Да устроюсь я на работу!

Да устроюсь я на работу!

Аккуратные, красивые буквы рождаются под плавными, уверенными движениями простого карандаша. Каждая черточка знает свое место на листе, каждая точка стоит особняком за право являться частью очередной истории своего автора. Не всякая пони одаривается способностью создавать новые интересные миры. Мягко скользя по бумаге, карандаш рождает строчку за строчкой, будто держащая его зубами лошадка совсем не задумывается ни над смыслом, ни над рифмами, ни над количеством слогов и ударениями, а все получается само собой, как по волшебству.

Стук в дверь заставил карандаш дрогнуть. На листе осталась длинная грифельная непредвиденная полоса. Кобылка сиреневого окраса с ярко зелеными глазами выпустила карандаш изо рта и произнесла печальный неразборчивый звук, похожий на "о-о-у". Редкие солнечные лучи ложились мягкой вуалью на пол, тишина прерывалась с каждым шагом маленькой пони, тихо ступающей по направлению к коридору, чтобы открыть дверь ранним гостям. Эта тишина пугала ее и не давала покоя, поэтому цоканье собственных копыт успокаивало ее нервы и снимало напряженность. Странно, но совсем недавно, несколько часов назад, при тусклом свете маленькой лампы в полной тишине и почти во мраке она чувствовала себя как рыба в воде.

— Привет, Вэйстин Тайм [1]! – мать кобылки загарцевала в кухню, тряся хвостом.

— Пап? – пони позвала жеребца в голубой рубахе и с солнцезащитными очками, которые были сняты, сложены и висели на душке, зацепившись за рубашку.

Статный жеребец прикрывал копытом мордочку, чтобы утреннее солнце сквозь окно не било в глаза, пока его дочка возилась с дверью. Свет растягивался в коридоре, задевая двери соседних квартир, но большая его часть была все также скрыта ночным мраком. Утро в Мэйнхэттане начиналось настолько рано, что жеребцы и кобылки, запряженные в желтые кэбы, пересекали городские улицы еще до восхода солнца, поднимая пыль своими простыми безвкусными колесами и подковами без изысков, а прохожие уже спешили на работу, разглядывая вывески местных магазинчиков.

Ничего ей не ответив, он зашел в квартиру.

— Мы вот решили заскочить, проверить… в смысле, спросить, может, что-нибудь нужно?

Кобылка насупилась.

— Вы до старости меня будете опекать?

— Нет-нет, что ты, мы просто мимо проходили.

— У меня все в порядке.

— Чудно, — мать улыбнулась дочке и повернулась к зеркалу, любуясь собственным отражением.

Жеребец посмотрел на самую важную и любимую кобылку в своей жизни, потом перевел взгляд на другую самую важную и любимую кобылку в своей жизни, а после – снова на первую.

— Я на кухню, — едва слышно произнес он.

Мать встрепенулась и посмотрела на сиреневую пони.

— Ты уже покушала?

— Мам! – зеленоглазая кобылка презрительно посмотрела на мамашу.

Тяжело сказать, действительно ли Вэйстин Тайм считала эту заботу излишней или же просто делала вид, что она уже большая пони, которая не нуждается в ничьей поддержке. Малышка посмотрела на большие тяжелые дедушкины часы, которые она так любила, что даже забрала к себе из родительского дома, когда решила жить отдельно. Будучи маленьким жеребенком, она неотрывно смотрела на их безостановочный ход, даже домашние животные, любящие наблюдать за движением стрелок и маятника, не могли тягаться с ней в этом соревновании. И, конечно, эту громадную махину тащила в свое новое место жительства не она. Она бы никогда не подняла ее без посторонней помощи.

Молчание прервали звуки открывающегося холодильника и радостный возглас "О, пирог!"
— Так да или нет? – мать была настойчива.

— Да, — изумрудноглазая земнопони отвернулась, состроив хмурое выражение лица, но старшая кобыла не унималась.

— Что с тобой? Ты выглядишь бледной. Ты снова не спала всю ночь?

— Я пишу.

— Снова пишешь? Ты не пробовала найти работу? За увлечения тебе никто платить не будет.

— Да знаю я. Я просто… дай мне время, хорошо? – ответила кобылка с сожалением.

Ярко-фиолетовая земная пони стыдливо прикрыла круп своим щуплым зеленым, под цвет ее глаз, хвостом, прикрывая кьютимарку, на которой не было ничего напоминающего карандаш, газету, книги или перья. В день, когда она ее получила, это не казалось проблемой. У эквестрийских жеребят вообще довольно беззаботная жизнь. Тем не менее, ее смущения и страх не позволяли заводить много друзей, но те, что были, играли в ее жизни немаловажную роль. Она искренне не понимала, что интересного может быть в катании с горки или игре в прятки. Только лишь пустая трата времени, ничего больше. Зарывшись с головой в книжки, она сидела дома. Но в ее жизни никогда не возникало слова "скука", кобылка просто его не знала, а свою жизнь воспринимала как удивительный дар.

Старшая лошадка нырнула мордочкой в свою сумку, перебирая содержимое.

— Вот держи, — сказала пони, остановившись на секунду, не вынимая морды из сумки, после чего взяла в рот тубу и протянула дочке, — это тональник.

— Спасибо.

— Все-таки лучше бы ты спала по ночам, как все пони.

— Не все, а большинство. Это не то же самое. Не, не могу, мне слишком нравится ночь. Именно в это время у меня получается писать.

Сиреневая земнопони улыбнулась, считая это достижением, поводом для гордости, но ее собеседница не проронила ни слова.

— Я обязательно стану лучшей, никто и рядом стоять не будет.

Ее мать молча смотрела на нее с жалостью, и, возможно, с чувством стыда. Холодный сильный ветер бесцеремонно ворвался в комнату через открытую форточку, жестоко трепля занавески.

— Что? Неужели я неправа? Разве нет?

Пони буравила взглядом дочку, но ничего не произносила, словно оценивая, как ее не обидеть. Прохладные порывы не оставляли занавески в покое, будто бы играясь с ними, как котенок.

— У меня уже получается гораздо лучше. Я стараюсь.

Кобылка, не отрывая взгляда, смотрела на любимого жеребенка, готовая помогать ей в самых тяжелых ситуациях, но все так же молчала. Освежающие потоки воздуха нежно обнимали занавески, гладя их и даря умиротворение.

Кобылка в один прыжок добралась до своего стола и стала рыться в бумагах.

Про кинематографию читала много я
Арт дизайн и музыка, все не то
Может, даже анимация, или рассказ создать
Но стихи всегда мне ближе всего

Без дела сяду, нет, не могу писать
Люблю тебя, но я устала ждать

Муза, ну где же ты сейчас?
В жару я засыпаю днем, ведь ты в ночи подчас
Муза, яви себя ты мне
Чтоб описать мир на листе

Муза, взлетаю высоко
Но ранний утренний рассвет зовет меня на дно
Муза, обещаю, буду ждать
Не прекращу тебя желать [2]

— Ну, как? – зеленые глаза земной пони светились от радости, но было видно, что она боится улыбнуться.

— Потрясающе, — жеребец вышел из кухни и поднял копыто, потирая солнцезащитные очки, подвешенные на рубашку, — Муза – это имя твоей возлюбленной?

Аметистовая кобылка открыла рот и подняла копыто в знак протеста, но остановилась и, ничего не сказав, закрыла рот, медленно соображая.

— Да шучу, шучу, — ее отец засмеялся, — мне правда понравилось, — переведя взгляд на свою жену, он, казалось, светился от гордости за свою дочь.

— Да, действительно неплохо, — мать улыбнулась, — у тебя определенно талант. Мы, пожалуй, пойдем. Тебе купить что-нибудь?

— Консервированной кукурузы, — задумчиво произнесла зеленоглазая лошадка, — если можно.

— Конечно можно, и еще горошка захватим. Все что угодно, для моей дочурки, — сказал отец, — мы зайдем послезавтра.

Перед тем как выйти, мать вытащила из своей сумочки небольшой позвякивающий мешочек и аккуратно положила на полочку в прихожей.

Закрыв за ними, зеленоглазая кобылка уперлась спиной в дверь и спустилась на пол, сетуя на то, что эта встреча прошла затруднительно и сложно. Она была склонна преувеличивать трагедии в своей жизни, малозначимые события занимали у нее весь день, надуманные страхи превращались в реальные, а неловко произнесенное слово заставляло ее часами обдумывать, что о ней подумал собеседник. Даже если собеседник на самом деле и внимания не обратил на такую мелочь, для нее все обращалось во встревоженность, а порой доходило и до отчаяния. С другой стороны, маленький кусочек торта или милая цветная заколка в ее хилую зеленую гриву также приводили ее в неимоверный восторг. А много ли пони умеет радоваться мелочам?

Только встав на ноги, кобылка снова услышала стук в дверь. Полагая, что ее родители что-то забыли, она открыла, но обнаружила там лишь свою подругу.

— Привет, — бесцеремонно войдя, лошадка красного окраса хлестнула оранжевым хвостом по мордочке хозяйки, — что, еще не проснулась?

— Я… эй, почему все, кто ко мне приходят, первым делом отправляются к холодильнику? – гневно прошипела сиреневая земная пони красной единорожке.

Та остановилась на полпути к кухне и развернулась к земнопони лицом. Глупо улыбаясь, кобылка с рогом моргнула.

— Эм… нет, нет, я не это хотела сказать. Я не запрещаю, иди, куда шла. Это был риторический вопрос, — как бы извиняясь, пробормотала Вэйстин Тайм, шаркая ножкой по полу, в то время как единорог посмотрела куда-то вбок, снова моргнула и молча развернулась обратно к кухне, — видела моих родителей? Они только что вышли.

— Ага, чудная пара. Тебе тоже стоит кого-нибудь найти. Я тебе даже помогу.

— Как? – земная пони поправила свою зеленую, как трава, гриву.

— Не дам тебе растолстеть.

— Очень смешно. У меня нет денег заполнять холодильник съестным, а ты еще и издеваешься.

— Слушай, вот за этим я и здесь. Я чего заглянула, у меня есть пара знакомых, им требуется сотрудники. Вот, — на кухонном столе расположились несколько цветных стикеров, прилетев в магической, телекинетической ауре и заполнив собой половину пространства, — ты ведь планировала искать работу, так?

— Я… да, наверное… спасибо.

— Эй, ну что за настрой? – единорожка сделала неловкие движения копытами, пытаясь приободрить подругу, но, учитывая ее набитый рот, получилось скорее смешно, чем обнадеживающе.

— Я даже не знаю. Это не моя специальность, для этого недостаточно квалификации… – пони вздохнула, перебирая носиком цветные бумажки, – в смысле, мне действительно это нужно?

— Тебе нужны деньги?

— Да, но…

Единорожка с рыжей гривой дожевала свой сэндвич и стала осматриваться в поисках чего-нибудь еще.

— Но что? – произнесла она, когда ее взгляд, ничего не найдя, снова вернулся к подруге.

— Налить тебе чаю? – земнопони встала и достала кружку.

— Не уходи от ответа. Что тебе недостает? Чего ты хочешь?

Земная пони замерла, перед тем как перелить жидкость из чайника в кружку, и вздохнула.

— Я боюсь.

— Что? – непонимающе посмотрела на нее подруга.

— Я боюсь, ясно? – резко повернулась к ней Вэйстин, — я боюсь не оправдать надежд своих родителей, я боюсь подвести своего работодателя, боюсь не понравиться коллегам, боюсь, что не справлюсь с работой… А больше всего я боюсь, что это станет моей тюрьмой.

Рубиновая пони встала и погладила свою зеленогривую подружку по спине. Сама она никогда ничего не боялась, и потому мало представляла, как нужно утешать других. Несмотря на агрессивный внешний вид, она была безобидной, простодушной и любопытной. Нередко окружающие кобылки, завидев красного единорога с огненно-рыжими гривой и хвостом, закономерно ожидали вспыльчивого характера и огненную магию. Но узнав получше рогатую пони, все как одна находили ее приятной в общении и даже любезной. Может, именно поэтому у нее и был такой характер – при встрече все изначально ее опасались, как при кредите доверия, только наоборот, ожидания в отношении нее были низкими, и даже минимум позитива и сдержанности воспринимались положительно. Легко быть хорошей, если для этого просто не нужно делать ничего плохого, как и нет мотивов делать что-то плохое, когда все вокруг относятся по-доброму. Но конкретно сейчас ей мало было быть "просто пони", она должна была показать себя заботливой подругой, и она это знала. Гладя земнопони, как кошку, она надеялась, что успокоит ее.

— Ну-ну, я рядом. Откуда такие мрачные мысли?

— Очевидно же. Работа требует времени. У меня не будет хватать его на саму себя. Например, на стихи. Вот послушай.

Производства и потребления спад
Не допустит никто, лишь задержку зарплат
Дом, работа, быстро жизнь проходит мимо
Не забудь ты про время, драгоценнейший он клад [3]

— О нет, только не снова!

— Что? Не нравится?

— Опять твои странные стишки, похожие на песни, опять ты заливаешь про свои "способности к труду", "предпринимательские прибыли", фабрики, цеха, корпорации и мануфактуры. Мне не интересно, я тебя не слушаю, — единорожка закрыла уши копытами и замотала головой.

— Очень по-взрослому, знаешь ли. Ты просто маленький жеребенок.

— А ты просто зациклена на сложностях и неудачах. Взаимодействие спроса и предложения – это, конечно, здорово, но у нас почти социальная утопия. Все просто отлично с рынком капитала, недвижимости, ценных бумаг. И с рынком труда тоже. Безработицы почти нет. Так чего ты волнуешься? Найдешь ты работу, позволь невидимому копыту вести тебя к богатству и процветанию, — огненногривая единорожка, приобняв подругу и прижавшись к ней щечкой, с воодушевленной улыбкой медленно провела копытом по воздуху.

— Хм… МэйнЯрд Кес [4] с тобой бы не согласилась.

— Не люблю я ее. Ее желтая шерстка слишком яркая. И новая принцесса ее, кажется, тоже недолюбливает. Не помню ее имя, в последнее время их как грибов после дождя.

— Не суди книгу по обложке. Кстати об этом, может, мне стоит издать книгу? Так я и денег получу.

— Тебе есть, что предложить?

Зеленогривая кобылка смотрела на нее с грустью. Ее подруга никогда не проявляла заинтересованности к ее произведениям. Напротив, она не упускала случая покритиковать. Поначалу зеленоглазую пони это обижало, потом – злило, теперь же – она старалась не давать повода над собой посмеяться, просто не поднимала тему своих увлечений с ней в разговоре. Только лишь при особенных случаях. Красношерстная подружка не стремилась ранить чувства Вэйстин Тайм. Она просто думала, что ее собеседница шутит, говоря в рифму. Ей потребовалось время, чтобы, наконец, понять, что хобби ее подруги серьезнее, чем ей казалось. Она корила себя за неуместные издевки и ухмылки, и также старалась избегать темы стихотворений, литературы или творчества в целом.

Задав такой неделикатный вопрос, огненная, пылкая пони вдруг сообразила, что могла обидеть писательницу этими словами. Игнорировать такое было нельзя, потому она решила развивать свою мысль, дабы снова не показаться бесчувственной.

— Я имею в виду, что, возможно, я никогда особо не прислушивалась к твоим стихам. Может, они не так уж и плохи, – единорожка попыталась улыбнуться, чтобы выглядеть искренне.

Тайм стала копаться в своих записях, а в глазах появился озорной блеск – наконец, хоть кто-то проявил интерес к ее творчеству.

Труд, капитал и процент – философия
Дружба, счастье, радость, жизнь – теперь мифология
Здесь легче управлять несчастной массой
Статус, деньги и власть – основа психологии

И предметы роскоши – тут низшие потребности
Больше интеллект – не гарант здесь успешности
Страх, кошмар, и талант – не есть дар
Потеря времени – предел инфантильности

На заводе бытия, где зарплата с премией ждет
На заводе бытия, сверхурочные и отпуск не в счет
На заводе бытия, на износ труд, усталости гнет [3]

— Что ж, это… неплохо. На самом деле, мне даже понравилось, но…

— Что не так? – сиреневая кобылка была готова воспринимать критику, но услышала не то, что ожидала.

— Я далека от поэзии. Не думаю, что ты можешь брать мой голос в расчет, если будешь издавать стихотворения. И не станет ли это твоей обязанностью? Ну, то есть, когда работа – это хобби, которое приносит удовольствие, это просто замечательно. Но если хобби станет работой, ты не сможешь закрывать на него глаза. Тебе придется стараться, ты будешь вынуждена работать хорошо, потому что это… ну знаешь, уже не только для тебя одной, но и для других тоже, тем более за деньги.

— Да, наверное, ты права, — Тайм задумалась, сможет ли она осилить эту ношу.

— Хотя неплохой вариант, — рыжегривая единорог встала на задние копыта, широко расставив передние ноги, словно пытается на радостях обнять весь мир, — и Эквестрия получит еще одну известную и профессиональную поэтессу.

Вернув все конечности на пол, кобылка посмотрела за плечо подруги, на огромные часы с маятником.

— Слушай, мне уже пора идти, а то я опоздаю, — перед тем как выйти за дверь, она повернулась и, широко улыбаясь, произнесла, — на работу опоздаю.

— Да, да, хорошо, я поняла, хватит издеваться, — смеясь, аметистовая лошадка закрыла за ней дверь. Ее подруга всегда была несдержанной в юморе, и даже слегка навязчивой.

Вздохнув, Вэйстин посмотрела на свой письменный стол, на котором сиротливо расположились небольшая пачка бумаги, несколько карандашей, наполовину пустая чернильница и потрепанное перо рядом с ней. Сев за стол, кобылка принялась с упоением перечитывать свои работы, время от времени делая пометки в черновике. Утро сменялось днем, время таяло на глазах, но в мире фантазий его не существовало вовсе. Хорошо, что у зеленоглазой пони не было золотой рыбки или другой аквариумной живности, которой затруднительно привлечь к себе внимание во время страданий от голода. Прерываясь на чашку чая, сиреневая лошадка обратила внимание на продолжительный шум в коридоре и пошла проверить.

Ее соседка нелепо стояла на задних ногах, упираясь передними в дверь и зачем-то толкая. Время от времени кобылка дергала ручку и ключ в замочной скважине, а также пыталась посмотреть вдоль ключа, уходившего в недра замка. Ее младшая сестренка с большой розовой коробкой, выглядывающей из седельной сумки, крутилась вокруг нее.

— Может, нужно повернуть? – земная пони цвета индиго наивно смотрела темно-синими, под стать шерстке, глазами на старшую сестру.

Повернув голову и устало посмотрев на жеребенка, старшая земнопони, ничего ей не ответив, перевела взгляд на свою зеленогривую соседку.

— Тайм, могла бы ты занять ее, пока я разбираюсь с замком?

Пони улыбнулась, жестом приглашая жеребенка к себе.

— Пойдем малышка.

Кобылка засеменила короткими синими ножками, оборачиваясь на старшую сестру, но было видно, что у той теперь значительно меньше забот, по крайней мере, усталость на ее мордочке сменилось на задумчивость.

Войдя домой к Вэйстин Тайм, маленькая пони первым делом сбросила седельные сумки и достала из одной из них розовую коробку с розовыми надписями на розовом картоне. Внутри была маленькая игрушечная лошадка пони… тоже розовая, но светлее, чем упаковка и надписи.

— Смотри! – жеребенок просто сиял от счастья, — мне, наконец, купили Барбару.

— Барбару?

— Ну да. Неужели никогда не слышала? Барбара от МэйнТэйл. [5]
— Слышала, но все равно странное имя.

— Неправда. Что в нем странного? Одну мою подругу зовут Барбарой. Она… — кобылка задумалась на секунду, вспоминая, — кажется, она парикмахер. Или стилист. А еще у нее веснушки, — маленькая пони едва заметно хихикнула и указала копытом на коробку, — а у тебя никогда такой не было?

— Неа. Не приходилось иметь. Но у меня были другие игрушки, — улыбаясь, сиреневая пони покачивала головой, вспоминая.

Мгновения спустя от ностальгических воспоминаний не осталось и следа, им на смену пришла грусть. Вэйстин Тайм тяжело вздохнула, удерживая в памяти осколки своего детства. Нет, конечно, ее родители были совсем не жестокими и бедными пони, чтобы не хотеть или не суметь купить игрушечную лошадку для дочки. В Эквестрии, вероятно, вообще нет семей, которые бы были способны плевать на нужды, интересы или мнение своего жеребенка. Изумродноглазая пони сама отказывалась играть с игрушечными лошадками, не видя в этом ничего интересного, и ее родители просто перестали ей их покупать. Однако она была очень им благодарна за подарок на свои двенадцать лет – игрушечную кассу. Упиваясь своим величием, она представляла себя вершителем судеб. Забавно, но личности, потребности и желания других пони она видела не в самих пони, а в счетах, чеках и документах, одним словом, в бумажках, характеризующих окружающих лишь цифрами. Но большего ей было и не надо. Только в восемнадцать лет, когда в доме неподалеку произошел пожар из-за неумелой единорожки, явно неспособной к пирокинезу, Вэйстин Тайм критически оценила свою любимую игрушку. Бумажки горят, потери неизбежны. А накопленные знания сгорят только вместе с ней. В тот день она стала еще взрослее. Следующие несколько лет маленькая пони посвятила книгам и статьям и больше не тратила времени на глупые игры, хоть и с теплотой вспоминала о своей любимой кассе.

— Будешь? – малышка протягивала печенье.

Аметистовая кобылка, предавшись воспоминаниям, не заметила, как ее гостья достала из другой седельной сумки большую желтую пачку печенья с изюмом и уже успела съесть одно. Взяв печенье, зеленогривая земнопони пригласила гостью в гостиную. Плетясь за соседкой, маленькая индиговая пони смешно перебирала ножками, каким-то чудом не наступая на свою гриву и хвост, хотя те почти волочились по полу. В этом доме никогда не было света в достаточном количестве, юная поэтесса предпочитала полумрак, однако ее маленькая гостья была снисходительна и все же нашла это место довольно уютным. Солнце вовсю старалось осветить гостиную, но у него получалось неважно. Тем не менее, нельзя было сказать, что в комнате темно.

— Хочешь послушать мои наработки?

— Очень! – синие глаза кобылки широко распахнулись, — я слышала, что ты пишешь стишки, мне такое нравится.

— У меня есть один, как раз об игрушечных лошадках.

Вся наша жизнь — простая
Мы ходим там же, где и спим
И даже у врат рая
Наш 'equus' лик неотделим

От нас самих
Ведь мы видим знак
Что же не так?

Резина, краски, пластик
Плюш, минки и канекалон
Мы слышим "It's fantastic!"
Наш образ жизни — эталон

Когда-нибудь, знаем мы
Для всех нас путь найдем
В страну для пони

Но здесь – игрушки для детей
Покорно по кругу идем
Катая их на спине
Стремясь в радужный мир во сне

Где же ты, Эквестрия?
Как мне тебя найти?
Весь овес отдам
Чтоб нам туда уйти

Где же ты, Эквестрия?
Нам не в блайнд бэгах жить
Должна хорошей лошадью
Для всех живых существ прослыть [6]

— Твои стишки странные.

— Ты не первая, кто мне об этом говорит. И даже не вторая…

— Что такое "equus", "fantastic"? Разве правильно будет не "фантастика"? Там же "а" в конце.

— Ты ведь знаешь, что помимо эквестрийского есть и другие языки? Якистанский там, пранский, зебриканский, грифонстоунский…

— О, так это не эквестрийский? Я всего лишь маленький жеребенок, мне можно не быть… лин… ливнис… не знать других языков. А что за "врата рая" такие?

— Когда-то я хотела написать стихотворение об этом. Оно должно было быть про кобылок, которые живут в ужасных условиях, а потом отправляются искать город.

— Какой город?

— Эквестрия.

— Но ведь это не город.

— Но они-то этого не знают. И вообще, это печальный и грустный стих, у меня так и не хватило духа его написать, — разум Вэйстин Тайм был где-то далеко, она смотрела прямо перед собой не моргая, словно переживала за судьбы персонажей, которые пока даже не были описаны на бумаге.

У настоящих, живых пони жизнь куда как лучше, чем у игрушечных, у них есть свобода, кучи возможностей, их мнение учитывается. Однако, игрушечные – никогда не испытывают чувство голода, редко сталкиваются с несправедливостью, и каждая имеет свою собственную коробку-дом. А вот некоторые черты игрушек и настоящих пони могут быть похожи. И тех, и других порой забывают, когда возраст накапливает года. Бывает даже, пони ломаются, как физически, так и морально, как искусственные, так и живые. Как иронично, персонажи ее произведений, чьи судьбы она пыталась описать так реалистично, по сути, были игрушками в ее копытах. Не являются ли живые пони – тоже чьими-нибудь игрушками?

— Эм… мы все еще об игрушках говорим?

— Что? – этот вопрос прервал мысли зеленоглазой кобылки и она пару раз моргнула, смотря прямо на жеребенка перед ней.

— Просто ты описываешь игрушечных пони прямо как настоящих, только…

— Только что?

— Только, как будто они живут в каком-то другом мире.

— Даже в реальности порой бывают пони, которые воспринимают других пони, как свои игрушки. Очевидно, что если бы были какие-нибудь другие миры, там тоже можно было бы воспринимать пони, как игрушек. Особенно если бы они были не достаточно разумные, скажем, как домашние питомцы.

— Если бы у меня был домашний питомец, я бы не воспринимала его как игрушку, это жестоко. Жаль, что моя сестра ни за что мне не позволит никого завести.

Зеленоглазая земнопони указала копытом на коробку своей собеседницы.

— Ты всегда можешь воспринимать свою игрушку, как нечто большее. Тебе необязательно иметь питомца.

— Да, но ведь куколка действительно неживая.

— Кто знает. Может, она оживет благодаря тебе.

Шум в коридоре вновь возобновился, но теперь он был похож на возню с постукиванием. Две земные пони выглянули из-за двери, чтобы проверить, как продвигаются дела с замком. Старшая сестра индиговой малышки, похоже, так и не сумела изменить ситуацию к лучшему, и теперь рядом с ней стояли еще две кобылы. Формы, значки, фуражки, солнцезащитные очки, подвешенные за душку на рубашку, рации и, самое главное, серьезный и бесстрашный вид выдавали в этих кобылках офицеров полиции. Одна из полицейских – земная пони – светила фонариком, удерживаемым во рту, на ключ, застрявший в замочной скважине. Другая пони была единорогом, и экипировка в виде фонарика ей была без надобности, однако она предпочла допрашивать потерпевшую.

— Делайте, что хотите, но не выбивайте. Если разворотит дверной косяк, я сойду с ума.

— Спокойно, гражданка. Мы профессионалы, — офицеры переглянулись и покачали головами друг другу.

Единорожка встала напротив замка, ее рог засветился, и короткая быстрая вспышка с треском заморозила замок. Другая пони-коп точным ударом переднего копыта выбила промороженный замок, пронзив дверь насквозь. Однако даже после этого дверь не поддалась, хотя, казалось бы, замка в ней уже не было. Единорожка широко расставила передние ноги и повторила процедуру. Теперь уже вся дверь обратилась в кусок заледеневшего дерева. Полицейская земная пони поправила свою рацию, встала задом и лягнула дверь, отчего та разлетелась напополам, после чего быстро отпрыгнула вбок, а единорог тут же перескочила на ее место и снова засветила рогом, врываясь в квартиру – в полицейской академии учат работать быстро и слажено и быть готовой к штурму в любых условиях, а сила привычки работает даже в безопасных ситуациях. Из дверного косяка выпал заледеневший кусочек металла прямо под ноги хозяйки, и, несмотря на выбитую дверь, в целом, она осталась довольна, ведь косяк остался цел.

— Увидимся, Вэйстин! – индиговый жеребенок с седельными сумками протрусила к себе домой.

— Спасибо, — улыбнулась ее старшая сестра, обращаясь к сиреневой кобылке, — сейчас достану документы на квартиру, — сказала она уже пони в форме.

Вернувшись к себе, Вэйстин Тайм снова устроилась за столом. Жизнь возвратилась в знакомое быстрое русло. Карандаш выписывает пируэты, оставляя на бумаге части рифмованных историй, листы черновиков становятся все грязнее. Порой жизнь по ту сторону страниц куда как интереснее реальности, а главное – там нет никаких разочарований. Нет страха не понравиться окружающим, нет необходимости во сне, еде или отдыхе, нет потребности в признании, уважении, власти или деньгах. Этот волшебный мир полета фантазии без границ и края хочет лишь бумаги, грифеля и… к сожалению, времени. Зеленоглазая кобылка посмотрела в окно. Тьма не позволяла лицезреть всю улицу целиком, фонарные столбы уже, похоже, давно освещали дорогу все также спешащим по делам кобылкам и жеребцам. Пони просидела за столом несколько часов, но для нее прошли лишь краткие мгновения. Изумрудные глаза вглядывались во мрак за окном, резкими движениями пытаясь ухватить какие-то недосягаемые детали. Серые тучи покрывали небо, изредка пролетали пегасы, иногда толкая темные облака, иногда скача по ним, как по воздушному лугу. Лошадка не хотела признавать, что вечер уже наступил. Живот недовольно заурчал. Тайм не могла сказать, в который раз, ведь она не обращала на его урчание никакого внимания. Только лишь оторвавшись от работы, она заметила, что уже давно голодна.

Прошло около часа, когда доставщик еды, наконец, пришел. Ей оказалась пегаска с растрепанными перьями и красной кепкой на макушке. Ее окрас был бледно-фиолетовый, а грива точь-в-точь цвета шкурки голодной земнопони. Ливень за окном был в самом разгаре, и поэтому с пришедшей пони текло ручьем. Вэйстин смотрела куда-то в сторону, пытаясь не пересекаться взглядом с пегаской-курьером, она была смущена тем, что сидит в теплой квартире, пока какая-то пони выбивается из сил, летает по всему городу, да еще и промокла до нитки.

— Если хочешь, можешь зайти и погреться, — как бы невзначай сказала кобылка с изумрудной гривой, не на что не рассчитывая.

Бледно-фиолетовая пони, передав заказ, склонила голову набок.

— Правда?

— О, да, конечно, — хозяйка улыбнулась и, наконец, посмотрела крылатой кобылке в глаза, после чего отошла в сторону, дав гостье больше пространства, — это твой последний заказ на сегодня?

— Неа, но начальница подождет.

Пегаска аккуратно зашла в дом, стараясь ступать на цыпочках, считая, что так она меньше наследит, и ушла в гостиную. Закрыв дверь, сиреневая земная пони залезла мордочкой в один из принесенных пакетов. Жаренная картошка, жаренное сено, пара сенных бургеров, несколько соусов, холодный чай, пирожок и еще пара яств по мелочи. Не сказать, что кобылка любила подобное, но сейчас ей захотелось именно бургеров. Взяв бумажные пакеты зубами, она понесла пищу в комнату.

Гостья сразу же нашла самое уютное место в доме – печку. Сидя рядом с ней, она вытянула крылья и распушила перья. Грудка крылатой кобылки увеличилась в объеме, пышный мех превратил пони в мягкий пушистый шарик.

— Там очень холодно, на улице?

— Нет, я бы не сказала. Но мокро.

— Ты никогда не жалела, что работаешь курьером?

Пони в кепке открыла один глаз и посмотрела им на хозяйку.

— Нет, с чего бы? Неприятно, конечно, что мне приходиться доставлять заказы во время дождя, но я не жалуюсь. Если бы оставаться сухой для меня было важно, я бы пошла работать на погодную фабрику. Даже как-то парадоксально, ведь именно оттуда приходят дожди. Но нет, там достаточно сухо и даже стерильно. Я была там на экскурсии два раза. А ты где работаешь?

— Я… пока нигде. В смысле, я собираюсь найти работу, но сейчас просто сижу дома, — зеленогривая кобылка улыбнулась, — какая ты пушистая. У меня тоже есть мех, но никогда не получалось раздуваться до таких размеров.

— Наверное, так кажется, потому что я втягиваю голову. А почему ты пустила меня погреться?

— Потому что ты вся была мокрая. У тебя с челки капало.

— То есть, потому что ты меня пожалела?

— Возможно, — Вэйстин Тайм пошаркала ножкой, опустив взгляд, как бы извиняясь перед гостьей, — я прекрасно понимаю, каково это – оказаться в такой ситуации. Тебе не хотелось выходить на улицу в этот суровый ливень, но другие пони давили на тебя, вынуждали идти работать.

— Мне, на самом деле, нравится работать. Если бы не работа, я бы путешествовала по Эквестрии. Слетала бы в Лас-Пегас или посетила Эпплвуд. Так что эта работа для меня как приключение. Но только по городу, который я и так уже видела.

— А я наоборот, не люблю перемены. Даже из дома стараюсь не выходить. Будешь картошку? – земная пони протянула небольшую пачку с жареной картошкой своей собеседнице.

Доставщица недоверчиво посмотрела на картофель, потом, не меняя выражения мордочки, на сиреневую кобылку, и также недоверчиво взяла еду. Тяжело сказать, думала ли она о том, что ее кормят как птиц хлебом – с копыта, или же о том, что ей предлагают еду, которую она же и доставила, или, может, о том, что все это уже было спланировано изумрудногривой пони, ведь рядом уже стоял стаканчик с чаем, будто птичку приманивают. На самом деле, Вэйстин Тайм просто очень любила холодный чай, потому заказывала сразу по три, а то и по четыре стакана. Она без труда могла поделиться с гостьей напитком. Несмотря на свои подозрения, бледно-фиолетовая кобылка не боялась хозяйки, то, что эта пони редко выходила из дома, казалось для пегаски-курьера чем-то из ряда вон выходящим. Наконец, ее посетило озарение.

— Так ты… чем ты занимаешься, если не работаешь? – пегаска поглубже втянула голову в свой шарообразный кокон и спрятала глаза.

Она собиралась спросить совсем не это. "Так ты пустила меня, не потому что пожалела, а потому что тебе не с кем поговорить, не так ли?" – показалось крылатой пони довольно оскорбительным. Ее озарение, тем не менее, было ошибочным. Сиреневая земнопони никогда не страдала от недостатка общения, она действительно пожалела мокрую пегаску.

— О, я пишу. Я просто обожаю писать.

— Обожаешь?

— Ага, у меня даже есть стих, который выражает всю мою любовь к этому делу.

Я здесь, извини, не хотела будить
И вижу, что хочешь ты меня оживить
Не в счет объятья, поцелуи, большего хочу
Дай мне страсть и тепло, подобно солнца лучу

Дотронься до сердца, заставь закричать
Раскрой мою душу, и я позволю кончать
Ты моя госпожа, ты все, что у меня есть
От счастья плачу я, и всех удовольствий не счесть

Люби меня так нежно
Люби меня, ведь я твоя
Ты же знаешь, без тебя я никто

Я так хочу быть милой
Я так хочу понравиться
Жизнь отдам, даже если ты зло

Благодарна я тебе за дар любви
И за трепет, за ласку
За написание меня – истории
Что так похожа на сказку [7]

— Вау, кажется, ты действительно любишь свои произведения. Даже как-то двусмысленно…

— Что именно?

— Практически все. А что, история правда может не позволить себя кончить?

— Да, так и есть. Если история не раскрыта, она не хочет завершаться. Иногда даже приходиться обговорить вслух все желанные процессы, ну знаешь, поработать языком – зализать все выпирающие части повествования, залезть глубоко в описания, и только после этого она удовлетворяется.

— Вот теперь я просто уверена, что ты делаешь это специально, – пегаска засмеялась, – а почему "будить"?

— Довольно часто я пишу по ночам. Бывало даже, просыпалась ночью и садилась писать, потому что боялась, что утром забуду об идее, которая пришла в голову. Так и писала до утра, пока снова не засыпала.

— Хм… тогда для тебя идеальным вариантом была бы работа ночью. Скажем, ночным кассиром или лунной стражницей. Ночью мало пони, они почти не будут отвлекать, и у тебя будет куча времени, чтобы не бросать свои увлечения. Кстати, о времени – если я не поспешу, то мне тоже придется искать работу, — пушистый шарик уменьшился в размерах и выгнулся, потягиваясь.

— Хорошо, давай. Заглядывай на чай, — зеленоглазая земнопони встала, чтобы закрыть за ней дверь.

Доставщица остановилась у выхода, ожидая чего-то. По ее беззаботному выражению на мордочке невозможно было понять, чего она хочет. Несколько секунд спустя сиреневая кобылка все же сообразила, что не в порядке, и достала монетки из мешочка в прихожей за принесенную еду.

Вэйстин Тайм все еще была в раздумьях. Она не представляла, что ей делать по жизни. Страх будущего не отпускал ни на секунду, она не могла просто сидеть сложа копыта. Но любые попытки что-то изменить встречались с вопросом эффективности ее действий. Если она не будет работать со стопроцентной отдачей, то не достигнет максимальных результатов, а постоянно размышляя над этим, она не достигнет результатов вообще.

Она считала себя достаточно образованной и умной, и, по правде говоря, не слишком-то нуждалась в деньгах. Но из ее головы все никак не выходило выражение "Раз ты такая умная кобылка, почему же ты такая бедная?". Раньше, когда образование в Эквестрии было далеко от его нынешнего уровня, а сама страна была еще дальше от социальной утопии, чем сейчас, такой вопрос задавали глупым жеребцам и кобылам, которые лезли не в свое дело и даже не понимали этого [8]. Тем, которые вели разговоры о политике Эквестрии, о внешней и внутренней экономике, говорили о том, как вести бизнес, развивать производство, и которые всегда все знали и умели. Тем, кто работал на простой зарплате, никогда не отличался большим благосостоянием, и даже никогда не выезжал из Эквестрии, кто не разбирался в данных вопросах и порой не имел соответствующего образования в этой области. Вэйстин Тайм тяжело вздохнула и посмотрела в зеркало. Она не собиралась становиться пони, что анализируют политические ситуации в мире и точно знают, как правильно оптимизировать производство, лежа при этом на дешевом диване или ведя праздные беседы на кухне. Она не политик и не дипломат, не экономист и не юрист, прямо как все остальные советчики-аналитики. Она простая маленькая кобылка, и она это знала – не питала надежд, не преувеличивала свою значимость, не считала свои решения единственно верными. В ее распоряжении была только лишь ее собственная жизнь. Так что же не давало ей покоя? В зеркале отражались ее изумрудные глаза и неаккуратные пряди волос гривы того же цвета. Те пони, что жили когда-то, быть может, и не считали, что они самые умные, правильные и во всем разбираются. Те пони, наверное, просто хотели внимания, уважения и поговорить, о чем угодно. Хотели почувствовать себя нужными и полезными, ведь они были так одиноки.

Сиреневая лошадка всегда жила только лишь для самой себя, у нее не было нужды самоутверждаться перед другими, ломать системы, жить не по правилам, быть не такой, как все… Все то, чем страдали самодовольные взрослые пони, пытающие сбросить свои же собственные ярлыки, проблемы и комплексы на молодое поколение, обвиняя их в максимализме, и пытающиеся их поучать. Они видели лишь заведомо неопытных, неприспособленных к жизни малышей и никогда – отражений самих себя, своих действий и поступков, несмотря на то, что они же их и воспитывали. Когда это поколение вырастало, одиночество ломало взрослых, во всем разбирающихся и всегда знающих, как лучше, пони, ведь их устаревшие взгляды и модели поведения, завязанные на обществе, не находили отклика. Они просто никогда не умели отдаваться самим себе или хотя бы видеть себя в других. Порой они даже ошибочно воспринимали понятие "эгоизм", считая, будто бы жить только лишь для самих себя – это неправильно. Им не приходило в голову, что маленькая кобылка, доставшая с пальмы кокос, имеет на него полное право. Она совершенно не обязана им делиться, и это не эгоизм. Эгоизм – это кража кокоса у другой пони, нарушение ее права на потребление кокоса. Действия вне социума не могут быть эгоистичными, жить для себя, а не других, не является неправильным, требовать неоправданной дележки полезных ресурсов, в том числе временем – необоснованно и даже жестоко.

Вэйстин Тайм предпочитала общество самой себя и держалась в стороне от социума, однако она не хотела делать больно мелькающим на фоне ее жизни пони. Аметистовую кобылку никогда не терзало одиночество. Она откровенно не понимала, что это. Но прекрасно понимала, как сильно могут от этого страдать другие. Ее родители потеряют цель в жизни, когда птица улетит из их гнезда, ее подруга будет упрекать саму себя, вспоминая об их утерянной, забытой дружбе. Быть может, даже маленькая соседка разочаруется в силе воображения, наблюдая за усталой сломленной кобылой, плетущейся к кровати, готовая провалиться в небытие после суровых трудовых подвигов, а курьерша не сможет передохнуть в тепле и сухости, доставляя бесконечные заказы под проливным холодным дождем.

Она все просчитывала наперед и размышляла над каждой деталью, откладывая реализацию трудовых свершений все дальше и дальше в своей жизни. Обменивая свободное время и силы на золотые монетки, она определенно станет богаче в материальном плане. Но даст ли это то, что ей было нужно? Ведь обратной дороги уже не будет, выражение – "Раз ты такая богатая кобылка, почему же ты такая глупая?" – смысла не имеет.

Пони с изумрудными хвостом и гривой понимала, материальное богатство — один ресурс, интеллект — другой ресурс. Мат. богатство достаточно ликвидно, его можно слить на кучу других ресурсов. Интеллект менее ликвиден, но влияет на эффективность использования уже имеющихся.
"Раз ты такая умная, почему же ты такая бедная?" — если есть эффективность использования ресурсов, почему среди них нет одного из самых ликвидных? Пони может и не хотеть быть богатой, такое бывает. Она может быть занята в искусстве или путешествовать автостопом. Но если случится форс-мажор, нужно иметь ликвидные ресурсы, потому как мозгами мгновенно не расплатиться.
"Раз ты такая богатая, почему же ты такая глупая?" — если есть ресурсы, почему они не работают эффективно? Но ведь если ресурсы уже есть, значит, эффективность уже была для этого достаточной. Бывают, конечно, лотереи и завещания, но такое богатство быстро теряется, если его использовать нерационально. Если кобылку можно назвать богатой, значит, она уже достаточно умна, чтобы быть богатой.

Вывод: обязательно нужно найти работу, потому как время скоротечно и способно поставить любого члена общества на колени, если у него не будет денег оплатить непредвиденные расходы и нелепые случайности. Но придется пожертвовать силами, возможно – дружбой, взаимоотношениями с любимыми пони, и даже простые мелкие радости станут блеклыми и тусклыми на фоне стремительно рассыпающейся жизни. Жизнь состоит из времени. Время – самый дорогой ресурс. Без него все остальные не имеют смысла, ими не получится воспользоваться. Время можно обменять на многие другие блага, но вот восполнить его, получить свое время обратно – уже нет. Так есть ли смысл терять самое дорогое, что у нее есть – саму себя?

У маленькой, оцепеневшей от страха кобылки не было ответа. Она была склонна преувеличивать свои опасения, любила много читать и постоянно думала, насколько полезно и эффективно она растрачивает свое время. За окном появлялись первые звезды, словно крошечные светлячки над тихим, безмятежным полем. Принцесса ночи, счастливая богиня, живущая не одну тысячу лет, постаралась в этот раз. Впереди – лишь тьма, в которой ход времени привычно остановится, а завтра, с первыми лучами ржавого, рассыпающегося на части солнца, начнется новый день.

---

[1] Прим. автора: Вэйстин Тайм (Wasting Time)(с англ. "трата времени") – пони без особых целей и амбиций. Наслаждается жизнью, пока может, но прекрасно понимает, что рано или поздно ее существование омрачится обязанностями и ответственностью. Ее дико пугают эти мысли, но она надеется, что сможет подготовиться к этому, когда станет нужно. Несмотря на это, предпочитает не тратить ни секунды своего бесценного времени и считает, что это высшая благодать, которая ей доступна.

[2] Прим. автора: На мотив песни "Eurobeat Brony (Odyssey Eurobeat) – Discord"

I'm not a fan of puppeteers, but I've a nagging fear
Someone else is pulling at the strings
Something terrible is going down through the entire town
Wreaking anarchy and all it brings

I can't sit idly, no, I can't move at all
I curse the name, the one behind it all

Discord, I'm howlin' at the moon
And sleepin' in the middle of a summer afternoon
Discord, whatever did we do
To make you take our world away?

Discord, are we your prey alone
Or are we just a stepping stone for taking back the throne?
Discord, we won't take it anymore
So take your tyranny away

[3] Прим. автора: На мотив песни "WoodenToaster (Glaze) – Rainbow Factory"

Now a rainbow's tale isn't quite as nice
As the story we knew of sugar and spice
But a rainbow's easy once you get to know it
With the help of the magic of a pegasus device

—

Let's delve deeper into rainbow philosophy
Far beyond that of Cloudsdale's mythology
It's easy to misjudge that floating city
With it's alluring decor and social psychology

But with all great things comes a great responsibility
That of Cloudsdale's being weather stability
How, you ask, are they up to the task?
To which the answer is in a simple facility

In the Rainbow Factory, where your fears and horrors come true
In the Rainbow Factory, where not a single soul gets through
In the Rainbow Factory, where your fears and horrors come true

—

"За закрытыми дверями" – пьеса Жана-Поля Сартра, впервые поставленная в театре в 1944 году, является одной из самых репертуарных его пьес. Действие пьесы вертится вокруг того, что в жизни, уже прожитой в прошлом, персонажи не смогли осуществить собственную свободу, а осознание необратимости этого – и есть, по Сартру, адское мучение, ведь все персонажи проявили себя при жизни не лучшим образом, а теперь являются друг другу судьями. Чаще всего пьеса рассматривалась как иллюстрация тезиса "Ад – это Другие": Ад – это не пытки, жаровни, ухмыляющиеся черти. Ад – это сами люди, охотно становящиеся самыми изощренными и изобретательными палачами своих соседей. Люди пытаются избежать осознания неприятных фактов в своих жизнях, но благодаря присутствию рядом Других, это оказывается невозможным. Именно через Другого человек может узнавать себя, взгляды Других дарят ему собственное отражение, являются для него зеркалом. (Данные из Википедии).

В. И. Колядко цитировал Хейзел Барнс, автора "Сартр" и переводчика "Бытие и ничто" на английский, в своем переводе на русский:

Вне всякого сомнения, Сартр абсолютизировал некоторые аспекты марксистского учения в своей политической деятельности, в выступлениях. Так, на вопрос, заданный в 1964 г. корреспондентом "Плейбоя", что Сартр имел в виду под словами героя драмы "За запертой дверью": "Ад — это другие", Сартр ответил, явно намекая на классовые антагонизмы: "Другие люди являются адом, поскольку вы заброшены с рождения в ситуацию, которой должны подчиняться... Если вы сын крестьянина, социальный порядок принуждает вас идти в город, где вас ожидают машины, которым нужны парни подобные вам, чтобы машины заработали. Такова ваша судьба — быть работником, судьба всех, кого изгоняют из деревни под давлением капиталиста. Отныне завод есть функция вашего бытия. Чем же является ваше бытие? Это работа, которую вы выполняете и которая вас полностью подчиняет, поскольку она вас изнашивает. Эта ваша заработная плата, которая классифицирует вас под определенный стандарт жизни. Все это навязано вам другими людьми. Ад — подходящее описание существования подобного рода. Или возьмем ребенка, родившегося в Алжире в 1930 или 1935 году. Он осужден на мучения и смерть, которые стали его судьбой. Это также ад".

[4] Прим. автора: МэйнЯрд "Кес" Кесадилья (ManeYard Quesadilla) – пони сырно желтого цвета с ярко желтыми глазами, гривой и хвостом, понификация Джона Мейнарда Кейнса. С детства имела много связей, ожиданий многочисленной родни стать ведущим кулинаром мира и длинную метровую гриву, которую приходилось прятать под сеточку для волос во время готовки, на что уходила целая вечность. Готовить любила, но была вынуждена делать это много и часто. В конце концов, стала экономистом, несмотря на мечты и надежды огромной толпы родственников.

Грива (Mane) – длинные волосы, покрывающие шею и спину некоторых млекопитающих, также называют гривой длинные густые волосы у человека. (Данные из Википедии).

Ярд (Yard) – британская и американская единица измерения расстояния, равная 91,44 см. (Данные из Википедии).

Кесадилья / кесадийя (Quesadilla) – блюдо мексиканской кухни, состоящее из пшеничной или кукурузной тортильи (лепешки), наполненной сыром. Для приготовления кесадильи тортилья складывается пополам, наполняется сыром и обжаривается на жару, либо во фритюре, до полного расплавления сыра. Традиционно, в кесадилье в качестве начинки используется только сыр. Также возможно добавление в начинку мяса, чорисо, овощей, грибов, картофеля и прочих ингредиентов. В качестве распространённого гарнира к блюду могут подаваться овощной салат, гуакамоле, перец чили, кориандр и сальса. (Данные из Википедии).

Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes) – один из величайших экономистов XX столетия, основатель кейнсианского направления в экономической теории. Считается одним из основателей макроэкономики как самостоятельной науки. Автор таких трудов как "Денежное обращение и финансы Индии" (1913), "Экономические последствия мира" (1919), "Трактат о денежной реформе" (1923), "Трактат о деньгах" (1930), "Общая теория занятости, процента и денег" (1936), также был владельцем еженедельника Nation и редактором журнала Economic Journal, занимаясь консультированием правительства. Дж. М. Кейнс является центральной фигурой среди экономистов XX столетия, поскольку именно он создал основы современной макроэкономической теории, способной служить базой для бюджетной и кредитно-денежной политики. (Данные из Википедии).

[5] Прим. автора: Барби (Barbie) от Маттел (Mattel), если кто не понял. МэйнТэйл – с англ. "ГриваХвост". Бэбс (кажется, сокращенное от "Барбара"), Трикси, Гильда, Грета, Габби, Лили, Роуз и, возможно, другие – имена, встречающиеся как в пони-вселенной, так и в объективной действительности.

[6] Прим. автора: На мотив песни "Draconequus – Lands Beyond Equestria"

On that last day of solace
A merry repose in the sun
Wrought dragon-lent citation
Its goddess summons to each one

Each subject calm
Every bird in song
What could be wrong?

The palace by next daybreak
No time to fret or be appalled
Uncertainty, confusion
Would clarity be ours at all?

The goddess queen had divined
That the swarm would attack
This realm they'll take back

Vigilance augers its return
A vow to see everything burn
Preemptively strike the nest
A young protégé's final test

Lands beyond Equestria
What dangers lie in store?
You must hasten hence
To stop another war

Lands beyond Equestria
A frightful destiny
Your final test awaits you now
This quest avails no one tardy

—

Плюш, минки, канекалон – материалы, используемые для производства мягких игрушек.

Блайнд бэг (blind – с англ. "слепой", bag – с англ. "мешочек/пакетик") – непрозрачная упаковка-сюрприз, в которой не видно, что внутри. Идея – в незнании того, что за игрушка в упаковке, но по обложке пакетика можно определить разные данные об игрушке, такие как дату производства, номер серии или волну. Подобные упаковки используются для самых разных вселенных, таких как Disney, LEGO, My Little Pony и другие.

[7] Прим. автора: На мотив песни "H8_Seed – Neverending Strife"

Oh, please, excuse me, I don't mean to alarm
And certainly, I mean you no physical harm
I'm just the reigning king of chaos, here to rock your world
So, just sit tight and let this little story unfurl

My mission is simple: Neverending Strife
I'll worm into your heart and then I'll cut like a knife
My intentions are clear, so, just surrender your will
I'm like a predator, and I'm going in for the kill

Don't hate me, 'cause I'm funny
Don't hate me, 'cause I'm beautiful
You should hate me, 'cause I'm better than you

I only want to party
I only want to play it cool
I'm beholden to seeing this through

I could trot around your little pony head
Spreading white lies and whispers
I'm gonna tell you 'bout your fickle pony friends
Your rage is so hot, it blisters

[8] Прим. автора: Эффект Даннинга-Крюгера – метакогнитивное искажение, которое заключается в том, что люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы, принимают неудачные решения и при этом не способны осознавать свои ошибки в силу низкого уровня своей квалификации. Это приводит к возникновению у них завышенных представлений о собственных способностях, в то время как действительно высококвалифицированные люди, наоборот, склонны занижать оценку своих способностей и страдать недостаточной уверенностью в своих силах, считая других более компетентными. Таким образом, менее компетентные люди в целом имеют более высокое мнение о собственных способностях, чем это свойственно людям компетентным, которые, к тому же, склонны предполагать, что окружающие оценивают их способности так же низко, как и они сами. Гипотеза о существовании подобного феномена была выдвинута в 1999 году Джастином Крюгером и Дэвидом Даннингом, которые при этом ссылались на высказывания:

Чарлза Дарвина – "Невежество чаще рождает уверенность, нежели знание",

Бертрана Рассела – "Одно из неприятных свойств нашего времени состоит в том, что те, кто испытывает уверенность, глупы, а те, кто обладает хоть каким-то воображением и пониманием, исполнены сомнений и нерешительности",

Лао-Цзы – "Знающий не говорит, говорящий не знает",

Конфуция – "Истинное знание – в том, чтобы знать пределы своего невежества",

Сократа – "Я знаю, что ничего не знаю",

Апостола Павла – "Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего ещё не знает так, как должно знать",

Уильяма Шекспира – "Дурак думает, что он умён, а умный человек знает, что он глуп".
(Данные из Википедии).

"Да устроюсь я на работу!", Cold Sky, 2017

Написано на основе:
"My Little Pony: Friendship is Magic / Моя маленькая пони: Дружба — это магия", Hasbro Studios, DHX Media Ltd., 2010-2017
"Discord / Дискорд", Eurobeat Brony (Odyssey Eurobeat), 2011
"Discord (The Living Tombstone remix)", The Living Tombstone, 2012
"Rainbow Factory / Фабрика радуги", WoodenToaster (Glaze), 2011
"Rainbow Factory (Sayonara Maxwell metal cover)", Sayonara Maxwell, 2015
"Huis clos / За закрытыми дверями", Jean-Paul Sartre, 1944
"Sartre / Сартр", Hazel E. Barnes, 1973
"L'Être et le néant: Essai d'ontologie phénoménologique", Jean-Paul Sartre, 1943
Перевод на англ.: "Being and Nothingness: An Essay on Phenomenological Ontology", Hazel E. Barnes, 1956
Перевод на рус.: "Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч." В. И. Колядко, 2000
"Barbie / Барби", Mattel Inc., 1959-2017
"Lands Beyond Equestria / Земли вне Эквестрии", Draconequus, 2014
"Neverending Strife / Нескончаемый раздор", H8_Seed, 2012

© Cold Sky, 2017

30 апреля 2017 г.