В перекрестье
Глава 8: Оплот
Изнутри лагерь Стражи представлял собой еще более впечатляющее зрелище. Под сенями огромных деревьев самых разных пород раскинулся целый город, даром что домами обитателям этого города служили палатки. Из-за того, что деревья в Вечнодиком Лесу вырастали воистину исполинских размеров, их кроны сплетались ветвями и образовывали сплошное листвяное покрывало, даже несмотря на вырубку для нужд строительства. Это обстоятельство обусловливало постоянные сумерки, которые царили в лагере даже днем, и немногочисленных светильников, кое-где развешанных на ветвях или стоящих возле палаток, хватало, чтобы создать над поселком этакое маленькое зарево. Интересно, как они ночью от него избавляются? Совсем-то свет не уберешь, а демаскировка ого-го какая, даже сквозь такую густую листву.
Лагерь имел форму круга, его планировка была идеальной для обороны и удобной для проживания. От четырех ворот к центру, в котором располагался своеобразный плац, вели пересекающиеся накрест улицы. Получившиеся четыре квартала делились поперек еще двумя круговыми улицами, которые при атаке, по-видимому, превращались в линии обороны. На восточной половине находился родник, ручей от которого пересекал почти весь лагерь. В некоторых местах через него были переброшены мостики. Становилась понятна причина выбора именно этого места для расположения Стражи, поселение со своим источником воды могло не бояться жажды во время длительной осады, а провизией лагерь снабжали «Яблочные Акры». Шайнинг Армор все учел. Даже если бы он сам не пожелал меня лицезреть, я захотел бы взглянуть на такого талантливого стратега.
Мы двигались по центральной улице, а вокруг нас кипела такая знакомая солдатская жизнь: единороги, пегасы и земные пони латали палатки, начищали броню, точили лезвия мечей и копий, орали друг на друга грубыми голосами, а кое-где и откровенно мутузились, выпуская пар. Кто-то уплетал обед, сидя у костра, кто-то сосредоточенно тренировал боевые приемы, кто-то валял дурака... В общем, я сразу почувствовал себя в своей тарелке. Ведь как бы я ни не любил свою работу, повседневные заботы сближали сослуживцев, делали их друзьями и дарили теплые моменты, вроде травли баек на очередном привале во время тренировочного марш-броска. И когда срок контракта истекал, солдаты возвращались домой, к семьям, но продолжали поддерживать связь. Вот и здесь царила приятная моему сердцу атмосфера товарищества. Чтобы задержать это ощущение, я решил завязать беседу с Винд Арчером и спросил его, что повлияло на его выбор оружия – во всем лагере, как бы я не крутил головой, не было видно ни одного бойца с луком, и даже единороги-часовые на вышках обходились метательными копьями.
— Да как-то само получилось, — ухмыльнулся в ответ белоснежный пегас. – Я когда мальцом был, увлекался спортом. Есть у нас такое развлечение – по мишеням из стационарного лука стрелять. Стрелы заколдованы простеньким морозным заклятием, чтоб, когда в мишень попадаешь, они ее участок замораживали. Кто первый целиком покроет льдом свою мишень – тот и выиграл. Я хоть и мелкий был, но на детских соревнованиях всегда умел так стрелы направить, чтобы они были как можно дальше друг от друга, но ровно настолько, чтобы границы замерзания сходились. И пока остальные расстреливали чуть не пол-колчана, я укладывался всего в несколько стрел. Так и метку свою получил, — он кивнул на картинку на своем крупе, изображавшую пронзенное стрелой облако. – Занял первое место на юношеской олимпиаде. Пришлось вечность уламывать папу, чтоб слетал в Кантерлот и заколдовал лук так, чтобы можно было на облаке тренироваться. Стадион-то на земле стоял, летать каждый раз – крылья отвалятся. Вот я облака на кусочки рвал и стрелял по ним. Как в стражу поступил – тогда она еще с маленькой буквы была, — сказал, что вот этим оружием лучше всего владею. А луками у нас никто не пользуется, единорогам они без надобности, а земные пони предпочитают копья – их в зубах держать легче. Покривились, но сделали мне полноценный боевой лук, точно так же заколдованный. Так что я теперь с любого облака могу гвардейским засранцам подарки слать, а они и не догадаются... Да и с именем удачно совпало, хотя мои родители меня так назвали в надежде, что я буду быстр, как стрела или что-то в этом духе...
Я удивленно хмыкнул – вот уж не думал найти здесь коллегу!
— Не веришь, что ли? – полуобиженно, полувоинственно спросил Арчер, явно приняв мой хмык за скептический. – Спорим, я отсюда вон тот светильник сбить смогу?
— Да я не об этом. Просто я тоже солдат, и у меня задача такая же – поддерживать основную атаку издали.
— Правда? А какое у тебя для этого оружие?
Я кивнул себе за спину, где из-за правого плеча торчал приклад «Барретта».
— Арбалет видел когда-нибудь?
— А как же! – Подтвердил лучник. – Грифоны почти поголовно с ними, с их лапами из арбалетов стрелять – одно удовольствие, а мы толком прицелиться не можем, в зубах-то держа.
— Ну вот. А эта штука по сравнению с арбалетом, как арбалет по сравнению с луком – бьет сильнее, точнее и дальше.
— И намного дальше? – полюбопытствовал Арчер. – Какая прицельная дальность?
О да, я уже предвкушаю его физиономию! Вот это будет потеха! Я внутренне хихикнул и спокойно, с как можно большим пренебрежением сказал:
— Около двух километров.
Ха-ха, я такого изумленного, обескураженного и завидующего лица еще никогда в жизни своей не видел! Определенно стоило того. И, чтобы окончательно добить пегаса, я допустил в голос капельку обиды и протянул:
— Не веришь? Спорим, я отсюда попаду в стакан на вышке возле западных ворот?
Фаталити!
— Ну, вот мы и на месте, — пробасил один из единорогов, которые продолжали идти с нами до самого плаца. – Сейчас я доложу Армору о вашем прибытии. Побудьте здесь.
Он порысил к одной из огромных палаток, расставленных по периметру плотно утоптанной квадратной площадки, служившей для отработки строевых приемов. Палатки явно были штабные, по бокам от входного полотнища каждой из них были пришиты знамена: с одной стороны вертикальное полотнище изображало стилизованное восьмилучевое солнце и месяц в обрамлении звездного неба, а с другой флаг был украшен изображением щита со скрещенными за ним мечами. Над всем этим был изображен золотой шлем с ярко-синим плюмажем. Наверное, это было знамя Стражи. Палатка, в которую вошел наш сопровождающий, была больше остальных и стояла входом к южным воротам, занимая собой почти половину стороны квадратного плаца. Слева от штаба расположился ряд прямоугольных палаток-казарм, в которых, видимо, обитал офицерский состав, а справа, с нашей стороны, стоял навес с несколькими столами под ним, а рядом – кухня, безошибочно узнававшаяся по торчащей из верхушки трубе. У меня аж в животе заурчало, когда я внезапно осознал, насколько же я голоден. Вечнодикий вытягивал жизненные силы не хуже насоса. Мою «симфонию» уловили и Эпплджек с Винд Арчером – первая виновато опустила уши, а второй сочувственно хихикнул:
— Ты что же, даже еды с собой в дорогу не взял?
— Если бы мне и еду пришлось тащить, я бы загнулся еще на полпути, — пробурчал я в ответ. – У меня одна только снаряга весит шестнадцать кило, из которых четырнадцать – винтовка...
— Что?
Я молча хлопнул по прикладу «Барретта».
— А-а, — протянул пегас. – Ну да, тебя эта штука, наверное, здорово при ходьбе назад оттягивает.
— Шайнинг сейчас, скорее всего, занят чем-нибудь, — Ободряюще сказала Эпплджек. — Может, перекусить успеешь.
Не успела она договорить, как из штаба вышел единорог и призывно махнул копытом Винд Арчеру. Тот, посмотрев на нас и пожав плечами, поднялся в воздух и подлетел к сослуживцу, с которым обменялся парой фраз и вернулся к нам. Единорог же снова исчез в палатке.
— Вы были правы, мисс Эпплджек. Капитан сейчас готовится к прибытию грифонов, они будут здесь, как только стемнеет. Так что, Дрейк, у тебя есть время и поесть, и поспать.
— Супер! – Обрадовался я. – Мне сейчас даже щи по душе придутся, хоть я их и ненавижу. Корову бы съел...
Эпплджек, Винд Арчер и остававшийся с нами молчаливый единорог синхронно закашлялись, а какой-то стражник, проходивший мимо и услыхавший мои слова, странно посмотрел на меня и поспешил бочком отойти на несколько шагов подальше.
— Э-э... Я что-то не то сказал? – Осторожно спросил я.
— Да нет, ничего особенного... – Совладал наконец со своим кашлем Арчер. – Знаешь, с грифонами ты быстро поладишь, они уважают таких, как ты.
— Каких «таких»?
— Дрейк, — невинно осведомилась ЭйДжей. – У человеков в рацион входит мясо?
— У людей, — поправил ее я. – Да, входит. А что?
— Ну... ты как-то не потрудился сказать об этом раньше. Про корову, надеюсь, это у вас просто поговорка такая – они ведь разумны...
Я моргнул. Нет, я, конечно, знал, что пони – вегетарианцы. Потому я и не говорил, что мясо люблю, вдруг у них это смертельное оскорбление? К тому же, здешняя еда меня вполне устраивала, хотя разнообразия в ней было и маловато. Но вот разумные коровы – это что-то новенькое! Надеюсь, курицы у них не говорящие, а то совсем без мясных блюд как-то не очень будет. А сейчас – стратегическое отступление!
— Ну... э... кажется, нам лучше не развивать эту тему дальше.
— Да, наверное, — кивнула Эпплджек, которую повеселил мой обескураженный вид. – Но грифонам ты точно понравишься, они на многие тысячи миль вокруг единственная страна, в которой едят мясо. – Ее передернуло, хоть она и пыталась это подавить. — Хищников они уважают.
— Короче, — поспешил я прервать разговор по поводу рационов. – Просто пойдем, я найду себе какую-нибудь кашу и буду доволен.
— Зачем же кашу? – Спросил Арчер. – У нас обед был не так давно, еще должна была остаться картошка с грибами.
Я встрепенулся и жадно уставился на палатку-кухню.
— С этого нужно было начинать!
Спустя пару часов сна и обжорства, в ходе которого мною было безжалостно уничтожено огромное блюдо картошки с грибами и сметаной, я выполз из предоставленной нам с Эпплджек палатки, наконец чувствуя себя довольным жизнью. На Эквестрию опускалось бархатное покрывало ранней ночи, там и сям расшитое крошечными бриллиантами звезд, и вся деятельность в лагере, хоть и не прекращалась, но сворачивалась до минимума. Стражники, вернувшиеся с дежурства или вылазок, с удовольствием стягивали с себя неудобную броню и небольшими группками рассаживались вокруг костров, получив от поваров миски с каким-то дымящимся содержимым. Их сменщики бросали на них завистливые взгляды, но быстро снаряжались и отправлялись патрулировать стены. Кроме них, по улицам впадающего в дремоту поселка больше никто не двигался, и казалось даже, что сам воздух, нагретый солнцем за день, замер над лагерем теплым сонным облаком. Впрочем, никто не торопился гасить неиспользуемые костры и развешанные на деревьях светильники, и свет продолжал придавать палаточному городку толику оживленности. Это меня очень удивило – подсвеченные снизу кроны деревьев можно было легко заметить с воздуха или просто в бинокль с какого-нибудь холма, но никто, похоже, не беспокоился об этом.
Я уже собирался было пойти поискать куда-то запропастившуюся ковбойшу, но тут услышал оклик со стороны плаца и увидел призывно машущего мне незнакомого статного единорога. Он был крупнее своих собратьев почти на голову, практически не уступая в росте Биг Макинтошу, и, в отличие от солдат, щеголял фиолетовой пластинчатой броней. Решив, что это кто-то из офицеров, я не торопясь подошел к нему и сделал вопросительное лицо.
— Что-то нужно?
— Это ты Дрейк Хофферсон? – поинтересовался единорог, окидывая меня с ног до головы оценивающим взглядом.
— Да, я. Что, Шайнинг Армор уже освободился?
— Можно и так сказать. — Он продолжал ощупывать меня глазами, если можно так сказать, и мне уже становилось как-то неуютно, слишком уж пытливый был этот взгляд.
— «Можно и так сказать»? – Скривил я губы. – Слушай, дружище, я не для того полдня топал через этот богами проклятый лес по зову вашего начальника, чтобы потом перед входом в его палатку меня изводил какой-то хрен с горы...
Единорог закинул голову и откровенно захохотал. Я скрестил руки на груди, думая, что ему крупно повезло, что я успел поесть и поспать, выбравшись из Вечнодикого, а не то он уже поймал бы зуботычину от раздраженного меня. Нет, ну что за лю... пони такие, неужели нельзя просто проводить меня к Шайнингу, обязательно надо устроить какой-то досмотр с пристрастием...
Стражник тем временем сумел перевести дыхание и, утерев выступившие на глазах слезы копытом, радостно протянул его мне со словами:
— Что ж, теперь можно и познакомиться! Командующий Эквестрийской Стражей, капитан Шайнинг Армор к твоим услугам. Добро пожаловать в Оплот!
Я застонал, не сдержавшись. Твою маковку, все то время, что я здесь, сплошь состоит из неловких моментов!
— Ну не могло это пройти нормально, — буркнул я, стукнув кулаком по его копыту. – Что ж, будем знакомы... или у вас за оскорбление высших армейских чинов смерть полагается?
— Только по вторникам, — пошутил Армор. — В остальное время бьем палками по коленям или там раскаленные угли к ногам привязываем...
А он мне нравится! Я лично ждал, что он будет весь из себя серьезный, как стереотипные адмиралы и полковники из всяких там блокбастеров. Хотя я не уверен, что сочетание командира армии и души компании – хорошо сочетающиеся вещи, но не быть же всем военным угрюмыми чурбанами? И я, подстроившись под его тон, разочарованно протянул:
— И все? Нас по утрам вместо крика будили водной пыткой, а это что... детский лепет.
— Ха-ха, ты только скажи, я тебе пытку водой в мгновение ока устрою! – Подмигнул капитан и перешел на деловой тон: — Итак, как тебе уже, наверное, сказали, я тобой очень заинтересован. Я слышал рассказ о том, как ты убил Алмазного Пса в ту секунду, когда он бросился на Эпплджек. Хотелось бы знать чуть больше подробностей.
— Позволь спросить, зачем? – Выгнул я бровь.
— Потому что одно из двух – либо твои способности, либо твое оружие, в зависимости от того, как именно ты убил Пса, — может стать козырем, в котором мы сейчас очень нуждаемся. Итак?
Я мысленно пожал плечами, принялся вот уже в который раз описывать свое оружие и свою профессию, но на этот раз пришлось добавить деталей, чтобы Шайнинг Армор смог понять, чем именно я силен. Однако я сам предложил Эпплджек помощь, назвался груздем – полезай в кузов. Если буду отвечать на его вопросы нехотя, а потом придется под его командой идти в бой, то он перепутает меня со штурмовой пехотой и пошлет на штыки...
Через некоторое время Армор, явно восхитившись «Барреттом» и моим талантом с ним управляться, с энтузиазмом закивал и сказал, что я придусь очень кстати, но тактику ведения боя позволил мне выбирать самому, заявив, что, по его мнению, я лучше знаю, как мне поступать. Мудро с его стороны – не хочет выставить себя дураком, неумело командуя неизвестной боевой единицей. К тому же, мне будет проще, вряд ли здесь кто-то кроме Арчера разбирается в выборе позиции и прочих вещах. Беседа перешла на отвлеченные темы, основной из которых было мое восхищение лагерем, который спроектировал Шайнинг.
— А как ты назвал это место в начале разговора? «Оплот»?
— Да-да... Я вообще-то предложил такое название потому, что это место планировалось как наш главный резерв и центр операций, но пони сразу решили, что наш лагерь, дескать, последний оплот сил добра в Эквестрии или вроде того. Мощная идеологическая опора, скажу я тебе.
— А сам ты так не считаешь разве?
Шайнинг Армор немного грустно усмехнулся.
— Знаешь, на своем веку я видел очень много хороших вещей и очень мало плохих. Но это было до того, как пришел Архитеон. Мои солдаты почти каждый день убивают его солдат, и наоборот. Мирные пони ненавидят Архитеона и помогают нам всем, чем могут – припасами, информацией, рекрутами. Этот лагерь – военная машина, а если и остался еще в Эквестрии оплот добра, военным лагерем он быть не может. Ты понимаешь меня, если принадлежишь к тем солдатам, которые пусть и не оспаривают приказы, но согласны далеко не с каждым из них.
Я молча кивнул. Шайнинг снова бросил на меня оценивающий взгляд, но на этот раз совсем короткий и одобрительный.
— Что ж, время уже позднее, думаю, завтра мы пообщаемся еще...
В этот момент кто-то поблизости закричал «Грифоны!», а единственный прогал в кронах деревьев, который находился точно над центром плаца, заслонили крылатые тени.