Dystopia

---

Будильник не просто звенит.

Противное дребезжание словно ввинчивается в уши, проникает в мозг и заставляет разлепить глаза, хочется или нет. Твайлайт просыпается с подушкой на голове – бессознательная ежеутренняя попытка урвать ещё несколько минут покоя. Увы, совершенно бесплодная.

Наскоро умывшись, она спускается к завтраку, где за столиком среди книжных стеллажей обнаруживается Спайк. Хлеб менее чёрствый, чем вчера, но чай по-прежнему отдаёт травой. «Впрочем, — вспоминает она недавний визит по делам в родной Кантерлот, — у так называемого какао вкус ещё хуже».

 — Ты что такой бледный? — интересуется она вполголоса. Спайк и вправду сейчас больше походит на выцветшую картинку в одном из древних, чудом сохранившихся томов, чем на юного дракона.

 — Так ведь завтра День Солнца, — совершенно убито отвечает тот.

«Забыла! Как я могла это забыть?!» Твайлайт мгновенно вспоминает вчерашнее послание, пришедшее пневмопочтой, чувствует, как сердце пропускает удар, но старается улыбнуться:

 — Тебе нечего бояться. Таких маленьких не могут выбрать.

Спайк порывисто вскакивает на стул, чтобы хоть так компенсировать свой крошечный, даже по сравнению с ней, рост, осуждающе сверкает глазами и почти шипит:

 — Я боюсь не за себя!

В другой день она бы ответила шуткой, но сейчас смеяться совсем не тянет. Твайлайт дарит ему ещё одну улыбку и серьёзно отвечает:

 — Спасибо.

Вопреки задуманному, это не успокаивает его и не отвлекает – наоборот. Спайк широко раскрывает глаза, словно поражённый неожиданной догадкой и едва слышно выдавливает:

 — Но и тебя – тоже… Ты ведь не кто-то там, правда? — с каждым словом он говорит всё быстрее и быстрее, не в силах совладать с собственным страхом. — Тебя ведь прислала сама принцесса! Это ведь важное назначение, очень важное? Ты ведь отвечаешь за готовность ко Дню Солнца! Тебя просто не могут выбрать!..

Он запинается, словно захлёбывается скороговоркой, переводит дыхание и почти умоляюще переспрашивает севшим от волнения голосом:

 — Ведь не могут же, да?..

Твайлайт сглатывает взявшийся ниоткуда ком в горле, ещё раз улыбается ему и твёрдо, уверенно отвечает:

 — Конечно, не могут.

«Мне бы ещё чувствовать эту уверенность».

---

Понивилль словно весь пропах ржавчиной и мазутом. Твайлайт ненавидит это место, но выбирать не приходится – воля принцессы была высказана ясно и недвусмысленно: «Любимой Нашей воспитаннице и слуге, именуемой Твайлайт Спаркл, впредь надлежит пребывать в городе Понивилле, также называемом Городом Пушки, где, Мы надеемся, сможет она найти себе достойный круг общения и отвлечься от предосудительного увлечения древними историями, к Нашему прискорбию, собираемыми ею и принимаемыми на веру. Но, презирая праздность, Мы также надеемся, что слуга Наша найдёт в себе побуждение надзирать за соблюдением в городе Понивилле Нашей воли и распоряжений, для чего наделяется слуга Наша всеми…» и так далее, и тому подобное. Иными словами – ссылка для бывшей ученицы, начавшей задавать неудобные вопросы при дворе. Ведь Твайлайт верила: если где и можно отыскать причину той поистине давней размолвки принцессы и её единственной родной сестры, то в тех самых «древних историях», но возможности своей библиотеки она исчерпала, а королевская слишком хорошо вычищена от всего «лишнего». Только и оставалось, как пытаться узнать, не сохранилось ли что у других, но – принцесса явно не хочет заглядывать в настоящее прошлое, не раскрашенное лишь в цвета света и тьмы.

Первое время, только явившись сюда, она оказалась поражена, как этот город непохож на далёкий от Границы Кантерлот. Причём ладно бы дело было только в почти полном отсутствии зелени и вездесущих машинах – это ещё полбеды. Хуже всего были жители. Нищета и фанатизм – вся сущность двухсот тысяч существ, вроде бы считающихся разумными, в двух словах.

Нет, Твайлайт видела, они умеют думать – но посвящают свои мысли тому, как заживут, когда разгромят Врага; да, именно так, с большой буквы. То, что Врагом была бессмертная сестра их принцессы и никто не знал в точности, где она – значения не имело.

Они умеют чувствовать, но все их чувства, что она видела с момента приезда сюда: страх, беспокойство и ненависть. Они боятся Врага, беспокоятся за свою принцессу и ненавидят всех, кто Сомневается. Тоже с большой буквы – Сомнение в этом городе больше не было просто «сомнением», нет. Оно стало болезнью пострашнее проказы.

«По крайней мере, к смерти приводит намного быстрее», — думает про себя Твайлайт, привычно отводя взгляд в сторону, чтобы не привлекать внимания Найтмер-гвардии, подразделение которой наблюдает за проходящими мимо гражданами. За почти два года здесь она так и не привыкла к этому дикому зрелищу: два могучих единорога в полной боевой броне стоят позади, ожидая сигнала совсем юного пегаса – они всего лишь рядовые оперативники, именно он вычисляет в толпе подозреваемых в «сомнении в деяниях Её Высочества» или просто в Сомнении.

Её путь, как и всех остальных, лежит на станцию Семнадцатой Пушки – оттуда можно добраться в любую часть города. Самой Твайлайт это напоминает конвейер: сотни пони, пегасов и единорогов ровными колоннами шагают к посадочным платформам вдоль стен, украшенных листовками и плакатами с призывами «стрелять и взрывать ещё больше, чтобы разгромить Врага!».

…в вагон все набиваются так плотно, что, когда состав трогается с места, они вместе наклоняются, но не падают – и остаются в таком положении до тех пор, пока не прекращается ускорение. Твайлайт было бы даже смешно от этой «диагональности», если б не почти заглушаемые стуком колёс стоны тех, кому не посчастливилось оказаться придавленными в задней части вагона. Перегон короткий – если повезёт, они даже не потеряют сознания, а если потеряют, для этого на каждой станции есть соответствующие дежурные. «Принцесса заботится о своих подданных», всё как на агитплакатах, развешанных на каждом перекрёстке и на площадках гигантских межуровневых лестниц Понивилля – как раз рядом с призывами стрелять и взрывать ещё больше.

---

Состав к пищевому комбинату задерживается, так что Твайлайт устраивается в уголочке платформы и наблюдает за другими. Она никак не может понять, как они живут так – изо дня в день совершая одни и те же действия, словно машины, которые обслуживают и которыми управляют. Её выручают книги и Спайк, иначе… иначе она бы давно сошла с ума здесь.

Твайлайт понимает, за что её отправили сюда. Но это «за что» далеко не всё: принцесса умна, а свою ученицу она знает достаточно хорошо, чтобы знать, как на ту повлияет Понивилль. При идеальном исходе – сломает, сделает такой же покорной и исполнительной, как прочие; а если даже нет – Твайлайт хотя бы расскажет ей об этом городе всё как есть. Расскажет безо лжи, страха за свою жизнь и угодливости, которые отличают всех местных чиновников и давно перешли в превосходную степень просто потому, что главное, в чём они отчитываются: количество ежедневных залпов и состояние Границы.

А ещё, вернувшись, наверняка решила принцесса, её ученица будет хоть немного благодарна за это возвращение. Или, улыбается про себя Твайлайт, если даже не ждёт благодарности, то знает, что я не захочу ещё раз быть сосланной в такое место. Ну, она так думает…

Когда ветхий локомотив, пыхтя и окутываясь облаками пара, подтаскивает вагоны к станции, как раз начинают выть командные сирены: город готов сделать первый залп. Твайлайт не видит этого, но знает, что сейчас там, парой сотен футов выше, раскрываются крыши, поворачиваются многочисленные лафеты и выдвигаются для выстрела стволы такого размера, что в меньшем из них она поместилась бы целиком, а в самом большом – вместе с этим паровозом.

Когда-то, только приехав в Понивилль, она наблюдала всё это, выбравшись на самую верхнюю площадку Башни синоптиков в надежде разглядеть Границу… где её и застал очередной залп. Воздух дрожал от выстрелов, сама башня, казалось, тряслась так, что сейчас развалится, а грохот и вой не просто оглушали – выбивали из головы все мысли, оставляя только надежду, что однажды этот ужас закончится.

Её затащили внутрь офицеры гвардии, отвечавшие за обеспечение планирования стрельб, и тут же поволокли на допрос: откуда она? Чем тут занимается? Кто допустил? Почему вышла наружу?.. Много, много вопросов, а она даже с мыслями собраться не могла, потому что трясло её от испуга так, что зуб на зуб не попадал. А может потому ещё, что Границу она всё-таки увидела, и куда стреляет город – тоже…

Твайлайт отворачивается к стенке вагона, чтобы немногочисленные попутчики – разгар рабочего дня, все на местах – не увидели выражения её глаз. Она помнит, как прошедший испуг сменился злостью, стоило ей прийти домой, как она напугала Спайка, в гневе и негодовании едва сдерживаясь, чтобы не разнести всё вокруг. Она помнит, как даже в таком состоянии не решилась рассказать ему правду.

А ещё – как только через две с лишним недели узнала о расследовании и казни того самого лаборанта-синоптика, которого наполовину уговорила, наполовину уломала провести её наверх в тот злополучный день. Узнала не случайно: полковник гвардии Мэйр прислала ей письмо с «извинениями за грубость моих подчинённых в отношении специального представителя Её Высочества», где вскользь упомянула об «этом незначительном событии». За те восемнадцать дней Твайлайт уже увидела в Понивилле достаточно, чтобы понять – не имея возможности добраться до неё, отыгрались на том, до кого могли, а заодно вот так вот ясно предупредили её не соваться, куда не следует.

На станции пищевого комбината сходят все – дальше состав всё равно не идёт. Прочие тянутся к проходной, а она – в управление. Заведует тут всем Грэнни Смит – мрачная и отчуждённая пони, от которой за всё время Твайлайт не услышала лишнего слова. Вот и в этот раз – та лишь передала ей отчёт, сухо заверила, что к празднованию Дня Солнца всё готово и ушла прежде, чем Твайлайт успела что-то ответить.

Ровно год назад, перед прошлым празднованием, она обиделась на такое отношение и обижалась до тех пор, пока Спайк, неизвестно откуда узнающий всё, не рассказал ей, что каждый День Солнца обязательно выбирают кого-то из этой семьи. Он не знал, почему так, но это объясняло нелюдимость Грэнни: каждый год она навсегда теряла кого-то из своих детей или внуков по воле принцессы, притом вынужденная отчитываться перед той, кого та прислала. «Счастье, что вообще не прокляла, — печально думает Твайлайт, провожая Смит взглядом. — Даже не представляю, каково быть на её месте…»

---

Следующий пункт назначения отличается от закопчённого и, казалось, разваливающегося на глазах комплекса цехов пищевого комбината так же, как столица от глухого граничного города. База «погодной артиллерии» буквально блистает: вся территория огорожена собственными стенами десятифутовой высоты, у входа – внимательный и почтительный к «облечённым доверием Её Высочества» караул, здания штаба и казарм украшены барельефами и бронзой, орудия… орудия – главное, что здесь есть.

Они выбиваются из общей картины слащавой красивости так же, как те, кто их обслуживает, не похожи на разодетых в пух и прах караульных на входе. Гигантские длинноствольные пушки – «василиски», «мортиры»? Ей рассказывали, но Твайлайт забыла подробности – даже стреляют по собственному графику. «Погодная артиллерия» потому так и называется, что они, получая информацию напрямую от синоптиков, заставляют тучи проливаться дождями, разгоняют туманы, а ещё, как «по секрету» рассказал ей подполковник Блублуд – командир этого самого «отдельного разведывательно-гидродинамического артиллерийского дивизиона имени Её Высочества», способны всё это вызвать в нужном месте, причём не просто так, а с… дополнениями. Например, дождь будет состоять не совсем из воды – или даже совсем не из воды, а туман станет смертельным в самом прямом смысле.

Твайлайт хорошо понимает, что караульные уже доложили о её визите, так что ускоряет шаг – Блублуд слишком большой чистюля и трус, чтобы сунуться непосредственно к огневым батареям. Это вдобавок к тому, что похотлив и глуп, как пробка: он так и не понял, что Твайлайт в опале у принцессы, а в итоге каждую встречу обрушивает на неё такой поток лести, перемешанной с неприличными намёками, что потом хочется отмыться.

Здесь же, прямо у орудий, обязательно отыщется непоседа и задира Рэйнбоу – её второй друг в жизни, считая Спайка и первая – в этом городе. Капитана Дэш любили подчинённые и уважали все остальные, а единственным, с кем она была на ножах, оставался её непосредственный командир.

Но сегодня отчего-то её на месте не оказывается, а встреченная озадаченной Твайлайт заместитель Рэйнбоу – старший лейтенант Скуталу – только добавляет беспокойства, сообщив, что капитана с утра вызвали куда-то и её не будет пару дней, может, дольше.

Твайлайт собирается было в штаб – узнать хоть что-то, но лейтенант, видно, угадав её намерения, говорит, что подполковник тоже не в курсе и она только потратит время на разговор с этим… в общем, с этим.

Единственное, что хоть немного подняло настроение – уже уходя, она видит что-то кричащего ей издалека Блублуда, но делает вид, будто никого не заметила.

---

Пожалуй, «Дизайнерский Дом Рэрити», как гласит переливающаяся всеми цветами радуги вывеска – единственное место в этом городе, напоминающее Твайлайт столицу. Причём всем: начиная от дикого внешнего облика, ещё более несуразной расцветки и заканчивая впечатлением уместности цветка, выросшего среди ржавых канализационных труб.

Внутри, правда, некая гармония соблюдена, если считать гармонией соответствие этого… обиталища его хозяйке.

Тяжело вздохнув и собравшись с духом, Твайлайт отворяет дверь, чтобы тут же зажмуриться: внутреннее убранство напоминает помесь кондитерской лавки со сценой. Почему – сценой? Потому что всё это блестящее, сияющее и отражающее всё, что можно отражать – вдобавок подсвечивается с потолка лампами, больше напоминающими прожекторы, если бы те ещё напоминали театральные софиты-переростки. По крайней мере, вдобавок к убийственной яркости, как у первых, жаром от них тянет, как от вторых.

Твайлайт, с первых секунд подумывающая, как бы поскорее уйти отсюда, может, даже вот прямо сейчас и будь, что будет, начинает пятиться к двери, но тут её замечает хозяйка. К сожалению.

За какие-то полминуты Рэрити успевает задать ей четыре вопроса, поделиться тремя новостями и посочувствовать состоянию её гривы. «Ты совсем не заботишься о себе, бедняжка…»

Твайлайт не мешает этому потоку болтовни и всё больше думает, что зря пришла сюда. Раз или два она порывается было что-то вставить, но в конце концов просто дожидается, пока Рэрити убежит за «новым платьем, оно точно пойдёт тебе, дорогая, мы одни в этом ужасном городе понимаем, что такое стиль…», малодушно оставляет записку и попросту сбегает.

Свернув за угол, она переводит дыхание и медленно бредёт в сторону городского сада-парка, чувствуя, как сжимается от боли сердце – потому что Твайлайт слишком хорошо помнит прежнюю Рэрити.

Перед прошлым Днём Солнца в небольшом двухэтажном домике с надписью «Карусель» над дверью – её встретила весёлая, жизнерадостная, гибкая и по-настоящему красивая единорожка, улыбающаяся так приветливо и искренне, что невольно хотелось улыбнуться в ответ. Та Рэрити привечала в своей мастерской всех и каждого, дарила внимание и старикам, которые забредали к ней просто от одиночества, и юным ученикам ближайшей школы, угощая их самыми простыми, дешёвыми сладостями и снабжая советами на все случаи жизни…

Та Рэрити, узнав, что выбрана в качестве дизайнера для украшения Дня Солнца, обрадовалась так, словно исполнилась её давняя мечта – основать собственный дизайнерский дом в Кантерлоте. Она сбивчиво благодарила Твайлайт, будто только ей была обязана за «этот невероятный шанс». Она работала за десятерых и к празднику сделала невозможное – обшарпанный и покрытый копотью Дворец возмездия выглядел так, словно его перестроили и украсили не меньше, чем драгоценностями.

Мечта исполнилась частично – принцесса заметила её усилия и приказала городским властям построить и обеспечить всем необходимым «настоящий дизайнерский дом по образцу столичных для этого юного таланта».

И Рэрити была счастлива, по-настоящему счастлива – ровно до той минуты, как вернулась вечером домой, где её ждало официальное уведомление, и поняла, почему весь день не могла найти свою любимую младшую сестрёнку, единственную, кто оставалась из её семьи.

С тех прошёл год и теперь дизайнерский дом – её собственный! – готовил костюмы для жителей столицы и тех здесь, в Понивилле, кто мог себе это позволить. Её не трогала Найтмер-гвардия, не таскали на обязательные для всех остальных «уроки патриотизма», не заставляли отчитываться в том, сколько и как за последнюю неделю она сделала, чтобы «наш народ разгромил Врага»… у принцессы свои понятия о «справедливой плате».

С тех пор прошёл год и внешне Рэрити в полном порядке – если считать «порядком» сумасшествие. За всё это время лишь дважды Твайлайт видела её, как есть на самом деле – ту Рэрити, которая пришла в пустой дом и поняла всё.

Две попытки самоубийства, по одной в полгода – это много или мало?..

---

Городской сад-парк – единственное место в Понивилле, где сохраняется какая-то зелень. Правда, несколько чахлых деревьев да серо-кирпичные «газоны» этим словом можно назвать разве что с натяжкой, но – хоть так.

Твайлайт знает, что шестьдесят лет назад здесь и вправду был настоящий сад – тогдашний Смотритель города приказал устроить его, «дабы все жители могли лицезреть, какой станет наша жизнь под защитой Её Высочества, когда мы разгромим Врага». Дальше в городских архивах ничего не было, кроме даты поразительно скорой «отставки» того самого Смотрителя, но ей и не нужно. Твайлайт достаточно долго была при дворе, чтобы понять, какую крамолу Найтмер-гвардия увидела в его словах: «так значит, вы утверждали, что Враг сильнее Её Высочества? Так значит, по-вашему, мы живём слишком плохо? Что Её Высочество нас не защищает? Так значит…» Исход очевиден. «Отставка»? Что ж, убийство можно прикрыть и таким словом.

А после этого нормы воды, выделяемой на поддержание сада, неуклонно, год от года, уменьшались, пока не упали почти до нуля. Деревья выжили – неизвестно как, но выжили, «газон» сменился стелющимися по земле сорняками, умеющими вытягивать из глубины земли каждую каплю влаги… но ещё здесь был Дуб.

В архивах ничего не сохранилось о том, кто и когда посадил это огромное, уже очень старое дерево, но, похоже, Дуб рос здесь задолго до того, как был разбит сад, и создавали его именно вокруг Дуба.

Официально городской сад-парк мог посещать каждый из жителей. Неофициально – двое стражников не пускали сюда «всяких оборванцев».

Официально сад-парк пустовал: последний садовник умер пять лет назад. На самом деле – в крошечном домике-развалюшке с покосившейся крышей в самом дальнем конце территории парка жила робкая и застенчивая Флаттершай.

Впервые о её существовании Твайлайт узнала спустя аж четыре месяца после приезда в город. Они познакомились однажды ночью – в то время правила комендантского часа на саму Твайлайт ещё не распространялись – в буквальном смысле столкнувшись под Дубом. Флаттершай тогда страшно испугалась: она прекрасно знала, что полагается за нарушение закона и от страха не могла вымолвить ни слова – только стояла, опустив глаза и дрожа, словно приговорённая к смерти перед казнью.

А когда Твайлайт с превеликим трудом смогла её успокоить и услышала от неё первое слово – она поняла, что в жизни не слышала голоса мелодичнее и прекраснее. Прошло несколько недель, и ночная встреча повторилась – только на этот раз Твайлайт загодя спряталась: ей было интересно, зачем Флаттершай тогда приходила к Дубу.

Она пела. Тихо-тихо, почти шепча, но даже так к Дубу слетались немногие живущие в городе птицы, садились на ветви и слушали – слушали её. И так же завороженно слушала её Твайлайт, пока не появился с обходом растяпа-стражник и всё не испортил.

Полковник Мэйр почему-то дала добро сразу, Смотрителя города Твайлайт уговаривала долго, а саму Флаттершай – ещё дольше, но вскоре в городе прошло несколько первых её выступлений. Они нравились не всем – Флаттершай пела не так и не о том, о чём обычно здесь поют, в её стихах не было привычных лозунгов, а в голосе не звучала так популярная в Понивилле фанатичная готовность «стрелять и взрывать ещё больше». Но её слушали, и слушали многие.

А один год и один месяц назад Твайлайт поняла такую сговорчивость Мэйр – из столицы пришло распоряжение организовать выступление Флаттершай в День Солнца. Конечно, та перепугалась пуще прежнего…

Всё прошло хорошо, но примерно тогда Твайлайт начала бояться ещё и за неё. Она по собственному опыту знала, как опасно, когда тебя замечает принцесса. Но пока что всё обходилось…

Стражник у ворот сада-парка приветствует её и говорит, что «наша птичка» – так в городе называют Флаттершай – ещё с вечера убыла на репетиции, «сам господин Смотритель прислал за ней свой личный локомобиль».

Твайлайт, всё ещё не пришедшая в себя от встречи с Рэрити и накативших воспоминаний, только механически кивает, прощается и отправляется домой.

Завтра День Солнца.

---

Когда Твайлайт просыпается, вокруг темно. «Ничего, — думает она, — просто проснулась среди ночи, бывает, сейчас перевернусь на другой бок и снова засну…» Но перевернуться не получается – тело не повинуется ей, да она и вовсе его не чувствует. «Наверное, это кошмар. Просто очередной кошмар. Нужно проснуться. Вот сейчас я открою глаза и проснусь». Она сосредотачивается на этой мысли, что есть силы старается – и, наконец, видит какой-то серый, словно фильтрованный, свет. Тут же просыпается слух: до неё доносится ровный шум, как море шумит… «Я ведь никогда не видела и не слышала моря… только записи».

 — Ты очень сильная, — вдруг негромко, задумчиво произносит кто-то. — Жаль.

«Нет, я не сплю! Я не сплю! Где…»

 — Где… я…

 — Посмотри сама. Ты почти открыла глаза, и это несмотря на действие прибора! Сейчас немного перенастрою его.

Она слышит ни на что не похожие щелчки, а затем вдруг глаза распахиваются, словно какая-то сила перестаёт удерживать их закрытыми. Первое, что видит Твайлайт – в нескольких шагах перед ней стоит полковник Мэйр, спокойно улыбаясь. Твайлайт осматривается вокруг и чуть не вскрикивает – в сером свете вокруг неё стоят на каких-то платформах те, кого она знает хорошо или не знает вовсе. Здесь и Флаттершай, и Рэйнбоу, чуть поодаль – Рэрити, а дальше всего две незнакомки: одна ярко-розовой масти, а другая со знаком отличия в виде трёх красных яблок. Никто из них не двигается – статуи, а не пони.

 — Что вы с ними сделали?!

 — Только обездвижила, — всё так же спокойно отвечает Мэйр.

 — Но… для чего? Зачем вам всё это?!

 — Я лишь выполняю приказ. Извини. Я предлагала использовать тебя другим образом – с таким умом ты прекрасно смотрелась бы у нас в гвардии, но Её Высочество решила иначе.

 — Принцесса?..

 — Да, и Её Высочество… — Мэйр вдруг умолкает, когда воздух рядом будто наливается серебристым сиянием, вспыхивает искрами – и перед Твайлайт появляется принцесса Селестия. Точнее, её изображение.

 — Достаточно, полковник, — жёстким, не допускающим споров тоном командует она, даже не оборачиваясь. — Оставьте нас.

Мэйр кланяется и пятится куда-то назад, а принцесса уже совсем другим голосом произносит:

 — Приветствую, моя лучшая ученица.

Твайлайт стискивает зубы. «Я должна была догадаться».

 — Не хочешь даже поприветствовать меня? — чуть более холодно продолжает Селестия. — Впрочем, я тебя прощаю за это.

 — Что вы с нами сделали?

 — Пока ничего, — мгновенно отвечает та. — Разве что… постарайся вспомнить, как вчера вернулась домой.

Твайлайт не хочет отвлекаться, но память будто срабатывает сама собой – она перешагнула порог, свет был погашен, а потом лёгкий сладковатый запах, и… и тут она цепляется за услышанные слова, царапающие какой-то неправильностью.

 — Что вы сделали со Спайком?

 — С твоим питомцем всё в порядке, хотя пришлось его немного утихомирить.

 — «Вчера»? Значит, сегодня уже…

 — Несущественно, — отмахивается Селестия, — гораздо важнее, что произойдёт в ближайшее время.

Твайлайт молча ждёт, хотя спросить очень хочется – но она хорошо знает принцессу: и без того всё расскажет. Ей вообще нравится слушать саму себя.

 — Ох, — вдруг звонко смеётся та, — а я почти забыла, какая ты упрямая! Пусть, не буду тянуть – времени мало. Оглядись вокруг. Ты ведь уже видела это всё, просто не помнишь.

Принцесса следит за ней взглядом, а когда Твайлайт, осмотревшись, продолжает молчать, вновь не выдерживает первой:

 — Не узнаёшь? Это «Древо Гармонии».

 — Что?! — потрясённо выдыхает Твайлайт. — Но мы же… нас не выбирали!

 — Не выбирали, — легко, словно всё так и должно быть, соглашается Селестия. — Видишь ли, моя лучшая ученица, буду с тобой откровенна. Донесения полковника Мэйр и её коллег из других городов на Границе сводятся к одному: мой народ устал. Устал воевать столь долго без видимых успехов или хотя бы без изменений хоть в чём-то. А эта стерва…! — голос её срывается и Твайлайт ошарашенно смотрит на принцессу: никогда она так не теряла контроль. Но той быстро удаётся совладать с собой – секунда, вторая, и она вновь чуть снисходительно улыбается.

 — Мой народ страдает, — проникновенным, печальным голосом говорит Селестия, и этот голос дичайше не вяжется с такой улыбкой, — а если я не могу в полной мере избавить его от страдания, нужно их всех чем-то… отвлечь.

 — Отвлечь?..

 — Рада, что ты меня внимательно слушаешь, — издевательски-покровительственно бросает принцесса. — Конечно. Концепция внешнего врага хороша всегда, концепция врага внутреннего в дополнение – выручала меня в последние полтысячи лет, но нельзя же замыкать внимание подданных только на плохом!

Твайлайт потрясённо молчит. Она знала, слышала о многом, но такой холодной, расчётливой, жестокой – Селестию не видела никогда.

 — Вот тогда мне пришла великолепная идея! Жертвенность! Понимаешь? Добровольная жертва! Вы все – вы станете первыми! Мой народ получит сразу столько героев!

«Да она же безумна! — в ужасе думает Твайлайт. — Сколько может выдержать живое, разумное существо? А она властвует тысячи лет – и тысячи лет ведёт войну с одним и тем же врагом… Она просто сошла с ума!»

 — Нет, — вдруг очень властно, холодно обрывает её мысли Селестия. — Ты ошибаешься. Я не такая, как ты обо мне думаешь. Мне хватило ума сосредоточить всё на себе. Настоящей сумасшедшей была моя сестра!

«Неужели она читает мои мысли?..»

 — Я устала играть, понимаешь, искорка моя? — как-то нежно и, действительно, очень устало размышляет вслух принцесса. — Я устала сильнее всех, а эта гадина Луна сбежала от меня, от ответственности, от всего… — она замолкает ненадолго, а затем бормочет всё громче, всё быстрее, будто хочет выговориться за все эти века. Будто правда совсем обезумела:

 — Мы должны были с ней вдвоём править всем этим миром, всем, без исключения, а она заявила, что мы не имеем права! Что мы, бессмертные, будем равнодушны к кратким жизням других! И она ушла, ушла и научила всему, что знала, дикарей, которых нашла далеко отсюда. А потом посмела умереть! Эта тварь посмела найти способ, как нам умереть – и я уверена, рассказала об этом тем жалким ничтожествам! Она сбежала, а я не могу спокойно спать, зная, что где-то по миру кочуют её жалкие последователи, слабые, незначительные, никчёмные – но знающие то, чего не знаю даже я! Понимаешь, ты?! Они знают, как меня убить!!

Твайлайт слушает её – некогда такую великолепную, недосягаемую, прекрасную принцессу-аликорна… Которой когда-то восхищалась, как вечным чудом, и уже не испытывает страха.

Ей просто её жаль.

Где-то над головой гремит колокол, обрывая бессвязную речь безумной кровавой принцессы, и та замирает, застывает – словно она, а не её ученица и остальные стоят, парализованные, внутри чудовищного «Древа Гармонии», которое заберёт их жизни, чтобы ударить по Врагу.

«Ударить в никуда», — неожиданно спокойно думает Твайлайт.

 — Мне нужно обратиться к народу, — хрипло, надломленно сообщает в пространство Селестия, и её изображение гаснет.

Шум моря усиливается, и Твайлайт вдруг понимает – это голоса, это народ на площади перед Дворцом возмездия: говорят, кричат, приветствуют свою бессмертную принцессу, которая – они ведь правда верят – приведёт их в лучшее будущее.

«Вот только на самом деле она приведёт их лишь к смерти. Разве жизнь без развития, без изменений, жизнь в страхе, жизнь в ожидании жизни когда-то потом – не смерть?»

Пол под ногами начинает дрожать, в стенах зажигаются холодные огни, а где-то глубоко внутри рождается низкий гул – Древо ожило.

«Почему она не смогла поступить так, как её сестра? Почему я всё это время верила в неё? Ведь всё равно же – верила! Почему, чтобы прозреть, мне понадобилось оказаться здесь?»

Огни сливаются, превращаются в полосы, скользят, словно гоняясь друг за другом, и становится видно, где они все находятся – в этот ствол, пожалуй, влез бы очень-очень большой локомотив. Поперёк.

«Да потому же, почему ей верят остальные. Мы ведь привыкли, что возраст – гарант мудрости, а власть – стабильности. Но что, если стабильности станет слишком много? Что станет справедливой платой за это?»

Гул становится всё выше и громче – скоро его услышат даже на площади. Она знает.

«Да наплевать! Разве они не могут думать сами за себя? Я сейчас умру здесь, а думаю о других! Разве они… они…»

Чудовищный ствол Древа ощутимо вздрагивает и начинает медленно подниматься, накапливая энергию для искажения самого пространства.

«Нет. Они тоже поймут слишком поздно. Они тоже поймут, уже когда придёт время умирать. И ничего не изменится. Разве я могу так – чтобы ничего не изменилось?..»

Выше, выше… целясь туда, где Враг. Туда, где ничего и никого нет.

«Мы всё равно умрём здесь. Я всё равно умру. Так какая разница – как? Но могу ли я решать за других?..»

Огни сияют всё ярче – они будто шепчут ей что-то своими всполохами, шепчут десятками, сотнями голосов тех, кто заключён в Древа в других городах. Голосами, из которых чуть громче выделяются пять. Твайлайт опускает взгляд и видит, откуда исходит это сияние.

Из её сердца.

«Я никому ничего не должна. Это моя жизнь и я потрачу её так, как хочу. А вы, вы все – если меня слышите: прошу, помогите мне. Это ваши жизни, но они оборвутся сейчас, а другие останутся. И она приведёт их к постоянной, неизменной, стабильной не-жизни. Приведёт их к смерти. Уже привела».

Гул давно превратился в рокот – он оглушает даже тех, кто стоит на площади и с ужасом, перемешанным с восторгом, наблюдает, как поднимается над Дворцом титанический ствол орудия, светящийся так, словно раскалился добела. Выше и выше. Внезапного беспокойства принцессы никто не замечает.

«Вы слышите меня? Я не хочу её убивать. Я никого не хочу убивать. Что это за будущее, ради которого непременно нужно убить?! Нет! Решено».

Твайлайт уже ничего не слышит.

«Почему мне совсем не страшно?.. Почему мне…»

---

«Летописи Эквестрии. Королевский двор Кантерлота, сего года третьего месяца четырнадцатого числа. Записано придворным летописцем…
Сего дня состоялось празднование Тысячелетия Памяти принцесс. Празднество было поистине великолепно, о чём имею честь подробно изложить ниже. Из памятных гостей присутствовали: король сопредельной Кристальной империи Его Величество…»

«Комментарий к официальной записи в Летописи Эквестрии от сего года третьего месяца четырнадцатого числа придворного историка…
Говорят, что история Принцесс началась с той поры, как они начали борьбу со злом в Эквестрии и сопредельных землях. Иные говорят, что в полной мере история эта началась раньше – когда Принцессы приняли нелёгкое для них и, без всякого сомнения, истинно героическое решение оставить своё бессмертие и оставили его, когда зло было побеждено и в них, по их же словам, «отпала нужда».

Но, по моему скромному мнению, как учёного и историка, коль скоро мною выбрана эта стезя, история Принцесс началась много раньше.

Итак, некогда в королевской семье государства, что тогда ещё не именовалось Эквестрией, у короля Гипериона и королевы Тейи родились три дочери: Селестия, Луна и младшая – Твайлайт, которую в семье и народе с любовью прозвали «Искоркой»…»