Как по нотам

Как по нотам

---

Бладхаунд не в первый раз любовался на Кантерлот и не в первый раз посещал нависавший над склоном горы дворец. Правда, в предыдущие разы земнопони проходил по подъёмному мосту в качестве детектива из Балтимэйра. Он открыто представлялся Бладхаундом, называл причину визита, позволял страже изучать сюртук и свисавшие тонкими нитками длинные усы. Обычно в сознании обывателей только две эти особенности внешности и сохранялись, что делало нынешний маскарад менее рискованным.

На роскошный приём – Гранд Галопинг Гала – земнопони явился в ином образе и с билетами совсем на другое имя. Сегодня ему предстояло изобразить визиря по имени Ал Люр – среднего по власти вельможу южных краёв, одного из эмиратов Мэйритании. Бладхаунд решил, что для легенды лучше всего подойдёт Марказский эмират, так как там сохранилась древняя и очень разветвлённая система управления – опровергнуть существование конкретного визиря желающие могли в лучшем случае через пару суток.

Процесс преображения из детектива в чиновника занял несколько дней и включал в себя исправление осанки, осветление шерсти, изменение линии бровей и формы усов. Половину косметических преобразований Бладхаунд сам и предложил, и осуществил. Все процедуры, естественно, в контракте детектива предусматривались, совершались для пользы «общего дела» и компенсировались звонкой монетой от нанимателя.

Один из классических мэйританских нарядов, изобиловавших бисером и серебряным шитьём, в договор не включался. Громоздкий с виду, но весьма комфортный костюм то ли вытащил из своего гардероба, то ли создал при помощи магии заказчик маскарада – сатир Силен.

Силен… Встреча с сатиром определённо относилась к тем, что врезаются в память надолго. Как минимум – из-за короткой прогулки в Тартар через объединявший два измерения портал. Как максимум – из-за сходной по виду с минотавром личности, которая ждала с той стороны портала. Личность отличалась непривычно бледной, словно вылинявшей гривой, парой витых рогов, заросшими косматой шерстью ногами и горизонтальными прорезями зрачков.

Впрочем, не внешность отметил Бладхаунд, когда впервые рассматривал сатира, восседавшего на троне подобно монарху. Детектив оценил его ум и рассудительность, а также проницательность, позволившую составить злосчастный контракт и договориться по всем пунктам. У редкой проницательности быстро нашлось объяснение – обитатель Тартара любил тайно влезать в головы гостей и знал предпочтения некоторых лучше, чем они сами. Это открытие привело к появлению у Бладхаунда украшения – свистка на цепочке, выполненного в виде музыкального инструмента сатира. Свисток являлся артефактом, защищавшим от отправлявшей в забвение магии Тартара и заодно от телепатических способностей белёсого сатира.

Бладхаунд в сопровождении пары кобылок вышел из портала и сел в карету в предместьях Кантерлота. Сам Силен не собирался показываться на Гала по нескольким причинам. Во-первых, появление сатира повергло бы местных пони в шок, что сорвало бы всю планируемую операцию. Во-вторых, Силен недвусмысленно пояснил детективу, что эквестрийский климат оказывает на его вид весьма губительный эффект. В-третьих, двурогий начальник мог наблюдать за действиями своих подопечных прямо из Тартара.

Для этого Силен преобразовал своё рабочее место внутри одинокой постройки на склонах безжизненных холмов. Насколько успел рассмотреть Бладхаунд, сатир соорудил три слегка выгнутых экрана и преобразовал трон в кресло из зеленовато-чёрных лиан. Благодаря артефактам пользующийся аномалиями Тартара чародей мог наблюдать за эквестрийскими реалиями, мог видеть и слышать всё, что видят и слышат Алоэ, Лотус и Бладхаунд.

При этом сатир вовсе не оставался немым наблюдателем – если одна часть артефакта, имевшая вид прозрачной линзы, крепилась на сетчатке глаза, то вторая, позволявшая Силену отдавать приказы по коммуникационной линии, помещалась в ухо, скрываясь за подобранным в цвет шерсти пластырем.

— Лотус, поверни голову и дай мне левую панораму. Алоэ, повернись направо, хочу там тоже всё рассмотреть, – попросил сатир на общей волне. При желании он мог обратиться к каждому из участников маскарада лично, но при составлении договора Бладхаунд обозначил очень узкий круг случаев, когда допускалось такое индивидуальное общение – детектив хотел постоянно быть в курсе любых изменений ситуации.

Нимфериады принялись осматривать подъездные пути, стены и башни кантерлотского замка. Бладхаунд немного отвлёкся, чтобы посмотреть, как их станы облегают костюмы замужних особ из Марказы. Зная особенности существ, называющихся Алоэ и Лотус, он удивлялся, как они вообще способны имитировать кожный покров и удерживать на нём какую-то одежду, не говоря о браслетах, серьгах и прочей бижутерии. Но магия сатира действовала безупречно – при взгляде на кобылок нельзя было даже предположить, что они способны за секунду изменить свою форму на аморфный сгусток воды, из которого когда-то возникли.

— Мне что д’елать прикажете, мистер сатир? – шёпотом поинтересовался Бладхаунд. Ему надоело глядеть «строго прямо», и он решил проверить обратную связь.

— Предъявите билетики страже, мистер детектив, – невозмутимо-уважительным тоном ответил Силен.

Детектив из Балтимэйра задействовал последнюю составляющую образа – акцент, соответствующий выходцу из южных земель, находящихся за пределами Эквестрии. Говор, с которым пони обратился к стражнику, и близко не походил на обычную запинающуюся речь детектива.

— Звёзднава свэта тэбе, войэн! Зыдесь даарога пролегает на ваш Гала?

Облачённый в доспехи гвардеец моргнул, сдержался, чтобы не почесать затылок, потом сообразил, что именно спрашивал разодетый гость мероприятия, и указал направление копытом.

— Да, на Гранд Галопинг Гала сюда, конечно.

— Харащо, – буркнул в ответ пони-детектив. Он поманил за собой нимфериад, над которыми, согласно договору, получил некоторого рода старшинство. Силен позволил ему командовать, поскольку пони-детектив являлся автором плана, для разнообразия предполагающего не раскрытие преступления, а его совершение. В Кантерлоте находилась нужная сатиру вещь, которую он не мог добыть без привлечения специалистов, а земнопони как раз являлся таким специалистом.

Гвардеец подвёл Бладхаунда к придворному в красной треуголке с перьями. Именно он и попросил золотые прямоугольники с особой маркировкой. На секунду Бладхаунда кольнуло сомнение, что Силен недостаточно хорошо сымитировал степени защиты билетов. Но привратник едва взглянул на номер билета, сверился со списком приглашённых гостей и быстро нашёл соответствующую запись. Серый пони в камзоле поудобнее ухватил трубу, выдул несколько нот и объявил:

— Ал Люр из Мэйритании! – после чего последовала пауза, вызванная перепроверкой записи в книжке. – С супругами!

— Маи красавыцы. Алжмия и Ларжмана, – незамедлительно ответил Бладхаунд, кивая в сторону Алоэ и Лотус, которые тоже разительно изменили свой повседневный облик, чтобы сойти за мэйританских «красавыц».

Голубая пони надела розовую накидку из многослойной газовой ткани, просвечивающую в местах, где не было грушеобразных узоров. Дополнила образ золотыми полыми серьгами размером с кофейное блюдце. Алоэ предпочла тёмно-синее платье с красной подкладкой и рядами узоров в форме десятилистника. Обе завязали хвосты и гривы так, чтобы они не свешивались до пола, обе закрыли рот вуалью, по цвету соответствовавшей наряду. Маскарад выглядел достаточно диковинно для кантерлотцев и достаточно убедительно для тех из них, кто прежде общался с мэйританской знатью.

Паж отнёсся к нестандартному тройственному семейству поразительно спокойно – видимо, насмотрелся на гостей с самыми разными традициями. А вот немногочисленные пока что посетители, насколько было видно Бладхаунду, проявили к мэйританцам определённый интерес.

Сам детектив больше любовался убранством внутренних помещений кантерлотского дворца, начиная с шахматного узора пола и покрывающего его красного ковра и заканчивая расположением статуй и кадок с декоративными растениями. До этого Бладхаунд и компания почти неделю изучали и анализировали планировку здания, входы, выходы, маршруты охраны, привычки постоянно обитающих здесь особ. Но простой осмотр местности дал куда больше сведений. Ни одно изображение на магическом экране, ни один артефакт не могли заменить тренированный глаз профессионального детектива.

Например, Бладхаунд видел капли воска на ковре, означавшие, что раньше подсвечник стоял ближе к проходу. Другие крохотные пятнышки подсказали, что перестановку сделали после того, как кто-то, случайно или намеренно, сшиб подсвечник и едва не прожёг ковёр. Хотя за чистотой помещений тщательно следили, на стенах, колоннах, лестнице, плитке пола, даже на люстрах можно было высмотреть единичные царапины, заусенцы, трещинки, следы краски, рассказывающие о многочисленных потрясениях, выпавших на долю кантерлотского дворца. Приглядевшись, земнопони отметил практически – но не полностью – затёртые следы нашествия чейнджлингов.

— Ого, а тут за сто с лишним лет неплохо так всё переделали! – чуть слышно произнесла Алоэ, которая изучала интерьер исключительно на предмет красоты и эстетичности.

— Давай ты не будешь говорить на таком чистом эквестрийском? – попросил сатир, отвлекая Бладхаунда от мысленного пересчёта количества находившихся в зале стражников.

Было крайне важно понять, сколько служивых не находится на Гала, а значит, может патрулировать остальные части дворца.

— Боюсь, мне придётся. Я не успела подтянуть свой хорси. Поэтому Алжмия очень хорошо говорит по-эквестрийски. Учила его до замужества, рассчитывая найти принца в северных краях…

— Опять легенду на ходу меняешь, – сквозь зубы констатировал сатир.

— В прошлые разы проблем не возникало.

Силен едва не начал ругаться со своей нимфериадой, поэтому Бладхаунду пришлось на них шикнуть, требуя тишины в эфире. В поле зрения детектива появилась обладательница розового шарфика с заколкой в виде звёздочки и развевающейся разноцветной гривы. Требовалось соблюдать предельную осторожность, потому что принцесса являлась единственной особой, у которой были шансы узнать Бладхаунда несмотря на весь грим и переодевания.

— Эселкир. Ковья улсил ирви са аукан? – мягким голосом сказала Селестия.

«Добрый вечер. Трудной ли была ваша поездка?» – перевёл Силен. Судя по паузе и отдалённому шуму, сатиру потребовалось прибегнуть к какой-то магии, чтобы превратить слова малопонятного наречия в предложения на эквестрийском. Лингвистические умения обитателя Тартара, безусловно, были полезны, но Бладхаунд справился и без него – выдал ответ на хорси:

— Коселькир, мирби-айа. Вая-ас-арини уанжит са. Хал эктакалам са хорси-ий.

Чтобы нимфериады не выпадали из беседы, Силен перевёл и эти фразы: «Приветствую, принцесса. Я рад, что смог приехать к вам. Отмечу, что вы неплохо говорите на хорси».

— Каашракар. Уарастад и корвада ас-ват идрида, малт ушиси-ий (Спасибо. Мне было несложно потратить несколько десятилетий, чтобы выучить этот язык), – продолжала демонстрировать лингвистические навыки Селестия.

Бладхаунд предпочёл сменить формат беседы.

— Йа Ал Люр. Эта маи жйоны, Алжмия и Ларжмана. Йа знать ваш йазык тоже, – выдал земнопони. – Сложна сыказать, чтобы идеалено. Стараюсь гававрить, практиковывать решь.

— Безусловно, – кивнула принцесса. – Очень важно постоянно совершенствовать разговорные навыки. – Взгляд принцессы устремился за спину Бладхаунда, где, как он предположил, формировалась очередь из прибывающих гостей, после чего последовал тихий вздох. – Я бы хотела побеседовать с вами и с вашими спутницами в течение этого вечера. Чуть позже.

— Праблема нэт, – ответил «гость с юга» и двинулся вверх по парадной лестнице.

Мимо замаскированной троицы быстрым шагом прошла лавандовая пони-аликорн в бирюзовом платье с каймой из синих звёзд. С нескрываемым выражением радости и энтузиазма, не обращая внимание ни на что вокруг, она поспешила встать рядом с принцессой Селестией, чтобы приветствовать гостей Гала. Тем временем «визирь» и его «жёны» разделились.

Планировку приёмного зала, прилегающих лестниц и помещений они знали едва ли не лучше хозяев замка, поскольку Бладхаунд, выполняя свою часть контракта, предоставил сатиру архитектурные планы, оставшиеся от капитального ремонта пятнадцатилетней давности.

Детективу и нимфериадам требовалось попасть на балконы, чтобы высмотреть в толпе присутствующих конкретную личность, которая могла появиться в любой момент, а могла вообще Гала проигнорировать – под каждую ситуацию прорабатывалась своя схема действий. Согласно этой схеме, «троица из Марказы» следующие полчаса приветливо отвечала на обращения кантерлотских вельмож, рассказывая им о Мэйритании в меру своих языковых, географических и этнических познаний. При этом Бладхаунд в роли Ал Люра оказался очень словоохотлив, а вот его «супруги» старались прекращать праздные беседы, как только позволяли приличия.

— Согласно вашим планам, мистер детектив, то, что мы ищем, располагается во втором коридоре справа, первый этаж, седьмая дверь. Там контрольная комната, за ней подъёмник, – напомнил сатир, намекая, что компанейские беседы, поддерживающие образ, не должны затмевать истинную цель посещения Гала.

— Не моим планам, а планам «Троттингем Солюшенс», – прошептал Бладхаунд, когда нашёл предлог освободиться от любопытствующих пони. – Скажит’е спасибо, что за определённую тсену они продают такие бумаги.

— Я же сказал, что компенсирую все расходы, – произнёс Силен.

— Конетшно, мистер сатир. Пункт про компенсацию вписан в контракт.

Бладхаунд представил, как Силен в данный момент сокрушённо качает рогатой головой. Не проходило и дня, чтобы сыщик из Балтимэйра не напоминал про строчку или пункт контракта, от которого он отходить не намеревался.

Желание сотрудничать в сборе сведений о змее Ламии он высказал практически сразу, но расписывание на бумаге конкретных действий, которые он соглашался или не соглашался совершать, затормозило процесс. Однако после окончания бюрократических процедур детектив немедленно начал приносить пользу общему делу. Например, предоставил досье на искомого субъекта – белого единорога с золотистой гривой и дворянскими регалиями на кьютимарке.

Фальшивые мэйританцы осматривались в поисках принца Блюблада ровно до того момента, пока привратник не провозгласил:

— Дух Хаоса Дискорд и его гость… Смуз.

— Вход мне покажите. Срочно! – потребовал сатир, не обращаясь ни к кому конкретно. В результате все трое «мэйританцев» заняли позиции, дающие лучший обзор входной арки.

Облачённый в оранжевый пиджак Дискорд в это время активно переговаривался с парившей перед ним Твайлайт. Его зелёный желеобразный спутник в беседе участия не принимал – полз куда-то по ковровой дорожке.

— Немедленно уходим, – потребовал Силен, вдоволь насмотревшись на то, как драконикус размахивает своей тросточкой. – Операция отменяется.

— Почему? Что случилось? – почти в унисон спросили Алоэ и Лотус.

— Здесь Дискорд. Это меняет ситуацию. Действовать по плану опасно. Мы можем дурачить стражу, гостей, местных аликорнов. Но Дискорд знает, что такое магия сатиров, и он нас в два счёта раскроет. Надо уходить.

— Прот’естую, – ответил Бладхаунд, перейдя на свой естественный акцент. – Второй такой шанс представится не скоро. Пока все стражники заняты на Гала, подземное убежистше не охраняется.

— Вы слышали, что я сказал про Дискорда?

— Не знаю, что у вас с Дискордом за отношения, но, думаю, он тут по своим делам, и если не буд’ем ему докучать, то как-нибудь разминёмся.

Силен в нарушение контрактных обязательств продолжал вести спор, но не желал обстоятельно объяснить, почему детектив должен согласиться и прекратить операцию. Прежде чем спорщики пришли к компромиссу, у них в ушах прозвучал голос Лотус.

— Вижу объект. Подтвердите, мы продолжаем?

Слева от Бладхаунда появился единорог в дорогом мундире, который, пройдя в бальный зал через боковые двери, прохаживался от колонны к колонне, делая вид, что рассматривает воздушные шарики. Приподнявшийся с места детектив несколько секунд смотрел на него, затем перевёл взгляд на Дискорда, который переместился за один из столиков у окна и докучал жёлтой пегаске и зелёной земнопони. Сатир, сохраняя недовольный тон, соизволил подать голос:

— Продолжаем... Лотус, принц твой. Мистер детектив, на вас и Алоэ дверь к подъёмнику.

— Вот так бы сразу! – обрадовался пони-детектив.

Он подождал, пока разодетая в шелка и серебро спутница пройдёт через пару комнат и лестничный пролёт, где всё ещё приветствовали нескончаемый поток гостей две принцессы. Тем временем другая нимфериада сокращала дистанцию между собой и Блюбладом. Она старалась не отводить от единорога взгляд, из-за чего едва не столкнулась с зелёным куском желе, носившим бабочку и цилиндр.

— Чего только в Эквестрии не увидишь, – фыркнула Лотус, делая пару шагов назад и пропуская Смуза.

— Типичное полиморфное существо с бижутериальной диетой, – заметил сатир.

Согласно плану, дальше в ход шёл новый артефакт и новая магия. Гостья Гала, представлявшаяся Ларжманой, носила на шее ожерелье в виде усыпанной изумрудами спирали, выглядящей изысканно и очень дорого. Оно должно было оказать на принца неотразимое воздействие. Правда, сначала оно оказало неотразимое воздействие на Смуза, который облизнулся и, поменяв курс, пополз за «мэйританкой». Та заметила преследователя и развернулась.

Что именно Лотус сказала или сделала, Бладхаунд не понял, так как в этот момент место действия от него отгородила колонна, но в следующий миг зелёное существо утекало уже в другую сторону.

— Нужен прямой зрительный контакт с принцем. Глаза в глаза, – напомнил Силен, когда инцидент со Смузом был исчерпан.

— Я бы с радостью. Когда он перестанет дурью маяться… – прозвучало в ухе главного координатора.

Перед тем как покинуть зал, пони-детектив бегло оценил ситуацию. Принц Блюблад, будучи высокопоставленной особой, наверняка знал тонкости дворцового этикета. Вот только жил по какой-то своей его разновидности. В данный момент единорог нашёл в розовой матерчатой скатерти одинокую торчащую нитку и пытался её вытянуть, полностью игнорируя факт недопустимости подобного поведения.

— Да подойди и врежься в него, – предложил Силен.

Дальнейшие события остались вне поля зрения Бладхаунда, так как ему требовалось решать свою задачу. Прежде всего он заглянул в коридор первого этажа, определяя количество охраны на пути к подъёмнику. Обстоятельства складывались как нельзя лучше – у заветных дверей прохаживался всего один пегас в доспехах.

Тем временем Лотус, судя по шуму и робкому «вы что делаете?» со стороны принца, похоже, сделала рывок вперёд, не разминувшись с целью. Дальнейший диалог лишь подтвердил, что сатир вовремя задействовал кнопку активации, а артефакт подействовал.

— Э-э-э, – прозвучал в эфире голос Блюблада.

— Ларжмана, – почти шёпотом представилась Лотус. – Я так мечтала встретиться с вами, принц Блюблад. Я приехала на Гала из далёкой Марказы только ради вас.

— Эм… Хорошо.

— Он весь твой, – прокомментировал ситуацию Силен. – Уводи его. Коридор второго этажа, вторая дверь справа. Уютная тихая кладовка, – добавил он, сверившись с картой.

— Составите мне компанию, ваше высочество?

— Ага…

Бладхаунд прекратил подслушивать происходящее в зале и, поманив Алоэ, начал собственное представление. Пони и нимфериада изобразили двух гостей, по незнанию зашедших не туда.

— Этот коридор закрыт! – провозгласил пегас-гвардеец, становясь на пути у шедшей впереди Алоэ. Нимфериада, преувеличив степень своего испуга, отскочила назад.

Однако гвардеец тут же сам приобрёл испуганный вид – Бладхаунд начал отыгрывать роль мэйританского мужа и настоящего жеребца.

— Ты каак с жйиной маей разгавариишь, щервяк щестиглазый! – подпрыгнул земнопони к пегасу. На одинокого охранника подобный натиск произвёл впечатление разогнавшегося до полной скорости стада буйволов.

— Я-я-я не хотел…

— Ты аскарбил мая жентщина! – негодовал Ал Люр. – Я тзебе, негадяю, галава отрезать буду!

Бладхаунд настороженно изучал мимику пегаса. Наступил опасный момент, когда гвардеец мог со всей серьёзностью отреагировать на угрозу. Но, к радости пони-детектива, ситуация пошла по более простому пути, в котором пегас показал легендарные в своей бесполезности навыки выпускника кантерлотского военного училища. Или просто не захотел провоцировать международный конфликт.

— М-могу ли я как-то з-загладить свою в-вину? – запинаясь произнёс охранник.

Бладхаунд взял небольшую паузу для нагнетания напряжения.

— В иськупление сваих ашибков, ты долщен выпить са мной по чарка, – произнёс земнопони и, подойдя к пегасу сбоку, слегка подтолкнул его в сторону, откуда доносился шум праздника.

— Но я на посту, – попробовал слабо возмутиться гвардеец. В ответ последовало более мощное подталкивание и чуть ли не рык:

— Хотщешь нанэсти мне смертельное аскарблэние?

После этого пегас, решив, что сопротивляться себе дороже, а охраняемая им дверь надёжно заперта, последовал за темпераментным гостем с юга.

Бладхаунду как раз и требовалось увести охрану из коридора, оставив Алоэ и дверь наедине. Дальше в дело вступала магия нимфериад, которую та показывала на репетиции. От неё требовалось быстро снять и спрятать всю одежду. После чего изменить своё тело, сделав его практически прозрачным, настолько, что легко просматривалась белая сетка сосудов, расходившаяся от колыхавшегося мешочка-сердца.

После этих метаморфоз Алоэ могла растечься по полу тонкой лужицей и легко пройти через щель под дверью, вернув себе форму кобылки уже по ту сторону.

Бладхаунду это зрелище не особо нравилось, так что он радовался возможности вернуться в зал и весело провести время с немного испуганным гвардейцем. Тем более что напитки были за счёт организаторов Гала.

Но веселье и периодические тосты не отвлекали его от необходимости слушать переговоры сатира и нимфериад. Потому что в любой момент всё могло пойти не по плану, и потребовалось бы активное вмешательство Ал Люра.

— Лотус, поторопись, – обозначил один из таких моментов Силен. – Камень разряжается. Твой подопечный теряет к тебе интерес.

— Мы почти на месте. Открывай дверь! – сообщила нимфериада, за которой, судя по топоту, послушно семенил единорог-аристократ.

В ухе Бладхаунда раздался саднящий шум помех, возникший из-за того, что магия Силена отворила дыру между пространствами. Продолжались неприятные ощущения недолго – как только Лотус затащила принца Блюблада в Тартар, путь обратно исчез. По идее, принц моментально должен был потерять сознание и оказаться во власти сатира, умевшего манипулировать образами.

Пони-детектив, находящийся под пристальным вниманием гвардейца, сделал вид, что скривился не от шума в ухе, а из-за вкуса напитка.

— Щидкае, разбавленнае. Гадаст, тфу!

— Могу вам другое принести, – моментально предложил пегас в доспехах. Судя по всему, он пытался использовать шанс улизнуть от мэйританца, надеясь, что тот быстро опьянеет и забудет про компанию. Не помогло – Ал Люр лишь отмахнулся от щедрого предложения.

— Вот скащи, как тэбе звать нада? – интересовался разодетый вельможа, сохраняя на морде недовольную ухмылку.

— Джавлирейс, – пискнул гвардеец. – Я младший рядовой боец гвардии её высочества.

— Вайвать умеешь?

— Эм… Копьём владею, да. Сносно, – отвечал пегас, пытаясь немного отодвинуться от мэйританца. Однако мог сколько угодно кружить вокруг столика – назойливый Ал Люр менять дистанцию не планировал.

— Маладэц! У нас в Марказэ гаварят так: кто нэ мощет арущие паднять, сам подныматися от зэмли не имеет права. О! По чаркэ за умениэ владеть арущием!

— Нет-нет, мне бы не хотелось. – Джавлирейс опять словил поймал на себе разгневанный взгляд мэйританца. И словесное пояснение к этому взгляду:

— Я тэбе вапрос нэ задал. Я тэбе сделал канкретнаэ… аирид. – Представитель Мэйритании сделал вид, будто не знает слово «предложение» на эквестрийском наречии. – Ты нэ долщен мнэ «нет» гаварить. По законам невещливо старшим «нет» гаварить. Ты понимаищь, да?

Пока гвардеец боролся с желанием честно признаться, что он почти ничего не понимает из-за ужасного акцента собеседника, Бладхаунд вслушивался в поле ментальной связи. Сейчас в основном говорила Алоэ – она сумела попасть в контрольную комнату и теперь описывала соратникам обстановку.

— Один изогнутый стол с одним пустующим стулом. Панель и кнопки. Половина управляет подъёмником. Вижу надписи «вызов», «остановка», «освещение». Левее ещё группа переключателей. Эти открывают стену напротив стола. Да, точно, противоположная стена состоит из раздвижных панелей. Через неё они змею сюда и втащили. Она через дверь бы не пролезла. А вот в лифт… – Последовала небольшая пауза, сопровождаемая шумом открытия массивных двустворчатых дверей. – В лифт её могли бы запихнуть…

— Отлично! – прорезался сквозь тишину Силен.

Сатиру сейчас было не до длительных разговоров – чародей работал над сознанием и воображением спящего принца Блюблада. Первым делом он стёр из памяти единорога события последних нескольких минут и теперь занимался созданием новой реальности. В этой версии Селестия объявляла об угрожающей Кантерлоту опасности и отправляла племянника в убежище, велев открыть его для гостей Гала. И единорог, не подозревая, что находится в объятьях иллюзии, должен был следовать по воссозданному коридору дворца, где за одной из дверей пряталась комната с подъёмником.

— Наш друг-детектив оказался прав, – заметила Лотус.

Кобылка подразумевала теорию, высказанную Бладхаундом неделю назад, когда план операции в Кантерлоте только начинал обретать форму. Пони-детектив предположил, что тело гигантской змеи Ламии не могли вывезти из Кантерлота и вряд ли бы сумели телепортировать – следовательно, необходимо было найти достаточно большой тайник на территории города, на территории дворца. Подземное убежище, отмеченное на чертежах «Троттингем Солюшенс», подходило идеально.

Тем временем во внутреннем дворике молодой охранник-пегас заметно устал делать вид, что пьёт с мэйританским визирем. За его здоровье, за здоровье обеих жён, за всех дядьёв, тёток, эмира Мараказы и прочих неведомых ему личностей. Примечательно в этом застолье было то, что оба участника тайком выливали часть напитка вместо того, чтобы получать от него удовольствие.

В ухе Бладхаунда прозвучала фраза Алоэ, означавшая, что долгий спуск на лифте – две с половиной минуты, как мысленно подсчитал детектив – завершён:

— На месте. Жду комбинацию.

— Работаю над этим, – ответил Силен, который глазами нимфериады мог видеть подземное убежище: массивную герметичную дверь и несколько ручек запирающего механизма. Всё это напоминало сейф, внутрь которого засунули этаж целого дома.

Бладхаунд этого видеть не мог, потому вернулся к еде, напиткам и зрелищу того, как Дискорд запирает своего зелёного спутника в комнате, на планах дворца обозначавшейся надписью «кладовка#11».

— Первый слева – два поворота по часовой, – инструктировал сатир нимфериаду. Подсказки он получал напрямую из сознания принца Блюблада. – Второй крутани один раз против часовой. Третий – пол-оборота вправо. Четвёртый… – Силен вынужденно сделал паузу, поскольку Блюблад даже в ситуации гипотетической катастрофы, когда от его действий зависело много жизней, соображал туговато. – Три оборота влево.

— Ничего, – сообщила Алоэ, послушав вместе с напарниками, как запирающие механизмы с лязгом возвращаются в исходное положение.

— Проклятье! – зашипел сквозь зубы сатир. – Обалдуй дворцовый даже код от двери запомнить не может!

Бладхаунд, оставаясь в образе радующегося празднику вельможи, позволил себе чуть слышный вздох. С каждой минутой ему становилось всё труднее придумать причину удерживать рядового Джавлирейса рядом. А его нельзя было отпускать, пока Алоэ не покинет подземные этажи и контрольную комнату.

— Первый рычаг делает два поворота влево, – комментировал новые действия Блюблада сатир. Между делом он пересоздал реальность в сознании белого единорога, изменив в ней факт открытия двери в убежище.

Двурогому чародею оставалось только надеяться, что он не ошибся с целью, и принц на самом деле знает способ открыть гигантскую дверь. Потому что не было другой персоны, которая обладала бы подобной информацией и которую получилось бы затащить в Тартар, чтобы погрузить в беспамятство.

Одна из не подошедших по второму пункту особ, тётушка Блюблада, в этот момент обозначилась возле гостя из Марказы. Принцесса Селестия вспомнила о намерении пообщаться с Ал Люром и, найдя его в зале, обнаружила рядом молодого, смущённого и немного нетрезвого гвардейца. Который всё-таки попытался вытянуться по стойке «смирно» в присутствии принцессы.

— Месье Ал Люр, – обратилась принцесса к рослому бурому жеребцу, подливавшему себе ягодный морс. – Я заметила, что вы нашли общий язык с кем-то из моей гвардии.

— Удалой баец, – откликнулся мэйританский вельможа, почтительно приподнимая почти полную кружку. – Есели ва всей ващей армии такии слущат, то вас вааще пабедить ниэльзя.

— Я даже не знаю, что вам ответить. – Принцесса отметила жалкий вид Джавлирейса и решила закончить разговор на тему своей гвардии. – Мне бы хотелось, чтобы сей доблестный воин вернулся на свой пост. Это для вас приемлемо?

— Ана ва устеда? Прыемлимо это? – задался вопросом Ал Люр. На самом деле подобным образом Бладхаунд сигнализировал наблюдателю из Тартара о возникшей проблеме.

— Мы ещё не закончили, – тут же отозвался сатир и снова обратился к нимфериаде: – Алоэ, внимание, третий рычаг он повернул на пол-оборота вправо. Не влево, как в прошлый раз, а вправо. Поняла?

Тем временем в бальном зале Бладхаунд выдал принцессе широкую улыбку. Ситуация требовала срочной импровизации.

— Гэдэ вы ущите таких вэликих войнов? – спросил Ал Люр, позволяя пегасу-гвардейцу отойти от стола. Но тут же последовал указывающий на стражника жест, что вынудило того задержаться ещё на какое-то время, уже в качестве изучаемой экспозиции.

— В Кантерлоте есть военное училище, – ответила Селестия.

— Миерхад, знащит, – кивнул Ал Люр. – И какие науки пастигает там этот славный войын и его саратники?

Взгляд принцессы стал слегка растерянным – она не ожидала, что потребуется отвечать на подобные вопросы. И пожалела, что разрешила советнику по науке Шейду пропустить Гала.

— Расскажите гостю, какую подготовку вы прошли в военном училище. – Принцесса повернула голову в сторону Джавлирейса.

Тот едва успел открыть рот для ответа, когда зал внезапно погрузился в полумрак. Одна из люстр превратилась в прожектор, в луче которого, притягивая взгляды собравшихся, появилась длинная, нескладная и излишне цветастая фигура.

— Проверка, проверка. Эта штука включена? – суетился вокруг микрофонной стойки Дискорд. Он тут же проворно схватил микрофон и начал одному ему понятное действо: – Добрый вечер, кобылки и джемперы…

В ушах сразу у трёх существ зазвучал скрежет зубов обитателя Тартара.

— Не может не повыделываться… – прокомментировал свою реакцию сатир.

— Между прочим, он неплохо нам помогает, – заметил Бладхаунд, взглядом отмечая, что Селестия и рядовой Джавлирейс переместились ближе к сцене и внимательно смотрят комедийное выступление драконикуса. Принцессе одна из шуток на ходу переодевшегося кривляки даже понравилась.

Репризы комедианта перебил гулкий лязг, сопровождаемый сдержанной радостью розовой нимфериады. Бладхаунд без труда сообразил, что попытка проникнуть в потайное убежище увенчалась успехом.

— Я внутри подземного убежища, – подтвердил догадку голос Алоэ.

— Действуем быстро. Ищи змею, – отдал распоряжение Силен.

— Мистер сатир, взгляните сюда, – привлёк внимание шефа Бладхаунд.

Пони-детектив заметил, что к принцессе Селестии осторожно подобрался страж в доспехах с офицерскими знаками отличия. Сатир поколдовал над настройкой своих артефактов, усиливая степень их чувствительности так, что Бладхаунду среди возросшего шума удалось разобрать часть сообщения.

— Сигнал… возможно, кто-то проник, – докладывал командир стражи.

Перед тем как ответить, Селестия посмотрела на сцену, где Дискорд решил поставить на табуретку арбуз, а потом на свою ученицу, пребывавшую не в восторге от «шоу одного драконикуса». Третий косой взгляд достался рядовому Джавлирейсу, который все ещё был в зале, а не на своём посту.

— Я не могу сейчас покинуть Гала, – ответила принцесса офицеру гвардии. – Сообщите Луне. Пусть незамедлительно проверит.

— Мистер детектив, проследите, куда направляется стража. Алоэ, поторопись, возможно, твоё присутствие обнаружили, – распорядился Силен.

— Ну, змею я уже нашла, – доложила нимфериада. – И искать не пришлось. Первая комната слева. Только... Её засунули в большую прозрачную ёмкость, вроде аквариума с толстенными стенками. И внутри не вода. Цвет другой.

— Подробнее, – попросил пони-детектив, замедлив шаг. Он имел опыт работы с некоторыми зельями и чар-базовыми субстанциями, поэтому надеялся, что сумеет угадать, в чём плавает тело змеи.

Из-за этого земнопони проглядел момент, когда дверь кладовки, не выдержав давления, распахнулась. Весь зал моментально оказался затоплен непонятной жижей, от которой ни шкуре, ни роскошным нарядам лучше не становилось. Бладхаунда поток слизи подхватил и отнёс в сторону, прижав к колонне. Едва остановившись, детектив стал спешно проверять состояние грима. К счастью, сатир поработал на славу – пережитое потрясение на маскировке никак не отразилось.

— У меня пробл’ема. Зелёная и липкая, – без увёрток доложил пони, наблюдая, как остальные гости Гала тоже пытаются противодействовать студенистому морю. – Я не успел за тем гвардейцем в коридор выйти. Пытаюсь освободиться.

Бладхаунд подёргался, но вынужден был признать, что аморфное существо, накрывшее весь зал, сильнее.

— Это… займёт время…

Хотя Силен и отодвинул переговорник, пони отчётливо расслышал, какими словами тот помянул Дискорда. И даже слегка покраснел.

— Нашла несколько дополнительных бутылок с жидкостью, – продолжала спокойно докладывать Алоэ. – Кажется, когда заполняли эту банку с рептилией, то немного осталось… Так, она густая. Оранжевая. Пахнет как… Ну, как если взять много продуктов, бросить их где-то и вернуться через пару недель. Вот так же мерзко…

Бладхаунд, лишённый возможности двигаться, активно использовал оставшиеся у него ресурсы. Прежде всего, интеллектуальные.

— Муравьиная смола, – подсказал он, дослушав описание.

— Точно! – ответила Алоэ. – Хм… Кто-то очень неслабо потратился, закупая такое количество консерванта. Я помню, лет семьдесят назад, когда мы с Лотус делали ювелирные украшения, за несколько капель качественной смолы без резкого запаха мы полтора мешочка с золотом отдали. А тут залили всё по самую крышку.

— Сможешь достать хотя бы кусочек змеи? – спросил сатир.

— Вряд ли, – сокрушённо произнесла Алоэ. – Я не смогу даже крышку приподнять. Тут идёт сплошной шов магической склейки. Если только как-то дырку в стекле прорезать…

— Обидно. Я такого не ожидал…

— Или затащить всю ёмкость в Тартар, – перебила сатира нимфериада.

— Учитывая размеры транспортируемого объекта, создание прохода между мирами такой величины превосходит мои магические возможности, – вздохнул Силен. – Надо поискать вокруг этого аквариума. Может, есть какой-то механизм открытия, люк, кран, вентиль…

— Будем смотреть, – сообщила Алоэ.

Поиски продолжались недолго – Бладхаунд успел вытащить из зелёной слизи всего одну ногу.

— Алоэ, там, в углу, чешуя лежит, – сообщил сатир, акцентируя внимание кобылки на том, что она пропустила. – Хватай одну чешуйку. Этого хватит.

— Ты издеваешься? – последовал вопрос. – Она одна размером с грифоний армейский щит. Только без креплений. Как я её, зубами потащу?

Судя по непонятным звукам в эфире, нимфериада действительно попыталась ухватить зубами фрагмент чешуи.

— Тьфу! Ну и отвратная же гадость.

— Лучше, чем ничего, – резюмировал сатир. – Тем более, тебе её не есть, а протащить пару метров.

— Хорошо. Открывай ворота, закину сразу две или три.

Бладхаунд мысленно приготовился услышать ещё одну канонаду из магических межпространственных помех. Но секунды шли, пони-детектив покачивался на волнах зелёного моря, а заветных звуков слышно не было.

— У меня… не получается… – признался сатир и, судя по всему, начал интенсивно растирать пальцы на руках. – Что-то блокирует моё воздействие. Возможно, хозяйки создали дополнительный защитный экран, потому что по документам «Троттингем Солюшенс» ничего антиколдовского в интерьеры помещений не добавляли.

— Что мне делать? – потребовала срочных инструкций Алоэ.

— Неси чешую в подъёмник, – распорядился Силен. – Наверху я смогу открыть тебе проход. Только будь осторожна. Я не знаю, что затевает местная охрана.

Бладхаунд тут же пожалел, что не может отключить связь с Тартаром лично. Потому что ритмичные, но будоражащие звуки, которые разнеслись по помещению дворца, наверное, заставили вздрогнуть и сатира, и нимфериад.

— Мистер детектив, не расскажете, что это за песни? – не удержался от вопроса Силен.

— Одна гостья Гала сочинила колыбельную для зелёного студня, – озвучил свои наблюдения Бладхаунд. – Кажется, вполн’е удачную.

— Ясно, – буркнул Силен и добавил командным тоном: – Мы почти закончили. Проверьте пути отхода.

Вновь обрётший возможность двигаться земнопони припустил в том направлении, куда до инцидента со Смузом успел проскочить начальник гвардии. Преодолев пару поворотов, он оказался в коридоре, где некогда оставил Алоэ. Вроде бы всё оставалось спокойным, но глаз детектива уцепился за тонкую полоску света, пробивавшуюся из-под запертой двери контрольной комнаты. Те, кто сидел в ней, могли не издавать ни звука, но вот тень, мелькнувшая при перемещении кого-то из них, красноречиво свидетельствовала – обратный путь опасен.

Бладхаунд отошёл дальше в коридор, чтобы тихо предупредить напарников о возникшей проблеме. Попутно, разглядев в вазе ткань со знакомыми узорами, бережно, без лишнего шума, вытащил наряд одной из фальшивых жён фальшивого визиря.

— Уже почти всё, – опередил его сатир. К двурогому обитателю Тартара можно было бы предъявить претензию – его преждевременная радость всё испортила.

Уже через секунду в ухе Бладхаунда раздался отчётливый скрежет и позвякивания. А потом приближающийся к паническим ноткам голос:

— Лифт поехал! – сообщила Алоэ. – Я ещё ничего не трогала, он сам поехал.

— Плохо-плохо-плохо.

— Лифт вызвали из контрольной комнаты, – сообщил Бладхаунд. – Там по триэвоге народ собрался. Возможно, что там аликорн Луна. Но в коридоре тихо…

— Через пару минут лифт будет наверху. Тогда внешние изоляционные двери откроются, и лучше бы тебе в этот момент оказаться в другом месте, – предупредил сатир, у которого перед мордой наверняка находились схемы «Троттингем Солюшенс», отображающие механизм подъёмника и принципы его работы.

— Могу спрыгнуть, – предложила Алоэ. – Высота мне не страшна, подходящая щель с краю шахты имеется. Или могу сменить форму. Сомневаюсь, что местная охрана начнёт подозревать бесформенную лужу воды.

— В любом случае мы потеряем чешую, – почти простонал двурогий руководитель операции. – А мы так далеко залезли ради неё.

— Обидно, но деваться некуда, – заметил Бладхаунд. – Мы подобный вариант, к сожалению, не учли. Н’ельзя, чтобы Алоэ поймали. Вытастшить её с чешуёй вряд ли удастся.

В разговор вновь вклинились помехи от колдовства сатира, который, по всей видимости, пытался найти выход из ситуации.

— Я могу открыть портал в шахте, – заявил он после пары-тройки пробных заклинаний.

— На ходу прыгать? – с интересом уточнила Алоэ.

— Я могу предложить кое-что, – добавил пони-детектив. Он старался говорить как можно быстрее, поскольку лифт в шахте неумолимо двигался. – Надо одновриэменно закинуть на подъёмник принца.

— Он вам настолько неприятен? – съязвил сатир.

— Если лифт приедет наверх, а он буд’ет внутри… – Бладхаунд ещё на секунду призадумался. – И от него, например, буд’ет нести морсом или пуншем…

— То ему гарантировано невесёлое утро, но для нас это решение, – закончил мысль сатир. – Лотус, быстрее ко мне. У нас меньше минуты, чтобы всё организовать. Тащи господина принца к левому порталу! Алоэ – готовься с грузом прыгать через правый!

Голубая пони с розовой гривой захотела осторожно выразить сомнения:

— Если мы хоть на секунду просчитаемся…

— То чешуя нам не светит! – то ли случайно, то ли надуманно сочинил сатир. Тон голоса показывал, что Силен все «за» и «против» уже взвесил и тратить время не препирательства не желает.

— Я не стану отвлекать вас литшними данными, – предупредил пони-детектив и, последний раз взглянув на дверь контрольной комнаты, зажмурился. Ему оставалось только вслушиваться в звуки происходивших событий и представлять их себе.

Вот замерший на месте сатир находится в состоянии предельной концентрации, отсчитывает секунды до рискованного манёвра, всматривается в смещение теней в шахте с подъёмным механизмом. Готовый использовать сотни магических инструментов, о которых ни один пони не слышал. Тартарскому чародею даже не требуется открывать рот и говорить – ему доступны куда более быстрые методы общения.

Бладхаунд представил, как стремительной чёрточкой проносится мимо порталов лишённая стен платформа. Детектив не знал, как декорирован этот лифт, поэтому представил его стереотипным: серым, с почти, но не совсем ровными швами от спаянных листов железа.

Ещё более стремительными оказались нимфериады. Алоэ прошла через разрыв, причём кувырком, упав на прихваченную чешую. Рядом с ней опустилась на все копыта Лотус, без видимых усилий забросившая на платформу лифта принца Блюблада. Детектив как-то был на эквестрийских играх и решил, что в его воображении нимфериады превзойдут чемпионов по прыжкам в длину и метании тяжестей.

Как всё произошло на самом деле, осталось загадкой, но радостные возгласы, сменившие шум активных порталов, убедили Бладхаунда, что затея удалась.

— Мистер детектив, – тихо произнёс сатир, – задача выполнена. Глаза можете открыть. И, если вам угодно, я переправлю вас в Тартар. На это силы у меня ещё остались…

— Возражаю. Это будет слишком подозрительно. И невежливо. Лутсше верните мне супруг, моих дражайших Алжмию и Ларжману. Тем более, что платье одной из них у м’еня в копытах.

Даже в заполнившем эфир молчании чувствовалось желание кобылок праздно провести время после удачно выполненной миссии.

— Обещаем, что к полуночи будем дома… – пошутила Алоэ.

Силен открыл пространственный разрыв рядом с Бладхаундом. Пока кобылки пересекали границу миров, пони успел разглядеть, что затевает могущественный чародей. Он положил свободную от колдовства ладонь на кусок чешуи, и тот моментально превратился в мелкую пыль, повисшую над столом чуть заметной взвесью.

Сатир начал водить пальцами внутри облака частичек, раздвигая его в стороны, разделяя на плотные группы и прижимая вниз, к отзывчивой поверхности стола. Перед ним моментально появились цифры, подобно кузнечикам прыгающие по прямым измерительных шкал, цветные точки, пикирующие на растягивающиеся графики, словосочетания на непонятном наречии, выписывающие волнообразные зигзаги.

Рассмотреть подробнее не получилось, поскольку портал в чуждый Бладхаунду мир схлопнулся.

— Итак, вернёмся в наши мэйританские будни, – предложил детектив, передавая элементы вечернего платья Алоэ. Лотус, отметив, что её наряд тоже выглядит весьма помятым, стала поправлять верёвочные завязки и ожерелье с изумрудами.

Бладхаунд тем временем высунулся из-за угла, наблюдая за дверями в контрольную комнату. И не зря – ему удалось застать момент, когда из скромного по чертежам помещения вышло чуть ли не пятнадцать гвардейцев. Двое из них, хитро скрестив короткие копья, помогали идти засыпающему на ходу принцу Блюбладу. Через дверной проём на этот конвой напутственно смотрела принцесса Луна.

— Отведите принца в его покои в обход банкетного зала! Никому ни слова об этом происшествии! Потом возвращайтесь на посты! – потребовала Луна у стражи. – Сестре я сама сообщу. А пока спущусь вниз. Вдруг он там натворил чего…

— Надеюсь, ты дверь в подземную комнату закрыть не забыла? – на всякий случай шёпотом поинтересовался Бладхаунд.

— Я воспитанная кобылка. Конечно, закрыла, – ответила Алоэ, вешая на ухо последнюю серьгу.

Следующую пару часов троица «мэйританцев» провела в отведённых для Гала помещениях, со стороны наблюдая за весельем множества пони и одного драконикуса. Бладхаунд и нимфериады довольно быстро сошлись во мнении, что без Дискорда данный официальный вечер стал бы на порядок скучнее.

— Всё, мистер детектив, ваша работа сделана, – произнёс Силен, нарушив молчание, за время которого пони едва не забыл про Тартар и его обитателя. – Прощайтесь и уходите!

— Как скажет’е, мистер сатир, – фыркнул Бладхаунд.

Гости из Мэйритании довели до логического конца свою беседу с принцессой Селестией, отдыхавшей от богатого на события вечера. В лучших национальных традициях Ал Люр и супруги напоследок сделали комплимент наряду аликорна, получив в ответ формальное восхищение кроем кафтана и платьев с бисерными обвесами. Забота о гостях из Марказы оказалась столь велика, что правящая особа лично проводила их до кареты, пожелав на хорси доброго пути.

Только когда экипаж двинулся прочь от дворца, словоохотливый «визирь из Мэйритании» откашлялся и перешёл на свой «повседневный» акцент.

— Весёлое было пр’иключиэние, – произнёс он.

Едва с губ детектива сорвался последний звук, как «было» превратилось в «началось». Одна из лежавших на сидении подушек открыла пару жёлтых глаз с красными точками зрачков и начала менять форму, приобретая очертания существа, составленного из частей других существ.

— Так-так, – произнёс драконикус и решил сощуриться в свойственной ему манере: его глаза в процессе увеличились в несколько раз, загородив остальную часть физиономии. – Кто это у нас тут? Весь вечер за вами наблюдаю, за необычными такими.

Бладхаунд вздохнул и опустил голову. У него был единственный повод для радости – Дискорд влез в операцию своей непредсказуемой персоной, когда уже не мог ничему помешать. Хотя теперь предстояло как-то отвадить Повелителя Хаоса, тем более, что последний начал активно нарушать границы личного пространства.

До предела растянув птичью лапу, Дискорд провёл когтём по ноге Лотус и стал изучать небольшие капельки воды, которые сумел зацепить, отделив от тела нимфериады.

— Очень интересно, – пробормотал драконикус, раскатывая каплю между когтями. – Необычно и интересно. Что же вы за загадочные гости? Может, кто-то из принцесс мне про вас расскажет? Вернёмся-ка во дворец и спросим.

Судя по ощущениям и виду из окна, вся карета на мгновение поднялась в воздух, развернулась и снова опустилась на колёса, причём тягловые пони, кажется, этого даже не заметили, принявшись двигать транспорт в противоположную сторону.

— Я думаю, про нас расскастшет кое-кто другой, – спокойно произнёс Бладхаунд, в ухе у которого только что отзвучала успокаивающая речь Силена, обещавшего решить проблему с назойливым драконикусом.

С его попутчицами происходило нечто странное. Услышав определённую команду, они печально вздохнули и обречённо переглянулись. Розовая пони с голубой гривой, мгновенно потеряв свой окрас, прыгнула на сидевшую напротив кобылку, оставив на месте одежду и украшения. Через секунду два существа превратились в нечто напоминающее просвечивающий, колышущийся студень, очень похожий на тот, что Дискорд притащил во дворец этим вечером. Только прозрачное образование довольно быстро приняло облик фигуры с козлиными ногами и бородкой.

Состоящий из воды с вкраплениями белых прожилок образ скрестил руки и открыл рот, чтобы произнести звучащими в унисон голосами Алоэ и Лотус:

— Дискорд, я попросил бы тебя не цепляться к моим подручным.

От произошедшей трансформации Дискорд инстинктивно отдёрнулся, но пони-детектив по мимике и взгляду предположил, что драконикус прежде подобное зрелище наблюдал. Замешательство, впрочем, не помешало Дискорду материализовать в лапах нечто, напоминающее своим видом и оформлением фотоальбом, и пролистать его от последней страницы до одной из первых.

— Малыш Силен? – выдал драконикус по завершении демонстративных манипуляций. – Это ты?

— Давно уже не малыш, – усмехнулся водный образ сатира. – Но да, это я.

— Силен, где ты?.. Сколько мы времени не виделись? Где ты прятался так долго? – сыпал вопросами мастер хаотических деяний. – Кто твои друзья? Что за дела у тебя среди пони?

— Я тебе обязательно всё расскажу. Но в другой раз.

Бладхаунд разглядел едва заметный жест Силена, которым тот распахнул портал в Тартар прямо на полу движущейся кареты. Сатир, сидевший на своём командном кресле, не удержался и подмигнул «одичалому брату». Водяной образ повторил этот жест, а через мгновение спрыгнул в портал. Ещё в полёте водяная фигура начала разделяться на две половинки, быстро принявшие очертания кобылок из понивилльского спа.

Детектив не стал дожидаться повторного приглашения, тем более что драконикус от него отвязался. Буквально отвязался – корабельный канат, который каким-то образом оказался намотан на ногу Бладхаунда и поперёк тела Дискорда, с тихим хлопком исчез. Но пони потратил пару секунд, собирая вещи, принадлежавшие мэйританским красавицам.

Бладхаунд оказался на холодных фиолетовых камнях безжизненного мира, где ему предстояло перевести дыхание после приключений минувшего вечера.

— Ненавижу, когда приходится так делать, – подёргиваясь, пожаловалась Алоэ. Она стряхивала с себя капельки воды, очевидно, принадлежавшие Лотус. Та отвечала взаимными манипуляциями – водные духи восстанавливали свою целостность.

— Извините, я решил, что это лучший вариант, – сообщил сатир, устало откидываясь в кресле. – Дискорд в далёком прошлом усвоил, что с сатирами лучше не связываться... Как-нибудь, мистер детектив, я расскажу вам эту историю.

— Вы не обязаны, – заметил Бладхаунд.

— Не обязан, – признал Силен. – Но, может, извлечённые из неё уроки вам где-нибудь пригодятся…

Бладхаунду пришлось отшатнуться – мимо него пробежала чёрная тварь с лоснящимся панцирем и внушительными клешнями. Зверюшка неведомой породы, которая, по словам сатира, видела возникновение Тартара, откликалась на имя Эврептерида. И она, судя по всему, разнесла в хлам клетку, куда её посадили, чтобы не путалась под ногами во время операции.

— Итак, мистер детектив, как я говорил ранее, работа ваша выполнена, – сообщил сатир, сажая Эврептериду себе на колени. – Проведя анализ чешуйки Ламии, я определил, что она сформирована методом самокопирования по исходному образчику. А он, в свою очередь, создан посредством преобразующей магии из сложного сочетания органической и неорганической субстанции.

Бладхаунд, Лотус и Алоэ придвинулись ближе к большому столу, над которым теперь проецировалась схематичная иллюстрация того, о чём повествовал Силен. В частности, образ гигантской змеи в один момент раздробился на вереницу чешуек, одна из которых замерла в центре вихря. Она вращалась вокруг центральной оси, как бы разбрасывая по столешнице картинки, изображавшие различные минералы и самородки.

— С учётом выявленного уровня естественного магического воздействия и обнаруженных компонентов, можно заключить, что исходный вариант чешуи формировался из пустынной почвы южного региона, находящегося во владении государств Мэйритания и Седельная Аравия.

Сатир щёлкнул пальцами, разворачивая над столом полупрозрачную имитацию карты с выделенным участком территории.

— Ламия пришла оттуда. И там надо искать о ней сведения, – подытожил Силен. – Вполне вероятно, что там сохранились легенды, предания о гигантской змее. Или дневники, записи Старсвирла Бородатого.

— А затшем нам его дневники? – поинтересовался Бладхаунд.

Сатир откинулся на спинку кресла. Лианы, из которых оно произрастало, слегка расползлись, подстраиваясь под кривизну хребта чародея.

Один из ящиков стола выдвинулся, открывая взору детектива скопление предметов, в которых угадывались артефакты, различные по облику и магической силе.

— Пока вы веселились, я тут проводил небольшой анализ, – сообщил сатир, указывая на кристаллы, ювелирные изделия и пару накопытников. – Исследовал древние магические реликвии, сравнивал поляризацию чар с инклюзиями, обнаруженными в чешуе Ламии. В общем, пытался определить, что за колдун поработал над созданием змейки. Выяснил, что это один из Старсвирлов.

— Один из?.. – приподнял бровь Бладхаунд.

Сатир на мгновение поднял голову и повернул её в сторону земнопони.

— Разве я вам ещё не рассказывал эту примечательную историю?

— Во дела! Он кому-то ещё не рассказывал «эту примечательную историю», – донеслось ворчание Лотус. Сатир слегка улыбнулся.

— Да, я люблю распространяться на эту тему. Меня восхищает в этой истории гениальная простота решения сложной проблемы. Старсвирл Бородатый, если помните, был величайшим магом Эквестрии. Я старался наблюдать за его деяниями, открытиями, исследованиями, мне это было интересно. В какой-то момент великий чародей столкнулся с проблемой. Он мог исследовать что угодно, но не мог исследовать самого себя. Потому что, изучая себя, он не мог стать сторонним наблюдателем, каким являлся по отношению ко всем остальным объектам и явлениям. Тогда он разработал особое заклинание, нашёл в удалённой части Эквестрии озеро и зачаровал его. И сделал при помощи зачарованной воды точную копию самого себя. Ещё одного Старсвирла. После чего заставил копию забыть, что она копия, наложил на себя заклинание невидимости и стал наблюдать фактически за самим собой. Стал объективно и непредвзято изучать великого чародея Старсвирла.

— А Ламию он для чего создал? Что на ней изучать хот’ел?

— Не знаю, – пожал плечами сатир. – Я тогда отвлёкся ненадолго. Лет на пятьсот по вашему исчислению. Потом не смог найти каких-либо следов Старсвирла. Ни одного из двух. Что с ними стало – для меня загадка. Весьма вероятно, что один или оба сразу до сих пор здравствуют. Но кто-то из них к существованию Ламии причастен, поэтому ищем мы не только легенды о змеях…

Кресло сатира с тихим шелестом повернулось, обращая лицо Силена к карте.

— Поиски начать можно в Эль-Джадаре, в библиотеке султана Сулеймейна. – На карте начала мерцать красная точка, отмечающая упомянутый город. – Или в архивах крепости Экус-Кермен, которым почти тысяча лет…

— Радует то, что у нас уже есть маскировка для этого региона, – заметила Алоэ, наблюдая, как растёт число красных маркеров на карте.

— Надевать один и тот же наряд? Мы что, нищие? – улыбнулся сатир. – Я целый гардероб могу сделать. Главное, вас в этот регион доставить…

— Вам определённо понадобится моя помостшь, – заметил Бладхаунд. – То есть придётся пересмотреть текущий контракт.

Упомянутый документ, на работу над которым ушло три с лишним чернильницы, моментально появился из пустоты, оказавшись в руках у сатира. Тот поспешно пробежался взглядом по основным пунктам и объёмным приложениям контракта.

— Технически, вы выполнили свою часть договора, – заметил Силен. – Вы можете отказаться от дальнейшего участия в наших авантюрах. Как я опасаюсь, степень непредсказуемости их результата будет постоянно расти.

— Да, – кивнул земнопони, сделав глубокий вдох. – Я мог бы отказаться от дальнейшего участия в ваших, как вы говор’ите, авантюрах. Мог бы откланяться и вернуться в свой офис в Балт’имэйре – лакать кофе из кружки и перекладывать листы бумаги в ястшиках. Мог бы продолжить свою детективную деятельность по поиску сбежавших кошек и рассл’едованию пропажи фруктов, украденных соседями друг у друга. Только одно наше сегодняшнее приклютшение, мистер сатир, превзошло все мои расследования с начала карьеры. И если у вас есть дальн’ейшие планы подобной деятельности – я с вами. Тем более что мои знания окажутся вам крайне полезными.

— То есть? – уточнил сатир, собирая листки контракта в аккуратную стопку.

Коричневый земнопони опустил взгляд на потрескавшиеся камни Тартара. Когда он снова поднял голову, Силен отметил чуть заметные изменения, произошедшие на морде собеседника. Прищур глаз, уголки рта, положение бровей – прежде знакомые черты детектива предстали в новом виде – словно поменялся источник света, и тени деформировали образ.

— Вы для своей работы в наутшной среде взяли фальшивое имя Ритасниэлис. И я для своей работы в детективной среде взял фальшивое имя Бладхаунд. По-настоястшему меня зовут Акаль-ат-Сиглави. И я как раз родом с дальнего юга.

Сатир задумчиво погладил белую выцветшую бороду.

— Хорошо, мистер детектив, – сдержанно произнёс он. – Считаю, что это будет большим риском для вас, но не хочу становиться на пути личной инициативы. Хотя я для вас планировал нечто иное… Поиски Скриптеда Свитча. Этот скромный юный единорог имеет для нас принципиальную важность. Без него мелодию не завершить… Ах да, совсем забыл…

Силен поднял руку, направив её ладонью на столешницу. Над плоским полированным камнем появилась размытая подёргивающаяся картинка, в которой узнавалась музыкальная партитура – золотые линии и значки нот на тёмном фоне. По воле сатира из недр стола вылетел поток частиц жёлтого цвета. Разделившись в полёте, он осел на партитуре, образовав ещё несколько нотных строк. Запись мелодии стала чуть ближе к завершённому виду, но пробелы в ней оставались.

Чародей из Тартара совершал причудливую «запись» каждый раз, когда детектив находил для него какую-то подробность из жизни Ламии. Бладхаунд вспомнил объяснение, которое сатир сделал, когда впервые показал пони партитуру.

«Единственный мой талант, которым я по-настоящему горжусь – музыкальный. У меня получается представлять события и поступки других в виде перепадов звучания, ритмов. Я воспроизвожу историю при помощи моей сиринги. Однажды я понял, что чужая история находит отклик в сознании. Слушающий свою мелодию субъект подпадает под её влияние и стремится прийти к её источнику. То есть ко мне в Тартар. Для меня это многое решило. Я понял, что могу использовать свой талант, чтобы убрать из вашего, мистер детектив, мира много нехороших личностей. Музыкой я приманиваю их. Музыкой я подавляю их волю. Музыкой я удерживаю их здесь, в Тартаре. И чем больше я о них знаю, чем подробнее их мрачные истории… Тем корректнее мелодии. Тем крепче твари спят в своих клетках…»

— Я обязатиэльно займусь Скриптедом Свитчем, – ответил Бладхаунд, когда мысленное эхо отзвучало. – Так как, в принципе, представляю, где он находится. И Тшейд, советник по науке, косвенно мои предположения подтвердил. Место – секретные лаборатории «Си Хорс» в ниэйтральных водах. Если мои сведения верны, Свитч там и оттуда никуда не денется.

Фокус карты лихо сместился вправо и вверх, открывая музыканту и его подручным вид на крохотный архипелаг, расположенный между берегами Эквестрии и проливом, за которым находилась Грифонья Республика. Масштаб не позволял увидеть земли драконов, находившиеся южнее, и край плато, где располагался Грифонстоун, лежавший севернее.

— Ну, ладно, – с некоторым огорчением произнёс сатир, полюбовавшись на географические пиктограммы. – Пока вы ходите по родным краям, я придумаю для вас легенду и разработаю план вашего внедрения в эти Лаборатории. – Еле заметным жестом сатир создал прореху в пространстве. За ней проглядывали очертания кабинета детектива в Балтимэйре. – Пока что будем на связи, мистер детектив.