В перекрестье
Глава 13: Битва за Понивилль
Who’s gonna fight for the weak?
Who’s gonna make them believe?Skillet – Hero
Главный вопрос в жизни каждого человека, ответ на который следует искать в самом себе – на что ты готов пойти ради того, что тебе дорого? От ответа на этот вопрос зависит, будешь ты Личностью или же будешь проводить день за днем на скучной и неприбыльной работе, чтобы вечером, испуганно оглядываясь, добежать до дома и включить телевизор, по которому показывают жизнь, которой у тебя никогда не будет. Единственное, чем я по-настоящему горжусь – так это тем, что нашел ответ. Нашел в тот момент, когда твердо решил подписать контракт на службу в армии с целью обеспечить себе и своей потенциальной жене безбедное будущее. Вопрос, к которому этот ответ подходил, я сформулировал позже, когда летел в грузовом самолете и новички из нашего отряда рассказывали, кто и почему решился пойти на войну. Казалось бы, времени прошло совсем немного, несколько месяцев, но за это время я утвердился во мнении, что о человеке можно судить, основываясь на его решимости.
Пони показали мне, что, вопреки своему безобидному виду, по такому критерию достойны очень высокой оценки.
Громовой голос разносился над Понивиллем, гулко отражаясь от домов и оставляя многократное эхо в переулках.
— Говорит Стража. Мы рекомендуем всем мирным жителям укрыться в домах. Желающие могут присоединиться к битве, но только вооруженные или единороги. Понивилль скоро будет свободен. Говорит Стража…
— Ну и как тебе это? – сплюнула Гильда. – Они зазывают горожан драться с обученными солдатами. У нас никогда не бывает такого безобразия. Есть армия, а есть гражданские.
— Если у тебя все в порядке со слухом, то ты должна была заметить, — холодно отозвался Фоксбейн, — что мы ПОЗВОЛЯЕМ драться, а не заставляем, причем только тем, у кого есть оружие.
— А будет оно вряд ли у многих, — рассеяно добавил я, выискивая особенно опасные цели на улицах. – Разве что у тех, кто сразу отправился к Шайнингу.
— Да? А ты глянь!
Я отлепился от окуляра, посмотрел, куда показывала грифина, и перевел туда прицел. Оптика услужливо показала группу примерно из дюжины жеребцов, которые торопливо расхватывали копья, ранее принадлежавшие отряду гвардейцев. Предыдущие хозяева копий в беспорядке валялись неподалеку. Я подкрутил резкость и разглядел на их телах пулевые отверстия.
— Ну, по крайней мере, им не пришлось добывать эти копья самим. Давайте не будем отвлекаться. Кто хочет сражаться – это их личный выбор, мешать которому глупо. – Я снова принялся сканировать взглядом мостовые и крыши домов. – Гильда, мне нужна твоя помощь. Такие, как я, обычно работают в паре с тем, кто указывает цели. При этом не тыкают пальцем, а называют ориентир в поле зрения. Ты понимаешь, чего я от тебя хочу?
— Да. Но почему я?
— А у кого зрение орлиное, у тебя или у Фокса?
— Справедливо, — хмыкнула Гильда, взмахнула крыльями и взлетела с обзорной площадки, опустившись уже на крышу. Спустя примерно минуту я услышал ее голос:
— Юго-запад, ориентир – флюгер в виде пегаса, единорог поливает улицу огнем с крыши!
Я повернул ствол в указанном направлении и медленно повел его вверх, увеличивая расстояние стрельбы. Почти сразу нашел флюгер, торчавший из забавной башенки. У ее основания увидел цель – одетый в легкую броню единорог, видимо, вылез на крышу через чердачное окно и устроил засаду группе Стражей.
— Вижу его.
Мягкий вдох, задержка дыхания. Выстрел. Единорог падает, пуля вошла в основание шеи и перебила позвоночник. Аккуратный выдох.
— Ого, — донеслось с крыши.
За моей спиной что-то с непонятным звуком вспыхнуло, мои обостренные чувства уловили шорох разворачиваемого свитка.
Голос Фоксбейна:
— Армор просит поддержку на центральной южной улице, отряд с единорогом-убийцей.
— Гильда, слышала? Ищи цель! – Руки действуют уверенно, каждое движение доведено до автоматизма. Нажать кнопку, поймать вылетевший магазин, спрятать в подсумок. Достать другой, с бронебойными, вставить в приемник, передернуть затвор.
— На дороге, ориентир – дом с кучей палисадников!
— Вижу.
На перекрестке стоит красивый двухэтажный домик с четырьмя окнами на фасаде, каждое увито зеленью. Улица перегорожена отрядом магов, которые поддерживают общее защитное поле. За их спинами в невидимом пузыре собственного щита стоит единорог-убийца, периодически посылающий в сторону Стражников, штурмующих квартал, свои черные шаровые молнии. Солдаты попрятались кто куда, продвижение застопорилось. Затылок монстра представляет собой великолепную мишень.
Выстрел. Маленький свинцовый заряд на огромной скорости врезается в щит, и тот не выдерживает, рассыпается обугленными осколками, которые тут же испаряются. Сразу же еще выстрел, и единорогу сносит всю заднюю часть головы. Гвардейцы замечают это, начинается паника, и перестроившиеся Стражи снова идут в атаку.
— Восток, скверик со статуей, щитоносцы теснят горожан!
Снова смена магазина, рывок затвора досылает в патронник разрывной патрон. Выстрел, еще один, еще. Шрапнель от маленьких взрывов ранит соседей жертвы, сеет в отряде панику.
— Юго-восток, ориентир – разноцветные палатки!
Выстрел.
— Юг, трехэтажный дом, колдун в чердачном окне!
Выстрел.
Работая подобным образом, то и дело меняя тип патронов, лихорадочно отыскивая цели, стараясь в свалке не попасть в друзей, я не заметил, как прошло довольно много времени. Солнце давно миновало зенит и проделало уже четверть пути к горизонту. Я позволил себе небольшую передышку, во время которой осмотрел схватку. Ситуация складывалась, в целом, удачная для Шайнинга: не ожидавшие массированной атаки на городок гвардейцы не смогли сдержать напора и оставили всю южную половину Понивилля, но зато намертво закрепились в северной. Отряды Стражи стекались к центральной площади, на которой высилась мэрия. Площадь целиком окутывал фиолетовый купол магического щита, под защитой которого солдаты перестраивались и готовились к новому рывку. Среди них были и жители города, но оружие было у немногих, остальные помогали раненым и помогали возводить баррикады. Почти все понивилльцы так или иначе пытались способствовать освобождению родного городка, даже не имея от природы предрасположенности к насилию и войне, как и опыта в ее ведении. Я снова подумал, что Архитеон, скорее всего, является мастером спорта по настраиванию народа против себя.
Внезапно с крыши, на которой все еще сидела Гильда, донесся ее тревожный оклик:
— Что-то в воздухе! Летит к нам с юга!
Я вскочил и схватился за пистолет-пулемет, судорожно ощупывая взглядом воздушное пространство вокруг каланчи. «Что-то» представляло собой странные искажения, словно воздух сильно нагрели в одной точке. Только вот точка эта довольно быстро приближалась к нашему укрытию. Имея все основания полагать, что нас засекли и послали какое-нибудь заклятие, я уже хотел было крикнуть Гильде, чтобы она взлетала с крыши, но тут странное марево наконец рассеялось, и в воздухе материализовалась Скуталу. Пока пегаска аккуратно влетала под крышу башни и складывала крылья, я успел процедить сквозь зубы пару крепких словечек.
— Я смотрю, у вас все в порядке, — бодро оценила обстановку Скуталу. – Шайнинг предполагает контратаку и спрашивает, не нужно ли тебе сменить позицию или что-то в этом роде, потому что теперь основная заварушка будет в северной половине Понивилля.
Я задумался. К северу от мэрии высилось то огромное дерево с балконом, которое я заприметил еще с опушки. Но балкон торчал с восточной стороны пышной кроны, и я не был уверен, то листва не заслонит от меня северный сектор. Не говоря уже о том, что о круговом обзоре не было и речи. Каланча же, являясь почти самой высокой постройкой в городке, позволяла сносно простреливать большинство улиц в его северной части.
— Нет, думаю, мы останемся здесь. Все под контролем. – Скуталу кивнула и собралась взлетать, но я остановил ее:
— Слушай, что это за халтурная маскировка у тебя? Гильда углядела тебя еще на подлете. А если бы я выстрелил интереса ради?
Пегаска сглотнула.
— Мне сказали, что я автоматически стану видимой на достаточном расстоянии от тебя. Я ведь не знаю, видно меня или нет!
— Недотепы, — пробурчал я. – С такой «защитой» лучше уж летать у всех на виду. Повезло еще, что ты вовремя стала видимой.
— Что касается своевременности, — спокойно сказал Фоксбейн, который последние две минуты пристально вглядывался куда-то вдаль, — то тут я, пожалуй, не соглашусь.
Его тон заставил меня обернуться. Как раз вовремя, чтобы увидеть надвигающуюся с севера тучу, состоящую из двух сотен хлопающих крыльев. При рассмотрении в прицел туча оказалась целой ордой пегасов, одетых в броню цветов Архитеона. И, заметив возникшую ниоткуда пегаску и сидящего на крыше грифона, от этой армии уже отделился отряд с явной целью проверить, кто же это засел в городской пожарной части.
Бои на улицах Понивилля были тяжелыми. Были жестокими. Были кровопролитными. Это были, пожалуй, самые страшные бои за всю историю миролюбивой Эквестрии.
Но то, что затем произошло над Понивиллем, в позолоченном лучами солнца вечернем воздухе, эти бои совершенно затмило.
Когда навстречу катящейся к центру городка армии взлетели пегасы Стражи, на меня испуганно уставились три пары глаз.
— Что будем делать, Дрейк?
— Нас заметили, окружат башню через несколько секунд...
— Их слишком много, нам не отбиться...
— Тихо! – рявкнул я. Фоксбейн, Гильда и Скуталу одновременно удивленно моргнули. Это выглядело забавно, но мне было не до смеха. Мысли катались туда-сюда внутри черепа, пытаясь просчитать лучший вариант действий.
К каланче приближался отряд примерно из двадцати пегасов. Да, так и есть, два звена, шесть «крыльев», в сумме – восемнадцать солдат. Разрывных патронов в магазине осталось всего четыре. Если стрелять в ведущего каждого крыла, то при очень большой удаче шрапнелью можно за четыре выстрела снять шестерых, а то и восьмерых, но это уже за гранью фантастики. К МП-7 оставалось несколько патронов в заряженном магазине и еще один полный. Прицельный огонь по летающим целям вести не получится, а очередями я собью максимум двоих-троих. Плюс боевые заклятия Фоксбейна, плюс рукопашные навыки Гильды... В принципе, можно было отбиться.
На продумывание всего этого ушло секунд десять, на то, чтобы поделиться задумкой с остальными – двадцать. По несчастливому стечению обстоятельств, именно столько понадобилось гвардейцам, чтобы долететь до пожарной части. Вокруг наблюдательной площадки замелькали стремительные крылатые тени.
— Эй, вы, недокормыши! У вас есть шанс выжить! Отдайте нам долговязого, и, может быть, мы вас отпустим!
А вот это было интересно. Но, мельком переглянувшись, мы решили отложить обсуждение на потом.
— Работаем.
Гильда выхватила из ножен кортик и взмыла в воздух, Фоксбейн приготовился метать огненные шары, Скуталу побежала вниз, в здание, чтобы присоединиться к Эпплджек и Зекоре. Я поднял винтовку и прицелился в «крыло», которое разворачивалось в воздухе, готовясь приземлиться на каланче. На копытах гвардейцев были закреплены подобия подков, из которых торчали довольно длинные изогнутые клинки – с налета удар такими штуками мог даже отрубить конечность.
Я дождался, пока отряд выйдет на нужную траекторию, и выстрелил в того, кто летел посередине, чуть впереди остальных. Упора у меня не было, цель двигалась быстро, и точного выстрела не получилось. Однако результат превзошел все ожидания!
Пуля ударила в верхний краешек нагрудника пегаса и взорвалась. Прочности железа не хватило, чтобы остановить смертоносный поток осколков, который буквально вырвал у несчастного кусок шеи. От удара ведущего бросило на летящего рядом, и одна из его беспорядочно болтающихся ног угодила накопытным лезвием прямо по крылу соседа, начисто обрубив то в суставе. Ну а третьему пегасу тоже досталась порция шрапнели, выбив ему глаз и изуродовав всю правую сторону лица. И все трое устремились к земле.
Пока Фоксбейн пытался найти на полу упавшую челюсть, я любовно погладил кожух винтовки и возблагодарил здешних богов за то, что гвардейцы летели таким плотным строем, после чего снова поднял оружие и принялся изображать зенитку.
Гильда тем временем наконец получила возможность сполна продемонстрировать свое искусство. Клинок в ее лапе вертелся и жалил, когти свободной лапы оставляли глубокие раны, а широкие крылья помогали выписывать такие фигуры высшего пилотажа, что даже у незнакомого с полетными перегрузками человека заломило бы кости. Атакующие ее солдаты были хороши, но грифина всякий раз оказывалась лучше. Пытаясь дотянуться до горла ближайшего врага, она пропустила удар по лапе и выронила кортик, но тут же нырнула в сторону обидчика, заложила что-то вроде переднего сальто и оказалась у него на спине. Схватившись за крылья пегаса у основания, Гильда резко дернула их на себя и, не обращая внимания на вопль падающего камнем пони, тут же вступила в схватку с очередным противником. Я попросту не решался помочь ей, боясь зацепить, но два раза все же сумел достать умников, которые пытались зайти грифине в спину.
Фокс тоже не прохлаждался, то и дело посылая разнообразные заклинания в пролетающих мимо гвардейцев и иногда попадая, о чем свидетельствовали полные боли крики. В отличие от меня, он мог направлять удары на определенную цель, и по мере сил старался помогать нашей крылатой фурии. А внизу, в рабочих помещениях пожарников, хотя я и не мог этого видеть, Эпплджек с Зекорой и Скуталу ожесточенно дрались с отрядом, который попытался попасть на каланчу по лестнице.
Но в тот момент, когда уже начало казаться, что мы сможем без потерь отразить атаку, воздух разовал надвое тревожный звук, который можно извлечь только из боевого рога.
— Фокс, что происходит? – прорычал я, пытаясь попасть из ПП в отчаянно петляющего пегаса. – Что за сигнал?
— Наши трубят! – крикнул единорог. – Не знаю... стой, Шайнинг Армор пытается связаться со мной!
— Напрямую? – последняя пуля наконец попала в гвардейца, и тот полетел на землю. Я устало опустился на пол. – Это, должно быть, что-то очень важное.
Рог Фоксбейна засветился, проецируя в воздухе голову капитана Стражи с очень озабоченным выражением на лице.
— Фоксбейн, передай Дрейку, что вам нужно уходить с башни! С юга летит подкрепление для гвардии! Немедленно уходите, возможно, нам придется отступать!
Связь прервалась, и единорог беспомощно посмотрел на меня. Я переварил информацию и поднялся, поднимая прицел к глазам.
На юге действительно виднелась еще одна туча пегасов, но что-то в ней меня смущало, что-то было не так. Я подкрутил увеличение. Отряд тянул на целый эскадрон, все пегасы были куда более темными, чем обычные гвардейцы, и что-то было неправильным в линиях их крыльев, в броне, в боевом порядке... По всему выходило, что это какое-то особое подразделение. Своими единорогами-убийцами Архитеон показал, что у него в запасе всегда найдется пара козырей.
— Нет смысла рисковать. – Я поставил «Барретт» на предохранитель и повесил на плечо. – Зови Гильду, и уходим.
— Задержитесь на минутку, — вкрадчиво попросил чей-то голос.
Мы с Фоксом обернулись, едва не подскочив.
На противоположном краю площадки сидело трое пегасов. Поправка: два пегаса и одна пегаска. Они были явно из приближающегося с юга отряда, такие же темно-серые, и, увидев их вблизи, я наконец понял, что же в них было «не так».
Их подтянутые, можно даже сказать, худощавые тела были защищены сегментной броней из странного металла с голубоватым отливом. Доспех защищал все туловище, но имел разрезы в средней части, из которых торчали перепончатые, как у летучих мышей, крылья; головы украшали высокие уши со странными кисточками; на лицах горели огнем ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками. Оружия как такового при себе у них не было, однако на передних кромках крыльев были закреплены широкие продольные лезвия. Учитывая природную ловкость пегасов, это было страшное оружие как в наземной стычке, так и в воздушном бою.
Моя рука сама рванулась к кобуре, но пегаска покачала головой:
— Мы не враги. Стражник, разве ты не узнаешь нас?
— Узнаю, — подтвердил Фоксбейн. – Дрейк, расслабься. Это Ночная Стража, которая подчинялась непосредственно принцессе Луне.
— Которая подчиняется принцессе Луне, — поправила его пони-нетопырь. – Мы уверены, что Повелительница Ночи жива, но, к сожалению, не знаем, где она. Но все это может подождать. Мы узнали, что наши дневные собратья атакуют Понивилль, и прибыли так быстро, как только смогли.
На площадку приземлилась Гильда в самом дурном расположении духа и сразу же обратилась ко мне:
— Спасибо, что помогали, остатки этих засранцев я раскидала, но с юга... – грифина наконец заметила наших неожиданных собеседников и удивленно открыла клюв.
— Здравствуй, дитя ветра, — поприветствовала ее Ночная Стражница, правда, без особого энтузиазма – она вообще была какой-то слегка флегматичной. – Думаю, мы должны...
На этот раз ее прервала Эпплджек, высунувшая голову из лестничного проема.
— У вас все в порядке? А то как-то больно тихо... – и пони в точности скопировала Гильду, разинув рот, но быстро взяла себя в копыта. — Вау. Я гляжу, у нас подкрепление?
В лице пегаски что-то неуловимо изменилось, когда она посмотрела на ковбойшу, но она просто кивнула в знак приветствия и продолжила:
— Думаю, мы должны оповестить капитана Армора о своем прибытии.
— Он уже заметил ваш отряд, но решил, что это свежие силы гвардии, и, кажется, готовится биться на два фронта.
— Тогда мне нужно торопиться, пока он не совершил ошибку, ослабив фронт. – Стражница внимательно осмотрела центральную площадь, оценила масштабы той мясорубки, которая творилась в воздухе над ней, и вздохнула. – К вам летит еще один отряд гвардии. Видимо, удивились, когда от башни никто не вернулся. Я оставлю вам подмогу. – Небрежный взмах крыла, и двое сопровождавших ее жеребцов коротко кивнули, а сама она вспорхнула в воздух и пропала из виду.
— Я устала, — призналась Гильда. – Не знаю, выдержу ли новую волну.
— Не думала, что когда-нибудь скажу это, но у меня копыта отваливаются, — поддержала ее ЭйДжей. – Внизу тоже было горячо.
— Мне уже почти нечем стрелять, — согласно сказал я. – Это хорошо, что мы отбились, все-таки отряд был большой, Шайнинг бьется с меньшим количеством врагов. Но больше мы ничем ему отсюда не поможем. Лучше уйти.
— Нет необходимости, — вдруг пробасил один из Ночных Стражей.
— Мы сделаем, — добавил второй.
— Вдвоем? – скептически уточнил я.
Бойцы усмехнулись, и на площадку спланировало еще двое Ночных.
То, что произошло потом, надолго засело в моей памяти. Пожалуй, это все, что я могу сказать о второй атаке на пожарную часть.
Пегасы Архитеона были уже в дюжине секунд полета, когда новоприбывший Страж спросил:
— Единорог, ты умеешь делать «вязкий пузырь»?
Фоксбейн утвердительно кивнул.
— Хорошо. Сделай вокруг площадки. Футов на тридцать, низкой мощности.
Это заклинание, о котором я тогда ничего не знал, создавало вокруг колдуна оболочку различной степени толщины и эффективности, которая замедляла все, что попадало в нее, но при этом очень сильно истощало – по крайней мере, именно так Фоксбейн потом объяснил мне, почему с самого начала им не воспользовался. Когда Фокс выполнил просьбу пегаса, обзорная площадка каланчи оказалась окутана невидимой преградой около двадцати метров в диаметре.
— Закройте уши, — посоветовал Страж. – Крепко.
Я пожал плечами, но, глядя на обнимающих собственные головы друзей, последовал их примеру. А Ночные дождались момента, когда гвардейцы приблизятся на нужное расстояние, выстроились в ряд.
Архитеоновские солдаты достигли «пузыря», удивленно замотали головами, не понимая, почему они замедлились...
Ночные Стражи закричали.
Я буду звучать как минимум глупо, если спрошу, слышали ли вы когда-нибудь ультразвук. С помощью ультразвука можно отдавать команды собакам, а еще с его помощью охотятся летучие мыши. Человеческое ухо не способно достигнуть такого диапазона чувствительности.
Но звук, который хором издали четверо Ночных Стражей, даже не требовалось слышать. Он проникал в каждую клетку, заставлял кости вибрировать, а мышцы – непроизвольно мелко подергиваться. Я заткнул уши пальцами, скорчившись на досках, а этот неразличимый шум все равно добирался до барабанных перепонок, грозя порвать их в клочья. А потом все внезапно закончилось.
Я открыл глаза, которые инстинктивно зажмурил, посмотрел на ближайшего Стража. Тот кивнул, я отнял руки от ушей, встал и огляделся.
Поле «вязкого пузыря» все еще действовало, и в воздухе, медленно, но неотвратимо падая, висело девять пегасов – целое звено. Никто из них не подавал признаков жизни; из их глаз, ушей и носов текли ручейки крови. Затем вконец измученный Фоксбейн позволил «пузырю» лопнуть, и пегасы рухнули на землю.
— «Летучемышиный Вопль», — с капелькой самодовольства пояснил один из Стражей, заметив мои одурелые глаза. – Личное изобретение принцессы Луны, которое она вложила в каждого из нас.
Войско Архитеона буквально спустили с небес на землю объединенные силы Ночных Стражей и ободренных их появлением солдат Шайнинга. Каждый Ночной стоил в бою как минимум полудюжины врагов, а учитывая то, что их прилетело на помощь Армору шесть звеньев, у гвардии не оставалось ни единого шанса. Пробегая по узенькой улочке, я случайно поднял взгляд и увидел, как на бреющем полете темно-серый пегас своими лезвиями на крыльях снес головы сразу двоим врагам, пытавшимся ударить его копытами. Теперь в воздухе уже не оставалось гвардейцев: все они спустились на улицы и готовились дать последний, отчаянный бой. Шайнинг не собирался недооценивать зажатого в угол противника, а потому собрал на главной площади всех своих бойцов. Сил на поддержание огромного щита у него уже не оставалось, и бой у стен мэрии представлял собой сплошной хаос. Группки гвардейцев, окруженные Стражами, бились как сумасшедшие, воздух звенел от невообразимого количества насылаемых обеими сторонами заклятий. Грифоны полосовали противника когтями и осыпали болтами, Ночные (как я заметил, под предводительством той самой пегаски) орудовали крыльями и боевыми подковами, земные и пегасы Шайнинга бились копьями и мечами, единороги поливали все магическим огнем. Мой отряд, в полном составе вывалившийся на площадь, ослеп, оглох и потерял чувство ориентации, но мы – за исключением Скуталу, конечно – все равно вломились в самую гущу схватки с намерением внести свою лепту в освобождение Понивилля. Перед тем, как уйти из пожарной части, я забил все магазины к МП-7 патронами из коробок и теперь был готов к бою.
Как однажды написал кто-то из русских стихотворцев: «все смешалось, кони, люди»... Конечно, вместо лошадей были пони, а человек был всего один, но картина в целом была такой же. Метаясь по всей площади, я стрелял и уворачивался от магических зарядов, резал ножом и избегал ответных порезов, бил и получал удары. Все моральные принципы отошли на задний план, и верх взяло подсознание, которое упорно твердило мне, что нужно выжить, а чтобы выжить – нужно убивать.
Но в то же время я знал, что я не один в этом безумии.
Вот мне в лицо летит подкова с двумя длинными шипами, но чье-то оранжевое копыто метким ударом отводит ее. Вот меня швыряет на брусчатку взрывом, и меня уже готовы проткнуть копьем, но тут слышится сдавленный хрип, враг падает на землю, а в толпе исчезает полосатый силуэт. Вот внезапно возникший магический щит останавливает лезвие меча в сантиметрах от моей шеи. Вот арбалетный болт вонзается в глаз единорогу, уже собравшемуся превратить меня в кучку пыли в тот момент, когда я менял магазин.
И я ни разу не остался в долгу.
Вся эта ужасная давка продолжалась около часа, совершенно бесконечного часа, который, по моим ощущениям, длился где-то тысячу лет. Но в конце концов очень немногие гвардейцы, еще остававшиеся в живых, сумели вырваться из бойни и удирали со всех ног. К чести освободителей скажу, что их никто не преследовал. Никто не хотел жертв сверх необходимого.
И когда солнце, уже заходя за горизонт, наполнило каждый сантиметр пространства расплавленным золотом своих лучей, я не сдержал эмоций, запрыгнул на перевернутую телегу, оставшуюся от какой-то баррикады; ко мне присоединился Шайнинг Армор в изрядно помятой броне и с целой коллекцией свежих порезов и царапин, и мы вскинули в воздух копыто и кулак, а вокруг нас радостно кричала похожая на бушующее море толпа.