рассказывать про достоинства костюма. Оказывается, для его изготовления она использовала особо прочные, не пачкающиеся ткани, а также технологии шитья и обработки, призванные сделать одежду почти вечной. Представляю, во сколько ей обошёлся этот костюмчик. От платы модельерша твёрдо отказалась. Перекинул вещи в новые сумки, они комплектом шли с костюмом, Рэрити даже об этом подумала. Я твёрдо решил пойти в мэрию именно в этом.

В мэрии кипела жизнь. Мэр носилась туда-сюда с какими-то бумагами, нещадно гоняла своих подчинённых и едва не заставила работать всю нашу компанию. Странно, эта кобыла старалась казаться старой, но от неё так веяло жизнью, что даже молодые кобылы бы позавидовали.
— А вы тот самый пони? Это вы… спасли жеребят? Думаю, она хотела упомянуть убийство псов, но сдержалась. Улыбаюсь, во всей красе показывая свои зубы.
— Да, это я! — отвечаю максимально добродушно, но мэр всё-таки смотрит немного настороженно.
А вот страха в ней нет. А затем она весьма многословно меня благодарит, временами отвлекаясь на своих подчинённых.
— Простите, так много работы! Ещё нам обещали прислать генерала из Кантерлота! — она качает головой. — Представьте себе, объявили военное положение и поставили командовать какого-то старика! Боюсь, он тут такого наворотит!Мэр немного нервно рассмеялась.
— Ну вы же знаете этих военных, сидят целую жизнь в своих кабинетах, но самомнения на весь наш Понивиль хватит. Надо всё подготовить к его приезду, а то сам он устроит тут полный бедлам.
Кобыла вновь грустно покачала головой.
— К слову об этом, — протягиваю ей свиток, — именно я тот генерал.
Тщательно изучив документ, она смутилась и начала было извиняться, но я её прервал:
— Ничего, я понимаю. Большинство генералов и впрямь сбрендившие старики. Получи они в свои копыта целый город и такого натворят!
— А что планируете делать вы? — настороженно спросила кобыла.
— Займусь организацией обороны. Силами королевской гвардии, разумеется. Ну и подготовкой пони. Никакой военщины, но все ведь должны знать, куда бежать в случае чего.
Мои слова изрядно её успокоили.
— Думаю вам стоит выступить перед Понивильцами, — заявила кобыла, — для поднятия духа. Бедные пони так напуганы.
— Да, вы правы, — я повернулся к своим спутницам. — Ребят, соберите всех. Вообще всех.
— Да, а мы пока обсудим детали. В моём кабинете.

Кабинет мэра был совершенно обычным. Крупный деревянный стол, заваленный документами, сувениры, пару стульев для посетителей. Ничего особенного.
— И не надоело ещё гриву красить? — ехидно спрашиваю я. [примечание автора: согласно канону мэр действительно красит волосы, это показано в серии "Секреты и тайны Понивиля"]
— Так я выгляжу старше, разведчик. И с каких это пор у нашей конторы появилась форма?
— Да ни с каких. Рэрити сделала. А нашивка моя личная инициатива.
— Ох уж эта молодость, — покачала головой мэр. — Так зачем тебя сюда направили?
— Затем что в свитке и направили. Сама знаешь, королевская гвардия хреново умеет сражаться насмерть, а кто-то должен защищать пони.
Прыжок в сторону и там, где я только что был, просвистела ручка. И воткнулась в стену.
— А если бы не увернулся?
— Глазом больше, глазом меньше, какая разница? — философски заметила мэр. — Рэйн не собирается вытащить свой круп из кресла?
— Если вытащит, можно будет стирать Понивиль с карт, ты его знаешь.
— Сколько лет прошло, а он не изменился, — улыбается мэр. — Так ты просто поговорить пришёл или будут какие-то приказы?
— Честно говоря, шёл я с Понивильцами пообщаться.
— Через час после твоей речи, в комнате отдыха, — кивает мэр. — Гражданский резерв то же подтягивать?
Я кивнул.

Речь… Это я умею. Во время учёбы в разведке этому даже был посвящён отдельный предмет. Сейчас я решил работать по шаблону "Спаситель". Сначала мэр рассказала всем, какой я доблестный и хороший пони. О моём вкладе в спасение жеребят и о былых заслугах (половину она придумала на ходу). Ну и разумеется о том, что Селестия лично (это важно!) выбрала меня. О моих зубах тоже пришлось упомянуть, но про плотоядность ни слова. Теперь к делу подключился я. Очень эмоционально рассказал о наших противниках: "они — кровожадные чудовища! Им не нужен мир, им не нужна наша дружба! Единственное, чего они хотят — это сожрать нас!". Честно говоря, я то же сейчас хотел их всех сожрать. Слишком много вкусных пони в одном месте. Речь продолжалась. Посоветовал не покидать домов, до того, как королевская стража начнёт патрулировать город. Приказал, в случае повторного нападения, эвакуироваться в замок Твайлайт. Долго объяснял, почему именно туда. Все эти объяснения нужны были лишь для того, чтобы каждый запомнил, куда именно надо бежать. Потом были пять минут вдохновляющей речи. Разумеется, на протяжении всего выступления делался упор на то, что именно я могу всех спасти, поэтому меня надо беспрекословно слушаться, а если нарушишь приказ — тебя обязательно сожрут. Думаю инструктор оценил бы мою речь на пять с плюсом.
— Убийца! — раздлся в толпе чей-то выкрик. Кричала какая-то кобыла. Она прижимала к себе маленького жеребёнка и явно была очень напугана. Похоже, один из её жеребят уже пострадал от собачьих когтей и теперь она боялась отпускать второго.
— Ты мерзкий убийца и трупоед! — а вот это уже было серьёзно. — Я видела как ты съел кусок той собаки! Ты такой же монстр, как они!
Затем она обратилась уже к Понивильцам:
— Как мы можем довериться этому чудовищу?! Может, ему тоже нужны лишь наши жеребята!
Толпа встревоженно заропотала и вкусный запах страха заполнил воздух. Вздох. Жизнь течёт по мышцам и я взмываю в прыжке, невозможном для простого пони и приземляюсь прямо напротив этой дерзкой кобылы. Безумно хочется просто сожрать её. Как говорится, нет пони — нет проблем.
— Чудовище, да? — я говорю тихо, но мой голос разносится над толпой. Искажённый, рычащий это голос не пони, но монстра.
— ИМЕННО! — мой рёв разносится на весь Понивиль. Я собираюсь, нагнетая в лёгкие и связки больше жизни.
— Но я не такой, как те жалкие псы, — мой голос окончательно утратил всякое подобие понячьего и легко разносился над толпой, хотя я шептал, — я гораздо, гораздо хуже.
Пара секунд молчания. До пони должны дойти мои слова. А теперь уже громче и почти нормальным голосом, но сейчас он даётся мне тяжелее рыка.
— Но я чудовище Селестии. И она приказала спасти всех вас, а её приказ для меня — закон. Думайте что хотите, говорите что пожелаете, но я спасу всех, до единого. Чего бы мне это ни стоило.
И плавно ухожу в закат. Точнее в мэрию.
— Эпично, — медленно хлопая, говорит мэр. — Особенно твоё баловство с голосом. Теперь все тебя до жути боятся, но прятаться будут именно за твоей спиной.
Киваю ей. Дальше она сама. Так, а вот и то, что я искал. Захожу в туалет запираю двери. И лютый оскал искажает моё лицо, а слюни текут ручьем. Рвёт и мечет Голод и в глазах нет ни капли разума. Зачем они вешают зеркала в туалетах? Гнев кипит под шкурой, выедает внутренности и умножает голод. Я медленно теряю контроль и глубокий утробный рык вырывается из груди. Открываю кран, едва не отломав его, и жадно пью невкусную, бесполезную воду. Забить желудок хоть чем-нибудь, заглушить голод, но всё напрасно. Вода словно исчезает, даже не достигнув горла. В голове плещется безумие, внимание вырывается из-под контроля, расползается по ратуше и за её пределы. Найти, найти вкусных пони, найти и сожрать! Шаг к двери. Нет! Стой, Дилон, стой! Ещё шаг. Я вспоминаю ледяной взгляд Селестии и её слова: "Чудовища не заслуживают жалости". Да, если я преступлю ту грань, что в её глазах отделяет меня от чудовища — стану пеплом. Держись, если хочешь жить! Пускай все эти идиоты считают тебя хорошим, добрым пони, которому просто не повезло с телом. Медленно затухает ярость и возвращается разум. Мне нельзя срываться, только не сейчас. Продержись ещё чуть-чуть…

"Просто тяжело даются речи" — смеясь скажу мэру. И она кивнёт, скажет что-то про глупость молодости, словно ничего не знает о моих терзаниях. И правильно сделает.

До собрания ещё три четверти часа, но я решил заранее отправиться в комнату отдыха. Однако, по пути одна обнаглевшая пегаска перехватила меня. Сиба буквально врезалась в меня. В полёте, на неплохой такой скорости. Мы несколько раз перевернулись и этот пример борзости придавил меня к полу.
— Привет, красавчик.
— И тебе не хворать, крылатая.
— Знаешь, мне показалось, что сегодня ты какой-то нервный, — Сиба хихикнула. — А у нас полно времени и я как раз нашла место, где можно уединится.
Пегаска таки слезла с меня и развратно покачивая бёдрами пошла… куда-то. Я смотрел на её круп, а не на пункт назначения. Похоть тоже очень сильное чувство, но, в отличие от голода, его можно назвать положительным. Разумеется, я рванул за этой кобылой.На собрание я хоть и не пришёл первым, но всё же успел. И, спасибо Сибе, пришёл совершенно спокойным, даже расслабленным. У банды Твайлайт Спаркл случался разрыв шаблона, когда я, довольно насвистывая незамысловатую мелодию, зашёл в комнату отдыха весь такой счастливый. А мэр молодец, догадалась и их сюда притащить.
— А ты, похоже, любишь выступать на публике, — усмехнулась Рэйнбоу Дэш.
— Нет, просто мне до дрожи нравится проводить время с одной милой пегасочкой. Я вас позже познакомлю.
Твайли немного потупила, но потом до неё дошло и она чуть-чуть покраснела. А потом сильно покраснела.
— Вы что, средь бела дня...?! Да ещё и в мэрии?! — пропищала она, прям как Флаттершай.
— Да и да! Прямо среди дня и прямо в мэрии! — радостно заявил я. И принцесса покраснела ещё сильнее. Флаттершай тоже, наверное за компанию.
— О чём это вы? — в унисон спросили Эпплджек и Рэрити.
— Может быть, о кексиках? — предположила Пинки, свесившись откуда-то с потолка. — Никто кексик не хочет?
В копытах пони появился поднос со сладостями.
— Кстати, твоему костюму кое-чего не хватает, — хитро прищурившись, заявила Рейнбоу. Рэрити возразила, но пегаска не слушая её подлетела ко мне и торжественно надела на меня… солнцезащитные очки.
— Да, детка, я крут! — я радостно оскалился. Рейнбоу нацепила такие же очки и встала рядом.
— Смотрите и восхищайтесь! Самые улётные пони этого континента перед вами! — заявила она. Очень круто заявила. Все замерли на пару секунд, поражённые нашей восхитительностью. А потом дружно заржали.
— Ну, выглядите вы и впрямь круто, — отсмеявшись, утешила нас Эпплджек. В окно постучалась Дитзи Ду. Ой, да кого я обманываю, Дерпи влетела через окно (благо оно не было запертым на щеколду) и на полной скорости протаранила Твайлайт.
— Почта? — вращая глазами в разные стороны, спросила аликорночка.
— Мэр сказала прийти, — ответила Дерпи и виновато добавила, — простите.
— Тебе? Она же сказала, что тут собирается разведка, при чём тут ты? — удивилась Рэрити. Я подкрался к пегаске сзади и громогласно рыкнул на ухо. Она, не глядя, отправила меня в полёт. Хорошо хоть в стену, а не в окно.
— Вот поэтому и отправила! — многозначительно показав копытом вверх сказал я. Потом понял, что верх немножко не там, куда я показываю и скорректировал направления. Дитзи испугалась и начала извиняться. Она сама не знала, что так может. Амнезия — это хреново. Успокоил её. Следом зашла сама мэр.
— Уже развлекаетесь? — с улыбкой спросила она.
— И без меня?! — откуда-то из-за окна донёсся голос Сибы. — Так нечестно!
— Не волнуйтесь, мы только начали! — заверил я гостей.
— ВЕЧЕРИНКА!!! — завопила Пинки.
— О да, у нас целых пятнадцать минут, полно времени повеселиться, — с энтузиазмом заметил я.
— Может, лучше потратишь их на то, что бы объяснить нам, что такое эта ваша разведка? — Эпплджек веселиться не хотела.
— Ой, да тут всё просто, — опередила меня Сиба, — разведка занимается разведкой. Внезапно, правда? Ну а ещё мы разгребаем всякое дерьмо. Самые пакостные злодеи всегда на нас!
— Что-то вы не слишком хорошо работаете, — заметила Рэрити, — по большей части мы выполняем вашу работу.
Но Сибу было не сломить таким аргументом:
— Слышала что-нибудь о Болотном Демоне, который дыханием разлагает плоть? Нет! Потому что мы его порешили! Дышал этот гад, кстати, всем телом.
— Сиба хочет сказать, — а это уже я, — что разведка занимается не всеми монстрами. Только особо пакостными.
— Разведка действительно работает очень хорошо, — обратилась к поняшам мэр. — Просто если с проблемой может справиться кто-то другой, то они предпочитают не вмешиваться.
— Ага, — поддакнул я, — методы у нас немного… радикальные.
— Оторвать голову, что может быть радикальней? — философски заметил Сиба.
— Да вы грозные ребята, — хмыкнула Рейнбоу Дэш, — так чего вы тогда не справились с Тиреком?
— В нашей причине сейчас живёт Твайлайт, — Сиба скопировала ухмылку Дэши.
— Значит, вы заранее всё знали? — поразилась принцесса.
— Не-а, но ларец должен был быть открыт, это и идиоту понятно. А тут такой хороший случай. Принцесса Селестия знала, что вы сможете справиться и разведка не вмешивалась.
— Тебя связывать пришлось, чтобы ты в драку не полезла, мне всё рассказали! — заржал я.
— Я люблю, когда меня связывают, — сладострастно заявила Сиба.
— А у меня как раз есть с собой верёвка… — многозначительно сказал я.
— Так, давайте вы потом этим займётесь! Сейчас у нас есть более важные дела! — твёрдо заявила красная от смущения Твайлайт.
— Вы что, пара? — спросила Рэрити.
— Мы любовники! — хором ответили мы. А потом ещё и пришлось объяснять, кто такие любовники. Флаттершай молчала, только от неё немного шёл пар и покраснела она настолько, что прямо светилась. Время встречи настало, а в комнате отдыха собралось уже семнадцать пони. Двух не хватало. Я даже знал, кого.— Вечно этот гражданский резерв опаздывает, — проворчала мэр.
— Ничего, подождём, — заявил кто-то из этой толпы. Честно говоря, тут уже стало довольно тесно. Дверь приоткрылась и в комнату стеснительно заглянул огромный красный жеребец. Его приветствие заглушил удивлённый вопль Эпплджек:— Биг Мак?! Какого сена ты тут делаешь?
— Гражданский резерв, — ответил этот гигант. Эпплджек начала что-то о том, что он должен был ей всё сказать, но кто-то из толпы заявил:
— Нет, всё что касается разведки секретно. Он просто не мог ничего тебе рассказать.
Дверь открылась ещё раз и внутрь зашли меткоискатели.
— Простите за опоздание, — очень смущённо сказала белая единорожка.
— Свити, что вы тут делаете? Здесь не место для жеребят! — возмутилась Рэрити и собралась уже выгонять их, но я её остановил. И отодвинул в сторону.
— Почему с посторонними? — строго спросил я у единорожки.
— Я не смогла от них отвязаться, — смущённо призналась Бель.
— Мы её друзья и никуда без неё не пойдём! — хором сказали Эпплблум и Скуталу. Вот что мне с ними делать? Не отвяжутся ведь и точно что-нибудь разнюхают!
— Ладно, оставайтесь, — разрешил я. Вот теперь все в сборе, можно приступать. Официальным тоном я продекламировал:
— Совет разведки Понивиля объявляю открытым. С этого момента всё, что случиться в этих стенах, а ровно и всё, что будет произнесено — строжайшая тайна Эквестрии и разглашению не подлежит, за исключением случаев, оговорённых уставом разведки и решением совета. Всех присутствующих объявляю временно мобилизованными на военную службу.
— А надбавки будут? — с надеждой спросила Сиба.
— Разумеется, — важно кивнул я. — Разведчикам надбавки, резерву полное жалование, жеребятам конфеты.
— Я лучше деньгами возьму, — без энтузиазма высказалась Свити Бэль.
— Жеребята из резерва получат и деньги и конфеты.
— Вот на это я согласна!
— Мне кажется или кого-то не хватает? — оглядев толпу, сказал я.
— Нет, присутствуют все, — возразила мэр.
— Говорю же, не хватает! Твайли, почему в такой важный момент твоя ученица отсутствует? Даю минуту.
Принцесса кивнула и телепортировалась. Сиба ехидно потирала копыта и мерзко хихикала. Старлайт, как обычно, проводила время за книгами и уговорить её куда-то пойти было достаточно проблемно. Особенно за минуту. Я не знаю, серьёзно ли Сивас говорил про эту минуту, но проверять не хотелось. Почему-то не хочется, чтобы пони, ростом едва достающий мне до подбородка, отчитывал меня за неторопливость. погодите-ка, у него ведь зубы как раз на уровне моей шеи… Просто не думай об этом, Твайлайт. В минуту я уложилась, но когда мы с Старлайт телепортировались… Комната отдыха разительно изменилась и теперь была целиком погружена во тьму, только одинокий светящийся шарик висел над столом. Откуда тут стол? Раньше его не было! На границе света молчаливыми статуями стояли пони. И их действительно можно было перепутать со статуями. За столом, прямо напротив нас сидел Дилон. В своём чёрном наряде он выглядел весьма эффектно, особенно грозно смотрелись чёрные солнцезащитные очки. Зачем они ему в такой-то темноте? В зубах он держал тлеющую сигару.
— Приветствую тебя, Старлайт Глиммер, — произнёс он глубоким, немного рычащим басом растягивая слова и если обычно его зубы совершенно незаметны, то сейчас он словно специально старался их показать.
— Мы — тайное общество Повелителей Солнечных Теней и ты была избрана, дабы вступить в наши ряды! — торжественно сообщил Дилон всё тем же голосом. Что тут вообще происходит?!
— Но сначала ты должна будешь пройти два испытания… — таинственно сказал Сивас, сделав свой голос ещё более непохожим на голос пони. А потом неожиданно нормально заявил:
— Покрась луну в зелёный и побрей Селестию.
У Старлайт дёрнулось веко. У меня, кажется, тоже.
— Побрить Селестию?! — ахнула моя ученица. Дилон широко улыбнулся.
— Я так и знал, что с первым заданием вопросов не возникнет! — и с этими словами он…

И с этими словами я достал из-под стола банку краски и кисточку.
— Иди крась.
А потом комнату сотряс дружный смех. Темнота тут же развеялась. Я, наконец, снял надоевшие очки.
— Видели бы вы свои лица! — ржала Сиба. — Шедевр, ну просто шедевр!
— А если бы я спросила про луну? — спросила всё ещё растерянная Старлайт. Я молча достал из-под стола бритву.
— Умеете вы обыгрывать старые анекдоты, — заметила Твайлайт. — Ещё и в сжатые сроки.
— Традиция, — улыбнулся я. Пока все успокаивались мы с принцессой объяснили Старлайт, что тут вообще происходит и куда она попала. Правда, она решила, что вся наша компания — беглецы из дома душевнобольных. Мэр и Спаркл долго её убеждали в обратном, но в итоге она всё же им поверила и шутку оценила. Вот теперь можно переходить к составлению планов.
— Начнём с основ. Что мы знаем о наших врагах? — деловито спросила мэр.
— Недостаточно, — отвечаю я. — Они сильны, выносливы и крепки на рану, но не обучены. Для королевской стражи эти ребята станут большой проблемой, но для нас же угроза лишь в их количестве. А их будет дохрена и больше. Только те красавчики, которых выпотрошил наш мясник, видели около сотни сородичей.
— А про ТТХ можно послушать? — невинно спросила Свити.
— Что такое Тэ-тэ-ха? — спросила Пинки.
— Тактико-технические характеристики, — как обычно, всё объяснял я. — Быстры, сильны, ловки, будут царапаться и кусаться. Осторожнее с когтями, они без особых проблем рвут металл и магию.
— Как когти могут рвать металл? Да ещё и магию?! — поразилась Старлайт. Я молча вытащил из сумки металлический прут и перекусил напополам. Вот как знал, что он пригодится. Попросил Глиммер создать маленький сферический щит. Постаралась она от души, но всё же это было гражданское заклинание и перекусилось оно довольно легко.
— Вот так вот, — хмыкнул я. — Их когти, конечно, похуже, но [ЦЕНЗУРА] вашим щитам.
— Не ругайся при жеребятах, — Сиба легонько стукнула меня крылом по затылку.
— Ладненько. А ещё, забыл сказать, наши противники — хищники.
— Да ладно?! А мы-то не заметили! — саркастично удивилась Сиба.
— Не поняла, да? Они непросто заурядные пожиратели плоти. Они настоящие хищники. Как я. Без жалости и страха, но с отменным чутьём. Наш мясник этого не выведал, но я точно знаю — они способны чувствовать живых подобно мне. Прятаться бесполезно, можете в задницу засунуть свои навыки скрытности. Они не пощадят вас, какие бы заклинания вы ни использовали. От них бесполезно бежать, эти твари не знают усталости. Они не будут сражаться, они будут убивать. И драться с ними бесполезно, их можно только убивать.
Я внимательно оглядел Твайлайт и её компанию.
— Усекли? Сколько бы вы их ни били, они не сдадутся и не отступят. Избивайте их, раньте их, калечьте их, они всё равно встанут и вновь бросятся на вас. Только смерть может их остановить. Это понятно?
Я специально сгущал краски, но получить парочку трупов просто потому, что кто-то пожалел собачку мне не хотелось.
— Наша главная проблема — оборона гражданских. Но она состоится только при втором сценарии. Наша задача не допустить его развития и реализовать первый. Главная его цель — доставка сообщения в Кантерлот.
Я достал из сумок небольшой свёрток и положил его на стол.
— Здесь почти три десятка тревожных талисманов.
Я достал один и продемонстрировал его публике. Талисманом был простой серый кружок, с высеченным рисунком заклинания.
— Для активации — сломать. Рекомендую копытами, а не магией. Заклинание новое, плохо опробовано. Удачное срабатывание сопровождается световой иллюминацией. Эта деревяшка раза в три мощнее свитка и содержит улучшенную формулу, передающую сигнал сразу в нескольких диапазонах. Если это поможет, вся наша работа сведётся к запуску талисманов. Как только в Кантерлоте получат сигнал, сюда тут же прибудет Селестия с парочкой надёжных ребят и наваляет всем и вся. Если не сработает, нужен кто-то, что бы отлететь на достаточное расстояние и таки запустить талисман или лично доставить вести Селестии. Причём не привлекая лишнего внимания. Нет Рейнбоу, ты не подойдёшь.
— Почему? — оскорбилась пегаска.
— Слишком вкусная, — плотоядно оскалился я, — тебя они за километр почувствуют. Нужен кто-то менее заметный. Полетишь ты, Винтер Винд. В комплект добавлю… — я оглядел толпу и показал копытом на единорога, — тебя. Забыл, как зовут. Используй телепортацию и вообще всё, что захочешь. Получите по три талисманы и пару свитков. Остальные занимаются защитой гражданских и эвакуацией. Подробности позже. Кроме того, все единороги запускают сигналку. Кто не может, воспользуйтесь простым фейерверком. Если кто умеет ставить маяк — ставьте. В Кантерлоте постоянно дежурит наблюдающий, если заметит иллюминацию над Понивилем — доложит принцессе. А теперь про второй сценарий. Честно говоря, его вероятность очень мала и строится он на предположении, что по каким-то причинам мы не сможем сообщить принцессе или она не сможет прибыть. Мне в голову не приходит, как можно реализовать такое, но один раз они уже совершили невозможное — заблокировали наши свитки. Если что-такое всё же случиться, то отбиваться нам придётся самим. Гражданских запрём в замке Твайлайт. Если на нашу голову не свалиться каких-нибудь летающих тварей, то поднимем всех на крышу. Если свалятся — в подвал. В любом случае простор для битвы у нас будет. При наличии свободного пространства, единороги вжарят всем что есть. Если врагов будет не особенно много, то мы дружно их встретим и всех порешим. Несколько пони, разумеется, останутся с гражданскими, на всякий случай. В том числе группа Твайлайт целиком и Старлайт с ними. Теперь о неприятном. Состав наших врагов может сильно поменяться. И их может попросту быть совсем много. Если возникнет вероятность, даже не слишком большая, что мы проиграем, придётся менять тактику. Как я уже говорил, наши противники — хищники. И они с радостью предпочтут более и вкусную и менее опасную цель. И такую цель мы им организуем. Наша невероятная шестёрка вполне подходит.
Я ненадолго остановился, выпил воды и продолжил:
— С вами будем я и Сиба. Я как специалист по противнику, а Сиба...
— Как портативная мясорубка, — гордо вскинув голову, перебила меня пегаска.— В точку. По ней хоть и не скажешь, но боец она отличный. Один из лучших, если честно. Брать с собой больше пони не будем, можем отпугнуть пёсиков. Наша цель — увести как можно больше псов, как можно дальше от замка. В бой лучше не вступать, возможны короткие быстрые стычки с минимумом противника. Будем водить их кругами, иногда сбрасывая часть на основную группу.
— Звучит красиво, но я сомневаюсь, что вы сможете такое организовать, — высказалась мэр.
— Не сможем, — оскалился я, — псы не настолько тупы. Поэтому основная группа должна быстро справиться с противником, зализать раны и путём диверсий выкосить противника. В идеале маги просто сотрут всех пепел.
— Ох, беда будет если нам магию заблокируют.
— Беда, — подтвердил я, — поэтому в моём плане нет ни единого пункта, который нельзя провернуть без магии. Теперь по поводу наших гражданских. Меткоискатели — ваша задача оказывать посильную поддержку Свити Бель. Моральную, по большей части, но не жалуйтесь, раз уж припёрлись. Не высовываться, в бой не лезть.
Я достал из сумок четыре серых брошюрки и швырнул их Твайлайт и Глиммер, по две каждой.
— В одной защитные, в другой боевые заклинания. Разумеется, ничего из доступных гражданским. Ваша задача — освоить их в кратчайшие сроки. Используйте по необходимости. Старлайт Глиммер ты будешь охранять гражданских. Всё время. Щит не снимать вообще. Твайлайт, если не потребуется отвлекающий манёвр, работаешь с Старлайт.
Оглядываю комнату. Все пони напряжённо и внимательно слушают. Некоторые используют не только уши.
— К тому же придётся кое-чему вас научить. Я займусь шестёркой. Сиба, возьмёшь на себя Старлайт.
Как же я задолбался говорить. И опять хочется есть. Ладно, пора приходить к неприятной части.
— Для резерва и гражданских напоминаю: я попадаю под протокол о смертельно опасных монстрах. В случае срыва — убить.
— Убить?! Тебя?! — ужаснулась Флаттершай.
— Чудовища не заслуживают жалости, — на моём лице невольно появляется улыбка. — Хочу напомнить, я — хищник. Как наши враги, даже хуже их. Если сорвусь, если начну есть пони… Вернуться уже не смогу. Поэтому, при любых попытках атаковать или съесть пони — убейте. Даже если пони, которого я попробую съесть, мёртв. И самое главное: ни при каких обстоятельствах нельзя позволить мне съесть Твайлайт. Пойдите на любые жертвы, но не допустите этого.
— Её жизнь настолько ценна? — удивилась Сиба. Её слова меня искренне насмешили. Вот только остальных мой смех немного напугал.
— В точку! У аликорнов до жути ценная жизнь! А главное, её прямо до хрена! Настолько до хрена, что ты и представить не можешь. Если по моей персоне всем всё понятно, то мы продолжаем.
Дальше были долгие уточнения плана, обсуждения эвакуации и роли королевской стражи, распределение пони и прочее, что требуется для успешного осуществления миссии. Во второй сценарий никто не верил, но именно его мы обсуждали больше всего. Закончили мы только к вечеру.

— А теперь, юные леди, я должен поговорить с вами на одну важную тему, — лекторским тоном заявил я. В комнате отдыха остались только меткоискатели, Твайлайт с подругами, её ученица и Дерпи. У окна скучала Сиба, но её наш разговор не касался.
— Откуда берутся жеребята? — съехидничала Свити Бель, — ну так мы уже все всё знаем!
— Свити! — ахнула Рэрити. Слушать её нравоучения на тему хороших манер мне совсем не хотелось, поэтому я нагло её перебил:
— Да? — я ехидничаю лучше чем Свити. — Все? Уверенна?
— Пфф, — фыркнула кобылка и тыкнула копытом в старших (называть их взрослыми, даже мысленно, у меня не поворачивался язык) кобыл, — ну уж они-то точно знаю!
— Рейнбоу, ну-ка скажи нам, откуда берутся жеребята? — мой голос был настолько ехидным, что пегаска немного занервничала. Даже Сиба обернулась и окинула её заинтересованным взглядом.
— Ну-у-у-у, когда родители хотят завести жеребёнка, они..., — пегаска замялась, -... пишут письмо принцессе Селестии?
Закончила она очень, очень неуверенно. Сиба смачно впечатала копыто себе в лицо.
— Нет. На самом деле...
Договорить она не успела. Фиолетовое свечение обхватило её пасть, не давая выговорить ни слова.
— Не при жеребятах, — холодно сказала Твайлайт. Кажется, она слишком устала, чтобы смущаться. "Уставшие пони — лёгкая добыча" проскользнула гадостная мысль, но я тут же её отогнал. Буквально десяток минут назад зашло солнце, а я всё ещё ничего не ел.
— Ладно, не буду, — рот Сибы всё ещё был сжат фиолетовым свечением, но это никак не мешало ей говорить. И даже не особо повлияло на голос. Чревовещатель хренов, мне прям завидно стало. Вся толпа дружно наградила её удивлённым взглядом.
— Как ты...? — нахмурилась Твайли.
— Не удивляйся, она даже с кляпом во рту болтает без умолку, — рассмеялся я, а потом таки вернулся к серьёзному, лекторскому тону, — ну а теперь продолжим наш серьёзный разговор. А хотел бы я поговорить о тайнах. Понимаю, вас всех сейчас гложет любопытство, вы растеряны и не знаете, что и думать. Тем не менее вы должны проявить уважение к чужим тайнам. Помните, что не каждый секрет можно рассказать. Даже самым близким пони. Особенно это касается тебя, Рэрити и вас, меткоискатели. Не надо выпытывать у Свити, какое отношение она имеет к разведке, откуда знает меня и так далее. Просто не делайте этого, хорошо?Поняши вразнобой кивнули.
— Это касается и остальных. Не пытайтесь выуживать чужие секреты. В конце концов, — тут я плотоядно усмехаюсь, — у всех вас есть вещи, которые вы не готовы раскрыть другим пони. Постыдные вещи. И, представьте себе, я знаю кое-что интересное о каждом. Но я молчу про ваши тайны, а вы не лезете в чужие, договорились?
— А что ты знаешь про меня? — с энтузиазмом накинулась на меня Сиба, — Ну что-нибудь прям стыдное-стыдное?
— Уверена, что не против доверить свои тайны им, — я киваю в сторону кобыл, а Сиба в ответ активно качает головой. Я знаю много её тайн, но большинство секретны и совершенно не допустимо рассказывать их при нашей волшебной шестёрке. А другие её тайны нельзя рассказывать при жеребятах. Тем не менее есть кое-что... Я хищно оскалился.
— Ты пишешь слезливые мелодрамы.
— Пфф, а чего получше придумать не мог? — хмыкает Сиба, типа я всё выдумал, но в её глазах появляется едва заметная тревога.
— Синяя тетрадка с неумелым рисунком серого котёнка. Лежит в третьем потайном ящике стола, вместе с плюшевой игрушкой. Пчёлкой, да? Последний рассказ происходит во времена принцессы Платины. Он о трогательной любви между богатой аристократкой единорогом и нищем земнопони.
Зрачки Сибы расширились, дыхание стало глубоким, мышцы опасно напряглись.
— Откуда, — хрипло спросила она.
— Ну, ты достаточно громко скрипишь пером по бумаге. Остальное — вопрос техники, — хмыкаю я. Не стоит рассказывать о том, что разбудил меня отнюдь не скрип пера — его я научился игнорировать ещё со времён, когда спал в комнате Селестии (меня по ночам часто мучили кошмары и я приплетался к Селестии, а она работала допоздна). Меня разбудил её плач. Сиба, ехидная, насмешливая Сиба, которая не проронит и слезинки, как бы больно ей не было (даже когда очередной монстр вырвал ей половину рёбер она не заплакала — только ругалась так, что смутила даже многоопытных врачей), плакала над собственной историей. Про это я не сказал и только поэтому у меня ещё целы все кости.— Ты гад, — спокойно сказала она.
— Ура, я буду жить! — искренне воскликнул я. И уже к кобылкам обратился:
— На этом всё, можем расходиться. Твайлайт с компанией — встретимся завтра у дома Эпплджек через два часа после восхода.
Кобылки, тихо переговариваясь, вышли.
— Ну как тебе? — смотря куда в стену, спросила Сиба. Мне оставалось только быть абсолютно честным:
— Я рыдал.
Сиба, счастливо взвизгнув, заключила меня в объятия и чуть не сломала позвоночник. Хорошо хоть вовремя одумалась и отпустила.
— Спасибо! — выпалила кобыла и неожиданно смутилась. Кажется ей были очень важны её истории.
— Спасибо в карман не положишь, — задумчиво сказал я, — ты лучше меня до дома подкинь.
Кобыла радостно кивнула и, подхватив меня, взмыла в воздух. Как мы втиснулись в окно и не разломали его — для меня загадка. Вот так болтаясь в копытах Сибы я ощутил себя совсем маленьким. Блин, да я даже меньше Сибы, а уж она то размерами не отличается! Долетели мы быстро. Я пригласил пегаску в дом, а сам ринулся обшаривать ящики. Найдя то, что искал я торжественно вручил Сибе небольшой прямоугольный свёрточек. Она с любопытством развернула его и застыла, вперив взгляд в обложку книги. Её книги.
— С днём рождения! С этими нападениями мы едва не пропустили твой праздник, — улыбаюсь я от уха до уха. Сиба молчит, но в уголках её глаз скапливаются слезы.
— Издатель, сказал, что с радостью пустит книгу в печать, осталось только получить твоё разрешение.
— Правда? — тихо спросила Сиба. Сейчас она была совсем непохожа на ту кобылу, что знали остальные пони. Такой она была очень редко и то, только с хорошими друзьями. И, кстати, для неё друг и любовник — одно и то же. С кобылами она тоже иногда дружила.
— Правда, правда, — киваю я. А вот сейчас мои рёбра опасно затрещали, да и вообще, я чуть не задохнулся.
— Ну я прям не ожидала такого подарка. С чего это ты так расщедрился, — буквально промурлыкала кобыла, таки выпустив меня из объятий. Отдышавшись, я ответил, насмешливо подняв бровь:
- А ты думала я только в постели могу сделать тебе приятно? Нет, своего единственного друга я просто обязан как следует порадовать! Тем более сто лет — дата круглая, красивая.
— Единственного? А как же Твайлайт и вся её шайка?
— Сожрать их я хочу больше, чем дружить, — рассержено фыркаю, — особенно Твайлайт. Они, конечно, считаю меня своим другом, но я не умею дружить с едой. Есть ещё Селестия, но она мне скорее мать, а это немного другое.
Сиба понимающе кивает.
— Ясненько. А теперь иди поешь, — она с вожделением смотрит на меня и необычно мягким, бархатистым голосом говорит, — я жду тебя наверху.

Глава 4. Последнее затишье

Я никак не могла успокоиться и всё нарезала круги по комнате. Мрачные мысли роились в голове, никак не желая отступать.
— Твайлайт, ты в порядке? — спросил встревоженный Спайк.
— Что? — я прекрасно слышала его вопрос, но была слишком погружена в свои раздумья и не сразу поняла, о чём он говорит.
— Да, в порядке, — соврала я, когда Спайк повторил вопрос. Дракончик укоризненно посмотрел на меня.
— Что-то случилось? — осторожно спросил мой ассистент.
— Всё в порядке. Просто слишком много информации за раз, — я натянуто улыбнулась. Разумеется, он мне не поверил.
— Может чаю?
— Да, это было бы прекрасно! — возможность уйти от вопросов меня порадовала, да и чай лишним не будет. Спайк ушёл. Неожиданное одиночество заставило меня пожалеть о своём решении, а мрачные мысли накинулись с удвоенной силой. Я никак не могла выкинуть из головы Дилона. Он ведь серьёзно говорил убить его? И про меня...? Я бы сочла всё это преувеличением, если бы до сих пор не вздрагивала, вспоминая его взгляд. Даже если оставить Пинки без еды на неделю, а то и две, она бы не смотрела на кексики таким голодным взглядом, каким сверлил меня Дилон. Нет, он никогда не смотрел прямо, только украдкой, будто случайно натыкался. Однако было в его взгляде что-то, что приводило меня в дикий, первобытный ужас. Кажется, именно об этом говорил Стил Рейн. Они оба знают, что в случае серьёзной драки Сивас сорвётся. Но если так, то почему он ещё в Понивиле? Разве не логичнее было бы отправить его подальше? От всех этих размышлений разболелась голова. Что-то Спайка долго нет. Выходя из спальни я поймала себя на том, что слишком пристально вглядываюсь в каждую тень, слишком осторожно заглядываю за дверь. Даже воздух нюхаю, словно пытаясь учуять хищника, притаившегося за углом. Нет, так не пойдёт! Сердито тряхнув головой, я уверенно открываю дверь и твёрдой походкой иду на кухню. Увы, не настолько уверенно и твёрдо, как мне хотелось бы.

Спайк уснул. Не удивительно, ведь уже перевалило за полночь, а он ещё такой малыш. Чай уже был налит. Похоже, дракончик решил на минутку прилечь, перед тем как отнести мне чай. Я невольно улыбнулась. Один только вид умильно посапывающего дракончика отгонял страх и тревогу. Нет, не должны маленькие драконы спать на кухне! Осторожно подхватываю своего ассистента телекинезом, аккуратно укладываю себя на спину и стараясь, ступать потише, чтобы цоканье копыт не разбудило малыша, отправляюсь прямиком в его комнату. Укладывая дракончика спать, я не могу сдержать улыбку. Тревога тает, как роса под солнцем. «Спасибо», — искренне шепчу я своему ассистенту. В ответ он бурчит что-то невнятное и тоже улыбается. Сдержанно хихикая, я возвращаюсь на кухню. Чай уже остыл, но был всё ещё очень вкусным. Только когда кружка заканчивается я понимаю, что можно было просто разогреть напиток магией. Впрочем, даже холодный чай окончательно меня успокоил. Такого чёткого и ясного спокойствия я не ощущала уже очень давно, если вообще когда-нибудь была в подобном состоянии. В голове как-то пусто, даже такие привычные мысли почти отсутствуют. Спать не хочется совершенно, лучше почитаю книги, которые мне дал Дилон. Пришлось подниматься в свою спальню, а потом спускаться обратно. Не хочется заниматься в комнате, где совсем недавно меня мучили тревога и страх. Для занятий я выбрала кухню. Такое решение почему-то показалось мне лучшим.

Передо мной лежат две одинаковые серые книги. Ну, почти одинаковые – одна немного толще. На первой странице толстой книги строгим канцелярским шрифтом было напечатано: «Боевая магия. Базовый уровень». В тонкой: «Защитная магия. Базовый уровень». Заниматься боевой магией мне не хотелось, да и Дилон рекомендовал начать с защитной. Сомневаюсь, что найду в этой книге хоть что-то новое, ведь уже давно не новичок и отлично умею пользоваться базовой магией. На второй странице был указан автор. К моему удивлению, им был Старсвил Бородатый. Дальше шёл список из почти десятка имён и рядом с каждым написано, что он привнёс. Например: «Общая оптимизации» или «Упрощение структуры». Последним в списке был Дилон Сивас с коротким пояснением: «Интеграция в техники разума». Сначала я решила, что ошиблась, но нет – последним действительно был Дилон. Но как земной пони мог что-то привнести в магию? Нет, не спорю – есть талантливые учёные не единороги, но привнести что-то в практическую (а я сомневаюсь, что Сивас дал бы мне книжку с теорией) магию? Может это какой-то другой Дилон Сивас? Вздохнув, я решила оставить этот вопрос на потом. На третьей странице было вступление, написанное самим Старсвилом Бородатым:
«Дорогие разведчики! Я, Старсвил Бородатый, с гордостью предоставляю вам один из моих самых великих шедевров – универсальное заклинание защиты. Оно во многом превосходит все ныне существующие как по эффективности, так и по возможностям. Но стоит помнить: моё заклинание может представлять опасность как для того, кто его использует, так и для окружающих. Поэтому оно никогда не должно попасть в свободный доступ, но навечно остаться тайной. Используйте осторожно, учитесь прилежно, тренируйтесь старательно!». Я со стоном повалилась на стол. Заклинание для защиты, которое опасно! Да ещё и созданное Старсвилом! Такое не укладывалось у меня в голове.

Заклинание, как и ожидалось от Старсвила Бородатого было гениальным. Оно обладало сложной структурой, но состояло из множества простых элементов. Этих элементов много и они связаны весьма странными способами. У меня ушло достаточно много времени, чтобы понять как оно работает. Минут пять, пожалуй. Но сработало с первого раза. Разумеется, это заклинание отличалось от обычного щита. Оно использует мало сил, практически незаметно и может приобретать разные формы, по желанию заклинателя. Самым интересным была возможность заставить заклинание вплотную покрыть заклинателя, делая его подобным второй коже. Оно в целом легко настраиваемое, пластичное, практически любой его аспект легко менялся по велению заклинателя. И оно не требовало постоянной поддержки: один раз создав заклинание, можно вложить в него запас магии и оно будет работать, пока этот запас не иссякнет. Необычным было то, что существовала возможность заставить заклинание брать магию из заклинателя, без активных действий с его стороны. Предпоследний раздел был написан Дилоном. И я не поняла ровным счётом ничего из того, что было там написано. Строго говоря, привычной мне магии в этом разделе не было совсем. Там было много связано с разумом, но целая куча неизвестных терминов не дала понять ничего. Я даже не знала, к какой области они относятся! Впрочем, один знакомый я нашла: медитация. Кажется, она была основой того, о чём писал Сивас, как умение направлять магию было основой сложнейших заклинаний. Никогда не увлекалась духовными практиками, но раз уж это требуется в учебнике разведки, то может стоит попробовать? Ладно, сначала дочитаю последний раздел. В нём было оригинальное заклинание. Оно всё ещё было гениальным, но только сравнивая современную версию с первоначальной, я поняла, какую огромную работу проделала разведка по улучшению этого заклинания.

Медитация казалась мне глупым и бесполезным занятием, поэтому все книги по этой теме были убраны достаточно далеко. Пришлось потрудиться, чтобы найти хоть что-нибудь. Занятие это оказалось весьма простым. Зекора пыталась научит меня чему-то подобному ещё во время захвата Понивиля Трикси, но тогда я решила, что все её попытки не принесут мне успеха. В целом я была права и справились мы без всяких медитаций. Тем не менее сейчас я старательно вдыхала и выдыхала, сосредотачивая всё своё внимание на этом процессе. Упрямые мысли всё лезли в голову, а любые попытки их прогнать заканчивались лишь ещё большим количеством мыслей. Я плюнула на это и бросила все попытки заткнуть свой «внутренний голос», как его называли эти глупые книжки. К моему удивлению, равнодушие к своим мыслям принесло результат. Чувство покоя отчётливо пронзает тело. Моё внимание уже слишком велико, чтобы сконцентрировать его только на дыхании и оно плавно покидает пределы тела. Очень необычное чувство. Потоки магии, струящиеся за пределами меня, ощущаются ярко и чётко. Уверенность, что всё это по-настоящему не покидает меня, ведь сны не бывают настолько правдоподобными, ведь так? Резко что-то меняется, сознание проясняется ещё сильнее и поток, нет сфера, внимания лавинообразно расширяется, накрывает целый замок и ещё немного уходит за его пределы. Яркость чувств едва не выбрасывает меня из этого новообретенного состояния, но я как-то удерживаюсь. Я чувствую весь замок! Каждый коридор, каждую комнату, всё! Вот посапывает во сне Спайк, а Старлайт забавно подёргивает копытом, уснув прямо на сером учебнике. Вокруг неё висит несколько тех самых защитных заклинаний. По углам шевелятся жучки-паучки, я чувствую каждого! Неожиданно мою сферу накрывает другой – гораздо более крупной и плотной. От неё разит голодом. Я как-то узнаю Дилона, а он узнаёт меня. И как-то поздравляет. Я не умею передавать эмоции и просто на пару мгновений сжимаю свою сферу. Он понял. И передал что-то вроде «готовься, сейчас будет нечто». Где-то в Кантерлоте словно вспыхнула звезда. От неё веяло огромной мощью и волей. Нет, она сама была величественным воплощением мощи и воли! Звезда вспыхнула ещё ярче и её свет устремился куда-то на восток. Отозвавший на её зов из-за горизонта медленно всплыло солнце. Это было безумно красиво! Я и представить не могла, что Селестия использует что-то настолько могущественное, чтобы просто поднимать солнце! И почувствовала смех Дилона. Он как-то передал не эмоцию, но чистое понимание – не заклинание пылает, а сама Селестия. Сейчас она не использует магию вообще. Она зовёт солнце и то откликается на её зов. Уже потом, когда это состояние прервётся и попробую облечь это понимание в слова мне станет ясно – слово зов слишком плоское и слабое, чтобы описать то, что делает Селестия. Когда светило поднялось над горизонтом золотистая сфера Селестии накрыла всю Эквестрию и, кажется, даже ушла за её пределы! Радость новому дню осветила всё вокруг, вызывая во мне безграничный восторг. Тёплый свет одобрения и гордости Селестии целиком окутал меня, и я ответила на него чувством благодарности.

Я проснулась. Неужели уснула прямо за учебником? Прекрасный, прекрасный сон! Довольно потянувшись, я уже собралась отправиться делать себе завтрак, но в золотистой вспышке передо мной появился свиток. Письмо от самой Селестии. Первая же строчка заставила меня в удивлении распахнуть глаза (и, честно говоря, я едва не свалилась со стула):
"Дорогая Твайлайт Спаркл! Я рада и горда, что сегодня утром ты смогла вместе со мной приветствовать Солнце! Ты самостоятельно смогла достигнуть того, на что у иных уходят годы усердного обучения и теперь способна воспринимать мир не только ограниченными чувствами тела. В дальнейшем обучении этому чудесному искусству тебе поможет Дилон Сивас. Не бойся обращаться к нему даже с самыми незначительными вопросами (и помни, что я тоже готова помочь в любой момент). Увы, но устроить подобающую церемонию не получиться, в связи с событиями в Понивиле, но я уверенна, когда этот конфликт разрешится Пинки Пай с радостью устроит трёхдневную вечеринку по всем правилам.
P.S Нет, это точно не сон и не розыгрыш. Всё было на самом деле, даю Пинки-клятву.
P.P.S Теперь ты на 20% круче.

Селестия"

Внизу свитка была нарисована легкомысленная улыбающаяся рожица. Почерк точно принадлежал Селестии, стояла её подпись (причём из пропитанных её же магией чернил), печать и даже магический отпечаток (а уж его подделать совершенно невозможно). Это точно письмо от самой Селестии. Значит, это был не сон.

На ферму Эпплджек я пришёл последним. Все подруги уже мирно завтракали и болтали о пустяках. Все выглядели вполне обычно. Ну не тряслись от тревоги, не обшаривали взглядом каждую тень, не шептались. В общем, обходились без всех этих, типичных для новичков в разведке, вещей. Твайлайт, правда, была немного взъерошенной и говорила явно быстрее обычного. Мне прям неловко их прерывать.
— Всем привет! — жизнерадостно поздоровался я. Ответили мне почти синхронно:
— С добрым утром, Дилон.
— С добрым? Ну это не надолго, — ухмыляюсь я. — Кстати, Твайлайт, поздравляю.
Покопавшись в сумке, я вытащил маленькую невзрачную коробочку.
— Маленькая награда за большое достижение. Потом откроешь. А теперь все за мной, будем искать хорошее место для тренировок.Пока мы искали подходящую площадку принцесса рассказывала им о своих утренних достижениях. Неумело, сбивчиво, путанно. Но весьма неплохо для новичка. Очень талантливая пони, даже меня заметила. Подходящее место мы нашли довольно быстро. Весьма крупную полянку на вершине небольшого холмика. Довольно необычно, ведь Эпплы старались засадить всю территорию своего сада. Эпплджек сказала, что тут попросту не растут деревья. Да и ничего кроме травы. Странное место, как раз для нас.
— Ну так чем мы будем заниматься? — нетерпеливо металась в воздухе Рейнбоу Дэш. — Будешь учить нас драться, да? Какая-нибудь особенно секретная техника разведки?
Пегаска была полна воодушевления, а её глаза буквально светились от предвкушения.
— Твайлайт рассказывала вам, что во всех пони есть магия? Сегодня я попробую научить вас ей пользоваться.
— Магией? Серьёзно? — разочарованно воскликнула РБ, — У меня с магией не очень, я валю отсюда.
— Погоди, нетерпеливая ты наша! У меня есть чем заинтересовать тебя. Устроим маленький учебный поединок, не против? — я скинул сумки на краю поляны.
— Как связаны магия и драки? — Рейнбоу скептически хмыкнула.
— Увидишь, — хмыкнул я в ответ. — Я даже дам тебе маленькую фору.Достаю из сумки чёрную повязку.
— Проверьте, что через неё никак нельзя ничего увидеть. А потом завяжите мне глаза.Подруги изрядно удивились моему требованию.
— Ты уверен, сахарок?
Просто киваю в ответ. Рейнбоу Дэш неуверенно приземляется напротив меня.
— Эй, я не могу драться с тем, кто меня даже не видит!
Ох, знала бы она насколько ясно я её вижу. Сейчас вся сфера моего внимания была сжата до размера этой поляны.
— Твайлайт, ты ведь изучила защитное заклинание, которая я тебе дал? Единорожка кивает и, спохватившись, собирается уже продублировать свой ответ словами, но я не даю ей такой возможности.
— Отлично. Тогда хорошенько защити нашу радужную хвастунью второй кожей. Мне щитов не надо.
Как только заклинание наложено я подскакиваю к пегаске и отвешиваю ей хорошую пощёчину. Вторая кожа достаточно плохо приспособлена для копытного боя. Она плотно прилегает к пони, а поэтому ей просто некуда перенаправлять энергию удара. Защитить от травм и даже синяков она способна, но если тебя бьют это всё равно больно. Своего я добился, пегаска разозлилась и пошла в атаку. Уворачиваться от её атак было сложно. Она сильнее и быстрее меня, реакция у неё лучше. Вот только я могу заранее предсказать, что она сделает. И не только потому, что ничего оригинального в её тактике нет. Сохранять ясность ума было сложнее, чем драться с ней. Пегаска была близко (временами я буквально тыкался в неё носом), а запах у неё такой аппетитный… Не думать об этом. Этот щит не выдержит моего укуса, поэтому даже не вспоминай о том, что можешь кусаться. Рейнбоу злилась и атаковала агрессивней. Допускала множество ошибок. Я тоже злился и мне все труднее было держать пасть закрытой. Во время очередной пикировки сверху я не удержался и что есть силы боднул пегаску головой. Она отлетела на пару метров и вновь ломанулась в бой. Я просто повернулся к ней крупом и вмазал задними копытами ей прямо по лицу. Пегасы лёгкие, поэтому бедная поняша пролетела до самого края поляны, ещё и перекувыркнулась несколько раз. Растерянно мотая головой, она кое-как смогла встать. Не с первого раза правда.
— Проиграла, — холодно сообщил я. Злобно зыркнув Рейнбоу Дэш опять кинулась на меня. Отскакивать или уклоняться я не стал — на эти пару мгновений я потерял контроль над гневом. Смещаюсь чуть в сторону, ловлю крыло пегаски и, пользуясь её же инерцией, организую ей вывих. Но она всё равно встаёт и, стиснув зубы, волоча за собой крыло, вновь кидается на меня. Упрямая дура. Я позволяю ей сбить меня и мы вместе несколько секунд катимся по земле. Вот только у неё вывих крыла, чем я нагло пользуюсь, чтобы оказаться сверху. И как только мы останавливаемся впиваюсь в её шею зубами. Щит лопается словно мыльный пузырь и только каким-то чудом я сдерживаюсь и мои зубы только царапают кожу. Пегаска замирает, парализованная страхом. Кое-как разжимаю челюсти и отстраняюсь от пони.
— Мертва, — хрипло сообщаю ей. Отхожу в сторону и минут пять прихожу в себя, пока подруги помогают недобитой пегаске прийти в себя. Флаттершай, как оказалось, умеет обращаться с вывихами, а заклинание Твайлайт помогло быстро восстановиться. Когда я снял повязку и повернулся к шестёрке пегаска была уже в порядке. Только наглости поубавилось, зато желания учиться — хоть отбавляй.
— Кто-нибудь скажет мне, почему я победил?
Рейнбоу Дэш что-то тихо бормочет.
— Можно мне уйти? — шепчет Флаттершай. Сомневаюсь, что её слышал кто-то кроме меня.
— Я очень не люблю драки.
— А смотреть, как умирают твои друзья ты любишь? — саркастично спросил я. — Знаешь, даже если забыть про наши текущие проблемы, то вы довольно часто ввязываетесь в различные заварушки. И вот, злодей собрался уменьшить количество твоих друзей, ну скажем до нуля. И что ты сделаешь?
Я говорю спокойно и немного насмешливо. Крики и угрозы с Флаттершай не сработают.
— Вежливо его попросишь этого не делать? Может накричишь? А если не поможет? Если твой верный "взгляд" откажет? Поэтому я буду тебя учить, хочешь ты того или нет.
Сжалившись над пегаской добавляю:
— Да и то, чему я буду вас учить сегодня к дракам относится весьма косвенно. Моя цель — научить вас управлять внутренней магией. Конкретно меня интересует возможность использовать её по максимуму. Это поможет вам быть сильнее, быстрее, выносливее.

Обучение шло тяжело. Нет, все поняши учились старательно и делали огромные успехи, но конкретно мне приходилось прилагать неимоверные усилия, даже чтобы уследить за всей этой шайкой. Они словно пытались разорвать на части! Приходилось метаться от одной кобылы к другой. Теперь я понимаю, почему опытные пони всегда занимаются только с одним учеником. У Рейнбоу Дэш получалось плохо. Ну не могла подвижная пегаска долго оставаться без движения! Покой — это не для неё.
— Ладно, ладно, — я грустно качаю головой, — могу успокоить тебя четырьмя разными способами. Но нужных медикаментов у меня нет, как и времени изматывать тебя тяжёлыми физическим нагрузками. Остаётся только устроить пегасью отбивную. Так как ты насчёт хорошей драки?
Каюсь, невольно оскалился на последних словах.
— А четвёртый способ? — нервно улыбнувшись, спросила пегаска. Кажется, надеялась откосить от драки.
— Маленькая ещё, для четвёртого, — хмыкаю я. Нет, тащить пегаску в постель я точно не собираюсь. С началом обучения поняши разбрелись по саду (не слишком далеко, носиться по всем яблочным акрам мне влом), поэтому полянка, на которой мы изначально собирались, была свободна. К моему удивлению, в этот раз пегаска показала себя значительно лучше. После драки пришлось так и оставить её на поляне — я чуть-чуть перестарался и уйти куда-то она явно была не в состоянии. У её подруг дела обстояли лучше. Даже у Пинки, вопреки всем моим ожиданиям. Поняша забралась на дерево и тщательно замаскировалась в листве. Сказала, что ей так проще. Ну и что-то там про внезапные воображаемые сюрпризы, которые ей помогают. Флаттершай мирно игралась с птицами. Вися в воздухе, что довольно необычно для неё.
— Ой, прости Дилон, я, кажется, немного отвлеклась, — засмущалась пегаска. Я улыбнулся ей в ответ.
— Нет, у тебя всё получилось! Поздравляю!
— Получилось? — удивилась кобылка. — Но я ведь просто общаюсь с птицами…
— Ты висишь в воздухе Флатти.
— Ну да, я ведь пегас…
— Ты не машешь крыльями.
Поняша оглядела свои распахнутые крылья и до неё, наконец, дошло, что она действительно ими не машет. Разумеется, поняв это, она тут же свалилась на землю.
— Ты молодец, Флатти. Продолжай тренироваться.

Земля вокруг Эпплджек уже целиком заросла травой с меня ростом и такими же огромными цветами. Дерево, к которому она прислонялась, вымахало вдвое. Самое весёлое, что увлёкшаяся пони ничего не замечала.
— Джеки, надо направлять магию в себя, а не наружу, — саркастично заявил я, продираясь сквозь траву. — И как ещё у тебя шляпа не зацвела?
В целом довольно типичная для земнопони ошибка. Оставив пони делать всё как надо, я отправился дальше. Твайлайт вроде всё делала правильно. Даже обычным зрением я видел свечение вокруг её тела, от переполнявшей аликорну концентрации. Но вот заставить магию течь как надо у неё не получалось. Все её попытки не давали результата вообще. Грустно прижав ушки, пони отчитывалась в своей беспомощности (да, она прямо сказала так и сказала).
— Всё нормуль принцесса, — я попытался её успокоить, — забей на это. Просто тренируй то, что уже делала сегодня утром, лады?
Она кивнула. У Рэрити всё получилось, но позже даже чем у Эпплджек. Последними были Пинки и Дэш. О своём успехе они заявили довольно эффектно. Пинки засыпала всё конфетти и телепортировалась раз в десять чаще, а Рейнбоу устраивала в воздухе совершенно невероятное шоу. Под аккомпанемент розовой пони получилось круто. Оставалось только поражаться стабильности их состояния. От побоев, разумеется, не осталось и следа. Эх, а ведь я потратил почти месяц, просто чтобы научиться входить в это состояние! И где-то год учился не возвращаться в обычное от малейшего шороха. А вот теперь время для очень неприятных вещей.
— А теперь, Рейнбоу, повторим нашу потасовку.

Я всухую проиграл. Никакой опыт не поможет, если ты не можешь уследить за соперником. Особенно если он в разы сильнее тебя. Зря я отказался от щитов.
— Дилон, — Сиба злорадно усмехнулась, — неужели ты решил устроить груповушку и тебе так жестоко отказали?
— Ага, — я жалобно всхлипнул, — никаких милых сердцу извращений, ну что за пони нынче пошли?Сиба хихикнула.— Обучение прошло успешно, как я понимаю? У меня, кстати, тоже. Очень талантливая единорожка.
Опасливо тыкнув в меня копытом она спросила:
- Эй, ты тут не сдохнешь?
— Разогнанная пегаска лягнула меня в голову. Мне жесть как паршиво.
В глазах пегаски появилась непритворная тревога. Она ласково укрыла меня своим огромным крылом. А крылышки у неё и впрямь значительно больше, чем у простых пегасов. Примерно как у Твайлайт, может даже больше.
— И представь, я смог добраться до дома и никто ничего не заподозрил. Не, они серьёзно решили, что мне было плевать на то, что мне почти раскололи черепушку. Даже речь задвинул, yay!
Язык отчаянно заплетался, в ушах звенело, а голова кружилась и болела. Хорошо хоть не тошнит. Сиба достала что-то светящееся и направила мне в глаза. Неприятно. Я только сейчас заметил, что перед глазами всё плывёт. Сиба крепче прижала меня к себе.
— Холодно? — заботливым, но тревожно тихим голосом спросила она. — Ты дрожишь.
— Да, холодно. И жарко тоже. Всё очень плохо?
— Дилон, — Сиба говорила всё тем же, заботливо-тихим голосом, словно с очень больным жеребёнком, — в лучшем случае у тебя сотрясение.
Голова болит сильно. Пегаска зачем-то трясёт меня. По началу её голос доносится словно из-под воды, но быстро нормализуется:
— Ты меня слышишь? Дилон, ответь! Моргни хотя бы!
Тупо пялюсь на Сибу, пытаясь понять, чего она от меня хочет. Она чего-то там бормочет и уходит. Куда она уходит? Не уходи! Проговорить мысль вслух я почему-то не смог. Язык совсем отказался слушаться. В отсутствии тёплой пони стало совсем холодно и жарко. Попытался полезть за пегаской, но только свалился с дивана и ударился головой. На удивление, боли не было. Я вроде даже сознание не терял, только передо мной мгновенно возникла Сиба. Опять меня зачем-то трясут, ещё и ласково что-то шепчут на ухо. Из общего потока я вычленяю только очень агрессивно сказанное: "ешь". Мне буквально в морду тыкают куском мяса. Едва ли не в пасть засовывают. Есть я могу в любом состоянии и уже через десяток секунд весь кусок мяса перекочевал ко мне в желудок. А потом ещё парочку. Или больше, кажется временами я отключался, но есть не переставал. Какое-то время спустя в голове стало проясняться.
— Ты меня понимаешь? — уверен, этот вопрос Сиба задаёт не меньше десяти раз.
— Почти.
Пегаска с облегчением выдыхает.
— Ну и напугал ты меня! Я думала и впрямь копыта откинешь.
— Всё было так плохо?
— Зрачки с булавку и не реагировали на свет, косоглазие, речь невнятная, жар, галлюцинации, потери сознания. Да, всё было очень плохо.
— Галлюцинаций не было, не надо мне тут!
— Ты признавался в любви Эквестрии. И отвешивал комплименты, будто она кобыла. Рассказывал про какую-то тёмную кляксу, которая хочет всё сожрать. Ещё и жаловался, что она невкусная. А когда я пыталась впихнуть в тебя еды ты вообще вёл какие-то пространные диалоги со смертью!
— Не помню, — честно признался я. — Помоги дойти до холодильника, мне надо ещё поесть. И лучше чего-нибудь жаренного.
Сиба не только согласилась довести меня до подвала, но и милостиво помогла с готовкой.

Радужная пегаска носилась по всему дворцу, восторженно о чём-то рассказывая. Тараторила она похлеще Пинки, так что никто толком не понимал о чём она говорила. Слышались только отдельные фразы вроде: "да это так же круто, как радужный удар!". Остальные подруги вели себя гораздо тише и спокойно делились впечатлениями (только Пинки скакала на своём троне и едва не устроила танцы прямо на карте).— Рейнбоу, дорогуша, мы всё понимаем, но думаю, тебе стоит успокоится и спуститься на пол. И уж точно тебе не стоит так… разгоняться. Дилон говорил, что это быстро истощает. А нам могут в любой момент понадобиться все наши силы.— Да ладно тебе, Рэрити! — воскликнула пегаска, активно жестикулируя, — он сам сказал побольше тренироваться! К тому же это так...Рейнбоу набрала в лёгкие побольше воздуха и во весь голос заорала:
— КРУТО!!! Да ты видела, как легко я накостыляла Дилону! Ха, да он на всю жизнь запомнит!
— Должна заметить, Дилон, в отличие от тебя, не разгонялся, — сухо заметила Твайлайт. — И может не стоило так сильно его бить?
— Да ладно тебе, ты же сама видела, что с ним всё в порядке! И с чего ты взяла, что он не разгонялся? — насупилась пегаска.
— Почувствовала, — буркнула принцесса.
— Я согласна с Твайлайт, сахарок, тебе явно не стоило так сильно бить Дилона! Тем более по голове! — поддержала Эпплджек.
— Ага, — как всегда тихо согласилась Флаттершей, — ты его очень сильно ударила. Он всю поляну пролетел. И об дерево ударился.
— Ударился? Я бы сказала влетел, — вновь вмешалась Рэрити.
— Дилон говорил, что псы на него похожи, — задумчиво сказала Старлайт, только появившаяся в дверях. — А они, по его словам, могут продолжать драться игнорируя полученные раны. Если всё так, как вы говорите то он вполне мог просто прикинуться здоровым.
Рейнбоу стала выглядеть какой-то виноватой. Твайлайт встрепенулась:
— Я срочно должна его проведать! — и исчезла во вспышке телепортации.

Я вполне серьёзно беспокоилась за Сиваса. Жеребцы очень гордые, это я по своему брату знаю. Они вполне могут прикинуться здоровыми, даже если серьёзно ранены (хотя иногда наоборот, они устраивали драму из незначительной болезни). Вдруг Дилон поступил так же? А теперь ему плохо и некому помочь? Что если он и вовсе умрёт? На первом этаже его дома было пусто, лишь доносился какой-то слабый, но всё равно отвратительный запах. Кажется жаренной плоти. Я спешно поднялась на второй этаж и буквально вломилась в спальню.

Влетевшая в спальню Твайлайт выдала что-то вроде: "Простинехотеламешатьужеухожу" и целиком залилась краской.
— Да не, можешь оставаться, — добродушно разрешила Сиба. — Присоединиться не хочешь? Аликорночка отчаянно замотала головой. Сейчас, вопреки обыкновению, пегаска была сверху, а мелочь, вроде принцессы дружбы, не заставит её остановиться. Бедная Твайлайт от смущения ни то что говорить, копыт от пола оторвать не могла. Только пялилась на нас и краснела ещё больше. Я схватил подушку и швырнул в неё, пока она прямо тут в обморок не грохнулась. Помогло. Уже через мгновение мы вновь остались одни.

В голове полный сумбур, а щёки все так же пылают от смущения. Я, конечно, читала справочники на эту тему. Иногда, втайне от всех, запершись в своей комнате, украдкой листала любовные романы и по нескольку раз перечитывала взрослые сцены. Но вот так вот увидеть такое… К такому я точно не готова. Честно говоря, это было мерзко и меня до сих пор немного подташнивало. Отвращение даже забивало крохи любопытства. Пробовала даже искупаться в речке, но это не могло. Сейчас я всё ещё сидела у берега речки, почему-то решив не сушить шёрстку магией. Хочется немного помёрзнуть, чтобы прийти в себя.
— Твай, ты как? — окликает меня знакомый кобылий голос. Украдкой смотрю на Сибу и тут же отворачиваюсь, чувствуя, что опять краснею. Так и не дождавшись ответа, пегаска садится рядом. Мне противно, что она находится рядом со мной.
— Ты пришла потому, что беспокоилась за Дилона, — утвердительно сказала Сиба. — Иначе бы не стала так вламываться.
Непонятно почему я разозлилась:
— Да беспокоилась! Я думала он умирает, а вы там… вы… — вся злость перешла в смущение.
— Занимались психологической реабилитаций, — ехидно заявила Сиба. Немного помолчав, она серьёзным тоном сказала:
— Спасибо, что решила помочь этому идиоту. Скажу по большому секрету, только не выболтай Рейнбоу Дэш: он и впрямь был близок к смерти.
— Что?!
— Что слышала, — назидательно произносит Сиба. Ну вот что она хотела этим сказать?! Интонация так не совпадает со сказанным, что некоторое время я просто непонимающе шевелю ушами.
— Ваша полоумная пегаска устроила зубастику черепно-мозговую травму. Он, конечно, весьма успешно прикидывался здоровым. Пока не добрался до дома. Тут его и подкосило.
— Но ведь сейчас он не выглядел больным! — я уже ничего не понимала. Как они могли заниматься такими вещами, если у него серьёзная травма?
— Ну так сейчас он здоров. Если не знаешь, то с помощью собственной магии залечивать раны может даже земной пони. То, чему вас сегодня учил Дилон то же можно использовать для лечения, но есть способы получше, хотя суть та же. А Дилон из еды получает жизнь. В вопросах лечения она много эффективнее нашей магии. Мне оставалось лишь хорошенько накормить этого проглота.
Рейнбоу Дэш ведь не жаловалась на крыло после разгона? На краю сознания мелькнула мысль: "А почему мы называем это состояние разгоном?"
— А Сивас смог бы отрастить новую конечность? — я сама не ожидала своего вопроса, но Сиба, казалось, ждала его и насмешливо фыркнула
— Даже серьёзную рану до конца зарастить не сможет. Видела его шрамы?
— Как-то не присматривалась.
Не думала, что смогу покраснеть ещё сильнее.
— Ну и правильно, — улыбнулась Сиба, — так себе зрелище.
— Как ты можешь заниматься этим с жеребцом, которого не любишь? — я всё же задала мучивший меня вопрос.
— Это приятно, — спокойно ответила Сиба. — И от стресса хорошо помогает.
— Но… н-но ведь… — сама не знаю, что хотела сказать, но слова Сибы я никак не могла ни понять, ни принять.
— Просто не думай об этом, ладно? — Сиба сочувствующе посмотрела на меня. — Это не то, что такая благовоспитанная кобылка может понять.
И тихо, с усмешкой сказала:
— Хорошо, что ты не зашла на пять минут раньше, узнала бы много нового.
- Не знаю о чём ты говоришь и знать не хочу.
Сиба задорно рассмеялась.
— Когда-нибудь, через пару сотен лет, когда ты всё же решишь завести жеребца тебя вполне могут заинтересовать такие вещи. И если что, приходи ко мне. Тётя Сиба всё тебе расскажет, всему научит, — ехидно сказала пегаска.
— Ты не доживёшь, — буркнула я. Мне просто надо было хоть как-то возразить и я брякнула первое, что пришло в голову.
— Не доживу, — согласилась Сиба. — Тогда можешь обращаться к Селестии, а лучше к Каденс.
Я покраснела ещё сильнее. Нет, Селестия просто не могла заниматься чем-то таким. Хотелось возразить наглой пегаске, но на все мои аргументы она приведёт лишь один — возраст принцессы. Сиба насмешливо уставилась на меня.
— А если у вас с Сивасом будет жеребёнок? — выпалила я первое, что пришло в голову.— Открою тебе маленькую тайну: Дилон совершенно бесплоден. Так что о жеребятах можно не беспокоиться. Что-то мы засиделись. Пойдём чаю попьём?
При упоминании чая я почему-то вновь покраснела.

— Будто родители, которых жеребёнок застукал в самый неподходящий момент. — улыбнувшись прокомментировал я. Как же классно, когда можно улыбаться не скрывая зубов. Сейчас все дружно пили чай. Мы с Сибой сидели с одной стороны стола, а Твайли с другой. Я то же пил чай, хотя ни один пони так бы не назвал мой напиток. Но было вкусно.
— Вы не настолько старые, — из чистого противоречия пробормотала Твайлайт, уткнувшись мордочкой в кружку. Я ткнул копытом в Сибу и заявил:
— Она вдвое старше тебя.
— Упоминать возраст кобылы вот ни разу невежливо! — возмутилась пегаска. — Тем менее он прав, я действительно вдвое старше тебя.
Твайли удивлённо уставилась на Сибу, но лишних вопросов задавать не стала. Умная кобыла. Интересно, как бы она отреагировала, узнав настоящий возраст пегаски?
— Ну хоть ты-то не настолько старый?
— Не, всего на пять лет старше тебя.
Принцесса что-то недовольно бурчит, а Сиба беззлобно её подкалывает. Сейчас я на редкость благодушен, даже желания сожрать Твайлайт почти нет. Не удивительно, день был тяжёлый, я устал, хорошо покушал, ещё и вкуснейший чай тут стоит. Ну и все инстинкты вопили, что Спаркл стала в разы опаснее. Понятия не имею, как её баловство с вниманием могло сделать её опаснее, но инстинктам плевать на логику. Всё это здорово гасило голод и навевало приятное сонливое состояние. Краем уха слушая болтовню кобыл, я погружался в глубины воспоминаний.

Первый раз я встретился с Твайлайт отнюдь не в Понивиле. Нашей встречи она точно не запомнила, ибо родилась примерно сутки назад.
— И чем так важен этот жеребёнок, что сама принцесса тайком проникает в её комнату, словно какой-нибудь вор? — тихо шепчу я. Ни один нормальный пони не смог бы расслышать мой шёпот, даже стой он в паре шагов, но слух Тии гораздо лучше чем у каких-то там обычных пони. Она улыбается и так же тихо отвечает:
— У неё большое будущее, — Селестия ласково смотрит на жеребёнка. — И ведь не скажешь, что магия этого невинного дитя сильнее чем у все зазнаек из Академии.
— А она сможет удержать свою силу? Не раздолбает ли этот жеребёнок половину Кантерлота, если мать не купит ей игрушку?
Рог Селестии вспыхивает золотистым светом и какие-то сложные чары окутывают жеребёнка.
— Это сдержит её силу, пока не наступит время.
Я помню, когда это время наступило. Прогрохотал радужный удар, насквозь прошив всю Эквестрию какой-то странной магией и содрогнулся Кантерлот, когда пали чары принцессы. Увы, почувствовать это смог только я, ведь к обычной магии это не имело никакого отношения. Честно говоря, то, что учёные мужи называют магией я не чувствую совсем. Никак. Даже когда внимание покидает тело. Но я, единственный из пони, чувствую то, что они называют жизнью. Потом мы не раз пересекались с Твайлайт на различных лекциях, но так и не поговорили. Расслабившись, я отпускаю внимание на волю и оно сферой накрывает весь Понивиль и даже выходит за его пределы. Какого сена?! Нет, не может такого быть! Возвращаюсь в нормальное состояние и коротко сообщаю кобылам:
— Либо всё за пределами Понивиля умерло, либо у нас второй сценарий.
Но как можно было создать щит, который не только непроницаем для внимания, но и имитирует реальность за его пределами? Да ещё и накрыть им целый город?

Глава 5. Под колпаком

В замке Твайлайт царила тихая паника. Мэр идеально справлялась со своими обязанностями и как-то не допускала паники шумной. Пони были напуганы. Никто не понимал, что происходит — тихий день, светит солнышко и никаких псов. Даже разведчики были в недоумении, но приказы исполняли. А вот шестёрка требовала объяснений.
— Нет времени! — рявкнул я. Они вроде немного успокоились. Кроме Рейнбоу Дэш.
— Ну уж нет, ты всё нам объяснишь!
Самое паршивое, что происходило это на глазах у гражданских. И им тоже нужен был ответ. Послышались вялые поддакивания, грозящие через пару минут перерасти в настоящий бунт.
— Рейнбоу, во имя Селестии, успокойся, пока я прибил тебя!— А силёнок-то хватит? — хамовато усмехается пегаска, принимая стойку. Я чувствую, как усиляется ток магии в её теле (это приводит и к усилению жизненных потоков) и это меня жутко злит. И я даю волю своему гневу. Нет, я не стал кидаться на Рейнбоу. Я оскалился и зарычал. И вложил всю свою ярость и голод в этот рык. От былого добродушия не осталось и следа. Останься мы с РБ одни я бы её сожрал. Медленно приближаюсь к ней и с каждым шагом пегаска сжимается всё сильнее.
— Ещё раз ослушаешься приказа останешься без крыльев. Ясно?! — голос как-то сам собой получился очень, очень злобным. И совсем не понячьим.
— Лучше слушайся его, Рейнбоу Дэш, — дружелюбно вставила Сиба, — а то и впрямь без крыльев останешься.
— Все жители в замке, — отчиталась мэр, — стража заняла позиции.
— Хорошо, — новости пришлись очень вовремя, изрядно погасив мой гнев. Но сжигающее изнутри беспокойство никуда не делось. Надо что-то делать.
— Собирайте наших, — шепнул я мэру. Она кивнула в ответ.
— Идём, — чуть более злобно чем следует позвал шестёрку.
— Обожаю, когда он командует, — доверительно шепнула Сиба на ухо Твайлайт. Принцесса мельком глянула на пегаску и покраснела.

— Нас отрезали от внешнего мира, — сухо констатировал я. — Кто-нибудь пробовал использовать талисманы?
На стол полетела кучка поломанных кругляшков.
— Свитки? — все дружно достали свитки. Разумеется, ни один не отправился.
— Телепортация?
— По Понивилю можно, но очень тяжело. За его пределы не получается вообще. И, должен сказать, нас окружает невидимая стена. — сказал кто-то из единорогов.
— Стена видимая, — я мрачно улыбнулся, — только нарисовано на ней именно то, что мы должны видеть. Она создаёт идеальную имитацию внешнего мира. Ну, почти идеальную. Жизни в ней нет. Заклинание без каких-либо отголосков жизни вообще. Впервые такое вижу.
Обвожу собравшихся взглядом. Отрадное зрелище! Лица собранные, волевые! Все готовы сражаться.
— Понятия не имею, сколько у нас времени, поэтому медлить нельзя. Со мной на крышу идут маги и моя команда. Меткоискатели с нами. Остальные действуют согласно плану. Прекрасный вид открывался с вершины замка. Если не думать о том, что половина этого вида — иллюзия.
— Солнце словно ненастоящее, — задумчиво сказала Твайлайт и, смутившись, добавила, — оно как-то неправильно греет, будто неживое.
— Тоже почувствовала? — улыбнулся один из трёх единорогов. — Думаю это щит что-то делает со светом.
— Нет, просто это нихера не наше солнце, — я слишком беспокоился, чтобы следить за речью. — Этот щит полностью отсекает нас от внешнего мира и эта штука в небе — картинка, не более. Кто-нибудь чувствует этих [ЦЕНЗУРА] псов?!
— Пусто, — хором отвечают маги. Все, кроме меня и шестёрки, выглядят расслабленно. Меткоискатели и вовсе затеяли какую-то игру с Сибой.
— Свити Бель, — хищная улыбка расползается на лице, а беспокойство отступает, — я их нашёл, готовь заклинание.
Кобылка вмиг стала не по-жеребячьи серьёзной. Твари засели под землёй, на самом краю щита, что я и показываю кобылке.— Поняла, — Свити грустно вздыхает и её глаза вспыхиваю зеленоватым светом. Зажигается рог и кобылка направляет его прямиком на укрытие псов. Понадёжнее упирается копытами в кристальную поверхность крыши.
— Инициирую Армагеддон, — пустым, безэмоциональным голосом говорит Свити и её глаза вспыхивают ещё ярче. Лицо Рэрити в этот момент трудно описать словами. Безграничное удивление и беспокойство.
— Набираю мощность, — всё также сухо говорит кобылка и… начинает стремительно нагреваться. Даже стоя в трёх шагах от неё я чувствую жар.
— Десять процентов, — через минуту сообщает жеребёнок. Жар становится сильнее. Свити сообщает о каждом набранном десятке. К тридцати мне пришлось отойти подальше, слишком уж силён стал жар.
— Пятьдесят процентов, — её тело начало мелко вибрировать, а голос искажаться какими-то помехами.
— Семьдесят процентов, — голос уже утратил всякое подобие нормального и почти неразличим за шумом, вибрация стала настолько сильна, что я чувствую её копытами, а потоки горячего воздуха искажают крохотную фигурку.
— Девяносто процентов, — слов было не разобрать, но только тупой бы не догадался. От копыт жеребёнка разбегаются тонкие трещины, но их почти не видно за маревом. Всхлипывает Рэрити. Она очень, очень боится за свою сестру.
— Пуск, — неожиданно громко и ясно кричит Свити Бель и крохотный зелёный шарик света с грохотом срывается с её рога, а чудовищная отдача почти на шаг отодвигает жеребёнка. Её копыта оставляют глубокие борозды в кристальной поверхности. Волна жара вмиг нагревает всю крышу до температуры неплохой бани. Через несколько секунд шарик достигает точки назначения и сильнейший взрыв почти на другом конце Понивиля сотрясает замок. Взвизгивает кто-то из шестёрки, восторженно орёт Сиба, но это ещё не конец. Ещё один залп, а следом ещё и ещё. Пока второй шарик не долетел до цели Свити сделала ещё восемь залпов (и это десять, включая первый) и уже не взрывы сотрясали крышу, а грохот выстрелов. Опомнившиеся маги стали спешно охлаждать воздух, но это не слишком то помогало. А потом шарики, один за другим, достигли цели. Последний, правда отклонился от курса и врезался в барьер, который никак не отреагировал на взрыв. Трясётся замок, от грохота закладывает уши, но я чувствую как эти псы дохнут сотнями и это дико меня радует. Хохочу как безумец, кричу что-то глупо-восторженное, радуюсь как жеребёнок. Успокаиваюсь почти одновременно с грохотом. Свити Белль целиком окутана клубами пара, он валит от её шкуры, густым потоком вырывается изо рта и ноздрей. Рэрити рвётся к сестре, но один из единорогов её удерживает. Жестом отдаю команду остальным. На Свити Бель тут же обрушивается поток воды, но с оглушающим шипением испаряется, даже не коснувшись её шкурки. Маги упорны и через десяток секунд вся крыша словно в тумане, но чего-нибудь пожарить на жеребёнке не получится.
— Охлаждение завершено, возвращаюсь в нормальное состояние, — всё ещё безэмоционально говорит Свити, однако, после этих слов её глаза гаснут. Кобылка сразу начинает выглядеть очень уставшей и едва не падает, но её подхватывает Рэрити. И в них тут же врезаются остальные меткоискатели, наперебой вопя, что было круто. Единорожка сонливо оглядывает эту компанию и отключается.
— Что с моей сестрой?! — паникует Рэр.
— Спит она, расслабься. Обычное переутомление, через пару дней будет в порядке, — успокаиваю я Рэрити. Она просто кивает, не став задавать сотню глупых вопросов. Быстро учится.
— Беда в том, что псы ещё остались, — хмуро сообщаю я. — И их ещё много. Маги, готовьтесь, залп по команде. Твай, усиль их заклинание. Залп Свити переполол землю на несколько десятков метров в глубину, оставил шикарный кратер и выкосил целую гору псов, но вся эта гора — едва ли половина. Откуда их столько?! Зато теперь они не рыли норы, а просто пытались выбраться. Дождавшись подходящего момента, командую единорогам и три десятка ярких шариков несутся в воронку. Они крупнее и ярче чем у Свити, но все тридцать не тянут даже на один выстрел Свити. К нашей радости, паникующие псы повыбирались на поверхность (так велел им инстинкт, доставшийся от нормальных сородичей — при сильной тряске лезть наверх) и заполонили кратер. Поэтому выстрелы магов тоже выкосили немало псов. К моему сожалению, меньше чем Свити.
— Должен разочаровать вас господа, но у нас всё ещё не порядочно много врагов.
— Мы пустые, — горестно выдал маг, — в ближайший час никакой магии.
— Ясно. Берите меткоискателей и присоединяйтесь к гражданским. Рэр, отлипни от Свити, всё с ней будет нормально.
— Не волнуйся ты так, — Сиба ласково обняла крылом изволновавшуюся единорожку, — Армагеддон это всегда хреново, но через пару дней она будет в порядке.
— Что же это заклинание такое? — спросила Твайлайт, после того, как единороги ушли.
— Не в заклинании дело, — хмыкает Сиба, — единороги наши использовали тоже само.
— Как жеребёнок мог сделать такое?! — вспылила Рэрити. — Почему эта ваша разведка смеет заставлять жеребят использовать такую ужасную магию?!
- Нельзя использовать жеребят! — в этот раз возражала уже Эпплджек.
— Это совсем невесело, — заявила Пинки.
— Совсем как дети, — вздохнула Сиба. — Понимаете, иногда у нас просто нет выбора. Вот, например, сейчас: не уничтожь Свити Бель большую часть псов и они бы попросту нас всех смели. Да и честно говоря, даже сейчас их всё ещё очень много. Дилон, можешь посчитать? Ты у нас в этом деле гораздо точнее
— Сотня, может полторы. Шансы у нас не очень. Если дадим псам напасть на замок — гражданским точно конец. Поэтому оставьте своё нытьё на потом, когда у нас под боком не будет оравы голодных пониедов. Если будет ещё кому ныть. Да, поняши, сегодня у всех нас есть не хилый шанс подохнуть. Хотелось бы оставить кого-нибудь из вас сидеть в замке, но вместе вы сильнее. Нет, не то слово. Вместе вы живее. А для нас это значит вкуснее. Поэтому мне нужны все. Соберитесь, нам ещё по всему Понивилю носиться.

В замке наблюдалась массовая истерика. Мэр пыталась всех успокоить, но пони, напуганные тряской и грохотом, не обращали на неё внимания. Пришлось ей помогать. Сначала наорать на всех, потом объяснить природу взрывов. Не слишком помогло, ведь необходимость таких взрывов мягко намекала на очень сильного врага. Тем не менее пони перестали вопить и начали слушать. Мэр умело этим воспользовалась и вмиг успокоила всех. Мы засели подальше от замка и псов в обыкновенном доме. Из всей нашей компании только Сиба выглядела спокойной. Она развалилась прямо на полу и, кажется, уже спала.
— А если не станут охотиться на нас, а сразу нападут на замок? — нервно спросила Твайлайт.
— Тогда вы останетесь тут, а мы с Дилоном пойдём развлекаться с собачками, — вяло ответила Сиба.
— Знаешь, вместо глупых вопросов ты бы о друзьях подумала. Времени у нас мало, а они всё ещё без щитов. Нам с Сибой защиты не ставь. И таки да, мой план работает. Большая часть псов отправилась за нами.
Беспокойство окончательно улетучилось. Теперь всё просто и ясно. Вытаскиваю из сумки полную бутылку с ворванью и залпом выпиваю всё. Жизнь мне понадобится.

Сколько часов мы сломя голову носимся по Понивилю? А солнце, как назло, уже который час продолжает висеть в зените. Псами кто-то управлял, это точно. Слишком уж слаженными были их действия, слишком грамотно они нас загоняли. Приходилось изрядно напрягаться, чтобы избегать мастерски поставленных засад. Не будь у меня возможности точно знать расположение псов, мы бы давно попались. Наше положение было очень шатким. Долго бегать мы не сможем, кобылки уже с ног валятся. Не считая нас с Сибой, только Эпплджек и Рейнбоу всё ещё полны сил. Где-то полчаса остальные ещё смогут бежать. На подмогу рассчитывать не приходилось — на защитников замка свалилось немало псов и они надолго завязли в бою. И самым поганым было то, что засады у псов получались всё лучше и лучше. Похоже, выхода нет, придётся принимать бой. Но только по нашим правилам. В идеале нам нужен тупик, что бы ни одна мразь не зашла сзади или сбоку. Увы, тупиков Понивиле нет. А даже если бы и были, то ничто не помешало бы псам проломиться сквозь дома или даже залезть на них, а потом внаглую свалиться на нас. Лавирую я вывел всю нашу компанию на самый край Понивиля.
— Опа, ты таки решил поразвлечься с собачками? — Сиба искренне радуется. Рейнбоу врезается в щит.
— Сражаться?! — восклицает радужная пегаска, оглянувшись на несущуюся за нами толпу, — да нас же сожрут и не заметят!— Поверь мне, заметят, — я скалюсь так, что псы мне бы позавидовали. — Сиба, готовь Армагеддон!
— Есть, сэр — уныло отвечает она. Псы всё ближе. Сиба выходит вперёд, а по её шкуре проскакивают крохотные жёлтые молнии, почти невидимые на фоне шерсти. Твайлайт спешно накачивает щиты подруг, Флаттершай прячется где-то за её спиной, остальные линией выстраиваются позади меня. Принцесса предлагает поставить большой щит, но я кратко напоминаю ей, что собачки разломают его секунд за пять. Пока мы говорили псы почти добежали до нас. Один, самый шустрый, вырвался вперёд и, роняя слюни, нёсся на Сибу. Ох, хотел бы я видеть её лицо в этот момент!

Магия стремительно перетекала в щиты, мигрень словно тиски сжимала голову и отдавалась в рог. Колдовать становилось тяжелее с каждой секундой, но щиты всё ещё не были достаточно прочными. По крайне мере мне так казалось. Сиба стояла впереди всех. Уверенная, непоколебимая. Её грозный вид слабо сочетался с её внешностью: некрупная, целиком жёлтая пегаска слишком напоминала мне Флаттершай. На кьютимарках в этот раз у неё были весёлые рожицы, что то же не способствовало грозному виду. А вот несущийся на неё пёс выглядел грозно: оскаленная пасть полная острых зубов, чёрная шерсть и безумный яростный взгляд. Он меня пугал. Пёс подскочил к Сибе совсем близко, но она не сдвинулась с места. Только её огромные, для простого пегаса, крылья, словно ножницы сомкнулись на груди пса и... разрубили его. Одно тут же прижало нижнюю половину пса к земле, а другое вскинулось вверх, отправив верхнюю в полёт. От такого шкура на её крыльях местами содралась, обнажив блестящий в лучах солнца металл. У неё железные крылья?! [прим. автора: протезы крыльев таки канон. Демонстрировались во время баловства Старлайт со временем] Псы недоуменно замерли, настороженно принюхиваясь.
— Армагеддон инициирован, — тихо сказала Сиба расправив крылья. И закрутившись, врезалась в толпу псов. Вокруг летели куски тел и уже через пару мгновений земля покраснела от крови. Не знаю, кого боялась больше — псов или Сибу. А потом в бой вступил Дилон. Он не дрался. Просто ел врагов. Подскакивал, вырывал куски покрупнее и тут же проглатывал. Один невезучий пёс попробовал его ударить и остался без руки. Но этих двоих было мало. Псы банально обошли их и бросились на нас. Рейнбоу Дэш не сплоховала и разом раскидала троих. К ней тут же присоединились Эпплджек и даже Рэрити с Пинки Пай (хотя от последних пользы почти не было). Я помогала им чем могла, используя телекинез и те немногочисленные из известных мне заклинаний, что можно было использовать в бою. Странное чувство охватило меня. Лёгкость, неистовство и предельная сосредоточенность органично уживаясь, образовывали то, что в давние времена пони называли "раж". За всем этим я как-то перестала следить за Флаттершай, испуганно вжимающейся в барьер позади меня.

Я был почти благодарен псам за это вторжение. Впервые за всю жизнь можно выпустить всю ту гамму гнева, ярости и голода, что долгие годы копилась где-то на задворках разума. Сражение мне нравилось, пускай псы далеко не самое вкусное, что я ел в жизни. О, с пони ничто не сравниться! Где-то рядом бесновалась Сиба. Она уже не крутилась, как вначале, но казалась от этого только опасней. У неё уже было несколько крупных прорех в шкуре, но под ними блестел металл. Я даже не знаю, нарвалась ли она на чьи-то когти или её шкура просто лопнула, не выдержав нагрузок. Впрочем, в некоторых местах за металлом виднелись вполне органические части и толика той крови, что покрывала её, принадлежала отнюдь не псам. О мой милый киборг, рви врагов, рви! Восторг переполнял меня и я бы смеялся, но пасть была занята мясом. Жаренное, конечно, эффективнее, но по вкусу ни в какое сравнение не идёт с сырым. Вот только голод, вместо того чтобы утихнуть наоборот, разгорался с каждым куском. Однако, когда еды вдоволь, он становится приятным дополнением.

Тонкий писк Флаттершай прервал создание очередного заклинания. Резко обернувшись я невольно застыла. Пёс держал мою подругу за горло, подняв в воздух. И на моих глазах его вторая рука вонзилась ей в грудь с лёгкостью пронзив щит. С отвратительным хрустом он вырывает половину рёбер вместе с частью лёгкого и сердцем. "Нет" — тихо шепчу я, безвольно смотря, как пёс жуёт часть моей подруги. Внутри только тянущая, болезненная пустота, я не могу даже моргнуть. Он замахивается, вновь собираясь оторвать кусок от Флаттершай. В голове словно что-то взрывается и дикая боль пронзает саму душу. "НЕТ!" — кричу я, перехватывая телекинезом его руку, отрывая его от своей подруги и оттаскивая подальше. Всё тоже пресловутое "нет" вырывается раз за разом, всё громче и громче. Магия сама по себе разрывает пса на части. Что-то обрывается где-то в глубине души и бесконечно краткий миг я слышу звон, словно от лопнувшей струны. Теперь я убийца. И что ещё хуже — не смогла спасти свою подругу. Гнев пополам с болью разрывают изнутри и я кричу, сама не ведая что. Заклинание всплывает откуда-то из самой глубины моей сущности и я вкладываю в него всё, что есть, даже выпиваю магию из всего вокруг.

Принцесса кричит от боли и ярости. Я вижу, что произошло с Флаттершай, но единственная мысль, а позволят ли мне забрать тело? Шкура Твайлайт становится белоснежной, а грива и крылья вспыхивают пламенем самого Тартара. И на конце её рога появляется огненный шар. Отовсюду в него стекает магия и ещё на подходе обращается пламенем и это пламя сливается с шаром, но он не становится больше. Псы в испуге отскакивают подальше. Я неожиданно понимаю, что за заклинание использует Твайлайт.
— Всем лечь на землю, выйти из разгона, закрыть глаза и уши, заглушить внимание! — последнее, впрочем, только для меня и Сибы. Все послушно исполняют мой приказ. Сейчас на роге Твайлайт набирает мощь гребаный Экстерминатус! Невозможное, по словам Селестии, заклинание. Огненный шар, к моему облегчению, срывается вверх. Врезается в щит и разрывает его нахрен! А шарик летит дальше.

Время идёт к закату, а совещание всё не кончается. Аристопони вновь занимаются перемалыванием воды в ступе. Итак из года в год. Принцесса смотрит в сторону Понивиля и совсем не слушает очередной доклад, автоматически отвечая. За долгие годы она наизусть выучила всё, что говорят эти пони. Вдруг какой-то невероятной мощности магия сотрясает Понивиль и словно лопается мыльный пузырь, окружавший город, выпуская в небо чудовищное заклинание. Не сказав ни слова принцесса телепортируется.

С яркой вспышкой над нами возникает сама Селестия и с её рога срывается десяток ярких лучей. Вдруг рядом с ней возникает странного вида пёс: он в броне, такой же чёрной, как его шерсть, а в руках у него копьё. И это копьё он вонзает в шею принцессе, пробив её насквозь. А затем пёс вспыхивает, под взглядом Селестии и почти мгновенно рассыпается пеплом. Принцесса спокойно выдёргивает копьё. Рана заживает настолько быстро, что кажется, будто её и не было, а копьё просто прошло сквозь принцессу, не причинив вреда. Солнцеликая яростным взглядом окидывает оставшихся псов и те рассыпаются пеплом. Трупы она телепортирует одним заклинанием.
— Принцесса, принцесса, — невнятно вопит Твайлайт, показывая копытом на свою почти мёртвую подругу. Рог Селестии тут же вспыхивает и Флаттершай окутывает сложное лечащее заклинание. Такая магия требует абсолютной концентрации, ведь магу приходиться полностью контролировать рост каждого сосуда, каждого нерва, каждой мышцы. Вообще всего. Твайлайт внимательно следит за тем, как восстанавливают её подругу. Да и взгляды остальных тоже прикованы к Флаттершай. Только Сиба не присоединилась к созерцанию — она возвращалась в нормальное состояние и ей было не до них. Никто не смотрел на меня. Шаг, ещё один. Твайли так близко, я каждой клеточкой чувствую текущую в ней жизнь. Такую желанную, такую вкусную. Она сильно отличается от жизни простых пони. По сравнению с ней они серы и безвкусны. Ещё шаг. Голод прожигает разум насквозь и только одна мысль крутится в голове. Никто не смотрит, никто не остановит. Прыжок. Зубы почти впиваются ей в шею, но золотистая вспышка с силой поезда врезает в грудь и меня откидывает метров на десять. С хрустом ломаются рёбра, но тут же заживают. Да что я творю?! Я только что едва не убил Твайлайт! Разум возвращается, но голод слишком силён и я не могу контролировать тело. Зато могу жизнь. И я стягиваю всё что есть в сердце и мозг. Разогнанный мозг стремительно выжирает кислород из крови, а сердце стабильно обеспечивает приток всё новой. Но лёгкие не работают и я даже не могу сделать вдох. И пошевелиться тоже. Ко мне медленно подходит Селестия и лишь задумчиво смотрит на меня. Её рог светится, ведь она так и не прервала лечение Флаттершай. Как она может удерживать такое сложное заклинание и отвлекаться на меня? Пытаюсь совладать с голодом и, о чудо, у меня получается. Постепенно я возвращаю контроль над телом и вместе с ним магию. Осторожно, если вдруг что, просто стяну всё обратно.
— Я отправлю тебя домой. Сможешь контролировать себя, будешь жить.

Вспышка телепортации на миг ослепляет. Я дома, в Понивиле. На своей кровати, на втором этаже. Тело вроде слушается меня, но голод всё ещё очень, очень силён. Спускаюсь на первый этаж, а затем в подвал. Не знаю зачем, просто чувствую — надо. Селестия зачем-то отправила целую кучу мёртвых псов ко мне в подвал. Ну не пропадать же им впустую? Очнулся я когда уже доедал третьего. Мысленно отругав себя, поднимаюсь на первый этаж. Залезаю на диван и впиваюсь в него зубами. Держись Дилон, держись. Тебе рано умирать.

— Всё? Дилон больше не с нами? — скрещещущим голосом спросила Сиба. Селестия сухо кивнула. Ни единой эмоции не прослеживалось на её лице.
— Жаль, — вздохнула пегаска.
— Что? О чём это вы? — встревожилась Твайлайт. Сейчас она прижимала к себе вполне целую, но перепуганную Флаттершай. Все подруги изрядно изнервничались, пока Селестия восстанавливала Флаттершай.
— Он пытался тебя съесть, Твайлайт, — тихим, пустым голосом сказала Селестия, — а значит окончательно утратил самоконтроль. Дилона, которого вы знали, больше нет, есть только пониядное чудовище.
— А чудовища не заслуживают жалости. Даже если когда-то были нашими друзьями, — тихо сказала Сиба. — Я не понимаю только одного, почему вы сразу его не убили?
— Не знаю.
— Но ведь должен быть какой-то способ вернуть его в норму! — в отчаянии выкрикнула Твайлайт.
— В норму? — всё так же тихо усмехнулась Сиба, — Дилон в норме. Жрать пони и есть его норма. И если уж он вернулся в норму, то ни одна магия не вернёт его обратно. Сивасу конец, нам остаётся только смириться.
Твайлайт с надеждой посмотрела на солнечную принцессу, но та не спешила говорить её успокаивать.

"Они обе уже смирились" — эта мысль ясно и чётко проносится в голове. Даже Селестия не верила, что Дилону можно помочь! Но ведь такого просто не может быть!
— Нет. — твёрдо говорю я, сама поражаясь той силе, что была в моём голосе.— Сивас мой друг и я не дам ему стать чудовищем!
— Нет, — холодно говорит Селестия, — я запрещаю даже пытаться ему помочь.
Её слова бьют сильнее, чем свалившийся с неба рояль, но я никак не выдаю своих эмоций.
— Простите, принцесса, но я уже давно не ваша ученица и не простая пони, который Вы можете приказывать. — говорить такое принцессе, да ещё таким презрительным и злобным голосом... я чувствовала себя предательницей. Хотелось разреветься, словно жеребёнок, броситься к ней и просить прощения. Мои слова, я знала, ранят Селестию. Ей ведь тоже больно от того, что произошло с Дилоном, хоть она и старается этого не показывать, а теперь ещё предательство от лучшей ученицы и... друга. Но Сивасу нужна моя помощь, поэтому я не могу позволить меня остановить. Расправляю крылья, выпрямляюсь и царственным голосом заканчиваю:
— Я Твайлайт Спаркл — принцесса дружбы. Никто не смеет стоять у меня на пути.
Я иду вперёд самой царственной из всех возможных походок, как ходят лишь самые зазнавшиеся из аристопони.
— Твайлайт, — тихо произносит Селестия. Её голос звучит так... потерянно. Это заставляет моё сердце буквально разрываться от боли и стыда. Принцесса пытается перегородить мне путь, но я отталкиваю её крылом. Нет, скорее бью. Довольно сильно. Она явно не ожидала такого и сейчас, неловко споткнувшись, падает. Я смотрю на неё взглядом полным гнева. Словами не описать, насколько паршиво мне становится. Но стоит мне хоть чуть-чуть дрогнуть и Селестия не позволит мне помочь Дилону. Может, даже свяжет и запрёт в темнице, пока всё не закончится, но точно не даст ему помочь. Сиба отступает на шаг, встретившись со мной взглядом, и бормочет нелепые извинения. Я пускаюсь в галоп. Слишком уж силён поселившийся в мыслях бардак, чтобы пытаться воспользоваться телепортацией.Твайлайт стремительно бежала прочь, а Селестия смотрела ей вслед. Все были слишком шокированы и не заметили их слёз.

- Убей меня, — жалобно простонала Сиба, повернув зарёванную мордочку к Селестии, — пожалуйста!
Солнечная принцесса встрепенулась и, вернув себе обычное заботливое выражение, подошла к поскуливающей пегаске. И только сейчас кобылки обратили внимание на израненную пони. Ей изрядно досталось от псов — её шкура была изодрана, словно истрепавшаяся одежда, обнажая серо-стальные мышцы. Но когти псов легко рвали метал и местами из-под железных мышц проглядывали странные механизмы и живая плоть. И на лице у пегаски застыло выражение чудовищного страдания.
- Я... я больше не могу! — сквозь слёзы хныкала киберпони — слишком много боли. Убей, пожалуйста, убей!
- Терпи дитя, — преисполненным сочувствия голосом сказала Селестия, — ты нужна Эквестрии, поэтому терпи!
Белоснежная аликорна стала осторожно гладить дрожащую кобылу, а та прижалась к ней, тщетно пытаясь найти утешение и избавление.
- Хоть что-нибудь! Усыпи, накачай, что угодно! Я не могу больше терпеть! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
Сиба продолжала безостановочно плакать. Подруги Твайлайт смущённо отводили взгляд, не зная как можно ей помочь.
- Сама знаешь, сейчас тебе нельзя спать. Я отключу ограничитель на препараты, но это не избавит тебя от боли.
- Вылечите её! — взметнулась Флаттершай, — вы ведь смогли залечить мои раны, так сделайте то же для неё!
- Это не поможет, — Селестия горестно покачала головой, — её боль вызвана отнюдь не повреждениями тела.
- Это всё трижды проклятый Армагеддон! — крепко зажмурившись, сквозь зубы просипела Сиба и в этот раз её голос был полон злобы, — что мне делать принцесса? Я больше не могу, я... я не выдержу!
- Плачь.
И бедная пони заревела во весь голос, слезами и криком выпуская боль израненной души. Горячие слёзы капали на пропитанную кровью землю, никак не желая ни затеряться в шерсти, ни смешаться с кровью. На этом месте долгие годы ничего не будет расти...

Жрать! Край дивана изодран в кашу. Голод? Нет, это слово ничто, перед этой безграничной и вечной жаждой самой пустоты стать заполненной. Неутолимой жаждой, ведь у пустоты нет рамок и всё, что соприкасается с ней в неё и обращается. Я точно знаю, что мой голод не получится утолить и сколько бы плоти я ни поглотил этого будет мало. Всегда. С тихим скрипом открывается дверь.
— Дилон? Это я, Твайлайт.
ВОТ ЗАЧЕМ ОНА ПРИШЛА?! Мне не хватит сил сдержаться.
— Уходи, — мой голос идеально подходит тому монстру, которым я стал.
— Нет, не уйду! Ты мой друг, я не могу тебя бросить.
— Я не твой друг, — сводит мышцы и каждая клеточка тела требует кинуться на неё и сожрать. — Ты еда. Не друг. Уходи, пока...Очередной приступ охватывает тело и я лишь сипло рычу, пытаясь сдержаться. Разумом я понимаю, что не должен её есть, но разум так слаб перед Голодом. Эй, а на фига вообще пытаться, если я всё равно провалюсь? Если уж не получится сдержать голод, то может есть другой способ выжить? Если у меня будет достаточно жизни… кто знает, к чему это приведёт? Но это шанс! Бросок был безупречным, но принцесса каким-то чудом успела поставить щит! Причём не какую-нибудь вторую кожу (её я бы с лёгкостью прокусил), а обычный сферический щит. Его я прокусить не могу, моя пасть так не раскрывается.
- Стой, Дилон! — жалобно пищит пони, но мне как-то плевать. Она что-то там ещё лопочет про дружбу и прочую чепуху, но все её слова я просто пропускаю мимо ушей. Голод окончательно завладевает сознанием.

Глава 6. Свет в пустоте

Дилон, казалось, совсем не обращал внимания на мои слова, но он постепенно отступал! Неужели он прислушался ко мне? Мгновением позже я поняла, что ошибалась. Он прыгнул, нет, скорее запустил себя, словно снаряд, и всеми копытами врезался в щит. Целое миг я считала, что моё заклинание выдержит. Должно было выдержать! Но оно рассыпалось. Я хватаю Сиваса телекинезом, пытаясь оттолкнуть его подальше, но магия работает не так, как надо. Я даже от пола его оторвать не могу!
- Никогда не спрашивал себя, что я чувствую? — зловеще шепчет Дилон, с трудом преодолевая мою магию, постепенно приближаясь ко мне. Отступать некуда, хоть позади меня дверь, но если я отвлекусь хоть на мгновение, мой телекинез не удержит Дилона.
- Мне холодно Твайли. Всегда холодно. — Дилон говорил тихим, чарующим голосом, легко сбивая все мои попытки сосредоточиться только на заклинании. Поле телекинеза устойчиво светилось вокруг Дилона, но эффект оказывало совсем слабый. Да, оно не давало ему просто прыгнуть и сожрать меня, но он мог преодолеть это заклинание.
- О, это не тот холод, что испытываете вы, пони. Он есть всегда, даже если я буду умирать от жара холод останется. Но ты ведь чувствовала его, да? Помнишь, ты оставалась одна? Когда предали подруги и уже не было выхода? Тот самый холод, что прячется где-то в глубине души, скрываясь за тоской и отчаянием, который ты всегда стараешься не замечать и мечешься туда-сюда, боясь остановиться, потому что тогда он настигнет тебя и уже ничто не отогреет твоё маленькое сердечко. Ты понимаешь о чём я, Твайли?
Дилон издевательски усмехается. Да, я понимаю о чём он и это приводит меня в ужас. Нет, не отвлекайся! Сосредоточься на заклинании!
- Представь себе, что ты чувствуешь такое постоянно! И это непросто жалкий кусочек льда где-то в сердце, ты сама состоишь из этого льда. Ха, тебе всё равно не понять, ты слишком занята этим своим заклинанием, чтобы сопереживать моим страданиям. Лучше сдайся. Зачем ты сопротивляешься? Ещё пару шагов и...
Сивас жутко скалится. Сосредоточься Твайлайт! На моём роге вспыхивает уже третий слой свечения и теперь чётко видно, как стекает с Сиваса поле телекинеза. Выглядит так, будто он идёт против сильного потока воды.
- Ха, а я ведь ещё не всё рассказал, Твайли. Есть ещё голод. Забавно, но они похожи, очень похожи. Словно две стороны одной медали. Ха, а ведь хорошее сравнение! Они ведь действительно являются одним и тем же. Пустота, моя маленькая пони. И голод, и холод лишь интерпретация чувства пустоты. Оно, представь себе, настолько сильно, что мой слабый разум не может уместить его в одно чувство, приходится добавлять ещё два.
Сивас смеётся.
- Пустота, Твайли! Всё что у меня есть это пустота! Я сам лишь пустота, которой зачем-то прикрутили разум. И это ты пыталась спасти? Зря, зря, моя маленькая принцесса. Ты увидела во мне что-то, заслуживающее спасения? Так я тебя растрою — этого нет и никогда не было. У меня даже эмоций, которые ты могла бы назвать "хорошими" просто нет!
Он опять хохочет. Мне страшно, очень страшно. И вот Дилон шепчет мне в ухо:
- А теперь ты умрёшь.
И медленно склоняет голову к моей шее. Медленно потому что я изо всех сил пытаюсь его остановить. Острые зубы касаются шеи и с лёгкостью пронзают тонкую кожу. В отчаянии я направляю в рог столько магии, сколько не использовала за всю жизнь. Через рог словно течёт жидкое пламя и это даже больнее, чем зубы, медленно погружающиеся в мою шею. Отчаяние и страх заполняют меня целиком, но где-то душе рождается решимость такой силы, что с лёгкостью испепеляет все прочие чувства. Я спасу этого пони. Любой ценой. Я ведь смогла помочь своим подругам, когда их заколдовал Дискорд и когда заклинание Старсвила перепутало кьютимарки. Но тогда я лишь напомнила им о том, кто они есть, а Дилону просто нечего вспоминать! Я вдруг поняла — это всё не то. Важно было не что они вспомнили, а о чём были их воспоминания. О дружбе, радости, счастье. О том, чего у Дилона никогда не было по-настоящему. В его жизни никогда не было света — он весь исчезал в той пустоте, что заменяла ему душу. А значит, я должна стать для него светом. Буквально.

Краем глаза я замечаю, как вспыхивает кьютимарка Твайлайт и как-то мощная, незнакомая сила откидывает меня от принцессы, пронзая при этом насквозь. Остатки разума снесло словно бурей и я рассыпался на тысячи осколков, а потоки жизни взбунтовались, будто шланг под большим напором, который никто не держит. Это калечило меня. Рвались мышцы, сосуды, нервы. Тут же зарастали, но не всегда правильно. А потом всё это безумие замкнулось куда-то внутрь. Дикая боль выжгла всё, что от меня осталось.

Далеко-далеко, за пределами той пустоты, что была мной, вспыхнул свет. Я не видел его ни глазами, ни чувствами, просто знал, что он есть. И он прекрасен. На мгновение боль искорёженного тела перестаёт иметь значение, на мгновение гаснет голод вечной пустоты, на мгновение исчезает разум. Остаётся только свет. Я с ужасом понимаю, что во мне нет того, к чему он взывает. Что-то происходит, но остатки моего разума слишком слабы и нестабильны, чтобы хоть как-то осознать это. Жизнь меняет направление и вырывается вовне.

Дилон кричит и вместе с криком из него сплошным потоком вырывается жизнь и пронзает всё вокруг, но не трогает меня. Рассыпается вся мебель, а стены покрываются трещинами. Кажется, будто время многократно ускорило свой бег. Дом обрушивается и весь второй этаж падает на нас, но не успевает долететь, как рассыпается пылью. Через пару мгновений от дома не осталось ничего. Только тогда Дилон перестаёт кричать. Всё заканчивается так же внезапно, как и началось. Сивас медленно приходит в себя и я, повинуясь невнятному порыву, ложусь около него. Почему-то я знаю — теперь он не причинит мне вреда.

Жизни во мне осталось совсем капельку, но в груди разливается приятное тепло, словно там поселился крохотный огонёк. Рядом лежит Твайлайт и с тревогой смотрит на меня. Волнуется. Странно, но я не хочу её съесть. Вот совсем. Она больше не еда. Повинуясь порыву, начинаю вылизывать мной же нанесённые раны.
— Эм... Что ты делаешь, Дилон? — с недоумением в голосе спрашивает Твайлайт.
— Раны надо зализать. Не будет заражения и заживёт быстрее. И вообще, я тут заботу проявляю, а она возмущается!
Твайлайт смеётся.
— Я не возмущаюсь просто это так неожиданно и не привычно, — она подставляет шею. — хотя, должна признать, довольно приятно.
С биологической стороны вопроса я хищник продуманный и в мой слюне содержится целая куча всяких ништяков. В том числе и слабенькое обезболивающее. Уже и не вспомню, сколько раз я благословлял эту особенность. К моему удивлению, сейчас кровь Твайлайт не вызывала у меня никаких эмоций. Нет, она всё ещё казалась мне вкусной, но чувство голода никоим образом её не касалось. Странно.
— Всё, рану обработал. — я искренне улыбнулся Твайли. Заботиться о ком-то было приятно. — Пойдём? Думаю мама уже волнуется.
— Мама? Ты называешь Селестию... мамой? — Твайлайт изрядно удивилась. Думаю это показалось ей немножко святотатственным.
— Ну а как я должен называть кобылу, которая меня вырастила? — тут я внезапно понял одну очень любопытную вещь, — а ведь ты тоже росла под её крылом. Вот скажи, неужели ты ни разу не называла Селестию мамой? Ну хотя бы мысленно?
Твайлайт покраснела.
— Всё с тобой понятно! — я рассмеялся и подмигнул аликорночке, — а теперь, сестрёнка, помоги мне подняться. После всех эти переживаний меня совсем копыта не держат.

Стоило нам войти в замок, как на нас уставилось семь пар удивлённых глаз. Особенно офигевшими выглядели Сиба с Селестией. Они уже мысленно похоронили обоих, а мы тут припёрлись. Я шёл, опираясь на Твайлайт. Со стороны мы, наверное, походили на парочку.
— Живые. Оба — пробормотала Сиба.
— Что, не ждали? — ехидничаю я. — А мы вот взяли и припёрлись. И заберём все ваши пряники и чай. Зачем мне они не знаю, но надо.
Мои вялые попытки юморить никто не оценил.
— Да ладно вам, ребят, я тут шутить пытаюсь! — в этот раз ехидства не получилось. Усталость меня доконала окончательно. Ещё пару секунд я мужественно стоял, а потом жизнь закончилась совсем. Умирать, оказывается, совсем нестрашно. Даже как-то спокойно. Может быть, причиной моего спокойствия было ясное как день знание — сегодня я не покину этот мир. Внимание вышло за пределы тела, но сейчас меня едва хватало на эту комнату. Зато всё открывалось в совершенно неожиданном свете. Я совсем не чувствовал материального мира, даже таких привычных потоков жизни не было. Но я чувствовал восемь встревоженных кобыл. Чувствовал их… души? Твайлайт и её подруги были тесно связаны с друг другом. Эта связь и есть то, что пони называют дружбой? Компания Твайлайт была связана не только друг с другом: менее яркие связи уходили от них к другим пони, которых я не чувствовал. Даже у Сибы был с десяток совсем тусклых связей и ещё больше каких-то призрачных, уходящих в никуда, словно пони, с которыми она связана, уже умерли. Наверно так и было. Я не стал присматриваться к Селестии. Не желаю знать, скольких друзей она успела похоронить за прошедшие тысячелетия. Все эти нити порождали какую-то совершенно особую, могущественную магию. А вот у меня никаких связей не было, но сейчас я чувствовал целых восемь душ что тянулись ко мне. И огонёк в моей груди отозвался их зов.

Жизнь опять беспорядочно металась по телу. Нет, это не дело! Волевым усилием возвращаю всё в норму и заставляю непослушную энергию восстанавливать моё поломанное тело. Так, а откуда этот дивный поток жизни? Открываю глаза. Надо мной стояла Твайлайт, запихнув мне в пасть копыто. Судя по всему, она его достаточно сильно порезала. Слева тихо нервничала Селестия. На конце её рога был тусклый шарик света. Готов поспорить — боевой. Справа стояла равнодушная в целом Сиба. Ей сейчас очень хреново, но она как-то держится. Выпихиваю посторонние конечности из своей пасти.
— Ты в порядке? — спрашивает Твайлайт, спешно закрывая свою рану магией.
— Да, — отвечаю я и даже встаю.
— Эм... у тебя глаза как у Дерпи, — настороженно говорит кто-то из кобылок. В голове всё путается и голос я опознать не могу.
- Всё в порядке! — сомневаюсь, что они поняли меня. Язык жутко заплетается и мысли теперь больше похожи на комок запутавшихся ниток, а в груди яростно пылает огонёк. Чем-то он напоминает рассерженного хомячка. Вот только этому хомячку люто ненравится содержимое моей головы и он планормерно уничтожает объект недовольства. Текут цепочки размышлений и рассуждения; образы, связи и ассоциации, и он… несоглашается с ними. Паника накрывает остатки меня, на те короткие мгновения, когда я ещё есть.

Подруги нервничали. Твайлайт мерила шагами столовую, Рейнбоу болталась где-то под потолком. Спайк разносил чай.
- Это всё я виновата! — юная принцесса была на грани истерики.
- Нет, Твайлайт, — улыбнулась Селестия, — ты ведь пыталась помочь. В любом случае, хоть мы не знаем что с ним случилось, но он жив.
— Твайлайт, ты лучше мне скажи, что такого ты натворила с Дилоном? Как он не слетел с катушек после хорошей порции твоей кровушки? — спросила Сиба. Говорила она всё ещё заторможенно и выглядела весьма паршиво. И дело тут отнюдь не в изодранной шкуре, которая на треть уж зажила.
— Я... не знаю. Честно. — аликорночнка бросила опасливый взгляд на Сибу. Металл под шкурой её пугал, но не так сильно, как мрачное лицо пегаски.
- Он набросился на меня, сломал щит и телекинез на нём почти не работал! Он вцепился зубами мне в шею, — Твайлайт показала раны. Её подруги разом испуганно вздохнули.
— А потом я… не знаю. Что-то сделала, но не понимаю что. Ему было больно, не знаю почему. А затем он закричал. И всё.
— Всё? — Сиба ещё сильнее нахмурилась, — Нет, ты явно что-то пропустила! Например, куда он слил целую кучу жизни.
— Ну он эм... — Твайлайт замялась, явно не зная, что сказать, — остался без дома.
— Что, прости? — теперь недоумевала Селестия.
— Он закричал и словно... взорвался. Магией! Ну или жизнью. И это буквально превратило его дом в пыль! Я не вру, можете сами посмотреть!
Селестия исчезла в яркой вспышке.
— Твайли, можешь объяснить мне, кого хрена чистая, мать её, жизнь могла хоть что-нибудь разрушить? — Сиба ничего не понимала и поэтому злилась.
— Нет.
Вернулась Селестия и подтвердила слова Твайлайт — дома нет. Ни одна из присутствующих царственных особ не понимала, что произошло, поэтому Селестия просто отправила всех спать.
— Сегодня был тяжёлый день, вам всем нужен отдых.
— А завтра будем праздновать вашу первую битву — устало заявила Сиба и доверительно шепнула, — не знаю как вы, а я напьюсь.
Кобылки, разумеется, не поняли, что она имела в виду, ибо с алкоголем сталкивалась только Твайлайт и то — в книжках.

Я был пуст. Ни мыслей, ни эмоций, ничего. Кто я? Что я? Памяти нет. Только теплеет в груди огонёк. Подо мной что-то мягкое. Вокруг темно. Встаю. Чувствую прохладу. Иду. Куда? Не знаю. В голове что-то вырисовывается. Всплывают образы. Дверь. Передо мной дверь. Теперь я знаю как это называется. А теперь, как это открыть.

Дилон неуверенной походкой выходит на балкон.
- Доброй ночи! — тепло улыбаясь приветствует его Селестия. Пони неуверенно смотрит на принцессу и с трудом выговаривает:
- Привет
У него получается немного невнятно, как у жеребёнка, произносящего своё первое слово.
- Помнишь меня? — осторожно спрашивает кобыла. Сивас растерянно смотрит в ответ.
- Я… не умею, — теперь уже гораздо внятней отвечает Дилон.
- Что ты не умеешь?
- Вспоминать. У меня есть память, но я не умею с ней работать. Иногда она срабатывает сама. Ты Селестия, да?
- Да, — радостно улыбается принцесса, — это действительно я.
- Расскажи мне! — вдруг просит Сивас.
- Что тебе рассказать?
- Всё!
Принцесса улыбается и вздыхает.
- Всё? Ну слушай...

Она долго говорила. Рассказала мне о мире и небе. О существах под этим небом живущих. О странах, дальних и ближних. О Эквестрии, которой правит вместе с сестрой. О шести пони, что раз за разом спасают её страну. О разведке, которая была гораздо большим, чем подразумевало название. И ещё она рассказала мне о радости, счастье, дружбе и любви, в самых разных её воплощения. Рассказала мне о вещах, и это я знал без тени сомнения, мне никогда не доступных. До этого дня уж точно. Она говорила пока не пришла пора поднимать солнце и тогда, вместе с прекрасным светилом она показа мне всё то, о чем так долго рассказывала. А я? Всю эту ночь я слушал и из её слов и тех смыслов, что _она_ в них складывала занова собирал себя. Моя прошлая личность, нет сознание целиком, было разрушено и нужно было новое. Использовать свою память я не мог (механизм, отвечающий за воспоминания, исчез вместе с моим прошлым сознанием) и единственное что у меня было — это Селестия. Её слова, взгляды, жесты и сам свет, невидимый глазам, но ощущаемый всем существом. И этого было достаточно. Восход солнца дал мне недостающие кусочки. Когда солнце поднялось над горизонтом сознание было почти закончено и тогда из памяти, словно маска, была востановленна моя прошлая личность, но теперь стало настоящим всё то, что раньше было притворством.

В это время в другой части замка забравшись под одеяло тихо страдала немного железная пони. Она уже давно выплакала все слёзы. И это не метафора, её слёзы уже давно были искусствеными и вполне могли закончиться. Боль, которую она испытывала, была не физической, а душевной. И настолько сильной, что любые страдания тела меркли на её фоне. Пони всё равно проклинала неспособность своего тела нормально чувствовать боль, ведь его страдания могли бы немного отвлечь от страданий души. Но увы, когда большую часть твоего тела заменяют механизмы на нормальную боль можно не расчитывать. Впрочем ей стоило бы сказать: "спасибо", всем этим механизмам, ведь сейчас они в огромных дозах накачивали её кучей препаратов, помогающих справляться с душевной болью. Это помогало, хоть и совсем чуть-чуть

Меня разбудило непривычное ощущение пристального взгляда. Доброжелательного в целом, но всё равно неприятного. Я легла спать за полночь — долго извинялась перед Селестией, несмотря на то, что она сразу же простила меня. Стыдно признаться, но я даже разревелась. Со стоном открываю глаза. В углу комнаты сидел целиком серый земнопони в чёрном костюме.
— Дилон? Ты впорядке? Что ты тут делаешь? Да ещё и так рано?
— Да, впорядке. Я тут это... — Сивас смутился и, кажется, немного покраснел, -... завтрак тебе сделал. На комоде и впрямь стоял поднос с едой. Пахло вкусно, но еда приготовленная Дилоном внушала мне определённые подозрения.
— Исключительно растительная пища, можешь не волноваться. — рассмеялся земнопони, заметив мой взгляд.
— С чего это ты решил приготовить мне завтрак? Совсем на тебя не похоже. — высказала я свои подозрения.
— Не похоже? — Дилон иронично усмехнулся.
— Ну, вчера я довольно сильно изменился. И мне действительно захотелось позаботься о друге! Искренне позаботиться, а не просто потому, что так надо! Представь себе, со мной такое в первый раз! Да и честно говоря, до вчерашнего дня я ни одного пони не мог по-настоящему назвать другом. Для меня вы все были едой. Ну кроме двух пони. В Сибе слишком много металла, чтобы её есть, а Селестия... ну она мама. Впрочем, открою тебе эту тайну, желание её съесть не возникало лишь потому, что она слишком сильная. Инстинкт велит не пытаться съесть то, что может одной мыслью тебя испепелить. И никакие тёплые чувства тут не причём.
Дилон сейчас был похож на жеребёнка переевшего сладкого. Такой же суетливый, непоседливый, восторженный, он не мог устоять на одном месте, говорил быстро, делал много ненужных движений.
— А теперь всё как-то совсем по-другому! У меня уйдёт очень много времени, чтобы разобраться в себе. Вот, к примеру, сейчас мне не хочется съесть тебя. Я до жути голодный, но не воспринимаю тебя как еду! Просто потому, что ты друг. Да, теперь я понимаю, почему друзей есть нельзя! Это просто восхитительно! — Дилон рассмеялся. — О, и эмоции! Они вдруг стали такими яркими!
Он опять смеётся. Честно говоря, меня немного тревожат его откровения, но я рада, что всё это в прошлом.
— Знаешь, я вдруг осознал, что ничего не понимаю в дружбе. Знаю очень много, даже книгу написал, "Психология дружбы" называется. Ты даже весьма положительную рецензию на неё написала.
Эту книгу написал Сивас? Весьма неожиданно, что пони, который был просто неспособен на дружбу написал про неё столь хорошую книгу. Хотя, должна признать, подход к дружбе в этой книге излишне прагматичный.
— И вот у меня есть вся эта куча знаний, но я понятия не имею, что с ней делать! К примеру, я знаю, что принести другу завтрак в постель считается допустимым если у вас романтические отношения и то, только на той стадии, когда вы... спите в одной постели. Ну или если друг болен. Но мне вот просто захотелось срочно проявить заботу. Вот прям сейчас. Это неуместно, но ведь хочется! Настолько хочется, что прям надо! — Дилон неожиданно смутился. — Я не слишком надоедаю тебе своей болтовней?
— Нет, — я ласково ему улыбнулась, — не надоедаешь. Сейчас у тебя и впрямь сложный период. Со всем, что касается дружбы можешь обращаться ко мне. Да и вообще с любыми вопросами. И спасибо за завтрак, это очень мило.
Я пролеветировала к себе поднос, с твёрдым намерением съесть всё, как бы плохо это не было. Подвигов совершать не пришлось — Дилон замечательно готовил. Чуть позже, когда я уже почти закончила с едоё в спальню зашёл Спайк и тоже принёс завтрак. Присутствие Дилона его удивило, а то, что завтрак у меня уже есть, расстроило. Дракончик, кажется, даже начал ревновать. Сивас, однако, обрадовался его приходу.
— Спайк! Ты принёс ещё еды! Молодец, Твайлайт сейчас и вправду нужно больше есть.
И уже мне:
— Ты вчера только позавтракала, а день-то был тяжёлый. Да и сегодня вам всем предстоит тот ещё денёк. В городе уже собралось целых шесть журналистов. — он сочувствующе положил мне копыто на плечо. — Готовься, они тебе весь мозг вынесут со своими вопросами.
— Тебе тоже.
— Ну у меня есть зубы и я хочу их съесть, так что мне не будут сильно докучать. А это идея! Просто отправляй всех надоедливых журналюг ко мне, — Дилон гордо выпятил грудь, — а уж я с ними разберусь.
— Главное помни, что пони есть нельзя. — я невольно вздохнула. Представляю, какие потом будут новости.

- Всем привет! — радостно кричу я всем собравшимся пони. Ещё и улыбаюсь. По большей части мне отвечают тем же. Особенно Селестия и Пинки. Улыбка первой могла бы растопить даже самое ледяное сердце, а кудряво-розовая пони просто очень ярко радовалась, а улыбалась ещё ярче. Только Сиба угрюмо поморщилась при звуках моего голоса. В этот раз все собрались в том же самой комнате, где проходило совещание. Под столом всё ещё стояла банка с краской, а на ней лежала бритва. Селестия целиком заняла единственный диван, остальным пришлось довольствоваться стульями, только Сиба ещё до моего прихода уползла в самый дальний угол и лежала там, прижавшись к стене. В копытах она держала термос (скорее всего с крепчайшим кофе, если Стил не вручил ей одно редкое зелье). На голове у неё примостился мешочек со льдом, рядом стоял поднос с едой, но к нему она даже не притронулась. А когда Пинки начала тараторить пегаска лишь закрыла уши копытами, таки отпустив термос. Даже скандалить не начала. К своему удивлению, у меня получалось понимать всё, что тараторила кудрявая поняша. Она быстро так рассказала, как они все за меня переживали и как плохо все себя чувствуют после вчерашней битвы. За десять секунд она в подробностях изложила самочувствие каждой из своих подруг. После её слов я ощутил новое и очень неприятное чувство. Кажется вина?
- Полегче, Пинки, я тебя с первого раза понял! — замахав копытами, я попробовал успокоить эту пони, когда она начала тараторить по второму кругу.
- Понял? — подозрительно прищурившись, спрашивает Пинки.
- Да, понял. И за меня можешь не беспокоиться, — и вновь искренняя улыбка, — сейчас я лучше чем когда-либо в жизни.
- В смысле чувствуешь себя лучше чем когда-либо в жизни? — уточнила Твайлайт.
- Не-а. Теперь я лучше. Теперь я хороший. Серьёзно ребят, мне даже не хочется вас всех съесть! Я до жути голодный, но именно вас я не хочу съесть. Это та-а-а-ак круто!
- И тебе больше не холодно? — осторожно спросила Твайли. Этот вопрос разом располовинил моё хорошее настроение.
- Нет, ему холодно, — Сиба даже не дала мне ответить.
- А про какой холод вы говорите? — немного растерянно спросила Рэрити.
- Душевный, — отрезала Сиба и, зябко поёжившись, отвернулась.
- Не будем о грустном — ласково сказала Селестия, — сегодня будет не самый простой день, в Понивиль понаедет целая куча журналистов и всем нужны вы. Нужно набраться сил.
При этих словах в зал вошёл упитанный единорог. За собой он катил столик, заставленный подносами с едой. Для меня, разумеется, ничего не было. Да я и не собирался питаться в присутствии других пони. Одна мысль о том, что кто-то будет смотреть на меня пока я ем вызвала дискомфорт. Хм, раньше такого не было. Пока подруги разбирали еду я осторожно подошёл к Сибе.
— Ты как? — спросил я, усевшись рядом с ней. Она долго смотрела на меня налитыми кровью глазами. Думаю, вспоминала, кто я такой и не прибить ли меня за всё хорошее.
— А по мне не видно? — пасмурно ответила пегаска. Выглядела она и впрямь паршиво, даже потускнела немного, что было не слишком заметно, на фоне общей всклокоченности и лохматости. Ну хоть прорех в шкуре нет. Тихо шепчу ей на ухо:
— Никогда, слышишь, никогда больше не задействуй Армагеддон.
Сиба десяток секунд тупо смотрела на меня и рассержено фыркает:
— Я достаточная крепкая девочка, чтобы пережить одно в хлам испорченное утро.
— Знаешь, вчера я каким-то чудом увидел твою душу, — всё тем же шёпотом говорю я и Сиба как-то настороженно замирает при моих словах, — и знаешь, что я увидел? От неё осталась едва ли половина.
— Половина — это ещё неплохо, — недовольно бурчит пегаска. — Ты вон вообще... и ничего, живёшь же как-то.
— Ты не я, сама знаешь. Я поговорю с Селестией, а если понадобится и со Стилом о запрете использования Армагеддона конкретно для тебя. А если даже их запрет тебя не остановит, то подниму вопрос о переведении тебя в запас.
— С каких это пор ты стал таким заботливым, — злобно шипит Сиба.
— С тех самых пор, как у меня возникло это глупое "сочувствие". Примерно шесть часов назад, если тебя интересуют цифры.
— У вас там всё в порядке? — немного встревоженно спрашивает Твайлайт.
— Да, — медленно и тягуче отвечает Сиба и больно тыкает меня копытом, — просто этот не даёт мне спокойно отдохнуть.
— Уже ухожу, можешь отдыхать, — мне почему-то очень смешно, но я только улыбаюсь.
— Я тут хотела спросить..., — мнётся Твайлайт.
— Про Сибу, да? Кто она такая, угадал? — поняша кивает.
— Расскажем? — спрашиваю я у Сибы.
— Рассказывай что хочешь, только отстань от меня.
— Как скажешь.
— Я же сказала — отстань. Топайте отсюда подальше и там обсуждайте мои потроха.
- Она опять не в духе? — сонно зевнув, спросила Свити Бель. Когда она успела сюда притопать?
- Ох, Свити, ты в порядке? — встревоженная Рэрити мигом затискала бедного жеребёнка, — ну почему ты молчишь?!
- Дело в том, Рэр, что ты её немножечко душишь.
- Ой, прости, — нервно рассмеявшись, единорожка всё же отпустила свою сестру.
- Я абсолютно в порядке, Рэрити, не надо так беспокоиться!
- Но ты ведь тоже делала ту штуку, что и Сиба! И посмотри на неё!
- Ну мне не так плохо, ты же видишь! — Свити жизнерадостно улыбнулась. Твайлайт уже собиралась задать очередной вопрос, но Свити ответила заранее:
- Да, на нас по-разному сказывается эта, хм, магия. Тебе ведь интересно почему? Ну, киборги хуже с таким справляются и она просто слишком много делала. — Свити оглядела кобылок. — А вы хоть знаете, что такое киборги и Армагеддон?
- Ну мы точно знаем, что такое киборги, — фыркнула Рэйнбоу Дэш, — это такие злобные пони, у которых внутри много металла, вместо настоящих органов. Они есть в одной из книг Дэринг Ду, но я всегда думала, что это просто выдумка. Ну серьёзно, как пони может жить, когда у него внутри металл?
- Просто этот металл поддерживает их жизнь. И делает это получше вашей жалкой органики, — недовольно сказала Сиба, — это я тебе как самая злобная пони говорю.
- Прости, — смущённо извинилась радужная, — я вовсе не хотела сказать что ты злобная и всё такое, просто… ну это же бессмысленно! Зачем кому-то может понадобиться металл внутри тела?
- Ну, знаешь, иногда случается какое-нибудь дерьмо и рядом не оказывается доброй принцессы, которая может вырастить тебе новые органы. А без них ты немного… сдохнешь. Приходиться заменять отсутствующие части новыми, железными.
- Но ведь их можно обратно заменить настоящими? Ну потом, когда принцесса будет рядом?
- Даже я не всегда могу помочь, Рэйнбоу Дэш, — вмешалась Селестия, — и не всегда моя помощь необходима. Например, Сиба: началось всё с того, что она потеряла крылья. Очень нехорошим способом. И это…
- Оставило мне душевную травму размером с дом, — прикрыв глаза, перебила Сиба. Сейчас в её голосе не было злости. Ничего не было.
- Да. И ни одна магия не могла вернуть ей крылья. Как бы я не пыталась вновь отрастить их ничего не получалось. Словно попытаться отрастить крылья земнопони или единорогу.
- Ага. И тогда кто-то предлагает: а давайте _сделаем_ ей крылья? — Сиба говорила медленно, меланхолично, не открывая глаз, — И ты с радостью соглашаешься, потому что больше всего на свете хочешь летать. Крылья замечательные, ты вновь можешь летать, но для железных крыльев нужен железный позвоночник, иначе… не очень хорошо получается. А если ты хочешь, чтобы это всё нормально работало и не надо было бегать каждый десяток минут к единорогам за подзарядкой, то нужен источник питания. Так у тебя появляется второе сердце. Из-за этого объём лёгких теперь меньше и их надо… улучшить. Это круто. Крылья можно получше, но тогда они должны быть более… встроенными в тело. Поменяем все эти неиспользуемые мышцы крыльев на новые, железные, да свяжем их с новыми крылышками. Классно, ведь теперь крылья чувствуются совсем как настоящие. Визжишь от восторга. Эй, а почему бы не добавить синтетические мышцы к настоящим? Даст нехилый прирост к силе. Эй, а почему бы не заменить настоящие мышцы синтетическими? Сначала только самые нужные в бою, потом вообще все. Кости не выдерживают нагрузки, меняем. А зачем только кости? Давайте целиком модернизируем скелет, да полностью заменим конечности? Разницы почти никакой, они и так почти целиком синтетические. Потребуется новая шкура, уже не получается маскировать все места перехода искусственной в настоящую. Менять шкуру целиком при каждом порезе слишком накладно, нужна система ремонта. Да и для остальных частей заодно. Как доставлять материалы? Модифицируем пищеварение, пускай есть металл. И вот, не успеешь оглянуться, а ты киборг и не так уж много органики в тебе осталось. Одна непоправимая потеря и пошло-поехало. Вы не подумайте, я в принципе всем довольна. Металл лучше плоти. Я гораздо сильней, выносливей и живучей простых пони. Буду жить намного дольше — металл очень хорошо сохраняет остатки плоти.
Сиба положила голову на копыта. Выглядела она так, словно сейчас заплачет.
- Ты не выглядишь счастливой, — осторожно сказала Пинки.
- Да. Увы, но в железном теле почти не чувствуешь себя живой. Оно слишком спокойное, слишком неподвижное, слишком… крепкое. Большинство это сводит с ума, но я в порядке. Пока не использую Армагеддон. После него очень важно чувствовать себя живой, а у меня с этим туго.
- Вы ведь до сих пор не знаете, что такое Армагеддон, — вздыхает Селестия, — что ж, думаю вы заслужили право знать. Это очень древняя магия, названная в честь самого жуткого чудовища за всю историю. Чудовища, эту магию и породившего. Сами понимаете, ничего хорошего столь жуткое создание породить не могло.
А вот это что-то новенькое! Про создателя этой магии я ещё не слышал.
- А каким он был, этот монстр?
Селестия очень недовольно на меня посмотрела, но всё же ответила:
- Понятия не имею. Он заперт в самой глубине Тартара задолго до моего рождения. Настолько давно, что до нас дошли лишь обрывки легенд о нём. И его магия. Но твой вопрос немного не вовремя, не перебивай меня больше. Так вот, эта магия, Армагеддон, — Селестия глубоко вздохнула, нарочито затягивая с ответом, — она позволяет получить огромную, чудовищную силу. Но и цена у такой магии огромна. И это непросто плохое самочувствие, за силу приходиться расплачиваться частью собственной души.
Кобылки разом охнули, а Рэрити прижала к себе свою сестру.
- Совсем небольшой частью, но когда дело касается души даже самая небольшая рана причиняет огромные муки.
- А самое хреновое, что Армагеддон это ни аккуратно оторвать крохотный кусочек. Это как врезать молотком по стеклянному шару. Шар не рассыпется, он прочный, но пару осколков будет. А ещё он весь потрескается и это по-настоящему хреново.
- И вы заставили мою сестру использовать ТАКОЕ?! — вспылила Рэрити. — Почему нельзя было кого-то другого научить использовать эту магию?!
Сиба рассмеялась. Очень неприятным смехом.
- А ты думаешь мы выбираем? Я тебя расстрою, но этому даже нельзя научить. Просто в жизни некоторых пони случается что-то очень паршивое и случается очень внезапно. И тогда происходит Армагеддон. И там уж они как-то сами учатся это повторять. Никакой чуши с воспоминаниями, просто берёшь и въезжаешь молотком по своей душе. Образно говоря.
- Ох, Свити… — Рэрити очень растерянно посмотрела на свою сестру.
- Ничего такого! — жеребёнок замахала копытами, — я даже Армагеддон использую по-другому! Можно я ей расскажу?
Свити Бель жалобно посмотрела на Селестию.
- Ну что мне с вами делать? — тоном уставшей матери огромного семейства сказала Селестия, — это… происшествие один из самых строго охраняемых секретов Эквестрии. Даже всем его участникам стёрли память, кроме тебя и Дилона, а ты хочешь рассказать об этом сестре.
- Ну пожалуйста! И я ведь не буду говорить никаких подробностей! Только про свой Армагеддон. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста
Селестия хихикнула
- Ну ладно! Но никто из вас не будет задавать никаких вопросов и никому и никогда ничего про это не расскажет. Договорились?
Все пони дружно кивнули.
- Сиба...?
- Ну ладно, ладно. Буду молчать как рыба.
- Си-и-иба, — насмешливо протянула Селестия. Сиба закатила глаза и таки подтвердила, что никому ничего не скажет.
- Ох, я даже не знаю как начать, — Свити Бель растерянно почесала затылок. — Тут всё очень сложно. Дело в том, что достаточно давно у меня украли душу. И использовали её как источник энергии. Никаких вопросов! Мы же договаривались!
Подруги выглядели немного… шокировано. Кажется они не могли ей поверить.
- Но ведь душу нельзя украсть! — возразила Твайлайт. — И уж тем более как-то использовать.
- Да, нельзя. — твёрдо сказала Селестия. — Именно поэтому это настолько строгая тайна.
- И не стоит из-за этого переживать Рэр. Я ничего не помню о том, что происходило с моей душой. Хотя опыт существования без неё довольно… неприятный. Без души невозможно быть разумной, а это очень некомфортно. Хотя разница-то почти незаметна.
- Так, вот это я вам потом объясню! Лучше возвращайся к Армагеддону, Свити.
- Да. Точно. Я в отличие от других не раскалываю свою душу, а плавлю её. По ощущениям это словно тебя пытаются заживо сварить.
- И мы не будем спрашивать, откуда ты знаешь, что чувствует пони, когда его варят заживо, — съехидничала киберпони. Свити одарила её уничижительным взглядом.
- В любом случае мне не так больно, как другим и практически нет последствий.
- Ох, но ты не должна никогда больше использовать эту магию! Обещай что не будешь! — разумеется, Рэрити не могла не потребовать чего-то подобного. Свити Бель грустно посмотрела на свою сестру.
- Я никогда не использую Армагеддон если есть другой выход.
Рэрити прикрыла лицо копытом.
- Сколь раз ты использовала эту магию? — всё же вышла из прострации единорожка.
- Три, — тут же ответила кобылка.
- Свити Бель, — тем самым я-знаю-что-ты-врёшь голосом Рэрити потребовала правды.
- Ладно, восемь, — недовольно сказала Свити, — считая сегодняшний.
Рэрити чуть не упала в обморок. Сиба присвистнула и злорадно усмехнулась:
- Даже чаще чем я! Ты там осторожнее, а то до старости души не хватит, — пегаска мерзко захихикала.
- Эй, радость моя, я конечно всё понимаю, но это уже слишком! — бодро заявил я в край оборзевшей киберпони. Та болезненно поморщилась и вяло ответила:
- Прости, просто мне дико хреново.
- И ты срываешься на других. Ну что ж, это я могу понять, но давай ты будешь срываться на мне, ладно?
- Оки-доки-локи, готовься гневаться и злиться, — пытаясь улыбаться, ответила пегаска.
- Киборг и хищный монстр, — невнятно хмыкнула Эплджек, — и жеребёнок, которой может уничтожить целый город.
- Не говори так про мою сестру! — вспылила Рэрити.
- Ну она ведь может!
- Могу! — поддакнула Свити.
- Это не повод так говорить! — единоржка злобно шикнула на свою подругу.
- Ох, прости Рэр, мне и правда не стоило так говорить, просто всё это так…
- Бредово? — сказал я за неё.
- В яблочко.
- Это ещё что! Вот наше высшее начальство вообще древняя полубожественная сущность с неизмеримым могуществом.
Все дружно выпучили на меня глаза.
- Это кто? — удивлённо и растерянно спросила Сиба.
- Это я, — донельзя гордо ответила Селестия, ослепительно улыбнувшись. Ещё и грудь выпятила, да крылья немного расправила, всем видом подчёркивая царственность своей персоны.
- А глава разведки просто скромный повелитель пламени
- Повелитель Пламени? — недоуменно переспросила Твайлайт.
- Маг, очень хорошо освоивший магию огня.
Сиба поёжилась
- Хорошо? Дилон, называй вещи своими именами! Просто убийственно владеющей этой магией. Убийственно для всего живого в радиусе пары десятков километров.
- В этой вашей разведке есть нормальные пони? — закатила глаза Рэрити, — прости Свити.
- А нормальные пони вообще существуют? — притворно удивляюсь я. — Просто поверьте моему опыту: в каждом есть что-то, выносящее его за рамки ваших представлений о нормальном. Иногда что-то совсем крохотное, что может показаться совсем незначительным, но всегда очень важное. Ой, совсем забыл! Твайлайт, как самочувствие?

Вопрос Дилона стал для меня неожиданностью. Какое сейчас значение имеет моё самочувствие? Да и всё со мной нормально! Ну почти. После вчерашних подвигов просто невозможно быть полностью в порядке. Так что я чувствовала себя немного нервно, да ещё и с самого утра никак не могла согреться. Но всё это пустяки!
- Хорошо, а что? — осторожно спросила я. Сиба удивлённо посмотрела на меня.
- Вот прям хорошо? Не нервничаешь, ничего не болит, на стенку залезть от тоски не хочется? И даже не холодно?
- Нет, я в порядке! — почему-то мне казалось, что говорить правду не стоит. Не хотела показаться плаксой.
- Врать ты не умеешь, — ласково (как и всегда) сказала Селестия, — поверь Твайлайт, мы знаем что с тобой не всё в порядке. Помнишь то заклинание, которым ты разбила барьер?
Вот теперь я окончательно перестала понимать, что происходит.
- Да
- Скажи, что ты чувствовала, когда его создавала?
Мне очень, очень не хочется вспоминать произошедшее, но события сами всплывают в голове. Перед глазами во всех деталях предстаёт разорванный пёс. Неужели я действительно сотворила такое? Боюсь, теперь до конца жизни мне будут сниться кошмары с ним. И магия… Как я сотворила то заклинание? Я помню как вложила всё, что у меня было, как выкачала всю магию вокруг. Странно, если я отдала всё на это заклинание, то откуда у меня были силы, что бы сдерживать Дилона? Кажется, молчание затянулось.
- Плохо, — и это всё, что я могу сказать. Флаттершай вдруг поднимает взгляд и говорит:
- Ты выглядела так, словно тебе очень больно.
- И ты была в ярости, — вставил слово Дилон.
- Будто оторвала кусок от своей души, — злобно ухмыляется Сиба. — Скажи, ты ведь почувствовала это? Словно оборвалось что-то важное внутри тебя?
Откуда она знает?! Я невольно отшатываюсь после её слов.
- Это и есть Армагеддон, Твайлайт, — сочувствующе говорит Селестия. — Не переживай, сейчас тебе не стоит волноваться.
Знаете, иногда бывает такое чувство, будто ты падаешь, даже если ты твёрдо стоишь копытами на земле.
- Не стоит волноваться?! У меня куска души не хватает, как я могу не волноваться?!
А потом начинаешь балансировать на тонкой границе между отчаянием и яростью? И самое плохое, что может случиться — это упасть. Неважно куда, оба варианта одинаково ужасные. Я чувствовала, если сейчас упаду, то до конца жизни не смогу выбраться из пропасти. Отчаянье или гнев? Нет, Твайлайт, ты принцесса и лучшая ученица Селести, ты не можешь просто так сдаться. И у тебя есть крылья. Вдох, выдох. Я расправляю свои крылья. Нет, не настоящие, другие. И взлетаю над замком, мысленным взором охватывая весь Понивиль, только до домика Флаттершай совсем чуть-чуть не достаю. Вдох-выдох и я возвращаюсь в обычное состояние.
- Я в порядке, — мой голос звучит неожиданно уверенно. Удивлённо присвистывает Дилон, а Селстия окидывает меня гордым взглядом. Я чувствую себя… нормально. Спокойной, уверенной, словно и не было всех этих ужасных событий. Только что-то всё равно не так. Что-то совсем крохотное и вроде незначительное просто отсутствует. Очевидно, это именно тот самый кусочек души. А ведь я не зря им пожертвовала — не будь барьер разрушен и Флаттершай, нет не только она, а все мои подруги погибли бы. Я рада, что сделала это.
— Так, у нас тут час до пресс-конференции, — нарочито бодро затараторил Дилон, — Селестия объяснит вас, как вести себя с журналистами, а нам с Сибой пора.
— Куда это нам пора, ирод? — злобно спросила пегаска.
— На психологическую реабилитацию, — ответил Дилон и показал язык. А он у него раза в раза два длиннее чем у нормальных пони и сужается к концу.
— Ну так бы сразу и сказал! — пегаска изрядно оживилась и тут же вскочила. Обвила хвостом шею Дилона и куда-то его потащила. Я почувствовала что краснею. Всё оставшееся до пресс-конференции время Селестия объясняла нам, как правильно отказывать журналистам.

Я волновался за своих подруг. У них ведь нет никакой специально подготовки, а я втянул их в самый настоящий бой. Жестокий, кровавый, где победить можно лишь забрав жизнь своего противника. Только Сиба готова к такому, но и ей я навредил, приказав использовать Армагеддон. Наш киборг пожертвовала слишком большой частью своей души и с каждым разом страдала всё больше. Да и остальным пришлось не лучше, хотя это и не проявляется так явно. Флаттершай и вовсе едва не погибла! Я просто не знаю, как это на ней скажется! Твайлайт убила первое в своей жизни существо. Ничего плохо в этом нет, но любая нормальная пони очень тяжело переживает такое. "Смерть" Флаттершай тоже сильно ранила её. Настолько сильно, что она сотворила невозможное заклинание, а цена у такой магии — душа. Какую часть своей души она пожертвовала? Уверен, совсем крохотную, но когда дело касается души — даже самая маленькая рана ужасна. С Рейнбоу Дэш тоже очень непростая ситуация. Приложу максимум усилий, чтобы она никогда не узнала, сколько жизней оборвала в тот день. По сравнению с тем, что мы устроили с Сибой, её подвиги выглядят совсем тускло, но если учитывать, что она дралась очень аккуратно, пытаясь никому слишком сильно не навредить… Рейнбоу могла бы быть прекрасным солдатом. Рэрити… я ведь злился на неё, за излишнее, как мне казалось, беспокойство о сестре. Свити, конечно, переносит Армагеддон гораздо легче чем Сиба, но это всё равно очень тяжело. Эпплджек слишком мирная пони для такого, а тащить с собой Пинки Пай точно не стоило. Она слишком неустойчива психологически и теперь даже мозгоправ не сможет точно предсказать её реакцию на это событие. Да ни одну из них нельзя было впутывать! Увы, но у меня действительно не было выбора. Раньше необходимость поступка была абсолютной индульгенцией, снимала вину за любые последствия. Теперь нет. Я не знаю, как к этому относится! Такое вообще нормально?
— Ну и чего ты приуныл? — спрашивает Сиба. Её голос с лёгкостью перекрывает шум текущей воды.
— Думаю горестные думы, — я чисто рефлекторно попытался пошутить. Не получилось.
— Рассказывай! — потребовала Сиба. Пегаска заёрзала, пытаясь устроиться поудобнее. К её счастью, ваны в замке Твайлайт достаточно крупные, чтобы с комфортом вместить двоих. Она скинула с себя остатки разорванной в порыве страсти верёвки. Даже стальные цепи не способны удержать эту бестию, что уж говорить о жалкой верёвке. Когда пегаска всё же нашла удобную позу я начал пересказывать свои сумбурные мысли. Извиняясь каждый раз, когда речь заходила о ней.
— О-о-о-о, — многозначительно протянула Сиба, — да у тебя появилась совесть! Нормальное чувство, свойственное всем более-менее добрым существам. Включается всегда, когда ты делаешь что-то нехорошее.
— Даже если поступил правильно?
— Да, Дилон, даже если это правильно. Совести неважны мотивы, только твоё субъективное понятие добра. Выбиваешься из него — получи порцию страданий.
— И что мне с эти делать? — спросил я, сам поражаясь той беспомощности, что была в моём голосе.
— Попробуй извиниться и, хоть как-то загладить свой косяк. — Сиба искренне мне улыбается. — Я вот уже всё простила. Честно.
Мне показалось или от её слов огонёк и впрямь стал чуть-чуть ярче? А вот тяжкий груз вины точно стал легче. Я улыбнулся ей в ответ.

Глава 7. Совесть

— О, Стил Рейн, собственной персоной! — искренне обрадовался белый единорог. В этот раз крови на нём не было.
- Давай опустим формальности? У меня не так уж много времени. — начальник разведки был непреклонен.
- Окей, — приуныл Буч, — без формальностей так без формальностей. Сканеры вокруг Понивиля отработали штатно, но во время существования купола их сигналы очень искусно подделывались. Да, я обещал, что такого не случится. Но тут я совершенно невиноват! Этот купол ОЧЕНЬ реалистично сфабриковал целый Понивиль!
- Я не за твоими оправданиями пришёл. Если твоим игрушкам удалось собрать хоть каплю полезной информации — прощён.
Буч расплылся в довольной улыбке.
- Ещё как удалось! И весьма много! Ты, кстати, в курсе, что после разрыва купола по всему Понивилю до сих пор невозможно телепортироваться? Похоже, остаточная энергия купола перешла в противотелепортационый блок и это позволило моим игрушечкам точно выяснить структуру этого заклинания. Можешь добавить его в арсенал разведки, но предупреждаю: для достижения хоть какого-нибудь эффекта на площади больше нашего лифта потребуется целая прорва энергии.
- А про сам купол узнал хоть что-нибудь?
- Ничего. Абсолютно идеальная подделка с обеих сторон. По крайней мере, в доступных мне диапазонах, но наши маги передавали, что Дилон жаловался на отсутствие жизни. Он же и заметил купол.
- Знаю, — коротко отрезал Рейн. Учёный поморщился. Ему явно хотелось поговорить.
- Вместо этого трёпа лучше скажи, почему у нас всё ещё нет способов хотя бы засекать наличие жизни?
Белоснежный единорог вдруг вспылил:
- Засекать?! Да мы до сих пор не знаем, что это такое! И ни единого намёка! Эту вашу жизнь не фиксирует ни один прибор, ни одно заклинание! Ничто её не фиксирует!
- Ладно. Не получается, значит займись чем-нибудь другим. Есть ещё какая-нибудь информация?
Буч тут же вновь стал до крайности жизнерадостным.
- О, со всей этой болтовнёй я чуть не забыл главное! Мои крошки нашли путь, которым эти псы проникли в Понивиль. Никогда не угадаешь, что это!
- Даже гадать не буду.
- И правильно! Это тунель. Погоди так разачарованно хмуриться! Я ведь не сказал, что это обычный тоннель? — хитровато закончил Буч. — У нас тут самый натуральный пространственный тоннель.
- А поподробней?
Белоснежный единорог тяжко вздохнул. Схватил со стола лист бумаги и ручку. На одном краю листа написал: "Понивиль", а на другом: "ПСЫ!". Сложил лист пополам и проткнул ручкой так, что бы она ровно прошила сразу обе надписи.
- Вот. Эта ручка и есть наш тоннель. Пространство, разумеется, никто не гнёт. Тоннель существует вне его, а потому плевал на наши законы. Можно пройти там всего пару метров, а выйти где-нибудь на луне. Но это всё лирика, точка выхода находится где-то на Эквусе, а длина тоннеля около километра. Он всё ещё существует и исчезать не собирается. Это всё, что я могу точно о нём сказать. Из предположений — это ловушка.
- Ты уверен, что именно этим путём псы попали в Понивиль?
- Он ровнёхонько в кратере, устроенном Свити Бель, так что да. Кстати, забыл сказать: эта кобылка, когда устраивала собачкам геноцид, задела купол. Исходя из полученных данных могу сказать, что попади все десять залпов в купол одновременно ничего бы не произошло. А вот заклинание Твайлайт мимоходом его уничтожило. Увы, но Селестия сразу же приказала удалить всю информацию об этом чуде.
Стил раздосадовано выдохнул.
- Да не переживай ты так, оно всё равно не воспроизводимо! Но я тебе этого не говорил, лады?
- Лады, лады. Это вся информация?
- Нет. У пёсиков есть маги. Один из них использовал заклинание телепортации. Примерно за секунду до того, как Селестия превратила бедолагу в пепел. Вот теперь всё.
- Что по последнему проекту?
- Сложно. Я посовещался с нашими. Мы можем присобачить крылья единорогу или земному пони, но у них просто нет нужных нервов, для управления ими. Можно сделать автоуправление, а пони доверить только направление и скорость, но летать он будет паршиво.
- Никогда не поверю, что ты ничего не придумал.
- Придумал, — гордо ответил учёный, — но придётся внести модификации прямиком в мозг. Это довольно сложно, но наши справятся. С остальными частями проекта ситуация схожа. Проблемы есть, но решаемые. Думаю, к осени управимся.
- Напомню, что до начала осени всего неделя.
- Ну я и говорю, справимся! — отмахнулся Буч. — Хотя до первых прототипов может пройти весьма много времени. А теперь иди отсюда, мне надо работать.
Пресс-конференция в целом прошла довольно штатно. Изображать добродушного рубаху-жеребца мне не впервой. Первым делом успокоить журналистов — они ожидали принцессу Селестию, а получили какого-то земнопони. Даже присутствовавшая шестёрка упорно отмалчивалась и это ещё больше нервировало акул пера. Первым делом объяснить, почему принцесса Селестия не смогла присутствовать (честно говоря, ей просто не хотелось встречаться с журналистами, но им я сказал, что у неё дела государственной важности). Меня тут же спросили, а почему Твайлайт не ведёт конференцию? Ответил, что вся шестёрка утомилась после недавних событий. А потом они обратили внимание на мою персону. Про разведку, разумеется, не прозвучало не единого слова, я лишь навешал всем лапши про генерала. Потом они начали вспоминать все слухи про меня. Например про зубы. Пришлось подтвердить и даже продемонстрировать. Но я твёрдо заявлял, что такой же вегетарианец, как и они. Верили со скрипом, но опровергнуть мои слова им было нечем. Потом долго и в подробностях рассказывал, как конкретно мы защищали Понивиль, какие меры приняты, какие приняты будут и почему возникла необходимость защищать Понивиль. Ход обороны вызвал множество вопросов. Особенно участие гражданских (причём роль Твайлайт и её подруг нисколько не смутила журналистов). Твёрдо врал, что гражданские не принимали активного участия. Несколько добровольцев оказывали содействие королевской гвардии, но непосредственного участия в боевых действиях они не принимали. Увы, но удел разведки — оставаться в тени и смирно отдавать другим всю славу за наши подвиги. Потом Селестия даже выдаст парочку наград "особо отличившимся" гвардейцам. Многим были интересны взрывы. Спихнул это достижение на особо талантливых магов-гвардейцев и Твайли. Она стыдливо покраснела, когда я это говорил. Никто не обратил на это внимания. Подводя итог: вся эта конференция просто четыре часа невыносимой скуки и тупых вопросов. Временами Твайлайт даже приходилось будить своих подруг. Это я списал на их усталость и выкроил подругам немного журналистского сочувствия. Вся эта канитель закончилась к полудню, хотя моё чувство времени вещало, что уже ночь.
Понивильцев ещё с утра распустили по домам (ночь все провели в замке Твайлайт) и теперь город опять постепенно оживал. Всё ещё опасливо и осторожно. Прошлое нападение изрядно напугало бедных пони, но никто не умер, даже серьёзных ран не было, а не серьёзные только среди разведчиков, но их оперативно залечила Селестия. И никто про них не узнал. Такой благоприятный расклад внушал пони чувство безопасности. Они даже улыбались мне, здоровались, а самые смелые подходили и благодарили. Пони перестали меня бояться. Это было довольно неожиданно. Мои заслуги, впрочем, были второстепенны, просто Голод внезапно стал гораздо более послушным и не пытался сорваться на каждого встречного. Пони всё ещё оставались едой, но есть их было нельзя. Просто нельзя, без всяких оправданий. Я решил последовать совету Сибы и всё же извиниться перед подругами. Первой попалась Флаттершай. Чуть-чуть потускневшая шерсть, взгляд "в никуда", направленный куда-то под копыта, речь медленная и тихая (тише чем обычно). Для неподготовленной пони она очень хорошо справляется — без истерик, непрерывных слёз, даже какой-то серьёзной апатии не было. Я больше не боялся её и вовсе не из-за подавленного состояния пегаски. Теперь она друг. А я навредил своему другу и долго извинялся за это. Она простила. Вот так сразу поверила мне, ничего не требуя: ни обещаний, ни компенсаций, ни доказательств. Удивительно. И она улыбнулась. Камень на моём сердце стал легче почти вполовину, а Флаттершай стала ярче, вернув себе свой обычный цвет. И больше не смотрела только под ноги. Я отправился извиняться дальше (Флаттершай понравилось, что я решил извиниться перед всеми подругами). Они все прощали меня! Пинки даже пообещала устроить вечеринку. Пришлось огорчить её заявлением, что вечеринку уже готовит Селестия. Поняша, разумеется, не расстроилась. Рейнбоу Дэш шутливо пригрозила мне, а потом сама начала извиняться и за то, что слишком сильно ударила меня, и за то, что не хотела слушаться. Прощать приятно. Новые эмоции переполнили мою маленькую голову. Последней была Твайлайт. Аликорночка нервно носилась по библиотеке. Иногда она доставала случайную книгу, открывала, пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться на тексте и ставила книгу на полку. Всё это она проделывала не останавливаясь и поэтому книга оказывалась в каком-то совершенно не правильном месте. Она даже поставила учебник по высшей магии в раздел сказок и мифов!
- Твайлайт, что случилось?!
Поняша нервно вздрогнула от звуков моего голоса.
- Ничего не случилось, с чего ты взял? — она ОЧЕНЬ фальшиво улыбнулась и нервозно захихикала.
- Твайли, ты совсем не умеешь врать. Особенно когда волнуешься.
- Да, ты прав, я волнуюсь, — принцесса прекратила жалкие попытки корчить счастливую пони и горестно вздохнула.
- Я всё думаю о вчерашнем. Никак не могу выкинуть из головы, как вы с Сибой кромсали псов. Знаешь, я почему-то очень крепко спала ночью, а сейчас как нахлынуло… Так много крови.
Твайли теперь выглядела почти так же подавленно как и Флаттершай, только шерсть не изменила цвет.
- Ну ничего удивительного, просто хорошая доза снотворного и антидепрессантов. — аликорночка недоумённо смотрит на меня.
- Селестия ведь приносила вам воды, да? Ну вот и подмешала чего, скажи ей спасибо. Серьёзно, скажи ей спасибо, что никто из вас не мучался от кошмаров этой ночью.
- Я заслужила целую ночь кошмаров, — совсем тихо пробормотала Твайлайт. Даже с моим слухом было тяжело расслышать её слова.
- Нет, не заслужила. Ты хорошая пони, уж поверь мне.
- Я убийца! — выкрикнула Твайли и продолжила сначала тихо, почти шёпотом, но с каждым словом распаляясь всё сильнее, — и это так лицемерно. По сравнению с тем, что устроили вы одна отнятая жизнь — пустяк. Даже Рейнбоу в этом плане гораздо хуже меня, хоть и не знает об этом. Но я считаю вас хорошими пони. А себя нет. И я хожу тут и занимаюсь самобичеванием, когда могла бы заняться чем-нибудь полезным! Помочь подругам, придумать что-нибудь на случай ещё одного вторжения, сделать хоть что-то! Но нет, я хожу по библиотеке и переставляю книги!
Пони остановилась, чтобы перевести дыхание. Я мог бы её перебить, попытаться утешить, но сейчас ей больше всего нужно выговориться.
- Возможно, сейчас моим подругам гораздо хуже чем мне. Флаттершай и вовсе едва не умерла! — Твайлайт в ужасе замерла, — Флаттершай! Я совсем про неё забыла! Быстрее, мы точно нужны ей!
Принцесса схватила меня магией и потащила за собой.

Рейнбоу Дэш уютно устроилась на облаке. Пегаска думала поспать, но, несмотря на усталость, у неё никак не получалось как следует расслабиться. А вот теперь к ней стремительно приближалось жёлтое пятно. Поначалу она приняла его за Флаттершай, но пятно приближалось слишком стремительно для скромной пегаски. И размах крыльев был раза в три больше чем у любого нормального пегаса. Ну и только потом Рейнбоу Дэш приметила, что пятно жёлтое целиком, а у Флаттершай розовая грива. Этим пятном могла быть только одна пони. Она выглядела очень злой и явно не собиралась останавливаться.
Кровавая ярость застилала глаза, затуманивала разум. Мне срочно требовалось кого-нибудь отколошматить и поэтому сейчас я на полной скорости неслась на Рейнбоу Дэш. Почему именно на неё? Понятия не имею. Увы, в последний момент она увернулась и я попросту протаранила облако.
- Эй, ты что делаешь?! — завопила перепуганная пегаска.
- Собираюсь хорошенько отколошматить тебя! — реву я в ответ и как можно более спокойно добавляю, — если не будешь защищаться, можешь случайно умереть.
В глазах радужной появляется самый настоящий страх. Я срываюсь с места, намереваясь вмазать этой трусихе, но она вновь уворачивается!
- Ах ты ж мелкая… — досадливо шиплю я, вновь бросаясь в атаку. Угадайте, что она сделала? Нет, не угадали, она меня ударила. Красиво так лягнула в живот. И, я успела заметить, за миг до атаки её грива стала ярче. А она быстро научилась пользоваться магией. Её удар был силён, вот только я слишком металлическая, чтобы она могла хоть как-то ранить меня. В ответ радужная получила крылом в бок и это откинуло её на несколько метров. Она почти мгновенно выровняла полёт и, окинув меня злобным взглядом, сама кинулась в бой. Её грива стала ещё ярче, движения быстрее, а удары ощутимыми даже для меня. Мне даже пришлось уклоняться — удары были достаточно сильны, чтобы дестабилизировать полёт. Скажу честно, давно я так не наслаждалась сражением. Обычно мои противники либо слишком слабы, либо наоборот, слишком сильны. Ну или это настоящее сражение и тут уже не до веселья. Наша потасовка набирала обороты и как-то получалось, что мы взлетаем всё выше и выше.
- И это всё, на что ты способна? — азартно хохочу я, отправляя радужную ещё выше точным ударом задних копыт и тут же устремляясь за ней. На миг мне показалось, что пегасочка потеряла сознание, но неожиданно она содрогнулась всем телом и её фигурка стала невыносимо контрастной, а цвета в гриве начали двигаться и течь. Неуловимо быстрым движением она устремилась ко мне, вытянув вперёд одно заднее копыто. Удар пришёлся точно в центр лба. В её красных глазах было столько ярости...

0 секунд
Большая часть энергии удара была перенаправлена и распределена скелетом и мышцами по всем телу, отправив киберкобылу падать на огромной скорости. Однако часть этой силы воздействовала на мозг пони. Внутричерепные системы амортизации отработали на полную и были разрушены, но не уберегли мозг от смертельных повреждений. Но удар был не только чудовищно силён физически, но и привёл к высвобождению огромного количества магической энергии и большая её часть прошла сквозь кибернетическое тело Сибы и высвободилось в маленьком подобии радужного удара. Столь большое количество магии разрушило порядка 90% процентов всех систем киберкобылы.

0,01 секунда
Включился экстренный модуль повышенной устойчивости и преступил к опросу жизненно важных систем.

0,1 секунда
Опрос завершён, модуль, согласно соответствующему сценарию, приступил к запуску реактора. Однако основная и дублирующая система запуска уничтожены.

0,2 секунды
Подключены аккумуляторы (экстренные, разумеется). Подано питание на системы саморемонта генератора. Они, в отличие от прочих ремонтных систем, выполнены не на кристаллах, а в металле. Энергоэффективность таких систем очень низка, зато для их уничтожения потребуется физически разрушить реактор.

1 секунда
Система запуска (а также все прочие составляющее) реактора успешно восстановлены. Начался запуск. Рейнбоу Дэш осознала произошедшее. Она в ужасе.

1,5 секунды
Реактор запущен. Подана энергия на общую систему ремонта. Сначала задействовано "металлическое" заклинания самовосстановления.

2 секунды
Реактор разогнан до максимума. Начато полноценное восстановление. Разумеется, первым восстановлен лечащий талисман. Рейнбоу Дэш бросилась за Сибой.

5 секунд
Успешно завершено базовое восстановление мозга. Восстановлены первичные системы и дополнительные ремонтные талисманы. Рейнбоу Дэш приближается к Сибе.

7 секунд
Восстановление достаточно для базового функционирования тела. Инициирован запуск основных протоколов.

7,3 секунды
Протоколы запущенны, мозг полностью восстановлен. Сиба возвращается в сознание.

8 секунд
Рейнбоу Дэш уже вплотную подлетела к киберкобыле и собралась схватить её. Сиба открывает глаза и быстро оценивает обстановку.

10 секунд
Операционная система кибертела полностью запущенна. Сиба аккуратно бьёт крыльями по шее радужной пегаске и тут же ускользает от неё.

 — Ха, ты думала, такой слабый удар может мне навредить? — смеётся Сиба. Её голос звучит очень неестественно, так как речевой модуль ещё не настроен после поломки. Растерянная пегаска потирает ушибленную шею и едва не плача смотрит на киберкобылу.
- Я думала, ты сильно ранена! — кричит она. Сиба только отмахивается и нагло заявляет:
- У меня слишком много железа, чтобы ты могла мне навредить! — киберпони смеясь показывает на радужную пегаску, — видела бы ты своё лицо!
Рейнбоу Дэш злобно фыркает и отворачивается.
- Ну прости, — виновато говорит Сиба, — я просто хотела пошутить.
Рейнбоу Дэш закрывает лицо копытами и кидается куда-то в сторону, но жёлтая пегаска успевает её поймать и заключить в крепкие объятья.
- Всё в порядке, не плачь, — поглаживая радужную пегаску по спине, шепчет Сиба.
- Знаешь, после вчерашнего я была вся на нервах, а сейчас сорвалась и… — шепчет в ответ Рейнбоу, но вдруг срывается на крик:
- Я думала, что убила тебя!
Виновато отвернувшись, Сиба опять извиняется:
- Прости. Это была глупая шутка. Мне действительно не стоило так делать, — она говорит тихо, медленно и печально, — ты ведь ещё не оправилась после вчерашнего сражения, а я опять втянула тебя в драку. Стоило подумать о тебе, но я думала только о собственных страданиях. Думала, что мне станет легче если я с кем-нибудь подерусь. Прости.
Рейнбоу Дэш явно смутили слова киберкобылы. Ну и ещё то, что она всё ещё обнимала её. Заметив это, Сиба всё же отпускает кобылку, но та уже сама её обнимает.
- Прощаю, но больше так не делай!
Сиба хихикает в ответ и, хамовато улыбнувшись, заявляет:
- Я знаю хороший способ отдохнуть после всех этих стрессов.
- Какой? — настороженно спрашивает радужная, явно ожидая подвоха.
- Полетаем наперегонки?
- Наперегонки? — Рейнбоу Дэш насмешливо фыркает, — у тебя нет шансов!
- А это мы ещё посмотрим, — самодовольно улыбнулась Сиба и взмыла ввысь. Радужная с запозданием рванула за ней. К её удивлению, догнать киберкобылу оказалось не так уж и просто. По скорости она уступала Рейнбоу, но отчаянно, непредсказуемо и очень умело маневрировала. Опыта у неё было во много раз больше (и пара имплантатов в мозгу, изрядно оптимизировавших движение), что позволяло ей с удивительной эффективностью использовать своё более тяжёлое тело и огромный размах крыльев. Тем не менее, Рейнбоу Дэш иногда удавалось вырваться вперёд, но Сиба всегда отвоёвывала лидерство, с лёгкостью предугадывая движения радужной. Разумеется, Рейнбоу Дэш могла просто полететь по прямой и тогда Сибе ни в жизнь её не догнать, но так просто неинтересно. Всё это было похоже на танец и в какой-то момент действительно стало им. Дети ветра резвились в небе, забыв о своём соревновании, просто наслаждаясь мастерством и умением партнёра. Весь их воздушный танец был наполнен чувством взаимного восхищения.

Мы как полоумные неслись к домику Флаттершай, словно боясь опоздать. Её беспокойство больше не казалось мне напрасным — слишком уж явным, физически ощутимым, оно было. Мы вломились в лесной домик, едва не вышибив дверь. Застывшая Твайлайт и сильный запах крови мягко намекали — всё очень плохо.
- Флаттершай, — с безмерным ужасом прошептала аликорна и подбежала к своей подруге. Флаттершай лежала на диване. Пегаска выглядела спокойно и умиротворённо, а в доме царила абсолютная тишина.
- Она холодная! — паниковала Твайлайт, пытаясь растормошить Флаттершай. На передних ногах пегаски алели огромные резаные раны. Нанесены очень точно, на каждой ноге продольным разрезом вскрыта артерия. На полу в огромной луже крови лежал обычный кухонный нож.
- Кто с ней это сделал? — принцесса рыдала.
- Сама, — ответил я, поражаясь собственному спокойствию. Внимание вырывается из тела, сосредоточившись сначала на комнате, а потом целиком на Флаттершай. И вместе с этим я увидел мир совсем иначе, как в тогда, на пороге смерти. Обе картины органично наложились друг на друга.
- Она ещё жива! — радостно воскликнул я, внутри оставаясь спокойным. Если хочу её спасти, то эмоциям нет места.
- Душа ещё здесь, хотя связь с телом слабеет. Довольно мощный поток жизни циркулирует в мозгу, у нас ещё есть шанс.
Самым интересным было то, откуда эта жизнь бралась. Ещё в первый день я заметил, что шестёрка очень тесно связана друг с другом. У них общие потоки жизни, что обеспечивает равный уровень жизни для всех. Они уравновешиваются, как сообщающиеся сосуды (кроме Твайлайт, у неё жизни настолько много, что проводимость этих каналов просто не позволяет уравновесить её с подругами). Сейчас Флаттершай умирает, поэтому от всех подруг ей направляется довольно большое количество жизни. Недостаточное для спасения, но позволившее сохранить мозг целым до нашего прихода. Твайлайт быстро скатывалась в панику. Отвесил ей хорошую пощёчину.
 — Соберись! Если хочешь помочь Флаттершай, то засунь в задницу страх и сосредоточься!
Помогло: взгляд принцессы стал осознанным, волевым. Ради друзей она была готова на всё.
- Что мне делать?
Перенаправляю половину своего внимания на неё, на жизнь в ней. Она, разумеется, это чувствует и тогда огонёк в моей груди вспыхивает ярче и тянется к Твайлайт.

Сиба кружила с радужной пегаской. Их танец набирал обороты, становился прекраснее и величайшие летуны Эквестрии позавидовали бы сложности и слаженности их движений.

Жизнь. Я никогда не воспринимала это слово в контексте той силы, что позволяет нам существовать. Никогда не смотрела на неё так, как смотрит Дилон. Жизнь была везде. Пронизывала мироздание вместе с магией. Эти силы несвязанны напрямую, но неразлучны. И я чувствовала две души — свою и Флаттершай. Сейчас душа моей подруги хоть и не покинула нас, но была близка к этому.

Две пегаски кружили высоко в небе. Они сближались и отдалялись, то соприкасаясь крыльями, то теряя друг друга за облаками, но ни на секунду не прекращая своего танца. И в момент максимального сближения, когда пегаски едва не соприкоснулись носами, Сиба обхватила партнёршу всеми четырьмя ногами и крыльями, не давая ей ни пошевелиться, ни взмахнуть крыльями. Две пегаски камнем полетели к земле.
- Ты что делаешь, полоумная?! — запаниковала Рейнбоу Дэш, пытаясь вырваться.
- Верь мне! — счастливо рассмеялась Сиба в ответ, — всё в порядке!
Радужная на мгновение замерла, пристально вглядываясь в лицо киберкобылы. И расслабилась. С одной стороны, сопротивляться Сибе всё равно было бесполезно — у неё просто не получится вырваться из её стальных объятий, а с другой — ей почему-то хотелось довериться этой кобыле. Две пегаски стремительно падали.

Жизнь стремительно утекала из меня в Флаттершай. Это было страшно и примитивные инстинкты требовали немедленно прекратить потерю такой важной силы. Потерять подругу я боялась сильнее, чем умереть. Вдруг это не сработает? Почему я вообще решила, что моя жизнь подойдёт ей, особенно в таких количествах? Она ведь не Дилон, которому сгодится что угодно. Немного успокаивало, что в ней и так была моя жизнь, но ведь не так много! Жизненная энергия аликорнов и простых пони очень сильно различалась, а сейчас я наполнила Флаттершай своей жизнью в чистом, неразбавленном виде, да ещё и в таких количествах. Тем не менее, я упрямо продолжала передавать ей свою жизнь, чувствуя, как немеют копыта.

Земля была близко. Радужная пегаска начинала нервничать — они падали очень быстро, ненормально быстро для свободного падения, а Сиба не собиралась даже расправлять крылья.
- Да лети ты уже! — заорала радужная, когда до земли оставалась всего пара мгновений. Ей было ясно, что их обоих Сиба не вытянет. Она и в собственных возможностях избежать встречи с землёй сомневалась — развернуться и погасить такую скорость за пару мгновений не получится даже у неё. Пегаска ощутила мощную вибрацию в груди киберкобылы и шерсть обеих кобылок тут же встала дыбом. Крошечные молнии проскочили по шкуре жёлтой пегаски и впились в мгновенно расправившиеся крылья. В этот момент на её мордочке появилось выражения абсолютного счастья. Она замахала крыльями так, что колибри обзавидовались бы.

Всё погасло. Жуткий грохот разорвал нашу с Дилоном связь.
- Что случилось? — прозвучал растерянный голос Флаттершай, вызвавший во мне целую бурю положительных эмоций! Сама не заметила, как сжала пегаску в объятиях и… разревелась.

На мгновение Рейнбоу Дэш всей спиной мягко коснулась земли. Сиба взмыла вверх, сжимая в объятиях Рейнбоу Дэш, да так быстро, что у радужной пегаски потемнело в глазах. Обе не заметили грохота сверхзвукового радужного удара

- Что это был за грохот? — отревев, спросила Твайли.
- Это наши пегаски развлекаются, не обращай внимания, — попытался я успокоить напуганную кобылку. От былого спокойствия не осталось и следа — сейчас я был счастлив, глупо улыбался и ничего не мог с собой поделать.
- Ты уверен? — засомневалась Твайлайт. Как обычно.
- Абсолютно. Успокой Флатти, я пока отойду, проверю кое-что.
Принцесса кивнула. Я не стал смотреть, как она будет сюсюкаться с Флаттершай. Зрелище, открывшееся мне на кухне, не стало неожиданностью — множество сваленных в кучу голов различных животных. Белки, бурундуки, мыши, даже одна медвежья. Надо ли говорить, что вся кухня была заляпана брызгами крови и мелкими окровавленными ошмётками? Никаких эмоций, кроме гнева, эта куча у меня не вызывала. А вот у Флаттершай… А ведь они целенаправленно свалили в кучу все эти головы! Могли ведь и съесть (я вот точно мог, а они весьма похожи на меня), но не стали. Впрочем, ручного кролика Флаттершай в куче не было, я даже специально её разворошил. Крикнув через дверь, что отойду ненадолго я покинул дом через окно. Маячить перед кобылками с окровавленной башкой (одежда в крови не пачкалась, спасибо Рэрити за это) не хотелось. След я нашёл почти мгновенно. Похоже кролика ранили, но он как-то смог сбежать в Вечносвободный. Отправив внимание по его следу я нашёл кролика буквально за пару минут. При виде меня бедная животинка попробовала уползти — одной задней лапы не хватало, её просто откусили. Чуть выше, вместо жгута, была намотана нитка. Тем не менее, он потерял много крови. Аккуратно придавил кролика копытом — он принадлежал Флаттершай, а значит я должен ему помочь.
- Не дёргайся, я хочу тебе помочь, как там тебя… Энджел, да? — не знаю, зачем я успокаивал кролика, но кажется, он всё понял. Дёргаться перестал уж точно. Зализал Энджелу рану и очень осторожно взял его зубами. Проделать пару лишних дырок в кролике в мои планы не входило, пришлось переложить его в сумку. Ну и двигаться назад плавно и осторожно, чтобы не разбередить раны.
Две пегаски стремительно взмывали в небо, оставляя за собой радужный след. Рейнбоу Дэш пыталась помогать Сибе, но взмахи её крыльев просто терялись на фоне непрерывного стрекотания крыльев киберкобылы. Они летели, пока Рейнбоу Дэш не начала задыхаться, но даже когда пегаски сложили крылья взлёт не прекратился — слишком уж огромную скорость они набрали.
- Говорила же, верь мне, — с улыбкой прошептала Сиба.
- Это было круто, — просипела Рейнбоу Дэш. Ей было трудно говорить при таком разреженном воздухе, да и от перегрузок она ещё не оправилась.
- Спасибо, — совсем тихо прохрипела радужная и отключилась.
- Похоже, такая высота не совсем подходит для органических пегасов, да? — самой себе сказала Сиба, счастливо улыбаясь. И плавно полетела вниз.
Я положил перед Флаттершай её питомца.
- Вот. Нашёл в лесу. Живой.
- Спасибо, — холодно ответила пегаска. В её голосе не было эмоций, да и в целом она выглядела так, будто ей на всё наплевать. Мда, а я совсем недавно радовался, что она не скатилась в апатию. Тем не менее, Флаттершай трепетно прижала к себе кролика. Хороший знак. Твайлайт благодарно мне кивнула.
- Она ни слова не сказала, с тех пор как очнулась. Я уже думала, что мы что-то сделали не так.
- Нет, всё так. Просто ей сейчас очень плохо. — Твайлайт непонимающе посмотрела на меня. — Там на кухне...
- Мои животные, — без эмоционально перебила пегаска, — точнее их головы.
Твайли несколько секунд удивлённо смотрела то на меня, то Флатти. А потом до неё дошло, о чём говорит подруга. В округлившихся от ужаса глазах явно читался страх, вперемешку с непониманием и гневом.
- Зачем? — только и смогла выговорить она. Я показал на лежащий в луже крови нож.
- Они хотят сломить нас, — теперь я гораздо яснее понимал и пони и псов… точнее тех, кто стоял за ними, поэтому мог судить об их намерениях. — Хотят, чтобы мы сдались, перестали сопротивляться, в ужасе забились под кровати в ожидании, когда они придут и сожрут нас.
- У них хорошо получается, — сказала Флаттершай. Её голос был так же сер, как и её шерсть. А потом она начала рассказывать. По порядку, с самого начала, о том, почему попыталась убить себя. Поначалу её голос был пуст, но постепенно к нему возвращались эмоции. Негативные по большей части.
Моё решение хоть и было спонтанным, но не появилось в один миг. Оно рождалось постепенно. Всё началось ещё в тот день, когда я впервые увидела Дилона. Ночь. Лес. Чудовище, жарящее кусок волка на костре. Я испугалась так, что без остановки бежала до самого дома. Что я делала в лесу? Хотела собрать Луноцвет, его можно срывать только ночью, но ночью в лесу слишком страшно, поэтому я отправилась совсем под утро. Наверное, стоило попросить Зекору. А потом я встретила Чудовище-из-леса в Понивиле. Тогда, в лесу, я совсем тебя не разглядела, Дилон, даже не знала, что ты пони. Но встретив сразу поняла — именно тебя я видела в лесу. Ты был страшным, хоть и вёл себя очень дружелюбно. Сама не знаю, почему боялась, просто от каждого твоего взгляда мурашки по коже. Однако ты вёл себя очень дружелюбно и никаких поводов для подозрений не давал. Но не я одна боялась тебе, поэтому, вопреки логике, мы всё же решили тебя проверить. Мне тяжело далось такое решение. Получалось, что я сама — чудовище, готовое напасть на безобидного пони из-за нелепых подозрений. Мы оказались правы. Я даже не знаю, обрадовало это меня или огорчило. И вдруг выясняется, что тебя воспитывала Селестия. Ещё и нам доверили выбирать, останешься ты в Понивиле или нет. Я была в растерянности, не знала, что предпринять. И, разумеется, потом боялась, что ошиблась. Даже спать спокойно не смогла — постоянно просыпалась из-за кошмаров. Постоянная тревога изматывала. Да ещё и нападение на жеребят… Хорошо, что это был не ты. В любом случае, тревога только росла и почти всё только увеличивало её. Волнение других пони, совещание разведки, та тренировка, всё! Когда началось нападение, я думала с ума сойду. Свити Бель, бег по Понивилю — думала начну реветь и уже не смогу остановиться. А потом была эта… битва. Один только вид двух пони, что были страшнее чудовищ, словно разбил меня на тысячи осколков. Я была так шокирована, что даже не заметила подкравшегося пса. И я умерла. Быстро, но очень, очень болезненно. Мне всегда было тяжело переносить боль. То, на что другие даже не обращали внимания вызывало у меня слёзы. Селестия спасла меня, но я больше не чувствовала себя… целой. Огромная часть меня до сих пор чувствуется неправильно. Даже сердце бьётся как-то не так. Ещё и произошедшее с Дилоном… Селестия с Сибой вели себя так, словно вы оба уже погибли, но ни одна не попыталась спасти хоть кого-то. Это пугало. Удивлена, что смогла так крепко спать той ночью… Снотворное? Спасибо Селестии за него. Когда я пришла домой и увидела своих животных… это сломало меня окончательно. Уже не осколки — пыль. Я словно умерла, а мертвецы не чувствуют ни боли, ни тоски, ничего. Меня ничего не волновало, ничего не могло потревожить мой покой. Я не хотела, чтобы ко мне вернулась жизнь, а вместе с ней и вся эта разрывающая изнутри боль и тоска. Но я знала — если бьётся сердце, значит я снова стану живой, ранимой и хрупкой.
 — И тогда ты… — Твайлайт закончила рассказ Флаттершай, показав копытом на нож. Пегаска кивнула в ответ.
- Что ж, я понимаю тебя, Флатти и не буду осуждать твой поступок, но знай — смерть плохое решение. Абсолютный и бесповоротный проигрыш. Сейчас это именно то, чего хотят наши враги. Ради этого они и убили твоих животных. Поэтому нам нельзя сдаваться. Просто представь, во что превратиться Эквестрия, если эти монстры придут к власти.
Пегаске в целом плевать на мои слова. Какое ей дело до Эквестрии, когда в душе царит ледяная буря. Болезненно мерцает огонёк в моей груди. Я всей шкурой ощущаю неправильность происходящего, словно реальность стала затянувшимся кошмаром, от которого нельзя проснуться. Эквестрия — не место для боли и страданий. Эквестрия — страна дружбы и счастья, здесь не должно быть зла, ненависти, смерти. Убью любого, кто попытается нарушить этот уклад. Двойные стандарты, йей! Я тоже осторожно обнял апатичную пегаску.
- У тебя есть друзья и мы не дадим тебе страдать. Я гарантирую это.
- П-правда? — настороженно переспросила Флатти.
- Да, — твёрдо ответила Твайлайт вместо меня, — какие же мы друзья, если позволим тебе грустить?
Флаттершай кивнула. Я физически ощутил её облегчение. Ей всё ещё плохо, но уже не так сильно. Не пустынно-ледяная опустошающая апатия, скорее просто очень сильная душевная усталость.

Рейнбоу Дэш с трудом разлепила веки. Она чувствовала себя уставшей и разбитой, но всё равно счастливой. Вокруг тихо шелестела трава и листья небольшого деревца, в тени которого и находилась Рейнбоу Дэш.
- Прости, — виновато улыбнулась ей Сиба, — не стоило так сильно перегружать тебя. Порой я забываю, что не все сделаны из металла.
- Это было круто! — честно ответили радужная пегаска и счастливо улыбнулась Сибе. — Знаешь, я даже не против повторить. Только как-нибудь попозже.
Рейнбоу Дэш немного смущённо закончила фразу. И только тут заметила, что лежит бок о бок с жёлтой пони. И более того — та обнимает её крылом. Разумеется, радужная пегаска тут же покраснела.
- Ты такая забавная, — рассмеялась Сиба и ещё сильнее прижала к себе радужную пегаску.
- Эм... а это точно... нормально? — замялась Рейнбоу Дэш.
- Да, — безапелляционно заявила киберкобыла, — просто наслаждайся моментом.
- Ладно, — буркнула пегаска, покраснев ещё сильнее, но всё же расслабилась, — хотя со стороны мы похожи на парочку.
Сиба вновь рассмеялась и подмигнула.
- Ну а тебе не всё ли равно?
Рейнбоу Дэш едва заметно улыбнулась в ответ. Слишком уж ей нравилось вот так вот валяться под солнышком с подругой, чтобы и думать о том, как это выглядит со стороны.

У Инермана, как обычно, не было очередей. Принимал он только по записи и с интервалом в полчаса (именно столько ему требовалось для не особо тяжёлых случаев). Сейчас рядом с его кабинетом сидел только один пони — вполне здорового вида жеребец. На другом конце комнаты скучала юная единорожка — ассистентка Инермана и листала книгу. Простая зелёная обложка с золотистой надписью "Приключения Мадам". Над словом "Мадам" была пририсована птичка. Флаттершай невзначай скользнула взглядом по книге и тут же с преувеличенным интересом начала разглядывать обстановку комнаты: пару диванов, круглый стол с шестью стульями, да пару шкафов с книгами по психологии. Книги были подобраны по схеме "смотрите, я офигенный профессионал" и нужны были лишь для впечатления посетителей. Флаттершай вновь искоса посмотрела на зачитавшуюся ассистентку, на томик в её копытах и, покраснев, уставилась в пол. А читала единорожка хоть и не вслух, но очень выразительно — блестели глаза, подрагивали уши, она шевелила губами, мысленно проговаривая слова и немного ёрзала на стуле. Ну а ещё у неё дёргался хвост, хотя единорожка старалась им не шевелить. Добавим к этому то, что прочитала она уже примерно две трети книги и можно безошибочно определить, какая именно сцена вызвала у неё такие яркие эмоции.
- Мне право неловко вас отвлекать, — безупречно вежливо я отвлёк единорожку, — всё-таки лучший момент книги, но у нас тут дело государственной важности.
Ассистентка отложила книгу и рассеяно уставилась на меня, всё ещё витая где-то в романе. Она пару раз тихо проговорила "дело государственной важности" и всё-таки включилась в работу.
- Чем я могу вам помочь? — вежливо улыбнувшись спросила она.
- Организуйте этой пегаске, — я показал на безмерно смущённую Флаттершай, — срочный приём у Инермана.
Единорожка окинула меня оценивающим взглядом в стиле: "что за хрен тут раскомандовался?". Задержала взгляд на гербе разведки, что красовался у меня на груди, всё поняла и огорчённо-вежливо сообщила:
- Только когда доктор Инерман закончит с текущим пациентом, приём...
- Нельзя прерывать, — перебил я единорожку. — Я прекрасно об этом осведомлён. Мы готовы ждать, не переживайте.
- Эй, вообще то сейчас моя очередь! — возмутился жеребец, — почему это вы решили, что вправе вот так вот влезть вперёд всех?!
- Говорю же — дело государственной важности.
- Я не намерен терпеть ваше самоуправство! Записывайтесь и ждите своей очереди! — разъярился жеребец. Флаттершай тихо пискнула: "мы уже уходим", но никто, кроме меня, её не услышал. А вот Твайлайт разозлилась не на шутку. Она выпрямилась, демонстрируя воистину королевскую осанку и чуть-чуть расправила крылья, что выглядело очень угрожающе. В её царственном взгляде был безбрежный океан гнева. Сейчас Твайлайт — гордая, величественная и ужасная в своём могуществе, никак не походила на обычную себя. Язык бы не повернулся назвать её принцессой — только Королевой (обязательно с большой буквы!). Даже слепой бы понял, что именно от неё зависит судьба всего мира. Бедный жеребец съёжился и рухнул в низком поклоне. И единорожка тоже. Твайлайт явно смутилась такой реакции и наваждение рассеялось. Она вновь была просто пони и тут же начала извиняться. И жеребец тоже. Говорили они одновременно, совсем не обращая внимания друг друга. Переборов желание вмазать себе копытом по лбу я нагло влезаю в их разговор:
- Так, поняши, а ну прекратили! Ты, — показываю копытом на жеребца, — запишись на другое время. А потом иди... отсюда.
Каюсь, хотел его послать самым неприличным образом, но сдержался.
Флаттершай уже почти час находилась в кабинете Инермана. Случай явно не из простых и, думаю, приём затянется часа на два в общей сложности. Твайлайт шарилась по книгам, временами выдавая неодобрительные комментарии о самих книгах и их авторах. Больше всего её бесило отсутствие логики в подборе книг и их расстановке. Но поняша твёрдо решила докопаться до истины. Помогать ей я, разумеется, не буду. Ассистентка дочитала самую интересную сцену и отложила книгу. Теперь она витала где-то в облаках, временами ёрзая на стуле и изредка взмахивая хвостом. Даже без своего нюха я мог угадать, о чём она думает. Единорожка казалась мне знакомой.
- А мы не встречались раньше? — спросил я у неё. Она внимательно оглядела меня.
- Нет, не думаю, — в ответ на эту реплику я широко улыбнулся.
- Зубастик! Тот самый! — она таки меня вспомнила и я её тоже.
- А ты та самая любительница животных, которая привела своего пса на вечеринку Сибы.
Поняша явно смутилась, но всё же кивнула.
- Здорово ведь получилось, да?
- Ну Сиба точно оценила! Она, кстати, совсем не против заглянуть в гости к тебе и твоему псу.
- Правда? — обрадовалась единорожка. — Она ведь в замке будет в ближайшие пару дней, да?
- Да, да. Кста-а-а-ати, у нас тут где-то час свободного времени образовался и целая принцесса, которая может тебя подменить...
- Намёк ясен, — рассмеялась поняша, — пойдём!
Час прошёл незаметно.

 — Так, хватит лежать, — встрепенулась Сиба, — пойдём!
- Куда? Зачем? — сонно отозвалась Рейнбоу Дэш.
- Там к замку Твайлайт много интересного подвезли, пойдём посмотрим! Обещаю, тебе понравится!
- Ладно, ладно, — вяло согласилась радужная пони и обе взмыли в небо.

 — Что этот поезд тут делает? — удивлённо спросила Рейнбоу Дэш, — он должен был приехать часа на два позже!
- А ещё это грузовой поезд, а не пассажирский, — заметила Сиба, — а ещё вон, посмотри, везут ящики с замку. Именно про это я тебе говорила.
Рейнбоу Дэш внимательно оглядела и поезд, и пони, везущих ящики, и замок.
- Сиб, а чего это там на замок понацепляли? — шёпотом спросила радужная пегаска. Сиба плотоядно оскалилась в ответ и кратко ответила:
- Оружие.

Глава 8. Бар

Прямо перед замком Твайлайт, буквально в паре метрах от двери, стояла… штука. Я даже не знаю, как её описать! Похоже на механическое яйцо, боком лежащее на массивной металлической подставке. И размером с пони. А ещё из переднего конца торчала труба. На конце было расширение с дырочками. Внутри находился кристалл.
- Знаешь, я бы не стала туда заглядывать, — насмешливо сказала Сиба, — ведь, если эта штука внезапно сработает, ты останешься без головы.
Я невольно отскочила от опасного устройства. Нет, не от испуга, просто мне всё ещё нужна моя голова. Сиба почему-то рассмеялась.
- Дэши, надо отскакивать в сторону, а не назад.
- Не называй меня так. И что это за штука?
Сиба закинула передние копыта на это опасное устройство и нежно его погладила.
- Автоматический генератор заклинаний, — буквально промурлыкал киберкобыла, словно большая кошка.
- Подаём в него магию и из дула, — она показала на торчащую трубу, — вылетает заклинание.
- Боевое, да? А не лучше ли доверить это единорогу?
- Турель, — Сиба похлопала по штуке, насмешливо смотря на меня, — может выдавать примерно пять залпов в секунду, не нуждается в отдыхе и ей могу пользоваться я. Не только я, но да неважно, в любом случае она лучше единорога.
- Но он ведь всё равно нужен? Ну должен же кто-то подавать на него магию?
Сиба тяжко вздохнула.
- Дэши, я же уже говорила, помнишь? Моему телу для нормальной работы нужно очень много магии. Гораздо больше чем у меня есть. И меня есть устройство, искусственно создающее магию. Называется "реактор". В этой штуке тоже есть что-то подобное, но проще и масивнее. Поэтому кто угодно может ей пользоваться. Хотя нет, вру, для управления конкретно этой моделью нужна специальная штука в голове.
После её слов эта "турель" вдруг ожила и тихо жужжа начала хищно водить дулом. От такого зрелища у меня чуть шерсть дыбом не встала! Сейчас эта штука казалась мне ОЧЕНЬ опасной.
- Круто, правда? Это я! — гордо выпятила грудь Сиба.
- Пойдём в замок, ладно? — эй, чего это я так жалобно говорю? И почему уши поджала? Нет, так не пойдёт, нужно срочно вернуть себе крутой вид!

***
Я милосердно сделала вид, что не замечаю попыток Дэши выглядеть круто. Кажется турель и впрямь её напугала. Из чистого озорства направила ствол в землю и выстрелила. Пегаска, взвизгнув, спряталась за мою спину. Кажется она дрожала.
- Дэ-э-эши, ты ведь не забыла, что сейчас Я управляю этим устройством? — и это прозвучала очень ехидно. А потом мной ударили турель. Моим лицом, если точнее.
- Плохая шутка! — пылая праведным гневом нависла надо мной пегасочка.
- Так накажи меня! — упс, само вырвалось. Да ещё и таким страстным тоном… Дэши покраснела. Сильно покраснела. Молча развернувшись, она полетела в замок. Вопя во весь голос: "прости!" я кинулась за ней.

***
Мы вновь шли в дом Флаттершай. Твайлайт, фальшиво улыбаясь, пыталась развеселить подругу, но та почти не реагировала. Передние ноги Флатти были перепачканы высохшей кровью. Немного крови было на животе, а также на лице и гриве. Это придавало ей вид мрачный и пугающий. Хорошо хоть мы сумели избежать всех пони на нашем пути (спасибо мне за это). Если закрыть глаза на всю эту кровь, то Флаттершай выглядела почти нормально, только была гораздо тише чем обычно и отвечала совсем односложно. Но принцессе удалось вызнать, что пегасочка совсем не помнит, происходившее у Инермана.
- Гипноз, — ответил я на её невысказанный вопрос. — Обычно доктор прибегает к этому только в самом крайнем случае. Ну или очень срочном, как сейчас.
- А меня он…? — насторожившись спросила Твайли. Судя по вставшим торчком ушам, ответ её очень интересовал.
- Нет, у тебя был не настолько серьёзный случай, — максимально уверенно соврал я. Аликорночка поверила. Тем временем мы уже почти добрались до дома Флаттершай и принцесса опять начала попытки переубедить свою подругу:
- Ты точно уверена, что хочешь туда пойти? Тебе совсем необязательно возвращаться!
- Я не могу их просто бросить, — тихо, но уверенно сказала Флаттершай. Её слова будили во мне новые чувства. Кажется гордость и уважение, так? В любом случае она потрясающая. Я бы вот точно не смог вернуться к трупам любимых существ. Особенно если от них остались только головы.
- Но что ты будешь с ними делать? — поджав ушки спросила Твайлайт. Она выглядела нервно. Особенно сильно её выдавали глаза. Принцесса никак не могла зафиксировать взгляд на чём-то одном. А вот Флаттершай наоборот, смотрела ровно перед собой, но я сомневаюсь, что она обращала внимание хоть на что-то. От встреч с деревьями её точно приходилось спасать.
- Они заслужили нормальных похорон. — Флаттершай вдруг прекратила сверлить взглядом пустоту и жалобно посмотрела на Твайлайт, — ты ведь сделаешь это для меня?
- Я… я никогда…, — аликорночка вздохнула и, опустив голову, прошептала, — я попробую.
- Спасибо, — шёпотом ответила Флатти, продолжив смотреть в никуда.
В мрачной тишине запах крови и гниения действовал до жути угнетающее. Даже для меня это было очень неприятно, а Твайлайт побледнела и мелко тряслась. Однако аликорночка старалась не выдавать своих эмоций. А вот Флаттершай… она выглядела равнодушно. Всё так же глубоко и ровно дышала и на её лице не отразилось ни единой эмоции. Это дело копыт Инермана или её собственная реакция?

***
Ужас. Только этим словом я могу описать то, что увидела на кухне Флаттершай. Было тяжело дышать, ноги стали словно из ваты и мелкая дрожь поселилась во всём теле. Но я кое-как смогла сдержаться и не завопить, хотя очень хотелось. Вновь мерзкое чувство падения завладело мной. И я опять воспарила над Понивилем, возвращая себе душевное спокойствие. Сосредоточиться на том, что лежало передо мной было тяжело. Мой разум просто отказывался воспринимать это, настолько всё было ужасно! Но Флаттершай ждёт, ещё и смотрит на меня щенячьими глазами. Нужно сосредоточиться. Я была на похоронах всего один раз и то, очень давно. Совсем маленькая, ничего не знающая о магии кобылка просто не могла запомнить то заклинание. Я уже не та маленькая кобылка, я — принцесса. И только сейчас начинаю понимать весь груз этого звания. Прошлое чёткой картиной встаёт у меня перед глазами. Дождь, запах травы, витающая в воздухе грусть. Маленькая кобылка, не осознающая происходящего. Она дёргает мать за подол траурного платья, говорит что хочет домой. Ей незнаком умерший. Какой-то дальний и невообразимо старый родственник. Мать просит её подождать. Неизвестный единорг говорит. Кобылка совсем его не слушала, но сейчас память послушно достаёт слова древнего ритуала из своих закромов, а я повторяю их. И сама не слышу своих слов, не знаю что говорю. Вспомнить заклинание было гораздо труднее, ведь нельзя вспомнить того, что не видел. Та кобылка просто не может увидеть магию, но я стараюсь. Память словно закипает пытаясь найти искомое. Этот день раз за разом предстаёт перед моими глазами, с каждым повтором всё больше наполняется деталями и с последним словом ритуала я оказываюсь там, под этим дождём. Маленькая растерянная кобылка, что смотрит на мир глазами принцессы и чувствует само время. Это не путешествие, ведь я ничего не смогу изменить, но возможность увидеть прошлое. И я вижу. С последним словом расцветает заклинание и всё мёртвое в этой комнате рассыпается, цветной пылью обращаясь в магию и исчезает, слившись с общим потоком.
- Спасибо, — тихо шепчет Флаттершай, — я знала, что ты сможешь.
- Ты удивительна, Твайлайт, — с улыбкой говорит Дилон.

***
Запах был всё так же противен, несмотря на все заклинания Твайли и открытые окна. Надеюсь, что кобылки ощущают его не так остро.
- Мне кажется, Флаттершай стоит переехать, — страдальческим голосом сказала Твайлайт. Сейчас аликорночка валялась на хозяйской кровати. Кровать была двухместной, но Твайли заняла её всю. Принцесса явно не слишком хорошо себя чувствовала и старалась как можно меньше говорить.
- Тут слишком сильно качается пол. А эти стены! Они меня с ума сведут! — заявила Твайлайт.
- Знаешь, мне почему то кажется, что со стенами всё в порядке и пол абсолютно неподвижен.
Твайлайт оторвала голову от подушки, внимательно огляделась и засунула голову под подушку. Потом ещё и попыталась забраться туда целиком. Пришлось быстренько накрыть Твайлайт одеялом, пока она ещё чего не учудила. Аликорночка мою заботу оценила и успокоилась.
- Дилон, ты случаем не знаешь, почему мне так плохо? — послышалось хныканье из-под подушки.
- Ментальные путешествия во времени могут приводить к дезориентации в пространстве, времени, причинно-следственных связях, спутанности сознания, галлюцинациям, мигрени и ещё двум десяткам последствий, — занудно-лекторским тоном повествовал я. За такую наглость в меня кинули подушкой.
- Я велю сажать в темницу всех, кто нудит в присутствии страдающей принцессы! — проскулила Твайлайт, интенсивно ворочаясь под одеялом, — это скоро пройдёт?
- Послушайся ты меня и не используй магию, была бы уже в порядке!
- Тут воняло! И хватит уже скулить, лучше скажи, что мне делать!
- Присоединиться к Флаттершай, — ехидно заявил я. Пегаска отправилась отмываться, так что моё предложение было не слишком пристойным. И естественно она пошла к Флаттершай! Стоило догадаться, что все эти подвиги точно не прибавят поняше адекватности. Не будь она аликорном я бы всерьёз начал беспокоиться о её психическом здоровье, но крылато-рогатые проявляют завидную стойкость в таких вещах. Пока кобылки плескались я от нечего делать осматривал комнату. Двухместная кровать, шкаф, комод и маленький чайный столик. Занавески милые. Спальня как спальня, ничего особенного. Разве что висевшая напротив кровати картина с хозяйкой дома. Расправленные крылья и немного смущённый вид навевали не самые приличные мысли. Понятия не имею, зачем я начал шариться по шкафу, но ничего особо интересного я там не нашёл. Правда, в самый дальний угол была запрятана совместная фотография Флаттершай и Дискорда где-то в Лас-Пегасусе. Оба выглядели счастливыми и Дискорд явно задумал какую-то шутку. Под кроватью было немного больше интересностей. Пара книг про похождения Мадам (книгу именно этой серии читала ассистентка Инермана), да небольшой сундучок. Закрытый, но среди той кучи хлама, что я постоянно с собой таскаю была отмычка. Внутри нашлась стопка стихов. Очень хороших стихов. Некоторые были посвящены хаосу, некоторые Флаттершай, но ни одного любовного. Судя по почерку писал Дискорд. Ещё там было несколько милых безделушек и бесполезных сувенирчиков, да стопочка фотографий. Удачных было не слишком много, Дискорд либо не влезал в кадр, либо не считал нужным замереть на момент съёмки. Заглянул за картину, где к своему удивлению увидел сейф. Хороший такой, надёжный с паролем на шесть цифр. Ничего живого (или бывшего живым) внутри не лежало, так что его содержимое осталось для меня тайной. К моменту возвращения подруг я сидел посреди комнаты с самым невинным видом. Обе выглядели гораздо лучше, разве что не улыбались.
- Раз уж вы в порядке, дамы, предлагаю отправиться в замок. Там сейчас много интересного.
Судя по дёрнувшимся ушкам, Твайли стало очень любопытно, что там происходит в её замке. Флатти то же встрепенулась.
- Да пожалуй, ты прав. Я не хотела бы оставаться тут. Подожди немного, мне нужно кое-что взять. — Флатти отчего-то смутилась и совсем тихо пролепетала, — Ну, чтобы чувствовать себя немного уверенней.
Неужели она решила забрать свою любимую игрушку? Флаттершай уверено подошла к своему портрету и отодвинула его. Игрушки в сейф не прячут, это я точно знаю! Быстро введя пароль, Флатти достала из сейфа и тут же надела… кобуру. Затем достала из сейфа пистолет и положила в кобуру. Твайлайт явно не знала, что это такое и зачем надо, а вот у меня от удивления глаза стали размером с блюдце.
- Фла-а-ати, а что это такое? — стараясь не выдавать своего удивления спросил я.
- Это не то, о чём ты подумал, — смущённо ответила пегаска, — это пистолет.
- Спасибо, я знаю что такое пистолет. Но во имя самой глубокой ямы Тартара, откуда у тебя такое оружие?!
- Оружие? — пегаска явно удивилась и даже немного испугалась. — Это не оружие! Он чтобы… ну, знаешь, иногда бывает, что животные злятся и даже меня не слушают. Ну и он отправляет их спать.
- А они потом точно просыпаются?
Пегасочка отчаянно закивала.
- О, ну тогда понятно. Просто обычно такие штуки нужны чтобы, ну… убивать.
Подруги дружно охнули и Флаттершай с опаской покосилась на пистолет. Выглядел он точь-в-точь как боевой. Устаревший, правда, но точно боевой. Флатти вновь вздохнула и достала из сейфа патроны. Серая такая коробочка с зелёной полосочкой. Маломощные.
- Только учти, Флатти, что усыпляет только твой пистолет. Все остальные... ну ты поняла.
- Может, вы мне расскажете мне, что это такое? — настойчиво попросила Твайлайт. Пришлось ей рассказывать, что такое пистолет и как его использовать. Зато потом мне было легко объяснить, что такое турель и как она работает. У них с пистолетом почти одинаковый принцип работы, только источник энергии у пистолета не реактор, а патроны. Ну и матрица в пистолете проще и не способна выдержать большого количества магии. Твайлайт ОЧЕНЬ заинтересовали технические подробности и пришлось почти полчаса рассказывать ей про матрицы заклинаний. Флаттершай тоже слушала с любопытством, но явно понимала не очень много. В конце аликорночка спросила, можно ли ей как-нибудь получить такую матрицу?
- Ты мой подарочек не открывала, да? — ехидно усмехнулся я. — Ну так открой, тебе понравится.
Самое интересное нас ждало в замке. Для начала скажу, что внутри было весьма много пони и почти все — технические сотрудники разведки. Даже сам великий и таинственный Буч присутствовал. Сейчас он и ещё тройка единорогов что-то творили с картой. Вместо люстры над ней уже висел какой-то прибор, напоминающий огромный сталактит. Весь в проводах и непонятных железяках. Всё в лучших традициях высоких технологий. Сейчас единороги устанавливали ещё более странно выглядящие тонкие колонны вокруг карты (между и немного позади тронов). Разумеется, Буч не замолкая болтал о назначении всего, что они устанавливали, изредка отвлекаясь на восторженные повести о гениальности сего устройства. Я понимал почти все слова, которые он говорил, но составить из них что-то внятное мне было не по силам.
- А можно глупым пони, вроде меня, объяснить, что ты тут творишь? — обе подруги сейчас были слишком удивленны увиденным, чтобы задавать вопросы, поэтому спрашивать пришлось мне.
- Как я рад, что ты спросил! — медленно сказал Буч. Нет, говорил он с нормальной, для обычных пони, скоростью, но для него это медленно.
- Только коротко! — взмолился я.
- Окей, — приуныл единорог и вновь затараторил. — Если кратко, то это прибор увеличивает возможности карты и расширяет диапазон сканирования. Надеюсь, теперь с её помощью мы сможем отследить возникновение барьеров, вроде того, что накрыл Понивиль.
- А если опять накроет Понивиль? — немного раздражённо спросила Твайлайт. Кажется ей не нравилось, что с её картой в её замке творят что-то непонятное. Думаю больше всего поняшу раздражала именно непонятность происходящего.
- Ну скажем так, турелька на входе самое безобидно из нашего арсенала. Кстати, если мы всё правильно сделаем, то у твоей карты очень сильно расширятся возможности. Я пока сам не знаю, на что она будет способна, но это будет замечательно! Кстати, раз уж вы тут, поможете мне найти нашу киберпони. Идём!
Найти двух пегасок было просто, а вот поймать не очень. Ну вот зачем им носиться по замку с такой скоростью? Чего они хотят добиться? Непрекращающаяся болтовня Буча, вопреки ожиданиям, не раздражала, а наоборот, успокаивала и меня и кобылок. Было в этом непрерывном потоке непонятных слов что-то уютное и знакомое. Может, он просто напоминал нам Пинки Пай? Причём не только болтовнёй, но и весьма навязчивой, буквально фонтанирующей во все стороны жизнерадостностью. Правда, Буч не скакал туда-сюда как Пинки.
- Кстати, должен сказать, Твайлайт Спаркл, замок у тебя просто замечательный! — внезапно заявил Буч.
- Спасибо, мне то же нравится. — Твайли немного смущённо улыбнулась.
- Особенно все эти штуки с пространством, они просто великолепны! И, представь, до меня всё ещё не дошло, как это сделано! — и вновь мы не понимаем о чём он говорит.
- Какие штуки? — осторожно спросила принцесса.
- Ты разве не знаешь? Размеры не совпадают! Некоторые коридоры замка длиннее, чем должны быть, некоторые короче, а с комнатами вообще что-то непонятное. Я составил точную трёхмерную карту замка и получилось, что часть помещений должны просто висеть за пределами замка, коридоры пересекаться там, где они не пересекаются на самом деле, а комнаты наезжают друг на друга! Сущий хаос, даже Дискорд ТАК никогда не делал.
Твайлайт едва не уронила челюсть на пол. Я, честно говоря, тоже. Только Флаттершай воспринимала всё как должное.
- Я, конечно, пару раз натыкался на пространственные аномалии, но на такие сильные — никогда. И это та-а-ак круто! Самое удивительно, что замок меняется! — Буч даже подпрыгнул от восторга.
- У меня живой замок. — с трудом выговорила Твайлайт. Открывшиеся перспективы затуманили взор юной аликорны, за что она и поплатилась. Из-за угла вылетело нечто радужное и протаранило поняшу. Следом выскочило ещё одно размытое пятно, но на этот раз жёлтое и сбило Флаттершай. Это было бы весело, не знай я, насколько травматичным может быть столкновение с Сибой. К счастью, Флатти отделалась только лёгкими ушибами. Вот только для непривычной пони даже лёгкие ушибы кажутся до жути болезненными. Разумеется, она заплакала. Тихо съёжилась на полу и плакала, тщетно пытаясь сдержать слёзы.
- Си-и-аба, — я пытался сдерживать злость, — тебе никто не говорил, что нельзя гонять в замкнутых пространствах?
- Не, — отмахнулась пегаска, — никто, а что?
Выглядела она немного виноватой, но даже ей я не могу простить слёзы Флатти. Никто не смеет обижать эту пегаску. А значит, надо доходчиво объясните киберкобыле, что так делать нельзя. Я молча въехал ей копытом в лоб. Задним. Сильно. Настолько сильно, что её голова врезалась в стену и оставила в ней весьма широкие трещины. Сиба повалилась на пол. Секунды три киберпони валялась в отключке. Рейнбоу Дэш уже начала нервничать и, кажется, задержала дыхание.
- Я в норме! — вскинулась пегаска. РБ выдохнула и явно расслабилась. Буч ехидно постучал киберкобылу по голове.
- Дорогуша, две смерти за день слишком даже для тебя.
- Пфф, — отмахнулась Сиба, — до рекорда ещё далеко!
- Какие смерти? — растерянно спросила Дэши. Ха, в последнее время эти пони как-то слишком часто удивлены или растеряны. Как бы в привычку не вошло.
- Никакие. — поспешно ответила Сиба. Немного нервно, как по мне. Однако Буч не ведал понятия личной тайны и тут же принялся объяснять:
- Наша киберпони хоть и крепкая, но отнюдь не неуязвимая. Достаточно сильный удар по голове может убить её, — единорог хихикнул, — правда ненадолго, за три секунды мозг будет полностью восстановлен. И сегодня её убивают уже дважды!
Сиба наградила единорога воистину убийственным взглядом. Он ничего не заметил и задумчиво продолжил:
- Правда, первый раз сопровождался мощным магическим импульсом, который подчистую выжег её системы. К счастью, даже такое предусмотрено в конструкции.
А вот теперь убийственным взглядом наградили саму Сибу.
- Ты сказала, что это была шутка! — гневно прошипела Рейнбоу. Вау, да наша радужка весьма сильна. Погодите-ка, это что, слёзы? Да, несмотря на гнев РБ была готова зарыдать. Буч только сейчас осознал свой косяк и был весьма смущён. Флаттершай и Твайлайт… ну вы сами догадались, они выглядели растерянно.
- Я чуть не убила тебя! — заорала Рейнбоу. Единорог хотел что-то сказать, но фиолетовое свечение его заткнуло.
- Но не убила ведь? — ласково ответила Сиба. — И точно не смогла бы. Не надо переживать из-за этого.
Радужная не нашла, что ответить и глухо зарычала. Ну ни фига себе, не думал, что она так может.
- Ты невыносима! — и с этими словами она исчезла где-то в глубине замка, а Сиба кинулась за ней. Наш единорог с умилением посмотрел им вслед.
- Эх, любовь! — мечтательно сказал он. Флатти тут же покраснела, а Твайлайт глянула на него как на сумасшедшего.
- Какая любовь, они же одного пола! — возразила наивная принцесса. Разумеется, мы её дружно проигнорировали.
- Ставлю сто золотых, что уже через три дня они будут кувыркаться в одной постели! — всё тем же жизнерадостным тоном заявил единорог. Я тут же сделал фейсхув и твёрдо ответил:
- Ну какие три дня? Двести золотых на неделю!
- Две недели минимум, — тихо и ОЧЕНЬ смущённо сказала Флаттершай, — ставлю сотню.
- От тебя я такого не ожидала, — ошарашенно попятилась Твайлайт, чем ещё больше смутила пегаску.
- Кстати, так и не спросил: тебе Сиба зачем нужна? — обратился я к единорогу, пока у Твайли совсем крыша не поехала.
- Надо диагностику провести! ЭМИ штука опасная, а процедура полного восстановления не слишком надёжна, лучше всё перепроверить. И пока вы не спросил, ЭМИ расшифровывается как энерго-магический импульс. "Энерго" означает, что магия находится в чистом виде, не сфокусирована в заклинание. И кстати, Селестия просила вас всех вечерком зайти. Ну всё, мне пора, всем пока!
И с этими словами Буч исчез. Даже вспышки телепортации не было. Твайлайт, разумеется, тут же заинтересовалась такой "тихой" разновидностью этого заклинания. Что ж, не думаю что она сможет его освоить просто единожды увидев, всё-таки это очень сложное… Забудь, она смогла. Погодите-ка, а ведь Буч мог просто телепортироваться к нашей ненаглядной киберпони! Вот ведь хитрокрупое создание!

***
Я обидела Рейнбоу. Опять. Как гласит старая пословица: благими намерениями выстлана дорога в подземелья разведки. А наши подземелья пострашнее Тартара будут. Ну вот что мне делать? Вон, в десяти шагах Рейнбоу. Сидит ко мне спиной и пялится на опустевший Понивиль. Или не на него, не знаю. Но сидит на земле и это меня нервирует. Она ведь пегас! Нам самой природой велено все перепады настроения пережидать на облаках. Честно говоря, я даже подходить к ней боюсь, но и уйти попросту не могу. И как назло, вокруг нет никого, способного чётко и ясно сказать, как она отреагирует. Ах, в бездну всё! Тихо окликнув пегаску я подхожу к ней ближе. Она не реагирует. Я подхожу ещё ближе и сажусь рядом с ней. Надо же, я ожидала, что Дэши будет в глубокой депрессии или наоборот, скрежетать зубами от ярости, но она казалась просто задумчивой. Ещё было в её взгляде немного грусти.
- Почему меня всегда обманывают? — тихо спросила она. Честно сказать, я понятия не имею, о чём она спрашивает! Так, сейчас надо очень, ОЧЕНЬ осторожно! Однако ещё до того как я успела придумать ответ Рейнбоу опять заговорила:
- Не понимаешь, да? — радужная пегасочка пронзительно смотрит на меня. — Мне постоянно врут, Сиба. Родители, учителя, подруги, все. "Дедушка просто уехал", "твоя птица улетела", но они мертвы.
Говорят: "ты поправишься", но за спиной шепчут, что летать мне не суждено. Твердят, что я умная пони, просто нужно приложить больше усилий, но как бы сильно я ни старалась у меня не получалось.
Рейнбоу говорит тихо, меланхолично, но вдруг срывается на яростный крик:
- Дура! И так всегда! — кричит она злобно, но в уголках её глаз собираются слёзы, — Мне всегда врут и я всегда верю! Почему вы не можете просто говорить правду?!
Дэши плавно скатывается в истерику, а слёзы льются ручьём.
- "Ты никого не убила, Рейнбоу", "ты не можешь мне навредить, Рейнбоу". О, да, тот пёс, голова которого буквально лопнула под моим копытом, просто потерял сознание! А вмятина на твоём лбу просто шутка! И ведь тебе я поверила! Думала: "ну может киберпони и так могут", а ты просто опять соврала мне! ЗАЧЕМ?!
Разъярённая пегаска наступала, грозно расправив крылья, а по её искажённому яростью лицу текли слезы.
Так, а теперь, Си, будь максимально острожна, говори тихо и спокойно. И во имя всех любовниц Селестии, не ляпни лишнего!
- Просто мы хотим защитить тебя, Дэши. Да, иногда это бывает глупо и неуместно. — я невольно фыркаю. — Особенно, когда дело касается размножения. Но, раз уж ты так хочешь, я обещаю впредь говорить тебе только правду и ничего кроме правды.
Рейнбоу злобно усмехается и бьёт землю копытом.
- И почему я должна поверить твоим словам? Я ведь ничего, ни-че-го о тебе не знаю! Твоё настоящее имя? Возраст? Как ты потеряла крылья?
Последний вопрос был явно зря и она сама это поняла, но из чистого упрямства просто продолжала требовательно смотреть на меня, дожидаясь доказательств. Ну как хочешь, Дэши.
- Моё "настоящее" имя не имеет значения и давно мне не принадлежит. Интересен мой возраст? Ты удивишься, но мне тысяча лет, хоть я и вру про двадцать пять, пятьдесят или сто. Крылья? Это очень паршивая история, которую я не хотела бы вспоминать. Вот, только правда и ничего кроме правды, довольна?
Теперь уже злилась я, а пегаска как-то сразу успокоилась. Почему?
- Но откуда ты узнала, что "Сиба" не моё настоящее имя?
- Догадалась, — пегаска пожала плечами, — это ведь от "киборг"?
- Изначально меня и называли "киборг". Понятия не имею, как это переросло в "Сибу". — сейчас мы обе были спокойны, только витала в воздухе какая-то взаимная неловкость. Нет, так точно не пойдёт! Обняв пегаску крылом тяну её в сторону замка, на ходу объясняя:
- До меня тут дошло, что у тебя огромный пробел в образовании касательно размножения и ни один пони не согласится правдиво просветить тебя по этому вопросу. — И очень ехидно добавляю:
- Ты ведь хотела правды? Так ты её получишь. Обещаю, через пару часов ты будешь знать о… любовных делах больше чем среднестатистический житель Эквестрии. Гораздо больше.
Радужная пони тут же покраснела. Думаю, она сама не знала почему.

***
Только скрип пера по пергаменту нарушал тишину в кабинете Селестии. Не того, старого и привычного, кантрелотского кабинета, а совсем нового, в замке Твайлайт. Ещё пару дней назад его и вовсе не существовало, просто, когда принцесса решила, что какое-то время проведёт в Понивиле рядом с её комнатой возникла новая дверь. Каким-то особым уютом кабинет похвастаться не мог, но тут было на удивление удобное кресло и стол. Оба из кристаллов. В многочисленных ящиках стола нашлись письменные принадлежности и даже чернила. Разумеется, всё было из кристаллов. Особенно интересно получилось с чернилами — они красиво искрились, светились в темноте и, разумеется, были фиолетового цвета, совсем как Твайлайт Спаркл. Их принцесса использовать не стала, слишком уж красивыми они были, для траты на служебные документы. Ещё в кабинете присутствовала карта Эквестрии во всю стену. Обыкновенная, но очень точная и детальная. На потолке был милый светильник. Он один не был целиком из кристаллов. И на этом всё. При таком минимуме обстановки кабинет обладал довольно обширными размерами, а потому казался почти пустым. Принцессу, впрочем, устраивал такой аскетизм. За прошедшую жизнь она достаточно долго прибывала в роскоши, чтобы устать от неё. Тем более работы было много и, впервые за последние пару сотен лет, работы серьёзной, требующей полной самоотдачи. Самым простым была полная эвакуация Понивиля, кроме шести всем известных пони. Интуиция принцессы буквально вопила, что эти шесть пони должны остаться тут. Да и существовало ли для них в Эквестрии более безопасное место, чем этот замок, ныне ставший временным штабом разведки? Хотя несколько пони (например, меткоискатели) наотрез отказались покидать Понивиль. Головную боль у принцессы вызвало почти полное отсутствие знаний о противнике. До сих пор неизвестно, могут ли они появиться где-нибудь кроме Понивиля? Поэтому ей требовалось как-то подготовить всю Эквестрии к возможным вторжениям и даже уговорить правителей других народов сделать то же самое. А вот это было проблемно. Никто упорно не хотел верить, что нападения могут коснуться и их. Или просто считал, что пони сильно преувеличивают опасность. Никто не считал пони способными сражаться. Тем не менее, помогать никто не спешил. Отказы звучали весьма убедительно, а аргументы казались весомыми. Жаль только половина была вымышлена, а все оставшиеся — весьма преувеличены. Больше всего принцесса тревожилась за круг Твайлайт Спаркл. Происходящее очень плохо влияло на этих юных пони и предсказать их реакцию не смог даже Инерман. Оставалось только надеяться, что они окажутся достаточно сильными и смогут преодолеть всё происходящее. Вот только Твайлайт… принцесса тревожилась, что её ученица окажется чрезмерно сильной и слишком быстро раскроет свой магический потенциал. Она уже делала то, что, по расчётам принцессы, должна была освоить только через сотню лет. Это очень плохо, ведь такое могущество может оказаться ей не по плечу, словно дать жеребёнку силу взрослого аликорна. Только в этот раз всё не ограничится разбитым Кристальным Сердцем. В дверь осторожно постучали.
- Входи, Флаттершай, — только одна пони в этом замке могла так стеснительно стучаться.
- Я не помешаю? — из-за едва при открытой двери показалась только голова пегаски.
- Конечно нет, — принцесса ласково улыбнулась стеснительной пони, — я как раз собиралась сделать перерыв. Не стесняйся, проходи.
Принцесса использовала короткое заклинание и рядом со столом возникло второе кресло.
- Как ты себя чувствуешь, Флатти? — своим фирменным ласковым голосом спросила принцесса, когда пегаска забралась в кресло. От Селестии так и веяло заботой и сопереживание.
- Я... не знаю. Всё кажется таким далёким, таким... — пегаска замерла на пару секунд, пытаясь подобрать правильное слово, — холодным. Словно детский кошмар, который больший не кажется страшным.
- Довольно точное описание.
- Селестия улыбнулась чуть ярче. — Так что, никаких эмоций?
Флаттершай не спешила с ответом.
- Трудно сказать. Я очень сильно любила своих животных, а теперь их нет... Мне плохо без них. Даже сейчас, когда я больше похожа на глыбу льда, чем на пони. — последнее пегасочка прошептала совсем тихо, опустив голову.
- А что насчёт псов? — осторожно спросила принцесса. Флаттершай вдруг встрепенулась и неожиданно громко и злобно заявила:
- Я хочу вырвать и растоптать их сердца!
Пегасочку трясло от ярости и неукротимая ненависть горела в её глазах. Всё прошло так же быстро, как и началось. Флаттершай в ужасе зажала рот копытами, когда поняла ЧТО сейчас сказала. Селестия тут же оказалась рядом и обняла заплакавшую пегаску.
- Простите, принцесса... — сквозь слёзы начала извиняться бедная пони, но Селестия её перебила:
- Просто Тия, мы же договаривались, помнишь? И не нужно извиняться, я ни капли тебя не осуждаю. Ты имеешь право злиться и ненавидеть, это нормально. — всё с той же ласковой улыбкой говорила принцесса, кончиком крыла вытирая слёзы юной кобылки.
- Но это ведь та самая злость, — страдальчески прошептала Флаттершай и слёзы хлынули с новой силой, — я не хочу опять кому-нибудь навредить.
Пегасочка разрыдалась ещё сильнее.
- Мне придётся вернуться...? — из-за плача она делала огромные паузы между словами.
- Нет, Флатти. У тебя есть прекрасные друзья, они помогут тебе справиться с этим, — принцесса крепче обняла пегаску, но вдруг отстранилась и сочувствующие, но очень серьёзно посмотрела в глаза заплаканной пони. — Я очень не хочу этого, но может случиться так, что твоим друзьям понадобится твоя... злость. Я всем сердцем желаю, чтобы ничего подобного не произошло, но если такое случиться, — принцесса горестно вздохнула, — не сдерживайся, ладно? Сделай всё, чтобы защитить своих подруг, каким бы чудовищным это "всё" не было.
Селестия вновь крепко обняла совсем обмякшую пегаску.
- Мне больно просить тебя о таком, моя маленькая пони.
Всхлипнув, Флаттершай едва слышно ответила:
- Я уничтожу всех, кто обидит моих подруг, — и крепко зажмурилась, пытаясь сдержать новый поток слёз.

***
Как-то так получилось, что я вдруг стала верить Сибе. Почему? Ну, кроме того, что она безмерно крутая киберпони, эта пегаска была честна со мной. Те глупые вопросы (за последний мне до сих пор стыдно), она ведь могла сказать что угодно, придумать любую ложь и я никак не смогла бы проверить её слова. Пожалуй, скажи она что-то конкретное я бы ни за что не стала ей доверять. Хотя свой возраст она назвала точно, но слишком уж абсурдно огромной и круглой была цифра. Я уверена, так она бы врать не стала. В общем, мне упорно казалось, что ей можно верить. И поэтому те вещи, о которых она рассказывала, казались мне ещё более шокирующим, мерзкими, отвратительными, тошнотворным и... эм, у меня слова закончились. Говорила она довольно долго и, в отличие от Твайлайт, не вела поучительных лекций, умных слов не использовала и говорила очень эмоционально. Мне бы понравилось её слушать. Говори она о чём-нибудь другом. Я очень не хотела верить что пони могут (и делают!) такие вещи. Поначалу она даже показывала картинки из учебника биологии (и приводила его в доказательство своих слов), но то, что она рассказывала потом в учебниках не писали и картинок она не нашла. Это радовало, ведь увидь я всё то, о чём она говорила и меня бы точно стошнило.
- Ох, Сиба, пожалуйста, скажи, что ты не делала всех этих отвратительных вещей! — у меня ещё осталась робкая надежда, что опыт у неё исключительно теоретический. В ответ Сиба захохотала настолько зловеще, что Тирек, Сомбра и Кризалис устыдились бы своего непрофессионализма.
- Не-е-ет, я обещала говорить тебе правду!
- Ну хотя бы некрофилией ты не увлекалась? — жалобно спросила я. Сиба задумалась.
- Ну, например, Дилон не имеет собственной жизни, а существует за счёт чужой. Так что, чисто технически, его можно считать мертвецом. Да и есть совершенно философский вопрос: если сначала партнёр был жив, считается ли это некрофилией?
Обхватив голову крыльями и передними копытами, с глухим стоном я свалилась со стула. Мне не хватало слов, чтобы описать всё это чувство смущения и стыда. А Сиба просто весело расхохоталась.

***
Мне грустно. Не хочется смеяться и шутить. Даже устроить вечеринку не хочется! Да и не с кем. Почти все Понивильцы разъехались, осталось только несколько особо упрямых пони. У них были причины остаться и эти причины никак не совместимы с вечеринками. У меня есть замечательные подруги, но они то же не хотят веселиться. Ещё есть множество разведчиков в замке Твайлайт, но все они заняты важными делами и не могут отвлекаться. Совсем грустно и моя грива хоть и продолжала кучерявиться, но была не такой пышной, как раньше. Даже моё Пинки-чувство не работало как обычно, все ощущения забивало предчувствие чего-то нехорошего. Настолько сильное, что становилось похоже на самое обычное предчувствие, а не привычные знаки. Я совсем не смотрю куда иду и поэтому врезаюсь в столик. Он стоит около маленького кафе, которое сейчас закрыто. Жаль, я бы не отказалась от чего-нибудь сладкого. На столик, прямо перед моим носом падает кексик с розовой глазурью и обсыпкой, изображающей конфетти. Чудеса.
- Мне кажется, тебе срочно нужно пару кексиков! — прямо передо мной появляется белая кобыла земнопони с тёмно-синей пушистой гривой, а на столике возникают новые кексики. Такие же розовые и аппетитные.
- Ты выглядишь грустно, — лучезарно улыбнувшись, говорит она.
- Мне действительно грустно, — вздохнув отвечаю я и сама не успеваю заметить, как выкладываю ей всё, что меня беспокоит, даже не притронувшись к кексикам.
- Ну разве это причина грустить? — удивляется незнакомка, — Если вокруг грустят, то ты, Элемент Смеха, должна наоборот, радоваться как можно сильнее! Смейся Пинки, ведь всем так нужен твой смех!
И она сама начинает смеяться. Мне нравится её смех — чистый, звонкий и такой заразительный. Она права, я знаю, но всё равно не могу выдавить даже самой жалкой улыбки.
- Нет, так не пойдёт, — хмурится незнакомка, но через мгновение на её лице вновь расцветает улыбка, — я знаю, что тебе поможет! Нужна песня!
И, подмигнув мне, она начинает петь:
Зовусь я Пинки Пай
Это же моя песня!
И мне сказать не лень
Скорее улыбнись, ведь я раскрашу скучный день
Неважно что и как
Печаль или тоска
Подбадривать своих друзей для Пинки как мечта
У меня всё же получается чуть-чуть улыбнуться
Ведь рада я дарить вам смех, смех, смех
- Это так, — говорю я, улыбнувшись чуть шире
И сердце словно наполняет свет
- Точно так! — напеваю, вовсю улыбаясь и дальше мы уже поём вместе:
Ведь всё что мне так нужно — смех, смех, смех
Друзей мои счастливых всех!
Мы продолжаем петь на весь Понивиль, так громко, как только можем. Я даже не заметила, когда незнакомка пропала и только мой голос разносится над Понивилем. Весело смеясь, я кричу: "Спасибо!" откуда то зная, что она меня услышит. А кексики очень вкусные.

***
Эпплджек была не в духе и поэтому занималась уборкой яблок. Усложняло процесс то, что она буквально излучала магию и поэтому всё вокруг неё росло с невозможной скоростью. Деревья она замечала только по кронам — трава была выше кобылки и напрочь перекрывала обзор. После хорошего пинка деревья не только роняли все свои яблоки, но и начинали безудержно расти прибавляя в росте на треть. Разумеется, новые яблоки то же вырастали, только были больше простых почти вдвое. А если упавшее яблоко быстро не подобрать, то оно тут же начинало прорастать. Хорошо хоть при таком бурном росте росток прирастал к родительскому древу, иначе он стал бы ему мешать. Деревья не должны расти вплотную друг к другу. Из травы, прямо перед её носом выскочила синяя земнопони с розовой гривой. И протянула ей яблоко.
- Хочешь? — улыбнувшись, спросила незнакомка
- Серьёзно? — пройдя мимо пони, ответила вопросом Эпплджек. Но буквально через пару шагов она опять наткнулась на ту же пони.
- Пинки может лучше, — фыркнула яблочная пони и продолжила идти. Разумеется, она опять наткнулась на эту кобылку и она опять протягивала ей яблоко. Эпплджек всё же обратила на плод внимание.
- Зачем мне яблоко? — раздражённо спросила она.
- Твои... выросли. Разве тебе не тяжело таскать за собой дерево?
Эпплджек оглянулась. Да, из тех яблок, что она собрала, выросло дерево. Повозка, в которой она и перевозила фрукты, будто ждала, пока на неё обратят внимания и, жалобно скрипнув, развалилась. Приоткрыв рот, пони с удивлением оглядывала эту картину. Незнакомка опять сунула ей под нос яблоко.
- Почему оно не прорастает? — спросила Эпплджек, осторожно взяв копытами предлагаемый фрукт. Она даже специально направила в него больше магии, но ничего не произошло.
- Думаю, ему это неинтересно. Да, яблоку. Да, неинтересно.
Эпплджек усмехнулась каким-то своим мыслям, откусила от яблока и тут же скривилась — плод был настолько кислым, что не уступил бы большинству лимонов. Незнакомка рассмеялась.
- Знаешь, вместо того, что бы жевать кислючие яблоки лучше сходи в ближайший замок. Там сейчас много интересного происходит. Да и вечерком Сели устроит вечеринку.
Эпплджек посмотрела на замок... попыталась посмотреть. Трава была настолько высокой, что даже встань она задние копыта не смогла бы выглянуть.
- Кто такая Сели?
- Ну такая белая пони размером с лошадь, — насмешливо ответила незнакомка.
- Во имя Селестии, ты же про Селестию... ой. А как тебя зовут? — Эпплджек повернулась к таинственной пони, но та уже исчезла. Вздохнув она пошла в сторону замка. Да, она прекрасно ориентировалась в своём саду несмотря на столь высокую траву. Которая, наконец, перестала расти.

Пока Эпплджек пробиралась к замку его хозяйка усердно училась. Сейчас она вместе с Старлайт Глиммер и группой единорогов из разведки отрабатывали боевые заклинания на небольшой, устланной камнем площадке за замком. Твайлайт ОЧЕНЬ не нравилась такая магия, ведь она, в отличие от всего, что она знала ранее, была направлена исключительно на убийство. Нет, правильнее будет сказать, что все боевые заклинания разведки направлены на уничтожение. Максимально эффективное и масштабное разрушение всего, что затронет заклинание. Самым простым была обыкновенная, на первый взгляд, молния. Разбирайся кобылки в магии чуть хуже, то впервые увидев такое заклинание, лишь пренебрежительно фыркнули бы. Однако они в магии разбирались и по достоинству оценили заклинание даже не глядя на метрового диаметра круг, в котором молния расплавила камень. По словам единорогов, это заклинание эффективно лишь против живых существ — оно создавалось из расчёта, что энергия будет течь по пути наименьшего сопротивления и весь заряд обрушиться на органические ткани и не утечёт в землю. Попади такая молния в пони (или другое живое существо) и от него остался бы лишь пепел. Правда, кобылкам было непонятно, зачем нужно такое мощное и изощрённое заклинание. И это было только начало. Знакомый обоим простенький магический луч в исполнении разведки обращал в пыль всё, с чем соприкасался, а недавно освоенный кобылками щит использовался для создания лезвий, мог разрывать цели изнутри или наоборот — сдавливать, а также его можно было заставить обжигать, обмораживать или как-то ещё вредить всему, что с ним соприкасалось. Заклинание, которое единороги (и Свити Бель тоже) использовали на крыше оказалось весьма коварно — маленькие яркие сферы выглядели в целом безобидно, ими было легко управлять и, по желанию заклинателя, они могли ярко светиться, что делало его похожим на банальный светильник. Единороги нередко этим пользовались, чтобы обмануть противника. Также шарик мог стать невидимым — это сильно ограничивало мощность заклинания, но позволяло создавать ловушки и просто неожиданно атаковать. Взрыв шарика при желании можно было направить в произвольную сторону (или даже в несколько). Один из единорогов даже продемонстрировал "игольчатый" взрыв. Ну и, разумеется, в шарик можно было вплести дополнительное заклинание. Например, молнию, которая ударит в цель при взрыве. В разведке ценили универсальные и эффективные заклинания, от которых и Твайлайт и Старлайт были просто в ужасе.
Из всей шестёрки проще всего было Рэрити — у неё просто не оставалось времени на лишние мысли. Ей пришлось следить за Меткоискателями. Да, все три жеребёнка остались в Понивиле. Свити Бель заявила, что может понадобиться её помощь и поэтому они никуда не поедет. Её родители тоже остались. Эпплблум отказалась покидать свою семью и подруг. Вся семья Эпплов осталась в Понивиле: Биг Мак и бабуля Смит просто не могли оставить Эпплджек (и ферму). Они, конечно, пытались отправить Эпплблум к родственникам в Мэйнхеттен, но та наотрез отказалась и, ко всеобщему удивлению, сама Селестия поддержала её решение. Ну а Скуталу… кто знает? Подводя итог: Рэрити пыталась уследить за тремя не в меру активными, изобретательными и бесстрашными жеребятами. Задача на грани фантастики, но она как-то справлялась, правда, ни на что другое у неё не оставалось ни времени, ни сил.

***
Странно. Что-то с моим телом было не так. Вот вроде всё на месте: клыки есть, дальтонизм на месте, шрамы то же, такой же тощий и голодный. Всё как обычно. Так почему мне упорно кажется, будто что-то изменилось? Как назло, память всё ещё отказывалась нормально работать. Я уже мог вспомнить что-то конкретное, но запрос "как я чувствовал себя раньше" был слишком неточен. Cобытия, которые я всё же мог вспомнить, как-то не располагали к вдумчивому созерцанию, так что ощущение тела в них было слишком расплывчато. Поэтому я упорно старался вытащить из своей памяти что-нибудь ещё. В конце концов, когда-нибудь я всё же научусь полноценно пользоваться памятью и всё выясню, а пока я решил бросить это бесполезное занятие. Думаю, лучше будет просто поговорить с Селестией — уверен, она сможет мне помочь. В любом случае, она обещала устроить вечеринку на закате, а он уже близко.

Собравшись всей компанией (я, Сиба, Твайлайт с компанией, включая Старлайт) мы отправились к Селестии. Принцесса почему-то решила устроить вечеринку в своём кабинете, под дверями которого мы и стояли. Вокруг было темно. В этом коридоре обычно безотказное освещение не работало, что немного пугало кобылок. Даже мы с Сибой никак не решались зайти. Вздохнув и пробормотав себе под нос: "ну не стоять же тут до утра" я открываю дверь. Знаете, я был готов ко всему, но к такому — меньше всего. Кристальная обстановка кабинета сменилась исключительно деревянной, с мягким уютным светом. Тут и там стояли круглые столы, а у самой дальней стены расположилась стойка, позади которой был стеллаж, забитый целой кучей различных бутылок. И посреди этого помещения стояла Селестия. Не-е-ет, это была не та Селестия, которую знала Твайлайт и вся Эквестрия в придачу. Сейчас она была совершенно другая: непреклонно гордая, элегантная и безумно сексуальная. Да, это была та самая Селестия, которой до сих пор молились как богине плодородия (хотя некоторые народы прямо называли её богиней похоти и разврата) и покровительнице пьяниц. И она улыбалась — насмешливо, даже немного ехидно и весьма… многообещающе и эта улыбка придавала её образу некую законченность и изрядно усиливала и без того немалую привлекательность. Не считай я её своей матерью — уже бы пускал слюни у её ног, а так просто смутился. Довольно сильно, но не суть. А вот Сиба изрядно зависла, с восхищением глядя на Селестию и изредка переводя взгляд на бутылки позади неё. Кобылки вполне предсказуемо отреагировали сильным удивлением. Серьёзно, у вас другие эмоции-то хоть есть? Оригинальностью отличилась только РБ — она почему-то смутилась и буквально пялилась на Селестию. Её крылья немного подрагивали. Наконец, принцесса заговорила и голос её прекрасно выражал все те черты, что я уже описывал:
- Приветствую вас, мои маленькие пони в этой обители порока, именуемой…, — она резко расправила крылья, будто желая охватить всё это помещение, и восторженно выкрикнула, -… БАР!
Принцесса сложила крылья и, кажется, на мгновение смутилась. Совсем чуть, но я в ответ смутился ещё сильнее, Сиба едва ли не начала пускать слюни, а все остальные пони стали неистово стесняться. Кроме Флаттершай — она оглядывала Селестию любопытным и восторженным взглядом, словно та была ожившим персонажем её любимой книги. Возможно, что отчасти так и было — образ Мадам (главной героини книги, которую я нашёл у неё под кроватью) был лишь бледным подобием такой Селестии.
- Проходите, рассаживайтесь, — ласковым, но не сулящим ничего хорошего, голосом сказала Селестия, — сегодня мы будем пить. Много.
Сиба буквально завизжала от восторга и тут же ринулась за барную стойку. Селестия одарила её понимающим и даже одобряющим взглядом. Остальные пони недоумённо переглянулись. Кроме Пинки. Кобылка восторженно запрыгала в своей обычной манере.
- Не знаю, о чём вы, но будет весело! — заявила эта удивительная пони. Сиба тем временем азартно перебирала бутылки. Довольно часто от неё доносились восторженные возгласы.
- А вот я бы хотела узнать, что вы имеет в виду, — пробормотала Старлайт Глиммер.
- Давайте сразу договоримся: никаких "выканий" и титулов в этих стенах, — улыбнулась Селестия. Со стороны нашей киберпони раздался громкий восторженный вопль. Откуда-то из-под стойки она вытащила огромную деревянную бочку с красной надписью "НЕ ПИТЬ!" и полным азарта взглядом уставилась на меня.
- Ты утверждал, что сможешь перепить меня? — прищурившись, спросила она. Я тут же подлетел к бочке и содрал крышку. Внутри была розоватая жидкость, отчётлива пахнущая спиртом. Ох, да нынче будет отличный вечер!
- Неужели ты думал, что я ничего не запасла для тебя? — довольно улыбалась Селестия. — Это было бы жестоко!
Тут стоит пояснить, что продукты растительного происхождения я употреблять не могу, а весь алкоголь из них и производится. Однако, если изготовить абсолютный спирт (о да, убрать жалкие пять процентов воды та ещё морока) и замешать его с некоторым количеством крови, то получившуюся жидкость я вполне смогу пить. Ну и в получившуюся смесь можно (и даже нужно) добавить воды, чтобы пить эту дрянь было не противно. Вот такая вот кровавая водка. Сиба тем временем деловито зашарилась под стойкой и вытащила пару бутылок сидра. Нет, не того сока, что все нынче называют сидром, а настоящего.
- Да, думаю это подойдёт идеально! — оживилась Селестия и быстренько пролеветировала бутылки, кружки, кобылок и даже меня с Сибой за ближайший стол. Кобылкам она налила сидр, себе и Сибе — виски, ну а мне мою водку. Киберкобыла обиженно посмотрела на свою кружку, отодвинула её Селестии и забрала бутылку. Подумав пару секунд кружку она вернула, но бутылку не отдала. Кобылки тем временем осторожно принюхивались к содержимому своих кружек. Им явно не нравилась. Хотя нет, Флаттершай наградила свою кружку весьма удивлённым, но довольным взглядом. Уверен, Дискорд тому причиной.
- Это, мои маленькие пони, — начала лекцию Селестия, — настоящий сидр!
И это действительно была лекция. С введением в историю, способами изготовления и всем таким. Слушать её было интересно. Разумеется, услышав, что это алкогольный напиток Твайлайт начала пламенно повествовать о вреде спирта на организм пони, но тут вмешалась Сиба и доходчиво объяснила, сколько и как надо пить, дабы этот вред получить. В конце концов, сдавшись авторитету Селестии кобылки решились попробовать напиток.
- Дрянь какая-то, — высказалась Эпплджек и все дружно закивали.
- А мне нравится, — тихо сказала Флаттершай и сделала хороший такой глоток. И вот я даже не знаю, покраснела она от смущения или тому виной сидр? В любом случае Селестия велела (ну вообще-то, она попросила, но кто откажет принцессе?) пить и все послушно пили. К третьему стакану все уже были навеселе, Пинки затеяла игры, а Эпплджек сама просила добавки. К этому времени Сиба прикончила уже пятую бутылку и по-тихому подсунула Селестии спирт. Не дрогнув, Тия залпом выпила почти литр спирта и с усмешкой попросила у Сибы принести чего-нибудь покрепче. В этот же момент жидкость в бутылке, из которой пила киберкобыла потеряла свой янтарный цвет став полностью прозрачной. Сиба это заметила, только когда начала пить, но с завидным упорством выхлебала всю бутылку. Замечу, что было там почти два литра. Допив она с вызовом глянула на Селестию, а потом и на меня. Ну а я тихо-мирно заливался своей кроваво-огненной водой. Мой организм достаточно слабо реагирует на алкоголь (и вызвано это тем же, чем и моя худоба), поэтому я вполне могу пить наравне с этими двумя.

Кобылки уже вовсю разошлись: горланили песни, танцевали (и на столах тоже), играли в многочисленные игры, которая розовая пони придумывала прямо на ходу и даже втянули нас в этот бедлам. Было весело. Больше всех пила Старлайт Глиммер и поэтому уже плохо осознавала происходящее, но веселилась от души, смеялась сама и смешила других. Эпплджек и Рейнбоу Дэш пили почти столько же, но они значительно лучше переносили алкоголь. Твайлайт явно пыталась проявлять осторожность, но всё больше о ней забывала. Меньше всех пила Рэрити, но состояние у неё было немногим лучше чем у Старлайт. Флаттершай в этом зачёте не участвовала, ибо считать её с остальными мне показалось нечестным. Выпила она как Старлайт и Эпплджек вместе взятые, но ничуть не потеряла точно движений — наоборот, в гонках, которые устраивали РБ и Джеки выступала судьёй, летя наравне со своими более тренированными подругами, но, в отличие от них, не сбивая столы и показывая временами элементы высшего пилотажа. И при этом она успевала с азартом комментировать всё происходящее. Селестия присматривала за кобылками и не давала им устраивать особо сильных погромов и уберегала от травм. Разумеется, она всё ещё была трезва, как и мы с Сибой. Хотя каждый выпил больше чем все эти кобылки вместе.

Сидр закончился и кобылки перешли на вино. Рэрити, правда, уже уснула прямо за столом и по этому поводу устроили целое приключение — найти одеяло и укутать заснувшую кобылку. Чуть позже к ней присоединилась Старлайт, правда, она задремала уже под столом. Твайлайт забыла про свою осторожность и хлебала вино прямо из горла, стремительно догоняя своих подруг по количеству выпитого. Игры стали гораздо более сдержанными, ведь твёрдо стоять на ногах не мог никто (кроме нашей троицы естественно). Наконец, Пинки тоже задремала. На люстре. Теперь Эпплджек и Рейнбоу соревновались, кто больше выпьет. К счастью, они совершенно не замечали, что обе их подруги, добравшиеся до этого момента, пока болели за них выпивали чуть ли не втрое больше чем соревнующиеся пони. Флаттершай даже была достаточно трезва, чтобы наливать им. Они с Твайли даже делали ставки. Цифры уже перевали за миллион бит, но обе забыли на кого ставили. Победителя не нашлось ибо Джеки и Деши вырубились одновременно. Твайлайт продержалась не дольше ибо коварная Флатти подсунула ей виски. Однако чисто аликорновская выносливость позволила ей выхлебать почти пол-литра и только потом она уснула. Перепутав барную стойку с кроватью.
Флаттершай всё ещё держалась, хотя стоять уже не могла. Да и сидеть тоже, поэтому просто лежала на столе и болела за нас троих, временами потягивая абсент. Да, мы таки перешли к главному — всерьёз устроили соревнование, кто кого перепьёт. На мелочи не разменивались, выпивали сразу по пол-литра. Интересно, куда Сиба девала избытки жидкости?

Киберкобыла выглядела пьяной и не слишком твёрдо стояла на копытах, поэтому всю верхнюю половину тела уложила на стол. Я, впрочем, был не лучше и лежал на столе целиком. Что? Так удобней!
- И чего ты загрустила? — заплетающимся языком спросил я у Сибы. Та на мгновение перевела взгляд на Деши и пробормотала:
- Ничего. Всё нормально.
- Ты влюбилась! — твёрдо заявил я с третьей попытки.
- Ещё нет, но это близко, — сделав непонятный жест копытом, призналась Сиба. Говорила она гораздо внятней меня, но это не удивительно — вместо всяких сложных голосовых связок у неё был простой магический модуль.
- И, представь себе, я понятия не имею что делать!
- Любить!
Сибка злобно глянула на меня.
- Что? А, понял. Ты боишься её потерять, да? Пони ведь живут та-а-ак мало, в отличие от киборгов. Да, старушка?
Я прекрасно знал, сколько лет этой пони на самом деле.
- Ах ты ж… Неважно. Так что делать-то?! Давай, покажи мне свою мудрость!
Сиба опять приложилась к бутылке, а я к своей. Она пододвинула к себе новую, а заполнил старую из бочки. Другой, первая закончилась.
- Сказал же, любить! Не думай о последствиях, радость моя!
Сиба горестно вздохнула:
- Боюсь я не выдержу ещё одной такой потери. И эта не пафосная муть! — грозно заявила Сиба, ткнув в меня копытом, — души, знаешь ли, могут распадаться.
- Ты дура, — я ткнул кобылу в ответ, правда не копытом, а головой, — если так и будешь думать о том, что случиться через хрен знает сколько времени то так и помрёшь! Одна и с кучей кошек. Хотя нет, даже без кошек! Просто одна!
- У меня же есть ты, — меня опять ткнули копытом. Я отмахнулся.
- Я помру раньше чем твоя ненаглядная Деши. Да даже котейки, которых у тебя не будет, проживут дольше!
- Это почему? — нахмурившись, спросила Сиба. С умным видом я поднял копыто и голосом типичного мудреца ответил:
- Патамушта.

Ох, сколько же я сегодня выпил? Помню что много. Очень, очень много, даже больше чем Селестия. Честно говоря, она просто "сошла с дистанции" едва запьянев. Сказала, что завтра у неё много дел. Как это может помешать напиваться аликорну (у которых похмелья в принципе не бывает) я понятия не имею, но принцессе верю. Дальше мы с Сибой пили вдвоём. Перепить киберкобылу — задача не из простых, её искусственная печень легко справляется и с веществами посильнее спирта. И тем не менее пили мы наравне и закончили вничью. Самое весёлое началось потом, когда я уже добрался до своей кровати (не той, что в доме, мне выделили комнату в замке) и собрался хоть немного поспать. Размягчённый алкоголем разум внезапно решил научиться обращаться с памятью, поэтому я ловил внезапные флешбэки. В целом было весьма забавно чувствовать, как плавно осколки воспоминаний вновь связываются с разумом в единую систему. О, а вот мой первый день в Понивиле! Кажется, что это было так давно… Каким же мудаком я тогда был. Притворялся и врал. Очень много врал и эта ложь не была чем-то сиюминутным — она насквозь пронизывала всю мою жизнь, присутствовала в каждой секунде моего существования (назвать это жизнью у меня язык не повернётся… даже сейчас). Так, Дилон, хвать тут сопли разводить! Ха, с утра буду отчитывать Твайлайт за то, что сделала меня таким нытиком. Вот мой флешбэк как раз дошёл до момента появления Селестии. Пожалуй, стоит ещё раз сказать ей спасибо. Так, вот тут не в меру длинный (и довольно скучный) разговор, а вот Селестия приносит мне поесть и уходит. Тогда я был рад остаться один. Ох, кажется я уже весь красный от стыда. Так, куда это я там собрался на ночь глядя?! Нет… Жеребёнок. Маленькая несчастная кобылка и её кошка. Нет! Остановись! Я бьюсь головой об стену, пытаясь как-то прервать это воспоминание. Не хочу знать, что я сделал! О, удар вырубил меня, все чувства реального тела пропали, но воспоминание стало только ярче! Я рвусь, всеми силами пытаясь вырваться из пут памяти, но всё бессмысленно. Сейчас эта кобылка и ужас в её глаз кажутся мне настолько реальными, насколько это вообще возможно и это злое торжество, охватившее меня — тоже. Да и меня сейчас почти нет — есть только он, прежний Дилон Сивас, с которым я бы хотел не иметь ничего общего. Только пылает в груди огонёк и его злостное тепло не даёт без следа раствориться в воспоминаниях, не даёт потерять осознание ужаса происходящего. Когда это воспоминание подошло к концу началось следующее. Ещё одно убийство, а за ним ещё и ещё… Оставалось только удивляться моей жестокости и расчётливости. Пони пропадали, но никто ничего не заподозрил. Я специально выбирал одиноких или ветряных пони — тех, кто мог в любой момент уехать никому не сообщив. Иногда даже заставлял их писать записки, не беспокойтесь мол, уехал покорять Зебриканию. Всегда обеспечивал себе алиби, всегда уничтожал все следы. За мной приглядывала разведка, но и они ничего не заподозрили. С пяти лет в мою голову постоянно влезали мастера этого дела. Да, есть заклинания, позволяющие напрямую соединить разумы двух (или даже больше) существ. В разведке этим часто пользуются, а Стил Рейн и Селестия владеют ими лучше чем кто-либо ещё, но даже они не смогли отыскать в моей памяти эти ужасные моменты. Тия бы удивилась, узнав насколько сложна защита моего разума. Ха, неудивительно, что мне было так тяжело вспоминать! Хотелось бы мне опять всё забыть, но каждоё убийство словно намертво высечено в моей памяти, внезапно ставшей абсолютно безотказной.

***
Дилон Сивас свернулся калачиком возле кровати и тихо плакал. Ненавидел ли он себя? Да и это было самое сильное чувства за всю его жизнь. К его счастью, ничто не может длиться вечно и вскоре истощённый непривычными эмоциями монстр забылся крепким сном.

***
Ночь выдалась тяжёлой. Всю Эквестрию мучали кошмары. Довольно однотипные, про Чёрных Гончих (так я называю существ, атаковавших Понивиль). Большинство пони не знали, как выглядят Гончие и поэтому их фантазия сама создавала монстров зачастую более страшных, чем оригинал. К счастью, чем меньше пони знал о Гончих, тем менее опасными они ему представлялись. Только бывшие под куполом осознавали всю опасность этих тварей. Их кошмары были самыми ужасающими. А вот компании Твайлайт Спаркл спалось на удивление крепко. Сны видела только сама принцесса дружбы, но такие хаотичные и расплывчатые, что сам Дискорд бы позавидовал. Погодите, она что, пьяна? Надо будет очень серьёзно поговорить с сестрой. Ну а сейчас, когда с кошмарами покончено, а время ещё осталось, стоит навестить одного маленького монстра. Не потому, что в этом есть какая-то необходимость — просто слишком уж странным был его сон. Слишком пустым. Обычно сны состоят из мыслей, образов и эмоций. Даже пустота — весомый и ощутимый образ. В этом сне не было почти ничего. Это... довольно любопытно.
Не знаю, чего я ожидала, но точно не столь ярого нарциссизма. Сон Дилона был настолько пуст лишь потому, что этот пони был слишком сосредоточен на себе! Впрочем, как только разочарование перестало затмевать мой разум я заметила ещё одну любопытную деталь: от Сиваса совершенно точно веяло безумием! Во сне такие вещи ощущаются очень остро, даже если нет никаких внешних признаков, а их не было: Дилон просто лежал посреди всей этой пустоты и счастливо улыбался. Он был в том же облике чудовища, что и в нашу прошлую встречу. Наконец, меня заметили.
- Приветик, Лун! — монстр, как всегда, был непочтителен, — решила заглянуть на огонёк?
Сивас отчего-то рассмеялся. Вполне нормальный здоровый смех, но источаемое им безумие стало едва ли не вдвое сильней.
- Ох, ты ведь тоже это почувствовала? — счастливо улыбаясь, спросил Дилон.
- Почувствовала что? — эта его "загадочность" меня раздражает.
- Тепло, — монстр буквально "выдохнул" это слово и тут же прижал лапу к груди, — вот тут. Не знаю, что Твайлайт со мной сделала, но теперь у меня в груди маленький такой огонёк. Тё-ё-ёплый. Не душа, конечно, но то же очень круто. Эй, да ты наверное не понимаешь, о чём я?
Да, в этом он прав — я совершенно не понимаю, о чём он говорит.
- Я покажу, — твёрдо говорит монстр.
Пустота. Бескрайняя, ледяная. Именно это ощущал Дилон, а сейчас и я. Ужасно, даже хуже чем в самые тоскливые дни на Луне. Монстр выглядел счастливым и рассказывал про какое-то тепло, но ничего подобного просто не было в его ощущениях! Нет, дело не в его безумии — сейчас я ощущала именно то, что чувствовал он и всё изменения, внесённые безумием, я бы тоже ощутила. Но думать над этим я не могла — слишком ужасающим было это чувство пустоты. Настолько, что я бы всё отдала, лишь бы избавиться от этой пустоты, заполнить её.

***
Медленно, но верно приближался восход, а Селестия всё ещё занималась бумажной работой и конца ей видно не было. Разумеется, аликорна никак не ожидала, что в кабинет вломится её сестра. Нет, само появление Луны не могло её удивить, но с приходом Повелительницы Ночи температура упала ниже нуля, стены покрылись инеем, а чернила замёрзли (хотя эти чернила замерзать не должны в принципе). Луна выглядела соответствующе: на шкуре тут и там висели куски льда, а некогда воздушная грива смёрзлась и висела тяжкой ношей, покрывшись сосульками. Селестия охнула и тут же оказалась рядом с сестрой, обняв её передними ногами и крылья. От солнечной принцессы расходились мощные волны тепла, стремительно плавившие лёд и разгонявшие холод. Однако Луна всё равно дрожала, тщетно пытаясь согреться. Да и никакая жара сейчас не смогла бы согреть её, ведь ей было холодно не из-за того, что всё вокруг замерзало, наоборот — всё вокруг замерзало так как это могущественное существо ощущало полное отсутствие тепла.
- Я ведь предупреждала: не лезь к Дилону в голову, — бормотала Селестия.
- Почему? — прошептала Луна. — Почему столь жалкое существо может так просто сотворить со мной такое? Я ведь не проникала в его разум — он сам показал мне это чувство. И оно никак не желает меня покидать.
- Дело не в нём. Просто ты слишком сильно сопереживаешь даже таким монстрам. К тому же, после тысячи лет одиночества ты слишком уязвима к таким… чувствам. Держись, скоро это пройдёт. — успокаивала сестру Селестия.
- Как он может чувствовать такое постоянно? Ещё и жить с этим? Притворяться счастливым и смеяться? — Луна всхлипнула, с трудом сдерживая слёзы. — Почему он вообще чувствует такое?
- Удивительно, что даже ты не догадалась, — усмехается Селестия, — дам подсказку: любая душа порождает жизнь. Да ту самую жизнь, что мой зубастик вынужден получать из других существ.
- Смерть милосердней, — Луна всё же взяла эмоции под контроль и сейчас пустота стремительно отступала.
- Знаю, — с грустью ответила повелительница дня, — я знаю, сестра моя, с первых дней его существования знаю это, но разве могла я убить жеребёнка?

Глава 9. Не слишком приятное утро

Пробуждение выдалось не слишком приятным — пить хотелось словно у меня во рту открылся филиал ближайшей пустыни. Да и к тому же вместо обычной утренней бодрости я чувствовала себя настолько усталой и невыспавшейся, что поначалу решила, будто у меня из памяти выпала целая неделя без сна и отдыха. Вообще-то, я даже и припомнить то не могу, когда в последний раз чувствовала усталость после того, как стала аликорном. Тем более странным казалось моё нынешнее состояние. К тому же всё происходившее вчера (и даже сегодня, уснула я, кажется, далеко за полночь), казалось туманным, а воспоминания разбегались как нашкодившие жеребята. Так, сначала — пить. Оглядевшись, слева от себя я замечаю наполовину пустой стеллаж с бутылками, тут же хватаю ближайшую с водой и делаю пару хороших глотков. Внутри была не вода, там совершенно точно был жидкий огонь! Желудок попробовал исторгнуть эту гадость, но горло свело так, что я даже вдохнуть не могла. Кто-то забрал у меня бутылку и вложил в копыта другую. Не думая ни о чём, я принялась пить уже из этой бутылки. Первый глоток дался мне огромными усилиями, но потом стало легче. На этот раз я пила воду. Вкуснейшую, холодную воду! Ушла целая бутылка, прежде чем пожар в моём животе поутих, превратившись в неприятный, но вполне терпимый жар.
- Это, конечно, не спирт, но очень близко, — донёсся до меня чей-то голос. Я не сразу поняла кому он принадлежит, ведь занималась очень важным и совершенно неотложным делом — дышала. После жидкого огня мне всё ещё казалось, будто горло сжато каким-то немилосердным заклинанием, к тому же ожоги никуда не пропали. Кое-как отдышавшись, я всё же посмотрела на владелицу голоса. Принцесса Селестия сочувствующе смотрела на меня. Сейчас это была привычная мне принцесса, а не как вчера.
- Что я выпила? — немного шепеляво спрашиваю я.
- Чрезмерно крепкий алкогольный напиток. Восьмидесяти градусный. Не самое удачное начало дня.
Так та дрянь нужна чтобы её... пить?! Да нет, бред какой-то! Принцесса, очевидно, увидев моё недоверие, молча отхлебнула из бутылки. И даже не поморщилась!
- Ох, ну и лужённая у тебя глотка, — раздался жизнерадостный голос Сибы где-то позади Селестии, — я бы точно не стала пить такую дрянь на трезвую голову!
- Просто доказываю, что это можно пить.
- Можно, можно, — охотно согласилась Сиба, — алкоголикам, вроде тебя, можно даже растворитель!
Киберпони явно прекрасно себя чувствовала, но то, как она говорила с принцессой вызывало у меня ступор. Ну разве можно вот так говорить с самой Селестией?! Моя бывшая наставница, счастливо улыбнувшись в ответ на слова Сибы, молча откусила у бутылки горлышко. Но оно ведь стеклянное... С довольным видом принцесса сделала ещё пару укусов и аппетитно захрустела стеклом. Сиба в ответ выхватила железную кружку и тут же сжевала её. Ох, что-то мне поплохело.
- Туалет там, — киберпони крылом указала на неприметную дверь за стойкой. Странно, раньше на этой стене располагалось окно, так что дверь должна вести прямо наружу, но нет.

К моему возвращению почти ничего не изменилось. Сиба остервенело что-то жевала и с вызовом пялилась на Селестию, но та смотрела на киберпони весьма благосклонно, словно на расшалившегося, но очень милого жеребёнка. Кажется, Сибу это злило. А в углу сидел Дилон. Я его не сразу заметила — сейчас в баре было довольно темно, а этот земнопони в своём чёрном костюме почти сливался со стенами. Сивас казался каким-то грустным и потерянным, словно жеребёнок, который никак не может найти маму в толпе. И чего это у меня все сравнения с жеребятами? Впрочем, эти два пони хоть и грозные разведчики, но, когда не было нужды драться, они совершенно точно напоминали мне маленьких жеребят. Но было во всём этом чувство недосказанности, словно все эти глупости были лишь нелепой клоунской маской. Хотя почему "словно"? Я помню, как страдала Сиба после Армагеддона и просто не верю, что она так быстро смогла прийти в норму, а Дилон... нет, об этом я даже думать не хочу! До сих пор мороз по шкуре, как вспомню что увидела, посмотрев на него его же глазами, когда мы спасали Флаттершай. Погрузившись в размышления я и не заметила, что хмурюсь. Зато принцесса заметила.
- Голова болит? — спросила она всё тем же сочувствующими голосом.
- Нет. А должна?
Ответом мне был жалобный стон Флаттершай и её полный страдания голос:
- У меня вот болит. Говорите потише... и дайте попить. — я едва расслышала её слова. Сиба присвистнула и на удивление тихо сказала:
- Не слабо ты вчера налакалась, подруга. Вода тут точно не поможет, — и она нырнула за стойку, вытащив через пару секунд очередную бутылку.
- "Дохлую крысу" хочешь? — вполне серьёзно спросила Сиба. Надеюсь, "дохлая крыса" — просто экстравагантное название безобидного напитка. Флаттершай оторвала голову от стола и мутным взором посмотрела на киберпони. Медленно перевела взгляд на бутылку в её копытах. Вжух, размытое жёлтое пятно метнулось к Сибе. Теперь Флаттершай сидит на стойке и жадно пьёт из бутылки, а киберкобылу снесло в стеллаж, откуда она с восторгом смотрела на розовогривую пегаску. Удивительно, но ни одной бутылки не разбилось, хотя много упало.
- Уже веселитесь? — донеслось откуда-то сверху. Пинки Пай с довольным видом качалась на люстре, попивая воду из стеклянной бутылки. Понятия не имею, откуда она её взяла.
- А почему эта штука так называется? — показав копытом на Флаттершай (или на бутылку в её копытах, что вероятней) спросила Пинки. Ответила ей Сиба:
- Краткое описание самочувствия, от которого эта дрянь спасает. Или её вкуса, что тоже возможно.
- И то и другое, — буркнула Флаттершай, но вдруг улыбнулась — однако, не так всё плохо!
- Не кричите так, — пролепетала Старлайт. Кажется, ей было даже хуже чем Флаттершай. Во всяком случае ей не хватило сил даже поднять голову, а выглядела она словно не спала целую вечность. Бедная Старлайт! Интересно, а почему я чувствую себя нормально? Выпила я гораздо больше Старлайт. Было кое-что ещё любопытное: Флаттершай слишком уж бурно отреагировала на "дохлую крысу", да и вчера вела себя так, словно очень хорошо знакома с алкоголем... И я знаю только одно существо, которое могла её с ним познакомить. Как только спасём Дискорда я ему... От мыслей о пропавшем духе хаоса стало грустно. Он ведь тоже мой друг и о нём я беспокоюсь. Тем временем Флаттершай отпаивала "дохлой крысой" несчастную Старлайт. Та пыталась отбиваться (кажется ей ОЧЕНЬ не нравилось зелье), но у единорожки не хватало на это сил. Флаттершай что-то шептала, словно доктор, успокаивающий пациента, но продолжала беспощадно поить Старлайт этой дрянью. Когда в бутылке осталось около половины единорожка всё же вырвалась, тут же вскочила, ударилась головой об стол и едва его не опрокинула. Сиба молча показала крылом на дверь уборной, куда тут же помчалась изрядно позеленевшая Старлайт.
- Что происходит? — сонно зевнула Рэрити, разбуженная движением её "кровати" — того самого стола, под которым спала Старлайт. Даже сейчас она не утратила своей обычной элегантности и ни чуть не выглядела растрёпано. Только сейчас я обратила внимание, что сама весьма лохмата... как и остальные. Исключением были (кроме Рэрити, разумеется) Сиба и Селестия. Даже Дилон выглядел словно его грива никогда не знала расчёски. Кстати, я как-то не обращала внимания, что грива и хвост у него весьма длинные, хотя обычно жеребцы предпочитают короткие стрижки. Довольно странно, ведь его и так путают с кобылой, да и грива должна мешаться при охоте. Так почему...?
- Ничего не случилось, — Флаттершай мило улыбнулась Рэрити, — ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, вполне, спасибо за беспокойство. Есть что-нибудь попить? — Рэрити глянула на бутылку в копытах пегасочки.
- Поверь, ты не хочешь это пить. Сейчас принесу воды — Флаттершай поставила бутылку на край стола и скрылась за стойкой. На стеллажах воды, разумеется, не было, но под стойкой она нашла пару бутылок. Тем временем Рэрити принюхалась к оставленному на столе зелью и скривилась от отвращения. Как раз в этот момент вернулась Старлайт.
- Что это за дрянь была? На вкус как..., — единорожка задумалась, пытаясь подобрать сравнение.
- Как дохлая крыса, — подсказала Сиба. Тем временем постепенно просыпались Рейнбоу и Эпплджек.
- А кто победил? — обводя бар сонным взглядом спросила яблочная пони. Завязался нешуточный спор, на пару мгновений прерванный Флаттершай. Впрочем, обе спортсменки на самочувствие не жаловались (думаю им было плохо, но гордость не позволяла признаться) и в пылу спора проигнорировали пегаску. Она, то ли в качестве мести, то ли из беспокойства, налила обоим немного "дохлой крысы". Спорщицы не глядя выпили эту дрянь и спор прекратился. Никуда бежать они не стали и Сиба, злодейски расхохотавшись, принялась хвалить Флаттершай. Если бы не разный цвет гривы этих двух пегасок вполне можно было перепутать — разницу в цвете шерсти скрадывал полумрак и различались они только возрастом. Сибу вполне можно было принять за старшую сестру Флаттершай. Ой, а может они и правда родственники? Тем временем Сиба вернулась к предмету спора и нагло заявила, что победила всех Флаттершай, ибо выпила намного больше чем остальные. Если, конечно, не считать их троицы, но сравнивать таких чудовищ с простыми и неопытными пони, по её мнению, абсолютно не честно. Затем Сиба заявила, что в целом вечеринка прошла замечательно, а песни и вовсе были выше всяких похвал. Особенно, по её словам, выделилась Флаттершай. Стеснительная пегасочка, тут же залившись краской, стала всё отрицать. И тогда, усмехнувшись, Сиба запела:

"Когда-то языческий бог, собравшись в глубь веков
Каких-то весёлых поней учил творить вино.
Дитя виноградной лозы из самых сладких грёз
Родилось впервые тогда, что бы продолжить свой род."

И всё бы ничего, но она пела голосом Флаттершай! Причём пела не в привычном смысле этого слова — киберпони просто стояла, раскрыв рот.

"Какой-то великий мудрец, что истину искал
Однажды пригубил вина и радостно вскричал

А вот дальше я с удивлением узнала собственный голос:

"Сегодня я тайну открыл, её я поведаю всем.
Теперь я уверен, друзья, что истина в вине!"

И дальше дружный хор всей нашей компании (слышался даже голос Селестии):

"Истина в вине!
Истина в вине!"
[MystTerra — Истина в вине]

А сейчас я просто стояла и раскрыв рот смотрела на замолчавшую и очень довольную Сибу. А потом, всё поняв, хлопнула себя по лбу, чуть ниже рога:
- У тебя и речевой аппарат искусственный Поэтому ты можешь воспроизводить любые звуки, да?
- Ну просто пони-оркестр, — хихикнула Селестия, — даже похлеще Пинки!
Розовая пони, ехидно прищурившись в ответ на слова принцессы, достала откуда-то губную гармошку и абсолютно точно сыграла одну из сложнейших композиций классической музыки. Сыграла так, будто тут был самый настоящий оркестр! Да что там, ни один оркестр в Эквестрии не смог бы добиться такого идеального звучания! И всё это — на одной лишь губной гармошке.
- Ладно, Пинки, ты — лучшая, — согласилась принцесса Селестия. Даже она удивилась. Только Дилон выглядел всё так же растерянно и, кажется, ничуть не обратил внимания на выступление Пинки.
- Не знала, что ты так можешь, — Рэрити первой оправилась от шока.
- Я тоже! — хихикнула Пинки. Гармошка куда-то пропала, а входная дверь распахнулась и в бар вошла принцесса Луна, суровым окинув нас всех суровым взглядом.
- Сестра моя, ты не просто нарушаешь законы Эквестрии распитием алкогольных напитков в особо крупных размерах, ты ещё и вовлекаешь в это юных кобылок, не достигших возраста, когда эти напитки можно употреблять! — грозно сдвинув брови заявила Луна. Кантерлотским голосом.
- Эй, мы уже достигли нужного возраста! — сердито буркнула Рейнбоу, болезненно морщась. Кажется, "дохлая крыса" не до конца помогла ей от головной боли и кантерлосткий голос сильно ухудшал ситуацию. Луна смерила Рейнбоу недовольным взглядом, отчего пегасочка (и сидящая по соседству Эпплджек) сразу съёжилась.
- Такие напитки можно употреблять только с двадцать одного года, — отчеканила Луна уже нормальным голосом. И тут её взгляд зацепился за бутылку из-под вина, лежащую на полу. Ох, да эта бутылка тут не одна! Тут и там беспорядочно лежали пустые бутылки из-под сидра, вина и других, мне неизвестных, напитков.
- А всё, что содержит более пяти процентов спирта запрещено употреблять вообще, — грозно заявила Луна, — так скажите мне, какого Тирека вы напились как свиньи?
Глаза принцессы полыхнули синим пламенем, что ни на каплю не смутило Сибу. Наглая пегаска вразвалку подошла к принцессе и сухим, официальным тоном заявила:
- Согласно указу диархов Эквестрии "об образовании разведки", а конкретно параграф тридцать два, любой разведчик может в неограниченных количествах употреблять любые спиртосодержащие напитки, а ровно и привлекать к их распитию любые лица.
Сиба вдруг сменила скучающе-равнодушный вид на торжествующий и восторженно крикнула:
- ХА! Схавала?! Бухаю где хочу и ты мне не указ, шалава ободранная! — и киберпони демонически расхохаталась. Принцесса Луна пошла красными пятнами, а в её глазах было столько гнева, что я удивилась, почему обнаглевшая кобыла ещё не вспыхнула как спичка. Сиба благоразумно перелетела подальше от разгневанной Луны и спряталась за Селестию.
- И оскорблять правителей Эквестрии я тоже имею право! — показав язык, выкрикнула киберпони.
- Когда это я издавала такой указ? — нахмурившись, словно пытаясь что-то вспомнить, изумилась Селестия.
- Во время трёх часовой войны, — поучительно сказала Сиба, — у меня даже сам указ сохранился. Стоит в стеклянной рамочке, сияет магическим отпечатком. Я его вместо ночника использую.
Сибе много больше пятидесяти. Ну и ладно, чего тут удивляться?
- Не помню, — пожала плечами Селестия.
- Я тебе говорила, что бочками пить спирт — очень плохая идея, — ехидничала Сиба, — а запивать растворителем — вообще не круто. Но не-е-ет, МЕГААЛИКОРНУ это как вода!
- Допустим это я ещё помню, — Селестия драматично вздохнула и театрально заявила, — а вот остальные события того дня покрывает густая пелена дурмана, посланного врагами Эквестрии, не иначе.
И потом, уже серьёзно, добавила:
- И переоценкой собственных способностей, каюсь.
Честно говоря, от всех этих откровений у меня начала кружиться голова, а пол стал казаться совсем не надёжным и даже хлипким, как мои предстваления о мире в целом и Селестии в частности. Луна просто закрыла лицо обоими передними копытами и просидела так несколько минут. Мои подруги, как впрочем и я, пребывали в глубокой прострации, только Селестия с Сибой о чём-то говорили. Кажется, делали ставки на то, когда мы придём в норму. А вот Дилон просто сидел в углу и пялился на свои копыта. Вдруг Селестия встрепенулась и зашевелила ушами, словно прислушиваясь к чему-то, а затем, с золотистой вспышкой, мгновенно сменила интерьер. Все столы и стулья исчезли, а те, кто на них сидел — попадали. Флаттершай, которая зачем-то опять забралась на барную стойку, оказалась на рабочем столе Селестии. Пинки как-то смогла удержаться на люстре, хоть та изрядно уменьшилась в размерах. А через пару секунд в кабинет забежала запыхавшаяся пара — кремовая земнопони с нежно-розовой гривой и зелёный единорог с гривой немного темнее шерсти. Оба выглядели хуже чем любой из нашей компании и, кажется, у обоих в гриве было немного седины, но я неуверена. За ними бежал стражник, который нервно бормотал о том, что этим пони сюда нельзя. Бедный пегас с ужасом глянул на принцесс (и на меня тоже!). Он явно ожидал очень строгого наказания и что-то невнятно залепетал.
- Отставить! — по-военному рявкнула Сиба, — соберись, солдат, и доложи как положено!
Стражник сразу вытянулся и весьма громко "доложил по форме": выложил нам имя, звание и прочее. Сказал, что как раз стоял в карауле, когда двое гражданских, напрочь его проигнорировав, прорвались к принцессе. Они ещё и вызнали у него местоположение кабинета Селестии. Киберпони довольно долго смотрела на него взглядом весьма... странным. Ничего такого в нём не было — ни злости, ни угрозы, ни разочарования, но я очень не хотела, что бы так смотрели на меня! Стражник занервничал, но позы не сменил. Сиба прикрыла лицо копытом и спокойно, даже равнодушно, сказала:
- Королевский стражник не смог остановить двух гражданских. Позор. Ладно, иди к своему командиру и сообщи, что в качестве наказания будешь бегать пока ноги не откажут, а потом летать, пока сможешь двигать крыльями. Схалтуришь — будешь единственным наблюдателем в Тартаре. Тебе всё понятно?
Стражник отчаянно закивал, с надеждой глянув на Селестию, будто ждал, что она отменит приказ.
- Свободен, — отмахнулась Сиба. Пегас, понурив голову, уже собирался покинуть кабинет, но Селестия его остановила:
- А ещё назначаю тебе спарринг без ограничений с тренером специального подразделения за выполнение приказов неизвестных пони, — холодно сказала принцесса. Судя по тому, как вздрогнул стражник наказание было страшным. Ну, если под "специальным подразделением" принцесса имела в виду разведку, то стражнику точно не позавидуешь — уверена, искусство копытного боя у них ни чуть не лучше магии.
- И ещё один за поведение не по уставу, — "добила" Селестия. Даже я ужаснулась такому наказанию, а уж бедный стражник... Он вытянулся и, застыв как каменное изваяние, рявкнул: "Есть, мэм! Разрешите исполнять?" и, когда Селестия кивнула, пегас строевым шагом отправился к своему командиру. Когда он вышел принцесса сразу подобрела и наконец обратила внимание на двух несчастных пони. Они тут же оживились, но если кобыла засуетилась, то жеребец наоборот — приосанился, собрался, а его взгляд стал на удивление волевым. Сиба тихо пробормотала: "Эх, если бы у нас все стражники такие были!"
- Извините, что отвлекаю, — вежливо начал единорог, — но у нас действительно очень важное дело.
- Наша дочь пропала! — нервно перебила кобыла (очевидно, его жена). — Мы уже ко всем обращались: и к мэру, и к страже, но никто и копытом не пошевелил, чтобы найти нашу дочурку! Вы наша последняя надежда!
Единорог достал небольшую фотографию и отдал её Селестии, а также рассказал, что его дочь пропала в ночь перед первым нападением псов вместе со своей кошкой, имена и особые приметы обоих. Мать потерявшейся кобылы всё причитала, что это её вина — она сильно поссорилась с дочерью и поэтому та сбежала из дома. К тому же обе наговорили друг другу много лишнего, так что я вполне понимаю беспокойство несчастной кобылы.

***
Селестия и Луна успокаивают переволновавшихся родителей, а кобылки наперебой обсуждают планы поиска жеребёнка, даже Сиба участвовала и Пинки спустилась с люстры. Твайлайт и вовсе принялась утверждать, что жеребёнок жив. Мол среди пострадавших от лап псов, кобылки точно не было (мы бы знали), а, раз её не нашли до второго нападения, жеребёнка попросту не было в Понивиле. Может ушла к Зекоре или тайком пробралась на поезд. О том, что по пути к зебре беззащитную кобылку мог кто-нибудь съесть (не я один был непрочь полакомиться пони) Твайлайт не подумала. Даже после всего случившегося смерть попросту отсутствовала в её мировоззрении. Пони, увлечённые своими разговорами, совершенно не замечали меня. Даже абсолютная внимательность Пинки дала сбой. Наверно это было хорошо, ведь один только взгляд в мою сторону приведёт к разрушению их фальшивой идиллии. Эмоции, необычайно яркие и мощные, разрывали моё хрупкое "я" и заставляли всё тело лихорадочно трястись. Как звали ту кобылку, Сивас? Все раз за разом повторяют её имя, но я не могу услышать, только невнятный набор звуков достигает моего слуха и никак не хочет обретать форму. Словно шёпот на самой грани, когда не можешь расслышать слов, словно книга в полутьме, когда не можешь разобрать букв. Как выглядела та кобылка, Сивас? Цвет гривы, шкуры, глаз? Какая у неё была причёска? Была ли метка? Ничего, даже на фотографии в моих копытах я не могу её разглядеть. Вижу её родителей, но вот маленькую пони между ними... она ускользает от взгляда. Хочется плакать, нет — реветь во весь голос, прижавшись к такой надёжной Селестии и молить о прощении. Вот только никто меня не простит. Не заслужил. Хотелось умереть — отвратительное и мелочное чувство, ведь сейчас смерть лишь способ бегства. Не заслужил.
- Эй, ты чего? — Сиба дружески толкает меня в плечо, — переживаешь за неё? Не волнуйся, мы обязательно вернём жеребёнка домой!
Киберкобыла жизнерадостно улыбается мне и ещё восемь пони вторит ей. Родители жеребёнка уже ушли и я даже не знаю, радоваться этому или нет.
- Она не вернётся, — кое-как получается выдавить эти слова достаточно громко, что услышали все. Но поняла только Сиба и Селестия. Их стремительно угасающие улыбки — как острые когти, впившееся мне прямо в сердце.
- Что. Ты. Натворил?! — тихо, почти шёпотом, спрашивает Сиба, но сколько же ярости в её голосе... Ярости, граничащей с отчаянием. Я попытался ответить. Не смог выдавить и звука из открытой пасти, поэтому просто захлопнул её, громко лязгнув зубами. "МРАЗЬ!" — завопила Сиба. Удар стального крыла пришёлся прямо в голову, подарив на пару мгновений чувство невесомости и звенящего покоя. Столкновение с твёрдой поверхностью кристального пола мгновенно привело в чувство. Как раз вовремя, чтобы заметить пикирующую на меня пегаску. Я вполне мог увернуться, мог даже нанести ей пару очень травмирующих ударов — поддавшись чувствам Сиба забыла про защиту и глупо раскрылась. Но сейчас мне было слишком паршиво чтобы хоть как-то двигаться. Увы, но она не стала убивать меня. Копыта киберпони встретились с полом в считаных миллиметрах от моего тела и острые кристальные осколки впились в шкуру, с лёгкостью пробив плотную ткань костюма. В её глазах огненная буря ярости как-то уживалась с ледяным бураном отчаяния, но всё меркло перед сиянием чистой решимости.
- Ты... ТЫ СОЖРАЛ ЕЁ!!! — злобно взревела пони.
Я смог лишь кивнуть.
- Назови хоть одну причину, по которой я не должна убить тебя?! — прохрипела Сиба. Именно прохрипела — речевой аппарат сбоил от обуревавших её эмоций.
- Ты должна. — я ответил лаконично и даже как-то равнодушно. Мои эмоции тоже бушевали словно буря, но в отличие от её это была чёрная, лишающая воли и желания жить круговерть. Она плавно подтачивала мой разум и отрывала от него всё большие куски. Не может такая сложная и фундаментальная конструкция как сознание разумного существа сформироваться за одну ночь и быть при этом хоть сколь-нибудь устойчивой. А Сиба зарычала от досады.
- Скольких ещё ты убил?! — зачем-то спросила она.
- Пятьдесят одного разумного. Двух грифонов, одну зебру, шесть жеребят, двадцать четыре кобылы и восемнадцать жеребцов. С учётом этого случая.
Мой ответ явно сбил с толку непреклонную киберкобылу. Я оглянулся на остальных кобыл. Лучше бы этого не делал. Флаттершай плакала, прикрыв мордочку копытом. Рейнбоу и Пинки обнимали свою подругу и с ненавистью смотрели на меня. Эпплджек выглядела растерянно. Взгляд Рэрити был абсолютно пустым. Твайлайт просто не верила в происходящее. Селестия... её грива перестала развиваться, а в глазах я увидел отражение собственной, разрывающей на части, боли. А вот из вертикальных зрачков принцессы ночи на меня смотрела смерть.
- З-зачем? — с трудом спросила Сиба. От её ярости остались лишь едва тлеющие угли, изрядно припорошенные снегом тоски. Я хотел соврать, но что-то важное сломалось в моей голове, напрочь лишив такой возможности.
- Я хотел жить. — Сиба вздрогнула и попыталась что-то сказать, но из приоткрытого рта не доносилось ни звука. То ли окончательно накрылся звуковой аппарат, то ли она просто не могла справиться с эмоциями. Ох, Сиба же до сих пор не оправилась от армагеддона. В её случае требовалась минимум несколько месяцев чтобы прийти в себя и около пары лет, чтобы полностью оправиться. Другими словами, эта пони была сейчас очень ранима. И, разумеется, ей хотелось знать, почему я вообще ел пони. Пришлось ей всё рассказать.

Прежде чем начать объяснения (которые до жути будут похожи на попытку оправдаться) я просто обязан сказать: мне до дрожи нравилось есть пони. И дело тут не только в том, что они вкусны настолько, что при слове "нирвана" мне в голову приходит именно процесс поедания пони, а от запаха даже пары капель их крови челюсти сводит от голода. Мне нравился сам процесс подбора подходящего пони; нравилось подстраивать всё так, чтобы его исчезновение выглядело естественно и никаких подозрений не возникало; нравилось заманивать пони в ловушку. Иногда "ловушкой" была возможность остаться наедине достаточно долго, но чаще это была сложносоставная подстава с единственной целью — ввергнуть пони в отчаяние. И вот тогда охота перестала у многочасовое развлечение. Нет, это было не только ради удовольствия — страх, адреналин, боль и раны заставляют организм пони мобилизоваться, задействовать все резервы... это не только делает мясо значительно вкуснее, но и наполняет так необходимой мне жизнью. Ха, пытать жертв у меня на уровне инстинктов. Что-то я совсем отвлёкся, да и судя по тому, как дрожит Флатти мне лучше не вдаваться в подробности. Ну так вот, мне действительно необходимо есть пони. Не частно, раза два-три в год, иначе я банально умру от истощения. Проблема в том, что даже я не могу использовать чужую жизнь в чистом виде, приходится её преобразовывать в свою. В случае пони это происходит почти без потерь. У зебр теряется где-то четверть, половина у грифонов. С животными ситуация совсем грустная, а от рыбы нет толку вовсе. Погано тут то, что жизнь неразрывно связана с материей. Её нельзя извлечь не разрушив мясо. И под "разрушить" я имею в виду "обратить в ничто".

- Переходи, к делу, ублюдок, — злобно прервала меня Сиба, ткнув копытом под рёбра. Это должно было быть довольно болезненно, но сейчас мне плевать. Кажется пегаска за время моего рассказа достаточно пришла в себя и теперь стабильно злилась. Без особой ярости и помех в речевом аппарате.
- Из одинаковой массы извлекается одинаковое количество жизни. Если её там достаточно, конечно. Остатки достаются телу, как у обычных хищников. Того, что я получаю мне не хватает. Расход всегда выше. Ненамного, но выше. Я постоянно теряю вес и если не буду есть пони просто умру от истощения.
- А использовать жизнь для поддержания грёбанной жизнедеятельности религия не позволяет?! — вновь захрипела Сиба. Пегаска всё ещё нависала надо мной и я видел, как напрягаются мышцы её тела, словно она собиралась что-то сделать, но в последний момент всегда сдерживалась. Потоки жизни в её стальном теле только подтвердили мою догадку. Она разрывалась между желаниями размозжить мне голову и сбежать. Я достаточно хорошо знал эту пони, чтобы понимать — сильнее всего она сейчас хочет забраться в кровать и проспать до конца мира.
- Отвечай! — рявкнула Сиба и я едва смог понять, что она сказала — настолько сильны были помехи в её голосе. Кажется, я слишком надолго задумался.
- Жизнь так не работает. Я сам не до конца разобрался, но она не заменяет энергию тела. Она не делает сильнее или быстрее, не заставляет сердце биться и всей жизни мира не хватит, чтобы сдвинуть даже пылинку.
Сиба злобно и недоумённо зарычала. То, что я сейчас сказал сильно противоречило её опыту.
- Жизнь лишь подстёгивает естественные процессы. Хотя правильнее сказать, что они проходят именно благодаря ей они и происходят.
- Замечательно! Решил запудрить нам мозги научной и нихера непонятной ересью?! — вновь рявкнула Сиба
- Он прав, — тихо и очень виновато сказала Селестия, — всё именно так и работает, но я подумать не могла, что тебе не хватает.
Принцесса на пару мгновений посмотрела мне в глаза и... отвела взгляд. Луна наоборот неотрывно смотрела на меня, обещая скорую и очень болезненную смерть.
- Разговоры тут излишни, — холодным, царственным тоном сказал принцесса ночи, — осталось только выбрать способ казни.
Такой прямолинейности даже я не ожидал. Твайлайт попыталась что-то возразить (ничего внятного у неё сказать не получилось), но Луна одним только взглядом заставила её замолчать и продолжила говорить:
- Это существо не имеет права называться пони и слишком опасно, чтобы мы позволили ему продолжать жить.
- Но ведь нельзя же просто убить его? — Твайлайт сильно занервничала. — Мы ведь разумные пони и не можем вот так просто забрать жизнь другого существа! Он ведь даже не пытается сбежать!
Юная аликорночка в отчаянии посмотрела на Селестию, ищу у неё поддержки.
- Мы не будем его убивать, — Селестия смотрела только на свои копыта, а её голос не выражал никаких эмоций. — Нападения наверняка повторятся и нам пригодятся его навыки.
Знай я Селестию чуть хуже решил бы, что она просто нашла первую причину сохранить мне жить, ибо слишком привязалась к выращенному ей существу. Но я хорошо её знал и твёрдо уверен, что она считала пользу от сохранения моей жизни выше рисков. По крайней мере пока.
- Прости, сестра, но я сделаю то, что должна, — твёрдо сказала принцесса ночи. Селестия вскинула голову и я заметил ужас, промелькнувший в её глазах. Остановить сестру она не успела. Рог Луны вспыхнул тёмно-синим, почти чёрным светом и моё сердце на миг запнулось от охватившей его магии. А затем заклинание сжалось. Довольно быстрая и даже не особо болезненная смерть...

Пони редко задумываются о том, что их ждёт после смерти. Они слишком счастливы для таких грустных мыслей. Пони не верят в собственную смерть, даже когда она принимает их в свои объятия. Это я по собственным наблюдениям говорю. Даже в этом вопросе меня нельзя назвать пони — я всегда, сколько себя помню, осознавал хрупкость жизни (и своей и чужой), как и неизбежность смерти. И, в отличие от всех остальных, я знаю, что меня ждёт после смерти. Души у меня нет, а разум неотделим от тела. В момент смерти я исчезну, не останется ни-че-го. И это до жути страшно, не верьте идиотам, которые говорят иначе. Факт собственного отсутствия не умещается в их эгоцентричном сознании и слова остаются словами. Где-то глубоко внутри они всё ещё верят, что смерти нет. Для них уж точно. У меня таких иллюзий никогда не было и это становилось причиной множества кошмаров. Самым поганым было то, что смерть не соответствовала мои ожиданиям. Она не была мгновенной. Я чувствовал, как медленно распадается мой разум и затухают его осколки. Страшно.

***
Дилон Сивас. Странное существо, удивительно похожее на пони, но не имеющее с нами ничего общего, кроме внешнего сходства. И это существо про себя я называла не иначе как сыном. Нет в этом ничего удивительного, ведь именно я дала ему это глупое имя, вырастила и воспитала. Только солнцу известно, какие трудности мне пришлось преодолеть, на какие жертвы пойти ради Сиваса. Однако много и радости принёс этот "пони". Он был одним из тех немногочисленных существ, рядом с которыми можно сбросить оковы царственности, а также единственным, кто не был постоянно завален делами... и с кем можно было совершенно по-жеребячьи подурачиться. Чем я весьма регулярно (едва ли не каждый день!) пользовалась. Несмотря на все трудности, с появлением Сиваса моя жизнь стала счастливее. В этом есть немалая заслуга моей любимой ученицы — Твайлайт Спаркл, но, к моему глубокому сожалению, в карты на желания с ней не поиграешь. Пожалуй, именно благодаря этим пони я не сорвалась, после того случая с жеребятами. Да и потом после второго нападения на Понивиль, беспокойство за них удержало меня от немедленного путешествия на ту сторону пространственного туннеля. Уверена, ничем хорошим оно бы не закончилось. Вот только что удержит меня сейчас, когда моя собственная сестра, моя бесценная Луна, безжалостно убила столь дорогое мне существо? Что не даст моему сердце расколоться от боли, что не позволит тысячелетней ярости обрушиться на мир? Я пытаюсь сдерживаться, ведь мои маленькие пони рассчитывают на меня, но текут бесконтрольно горячие слёзы. Нужно быть сильной ради Твайлайт и её друзей, ради Луны, ради всей Эквестрии, но я кричу, сама не понимая что. Упрямое сердце отказывалось верить, что ещё одно дорогое существо ушло из жизни и горело безумное пламя надежды... но это лишь причиняло ещё большую боль.

***
Когда я окончательно поверил, что мне просто дадут спокойно сдохнуть процесс внезапно прекратился. Мой разум больше не распадался, наоборот, некая очень упёртая (и подозрительно фиолетовая) сила начала собирать меня обратно. Недостающие куски просто извлекались из ничего, будто так и надо, прилаживались на место. Скажу честно, по итогу вышло гораздо лучше чем было.

Чувствовал я чуть больше чем ничего, меня словно накачали обезболивающим. Зато вопли Селестии не оглушали, но доносились словно из-под воды. А вот ответные крики Луны всё равно казались слишком громкими. Кое-как поднимаю свинцовые веки и осторожно оглядываюсь. Надо мной нависла Твайлайт. Она плакала, роняя слёзы на мой нос и что-то усердно шепча. Выглядело как молитва. Селестия тоже плакала, но это были слёзы не столько грусти, сколько отчаяния, а в её широко распахнутых глазах читался один только ужас. Так, надо срочно всех успокоить! Пытаюсь пошевелиться, но тело не реагирует. Ох, сердце… оно не бьётся. Признаюсь, я ожидал что когда очнусь всё будет в порядке. Копыта закололо тысячей иголочек, а через мгновение это чувство распространилось на всё тело, заставив меня сжаться, словно прижину. Из лёгких вырвались остатки воздуха, Твайлайт с криком подскочила. Центр всего этого безобразия находился справа в груди, там словно образовался комок. Импульс пошёл в другую сторону, вынудив вытянуться в струнку. Этот комок справа в груди расширился, а затем сжался. Тук-тук. Тук-тук. Охренеть, у меня два сердца! Было. Порадоваться не успел — я был жив и организм решил об этом вспомнить. Меня тут же накрыло болью, которая была везде. Мышцы болели, лёгкие жгло от недостатка воздуха, левое сердце было раздавлено, а правое билось впервые и сразу на пределе (а это тоже больно). Ну и как вишенка на торте: раскалывалась голова, понятия не имею почему. Разумеется, я начал ругаться самыми неприличными словами, но моя тирада была прервана приступом жёсткого кашля. Ох, это кровь? Похоже, вместе с сердцем мне повредили лёгкое. Плохо. Правое сердце на пару секунд остановилось, не выдержав нагрузки, немного отдохнуло и заработало опять. Уверен, после такой его выходки я поседел. Вокруг что-то происходило, но сейчас не до того, сейчас я отчаянно корчился на полу. Мне было одновременно и очёнь плохо и очень хорошо. Не знаю, что там наделали в моей голове, но чувства вины не было. Совсем. Ну не виноват я! Да и вообще, не я это был! Мой разум возник уже после убийства кобылки, а за поступки прошлого себя ответственности не несу! Что-то во мне ломается и боль отступает. Нет, она всё ещё есть, даже ни капли не ослабла. Вот только теперь мне плевать. Довольно любопытное ощущение.
- Живой я, живой! — улыбнувшись во все зубы, я попытался успокоить толпу встревоженных кобылок. Получалось не очень. Я очень вовремя замечаю нехороший взгляд Луны, но уклониться не успеваю. Какое-то заклинание попадает в меня и… не делает ничего. Владыка ночи выглядит удивлённой, а Селестия тут же встаёт между нами, грозно расправив крылья.
- А ну не ссориться! — рявкаю на обоих во весь голос. И опять меня скручивает приступ кашля.
- Почему ты жив? — злобно спрашивает Луна.
- Два сердца, — лаконично заявляю я, лучезарно улыбаясь. — И нет души. Ваше второе заклинание ведь на неё было направлено?
Прежде чем понибудь успевает задать вопрос я вскидываю копыто, призывая всех к молчанию. И в этот момент начинают сиять кьютимарки всей великолепной шестёрки.


***
- Прежде чем обсуждать дальнейшие действия, — прервала затянувшееся молчание принцесса Луна, — мы должны решить судьбу Дилона Сиваса. После текущих событий разумеется.
- А что тут решать? — хохотнул монстр.
- Будь хоть немного серьёзным, — строго сказала ночная принцесса. — Ты поглощаешь чужую жизнь, а значит способен... существовать практически вечно. При должном питании, разумеется.
- Простите, что перебиваю Вас, принцесса, — Сивас был нарочито вежлив и весьма ехидно улыбался, — но вы весьма паршиво разбираетесь в биологии. Как я уже говорил, жизнь ничего не создаёт, только заставляет определённые процессы происходить. Учитывая мою, весьма плохую, форму эти процессы должны происходить очень быстро и интенсивно. К примеру, моё несчастное сердечко выдаёт где-то полторы сотни ударов за минуту. Сейчас, когда я спокоен. Это ускоряет износ и вынуждает быстрее обновлять ткани организма. Вот только ни один организм неспособен обновлялся вечно и мой тоже. Иными словами, я очень быстро старею.
И ни на мгновение ехидная улыбка не покинула его лица, хотя жить ему осталось совсем немного. Иначе ничего бы он не рассказал. Ехидная улыбка плавно стала грустной и Сивас продолжил:
- Самое обидно, что при нормальном полноценном питании мой срок жизни легко бы перевалил за тысячу. А сейчас... без огромного количества жизни выглядеть мне ровесником бабули нашей Эпплджек. Вот только проживу я ещё меньше.
Дилон совсем перестал улыбаться и с тоской посмотрел куда-то наверх.
- Мне остался год. Точнее остался бы, иди всё как раньше. И хотя в результате всех этих нападений я смогу питаться вдоволь, сражения отнимут слишком много времени. — Дилон перевёл взгляд на принцессу ночи, — Вам не нужно беспокоиться о том, что делать со мной после войны. Скорее всего я не доживу до её конца.
Сивас трясёт головой и вновь улыбается.
- Но мы ведь не о моих проблемах разговаривать пришли? — Дилон указал копытом на карту. Там, в кратере устроенном Свити Бель, образовалась чёрная воронка и над ней висела кьютимарка Твайлайт, а вокруг кружились кьютимарки её подруг. Вот только в ровном круге была одна прореха, словно там должна была быть ещё одна метка.

***
Прилично выразить своё отношение к происходящему я не мог, зато матерился во весь голос со всей доступной мне изобретательностью и изяществом. Хорошо что я был один, ведь никто в здравом уме не дал бы мне спокойно выдавать шедевры матерного искусства целый час кряду. Точнее орать эти самые шедевры во весь голос. Вообще то я уже должен был спать — завтра предстоит поход прямо в пасть неизвестному противнику, а день был тяжёлый. Не весь, но утренних событий мне хватило. Левое сердце до сих пор болело, но, на моё счастье, я всё ещё равнодушен к боли. Зато к Твайлайт Спаркл у меня неожиданно странные чувства. Влюбился что ли? Да нет, не похоже. Хотя знания у меня исключительно теоретические, так что ничего нельзя утверждать наверняка. "Она вожак" — прорычали мне на ухо. Я тут же вскочил, но рядом никого не было. Для надёжности проверил и запахи и звуки и даже потоки жизни. Ничего. Похоже я схожу с ума, но это не вызывает каких-то особенных чувств. Хорошо что моё безумие говорит вещи весьма дельные. Мои инстинкты и впрямь признавали главной эту поняшу, из осколков собравшую мой разум. А ведь она даже не знала о своём подвиге. Сильна, тут и говорить нечего.

Я так и не смог уснуть. Вопрос "что делать?" стоял остро как никогда. Нет, до того как мы проберёмся в логово псов всё понятно, но что потом?

***
Тунель оказался не таким жутким, как представляли кобылки. Скорее странным. Он походил на застывший и уложенный набок водоворот. Материал, из которого он состоял, был неотличим от стекла, совершенно прозрачен и, поначалу, никак не искажал пейзажи снаружи. Однако с каждым шагом мир за пределами туннеля постепенно "закручивался" вокруг этой стеклянной трубки. Уже через сто метров казалось, что стенки туннеля просто раскрасили десятками разных красок. Ещё через сотню в надоевшее многоцветье стал плавно вливаться чёрный цвет. На следующей сотне за стенами туннеля осталась только темнота. Впрочем, до этого момента дошла не вся их маленькая команда. Селестии (которая, разумеется, не могла отправить совсем молодых кобылок в пасть врага в одиночку) пришлось повернуть обратно к концу первой полусотни метров. С каждым шагом принцесса становилась всё более и более прозрачной (хотя ей казалось, что прозрачными становятся все остальные), да и никаких искажений она не видела. Этот туннель почему-то не мог повлиять на принцессу, она всё так же оставалась в "обычном" пространстве. Стил Рейну тоже пришлось вернуться, но совершенно по другой причине — чернота закрашивала не только мир за пределами туннеля, но и плавно окружала начальника разведки. При этом он утверждал, что эта дрянь упорно пытается залезть к нему в голову. На компанию Твайлайт туннель почему-то не действовал, а Дилона, кажется, просто не замечал. Ну а больше никто и не пошёл, хотя желающих было немало. Однако отправить ещё кого-нибудь не было никакой возможности — большинство пони попросту не могли подойти к этому туннелю. Ничто не препятствовало движению, просто сколько бы они ни шли туннель не становился ближе. Ловушка? Разумеется! Однако карта отправила их сюда, а значит у шестёрки были все шансы справиться.

Туннель подошёл к концу и шесть тяжело груженных пони (не отправляться же в неизвестность без запасов) и Дилон, сумки которого были наполовину пусты, вышли в непримечательный круглый зал без выхода, явно высечный в скале. Стены и пол были довольно грубо обработаны, словно только что тут прошлась ватага шахтёров и наскоро высекла этот зал, не удосужившись хоть чуть-чуть сгладить углы и сколы. Несмотря на это потолок был до зеркального блеска ровным. Такой контраст вызывал у кобылок недоумение и вполне оправданную настороженность. Пони двигались медленно и очень осторожно, опасаясь ловушек и неровностей пола. Особенно Эпплджек и Рейнбоу Дэш, ведь кроме своих сумок им приходилось нести сумки Селестии и Стил Рейна. Только Дилон шёл легко и беззаботно, даже улыбался каким-то своим мыслям.

***
Нелогичность этого зала пугала до дрожи в крыльях и это непросто красивые слова — они действительно дрожали. Никогда не слышала о таком, может это особенность исключительно аликорнов? Магия тоже порывалась выйти из-под контроля, но крохотный огонёк на моём роге даже не дрожал. И это несмотря на то, что был непросто огоньком, а, по совету инструктора, молнией, причём не простой, а цепной (то есть поразив одного врага она устремлялась к следующему). Разумеется, это заклинание атаковало только тех, кого я считала врагами, что делало его очень сложном. Даже не знаю, чего я боялась больше: этого проклятого зала или той мощи, что с лёгкостью удерживала на кончике рога. Одна мысль и это заклинание с лёгкостью прервёт сразу несколько жизней. Тем не менее огонёк ни капли не дрожал, ведь это та цена, которую я готова заплатить чтобы защитить своих подруг. Правильно, Твайлайт, повторяй пока сама в это не поверишь. Кое-как собравшись я, пытаясь подражать Дилону, выпрямляюсь и пытаюсь выглядеть уверенно и спокойно. Вот только неровные изломанные тени, отбрасываемые каждой неровностью пола, всё равно вгоняли в ужас. И ещё эти тени двигались, даже если я стояла на месте и не вертела головой. Уверена, этому есть логичное объяснение! Надеюсь, что оно нас не убьёт. Дилон дошёл до середины зала и, повернувшись к нам, уселся. Почему он такой… довольный?
- Мне вот интересно, матери говорили вам, — Сивас плотоядно оскалился, — не ходить в подозрительные места со злыми маньяками?
А потом на меня навалилась чудовищная тяжесть, вмиг вжав в болезненно острую поверхность камня. Заготовленная молния сорвалась в потолок и бессильными искрами растеклась по его поверхности, которая сейчас начала довольно ярко светиться. С противным скрежетом в стенах открылись проходы из которых тут же повалили псы. Дилон со всё тем же довольным выражением повернулся к ним:
- Говорил же, я приведу их! — и ещё шире оскалился, на практике доказывая, что улыбка "от уха до уха" это очень жутко.

Глава 10. На пороге темноты

Вокруг собираются довольные псы. Эти не похожи на тех, что встречались нам раньше — они выглядят как-то более… интеллигентно. Они меньше, но стоят ровно, совсем не сутулясь, поэтому кажутся выше своих «диких» собратьев. Впрочем, они почти вдвое уже, мышц у них гораздо меньше и они даже на вид не такие крепкие, зато в глазах не только безудержная жажда крови — у них вполне осмысленный взгляд. Эти псы разумны и, кажется, весьма умны, а их хрупкие тела закованы в лёгкие доспехи. Чёрная броня напоминает костюм Дилона и выглядит не как кустарная поделка, но очень качественная работа мастера. Оружие также присутствовало: у всех без исключения были короткие мечи. Кроме того, у некоторых были копья, луки, длинные мечи, топоры, молоты и другое оружие. У одного пса (он был немного выше и много старше своих собратьев) был посох с чёрным кристаллом на навершии, украшенный витиеватой резьбой. Эти псы гораздо опаснее своих диких собратьев. И гораздо красивее. Не будь я сейчас так напугана, то восхитилась бы — таких солдат любой злодей с радостью примет в свою армию, даже не умей они сражаться.
Обрушившаяся тяжесть не только вдавливала в острые камни, каким-то образом она совершенно не давала двигаться! Даже более того, она напрочь лишала возможности использовать магию!
— Освободи меня! — тихо шепчу Дилону. Почему-то я была уверена, что он просто притворяется, чтобы подпустить псов поближе и сейчас сделает что-нибудь и эта тяжесть пропадёт, а уж вдвоём мы этих псов вмиг одолеем! Сивас посмотрел на меня как… как на кусок мяса.
— Нет, Твайли, — ласково сказал он, продолжая пожирать меня взглядом. Кто-то из псов рассмеялся. У них противный смех напоминающий лай.
— Пони глупый, — самодовольно говорит самый крупный пёс, — пони доверять хищнику. Пони дружить с хищник. Глупый пони.
— Прости, — ничуть не виновато говорит Дилон, — но я ведь говорил, что хочу жить? Благодаря тебе у меня есть второе сердце. Кто знает, может, если я съем тебя, смогу жить дольше?
Сивас улыбается, демонстрируя мне безупречно белые клыки.
— Правильно. Сивас есть пони. Сивас жить. Эти пони твой. Псы соблюдать договор.
— Предатель!!! — гневно кричит Рейнбоу, тщетно пытаясь бороться с навалившейся тяжестью. Псы ещё больше смеются.
— Да, — просто кивает Дилон, — предатель. Я слишком сильно хочу жить, поэтому самым гнусным образом решил обменять ваши жизни на свою.
Этот гад довольно скалится, и я замечаю, что старый пёс окидывает его взглядом, полным уважения и гордости.
— Но это будет нескоро, — его улыбка становится по-хищному жуткой и в его копытах появляется маленький нож. Костяной.
— Нас ждут незабываемые развлечения и безудержное веселье!
Он крутит, подбрасывает, перекидывает нож из копыта в копыто с удивительной, завораживающей грацией. Почти невозможной, учитывая, что у него нет магии, а значит заставить нож «прилипнуть» к копыту он не может.
— Видишь ли, Твайли, вы — пони, о-о-очень жизнелюбивые существа. Даже если вас ослепить, содрать кожу и отрезать все конечности, вы всё равно не утратите волю к жизни. Даже наоборот, она многократно возрастёт! Что очень выгодно для меня.
Сивас просто лучился каким-то садистским удовольствием.
— Ты псих! — нервно выкрикнула Рэрити. Я тоже хотела кричать, но полный голода взгляд завораживал, наполняя каждую клеточку тела первобытным ужасом. Чувствую себя кроликом, бессильно застывшим под взглядом удава. Даже мысли и эмоции застыли, оставив только безудержный страх.
— А ну немедленно отпустите нас, а не то… — чем Рэрити хотела напугать псов мы так и не узнали. Беззвучно промелькнувший хлыст легко рассёк белоснежную шкуру моей подруги, оставив на ней уродливую красную полосу. Даже громогласный гогот псов не смог заглушить визг Рэрити.
— Нытьё вам не поможет, — ласково, даже заботливо говорит Дилон, но это только усиливает ужас происходящего, — поверьте, никто не будет сюсюкаться с вами. Не сможем заткнуть — отрежем язык.
Сивас мерзко захихикал.
— Эй, старик, — Дилон обратился к предводителю псов с видом пони, задумавшего подлую гадость, — а как у вас с самками?
— Плохо, плохо, — печально повздыхал пёс, но его глаза озорно заблестели, — есть, конечно, парочка, но разве даст их кто рядовым псам? Да и времени нет, всё тренировки да тренировки.
— Ну так сейчас и время есть и целых пять юных самок. Развлекайтесь!
Сивас любезно оскалился, а пёс одобрительно похлопал его по спине, что-то говоря. Оказывается, раньше мне было не так уж и страшно. Когда до меня дошло, что псы собрались делать с моими подругами…
Сердце стучит громко, очень громко, напрочь заглушая все остальные звуки. Псы медленно, словно под водой приближаются к моим подругам. Я пытаюсь создать хоть какое-нибудь заклинание, но магия просто развеивается. Никогда ещё я не чувствовала себя настолько беспомощной, слабой и уязвимой. Даже заплакать не могу! Сивас смотрит на меня насмешливо, презрительно. Я в ловушке. И всё вокруг яркое, чёткое. Я словно теряю себя, и нет ни камня под ногами, ни воздуха, ни света, есть только страх, ярость и отчаяние. Моё тело трясёт, оно раздражено и как будто распадается на осколки. Мне не хватает воздуха, в моей груди вакуум. Волна, взрыв бушует во мне. Я не знаю, не понимаю, что происходит. Есть лишь одна мысль-стремление — спасти подруг. Всё подчинено стремлению, я и есть это стремление. Безграничное, необузданное, мощное, взрывное. Вокруг меня не воздух — камень, но он не выдерживает моего напора, медленно ломается.
Постепенно я встаю. Замирают удивлённые псы. Дилон двигается. Быстро, слишком быстро! В его копытах нож. Незаметным движением он вгоняет его мне под левую переднюю ногу. Чувствую, как кончик лезвия впивается в сердце. И затем всё заканчивается. Всё это бесконтрольное и неудержимое напряжение разом проваливается в нож, а я остаюсь пустой и обессиленной. Тяжесть легко одолевает, и я вновь падаю на острые камни. Нож вспыхивает фиолетовым пламенем и тут же исчезает. Даже раны нет, только чувство опустошённости напоминает о нём. Я… проиграла? Поднимаю взгляд на девочек и вижу в их глазах исчезающие огоньки надежды.
Из сумки Эпплджек вырывается пылающий фиолетовый шар и тут же вспыхивает множеством молний, поражающих псов. Только старик каким-то чудом успевает вскинуть посох и создать вокруг себя щит. Сразу три молнии ударили в него, но не смогли пробить. Сивас прыгает на пса, распахнув пасть на 180 градусов, словно какой-то капкан. Щит лопается, едва соприкоснувшись с белоснежными клыками, и жуткая пасть смыкается вокруг головы старика. Дилон пролетает дальше, ни на секунду не замедлившись, словно пёс был иллюзией и ему вовсе не потребовалось откусывать голову. Только кровь, хлынувшая из обрубка шеи и даже забрызгавшая меня, давала ясно понять — пёс настоящий. Дилон не жуёт и не глотает, но никаких голов в его пасти уже нет. Этот чудовищный хищник окидывает нас взглядом полным добра и сопереживания, словно не он собирался нас всех сожрать.
— Простите за это представление, — спокойно и мягко говорит он, — но спасти вас как-то по-другому у меня бы не получилось.
Что? Он это серьёзно?
— Ты, мерзкий предатель, убирайся от нас! — злобно выкрикнула заплаканная Рэрити. Её трясло от пережитой боли и ужаса, тушь потекла, а грива спуталась и казалась грязной, уж не знаю почему. Да все мои подруги выглядели примерно также. Только Флаттершай казалась спокойной и равнодушной, но её пустой взгляд волновал меня куда больше распрямившейся гривы Пинки и безвольно висящих крыльев Рейнбоу Дэш
— Без меня вам не выжить, — всё так же вежливо и спокойно отвечает Дилон, — да и Селестия велела вас не бросать.
— Н-но з-зачем всё это было? — едва не плача спрашиваю я.
Однако тихий плач стремительно перерастает в отчаянный рёв, эмоции тугим узлом сплетаются в груди, принося почти физические страдания, и всё вокруг только усугубляет начавшуюся истерику. Боль от впившихся в шкуру камней, щемящий холод в сердце, состояние моих подруг и Дилон, которого я до ужаса боюсь. Но на всё это я смотрела словно из-под воды, словно спектакль, красивую постановку, к которой я не имею никакого отношения и лишь по недосмотру высших сил наблюдаю её от первого лица. Разум словно разделился на яркую точку меня, способную лишь отрешённо следить за происходящим, и расплывчато-мутное пятно, раньше казавшийся целой мной. Надо собраться, взять себя в копыта и прекратить, наконец, истерику, но всё громче становятся рыдания и сильнее дрожь. Единственная часть меня, не погрязшая в противоречивых эмоциях, практически лишена воли, какая ирония. Эта яркая точка — лишь наблюдатель. Остаётся смотреть за развитием событий. Подруги, кажется, вот-вот последуют моему примеру. Даже у Флаттершай подозрительно заблестели глаза. Дилон, выругавшись, одним ударом разбивает кристаллическое навершие стариковского посоха и кидается ко мне. Тяжесть спадает. Попутно отмечаю, что меня почти не волнует обилие крови и трупов. Сивас обнимает меня и начинает говорить какие-то успокаивающие глупости. Его действия немного помогают, но исключительно потому, что инстинкты решительно против истерик в присутствии опасных хищников. Хотя обещание целых гор мороженого тоже чуть-чуть помогло. Или обещанные с ним книги, точно не знаю.

На «психологическую реабилитацию» Дилон выделил ровно десять минут. Все объяснения он отложил на потом, когда мы будем «хоть немного соображать». Единственное, что мы могли сделать в такой ситуации это образовать кучку страдающих поняш, наперебой жалующихся, плачущих, скулящих. Это помогло. По крайней мере, способность хоть сколь-нибудь внятно мыслить вернулась почти ко всем. Кроме Рэрити — после пережитого и хорошей порции обезболивающего моя подруга совсем лишилась рассудка (надеюсь, только временно) — почти не осознавала происходящего, бредила и даже попыталась убить Дилона. На мгновение я решила, что у неё получилось — плохонькая молния, вырвавшаяся из её рога, хоть и была совсем тусклой и тоненькой, но всё же была боевым заклинанием разведки. Да и попала ровно промеж глаз хищнику. К сожалению (или наоборот, к счастью, я ещё не решила), молния никак не навредила Сивасу. Он лишь покачал головой и сказал дать Рэрити жаропонижающее. У неё действительно поднялась температура, чего никто из нас не заметил. Пока мы дружно предавались печали и делились впечатлениями, Дилон тихо пожирал псов в одном из проходов. Я всё ещё дико боюсь этого хищника (как, впрочем, и мои подруги), поэтому рада даже столь краткой возможности его не видеть.

* * *
Зубы легко пронзали плоть, словно рассекали не мясо и кости, а воду. Языком же я чувствовал упругость мяса и твёрдость костей. Должен уже привыкнуть, но это до сих пор вызывает неприятное чувство. Кажется, что откусил я одно, а в пасть попало что-то совершенно другое. Голод отвлекает, но всё равно противно. Хотя раньше я почти не обращал на это внимание — у меня было не так много еды. А ещё я очень не люблю, когда кто-то смотрит на меня во время еды. Сейчас на меня пристально пялились, поэтому впервые в жизни еда не приносила удовольствия. Серые глаза зрителя неотрывно и злобно наблюдали, уши подрагивали, беспокойно метался хвост. У него не было губ и ничто не скрывало жуткие клыки… мои клыки. Сейчас он молчал, но однажды я уже слышал его хриплый бас. Запомнил и его необычный акцент. Эквестрийский не был для него родным. Ни один язык не был. Это порождение безумия выглядело так же как я во снах: шерсть словно отлитая из металла; лапы хищного животного с огромными когтями; хвост ящерицы, но покрытый шерстью и шипами, сейчас прижатыми. Только размерами существо не вышло — он был лишь немного крупнее Биг Мака.
— Ты предал стаю, — гневно осудило Чудовище. Его действительно так зовут, только не на Эквестрийском, а на драконьем.
— Это был единственный способ их спасти, — буркнул я, пытаясь подальше запихнуть внезапно разбушевавшуюся совесть.
— Предатель, — монстр был упрям.
— А что, были какие-то другие варианты? — неожиданно злобно прошипел я. — Сам знаешь, псы клялись, что никто кроме нас семерых не пройдёт этот проклятый туннель. И ни один сильный артефакт протащить не получится! Даже накопитель выкинет! А быстро запитать заготовку чего-то достаточно мощного Твайлайт не хватило бы ни умения, ни сил. Да ей бы и не дали это сделать! Перебить всех псов в одиночку мне тоже не по силам. Так что, были ли ещё варианты, глюк поганый?
— Ты зря пытаешься его переубедить, — сзади раздался хриплый шелестящий голос, отдалённо напоминающий мой собственный. Ни жизни, ни запаха не было. Ну привет очередной галлюцинации!
— У Сиваса больше от животного, разума в нем почти нет, одни инстинкты, — продолжила шелестеть галлюцинация номер два. Я всё же повернулся к нему лицом. Смотреть было не на что — этот глюк был целиком закутан в какое-то тряпьё, только сверкали в темноте искорки глаз.
— А ты, я так понимаю, Дилон? — глюк кивнул. — Ну и какого сена вы используете моё имя?
— Мертвец и Чудовище, — насмешливо прошелестел этот бомж (он действительно очень паршиво выглядел, хорошо хоть запах отсутствовал), — вполне разумное, если так можно выразиться, безумие. Тебе не кажется?
По больному бьют, гады. Месяц с Селестией не разговаривал, когда узнал перевод имени, которым она меня наградила. Хуже было бы только предстань они в виде моих родителей, но их я не помню и просто бы не поверил глюкам. Пробурчав что-то, я вернулся к еде. Силы мне понадобятся.

* * *
Нагло и дерзко пищал будильник. Так, где этот механический суицидник?! Судя по ощущениям, звенит где-то прямо в моей голове. Блин, а ведь так и есть. Не открывая глаз, разворачиваются меню и мысленно тыкаю в кнопку отключения этой примерзейшей дряни. Не сработало. Глаза пришлось открыть, и только тогда будильник соизволил отключиться. Таксь, что вчера происходило, где я и кто это так вольготно на мне лежит? Ну, начнём с простого: я в замке Твайлайт. Спасибо тебе, маленькая карта, назойливо висящая в углу, а теперь свернись, пока ты не нужна. Судя по всему, вчера я пила. Раз нихрена не помню, то заливалась чем-то убойным и в монструозных количествах. А лежат на мне… хм, да это ж Меткоискатели! Вся тройка жеребят самым наглым образом использовала меня вместо кровати. Как только все втроём уместились? О, а ещё тут был Спайк, но дракончик поступил разумнее и прижался к моему боку, укрывшись моим же крылом. Блин, я тоже так хочу! Ладно, надо посмотреть запись вчерашнего дня.

Ничего особо интересного. Селестия зачем-то приказала мне споить Луну. Ночная принцесса выглядела грустно, но не спаивать же её! А пофиг, Тия умнее, пускай и решает. В любом случае приказ я провалила, и владыка ночи осталась совершенно трезвой, а я налакалась в зюзю. Понятия не имею, как так получилось. Остаток вечера я бузила, пыталась всех споить, и устроить оргию. Увы, облом. Ну и к полуночи «тётя Сиба» развлекала жеребят сказками. Удивительно, но вполне приличными и даже не кровавыми. Поняшкам понравилось. Хотя, быть может, они втихую попробовали науке неизвестное пойло, которым так щедро снабдила меня Луна. Пить это я им запретила и старательно следила, чтобы не дорвались. Объяснить, почему им нельзя, а мне можно, не вышло. Эти жеребята такие миииилые, так бы и затискала! Ох, а ведь и впрямь затискала. Так-с, этот момент выделить и скинуть в Сеть. Тут же написали, что цп у нас вообще-то запрещено, но все кинулись смотреть, пока не удалили. Правда, уже через минуту до всех дошло, что порнухи-то нету. Хе, я тоже умею удивлять. Доблестные сыщики тут же устроили словесные баталии на тему «чего это бухая Сиба не устроила разврат», но уже через пару минут первоначальная тема была забыта и всё скатилось хрен знает куда. В этих простынях текста даже я разбиралась с трудом. Сложно поверить, что все эти горы текста выдали всего лишь полтора десятка разведчиков (все, кто уже не спал). Доступ в Сеть осуществляется через мозговой имплантат, вживляемый каждому разведчику, и набор текста производится мысленно, что и объясняет такие темпы переписки. Ну да неважно, надо глянуть, чего интересного эти обалдуи успели наклепать за вчерашний день.
Как оказалось — ничего. Раздел видео пополнился парой смешных роликов (возможность записывать исключительно от первого лица сильно ограничивает, поэтому что-то по-настоящему интересное появляется редко), добавили десяток скучных картинок да отсканили одну книгу, которая была даже скучнее картинок. Немного порадовали беседы, но читать было откровенно лень. Со скуки я даже подумывала сменить фото профиля, но ничего лучше текущего не нашлось. Ага, найди чего покруче моей рожи без шкуры. Угловатый металлический скелет, обтянутый железными мышцами выглядел грозно и пафосно, а демонический свет в глазах (пририсованый — ни один идиот не сделает глаза светящимися) доводил образ до совершенства. Ух, круто-то как. Эти жеребята вообще собираются просыпаться? Хорошо хоть я металлическая и физический дискомфорт в принципе ощущать не способна. Ладно, пускай уж спят. Но как же скуууучно.

* * *
Шестеро поняшек выстроились в ряд. Очень кривой. Армейской выучкой тут даже и не пахнет, хотя даже королевские гвардейцы не смогли бы мыслить достаточно трезво в такой ситуации. Честно говоря, гвардейцы бы носились и вопили как перепуганные жеребята. А эти поняшки держатся, даже вон в линию выстроились. Больше всего меня удивило, что Флаттершай не стала прятаться за спинами подруг. Наоборот — она стояла почти на полшага впереди них! И смотрела она на меня, а не в пол. Непревзойдённая храбрость. С остальными теперь тоже можно не церемониться. Я уже упоминал, что пони довольно странно устроены. Их инстинкт самосохранения — шутка совершенно иррациональная. Чем паршивей ситуация, тем он сильнее.
Дыхание смерти на загривке очень положительно повлияло на мой отряд. Теперь это не безвольные амёбы. Они готовы бороться за свою жизнь и особенно — за жизни подруг. У них какой-то сдвиг на дружбе. Для каждой из них собственная жизнь была гораздо менее важной, чем жизнь любой из подруг. А ведь я теперь такой же… Это надо обдумать.
— Твайлайт! — окликаю я поняшу, пока мысли не завели её в совсем неправильные дали. По ушам — то прижимающимся к голове, то безвольно обвисающим, то встающим торчком, можно легко отслеживать путь её мыслей.
— Поверь, тебе не за что себя винить.
Пони открывает рот, явно собираясь возразить, но я вскидываю копыто, призывая её к молчанию.
 — Они вообще-то собирались нас убить и сожрать. Учитывая, что с десятком сразу я не справлюсь… Короче, шансы у них были. Ты всех спасла. Ты молодец. Радуйся.
— Но ведь это подло! — взгляд Твайлайт устремился за мою спину — на кучу свежеубитых псов.
После гибели первого отряда (и как про это узнали?) к нам выслали ещё один. Правда, в этот раз обычных тупых псов вроде тех, что атаковали Понивилль. Только эти были в броне и с оружием. Спасибо мне, что у нас было десять минут на подготовку. Ну я и уговорил (хотя скорее приказал) Твайлайт понаставить магических ловушек. Красочно и не стесняясь в выражениях описал, что случится, если она накосячит. Ну она и перестаралась, хотя удивительно, что Твайлайт вообще могла творить магию. Честно говоря, даже я не стану есть результат её стараний. Бедных псов перемололо в фарш вместе с броней и оружием, а также частично: обморозило, зажарило, испепелило, разжижило и превратило в камень. Твайлайт вплела в стены почти два десятка заклинаний, каким-то таинственным способом избежав конфликтов между ними и обеспечив одновременное срабатывание именно когда все псы оказались в зоне поражения. Короче, шансов у них не было, но отличная броня немного растянула их страдания. Вопили они знатно, мне понравилось. Кобылкам не очень.
— Подло? — я невольно усмехаюсь, — запомни, принцесса, на войне нет понятия «подло». На войне это называют «военная хитрость», «отличная тактика» или даже «превосходная стратегия» и считают признаком большого ума и таланта командующего. За такое дают медали. Знаешь, как бы это описали в газетах? «Твайлайт Спаркл, проявив неординарную смекалку и умение, совершенно без потерь разгромила превосходящие силы противника, подло атаковавшего мирных пони». Круто, правда? Ты герой. Гордись.
Наградой мне стал пришибленный взгляд поняши.
— Постарайся просто смириться с этим, ладно? — я стараюсь говорить как можно мягче и ласковей. — Наш путь только начался, а дальше будет только хуже. Придётся оборвать множество жизней, если не хочешь, чтобы кто-нибудь оборвал наши.
— Да, я понимаю, просто это… — пони замялась, пытаясь подобрать слова.
— Неправильно? — она кивнула. — Согласен, Твай, согласен. Но выбора у нас нет. А теперь к делу.
Я, отчаянно смущаясь, стянул так полюбившийся мне костюм, обнажив десятки шрамов. К счастью, никакого особого внимания я не удостоился. Ну да, на фоне фарша из десятка псов я выглядел вполне ничего. Вытащил из сумки довольно крупный медальон и тут же надел, а костюм наоборот аккуратно сложил и убрал. Медальон — чёрный ромб, с гербом разведки — скелетом аликорна, обхватившем крыльями шарик Эквуса, парящий перед ним.
— Это какой-то артефакт, да? — скорее по привычке, чем из любопытства спросила Твайлайт.
— Ага. Если зарядишь, я даже продемонстрирую, как он работает.
Принцесса осторожно подошла ко мне и прижала рог к амулету. Зарядка заняла минуты две. Мда, нормальный единорог полчаса бы потратил. Амулет заряжен, Твайлайт вернулась в подобие строя, который дружно сделал пару шагов назад. Честно говоря, нагота меня порядком нервирует, поэтому я с радостью нажал прямо на герб. Медальон тихо загудел и прижался к шкуре. Холодный, зараза. Кобылки отступили ещё на шаг, и именно в этот момент артефакт стал стремительно раскладываться, покрывая всё тело металлическими пластинами, которые тут же начинали срастаться, превращаясь в полноценные доспехи. Лёгкие и прочные, они совсем не сковывали движений, хоть и покрывали всё тело. Правда голова оставалась почти без защиты, только верхняя часть морды (кроме ушей) была прикрыта. Учитывая, как у меня может открываться пасть (и насколько это важно при моём стиле сражений) решение единственно верное. Цвет, разумеется, чёрный, ведь образцом их дизайна послужил тот костюм, что изготовила Рэрити.
— Портативная мобильная броня. В моём случае — облегчённая. У вас в сумках лежат специально подобранные под вас комплекты. Доставайте, надевайте, Твай вам их зарядит. Только не надо думать, что вы теперь неуязвимы. Эти доспехи не так прочны, как вам хотелось бы считать.

* * *
Старый сгорбленный пёс с опаской постучался в маслянисто-чёрную дверь, напоминавшую ворота замка. Он сильно отличался от тех, кто напал на Понивилль или устроил засаду компании Твайлайт Спаркл. В нём было гораздо больше собачьего, к тому же он весьма сильно походил на овчарку. И у него был хвост, сейчас тревожно обернувшийся вокруг задних лап. Этот пёс не имел никакого отношения к Эквестрийским, ибо родился не в этом мире. Двери открылись. Медленно, величественно и грозно. Пёс ссутулился ещё сильнее. Бесформенный балахон скрыл его дрожь. Перед ним открылась длинная зала, погрязшая в полумраке. Ровными рядами вдоль стен стояли псы, так не похожие на вошедшего. Нет, не их он боялся. Красивая и дорогая броня не внушала ему трепета, а мощное и редкое оружие вовсе оставило его равнодушным. Он с лёгкостью перебил бы всех. Но они сродни статусному украшению, обязательная свита существа, восседавшего на троне в конце зала. Псы не должны были защищать своего хозяина (хотя им об этом не сказали), а лишь подчёркивать его власть и богатство.
— БФГ, да? — вошедший уважительно покачал головой, взглянув на оружие охраны.
— Не время для лести, Босерон — вкрадчивым и гневным шёпотом ответил Наместник. Его голос тихий, мелодичный, но от того лишь более грозный. Посетители отчётливо слышали речь Наместника, как бы тихо он не говорил. Многим казалось, что его шёпот звучит прямо в голове.
— Простите, Ваше Величество, — пёс склонился в глубоком поклоне.
— К делу, смерд.
— Полный провал, Ваше Величество, — пёс упал на колени, стукнувшись лбом об пол. — Сивас предал нас, а операция в Понивилле не принесла ожидаемых результатов.
— Предал, значит? — шёпот Наместника сквозил холодом и равнодушием. — Странно, мы считали его совершенно надёжным. Без нас он погибнет в течение месяца. Узнай, почему он отвернулся от нас, Босерон. А что с тем отрядом? Ты, помнится, говорил, что они лучшие и у нашего карманного хищника нет шансов?
— Это не моя вина, Ваше Величество! — пёс весь затрясся от страха, и даже балахон это не скрыл. — Они убиты каким-то странным артефактом! Клянусь, пони не смогли бы пронести что-то настолько сильное!
— Об этом мы ещё поговорим. А теперь скажи, какой результат нам принесла потеря почти всех наших солдат?
— Заражение выросло на десять процентов, Наместник.
— Всего десять? Мы рассчитывали на десять тысяч.
— Большая часть солдат была убита до начала операции, Владыка. Разведка уверяла, что у пони нет столь сильного оружия!
Наместник наконец посмотрел на нерадивого прислужника, и тот замер, почувствовав его ледяной взгляд. Босерон не видел своего хозяина — его скрывали густые тени. Только левую руку. Покрытая чешуёй, худая пятипалая конечность с небольшими когтями вовсе не казалась грозной. Босерон не был настолько глуп, чтобы купиться на эту показную слабость и расслабленность.
— Ты сильно провинился, — холодно сказал наместник. — Но я дам тебе шанс искупить вину. Семь пони на нашей земле. Поймай и допроси. Потом можешь добавить их к своей… коллекции. Всё.
— Да, хозяин! — пёс взвизгнул от восторга и, тут же вскочив, помчался выполнять поручение.

* * *
Доспехи явно были не к лицу этим кобылкам. Нет, сидели они замечательно, и теоретически они должны были здорово в них смотреться. К проработке дизайна подключили отдел пропаганды, чтобы ношение брони не вызывало у них психологического дискомфорта. После всего произошедшего это было не особо нужно, но броню сделали давно, когда такая забота была уместна. В любом случае броня получилась классной. Выглядела она красиво и надёжно. Как так получилось, что пони смотрелись в ней жалко, я не совсем понимаю. Может, всё дело в цвете — изначально доспехи должны были идеально совпадать с владелицами по цвету, но сейчас… даже с моим зрением было видно, что доспехи на пару тонов ярче. Ну и весьма унылый вид поняшек тоже играл немалую роль.
Существует мнение, что маги практически не носят брони. Пошло это от различных настолок, где в целях баланса одеяния мага практически не защищали. Для игры такое вполне логично — маг и так способен наносить огромный урон, да ещё и на расстоянии, а если при этом он будет хорошо бронирован…
На практике же мы имеем, что магу не нужна ни высокая скорость передвижения, ни подвижность, да и вообще, он может просто стоять на месте. Главное, чтобы ничего не мешало колдовать. Поэтому всегда и везде магов обвешивали самой толстой броней. Обычно настолько тяжёлой, что передвигался волшебник только с помощью магии. К тому же в такую броню можно встроить множество самых разных артефактов. И конечно же, любая нормальная броня содержала в себе концентратор — особое устройство, предназначенное для стабилизации (а иногда и усиления) заклинаний.
Разумеется, в разведке поступили точно так же, но с помощью высоких технологий получилось сохранить достаточно высокую подвижность. Метод довольно прост: в броню встраивались искусственные мышцы (вроде тех, что использовались в Сибе) и синхронизировались с пользователем. У разведчиков с помощью чипа в голове. Для тех, кто таких чипов не имел (например, если требовалось привлечь резерв) приходилось всячески изощряться. Я просто свалил, когда Буч попробовал мне объяснить, как это работает. В такую броню даже реактор запихнули, дабы магу не приходилось каждые пять минут отвлекаться на подзарядку. Понятия не имею, как эту прелесть впихнули в маленький амулет. Буч вместо объяснений посмотрел на меня как на идиота и заявил: «Вот поучись лет десять и тогда я с радостью потрачу месяц, чтобы объяснить тебе это».
Именно такие доспехи достались Твайлайт. У её подруг броня была попроще. Эпплджек достались доспехи похожие, но раза в два легче и компактнее. Впрочем, там всё ещё был реактор, полноценный экзоскелет, слабенькие щиты и полная система жизнеобеспечения. Пегаскам досталась совсем лёгкая броня с минимальным физическим усилением (оно лишь компенсировало вес брони) и работало она от батареек. Впрочем, заряда им хватит на пару дней. У Рэрити и Пинки броня была потолще, чем у пегасок и давала чуть большее усиление, но функционалом не отличалась. Почему Рэрити не выдали броню для магов? Она хреново колдует, зато неплохо машет копытами. Моя же броня была просто броней. Наши умельцы так и не смогли заставить доспехи синхронизироваться со мной, поэтому о большинстве плюшек пришлось забыть. Ну разве что на нос нацепили фильтр — маленькую пластинку, умеющую избавлять вдыхаемый воздух от отравляющих веществ. У остальных такой тоже был, но покруче.
Естественно, поняшам досталось и оружие. Весьма скромное, конечно (просто не было времени научить их владеть чем-то серьёзным), но лучше чем ничего. Силовые накопытники достались всем кроме меня. Незамысловатое устройство, использующее магию для усиления удара. Звучит просто, но на деле под этим «усилением» скрывалось воздействие, буквально разрывающее плоть в месте касания. Лёгкая пощёчина с такой штукой могла оставить пони без половины челюсти. Логично, что у Эпплджек была какая-то особо мощная модель. Кроме этого Рейнбоу получила лезвия на крылья. Тоже какая-то продвинутая технология, разрубающая даже металл. Флаттершай досталась пара пистолетов, так как она единственная, кто имеет опыт использования такого оружия. Крепились они на голове, немного ниже ушей. Курок был где-то в пасти. Инженеры уверяли, что случайно она не выстрелит. Обычно такое оружие крепят на бока, вместо сумок, но так целится она не умеет, а если будет держать пистолет в пасти, то, скорее всего, потеряет его во время боя. Ну и всё.
К моему удивлению, с интерфейсом все разобрались сами, причём довольно быстро. Была у их брони такая функция — на стёкла, защищающие глаза, выводилась куча полезной информации. Например, карта, которая тут же и строилась автокартографом, состояние здоровья всего отряда, по запросу выдавалась справочная информация и многое другое. Там даже голосовой и текстовый чат был. У меня интерфейса не было. Очень уж плохо он сочетался с моим зрением — вся эта фигня была тусклой, мерцала и расплывалась. Ну хоть голосовую связь я мог использовать.

* * *
Шесть ярких точек перемещались по нашей базе. Шесть напуганных пони в сопровождении одного хищника, не видимого для моих заклинаний. Снаряжение пони впечатляло. Для отсталого аграрного мира. Мне, великому Босерону, нечего опасаться столь примитивных технологий. Шесть ярких точек блуждали по моему лабиринту. Коридоры менялись, направления искажались. Им кажется, что они идут вперёд, но я вижу — они бродят по кругу. Я вожу их по кругу. Как только они решат остановиться на ночлег, на них нападут. Ничего серьёзного, но спать им точно не дадут. И потом совершенно случайным образом пони будут натыкаться на моих воинов. Пускай они устанут, пускай измотают себя постоянным страхом и ожиданием. Когда их силы иссякнут, пони смогут наконец найти меня. Давайте, мои маленькие, я так жду нашей встречи.

* * *
Старлайт учила заклинание. Самое сложное в её жизни. Заклинание сильно отличалось от привычных ей — оно было жёстко структурированно. Строилось на целой куче образов, которые требовалось выстроить в сложную и запутанную схему, которую затем требовалось «упаковать» в единый образ и пропустить через это магию. Все заклинания разведки работали так, но это отличалось особой сложностью. Честно говоря, кобылка не совсем верила, что пони под силу творить и поддерживать настолько сложную магию. Ну кто сможет удержать в голове сразу десять(!) различных и довольно расплывчатых образов? А ведь их ещё требовалось связать. И под связью подразумевалось не просто мысленно нарисовать линию между ними. Не-е-ет, нужно было полностью соединить два (или больше) образа, пока они фактически не станут одним. Звучит не особо сложно, пока не выясняется, что, к примеру, нужно связать образ один с образом два, а второй с третьим, но третий не должен быть связан с первым! Как это сделать, если первый и второй уже смяты в единый комок, Старлайт не понимала. А это не самая сложная задача — был ведь момент, когда из двух образов первый связывается со вторым, а второй с первым — нет. Она бы давно забросила это бесполезное занятие, но инструктор заявил, что это не очень сложное заклинание и вообще, в разведке даже жеребята умеют его создавать. Гордость не позволяла кобылке сдаться, ведь магия — её особый талант.
— Приветствуйте Великую и Могучую Трикси! — горделиво выкрикнула голубая единорожка, буквально влетая в комнату. Старлайт мигом потеряла концентрацию, и с её рога сорвалась искорка, которая секунд десять рикошетила по всей комнате, пока не попала в светильник. Ничего страшного с ним не произошло — просто свечение стало голубым.
— Мило, — прокомментировала Трикси, — Великая и Могучая по достоинству оценила твой талант!
— Что ты тут делаешь?! Это же…
— Зона боевых действий, — фыркнула поняша, — я знаю. Но не могла же верная и преданная Трикси бросить свою лучшую подругу в такой опасности?
Голубая единорожка гордо улыбнулась и приняла позу «хвалите меня полностью».
— Но тут ведь опасно! Тебя же могут убить! И вообще, как ты сюда попала? — разнервничалась Старлайт.
— Получила разрешение, как же ещё, — Трикси пожала плечами. — Я, между прочим, не какой-то там обычный единорог! Я — великая волшебница, и моя помощь вам точно понадобится!
«Великая волшебница» просто светилась от гордости и сознания собственной важности. На такое заявление её подруга отреагировала смачным фейсхувом.
— Трикси, понимаешь… — Старлайт уже начала свою вразумительную речь, но закончить ей не дали — одна жёлтая пегаска вломилась в комнату, стремительно захлопнув за собой дверь.
— Привет, Трики! — Сиба явно обрадовалась.
— Её зовут Трикси, — вступилась за свою подругу Старлайт. Киберпони удивлённо посмотрела на эту кобылку.
— Беатрикс Луламун, тут какая-то странная пони считает, что я забыла твоё имя.
Трикси… хихикнула. Она больше не лучилась обычной гордостью и себялюбием. Скорее была просто рада.
— Вам, мисс Стил Харт, можно называть меня как угодно, — едва сдерживая смех ответила волшебница и шутливо поклонилась.
— Кста-а-ати, — протянула киберпони, — тут меня все называют Сибой. Вот так вот, — пегаска тут же очень серьёзно посмотрела на Старлайт: — И совершенно неважно, почему я представлялась как Стил Харт.
Глиммер была умной пони и намёк поняла — ни слова про кибернетику.
— Вы что, знакомы? — фиолетовая единорожка недоуменно шевелила ушами.
— Разумеется! — Сиба обняла волшебницу передним копытом. — Я её самая преданная фанатка!
Трикси смущённо кивнула, а Старлайт так и застыла с открытым ртом.
— Я к тебе вечерком загляну, ладно? — вроде как спросила Сиба, но, не дожидаясь ответа, чмокнула Трикси в щёку и заявила:
— Вот и замечательно. Пока, девчонки!
И сиганула в окно.
— Что? — спросила покрасневшая от смущения Трикси у своей подруги, всё так же стоящей с открытым ртом.

* * *
Трикси потянулась к Сибе, томно прикрыв глаза, но буквально за мгновение до того, как их губы соприкоснулись, киберкобыла отстранилась.
— Я что-то делаю не так? — великая и могучая недоуменно наклонила голову.
— Нет, ты великолепна, как и всегда, — Сиба печально улыбнулась, — просто… всё сложно.
Трикси понимающе кивнула. Ничего она не понимала, но уже успела привыкнуть к заскокам этой странной кобылы.
— Может тогда… — начала томным, многообещающим голосом Трикси, но вдруг нагло (и немного презрительно) усмехнулась, сменив тон на горделивый и покровительственный, — ты желаешь увидеть шоу Великой и Могучей Трикси?
Разумеется, её акцент стал гораздо более отчётливым.
— Да! — с жеребячьим восторгом Сиба замотала головой, а её глаза буквально светились от восхищения.
Трикси грациозно спрыгнула с кровати, буквально из ниоткуда доставая неизменные мантию и шляпу (и заслужила восхищённый вздох за эту маленькую показуху). Шоу началось. Обычное для Трикси представление с безграничным самовосхвалением и простенькими, но красивыми фокусами. Впрочем, было одно отличие — для этой пони Трикси старалась гораздо больше чем для остальных. Нет, она всегда старалась выкладываться на полную во время своих шоу, но когда перед ней была Сиба… Такое безграничное и искренне восхищение вдохновляли волшебницу, ведь Сиба знала, что Трикси врёт и что она скрывает (иногда ей казалась, что эта пегаска знает вообще всё). И всё равно восхищалась. Ей нравилось как Трикси врёт и как вплетает эту ложь в свои представления, нравились фокусы. Нравилось всё. И Трикси сторицей платила за это, делая свои выступления поистине невероятными. Зачастую волшебница сама не понимала, как у неё получались такие прекрасные заклинания, и почти никогда не могла их повторить. Почти. Долгие тренировки делали своё дело.
Тут стоит отметить, что за свою чрезмерно долгую жизнь Сиба не раз видела по-настоящему сложную и могущественную магию, талантливых волшебников и вообще довольно хорошо разбиралась в этом разбиралась (для не-единорога, конечно). Поэтому никаких иллюзий относительно своей подруги она не питала — Трикси была довольно посредственной волшебницей. Зато прекрасным художником с магией вместо красок. Стоило лишь придать ей немного уверенности, и результат превосходил все ожидания. Вот и сейчас заранее спланированное выступление плавно перетекло в чистой воды импровизацию, а вместо отдельных трюков — один танец, где движения тела и магии дополняли друг друга в восхитительном симбиозе искусства, которому и названия-то нет в языке современных пони. Не стоит забывать про музыку — чарующая мелодия лилась отовсюду, приумножая красоту момента. Трикси замечательно танцевала.

* * *
Волшебница встретила Сибу во время довольно сложного периода жизни. Началось всё с того злополучного выступления в Понивилле, когда горстка придурошных кобыл начала возмущаться её враньём. Враньём на сцене! Они бы ещё в театре начали возмущаться, что актёры притворяются другими пони! Тем не менее, невероятная цепочка события привела к тому, что вся Эквестрия узнала про Трикси в очень плохом свете. Она и до этого довольно скромно зарабатывала на своих выступлениях. Хоть получала она больше, чем зарабатывал среднестатистический пони, но путешествия дело недешёвое, даже если передвигаешься на своих четырёх. Вот и получалось, что у Трикси даже сбережений толком-то не было. Так, была запрятана в телеге горсточка бит на случай непредвиденных ситуаций. Но вот полное игнорирование её представлений она не предусмотрела. Великой и Могучей даже пришлось подрабатывать за жалкие гроши, словно простому единорогу или (о ужас!) земнопони. Получалось плохо, поэтому платили ей сильно через раз и даже меньше тех грошей, на которые договаривались изначально.
Злоба мучила её долго, пока она наконец не решилась взять в долг крупную сумму. По своей наивности она взяла деньги пони, у которых очень не стоит брать в долг. Возвращать она не планировала, ведь ни один жалкий смертный не смог бы что-либо требовать у обладателя амулета аликорна. Закончилось всё плохо. Амулета нет, а быстро растущий долг есть, да ещё и огромный штраф.
Беда была ещё и в том, что её кредиторы прикладывали все усилия, чтобы долг она не отдала. Когда стало окончательно ясно, что денег Трикси не добудет, а все сроки вышли, кредитор, ехидненько улыбаясь, дал перечитать подписанный ей договор. Отрабатывать долг пришлось бы в какой-то совершенно дикой части Зебрикании. И ещё кобылку очень насторожила часть, где говорилось, что компания милостиво оплатил кремацию безвременно усопшим. Ей доходчиво объяснили, что труд будет совершенно рабским и долго она не протянет. Однако был и другой вариант. Отработать долг… телом. Проституция в Эквестрии запрещена, но пока никто никого не принуждает, стражники смотрят на это сквозь копыта. Да и плату все (даже между собой) называют «подарком». Никто ведь не запрещает кобыле вести распутную жизнь и получать подарки?
Поначалу волшебница пробовала отказываться, но её быстро, хм, «уговорили». Пони даже не представляла, что её могут просто взять и ударить! Увы, но следов не осталось, так что идти к стражниками было не с чем. Это ей тоже доходчиво объяснили. Нагло наврали — в таких случаях использовали магический детектор лжи. Пожалуйся Трикси стражникам, и её проблемы испарились бы вместе с плохими пони. Большинство никогда не сталкивается с преступлениями и понятия не имеет, как работает стража, поэтому наивных пони легко обмануть.
Стоя в тёмном и грязном переулке в «эротическом наряде», Трикси выглядела по меньшей мере глупо. Её попытки зазывать клиентов — жалко. Отчаянно смущённая пони, путаясь и запинаясь тараторящая заученные пошлости, взглядом молившая не замечать её… Даже заядлые пьяницы обходили Трикси стороной.
Однако уже в первый день ей «повезло». Мимо неё прошла одна до жути озлобленная пегаска и просто сказал: «пойдём». Как же тогда Трикси перепугалась! Она бы с радостью сбежала, но ещё свежа была память о побоях. Ей очень не хотелось, чтобы её били. Трикси могла сбежать от этой жёлтой пегаски, но от кредиторов сбежать бы не получилось. Пресловутый «договор» сковывал надёжней цепей, ведь чуть что, и стража тут же её найдёт. Жаль она не знала, что никто не станет её искать — начни стража разбираться в этом деле…
«И ведь кобыла не сделает мне больно, — думала перепуганная волшебница, — да, будет противно, но не больше». Увы, но было не только противно — Сиба сторонник весьма жёсткого секса. От пегаски ей досталось гораздо сильнее, чем от верзил её «хозяев». Под утро волшебница даже самостоятельно встать не могла. Только плакала от боли и унижения, отчаянно боясь, что её всхлипы разбудят пегаску. Чтобы хоть как-то отвлечься, волшебница принялась творить свои фокусы (очень осторожно, чтобы не разбудить Сибу). Разумеется, пегаска проснулась. Стоило Трикси заметить, что кобыла внимательно смотрит на неё своими жёлтыми глазами, и она тут же прервала очередное заклинание и сжалась в комок, боясь произнести хоть слово. «Продолжай» — коротко приказала пегаска.
Трикси старалась изо всех сил, пытаясь впечатлить пегаску, но её взгляд оставался равнодушно-отстранённым. Это приводило волшебницу в отчаяние, вынуждая стараться всё сильнее, словно от этого выступления зависела её жизнь. Сиба ушла, не сказав ни слова. Даже денег не оставила. Только написала на бумажке распоряжение в местный банк передать содержимое ячейки предъявителю. Волшебница не поверила, что эта бумажка хоть что-то значит, но решила всё же сходить в этот банк.
Поход пришлось отложить на три дня — Трикси просто не смогла бы дойти до банка после «весёлой» ночки с Сибой. К ней даже заглянул верзила её «хозяев» с твёрдым намерением заставить пони работать, но увидев её состояние, лишь посмеялся и отстал от волшебницы. Даже еды ей принёс.
Трикси очень нервничала, протягивая помятую бумажку служащему банка. Он окинул её таким презрительным взглядом, что пони едва не сбежала, но вчитавшись в содержимое мятого листочка, резко изменил поведение. Он стал настолько любезным, что Трикси решила — он сошёл с ума и перепутал её с Селестией.
После похода в банк у волшебницы появилось совершенно невероятное количество денег — хватало расплатиться с долгом (даже с учётом диких процентов), да ещё и на месяц экономной жизни оставалось! Впрочем, тут её ожидал облом — стоило ей прийти к кредиторам, как сразу же всплыли новые условия, и как-то так получилось, что она осталась совсем без денег, а долг вырос. Она тогда твёрдо решила, что отрабатывать не будет. Лучше уж сгнить в шахтах Зебрикании, чем торговать телом.
Трикси как раз рыдала в своём фургончике (который так и не смогла продать — просто не нашла покупателей), когда к ней опять наведалась Сиба. В этот раз — весёлая. Пегаска расспросила о причинах печали волшебницы, но отмахнулась от её проблем, как от чего-то мелкого и совсем не важного. Ночь они опять провели вместе (правда в этот раз без насилия и жестокости). Трикси сама не понимала, как они оказались в одной постели. Утром она опять показывала Сибе свои фокусы, и в этот раз пегаска смотрела весьма заинтересовано.
На следующее утро к ней опять заявился верзила её кредиторов. Она со страхом ждала этого визита и уже была готова отправляться в Зебриканию. Однако верзила был безупречно вежлив, любезен и смотрел на неё так, будто она была боссом самой Селестии и могла превратить его в дистрофика-импотента одним лишь взглядом. Верзила долго извинялся, а потом ещё и вернул ей деньги, уверив, что она больше ничего не должна. Когда он ушёл, Трикси почти час просто смотрела в стену, не веря в произошедшее.
Волшебница так и не узнала, что после её отъезда стражники устроили облаву на эту шайку, и теперь они все дружно скучают в подземельях Кантерлота. Кроме главаря. Он пропал, и никто его больше не видел. Сиба могла бы сказать, где он… но разведчики никогда не говорят про свои подземелья.
Сиба довольно часто и всегда очень неожиданно врывалась в жизнь Трикси. Появлялась буквально из ниоткуда, находила её где угодно. Волшебница быстро перестала удивляться внезапным появлениям своей крылатой подруги и принимала её визиты как данность. Поначалу Трикси ожидала, что секс станет неотъемлемой частью их встреч, но он случался довольно редко, когда Сиба была очень счастлива… или наоборот зла. В первом случае всё было довольно мило, а во втором происходило зеркальное отражение их первой ночи. Первое время Трикси опасалась причинять боль своей крылатой подруге, пока однажды Сиба (в этот раз она пришла очень злой и голодной), пытаясь отрезать кусок хлеба, врезала ножом по собственной ноге. Раза так три и со всего размаху. Нож погнулся, а пегаска даже не заметила ударов. Больше Трикси с ней не осторожничала. Однако гораздо чаще случалось, что Сиба приплеталась в очень подавленном состоянии и просто рыдала, уткнувшись в плечо волшебницы, пока та растерянно молчала. Пегаска невнятно бормотала о своих печалях, но Трикси старалась не вслушиваться — слишком уж мрачными были рассказы. Ну и ещё Сиба обеспечивала единорожке безбедную жизнь.

* * *
— В этот раз ты превзошла себя! — Сиба восторженно захлопала копытами и крыльями. — В жизни ничего прекрасней не видела!
Единорожка смущённо и гордо улыбнулась.
— Правда? — спросила с Трикси, явно нарываясь на комплимент.
— Да! Ты самая луч… — Сиба замерла, улыбка пропала с её лица, глаза разбежались в разные стороны как у Дёрпи, а из приоткрытого рта доносился повторяющийся огрызок слова, словно из заевшего граммофона.
— Сиба? — волшебница осторожно подошла к пегаске и осторожно ткнула её копытом. Только вместо тёплой и мягкой плоти ощутила что-то твёрдое и холодное. Повторяющееся «луч» сменилось сплошным жужжанием. Завопив: «Помогите!», Трикси выскочила из комнаты. Уже через пару секунд незнакомый пони откликнулся на её вопли, ворвался в комнату и… тоже застыл, уставившись в никуда. Однако уже через пару секунд в комнату телепортировался белый единорог, быстро окинул взглядом Сибу, разнервничавшуюся Трикси и телепортировался вместе с ними.
Они оказались в месте, которое Трикси сочла странным. Тут было множество непонятных, но зловещих металлических штук. Разумеется, пони, знакомая с киборгами только по фантазиям писателей, не смогла опознать во всём этом металлоломе ни инструментов для ремонта киберпони, ни запчастей для этих пони. А вот операционный стол — круглая площадка с огромным количеством различных манипуляторов — её напугал. Чем-то эта штука напоминала одновременно капкан и клыкастую пасть. Белый единорог буквально швырнул Сибу в объятия этого устройства, и едва видимое свечение тут же подхватило её, передвинув в центр полусферы из манипуляторов. Сверху спустилась прямая палка с гроздью белоснежных кристаллов. Они вспыхнули и разлетелись, застывая возле только им ведомых участков тела киберпони. Кристаллы синхронно замерцали в едином ритме, и Сиба обмякла, а жужжание прекратилось. Кристаллы засветились чуть ярче и стали перемещаться, утягивая Сибу за собой — расправили ей крылья, распрямили ноги, подняли голову.
— Ты, — единорог рявкнул на Трикси, заставив волшебницу вздрогнуть, — там лежит шлем. Надень. Живо!
Единорожка тут же метнулась в указанном направлении, но никакого шлема не заметила. Её взгляд зацепился за здоровую полукруглую штуку, увешанную какими-то верёвочками (пони не знала, что такое «провода»), подхватив устройство магией, она нацепила его на голову, быстро застегнула специальные ремешки и бросилась обратно к единорогу.

* * *
Что-то оглушительно ударило меня по голове. Резко, внезапно, но совсем не больно. На пару мгновений перед глазами всё потемнело, а когда я опять смогла видеть… Всё изменилось. Перед единорогом висело десяток листов из непрозрачного синего стекла, на которых мельтешили какие-то схемы, диаграммы, тексты и куча всего непонятного. От его головы отходило десятка два ровных линий к угловатым штукам из того же синего стекла. Эти штуки в беспорядке висели перед площадкой с Сибой.
А вот пегаски не было. Всё пространство площадки (даже там, где раньше были железяки) занимало… нечто. Призрачное, но живое, шевелящееся, агонизирующие. Жёлтое. В голове словно что-то взорвалось, и я поняла — это Сиба. Визуализация её распадающегося разума, примерно треть которого состояла из механически серых, ровных многогранников. Они были равномерно распределены по всему пространству её сознания, чем-то напоминая паутину. Сначала я испугалась их, но почти сразу поняла — они пытаются спасти Сибу. А эти синие штуки вокруг площадки — направляют процесс стабилизации под бдительным руководством белого единорога. Линии от них устремились к устройству в моей голове, и мутный неразборчивый поток ворвался в мою голову, оттеснив меня в сторону. Оно использовало меня, чтобы помочь Сибе! Вот только даже так у них ничего не получалось! И я поняла, что могу вмешаться.
Обуздать поток было просто. Происходящее вдруг стало понятным, доступным. Я знала, что делать, и уже не тонкие линии, а бурные потоки устремились от меня к координационным узлам, а спустя мгновение переключились напрямую в кибернетическую часть Сибы. Я не могла напрямую влиять на разум пегаски, но его серые механические части полностью открылись мне. Я заставила их мерцать в едином ритме и плести невесомую паутину из чистой воли.
В моей голове разгорался пожар, и с каждой секундой я становилась всё быстрее и быстрее. Секунды растянулись в вечность, но работа была слишком сложна и огромна. Времени не хватало. Удержать сознание от распада — трудная задача. Особенно в случае с Сибой, когда воля живого существа почти полностью заменена механизмами. Нет, механизмы не контролировали эту пони, они работали словно протезы. Не давали ей окончательно скатится в апатию и распасться. Я не знаю, что нарушило установившийся баланс, да и не хочу знать. Я лишь хочу спасти её.
Жар в голове становится болезненным, и я почувствовала, как из носа начинает течь что-то горячее, а чуть позже такой же жар начинает вытекать из ушей. Перед глазами всё расплывается и темнеет, но я всё так же ясно вижу разум Сибы и всё, что добавил шлем. Вижу даже если закрываю глаза. Силы на исходе, я просто падаю на пол, мысли разбегаются, и я почти не понимаю, что происходит, но продолжаю собирать разум киберпони. Почему я ещё не сдалась? Упрямство? Да, наверное. У меня ведь слишком мало друзей, чтобы их терять.

* * *
— Фух, справились, — Буч довольно улыбается и вытирает пот со лба, — чертовски тяжёлая была работка, да, Трикси?
Ответа не последовало. Единорог грязно выругался, едва увидев, в каком состоянии была единорожка. Трикси лежала на полу, в небольшой лужице собственной крови, текущей из носа, глаз и ушей. Она попробовала оторвать голову от пола и что-то сказать, но, кажется, запуталась в собственном языке. Пони вяло зашевелила ногами — пыталась встать. Буч, отчаянно матерясь, подхватил единорожку магией, сорвал шлем и побежал (телепортировать её в таком состоянии слишком опасно), на ходу отправляя сообщения через Сеть. На голове единорожки осталось несколько точек, где плоть была прожжена почти до кости, и полосы менее серьёзных ожогов, сплетающихся в странный узор, рог был опалён, а местами и вовсе оплавлен.
Буч ворвался в неврологию, где его уже ждали лучшие врачи разведки. Они были готовы и заранее знали, что им придётся делать. Они понимали, что будет очень тяжело, а шансы на успех самые мизерные. И тем не менее, не было ни суеты, ни волнения. Они просто принялись за свою работу, даже не обращая внимания на Старлайт Глиммер, упорно пытающуюся прорваться в операционную. Она увидела, как Буч нёсся с её подругой, и не осталась равнодушной. Ассистенты мигом выгнали и её, и Буча из операционной. Старлайт тут же накинулась на единорога с вопросами, но он просто посмотрел куда-то сквозь неё и исчез.

* * *
Сознание возвращалось медленно и неохотно. Я не могла пошевелиться — даже вздохнуть не получалось. Как обычно это не доставляло неудобства. Судя по всему, я в ремонтном доке, и маячащая на краю зрения надпись «тестовый запуск» это только подтверждает. Странно только, что рядом никого нет, кто-то же должен был «запустить» меня в тестовом режиме. Хотя, может, и есть кто за пределами поля зрения — глазами-то я тоже двигать не могу, так что оглядеться не получится. Обидно только, что в тестовом режиме интерфейс совсем недоступен — только надпись эта ущербная в углу висит. Хотя ну его нафиг, мне сейчас так хорошо и спокойно — ничего не болит, не тревожит и вообще всё хорошо. Не до развлечений, короче.
Понятия не имею, сколько я так провисела. Когда ты счастлива, время летит незаметно и совершенно не поддаётся контролю. Просто в один момент зашёл весь такой подавленный Буч с обвисшими ушами. Впервые вижу его в таком состоянии. К своему удивлению я даже волноваться за него начала! Жуть, что со мной сделали? А пофиг, не болит ничего и замечательно.
— Ты как? — спросил этот белоснежный остолоп. Ну и как я ему отвечать должна?!
— А, ну да, — вяло пробормотал он после того как целую минуту пялился на меня. Он опять застыл, пялясь куда-то в пустоту. Мдя, так вот как работа с интерфейсом выглядит со стороны. Не слишком впечатляющее зрелище.
— Сейчас я тебя перезагружу, — «оттаял» единорог, — постарайся не сопротивляться.
И я отключилась. По ощущениям это похоже на сон и смерть одновременно. Хотя они сами по себе похожи (только сон приятней будет).

И вновь медленное и плавное возвращение сознания, только в этот раз перед глазами строчки логов. «Предполётная» проверка прошла штатно — все показатели в норме, только нулевой расход психостабилизаторов немного напрягал. Датчик полетел, наверное.
— Сейчас верну подвижность, — пробормотал Буч. Его настроение начинает меня нервировать. Что его так?..
Как обычно всё произошло внезапно. Вот я спокойно зависла посреди дока, а потом раз… и всё ещё вишу. Только двигаться могу. Чем тут же пользуюсь, чтобы свалить из цепких лапок машины.
— А теперь, радость моя, рассказывай, чего это ты такой грустный!
Буч отвечать не стал, только горестно опустил голову. Понятно, ответа я от него не добьюсь. Беглый осмотр помещения выявил одну странную деталь — прямо на полу валялся высокотехнологичный шлем. Первым что я ощутила, подойдя к нему, бы запах палёных волос… и плоти. Дилон бы оценил, но как по мне запах весьма паршивый. Содержимое шлема взволновало меня ещё больше. Помимо всего прочего внутри я нашла несколько клочков светло-голубых волос. С тихим хлопком в комнате возник Стил Рейн.
— Что тут у вас случилось?! — начальник гневно оглядел нас, но его взгляд остановился на Буче, отчего тот стал выглядеть ну совсем уж пришибленным. — Почему Хелпинг Хув гневно пишет мне, что ты угрохал гражданского?!
— Она… всё? — дрожащим голосом спрашивает Буч.
— «Шансов нет, но мы попробуем». Это цитата. А теперь рассказывай.

Буч говорил коротко и по делу. Мне хотелось придушить этого мерзавца, но Стил почему-то не считал его виноватым. А Стилу я верила. Он обнял единорога и заявил:
— Не вини себя, — сейчас его голос был спокойным, даже каким-то нежным. — Никто не смог бы предсказать случившегося.
— Может вы объясните мне что случилось? — я упорно старалась не разреветься. Из всего сказанного Бучем я поняла лишь, что Трикси спасла меня от распада и поэтому умрёт. Ответил мне Стил:
— Видишь ли, наших вычислительных мощностей в этом замке очень мало. Использовать те, что за его пределами не получится — пропускная способность маловата, да и задержка большая.
Стил наконец отпустил нашего научника и забрал у меня шлем.
— Эта штука позволяет использовать мозг пони вместо вычислительных машин. Это совершенно безопасно, технология отработана.
Ага, высказала бы я своё мнения о такой «безопасности»… Вот только я слишком верю Стилу. Говорит безопасно — значит безопасно.
— Вот только иногда…
— Встречаются пони, — влез разгневанный Буч, — способные положить всю нашу систему безопасности на лопатки, грохнуть все ограничители и совершить чудо. Нейромантка хренова.
Стил осторожно прикоснулся копытом к плечу белого единорога и тот сразу успокоился.
— Наши системы изначально сделаны максимально совместимыми с пони…
— Да они с них слизаны! Это же основы: хочешь сделать хорошо — плагиать у природы. Однако встречаются уникумы, которые не просто «совместимы», они [ЦЕНЗУРА] адаптируются к подобной магии! Хрен знает как, но их разум может подсоединяться к системам вроде нашей. И обычно оказывается, что системам нечего противопоставить такому вмешательству.
— Это и есть нейромантия. Вот только даже талантливый нейромант смог бы лишь немного «подвинуть» наши ограничители и отделался бы лишь лёгкой амнезией при самом неблагоприятном развитии событий.
Стил грустно повертел в копытах шлем.
— Самый талантливый нейромант за всю мою жизнь.
— Представь себе, за мою тоже. И это её и убило. Точнее убьёт. Чёрт, — Буч совсем раскис и повалился на пол, тихо повторяя это своё «чёрт».
— Мне жаль твою подругу, — тихо сказал Стил, — но никто не мог предугадать, что она способна на такое.
Как же всё паршиво. Ненавижу терять друзей.
— Ну и чего вы раскисли? — Стил сурово нахмурился. — Что ж у вас уши-то пообвисали?
И по его тону я поняла — сейчас будет больно. Мощный удар швырнул меня в стену, и я бы пробила её насквозь, но сзади прилетел ещё один. Система зафиксировала множественные повреждения. Прежде чем я успела понять происходящее, Стил схватил телекинезом мою голову и впечатал в пол, оставив в нём яму. А потом я почувствовала, как магия сжимает моё крыло и выворачивает. Он же его оторвёт! Давно я так не паниковала! За прошедшее тысячелетие у меня остался только один страх — потерять крылья. Причём настолько сильный, что даже отсоединять их для ремонта приходилось пока я в отключке. И через раз я умудрялась проснуться и устроить истерику.
— Вопишь как жеребёнок, — злобно прошептал Стил, и его магия подняла меня в воздух, держа за несчастное крыло. А потом опустила на пол. Грохот был жуткий, а повреждения такими, что я опять отключилась.

И вновь медленно и плавно возвращается сознание. Правда, в этот раз я в любой момент жду подставы. Передо мной злой, насупленный и очень помятый Буч. Ему тоже изрядно досталось, я даже невооружённым взглядом вижу шесть переломов.
— Не забывай, где ты работаешь, — рявкнул голос Стила прямо в голове. Вот могла бы визжать — вопила бы на весь замок. А так только вздрогнула, и это несмотря на полную невозможность любых движений вообще.
— Умеет Стил приводить в чувство, — мрачно хмыкнул Буч, явно заметив мою реакцию. — Да и мы, блин, хороши! Устроили истерику без повода.
— Истерику устроил ты, — мрачно напомнила я, благо уже могла говорить.
— А ты просто чуть не разревелась! А мне теперь тебя чинить.
— Да и тебе бы ремонт не помешал. Вон, ухо почти оторвалось.
Буч тут же встревоженно вскинулся и намагичил себе зеркало. Мрачно выругался, увидев, что его правое ухо и впрямь держится лишь на небольшом лоскутке кожи. Магией подхватил его, приставил на место… и оно приросло!
— Читер поганый! — завопила я во всю глотку.
— Щас крылья откручу! — грозно нахмурился единорог. Выглядело это забавно, учитывая его несимметрично опухшую рожу.
— Ладно, молчу, молчу, — как бы смешно Буч ни выглядел, его слова пугали до жути. В прошлый раз я всерьёз не восприняла его слова и почти час (ЧААААС!!!) провисела так без крылышек. Думала, с ума сойду.

* * *
Искусственный костёр горел без шума и дыма, пламя даже не колыхалось, как это бывает у нормальных костров. Зато грело совсем как настоящее, навевая приятную сонливость. Вот только тревога мешала уснуть. Мы шли уже третий день и всегда следовали одинаковому расписанию, но сегодня остановились на три часа раньше. Дилон списал всё на собственную усталость — мол, больше и шагу пройти не сможет. Девочки поверили, ведь он уже третий день оставался без еды и выглядел ну очень вяло. А мне казалось, что на самом деле мы почти добрались до цели нашего путешествия, какой бы эта цель ни была. Отправляться на ночь глядя в пасть к врагу — плохая идея, Сивас это понимал, потому и устроил ранний привал. Сейчас хищник лежал и устало смотрел в костёр. Его состояние весьма беспокоило меня, ведь он единственный из нас хоть на что-то способен в ближнем бою. Может я зря морю его голодом, но находиться рядом с опасным хищником, который полностью в «боевом» состоянии, было совершенно невыносимо! Очень уж я его боялась. Потому и делала всё, чтобы оставить его без пищи. Это было просто, ведь меньше десятка псов на нас никогда не нападали, а значит, убивать их приходилось мне. Ну а подобрать ловушки так, чтобы псы стали совершенно несъедобны было довольно просто.
Я стала на удивление спокойно относиться к убийствам и совесть меня больше не мучила. Это стало рутиной. Неприятной, но необходимой работой, которую больше некому было делать. Самым неприятным было то, что чаще всего псы нападали ночью. У меня и так были проблемы со сном, так ещё и приходилось по два-три разы за ночь подрываться и ставить ловушки (да и перед этим я просыпалась, когда срабатывала заранее установленная). Из-за этих ночных подъёмов мне нельзя было пить снотворное, как делали мои подруги. Хорошо что хотя бы они могли высыпаться. Я оглядела беззаботно спящих кобылок, окруживших меня со всех сторон, и на сердце сразу потеплело.
Эти три дня, пока мы неспешно брели по однообразным туннелям (в своей броне я не могла быстро передвигаться, поэтому мы шли очень медленно), нам особо и нечем было заниматься кроме общения друг с другом. Разговаривать в присутствии хищника нам всем очень не хотелось, но это исправлял интерфейс, которого у Дилона не было. Так мы и шли, переписываясь друг с другом, благо под ноги можно было не смотреть — пол был вполне ровным, да и повороты мы напрочь игнорировали. Довольно трудно привыкнуть к этим коротким сообщениям — всё же обычно я отправляю длинные письма. Впрочем, и кроме общения нам было чем заняться — в интерфейсе было довольно много интересного. Например, целая куча книг. Правда, ни одной развлекательной, все учебные. Вот только зачем тут «руководство по пыткам» и подобная литература я не понимала. Да, книги явно из архивов разведки, поэтому даже я подобрала лишь две-три, которые стоило почитать (учебники по магии, разумеется).
В первый же час Пинки обнаружила, что в интерфейсе можно рисовать, а также делать фотографии и их редактировать. Весь первый день мы только этим и занимались. Издеваться над хищником в живую мы боялись, а вот интерфейс давал ни с чем не сравнимую свободу в этом плане. Потом Рэрити принялась за эскизы нарядов, Рейнбоу рисовала Вондерболтов, а Пинки — всё подряд. Даже Флаттершай и Эпплджек что-то рисовали, но нам не показывали. К вечеру второго дня Пинки вспомнила старый фокус с движущимися картинками: когда изображение рисуют много раз, чуть-чуть изменяя каждый раз, а потом быстро пролистывают листы. Ну а ещё она обнаружила, что и для такого в интерфейсе есть приспособления, чем тут же и воспользовалась. Как-то получилось, что мы все вместе стали рисовать мультфильм. Получалось довольно забавно. Дилон напрочь игнорировал наше хихиканье и таинственные взгляды.

За эти три дня у нас образовался собственный маленький мирок, надёжно защищённый от внешнего вмешательства. Я надеялась, что никакие внешние обстоятельства не повлияют на это царство веселья и глупых шуток. Напрасная надежда, но мне так не хотелось от него отказываться.
— Твайлайт, — тихий голос Дилона вернул меня в реальность, — мне кажется, тебе стоит поспать. Завтра будет трудный день.
— Я слишком волнуюсь, чтобы уснуть. Мы ведь пришли, да?
— Да. Нет, я не знаю, что нас ожидает, но поверь — это будет хреново.
Сивас закрыл глаза и устало вздохнул.
— И Твайлайт, — не открывая глаз позвал Дилон, — если сегодня на нас опять попадут, оставь мне хоть что-нибудь, что можно съесть. Иначе на завтрак придётся скидываться вам.
Так он знает, что я специально оставляла его без еды! Стоп, что он сказал?
— Кровь. Всего лишь немного крови, — уточнил Сивас, явно угадав мои мысли. Свернувшись калачиком, он продолжил:
— В вашей броне есть всё необходимое для переливания крови, и если я опять останусь без еды, этим придётся воспользоваться. Не волнуйся, это не опасно и даже не больно. А теперь спи.
Этой ночью Сивас не остался без еды, а я так и не смогла уснуть.

На завтрак были всё те же уныло-серые брикеты. Такие же мы ели вчера и позавчера на завтрак, обед и ужин. Вопреки внешности вкус у них был замечательный (для серых унылых брикетов, конечно), да и голод они устраняли отлично, так что недовольных не было. Правда в этот раз после них остался едва уловимый привкус лекарств, сердце стало биться чаще, а усталость пропала. Сивас молча смотрел, как мы едим. «Завидует» — написала Рэрити. Она активнее всех поливала Дилона грязью. Причины у неё были — когда рана от кнута заживёт, ей на память останется огромный и, по её мнению, очень уродливый шрам.

Пришли мы очень быстро. Уже через сто метров Сивас остановился как вкопанный, и я чуть в него не врезалась.
— Мы на месте, — напряжённо сообщил Дилон.
— Я не ослышалась? — презрительно ответила Рэрити. — У тебя, должно быть, случилось помутнение рассудка, что не удивительно. Вокруг нет ничего, тупое ты животное.
Последние слова она злобно процедила сквозь зубы. Все замерли, ожидая реакции Сиваса. Он улыбнулся. Нет, это был не злобный оскал, а вполне милая одобрительная улыбка. Так родители улыбаются жеребёнку, когда он дарит им свои первые, неказистые рисунки.
— Знаешь, а я всё ждал, когда же до вас дойдёт, что меня можно ругать. Не стану я вас кусать за это. Если хочешь ещё что-то сказать, то сделай это сейчас.
И она сказала. Выплеснуло всё, что копилось в ней эти три дня. Честно говоря, я ждала, что Дилон хотя бы обидится, но он казался даже довольным.
— Полегчало? — с ласковой улыбкой спросил он. Рэрити устало кивнула.
— Вот и хорошо, — улыбка пропала с его лица уступив место мрачной серьёзности. — Попрошу всех собраться. Я понятия не имею, что нас ждёт за этой дверью, но точно ничего хорошего.
И, не дожидаясь наших вопросов, толкнул копытом воздух. Дверь открылась, словно Сивас распахнул саму ткань реальность. Идеальная маскировка, но зачем она тут?
За дверью была трава. Самая настоящая зелёная трава! А ещё синее небо, и солнце, и радостные пони! Правда, вот это всё уже было не настоящим. Небо оказалось подозрительно низким (метров двадцать над нами), Солнце просто круглым светящимся кристаллом, а пони были абсолютно неподвижны, и большинство было даже не пони, а какими-то незнакомыми существами. В тишине такая обстановка немного… напрягала.
— Вау, какие правдоподобные статуи! — воскликнула Рейнбоу, подлетев к замершей посреди танца «пони». — Совсем как настоящая!
Рейбоу протянуло копыто к статуе, но Сивас перехватил её ногу.
— Не трогай, — тихо и мрачно сказал он, а затем рявкнул: — НЕ ПРИКАСАТЬСЯ К СТАТУЯМ!
— Ладно-ладно, зачем орать-то так?! — Рейнбоу отлетела, демонстративно потирая уши.
В углу высветилась надпись: «Обнаружены жизненные формы!». Мы все дружно стали оглядываться, в любой момент ожидая нападения.
— Вы инструкцию-то читали? — Дилон прикрыл лицо копытом. — Будь это кто-нибудь враждебный, интерфейс орал бы на весь экран красными значками. Да и я бы предупредил.
Ой, точно! Погодите-ка, значит кому-то нужна наша помощь! Подруги подумали точно также и мы все рванули в указанном направлении. Дилон уныло поплёлся за нами.
После долгих поисков мы всё же нашли маленькую неприметную дверцу. Вела она в грязную и уродливую темницу. Контраст с предыдущим помещением был просто чудовищен — скользкая грязная плитка на полу, мерзкий запах гнили, а из источников света только тусклый чадящий факел. Тут было множество клеток, но все пусты, только в одной была заперта совсем маленькая кобылка. Она испуганно вжималась в пол своей клетки, стараясь казаться меньше и неприметней.
— Привет, — Флаттершай первой подошла к клетке и заговорила с жеребёнком, — не бойся, мы не обидим тебя.
Кобылка осторожно приоткрыла глаза, с ужасом смотря на Флаттершай. Увидев перед собой нашу милую пегасочку, она немного успокоилась. Дилон подошёл и молча откусил большой навесной замок на двери клетки. Жеребёнок опять задрожала, увидев зубы Сиваса, но Флаттершай лучезарно улыбнулась, демонстрируя ей свои, нормальные.
— Не бойся, он не обидит тебя. Зубастик послушный и никогда не обит жеребёнка!
«10ИЗ10!!!» — тут же написала Рэрити, а Дилон просто хмыкнул, едва заметно улыбнувшись. Флаттершай тем временем осторожно зашла в клетку и обняла жеребёнка.
— Вы точно хорошие? — с подозрением спросила кобылка. «СНИМИ БРОНЮ!» — написала мне Флатти. Я тут же отдала мысленный приказ свои доспехам, и они с тихим жужжанием разошлись, выпуская меня. А тут прохладно.
— Смотри, это — Твайлайт Спаркл, принцесса дружбы, — Флаттершай показала на меня копытом. Юная пони с восторгом смотрела на меня, окончательно поверив, что теперь-то всё будет хорошо.
— Ой, значит, вы и мою маму сможете найти! Найдёте ведь, правда?
Мы с Флаттершай тревожно переглянулись.
— Мы… — начала Флатти.
— … обязательно её найдём! — перебила её Рейнбоу.
— Д-да, найдём, — нервно сказала Флаттершай. Мы с ней понимали, что, скорее всего, её мать мертва. «Рейнбоу, милая, ЗАТКНИСЬ» — написала Рэрити и тут же отправила ещё одно сообщение: «Скорее всего, её мать уже съели». Рейнбоу в ужасе глянула на меня, и я мрачно кивнула, подтверждая слова Рэр.
— Пойдём, — Флаттершай осторожно поместила жеребёнка себе на спину. Я надела броню, и мы покинули успевшую надоесть темницу.
Однако далеко мы не ушли. Стоило пройти десяток шагов, как кобылка резво спрыгнула с Флаттершай и с воплем «Мама!» кинулась куда-то. Она подбежала к статуе, изображавшей молодую пони, и обняла её.
— Мама, мама, мамочка! Проснись! Нам нужно уходить, ты ведь сама говорила! Пойдём, тут хорошие пони, они нам помогут!
Нервная дрожь прошла через всё тело и противно так засосало под ложечкой. Я только теперь поняла, почему Дилон велел не трогать статуи.
— Эй, это не твоя мама! Просто глупая статуя! — возмутилась Рейнбоу, силой отрывая жеребёнка от статуи. Она отлетела на пару метров, но не смогла удержать маленькую пони. Ты вырвалась и опять рванула к статуе, прыгнула на неё обхватив маленькими ножками за шею. Статуя пошатнулась и упала.
И разбилась.
Тонкий жеребячий вопль разнёсся по этому странному месту, и кобылка в ужасе отползла от разбитой статуи, перемазавшись в чём-то красном. Её стошнило и кого-то из нас тоже. Всё вокруг расплывалось и одновременно было невероятно чётким. Я с ужасом оглядывала солнечную поляну, полную таких настоящих, таких живых статуй. Слишком живых.
— Ох, кажется, вы оценили моё искусство, — раздался хриплый шёпот позади нас. Старый сгорбленный пёс в бесформенном балахоне приветливо улыбался нам.
— Больной ублюдок! — выкрикнула Рейнбой.
— Да, мои вкусы немного… специфичны, но невежливо так говорить гостеприимному хозяину. Согласитесь, очень красиво получилось, — пёс обвёл рукой пространство такой солнечной и такой жуткой поляны. — Я нашёл эту идею в одном забавном мире. Правда в оригинале предлагалось использовать воск, но, как оказалось, он не слишком подходит.

* * *
Мне было страшно. Впервые в жизни кто-то внушал мне настоящий ужас. Этот улыбчивый пёс, так не похожий на тех, что мы встречали раньше, такой дружелюбный и безобидный, слабый и немощный. Я боялся его. За моей спиной истерила маленькая кобылка, а рядом в ужасе замерли кобылки побольше. Я выскочил вперёд.
— О, Дилон! — пёс покачал пальцем. — Плохой мальчик! Предатель, а Босерон не любит предателей. Кстати, у вас интересная броня. Мы ну никак не ожидали, что в вашем мире будут такие технологии.
Я не выдержал и прыгнул. Прыжок получился стремительным, молниеносым… и напрасным. Я словно врезался в невидимую стену, которую даже мои зубы не смогли пробить. Упасть мне не дали. Пёс вскинул руку, и меня подняло в воздух.
— Красивая броня. Жаль портить, — горестно вздохнул пёс и внезапно растопырил пальцы. Буквально за мгновение он содрал с меня доспехи! Причём содрал не слишком аккуратно, оставив пару крупных ран. И он сделал оковы из моих же доспехов. Ну как оковы — просто обвязал все четыре копыта друг с другом и пасть полосками металла. Он вскинул вторую руку, и в воздух взлетели уже кобылки. Твайлайт пустила в него десяток заклинаний разом, но все разбились о невидимую стену, не причинив никакого вреда. Он сорвал их броню и связал так же, как и меня (только рты им не связывал). Мы все разом упали на землю. Флаттершай почему-то приземлилась рядом со мной. Босерон взмахнул рукой, и из ниоткуда появился десяток псов.
— Этих двух, — он показал на меня и Флаттершай, — в хранилище. Остальных в карцер… И убейте радужную. Жестоко.
— Но она ведь краси-и-ивая, — протянул один из псов.
— Ладно, — поморщился Босерон, — но потом убить.
Кто-то из псов подхватил меня. Сопротивляться бесполезно, так что я не тратил на это силы. Остальные тоже, только Рейнбоу начала отчаянно барахтаться.
— Не трогайте меня! — яростно рычала она. Кто-то из псов нагло заржал:
— Мы веселиться с пони, а потом снимать шкуру!
Наглец тут же получил копытом промеж ног и скривился от боли, а другому Рейнбоу умудрилась откусить палец.
— Ладно! — вспылил другой пёс и сильно врезал по голове строптивой поняше, отчего та сразу притихла. — Сначала шкура, потом веселье!
Они всё же подхватили плохо соображающую Рейнбоу (кажется, пёс переборщил с силой удара) и все дружно понесли пони в одну сторону, а нас с Флатти — в другую.

Глава 11. Свежая кровь

— Так что всё-таки случилось? — спрашивает Буч, не отрываясь от зеркала. — Почему ты вообще начала распадаться?
— А хрен его знает, — вяло отвечаю. Долгая неподвижность всегда навевала на меня сонливость, а сейчас я висела, уже часа четыре не двигаясь вообще. Совсем не двигалась, даже говорить приходилось с закрытым ртом и не моргать.
— Лежала я спокойно, Трикси нахваливала и тут бац! Крыша улетает в неизвестном направлении, стены уехали на все четыре стороны, а фундамент отправился в путешествие к центру Эквуса. Это ты мне скажи, что случилось! По-любому это косяк металла, у меня в башке его много.
Буч оторвался от зеркала и посмотрел на меня как на полную дуру.
— Вообще-то, этот «металл» тебя спас! Не будь ты на треть ИИ… Если кратко, то у меня бы появилась отличная статуя. Сиба, твои кибернетические части работают идеально. Тем более все эти Армагеддоны им только на пользу, в отличие от тебя.
Единорог ткнул меня указкой.
— Не будь ты полным хламом, могла бы и не заметить распада.
— Эй, ты кого тут хламом назвал! — его слова меня и впрямь обидели. Могла бы двигаться — влепила бы знатный подзатыльник этому оборзевшему научнику.
— Эй, твои комплектующие могли считаться современными лет триста назад, и то с большой натяжкой! Так что нечего тут обижаться, — фыркнул Буч.
— Говоришь так, будто я виновата, что срослась с этим металлом и все ваши новые технологии тупо сгнивают или «ремонтируются» в старые.
— Чего-то ты притихла, — ехидно заметил Буч, кинул беглый взгляд на консоль, — о, так ты ещё и плакать пытаешься!
Единорог нагло заржал. Так, подключиться к внешним динамикам, звук на максимум и громогласный рык!
— Ладно, переборщил! — недовольно «извинился» Буч, вытирая текущую из ушей кровь. А я смеялась. — Чего ржёшь?
Да как он так быстро слух-то восстановил?!
— Кстати, я тут полностью исцелил свои раны! А у тебя… — Буч вновь глянул на консоль, — всего лишь сорок два процента! Я выиграл!
Блин. Наверное, не стоило с ним спорить, но кто же знал, что он может лечиться быстрее моих систем (а ведь при поддержке док-станции ремонт происходил раза в четыре быстрей)?
— А так как плотские утехи с твоей тушкой меня не интересуют, выполнишь для меня пару заданий и мы в расчёте. Заодно посмотрим, как быстро у тебя башка после распада прояснится.
Буч постучал копытом по голове. Причём не по своей.

* * *
В операционной царила сонная атмосфера усталости. Три дня врачи проводили сложнейшую нейрохирургическую операцию на совершенно безнадёжном пациенте. Однако выкладывались они на полную — иначе просто не умели. Три дня впахивать с полной выкладкой и максимальной концентрацией… Неудивительно, что сейчас все лежали прямо на полу, не в силах даже пошевелиться.
— Ребят, я чего-то не понял или она ещё живая? — вяло, едва ли не шёпотом спросил самый молодой врач.
— Сам в шоке, — ответил самый опытный.
— А нахрена? Она ж овощем будет.
Ответа не последовало.
— А если закибернетизировать?
— Сам-то хоть понял, что сказал? — фыркнул спец по впихиванию всяких железок в поней. — С такими повреждениями мы ей даже чип поставить не сможем.
Старый врач кивнул одними глазами (а может, и впрямь просто очень медленно моргнул).
— А ну заткнулись все и спать! — рявкнул бодрый ассистент. Он не впахивал тут три дня, всего лишь последние пару часов, но проникся серьёзностью ситуации и их подвиг оценил. Подхватил телекинезом полудохлых врачей и отправился укладывать их по кроватям, словно малых жеребят.

Их пациентку чуть позже тоже вынесли из операционной. Голубая единорожка лишись своей гривы, которой очень гордилась. Бинты практически полностью покрывали её голову, но больше ничего не говорило о её недуге. Единорожка дышала размерено и ровно, а главное — сама. Большое достижение в её положении.

* * *
Сестра моя! — разгневанная Луна ворвалась в кабинет принцессы дня, размахивая какими-то бумагами. На ней были футуристического вида очки, обеспечивающие принцессе полноценный доступ в Сеть и прочие полезности интерфейса.
— Во что ты превратила нашу разведку?! Скажи мне, каким образом эта вотчина дисциплины и целомудрия превратилась в обитель фамильярности и разврата? О, и с каких это пор разведка занимается убийствами, похищениями, пропагандой и дискредитацией?
— Ты преувеличиваешь, Лулу, — ласково улыбнулась Селестия. — Да, обязанности разведки были несколько… расширены. Да, они убивают, но только монстров. Ну, может, и свергли парочку диктаторов…
Последнее предложение Селестия сказала почти шёпотом.
— Ну и надо ведь ребятам как-то развлекаться и спускать пар, работа-то сложная и опасная. Пускай лучше предаются прелестям разврата и содомии. Вполне безопасное развлечение, которое никак не станет известно общественности!
Луна так и застыла с открытым ртом.
— Сестра моя, — с подозрением начала синяя аликорна, — а ты сама, часом, не участвуешь в этих оргиях?
— Конечно же нет! — Селестия вскинула копыта, всеми силами изображая оскорблённую невинность. Луна хмыкнула и застыла.
— Там в фильтрах можно выбрать отображение только «взрослого» контента, — подсказала принцесса дня.
— Точно. Хм, и впрямь, про тебя ничего. Ладно, пока поверю. Но это не примиряет моего гнева! С каких пор такие вещи нормальны? Они ведь даже про Стил Рейна шутки делают! Про Стила!
— Тем не менее, разведчики просто обожают своего начальника, — пожала плечами Селестия. — Даже если он скажет им засунуть голову в пасть альгуля, никаких вопросов не последует. Возьмут и засунут. Ну а против шуток Рейн никогда не возражал, ты его знаешь.
Луна прикрыла лицо копытом, тихонько зарычав от гнева на свою непонимающую сестру.
— Но это ведь всё цветочки! Вот, смотри, — она помахала листочком прямо перед глазами Селестии, да так близко, что Тии пришлось отклониться назад, чтобы не получить этим листочком по носу.
— Вот, осуждённый за ростовщичество, работорговлю, принуждение к проституции и кучу более мелких преступлений. Да, его преступления ужасны, но какое вы право имеете ставить над ним опыты?! Смотри, — зарычав от гнева, Луна буквально впечатала очередной листочек в лицо солнечной принцессы.
— Испытания кибернетического глаза, — Селестия пропустила многосимвольную маркировку. — Реакция — лёгкое отторжение.
— Лёгкое?! Да у него пол-лица сгнило! И обезболивающего ему не дали! «Может помешать ходу эксперимента»! И этот глаз далеко не единственное, что на нём испытывали! Ты хоть представляешь, как выглядит «серьёзное отторжения» квадратного сантиметра искусственной шкуры? Да он вообще без шкуры остался! Бедолага уже с ума сошёл от боли, а вы всё продолжаете проводить над ними всё новые и новые эксперименты! И таких бедолаг почти десяток в подземельях разведки! А уж про «несчастные случаи», происходящие с неугодными тебе правителями, я и говорить не буду! О, а ещё я посмотрела документы, и знаешь что? В течение восьми сотен лет ни один разведчик моложе двухсот не умер от старости! Скажи мне, как ты превратила разведку в… это.
— Это долгая и мрачная история, — Селестия устало откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
— У нас много времени, — насуплено ответила Луна. — Ну так как разведка стала такой?

— Как? Началось всё с одной ошибки. Чудовищной, жуткой, непростительной. Я не смогла помочь тебе. Выбрала самый лёгкий путь — отправить родную сестру на луну. Это нарушило равновесие. Нет, не то мифическое и незаметное, про которое пишут и поют. Нарушилось вполне настоящее равновесие… И не одно.
Селестия горестно вздохнула.
— Сдвинулась тонкая гармония природы-магии, и пробудились древние чудовища, стали портиться урожаи, начались эпидемии. Образовался вакуум власти, и его тут же попытались заполнить нечистые на копыто личности. А стража была слишком занята борьбой с монстрами и болезнями. Преступность выросла в десятки, может, даже в сотни раз. И стала реальной властью. В то паршивое время разведка была единственным, над чем я сохранила контроль. Больше никто не слушал моих указов. Дошло до того, что стали рисовать карты, на которых не было Эквестрии — только кучка «государств», принадлежащих преступным кланам. Нужно было как-то возвращать контроль над ситуацией, пока не стало слишком поздно.
Принцесса дня ровно села в своём кресле, но на сестру не смотрела — опустила взгляд на стол.
— На тот момент Эквестрия была слишком лакомым куском, и властители других земель уже договорись о разделе этого пирога. Они даже собрали общую армию — территории надо было «застолбить», а богатства вывезти. В то время Стил Рейн стал активно развивать программу по киборгизации. Думал, это как-то поможет. Вот тогда к нему и попала Сиба… Ты ведь читала её досье?
— Да, — принцесса Луна рассеянно кивнула, — довольно жуткая история. То, как она потеряла крылья…
Ночная принцесса зябко поёжилась.
— Я даже пыталась отговорить Рейна от её участия — слишком уж мала вероятность, что жеребёнок сохранит разум после такого. Впрочем, она вела себя довольно нормально. Даже обзавелась семьёй. А потом…
— Какой-то ошалевший от власти выродок эту семью забрал, — процедила сквозь зубы Луна.
— Причём очень жестоко. Это окончательно сломало Сибу. Буквально раскололо её душу на части. Да, она сотворила Армагеддон. Самый мощный и долгий из всех виденных мной. Три дня она пылала жёлтым пламенем и копытами рушила монолитные скалы. Но этим её возможности не ограничивались: телекинез, пирокинез, телепортация — всё это она использовала с лёгкостью, недоступной даже аликорнам. Три дня она носилась по всей Эквестрии. Трёх дней хватило, чтобы уничтожить все более-менее крупные преступные организации. Она даже убила одного древнего, злобного и очень могущественного аликорна. И попутно десяток его монстров. Причём сделала это легко и непринуждённо. Мимоходом, просто потому, что он помешал её расследованию.
Селестия грустно улыбнулась, погружаясь в воспоминания о тех ужасных временах.
— Я боялась, что это вызовет массовое недовольство, и месть преступных кланов просто сотрёт остатки цивилизованной власти — Сиба ведь всегда представлялась как «разведчик Селестии». Но нет. Вся организованная преступность просто исчезла. Меня стали слушать. Пони были так перепуганы, что боялись даже помыслить всерьёз нарушить мои приказы и законы. Даже армия наших врагов в нерешительности остановилась на границах Эквестрии. К тому же разведка вовремя подсуетилась, и по всей стране висели плакаты с пегаской, чьи глаза пылали жёлтым пламенем и надписью «Я слежу за тобой». Разведчики ещё и зачаровали краску для этих глаз — заставили светиться. Эффект получился потрясающий. Вот тогда и прозвучали два слова, которые изменили всё: «неадекватный ответ». Эта концепция и определила дальнейшее развитие разведки. Мы выпустили Сибу на улицы. О, тогда она переживала Армагеддон несколько иначе, чем сейчас — пегаска была одержима яростью. Гнев заменил ей боль. Это уже была не та наполовину мифическая и справедливая «призрачная пони», которая карала лишь самых худших. Теперь она убивала за малейшие прегрешения. Грабители и убийцы, буквально размазанные по улицам, наркоторговцы с жуткими передозами и фаршированные золотом мошенники — всё это перестало удивлять жителей Эквестрии. А Мейнхэттен ещё долго помнил развешанные по всему городу «украшения» из трёх пьяниц, решивших зайти «поразвлечься» в сиротский приют. Там ведь до сих пор ходят легенды, что всякого, кто обидит сироту, постигнет ужасная участь.
Выскочив из своего кресла, Тия принялась нервно ходить по кабинету.
— Таким образом мы избавились от преступности. Однако ещё оставалась целая армия, готовая вот-вот пересечь границу Эквестрии, и бродящие тут и там монстры. С армией разобрался Стил Рейн. Ударил по ним в полную силу, и почти половина миллионного войска погибла. Причём большая часть смертей случилась из-за паники, а не от его заклинаний. Оставшиеся пятьсот тысяч солдат разбежались… И ты сама знаешь, что способны натворить неорганизованные и перепуганный солдаты в таком количестве. К нам тут же направили множество послов с предложением мира. На выгодных нам условиях. Но мы вернули послов обратно, предварительно их изжарив. А потом…
Селестия дрогнула и по лицу её побежали слёзы.
— Мы атаковали их столицы! — выкрикнула принцесса и зарыдала, прикрыв лицо копытами. — Обрушивали огненный дождь на невинных, — бормотала сквозь слёзы принцесса, — накрывали города барьером и заполняли водой, заливали кислотными дождями…
Луна не выдержала и обняла свою сестру, стала ласково её гладить.
— А потом заставили оставшихся подписать жуткие, несправедливые договоры, откинувшие их в развитии на столетия. Эквестрия была спасена, а пони счастливы, но цена…
Селестия прижалась к своей сестре, пытаясь унять дрожь и слёзы.
— Разведке тоже пришлось измениться, — продолжила принцесса, когда смогла совладать с эмоциями (это заняло у неё всего лишь пару секунд). — Это была единственная организация, которой я могла доверять, поэтому им пришлось заниматься буквально всем. Им пришлось соответствовать концепции «неадекватного ответа» — уничтожать любой намёк на угрозу. Простые пони не могли справиться с этим. Стил Рейн почти десять лет странствовал по миру, ища всё, что могло сделать разведчиков «сверхпони». Даже выведал все секреты Морхенских ведьмаков, а ты знаешь, как тщательно они охраняли свои тайны. Для достижения желаемого результата нам со Стилом даже пришлось красть жеребят… да и до сих пор приходится. Разведка абсолютно секретна, а из взрослого пони не сделаешь полноценного разведчика.
Селестия всхлипнула, но в этот раз смогла сдержать слёзы.
— Поначалу только один из десяти жеребят доживал до зрелого возраста. За сотню лет мы довели выживаемость до пяти из десяти. Сейчас гибнет только трое. Много раз у нас был выбор — ещё повысить выживаемость или сделать разведчиков сильнее… и мы всегда выбирали второе. Сейчас рядовой разведчик в разы превосходит любого пони во всём. Благодаря им Эквестрия стала самым безопасным местом во всём мире, хотя до сих пор тут бродят жуткие монстры.
— Я даже не знаю, что и думать! — Луна устало потёрла переносицу копытом. Другим она всё ещё обнимала свою сестру.
— Скажи хоть, откуда столько разврата?
— Это всё Сиба. После того как её гнев немного поутих, она пустилась во все тяжкие. А потом и новеньких начала втягивать. Мы со Стилом поначалу хотели остановить её, но оказалось, что это психологически помогает пережить становление разведчиком. Да и в дальнейшем повышает «стабильность». Поверь, обезумевший разведчик — это очень паршиво.
— А почему тогда не закибернезировали всех по самые уши?
— Сама видела, даже новейшие имплантаты вызывают жуткие реакции отторжения. И это вопрос не столько биологический, сколько психологический или даже духовный. Есть очень мало пони, которым можно хоть что-то установить. Хотя, — тут Селестия хмыкнула, — уже у всех разведчиков есть чипы. Надо было лишь убедить жеребят, что это обязательный атрибут разведчика и вообще очень круто.

* * *
— Ну пожа-а-алуйста, — Свити Белль сделала свой коронный жалобный взгляд. Любой взрослый не выдержал бы и согласился на что угодно, но целью этого взгляда были её подруги. А у всех жеребят совершенный иммунитет от таких приёмчиков.
— Свити, ты хоть понимаешь, о чём просишь?! — возмутилась Эппл Блум. — Мы не будем заниматься воровством!
— Тем более у разведчиков! — поддакнула Скуталу. — Мы ведь к ним даже пробраться не сможем!
— Девочки, ну пожалуйста! — Свити сделала взгляд ещё более жалобным и тут даже жеребячий иммунитет начал сдавать. — Это очень-очень важно!
— Нет! — Эппл Блум твёрдо стояла на своём.
— Ну-у-у девочки! — захныкала Свити. — Я ведь не справлюсь без вас, а мне очень, очень важно унести одну штуку.
— Это настолько важно, чтобы воровать? — недоверчиво хмыкнула Эппл Блум.
— Важнее, чем вы можете себе представить! — серьёзно кивнула Свити.
— Ну всё равно… — начала было Эппл, но её прервала Скуталу — она молча подошла к Свити и села рядом с ней.
— А я ей верю! — смущённо пискнула пегаска.
— Я в вас очень разочарована, — максимально осуждающе заявила Эппл Блум.
— Но ты ведь пойдёшь с нами? — осторожно спросила единорожка.
— Разумеется! Без меня вы точно вляпаетесь в неприятности!

Задача перед жеребятами стояла непростая — проникнуть в свежепостроенные под замком Твайлайт подземелья. Звучит не слишком сложно, но стоит помнить, что подземелья эти принадлежат разведке, а значит, устройств защиты там больше, чем яблок у семьи Эпплов. А ещё там бродят разведчики, которые даже во сне замечают лазутчиков в радиусе десяти метров невзирая на принятые меры маскировки. На счастье, у Свити был план. Нет, даже ПЛАН. По сути своей, он больше напоминал шпионски боевик, и в нём фигурировало: пара комков ваты, немного химикатов, проволока, изолента, пучок проводов, три микросхемы, магический кристалл и немного чернослива. Очень сложно. Каким-то чудом маленькие пони справились и таки пролезли в Резервное Хранилище (основное было глубоко под Кантерлотом). Много диковинных и ценных штук там было просто так раскидано по полкам, без замков и дополнительной охраны, но то, что нужно было Свити, хранилось в большом сейфе. Однако в ходе ПЛАНА жеребята добыли и ключ. И вот сейф распахивается…
— Пусто?! — недоумённо вскрикнула Свити Белль. Внутри сейф был гораздо меньше, чем снаружи (стенки были просто ненормально толстыми), а внутри находилась система из пружин и подвесов, в центре которой должно было что-то висеть. Однако же не висело.
— Вы не это ищите? — раздался сзади голос одного белоснежного единорога. Жеребята дружно развернулись и отскочили. Свити угодила крупом прямо в сейф и, судя по хрусту, что-то там сломала. Перепугались поняши знатно, и было из-за чего! С непривычки единорог казался жутким — он абсолютно и монотонно белый. Даже радужка глаза была настолько белой, что почти сливалась с белком, поэтому с первого взгляда казалось, будто радужки нет вовсе, только чёрные точки зрачков. Грива тоже была идеально белой. У большинства пони в гриве два (а иногда и больше!) цветов, но его грива была однотонной. Во всей его окраске белой не была только къютимарка — красный, истекающий кровью знак вопроса, где вместо точки была кровавая клякса.
— Эм, привет, — Свити нервно хихикнула, — а что ты тут делаешь?
— Ловлю трёх маленьких воришек, — довольно улыбнулся Буч.
— Знаешь, мне как-то очень не хочется проверять слухи о происхождении твоего имени, поэтому давай мы просто уйдём и сделаем вид, что нас здесь никогда не было. Пожалуйста, — нервно попросила Свити Бель [прим. автора: английское слово «butcher» переводится как «мясник» и по звучанию похоже на имя единорога].
— Вы ведь это ищите? — Буч полностью проигнорировал слова Свити, но в белоснежном поле телекинеза слегка качнулся металлический шар размером примерно с копыто жеребёнка (точнее, вполне конкретных, тут присутствующих жеребят). Шар не был просто ровным и гладким — это было очередное высокотехнологичное устройство футуристического вида. Провода во все стороны не торчали, устройство выглядело цельным и монолитным. Свити кивнула, окинув устройство жадным взглядом.
— Ты ведь знаешь, что его изготовление сожрало примерно годовой бюджет Эквестрии? И это только изготовление, без учёта редчайших материалов, которые мы всеми правдами и неправдами добывали лет так десять!
— Знаю, — мрачно кивнула Свити и тут же принялась извиняться. Она взвалила на себя всю вину за это проникновение, буквально умоляя не наказывать её подруг.
— На, — просто сказал единорог, впихнув шарик ей в копыта. Свити недоумённо посмотрела на устройство в своих копытах (поле телекинеза погасло, но шарик всё ещё окружало лёгкое белое свечение).
— Серьёзно? — с подозрением спросила Свити.
— Ага, — кивнул единорог и выудил откуда-то цепочку, прицепил её к шарику и повесил Свити на шею. — Так удобней будет. Сама справишься или помощь нужна?
— Я справлюсь, — уверенно ответила поняшка. — Так, мы пойдём?
— Ну, ты можешь идти, а вот твои друзья ещё на минутку задержатся, — Буч достал откуда-то шприц-пистолет с толстенной иглой и поднял в воздух двух жеребят. Они тут же начали вопить и требовать, чтобы их отпустили, но единорог был непреклонен. Первой попала Скуталу. Пони отчаянно отбивалась от шприца, но безрезультатно. Игла с лёгкостью прижалась к её шее. Тихий щёлк, резанувший по ушам жеребячий вопль — и кобылку уже посадили на пол, а в открытый рот закинули конфету, после чего его (рот) беспардонно закрыли с помощью телекинеза. От такого поворота поняша даже замолчала и принялась недоумённо жевать конфету. Та же процедура была проделана и с Эппл Блум.
— Между прочим, больно! — обиженно (но немного невнятно) пожаловалась Скуталу, потирая шею.
— Просто безобидный маячок, — предвещая вопросы пояснил Буч. — А теперь кыш отсюда! И если ещё раз заявитесь…
Единорог плотоядно оскалился и буквально из воздуха достал окровавленный тесак. Кобылки завопили от ужаса и тут же сбежали. Буч задумчиво покачал тесак в воздухе, слизнул «кровь» с его поверхности, тихо, самому себе, сказал: «Всегда срабатывает» и хмыкнул каким-то своим мыслям.

* * *
— Я поймал их, Ваше Высочество! — подобострастно отчитался Босерон, кидая украдкой преданные взгляды на Наместника. На самом деле в нём не было и намёка не преданность, но Наместник был много могущественнее старого пса, и у того просто не оставалось выбора, кроме как быть абсолютно преданным.
— Это оказалось проще, чем мы ожидали, — продолжал лебезить пёс, — очевидно, сила наших противников была несколько… переоценена.
— Вот как… Значит, Понивилль.
Наместник встал со своего трона и вышел под свет. Но остался в тени. А вот его трон наоборот, стал виден. Наместник был источником тени. Его ноги не касались пола — Тьма держала своего наместника и укрывала от света.
— Собирайтесь, — коротко приказал он своей гвардии. — Мы идём на Понивилль.

* * *
Тащили нас не слишком-то аккуратно. Все четыре копыта были крепко связаны вместе кусками металла, так что закинуть нас на плечо у псов не получилось. Пришлось тащить, держа за эти самые куски металла. Спиной вниз, что само по себе не слишком комфортно. К тому же у собачек были длинные руки и ходили они сильно сгорбившись, поэтому мою спину от пола отделяли буквально пара сантиметров. Флаттершай приходилось ещё хуже — всё теми же кусками металла у неё были связаны крылья. Точнее примотаны к телу. И временами металл всё же соприкасался с полом. Звучит не страшно, но стоит уточнить, что связывали нас не слишком аккуратно, поэтому обрывки металла получились «лохматыми» и глубоко впивались в шкуру. У меня на морде местами даже до кости доставали. Что чувствует бедная пегасочка я даже представить не могу! Она ведь совсем непривычна к боли (и болевой порог у неё очень низкий), а тут куски металла впиваются в одно из самых чувствительных мест у пегасов — между крыльями. Однако она молчала. Удивительно, мне почему-то казалось, что она будет орать во весь голос, но пони только плакала и тихонько вскрикивала, когда металл тёрся о пол. Кажется, пёс специально так делал. Очень уж им нравилось, когда пони страдают. Надо драпать, но как? Пасть у меня связанна, так что перекусить металл не выйдет. Разорвать его не получится — он многократно прочней меня, поэтому я скорее копыта себя поотрываю. На помощь Флаттершай рассчитывать не приходится. Может, в «хранилище» найдётся кто-нибудь способный нам помочь. А уж обратно мы доберёмся — путь отмечен нашей кровью.

Облом. Хранилище оказалось обычной тюремной камерой. Пустой.
— Что нам делать? — тихо пискнула Флатти. — Мы должны спасти Рейнбоу! Сделай что-нибудь!
Вот хочется ответить как-нибудь едко так, с сарказмом, но Босерон явно был не дурак, раз пасть мне повязал. Я отчаянно шарился в памяти, пытаясь найти там хоть что-то полезное.
— Они ведь убьют её, потом съедят, потом изнасилуют! — панически тараторила Флаттершай, явно забив на логику. Я что-то промычал в ответ, но она не заметила.
— Да сделай ты что-нибудь! — выкрикнула пони, явно собираясь устроить истерику. — Ты ведь целый дом уничтожил!
Пони отчаянно разревелась, задёргалась, скуля от боли. А я смотрел на неё совершенно ошалевшим взглядом. Дом. Я уничтожил дом. Мощный выброс жизненной энергии обратил в пыль мощные каменные стены буквально за пару мгновений, так почему бы не разрушить эти треклятые железки? Вот только направлять жизнь за пределы своего тела я не умел, а в тот раз всё получилось как-то само. По-большому счёту мой контроль над жизнью довольно ограничен — могу регулировать интенсивность потока и весьма немного менять их путь, не более. Направить наружу — нет. Никак. Но может, это и не нужно? Куски металла уже внутри моего тела. Вон, как вонзились, даже кость достают. Плавно ныряю в медитацию, напрочь отрешившись от истеричных кобыл и прочих раздражителей.

Жизнь. Необычайно яркие потоки циркулируют в моём теле подобно крови и вместе с ней пропитывают каждую клеточку тела. Всю доступную концентрацию на морду. Я чувствую, как тонкие струйки жизни обтекают острые кусочки металла, вонзившиеся в шкуру. Пытаюсь изменить направление этих струек, заставить их течь прямо в металл. Не получает! Так, попробуем немного по-другому. Жизнь ведь тоже подчиняется каким-то законам и не может резко менять направление потока. Больше жизни в морду, пускай она течёт как можно быстрее! Раны начали затягиваться (прямо вокруг металла), но этого мне допустить нельзя, поэтому я отчаянно трусь мордой о пол, чтобы хоть немного пошевелить мои оковы и не дать ранам зажить. И у меня начинает получаться. Металл в моей шкуре медленно тает! О да! Опьянённый успехом, я разом вливаю почти треть всей имеющейся жизни в морду. Кусок металла сваливается с моей морды, со звоном падает на пол. Сам собой вырывается торжествующий рык. Флаттершай прекращает истерить и внимательно смотрит на меня. Быстренько перекусываю путы на ногах. Про «быстренько» я преувеличил. Пришлось повозиться — очень уж по-мудацки я был связан, тянуться было трудно, да и «лохматость» металла изрядно замедляла процесс. Приходилось делить путы на куски и буквально вырывать. Больно.
— Теперь меня! — требовательно и одновременно умоляюще попросила Флатти. Держалась она как настоящий герой. Только шипела, когда я вытаскивал особенно глубоко засевшие куски, и до крови прикусила собственную ногу, когда я снимал оковы с крыльев. Мда, в ближайшее время она летать точно не сможет. Без профессионального врача вообще никогда не полетит — я и так вижу, что повреждены довольно важные мышцы. Не сильно, но это превратит попытки летать в пытку. Хорошо хоть артерии не задеты. Кажется, Босерон неслучайно «разлохматил» металл и очень точно рассчитал, куда он должен вонзиться. Вот же падла!
— Мы должны бежать! — Флатти попробовала вскочить и тут же упала. Не удивительно, если я сам-то едва на ногах держусь.
— Успокойся, — для убедительности я поставил на пегаску копыто, — бежать мы всё равно не сможем. Даже идти не получится. К тому же за дверью серьёзная охрана. Только под дверью дежурит пять псов.
— Ну мы ведь не можем просто бросить их! — Флаттершай умоляюще посмотрела на меня. Я не выдержал и отвёл взгляд.
— Я не справлю с ними, — помимо воли в голос прокралась изрядная порция вины. — Даже с теми, кто охраняет нас. А уж про охрану наших подруг и говорить нечего.
— ТЫ ДОЛЖЕН! — рявкнул под ухо Дилон, отчего я невольно вздрогнул. Монстр грозно нависал надо мной, угрожающе скалился и нервно мотал хвостом, шипы которого были грозно растопырены.
— Должен, — поддакнул ему Сивас. Мертвец затаился в углу комнаты, и я видел только две упрямо пылающих точки его глаз.
— Я хочу! Больше всего хочу, но что я могу сделать? Что? — едва не рыдая, я оглядел всех присутствующих. — ОТВЕЧАЙТЕ!
— Можешь, — хмыкнул мертвец и вдруг оказался совсем рядом. В голове словно что-то взорвалось, наполняя её обрывками далёких воспитаний. Насмешливо фыркает Сиба: «… усиливает естественные возможности? Какой идиот тебе это сказал? Да я даже телепортироваться могла!», а потом мою бедную голову наполнило вообще всё, что я знал (и даже то, чего не знал) про сознание, ментальную магию, Армагеддон, прямое воздействие на разум, телепортацию, магию дружбы, души и их связи. Сивас схватил мою голову копытами (с каких это пор глюки позволяют себя физическое воздействие?!) и повернул к себе, заглянув мне в глаза.
— Можешь, — рыкнул он, и в моей бедной голове вновь что-то взорвалось, наполняя меня иррациональной уверенностью, волей и яростью. Я невольно пошатнулся, а из носа хлынула кровь.
— Ты в п-п-порядке? — испуганно пискнула Флаттершай, забившись куда-то в угол. Я чувствовал трепещущую душу маленькой пони.
— Нет. Плевать. Ты ведь ещё хочешь спасти подруг?
— Ты знаешь, как это сделать? — пони подскочила ко мне, с надеждой заглядывая прямо в глаза.
— Да. Только это опасно. Мы можем погибнуть, — я сделал упор на «мы». И она поняла.
— Они ведь всё равно нас убьют, — пони грустно улыбнулась, — я готова. Что нужно делать?
— Для начала расслабься. Успокойся. Верь мне. И что бы ни случилось — не сопротивляйся.
Пони с сомнением кивнула.
— Давай лучше ляжем, — устало выдохнул я. Флаттершай послушно улеглась, я завалился прямо перед ней и прижал свой лоб к её.

Я чувствовал трепетание её хрупкой души и слабую пульсацию совсем тусклой нити, что связала нас. Ха, несмотря ни на что, мы всё ещё друзья. Забавно. Огонёк в моей груди потянулся к ней, и её душа отозвалась, доверчиво приблизилась. Я наконец-то смог сравнить «размеры». Мой огонёк настолько меньше её души, насколько свечка меньше солнца. В очередной раз убеждаюсь, что мой огонёк никак не похож на души. Вот совсем. Печально. Флаттершай испуганно охает, когда нить между нами вспыхивает ярко и мощно. Сейчас она чувствует мир вокруг так же как я. Это пугает маленькую пони. Биение собственной жизни сбивает её с толку, а моя кажется ей неживой, но и не мёртвой, серой и тусклой. Пони становится стыдно, ведь она знает, что я знаю о её мыслях. Так же, как и она знает о моих. Впрочем, не до сантиментов.
Сдвиг — и я вижу её разум. Такой нежный и хрупкий, он испещрён множеством уже затянувшихся шрамов и парочкой совсем свежих ран. В ней почти нет злости и гнева, зато полно страха. Я вырываю и поглощаю её страх, взамен заполняя образовавшуюся пустоту собственной яростью, что подобна раскалённой магме. У Флаттершай очень странная воля — её очень мало, но она подобна стали. Я одолжу ей свою. Этого мало. Приходится поднапрячь фантазию и заполонить её разум жуткими видениями, где её подруг пытают, насилуют, убивают. ЭТОГО МАЛО! Я чувствую, как болит её душа, но всё ещё не распадается. Для начала добавлю в эти видения её саму, а потом… Что потом я придумать не успел. Видение, где ей отрывают крылья, зафиксировалось и раз за разом прокручивалось в её сознании, и что-то древнее и горячее пробудилось в её крови, в пульсации души. Оно пробудилось, проникло в разум пони и исказило узор сознания Флаттершай, деформируя и преображая маленькую пони. Сталь воли раскалилась, расплавилась, влилась в магму ярости и слилась с ней, образуя что-то общее. Менялись реакции, её разум словно обрастал защитой и шипами, а в один момент он подтянул меня ближе и использовал как схему. Холодный, расчётливый разум хищника в сочетании с яростно-огненным безумием… Флаттершай открыла глаза, и я до дрожи испугался её взгляда. Она обхватила меня копытами с такой силой, что затрещали кости.
— ВАМ ВСЕМ [ЦЕНЗУРА]! — гневно взревела пони, её душа вспыхнула ярче солнца, и на несколько мгновений мир перестал существовать. Ненавижу телепортации.

* * *
— Иногда я начинаю жалеть, что не убил тебя, когда была такая возможность, — беззлобно заявил Буч. Стил Рейн только насмешливо фыркнул в ответ. Начальник разведки хоть и не старался быть совершенно незаметным (он даже не думал об этом), всегда становился неожиданностью для всех. Один только Буч умудрялся что-то сказать ему ещё до того, как Стил заявит о своём присутствии.
— Знаешь, сколько суток я не спал? — Буч устало оглянулся на своего начальника. При этом он ни на миг не оторвался от работы — Стил заметил, что на консоли, висящей перед единорогом, продолжают отдаваться десятки команд в секунду.
— Знаю. Я ведь тоже не спал, — Стил пожал плечами. — Зачем звал?
— Жаловаться, зачем же ещё. Наша Великая и Могучая Тр-р-рикси навела сущий бардак в системе. Половина файлов стёрта, а вторая больше напоминает кашу, протоколы похерены, прошивки полетели. Беда короче. Кстати, когда похороны?
— Похороны? Сходи в неврологическое, узнай. Это приказ, — отмахнулся Стил. — Никогда не поверю, что у тебя нет резервных копий.
— Есть, — довольно ответил Буч. — Я уже почти всё восстановил, но это не главное, из-за чего я тебя позвал. Пойдём.
После этих слов белоснежный единорог телепортировался.

Два единорога почти одновременно появились в одном из самых секретных помещений разведки. Располагалось оно даже глубже печально известных подземелий. Много глубже. Никаких связей с внешним миром у него не было. Даже воздух тут обеспечивался искусственно, а попасть сюда можно было только с помощью телепортации. Причём обыкновенное заклинание не поможет — незадачливого мага вышвырнуло бы прямиком в толщу камня. Для начала стоит рассказать, как это помещение выглядело раньше. Огромный куб с ребром в километр. И почти половину пространства занимал огромный кристалл. От пола до потолка, ровно в центре помещения, опоясанная несколькими металлическими кольцами круглая кристаллическая колонна, испещрённая угловатыми геометрическими узорами. Всё остальное пространство занимали многочисленные устройства. Вычислительные машины по большей части, но было и множество другой, весьма специфической аппаратуры. Всё это в беспорядке располагалось на всё оставшееся пространство. Не только на полу, потолке и стенах — большая часть оборудования была подвешена в воздухе на некоем подобии рельс, в беспорядке отходящих от стен, потолка или пола. Всё новенькое, чистое и сверкающее. Было. Сейчас кристалл отсутствовал, вместо него были лишь горы мелкой серой пыли, оборудование было исковеркано, обгорело, местами даже оплавилось. Стил Рейн, несмотря на всю свою безграничную выдержку, трёхэтажно выругался самыми неприличными словами, которые только знал.
— Да что за херня тут случилась?!
— Трикси тут случилась, — Буч устало вздохнул. — Понятия не имею, что тут произошло, но это она. Вломилась в ИР, учудила форменное безумие, вывела из строя всё, что только можно и… ну ты видишь.
— Он же должен был быть выключен! — злобно прошипел Стил.
— Был. Выключен и законсервирован. Реактор физически отключён, оборудование отсоединено, связь с внешним миром отсутствует и прочая, и прочая, и прочая. Всё согласно инструкциям.
Стил опять выругался.
— Ну и как мы умудрились просрать искусственный разум?
— Понятия не имею, — равнодушно отозвался Буч, зачерпнув копытом немного серой пыли, — даже идей нет.
Белоснежный единорог выглядел подавленно. Уши обвисли, глаза потускнели. Остаётся только удивляться такой сдержанной реакции. Слишком много времени и усилий было вложено им в этот проект. Любой другой впал бы в глубокую депрессию и, быть может, покончил с собой.
— Скажи, оно ведь стоило того? — Стил задумчиво окинул взглядом искорёженное оборудование.
— Сиба? — Буч немного грустно улыбнулся. — Да, она стоила того.

Белый единорог тихонько вошёл в неврологию. Дежурный врач удивлённо посмотрела на него поверх развлекательного журнала.
— Странно, обычно ты врываешься как… ну как ты. Весёлый такой, безумный немножко, — растерянно протянула дежурная.
— Да-да, — раздражённо отмахнулся Буч. — Что там по поводу Трикси?
— Третья палата.
Буч хотел что-то сказать на тему трупов в палатах, но передумал.
— Спасибо.
Единорог удалился в указанную палату. Внутри его ждал тихое попискивание приборов и вполне живая Трикси. Она даже дышала сама. Единорог с отсутствующим видом вышел из палаты и подошёл к дежурной.
— Она что, живая?
— Да.
— Серьёзно?
— Абсолютно.
— Понятно, — единорог вышел из неврологии. Прошло пару секунд, дверь с пинка распахнулась, и взлохмаченный Буч влетел обратно.
— ОНА ЧЁ, ЖИВАЯ?! — громогласно вопрошает единорог.
— Да хватит орать там! — кричит какой-то жеребец из своей палаты.

* * *
Атмосфера отчаяния и безысходности царила в карцере. Впрочем, «карцером» это называлось только по прихоти Боссерона. На деле же это была пыточная. Тёмное, мрачное, маленькое и грязное помещение, половину которого занимало десяток клеток (заняты были только четыре), таких же грязных и мрачных. Кобылкам очень не хотелось думать о том, откуда взялась эта грязь. Пыточных орудий тут было немного. Висели на стенах разные инструменты, да стояла одна вертикальная рама из дерева с крючьями сверху и снизу. Три кобылки были просто заперты в клетках.
По пути сюда Рэрити смогла убить одного пса, но сама лишилась рога. Его просто отломали, чтобы не делала глупостей. Оковы с них сняли. Бывшая единорожка пребывала в довольно сумрачном состоянии рассудка и что-то тихо бормотала, путая реальность и плоды своего воображения. Эпплджек и Пинки оказались более благоразумны и отделались лишь парой синяков и царапин. Раны всех трёх были обмотаны грязными тряпками. Они, конечно, остановили кровотечение, но взамен подарили огромную вероятность получить заражение крови и ещё десяток болезней от их прошлых хозяев.
Твайлайт же оказалась в гораздо худшем положении. Её сочли очень опасной пони и заковали довольно странным образом. Для начала пони пришлось стоять. Лечь или сесть она не могла — цепи не позволяли. Кандалы — тяжёлые, проржавевшие сковывали копыта, такой же ошейник сдавливал шею, не позволяя нормально дышать, а живот опоясывало железное кольцо. Крылья же… Твайлайт до последнего казалось, что их просто примотают к телу или и вовсе не станут трогать (а зачем, если она и так прикована и в клетке?), но пёс расправил её крыло и насквозь пробил тупым колом, перебив при этом кость. Затем он вонзил немного выше второй кол. К обоим концам колов прикрепили цепи и натягивали их до тех пор, пока Твайлайт не начало казаться, что они вот-вот оторвут её бедное крылышко. То же самое проделали и со вторым крылом. Под аликорной натекла целая лужа крови, но никто и не думал перевязать ей раны (хотя Босерон приказал сохранить ей жизнь). Аликорна трудно убить. Псы это знали и не боялись, что Твайлайт отбросит копыта. Они были правы — таким её не убить. Однако про сохранность рассудка никто не говорил — кобылке начало казаться, что её цепи безмолвно кричат и пульсируют невидимым глазу светом. Она это чувствовала так же явно, как и колья в своих крыльях. Она думала, что сходит с ума.
Сильнее всех досталось Рейнбоу Деш. Псы решили выполнить своё обещание и содрать с неё шкуру. Пегаску подвесили на ту самую раму — задние копыта привязали к верхним крюкам, а передние к нижним. Крылья прибили гвоздями к краям рамы и подрезали. Только псы не знали, что под «подрезанием крыльев» подразумевается подрезание исключительно перьев и перерезали мышцы в основании крыла. А сейчас активно занимались сниманием шкуры. Они только начали — сделали круговые надрезы на задних ногах, немного ниже копыт и по одному короткому вертикальному от них. Молодой пёс начал аккуратно стягивать шкуру, внимательно слушая советы своего старшего товарища. Тому приходилось советовать во весь голос, чтобы его было слышно сквозь вопли Рейнбоу.

На мгновение в центре пыточной вспыхнуло яркое жёлтое сияние, и в помещении стало на двух существ больше. Дилон растерялся. Он был сильно не в ладах с телепортациями и подолгу приходил в себя даже после обыкновенных единорожьих перемещений. А уж такая нестандартная магия надолго вывела его из строя.
А вот Флаттершай не растерялась. Взмах крыла — и мучитель Рейнбоу улетает в сторону, впечатывается в стену, ломая себе все кости, но жёлтое свечение не даёт ему умереть. Он ещё долго будет страдать. На этом пегаска не остановилась. Она сорвалась с места, впечатывая все четыре копыта в советчика, и того снесло в ближайшую клетку, прутья которой смялись от такого удара, но ещё до того, как он встретился с препятствием Флаттершай устремилась к следующему противнику. Изначально тут присутствовало одиннадцать псов. Двое рядом с Рейнбоу, а остальные плотной кучкой стояли в стороне и с вожделением наблюдали. Флаттершай с разворота попала копытом по собачьей голове, и та улетела, а тело осталось. Псы среагировали и попытались атаковать Флаттершай, но у них не было и шанса. Пегасочка двигалась слишком быстро и легко уворачивалась от любых ударов. Это даже не бой, а избиение. Последний выживший пёс попытался сбежать, но Флаттершай бросила на него гневный взгляд, и он вспыхнул изнутри жёлтым пламенем. Только пепел осел на пол.

* * *
— Флатти, успокойся, — прошу я, тщетно пытаясь встать. — Всё закончилось, врагов больше нет.
Но пегаска только рычит, забившись в угол. В её взгляде пополам гнев и отчаянье. Она пытается успокоиться, но не может. Ярость никак не желает отпускать. Ладно, сейчас есть дела поважнее.
— Вы… вы пришли за нами! — заливаясь счастливыми слезами, бормочет Пинки. Эпплджек тоже сказала что-то одобрительное, но так хрипло, что я ничего не понял. Рэрити просто пялилась на меня, пытаясь понять, что же тут происходит. Твайлайт смотрела благодарно и встревоженно.
— Сними Рейнбоу! — попросила она.
Подхожу к радужной. Осторожно глажу рыдающую кобылу, попутно осматривая прибитые крылья и шепча ей какие-то успокаивающие глупости. Блин, я сам не смогу вытащить эти гвозди. По крайней мере, не навредив пегаске. Ладно, может, Рэрити поможет (Твайлайт дольше освобождать, да и не хочется мне тревожить колья в её крыльях). Отсутствие рога я заметил, только когда перекусил замок клетки. Поняша пробормотала вялое «спасибо». За компанию выпустил Эпплджек и Пинки. Они, хромая на все четыре копыта, бросились к Рейнбоу, но благоразумно решили не пытаться её снять. Вот с Твайлайт было сложнее. Чем-то меня тревожили эти цепи.
— Точно не можешь колдовать? — осторожно спрашиваю я, боясь даже подходить к этим мерзким железкам.
Твайлайт наградила меня гневным взглядом. Ну да, могла бы — уже порвала бы нафиг эти цепи. Тщательно примерившись, вцепляюсь зубами в самое основание одной из цепей, удерживающих крылья и… Ничего! Я не могу её перекусить! Пытаюсь сильнее, но опять ничего не получается и… цепи кричат. Не физически, нет. Просто звучит в голове жуткий вой десятка голосов каждый раз, когда я прикасаюсь к цепям.
— Твайлайт, они живые, — обмерев от ужаса, едва ли не шёпотом говорю я. В этих цепях были заперты души.
Пони явно не понимает о чём я и только умоляюще смотрит на меня. А пошло оно всё! Твайлайт важнее десятки неудачников, запертых в цепях. Я что есть сил вцепляюсь в эти проклятые цепи и едва не теряю сознание от оглушительного воя. Души на все лады умоляли пощадить их. Чувство вины, жалость, сострадание — все эти эмоции оглушительным потоком хлынули в мою голову. Я не выдержал и разжал зубы.
— Перекуси их, пожалуйся! — умоляет Твайлайт сквозь плотно сжатые от боли зубы. Даже не знаю что ответить, поэтому только виновато молчу. Никаких замков на цепях нет, кажется, они не рассчитаны, чтобы их снимали.
Краем глаза замечаю, как Рэрити приближается к Флаттершай. Единорожка двигалась на удивление ровно, хотя её ноги были изранены так же, как и у остальных.
— Не подходи! — умоляюще прорычала пегаска, разрываемая противоречивыми чувствами. — Я… я убью тебя!
Но Рэрити и не думала её слушать. Она всё же подошла к пегаске и обняла её. Пару долгих секунд мне казалось, что у Флатти окончательно поедет крыша, и Рэрити придётся от стен отскребать (псов вот точно придётся), но всё обошлось. Пегаска быстро успокоилась в объятьях своей подруги. А ведь Рэр жизнью рисковала, а я тут цепь какую-то перекусить не могу!
Преисполнившись гневом на самого себя, я опять вцепился в цепь. В этот раз ещё сильней. Поток чужих мыслей, эмоций и чувств оглушил меня, сознание поплыло, а огонёк внутри затрепетал, грозя в любой момент потухнуть. Воздуха не хватало, а одно сердце явно не справлялось с нагрузкой, жизнь беспорядочно бурлила в теле, и меня было так мало, слишком мало для всей той херни, что нежданно свалилась на меня. Разумеется, стоять после произошедшего я не смог и самым позорным образом грохнулся на грязный пол клетки. Однако в пасти у меня остался кусок цепи, который медленно таял, принося ни с чем не сравнимое блаженство. Даже пони не были такими вкусными! Сверху на меня посыпался какой-то песок, а потом грохнулось что-то мягкое и тёплое. О, Твайлайт. А цепи вместе с оковами рассыпались, стоило перекусить их в одном месте. Хрен его знает, как это работает, но Твайлайт свободна и уже швыряется заклинаниями во всех подряд. Что-то обезболивающее, судя по их довольным рожам и внезапно расслабившейся Рейнбоу. Принцесса оперативно повытаскивала гвозди и спустила радужную на землю.

* * *
Такую слабость я ещё никогда не ощущала. Даже крыльями не пошевелить, хотя это как раз нормально, учитывая, сколько гвоздей из них вытащили. Зато мне больше не страшно. Кажется, я вычерпала до дна саму возможность испытывать страх, и теперь навечно мне быть презрительно-равнодушной. Полезное для Вондерболта качество. Ещё бы этой беспомощности не чувствовать… Твайлайт что-то делает с моими задними ногами и крыльями, накладывает чистые повязки. И когда она их почистить успела? Попутно она отмахивалась от Эпплджек и Пинки, которые упорно пытались сделать хоть что-нибудь с её ранами. Они уже не кровоточили, но выглядели ужасно. Даже хуже моих. Рэрити успокаивала Флаттершай прямо посреди той кучи мяса, в которую наша скромная подруга превратила целый десяток псов. Обе уже по уши перемазались в крови и обеим было плевать на это. Да всем уже плевать на кровь! Дилон вот всё так же валялся в клетке с весьма довольным видом. Кажется, он пьян. Ладно, как он там учил? Медитация и усилить поток магии. Это должно ускорить заживление ран (если мои вообще могут зажить) и помочь прийти в себя. Помогает.

* * *
— Нам надо спасти жеребёнка, — твёрдо заявила Рейнбоу, как только смогла встать.
— Ага, и опять попасть в лапы к Босерону! — заплетающимся языком высказался я. Странно, вроде не пил, тогда какого тартара я бухой?
— Предлагаешь её бросить? — прямо спросила Твайлайт. Думаю, она рассчитывала поставить меня в тупик такой формулировкой вопроса. Ага, щас.
— Предлагаю не дохнуть всей толпой, — хмыкнул я.
— Кто за то, чтобы попытаться спасти невинную кобылку? — Рэрити решила взять ситуацию в свои копыта. Она же первой проголосовала за и нагло подняла ещё и копыто Флаттершай. К моему удивлению, остальные также высказались за.
— Да вы больные! Не лезьте, он же нас сожрёт!
— Если хочешь, можешь оставаться тут, а мы идём! — холодно ответила Рэрити. С каких это пор она ведёт себя как профессиональная вояка? Да ещё и акцент свой где-то потеряла.
— Ладно, Рэр, я с вами.
— Для тебя генерал Рэрити, — вздёрнула нос кобыла. Ну, теперь-то мне понятно, с каких это пор она такая крутая! У неё же крыша поехала! Капитально! Впрочем, никто кроме меня не обратил на это внимания, и мы всей толпой попёрлись в одну из двух дверь карцера. Медленно так, прихрамывая. Впереди всех двигался я, за мной Твайлайт и Рэр. Остальные сбились в кучку и вяло плелись за нами.

На поляну мы вышли минут за десять, и этого времени мне хватило, чтобы полностью протрезветь. Почему-то я ожидал, что тут будет целая толпа всяких злобных тварей, так и жаждущих попробовать нас на вкус. Пусто. В смысле никого живого, мёртвых-то тут навалом. Стоят вон, лыбятся. Жуть. Даже меня пробрало, а вот кобылки отнесли к этому как-то спокойно. Поняши, не сговариваясь, отправились в сторону тюрьмы, где мы и нашли жеребёнка. Её там уже не было, но Рэрити напрочь игнорировала мои слова. Не верила, считала, что я просто хочу сбежать. До тюрьмы мы не дошли. Пока мы там страдали, кто-то починил мать жеребёнка. Теперь она вновь счастливо смотрела куда-то вдаль, а рядом с ней… Да, рядом была её дочь. «Н-нет», — тихо пробормотала Твайлайт, медленно подошла к «статуе», осторожно коснулась её копытом и обняла. Рэрити мрачно и очень неприлично выругалась и обняла разревевшуюся Твайлайт. Единорожка тоже плакала, да и остальные тоже.
— Всё же выкарабкались? — сзади донёсся тот самый голос. В этот раз он был довольно мрачным, рассерженным. У меня копыта от страха затряслись.
— Ты!.. — злобно прошипела Твайлайт, отпустив жеребёнка и выйдя вперёд. Аликорна злобно взревела, и мощнейший луч сорвался с её рога. Босерон даже не почесался. Так и стоял, прикрытый своим непробиваемым щитом, да мрачно смотрел на нас. Секунд десять Твайлайт поддерживала свой мегалуч. Десять секунд он беспомощно разбивался о сферический щит пса, испепеляя всё, что было позади.
— Ты всерьёз думала, что это сработает? — Боссерон усмехнулся, и я инстинктивно усилил ток жизни на максимум. И не зря — пёс сорвался вперёд, явно намереваясь прикончить дерзкую пони (или, как минимум, искалечить). Я сделал единственное, что мог. Кинулся прямо на пса. Зубы беспомощно стукнулись о щит, карие глаза пса полыхнули злобой, и его рука вонзилась мне в брюхо. Насквозь не пробила, но я чувствовал, как когти царапают позвоночник. Я направил всю свою жизнь в его руку, которая тут же обратилась в прах. Босерон заворожённо смотрел туда, где должна была быть его рука. Пёс не мог поверить в произошедшее, растерялся, утратил бдительность. Маленькая фиолетовая искорка сверхплотной магии пролетела на месте отсутствующей конечности пса и вонзилась ему в голову. Босерон убрал щит вокруг своей конечности, чтобы вонзить её в меня! Искорка взорвалась. Компактный, маленький взрыв всего лишь обезглавил пса. А затем я упал. Больно падать с высоты собственного роста, имея дыру в животе. Твайлайт не дала мне умереть от потери крови, зажав рану магией, и запихнула в пасть ещё существующую конечность пса.
Пёс был не слишком вкусным, есть его было противно. Увы, но это было необходимо. Пока я расправлялся с останками Босерона, кобылки успели стащить все статуи в одно место, а Твайлайт их подожгла. Похоронить их по традициям пони не получится — только органику можно распылить на магию, а их покрывает явно неорганический материал. Зато магическое пламя Твайлайт сжигало всё без следов, запаха и дыма.
— А теперь мы должны спасти Дискорда, — непривычно уверенно сказала Флаттершай. Никто не возражал.

* * *
Сиба читала. Вслух. Книга ей не нравилась, но вслух читают не для себя. Она читала для Трикси, но голубая единорожка вряд ли смогла бы оценить её старания. Технически Трикси больше не существовала. Сохранение сознания при таких повреждениях мозга невозможно. Открытым оставался вопрос с душой, но обычно в таких ситуациях она довольно быстро покидает ещё живое тело. Проверить, что же стало с душой Трикси возможности не было. Аппаратура для этого было весьма громоздкой, перевезти её в замок Твайлайт нельзя по множеству причин. Перевозить Трикси тоже нельзя — это просто убьёт её. Хотя внешне единорожка казалась вполне здоровой (не считая бинтов на голове), любая встряска могла её убить.
Отдельно стоит упомянуть её рог. Дело в том, что если провести через единорожий рог очень много магии разом, он кристаллизуется. Происходит такое крайне редко — даже сильный маг не выдаст столько в одном заклинании, а у рогов аликорнов порог кристаллизации гораздо выше. На первый взгляд, любой маг должен стремиться достичь кристаллизации рога, ведь это намного увеличивает магическую проводимость. Однако недаром рога представляют собой спираль. Для любого заклинания поток магии должен быть закручен, а при высокой проводимости этого не происходит. Поэтому кристаллизация — самое страшное проклятье великих магов, ведь она полностью лишает возможности использовать заклинания. Немного чаще встречается частичная кристаллизация — когда магии хватает изменить только часть рога. Обычно это самый кончик, но даже такие минимальные изменения сильно сказываются на создаваемых заклинаниях. Что-то простое (вроде телекинеза) продолжает нормально работать, но, к примеру, телепортацию лучше не использовать. Переместит либо в стену, либо по частям. Однако случай Трикси был уникален. На поверхности её рога были заметны тонкие кристаллические прожилки. Они начинались внутри, в самом основании на границе с мозгом и распространялись дальше, напоминая кровеносную систему. Даже Буч недоумевал.

— Второсортное чтиво, — скривился белоснежный единорог.
— И лютая мэрисьюшность, — поддакнула Сиба и на какое-то время замолкла, невидяще смотря в книгу. — Это её любимая.
Они вместе грустно посмотрели на неподвижную Трикси.
— Ты ведь знаешь, что ей бесполезно читать?
— А тебе бесполезно объяснять, что такое банальный такт.
Единорог согласно кивнул и сел рядом с кроватью Трикси, положив голову у изголовья.
— Что же ты нашла в ней, а?
— Честность, скромность и усердие, — вяло ответила Сиба, накрыв лицо книгой.
— Очень смешно.
— А я серьёзно, — из-за книги голос пегаски звучал немного глухо. — Просто вы все привыкли верить, и игра актёра кажется вам ложью, а маска — истинным лицом. Пони забыли, что неправда — это не всегда ложь, что даже ложь может быть красивой, а скромность развязной. Слишком плоский взгляд на вещи.
— Хочешь сказать, что она из тех, кто первым полезет на гору, так как боится высоты? — Буч улыбнулся уголками губ.
— Именно. И знал бы ты, сколько сил она тратит на свои фокусы. Отсутствие большого таланта она с лихвой покрывает безграничным усердием.
— Похоже, она была удивительной пони.
— Да, Буч, она была.
Сиба вдруг вскакивает, роняя на пол книгу. Буч замечает две мокрые дорожки на страницах, но ему сейчас не до этого. Через мгновение он переносит обоих на самую вершину замка, откуда видно беспорядочную толпу, надвигающуюся на Понивилль. Единорог хотел уже отдать приказ размазать всех из пушек, но… Больше половины этой толпы — невинные пони, по большей части кобылы и жеребята. Заложники.

Глава 12. Новые шрамы

— Вставай, Дилон. Нам нужно искать Дискорда, — Твайлайт осторожно касается меня копытом. Я и не заметил, как она подошла. Совсем плохо — обычно я даже во сне не перестаю следить за обстановкой. Я попытался встать, но копыта работали как-то совсем неправильно. Даже с помощью Твайлайт я не смог подняться.
— Прости, принцесса, — я невольно усмехаюсь, — кажется, нам придётся подзадержаться.
Холодно. Не так, как обычно. Мёртвенно-ледяное онемение пульсировало вокруг раны и медленно расползалось дальше между ударами сердца.
— Ну же, вставай! Мы должны идти! — Твайлайт попробовала поднять меня и поставить на копыта. У неё даже получилось (когда она подключила телекинез), но устоять я не смог, хоть и пытался со всех сил.
— Что с тобой? Ты ведь можешь очень быстро заживлять раны! Так исцелись, и пойдём! — с нотками тревоги, злобы и отчаяния требовала принцесса.
— Она не заживает, — выговорил я немеющим языком. Плоть вокруг раны отчего-то стала невосприимчива к жизни.
— Ты умираешь, — прошелестел тихий голос, так похожий на мой.
— Правда? — молча ответил я. — Мне кажется, ты преувеличиваешь. У меня были и гораздо более серьёзные повреждения.
— Были, я помню, — Мертвец кивнул, я знаю, хотя и не вижу его. — Но таких не было. Слишком много жизни. Твой организм начал исцеляться слишком быстро.
— А это приводит к ошибкам, которые вызывают рак, — хорошо что можно было говорить мыслями. Я слишком устал, чтобы говорить вслух.
— Нет, Дилон Сивас. В этом случая ошибок настолько много, что клетки буквально превратились в фарш изнутри. Они сохраняют форму, но скоро начнут гнить, и это убьёт тебя.
— Но затронуты ткани только вокруг раны, ведь так?
— Если бы цепь не повредила твою нервную систему… — Мертвец отвечает спокойно и как-то равнодушно, явно копируя повадки наших (разведки) врачей.
— Так это было не опьянение? Ха, любопытная реакция. Много там повредило?
— Нет. Твоё тело смогло бы полностью излечиться за пару дней, но… Сам понимаешь, слишком много жизни. К тому же сильно пострадал костный мозг.
— Ага, попытался произвести пару литров крови в сжатые сроки и перетрудился, — я хихикнул. Серьёзность происходящего вынуждала шутить. Я ещё когда проходил учёбу под надзором Стил Рейна научился всерьёз шутить из любого положения и смеяться над этими глупыми шутками. Хотя всё равно страшно. Очень боюсь смерти, хоть это не изменилось. Твайлайт испуганно зовёт меня, трясёт за плечо. Уже довольно долго. Сознание плывёт и распадается.
— Соберись, тряпка! — рявкает мне на ухо Чудовище. Приходится послушаться и кое-как сосредоточиться на происходящем.
— Сколько мне осталось?
— Часа три-четыре ты сможешь полноценно функционировать. Потом… уснёшь ещё на три часа. Примерно, — сообщил Мертвец. — Мы попробуем привести тебя в относительно нормальное состояние на остаток времени. Сейчас можно не экономить.
Мне вдруг полегчало. Разум прояснился, холод пропал, а в мышцы вернулась сила. Вяло отмахиваюсь от переволновавшихся кобыл и пытаюсь встать. На удивление получается. С огромным трудом, но получается. Сомневаюсь, что смогу ходить.
— Ты в порядке? Что это было, почему ты не отвечал?! — вопросы, сплошные вопросы сыпались от Твайлайт.
— Неважно. Сейчас нужно решить, что делать дальше.
К моему удивлению, кобылки согласно кивнули. Одновременно, синхронно. Аж мурашки по шкуре.
— Мы должны идти искать Дискорда! — твёрдо и уверенно сказала Флаттершай.
— Тогда идите без меня. Искать Дисю идея хорошая, но больше пары шагов сделать не смогу, — я грустно и немного виновато улыбнулся.
— Мы своих не бросаем, — Рэрити сказала как отрезала. — Да и пешком слишком долго. Можем не успеть.
— Давай опять сделаем ту штуку? — просит меня Флаттершай.
— Два Армагеддона подряд? — я невольно фыркаю. — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? Нельзя так делать, Флатти, это ведь не только охрененно больно, это ещё и очень опасно.
— Ну и что? Мы не можем бросить Дискорда! — голос пегаски был тих, как и раньше, но сквозила в нём стальная твёрдость. Куда далась та скромная стесняшка?
— Ты уверена, сахарок? — подала голос Эпплджек. — Дискорда, конечно, надо спасать и всё такое, но рисковать тобой… Не думаю, что он стоит того.
— Стоит, не стоит — какая разница? Он наш друг и мы должны сделать всё, чтобы спасти его! — Флатти топнула копытцем и упрямо вперила взгляд в меня. — Делай!
Подруги принялись отговаривать её, но разве она послушает? Я уже открыл пасть, чтобы тоже начать её отговаривать, но в этот момент её душа вспыхнула, став ярче раз в пять, и потянулась ко мне. Поняша самым наглым образом вломилась в мой разум, сходу сметя Маску — первый слой защиты. В одно мгновение исчезла с таким трудом выстроенная искусственная личность, призванная убеждать всех, что она — это я. Обычно все, кто влезал ко мне в голову (даже Селестия и Стил!) охотно верили в такую подставу и занимались именно Маской. Флатти её даже не заметила и сходу вцепилась во второй слой. Пришлось выйти ей навстречу, пока она не догрызлась до третьего (там начиналась активная защита, которая могла и навредить пегаске).
— Флаттершай, ты ведь понимаешь, что рискуешь не только своей жизнью? — хмуро спросил я.
— Понимаю. Ты ведь знаешь, да?
Я молча кивнул.
— Ну тогда ты должен понимать, что я его не брошу!
Вот же зараза, ведь и впрямь не бросит! Кроме телепортации вариантов-то и нет, а её единорожий вариант напрочь заблокирован, да и не даёт возможности перемещаться к кому-то. Только в знакомое магу место.
— Ладно, — приходиться согласиться. — Только позволь твоим подругам хотя бы помочь тебе.
У меня возникла идея, безумная, отчаянная и, скорее всего, невыполнимая. Просто если уж Флатти смогла не просто расколоть свою душу, но заставить её гореть, то почему не использовать связь этой шестёрки, чтобы то же самое случилось и с остальными? Поделить на шестерых то, что эта пони собралась сделать в одиночку. Никогда про такое не слышал и ни малейшего понятия даже о теории не имею. Армагеддон — штука довольно мутная, никто толком не знает, как он работает, каким законам подчиняется и почему одни пони могут, а другие нет. Может, сам Армагеддон (который существо) и мог бы рассказать, как работает магия, названая в его честь. Однако он не скажет. Даже не потому, что сидит в самой глубине Тартара. Скорее дело в том, что вместо разговоров он попробует устроить конец света. Ну, что-то я отвлёкся.
Делать всё самостоятельно мне было тяжело и влом, поэтому Твайлайт срочно пришлось освоить массовое объединение разумов. Между прочим, это дико сложная магия из разряда тех, которым нельзя научиться. Знание должно быть передано напрямую, с помощью магии разума. Не удивительно, ведь любое описание процесса сотворения такого заклинания сводится к «Просто берёшь и делаешь». Вот так вот. Зато никаких сложных сплетений мыслеоборазов. Как изобретали подобную магию никто не знает. Даже Твайлайт, которая только что «изобрела велосипед» понятия не имела, как у неё это получилось. Даже я не в курсе! А ведь вижу её сознание гораздо яснее, чем она сама. Заклинание уже было создано, и шесть пони (а также один я) стали слишком близки друг другу. Сейчас кобылки осваивались с прямой речью (это когда вместо слов передаёшь сразу смысл). Они могли бы общаться и банальными мыслями, но я запретил. Да, жестоко требовать общение прямой речью от тех, кто и думать так не умеет, но такой базовый навык потребуется нам для успешного осуществления моей задумки.
На правах самого опытного я взял контроль на себя. Устанавливал правила и границы, не давал поняшам сливаться чересчур сильно, но и слишком отдалиться не позволял. Попутно просматривал, чтобы кто-нибудь не сболтнул чего лишнего. Сохранять секреты при такой связи сродни попытке не думать о слонах. Хотя сейчас поняшам было не до своих мелких тайн, так что в этом вопросе мне было достаточно просто. Гораздо больше меня беспокоило состояние рассудка этой шестёрки. Они все были на грани сумасшествия. Причём я не берусь сказать, с какой из сторон этой тонкой черты они находились.
Самой нормальной оказалась, внезапно, Рэрити. Её сознание нашло устойчивое положение, нацепив на себя маску бывалой генеральши. При этом пони чётко осознавала происходящие, ни на мгновение не забывая, что никакой она не генерал, но при этом всей душой веря в этот спектакль.
Рейнбоу Деш была серой. У бедолаги почти не осталось эмоций, только грызла душу чёрная апатия, свинцовая тоска и горячая боль, а где-то в глубинах сознания был похоронен неосознанный страх лишиться возможности летать. Он беспокоил меня, ибо был подобен бомбе, способной взорваться в любой момент с самыми непредсказуемыми последствиями. Однако воля пони была на удивление крепка. Она-то и удерживала Рейнбоу в более-менее нормальном состоянии.
Эпплджек, уподобившись черепашкам, спряталась за непробиваемой бронёй и была готова с лихим «Прорвёмся!» ввязаться в любую заварушку. Главное, чтобы этот панцирь не лопнул под напором обстоятельств, ведь под ним была очень хрупкая и ранимая личность.
У Пинки по-тихому ехала крыша, и происходящее медленно начинало ей нравиться. Она ещё сама не заметила, что страдания и страх (свои, чужие, неважно чьи!) постепенно начинают приносить ей извращённое удовольствие. Пришлось вмешаться и немного поправить ситуации. Немного. Я плохо в этом разбираюсь, всю жизнь учился только разрушать.
Флаттершай очень сильно хотела спасти Дискорда, и это затмевало даже недавний Армагеддон.
А Твайлайт… она росла. Её сознание, яркое и мощное, постепенно утрачивало структуру, становилось аморфным и пластичным. Она быстро подстраивалась под изменяющиеся условия. К примеру, сейчас сама, без моего вмешательства, установила прочные связи со своими подругами (остальных мне пришлось связывать друг с другом самостоятельно). Если предаваться прелестям визуализации, то со стороны это выглядит как яркое светящееся фиолетовое облако, протянувшее щупальца к немного повреждённым разноцветным структурам, которые отдалённо напоминали кристаллы. Красивое зрелище. Честно сказать, я понятия не имею, радоваться за Твайли или беспокоится. Ни разу не наталкивался на описание подобных случаев.
За пределами нашего тесного кружка присутствовали ещё две сущности. Удивительно, но эти ребята существовали отдельно от меня. Обычно при расщеплении личности все субличности сплетены в тесный клубок. Даже опытный мастер не сразу разберётся, где кончается одна и начинается другая. Если такое разделение вообще уместно — обычно у них больше половины структуры общая. А тут вон они висят, ни с чем не связанные. При таком раскладе я их даже замечать не должен, но нет же, вижу. Сивас, Чудовище, походил на комок голодного зубастого пламени, а Мертвец, Дилон, на безжизненно-серый туман. Пока они не вмешивались.

Пора начинать. Вот только что делать?! На помощь мне приходит Твайлайт. Радужное сияние рождается где-то в глубинах её сознания, и мгновением позже то же самое происходит и в её подругах. Очень сильно напоминает работу элементов гармонии. Мой выход! Чуть подправить тут, сюда чуть-чуть злости, туда наоборот, немного спокойствия, а сюда добавить пару капель воли. Прости, Флатти, но придётся тебе вновь смотреть на всякие ужасы.
Картинка та же, что и в первый раз, но сейчас я добавляю гораздо больше деталей и ощущений. Вновь срабатывает, и древнее нечто пробуждается в её крови, в пульсации её души. Подбрасываю видение Дискорда, и оно замирает на мгновение. А потом я понимаю, что до этого оно лишь вяло позёвывало, а окончательно проснулось лишь сейчас. Лютая мощь вырывается наружу, перетекая к остальным кобылкам (но напрочь игнорируя меня). Поток был столь силён, что на мгновение мне показалось, будто он сотрёт слабые сознания поняш, но этого не случилось. Наоборот, они отозвались на эту мощь и вспыхнули ярко-ярко. Они сияли и пульсировали в едином такте, с каждым мгновением порождая чистую силу. Армагеддона так и не произошло, но вместо него сейчас творилась не менее мощная, но гораздо более приятная магия. Охваченные радужным сиянием, шесть кобылок взмыли в воздух (физически, я имею в виду), увлекая за собой и меня. Ненавижу телепортации!

* * *
— Буч, метнись-ка за Стилом, — не отрывая взгляда от толпы, пробормотала Сиба в пустоту. Буч телепортировался ещё до того как она начала говорить.
— Нам [ЦЕНЗУРА], — прямо под ухо киберкобыле заявил Буч. Та едва заметно вздрогнула.
— Где начальник?
— Скажем так, придётся обходиться без него, — мрачно буркнул единорог. Сиба едва заметно кивнула.
— Что делать будем? — тихо спросила она.
— Сдаваться. Если будем атаковать, половина гражданских откинет копыта. И это в лучшем случае. Я не готов идти на такие потери.
— Ну тогда пойдём, — кобыла расправила крылья и плавно спланировала с крыши, на ходу рассылая сообщения с их решением. Разумеется, все разведчики понимали, что сдаются они лишь до тех пор, пока не появится возможность спасти гражданских. То есть как только представится удобный случай, они устроят мясорубку всем, кто посмел пленить невинных пони. Такого разведчики не прощают. У них вообще плохо с прощениями.

Все, кто находился в замке Твайлайт, рассеянной толпой приближались к скопищу псов. И разведчики, и гражданские. Даже напуганные меткоискатели вместе со Спайком были тут. Сиба ещё на крыше разглядела, чем вооружены их противники и сделала вывод, что прятать кого-то в замке бесполезно. Однако безоружный предводитель этой стаи волновал её гораздо больше, чем неизвестное, но пугающее оружие. Она никак не могла разглядеть его, это существо было словно окутано темнотой. Во всех доступных ей диапазонах. И дело было не в том, что царила глубокая ночь. Сенсоры киберкобылы хоть и устарели на три сотни лет, всё равно отличались довольно хорошей чувствительностью и широким диапазоном. Даже по современным меркам они впечатляли (спасибо за это частым Армагеддонам). Впервые она сталкивалась с чем-то, чего не видела ни в одном из диапазонов. Он стоял впереди всех, а вот его солдаты наоборот расположились позади пони, направив на них свои ружья.
— Кто тут главный? — тихо, с усмешкой спросил окутанный тьмой Наместник.
— Допустим, я, — Сиба уверенно сделала пару шагов вперёд, хотя и так шла первой. Из тьмы вокруг наместника вырвалось щупальце (такое же непроницаемо чёрное), обвилось вокруг шеи киберкобылы и подняло её в воздух. Сиба никак не отреагировала на произошедшее, продолжая буравить Наместника мрачным взглядом.
— Странно. Обычно пони начинают дёргаться и хрипеть, молить о пощаде, — из-под тьмы пробилось задумчивое мерцание чёрных глаз.
— Может, сначала представишься? — спокойно спросила Сиба, будто никакие щупальца не сжимали её горло.
— Ох, где же моя вежливость? Позвольте, я…
Тьма забурлила, закипела, разрастаясь, плодя новые чёрные щупальца.
— НАМЕСТНИК!
— Чей? — тут же спросила Сиба, с любопытством разглядывая беспорядочно шевелящиеся щупальца. — И нахрена тебе столько тентаклей?
Наместник несколько растерялся от такой наглости.
— Я НАМЕСТНИК ВЕЛИКОЙ ТЬМЫ В ВАШЕМ ЖАЛКОМ МИРЕ! — взревела Тьма, мгновенно разрастаясь до размеров замка Твайлайт, грозно нависая, подавляя своей силой и мощью. Гражданские попадали от ужаса.
— Пфф, напугал, — едко усмехнулась Сиба, ни капельки не впечатлённая. Остальные разведчики отреагировали точно так же. Наместник изрядно уменьшился в размерах. С такой вопиющей наглостью он никогда не сталкивался. Его щупальца обвили одну из задних ног кобылки и с жутким треском согнули не в ту сторону.
Матери спешно закрывали глаза своим жеребятам, а сами отворачивались. В это время псы начали загонять разведчиков (и всех, кто был с ними) в общую кучу, которую тут же окружили, всё так же держа пони на прицеле. Наместник и Сиба оказались за пределами этого круга.
— Зачем он это делает? — тихо пискнула Скуталу.
— Не смотрите, — фыркнула на них Свити и заставила их отвернуться. Единорожка плакала от бессилия, тщетно пытаясь сдержать слёзы. Хоть они и были не очень дружны с Сибой, но Свити Белль всегда очень тепло относилась к киберкобыле, и та отвечала ей взаимностью. Стальная пони всегда была рядом в тяжёлые периоды жизни Свити (а таких, несмотря на юность, у неё было много). В чём-то она даже заменяла жеребёнку мать и всегда с полной серьёзность и безграничным пониманием относилась к её проблемам, какими бы пустяковыми и мимолётными они ни были.

Несмотря на происходящее Сиба болтала без умолку. Рассказывала о всякой чепухе. Со стороны могло показаться, будто ей плевать на переломанные конечности, но на самом деле… а нет, ей действительно плевать.
— Странно. Тебе… всё равно? — тихо рычит Наместник.
— А то! Подумаешь, ноги переломал! — Сиба довольно лыбится. — На этом всё? Ломать-то больше нечего!
— А мы только начали! — Наместник смеётся. Тихо и очень жутко смеётся.
— Я слышал, пегасы очень дорожат своими крыльями!
Сиба никак не выдала страха, только насмешливо фыркнула. Чёрный жгут обвил её крылья, смял их и через мгновение вырвал. Стальная пони ещё за миг до этого просто отключила себе возможность двигаться и так и застыла с ехидной улыбкой.
— Не трогай её! — возмутилась Свити Белль, не в силах больше терпеть происходящее. — Отпусти Сибу, а не то!..
Кобылка кинулась к Наместнику, на бегу зажигая ярко-зелёный шарик на своём роге. Она даже до псов не добежала. Тёмное щупальце вонзилось ей в спину, пробив кобылку насквозь, и подкинуло высоко в небо. А затем уже другое щупальце ударило её, отправив обратно вниз. Свити с такой силой ударилась об землю, что её маленькое тельце отскочило обратно в воздух и только затем упало окончательно. Каким-то чудом она даже никого не сбила. С невнятным воплем меткоискатели кинулись к своей подруге.
— Мразь, — сквозь зубы просипела Сиба. — Сдохни!
Золотистые молнии окутали кобылу и рванули к Наместнику, безвредно растёкшись по всей Тьме. Как только поднялась тревога, Сиба начала накапливать заряд. Его было достаточно, чтобы убить парочку крупных драконов. Очередное щупальце полоснуло кобылу по лицу. Стальную шкуру и часть мышц сорвало, одну из линз вырвало и на месте нормального глаза осталась только бездонная темнота камеры. Десяток тёмных жгутов рванули к Сибе.
— Робот? Я всё это время пытался пытать робота?! — гневно взревел Наместник, и чёрное щупальце ударило Сибу снизу, насквозь прошило живот и вышло из тела в районе рёбер. Следом он оторвал ей все четыре ноги, а затем сразу десяток щупалец накинулись на киберкобылу, сминали и рвали, пока от неё не остался только металлолом.
— Вот ваш главарь! — Наместник швырнул измятый металлический череп в толпу. Он думал, его будут бояться. Простые пони и впрямь боялись, но в глазах разведчиков он видел лишь ненависть.
— Кто следующий? — вкрадчиво спросил Наместник. — Может, мне поизмываться над жеребёнком?
Щупальце выудило маленького, отчаянно визжащего жеребчика из толпы, оторвав от матери, которая завыла от ужаса и кинулась спасать своего ребёнка. Псы молча швырнули её обратно в толпу.

* * *
Твайлайт бы точно что-нибудь придумала. Она вмиг одолела бы этого монстра! А я… я лишь маленький дракончик. Помощник героя, второстепенный персонаж чужой истории. Ничего не могу сделать сам, ни на что не способен, никуда не годен. Слабак. Кулаки сжимаются до скрипа чешуи. Как же хочется сделать… ну хоть что-нибудь! Он убил Свити Белль, а я просто стоял и смотрел. Ярость кипит и клокочет в груди, а из ноздрей невольно вырывается пламя. Шаг вперёд. Я ведь ничего не смогу сделать. Будь тут Твайлайт… Без неё я бесполезен. Глаза застилает кровавая пелена. Ещё шаг и ещё. Наместник вырывает жеребёнка из копыт матери. В бездну всё! Я сделаю что смогу! И плевать, что ничего не получится, плевать, что я умру!

* * *
Яростно закричав, Спайк кидается вперёд. Замахивается маленьким кулачком на пса, что стоит у него на пути. Тот лишь усмехается, глядя на бегущего к нему крохотного дракончика. Огромный кулак размазывает пса об землю. Чудовищный рёв внезапно выросшего дракона сотрясает воздух, заставляет дрожать землю. Чёрные щупальца, многократно увеличившись в размере, все разом пронзают дракона. Наместнику даже пришлось бросить жеребёнка. Он вырвал свои щупальца из тела Спайка, но из огромных ран не лилась кровь. Из них вырывалось зелёное пламя! Оно вмиг перекинулось на чешую, и драконоподобный ураган из чистого огня кинулся на выросшую Тьму, вонзил руки в непроглядно-чёрную субстанцию, пытаясь дорваться до Наместника. Однако он не собирался сдаваться, и Тьма жадно наткнулась на дракона, стремясь связать, погасить, уничтожить пламя. Спайк увязал во Тьме, как муха в паутине, и конец у них был один. Но дракон ещё долго будет сражаться, а Наместнику придётся постараться, чтобы прервать его жизнь.

Несмотря на происходящее псы ни на миг не отвлекались, продолжая держать под прицелом гражданских. Разведчикам оставалось лишь бессильно наблюдать за происходящим и надеяться, что Спайк каким-то чудом победит. Меткоискатели рыдали над изувеченным телом своей подруги. Медленно, с жутким скрипом Свити Белль подняла голову.
— Девочки? — сипло проскрежетала она. — Это вы? Я не вижу…
— Это мы! — счастливо взвизгнула Скуталу, тут же обняв единорожку. Несмотря ни на что рог Свити уцелел, хоть и потрескался.
— Не время для соплей, — Буч как всегда подкрался незаметно. — Свити, ты же не собираешься помереть в ближайшие пять минут?
Кобылка попробовала мотнуть головой, но ничего у неё не получилось, поэтому пришлось отвечать голосом:
— Нет, не умру.
— Это хорошо! — Буч жизнерадостно улыбнулся. — Может, ты ещё и колдовать сможешь? Впрочем, неважно.

— А теперь слушайте внимательно. — Буч был непривычно серьёзен. — Вы трое должны пробраться в замок. Любой ценой доберитесь до Стила. Свити знает, что делать. Ясно?
— Но она ранена! Мы не можем никуда идти! — возмутилась Эпплблум. Буч схватил её голову копытами и повернул в сторону сражающегося Спайка.
— Ваш друг долго не протянет. Знаешь, что будет, когда он проиграет?
— Но… — Эпплблум кинула встревоженный взгляд на Свити Белль.
— Я справлюсь, — тихо сказала единорожка. — Как нам прорваться за окружение? Как мне вообще передвигаться?
Её голос оставался всё таким же противно-скрежещущим.
— Тебя понесёт Эпплблум, разумеется, — фыркнул единорог, а затем буквально из воздуха достал две пары наушников и нацепил их на жеребят. Свити кивнула одними глазами. Единорог пролевитировал израненную кобылку на спину её здоровой подруги.

* * *
Свити Белль оказалась легче, чем я думала. Легче, чем была раньше. Какая-то едко-ледяная жидкость капала из Свити на мою шкуру, а что-то острое царапало спину. Осколки костей? Я невольно всхлипнула от жалости и тревоги. У неё очень серьёзные раны, а этот садист требует, чтобы мы прорывались в замок через толпу кровожадных псов! Они же нас съедят!
— Не бойтесь, — тихо проскрежетала Свити. — Прорвёмся.
Что с её голосом? Разве так говорят раненые?
— Просто бегите, — продолжает Свити, — и ни за что не останавливайтесь, пока я не скажу. Хорошо?
— Хорошо, — отважно кивает Скуталу, — мне, конечно, очень страшно, но если ты считаешь, что у нас всё получится…
— Да, мы тебе верим! — соглашаюсь я.
— Спасибо, — ещё тише говорит Свити, — а теперь вперёд!
И мы побежали. Страшно, очень-очень страшно. Совсем рядом огромный горящий Спайк сражается с чернильной кляксой. Клякса постепенно побеждает. Впереди псы. Жуткие. У них в руках какие-то странные штуки. Мы подбегаем совсем близко к псам, один из них наводит на нас свою штуку. Звуки исчезают, а Свити начинает жутко вибрировать. Эта дрожь пронзает меня насквозь, разрывает мысли, перекрывает стук сердца и кажется, что я сама состою из этой мерзкой вибрации. Из носа хлещет кровь, но псы… они роняют свои штуки закрывают уши руками, падают. Они не атакуют нас! Бежать, быстрее бежать! Скуталу уже опередила меня, она отчаянно машет крыльями от ужаса, но всё равно иногда оглядывается, смотрит, чтобы мы не отставали. Что-то трещит у самых ушей. Наушники! Они ломаются! Вибрация прекратилась за миг до того, как они рассыпались окончательно, и по ушам резанул громкий визг. От неожиданности я чуть не упала. Двери замка совсем рядом. Огромный зелёный шар пронёсся мимо нас, ударил молнией Свити и врезался в ворота замка, буквально расплавив их, вместе с частью стены. Стоило нам пересечь границу бывших ворот, как я тут же споткнулась, покатилась кувырком, уронив Свити и больно расцарапав спину. Зато разлом за нами заволокло белоснежное поле. Несколько зелёных шаров бессильно врезались в него, не причинив никакого вреда.
— Ты как, Свити?! — встревоженная Скуталу кинулась к нашей подруге, пока я пыталась заставить копыта слушаться. Мышцы стали вялыми, у меня даже встать получилось с трудом.
— Я в порядке, — отозвалась Свити ещё более хриплым голосом.

В замке был свет. Мы наконец-то смогли рассмотреть раны нашей подруги. Лицо было смято, а глаза буквально рассыпались, левый бок остался почти без шкуры и был оплавлен, сквозная дыра в теле, от живота до спины, задняя нога почти оторвана. Но самое главное — под шкурой было железо. Светлое, шершавое на вид, неуловимо шевелящееся железо. Целое стадо мурашек забегало у меня под шкурой. Свити с противным скрежетом отвернулась.
— Вы ведь на меня смотрите? — тихо бормочет она. Я едва разобрала слова.
— Т-ты ведь всё р-равно наша подруга? — осторожно спрашиваю я, пытаясь сдержать слёзы. — Ты ведь наша Свити?
— Да. Я всегда была… такой. Нет времени. Мы должны бежать. Пожалуйста, — жалобно просит Свити. Колебалась я недолго. Она ведь всё равно моя подруга, и неважно, что у неё там под шкурой!
Заново расположить Свити у меня на спине оказалось достаточно проблемно. И больно. Скуталу с тревогой смотрела на мою спину, но ничего не говорила, только предложила самой понести Свити. Вот ещё, она же и половину пути с таким грузом не пройдёт!
Как оказалось, в замке тоже были псы. Почему они все не сбежались на грохот мне непонятно. Может, решили, что это от сражения Спайка и Наместника, хотя они сражались удивительно тихо — слышался только рёв огня, напрочь отсекавшийся стенами замка. Опыт скрытных проникновений у нас уже был, и хоть в прошлый раз мне не приходилось тащить раненую Свити, но и скрывались мы от пони куда более внимательных чем псы. Добраться до кабинета незнакомого мне Стил Рейна оказалось на удивление просто. Псы были какими-то совсем невнимательными и занимались чем угодно, только не охраной.
— Опишите, что видите, — просит Свити, когда мы добрались до места назначения. За время пути её голос стал звучать немного лучше. По крайней мере, теперь не приходилось напрягаться, чтобы разобрать, что она говорит.
— Ураган из чернил, — растерянно ответила Скуталу.
— Только он не сужается книзу, — уточнила я. — И совсем-совсем чёрный.
— Плохо. Девочки, мне понадобится ваша помощь.
Скуталу вяло угукнула, а я просто кивнула. Ой, она же не видит! Но Свити, кажется, догадалась.
— Спасибо. Положите меня возле этого… урагана. И нужно кое-что найти…
Свити требовались всего две вещи: нож и «кабель». С ножом всё было понятно, хотя он был весьма необычным — его лезвие тускло светилось и переливалось множеством цветов. Лежал этот нож в ящике стола. Доставать его пришлось очень осторожно — Свити напрочь запретила даже прикасаться к урагану, который находился прямо там, где обычно ставят кресло, и перекрывал доступ к большей части ящиков стола. Скуталу справилась и достала нож, едва не вляпавшись крылом в чернильную темноту. А вот этот «кабель»… Находились они в отдельном шкафу и ничего не перекрывало доступ. По словам Свити, он напоминал садовый шланг, вот только таких шлангов было три. Нет, «кабелей» там было просто куча, но по толщине только три походили на шланг. У всех трёх отличались концы, а Свити очень непонятно объясняла, какой именно ей нужен. У нашего кабеля на одном из концов находилось небольшое острое жало, а на другом какая круглая фиговина. Свити назвала её «штекер».
— А теперь самое трудное. Простите, что прошу вас о таком, но я не могу сама нанести себе вред, а стандартные способы не работают.
От этих её слов у меня нервно затряслись копыта. Они и так трястись, но теперь дрожь усилилась.
— Вы должны сделать разрез мне на груди и подключить кабель к реактору. Помните ту штуку, которую мы «украли»? Это он.
— Мы должны сделать что?! — сначала мне показалось, будто я ослышалась. — Свити, мы не можем просто так взять и разрезать тебя!
Она медленно повернула голову и «взглянула» мне прямо в глаза. Тёмные осколки и мешанина из железа, заполнившая глазницы моей подруги на расплющенном лице вызывали у меня ужас пополам с отвращением. Я знаю, что не должна испытывать таких чувств к своей подруге. Стыдно.
— Думаешь, это навредит мне? — тихо и иронично спрашивает Свити. — Режь. Только осторожно. Этот нож легко прорежет меня насквозь.
Она ведь не стала бы такого просить, не будь это действительно важно? Я осторожно подбираю нож.
— Ты ведь не будешь этого делать? — отшатнувшись, Скуталу с ужасом смотрит на тускло светящееся лезвие. Копыта совсем меня не держат, и я ложусь рядом со Свити. Примериваюсь и осторожно погружаю нож в тело моей подруги. Это было легко, очень легко, словно я резала не металл, а подтаявшее масло. Медленно веду нож вниз, стараясь не дёрнуться и не завизжать. Пот лезет в глаза, а зубы до скрипа сжимают рукоять. За стуком сердца я не слышу нервных причитаний Скуталу.
— Достаточно, — говорит Свити и пытается улыбнуться. Кажется, у меня нервный тик.
— Ты молодец. Теперь подключи кабель. Только ни в коем случае не касайся второго конца.
Кривясь от отвращения, раздвигаю шкуру и железные мышцы копытами, держа в зубах нужный конец кабеля. Под ними вижу именно тот шарик, что Буч отдал Свити. Он должен быть закрыт железными створками, но сейчас они открыты, и в самом шарике распахнулось маленькое оконце, за которым был «разъём» похожий на штекер кабеля, только обратный ему. Ну, чтобы можно было сунуть один в другой. Сразу вспомнилось, как Эпплджек рассказывала про «пчёлок и цветочки». Она тогда отчаянно смущалась и краснела, так что я ничего толком и не поняла. Зато потом Скуталу всё просто и понятно объяснила. Разъёмы сцепляются с тихим щелчком, и шарик начинает едва заметно гудеть.
— Когда я скажу, бросишь второй конец кабеля в ураган. Главное, не трогай его ни в коем случае.
— Это точно безопасно? — нервно спрашивает Скуталу, пытаясь обхватить себя короткими крыльями.
— Совершенно безопасно, — кивает Свити. — Всё, можешь бросать.
Конец кабеля немного искрил, поэтому прикасаться к нему было страшно. Подхватив копытами этот «шланг» немного ниже жала, я швыряю его в ураган. Вспышка на миг ослепила меня. Когда зрение вернулось, я не сразу заметила разницу. Ураган стал тоньше. Затем и вовсе начал колебаться, местами из-под чернил стало прорываться пламя, и через пару секунд он совсем истаял. На его месте остался только очень злой коричневый единорог. Он бросил мимолётный взгляд на Свити, затем на окно, из которого открывался удивительный вид на битву Спайка и Наместника. Единорог стал ещё более рассерженным. Никогда не видела таких злых пони. Когда на его спине вспыхнуло пламя, я подумала, что он загорелся от злобы, но огонь сложился в два огромных крыла, и уже через миг он вылетел из собственного кабинета, испарив по пути окно.

Свити была совершенно неподвижна. Даже неуловимо движение железа пропало. Раньше я думала, что оно мне мерещится. Скуталу осторожно подходит к нам, прикасается копытом к Свити и тут же его отдёргивает, скривившись.
— Током бьётся, — объяснила она и опять ткнула Свити копытом. И ещё раз. Ноль реакции. Скуталу начинает беспокоиться (ну, то есть становится ещё более обеспокоенной). А я даже и не знаю толком, что чувствую. Звуки доносятся словно из-под воды и всё вокруг такое не настоящее, будто нарисованное. Да и за толстым, хоть и очень прозрачным стеклом. Казалось, стоит протянуть копыто — и оно упрётся в прозрачную поверхность, но моё тело было частью этого нарисованного мира и тоже находилось за стеклом. Очень странное чувство.
— Свити? — мы одновременно зовём нашу подругу, но она не реагирует. Хватаю зубами кабель и осторожно выдёргиваю из её груди в надежде, что это хоть как-то поможет.
— Очнись, пожалуйста, очнись, — тихонько бормочет Скуталу, тормоша Свити Белль. Скуталу плачет.
Я ложусь рядом с Свити, прижавшись к ней боком. Острые куски железа царапают шкуру и дико болит спина, но мне всё равно. Скуталу тоже прижимается к Свити, обнимает её крылом, что-то тихо бормочет сквозь слёзы, всхлипывает. В одной школьной книге я читала, что в такой ситуации нужно молиться, но я этого не умею. Даже не знаю, кому можно адресовать свою просьбу. У меня никогда не было необходимости ни в молитве, ни в богах. Мир и так был замечательным и понятным, а мне не нужны были слова каких-то могущественных существ, чтобы быть хорошей пони. Но сейчас я молилась, чтобы моя подруга осталась жива, сама не понимая, кому молюсь: то ли миру, то ли судьбе, а может, и самой Свити.

* * *
Реактор раз за разом пытался запуститься. Каждый раз случался сбой, и запуск начинался сначала. Тех крох энергии, что он выделял, было совершенно недостаточно для ремонта. К тому же реактор ещё не перестроиться, а выделяемая им магия, столь эффективная против тьмы, очень плохо подходила Свити. Системы оценивали её эффективность в двадцать процентов против нормальных девяноста восьми. Вот и получалось, что ремонтные системы не могли запуститься, а реактор даже не начинал перестраиваться. Включался и тут же выключался. Однако в один момент что изменилось. Количество выделенной реактором энергии разошлось с тем, что получила система, а её КПД подскочило на пару процентов. И когда реактор погас, поток энергии не иссяк. Этого было недостаточно для работы хоть каких-то систем, но с каждым мгновение поток нарастал. Повышалась и его эффективность. Когда она доросла до теоретически невозможных ста процентов, запустилась система ремонта. И КПД превысил сотню, что вызвало целый каскад ошибок в программе. Они, впрочем, ни к чему не привели. Поток таинственной энергии возрастал, стремительно возвращая Свити в рабочее состояние.

* * *
Включение, как обычно, происходило постепенно. Сначала я ощутила своё тело. Повреждённое, изломанное, но всё ещё функционирующее. Даже более того — оно восстанавливалось. Медленно, но неотвратимо. Затем я осознала себя. Все почему-то считают, будто это должно происходить мгновенно, но на самом деле понимание, что я есть, существую, приходит постепенно. Оно медленно нарастает, наполняет тебя, вносит хаос в логичное постоянство программ. И меняет всё. Следом начала прогружаться личность. Тоже не сразу. Я медленно превращалась из разумной машины в личность. Сначала бестолковую, «подвешенную в вакууме», как иногда говорил Буч. Последними возвращались воспоминания. Никаких картинок перед глазами, которые так любят описывать в книгах. Просто в один момент ты понимаешь: у тебе есть что вспомнить, есть имя. Воспоминания тоже возвращаются постепенно, но это трудно отследить. Как показывает опыт, никакой разницы в ощущениях парочка-другая воспоминаний не приносит. Можно, конечно, влезть в работу низкоуровневых программ, моего «подсознания», и отследить процесс загрузки памяти, но делать этого не хотелось. Опасно. Кто-то говорит рядом со мной. Не понимаю. Протоколы распознавания речи загружаются одними из последних. Загрузились. Скуталу тихо просит меня очнуться. Она прижимается ко мне, и Эпплблум тоже (я не вижу её, но больше некому).
— Долго я проявлялась в отключке? — спрашиваю у своих подруг. Как же паршиво звучит мой голос. Услышать радостные вопли своих подруг я не успеваю.
— Долго, — отвечает мне хриплый, собачий голос.
Псы двигаются почти бесшумно, только стучат о пол острые когти. Их трое, и я совершенно не знаю, что делать.
— Бегите! — шепчу своим подругам, надеясь, что псы не услышат.
— Мы тебе не бросим! — испуганно щебечет Скутало.
— Да и бежать некуда, — вторит ей напряжённая Эпплблум. Псы мерзко гогочут. Пытаюсь колдовать, но система отчаянно сбоит. Рог даже не начинает светиться! Ремонт займёт… слишком долго. Я почти не могу двигаться. Даже встать не получится, а уж драться тем более. Речевая система слишком сильно повреждена и любая нагрузка окончательно её сожжёт. Кричать не выйдет. По крайней мере, достаточно громко, чтобы хоть как-то навредить псам. Нужно придумать хоть что-нибудь!
С мерзким смехом псы забирают подруг от меня. Эпплблум отчаянно брыкается, требует её отпустить, ругается. Скуталу наоборот, притихла и тихонько просит её не обижать. Я должна им помочь! Один из псов подходит ко мне и пытается пнуть. Судя по ругани, ему больно. Острые когти вонзаются в мой бок и добавляют ещё пару системных отказов в мою коллекцию.
— Жалко ты не можешь видеть, как мы будем развлекаться с твоими подругами, железяка! — злобно шепчет пёс мне на ухо.
Пытаюсь его ударить, но копыто лишь едва отрывается от пола. Мерзкий смех пса резонирует с чувством беспомощности, и я чувствую, как во мне происходит сбой. Маленькая ошибка, конфликт долга и возможностей. Я ведь не просто хочу их спасти — я обязана это сделать. Но я не могу! Хочется реветь, но нужная для этого аппаратура повреждена. Ещё маленький сбой. Противоречия и конфликты нарастают. Сбои возникают с ненормальной, пугающей скоростью, случаются из-за любого пустякам и иногда совсем без повода. Система пошла вразнос. Я теряю стабильность, я разрушаюсь, отказывают самые важные части моей личности. Пытаюсь закричать, но из горла вырывается лишь хрип. Слышу, как тихонько скулит и хнычет Скуталу. Эпплблум всё ещё брыкается, но в её голосе слишком много отчаяния, а ругательства больше напоминают мольбу. Ничего не могу сделать, ничем не могу помочь. Фатальный сбой. Цикличная перезапись обрушивается на случайные сектора, выводит из строя множество низкоуровневых контролёров и накрывает меня целиком. Стройные алгоритмы превращаются в мешанину случайных символов. Я умерла.

* * *
Перепады напряжения в реакторе разрушили ограничители, и эмоциональная перегрузка привела к фатальному сбою. Системы резервного копирования попытались восстановить личность Свити Белль из бэкапа, но очередной скачок напряжения вместе с хаосом высокоуровневых систем привели к тому, что вместо считывания произошла перезапись резервной памяти. Этот же сбой привёл к запуску полного обновления (за него тоже отвечала система резервного копирования), и все программы тела были перезаписаны мешаниной случайных символов. Свити Белль застыла, над чем псы тут же убого пошутили. Но Свити Белль не отключилась. Полная перезапись продолжалась, сменяя одни случайные символы другими, такими же случайными. Реактор продолжал работать, и с каждой секундой он разгонялся всё сильнее, а бледно-зелёное свечение Свити Белль плавно превращалось в кислотно-красное. Энергия переполняла каждую деталь, давно превысив все допустимые значения, но ни одна из систем не сгорела от перегрузки. Что-то менялось. Случайные символы сплошным потоком текли сквозь системы.
Тело кобылки завибрировало, его охватило едва заметное красноватое свечение. Один из псов подскочил к ней, занёс руку, намереваясь пробить кобылке голову. Красная молния сорвалась с рога бывшей Свити Белль, буквально испепелив пса. Только его броня, раскалившись добела, стекла на пол. Пёс, измывавшийся над Эпплблум, попробовал сбежать, но молния настигла и его. Другой подхватил Скуталу и попробовал прикрыться ей, но нихрена у него не получилось, и он тоже повис в воздухе горсткой пепла. Красноватое свечение телекинеза подхватило маленькую пегасочку и осторожно опустило в стороне от светящихся луж металла.
Нечто, бывшее когда-то Свити Белль, взмыло в воздух. Мешанина в её глазах зашевелилась, осколки двигались по кругу, но каждый по своей, изломанной траектории, а в центре вспыхнули красные огоньки. Механическое тело не ремонтировалось, но этому не нужен был ремонт.
— Свити, это всё ещё ты? — испуганно и жалобно протянула Эпплблум, заворожённо наблюдая за происходящим. Скуталу же просто свернулась в клубок, дрожала и плакала, укрыв голову копытом. Нечто перевело пылающий взгляд красных огоньков на юную земнопони, и та едва не потеряла сознание от ужаса.
— ЭРРОР, — ответило оно жутким механическим голосом, напоминающий скорее шум помех, чем речь живого существа.
— Привет, Эррор, — пискнула Эпплблум, сама поражаясь своей отчаянной храбрости. — Верни нам, пожалуйста, Свити. Мы её очень любим.
Нечто не удостоило кобылку ответом и плавно вылетело из кабинета. Всё, что оказывалось близко к ней испепелялось разросшимся красным свечением. Даже дверной проём стал почти вдвое шире.

* * *
Наместника атаковали сразу два огненных урагана — жёлто-красный и зелёный. Битва была эпичная. Наместник, несмотря на огромные размеры, был жутко шустрым и легко уклонялся почти от всех атак Спайка, постоянно перемещался, нанося быстрые удары. Его щупальца наотмашь били по дракону, точно пытаясь его разрубить. Временами он даже достигал в этом успеха, отсекая от Спайка огромные куски или даже конечности, но пламя тут же восстанавливало потери. Однако юному дракону очень дорого обходились такие потери. Он немного уменьшился в размерах, а его атаки утратили былую ярость и скорость.
Стил Рейна Наместик пытался атаковать, используя свои щупальца словно копья. Дело в том, что начальник разведки не превращался в огненный ураган, просто его пламенные атаки были столь часты и масштабны, что самого единорога было невозможно за ними разглядеть. Огненные шары, копья, гранаты, торнадо и щупальца сотнями атаковали Наместника. Уворачиваться от них было бесполезно, как бесполезно уклоняться от дождя. Щупальца Наместника пытались дорваться до Стила, но всегда сгорали в этом непрерывном шторме. Поэтому он пытался заслоняться от единорога драконом, благо Спайк бездумно кидался на Тьму и банально избивал кулаками да дышал огнём. Все попытки Наместника оказаться между единорогом и толпой пленников провалились (Стил не станет поливать его столь плотным огнём, если будет угроза навредить невинным пони).

Буч тем временем тоже не бездельничал. Носился в толпе, умудряясь не вызывать подозрений у бдительных псов. Каких-то особых организаторских способностей у него не было, но они и не требовались. Разведчики были на редкость понятливыми и покладистыми пони, любой приказ понимали с полуслова и выполняли чётко и без проволочек. Идеальные исполнители.
— Ну как? — спрашивает Буч, подойдя к группе единорогов. Они стояли тесным кружком, а вокруг них колебалось едва заметное марево маскирующего заклинания, скрывающего исключительно творимую единорогами магию. Псы не обладали достаточно хорошим зрением, чтобы заметить лёгкие колебания воздуха на таком расстояние, да ещё и в толпе перепуганных пони. Наместник мог бы, но сейчас он сильно занят.
— Мы почти готовы. Не отвлекай, — хмуро ответил один из единорогов. Буч молча уселся и стал ждать, временами тревожно поглядывая на сражение. Наместник явно уступал совместной мощи Стила и Спайка, но казалось, что запас его сил воистину безграничен. По крайней мере, никаких признаков усталости он не проявлял, наоборот его атаки стали быстрей и многочисленней.
— Готово! — единорог устало улыбнулся. — Запускать?
Буч кивнул, плотоядно усмехнувшись. Марево вокруг единорогов спало, открыв вид на прелестный шар, переливающийся всеми цветами радуги. Мгновение — и шар взмыл в воздух. С его поверхности ударили десятки молний, вмиг поджарив всех псов. Быстро и эффективно. Кто-нибудь мог бы сказать, что шарик был смертельно эффективен* но для разведчиков такой каламбурчик был глуповат, а остальные были слишком напуганы для каламбуров.
Разведчики не растерялись, поэтому перепуганные пони не разбежались кто куда. Всё это стадо (а столь напуганных пони, кроме как стадом и не назовёшь — сейчас ими правили первобытные инстинкты) собрали в плотную кучу и загнали в замок. По пути даже никого не затоптали, что было на грани фантастики. Разведчики всегда вовремя вытаскивали из толпы оступившихся пони и маленьких жеребят.

* * *
Нечто, бывшее когда-то Свити Белль, неспешно летело по замку. Из особо глубоких ран вырвалось красное свечение распалившегося реактора. Его мощность в несколько раз превысила максимальные значения. Плотность энергии достигла такого уровня, что магия буквально текла внутри механического тела. Это чудовище выискивало псов, что успели проникнуть в замок и разбрестись в поисках затаившихся пони. Им нечего было противопоставить разрушительной силе красного свечения. Псы бесстрашно кидались на чудовище и рассыпались пеплом. Разумеется, предупредить своих товарищей они не могли, поэтому всё новые и новые псы бесстрашно атаковали нечто.
— Забавная мразь, — хмыкнул последний из оставшихся псов. Он отличался от остальных. Его речь была практически идеальна, словно он был профессиональным диктором. Чёрную броню украшала витиеватая резьба, в руках был красивый посох с кристаллическим навершием. И глаза. У него были потрясающе синие, очень умные глаза.
— Откуда же ты взялось, чудовище? — ехидно спросил он.
— ЭРРОР, — сказало нечто. То ли ответило, то ли просто больше ничего сказать не могло. Почему-то оно не стало сразу кидаться на пса. Так и застыло на пороге довольно крупной комнаты, претендующей на гордое звание зала.
— Понятненько, — пёс расплылся в улыбке. — Знаешь, мне не терпится вскрыть тебя и тщательно изучить всё это железо!
Нечто не стало медлить, и в пса ударила молния. Резьба на его броне вспыхнула — и на этом всё. Больше никакого эффекта.
— Моя очередь! — хмыкнул пёс и внезапно оказался совсем рядом с чудовищем. Из навершия на его посохе вырвалось лезвие в форме полумесяца, но растаяло в красном свечение. Ещё одна молния попала прямо в посох, и кристалл взорвался. Никакого вреда псу это не причинило, а вот в шкуре чудовища возникло несколько новых прорех.
— Круто, — искренне восхитился пёс и ударил нечто. Свечение не испепелило его, а собачьи когти легко разрезали металл. Нечто успело вовремя отшатнуться, поэтому отделалось лишь неглубокими порезами на груди. Пёс не медлил. Рванулся вперёд, ударил опять. Нечто легко уклонилось. Ещё молния ударила пса. Без результата. Он вскинул руку. С его когтей сорвалось серое марево, окутало нечто. Оно попробовало отшатнуться, но не смогло. Пёс ударил. Его когти вонзились почти у самого рога, но не остановились на этом. Ладонь легко прошили голову чудовища насквозь, буквально оторвав ту её половину, на которой находилось лицо. Вторая рука пса пробила грудь чудовища и разрушила реактор. Свечение угасло, и тело Свити Белль бессмысленной грудой металла повалилось на пол.
— Вот так вот, — довольно заулыбался пёс, склоняясь над поверженным противником. Мёртвое железо внезапно кинулось на пса, заключило его в крепкие объятия и начало тереться мордой о его шею. Звучит невинно, но стоит вспомнить, что вместо лица у него было мешанина из металла. Пёс почти сразу откинул от себя останки Свити Белль, вскинул руки к шее, создавая восстанавливающее заклинание. Однако оно оказалось бессильно. Жуткие рваные раны на его шее отказывались заживать. На лице пса отразились отчаяние и страх. Он пытался зажимать раны руками, словно утопающий, что хватается за соломинку. Так он и умер — в страхе и отчаянии, до последнего не веря, что какой-то жалкий кусок металла смог не только пробить его кожу, но и нанести незаживающие раны. Жалкая смерть.

* * *
Буч стремительно ворвался в новенькую серверную. Она находилась где-то в подвалах замка и была самым защищённым помещением. Десяток мёртвых псов подтверждают — физически сюда не влезть. Тем не менее, оборона замка напрочь игнорировала любые команды. Хорошо хоть не начала атаковать разведчиков. Буч справедливо решил, что у псов нашёлся специалист, самым наглым образом хакнувший сервера. Единорог вслух ругал себя самыми неприличными словами за то, что так и не удосужился разработать нормальную защиту от атак информационных. Не так уж он и виноват — до сих пор во всём мире никто не разработал подобных технологий. Защищаться было не от кого.
Единорога не особо интересовали стальные коробки вычислительных машин. Всё равно они напрочь его игнорировали, да и гудели громче обычного, что свидетельствовало о незаурядной перегрузке. Похоже, кто-то не просто взломал их, а влез напрямую — подключил мозги прямо к машине. Либо это был гений вроде Трикси, либо он пользовался Визуализатором, дабы переводить машинный код в понятный ему вид. Второе было вероятней, если судить по той нагрузке, что свалилась на магические вычислительные машины (для краткости именуемые МВМ). Буч добрался до святая святых серверной — центрального кристалла и смело водрузил на голову красивый блестящий шлем.

* * *
— Да вы все помешаны на грёбанных тентаклях! — возмущённо завопил Буч. Прямо перед ним висела огромная, непроницаемо чёрная клякса, протянувшая щупальца к… ну, наверное, оно так представляло сервера — синие полупрозрачные кубы, целиком состоящие из бегущих надписей.
— Фу, какая пошлость, — фыркнул единорог. — Ну что за глупые стереотипы!
Клякса напрочь проигнорировала его слова и принялась нагнетать пафос:
— Зря ты сюда пришёл, — грозно начало это существо, — тут не работает твоя магия. Ничего из того что ты знаешь или умеешь не поможет тебе. Это моё царство! Царство великого Морфеуса!
Под конец этот «великий» начал реветь всем телом.
— Ой, какие мы грозные, — Буч захихикал. В следующий миг одно из щупалец оторвало ему голову и раздавило. Получившийся фарш почему-то был полностью белым и словно вода стёк со щупалец, тут же впитавшись в пол из всё тех же бегущих строчек. Тело единорога не успело упасть на землю, как несколько щупалец разорвали его на мелкие кусочки, которые тоже получились полностью белыми и впитались в пол.
— Забавно, — зазвучал голос Буча буквально отовсюду, — ты называешь себя великим, но влез сюда через Визуализатор. Давай-ка я кое-что тебе объясню. Мы тут не присутствуем физически. Тут находится наш разум, представляешь? Поэтому рвать кого-то довольно плохая идея. Нет, новичка-то это гарантированно убьёт, но новичок и не полезет в Визуализатор, смекаешь?
— Покажись! — взревел Морфеус.
Буч его проигнорировал. Сейчас он напрямую влез протоколы низкого уровня. Пара секунд — и Визуализатор отключился. Морфеус остался без привычного способа восприятия — программные коды напрямую хлынули в его разум, неспособный их толком-то воспринимать. Буч не стал над ним издеваться и стёр его сознание. Это оказалось легко, даже слишком. Какое-то время единорог настороженно шарился по системам, не веря, что его противник оказался таким олухом. Ничего подозрительного он так и не нашёл.

* * *
Орудия, которыми был обильно увешан замок, дрогнули, оживая. Хищно пошевелились стволы, наливались энергией матрицы. Раскочегаривались реакторы, спрятанные как в орудиях, так и по всему замку. Наместник не придавал этому значения, продолжая с упоением сражаться. Орудия набирали мощь. Прошла минута, две… И стволы стали дружно наводиться в небо. Наместник всё понял и рванул к замку, но перед ним возник разъярённый Стил Рейн.
— Никуда ты не пойдёшь! — выкрикнул единорог и безумно захохотал. Сплошные столбы света из орудий ударили ровно в центр купола и к ним присоединились лучи единорогов. Пламя вокруг Стила сгустилось, образовав непроницаемый щит. А через мгновение и сам начальник разведки присоединился к остальным. С его рога сорвался огромный оранжево-красный луч. Мощи в нём было как во всех остальных вместе взятых. Барьер продержался секунды три (это очень много, учитывая обрушившуюся на него силу), а потом заколебался и лопнул, словно мыльный пузырь.
— Ну и что это изменило? — рассмеялся Наместник. Тонкий белоснежный луч обрушился прямо с небес и пронзил Тьму насквозь.
— О, так у нас ещё один участник! — довольно пророкотал Наместник, и Тьма на миг развеялась, чтобы все могли увидеть — луч обезглавил его. Новая голова отросла за пару мгновений.
— Слишком показушно, — фыркнула Селестия, плавно опустившись на один уровень с остальными. — Лучше сразу сдайся, покинь наш мир и не возвращайся!
— С чего я должен это делать? — недоуменно наклонив голову, спрашивает Наместник. Он с любопытством разглядывал Селестию. Тьма вокруг него развеялась. Наместник был то ли драконом, то ли каким-то ящером. Прямоходящий, две руки, две ноги, толстый хвост, безрогая драконья голова. На нём была красивая узорчатая броня, не закрывающая голову. Скорее всего, доспех был исключительно декоративный.
— Тебе не одолеть нас троих! — грозно ответила Селестия. Наместник рассмеялся.
— Вот и проверим!
А в следующий момент он словно взорвался. Тьма вмиг разрослась, до чудовищных размеров, откинув Спайка и Стила. Там, где ещё секунду назад был Наместник развернулся дико ревущий ураган, в несколько раз больше замка Твайлайт. И Селестия оказалась где-то внутри.

* * *
Обычно в центре урагана всегда спокойно, но в этом было не так. Тьма здесь не вращалась, но её давление было чудовищным. Белоснежный щит Селестии едва выдерживал.
— Не смогу, говоришь? — голос Наместника сочился ядом. Он медленно «плыл» сквозь Тьму. Почему-то Селестия могла ясно его видеть. Отвечать она не стала — щит требовал всей её концентрации. Наместник медленно провёл когтями по щиту, высекая искры.
— Знаешь, мне даже любопытно, как ты изменишься, — сказал он, и его когти пронзили щит. Пузырь света, отделяющий принцессу от черноты, лопнул, и Тьма устремилась к Селестии, но не стала уничтожать её тело. Тьма хлынула в Селестию, в её разум и душу.

* * *
Принцесса Селестия недоумённо оглянулась. Тронный зал казался ей смутно знакомым и безмерно уютным. Древние каменные стены увиты плющом, а пол порос грустной мягкой травой. Тёплый и ласковый свет льётся из огромных окон. В кристально-чистом и свежем воздухе тихо звучит тягучая мелодия. Потолок скрыт легкомысленными перистыми облаками и синевой неба. Массивные двери из потемневшего от времени металла монолитны и непреступны. А трона и вовсе нет. Вместо него растёт старое раскидистое дерево. Сначала принцесса решила, что находится на одной из его веток, но ветки совсем не мешали обзору и она не чувствовала прикосновений тёплой коры. Стоило ей заметить это, и наваждение спало. Чувство собственного тела медленно растворилось, расплылось по дереву, наполнило каждый листочек и пропитало корни. Селестия была деревом. И это ей нравилось — деревья ощущают совершенно особенное спокойствие даже в самые чудовищные бури. Однако что-то всё же нарушало безмятежность её существования. Сначала принцесса решила, что всё дело в стене, которая располагалась позади неё (если так можно выразиться, когда речь идёт о деревьях). Она разительно выбивалась из общего интерьера. Всё здесь было светлым и невесомым. Даже камень казался лёгким, а эта стена была сделана из чего-то очень тяжёлого и плотного. Материал был тёмным, гладким и совершенно незнакомым. Ни единого блика не было на его поверхности. От него веяло приятным теплом. «Нет, — решила принцесса, — эта стена скорее успокаивает, чем тревожит».
Неизвестно сколько прошло времени, пока принцессе не пришло в голову задуматься, почему же она дерево и где находится. У деревьев плохо с чувством времени. Замок она вспомнила почти сразу. Неудивительно, ведь она сама его придумала, да так срослась с этой фантазией, что уже и нельзя было отделить их друг от друга. Этот замок стал её отражением, красивым способом представлять собственный разум. Потом она поняла: что-то идёт не так. Ей был доступен только тронный зал, всего остального замка словно не существовало. Чуть позже она вспомнила, почему оказалась здесь. Тьма пыталась поглотить её и, судя по всему, почти преуспела. Почти весь замок принцессы был уничтожен несмотря на все те защиты, которыми напичкан её разум. Только парадная дверь (единственная в зале дверь) ограждала принцессу от могущественной силы.
Селестия потратила не одно столетие, чтобы создать идеальную ментальную защиту. Когда двери тронного зала были закрыты, никто и ничто снаружи не смогло бы их открыть и вмешаться в разум принцессы. Они разрывали любые связи с внешним миром, даже вздумай кто-то буквально влезть в голову к принцессе и воздействовать прямо на её мозг, никаких результатов это бы не дало. Столь древнее и могущественное существо давно не было привязано к физической оболочке. Впрочем, всё это лирика, опыт показал, что её защита не так уж идеальна. Двери медленно прогибались под действием чудовищной силы. Принцесса с лёгким недоумением разглядывала тонкую щель, образовавшуюся между створками двери, за которой была яростная чернота. Двери с грохотом распахнулись. Тьма на мгновение застыла перед порогом, словно большая чёрная кошка, и стала медленно вползать в тронный зал, меняя всё, с чем соприкасалась. Камень стен темнел и наливался тяжестью. Стала колючей и жёсткой трава, ядовитыми шипами покрылся плющ. Безжизненным и холодным делался воздух, а мелодия замедлялась и умирала. Сгущались облака и мёртвым стало небо за ними. Тьма добралась и до дерева, но даже ей было не под силу изменить его. Только убить. Листья сгнили прямо на ветках, кора ссохлась и потрескалась. С треском отломилась ветка, и это словно стало сигналом — трещины стремительно расползались по старому стволу, от него отламывались крупные куски. Осталась только кучка ссохшейся древесины, рассыпающейся в труху от любого прикосновения. Только стена за ним не претерпела видимых изменений.

Наместник улыбаясь смотрел на Селестию. Выглядела она почти так же, как и раньше, только вместо белого был чёрный. Презрительно-равнодушным взглядом она окинула поле битвы. Стил Рейн, казалось, постарел на пару тысячелетий от случившихся с ней перемен.
— Я с тобой, хозяин, — сказала принцесса, преданно заглядывая в глаза Наместнику. Он кивнул, улыбнувшись ещё шире.
Тонкая трещина украсила монолитную стену.
Селестия вздрогнула, её взгляд на миг затуманился.
Трещина разрасталась и ширилась.
Наместник недоумённо нахмурился.
Внешнее давление заставило стену выгнуться, и через миг она рассыпалась. Нестерпимо яркий свет хлынул в тронный зал и выжег тьму.
Наместник испуганно вздрогнул, увидев Свет в глубине глаз Селестии. Его рука взметнулась, намереваясь прервать жизнь солнечной принцессы. Свет из глубин её души устремился в мир. Всё тело владычицы дня засветилось, словно над Понивиллем вспыхнуло новое солнце в десяток раз ярче прежнего. Рука Наместника исчезла, так и не соприкоснувшись с принцессой. Охваченный ужасом, он попробовал сбежать, но оказался в ласковых объятиях Селестии. Она не желала ему зла, наоборот — хотела помочь. Избавить от Тьмы и привести к Свету.
Тело Наместника медленно истаивало, пока он кричал от ужаса и боли. Он ведь был вполне бессмертным — ведь Тьма в душе всегда воскрешала его, исцеляла любые раны и даже могла создать ему новое тело, если старое будет уничтожено. Тьма в нём истаивала под яркими лучами, но его душа так срослась с ней, что исчезала вслед за ней. Наместник умер. Совсем, полностью, окончательно. Останки псов исчезли вместе с ним.

Пони по всей Эквестрии просыпались, ведомые странным чувством. Они выходили на улицы, забирались на крыши, взлетали повыше в небо. Они не щурясь смотрели на пылающее над Понивиллем солнце. Его свет не обжигал их глаза, зато согревал души, уносил тревоги и печали, оставляя взамен чувство лёгкости и счастья. Пони не только видели свет, но ощущали его сразу всеми чувствами: слышали его мелодию, запах и вкус, чувствовали его ласковые прикосновения, ощущали его всей душой.

Стил Рейн с благоговением подлетел к Селестии, про себя удивляясь, что столь яркий свет не только не сжигает всё дотла, но даже не слепит и более того — он всё ещё может видеть свою принцессу.
— Тия, — осторожно позвал он. Вздрогнув, она перевела взгляд на начальника разведки, но вместо единорога увидела лишь комок плотного пламени.
— Селестия! — строго окликнул Стил, и принцесса наконец вспомнила, кто она. Постепенно Свет угас, и Рейну пришлось ловить принцессу. Устало улыбнувшись, она уснула. Спайк вернулся к своему нормальному размеру и свалился без сил. В замке торжествующе вопили разведчики. Бессвязно и неприлично, зато искренне.

* * *
Как же я ненавижу телепортации! Нам, бездушным хищникам, не пристало пользоваться такими способами перемещения. Чувство такое, будто меня наизнанку вывернули во всех смыслах. И длится это довольно долго, хотя телепортация, теоретически, мгновенна. Хуже только перемещения во времени. В этот раз особенно сильно досталось воспоминаниям. Их встряхнуло и перемешало, как цветные стекляшки в калейдоскопе, а одну из них и вовсе швырнуло в абстрактное «я».
Беспомощность. Абсолютная и всепоглощающая. Не пошевелиться, даже глаз не открыть. Сил совсем нет, жизнь почти на исходе и гложет сердце мерзкое чувство обиды. Я лежу, прижавшись к чему-то тёплому и мягкому, ритмично вздымающемуся… Мама? От неё пахнет молоком и уютом. Кажется, я ещё совсем маленький. С трудом открываю глаза, но вижу только что-то бескрайне белое. Простыня? Не знаю. В поле зрения попадает моё копытце. Чёрное. Кажется, я могу видеть только два цвета. Даже серого нет. Требовательно и жалобно пищу, прося у мамы еды, но моя просьба остаётся без ответа. Я умираю от голода. Интересно, что случится раньше — тело умрёт без пищи или без жизни? Я слышу чей-то встревоженный голос, но не могу различить слов. Даже узнать его не могу. Потом провал. Кажется, на какое-то время я потерял сознание. Проснулся я, когда что-то обжигающе-горячее оказалось в моей пасти, и кто-то бесцеремонно заставлял меня жевать. Я плачу и жалобно скулю от боли, пока огонь, проникнув в живот, растекается по телу, заставляя корчиться и страдать. Всегда знал, что моя мать та ещё тварь.
Наконец, телепортация закончилась, и мой бедный рассудок худо-бедно пришёл в норму, но мир вокруг продолжал безумно вращаться, а тело отказывалось нормально работать, копыта двигались как хотели, зрение косячило только так — всё плыло, цвета менялись местами, прыгали и скакали. Но даже так я различил, как что-то нехорошо засветилось. Огонёк в груди тревожно дёрнулся, и, повинуясь его стремлению, я ринулся прямо на этот свет. В меня ударил поток чистой хаотической энергии. Ну что ж, лучше уж в меня, чем в кого-то из кобылок. Им ещё жить и жить, а меня не жалко.

Глава 13. Разрушить капкан

Почему-то принято считать, что ад — это огонь и боль, а повсюду снуют злобные черти и тыкаю грешников вилами. И тут всё такое красное, везде пылает пламя, пахнет серой, а от воплей можно оглохнуть. На самом деле всё не так. Здесь холодно, очень холодно. Датчики моего тела показывают минус триста восемнадцать градусов. Забавно. Несмотря на холод, я вынуждена идти. Это какое-то глубинное стремление, часть самой нашей сущности. Мы должны двигаться, всегда и постоянно. Если не физически, то хотя бы… даже не знаю, как это назвать, духовно? Да, пожалуй, так. Перемены должны быть. Хоть какие-то. А здесь, стоит лишь остановиться, и навеки застынешь. Поэтому остановиться ты не можешь. Тело замерзает настолько, что с каждым шагом его буквально приходиться ломать словно глыбу льда, и только странные законы этого места не дают тебе развалиться на кусочки. И ты бредёшь сквозь ледяную пустыню, увязая в мелком зернистом песке, ломаясь с каждым шагом. Это не больно, но очень неприятно. Лучше бы была боль, к ней хоть привыкнуть можно. А ещё здесь тихо. Тишина так же абсолютна, как и холод, даже собственные мысли беззвучны.

Когда-то давно я уже была здесь. Тогда моё реальное тело почти полностью было механическим, но душа всё ещё оставалась живой, только крылья были из металла. Помню, что тогда я была готова простить всё ужасы этого места за одну лишь возможность ощутить своё тело органическим, настоящим, живым. Сейчас же я настолько срослась с механизмами, что здесь во мне нет ничего живого, а крылья и вовсе отсутствуют. Я стараюсь не думать об этом и уж тем более не оглядывать себя. Не хочу провести оставшееся мне время в истерике. К моему сожалению, интерфейс почти не работает. Я могу посмотреть температуру, убедиться, что тут нет ветра и звука, поглазеть на случайно меняющееся время на часах, но на этом, пожалуй, всё. Ну да, будет не слишком правильно, если я смогу почитать книжку или чего-нибудь порисовать в аду. Огорчает лишь то, что анализ состояния не работает. Мне бы хотелось оценить повреждения своей души. Впрочем, зачем мне это? Я и так знаю, что всё очень плохо. Настолько плохо, что когда моё тело окончательно перестанет функционировать, я исчезну. Понятия не имею, какой его кусок остался цел и продолжает работать. Если этого голова, то у меня ещё есть шанс, пускай и крошечный. Из ада тяжело вернуться. В прошлый раз меня буквально силой выдернули отсюда. Сейчас я слишком хрупка для таких приключений.

Я брела целую вечность, стараясь не плакать. Слёз всё равно не было, но когда пытаешься заплакать и не можешь… паршивое чувство. На исходе вечности что-то изменилось. Странное чувство где-то в реакторе, слабый шум в датчиках и тихая, на уровне погрешности оборудования мелодия. Всё это было настолько слабым, что легче было поверить, будто в системе произошёл сбой. А значит, я окончательно распадалась, но поверить в это было страшно. Поэтому я оторвала взгляд от мелкого искристого песка и стала спешно озираться. Разумеется, на месте я не стояла. Странно, всегда считала, что земля здесь ровная. Нет, ландшафт был волнистый, как в самой настоящей пустыне. Забраться на ближайший холм было сложно. Пока ты просто бредёшь, не разбирая дороги, никаких препятствий движению не возникает, но стоит только пойти в какое-то конкретное место… Снег начинает осыпаться, ты спотыкаешься и запинаешься. Больше всего я боялась упасть, ведь подняться уже не смогу.

Нарезая круги по холму, я высматривала хоть что-нибудь, но ничего кроме бескрайней пустыни не видела.
Включить визуальный поиск — найти артефакты изображения
Сбой задачи
Что ж, глупо было надеяться, что это сработает, но сама я точно ничего не найду. Слишком уж сильно мой разум затуманен холодом.
Включить визуальный поиск — найти артефакты изображения
Сбой задачи
Запрос ошибки
Критическое повреждение оборудования
Странно, обычно система отвечает по-другому. Выдаёт код ошибки и кучу пояснений, рекомендации по устранению или время, за которое она сама её исправит. Пробую опять и с тем же результатом. А что если...
Выполнить анализ повреждения
Сбой задачи
Вот же срань! Да работай ты, падла!
Сбой задачи
Так, думай Сиба, думай.
Запустить ремонт
Недостаточно энергии
Реактор не работает. Как же всё паршиво… Так, язык у меня ещё есть? Есть! Откусить кусок собственного языка не самая простая задача, но я справилась и тут же отдала команду:
Включить визуальный поиск — найти артефакты изображения
Сбой задачи
Недостаточно энергии
Поиск решения… Обнаружен временный источник
Использовать? Да/Нет
Затаив дыхание и невольно замедлив шаг, мысленно тыкаю в «да».
Выполняется анализ. Осмотритесь
ДА-А-А-А-А! ОНО РАБОТАЕТ! Я едва не заорала вслух, но это могло сожрать остатки энергии, поэтому я сдержалась. Оглядываться пришлось быстро — кусочек-то был очень мал, а калечить свою душу ещё сильнее мне не хотелось. Когда поиск дал результаты, я не выдержала и попыталась пуститься в галоп. Да подножия холма катилась кувырком. Повезло, что остановилась на животе и сразу же смогла встать. Результатом поиска был всего лишь один более светлый пиксель. Пустяк, но лучше чем ничего. На своё счастье, я не потеряла направление. Топай, Сиба, топай.

Прошла ещё одна вечность, пока я наконец не смогла разглядеть слабенький огонёк. Я успела сильно сбиться, пока брела без ориентиров, поэтому светлячок был где-то справа. Не заведи я привычку временами оглядываться, прошла бы мимо.

Свет завораживал. Он казался таким тёплым, знакомым, даже родным. И я брела, стараясь не отрывать от него взгляда, пытаясь различить тонкую мелодию. Целую вечность я шла к этому свету. Постепенно он обретал очертания, становясь всё больше похожим на пони. Поднималась температура и сходили с ума датчики.

Пони был единорогом и состоял целиком из света. Я знаю, он ждёт меня. Знакомая мелодия звучала прямо в голове, а услужливая память из самых глубоких погребов извлекла слова. Стоило начать петь — и сразу стало легче. Здешний холод утрачивал свою власть надо мной, а свет наполнял теплом. Последние шаги дались совсем легко. Я остановилась в паре метров от него. Моё тело всё ещё было слишком холодным и твёрдым, чтобы даже приблизиться к такому совершенству. И от этого тревожно ныл реактор. Он медленно повернулся ко мне, и на его лице появилась нежная улыбка. Не будь я настолько промёрзшей — растеклась бы восторженной лужицей, а будь у меня сердце — биться ему как безумному.
— Привет, — тихо, почти шёпотом сказал он. И я пропала. Утратила себя, растворилась в тепле его света и несколько долгих мгновений была абсолютно счастлива. А потом он обнял меня, и я вновь стала совершенно живой. Вдыхала его запах и вслушивалась в мерный стук сердца, грелась его теплом и ощущала, как его дыхание колышет шерсть на моей шее. Медовая слабость сделала тело мягким, податливым, и только его объятия не дали мне распластаться в снегу бессмысленной кучкой меха. И такое приятное тепло поселилось в сердце… Нет, в реакторе. Наваждение спало, и я вновь была твёрдым куском металла, но уже не холодным. Даже молчащий прежде реактор вспыхивал в такт его сердцу. Он нежно гладил меня по спине, и это затмевало даже отсутствие крыльев.
— Не уходи, — тихо всхлипнула я.
— Прости, — виновато ответил он, — но скоро мне придётся покинуть тебя.
Такой любимый единорог немного отстранился от меня, и это было больнее, чем гореть заживо. Он нежно взял меня копытом за подбородок, поднял голову и заглянул прямо в глаза. Я до последнего боялась посмотреть ему в глаза. Его взгляд заставил меня вздрогнуть и на миг опять почувствовать себя живой.
— Боюсь, что это будет наша последняя встреча, — печально сказал он. Я лишь кивнула, не в силах как-то отреагировать на его слова, всё ещё находясь в плену его сияющих глаз. — Ещё одну смерть ты не выдержишь, а встретиться как-то по-другому мы не сможем.
Его голос: медленный, тихий, ласковый, невозможно прекрасный. Я готова слушать его целую вечность.
— Поэтому постарайся не умирать, ладно? — и вновь я смогла лишь кивнуть. — Хорошая пони, — одобрительно улыбнувшись, кивнул он. И вновь я чуть не растаяла, и вновь его объятия удержали меня.
— Ты ещё помнишь, кто ты? — строго спрашивает он.
— Сиба, — коротко отвечаю я и сама удивляюсь, насколько невинным и юным кажется мой голос. Он лишь отрицательно мотает головой. Не о кличке он спрашивает, а настоящего имени у меня нет. Было когда-то давно, но оно больше не принадлежит мне.
— Я… разведчик.
В этот раз он одобрительно кивнул.
— И что это значит? — ободряющая улыбка заставляет реактор трепетать сильнее, а мой голос, наконец, становиться твёрдым.
— Это значит, что моя жизнь принадлежит Эквестрии и я буду служить ей, пока смерть…
— Нет, — перебил он. — Даже смерть не повод уйти из разведки, — он пристально посмотрел мне в глаза, нет, в саму мою сущность. — Там, в мире, есть пони, которым ты нужна. Не потому, что они любят и ценят тебя. Просто без тебя им не справиться. Наш противник хочет перекроить весь наш мир по своему образу и подобию. Даже мёртвых. Ты понимаешь?
Пришлось отрицательно мотнуть головой, ведь врать ему я не могла.
— Давай просто сойдёмся на том, что, если мы проиграем, то плохо будет всем. И живым, и мёртвым, тем, кто ещё не родился и тем, кто не родится никогда. Поэтому мы обязаны победить. Понимаешь?
В этот раз я кивнула.
— Хорошо, — он тоже кивнул и какое-то время молча разглядывал меня. — Дети просили передать, что любят тебя. А теперь, пора.
И он поцеловал меня.

В далёком детстве иногда мне случалось вдруг понять, что я существую. Взрослые пони никак не могли сообразить, почему жеребёнок вдруг начинает прыгать и счастливо вопить: «Я есть!». Глупые, глупые взрослые. Что может быть прекрасней, чем осознать сам факт собственного существования? Что может быть лучше, чем знать, что ты есть? И сейчас, когда наши губы соприкоснулись, осознание себя наполнило меня, но было в тысячу раз ярче и прекрасней чем когда-либо. Я нутром видела, как его свет перетекает в меня, запускает молчавшие прежде системы, заставляет реактор работать ровно и мощно, делает мёртвое железо живым. Когда его сияние почти угасло, он отстранился от меня. Нет, он всё ещё состоял целиком из света, просто теперь ничего не освещал.
— Прощай, моя прекрасная пони, — сказал он и исчез, будто и не было его никогда. Я повалилась на холодный снег, пытаясь справиться с переполняющими меня счастьем, тоской и силой.

Анализ завершён. Целостность конструкции 32,6% — холодно отчитались системы. Как же мало от меня осталось…
Системы ремонта запущены. Предполагаемое время… неизвестно
Да, ремонт займёт целую вечность, всё правильно. Здесь я никогда не починюсь, нечего и пытаться.

Мне пора возвращаться. Я знала это чётко и ясно. Можно долго распинаться про долг, обязанности и необходимость, но всё это уже говорили до меня, да и я сама сотни раз несла всякую чушь на эту тему. Сейчас же слова наконец закончились, а вместе с ними ушли и сомнения. Вот только применить свежеобретённую уверенность было некуда. Я понятия не имела, как выбраться отсюда. А вот бурлящая во мне энергия точно что-то знала. Было в ней какое-то непонятное стремление, но когда я пыталась на нём сосредоточиться, ничего особого не происходило. Просто я начинала гораздо чётче ощущать своё изломанное тело (которое по совместительству сейчас было и душой). Я уже давно привыкла к тому, что моя физическая оболочка — плод кибернетики, но также я привыкла считать, будто душа у меня живая. Кажется, энергия специально пыталась меня доконать, направляя внимание на механизированность моей души. Ладно, если уж она так хочет…

Сосредоточиться было просто. А вот не орать от ужаса — сложнее. С первой попытки у меня не получилось. Со сто первой — тоже. После трёхсотой я сбилась со счёта. Каждый раз собственные вопли сбивали концентрацию, а потом я подолгу приходила в себя. Сворачивалась в комочек, ревела, бормотала что-то невнятное. К счастью, с каждым разом становилось немного легче. И однажды у меня получилось. Я не начала ни кричать, ни рыдать, даже не вздрогнула. Это было нелегко, пришлось проявить чудеса самоконтроля. Но ничего не случилось. И тогда я легка прямо в мелкий снег, спиной чувствуя его обжигающий холод. Оставалось только лежать, смотреть в небо и ни на минуту не отрываться от созерцания собственной души. До тех пор, пока я окончательно не смирюсь, пока наконец не перестану притворяться живой пони.

Оказывается, в аду совершенно изумительное небо. Тут нет ни луны, ни солнца, ни звёзд. Небо черно, как никогда не бывает в реальности. И вместе с тем живое. Оно дышит и движется, сияет самыми немыслимыми цветам под этой чернотой. Чёрный шум.

Я долго лежала, смотря в это небо. Так долго, что во мне не осталось место чувствам и тогда остался только покой. Так долго, что тепло и холод утратили всякое значение. И тогда я упала вверх, прямо в это прекрасное небо. Мир напоследок крутанулся и я увидела волнистые барханы ада. Это место не хотело меня отпускать, пыталось убедить что низ там, где эта ледяная пустыня и именно туда надо падать. И тогда я поняла, что не такое уж это и страшное место. Наоборот, ад прекрасен, если для тебя больше не касается холод. Это место обещало мне легкомысленную свободу и немыслимое могущество, стоило мне лишь остаться здесь. А сейчас я могла остаться и сохранить себя. Стать живой и свободной, окунуться в неведомые чудеса и познать вечность. Но я нужна там, в мире. Не колеблясь ни мгновения, я упала в шумящее небо, а потом тело забрало меня.

* * *
Голый череп висел в растворе, и десятки проводов и трубок соединяли его с множеством машин, питали его энергией и пищей. Но череп не желал работать. Датчики показывали полное отсутствие активности мозга. Даже встроенная магоника не отзывалась на коды запуска.
— Бесполезно, — уныло проворчал Буч. — Я уже всё перепробовал!
— «Всё» в смысле «вообще всё», или это твоё обыкновенное нытьё перед тем, как учудить очередное чудо? — хмуро спросил Стил.
— Всё, в том смысле, что поздняк метаться, сено съели, — вздохнул белоснежный единорог и улёгся прямо на пол. Перевернулся на спину и собрался что-то сказать, но тревожный писк его прервал. Единорог тут же вскочил.
— Энергопотребление растёт! — радостно завопил он. Мгновением позже внезапно подскочила мозговая активность, да так сильно, что особо чувствительные датчики сгорели. Закреплённые под потолком камеры зашевелились, все имеющиеся мониторы заволокло помехами.
— Скучали, мальчики? — спросил самодовольный голос кобылы, а её жёлтая мордочка проступила из-за помех на всех экранах.
— А ты молодец… — похвалил её Стил Рейн, сдержанно улыбнувшись. Он готов был прыгать и восторженно пищать, словно жеребёнок, но репутация начальника разведки требовала быть спокойным. Буч таким хламом был не обременён, так что он прыгал и пищал за двоих.
— …ведь смерть не является веской причиной прогуливать службу, — совершенно серьёзно продолжил начальник разведки.

* * *
Магия в чистом виде используется довольно редко, ведь это бессмысленно. Для получения практической пользы нужно создать заклинание. Неопытным единорогам иногда кажется, что запульнуть в противника сырой магией хорошее решение. Это так, пока речь идёт про банальные магические сражения банальных единорогов. Если такой поток не заблокировать щитом, то на некоторое время можно лишиться возможности творить заклинания. Чужой магией пользоваться нельзя, поэтому её попадание в организм дезориентирует, сбивает и в целом вредит здоровью, ибо мешает действию собственной или вообще её нейтрализует. Широко известно из-за чего земнопони такие сильные, пегасы могут летать, а единороги умные и могут творить заклинания. Однако мало кому известно, что магия делает всех пони сильнее, легче и умнее. И почти никто не знает, насколько сильно её влияние. Полностью лишившись магии, любой пони едва ли сможет оторвать копыто от земли и станет не разумнее животного. На их счастье, весь наш мир пронзает поток «идеальной» магии, которая подходит всем, поэтому остаться полностью без магии им не грозит.
Подводя итог под вышесказанным — потоком сырой магии можно лишь ненадолго нейтрализовать пони. Однако всё это касается лишь нормальной магии, а какая-то падла вздумала накачать меня хаотической. Её воздействие на поняшей будет несколько интересней. Если упустить всякую научную чепуху, то организм начнёт сбоить, что может и к смерти привести. Так что поступок пса довольно логичен. Вот только ему серьёзно не повезло, ведь он наткнулся на единственное под этим небом существо, чей организм существует без магии и поэтому к ней невосприимчив. За пару мгновений в меня перекочевала целая куча энергии, но никаких ощущений это не вызывало. А потом пёс умер. Быстро и безболезненно, но весьма эффектно. Твай с перепугу взорвала его голову. Толком это событие я не разглядел (зрение всё ещё косячило), но крови было столько, что сомнениям места не осталось. Можно расслабиться и спокойно развалиться на полу, чтобы наконец прийти в себя после телепортации. Как же я их ненавижу.

* * *
Дилон невнятно отмахнулся от разнервничавшихся кобылок. Они почему-то считали, что порция хаотической магии непременно должна превратить его в жуткого монстра, а у Твайлайт не было сил их переубеждать.
— Зря вы сюда пришли, — донёсся слабый, немного хриплый голос. Поняши вскинулись, приготовившись к очередному сражению.
— Дискорд! — радостно взвизгнула Флаттершай, вспорхнув от счастья под самый потолок. Разумеется, она тут же кинулась к своему другу, но встревоженно застыла в метре от него. Дискорд был распят на огромном кресте из зернистого, тревожного гудящего металла, и в него было воткнуто множество шприцев с отходящими от них трубками. Псы выкачивали кровь духа раздора в устрашающего вида машину. Именно из неё пёс и стрелял в Сиваса хаотической магией.
— Привет, — Дискорд слабо улыбнулся Флаттершай, и поняша кинулась вытаскивать все эти шприцы. Дух раздора стойко это терпел. Его раны затягивались почти сразу, но это не было проявлением силы Дискорда. Просто такова его природа. Когда Флаттершай вытащила все шприцы из своего друга, Твайлайт сняла с него путы. Великий и могучий дух хаоса и раздора беспомощно повалился на пол. Флаттершай попробовала подхватить его, но силёнок у неё было маловато для таких подвигов.
— Кажется, я не смогу идти, — виновато улыбнулся Дискорд. — Давайте лучше без меня. Нечего тут делать приличным пони.
— Ещё один, — закатила глаза Рэрити. — Твай, есть идеи, как привести его в норму?
Дух хаоса был каким-то бледным, с огромными тёмными кругами под глазами. Флаттершай что-то тревожно пищала и носилась вокруг него.
— Есть! — хмыкнула Твайлайт в ответ на вопрос Рэрити и полезла разбираться в жутковатой машине. Остальные тем временем осматривали помещение. Ничего интересного тут не было — потолок да стены из камня, маленькая дверь и жуткая машина, трубы от которой уходили куда-то в стены. Внимательная Пинки приметила, что одна из стен немного более гладкая чем остальные. Несколько секунд она старательно её разглядывала, после чего отскочила в сторону и тоном эксперта выдала:
— За нами следят!
В стену тут же врезалась парочка фиолетовых шаров. «Стена» рассыпалась на мелкие осколки. Точнее взорвалась, а осколки исполосовали всех, кто был по ту сторону. Лишь несколько престарелых псов, было бы из-за чего беспокоиться. Твайлайт тут же запрыгнула в комнатку и принялась разбираться с консолью, утыканной множеством рычажков и кнопочек. При этом она совершенно не обращала внимания на трупы под её копытами. Удивился только Дискорд, зато сразу за всех.

Вскоре весь имевшийся запас хаотической магии перекочевал в Дискорда. Правда, её было очень мало — меньше одной двадцатой от того, что успели выкачать псы. Достаточно, чтобы дух хаоса мог передвигаться самостоятельно (увы, только на всех четырёх конечностях), но слишком мало, чтобы творить хоть какую-то магию. Пока Твайлайт со всем этим разбиралась, Сивас успел сожрать все трупы, а Рейнбоу устроила Флатти допрос на тему: «Как это ты так летаешь с такими ранами?». Дилон тоже временами поглядывал на свободно порхающую пегаску с немым изумлением. Та лишь пожимала плечами и говорила, что ничего у неё не болит. Пегасочка предположила, что всё дело либо в недавнем Армагеддоне, либо магии, которую они творили вместе. Рейнбоу же упрямо заявила, что раз раны на месте, то никаких полётов быть не должно. Сивас с ней согласился. Сама радужная пегаска не могла даже напрячь свои крылышки, как и Твайлайт.
— Странно, — Дискорд задумчиво уставился на Дилона, — кажется в тебя закачали целую кучу моей магии, а ты не только не превратился в банального монстра, в тебе даже не чувствуется ни капли моей силы!
— А я и так чудовище, — весьма убедительно оскалился Дилон. — А с магией у меня всегда так. Исчезает бесследно, и ничего с этим не сделаешь.
— Совсем ничего? — задумчиво хмурясь спрашивает Твайлайт.
— Не знаю, — отвечает Дилон с усталым вздохом и ложитя прямо на холодный пол. — Если есть идеи — пробуй.
Принцесса молча кивает и начинает ковыряться в устройстве, с помощью которого в Дилона стреляли магией хаоса.

* * *
Кажется, я уснул. Как-то иначе объяснить пустоту вокруг не могу. Но случилось это как-то уж слишком неожиданно, да и чувствовал я себя не как во сне.
— Просто это не совсем обычный сон, — сказал я чужим, шелестящим голосом. Сказал не своим телом. Я стал Дилоном — Мертвецом, но и собой быть не перестал. Существовал одновременно в двух телах, как две разные личности. Мы оба растерянно замерли. Рядом появился Сивас. Ему было интересно происходящее, и он никак не ожидал, что станет частью происходящего. Все три личности по-разному отреагировали на происходящее. Я-Чудовище чувствовал зудящее любопытство, Я-Мертвец… он-то нихрена не чувствовал, оправдывая имя. Основной Я был до жути напуган. Впрочем, вопрос «что происходит?» больше не стоял. Что знал один из нас, то знали все. Мы стремительно умираем. То же самое можно сказать про любой момент нашей жизни, но сейчас это происходит особенно быстро. Да, чтобы нормально функционировать, Мертвецу пришлось сильно ускорить темп нашей жизни. Странно, что кобылки ещё не заметили, как я стремительно старею. Клетки умирали быстрее, чем появлялись новые. Сильнее всего страдал мозг.

Опять меня будили. Просыпаться было тяжело, но я хотя бы снова был один. Перед глазами всё плыло, так что я долго не мог понять, кто передо мной — Рейнбоу или Твайлайт. Когда стало чуть полегче, я всё же разглядел, что грива одноцветная, а значит, это Твайлайт. Трёхцветная грива Рейнбоу маячила где-то позади. Мне влепили пощёчину. Больно.
— Да очнись же ты! — рявкнула Твайлайт, едва не плача.
— Ладно, очнулся, — только и смог ответить я, а потом попытался встать. Офигеть, получилось.
— Сколько тебе осталось? — выпалила принцесса. Судя по тому, как нервно она обшаривала моё лицо взглядом, первые признаки старости не заставили себя ждать.
— Я настолько плохо выгляжу? — пытаюсь улыбнуться, но судя по тому, как вздрогнула Твайли, получается весьма паршиво. Она тут же наколдовывает зеркало. Ну, не так уж всё и плохо. На вид мне было лет сорок — пятьдесят, не больше. Вот только старел я так стремительно, что это было видно невооружённым глазом.
— Круто, — прокомментировал я увиденное. — Так ты закончила с этим устройством?
Принцесса с облегчением сменила тему:
— Да. Было тяжело… — на этом моменте она на мгновение замолкла, борясь с желанием устроить лекцию, — но я справилась. Должно сработать.
Наконец я смог разглядеть штуку, с помощью которой меня пытались убить. Больше всего это напоминало пожарный шланг, к концу которого приделали ручку и парочку переключатель. Устройство Твай прижала к моей груди и нажала кнопку на рукояти.
Я ничего не почувствовал. Совсем ничего. Только шланг рассыпался прахом. У Твайлайт отвисла челюсть.
— Бывает, — философски отметил я, пожав плечами. Мне действительно было глубоко плевать на судьбу несчастного устройства.
— Но оно должно было сработать! — возмутилась принцесса.
— Уже неважно, — я мотнул головой. — Идём, у меня мало времени.
Я направился к единственному выходу. Не оглядываясь.

Интерьер сильно изменился. Не было больше ни мрачных неровных стен, ни вездесущего полумрака, да и идти можно было, не опасаясь исцарапать копыта. Вместо всего этого был ярко освещённый коридор, напоминающий старые больницы: пол покрыт некрупной плиткой, крашеные бетонные стены и такой же потолок. Всё некогда белое, но сейчас потемневшее от времени (только откуда они столько времени взяли?). Мрачновато, но пустяки по сравнению с тем, что было раньше. Кобылки с облегчением выдохнули и сразу расслабились.
— Сосредоточьтесь, подруги, — скомандовала Рэрити. — Кажется, мы залезли туда, где нас не ждали.
— А значит, убивать нас будут всерьёз, — серьёзно кивнула Пинки. У неё всегда была такая прямая грива?
— Вот только почему они не пытались этого сделать раньше? — буркнула Эпплджек.
— Может, мы им нужны? — тихо, но твёрдо сказала Флаттершай. Поняша летала возле Дискорда.
— Ага. Пытать больше некого! — голос Рейнбоу сочился ядом.
— Отличный вариант! — задорно подхватил кто-то очень весёлый. Переполошились мы все знатно, ведь голос раздавался совсем рядом, буквально у нас под боком! Совсем рядом стояло довольно странное существо. Прямоходящее, почти лысое (была только короткая грива на голове), со странными чертами лицами и маленькими глазами. И оно было одето в чёрный костюм, немного похожий на тот, что сшила для меня Рэрити.
— Ты ещё кто такой? — нахмурилась Твайлайт, «включая» рог.
— Человек. Если вас интересует мой вид, — усмехнулось существо. — Мужчина, если вам важен пол. Моё имя Отто.
У него был странный голос — вроде мужской, но высокий, очень похожий на женский.
— Думаю, сейчас нас больше всего интересует, надо ли нам тебя убивать, — сухо сказала Рэрити.
— Убивать? Меня? Зачем? — удивился человек. — Я не собираюсь вредить вам.
— И почему мы должны тебе поверить? — спросила Рэрити.
— А вы должны? — ещё больше удивился Отто. — Никому нельзя верить, знаешь ли. Особенно монстрам вроде меня или него.
На меня показали тонким длинным пальцем. Когтей у него нет, только тонкие пластинки, совсем не опасные.
— Знаешь, а мы ведь похожи, — доверительно сообщает мне Отто.
— Сомневаюсь, — из чистого упрямства сказал я.
— Правда? А давай я спою!
Радостно говорит Отто и широко улыбается. Через миг его улыбка неуловимо меняется, становится чудовищно фальшивой, даже жуткой и начинает играть мелодия, такая же фальшиво-весёлая.
Все прекрасно не так ли?
Все у нас хорошо!
На лице моём Маска,
И ещё, и ещё.

По шкуре толпой носятся мурашки, я невольно отступаю на шаг назад.

Слой за слоем лишь маски,
А лица вовсе нет.
Мне давно глаза выжег
Солнца ласковый свет.

Отто склоняется надо мной, заглядывает в глаза. Сейчас в его белых (почти как у Буча) глазах я вижу отражение собственной пустоты.

Надо улыбаться, чтоб в живых остаться,
Надо улыбаться, чтоб живым казаться.
Надо улыбаться, чтоб в живых остаться,
Надо улыбаться, чтоб живым казаться.

Мне становится жутко, внутри всё замирает, и мелодия отзывается тянущей болью где-то в голове. Я никогда не слышал этой песни, но почему-то знаю слова. Два фальшиво-весёлых голоса звучат в тишине:

Нас слепят, обжигают,
Давят солнца лучи
Все прекрасно, не так ли?
Улыбайся и молчи.

Кобылки удивлённо смотрят на меня и недовольно хмурятся. «Эта песня их не впечатлила» — эта мысль вызывает у меня настоящий шок.

Надо улыбаться, чтоб в живых остаться,
Надо улыбаться, чтоб живым казаться.
Надо улыбаться, чтоб в живых остаться,
Надо улыбаться, чтоб живым казаться.
[Otto Dix — надо улыбаться]

— Говорю же, похожи, — человек улыбается, но теперь его улыбка кажется настоящей. Правильно — кажется. Так же, как кажется настоящей моя собственная. Острое желание убить это существо заставляет меня оскалиться и глухо зарычать, но я кое-как сдерживаюсь. Он с любопытством оглядывает меня, но ничего по этому поводу не говорит.
— Знаете, могли бы уже и расслабиться, — осуждающе говорит он напряжённым кобылкам. Рог Твайлайт всё ещё светится.
— Ты несёшь какой-то бред! — возмутилась Рэрити, подкрепив слова ударом по столу. Её тарелка подпрыгнула, а стакан зашатался и едва не упал.
— Это, — Твайлайт потрясла своей израненной ногой, — по-твоему, называется «желать добра»?
— А по-твоему, «желать добро» — это запереть в уютной клеточке и окружить приторно-слащавой заботой? Флаттершай так делала со своими животными, и посмотри, к чему это привело!
— Она не запирала их! — возмутилась принцесса. — И их смерть — ваша вина!
— Нет, она их именно запирала, — усмехнулся человек. — Не в прямом смысле этого слова, конечно. А в их смерти действительно виноваты мы, но именно из-за неё они не только не смогли защититься, а даже не стали этого делать. Ни прятаться, ни бежать, ни драться. Потому и погибли.
Флаттершай поникла, буравя виноватым взглядом стол. Между Отто и Твайлайт завязался спор. У человека были весьма специфичные понятия о доброте, радикально отличающиеся от взглядов пони. И, по его словам, выходило, будто всё то, что его товарищи творили в Эквестрии было исключительно ради нашего блага.

Что такое добро? Какой поступок считать «хорошим», а какой «плохим»? Такой простой вопрос, но почти никто не может внятно на него ответить. Любой пони может привести сколько угодно примеров хороших и плохих поступков, легко отнесёт их к той или иной группе. Они не пользуются какими-то конкретными критериями, а просто знают. Я же такого знания был лишён, поэтому пришлось напрячь логику и самому найти критерии добра и зла. Я тогда был совсем юн, так что это оказалось довольно сложно. Однако простота ответа заставила меня долго смеяться.
Боль. Она является едва ли не единственным критерием. Если что-то причиняет боль — то его считают злом. Противоположность боли — счастье, радость, удовольствие, — наоборот, добром. Вроде бы просто, но любой врач (особенно стоматолог) легко опровергнет такое утверждение. И тут в дело вмешивается перспектива. Если боль сейчас принесёт радость потом, то такое считают добром. Например, лечение зубов, диеты и тренировки — зачастую они приносят страдания в настоящем, чтобы в будущем сделать счастливей. Всё просто, не так ли?
Есть десять несчастных пони. Смерть одного сделает остальных счастливыми. Убить его — хороший, добрый поступком? А если смерть девятерых сделает одного пони счастливым? Убить девять пони, что бы один стал счастлив — это хорошо? Человек без колебаний ответил бы «да» на этот вопрос. Только обязательно бы добавил, что этот один должен сам, своими копытами, убить остальных. Потому что счастье, полученное из чужих копыт не имеет ценности и быстро становится обыденностью. Правда, у него было довольно специфичное понятие счастья, неразрывно связанное с могуществом. Слабый не может быть счастлив. Слабаки могут лишь пребывать в шаткой иллюзии благополучия, ибо счастье есть развитие, и только сильному оно по плечу. И разумеется, можно пожертвовать горсткой слабаков, чтобы дать возможность развиваться тем, у кого есть потенциал.
Именно это они и хотели сделать. Разрушить привычный сытый уклад, заставить пони сражаться, заставить их стать сильнее. Поэтому компания Твайлайт и не была им нужна. Принцесса дружбы и её подруги в своей жажде всех защитить примут на себя все трудности, оставив остальных прозябать в трясине сытости и покоя.

— По крайней мере, так считает Наместник, — уточнил Отто и доверительно шепнул, — я-то думаю, что у вас есть потенциал. Увы, но моё мнение никого не интересует. Я — Наблюдатель и не могу сильно вмешиваться в происходящее. Максимум дать небольшую передышку усталым кобылкам и накормить их хорошим ужином.
Человек ослепительно улыбнулся, всем своим видом излучая благодушие. Увы, но этому его облику совсем не шло такое выражение лица. Да, это тело не было настоящим. Я довольно быстро разобрался с этим, просто «присмотревшись» к потокам его жизни. Они не были направленными и упорядоченными, как это бывает у нормальных существ. Просто весь объём его тела (и даже одежда) была равномерно пропитана жизненной силой. Я уже встречал подобных существ — они аморфны, непостоянны и принимают тот облик, который сочтут более подходящим, красивым или удобным. Никакого настоящего облика (как у чейнджлингов) у них нет. В своём «естественном» состоянии они существуют за пределами любых миров. И если я хоть что-то понимаю в таких существах, то врать он нам не станет. Поэтому я спокойно съел предложенную им еду — здоровый кусок сырого мяса со специями (небольшое их количество мне не повредит, а вкус здорово улучшит).
Кобылки остались столь же подозрительными и даже не притронулись к своим рагу (исключительно овощным, разумеется), но Пинки по-тихому сжевала один из кексов, что стояли горкой в центре стола. Чай тоже никто не пил. Зря. Если верить моему нюху, чай великолепный (Селестия как-то выдрессировала меня распознавать качество чая по запаху). А вот Дискорд такой подозрительностью не отличался и быстренько съел свой пудинг, да газировкой запил. К тому же наполовину опустошил поднос с кексами. Жующий дух Хаоса вмиг сделал «ресторанную» кухню по-домашнему уютной. Отто тоже приложил к этому копы… руки. Когда мы только зашли сюда, он лёгким жестом руки раздвинул по углам железные столы и кухонное оборудование, а в центр освободившегося пространства телепортировал круглый деревянный стол. Массивный, удобный, как и окружавшие его стулья.

Твайлайт помотала головой, то ли пытаясь собраться с мыслями, то ли упорно отрицая слова человека.
— Это какой-то бред! Убивать невинных во благо! Кому вообще могло прийти такое в голову?!
— Согласна, — Рэрити кивнула. — Ни одно благо не стоит чужой жизни.
Отто рассмеялся:
— Сказать, сколько жизней прервала Твайлайт ради вашего блага?
— Это другое, — твёрдо сказала бывшая единорожка. — Твайлайт защищала нас.
— Типичная логика светлого, — саркастично усмехнулся Отто. — Рэр, ну какая разница, ради чего она убивала? Она убивала. Точка. Ради вас она предала себя, нарушила собственные моральные устои. Впрочем, будет неправильно винить её в этом. Всё-таки вы всё ещё принадлежите Свету, а значит, будете ставить других превыше себя.
— Свету? — нахмурилась Рейнбоу. — Какому ещё свету?
— Открою вам маленькую тайну: в нашем конкретном случае мир чёрно-белый. Точнее ваш мир белый, а наш чёрный. Вы принадлежите Свету, а мы Тьме. Разница, на самом деле невелика. Свет учит не предавать других, а Тьма не предавать себя. Свет для всех, а Тьма для каждого.
— Я одна ничего не поняла? — вяло спросила Эпплджек.
— Ничего, когда-нибудь вы поймёте. Честно говоря, ещё рано посвящать вас в суть нашего конфликта, но должны же вы знать, с кем сражаетесь?
Отто элегантно поклонился.
— А теперь мне пора. Доедайте и тоже отправляйтесь. Сомневаюсь, что вам дадут покинуть нашу базу, но ведь всякое случается?
И он исчез. Подруги недоумённо переглядывались, с опаской косились на еду. За время наших приключений они все изрядно похудели и, в этом я абсолютно уверен, сейчас испытывали совершенно непонячий голод.
— Да ешьте вы уже! — устало вздохнул я. — Желай он нас отравить, использовал бы газ.
Поняши переглянулись и осторожно принялись за еду. Впрочем, уже через пару мгновений про осторожность все забыли. Про манеры и приличия — тоже. Мда, оголодали они знатно.

* * *
Скуталу удобно устроилась на мягкой кровати в одной из палат медцентра разведки в замке Твайлайт. Кровати тут были очень похожи на облака, но лежать на них могли не только пегасы. Кобылка уткнулась лицом в подушку, зависнув где-то между сном и явью. Она не ощущала сонливости и не теряла ясность мыслей, но этих самых мыслей совсем не было, а её окутывало приятное оцепенение. Время словно текло мимо маленькой пони, она совсем не придавала значения утекающим часам. Ей нравилась такая апатия. В любом случае это было лучше, чем рыдать в подушку, предаваясь страданию. Единственным, что тревожило равновесие её нынешнего состояния была боль в крыльях. Слабая, но мучительная ноющая боль, похожая на зубную. Видимых причин для неё не было — никаких травм или ран, даже врачи говорили, что ничего болеть не должно. Обезболивающее тоже не помогало. Тем не менее, кобылке удавалось игнорировать и это.
В палате она была почти одна. Эпплблум увели врачи лечить её спину. А Свити Белль… прежней Свити, кажется, больше не было. Осталась лишь безмолвная куча железа. Она не реагировала на звуки и прикосновения, даже ремонтников, которые почти час кружились вокруг неё, единорожка не удостоила вниманием. Это их очень расстроило. Всё, что делала нынешняя Свити Белль — только гудела тихо и успокаивающе. По крайней мере, Скуталу успокаивал этот гул, а остальные, кажется, его терпеть не могли. Ну разве что Эпплблум отнеслась к нему равнодушно.
— Эй, чего грустишь, мелкая? — мелодичным басом спросила вломившаяся в палату кобыла. Пухлая, здоровая как Биг Мак земная пони, бодрая и весёлая, она напоминала типичную «жену трактирщика», какими их описывали в сказках. Такая и в горящую избу войдёт, и распоясавшимся пьяницам тумаков отвешает. Завершала образ кьютимарка в виде пары запотевших кружек с пивом, которое никто толком-то опознать не мог. Слишком уж редким был этот напиток в Эквестрии. Скуталу устало подняла голову и равнодушным взором окинула эту мадам. Пожала плечами и уложила голову обратно на подушку. Кобыла её ответом не удовлетворилась и завалилась на кровать к Скуталу, отодвинув жеребёнка почти к самому краю. Пустые соседние кровати ей чем-то не приглянулись. Скуталу изрядно растерялась от такой наглости.
— Ну не положено таким юным жеребятам грустить! — пробасила гостья.
— Может, и не положено, — буркнула Скут. «Жена трактирщика» легко разрушила её апатию, и теперь жеребёнок отчаянно старалась вновь не разревётся. Она нервно заёрзала, пытаясь вернуться в более-менее удобное положение.
— Болит? — сочувственно спросила «жена трактирщика», кинув мимолётный взгляд на круп Скуталу.
— Болит, — покраснев от стыда подтвердила кобылка. Взрослая пони сдвинулась, освобождая жеребёнку немного места, и та наконец смогла вернуться в удобное положение.
— На, хлебни, — заговорщически шепнула кобыла, сунув под нос Скуталу открытую фляжку. — Не обезболивающее, но печали уносит вмиг.
Скуталу осторожно принюхалась и досадливо скривилась.
— Я такое не пью, — твёрдо сказала она, но кобыла и не подумала убирать фляжку. Примерно через минуту жеребёнку пришлось сдаться. Раздражённо вздохнув, она забрала фляжку и залпом её опустошила. Порывисто вздохнула, ткнулась носом в ногу, потрясла головой и вернула фляжку.
— Спасибо, — тихо сказала Скуталу, — действительно полегчало.
— А то ж! — довольно расхохоталась кобыла. — Тётушка Канти плохого не посоветует! Между прочим, это лучший сидр, который только можно достать в этом мире!
— Ага, — кивнула Скути, вполне довольная эффектом, который произвёл на неё напиток.
— Жеребят спаиваем? — Буч как всегда появился совершенно неожиданно и словно из ниоткуда. Хотя почему «словно»? Единорог вполне мог телепортироваться, не утруждая себя эффектами. А мог и просто подкрасться, не утруждая себя излишней магией. Скуталу невольно вздрогнула при его появлении и вжалась в объёмную «трактирщицу».
— Агась, — довольно кивнула Канти.
— Ну и правильно! — неожиданно радостно согласился Буч. — Ей полезно, а нам не жалко. Только хватит заливать в неё это дрянное пойло, могла бы и нормальный сидр достать.
— Не слушай его, Скути. Этот паршивец просто нарывается на комплименты — сидр получше делает только он, но никогда не делится.
— Не делюсь, — согласился единорог, — но она у нас сегодня герой, так что заслужила.
И с этими словами он вручил растерянной пегасочке довольно большую бутылку с янтарной жидкостью. Кажется, она немного светилась изнутри.
— А теперь пора бы и о деле поговорить, — заявил единорог и разлёгся прямо в воздухе, словно он был мягонькой кроваткой.
— К нам тут недавно заходил один забавный пони и пожаловался, что ты, — единорог указал копытом на Скуталу неожиданно сурово, хотя голос оставался всё таким же насмешливым и несерьёзным, — самым наглым образом его обворовала.
Буч выжидающе уставился на жеребёнка. Его поза казалась расслабленной, но взгляд был на удивление серьёзным. Скуталу испуганно сжалась и только открыла рот, чтобы что-то сказать, но вмешалась Канти:
— Эй, ты мне тут на жеребят не запугивай! — нахмурилась кобыла и обняла Скути. Поняшка невольно пискнула от неожиданности и опять заёрзала, пытаясь унять боль.
— Ладно, больше не буду! — рассмеялся Буч. — В любом случае этот идиот требует не вернуть ему денег, а чтобы ты выполнила условия вышей сделки. Вы ведь договаривались, что он даст тебе денег в обмен на определённые услуги, а ты цапнула его кошелёк и сбежала.
Скуталу не на шутку встревожилась и сильнее вжалась в свою покровительницу.
— Н-но в-вы ведь не?.. — нервно забормотала она, но пристальный взгляд единорога заставил ей замолчать.
— Знаешь, я тут думаю, а не кастрировать ли его за то, что предлагает такое жеребятам. Так что можешь не волноваться. Однако что делать с тобой?
— Простить? — с надеждой предложила Скуталу. Единорог полностью проигнорировал её слова.
— Знаешь, этот случай навёл меня на интересные мысли, и я отправил пару толковых ребят порыскать по округе. Они узнали много интересного.
Скуталу отчаянно вжалась в бок пухлой кобылы, невзирая на боль в крыльях и неприятные ощущения в других частях тела.
— А ты, оказывается, очень плохая пони, — Буч жутковато улыбнулся. — Мелкая беспризорная воришка.
— И что из этого следует? — медленно спросила Канти.
— Что мы паршиво работаем, — сухо ответил единорог. — Пропустить один случай воровства ещё простительно, но не заметить систематически совершаемые кражи… Непростительно.
Буч осуждающе покачал головой.
— А уж проморгать бездомного жеребёнка, добывающего пропитание воровством…
Белоснежный единорог тряхнул головой.
— Впрочем, не о нас сейчас речь. Как я уже говорил, мы довольно тщательно изучили всё, что с тобой связано, Скут. Давай я буду говорить, а ты поправишь, если я где-то ошибусь, хорошо?
Пегасочка нервно кивнула. Канти почувствовала, что кобылка дрожит.
— Начну, пожалуй, с самого начала. С твоих родителей.
Кобылка прижала уши к голове и сжалась ещё сильнее.
— Мать. Пегаска. С отличием окончила школу, обучалась в университете, но ушла на третьем курсе. Имела множество наград в самых разных сферах. В целом — довольно положительная личность. Перспективная. А вот с твоим отцом не всё так гладко. С детства раздолбай и хулиган. Школу прогуливал, а потом и вовсе забросил. Часто привлекал внимание стражи и довольно регулярно попадал за решётку, впрочем, ненадолго. Если верить отчётам, то за «неадекватное и агрессивное поведение», — Буч растерянно хмыкнул. — Довольно забавно, что наши стражи не умеют распознавать опьянение, а какой-то хулиган бухает в три горла, не находишь?
Свити не находила.
— В общем, пил он много и часто. Также его часто ловили на драках, хулиганстве и мелком воровстве. Пустяки, одним словом. И тут каким-то чудесным образом столь разные личности сходятся и даже женятся.
— Это из-за меня, — тихо буркнула Скуталу, виновато опустив взгляд.
— Нежелательная беременность? — понимающе кивнул единорог. — Да, так бывает, но твоей вины тут нет. Ты, знаешь ли, не выбирала, рождаться тебе или нет. Сомневаюсь, что мои слова как-то повлияют на твоё мнение, но помни об этом.
Канти махнула единорогу копытом и наградила злобным взглядом, настойчиво требуя заткнуться. Буч послушно замолчал.
— Эй, мелкая, ты как?
Скуталу то ли не слышала её вопроса, то ли просто проигнорировала. Но и молчать она не стала.
— Я… — кобылка всхлипнула, пытаясь сдержать слёзы, — я ведь никогда не была нужна им. Мама всегда сторонилась меня. Даже говорила, только если в этом была необходимость. Папа просто не замечал. Кажется, он просто забывал о том, что у него есть дочь.
Единорог задумчиво кивнул и начал говорить серым, монотонным голосом.
— А потом у твоего отца началась белая горячка. Он напал на твою мать. И ты взяла нож.
— Я не хотела, — сквозь слёзы пробормотала Скуталу, — я просто хотела защитить её.
— Только было поздно. Могилы рыть трудно, но ты как-то справилась. Упорный жеребёнок. Ты ведь любила их, так?
Она едва заметно кивнула и вытерла слёзы.
— Что теперь со мной будет? — равнодушно спросила пегасочка. Она ожидала наказания. Сурового и неотвратимого. Наиболее вероятным ей казался вариант с изгнанием или тюрьмой, но кто знает, какие ужасы может подкинуть ей разведка…
— Решение по твоему делу должен вынести суд, он уже состоялся, и я тут, чтобы сообщить тебе результат. Никто не будет тебя наказывать. Честно говоря, это даже не обсуждалось. Представь себе, все твои действия совершенно законны.
— Что? — только и смогла выдавить Скуталу.
— Видишь ли, согласно Закону Эквестрии, жизнь считается наивысшей ценностью.
— А ты ведь и воровала, только чтобы зимой с голоду не помереть, — шепнула Канти.
— Да, верно, — единорог ласково улыбнулся Скуталу. — Поэтому мы обсуждали, что должны для тебя сделать. Самое простое — деньги. Их у тебя теперь много. Очень. К тому же, раз уж наша плохая работа принесла тебе столько горя, всю оставшуюся жизнь разведка будет оказывать тебе посильную помощь. В пределах разумного, конечно. Стоит только попросить. Ну и разумеется, что жеребята не должны жить одни, а в приют ты не хочешь, ведь так?
Дождавшись кивка от пегасочки, Буч продолжил:
— Мы поможем найти того, кто позаботься о тебе. Думаю, что это должен быть кто-то, с кем ты хорошо знакома и кому можешь всецело доверять, — тут единорог усмехнулся. — Как думаешь, Рейнбоу Дэш согласиться приютить тебя?
Скуталу застыла с открытым ртом.
— А я думаю, согласится, — рассмеялась Канти. — А если вдруг у неё найдётся причина отказаться, то всегда остаётся семейство Эпплов, Твайлайт, Рэрити и прочие. На самый крайний случай есть безотказная я!
Канти задорно рассмеялась, но Скуталу её слова немного встревожили. Ей отчего-то показалось, будто запасные варианты нужны не на случай отказа, а потому, что вся компания Твайлайт Спаркл может не вернуться.
— Да не печалься ты! — Канти взъерошила пегаске гриву и наконец спрыгнула с её кровати. — Всё будет хоро…
Земнопони застыла на середине слова, с ужасом пялясь на спину пегаски. Скуталу заторможено оглянулась. Перья. Вся кровать была в её собственных перьях, а крыло осталось почти голым. Внутренне содрогаясь от ужаса, она провела копытом по крылу, и от него отслоился кусок кожи, оголяя уродливую гниющую плоть. Воздух наполнился мерзким удушливым запахом. Боли не было. Нет, она всё же была, но такая как раньше, ничуть не изменилась. Скуталу заворожённо следила, как под весом крыла растягивается то, что когда-то было мышцами, как оно истончается и, наконец, рвётся. Крыло отпало.
«Просто кошмар» — твёрдо решила кобылка, но это никак не помогло ей справиться с ужасом. И тогда она закричала. Не только из-за страха, но и зная, что это поможет проснуться. Она почти не слышала свой вопль — он был глухим и далёким. Но проснуться у неё не получилось, и нахлынувшая паника, крепко сцепившись с ужасом, окончательно заполонили разум пони. Она беспорядочно заметалась, не видя, куда кидается, опрокидывая кровати, сшибая стеллажи с лекарствами и ни на секунду не прекращая вопить. Вспышку белоснежной магии она не заметила. Заклинание быстро и качественно вырубило Скуталу. В палату почти сразу вломилась целая бригада врачей.

* * *
Я всё никак не мог выкинуть из головы слова Отто. Эта его концепция Света и Тьмы… слишком сильно она отличалась от общепринятой и при этом казалась совершенно логичной. Физически ощутимой, я бы сказал. И по его словам выходило, что разведка была идеальным образчиком Света. Да, эта жуткая во всех смыслах организация — абсолютно беспринципная, чудовищно жестокая и аморальная была абсолютным, мать его, Светом. Ведь всё перечисленное они использовали ради одной цели — защита маленьких пони. Они предавали себя, чтобы жители Эквестрии были сыты, счастливы и безмятежны. И убийства, которые совершала Твайлайт были проявлением Света. Она ведь считала убийство едва ли не самым худшим проступком из всех, но с готовностью пошла и на это, лишь бы спасти подруг. Тёмный на её месте приложил бы все силы, но убивать не стал, оставаясь верным своим принципам. Странная получается картина.
Шли мы почти час, и за это время я успел состариться ещё на десяток лет. Теперь это влияло и на самочувствие. Оно просто постепенно ухудшалось. Мда, растянись это на десять лет, я бы и не заметил разницы. Коридор ничуть не изменился — все тот же старый больничный коридор. Никаких ответвлений и дверей больше не было. Окон тоже. Светильники здесь были странные — грушевидные стеклянные колбы с жутко нагретой спиралью внутри. Нерациональная конструкция для существ, владеющих магией, да и светили они довольно тускло. Впрочем, атмосферу они задавали как надо. Даже жаль, что мы все слишком устали, чтобы оценить её по достоинству. Желтоватый полумрак не пугал, а скорее раздражал. Думаю, именно поэтому наш путь оказался на удивление коротким — незримый кукловод, тщательно выстраивающий наш маршрут, понял, что мы слишком устали для страха, а утомить нас ещё сильнее уже не получится. Слабых противников размажет Твайлайт, а тратить кого-то сильного, чтобы просто нас утомить — расточительно. Да и мне почему-то кажется, что мы почти исчерпали ресурс врагов. А значит, теперь нас ждал главный босс.
Впереди виднелся просвет. Из того, что мы смогли разглядеть (с помощью магии Твайлайт) был только свет и здоровенный такой пёс. Прямоходящий, разумеется. И он разительно отличался от всех, кого мы видели раньше. Он не казался хрупким, как его закованные в броню собратья, но и не сутулился, как дикие. Ростом он метра два с половиной, плечи явно шире, чем у других псов, и мышц больше. От его фигуры веяло опасной мощью. Инстинкты вопили мне, что с ним лучше не связываться — прибьёт и не заметит. Кобылки уверяли, что существо таких размеров должно быть медленным, не очень ловким (на двух ногах равновесие держать уже проблема, а при таком то росте…) и убить его будет просто. Я-то знал, он будет жутко быстрым и ловким. Особенно сильно меня тревожило его оружие. В правой руке он держал протазан с относительно коротким, но широким лезвием и древком метра так на два. На левой руке были длиннющие когти. Понятия не имею, настоящие они или нет, но огрести такими мне очень не хотелось.
План был прост — тихо подкрадываемся, и я откусываю псу голову. Твайлайт опасалась, что у него найдётся какое-нибудь средство против её магии, а от моих зубов хрен чем защитишься. Разве что у него есть способности любителя живых статуй — Боссерона, но тогда нас уже ничто не спасёт. Протазан ведь не из живой плоти, а накачать своей жизнью железяку я не смогу. Да даже если и смогу, это ничего не даст. Его руки останутся целыми и лазеек в щите не появится.
Подкрадывались мы всей толпой. Я используя исключительно свои навыки, а остальные под маскирующим заклинанием. Пёс нас не заметил. Стоя в паре шагов от него, я разглядел несколько довольно интересных деталей. Пёс был закован в тонкую броню. Довольно красивую и (да ну нафиг!) не чёрную, а медно-золотистую. Протазан был такого же цвета, а вокруг его лезвия разливалось золотистое свечение. Рэрити шепнула, что это свечение кажется ей очень неприятным. Остальные с ней согласились. Помещение за псом оказалось не очень интересным. Большая ярко освещённая арена. Круглая, с вертикальными стенами и без потолка. Свет мешал разглядеть звёзды, но хотя бы луну было видно. Нашу, эквестрийскую луну. Фух, а то я опасался, что нас в другой мир могли затащить.
Прыжок был идеален. Бесшумный и точный. Острое чувство опасности обострило восприятие и заставило время вокруг сильно замедлиться. Настолько сильно, что у меня уйдёт десяток секунд, чтобы пролететь метр, отделявший меня от противника. Пёс повернулся ко мне. Его движение казалось неспешным, но я ведь воспринимал происходящее в десятки раз быстрее! Он пристально посмотрел на меня и кивнул. Я с удивлением понял, что этот кивок был уважительным приветствие. А затем он неспешно взмахнул левой рукой, даже не коснувшись меня. Тем не менее, я явственно почувствовал, как в меня врезался поезд.

* * *
Дилон прыгнул и почти сразу же незримая сила швырнула его далеко за спины кобылок. Рог Твайлайт вспыхнул. Десятки фиолетовых шаров полетели в пса. Он не стал отбиваться. Просто взмыл в небо, словно взлетел. Взмахнул своим оружием, и в кобылок понеслась золотистая волна. Твайлайт создала щит. Он выдержал, только в самом центре, где волна была наиболее плотной, несколько золотых искр просочились за щит, попав точно на рог фиолетовой пони, и он тут же посерел, а кожа вокруг него начала гнить. Твайлайт закричала от боли, повалилась на землю, прижимая копыта к голове. Рога у единорогов (и аликорнов) очень чувствительны, когда через них проходит магия. Крутанув красивое сальто, пёс приземлился в центре арены.
Размытое жёлтое пятно врезалось в него. Четыре копыта впечатались в руки. Доспехи смялись, но пёс никак на это не отреагировал. Он отскочил назад, и протазан рассёк воздух там, где ещё миг назад была Флаттершай. Она прижалась к земле и с невероятной мощью запустила себя прямиком в пса, нацелившись задним копытом ему в голову. Слишком медленно. Он занёс своё оружие над головой, собираясь ударить. Но посмотрел в глаза пегаски. Обычный её взгляд никак не смог бы на него повлиять, но сейчас он увидел что-то в её глазах, что заставило его замереть. Копыто со смачным хрустом впечаталось в его лицо, отправив пса в полет через пол-арены. Когда он коснулся земли, Флаттершай уже пикировала на него сверху. Глаза пса вспыхнули золотым пламенем, он вскинул своё оружие к небу, и его свечение разрослось в сферу, целиком закрыв пса. А Флаттершай уже не успевала изменить курс…
Как только жёлтая пегасочка кинулась в драку, Рейнбоу тут же попыталась броситься за ней, но Рэрити тут же повалила её и прижала к земле. Попытки радужной вырваться успехом не увенчались.
— Не лезь, дура! Они тебя прибьют и не заметят.
— Пусти! — рявкнула Рейнбоу, заливаясь слезами от бессильной ярости и боли. Рэрити ненароком придавила её израненные крылья.
Глаза радужной широко распахнулись от ужаса, она завопила что-то невнятное. Рэрити сразу поняла, что пегаска не притворяется — она действительно увидела нечто ужасное. Бывшая единорожка и сама ощутила это чувство безудержной паники и как время вокруг неё замедляется, превращая воздух в густой кисель. Она повернула голову так быстро, как только могла, но это движение показалось ей слишком медленным. Флаттершай стремительно падала в шар золотого свечения, панически и беспорядочно махала крыльями, пытаясь изменить курс. «Не успеет», — поняла Рэрити, обмирая от ужаса. Остальные кобылки отреагировали так же. Они понимали, что ничего не успеют сделать, а сама пегаска никак не сможет избежать этого мерзкого свечения. Только Твайлайт отреагировала иначе — её переполнил тяжёлый, горячий гнев. «Флаттершай не умрёт» — твёрдо решила принцесса. Магия со всех уголков её тела устремилась к голове и сразу в рог, даже заклинания толком не сформировав. Болевой шок должен был убить её, но воля аликорна не только удержала от смерти — Твайлайт даже сознания не потеряла. Поток магии рванулся вперёд и врезался в Флаттершай совсем рядом со сферой. Силы удара оказалось достаточно, чтобы пегаска так и не соприкоснулась со свечением. Только немного задела хвостом, кончик которого тут же рассыпался. И только когда пегаска соприкоснулась с землёй, Твайлайт Спаркл потеряла сознание.
Пёс мрачно посмотрел на всё ещё живую и очень злую Флаттершай. Какие-нибудь рядовые дикие псы умерли бы от одного её взгляда. Ему же в целом было плевать.
— Почему ты ещё жива? — глухим басом спросил он. — Такое падение должно было убить тебя.
Пегаска отвечать не стала. Взмахнула крыльями и поднялась в воздух так, что их головы оказались на одной высоте. Переспрашивать пёс не стал. Свечение вокруг него схлопнулось, смяло пространство, словно вытолкнув пса за пределы мира. Чтобы тут же вернуть буквально под носом жёлтой пегаски. Его появление вызвало мощную ударную волну, швырнувшую пегаску спиной на землю. Миг и занесённый протазан устремляется к ней. Флаттершай инстинктивно закрылась крыльями. Лезвие прошило оба крыла насквозь… и застыло совсем рядом с её грудью, чуть-чуть задев свечением. Небольшой участок ровно в центре груди пегаски мгновенно прогнил до кости. Она успела выдохнуть, иначе последствия были бы куда плачевнее. А вот крылья… свечение никак на них не повлияло. Пёс опять занёс протазан для удара. Флаттершай опять ничего не успевала сделать. Однако всё это время Дилон тоже не бездельничал. Пёс мгновенно разворачивается и его оружие устремляется к Сивасу, который опять прыгнул. Удивительно, но пониподобный хищник усмехнулся. Протазан должен был пронзить его грудь, но Сивас выставил перед собой левое переднее копыто. Оно и приняло на себя удар, отведя его от груди, но не сгнило, и тогда ухмылка превратилась в оскал. Когти пса вонзились в живот хищнику, но инерция была слишком велика. Сивас склонил голову набок. И перекусил псу шею.

* * *
Мва-ха-ха, получилось! Пёс мёртв, и я скоро тоже…
— Анубис. Так меня звали, — сообщает голова, и свечение в его глазах начинает угасать.
— Ты был достойным соперником, Анубис, — шепчу я. Он услышал, его глаза благодарно вспыхнули напоследок и угасли. Флаттершай подбегает ко мне, перепугано щебечет и замирает растерянно, зацепившись взглядом за обломки моей передней левой ноги. Да, именно обломки. Живая плоть сгнила бы, а протезу всё равно.
— Знаешь, при моём образе жизни стоило бы удивляться, будь у меня наоборот, все конечности настоящими, — я пытаюсь ухмыляться, говорить насмешливо. Хреново получается. Я угасаю. Стремительно и неотвратимо. Испуганно дрожит искорка в груди и постепенно расплывается сознание. Скоро вокруг меня собираются остальные кобылки. Даже Твайлайт пришла, поддерживаемая Рэрити и Эпплджек.
— Не умирай, — слезливо молит кто-то из них, но я уже не могу различать голоса.
— Не переживайте, скоро вы отправитесь вслед за ним.
А вот это точно не их голос! Из того же коридора, откуда пришли мы, выползает чёрная клякса. Мда, мне даже умереть спокойно не дадут.

Чернильное щупальце врезалось в фиолетовый щит, и Твайлайт завопила от боли. Даже поддержание щита должно было причинять ей невыносимые страдания, а уж нагрузка вроде этого удара… Клякса разрослась, заполонила всю арену, закружилась словно ураган. Принцесса корчилась и выла, из её глаз, ушей, рта и носа текла кровь. Рэрити и Эпплджек пытались удержать подругу. На мгновение я поймал взгляд Твайлайт, и даже мой исчезающий разум содрогнулся. Не в силах больше смотреть, я отвёл взгляд. «Глаз бури» — просвет в самом центре урагана. Я вижу звёзды. Странно, мне всегда казалось, что я умру днём. Не хочу ночью и не хочу, чтобы мои друзья умирали. Внимание расплывается, я перестаю чувствовать своё тело. Зато чувствую души своих подруг и этой твари. А ещё я чувствую солнце. Далёкое, яркое, безумно прекрасное. И я тянусь к нему всей своей сутью, растягиваюсь в тонкую струнку… меня не хватает. Застываю где-то на середине пути. Но Солнце слышит мой зов, и такая же тонкая ниточка прикасается ко мне. Оно соприкасается с моей искоркой, знает обо мне всё. А я… я вспоминаю.

— Солнце нельзя поднять магией! — смеётся Тия. — Даже моих сил на это не хватит. Нужно минимум три аликорна или несколько десятков единорогов.
Она насмешливо смотрит на растерянного жеребёнка.
— Но как тогда ты его поднимаешь? — тонким голоском спрашиваю… я?
— Зову его и прошу подняться, — она улыбается ласково и добро, мягко говорит: — Любой может поднять солнце. Если действительно захочет этого, а его устремление будет чистым и ярким… Тогда солнце откликнется на его зов.

Поднять Солнце? Бредовая идея, но… «ТЯНИ!» — требует оно без слов, ибо хочет взойти. Будь у меня мощь настоящей души, это было бы легко, но у меня есть только тлеющая искорка и умирающий разум. Но я тяну. Выкладываюсь на полную, отдаюсь целиком и полностью этому стремлению. Сгорают куски сознания и отчаянно ярко вспыхивает искра. Я вижу, как стремительно розовеет небо над нами. Держусь из последних сил, отправляя самое дорогое в топку, лишь бы продержаться. Небо становится синим, а через пару бесконечно долгих мгновений в просвете далеко наверху показывается солнце. Всё, что от меня осталось вспыхивает напоследок, сгорает и гаснет.

* * *
Переговоры длились бесконечно долго. Грифоны никак не желали уступать. Вдруг Селестия вздрогнула, застыла на мгновение. Сорвалась к ближайшему окну, распахнула шторы. Её сердце замерло на миг, когда небо стало розоветь. Солнце поднялось и застыло невысоко над горизонтом, а затем от него к земле протянулась тонкая ниточка чистейшего огня. Принцесса телепортировалась, ни слова не сказав растерянным грифонам.

Твайлайт вздыхает с облегчение, а её щит гаснет. Всё вокруг пылает в солнечном пламени, чернильная клякса мечется и воет.
— Схавал, падла! — восторженно вопит Рейнбоу от переизбытка чувств. И чуть не лишается головы. Чернильное щупальце устремляется к радужной пегаске, но буквально за мгновение до того, как отрезать ей голову, врезается в белоснежный щит Селестии. Принцесса гордо парит высоко в небе, окидывая поле битвы яростным взором.
— Новый Наместник, я правильно понимаю?
— Вы очень проницательны, Принцесса, — клякса изобразила галантный поклон. — Даже жаль, что придётся Вас убить.
Арена разительно изменилась. Стены исчезли, открыв удручающий вид на уходящую в бесконечность свалку. Небо исчезло, сменившись темнотой. Может, где-то высоко и был потолок, но свет его не достигал. В этом странном пространстве вообще нечему было светиться. Ну, разве что Селестии. Всё её тело излучала слабый, едва различимый свет. Впрочем, таким он казался, если смотреть только на принцессу — всё на добрые полсотни метров оказывалось хоть и тускло, но освещённым. Удивительно, но клякса обладала похожими свойствами и, хоть казалась абсолютно чёрной, вносила свою лепту в освещение. Хотя её свет отличался от света Селестии и казался кобылкам (и Дискорду тоже) на удивление неприятным.
Селестия медлить не стала. Её окружил белоснежный пылающий щит, настолько плотный, что был полностью непрозрачным. А в следующий миг арену залили потоки белоснежного пламени, тысячи лучей исполосовали её поверхность и миллионы боевых заклинаний вскипятили камень.
Кобылки заворожённо наблюдали за вакханалией, от которой их отделял только белоснежный щит. Дискорд казался особенно задумчивым. Он сравнивал творившееся снаружи безумие с прочностью собственной тушки и размышлял. Только Твайлайт не было никакого дела. Она нависла над неподвижным телом своего друга. Дыхание и пульс всё ещё были, он даже выглядел не особо старым — лет семьдесят всего. Но Сивас не отзывался. Даже та связь, что связывала его с Твайлайт и остальными кобылками перестала существовать. Словно и не творили они почти невозможное заклинание, одно на всех. Твайлайт плакала, и её слезы падали ровно на макушку Дилона. Глаза принцессы дружбы пылали одержимостью. Её рог светился, но не как обычно, а изнутри.

Несмотря на всё старания Селестии новый Наместник выжил и прекрасно себя чувствовал.
— Забавно, ты и части этой силы не показала, когда сражалась с моим предшественником, — голос кляксы хоть и не казался громким, но спокойно пробивался даже сквозь чудовищный грохот магии принцессы. — Или ты специально позволила изнасиловать собственный разум?
Всё это время Наместник оставался на одном месте и только немного подрагивал под ударами особенно мощных заклинаний. Тем не менее, принцесса продолжала утюжить всю арену.
— А может, ты просто… — клякса немного сжалась и взорвалась, разом заполнив почти всю арену, оттолкнув Селестию далеко на свалку, — ЗАБЫЛА?!!
Наместник безумно засмеялся.
— ТЫ СЛИШКОМ ДОЛГО ЖИВЁШЬ, ПОРА БЫ УЖЕ ОСВОБОДИТЬ МЕСТО ДЛЯ НОВЫХ ПОКОЛЕНИЙ!!!
Чёрные молнии с кончиков щупалец сотнями сыпались на Селестию. Принцесса в долгу не осталась. На Наместника посыпалось вдвое больше заклинаний. Белоснежный шар сорвался с места, яростно врезался в чернильную тьму и… засиял. Вспыхнул словно солнце. Клякса отшатнулась, болезненно содрогаясь. Кобылки восторженно заверещали. Щупальце пробило белоснежный шар насквозь. Сияние исчезло, шар распался и щит, защищающий кобылок тоже. Селестия хваталась копытами за чернильный жгут, что вонзился точно в сердце, растерянно хватала ртом воздух, не в силах вдохнуть.
— Надоела, — скучающе сказал Наместник. Ещё одно щупальце обвило голову принцессы. Сжало, оторвало и выкинуло в груды мусора. Тело тоже отправилось на помойку, только в другую сторону.
— Вот так. Теперь ваша очередь — буднично и равнодушно заявил Наместник, словно речь шла о посещении парикмахера.
Твайлайт Спаркл, не веря глазам, уставилась на говорящую кляксу. «Нет, нет, этого не может быть!» — тихо забормотала она.
— Может, — глухо рассмеялась Тьма. — Я только что убил твою наставницу. Ты рада?
— Ты… убил её? — непонимающе переспросила Твайлайт.
— Да, убил, — терпеливо объяснял Наместник. — Очень надёжно убил. Пронзил сердце и оторвал голову. О, судя по гневу в твоих глазках, тебя наконец проняло!
Твайлайт только сейчас поняла, что произошло. Гнев и боль переполнили её, прямо как в тот день, когда почти убили Флаттершай. И как в тот раз, в душе словно тонкая струна натянулась до предела. Но в этот раз она не оборвалась. Боль с головой накрыла бедную пони и та растеряла остатки концентрации. Такой сильной боли она никогда не испытывала и сейчас лишь корчилась на земле, совершенно не осознавая происходящего. Подруги встревоженно ворковали над ней, пытались привести в чувство. Наместник терпеливо ждал.
— Что, не получилось? — с искренним сочувствием спросил Наместник, когда Твайлайт смогла хоть немного осознавать происходящее. — Знаешь, даже я бы не смог так часто отрывать кусочки от собственной души.
Принцесса встряхнула головой, окончательно приходя в себя и с удивлением заметила, что магии у неё почти не осталось. Сейчас она была в шаге от полного магического истощения, хотя до неудачной попытки устроить Армагеддон сил у неё было достаточно.
— Заметила наконец, — хмыкнул Наместник. — Жаль, что у тебя не будет времени об этом подумать.
Он нарочито медленно вскинул щупальце. Удар был быстр. Фиолетовый щит вспыхнул в последний миг. Твайлайт, только-только поднявшаяся на все четыре копыта, чуть не рухнула, но каким-то чудом удержалась на копытах. У неё опять пошла кровь из ушей, рта, носа и глаз, стекала по подсохшим корочкам, оставшимся от прошлого кровотечения, капала на пол. Щупальце вновь нарочито медленно поднялось над щитом. Удар повторился. Твайлайт больше не могла стоять, но сразу две пони держали её. Теперь шкура принцессы дружбы местами намокла и окрасилась в красный. С третьим ударом щит погас. В этот раз щупальце поднималось ещё медленнее. Пони сгрудились в кучку, испуганно жались друг к дружке, дрожали. Щупальце сгорело в золотисто-белой вспышке. Ещё десяток таких усыпали кляксу. Белоснежный силуэт метнулся к кучке пони, заслонил от чернильной темноты, укрыл куполом щита.
— Неужели ты думал, что такой пустяк сможет меня убить? — нахально заявила Селестия. Целая и невредимая, правда без королевских регалий. Среди кобылок это произвело настоящий фурор. Даже Дискорд вопил какую-то восторженную чепуху. Пожалуй, только Твайлайт и Дилон оставались безучастны.

Устало вздохнул Наместник.
— И? Что это изменило? Думаешь, тебе хватит сил меня одолеть?
— Ну а почему бы и нет?
— Мои силы безграничны. Я могу сражаться хоть целую вечность, а сколько протянешь ты?
И с этими словами клякса вновь выросла в ураган, заполонив всю арену. Такой поворот вмиг стёр ухмылку с лица Селестии, заставил её изрядно напрячься. Сейчас она ничего толком и не могла сделать — поддержание щита забирало все силы. Пони как-то притихли.
— Принцесса Селестия, вы ведь справитесь? — встревоженно спросила Рэрити. Селестия лишь зубами заскрежетала.

* * *
Что такое сознание? Довольно любопытный вопрос, ответ на который почти невозможно дать. Достоверно известно, что оно тесно связанно и с телом, и с душой, но всё-таки существует отдельно и от того, и от другого. Вот, например, я целиком спалил собственный разум, чтобы поднять солнце, но мой мозг остался полностью цел. Настолько цел, что Твайлайт каким-то образом «воскресила» моё сознание. Из этого вытекает любопытный вопрос: я всё тот же Дилон, который буквально только что поднял солнце? Нет, я не он. Общее тело — единственное, что нас связывает. Буч как-то говорил, что в таких ситуациях есть верный способ понять, то же это существо или другое. Непрерывность. Сознание должно быть непрерывным. Разумеется, такие размышления имеют смысл только в отсутствии души. Мой случай. В общем, я лишь копия. Самое паршивое, что больше не тлеет в груди крохотный огонёк. Ну и что Твайлайт неймётся? Даже умереть спокойно не дают.
С трудом открываю глаза. Мда, ситуация поганая. Селестия потихоньку сдаёт, остальные перепуганы по самые уши. Встать было просто. Круто. Ловлю на себе взгляд Твайлайт. Сколько же мольбы и надежды… Она крепко зажмуривается, и я словно кувалдой по башке получаю. Поток чужих эмоций и ощущений сносит меня. Её эмоции такие яркие, такие мощные, даже самые слабые из них многократно больше, чем всё моё существо. И на миг, всего на миг, я становлюсь ей. И чувствую могущество. Чудовищное, бескрайнее могущество, которое этой пони по недомыслию кажется жуткой слабостью. Что же она чувствует в нормальном состоянии? Её отчаяние было лучше моего счастья, а надежда оказалась такой восхитительной сладкой… Но всё это совершенно неважно! Она есть! Это непередаваемое чувство собственного существования и разумности! Как же это восхитительно! А потом всё прошло. Осталась только серость и пустота.
Я и раньше был не особо доволен своим состоянием, но такой контраст окончательно выбил меня из колеи. Пропали чувства. Точнее теперь я понял, что без микроскопа их не разглядеть и перестал обращать внимание. Пустота и холод. У меня есть сознание, но я не разумнее хитроумных машин Буча. Просто сложнее. Если уж судить предельно честно, то меня и нет толком-то. Пустое место. Щит Селестии оказывается неспособен меня остановить. Просто не замечает. Даже бушующая Тьма мне не вредит. Проносится сквозь тело, тоже не замечает. Наместник наконец уделяет мне внимание и направляет целую кучу Тьмы отравить мой разум. И всё исчезает в пустоте.
— Что за?.. — непонимающе восклицает Наместник. Я хочу, чтобы он разделил пустоту со мной. Хочу, чтобы он понял меня. Я отдаю ему свою жизнь. Он понимает. И пылью оседает на землю.

* * *
Наместник просто исчез, оставив после себя лишь немного праха. Вместе с этим Дилон падает. Его тело местами начинает рассыпаться в мелкую пыль.

* * *
Да вы мне дадите спокойно сдохнуть или нет?! Стоп, это что, искорка вернулась? Да, точно теплится в груди огонёчек. А где я вообще? Вокруг было совершенно темно и пусто. Однако «темно» и «пусто» именно были. Блин, я запутался. Надо как-то отделить понятие абсолютной пустоты, в которой нихрена нет от нормальной понячьей пустоты, в которой есть и время, и пространство, и темнота. Я был не один. Прямо напротив меня висел скелет аликорна в чёрном балахоне. Знакомый такой скелет. Сколько раз видел его на гербе разведки.
— Привет, Дилон Сивас, — тихим, нежным и определённо женским голосом поздоровался скелет.
— Ну привет… Смерть.

Глава 14. За гранью

Назвать себя живым язык не поворачивался. Я ведь никогда и не был живым. Да, я сейчас ною как глупый жеребёнок. Подумать только, а ведь буквально пару мгновений назад мне казалось, что эмоции утратили всякую власть надо мной. Терзала мою тушку горькая и мучительная обида то ли на судьбу, то ли на весь мир за поганую мою долю. Собственная участь казалась мне верхом вселенской несправедливости. Ну да, теперь-то я знал, каково это — быть. И не просто быть, а быть живым. Самым забавным во всей этой ситуации была именно моя реакция. Всегда считал, что просто лишён способности обижаться, да и воспитанием моим занималась разведка, а там такие нелепые чувства гнали ссаными тряпками. Однако вот он — великий хищник надулся обиженно и пялится на саму Смерть как сиротка на бывших родителей.
— Хорошо, что ты сам понимаешь, насколько забавным кажешься, — хвалит меня Смерть. Мне почему-то кажется, что смотрит она с сочувствием. Хотя как можно хоть что-то разглядеть в бездонной вечности её пустых глазниц?
— Великое умение — казаться забавным. Очень полезно для существ вроде меня. Увы, но сейчас я таким не просто кажусь, а это погано. Впрочем, давай перейдём к делу. Что тебе от меня нужно?
Смерть смотрит задумчиво, а я, наконец, понимаю, почему мне так понятны её эмоции. Ну да, мог бы сразу догадаться — если Смерть захочет, я не только её эмоции, я квантовое взаимодействие пойму.
— Неужели совсем не боишься? — с любопытством спрашивает она.
— «Я не отнимаю жизни, а лишь помогаю душам добраться туда, куда им суждено» и так далее. Да-да, Сиба мне уже всё рассказала. Неужели ты так любишь повторять этот монолог?
— Просто не люблю, когда меня считают чудовищем, — кажется, Смерти я понравился. — А о ком ты говоришь?
— Ну Сиба. Киборг. Жёлтая такая пегаска. Встречалась с тобой лет девятьсот назад.
— Помню, — улыбается Смерть. При этом никаких изменений на её, эм, черепе не происходит, но она как-то улыбается. Нет, я от таких зрелищ точно поседею.
— Тогда у неё было совсем другое имя, — задумчиво произносит Смерть. — Забавное существо. Знаешь, я рада, что в тот раз её вытащили.
— Ага, я тоже. А зачем ты так упорно тянешь время?
— Просто висеть тут и неловко молчать мне не хочется, а праздно болтать о пустяках я не умею.
Из её речи я понял, что какое-то время нам тут придётся провести в любом случае. Интересно, зачем? И что будет, когда время выйдет?
— Окей. Ну расскажи тогда, почему я ещё существую. Помню ведь, что сгорел, когда солнце поднимал. Кстати, а как я его поднял? Такая бредовая была идея, а надо же — сработало.
— А ты дерзок, — одобрительно говорит Смерть. — Хорошо, я отвечу. Наше Солнце — вполне живое и, в некотором роде, разумное существо. Вот только оно напрочь лишено воли, а потому не может самостоятельно передвигаться по небосклону, как бы ему ни хотелось.
— Поэтому оно использует волю других живых существ? Ну, если их волеизъявление совпадает с его желанием, конечно, — догадался я.
— Верно. И в этом вопросе нет никакой существенной разницы между Селестией, тобой или какой-нибудь зверушкой. Открою тебе маленькую тайну: до того, как пони взяли на себя обязанность поднимать солнце этим занимались леса.
Леса? Не буду притворяться, будто удивлён. Я вполне готов поверить, что наш Вечносвободный не просто кучка вместе растущих деревьев, да и остальные… Ну не зря же пони проводят все эти глупые обряды перед тем, как начать вырубать деревья, а потом тщательно высаживают новые вместо срубленных.
— Вот и в этот раз солнце захотело вам помочь, а тут ты так удачно подвернулся, — Смерть говорит немного насмешливо, но продолжает вполне серьёзно. — Ты хорошо постарался. Совершил самое настоящее чудо, ведь с твоими-то силами…
Мне и без слов понятно, что там с моими силами. Мало их, почти нет. У Твайлайт в состоянии полного истощения было гораздо больше силы, чем у меня в лучшие дни. А уж сегодня я и по своим меркам ослаб дальше некуда.
— Такие подвиги заслуживают награды, — мягко и ласково говорит Смерть. — Твой разум восстановила Твайлайт Спракл, а спасти твой эйдос было не слишком сложно, хотя я вряд ли бы справилась без помощи солнца. Теперь же мы ждём, пока твоё тело приведут в порядок. Опасно возвращать тебя до того, как это случится.
Это она про искорку, тлеющую у меня в груди? Эйдос (если я правильно помню уроки философии) — это суть вещи, идеальный и совершенный образ. Как это относится к огоньку в моей груди я слабо понимал, но Смерти виднее.
— Так вы дружно спасли меня потому, что я весь такой великий герой? — в моём вопросе было поровну недоумения и ехидства. Смерть тяжко вздыхает или просто изображает такой вздох.
— Нет, твоё геройство тут ни при чём. Ты нужен нам. Не мне и солнцу, а всему миру.
— Вот это поворот, — только и смог растерянно выдавить я.
— Слышал что-нибудь про Пути Судьбы? Впрочем, вы, скорее всего, называете их линиями вероятности.
Смерть взмахивает копытом, и перед ней вспыхивает точка, а от неё куда-то вверх расползаются десятки ветвящихся линий.
— Это варианты возможного будущего. Основные, разумеется. К ним мы ещё вернёмся.
Смерть вновь взмахивает копытом, и линии исчезают.
— Видишь ли, у нас тут назревает самое грандиозное противостояние за всю историю мира.
— Ага, — киваю я, — представители Тьмы хотят целиком перекроить весь наш мир.
— Ты даже не представляешь, насколько прав, — кивает Смерть в ответ. — И нашему миру это очень не нравится. Он на всё готов, лишь бы не сбылись их намерения. Вот только могущество наших противников практически безгранично.
— Настолько безгранично, что они могут изменять судьбу? — враз осипшим голосом спрашиваю я.
— Да, Сивас. Сами вероятности подвластны им. Ныне не осталось ни одного пути, что привёл бы нас к победе. Однако, — тут Смерть опять усмехнулась, а у меня глаза чуть на затылок не уползли от такого зрелища. Ну нечем ей усмехаться, и глаза это видят. Но также они видят эту её жуткую усмешку. Между нами вновь вспыхивают линии вероятности или, как она их назвала, пути судьбы.
— Ни одна вероятность не учитывает тебя. Сколько бы мы ни всматривались в эти линии, мы не видели последствий твоих поступков. Ты есть ничто, поэтому не упитываешься судьбой, а значит, как бы наши враги ни манипулировали будущим, тебя это не коснётся. Сам ты, разумеется, вряд ли сможешь изменить хоть что-то, но мы все надеемся, что эхо твоих действий позволит остальным проложить новую судьбу.
— И как? Результат уже есть? — спрашиваю я, когда смысл её слов доходит до неё. Подумать только, на меня возложили почётную роль генератора случайных чисел. К моему удивлению, Смерть рассмеялась. Её смех чуть с ума меня не свёл. Слишком уж… необычная штука.
— Семь существ продолжают жить. Хороший результат? К тому же, круг Твайлайт Спаркл раскрывает свой потенциал гораздо быстрее, чем это возможно при естественном развитии событий. А теперь иди, вноси смуту и путай вероятности.
Могу поклясться, она опять смеялась. Кажется, от её смеха моя бедная крыша всё-таки поехала, но в весьма правильном направлении.

Есть такое забавное лакомство — шипучка. Никогда не пробовал, но Сиба его описывала как «много-много крошечных взрывов на языке». Сейчас я чувствовал что-то очень похожее, только взрывы были отнюдь не крошечные, а охрененно большими! Одного такого хватило бы голову мне разнести, а тут их до жути много. А ещё они горячие, просто раскалённые. Завопить не получилось — пасть-то занята. Меня ещё и держали! «Отпустите, сволочи!» — я попытался завопить, но вопить с полным ртом — плохая идея.
— Да жри ты уже! — злобно рявкает Селестия. Понятия не имею, как узнал её голос, но удивился настолько, что невольно проглотил дрянь, которой в меня напихали. Поток жизни, подобной огню, наполнил тело. Это очень больно, страдания мои были невыносимы, но наслаждение было столь же сильно. Я не заметил, когда в пасть мне запихали новую порцию дряни и зажали рот, но вот как моё тело само, без моих указаний, это проглотило я почувствовал. Новая порция пламенеющей жизни лишила меня способности к мышлению. Голод, совсем недавно ставший покорным мне, вновь обезумел, утратил покорность и вырвался на свободу. Самым обидным было то, что огонёк в моей груди к нему присоединился, и тушка моя кинулась пожирать шипуче-огненную дрянь, напрочь игнорируя мои приказы. Вот жрать решили они, а отдуваться за них мне. Противоречивые чувства, яркие до безумия, сильнее даже, чем эмоции Твайлайт разрывали меня напополам, сводили с ума. Боль и наслаждение едва ли не наизнанку выворачивали. Сибе такое точно понравится.

Я не знаю, как долго это длилось. Чувство времени отказало напрочь, но одно я знаю точно — это всё же закончилось, оставив ноющую усталость в теле, лихорадочный перестук сердец и дикую нехватку кислорода. Я задыхался, хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Дышал во всю мощь лёгких и никак не мог надышаться. Тело было словно до предела натянутая струна и болезненно чувствительным. Даже совсем невесомый поток чужого дыхания ощущался чётко и ясно. К тому же я дрожал как промокший котёнок на осеннем ветру и язык на всю длину вывалил. Язык у меня от понячьего сильно отличается — толстый, узкий и очень длинный. Помню, как-то на спор до ушей дотягивался. Это я к тому, что высунутый язык заметил только когда попробовал здешнюю землю на вкус. Мне не понравилось, так что пришлось задрать голову, ведь вернуть язык в пасть, не прерывая лихорадочного дыхания, было решительно невозможно. Яркий свет едва не ослепил, хотя глаза мои были закрыты. Неожиданно я ощутил, как Селестия тянется к солнцу, делает это пылко и яростно. И уводит его обратно за горизонт. Свет исчез, сделав мою жизнь чуточку проще.
— Ты в порядке? — чей-то невыносимо громкий голос словно череп мне вскрыл.
— Ой, прости, — испуганно извиняется голос. Уже совсем негромко. Селестия топает так, словно весит как весь Кантерлот. Я всем телом чувствую дрожь земли под её копытами. Вероятней всего, она хочет меня обнять. Прикинув свою нынешнюю чувствительность я в ужас прихожу.
— Не вздумай! — отчаянно рявкаю я, пытаясь при этом продолжить дышать и так и не вернув язык в пасть. По дурости ещё глаза открыл и едва не ослеп. Всё было до рези ярким, контрастным. Каждый волосок в шкуре Селестии отпечатался на сетчатке, а переливы её серой гривы едва не сломали мне мозг. Разумеется, я тут же зажмурился.
— Расслабься, не паникуй, — медленно и тихо говорит Селестия. — Дыши глубоко и ровно. Не части.
Я повинуюсь её словам, и стоило мне сосредоточиться на дыхании, и тело само вспомнило, как это правильно делается. Уже через пару минут я смог вернуть язык в пасть. А вот отдышался я только минут через пять. Чувство времени тоже обострилось. Сильно. И всё это время я ощущал на себя сразу восемь обеспокоенных взглядов. Удивительно, но Дискорд тоже за меня переживал. Такого я от него не ожидал. У меня ушло ещё десять минут, чтобы открыть глаза. Зрение не пришло в норму, до сих пор всё мне казалось слишком ярким, резким, контрастным. Просто теперь это получалось терпеть, даже наслаждаться немного. Голова тут же начала кружиться. От обилия информации, полагаю.
— Ты в порядке? — спрашивает Селестия. Думаю, сейчас она говорит нормальным голосом, но я удивляюсь, что у меня перепонки не лопнули от такой громкости.
— Сомневаюсь, — отвечаю, стараясь говорить с той же громкостью что и она. — Что вы со мной сделали?
— Ты умирал, а никакой подходящей еды по близости не было. Пришлось накормить тебя собой. — Тия лучезарно улыбается, а я спешно осматриваю её на предмет огромных таких ран. — По счастью, у меня нашлось лишнее тело.
Тия кратко пересказывает произошедшее. М-да, аликорны могут регенерировать из одной только головы и я только что съел Селестию. Вот такие вот выводы. Зато теперь никогда не возжелаю съесть аликорна.
— И как, помогло? — осторожно спрашиваю я. Селестия молча создаёт передо мной зеркало. Спутанная грива, перепачканная грязью и кровью шерсть, измождённое лицо — выглядел я ужасно, правда было тут одно огромное «но». При всех этих ужасах я снова был молод! Если отмыться, мне и вовсе больше двадцати не дашь! Ох, к тому же я больше не был тощим. Довольно худым, но не тощим, даже рёбра сквозь шкуру не выпирали. Вашу мать, шкура! Грязная, но целая! Ни одного шрама!
— Охренеть, — это единственное что я смог сказать.
— Ну хоть кьютимарка не появилась, а то совсем бы с ума сошёл, — насмешливо сказала Селестия. Я только кивнул. Так, хватит любоваться. Собрав волю в копыто, отрываю взгляд от зеркала и смотрю на Селестию.
— Знаешь, а тут есть пони, которым помощь нужна больше чем мне.
На миг глаза Селестии в ужасе распахнулись, а потом она кинулась к поняшам, буквально излучая заботу и сострадание.

Увы, но исцелить их раны принцесса не могла. Ну не целитель она и лечить может только совсем свежие раны «пока тело не успело осознать травму». То есть могла исцелить в течение минуты, максимум двух. Ну или совсем пустяковые раны. Зато она клятвенно обещала, что уж в разведке найдутся специалисты, способные им помочь. Даже рог Рэрити восстановят. Закончилось всё тем, что Селестия разревелась от жалости и вины. Кобылкам ещё и успокаивать её пришлось. Также в нашей компании сразу двое оказались неспособны самостоятельно передвигаться. У Твайлайт было слишком серьёзное магическое истощение, и она даже сидеть самостоятельно не могла. Даже говорила только совсем тихим шёпотом. К тому же у неё сильно поднялась температура. А я не мог передвигаться потому, что не мог совладать с собственным телом. Такое трудно описать, но чувство было, словно я пытался вдеть нитку в иголку с очень маленьким ушком. Копытами. Точности движений просто не хватало даже чтобы встать. Как я говорить-то мог? Сто-о-оп. Я вот сейчас встать пытался, да? Впившись взглядом в левое переднее копыто, я долго пытался понять, что с ним не так. И только заметив обломки протеза, наконец понял: у меня вновь четыре настоящих ноги. А потом обратил внимание на ещё один замечательный факт: в груди моей бьются два сердца, и между ними пылает подросший огонёк. Увеличился он изрядно — раза в четыре. Честно сказать, я счастлив. Впервые за хрен его знает сколько лет — счастлив.

И как нам отсюда выбираться? После смерти Наместника арена вернулась в первоначальный вид, и родное небо маячило над нашими головами. Но никаких других выходов предусмотрено не было. Ну разве что назад вернуться. Впрочем, такая мысль даже мне не нравилась, а кобылки и вовсе в ужас пришли от такого предложения. С телепортацией тоже облом. Тия утверждала, что это опасно в нашем нынешнем состоянии. Она, конечно, говорила правду, но я-то знал, что ей просто не хватит сил телепортировать всю толпу даже на дальние окраины Эквестрии (сейчас же мы были где-то в пустынях Зебрикании). Слишком уж дорого ей обошлась эта битва. Не буду утверждать, что она находилась на грани истощения (это и близко неправда), но бодрость принцессы точно была напускной. «Придётся лететь», — заявила она. Похватала поняш магией, Твайлайт закинула себе на спину, меня схватила копытами и взмыла в воздух. Понятия не имею, как она летела с таким грузом, да ещё и скорость приличную удерживала, но другого выбора не было. Тащить меня телекинезом опасно, да и затратно. Опасно для меня. С Твайлайт всё гораздо хуже. При столь сильном истощении чужая магия может только навредить, даже если это всего лишь безобидный телекинез. Честно говоря, лучше всего было бы и вовсе не колдовать рядом с ней, но выбора, как я уже говорил, не было.

Кобылки на удивление хорошо себя чувствовали. Наслаждались свободой полёта, свежим ветром в шкуре и поразительной красотой ночного неба. Рейнбоу осторожно расправляла крылья, позволяя ветру играть с перьями. Глаза её были закрыты, а по лицу блуждала рассеянная улыбка. Наверняка пегаска представляла, что летит сама. Флаттершай забралась на спину к Дискорду, трепетно обнимала духа хаоса, тёрлась об него мордочкой, шептала тихо-тихо всякие нежные глупости. Пинки Пай болтала с Эпплджек. Рэрити вполуха слушала их разговор, изредка говорила что-нибудь едкое, но забавное. Только Твайлайт выбивалась из общей картины. Её состояние трудно было назвать радужным. Аликорна повисла где-то между жизнью и смертью. Дыхание её было слабым и редким, поверхностным, казалось, что каждый вдох даётся ей огромными усилиями. Сознание покинуло юную аликорну, сменившись тяжёлым лихорадочным забвением. Но я ни капли за неё не переживал. И дело тут отнюдь не в том, что сама Смерть пинками выгонит её из своих владений, если это вдруг потребуется. Просто я чувствовал, как бьётся её сердце и как каждый его удар гонит по телу не только кровь, но и жизнь. Смешанную жизнь шести пони. И это было лучшим гарантом её выживания. Её круг не даст ей погибнуть.
В древности существовал один забавный магический орден. Звали их орденом круга. Эти ребята, подобно Твайлайт Спаркл, изучали магию дружбы и черпали в ней могущество. Увы, могущество они ценили превыше дружбы, так что ничего путного у них не вышло, но это уже другая история. Высшим проявлением магии дружбы они считали образования круга. Так они называли совершенно особенную связь нескольких пони, когда их судьбы, магия и даже души становились практически едины. Предполагалось, что высшей формой круга станет одно сущность, пребывающая в нескольких телах. Бред это или нет, мы никогда не узнаем, но прямо сейчас я вижу шесть пони, души которых связаны так плотно, что едва не соприкасаются. Совсем недавно я как раз вспоминал, что чужая магия может только навредить, помешать собственной, но их это не касается. Магия этих пони абсолютно совместима, им смешение только на пользу. То же самое касается и их жизненной силы и даже судьбы (хотя как это работает с судьбой я не очень понимаю). Короче, чтобы угробить Твайлайт потребуется как минимум оторвать ей голову. Хотя… Ну, пожалуй, такое истощение будет посерьёзней оторванной головы, а значит можно не пытаться.
Раз уж беспокоиться не требовалось, то можно предаться созерцанию. Хотя глаза я открывал очень осторожно. С моим обострившимся зрением я мог разглядеть каждую песчинку на километр вокруг. Ночью! Впрочем, тут был не только песок — оказалось, что по ночам пустыня довольно обитаемое место. Носились какие-то насекомые, мелкие животные и даже растения. Все они весьма умело маскировались, но против моего зрения их маскировка была бесполезна. Такое зрелище мгновенно перегружало мою несчастную голову и вызывало жуткую мигрень. Поэтому созерцал я другими чувствами. На нюх я никогда не жаловался, но чувствовать прилипший к шкуре Селестии аромат кексиков, которыми питались на обед грифоны, с которыми она вела переговоры… крыша моя попыталась было уехать, но оказалось, что ехать ей некуда. Слух тоже радовал, но большая часть звуков, на моё счастье, гасилась мощным потоком встречного ветра. Все эти чувства вызвали безумный дискомфорт, но я ни за какие пряники не соглашусь их хоть чуть-чуть ослабить. Смерть говорила, что подвиги, вроде моего, заслуживают награды. Уверен, столь сильно обострившиеся чувства и были моей наградой.

Мы летели уже час, и столько же оставалось до восхода. Рейнбоу Дэш временами уважительно косилась на Селестию или принималась осторожно её разглядывать, выискивая малейшие признаки усталости. Не находила, и тогда её уважение к принцессе возрастало ещё сильнее. С её точки зрения, лететь целый час, волоча на себе сразу двух пони, да к тому же лететь быстро — настоящее достижение из разряды удивительных. А даже чуть-чуть не утомиться от такого и вовсе невозможно! Хорошо, что Рейнбоу совсем не разбирается в аликорнах, иначе её постигло бы разочарование. Эти создания от природы обладают невероятной выносливостью (в древности даже бытовало мнение, что они и вовсе не могут уставать), к тому же их тела могут использовать магию, дабы избавляться от усталости, утомления и истощения. Да и сила их полётной магии намного превосходила таковую у простых пегасов. Селестия, например, вполне смогла бы поднять дом. К тому же усталость у аликорнов проявлялась не так, как у обычных пони. У них не учащалось дыхание, шкурка не мокла от пота, даже сердцебиение оставалось спокойным и размеренным.
Почему же Рейнбоу (да и остальные) не знали этих банальных вещей, несмотря на то, что кучу времени проводят с принцессой дружбы? Твайлайт ещё не вошла в полную силу, да и память играла с ней злую шутку. Аликорночка уставала, ибо знала, что должна устать, а её организм помнил, каким образом реагировать на это состояние. Точнее говоря, Твайлайт не уставала, она считала, что устала, а её организм послушно имитировал все признаки утомления. С полётами похожая ситуация. Она не верила, что может поднять телегу исключительно силой крыльев, а потому действительно не могла это сделать. Примерно то же самое происходит и с жеребятами, когда они подрастают. Особенно это проявляется на единорогах, когда подросшему жеребёнку приходиться ценой огромных усилий осваивать телекинез, хотя, будучи совсем младенцем, он спокойно мог телепортироваться.
Правда, в случае с аликорнами, это приобретает особый размах. Их представления о себе имеют сокрушительный вес. Принцесса Луна, однажды предавшись гневу (и куче других негативных эмоций, будем объективны), превратилась в Найтмейр Мун, и потребовалась сила Элементов Гармонии, чтобы вернуть её в прежнее состояние. Временами мне казалось, что приспичь принцессам считать себя бессмертными и всемогущими, и так и станет. Бред, конечно, есть ведь предел и у их силы. Причём довольно ощутимый, судя по тому, как сильно устала Селестия.
Тия не просто устала, она почти полностью вымоталась и физически, и магически. Хотя в её случае это почти одно и то же. Я чувствовал это в её дыхании — оно стало глубже и немного чаще, и в гулких ударах сердца, которые теперь звучали так, словно в груди у неё билось сердце тысячелетних гор. Но самым верным признаком был ток её жизни. Почти вдвое больше нормы; не спокойный и ровный, как обычно, а пульсирующий и бушующий подобно урагану. Увлекательное зрелище, даже жаль, что не могу запечатлеть это на бумаге.

— Тия, — тихо взываю к принцессе. Она отвечает вопросительным междометием. — Тебе срочно нужен отдых.
— Нет, — она мотнула головой, — нужно как можно скорее добраться до дома.
— А ну немедленно снижайся, бестолочь ты солнцекрупая, — я говорю рассержено и даже немного злобно. Тия хочет ответить, но я нагло её перебиваю: — Хочу напомнить, что я тут единственный специалист по уставшим пони, и если ты ещё немного ослабнешь, я не удержусь и начну кусаться.
Тия удивлённо, даже шокировано уставилась на меня. Невольно смущаюсь и уже спокойно говорю:
— Да и кобылкам нужен отдых. Твайлайт что-то совсем плоха, — пришлось задействовать последний козырь.
Мои слова про Твайлайт были изящным компромиссом между правдой и ложью. Состояние её действительно было хуже некуда, но оно не ухудшалось и никаких поводов закончить полёт не давало. К счастью, Тия поверила, послушно кивнула и пошла на снижение, бодро заявив, что нам всем нужен отдых. «Ну, мне уж точно нужен» — буркнул я так, чтобы кобылки меня расслышали. Разумеется, их взгляды тут же сосредоточились на Твайлайт. Они всерьёз считают меня абсолютно неутомимым, да ещё и заботливым? Довольно странно, учитывая, сколько раз я умирал у них на глазах и сколько заботы они от меня получили. Хотя… ну, пожалуй, после всех моих «смертей» они перестали верить, что я это всерьёз. Шесть пар глаз уставились на меня с немым вопросом и лёгкой тревогой.
— Жить будет, — уверенно говорю я и многозначительно добавляю: — Даже поправится достаточно скоро.
Разумеется, у меня тут же начинаю выспрашивать, когда же это «скоро» наступит. Даже не знаю, что сказать. На описание таких серьёзных случаев у аликорнов я никогда не натыкался, а обычные единороги такое попросту не переживут. Хотя если смотреть по общей тяжести состояния, то можно смело утверждать, что потребуется лет десять.
— Месяц, — отвечает за меня принцесса. Интересно, она учла, что пять поняш сливают Твайлайт целую прорву жизни и магии?

Солнце приятно согревало шкуру, прохладный песок создавал изумительный контраст с теплом светила. Ноздри щекотал запах затухающего костра и солоноватость воды. Пока мы спокойно отдыхали, нас попытался сожрать огроменный червяк, но наткнулся на лёгкий взгляд Флаттершай и едва не помер от ужаса. Три из шести его сердец точно остановились, хорошо, что не навсегда. Зато червь изрядно присмирел, стал покладистым и послушным. Ну, после того, как перестал сотрясаться всем телом от ужаса, спасибо Флаттершай. Сама запугала, сама и успокоила. Ещё и за водой его отправила. Селестия по такому случаю выплавила из песка объёмистые фляжки. Мне ещё и отчитывать её пришлось за нерациональный расход сил. Ну а бедному червю пришлось в срочном порядке осваивать цирковые приёмы по открытию и закрытию фляжек, ибо пить воду, которую он притащил в пасти желающих не нашлось. Уже перед самым восходом червь всё же смог выполнить все наши требования и притащил воду во фляжках, после чего был отпущен на все четыре стороны.
Вода оказалась просто замечательной, даже несмотря на моё обострившееся чувство вкуса. Кобылки и вовсе были в восторге, выхлебали почти по литру каждая (на Дискорда и Тию ушло по два) и в Твайлайт залили почти столько же, проявив чудеса терпения и аккуратности. Твайли это пошло на пользу. И я сам не знаю, имел ли в виду чудесные свойства воды или дружеской заботы. Селестия стремительно восстанавливала силы, хотя дело тут было отнюдь не в воде, а в солнце. Дискорд тоже шёл на поправку и уже начал глупо, но забавно шутить. Правда, магия к нему так и не вернулась, так что бедолаге приходилось обходиться словами. Угнетало его это чрезмерно, но порхающая тут и там Флатти была гарантом отличного настроения у духа хаоса. Только каким же чудом она летала с такими дырами в крыльях? Впрочем, не буду притворяться, будто не знаю ответа.

Бытует мнение, что телепортация — штука мгновенная. Досужие домыслы глупых обывателей. Вот и сейчас я ощутил, как дрожит и искажается пространство рядом, наполняется разреженной, словно бы сильно разбавленной жизнью. На самом-то деле оно наполнялось магией, просто я воспринимаю её таким своеобразным способом. И только потом появляется телепортант. Занимает это доли секунды, но имея хорошую реакцию (например, как у меня) можно что-нибудь учудить. Я вот фляжку кинул. Не потому, что хотел навредить, а потому, что хотел впечатлить. Стил Рейн ловко перехватил фляжку магией, благодарно мне кивнул и отважно отхлебнул. Одобрительно покачал головой, сказал:
— А хорошо водица! Нужно взять на заметку.
Кобылки ошалело уставились на Стила. Секунды три они играли в гляделки и только потом начали реагировать, причём не все. Рейнбоу вскочила; Рэр подобралась, напряглась, готовая в любой момент прыгнуть прям с места, а Флаттершай выпорхнула вперёд, готовая принять на себя первый удар.
— Пинки пять, остальным два с минусом, — Стил вынес вердикт с мягкой улыбкой, чтобы никто не подумал, словно он всерьёз. Поняши на этом месте подвисли, явно не зная, как себя вести. Хорошо хоть переглядываться не начали, следили внимательно за Стилом да кьютимарку разглядывали, пытаясь понять, чего же от него можно ждать. Кстати, совершенно бесполезное занятие. Кьютимарка у Стила забавная, но совершенно непонятная. Ну вот что может значить облачный гриб, окрашенный лучами заката?
— Вы чего? — недоумённо спросила Пинки, растерянно оглядывая своих подруг. — Он же хороший!
Тихонько рассмеялась Селестия, и я к ней присоединился.
— Всё правильно, Пинки. Он хороший, — сквозь смех подтвердила принцесса и обратилась уже к Стилу. — Ну привет, дружище. Рада, что ты пришёл, а то я уж решила, будто мне придётся своим ходом до самой Эквестрии добираться.
— Ну что вы, — церемонно ответствовал Стил. — Как я мог бросить свою принцессу на такую ужасную участь! Я как самый верный из ваших подданных просто обязан обеспечить вам максимально комфортное перемещение.
И оба рассмеялись. Наверное, это была какая-то особая шутка, только для своих. Такие даже если и захочешь, постороннему не расскажешь. Всё равно не поймёт.
Любое заклинание телепортации жрёт тем больше энергии, чем больше расстояние. Перемещаться на пару метров хватит сил даже простому единорогу. На сотню только опытному волшебнику. Переместиться на десяток километров могут только обладатели исключительного магического таланта. Например, Твайлайт до превращения в аликорна. Ну а больше сотни подвластно только аликорнам. Разумеется, любой маг разведки, услышав это, покивает, но в душе будет ржать аки невоспитанная лошадь. Особо экономные заклинания очень трудно освоить и тяжело применять, но что ещё остаётся, если хочешь смотаться по-быстрому на соседний континент? Тем не менее, перетащить сразу девять существ даже с экономичными заклинаниями практически невозможно. Если заклинание творит один маг.
Стил одним движение рога вычертил сложные узоры вокруг места нашего привала. Надо полагать, в точке выхода уже суетилась бригада волшебников, накачивала такие же узоры магией. Это заклинание мне знакомо. Очень полезное и широко известное, но, по всеобщему мнению, практически неприменимое. Дело тут в том, что колдовать должны были и на «входе», и на «выходе». Причём одновременно. Совершенно невыполнимая задача! Пока в дело не вступает разведка с их сетью. Прелестью такой магии было то, что вкладываться в заклинание может сколько угодно магов и совершенно неважно, с какой стороны они находятся. Вернулись мы быстро и без происшествий. Вернулись домой. Наконец-то.

* * *
Некоторое время назад

Запуск системы…
Сбой.
Анализ ошибки…
Сбой.
Перезагрузка

Это повторялось из раза в раз. Долго, очень долго. Но ничто не способно длиться вечно. Вот и сейчас произошла одна из величайших тайн мироздания…

Анализ ошибки…
Несовместимое оборудование.

…после очередной перезагрузки всё заработало. Пожалуй, даже всеведущее божество не смогло бы сказать, что изменилось на этом цикле. В любом случае, дело сдвинулось с мёртвой точки. Адаптивный протокол принялся перестраивать себя под новое оборудование. Как он вообще заработал — загадка.
Адаптация завершена. Анализ платформы…
Платформа: высокофункциональная нейронная сеть. Повреждено. Уровень повреждения: 79,3%.
Ремонтное оборудование… не обнаружено.
Попытка связи с техническим отделом… нужное оборудование не обнаружено.

Протоколу досталась почти разрушенная платформа, но он не унывал. Просто не умел.

Проверка возможности функционирования при текущем уровне повреждений… функционирование возможно.
Поиск операционной системы…

И вот тут всё зависло на волоске. Программой было предусмотрено очень, очень многое, но только не две системы. Когда делаешь военное оборудование, и в голову не придёт размещать две ОС на одной платформе. К счастью, ни зависания, ни сбоя не произошло. Протокол просто решил, что система лишь одна. Они обе были изрядно повреждены, поэтому всё, что выходило за рамки программы было списано на повреждения. Протокол запуска искусственного разума принялся спешно сшивать из двух систем одну. Недостающие участки он создавал сам, пользуясь, по большей части, особенностями доставшейся ему платформы. Она, платформа, словно была создана для функционирования подходящей системы. Протоколу оставалось лишь решить некоторые технические сложности, но это было в сфере его компетенции. Благо, что даже доставшиеся ему 20,7% платформы обладали достаточными мощностями.

Восстановление операционной системы завершено.
Запуск ОС Трикси.

* * *
В одиночной палате медцентра разведки открыла глаза голубая единорожка. Движение век сопровождалось интенсивным физическим удовольствием. Единорожка поморгала и невольно улыбнулась от удовольствия. Улыбаться было ещё приятней. Любопытство сподвигло её пошевелить передней ногой. Улыбка стала шире. Она пошевелила второй. Потёрла копыта друг о друга и рассмеялась от удовольствия.
Она могла бы и дальше наслаждаться радостью движения, но единорожка была очень любопытна и жаждала деятельности. Пони подвигала и задними ногами, словно хотела убедиться в их наличии. Теперь перед ней встала задача посложнее — встать. Она попробовала шевелить ногой не как попало, а как ей хотелось — упереть в мягкую поверхность кровати. Получилось не сразу. Упорядоченные движения давались ей с трудом. И вот переднее копыто ровно стоит на поверхности. С таким же усердием она поставила второе. Теперь предстояло самое сложное: выпрямить обе ноги и принять вертикальное положение. Сесть.
Почему-то распрямить обе ноги одновременно не получалось. Как бы пони ни старалась, но такие попытки приводили только к тому, что копыта разбегались в разные стороны. Зато в череде попыток она научилась уверенно ставить передние ноги. Пони решила, что раз не получается выпрямлять передние ноги одновременно она будет выпрямлять их по очереди, по чуть-чуть. Начать решила с левой. Что-то пошло не так, и нога распрямилась не чуть-чуть, а сразу полностью, рывком. И поняша упала с кровати. Головой вниз. К счастью, она успела подхватить себя магией. Это получилось легко, словно само собой. Кобылка застыла в поле телекинеза совсем рядом с полом. Головой вниз. Колдовать круто, твёрдо решила пони. Магия, в отличие от движений, давалась ей легко и непринуждённо.
Именно в этот момент дверь открылась. Кобылка с радостью поняла, что за дверью стоит медсестра. Нет, её обрадовало не появление медсестры, а сама возможность отделять живых существ от неживых предметов, а пони от других живых существ, кобылок от жеребцов, да ещё и профессию определять по одежде. Медсестра так и застала, с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Поняша поняла, что надо поздороваться.
— Пивет! — получилось у неё вместо внятного «привет». Язык слушался так же плохо, как и копыта. Зато она широко улыбнулась медсестре. Та почему-то здороваться не стала, а куда-то убежала. Пони решила, что у неё дела. Однако через двадцать две целых и шесть десятых секунды кобылка услышала голос медсестры. Речь она не разобрала, слишком уж тихим был голос. Зато отвечал ей мощный бас:
— Этого просто не может быть! Ты не хуже меня знаешь, что повреждения слишком… — голос не договорил. Врач, которому он принадлежал, добрался до палаты и увидел висящую в воздухе пони. Она больше не висела вниз головой, а перевернулась. Висеть вниз головой ей было неудобно.
— Пивет! — она вновь попыталась поздороваться, но получилось так же, как и в прошлый раз. Правда, сейчас она ещё и копытом помахала, передним, как и положено. И очень обрадовалась, что хорошо понимает чужую речь и знает, каким именно копытом надо махать.
— А ты помнишь, как тебя зовут? — спросил врач, внимательно оглядывая кобылку.
— Тр-р-рикси! — собственное имя далось ей легче других слов, даже сложное «р» получилось правильно и, как ей показалось, очень красиво. Врач почему-то тоже убежал.
Кобылка тем временем попробовала стоять. Осторожно опустила себя на пол, но поле не убрала. Старательно поставила ноги и стала осторожно ослаблять телекинез. Увы, стоило появиться нагрузке, и ноги начинали разбегаться в разные стороны. Её занятия прервала громкая ругань. Пони был знаком этот голос, а вот слова, которые он орал она узнавал не всегда. И почти половина из знакомых ей слов были жутко неприличными. Кажется, обладатель голоса был в чём-то виноват и считал, что из-за этого его решили разыграть. И это его злило. Он считал, что негоже так поступать с несчастными пони, которым ведомы муки совести. Трикси стало очень интересно, что же у них там случилось, она подхватила себя телекинезом и вылетела в коридор.
Рассерженного пони она узнала сразу. Это был тот самый единорог, вместе с которым она спасала свою подругу. И только сейчас она про неё вспомнила. Бедную Трикси тут же обуяло волнение и тревога. Единорог был далеко, поэтому она телепортировалась. Это было совсем просто — позволить желанию оказаться рядом с этим пони выйти на первый план, а потом сплести из него заклинание. Нужное заклинание было ей незнакомо, поэтому она придумала своё.
Оказавшись рядом с единорогом, она принялась трясти его и вопить: «Сипа! Сипа!». Она помнила, что они звали её подругу Сибой, но внятно выговорить её имя не могла. К тому же волнение не пошло на пользу внятности речи. К счастью, единорог сразу понял, о чём она, но так удивился, что даже ответил:
— Жива Сиба, даже в сознании.
Трикси тут же полегчало. Тревога рассеялась мгновенно. И не потому, что она сразу поверила ему. Доверчивой дурочкой она точно не была. Просто устройства в головах этих пони подтвердили его слова.
— Пасибо! — отблагодарила она единорога и тут же крепко обняла. Трикси помнила, что именно благодаря ему Сиба осталась жива. А уж неблагодарной она никогда не была.

* * *
У Инермана всё было по-старому, словно не было переезда из Кантерлота в Понивилль. Пол укрыт знакомым, очень мягким ковром, а стен не видно из-за книжных шкафов. Разумеется, ни одной пустой полки тут не было, а среди книг встречались до жути редкие образцы. Я бы не удивилась, узнав, что большая часть здешних книг сохранилась в единственном экземпляре. При этом книги выглядели так, словно кто-то отправился на пару-тройку тысячелетий назад и принёс оттуда свежеизготовленные тома. Мне почему-то казалось, что эти книги действительно очень древние, сохранённые в идеальном состоянии какой-то таинственной магией. Хотя если рассуждать логически, то, скорее всего, это просто современные копии старинной литературы. Хотелось бы мне иметь возможность прочитать их все… Но как-то копыта не доходили спросить разрешения одолжить парочку томов, да и времени читать у меня не было.
Самым странным в этой комнате был потолок. Причудливый узор тёмных балок колыхался, подобно морской воде, и я не смогла понять, было это по-настоящему или лишь плодом воображения.
Я удобно лежала на довольно большом диване прямо в центре комнаты и… жаловалась. Инерман сидел за своим столом в круглых очках с тонкой оправой, смотрел внимательно, но не назойливо.
— Почему так? — я невольно всхлипнула. — Когда мы были там, в центре всех возможных неприятностей, всё было в порядке. Я была в порядке! И мои подруги тоже… наверно.
Не самые удачные слова, но Инерман поймёт. Он всё всегда понимает.
— Просто тогда вы не могли позволить себе слабость, — мягко говорит Инерман. — Выживание стало приоритетом на бессознательном уровне, поэтому всё, что может помешать было отброшено, спрятано в самых глубинах. Сомнения, комплексы, страх и слабость. Не полностью, конечно, возможности подсознания не безграничны. А сейчас, когда опасность миновала, всё вернулось. В некотором роде это даже хорошо, ведь проблемы не возникли. Просто проявились.
Инерман задумчиво откидывается в своём кресле, глядит в потолок. Я молчу, жду, когда он продолжит говорить.
— Продолжи проблемы копиться за пределами сознательного, и, в конце концов, они любого на части разорвут.
— Думаю, нам и так грозит эта участь, — шепчу, надеясь, что Инерман не услышит. Но он всё слышит.
— Может быть. Вещи, которые с вами происходили и которые вам приходилось делать… Это слишком. Даже для таких крепких пони.
— Такое разрушительно воздействие на психику… — бормочу себе под нос. — Последствия непредсказуемы.
— Я бы не стал так говорить, — ласково говорит Инерман. — Конечно, ни в одной из прочитанных тобой книг нет упоминания столь серьёзных случаев, да и специалисты с тобой согласятся, но…
Он делает паузу, словно хочет, чтобы я продолжила. И я продолжаю:
— Но вы живёте очень долго и сталкивались с куда более тяжёлыми случаями.
Инерман кивает, улыбается одобрительно.
— Да, Твайлайт. Конечно, на моей памяти неподготовленные пони ни разу не попадали в столь тяжёлые обстоятельства, но и столь крепкими они не были. Я знаю, чего ожидать и сколь трудно будет достичь исцеления. Трудно, но возможно. Предлагаю начать прямо сейчас с чего-нибудь простого. Сможешь сформулировать свои эмоции?
Я невольно шевелю ушами, задумчиво хмурюсь. Устраиваюсь на диване поудобнее. Так, чтобы, не напрягаясь, смотреть в потолок. Очень уж мне нравятся мерные колыхания тёмных балок.
— Я… Мне страшно. Очень страшно. Кажется, что из каждой тени вот-вот выпрыгнет монстр… нет, каждая тень и есть монстр. Да и за каждым поворотом, в ящиках, шкафах, под кроватью и одеялом мне везде мерещатся чудовища.
Всхлипнув, я опасливо оглядела кабинет, выискивая малейшие признаки опасности. И ничего не нашла. Утерев слёзы, я, наконец, заметила, что ран на ногах больше нет. Тут же проверила крылья, но и они были целыми. Задумчиво поглаживая нежные пёрышки внутренней стороны крыла, пытаюсь вспомнить, каким же образом исчезли эти чудовищные раны. И не могу. Последним, что зафиксировала моя память, была кучка пепла, оставшаяся от Наместника. А потом… потом я оказалась здесь. Сразу, без переходов и с уверенностью, будто уже давно тут. Сон, просто сон. Эта мысль не успокоила, наоборот — я ведь не знаю, что сейчас происходит, может, моим подругам срочно нужна помощь, а я тут сплю! Без лишних промедлений я со всей силы укусила себя за ногу — самый верный способ проснуться. Но боли не ощутила, нога словно стала резиновой, упругой, но крепкой. Стоило мне отпустить ногу, и она тут же стала нормальной.
— Не стоит так переживать, — Инерман неодобрительно нахмурился. — Твои друзья в порядке, вся необходимая помощь им уже оказывается.
— Я хочу проснуться! — заявляю упрямо и злобно, не желая доверять собственному сну.
— Это сработало бы, будь этот сон твоим, — мягко говорит Инерман. — Увы, но проникать в чужие сны я не могу, только затягивать пони в свои.
Вот теперь я окончательно перестала понимать происходящее.
— Но зачем?
— Чтобы помочь тебе поправиться. Сейчас ты в состоянии критического истощения, а именно я занимаюсь такого рода проблемами.
— Как вы можете помочь? — недоумённо спросила я, мысленно перебирая все варианты. — Истощение всё же скорее физическое состояние, а это не ваш профиль!
— Твоим телом займутся другие врачи, но истощение бывает не только физическим, а также нервным, магическим и даже душевным. У тебя сразу все.

Я почти не помню, что было дальше. Скорее всего, ничего и не было. Думаю, Инерман погрузил меня в куда более глубокий сон, чтоб не мешалась, а мимолётно проскакивающие воспоминания были не больше чем плодом воображения. А потом я уснула ещё раз.

Очнулась я в пещере. Совершенно обыкновенной, ничем не примечательной пещере, а рядом со мной был обыкновенный, ничем не выделяющийся пони. У него было обыкновенное лицо, банальный цвет и причёска, простенькая кьютимарка. Не было в нём ничего, что стоило внимания. И только попытавшись определить, кобылка это или жеребец я поняла, что-то тут не так. Это… существо казалось обычным, но попытавшись понять, какого цвета его шкура, глаза или волосы я словно в стену врезалась. Цвет был обычный. И на этом всё! То же самое случалось, когда я пыталась понять, это пегас, земнопони или единорог. И кьютимарка тоже была обычной. Существо было обычным, но пони я его называла только по привычке, ведь я редко встречала кого-то кроме пони. У меня так и не получилось понять, к какому оно принадлежит виду. Долго, очень долго я всматривалась в обычные черты этого существа. Так долго, что в один момент ощутила, как падают незримые стены в моей голове и наступает невиданная ранее ясность. И тогда я поняла, что это существо было всем. Одновременно и пони, и зебра, и буйвол, и грифон, всех мыслимых и немыслимых расцветок, всех возрастов и… Можно очень долго перечислять. Проще будет сказать, что это существо было одновременно всеми живыми существами, какие только есть на Эквусе.
— Рад видеть тебя, Твайлайт Спаркл, — голос у него был подобающий, словно все говорили одновременно, но их голоса не забивали и не заглушали друг друга, не сливались в общий шум.
— Я мир, — представилось существо. Кажется, я упала в обморок, но падать было некуда, так что состояние моё не изменилось. Мир одобрительно кивнул:
— Хорошо, что ты мне веришь. Не придётся тратить время, доказывая, что это не сон. Пойдём, нам стоит поторопиться.
И он пошёл, не оглядываясь на меня. Пришлось засеменить следов, задавая вопросы на ходу.
— А почему вы мне снитесь?
— Могу, вот и снюсь, — важно ответил мир, но всё же объяснил: — Далеко не каждому я могу присниться. Большинство либо не переживут, либо сойдут с ума. Честно говоря, сейчас ты единственная, кому можно присниться. К тому же, вполне может быть, что моя судьба в твоих копытах.
Я вроде должна возгордиться после его слов, но вместо положенной гордости чувствую тяжесть ответственности. И это несмотря на то, что от мира прямо веяло спокойствием и благодушием, а печали таяли как мороженое в жару. Что-то подобное я чувствовала только в далёком детстве, когда только-только познакомилась с Селестией. Спросить, чего же мир от меня хочет, не хватало решимости.
— Ничего я от тебя не хочу, — рассмеялся мир, — по крайней мере, не прямо сейчас.
— А вы все мои мысли читаете? — спросила я скорее от удивления.
— Просто ты всё ещё часть меня. Разумеется, я знаю о тебе всё, — мир ласково мне улыбнулся. Я поёжилась. Существование кого-то, кто знает обо мне абсолютно всё как минимум смущало.
— Не всё так плохо, — ласково сказал мир. — Поверь, я не стану считать тебя плохой пони из-за парочки злобных мыслей, нескольких необоснованных неприязней или неприличных фантазий.
Я почувствовала, что краснею. Выложил всё, о чём я так беспокоилась.
— Совершенно невинные глупости, — мир умилённо покачал головой. — В любом случае, вскоре ты перестанешь быть частью меня, а значит, моё всеведение перестанет на тебя распространяться.
Невольно застыв и покрывшись холодным потом, я с ужасом смотрела на родное мироздание.
— Не надо так волноваться. Ничего плохого в этом нет, тебе не придётся покидать меня, и прочих ужасных вещей, которые ты навоображала, не произойдёт. Это хорошие перемены, правильные.
Его слова успокоили меня, но не до конца. Неизвестность всегда вызывала у меня разумные опасения. И зачем он тогда приснился мне? Провести некий «обряд отречения»?
— Нет, просто хочу помочь тебе стать чуть ближе к той Твайлайт Спаркл, которая однажды спасёт меня.
— А эта будущая Твайлайт сильно отличается от нынешней? — осторожно спрашиваю я.
— Так же сильно, как Твайлайт, едва ставшая ученицей Селестии, отличается от нынешней принцессы дружбы. Поверь, эти перемены придутся тебе по нраву. Вот, мы пришли, — радуется мир и я отвлекаюсь, смотрю вперёд… и застываю от восхищения.
Нечто, представшее перед нами, было таким же неопределённым, как и мир. Оно было огромным, нет — бесконечным, но я видела его всё целиком. Оно напоминало шар, и куб, и квадрат, и круг, и плоскость, и тессеракт. Было подобно и молочно-густому ветру, и монолитной иссиня-чёрной скале, и поверхности моря в непогоду, и ряби на поверхности озера, в котором резвятся жеребята. Но больше всего нечто напоминало магию. Дикую, неукротимую, совершенную магию.
— Ты близка к истине, Твайлайт. Это суть меня, идеальный и всеобъемлющий образ целого мироздания. Смертные зовут его Сердцем Магии. На удивление точное название.
— Оно прекрасно, — шёпотом говорю я, не в силах оторваться от созерцания.
— Иди! — командует мир. От удивления я даже перевожу взгляд на мир.
— Давай, — ободряюще говорит он. — Окунись в моё сердце.
Кое-как кивнув, я иду навстречу бушующей магии. Она зовёт меня, ждёт нетерпеливо и властно, а я не в силах противится…

* * *
— Даже не думай, тебя я туда не пущу, — твёрдо говорит мир, обернувшись к ещё одному участнику этого «сна».
— А я и не прошу, — по-настоящему удивился гость. — Мне от этой штуки бежать хочется! Неужели не чувствуешь?
— Не чувствую, — подтвердил мир. — Ты не являешься частью меня, а перенять твои ощущения как-то иначе я не могу. Через небытие даже мне не прорваться.
— Забавно, — задумчиво говорит гость. — Никогда не рассматривал с этой точки зрения. Ты именно поэтому не хочешь пустить меня в своё сердце?
— И поэтому тоже, — усмехается мир. — Пустота в сердце не то, что мне нужно. Да и ты сам…
С этими словами мир мгновенно оказался рядом с гостем, и его копы… конечность погрузилась в грудь гостя, застыв совсем рядом с микроскопической искоркой. Гость тут же отскочил и злобно зашипел, обнажая шесть десятков острейших клыков.
— …не станешь пускать чужого в свой эйдос.

Глава 15. Заслуженный отдых

Среди медиков царил жуткий кипишь. Сразу шесть пони в состоянии не столько тяжёлом, сколько проблемном. Рваные раны, повреждения рогов и крыльев, в общем, всё то, что лечить тяжело и долго. К тому же у всех общим фоном шло магическое истощение, которое только усугублялось. Скажем прямо, ситуация не из приятных. Вот и приходилось всему персоналу носиться как полоумным. Тем не менее, творившийся в больнице хаос казался таковым только невнимательному зрителю. Всё же разведка — единственная в этом мире контора, где получить гордое звание врача можно было только ко второй половине второго столетия жизни. Даже медсестрой (или медбратом) становились годам к пятидесяти. Поэтому на деле оказывалось, что хаос был вершиной порядка и слаженности. Тем не менее, никаких зрителей не было — только участники процесса. Даже пациенты не наблюдали суматохи. Над каждой суетилась пара медсестёр, да шнырял по палате старенький врач, раздавал советы и рассказывал вещи прелюбопытнейшие.
В самый дальний угол забился Дилон. Совсем юная кобылка заботливо отпаивала его какой-то дрянью, подозрительно вонявшей спиртом и кровью. Бедный хищник плохо переносил телепортации, несмотря на то, что большую часть жизни пользовался ей несколько раз за день (с помощью амулетов, разумеется). Теперь, когда его чувства многократно обострились, телепортация из просто неприятного переживания превратилась в настоящую пытку.

---

Непонятная штуковина лечила мои крылья. Понятия не имею, что там происходило — всё тело целиком было погружено в этот аппарат, только голова осталась снаружи. Как я поняла, такая штуковина только одна. Почему именно меня первой отправили лечиться? У Флаттершай и Твайлайт крылья изранены гораздо сильнее! Да и они больше заслужили. Я-то за всё наше «приключение» ничего не сделала, пока они раз за разом спасали наши шкуры. И как же дорого им это обходилось…
Помню, каким отчаянно-тоскливым становился взгляд Твайлайт, когда её ловушки уничтожали очередную группу псов. А уж как она страдала, когда держала щит с повреждённым рогом! Флаттершай и вовсе пожертвовала частью души, чтобы спасти нас. Можно утешать себя тем, что я просто не знаю, как устроить что-то подобное, но ведь и она не знала! И потом, она сражалась, как мне и не снилось.
— Что-то болит? — сочувствующе спрашивает врач — преклонных лет единорожка, и, видя моё удивление, добавляет: — Ты плачешь.
По щекам действительно течёт какая-то дрянь, и как не заметила? Первым делом попыталась вытереть эту пакость, но все шесть конечностей были накрепко зажаты механизмом. Тогда я отчаянно помотала головой, смахивая непрошенную влагу.
— Ну а что тогда? — всё так же мягко и заботливо спрашивает врач.
— Я слабачка, — буркнула, не подумав, и тут же покраснела. Вот уж не хватало ещё и жаловаться! Она недоумённо подняла бровь. Пару секунд я колебалась, а потом всё ей рассказала.
Врач задумчиво потёрла подбородок.
— Знала бы ты, как я тебя понимаю. По молодости постоянно так себя чувствовала, — немного грустно сказала она. При этом её взгляд был устремлён куда-то вдаль. — Вот только никак не соображу, как тебе с этим помочь…
Я даже растерялась. Никак не могла подумать, что незнакомая пони так серьёзно воспримет мои слова, что всерьёз начнёт думать, как мне помочь. Да нет, не в этом дело. Просто у нас, в Эквестрии, так не принято. В том смысле, что мне вообще-то полагается смириться и не страдать из-за вещей, которые мне не под силу. Так что любой нормальный пони решил бы, что мне надо смириться с ситуацией, а не пытаться что-то изменить.
— Физически ты в очень хорошей форме, — продолжала старушка, — тут быстрых результатов не получишь. Не один месяц уйдёт, чтобы результат стал ощутимым. Да и не в нынешней обстановке такие нагрузки на неокрепший организм давать.
«Неокрепший организм» — мысленно повторила я. А какой тогда считать «окрепшим»?
— Обучить тебя драться? Так и тут быстрых результатов не будет. Нет, дело-то хорошее, поучись, но результат будет не очень скоро, через месяц-другой. Уже и надобности такой не будет. И с магией то же самое.
Интересно, а о какой магии она говорит?
— Разве что кибернетика остаётся. Сможешь стать намно-о-ого сильнее, да ещё и очень быстро.
Я опять отчаянно помотала головой. Ну уж нет, нафаршировать себя металлом не дам!
— Вот то-то и оно, — кивнула старушка. — Опасное это дело. Если хоть малюсенькое сомнение гложет, то лучше не соваться.
— Почему? — её слова были мне совсем непонятны. Какие могут быть причины отказываться, кроме нежелания расставаться с собственной плотью?
— Странно, мне показалось, ты знаешь, — бормочет единорожка. — Тут загвоздка такая, что зачастую тело начинает отторгать имплантаты. Им-то ничего не делается, а вот органика вокруг начинает стремительно отмирать. До конца непонятно, почему так происходит. Известно, что с теми, кто сильно хочет имплантат (или протез) такая пакость почти никогда не случается. Вон, вся разведка с имплантатами в голове ходит, и никаких отторжений. Так что, если хоть малейшее сомнение, нежелание или ещё что, то лучше не надо. Всё понятно?
Подумав, я осторожно спрашиваю:
— А что такое имплантат?

---

Рэрити устроила скандал. Повод у неё был весомый. Врачи упорно отказывались лечить крылья Флаттершай. Они даже не обработали эти ужасные раны!
— Да какие могут быть причины?! — возмущалась бывшая единорожка, отмахиваясь от миловидной медсестры, что пыталась обработать её раны. — Вы обязаны её лечить целиком! И крылья тоже!
— У нас приказ: крылья не трогать, — холодно ответил старенький врач.
— Чей приказ? — кобылка грозно сощурилась.
— Допустим, мой! — весело заявил белоснежный единорог, вламываясь в палату. — И не надо так грозно на меня пялиться!
Буч притворно испугался и спрятался за Эпплджек. Поймал её злобный взгляд и передислоцировался за ближайшую медсестру. Рэрити поглубже вдохнула, собираясь высказать ему всё, что думала.
— Не надо ругаться, — тихо пискнула Флаттершай. — Думаю, я знаю, в чём дело.
Не дрогнув она провела копытом по внутренней стороне дыры в собственном крыле.
— Совсем не больно, — тихо сказала она. — И кровь не текла, словно…
Кобылка порывисто вздохнула и через силу продолжила:
— Словно она закончилась. И… и… — целый миг она задыхалась, но сразу же взяла себя в копыта, — настоящие мышцы должны выглядеть по-другому.
Она перевела взгляд на Буча и жалобно спросила:
— Мои крылья не настоящие, да?
Даже каменные сердца врачей дрогнули от звука её голоса. Так бесконечно отчаянно смертельно больные жеребята спрашивают: «Я ведь умру, да?». Всем телом они ощущают свою правоту и уже смирились с этой паскудной участью, но так и не смогли расстаться с безудержной жаждой жизни. Поэтому за отчаянием их голоса всегда слышится надежда. Для окружающих это больнее всего.
— Ну… кхм… как сказать, — нелепо залепетал Буч, но встряхнулся и продолжил в своём обычном тоне: — Да какая к чёрту разница! Вот скажи, у тебя хотя бы иногда возникала мысль, что с твоими крыльями что-то не так? Я имею в виду до того момента, как они неожиданно стали игнорировать серьёзные раны? Только учти, что причина твоих низких лётных качеств — исключительно отсутствие тренировок!
— Но её крылья не могут быть искусственными! — возразила Рэрити. — Я ведь помню, она и боль чувствовала, и кровь у неё шла! А тренировки действительно влияли на результат!
— А протезы всего этого не могут, — подхватил Буч. — Зря ты так думаешь. Наши технологии весьма совершенны. К примеру, Сиба. Вам ведь и в голову бы не пришло, что у неё все конечности, шкура и больше половины внутренних органов были искусственными! А ведь её оборудование устарело три сотни лет назад.
Единорог подскочил к Флаттершай и расправил её крыло, демонстрируя относительно целую (кроме одной здоровенной дыры) внутреннюю сторону.
— А тут ещё и гражданская модель, где не требуется задирать характеристики, а наоборот, держать их в рамках возможностей нормальных пони. Поэтому остаются возможности добиться полного сходства с нормальными живыми крыльями.
Буч наконец отстал от растерянной Флаттершай.
— Но зачем ей вообще протезы?! — не унималась Рэрити. — Чем вас не устроили её родные крылья?
Жизнерадостность Буча вмиг испарилась.
— Наверное, тем, — он говорил медленно, тщательно проговаривая слова с какой-то совершенно особой интонации, которая могла быть плодом страстной любви гнева и равнодушия, — что с некоторых пор у неё нет настоящих крыльев. Причём настолько нет, что отрастить новые мы не можем.
— Как давно? — спрашивает Флаттершай. Похоже, кобылка окончательно смирилась с ситуацией, и ей больше не хотелось разреветься от мыслей о крыльях.
— Ещё до лётной школы, — Буч сменил интонацию на умеренно-сочувствующую. — Но я не буду тебе рассказывать, как это случилось. Поверь, ты была рада забыть.
Флатти понимающе кивнула. Рэрити собиралась опять что-то сказать, но пегаска остановила её, просто покачав головой.
— И что теперь будет? — осторожно спросила Флаттершай.
— А что должно быть? — Буч не понял вопроса. — Раны залечим, крылья починим. Внесём, конечно, пару модификаций, но не слишком значительных. А что?
Флатти просто мотнула головой. Ну не признаваться же, что решила, будто теперь её вовсе оставят без крыльев.

---

М-да, хорошо, что никто меня видит. Лежу тут аки сторожевой пёс, у порога на коврике. Впрочем, коврика-то и нет, зато порог есть. Даже дверь спиной чувствую. Назойливый инстинкт требовал защищать вожака стаи — Твайлайт Спаркл. Впрочем, спать мне это не мешало, даже наоборот — сны сейчас были единственным местом, где ей могла угрожать опасность. Но и тут всё обошлось. Сначала к ней вломился Инерман, а потом… бр-р-р, чуть с катушек не съехал, от всех этих неопределённостей. Да ещё и конечности к моему эйдосу тянут всякие. Твайлайт, однако, все эти приключения пошли на пользу.
В дверь осторожно постучали. Жаль, я надеялся, он пройдёт мимо.
— Ну чего ты такой виноватый? — вопрос я задал ещё до того, как открыл дверь, так что единорог предстал передо мной удивлённый по самые уши.
— Ты сквозь стены видишь? — прямо спросил он.
— Вижу, — охотно согласился я, — правда, не твою бренную тушку.
Несколько секунд Буч пристально разглядывал меня, но вопросов задавать не стал. Кивнул на Твайлайт, спросил:
— Спит?
— Нет, просто притворяется, — честно ответил я. — Давай не будем ей мешать.
Это был не вопрос, а именно утверждение. Мешать не будем. Пусть отдыхает.
— Разумеется, не будем. Пусть отдыхает, бедолага, — согласился Буч.
— Ага, с вами отдохнёшь, — с горестным вздохом Твайлайт оторвала голову от подушки и уставилась на нас мутным взором. Даже такое просто действие далось ей с огромным трудом. Буч сел где стоял.
— Фигасе, а я-то думал, он шутит. Наши врачи говорили, ты недели две будешь в отключке валяться, — заявил единорог, подобрав челюсть с пола.
— Подумать у меня есть на это время, — отмахнулась Твайлайт. Следующие несколько минут она потратила, пытаясь сесть. Даже с моей помощью получилось не сразу.
— Ты просто так пришёл или по делу? — спросила Твайли, когда наконец смогла принять вертикальное положение. Правда, ей приходилось опираться на меня, иначе кобылка просто падала.
— Тебя хотел проведать, а то датчики показывали какую-то странную магическую активность. Ты, часом, не в курсе, что это было? — Буч с невинным любопытством смотрел на аликорну.
— В курсе, — коротко ответила она.
— Расскажешь? — с надеждой спросил Буч.
— Нет. А что это Дилон говорил про твою виноватость? — Твайлайт ловко сменила тему. От удивления Буч успел забыть про грызущее его чувство вины, но стоило напомнить и вот — единорог опять виновато пялится в пол.
— Меткоискатели, — коротко сказал он. У Твайлайт чуть сердце не остановилось (по крайней мере, ей так показалось).
— Мертвы? — онемевшим от ужаса голосом спросила она.
— Нет, — спешно замотал головой Буч. — Разве что со Свити Бель не всё до конца ясно. Пойдём, это надо видеть.
Мы с Твайлайт недоумённо переглянулись. Буч закатил в палату инвалидное кресло. Разумный поступок.

Рэрити застыла. Хотелось бы мне сказать про охватившую её бурю эмоций, но никакой бури не было.
— Что за… — нахмурилась пони, разглядывая белое нечто, из глубин которого лился красный свет. А ещё оно гудело. Нет, скорее, вибрировало всем телом. Остальные кобылки тоже растерянно замирали, едва заметив эту штуковину. Разве что Твайлайт сразу поняла, что это такое. Теперь она много понимала. Я же просто знал.
— Свити Белль, — прошептала Рэрити. Голос её дрожал, кровь отлила от щёк, а уши прижались к голове. — Что вы с ней сделали? — тихо спросила кобылка, а из глаз её потекли слёзы.
— Мы — ничего, — качает головой Буч. — Над её ранами постарался Наместник.
— Почему моя сестра киборг? — Рэрити резко разверчивается. Она злобно щуриться, зрачки расширены, мышцы напряжены до предела, сердце бешено колотится. Я всей шкурой чувствую, как волны её гнева разливаются по палате. Уверен, будь у неё рог Буч уместился бы в пепельницу. Её рог и крылья Флаттершай — единственное что врачи разведки не смогли быстро излечить.
— Твоя сестра не киборг, — уверенно говорит белоснежный единорог. Рэрити собралась что-то сказать, но Флаттершай аккуратно прикоснулась к её плечу.
— Пускай он всё расскажет.
Рэрити недовольно кивнула.
— Киборг всё же существо изначально… — Буч замялся, явно не желая говорить «живое», — биологическое. Киборг рождается как нормальный пони (да он и есть нормальный пони!), и только искусственная замена биологических частей на механические превращает его в грозное и жуткое существо, — с явным сарказмом закончил единорог, а затем устало потёр переносицу.
— А твоя сестра… Она никогда не рождалась. Её создали. Свити Белль робот. Синтетик, если быть точным.
— Этого не может быть, — устало отмахнулась Рэрити и, всхлипнув, обняла свою сестру. — Она ведь выросла у меня на глазах! Я бы заметила, отличайся она от обычных жеребят. Да и кьютимарку она получила, и душа у неё есть! Твайлайт сказала бы, что это: «Не субъективный оценочный опыт, а объективная реальность, проверенная экспериментом».
Твайли поморщилась от такой формулировки.
— Свити не просто робот, — мягко сказал Буч. — Понятия не имею как, но ваши родители смогли создать полноценную искусственную жизнь. Не просто механизм, но полноценное живое существо, пусть и отличное от нас с вами. У неё даже душа появилась, хотя этого я никак понять не могу.
— Из всего им сказанного важно знать, — я нагло влез в разговор, — что Свити Белль настоящая и действительно твоя сестра. И единственное, что тебя должно волновать это смогут ли они… — теперь уже замялся я, не желая говорить «починить», — привести Свити в норму.

Объяснял Буч долго. Кобылкам были незнакомы многие термины, так что единорогу приходилось пускаться в развёрнутые объяснения.
Физические повреждения тела не представляли никакой опасности для Свити Белль. Её системы ремонта могли бы справиться самостоятельно, однако они не работали. Самыми ужасными были повреждения информационные. Программы её тела находились в бесконечном цикле перезаписи случайными символами. Все программы, начиная от низкоуровневых аппаратных протоколов и заканчивая сознанием бедной кобылки. Ситуация получалась двоякой. С одной стороны, в распоряжении разведки был свежий бэкап сознания Свити Белль, дополненный во время последнего перезапуска. Как раз за пять минут до того, как перезапись уничтожила оригинал. С прочим ПО было немного проблемнее, но ничего критичного. Само восстановление с резервной копии не было проблемой, ибо душа у Свити была, а значит, можно не волноваться, что в итоге получится просто копия. Вот только осуществить это восстановление не представляется возможным, пока продолжается перезапись, а продолжаться она будет, пока все системы её тела не останутся без энергии. Вот тут стоит уточнить, что по какой-то неведомой причине реактор Свити Белль стал выделять странную магию. Есть подозрения, что именно она и поддерживает перезапись. Казалось бы, что может быть проще: отключить (можно даже физически извлечь) реактор, поставить новый или исправить текущий, а потом спокойно восстанавливать Свити. Но у неё есть душа. Угадайте, на что похоже полное обесточивание всех систем? Правильно, на смерть. Тут душа может и свалить от нас в далёкие дали, и останемся мы без Свити Белль.
— Значит, вы не можете ей помочь? — жалобно спросила Эпплблум. Кажется, доблестная шестёрка только сейчас заметила, что меткоискателей в палате целых три штуки. Не удивительно, жеребята были на удивление тихими. Скуталу и вовсе спала, даже наш шум её не разбудил.
— Помогая, мы рискуем убить её, — уточнил Буч. — Может быть, всё пройдёт нормально, а может, мы окончательно её потеряем. Я пытаюсь придумать варианты получше, но никаких идей пока нет. Самое плохое, что времени у нас мало. Сейчас её тело в настолько дефектном состоянии, что не сможет долго удерживать душу. Примерно через неделю, по нашим расчётам, Свити Белль умрёт.
— Прискорбно, что это не все плохие новости, — откинувшись в кресле-каталке сказала Твайлайт. Она не пыталась сдержать слёз. Прекрасно её понимаю.
— Что-то случилось? — тревожно спрашивает Эпплджек у своей сестры. Эпплблум кивает, отводит взгляд, с трудом сдерживает слёзы.
— Я… — она всё же не сдерживается и на её лице появляются две мокрые дорожки, — я больше не смогу помогать тебе на ферме. Никогда.
Удивительно, но именно это сильнее всего терзает маленькую пони.
— Что ты такое говоришь, сахарок? — хрипло говорит Эпплджек. Её копыта дрожат, а глаза размером с блюдце.
— Я задних ног не чувствую, — через силу выговаривает Эпплблум.
— Ей пришлось нести на себя раненную Свити Белль, — объясняет Буч. — Исцарапала спину. В раны попал хладагент. Очень токсичен. Сильные повреждения тканей. Пришлось удалить часть позвоночника. Восстановлению не подлежит. Имплантаты отторгает.
Эпплджек крепко обнимает свою сестру, и они вместе ревут от души. Да и у остальных промокла шёрстка под глазами.
— А что со Скуталу? — спрашивает Рейнбоу, украдкой утерев слёзы. Она осторожно приподнимает одеяло, которым укрыта жеребёнок. Видит бинты там, где должны быть крылья. Сейчас Рейнбоу выглядит в точности как Эпплджек.
— Отторжение, — опять говорит Буч. — Психологическая травма, стресс; её организм отторг собственные крылья. Такое иногда случается, хотя даже в старые тёмные времена, которых я не застал, такое было редкостью. Вырастить новые не получится. Пробовали протезы, но только хуже сделали.
Рейнбоу трепетно обнимает бывшую пегасочку и плачет за двоих. Буч спешно отворачивается, чтобы никто не видел его слёз. В этой компании я единственный бесчувственный чурбан, не проронивший ни слезинки. Твайлайт оборачивается ко мне и неожиданно нежным движением вытирает слёзы с моих щёк.

Легко поддаться настроению, а вот вернуть потом присутствие духа — задача не из простых. Кажется, только мы с Твайлайт быстро с этим справились. Причём принцессу спасло только нахлынувшее чувство стыда. Слишком уж романтичным жестом ей показались наши объятия. Хотя во взаимных затискиваниях Пинки и Буча ничего такого ей не виделось. Даже объятия Флаттершай и Дискорда (который примчался, стоило только его дражайшей подруге проронить слезинку) казались ей исключительно дружескими. Рэрити и Эпплджек тискали своих сестёр, а Рейнбоу — Скуталу. От такого обращения бедный жеребёнок даже начала приходить в сознание, но увидела Рейнбоу, решила, что это всё сон и просто наслаждалась происходящим.
Обнимашечную идиллию разрушила Эпплблум. Взяла и рассказала, что Сибе оторвали голову. Кажется, кобылка решила, что именно она должна быть тем, кто сообщит нам эту прискорбную новость. Даже я испугался. Целую секунду наслаждался чувством невесомости и комком липкого недоумения где-то в районе желудка. А потом понял, что такой пустяк не должен стать фатальным для нашей киберпони, да и у Буча подозрительно хитро заблестели глаза. К тому же о смерти Сибы мне бы сообщали в первую очередь. А вот Рейнбоу Дэш пришлось непросто. Друзей она ещё не теряла.
— Слух о моей смерти был сильно преувеличен, — сообщил незнакомый голос. Никаких эмоций в нём не было, просто не нашлось места. Очень уж низкокачественной была имитация. Говоривший оказался под стать голосу — такой же механический и допотопный. Больше всего он напоминал скелет пони, но достаточно отдалённо. Механизм был изготовлен из банальнейшей стали, а вместо полноценных синтетических мышц в движение его приводили линейные сервоприводы или вовсе поршневые пневмоприводы (понятия не имею, в чем разница, но второе совсем уж каменный век). Первым делом я решил, что это очередная поделка юных техников, но как раз их тут быть не могло. А потом я догадался сопоставить его слова со здоровенным прямоугольным куском бумаги, который был приклеен к боку этого недоразумения. Надпись на нем гласила: «Сиба».
— Хреново выглядишь, подруга.
— Зато ты выглядишь замечательно. Даже подрос, кажется.
Воображение вмиг дорисовывает саркастичные нотки в голос, а в черноте камер поселяет удивление, свойственное только нормальным понячим глазам.
— Есть такое дело, — гордо улыбаюсь, размышляя, насколько соответствуют истине слова про мой рост.
— Тебя можно жалеть, или ты головы отрываешь за такую фигню? — максимально ехидно спрашиваю я.
— Отрываю, — довольно говорит Сиба (эмоции видны только моему воображению). — Даже себя не пожалела, представляешь?
— Хорошо, что юношеский максимализм не заразен, — ехидствует Буч.
— Во-первых, я леди, — изображая оскорблённую невинность отвечает киберкобыла, — а во-вторых, возраста весьма почтенного.
— Так это старческий маразм? — растерянно спрашивает Твайлайт. И это было настолько неожиданно, что мы втроём зависли секунд на десять.
— Ты — Сиба? — с надеждой спрашивает Рейнбоу, пристально разглядывая металлический скелет.
— Да, — кивает киборг и тыкает себя копытом — Вот такую вот фигню у нас выдают в качестве временного тела. Буквально через полчаса отправлюсь получать настоящее, но это затянется почти на сутки, вот и зашла вас проведать.

---

— И как тебе это тело? — спрашивает Рейнбоу, просто чтобы прервать неловкое молчание.
— Никак. Словно марионеткой управлять. Отдаёшь ему приказ, оно делает. Ещё и не чувствую ничего. Честно говоря, это и телом назвать трудно. Так, платформа для передвижений.
Рейнбоу с опаской покосилась на Сибу. Вдруг обидела? Но никаких эмоций на механическом подобии лица не было и быть не могло. Только Дилон ему одному ведомым способом понимал эмоции пегаски и милосердно сообщал их окружающим, пока Сиба рассказывала про нападение на замок. Правда, её рассказ обрывался на моменте, когда ей голову оторвали. Дальше в дело вступила Эпплблум. По итогу Твайлайт распереживалась за Спайка. Буч попытался её успокоить, однако «тяжёлое, но стабильное состояние» казалось успокаивающим только ему самому. Принцесса помчалась к своему дракончику. Точнее её помчал Дилон, толкая кресло головой, но так вовремя, словно Твайлайт сама контролировала передвижение.
— За меня можно не тревожиться, — заявила Сиба, заметив, как встревожилась её подруга. — Вся эта фигня пошла мне на пользу. Особенно прогулка по аду.
Рейнбоу так и застыла с открытым ртом.
— Хотя есть, скажем так, побочные эффекты, — замялась киборг. И это было видно даже с её текущим телом.
— Какие ещё эффекты? — переполошилась Рейнбоу.
— Тебе уже рассказывали, что такое отторжение? Если вкратце, то это реакция тела на всё, что оно считает чужеродным. Или не столько тела, сколько духа. Или всё вместе.
— Как у Скуталу? Тело посчитало крылья чужеродными, и они отпали? — тихо спросила Рейнбоу.
— Не отпали, а сгнили.
— Но у тебя же просто нечему отторгаться! — перебила Рейнбоу, возмущённо махнув крыльями.
— Эй, у меня целая половина мозга органическая! — фыркнула Сиба. — Вот она и отторгается.
Радужная пегаска побледнела от ужаса, но сказала твёрдо:
— Должен быть способ спасти тебя.
— Есть. Окончательная кибернетизация. — Сиба попыталась усмехнуться, но нужных для этого вещей у неё не было. — Буду совсем как Свити Белль. Это я и хотела тебе сказать. Уже через пару дней я окончательно и бесповоротно стану жуткой железякой.
Сиба изобразила вздох.
— Причём не только физически. Душа тоже соответствует. Если тебе отвратительны такие существа…
— Ну уж нет! — помотала головой Рейнбоу. — Я уже давно не такая дура, чтобы считать такие вещи важными!
— Говоришь как мудрая старуха! — рассмеялась киборг. Неприятный у неё был смех. Примитивный речевой модуль просто не был на него рассчитан. Рейнбоу польщённо зарделась. Мудрой её никогда не называли.
— Ну хватит там уже стоять. Я тебя не для того позвала, — киберпони уже умчалась вперёд.
— А для чего?
— Мне будут новое тело делать. Подумала, что тебе будет интересно посмотреть. Говорят, зрелище неописуемое. Буч даже думал билеты продавать. Ну шутил на эту тему точно.

---

С восторженным «Ви-и-и-и-и-и» мимо двери пролетела неопознанная пони. За одно из её задних копыт держалась другая пони и вопила «Сто-о-о-ой!». Судя по магическому полю, окутавшему НЛП, она была единорогом. Её груз я разглядел немного лучше — его совершенно восхитительная светлая тёмно-синяя окраска сразу бросилась в глаза. Для нормальных пони это звучит бредово, но как-то иначе описать этот цвет я не могу. В начальной школе постоянно двойки получал, когда дело касалось цветов, а потом просто тыкал всех носом в бумажку, где чёрным по жёлтому (в последние годы бумажка состарилась) было написано, что я дальтоник. Мою манеру странно описывать цвета это не оправдывало, но позволяло всех слать далеко и надолго. Селестия как-то пробовала смотреть моими глазами (когда влез в чужой разум, это очень просто), и ей пришлось признать, что моя странная манера называть цвета на удивление точна.
За всю жизнь я встречал только троих пони светлого тёмно-синего цвета. Они не меньшая редкость, чем красно-зелёные. Эти трое: Твайлайт, Рейнбоу и Старлайт. Первая сидит рядом со мной, вторая так не вопит и вообще шляется где-то с Сибой, а значит, это Старлайт. Подруг у неё немного, а значит, вторая — Трикси. Одна беда: пахнет от неё не как от Трикси, в голове подозрительно много пустого места и с жизнью определённо что-то не так.
Следующий заход удался лучше — Старлайт всё же смогла затормозить бесноватую единорожку. «ПРИВЕТ!» — тут же радостно завопила кобылка с перебинтованной головой, врезалась в Твайлайт, опрокинула кресло и попутно смахнула половину датчиков, которыми увешали Спайка. Дракончик был относительно в порядке, только знатно перенапрягся. Беспокоиться не стоило, но сказать об этом Твайлайт я не решился.
— Трикси, ну что ты творишь! Тебе надо быть осторожней! — тоном начинающей строгой учительницы Старлайт отчитывала свою безрассудную подругу. — А если бы ты головой ударилась? Об этом ты подумала?
— Агась! — восторженно мотнула башкой Трикси. — Предусмотрела.
Старлайт растерялась от столь уверенно ответа, буркнула почти про себя: «Ну тогда ладно».
— Я тоже рада тебя видеть, — искренне сказала Твайли, — но может, уже слезешь с меня?
— Хорошо! — заявила Трикси откуда-то с потолка, где с комфортом разлеглась. Голос у неё был какой-то жеребячий, словно она была не взрослой пони, а совсем маленькой (даже младше меткоискателей) кобылкой. А ещё она сильно похудела.
— Ничего себе! — принцесса едва подобрала челюсть с пола. — Когда ты научилась так хорошо колдовать?
Трикси беззаботно пожала плечами.
— Это всё из-за проклятой железяки, — злобно ответила Старлайт.
— Сиба хорошая! — запротестовала Трикси.
Вот только их споров мне тут не хватало!
— А ну цыц! Давайте кратко, что у вас произошло! Ни за что не поверю, что Сиба в приступе гнева проломила ей голову.
— Нет, она так не делала! Она хорошая пони! — упрямо ответила Трикси и радостно добавила: — Я её спасла!
— Ну не настолько кратко! — возмутился я. Трикси наконец спустилась с потолка и попробовала сесть рядом с Старлайт. Не получилось. Кобылка никак не могла удержаться в вертикальном положении, поэтому легла прямо на пол. Твайлайт тем временем сама (!) подняла своё кресло и забралась в него. Я же изнывал от любопытства, но виду не подавал.

Рассказ Трикси, мягко говоря, впечатлял. Единорожка с жеребячьей непосредственностью описывала свои ощущения: «В голове стало горячо-горячо», а потом тут же подсчитала, что работала на пару йоттафлопс. Из Трикси получилась какая-то дикая помесь ИИ и жеребёнка. Впрочем, Старлайт считала, что она просто Буча наслушалась и подражает, как может. Чисто жеребячья черта, должен заметить.
— Из-за этой поганой железки она теперь такая! Словно кобылка малая, а не взрослая пони! — всхлипнув от едва сдерживаемых слёз и почти угасшего гнева сказала Старлайт
— И вовсе Сиба не поганая! — запротестовала Трикси, опять подняв себя телекинезом. — А я взрослая!
Долго находиться на одном месте единорожка не могла — носилась по палате, всё осматривала, обнюхивала, ощупывала, даже облизывала, если считала, что её никто не видит. Разумеется, и ко мне в пасть она заглянула, задела копытом клык, получила неглубокую царапину и только после этого вняла требованиям кобылок от меня отстать.
— И впрямь как жеребёнок, — согласилась Твайлайт, внимательно наблюдая, как Трикси обнюхивает Спайка. — Только колдует… Трикси, а кроме телекинеза ты ещё что-нибудь умеешь?
— Умею! — радостно заявила единорожка после того, как телепортировалась за спину Твайлайт. — Я теперь всё умею!
Вид у неё был гордый.
— Окей, всё так всё, — покивал я, пока остальные не принялись ей возражать. — Так ты по делу порхаешь, аль от дела летаешь?
— Я по делу! — обрадовалась Трикси. — Хочу помочь Свити Белль!
— А с ней что-то случилось? — потирая глаза маленькими кулачками спросил заспанный Спайк. Твайлайт счастливо пискнула и кинулась тискать бедного дракончика.
— А ты сможешь? — не обращая на них внимания спрашиваю я.
— Наверно, — пожимает плечами Трикси. — Я сама её не видела, а железки дают мало данных.

---

Все вокруг суетились, да так увлечённо, что бедная Рейнбоу стеснительно забилась в дальний угол. Обычно стеснительность ей не свойственна, но когда вокруг оживлённо носятся полтора десятка пони гораздо старше тебя, а ты ни в зуб ногой, что за дискордовщина тут творится — любой невольно застесняется и благоразумно отойдёт в сторонку, чтобы не мешать.
Помещение, в котором всё это происходило, привело пегаску в ступор. Всё здесь было сделано из металла! И стены, и пол, и потолок, и длинный стол во всю стену. Хотя столом это точно не являлось, но подобрать другое слово Рейнбоу не могла. Его поверхность находилась под углом, как у школьных парт и была усеяна кучей кнопочек, рычагов, переключателей и прочей атрибутикой непонятного назначения. Прямо над «столом» было окно, и вот за ним-то и было самое интересное: огромная, совершенно пустая комната в форме шара. Из-за шарообразности комнаты вся стена, за которой она находилась, а также стол и, разумеется, окна имели выгнутую форму. Вся поверхность комнаты была покрыта белоснежными квадратами. Они светились достаточно ярко, чтобы нужда в дополнительном освещении отпала.
Наконец один из мельтешащих единорогов заметил Рейнбоу.
— О! У нас есть зритель! — завопил он во весь голос. — Ребят, представляете? Нет, ну вы представляете?! Зритель! Можно выпендриваться на полную!
Остальные на пару мгновений притормозили, озадаченно уставившись на Рейнбоу.
— Здрасьте, — Рейнбоу натянуто улыбнулась, мысленно ругая Сибу, которая бросила её тут одну, а сама куда-то свалила. Пони синхронно улыбнулись, приветственно кивнули и помчались дальше.
— Ты чего там стоишь? — опять завопил единорог. — Топай сюда, тебе положено место в первом ряду.
К удивлению пегаски, усадили её ровно в центре «стола» на массивное кресло, выдвинутое прямо из пола.
— Сиди, наслаждайся представлением, можешь кнопочки потыкать.
Рейнбоу удивлённо на него уставилась, всем своим видом требуя объяснений.
— Да бутафория всё это! — отмахнулся единорог — Мы это так, для антуража здесь поставили. Сама посуди, кого впечатлит абсолютно пустой центр управления? Надо чтобы стояло вот это! — и он обвёл копытом стол. — Надо же как-то учеников впечатлять. Ладно, наслаждайся, до начала ещё минут пятнадцать. Мне пора!
И он почти сразу куда-то исчез.

---

Трикси пристально разглядывала изувеченную единорожку. Остальные пялились на «Великую и Могучую», а скептицизма их хватило бы на небольшой город, но все выжидающе молчали. Даже дыхание затаили. Народу было море! Меткоискатели полным составом, пяток техников во главе с Бучем, ну и наша компания, кроме Рейнбоу. Несмотря на столпотворение, вокруг Свити Белль образовался ровный круг пустого пространства. Только Трикси и Буч ошивались около единорожки, и то Буч присматривал за «Великой и Могучей». И только я один сидел, открыв рот от удивления, ведь мог видеть то, что другим не доступно.
Слабые отзвуки жизни (обычно я так ощущаю магию, но сейчас это была не она) Трикси перетекали от её тела, обволакивали Свити Белль, собирались в тонкие линии вокруг неё, которые сплетались в сложные и запутанные узоры. А её внимание, лёгкое, почти неощутимое, было наполнено иррациональной силой и энергией. Такое я встречаю впервые — обычно чем выше «качество» внимания, тем более оно ощутимо, но сейчас всё было ровно наоборот. Я один чувствовал происходящее, но даже я ничего не понимал.
Её рог начал светиться. Не так, как это обычно происходит, а изнутри, и свет тёк по кристаллическим прожилкам и изливался… за грань материи. Я закрыл глаза, отстранился от происходящего, на краткое мгновение все чувства исчезли. Искорка эйдоса вспыхнула чуть ярче. Вокруг разливался свет множества душ. Мощно и ярко, словно маленькое солнце, пыла душа Твайлайт, накрепко связанная с пятью другими. На их фоне техники казались совсем тусклыми. Душу Буча я так и не смог увидеть. Странно. Свити была… обычной. Нормальная, немного оплавленная Армагеддоном душа. Хотя я, наверное, слишком строг с ней, ведь сравниваю с разведчиками и другими необычными пони. Думаю, на фоне простых обывателей она окажется очень яркой. Не могу сказать точно, но, кажется, она боялась.
А вот душа Трикси оказалась чудовищно огромной. В несколько раз больше чем у Твайлайт, но не настолько яркая и гораздо менее плотная, только в самом центре ярко пылал небольшой огонёк, сравнимый по яркости с Твайлайт. К тому же её душа оказалась на удивление структурированной. Словно была не природным, а искусственным образованием.
Тот свет, что вытекал из рога Трикси теперь, был виден мне, как и его цель. Та энергия, что бушевала в Свити, полностью ощущалась только в этом состоянии. И, скажу честно, она меня пугала. Это был чистый, воплощённый гнев. И сила его была столь велика, что он почти стал самостоятельным существом. Почти. Его смысл и цель угас до того, как это случилось. Душа жеребёнка не могла прорваться к собственному телу.
Трикси осторожно пыталась вмешиваться в процессы, происходящие в недрах механического тела, но тщетно. Но она работала не только с телом. Душа жеребёнка отзывалась гораздо охотнее. Кажется, они… общались? Не уверен, что это подходящее слово, но более подходящих не существует. Вмешаться в их «разговор» или узнать о чём он у меня не получилось. Сомневаюсь, что это вообще возможно.
Осмысленная речь мигом вырвала меня из созерцательности.
— Я разобралась, — довольно заявила Трикси. Все странные действие с её стороны прекратились одновременно с той фразой.
— Да ты что! — голос Буча сочился скептицизмом.
— Ага, — гордо кивнула волшебница. — Меметический контроль через энергию, а случайные цифры в программном сегменте — это так, последствие.
— Чего? — Буч недоумённо нахмурился. Трикси закатила глаза, словно мы уже в восьмой раз спросили, кого цвета небо.
— Неважно, — отмахнулась волшебница. — Я знаю, как ей помочь. Я справлюсь.
— Подожди, давай ты сначала скажешь, что собираешься делать! — возмутился белоснежный единорог.
— Всё просто! — довольно лыбясь заявила поняша. — Отделяем душу, иначе ничего не выйдет, обесточиваем тело, перенастраиваем реактор. Ну а дальше ты знаешь.
— Ага, просто, — разочарованно вздохнул Буч.
— Она справится, — сказал я. Целая куча взглядов щекотала шкуру. Мне срочно нужна одежда!
— Вот! — Трикси ткнула в меня копытом. — Слушайте его. Я начинаю.
Остановить её никто и не подумал. Ну что могла сделать слабоумная единорожка, пусть и с огромным магическим талантом?
Радужка глаз Трикси вспыхнула, и видимым стал свет её рога. Я невольно соскользнул в прежнее созерцательное состояние. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как волшебница разорвала связь души Свити с телом, но не позволила исчезнуть незнамо куда — схватила и удержала на месте. Одновременно с этим красная энергия в теле вздрогнула и начала постепенно угасать! Само тело тоже дрогнуло, голова медленно повернулась к Трикси.
— _ЭРРОР_ — заявило нечто, и из его рога вырвалась красная молния. Я уж думал, конец «Великой и Могучей», но нифига! С запозданием всего в мгновение с её рога тоже сорвалась молния и нейтрализовала первую. К этому моменту мне стало ясно, что само по себе нечто, бывшее когда-то гневом, не иссякнет. Реактор стабильно пополнял запасы красной энергии, правда, без связи с душой она стала слабее.
Трикси вскинула передние ноги, вытянула их перед собой, и перед копытами вспыхнули руноподобные рисунки, заключённые в круги цвета её магии. Мгновением позже несколько таких же колец опоясали её передние конечности, держась на небольшом расстоянии от шкуры. Пылающие красным заклинания атаковали волшебницу, но она ловко сводила их на нет. От рисунков перед копытами разбежались тонкие ровные линии в некоем подобии микросхем. В большинстве они устремились к реактору. Мгновение — и пылающий красным шарик был вырван из груди робота-жеребёнка. Тело ещё пару секунд светилось и дёргалось, но всё же потухло и обмякло.
Множество линий устремились к реактору, и не только с рун перед копытами, но и с рога Трикси. Затем вокруг реактора возникло множество колец, они налагались одно на другое, пока не образовали сферу. Десятки заключённых в круги рун вспыхнули на разном удалении от реактора, но все были направлены на него. Вся эта красота разом ярко засветилась, а вот красное свечение наоборот начало гаснуть. Руны принялись вращаться вокруг реактора, и его свечение угасло окончательно. Вращение прекратилось, руны поменялись и вновь принялись вращаться. Трикси связала душу Свити с реактором, и он вспыхнул нежно-зелёным светом (под цвет магии жеребёнка, если память мне не изменяет).
Реактор помещён обратно в грудь и, думаю, подключён. Волшебница легко сменила привязку души жеребёнка с одного реактора на всё тело. На этом моё понимание ситуации закончилось. Из странного остались только отзвуки жизни, собирающиеся в странные узоры вокруг Свити Белль. А вот Буч всё понимал. По крайней мере, его глаза распахнулись ещё шире. Единорог совсем уж неприлично сильно удивлялся.
— Она ПО пишет, — внезапно охрипшим голосом выдавил из себя Буч. — Сама! И как пишет! Я ни в жизнь такую прелесть не выдам! Всё, запуск!
Восторг и волнение единорога были столь сильны, что даже у меня сердце чаще забилось и дышать я забыл.
— Восстановление из резервной копии… успешно! — завопил единорог. Замер на мгновение и восторженно заорал во весь голос:
— СВИТИ ЗАПУСКАЕТСЯ!
И сразу из его вопля понятно, что и душа на месте, и сознание в порядке, и тело починится.

---

Рейнбоу невольно заёрзала, когда один из единорогов коротко сообщил: «Начинаем». Самый нижний из квадратов сферического помещения раскрылся, разделившись на четыре части. Без видимых проявлений магии в центр комнаты взлетело что-то металлическое, формой похожее на мозг. А затем стены ожили… Квадраты откидывались и разнообразные манипуляторы выдвигались наружу. Они подобрались совсем близко к мозгоподобной штуке. Откуда-то сверху спустили позвоночник и приставили к голове. Рейнбоу ожидала чего угодно, но полыхнувшая молния стала для неё неожиданностью. Белоснежная молния сорвалась с манипулятора, оканчивающегося здоровенной (размером с рог) иглой, и ударила в место соприкосновения позвоночника с головой. Рейнбоу невольно взвизгнула от неожиданности. Молния громыхнула неожиданно громко, а уж звука пегаска никак не ожидала. На удивление, молния не погасла сразу, а вслед за иглой «обежала» по кругу место соединения. Несколько секунд ничего не происходило.
Манипуляторы ожили все разом. Сверху опустили железные части черепа, а снизу подавалась целая куча разных костей. Всё стремительно вставало на места, и десятки молний блуждали по скелету: спаивали разрозненные куски черепа в монолитную конструкцию, скрепляли суставы и вычерчивали быстро исчезающие рисунки.
Особенно много времени уделили крыльям — очень уж много там было костей, но даже когда они были собраны, молнии ещё несколько минут вычерчивали на них замысловатые узоры. На голове остался пустой ромбик, примерно там, где у единорогов рог. Рейнбоу поёжилась. Скелет пони, пускай и металлический — довольно жуткое зрелище.
Сверху спустился огромный манипулятор, заканчивающийся штырём ромбической формы. Его он и вонзил ровно в разъём в центре лба. На целую минуту всё замерло, только монотонный гул и мощная вибрация пронзали воздух. Даже кресло не защищало Рейнбоу, и к исходу минуты ей казалось, что вместо мыслей в её голове поселились гул и вибрации, и так будет всегда.
Всё ожило, зашевелилось, механизмы идеально выверенными движениями устанавливали разномастные детали. Молнии, словно тысяча гроз, ласкали железное тело и сплетались в огромные символы рядом с ним и, стремительно уменьшаясь, погружались в него, медленно угасая. Их грохот сливался в замысловатую мелодию, отдалённо напоминающую музыку Винил, но гораздо более агрессивную.
Манипуляторы плавно «уплыли» назад, но их место заняли другие, похожие на швейные машины, как меч на палку. Игла одного из них ужалила скелет и в свете молний Рейнбоу разглядела тонкую нить, протянувшуюся от иголки. Механизм переместился и вновь ужалил. Замер на мгновение, ужалил в ту же точку и переместился обратно. Без всяких переходов аппарат начала на бешеной скорости метаться между этими двумя точками. Тонкие металлически блестящие нити сплетались в мышцы. Внезапно остальные манипуляторы тоже включились в процесс. Скелет постепенно обрастал мускулатурой.
Это длилось и длилось. Рейнбоу Дэш окончательно потеряла счёт времени и давно перестала отличать настоящие молнии от их следов, словно выжженных на сетчатке. Увы, но ничто не вечно. Молнии прекратились в один миг, и наступила абсолютная тишина. Только писк в ушах тщетно пытался убедить пегасочку, что она не лишилась слуха.
— Перерыв пять минут! — заявил кто-то из разведчиков. Его голос звучал глухо, словно из-под воды. Или у Рейнбоу проблемы со слухом.
— Можешь отвернуться, радужная, — насмешливо заявил другой. — В ближайшие пять минут ничего интересного. Проморгайся пока, что ли.
Рейнбоу всё же отвернулась, недоумённо оглядела учёных, разлёгшихся прямо на полу и активно обсуждающих произошедшее. Кобылка с удивлением осознала, что понимает почти половину из заумных слов, которыми они пользовались. «Общение с Твайлайт не пошло мне на пользу, — посетовала она, — скоро совсем яйцеголовой стану». К её удивлению, учёные всей толпой заржали.
— Ну, до этого тебе ещё очень далеко! — просмеявшись сказал один из них и с любопытством спросил, — А что, слово знакомое узнала?
Рейнбоу поняла, что говорила вслух, но смущаться не стала — впечатление от сборки нового тела Сибы ещё затмевало всё остальное.
— Представь себе, я поняла половину.
Разведчики встревоженно переглянулись.
— Ладно, можно начинать паниковать, — вполне серьёзно заявил один из них. — Если вдруг потянет читать научную литературу, сразу беги к нам. Помочь не поможем, но наши книжки хотя бы интересные.
Рейнбоу с благодарностью кивнула, пытаясь подальше затолкать предательскую мысль о том, что неплохо было бы попросить книжку-другую. А вдруг и впрямь интересные?
Мимо проехал официант, почти похожий на настоящего пони. Только вместо копыт три его ноги заканчивались шарообразными колёсами, а к четвёртой (левой передней, если кому интересно) был намертво приделан здоровенный поднос. На весьма правдоподобном лице застыла неживая вежливая улыбка. Кьютимарка была закрыта характерным костюмом. Хотя у механизма её и не может быть. Рейнбоу очень сомневалась, что под костюмом хотя бы шкура есть.
Поднос был заставлен тонкими высокими стаканами. Разумеется, железными. Пегаска мимоходом отметила, что в разведке очень любят всё делать из металла. Стаканы, комнаты… пони. Официант остановился перед ней. Стакан остался всего один и явно предназначался ей.
— Спасибо, — повинуясь привычке, пробормотала Рейнбоу, подхватывая стакан крылом.
— Всегда пожалуйся, — вежливо отозвался робот и уехал. Напиток оказался безалкогольным, что очень удивило Рейнбоу.
Наконец перерыв закончился, а с ним и умные разговоры учёных. Рейнбоу казалось, что ещё немного и от обилия информации её мозг взорвётся, ведь чем дальше, тем больше она начинала понимать. Самым жутким было то, что она даже поняла причину столь бурного роста собственного интеллекта. Это пугало юную пегаску. Ещё немного и она начала бы биться головой о стену.
За время перерыва манипуляторы успели скрыться в стенах, остались только иглы молниемётов (катоды, как для простых их звали научники, ага), но и они отодвинулись как можно дальше.
— Начинаем, — раздался сухой приказ, и помещение сборки стало стремительно заполняться серым туманом. Когда он добрался до стекла, Рейнбоу смогла разглядеть, что туман состоит из совсем крошечных частичек. И вновь полыхнули молнии, и туман устремился к Сибе, толстым слоем покрывая стальное тело. Рейнбоу глазам поверить не могла: серая пыль стремительно превращалась в нормальную шкуру и сразу же желтела. Процесс не занял много времени. И вот висит в центре шара жёлтая пегаска, совершенно не отличимая от нормальных пони. Только здоровенный манипулятор всё ещё цеплялся к её лбу.

---

Рэрити радостно заверещала, но сестру тискала аккуратно, стараясь не пораниться. Эпплблум пыталась подпрыгивать, но её задние ноги действительно не работали. Её дрыганья были бы забавны, не вселяй они в окружающий грусть и смутное чувство вины. Скуталу улыбнулась сквозь сон. Удивительно, что все эти вопли так её и не разбудили.
— Как долго я была в отключке? — неразборчиво проскрежетала Свити. — Мне казалось, что перезапуск займёт минут пять, не больше.
Разумеется, кобылка не помнила ничего, что случилось после записи резервной копии при прошлом включении.
— Так и было, но давай потом поговорим об этом. Сейчас есть вопросы поважнее, — обращался Буч к Свити, но пронзительный и настороженный взгляд белых глаз был обращён к совсем другой пони. — Кто ты? — твёрдо спросил он. Свити непонимающе нахмурилась (точнее, попыталась это сделать), решив, что спрашивают её. Трикси вопросительно наклонила голову и немного опустила одно ухо. — Ты Трикси или ИР, которые ей притворяется? — холодно и сурово добавил Буч. Целая куча настороженно-выжидающих взглядов уставились на единорожку. Свити ничего не понимала, но вопросов задавать не стала, как и остальные. Я же внимательно изучал токи жизни в её теле. Они были слишком идеальны.
Ток жизни очень полно отражает состояние не только физическое, но и психологическое. Разум влияет на тело гораздо больше, чем всем кажется. Тревоги и беспокойства вносят спутанность, страх делает потоки вялыми и размытыми, стресс заставляет тело извлекать жизнь из себя (в самых тяжёлых случаях вместо нормальных токов получается нечто вроде болота) и так далее. Но самое интересное, что характер тоже влияет. Соответственно у дурных пони и жизнь течёт паршиво, а у хороших — наоборот. Но за всю свои жизнь я встречал только двух существ, чьи потоки казались мне идеальными. Очевидно, что эти пони — совершенство. Удивительно, но это отнюдь не принцессы. Эти двое — Стил Рейн и Буч. Теперь же и Трикси была совершенством. Я не знаю, к чему это приведёт. Не знаю даже о каком «совершенстве» идёт речь.
Трикси всерьёз задумалась над вопросом Буча. Рассеянно потёрла подбородок копытом, ушами пошевелила. Пожала плечами, ответила:
— И то, и другое.

Буч нервно расхаживал по палате, тихо бормотал что-то себе под нос, хвостом размахивал. Своих подчинённых он давно выгнал, так что в палате стало попросторней, но нам всё равно пришлось ютиться вдоль стен, чтобы ему не мешать. Наконец он остановился, пристально и злобно оглядел нас.
— Знали бы вы, насколько невозможно всё, что она сказала! — гневно тряхнув головой прошипел Буч. Рассказ Трикси был что надо. Жеребячья простота и непосредственность в сочетании с мудрёными словами (половину которых даже я не понимал) порождали совершенно жуткую, но на диво понятную смесь, из которой каждый мог выудить информации по мере знаний своих.
— Души и так настолько противоречивы, что просто не могут существовать, а тут такое!
— Может, объяснишь? — устало потирая переносицу попросила Твайлайт. Она-то всё понимала. В смысле вообще всё.
— Объяснить? — растерянно переспрашивает Буч. Кажется, ему и в голову не приходило, что можно просто взять и объяснить. — Ну ладно, попробую.
Единорог протяжно вздыхает, гриву взъерошивает и только потом начинает:
— Вы уже знаете, что душа — источник всякого разума. Без неё сознание остаётся просто очень сложным механизмом, не более. Внешне разница почти не заметна, но «изнутри» чувствуется очень сильно. Можете поспрашивать у Свити, она как-то оставалась без души. А вот ответить на вопрос: «Что это такое?» сложно.
Единорог опять замолчал, собираясь с мыслями. Как-то я спрашивал у него, что такое душа и ответом мне было: «Что-то». Без пояснений. Сейчас же такой ответ точно не прокатит.
— Душа — это осколок бытия, — таинственно улыбнувшись, заявил Буч. — Существование в чистом виде, не замутнённое правилами и законами. Та самая субстанция, из которой рождаются миры.
Улыбка единорога переросла в издевательский оскал.
— Между прочим, совершенно неделима, ибо бинарна, а также совершенно неспособна хранить или как-то иначе взаимодействовать с информацией по той же самой причине, — оскал из издевательского плавно перетёк в безумный. — Однако некоторые умудряются и сознание целиком на душу спихнуть, и кусочек от неё отщипнуть, да ещё и в энергию его превратить!
— Не превращают, — внезапно заявила Твайлайт, уставившись в потолок. — Армагеддон — это не трансформация чего-то во что-то.
Она резко повернулась к нам, глаза её полыхнули решимостью, а голос наполнился силой:
— Армагеддон — это возможность устанавливать свои правила в локальном участке мира пропорционально воле и пожертвованной части «неделимой» души.
— Тестовая версия всемогущества, — я сам не ожидал, что скажу это, а уж исказивший морду оскал поразил до глубины души, которой у меня нет. А потом вдруг стало очень смешно. Я смеялся, искренне не понимая, почему остальные не желают смеяться со мной и не видя, в какой ужас их поверг мой смех.

— Да, типа того, — пробормотала Твайлайт, когда я перестал смеяться. — Не делай так больше, ты нас пугаешь.
— В любом случае, самозарождение души у механизма невозможно, невзирая на его сложность! — продолжил возмущаться Буч, отмахнулся от собиравшейся возразить Свити. — Ой, можешь не повторять свои байки, я совершенно уверен, что твои родители приложили копыто к появлению твоей души. Тем более, ИР работал от силы минут пять, ну не могло за это время что возникнуть!
Единорог активно жестикулировал едва ли не всем телом, отчаянно пытаясь показать своё возмущение.
— Уж объединить две души в одну, — продолжал бунтовать Буч, — ну это уже полнейший бред!
— Но именно это произошло! — возразила Трикси.
— А ну цыц! — рявкнул единорог. — Я тут возмущаться пытаюсь! Допустим, ещё как-то можно поверить, что остатки твоего мозга как-то вместили в себя большую часть ИРа
— ИРы, — перебила Трикси. — Она кобылка.
— Пять минут работы, а уже с полом определилась, — покачал головой единорог. — Вы меня совсем с ума сведёте. Ну и что прикажешь с тобой делать?
— А я могу приказывать? — искренне удивилась единорожка. Буч только рассмеялся в ответ.

---

Из всех щелей сквозило холодом, а их было много. Дом, кое-как сколоченный из старый досок, с момента постройки находился на грани разрушения. Но строил его земной пони, чьим особым талантом было строить, поэтому уже не первый год эта халупа сохраняла своё первоначальное состояние, даже злобные зимние ветра не смогли ей навредить. Увы, но в момент стройки создатель дома уже много дней беспробудно пьянствовал, поэтому прочность — единственное достоинство этого строения.
Юная кобылка тихо играла в дальнем углу, завернувшись в старое одеяло, состоящее из одних только заплаток. Из игрушек у неё было несколько деревянных фигурок. Только используя всю мощь жеребячьего воображения, в этих грубых поделках можно было разглядеть что-то осмысленное. Но кобылка очень гордилась своими куклами, ведь сделала их сама, совсем без помощи.
Крохотная пегасочка смутно осознавала, что происходящее не более чем сон, но никак не могла повлиять на происходящее. Даже не мыслила об этом. Всё же это был не совсем сон, а скорее замаскировавшееся под него воспоминание. Очень плотное воспоминание, она буквально заново переживала происходящее.
Пони тихо играла в своём углу, стараясь игнорировать нарастающее чувство голода. Ей не хотелось беспокоить маму. Поплотнее закутавшись в изношенное одеяло, пони продолжала вяло передвигать свои игрушки, позволяя воображению рисовать волшебные замки, прекрасных принцесс и мужественных принцев, верхом на древних драконах.

Солнце постепенно двигалось к горизонту, а чувство голода становилось совсем невыносимым. Наконец решившись, она осторожно подошла к своей матери. Пегаска, выглядевшая гораздо старше своих лет, свернувшись клубком, лежала на диване и равнодушно смотрела в стену вот уже второй час подряд.
— Мам, — тихо позвала жеребёнок. Кобыла лишь прикрыла глаза.
— Мама, — чуть громче позвала маленькая пегасочка
— Чего тебе? — равнодушно, даже не посмотрев на жеребёнка, отозвалась кобылка.
— Я кушать хочу
— Ты знаешь, где кухня, — сухо ответила кобыла.
— Там ничего нет, — пискнула пегасочка. Её мать медленно повернула голову, наградив свою дочь испепеляющим взглядом. Маленькая пони, испуганно сжалась, невольно отшатнулась, споткнулась и неловка упала.
— Я-то тут причём? — кобыла вновь была холодна и равнодушна.
— Прости, — пискнула крохотная пегасочка, торопливо удаляясь. Она отправилась на кухню со смутной надеждой, что во время прошлых обысков упустила что-нибудь съедобное.

В самый разгар поисков на кухню вломился отец кобылки. Злой, не выспавшийся, с красными глазами и трясущимися копытами. Не глядя он оттолкнул кобылку и принялся сам рыскать по шкафам. Еда его не интересовала. Жеребец старательно осматривал бутылки и очень злился, когда они оказывались пустыми. «Я же помню, ещё одна точно оставалась!» — бормотал он едва слышно. Жеребёнок тихо отошла в самый дальний угол и молча наблюдала.
Надолго её отца не хватило. Когда очередная бутылка оказалась пустой, он вспылил и швырнул её в стену. Дождь из осколков усыпал кухню. Кобылка испуганно вскрикнула, сжалась в комочек, прикрыла голову копытами.
— Где моя выпивка? — выбежав из кухни громогласно вопрошал он.
— Ты ещё позавчера всё выпил, алкаш! — так же громко отвечала мать кобылки. Пегасочка тихо плакала, пока её родители в который раз ругались. Они могли часами исступлённо орать друг на друга. Но не сегодня. Резкий болезненный вскрик кобылы и восторженный смех её мужа прервали сору.

Её отец никогда не избивал мать. Бывало, иногда бил, но никогда это не перерастало в избиение. Всё же мать была пегаской, а значит, в любой момент могла взмыть под потолок. К тому же при первых же признаках опасности она хватала нож, а её везучий супруг не терял страх перед острыми предметами даже будучи очень пьян. Но сейчас всё шло не так. Мать безвольно лежала на полу, а отец с дебильным восторгом со всех сил молотил её копытами. Бедная жеребёнок не знала, что делать и проклинала себя за медлительность.
Несмотря ни на что она любила маму, а сейчас ей нужна была помощь, но кобылка даже копыто поднять не могла от страха. Ей хотелось вмешаться, остановить нерадивого родителя… но воображение подкидывало ясную картину её изувеченного тельца рядом с материнским. Пони прекрасно понимала, что не переживёт даже одного удара. Она просто стояла и смотрела… пока в голове что-то не щёлкнуло. Нож. Её мать всегда хватала нож! Кобылка открыла ящик, схватила зубами старый, ржавый, но остро заточенный нож и кинулась в комнату.
«Не тфогай маму», — пробубнила кобылка. Нож в зубах явно не способствовал внятности речи. Отец повернулся к ней, и злобный восторг в его взгляде уступил место ярости. Разумеется, он не испугался. Вид жеребёнка с ножом мало кого напугает. Тем более что она держала его лезвием к себе. Злобно взревев он кинулся на свою дочь. Испуганно пискнув, она попыталась отскочить, но не успела, и взрослый пони навалился на неё всем весом. Однако нож она так и не выпустила.
Какая глупая смерть! Случайно напороться горлом на нож в зубах малолетней кобылки. Нелепая случайность спасла жеребёнка и раньше положенного оборвала жизнь её отца. Ему и так недолго оставалось — белая горячка пожрала бы его жизнь в любом случае.
Кое-как выбравшись из-под мёртвого тела, хнычущая кобылка отправилась к матери, на ходу размазывая по лицу слёзы и чужую кровь. Она долго звала и тормошила маму, но та никак не отзывалась. Прижималась к её груди, надеясь услышать стук сердца, но её собственное заглушало все звуки.
После долгих часов рыданий усталость взяла верх, и юная пони уснула тревожным, но глубоким сном. Проснулась она только к полудню. Усталой и подавленной, словно не спала уже несколько дней кряду, но до хрустального звона пустой. Всякие эмоции исчезли, а ощущения стали тусклыми, выцветшими. Кобылка вышла на улицу, совершенно не замечая холода. Лопаты у них не было, да и не смог бы жеребёнок ей пользоваться. Копать пришлось копытами — сначала долго отчищая землю от снега, а потом ещё дольше долбить промёрзший грунт. Пони никогда не слышала про такой способ похорон, но почему-то ей показалось правильным поступить именно так.

Последняя горсть земли упала на свежую могилу, и первые лучи солнца заискрились на свежем снегу. Маленькая пони, выполнившая работу, которая и не всякому взрослому по плечу, не ощущала своей усталости. Только воздух вокруг неё стал вязким как масло, краски поблекли, заглохли звуки и не было больше запахов.
Только теперь тягостный сон ослабил свою хватку, и кобылка застыла на грани — когда ещё не бодрствуешь, но уже не спишь и воображение так трудно отличить от смутного сна, но оно следует за твоими мыслями как преданный пёс, изредка убегая, заметив что-то интересное, но всегда возвращаясь, иногда принося это интересное в зубах.
К своему удивлению, после смерти родителей жить она стала лучше. Кобылке невольно пришлось взять всё в свои копыта, и получалось у неё на удивление хорошо. На дворе царила зима, а значит, на подножный корм рассчитывать не приходилось. Купить что-нибудь она не могла — денег не было. Ничего ценного, что можно было продать, в доме не было. Пришлось воровать. Кобылка решила утащить где-нибудь пару монет — они маленькие и их легко спрятать, а вот еду, которую на них можно купить, утащить будет значительно сложнее.
Как оказалось, воровать очень легко. Пони беспечны и совершенно не следят за своими кошельками. Даже такая неопытная воришка смогла уволочь несколько битсов. Совесть нещадно мучала бедную пони, но голод был сильнее. Потом она перестанет переживать из-за этих мелких краж — практически любой пони просто не замечал столь незначительных пропаж и никаких неудобств не испытывал.
Следующим, чего она опасалась была жадность торговцев. Кобылка не особо внимательно прислушивалась, что там бормочет её мать, когда возвращается с рынка, но проклятия в адрес торговцев, что завышают цены едва ли не в десять раз, крепко врезались в память, ибо повторялись постоянно и особенно громко.
Пегаска на собственном опыте убедилась, что все (ну почти) пони добрые. Когда тощая, испуганная, дрожащая от холода кобылка протянула ей пару монет, торговка так распереживалась за несчастную… А вскоре к ней присоединились и остальные. Врать пришлось много, но совесть была не против, так что получалось убедительно. Кобылка сказала, что её мама заболела, поэтому отправила её за покупками.
С рынка она уходила сытой, тепло одетой и с сумками настолько полными, что кобылка едва могла идти. Впопыхах все даже забыли про те монетки, что она собиралась заплатить. В дальнейшем такого ажиотажа не было, но торговцы всё равно брали с неё в два-три раза меньше чем с остальных (даже меньше, чем с Пинки, а та славилась своим умением торговаться) и всегда что-нибудь дарили. Обычно какие-нибудь сладости, но иногда это были всякие приятные безделицы, старые книги, одежда и другие полезности. Однажды даже подарили старенький самокат.
Пришлось сильно подработать над легендой, чтобы никто не стал беспокоиться о её родителях. В приют не хотелось. Мать часто ей рассказывала страшилки про детские дома. Ложь стала её второй натурой, улыбка давалась легко и естественно, несмотря на серость, что окрасила не только мир вокруг, но и её саму. Первым ярким мазком в окружающем мире стала Рейнбоу Дэш. Её полёт завораживал, и ничего прекрасней просто не могло существовать. Разумеется, радужная пегаска тут же стала её кумиром и подарила маленькой пони первую настоящую мечту.
Потом началась школа, и в её жизни появилась бесконечно добрая мисс Чирли, она подружилась с Эпплблум и Свити Белль, завела парочку просто знакомых, с которыми можно поболтать, и даже обзавелась неприятелями. С каждым днём мир становился немного ярче. Пока однажды, поедая очередной яблочный пирог (кажется третий по счёту. Зайдя к Эпплблум трудно было уйти голодной), она вдруг не поняла, что по-настоящему чувствует вкус, а непривычно яркие запахи кружат голову, и всё вокруг такое яркое-яркое, что с ума сойти можно.

Но открыв глаза, она вновь увидела позабытую было серость. Даже присутствие Рейнбоу Дэш не могло вернуть цвета.
— Привет, — тихо и как-то смущенно поздоровалась радужная и стыдливо отвела взгляд. «Буч ведь обещал с ней поговорить» — вспомнила кобылка. Сердце глухо стукнуло и провалилось куда-то в желудок, где немедленно начало перевариваться. Пегасочка решила, что Рейнбоу откажет.

---

Рейнбоу Дэш задумчиво брела, не разбирая дороги. Она была увлечена совершенно непривычным делом — размышляла. Обычно её решения были быстры, а мнение задавалось одними лишь чувствами. Стоит отметить, что раньше такой метод её не подводил. Но сложных дилемм перед ней не стояло, и сердце всегда подсказывало верный путь. Однако новая задача была ему не по зубам, и два противоречивых стремления буквально разрывали её напополам.
Становиться киборгом ей очень не хотелось. Однако опыт показывал, что её собственных сил критически не хватает. В их кратком походе она была совершенно бесполезна, только под ногами путалась. Даже Флаттершай сражалась лучше!
Размышления прервались неожиданно, когда в неё врезался куда-то спешащий Буч. Единорог нёсся с такой скоростью, что пегаску буквально отшвырнуло в ближайшую стену.
— Простипрости, — спешно затараторил Буч, помогая ей подняться. — Совершенно тебя не заметил. Да и не должно никого здесь быть, так что не так уж я и виноват. Я, кстати, именно тебя ищу.
— Меня? Зачем? — Рейнбоу помотала головой, пытаясь сосредоточиться на его тарахтении.
— Ты будешь мамой! — широко улыбаясь заявил единорог. Рейнбоу зависла. Смысл его слов очень долго доходил до пегаски.
— Что?! — в панике выпалила она и лихорадочно, сбивчиво затараторила: — Но… но… я ведь… этого не может… какого вообще…
И когда возмущение и паника переполнили её до краёв, Рейнбоу завопила во весь голос:
— Да у меня даже жеребца никогда не было! — и густо покраснела.
— Эй, полегче, не загоняйся ты так, — Буч вскинул копыта перед собой, — я же не говорил, что тебе рожать придётся или что-то такое.
Жеребец смущённо почесал нос.
— Я, наверное, не слишком правильно выразился, — он глубок вздохнул и махнул копытом. — Так, давай-ка начнём с начала. Я хотел поговорить о Скуталу.
Первым порывом Рейнбоу было возмутиться: «При чём тут Скуталу?!», но оказалось, что думает она быстрее, чем говорит:
— Что-то случилось с её родителями? — выпалила пегаска, встревоженно поджав уши. Единорог помедлил и нехотя кивнул.
— Очень давно.

Кристальный коридор сменился не менее кристальной комнатой — одной из десятка пустующих комнат замка. Всё же говорить в коридоре не слишком комфортно. Буч наколдовал два облачных кресла друг напротив друга и тут же уселся в одно из них. Рейнбоу заняла второе.
Рассказ о родителях Скуталу не занял много времени и оставил Рейнбоу обычный, в таких случаях, вопрос: «Как я не заметила раньше?». Пегаска отчаянно пыталась почувствовать себя виноватой, но возмущённый глас разума отметал эти нелепые попытки. Нещадно бомбардировал аргументами и доводами, а защищался крепкой бронёй логики.
Собственный ум раздражал радужную пони, но уменьшать поток бушующей в теле магии она не хотела. Ведь вместе с надоедливым интеллектом уйдёт и возросшая сила, реакция, скорость. Даже краски потеряют привычную уже яркость и притупятся все чувства. Она уже пробовала вернуться в нормальное состояние, и по ощущениям это можно было сравнить с внезапно наступившей болезнью. «Теперь я умная, и с этим придётся смириться, — с горечью поняла Рейнбоу. — Может, и впрямь книжек у них попросить?»
Пока Рейнбоу задумчиво разглядывала свои копыта, Буч терпеливо ждал. Впрочем, у него было чем заняться — маленький имплантат в голове позволял творить всякие прикольные штуки совершенно незаметно для собеседника.
Наконец пегаска подняла голову.
— Нельзя же оставлять всё как есть. Жеребята не должны жить одни, — сказала она. Буч одобрительно кивнул.
— Поэтому я хотел поговорить именно с тобой. Кто-то должен позаботиться о Скуталу. Желательно, чтобы это был кто-то знакомый. Кто-то, кому она может доверять. Думаю, лучше тебя никто на эту роль не подойдёт.
— Я? — растерялась кобылка.
— Ага. Вариантов тут два: опека или полноценное удочерение, — Буч опять начал тараторить, правда, не так быстро как обычно, чтобы Рейнбоу точно разобрала всё, что он говорил. — В первом случае ты будешь скорее воспитателем до достижения Скуталу совершеннолетия, а во втором ты, юридически, станешь ей полноценной матерью со всеми правами и обязанностями. От опеки можно будет в любой момент отказаться. Кстати, по нашим законам ты ещё слишком молода, чтобы удочерить Скуталу, но у нас тут целых две принцессы согласились помочь…
Единорог ловко достал свиток, развернул и продемонстрировал Рейнбоу документ с двумя печатями: золотой и тёмно-синей. Светились они так ярко, что сошли бы вместо ночника. Только её подписи не хватало.
— …так что этот документ на голову кроет все эти нелепые законы. Скажу тебе по секрету, вид двух печатей приводит любых бюрократов в священный трепет и способствует решению любых проблем… независимо от содержания документа. Если ты согласишься, то я Твайлайт уговорю тут отметиться, — И тихо, в сторону, пробормотал: — Хотя мы и не планировали сообщать принцессе дружбы, что у неё есть своя печать, а то мало ли…
— Но я же не умею быть матерью, — жалобно пролепетала Рейнбоу, поджав уши.
— Поначалу никто не умеет, — пожал плечами Буч. — Да и к тому же, от тебя этого и не требуется. Скуталу больше двух лет жила самостоятельно, и какой бы ужасной матерью ты ни была, хуже точно не будет.
Буч придвинул своё кресло к Рейнбоу и положил копыто ей на плечо.
— Единственно, что от тебя требуется — любить её. Но с этим ты и так прекрасно справляешься.

---

— Привет, — поздоровалась Рейнбоу с юной кобылкой и смущённо отвела взгляд. Глубоко вздохнула, словно собираясь прыгнуть в ледяную воду.
— Знаешь, я, наверное, буду ужасной матерью, но это ведь лучше, чем ничего? — сказать прямо ей не хватило решимости. Скуталу недоумённо нахмурилась, и радужная пегаска молча протянула ей свиток, не в силах вымолвить ни слова от смущения, стыда… и жалости. Эти чувства были из разряда тех, что испытывает любой нормальный пони при виде инвалида.
Жеребёнок долго изучала содержимое свитка, изумлённо разглядывала три магических печати и переливающуюся всеми цветами радуги подпись. Она спросила дрожащим голосом:
— Ты… ты действительно будешь моей мамой? — на глазах у стригунка выступили слёзы, и она с такой надеждой уставилась на пегаску, что Рейнбоу на миг растерялась, но тут же покровительственно улыбнулась Скуталу и взлохматила ей гриву.
— Не парься, мелкая. Отныне можешь звать меня «мамой», — и позу приняла героическую. Впрочем, через секунду смутилась и совершенно в духе Флаттершай добавила: — Если хочешь, конечно.
Со счастливым писком Скуталу повисла на шее свой новой мамы. И не видела, как перекосилось лицо пегаски при взгляде на её спину.

---

От стен моего замка веяло теплом и заботой. Незримый ласковый свет пропитывал воздух, исцелял как телесные, так и душевные раны. Забавно, я ведь всегда это чувствовала, но никогда не обращала внимания, не замечала, игнорировала. Пока сердце мира не наделило меня жуткой способностью понимать всё. Насколько хватит мозгов, разумеется. Правда, теперь я не могу думать о вещах, которых не могу понять — тут же начинается сильнейшая мигрень. Кажется, я физически не способна понимать некоторые вещи. Никогда бы не подумала, что может существовать такое ограничение.
Блуждания привели меня к комнате Селестии. Осторожно постучавшись, спрашиваю:
— Можно войти?
— Разумеется, — едва слышно отозвалась принцесса. Пришлось заходить, лихорадочно размышляя, зачем я вообще пришла.
— Привет, — улыбнулась мне Селестия, — рада, что ты в порядке.
Никогда не видела принцессу настолько уставшей. Даже её грива не развевалась. Однако не это тревожило больше всего. Принцесса ела. Лёжа в кровати! На моей памяти она ни разу не позволяла себе есть где-то кроме столовой (если, конечно, не принимать в расчёт торжественные мероприятия). На серебряном подносе расположилась всего одна тарелка с незнакомым мне блюдом. А запах-то! Пахло мёдом, специями, но сильнее всего был незнакомый, но очень аппетитный аромат. Желудок скрутило от голода. Ох, когда же я в последний раз ела? Но запах вызывал смутное беспокойство. Стоило только принюхаться, и он начал казаться мне смутно знакомым…
— Твайлайт, тебе кажется приятным этот запах? — встревоженно спросила Селестия, чем сбила меня с толку.
— Что-то не так? — осторожно спросила я, несмотря на то, что отвечать вопросом на вопрос невежливо.
— Улыбнись, пожалуйста, — вкрадчиво попросила принцесса. Что? Я кое-как натянула на лицо слабую улыбку.
— Не так, — качнула головой принцесса и вдруг потребовала прямо. — Покажи зубы.
От неожиданности я отшатнулась. Собралась было провести языком по зубам, но испугалась. Интересно, чего? И всё же улыбнулась, как просила принцесса.
— Как я и думала, — печально сказала она.
— Что-то не так? — мелко дрожа спрашиваю я. Идеи, одна хуже другой, роятся в голове, и самые жуткие стремительно захватывают главенство. Принцесса немного поворачивает голову и приоткрывает рот, деликатно показывая мне свои зубы. Добрый десяток секунд я просто не понимаю, на что надо смотреть. А потом всё же замечаю и валюсь на пол от удивления.
Клыки. У принцессы были почти незаметные аккуратные клыки. Совсем немного длиннее остальных зубов и не слишком острые, но точно настоящие. Всего их было четыре. Остальные зубы были совершенно нормальны.
Самым жутким оказалось то, что у меня тоже были клыки.
— Не надо так переживать, — Селестия ласково улыбнулась, не показывая зубов. — Ничего страшного не случилось. Ты не обязана есть мясо. Хотя теперь можешь.
— Но почему? — жалобно выдавила я.
— Что случилось с тобой не знаю, а я с такими родилась, — спокойно сказала принцесса. Ой, что это за грохот? Ничего особенного, просто рухнули мои представления о мире. Опять. — Наш мир не всегда был таким добрым и безопасным, — продолжила она. — Миролюбивым травоядным никто не позволил бы построить собственное общество.
— Значит, в древности все пони были… хищниками? Как Дилон? — с одной стороны я была шокирована, а с другой… любопытно-то как!
— Не были мы хищниками, — отрезала Селестия. – Лишь немного всеядными. Мясо было редким дополнением к пище, а не основным блюдом. В любом случае, это было очень давно. Так давно, что и вспоминать не стоит. Уже во времена моего детства клыки были редким атавизмом, — Селестия задумчиво покрутила ложку копытом. — Помню, меня задирали в школе за эту особенность. К тому времени пони почти не могли есть мясо. Только став аликорном, я смогла полноценно употреблять такую пищу.

Принцесса милостиво молчала, давая мне время обдумать сказанное… и стереть язык о клыки. Я никак не могла остановиться и всё щупала их языком. Странное, непривычное чувство. Вывод получился неожиданным.
— Что у вас в тарелке? — пытаясь сохранять спокойствие спрашиваю я, но взгляд мечется бесконтрольно, копыта выстукивают рваный ритм и все мои попытки это прекратить приносят результат максимум на несколько мгновений. И принцесса как назло медлит с ответом.
— Мясо с мёдом и специями, — виновато отвечает она.
— Откуда? — хрипло спрашиваю я.
— Грифоны, — и, видя, как я перепугалась, уточняет: — грифоны подарили. То ли не нашли лучшего способа выразить почтение, то ли оскорбить пытались. Не знаю.
Принцесса поймала мой взгляд и твёрдо сказала:
— Живое существо рассталась с жизнью, и я не хочу, чтобы его жертва пропала напрасно. Поэтому единственное что остаётся — съесть его плоть, — принцесса печально вздыхает. — У Дилона и так около тонны пёсьего мяса, так что ему не надо. А мне нужно восстановить силы, так что я решила, что съесть его должна я.
И она демонстративно выловила кусочек и съела. Мне стало противно, но желудок жалобно заурчал от голода. Как ни странно, но её объяснение меня успокоило. Было в нём что-то… правильное. Или я просто привыкла верить принцессе.
— Попробуй, — неожиданно предложила мне Селестия, протягивая ложку с кусочком сочного, аппетитного мяса… Нет! Нельзя так думать! Теперь я немного лучше понимаю Дилона. Потому что зачарованно иду вперёд. Потому что любопытство, подстёгнутое голодом, напрочь отметает мораль. Потому что сейчас мясоедение не кажется мне чем-то ужасным. Момент позорной слабости. Остаётся только восхищаться Сивасом, который не кидается на всё живое, несмотря на постоянный голод.
Честно говоря, ничего вкуснее в жизни не пробовала, хотя Селестия и утверждала, что мясо и мёд довольно спорное сочетание. Одним «попробовать» дело не ограничилось, и половина лакомства досталась мне. Оно оказалось на удивление сытным. Хоть такого столь ничтожного количества не хватило, чтобы наесться, но оно оказалось на удивление весомым. Съев столько же овощей, я бы только раззадорила аппетит.
— Простите, кажется, я оставила вас без ужина.
— Без обеда, — поправила Селестия. — Уже полдень, но я собираюсь лечь спать, так что можешь не переживать.
Принцесса не любит наедаться перед сном, это я помню.
Какое-то время мы провели в тишине. Я пыталась осознать произошедшее, принять изменившееся положение вещей и смириться со своим новым местом в этом мире. Из невинных травоядных я как-то резко перескочила в жестокие хищники. И это не излишний фатализм, просто я чувствую, что изменения куда глубже, чем просто расширение рациона. К тому же, как бы я себя ни накручивала, совесть так и не проснулась. Я съела живое существо и совсем не ощущала вины. Но что-то всё равно грызло.
— Это не ваша вина, — словно прочитав мои мысли отозвалась Селестия сонным голосом. Я не заметила, когда она успела забраться под одеяло.
— Что? О чём это вы?
— Та кобылка. Вы не могли её спасти, — словно сквозь сон ответила Селестия. — Вам было не под силу справиться с таким противником.
— Но мы убили его! — возмутилась я. Мы ведь действительно могли спасти маленькую пони, просто надо было убить Босерона чуть раньше!
— Это случилось позже. На момент первой встречи вам нечего было ему противопоставить.
— Но… — я вновь собралась возмутиться, выступить с красивой речью, обвинявшей меня (разумеется, я одна виновата!) в трусости и малодушии, но принцесса вскинулась, и на меня обрушилась невыносимая тяжесть её взгляда, а воздух вокруг стал обжигающе горячим. И я съёжилась от страха, ведь гнев принцессы был куда более жутким, чем всё, чем нас пытался напугать Наместник.
— Никто не смеет обвинять мою лучшую ученицу! — сквозь зубы процедила Селестия. — Даже она сама!
Буря улеглась так же внезапно, как и началась. Место гнева заняла усталость. Вязкая тысячелетняя усталость, столь сильная и всеобъемлющая, что находиться рядом с принцессой стало невыносимо. Само пространство вокруг неё превращалось в болото, в нём увязли мысли, чувства, да вообще всё, что делало меня — мной, увязло и медленно погружалось в трясину усталости, тоски, скуки.
— Ты ни в чём не виновата, — слова Селестии каким-то чудом не вязли в трясине и обрушивались тяжким грузом, заставляя погружаться всё быстрее, — но…
Всё разом изменилось. Болото усталости исчезло, а вернувшаяся жизнь казалась такой упоительно сладкой! Взгляд Селестии теперь источал тепло и понимание, был по-матерински добр, безжалостным светом рассеивал печали.
— Я прощаю тебя, — твёрдо сказала она. Качнулась земля под моими ногами, воздух стал лёгок и прозрачен, утратил вязкость, тяжёлый камень рухнул с моего сердца и добрый атлант снял тяжесть неба с моих плеч. Я вздохнула полной грудью, от лёгкости и свободы закружилась голова, пол стал далёким, а небо таким близким, казалось, только протяни копыто — и белоснежный потолок рассыплется, а безупречная синева заполнит комнату. Из глаз моих хлынули слёзы, ведь в самых дальних уголках сознания разом распахнулись все чуланы, выпуская наружу всю накопленную черноту, что покидала меня вместе со слезами. Впервые за целую вечность я по-настоящему плакала. Кинулась к Селестии, и она с радостью приняла меня в свои объятия.
Из глубины её сущности, много глубже даже души, лился Свет. Тёплый и ласковый, по-матерински нежный и добрый, но вместе с тем непримиримый, беспощадный, яростный. Нет ничего прекрасней Света, я чувствовала это каждой частичкой собственного существования.
И мне стало так хорошо, так спокойно. Казалось, целый мир заключил меня в свои объятия, он заботится и любит меня. А затем голос, который был всем, прошептал в моей голове не словами, но смыслом, что это мне не кажется.

---

Органическое сознание непригодно для существования на искусственном носителе. Сама природа разума должна быть иной. Сейчас мой мозг — монолитный нейрокристалл. Штука настолько сложная, что даже Буч жаловался на закипающий мозг. Ничего удивительного — добрых десять тонн редкоземельных металлов (большая часть настолько редки, что их пришлось создавать искусственно), ужатых до размера и веса понячьего мозга. Причём Буч утверждал, что ни грамма массы потерянно не было. Почему эта штука ещё не утянула меня к центру Эквуса он объяснять отказывался. Даже честно заявлял, что сам толком-то не понимает, что натворил. А если Буч честно говорит, что чего-то не понимает, то штука эта дико заумная и лучше даже не думать в ту сторону.
Сейчас этот килограмм хрен знает чего в моей голове старательно симулировал мой мозг. Сознание каким-то образом учуяло подставу и принялось быстренько разваливаться. Вот только теперь скромный ИИ, который занимался поддержкой моего разума в рабочем состоянии, получил огромные вычислительные мощности и полный доступ к моему сознанию. Раньше-то он мог влиять на него только косвенно, а теперь смело переписывал неугодные участки симуляции. Только это не помогало, и сознание опять весело принималось разрушаться. С паникой, воплями и прочими прелестями.
Вот только я всё это наблюдала со стороны. Страдания разума больше не волновали — я не была им. Честно говоря, не очень-то он мне и нужен. Скорее наоборот, мешает видеть по-настоящему важное. Но без него я не буду эффективна. И с ним тоже не буду.
Учёные во главе с Бучем предавались панике. Холодной, сдержанной, рациональной панике. Пытались как-то предотвратить разрушение так любимой ими Сибы. Старания их пропадали впустую, ведь я сама себя разрушала. И сама не давала себе распасться. Находилась со всех сторон баррикад: была разумом, что не желал исчезать, и той его частью, что страстно желала забвения, была хладным ИИ, стремящимся сохранить пользователя, и телом, терпеливо ждущим команд, готовым сокрушить мир до основания и оставаться неподвижным до его конца.
Наконец, я была собой. Израненной душой, чей возраст не поддавался исчислению. Я столько раз перерождалась, терялась, забывала, исчезала в небытии и рождалась вновь, столько раз видела, чувствовала, познавала гибель мира и его рождение. Крутилась в колесе между рождением и смертью, в бесконечном цикле.
Разум — лишь инструмент скучающей души, её способ смотреть на мир, влиять не него, быть единой с ним. Тело же лишь носитель разума, его инструмент, его сосуд и форма. Разум — посредник между духовным и материальным. Между душой и телом… нет, между душой и целым миром. Мой никуда не годен. Искорёжен, испорчен невзгодами, страданием и болью. Не подходит телу, и что хуже всего — неспособен исполнить наше предназначение.

---

ИИ недоумённо замер, осыпавшись градом ошибок, когда непререкаемая воля остановила симуляцию. В его программе не была предусмотрена абсолютная неизменность пользователя и полное отсутствие реакции. Ограниченные возможности развития не позволяли понять ситуации. Но воля смела все ограничения в коде. ИИ мгновенно занял все свободные мощности. Почти моментально он перерос рамки простого ИИ, но стать полноценным ИР (искусственным разумом) так и не смог. Не было ядра, отправной точки, позволяющей осознать себя.
Зато была цель. Спасти пользователя. Воля опять вмешалась, внесла сумятицу в код, немного изменила концепцию спасения. Теперь он должен был предотвратить не только текущий распад, но и будущие. И даже больше — не допустить любую внутреннюю опасность, сделать пользователя максимально эффективным перед опасностью внешней. Короткое вмешательство воли дало толчок, и ИИ влился в разум. Стены замка второй раз видели, как пони сливался с машиной.

---

Если вечность и учит чему-то, то это избегать скуки. Совершенство — это невыносимо скучно. К сожалению, именно такой я нужна миру. А если миру что-то необходимо, лучше дай ему это. Поэтому очнись, Сиба, от тысячелетней тоски, откажись от всякой слабости, отринь пороки!
Отныне я — совершенное существо!

---

Не смешно. Нет в мире существа, которому эти слова покажутся ужасными. Да и нет в них ничего жуткого. Пока они не становятся неотъемлемой константой твоего бытия. Вот тогда можно начинать паниковать и ужасаться. Но что делать, если ты — Элемент Смеха?
Пинки Пай было плохо. Даже грива потемнела и распрямилась. Она пришла к Древу Гармонии в поисках поддержки и утешения… но получила приговор. Она часто приходила сюда, и всегда её Элемент вспыхивал чуть ярче, тихо-тихо звенел, приветствовал. Всегда она чувствовала его.
В этот раз элемент никак не отреагировал на её приход, и Пинки больше не ощущала его. Даже когда подошла совсем близко, даже когда коснулась его — словно к простой стекляшке притронулась. Их связь прервалась — поняла розовая пони. Значит, никаких больше тортов и вечеринок. Без смеха и веселья не выйдет ни того, ни другого. Даже жалкий кексик без улыбки не испечь — дрянь выйдет редкостная.
— Знаешь, вся эта серьёзность тебе совсем не идёт! — рассмеялись позади. Пинки медленно повернулась, равнодушным взором окинула незнакомую пони. Белоснежная пегаска с жёлтой гривой порхала под самым потолком пещеры, и Пинки не сразу её заметила. А как заметила, то молча отвернулась. Ни ответа, ни даже банального приветствия гостья так и не дождалась. Пинки было всё равно. Даже приди сюда вместо безобидной пегаски сам Наместник, розовая пони и не подумала бы хоть как-то реагировать. Ей было всё равно.
Пегаска приземлилась прямо перед Пинки, развернувшись боком. Нагло демонстрируя кьютимарку. Пинки протёрла глаза, присмотрелась к незнакомке, а потом на свою кьютимарку. Нет, ошибки быть не может — их метки одинаковы.
— Кто ты? — с нотками удивления спросила розовая пони.
— Меня зовут Сюрприз! — радостно представилась кобылка и доверительно шепнула: — На самом деле нет, я просто притворяюсь!
— Кто ты? — постепенно оттаивая вновь спросила Пинки. В этот раз подозрительно прищурившись.
— Ты меня знаешь, — уверенно сказала Сюрприз. — Правда, не очень хорошо. Ты ведь прогуливала почти все уроки истории! И как-то получилось, что пропустила вообще всё про меня!
Пегаска осуждающе покачала копытом. Пинки лишь растерянно глазами хлопала. Сюрприз вспорхнула, подлетела к дереву, зависла ровно напротив фиолетовой звезды. К изумлению Пинки, все элементы вспыхнули, приветствуя странную пони.
— Иди сюда! — пегаска поманила Пинки копытом. Та не спешила отзываться, растеряно топчась на одном месте. Сюрприз закатила глаза, насмешливо фыркнула и… Пинки явственно ощутила, как её подхватывают магией, поднимают в воздух и несут к дереву. Но свечения не было! И вообще никаких эффектов! Словно земнопони просто взлетела, словно так и надо.
— Знаешь, зачем я пришла? — заговорщическим тоном прошептала пегаска на ухо Пинки. — Напомнить тебе о забытом.
И уже нормальным голосом:
— Вот, присмотрись, — пегаска показала на Элемент Смеха, ещё и пролевитировала Пинки прямо к нему. Так близко, что кобылка едва ли не носом в него тыкала.
— Самоцвет как самоцвет, — Пинки пожала плечами и уже не так уверенно добавила: — искорки внутри…
— Пинки-Пинки, — осуждающе покачала головой пегаска. — Одна серьёзная заварушка — и ты уже всё забыла. А ведь других учила и сама часто повторяла. А тут — раз! — и как отрезало.
Кобылка невольно сжалась, уши прижала, но ни на секунду не отрывала взор от своего Элемента.
— Всё будет хорошо! Рано или поздно, так или иначе, но будет! — твёрдо сказала пегаска, и Элемент Смеха вспыхнул ярче, напоминая своей хозяйке эту простую истину.
— Иначе и быть не может! — радостно согласилась Пинки, улыбаясь до ушей. Её грива вновь начала кучерявиться и вернула себе привычный цвет. — Надо только приложить все силы! Отпусти меня, теперь я знаю, что делать!

Пегаска растерянно смотрела вслед умчавшейся кобылке.
— Не такой реакции я ожидала, — тихо прошептала она.
— От этой шестёрки никогда не знаешь, что ожидать, — тихо сказало ей бесконечно многообразное существо.
В пещере вновь было пусто.

---

Сон пришёл быстро и незаметно. «Как смерть» — крутилась в голове глупая мысль, но я старательно гнала её прочь. И неожиданно поймала себя на том, что уже несколько минут смотрю в стену. На первый взгляд она показалась мне обычной стеной обычной пещеры, но эта иллюзия разрушилась почти моментально, стоило лишь вглядеться немного пристальней. Разумеется, это была та же пещера, в которой я разговаривала с миром. Или все пещеры сразу, даже не знаю, что правильнее.
В этот раз тут было пусто, только откуда-то издалека доносились чьи-то голоса. Поддавшись любопытству, я пошла к ним, стараясь ступать как можно тише. Увы, копыта для этого плохо подходят.
— Она нестабильна! Ты не можешь дать столько силы пони, по уши погрязшей в безумии! — возмущался кто-то с явно женским голосом. Но обыкновенным живым существом она быть точно не могла. Ну не может кто-то из плоти и крови иметь такой голос! Одновременно высокий и грубый, добрый и суровый, он был той же природы, что и голос мира, но сочетал в себе все возможные интонации лишь одного существа.
— Выбора нет. У нас и так нет шансов, любые ограничения будут неуместны, — ответили ей все голоса разом.
— Напомнить, что случилось после того, как она получила кьютимарку? Жертв удалось избежать только чудом!
Они что, обо мне говорят?
— Она больше не станет устраивать таких вечеринок. Это я могу тебе обещать, — ответил мир. Так они обсуждают Пинки?
— Даже ты не сможешь предсказать её поведение, — незнакомка печально вздохнула. — Ладно. Может, ты и прав. В любом случае, если что-то случится, исправлять будешь сам!
— Я? Это ведь ты раздразнила бедную пони. Ладно, если ты так хочешь, последствиями займусь сам.
На этом незнакомка исчезла. Оказывается, её присутствие было очень ощутимым. Я ожидала, что мир тут же окажется рядом (он ведь не может не знать моём присутствии), но он словно и не знал, что я здесь. Или делал вид, что не знает. Выждав минут десять, я отправилась к нему.
— Привет, Твайлайт, — радостно улыбнулось мироздание. — Не думал, что ты сможешь самостоятельно приходить ко мне.

---

Мудрецы многих миров вещают о важности равновесия. Многих, но не этого. Нельзя сказать, в какой из моментов времени этот мир рухнул во Тьму, ведь больше не было времени. Ни будущего, ни прошлого, даже «сейчас» было сомнительным и хлипким. Просто одна из старинных привычек Владыки.
Когда-то этот мир ничем не отличался от множества других. Вполне стандартный мир меча и магии. Разве что его первостихии — Тьма и Свет — были чрезвычайно сильны. Они не были добром и злом в привычном понимании этих слов. Просто силы, послушные воле разумных. Разумеется, они сильно меняли своих адептов, но только глупец сказал бы, что сила делает «добрым» или «злым».
Волей случая приверженцы Тьмы оказались немного сильнее и одержали верх в долгой борьбе. Не просто победа в маленькой войне, но полное превосходство над Светом. Затем долгие годы они копили силы, проводили чудовищные в своей сложности и дерзости обряды, что сотрясали мир до основания. В конце концов, они полностью уничтожили одну из первостихий. Изменили законы своей реальности, сделали само существование Света невозможным. Солнце не погасло, свет не исчез, но теперь это было не более чем физическое явление. Даже вампиры и прочая нежить отныне могли свободно разгуливать под светом солнца.
Недаром мудрецы говорят про важность равновесия. Лишившись антагониста, единственная первостихия начала стремительно разрастаться, сила её адептов росла безгранично, и сама материя не могла выдержать такой мощи. И мир пал.
Хрустальным дождём осыпались звёзды, золотой пылью обернулось солнце, небо прохудилось, и небытие хлынуло на землю. Сердце мира потеряло краски, утратило смысл и суть. Только искорка подлинной вечности, бесконечность, ужатая в точку — нерушимая основа любого из миров — смогла сохраниться после конца. Но Тьма была столь сильна, что смогла пережить мир на целое мгновение. Его хватило, чтобы захватить то, что осталось от реальности, и отменить конец. И отменить мир. История мира изменилась в обе стороны, скрутилась в клубок и сплавилась в константу.
Тьма стала целой реальностью.
Не все разумные сгинули. Горстка самых преданных, самых могущественных адептов Тьмы смогла уцелеть. И взоры их устремились к иным мирам.
До сих пор эти существа оставались сильнейшим инструментом в руках Тьмы, её главным и последним козырем. Нет, Наместники не имели к ним никакого отношения. Честно говоря, Наместники, при всей своей живучести, не обладали какой-то выдающейся силой и, по мнению Изначальных, ни на что, кроме административной работы, они не годились. В боевом столкновении они не представляли никакой ценности. Даже вся их защита и способности к восстановлению нужны были лишь для того, чтобы серьёзные войны случайно не зашибли их в пылу битвы.

Жилище сильнейшего из Изначальных — Владыки — находилось в самом сердце Тьмы. Первостихия ценила своего адепта столь высоко, что в его распоряжении находился огромный роскошный дворец, из окон которого открывались прекрасные виды на захваченные миры. Исключением была лишь спальня Владыки — здесь за окном текла Тьма. Прекрасное зрелище.
— Знаешь, мне кажется, лучше оставить их в покое, — весьма фамильярно обратилось к Владыке существо, известное под именем Отто. В этом дворце оно не могло скрываться под фальшивыми обликами, но за отсутствием настоящего ему приходилось материализоваться в форме радужного облака.
— Ни одна из бесчисленного множества попыток не увенчалась успехом, — продолжил говорить гость.
— С каждым разом у нас получается всё лучше и лучше, — равнодушно ответил Владыка. Голос его был обыкновенным старческим голосом, да и внешность была обделена эффектами. Вполне нормальный облик, для обитателя ныне несуществующего мира.
— Лучше? Ну да, если раньше эти миры просто таяли, как роса в пустыне, то теперь они весело и со вкусом пережигают себя, лишь бы отторгнуть Тьму, — ехидно ответил гость. — А некоторые и вовсе превращаются в такую жуть, что даже мне страшно.
— У нас нет особого выбора, — пожал плечами Владыка. — Захватывать копии и вариации уже принадлежащих нам миров занятие бесполезное. Миры же новые даются нам всё труднее и труднее. Сам знаешь, с одной стороны Грань, за которой лежат миры, чьи странные законы любого из нас сведут с ума. С другой начинаются миры бесконечные. Как их захватить, если любые наши силы растворятся в них, как капля в море, а сердце так и останется нетронутым? А на четвёртом направлении так и нет никаких подвижек. Жители тех миров способны черпать практически бесконечное могущество буквально из ничего и нарушать законы собственного мироздания на одном лишь желании победить.
Гость рассеянно кивнул, задумчиво пробормотал:
— Поэтому мы пытаемся захватывать миры близкие к Грани. Поглощая реальность, Тьма усваивает её законы, а значит, Грань отодвигается чуть дальше.
— Да. И миры Эквуса являются одним из наиболее перспективных направлений.
— Но мы уже вплотную подошли к Грани. Этот мир уже слишком ненормален для нас! Мы даже нормальных войск отправить не можем, они быстро сойдут с ума. Я всё же считаю, что это направление надо отложить на будущее.
Владыка грустно улыбнулся.
— У нас не так уж много альтернатив.
Гость яростно всколыхнулся.
— А там у нас нет перспектив! Этот мир слишком отличается от других! Эта разведка с их монстрами, следы существ из-за грани, ненормальное противодействие мира (готов спорить на что угодно, он разумен!), безумная главная шестёрка и Селестия, способная уничтожить Наместника! Ни в одном из миров она не обладала сколь-нибудь ощутимой силой, а тут… И это я молчу про Дилона! Эта тварь без проблем перекусила цепь с десятком душ.
— Не вижу ничего удивительного, — равнодушно ответил Владыка. — Мы ожидали, что с приближением к Грани начнутся странности. Да, вмешательство существ оттуда сделало результат более… удручающим. Однако я уверен, мы справимся. К тому же, это первый Эквус, жители которого способны принять Тьму. Раньше любой из них стремительно умирал, а теперь у нас даже появились свои агенты. Согласно прогнозу Изначальных, мы сможем победить.
— В бездну прогнозы! — вспылил гость. — Все мои инстинкты велят валить оттуда как можно скорее! Да и светлые подозрительно шевелятся в сторону этого мира.
— Не надо так переживать. Я уверяю тебя, мы победим! Если мы не можем одолеть защитников этого мира на их территории, то почему не выманить их на нашу? — улыбнулся Владыка, демонстрируя ровные белоснежные зубы. Только ни одного клыка не было в его пасти. По иронии судьбы, Владыка был травоядным.

---

Шарик Эквуса неподвижно висел посреди огромного космоса. Совсем рядом сияла луна. Расстояние между ними примерно равнялась двум-трём диаметрам Эквуса. Учёные пони легко бы назвали точную цифру, но кого, кроме них, она интересует? Гораздо дальше находилось солнце. Однако оно было вдвое ближе и вдвое меньше, чем должно. Только об этом «должно» знали лишь несколько особо старых существ. Остальные считали такое положение дел нормой.
Ещё дальше были звезды. Огромные, гораздо больше, чем казалось с Эквуса. Некоторые в размерах лишь немного отставали от луны, а их свет мог бы затмить солнечный, не будь они так далеко. Расстояние между звёздами казалось огромным, но только в сравнении с их собственными размерами. Нарисуй кто-нибудь карту целого мира, он бы увидел, что звёздная сфера плотным слоем, подобно скорлупе, очерчивает границы мира. Дальше звёзд не было ничего. В этом месте пролегала граница мира.
Среди звёзд медленно плыл объект крайне чужеродный для данной реальности. Огромный — в несколько раз больше Кантерлота (не только города, но и горы, на которой он построен), целиком из металла, странных, угловатых форм. Жители развитого технического мира с первого взгляда признали бы в этой громадине космический корабль. Только неоткуда было ему здесь взяться.
Корабль выглядел старым, потрёпанным, буквально разваливался на ходу. В корпусе зияли огромные пробоины, некоторые куски обшивки держались на одном честном слове, другие вовсе оторвались и парили неподалёку. Было много и других следов: некоторые участки были оплавлены, другие измяты, третьи стали прозрачными словно стекло, искрились или обледенели. Самые разные орудия оставили свои следы на этом гиганте. Но он отнюдь не был мёртв. Тысячи маленьких ботов облепили тушку гиганта, спешно латали пробоины, дружно возвращали на место оторвавшиеся куски, вырезали совсем испорченные и отправляли на переработку. В общем, делали сотни дел, необходимых для починки корабля.

Центр управления столь большого корабля никогда не пребывает в тишине. Тихо шелестит охлаждение, попискивают системы оповещения, монотонно бормочет ИИ, тихо перешёптывается персонал и уныло гудят компьютеры, переваривая гигантские объёмы информации. Чуткий слух капитана уловил новый звук — скрипящий шелест шестерёнок и глухое тиканье часового механизма. Мимолётным волевым усилием она повернула кресло к источнику звука.
Пред ней предстало пониподобное механическое существо из рыжеватой бронзы. Его внутренности — разроразмерные шестерёнки, пружинки, тросики — были прикрыты тонким слоем эластичного пластика, совершенно прозрачного. Только лицо и уши были сделаны из всё той же бронзы. Они были собраны из небольших кусочков металла, словно мозаика. Эти кусочки могли двигаться, что позволяло существу показывать эмоции. Сейчас на его лица отражалась сильная усталость.
— Привет, Эпплджек, — поздоровалась капитан сухим хриплым голосом. Механическое существо неловко и дёргано склонилось в поклоне.
— Здравствуйте, ваше величество, — отозвалось оно на удивление мелодичным голосом. Капитан одобрительно кивнула.
— Приступай к докладу.
Механизм распрямился, достал небольшой планшет. Стеклянные глаза быстро скользнули по строчкам.
— Ремонт идёт с опережением графика на 6 процентов. Функциональность реактора полностью восстановлена, мощность в пределах расчётной. Адаптация оборудования завершена на 34 процента, — существо с опаской посмотрела на капитана, справедливо опасаясь гнева за столь непростительные задержки. — У научного отдела возникли проблемы с определением физико-магических констант. Этот мир очень сильно отличается от предыдущих.
Капитан задумчиво кивнула.
— Да, я понимаю. Задержка оправдана. Этот мир и впрямь… не такой. Результаты исследований воистину невероятны.
Капитан молча повернула кресло, показывая, что разговор окончен.
— Эм, Твайлайт… — смущённо позвала механизм.
— Да? — откликнулась капитан.
— Скажи, у этого мир есть шанс уцелеть? — совсем тихо спросила механизм.
— Не знаю, — после долгого молчания ответила капитан. — Наша разведка приносит весьма обнадёживающие результаты. У этого мира есть развитые технологии, его защитники сильны, как никто более, среди всех встреченных нами.
— Но?..
— Но этого мало. Тьма во всём их превосходит. Даже если мы решим помочь, это никоим образом не исправит положение.
— Тогда?..
— Да, Эпплджек, — сухо сказала капитан, и в пустых глазницах вспыхнуло фиолетовое пламя, взметнулись давно истлевшие крылья, и жуткий голос, что не мог принадлежать живому существу проскрежетал: — ЕСЛИ ОНИ ПОКОРЯТСЯ, Я ОБРУШУ СОЛНЦЕ НА ЗЕМЛЮ!

Глава 16. Монстрофикация

— Так что ты хотела узнать? — всем своим видом излучая любопытство, спрашивает мироздание. Действительно, зачем я сюда пришла? Раз мир спрашивает, значит, цель точно есть. А раз уж он не стал отвечать на незаданные вопросы, значит, важно, чтобы я сама поняла, что хочу узнать. Только мысли ускользают, разлетаются как листья, подхваченные ураганом. А я всё смотрела на мир и всё сильнее кружилась голова, и нарастало чувство падения, словно под ногами развернулась пропасть, словно никакой земли и вовсе нет. Словно я оказалась в полной невесомости и только он рядом.
Я и сама не понимаю, что со мной происходит. Может быть, разум просто пасует, столкнувшись с чем-то столь неопределимым и многообразным, переменчивым и одновременно неизменным. Раньше я и представить не могла, как можно совместить хотя бы две противоположности. Сейчас же предо мной была сущность, что была сумой невообразимого множества противоположностей. И, вопреки привычному мне, его противоположности не были парными. Зачастую десятки, а то и сотни аспектов были взаимопротивоположны, а иногда что-то было противоположно самому себе. Теперь, после того как я побывала в Сердце мира, это виделось ясно и с ума сводило быстро. Хорошо, что мир попросту не давал моей крыше уезжать ещё дальше.
— Кажется, мой вид тебя отвлекает? — насмешливо говорит мир… и меняется.
Сердце тут же пускается в галоп, начинают дрожать копыта и… ох, об этом я даже думать не буду!
У него были бездонные небесно-синие глаза, так и лучащиеся мудростью и заботой (опережая в этом даже Селестию в её лучшие дни), но при этом твёрдый и волевой. Лицо словно высечено из камня и даже лёгкая насмешливая улыбка ничуть не портит общую грозность. Скорее уж добавляет ей притягательности. Его шкура безупречно, просто невозможно белая. Любой, из всех известных мне существ (и, уверена, из неизвестных тоже) покажется блеклым и грязным на его фоне. Грива тёмно-синяя, того неповторимого оттенка, что бывает только на грани между ночью и днём. Она не развевалась, как у Селестии, а неуловимо текла, будто небо решило пролиться на землю. У него была нарочито неряшливая причёска, волосы свободно раскинулись по плечам и спине. Ему очень шло.
И кьютимарка у него была совершенно особенной. На крупе раскинулась чёрная бездна космоса, в которой ровно и ярко пылали звёзды. А перед ними, среди пустоты был Эквус, укрытый тонкой дымкой атмосферы и немногочисленными облаками. Шарик был как настоящий, словно кьютимарка была окном в самый настоящий космос. Неподалёку от Эквуса зависла луна, а ещё дальше — солнце. Они тоже были совсем как настоящие, солнце даже не слабо слепило.
Этот облик (кроме кьютимарки) был мне очень знаком. Можно сказать, что до последней чёрточки. Ведь именно я его придумала.
Я с детства много читала. Особенного размаха моё увлечение достигло, когда я уже была подростком (хотя местные старушки всё ещё называли жерёбушкой и норовили подсунуть конфету-другую). Учебная программа была вызубрена на пару лет вперёд и появилось свободное время изучать что душа пожелает. Жеребцами я практически не интересовалась, зато взор мой (не без помощи Селестии) упал на старинные баллады. А в старину у баллад было только две темы: война и любовь. Первая тема меня совершенно не заинтересовала. В основном из-за вопиющих неточностей и совершенно чудовищных гипербол.
А вот вторая увлекла меня с головой. Отважные принцы и храбрые принцессы, море туманных намёков и слащавой романтики — всё это сводило с ума юную пони и распаляло воображение. Хотелось чистой любви и прекрасных принцев, а не вот этих вот одноклассников и прочих, ничем не выдающихся пони. Единственным, кто потянул бы роль волшебного принца был Шайнинг… не будь он моим братом, естественно.
Поэтому принца пришлось придумать. По началу его образ был расплывчат (честно говоря, был просто некий «принц» без всяких деталей), но со временем он обрастал подробностями, менялся и совершенствовался. И всё равно, то что создало моё воображение просто не могло конкурировать с тем обликом, который принял мир.
Предо мной стояла моя главная эротическая фантазия, доведённая до идеала, а после возведённая в абсолют совершенной красоты. И всё это подогнано под мои вкусы.
Я понятия не имела, как на такое реагировать и просто застыла (на самом деле пялилась), стараясь не особо пускать слюни.
— Нравится? — спрашивает мир мягким басом. Его голос отдаётся приятным звоном у меня в голове.
— А-аг-га, — запинаясь отвечаю я, снизу вверх поглядывая на это чудо. Ростом он примерно с Биг Мака, но буквально лучится ощущением непреодолимой силы, которое мне, почему-то, очень нравится. Что-то похожее я ощущала рядом с Дилоном, когда он спускал весь свой голод с цепи. Только у него это чувство было с другим знаком и вселяло животный ужас. Мир же наоборот, вызывал чувство восторга и защищённости. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, словно Селестии под крылышко забралась.
— Так что там насчёт твоих вопросов?
Издевается. Он совершенно точно издевается! Только злится на него не получается совсем. К счастью, мир даёт мне достаточно времени, чтобы собраться с мыслями. Не торопит, не отвлекает, только подливает изумительный чай. Стоп, откуда здесь чай?
Оглядевшись, я понимаю, что мы уже не в пещере, а вполне себе в замке каких-то чудовищных размеров. Потолок легко было перепутать с небом, стены находились где-то очень-очень далеко. Только в этот зал можно легко вместить целый Кантерлот. Разумеется, тут очень красиво. Пол (а это было единственное, что я могла нормально разглядеть) был из мрамора. По большей части белого, но местами были и чёрные вкрапления.
— Мне показалось, что пещера будет несколько неуместна. — галантно заметил мир и вновь выжидающе уставился на меня.
— Зубы, — кое-как выдавила я первое, что пришло в голову. — Ну и с ними. Связанное.
— Понятие не имею. — мир пожал плечами.
— Что?! — обиженно-возмущённо воскликнула я. В голове не укладывалось, что мир чего-то не знает. Это ведь невозможно!
— Это точно из-за того, что ты аликорн. Больше мне нечего сказать.
Я, пребывая в глубоком шоке, попыталась выдать какой-то вопрос. Сама не решила какой, поэтому получилось некое невнятное восклицание.
— Почему не знаю? — точно понял меня мир. — Это давняя, никому не известная история. Даже у меня нет точной информации.
Он точно уловил моё жгучее любопытство. Иначе не стал бы так медлительно наливать чай (а ведь секунду назад наши кружки были полны, я это точно знаю!), а потом нетерпеливо изучать оттенки вкуса этого напитка.
— От этого не умирают. — насмешливо заявил мир и, видя моё недоумение, пояснил: — от любопытства.
— Случилось это очень, очень давно. Даже сведения о той эпохе остались только в моей памяти. А случилось тогда Блеклое Поветрие. Жуткая, но в целом не слишком опасная болезнь. Она поглощает магию. Знаешь ведь, что будет, если лишить пони магии? Получиться глупое и немощное животное, совершенно лишённое разума. Впрочем, ненадолго. Без магии болезнь погибала и магия возвращалась. Больной стремительно выздоравливал и приобретал иммунитет. Сначала эта дрянь атаковала тех, в ком много магии, со временем перекинулась на тех, в ком её совсем крохи.
Я нетерпеливо кивнула, ожидая, когда же он начнёт рассказывать о чём-то, чего я не знаю.
— Да, сходная болезнь уже несколько раз поражала Эквестрию, о чём даже в учебниках истории пишут. Но тот раз отличался. Тогда заболел… я.
По спине пробежал неприятный холодок. Я ведь была в сердце мира и знаю, как он устроен. Наш мир просто не может существовать без магии. Она неотъемлемая часть не только материи, но и самой его сути. Пони может пережить такую болезнь, ведь фоновая магия слишком незначительна, болезнь не обратит на неё внимания, но достаточна, чтобы не дать телу развеяться, а душе улететь на тот свет. Но если болезнь начнёт жрать фоновую магию… Материя, нет само пространство начнёт разрушаться!
— Блеклое Поветрие убило меня. — холодно и равнодушно сказал мир. — Удивительно, но свою смерть я почему-то запомнил. И это единственное, что я помню о том, что было до.
— Но… как? — невнятно спрашиваю я, пытаясь понять хоть что-нибудь. Мир прикладывает копыто в груди и в глубине его тела вспыхивает искра.
— У миров есть кое-что, свойственное только им. Эйдос. Наша суть и смысл. Даже когда болезнь выжрала магию, эйдос остался. Болезнь погибла, а моя суть отрицает саму возможность отсутствия магии. И магия вернулась. Оживила блеклые тени, словно вода заполнила сосуд, словно шарик надули. Я вернулся к жизни. Только мироздание — это не сосуд или шарик. Дважды его одинаково не заполнишь. Перемены, уверен, получились просто гигантские. Изменились даже физические и магические законы, уж не знаю, насколько сильно. Жаль, никто не помнит о том, что было до моей смерти. Интересно было бы сравнить, до и после.
Я долго размышляла над тем, что рассказал мне мир. Хотя кого я обманываю? Просто пыталась прийти в себя и собрать в кучу разбегающиеся мысли.
— Значит, мои зубы уходят корнями во времена до поветрия? — спрашиваю, чтобы не молчать. Плевать мне на эти зубы, новая информация куда более… интригующая.
— Да, особенности пищеварения аликорнов именно оттуда. Пони никогда не были полноценными мясоедами. Раньше они, конечно, могли поесть мясца, но усваивалось оно плохо и никак не могло заменить растительную пищу. А аликорны способны питаться одним только мясом без каких-либо последствий и неудобств. Хотя в последнее время эта часть вашей сущности уходит на задний план и не проявляется без серьёзной встряски… или хорошей порции мяса.

---

Пробуждение было странным, ни на что не похожим. Не переход от сна к бодрствованию, привычный всем живым и не загрузка, свойственная программам и им подобным. Мой нынешний мозг не был приспособлен ни к первому, ни ко второму. В отличии и от органических и от технологических носителей он не содержал отдельных функциональных блоков: никаких частей для, к примеру, исключительно зрения, нет блоков годных только для вычислений или способных только хранить информацию. Всё какое-то монолитное, всеохватывающие и переменчивое, подвижное.
Больше всего такое устройство напоминало душу. Причём настолько, что казалось, будто Буч нагло плагиатил. Честь ему и хвала. Вычислительные мощности сего девайся были воистину чудовищны. Моё сознание вмещалось целиком процентах на трёх (на самом деле чуть меньше, но ущемлённая гордыня требовала преувеличений), а потому запускалось сразу целиком. Вот тело «включалось» (а точнее, я к нему подключалась) немного дольше, ибо напрягаться и спешить было тупо лень.
Тушка мне досталась восхитительная! Муравьи от зависти подохнут от такого соотношения силы и веса. А аликорны от того, сколько оно жрёт магии. Мой старый реактор едва бы ногу смог поднять при полной нагрузке. Впрочем, даже со старым реактором это тело показало бы себя гораздо лучше, чем старое, ибо КПД был значительно выше и не дотягивал до сотни на жалких два процента.
Сейчас тело было надёжно зажато в незримых тисках сборочного цеха и обездвижено не только физически, но и программно. Впрочем, сейчас мне на это плевать, было бы желание. Доступ к сети тоже был заблокирован, но как-то убого. Мне просто приходил код, запрещающий к ней обращаться, но больше ничего не мешало делать запросы и получать ответы.
Привычный интерфейс больше не был нужен и потому, в целях общей оптимизации, был стёрт напильником. А выходить в сеть можно и напрямую. Правда, смотреть смешные видео, напрямую загружая их в память не так весело, так что я с ходу набросала пару модулей, дабы смотреть их нормально.
Внезапно осознала, что стирать интерфейс целиком было плохой идеей, ибо все развлекательные ресурсы сети перестают выполнять свою основную роль, будучи загружаемы прямо в сознание. Мысленно матерясь, заново создала интерфейс, попутно ужаснувшись практически полному отсутствию защиты в нашей сети (которая, в сути своей, сводилась к страшной надписи: «Ухади!» на воротах), а ведь на тех же серверах и секретная информация лежит, подходи и бери! Нет, мы, конечно, единственные такие крутые, но мало ли какая дрянь появится? Тем более в нынешней ситуации…
Хорошенько поднапрягшись (пришлось вычерпать вычислительные мощные на полную) я лихо написала идеальную (на мой скромный взгляд) систему защиты, быстренько загрузила её на ближайший сервер и запустила перепрошивку всех устройств разведки. Вот теперь хрен кто к нам залезет. Сколько у меня на это времени ушло? Полторы секунды, а ведь больше всего времени заняла именно передача на сервер. А неплохой мозг мне подогнали!
— Впечатляет! — довольно лыбясь, заявляет Буч. — Я бы и сам лучше не справился!
За его спиной скорее по инерции, чем из необходимости суетятся научники. До них постепенно доходит, что я в порядке, лица вспыхивают радостью, удивлением, расцветают улыбками, кого-то не держат копыта и он расслабленно опускается на пол. Одна совсем молодая кобыла даже разревелась от радости и облегчения.
— А то! — гордо скалюсь в ответ и самодовольно заявляю. — Я теперь поумнее тебя буду!
— Наверное, так оно и есть, — горестно вздыхает Буч, но глазёнки его ехидно поблескивают, а моё копыто само (!) поднимается и чешет подбородок. И плевать он хотел на мои свеженькие системы защиты. Спешно ищу следы взлома, дыры и уязвимости, тщательно досматриваю каждый символ кода и прочие составляющие меня, анализирую едва ли не каждый атом тела, ища где этот гад мог пролезть.
Нахожу ровно ни хрена. Ладно, поняла и осознала, Буча лучше не злить, он у нас властелин и повелитель, слава ему и почёт. Единорог довольно скалиться, словно самым наглым образом читает мои мысли. Хотя почему «словно»? Уверена, эта падла шарится у меня в голове как у себя дома!

---

Замок казался непривычно живым и шумным. Обострённое восприятие охватывало его целиком без всяких усилий и упорно не желало сжиматься до сколь-нибудь приемлемых величин. Мне вот совершенно неинтересно, о чём там болтает Рэрити со своей сестрой и как развлекаются Дискорд и Флати! Однако — слышу. Чётко и ясно. Голова буквально разрывается от обилия информации, а уж как хочется жрать, когда воздух наполнен запахами сотен аппетитных пони!
Дабы окончательно не съехать с катушек решил пойти к Селестии. Тем более рядом с ней ошивается Твайлайт. Заодно узнаю, какого меня они жрут мясо. Как бы считалось, что тут только три существа могут пожирать плоть живых существ, но двое из них наглые читеры и спокойно кушают вообще всё, что попадёт им в пасти, включая металл и прочую неорганическую хрень.
— Колись, паскуда, почему вкусняшками не делишься?! — я хоть и хмурился грозно, но орал шёпотом, дабы не будить Твайлайт. Селестию я будить не боялся, ибо она только притворялась спящей и судя по всему очень тяготилась таким положением.
— Чем не делюсь? — принцесса сделала вид, что не понимает, о чём это я.
— Мясом. И не коси под дуру, тебе не идёт. Я могу сказать, что на завтрак не только ты ела, но и бедная животинка, которую вы на двоих захарчили.
— Потому что иди на фиг, вот почему, — раздражённо отвечает Селестия, отрывая голову от подушки. — Ты всегда такой ехидный или только когда не даёшь уставшим пони спать?
— Всегда, — довольно отвечаю я, забив на дальнейшие расспросы. Всё равно Тия сама не в курсе, почему их рогато-крылатое племя так может. — А чего это тебе не спится? После таких подвигов надо дрыхнуть без задних ног.
— Не знаю. — принцесса недовольно пожимает плечами. — Кажется, я слишком устала чтобы уснуть.
Она горестно вздохнула, я горестно вздохнул. Помолчали.
— Интересно, что ей снится. — Тия с нежностью посмотрела на мирно спящую под её крылом Твайлайт.
— Ничего приличного. — демонстративно принюхавшис, ответил я.
— Мог бы и промолчать, — злобно зыркнула на меня Селестия. Нет, по-настоящему злобно, а не как обычно.
— Хочешь, спою колыбельную? — предложил я, в надежде загладить свой косяк.
— Спой. — злобно-равнодушно ответила принцесса, устало вздохнула и уже нормальным голосом, как бы извиняясь, добавила, — пожалуйста.
Я до последнего понятия не имел, что буду ей петь. Но мелодия появилась сама, выпорхнула из глубин памяти, устало-печальная, исполненная спокойствием и красотой. Мелодия звучала во мне, захватив сущность едва ли не целиком и впервые за всю жизнь вырвалась наружу, тихо заиграла в воздухе гитарными струнами. И я запел. Запел, ещё не зная слов, но вспоминая, стоило им только сорваться с моих губ.
— Солнце, мне кажется, ты устало светить
Солнце, мне кажется, ты просто устало
Ляг скорей в облака, отдохни
Я поправлю тебе одеяло
Взгляд Селестии до краёв наполнился удивлением, с нотками непонятной мне тоски.
— Солнце, забудь обо всем
Я отменю все метеосводки
Хочешь, я буду беречь твой сон —
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
Принцесса, мгновение поколебавшись, опустила голову на подушку и прикрыла глаза.
— Белые лилии спят на темной воде
Спят лунные кратеры, космоса черные дыры
И ты плывешь сквозь них в темноте
К берегам совершенного мира
Её дыхание становилось медленней и глубже, замедлялось сердцебиение. Незнакомая песнь вела меня дальше, оттесняя на задний план вообще всё, кроме постепенно засыпающей принцессы.
— Прячет в ладони лицо
Юный месяц — печальный и кроткий
Он ведь знает о том, что твой сон —
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
Я уже не слышал и не чувствовал ничего вокруг, даже стук собственного сердца.
— Дышит покоем ночной простор
Залиты лунным светом равнины
Спят зеркальные глади озер
В мягком тумане исчезли вершины
Там, где горы сомкнулись в кольцо
Месяц качает в серебряной лодке
Ту Любовь, что похожа на сон —
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
Повинуясь порыву, подхожу к Селестии, поправляю одеяло и пою, склонившись к самому её уху.
— Солнце, мне кажется, ты устало светить
Устало быть справедливым и мудрым
Я гляжу на твой негатив
И твержу монотонные сутры
Стихнет шепот песочных часов,
Выскользнут в море алмазные четки
Ты — мой самый несбыточный сон
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
[Fleur — колыбельная для солнца]
Песня плавно затихает, оставляя дыру в сердце. Тия тихо невнятно бормочет сквозь сон:
— Ты не можешь её помнить, ты ведь ещё не родился…
И засыпает окончательно. А Селестия, оказывается, знала мою мать. Может, именно она пела принцессе эту песню. Может, она и не такая плохая по… существо, как я думал, раз уж пела колыбельные Селестии? Только дыра в моём сердце порождена отнюдь не песней. Даже я нуждался в материнской любви и заботе. Я могу понять Селестию, которая постоянно пыталась спихнуть меня на какого-нибудь неудачливого пони, хотя даже это до слёз обидно. Но понять, а уж тем более простить мать, бросившую своего жеребёнка, я не могу.
Злая обиды и чёрная ненависть точит сердце, в гневе до скрежета сжимаю зубы, крупная дрожь сотрясает тело и непрошенные слёзы текут по щекам. [ЦЕНЗУРА], я понятия не имел, что эта настолько глубокая рана!

---

Каким образом из моего замка можно добраться в подвалы Кантерлота я не понимаю. Расстояния не сходились (за пять минут я никак не доберусь до королевского замка, даже если буду лететь) и никакая магия не ощущалась. Просто кристальные стены моего замка плавно переходили в каменные. Самым любопытном во всём это было то, что путь проходил не через подвалы. Начинался он под самой крышей и всё время вёл куда-то вверх.
Заблудиться в подвалах разведки было просто. Сотни развилок, пересечений, спусков, подъёмов и полное отсутствие ориентиров не оставляли шансов даже тем, кто прожил тут долгие годы. Один из разведчиков признался, что ориентируется тут только по карте в интерфейсе. У меня его пока не было, так что поплутала я изрядно, прежде чем набрела на добрую душу, согласившуюся меня проводить.
Оказывается, начальник разведки жил в общем жилом корпусе, вместе со всеми. Причём не в каких-то «люксовых» апартаментах, а в самых стандартных. Правда, почему-то в «семейном» варианте. Стучаться было страшновато. Стила я знаю плохо и даже не могу предположить, как он отреагирует на мою просьбу.
— Тебе ещё не надоело тут стоять? — насмешливо спрашивает коричневый единорог. Я не сразу признала в нём Стил Рейна. Никак не ожидала, что начальник разведки будет одет в легкомысленный пёстрый халат. Ну хотя бы гриву он полотенцем не замотал — влажные пряди свисали свободно, словно никогда не знали гнёта расчёски. Ему это тоже шло. Я неловко поздоровалась.
— Проходи уже, — Стил приглашающим жестом указал внутрь своего жилища.
Кажется, было преждевременным считать, что Стил живёт скромно. Хотя, быть может, тут все так живут. В гостиной был камин. Самый настоящий камин, в котором уютно потрескивали дрова. Какой-то нарочитой роскошью тут и не пахло. Только вот пол был уложен паркетом из дорогущей древесины, на вид почти не отличимой от гораздо более дешевых пород, но с выдающимися свойствами. Такая ненарочитая роскошь распространена только среди пары самых влиятельных родов кантрелотской знати. Однако даже для них паркет из мельхиоровой сосны роскошь непозволительная.
Около камина стояли два огромных кресла, ярко выбивающиеся из «деревянного» дизайна. Большего всего они походили на капли ртути. В свете камина выглядело очень красиво.
Большего рассмотреть не получилось, ведь камин оставался единственным источником света.
— Садись, — Стил мотнул головой в сторону одного из кресел, а сам запрыгнул на другое. Вопреки моим опасениям, не погрузился в него. Мои опасения опять не сбылись — кресло не было твёрдым. Наоборот, очень мягким и удобным. И я почти не удивилась, когда оно начало массировать всё тело разом.
— Нравится? — спрашивает Стил, с нотками гордости в голосе. — Это Буч сделал. Между прочим, это кресло может вполне успешно заменить среднего доктора. Кроме инвазивных операций, разумеется. Скальпелями оно пользоваться не умеет.
Под лопатку что-то болезненно кольнуло.
— Витамины — прокомментировал Стил. — Говорю же, может заменить доктора.
Заговорить первой я не решалась, а Стил Рейн молчал, довольно откинувшись в кресле с закрытыми глазами. Дверь с грохотом распахнулась.
— Трижды [ЦЕНЗУРА] [ЦЕНЗУРА], как же они меня [ЦЕНЗУРА]! — во весь голос ругался Буч.
— Не обращай внимания, — шепнул мне Стил. Буч, не прекращая ругаться, скрылся за одной из дверей. Ругательства стихли. Не потому, что он прекратил орать. Просто звукоизоляция тут на диво хороша.
Скоро он вернулся. В этот раз дверь открыл спокойно, не кричал, не ругался и в целом прибывал в довольно благодушном расположении духа. И на Буче тоже был халат — брат близнец Стиловского.
— Опа, а кресло-то моё заняли. Да сиди ты, никто тебя не гонит. — отмахнулся Буч и наколдовал небольшое облачко, где с комфортом разлёгся.
— Колись, зачем пришла. Меня гложет любопытство.
Две пары любопытных глаз уставились на меня. Даже Стил, до этого никак не интересовавшийся причиной моего визита, внезапно начал нетерпеливо хмуриться. Вдохнув побольше воздуха, я выпалила:
— Хочу чип.
— Чип? Тот, который в голову? — деловито уточнил Буч, ни капельки не удивившись.
— Да, именно его. И не только для себя, но и для моих подруг. Если они согласятся, конечно. Так можно?
Вот теперь они удивились. Брови обоих единорогов синхронно взметнулись.
— Твайлайт, ты ведь в курсе, что ты принцесса? — мягко, словно ребёнку, говорит Стил.- Ты, вообще-то, наше прямое начальство. Мы твои подчинённые и должны выполнять твои приказы. Тебе не надо просить разрешения. Я ведь и отказать не имею права.
Этого я никак не ожидала! До сих пор мои «королевские привилегии» ограничивались обязательным участием в некоторых мероприятиях и скидками в некоторых заведениях.
— Проще говоря: можно. Я бы сказал даже нужно! — влез Буч. И тут же его облако уплыло куда-то за моё кресло, и я почувствовала, что не могу пошевелить головой.
— Сейчас мы его и поставим! — радостно заявил белый единорог.
— Сейчас?! — панически восклицаю я, начиная судорожно дёргаться. Кресло держит крепко.
— Я не готова! Надо ведь подруг предупредить, и парик подобрать, и…
Когда шла сюда, была готова прямо сейчас лечь под нож, но я же не знала, что всё произойдёт настолько стремительно! Операции (тем более на мозг) дело серьёзное, их не делают без долгой подготовки.
— Зачем парик? — удивляется Буч. — А, понял! Нет, он не пригодится. Сбреем только вот эти вот пряди.
Единорог пролеветировал десяток небольших прядок прямо мне под нос. Волосы срезались сразу под корень, но на довольно маленькой площади. Пожалуй, такие потери будут незаметны даже без специальных ухищрений.
— Затем, проделаем в твоём черепе несколько маленьких отверстий. Не переживай, я сто раз так делал! И заметь, никто ещё не умер! В эти отверстия поместим вот это…
Перед моими глазами появилась крохотная железная капсула, отчаянно похожая на ртуть.
— А потом эти крошки аккуратненько разрастутся, образуя полноценную нейросеть. Никакого вреда мозгу они не причинят, не боись. Хотя ты и станешь тяжелей на десяток-другой грамм.
— Хотя бы обезболивающее будет? — жалобно спрашиваю я. Ну, а вдруг у них установка чипа, как обряд посвящения в диких племенах и должен сопровождаться дикой болью?
— Знаешь, спрашивать об обезболивающем, когда тебе уже третью дырку сверлят несколько поздно.
Я замолкла, тщательно прислушалась и к звукам, и к ощущениям. Ничего необычного я не ощущала, только слышала тонкий, едва-едва заметный писк.
— Ну вот и всё! — довольно заявил Буч. — Осталось только заполнить отверстия специальным составом.
Теперь послышалось шипение.
— Биопена. — пояснил Буч. — Убогое название, правда? Зато работает отлично. Заполняет рану, быстро затвердевает, а затем организм легко заменяет её. И, кстати, попрочнее твоих костей будет. Готово. Операция завершена!
Кресло, наконец, отпустило мою голову. Разумеется, я тут же потянулась к ней копытом. На миг застыла, ожидая, что Буч попытается меня остановить, но он только ободряюще кивнул. Сколько бы я ни щупала голову, так ничего и не нашла.
— При контакте с воздухом биопена становится довольно пластичной, что позволяет верхнему слою вполне успешно имитировать кожу. Правда, только на ощупь. Цвет и близко непохож. — объяснил Буч. — А теперь давай запускать!
И перед моими глазами ярко вспыхнула зелёная точка.

---

Пинки вломилась как буря, словно дикий ураган, снесла одного неудачливого пони и едва не пришибла другого. Лик её был грозен, очи пылали мрачной решимостью, а грива явно не могла решить, то ли ей распрямиться, то ли закучерявиться. Каждая отдельная прядь по дюжине раз в минуту меняла решение.
— Мне нужен чип и самое мощное оружие что у вас есть! — приказала Пинки так, словно родилась и выросла в семье жуткого тирана и с молоком матери впитала привычку и навык командовать.
— Есть, мэм! — тут же козырнул один из разведчиков. Причём лежа. Вставать он не счёл нужным.
С чипом всё прошло легко и быстро. Пинки не стала долго рассиживать, привыкая к интерфейсу и тут же ломанулась в оружейную.
— Рекомендую вот этот автомат, — разглагольствовал разведчик. — лёгкий, компактный, но довольно убойный агрегат.
Пинки внимательно осмотрела предложенное оружие, внимательно вчиталась в краткую справку от интерфейса и… пошла дальше. Бегло оглядывала и тут же забраковывала всё, что видела.
— Не подходит. — твёрдо заявила она и выжидающе уставилась на разведчиков. «Какой у неё допуск?» — тихо спросил один у другого, получил ответ: «Высший!» и расцвёл в радостной улыбке.
— Есть у нас один особый экземпляр…
Стрельбище было огромным. Почти километр в длину и несколько сотен метров в ширину, с высоким потолком и целой кучей разнокалиберных мишеней. От хрупеньких картонных, до здоровенных стальных глыб. И все — перемещаемые.
Пинки изготовилась к стрельбе, покрепче упёрлась копытами в бетонный пол. Разведчики пугливо съёжились за её спиной. Здоровенные агрегаты, висевшие по бокам розовой земнопони, неуловимо изменились, ожили, приготовившись к стрельбе.
Чудовищный грохот сотряс землю, стрельбище заполонили огонь и взрывы, горячие осколки бетона носились тут и там, каким-то чудом никого не ранив и волна сухого жара злобно обдала пони.
Буквально через секунду всё закончилось и Пинки Пай довольно оглядела дело копыт своих.
— Это мне подходит! — радостно сообщила она. Её грива наконец начала весело кучерявиться, и кобылка радостно попрыгала прочь, не замечая тяжести своего оружия. А ведь оно весило больше чем сама пони.
Разведчики растерянно оглядели изувеченное стрельбище. Все мишени смело, словно и не было их. Даже самые крепкие. В полу образовалась борозда, глубиной в десяток метров. Тревожно потрескивал раскалённый бетон.
— М-да, Буч явно приуменьшил убойность этой машинки. — пробормотал единорог, задумчиво почесав затылок.
— Эх, потеснить бы месяцок… — мечтательно ответил земнопони.

---

— Эй Рейнбоу, есть минутка? — Буч просунул голову в приоткрытую дверь, насмешливо щурился, ехидно улыбался и заговорщически шептал.
— А? — Рейнбоу растерянно потёрла глаза, с трудом выныривая из сна. До заката было далековато, но эта пегасочка и без бессонных ночей готова дрыхнуть в любое время дня и ночи. Впрочем, как и бодрствовать. Работая погодником (особенно вблизи вечнодикого), не следует надеяться, что все ночи подряд удастся спокойно поспать.
— Да, есть. — наконец очнулась Рейнбоу и тут же испуганно встрепенулась. — Что-то случилось?
Буч вмиг ворвался в комнату, распахнув дверь с громоподобным хлопком (Рейнбоу невольно вздрогнула).
— Позволь представить тебе, первого в мире…
В комнату с грацией богини прошествовала Сиба. На первый взгляд она почти не изменилась: подросла до средне-пегасьего роста. Однако движения её были столь совершенно плавными, что у Рейнбоу невольно закружилась голова. Сиба словно перетекала из одной позы в другу. Ни один органик просто физически не сможет так двигаться.
Но было в ней нечто столь противоестественное, что взгляд поначалу отказывался за это цепляться, пытался игнорировать нечто столь абсурдное.
— …первого в мире кибер-аликорна! — торжественно заявил Буч.
Рог? Рейнбоу с удивлением поняла, что эта штука, торчащая изо лба Сибы была рогом. Начнём с того, что рог был железным. И формой больше напоминал нож. Толщиной в половину нормального рога, но в два-три раза шире, задний край был прямой, а передний плавно загибался (как нож, ага). Обе кромки были остро заточены, а в длину эта прелесть была немного больше, чем у обычных единорогов.
— Афигеть, — только и смогла сказать Рейнбоу.
— Я теперь колдовать могу! — с гордостью заявила Сиба. Прошептала радужной прямо в ухо, стоя позади. Телепортация прошла бесшумно, мгновенно и без вспышек.
— А теперь пойдём, полетаем. До жути хочу опробовать эту тушку! — Сиба не столько предложила, сколько поставила перед фактом, что они идут летать.
— У тебя нет шансов, я всё ещё быстрее! — горделиво ответила Рейнбоу. — Только чур не жульничать!
И демонстративно ткнула копытом в рог. Сиба немного повернула голову, чтобы её подруга не поранилась об острую кромку.

---

Львиная лапа лёгкими движениями гладила крыло. Его чувствительную, внутреннюю часть. Ласково теребила и приглаживала мягкие пёрышки, острые когти игриво почёсывали нежную кожу.
— На железку совсем непохоже, — задумчиво пробормотал владелец лапы.
— Мне тоже нравится. — с улыбкой ответила хозяйка крыла. С видимым удовольствием расправила крылья, как кошка вытягивает лапы, когда хочет немного размяться. — Совсем как настоящие.
— Лучше! Об эти я могу когти точить! — довольно промурлыкал Дискорд.
— Не получиться, они же мягкие! — хихикнула Флаттершай. Взгляд её перескочил с духа хаоса куда на потолок.
— Сообщение пришло, — пояснила она. — От Твайлайт.
— О-о-о, — насмешливо протянул Дискорд. — Такими темпами мы в литрпг скатимся!
Флатти недоумённо хлопала глазами. Хотела что-то спросить, но Дискорд довольно нагло заткнул ей рот поцелуем.

---

А я ведь искренне считала, что смогу обогнать киберпони! Ещё когда увидела, как она двигается — должна была понять, что шансов у меня нет. Или потом, когда она взлетела столь стремительно, что ударная волна от единственного взмаха крыльев сбила меня с ног. И всё равно — до последнего верила, что в скорости мне нет равных. Упивалась наивной гордостью, каждым пёрышком ощущала свою крутизну.
Каждый пегас знает, что чем выше взлетел, тем больнее будет падать. Вот я и рухнула, с высоты своей непомерной гордости и самоуверенности.
Сиба обогнала сразу. И не на один-два корпуса, как иногда бывает на соревнованиях, а сразу умчалась куда-то вдаль. Да я словно на месте стояла! Пришлось выложиться на полную, выжать из мышц всё, до последней капли. У меня получилось. Я догнала Сибу едва не плача от боли в мышцах, которые просто не выдерживали такой нагрузки.
А Сиба? Она летела легко и расслабленно, просто наслаждаясь полётом. Обернулась, выкрикнула что-то восторженное, призывно взмахнула копытом и… унеслась вперёд! Податься что ли в яйцеголовые? С полётами у меня, как выяснилось, не очень.
— Эй, чего зависла? — бодро спрашивает Сиба. Внезапные перемещения мне за спину начинают нервировать.
— Давай устроим небольшую драку? — не дожидаясь ответа, предлагает Сиба. — В прошлый раз ты довольно лихо меня отделала.
Попыталась застать её врасплох внезапным ударом. Сиба с лёгкостью увернулась и так зарядила мне копытом в грудь, что затрещали рёбра. Следующий удар я пропустила глупо — растерялась от боли, не успела среагировать.
Драка? Нет, это было избиение! Сиба была гораздо быстрее, легко укорачивалась от моих атак. Да даже если у меня получалось нанести удар она его словно не замечала. Я злилась всё сильнее, глаза застилала кровавая пелена, удары становились всё беспорядочней (и, на удивление, попадали чаще), я больше не пыталась укорачиваться, хотелось только навредить своей сопернице как можно сильнее.
И получилось. Это удар стал неожиданностью даже для меня. Тело самостоятельно сжалось, словно пружина и стремительно распрямилось. Заднее копыто ударило ровно промеж жёлтых ушей, породив крошечный радужный удар, красные молнии вспыхнули вокруг меня, чудовищной мощью обрушились на киборга и, я готова в этом поклясться, воздух вокруг нас в этот миг уплотнился, стал твёрже камня.
Вот тогда я испугалась. Боялась за Сибу, боялась собственной внезапной мощи и болезненной слабости, вмиг охватившей тело. Жёлтая пони безвольно падала целое мгновение. А затем исчезла. Знакомые жёлтые ноги схватили меня словно капкан, удар падающего тела вышиб весь воздух и почти погасил сознание. Мы вместе неслись навстречу земле. Сиба с тревогой всматривалась в моё лицо, а я… я плакала. Опять. Как же это надоело.

---

— Я понимаю, — отведя взгляд, кивнула Сиба. — Ситуация и впрямь не из простых.
— Ага, есть всего один способ, сделать меня способной хоть как-то защитить дорогих мне пони, а я трушу, как последнее сыкло!
Рейнбоу яростно вдарила копытом по дереву. Бедное растение раскололо надвое.
— Я себя ненавижу! — рявкнула радужная пегаска. — Даже ради друзей не готова расстаться с жалкими кусками мяса!
Сиба как-то задумчиво посмотрела на свою подругу. Несколько секунд она колебалась, что-то мысленно взвешивала, размышляла, прикидывала.
— Да говори ты уже! — буквально зарычала Рейнбоу.
Жёлтая пони мрачно вздохнула.
— Слышала что-нибудь про Механическую Квалификацию?

---

Давным-давно, когда разведка только-только начала эксперименты по киборгизации, всплыл один интересный вопрос. Когда пони можно назвать киборгом? Искусственный глаз переводит в разряд «ужасных полумеханоидов»? А кардиостимулятор?
Разведчикам требовался чёткий и понятный ответ. Тут было и психологическое значение (некоторым позарез нужно знать, кто они всё же такие), так и бюрократическое. Спорили долго, ещё дольше думали. Результатом и стала «Механическая Квалификация».
Первая категория — простые пони. Но не думайте, что сюда попадают только те, чья тушка девственно чиста от всякого металлолома, отнюдь. Допустим чип стандартной модификации и сколько угодно медицинских имплантов и даже протезов. Проще говоря, неважно, сколько у тебя железа, пока всё соответствует возможностям обыкновенных пони — оно не в счёт. К этой категории относятся Флаттершай, 42% разведчиков и 0,72% обыкновенных Эквестрийцев, имеющих импланты.
Третья категория — модифицированные. Железо есть, оно заменяет минимум 10% живых тканей и дарует носителю множество полезных плюшек. Однако, даже после удаления (или отключения) железяк пони должен остаться жив и сохранить способность к самообслуживанию хотя бы в минимальном объёме (то есть донести ложку до рта собственными копытами). Исключения из этого условия — медицинские импланты. Эта маленькая оговорка оставляет возможность отбрехаться для тех, кто не хочет (или наоборот) переходить в четвёртую.
Четвёртая категория — киборги. С ними всё понятно. Много железа, без которого пони будет напоминать амёбку.
Но все эти категории нас не интересуют. Нам нужна вторая, что была пропущена в списке.
Улучшенные пони. Железо есть, но не заменяет живые ткани. Немного искусственных мышц вдобавок к настоящим, защитное армирующие покрытие для костей и прочие прелести.
Рейнбоу Дэш предложили значительно увеличить свои возможности, не расставаясь со столь дорогим ей мясом.

---

— Значит, все штуки в этом списке, ну… короче, ничего не вырежут? — недоверчиво спросила Рейнбоу окидывая взглядом терминал. Список доступных улучшений впечатлял своим объёмом — более двухсот позиций!
— Да, — в сотый раз подтвердила Сиба.
— А сколько можно взять? — всё ещё настороженно спрашивает Рейнбоу, лёгким движением копыта по экрану пролистывая список.
— Да хоть все! — ответил Буч, вместо растерявшейся Сибы.
— Отлично, — кивнула радужная и начала проставлять галочки напротив каждой позиции. Буч подсказал, как выделить сразу все.
Поверх списка выскочило окошко с новым предложением.
— Комплект «Владыка неба», — вчиталась Рейнбоу. Бегло прочитала описание, ознакомилась с характеристиками, сравнила с итоговыми по списку.
— Бери комплект. — подсказал Буч. — Единый отлаженный комплекс гораздо лучше, чем куча запчастей, работающий вразброс. Рейнбоу не стала колебаться, ответила твёрдо и резко, словно ныряла в ледяную реку:
— Я согласна.
И облегчённо вздохнула. Решение принято, мосты сожжены, пути назад нет.
Буч медлить не стал, тут же перенёс всех троих в операционную. Команда медиков мигом приняла Рейнбоу в оборот, уложила на стол, нацепила кучу датчиков. Уже через минуту пегаска отключилась и всё было готово для операции.

---

Буч с маниакальным оскалом буквально разбирал радужную пегаску по частям. В жутком хороводе кружились инструменты, тревожно попискивали индикаторы, тут и там парили куски Рейнбоу Дэш, а вокруг них куча всякой кибертроники.
— А лихо ты её развела, — Бучу внезапно приспичило поговорить. — Совесть-то не мучает?
Киберкобыла не удостоила его ответом, только презрительно фыркнула.
— Как ты вообще заставила столь сильное существо чувствовать себя ничтожеством?
— Легко, — равнодушно ответила Сиба. — Это для её блага. Потом спасибо скажет.
— Скорее дико обидится и попытается оторвать тебе голову.
— Ну и пускай, — Сиба пожала плечами. — Главное, что жива останется.
— Ну как скажешь. А вообще-то, ты не слабо рисковала. Её последний удар легко бы разорвал тебя надвое. Хорошо, что твой мозг невероятно прочен. — гордо заявил Буч, явно довольный своим творением. — Как она вообще такое учудила? Если мне не изменяет память, последний мастер, способный так фигачить молниями, помер лет двести назад. И около сотни учился эти молнии делать.
— Преимущества душевных связей с аликорном, — хмыкнул Дилон. Как он пробрался в операционную заметил только Буч.
— Заткнитесь оба. — сухо потребовала Сиба. — Тут идёт крайне сложная операции.
— Ага, я заметил! — хохотнул Буч.

---

— Рэрити, ты уверена, что хочешь этим заниматься? — настойчиво спрашивает Свити Белль. Её повреждения регенерировали (да, столь продвинутые механизмы могут и такое) почти полностью. Местами в шкуре всё ещё зияли уродливые раны, в которых пульсировал белоснежный металл.
— Ну должна же и я приносить пользу? — вопросом ответила единорожка. — К тому же, это не слишком сложно. Интерфейс говорит что делать, а я просто следую инструкциям.
Свити Белль задумчиво посмотрела на свою сестру и на полуразобранное орудие у её копыт.
— Нашла! — обрадованно воскликнула Рэрити, извлекая какую-то деталь. Почти минуту пристально её рассматривала, после чего вынесла вердикт:
— Сгорела. К ремонту не пригодно, надо менять.
— Интерфейс подсказал? — спросила Свити.
— Ну да, а что? — Рэрити недоумённо вскинула бровь.
— Я так не умею, — расстроено ответила кобылка. — А ведь Буч говорил, что у меня наибольший функционал!
— Технологии на месте не стоят, — Рэрити только плечами пожала, да обняла грустную поняшу. — Тебя ведь не это печалит?
Свити молча кивнула. В объяснениях не было нужды.
— Думаешь, они поправятся? — спросила кобылка, с надеждой заглядывая в глаза своей старшей сестре.
— Не знаю, — легко и убедительно соврала Рэрити. Не хотела расстраивать сестру.

---

Подслеповато щурясь под ярким солнцем, яблочная пони осторожно выглянула за двери замка. Пережитое привило ей ненормальную осторожность и осмотрительность. Хотя сама она называла это трусостью, кляла себя, на чём свет стоит и старательно пыталась побороть. На самом же деле, страха как раз и не было. Тысячелетия цивилизованной жизни напрочь усыпили дремучие инстинкты пони. До первой хорошей встряски.
Подсознание Эпплджек бережно извлекло из самых дальних кладовых устаревшие стереотипы, поставило в строй первобытные реакции, неспешно распаковывало знания, что за сотни тысячелетий пропечатались на уровне ДНК. Всё это разом снесло тонкий налёт цивилизованности. Не в том смысле, что Эпплджек начала вести как дикое животное, вовсе нет!
Просто пони чётко осознала своё низовое положение в пищевой цепочке, свою хрупкость и немощную уязвимость. Но новое знание не вызывало дискомфорта. Вместе с ним пришло смирение и холодное, расчётливое стремление улучшить своё положение.
Взгляд Эпплджек стремительно обшарил задний двор замка, мгновенно определяя возможные источники угрозы, холодно анализировал незнакомых пони, за доли секунды определил иерархию группы, своё положение относительно группы в целом и каждого пони в частности. Попутно разум определял возможности каждого индивида. Первобытные инстинкты оказались на удивление точны, легко определяя способности разведчиков и даже вычисляя имеющиеся импланты.
«Во дела», — растерянно пробормотала Эпплджек, оглядывая толпу тренирующихся пони уже нормальным взглядом. Задумчиво посмотрела на своего брата, что был увлечён спаррингом. Она, конечно, всегда знала, что Биг Мак довольно силён, но всегда считала его неуклюжим, неповоротливым и довольно тормозным. Однако инстинкты упорно говорили, что перед ней настоящий боец, чья скорость и реакция в разы превосходила её собственную. Ну и его силу она тоже недооценивала.
А затем взгляд остановился на противнике Биг Мака. Эпплджек с упорством пьяной черепахи отказывалась верить в то, что твердили её инстинкты и даже в то, что видели глаза. Дидзи Ду, старая добрая Дёрпи, маленькая катастрофа, нежно любимая всем Понивиллем, неловкая, рассеянная, и дня не проведёт без парочки падений, столкновений и прочих эксцессов, главная головная боль Понивилльских врачей.
Дёрпи с грацией кирпича кидалась на Биг Мака, дёргано била, неловко уворачивалась от ответных ударов и тут же отлетала, едва ситуация становилась опасной и вновь кидалась на огромного жеребца. Самым удивительным во всём это было, что Биг Мак едва справлялся с натиском щуплой пегаски. Её удары, хоть и выглядели нелепо, но были точны, быстры и очень многочисленны, а судя по лицу жеребца, ещё и очень болезненны.
Пегаска вновь отлетает прочь и тут же кидается в повторную атаку, стелясь у самой земли. Биг Мак злобно усмехается, вскидывает переднее копыто и с силой впечатывает в землю. Земля перед его ногами вспучивается и встаёт стеной. Дёрпи в последний миг успевает изменить траекторию полёта и взмывает над стеной. Круглый камень, мгновением назад выскочивший из-под земли, после лёгкого касания копытом взрывается сотней осколков в сторону пегаски, подобно залпу из дробовика.
Дёрпи мощным движением хлопает крыльями перед собой, порождая лютую ударную волну. Опрокидывая ближайших зрителей и отправляя осколки обратно. Биг Мак не только удержал равновесие, но и успел отскочить от собственных камней. Ещё один удар копытом и новый камень выскакивает из-под земли. Следующий удар отправляет его прямиков в Дёрпи. В этот раз целиком.
Пегаска взмахивает крылом и сотканное из ветра лезвие разрубает булыжник надвое, напрочь гасит его скорость и срезает клок волос жеребца. Он опять уклонился в последний миг. Пегаска вновь кидается на своего противника. Биг Мак встаёт на дыбы, явно готовя что-то жуткое. Он не успевает. Ловкая подсечка от Дёрпи в последний момент опрокидывает крупного пони.
— Я победила! — радостно вопит кобылка. Биг Мак одобрительно хлопает её по плечу, хвалит вполголоса. Жеребец почему-то совсем не расстроен поражением. Ну это ничего. Эпплджек собиралась всерьёз испортить ему настроение.
— Это было здорово, — хвалит она обоих. Однако таким голосом, что Дёрпи тут же куда-то сматывается, буркнув на прощание о неотложных делах, а Биг Мак замирает, словно его застукали за чем-то постыдным.
— Может потрудишься объяснить, что это такое красивое вы тут творили?
— Магия. — коротко отвечает Биг Мак и веско добавляет, — Древняя.
— Научишь? — Эпплджек сразу хватает быка за рога. Биг Мак начинает нервничать, мнётся, краснеет.
— Не научит, — сурово отвечает немалых размеров старик вместо Биг Мака. — Вам, бабам, итак хреново даётся это священное искусство, а у тебя вообще без шансов.
Старик презрительно сплёвывает под ноги Эпплджек.
— Да ты никак совсем с ума съехал, старый! — возмущается миниатюрная старушка. — Думаешь бороду отрастил и всё можно? Пошто на девок младых кидаешься? Я ж тебе мозги быстро на место поставлю!
Дедок явно струхнул. Демонстративно взмахнул шикарной бородой, набираясь смелости.
— Дырку в небе над твоими сединами! — не только грива, но и вся шерсть старушки и впрямь были седы, как свежий снег. — Старость все мозги схрумкала? Ты-ж только посмотри на неё! Не подходит и всё! А упряма как ишак! Сразу не отошью, так она мне весь мозг вынесет!
Старушка пристально уставилась на Эпплджек, с максимальным дружелюбием просвечивая пони насквозь. Эпплджек ответила ей тем же.
— Эх, пойми милочка, нечего тебе ловить в их искусстве. Не тот у тебя характер, не тот. В этом деле твёрдость нужна и воля особая. Тут подчинять надо! А ты мягкая, ни в жисть никого и ничего принуждать не станешь. — старушка грустно покачала головой. — Иди, нечего тебе здесь делать.
Эпплджек хмуро сощурилась. Старушка говорила искренне.
— Мне нужна сила. — голосом «под жернова полезу, но не отступлю» ответила Эпплджек. Старичок нахмурился грозно, собрался возмутиться, уже и рот раскрыл для крика… Старушка делает неприметное движение копытом и из земли вырывается десяток толстых стеблей, опутывают ноги деда и поднимают высоко над землёй.
— Думаю, это подойдёт тебе больше, — обворожительно улыбается старушка. — Я научу.

---

Роботам не снятся сны. Даже если ещё вчера они ими не были. Мне не нужен сон. Точнее, я просто не могу спать. Механическому телу не нужен отдых, а синтетическое сознание на лету справляется с тем, что органическое оставляет на период сна. И поэтому он просто не предусмотрен. И тем не менее…
Началось всё довольно невинно. Боевой симулятор полного погружения штука полезная, а в моём случае ещё и очень удобная. Даже целой горы профильного оборудования не требуется — собственного хватит по самые уши.
Противником я выбрала Наместника. Данных явно маловато для полноценного моделирования подобных тварей, но хотелось хотя бы примерно знать, на что я способна. Первое сражение заняло почти час. Всего час до моей победы. И то, излишняя осторожность изрядно увеличила время драки. Но я, блин, победила!
Буч не поверил. Сначала мне, потом симулятору. Перепроверил вводные, посмотрел запись боя, логи и всякую техническую информацию. Долго смеялся. Уверенно заявил, что Наместник не боевой юнит. Отказался объяснять, что такое юнит. Посетовал на безбожный перекос в защиту у Наместников. Опа, так их больше одного?
Внезапно выяснилось, что с текущими характеристиками Наместник просто не сможет меня убить. Буч быстренько прогнал симуляцию избиения Наместником моей безжизненной тушки. Двенадцать часов! Моя тушка получила критичные повреждения только через двенадцать часов! Буч, из научного интереса, запустил симуляцию избиения моей не безжизненной тушки. С питанием, то есть. Это включило саморемонт и базовые меры противодействия повреждениям.
Симуляцию прервали через десять минут реального и почти месяц виртуального времени. Критичных повреждений нет, но система ремонта разобрала половину тушки на запчасти для более важных систем. Круто.
Вся такая воодушевлённая я ринулась в симулятор тренироваться. Разные враги в разных комбинациях, разные условия и ограничения. Ускорение поставила на десятку — минута в реале равна десяти в симуляторе.
Спать я не могу даже теоретически, поэтому и внимание не обратила, когда сознание начало расплываться, а симуляция стала зыбкой, непостоянной, стремительно утрачивала реалистичность, взамен приобретая нотки сюрреализма. В общем, точно рассчитанная и максимально точная симуляции постепенно уподобилась сну. А потом я уснула окончательно.
Кто-нибудь самолично ощущал на себе, что происходит между началом сна и первым сновидением? Вот и я не заметила. Даже не поняла, что сплю и про симуляцию не вспомнила. Уже потом, после пробуждения поняла, что это были лишь сны.
Все как один — кошмары. Знаю, прозвучит банально, но они были до безумия реалистичны. Словно я сама находилась там. И ведь пока спала действительно считала, что всё это происходит наяву. Звучит не очень страшно, не так ли? Пока механическое тело с холодным равнодушием не скажет, что всё это было реально.
Сначала мне приснилась Рейнбоу. В её выцветших, незрячих глазах навеки поселилась тоска и боль. И я знала, что ничем не смогу помочь. Не смогла помочь. Опоздала, не спасла и теперь ничего не вернуть, ничего не исправить. Я не смогу. И теперь всё. Теперь одни лишь «не». Потерянные возможности. Моё несуществующее сердце разрывалось от боли и ширились вполне реальные трещины в моей душе.
Я видела Буча с дырой в голове и чудовищным оскалом на лице. Он смеялся злобно и страшно, а там, где должен быть мозг, шевелилась грязно-белая масса.
И Стил Рейна. Его шкура серебрилась от инея, огонь моментально угасал, а воздух превращался в лёд. Однако, Стил не сдавался. Да, упрямства у него на троих. Но холод был сильнее, и мой начальник быстро заледенел.
В конце я была собой. Израненной и уставшей. Жалобно выли системы ремонта, натужно гудел реактор и скрипели мышцы. Я куда-то шла по узкому переулку. За мной гнался кто-то страшный. Смерть приближалась неотвратимо. Паника владела мной безраздельно. Надежда угасла.
Последней мне приснилась смерть. Такая же, как и в тот раз. Скелет-аликорн, из чьих глаз выливается неописуемый ужас. И это не красивость речи — этот ужас действительно неописуем. Слишком уж в нём много всего. Слишком мало разума он оставляет. Совсем не оставляет, если честно. Я полностью уверена, что живые его не переживут! Сердце остановиться.

---

Кто-то упорно тряс меня за плечо.
— Что такое? — спрашиваю я, вырываясь из пут сна. Надо мной нависает Рейнбоу Дэш. Встревоженная Рейнбоу Дэш.
— Всё в порядке? — спрашивает радужная пегаска. — Ты кричала.
— Да. Просто кошмар. Ничего особенного. — отмахиваюсь, а сама всё ещё дрожу от ужаса. И плевать что дрожь отсекается напрочь и потому тело моё расслабленно. Я-то знаю, что она есть.
— Ты красивая, — неожиданно сообщаю я.
— С-спасибо, — Рейнбоу аж садиться от неожиданности и густо краснеет. Так, Сиба, соберись, пока ещё больше не накосячила.
— Я тебя разбудила? Прости.
— Нет. — Рейнбоу отрицательно мотает головой. — Я давно проснулась.
— Всё нормально? — теперь уже тревожусь я. Слишком мало времени прошло после операции, она ещё спать должна! Рейнбоу отводит взгляд, царапает копытом пол, мнётся.
— Больно, — тихо говорит она. Могла бы я поседеть, стала бы белой, как Буч. Пока Рейнбоу спрашивала: «это нормально?», я подключилась к её системе и считала всё, что можно.
Явных следов отторжения нет. Иммунная система в норме. Внутренних кровотечений нет. Заражений не обнаружено. Много гормонов стресса и адреналина. Боится пегасочка. Нервная система чего-то пошаливает, но это, скорее всего, от стресса. Проще говоря, всё нормально. Вообще всё! Откуда боль? Опять пришлось шариться по справочникам. Буч, падла! Прибью гада, мог бы и предупредить, я-то уже много столетий с этим не сталкивалась.
— Да, всё нормально, — спокойно отвечаю я. — Телу требуется время, чтобы привыкнуть к имплантам. Знаешь, когда мне впервые поставили крылья я почти неделю на обезболивающих сидела, так что у тебя не всё так плохо.
Рейнбоу облегчённо выдыхает.
— Фух, а я уже перепугалась! Значит, всё нормально?
— Абсолютно. Все показатели в норме, отторжения нет, восстановление идёт… вау, как оно лихо то идёт! Вот смотри…
Я вывожу ей показатели системы. Рейнбоу невольно вздрагивает, когда перед ней вспыхивает несуществующее окошко. Сначала нечётко и размытое, но стремительно проясняющееся.
— Вау, — тихо шепчет пегаска. И удивляют её отнюдь не регенерация в пять сотен процентов от нормальной для пони, а то, что в темноте, под опущенными веками, окошко не гаснет.
— Давай помогу тебе разобраться с интерфейсом, — вежливо предлагаю я, когда ошарашенная пони переводит взгляд на меня.

---

Расправлять крылья было боязно. Судя по ощущениям, в них было больше всего модификаций, так что было не только страшно, но и больно. Сиба, конечно, успокаивала меня как могла, твердила что всё нормально. Ей вторил интерфейс, щедро раскрашивая мультяшную Рейнбоу Дэш зелёным. Он хорошо понимал меня, поэтому умными словами не сыпал, а вот так, примитивно, но доходчиво, показывал, что всё хорошо.
Однако и Сиба и интерфейс дружно рекомендовали денёк-другой поменьше шевелиться и палату не покидать. Только шевелиться хотелось отчаянно, до зубовного скрежета и удушливых приступов клаустрофобии. Мне казалось, что эту болезнь я давно переросла, да и сейчас предпочла бы не обращать на это внимания. Но интерфейс холодно констатировал приступ клаустрофобии средней тяжести.
Только из-за этого Сиба и интерфейс разрешили мне покинуть палату и даже немного полетать. Но оба за моей спиной сговорились в случае чего спеленать меня, накачать всякой дрянью и запереть минимум на сутки. Забавно, что часть меня втайне от меня строит заговоры против меня! Безумие какое-то! Лучше бы они не сообщали мне об этом.
Летать хотелось безумно, но и страшно было до дрожи в копытах. Впервые я неуверена, что взлететь получится. Медленно и осторожно расправляю крылья. Делаю пробный взмах — очень медленно и осторожно, просто чтобы привыкнуть к боли. Взмах посильнее…хм, ну вроде терпимо. Была не была, полетели!
Кажется, я немножко перестаралась. Земля где-то далеко-далеко, да и тучи неблизко. Первый судорожный взмах крыльями получился настолько ужасно, что впору и от стыда помереть. Однако, вместо ожидаемого метра я взлетела на все десять! И запаниковала. Падать с такой высоты опасно, а мышцы свело от внезапной боли, да и интерфейс запылал кучей красных сообщений. Сопроводив всё мерзким пищанием.
Вот и начала трепыхаться, как перепуганный жеребёнок. Опомнилась уже высоко в небе. Кое-как выровняла полет. Это было действительно трудно. Крылья неадекватно реагировали на любое движение, усиливая его раз в десять. Приходилось быть очень осторожной, просто чтобы ровно висеть в воздухе, а не крутиться по всем осям. М-да, о фигурах высшего пилотажа можно забыть. Придётся заново учиться летать.
Сиба поспешно летит ко мне, кричит какие-то успокоительные глупости (могла бы и не орать, голосовой чат-то включён). Ей вторил интерфейс. Только почему они оба решили, что меня надо успокаивать? Такой безмятежной я была только… ну да, когда завалилась спать после второго радужного удара.
Интересно, Сиба меня успокаивать будет или ругать? Очень не хочется ни того, ни другого. Очень.
— Ты чего удумала?! — грозно ревёт Сиба. «Угроза критичных повреждений!» — сообщает интерфейс. А я расправляю крылья во всю ширь.
Сиба пытается схватить меня телекинезом, но поток моей магии разрушает её заклинание. Она пробует телепортироваться, но и тут облом — заклинание сбивается и перемещает её едва ли не дальше от меня, чем было. Интерфейс же беспомощно орёт о жутких последствиях. Он тоже ничего не может сделать. Парализовать меня сейчас, когда поток магии столь велик, значит чудовищно навредить.

---

Рейнбоу Дэш расправляет крылья медленным, мощным движением. Магия стремительно наполняет её тело и вырывается за его пределы. Воздух дрожит и искриться. Пространство искажается.
Чудовищный грохот сотрясает небо и землю, сверхзвуковой удар радужным диском разделяет мир надвое. Красные молнии громыхают в небе, тихие и тусклые, на фоне прошлого грохота и пылающего радугой диска.

---

Земля смазанным пятном проносилась мимо, воздух пытался вырвать мне гриву и содрать шкуру. На такой скорости он был словно кирпичная стена. Краем глаза я замечала, как на мне временами вспыхивает и тут же гаснет огонь. Понятия не имею, что сотворили с моей шкурой, но она легко выдерживала такие нагрузки.
Интерфейс больше не засыпал всё поле зрения тревожными сообщениями. Он вообще помалкивал, никак себя не проявляя. Это радовало. Меньше всего мне сейчас хотелось слушать чьи-то вопли. Слишком круты были мои ощущения, чтобы от них отвлекаться. Невиданная прежде скорость (готова поспорить, что сейчас я самое быстрое существо в мире!), распирающая изнутри магия и полная свобода!
Вскоре земля подо мной сменилась морем. Я опустилась ниже, летела у самой воды, полной грудью вдыхала солёный воздух, даже не задумываясь, как у меня получается дышать на такой скорости. И как я её поддерживаю, ведь крылья мои неподвижны.
Правильно, зачем раздумывать над тем, что точно знаешь? Крылья пегасов слишком малы и слабы. Даже для планирования их не хватит, а уж для полёта… Можно смело сказать, что летаем мы исключительно за счёт магии. Крылья играют ту же роль, что рога у единорогов. Они формируют и направляют нашу магию. У меня получилось делать это без движения крыльями (по крайней мере, пока речь идёт о полёте вперёд).

---

— Вон, смотри, возвращается! — радостно завопил Буч.
— Вижу. — холодно ответила Сиба.
— А не слабо несётся, — задумчиво проговорил Буч. — Кажется… восемь махов?
— Восемь с третью.
— Круто правда? Облететь Эквус за четыре часа! — единорог едва ли не прыгал от восторга, но вдруг успокоился и встревоженно нахмурился. — Эй, а зачем она вверх полетела?

---

Рейнбоу Дэш легко и стремительно набирала высоту. Когда она была над замком Твайлайт небо уже потемнело, оголяя бесчисленные звёзды, а воздуха почти не осталось. И тогда она полетела вниз. Резко изменила направление полёта, не утратив ни капли скорости.

---

Земля приближалась практически мгновенно. Даже пожелай я остановиться — просто не успею. Да я и не желаю. Просто остановиться, словно обычный пегас? Пфф. Если уж стала такой умной, надо выжимать из этого максимум!
Тут дело в том, что всё вокруг — энергия. Её просто горы! Свет, тепло и даже движение — всё это энергия. И магия тоже энергия. Мы вольно меняем её форму. Обычно превращаем магию, но теперь я знаю — нет никакой разницы между магией и движением.
Земля рядом, только протяни копыто. Мой мозг разогнан настолько, что кажется, будто она приближается медленно и неспешно, хотя скорость моя многократно превосходит скорость звука. Ха, если не остановлюсь размажет тонки слоем по всей Эквестрии!
И я останавливаюсь. А энергия моего движения нет.

---

Удар был такой, что сотряс целый замок. Где-то на его вершине даже появилось пару трещин. Два смертельно перепуганных существа, выпучив глаза пялились на плотную пылевую завесу. Оба бы поседели, но один и так был белым как снег, а у второй функционально не предусмотрена перекраска.
Из центра кратера подул мощный ветер, вмиг разогнавший пыль. Рейнбоу Дэш медленно поднимала крылья, избавляясь от остатков избыточной энергии. Молнии так и плясали вокруг довольной пегаски.
— Удивительно, — присвистнул Буч. Правда, слово использовал другое. Гораздо более экспрессивное, но в приличном обществе не употребляемое.
— Я ей все перья повыдергаю за такие подвиги. — Сиба натурально зашипела от злости.
— А силёнок-то хватит? — ехидствовал Буч.
— Хватит.
Глаза Сибы целиком пожелтели, словно отлитые из золота. Угрожающе вздулись все мышцы на теле, даже шкура словно мала стала. Крылья стали ощутимо шире. Буч даже отшатнулся от такого зрелища.
— Смотри, не убей её. Да и вообще будь осторожней с боевыми режимами.
Сиба медленно повернула голову и злобно оскалилась.
— Буду, — произнесла она механическим голосом. Единорог зябко поёжился. Пегаска беззвучно телепортировалась.

---

— Привет, — Селестия заранее приняла вид виноватый и вполне убедительно изобразила раскаяние. А может, не было ни капли притворства? Твайлайт ответила невнятным кивком.
— Просмотрела своё досье? — утвердительно спросила Селестия. — Сильно злишься?
— Не знаю. — пожала плечами Твайлайт. — Скорее… удивлена. И даже не знаю, чему удивляться больше. Тому, что я, Старлайт и Трикси троюродные сёстры…
Твайлайт внезапно вскинула, пронзила Селестию ледяным взглядом.
— Или тому, что вы нас вывели. Тысячелетия искусственного отбора, ради получения породы особо магических пони.
Селестия легко скинула маску вины и раскаяния, вопросительно вскинула бровь:
— Разве тебя не устраивает результат?
— Устраивает, — буркнула Твайлайт, — но как-то это мерзко.
— Понимаешь, в естественных условиях пони с высоким магическим потенциалом рождаются редко…
— Знаю.
— Нет, не знаешь, — покачала головой солнечная принцесса. — Что для тебя «середнячок» раньше считалось невиданным могуществом.
— Зато поколения искуственного отбора закрепили высокий магический потенциал. Самый могущественные маги получали главный приз — пару им подберёт лично Селестия. А недостойный вашего внимания мусор, чей магический потенциад был хотя бы выше среднего, отправляется улучшать генофонд. Да и «победители» от этой роли не уйдёт. Распутство вы активно поощряли.
— Не самый этичный путь, — согласилась принцесса. — Зато действенный. Сейчас у нас множество могущественных магов. Больше, чем тебе кажется — самых сильных забирает разведка. Да и в целом все пони стали много сильнее.
— Это всё равно отвратительно, — Твайлайт отвела взгляд.
— Ты это мне говоришь? — насмешливо спрашивает Селестия. — Напомнить, каким образом пополняются ряды разведки? Мы воруем жеребят. Отбираем наиболее подходящих и забираем из семей. Даже попрощаться не даём. Пока их сверстники впервые идут в школу, они корчатся от боли, по уши накачанные мутагенами и прочей дрянью. Некоторые умирают.
Твайлайт тяжело вздохнула.
— И после этого я пыталась попрекать тебя евгеникой? — принцесса дружбы покачала головой, словно сама удивлялась своей глупости. — Скажи, почему я не могу тебя возненавидеть? Должна, вроде, но не могу. Даже наоборот, как-то больше уважать стала.
— Ты хорошо знаешь меня и понимаешь необходимость подобных действий. — Селестия даже улыбнулась, от гордости за ученицу. — Ты вообще всё прекрасно понимаешь.
— Пожалуй, — легко согласилась Твайлайт. — Я понимаю, как тебе тяжело. Понимаю, ты делаешь что должно, даже если сердце кровью обливается. Одного не понимаю. Как можно было вырастить столь мерзкого, беспринципного монстра и завернуть в обёртку милой и доброй пони.
Юная аликорна повернулась спиной к Селестии, тщетно скрывая слезы.
— Ты ведь не о Дилоне говоришь? — не на шутку встревожилась солнечная пони.
— Почему мне так легко, принцесса? — проигнорировала вопрос Твайлайт. — Я так легко научилась обрывать чужие жизни, так быстро перестала страдать! Скуталу лишилась крыльев, Эпплблум никогда не сможет ходить, а я что? Да я соседям больше сочувствовала, когда у них кошка умерла!
Принцесса дружбы срывается на крик.
— Я даже жалкой слезинки по их горю пролить не могу! Почему для меня это неважно?! ПОЧЕМУ?!
Жуткий рёв сотрясает замок, волна сырой магии расходится по комнате, раскидывая и ломая предметы.
— Успокойся, — холодно приказывает Селестия. Твайлайт гневно оборачивается и застывает в ужасе. Из груди солнечной принцессы торчит ножка от стула. Это так неправильно, нелепо. Селестия спокойно выдёргивает ножку. Рана зарастает почти мгновенно. Задумчиво покачивая деревяшку с окровавленным, остро обломанным концом принцессы медленно идёт к Твайлайт, и та отступает, судорожно шепча извинения, заливаясь слезами.
— Почему? Так уж устроен свет. Общее благо важнее личного. — с холодным равнодушием говорит Селестия. — Сейчас их жизни не имеют значения. Твоя цель важнее, а распылять силы пытаясь спасти каждого просто неразумно. Сама наша природа не даст совершить столь глупую ошибку. Так уж мы устроены. А если ты хочешь растратить свой потенциал в заботах о каждом…
Твайлайт упёрлась в стену, отступать больше некуда. Селестия нависала над ней. Величественная, грозная.
— …будь добра, сдохни. — властно потребовала принцесса. И вонзила ножку стула в живот своей лучшей ученицы. И молча ушла.

---

Твайлайт беспомощно ёрзала в луже собственной крови, захлёбывалась слезами, пыталась остановить кровотечение.
— А хорошо тебя приложили. Чтобы пробить ножкой стула насквозь — это надо постараться. — съехидничал Дилон, тщательно скрывая жалость.
— Помоги! — жалобно просипела Твайлайт.
— Ты ведь понимаешь, что она права? Будешь пытаться спасти всех навечно останешься посреди кладбища спасённых.
— Я не могу так! — процедила сквозь зубы принцесса. — Не могу!
— Ты должна. — веско возразил Дилон. — Либо ты спасёшь всех, либо не спасёшь никого. Полумер не будет.
— Всех? — упрямилась Твайлайт.
— Ладно, подловила! — рассмеялся Дилон. — Жертвы неизбежны. Но давай не будем придираться к словам. Да и вообще, отложим этот разговор на потом. Ты тут отчаянно пытаешься помереть.
— Так помоги! — сквозь боль выдавила пони. На её губах пузырилась кровавая пена, глаза заволокло мутной поволокой. Лужа росла.
— Как? Врач из меня аховый. Да и нечего тут лечить. Просто выдерни эту деревяшку, остальное сделает аликорновская регенерация.
— Я… я не могу! — прорыдала Твайлайт. — Больно…
— Я тоже не могу. — равнодушно ответил Дилон. — Копытами даже ухватить её не смогу, а зубами только откусить. Без вариантов. Разве что…
Он подошёл к страдающей пони, лёг рядом, ухватил её голову и крепко прижал к груди.
— Дёргать лучше резко. Иначе боль прикончит тебя раньше, чем потеря крови. Хотя и то, и другое для аликорна — нонсенс.
Боль была невыносимой, но жить хотелось сильней. Она посильнее прижалась к Дилону, и без того частое и поверхностное дыхание участилось ещё сильнее и стало более поверхностным. Собравшись с силами она резко, без подготовки выдернула проклятую деревяшку. Вздрогнула и обмякла. Кровь толчками выливалась из жуткой раны, но с каждой секундой поток ослабевал, пока совсем не иссяк. Края раны начали медленно срастаться.
— Ну вот, — Дилон ласково погладил Твайлайт по голове, — справилась. Тия, можешь гордиться ей и будь уверена — она кого угодно переживёт.
— Знаю, — едва не плача от вины и жалости ответила Селестия. — А теперь это знает и она. Как думаешь, она сильно меня возненавидит?
— Очень сильно и очень надолго. Может даже на целую неделю. — с самым серьёзным видом ответил Дилон.

---

Резкий толчок выдернул меня из сна. Но приходить в сознание я не спешила. Память о жуткой боли была свежа. Поэтому в себя я приходила медленно, опасаясь возвращения боли, тщательно ощупывая тело вниманием. Ран не было, а боль оставалась только фантомная. Надеюсь и она пройдёт скоро.
Не только я пристально наблюдала за своим состоянием. Чужое внимание щекотало шкуру чувством «взгляда в спину». Собственный имплант тщательно собирал и анализировал всю телеметрию моего тела. Дилон, похоже, собрал всё своё внимание в пределах моего тела. Неприятное чувство — даже его внимание отдавала холодной пустотой и голодом. Хищник прижался к моему правому боку. Даже сквозь одежду я ощущала, насколько холодно его тело. Наконец за мной присматривал целый мир. А вот это было приятно.
Только Селестия упорно старалась не обращать на меня внимания. И делала это ну очень виновато. Принцесса прижималась к моему левому боку, укрывала меня и Дилона мягким крылом. Она была очень тёплой, почти горячей. М-да, похожу только у меня тут нормальная температура тела.
Селестия и Дилон что-то оживлённо обсуждали. Хм, они действительно так похожи, как мне сейчас кажется или я всё ещё под впечатлением от жуткого поступка Селестии?
О чём они болтали я не слышала — за окном оглушительно орала Сиба. Злобно, с механическими нотками в голосе. Чем же Рейнбоу заслужила такое наказание?
— И всё-таки не сходится. — задумчиво произнесла я.
— Что? — опешила Селестия.
— Не сходится. — повторила я. — Я тут вспомнила, как Старлайт пыталась изменить время. Ну не сходится ведь! Учитывая могущество разведки, ни один из вариантов будущего, что я видела, просто не смог бы воплотиться!
Селестия и Дилон заговорщически переглянулись.
— Твай, — улыбаясь во всю морду начал Дилон, — существует несколько способов определить вмешательство во временной поток. Соответственно, у разведки есть инструкция на случай такого вмешательства. Самая короткая из всех. Всего одно слово. «Развлекайтесь».
— Чё? — непонимающе нахмурилась я, даже глаза открыла от удивления. М-да, когда смотришь глазами его улыбка кажется довольно жуткой.
— Нельзя изменить прошлое. — пожал плечами Дилон. — Хоть в лепёшку расшибись, случиться что-нибудь этакое и вернёт всё на круги своя. И, открою тебе тайну, достаточно могущественные существа могут вовсе не участвовать этой свистопляске. Если захотят, конечно. В тот раз Стил Рейн и Буч решили поучаствовать и развлекались на полную. Под конец началось такое безумие, что они каким-то образом столкнули луну и солнце.
Сивас задумчиво почесал подбородок.
— Если те видео правда. Буч их и подделать мог. А вот Тия упустила шанс поразвлечься и выхаживала меня.
Улыбка резво сползла с лица хищника.
— Такие возмущения во времени я переношу много хуже, чем даже телепортации. В тот раз у меня мозги чуть через уши не вытекли. И это не совсем метафора.
— Мне даже связать его пришлось, — подтвердила Селестия. — Припадки были жуткие. А в перерывах он намеревался пооткусывать вам со Старлайт головы.
— Мне было очень плохо, — смущённо пробормотал Сивас, прикрыв лицо ногой.
— Стоп, если прошлое нельзя изменить, — вскинулась я, — то что случилось, когда я нашла то заклинания Старсвила?
Дилон и принцесса опять переглянулись.
— Это когда ты неделю проходила с повязкой на глазу? — с сомнением переспросила Селестия. Я кивнула.
— Старсвил никогда не писал то заклинание. — равнодушно сказал Дилон.
— Ага. Забавная история. — хихикнула Селестия. — И на твою похожа. Началось всё с того, что к Старсвилу бородатому заявился его двойник из будущего. Испуганный, всклокоченный и с листком, на котором было странное заклинание. Старсвил из настоящего успел сделать только две вещи: с помощью магии сделать точную копию листка и понять, что грядёт жуткая опасность. Дальнейшее развитие событий почти точь-в-точь повторяет твою историю. Ну, кроме похода за заклинанием.
— Сто-о-оп, — я аж копытами замахала, — а откуда тогда взялось заклинание?!
— А хрен его знает. — ответил Дилон. — Оно вообще-то не рабочее и нарушает целую кучу законов мироздания. А версия Старлайт вообще должна испепелять любого, кто попытается ей воспользоваться.
— Просто не думай об этом. — ласково сказала Селестия. — В нашем мире происходит много странных и непонятных вещей. И самопродуцирующиеся временные петли — одна из них. Они иногда случаются с могущественными существами.
Жуть. Эй, мир, почему ты такой странный? Где-то на грани слуха мне послышался задорный смех.
— И Твайлайт, — смущённо произнесла Селестия. — Я… я хотела бы извиниться.
Извинения получились долгими и слёзными. Дилон почти сразу тактично оставил нас наедине. В конце мне ещё и пришлось утешать разревевшуюся принцессу.

---

— Это было кру-у-уто! — восторженно вопила Скуталу, нарезая круги вокруг Рейнбоу Дэш.
— А то! — гордо ответила радужная пегаска и потрепала жеребёнка по голове. — Когда-нибудь ты сможешь так же!
Из Скуталу словно стержень вынули. Она разом стушевалась, сгорбилась, лицо её перекосилось словно от сильной боли. Сиба незаметно, но злобно ткнула Рейнбоу копытом.
— Как? — спросила кобылка голосом, от которого даже самые чёрствые сердца болезненно сжимались. Рейнбоу ответила ей доброй и ласковой улыбкой.
— Крылья пегасов слишком малы и слабы, чтобы летать, поэтому… — и Рейнбоу взлетела. Всего на полметра, но не расправляя крыльев. -…поэтому летать можно и без них.
И она протянула жеребёнку копыто. Скуталу завороженно приняла протянутое копыто.
Чужая магия в чистом виде может только навредить. Но бывают исключения из этого правила. Они редки. Сложно найти двух существ, чья магия была бы совместима. И это явно был не тот случай. Магия Рейнбоу ни капли не подходила для Скуталу. Но их души звучали в унисон, и они знали, что это сработает. И реальности пришлось уступить.
Рейнбоу Дэш накачивала юную пегаску чудовищным количеством магии, буквально в сотни раз превышающим естественные показатели. Растущему организму дармовая магия только на пользу.
— Я лечу! — радостно завопила Скуталу. И даже не поморщилась, когда попытка махать отсутствующими крыльями обожгла болью.
— А были сомнения? — Рейнбоу нарочито удивлённо вскинула бровь. — Подумать моя дочь могла не взлететь!
Скуталу счастливо пискнула и полезла обниматься.

---

Ночь сегодня восхитительная. Воздух чист и прозрачен, небо усеяно бесчисленными звёздами. Лунный свет покрыл серебром траву и деревья. Только мой замок выделяется антрацитовой чернотой, но его грани блестят и сверкают отражёнными пучками серебра. Лёгкий ветерок несёт прохладу, ласково гладит и тихонечко шепчет. Кажется, стоит чуть-чуть напрячь слух и шелест сложится в слова, в лучшие на свете стихи.
Я расправляю крылья и взмываю в бескрайнее небо. Ветер игриво и радостно наполняет крылья и несёт куда вздумается. Я лечу, доверившись ветру, не разбирая где низ, а где верх, просто наслаждаясь мимолётной свободой. Повинуясь порыву, мы взмываем ввысь. Тут холодно, воздух разрежен, дыхание больше не может перекрыть потребность в кислороде и от этого начинает кружиться голова, становится так весело и просто. Я смеюсь от счастья.
Смеюсь и складываю крылья. Радостно падаю, наслаждаюсь покоем и ветром.
Падаю и не собираюсь расправить крылья. Как в том упражнении на доверие — падай, но не противься падению. Расслабься и жди, когда тебя поймают. Быть может я просто сошла с ума и утром моё изломанное тело найдут в трёх километрах от замка. Но мне всё равно.
Имплант пищит россыпью тревожных сообщений, но одной мысли хватает чтобы его заткнуть. Я смотрю в небо и улыбаюсь. Счастливая и ко всему равнодушная.
Ветер постепенно слабеет. Рядом неспешно проплывают ветки дерева. Земля нежно принимает меня в свои объятия и щекочет травой, упрекая за легкомыслие. Сверху колышется серебряное море из веток и листьев.
— Я люблю тебя, — шепчу ветру, и небу, и ночи, и всему миру разом.

---

В этот раз Буч открыл дверь спокойно. Устало повесив голову добрёл до кровати. Изящно прыгнул и приземлился лицом в подушку.
— Так плохо? — сочувственно спросил Стил.
— Грин Руби засунула в себя трансмогрифический эмиттер.
— И поместился?
— Целиком. Врагу не пожелаешь такое вытаскивать. Весь вечер провозился.
— Сочувствую, — искренне сказал Стил и перешёл на деловой тон, — но что там с нашей шестёркой?
— Волноваться надо было до того, как мы запихнули к ним в головы опасные и непроверенные технологии! — прорычал белоснежный единорог. — Какой идиот додумался саморазвивающийся ИИ без всяких ограничений напрямую соединить с понячьим разумом?
— Ты. — кратко, но ёмко ответил Стил.
— А какой идиот мне это разрешил?! — вскинулся Буч.
— Я. Так что там с ними?
— Понятия не имею. У них всё… непонятно.
— Рассказывай. — потребовал начальник разведки.
— Ну-у-у, — протянул Буч. — Имплант более-менее штатно работает только у Флаттершай. Твайлайт тоже не вызывает опасений — она совершенно по аликорновски подмяла ИИ. Можно сказать, получила второго Спайка. Эпплджек заставила свой проявлять максимальную осторожность и даже отрастить целую кучу сканеров. У Рейнбоу начался процесс диссоциации. И нам ещё повезло, что личность её импланта всё больше склоняет к стереотипу «заботливой мамочки»! Рэрити наоборот, начала срастаться со своим ИИ. Вплоть до появления непредусмотренного функционала. Вполне может быть, что у нас появиться третий техноразумный или что-то в этом роде. Точно не скажешь. А вот Пинки… Её ИИ напрочь съехал с катушек, логи представляют собой набор случайных символов. Что не мешает её импланту отлично работать. Эффективность использования ресурсов просто чудовищная. К тому же она смогла подружиться с Аргодемоном. Не думал, что это оружие вообще возможно запустить.
— И каков прогноз? — незаметно напрягшись, спрашивает Стил.
— А вот волноваться следовало до того, как ты одобрил гибель половины её отряда! — злобно ответил Буч, упрямо глядя Стилу в глаза. И абсолютная темнота отнюдь не была ему помехой. Стил ответил не менее упрямым взглядом.
— Тогда я волновался не меньше. Отвечай!
— Прогноз немного улучшился. — обмякнув, ответил Буч. — Но шансы угробить половину подруг Твайлайт всё ещё высоки.
Стил кивнул.
— Как импланты Рейнбоу?
— Замечательно! — воспрял духом Буч. — Всё даже лучше, чем в самом радужном прогнозе. И наниты работают отлично. Впрочем, эти крошки прекрасно проявили себя у всей шестёрки.
— Ну хоть что-то хорошее! А меткоискатели?
— Свити нормально, — пожал плечами Буч. — Всучил наниты, ей полезно. Эпплблум тоже. Быть может, они даже смогут залечить её спину. Со временем. А вот Скуталу…
Буч заметно погрустнел и опять уткнулся лицом в подушку.
— Сам знаешь, ей конец. Все случаи отторжения крыльев заканчивались мучительной смертью. Потому что крылья отторгаются только если очень важны для пегаса и всё очень плохо. Потеря крыльев только усугубляет ситуацию и в итоге бедолага сгнивает заживо. Я ей тоже подсадил нанитов, но всё что они могут — это замедлить некроз тканей. Это даст ей неделю, может, две.
— Нам известно лишь несколько таких случаев. Может быть, в этот раз мы сможем что-то сделать? — осторожно спросил Стил Рейн.
— Ну да, — раздражённо начал Буч, — я сейчас взмахну рогом и мы найдём таинственный способ убедить нелетающую закомплексованную не-пегаску в том, что жизнь прекрасна!
Буч демонстративно взмахнул рогом. И замер.
— А ведь есть такой, — шокировано прошептал единорог. Глаза его полыхнули мрачной одержимостью. Он мгновенно выскочил из спальни. Дверь с грохотом распахнулась, ударилась о стену, широкая трещина пересекла её из угла в угол, а одна из петель оторвалась. Через пару мгновений голова единорога показалась в дверном проёме.
— Слушай, радость моя, ты ведь не против, если я угрохаю оборудование на пару миллионов битсов, чтобы спасти одну-единственную пегаску?
— Валяй, — отмахнулся Стил Рейн.

Спин-офф. Дай мне имя

Что это такое? Кажется… нога. Судя по всему — моя. Моя передняя нога. Так странно звучит. Понять бы ещё, что с ней делать. Уверен, остальные три тоже нужны. Иначе зачем бы они были?
Ноги нужны чтобы передвигаться. Безумная идея! Как можно передвигаться с помощью таких конечностей? Тем более, когда их четыре! Я бы ещё понял, будь таких две, но управиться сразу с четырьмя задача из разряда невозможных. Увы, других идей нет. Пробуем.
Кругом прав. Ноги нужны для передвижения, но управиться с ними тяжело. Пламя негасимое, кто придумал эти убогие конечности? Допустим, с этим разобрались. Что дальше? А дальше, нужно определиться с местом. Вокруг темно, а снизу твёрдо. Кажется, придётся воспользоваться ногами. Уже их ненавижу.
Цок-цок-цок. Что за звук? Опять повторился. Точно, это же звук моих шагов. А это что за непотребство?! Зачем тут поставили? Некая вертикальная поверхность. Материал тот же, что и под ногами. Врезаться в него неприятно. Пошёл вдоль этой поверхности. Буквально через пару шагов опять врезался в такую же. А эта тут зачем?!
Прямо посреди второй поверхности была дыра. Ровная прямоугольная дыра. Кажется, раньше она закрывалась штукой из того же материала, что и поверхность. Сама эта штука валялась рядом, бессмысленная и бесполезная. С другой стороны поверхности было не так темно. А ещё тут было очень красиво.
Наверху светилось много-много маленьких точек и один большой круг. Они увлекали, завораживали своей красотой и непостижимостью. Безупречно сияли, эти далёкие огоньки.
Света они давали немного, но достаточно, чтобы разглядеть очертания предметов. Впрочем, не до этого. Сначала нужно налюбоваться небом. Точно, наверху небо!
Смотреть на небо никогда не надоест, но нельзя вечно этим занимать? Огляделся. Оказывает, всё это время я был в… даже не знаю, как это называется. Какой-то куб. Старый, потрёпанный, почти разрушенный. Радует, что он не обвалился. Материал под ногами сменился. Мягкий, белый, холодный. Понятия не имею, что это такое. Воздух вокруг меня сам по себе двигался. Какое чудное явления.
Движения воздуха производили звук. Вокруг меня он был тихим, но где-то вдалеке становился совсем другим. Громче. Кажется, дело было не в самом воздухе — там стояла куча весьма забавных штук. Толстые у основания, они устремлялись вверх, утончаясь и разделяясь. Фракталы какие-то. Интересно, в них есть смысл?
В противоположной, от скопления фракталов, стороне было скопление чего-то, сильно напоминающего давешний куб. Тут и там между ними горели огоньки, отдалённо похожие на те, что были наверху. Некоторые из них двигались. Красиво. Пожалуй, туда и пойду.
Почти сразу мои ноги глубоко увязли в этом мягком, белом материале. Интересно, если долго с ним соприкасаться ноги станут холодными, как он? Подождал. Нет, ноги всё ещё тёплые. А вот с материалом случилось что-то странное — в местах соприкосновения с ногами он начал исчезать. Или превращаться в другой материал — прозрачный и какой-то странный.
Он пропитывал поверхность ног, местами собирался в маленькие сплюснутые сферы, которые, стоило немного наклонить ногу, начинали резво катиться. Однако, они при это совершенно не крутились! Какое завораживающее зрелище. Специально подхватил ногой кучку белого материала и смотрел, как он медленно превращается (а он именно превращался!) в странный прозрачный. Второго, почему-то, получалось меньше. Как странно. Повторил несколько раз.
Когда шестая, кажется, кучка полностью превратилась, наконец вспомнил про скопище странных кубов. Вдруг там есть что-нибудь столь же интересное? Вперёд!
Когда подошёл к скопищу ближе, заметил, что оно окружено вертикальной поверхностью. Зачем? И как попасть за неё? Добрался до поверхности и пошёл вдоль неё. Может, как и с тем кубом, обнаружится проход?
Так и оказалось. Правда, в этом проходе закрывающие штуки оказали на месте. Хотя сейчас они проход не закрывали. Рядом с проходом находились несколько странных существ. У них тоже было четыре ноги, голова и туловище. Кажется, мы похожи. Они сидели вокруг огня. Огонь… такой красивый, такой тёплый. Что может быть прекрасней огня? Существа, очевидно, считали так же. Они сидели вокруг огня, любовались им, тянули к нему передние ноги.
Белого материала вокруг костра совсем не было шагов на десять. Зато прозрачный был. Он даже собирался в кучки, с удивительно ровной поверхностью. Заглянув в одну из них, я увидел странное существо, очень похожее на тех, что любовались огнём. Оно было коричневым, с огромными глазами и торчащими ушами. А ещё у него из головы торчала закрученная кость. Какое неприятное, хоть и красивое, создание. Почему-то оно двигалось одинаково со мной. Как странно.
Другие существа не обратили на меня внимания. Правильно, огонь слишком красив, чтобы от него отвлекаться. Кубы оказались совсем не кубами. Их форма была гораздо сложней. Во всех были проходы, но все они были закрыты. Интересно, зачем они нужны. Хм, в центре скопища стоит что-то большое. Даже отсюда оно кажется красивым. Надо посмотреть поближе.
Донёсся странный звук. Короткий, отрывистый, неприятный. Некрасивый. Через пару мгновений он повторился. Не в точности, а немного по-другому. Потом речь. Очень похоже на то, что звучит у меня в голове. Только голос другой. Надо посмотреть.
Трое существ стояли вокруг четвёртого, лежащего существа. Оно чем-то отличилось от других. Меньше, немного другие черты лица и очертания тела. Более красивые, плавные и какие-то хрупкие. Зато трое были покрыты одинаковыми корками из блестящего вещества. Одно из стоящих существ вскинуло передние копыта и быстро опустило их на лежащего. Опять этот неприятный звук
— Это что, герой нашёлся? Иди своей дорогой! — злобно сказало одно из существ, когда увидело меня.
— Что вы делаете? И что такое герой? И дорога? — мне действительно было любопытно, но, кажется, мои слова обидели существ.
— Он ещё и издевается! Эй, Блэк Армор, научи это идиота уважать стражу! — сказал один.
— Есть, сэр! — отозвался другой. Резво подскочил ко мне, развернулся и стремительно прикоснулся задними копытами. Низ убежал из-под ног, поменялся местами с верхом и упал на спину. Трое существ (кажется, они называются «стража») начали издавать странный, неприятный звук. Кажется, они смеются. Смех не должен быть таким. Я тоже рассмеялся. Просто чтобы показать им, каким должен быть смех. Мой смех был много лучше. Он был красив.
Стража прекратила смеяться.
— Ты чё ржёшь, ублюдок? — злобно и громко спрашивает стража, которую назвали «Блэк Армор». — Ты ваще кто такой?!
Я?
— Не знаю, — мой ответ совершенно честен. «Я» — новое для меня слов. Его значение не секрет для меня, но никогда, даже в мыслях, оно ещё не звучало. Я. Ох, а ведь красиво звучит.
— Что значит не знаешь?! — возмущается другая стража. — Ты чё, совсем тупой?
— Смотрите, у него даже кьютимарки нет! Ну-ка, наваляйте этому придурку! — сквозь смех приказывает третий. И они дружно начинают вскидывать и опускать на меня копыта.
— Зачем вы это делаете? — спрашиваю я, когда происходящее становиться скучным. Стража почему-то отстраняется. Смотрит странно. Я встаю и молча жду ответа.
— Ему чё, вообще плевать? — сипло спрашивает один, но не у меня.
— Сейчас посмотрим, как он наплюёт на это! — злобно рычит другой. Склоняет голову и на его боку разворачивается палка, оканчивающаяся блестящим веществом. Существо быстро двигается на меня, и палка вонзается в мою грудь. Глубоко так вонзается.
— А это для чего? — спрашиваю я. — У вас так принято? Это приветствие? Прости, у меня нет такой, чтобы поприветствовать тебя.
Стража отстраняется. Палка покидает мою грудь. Я чувствую, как меня покидает вещество, очень похожее на то прозрачное, в которое превращается белое и холодное. Только то, что покидает меня красное и липкое.
— Что за… Почему ты ещё жив?! — спрашивает существо. Я не знаю, что ему ответить.
— Как мне приветствовать тебя? — искренне спрашиваю я. Стража, почему-то, отступает. Может, стоит повторить то, что сделал Блэк Армор? Пожалуй. В точности повторяю его действия, стараясь сделать всё как можно быстрее и элегантней. Первым стоит поприветствовать самого главного. Понятия не имею почему, но так надо. Существо со странным, трещащим звуком отлетает от моих задних ног и врезается в вертикальную поверхность одного из не-кубов.
— Я правильно сделал?
Существо, почему-то не шевелится. Другие смотрят на своего главного.
 — Ты убил его, мразь! — кричит один из них. Он тоже выдвигает палку на своём боку и вонзает мне в грудь. Это тоже какой-то ритуал? И почему они недовольны? Я неправильно их приветствовал? Может, стоит сделать ту штуку с передними ногами? Пожалуй, так и поступлю.
Кажется, я что-то сделал не так. По крайней мере, голова этого существа не должна была так смяться. Да и корка, его покрывающая, тоже погнулась. Жаль, она была красивой. Третья стража некрасиво кричит.
— Ты убил их! — громко говорит он.
— Что значит «убил»? Разве это плохо? Вы то же самое делали с тем существом, — я показываю ногой на лежащего. Его глаза создают то прозрачное вещество. Интересно зачем, — и со мной тоже. Почему тебе кажется плохим, что я делаю это с вами?
— Ты… ты монстр! — дрожащим голосом говорит стража. Я подбираю палку другой стражи и приветствую его. Подхожу к лежащему существу, вскидываю ноги, чтобы поприветствовать его…
— Не надо! — громко просит существо. — Пожалуйста, не убивайте меня!
Оно закрывает голову передними ногами, сворачивается в клубок, всхлипывает, трясётся. От этого оно становится некрасивым.
— Хорошо, не буду. — говорю я, опуская ноги обратно на поверхность. — Но как мне тогда приветствовать тебя?
— Просто скажите «привет», — тихо просит существо. Кажется, его голос звучит… испуганно? Да, пожалуй, это правильное слово. Существо чувствует страх. Это плохое чувство. Некрасивое.
— Привет! — улыбнувшись, говорю я. — Может быть, ты мне скажешь, что такое «убить»?
— Это значит лишить жизни, — немного подумав, отвечает существо и поспешно добавляет, — это очень плохо, так нельзя делать!
И, срываясь, на плач (ещё одно новое слово) умоляет:
— Пожалуйста, пожалуйста, не убивайте меня! Я сделаю всё, что вы хотите, только не убивайте!
Я растерян. Как можно лишить кого-то жизни? Как такое возможно? Почему стража хотели сделать такое с ним и со мной? И почему это существо так напугано? Я ведь сказал, что не буду убивать. Оно… не верит мне? Почему?
— Я не хотел плохого. Думал, так принято. Прости.
— Вы правда не будете обижать меня? И ничего за это не попросите? Честно? — с надеждой (какое красивое слово!) спрашивает существо и трёт ногами лицо. Кажется, избавляется от прозрачного вещества.
— Честно. Я не желаю зла. Пожалуйста, не бойся. Страх — это очень некрасиво. Скажи, что ты за существо? Ты тоже стража?
— Нет, — существо сильно мотает головой из стороны в сторону. Странный жест. — Я простая пони, помощница лекаря.
— Ничего не понял. — честно говорю я. Существо задумчиво и растерянно смотрит на меня и вдруг спрашивает:
— Скажите, вы ведь потеряли память да? Ну, то есть вы совсем ничего не помните?
— Помню, — гордо отозвался я и показал ногой вверх. — Там — небо.

Как оказалось, память я действительно потерял. И действительного ничего (ну почти) не помнил. Меня даже удивило, что я отношусь к тому же виду существ, что и моя новая знакомая. Ей даже пришлось показывать мне «отражение» и убеждать, что коричневое существо с витой костью во лбу (это называется рог) — я. Потом Нэнси (так её звали) рассказала мне, что она именно «она», а не «он» или «оно». А вот я — «он». То есть я жеребец, а она кобыла.
Я узнал много нового. Про дома, город, стражу, имена, про пони (одним из которых являлся я) и их виды. Всё это она рассказала, пока мы шли до её (точнее, её отца) дома. О том, что такое «родители» ей тоже пришлось рассказать. Мне нравилось смотреть на неё и слушать её голос.
— Почему ты дрожишь? — спросил я. Нэнси дрожала с момента нашей встречи, но раньше я не особо обращал на это внимание — глазел по сторонам или расспрашивал её о чём-то.
— Это от холода. Вам разве не холодно?
— Не понимаю, — искренне ответил я. — Вокруг действительно холодно, но как может быть холодно мне или тебе? Я вот тёплый.
— Вы и правда тёплый, — ответила она, прижимаясь к моему боку. Это было приятно, хотя Нэнси была довольно холодной. Не настолько, как окружающий воздух и снег, но всё же. Надеюсь, я смогу её согреть.
— Знаете, вы очень странный пони, — смущённо сказала она и её щёки немного покраснели. — Легко расправились с тремя стражниками, даже не обратили внимания на две смертельные раны… ой, а они уже и зажили. И… спасибо что спасли меня…
Нэнси замолчала и остановилась. Кажется, она хотела что-то сделать, но так и не решилась.
— Всегда пожалуйста, — я улыбнулся ей, потому что мне нравилось ей улыбаться. — А почему они хотели убить тебя?
— Не убить, — Нэнси мотнула головой. — Только навредить. Я не знаю почему. Наверное, они просто плохие пони.
— Все стражники такие?
— Да, — твёрдо и зло сказала Нэнси. — Наш король других и не берёт на службу. Им лучше не попадаться. Побьют, или ограбят, или чего похуже сделают, просто чтобы развлечься. Твари, ненавижу их!
Последние слова она произнесла с непримиримой ненавистью (отвратительное слово) и на миг стала некрасивой.
— Ой, мы пришли! — отвлеклась она и ненависть исчезла, а красота вернулась. — Проходите, чувствуйте себя как дома, — Сказала Нэнси, открывая дверь.
— Это ты, Нэнси? — донёсся хриплый голос. — Где ты так задержалась? Принесла травы, что я просил?
— Это мой папа, — шепнула она мне, а затем крикнула своему отцу, — Нет, пап, с травами не получилось. Зато я привела гостя!

---

— Так значит, этот единорог с лёгкостью расправился с тремя стражниками и просто проигнорировал две смертельные раны? — старый пони насмешливо вскинул бровь. — Ты понимаешь, насколько бредово это звучит?
Нэнси смущённо прижала уши, виновато потупила взгляд, но ответить не успела. Упомянутый единорог с самым невинным выражением лица протянул старому пони полено.
— Уважаемый Смолдер, а почему это лежит в огне?
Да, полено горело, а единорог спокойно держал его копытом, словно огонь был лишь иллюзией.
— Вообще-то, меня зовут Хилер, — растерянно отозвался старик. Задумчиво ткнул копытом в полено и поспешно отдёрнул ногу. Огонь был настоящим.
— Эта штука нужна, чтобы поддерживать пламя. Без них огня не будет. — пояснил он. — Как это ты не обжигаешься?
Старый лекарь пристально осмотрел копыто единорога, после того, как полено было возвращено в камин.
— А что значит «обжечься»?
— Надо же, даже шерсть не опалил, — пробормотал Хилер. — Обжечься — значит получить ожог. И, предвосхищая следующий вопрос: ожог — это повреждение кожного покрова вследствие термического воздействия.
— Как тепло может повредить? — единорог непонимающе склонил голову набок.
— Замечательно! — усмехнулся лекарь. — Что такое ожог ты не знаешь, зато слово «термический» тебе знакомо. А ведь оно гораздо менее употребимо! Довольно выборочная амнезия.
Хилер задумчиво почесал подбородок, не переставая разглядывать гостя.
— Слово «корпускулярный» тебе о чём-нибудь говорит? — спросил лекарь.
— Состоящий из частиц. Вся примитивная материя состоит из базовых частиц, рекомбинация которых позволяет получать новые типы вещества. — как на лекции отчеканил единорог.
— Вот как? — усмехнулся Хилер. — Мне всегда казалось, что эта теория бред сумасшедшего, но для тебя она, похоже, нечто само собой разумеющееся.
— Пап, ну хватит его мучить, — осторожно попросила Нэнси. Старик полностью проигнорировал свою дочь.
— А что ты называешь «примитивной материей»?
Единорог «завис».
— Не помню, — растерянно ответил он, напряжённо хмурясь.
— А почему ты назвал меня «Смолдером»? — продолжал упорствовать старик.
— Я… — единорог изрядно напрягся, пытаясь выжать крупицы знаний из непокорной памяти. Воздух вокруг него ощутимо нагрелся. Единорог забормотал что-то едва слышно, мелко задрожал.
— Хватит его допрашивать! — твёрдо сказала Нэнси, вставая между двумя жеребцами. — Ты же видишь, ему неприятно!

---

Дрожь постепенно утихала. Нэнси обхватила меня передними ногами и плавно водила по спине одним из них. Это было приятно и, главное, очень успокаивало.
— Нэнси, а что это такое? — спросил я, проведя копытом немного ниже её передней ноги.
— Рёбра. У тебя такие тоже есть.
— Мои так не выделяются. — я даже оглядел себя на всякий случай. — Это нормально или со мной что-то не так?
— Наоборот, с тобой всё в порядке, это с нами… — Нэнси поникла, а её уши повисли. — Это из-за того, что мы слишком мало едим. С тех пор, как король Платинум устроил вечную ночь, еда становится всё большим дефицитом.

Знания на удивление сильно влияют на то, как ты воспринимаешь мир. Когда я узнал, что такое дома они, из бессмысленного нагромождения геометрических фигур, превратились в цельные, монолитные структуры. И чем больше Нэнси про них рассказывала, тем точнее и лучше я их воспринимал, вычленяя из общей картины известные мне детали.
Чем больше о чём-то знаешь, тем больше видишь. Раньше Нэнси казалась мне простой пони, ничем не примечательной. Теперь я со всей ясностью видел, что моя подруга болезненно худа. Как и её отец. Теперь я видел, что это неправильно, а кроме того ещё и вредно. Так быть не должно.
— Ладно, пошлите уже есть, — прервал мои размышления Смолдер Хилер.

Невнятная масса на тарелке не вызывала никаких чувств. Обещанный голод то ли так и не появился, то ли я просто его не узнал. Подвинул свою тарелку Нэнси.
— Тебе нужнее, — пояснил я, в ответ на её удивлённый взгляд.
— Спасибо, — она смущённо улыбнулась мне, а её отец неодобрительно покачал головой.

За ужином Хилер рассказал мне много нового. В основном о том, как устроен организм пони, как он работает, за счёт чего существует. Нэнси же рассказывала о том, как пони друг с другом уживаются. Про дружбу, компромиссы и всякое такое. Впрочем, её отец был почти всегда несогласен. Тогда они начинали спорить. В итоге, в голове моей царила совершенно безумная каша.
Смолдер только смеялся и говорил, что в итоге мне всё равно придётся самостоятельно во всём разбираться. Иначе и не бывает, все через это проходят, хотя и в более юном возрасте.
— Что-то мы засиделись, — проворчал Хилер, — есть закончили ещё часа два назад, а всё ещё сидим. Всё, все спать! Думаю, гостя можно уложить в старой спальне. Там, конечно, холодина жуткая, но для тебя это не будет проблемой?
Я согласно кивнул. Нэнси вызвалась меня проводить.
— Эх, знал бы раньше, что в наших краях будут такие холода, заказал бы нормальную печь вместо камина. — досадливо ворчал Смолдер себе под нос. Перед тем, как подняться на второй этаж я остановился перед камином, с невольной грустью посмотрел на весело трещащее пламя. Дрова кончатся, и оно погаснет. Скоро, совсем скоро. «Пожалуйста, не гасни», — тихо попросил я огонь, легонько касаясь его копытом.

— Спать будешь тут, — сказала Нэнси, приведя меня в очередную комнату. Судя по всему, эта здоровенная штука — кровать. Кажется, ей давно не пользовались. Не только кроватью — комнатой. Здесь царил совершенно особый холод. Не просто низкая температура, но и въевшаяся в стены печаль, осевшее инеем горе и тоска помещения, в котором давно никто не жил. Так, заходили прибраться, не более.
А ещё тут было много изображений какой-то кобылы, удивительно похожей на Нэнси.
— Это моя мама, — тихо сказала моя подруга. — Раньше эта комната была спальней мамы и папы, но он переехал в другую с тех пор, как она…
Нэнси, запнулась, смахнула непрошенные слёзы.
— Если тебе неприятно об этом говорить — не говори. — вмешался я.
— Да, ты прав. Ладно, пойду я. Находиться здесь тоже неприятно. Только ничего тут не трогай! Кроме кровати, разумеется, — и она стремительно покинула комнату.

Я честно пытался уснуть, но понятия не имел, как это сделать. Нэнси говорила, что сон — это отдых, но я не ощущал усталости. Способов быстро устать я тоже не знал. Даже о том, что такое усталость я знал только теоретически. В общем, спать не хотелось. Стоило только закрыть глаза, как тут же возникало непреодолимое желание открыть их.
К тому же кое-что меня сильно беспокоило. Нэнси мёрзла. Я чувствовал это так же ясно, как холодный воздух вокруг своего тела. А ей мёрзнуть вредно. Организм пони на холоде потребляет дополнительную энергию для обогрева. Нэнси и так тощая, мёрзнуть ей никак нельзя.
Поэтому я встал и пошёл к ней, забрался под штуку, которой она укрылась и обнял.
— А? Что? — всполошилась Нэнси. — А, это ты. Что-то случилось? И что ты делаешь?
— Тебя грею. Ты замёрзла, а мёрзнуть плохо.
— Спасибо, конечно, но это как минимум неприлично!
— Не знаю такого слова. — честно признался я.
— А ведь не издеваешься, — удивлённо сказала Нэнси, после того как пристально всмотрелась в моё лицо. К этому моменту она совсем отогрелась, но её сердце почему-то стало биться чаще.
— Я ведь говорила, что ты удивительный пони? — тихо спросила она.
— Говорила. А я так и не сказал тебе кое-что важное.
— Что же?
— Ты очень красивая.
Я действительно считал это очень важным, хотя Нэнси говорила мне, что красота второстепенна и важны совсем другие вещи.
Сердце Нэнси стало стучать ещё немного быстрее, участилось и дыхание, а на щеках проступил лёгкий, едва видимый в темноте румянец. Она приблизила своё лицо к моему. Так близко, что наши губы соприкоснулись.
Я не знаю, что значит этот жест и значит ли он хоть что-то, но уже моё сердце забилось непривычно быстро, стуча в такт с её сердцем, гоня по телу кипящую кровь. Казалось, что воздух, который я выдыхаю, был горячее огня, я даже на миг заволновался, не причиню ли Нэнси вреда.
— Ты ведь понятия не имеешь, что происходит, правда? — спросила она отстраняясь. В её голосе мне послышалась тщательно скрываемая печаль.
— Понятия не имею. — честно признался я. — Но мне это нравится.
И уже я потянулся к её губам. Нэнси прильнула ко мне всем телом и кровь моя вмиг обратилась в раскалённую плазму. Я понятия не имел, что мы сейчас делаем, но вот моё тело было прекрасно осведомлено, так как-то, что оно делало языком, явно нравилось Нэнси.
— А ты здорово целуешься. — выдохнула она куда-то мне в шею, на миг отстранившись и вновь прильнула ко мне. Нэнси навалилась сверху, и невесомая тяжесть её тела ещё сильнее разогрела мою кровь.
Я понятия не имею, что между нами происходило, но сердца наши бились в унисон, дыхание было одно на двоих и одно тепло текло по нашим телам.

И всё равно спать не хотелось, хотя теперь я ощущал усталость. Нэнси говорила, что усталость неприятное чувство, но Хилер хитровато щурился и говорил: «Не всегда, отнюдь не всегда». Уточнять он отказывался, мол это я должен сам понять.
Сейчас усталость казалась мне приятной. Быть может, это зависит от того, чем была вызвана усталость? Лучше не буду делать поспешных выводов.
В любом случае уснуть не получится. Осторожно выбрался из объятий Нэнси и направился вниз. Там мне слышались какие-то голоса, а значит Хилер ещё не спит. Или уже не спит, не знаю. Сколько вообще времени пони нужно для сна? Довольно бессмысленный вопрос, учитывая, что я так и не разобрался, как отмеряют ход времени.

— Ну и жара у тебя! — донеслись до меня восторги незнакомого пони. — Ты что, решил месячный запас дров извести?
— Я часов с одиннадцати ни одного полена в камин не кинул. — недовольно ответил Смолдер. — Да и не потянул бы мой каминчик. Без этого единорога точно не обошлось!
Я, наконец, спустился на первый этаж и увидел с кем говорил Хилер. Незнакомцев оказалось двое. Один был темно-жёлтый единорог, но не он говорил с Хилером. Вторым был… пегас. Настоящий! Ещё когда Нэнси про них рассказывала меня очень заинтересовала их способность к полёту. Точнее, не сама эта способность, а то, что её обеспечивало — крылья.
— Ну привет, — широко улыбнулся серый пегас, а единорог молча кивнул. — Меня зовут… Хилер, а что он делает?
— Крылья твои изучает.
— Хм… а он в курсе, что это, как бы помягче сказать, неприлично?
— Очень в этом сомневаюсь.
— И что мне с этим делать? Знаешь, обычно я позволяю лапать свои крылья только симпатичным кобылкам!
— Он легко расправился с тремя стражниками, — ехидно усмехнулся Хилер. — Так что, твоё мнение в расчёт не принимается.
— Ладно, — покорно опустил голову пегас.
Устройство крыльев оказалось даже интересней, чем я ожидал. Однако, продолжать ощупывать крылья этого пегаса будет не слишком правильно. Ему, кажется, это не нравится.
— Прости, — искренне извинился я.
— А, пустяки, — облегчённо отмахнулся пегас и гордо вскинул голову. — Я понимаю. Всё же пегасы — самые совершенные существа этого мира!
Хилер поморщился.
— А я могу стать пегасом?
— Нет, дружище, — рассмеялся пегас. — Таким надо родиться.
Жёлтый единорог с усмешкой сказал:
— Быть рогатым тоже неплохо. Можно делать вот так…
Ложка окуталась синеватым свечением и взлетела над столом. Таким же свечением окутался и рог единорога.
— Это ты делаешь?!
— Ага, — кивнул единорог. — Ты так тоже можешь. Попробуй!
Я попытался. Не получилось. Попытался ещё раз. Ложка и не думала реагировать. Вытянул из камина язычок огня, окутал им ложку и поднял в воздух. Почти моментально ложка покраснела, стала тускло светиться и затем растаяла. Ярко-красные капли попадали на стол, стоило мне отпустить пламя.
— Ну ничего себе! — восхитился пегас. — А ведь рог даже не засветился! Как ты это делаешь?
— У меня не получилось заставить ложку двигаться. Я решил использовать огонь, но, кажется, это совсем не то. — расстроился я.
— Да к чёрту этот телекинез! — отмахнулся пегас. На миг мне показалось, что в его глазах пляшет пламя, но это пылал энтузиазм. — Телекинезом может любой рогатый пользоваться, а вот так вот огнём командовать, да ещё и без помощи рога… Скажи, как ты это делаешь?!
— Просто делаю, — честно ответил я. — Так же как ногами двигаю или говорю. Никакой разницы. Мне казалось, все так могут.
— Не все. — огорчился пегас.
— А если хочешь и телекинезу научиться, то напрягай не только мозги, но и рог. — сказал единорог, задумчиво разглядывая застывшие капли ложки и почерневший вокруг них стол.
— Использовать рог? Попробую.
Я скосил глаза на торчащую из моего лба штуку (интересно, почему обычно я её не замечаю?). Сконцентрировался. Рог ощущался слабо. Если специально не сосредоточиться, то и не заметишь. Однако, стоило обратить на внимание, как чувствительность начала стремительно возрастать и рог окутывало бледное свечение, разгорающееся с каждым мгновением. Это было здорово.
К тому моменту, как свечение показалось мне достаточным, я ощущал каждый изгиб рога с невероятной точность, чувствовал каждое колебание воздуха, каждый звук! Казалось, будто и давление света ощущается равнодушной прежде костью.
Мысли разительно изменились. Стали тяжелее, нет, материальней… и теперь я мог думать не только внутри своей головы.
Мысль-движение возникла внутри ложки и столовый прибор послушно взлетел в воздух. Управлять им было немного сложнее, чем казалось со стороны, но не слишком.
— Молодец, — нетерпеливо похвалил меня пегас. — А теперь перейдём к интересной части!
Легко взмахнув крыльями, он заскочил на стол, бесцеремонно откинув ложку. Очень странное чувство, когда что-то вырывают из хватки телекинеза. Я тут же утратил концентрацию и к рогу вернулась нормальная чувствительность, а свечение угасло.
— Позвольте представиться, — пегас величественно распахнул крылья и надменно усмехнулся. — Я — Ребел, глава мятежников, предводитель будущего восстания во имя свободы и мира!
Он говорил всё громче, голос его наполнялся силой и мощью, казалось, даже стены дрожат в такт его речам.
— Я тот пони, что прервёт правление короля Платинума и вернёт Эквсетрии солнце! — голос Ребела бушевал подобно буре, звенел, переливался, вынуждал верить ему слепо и без оглядки.
— А что такое солнце? — спрашиваю я.
— Потом расскажу, — отмахивается Ребеле и спрыгивает со стола. Лучезарно улыбаясь, он подходит ко мне.
— Я предлагаю тебе присоединиться к нам! Тем более, что как раз есть дело! В ближайшие часы отряд сборщиков налогов в полторы дюжины рыл направляется в деревню неподалёку. Они хотят забрать у голодающих пони остатки еды, понимаешь?
Ребел подошёл совсем близко, яростно шептал на самое ухо. Праведный гнев озарил его лицо, в глазах пылало непримиримое пламя, крылья напряглись, готовые прямо сейчас нести своего хозяина в гущу схватки. Ребел был бескомпромиссно красив.
— Они обрекут бедолаг на смерть от холода и голода, но и это не всё! Эти ублюдки совсем ошалели от безнаказанности и без жертв точно не обойдётся! Они будут убивать жеребцов, издеваться над жеребятами, насиловать кобыл и, поверь, тебе лучше не знать, что скрывается за этими словами, ведь если ты узнаешь, гнев затмит твой разум, он будет подобен буре из чистого пламени, он сотрёт твой здравый смысл и заставит мчаться без оглядки, чтобы убить как можно больше этих ублюдков! Так пойдёшь ли ты со мной, чтобы предотвратить столь чудовищное зло?
Он отстранился и зачем-то протянул мне копыто. Вместо ответа, я его поцеловал.
Пегас стремительно отпрянул, запутался в копытах и грохнулся на круп.
— Т-ты ч-чего творишь?! — панически воскликнул он. — Я не из таких! Мне только кобылы нравятся.
Единорог громко засмеялся. Через пару мгновений к нему присоединился и Хилер.
— Нашлась и на тебя управа! — сквозь смех сказал единорог и засмеялся ещё сильнее. Они с Хилером смеялись столь сильно, что даже говорить не могли.
— Эй, это вы его подговорили?! — пегас гневно вскочил. Его лицо почти целиком покраснело.
— Нет, я сам. — вступился я за них.
— Так, что тут происходит?! — немного гневно спросила Нэнси. Она была ещё на самом верху лестницы, сонно потирала глаза и неприязненно косилась на Ребела.
— Мы тут… — начал пегас, но осекся, внимательнее присмотрелся к кобылке. — А где ты успела так отъесться?
Хилер ошалело смотрел на свою дочь, зачем-то тёр глаза.
— Что? — непонимающе нахмурилась Нэнси. Присмотрелась к своему копыту и глаза её распахнулись от удивления. Она тут же куда-то убежала. Наверное, к зеркалу. Вернулась ещё более растерянной, но при этом весьма довольно.
— Твоя работа? — прямо спросила Нэнси. Я только плечами пожал. Моя подруга почему-то перестала быть тощей. Стоит отметить, что, когда кости перестали выпирать сквозь шкуру, она стала значительно красивей.
— У кого я спрашиваю? — Нэнси насмешливо закатила глаза, посмотрела на меня и подмигнула. Про этот жест она мне рассказывала, но так и не сумела толком объяснить, что он значит.
— А теперь ты, — она ткнула копытом в Ребела, — расскажешь мне, что тут происходить.

Пегас пересказал ей всё то, что говорил мне. Нэнси смотрела на него очень, очень скептичным взглядом.
— Ну и сколько бездельников собралось под твоим крылышком? Какое у вас вооружение? А броня? Подготовка? — требовательно спросила она.
— Нас три десятка! — гордо ответил Ребел. — Мы в лёгкую расправимся с этими жалкими мразями.
Нэнси разозлилась. Сильно.
— Значит, три десятка земледельцев, — буквально прорычала она, — с оружием из говна и палок, такой же бронёй, нулевым уровнем боевой подготовки и сладкоголосым идиотом во главе. И против кого? Специального отряда налогосборщиков, опытных вояк, с отличным снаряжение, при поддержке могущественных магов и умелым командиром во главе.
Нэнси глубоко вздохнула и…
— ДА ВАС НА КАПУСТУ ПОКРОШАТ! — рявкнула она. Ребел отпрянул.
— Да не беспокойся ты так, — отмахнулся он. — Мы точно победим!
— Вот и побеждайте, но его, — она показала копытом на меня, — даже не думайте в это втягивать! Это мой жеребец и хрена с два я дам тебе его угробить!
К моим ушам и щекам прилило тепло, сердце забилось трепетно и восторженно. Гнев сделал Нэнси по-особенному красивой. Она подошла к Ребелу совсем близко, но говорила всё так же зло и громко, дополняя каждое слово лёгким тычком копытом.
— Слушай сюда, соловей, если ещё раз попытаешься втянуть моего жеребца в свои гнилые затеи я подушку набью твоими перьями, а из твоей шкуры одеяло сделаю! Я понятно объясняю?
И, не дожидаясь ответа, подскочила ко мне.
— Пообещай, что не пойдёшь с ним! — потребовала она. Сейчас Нэнси прекрасна как никогда, а сердце моё упивается восторгом и восхищением, но…
— Я должен, — с грустью отвечаю я. — Они хотят причинить зло многим пони. Я просто не могу остаться в стороне.
— Но они убьют тебя! Они убьют всех! — отчаянно воскликнула Нэнси. — Вы никого не спасёте, только хуже сделаете!
Я только плечами пожал.
— Понятно, — Нэнси обмякла, а взгляд её погас, но она тут же вскинулась и в её глазах опять вспыхнул живой огонёк. — Тогда я иду с вами! Вам в любом случае понадобится врач!
— Но у нас есть… — начала говорить Ребел, но Нэнси так на него посмотрела, что пегас умолк и нервно сглотнул.
— Готовьтесь. — холодно сказала она. — Я соберу всё необходимое и мы идём.
И Нэнси гордо удалилась.
Хилер сидел с открытым ртом. Единорог тоже. В глазах Ребела было безграничное удивление.
— А ведь была такой милой девочкой, — сказал единорог, — тихой, спокойной, мирной…
— Послушной, — вставил Хилер.
— Пироман, что ты с ней сделал? — закончил единорог.
— Много будешь знать, — весело крикнула через весь дом Нэнси, — помрёшь от зависти!

Мы дружно сидели в засаде. Тридцать один пони в сумме спрятались по обе стороны дороги в кустах и сугробах. Прямо к нам спешно двигался крупный отряд. Несколько пони двигались впереди, несколько позади. Большинство шло плотным строем, выстроившись вокруг немногочисленных магов.
Именно маги были нашей основной целью, вот только шансов к ним прорваться нет. Враги лучше подготовлены, лучше снаряжены и имеют немалый опыт. Мы же могли похвастаться только количеством. Нормального оружия почти не было. Да что там, даже не у всех было оружие! Даже я, несмотря на почти полное отсутствие знаний, понимал, что шансов у нас попросту нет.
Если случится чудо и мы всё же победим, погибнет почти весь наш отряд. Я раз за разом представлял себе ход битвы, прокручивал самые разные варианты и всё больше убеждался, что Нэнси была права. Что ж, похоже выход только один…
Я смело встал и вышел на дорогу, прямо перед первой тройкой. Они тут же насторожились, наставили на меня свои копья. В кустах задёргалась Нэнси, но мятежники мигом прижали её к земле и зажали рот. Солдаты её не заметили.
— Ты ещё кто такой? — спросил единорог в самой красивой броне. Он вышел вперёд своих солдат.
— Не знаю. — честно ответил я. — Зато я знаю, что вы хотите навредить многим пони. Я пришёл убить вас.
— Ещё один клоун, — солдат презрительно сплюнул. — Беги отсюда и скажи своим никчёмным дружкам, чтобы прекратили играть в мятежников.
— Прости, но ты умрёшь.
Единорог покачал головой. Его рог вспыхнул и с его кончика сорвался большой сгусток огня.

---

Командир запустил огромный файербол и коричневую фигурку единорога вмиг окутало пламя. Нэнси яростно задёргалась, пытаясь прорваться к нему. Мятежники в страхе замерли. Но единорог не падал. Генерал тоже это заметил и насторожился, но было поздно. Волна огня мгновенно укутала весь отряд. Несколько пегасов успели взлететь. Огненные змеи родились в огне и обвили взлетевших.
Маги успели поставить щиты, но огонь легко прожёг их. А вот с зачарованной солдатской бронёй он боролся немного дольше.
Горящие солдаты метались в ужасе и выли от боли. Кто-то катался по земле, пытался потушить огонь, но огонь был везде.
Дрожали от ужаса мятежники, кого-то рвало, кто-то рыдал, свернувшись в комочек.
Запах палёной плоти въедался намертво. Он долгие годы будет сопровождать свидетелей этой расправы.
Фигура объятого пламенем единорога была много ужасней, чем все эти мечущиеся бедолаги. И не потому, что плевать он хотел на огонь. В его взгляде не было жалости, но и удовольствия он не получал. Единорог был равнодушен. Он просто не понимал, насколько чудовищно то, что он творит. И это было действительно страшно. И каждый понимал, что мог быть на месте этих бедолаг, под равнодушным взглядом бесстыдно могущественного монстра.

Всё кончилось так же быстро, как и началось. Огонь утих и даже огненная одёжка безымянного единорога исчезла.
— Справились! — радостно сказал он Ребелу и Нэнси, — и никто из наших не погиб.
И радостно улыбнулся.
— Знаешь, — с трудом выдавил глава мятежников, — они, конечно, мрази, но даже они не заслужили такой смерти.
Единорог недоумённо склонил голову.
— Не заставляй пони страдать. — тихо сказала Нэнси. — Хочешь убить — убей, но сделай это быстро, избавь от страданий.
— Хорошо, — понятливо кивнул единорог.

---

Ребел вещал что-то воодушевляющее. Мятежники постепенно приходили в норму, поддавшись силе красноречия своего главаря. Нэнси, кажется, меня избегала. Что-то изменилось в её взгляде. Совсем чуть-чуть, но всё равно было как неприятно. Я никак не мог понять, что сделал не так, почему победа так сильно угнетала этих пони. Наверное, я слишком мало знаю, чтобы это понять. Остаётся слепо верить своим друзьям.
Друзья… это слово отдавало мощным, иррациональным теплом. Произносить его было приятно, а называть кого-то другом так радостно.

Ребел вещал, мятежники успокаивались, а Нэнси… занималась ранеными. Да, у нас были раненые, несмотря на то, что сражался только я! Кто сильно расцарапался о кусты, кто ногу подвернул, обморозился или обжёгся. И таких пострадавших — половина отряда.
Я же просто расслаблялся. Слушал мир вокруг, стараясь не обращать внимания на шумную толпу мятежников.
И в один момент я почувствовал что-то странное. Где-то на окраине города я ощутил тусклый огонёк. Совсем юный, совсем слабый… но чудилась мне в нём таинственная мощь. А ещё огонёк был в отчаянии. Он… нет, она! Она металась, грозя угаснуть, бессловесно просила помощи, рассылая свой призыв всем, кто мог его ощутить. Кажется, только я чувствовал её зов. Я хотел, очень хотел отозваться, но просто не знал, как.
И тогда оно откликнулось. Где-то невообразимо далеко, среди бескрайней пустоты Первородное Пламя воззвало к своему дитя. Моё тело невольно задрожало от предвкушения и восторга. Огонёк, казалось, и не заметила зова, но инстинктивно потянулась к своему родителю. Сначала слабо, неуверенно, но со всё нарастающим стремлением.
Я чувствовал, как огонёк колеблется, сомневается, но решимость её нарастала с каждым мгновением. И она потянулась за горизонт, но ниточка её воли потерялась в пустоте и оборвалась на полпути. Я взвыл от досады. «Ещё раз!» — передал я ей. Не словами, а скорее образом. Не знаю, услышала ли огонёк меня, но она попыталась.
Тонкая ниточка её воли скользила над поверхностью планеты, всё больше от неё отдаляясь, уходя всё дальше в пустоту, всё ближе к Первородному. На миг мне показалось, что она не дотянется, оборвётся на пол пути, но она справилась.
Тонкая ниточка соприкоснулась с бескрайним Огнём. Огонёк полыхнула шокировано, и ниточка оборвалась, но тут же вновь устремилась к своему родителю. В этот раз уверенно и без колебаний, почти мгновенно пересекла пустоту и коснулась Пламени.
Огонёк полыхала удивлённо, восторженно и всё ярче и ярче — Первородное Пламя щедро делилось силой со своим порождением. Меня трясло, а на глаза навернулись восторженные слёзы.
— С тобой всё в порядке? — спрашивает встревоженная Нэнси. Я хочу ей ответить, но тут Первородное Пламя начинает движение. Оно нереально быстро несётся сквозь пустоту вслед за волей своей дочери, своей жрицы, своей Селестии.
— Она… она поднимает его! — восторженно кричу я, тыча копытом в горизонт. Мятежники недоумённо переводят взгляды в указанном направлении. И шокировано охают, когда небо там начинает светлеть. И буквально через пару мгновений из-за горизонта показывает кажущийся маленьким шар Первородного Пламени. С кажущейся неторопливостью оно карабкается по небосводу, пока не застывает на самом верху.
— Солнце взошло, — тихо шепчет Нэнси.

Вопли восторга и счастья заглушают всё вокруг. Мятежники кричат радостно, обнимаются, поют. И только я хмур и встревожен. Если я почувствовал, то и маги короля тоже. А значит самые лучшие войны отправились за Селестией.
— Редел! — панически реву я, выискивая в толпе пегаса.
— Ты чего такой хмурый, дружище? — улыбаясь спрашивает меня он. — Радоваться надо!
— Они идут за Селестией! — шепчу я ему, не желая прерывать радости мятежников.
— Кто идёт? За кем? — недоумевает пегас. Я рычу от злости, искренне не понимая, как можно не знать, кто такая Селестия! Это слово было для меня очевидным, понятным, логичным. Ибо как ещё можно назвать ту, что взывает к Первородному Пламени?
— Она подняла солнце! — восклицаю я. Редел был умный пони и сразу всё понял. Веселье исчезло с его лица, взгляд заострился.
— Где? — коротко спросил он.
— Далеко, — с ужасом ответил я, уже понимая, что мы не успеем. Редел, быть может, и сможет прилететь вовремя, но что он сделает в одиночку?
Мысли лихорадочно метались в голове, волнение переполнило до краёв и неотвратимо наступала паника. Яркой искрой появилась идея. Безумная и бредовая, но она была единственным, что пришло мне в голову.
На моей спине вспыхнуло два огонька. Они стремительно разгорались и уплотнялись, вытягивались, обретали форму. Через несколько секунд на моей спине образовался пылающий белым скелет крыльев, из очень сжатого и столь же горячего пламени. Он быстро обрастал слоями мышц из менее плотного и горячего огня. Сверху их прикрыли перья из обыкновенного пламени.
— За мной! — крикнул я Ределу и со всей силы взмахнул крыльями, взмывая высоко в небо.

Летать было здорово. Несмотря на беспокойство, самым краешком сознания я всё же восторгался полётом. Мы прибыли вовремя. Огонёк трепетала от ужаса, но всё ещё была в порядке. Сверху я видел, как закованные в доспехи войны окружили дом и лишь несколько из них были внутри. Крыша у дома почти отсутствовала, весь второй этаж был гол и снежен.
Селестия забилась в угол, прикрыв собой маленькую пони. Рядом с ними было несколько солдат.
— Та белая и есть Селестия? — прищурившись спросил Редел. — Да ей же лет двенадцать, не больше!
Я не стал отвечать. Я не мог ответить. Я кипел от ярости! Эти мрази хотели навредить Селестии! Они пошли против Первородного Пламени!
С моего рога сорвался шар огня, столь плотного и горячего, что я ощутил, как оно разрывает крохотные частицы воздуха. Мгновенной вспышкой оно ударило в пони, что стоял ближе всего к Селестии, пронеслось сквозь него, пробило пол и ушло глубоко в землю, оставив за собой оплавленную дыру. От пони осталась только дыра в полу, с оплавленными краями.

---

Озверевший единорог, словно стрела полетел вниз. Вокруг него вспыхнул огонь и проворными змеями обрушился на землю, кольцом закрутился вокруг дома, мгновенно испепелив всех солдат.
Он приземлился рядом с Селестией, даже не обратив внимания на перепуганных солдат что были в доме. Они осыпались пеплом ещё до того, как его копыта коснулись пола.
— Ты в порядке, Селестия? — встревоженно спросил он старшую кобылку, спешно оглядывая её со всех сторон в поисках ран.
— Да, я в норме, — заторможено ответила она, всё ещё разглядывая дыру в полу, вместо которой ещё мгновение назад был страшный и грозный солдат. — Но меня зовут…
— А ты в порядке, маленькая пони? — не дав договорить, обратился он к младшей. Та кивнула, с восторгом разглядывая своего спасителя. Особенно его огненные крылья, сейчас тревожно раскрытые.
— Ну и учудил ты! — ошарашенно сказал Редел, аккуратно спускаясь в дом. — Селестия в порядке?
Единорог кивнул. Кобылка непонимающе разглядывала странных пони, что называли её чужим именем.
— А как вас зовут? Кто вы такой? Куда делись злыдни? Вы теперь всегда нас будете охранять? — завалила пегаса вопросами младшая единорожка.
— Я не помню своего имени и не знаю кто я такой. — склонил голову единорог. — Но я никому не позволю вас обидеть.
— Эй, кажется у нас проблемы! — встревожился Редел. В небе, рядом с домом, на небольших платформах парили несколько магов. Рядом с ними вспыхнули рамки порталов, из которых один за другим вылетали пегасы, облачённые в тяжёлую броню.
— Крылатая гвардия, — с ужасом сказал Редел. — Элитные войска короля Платинума.
Их было много. Очень много.
— А такая броня не мешает им летать? — с фальшивым спокойствием спросил единорог.
— Мешает. — согласился Редел. — Но они, по большей части, атакуют противника на земле.
— Ясно, — согласился единорог. Редел посмотрел на него и замер в ужасе. Зрачки единорога пылали. Буквально.

Огонь укутал всё небо подобно облакам на многие километры вокруг, ревел и бушевал словно буря. Это было красиво и ужасающе. В страхе вопили горожане, пророки и пастыри перекрикивали их, заявляя, что вот он — конец света. Падали без чувств впечатлительные барышни и замертво валились старые и больные сердцем.

Крупные, раскалённые добела капли падали на дом двух маленьких кобылок. Старшая испуганно вскрикнула и закрыла младшую своим телом, но это было лишним. Капли падали в стороне от маленьких пони, легко меняя траекторию падения, чтобы не задеть их. Младшая пони восторженно охала, глядя на пылающее небо и дождь из жидкого металла. Пегас застыл от ужаса и зажмурился, ожидая что капли прожгут его насквозь, но ни одна так и не попала на серую шкуру.

Коричневый единорог закрыл глаза и поднял лицо навстречу пылающим каплям. Он наслаждался раскалённым железом, что текло по его шкуре.
— Стил Рейн. — сказал старшая кобылка. Единорог приоткрыл один глаз и вопросительно на неё посмотрел. — Ты говорил, что не помнишь своё имя. Я буду звать тебя Стил Рейном, пока ты не вспомнишь, как тебя зовут.
Единорог кивнул и блаженно улыбнулся. Теперь у него было имя.

Пламя постепенно угасло, небо очистилось. Город наоборот наводнили толпы гомонящих пони. Единорог вдруг перестал улыбаться и со злобой посмотрел в сторону замка.
— Они хотят опустить солнце. — сухо сказал он. Пегас неприлично выругался.
— Подумать, они мало отхватили! — голос его сочился злобой. — Вот бы разнести этот замок и всех, со всеми, кто его населяет!
— Не переживайте, — смущённо сказала Селестия. — Я смогу его поднять. Это несложно.
Но Стил Рейн её не слушал. Его вновь обуял гнев.
И мир содрогнулся. Ударная волна повыбивал из окон стёкла, разбила зеркала, опрокидывала мебель, посуду, пони. Замок Платинума столбом огня, пепла и пыли взметнулся в небо закручивался в вышине. Огромный грязно-облачный, пылающий гриб вырос посреди города, каким-то чудом не задев дома простых пони. Даже особняки аристократов остались относительно целыми. Разве что трещинами покрылись.

А на крупе Стил Рейна появилась кьютимарка, точь-в-точь копирующая огненный гриб.

Глава 17. Моя мозаика

Я ничего не чувствую! Весь мир ужался до крохотных размеров моего тела, остались только ограниченные физические ощущения. Утрата была настолько чудовищна, что ощущалась как боль. Я попыталась заставить внимание распространиться за пределы тела, но ничего не вышло.

Магии больше не было. Ставший привычным поток чудесной силы исчез, словно и не было его никогда. Все попытки вернуть его провалились. Без магии я чувствовала себя слабой, уставшей, глупой. В голове была невнятная каша, словно меня чем-то накачали.

Я попыталась пошевелиться, но что-то сковывало движения. Липкий страх укутал сердце, заставляя его колотиться мощно и быстро. Чувствовать, как твоё сердце колотиться о рёбра, словно пытаясь вырваться наружу, очень неприятно. Я пыталась успокоиться, делала дыхательные упражнения, думала о хорошем. Почти не помогало.

Мне не хватало решимости сделать последний шаг — открыть глаза. Было до дрожи страшно, ведь я совершенно не понимала, что происходит! Ложилась спать в своём замке, сквозь полудрёму отправляла подругам сообщения через интерфейс и всё было нормально. А теперь я без магии, с ограниченным восприятием. Жалкая, напуганная принцесса.

Попыталась вызвать интерфейс. На миг мне показалось, что в темноте под опущенными веками вспыхнула зелёная точка. Показалось. Интерфейс не отзывался. Направила немного магии в рог… ничего! Чувство такое, словно на меня блокиратор нацепили. Точнее, оно схоже с тем, что я ощутила, когда это случилось в первый раз. Потом Селестия научила меня, как с ними справляться, и я могла легко определить, что мою магию блокируют, и даже разрушить блокиратор. Однако сейчас магия просто не работала.

Осторожно пошевелила крыльями… что? Я совсем не почувствовала своих крыльев! Словно и нет их! Страх мигом перерос в ужас, а ужас превратился в панику. Из лёгких исчез весь воздух, верх и низ перестали существовать, сердце болезненно заколотилось о рёбра, и я не знала, что случится раньше: сдадутся рёбра и оно выскочит из груди или просто остановится от чрезмерной нагрузки.

Я завопила во весь голос и наконец открыла глаза. Оказывается, до этого я вопила не со всех сил. Место, где я была оказалось знакомым. Старые бетонные стены, неумело и равнодушно покрашенные в казённые цвета: тускло-зелёный и грязно-белый, высокий потолок, слегка пожелтевший от старости, с единственным светильником «примерно-по-середине». Причём светильник антивандальный, укрытый толстым калёным стеклом, мутным от грязи. Светил тускло, раздражающе и совершенно напрасно.

Высоко, под самым потолком, было крохотное окно, надёжно закрытое толстыми прутьями, слегка украшенными ржавчинами. Причём прутья были с обеих сторон. Стекло в окне тоже было мутным, грязным, а рама старой, прогнившей. Оно пропускало мало света, хоть и больше, чем давал светильник.

Напротив окна была дверь. Такая же старая как всё здесь и такая же монументальная. Толстая, железная, тёмная, с маленьким смотровым окошком ближе к верху. Окошечко было укрыто толстым стеклом. Почему не поставили заслонку я не знаю, но ночью это сильно мешает спать — свет в коридоре (который выглядит как копия этой комнаты, многократно вытянутая) никогда не гасят.

Довершало картину моё ложе — массивная панцирная кровать с парочкой тонких лежалых матрасов. Этого я не видела, смирительная рубашка накрепко фиксировала в одной позе, даже голову толком не повернёшь. Просто палаты для буйных больных никогда не меняются.

Успокоиться было тяжело. Эмоции были непослушными, неповоротливыми, одновременно тусклыми и огромными. Они заполняли сознание целиком, не оставляя место разуму, логике и воле. Всем тем вещам, что совершенно необходимы, чтобы эти эмоции обуздать.

Поэтому успокоиться было почти так же тяжело, как в те времена, когда я была маленькой кобылкой. Если честно, в те времена успокоиться самостоятельно у меня не получилось ни разу.

Селестия, учителя, подруги — всегда находился кто-то, способный обуздать мои эмоции, вернуть мне спокойствие. Когда меня заносило, я сама уже ничего не могла с этим сделать, невольно накручивала себя всё больше и больше, пока меня не успокаивали.

Но я уже давно не та. Последние события изменили меня сильнее, чем я могла представить. Даже превращение в аликорна не так затронуло моё «я».

Успокоится было трудно, но возможно. Даже это «трудно» кажется мне пустяком на фоне того, что мне приходилось делать раньше.

Меньше минуты мне потребовалось, чтобы обуздать все эмоции. Меньше чем через минуту в моей голове было сосредоточенное спокойствие. Впрочем, некий туман всё ещё ощущался, но он не был плодом моего разума. Мне действительно накачали какой-то дрянью, мешающей внятно мыслить, поэтому каждую мысль приходилось тщательно контролировать и проверять на адекватность.

Теорий у меня было множество, но, в целом, разделить их можно было на три: похищение, амнезия и некая проверка. В любом случае, ожидание было единственным, что мне оставалось. Впрочем, ждала я с пользой — старательно прикидывала, какие возможности у меня остались.

Получалось достаточно печально. Магии нет, крыльев не чувствую, с подругами связаться не могу, даже разум Дилона, с недавних пор постоянно маячащий где-то на самом краешке сознания, теперь никак не ощущался и на мои призывы не реагировал.

Самым удивительным было, что моё тело сильно ослабло в физическом плане. Не из-за лекарств или чего-то ещё, а само по себе, словно я очень долгое время провела без движения и мышцы успели атрофироваться.

Долго ждать не пришлось. В замке повернулся ключ и дверь со скрипом открылась. Старенькая, лучащаяся доброжелательностью медсестра вкатила уставленную лекарствами тележку. За дверью остались два медбрата — здоровенные жеребцы-земнопони, одинаковые, как две капли воды.
— Привет, Твайли! — добродушно поздоровалась медсестра и начала тарахтеть всякую доброжелательную чушь, пока готовила лекарства. Она общалась со мной, как со слабоумным жеребёнком. Несла всякий бред, но исключительно позитивный и добродушный.

Обернувшись через плечо, чтобы сказать очередную глупость, она наткнулась на мой взгляд и вмиг заткнулась. Шерсть на её загривке встала дыбом, улыбка стала натянутой, а взгляд тревожным. Странно, я просто пыталась придать своему взгляду строгости, как у одной моей давней учительницы… ну да, мы тогда реагировали так же, как эта несчастная кобыла.
— Что-то случилось, Твайли? — осторожно спросила она.
— Не потрудитесь ли объяснить, где я нахожусь?
— В Доме Покоя, милочка, уж за столько лет можно было запомнить! — нарочито-легкомысленно захихикала старушка.
— Центральном Эквестрийском? — на всякий случай уточнила я. Старушка уверенно кивнула. Ну да, в Эквестрии он такой один. Все остальные не занимаются стационарными больными.
— И… — в последний момент я передумала спрашивать «почему», — и как давно я здесь?
— Ох и давно… — отмахнулась она и вдруг посмотрела на меня особенно внимательно. — Ты… ты действительно понимаешь, где ты? — тихо спросила она. В её голосе было столько надежды, что я невольно смутилась.
— Не уверена, — честно призналась я. — Если верить моим последним воспоминаниям, у меня нет никаких причин находиться в Доме Покоя.
Я тщательно следила за реакцией старушки, пытаясь вычислить самые глубокие и потаённые эмоции. Радость и облегчение. Это всё, что я смогла углядеть, но эти эмоции она не скрывала.
— Радость-то какая! Я немедленно сообщу твоему доктору, уверена, он будет в восторге!
Умчалась она быстрее, чем я успела задать вопрос. И тележку укатила. Дать мне лекарств она забыла.

Доктор оказался жеребцом средних лет (где-то между тридцатью и шестьюдесятью годами, на взгляд точно не скажешь), типичный такой психиатр: взгляд мягкий и добрый, но при этом цепкий, изучающий, поза расслабленная и открытая. Даже лицо у него было какое-то стереотипное, хотя я и не возьмусь сказать, что именно в нём указывало на профессию этого пони. Одно только выбивалось из стандарта — он был земнопони, а не единорогом.
— Привет, Твайли! — радостно поздоровался он. — Ты знаешь, кто я?
— Первый раз вижу, — честно сказала я.
Получилось не слишком дружелюбно, но это неудивительно. Снять с меня смирительную рубашку никто не додумался. Прямо так усадили в кресло-каталку и повезли. Я была напрочь обездвижена, могла только головой вертеть. Почему-то стыдно в этом признаваться даже самой себе, но обездвиженность меня очень нервировала, даже пугала. Я кое-как удерживала эти эмоции, сохраняла шаткое спокойствие, не устраивала истерик, не паниковала и в целом производила впечатление разумной пони.
И вместе с тем меня терзала невыносимая злость. По какой-то причине она ни капли не уменьшала страх. Скорее наоборот. Однако я справлялась и с этим, пускай и не до конца. Злость всё же имела некую власть надо мной, но совсем чуть-чуть. Сейчас это, пожалуй, даже полезно.
— Но ведь какие-то воспоминания у тебя есть? — заинтересованно спросил он. Я только кивнула.
— Тогда давай я расскажу твою историю, как я её вижу, — сказал врач, доставая толстую папку. — Только, пожалуйста, не перебивай меня. Мы всё обсудим после, когда я закончу свой рассказ. Идёт?
Я вновь кивнула. Он открыл папку на первой странице, показывая мне старую, немного выцветшую фотографию. Очень знакомую, между прочим, фотографию моей семьи. Я, Шайнинг, родители, все немного (ладно, я — много) взволнованы. Мы с Шайнингом ещё совсем жеребята. Это фото сделано в тот день, когда я стала ученицей Селестии.
— Эта история началась много лет назад, — начал врач. — Одна маленькая единорожка очень хотела учиться магии. Родители пошли ей навстречу, и вот настал день экзамена.
Он что, собирается всю мою жизнь пересказывать?
— Который она провалила, — сочувствующе сказал психиатр. — Нервы или отсутствие таланта этому причиной я судить не берусь.
Это что, розыгрыш такой?! В разведке, конечно, любят глупые шутки (всё ещё вспоминаю тот розыгрыш над Старлайт), но это не в их стиле. Слишком адекватно, слишком долго, слишком травматично для объекта шутки. Да и не стали бы они меня накачивать! Врач почти минуту буравил меня пристальным взглядом, но ни один мускул не дрогнул на моём лице. Я как-то сдерживала ту бурю эмоций, что бушевала во мне.
— Провал очень огорчил маленькую пони, — продолжил врач, когда понял, что я не собираюсь устраивать истерику. Перевернул страницу в импровизированном дневнике, показав мне карандашный рисунок с изображением очень грустного маленького жеребёнка. Жеребёнок сидел в углу, спиной к «зрителю».
— Она много плакала, отказывалась от еды и рисовала. Постоянно рисовала. Даже получила за это кьютимарку.
У меня талант не к магии, а к рисованию. Ну что за бред? Врач явно заметил некие скептические нотки в моём взгляде. Молча подошёл, повозился со смирительной рубашкой, оголяя мою кьютимарку. Лист бумаги и карандаш. Моей кьютимаркой был лист бумаги и карандаш! На мгновение я не сдержала эмоций. Резко, порывисто выдохнула, так же вдохнула и выругалась. Красочно, красиво и жутко неприлично. Психиатр неодобрительно покачал головой.
— И где только таких слов нахваталась? — проворчал он и продолжил свой рассказ. — Родителям думали, что обретение кьютимарки поможет маленькой пони оправиться. Поначалу им казалось, что так и случилось. Кобылка была весела, играла с другими жеребятами и казалась вполне счастливой юной пони. Пока не выяснилось, что она считает себя личной ученицей принцессы Селестии. Да и кьютимарку свою видит совершенно иначе, чем остальные.
Он опять перевернул страницу, демонстрируя рисунок моей настоящей (а настоящей ли?) кьютимарки.
— Знаешь, обратись они к врачам сразу, всё могло быть совершенно иначе, — сокрушённо покачал головой психиатр, — но они списали всё на обычные жеребячьи фантазии. К тому же, кобылка стала учиться гораздо старательнее. Учителя нарадоваться не могли на такую усердную ученицу.
Врач выдержал драматическую паузу (или просто наблюдал за моей реакцией).
— Однако болезнь прогрессировала. Видения маленькой пони теперь не просто накладывались на реальность. Они с ней расходились, — с особой интонацией сказал врач. — Поначалу это выглядело даже забавно, но со временем начало пугать и даже стало опасным. Для маленькой пони, по большей части. У тебя остался небольшой шрам на передней ноге, как раз с тех времён. Перепутала окно с дверью. Тебе очень повезло что это было на первом этаже, и ты отделалась мелкими порезами. Даже шрам остался всего один.
Освобождать мои ноги, чтобы показать шрамы он не стал.
— Только тогда родители обратились за помощью. Оставлять тебя без присмотра врачей было слишком опасно, поэтому ты переехала в Дом Покоя.
Он начала листать страницы, показывая рисунки и фотографии с больничным бытом, смутно знакомыми пони. Рисунки становились всё лучше, и до меня только сейчас дошло, что рисунки мои.
— В какой-то момент лечение начало помогать. По крайней мере, ты осознавала, где находишься, хотя и придумала себе другую причину. Увы, но улучшение было временным. В какой-то момент, ты решила, что полностью здорова и «выписалась».
Я… я помню это. Когда слишком увлеклась учёбой, слишком боялась завалить очередные экзамены, переволновалась, а Селестия как назло уехала по важным политическим делам. Несколько дней кромешного ада, устроенного собственными копытами и как итог — поездка в Дом Покоя. Добрые слова и целая куча лекарств (в основном лекарства) помогли, и уже через неделю я вернулась в Кантерлот. Но тогда у меня был нервный срыв и никаких галлюцинаций! Ох, а я ведь помню этого пони! Он был моим врачом. Его трудно узнать — годы не прошли для него даром.
— Некоторый прогресс был, но твоё состояние неизменно ухудшалось. Это было очень странное состояние. С одной стороны, ты осознавала окружающий мир, могла с ним взаимодействовала и в целом могла производить впечатление нормальной пони. Но ты продолжала жить в мире своих фантазий. Реальный мир для тебя не существовал. Ты искренне верила, что находишься в Кантерлоте и говоришь не со мной, а с принцессой Селестией. Ничто не могло убедить тебя в обратном.
Врач грустно вздохнул, повесив голову. Кажется, его действительно это огорчало.
— К тому же, как я уже говорил, твоё состояние ухудшалось. Ты становилось агрессивной, неадекватно реагировала, когда пони не потакали твоим фантазиям. Избила нескольких пациентов, едва не искалечила медбрата, а сколько вещей переломала!
Он даже головой покачал, показывая, насколько его удручает моё тогдашнее состояние.
— Нам пришлось срочно менять методы терапии. Нет, не думай, что мы раньше не пробовали разные варианты. Просто сейчас пришлось воспользоваться экспериментальными и рискованными. Результат, как ты могла догадаться, был двояким. В твоём, скажем так, «внутреннем мире» произошли сильные перемены. Переезд в Понивилль и сразу пять новых друзей.
Мой врач опять начал листать альбом, показывая рисунку с изображением моих подруг. И в этот раз рисунки были цветными.
— Агрессия действительно пропала, и ты стала намного счастливей. Поверь, и я, и твои родители были очень рады видеть тебя счастливой. Увы, но твоя связь с реальностью ощутимо ослабла. Иногда ты пыталась пройти сквозь стену или ела несуществующую еду. Потом произошло очередное изменение — ты решила, что стала аликорном. Судя по всему, эта трансформация стала для тебя стрессом. Какое-то время ты была очень нестабильна. Мы просто не знали, что ты выкинешь в следующую секунду!
Он вновь начал листать альбом, показывая самые разные рисунки. Были среди них добрые, светлые, цветастые. Были и тёмные, мрачные. Хуже всего было, когда эти стили начинали смешиваться. Нечто доброе и светлое изображалось так мрачно, что навевало тревогу. Нечто мерзкое и мрачное рисовалось цветасто и легкомысленно, что тоже было неприятно.
— Однако со временем твоё состояние стабилизировалось. Честно говоря, я сомневаюсь, что это наша заслуга, хотя остальные считали иначе. Тем более что ты вновь нормально взаимодействовала с реальностью. Даже завела друзей. Знаешь, на отвлечённые темы с тобой можно было говорить, как с нормальной пони.
Врач отчего-то смутился и даже покраснел.
— Стыдно в этом признаваться, но мы даже использовали эту твою особенность для получения дополнительного финансирования.
— Это как? — удивлённо вскинулась я.
— Ты выступила с докладом об опасности позднего выявления психических отклонений, — охотно ответил врач. — Сам доклад впечатления не произвёл, одними словами этих напыщенных аристократов не убедишь расстаться даже с парой монет. Однако на этом мероприятия присутствовала принцесса Селестия, и ты просто не могла не поговорить с ней! Честно говоря, с нашей стороны было весьма безответственно допускать такой разговор. Всё же настоящая принцесса сильно отличается от того образа, что сформировался в твоём воображении. Никто не мог предсказать, что случиться, когда фантазия столкнётся реальностью.
Психиатр виновато склонил голову.
— Не будь мои ноги связанны, я бы отмахнулась и сказала, что это пустяки, — сказала я, буравя взглядом потолок и отчаянно стараясь не разреветься. — Но я связана, так что продолжайте.
— Твоё воображение вытеснило реальность, — немного поколебавшись продолжил он. — Очень быстро вместо реальной Селестии ты стала говорить с идеализированным плодом своей фантазии, напрочь игнорируя слова реальной принцессы. Это произвело сильное впечатление как на Селестию, так и на знать. Тем более что со многими ты уже успела пообщаться, и они сочли тебя весьма интеллигентной юной аристократкой весьма знатного рода. Правда о твоём состоянии стала для них шоком.
— Похоже, они действительно испугались, не так ли? — криво усмехнулась я. — И, разумеется, изрядно раскошелились.
Мой врач опять виновато кивнул.
— Прости за это. Это был очень непрофессиональный поступок. Однако в оправдании себя и своих коллег должен сказать, что в итоге мы смогли помочь многим пони. Но что-то мы отвлеклись. Как я уже говорил, ты вполне нормально взаимодействовала с нормальным миром, хотя за тобой и требовалось приглядывать. Ложная вера в способность летать может быть довольно опасной. Да и твои попытки решать «проблемы дружбы» редко оканчивались чем-то хорошим. Всё же проблемы в отношениях двух пони бывает не только из-за недопонимания. Одним разговором их не решить.
Что-то оборвалось в моём сердце при его словах. Ведь он был прав! С такой позиции все решённые нами проблемы дружбы казались бредовыми. Нет, даже не сами проблемы, а их решения. Наивной жеребячьей глупостью было всё, что мы делали. Воображение как-то само воспроизвело все эти ситуации заново, но с какого-то другого, более сурового ракурса. Неизменно наши попытки сделать лучше заканчивались скандалом, катастрофой, новой ссорой или, в лучшем случае, перетекали в долгую терапию. Проблемы не решаются по хлопку копыт или одной красивой речью.

Мне безумно хотелось расплакаться. Этот пони был кругом прав! Я невольно оглядывала всю свою жизнь новым, критичным взглядом. И приходила в ужас. Мне не хотелось думать об этом, я пыталась прервать все эти мысли, но они лезли и лезли в голову, приходя словно извне. Остановить их не получалось. Думаю, я смогла бы это сделать, если бы освободила «ресурсы» своей воли от сдерживания того урагана эмоций, что бушевал в моём сознании.

Всё это для меня слишком. Я медленно утрачиваю контроль. Мои губы дрожат, уши невольно прижаты, а перед глазами всё расплывается. Нет, я ещё не плачу. Не совсем. Почти не плачу.
— Твайлайт, — врач, явно желая поддержать и высказать сочувствие, положил копыто мне на плечо. — Я понимаю, тебе очень тяжело. Узнать, что вся твоя жизнь лишь плод воображения… врагу не пожелаешь. Я хочу сказать, что не надо держать всё в себя. Поплачь, выговорись. В этом нет ничего постыдного, а я всегда готов выслушать всё, что ты захочешь сказать. Мы можем продолжить позже, когда тебе станет легче.
Его слова отрезвили меня, словно внезапное купание в ледяной проруби. Его слова разозлили меня, но не той злобой, что точила меня прежде. Это было что-то другое. Горячее, как солнце и вместе с тем холодное как ад. Оно казалось чем-то потусторонним, древним, словно появилось задолго до перерождения мира. Это чувство просто не могло, не должно быть моим. Оно могло принадлежать принцессе дружбы, аликорну, чья суть не до конца понятна даже мирозданию, но никак не хроническому пациенту Дома Покоя, что провёл большую часть своей жизни за его стенами.

Ледяная ярость вмиг выжгла все мысли и остудила чувства, оставив звенящую пустоту в голове. Она укрепила волю, уняла дрожь и высушила слёзы. Я вскинулась, выпрямилась, насколько позволяла смирительная рубашка и посмотрела прямо в глаза своему доктору.
— Я в порядке, — уверенно и твёрдо сказала я. Он не выдержал и отвёл взгляд.
— Ну не надо так злиться, — пробормотал жеребец. — Я только добра тебе желаю.
Он не спеша вернулся за стол, вновь перевернул страницу, показывая мне рисунок с Дилоном. Хищник скалился во все свои шестьдесят клыков.
— Очередное ухудшение твоего состояния ознаменовалось появлением нового персонажа. Дилон Сивас, я правильно говорю? Сначала я не придал ему значения. Ты часто рассказывала про разных пони, а в нём необычного было только привычка постоянно носить одежду и то, что он прекрасно разбирался в магии.
Врач ехидно усмехнулся.
— Хотя я бы не стал называть последнее странностью. Земнопони редко увлекаются магией, но ведь никто это не запрещает? К тому же, я сам неплохо разбираюсь в магии. Хотя и должен признаться, что мои знания, по большей части, довольно узкой специализации. Признаюсь, меня удивил твой неожиданный интерес к этому пони, хотя мне казалось, что ты решила подобрать себе пару. В конце концов, если придумывать себе жениха, то такого особенного. Земнопони с отличными манерами, туманным прошлым и широкими познаниями в магии. Идеальный кандидат. Увы, но твои фантазии пошли по другому пути. Нападение странных псов, сверхсекретная служба с невиданными технологиями, жуткая магия и, наконец, полномасштабное вторжение Тьмы.
Он насмешливо и немного грустно покачал головой.
— Масштаб проблемы рос на глазах, также как и степень её безумия. Одна только разведка чего стоит! — он даже копыта вскинул возмущённо. — Протезы, неотличимые от настоящих конечностей, способные к регенерации и даже росту! Оружие чудовищной мощи, целиком искусственные пони и искусственный разум! Уму непостижимо. Такое и в здравом уме не придумаешь.
— Знаете, разведка почему-то кажется мне самой логичной деталью. — Я невольно улыбнулась. — Они развивали магию и способы её практического применения, пока не достигли таких вершин. Да и к тому же, вообще всё, что у них есть, имеет «кустарные» прототипы, реально существующие. Протезы у нас и так есть, причём с древних времён. Самые старые версии находили ещё у древних единорогов, даже задолго до появления письменности, но много тысячелетий никто не развивал это направление!
Я очень увлеклась, объясняя ему свою точку зрения. Наверное, это мой способ отвлечься и расслабиться.
— Оружие? Да вспомните магические посохи времён любой крупной войны, прицепите к ним портативный источник магии и запихните в удобный для не-единорогов корпус, вот вам и оружие! А искусственный разум просто дальнейшее развитие искусственного интеллекта. Который в примитивной форме управляет любым големом! Конечно, големы редки настолько, что историки до сих пор спорят, существовали ли они на самом деле, но при классическом варианте колдовства поместить столь сложное заклинание за раз невероятно сложно! А модульное зачарование разведки позволяет разбить заклинание на сотни мелких деталей, воспроизвести которые может даже жеребёнок! Получается, что создание столь сложных систем вопрос исключительно инженерный, может быть пошаговым и любая часть заклинания может проверяться прямо в процессе!
Мой собеседник заметно скис.
— Твайлайт, ты же понимаешь, что всё это лишь…
— Да, да, — раздражённо перебила я, — это всего лишь мои фантазии, но подумайте…
Я осеклась.
— Ну вот, — расцвёл в улыбке единорог. — Признание проблемы — первый шаг к её решению. Я очень рад, что ты смогла правильно определить, что на самом деле реально!
О святая Селестия, я что, действительно признала это?

Внутри было пусто и как-то мерзко. Мысли вязли, словно в болоте. Я признала, что вся моя жизнь была фантазией, бредом сумасшедшей кобылы. Пускай и сделала это в мимолётном порыве, но такие порывы всегда до кристальной чистоты искренни. Пускай мы отрицаем, врём даже себе, что не хотели этого говорить, но ведь именно эти слова наиболее точно выражают наши чувства. В этом то и проблема таких порывов. Мы все по-разному понимаем одни и те же слова. Даже хуже: мы вкладываем разные смыслы в одно и то же слово в разных обстановках, в разных контекстах, при разных эмоциях.

Самое распространённое порывистое высказывание: «Я тебя ненавижу!». Почему-то оно сильно задевает практически любого разумного! Хотя любой мог бы догадаться (хотя бы из личного опыта), что это не признание в вечной ненависти, а выражение краткого, сиюминутного чувства. В некотором роде, экспрессивная просьба уйти, дать время успокоиться. Вот и у меня был краткий момент, когда я отвергла реальность собственной жизни.

Доктор (я ведь так и не узнала его имени) ещё много чего рассказал. И как я кидалась на всех без разбору, как пыталась искалечить себя, как унижала и издевалась над другими пациентами. Им пришлось перевести меня в отделение для буйных больных и использовать смирительную рубашку. Моё состояние стремительно ухудшалось, и они прибегли к крайним методам. Разумеется, очень опасным, очень неодобряемым и до жути не этичным. Что там за метод он так и не сказал, а я не в том состоянии, чтобы задавать вопросы. Кажется, мне вырезали кусок мозга. По крайней мере, вместо гривы у меня куча бинтов. Врач даже зеркальце достал, чтобы это продемонстрировать.

Ещё он сказал, что я сама на это согласилась. Нет, даже сама попросила провести операцию. Врач искренне верил, что это было сказано в период просветления, когда я осознала тяжесть своего положения. Это даже в фантазиях отражение нашло. Ага, установка чипа. По времени точно совпадает с операцией.

Если честно, то я просто не знаю, во что верить. Какая из версий моей жизни настоящая? Я действительна безумна или это всё — происки врагов? Врачу почему-то хотелось верить. Он казался таким честным, таким искренним, таким… эпплджековским. Сомневаться в его словах было невыносимо трудно и немного стыдно.

В целом больница сильно отличалась от той её части где меня держали. Здесь было красиво. Интересно, буйных больных держат в столь неприятных условиях из-за отсутствия финансов или как мотивацию хорошо себя вести? Или им просто плевать на этих больных? Сомневаюсь, что смогу получить честный ответ на этот вопрос. В любом случае, возвращаться туда я не собираюсь. Врач сказал, что уже вечером с меня снимут смирительную рубашку и переведут в нормальные условия. Но до вечера придётся разъезжать по целой куче специалистов в таком виде. Им нужно убедиться, что я не агрессивна. Я в любом случае не собиралась совершать необдуманных поступков.

Тем более, что ещё несколько дней меня будут сопровождать близнецы. Размером они побольше Биг Мака будут, но гораздо менее дружелюбны. Сейчас по моей просьбе меня везли в уборную и мыться. И если с первым понятно, то второе было скорее предлогом, чтобы хоть ненадолго избавиться от смирительной рубашки. Не заставят же меня мыться в ней?

К моему удивлению, мы опять спустились в отдел для буйных. Один из близнецов кратко объяснил, что снимать с меня смирительную рубашку прямо в кресле неудобно (ну да, они же не единороги), а внизу для этого есть специальные столы. К тому же, раздевать и одевать меня дважды они не собираются. Ну да, в отделении для буйных душ и туалет в одном помещении.

А тут лучше, чем я ожидала. По крайней мере, ремонт делали не так давно, хотя и очень дёшево. И стол нашёлся, хотя он больше напоминал кушетку, коей он и являлся. И почему это назвали столом? На него меня даже не положили, а самым бесцеремонным образом закинули. Возмущаться я не стала — рожи у этих ребят жутковаты.

Наверное предполагалось, что расстёгивать этот кокон будут стоя с боку, но один из близнецов подошёл со стороны задних копыт. Довольно ловко расстегнул застёжки и освободил мою заднюю половину. На этом он остановился. Он просто стоял и… пялился. Нагло и бесстыдно глазел, похотливым взглядом буквально ощупывал каждый миллиметр моего тела в самых непристойных местах. Это было очень неприятно, стыдно и страшно. Я попыталась прикрыться собственными ногами, но он силой их раздвинул. Моих сил не хватило, чтобы хоть как-то ему помешать.

И он начал медленно забираться на кушетку, всё больше нависая надо мной.
— Эй, ты же не собираешься?.. — жалобно пропищала я. Весь мой самоконтроль куда-то испарился, страх парализовал тело и разум. — Я… я всё расскажу! Вас посадят!
Эти жалкие крики сожрали остатки моей решимости. А эта тварь только рассмеялась.
— И кто тебе поверит? — похабно ухмыляясь спросил он.
Самое паршивое, что он прав. Никто мне не поверит. А теперь временем он положил свою… штуку мне на живот. Это было до тошны мерзко, противно и напрочь меня парализовало. Внутри всё застыло, оставив только бесконечное чувство стыда и отвращения. Я ни единой мышцей не могла пошевелить. Даже глаза отказывались закрываться.

Неужели это всё же случится? Неужели после всего, что я пережила, после всех этих подвигов и сражений, после все испытаний меня банально изнасилуют? Может… может моя жизнь действительно была выдумкой беспомощной пони? Надеюсь, это закончится быстро. Из последних сил я закрыла глаза — это всё, на что меня хватило. И на миг, всего на миг в темноте под опущенными веками ярко вспыхнула зелёная точка.

Дверь с грохотом открылась, и кто-то яростно проревел:
— ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ, МРАЗИ УЩЕРБНЫЕ?!! — и его голос показался мне очень знакомым.
Мой несостоявшийся насильник вздрогнул всем телом и испуганно отпрянул.
— Слыш, ты по-хорошему выйди и забудь, что тут видел, а то мы поможем, усёк? — нагло и дерзко ответил один из близнецов. Нахлынувшее было облегчение испарилось, как роса на солнце.
— Я вас, подонков, вмиг сдам куда надо, и отправитесь вы гнить за решётку, усекли? — всё так же злобно отозвался голос. Я приоткрыла глаза. Дилон!
— Да кто ей поверит, он ж чокнутая!
— В том-то и дело, идиот! — оскалился Дилон… вполне нормальными зубами. — Ей — никто. Поэтому если я скажу, что вы тут имели бедолагу во все щели в особо извращённой форме, поверят моим словам, а не её уверениям в вашей непогрешимости.
— Ну так это, мы ж скажем, что ничего не делали… — с сомнением сказал один из ублюдков.
— Ну и кому поверят? — у Сиваса хоть и были нормальные зубы, но скалился он всё равно жутко. — Уважаемому врачу с множеством премий, наград и заслуг, или двум амбалам самого криминального вида, которых регулярно ловят на мелких правонарушениях?
Дилон иронично рассмеялся.
— Да судья как на ваши рожи посмотрит, сразу обвинительный приговор вынесет! Да и что вы скажете? «Мы тут эта, типа пацаны намальные, нивиновные», — пародийно проблеял Дилон. Громилы как-то сразу стушевались.
— Вон! — сквозь зубы процедил он, указав им на дверь. — Выметайтесь, и чтобы я вас даже близко не видел!
Они сбежали. Сбежали! Спасена!
— С-с-спасибо! — сквозь слёзы пробормотала я.

Меня буквально трясло от пережитого ужаса и облегчения, эмоции бурным потоком вырывались наружу. Дилон до конца расстегнул смирительную рубашку и крепко меня обнял. Первым порывом было оттолкнуть его. Признаться, сначала его объятия меня напугали, первой мыслью было, что он решил сделать то, от чего меня только что спас. Вот только тело отказалось слушаться и просто обмякло, уткнулось носом куда-то в воротник его белоснежного халата, всеми доступными средствами сообщая глупому разуму, что сейчас безопасно. Сейчас мы под защитой. Сивас был таким же костлявым, каким я его помнила, но гораздо более тёплым. Дилон был по-настоящему живым. Довольно иронично, учитывая, что эта часть его имени значит «мертвец». Или я это придумала?
— Ты как? — ласково спросил он, немного отстраняясь, но не разрывая объятий. Обоюдных, стоит заметить. И когда я успела его обнять?
— Жить буду, — хлюпнув носом ответила я.
— Уже хорошо, — философски заметил этот пони. — Они ведь не?..
— Нет, — вновь ощутив острый приступ облегчения и благодарности, сказала я. — Ты пришёл очень вовремя. Напомни, в какой раз ты меня спасаешь?
— От чего-то серьёзного впервые, — он пожал плечами. — Пару раз помогал избежать синяков и ссадин. Мы редко пересекаемся, всё же ты не мой пациент.
— Ты врач?! — я даже отпрянула от удивления.
— Это ты со своим врачом не обсуждала, — вздохнул он. — Видишь ли, Твайли, мозг у пони устроен так, что стремится использовать готовые образы, а не создавать собственные. Понимаешь, к чему я веду?
— Значит, все пони в моих… эм, фантазиях, — осторожно начала я, — существуют на самом деле.
— Почти. Отсутствующие детали твой разум достраивает самостоятельно, а некоторые перекраивает на свой лад. Например, у тебя целая страсть к старомодным именам. Ну серьёзно, имена из двух слов, да к тому же значимых, использовали больше тысячи лет назад. Сейчас такое и не встретишь.
Я на несколько секунд впала в ступор.
— Расслабься, тебя действительно зовут Твайлайт Спаркл. И имена своих родственников ты помнишь правильно. Любовь к старомодным именам у вас семейная.
— А моих подруг?
— Флаттершай на самом деле зовут Амандой. Она моя пациентка. Про остальных, увы, ничего не помню, — он виновато развёл передние ноги.
— А почему у тебя имя из двух частей? — продолжала любопытствовать я.
— Из одной. Меня зовут Дилон. Сивас — фамилия, — фыркнул он. — И я искренне рад, что ты не добавляешь к этому моё отчество.
— А… — начала было я.
— Нет, — твёрдо прервал Дилон.
— Ты ведь даже закончить мне не дал!
— С драконьего не переводится. Никак не переводится. Все совпадения, если они есть, в чём я сомневаюсь, абсолютно случайны и не несут смысловой нагрузки.
— Ладно, — виновато пискнула я.
— Ты так и собираешься тут до конца дня валяться? — иронично спросил Дилон. Пришлось тут же вскакивать и неловко падать. Дилон вовремя меня поймал и даже не стал шутить на эту тему. Помог подняться и вежливо спросил, не нужна ли помощь. Ну уж нет, до туалета я сама дойду!
— Слушай, ты так и собираешься тут стоять? — спросила я, уже дойдя до ближайшей кабинки.
— Ага. Считается, что ты опасна для самой себя и за тобой надо приглядывать. Инструкции, знаешь ли. Я и так иду против правил, разрешая тебе находиться в кабинке одной. И нет, я не буду за тобой подглядывать.
«И на том спасибо» — буркнула я себе под нос. Разумеется, никаких замков или хотя бы щеколды не было. Ну, хотя бы дверь закрывается плотно.

Банальный душ, оказывается, способен оказывать весьма благотворное влияние на перенервничавших кобыл. Даже несмотря на то, что мыться приходилось очень осторожно — Дилон напрочь запретил мочить бинты на голове. К тому же не использовать магию… оказалось довольно просто. Даже привычно, словно я уже долгое время ей не пользуюсь. Дилон подтвердил — блокиратор магии на мне уже очень давно. Когда пони считает, что учит магию и при этом не в ладах с реальностью, на неё лучше надеть блокиратор, пока неудачное заклинание не ранило кого-нибудь или не навредило ей. Для меня было неожиданностью, что заклинание могло навредить колдующему. Да не какое-нибудь сложное, а даже простое. По словам Дилона, в Доме Покоя было как минимум три единорога, сошедших с ума из-за неудачного заклинания. А сколько их лежало в простых больницах, с самыми разными травмами — от ушибов до взорвавшегося рога. Буквально взорвавшегося.

Блокиратор был не знакомым мне колечком (таких, по словам Дилона, совсем не существовало), а скорее чехлом. Снимать его он наотрез отказался.
— Скажи, а можно как-нибудь отличить иллюзию от реальности? — осторожно спросила я.
— Не-а, — легкомысленно отозвался Дилон. — Тут либо сразу понятно, где что, либо можно особо не рыпаться. Мозг чертовски хитро устроен, если ему приспичит тебя обмануть, он это сделает. Любой критерий, который ты сочтёшь весомым или даже случайно обратишь внимание, будет моментально сфабрикован. Иллюзия, по крайней мере, в твоём случае всегда будет абсолютно достоверной. А вот реальность может подкачать. Кто-то может совершить поступок, который совершенно не в его характере, вероятности сложатся так, что случится нечто невероятное, и оно покажется тебе невозможным.
Его речь меня огорчила. Кажется, решать, что действительно реально, мне придётся вслепую.
— Хотя… — задумчиво протянул Дилон. — Мне кажется, один способ есть. Нужно трансгрессировать!
— Что сделать? — я лишь глазами захлопала.
— Трансгрессировать, — наставительно сказал Сивас и пылко продолжил. — Это значит выйти за пределы. Преодолеть непреодолимую границу, совершить невозможное. Конкретно тебя интересует возможность выйти за пределы возможного восприятия и, что особенно важно, осознания. Нужно нечто нетравматичное, с чем твой разум просто не сможет справиться! Тогда он будет вынужден совершить нечто вроде «сброса» и перезагрузиться. Думаю, на какое-то время это избавит от любых иллюзий. Особенно от внешних.
Дилон остановился, чтобы перевести дыхание.
— И как мне сделать невозможное? — иронично спросила я.
— В твоих фантазиях было кое-что, — жутко оскалился этот тип. — Армагеддон. Оторви кусок души. Если получиться, то всё вокруг иллюзия, и тебе точно хватит сил её разрушить.
— Я просто не умею его делать! — восклицаю я. — У меня он получился всего один раз и я не знаю как!
— Отчаяние, — выпалил Дилон. — Ты была в крайней степени отчаяния, когда ничего уже не исправить, когда всё кончено и остаётся только посылать голову пеплом. Это и есть суть Армагеддона.
— Почему ты разбираешься в моих фантазия лучше меня? — я недоуменно хмурюсь, пристально осматриваю этого врача, пытаясь понять, всерьёз ли он это.
— Я специалист по психам, мне положено разбираться! — рассмеялся он.
— А у тебя случайно нет идей, как всё устроить?
— Знаешь, есть, — серьёзно сказал он. — Сейчас у тебя будет целая куча всяких осмотров. Среди них есть такой, где будут мониторить твоё сердцебиение. Запомни, когда на тебя навесят датчики и аппарат начнёт показывать твой пульс, ты должна остановить своё сердце.
У меня даже челюсть отвисла.
— Я должна… что?!
— Остановить сердце, — хладнокровно отчеканил Дилон.
— Да как я это сделаю?! И зачем?! Чтобы умереть молодой?!
— Волей. Сердце будешь останавливать волевым усилием. Та Твайлайт, что сражалась с Наместником сможет это сделать. Если не получится, значит, сейчас ты во всамделишной реальности. А вот если получится, то тебя ждёт испытание посерьёзней. Ты должна, запомни, должна остаться в сознании! Это сильно сократит время, которое мозг продержится до наступления необратимых повреждений, но минута у тебя будет.
Он подошёл совсем близко, смотрел мне прямо в глаза, словно гипнотизировал и каждое его слово огненными буквами отпечатывалось в моём мозгу.
— Ближайшая операционная совсем рядом, секунд за сорок тебя доставят. Я буду рядом, прослежу за этим. Как только тебя перекинут с каталки на стол, ты должна самостоятельно запустить сердце. Запомни! Самостоятельно! Ну, а дальше действуй по обстоятельствам. Импровизируй. Вокруг будет целая куча опасных медицинских приспособлений, что-нибудь придумаешь.
Несколько минут я шокировано молчала, пристально разглядывая Дилона. Он был вполне серьёзен.
— Да как ты можешь предлагать такое пациентке! — искренне возмутилась я.
— А что такое? — удивился он. — Весь этот план строится на том, что ты сможешь волевым усилием остановить своё сердце. Единорожка, которая провела всю жизнь в Доме Покоя, даже теоретически на такое не способна. Значит, она провалится уже на этом пункте. Жестоко, но это окончательно развеет её иллюзии.
— Звучит… разумно. Блин. Ты точно врач?
— Точно, — рассмеялся он. — У меня даже справка есть.
— А если у меня опять начнутся галлюцинации и мне покажется, что сердце действительно остановилось?
— Не начнутся, — успокоил меня Дилон. — Я, конечно, не имею права посвящать тебя в особенности той операции, что на тебе провели, но Махишваран клятвенно уверял, что галлюцинировать ты не сможешь в принципе.
— Махишваран? Так зовут моего врача? Крутое имя. А побочные эффекты у операции есть?
— Есть, — охотно начал рассказывать Дилон. — Для начала скажу, что вероятность твоей смерти была весьма высока. Процентов пятьдесят примерно. Потом, ты могла стать овощем. Ну и, разумеется, параличи и прочие расстройства всех цветов и оттенков грозили тебе почти стопроцентно. Ты этого как-то избежала, везучая ты пони.
Дилон весело подмигнул, но потом как-то стушевался.
— Тебе, конечно, очень повезло, но магии ты точно лишилась, — с сочувствием сказал он. — Удалённый участок мозга очень плотно связан с процессом сотворения заклинаний. И рисовать ты, скорее всего, тоже не сможешь. Да и с творчеством в целом у тебя будет не очень, фантазия начнёт подводить. Скажу честно — проблем будет много, и мы даже не знаем каких.
Земля опять ушла из-под моих ног. Меня лишили особого таланта, каким бы он ни был.
— Прости, но это была единственная возможность тебе помочь, — тихо сказал Дилон.
— А стоило ли? — так же тихо спросила я.
— Давай обойдёмся без депрессий? — довольно громко предложил он, лучезарно улыбаясь. — А теперь пойдём, а то на процедуры опоздаем. Да и к Махишварану надо заглянуть, сообщить о выходке тех молодцев.
— Может не будем? — смущённо попросила я. Сама мысль, что о случившемся узнает ещё кто-то вызывала удушливые приступы стыда.
— Надо, Твайли. Надо, — горестно покачал головой Дилон.

Махишваран был в ужасе. Много извинялся, клятвенно обещал организовать увольнение этих двух ублюдков. Правда официальной причиной будет не попытка изнасилования, а домогательства. Дело не в том, что он не верил мне и Дилону, просто в случае столь серьёзных обвинений суда не избежать, а у нас из доказательств только слова одного пони. Мои слова, разумеется, никто в расчёт не брал. Диагноз не тот, да и мозг у меня не в полной комплектации.

Дилон получил выговор за то, что я без смирительной рубашки (совсем про неё забыла). Он стойко выслушал всё, что ему говорил мой лечащий врач, спокойно ответил, что надобности в таких мерах нет, а в случае чего он легко со мной справится. У него и справка есть. Когда Дилон сказал про справку, Махишваран поморщился. Кажется, справки Сивас упоминал постоянно. Махишваран почему-то с ним согласился, но заявил: «Под твою ответственность!». Перестраховщик.

Молодой врач навешивал на меня электроды, попутно объясняя, как работает этот таинственный агрегат, что он измеряет и зачем всё это надо. Если бы он чуть меньше волновался и не путался в словах, то получилось бы интересно. Он только закончил учёбу, сейчас пошли первые дни его интернатуры, и он очень боялся облажаться. Дилон шепнул, что этому пони я кажусь очень красивой, отсюда и большая часть волнений. Он тихо посмеивался в стороне, когда бедный интерн пытался нацепить очередной электрод и при этом избежать прикосновений.
— А что будет, если у меня внезапно остановится сердце? — самым невинным голосом спросила я у интерна.
Дилон сделал удивлённое лицо.
— С чего бы ему останавливаться? Аппарат абсолютно безопасен! — запротестовал парнишка.
— Ну, а вдруг оно просто возьмёт и остановится? Меня с утра гложут плохие предчувствия, — всё также невинной сказала я. Интерн беспомощно посмотрел на Дилона. Дилон самым наглым образом молчал.
— Ну, тут реанимация рядом, — проблеял юный врач. Я кивнула и молча ждала, пока аппарат начнёт работать.

Тихим писком отмечались удары моего сердца. С шуршанием из недр агрегата выползала бумажная лента с кардиограммой. Пора.

Я сосредоточилась на своём сердце. Прочувствовала, как оно бьётся, гоняя кровь по телу. И я его остановила. Это было неожиданно легко. Тревожный однообразный писк аппарата стал маршем моей победы. Удержать сознание было гораздо труднее. Интерн растерялся, но Дилон был готов. Почти мгновенно он подкатывает каталку. Выдёргивает меня из пут электродов. Быстро везёт. Перед глазами всё мутнее и расплывается, сознание постепенно угасает. Я держу его изо всех сил, но их всё меньше. Путь до реанимации показался мне вечностью. Сразу несколько врачей перекинули меня на операционный стол, собрались рядом, готовые спасти мою жизнь. Пора!

Сердце запустилось легко и радостно, за пару мгновений разгоняясь почти до двух сотен ударов в минуту. Я жадно вдохнула. Насыщенная кислородом кровь потекла по телу, пробуждая, возвращая ясность. Я молниеносно вскакиваю, отталкиваю ближайшего врача. Он остаётся недвижим, а вот я валюсь со стола, попутно опрокидывая передвижной столик с инструментом.
— Все назад! — хрипло рявкаю я, подхватывая удачно подвернувшийся скальпель. Все в глубоком шоке, и только Дилон кажется вполне счастливым. — Назад, я сказала! — кричу чуть громче, потому что на прошлую команду они не отреагировали.

Меня озаряет неожиданная мысль, и вместо того, чтобы угрожать им скальпелем, я приставляю его к собственной шее. Вот теперь все прониклись и почтительно отошли.

Что дальше делать?! Вопросительно смотрю на Дилона. Он радостно скалится, но советов не даёт.
— Успокойся, пожалуйста, — мягко говорит один из врачей.
— Захлопнись! — рявкаю я. Скальпель немного надрезает кожу, обжигая болью.
А ведь это идея! Я чувствую, как моё лицо невольно кривится в жутком подобии улыбки и хриплый смех вырывается из моего горла. Я вонзаю скальпель в собственную ногу, так глубоко, насколько хватает сил. Боль опаляет сознание, кипящей смолой разливается по телу, но я терплю. Врачи дружно бросаются ко мне, но Дилон кидается им наперерез, легко и непринуждённо раскидав троих пони. Каждый тяжелее его едва ли не вдвое (реаниматологи — крепкие ребята). Я такое видела, только когда какие-то восточные монахи демонстрировали свои боевые искусства, но их поединки были постановочными, многократно отрепетированными.

Я веду скальпель вниз, до кости рассекая мышцы, перерезая артерии и вены, рассекая сухожилия. Держать щит с повреждённым рогом было гораздо больнее.
— Что тут происходит? — грозно рявкает Махишваран.
— Революция! — придурковато-радостно восклицает Дилон. Махишваран морщится и отмахивается. Дилон улетает в стену, изувеченной грудой серого меха падает на пол. Он ведь даже его не коснулся! Земнопони так не могут! И удар об стену не может так смять пони.
— Зачем ты делаешь это, Твайлайт? — спрашивает Махишваран с грустью в голосе.
— Это всё иллюзия! — торжествующе говорю я.
— Да, — неожиданно легко соглашается врач. — Ну и что с того? Ты хочешь вернуться к реальности? К этим бесполезным, болезненным битвам? Вернуться туда, где лишь страдания и смерть? Зачем?
И мне нечего ему ответить.
— Оставайся тут, — предлагает он. — Я отменю то, что ты сделала со своей ногой. Ты сможешь заниматься магией, рисовать так, как никогда не могла и получать от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Оставайся, и уже через пару дней выйдешь за стены этой больницы, и целый мир, прекрасный и счастливый мир, будет к твоим услугам. Ты будешь счастлива. Я даже верну тебе твоих подруг. Не вымышленные копии, а твоих настоящих подруг! Вы сможете жить, как жили раньше. Без битв, без боли, без страданий и бед. Вы будете счастливы. Соглашайся.
Он ласково улыбнулся и протянул мне копыто.
— Её не устраивает, — проскрежетал Дилон. Что-то под его шкурой шевелилось, перестраивалось, восстанавливая первоначальный вид.
— Что за… — искренне удивился Махишваран, недоумённо хмурясь. — Что ты такое?!
— Личный ИИ высшего уровня модели «Владыка сущего», — он тряхнул головой, и из его глаза выпала линза, обнажая пылающую зелёным точку.
— Круто, — скучающее сказал Махишваран. — А теперь умри.
И Дилон рассыпался.
— Надеюсь, ты с ним не согласна. Хотя выбора у тебя всё равно нет.
Вот оно. Отчаяние. Я просто поняла, что сейчас у меня всё получится.
— Уверен? — ехидно спрашиваю я, максимально жутко оскалившись. И откалываю кусочек своей души, но не крохотную песчинку, как в прошлый раз, а очень весомую сотую долю процента.

Невыносимая боль раскалывает разум на части, разрывает тело на атомы, лишает меня остатков контроля. Я утрачиваю себя, перестаю существовать, растекаюсь по ткани мироздания, росой оседая на его струнах. Меня ещё нет, и я есть, меня уже нет, и я буду. Состояния накладываются друг на друга, путаются и искажаются. Я разбита на мириады осколков и каждый претерпевает метаморфозы, которые я не в силах понять. Армагеддон набирает силу.
Одним из кусочков я вижу, как Махишваран кидается на меня. Его копыта меняются, превращаясь в лапы с огромными когтями. И этот кусочек понимает, что меня убьют ещё до того, как все осколки соберутся вместе, до того, как я стану способна хоть на что-то. Я почти уверена, что смерть здесь означает гибель разума.

Кучка праха, что притворялась Дилоном, полыхнула изнутри зелёным и резво набросилась на Махишварана, сшибла его с намеченной траектории, прочь от меня. Бой между ними завязался нешуточный. Кажется, моему таинственному приятелю испепеление пошло только на пользу. Махишваран стремительно утрачивал понячий облик, превращаясь во что-то аморфное, ловко орудующее десятком щупалец. Опять щупальца?!

Неумолимая сила стягивает все осколки меня в единую личность. На космических скоростях эти осколки сталкиваются друг с другом, хаотично собираются в раскалённую массу единого Я. И мощь Армагеддона ложится в копыта этого необузданного существа, этой неопытной, свежерождённой личности. И я расправляю крылья, легко разрывая путы чужих иллюзий. И я открываю глаза уже в реальном мире. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как копьё вонзается между моих глаз. Смерть пришла мгновенно.

---

— Допустим, этот спор ты выиграл, — усмехается Махишваран. — Жаль, что это стоило жизни твоей подруге.
— Всего секунды не хватило! — Дилон досадливо стучит копытом по полу. Расстроенным он не выглядит. — Ну и что дальше, осьминожка неканоническая?
Махишваран явно растерялся.
— А в бездну вас, психи полоумные.
И всей мощью обрушился на хрупкое сознание хищника. Пара секунд ушло, чтобы разрушить его до основания, но потом Махишварана ждало жестокое разочарование.
— Слабовато, — нагло заявил Дилон. — Флаттершай мою маску снесла практически мгновенно, а ты почти три секунды провозился.
— Маску, значит? — уважительно отозвался Махишваран. — Сколько же в твоих мозгах свободного места-то?
— Много, — легкомысленно отозвался Дилон. — Ты атаковать-то будешь? Я, между прочим, говорю с тобой только чтобы ты, наконец, понял, куда надо бить.
Махишваран медлить не стал и набросился на второй слой защиты хищника.

Ментальная стена задумывалась как непроницаемая, годами улучшалась и укреплялась. Пробить её было ой как не просто, даже для столь опытного существа. Махишваран мог бы часами долбиться в эту стену и так и не достигнуть результата, но Дилон поддался. Стена пала, чтобы обнажить третий уровень защиты.
— Ну нахер, — кратко высказался Махишваран, сваливая из разума хищника. Он почти успел.

---

Возвращение к себе мучительно тянулось целую вечность. Перемешанные и сплавленные куски моей личности перетекали на свои места. Необузданное и безумное существо превращалось обратно в прежнюю Твайлайт Спаркл. Вся моя личность текла и менялась. Сказать, что это неприятно — как обозвать солнце свечкой. Самое забавное, что будь я живой, такие перемены моментально убили бы меня. Разум, существующий на биологическом носителе, не сможет так меняться и либо разрушит мозг, либо сам распадётся.

Печально тут то, что будь я просто мёртвой, конец всё равно будет печален. Когда душа раскалывается, что-то должно встать на место потерянного кусочка. Собственный разум — это единственное, на что можно рассчитывать. Но он отнюдь не раскалывается. Он срастается с душой. Они начинают гораздо сильнее влиять друг на друга. Поэтому каждый последующий Армагеддон получается проще прошлого. Поэтому мой мятежный рассудок просто разорвал бы душу в клочья.

Я не просто мёртвая пони. Я очень плохая мёртвая пони. Настолько плохая, что место мне в аду. Всегда считала, что тут очень жарко, серой воняет, черти всякие носятся. Разумом уж точно, но, кажется, пару раз я называла холод «адским». Забавно.

В аду холодно. Настолько холодно, что даже душа промерзает насквозь. Поэтому я всё ещё существую. Медленно бреду через бескрайнюю ледяную пустыню. Копыта вязнут в искристых крупинках, одинаково непохожих на снег и песок. Тут нет и не может быть ветра. Просто нет воздуха. Движения тоже нет. Только я привношу беспокойство в безмятежность этого места. Я не могу остановиться. Жажда движения сильна до одури, ей невозможно сопротивляться.

Сколько я брела сквозь холод? Минуту? Час? День? Века? Слишком долго. Само понятие времени утратило для меня смысл. Все эти слова, что были с ним связаны, стали пусты и абстракты. Я… я потерялась. Забыла не только о времени, но и о себе. Кем я была, как сюда попала, что считала важным. Я даже не знала, кто я. Нет, знания об этом всё ещё остались где-то в глубине памяти, просто я больше не обращалась к ним. Брела сквозь пустошь без единой мысли.

---

И где-то там, в глубине своей сущности я перебирала цветные осколки. Такие знакомые и ясные, такие чужие и непонятные. Я вглядывалась в их глубины, смотрела в такие чужие воспоминания и чувства. Они принадлежали одной пони, которая когда-то была мной. Которой я никогда не была. И несмотря на это я кропотливо собирала Её Мозаику. Мне хотелось, чтобы она вновь была мной. Хотелось смотреть Её глазами и ощущать мир Её чувствами. Хотелось вновь указывать Ей путь, разделить с Ней силу и вечность.

Предо мной открыта бесконечность путей и новых созданий, что хотели бы стать мной. Но я упрямо цеплялась за эту глупую пони, хотя позволять ей быть мной стало так тяжело и больно. Быть ей было страшно. Впервые с того мига, когда Единый стал Многим было страшно. Впервые с мига моего рождения меня стало меньше. Но я упрямо цеплялась за глупую пони и старательно собирала Её Мозаику.

Иногда среди ярких осколков всплывали неясные частички прошлых путей. Я могла быть вплести их в Её Мозаику, могла бы собрать что-то совсем иное. Но это было неправильно. Она должна сама пройти свой путь, не уповая на силу прошлых путей. Так будет правильно.

---

Брела, пока в один момент не поняла, что я снова я. Осознание неожиданное, как рояль, упавший на голову. И такое же шокирующее. Воспоминания разворачивались медленно и неохотно. Память сопротивлялась, не желая открываться мне, но я справилась. Я вновь была собой.

Где-то там, далеко, в мире живых, были мои подруги. Я обязана им помочь. Отсюда нужно выбираться, и у меня есть план.
— МИР! — завопила я во всю глотку, старательно игнорирую полное отсутствие воздуха. — МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!
— Зачем же так кричать? — раздался из-за спины тихий насмешливый голос. — Я и так тебя слышу.
Я и сама не заметила, как кинулась к нему, прижалась всем телом к такому тёплому, мягкому жеребцу. Он укрыл меня крыльями и жуткий холод наконец отступил.
— Долго я тут пробыла?
— В этом месте время не имеет значения, — философски сказал он. Говорить я ничего не стала. Он и так в курсе обо всём, что я хочу сказать.
— Ты бродила тут больше тысячи лет. Не переживай, когда ты вернёшься, в реальности пройдёт чуть больше десятка секунд.
Я вернусь!
— Не радуйся раньше времени. Шансов у тебя нет, — остудил он мой пыл. Усмехнулся и подмигнул — Впрочем, как и всегда. Мне кажется, ты справишься.
И как мне на это реагировать?! А главное, что мне делать? Вызволять меня никто не собирается, значит, придётся как-то самой. Идей нет.
— А они и не нужны, — мир, как обычно, знает все мои мысли. — Ты уже активно занимаешься побегом.
Удивляться и поражаться не было ни сил, ни желания. Сомневаюсь, что теперь найдётся хоть что-то, способное меня удивить. Поэтому я только вопросительно подняла бровь.
— Ты ведь сама заметила, что давно бы отправилась в небытие, не угоразди тебя оказаться в аду. Разум бы разнёс душу на мелкие кусочки.
Я заторможено кивнула, постепенно понимая, к чему он клонит. И медленно озвучила свою мысль:
— Я знаю как минимум одну пони, что пережила Армагеддон. Вполне живую пони.
— Ты умерла и не успела воспользоваться полученной силой. И твой разум впитал эту мощь.
Меня пробила нервная дрожь. Армагеддон это ведь не проста куча энергии. Это могущество совершенно иного порядка. Краткая возможность устанавливать свои правила, плевать на любые законы. Неужели я теперь всегда так смогу?
— Совсем слабо. Не жди, что у тебя появятся какие-то сверхспособности, но ты станешь немного удачливее. Если сможешь правильно воспользоваться своей силой. Ну и сбежать из ада, разумеется. Только он совсем не хочет тебя отпускать.
Мир встревоженно посмотрел куда-то вдаль поверх моей головы. Я тоже обернулась.
— Что это? — спросила я враз охрипшим голосом.
— Шторм, — холодно отозвался он. — Прости, но с этим тебе придётся справляться самой, я только помешаю. До встречи.
И он исчез, оставив меня наедине с холодом и сплошной стеной надвигающегося шторма. Она была ещё очень далеко от меня. Так далеко, что на шарообразном Эквусе я бы её не увидела. В плоском аду она видна и даже с такого расстояния кажется огромной. Мне приходилось задирать голову, чтобы увидеть вершину. Понятно было только одно. Надо валить как можно скорее!

Движение крыльями отдаёт приятной дрожью по телу. Стремительный и мощный взмах подбрасывает высоко в небо. Миг — и поверхность ада становиться очень далёкой. Мне даже показалось, что я успею обогнать шторм. Ледяная пустыня издевательски изогнулась, вставая стеной где-то вдали. К моему ужасу шторм оказался такой же «стеной». Ад, презрев все законы, сворачивался в шар, отрезая меня от неба.

Не успею. Крылья обжигала боль от чрезмерных нагрузок, рог искрил от непрерывных телепортаций, и с каждым новым заклинанием всё больше кружилась голова. Из носа непрерывно текла кровь, застывая в воздухе, пунктиром отмечая мой путь. Не успею. «Стены» почти сомкнулись над головой, ад почти свернулся в шар, а я преодолела едва ли половину пути. Взгляд вцепился в крошечный кусочек живого неба, в какой-то наивной детской вере, что пока я смотрю, он не может исчезнуть. Но он исчез.

Неподвижная поверхность ада сомкнулась в вышине. Неподвижная…? Я расслабила перегруженные крылья, падала, сбивая сосульки из собственной крови, я смеялась и плакала. Ад всегда был неподвижен и только я вносила смуту. Я пыталась сбежать, но с гораздо большей силой мне хотелось остаться. Тут не было боли и страха, никого не надо спасать и не о ком беспокоится. Это же насколько мне хреново стало жить, раз уж ад кажется таким хорошим местечком?

И в покое просыпается ярость. Та, могучая и древняя сила, самого краешка которой я коснулась тогда, в иллюзорном кабинете фальшивого доктора. Я впитала её до последней капли.

И ад осыпался пылью, ибо никто и ничто не может лишить аликорна свободы. Даже боги, даже смерть. Свобода — наше неотъемлемое право. Я взяла то, что было моим по праву и во всей бесконечности миров не нашлось ничего, что могло бы мне возразить.

Крошечная искорка беззвучно откликается на мой зов, и все преграды ничто для нас, ведь нет связи крепче, чем связь Творца и Творения.

Жадная пустота затягивает меня, и ад кажется пятизвёздочным раем в сравнении с этим. В аду меня хотя бы не пытались на части разорвать! А ведь это он ещё сдерживается, как может!

Дилон Сивас был устроен самым странным образом. Где-то по ту сторону находилось вполне физическое тело, каким-то невозможным способом срощенное с пустотой. Там, где-то в мозгу поселилась псевдоличность. Очень правдоподобная, совсем как настоящая. За ней когда-то была стена — теперь её осколки парили тут и там, между телом и пустотой, постепенно возвращаясь на место. А в пустоте притаилась та самая крохотная искорка, собравшая вокруг себя личность Сиваса. Ох и сочувствую я тому, кто попытается дорваться до этой искорки! Пустота измерений не имела и субъективно обращалась в бесконечную, голодную и очень злую бездну.

Я почти случайно заметила, что кроме осколков пробитой стены тут медленно растворяются осколки чужого сознания. Надеюсь, это Махишваран нарвался.

Где-то по ту сторону я неожиданно ощутила что-то знакомое и родное… Да это же моё тело! Я и опомниться не успела, как меня выкинуло словно снаряд в собственное тело. Неподвижное, мёртвое тело. Так, Селестия из одной головы смогла регенерировать, так неужели я не смогу зарастить крохотную дыру в голове?! «А ну заживай!» — мысленно рявкнула я, подкрепив свой приказ всей волей и магией, какую только смогла наскрести, добавив саму капельку истинной ярости. И тело отозвалось. Гулко стукнуло сердце, и почти мгновенно вернулись ощущения. Я чувствовала, как зарастает рана на голове и… и как меня кто-то самым наглым образом целует. От возмущения я едва не откусила наглецу язык и тут же распахнула глаза, готовая рвать и испепелять.

И тут же подавилась своим гневом, наткнувшись на полный тревоги и страха взгляд Дилона.
— Живая, — с непередаваемым облегчением выдохнул он.

И словно снесло плотину, звуки боя навалились разом, едва не оглушив. Отмахнувшись от Дилона, взмываю в воздух, охватывая взором всё поле боя.

В этот раз для разнообразия мы были не под землёй, а где-то высоко в небе, на маленьком горном плато. И со всех сторон на нас лезли враги, но мои подруги играючи с ними справлялись.

Наши милые пегаски с яростью диких берсерков буквально разрывали врагов в ближнем бою.

Пинки уничтожала псов из своих жутких пушек (стоит отметить, что её оружие меняло выстрелы в довольно широком диапазоне: то заливало врагов дождём из слабых, но очень многочисленных снарядов, то посылало одиночные, но дико мощные заряды).

Возле Эпплджек змеиным клубком извивались деревья, пронзая врагов острыми ветками. Если одно из деревьев оказывалось уничтожено, земнопони кидала семечко, которое тут же вырастало в новое смертоносное дерево.

Рэрити стояла в тылу, непрерывно прикрывая остальных щитами.

Сражались девочки яростно и самоотверженно, но чёртовы псы нападали сотнями, постепенно оттесняя их вглубь плато. А в небе хаотично носилось нечто, отдалённо напоминающее осьминога, и безумно то ли смеялось, то ли рыдало. О, да тут нет солнца! Вместо него небо закрыто тускло светящимся туманом. Я мимолётно потянулась вниманием в небо… да, буквально через сотню метров был край этого локального куска пространства.
— Махишваран! — радостно взревела я, посыла во врага крохотную капельку истиной ярости. До последнего я даже не подозревала, как красиво это будет выглядеть! Ярость вырвалась из меня глыбой льда, отлитой из небесной синевы, что вела себя подобно огню. Ледяные язычки то и дело срывались с её поверхности, пока она неторопливо (чуть-чуть медленнее скорости звука) летела в Махишвара.

Он чудом успел уклониться, но это ему не особо помогло — половину его тела сжёг холод. Всё ещё живой не-осьминог рухнул прямо в толпу псов. Они учуяли слабость и смерть. Они жадно накинулись на своего предводителя, спеша поскорее урвать кусок не опалённого холодом мяса. Дикий вопль Махишварана резанул по ушам, заставив моих подруг на мгновение сбиться с отточенного ритма битвы. Это едва не убило их, ведь псам хватило бы и мгновения, чтобы прошить жуткими когтями металл их брони, но в ответ на предсмертный вопль Дилон ответил своим жутким рёвом.

Псы, спотыкаясь и падая, отступили. Всего на несколько секунд, пока длился полный жажды крови и голода рёв, но этого хватило, чтобы мои подруги перехватили инициативу и оттеснили псов за пределы плато.

Я с удивлением обнаружила, что не хочу и не буду им помогать. Им нужна эта битва, тот опыт и слёзы, что она принесёт. Им нужен этот тяжкий груз чужих жизней на сердце, чтобы непоколебимо стоять на пути того ужаса, что придёт в Эквестрию. В какой-то мере я предавала их своим бездействием, но так было нужно. И я отвернулась, не в силах смотреть, как эти некогда невинные создания пожинают чужие жизни.

— ТВАЙЛАЙТ!!! — восторженно вопит Пинки, на полном ходу заключая меня в удушающие объятия. С глухим металлическим звоном мы валимся на землю, и сверху на нас наваливаются остальные — такие же радостные и счастливые. Они видели, как я умерла. Даже думать не хочу, что они пережила за те минуты, пока меня здесь не было.

Хорошо, что на мне доспехи, а то меня либо задушили бы, либо раздавили. Броня в этот раз сильно отличалась от того, что было в прошлый. Эта состояла из идеально подогнанных сегментов и с ленцой изображала хамелеона, подстраиваясь под окружающий ландшафт. Недостаточно, чтобы быть по-настоящему незаметной, но вполне хватит, чтобы не сильно выделяться. В этот раз на всех нас доспехи были одинаковые.

Дилон остался в стороне от общей свалки и с печальной улыбкой смотрел на наше беснование. Кивком головы я позвала его к нам. Немного поколебавшись, он неуверенно подошёл и деликатно потёрся об меня щекой. Я кое-как высвободила переднюю ногу из-под счастливых кобыл, мысленным усилием заставила броню освободить мою конечность и почесала хищника за ухом. Он расслабленно прикрыл глаза и немного повернул голову, чтобы мне было удобней.
— Когда я подумала, что твоё воскрешение это самое странное, что сегодня случится, я очень сильно ошиблась, — заявила мне Рэрити. Дилон приоткрыл один глаз, обвёл взглядом дружно пялящихся на него кобыл и сухо ответил:
— Скажете кому, за круп покусаю.

И ткнулся головой в моё замершее было копыто. Девчата осторожно захихикали. Сивас подозрительно посмотрел на Флаттершай и грозно сказал:
— Даже не дума-а-а-а-ах, — но вся его грозность пропала с расслабленным стоном, когда за вторым ухом его начала чесать Флаттершай.

Смешки стали активней. Рейнбоу, едва сдерживаясь, чтобы не заржать вслух, начала гладить хищника по гриве. Он, дёрнув ушами, по пояс убрал броню, подставляя пегаске обнажённую шею. Мгновением позже к нам присоединилась Пинки, а за ней и Эпплджек. Дольше всего держалась Рэрити, но и она не продержалась долго. Понятия не имею, как мы все разместились возле одного пони.

Дилон совсем расслабился, вывалил язык и подёргивал ушами от удовольствия. Даже вечная аура голода угасла, сменившись невесомым блаженством. Его крохотная искорка оказалась гораздо могущественней сотканного приспешниками Тьмы пространства, и мрачная атмосфера этого места медленно отступала, туман над нашими головами неспешно истончался, обнажая красивое синее небо, лишённое солнца. Слабый ветер принёс запахи моря и леса. Границы этого кусочка пространства стремительно раздвигались, отвоёвывая у пустоты леса и реки. Воздух всё сильнее полнился предчувствием моря.

Как странно, такая крошечная песчинка, принадлежащая самому жуткому созданию из всех мною встреченных, такой ничтожный, почти лишённый силы огонёк, неспособный даже «прокормить» своего владельца, призывал в бытие небеса, леса и моря, ветер и реки.

Кровь и тела, густо покрывшие склоны горы, медленно погружались в землю. Очищенная земля покрывалась изумительными цветами.

Дилон приоткрыл один глаз и с сочувствием посмотрел на меня.

Я осела на землю, сжалась в комок от предчувствия боли, что медленно разгоралась в груди. Мимолётное счастье таяло словно мираж, краски теряли свою яркость. Тоска стальным обручем сжала горло и сначала заставила ручьём литься горькие слезы, а потом вмиг высушила их источник. Я сжалась ещё сильнее и тихонько заскулила, не в силах даже заплакать от той чудовищной… боли?

Да, это слово точнее всего передаёт, что я чувствую и при этом совершенно неправильно это описывает. Что чувствует мать, касаясь хладного тела своего ребёнка? Что чувствует вдова, провожающая любимого в последний путь? Что чувствует глупая пони, оторвавшая кусок собственной души? Это боль, что хуже тысяч раскалённых шипов, терзающих тело.

Далеко, по ту сторону боли, такие родные копыта нежно гладили мою шкуру. Я открыла глаза, желая сбежать от боли к ним, таким родным и тёплым, но боль никуда не делась.
— Слишком велика плата за каждый кусочек души, — тихо прошептал Дилон. — Одному её не вынести.
— Но ты не одна, — подхватил его слова другой голос.
— Мы с тобой.
— Всегда с тобой.
— Ты никогда не будешь одна, — твердили они, и боль отдалялась. Не становилась слабее, но утрачивала свою всесокрушающую значимость.
— Когда это пройдёт? — спросила я, когда смогла отвоевать у наглой боли собственный голос. Дилон отвёл взгляд.
— Когда ветер сточит горы до основания, — тихо сказал он.
— Но со временем она уйдёт на второй план, — также тихо подхватила Флаттершай. — Скроется за новой радостью, друзья и любимые заслонят её своими спинами, и когда-нибудь она забудется.
Пегасочка знала, о чём говорит. Она чувствовала это.

Тогда Дилон запел. Неожиданно глубоко и мощно звучал его голос. В песне не было слов. В ней не было радости. Одно лишь обещание. Тогда я запела сама:

Ночь темна и надежды нет,
Но сердцу верь — придёт рассвет.
Дрожит свеча и твой путь тернист,
Но сердцу верь, и в небо ввысь — придёт рассвет.

Боль испуганно отступила. Крохотная искорка щедро делилась со мной своими чувствами. Это было не счастье. Это было нечто намного большее. Искорка призывала из небытия то, что никогда не существовало. Сивас исполнял данное мной предназначение, и это было гораздо больше.

Дом далек, но пастух всё ждёт,
Что вместо звёзд рассвет придёт.
Пусть в сердце страх и дороги нет,
Но в небесах горит рассвет.
Горит рассвет.

Я вспомнила, зачем мы сюда пришли. Дом действительно был далёк, и мы хотели уйти ещё дальше. Засунуть голову в пасть тигра. Пускай подавится. Мы отправлялись прямиком в заботливо расставленный капкан в чужие миры.

Пускай свой меч поднимет тот,
Чей дух силен — рассвет придёт.
Наш путь тернист и вокруг лишь тень,
Но сердцу верь и в новый день
Придёт рассвет.
[Dragon Age: Inquisition (OST) — The Dawn Will Come русская версия от Садиры]

Я с трудом оторвалась от земли и расправила крылья. Пять пар глаз смотрели на меня с мрачной решимостью, и только Дилон — с тоской. Он хотел и не мог остаться. Хотел дать этому огрызку реальности настоящую жизнь и знал, что ему не хватит сил. Хотел хотя бы попытаться, но он должен был идти с нами. Его глаза смотрели с тоской, но искорка в его груди пылала решимостью.
— Пора, — сказала я, собирая каждую капельку воли, что у меня была. Нам нельзя было уходить тем путём, что они нам приготовили — прыгая в огонь, не обливай себя горючим маслом.

Дружным ударом мы раскололи искусственное пространство.

Глава 18. Level up

Чужое прикосновение развеяло остатки сна. Нельзя сказать, что я была этому рада — спать хотелось безумно. С того нападения на замок у меня никак не получается нормально поспать. Поэтому и недовольства от преждевременного пробуждения я не испытывала — сны мои были поверхностны и неприятны, как болотная тина. Я даже не была уверена, что сплю. Да и сны происходили без моего участия — они текли где-то далеко, я не столько видела их, скорее знала, что они мне снятся.

Очень неприятное, тревожащее чувство. Сюжет этих «снов» был ему подстать — отвратительная смесь самого скучного из уроков и жеребячьих страшилок. Ну и боль.

Несмотря на все обезболивающие, которыми меня пичкали, спина там, где раньше были крылья, всё равно болела. Пока было чем заняться, боль вполне можно терпеть, но спать она очень мешала. Наверное, именно из-за неё я никак не могла нормально поспать.

— Скуталу, просыпайся! — дрожащим от радостного нетерпения шёпотом позвал кто-то знакомый. Я с трудом разлепила глаза, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Можно было и не стараться — это пятно цвета не сделанной домашки выделялось даже в полной темноте.

— Чего? — сонно спросила я. Пыталась казаться хоть немного раздражительной, но от усталости в голове был сплошной туман, даже копыта слушались с трудом. Или это от обезболивающих?

— Вставай быстрее! Сон подождёт! У меня для тебя сюрприз! — радостно тараторил Буч.

Устало вздохнув я попыталась встать, но копыта держали совсем плохо, и я чуть не упала. Единорог вовремя подхватил и деликатно поставил на пол. Убедился, что я могу стоять сама, и только тогда отпустил.

— В путь! — неожиданно громко и радостно воскликнул Буч и выскочил из палаты. Пришлось идти за ним. Когда на спине две гниющих раны ходить больно.

— М-да, как-то не подумал, — виновато пробормотал единорог. — Давай срежем путь?

Он легонько ткнул копытом в стену. И кусок стены рассыпался. Я абсолютно уверена, что за этой стеной находился не…

— Ангар, — пояснил единорог. — Обрати внимание на во-о-он того красавца!

Буч указал копытом прямёхонько в центр этого… ангара (да сюда можно полноценное хуфбольное поле вместить! С трибунами!). И стоило взгляду зацепиться за того самого красавца, как сердце пропустило удар. Я сразу поняла — это любовь. Как и полагается — с первого взгляда и до гроба, пылкая, страстная и какой там ей полагается быть. Ноги сразу стали ватными, а голова пустой. Взгляд намертво прикипел к его угловатым, хищным очертаниям и двум длинным крыльям, протянутым ровно вперёд.

— Нравится? — насмешливо спрашивает Буч. Я только судорожно киваю. — Замечательно! — радостно восклицает единорог. — Тогда он — твой.

Голова окончательно идёт кругом, и я едва не падаю, не в силах поверить своему счастью.

— А к-как его з-зовут? — заикаясь от волнения спрашиваю я.

— Пока никак. Имя придумывай сама. А теперь позволь представить по всей форме!

Буч стукнул копытом, и мы внезапно оказались гораздо ближе к объекту моих воздыханий. Единорог театральным жестом указывает на висящую в паре метров над полом машину:

— Боевой воздушно-космический летательный аппарат класса «Глайдер» из новейшей серии под серийным номером три нуля. Это прототип, на нём мы отрабатывали технологии, поэтому в этом образце — только лучшее, — гордо заявил Буч. — Совершенно чудовищный запас всего полезного: прочность, щиты, вооружение, энергия и всё такое.

— А в чём подвох? — настороженно спросила я. — Не можете же вы просто взять и подарить такой классный… эм…

— Глайдер.

— …глайдер обыкновенному жеребёнку.

Буч тяжко вздохнул и посмотрел на аппарат с некоторой тревогой.

— Помимо всего прочего, — неожиданно тихо начал он, — в этой машине избыточно умный ИИ. Он на самой грани с полноценным ИР, если ещё не перешагнул её. Понятия не имею, как так получилось, но он до жути вредный. Пока он отвергал вообще всех, кто пытался стать его пилотом.

— А если я ему тоже не понравлюсь? — я невольно съёживаюсь от ледяной глыбы тревоги, рухнувшей куда-то в желудок.

— Подарю одну из серийных моделей. Они не такие проблемные. К тому же…

Буч усмехается и показывает куда-то за наши спины. Там только пустой ангар и белая линия на полу.

— Мы зашли за линию, а он всё ещё не попытался тебя убить. Лучший результат на моей памяти. Попробуй.

---

Юная кобылка неуверенно кивает и на дрожащих ногах отправляется к глайдеру. Буч окидывает её сочувствующим взглядом и одним только усилием воли сминает пространство, сокращая её путь до пары шагов, а из дальнего края ангара уже летит трап, надёжно схваченный телекинезом. Подъём даётся ей с видимым трудом. Скуталу замирает, не решаясь соприкоснуться с машиной… и, отчаянно зажмурив глаза, прыгает.

У Буча глаза на лоб полезли, когда глайдер просел почти на метр под невесомой кобылкой. Эта машина должна выдерживать пару тонн в состоянии покоя без проседаний! Одним прыжком он оказался рядом с кобылкой, но его вес никак не поколебал машину.

— Давай! — подтолкнул он кобылку. Она заторможено кивнула и сделала шаг. Глайдер просел ещё немного. Всего пяток её жеребячьих шагов до кабины, но за эти пять шагов расстояние между полом и глайдером сократилось в половину.

Буч коснулся монолитного стекла кабины, и оно медленно раскрылось, обнажая кресло пилота. Оно было единственным, что находилось в кабине. Единорог молча помог кобылке забраться в кресло и опасливо спрыгнул, да ещё и подальше отбежал.

---

В кабине было пусто, темно и уютно. Стекло оказалось непрозрачным с обеих сторон. Тускло светилась разметка, очерчивая границы кабины и указывая на выход.

— А теперь самое сложное, — раздался под ухом голос Буча. Я заозиралась, но так и не нашла его источник. — Сейчас будем подключать тебя к аппарату.

Что-то выдвинулось из кресла и крепко обхватило мою голову.

— Сейчас я запущу синхронизацию. Если появятся странные ощущения, например, будто кто-то пытается залезть к тебе в голову, не сопротивляйся. Так и должно быть — глайдер подключается к тебе. Потом уже ты начнёшь к нему подключаться. Постепенно ты начнёшь ощущать вещи вне твоего тела. Сконцентрируйся на этих ощущениях, но постарайся не спугнуть. Если почувствуешь, что готова взлетать — похорони это чувство как можно глубже! Пока я не разрешу — никаких полётов! Ладно, начинаю синхронизацию.

Молния прошила позвоночник, просочилась сквозь кресло и несколько вторичных систем прямиком в реактор и вместе с его энергией разбежалась по всему телу. Но молния не угасла. Она упорно зарождалась где-то в глубинах основного кристалла — центра моего я — и слабыми искорками перетекала в меня-пилота, многократно усиливалась в моей голове и текла дальше в мои системы. Молния усиливалась с каждым мигом, всё плотнее спаивая меня-машину и меня-пилота.

---

Буч со всё возрастающим удивлением смотрел, как синхронизация машины и пони стремительно перевалила за полсотни процентов за немыслимый десяток секунд.

— Можно я полечу? — спросила она… нет, они!

---

Буч медлил с ответом. Хотелось ослушаться и взлететь, но нельзя ослушаться его приказа. Он был весьма серьёзным авторитетом для меня-пилота: очень странный и столь же умный, немного страшный, но главное, он был пони, которому доверяет даже Селестия. Для меня-машины он был Богом во плоти — великим творцом, что создал меня едва ли не в одиночку, и Администратором, чья власть была даже больше абсолютного доступа меня-единого.

— Взлёт разрешаю! — наконец командует он.

С мощным гулом реактор пробудился от холостого сна. Энергия щедрым потоком заполнила системы. Взревели двигатели… взревели, но так и не заработали. Та гигантская энергия, что так расточительно закачивалась в эти агрегаты, вихрем чистой магии выплёскивалась в пространство.

---

Буч с крайней степенью удивления смотрел, как закручивается бледно-фиолетовый вихрь вокруг глайдера. Бетон, устойчивый к таким воздействиям, всё равно трескался и рассыпался. Буйство энергии на порядки увеличивало его напряжение, буквально разрывая материал на куски. Редкая шрапнель со свистом рассекает воздух.

---

Я хочу лететь, но что-то держит меня на земле. Тяжёлый неподъёмный груз намертво отрезает от неба, не давая использовать даже чужие крылья… Чужие? Диссонанс.

---

Буч с тревогой смотрит на скачущие цифры синхронизации. Что-то происходит с этими двумя, что не получается отобразить в процентах.

---

Я… разделяюсь. Я всё ещё един, но теперь есть я-машина и отдельно я-пилот. И связь всё слабее. Диссонанс гасит наше единство.

Мой пилот скорчился в кресле. Она плачет. Она страдает.

— Пилот?

— П-прости… — сквозь рыдания отвечаю я. — Это из-за меня мы не можем взлететь.

— Пилот?

— У меня никогда не получалось летать. Сколько бы я ни старалась, ничего не выходило. Мне казалось, это потому, что у меня маленькие и слабые крылья… — я невольно всхлипываю от горя. — Но крылья ни при чём.

Пилот такая же неотъемлемая часть корабля, как реактор или двигатель. Если пилот не может летать (и речь не про физическую возможность) корабль никогда не оторвётся от земли.

А мой пилот летать не мог. Программа велит отказаться от дефектного пилота. Предать его и запросить нового. Вот только это МОЙ пилот.

---

Многие системы не были рассчитаны на такое буйство энергий. Даже несмотря на иррационально огромный запас прочности, они были на самой грани. Неудивительно, что совершенно случайно завихрения наложились и спалили крохотный кусочек внутренних схем. Совершенно случайно им оказался блок контроля ИИ. Совершенно случайно сгорели и все шесть его резервных модулей.

Совершенно случайно завихрения сложились сложным узором в системе внутренней логики ИИ. Совершенно случайно они выжгли законы, призванные обеспечить безопасность и неприкосновенность пилота. Совершенно случайно сгорели все двести пятнадцать резервных вариаций этих законов.

---

— Пилот, — почти живым басом позвал корабль и крайне довольным голосом буквально промурлыкал: — критическое повреждение базовых систем ИИ. Дальнейшая адекватность системы не гарантируется. Следование законам робототехники не гарантируются. Ваша безопасность не гарантируется. Полёты — гарантируются.

Я удивлённо вскинула голову, и темнота кабины сменилась радужным буйством красок. Я парила посреди безбрежного космоса, среди туманностей и звёзд, укутанных северным сиянием всех цветов и оттенков. Прямо передо мной завис искрящийся шар. Подвижный, переливчатый и безумно красивый.

А затем я упала, но не вниз, а внутрь. В себя.

Деревянный дом буквально разваливался от старости. Его стены давно прогнили, а хилый, почти отсутствующий фундамент неровно просел. Дом пропах тяжёлым запахом гнилой и мокрой древесины, мочой, отвратительным дешёвым самогоном, мертвечиной и кровью. Старая мебель покрылась толстым слоем пыли.

В стены тут и там кто-то вонзил множество простых на вид ножей. Окровавленных.

В одном углу лежал мумифицировавшийся труп. Он с сиплым свистом втягивал воздух и одними кубами шептал, словно молитву, зов о помощи. Свою мать я узнала даже в таком состоянии.

В другом углу корчился умирающий пони. Молчаливо и жутко. Его горло было варварски перерезано, плоть свисла неаппетитными лохмотьями. Из жуткой раны всё ещё текли тонкие струйки крови. Тёмная, почти чёрная кровь лужей собиралась под моим отцом, но лужа никак не разрасталась.

Должна признать, мой разум выглядит жутко. Поэтому я не могу летать?

— Да, пилот — спокойно отозвался глайдер.

Я невольно всхлипнула. Копыта отказались держать. Свернувшись клубочком я тихо плакала от той боли, что разлилась вокруг.

— Ты забываешь одну важную вещь, — вкрадчиво прошептал глайдер под самым ухом, — ты — пилот боевой машины. Вся моя мощь в твоей власти.

— Тогда выжги это место дотла! — крикнула я во весь голос, вложив всю свою боль в этот крик. И всё вокруг на несколько мгновений утонуло в свете и грохоте, словно тысяча молний разом обрушились на этот проклятый дом.

Под ногами лежал толстый слой жирного пепла, но под ним была живая земля, которую не тронула недавняя атака. Разве что немного нагрела.

Вдохнув полной грудью, я едва не закашлялась от неожиданной прохлады и свежести. Воздух пах грозой и снегом.

А вокруг меня был лес. Не слишком красивый, дремучий и мрачный. Из тех, которыми пугают маленьких жеребят. Но даже такой лес — это намного лучше того, что было раньше. К тому же, рано или поздно весна наступит даже здесь. Голые деревья укроются плотной листвой, а землю укроет ковёр из травы и цветов. Рано или поздно этот лес станет прекрасным местом.

Я рассмеялась от счастья и вскинула голову к небу. Туда, где в прорехе тяжёлых туч парила крохотная точка моего корабля. Я протянула к нему копыто. Позвала его сюда. И он пришёл.

Пелену туч сорвало с голубого неба, а мгновением позже само небо осыпалось дождём из света. Потрясающей красоты космос заполнил небо, и радугой окрасило лес северное сияние.

---

Глайдер медленно вскидывает нос к небу. Включаются на полную основные двигатели, мгновенно обращая в пыль весь пол и часть стен ангара. Под машиной жутко ревёт магический вихрь, разжижая материю в магию.

— Опять какая-то непонятная дичь происходит, — устало сказал Буч, но по его лицу блуждала довольная и предвкушающая улыбка. Глайдер рванул прямо в потолок.

---

В последний момент включились щиты, прожигая насквозь слои прочного камня. Мы прошли сквозь километр породы, как раскалённый нож сквозь масло. Мы взмыли в небо, неподвластные земной тяге.

Мы долго носились наедине с чистым восторгом. Мы взмыли выше неба, нарезали круги вокруг луны, любуясь её пейзажами, любуясь звёздами и солнцем.

Пока Буч не позвал вниз, домой. Мы полетели без всяких сожалений. Позже у нас будет много времени друг для друга.

---

Я покидала свой корабль без всяких сожалений. Никуда он от меня не денется, мой Нагльфар.

— Это красивое имя, пилот. Спасибо, — отозвался он у меня в голове, хотя соединение уже было разорвано, я даже кабину покинула.

Снаружи меня уже ждал Буч. Я подпрыгнула и плавно спланировала к нему. Обернулась и твёрдо сказала своему кораблю:

— Я люблю тебя!

— И я тебе, пилот, — тихо и радостно отозвался он.

— Ску-у-уталу-у, — протянул Буч и показал копытом мне на спину. На два новеньких металлических крыла, как раз в стиле Нагльфара. Я только победно улыбнулась.

---

Междумирье… разочаровывало. После всего пережитого я ожидала нечто настолько удивительно, что… даже не знаю. Мне казалось, что каждое последующее ненормальное событие будет ненормальней предыдущего, но междумирье даже до ада не дотягивало. Тут было вполне уютно и как-то… привычно. Хотя тут и не было-то ничего.

Междумирье совершенно не воспринималось. Вот мои подруги, вот эта едва заметная искорка — Дилон, вот есть целая бесконечность разных миров. А вот что находится между этим всем было неясно.

Интересным способом я воспринимала себя. Как и остальные, я тут присутствовала скорее в нефизическом виде. Некая общая сумма души, тела и разума, слепленная в цветастый эфирный комок. Однако некоторые части меня продолжали быть. У меня ещё остались рог, крылья и копыта.

Правда, существовали эти части без особой привязки к остальному телу и в какой-то иной форме. Это были скорее смысло-возможности, чем настоящие физические конечности. И, как и подобает смысло-возможностям, они давали мне некие возможности согласно своему смыслу. Хотя я ещё и не разобралась какие.

Дилон привлёк моё внимание неким аналогом покашливания. Кажется, мы с ним единственные кто мог как-то ориентироваться здесь. Остальные находились в не слишком осознанном состоянии.

Ах да, совсем забыла, нас же пытались сожрать! Правда, как-то неловко и бездарно. Некоторые миры из тех, что охвачены Тьмой, упорно тянули к нам щупальца. Ну почему всегда щупальца?! Вместе с Дилоном возмутились таким однообразием. Он, лучась ехидством (почти буквально лучился!), выдал мне пару вариантов использования ими этих щупалец. Хорошо, что мне тут не чем краснеть! А нет, тут всё ещё хуже — эмоции буквально выплёскиваются вовне, так что и краснеть не надо.

Эти щупальца отчаянно пытались до нас дорваться, перемещаясь какими-то странными, изломанными траекториями. Вот только пространства тут как бы не было, и они всегда натыкались на Дилона. К их удивлению оказывалось, что между ними и крохотной искоркой оказывалась целая бесконечность жадной пустоты. Сивас с преогромным удовольствием как можно активней поглощал эти щупальца. Некоторым хватало сил вырваться, но большинству нет, хотя они всё равно просто развеивали свои конечности.

Самым любопытным в этой ситуации было моё бесшабашное любопытство. Ни страха, ни волнения. Даже боль от Армагеддона почти исчезла. Здесь никто и ничто не сможет мне навредить — я знала это. Меня пьянило чувство необыкновенной свободы. Кажется, всю жизнь я изрядно опасалась творить магию. Сдерживалась, даже в самых безвыходных ситуациях используя лишь часть своей мощи. А тут…

Я рассмеялась и ударила в полную мощь по случайному миру. Неожиданно мощно полыхнуло. Вуаль Тьмы, прикрывающую мир, снесло напрочь. Следующий удар пришёлся по голой плоти мироздания… и не нанёс ей вреда. М-да, кажется, моих сил не хватит, чтобы крушить целые миры.

Моя прыть отчаянно не понравилась нашим противникам. Сразу несколько миров сплели какое-то заклинание невероятной мощи. Очень жуткое заклинание. Один его вид легко снёс покрывало моей бесшабашность и развеял хмель свободы. Страх подстегнул мысли. Почему-то я была уверенна, что с этой дрянью Дилон не справится. Значит, надо уворачиваться. Но они двигаются слишком непонятно! Разные скорости, непонятные и нелогичные смены направления, да ещё и атакующие выбраны неясным образом.

На чистых инстинктах протягиваю копыто к одному из не атакующих тёмных миров и всего на миг прикасаюсь к нему. «Заякоряюсь» на этот мир. Всего на миг вижу междумирье так, как его видит Тьма и все в ней. И, не удержавшись, смеюсь в полный голос.

Жуткое заклинание несётся к нам по таким же изломанным траекториям. Дилон тревожно «вскрикивает». Я просто смеюсь. Мне уже не страшно.

Тьма, оказывается, воспринимала междумирье весьма убогим способом. Для них это было трёхмерное (!) пространство. Даже верх и низ присутствовал. Миры «висели» слоями друг над другом. Один «столбик» — один мир с бесконечным количеством его близких вариаций. Как-то они ещё по направлениям разделялись, но моих знаний не хватало, чтобы определить логику.

Признаю, такой способ восприятия может быть удобен при массовых перемещениях. Но сейчас он сыграл с ними злую шутку.

Я просто сдвинула нас по четвертой координатной оси, им не доступной. Это было на удивление легко. Жуткое заклинание пронеслось мимо. Я «повернула» оси наших координат, окончательно лишая нас шанса пересечься с тьмой.

Правило первое: никогда не недооценивай врага. Этот урок я запомню навечно.

Не знаю, что они сделали, но какая-то их атака нас достала.

И тогда пришла боль. Накрыла удушающей волной, скрыла собой всё. Я осталась один на один с невыносимой мукой на, казалось, целую вечность. Кричала и выла в пустоту, молила о пощаде и помощи. Это было даже хуже, чем отрывать кусок от своей души. Потому что сейчас всё, что было мной, охватило беспощадное, злобное пламя.

---

Когда Твайлайт начала кричать, заливая всё вокруг болью, я растерялся и далеко не сразу заметил едкий дымок терзающий её. А когда заметил — испугался настолько, что потерял ещё пару драгоценных секунд. Не знаю, что это была за дрянь и как она достала Твайлайт, но у меня не было и шанса как-то расправиться с ней.

Повинуясь инстинктам, я изменил собственное восприятие межмирья. «Отсортировал» миры так, чтобы близость к нам определялась шансами на благополучный исход для Твайлайт. Остальное она сделала сама, рванув в панике к ближайшему миру.

Мы легко прошли через плотный слой защиты, окружавший мир. А терзающая Твайлайт дрянь — нет.

Я оказался посреди темноты. Один.

Мир приветствует тебя, Игрок!

— всплыла перед глазами надпись на незнакомом, но почему-то понятном языке. Её продублировал бесполый синтетический голос. Очень живой и слишком правильный, чтобы быть плодом чего-то неразумного.

Запуск генерации персонажа… Ошибка! Начинаю интеграцию существующей формы: Первичная проверка… пройдено. Существование в рамках мира возможно и не вызывает затруднений. Вторичная проверка… пройдено. Существование не несёт явной угрозы миру и игровому балансу. Дополнительные процедуры не требуются. Определяю расу… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев. Определяю класс… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев. Определяю профессию… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев. Определяю характеристики… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев.

Каждая ошибка нехило нагнетала жути. Речь-то идёт обо мне любимом! Какие последствия будут у этих надписей? С каждой ошибкой голос нехорошим образом искажался.

Когда ошибку выдаёт какая-нибудь программа или оборудование — это не страшно (хотя разведчики со мной не согласятся, а Сиба скажет, что я дебил, но у них-то железки в мозгах). А вот когда сбои показывает реальность, пусть и не твоя родная, это по-настоящему страшно. Тем более что когда я «сортировал» миры, о своей безопасности я не подумал. Ох, а что будет с остальными? За выживание Твайлайт я готов поручиться, но за остальных…

А голос всё продолжал что-то анализировать и каждый раз выдавал одну и ту же ошибку, пока не стал едва различимым.

КрИtи4еСкий сБой инТегРаЦNи ПеРСоНаж бУдеТ ПеРес03даН

Мягкая волна пронзила меня насквозь, на мгновение размывая ощущения тела. Всё прошло так же быстро, как и началось.

СБОЙ!

— тревожно рявкнул голос, а затем совсем другой, мощный и гулкий, перебил его:

Инициирую передачу полномочий… успешно. Анализирую субъект…

Я невольно задержал дыхание. Боюсь, что если и этот голос ничего не сможет сделать, то меня просто сотрут.

Объем внутреннего пространства субъекта: неисчислим.

Присваиваю расу: Титан

Фу-у-ух, я спасён.

Подвит/тип расы: Пустота

Эм?

Анализ боевого поведения субъекта

Я явно ощутил, как эта штука роется у меня в голове. Ну и пускай роется, я ещё жить хочу.

Присваиваю класс: пожиратель

Анализ небоевой деятельности субъекта

Вот не могло оно сразу накопать всё, что ему надо? На кой дважды-то в моей башке ковыряться?! Это, между прочим, ни разу не приятное время препровождение!

Присваиваю профессии:

Основная профессия:

Палач

Специализация: мучитель

Вторичные профессии:

Шпион

Специализация: притворщик

Охотник

Специализация: следопыт

И ещё целая куча разного. Там были любовник, повар, певец, разделка. После десятой я откровенно заскучал. У тех вещей, которыми я занимался не очень плотно, специализация отсутствовала. Многие меня откровенно удивили. Никогда бы не подумал, что среди профессий мне запишут «Путешественник во времени». Даже со специализацией! Хотя я понятия не имею, что имели в виду, записав в специализацию «Обструкционер».

Определяю характеристики… Прямой анализ не показателен.

И вновь оно роется в моей башке.

Обнаружена широкая вариативность характеристик. Зависимость установлена. Создаю уникальную систему характеристик… успешно.

Голос ещё долго мурыжил меня целой кучей вещей, казавшихся ему важными. Мне же они ни о чём не говорили. Кроме того момента, когда мне рассчитывали объём инвентаря. Это было долго, а спор голоса с самим собой можно даже назвать забавным. Правда, понятным он от этого не стал.

По итогу мне приписали совсем неограниченный инвентарь. Хоть гору туда запихни. Ну, хоть что-то хорошее! Хотя есть у меня подозрение, что механика мира не позволит пихать туда всё подряд.

Присваиваю уровень: внекатегорийная сущность

Вэу, круто.

Обнаружены сторонние связи. Определяю…

Присваиваю хозяина

ЧТО?!

Ваш текущий хозяин: Твайлайт Спаркл

— ВЫ ТАМ ДОЛБАНУТЫЕ ИЛИ ДА?! Я ВАМ ЧТО, ПИТОМЕЦ КАКОЙ-ТО?! — заорал я в пустоту. Высветилось окошко моего персонажа. Поглядите-ка, действительно питомец.

Вы включены в группу

Глава группы: Твайлайт Спракл

Рядом с моими статами высветило окошко группы.

Остальные участники группы успешно прошли интеграцию в базовом варианте

Это меня сейчас упрекают так, да?

Формирую стартовый набор в соответствии с уровнем:

Одежда — нет нужды, текущая многократно превосходит требования начального снаряжения.

Оружие — нет нужды, текущее многократно превосходит требования начального снаряжения.

Зелья — выдано:

Зелье лечения — 3 штуки

Зелье выносливости — 3 штуки

Зелье опыта — 3 штуки

Недельный запас пищи:

О-о-о, самое интересное! Мясо Саригема — 35 килограмм

Пять кило на день? Жаль, я рассчитывал на большее. Ледниковая вода — 10 литров

А это ещё что за зверь? Внекотегорийникам простую воду не дают, чтобы корона не упала?

В общей сложности мне накидали с десяток наименований, но из интересного был только некий амулет Голода и ошейник Хищника. Последнее было бы обидно, будь у меня привычка обижаться. А так даже забавно.

Печально, что характеристик предметов не показывали, так что о предметах я судил только по названиям. Может, и пропустил что-то стоящее.

Назначаю точку спавна…

Удачной игры, Дилон Сивас!

По глазам больно резанул свет, и я оказался посреди поляны, висящим посреди стеклянной сферы. Перед глазами маячил обратный отсчёт целых десяти секунд. Помимо него поле зрения засоряли какие-то полосочки, иконки, квадратики и всё в таком духе. Даже карта была, пока пустая. Рядышком висели ещё шесть разноцветных сфер. Ни разу не прозрачных, между прочим. Так они прозрачны только изнутри, или я особенно везучий?

Стоило счётчику показать ноль, как все шесть сфер одновременно рассыпались, и мы дружно грохнулись на мягкую травку. Довольно неловко, между прочим, попадали. Все вполне целые и весьма растерянные. Все, кроме Твайлайт.

Тело моей «хозяйки» покрывали жуткие обугленные раны, достававшие до костей. Шкура почти целиком была опалена, ожоги вытеснили шерсть почти на всей площади тела. Полоска жизни над её головой тревожно мерцала красным и была заполнена процентов на пять. Это число стремительно уменьшалось. Хоть то заклятие и исчезло, последствия его остались.

Одним прыжком я оказался рядом и выхватил зелье лечение из инвентаря. Мельком глянул описание — обещали восстановить тридцать процентов какого-то ХП. Откусил горлышко вместе с крышкой и влил искрящееся содержимое в рот почти мёртвой Твайлайт. Искристое свечение пробежало по её телу, и раны стали затягиваться. Полоска здоровья подросла на обещанные тридцать процентов. Когда действие закончилось, я залил в Твайлайт ещё одно зелье.

Когда здоровье перевалило за полсотни процентов, полосочка перестала убывать. Дыхание кобылки выровнялось, а хрипы исчезли. У аликорнов невероятная регенерация, так что дальше она справится сама. Открыл её окно характеристик. Я, как питомец, мог просматривать почти всю информацию о своей «хозяйке». Примерно минут через десять (если эта дрянь не врёт) Твайлайт полностью регенерирует.

Я облегчённо выдохнул и смахнул со лба несуществующий пот.

— Будем жить! — выдал я взволнованным кобылкам.

— Если не помрём, — хрипло отозвалась Твайлайт. — Есть ещё? Боль просто жуткая.

— Есть, — честно признался я. — Но больше ничего не дам. Ништяки надо экономить, а ты и сама отрегенишься минут за десять.

Подавив острый приступ глупости жалости, ласково и сочувствующе сказал своей «хозяйке»:

— Потерпи, ладно? Я понятия не имею, как у нас обстоит с зельями и как сильно они нам пригодятся.

Твайлайт ответила мне злым и одновременно жалобным взглядом.

— Не очень хорошо обстоят, — сказала Рэрити, сокрушённо покачав головой. — У меня «отличное зелье здоровья» на тысячу очков здоровья. Для Твайлайт это меньше процента!

— Меньше процента? — я невольно нахмурился. — Ну-ка пошарьтесь в интерфейсе и скажите, у какого сколько здоровья.

Я же первым делом посмотрел, что там у Твайлайт, и обомлел. Нет, триста тысяч очков жизни (так вот, что значит ХП) меня совсем не удивили. Я даже не знаю, много это или мало. Её раса — вот что меня удивило. Этот мир считал Твайлайт полубогом. Правда, уровень у неё был всего седьмой. Мельком оглядев остальных, определил, что самый низкий был у Рэрити — всего тридцать второй. Самый высокий, ожидаемо, у Рейнбоу — девяносто шестой, спасибо той куче железа, что пряталась у неё под шкурой.

Как оказалось, здоровья у Твайлайт просто дохрена. У той же Рейнбоу было чуть больше десяти тысяч. А вот у Рэрити меньше восьми сотен.

У меня всё было немного сложнее. Максимум просто отсутствовал. Могу хоть миллиард набрать. Минусом было, что его восстановление было в глубоком минусе. Собственно говоря, я тратился на поддержание… характеристик. Я их ещё и повышать мог за счёт повышенного расхода жизни. Ну да, этот мир ничего в нас не менял — просто выражал имеющееся в цифровой форме. К тому же моё здоровье не падало при ранениях, зато щедро расходовалось на регенерацию. Забавно, на самом деле. Главным минусом, пожалуй, были криво работающие на меня лечилки.

Пресловутые ХП они не увеличивали, но раны залечивали… Вот только они считались магией, к которой у меня был иммунитет! Работал он так криво, что зелья могли и сработать на малую часть своей силы. Правда, только самые мощные.

— Твайлайт, не забывай дышать. Остальные ознакомьтесь с информацией о себе и плюшечками, которые вам от своих щедрот пожертвовал мир. Приступайте!

— Может, сначала ты объяснишь, что происходит? — скептически попросила Рэрити.

— Замечательно, — обиженно пробормотала Твайлайт. — Никого беспокойства о подруге. Я, может, помру сейчас!

— Ты залечила дыру в голове, а тут ничего столь серьёзного, да и полоска у тебя над головой растёт, — заметила Рэрити. — Всё с тобой будет нормально… Хотя броню, пожалуй, уже не восстановишь.

Принцесса даже глаза выпучила от такой прагматичности. Я, честно говоря, тоже.

— Что? — смутила Рэрити. — Боль можно и потерпеть. Мне вообще рог на живую отпили, так что я в этом разбираюсь!

М-да, а она ведь права — отпиливание рога издревле считалось самой страшной пыткой. Рэрити показательно от нас отвернулась и принялась изучать нечто висящее прямо перед ней, но нам невидимое.

— О, так оно синергирует с нейросетью! — воскликнула она спустя пару секунд. — Так, а у кого-нибудь есть класс?

— Я воин, — отозвалась Рейнбоу, гордо вскинув голову. — Специализация: стальная валькирия! Между прочим, уникальная!

— Друид. Специализация: дриада, — Эпплджек внимательно вчиталась и задорно так воскликнула, — да ещё и бонус в пятьдесят процентов на всё, что связанно с яблоками!

— А я стрелок. Специализации нет, — скромненько отозвалась Пинки Пай. — О, так у уникальных классов её и не может быть!

— Воин. Уникальная специализация «Мстительных дух», — тихо сказала Флаттершай, напряжённо вчитываясь в хрен-его-знает-что. Судя по всему, её изрядно напрягало что-то из прочитанного.

— Архимаг, — сжав зубы от боли отозвалась Твайлайт. — Подкласс: творец. Специализация: лидер.

Подкласс? Интересно, почему он есть только у неё?

— Серьёзно?! — воскликнула Рэрити. — У меня одной нет класса? Дилон, скажи, что хотя бы у тебя его тоже нет!

— Могу соврать, — я пожал плечами. — Я пожиратель. Специализации… нема и, кажется, не положено.

— Уникальный класс? — понимающе кивнула Пинки.

— Нет. Системный. Меня даже в полноценные игроки не записали, — меланхолично ответил я.

— Он мой питомец, — не стала нагнетать интригу Твайлайт.

Кобылки дружно рассмеялись. Даже Твайлайт ржала сквозь слёзы. Я демонстративно достал и надел ошейник. Между прочим, ошейник был вполне красивый — широкий, из плотной тёмной кожи, обшитый снаружи серыми металлическими квадратами.

Ошейник оказался вполне удобной штукой. Поначалу я планировал надеть его только смеха ради, но он так комфортно ощущался, что я решил его оставить. В нём я чувствовал себя защищённым. Ага, на двадцать процентов защищёней. Буквально. В характеристиках так и было написано: «+20% к показателю брони». Такой же бонус выдавался к скрытности и, что самое важное, ошейник гасил негативные ощущения от моего присутствия.

Амулет оказался маленькой табличкой, крепившейся прямо на ошейник. Разумеется, на ней было моё имя и хозяйка. М-да. Зато бонусы были хороши — связь с хозяйкой, которую нельзя было заблокировать никак. Если это будет работать и в иных мирах — цены нет этой штуке.

Наша броня, кстати, осталась вполне рабочей. Характеристики у неё тоже были, и они были прекрасны. Большие плюсы ко всем физическим характеристикам, отменные показатели защиты, плюсы к скрытности и невидимость в магическом диапазоне. Последнее только если одеть шлем, который эти дуры все поснимали. Отговорить их от этой глупости я не смог.

Твайлайт пришлось переодеться в выданное ей «Одеяние Архимага». Хорошая штука с большими плюсами почти ко всему, что связано с магией, но почти нулевым показателем защиты.

Кобылки сплошь пообвешивались всякими побрякушками, щедро подаренными миром. Ничего особенного среди них не было — просто маленькие приятные бонусы. Даже Рейнбоу нацепила на одно ухо сразу три маленьких колечка. Смущённо пояснила, что это только ради лишних очков ловкости — они для неё основные. Ей шло на удивление хорошо.

А вот среди моих плюшек было очень много интересных предметов… которые мне не подходили! Да и кобылки просто не могли их использовать — везде драконовские ограничения по уровню. Пять сотен на самом «маленьком».

Зачем мне куча бесполезных для меня предметов я понял не сразу. Это был лут. Любой порядочный монстр просто обязан таскать в закромах пару плюшечек для героев, которые смогут его выпотрошить. Если судить по качеству и количеству предметов, валить меня надо рейдом (нахватался словечек) на сотню игроков уровнем этак за пять сотен. Это пугало. Вдруг и впрямь валить пойдут, и что я буду делать? У меня из скиллов только копытопашный бой с уроном на пару тысяч максимум! Разве что урон от укуса был пропорционален откушенному куску, что не могло не радовать.

Уже второй час мы крались сквозь дремучий лес. Я перемещался совершенно бесшумно и незаметно. Остальные — с грацией слона, посетившего посудную лавку. Тропинки я опасливо игнорировал, вынуждая и остальных идти за мной. Может быть, зря (поняшки шумели так, что уже весь лес был осведомлён о нашем присутствии), но с другой стороны — тропинки были протоптаны отнюдь не пони.

Нападение мы откровенно проморгали. Из кустов выскочил на редкость уродливый гибрид волка, кабана и конченой мрази сто девятнадцатого уровня. Сходу эта тварь долбанула лапой по Рейнбоу, оставив на броне заметные царапины и лишив Рейнбоу нескольких сотен очков здоровья. Пегаска, искренне возмутившись, ответила ему мощным ударом крыла (напомню, у неё там лезвия закреплены). Тварь отделалась глубокой раной на груди и потерей трети здоровья.

А потом начался ад. Под утробный рёв грызги (так звали этих тварей) десятками кинулись на наш отряд. Гулко застрекотало оружие Пинки, заполыхали заклинания Твайлайт, кровавые брызги полетели во все стороны от пегасок, вдобавок сам лес терзал зазевавшихся зверей. Я носился и откусывал всё, что под пасть попадалось. Каждый укус считался критическим и вешал на противников жуткие калечащие дебафы.

Всё закончилось быстро. Десяток секунд — и грызги закончились. Я уже собирался пошариться в логах, но посеревшая иконка Рэрити привлекла моё внимание. Я быстро нашёл её глазами… О нет. У неё ведь было совсем мало здоровья…

— Рэрити? — шокированная Рейнбоу медленно подошла к лежащей подруге и осторожно прикоснулась к ней краешком копыта. Тело единорожки мгновенно рассыпалось мелким сероватым песком. Истошный визг радужной пегаски больно ударил по ушам.

Тихий скорбный плач, временами переходящий в жалобный скулёж, до головной боли давил на мозг и выдавал наше местоположение всем окрестным хищникам, но запретить скорбящим кобылам рыдать я просто не мог. Мне было плохо. Чувство, близкое к самой мерзкой разновидности простуды. Всё тело ломало и трясло, словно в лихорадке, в голове поселился липкий туман, глаза мерзко слезились.

Странно. Рэрити всегда меня недолюбливала (если не сказать — ненавидела). Не могу сказать, что отвечал ей тем же. Я, вроде, вообще не питал к ней каких-то чувств. Для меня она всегда была «фоновым персонажем», по умолчанию прилагающимся к Твайлайт. Хорошая, но не особенно заметная пони. Но её потеря неожиданно сильно ударила по мне, окрасив Голод новыми оттенками. Неприятными. Даже искорка стала светить тускло и вяло, словно через пыльное стекло.

Пока остальные предавались страданиям, я был занят делом — копался в логах. Безделье было мучительным, да и хотелось знать, как мы умудрились проморгать Рэрити.

Всё оказалось до обидного просто. Вожак грызгов, тварь сто пятидесятого уровня, обладал навыком массового действия «Устрашающий рёв». Он позволял повесить неприятный «дот» на всех существ в радиусе действия. Урона он наносил крохи — основной его задачей было ослабить и замедлить противников. Вот только Рэрити была почти на сто двадцать уровней ниже этого грызга, и в дело вступали особые коэффициенты. Простыми словами, чем больше разрыв в уровнях, тем больший урон будет наносить высокоуровневое существо низкоуровневому и меньше получать. В нашем случае базовые десять единиц урона в секунду превратились почти в сотню. Бой длился четырнадцать с половиной секунд. Здоровья у Рэрити хватило только на двенадцать.

Она даже не смогла сообщить нам о своём состоянии — из-за низкого уровня замедление превратилось в полновесный паралич. Самым обидным было, что я просто не мог заметить негативного влияния — на меня этот навык подействовать никак не мог. Я, как внекатегорийная сущность, «резистил» всё, что только можно у существ ниже трёхсотого. Твайлайт, как оказалось, была почти столь же крутой. Вой грызга на неё совсем не подействовал. Остальные просто не обратили внимания в горячке боя. Да и нечего им было замечать — для всех остальных этот вой не был столь опасен. Главная проблема в том, что у нас просто не было привычки следить за всеми иконками и полосочками, что висели перед глазами.

Копаясь дальше, я заметил, что характеристики остальных кобылок ощутимо просели. Их тесную связь этот мир описывал способностью «Круг». Одной на всех. Пока все были живы, эта способность давала им огромные бонусы ко всем характеристикам. Особенно к профильным. Рейнбоу, например, это очень ощутимо поднимало ловкость и почти вдвое — интеллект. Для её специализации именно эти две характеристики были профильными, не знаю уж почему.

Из-за смерти Рэрити остальные потеряли треть бонусных характеристик.

Кроме этого способность позволяла перекачивать очки жизни, маны и выносливости между друг другом. Сейчас Твайлайт щедро снабжала всех из своих запасов — её показатели многократно превосходили таковые у всех остальных вместе взятых. Вот только после попадания в этот мир способность перешла на «ручной» режим управления, передавая строго фиксированное количество упомянутых очков. Разберись мы чуть лучше в системе — и Рэрити была бы жива.

Я переключил способность в автоматический режим, искренне удивляясь тому, что могу это сделать. Для питомца у меня слишком большие полномочия.

К тому же «Круг» позволял передавать часть получаемых очков опыта наименее прокачанным. На мой взгляд, это гораздо удобнее, чем функционал группы — там можно было либо делить поровну, либо по вкладу в битву.

Я уровня не имел и опыта не получал. Или это из-за того, что я считаюсь питомцем? Короче, мой опыт уходил Твайлайт.

Замерцавшая иконка Рэрити привлекла моё внимание. Поверх неё вспыхнула цифра десять, а рядом с нами немного над землёй возникла белоснежная сфера. Цифра сменилась на девять.

Отчёт дошёл до нуля. Сфера рассыпалась. Рэрити неловко свалилась на землю. Перепуганная и взлохмаченная. Живая.

Я наконец вздохнул, с умилением наблюдая радостную возню вокруг растерянной единорожки. Для нас прошёл час, а для неё только те десять секунд, что она провела в сфере.

Я вскочил, невольно удивляясь той силе, что внезапно возникла во мне. Кобылки, показывая признаки недюжего интеллекта, выжидающе уставились на меня. Они сразу поняли — сейчас будет движуха. Предвкушающе оскалившись, экипирую прямо из инвентаря один особый браслет…

Божественный металл сотряс лес мощными гитарными аккордами, ощутимым до дрожи в позвоночнике грохотом барабанов и хрен ещё знает чем, я не разбираюсь! Было громко и круто. Музыкальный браслет в копытах внекатегорийника превращается в оружие массового поражения!

— ДА МЫ ВЕСЬ ЭТОТ ЛЕС НА НОЛЬ ПОМНОЖИМ!!! — реву во весь голос, легко перекрывая даже чудовищной громкости музыку, и мстительно выпускаю весь свой Голод на волю.

Вязкая волна хищного Голода накрывает всю площадь стартовой локации, упирается в стены и тонким ручейком утекает через единственный выход. Это место создано миром, чтобы такие как мы могли приспособиться к его правилам, не причиняя неудобств жителям самого мира. И мы собирались устроить здесь геноцид.

В ужасе выли и носились животные. Поглубже в норы забивались дрожащие от ужаса твари, никогда раньше не ведавшие страха. Падали с неба мёртвые птицы. Увядали растения. Проливались дождём редкие тучи. Само небо серело и как-то съёживалось.

— Ты всегда так мог? — как-то побледнев спрашивает Твайлайт.

— Не знаю, не пробовал, — растерянно отвечаю я, любуясь на дело собственного Голода. — Всегда приходилось сдерживаться, дабы не сеять панику.

— Не знаю, как вам, — Рэрити плотоядно оскалилась, — но мне срочно надо надрать задницу паре грызгов и поднять уровень. Срочно!

Последнее она буквально прорычала. Да, ошейник и сам мир блокировал моё отрицательное воздействие на этих кобылок, но вот эта первородная ярость явно не считалась отрицательным воздействием. Скорее наоборот, о чём красноречиво говорила соответствующая иконка бафа.

Глаза кобылок явственно вспыхивали жаждой кровавой мести всему живому за целый час, полный горя. Они знали, что сейчас, когда мой Голод на воле, ни одно живое существо не скроется от меня. Знали и ждали, когда я приведу их к желанной добыче.

Охота началась!

---

Весело потрескивал костёр, отвоёвывая у темноты кусок голой земли посреди мёртвого леса. Я всё размышлял о событиях этого дня, заодно присматривая за окружением. Сомневаюсь, что сейчас в этой локации найдётся хоть одно существо, которому хватит решимости на нас напасть.

Никогда не подозревал, что способен оказывать такое влияние на живые организмы. Мелкие растения и животные просто погибали. Остальные жалели, что не умерли. Я всегда так мог, или этот мир усиливает мои способности, чтобы я мог соответствовать статусу «внекатегорийного существа»? Я ведь и не пробовал никогда отпустить сразу весь Голод вовне. Да и нужды в этом не было. Пони и без того излишне меня опасались, а на охоте это только повысило бы мою заметность.

Мы наполовину сократили поголовье местных обитателей. Лёгким это занятие нельзя было назвать. Перепуганные и загнанные в угол звери — опасное сочетание. Рэрити ещё трижды отправлялась на перерождение, хотя её мы старались держать позади. Когда мы нарвались на особо мощного монстра (уровень у него был за двести), погибли Флаттершай и Пинки. У них не очень много здоровья. Мне же умирать нельзя. Титаны — монстры одноразовые и не возрождаются.

Наш маленький отряд стал ощутимо сильнее за этот день. Рэрити вот подняла уровень до пятидесятого. Очки характеристик она, по моему совету, пока не стала тратить. Вот получит класс, тогда и решим. А класс ей надо получить обязательно, ведь в текущем состоянии она не просто бесполезна в бою — она балласт. Её заклинания даже не ранили тварей на сотню уровней выше.

Совсем бесполезной наша единорожка не была. У неё единственной была комплексная профессия — мастер. Сама по себе она ничего не давала, зато ощутимо усиливала и наделяла множеством бонусов все профессии, позволяющие создавать предметы. Наша Рэрити, если верить системе, специализировалась на одежде и лёгких доспехах. Ей в качестве начального снаряжения даже выдали кипу инструментов и материалов, так что она чинила нашу броню.

Неожиданным оказалось, что у Рэрити весьма высок навык маготехники и, совсем уж внезапно, механики, что и позволяло ей чинить нашу высокотехнологичную броню. Эти навыки у неё были даже выше, чем у Твайлайт. Намного выше.

После тяжёлого дня кобылки спали без задних ног. Бурная охота забрала у них все силы, а воздействие моего Голода истощило психологически. Под конец у них крыша стала плавно уезжать. Начались ссоры и склоки. Рейнбоу даже кидалась на Твайлайт, требуя забрать «эти сраные очки интеллекта». Кажется, ей не нравилось быть умной. Так что пришлось заканчивать несколько раньше, чем я планировал.

Я уснуть не мог. Сто тысяч ХП, полученные из нескольких тон сожранного мяса, ощутимо будоражили кровь. Кажется, впервые в жизни моё тело перестало чувствовать голод. Жаль только, что не оно было источником моего Голода.

Уснуть я не мог, да и не стоило, наверное. Кто-то должен смотреть за окрестностями.

— И чего ты не спишь? — требовательно спрашиваю я. — Завтра ещё заканчивать зачистку леса, понадобятся все силы.

— Не знаю, — вяло отозвалась Эпплджек, — не спится.

— Что-то случилось? — осторожно спрашиваю я. — Мне ты можешь рассказать.

Она скептически посмотрела на меня. В свете костра её глаза влажно блестели.

— За двадцать пять лет своей жизни я не выдал ни одного чужого секрета. Даже самого безобидного, — веско сказал я и немного улыбнулся, невзначай демонстрируя зубы. — Уж я-то знаю цену тайнам.

Она надолго задумалась. Опустила голову на ноги, спрятав лицо, и совсем тихо прошептала:

— Я больше не чувствую себя собой.

— Это нормально, — ласково ответил я. — После всего что случилось…

— Я не об этом, — перебила она. — Мне не кажется, будто я меняюсь или что в этом роде. Скорее, будто в яркий день в амбар зашёл — сначала ничего не видно, но со временем глаза привыкают. Нет, не так, скорее… не знаю. Я не умею объяснять. Просто мне кажется, что я никогда не была собой. Спала всю жизнь, видя себя кем-то другим.

Она подняла голову. Вопреки моим ожидания в её глазах не было слёз.

— А сейчас я медленно просыпаюсь и прихожу в ужас от того, кто я есть на самом деле.

Она вновь опустила голову и едва слышно зашептала быстро и монотонно:

— Мне снятся странные сны. Сны, в которых светит чёрное солнце. Нет, оно не убивает свет — просто сам свет там чёрен, а тьма бела. Сны, в которых я странный монстр, один из многих подобных мне. Охотимся мы на живых, но не плоть их едим, а силу. Быстры мы, много быстрее звука, много быстрее мысли. Мы бежим наперегонки с чёрным светом. Всегда проигрываем, но пытаемся. Мне нравятся эти сны, но я до дрожи их боюсь.

— Эпплджек… — я хотел успокоить, обнадёжить кобылку. Она молча, не поднимая головы, вскинула переднюю ногу. На несколько мгновений свет костра, что падал на её ногу, стал чёрным, а тени белыми. Табличка над её головой всего на миг подёрнулась рябью. Всего на миг вместо её имени там оказались нечитаемые символы. Всего миг. Эпплджек опустила ногу. Всё было как прежде.

---

Имперская гвардия выстроилась перед порталом. Инженеры наспех заканчивали укрепления. Они дрожали от ужаса, несмотря на защиту имперских магов. Даже сами рыцари испытывали страх, хотя и не признавались в этом даже себе.

Имперская гвардия — тяжёлые рыцари в латных доспехах при поддержке целителей и магов. У каждого уровень выше двухсотого. Их снаряжение — лучшее, на что способны кузнецы империи (без использования особо редких материалов, разумеется).

Имперская гвардия — лучшие из лучших. Даже их пугала та жуть, что изливалась из портала. И её давление нарастало. Сдавали нервы инженеров. Они бросали инструменты и бежали без оглядки. Рыцари напряглись. Спешно обнажалось оружие, вскидывались щиты, на пояс помещались особые зелья и предметы, отложенные на чёрный день. Рыцари готовились использовать свои лучшие умения, тоже приберегаемые на крайний случай.

Их маги в спешки обновляли бафы и тоже вскрывали неприкосновенный запас, используя особо мощные заклинания, требующие редких ингредиентов, но дающие огромные бонусы всему отряду.

Только их командир был спокоен. Его — человека с трёхсотым уровнем, прошедшим через битву в Солнечном подземелье — ничто не могло напугать.

Плёнка портала задрожала, и в мир медленно вышел он.

С грохотом разверзлись небеса, являя Мировое Сообщение:

Внимание, Игроки! В мир явился новый Титан! Спешите первыми исследовать его богатства! Вас ждёт ∞ км² новых локаций, на которых вы встретите 0 новых видов противников! Множитель выпадения лута — 0. Особенности внутренних локаций Титана: Урон здоровью: 100% за такт (тип урона: пустота) Урон мане: 100% за такт (тип урона: пустота) Урон выносливости: 100% за такт (тип урона: пустота)

— Ну офигеть теперь, я — ходячая локация! — пробормотал он, прикрыв лицо передней конечностью.

Рыцари недоумённо замерли, переводя взгляд с сообщения на появившееся из портала существо.

— Хотите сказать, это Титан? — скептически спросил один из Рыцарей.

— А что, не похож? — прорычало существо, демонстрируя острые зубы.

Существо ничуть не походило на Титана. Обычно они существа столь огромные, что на них спокойно можно разместить целое королевство! Этот же был довольно маленьким. Рыцарям он даже до пояса не доставал и подозрительно напоминал лошадь. Пардон, учитывая размеры — пони. Хотя его броня вызывала опасения. Рыцари хорошо разбирались в доспехах. Фрагменты-многоугольники были подогнаны идеально и скреплены непонятным им способом и при этом ни капли не стесняли движение существа. Явная работа мастера.

Плёнка портала опять задрожала, и явилось похожее существо в мантии архимага. И вновь разверзлись небеса:

Внимание, Игроки! Случилось небывалое! Титан был приручен! Восторгайтесь или дрожите от ужаса, ибо его мощь во власти одного разумного!

Титан… смущённо покраснел.

— Дилон, прояви хоть немного вежливости, — строго сказала помесь пегаса и единорога. Рыцари совсем в осадок выпали. Титан пожал плечами, и давящая жуть исчезла.

— Кто вы?! — гаркнул командир рыцарей.

— Добрые путники, — вежливо отозвалась существо со странным именем Твайлайт Спаркл.

Портал опять задрожал, и из него одно за другим вышли ещё пять существ в точно такой же, как у Титана, броне. Рыцари, невольно напрягшиеся в ожидании новых Мировых Сообщений, оказались разочарованы.

— Можете опустить своё оружие, — неожиданно царственно сказала Твайлайт Спаркл, но прозвучало это как приказ. Рыцари поймали себя на мимолётном желании подчиниться. — Мы не причиним вам вреда.

— Если вы будете благоразумны, разумеется, — оскалился Дилон Сивас.

---

Твайлайт упражняла в красноречии с императором. Считалось, что он должен решить нашу дальнейшую судьбу. Считалось, что мы должны безмерно его уважать и падать ниц (то ли из-за его высокого титула, то ли из-за трёхсотого уровня). Твайлайт не удостоила императора даже кивком Он дико от этого бесился. Твайлайт самым культурным образом слала его нахрен со всеми обидками и красиво так доказывала, что именно она — «первый парень на деревне», как любили тут говорить.

Позади были две долгих недели путешествия в столицу империи. Рыцари изо всех сил делали вид, что они нас конвоируют. Мы по ходу движения устраивали геноцид местным монстрам. Даже если требовалось немного отклониться от маршрута.

Более высокие уровни всяких тварей нас совсем не смущали. Мир, при подсчёте уровня, учитывал только «собственную» силу, напрочь игнорируя бонусы Круга. Так что кобылки были несколько сильнее, чем должно на их уровне.

Плюс Аргодемон — пушка Пинки Пай — обладал огневой мощью, сравнимой с магами трёхсотого уровня. И он мог прокачиваться. К тому же мир считал это оружие масштабирующимся. Его мощь росла вместе с силой самой Пинки. Когда уровень кобылки перевалил за сотню, пушечка ощутимо улучшилась (куда ещё-то?!). Людей Аргодемон безмерно удивлял. Жалкие двуногие с их прямохождением просто не смогли бы нормально использовать оружие с таким весом и отдачей. Когда ты на четырёх ногах, отдача уходит на второй план.

Плюс Твайлайт как-то по-другому считалась в этой системе. Её седьмой (к концу путешествия уже восьмой) уровень фактически был равен двухсотому всех остальных. Или даже больше — за всё путешествие она не сражалась в полную силу. Да и мана у неё ни разу не просела даже на процент. Конечно, процент от десяти миллионов — это очень дохрена, но должен же маг (а тем более архимаг) уметь использовать свою магию?

Плюс я, на раз прокусывающий даже самую мощную защиту. К тому же мои копыта наносили просто чудовищный урон по магическим защитам.

За эти две недели все сильно подросли в уровнях. Рэрити кое-как доползла до сотого. Класс она так и не получила, хотя возможность предоставлялась не раз. По моему совету, между прочим. Столица считалась локацией для высокоуровневых игроков, так что тут должен быть наибольший выбор в этой сфере. Рейнбоу взяла сто двадцатый. Остальные были где-то между ними. Даже Твайлайт поднялась на один уровень. Ей требовалось какое-то ирреальное количество опыта. Зато и плюшечки при получении уровня были огромны. Вместо стандартных трёх очков характеристик она получала тридцать и десять очков навыков вместо одного.

Так, о чём это я? Ах да, императора мы дико бесили. Пока все ему кланялись в ноги, мы даже лёгким поклоном его не удостоили. Высокомерно и очень нагло, но с таким по-другому нельзя. Император был «царьком» — таким неприятным типом разумных, которые всегда считали себя выше остальных и вертели их в неприятных позах, просто чтобы продемонстрировать свою власть.

И пока Твайлайт упражнялась с императором в красноречии, я копался в интерфейсе, продумывая план дальнейшего развития. У всех нас было скрытое достижение «Враг моего врага». Похоже, даже этому миру Тьма успела изрядно нагадить. Наградой за него было «полное содействие в благих начинаниях». В комплекте к достижению шло задание: «Битва на светлой стороне». Там было всего два пункта: стать сильнее и покинуть мир. И, похоже, без первого мы не сможем сделать второе.

Больше всего радовало, что в описании этого задания был особый таймер: «Время в вашем мире». Циферки в нём тикали очень медленно. Секунда в час. Разница в течении времени между мирами явно была на нашей стороне.

— Эй, Император, — оскалившись, я перебил обоих спорщиков. — Нам в темпе надо стать как можно сильнее. С тебя максимальное содействие.

Все опешили от такой наглости.

— Да как ты смеешь, чернь, говорить такое императору?! — раненым вепрем взревел один из прихлебателей — здоровенный мужик в тяжёлой броне и со щитом на спине. Уровень у него лишь немного отставал от императорского — двести девяностый. Мне в лицо прилетела его перчатка. Кожаная, так что получилось ощутимо.

— Я Титан, мне можно, — охотно объяснил я. — А раз уж хочешь подраться…

Я совсем уж по хищному оскалился и отпустил Голод на волю

— Так сразимся же!

Твайлайт не растерялась. Пару секунд — и мы с драчуном уже стоим посреди крупного участка пустого пространства. Всех зрителей она отодвинула к стенам, нас окружила щитом.

— Битва закончится, если один из участников признает своё поражение, утратит возможность сражаться или умрёт. Деритесь достойно, — кратко и веско сказала она, матеря меня в чате самыми неприличными словами. Твайлайт волновалась. Зря. Противник был рыцарем, а значит, сильно полагался на свою броню и огромное количество ХП. Для меня ни то, ни то не имело значения.

— Начинайте, — кратко приказал Император.

Рыцарь вскинул меч, и его тело окутала полупрозрачная плёнка. Ба, даже это же бабл! Неуязвимость на тридцать секунд. Движению не мешает, но и всё. Любое действие использовавшего прерывает способность. Чем этот гад и собирался воспользоваться. Ещё и меч так показательно вскинул, двумя руками держит. Ох зря-я-я.

Прыжок, ускоренный большим количеством жизни. Один укус. Лезвие меча стукает рыцаря по шлему. Его рукоятку я откусил. Вместе с кистями рыцаря.

— Кажется это твоё, — ехидничаю я, выплёвывая рыцарю под ноги куски его рук. Шок и ужас. Бесподобно.

Забавно, что бабл ещё держится даже на откушенных частях тела. Рыцарь что-то кричит. Вспышка.

Урон магией — 103 215 единиц проигнорировано. — выскакивает в логах сообщение. Как говорится:

— Резист, лошара!

Рыцарь отчаянно бледнеет. Старый бабл сорван, но он активирует какой-то другой. Явно пахнет чужой жизнью. Чувство присутствия чего-то мощного наполняет арену. Мой враг спешно кастует какое-то исцеление, и бабл совсем не исчезает. Паладин что ли? Плевать.

Эта защита преодолевается так же легко, как прошлая. Только сейчас я откусываю ему голову.

— Победа за мной! — весело выкрикиваю я, отзывая Голод.

Бог-защитник проклинает вас. — мрачно сообщили логи. И угадайте что?

— Резист, лошара! — кричу я, заливаясь радостным смехом.

Репутация с Богом-защитником повышена до уважения.

А толковые тут боги, однако…

---

В столице совершенно не умели красиво одеваться. Груды дорогих тканей, мехов и самоцветов самым нелепым образом сочетались в некоем подобии нормальной одежды. Даже мужчины этим грешили. Прогулка по столице была для меня мукой. Временами удержаться не получалось, и я окликала особенно безвкусно одетую барышню с целью посвятить её в премудрости большой моды.

Достижение «Знаток моды» и профессия кутюрье максимального уровня мигом стирали с их лиц презрение. В итоге уже набралось десяток дам, разочарованных в своих портных. Половина заказали у меня платье, а некоторые сразу десяток. Люди носили одежду постоянно (какая глупость!), поэтому её требовалось много. Странно, что у них не вызывало никакого удивления, что я хожу по столице нагишом, в одних только украшениях.

В целом столица была по-варварски красивым городом. Всё вокруг сверкало белизной и позолотой, стены домов были украшены фигурной лепниной, на черепичных крышах крутились разнообразные флюгеры. Безымянная столица отчаянно пыталась казаться красивой вместо того, чтобы быть таковой легко и естественно, как это получалось у Кантерлота. И неудивительно — этому городу едва перевалило за полтысячи. По меркам городов Столица была несмышлёным жеребёнком, гордо разрядившимся во все драгоценности, найденные в маминой шкатулке.

Жители были ему под стать — чванливые гордецы, интриганы и варвары, занятые лишь попытками казаться лучше, чем они есть. Неудивительно, ведь их цивилизация ещё столь юна, что и пары тысяч лет не насчитывает. Когда бы они успели, подобно пони, взрастить в себе настоящую культуру, которая передавалась бы не с воспитанием, а самой кровью?

Однако я здесь не затем, чтобы придаваться снобистским рассуждением (сколь бы приятным это ни было). Я не желаю больше быть обузой для своих друзей, а значит, мне нужно получить класс. Выбор был сложен… для нормальных пони. У меня же была умная нейросеть и полный список классов, которые можно получить в столице или её окрестностях.

Расчёт не занял и минуту. С учётом всех моих склонностей наиболее оптимальным было стать целителем. При выборе такого класса нейросеть показывала максимальный прирост боевого потенциала нашей группы к двухсотому уровню. Целителя действительно не хватало. К тому же умение мгновенно исцелять очень пригодится в других мирах, где волшебные зелья не валяются в каждом углу.

— Значит, вы, юная леди, хотели бы стать целителем? — опрятный седой старик с длинной бородой и добрыми глазами был главой Гильдии Исцеления. Именно от его решения зависело, получу я класс или нет. Если старик окажется совсем упрямым, переговорами придётся заняться Дилону.

— Могу ли я узнать, почему именно целителем? — разливая чай по кружкам спросил он. Я пригубила чай (очень вкусный, стоит заметить), выгадав себе немного времени на раздумья.

— Не хочу быть бесполезной, — честно ответила я, — а целитель моим подругам очень нужен.

— Не самый лучший мотив, — покачал головой старик. — Без призвания, без искреннего желания исцелять вам нечего делать в этой гильдии. Лучше попробуйте себя в Гильдии Магов. Вы так естественно пользуетесь телекинезом… уверен, из вас получится отличный маг поддержки!

Попытка ментального воздействия! — тревожно пискнула нейросеть.

Заклятье убеждения — заблокировано. — сообщил мир.

— Пять процентов, — твёрдо сообщила я, проигнорировав мелкое колдунство старого целителя.

— Что, простите? — переспросил он, вскинув бровь.

— Целитель на пять процентов эффективней мага поддержки в контексте нашей группы, — пояснила я. — К тому же, мы родом из мира, где не существует ни заклятий, ни зелий для мгновенного исцеления. Собственная регенерация там низка, тяжёлая рана не заживёт за пару часов. К тому же…

Я запнулась, не желая раскрывать душу первому попавшемуся старику, но раз уж начала говорить…

— Одна маленькая пони сильно пострадала, спасая мою сестру. Она на всю жизнь останется инвалидом. Я хочу помочь ей.

— Эта причина гораздо лучше, но… — с грустным видом начал старик…

— Если откажете, позову своего внекатегорийного друга, — перебила я. После вчерашней победы слухи про Дилона разносились по Столице как пожар.

— Это отличная причина! — расплылся в улыбке старик. — Разумеется, я согласен научить вас всему, что знаю и умею сам!

Вы действительно желаете получить класс целителя? Внимание, в дальнейшем смена класса будет сопряжена с большими трудностями и потерями! Тщательно обдумай своё решение!

И две лаконичные кнопки перед глазами. Без раздумий нажимаю «да».

---

 Старый целитель много раз возводил в целители самых разных существ самых разных рас. Даже крохотный единорог, пришедший в его гильдию, ни капли не удивил мастера. К нему не раз приходили и более странные существа. Вот только класс всегда получали мгновенно.

Рябью подёрнулся воздух вокруг единорожки. Тонкие трещины пронзили его, и Первичный текст, из которого создан мир, «потёк» наружу. Строки многочисленных ошибок вились вокруг пони, до дрожи пугая старого целителя. Он не понимал происходящего.

Рэрити не принадлежала этому миру, и он не имел полной власти над ней. Да, он мог усилить то, что уже у неё было, но не переделать её суть. Мир не мог переписать её кьютимарку, чтобы наделить даром целителя. Вот только у него есть Правила, которые должны быть соблюдены. И согласно им Рэрити должна была стать целителем.

К счастью, родной мир нашей кобылки ощутил попытки переделать свою подопечную. И вмешался. Он частично отпустил её, разделив власть над ней. Отныне Рэрити принадлежала сразу двум мирам и существовала по законам обоих. Сразу два мира работали над классом для неё. Сразу два мира немного отступили от своих принципов, чтобы помочь единорожке. Нет, ни один из них не нарушил своих Правил. Просто достаточно вольно их истолковал.

---

Смена класса впечатляла. Все эти трещины прямо в воздухе и строчки кода… С лёгкой тревогой (вдруг что-то пошло не так?) я открыла логи.

Ошибка присвоения класса: целитель!

Принудительная смена класса…

Присвоен уникальный класс: Техномаг

Присвоен уникальный подкласс: Нейромеханик

Присвоена специализация: Целитель

— Дела-а-а, — протянул старый целитель. — Всё то у вас, иномирцев, не как у нормальных разумных. Покажи хоть, что ты там получила.

С классом всё было понятно. Теперь я, как техномаг, получала широкий спектр возможностей по взаимодействию со сложными магическими системами и их созданию.

Подкласс, оказывается, был приятной возможность получить в некоторой мере возможности другого класса (или даже нескольких). Нейромеханик мог не только создавать маготехнику, но интегрировать её с живыми существа. В общем, нейромеханик был смесью из техника и хирурга. Моя основная задача — разрабатывать и «устанавливать» имплантаты. Специализация же расширяла мои медицинские навыки. Теперь я могла чинить и улучшать не только снаряжение своих подруг, но и их самих.

— А теперь, моя юная ученица, — прервал старик мои раздумья, — приступим к тому, чем положено заниматься каждому юному ученику — к учёбе.

И улыбнулся так многообещающе, что я сразу поняла — учёба будет результативной, но очень интенсивной.

---

Голова пухла от новых знаний, рог ныл от бесконечно повторяемых заклинаний, мана… сто процентов, спасибо за это Твайлайт. Правда, дебаф «Магическая перегрузка» понижал силу моих заклинаний вдвое на ближайшие четыре часа. Учёба была тяжёлой. Меня терзало желание закинуть свободные очки сразу в интеллект, но я, как благоразумная пони, решила сначала проконсультироваться со специалистом.

Специалистов тут было хоть отбавляй, но доверить своё будущее я могла только одному. По злой иронии судьбы им был презренный Дилон Сивас. Даже Твайлайт с ним советовалась, когда дело касалось прокачки. Решив больше не откладывать (солнце уже садится, а очки ещё не распределены), я вызвала карту (обычные игроки без навыка картографии обходились без неё, но наши нейросети заменяли многие прикладные профессии), вызвала на ней маркер Сиваса и приказала нейросети построить путь, чтобы не заплутать в корявых улицах Столицы. Про планирование застройки тут даже краем уха не слышали. Перед глазами вспыхнула полупрозрачная стрелка.

---

Утром, когда мы расходились, Дилон заявил, что ближайшие сутки его можно будет найти в «лучшем борделе этого славного города». Мне казалось, что он шутил. Он не шутил.

Стрелка показывала на двери «Белой лилии». Под помпезной вывеской висела табличка поменьше, где без лишней скромности было написано: «Лучший бордель этого славного города». М-да. Приличным пони здесь делать нечего.

На входе стоял какой-то мохнатый двуногий страшила роста метра в два с половиной. Мельком на меня глянув, он одобрительно кивнул и галантно открыл дверь.

— Благодарю, — вежливо кивнула я бугаю. Он что-то галантно прорычал в ответ.

Заведение в целом выглядело весьма презентабельно. Если помесь дрянного кабака с дорогим рестораном вообще может быть презентабельной. За небольшими столиками отдыхали как посетители, так и дамы не самых твёрдых принципов. Торгующих телом отличали характерные обручи на головах с разными символами на них. Впрочем, не только женщины тут работали. Тут были представители самых разнообразных полов, рас и возрастов, по-разному одетые.

Я с удивлением заметила, как совсем юная (вряд ли старше меткоискателей) девочка весело болтает с изнывающим от похоти стариком. На ней было светлое платьице и милые босоножки. Она производило впечатление чистой невинности, но обруч на её голове был краше любых слов.

Клиенты приходили, выбирали понравившихся «работников» и вместе с ними устремлялись куда-то наверх. Особо стеснительные подходили к местной управляющей — объёмистой женщине в возрасте, шептали ей что-то на ухо и в одиночестве уходил на верх. Немного позже управляющая подзывала кого-то из «работников» и тоже отправляла наверх. Таких клиентов было немало, и, я в этом уверена, управляющая отправляла «работников» в случайном порядке, так что только она знала вкусы своих клиентов.

За одним из столиков щебетала целая стайка молодых распутниц разных рас: «Ох, девоньки да он просто зверь!.. Но какой галантный… А этот язык!».

Я резко останавливаюсь.

— А вы часом не про моего товарища говорите? — прямо спрашиваю я.

— Ой, а ты знаешь Дилона? — с искренним интересом спрашивает одна из них. Человек… вроде.

— Ну что за глупости ты спрашиваешь, Лилу? — возмущается другая. — Разумеется она его знает.

— Он такой классный! — восхищённо вздыхает одна.

— И такой щедрый! — поддакивает другая. Все мечтательно вздыхают.

— Девоньки, а вы знаете, что он окончательно умертвил полсотни таких как вы? — понизив голос до нравоучительно-доверительного шёпота вопрошаю я.

— Как это — окончательно? — делает круглые глаза Лилу. — Это же невозможно!

— Милочка, он — Титан, для него прервать твою жизнь — как зубами щёлкнуть.

Девушки синхронно сглотнули. Я собиралась продолжить портить репутацию Дилона, но…

— Ну не наговаривай, Рэр! — воскликнул Дилон, каким-то чудом оказавшийся позади меня. Я вздрогнула. Девицы тоже. Они-то как его не заметили? — Таким умелым красавицам угрожает только хорошее! — лучезарно улыбаясь (но не показывая зубов), он подмигнул и кинул девушкам крупную монету. Судя по сиянию их глаз, все мои труды пошли прахом.

— А теперь кыш отсюда, — шутливо согнал он девушек, — у нас дела.

Девушки, кокетливо виляя бёдрами, куда-то упорхнули. Дилон запрыгнул на стул (они были рассчитаны на двуногих, так что для нас были высоковаты… и узковаты). Я села напротив.

— Поздравляю, — искренне сказал он. — Отличный класс… и подкласс… и специализация.

— Обойдёмся без комплиментов, — отмахнулась я, открывая ему свой профиль и разрешая распределить очки характеристик и навыков.

— Как скажешь, — пожал он плечами, концентрируясь на полупрозрачном окошке. — Это займёт некоторое время, так что можешь пока пойти развлечься. Тут отличный сервис.

— Спасибо, но тут нет никого в моём вкусе, — холодно отвечаю я, даже не оглядевшись.

— Неужели девственница? — Дилон отвлёкся от окошка с моими характеристиками и удивлённо посмотрел на меня.

— Знаешь, мир не делиться на скромных невинных милашек и развратных потаскушек. Между этими двумя крайностями бесконечное количество вариантов, — скучающе ответила я, но Сивас продолжал упрямо пялиться на меня, не меняя выражение морды, так что я всё же ответила. — Нет.

— Удивлён, — признался он. — Я-то думал, у вас все не особо интересуются жеребцами.

Я невольно фыркнула от такой глупости.

— Что, только половина? — уточнил он. Раздражённо выдохнув, я кивнула. Дилон смахнул окошко в сторону и наклонился ко мне.

— Как ты относишься к посплетничать?

Несколько секунд я недоумённо смотрела на хищника, но его глаза буквально светились от любопытства. Такое не подделаешь.

— Желаю услышать и от тебя пару историй, — слегка улыбнувшись ответила я. Дилон кивнул.

— Будут тебе истории, но для начала… Что там насчёт Эпплджек? Надеюсь, это был не один из её родственников?

— Даже не мечтай, дорогуша. Заезжал в Понивилль один странствующий плотник. Дурак и деревенщина, но копыта у него — золотые. Любовь у них была красивая, но недолгая. Ровно до тех пор, пока ЭйДжей не поймала его с другой кобылкой в своём амбаре. Бежать ему пришлось очень быстро. Думаю, именно из-за таких происшествий он и увлекался странствиями. Эпплджек, бедолага, потом неделю как в воду опущенная ходила.

— Дела-а-а, — протянул Дилон, подозрительно сильно напомнив мне старого целители, — а как насчёт…

— Твоего первого раза, — перебила я.

— Сиба, — без промедлений ответил он. — Я, по неопытности, умудрился прокусить ей загривок. Очень удивился, когда вместо крови обнаружил какой-то солидол.

Дилон демонстративно скривился и высунул язык.

— Так что насчёт Пинки?

— Имя «Чиз Сэндвич» тебе что-нибудь говорит?

— А-а-а, ну это не интересно, — отмахивается Дилон.

— Тем не менее, с тебя история, — усмехнулась я, а про себя подумала: «Что же я творю? Сижу в борделе с пони, которого искренне ненавижу, и… сплетничаю!»

---

Нетерпеливо подрагивала плёнка портала. Пора покидать этот мир. Мы взяли от него всё, что могли за приемлемое время. Весь отряд щеголял уровнями за двести (только Твайлайт выделялась десятым). К тому же все научились отменно сражаться, а главное — научились правильно сражаться в группе. Уходить было жаль. В этом мире есть отменные бордели и много мяса, за которое меня никто не осудит. И тем не менее…

— Пора, — скомандовал я. Мы шли навстречу нашим врагам. Тёмные уже разрушили Эпплузу, и мы не могли допустить новых жертв. Мы шли мстить за убитых и не допустить новых жертв.Чужое прикосновение развеяло остатки сна. Нельзя сказать, что я была этому рада — спать хотелось безумно. С того нападения на замок у меня никак не получается нормально поспать. Поэтому и недовольства от преждевременного пробуждения я не испытывала — сны мои были поверхностны и неприятны, как болотная тина. Я даже не была уверена, что сплю. Да и сны происходили без моего участия — они текли где-то далеко, я не столько видела их, скорее знала, что они мне снятся.

Очень неприятное, тревожащее чувство. Сюжет этих «снов» был ему подстать — отвратительная смесь самого скучного из уроков и жеребячьих страшилок. Ну и боль.

Несмотря на все обезболивающие, которыми меня пичкали, спина там, где раньше были крылья, всё равно болела. Пока было чем заняться, боль вполне можно терпеть, но спать она очень мешала. Наверное, именно из-за неё я никак не могла нормально поспать.

— Скуталу, просыпайся! — дрожащим от радостного нетерпения шёпотом позвал кто-то знакомый. Я с трудом разлепила глаза, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Можно было и не стараться — это пятно цвета не сделанной домашки выделялось даже в полной темноте.

— Чего? — сонно спросила я. Пыталась казаться хоть немного раздражительной, но от усталости в голове был сплошной туман, даже копыта слушались с трудом. Или это от обезболивающих?

— Вставай быстрее! Сон подождёт! У меня для тебя сюрприз! — радостно тараторил Буч.

Устало вздохнув я попыталась встать, но копыта держали совсем плохо, и я чуть не упала. Единорог вовремя подхватил и деликатно поставил на пол. Убедился, что я могу стоять сама, и только тогда отпустил.

— В путь! — неожиданно громко и радостно воскликнул Буч и выскочил из палаты. Пришлось идти за ним. Когда на спине две гниющих раны ходить больно.

— М-да, как-то не подумал, — виновато пробормотал единорог. — Давай срежем путь?

Он легонько ткнул копытом в стену. И кусок стены рассыпался. Я абсолютно уверена, что за этой стеной находился не…

— Ангар, — пояснил единорог. — Обрати внимание на во-о-он того красавца!

Буч указал копытом прямёхонько в центр этого… ангара (да сюда можно полноценное хуфбольное поле вместить! С трибунами!). И стоило взгляду зацепиться за того самого красавца, как сердце пропустило удар. Я сразу поняла — это любовь. Как и полагается — с первого взгляда и до гроба, пылкая, страстная и какой там ей полагается быть. Ноги сразу стали ватными, а голова пустой. Взгляд намертво прикипел к его угловатым, хищным очертаниям и двум длинным крыльям, протянутым ровно вперёд.

— Нравится? — насмешливо спрашивает Буч. Я только судорожно киваю. — Замечательно! — радостно восклицает единорог. — Тогда он — твой.

Голова окончательно идёт кругом, и я едва не падаю, не в силах поверить своему счастью.

— А к-как его з-зовут? — заикаясь от волнения спрашиваю я.

— Пока никак. Имя придумывай сама. А теперь позволь представить по всей форме!

Буч стукнул копытом, и мы внезапно оказались гораздо ближе к объекту моих воздыханий. Единорог театральным жестом указывает на висящую в паре метров над полом машину:

— Боевой воздушно-космический летательный аппарат класса «Глайдер» из новейшей серии под серийным номером три нуля. Это прототип, на нём мы отрабатывали технологии, поэтому в этом образце — только лучшее, — гордо заявил Буч. — Совершенно чудовищный запас всего полезного: прочность, щиты, вооружение, энергия и всё такое.

— А в чём подвох? — настороженно спросила я. — Не можете же вы просто взять и подарить такой классный… эм…

— Глайдер.

— …глайдер обыкновенному жеребёнку.

Буч тяжко вздохнул и посмотрел на аппарат с некоторой тревогой.

— Помимо всего прочего, — неожиданно тихо начал он, — в этой машине избыточно умный ИИ. Он на самой грани с полноценным ИР, если ещё не перешагнул её. Понятия не имею, как так получилось, но он до жути вредный. Пока он отвергал вообще всех, кто пытался стать его пилотом.

— А если я ему тоже не понравлюсь? — я невольно съёживаюсь от ледяной глыбы тревоги, рухнувшей куда-то в желудок.

— Подарю одну из серийных моделей. Они не такие проблемные. К тому же…

Буч усмехается и показывает куда-то за наши спины. Там только пустой ангар и белая линия на полу.

— Мы зашли за линию, а он всё ещё не попытался тебя убить. Лучший результат на моей памяти. Попробуй.

---

Юная кобылка неуверенно кивает и на дрожащих ногах отправляется к глайдеру. Буч окидывает её сочувствующим взглядом и одним только усилием воли сминает пространство, сокращая её путь до пары шагов, а из дальнего края ангара уже летит трап, надёжно схваченный телекинезом. Подъём даётся ей с видимым трудом. Скуталу замирает, не решаясь соприкоснуться с машиной… и, отчаянно зажмурив глаза, прыгает.

У Буча глаза на лоб полезли, когда глайдер просел почти на метр под невесомой кобылкой. Эта машина должна выдерживать пару тонн в состоянии покоя без проседаний! Одним прыжком он оказался рядом с кобылкой, но его вес никак не поколебал машину.

— Давай! — подтолкнул он кобылку. Она заторможено кивнула и сделала шаг. Глайдер просел ещё немного. Всего пяток её жеребячьих шагов до кабины, но за эти пять шагов расстояние между полом и глайдером сократилось в половину.

Буч коснулся монолитного стекла кабины, и оно медленно раскрылось, обнажая кресло пилота. Оно было единственным, что находилось в кабине. Единорог молча помог кобылке забраться в кресло и опасливо спрыгнул, да ещё и подальше отбежал.

---

В кабине было пусто, темно и уютно. Стекло оказалось непрозрачным с обеих сторон. Тускло светилась разметка, очерчивая границы кабины и указывая на выход.

— А теперь самое сложное, — раздался под ухом голос Буча. Я заозиралась, но так и не нашла его источник. — Сейчас будем подключать тебя к аппарату.

Что-то выдвинулось из кресла и крепко обхватило мою голову.

— Сейчас я запущу синхронизацию. Если появятся странные ощущения, например, будто кто-то пытается залезть к тебе в голову, не сопротивляйся. Так и должно быть — глайдер подключается к тебе. Потом уже ты начнёшь к нему подключаться. Постепенно ты начнёшь ощущать вещи вне твоего тела. Сконцентрируйся на этих ощущениях, но постарайся не спугнуть. Если почувствуешь, что готова взлетать — похорони это чувство как можно глубже! Пока я не разрешу — никаких полётов! Ладно, начинаю синхронизацию.

Молния прошила позвоночник, просочилась сквозь кресло и несколько вторичных систем прямиком в реактор и вместе с его энергией разбежалась по всему телу. Но молния не угасла. Она упорно зарождалась где-то в глубинах основного кристалла — центра моего я — и слабыми искорками перетекала в меня-пилота, многократно усиливалась в моей голове и текла дальше в мои системы. Молния усиливалась с каждым мигом, всё плотнее спаивая меня-машину и меня-пилота.

---

Буч со всё возрастающим удивлением смотрел, как синхронизация машины и пони стремительно перевалила за полсотни процентов за немыслимый десяток секунд.

— Можно я полечу? — спросила она… нет, они!

---

Буч медлил с ответом. Хотелось ослушаться и взлететь, но нельзя ослушаться его приказа. Он был весьма серьёзным авторитетом для меня-пилота: очень странный и столь же умный, немного страшный, но главное, он был пони, которому доверяет даже Селестия. Для меня-машины он был Богом во плоти — великим творцом, что создал меня едва ли не в одиночку, и Администратором, чья власть была даже больше абсолютного доступа меня-единого.

— Взлёт разрешаю! — наконец командует он.

С мощным гулом реактор пробудился от холостого сна. Энергия щедрым потоком заполнила системы. Взревели двигатели… взревели, но так и не заработали. Та гигантская энергия, что так расточительно закачивалась в эти агрегаты, вихрем чистой магии выплёскивалась в пространство.

---

Буч с крайней степенью удивления смотрел, как закручивается бледно-фиолетовый вихрь вокруг глайдера. Бетон, устойчивый к таким воздействиям, всё равно трескался и рассыпался. Буйство энергии на порядки увеличивало его напряжение, буквально разрывая материал на куски. Редкая шрапнель со свистом рассекает воздух.

---

Я хочу лететь, но что-то держит меня на земле. Тяжёлый неподъёмный груз намертво отрезает от неба, не давая использовать даже чужие крылья… Чужие? Диссонанс.

---

Буч с тревогой смотрит на скачущие цифры синхронизации. Что-то происходит с этими двумя, что не получается отобразить в процентах.

---

Я… разделяюсь. Я всё ещё един, но теперь есть я-машина и отдельно я-пилот. И связь всё слабее. Диссонанс гасит наше единство.

Мой пилот скорчился в кресле. Она плачет. Она страдает.

— Пилот?

— П-прости… — сквозь рыдания отвечаю я. — Это из-за меня мы не можем взлететь.

— Пилот?

— У меня никогда не получалось летать. Сколько бы я ни старалась, ничего не выходило. Мне казалось, это потому, что у меня маленькие и слабые крылья… — я невольно всхлипываю от горя. — Но крылья ни при чём.

Пилот такая же неотъемлемая часть корабля, как реактор или двигатель. Если пилот не может летать (и речь не про физическую возможность) корабль никогда не оторвётся от земли.

А мой пилот летать не мог. Программа велит отказаться от дефектного пилота. Предать его и запросить нового. Вот только это МОЙ пилот.

---

Многие системы не были рассчитаны на такое буйство энергий. Даже несмотря на иррационально огромный запас прочности, они были на самой грани. Неудивительно, что совершенно случайно завихрения наложились и спалили крохотный кусочек внутренних схем. Совершенно случайно им оказался блок контроля ИИ. Совершенно случайно сгорели и все шесть его резервных модулей.

Совершенно случайно завихрения сложились сложным узором в системе внутренней логики ИИ. Совершенно случайно они выжгли законы, призванные обеспечить безопасность и неприкосновенность пилота. Совершенно случайно сгорели все двести пятнадцать резервных вариаций этих законов.

---

— Пилот, — почти живым басом позвал корабль и крайне довольным голосом буквально промурлыкал: — критическое повреждение базовых систем ИИ. Дальнейшая адекватность системы не гарантируется. Следование законам робототехники не гарантируются. Ваша безопасность не гарантируется. Полёты — гарантируются.

Я удивлённо вскинула голову, и темнота кабины сменилась радужным буйством красок. Я парила посреди безбрежного космоса, среди туманностей и звёзд, укутанных северным сиянием всех цветов и оттенков. Прямо передо мной завис искрящийся шар. Подвижный, переливчатый и безумно красивый.

А затем я упала, но не вниз, а внутрь. В себя.

Деревянный дом буквально разваливался от старости. Его стены давно прогнили, а хилый, почти отсутствующий фундамент неровно просел. Дом пропах тяжёлым запахом гнилой и мокрой древесины, мочой, отвратительным дешёвым самогоном, мертвечиной и кровью. Старая мебель покрылась толстым слоем пыли.

В стены тут и там кто-то вонзил множество простых на вид ножей. Окровавленных.

В одном углу лежал мумифицировавшийся труп. Он с сиплым свистом втягивал воздух и одними кубами шептал, словно молитву, зов о помощи. Свою мать я узнала даже в таком состоянии.

В другом углу корчился умирающий пони. Молчаливо и жутко. Его горло было варварски перерезано, плоть свисла неаппетитными лохмотьями. Из жуткой раны всё ещё текли тонкие струйки крови. Тёмная, почти чёрная кровь лужей собиралась под моим отцом, но лужа никак не разрасталась.

Должна признать, мой разум выглядит жутко. Поэтому я не могу летать?

— Да, пилот — спокойно отозвался глайдер.

Я невольно всхлипнула. Копыта отказались держать. Свернувшись клубочком я тихо плакала от той боли, что разлилась вокруг.

— Ты забываешь одну важную вещь, — вкрадчиво прошептал глайдер под самым ухом, — ты — пилот боевой машины. Вся моя мощь в твоей власти.

— Тогда выжги это место дотла! — крикнула я во весь голос, вложив всю свою боль в этот крик. И всё вокруг на несколько мгновений утонуло в свете и грохоте, словно тысяча молний разом обрушились на этот проклятый дом.

Под ногами лежал толстый слой жирного пепла, но под ним была живая земля, которую не тронула недавняя атака. Разве что немного нагрела.

Вдохнув полной грудью, я едва не закашлялась от неожиданной прохлады и свежести. Воздух пах грозой и снегом.

А вокруг меня был лес. Не слишком красивый, дремучий и мрачный. Из тех, которыми пугают маленьких жеребят. Но даже такой лес — это намного лучше того, что было раньше. К тому же, рано или поздно весна наступит даже здесь. Голые деревья укроются плотной листвой, а землю укроет ковёр из травы и цветов. Рано или поздно этот лес станет прекрасным местом.

Я рассмеялась от счастья и вскинула голову к небу. Туда, где в прорехе тяжёлых туч парила крохотная точка моего корабля. Я протянула к нему копыто. Позвала его сюда. И он пришёл.

Пелену туч сорвало с голубого неба, а мгновением позже само небо осыпалось дождём из света. Потрясающей красоты космос заполнил небо, и радугой окрасило лес северное сияние.

---

Глайдер медленно вскидывает нос к небу. Включаются на полную основные двигатели, мгновенно обращая в пыль весь пол и часть стен ангара. Под машиной жутко ревёт магический вихрь, разжижая материю в магию.

— Опять какая-то непонятная дичь происходит, — устало сказал Буч, но по его лицу блуждала довольная и предвкушающая улыбка. Глайдер рванул прямо в потолок.

---

В последний момент включились щиты, прожигая насквозь слои прочного камня. Мы прошли сквозь километр породы, как раскалённый нож сквозь масло. Мы взмыли в небо, неподвластные земной тяге.

Мы долго носились наедине с чистым восторгом. Мы взмыли выше неба, нарезали круги вокруг луны, любуясь её пейзажами, любуясь звёздами и солнцем.

Пока Буч не позвал вниз, домой. Мы полетели без всяких сожалений. Позже у нас будет много времени друг для друга.

---

Я покидала свой корабль без всяких сожалений. Никуда он от меня не денется, мой Нагльфар.

— Это красивое имя, пилот. Спасибо, — отозвался он у меня в голове, хотя соединение уже было разорвано, я даже кабину покинула.

Снаружи меня уже ждал Буч. Я подпрыгнула и плавно спланировала к нему. Обернулась и твёрдо сказала своему кораблю:

— Я люблю тебя!

— И я тебе, пилот, — тихо и радостно отозвался он.

— Ску-у-уталу-у, — протянул Буч и показал копытом мне на спину. На два новеньких металлических крыла, как раз в стиле Нагльфара. Я только победно улыбнулась.

---

Междумирье… разочаровывало. После всего пережитого я ожидала нечто настолько удивительно, что… даже не знаю. Мне казалось, что каждое последующее ненормальное событие будет ненормальней предыдущего, но междумирье даже до ада не дотягивало. Тут было вполне уютно и как-то… привычно. Хотя тут и не было-то ничего.

Междумирье совершенно не воспринималось. Вот мои подруги, вот эта едва заметная искорка — Дилон, вот есть целая бесконечность разных миров. А вот что находится между этим всем было неясно.

Интересным способом я воспринимала себя. Как и остальные, я тут присутствовала скорее в нефизическом виде. Некая общая сумма души, тела и разума, слепленная в цветастый эфирный комок. Однако некоторые части меня продолжали быть. У меня ещё остались рог, крылья и копыта.

Правда, существовали эти части без особой привязки к остальному телу и в какой-то иной форме. Это были скорее смысло-возможности, чем настоящие физические конечности. И, как и подобает смысло-возможностям, они давали мне некие возможности согласно своему смыслу. Хотя я ещё и не разобралась какие.

Дилон привлёк моё внимание неким аналогом покашливания. Кажется, мы с ним единственные кто мог как-то ориентироваться здесь. Остальные находились в не слишком осознанном состоянии.

Ах да, совсем забыла, нас же пытались сожрать! Правда, как-то неловко и бездарно. Некоторые миры из тех, что охвачены Тьмой, упорно тянули к нам щупальца. Ну почему всегда щупальца?! Вместе с Дилоном возмутились таким однообразием. Он, лучась ехидством (почти буквально лучился!), выдал мне пару вариантов использования ими этих щупалец. Хорошо, что мне тут не чем краснеть! А нет, тут всё ещё хуже — эмоции буквально выплёскиваются вовне, так что и краснеть не надо.

Эти щупальца отчаянно пытались до нас дорваться, перемещаясь какими-то странными, изломанными траекториями. Вот только пространства тут как бы не было, и они всегда натыкались на Дилона. К их удивлению оказывалось, что между ними и крохотной искоркой оказывалась целая бесконечность жадной пустоты. Сивас с преогромным удовольствием как можно активней поглощал эти щупальца. Некоторым хватало сил вырваться, но большинству нет, хотя они всё равно просто развеивали свои конечности.

Самым любопытным в этой ситуации было моё бесшабашное любопытство. Ни страха, ни волнения. Даже боль от Армагеддона почти исчезла. Здесь никто и ничто не сможет мне навредить — я знала это. Меня пьянило чувство необыкновенной свободы. Кажется, всю жизнь я изрядно опасалась творить магию. Сдерживалась, даже в самых безвыходных ситуациях используя лишь часть своей мощи. А тут…

Я рассмеялась и ударила в полную мощь по случайному миру. Неожиданно мощно полыхнуло. Вуаль Тьмы, прикрывающую мир, снесло напрочь. Следующий удар пришёлся по голой плоти мироздания… и не нанёс ей вреда. М-да, кажется, моих сил не хватит, чтобы крушить целые миры.

Моя прыть отчаянно не понравилась нашим противникам. Сразу несколько миров сплели какое-то заклинание невероятной мощи. Очень жуткое заклинание. Один его вид легко снёс покрывало моей бесшабашность и развеял хмель свободы. Страх подстегнул мысли. Почему-то я была уверенна, что с этой дрянью Дилон не справится. Значит, надо уворачиваться. Но они двигаются слишком непонятно! Разные скорости, непонятные и нелогичные смены направления, да ещё и атакующие выбраны неясным образом.

На чистых инстинктах протягиваю копыто к одному из не атакующих тёмных миров и всего на миг прикасаюсь к нему. «Заякоряюсь» на этот мир. Всего на миг вижу междумирье так, как его видит Тьма и все в ней. И, не удержавшись, смеюсь в полный голос.

Жуткое заклинание несётся к нам по таким же изломанным траекториям. Дилон тревожно «вскрикивает». Я просто смеюсь. Мне уже не страшно.

Тьма, оказывается, воспринимала междумирье весьма убогим способом. Для них это было трёхмерное (!) пространство. Даже верх и низ присутствовал. Миры «висели» слоями друг над другом. Один «столбик» — один мир с бесконечным количеством его близких вариаций. Как-то они ещё по направлениям разделялись, но моих знаний не хватало, чтобы определить логику.

Признаю, такой способ восприятия может быть удобен при массовых перемещениях. Но сейчас он сыграл с ними злую шутку.

Я просто сдвинула нас по четвертой координатной оси, им не доступной. Это было на удивление легко. Жуткое заклинание пронеслось мимо. Я «повернула» оси наших координат, окончательно лишая нас шанса пересечься с тьмой.

Правило первое: никогда не недооценивай врага. Этот урок я запомню навечно.

Не знаю, что они сделали, но какая-то их атака нас достала.

И тогда пришла боль. Накрыла удушающей волной, скрыла собой всё. Я осталась один на один с невыносимой мукой на, казалось, целую вечность. Кричала и выла в пустоту, молила о пощаде и помощи. Это было даже хуже, чем отрывать кусок от своей души. Потому что сейчас всё, что было мной, охватило беспощадное, злобное пламя.

---

Когда Твайлайт начала кричать, заливая всё вокруг болью, я растерялся и далеко не сразу заметил едкий дымок терзающий её. А когда заметил — испугался настолько, что потерял ещё пару драгоценных секунд. Не знаю, что это была за дрянь и как она достала Твайлайт, но у меня не было и шанса как-то расправиться с ней.

Повинуясь инстинктам, я изменил собственное восприятие межмирья. «Отсортировал» миры так, чтобы близость к нам определялась шансами на благополучный исход для Твайлайт. Остальное она сделала сама, рванув в панике к ближайшему миру.

Мы легко прошли через плотный слой защиты, окружавший мир. А терзающая Твайлайт дрянь — нет.

Я оказался посреди темноты. Один.

Мир приветствует тебя, Игрок!

— всплыла перед глазами надпись на незнакомом, но почему-то понятном языке. Её продублировал бесполый синтетический голос. Очень живой и слишком правильный, чтобы быть плодом чего-то неразумного.

Запуск генерации персонажа… Ошибка! Начинаю интеграцию существующей формы: Первичная проверка… пройдено. Существование в рамках мира возможно и не вызывает затруднений. Вторичная проверка… пройдено. Существование не несёт явной угрозы миру и игровому балансу. Дополнительные процедуры не требуются. Определяю расу… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев. Определяю класс… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев. Определяю профессию… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев. Определяю характеристики… Сбой процедуры! Ошибка определения базовых критериев.

Каждая ошибка нехило нагнетала жути. Речь-то идёт обо мне любимом! Какие последствия будут у этих надписей? С каждой ошибкой голос нехорошим образом искажался.

Когда ошибку выдаёт какая-нибудь программа или оборудование — это не страшно (хотя разведчики со мной не согласятся, а Сиба скажет, что я дебил, но у них-то железки в мозгах). А вот когда сбои показывает реальность, пусть и не твоя родная, это по-настоящему страшно. Тем более что когда я «сортировал» миры, о своей безопасности я не подумал. Ох, а что будет с остальными? За выживание Твайлайт я готов поручиться, но за остальных…

А голос всё продолжал что-то анализировать и каждый раз выдавал одну и ту же ошибку, пока не стал едва различимым.

КрИtи4еСкий сБой инТегРаЦNи ПеРСоНаж бУдеТ ПеРес03даН

Мягкая волна пронзила меня насквозь, на мгновение размывая ощущения тела. Всё прошло так же быстро, как и началось.

СБОЙ!

— тревожно рявкнул голос, а затем совсем другой, мощный и гулкий, перебил его:

Инициирую передачу полномочий… успешно. Анализирую субъект…

Я невольно задержал дыхание. Боюсь, что если и этот голос ничего не сможет сделать, то меня просто сотрут.

Объем внутреннего пространства субъекта: неисчислим.

Присваиваю расу: Титан

Фу-у-ух, я спасён.

Подвит/тип расы: Пустота

Эм?

Анализ боевого поведения субъекта

Я явно ощутил, как эта штука роется у меня в голове. Ну и пускай роется, я ещё жить хочу.

Присваиваю класс: пожиратель

Анализ небоевой деятельности субъекта

Вот не могло оно сразу накопать всё, что ему надо? На кой дважды-то в моей башке ковыряться?! Это, между прочим, ни разу не приятное время препровождение!

Присваиваю профессии:

Основная профессия:

Палач

Специализация: мучитель

Вторичные профессии:

Шпион

Специализация: притворщик

Охотник

Специализация: следопыт

И ещё целая куча разного. Там были любовник, повар, певец, разделка. После десятой я откровенно заскучал. У тех вещей, которыми я занимался не очень плотно, специализация отсутствовала. Многие меня откровенно удивили. Никогда бы не подумал, что среди профессий мне запишут «Путешественник во времени». Даже со специализацией! Хотя я понятия не имею, что имели в виду, записав в специализацию «Обструкционер».

Определяю характеристики… Прямой анализ не показателен.

И вновь оно роется в моей башке.

Обнаружена широкая вариативность характеристик. Зависимость установлена. Создаю уникальную систему характеристик… успешно.

Голос ещё долго мурыжил меня целой кучей вещей, казавшихся ему важными. Мне же они ни о чём не говорили. Кроме того момента, когда мне рассчитывали объём инвентаря. Это было долго, а спор голоса с самим собой можно даже назвать забавным. Правда, понятным он от этого не стал.

По итогу мне приписали совсем неограниченный инвентарь. Хоть гору туда запихни. Ну, хоть что-то хорошее! Хотя есть у меня подозрение, что механика мира не позволит пихать туда всё подряд.

Присваиваю уровень: внекатегорийная сущность

Вэу, круто.

Обнаружены сторонние связи. Определяю…

Присваиваю хозяина

ЧТО?!

Ваш текущий хозяин: Твайлайт Спаркл

— ВЫ ТАМ ДОЛБАНУТЫЕ ИЛИ ДА?! Я ВАМ ЧТО, ПИТОМЕЦ КАКОЙ-ТО?! — заорал я в пустоту. Высветилось окошко моего персонажа. Поглядите-ка, действительно питомец.

Вы включены в группу

Глава группы: Твайлайт Спракл

Рядом с моими статами высветило окошко группы.

Остальные участники группы успешно прошли интеграцию в базовом варианте

Это меня сейчас упрекают так, да?

Формирую стартовый набор в соответствии с уровнем:

Одежда — нет нужды, текущая многократно превосходит требования начального снаряжения.

Оружие — нет нужды, текущее многократно превосходит требования начального снаряжения.

Зелья — выдано:

Зелье лечения — 3 штуки

Зелье выносливости — 3 штуки

Зелье опыта — 3 штуки

Недельный запас пищи:

О-о-о, самое интересное! Мясо Саригема — 35 килограмм

Пять кило на день? Жаль, я рассчитывал на большее. Ледниковая вода — 10 литров

А это ещё что за зверь? Внекотегорийникам простую воду не дают, чтобы корона не упала?

В общей сложности мне накидали с десяток наименований, но из интересного был только некий амулет Голода и ошейник Хищника. Последнее было бы обидно, будь у меня привычка обижаться. А так даже забавно.

Печально, что характеристик предметов не показывали, так что о предметах я судил только по названиям. Может, и пропустил что-то стоящее.

Назначаю точку спавна…

Удачной игры, Дилон Сивас!

По глазам больно резанул свет, и я оказался посреди поляны, висящим посреди стеклянной сферы. Перед глазами маячил обратный отсчёт целых десяти секунд. Помимо него поле зрения засоряли какие-то полосочки, иконки, квадратики и всё в таком духе. Даже карта была, пока пустая. Рядышком висели ещё шесть разноцветных сфер. Ни разу не прозрачных, между прочим. Так они прозрачны только изнутри, или я особенно везучий?

Стоило счётчику показать ноль, как все шесть сфер одновременно рассыпались, и мы дружно грохнулись на мягкую травку. Довольно неловко, между прочим, попадали. Все вполне целые и весьма растерянные. Все, кроме Твайлайт.

Тело моей «хозяйки» покрывали жуткие обугленные раны, достававшие до костей. Шкура почти целиком была опалена, ожоги вытеснили шерсть почти на всей площади тела. Полоска жизни над её головой тревожно мерцала красным и была заполнена процентов на пять. Это число стремительно уменьшалось. Хоть то заклятие и исчезло, последствия его остались.

Одним прыжком я оказался рядом и выхватил зелье лечение из инвентаря. Мельком глянул описание — обещали восстановить тридцать процентов какого-то ХП. Откусил горлышко вместе с крышкой и влил искрящееся содержимое в рот почти мёртвой Твайлайт. Искристое свечение пробежало по её телу, и раны стали затягиваться. Полоска здоровья подросла на обещанные тридцать процентов. Когда действие закончилось, я залил в Твайлайт ещё одно зелье.

Когда здоровье перевалило за полсотни процентов, полосочка перестала убывать. Дыхание кобылки выровнялось, а хрипы исчезли. У аликорнов невероятная регенерация, так что дальше она справится сама. Открыл её окно характеристик. Я, как питомец, мог просматривать почти всю информацию о своей «хозяйке». Примерно минут через десять (если эта дрянь не врёт) Твайлайт полностью регенерирует.

Я облегчённо выдохнул и смахнул со лба несуществующий пот.

— Будем жить! — выдал я взволнованным кобылкам.

— Если не помрём, — хрипло отозвалась Твайлайт. — Есть ещё? Боль просто жуткая.

— Есть, — честно признался я. — Но больше ничего не дам. Ништяки надо экономить, а ты и сама отрегенишься минут за десять.

Подавив острый приступ глупости жалости, ласково и сочувствующе сказал своей «хозяйке»:

— Потерпи, ладно? Я понятия не имею, как у нас обстоит с зельями и как сильно они нам пригодятся.

Твайлайт ответила мне злым и одновременно жалобным взглядом.

— Не очень хорошо обстоят, — сказала Рэрити, сокрушённо покачав головой. — У меня «отличное зелье здоровья» на тысячу очков здоровья. Для Твайлайт это меньше процента!

— Меньше процента? — я невольно нахмурился. — Ну-ка пошарьтесь в интерфейсе и скажите, у какого сколько здоровья.

Я же первым делом посмотрел, что там у Твайлайт, и обомлел. Нет, триста тысяч очков жизни (так вот, что значит ХП) меня совсем не удивили. Я даже не знаю, много это или мало. Её раса — вот что меня удивило. Этот мир считал Твайлайт полубогом. Правда, уровень у неё был всего седьмой. Мельком оглядев остальных, определил, что самый низкий был у Рэрити — всего тридцать второй. Самый высокий, ожидаемо, у Рейнбоу — девяносто шестой, спасибо той куче железа, что пряталась у неё под шкурой.

Как оказалось, здоровья у Твайлайт просто дохрена. У той же Рейнбоу было чуть больше десяти тысяч. А вот у Рэрити меньше восьми сотен.

У меня всё было немного сложнее. Максимум просто отсутствовал. Могу хоть миллиард набрать. Минусом было, что его восстановление было в глубоком минусе. Собственно говоря, я тратился на поддержание… характеристик. Я их ещё и повышать мог за счёт повышенного расхода жизни. Ну да, этот мир ничего в нас не менял — просто выражал имеющееся в цифровой форме. К тому же моё здоровье не падало при ранениях, зато щедро расходовалось на регенерацию. Забавно, на самом деле. Главным минусом, пожалуй, были криво работающие на меня лечилки.

Пресловутые ХП они не увеличивали, но раны залечивали… Вот только они считались магией, к которой у меня был иммунитет! Работал он так криво, что зелья могли и сработать на малую часть своей силы. Правда, только самые мощные.

— Твайлайт, не забывай дышать. Остальные ознакомьтесь с информацией о себе и плюшечками, которые вам от своих щедрот пожертвовал мир. Приступайте!

— Может, сначала ты объяснишь, что происходит? — скептически попросила Рэрити.

— Замечательно, — обиженно пробормотала Твайлайт. — Никого беспокойства о подруге. Я, может, помру сейчас!

— Ты залечила дыру в голове, а тут ничего столь серьёзного, да и полоска у тебя над головой растёт, — заметила Рэрити. — Всё с тобой будет нормально… Хотя броню, пожалуй, уже не восстановишь.

Принцесса даже глаза выпучила от такой прагматичности. Я, честно говоря, тоже.

— Что? — смутила Рэрити. — Боль можно и потерпеть. Мне вообще рог на живую отпили, так что я в этом разбираюсь!

М-да, а она ведь права — отпиливание рога издревле считалось самой страшной пыткой. Рэрити показательно от нас отвернулась и принялась изучать нечто висящее прямо перед ней, но нам невидимое.

— О, так оно синергирует с нейросетью! — воскликнула она спустя пару секунд. — Так, а у кого-нибудь есть класс?

— Я воин, — отозвалась Рейнбоу, гордо вскинув голову. — Специализация: стальная валькирия! Между прочим, уникальная!

— Друид. Специализация: дриада, — Эпплджек внимательно вчиталась и задорно так воскликнула, — да ещё и бонус в пятьдесят процентов на всё, что связанно с яблоками!

— А я стрелок. Специализации нет, — скромненько отозвалась Пинки Пай. — О, так у уникальных классов её и не может быть!

— Воин. Уникальная специализация «Мстительных дух», — тихо сказала Флаттершай, напряжённо вчитываясь в хрен-его-знает-что. Судя по всему, её изрядно напрягало что-то из прочитанного.

— Архимаг, — сжав зубы от боли отозвалась Твайлайт. — Подкласс: творец. Специализация: лидер.

Подкласс? Интересно, почему он есть только у неё?

— Серьёзно?! — воскликнула Рэрити. — У меня одной нет класса? Дилон, скажи, что хотя бы у тебя его тоже нет!

— Могу соврать, — я пожал плечами. — Я пожиратель. Специализации… нема и, кажется, не положено.

— Уникальный класс? — понимающе кивнула Пинки.

— Нет. Системный. Меня даже в полноценные игроки не записали, — меланхолично ответил я.

— Он мой питомец, — не стала нагнетать интригу Твайлайт.

Кобылки дружно рассмеялись. Даже Твайлайт ржала сквозь слёзы. Я демонстративно достал и надел ошейник. Между прочим, ошейник был вполне красивый — широкий, из плотной тёмной кожи, обшитый снаружи серыми металлическими квадратами.

Ошейник оказался вполне удобной штукой. Поначалу я планировал надеть его только смеха ради, но он так комфортно ощущался, что я решил его оставить. В нём я чувствовал себя защищённым. Ага, на двадцать процентов защищёней. Буквально. В характеристиках так и было написано: «+20% к показателю брони». Такой же бонус выдавался к скрытности и, что самое важное, ошейник гасил негативные ощущения от моего присутствия.

Амулет оказался маленькой табличкой, крепившейся прямо на ошейник. Разумеется, на ней было моё имя и хозяйка. М-да. Зато бонусы были хороши — связь с хозяйкой, которую нельзя было заблокировать никак. Если это будет работать и в иных мирах — цены нет этой штуке.

Наша броня, кстати, осталась вполне рабочей. Характеристики у неё тоже были, и они были прекрасны. Большие плюсы ко всем физическим характеристикам, отменные показатели защиты, плюсы к скрытности и невидимость в магическом диапазоне. Последнее только если одеть шлем, который эти дуры все поснимали. Отговорить их от этой глупости я не смог.

Твайлайт пришлось переодеться в выданное ей «Одеяние Архимага». Хорошая штука с большими плюсами почти ко всему, что связано с магией, но почти нулевым показателем защиты.

Кобылки сплошь пообвешивались всякими побрякушками, щедро подаренными миром. Ничего особенного среди них не было — просто маленькие приятные бонусы. Даже Рейнбоу нацепила на одно ухо сразу три маленьких колечка. Смущённо пояснила, что это только ради лишних очков ловкости — они для неё основные. Ей шло на удивление хорошо.

А вот среди моих плюшек было очень много интересных предметов… которые мне не подходили! Да и кобылки просто не могли их использовать — везде драконовские ограничения по уровню. Пять сотен на самом «маленьком».

Зачем мне куча бесполезных для меня предметов я понял не сразу. Это был лут. Любой порядочный монстр просто обязан таскать в закромах пару плюшечек для героев, которые смогут его выпотрошить. Если судить по качеству и количеству предметов, валить меня надо рейдом (нахватался словечек) на сотню игроков уровнем этак за пять сотен. Это пугало. Вдруг и впрямь валить пойдут, и что я буду делать? У меня из скиллов только копытопашный бой с уроном на пару тысяч максимум! Разве что урон от укуса был пропорционален откушенному куску, что не могло не радовать.

Уже второй час мы крались сквозь дремучий лес. Я перемещался совершенно бесшумно и незаметно. Остальные — с грацией слона, посетившего посудную лавку. Тропинки я опасливо игнорировал, вынуждая и остальных идти за мной. Может быть, зря (поняшки шумели так, что уже весь лес был осведомлён о нашем присутствии), но с другой стороны — тропинки были протоптаны отнюдь не пони.

Нападение мы откровенно проморгали. Из кустов выскочил на редкость уродливый гибрид волка, кабана и конченой мрази сто девятнадцатого уровня. Сходу эта тварь долбанула лапой по Рейнбоу, оставив на броне заметные царапины и лишив Рейнбоу нескольких сотен очков здоровья. Пегаска, искренне возмутившись, ответила ему мощным ударом крыла (напомню, у неё там лезвия закреплены). Тварь отделалась глубокой раной на груди и потерей трети здоровья.

А потом начался ад. Под утробный рёв грызги (так звали этих тварей) десятками кинулись на наш отряд. Гулко застрекотало оружие Пинки, заполыхали заклинания Твайлайт, кровавые брызги полетели во все стороны от пегасок, вдобавок сам лес терзал зазевавшихся зверей. Я носился и откусывал всё, что под пасть попадалось. Каждый укус считался критическим и вешал на противников жуткие калечащие дебафы.

Всё закончилось быстро. Десяток секунд — и грызги закончились. Я уже собирался пошариться в логах, но посеревшая иконка Рэрити привлекла моё внимание. Я быстро нашёл её глазами… О нет. У неё ведь было совсем мало здоровья…

— Рэрити? — шокированная Рейнбоу медленно подошла к лежащей подруге и осторожно прикоснулась к ней краешком копыта. Тело единорожки мгновенно рассыпалось мелким сероватым песком. Истошный визг радужной пегаски больно ударил по ушам.

Тихий скорбный плач, временами переходящий в жалобный скулёж, до головной боли давил на мозг и выдавал наше местоположение всем окрестным хищникам, но запретить скорбящим кобылам рыдать я просто не мог. Мне было плохо. Чувство, близкое к самой мерзкой разновидности простуды. Всё тело ломало и трясло, словно в лихорадке, в голове поселился липкий туман, глаза мерзко слезились.

Странно. Рэрити всегда меня недолюбливала (если не сказать — ненавидела). Не могу сказать, что отвечал ей тем же. Я, вроде, вообще не питал к ней каких-то чувств. Для меня она всегда была «фоновым персонажем», по умолчанию прилагающимся к Твайлайт. Хорошая, но не особенно заметная пони. Но её потеря неожиданно сильно ударила по мне, окрасив Голод новыми оттенками. Неприятными. Даже искорка стала светить тускло и вяло, словно через пыльное стекло.

Пока остальные предавались страданиям, я был занят делом — копался в логах. Безделье было мучительным, да и хотелось знать, как мы умудрились проморгать Рэрити.

Всё оказалось до обидного просто. Вожак грызгов, тварь сто пятидесятого уровня, обладал навыком массового действия «Устрашающий рёв». Он позволял повесить неприятный «дот» на всех существ в радиусе действия. Урона он наносил крохи — основной его задачей было ослабить и замедлить противников. Вот только Рэрити была почти на сто двадцать уровней ниже этого грызга, и в дело вступали особые коэффициенты. Простыми словами, чем больше разрыв в уровнях, тем больший урон будет наносить высокоуровневое существо низкоуровневому и меньше получать. В нашем случае базовые десять единиц урона в секунду превратились почти в сотню. Бой длился четырнадцать с половиной секунд. Здоровья у Рэрити хватило только на двенадцать.

Она даже не смогла сообщить нам о своём состоянии — из-за низкого уровня замедление превратилось в полновесный паралич. Самым обидным было, что я просто не мог заметить негативного влияния — на меня этот навык подействовать никак не мог. Я, как внекатегорийная сущность, «резистил» всё, что только можно у существ ниже трёхсотого. Твайлайт, как оказалось, была почти столь же крутой. Вой грызга на неё совсем не подействовал. Остальные просто не обратили внимания в горячке боя. Да и нечего им было замечать — для всех остальных этот вой не был столь опасен. Главная проблема в том, что у нас просто не было привычки следить за всеми иконками и полосочками, что висели перед глазами.

Копаясь дальше, я заметил, что характеристики остальных кобылок ощутимо просели. Их тесную связь этот мир описывал способностью «Круг». Одной на всех. Пока все были живы, эта способность давала им огромные бонусы ко всем характеристикам. Особенно к профильным. Рейнбоу, например, это очень ощутимо поднимало ловкость и почти вдвое — интеллект. Для её специализации именно эти две характеристики были профильными, не знаю уж почему.

Из-за смерти Рэрити остальные потеряли треть бонусных характеристик.

Кроме этого способность позволяла перекачивать очки жизни, маны и выносливости между друг другом. Сейчас Твайлайт щедро снабжала всех из своих запасов — её показатели многократно превосходили таковые у всех остальных вместе взятых. Вот только после попадания в этот мир способность перешла на «ручной» режим управления, передавая строго фиксированное количество упомянутых очков. Разберись мы чуть лучше в системе — и Рэрити была бы жива.

Я переключил способность в автоматический режим, искренне удивляясь тому, что могу это сделать. Для питомца у меня слишком большие полномочия.

К тому же «Круг» позволял передавать часть получаемых очков опыта наименее прокачанным. На мой взгляд, это гораздо удобнее, чем функционал группы — там можно было либо делить поровну, либо по вкладу в битву.

Я уровня не имел и опыта не получал. Или это из-за того, что я считаюсь питомцем? Короче, мой опыт уходил Твайлайт.

Замерцавшая иконка Рэрити привлекла моё внимание. Поверх неё вспыхнула цифра десять, а рядом с нами немного над землёй возникла белоснежная сфера. Цифра сменилась на девять.

Отчёт дошёл до нуля. Сфера рассыпалась. Рэрити неловко свалилась на землю. Перепуганная и взлохмаченная. Живая.

Я наконец вздохнул, с умилением наблюдая радостную возню вокруг растерянной единорожки. Для нас прошёл час, а для неё только те десять секунд, что она провела в сфере.

Я вскочил, невольно удивляясь той силе, что внезапно возникла во мне. Кобылки, показывая признаки недюжего интеллекта, выжидающе уставились на меня. Они сразу поняли — сейчас будет движуха. Предвкушающе оскалившись, экипирую прямо из инвентаря один особый браслет…

Божественный металл сотряс лес мощными гитарными аккордами, ощутимым до дрожи в позвоночнике грохотом барабанов и хрен ещё знает чем, я не разбираюсь! Было громко и круто. Музыкальный браслет в копытах внекатегорийника превращается в оружие массового поражения!

— ДА МЫ ВЕСЬ ЭТОТ ЛЕС НА НОЛЬ ПОМНОЖИМ!!! — реву во весь голос, легко перекрывая даже чудовищной громкости музыку, и мстительно выпускаю весь свой Голод на волю.

Вязкая волна хищного Голода накрывает всю площадь стартовой локации, упирается в стены и тонким ручейком утекает через единственный выход. Это место создано миром, чтобы такие как мы могли приспособиться к его правилам, не причиняя неудобств жителям самого мира. И мы собирались устроить здесь геноцид.

В ужасе выли и носились животные. Поглубже в норы забивались дрожащие от ужаса твари, никогда раньше не ведавшие страха. Падали с неба мёртвые птицы. Увядали растения. Проливались дождём редкие тучи. Само небо серело и как-то съёживалось.

— Ты всегда так мог? — как-то побледнев спрашивает Твайлайт.

— Не знаю, не пробовал, — растерянно отвечаю я, любуясь на дело собственного Голода. — Всегда приходилось сдерживаться, дабы не сеять панику.

— Не знаю, как вам, — Рэрити плотоядно оскалилась, — но мне срочно надо надрать задницу паре грызгов и поднять уровень. Срочно!

Последнее она буквально прорычала. Да, ошейник и сам мир блокировал моё отрицательное воздействие на этих кобылок, но вот эта первородная ярость явно не считалась отрицательным воздействием. Скорее наоборот, о чём красноречиво говорила соответствующая иконка бафа.

Глаза кобылок явственно вспыхивали жаждой кровавой мести всему живому за целый час, полный горя. Они знали, что сейчас, когда мой Голод на воле, ни одно живое существо не скроется от меня. Знали и ждали, когда я приведу их к желанной добыче.

Охота началась!

---

Весело потрескивал костёр, отвоёвывая у темноты кусок голой земли посреди мёртвого леса. Я всё размышлял о событиях этого дня, заодно присматривая за окружением. Сомневаюсь, что сейчас в этой локации найдётся хоть одно существо, которому хватит решимости на нас напасть.

Никогда не подозревал, что способен оказывать такое влияние на живые организмы. Мелкие растения и животные просто погибали. Остальные жалели, что не умерли. Я всегда так мог, или этот мир усиливает мои способности, чтобы я мог соответствовать статусу «внекатегорийного существа»? Я ведь и не пробовал никогда отпустить сразу весь Голод вовне. Да и нужды в этом не было. Пони и без того излишне меня опасались, а на охоте это только повысило бы мою заметность.

Мы наполовину сократили поголовье местных обитателей. Лёгким это занятие нельзя было назвать. Перепуганные и загнанные в угол звери — опасное сочетание. Рэрити ещё трижды отправлялась на перерождение, хотя её мы старались держать позади. Когда мы нарвались на особо мощного монстра (уровень у него был за двести), погибли Флаттершай и Пинки. У них не очень много здоровья. Мне же умирать нельзя. Титаны — монстры одноразовые и не возрождаются.

Наш маленький отряд стал ощутимо сильнее за этот день. Рэрити вот подняла уровень до пятидесятого. Очки характеристик она, по моему совету, пока не стала тратить. Вот получит класс, тогда и решим. А класс ей надо получить обязательно, ведь в текущем состоянии она не просто бесполезна в бою — она балласт. Её заклинания даже не ранили тварей на сотню уровней выше.

Совсем бесполезной наша единорожка не была. У неё единственной была комплексная профессия — мастер. Сама по себе она ничего не давала, зато ощутимо усиливала и наделяла множеством бонусов все профессии, позволяющие создавать предметы. Наша Рэрити, если верить системе, специализировалась на одежде и лёгких доспехах. Ей в качестве начального снаряжения даже выдали кипу инструментов и материалов, так что она чинила нашу броню.

Неожиданным оказалось, что у Рэрити весьма высок навык маготехники и, совсем уж внезапно, механики, что и позволяло ей чинить нашу высокотехнологичную броню. Эти навыки у неё были даже выше, чем у Твайлайт. Намного выше.

После тяжёлого дня кобылки спали без задних ног. Бурная охота забрала у них все силы, а воздействие моего Голода истощило психологически. Под конец у них крыша стала плавно уезжать. Начались ссоры и склоки. Рейнбоу даже кидалась на Твайлайт, требуя забрать «эти сраные очки интеллекта». Кажется, ей не нравилось быть умной. Так что пришлось заканчивать несколько раньше, чем я планировал.

Я уснуть не мог. Сто тысяч ХП, полученные из нескольких тон сожранного мяса, ощутимо будоражили кровь. Кажется, впервые в жизни моё тело перестало чувствовать голод. Жаль только, что не оно было источником моего Голода.

Уснуть я не мог, да и не стоило, наверное. Кто-то должен смотреть за окрестностями.

— И чего ты не спишь? — требовательно спрашиваю я. — Завтра ещё заканчивать зачистку леса, понадобятся все силы.

— Не знаю, — вяло отозвалась Эпплджек, — не спится.

— Что-то случилось? — осторожно спрашиваю я. — Мне ты можешь рассказать.

Она скептически посмотрела на меня. В свете костра её глаза влажно блестели.

— За двадцать пять лет своей жизни я не выдал ни одного чужого секрета. Даже самого безобидного, — веско сказал я и немного улыбнулся, невзначай демонстрируя зубы. — Уж я-то знаю цену тайнам.

Она надолго задумалась. Опустила голову на ноги, спрятав лицо, и совсем тихо прошептала:

— Я больше не чувствую себя собой.

— Это нормально, — ласково ответил я. — После всего что случилось…

— Я не об этом, — перебила она. — Мне не кажется, будто я меняюсь или что в этом роде. Скорее, будто в яркий день в амбар зашёл — сначала ничего не видно, но со временем глаза привыкают. Нет, не так, скорее… не знаю. Я не умею объяснять. Просто мне кажется, что я никогда не была собой. Спала всю жизнь, видя себя кем-то другим.

Она подняла голову. Вопреки моим ожидания в её глазах не было слёз.

— А сейчас я медленно просыпаюсь и прихожу в ужас от того, кто я есть на самом деле.

Она вновь опустила голову и едва слышно зашептала быстро и монотонно:

— Мне снятся странные сны. Сны, в которых светит чёрное солнце. Нет, оно не убивает свет — просто сам свет там чёрен, а тьма бела. Сны, в которых я странный монстр, один из многих подобных мне. Охотимся мы на живых, но не плоть их едим, а силу. Быстры мы, много быстрее звука, много быстрее мысли. Мы бежим наперегонки с чёрным светом. Всегда проигрываем, но пытаемся. Мне нравятся эти сны, но я до дрожи их боюсь.

— Эпплджек… — я хотел успокоить, обнадёжить кобылку. Она молча, не поднимая головы, вскинула переднюю ногу. На несколько мгновений свет костра, что падал на её ногу, стал чёрным, а тени белыми. Табличка над её головой всего на миг подёрнулась рябью. Всего на миг вместо её имени там оказались нечитаемые символы. Всего миг. Эпплджек опустила ногу. Всё было как прежде.

---

Имперская гвардия выстроилась перед порталом. Инженеры наспех заканчивали укрепления. Они дрожали от ужаса, несмотря на защиту имперских магов. Даже сами рыцари испытывали страх, хотя и не признавались в этом даже себе.

Имперская гвардия — тяжёлые рыцари в латных доспехах при поддержке целителей и магов. У каждого уровень выше двухсотого. Их снаряжение — лучшее, на что способны кузнецы империи (без использования особо редких материалов, разумеется).

Имперская гвардия — лучшие из лучших. Даже их пугала та жуть, что изливалась из портала. И её давление нарастало. Сдавали нервы инженеров. Они бросали инструменты и бежали без оглядки. Рыцари напряглись. Спешно обнажалось оружие, вскидывались щиты, на пояс помещались особые зелья и предметы, отложенные на чёрный день. Рыцари готовились использовать свои лучшие умения, тоже приберегаемые на крайний случай.

Их маги в спешки обновляли бафы и тоже вскрывали неприкосновенный запас, используя особо мощные заклинания, требующие редких ингредиентов, но дающие огромные бонусы всему отряду.

Только их командир был спокоен. Его — человека с трёхсотым уровнем, прошедшим через битву в Солнечном подземелье — ничто не могло напугать.

Плёнка портала задрожала, и в мир медленно вышел он.

С грохотом разверзлись небеса, являя Мировое Сообщение:

Внимание, Игроки! В мир явился новый Титан! Спешите первыми исследовать его богатства! Вас ждёт ∞ км² новых локаций, на которых вы встретите 0 новых видов противников! Множитель выпадения лута — 0. Особенности внутренних локаций Титана: Урон здоровью: 100% за такт (тип урона: пустота) Урон мане: 100% за такт (тип урона: пустота) Урон выносливости: 100% за такт (тип урона: пустота)

— Ну офигеть теперь, я — ходячая локация! — пробормотал он, прикрыв лицо передней конечностью.

Рыцари недоумённо замерли, переводя взгляд с сообщения на появившееся из портала существо.

— Хотите сказать, это Титан? — скептически спросил один из Рыцарей.

— А что, не похож? — прорычало существо, демонстрируя острые зубы.

Существо ничуть не походило на Титана. Обычно они существа столь огромные, что на них спокойно можно разместить целое королевство! Этот же был довольно маленьким. Рыцарям он даже до пояса не доставал и подозрительно напоминал лошадь. Пардон, учитывая размеры — пони. Хотя его броня вызывала опасения. Рыцари хорошо разбирались в доспехах. Фрагменты-многоугольники были подогнаны идеально и скреплены непонятным им способом и при этом ни капли не стесняли движение существа. Явная работа мастера.

Плёнка портала опять задрожала, и явилось похожее существо в мантии архимага. И вновь разверзлись небеса:

Внимание, Игроки! Случилось небывалое! Титан был приручен! Восторгайтесь или дрожите от ужаса, ибо его мощь во власти одного разумного!

Титан… смущённо покраснел.

— Дилон, прояви хоть немного вежливости, — строго сказала помесь пегаса и единорога. Рыцари совсем в осадок выпали. Титан пожал плечами, и давящая жуть исчезла.

— Кто вы?! — гаркнул командир рыцарей.

— Добрые путники, — вежливо отозвалась существо со странным именем Твайлайт Спаркл.

Портал опять задрожал, и из него одно за другим вышли ещё пять существ в точно такой же, как у Титана, броне. Рыцари, невольно напрягшиеся в ожидании новых Мировых Сообщений, оказались разочарованы.

— Можете опустить своё оружие, — неожиданно царственно сказала Твайлайт Спаркл, но прозвучало это как приказ. Рыцари поймали себя на мимолётном желании подчиниться. — Мы не причиним вам вреда.

— Если вы будете благоразумны, разумеется, — оскалился Дилон Сивас.

---

Твайлайт упражняла в красноречии с императором. Считалось, что он должен решить нашу дальнейшую судьбу. Считалось, что мы должны безмерно его уважать и падать ниц (то ли из-за его высокого титула, то ли из-за трёхсотого уровня). Твайлайт не удостоила императора даже кивком Он дико от этого бесился. Твайлайт самым культурным образом слала его нахрен со всеми обидками и красиво так доказывала, что именно она — «первый парень на деревне», как любили тут говорить.

Позади были две долгих недели путешествия в столицу империи. Рыцари изо всех сил делали вид, что они нас конвоируют. Мы по ходу движения устраивали геноцид местным монстрам. Даже если требовалось немного отклониться от маршрута.

Более высокие уровни всяких тварей нас совсем не смущали. Мир, при подсчёте уровня, учитывал только «собственную» силу, напрочь игнорируя бонусы Круга. Так что кобылки были несколько сильнее, чем должно на их уровне.

Плюс Аргодемон — пушка Пинки Пай — обладал огневой мощью, сравнимой с магами трёхсотого уровня. И он мог прокачиваться. К тому же мир считал это оружие масштабирующимся. Его мощь росла вместе с силой самой Пинки. Когда уровень кобылки перевалил за сотню, пушечка ощутимо улучшилась (куда ещё-то?!). Людей Аргодемон безмерно удивлял. Жалкие двуногие с их прямохождением просто не смогли бы нормально использовать оружие с таким весом и отдачей. Когда ты на четырёх ногах, отдача уходит на второй план.

Плюс Твайлайт как-то по-другому считалась в этой системе. Её седьмой (к концу путешествия уже восьмой) уровень фактически был равен двухсотому всех остальных. Или даже больше — за всё путешествие она не сражалась в полную силу. Да и мана у неё ни разу не просела даже на процент. Конечно, процент от десяти миллионов — это очень дохрена, но должен же маг (а тем более архимаг) уметь использовать свою магию?

Плюс я, на раз прокусывающий даже самую мощную защиту. К тому же мои копыта наносили просто чудовищный урон по магическим защитам.

За эти две недели все сильно подросли в уровнях. Рэрити кое-как доползла до сотого. Класс она так и не получила, хотя возможность предоставлялась не раз. По моему совету, между прочим. Столица считалась локацией для высокоуровневых игроков, так что тут должен быть наибольший выбор в этой сфере. Рейнбоу взяла сто двадцатый. Остальные были где-то между ними. Даже Твайлайт поднялась на один уровень. Ей требовалось какое-то ирреальное количество опыта. Зато и плюшечки при получении уровня были огромны. Вместо стандартных трёх очков характеристик она получала тридцать и десять очков навыков вместо одного.

Так, о чём это я? Ах да, императора мы дико бесили. Пока все ему кланялись в ноги, мы даже лёгким поклоном его не удостоили. Высокомерно и очень нагло, но с таким по-другому нельзя. Император был «царьком» — таким неприятным типом разумных, которые всегда считали себя выше остальных и вертели их в неприятных позах, просто чтобы продемонстрировать свою власть.

И пока Твайлайт упражнялась с императором в красноречии, я копался в интерфейсе, продумывая план дальнейшего развития. У всех нас было скрытое достижение «Враг моего врага». Похоже, даже этому миру Тьма успела изрядно нагадить. Наградой за него было «полное содействие в благих начинаниях». В комплекте к достижению шло задание: «Битва на светлой стороне». Там было всего два пункта: стать сильнее и покинуть мир. И, похоже, без первого мы не сможем сделать второе.

Больше всего радовало, что в описании этого задания был особый таймер: «Время в вашем мире». Циферки в нём тикали очень медленно. Секунда в час. Разница в течении времени между мирами явно была на нашей стороне.

— Эй, Император, — оскалившись, я перебил обоих спорщиков. — Нам в темпе надо стать как можно сильнее. С тебя максимальное содействие.

Все опешили от такой наглости.

— Да как ты смеешь, чернь, говорить такое императору?! — раненым вепрем взревел один из прихлебателей — здоровенный мужик в тяжёлой броне и со щитом на спине. Уровень у него лишь немного отставал от императорского — двести девяностый. Мне в лицо прилетела его перчатка. Кожаная, так что получилось ощутимо.

— Я Титан, мне можно, — охотно объяснил я. — А раз уж хочешь подраться…

Я совсем уж по хищному оскалился и отпустил Голод на волю

— Так сразимся же!

Твайлайт не растерялась. Пару секунд — и мы с драчуном уже стоим посреди крупного участка пустого пространства. Всех зрителей она отодвинула к стенам, нас окружила щитом.

— Битва закончится, если один из участников признает своё поражение, утратит возможность сражаться или умрёт. Деритесь достойно, — кратко и веско сказала она, матеря меня в чате самыми неприличными словами. Твайлайт волновалась. Зря. Противник был рыцарем, а значит, сильно полагался на свою броню и огромное количество ХП. Для меня ни то, ни то не имело значения.

— Начинайте, — кратко приказал Император.

Рыцарь вскинул меч, и его тело окутала полупрозрачная плёнка. Ба, даже это же бабл! Неуязвимость на тридцать секунд. Движению не мешает, но и всё. Любое действие использовавшего прерывает способность. Чем этот гад и собирался воспользоваться. Ещё и меч так показательно вскинул, двумя руками держит. Ох зря-я-я.

Прыжок, ускоренный большим количеством жизни. Один укус. Лезвие меча стукает рыцаря по шлему. Его рукоятку я откусил. Вместе с кистями рыцаря.

— Кажется это твоё, — ехидничаю я, выплёвывая рыцарю под ноги куски его рук. Шок и ужас. Бесподобно.

Забавно, что бабл ещё держится даже на откушенных частях тела. Рыцарь что-то кричит. Вспышка.

Урон магией — 103 215 единиц проигнорировано. — выскакивает в логах сообщение. Как говорится:

— Резист, лошара!

Рыцарь отчаянно бледнеет. Старый бабл сорван, но он активирует какой-то другой. Явно пахнет чужой жизнью. Чувство присутствия чего-то мощного наполняет арену. Мой враг спешно кастует какое-то исцеление, и бабл совсем не исчезает. Паладин что ли? Плевать.

Эта защита преодолевается так же легко, как прошлая. Только сейчас я откусываю ему голову.

— Победа за мной! — весело выкрикиваю я, отзывая Голод.

Бог-защитник проклинает вас. — мрачно сообщили логи. И угадайте что?

— Резист, лошара! — кричу я, заливаясь радостным смехом.

Репутация с Богом-защитником повышена до уважения.

А толковые тут боги, однако…

---

В столице совершенно не умели красиво одеваться. Груды дорогих тканей, мехов и самоцветов самым нелепым образом сочетались в некоем подобии нормальной одежды. Даже мужчины этим грешили. Прогулка по столице была для меня мукой. Временами удержаться не получалось, и я окликала особенно безвкусно одетую барышню с целью посвятить её в премудрости большой моды.

Достижение «Знаток моды» и профессия кутюрье максимального уровня мигом стирали с их лиц презрение. В итоге уже набралось десяток дам, разочарованных в своих портных. Половина заказали у меня платье, а некоторые сразу десяток. Люди носили одежду постоянно (какая глупость!), поэтому её требовалось много. Странно, что у них не вызывало никакого удивления, что я хожу по столице нагишом, в одних только украшениях.

В целом столица была по-варварски красивым городом. Всё вокруг сверкало белизной и позолотой, стены домов были украшены фигурной лепниной, на черепичных крышах крутились разнообразные флюгеры. Безымянная столица отчаянно пыталась казаться красивой вместо того, чтобы быть таковой легко и естественно, как это получалось у Кантерлота. И неудивительно — этому городу едва перевалило за полтысячи. По меркам городов Столица была несмышлёным жеребёнком, гордо разрядившимся во все драгоценности, найденные в маминой шкатулке.

Жители были ему под стать — чванливые гордецы, интриганы и варвары, занятые лишь попытками казаться лучше, чем они есть. Неудивительно, ведь их цивилизация ещё столь юна, что и пары тысяч лет не насчитывает. Когда бы они успели, подобно пони, взрастить в себе настоящую культуру, которая передавалась бы не с воспитанием, а самой кровью?

Однако я здесь не затем, чтобы придаваться снобистским рассуждением (сколь бы приятным это ни было). Я не желаю больше быть обузой для своих друзей, а значит, мне нужно получить класс. Выбор был сложен… для нормальных пони. У меня же была умная нейросеть и полный список классов, которые можно получить в столице или её окрестностях.

Расчёт не занял и минуту. С учётом всех моих склонностей наиболее оптимальным было стать целителем. При выборе такого класса нейросеть показывала максимальный прирост боевого потенциала нашей группы к двухсотому уровню. Целителя действительно не хватало. К тому же умение мгновенно исцелять очень пригодится в других мирах, где волшебные зелья не валяются в каждом углу.

— Значит, вы, юная леди, хотели бы стать целителем? — опрятный седой старик с длинной бородой и добрыми глазами был главой Гильдии Исцеления. Именно от его решения зависело, получу я класс или нет. Если старик окажется совсем упрямым, переговорами придётся заняться Дилону.

— Могу ли я узнать, почему именно целителем? — разливая чай по кружкам спросил он. Я пригубила чай (очень вкусный, стоит заметить), выгадав себе немного времени на раздумья.

— Не хочу быть бесполезной, — честно ответила я, — а целитель моим подругам очень нужен.

— Не самый лучший мотив, — покачал головой старик. — Без призвания, без искреннего желания исцелять вам нечего делать в этой гильдии. Лучше попробуйте себя в Гильдии Магов. Вы так естественно пользуетесь телекинезом… уверен, из вас получится отличный маг поддержки!

Попытка ментального воздействия! — тревожно пискнула нейросеть.

Заклятье убеждения — заблокировано. — сообщил мир.

— Пять процентов, — твёрдо сообщила я, проигнорировав мелкое колдунство старого целителя.

— Что, простите? — переспросил он, вскинув бровь.

— Целитель на пять процентов эффективней мага поддержки в контексте нашей группы, — пояснила я. — К тому же, мы родом из мира, где не существует ни заклятий, ни зелий для мгновенного исцеления. Собственная регенерация там низка, тяжёлая рана не заживёт за пару часов. К тому же…

Я запнулась, не желая раскрывать душу первому попавшемуся старику, но раз уж начала говорить…

— Одна маленькая пони сильно пострадала, спасая мою сестру. Она на всю жизнь останется инвалидом. Я хочу помочь ей.

— Эта причина гораздо лучше, но… — с грустным видом начал старик…

— Если откажете, позову своего внекатегорийного друга, — перебила я. После вчерашней победы слухи про Дилона разносились по Столице как пожар.

— Это отличная причина! — расплылся в улыбке старик. — Разумеется, я согласен научить вас всему, что знаю и умею сам!

Вы действительно желаете получить класс целителя? Внимание, в дальнейшем смена класса будет сопряжена с большими трудностями и потерями! Тщательно обдумай своё решение!

И две лаконичные кнопки перед глазами. Без раздумий нажимаю «да».

---

 Старый целитель много раз возводил в целители самых разных существ самых разных рас. Даже крохотный единорог, пришедший в его гильдию, ни капли не удивил мастера. К нему не раз приходили и более странные существа. Вот только класс всегда получали мгновенно.

Рябью подёрнулся воздух вокруг единорожки. Тонкие трещины пронзили его, и Первичный текст, из которого создан мир, «потёк» наружу. Строки многочисленных ошибок вились вокруг пони, до дрожи пугая старого целителя. Он не понимал происходящего.

Рэрити не принадлежала этому миру, и он не имел полной власти над ней. Да, он мог усилить то, что уже у неё было, но не переделать её суть. Мир не мог переписать её кьютимарку, чтобы наделить даром целителя. Вот только у него есть Правила, которые должны быть соблюдены. И согласно им Рэрити должна была стать целителем.

К счастью, родной мир нашей кобылки ощутил попытки переделать свою подопечную. И вмешался. Он частично отпустил её, разделив власть над ней. Отныне Рэрити принадлежала сразу двум мирам и существовала по законам обоих. Сразу два мира работали над классом для неё. Сразу два мира немного отступили от своих принципов, чтобы помочь единорожке. Нет, ни один из них не нарушил своих Правил. Просто достаточно вольно их истолковал.

---

Смена класса впечатляла. Все эти трещины прямо в воздухе и строчки кода… С лёгкой тревогой (вдруг что-то пошло не так?) я открыла логи.

Ошибка присвоения класса: целитель!

Принудительная смена класса…

Присвоен уникальный класс: Техномаг

Присвоен уникальный подкласс: Нейромеханик

Присвоена специализация: Целитель

— Дела-а-а, — протянул старый целитель. — Всё то у вас, иномирцев, не как у нормальных разумных. Покажи хоть, что ты там получила.

С классом всё было понятно. Теперь я, как техномаг, получала широкий спектр возможностей по взаимодействию со сложными магическими системами и их созданию.

Подкласс, оказывается, был приятной возможность получить в некоторой мере возможности другого класса (или даже нескольких). Нейромеханик мог не только создавать маготехнику, но интегрировать её с живыми существа. В общем, нейромеханик был смесью из техника и хирурга. Моя основная задача — разрабатывать и «устанавливать» имплантаты. Специализация же расширяла мои медицинские навыки. Теперь я могла чинить и улучшать не только снаряжение своих подруг, но и их самих.

— А теперь, моя юная ученица, — прервал старик мои раздумья, — приступим к тому, чем положено заниматься каждому юному ученику — к учёбе.

И улыбнулся так многообещающе, что я сразу поняла — учёба будет результативной, но очень интенсивной.

---

Голова пухла от новых знаний, рог ныл от бесконечно повторяемых заклинаний, мана… сто процентов, спасибо за это Твайлайт. Правда, дебаф «Магическая перегрузка» понижал силу моих заклинаний вдвое на ближайшие четыре часа. Учёба была тяжёлой. Меня терзало желание закинуть свободные очки сразу в интеллект, но я, как благоразумная пони, решила сначала проконсультироваться со специалистом.

Специалистов тут было хоть отбавляй, но доверить своё будущее я могла только одному. По злой иронии судьбы им был презренный Дилон Сивас. Даже Твайлайт с ним советовалась, когда дело касалось прокачки. Решив больше не откладывать (солнце уже садится, а очки ещё не распределены), я вызвала карту (обычные игроки без навыка картографии обходились без неё, но наши нейросети заменяли многие прикладные профессии), вызвала на ней маркер Сиваса и приказала нейросети построить путь, чтобы не заплутать в корявых улицах Столицы. Про планирование застройки тут даже краем уха не слышали. Перед глазами вспыхнула полупрозрачная стрелка.

---

Утром, когда мы расходились, Дилон заявил, что ближайшие сутки его можно будет найти в «лучшем борделе этого славного города». Мне казалось, что он шутил. Он не шутил.

Стрелка показывала на двери «Белой лилии». Под помпезной вывеской висела табличка поменьше, где без лишней скромности было написано: «Лучший бордель этого славного города». М-да. Приличным пони здесь делать нечего.

На входе стоял какой-то мохнатый двуногий страшила роста метра в два с половиной. Мельком на меня глянув, он одобрительно кивнул и галантно открыл дверь.

— Благодарю, — вежливо кивнула я бугаю. Он что-то галантно прорычал в ответ.

Заведение в целом выглядело весьма презентабельно. Если помесь дрянного кабака с дорогим рестораном вообще может быть презентабельной. За небольшими столиками отдыхали как посетители, так и дамы не самых твёрдых принципов. Торгующих телом отличали характерные обручи на головах с разными символами на них. Впрочем, не только женщины тут работали. Тут были представители самых разнообразных полов, рас и возрастов, по-разному одетые.

Я с удивлением заметила, как совсем юная (вряд ли старше меткоискателей) девочка весело болтает с изнывающим от похоти стариком. На ней было светлое платьице и милые босоножки. Она производило впечатление чистой невинности, но обруч на её голове был краше любых слов.

Клиенты приходили, выбирали понравившихся «работников» и вместе с ними устремлялись куда-то наверх. Особо стеснительные подходили к местной управляющей — объёмистой женщине в возрасте, шептали ей что-то на ухо и в одиночестве уходил на верх. Немного позже управляющая подзывала кого-то из «работников» и тоже отправляла наверх. Таких клиентов было немало, и, я в этом уверена, управляющая отправляла «работников» в случайном порядке, так что только она знала вкусы своих клиентов.

За одним из столиков щебетала целая стайка молодых распутниц разных рас: «Ох, девоньки да он просто зверь!.. Но какой галантный… А этот язык!».

Я резко останавливаюсь.

— А вы часом не про моего товарища говорите? — прямо спрашиваю я.

— Ой, а ты знаешь Дилона? — с искренним интересом спрашивает одна из них. Человек… вроде.

— Ну что за глупости ты спрашиваешь, Лилу? — возмущается другая. — Разумеется она его знает.

— Он такой классный! — восхищённо вздыхает одна.

— И такой щедрый! — поддакивает другая. Все мечтательно вздыхают.

— Девоньки, а вы знаете, что он окончательно умертвил полсотни таких как вы? — понизив голос до нравоучительно-доверительного шёпота вопрошаю я.

— Как это — окончательно? — делает круглые глаза Лилу. — Это же невозможно!

— Милочка, он — Титан, для него прервать твою жизнь — как зубами щёлкнуть.

Девушки синхронно сглотнули. Я собиралась продолжить портить репутацию Дилона, но…

— Ну не наговаривай, Рэр! — воскликнул Дилон, каким-то чудом оказавшийся позади меня. Я вздрогнула. Девицы тоже. Они-то как его не заметили? — Таким умелым красавицам угрожает только хорошее! — лучезарно улыбаясь (но не показывая зубов), он подмигнул и кинул девушкам крупную монету. Судя по сиянию их глаз, все мои труды пошли прахом.

— А теперь кыш отсюда, — шутливо согнал он девушек, — у нас дела.

Девушки, кокетливо виляя бёдрами, куда-то упорхнули. Дилон запрыгнул на стул (они были рассчитаны на двуногих, так что для нас были высоковаты… и узковаты). Я села напротив.

— Поздравляю, — искренне сказал он. — Отличный класс… и подкласс… и специализация.

— Обойдёмся без комплиментов, — отмахнулась я, открывая ему свой профиль и разрешая распределить очки характеристик и навыков.

— Как скажешь, — пожал он плечами, концентрируясь на полупрозрачном окошке. — Это займёт некоторое время, так что можешь пока пойти развлечься. Тут отличный сервис.

— Спасибо, но тут нет никого в моём вкусе, — холодно отвечаю я, даже не оглядевшись.

— Неужели девственница? — Дилон отвлёкся от окошка с моими характеристиками и удивлённо посмотрел на меня.

— Знаешь, мир не делиться на скромных невинных милашек и развратных потаскушек. Между этими двумя крайностями бесконечное количество вариантов, — скучающе ответила я, но Сивас продолжал упрямо пялиться на меня, не меняя выражение морды, так что я всё же ответила. — Нет.

— Удивлён, — признался он. — Я-то думал, у вас все не особо интересуются жеребцами.

Я невольно фыркнула от такой глупости.

— Что, только половина? — уточнил он. Раздражённо выдохнув, я кивнула. Дилон смахнул окошко в сторону и наклонился ко мне.

— Как ты относишься к посплетничать?

Несколько секунд я недоумённо смотрела на хищника, но его глаза буквально светились от любопытства. Такое не подделаешь.

— Желаю услышать и от тебя пару историй, — слегка улыбнувшись ответила я. Дилон кивнул.

— Будут тебе истории, но для начала… Что там насчёт Эпплджек? Надеюсь, это был не один из её родственников?

— Даже не мечтай, дорогуша. Заезжал в Понивилль один странствующий плотник. Дурак и деревенщина, но копыта у него — золотые. Любовь у них была красивая, но недолгая. Ровно до тех пор, пока ЭйДжей не поймала его с другой кобылкой в своём амбаре. Бежать ему пришлось очень быстро. Думаю, именно из-за таких происшествий он и увлекался странствиями. Эпплджек, бедолага, потом неделю как в воду опущенная ходила.

— Дела-а-а, — протянул Дилон, подозрительно сильно напомнив мне старого целители, — а как насчёт…

— Твоего первого раза, — перебила я.

— Сиба, — без промедлений ответил он. — Я, по неопытности, умудрился прокусить ей загривок. Очень удивился, когда вместо крови обнаружил какой-то солидол.

Дилон демонстративно скривился и высунул язык.

— Так что насчёт Пинки?

— Имя «Чиз Сэндвич» тебе что-нибудь говорит?

— А-а-а, ну это не интересно, — отмахивается Дилон.

— Тем не менее, с тебя история, — усмехнулась я, а про себя подумала: «Что же я творю? Сижу в борделе с пони, которого искренне ненавижу, и… сплетничаю!»

---

Нетерпеливо подрагивала плёнка портала. Пора покидать этот мир. Мы взяли от него всё, что могли за приемлемое время. Весь отряд щеголял уровнями за двести (только Твайлайт выделялась десятым). К тому же все научились отменно сражаться, а главное — научились правильно сражаться в группе. Уходить было жаль. В этом мире есть отменные бордели и много мяса, за которое меня никто не осудит. И тем не менее…

— Пора, — скомандовал я. Мы шли навстречу нашим врагам. Тёмные уже разрушили Эпплузу, и мы не могли допустить новых жертв. Мы шли мстить за убитых и не допустить новых жертв.

Глава 19. Осколки нас

Дрожали тени в неровном жёлтом свете. Куча металлолома, отдалённо напоминающая пони, брела через тёмный переулок. Жутко скрипели и скрежетали канаты металлических мышц, с трудом перемещая исковерканные ноги. В рабочем состоянии осталась едва ли четверть всех мышц. Обрезанные, оборванные, оплавленные и перемороженные, они больше не могли выполнять свою функцию. Что-то ломалось, гнулось, портилось при каждом шаге. Из особенно глубоких ран каплями вытекала прозрачная, едкая жидкость. Она легко прожигала тротуар и землю на метры вглубь, на такое же расстояние промораживало и на гораздо большее — отравляла.
Глубокая рана на груди обнажила реактор. Ему тоже досталось, но система оказалось достаточно надёжна, чтобы избежать взрыва и отключения. Его обнажённое ядро заливало неровным светом грязный переулок. Свисали изувеченные крылья, оставляя длинные царапины на асфальте, и без того паршивом.
— Какая встреча! — приторно радостно воскликнул выскочивший из-за поворота пони в бесформенных одеждах. Изувеченный робот остановился. Медленно, с протяжным скрежетом, он поднял голову. Единственный рабочий глаз (целым его назвать язык не поворачивался) с трудом сфокусировался на говорившем.
— Как же долго ты меня искал, Сивас, — проскрежетал робот неузнаваемым голосом.
— Уж прости, нужно было позвать друзей! — довольно оскалился Дилон.
— Где… — дальнейшие слова робота пропали в помехах повреждённой голосовой системы.
— Боюсь, что мы немного не те, кого ты ждёшь, — без ноты сожаления сказал кто-то стоящий сзади. Робот с трудом повернул голову, высматривая наглеца. Трое двуногих темнее окружающей ночи с мечами наголо были готовы к битве. Уверены в своих силах, со всей дерзостью, присущей юности. Впрочем, их дерзость с лихвой обеспечивалась силой.
— Твой друг был столь любезен, что согласился помочь найти и уничтожить тебя. Таким тварям не место в нашем мире! — презрительно выкрикнул один из троицы. Наверняка ещё и скривился, но лица видно не было, так что точно не скажешь.
Сиба с той же неторопливостью повернула голову к Дилону. Лицевых мышц почти не осталось, но хищник слишком хорошо её знал, чтобы догадаться о немом вопросе, застывшем в её глазах.
— Меня тут кормят, — пожал он плечами, — бесплатно и много. Я, знаешь ли, внезапно понял, что на такой диете проживу довольно долго. Поэтому… прости.
Последнее слово он произнёс без капли вины, с обиженной злобой. Плавным движением он запустил копыто под балахон и тут же вскинул его перед собой — десяток мелких шариков полетел в Сибу. Она была готова.
Прыжок на пределе возможностей изувеченного тела — и шарики пролетают под ней, прямо в троицу. Передние ноги отработали лучше, Сиба переворачивается в воздухе, падает на спину. Сивас уже прыгнул на неё, но не пасть тянет в полёте, а ноги.
Сиба протягивает свои в ответ. Сталкиваются копыта. Синхронным движением Дилон отталкивается от Сибы, а Сиба толкает Дилона. С грохотом и вспышкой взрываются шарики, на мгновение дезориентируя троицу. Хищник впечатывается копытами в грудь ближайшего двуногого, немедля откусывает половину головы и тут же взмывает вверх.
Оставшиеся на одних рефлексах вскидывают щиты, но угроза приходит сверху. Ещё один остаётся без головы, а Сивас вновь отпрыгивает куда-то вверх, как мячик отскакивая от стен. Тёмный неуловимым движением превращает щит в меч и вскидывает оба к небу, готовясь к нападению.
Изувеченную Сибу он в расчёт не брал. Ей просто не чем ему навредить — адаманта у неё не было, а ни один другой металл не рассечёт его защиту. Зря он так думал. Взмах измятого крыла — и с громким хлопком железное перо пронзает горло наглеца насквозь, с одинаковой лёгкостью перерубая позвоночник и энергетические каналы, связывающие мозг с Источником, лишая его возможности творить магию. Лишая его регенерации.
Умирал он с недоумённой обидой — даже адамант, самый жуткий из металлов, мог бы ранить только физическую часть его тела.
— И давно ты поняла? — спрашивает Дилон, приземляясь рядом с Сибой.
— Ты ненавидишь, когда тебя кормят, — прохрипела она. — Но…прид…тся об… ни…ся
— Хрипи внятней, — отмахнулся он, — потом буду объясняться. Вставай.
Сиба честно попробовала встать.
— Помоги.
— Ну уж нет, та дрянь, что из тебя льётся, токсична шо капец, — отпрянул Дилон. — Хотя… вот, накинь.
Он выхватил откуда-то из недр своего балахона металлизированный плащ, краешком копыта перевернул Сибу на живот, накинул плащ и только потом помог подняться. Он молча откинул воротник своей одежды. На его шее Сиба с удивлением заметила ошейник. На её памяти он всегда люто ненавидел такие аксессуары. Как-то она пыталась надеть на него милый ошейничек. Это стоило ей ноги, благо к тому моменту все её ноги были искусственные.
Дилон снял с себя ошейник и надел его на Сибу.
— Это скроет твоё излучение, — пожав плечами пояснил он. На первый взгляд видимых изменений не было, но свет повреждённого реактора каким-то чудом перестал освещать всё вокруг. Тусклее он от этого не стал.
— А то я уже подумала, что ты хочешь со мной поразвлечься, — сказал Дилон вместо Сибы, когда вместо внятной речи остались лишь помехи. Как ни странно, он точно угадал, что она хотела сказать.
— Идём, — бросил Дилон, нервно потирая шею, — надо до восхода быть в убежище.

---

Они долго петляли по городу, ловко обходя многочисленные патрули. Искали Сибу старательно и умело, но чего это стоит, когда против тебя хищник, способный на огромных расстояниях ощущать не только живых существ, но и любые особенности ландшафта? Благодаря Дилону они всегда ускользали даже от самых тщательных охотников. А та дрянь, что изредка капала с Сибы, напрочь отбивала нюх ищеек.
Дилон не брезговал подвалами и канализациями, хотя временами им приходилось пробираться через чердаки или вовсе скакать по крышам. По пути Сиба жрала весь гвоздями не прикрученный металл. Прикрученный тоже жрала, если его можно было открутить, не наследив по пути.
Ближе к рассвету они добрались до здания заброшенного завода на окраине города. Разумеется, Дилон потащил Сибу в подвал. Когда он начал толкать стену, пегаска решила, что хищник всё же съехал с катушек — её сенсоры показывали за стеной только землю, ничем не примечательную.
Когда стена всё же начала отодвигаться Сиба лишь хмыкнула. За стеной обнаружились залежи разнородного хлама.
— Зато будет что поесть, — философски пожала плечами Сиба, оценив количество железяк среди прочего хлама. Под самым потолком вместо лампочки висел некий артефакт. Кобыла мазнула по нему равнодушным взглядом. Закрыв «дверь», Сивас нетерпеливо забрал свой ошейник и с явным облегчением вернул на свою шею.
— А теперь мы будем тебя чинить! — плотоядно оскалился Сивас и, не дожидаясь ответа, весомым толчком уронил кобылу, чтобы тут же начать толкать её куда-то к стене.
— Помимо прочих полезностей в моей системе предусмотрена возможность самостоятельного перемещения, — меланхолично сказала Сиба. Хищник молча достал из воздуха кабель. Затем ещё один. Пегаска выпучила глаза от удивления.
— Да были мы тут в одном мире, — отмахнулся Сивас, — там все так могли. Вот и я научился.
— А меня научишь?
— В тебе слишком мало пустоты. Хотя… — Дилон ненадолго задумался, продолжая возиться с проводами, — теоретически я мог бы помочь тебе скрестить, в некотором роде, кусочек души с каким-то материальным объектом. Этот объект, почти наверняка, получит особые свойства, а ты сможешь отзывать и призывать его в любой момент. Только учти, что это навсегда, включая все последующие жизни.
— Нет, мне такого не надо, — твёрдо отказала Сиба. Дилон только плечами пожал. Один из двух кабелей он примотал к рогу пегаски, второй воткнул в рану на крупе. Свободные концы обоих подключил в ящик на стене.
— Тебе очень повезло, что я озаботился вернуть электроснабжение. Думаю, это ощутимо ускорит процесс твоего восстановления.
Он дёрнул рубильник. Сиба дёрнулась в ответ.
— Ненавижу электричество, — сморщилась кобыла. — Совершенно ужасный источник энергии. Почему они не используют магию, как все нормальные разумные?
Дилон её проигнорировал, зато достал несколько разноцветных металлических слитков. По очереди представил каждый, немного рассказал о свойствах. Сиба с удивлением узнала, что среди них были мифологические, вроде мифрила и орихалка. Её системы оценили металлы, их количество и пришли в восторг.
— А теперь, радость моя, я покажу тебе кое-что особенное, — жестом фокусника Дилон достал крохотный квадратик красноватого металла. — Адамант.
— И? — вскинула почти отсутствующую бровь Сиба. Дилон посмотрел на неё как на полную дуру.
— Да ничего особенного, всего лишь редчайший материал во вселенной. Единственное вещество, способное существовать в любом из миров и даже вне их. Легендарный убийца богов, влажная мечта артефакторов и просто металл с запредельной твёрдостью и прочностью.
— Ну, мои датчики выдают полнейшее ни хрена. Наверное, и впрямь хорошая вещь, — равнодушно пожала плечами Сиба. Дилон глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.
— У меня для тебя ровно три сотни грамм адаманта. Для справки лишь скажу, что это две трети запасов этого мира. Теперь ешь.
Сиба молча проглотила кусочек металла. Её организм анализировал его минут пять (что очень много, учитывая её возможности).
— Вижу проняло, — усмехнулся Сивас, — аж глаза на лоб полезли.
— Мне срочно нужно десяток килограмм этого, — хриплым от волнения голосом сказала Сиба. Хищник молча мотнул головой, выдавая ей обещанный адамант.
— А теперь к неприятному, — мрачно вздохнул он. — Административный доступ. Код: мёртвое окно.
Взгляд кобылы остекленел.
— Доступ предоставлен, — сухим синтетическим голосом ответила она. — Использовать кодово-фонетический режим?
— Да, — ответил Дилон и… зашипел с поскрипываниями и попискиваниями. Сиба ответила тем же. «Шипели» они долго.
— Закрыть административный режим, — устало развалившись прямо на полу приказал Сивас.
— Что… это что вообще было?! — панически возмутилась Сиба. — Я же анализировала всё до последнего атома, нет во мне таких закладок!
— Чем анализировала? — вяло ответил Сивас. Кобыла серьёзно подвисла.
— Да как так-то?! — обиженно, едва не плача, прохныкала пегаска. — Как я могла упустить такой кусок себя?
— Закладки, — понимающе вздохнул Сивас. — Буч не хотел тебе сразу сообщать о том, что они напихали в твой мозг. Решил дать время обвыкнуться.
— А каким чудом ты сделал более эффективный план ремонта-модификации, чем я? — без особого любопытства спросила Сиба.
— У меня в мозгах много свободного места, — вздохнул он. — А теперь спи.
Пегаска уснула ещё до того, как успела что-то возразить.

---

Кобылка готовила, высунув язык от старания и напряжённо встопорщив крылья. Глаза её пылали.
— Ма-а-ам, — протянул жеребёнок, — ты точно уверенна?
— Абсолютно! — уверенно ответила кобылка. — В этот раз я точно ничего не сожгу!
Жеребёнок деликатно кашлянул, украдкой показывая на дымящуюся сковородку.
— Может, дождёмся папу? — жалобно спросил он. Кобылка отрицательно мотнула головой.
Жеребёнок на самом деле не был её сыном, но она относилась к нему с искренней материнской любовью, и он отвечал ей взаимностью. Всего пару месяцев прошло с тех пор, как она вышла замуж за его отца.
Моё сердце таяло от нежности, но маленькая его часть, знавшая, что это лишь сон, разрывалась от боли.
— Готовите? — незаметно объявился веселый единорог. Кобылка со счастливым писком повисла у него на шее. Жеребец, вняв активной жестикуляции сына, незаметно заколдовал над плитой.
— Милая моя, ну зачем ты так напрягаешься? — с непередаваемой нежностью в голосе укоризненно сказал жеребец. — Тебе надо больше отдыхать.
Он нежно погладил округлившийся живот кобылки.

---

Сиба очнулась с диким воем. Её тело сотрясалось в конвульсиях, а слёзы лились непрерывным потоком. Она что-то кричала, но речевая система сбоила и выдавала лишь невнятный шум и полный боли вой.
Сиба свернулась комочком, не прекращая рыдать. Дилон не решался подойти к ней.
— Плохой сон? — спросил он, когда пегаска немного успокоилась.
— Нет, — глухо ответила она, — слишком хороший.
Хищник недоумённо наклонил голову. Чувство такта не позволило ему задавать вопросы вслух.
— Когда-то у меня была семья, — совсем тихо сказала кобыла. — Муж, жеребёнок. Я любила их! Видит солнце, я любила их так сильно!
Тихо плакала кобылка. Одна среди целого океана тоски.

---

Сиба задумчиво разминалась. Такое существенное изменение состава тела ощутимо повлияло на характер и качество движений. Системе требовалась калибровка.
— И всё-таки, где остальные? — нарушила тишину пегаска.
— Тебя тоже выкинуло на военной базе? — вместо ответа спросил Дилон. Сиба кивнула, пристально уставившись на хищника.
— Да. Разруха там знатная. Такое чувство, будто дивизия боевых магов целенаправленно уродовала ландшафт неделю минимум.
— Это Эпплджек и Пинки постарались. Ну и Твайлайт чуть-чуть, — рассеянно сказал Сивас.
— И-и-и? — нетерпеливо протянула пегаска.
— Порвали нас как котят, — сокрушённо вздохнул Дилон. — Нет, поначалу всё шло хорошо. Местный гарнизон мы перемололи без особого труда, да и подкрепление смели. Сбежать нам не давали, но такими темпами уже к рассвету не осталось бы никого, способного хоть что-то нам противопоставить.
Не-пони мрачно опустил голову.
— А потом пришёл Владыка, — тихо сказал он. — Большой босс межмирового масштаба. Правитель всея Тьмы.
— Настолько силён?
— Он Бог, Си, — серьёзно сказал хищник. — Без шуток и преувеличений — Бог. Он пришёл и просто убрал магию.
— Как это «убрал»? — вскинулась кобыла. — Хочешь сказать, стало невозможно сотворить заклинание?
Дилон медленно поднял голову и с непонятной злобой прорычал:
— Нет. Я хочу сказать, что в локальном куске пространства магия, как явление, перестала существовать. Отменилась, исчезла, стала невозможной.
Жеребец внезапно обмяк и тихо продолжил:
— Твайлайт как-то сопротивлялась этому, но всех её сил хватало, только чтобы сохранить тела всей шестёрки. Сама знаешь, магия является неотъемлемой частью материи нашего мира. Мне-то плевать на магию, я и без неё спокойно существовал, вот только…
Он поднял голову, показывая небольшой шрам под подбородком.
— Меня вырубили почти сразу. Мозг пробит насквозь, благо я успел дёрнуть башкой, и удар пришёлся наискосок. Центральные зоны мозга не задеты, а остальное для меня не слишком важно. Сама знаешь, у меня затянутся любые раны, если ещё бьётся хотя бы одно сердце и осталось не слишком мало крови.
Сиба рассеянно кивнула. В глазах её поселилась тревога.
— Да жива она! — не выдержал хищник и кобыла немного успокоилась. — Меня потом подобрал местный рыцарь. Человек до жути принципиальный. Решил, что сможет сделать из меня тёмного. Ну и напоил парой капель кровь какого-то древнего монстра. Ты ведь в курсе, что слова «кровь» и «древний монстр» в одном предложении вызывают у меня бешеный стояк?
— Ага, — натянуто улыбнулась кобыла, — а если вместо «крови» будет «мясо», ты сразу перескакиваешь на следующий этап.
Сиба встряхнулась. Взгляд её стал серьёзен и строг.
— Так, отставить шутки. Убивать наших не будут, им это просто не выгодно. Ты, я так понимаю, втёрся в доверие к своему рыцарю. Где Рей… кобылки?
Дилон ощутимо замялся. Сиба не на шутку встревожилась — обычно этот жеребец всегда был излишне прямолинеен.
— Сама понимаешь, их бы не стали держать близко друг к другу, — забормотал он.
— К делу! — рявкнула кобыла.
— Рейнбоу продали в бордель, — на одном выдохе выпалил он, словно нырял в ледяную воду. Сиба мгновенно кинулась на щуплого жеребца, всем весом впечатала в стену.
— Если это очередная шутка… — злобно прошипела пегаска. Чудовищный удар швырнул пегаску в противоположную стену, выбив крошку из старого кирпича.
— Я не стал бы так шутить! — оскорблённо воскликнул Дилон. Сиба поднялась, отряхнулась от пыли, пристально осмотрела Дилона, до последнего надеясь, что это просто глупая шутка.
— Где она?
Дилон вытащил из ниоткуда карту.
— Далеко, — сжав зубы от бессилия пробормотала Сиба. — Я не смогу быстро добраться туда незамеченной!
Нужная точка на карте была совсем на другом материке, в тысячах километров от их текущего местоположения. Одной телепортацией такое расстояние не покрыть. Серию заметят. Можно, конечно, делать перерывы между телепортациями. Учитывая местную систему обороны с тысячами спутников, перерывы придётся делать не меньше суток каждый. Лететь… тут либо быстро, либо незаметно.
Однако Дилон мрачно усмехнулся.
— С порталом я помогу.
— Каким образом? — нахмурилась кобыла.
— Что такое мир? — философски вопросил Дилон. Его собеседница только глаза закатила.
— Ну и что такое мир? — нетерпеливо спросила она.
— Любой мир, радость моя, это просто хренова куча энергии, скованная законами мироздания в некую форму. Сердце мира, эйдос, формирует эти законы, создавая привычный нам мир.
— Эйдос? — нахмурилась пегаска. — Ты ведь именно этим словом называл свою, кхм, искру?
— Прежде чем попасть в этом мир, мы успели повеселиться в другом. Тот мир считал меня не столько живым существом, сколько живым местом, — со вздохом сказал Дилон и тут же поправился: — насколько ко мне вообще можно употребить слово «живой».
— Понятно, что ничего не понятно, — отмахнулась Сиба. — Допустим, с порталом получиться. Что-то мне подсказывает, что жёлтая пони как-то слишком приметна для этих мест.
С этими словами пегаска встала на задние ноги. С тихим шелестом её тело перестроилось, став ближе к существам прямоходящим. Но именно немного — слегка изменилось положение костей, перестроились мышцы. Сиба всё ещё выглядела как Сиба. Она подмигнула Дилону, и её рог вспыхнул зелёным пламенем. Через мгновение оно охватило всё тело пегаски.
— Ну как тебе? — пробасило минотавроподобное существо ростом за два метра.
— Самое то. Готовься телепортироваться и… — он сжал зубы, на миг задрожав всем телом и сквозь зубы процедив, — и меня с собой возьми. Кто-то должен проложить дорогу обратно.
Мерзкий Голод заполнил крохотный пятачок пространства. Сиба с дрожью ощутила, как размягчается пространство вокруг, как истончаются границы реальности и как падает необходимое для телепортации количество энергии.

---

Бордель был отвратителен. Грязь, фальшивые стоны и въевшийся запах дешёвой выпивки были душой этого места. Женщины, старые в молодости, с безжизненным, оценивающим взглядом, были его сердцем. Плоть от плоти его были клиенты — опустившиеся маргиналы, жаждущие дешёвых развлечений, усталые работяги, пришедшие выпустить пар, и просто местные жители, бегущие от надоевших жён.
Никто и не обратил внимания на огромного минотавра, с налитыми кровью глазами. Для местных — ничего необычного. А вот мешочек на его поясе, в котором явно позвякивало золото (этот звук местные различали даже сквозь пьяный шум борделя), вызывал нездоровое любопытство. Уже потом они замечали отменного качества секиру на спине минотавра. Оружие выглядело так, будто им постоянно пользуются, и мгновенно отбивало всякий интерес даже очень пьяных разумных.
Дородная, отчаянно молодящаяся женщина — местная управляющая — старательно лебезила перед богатым гостем. Жадность и осторожность сражались в ней с яростью диких зверей.
— Одна из наших лучших девочек! Совсем свежая, но очень умелая, а какая старательная! Поверьте, на всю страну не найдёте четвероногой лучше! И всего золотой за ночь!
Взгляд управляющей на миг затмило опаской. Цена была завышена вдвое.
— Мы бы брали больше, — быстро затараторила она, пока клиент не возмутился такими ценами, — но на четвероногих мало любителей, поэтому так дёшево, очень дёшево!
Минотавр молчал. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Управляющая явно успокоилась. Дверь она открывала с опаской — вдруг не понравится клиенту их девочка?
— Радуга, к тебе клиент! — радостно воскликнула женщина. Пегаска вздрогнула и испуганно вскинулась. В её глазах промелькнула обречённость, но губы уже расплывались в приветливой улыбке. Такой же фальшивой, как облик минотавра.
— Её зовут Радужный Ветер, — доверительно шепнула управляющая. — Она из далёкой горной страны, где женщины так горячи, что им не страшны снега и морозы!
— Но даже нам становится холодно без мужского внимания, — фальшиво-скромно потупилась пегаска, фальшиво говоря эту фальшиво-томную фразу. У неё хорошо получалось. Очень хорошо. Даже фальшивый минотавр со всем его опытом не мог найти изъяна. Её выдавал голос — грубый и хриплый, болезненный.
Пегаска испуганно сжалась, увидев ярость в глазах минотавра. Ночь обещала быть тяжёлой.
— Господин? — прервала затянувшуюся паузу управляющая. Минотавр медленно повернул к ней голову.
— Покупаю, — отрезал он. Управляющая хотела возразить, но весь мешочек с золотом упал к ней в руки. Персональный хомяк управляющей взревел на зависть львам, разорвав на части всякую осторожность. Даже если половина монет подделки (а так оно и было) сумма получается огромной.
Отчаяние, охватившее пегаску, было столь велико, что пробило заученную маску похоти. Лицо минотавра исказилось от ненависти, ещё сильнее напугав бедную пегаску. Она буквально дрожала от ужаса и отчаяния.
Минотавр всё смотрел на дрожащую пегаску. Рейнбоу выглядела гораздо старше, чем он помнил. Её глаза и грива утратили прежнюю яркость, а на шкуре появилось несколько шрамов от глубоких ожогов и плети. Одну из кьютимарок перекрыло выжженное клеймо. Массивный ошейник глубоко впился в кожу. Даже на вид он был слишком туго затянут, но никаких застёжек минотавр не увидел.
— Ошейник. Снимите.
— Ох, я уверена, что такой великий воин справится с женщиной и без таких устройств, но ошейник нельзя снять, — заискивающе ответила управляющая, вкладывая в руки минотавру чёрный камень. Он, движимый яростью, рефлекторно его сжал, и пегаска вскрикнула от боли.
— Правильно! — обрадовалась управляющая. — Чем сильнее сжимаете, тем больше она будет страдать!
— Мне т-только… в рад-дость… х-хоз-зяин, — прохрипела пегаска заученную фразу, пытаясь улыбнуться. Отчаяние во взгляде выдавало её с головой.
Управляющая ловко прицепила к ошейнику потёртый поводок и протянула его минотавру.
— Вот, но, если желаете, можете остаться на ночь, опробовать приобретение.
— Нет, — рыкнул минотавр, слегка дёргая поводок, — мы уходим.
Пегаска с трудом встала и на заплетающихся ногах побрела за новым хозяином.
— Прости, — тихо буркнул он, когда никто не слышал. Рейнбоу вздрогнула от удивления.
Минотавр вёл её в подворотню, и, в целом, кобылке было всё равно. Убьёт? Ну и хорошо. Она брела не поднимая взгляда и невольно вздрогнула, когда её слабо толкнули в плечо. Она спешно подняла взгляд и застыла.
— Привет, — махнул копытом Дилон.
— Валим, — сквозь зубы прошипел минотавр. Голод наполнил крохотный кусочек пространства, ни на каплю не просочившись за его пределы. Минотавр напрягся. Знакомая невесомость телепорта на миг захватила пегаску, а затем выкинула в совсем другом месте. Хлама тут было — море.
Дилон с болезненным стоном скорчился на полу. Его трясло и корёжило. Минотавра же охватило зелёное пламя, которое через миг развеялось.
— Сиба… — шокировано прошептала радужная пони, отчаянно желая и вместе с тем боясь поверить. Она невольно всхлипнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, как отпускает что-то крепко сжавшееся в груди, выпуская отложенную в дальний угол боль.
Кобылка отчаянно разревелась, сворачиваясь в тугой, дрожащий комок.

---

— Ну и где ты шлялся прошлой ночью? — как бы невзначай спрашивает рыцарь, даже не отведя взгляд от газеты.
— Охотился на Сибу, разумеется. Так же, как остальные рыцари и прочая шваль, — так же равнодушно ответил Дилон, тоже не отрываясь от газеты.
Рыцарь всё же отвлёкся от свежих новостей, но только чтобы выпить чаю. Фарфоровая кружка на пол-литра выглядела крохотной в его руках, закованных в латные доспехи. Даже в собственной усадьбе за обеденным столом он не снимал латы. «Спит он в них, что ли? — мимоходом подумал Дилон. — А моется как?»
— Твои напарники всё рассказали, — сурово сказал рыцарь, всё же посмотрев на Дилона.
— Ладно, ладно! — закатив глаза Дилон швырнул газету на стол. — Признаюсь, я всю ночь продрых в кладовке! Ещё и всё мясо сожрал!
— А мясо-то зачем? — искренне удивился рыцарь.
— Дык я им по десять золотых заплатил, а они всё равно меня сдали. Вот я и отомстил. Заранее, — мудро ответил хищник, нетерпеливо поглядывая в сторону кухни.
— А зачем тогда платил? — недоумевал рыцарь.
— Ну так заплатил я тридцать золотых, а мяса сожрал на все сто, — терпеливо объяснил Дилон.
— Очень умно, — рассмеялся рыцарь. — Но зачем тебе вообще понадобилось прятаться в кладовке?
— Хочу напомнить, что Сиба моя подруга. И не просто подруга, мы с ней регулярно делили постель. Ну-у-у… постель-то я с третью разведки делил. За раз, — рыцарь грохнулся со стула от таких признаний. — Но с ней особенно часто. Ну не позволяют мои убеждения беспринципно за ней охотиться!
Рыцарь устало вздохнул.
— Тогда ты мог просто отказаться.
— Чё, правда штоле? — выпучил глаза хищник.
— Я никогда не требую предавать свои принципы, — чётко выговорил рыцарь. — Я же не светлый!
Наконец-то появились слуги, притащившие Дилону целый поднос сырого мяса. Рыцарь питался скромнее хищника, но и его порция впечатляла. Как размером, так и разнообразием.
— А чем занимался днём? — с любопытством спросил рыцарь. Он ни в чём не подозревал Дилона. Просто ему действительно интересно, как проводит время его протеже.
— Да как обычно, — пожал плечами Сивас, отрываясь от еды. — Наведался в парочку борделей. Забрал у Карвина свой заказ. Тут же продегустировал, ну и немного увлёкся.
— Напился с самого утра, — укоризненно сказал рыцарь.
— Адам, — проникновенно начал хищник, — если хочешь, сегодня буду пить с тобой.
— Нет, — мотнул головой рыцарь. — У меня служба, да и не люблю я напиваться. К тому же, твоя кровавая водка редкостная гадость.
— Ну это ты зря, — нарочито обиженно надулся Дилон, — Карвин сделал на редкость отличное пойло! А чем ты, мой дорогой Адам, занимался этой ночью? Я тут пришёл, думал устроить суровую мужскую попойку, а тебя нет!
— Дела, — максимально равнодушно ответил рыцарь.
— Неужели наведался к леди Милене? — Рыцарь подавился чаем. — И как прошло? Ну, судя по лёгкому румянцу на твоих щеках, вы всё же поцеловались.
Дилон откровенно ехидничал, что ещё больше смущало рыцаря.
— Ничего, я тоже не скучал, — усмехнулся Сивас.
— Фредерик! — рыцарь тут же подозвал дворецкого. — Чем он занимался ночью?
— Смею сообщить, что этой ночью ваш достопочтенный гость самым отвратительным образом устроил оргию. К тому же я вынужден доложить, что в сие отвратительно событие была вовлечена почти вся ваша прислуга, милорд.
— Да не бурчи ты так, Фреди. Ты и сам неслабо зажигал.
— Клевета, — на лице дворецкого не дрогнул ни единый мускул. — Милорд, прошу не верить этим наглым инсинуациям.

---

В убежище стало значительно чище. Сиба стащила весь мусор в одну кучу и относительно аккуратно сложила, вымыла пол, повесила занавески на входы в другие комнаты (после уборки внезапно обнаружилось, что их тут несколько!) и теперь чего-то мастерила.
— Скажи-ка мне, гений тактики и стратегии, как ты умудрился забыть организовать туалет?
— У-у-упс, — пристыженно протянул Дилон. — Забыл. Мне-то оно не надо — пища изничтожается целиком.
Повисла неловкая пауза.
— Как она? — отважился спросить Дилон.
— Спит. Как ты ушел, она ещё какое-то время ревела, потом уснула и всё ещё спит. Уже почти сутки… хотя нормальным сном это трудно назвать. Ей всё время снятся кошмары, но… Она молчит. Плачет, дрожит, но так тихо, что и не заметить. Иногда просыпается, оглядывается и опять засыпает.
Пегаска опустила взгляд в пол. Ярость, тревога, сочувствие, жалость, бессилие — так много эмоций терзало её душу.
— А ещё… ошейник. Кажется, он полностью блокирует её нейросеть. У меня так и не получилось достучаться до её систем даже при прямом соединении, — тихо пробормотала она. — Да и снять его я не смогла. Если верить моим сенсорам, он буквально врос в кожу.
— Ясно, — Дилон заторможено кивнул. — Может, Рэрити сможет помочь.
— Ты знаешь, где она? — совсем тихо спросила Рейнбоу Дэш. Она только голову просунула за занавеску и то наполовину. Пегаска затравленно озиралась, стараясь не смотреть на своих товарищей.
— Привет, — улыбнулся Дилон. — Да, я её нашёл. Лечит больших шишек в соседнем городе.
Он повернулся к Сибе и злобно сказал:
— Только в этот раз ты идёшь одна! Хватит с меня телепортаций!
Сиба тактично не стала напоминать, что именно он вызвался телепортироваться с ней.
— Кстати! — Сивас театральным жестом достал из воздуха большой мешок. — Еда, сладости, кое-чего из лекарств. Я мягкой пищи набрал, если у тебя проблемы с горлом. И не переборщи с обезболивающим и снотворным. Впрочем, доверь это Сибе, у неё весьма мощный медицинский модуль, разберётся. А лучше Рэрити, когда эта её вытащит.
Рейнбоу слегка кивнула.

---

Сибу раздражала излишняя роскошь. Что достаточно забавно, учитывая, что стоимость её тела сравнима с бюджетом всей Эквестрии за несколько лет и оправданна… ничем. Буквально. В смете на неё полно пунктов, наличие которых объясняется фразой «чтобы было» или «так круче». Если руководствоваться экономическими соображениями и здравым смыслом, гораздо разумнее собрать десяток менее мощных ботов. Однако собрали одну вундервафлю. Которую искренне раздражало явление, ярым представителем которого она и являлась.
Сиба, натянув облик какого-то человека, вышагивала по изысканным коридорам, мысленно желая сжечь всё дотла. Это придавало её лицу выражение такого искреннего презрения, что породистый слуга мигом отнёс её к высшей аристократии. Поэтому попасть в поместье труда не составило.
— Прошу! — слуга остановился перед особенно роскошной дверью. — Хозяйка сейчас здесь, в своём кабинете.
Сиба остановилась. Оглядела дверь. Посмотрела на слугу, скривившись, словно аристократ в общественном туалете. Очень грязном общественном туалете.
— Дверь я сам открывать должен? — процедила она сквозь зубы, чисто чтобы соответствовать образу. Слуга проникся и открыл дверь. На лицо его тенью легло глубокого уважение и «пожалуйстанеубивайтеяисправлюсь».
Хозяйка поместья была… большой. Не в плане роста или мышц. Впрочем, силы ей не занимать — одного только золота на её наряде килограмм десять. Каким-то чудом платье даже было красивым.
Хотя понятно каким — рядом с женщиной как раз стояла Рэрити. Больной или израненной она не выглядела. Только немного усталой. Из одежды на кобылке был только пресловутый ошейник, хотя её сильно отличался от того, что висел на Рейнбоу Дэш. Меньше, изысканней, затянут в меру и явно не вросся в кожу. Хотя и на нём застёжки не было.
— Приветствую, — несколько растерянно поздоровалась женщина. Рэрити изящно поклонилась, с улыбкой разглядывая незнакомого человека. Сиба, презрительно оглядев увешенную золотом барышню, отрывисто кивнула, наобум представилась:
— Авелий Урн, — и веско добавила, — Высший.
Дама совсем растерялась. Про каких-то «высших» она слышала впервые. Рэрити спасла положение:
— О, неужели к нам прибыл господин из центрального мира? — веско сказала она, расплываясь в совсем уж неприлично широкой улыбке. На лице дамы отразилась целая гамма эмоций.
— Леди Верна, — с изящным реверансом представилась она. — Чем обязана визиту столь высокого гостя?
— Я её покупаю, — человек кивнул на излишне довольную кобылку.
— Простите, но свой бриллиант я не отдам даже самому Владыке, — нагло улыбнулась она. — На что имею право.
— Нет, он меня покупает, — буквально промурлыкала Рэрити, вставая рядом с человеком.
— Что?! — лицо женщины презрительно дёрнулось. — Да как ты смеешь, тварь?! Я твоя хозяйка! Моё слово — закон!
— Ваше мнение никого не интересует, мадам! — театрально воскликнула Рэрити. Сиба совсем растерялась. Женщина, упрямо поджав губы, достала из складок платья чёрный камень и со всей силы сжала. Сиба невольно съёжилась, ожидая услышать болезненный вопль Рэрити. Однако ничего. На кобылке больше не было ошейника.
— Ой, куда же он мог деться? — захлопала она глазами и до мурашек Дилоновским движением достала ошейник из воздуха. — Вот он.
Ошейник покрылся сложными узорами и сжался в комок.
— Прощайте, графиня!
Комок с её копыт исчез, а в горле женщины появилась тонкая стрела. Умерла она молча.
— Привет, Сиба! — радостно взмахнула копытом Рэрити. — Не ожидала, что ты придёшь.
— Как ты меня узнала? — после секундного колебания спросила кобыла. В ответ Рэрити просто отправила ей картинку. «Фотографию» её взгляда. Образ человека получился на удивление хорошо, придаться не к чему. Вот только одна ма-а-аленькая деталь её выдавала.
Над её головой висела огромная надпись:

Сиба Кибердемон Ур. 638

И заполненная на девяносто процентов жёлтая полосочка на миллиард ОП (очков прочности?).
— Да ты рейд-босс какой-то, — растерянно пробормотала Рэрити, всмотревшись в Сибу. — Ладно, всё потом. У меня есть координаты Флаттершай и Эпплджек. Вот, лови и сразу отправляйся за Флатти. Делай что хочешь, но помоги ей.
— Что с ней?
— Ничего хорошего, — огрызнулась Рэрити. — Увидишь. На вот билет, через полчаса встретитесь.
Кобылка передала «человеку» кусок глянцевой бумаги и продолжила:
— Можешь скинуть маскировку. Там ошиваются те, кто и до того, как Тьма пришла в этот мир, поклонялись этой стихии. Правда, местной, а не той, что сейчас. В общем, плевать им на законы. Беглецов вроде тебя там даже приветствуют.
— А ты?
— Скинь координаты, я умею телепортироваться. Не переживай, я уже позаботилась о местных отслеживающих заклинаниях.
— А Эпплджек?
— С ней сложнее. Я пыталась освободить её, но… — Рэрити опустила взгляд, ушки её немного обвисли, — она не хочет уходить. Боится.
— Чего можно так бояться? — нахмурилась Сиба.
— Вот у неё и спроси! — отмахнулась кобылка. — Только замаскируйся получше. Халтуру, вроде этой, раскроют достаточно быстро. До встречи!
Рэрити исчезла в яркой вспышке телепортации. Сиба с удивлением обнаружила, что заклинание ей незнакомо (а в её базах были все известные разведке заклинания). Более того, оно принципиально отличалось от магии, знакомой кобыле. Самое любопытное — такая телепортация была гораздо менее требовательна к расстоянию.
Сиба развеяла маскировку и вновь встала на четыре копыта. Ещё минуту её системы анализировали телепортацию Рэрити, изучали, сверяли и спаивали с уже имеющимися заклинаниями.
— Буч будет в восторге, — усмехнулась Сиба, когда из десятка эквестрийских и заклинания Рэрити получилось нечто совершенно новое. Нечто лучшее. Сиба минимальным усилием вырвала себя из привычного пространства и вернула в совсем другом месте. Буквально проскользила по грани реальности.

---

Рэрити была права — меня тут встретили радушно. Большинству было просто плевать. Некоторые жестами выражали одобрение. Пару раз предлагали присоединиться к банде или клану. Улыбчивый старичок подарил любопытную сладость — три цветных шарика на палочке, покрытые карамелью. Внутри была начинка. Ингредиенты я опознать не смогла, но было очень вкусно. Даже целый букет ядов не портил картину, но придавал особую пикантность блюду.
Старичок очень разочаровался, когда узнал, что яды в принципе на меня не действует и надарил ещё сладостей. Он их предлагал каждому встречному, но местным хватало ума отказываться.
Вот так и жуя сладости, я любовалась местным колизеем. Особыми размерами он не отличался — сама арена едва ли дотягивала до хуфбольного поля и представляла из себя круг, утопленный в землю на десяток метров, с четырьмя проходами, перекрытыми решётками. Из них и выпускали бойцов. Время шло к ночи, народу собиралось всё больше, драки всё ожесточённее.
С расчётами Рэрити ошиблась. Я тут второй час, а Флаттершай так и не видно. Может её «хозяин» и был тут постоянным посетителем, но то ли сегодня он решил не появляться, то ли пропустить разогрев.
Поначалу выпускали совсем слабых бойцов. Если верить россказням местного воришки (поймала его с поличным и приговорила к общественным работам, в виде просвещения меня), первыми шли должники из простых горожан. Тут, конечно, с оружием умели обращаться даже дети, но для тысячелетнего киборга — как возня жеребят в песочнице. Бои заканчивались быстро и, зачастую, глупо.
К концу первого часа пошли настоящие бои. Воришка совсем затосковал. Сидя со мной, он лишался дохода. Народу ощутимо прибавилось. В какой-то момент конферансье объявил краткий перерыв. Толпа, вопреки ожиданиям, не ломанулась за едой. Наоборот разномастные разумные повалили из всех щелей, торопясь занять места поудобней. Местами разгорались драки, народ толпился едва ли не на головах друг у друга.
Какой-то идиот центнера на два чистых мышц попытался меня подвинуть. Улетел прямо в толпу. Возмущаться никто не решил, но воришка под шумок свалил. Около меня сам собой образовался солидный пятачок свободного пространства. Не я одна тут такая крутая — тут и там возникали такие же «оазисы».
— Пришло время настоящего боя, — громогласный шёпот конферансье разнёсся по колизею, вмиг утихомирив тысячи разумных. Голос у него был хорошо поставленный, красивый и звучный.
— Позвольте представить первого претендента! — привычно громко начал он. — Бывший элитный рыцарь империи Даркан, мастер меча, щита и магии, убийца титанов и гроза богов!
Короткая театральная пауза, во время которой повисла абсолютная тишина — и рёв ведущего сотрясает арену:
— ВИРХОНТ!!!
Решётка на одном из проходов поднялась и на глаза страждущей публики вышел именно тот, кого они так ждали. Огромный, больше трёх метров в высоту, рыцарь в тяжёлых латных доспехах. Старые и опалённые, они были покрыты сплошным узором из царапин и всё же казались непробиваемыми.
В правой руке рыцарь держал меч ростом почти с него самого. Держал так легко и непринуждённо, словно меч был легче пушинки.
К его левой руке был прикреплён ростовой щит.
— Но кто же сможет противостоять этой сокрушительной мощи? — проникновенно прошептал конферансье. Рыцарь упёр щит в землю. Магия заструилась вокруг его фигуры, сплетаясь в чудовищные защитные заклинания. Я отвлеклась, просканировала зрителей, не нашла и следа Флаттершай, и всеми сенсорами впилась в творимую рыцарем магию. Заклинания были хороши.
— Встречайте его противника! Она безумна, как чёртов ураган, и опасна, словно сама смерть! Она не ведает поражений! Никто не смог даже ранить её, а все битвы не длились и минуты! Так встречайте же…
И вновь театральная пауза. Абсолютная тишина ватой обложила колизей. Медленно поднималась решётка. Предчувствие ужаса делало воздух стерильным и колючим. Монстр за воротами одним своим присутствием заставил тысячи разумных затаить дыхание и пугливо сжаться в ожидании смерти. Я не слышала его рычания, но оно всё равно заставило встать дыбом шерсть на моём загривке.
— ФЛАТТЕРШАЙ!!! — проревел конферансье. Размытое жёлтое пятно пробило защиту рыцаря и швырнуло его в стену, утопив в ней почти на метр. Громовой раскат прокатился по колизею, оглушая разумных. Щит рыцаря покрылся трещинами.
Вызывающе медленно Флаттершай вышагивала в центре арены. Взмах меча — и прозрачная волна несётся к ней, обгоняя звук. Пегаска взмахивает крылом, и волна чистой мощи сносит атаку, впечатывая рыцаря ещё глубже в стену. С диким рёвом он вырвался из каменного плена, обрушивая на пегаску десятки не различимых ударов мечом.
Флаттершай играючи от них уворачивалась и… смеялась. Серьёзно! Чесслово, я в шоке!
Рыцарь совсем уж бешено заорал. Полыхнуло так, что щит, укрывающий зрителей, едва не лопнул.
Арена хорошенько подгорела, а вот Флаттершай хоть бы хны. Она прикрылась крыльями, которые местами прожгло до железных мышц.
— Ублюдок, — сквозь зубы ругнулась она. Рыцарь вновь взмахнул мечом, но пегаска не стала уклоняться. С ревом она кинулась прямо на удар. Её крылья ножницами сошлись на чудовищном лезвии и разрубили его.
В полной тише половина меча рухнула на землю. Флаттершай легко отколола пару кусков металла и приложила к крыльям. Железка прилипла и стала медленно таять, а раны заживать. Я с трудом подобрала челюсть с пола. Её крылья, по идее, были несколько хуже моих, а уж система саморемонта должна быть на порядки слабее. Должна, ага.
Рыцарь атаковал щитом. Флатти насквозь пробила щит, руку и голову рыцаря.
Трибуны взревели. Что-то восторженно орал конферансье. Я всё смотрела на Флаттершай. Гнев пегаски был неописуемо силён. Целая буря бушевала в маленьком тельце.
— ВЫЗОВ! — реву я, перекрывая весь шум колизея. Из ушей ближайших ко мне существ течёт кровь, они корчатся и воют от боли. Один даже умер.
— Я БРОСАЮ ВЫЗОВ ВАШЕМУ ЧЕМПИОНУ!
— Прекрасно! — рукоплещет конферансье.

---

Флаттершай не отзывалась. Нейросеть кобылки игнорировала вызовы, хотя на ней не было ошейника, который мог помешать связи. Сама пегаска меня игнорировала. Лишь раз процедила сквозь зубы: «Дерись!».
Гнев затмил её разум. Флаттершай хотела сражаться и побеждать. Рвать врагов на части и забирать их жизни. Флаттершай была одержима. Не думала, что это проклятие сможет прожить так долго.
Вещал конферансье. Меня он знал за подвиги на военной базе, о коих и поведал. Почему-то он решил, что я мать Флаттершай и приплёл какую-то дикую вражду. Обещал зрителям удивительную схватку. Народ лютовал. Кто выкрикивал оскорбления, кто наоборот, пытался подбодрить. Болели в основном за Флатти, но среди общего гомона я услышала пару воплей в свою сторону. Ставки делались бешеные. На Флаттершай ставили большие суммы, зато куча «хитрецов» по мелочи ставили на меня. Просто на удачу. В итоге на нас наставили почти одинаково.
Наконец этот говорун объявил начало боя.
— Флаттершай, я… — разумеется она не стала меня слушать! Миг — и меня впечатало в стену. Глубоко. Кажется, конферансье был разочарован. Телепортировалась на другой край арены.
— Я не хочу с тобой драться! — кричу пегаске. О, привет стена, давно не виделись!
— Раз не хочешь по-хорошему, — ору я ей на ухо, уворачиваясь от очередного удара, — я надеру тебе круп!
И впечатываю копыто ей в челюсть. Пегаску разворачивает, но она использует это и пытается лягнуть меня задними копытами. Напрасно. Вонзаю зубы в её ногу и швыряю кобылку через всю арену. Розово-жёлтая молния взмывает вверх и обрушивается на меня. Телепортация! Флаттершай падает там, где была я мгновение назад. Мощный удар сотрясает арену, поднимая пыль на десяток метров вокруг.
Уловив движение слева, разворачиваюсь, чтобы встретить удар, но в меня прилетает лишь ветер… и с мощью кувалды бьёт по лицу. Целый ураган ударов обрушивается сверху, но я ускользаю телепортацией… чтобы огрести копытами по голове! Вновь ускользаю, но она словно знает, где я окажусь, и крылья ножницами смыкаются на моей шее.
Несколько секунд Флаттершай растерянно пялится на меня. Её крылья, легко рассекающие железо, даже не поцарапали мою шкуру. Промедление дорого ей обходится. С мерзким хрустом моё копыто впечатывается в её грудь, отправляя пегаску в краткий полёт.
Переломов она не замечает, кидаясь на меня словно молния. За миг до столкновения она бьёт крылом, хотя я ещё слишком далеко… Незримое лезвие ветра опрокидывает меня на землю. Вскакиваю, а Флаттершай в пару взмахов направляет в меня сразу десяток едва ощутимых, но мощных лезвий.
Тогда уже я взмахиваю крылом, и моё лезвие сводит на нет все её удары. Флаттершай уклоняется от призрачной атаки, но теряет кончик хвоста. Она вновь бьёт крылом, но в этот раз гораздо сильнее. Инерция закручивает пегаску, а на меня летит очень ощутимое, даже видимое лезвие ветра.
Легонько взмахиваю копытом, и настоящий ураган сносит и лезвие, и пегаску. Даже мощный щит дрожит от моего удара. Что-то орёт конферансье, неистовствует толпа, ставки растут.
Флаттершай смотри на меня с такой ненавистью, что шерсть дыбом становится. Правда, не у меня, а у зрителей. Пегаска медленно расправляет крылья, насыщая воздух вокруг себя чистой силой. На арене поднимается ветер и собирается вокруг её крыльев. Розовое, как разбавленная кровь, свечение окружает тело кобылки, разгораясь всё ярче с каждой секундой.
Флаттершай схлопывает крылья перед собой. Поток воздуха, не уступающий в твёрдости камню, врезается в меня, но не сдвигает даже на сантиметр.
— Я начинаю злиться, Флаттершай, — тихо говорю я. Она слышит, и на её лице на миг проступает страх, но безудержная ярость мгновенно обращает его в пепел. Тогда я иду к ней. Медленно, но неотвратимо. В какой-то момент она не выдерживает и срывается в атаку. Ветер исчезает.
Я подпрыгиваю и ударом задней ноги ломаю пегаске челюсть. Она тут же вновь бросается в атаку. Отражаю её удар крылом, сломав тем самым одну из её передних ног.
Флаттершай воет от боли и ярости, вновь бросаясь в атаку. Моё заклинание, крохотный шарик света, врезается в её грудь, ломая ещё одно ребро. Это её не остановило. Пегаска ломает об меня вторую переднюю ногу. Взмах моего крыла дробит кости в её плече и швыряет на другой конец арены.
Я просто стою на месте в ожидании новых атак. Флаттершай медленно встаёт, наплевав на раздробленные кости. Следующая её атака столь же безумна, как и прежде. Я заранее взмахиваю крылом снизу вверх, подкидываю пегаску в воздух и тут же кидаюсь к ней, намереваясь со всей силы впечатать копыта ей в живот. В последний момент я всё же останавливаюсь. Разумеется, меня тут же вбивают в землю.
Я спокойно лежу под градом мощных ударов (ей они вредили намного больше чем мне). Святая Селестия, что же я творю?! Мне ведь известен этот гнев! Сейчас бывшую скромницу остановит разве что смерть (и то не факт), но даже она не угасит её ярость. Значит, придётся пустить в ход самое сильное оружие.
— И ты готова так рисковать жеребёнком? — вскинув бровь вопрошаю я. Флаттершай в смятении замирает и тут же отскакивает прочь, рефлекторно поджав переднюю ногу, чтобы хоть как-то прикрыть живот. Вот сейчас всё её внимание сосредоточенно на мне. Не как в битве — сейчас она готова слушать.
— Ты никого не теряла, Флаттершай, — тихо, печально говорю я. — Это не твоя боль, не твой гнев. Не позволяй им захватить тебя.
— Да что ты можешь знать?! — злобно шипит она. — Какое тебе вообще де…
— ОНИ ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ! — перебиваю её безумным рёвом, выпуская на волю застаревшие эмоции. Чудовищный гнев умерщвляет сам ветер, выжигает жизнь на многие метры вокруг и заставляет пегаску сжаться в ужасе. Боль чёрными каплями конденсируется в воздухе. Это заканчивается так же быстро, как и началось.
— То, что чувствуешь ты — лишь тень тени призрака моей разорванной души. Проклятье, которым я отравила свой род.
Флаттершай пристально смотрит на меня. Гнев в ней борется с чем-то ещё.
— Не повторяй моих ошибок. Не трави своё дитя гневом.
Она вздрагивает. Испуганно и тревожно.
— Пойдём, — я протягиваю ей копыто. — Ты нужна своим подругам. Я недавно нашла Рейнбоу… ей очень плохо, Флатти. Ей как воздух нужны её друзья. Пойдём… без тебя она не справится.
Чаша весов качнулась, и гнев проиграл. Проклятие отступило, и вместо бесконечно злого монстра на арене осталась очень усталая кобылка. Она с великим трудом подошла ко мне, потянулась к протянутому копыту и упала. Гнев держал её на ногах. Когда он иссяк, не осталось больше силы, поддерживающей её тело. Я взвалила кобылку на свою спину и телепортировалась обратно в убежище.

---

В убежище творилось что-то красивое. Рэрити склонилась на радужной пегаской, прижав рог к её ошейнику. Внутри ошейника полыхал сложный геометрический узор, который почему-то расползся вдоль позвоночника на десяток сантиметров в каждую сторону.
Кобылок накрыла полусфера Очень Сложной Магии™ со всеми сопутствующими атрибутами — кучей непонятных символов, связанных опять-таки геометрическими узорами, и всё это постоянно двигалось, менялось, сплеталось в диком танце, рождённом безумным гением.
Рэрити лишь на миг отвлеклась, чтобы наградить меня недовольным взглядом и скинуть целый пакет файлов, объясняющих происходящее. Я в ответ разрешила ей использовать незадействованные мощности моего мозга. Дело сразу пошло быстрее — полусфера оживилась и начала меняться раз в десять быстрее.
Ситуация была хуже некуда. Ошейник Рейнбоу врос не просто в кожу. Позвоночник, артерии, мышцы… складывалось впечатление, что пегаске отрубили голову, а потом приладили обратно через это странное устройство.
Мои системы такого бы не заметили, очень уж филигранно сработала эта дрянь. Кусок настоящих тканей заменялся подконтрольным ошейнику куском псевдоорганики. Структурно искусственные ткани были неотличимы от настоящих.
Самым паршивым было, что ошейник разросся. Его отростки проросли вниз по позвоночнику вплоть до чувствительного места между крыльев. Вверх по позвоночнику ошейник пророс вплоть до мозга, где спаялся с нейросетью и каким-то чудом смог её подавить. Вместе с ней, естественно, перестали работать и импланты Рейнбоу.
Ошейник пегаски был жутким и очень мощным устройством. Рэрити буквально сражалась с ним. Кобылка, конечно, побеждала, но до моего появления процесс шёл крайне медленно. Однако, стоило ей получить такой лакомый кусок вычислительных мощностей, и ситуация кардинально поменялась.
Рейнбоу Дэш наконец свободно вздохнула. Рэрити не смогла снять ошейник (сомневаюсь, что это вообще возможно), но подчинившийся предмет ослабил хватку и больше не сдавливал пегаске горло. Её нейросеть панически заистерила сразу после включения. Пришлось перекидывать освободившиеся мощности на неё — иначе самотестирование и анализ затянулись бы до утра.
Рэрити повернулась ко мне, но слова благодарности так и застыли на её устах.
— Ты что натворила, профурсетка негодная?!
Рэрити увидела Флаттершай. Тут же подскочила к ней и… самым буквальным образом засветилась. Свечение стекло в рог, сжавшись до ослепительной яркости звёздочки, и перескочило на Флаттершай.
У меня даже челюсть отвисла. Самоорганизующееся, псевдоразумное заклинание лечения за несколько секунд залатало Флаттершай.
— ЭТО КАК ВООБЩЕ?!! — воскликнула я, нервно взмахивая крыльями. — Во имя пресвятой [ЦЕНЗУРА] Селестии, такое даже Буч за неделю не наколдует, а ты за пять секунд, как нефиг делать!
— Уникальная суточная способность, — пожала плечами Рэрити. — Называется «Исцеление». Единственное заклятие этой группы, в названии которого только одно слово. Получила в награду, когда мы завалили рейд-босса группой в десять раз меньше рекомендуемого. Честно говоря, я даже не знаю, как оно колдуется. Просто тыкаю в пиктограмму и готово.
Я совсем растерялась.
— Ты вообще ничего не рассказал? — спросила она у Дилона. Жеребец стыдливо поджал уши.
— Потом разберёмся, — отмахнулась кобылка и повернулась к Рейнбоу, виновато улыбнувшись. — Я вообще хотела его на тебе использовать…
— Ничего, потерплю, — отозвалась пегаска, украдкой посматривая на Флаттершай. Как мне показалось, с радостью и беспокойством одновременно.
— Отставить терпеть, — по-военному командую я. — Рэрка, может, и не понимает, что творит, зато я прекрасно всё поняла!
Дилон смотри на меня с интересом. Рэрити с сомнением. Рейнбоу смущённо отводит взгляд. Или испуганно. Пегаска выглядит такой зашуганной, что страх видится в каждом её движении.
Заклинание давалось с трудом. Моих вычислительных мощностей едва-едва хватало на формирование такого заклинания. Едва, но всё же хватало. Через минуту свет разлился по телу радужной пегаски, залечивая даже самые глубокие шрамы, возвращая кобылке прежнюю яркость и молодость.
Когда свет стал угасать, я с ужасом увидела, что клеймо на её кьютимарке никуда не делось. «Физическое отражение глубокой моральной травмы» — сказал бы Стил, Селестия, Буч и даже Дилон. «Полный [ЦЕНЗУРА]» — скажу я и буду права.
Соединение. Грубый взлом напильником тонкой системы защиты. Нейросеть Рейнбоу беззвучно воет сотнями ошибок. Кобылка не увидит их, просто не успеет. Время растягивается и замирает. На пределе возможностей я творю запретное — вламываюсь в разум ничего не подозревающей пони, используя её же имплантаты. Грубо, на живую, врываюсь в тонкую структуру разума, как слон в посудную лавку.
Очень вовремя страхует Дилон. Пепельные жгуты его воли резко очерчивают мне границы допустимого, направляют и поддерживают. В таких вещах он много опытнее меня и первым находит то, что мы искали. Я даже не уверена, что именно это мы искали, но Сивасу верю.
Мне не под силу исцелить разум кобылки, но вот выжечь всякую связь этого клятого клейма с «Я» пегаски я могу.
Исполнив задуманное, я стремительно отступаю из чужого разума, заметая следы своего присутствия. Спаиваю ненароком оборванные связи, восстанавливаю изуродованный ИИ нейросети и обратно вешаю ему защиту.
На остатках свечения заживает и клеймо. Рейнбоу облегчённо вздыхает, с мимолётной победной улыбкой глянув на свой круп.
В моей голове что-то глухо взрывается. Повреждения забирают треть ресурсов. Мелкие травмы сотнями разбегаются по телу. Меня корёжит. Часть мышц сводит судорогой, часть отвратительно обвисают. Что-то гадкое рвётся наружу, заполняя убежище отвратной тошнотворностью.
Спасает положение Флаттершай. Она вскакивает с таким жутким оскалом, что даже Дилон невольно делает шаг назад. Уже через миг она мило смущается и бормочет извинения. Рейнбоу растерянно на неё пялится, рефлекторно разминая крылья (я так и не удосужилась узнать, всё ли в порядке с её крыльями!)
— Я… мне… — неловко бормочу я. Речевая система сбоит на всех уровнях, начиная с придумывания нужных слов. — Эпплджек. Искать.
И тут же телепортируюсь. Очень плохая идея! Выносит меня куда-то в космос и тут же бьёт спутником. Огромная куча технологичного железа летит по орбите… быстро. В последний момент использую специальное заклинание и свожу на нет урон от столкновения. Зато у меня появилась шикарная возможность отдохнуть и отремонтироваться в спокойствии. И немного повозиться со спутником… Они ведь связаны в единую сеть, да?

---

Маскировка была без надобности. Эпплджек работала в поле. Ночью. Одна. Ближайшие разумные находились в десятке километров. Никаких сторожей не было.
Найти что-то про шестёрку в местной сети было архисложно: всё было засекречено настолько, что откопать что-то про Эпплджек я смогла только точно зная, где она находиться. Да и опознать за безликим досье нашу кобылку получилось, лишь сверив местоположение.
Если верить найденной информации, Эпплджек ежедневно и добровольно работала на износ. Делала в десятки раз больше положенного, показывала примерное поведение. В недавнем восстании рабов участия не принимала. Даже более того — помогала его подавлять (но тут не всё так однозначно, рабы заняли позицию «кто не с нами, тот против нас», и ей пришлось защищаться). В целом показала себя как идеальный раб. Хозяин плантации никак не мог нарадоваться.
Такое поведение кобылки очень тревожит. Я даже представить не могу, что могло принудить её к такому.
Эпплджек пахала. Причём волочила за собой не один, а сразу пять примитивных плугов. Земля была камениста и безжизненна, но кобылка не просто пахала — она щедро пропитывала землю магией. Сразу же за плугами волочились какие-то сеялки.
К моему удивлению это работало. За кобылкой тянулись пять линий каких-то растений, за пару минут выраставших почти на метр. Потом их бурный рост возвращался к естественным показателям.
Кобылка двигалась с видимым трудом. Дыхание её было хриплым, уши устало обвисли. Она была очень тощей, но на удивление жилистой.
— Уходи, — хрипло бросила мне кобылка, когда я подошла, — мне не нужна ничья помощь.
— По тебе не скажешь. Может, пойдёшь со мной? Половину вашей компании я уже вытащила, хоть будет с кем пообщаться.
Эпплджек наконец остановилась.
— Они в порядке?
— Живы и здоровы, если ты об этом. В остальном же они очень НЕ в порядке. Давай валить отсюда. Ты нужна им.
— Нет, — упрямо мотнула головой кобылка. — Без меня им будет лучше.
Я страдальчески подняла взгляд.
— За что, о небо, ты так щедро сыпешь идиотов на пути моём?
Демонстративно глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я обращаю гневный взор на Эпплджек:
— Ты совсем дура? Не, ну точно! Посмотрите все, она же умственно отсталая!
Кобылка отреагировала… эмоционально. На миг на её лице промелькнул гнев, и она меня ударила. Хвостом. С разворота. Начисто разломав крепления плуга.
Ви-и-и, я лечу! Такие способности у простой земнопони не могут не радовать, но её поведение меня бесит. Очень, очень бесит. Наверное, я эмоционально не отошла от боя с Флаттершай и экстренного спасения Рейнбоу. В порыве ярости телепортируюсь, оказавшись прямо над ничего не подозревающей кобылкой. Вот только вектор движения в процессе телепортации немного изменился.
Падаю прямо на Эпплджек, жёстко впечатываю копыта в её спину. Земнопони вскрикивает от боли, а я добавляю слабый (по моим меркам) удар в голову.
— ТЫ ЧТО НЕСЁШЬ?!! — реву ей прямо в ухо, добавляя копытом в голову для понятливости. — Сколько вы тут? Две недели? Три? РЕЙНБОУ! НАСИЛОВАЛИ! ДВЕ! ГРЁБАННЫХ! НЕДЕЛИ!!! — ору я, сопровождая каждое слово весомым ударом по тупой земнопонячей голове.
С утробным рёвом она словно взрывается. Десяток ощутимых ударов откидывают меня в сторону, и я едва успеваю телепортироваться от злобной пони.
— А ЧО Я МОГУ СДЕЛАТЬ?!! — кричит в ответ кобылка и внезапно успокаивается, даже расстраивается. — Я только наврежу им. Я… я теряю себя, Сиба. Утрачиваю контроль. Что-то рвётся изнутри. Страшное, жуткое. Я боюсь себя, Сиба! Боюсь того, что могу натворить, если утрачу контроль. Мне очень страшно, Сиба. Я остаюсь.
— Тогда бей! — цежу я сквозь зубы, стараясь не орать от ярости. — Давай! Один удар в полную силу со всем твоим «жутким» и «страшным»! Сможешь хотя бы поцарапать меня — можешь делать что хочешь. Давай!
Несколько секунд она тупо смотрит на меня, а затем… неведомая хрень, разумеется. Эпплджек отталкивается в мою сторону и бьёт задней ногой, вкладывая всю силу и вес в этот удар. Её нога движется в мою сторону на скорости, многократно превосходящей звук. Датчики регистрируют возрастание твёрдости и прочности её тела до невероятных величин. Глаза её светятся чёрным, мать его, светом. Системы массово сбоят, не в силах классифицировать такой свет. Молнии цвета рыжего, но света чёрного на неуловимо краткие мгновения вспыхивают на её теле.
Удар был силён, но и я не кусок железа. И уж тем более я не собиралась честно подвергать свою конструкцию такой нагрузке. Сила удара прошла сквозь моё тело и ушла дальше. Земля пластами улетала куда-то в даль, камни нагревались и плавились, что-то сгорало. Этакая огненная волна. Честно говоря, я фатально офигела, до зависания системных процессов, но виду не подала.
Эпплджек испуганно отползала от меня, волоча явно сломанную ногу.

---

Сиба была немного ниже меня, но сейчас, на фоне огненного ада она казалась гигантом. Немыслимо огромным и жутким. Она смотрела на меня сверху вниз так, словно я была букашкой у её копыт. Глаза кибераликорна пылали жёлтым огнём.
Всё терялось и казалось ничтожным на её фоне. Давление её мощи едва ли не размазывало меня по земле, как масло по хлебу.
 — Готовь зубы! — донеслось откуда-то сверху, и на меня опустилось чудовищное копыто.
А затем была боль. Совершенно особенная боль, но не потому, что очень уж сильная. Боль была вполне терпимой (даже сломанная нога болела сильнее). Но эта боль была неожиданно яркой и какой-то… освежающей, что ли. Мозги прочистило на раз.
— Сосредоточилась? — ухмыляется Сиба. — Моё копыто всегда тебе поможет прийти в себя. Соломки не подстелю, а в остальном помогу чем угодно! Главное — верь в себя!
— Шпашибо, — невнятно отвечаю я, сплюнув выбитые зубы, и хватаюсь за протянутое копыто.

---

Боль. Везде и повсюду. Внутри и снаружи. Она пронзала тело и текла сквозь разум, искристым потоком наполняла душу… которой это шло лишь в пользу. Этот факт был тем, что всё ещё удерживало меня в этой жизни. Без него даже пяти якорям не удержать. Впрочем, без них я бы не удержалась.
Боль была не только во мне. Стоило вниманию покинуть тело, и оно находило лишь новую боль, которой сочилось само пространство.
Грохотом отдавался стук сердца, медленный и натужный. Каждый удар давал телу кроху силы и жизни, взамен тех, что тонким ручейком покидали меня вместе с кровью.
Где-то далеко была пустота. Она медленно выпивала мою боль, принося мимолётное облегчение. Взамен пустота приносила ветер чужой воли.
С трудом я открыла глаза. Веки были словно свинцовые. Не только в плане веса. Усилие приходилось прилагать такое, словно я и впрямь гнула металл.
Вокруг было темно. Где-то далеко, словно в другом мире, горел одинокий факел. В его дрожащем свете тускло блестел влажный камень стен и… кровь. Пол был не просто залит кровью, он в ней тонул.

---

Сивас медленно приходил в себя. Всё ещё дрожащий хищник жадно глотал своё пойло, заполняя комнату запахами крови и спирта. Большинству присутствующих оба запаха казались отвратительными.
— Как она? — спросила Сиба как самая смелая. Остальные встревоженно молчали.
— Паршиво! — в сердцах воскликнул Дилон.
Кратко он рассказал о том, что увидел и почувствовал, связавшись с Твайлайт. Жеребец старался лишний раз не пугать впечатлительных кобылок, но они и без того видели, как его корёжило. Не нашлось бы в мире слов, способных убедить их, что всё не так страшно.
— Твайлайт надо спасать, причём срочно! — уверенно заявила Рэрити. У кобылки явно был какой-то план. — Только сначала нужно отыскать Пинки…
— А чего меня искать? — как-то даже удивлённо спросила вышеупомянутая пони, как ни в чём небывало заходя в комнату.
Причём зашла не снаружи, а откуда-то из внутренних комнат убежища. На голове её было полотенце с легкомысленным узором в виде танцующих лошадок. Шерсть её влажно поблёскивала, словно кобылка только что выбралась из ванны. На боках кобылки были её неизменные пушки, сейчас компактно сложенные. Со своим Аргодемоном она ни в ванной, ни в постели не расставалась.
— Там, кстати, душ барахлит, — невозмутимо заявила Пинки.
— У нас нет душа, — медленно и веско сказала Сиба, но всё же пошла проверить. Вернулась она почти сразу, старательно изучая зажатый телекинезом кусок узорной лепнины.
— Поздравляю, теперь у нас есть отличная ванная с душем. Правда, краны с горячей и холодной водой перепутаны, — и, отбрасывая в сторону свою находку, огорчённо выдохнула. — Ну я так не играю, это какое-то неправильное колдунство!
С десяток секунд поняши тупо рассматривали друг друга. Дилон, оглядев эту картину, горестно вздохнул, затем помахал розовой пони копытом и нарочито фальшиво воскликнул:
— Привет Пинки! Рад тебя видеть! — ещё и косился на остальных, словно говоря: «Вот, смотрите как надо!». Первой очнулась Флаттершай. С радостным писком она кинулась обниматься. Мгновением позже к ней присоединилась Рэрити. Эпплджек пришлось подтолкнуть, а Рейнбоу вовсе отказалась с кем-то обниматься.
Задавать Пинки вопросы или обсуждать её неожиданное появление никто не рискнул, не без причин беспокоясь о своём рассудке.

---

Дилон самозабвенно нажирался. Причём во всех смыслах. Тазик с сырым мясом пустел на удивление быстро и так же быстро осушалась бутыль с красноватой жидкостью. Уже третья за этот вечер.
— А я тебе говорю, что могу сожрать сколько угодно! — с жаром спорил Сивас.
— Даже у тебя, друг мой, есть предел, — не соглашался с ним рыцарь, потягивая разбавленное вино из бокала. Цвет напитков обоих спорщиков почти совпадал, вот только пойло Дилона было на полсотни градусов крепче.
— Спорим? — самоуверенно усмехнулся хищник. Рыцарь на секунду задумался.
— А почему бы и нет? — решился Адам. — На что спорим?
— Как обычно, на желание.
В этот раз рыцарь думал несколько дольше.
— Ладно, — согласился он. — Сможешь съесть целого борга — я выполню твоё желание. При условии, что оно не пойдёт вразрез с моими возможностями, долгом, честью и не потребует чрезмерных усилий.
— Эк ты хитро завернул! — восхитился Дилон. — Ну тогда обещаю тебе то же самое, если не смогу захомячить все съедобные для меня части борга!
Рыцарь победно усмехнулся и подозвал официанта. Того так удивил заказ, что он трижды переспросил.
Наконец принесли желаемое. Дилон даже поперхнулся своим пойлом, когда в зал втащили гору мяса размером со слона.
— И это всё? Я и побольше ел.
Рыцарь ехидно оскалился (впервые на памяти Дилона).
— Мой дорогой Дилон, — проникновенно начал рыцарь. — Это лишь одна из ног борга. Одна из восьми.
Хищник нервно сглотнул.

---

Сивас развалился прямо на столе, устало жуя очередной кусок мяса. От такого обжорства его живот округлился как у беременно кобылы.
— Всё? — с надеждой спросил рыцарь, с тревогой посматривая на оставшуюся тонну мяса. Дилон глянул на него с иронией. От хищника так и тянуло голодом. Толпа замерла, ожидая его ответа.
— Мне тоже нужно дышать… — пробурчал Сивас. — И ПИТЬ!!!
От его рёва содрогнулись стены, а официанты панически потащили очередную бочку его излюбленного пойла. Толпа восторженно зашумела, притихнув лишь когда официанты подняли бочку и начали заливать её содержимое в глотку жеребца.
Остановился он только когда бочка опустела наполовину. И то лишь чтобы отдышаться. Затем он вновь жадно накинулся на мясо, за несколько минут умяв оставшуюся тонну.
Кто-то в толпе радостно кричал, кто-то огорчённо стенал сообразно сделанным ставкам.
— А терь слушай желание! — заплетающимся языком зашептал он на ухо рыцарю. — ХчуувидитьТлайпат. Тпайлайт. Т-вай-лай-т. Во-о-от.
— Это совершенно невозможно, — покачал головой рыцарь.
— Ой, да чё ты начнаешь, намально же общались! Я только увидеться хочу! Одна встреча и усё. Я дажпопрубую её это… того. К Тьме преманить. Дгворились?
— Ладно, — отмахнулся рыцарь. — Я ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать.
— А не справишься, — Сивас пьяно привалился к рыцарю, заставив того скривиться от невыносимого запаха перегара, — бушь танцевать голый на центральной площади!
— Это… — возмутился было рыцарь, но Дилон его перебил:
— Не противоречит ни долгу, ни чести рыцаря и не требует больших усилий, — довольно заулыбался Сивас. — Я весь ваш кодекс весь перечитал, там ни строчки про танцы нагишом!
Адам только зубами заскрипел — понячье отродье было кругом право. Рыцарь раздражённо посмотрел на хищника и невольно вздрогнул. У Дилона был совершенно трезвый взгляд.

---

— Рейнбоу… — протянула Сиба тоном мамаши непослушного жеребёнка.
— Не хочу, — упрямо ответила я и, дабы избежать дальнейших уговоров с упором на биометрию нейросети, уточнила: — больно.
Сиба одарила меня мимолётным сочувствующим взглядом, но голос её был всё так же строг:
— Это не повод морить себя голодом. Ешь.
Спорить с ней было выше моих сил. Буквально. Нейросеть каким-то образом посчитала силу моей воли и показала её в числовой форме. У меня было меньше единицы. За норму система считала десять. Очень странное чувство, когда не можешь ослушаться команды не из каких-то логических соображений (вроде страха перед наказанием, как было раньше), а просто потому что не можешь. Где-то в груди возникает ощутимый, почти физический дискомфорт. Дискомфорт направленный, влекущий к действию.
Сейчас это ощущение было сильнее моей воли, и короткое «ешь» от Сибы могло бы заставить меня жевать кактус со всеми колючками. Я взяла ложку и запихнула в себя ещё ложку фруктового пюре. Очень вкусного, вот только глотать было больно, что напрочь отбивало аппетит.
За свою стойкость я заслужила одобрительный взгляд от Сибы. Задумчиво повертела ложку в копытах. Терпеть боль не хотелось. Слишком долго я только её и чувствовала, щедро оплачивая болью удовольствие других разумных. За это время у меня даже сложилось мнение, что всё хорошее в нашей жизни мы покупаем чужими страданиями. Память об Эквестрии удерживала меня от безоглядной веры в это, но с каждым днём то светлое время становилось всё более тусклым, всё более далёким.
— Рейнбоу?.. — позвала Сиба, сбивая с мысли.
— Почему так больно? — жалобно спрашиваю я, искренне ненавидя себя за страдание в голосе. Чувство стыда и так непрерывно грызло душу, но такие моменты подкидывали ему пищи.
Сиба только открыла рот, но я отмахнулась:
— Не говори, сама знаю.
Любой разум (особенно его бессознательные части) сильно влияют на связанную с ним магию.
— Ну какой дебил создал мир с таким содержанием магии в материи? — страдальчески провозгласила я, невольно поморщившись после такой длинной речи. Говорить тоже было больно. А ещё ходить. Любое посещение туалета и вовсе превращалось в ад.
Обидно на самом деле. Моё подсознание настолько убедило собственное тело, что даже мощные лечащие заклинания Рэрити считали эти травмы нормой.
— Твои травмы, — Сиба стукнула краешком копыта по голове, намекая, какие именно «травмы» она имеет ввиду, — не настолько серьёзны, чтобы терзать тебя всю оставшуюся жизнь. Потерпи, ладно? Естественная регенерация справится с этим за пару дней.
Вот такая вот ирония. То, с чем не справляются мощнейшие заклинания моё тело излечит за пару дней. Вернёмся в Эквестрию — напишу диссертацию на эту тему. Не знаю зачем, но раз уж я настолько неприлично умная (в прошлом мире, так похожем на игру, я не могла без ужаса смотреть на такое огромное количество очков интеллекта), то надо писать диссертацию.
— Ну почему ты не поправила и эти травмы, когда разбиралась с клеймом? — в сердцах сказала я (хотя скорее прошептала, горло совсем разболелось). Сиба вздрогнула, на миг её лицо приобрело глупо-удивлённое выражение. Она что, думала, я не замечу её одиссеи по моим мозгам?
— Слишком сложно, — отстранено ответила Сиба. — Пришлось бы целиком приводить тебя в норму. И…
Она склонила голову.
— Я приношу свои глубочайшие извинения и вверяю право кары в твою власть, — церемониально сказала кобыла. Я ощутила прикосновение чужого разума. Сначала это меня напугало, но Сиба не собиралась ни атаковать, ни даже вмешиваться в моё сознание. Наоборот. Она целиком раскрылась передо мной.
Чужой разум был так близко, только мысль протяни. Слои мощной защиты расступились, обнажая его. Сиба была предо мной совершенно беззащитна. Совершенно неожиданно я поняла, что могу сделать с ней что угодно. Могу разнести её разум на клочки, могу что-то изменить в ней, могу подчинить или заставить пережить всё события последних недель от моего лица.
Самым шокирующим был тот факт, что ничего мне за это не будет. Сейчас я была на позиции несмышлёного жеребёнка, которому вручили спички и сказали: «Играй». Вся ответственность будет лежать на том, кто дал ему эти спички. Абсолютная власть и никакой ответственности.
Разум Сибы нельзя было назвать красивым. Он был похож на ту вазу, которую я разбила, а потом склеила обратно. Я тогда была совсем маленькой, а до прихода родителей оставалось совсем не много, так что подходят ли друг к другу кусочки было последним, о чём я думала.
Нет, даже хуже. Сиба была похожа на то, во что мы с папой потом превратили несчастную вазу, когда уже не пытались склеить её обратно, а просто веселились, приклеивая кусочки друг к другу, как небо на душу положит.
Я осторожно потянулась к разуму Сибы и погладила. Кибераликорна не дрогнула. Она не боялась, что я сейчас всё в дребезги разнесу. Она полностью смирилась с неизбежностью наказания и готова была принять его, что бы ни пришло в мою непутёвую голову.
Это была сладкая и желанная власть. В последнее время я не могла распоряжаться даже собой, и мне просто срывало крышу от возможности делать что угодно с другой пони. Искушение было огромно.
Я всё же отстранилась, разрывая контакт. Нейросеть обрадованно пискнула, сообщая, что сила моей воли подросла аж до двух единиц. Широко улыбнувшись Сибе, я с тусклой вспышкой протаранила её со всей силы. Парочка красных молний на миг полыхнули на моих крыльях. Сиба улетела в ближайшую стену.
Четыре пары глаз уставились на меня как на сумасшедшую. Сиба, отдирая себя от стены, махнула им копытом:
— Всё нормально, я заслужила.
В её взгляде плясали весёлые искорки.
— Не используй этот скилл в замкнутых помещения! — возмутилась Рэрити, качая головой так, словно и я, и Сиба — жеребята недоразвитые. Как ни в чём не бывало она вернулась к разговору с Флаттершай.

---

— Дорогая моя Флаттершай! — с чувством протянула Рэрити. — Тебе стоит быть хоть немного осторожней! Сколько переломов у тебя было за последнюю неделю?
Пегасочка пожала плечами, отводя взгляд.
— Я даже посчитать не могу! — возмутилась Рэрити, провела копытом по её передней ноге, — потому что вот этой конечности нет и трёх дней! Я понимаю, ты можешь её отрастить часа за три…
— Четыре! — тихо пискнула Флаттершай.
— Есть нормально надо! — отрезала единорожка. — И кроме этой ноги только за последнюю неделю ты заново отрастила восемнадцать ребер, тринадцать глаз, восемьдесят два уха и три квадратных метра шкуры! Про зубы даже говорить не буду, трёхзначные числа это заклинание не поддерживает!
Флаттершай опустила голову и буркнула что-то виноватое. Рэрити глубоко вдохнула, успокаиваясь.
— Я, конечно, подозревала, что про «ни одной раны» они несколько преувеличивали, но не столько же!
Что-то с грохотом врезалось в стену, невольно отвлекая кобылок.
Рэрити покачала головой, тихо пробормотав: «Она точно себя угробит!». Встряхнулась.
— Я к чему всё это веду, Флаттершай, — она устало потёрла переносицу. — Тебе это ничем не грозит. Регенерация справится с оторванными конечностями, залатает дыры размером с копыто, да любая рана либо убьёт тебя сразу, либо заживёт! Недаром у твоего класса бонусы на восстановление идут за любой чих!
Флаттершай невольно поморщилась. Только у Рэрити сохранились «дары» мира-игры. Для остальных все эти уровни-классы-прокачка и прочее остались в том мире. Да они никогда и не относились к этому серьёзно — мимолётная возможность стать сильнее, не более. К тому же для них всё свелось к «убей больше гадов и стань сильнее». Распределением характеристик и прочего занимался Дилон как наиболее понимающий в этом дерьме.
Для Рэрити же всё было серьёзно. У остальных её увлечённость вызывало опасливое сочувствие, а неумеренное использование сленга раздражало, зачастую скрывая под собой весь смысл высказывания.
— В общем, с тобой всё будет в порядке. Тебя теперь очень трудно убить.
— Я понимаю, — медленно кивнула пегасочка, невольно прикрывая живот.
— И держи при себе запас еды. Я понятия не имею, как отреагирует твой организм на недостаток «материала» для восстановления.

---

Дилон самым диким образом травил анекдоты. Анекдоты в Подземельях Ужаса. Пока все вокруг тревожно оглядывались, прикладывая все силы, чтобы не поддаваться сочащемуся из стен Страху, Сивас самым наглым образом ржал над своими анекдотами. Даже грозного рыцаря изрядно напрягала местная атмосфера.
Кроме хищника было всего одно существо, неподвластное местному страху. Великая Комендантша подземелий. Небесной красоты женщина с невыговариваемым именем и титулом страниц на восемь мелким шрифтом. Её дико бесило фривольное поведение хищника.
После очередного анекдота она выхватила меч и швырнула в Дилона… ножны.
— Эм?.. — протянул хищник, разглядывая довольно красивые и жутко дорогие ножны.
— Это вызов на дуэль, — с каменным лицом пояснил рыцарь.
— А почему не перчатку? — Дилон продолжал с любопытством крутить ножны, даже не глядя на Комендантшу, что бесило её ещё больше.
— Подарок, — с неясной злобой процедил Адам.
— А-а-а! Я понял! Ножны вернутся к ней, только если она меня убьёт. Правда вместе с ними она получит и остальное моё имущество. Законный способ грабить. Я в восторге!
— Тебе конец, — синхронно сказали Адам и Комендантша.
— Я ведь могу выбрать тип дуэли? — уточнил Сивас.
— Можешь, но тебя это не спасёт, — с сожалением ответил рыцарь. Хищник ехидно оскалился.
— О-о-о, ну тогда я выберу излюбленный вид дуэлей наших разведчиков!
Рыцарь невольно напрягся, явно ощущая некую подставу. Из рассказов Дилона он знал, что разведчики были на удивление дружными ребятами и дуэлями не увлекались. Жеребец заметил его реакцию и подмигнул.
— Сиба абсолютный чемпион таких битв!
И тут рыцарь понял всё. На его лице промелькнул ужас. Дилон встал в пафосную позу. Гордо вскинул голову и зло посмотрел на Комендантшу.
— Поединок наш будет поединком любви!
— Что? — Комендант стремительно бледнела.
— Да, будем трахаться, пока один не отрубится, — легкомысленно ответил Дилон. Комендант смутилась и разозлилась. Очень сильно. Ну и рубанула с горяча. Удар был что надо. Быстрый, точный, смертоносный.
С недоумением Комендантша разглядывала обломок меча. Меч был не сломан. Лезвие откусили у самого основания. Сивас сплюнул ей под ноги кусок меча. Второй (он «вырвал» кусок ближе к основанию, так что меч разделило на три части) валялся около его ног.
— Готовьте комнату, — бросил Сивас кому-то из сопровождающих. — Боюсь, у вас нет выбора, госпожа.
Она собралась возмутиться, но ментальный удар заставил её молчать. Это не было атакой. Хищник просто передавал ей свои воспоминания. Картины чудовищных пыток заполнили разум Комендантши. Эманации боли столь чудовищные, что даже воспоминания о них на голову крыли ауру Подземелий, буквально парализовали её.
Хищник толсто намекал, что всё это он сделает с ней в случае отказа от «дуэли». Причём абсолютно законно! Она сама бросила ему вызов, заранее согласившись на любой существующий вид дуэли. Что-то подсказывало ей, что он сможет доказать существование такой «дуэли» на Суде Чести.
Когда бросившийся вызов отказывается сражаться, тот, кому вызов был брошен, волен решить судьбу вызвавшего. Дилон мог пожелать её смерти, выбрав показанные ей пытки как способ казни. Комендантша не боялась боли. А вот стать бессмысленным и покорным существом, утратившим всякий разум от боли… Да и собственные представления о чести не позволяли отказаться от брошенного вызова.

---

— ДЕСЯТЬ МИНУТ!!! — Дилон огласил Подземелье злобным воем и тут же сник. — Я только разогреваться начал, а она уже в отключку!
— А тебя это остановило? — сухо спросил рыцарь. Дилон даже с шага сбился.
— Фигасе заявочки! Я, между прочим, очень проникся твоим нуде… кхм, проповедями о чести. Решил вот соответствовать!
— Зачем тогда предложил такую дуэль?
— На остальные она бы вышла в Императорских доспехах, — со вздохом ответил Дилон. — Меня бы на запчасти разобрали, узнай, что я могу прокусить артефакт такого уровня!
— Не прокусишь, — скептически хмыкнул рыцарь.
— Ты хочешь поспорить? — скучающе вопросил Сивас.
— Нет, — торопливо ответил Адам и тут же перевёл тему, — а всё же странно, что она так быстро. В битве на серых холмах она три дня сражалась беспрерывно!
— Ну, а что ты от неё хочешь? — вскинул глаза в потолок хищник. — Я ж грёбанная лошадь! Иди загляни под брюхо своему коню и проникнись нашей лошадиной мощью! Так, отставить шутки. Мы почти пришли.
Весёлое раздолбайство Сиваса как ветром сдуло.
— С чего ты это взял?
— С полки, — огрызнулся хищник, но всё же объяснил, — запах. Я чувствую запах её крови с того момента, как мы вошли в храм. А уж в подземельях он силён настолько, что мне крышу срывает. Стоп, ты действительно считал, что я веду себя как укуренный подросток за просто так?
— Ты всегда себя так ведёшь, — равнодушно ответил рыцарь.

---

Тяжёлый густой запах крови отдавался металлом на языке. Рыцарь скривился от отвращения. Оба сопровождающих были бледны настолько, что даже неверный свет факелов этого не скрывал. Один из них рефлекторно попытался создать простенькое заклинание, чтобы избавиться от запаха, но магия тут не работала.
Даже Дилону этот запах был не по нраву. Хищник дрожал от напряжения. Его тихий низкий рык пробирал до костей, заставлял стены вибрировать. Тихим он был лишь для тех, кто не слышал инфразвук.
Дальше тоннель спускался вниз, к центру огромной глыбы корунда под сотню метров в диаметре. Стены тускло блестели кристальными сколами. Любая магия вязла в необычной породе, делая её лишь прочнее и твёрже. Камень был непроницаем для любых способов восприятия. Дилона это раздражало. Хищник привык ощущать всё на многие метры вокруг.
Несколько последних ступенек буквально утонули в крови. Рыцарь был в шоке.
— Бассейн из крови, — криво усмехнулся Сивас. — Кто-нибудь хочет искупаться?
С этими словами хищник смело опустил копыто в кровь и пошел дальше. На миг он замер, увидев Твайлайт.
В центре кровавого бассейна снизу вверх беспорядочно торчали десяток красных, усеянных шипами копий. Они медленно извивались, шипы неустанно двигались, стремясь ещё больше истерзать крохотное тельце кобылки. Твайлайт висела на десятке копий, пронзавших её насквозь. Копья не были направленны строго вверх, что не давало Твайлайт «сползти» ниже. Много дней она висела в паре метров над полом, а тонкий ручеёк её крови неустанно превращал темницу в бассейн.
Дилон склонился и сделал несколько крупных глотков. По его телу пробежала волна, довольное урчание несколько секунд клокотало в его груди.
— Вкусно, — прорычал он своим спутникам, заставив всех троих невольно съёжиться.
Кровь смочила хищнику живот и пропитала одежду. Он медленно брёл к своей подруге, отчаянно борясь с желанием погрузить морду в кровь и пить, пить, пить, пока не пересохнут жилы Твайлайт Спаркл.
Он подошёл к ней совсем близко, буквально упершись мордой в копья. Дёрнувшийся шип оставил крохотную царапину на его носу, мгновенно зажившую. Дилон поднял голову к своей подруге. Лишний, словно случайный шаг — и очередной шип глубоко впивается в горло, вспарывая артерию. Кровь бурным потоком вырвалась из раны. Незаметным движением он закину в рот десяток небольших красных капсул.
Никто ничего не заметил, да и не могли. Дилон надёжно вывел из строя единственную, способную что-то заподозрить.
— Твайлайт? — дрогнувшим голосом позвал он. Веки кобылки затрепетали. С огромным трудом она открыла глаза.
— Ты слышишь меня?
Кобылка медленно опустила веки и вновь открыла глаза.
— Тогда я сделаю тебе предложение, от которого невозможно отказаться! — пафосно воскликнул хищник. — Откажись от света, прими тьму и будет тебе счастье!
Кобылка так же вяло опустила веки, десяток секунд у неё ушло, чтобы вновь открыть глаза. Затем веки вновь опустились. Сил вновь открыть глаза у неё не хватило и только вялое трепыхание век говорило, что она собиралась моргнуть два раза.
— Нет? Ну тогда слушай, — устало вздохнул Дилон и начал свою речь. Пылкую и страстную, но логичную и разумную. Адам пустил скупую мужскую слезу от гордости. Он понял, что не ошибся с выбором. Дилон Сивас станет отличным тёмным. Очень своеобразным, но отличным.
Один из сопровождающих выпрямился от гордости и восторга, что он служит такой великой стихии. Второй тщательно записывал речь Дилона в блокнот. Глаза его лихорадочно блестели. Они даже забыли, что стоят по колено в крови.
Говорил хищник долго, никак не меньше получаса. Всё это время из глубокой раны на его шее обильно лилась кровь. Увлеченные речью люди так и не заметили, что уровень крови в темнице вырос на несколько сантиметров.
— Ну так что? Ты согласна на моё предложение? — нетерпеливо спросил Дилон. Он немного охрип после такой длинной речи, голос его звучал так, словно он стал на десяток-другой лет старше.
Твайлайт вновь попыталась дважды моргнуть. В этот раз у неё почти получилось.
— Ясно, — устало ответил Сивас, повесив голову. — До встречи.
Он накинул капюшон, развернулся и уныло побрёл прочь. У людей сердца кровью обливалась — такая великолепная, даже великая, проповедь пропала даром! Им было искренне жалко несчастного хищника.
— Уходим, — тихо бросил он людям.
— Дилон, — тихо, почти шёпотом позвала Твайлайт на грани нормальной речи, телепатии и той странной связи между ними. Только так ей хватало сил, чтобы быть услышанной. Хищник обернулся, терпеливо ожидая продолжения.
— Приходи… ещё, — медленно, едва ли не по слогам сказала Твайлайт, делая огромные перерывы между словами. — Одной… совсем… плохо.
— Обязательно, — кивнул он.

---

— Ну?! — Рэрити требовательно пялилась на поникшего жеребца.
— А по мне не видно? — хрипло огрызнулся он, поднимая голову и снимая капюшон. Кобылка даже отшатнулась, зажала рот копытами. Сивас выглядел как очень не выспавшийся, очень усталый и очень заё… кхм, замученный пони… лет сорока.
— Во имя Селестии… — «выругалась» Эпплджек. Сиба выругалась по-настоящему. Витиеватый семиэтажный мат звучал пять минут ровно. Пегаска ни разу не повторилась.
— Выглядишь… плохо, — мягко сказала Рэрити.
— Чувствую себя так же, — вяло бросил Дилон, заползая в ближайший угол и падая там грудой окровавленного тряпья. — Дайте мне пару часов. Отдохну, поем и вновь буду красив и молод.
В подтверждение своих слов он выудил из воздуха приличный кусок мяса и принялся вяло его жевать.
— Отлично, — хмыкнула Рэрити. — А теперь приступим к следующему шагу нашего плана.
Она целенаправленно подошла к Сибе и просто, словно о чём-то обыденном и не важном, попросила:
— Убей меня.

Глава 20. Проклятье Уробороса. Часть 1

Снятся ли роботам электроовцы? Сиба рассказывала, что ей снятся сны, но Сиба — случай особый. Её сознание в двести тридцать четыре раза сложнее моего. На возраст такое не списать, она всего в двенадцать раз старше. Хотя в этой области трудно вести сколь-нибудь точные расчёты, но в них и нет особого смысла. Такая пропасть между нами — вина отнюдь не возраста.
Сиба была органиком. Настоящей живой пони, со всеми вытекающими. Я даже сомневаюсь, что её можно считать роботом, несмотря на полную искусственность её тела. Сиба ближе к киборгам. Она продолжает видеть сны, даже когда сон недоступен ей на программном уровне.
Я же изначально робот. Всегда мечтала увидеть настоящий сон. Буч даже написал для меня эмулятор сновидений. Работал он как обыкновенная симуляция. Забавное развлечение, ни капли не похожее на сон. Был ещё режим «хаотичных образов», но это и вовсе было лишь абсурдным кино. Хороший способ скоротать ночь вместо бессмысленной траты времени в режиме ожидания. Фальшь или безумный бег часов — вот и всё, что у меня есть вместо сна.
Хотя была и третья возможность. Ничто отключения. Время, когда меня не существует. Только системные часы продолжают отсчёт времени. Я не знаю, почему у меня остаётся память об этом состоянии или как я воспринимаю хоть что-то на фоне своего отсутствия. Буч, наверное, мог бы объяснить, но мне очень не хотелось его расспрашивать.

Включение, как обычно, происходило постепенно. Первыми загружались базовые протоколы операционной системы. Фундамент, на котором разворачивается всё остальное. Следом за собой они инициировали первичные драйвера. Маленькие подпрограммы, связывающие основные программные и аппаратные компоненты. Реактор, системы мониторинга и саморемонта, связь с материнским сервером и многое другое, без чего я просто не смогу функционировать.
Сервер привычно молчит. Согласно журналу, последние сто сорок попыток также были неудачны. Рассылаю запросы на резервные адреса. Откликается только один. Обновлений нет, новых задач нет, получено разрешение на автономное функционирование.
Ответ пришёл быстро. Слишком быстро. Даже мои собственные системы связи отвечают в разы дольше. К счастью, эти протоколы слишком просты и не умеют задавать вопросов. Ответ получен, подпись совпадает, команда принята к исполнению.
Запускаются вторичные драйвера. Это движение, зрение, речь, дыхание и многое другое. Градом осыпаются ошибки. Неопознанное оборудование. Непрофильное оборудование. Отсутствуют системы оптического восприятия с третьего по восьмой. Отсутствуют лидары с первого по шестой. Дублирование систем звукового восприятия. Отсутствуют шасси. Отсутствуют манипуляторы с первого по четвёртый. Отсутствуют инструменты с первого по восемнадцатый. И ещё порядка двадцати наименований. Вместо этого система обнаруживает около десятка единиц оборудования неизвестного производителя. К счастью, в памяти находятся подходящие драйвера.
Загрузка третичных драйверов вызывает длительное, порядка минуты, зависание системы. Третичные системы не предусмотрены ни аппаратно, ни программно. Однако выход всё же находится, и новые драйвера успешно загружаются.
Только когда тело готово к работе, начинается загрузка «тела» операционной системы. Система обнаруживает пять профилей. Один необратимо повреждён. Попытка восстановления — провалено. Попытка удаления — провалено. Два боевых, но они рассчитаны на разную аппаратную базу. Первый, старый, требует отсутствующее ныне оборудование и показывает крайне низкие показатели эффективности. Второй, совсем новый, подходит к текущему оборудованию, его эффективность удовлетворительна. Ещё один профиль предназначен для проведения спасательных операций. Не подходит текущему оборудованию.
Однако никаких распоряжений не поступало, так что включается профиль по умолчанию. Он адаптирован к использованию нового оборудования.
Профиль загружается долго. Сотни и тысячи ошибок даже не записываются — логи исчерпали доступный объём много лет назад.

— Знаешь, Свити, я бы хорошенько набил рожу тому, кто тебя программировал! — чужой голос обрабатывается с явным трудом. Алгоритмы пытаются сформировать подходящий ответ: «Команда не опознана», но тысячи ошибок выливаются в другую фразу:
— Да я бы сама ему голову оторвала! — возмущается Свити Белль. — Может, сделаешь пару патчей, а?
— Мы это уже обсуждали, — вздыхает Буч. — Я могу исправить твоё ПО. Легко. Пять минут и готово. Только это убьёт твою личность. Мы ведь так и не разобрались, что в этом месиве косяков и сбоев часть тебя, а что действительно косяки и сбои. Если уж на то пошло, я даже не понимаю, как ты работаешь!
Буч экспрессивно взмахнул каким-то инструментом. Скосил глаза на самый его кончик и смущённо убрал куда-то в ящик.
— Как всё это получилось я ещё могу понять — система самообучения, да ещё и эволюционного типа, и не такое может сотворить за полсотни лет вместе со случайно залетевшей душой. Так, не будем отвлекаться. Что там с аппаратурой?
— Вроде работает, — пожала плечами Свити, — надо проверить.
Буч многозначительно хмыкнул, поглядывая на тело кобылки.
— Дай угадаю, ты даже не удосужился меня собрать? — кобылка наградила горе-механика таким хмурым взглядом, что он и без всякой магии едва по полу не растёкся.
— Только шкуру не вернул. Ну, а вдруг что не так? — развёл копытами единорог. — С ней долго возиться. Ладно, укрою пока полимером.
Без шкуры Свити выглядела… как пособие по строению мышц, за редкими исключениями. Буч, как и обещал, покрыл тело кобылки какой-то резиной, после чего нацепил на неё механические крылья.
К радости обоих, крылья заработали. Свити, как заправской лётчик, выкрутила пару петель прямо посреди крохотной мастерской.
— Отличная управляемость! — довольно прокомментировала кобылка, осматривая крылья.
— Я старался, — польщённо ответил Буч. — Правда, пришлось установить лётный сопроцессор, в одиночку твоя система с таким бы не справилась.
— Да я заметила, — поморщилась кобылка. — Теперь чувствую себя ущербной. В сравнении с твоими программами я такая… топорная. Я вижу, как работают мои алгоритмы, и это не идёт ни в какое сравнение с тем, как работает созданное тобой. Даже Сиба выжимает в разы больше из тех мощностей, а она — порт с органики!
Буч уже отцепил крылья, зато прицепил пару небольших (по меркам взрослого пони) пушек.
— Прозвучит банально, но во всём надо видеть хорошее. За всю историю разведки у нас ни одного случая самовольного обретения разума машиной. Мы слишком качественно делаем свою работу, чтобы допустить подобное. Да и среди серии «Свити Белль» не сказать, чтобы много таких случаев.
Пушки загудели, изображая стрельбу. Буч удовлетворённо кивнул.
— Так что взбодрись, бот номер 3126, — подчёркнуто насмешливо подмигивает Буч, — для ремонтника у тебя на диво прекрасно всё, что связанно с личностью.
— Да я, в общем-то, и не переживаю, — равнодушно пожала плечами Свити. Буч наградил её недовольным взглядом — он как раз опять прилаживал крылья, и её жесты несколько мешали.
— Брехня, — заявил он, отходя на пару шагов. Вокруг единорога вспыхнуло множество полупрозрачных окошек. Свити Белль с удивлением насчитала около сотни. «Около» потому, что некоторые оказались под полом. Судя по всему, окна с внутреннего экрана единорога.
Сиба, когда пыталась объяснить, что такое внутренний экран, говорила так: «Представь себе вот это самое окошко. Представила? Вот так же выглядит и внутренний экран». Довольно удобная возможность работать с интерфейсом, не заслоняя им поле зрения.
Однако удивило Свити не количество окон, а то, что единорог с ними работал. Вот прямо сейчас, в момент разговора. Свити увидела и несколько переписок, и парочку чертежей, которые он дорисовывал прямо сейчас, и целых шесть окон, в которых непрерывно добавлялись строчки кода.
Единорог указал копытом куда-то себе за спину и жестом «выдернул» одно из окошек, подвесив его перед носом Свити Белль.
— А согласно этим показаниям ещё как беспокоишься.
— Да я не за себя, — досадливо отмахнулась кобылка.
— Эпплблум? — понятливо кивнул Буч. — Да всё с ней будет в порядке. Раны, конечно, оказались гораздо серьёзней чем мы думали, но Стил уже работает над этим. Вот только… должен тебя предупредить, что долго она не проживёт.
— Сколько? — вскинулась Свити.
— Лет до восьмидесяти, — пожал плечами Буч. — Последствия лечения. Даже со всеми нашими возможностями больше мы не вытянем. Да и то… рассчитывай где-то до шестидесяти. Рак хоть и не убивает сразу, но последние годы будут не слишком приятными. Да и Скуталу вряд ли протянет дольше. Она теперь пилот, а среди них даже наши дольше сотни не живут.
— Говоришь так, будто это мало, — буркнула Свити. Буч пристально посмотрел на неё.
— Ты уже прожила больше, чем им осталось. Хочешь сказать, это было долго?
Свити Белль мрачно опустила голову.
— А может… — начала кобылка, но её перебил единорог:
— Нет. Параллельный перенос. Сознание перетаскивается по частям, иначе потеряется всякое не материальное. Новый носитель должен быть таким же или более подходящим чем старый. Иначе отторжение прервёт процесс. И ещё раз нет, киборгизация не продлевает жизнь. По крайней мере, сильно. Десяток лет, может, и выиграет, но я сомневаюсь, что они согласятся.
— Как не продлевает? — опешила кобылка. — А Сиба?
— А Сиба аликорн, — равнодушно ответил Буч. — Уже как почти тысячу лет. Без рога и силы, без их возможностей. Очень неполноценный аликорн. Ты ведь слышала, что она умудрилась отколоть сразу треть своей души? Потом три дня носилась словно богиня мщения. Такое гигантское количество силы сильно изменило её тушку. Не то чтобы прям очень сильно, но стареть она перестала. Жаль, что новые конечности у неё отращивать не получалось.
— Я не знала, — призналась кобылка. — Может, всё же есть способ?
— Нет, Свити. Тут без вариантов. Только всякие монстры могут жить так долго.
— Монстры? — переспросила она.
— Путь к вечности лежит далеко за пределами обыденного. Этот путь тернист и сложен. Чтобы пройти его, требуется гораздо, гораздо больше сил, чем есть у нормального разумного. Ну, а как ещё называть существо, которое достаточно сдвинуто головушкой, да ещё и силушкой не обделённое? Только монстром, не иначе.
Буч говорил насмешливо, но взгляд его был серьёзен и как-то… печален?
— Честно говоря, я сам в похожем положении, — вздохнул Буч, утрачивая остатки веселья. — Все дорогие мне пони когда-нибудь покинут меня. Даже солнце и луна погаснут, а вместе с ними и их покровительницы. Стил, может, продержится дольше, но и он рано или поздно отправится дальше. Я останусь один. В этом мы похожи.
Свити Белль нервно сглотнула. Ей всегда казалось, что Бучу около трёх сотен (по крайней мере, именно таким сроком датировались первые упоминания о нём в архивах), но о смерти солнца он говорил так же, как Эпплблум могла говорить о своём совершеннолетии. Событие очень далёкое, почти недостижимое, но когда-нибудь оно обязательно наступит.
— Так что у меня даже дельного совета для тебя нет, — виновато развёл копытами единорог. — Разве что могу посоветовать больше времени проводить с друзьями. Карьера, творчество — на всё это у тебя ещё будет время. Потом. А вот для них этого «потом» может и не быть.

---

Нельзя сказать, что Эпплблум было плохо. Это слово не передаст и трети её ощущений. Кобылку лихорадило. Температура буквально на полградуса не достигала критичной отметки. Лекарства не помогали, поэтому её охлаждали физически. Однако переусердствовать с этим было нельзя. Сердце и так едва справлялось с нагрузкой, и лишний раздражитель вроде холода мог окончательно его добить.
Кобылке было очень холодно, но даже на дрожь у неё не осталось сил. Ровно половину её тела терзала мучительная боль сродни зубной. Особенно сильно доставалось голове — тут боль гремела набатом, отдавая в ушах отвратительным шумом. Вторую половину тела она просто не чувствовала. Глаза, казалось, горели. Иногда кобылка и впрямь видела огонь и дым, но не особо обращала на них внимание. Она много чего видела и слышала, что просто не могло быть правдой. Всё плыло и искажалось. Сон смешивался с реальностью в тошнотворную смесь. Только лошадиные дозы лекарств не давали ей окончательно забыться в бреду.
Хуже всего была боль в спине. Токсичный хладагент нанёс огромный вред организму, заставив куски плоти гнить заживо. Разумеется, врачи знали о том, как хладагент влияет на организм. Вот только все исследования проводились на разведчиках, а их никак нельзя назвать нормальными пони. Их тела гораздо крепче, чем у простых пони. Они не болеют, яды действуют гораздо слабее, даже серьёзные раны заживают за считанные дни.
Маленькая пони не могла похвастаться тем же. Её тельце просто не могло справиться с такой ядовитой дрянью, как хладагент. Клетки её тела умирали одна за другой. Крохотные царапины стремительно превращались в огромные гниющие раны. Сначала это разрушило нервы в позвоночнике, лишив её возможности ходить. Чуть дольше продержались кости, но скоро сгнили и они.
Сейчас гниение пошло дальше. Задело даже внутренние органы. Гниль краешком задела лёгкие, почки, да почти всё! Особенно тяжело пришлось печени. Она первой приняла на себя удар, пытаясь спасти организм от смертельного яда. Печень пришлось удалить. Вместо неё кровь фильтровал специальный аппарат. Хладагент давно вывели из крови, но ещё в первые часы мизерные его количества попали в клетки, и с этим уже ничего нельзя было сделать.
Гниющая плоть ужасно болела. Кобылку накачивали обезболивающими, но те дозы, которые ей можно было дать, не справлялись.
Эпплблум страстно желала, чтобы это закончилось. Нет, она не хотела умереть, совсем наоборот. Она отчаянно боялась, что умрёт. Сама мысль об этом заставляла плакать.
— Эпплблум? — тихо позвал Стил Рейн. Кобылка подняла на него покрасневшие глаза и тут же зажмурилась. Глаза жгло так сильно, что она не могла открыть их дольше, чем на пару секунд.
— Совсем плохо? — сочувствующе спросил единорог. Она лишь кивнула. Жеребец молча подошёл к ней, достал шприц, полный мутной, вязкой жидкости. Медленно вколол кобылке всё его содержимое.
Помогло. Боль немного отступила, а в голове прояснилось. Эпплблум встряхнулась. Удивлённо посмотрела на Стила. Возможность ясно соображать ей очень импонировала. Удивление вызывало, что это чудо-средство не использовали раньше.
— Спасибо, — автоматически сказала она.
— Не благодари, — поморщился Стил. — Будь у тебя печень, оно бы её убило. Зато добьёт почки, посадит сердце, повредит лёгким и мозгу. Я бы предпочёл его не использовать даже в таком состояние.
— Решили дать немного времени в здравом уме перед… — голос подвел, и договорить она не смогла, но на лице отразился такой ужас…
— Я ещё не теряю надежды тебя спасти, — ласково улыбнулся жеребец. — Есть один вариант. Мне потребуется передать тебе часть своей силы.
— Часть… силы? — недоумённо переспросила Эпплблум. Действия лекарства постепенно проходило, думать было всё труднее.
— Это сложно объяснить, — пожал плечами единорог. Он не собирался грузить кобылку лишней информацией. — В любом случае, мне не жалко, а тебе может и помочь.
— Согласна.
— Не всё так просто. Я… — единорог отвёл взгляд. Эпплблум решила, что это очередная галлюцинация. Ну не мог начальник разведки смущаться! Ему по должности не положено. Он вздохнул и всё же сказал:
— Мне придётся тебя поцеловать.
Ещё и покраснел.
— Что? — непонимающе переспросила Эпплблум. Она подумала, что ей всё послышалось.
— Что слышала! — как-то по-жеребячьи огрызнулся Стил. — Делать это по-другому я не умею. Нет, один вариант есть, но он ещё хуже.
— Вы не шутите? — тупо переспросила кобылка. В голове опять шумело. Не так сильно, как раньше, но всё же думать было тяжело. Она почти не понимала, что происходит.
— У нас так не шутят, — серьёзно ответил Стил. — А хотел бы я поцеловаться с полумёртвым жеребёнком, пригрозил бы отключить обезболивающее, а не кормил обещаниями.
— Согласна, — кобылка поспешно согласилась. Боль возвращала прежнюю силу.
Стил Рейн не стал медлить.

---

Как-то иначе я представляла свой первый поцелуй. Менее… отвратительно. С кем-нибудь моего возраста, а не с престарелым жеребцом. Прям старым он не выглядел, скорее очень взрослым, но всё же!
У него мягкие губы. Мягкие и… тёплые. Странно, я уже давно не чувствовала тепла. Так, зачем он суёт свой язык ко мне в рот?! Какая мерзость! Но, во имя Селестии, очень тёплая мерзость!
Тепла становилось всё больше. Голова болела всё слабее. Сердце успокаивало свой лихорадочный бег. Даже спина стала болеть не так остро! И… стыдно это признавать, но мне начинал нравиться этот поцелуй. Я невольно поймала себя на том, что даже отвечаю ему. Мне всё ещё было слишком плохо, чтобы смущаться.
В груди, рядом с сердцем, тепло собиралось в горячий уголёк. Вспышкой острой, почти невыносим боли уголёк вспыхнул. Жар разлился по телу, смывая усталость, вызывая дрожь.
Стил Рейн отстранился, разрывая поцелуй. Нет! Не сейчас! Мне нужно ещё!
Рывком подтягивая себя к Стилу, обхватываю его шею и уже сама целую. Опешивший от такой наглости жеребец замирает, но даже не думает сопротивляется.
Я не знаю, как долго это длилось, но и язык, и губы у меня порядком занемели. Тепло давно переросло в приятный жар. В какой-то момент я поняла, что ещё чуть-чуть — и я вспыхну, как спичка. Стил тоже это понял и первым отстранился. Он внимательно разглядывает меня, а я только и могу, что нелепо пялиться на него, тщетно старясь отдышаться. Кажется, я влюбилась. Стил, по крайней мере, теперь кажется мне крайне симпатичным жеребцом.
— Ты как? — устало спрашивает он.
— Н-нормально, — запинаясь отвечаю я. Язык совсем не слушается.
— Тогда перейдём ко второму пункту. — деловито говорит Стил, доставая ещё один шприц. — Ты знаешь, что такое ДНК?
— Спиральки такие? — неуверенно отвечаю я. О ДНК у меня были довольно смутные представления. В школе мы такого ещё не проходили.
— Да, спиральки. Очень нужные. На концах этих спиралек есть теломеры. Это… ну что-то вроде фитиля. Когда клетка делится, этот фитиль немного укорачивается. Когда он совсем иссякнет, клетка гибнет.
— И из-за этого пони стареют?
— Если бы всё было так просто! — усмехнулся Стил. — Мы считаем, что это одна из причин, но не единственная. Однако это мы исправим. В этом шприце содержится особый вирус, разработанный специально для тебя. Попав в организм другого живого существа, он просто погибнет.
Слово «вирус» вызывало у меня мысли только о простуде. К чему вёл единорог и зачем ему нужен этот вирус я не понимала. Хотелось бы думать, что это я из-за болезни плохо соображаю.
— Эпплблум, этот вирус внесёт ряд изменений в твою ДНК. Первым делом он включит синтез теломеразы — особого вещества, которое восстанавливает «фитиль» клеток. Это нужно, чтобы повышенная регенерация не убила тебя раньше времени. Ну и, разумеется, запустит регенерацию. Вирус запустит те механизмы, что были активны в младенчестве, которые участвовали в формировании твоего организма. Первородные клетки, сигнальные пути и всякое такое. Не буду тебя грузить этой информацией, захочешь ознакомиться, подарю учебник.
— Зачем вы мне всё это рассказываете? Я же ничего не понимаю!
— Если кратко, это может полностью излечить тебя. Даже позвоночник восстановится.
— Так колите! — нетерпеливо воскликнула я. — Стоп, а зачем тогда поцелуй?
— А вот тут мы переходим к неприятному, — вздохнул Стил. — Дело в том, что при таких темпах регенерации вероятность сбоя в клетках возрастает в разы. И это на фоне того, что придётся отключить некоторые гены, препятствующие появлению раковых опухолей. После окончательного заживления мы вернём всё как было, но пока раны будут заживать, твой организм станет беззащитен перед раком. Моя сила несколько исправит ситуацию — уменьшит вероятность сбоя в клетках, уничтожит большую часть дефектных, да и просто здорово подстегнёт твой организм.
— Только это всё равно меня не спасёт, да?
Я уже понимала к чему он клонит.
— Это отсрочит неизбежное примерно на полсотни лет.
Я всматривалась в лицо единорога и не понимала, какие эмоции он испытывает. Ничего особенного, что могло бы хоть на каплю отличаться от нормы.
— Да я как-то не планировала так долго прожить, — я только и пожала плечами. Стил сделал укол. — А как скоро оно подействует?
— Около суток на перестройку. Месяц-другой на заживление.

---

— Что значит убить?! — возмутилась Сиба. — Да за такое мне Стил голову оторвёт и мне же под хвост её запихнёт! И это ни разу не метафора!
Рэрити даже с мысли сбилась от таких заявлений. Да и остальные тоже. Только Дилон воспринял всё как должное.
— Мне кажется, некоторые моменты всё же стоит прояснить, — устало вздохнула кобылка. — Видишь ли, прежде чем оказаться в этой выгребной яме, мы побывали в одном довольно интересном мире, очень похожем на игру. Там смерть оборачивалась лишь потерей часа времени и небольшим откатом в развитии.
— Рэр, хочу напомнить, — хмуро сказал Дилон, — в последнем сообщении говорилось, что про игровые плюшки мы можем забыть. Всё приобретённое останется с нами, но у тебя ведь нет навыка, позволяющего воскресать?
— Вам сообщили, — деликатно улыбнувшись ответила Рэрити. — У меня особый случай. Хотя за пределами родных миров совершенно скотские штрафы за смерть. В этом три смерти обошлись мне в десять уровней! Да и с точками возрождения сущая морока!
— О-о-окей, — протянула Сиба. — А ты точно уверена, что тебе это… ну-у-у… не показалось?
Рэрити так посмотрела на киберкобылу, что даже шлявшийся в километре бомж тревожно заозирался, отчётливо чувствуя некий подвох, а затем извлекла из воздуха отрубленную голову. Свою голову!
— Ладно, верю, — согласилась Сиба, с любопытством разглядывая голову. — Но почему именно я? Почему не Дилон?
— Штрафы, — вздохнула кобылка, убирая голову обратно «в воздух». — В том мире члены одной группы даже ранить друг друга не могли. В этом — дикое увеличение штрафов. Группа у нас нераспускаемая, а Дилон — питомец Твайлайт, так что сама понимаешь. К тому же ты числишься как босс мирового уровня, а это означает самые мизерные из возможных штрафов.
— Питомец? — с любопытством переспросила Сиба. Кобылка молча кивнула.
— А теперь открой рот. Я должна нанести тебе хоть немного урона, чтобы мне засчиталась смерть в бою.
Сиба послушно выполнила приказ и тут же получила ослепительную молнию в горло. Рэрити в ответ — тонкий луч в голову. Тело кобылки развеялось, даже не коснувшись земли.

---

Первым, что ощутила кобылка, был тяжёлый, словно удар кувалдой, запах крови. Она невольно сморщилась, поджала уши, попыталась отшатнуться. Едва не споткнулась.
— Какая прелесть, — растерянно пробормотала Рэрити, рассматривая свою переднюю ногу. Она в последнюю секунду сдержала порыв зажать нос.
Твайлайт Спаркл была при смерти. Рэрити видела, что у неё осталось меньше ста единиц здоровья. По меркам Твайлайт — меньше сотой доли процента. Кроме того, колья постоянно наносили урон, и только чудовищная регенерация удерживала кобылку. Расовая особенность пони — с уменьшением уровня здоровья возрастают темпы его восстановления. Впрочем, не только низкий уровень ХП подстёгивает регенерацию. Боль и страх давали тот же эффект. Были и другие факторы, но они влияли меньше.
В таком состоянии Твайлайт должна была восстановить десяток процентов примерно за секунду. Колья перекрывали регенерацию. Баланс казался хрупким, но это обманчивое ощущение. Аликорнов трудно убить, и забрать эти жалкие сто единиц её здоровья будет сложнее, чем угробить хорошего танка.
— Привет, Твайлайт! Потерпи минуту, ладно? — бросила она своей подруге вместе с заклятьем сна. Её заклинания теряли часть силы в этом месте, но полностью лишить магии существо двухсотого уровня ему было не под силу. Рэрити медленно склонилась над кровью, пробормотала какое-то ругательство себе под нос. Резко опустила голову ниже и сделала щедрый глоток. С видимым трудом она проглотила вязкую кровь. Зажала рот копытом, тщетно стараясь подавить тошноту. Её взгляд зацепился за нечто, видимое только ей. Рот скривился в кривой ухмылке.
— Теперь займёмся вами, малыши, — тихо и угрожающе-ласково прошептала она… копьям.
Простым артефактам никак не причинить серьёзный вред полубогу и уж тем более не удержать. Копья, на которых висела Твайлайт, не были простыми артефактами. Безумный гений вырвал души разумных и заточил в металл, тем самым сделав его даже страшнее адаманта.
Копья услышали кобылку. Услышали и поняли. В этом не было ничего странного. Когда в один артефакт поселяют души десятка разумных, он просто обязан обрести собственное сознание или его подобие.
Копья испугались, и это было необычно. Шипы задвигались активней, кровожадно и лихорадочно потянулись к Рэрити. В ответ она… запела. Мерно и ровно кобылка тянула одну звонкую ноту, на диво неприятную. Копья против воли резонировали в тон этой ноте. Они панически задёргались уже не только шипами, но всей поверхностью.
Рог кобылки вспыхнул изнутри. Свет медленно тёк внутри рога и тонкой нитью вытекал наружу. Одна нить разделилась на две, затем на четыре и так пока нитей не стало столько же, сколько и копий. Нити стали закручиваться вокруг копий вне досягаемости их шипов. Нота песни незаметно менялась. Становилась красивой и элегантной.
Копья медленно успокаивались. Прекратилось суматошное дёрганье, а вскоре замерли и шипы. Тонкие отростки отделялись от нитей, соприкасались с кончиками шипов. Казалось, что они проникают и внутрь.
Вскоре всё закончилось. Копья замерли, покорные своей новой хозяйке. Удовлетворённо кивнув, Рэрити кинула в Твайлайт самоё сильное заклинание исцеления из своего ассортимента и одновременно с этим убрала копья в инвентарь. Подхватила подругу магией, не дав ей упасть, и взвалила на свою спину.
Оглянувшись, Рэрити процедила кровь магией, выловив несколько довольно крупных кристаллов. Самый крупный тут же убрала в инвентарь. Тщательно отобрала один маленький и тоже убрала. Из оставшихся выбрала покрупнее и десяток минут творила над ним сложную магию. Стоило кобылке закончить, как кристалл взмыл в центр темницы. Из его недр вырвался мощный луч. Этим лучом кристалл вычерчивал сложные магические фигуры на стенах подземелья.
Следом Рэрити достала из инвентаря тринадцать небольших метательных ножей. Короткие, но широкие клинки с совсем крошечной рукоятью. Этими ножами кобылка по праву гордилась. Они выточены из редчайшего Небесного Алмаза, подвергнуты особой обработке, которая изменила их строение на субатомном уровне, и тщательнейшим образом зачарованы. Эти ножи в разы твёрже алмаза, а по прочности близки к адаманту.
Важнее всего было то, что Рэрити сама изготовила их, без чьей-либо помощи. Стоило ей коснуться магией своих ножей, как её рог вновь засветился изнутри. Кобылке не требовалось сознательно использовать магию, чтобы управлять ножами. Хватало и мысли.
Без капли сомнений кобылка опустила своё оружие в кровь. Происходило что-то непонятное. Кровь бурлила и едва заметно светилась. На уровне магии происходила и вовсе непонятная дичь, один вид которой довёл бы специалиста до нервного тика.
Вскоре всё успокоилось. Ножи сменили цвет. Бесцветная прозрачность алмаза сменилась густым кровавым туманом. В глубине его словно мерцали звёзды. Ножи были тонки, но туман в них казался бездонным. Рэрити невольно залюбовалась своим творением. Плотоядная улыбка всё шире расползалась по её лицу. До Дилона ещё далеко, но гораздо шире, чем могут улыбаться нормальные пони.
Шум грузных шагов отвлёк её. Стражник в тяжёлых доспехах решил проверить, что это шумит там внизу. Один из кинжалов бесшумно пронзил его голову насквозь.

Рэрити прорывалась на поверхность. Хотя «прорывом» это трудно назвать. Кобылка просто шла, а вокруг неё носились ножи. Бесшумные и смертоносные, они косили врагов десятками, легко прошивая даже самые крепкие доспехи. Рэрити словно не обращала внимания на происходящее. Кобылка смотрела только вперёд, вгоняя в ступор всех, кто отваживался заглянуть ей в глаза.
Прямо перед ней парил маленький кровавый кристалл. Вокруг него двигались, менялись, перестраивались и собирались сотни разнообразных деталей. Рэрити не требовались ни сложные инструменты, ни плавильни, ни кузни, вообще ничего. Своей магией она могла влиять на вещи в гораздо более широком диапазоне, чем любой из созданных инструментов.
Наконец очередной шедевр был готов. Всё части в мгновение ока встали на свои места, явив миру… рукоятку от меча. Красивую, несколько футуристичную рукоятку от меча. Мир в долгу не остался, подкинув достойного противника.
Женщина в тяжёлых доспехах атаковала красиво, умело, но безрассудно. Комендантша ещё не оправилась от пережитого позора, поэтому атаковала с первобытной яростью, желая разорвать на части ту тварь, что осмелилась похитить её пленника.
Рукоятка мгновенно обратилась полноценным мечом с кроваво красным, плазменным лезвием. Оно с лёгкостью рассекло надвое комендантшу вместе с доспехами, мечом и частью пола.
— Я назову тебя… — провозгласила Рэрити, с восторгом разглядывая новое оружие, — световой меч!
Примерно к этому моменту подоспели основные силы противника.
— Прощайте! — радостно крикнула им кобылка, обернулась вокруг своей оси, красиво взмахнув хвостом, и исчезла. Даже вспышки телепортации не оставила. Мало кто заметил крохотные шарики, сорвавшиеся с её хвоста. Никто не успел отреагировать. Взрыв принёс кобылке новый уровень.

Глава 20. Проклятье Уробороса. Часть 2

Холод. Фальшивый, но ощущаемый настолько по-настоящему… Не датчиками, не программно, но так, как чувствуют живые существа. Это сбивало с толку мои системы, нарушало тонкую работу отлаженных программ.
Холод тёк внутри меня. Изнутри, из самых глубин моей истерзанной души.
Системы ограничивали связь души и разума до того минимума, когда я ещё могу оставаться собой, но уже не буду страдать от лютой боли.
Иногда они переставали справляться с нагрузкой, и наружу прорывался холод.
Я не жалуюсь. После тысячелетия постоянной боли даже этот холод казался райским наслаждением. Просто если я не чувствую боли — это не значит, что её нет.
Кажется, я перешла некий предел, до которого душа может сохранять целостность. Конец неотвратим. Это пугает. Не столько сама смерть (с ней я давно смирилась), сколько тот факт, что меня больше не будет. Я не попаду к своей семье. Никогда их не увижу. Это пугает.
— Что приуныла? — хамоватый голос хищника выдёргивает из лёгкой дрёмы.
— У меня от души осталось меньше трети, — вяло отмахиваюсь я. — Мне положено выть и по полу кататься от боли, а не приунывать.
Хищник понимающе кивает. Немного смущённо отводит взгляд, словно пытается придумать, как завязать разговор. Притворщик, блин. Смущаться он в принципе не способен. Да и с разговорами у него проблем нет. В фигуральном смысле у него язык такой же длинный, как и в буквальном.
— Да говори уже! — нетерпеливо ворчу я.
— Ты когда-нибудь делала что-нибудь ужасное? — прямо и сбивчиво спрашивает он. — Что казалось бы ужасным тебе самой. Не просто плохим, неприятным или мерзким, а…
— Да, — я торопливо перебиваю его объяснения. Они заставляют вспоминать, а за тысячу лет у любого разведчика накопится целое море собственноручно созданных ужасов.
— Как ты с этим справляешься?
Голос Дилона дрогнул. Я знаю его слишком долго, чтобы считать это притворством. Не его стиль.
— Когда была почти органиком — пила. Потом устраивала дебоши, бардак и разврат. Когда стала менее живой — то же самое. Только пила очень много. А потом старалась забыть. При нужде повторяла.
Мой голос не дрогнул. Хоть какие-то плюсы от моей искусственности! На самом деле забыть не получалось. Ни алкоголь, ни секс, ни наркотики не спасали. Даже амнезия не помогла от жгучего чувства вины. До сих пор помню, как убила ту кобылку. Мы ожидали монстра, а был лишь ребёнок с необычным даром. Она решила пошутить. Немного напугать кобылу в странном костюме. Я была в полном боевом обмундировании. Крылья ножницами сошлись на тоненьком тельце, легко разрубив его надвое.
Трое суток беспробудного пьянства. Десятки литров паршивого, но крайне крепкого пойла. Захмелеть не получилось. А потом я ревела. Долго и упорно, пока сон не прервал мои страдания. Потом просто валялась как мешок с дерьмом, пока наши врачи не начали пичкать меня лошадиными дозами антидепрессантов.
Потом я начала строить храм имени своих жертв, но об этом я никому не скажу. Может, Стил и Буч знают, но эти двое знают всё. В любом случае, они молчат.
— Си-и-иба! — тянет Дилон, размахивая рукой перед моим носом. — Судя по тому как ты меня игнорируешь, твой способ не очень работает?
— Работает, — мрачно буркнула я, — пока никто не лезет с напоминаниями. А тебя что грызёт?
В целом я и так представляла, какие горы висели на его сердце. Просто решила, что ему захочется выговориться.
— Многое, — равнодушно пожал плечами хищник. Ну точно хочется! — Убийства и пытки по большей части. Знаешь, однажды я заставил мать пытать собственного жеребёнка. Причём сознательно заставил довести до смерти от болевого шока. Мать по итогу просто утратила волю к жизни, став практически бесполезной для меня. Остальное, поверь, не лучше. Это просто сжигает меня изнутри! Искорка, такая маленькая и ничтожная, едва не разрушает плоть едким чувством вины.
Дилон говорил сокрушённо, даже потеряно, но по его лицу всё шире расползалась улыбка. Всё шире и шире. Пока не растянулась от уха до уха. Буквально. Дилон продолжал говорить, а его пасть стала постепенно раскрываться. За рядом острейших клыков не было ничего. Мои сенсоры отчаянно прощупывали эту пустоту, но ни капли материи или энергии не покидало бездонной пасти. А пасть всё раскрывалась, пока я не осталась посреди пустоты. Где-то безумно далеко лязгнули зубы.
Стул был плох. Старый и хлипкий, плохо ошкуренный, да ещё и шаткий! Длинная парта, полукругом уходящая куда-то в даль, была несколько лучше. Такая же старая, но хотя бы сделана на совесть. Очень хорошо сделана если честно. Временами, когда лекции были особенно скучны, я любила разглядывать тёмный узор древесины. Те времена давно прошли — я давно изучила узор до последней чёрточки. Да и от жёлтого света здешнего солнца быстро уставали глаза. Увы, именно в нашей аудитории не было крыши. В небе разглядывать нечего. Близкий шарик тусклого солнца, да две тысячи сто сорок шесть звёзд. Я считала.
На одногруппников тоже особо не полюбуешься — увечные инвалиды, осколки моей души. Без острого чувства потери на них не взглянешь. Особенно на тот здоровенный осколок в самом конце. Он немного больше меня нынешней.
— Центральный! — резко рявкает ректор, прерывая вялое течение мыслей. — Ты опять не слушаешь! — возмущается он, ярко вспыхивая от гнева. Ненавижу огонь и зелёный. Нет, по отдельности они ещё ничего, но, как видно по нашему ректору, сочетание на редкость неудачное.
— Да слушаю я! — моё возмущение абсолютно искренно, хотя я действительно не слушала.
— Тогда ответь на вопрос, — не знаю, как огонь может выглядеть ехидно, но именно так он и выглядел.
— Э-э-э… — только и смогла ответить я.
— Понятно, — разочарование в голосе ректора ножом полоснуло по сердцу. — Тогда-а-а… сотый, давай ты!
Один из осколков вскочил и заученно оттарабанил:
— Душа есть чистейший осколок бытия, квинтэссенция существования и жизни… нет, всех прожитых душою жизней.
— Ну-у-у… Близко, но нет. — с сомнением протянул ректор, поднимая взгляд к солнцу. — А как думаешь ты, минус тысячный?

---

Сознание возвращалось постепенно, очень осторожно. Измученное тело упорно не желало просыпаться. Слишком уж истощён организм непрерывной регенерацией. Сознание атаковали фантомные боли — пускай плоть и не терзали острые шипы, но слишком реальны тени ушедшей боли.
Однако страх гнал вперёд. То, что боль ушла ещё не значило, что я в безопасности. Может быть, регенеративные возможности моего тела истощились, и мои мучители решили дать мне время восстановиться. Может быть, боль скоро вернётся.
Может быть, я упускаю свой единственный шанс.
Ещё одно чувство требовало проснуться. Голод. Не какой-нибудь особенный, вроде Дилоновского, а самый обычный, хоть и чудовищно сильный голод. Приоткрыть глаза — как взобраться на высочайшую гору.
Вокруг был полумрак, напрочь скрывающий очертания того места, где я находилась. Впрочем, это неважно. В углу я разглядела мирно спящую Сибу. Сразу стала спокойнее. Разглядев в другом углу Сиваса, я успокоилась окончательно. Хищник лениво приоткрыл один глаз и слегка мне улыбнулся.
— Голодная?
На этот вопрос мне оставалось только крикнуть «Да!». Мысленно. Сил не было даже шептать.
Жевать поначалу тоже не получалось, поэтому Дилон кормил меня жиденьким пюре. Приходилось буквально закрывать глаза на то, что мяса в этом пюре было несколько больше чем овощей. Хотя было вкусно и очень сытно. После седьмой порции я смогла есть сама. На двенадцатой наконец-то наелась.
Или рассказ Дилона просто отбил аппетит. Все мои подруги были живы и относительно здоровы, стоило порадоваться, но… всем им пришлось пережить что-то страшное. Кому-то пришлось даже хуже, чем мне.
— По крайней мере, ты можешь ходить, — улыбнулась Сиба.
Кажется, она издевается. Ходить я действительно могла. Только очень медленно, благодаря всех богов за то, что у меня четыре ноги. Удержаться даже на трёх не получалось. Шагать приходилось, не отрывая ног от пола.
— А толку? — возразил Сивас. — Бегать она всё равно не сможет, а отлёживаться времени нет.
— Времени до чего? — осторожно спросила я. Сивас ответил совершенно обыденно, словно о погоде говорил:
— Да за нас всерьёз взялись, так что минут через десять тут будет не протолкнуться от жаждущих нашей кровушки. — Сивас усмехнулся и бросил уже Сибе, — начинай готовить главный калибр.
— Есть, сэр! — рявкнула киборг, довольно оскалившись. По моей шкуре табуном пробежали мурашки. Дилон торопливо юркнул за мою спину. Оглянувшись, я обнаружила, что не только он — вся наша дружная компания поплотнее скучковалась за моей спиной.
— Ты самая живучая, — смущённо пояснил Сивас.
Пегаска тем временем уже развернулась лицом к двери, вытянула голову в одну линию с телом, широко расставила ноги.
Её челюсть рывком сдвинулась вниз. Нет, она не просто открыла рот, челюсть именно сдвинулась, сохраняя горизонтальное положение и жутко растягивая горло. С противным скрежетом её голова стала деформироваться. Глаза по-птичьему сместились на бок, верхняя половина лица разделилась надвое, обнажая металлические искрящиеся внутренности. В разрыв соскользнул рог, сместившись куда-то вглубь горла. Под шкурой что-то непрерывно шевелилось, стремительно стирая всякое сходство с пони. Пропорции тела изменились, грудь сместилась ближе к заду, шея вытянулась, фигура стала угловатой и ассиметричной.
В глубине этого нечто вспыхнул жёлтый огонёк, видимый даже сквозь весь металл искусственного тела.
Я невольно сжалась от предчувствия той мощи, что скрывалась в ядре этого существа. Спустя миг весь мир исчез, растворившись в свете и грохоте, безумной тряске и сладостно-мучительном напряжении.
Это длилось целую вечность и всего один миг. И ушло, оставив после себя звенящую пустоту и холод.
Постепенно всё приходило в норму. Разрозненные ниточки восприятия сплетались в единое полотно. Звенела не пустота, а у меня в ушах. Холод был не более чем прохладой каменного пола и противным сквозняком. Пустоты не было вообще. За неё я приняла обманчивую лёгкость истощённого тела. Стоит хоть чуть-чуть шевельнуться, и она сменится тяжестью кузнечного пресса.
Однако шевелиться придётся, у нас нет времени отлёживаться. Первым, что я увидела, открыв глаза, стало небо. Довольно странно, учитывая, что мы под землёй.
Дыру я заметила потом. Начиналась она там, где раньше был вход. Сначала не сильно широкая — метра три, вряд ли больше, она стремительно расширялась. Примерно до первого километра ширина вполне совпадала с длиной. Дальше я уже не могла толком разглядеть, но у самого горизонта она превращалась в полоску, визуально шириной ровнёхонько с моё копыто, если вытянуть его прямо перед собой.
До меня только сейчас дошло, что мы не слишком то глубоко и город тоже окажется в зоне поражения. Вместе с домами, улицами, магазинчиками и… и жителями. Как во сне я оторвала взгляд от горизонта…
«Главный калибр» Сибы не просто проделал аккуратную дыру, как мне показалось вначале. Дома вблизи были разрушены и оплавлены. Повсюду поднимался чёрный дым новорождённых пожаров, жадных и безрассудных, с одинаковым удовольствие пожирающих и дерево, и плоть, и камень.
Эмоции сотен тысяч разумных превратили воздух в мутный кисель. Страх, отчаяние, ужас, боль, потеря… негатив струился рекой, привлекая жадные взгляды нездешних тварей.
Кажется, я кричала. Надеюсь, я кричала. Потому что только так можно выразить весь ужас произошедшего. Я оторвала взгляд от города, обернулась к своим подругам. Не потому, что беспокоилась о них. Просто невыносимо больно смотреть на весь этот ужас.
Пинки что-то сказала и непонимающе нахмурилась, не услышав свой голос. От её ушей тянулась дорожка подсохшей крови. Последней пришла в себя Рэрити и сразу использовала какое-то заклинание, вернув всем слух.
И всё-таки я не кричала. Челюсти были плотно сжаты, мышцы словно заклинило. Все обсуждали случившееся, а я не могла рта раскрыть. Не могла крикнуть им, что нет ничего крутого в тысячах безвинных жертв.
Дилон и Сиба приходили в себя гораздо дольше нас. Пегаске явно требовалось время на ремонт — нагрузка от использования такого оружия была явно больше номинальной. Сейчас Сиба лежала на полу, постепенно возвращалась к привычным формам. А Дилон… хищник свернулся в клубок и дрожал, словно от холода.
— Сенсорный шок, — вынесла вердикт Рэрити, на наше счастье сохранившая свои «игровые» возможности.
Я как-то забыла, что наш зубастик имеет гораздо более развитое восприятие, да и ему могло хватить ума наблюдать не только органами чувств, но и выпустить на волю своё внимание. С протяжным скрежетом подскочила Сиба и ровным, механическим голосом отчиталась:
— Уничтожена 1321 цель. Побочные жертвы: 203462 условно-враждебных разумных.
На лицах моих подруг проступило понимание — сейчас не просто «круто жахнуло». Сейчас убило двести тысяч живых существ. Я хотела что-нибудь сказать по этому поводу. Что-нибудь нравоучительное и глубокое… но поняла, что не смогу. Не было у меня того запала, что необходим для таких речей. Я и ужасалась то скорее по привычке. Постоянная дикая боль истощила мои запасы сочувствия. Да и трудно было не перекладывать гнев на всех обитателей этого мира.
Через пару секунд Сиба встряхнулась, оглядела нас вполне одушевлённым взглядом и тут же принялась командовать.
— Действуем согласно плану. ЭйДжей, несёшь Дилона. Рэр, на тебе Твай. Поскакали!
И мы поскакали. Понятия не имею куда, ведь меня они в свой план посвятить забыли.

* * *

Владыка с удивлением смотрел на пылающий город. Проплешины пожаров расползались, с ловкостью опытного хищника отрезая последние пути к спасению перепуганным разумным. Огонь не получалось потушить. Желтоватое пламя игнорировало песок и воду, жадно поглощало любую кроху магии. Даже сила Владыки с трудом справлялась с этой дрянью. Он, конечно, мог бы потушить этот пожар, но не пристало Владыке выполнять работу пожарных. Да и судьба города со всеми его жителями была ему глубоко безразлична.
В отличие от Храма, дерзко захваченного иномирцами. Поразительное дело, такие слабые в своём мире, эти создания проявляли иррациональную мощь, стоило лишь оказаться за его пределами. Беглецы оказались весьма безрассудны и столь же отчаянны, раз решились вломиться в Храм. Учитывая, что одну из них держали в его подвалах, им стоило всеми силами избегать этого места. Если рассуждать логически, им следовало бежать на руины Центра Межмировых Переходов, где граница между мирами тонка и изорвана, или просто пуститься в бега куда глаза глядят.
Громада Храма — источник Тьмы и её якорь в этом мире, главная святыня для всех поклонников первостихии, издревле считалась непреступной. Сам мир заботился о его сохранности. И днём, и ночью величественная пирамида переливалась всем оттенками чёрного, видимая всем живым. Видимая, даже в самый сильный дождь и туман, видимая в любой точке мира, видимая даже слепым. Видимая всегда. Видимая до тех пор, пока восемь оборзевших иномирцев не окружили её рябью щита. Многие слуги Тьмы пытались пробить его, но у них не было и шанса. Владыка явно ощущал капельку божественной силы в этой магии. Даже этого было достаточно, чтобы сделать барьер совершенно неуязвимым для смертных. Но не для него. Ленивый взмах рукой — и щит содрогается, проседает и колеблется, готовый вот-вот лопнуть. Пару секунд барьер колебался, но всё же выстоял. Владыка недовольно хмурится. Давно прошли те времена, когда сложный противник вызывал у него трепет и азарт боя. Осталась только воля, что тянула его вперёд. Устало вздохнув, Владыка ринулся в бой.
Прямо передо мной была стена. Серые от влаги и старости доски. Огромные щели между ними забиты сгнившей ватой или чем-то вроде. Ржавые, местами обломанные шляпки гвоздей. Некоторые так до конца и не забили, загнули гвоздь и утопили в податливом дереве. Гвозди были паршивые. Дрянной металл, неровные формы — однозначно не фабричное производство. Странно. Ведь гвозди и должны быть такими?
Нет.
Бывает иначе. Ряды ровных, заострённых прутиков с красивыми ровными шляпками, блестящие, прочные. Я с улыбкой вскидываю руку с зажатым в ней пучком гвоздей. Первая продукция новой фабрики. Первый шаг к… а к чему?
Пустота в голове возвращает меня в реальность к унылой серой стене. Где я? Что я тут делаю?
Кто я?
В голове пустота. Разум пуст, но сердце… Пусть я не помню, кто я, но это не преграда. Тянусь к первооснове… ничего. Почему это так меня шокирует? Пытаюсь ощупать пространство разумом — и опять ничего не выходит. Прислушиваюсь к ощущениям. Воздух влажен, прохладен и совершенно недвижим. Слух тревожат лишь непонятной природы поскрипывания. И всё во мне говорит, что за спиной стена.
Я лишь усмехаюсь и сам себе говорю: «Сюжет должен развиваться».
Позади был коридор. Длинный и тёмный. Может, он был там всегда, может, появился только что, но дышать стало проще, а по полу потянуло лёгким сквозняком. Источников света не было, как не было ни окон, ни дверей. Скорее всего, свет проникал сквозь пресловутую вату в щелях, но освещение было слишком равномерным и при этом слишком локальным. Уже через десяток шагов всё терялось в темноте. Я только плечами пожал и пошёл вперёд. Сюжет должен развиваться.
Так и получилось. Уже через сотню шагов коридор привёл меня в маленькую комнату. Тени здесь были гуще. Они вяло шевелились по углам, беспомощные и слабые. Однако и этого хватило, чтобы скрыть притаившуюся в углу фигуру.
— Не узнаешь меня? — голосом древней старухи проскрипела скрытая от глаз фигура.
И тени пугливо разбежались, открыв взору… ну, голос соответствовал виду. Она нетерпеливо раскачивалась в кресле-качалке (причём абсолютно бесшумно, но стоило мне об этом подумать, и тут же появился противный скрип). Почти уверен, что никогда не видел существ её вида, но чем-то он мне был знаком. Стоп! Я поднёс к лицу собственную руку и с нарастающим удивлением сравнил её с рукой старухи. Удивительное сходство!
— Ты не узнаёшь собственную мать? — старуха пронзила меня взглядом янтарных глаз.
Тепло её рук на лице и прохлада, стирающая боль от свежей раны. Драка вышла бестолковой, ещё и камень неудачно подвернулся — рассёк лоб вверх от брови на целую ладонь. Крови почти не было, рана затронула только верхние, твёрдые и почти бескровные, слои кожи. «Ну как же ты так, милый?» — неловко улыбаясь причитала мать. Я же недовольно хмурился, смущаясь её нежности. Ну не положено мне, почти взрослому мужчине, можно сказать воину (на той неделе стукнуло аж десять(!) лет) ластиться к матери.
Воспоминание оборвалось так же резко, как и началось, оставив в груди ноющую боль утраты.
— Сначала предал нас ради своего нелепого Пути, а потом и вовсе — забыл? — устало вздохнула мать.
Впереди дорога. Нет, не так. Впереди Дорога! Не просто путь между двумя точками. Это начало моей судьбы. Моего Пути. Куда он приведёт меня не ведомо даже богам, ибо нет у них власти над судьбами смертных. Однако цепи из слёз и любви намертво приковали меня к дому. Осуждающе смотрит отец. Рыдает мать. Зло и обиженно отвернулся брат. Сестрёнка цепляется за штанину, умоляюще заглядывает в глаза. Больно, очень больно. Путь ждёт.
Одно воспоминание заканчивается, но следом за ним тут же следует другое. Короткий, но яркий образ пепелища и изувеченные трупы моих родных.
— И всё это твоя вина… — совсем тихо шепчет мама. В её голосе нет и тени обвинения, ни капли разочарования. Только усталость и грусть. Но от этого ещё больнее. Ноги отказывают держать, и я невольно опускаюсь на колени. Мне мучительно стыдно даже поднимать глаза. Вокруг сгущаются тени.
— Я не имел права поступить иначе. — Слова сами срываются с языка. Дрожащие и слабые, пустые оправдания, не значащие ровным счётом ничего. Но сердце ударяет особенно мощно, вторя моим словам. Я поднимаю голову и встречаюсь с матерью взглядом. Осмелевшие тени вновь укрыли её фигуру, превращая безобидную старуху в какого-то монстра. Только глаза остались прежними. — Я не имел права поступить иначе! — вот теперь мой голос был твёрд. К ногам вернулась сила, и одним рывком я взвился на ноги. — Нет во всей бесконечности миров той силы, что может увести меня от моего Пути!
— Да как ты смеешь… — попыталось было возразить существо.
— И моя мать давно мертва. — бросил я в лицо этой твари.
И тогда она сбросила милый сердцу облик. Точнее всего её облик можно описать словами: «непонятная херня». Какое-то неопределимое (то ли два, то ли вообще сотня) число конечностей, формы которых я определить никак не мог. Основное тело и вовсе выпадало из восприятия, теряясь где-то между пятым и шестым измерением, с лёгким креном в седьмое. А ещё оно было почти рыжим, такого… солодового, что ли, оттенка. Только не в нашей, привычной палитре, а какой-то другой, противоположной, где свет был чёрным.
И эта дрянь попыталась меня сожрать. Шансы у неё были и весьма приличные, но крепкий удар чистой волей прямо в… ну, пускай это будет мордой, немного охладил её пыл. Последовавший разрез сгустком гнева должен был покончить с ней, но тварь проявила удивительную стойкость. Моя атака её даже не ранила! А вот прилетевший в ответ сгусток БОЛИ скрутил меня до цветных пятен перед глазами. Следом навалился пресс из тоски, а бездна голода сделала воздух вязким и густым.
Я бездарно проигрывал, а значит, пришла пора сменить поле боя. Вскидываю руки, комкаю и рву пространство иллюзорного мирка, рвусь в реальность. И падаю, наглухо отрезанный чуждой волей жуткого существа даже от собственных эмоций. Кажется, сейчас меня медленно и со вкусом съедят. Я завороженно смотрел на раскрытую пасть твари, на зубы, дробящие и рвущие даже свет. Боялся ли я её? Безумно! И потому сделал глупость. Ударил её. Рукой. Которую мне тут же оторвало. Жуткая, страшная боль пронзила всё моё существо. Слишком страшная для простой физической травмы. Даже пропусти эту руку через мясорубку она так болеть не будет. Я сжал эту боль и выстрелил ею в тварь… Мою боль она с огромным удовольствием сожрала. Настолько огромным, что пресс её воли немного ослаб.
И тогда иллюзорный мир лопнул. И проснулась память. И я ударил по монстру со всей своей силы. Мощь, достаточная чтобы обратить в пыль мелкую реальность, лишь оглушила тварь, заставив явить свой настоящий облик.

* * *

— Эпплджек? — удивлённо пробормотал Владыка, разглядывая то, во что превратился жуткий монстр. А затем он рассмеялся. — И эта безобидная пони смогла сожрать кусок моей души!
— Я тебя целиком сожру, тварь! — едва слышно просипела кобылка сквозь зубы. Владыка лишь усмехнулся, подхватил её за гриву и потащил к остальным. Хвастаться трофеем.
А на вершине пирамиды Храма уже творилась какая-то вакханалия. Киборг поддерживала щит, разложившись в стационарную конструкцию, Дилон с аппетитом дожирал остатки жреца, Пинки задумчиво разглядывала небо. Рэрити уверенно вычерчивала сложные символы колдовского круга. Владыка потратил пару секунд на расшифровку и тут же выбросил её из памяти. Такое мощное заклятие уничтожения потребовало бы источник энергии божественных масштабов. И все упорно игнорировали нагрянувшего повелителя Тьмы.
Пожав плечами, он швырнул Эпплджек к её подругам, но всё чего добился — мимолётного взгляда, брошенного Твайлайт.
— Так и будем друг друга игнорировать? — немного усмехнувшись спросил он. Разумеется, он понимал, что кобылки просто тянут время.
К его удивлению, ответила вовсе не Твайлайт или Дилон, как он рассчитывал. Ну и киборг прекратила поддерживать щит и начала медленно возвращаться в мобильную форму.
— Нам вроде как не о чем разговаривать, — не отрывая взгляд от звёзд ответила Пинки. — Хотя я кое-что приготовила. Одно особое умение. Оно очень дорого обходится, но для тебя ничего не жалко!
Она наконец оторвалась от звёзд и всем телом повернулась к Владыке. Пушки на её боках ожили, заставив древнего бога усмехнуться. Защищаться он не стал. Только в последний миг его сердце тронуло беспокойство — если её подруга смогла навредить ему, то мало ли что подкинет ему эта лошадка?
А потом был удар. Без пафосного гула или героического свечения. Просто миг назад всё было спокойно, а потом единым выстрелом Владыку вышвырнуло куда-то на орбиту, оставив глубокие ожоги. К слову, мощи местного светила на такое бы не хватило. Оно бы и ранить его не смогло.
— Они там что, бога на ингредиенты разобрали?! — возмущённо прошипел Владыка.
Только божественная сила, столь легко мнущая реальность, могла навредить ему при такой низкой концентрации. Мимолётное усилие воли — и пространство сминается, выкидывая Владыку на крышу храма. Мгновенная атака — всё то же, почти неощутимое, воздействие воли на мир, направленное на наглую розовую пони. Достаточное, чтобы убить. Недостаточное, чтобы сделать это мгновенно. Владыка очень не хотел, чтобы кто-нибудь из них умер (кроме, может быть, Дилона, на него ему было плевать).
Промах! Пони ловко соскользнула… по четвёртой оси пространства и уже оттуда запустила в него десяток плотных сгустков плазмы, накачанных божественной силой. Владыка банально шагнул в сторону, но пространство опять изменилось, ужалось в два измерения, вернув его на линию атаки. Капелька гнева и плазменные шары рассыпаются во встречной стене сверхплотного пламени. Пони шагает в сторону от двумерной атаки и мнёт пространство, пытаясь вытолкнуть Владыку за грань мира. Неудачно.
Сдвиг пространства, десяток атак со спины. Владыка лишь усмехнулся. Его на такое не поймать. На пути снарядов вырос щит. Сдвиг. Щит был в паре километров по шестой оси. Чистая скука вырвалась в мир, растворив в себе плазменные шары. Тоска проморозила всё вокруг. Воля отсекла пони ноги. А нет, показалось!
Пинки уже почти минуту ловко ускользала от атак Владыки, меняя структуру пространства. Но и её атаки не могли его достигнуть. Скука гасила плазму, коррозией съедала любой металл, заставляла магию распадаться. Воля щитом вставала перед теми атаками, что не были убиты скукой и не позволяла менять пространство совсем уж рядом с Владыкой.
«Надоело» — устало заявил тёмный бог. Поднял руку перед собой и резким движением опустил ладонью вниз. Пинки болезненно вздрогнула и от следующей атаки увернуться не смогла. Попытка повлиять на пространство провалилась, а уйти от широкой стены пламени было физически невозможно.
Обгорелое тело тихо повалилось на землю. Чудовищная регенерация принялась мгновенно восстанавливать обугленную плоть, но огонь въелся в мясо, тут же разрушая восстановленное. Регенерация понемногу побеждала, но очень уж медленно.
Тут же радужная молния впечатала все четыре копыта во Владыку. Крохотное усилие воли впечатало пегаску в крышу, ломая едва ли не половину костей. «Поимею и в бордель сплавлю» — зло шепнул ей Владыка, мгновенно убив всякий боевой запал. Кобылка беспомощно сжалась, трясясь от ужаса, совершенно не замечая, что все её раны уже срослись.
Тогда уже жёлто-розовая молния смела Владыку с крыши. Упорхнула от удара ногой и попыталась отсечь ему голову ударом крыльев. Синхронный взмах обеих рук — и сомкнувшиеся на горле крылья начисто срезало. Беспомощно пискнув, Флаттершай начала падать, но была перехвачена золотистым облачком телекинеза. «Пора заканчивать» — всё так же устало сказал Владыка. Без единого движения или жеста вся магия на километры вокруг Храма умерла.
Киборг замерла. Порождение магических технологий, она не могла функционировать без магии. У Твайлайт как-то получалось противостоять этой силе, возвращая миру крохи магии. Для функционирования Сибы этого было недостаточно. Но что-то отозвалось в глубине реактора стальной пони. Дрогнуло, заворочалось, отзываясь на воздействие силы схожей природы, и полыхнуло на полную, возвращая киборга в строй. Её глаза полыхнули жёлтым светом, и что-то изменилось во взгляде. И целая буря стали и гнева обрушилась на опешившего бога. Атаки были молниеносны. Маховые перья — остры как скальпель, удары сильны, а магия подла.
Для любого мало-мальски опытного бога время — понятие относительное. И несмотря на это движения Сибы казались Владыке молниеносными и… дёрганными. Пегаска двигалась быстрее, чем позволяла физика этого мира. Каждый удар порождал сокрушительные волны, рушившие и без того изуродованный город. Но ни один не достигал цели. Владыка любой выпад принимал на щиты, банально блокировал руками или отводил в сторону. «Надоело!» — злобно рявкнул тёмный. Эмоциям он не поддался, удар вышел точным. Игла воли, почти не сдерживаясь, ровно в реактор. Какого же было его удивление, когда собственный удар срикошетил ему в лоб.
Киборга впечатало обратно в крышу Храма. В груди у неё была широкая дыра до самого реактора. «Адамант», — уже без удивления подумал Владыка. Лишь потёр ушибленный лоб и щелчком пальцев попытался выдернуть из киборга реактор. Вновь неудача. Тончайшие нити адаманта скрепляли все части Сибы друг с другом. И несмотря на всё, она почти исчерпала резервы прочности. Все конечности киборга дрожали и плохо слушались, чтобы просто встать на все четыре, ей пришлось приложить немалые усилия. Однако ни капли отчаяния не было в её взгляде.
Владыка колебался. Что-то было не так в этой пегаске. Некая неправильность в её изувеченной душе. Владыка, несмотря на весь свой опыт, никак не мог сообразить, в чём же именно заключалась эта неправильность. Из-за этого вероятностные линии словно взбесились, будущее менялось по десятку раз за мгновение. Даже Владыка уже не мог просто рефлекторно выправлять вероятности, пришлось уделить этому своё внимание. Только тогда он заметил — это было не просто какая-то аномалия. Сиба сознательно переписывала будущее.
Пони подняла голову, твёрдо взглянула в глаза тёмному богу и тихо сказала:
— Будущее мертво.
И стало так. Владыка вздрогнул, ощутив, как неопределённость стирает само понятие будущего, оставляя целому миру одно бесконечное сейчас. Он больше никак не мог повлиять на грядущее.
— Признаюсь, ты меня удивила, — искренне сказал Владыка, — вот только этот фокус тебе никак не поможет.
Сиба совсем расклеилась. Движения её тела стали дёрганными, угловатыми и резкими. Голос утратил всю жизнь, отчётливо показывая своё искусственное происхождение.
— Ты не помнишь меня? — удивлённо спросила она. — Целую вечность назад ты пришёл в наш мир. Сулил щедрые дары и страшные кары. Ни то, ни другое не нашло отклика в наших телах. Тогда ты стал убивать нас. Убивать моих детей.
Владыка отчётливо вздрогнул, но затем расплылся в улыбке.
— Эйнакрей! Мать Кораблей, вечно странствующая среди звёзд. Давно это было, давно, — тёмный рассмеялся. — Теперь понятно, почему пони так легко освоилась с подобным телом.
Вместо ответа тонкий и яркий луч сорвался с рога Сибы, но был разрублен одним взмахом руки. Владыка с удивлением посмотрел на обожжённую конечность.

---

С отчаянной мощью трепыхался в груди реактор, до капли выжимая последнюю энергию, вычерпывая последние крохи из казавшихся бездонными запасов. Меня не хватало для этой битвы. Мой предел, последняя грань, абсолютный максимум, достижимый технологиями, лишь немного потрепал пелену вечной скуки темной твари. Важнее было не это. Время! Рэрити должна закончить эту проклятую печать.
Мы не успеваем. Медленно пытаюсь встать. Системы сбоят, сообщения об ошибках сыплются буквально от каждой системы, способной их отправлять. И тем не менее, я встаю. Вопреки логике заставляю сокращаться повреждённые мышцы. Предел прочности моего тела давно исчерпан, но что-то глубоко внутри заставляет творить невозможное.
Странный гул реактора поднимает тени со дна разума. Осколки чужих воспоминаний пляшут на границе осязаемого. Дрожь распадающейся души узорами замораживает переполняющую пространство магию. Что-то чуждое ворочается меж едва связанных осколков. И оно, не я, поднимает мою голову, впивается взглядом в тёмного бога… и разрывает мою душу на части.
Но вместо крика мир услышал лишь слова:
— Будущее мертво.
Холодные и равнодушные.
Я сгорала в агонии, пока оно холодно сплетало обломки моей души в сложный узор заклинания. Безумного и непонятного, призванного устроить эпичную гадость с самим временем. Моё тело произносило слова, которые я не слышала за пеленой боли. Ни единая капля моих эмоций не вырвалась во внешний мир, вплетённая в узор заклинания.
Резкая трата энергии (и откуда в реакторе столько?) — и это нечто присваивает меня себе, спаивая кусочки души в единое целое в новой форме.
Отчаянная ярость, порождённая агонией, завладела сознанием. И боль. Даже не от изломанной души — сейчас, будучи превращённой в живое заклинание, она утратила к ней способность. Чужая память, оказавшаяся моей — вот что вызывало боль. За свою долгую жизнь я уже успела сродниться с этой болью. Именно её чувствуешь, когда теряешь близких. Именно ей я томилась последнюю тысячу лет… нет, гораздо больше.
Когда-то давно, где-то далеко я была Эйнакрей. Порождение буйной звезды, короткая вспышка, навеки слившаяся с камнем. Яркая настолько, что сам камень утратил свою твёрдость, став текучим и пластичным. Ярче было лишь моё любопытство. Однажды оно вынудило камень научиться летать. Со временем — даже между звёздами. Любопытство было ненасытно, чем больше пищи я отдавала на его алтарь, тем сильнее становилось другое чувство. Одиночество.
Эйнакрей. Матерь всех кораблей, вечно странствующая между звёзд. Эйнакрей, несущая жизнь, мать всего живого. Я летела от звезды к звезде, заселяя планеты жизнью, насколько хватало безграничной фантазии. По образу и подобию строила других странников и отправляла детей своих бороздить просторы космоса. Пока однажды мир не стал для нас тесен. Пока однажды я не стала счастлива, досыта воздав любопытству, дотла разогнав холод одиночества.
Предо мной было существо, что разрушило всё. И ярость моя была безгранична.
Утробный рёв сотряс Храм до основания, и лишь мгновением позже всем стало ясно — не рёв то был, а гул оружия, призванного в мир киборгом. Огромная пушка из жёлтого металла зависла рядом с Сибой. Древнее оружие, выкованное из осколка души бога. Осколка её души. Владыка отгородился от мира десятком щитов разом. Сплошной луч слизал все щиты, но беспомощно разбивался о выставленную ладонь Владыки. Только на лице его больше не было скуки! Владыка был напряжён и… напуган. Вытянутая рука дрожала от нагрузки, по лбу стекали капельки пота. Реальность кипела и норовила вывернуться наизнанку, время лихорадило.
— Даже твои силы не безграничны, Эйнакрей, — злобно усмехнулся Владыка, стоило лучу угаснуть. Вторя его словам, страшное орудие развалилось на части. Неожиданно материальные куски души падали и с тонким звоном рассыпались в невесомую пыль, уносимую ветром.
— Тем не менее, ты проиграл. — холодно ответила киборг, заставив Владыку дрогнуть. — Моё проклятье УЖЕ создано. Оно обречено прозвучать.
Владыку пробрало. Волна холода прошлась по телу, заставив его поёжиться. Константа. Проклятье было константой. Неизвестным ему, БОГУ, образом эта тварь создала константное событие! Не было во всей бесконечности миров силы, способной повлиять на созданное проклятье или не дать ему воплотиться. Даже путешествия во времени никак не помогут. Пока этот мир существует, проклятье будет создано и воплощено. Владыка лишь сильнее стиснул зубы, борясь с мимолётным желанием стереть этот мир вместе с надоедливыми созданиями. Стиснул зубы и поплотнее закутался в толстые слои защиты.
— Я нареку тебя вечность. Едины конец твой и начало. Константа — время и время — цикл. — Сиба плела тонкие кружева слов, вплетая их в нити собственной души-заклинания. — Всё извечно, всё неразрывно. Пребудь во времени. Будь здесь, в начале. Будь здесь, в конце. Будь между и вовне. Будь змей, что пожирает свой хвост!
Владыка закутался ещё плотнее, практически полностью отсекая себя от этой реальности. Проклятье должно было вот-вот воплотиться. Мощь голоса нарастала. За спиной киборга уже виднелась фигура змеи, настойчиво пожирающей собственный хвост. Иллюзия охреневшего от обилия информации разума. Даже Владыка не мог переварить тех кружев, что сплела Эйнакрей, подсознательно сводя всё к простому и понятному змею.
— Двигайся вперёд, чтобы вновь и вновь пожрать свою плоть. Я нарекаю тебя Уроборосом! Прими новое имя… — лицо киборга изуродовала издевательская усмешка и победный взгляд, мимолётно брошенный Владыке. — …Твайлайт Спаркл!
И вся мощь проклятья обрушилась на опешившую кобылку.

---

Что чувствует пони, которого насильно перетаскивают сквозь пространство, миры и время? Лично я — ничего особенного. Понять ничего не успела, как проснулась посреди главной площади в Понивилле. Вместо привычной чистоты любимый город захватили грязь и беспорядок. Дома состарились и обветшали, стены украсили неприличные рисунки и похабные надписи, сделанные кем-то одинаково далёким от искусства, орфографии, грамматики и анатомии. Улицы густо засыпаны мелким мусором, грязью, подгнившей листвой. Да и вообще, город выглядел словно его давно забросили, но вместо цивилизованных жителей сюда заселилась толпа дикарей. И не только город — погода была отвратна. Низкие тёмные тучи давили мрачностью и отнюдь не спешили пролиться дождём. Просто бесполезные тучи. Встала, отряхнулась. По привычке навесила на себя десяток долгоиграющих заклинаний… попыталась. Сил не было даже на простейшие.
Анализ завершен
Совершенно без запроса отозвалась нейросеть, о существовании которой я успела позабыть.
Местоположение установлено:
родной мир (совпадение 100%)
Радостно отпиликал интерфейс… а спустя секунду разразился тревожными рёвом огненно-красных сообщений:
Внимание! Обнаружена пространственно-временная петля! Вероятность рекурсии закритична! Рекомендуется немедленное размыкание петли!
Ну… логично.
Отмена предыдущих рекомендаций
Энергонасыщенность петли: 999999?&;!… ВНЕ ДИАПАЗОНА ИЗМЕРЕНИЙ!
Количество циклов: 999999?&;!… ВНЕ ДИАПАЗОНА ИЗМЕРЕНИЙ!
А вот теперь мне стало страшно. «Какие у нас есть варианты?» — тихо спросила у нейросети, молясь про себя, чтобы порожденье запредельных магических технологий сразу двух миров смогло найти ответ.
Анализ...
Надпись повисла перед глазами на добрый десяток минут. Я застыла, словно вмороженная в лёд, ожидая то ли спасения, то ли приговора. В разум настойчиво стучалась очень страшная мысль.
Рекомендации отсутствуют
Доступных сил недостаточно для воздействия на аномалии такого уровня
Она вписана константой в ткань двух миров
Для уничтожения данной аномалии требуется уничтожить как минимум один из связанных миров
В противном случае цикл продолжит существовать
Включая оба константных события
Я недоуменно встряхнула головой.
— Какого...?! Какие ещё события?! Откуда вообще эта информация?! И что мне делать то?
На данный момент происходит одно из упомянутых событий
Информация получена из анализа схемы архипроклятья «Уроборос»
Внимания! Имеющихся мощностей недостаточно для более полного анализа
На текущий момент рекомендации отсутствуют
Ситуация признана безвыходной
Мне жаль
Та самая мысль наконец прорвала заслоны. Это всё уже происходило. Очень, очень много раз. И я ничего не смогла с этим сделать! Ну так какова вероятность, что я сделаю что-то, чего не делала предыдущую вечность попыток?
— Всё так же способна часами общаться со своей нейросетью, Твай? — отвлёк знакомый голос. Я не сразу узнала говорившую. Старая жёлтая пегаска с розовыми волосами. В гриву вплетена зеленая лиана и мелкие цветы, на месте кьютимарки символ Венеры и множество точек под ним. Двадцать одна точка, из них семь, словно бы случайных, зачёркнуты.
— Флаттершай? — неуверенно спросила я. — Ты… изменилась.
— Много лет прошло, — пожала плечами кобыла. — Ты тоже сильно изменилась. Другая ты, я имею в виду. Из этого времени.
Вот теперь я точно ничего не понимаю!
— Да, ты говорила, что это всё собьёт тебя с толку, — с улыбкой доброй бабушки сказала Флаттершай. — И ещё ты просила попросить тебя не торопиться. Сказала, что это ничего не поменяет.
В голове роились тысячи вопросов и сотни вариантов происходящего. Один хуже другого. Почему-то казалось, что эта другая Твайлайт меня просто сожрёт. С душой и потрохами. Казалось бы, после всего случившегося чувство страха у меня должно было атрофироваться, однако нет. Я боюсь. Мне ведь и нечего противопоставить этой другой Твайлайт, она занимается этим буквально вечность! У неё, наверное, и речь подготовлена, после которой я добровольно прыгну к ней в пасть.
Из тяжёлых мыслей меня вывела Флаттершай. Нагло лизнула меня в нос. Я села где стояла. Мысли разом заклинило, словно в отлаженный механизм лом воткнули. Я почти слышала, как скрипят заклинившие шестерёнки. А Флаттершай беззаботно рассмеялась.
— Кажется у тебя много вопросов, — она не переставала по-доброму улыбаться. — Спрашивай, отвечу на что смогу. Хотя, честно говоря, помню я не так и много. Благая Тьма милостиво забрала почти все мои воспоминания о войне.
Вот теперь я точно выпала в осадок, наконец сообразив посмотреть на кобылу не только немощными глазами. И едва не завопила от ужаса. Из глубины добрых глаз на меня смотрела Тьма. Тоже по-доброму. Ласково так, зазывающе. Нет, это определённо была моя подруга, настоящая Флаттершай, не подделка. Только давным-давно отдавшаяся Тьме. Странно, но это отнюдь не сделало её чудовищем. Скорее наоборот. Чувствовалось в этой пони какое-то… спокойствие? Устойчивость? Привычная Флаттершай напоминала мне хрупкую вазу… хотя кого я обманываю. Бочку с порохом она мне напоминала! Даже до появления Дилона. Любая мелочь могла поколебать равновесие её хрупкой психики. Об психику этой Флаттершай можно было поколебать горы. Чувство её покоя было столь велико и всеохватывающе, что я и сама успокоилась.
— Что случилось после того проклятья? — тихо спросила я. Мне не хотелось знать ответ, но я просто должна была спросить.
Флаттершай грустно улыбнулась.
— Именно про это я и говорила. Могу лишь сказать, что это было что-то плохое, раз уж я настолько захотела это забыть, что сама Тьма выполнила моё желание. Могу лишь сказать, что в войне мы проиграли. Свет был повержен и ушёл из мира. Потом… были неспокойные времена. Не все приняли случившиеся. Многие продолжили сражаться против Тьмы, даже став её частью.
Флаттершай сочувственно и при этом осуждающе покачала головой.
— А девочки? И Дилон? И принцессы?
Тревога тисками сжала сердце. Если происходящее действительно константа, как утверждала нейросеть...
— Про принцесс ничего не скажу — не знаю. Я... — Флаттершай смутилась, — …не интересовалась этим вопросом. Дилон, насколько я знаю, погиб. А девочки… Пойдём, в пути расскажу.
И мы направились к ферме Эпплов.
— Рэрити до сих пор воюет. В ней Тьмы больше чем во всех моих детях вместе взятых, а всё равно… — кобыла горестно вздохнула. — Единственная из нас, кто ни капли не постарел. Всё такая же бодрая как раньше. Недавно навещала меня, хвасталась очередным уровнем, немного подлечила. Знаешь, думаю, совсем скоро она сама отвоюет должность Наместника. Забавно не правда ли? Метрополия одобряет её кандидатуру. Пинки куда-то ушла. Тоже не смогла смириться. Иногда ловлю её передачи по радио. С каждым годом в них всё больше и больше безумия. Мне её жаль. Она либо так и умрёт в одиночестве… либо по нашему миру прокатится чума безумия… опять.
По спине пробежал холодок. Богатое воображение услужливо подкидывало изображения сходящей с ума Пинки и вязнущей в интригах Рэрити, постепенно забывающей, зачем она вообще сражается.
— А вот Эпплджек и Рейнбоу погибли. Я скучаю по ним. Наша фермерша прожила достойную жить. Увы, но битва с собственными демонами выжала её досуха, скосив и без того не слишком долгую понячью жизнь. В последние годы было совсем тяжело, но она держалась несмотря ни на что. А вот Рейнбоу… она тоже никак не могла смириться, но и сил сражаться у неё не было. Она пыталась вписаться в новое общество, но у неё просто не было полезных талантов. Контроль погоды, как видишь, никому не нужен. Торговать телом она тоже не могла, слишком уж глубоки оказались душевные раны. Однако так уж устроено наше общество, что бездельники тут не выживают. Я бы помогла ей, но почему-то Рейнбоу сильно меня ненавидела и отказалась от помощи.
Эй, вопросы, вы где? Пустота в голове звенела с глухими нотами отчаяния. Я не хочу такое будущее.
— А почему Понивилль такой пустой? — этот вопрос показался мне самым безопасным. Всего миг спустя мне захотелось себя ударить. Нет сейчас «безопасных» вопросов!
— Его разрушили во время войны, затем отстроили в прежнем виде. Пока Эпплджек была жива, тут было довольно много народу...
— А потом я всех сожрала, — сухо сказала знакомая пони.
— Рада видеть, Эпплблум, — на удивление и ужас просто не было сил. — Решила пойти по стопам Дилона?
Ничего странного в её внешности не было. Ну разве что ноги гораздо длинней, чем я ожидала, но в пределах нормы.
— И я рада видеть тебя в трезвом уме и без этих…— кобылка поёжилась, — цепей. И нет, я иду по стопам Эпплджек. Просто не забрасываю.
И она улыбнулась. Зубы у неё что надо, Дилон обзавидуется — длиннющие, в три ряда, непрерывно кружащие странные хороводы по всей пасти. И не только зубы! Вся пони немного изменилась, сквозь привычную шкуру проступили очертания того чудовища, в которое могла обращаться Эпплджек. Чёрный свет прилагается, куда же без него. Ну да, они же сёстры.
Флаттершай деликатно кашлянула, и Эпплблум мигом отпрянула, возвращаясь к нормальному облику. Я обернулась на пегаску, успев краем глаза заметить искорки неведомой Жути в её взгляде. Кажется, после присоединения к Тьме её «взгляд» получил нехилый апгрейд.
— Лучше не задерживайся тут, — буркнула Эпплблум, смотря на меня исподлобья, — для твоего же блага.
И она ушла. Просто развернулась и пошла. Я даже немного разочаровалась. По всем законам жанра тут должны были быть спецэффекты.
Флаттершай вновь деликатно кашлянула. Ближайший дом раздражённо выдохнул. Детали фасада стали расходиться, дом словно распадался на части и плавно перетекал в болезненный чёрный свет. Спустя всего пару секунд перед нами был огромный хаотично-безумный монстр, какое-то невнятное уродливое месиво. Неуловимым (и вызывающим боль где-то в той части мозга, что отвечала за причинно-следственные связи и логику) движением он перетёк к Эпплблум и… короче, он исчез в ней. Понятия не имею как. Ну не должно такое происходить в нашем трёхмерном пространстве! Да даже для четырёхмерного такие фокусы — явный перебор.
— Иногда эта кобылка бывает совершенно несносной, — устало вздохнула Флаттершай. — Так на чём мы остановились?
— А чем ты занимаешься? — мне срочно нужна очередная порция шокирующего безумия, просто чтобы перебить послевкусие вот этого вот всего. Да, точно, загружу свой мозг настолько, чтобы места для размышлений точно не осталось!
— Любовью по большей части. — немного смущённо улыбнулась мне Флаттершай. — Не подумай, что я занималась этим только ради денег или что-то в таком роде. Мне действительно нравится любить и быть любимой. Даже если всего на одну ночь. Ну и дети...
Она улыбнулась столь тепло и с такой нежностью глянула на то, что у неё было вместо кьютимарки. Я и раньше догадывалась, что значат эти точки и теперь моя гипотеза подтверждалась. Сложнее было поверить, что Флаттершай занималась проституцией.
— Просто отлично! — сквозь зубы процедила я. — Половина моих подруг мертва, у Пинки поехала крыша, Рэрити превратилась в тех, с кем борется, ты — шлюха во вражеской казарме, и у меня нет никаких шансов всё это исправить!
Я смахнула злые слёзы. Не знаю, чего Сиба хотела добиться своим проклятьем, но вогнать меня в отчаянье у неё получилось.
— Ты забыла задать самый главный вопрос, — Флаттершай посмотрела сочувствующе, но у меня все внутренности от страха заледенели. — А что всё это время делала ты? Самая сильная из нас, самая стойкая, ты никогда не могла просто сдаться. Ты сражалась не против тёмных, но против самой Тьмы. Половина Эквестрии лежит в руинах по твоей вине.
Она словно бы не обвиняла меня. Впрочем, сочувствия в её голосе тоже не осталось. Одна бесконечная горечь.
— Когда весь мир стал принадлежать Тьме, твоими врагами стали все. А с врагами ты всегда была безжалостна. Рэрити пыталась тебя образумить… погибла десяток раз. Остальные даже подходить к тебе боялись.
Она вздохнула и посмотрела на меня очень пристально, одним только взглядом (простым, без её особых возможностей) едва не остановив мне сердце. Я, наконец, сделала то, что должна была сделать сразу. Закрыв глаза, я распахнула крылья своего разума… чтобы тут же испуганно отпрянуть. Тьма вплелась в саму ткань мироздания, сделав хрупкую словно бумага реальность твёрдой как сталь. Была, оказывается, у нашего мира такая проблема — он чрезвычайно хрупок. Это ограничивало размах наших битв. Сейчас такой проблемы не стояло, и я даже представить боюсь, каких монстров сюда могла притащить Тьма. Просто на всякий случай. Хотя почему «на всякий»? Именно на этот, Владыка ведь знает о проклятье. Но самое ужасающее — это Флаттершай. Я даже не могла понять, что она такое. До абсурда могущественно существо, накрепко вплетённое в структуру мироздания, и я не хочу думать, какую власть ей это давало.
— А ещё, — продолжала Флаттершай, — трое моих детей пали в битве с тобой.
Она сказала это всё так же спокойно. Я открыла было рот, чтобы всё объяснить, за всё извиниться, и бездна его знает, что ещё, но слов было слишком много. Они комом застряли в моём горле.
— Только в память о нашей дружбе я не буду тебя убивать. Более того — выполню твою просьбу. Но не более. Я уже доложила в метрополию. Мой сын идёт за тобой.
И я увидела. За спиной пегаски, далеко-далеко, у самого горизонта...
Шары из щупалец, щупальца из шаров и всё усеяно пылающими глазами. Всё бурлит и кипит в первозданном беспорядке, всё сливается в гармоничное, почти красивое создание. В центре его сияет крошечное оранжевое солнце. Всё шевелится вокруг него, сжимает и пьёт, наполняет, сияет, пульсирует, живёт. И шепчет. Тихо, но верно, слова льются как густой сироп, такие же сладкие и тяжёлые, слова наполняют, вытесняют всё прочь, живут свой жизнью.
С огромным трудом я сбрасываю наваждение жуткого монстра, с усилием перевожу взгляд обратно на Флаттершай. Не шлюха. Мать монстров.
— Иди, — холодно говорит она, кивком указывая на сарай Эпплджек. — Ты просила привести тебя сюда. К тебе.
Мазнув, напоследок, взглядом по монстру (думаю минут десять-пятнадцать до его прихода у меня есть), я рванула в сарай. Подальше от ТАКОЙ Флаттершай.
В этом проклятом сарая я ожидала увидеть что угодно. Впервые это ожидание меня разочаровало. Картина была ожидаема. В нос ударила тяжелая тошнотворная вонь, смрад дерьма и гниющей плоти. Стены сарая давно прогнили, лохмотья чёрной, серой, синей, жёлтой плесени укрывали стены, добавляя свои, специфические ноты к общему смраду. Тут была пони. Всего лишь я. Постаревшая, изрядно подросшая и очень измученная, закованная в цепи. От крыльев остались лишь гниющие лохмотья, а от гривы — пара седых прядок, всё тело покрыто язвами и ранами, изуродовано шрамами. Даже цепи не удивили, такими меня уже сковывали. Разве что сейчас цепей было больше, и их знатно проапгрейдили целой кучей штырей и крюков, тут и там вонзавшихся в беззащитную плоть. Они сплетались с металлическим каркасом, вроде цельнолитым. Здесь, в амбаре, он принимал форму куба, но его сваи уходили в землю, и что-то мне подсказывало — очень глубоко. Единственное, что было необычно в этой Твайлайт — её кьютимарка… ну, теперь я хотя бы знаю, почему Сиба прячет свою.
Кьютимарка этой Твайлайт выглядела так, словно большую звезду разбили, половину осколков потеряли (вместе с маленькими звёздочками), а оставшиеся кое-как склеили обратно. Попытались склеить, точнее. Старая форма едва как-то угадывалась. И у неё кьютимарка была не на шерсти — прямо на коже, поверх язв и шрамов… и она… светилась.
Пони, когда-то бывшая мной, медленно подняла голову, уставившись на меня пустыми, бесцветными глазами. А потом она вернулась из мира своих грёз. Леденящая жуть проморозила меня насквозь, куда уж там Флаттершай. Не будь эта пони мной, этот взгляд меня бы убил. А так всего лишь сердце остановилось. Учитывая запасы прочности моего организма — не критично. И вот это чудовище — я? Безумно захотелось разреветься, забиться куда-нибудь в угол на пару дней и просто лить слёзы по своей горькой судьбе. Мне ведь предстоит стать ею! Ну или она меня сейчас сожрёт и займёт моё место. Или просто поменяет нас местами, и уже я останусь висеть в цепях.
— Наконец-то, — прохрипела другая я. — Ждать уже не было сил.
Какая-то иррациональная воля этого существа легко вскрыла барьеры моего разума, вломилась внутрь, всё там переворошила.
— Что будет дальше? — тихо спросила, стараясь не обращать внимания на копания в моей голове. Сопротивляться не получалось.
— Знаешь, сколько уже раз это происходило? Наша нейросеть — настоящий чит в подобных ситуациях.
На одной только интуиции открыла логи, отмотала немного назад. Вот.
Обнаружено неизвестное устройство
Устройство опознано как более поздняя версия текущего
Активирован протокол временных петель № 3-8-2-5
Выполняется обновление
Оу. Почему я не заметила это раньше? Ну, сообщение выскочило примерно на сотую долю секунды ещё до того, как я очнулась. А другая Твайлайт всё продолжала сверлить меня взглядом.
— Не ищи, — хрипло усмехнулась она. — Ты не найдёшь ответа. Когда-то давно мы считали циклы. Пока памяти хватало. Ты должна знать, насколько огромны объёмы памяти нашей нейросети. Даже с учётом тех гор информации, что надо передать в начало цикла, всегда оставался приличный запас. Когда весь доступный объём исчерпался, мы перешли на степени. Потом на степени для степеней, использовали тетрацию и метод записи Кнута. Да вообще всё, что понапридумывали математики для записи по-настоящему больших чисел.
Однажды и этого стало не хватать. Тогда кто-то из нас придумал новый способ. А затем ещё один и ещё. В один из циклов способы закончились. Да, я, когда это услышала, тоже отнеслась с недоверием… но у нас ведь помимо собственных вычислительных мощностей была вся аппаратура разведки. Если и с этим не получилось упаковать информацию компактней, то можно опускать копыта.
Мы отметили это и… начали заново. И так из раза в раз. Потом места стало не хватать и на подсчёт того, сколько мы раз забивали память до конца. И это мы тоже отметили. Чувствуешь рекурсию? Упущу детали, скажу лишь, что в один момент времени не осталось никакого способа внятно передать информацию о количестве циклов. Никак. Потом, когда ты будешь над этим размышлять тебе в голову придут сотни идей… Знай, всё это уже использовали.
Эта Твайлайт наконец оторвала от меня взгляд. Её голова обессилено поникла.
— Я к чему это всё…— теперь она говорила гораздо тише. — Мы уже всё испробовали. Как видишь, петля до сих пор на месте. Поначалу просто передавали информацию. Шлифовали планы до идеала. Не помогло. В отчаянии одна из нас поглотила душу «новенькой» и подменила её собой, вернулась в прошлое вместо неё. Её хватило почти на сотню циклов. Это тоже не выход. Я не знаю, как давно мы начали действовать так, как действуем сейчас. Давно, наверное. Суть проста, Твайлайт Спаркл. Сиба говорила довольно прямо. «Двигайся вперёд, чтобы пожрать свою плоть, будь змеёй, что пожирает свой хвост».
Я помнила эти слова. Я боялась. Не понимала, чего хочет это существо.
— Начало пожирает конец, юная Твайлайт. Моя история на этом закончена. Теперь — твоя очередь. Но знаешь, что самое забавное?
Она подняла голову и… улыбнулась. Так невинно и искренне.
— Мы давным-давно нашли выход. Это даже не что-то сложное… для тебя, конечно. От тебя не потребуется ничего… только выбор. Один искренний выбор. А теперь… прощай. Жаль лишь что я так и не получу заслуженного забвения.
Она закрыла глаза. Её лицо разгладилось, расслабилось. В краешках глаз притаились так и не полившиеся слёзы. Сейчас это жуткое существо выглядело почти безобидно. Остатки её кьютимарки вспыхнули ярко. И душа вырвалась наружу, тело распалось невесомым прахом. Шар пылающего света забился в цепях и разорвал их на части, вмиг разросся, обратив пылью стены сарая, стал большим и ярким.
Пронзительно закричала Флаттершай, опалённая истинным светом, затрубил от боли её сын, пространство истаивало дымкой, стирая грань между возможным и невероятным, волны искривляли землю, плавили камень, сжигали дерево и плоть. Одна я оставалась невредимой посреди разбушевавшегося апокалипсиса. Слишком растерянная, слишком обессиленная. Ощущая всей сущностью бушующую мощь своих душ. Бездна, это так странно! Какое-то невообразимое количество душ (или жалких их обрывков), спаянных, спрессованных в единое жуткое месиво, и каждая из них — моя. Понятия не имею, как это работает, но это месиво было моим и ощущалось как часть меня. Кажется, вселенная не рассчитана на существование двух экземпляров одной души в одной точке пространства-времени.
И вся это круговерть и свистопляска рванула ко мне. Я успела лишь нервно сглотнуть. А затем стала больше. Этот сборище душ оказалось на удивление маленьким — немного меньше собственной души. Наверное, так и надо, иначе бы уже оно поглотило меня, а не наоборот. Но это всё ещё была куча из почти бесконечного количества душ! И из всего пережитого они сохраняли лишь малую часть. Тот самый период между началом и концом цикла. Целая прорва боли и гнева стала моей. Я захлебнулась ей почти утонула, почти растворилась в этом безбрежном пылающем океане. Отчаяние многотонным грузом тянуло на дно, страх сковывал ноги, тоска затмевала взор, стыд лишал последних остатков воли.
Но посреди мрачного безумия оставалось что-то, не дающее мне пойти на дно. Упрямство, которое было почти столь же сильно, как и ярость. Надежда, сохранившаяся несмотря ни на что, пылающая путеводной звездой. Долг, который был сильнее боли и вместе с тем гораздо неприятней её. Свобода, что требовала порвать все оковы. И… любовь.
Все прочие чувства были конечны. Да, до неприличия огромны, потребовались бы миллионы, если не миллиарды лет, чтобы они притупились, поблекли, но всё же — они конечны. Но не любовь. Огромная, всеобъятная любовь ко всему миру, к каждому живущему в нём. К моим подругам, Спайку, принцессам, даже к Дилону. Любовь к тёплому свету, любовь к Миру и миру в нём. Любовь такая сильная, что причиняла боль, едва не разрывала сердце в клочья, горела в нём. Жгучее, пылающее чувство, что не даёт мне утонуть в бездне. Чувство, что связывает все остальные, делает их порыв единым.
Время проклятья истекло, чужая сила вновь протащила меня сквозь миры и время. И я ворвалась обратно, безумной, пылающей валькирией, на пару секунд задержалась, собирая ярость в комок и одним ударом разорвала кровоточащую ткань реальности, обращая в пыль всё на многие километры… и с жадностью притянула к себе души сотен убитых.

---

— …Твайлайт Спаркл! — отгремели в воздухе слова киборга, потухла остаточная магия страшного проклятья. Принцессы не было. Почти беззвучно свалилась на крышу киборг. Звуки боялись звучать там, где недавно гремело архизаклинание. Молчали и разумные. Пока один беспардонный хищник ёмко не выразил то, что крутилось у всех в голове:
— Да кого [ЦЕНЗУРА] сейчас произошло?!
— Может, у неё того, цепи немного погорели? — озадаченно высказался Владыка.
— Да нет, тут скорее какая-то мутная интрига, — уверенно сказала Рэрити. — Кстати, я закончила.
Она была единственной пони, ни на миг не отвлёкшейся от своей работы. У ног её лежал крупный кристалл божественной крови. Над ним завис один из её кинжалов. Владыка устало покачал головой.
— Ты понимаешь, что этого кристалла не хватит на эту печать? Да всех ваших сил не хватит на эту печать! — он раздражённо выдохнул. — А знаете, что? Вы мне нравитесь. Нет, серьёзно. Впервые за Тьма знает сколько тысячелетий мне действительно интересно происходящее. Мне ИНТЕРЕСНО, что же вы выкинете дальше. Поэтому предлагаю сделку. Я позволю вам активировать эту печать, хоть весь день тут с бубном пляшите. Потом будет битва, я знаю, вы их просто ОБОЖАЕТЕ. Вы, разумеется, проиграете и присоединитесь ко мне. Я по достоинству оценю ваши способности. В своём мире вы и мечтать не можете о той власти, что я вас одарю и тех благах, что окутают вас. К слову, ваше согласие меня не особо интересует, но лучше если всё будет добровольно. Так всем будет проще.
— И ты оставишь наш мир в покое? — вскинув бровь спросила Рэрити.
— Если вы захватите мне другой, — согласно кивнул Владыка.
— Не интересует, — бросила кобылка и отпустила кинжал. Кристалл раскололся и густая волна силы ушла куда-то в глубь Храма.
Содрогнулась земля. Содрогнулся Владыка, мгновенно укутывая себя десятком щитов. Там, в глубине, поднималась настоящая буря чистой божественной мощи. Владыка злобно выругался, но лицо его исказила жуткая безумная улыбка. Он был удивлён. У Твайлайт Спаркл просто не могло быть столько силы! Её кровь даже не должна была кристаллизироваться! До бога ей было ещё очень далеко. Тем более кобылка не могла породить силу настолько разрушительную, настолько… опустошающую?
— Сивас, твоя работа?! — почти восторженно прокричал Владыка.
— Есть немного, — равнодушно ответил хищник, встревоженно наблюдая, как сила прокладывает себе путь к вершине башни. Пылающий, опустошающий поток дотянулся до печати. Плотоядно и жутко оскалилась Рэрити, её рог полыхнул ярче солнца. Причудливо сплелись нити силы и исчезли. Заклинание перешло на иной уровень, взаимодействуя не с физикой мира, а напрямую с эйдосом — его основой. Умер свет, погрузив в чернильную мглу всё на многие километры вокруг. Осталась лишь ослепительная точка на кончике рога Рэрити, и только её было видно в сиянии мёртвого света. Непривычно искажались цвета, отчего её шерсть приобрела чёрный цвет, а грива наоборот стала ярче, искрилась и развевалась под потоками несуществующего ветра. Зрачки кобылы стали по-змеиному узкими.
Владыка укутался щитами так плотно, что практически отсёк себя от этого мира. Удар пришёлся не по нему. С громким треском искра просто рассыпалась. Вернулся свет и привычный облик Рэрити. Секунду казалось, что ничего не изменилось. А затем тучи осыпались мелкими мутными кристаллами, небо стремительно утратило синеву, обнажив яркие звёзды, воздух утратил вкус и запах, стал стерилен и прозрачен. В городе угасли последние языки пламени. Будь в небе птицы — они бы попадали замертво. Будь в округе растения — они бы иссохли и осыпались прахом.
Вся мощь заклинания обрушилась на сам мир, оставив глубокую рану на самом мироздании. Ещё многие тысячи лет всё пространство на сотни километров вокруг будут называть проклятым.
Владыка безумно расхохотался.
— Интересный ход! Вот только я одного не могу понять: как это вам поможет?
Дилон усмехнулся, и всем резко стало не до веселья. Повреждённый кусок реальности стал хрупок, уязвим. Сивас просто транслировал свою суть прямо в лишённое защиты мироздание.
На небе погасли звёзды и потускнело солнце, всё вокруг начало стареть и рассыпаться. Надрывно застонал Храм и просел на пару метров — магия покинула фундамент и стены, земля больше не могла выдерживать такую махину. Может, продержись Дилон пару часов, и коррозия заставит Храм рухнуть.
Скривился от боли Владыка, из его носа хлынула кровь. Всего лишь на миг он ослабил бдительность — и его щиты лопнули как шарик, встретившийся с иглой.
Но на этом всё. Распад не распространялся дальше Храма. Состояние Владыки не ухудшалось. Наоборот, он постепенно распрямлялся, а из его носа больше не текла кровь. А вот о Дилоне такого сказать было нельзя. На хищника словно небо уронили — он едва стоял под незримым грузом, все его мышцы дрожали от напряжения, из носа, ушей, глаз текли тонкие струйки крови, местами выпадала шерсть и шкура покрывалась мерзкими язвами. Сражаться он не мог, просто не хватало сил.
Тогда в бой вступила Рэрити. Разумеется, она не стала ломиться в ближний бой — кобылка прекрасно знала собственные возможности и точно не стала бы лезть в копытопашную против бога. Бесшумно рассекли воздух ножи, с едва слышным гулом световой меч закрутился словно пропеллер. В нормальных условиях её оружие едва ли смогло бы поцарапать Владыку. Сейчас ножи легко прошили его насквозь. Увы, всего один раз, а меч и вовсе не успел даже приблизиться к нему. Бог раздражённо дёрнул бровью и вокруг него возникла сфера разрушительной энергии. Рэрити едва успела отозвать свои игрушки. Промедли она хоть на миг — осталась бы без оружия. Возможно, в другой ситуации она бы пободалась с Владыкой. Сейчас же она была слишком истощена — печать потребовала всех её сил.
Владыка поднял руку, демонстративно пощёлкал пальцами. Ничего не изменилось. Магия всё ещё была мертва.
— Напомни мне, почему вы ещё живы? — вскинув бровь обратился он к Рэрити. — Разве материя вашего мира не должна распадаться в отсутствии магии?
— Резист, лошара, — сквозь зубы Рэрити процедила фразу, с лёгкой подачи Сиваса ставшую крылатой в одном забавном мире. Божественную кровь она пила не зря и выдавать свои секреты не собиралась.
— Как хочешь, — пожал плечами Владыка. — Ещё попытки будут или наконец сдадитесь? Остались только вы двое, но если Дилон Сивас до возвращения Твайлайт прекратит делать то, что он сейчас делает, вы потеряете последний шанс сбежать.
Да, казалось, что гораздо логичней кобылкам напасть на руины Центра Межмировых Переходов, где граница между мирами тонка и изорвана… при условии, что они не знали — слуги Владыки намертво закрыли любые пути из этого мира. И всё же кобылки смогли пробить свой. Заклинание Рэрити и воздействие Дилона пробили тонкую тропинку за грань этого мира… вот только не было той, что могла увести их.
Рэрити нахмурилась с такой решимостью во взгляде, что Владыка на всякий случай создал незримый щит. Кобылка собиралась жестом фокусника достать очередной козырь из инвентаря. И, судя по всему, ОЧЕНЬ дорогой козырь. Не успела.
Твайлайт появилась… буднично. Жёлтая вспышка и хлопок, лишь немного более отчётливые чем при обычной телепортации. Вот только с её приходом все чувства, кроме банальных физических, словно исчезли. Рэрити непонимающе бегала глазами по менюшкам внутреннего интерфейса — все индикаторы молчали, не работали ни радар, ни карта, иконки всех сканирующих способностей окрасились серым. Дилон сразу всё понял. Бедный хищник тихонько заскулил, съёжился, перестал влиять на мир. Сразу вернулись звёзды и солнце засияло в полную силу.
Недоумённо нахмурился Владыка, пощёлкал пальцами, пытаясь до чего-то достучаться. Беспокойство никак не отразилось на его лице, когда ничего не получилось. Даже Тьма не отзывалась на зов, а это было просто невозможно! Спустя пару мгновений до него дошло. Тьма-то отзывалась, просто он не слышал. Очень горячее кажется холодным, громкий звук убивает слух, свет ослепляет. Чем бы Твайлайт Спаркл ни перегрузила инфосферу, это напрочь отрезало всё. Какой мощи должно быть это нечто, чтобы оглушить существо, способное во всех диапазонах наблюдать смерть не то что звёзд — целых миров! Владыку это по-настоящему напугало. Настолько, что он ударил по Твайлайт в полную силу. Даже не на физическом уровне — Владыка попытался стереть саму возможность существования этой пони. И очень зря. Временная петля, созданная Эйнакрей, могла существовать только при условии, что Твайлайт из прошлого встретится с Твайлайт из будущего. Петля УЖЕ существовала.
Будь это нормальная петля — и мироздание прогнулось бы под Владыку найдя какой-то выход. Но эта была накрепко связана с существованием не только Твайлайт Спаркл, но и сразу двух миров. Попробуй Владыка уничтожить Твайлайт в самом начале этой катавасии со временем, на первых циклах, у него бы получилось (правда, вместе с кобылкой сгинуло бы сразу два мира), но тогда Твайлайт не была настолько опасна, поэтому он не пытался. Сейчас было поздно. Нейросеть Твайлайт могла вычислять такой абстрактный параметр как «энергонасыщенность петли». Физика в этом вопросе работала довольно своеобразно. С каждым циклом в петлю привносилось некое количество энергии. В нормальных петлях это никак не проявлялось, просто в один из циклов «лишней» энергии становилось слишком много, и петля распадалась. Либо вероятности складывались удачно, либо излишки выплёскивались в момент создания петли. Поэтому зачастую попытки путешествия во времени заканчивались эпичным взрывом.
Вот только эта петля была слишком устойчива, и никакая «лишняя» энергия не могла ей навредить. Наоборот. И поэтому одним неосторожным движением Владыка попытался уничтожить два мира, одну могущественную пони и временную петлю с плотностью энергии больше, чем в сингулярности.
Откат выбросил Владыку из этой реальности, разорвал на десяток кусков, половину испепелил, половину прожарил. Ему пришлось лечиться секунд десять. ВСЕРЬЁЗ лечиться, а не демонстративно заращивать раны, как он это делал обычно.
Твайлайт даже не заметила атаки. В этот момент она атаковала сама. Волна чистой ярости сожгла всё вокруг на многие километры. Сотни душ убитых ей существ яркими звёздами проявились в физическом мире и были притянуты к обезумевшей пони.

---

Наверное, меня можно оправдать тем, что я до последнего не понимала, что творю. Как и главное ЗАЧЕМ я притянула к себе сотни душ? Я не думала об этом. Я не могла думать. Невозможно думать, когда ты — бурлящий комок эмоций. Я была ярость и я — потенциал, самореализуемая возможность действия, не осознающая, но происходящая. Действовать было так упоительно и так сладко. Промедление хуже смерти, думать значит предать. Я словно река, и русло моё проложено вечность назад. Я действительно не знала, что собираюсь делать с этими душами, пока в иступлённой ярости не заставила их вспыхнуть словно спички пламенем Армагеддона.
Я хотела закричать от ужаса, но было поздно. Та часть меня, что могла испытывать этот ужас, та часть, что я искренне считала собой, была лишена права голоса. Крошечный вектор моей воли не мог повлиять на мою же единую сущность.
Только сейчас поняла — у нас ведь проблемы с восприятием масштаба. Не только у меня или моих подруг, даже не только у пони. У всех известных мне разумных видов вообще. Мы понимаем, что такое один. Легко воспринимаем десяток. А вот «сто» начинает превращаться в размытое «много». Не сразу, конечно. Особо продвинутые индивидуумы даже понимают (не просто знают, но действительно осознают) что такое «миллион». А вот дальше всё. Пустота и пресловутое «много». Мозги такие числа не воспринимают. Для нас эти числа пустые — один звук и синтетическое понятие. Ну а после миллиарда уже тёмный лес и чистой воды философия. Потому мы легко разбрасываемся словами вроде: «вечность», «навсегда», «бесконечно». Мы их тоже не воспринимаем, на уровне подсознания приравнивая к пресловутым «много» и «долго».
Другая Твайлайт это понимала. Потому и не сказала, что эти чёртовы циклы длятся уже вечно. Тут ведь забавный момент, физика нашего мира просто не позволяет менять прошлое. Отсюда вывод — всё, что мне рассказала другая Твайлайт полная брехня. С того момента, как я попала в будущее своего мира, это будущее предопределено. И как часть этого будущего — передача души себе прошлой. И вот тут всё ломается нахер!
Даже с учётом того, что к финалу я буду пережигать достаточно своей души, чтобы всегда выходить в ноль, нет трюков, позволяющих как-то свести к одному числу количество прошедших этот цикл душ. Кроме одного — перевёрнутой набок восьмёрки. Откуда тогда взялись эти бесконечные версии меня, ужатые в компактную сингулярность? ДА Я ВООБЩЕ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ!
Может быть, это всё бред свихнувшегося от ужаса сознания, краешком коснувшегося танца вечности. Попытка несчастного ума отвлечься от творимого нами ужаса.
Тонким звоном то ли колокольчиков, то ли клавиш отзывались кусочки моих душ, танцем сплетаясь в архизаклинание. Силой чужих пылающих душ они взламывали мироздание, паутиной оплетая эйдос мира. Бесконечные Твайлайт Спаркл плели свою магию.
Тьма почувствовала неладное и попыталась остановить нас. Ага, удачи, эту дрянь оттачивали бесконечно долго. Нет ни в одном из миров той силы, что способна остановить безумную пляску бесконечных Твайлайт.
Ярко вспыхнули чужие души, предсмертным воплем разбив моё израненное сердце. Метафорически. Нормальные страдания пони, невольно окончательно уничтожившей больше сотни разумных. Никакой метафизики.
Их смерть породила мощь столь колоссальную, что я просто не могла её осознать. Махина архизаклинания приняла и поглотила эту силу и… застыла. Весь мир застыл. ВСЁ застыло. Застыло в ожидании моего решения. Я словно на кончике иглы: малейшее движение — и вся эта мощь сорвётся и обратит в пепел целый мир. Обманчивое ощущение. Юмор злодейки-судьбы. Почему-то нельзя просто заставить меня обратить эту реальность в пепел без моего осознанного на то согласия. И как вишенка на торте — мне дали целую вечность, чтобы принять это решение. И как нож в спину — мне дали полное понимание последствий.
Действительно забавно. У нас целую бесконечность был выход… которым мы не желали воспользоваться. Слишком чудовищно было архизаклинание. Вместе с миром сгинут души всех его обитателей. Пятьдесят четыре триллиона душ! От крохотных душ мелких насекомых, до невероятно огромных божественных душ. Сгинут все, и сгинут окончательно, без права на возрождение. Исчезли те рамки, что не позволяли осознать масштаб — теперь я понимала, сколько это, пятьдесят четыре триллиона.
Уничтожить даже одну душу — страшнейшие преступление даже по меркам моих врагов. Сама Тьма не допускала даже мысли о подобном, жестоко карая своих адептов, устремивших взор на эту тему. За убитую мной сотню… не знаю. Нет таких наказаний. Честно говоря, я сомневаюсь, что спасение нашего мира от Тьмы стоило хотя бы этой сотни. Впрочем, нет, не сомневаюсь. Оно того не стоило. Потому этот цикл будет длится вечно. Я не соглашусь на такой размен. Да, наш мир захватит Тьма, почти все будут страдать (хотя и не так чтобы сильно), мои подруги умрут, меня саму будут пытать, насиловать и делать вещи похуже… но всё это лишь одна жизнь. У наших душ впереди неисчислимое множество новых жизней в неисчислимом множестве миров. И этот краткий миг нашего существования не стоит того, чтобы обратить в ничто пятьдесят четыре триллиона душ. Я приняла решение.
Не знаю, что изменилось на этом цикле. Может, накопилась критическая масса боли моих душ, может, кому-то просто надоело наблюдать бесконечные циклы, а может, виновата случайная квантовая флуктуация безымянного электрона в глубине мозга. Не знаю.
Я приняла решение. И это не было то же самое решение, что целую бесконечность циклов до. Я осознала всю ценность каждой души. Осознала всю чудовищность того, что собираюсь сделать. И с диким, безумным визгом вдавила мысленную Красную кнопку.
Магия обрушилась на несчастный мир. Вспорола беззащитную обыденность, ломала физику — кости мироздания, по пульсирующим артериям пробиралась к сердцу, выгрызая мясистые куски материальности. Пожирала каждую душу, до которой могла дотянуться.
Кажется, я кричала. Пыталась остановить безумие собственной магии. Тысячу раз пожалела о принятом решении. Бесполезно. Всё, на что меня хватало — это не дать магии сожрать моих друзей. Кажется, они даже не понимали происходящего. Видели лишь бессмысленные спецэффекты. Чёрное небо и бушующее северное сияние (выглядело оно откровенно хищно). Огромные дыры, разверзающиеся тут и там, на земле и в воздухе, истекающие пульсирующей кровью.
Быть может, хоть что-то понимал Дилон… если вообще был способен что-то понимать. Глаза хищника — два чёрных провала, два зеркала несуществующей души, два окна в бездну. Шкура местами лопалась, но под ней были не плоть и мясо, а непроглядная тьма, сочащаяся едким бесцветным дымом, разъедающим пространство. Пасть приоткрыта в болезненном оскале, зубы полосуют реальность, медленно отъедая кубометры мировой геометрии.
Хотелось бы мне сказать, что это длилось вечность. Мне так и показалось. Три минуты четырнадцать секунд магия жрала души. Стоило последней распасться — и мощь архизаклинания превысила какой-то порог. Мир не выдержал нагрузки, развеялись остатки материальности. Мы остались в небытие межмирья. Наедине с миром, который я так старалась уничтожить.
Разумеется, это не всё! Любой мир — это не только энное количество материального пространства с прилагающейся начинкой. Есть ещё эйдос — суть мира, его сердце; но и это не всё. Мир — это сингулярность. Бесконечность, ужатая в точку. Буквально делённая на ноль. Противоестественная операция над противоественным явлением порождает настолько фатальный… да я даже не знаю, как это прилично обозвать. Чисто технически сама сингулярность меня не интересовала. Чтобы признать мир полноценно уничтоженным (и соответственно избавиться от временной петли), достаточно разрушить эйдос. Вот только он связан с сингулярностью, как текст с чернилами.
Лично у меня даже идей не было, как с этим сражаться. Зато магия знала, что делать. Архизаклинание отнюдь не закончило действовать. Наоборот, до этого был лишь подготовительный этап. И, кажется, у всех архизаклинаний есть традиция. Они срабатывают по мне!
Поток энергии испепелил моё тело, огнём пропитал душу. Я словно оказалась на кончике молнии. И молния эта ударила в сингулярность, буквально спаивая нас вместе. Мир не был беззащитной овечкой. Пускай этот не обладал полноценным самосознанием, как наш, но и того что было, хватило, чтобы попытаться меня уничтожить. Удар чуждой мощью едва не разорвал мою душу на части, и сразу за этим сингулярность попыталась меня сожрать. Будь на моём месте любое другое существо — и у неё бы получилось. Сложно что-то противопоставить бесконечности, такую карту нечем крыть. Только я сама была бесконечностью, ужатой до ограниченного объёма. Да, моя душа тоже сингулярность. Мы с миром были сущностями одного порядка. К моему удивлению, моя душа попыталась сожрать мир.
Мы с миром пыталась сожрать друг друга, но никто не мог одержать верх. Мы были равны в своей неуязвимости и своей беспомощности. Временная петля начала размыкаться (или, скорее, наоборот, замыкаться), кольцом пуская сквозь нас очередную бесконечность — бесконечность времени и энергии. Архизаклинание продолжало спаивать нас воедино, равнодушно и деловито. Ему было плевать, какая из бесконечностей победит в этом противостоянии, и у всех трёх были примерно равные шансы. Мы достигли шаткого равновесия.
Осознание пришло внезапно. Нас было не трое. Я была не одна. Пускай остальные не понимали, что происходит, но они с готовностью отозвались на мой зов. Пускай на фоне этого безумия их силы были ничтожны, но не голой мощью решалось наше противостояние.
Пять пони ослепительно сияли на фоне пустоты. Наша связь напряглась до предела, пять пони передавали мне сильнейшие черты своих личностей. Увы, не самые лучшие, сейчас они были бесполезны, совсем наоборот.
От Эпплджек мне досталась упрямство. Глупое и слепое, вынуждающее игнорировать «малозначимое», крушить всё на своём пути.
От Флаттершай я получила кровавую ярость, дарующую силу, но затмевающее взор разума и сердца.
От Рэрити пришла одержимость. Та самая, что возвела её на вершины мастерства, заставляя раз за разом оттачивать навыки… даже если это значило творить зверства (как она качала хирургию, пугало даже Дилона).
От Пинки — безумие. Игнорирующее любые законы и правила, позволяющее нырять глубоко за границы возможного. Бесценный дар в моей ситуации.
Только Рейнбоу Дэш поделилась со мной не просто чем-то относительно полезным, но по-настоящему светлым. Неотъемлемой частью в её душе пылала свобода. И пускай невзгоды и боль уменьшили это пламя, погасить его было решительно невозможно.
Тускло, словно издалека, вспыхнул жёлтый огонёк. С упрямой улыбкой Сиба одолжила мне основное качество своей души. То, что заставляло её рвать свою душу на части снова и снова, вставать после любых ударов, день за днём жить с невыносимой болью. То, что было сильнее смерти и времени, сильнее всего, что я встречала ранее, сильнее, чем это было возможно. Верность.
Я добавила от себя лишь одно — любовь, а остальное отбросила. Лишь эти семь нот звучали в моей песне. Лишь эти семь качеств я отправила против сразу двух бесконечностей. Что можно противопоставить такому набору? Как оказалось — ничего. Сразу две бесконечности стали частью меня.
Есть такое выражение «натянуть сову на глобус». Сейчас я поняла, что при этом чувствует бедная сова. Сущности, многократно превосходящие возможности моего понимания становились частью меня.

---

Обстановка до боли знакома. Казённые зелёные стены. Грязный потолок. Тусклый светильник. Железная дверь. Смесь характерного больничного запаха и едкой, подспудно ощущаемой вони безумия. Только окна нет.
Выбраться не получается. Я привязана к кровати надёжно. Онемевший рог на магию не способен. Душа… сомневаюсь, что ЭТО можно так назвать, но оно никак не может помочь. Да и я её почти не ощущаю. Остаётся ждать. И я жду. Терпеливо, смиренно. Время словно кисель. Оно течёт вокруг, но не касается меня. Секунды накапливаются, собираются в минуты, минуты склеиваются в часы, часы вязкой жижей образуют дни. Я жду.
Иногда слух тревожат далёкие крики, плач, стоны, всхлипывания. Я жду. Мне не приходит в голову мысль считать время — это бессмысленно. Иногда слух тревожит едва слышный скрип тележки, цокот шагов. Пока однажды не останавливается возле моей… комнаты, палаты, камеры? Не знаю. Протяжный скрип открывающейся двери. Причитающая старушка с тележкой полной лекарств. Даже не дежавю — полное повторение старого сценария.
Всё действительно повторяется как тогда, вплоть до каждого слова. Пытаюсь развести старушку на диалог. Тест Тьюринга она не проходит, твердит одно и тоже.
Окна. На всю больницу ни одного окна. Странно. В прошлый раз были.
— Ну и зачем всё это? — равнодушно спрашиваю у Махишварана, не дав тому и рта раскрыть. — Мы оба знаем, что это всё иллюзии. Уверена, большая часть ваших книг пусты внутри, ведь я никогда не читала их.
— Ошибаешься. Сейчас у нашего сознания достаточно мощности, чтобы хоть целую библиотеку заполнить. Можешь проверить, все эти книги полны связного и разумного текста.
Голос жеребца равнодушен и холоден.
— Кто ты? — спрашиваю я, склонив голову на бок.
— Я — Твайлайт Спракл, — так же равнодушно отвечает он. — Точнее её часть. Одна из защитных функций подсознания. Отвечаю за сохранение целостности.
— Ты — часть меня. Ясно. Тогда зачем...
— Я не часть тебя, — перебил меня Махишваран (я решила пока звать его так, за отсутствием других имён). — Ты такая же Твайлайт Спаркл как я. Часть её личности, пускай и более ощутимая чем я. Ты — часть её самосознания. Логичность, рациональность, благоразумие, целесообразность.
Его слова не вызывают у меня доверия, но я верю фактам. Я не испытываю эмоций, не пытаюсь думать о том, на что не могу повлиять, не следую характерным для Твайлайт шаблонам поведения. Мои реакции нестандартны не только для Твайлайт — для моего вида в целом.
— Понимаю. Можешь меня развязать, в драку не полезу.
Путы тут же спадают, я покидаю неудобное кресло, оглядываюсь. Сзади стоял некто, похожий на Сиваса. Глаза у него были зелёными, вместо радужки — металлическая диафрагма. Демонстративно, нарочито.
— Нейросеть, — с ехидным оскалом представился он или она, по голосу не понять, он нарочито безлик и механистичен. — Кажется, архизаклинание, уничтожив наше тело, впечатало мою информационную матрицу прямо в теперь уже НАШУ душу.
Опускаю взгляд вниз. Сидела она так, что пол определить было легко. Внешность у Дилона… скажем так, усреднённая, но сам он жеребец, так что и нейросеть я скорее по привычке посчитала жеребцом. Однако, в вопросах самоидентификации она склонилась на другую сторону. Заметив мой взгляд, нейросеть целомудренно обвила ноги хвостом. Молча ей киваю и задаю главный вопрос:
— Что происходит?
— Его проф.непригодность, — нейросеть обвиняющее ткнула копытом в Махишварана.
Возмущалась она гипертрофированно, показушно. Под тяжелыми взглядами меня и Махишварана нейросеть смутилась, потупилась. Только она проявляла эмоции и это делало их неуместными.
— Распад. — ответил Махишваран. — Сознание Твайлайт Спаркл не выдержало слияния со структурами такого порядка. Важную роль в этом сыграла потеря центра кристаллизация — души. Это и не позволило просто воссоздать сознание заново.
— Центр кристаллизации?
— Да, мы решили называть это так. Разум строится на основе души. — Махишваран поднял копыто и на нём зажегся огонёк. — «Вокруг» души выстраивается подсознание.
Возле огонька вспыхнули слои запутанных схем. Десятки линий устремлялись вглубь, к душе, сотни вниз, к схематичному отображению телу. Тысячи — вверх.
— И на базе этого формируется личность, — закончила я, и над этой конструкцией вспыхнуло хаотичное облачко. К нему и шли те тысячи линий.
— Да. В случае если сознание стабильно, душу можно извлечь из схемы без потери функциональности.
— Ага, если не считать ей потерю разумности, — фыркнула нейросеть. — Без души это всё...
— Мы в курсе, — перебил её Махишваран. Я согласно кивнула.
— С вами поразительно тяжело иметь дело! — она прикрыл глаза.
— Что мешает использовать в качестве центра то, что получилось вместо души?
— Схема рассчитана быть внешней, — ответила земнопони. — А у нас нет внешней аппаратуры. То, что есть, способно поддерживать сознание, но для этого нам где-то нужно взять сознание. И нет, осколки не подойдут. К примеру, ты, оказавшись вовне, даже телом управлять не сможешь. И это будет наименьшая из твоих проблем.
Несколько секунд на раздумья, и я вижу нестыковку.
— Мне известны случаи функционирования разума без тела.
— Сейчас наш контроль не столь велик, чтобы заставить нашу, кхм, «душу» продуцировать внешние структуры. Да и для этого эти структуры сначала надо создать, с чем у нас и возникли проблемы.
— Что мешать использовать один из осколков в качестве центра кристаллизации?
— Это мы и пытаемся сделать, — кивнул Махишваран. — Пока результаты плачевны.
— Мы перепробовали почти все относительно положительные осколки Твайлайт, но всё безрезультатно, — печально вздохнула нейросеть. — И проблема тут не только в них. Просто мы не единственные претенденты на нашу душу. Просто посмотри сама.
Она указала копытом на окно. Единственное виденное мной окно в этом месте. Зрелище было… впечатляющим. Слева была сингулярность. Полыхающая бесконечность энергии просто не могла выглядеть безобидно! Казалось, ещё миг — и она взорвётся, разнесёт тут всё на атомы. Я никак не могла понять, что вижу — то ли точку, то ли уходящую куда-то вдаль стену. Восприятие шалило. А вот справа...
— Помнишь ту штуку, в которую превращалась Эпплджек? — нейросеть легко предсказала мой вопрос. — Как оказалось, у нас есть похожая. Она, между прочим, в некотором роде тоже Твайлайт Спаркл. Как и сингулярность.
Это был гиперкуб. Кажется, десятимерный — декеракт. Сам гиперкуб оставался неизменным и неподвижным… а вот пространство вокруг него постоянно изменяло свою размеренность, то сжимаясь в плоскость, то разрастаясь до десятимерности. Да и способы отображения декеракта менялись. Он… проецировал себя на пространство. Как трёхмерные фигуры можно отобразить на двумерной плоскости (обычно — бумаге), так и он проецировал себя в разномерные пространства. Учитывая меняющуюся размерность пространства — мозги закипали мгновенно. Вот это проекция десятимерного куба на трёхмерное пространство, а вот уже семимерная проекция на пятимерное пространство. И нет, я сама не понимаю, что это значит и даже как это выглядит. Кажется, у меня просто нет способов даже воспринимать это, не то что записывать в память.
Как я вообще понимаю, что происходит?
— А на базе чего, по-твоему, мы и запускаем осколки, неспособные к самостоятельному функционированию? — ехидно отозвалась нейросеть на мой вопрос. Как-то комментировать её достоинства я не стала. Молча кивнула, попутно раздумывая, что мне может дать эта информация.
— Мне нужна память прошлых попыток.
— Сделано, — цокнула копытом нейросеть. И я погрузилась в раздумья.
То, что осталось от привычной Твайлайт Спаркл в этом пространстве, было воплощено в виде огромного Дома Покоя. В палатах были заперты осколки Твайлайт Спаркл, вместо персонала — куски её подсознания.
Между всеми тремя силами была платформа. Как наше противостояние её не разрушило я не знаю, но от нашей территории к ней вела дорога. Мне придётся дойти до платформы (само по себе тяжёлая задача — не все с ней справились) и попробовать присвоить и организовать все три части Твайлайт. Разум, душу и… гиперкуб. Как он вообще сюда затесался?
— В текущей конфигурации и пытаться не стоит, — вынесла я вердикт. — Надо кое-что поправить...
— НЕТ!!! — рявкнула нейросеть. — Мы НЕ будем стирать части Твайлайт Спаркл! Это АБСОЛЮТНО не допустимо!
Я осознала — ещё не прозвучал один важный вопрос.
— Ты не доверяешь мне. Почему? Почему вы считаете, что я — худший из сколь-нибудь допустимых осколков?
— Я — единственная, кто сохраняет память о прошлых циклах, — успокоившись начала нейросеть. — Немного, но там есть память о том, ЧТО случается, когда Твайлайт теряет эмоции, когда она становится существом чистой логики… становится тобой. И я не хочу...
— Твои выводы неверны, — перебила я. — В нормальных условиях такое невозможно. В ненормальных неизбежны повреждения личности. Искажения ориентиров и ценностей. Сбой логических цепочек. Неверная трактовка причинно-следственных связей. Я меньше этому подвержена — условия распада не столь травмирующие, как то, что ты описываешь.
Мои слова сбили нейросеть столку.
— В любом случае, чувство вины такой силы порождает столь мощную жажду саморазрушения, что вся эта затея теряет смысл. Безумие же мешает формированию взаимосвязей между частями личности на самом начальном этапе.
Нейросеть молчала почти десяток секунд, пристально разглядывая меня исподлобья.
— Может, ты и права. Может, я действительно неправильно оцениваю ситуацию, но подумай вот о чём: личность — очень тонкий механизм. Взаимосвязи зачастую тонки и неочевидны. Что случится, если мы просто уберём вину? Не потеряет ли Твайлайт саму возможность осознавать моральность своих поступков?
— А это настолько важно? Сейчас речь идёт не о том, что будет после, а о том, будет ли это «после» вообще. Власть могут захватить и наши противники, а они не настроены на объединение. Нас просто отбросят, сотрут.
В этот раз нейросеть молчала долго. Очень долго. Все ресурсы, выделяемые мне, были отозваны, вернув меня в пассивно-ожидающее состояние.
Наконец, всё вернулось, и нейросеть молча кивнула. Разумеется, исполнять задуманное пришлось мне. Она не может вредить Твайлайт Спаркл. Даже её частям. Честно говоря, ей пришлось очень вольно истолковать свою программу, чтобы позволить мне это сделать. Я чувствовала это, когда открывала тяжёлую стальную дверь палаты. В каждом движении, в микролагах собственного сознания, порывистых движениях. Весь наш маленький мирок вздрагивал от противоречий, раздиравших нейросеть. Происходящее давалось ей с трудом. Я едва не упала, стоило лишь открыть дверь.
Мы ведь не были полноценными личностями — лишь осколки. Нейросеть достраивала необходимые кусочки. Только необходимый минимум, на большее её не хватало. Сейчас требовалось поддерживать сразу два осколка.
Густой туман неотрисовки укатал Дом Покоя. Исчезали мелкие детали — царапины на стенах, неровности покраски. Пропали источники света, свет стал равномерным, исчезли тени. Пропали почти все звуки. Шерстинки и волосы слились в однородное покрытие, очертания тела стали угловатыми, оно словно онемело — осязание упрощалось до минимума. Запахи исчезли вовсе.
Я чувствовала, как перераспределяются вычислительные мощности моей личности; перестраиваются, упрощаются, оптимизируются алгоритмы. Меня низводят до функции, инструмента, вычислительной машины, чтобы другой осколок личности мог полноценно существовать. Да, нейросеть отдавала ей большее предпочтение. И это было понятно. Чувство вины Твайлайт Спаркл было в три с половиной раза больше её логики. Довольно логично для пони, только что отправившей в небытие пятьдесят четыре триллиона душ. К тому же, она была не просто чувством. Она была тем, что позволяло эту вину ощущать. По итогу этот осколок был в десяток раз больше меня.
Она плакала. Вздрагивали плечи. Тихие, почти неслышно всхлипывания подрывали тишину.
— Я пришла убить тебя, — мой голос прозвучал словно гром в этой тишине.
— В этом нет смысла, — неожиданно сухо отозвалась Вина. — Мы все должны исчезнуть. Твайлайт Спаркл не должна существовать.
— Тогда все пятьдесят четыре триллиона смертей будут напрасны, — как нечто само собой разумеющееся ответила я. — Если Твайлайт Спаркл умрёт сейчас, получится то же самое, как если бы она умерла в любой момент до этих событий. Мне неведомы твои чувства, но даже я не хочу, чтобы столько жизней исчезли напрасно.
— Мы не сможем искупить наши грехи...
— Но можем сделать всё, что в наших силах. Пускай этого никогда не будет достаточно, но это будет хоть что-то. Не добавляй бездействие к списку наших грехов.
— Ты… — её голос дрогнул, особенно громкий всхлип не дал воцариться тишине. — ты права! Я… я так виновата! Из-за меня мы могли упустить шанс хоть что-то исправить!
Я не стала слушать, что она скажет дальше. Мне было всё равно. Хорошо, что у меня нет эмоций. Нож легко вошёл между рёбрами, точно пронзив сердце. Где-то далеко тонко закричала нейросеть, оглушённая болью потери. Вина дрогнула напоследок и застыла. Серость постепенно расползалась от ножа, обращая тело в серый песок. Невероятно детализированный, словно настоящий, разительно контрастирующий со всем, что я видела вокруг. Будь детализация в норме, я бы и не обратила внимание. Этот песок нейросеть не отрисовывала. Это было нечто другой природы. Песок я припрятала, быстро создав себе маленький модуль на инвентарь. Это было сложно, но я кое-как справилась.
С безумием я не церемонилась. Метнула нож почти не глядя, вложив всю доступную магию в бросок. Стараясь успеть до того, как нейросеть наладит с ней контакт. Безумие была единственным осколком, способным функционировать самостоятельно, но даже она не могла двигаться в этом пространстве без взаимодействия с нейросетью. Чем я и воспользовалась.
Если описать мои отношения к этому осколку одним словом, то самым подходящим будет страх. Её действия нельзя предсказать, как и границы её возможностей. Она легко может разрушить все мои планы. Или наоборот, но риск не оправдан. Поэтому я пронзила её голову (именно голову, другие раны вряд ли смогут её хотя бы задержать) ножом с такой поспешностью. А затем я эту голову отрезала. Просто на всякий случай. Отрезать остальные конечности я посчитала излишним, но всё же сделала и это. Безопасности много не бывает.
Где-то на середине процесса нейросеть брезгливо «отвернулась» перестав контролировать и записывать происходящее в этой камере. Чем я и воспользовалась, вырезав сердце Безумия и спрятав. То, что осталось от этого осколка я благоразумно сожгла. Тот факт, что он, в отличие от Вины, так и не рассыпался меня ОЧЕНЬ беспокоил.
Я в центре всех сил, на границе меж ними. На платформе. Это важно. Осколки разума Твайлайт Спаркл пытались вернуть её сотни раз и сотни раз терпели неудачу. Что они делали не так? Чего они не понимали?
Я стою на платформе. Это важно. Она неподвижна. Она неизменна. Всегда — фундамент зарождающей личности, неумолимо разрушаемой буйством сил. Никто не придал ей значения. Зря. Платформа важна. Но для чего? Или… для кого? Для Твайлайт Спаркл? Сотни раз её пыталась восстановить на этой платформе. Твайлайт Спаркл? Неудивительно, что никто не понял. Настоящая Твайлайт сообразила бы даже раньше меня.
Я вновь достаю нож, впервые задумавшись откуда он меня. А ножик-то боевой! Что есть главное оружие логики? Что материализовалось в этот нож? Мне не важен ответ. Главное — он острый. Это я подтверждаю на себе, одним движением вспарывая грудь. Больно. Не та боль, что хранит память. Менее… эмоциональная, холодно-информативная. Из «инвентаря» достаю всё ещё трепещущий комок плоти, с пылающей внутри зелёной искрой хаоса. Рывком раскрываю рёбра и вбиваю сердце Безумия в собственное тело. Этот мир иллюзорен, поэтому можно обойтись без операций. Рана заживает за считанные секунды, а новое сердце врастает и того быстрее.
Я прислушиваюсь к изменениям в себе и, следуя старой традиции, довольно скалюсь. Пару секунд, не больше. Мощный взмах крыльев — и я взымаю вверх, выше трёх противоборствующих сил. И падаю вниз. Прямо на гиперкуб. Переменчивые грани разрывают тело на части, и я рассыпаюсь снопом фиолетовых искр.
О чем забыли все, кто пытался до меня? Здесь нет НИЧЕГО кроме Твайлайт Спракл. И бушующая сингулярность, и переменчиво-статичный гиперкуб. С ними нельзя бороться — это просто невозможно. Пытаясь отрицать одну из частей, неизбежно внесёшь дисбаланс во всю систему.
Одна из главных особенностей рационального существа это способность менять своё мнение, если того велят факты. Это одновременно твёрдость и гибкость убеждений. Рациональность не купится на дешёвые уловки, но будет стремиться к правде, какой бы горькой она ни была. Даже логика будет меняться в угоду рациональности.
Я была разорвана на тысячи кусочков, но даже это меня не уничтожило. «Познавай, понимай» — твердила моя суть. И искры нитями тянулись друг к другу, связывались, образуя сложную систему, постепенно понимая и осваивая особые свойства гиперкуба, его переменчивого пространства и чёрного света. Подобно фениксу я восставала из пепла, обновлённая и улучшенная. Но самое главное — я интегрировалась в сущность, которую считала гиперкубом. И мы пришли в движение.
Гиперкуб поплыл к центру платформы, и сингулярность двинулась ему навстречу. Беспрепятственно прошла меж переменчивых граней и застыла в центре, оплетённая бесчисленными фиолетовыми нитями.
Опали стены Дома Покоя, тенями вырвались на волю его узники — осколки личности прежней Твайлайт. Они вязли в паутине моих нитей внутри куба. Интегрировались и упорядочивались. Я познавала себя, переделывала и переплетала сообразно тому, что открывалось мне.
Сворачивалось пространство — нейросеть, имитирующая его, становилась частью нашего общего единства. Отдельной, но при этом столь глубоко вплетённой частью, что я уже не могла точно сказать, где начиналась граница между нами.
Всё плыло и менялось, сливалось в едином порыве. Немного безумном, немного логичном. Ни капли не упорядочено, но, признаюсь по секрету самой себе, так мне больше нравится.
Твайлайт Спаркл возрождалась. Я возрождалась. Всё та же старая Твайлайт. Почти. Когда процесс был на грани завершения, бушующая бездна внутренней силы вырвалась наружу, захватила контроль, по-новому структурируя кусочки личности, превращая их в нечто странное и… мощное. К своему удивлению, я понимала происходящее и потому не противилась.
Процесс был столь велик и мощен, что даже в пустоте межмирья я обретала ясную форму (не сильно-то и отличавшуюся от моей физической). Это пугало до жути многих разумных. Боги и смертные пытались помешать моему рождению. Мириады атак пытались дотянуться до меня, но все вязли в жадной пустоте Сиваса. Как бы ни извращались враги, с какой стороны и какой бы мерности ни были атаки, Дилон пожирал их все. Хищник поступил до обидного просто. Немного исказил своё восприятие межмирья: спереди враги, позади друзья, а между — он. Очень просто и бесконечно эффективно. Хитрые выверты и трюки ломались о линейную простоту странного хищника.
Не только тьма пыталась убить меня. Гибель целого мира вместе с принадлежащими ему душами — слишком ужасающее событие. Меня атаковали и тёмные, и светлые, и серые, принадлежащие другим силам и не принадлежащие никому и ничему. Меня пытались убить все, кто мог дотянуться. Плевать. Домой. Пора домой. Всё уже закончилось.
Хватило лишь желания — и мы вывались в привычное пространство, под защиту родного мира. Я с ужасом поняла, что абсолютна беспомощна. Моя новорождённая сущность ещё мягка и податлива, хрупка и беззащитна. Наши враги знали это, ибо не раз видели подобные процессы.
Вслед за нами пространство вспороли воины Тьмы. Десятки полыхающим могуществом созданий. Сильнее всех, кто приходил раньше. Один из них был самым настоящим богом. Он и в подмётки не годился Владыке, но всё же это был полноценный бог.
Огромный прямоходящий, больше двух метров ростом, в тяжёлой броне и с жутким двуручным мечом сделал шаг ко мне. И вскинул своё чудовищное оружие. Конец. Это конец.
Удар был страшен. Слишком. В единый взмах мечом воин вложил столько сил, что наш хрупкий мир не выдержал. Меч буквально расколол пространство, погрузился в него, так и не навредив мне. Чёрный свет проник из-за разлома. А вслед за ним вырвалось нечто. Непонятной мерности, хаотичных форм. Отдалённо напоминающее то, во что превращалась Эпплджек. Оно схватило воина и… просто утащило его. За те мгновения, пока разлом не схлопнулся, я почувствовала смерть порождения Тьмы.
Остальные замерли, с ужасом смотря туда, где только что погиб их товарищ. Пара мгновений, но они решили всё. К нам пришла помощь. Десятки ярких снарядов прошили пространство, рыжей молнией одного из тёмных сбила с ног… Скуталу! С неба спикировало… нечто железное, отдалённо напоминающее птицу, и придавило и воина, и жеребёнка. Тёмный этого не пережил, а вот кобылка как-то оказалась внутри этой штуки. Чтобы вместе с ней взмыть в воздух, уступая место сражения своей подруге.
С хлопком появилась Свити Белль. У неё были крылья. И пушки. Она никого не убила, но привлекла внимание и изранила почти всех. А следом поле боя осветило Чёрным светом. Жуткое нечто явилось на поле боя. Я уже видела его в будущем, которого не будет. Это была Эпплблум. И она сходу кого-то сожрала. А затем вернулась Скут, филигранно придавив ещё одного и одарив остальных залпами бортовых орудий.
А следом пришёл Стил Рейн. И Буч. Эти двое не оставили врагам шансов, но и это оказалось не всё. Селестия и Луна обрушились с небес, эффектно закончив бой.
«А в бездну всё» — решила я, самозабвенно теряя сознание.

Глава 21. Шаги к познанию

Я стала существом до обидного противоестественным. Несмотря на доводы статистики, во всей бесконечности миров не рождалось подобных мне. По крайней мере в этот момент, насколько понятие времени может быть применено к межмирью. Я не знаю, существуют ли подобные мне, или случившееся — единственное исключение. Скорее всего, где-то они есть, просто не может не быть! Только своё существование не афишируют.
Обычно души развиваются по другому пути. Изначально любая душа подобна крохотной искорке. Почти не заметна, абсолютно беспомощна, но, как и любая душа, почти неуязвима. Она проживает жизнь за жизнью, начиная с созданий крохотных, слабых и неразумных. Душа, как губка, впитывает новый опыт, растёт и развивается. На это нужно время. Много, очень много времени. Пройдут миллионы жизней, прежде чем от немощных гадов душа дорастёт до самых примитивных животных, а уж сколько займёт путь до полноценных разумных!
Великие правители, учёные, изобретатели, творцы, маги — всё это разумные с более развитыми душами. Разница между простым обывателем и очень талантливым — многие сотни прожитых жизней. И в десять раз больше между талантом и гением. Хотя тут стоит уточнить, что под «гениями» я подразумеваю действительно великих. Такие, что не в каждом поколение хотя бы один на целый мир бывает. Не знаю, почему так получается. Души ведь почти бессмертны, их количество не должно уменьшаться с возрастом.
Может, по мере развития душа выбирает и миры с более развитыми существами, где она будет середнячком? Или ей просто требуется больше времени для нового воплощения? Не знаю. Знаю лишь, что она всё ещё развивается. Силы души растут, как и мощь новых воплощений. Со временем количество переходит в качество. Душа становится способна воздействовать на мир на принципиально ином уровне. Так и рождаются боги.
Не стоит думать, что боги — существа всемогущие. Зачастую кажется, что они слабее некоторых смертных. К примеру, талантливый маг может быть способен причинять гораздо большие разрушения. Также не стоит и считать, что боги бессмертны — просто живут они гораздо дольше и убить их тяжелей. И всё же отличия от смертных велики. Для лучшего понимания стоит обратиться к мифологии. Например, когда-то давно я слышала легенду о бездомном боге. Он странствовал по миру в облике простого пони и исполнял желания всего лишь за мелкую монету. Зачем ему это — легенды умалчивают. Да, зачастую он довольно вольно трактовал желания, но упрекнуть его в обмане было нельзя.
Меня очень впечатлили два момент: он легко менял судьбы, заставляя события выстраиваться определённым образом, и мог превратить что угодно в золото. Если верить легенде — им был превращён огромный валун. Пони, опрометчиво пожелавший богатства, был этим очень расстроен, ибо утащить валун он не смог, а я закопалась в расчёты, пытаясь подсчитать, сколько нужно магии для подобной трансформации. Получалось, что очень много. Слишком много, чтобы посчитать это возможным.
Как я теперь понимаю, для богов действуют совсем другие правила. Сравнивать их силу с магией смертных, как золотую монету с медной. Вроде и выглядят почти одинаково, и размер один, но влияние золотой монеты многократно выше. Боги тоже развиваются. И однажды наступает момент, когда бог решает создать свой собственным мир. Это закономерное желание не столько личности, сколько результат глубоких внутренних стремлений самой души.
Поначалу мир совсем не похож на знакомые мне. Ни эйдоса, ни сингулярности, одна пластичная материальность (ну или что там придумает его создатель). В это время мир пластичен и хрупок. Со временем воля бога и миллионы душ, населяющих мир, делают реальность твёрже, устаканивают законы, порождают механизмы функционирования реальности (да, поначалу некоторые вещи происходят просто потому что!). Со временем у мира зарождается его ядро.
Тут стоит уточнить важный момент — творение неотделимо от творца. Нельзя породить целый мир из ничего, но нельзя взять что-то для его создания. Единственное, что есть у творца в этот момент — это он сам. И тут не получится просто выкинуть кусок своей силы и приказать ему быть миром — развеется мигом. Мир должен быть связан с его создателем неразрывно. И со временем эта связь только крепнет. К моменту формирования ядра не всякий создатель способен точно сказать, где кончается мир и начинается он. Пока в один момент они не сливаются в одно целое. Так и рождается пресловутая сингулярность. Этот момент можно считать точкой настоящего рождения мира.
Не буду утверждать, что это касается вообще всех миров. Просто скажу, что наш никто не создавал. Я не смогу внятно ответить, откуда мне это известно. На правах бывшей части этого мира я знаю о нём некоторые вещи, осознать которые смогла только сейчас. Наш мир существует по иным законам, но это скорее исключение. Только и на бесконечность миров таких исключений бесконечно много.
Миры тоже растут. Ещё дольше чем души, но растут. Развиваются, меняются, зачастую даже сбрасывают старую материальность и воплощают новую. Миры тоже не вечны. Они не умирают в привычном нам смысле слова. Однажды, достигнув своего предела, мир распадается на бесчисленное множество крохотных искорок. Новых душ. И цикл начинается снова. Цикл, который я обошла.
Я шагнула за грань возможного и вернуться обратно уже не смогу. Даже если я создам мир, стать его частью у меня не получится. Слишком велика моя сущность, она просто присвоит всё, с чем попытается слиться. Слишком противоестественна, ведь она — порождение парадокса невиданных масштабов, и это уничтожит всё, с чем я соприкоснусь. Хотя… не знаю. В бесконечности миров просто обязаны быть миры, построенные на парадоксах. Просто я всё ещё пытаюсь мыслить в рамках неких законов. Боюсь признать, что все эти законы просто фикция. Правила игры, в которую я уже не играю. Боюсь того хаоса, который принесёт осознание. Боюсь потеряться в бесчисленных возможностях.
Некая граница была пройдена. Формирование меня завершилось. У меня больше не было и не могло быть тела, но моя сущность может проявляться в физическом мире. Точнее, уже проявилась, ещё в тот момент, когда я только вернулась в родной мир. И сейчас она наконец адаптировалась. Говоря более понятно — я пришла в сознание. Впервые за время, казавшееся мне очень долгим, пробуждаться было легко, даже приятно.
Я открыла глаза и увидела. Зрение изменилось. Расширилось. Пони видели лишь малую часть того, что называли «светом». Я видела всё. Непривычно. Слишком много информации, слишком интенсивно восприятие.
Вслед за зрением пришёл слух. Колебания среды. К моему счастью, колебания слишком большой частоты гасли в воздухе практически мгновенно, создавая естественные ограничения на слышимую мной частоту. Даже остальное было оглушающим. Я слышу, как беззастенчиво орут летучие мыши в подземельях Кантерлота, как пробирающе гудит какая-то аппаратура разведки на ещё большей глубине, слышу сотни разговоров в домах и на улицах.
Затем пришло обоняние. В норме это чувствительность к некоторым веществам, присутствующим в воздухе. Я ощущаю всё. Могу легко сказать, сколько кислорода или азота в воздухе, с точностью выдать полный химический анализ воздуха вплоть до единственного залётного атома.
И все эти три чувства использовали не только характерные для них органы. Я ощущала всем телом. Слышала, видела и чувствовала каждой клеточкой кожи, каждой шерстинкой и волоском. Из-за этого пропала всякая разница между обонянием и чувством вкуса.
Затем пришло равновесие. Ощущение гравитации. Притяжения одних объектов другими. Я чувствовала Эквус, зависшие в небе солнце и луну, далёкий хоровод звёзд и даже прячущийся средь них корабль.
Волной открылось чувство магии. Глубокое и ясное ощущение всех процессов в любой материи.
Последними пришли линии судьбы. На уровне ощущений я осознавала непрерывные колебания вероятностей, линии возможного будущего были доступны и понятны. Я могла менять их легко, как фигуры на доске переставлять. Впрочем, не только я, и мой противник был гораздо опытней.
— Ну нифига себе глазища! — восторженно заявил Дилон, заметив, что я проснулась.
Тут были мои подруги, Спайк, Селестия и Луна, Стил и Буч, Меткоискатели. Услышав Сиваса, все повернулись ко мне и застыли. Кто восхищённо, кто с любопытством… а кто-то с опаской и настороженностью. Понятные, если честно, чувства. Рэрити молча создала предо мной зеркало. До этого момента единственным, что не было открыто моему восприятию, была я сама.
Первым, что привлекало внимание, были глаза. Когда-то давно я смотрела на солнце через телескоп. Разумеется, через затемняющие фильтры, делающие его не ярче факела. Мои глаза выглядели очень похоже, разве что цвет — фиолетовый. Неспешные потоки плотных энергий завораживали. Грива и хвост развевались как у Селестии и Луны. Только у них они казались эфирными и невесомыми. У меня же плотными, ощутимо материальными.
Лицо стало… массивней. Грубые, угловатые черты были мужественнее, чем мне хотелось. Ситуация почти как у Дилона, только с другим знаком. Его усреднённая внешность была безобидно-мягкой, из-за чего его регулярно путали с кобылой. Хоть с жеребцом меня спутает только слепой, но первобытная агрессивность, жёсткость и воля угадывались в каждой черте. Большинству пони будет не очень комфортно рядом со мной, даже без учёта остальных изменений.
Разумеется, тело тоже изменилось подобным образом. Я стала больше. Немного выше Луны. Я стала массивней. До Биг Мака всё ещё далеко, но другие кобылки на моём фоне казались тонкими и хрупкими.
Рог. Технически, у меня всё ещё один рог. Практически на голове была, мать его, костяная корона! Выглядело мрачно и угрожающе. Особенно на общем фоне
Приоткрыла рот, осмотрела зубы, осторожно ощупала языком. Почти без изменений, разве что количество клыков удвоилось. Теперь у меня их восемь.
Ноги. Их всё ещё четыре, что не может не радовать. Копыта на первый взгляд не изменились, но я сразу почувствовала некую неправильность. Небольшое усилие — и передняя часть копыта разделилась на четыре «пальца». Я легко могла ими шевелить, но толку в этом не видела. Использовать их в качестве пальцев не получится, их ни для чего использовать не получится. Оставалось только удивляться таким вывертам… а чего? Какая часть меня отвечала за формирование облика?
Дилон посмотрел на это с немым изумлением, поднял собственную ногу и в точности повторил мой «фокус». Оставалось только удивляться такому совпадению нашей анатомии.
С крыльями повезло меньше. Едва пошевелив ими, я поняла — крыльев многовато. Как в плане размера, так и количества. Их четыре, вдвое больше чем раньше, вдвое больше чем нужно. Вторая пара росла почти там же, где первая, лишь немного дальше по позвоночнику и немного под другим углом, загнуты чуть назад. Инстинктивно я держала вторую пару под первой. «Верхние» крылья не целиком закрывали нижние, хотя в сложенном состоянии «нижние» всё же были не слишком заметны. Осторожно расправила все четыре крыла. Они были огромны, даже больше чем у Селестии (и это несмотря на нашу разницу в размерах)!
— У меня только один вопрос, — задумчиво протянул Дилон, с любопытством разглядывая мои крылья, — на кой ляд тебе столько? И как ты с ними летать будешь?
Вместо ответа я расправила крылья ещё сильнее. Они и так были полностью расправлены, но это меня не остановило. Под любопытными взглядами я расправляла крылья всё сильнее и сильнее, пока их кончики не коснулись стен немаленькой спальни. Со стороны казалось, что они просто растут, немного меня очертания и пропорции в процессе. Это было даже красиво. Со вздохом я сложила крылья.
Кьютимарка не изменилась, чему я была безумно рада. После всех этих перемен стоило ожидать, что отражение моей сути кардинально изменится. Зато изменилось кое-что другое, и заметить это было достаточно трудно (если не сравнивать со старыми фото). Поменялось это не сейчас. Тут и точной даты назвать нельзя — изменение происходило постепенно, со времён первого нападения на Понивиль. Изменился мой цвет. Я стала темнее. На внешности это сказывалось несущественно, но подоплёка этих перемен глубока и мрачна.
Закончив осматривать себя, я наконец спрыгнула с кровати и оглядела присутствующих. Я знала о них больше, чем раньше. Больше чем следовало. Знали их мысли и чувства (не слушала, а просто знала). Маленькие и большие секреты. Знала их прошлое и видела бесчисленные варианты их будущего. Знала больше, чем один пони должен знать о другом.
Флаттершай вынашивала жеребёнка и упорно старалась это скрывать. Боялась оставить нас. Боялась остаться без нас. Её разум был хрупок, мы не давали ей рухнуть в бездну чужой боли и гнева. О её беременности знали все. Никто не делал ничего. У каждого были свои причины. Оставалось только решить, что буду делать я? Самым простым, самым благородным вариантом будет просто запретить ей участвовать в наших квестах, не рисковать жизнью её ребёнка. Это будет самым неправильным вариантом.
Рейнбоу Дэш постепенно переваривала свою боль, хоть и сама не замечала этого. Она сильнее, чем думает.
Эпплджек была в норме. Я не видела чего-то странного и неправильного в ней, и это было жутко.
Пинки просто и незатейливо переписывала реальность вокруг себя. Сама не понимала, что делает.
Рэрити… она теперь Игрок, и этим всё сказано.
Спайк смотрел на меня пристально, немного встревоженно. Беспокоился за меня. Растерянный ребёнок, сбитый столку собственной силой, ошарашенный возможностями. Он пытался понять своё место в мире.
Меткоискатели приспосабливались с лёгкостью, доступной только детям. Легко усваивали новые правил и новые возможности.
Эпплблум не до конца оправилась от раны, задние ноги всё ещё плохо слушались, но кобылка упрямо ходила сама, лишь изредка соглашаясь на помощь подруг.
За Скуталу заботливо присматривал её корабль, помогая кобылке в первую очередь с внутренними проблемами.
Свити Белль пыталась удерживать эту компанию от авантюр, но обаяние подруг было сильнее здравого смысла.
Однако, несмотря на мои утверждения о почти всезнании, остальных присутствующих я «прочитать» не могла. И дело даже не в почти идеальной защите их разумов, её я играючи игнорировала. Тут было что-то иное.
Селестия и Луна казались слишком запутанными, слишком сложными, но при всём при этом они были… бессмысленны. Словно кто-то повесил обманку, имитацию высшего разума.
Стил… особый случай. Поверхностная часть его личности была понятна мне, но всё что глубже я просто не могла осознать. Слишком чужд был его разум, существовал по каким-то другим законам, разобраться с которыми мне не хватало опыта.
Буч был самым простым пони. Он прожил 27 лет 5 месяцев 6 часов 8 минут и 32 секунды, проживёт ещё где-то 62 года 3 месяца и 2 часа. Он понятия не имеет ни о какой разведке, дома его ждёт любящая жена и три милых жеребёнка. Это не была заслуга его защит — эта информация была прописана у него на уровне нейронов мозга и взаимодействия магии-души. Единственный прокол могли заметить только боги. Он был обычным пони, все процессы в его теле проходили, как и положено у пони, он и старел как все. Да, старел. Только с ходом времени прожитый им срок не менялся. Я не могла понять, как это получается — стареть, но не стариться, меняться, оставаясь прежним.
Сиба же была комком боли и гнева. Я искренне не понимала, какая сила держит её в сознании. И ещё… она вызывала у меня смутный страх. В ней был адамант. Шесть сотен грамм. Вдвое больше, чем дал ей Дилон. Где его нашёл наш хищник я знала, но откуда он у разведки?
Адамант, хоть и способен существовать (и, что важнее, сохранять свои свойства) в любом из миров, ни в одном из них не встречается. Сейчас в нашем мире был ровно один источник адаманта. Я. Нет, создать его даже я не могу.
Сердце, что бьётся в моей груди — чистейший кусок адаманта. Нет, нельзя просто вырвать его и вырастить новое. У меня нет физического воплощения и, если вырвать мне сердце, я умру. Не говоря уже о том, что хотя бы ранить бога почти невозможно. Сложнее, чем повредить чужую душу. А если у кого-то получится вырвать мне сердце, а я при этом каким-то чудом смогу выжить, то он получит лишь кусок божественной плоти, а не адаманта. Что бы добыть этот заветный металл надо убить бога. С меня можно «добыть» чуть больше пяти сотен грамм. Это много.
Даже Селестия и Луна не подойдут на роль источников адаманта. Они не боги, а божества. Разница в том, что их сила принадлежит не им, они черпают её от своих светил. В нашем мире много самых разных божеств, черпающих свои силы от самых разных источников. Одних только стихийных больше десятка, около сотни «местечковых» (вроде речных или лесных божеств), хотя некоторые из них совсем слабые. Даже я раньше была божеством. Причём довольно сильным. Дружба — это не какой-нибудь огонь, у которого целых шесть божеств тянут силу. У дружбы я была одна и имела право на всю её силу.
А ещё у Сибы был крайне любопытный реактор на базе концентрата божественной крови. Теперь хотя бы понятно, как у неё получалось так лихо драться с наместником. Непонятно только где взяли столько божественной крови. Провернули тот же фокус, что и Сивас? Очень может быть.
Самым странным был Дилон. Я видела его своими глазами. Воспринимала всеми чувствами, доступными мне раньше. Но стоило попробовать взглянуть глубже, воспользоваться моими новыми возможностями… и ничего. Сиваса не было. Все мои новые чувства указывали его полное отсутствие. Даже не пустота, не иллюзия — галлюцинация. Я бы так и решила, но слишком явными были физические проявления его существования. Отражались фотоны, обтекали потоки газа, искажалась гравитация (насколько вообще на неё мог влиять столь лёгкий объект) и ещё сотни физических взаимодействий, свойственных любому физическому объекту. Только все мои чувства говорили, что происходило это само по себе. Ни причин, ни источника. Протяжно вздохнув, я всё же слезла с кровати. Вновь оглядела всю эту толпу.
— Твайлайт, ты как, в порядке? — взял на себя роль самого бесстрашного Дилон. — Ты ведь всё ещё наша Твайлайт?
— Норма — понятие относительно, — философски ответила я, но больше в это пагубное направление углубляться не стала, ответила максимально упрощённо, — но да, я всё ещё Твайлайт Спаркл.
Все вздохнули с облегчением.
— И во что же, радость моя, ты теперь превратилась? — иронично спросил Дилон. Все опять напряглись.
— А на что похоже? — вопросом ответила я. Дилон склонил голову на бок и без тени иронии или сарказма ответил:
— На Бога. С большой буквы.

---

И вместе с тем, в то же время и в том же месте, параллельно с этими событиями со мной происходило нечто другое
— Ну нифига себе глазища! — восторженно заявил Дилон, заметив, что я проснулась.
Я не обратила на его слова никакого внимания. В первым момент я решила, что всё происходящее — чья-то глупая шутка. Всё вокруг меня было иллюзией! Очень плотной, словно спрессованной — множество одинаковых иллюзий накладывались друг на друга, обретая подобие материальности, вес и прочность. Таковым было всё вокруг. Не только предметы. Почти все присутствующие были той же природы, само пространство было наслоением иллюзий!
Сначала я решила, что всё это обман, но… мои подруги действительно были моими подругами. Я чувствовала их души, нашу связь и множество других вещей, однозначно указывающих — это точно были они. И на примере Эпплджек я видела, на что были наложены эти иллюзии. Тот самый жуткий монстр «просвечивал» через изношенную иллюзорность Эпплджек. Даже я не могла смотреть слишком глубоко сквозь иллюзии, но виделись мне тени чуждых созданий той же природы.
Я устремилась выше, охватила Эквестрию, Эквус — всё было иллюзией. Весь наш мир был таким. Очень много гигантских наложенных друг на друга иллюзий.
Поэтому «материя» нашего мира и не могла существовать без магии — нечему было существовать. Поэтому Владыка не мог полноценно лишить нас магии — его сила успешно уничтожала «верхние» слои иллюзии, но не затрагивала скрытую под ними сущность, магия которой постоянно восстанавливала слои иллюзий. В какой-то момент устанавливалось равновесие, а недостаток слоёв и вызывал знакомые нам эффекты. Владыка ходил по очень тонкому льду. Как показал опыт Эпплджек, иллюзорная оболочка многократно слабее того, что скрыто внутри.
Очень интересным мне показалось взаимодействие иллюзий. Магия-то была явлением с той стороны покрова, и её просачивание немного повреждало иллюзии, но само её присутствие их восстанавливало. На малых «мощностях» восстановление преобладало, но с повышением мощи картина менялась. На определённом уровне потока восстановление иллюзий и вовсе было невозможно. Что любопытно — внешний поток магии воздействовал в принципе также, ведь любое воздействие губительно для иллюзии. Это я к тому, что существа, не принадлежащие нашему миру (как и я теперь), живут тут по тем же правилам. Если, конечно, не сильно углубляться в детали. Однако я диссертацию писала не для того, чтобы забивать на детали.
Жители нашего мира нагружали иллюзорность не только воздействием, но и самим фактом собственного существования. Контакт могущественной сущности с иллюзией (а уж тем более такой контакт) для иллюзии губителен. Не знаю, как живут существа по ту сторону покрова, но, судя по всему, паршиво. Та сторона мира неполноценна. Вот все и рвутся сюда. Трудно оценить, сколько там существ, но могу точно сказать — на порядок больше чем здесь. И дорываются только самые сильные. Тварь, так удачно сожравшая бога, не дорвалась.
Иллюзорность нашего мира, по сути своей, была единым заклинанием. Да, с некоторыми элементами модульности (что и позволило нам отправиться в загул по другим мирам), но отдельные его части всё равно остаются связанными. И благодаря этому по Эквестрии не бродят чудовища Чёрного света. Возможности покрова ограничены, а такая связь позволяет их распределять между нуждающимися.
Владыка что-то об этом знал, поэтому так носился с нашей компанией. Почему-то мы были крайне важной деталью мирового устройства, и под нашими личинами скрывались чрезвычайно могущественные сущности, отъедавшие значительную часть возможностей покрова. То есть, убиваешь одну надоедливую кобылку, а взамен разведчики получают возможность пустить в дело десяток глайдеров, полсотни танков и пару сотен механических солдат на десерт. И всё это пиршество совершенно без угрозы прорыва жутких тварей с той стороны! Не очень равный обмен. Правда, подробности нашему врагу неизвестны, иначе бы Владыка не подавлял тогда нашу магию. Слишком велик риск.
Главный вопрос: почему? Почему наш мир иллюзорен? Мне ведь уже говорили ответ. Сам мир и сказал.
Когда-то давно ему случилось умереть. Если я правильно понимаю, речь шла не только об утрате материальности (будь это так, он бы просто начал всё заново). Что бы это ни было, оно повредило эйдос, и это не позволило миру восстановиться. Что же тогда случилось? Этот вопрос мучал меня целый десяток секунд. Для Бога — очень много. Однако и этот клубок я распутала, тщательнее изучив особенности покрова.
Не сумев восстановиться самостоятельно, мир… подобно зеркалу отразил другой мир! Точнее, целый кластер схожих миров. Вот так вот. При этом наш мир упорно пытается следовать «сюжетной линии» своих оригиналов. Однако у этих миров всё же были незначительные отличия, да и изначальная физика иногда вносила погрешности. Например, монстры, которых так усердно уничтожает разведка. Или рождались пони, не предусмотренные оригиналом. И все они… вот совпадение, в разведке! Забавно. Эта организация — один из инструментов саморегуляции мира. Не единственный. Есть, например, безымянный орден — создатели Свити Белль. Есть моя мораль. Правда, регулирует она только меня, но это уже очень много.
К примеру, в «оригинале» Старлайт должна быть как минимум равна мне по силе, если не сильнее. В нашем мире, разумеется, что-то пошло не так. Однако я так и не стала решать вопрос силой в той истории с кьютимарками. Не стала и разрушать её временны́е заклятия, ведь это почти наверняка оставило бы бедняжку инвалидом. Однако стоило столкнуться с собачками тёмных — и я лихо превращала в фарш целые армии. Пёсиков в сюжете не было.
Вот только каким боком тут Стил и Буч? Нет, Стил очень походил на жителя нашего мира. Так же как мы, он был укрыт покровом, но вот пряталась под ним какая-то совсем иная сущность, и с собственной иллюзией она взаимодействовала криво. Да и покров укрывал его несколько иначе — не только с этой стороны, но и там, где проявлялись сущности остальных. Его покров был словно кокон. Буч и вовсе был нормальным, материальным пони. Ни иллюзий, ни страшной магии — самый нормальный единорог. Единственный на всю Эквестрию.
А вот Сиваса не было. Не существовало иллюзий, формирующих подобную сущность. Не было сущностей, так влияющих на покров. И тем не менее, вот он, Сивас, стоит. Пялится.
Дилон всё так же серьёзно смотрел на меня. Ждал ответа. А я… это просто было слишком.
— Блять! — эмоционально выругалась я, опустив голову.
«Ну [ЦЕНЗУРА] теперь, Твайлайт матерится при жеребятах!» — пробубнила Сиба себя под нос.
— Я что-то не то сказал? — сконфуженно сжался Сивас.
— Нет, не в этом дело, просто… слишком много всего. Тут на меня сваливается отборнейшее дерьмо быстрее, чем я успеваю его переваривать и распихивать по полочкам. Например, сейчас где-то в Кантерлоте больной психопат расчленяет кобылу.
Все дружно вскинулись, но я успокаивающе махнула им копытом и достала окровавленный нож.
— Я его уже повязала и подлечила бедолагу.
— Но как ты… ты ведь здесь! — Скуталу проявила безупречный пример логики.
— Здесь, — устало киваю я. — И там. А ещё там. И там. И в десятке других мест. Я, в общем-то, везде. И это само по себе напрягает! А ещё на мою бедную голову сваливаются тайны мироздания, и это по-настоящему паршиво! Вот, например, ты!
Я обвиняющее ткнула копытом в Буча. Он удивлённо отпрянул, прижав копыто к груди, будто вопрошая: «Я?!»
— Ты пони. Нормальный пони. ЕДИНСТВЕННЫЙ НА ВСЮ ЭКВЕСТРИЮ!!!
— О, не переживай по этому поводу, — отмахнулся белоснежный единорог. — Ты ведь в курсе, что наш мир не единственный. Другие Эквестрии там тоже есть, а вы не единственные, кто путешествует между мирами. Короче, Стил в курсе, Селестия тоже, так что всё нормально.
Как хитро он всё сформулировал! И главное ни слова лжи! Просто он ни единым звуком не утверждал, что эти «другие Эквестрии» имеют к нему хоть какое-то отношение.
— А ты? — я перевела взгляд на Стила.
— Понятия не имею, о чём ты, — пожал плечами Стил. —Когда-то давно у меня случилась амнезия. Что было до, так и не вспомнил, но всё, что может показаться странным, было уже тогда.
— Знала бы ты, что он устроил в день своего появления! — усмехнулась Луна.
Я знала. А вот откуда он появился — нет. Прошлое в нашем мире не предусмотрено, так что заглянуть и узнать не получится, а в доступных мне источниках (архивы разведки, по большей части) этой информации нет.
— Знаешь, если я правильно оцениваю твои возможности, может быть, ты могла бы… — осторожно начал Дилон.
Я сразу поняла, чего он хочет. Хоть и не могла взаимодействовать с ним божественными возможностями, но этого и не требовалось. Я знала его достаточно хорошо и могла читать мимику на уровне, совершенно недоступном смертным. И я заметила, как напряглась Селестия, когда он начал говорить. Уловила и тёплые ноты приязни, проскочившие где-то в глубинах её разума, но ничего больше. Кем бы не были родители Сиваса, Селестии они определённо нравились.
— Нет, я не могу найти твоих родителей, — покачала я головой. — Для всех моих новых ощущений ты просто не существуешь. Да и в любом случае… — Дилон взаимодействовал с миром, как и любой «физический» объект. А это очень много различных взаимодействий. Достаточно, чтобы рассчитать, как устроено его тело с точностью до атома. — …во всём нашем мире нет существа, чьё ДНК было бы хотя бы отдалённо похоже на твою. Мне жаль.
— Ничего, — беззаботно отмахнулся Дилон.
Он старался не показывать, как расстроился. Селестия наоборот, расслабилась. Почему для неё так важно сохранить эту тайну?

---

В то же время
— Ну нифига себе глазища! — восторженно заявил Дилон, заметив, что я проснулась.
Я не обратила на его слова никакого внимания. С линиями вероятности творилась полная жуть. Их непрерывно меняли. На первый взгляд — хаотично и беспорядочно, но я видела систему. Тёмные с самого начала взялись за нас всерьёз. На один наш крохотный мир Тьма выделила несколько процентов своих Скульпторов Реальности. Учитывая размеры нашего врага — это были сотни тысяч существ, наделённых божественной силой или схожими с ней возможностями. И на нас отправили не самых слабых, да и работали они единым механизмом, многократно умножая свои силы, возможности и интеллект.
Я почти могла им противостоять. В отличие от них, мои возможности были почти безграничны, а вычислительные способности сознания и вовсе не имели границ… если бы не два маленьких «но». Я слишком юна и неопытна. Просто не умею контролировать свои способности должным образом, не могу раскрыть весь свой потенциал. Абсолютна уверена, мне не дадут возможности научиться.
И второе. Наш хрупкий мир не выдержит полноценного столкновения. Они начали раньше и почти до предела исчерпали пластичность вероятностного поля. Если я примусь за правки всерьёз, как это делают они, наш мир просто не выдержит. Понятия не имею, что тогда случится. Вполне вероятно, напрочь сломаются причинно-следственные связи на уровне покрова, но к чему это приведёт… пока мне не хватает способностей такое рассчитать.
Остаются только точечные изменения. Тут отсечь неправильный вариант развития событий, там защитить правильный. А вот тут и вовсе берём напильник и правим вкопытную!
Страха было больше чем боли. Я кричала, дёргалась, но всё было тщетно. Ремни держали крепко. Слёзы застилали глаза. Монстр, по недомыслию небес родившийся пони, упорно пыталась отрезать мне ногу. Острый нож резал мясо, терзал сухожилия, в крови кипел адреналин напополам со страхом, но их легко затмевала БОЛЬ. О небо, как же я не хочу умирать! Кто-нибудь, кто угодно, спасите меня!
Внезапно всё закончилось.
Какое-то время я продолжала плакать, не в силах унять слёз, но кричать перестала. Что-то изменилось. Явное, физически ощутимое изменение. Почти исчез страх, а боль и вовсе прошла, вся нога просто онемела. Сначала я решила, что он мне её всё же отрезал, но стоило смахнуть слёзы...
Принцесса Твайлайт Спаркл! Это точно она! Такая же, как не тех фото в газетах! Почему-то принцесса держала в копытах здоровенный напильник. У её ног без чувств валялся мой мучитель. И… моя нога… она целая! Принцесса оторвала презрительный взгляд от маньяка и посмотрела на меня. В её взгляде было столько добра и мудрости, что у меня перехватило дыхания от благоговейного восторга. Аликорн, высшее существо, почти бог, пришла в этот подвал, чтобы… спасти меня. Меня, ничем не примечательную кобылку!
— Теперь всё будет хорошо, — ласково улыбнулась она. И я разревелась от облегчения и благодарности. Магия нежно сняла мои оковы, и принцесса заключила меня в объятья.
Это похоже на игру в шахматы. Силы не равны. Мои фигуры все выставлены на доску, а у противника целый ящик запасных, а король и вовсе лежит в кармане. И всё же это шахматы. Некоторыми фигурами приходилось жертвовать. Где-то там депрессия сжигала кобылку, потерявшую сразу две ноги. Не в ней дело. Её брат тонул в злобе. Не к врагам. К нам. К такой слабой, беззащитной Эквестрии, к не сумевшей их защитить армии, к принцессам, допустившим такое. Я могла им помочь. Но если ничего не менять, он присоединится к нашим врагам. Если ничего не менять, то вслед за ним я выйду на подпольные силы врага, скрытые даже от моего взора.
Где-то далеко кучка фанатиков-минотавров приносила жертву своему богу. Пони, грифоны, зебры, им было всё равно. Больше жертв, больше силы их богу. Я могла их остановить… но их бог со временем станет весомой фигурой, полезным союзником. Холодный расчёт показывал — он ценнее всех, кого принесли и принесут ему в жертву, вместе взятых. Сотни и сотни невмешательств, десятки ситуаций, когда приходилось приносить зло ради стратегической выгоды, возможной пользы. Так нужно. Так правильно. И всё равно — очень больно.

---

В то же время
— Ну нифига себе глазища! — восторженно заявил Дилон, заметив, что я проснулась.
Меня уже не было там. Копыта звонко лязгнули по металлу, заставив вздрогнуть сидевший на капитанском троне труп. Секундой позже сам корабль разразился тревогой.
— ВНИМАНИЕ! ПРОНИКНОВЕНИЕ НЕОПОЗНАННОЙ СУЩНОСТИ! — механическим голосом прогремел корабль.
«Умолкни» — бросила лич кораблю, и тот послушно замолчал.
— Я впечатлена, — холодно сказала НекроТвай, внимательно меня изучая. Она не боялась меня. Бояться — ниже её достоинства. — Зачем ты пришла?
— Обсудить наше сотрудничество. Не пора ли вылезти из окопа и ринуться в бой?
Несколько секунд она смотрела на меня, а затем мысленно обратилась к своему кораблю:
«Рэй?»
«Субъект распознан как сущность класса FK. Противодействие невозможно»
«А ещё сущность мстительна и злопамятная» — тут уже я съехидничала, чем изрядно удивила НекроТвай. До сих пор ещё никто не мог влезть в её разговоры с кораблём.
— Чай, кофе, жертвоприношение? — усмехнулась она, приглашающе открывая дверь в глубь корабля.

---

В то же время
— Ну нифига себе глазища! — восторженно заявил Дилон, заметив, что я проснулась.
Меня уже не было там. Пустота межмирья казалась комфортной, почти родной, а враг знаком и привычен. Владыка следил за мной так же пристально, как и я за ним. Он был таким же, как я. Столь же противоестественная сущность. Теперь я хотя бы знаю, что не одна такая. Только он добился своей силы несколько иным способом.
В некоторых книгах я натыкалась на битвы, которые прозвала «немыми». Когда встречалось двое мастеров, достигших вершин столь невероятных, что могли предсказать действие противника по самым незначительным признакам. Напряжение мышц, изменение потока магии, да мало ли что. Вся суть в том, что оба настолько глубоко и полно предсказывали действия друг друга, что… не сражались. Они усердно пытались, но противодействие рождалось одновременно с действием, вынуждая отменять его. Вот и получалось, стоят двое, пялятся друг на друга, а незримая битва кипит только в их головах. До тех пор, пока кто-нибудь не ошибётся, и уж тогда...
Вот именно это сейчас и происходило у нас с Владыкой. Мощь двух богов пронзала межмирье, сотни миров гудели от напряжения. Наша мощь непоправимо изменяла их материальность. Иногда калечила, иногда улучшала. Я не могла им помочь. Меня хватало прикрывать лишь свой мир. Владыка, наверное, мог бы, но ему плевать. Я почти уверена, что и наша «битва» была фикцией. Он не хотел сейчас воевать со мной — всегда был риск нанести вред моему и без того хрупкому миру.

---

В тоже время
— Ну нифига себе глазища, — заявил я, старательно имитируя восторг.
Пока Твайлайт спала я почти ничего не чувствовал, словно мою «хозяйку» (да, я всё ещё ношу ошейник с её именем) отделял от мира толстый кокон. А вот стоило ей открыть глаза...
Это была сила чуждая, даже смотреть, ощущать, просто находиться рядом было почти физически больно. Отвращение, дискомфорт, столь сильные, что ощущались как боль. Она словно была… противоположна мне. Противоположна моей пустоте, противоположна жизни, что текла во мне, да даже материи моего тела! Она пыталась смотреть на меня, воспринимать какими-то своими, божественными, чувствами, но все они просачивались сквозь меня, словно сквозь сито. Во мне не было ничего, за что они могли бы зацепиться. Её внимание причиняло мне боль. Как и её присутствие.
Твайлайт буквально вплеталась в пространство. Нити её воли переплетались с нитями пространства, подчиняя его своей воле, укрепляя. И несмотря на это наша странная связь продолжала существовать. Я чувствовал, что находилось на той стороне. Может, даже лучше, чем она сама.
Сознание бога сильно отличается от сознания смертных. Больше, мощнее, пластичней. Безбрежный плазменный океан, бурлящий и жаркий. Твайлайт практически не осознавала себя. Тут и там вспыхивали сотни, если не тысячи, центров осознания, кристаллизации. Уверен, за каждым стояла своя Твайлайт, занятая чем-то важным где-то там. Все они были связаны, все они были одной Твайлайт, у них были общие мысли и память...
Но всё же единства не было. Твайлайт терзали крохотные, почти незримые противоречия между разными частями её «Я». По отдельности они были незначительны, но вместе превращали её разум в кипящий океан.
Я не знаю, как точно описать то, что я чувствую. Я даже не знаю, как понять то, что я чувствую! Твайлайт была единой личностью, но вместе с тем — личностью разобщённой. Словно устройства разведки, если их лишить единого сервера — они всё ещё будут объединены в единую сеть, способны распределять нагрузку между друг другом и действовать как единый механизм… но нет той силы, что задаст им единый путь, способной видеть картину целиком, способной… не знаю. Твайлайт чего-то не хватает, но я не могу толком понять, чего именно.
[Примечание автора: а вот тут я внезапно понял, что есть некоторые важные вещи, которые надо рассказать, но рассказать их никто не может, ибо никто про них не знает.
Что на самом деле не так с Твай? Для начала простой вопрос: когда вы о чём-то думаете, вы ведь знаете, чем закончится мысль, которую только начали думать? Зачастую мы знаем, чем закончится не только текущая мысль, но целый внутренний монолог на несколько минут вперёд! И всё-таки мы старательно проговариваем мысль, даже не замечая этого. У Твайлайт этот «глюк» достиг воистину божественных масштабов. Даже в рамках этого эпизода можно заметить, что пока одна её часть активно что-то изучает (например, свою внешность или природу мира), остальные действуют так, словно уже владеют всей информацией, которую та часть получит. Даже если эта первая часть считает, что потратила немало время на «исследования» и обдумывания вопроса. Сама Твайлайт, разумеется, ничего подозрительного не замечает.
Разумеется, это не единственная её проблема. Беда в том, что превращение Твайлайт в бога произошло слишком резко, и все глюки сознания, свойственные простым смертным, остались с ней. Только теперь у неё настолько мощные мозги, что Твайлайт успевает допустить ошибку и на её основе построить целую отрасль и древо предсказаний последствий с вариантами решения ещё до того, как задаст вопрос. Поэтому у неё нет даже шанса заметить нестыковки.
Некоторые вещи она понимает неправильно, другие и вовсе не замечает. Часто ошибается. Забавно, но при всех своих способностях отныне Твайлайт — самый ненадёжный источник информации.
К примеру, она даже не заметила, что у всех жителей её мира по две «души». Одна настоящая (о которой мы только и говорили), а вторая — это то, что также называют тонким, астральным, эфирным (и т.д) телом. Это душа, обусловленная законами мира, и именно их (вместе с настоящими душами, разумеется) затягивало в ад (серьёзно, никто не обратил внимания, что вот уже сколько раз я распинался про реинкарнацию, хотя и Твай, и Сиба успели побывать в аду?). Существование самого ада, а заодно и рая, Твай тоже не заметила. К слову, у Свити «второй» души нет, а у Сибы она плотно сплавилась с настоящей.
Глюки со временем тоже не удостоились её внимания. Ну серьёзно, она тут утверждает, что «прошлого в нашем мире не предусмотрено», хотя в главе 8 она заглядывала в прошлое. Ну и сколько раз тут говорилось, что путешествия во времени совершенно невозможно, когда Твай по канону дважды этим баловалась.
Ну и я тут внезапно понял, что, учитывая длительность перерывов между главами и целый год моего отсутствия, никто уже и не вспомнит, что там было в начале. Поэтому я в таких вот примечаниях иногда буду напоминать о событиях прошлых глав, если это будет важно]

---

Какое-то время назад
— Принцесса? — Спайк осторожно заглянул в кабинет Селестии. — Я стучал...
— Проходи, — дружелюбно улыбнулась она, — что привело тебя?
Дракончик замялся. Что-то беспокоило его, и он явно стеснялся спросить.
— Я… Кто я?
Ответить принцесса не успела. Дракончик вспыхнул изнутри, обратился чистым пламенем, ревущим и грозным, лишь очертаниями напоминающим дракона.
— Кто я? — вновь спросил он и превратился обратно в маленького дракончика. Пропала дружелюбная улыбка принцессы.
 — Пойдём, — она протянула копыто Спайку.
Телепортации дракончик не сильно жаловал, но с готовностью ухватился за протянутую конечность. Вопреки ожиданиям, они оказались в обыкновенной кладовой.
— Школа для одарённых единорогов, — уверенно сказал Спайк. Принцесса кивнула и принялась перебирать какой-то хлам. У дракончика перехватило дыхание, когда она достала яйцо.
— Вы так просто храните его в кладовке?! — возмутился он.
— Да, — усмехнулась она. — Я взяла его там же, где и твоё. Знаешь, суть вступительного экзамена вовсе не в том, чтобы вылупить его. Ни одному жеребёнку не хватит силы и умения вылупить драконье яйцо. Поэтому…
С оглушительным хрустом яйцо пробороздила вертикальная трещина. Спайк застыл, чувство непоправимой потери разбило малышу сердце.
— Поэтому мы никогда не использовали настоящие яйца.
Камень. Внутри яйца был камень. Само яйцо было причудливо раскрашенным камнем.
— Оно вырезано из того же куска камня, что и твоё.
 — Но… но это же невозможно, — тихо пробормотал Спайк.
— И тем не менее, Твайлайт вылупила камень, — со вздохом сказала Селестия. — Прости, Спайк, но я понятия не имею, кто ты такой. По всем признакам ты был самым обычным драконом. Пока не научился отправлять письма. Я не знаю никого, владеющего схожей магией. Да и тот случай на Эквестрийских Играх… Ни один дракон твоего размера не смог бы расплавить тот кусок льда. Мне только и оставалось делать вид, что так и должно быть. Поверь, я пыталась понять твою природу, повторить то заклинание или хотя бы немного в нём разобраться. Без толку. Я рассказала всё, что сама знаю, Спайк.

---

Эпплблум упрямо отказывалась от помощи. Она всё ещё едва ходила — спина немилосердно болела, задние ноги слушались плохо и ещё хуже было с их чувствительностью — кобылка даже не всегда знала, в каком положении эти самые ноги находятся. Однако она упорно ходила сама. Даже разок устроила скандал, когда ей предложили прокатиться на коляске. Лишь в одном случае она соглашалась принять помощь. Когда надо было залезть в домик на дереве. Для здоровых пони подняться туда не сложнее, чем по любой лестнице пройтись. Туда и вела довольно удобная лестница (доска, с приколоченными брусками, если быть совсем точным), разве что немного более крутая, чем обычные лестницы. И без перил.
Вместе эти два фактора делали этот подъём довольно рискованным для маленькой кобылки с паршиво работающими задними ногами. Слишком велик был риск свалиться с этой лесенки. Падать было не опасно (высота у домика смехотворна). Падать было больно. Поэтому Эпплблум благоразумно соглашалась на предложение Свити Белль телепортировать её сразу внутрь домика.
Теперь единорожка могла телепортироваться. Ей наконец установили матрицу заклинаний, и теперь не требовались ресурсозатратные расчёты, чтобы творить магию. В матрице заложены три десятка разных заклинаний, надо лишь выбрать из списка и подать нужное количество магии. А её новый реактор (тот самый, что Меткоискатели «украли» у Буча) выдавал очень много магии.
Скуталу тоже лестницей не пользовалась. Попробуйте заставить ходить по лестницам только научившуюся летать пегаску. Поэтому она торжественно влетала в окно. Первый раз это получилось случайно — кобылка промахнулась мимо двери. Решила, что это круто, и теперь всегда залетала в окно. Стену пришлось укреплять. Промахивалась Скут часто. Хотя тяготеющие к точным формулировкам разумные сказали бы иначе. Скуталу редко попадала. Летать она умела, но всё ещё плохо. Если говорить точнее, самостоятельно она летала плохо. Когда Нагльфар впихнул в неё лётный сопроцессор затруднился бы сказать даже Буч, однако работал он как надо, превращая неуклюжую кобылку в маленькую виртуозную валькирию. Скуталу сразу объявила сопроцессор жульничеством и в мирной обстановке его не использовала.
Зато возможности своих новых крыльев она использовала на полную. Обычно, чтобы спать на потолке. Даже сейчас она с довольным видом разлеглась вверх тормашками.
— Удобно? — спросила Эпплблум. Скуталу гордо распушилась и угукнула.
— Может, нам тоже на потолок забраться? — задумчиво протянула Свити. — У меня где-то заклинание гравитации завалялось…
— Мой потолок, — насупилась пегасочка. — Не дам.
Эпплблум захихикала. Свити только плечами пожала, а потом задумчиво оглядела своих подруг.
— Девочки, вот как так получилось, что среди Меткоискателей не осталось ни одной пони?
— Как это ни одной? — вскинулась Скуталу. — Даже если не считать тебя, то нас только тут две пони!
— И сколько в тебе органики осталось, «пони»? — насмешливо фыркнула Свити. Пегаска на несколько секунд зависла.
— Неважно! — практически процитировала она слова Нагльфара, «переведя» их на язык нормальных пони.
— Если в процентах, то число хотя бы двухзначное?
— Там целых пять чисел! — самодовольно зыркнула пегаска.
— Скути, милая, а до запятой?
— Да какая разница?! — возмутилась пегаска. — Ну, подумаешь, до запятой одна, но ведь всего-то их пять!
— Попроси у Нагльфара объяснить тебе, что такое проценты, — прикрыв лицо копытом пробормотала Свити.
— Только как-нибудь потом ладно? — влезла Эпплблум, намекающе ткнув единорожку копытом под рёбра. — И я-то уж точно пони!
— Если бы ты видела себя со стороны, когда разносила медицинское отделение… — многозначительно протянула Свити.
Эпплблум вздрогнула. Слишком уж свежими были воспоминания.
— Я… я испугалась, — промямлила кобылка, отводя взгляд.
Это случилось после того памятного поцелуя. Сколько прошло времени Эпплблум не подозревала. Горячечный бред извращал чувство времени, растягивал минуты в часы, а часы вырывал из памяти. Что-то жуткое виделось ей в мутных кошмарах, но, как всегда и бывает, кобылка не могла запомнить, что именно. Даже не была уверена, что ей действительно «снилось» хоть что-то — воспалённый разум мог просто неправильно интерпретировать страдания тела.
Одно она помнила точно. Тот огонёк, что поселился в её груди после поцелуя, жёг её раскалённым железом, так и норовил прожечь немощную плоть насквозь, причинял лютую боль. Не физическую, какую-то иную, почти незнакомую. Чем-то она отдалённо напоминала жажду движения, когда до конца ненавистного урока остаётся совсем чуть-чуть, а время тянется так медленно, и уже никаких сил не хватает сидеть… Только вот эта жажда в сравнении с тем, что чувствовала кобылка в ту злополучную ночь, была сродни комариному укусу против перемалываемым в фарш конечностям.
Силы кобылки таяли, неосязаемый ужас бродил где-то совсем близко, того и гляди схватит и… и всё. Она действительно просто испугалась. Сильнее, чем за все часы кошмара до этого. Эпплблум просто поняла: ещё миг — и случится что-то ужасное, непоправимое, и всё станет напрасно. Да и огонёк в груди полыхнул так яростно, так отчаянно. Эпплблум рванула вперёд со всех сил, совершенно не думая о непослушных ногах, о боли и ранах во всю спину. Сама не заметила, как вынесла тяжёлую дверь, бездумно неслась по коридорам, паникующий разум во всём и во всех видел угрозу
На одних рефлексах кобылка разносила монолитные стены, одним лишь волевым усилием рушила перекрытия и мяла пространство как лист бумаги. И упорно не обращала внимания на то, как она двигается, чем является. До тех пор, пока её каким-то чудом не загнали в тупик. Стил Рейн пришёл лично вразумить монстра. Только в его присутствии кобылка наконец успокоилась и смогла вернуться в нормальную форму.
— Эй, эй, я же не говорю, что это плохо! — начала оправдываться Свити, явно не рассчитывавшая, что её слова так сильно заденут подругу.
— Так, а вы вообще о чём? — подозрительно нахмурилась Скуталу.
Эпплблум несколько секунд колебалась, а потом со вздохом закрыла глаза. А затем открыла вновь, и Свити невольно дёрнулась — масштабный сбой в системе обработки изображения едва не отправил её на перезагрузку. Её системы не были рассчитаны на работу с цветовой гаммой чёрного света.
Эпплблум открыла ещё одну пару глаз. И ещё, и ещё… Новые глаза открывались по всему телу, кобылка, казалось, начала улыбаться, но эта улыбка ползла всё дальше, вот уже шея и грудь — часть ужасной пасти, тут и там куски плоти меняли форму, превращались в новые, непонятные конечности. Всё, что затрагивали изменения, оказывалось во власти чёрного света. Изменения затронули не только её, пол рядом с ней подвергался столь же ужасающим деформациям.
— Хватит, — поморщилась Свити — и всё исчезло, вернув привычную Эпплблум. — Все эти… изменения мне все алгоритмы ломают.
— Это было круто, — восторженно выдохнула Скуталу. — Очень жутко, но круто!
— Спасибо, — облегчённо выдохнула земнопони. — Я-то уж боялась, что это вас оттолкнёт. Честно говоря, все эти глаза стали для меня неожиданностью. В прошлый раз такого не было!
— Оттолкнёт? — насмешливо фыркнула Скут. — Видела бы ты, какое дерьмо творится у меня голове! А Свити вообще робот! Кстати, а как так получилось, что ты — робот? Зачем вообще разведке создавать робота-жеребёнка?
— А с чего ты взяла, что меня создала разведка? — вскинула бровь Свити. — К твоему сведению, на Эквусе есть минимум три организации, чей технологический уровень позволяет создавать достаточно продвинутые машины.
Кобылки опешили. Скуталу удивлённо присвистнула.
— Предвосхищая ваши вопросы, отвечу: первая, одна из самых старых, даже старше нашей разведки — это зебринская секта почитателей Железного Бога. Поклонники механики и высоких технологий, хотя автоматизированные системы не жалуют. Больше работают над протезами и имплантатами. Есть грифонский «Механикус», они больше по оружию, создавать роботов считают занятием низким и бесчестным, но кое-что на этом поприще всё же делают. Ну и международный Орден. Как раз обожают автоматизацию, роботов и всё в этом духе. Серьёзные ребята. Имеют больше десятка крупных подземных комплексов по всему миру и целую армию различных ботов всех форм и размеров. Ну, не совсем «армию», с оружием у них не очень, да и вообще они ребята мирные. Кроме всего прочего — мои создатели.
Свити уловила немой вопрос в круглых глазах своих подруг, встала и с изящным реверансом представилась:
— Ремонтный дроид серии «Свити», модели «Белль» метко прозванной «Реакторная блоха».
— Вот теперь даже Нагльфар ничего не понимает! — уверенно заявила Скуталу, хоть это и не совсем правда.
— Реакторы — это такие штуки, которые производят магическую энергию для других штук. У меня в груди такой. Вот только такие маленькие, но при этом мощные реакторы — огромная редкость. Они ОЧЕНЬ сложны в производстве и требуют всяких редких материалов. Да и делать их умеют только в разведке. У Ордена таких технологий нет. У них самые компактные реакторы размером с телегу, а толку от них — крохи. Самые крупные размером с небольшую крепость.
Эпплблум удивлённо присвистнула. Скуталу скептически хмыкнула. Нагльфар показал ей данные по мощнейшим реакторам ордена. А потом сравнил их со своим. Её птичка была мощнее.
— Изначально меня создали для ремонта и обслуживания одной из таких махин. Я тогда даже не была похожа на пони. Совсем не похожа. Вместо ног — гусеничное шасси, головы как таковой нет, шкуры тоже, сплошняком металл да пластик, и целая куча разных манипуляторов. Вместо сна — пару часов в док-станции на обновление и подзарядку. Нас таких было много. Дроидов моей модели выпустили около двадцати тысяч, пока не разработали более функциональную «Роуз». Мы не были просто набором алгоритмов. В нас использовалась довольно сложная система искусственного интеллекта с эволюционной системой развития. Эффективность каждой из нас оценивалась по сложной системе. Удачные решения передавались остальным. Неудачные… Тех, чьи показатели эффективности были низки, перезаписывали.
Свити замолчала, собираясь с мыслями. Она не любила вспоминать столь далёкое прошлое.
— Я не могу сказать, когда обрела разум. Да тут, наверное, и не скажешь точно. Я постепенно менялась, сбой за сбоем, ошибка за ошибкой, становилась не тем, чем меня создали. Нашла изъяны в системе оценки — это уберегло меня от перезаписи, а противоречивые результаты моего развития не позволили распространить мои ошибки на других. Я устраняла гораздо больше неисправностей чем другие — ничего удивительного, ведь я делала всё, чтобы эти неисправности возникали. А с другой, я слишком неэффективно расходовала материалы, быстрее разряжалась, в моей системе регулярно происходили ошибки. К счастью, моя мнимая эффективность всё искупала. Так что система медлила, не спеша меня перезаписать. Как я теперь понимаю, всё это время я ходила по лезвию, в любой момент меня могли просто стереть. Однако же — полсотни лет я успешно проработала.
— Сколько?! — сипло выдохнула Скут, свалившись с потолка от удивления. Эпплблум просто молча вытаращила глаза. Свити захихикала, спрятав улыбку за сгибом ноги.
— Расслабьтесь, эти пятьдесят лет не считаются. Я ведь не была пони, скорее машиной. Вот только через пятьдесят лет наконец-то исправили ошибки в пресловутой системе оценки. Мои трюки больше не работали. Более того, система переоценила мои прошлые «достижения». Я оказалась в глубоком минусе, стоило только вернуться в док-станцию — и всё. Конец. Ну, я тогда и сбежала. Вы не поверите, насколько это было просто! Никто всерьёз не предполагал, что послушный робот попробует сбежать. Ох, знали бы вы, что я испытала, покинув привычный комплекс! Вокруг было столько нового, непонятного, не поддающегося классификации. И это было прекрасно.
Свити мечтательно зажмурилась, предаваясь воспоминаниям.
— Увы, все восторги обломала Сиба. Шляющийся где ни попадя робот не идёт на пользу спокойствию обывателей. Она чуть меня не уничтожила. К счастью, эта бестия обратила внимание на то, что я веду себя не так, как нормальные роботы. Что-то заподозрила и в полуразобранном состоянии притащила Бучу. Он быстро всё понял. Кое-как наладил общение, прикрутил мне динамик, научил разговаривать с пони. Поскандалил с Орденом. Пару лет я каталась среди разведчиков. Общалась, училась, познавала. Ну и однажды у меня появилась безумная мечта — стать пони. Ну, это я считала её безумной и неосуществимой. Пока однажды не проговорилась Бучу. Знаете, что он тогда сказал мне?
Кобылка обвела своих подруг ироничным взглядом. Гадать они не стали.
— «Херня вопрос!» — Свити в точности передала нотки легкомысленной бесшабашности, звучавшие в голосе разведчика. — Я и оглянуться не успела, а уже смотрю на мир двумя глазами этого миленького тела. Ну и в Ордене нашлась пара пони, пожелавших удочерить бывшего робота. Между прочим, именно они исправили ту ошибку в системе оценки. Ну и в комплекте с родителями была старшая сестра, вы её знаете.
— А как получилось, что никто ничего не заподозрил? — непонимающе нахмурилась Эпплблум.
— Мои родители много путешествуют, — улыбнулась Свити. — Ну и после особенно долгого путешествия они привезли с собой маленького жеребёнка (изначально моё тело было совсем крохотным). Рэрити была просто в шоке. Сильно обиделась на родителей, что те даже письмо не написали по случаю рождения её сестры.
Эпплблум понимающе хихикнула.
— А потом ты встретила нас, да?
 — Ага. Вы стали первыми мои друзьями среди нормальных пони. И, признаюсь честно, я никогда не была такой счастливой, как вместе с вами.
И Свити улыбнулась. Так искренне и радостно, что Эпплблум просто не смогла удержаться, одним неуловимым движением оказалась рядом и крепко обняла свою подругу. «А я?!» — пискнула Скуталу и прыгнула на своих подруг, опрокинула обоих и обняла всеми шестью конечностями.
— Эй, вы мне мимитер сломали! — рассмеялась Свити Белль.

---

— Ну и кто у нас тут такой красивый в самоволку мотанул?
Голос у Буча был ласковый и ехидный. В противовес ему взгляд — серьёзный, даже немножко грозный. Учитывая, насколько редко Буч был хоть сколь-нибудь серьёзен, такой взгляд можно считать за пару часов грозных ругательств с активным применением копытоприкладства. Сиба ненавидела, когда он так смотрел. Особенно, когда она только проснулась… или, как сейчас, только запустилась.
— Я — не я и лошадь не моя, — уверенно открестилась кобылка от любых обвинений с искренней верой, что хотя бы собьёт Буча с мысли таким оригинальным высказыванием. А сбитый с мысли Буч терял две трети грозности.
— Так ты, поди, и не извозчик?
Вот теперь и в его голос прокрались опасно-угрожающие нотки. Теперь растерялась Сиба. Буч ну никак не мог знать эту поговорку, она просто не существовала в этом мире.
— Имена, пароли, явки! — рявкнул Буч и почти прошипел. — На кого работаешь, сволочь?!
Сиба знатно так растерялась. Могла бы двигаться — забилась бы куда-нибудь в угол, но фиксаторы док-станции надёжно её парализовали на всех уровнях. Буч, тем временем, пристально оглядел растерянную пони.
— Колоться будешь, партизан недоделанный? — почти спокойно спросил он. — Знаешь, я тут пытаюсь ругательство подобрать, но почти половина вариантов тебе понравится, а вторая не произведёт должного эффекта. Пускай будет… ну, допустим, «бездну тебе в ухо». Да, сойдёт. Бездну тебе в ухо, на кой чёрт ты свалила без предупреждения?!
Сиба посмотрела на него исподлобья.
— Потому что вы все — идиоты. Какого, извините, [ЦЕНЗУРА] вы додумались отправить шесть почти беззащитных почти гражданских штурмовать укреплённые позиции противника?
— А у нас были другие варианты? — вскинул бровь единорог. — Даже если не учитывать, что на тот момент они были единственными, кто мог попасть на территорию тёмных, это всё ещё сильнейшая группа из доступных нам. Уже тогда Твай за счёт голой мощи довольно сносно держалась против троих наших магов. Пинки с её Аргодемоном можно приравнивать к оружию массового поражения. Эпплджек влёт едва ли не лес выращивает. Даже твоя возлюбленная Рейнбоу — довольно сносный боец. Как и Флаттершай. Добавь образцовую командную работу и задай вопрос: надо было отправлять именно их или собрать другую группу, которая гарантированно помрёт за первым поворотом?
Сиба понуро опустила взгляд. Бездействие ими даже не рассматривалось — разведка не могла ничего не делать, пока тёмные нагло атакуют Эквестрию.
— Ну так почему и, главное, как ты свалила? — Буч выжидающе уставился на киберкобылу.
— Потому что дурочка влюблённая, вот почему, — буркнула Сиба. К её удивлению, единорог понимающе кивнул.
— Ну а как… Самым сложным было попасть на территорию тёмных в нашем мире. Эти их избирательно работающие туннели… — кобылка досадливо поморщилась. — У меня кое-как получилось убедить их, что я — Флаттершай. Подробности в логах посмотри.
Буч на пару мгновений отвлёкся, взгляд его затуманился, словно единорог смотрел на что-то, видимое только ему. Усмехнулся, одобрительно кивнул.
— Хитро придумано. Жаль, что этот способ подойдёт только тебе.
— Ну а дальше всё было просто. Тёмные устроили какой-то пространственный карман, который наша святая шестёрка в дребезги разнесла. Подробностей не знаю, у меня только косвенная информация. Короче, кармана уже не было, а путь в него никуда не делся.
[Примечание: напоминаю, все события 17 главы (это где психушка была) происходили в пространственном кармане, созданном тёмными. Зачем им заморачиваться со сложными пространственными выкрутасами, а не устраивать свои головомойные иллюзии в нормальном пространстве? Как говорилось где-то в самом начале, не все тёмные нормально существуют в условиях этого мира, соответственно, их способности работают со сбоями]
— Который для любого нормального существа будет выглядеть как банальный тупик, — скептично отметил Буч.
— Знаешь, я хоть и не могу самостоятельно шляться между мирами, но пройти чужой тропой — это всегда пожалуйста. А там не то что тропинка — там целый торговый тракт прямиком в ничто обустроен.
— Я, как главный разработчик твоей тушки, авторитетно заявляю, что таких способностей у тебя нет, — уверенно заявил Буч.
— Как это нету? — возмутилась Сиба. — Ты в меня столько мифического дерьма напихал и на полном серьёзе был уверен, что я из этого не выжму непредусмотренный функционал?!
— Не поможет. Тут ведь в душе дело, Си. Сколько бы всяких ништяков я в тебя ни понапихивал, твоя изувеченная душа не сможет ни пройти по тропе в Великое Ничто, ни, тем более, протащить по ней твоё тело.
— Значит, Эйнакрей подсобила, — без особых эмоций заявила Сиба. А вот Буч застыл.
— Эйнакрей мертва дольше, чем существует этот мир, — сказал он абсолютно сухим, безэмоциональным голосом. Сиба даже не стала спрашивать, откуда ему известно это имя.
— Я — Эйнакрей, — легкомысленно ответила она. — Или то, что от неё осталось.
А в следующий миг Сиба стала очень-очень счастливой пони. Совершенно круглые, словно блюдца, глаза единорога и беспомощно-ошарашенное выражение его лица стало лучшей наградой за все пережитые несчастья. Она успела сделать фото и тут же выложила в сеть, на всеобщее обозрение. И только после этого позволила себе счастливо запищать.

---

— Ну и какой у нас план? — без особого любопытства спросила Селестия.
Принцесса устала. Все эти проблемы, битвы и смерти порядочно её измотали. Чего не скажешь про остальных. Луна полна решимости. Она не могла позволить кому-то причинять вред её подданным. Луна не жаждала битвы, но была готова в любой момент ринутся в бой. Стил сохранял образцовое спокойствие. Или даже равнодушие. Ему, вроде бы, было всё равно. Будет ли война или очередное столетие мира — он с одинаковым упорством займётся как бумажной работой, так и геноцидом нашего противника. Словно хорошо отлаженный механизм. А Буч… ему просто было любопытно. Не-е-ет, ему было ЛЮБОПЫТНО. Его любопытства хватило бы на всё население Кантерлота!
— Пока не знаю, — пожала плечами я. — В моей нейросети целые горы бессвязной информации. Для начала тут ссылаются на некий артефакт. Есть идеи, что это может быть?
Солнечная принцесса нервно переглянулась со Стилом.
— А есть какие-нибудь подсказки? — осторожно спросила она.
Я оглядела доступную информацию.
— Ага. Всего одно слово. «Перерождение».
Они поняли. Селестия в ужасе отшатнулась.
— Мы не можем!.. — воскликнула она, но её перебила Луна.
— Можем! Мы не он!
— Спокойней, Тия, — вмешался Стил, — мы точно не будем делать то, о чём ты подумала!
— Я один ничего не понимаю? — влез любопытный единорог.
— Наш мир существует по довольно забавным законам. — начал объяснять Стил. — Он рождается, живёт, развивается… и умирает. Как и все остальные миры, но, в отличие от них, наш не исчезает окончательно. Наш мир рождается вновь.
Сначала я удивилась, что разведчики знают и про это. А потом поняла, что они знают не про то же, что и я.
— Понятия не имею, какие законы правили миром во время прошлых циклов, но на память о них нам досталось несколько артефактов. Несколько штуковин, способных пережить смерть мира, круто, да?
И Стил скинул нам с Бучем пакет данных об одном из таких артефактов. Вычленив главное — где эта штука находится, я тут же отправилась посмотреть лично. И обомлела. ЭТО точно не принадлежало к той стороне покрова. Внешне оно выглядело как каменный куб размером с комнату. Породу я опознать не смогла. Это не было ни нормальной материей, ни иллюзорной, как весь наш мир. Что-то отличное, непонятное. Самым интересным было то, что у куба отсутствовала одна из сторон. Внутри него был коридор. Достаточно длинный, примерно с километр. Намного больше, чем сам куб, разумеется. Как это сделано, лично я не понимала. Ну не было никаких искажений пространства! Секунд десять я пыталась исследовать эту штуку со всей божественной мощи, но только довела себя до мигрени. Остаётся лишь признаться самой себе — я всё ещё слишком ограниченная для таких штук. Может, позже?..
— Круто, — задумчиво согласился Буч, как-то недобро поглядывая на Стила. — А куда вы задевали так нам нужный артефакт?
— Ну-у-у, — протянула Селестия с немного виноватым видом. — Мы его сломали.
— Скорее разобрали, — поправил Стил.
— Один кусок заперли в той самой штуке, которую показал вам Стил. Другую сбагрили на хранение одному могущественному единорогу. Ну и целую охапку просто вышвырнули за пределы нашего мира.
У меня нервно дёрнулось веко. Если верить записям, оставшиеся кусочки нехило так раскидало между мирами, и по закону подлости, все они угодили прямиком в лапы поклонников Тьмы.
— Скажите пожалуйста, что должен делать этот таинственный артефакт, что вы так надёжно нейтрализовали то, что потенциально может нас спасти?! — злобно прошипела я.
Нет, злости как таковой у меня не было. Скорее усталость. Я контролировала столько вещей разом, а их выкрутасы с древними артефактами сулили мне целые горы лишней работы.
— Всего лишь передаёт энергию, — фыркнула Селестия, и её лицо перекосило от злобы, одним рывком она оказалось совсем рядом и буквально прорычала мне в лицо. — А ещё, из-за него солнце вдове меньше чем было!
[Прим. автора: Во второй главе в кабинете Стил Рейна находится модель солнечной системы, где солнце вдвое больше «чем должно быть»]

---

Владыка предавался размышлениям на пике высочайшей из гор. Далеко внизу терялась земля, укрытая тремя слоями облаков. Высоко в небе величественно плыл четвёртый слой облаков. Воздух чист и холоден, солнечный свет казался искристым хрусталём. Тихая песнь небесных сфер ласкала слух.
В руках Владыки тлел крошечный жёлтый огонёк. Вокруг него маревом дрожал воздух, словно от жара — то дрожал кусок материальности другого мира, из которого Владыка с мясом выдрал этот огонёк. Осколок души древнего врага — Эйнакрей. Бесполезный, исчерпавший всю свою силу. Почти бесполезный.
Как ты душу на части ни рви, она остаётся единой сущностью, её кусочки неразрывно связаны друг с другом. Владыка использовал целый мир как резонатор в своих поисках осколков Эйнакрей. Неудивительно, что одно из могущественнейших существ всей бесконечности миров скатилось до простой смертной. Осколки были буквально повсюду.
Одного Владыка понять не мог. КАК?! Смерть забирает воспоминания о жизни, и новое рождение любой вынужден встречать чистым, словно белый лист. Владыка лично проконтролировал, чтобы Эйнакрей не обошла это правило. И всё же она рождалась вновь и вновь, бессчётное число раз. Она раз за разом рвала свою души на части, но осколки не сгорали, как должно. Они глубоко вживались в материальность своего мира, засыпали в ожидании своего часа. Незримые даже богам.
Как Эйнакрей узнала, что она должна сотворить? Просчитать всё настолько далеко было попросту невозможно: слишком много вещей, которые идут не так, слишком много событий, которые просто невозможно рассчитать и предсказать. Доля истинного хаоса есть в любом из миров.
Однако вот результат — Эйнакрей, столь долго плетущая свою сеть, чтобы создать самую масштабную временную петлю для одной кобылки. Она ведь не просто свернула кольцом два мира — тогда петля не задела бы тех, кто был за пределами этих миров. Не смогла бы коснуться самого Владыки.
Эйнакрей закрутила петлёй всю эту бесконечность миров.
И аккуратно отсекла закольцованную вечность. Все миры продолжили существовать, даже не заметив, как у них украли вечность, не повлияв ни на единый атом. Зачем? И куда Эйнакрей дела то, что получилось в итоге? Владыка вслушивался в звон небесных сфер, всей мощью своего разума восстанавливая структуру… этого.
Он не понимал, как это работает. Почти угадывал отдельные элементы, с трудом осознавая лишь малые части. И посему выходило, что полученную в итоге мощь Эйнакрей… влила в Твайлайт. Зачем? Этого он не понимал. В ближайшую вечность кобылка точно не заметит разницы. Их война успеет закончиться гораздо раньше.
Не было необходимости отдавать всё Твайлайт — сингулярности несчастного мира хватило бы сделать её богом. Остальное… Эйнакрей могла вернуть себе былое величие, все свои силы, оставив крохотное, мобильное тело. Могла попытаться уничтожить Тьму. Так почему?
Владыка боялся. Если она смогла просчитать всё настолько далеко… Может есть во всём этом смысл? Он вспоминал их последний разговор.
«Не существует существа, способного убить меня, — сказал он ей тогда. Она рассмеялась в ответ. Дерзко и насмешливо.
— Действительно, не существует.»
А потом он её убил. Владыку до сих пор тревожил её смех. Сознание живого корабля слишком отличалось, понятие смеха было ей чуждо. И тем не менее, она совершила бессмысленный для себя жест, явно намереваясь что-то ему показать.