The Conversion Bureau: Ушедшие в пони

День второй: Последний шанс прикоснуться

Внимание, гражданин! Мы вежливо (и бесплатно!) напоминаем вам о ваших обязательствах перед Мировой Корпорацией. Вы должны поделиться этой рекомендуемой к распространению информацией с 1 (одним) сторонним пользователем в течение 24 часов. В противном случае к вам могут быть применены дисциплинарные меры. Перекрёстная проверка показывает, что вы ещё не выполнили необходимых требований. У вас остаётся 12.11 часа, чтобы избежать бана.

УШЕДШИЕ В ПОНИ

День второй: Последний шанс прикоснуться.

Ведёт: Саншайн Лафтер.

— ...Отлично. Я не против. Какое это теперь имеет значение, если так подумать.

Смотрите, я научилась включать зум на этой штуке. Тот коричневый паук — это моя рука, а вот это рыжее, шерстяное, это не коврик, это пони. Миллисента разрешила мне… как бы это сказать… разрешила погладить её. Ничего, что я так выразилась?

— Не о чем беспокоиться, Саншайн. Это было так мило!

Ну ладно. Видите ли, мне очень хотелось узнать, какая на ощупь их шерсть, когда трогаешь её руками. Пока у меня ещё есть руки. Когда я сказала про это Милли, она разрешила мне её погладить, и я должна сказать, что их мех… то есть, их шерсть… не такая, как я ожидала. Во-первых: она очень мягкая, а ещё она довольно короткая. Она так плотно прилегает к телу, что я подумала – она, наверное, жёсткая; но оказалось, что нет, наоборот, шелковистая — знаете, как шёлковая простыня, только это — шерсть. И это не мех, это именно шерсть. Видимо, есть большая разница между этими понятиями, но мне не столь важно. Пони покрыты мягкой и гладкой шерстью.

А ещё они тёплые. Эм… Миллисента, не знаю, как бы сказать, а можно мне… можно тебя понюхать? Твою шерсть, я имею в виду. Я пойму, если…

— Глупая! Конечно, нюхай, если хочешь. Но я в ответ понюхаю твои волосы. Мне тоже интересно.

Ага, лады. Без проблем. Так, ну-ка. (Нюхает) Хм-м-м-м… Ого. Это совсем не так, как я ожидала. У меня была когда-то ручная крыса, знаете, большая, генномодифицированная крыса. Я обожала малышку Вискерс. Так вот, Вискерс всегда пахла… чисто, но как-то по-животному. Ты пахнешь иначе. Ты пахнешь… как что-то тёплое, живое, но без этой мускусной животной нотки. Просто чистотой, и… вообще, ты скорее, пахнешь, как шампунь. Там присутствует запах «живого существа», но только чуть-чуть. В целом, довольно приятно.

— Моя очередь! Теперь я нюхаю твои волосы!

Да, конечно, с чего бы им возражать? Вот… Давай.

— Понимаешь, я ещё не встречала никого с такими волосами. Лично, как сейчас. Выглядят аккуратно так. Вот.

Раз ты так говоришь, значит, у тебя никогда не было чёрных друзей. Ладно. Это называется «негритянские кудряшки», и ты не первая, у кого на них такая реакция. А вообще, интересно. Когда люди конвертируются, пони получаются всех цветов радуги. Синие, зелёные, фиолетовые, какие угодно… Земные расы отправляются на свалку истории. У пони тоже есть расы, или подвиды, не знаю, как это называется: это соответственно единороги, пегасы и земнопони, но им всем наплевать, кто с кем. Там это вообще никого не колышет. И волосы у пони бывают любые, от прямых до волнистых или кудрявых, хотя последних я ещё не видела.

Куда интереснее — с моей точки зрения — это то, что пони обожают друг друга расчёсывать – у них даже вместо рукопожатия принято слегка прикусывать друг дружке гриву. Они постоянно дотрагиваются до чужих волос, а для меня это пока что довольно болезненная тема. Если у вас от рождения, как это называли мои бабушки, «негритянские кудряшки», люди вечно подходят и норовят их потрогать, и задать какой-нибудь идиотский вопрос, словно считают вас вещью, а не человеком. Меня это раньше очень серьёзно бесило. Но, думаю теперь, когда я стану пони, я смогу спокойно это переносить.

Никак невозможно определить, к какой расе принадлежал новопони до конверсии. Не знаю, что тут и думать. Похоже, всему тому дерьму, что отравляло мою жизнь — просто пришёл конец. Вы, должно быть, решите, что я должна быть этому рада, и так и есть, но… я чувствую себя как будто голой. Милли понравились мои волосы, она продолжает их нюхать и жевать. А меня это почему-то совсем не раздражает. Странно.

Кстати, Миллисента, а кем была ты до того, как стать пони? Белой, или?

— Полу-вьетнамка, полу… француженка, наверное. Европа с Азией. И немного Южной Америки. Для меня это было не особо важно.

Это никак нельзя определить по твоему сегодняшнему виду. Я понимаю так, что понификация стирает расу. Логично, в общем-то: раз ты перестаёшь быть человеком, расы – это ведь чисто человеческое. Должна сказать, кстати, я всё гадала, связан ли как-то цвет пони с тем, кем он был раньше. Судя по сегодняшним конверсиям – нет.

Я видела, как чёрная сестра, ещё чернее меня, отправилась к ним сегодня перед обедом (не забыть, кстати) и вышла оттуда жёлтой. Ярко-ярко жёлтой, со светлой блондинистой гривой. С фиолетовыми глазами. А белый парень вышел цвета космоса, и с такого же цвета гривой. Наверное, будущий пони-ниндзя. Я так понимаю, с цветом тут сплошная лотерея.

Интересно, какой я буду. Хотелось бы, чтобы зелёной. Яркой, сияюще-зелёной, как трава и деревья. Я лягу в траву, стану невидимой и буду подглядывать за всеми. Я буду пони-невидимкой!

Эй! Милли, ты что делаешь с моими волосами? Какого?..

— Я просто их трогаю. Губами. Язык и губы у меня — самые чувствительные части тела. Давай, я тебя причешу. Как пони!

Ну… ладно. Наверное, я могу это стерпеть. Ты же позволила мне себя погладить. Но… Ладно, это не так уж и плохо. Если честно, даже приятно. Странно. Но приятно.

— Видишь? А ещё лучше, если ты пони. Намного лучше!

Я помню, ты говорила это за завтраком. Как тебе моя грива, Милли?

— Она... необычная. Очень тугие кудряшки. Такая приятная упругость под языком. Мне нравится. Было бы здорово, если бы у пони встречались такие же гривы. Я хочу, чтобы они у тебя остались.

Мои афро? Я ещё не видела ни одной кудрявой пони. Если честно, я тоже буду по ним скучать. Я правда привыкла к своим волосам. Для меня будет маффински странно — ходить с длинными, прямыми, блестящими волосами. Ну, новое тело — новые волосы. Хи. Я стану четвероногой, безрукой, моё лицо превратится в мордочку, уши встанут торчком, на заднице вырастет хвост, а я беспокоюсь о дурацких волосах. Странные вещи могут озадачить перед такой глобальной переменой, я скажу.

В общем, сейчас вечер, мой второй вечер в Бюро, и как вы видите… погодите. Вы НЕ видите, потому что… вот, теперь я выключила зум. Это наша комната. Милли и я, мы теперь, с сегодняшнего дня, соседки. Это оказалось нетрудно. Мы вместе пошли и всё рассказали, и нам всё устроили. Им по… печенью, кто с кем живёт, пока всепони счастливы, так что вот. И я очень этому рада.

— Я так рада, что мы теперь соседки, Саншайн!

Хи-хи! Я думаю, мы отлично поладим. «Бритва» и Глория теперь вместе, и я хотела бы... и в то же время я не хотела бы увидеть, что у них там происходит, про себя я уже делаю ставки, кого из них утром унесут из комнаты вперёд ногами. Я так и представляю, как две змеи шипят друг на друга всю ночь, но это, наверное, только я такая. Нет? Похоже, Милли со мной согласна.

Мне достались на ужин сэндвичи, довольно вкусные. Со всякой полезной веганятиной. Я стащила пучок сена из тарелки Милли, и… не очень, если честно. Довольно противное, должна, к сожалению, сказать. На вкус как жареное дерьмо. Хи-хи! Смотрите, улыбается. Видите, мы с этим разобрались: я могу произносить такие вещи вслух, и Милли никак не реагирует. Думаю, дело в том, что для пони не столь важно, что произносится, а как, и почему.

Сегодня мы снова встретили Сэм и Ханидриззл. Я извинилась за “инцидент” с мультфильмом, и теперь между нами снова дружба. Я решила открыться новому опыту, и это, похоже, помогло. Это хорошо, потому что нам в первом классе сегодня опять показывали большой, длинный мультфильм.

Он был про историю Эквестрии. Когда-то некое сверхсущество — «Дискорд» в примерном переводе — напало на их вселенную. Или, может, он и был из их вселенной, не знаю точно. В общем, он изменял всё вокруг, и почти ничего, что было до него, до нас не сохранилось. Дискорд мог менять саму реальность, как это делают боги. Долгое время их Вселенная представляла собой сплошной хаос, всё постоянно изменялось. Это было что-то вроде непрерывного психотропинолового трипа.

Но старина Дискорд оконфузился — творя всё подряд, он однажды взял и создал свою погибель. Он сотворил аликорнов. Это ведь принцессы, верно? У них были рога и крылья и полный набор магических сил. Они были почти такими же могущественными, как сам Дискорд, и победили его. Потом у одной из них случился нервный срыв, и она ушла в тайм-аут на тысячу лет.

Если я правильно поняла, правительницы Эквестрии бессмертны. На полном серьёзе, они живут вечно. Так что тысяча лет для них – недолгий срок. Как вам, а? Вот эт’ я понимаю, устойчивое правительство. Неважно. В общем, ушедшая принцесса, Луна, недавно вернулась, и теперь она и её сестра, Селестия, вместе правят этим местом. Отныне и навеки, я так понимаю.

В общем, за тысячу лет у них были разные исторические периоды, как у нас. У них были проблемы со вторжением грифонов и драконов, пока те не подписали мирный договор. Были средние века, как у нас, и был короткий период, когда они игрались с технологиями. У них началось Возрождение, они почти перешли к индустриальной эпохе, но вдруг... остановились. Они вернулись к магии и, по большей части, обратно к сельскому образу жизни. Но у них осталось несколько крупных каменных городов от той эпохи.

Кое в чём пони умнее нас, как я поняла. Нашему миру пришёл полный… эм-м... рулет с корицей, потому что мы не умеем вовремя останавливаться. Мы, люди, вечно хотим больше, лучше, новей, быстрей, просто чтобы было. Пони попробовали, решили, что смог им нафиг не сдался, и сохранили свой рай. К тому же, у них есть магия и всё такое, так что технологии, видимо, не так для них важны, да ещё разрушают окружающую среду. А вот магия, по-видимому, нет.

В общем, такой вот мультик был перед ужином, и… Он. Мне. Понравился. Слышали? Он мне понравился. Мне понравился мультик, и я надеюсь, что нам покажут ещё.

— Я так тобой горжусь, Саншайн!

Это моя Милли. Рядом с нею приходится быть честной. Посмотрите на эту улыбку. Чёрт. То есть, маффин. Нет, я знаю. Всё нормально. В общем, после ужина нас разогнали по классам.

— Я была на занятиях для земнопони! Нас учили заставлять всякие штуки расти. Разные фрукты, овощи, цветы, и даже камни!

Милли, ты знаешь, ведь это уже действительно невероятно. Камни! Они там, в Эквестрии, выращивают камни. То есть у них действует совершенно другая физика. Тауматические энергии. Я могу понять, почему пони забили на промышленную революцию, раз они умеют выращивать маффиновы камни. Расскажи им про кристаллы. Это было круче всего.

— Ну, мне сказали потренироваться на половинке жеоды. Это такой круглый пустой камень, внутри утыканный кристаллами. Очень красивый. На Земле такие тоже встречаются. Но в Эквестрии они, видимо, самое обычное дело.

В общем, я заставила эти кристаллы расти, как живые. А Саманта заставила одуванчик расцвести! Это было так удивительно! Как будто, не знаю, волшебство!

Это и было волшебство, Милли. Ты – волшебна. Ты можешь заставлять предметы расти, и это стопроцентная магия. Милли принесла мне один из кристаллов, чтобы показать. Вот… вот он. И правда красивый: фиолетовый, с симпатичными полосками у основания. Какого размера он был вначале?

— Вот, видишь где другой цвет. Дальше, там где он фиолетовый, это я вырастила.

Ты специально сделала его фиолетовым?

— Нет, это он сам. Я только заставила его вырасти.

Это же надо, “Я только и всего…”! Миллисента… Милли… “Всё что я сделала, это заставила чёртов камень расти из ничего, вот и всё, ничего такого, я каждый день так делаю, подумаешь, обычное дело…

— Прекрати! Не издевайся!

Нет, я нисколько не издеваюсь. Я пытаюсь объяснить тебе, насколько это необычно. Я держу в руке кусок камня, самоцвета, прекрасного самоцвета, который ты вырастила. Его не существовало, пока ты не… что вы там делаете…

— Я пела ему и посылала в него свою любовь. Примерно так.

Ты сотворила камень из песни. Милли, я говорю тебе, ты творишь чудеса наравне с чуваками из древних религий, с длинными бородами и светящимися головами. Нет, серьёзно. Я так — не могу. Никто из людей так не может. Ни один человек такого не делал. А ты смогла. Ты сотворила что-то просто… полюбив, как я поняла. Это было сильно, Милли. Это стоило бы отлить в граните.

— Нет… То есть, я… Эй! Ты, что? Сказала “отлить в граните”! Хи-хи-хи-хи…

Хе-хе-хе… Ага, я всё-таки заставила тебя улыбнуться. Просто, Милли, я хочу, чтобы ты поняла, насколько это, по моему мнению, было невероятно круто.

Итак, Милли училась выращивать всякие штуки, а я, поскольку я всё ещё являюсь грязным, зло-о-обным, реликтовым обезьяномонстром, сидела вместе с другим обезьянами на занятиях Социальной Ориентации. Эти занятия идут у всех самыми первыми, пока ты ещё человек — и понятно почему.

В основном там учат социальным нормам Эквестрии: каких поступков от вас ждут, каких поступков НЕ ждут, что делать правильно, а что неправильно, и что там считается приемлемым и нормальным.

Всё это густо замешано на любви и терпении. Я знаю, вам постоянно твердили и про любовь, и про “толерантность”, но тут другое. В Эквестрии от вас не ждут, что вы будете что-то терпеть, там ждут, что вы постараетесь это понять и принять, точка. Также, там не принято мериться, у кого круче бог, потому что там нет никаких богов. Только Селестия и Луна, и если вас что-то не устраивает, то можете записаться на приём и высказать своё мнение перед богиней. Всем плевать, кто кого любит; у них даже нет таких понятий как “гей” или “натурал”. Все пони хорошие, все пони нормальные, никто никого не считает “неправильным”, безо всяких там “но”. У них даже слов таких в языке нет, так как нет темы для обсуждения.

Я знаю, что вы слышали кое-что другое, я тоже это слышала. Я досыта начиталась в своё время всех этих историй про “шаловливок” и “жеребцов-затейников”, от людей, которые постили, на самом деле понятия не имея, как с этим обстоят дела в Эквестрии. По-ихнему, это круто, но это чисто человеческая точка зрения. Я прямо сейчас нахожусь в Бюро, и я только что была на лекции, которую вёл урождённый пони, и он объяснял, что наши человеческие предрассудки мы должны оставить в прошлом. Это другой мир, в нём никогда не было церквей и всякого этого пуританского дерьма. У них есть Селестия, они – пони, они делают то, что естественно, и не испытывают никаких заморочек по этому поводу.

Между тремя типами пони бывают мелкие проявления расизма; каждый тип считает, что они — лучшие. Не знаю, что тут сказать. Не то чтобы, скажем, единорог не смог жениться на пегаске, нет. Скорее это как, знаете, каждый считает свою команду лучшей, просто потому что это его команда. Маунтин Патфайндер, наш инструктор, объяснил нам, что это не имеет большого значения. Когда речь идёт о по-настоящему важных вещах, все различия тут же забываются.

Он упомянул о цветах кожи; их нам тоже придётся оставить в прошлом, заодно с политикой, религией, войной, и прочим. В Эквестрии ничего этого нет. Ну, война когда-то была, с драконами, грифонами и другими существами, но, опять же, пони никого не убивают. Они могут тебя лягнуть, но потом сами же доставят в госпиталь и будут за тобой ухаживать.

До меня только теперь начало доходить, насколько же это другой мир. Эквестрия — не Земля. Привычные нам правила здесь не работают. Физика там другая, сами пони — другие, даже логика мышления отличается. У них своя история, совершенно непохожая на нашу. Легко можно решить, что мы почти одинаковы, потому что мы тоже едим за столами, живём в домах, пьём из чашек, и всё такое. Очень многое выглядит знакомым.

Но вы уже не на Земле. Это, наверное, важнейший урок из тех, что я выучила сегодня. Быть пони и жить в Эквестрии — означает, что придётся избавиться от кучи хлама. Вы, наверное, слышали, что в Эквестрию ничего нельзя брать с собой с Земли? Они не шутили. И это касается не только вашего любимого холоящика, или там, набора имплантов. Это, вообще-то, означает всю ту кучу человеко-обезьяньего дерьма, которую вы таскаете в себе каждый день. Прости, Милли.

Ах да, обед. Обед был шикарен.

— Мне так понравилось!

Расскажи, что у тебя было.

— У меня было сено в панировке. Жареное сено, с золотистой корочкой, густым соусом, с теми маленькими зелёными штуками…

Ка-пер-са-ми. Кажется, они их так называли, что бы это ни было. Я запомнила, потому что слово смешное — “каперсы”.

— Ага! Они были вкуснющие. А ещё большая миска салата с засахаренными орехами, и фруктами, и овсяницей, люцерной, латуком, свекольной ботвой и цельными колосьями пшеницы, и… ещё кучей всякой вкуснятины! О! И шоколадные пирожные!

Эти шоколадные пирожные — боже ты мой… Нежные, с пропиткой, с тающей глазурью, шоколадные пирожные. Натуральные, вкусные, и… вы не поверите. Шоколад был настоящий. Правда-правда, настоящий. В Эквестрии до сих пор растут шоколадные бобы. Это как съесть продукт из эпохи динозавров — его вкус порвёт вас как Т-рекс. Конечно, нам всем говорили, что структуру шоколада научились точно воспроизводить. Нам лгали.

Я попробовала настоящий, и он… У меня даже нет слов. Милли?

— Клёвый!

Да, клёвый. Хотя нет, не клёвый, этого слова тут недостаточно, он был…

— О-МАФФИН-ЕННЫЙ!

Хи-хи-хи!

— Хи-хи-хи!

О, это здорово. Мы придумали новое слово. Что-то настолько крутое, что просто о-маффинеть. Хи-хи…

— Ха-ха…

Ладно, пойдём досмеёмся в… А в какой мы комнате?

— В семнадцатой.

В семнадцатую, мы будем веселиться, мы наелись на ночь шоколадными пирожными, которые, чёрт побери, были правда что-то с чем-то.

— А я бы ещё съела.

Ох, Милли, как я тебя понимаю. Буду молиться Луне… ночная — это ведь Луна, верно? Чтобы она послала нам ещё пирожных. Я бы ела их и ела… хоть я и наелась до отвала за ужином. Сено, судя по мне, не очень-то съедобно для людей, поэтому мне досталась вегетарианская лазанья с... балак-жанами, как их правильно?

— С баклажанами.

С баклажанами и много с чем ещё. В общем, это было и правда вкусно, а соус был… В общем, я повторюсь: оно стоило того, даже ради того, чтобы просто… Эй! Кстати, я чего вспомнила! Надо рассказать вам, пока я снова не забыла. В первый день я, кажется, несла какую-то ересь, что Эквестрия вся заросла дикими яблоками и всяким маффином. Это не совсем так. Чтоб в Эквестрии что-то росло, нужны земнопони, вроде Милли, без них не будет ни яблок, ни вообще ничего.

Кроме “диких” мест. Там есть поражённые зоны, или что-то вроде… пони упоминали о них на уроках истории… шрамы, оставшиеся после битвы с Дискордом, вроде бы. Одна из них — это огромный лес, в котором обычные законы Эквестрии не работают. Видимо, есть и другие. В “диких” зонах всё почти так, как на Земле и растения там растут сами. Но то, что там вырастает — зачастую не просто опасно, оно ещё и диктует реальности свои правила. Так что нельзя просто сорвать что-то в странном месте и унести, и ждать, что не будет последствий. Вы унесёте с собой немного странности.

В общем, в Эквестрии кое-что растёт и без земнопони, но только в этих поражённых зонах, и обычно оно небезопасно. В этих зонах добывают множество целебных растений и магических ингридиентов, так что не всё там бесполезно. Но вся еда, и всё, что нужно для обычной, нормальной жизни — это всё выращивается трудолюбивыми земнопони.

Кое-что ещё, о чём я хочу сказать — это чувство вкуса. Я беспокоилась о том, как же оно изменяется, когда ты становишься пони, ведь им нравится сено, и люцерна, и трава, и тому подобное? Видимо, ничего страшного. Вечером мы попробовали еду друг у друга, и хотя еда Милли показалась мне ужасной…

— БЭЭЭэээээ!

Не показывай язык, я же не виновата, что у меня обезьяний рот! В общем, я не могу есть её еду, а вот она мою — легко и с удовольствием, любую. Ей понравилась моя лазанья, а в пирожные она, кажется, влюбилась ещё сильней, чем я. Видите эти огромные сине-зелёные глаза? Представьте, как они закатываются, она вываливает свой длинный язык и издаёт звуки, такие, знаете, “О-о-о!” как будто она не в кафетерии у всех на виду…

— Это неправда! Я так не делала! Не делала!

Да, да, говори-говори. Я тебе верю, мы все тебе верим. (Шепчет) Именно так она и делала, маффин не соврёт.

— Я тебя слышу, Саншайн! У пони большие уши, помнишь?

Чёрт, от неё ничего не утаить, я говорю вам, что она…

ХРРРРЯСЬ!!! ТРАХ, БАМ, ДЗЫНЬ, ШАРАХ-ШАРАХ, БАБАХ!!!

Знаете, жить рядом с постепенно обрушивающимися остатками жилого комплекса — означает не только, что приходиться просыпаться посреди ночи. Это также не даёт забыть, что с нашим видом, с человечеством, что-то пошло не так.

Жадность, эгоизм, бездумная растрата планетарных ресурсов, не говоря уже о загрязнении окружающей среды, мёртвые океаны, исчезновение почти всех форм жизни, и конечно, Большой Коллапс… Мы, как будто нарочно, прогадили всё, что только могли.

Некоторые скажут: мы прошли большой путь, они укажут на произведения искусства, на величественные руины прежних цивилизаций, на технические достижения. Расщепление атома, первые наномашины, продлевающие жизнь лекарства. Но при всём при этом, посмотрите, просто посмотрите, на что похож наш мир.

ХРРРРЯСЬ!!! ДЗЫНЬ, БАМ, БУМ!!!

Ужасно, правда? Девятнадцать миллиардов человек теснятся на планете, которая способна прокормить только четверть от этого числа. Выжженный мёртвый ландшафт из одних развалин. Только два процента людей имеют работу. От живой природы остались только одуванчики и мутакрысы. Этого добивалось человечество? Тогда — так ли уж замечательно быть человеком?

Мы, Д.П.З., так не считаем. Мы — Движение за Понификацию Земли, и мы просим вас: пожалуйста, ради всего святого — понифицируйтесь сегодня же, прямо сейчас! Земля больше не может терпеть существование человечества, и мы тоже. И вы не должны его терпеть. Принять щедрое предложение Принцессы Селестии о спасении — это не вопрос выбора, это наш долг, долг перед планетой, друг перед другом, перед самой жизнью. Наш долг — понифицироваться.

Вступайте в наши ряды. Помогите нам нести наше слово. Помогите нам понифицировать каждого мужчину, женщину, ребёнка на Земле. Будучи людьми, мы были чумой нашего мира. Но став пони, мы обрели гармонию. Помогите спасти мир, спасти себя, и всех, кого вы знаете. Понифицируйтесь сегодня, сейчас.

И, сделав это, перечислите ваши средства на счета Д.П.З., чтобы помочь в нашем великом походе. Походе за человеческое достоинство: за то, чтобы найти в себе смелость признать, что пора начать с чистого листа.

Итак, вступайте к нам, в Движение за Понификацию Земли! И если вы ещё не понифицированы, поддержите нас, крикнув на улице: “Спасите меня!”

СПАСИТЕ МЕНЯ! СПАСИТЕ МЕНЯ! СПАСИТЕ МЕНЯ!

Именно так, мы Д.П.З. и мы вокруг вас. Мы в вашей фирме, в ваших фавелах, мы на улицах и в домах. Мы Д.П.З. и мы продолжаем наш великий поход за понификацию мира!

Понификация для каждой нации,

Радости чашку испьём,

Понификация — новая станция,

Чашку давайте, я выпиваю -
В пони сегодня уйдём!

Это сообщение было отправлено анонимным пользователем от имени Д.П.З. Его невозможно отследить на вашем устройстве. Все упоминания о нём будут стёрты из ваших логов и из полицейской базы данных МирКарма. Если вы желаете поддержать Д.П.З. материально, перечислите средства на пользователя “СпасиМеняГрей” и Д.П.З. заберут их неотслеживаемым способом. Если вы желаете конвертировать себя или других, крикните на улице “Спасите меня!” и с вами свяжутся. Мы повсюду. Мы едины. Нас не остановить. Мы понифицируем этот мир.

...Вот так? Хорошо. Погоди, у тебя тут запутка. Терпи, я знаю, что делаю. Дай-ка… Вот. Смотри, я хватаю волос у основания, провожу по нему пальцами… Смотри-ка, этот приём отлично работает с понскими хвостами. Так, ещё чуть-чуть… готово! Я закончила. Теперь там всё гладко и волнисто. У тебя интересное сочетание цветов, кстати. Ярко-рыжие грива и хвост отлично идут к медной шёрстке. Ну, я бы так этот цвет назвала, медный. Красно-коричневый, яркий и блестящий. С золотым отливом. Как медь, в общем.

— Ты сказала, что хочешь быть зелёной?

Да, зелёный — мой любимый цвет. Это одна из причин, почему я сразу же влюбилась в Эквестрию, понимаешь? Она така-а-ая зелёная. Всё кругом зелёное. Кроме пустыни, но нам её обычно не показывают. Зелёные деревья, зелёная трава, зелёные кустистые… растения… всё зелёное. Даже небо иногда выглядит слегка зеленоватым. Я думаю, это потому, что Эквестрия — это, вообще-то, не другая планета. Это иное пространство. Будет очень непросто к этому привыкнуть. Я имею в виду, всю свою жизнь я знала, что живу на поверхности шара, летящего в космосе, а Эквестрия — параболическая поверхность в совсем ином пространстве.

— Скорее, как половинка яйца. Та, что с острым концом.

Да, именно так. Принцессы живут на верхушке, в фокусе параболы, а Экспонентные земли опускаются вниз. Я так понимаю, по мере того, как Эквестрия поглощает Землю, она всё больше становится похожа на дорожный конус. Странно представить, как жить на таком. Всепони должны просто свалиться.

— Нипони же не падает с Земли, хотя она круглая, как мяч.

Да, но… это же… ну, наверно. В Эквестрии, видимо, нет гравитации в привычном понимании, но есть какая-то… иная физическая сила, которая удерживает на поверхности, подобно гравитации. Интересно тогда, какое там небо? Оно должно выглядеть чертовски странно, не думаешь? В том смысле, что на Земле небо — это космос, бесконечность, а в Эквестрии — это что-то вроде хрустального купола, на котором происходит световое шоу Принцессы Луны. Там за границами атмосферы нет никакого космоса, потому что воздух не кончается сам, он заперт этим куполом.

Ого. Но что же тогда за пределами купола? Упороться и не встать.

— Вообще-то я уже спросила. Маунтин мне рассказал. Ответ был довольно странным.

Странным? Я люблю странное, расскажи мне! Так что там, за куполом?

— Если я правильно запомнила, купол — это внутренняя поверхность всё той же Эквестрии. Если прокопать достаточно глубоко, то упадёшь с неба, А если пробурить небо, то вылезешь в Эквестрии. Она свёрнута, через высшее... измерение. Через надпространство. Так он сказал.

Не. Может. Быть. Это же невероятно. Серьёзно, я понимаю, то что ты сейчас сказала. Это то же, что говорят — ну, или говорили, про нашу Вселенную. Что если ты достаточно долго летишь сквозь космос в одном направлении, то однажды вернёшься с другой стороны туда, откуда начал. Это как игровой мир, в которым карта замкнута на себя по всем направлениям. Кажется, об этом ещё Эйнштейн писал. Он называл это “Конечной, но безграничной Вселенной”. Это всё серьёзная наука.

Ты понимаешь, что это значит?

— По правде, нет. А можешь заодно распутать мне чёлку?

Ах да, конечно. Извини. Я просто слегка перевозбудилась. Вот. Откуда у тебя столько запуток с такими прямыми волосами? Гривой, неважно. Погоди-ка…

— Ай-й!

Извини, рука соскользнула. Ну, вот. В общем, это означает, что наша вселенная, Мундис, имеет как минимум одно общее свойство с единственной известной известной нам чужой вселенной, Эквестрией. Она так же свёрнута по всем направлениям. Но если наша вселенная — это сферические объекты в вакууме, то их — это… эм… бесконечная плоскость. Но тоже свёрнутая в высших измерениях.

Встаёт вопрос, как тогда Эквестрия столкнулась, или как оно там, с нами? Мы вселенные-близнецы, похожие, но немного разные? Или мы просто ближайшие? Вселенные формируют системы, как планеты, или…

— Ой! Давай повнимательней, а? Я понимаю, что ты очень взволнована этим… новым знанием… но моя грива, она, знаешь ли, накрепко приделана. Ко мне.

Ой. О боже. Прости. Я отвлеклась и сделала только хуже. Всё, теперь я действую очень внимательно, ладно? Так, здесь я подержу, сейчас всё поправим… вот. Видишь? Куда как лучше. Прости, Милли. Меня сейчас чего-то унесло в те области, где летает космический мусор.

— Ты изучала космический мусор?

Хи-хи, нет! Ну, вообще-то немножко. Мой отец, он… работает в отделе спутниковой связи, видишь ли. Спутники связи, спутники-шпионы, боевые спутники, всё такое. Ну, и я в своё время вдоволь наслушалась разговоров о космосе. Мы вместе с ним смотрели научно-популярные передачи, и научную фантастику, и всё такое. Но потом он стал вечно занят, и… всё это постепенно прекратилось.

— Мне так жаль, Саншайн!

Да ничего, в общем-то. Я ведь знаю, что он любит меня. Он правда очень занят на работе. Но хорошее было время, и… вот с тех пор любовь к этому и осталось. Я люблю читать про космос и всякое такое и… наверное, это снова помогает мне чувствовать, будто я кому-то нужна Глупо, конечно.

— И вовсе не глупо. Я думаю, это наоборот, классно. Я вот не знала своего отца, тебе повезло, что вы со своим могли так вот общаться.

Не знала своего отца? Ого. Он что, сбежал, или?

— Нет. Его застрелили на выходе с рынка. Там случился бандитский налёт, и он попал под перекрёстный огонь. Такое бывает. Это было незадолго до моего рождения. Мама как-то справилась одна. Но она очень любила его. Она так и не сошлась больше ни с кем.

Твоя мама ещё жива? А она собирается пони… нет… видимо нет, потому что в таком случае она бы пошла с тобой, верно?

— Мама… сильный человек. Но она упрямая, и… она верит в кое-какие вещи. В такие вещи, что понификация для неё — не выход.

Ого. Я не знала. Видимо, ты не разделяешь её взглядов. В смысле, ты же здесь.

— Нет. Мы во многом не соглашались. В итоге, я пошла сюда одна. Я не смогла уговорить её пойти со мной. Я хотела… а, неважно.

Погоди, что именно ты хотела? Может… Хоть как-нибудь…

— Нет. Ничего нельзя сделать. Я думаю иногда, хорошо бы, чтобы одна из этих дурацких групп понификаторов, ну, ты знаешь, пони-террористов? Чтобы они напали на неё, она стала бы пони, и ей бы тогда ничего не грозило. Я не разбираюсь в науке как ты, но я вижу, что происходит. Я хочу жить. Я хочу просто… чтобы она тоже жила. Только и надо, отказаться от её глупой веры, чтобы быть со мной. Чтобы выжить. Вот поэтому я и сошлась с Бритвой, Саншайн. Я… мама просто ушла в свою веру, оставив меня. Я была всеми брошена. Но я могу быть сильной, когда надо, так что… мы жили с Бритвой вместе и, ну... мы как-то справлялись. Приходилось. Порой мы делали очень плохие вещи… Но я всё равно скучаю по маме. Я хотела бы… я думаю, ты меня поймёшь, Саншайн.

Да, конечно же. Прости, Милли, мне ужасно жаль. Эй, а может… может они и правда доберутся до неё, и однажды мы её ещё увидим. Может она отыщет тебя в Эквестрии, уже после того, как Земля исчезнет!

— Может. Спасибо, Саншайн. За эту попытку.

Эмм… Мда. Блин, я хочу ещё пирожных.

— О, я тоже! Интересно, чем нас завтра накормят?

Да, тут каждый день еда одна другой… Эй! Что я сейчас поняла!

— Что?

Завтра же мой третий день! Они обычно не понифицируют никого раньше третьего дня, так? То есть, обычно. Так что — кто его знает? Может уже завтра я тоже стану пони! Разве это не здорово?

— Да! Ох, желаю тебе удачи, Саншайн! Я буду так надеятся, что тебя вызовут завтра!

Может… может быть, даже прямо с утра. Ну всё, теперь я не засну. Может, уже завтра утром. Это было бы так круто! Боже-боже-боже, как это будет здорово! Познакомившись с тобой, с Ян и Ханидриззл, с Голденродом и нашими учителями… Я теперь совсем не боюсь стать пони. Вы такие милые, вы тоже любите пироги, а теперь, когда я узнала, какая ты на ощупь…

— САНШАЙН!

Хе-хе… шучу, шучу. Но, знаешь, прикасаться к твоей шёрстке, расчесывать тебе гриву — мне и правда это как-то помогло. Ты стала как будто более настоящей, более материальной, и более… милой. Когда я чувствую твоё тепло, я понимаю, что ты реальна, ты — это... правда ты, понимаешь? Я имею в виду, пони и всё это… это всё так странно, так нереально. Но ты — абсолютно реальная счастливая пони… личность… и, почему-то, теперь я полностью верю, что со мной всё будет хорошо. Даже лучше. Теперь я тоже хочу быть пони. Не принимать это как неизбежную плату за возможность жить в славном мире, полном хороших существ и всё такое. Я хочу стать пони, просто потому что я хочу, если ты понимаешь, о чём я.

— Да, Саншайн. Иногда даже простое прикосновение помогает легче перенести страх.

Да, да, наверное. Спасибо за это, Милли. Что разрешила себя погладить и вообще.

— Хи-хи! С большим удовольствием. Буквально. Так приятно, когда тебе расчёсывают гриву и хвост.

Да, похоже, пони это дело любят. Полагаю, скоро я сама это узнаю. Может быть, уже завтра. Ох, ну только бы завтра. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

— Успокойся, Саншайн. Ох, богини. Ну когда будет, тогда и будет. Они обязательно тебя понифицируют. С чего бы им вдруг передумывать?

А если у них кончится сыворотка, или на нас нападёт банда гуманистов, или… нет. Нет. На это я не пойду. Когда случится, тогда и случится, и всё будет хорошо. А пока — у меня есть чудесная еда, чудесные друзья, и много-много учёбы. Сконцентрируюсь на этом.

Ладно, господа вуайеристы, пора баиньки. Цирк Саншайн и Милли закрывается на ночь. Мира вам всем, ВЫКЛЮЧИТЬ.