Ласковый дождь
Наша любовь пришла, чтобы остаться: Часть 2
“На прошлый Вечер Очага
Я подарил тебе своё сердце.
Но на следующий день ты его вернула.
В этом году,
Чтоб оградить себя от переживаний,
Я подарю его кому-нибудь особенному.”
В канун Вечера Согревающего Очага по телевизору на музыкальном канале крутили праздничные песни, а моя съемная квартира пестрела праздничными атрибутами: омела, мишура и носки для подарков были развешены, где только можно. Мы даже не использовали обычное освещение квартиры, его заменили гирлянды.
Мы с Коко зависали на кухне, готовя праздничные блюда для гостей, сегодня должны приехать мои родители, а еще я пригласила Рика. Думаю, мама с папой вспомнят и обрадуются, увидев его. Мне, конечно, обидно, что Рэрети не придет. После того случая на катке мы не связывались друг с другом. Я… я надеюсь, что все наладится, не хочется терять друга, особенно такого, как Рэрети.
Но с другой стороны, нам надо серьезно поговорить, а то мы ведем себя словно жеребята. Ну отреагировала я не так, как она хотела. Она, наверное, думала, что после этого я скажу ей: “Я так долго ждала, когда ты сделаешь первый шаг”, и как поцелую ее, как залезу своим языком ей в рот, чтобы наказать ее непослушный язычок за утаивание такой информации.
Я что уже фантазирую на эту тему?
― Рэинбоу Дэш, у нас закончился майонез, мне сходить? ― спросила Коко.
― Что? Нет, я сама схожу. ― Я встрепенулась, накинула на себя пальто и вышла.
Праздничная суматоха парализовала город. Толпы сумасшедших бегают из лавки в лавку, пытаясь успеть до того, как все закроется, и продавцы пойдут праздновать со своими семьями. Я ворвалась в супер-маркет, битком набитый пони, которые дрались за остатки продуктов на полках. Прорвавшись через толпу, я схватила последнюю банку с майонезом, но в нее вцепилась другая пегаска и потащила на себя.
― Я первая заметила ее! ― кричала обезумевшая от праздничных скидок кобыла.
― А вот и нет! ― я тянула банку к себе. Кобыла замахала крыльями и поднялась в воздух. Битва за майонез переместилась в небо. Прямо как в битве над Лунной Пропастью.
― Стерва, отдай майонез! ― я подтянулась и укусила ее за ухо. С пронзительным криком она отпустила банку, и я с довольным видом полетела к кассе. Погодите, я же не могу летать. Я упала в аквариум с водорослями.
Пони, с которой мы сражались, оказалась моей соседкой, и я пообещала поделиться майонезом, она извинилась за случившееся. Приключение в супер-маркете не испортило праздничного настроения, и после небольшого купания в слегка застоявшейся воде, меньше, чем через полчаса, я уже была в праздничном наряде, как и Коко.
Как раз вовремя, как только я закончила с последней застежкой, в дверь постучались. Это пришли мама с папой и чуть не переломали мне все кости своими обнимашками.
― Моя дорогая, как я рада тебя видеть! ― причитала мама. ― Я так испугалась, когда услышала, что с тобой произошло.
― Успокойся, мам, все в порядке.
― Можешь представить нам свою юную леди, ― сказал папа, обратив внимание на Коко, которая покраснела, как помидор.
― Ее зовут Коко, мы с ней друзья, и я помогаю ей встать на ноги, ― рассказала я.
― Ваша дочь очень добра, если бы не она, я бы, наверное, погибла на улице, ― скромно пискнула Коко.
Зря она это сказала, теперь мои родители растрепят это каждому встречному. В дверь еще раз постучались, на пороге стоял Рик. Я думала, взаимным радостям и поздравлениям не будет конца.
Мы переместились за стол.
― Расскажи, Рик, когда Дэш протезируют крыло, как скоро она сможет летать? ― задала вопрос мама.
― Ну точно не сразу, как она отойдет от наркоза, ― отвечал он, насыпая себе салата из миски. ― Нужно будет пройти курс реабилитации, подождать, пока все затянется, и убедиться, что все прижилось. Затем небольшая обкатка крыла, чтобы все работало идеально. Кстати, Дэш, я пришел с новостями, операция будет не через четыре недели, а через одну.
― Что? Правда? Вау. Это неожиданно.
― Не переживай, тебя будут оперировать лучшие хирурги Мэинхеттена, и я, конечно, буду с тобой. ― Моя мама кокетливо захихикала. Ну все с ней понятно.
В разгар веселья, когда мой отец нацепил себе на голову торшер и начал отплясывать джигу, я вышла на балкон своей квартирки подышать свежим воздухом. Город вовсю праздновал, толпы пони гуляли по улицам, поздравляя друг друга и распевая гимн Эквестрии.
Подумать только, уже через неделю у меня будет новое крыло. Конечно было бы здорово, если бы пони научились выращивать конечности и пришивать обратно потерянные. Быть киборгом забавно, но мне бы хотелось почистить перышки еще и в левом крыле. Говорят, лет через сорок начнут выращивать органы на мышах. Но это только в теории. Посмотрев, как буянят мои родители, Рик и Коко, я снова задумалась о моей идеальной воображаемой жизни с покойным мужем.
Я и Мия готовили праздничный ужин. Райдер с сыном возились с елкой, дискордова гирлянда никак не хотела зажигаться.
― Мама, ― позвала меня Мия.
― Да, милая.
― Вот скажи, почему ты это делаешь?
― Что делаю?
― Ну вот это, ― она показала на меня. ― Стоишь тут, режешь салат. Почему этим должны заниматься кобылы? Готовить, убирать дом, воспитывать жеребят. Почему этим занимаемся мы, а не жеребцы?
― А разве тебе что-то запрещают, милая? В нашем обществе любая кобыла может стать кем захочет: ученым, строителем, воином. Но с начала времен первейшим долгом кобыл было хранить очаг и следить за потомством. Конечно было полно кобыл-воительниц, но давай будем честны ― если мы заберем всю работу себе и не оставим ничего жеребцам, они вымрут со скуки, а то и начнут лезть в наши дела. Суть в том, чтобы не забирать игрушки у мальчиков. Вот посмотри на отца и брата, чем бы они занимались, если бы мы забрали их ежегодную возню с гирляндами? Полезли бы со своими советами, как резать салат, или может быть в попытке помочь замесить тесто накидали бы туда яичной скорлупы?
― Наверное я просто еще не понимаю это.
На кухню забежал сын: ― Папа засунул язык в цоколь, и теперь его грива встала дыбом, и он смешно дергается.
― Славно, милый, но не повторяй за папой.
― Сынок, смотри, если я вставлю лампочки себе в уши, они будут гореть. ― Малыш побежал обратно в гостинную.
Я повернулась к своей дочери: ― Ну и как им можно доверить дом?
Входная дверь распахнулась, и в дом вошли мои родители. Папа был одет в костюм деда мороза с большим мешком подарков.
― Дедушка с бабушкой приехали! ― радостно воскликнул сын и побежал к ним. Мы с Мией отложили готовку и пошли встречать моих родителей.
― Привет, мама, папа, ― я обняла их.
Мой отец пожал копыто Райдеру, помог ему с неработающей гирляндой, заменив сгоревшую лампочку, после чего елка зажглась красно-зелеными огнями. Моя мама трепала щечки Квила и хвалила фигуру Мии. Вскоре мы собрали праздничный стол и расселись. Я была счастлива: мой муж, который полюбил меня такой, какая я есть, и всегда находился рядом со мной, мои чудные дети, жизнь без которых я не представляю и родители, которые подарили мне жизнь, правильно воспитали и вырастили добропорядочную пони ― все они находились рядом.
(Утро)
― Мама, папа! Просыпайтесь, наступило утро Согревающего Очага! ― малыш Квил ворвался в спальню в пижаме и стал прыгать на кровати. ― Там под елкой куча подарков!
― Охо… ну так чего ты ждешь, сорванец? Быстро беги вниз и начинай открывать подарки, ― скомандовал Райдер. И наш непоседа стрелой умчался к елке.
Мы лениво поднялись с постели и поковыляли к гостинной. Уже в коридоре мы услышали радостные возгласы и собачий лай. Спустившись по лестнице, мы узрели, как щенок золотистого ретривера с красной ленточкой на шее облизывает мордочку Квилу. Жеребенок весь год просил подарить ему собаку, ради этого помогал по дому, без капризов чистил зубы перед сном. Во всяком случае его старания вознаграждены.
― Мама, папа, я люблю вас.
Мия открыла свой подарок и нашла там полное собрание пластинок всех песен Фили Синтары. Она не помнила себя от счастья.
И вот она идиллия: мы с мужем смотрим, как дети радуются своим подаркам. А мама с папой радуются за всех нас.
Я хотела сказать, как я их всех люблю, но получила снежком голову.
― Ай! ― и вышла из идеального мира, и обернулась. Снежок кинул мой отец.
― Дэши, давай быстрее, там Селестия в телевизоре будет поздравлять Эквестрию с Вечером Согревающего Очага.
Мда, в моей идеальной жизни он сделал бы точно также.
На следующее утро я позвонила Рэрети.
После двух гудков трубку поднял автоответчик: “Добро пожаловать в бутик Карусель, в данный момент я не могу ответить на ваш звонок, пожалуйста оставьте сообщение после сигнала”.
― Привет. Это Рэинбоу Дэш. Хотела поздравить тебя с Вечером Согревающего Очага. И еще хотела сказать, что меня оперируют через неделю. Да-да я говорила, что через четыре недели, но планы поменялись. И я хотела извиниться за свою реакцию тогда на катке. Честно, я немного запуталась в себе, я думаю, нам нужно поговорить, как взрослые пони. И еще хочу сказать, что мне немного страшно перед операцией, даже несмотря на то, что я уже проходила через такое. И я бы очень хотела, чтобы ты была рядом.
Я повесила трубку. Все еще спали после массовой гулянки. Отец с матерью разместились у меня на кровати, Рик пошел домой, несмотря на мои уговоры остаться. Перед уходом я поцеловала его. Не потому, что я этого хотела… ладно, мне хотелось кого-то поцеловать, нам просто повезло встать под омелой. Мы с Коко разложили диван и легли вместе. Что-то я зачастила спать с кобылками.
Пока все отсыпались, я решила выйти на улицу. Гулять по улицам города особого желания не было, так что я спустилась на задний двор дома. Там играла малышня, одни жеребята строили снежный форт, другая компания маленьких пони поднималась на огромный сугроб и скатывалась с него на санках.
Я прошла мимо всей этой детворы и присела на одиноко стоявшие качели. Жеребята продолжали играть, время от времени посматривая на меня. В конце концов одна из них подошла ко мне и заговорила.
― Мисс, а почему у вас из куртки торчит только одно крыло?
Я не стала вдаваться в подробности, просто ответила, что потеряла его на войне. Она рассказала, что ее брат сейчас служит, поддерживает порядок в Кристальной Империи, пока та восстанавливается. Она хотела, чтобы в этот Вечер Согревающего Очага он пришел, это было ее единственное желание. А потом она спросила:
― А взрослые загадывают желания на Вечер Согревающего Очага?
― Некоторые да, кто-то нет. Я из тех, кто загадывает.
― И какое оно было?
― Я… я хотела, чтобы все было по-другому, чтобы не было этой дискордовой войны, которая погубила столько жизней и сломала не одну сотню судеб. Я хотела оказаться не здесь, ожидая операции по протезированию крыла, а встретить этот праздник со своим мужем, которого уже нет в живых.
Она смотрела на меня своими большими карими глазами.
― Мама говорит, что пони после смерти попадают в лучший мир. Я думаю, если ваш муж там, он загадал желание, чтобы вы были счастливы здесь.
― Да… может быть и так, но тот мир далеко от нашего, и его желание еще не скоро исполнится.
― Сали, иди домой, твой горячий шоколад стынет! ― прокричала кобылка из открытого окна.
― Уже иду, мама! ― ответила моя собеседница. ― Мне пора, была рада поболтать, мисс, ― она убежала.
А я так и осталась сидеть на качелях в одиночестве, пока меня не нашел Рик.
― Я пришел проведать тебя, Коко видела, как ты надевала куртку. А я случайно посмотрел в окно на лестнице и заметил тебя.
Я выдавила лишь слабую улыбку.
― Тебя что-то беспокоит? ― спросил он.
― Мне немного страшно перед операцией. Вроде она безобидная, но у меня плохое предчувствие.
― Дэши, ― он взял меня за копыто. ― Посмотри на меня, Рэинбоу, все будет хорошо. Я видел пони, которые проходили через множество операций, и они даже после десятой боялись. Это нормально.
Я ему ничего не ответила. Но копыто мое он так и не отпустил. Вместо этого он наклонился ко мне и легонько поцеловал, поцелуй словно открыл портал во времени и засосал меня в далекое прошлое...
...когда казалось, что с Риком я проведу остаток своих дней.
Нам не нужен был весь мир, только он и я. Когда мы заходили в местную закусочную, то покупали один молочный коктейль и пили его из двух трубочек. Местный кинотеатр заранее бронировал для нас самые дальние места в зале, зная, что мы по-любому будем там сидеть. Это был наш Клаудсдеил. Клаудсдеил, который мы потеряли. Открыв глаза, первое, что я увидела ― обожженное лицо мужа, смотрящее на меня.
Тут на меня нахлынуло другое воспоминание: лето за месяц до свадьбы.
Мы залезли на крышу дома моих родителей поздно ночью и смотрели на звезды.
― Знаешь, вот смотришь на все это, ― Райдер показал на звездное небо. ― И осознаешь свою малость. Представь, мы ― маленькие пони, находимся на планете, которая парит в бескрайнем космосе.
― Ты к чему это ведешь?
― К тому, что осознавая все эти масштабы, понимаешь, что твоя жизнь настолько коротка, и для вселенной это просто секунда. ― С ним это бывало, если начнет философствовать, то держись крепко и приготовь какие-нибудь крепкие напитки. ― Я бы хотел быть вместе с тобой до конца жизни вселенной.
― Хи-хи, но мне достаточно прожить с тобой эту вселенскую секунду длиной в жизнь, ― я поцеловала его в губы. После поцелуя он спросил меня.
― Рэинбоу Дэш… если со мной что-то случится, что ты будешь делать? Найдешь ли ты кого-то другого или будешь одна?
― Во-первых, ничего не случится, а во-вторых, я до конца жизни буду твоя и только твоя.
Вернувшись из прошлого, я поняла, что нарушила клятву, изменила, причем самой себе. Но я не остановилась и продолжила целоваться. Я ужасная пони.
― Сегодня у дворца принцессы прошел митинг так называемых “Зеленых пони”, которые выступают за демилитаризацию страны и прекращение всех военных действий, ― сообщил ведущий новостей по телевизору в моей палате. Ага, мне выдали самую шикарную палату из возможных. Тут даже отдельный санузел есть. ― Принцесса Селестия вышла к толпе. ― Комментарии сопровождались картинкой, на экране показали фрагмент, где двери дворца открываются и оттуда выходит сама принцесса в сопровождении двух стражников и единорожки. Из-за черно-белого изображения я не смогла понять, какого она цвета, однако легко было заметить повязку, закрывающую глаз, и шрам под еще целым. Спокойная, она время от времени посматривала по сторонам и очень близко держалась к принцессе. Поговаривали, что у Селестии есть “правое копыто” ― пони, кто от ее имени выполняет всякую грязную работу. Кто-то вроде консильери в мафии.
Принцесса подошла к толпе чуть ли не вплотную, митингующие пони с плакатами и транспарантами прекратили скандировать лозунги и обратили свой взор на принцессу.
― Дорогие граждане, я знаю, что вы расстроены сложившейся в государстве обстановкой, мне самой нелегко. Но поймите, сейчас, когда мы восстанавливаемся после войны, в страну стали проникать нелегальные существа, некоторые из них не с самыми благими намерениями. Я лишь пытаюсь обезопасить нас. Не так давно в маленький городишко вторглись свиноподобные существа из Клуджтауна и похитили несколько жеребят, считая, что мы обычные животные. Нам удалось спасти их, но такого не должно повториться.
Поэтому милитаризация и укрепление границ для нас сейчас ― одна из первостепенных задач. Мы не сможем отстроить Эквестрию, если нас будут грабить и забирать в рабство, как скот.
В словах принцессы был смысл, все, ради чего мы боролись, мир и свобода, все может пойти коту под хвост, если на нас будут совершать набеги какие-то свиньи из города хибар.
― Я обещаю, как только ситуация стабили…
― Долой кровавую принцессу! ― громко и неожиданно прокричал голос. Оператор повернул камеру, на принцессу несся единорог, он держал кочан капусты, обмазанный майонезом. ― Не смей убивать наших детей, ― он швырнул качан. Толпа вскрикнула, но стоявшая рядом с принцессой единорожка молниеносно скрутила жеребца, попутно испепелив подлетающий кочан. ― Пусти меня, милитаризованная тварь, вы ответите за свои преступления.
Жеребца схватили другие стражники и потащили куда-то, а он продолжал кричать и сопротивляться. А принцесса вместе со своей “консильери” удалились обратно во дворец.
Вау. Вот это я понимаю шоу. Получше, чем у Ларри Коня каждую субботу.
Дверь в палату открыла медсестра и с улыбкой сказала, что ко мне гости. В палату вошли мама с папой.
― Ну как ты? ― спросил папа.
― Пока чувствую себя отлично. Уже выбрили шерсть там, где будут резать, ― я показала место.
― О Селестия! ― пискнула мама, но все равно достала фотоаппарат и сделала снимок для домашнего зала славы Рэинбоу Деш.
― Мне обещали вернуть мое старое крыло, если хочешь, можешь сделать из него экспонат, ― сказала я маме.
― Тогда, пока ты будешь под наркозом, мы сходим в город и поищем витрину, куда могли бы положить его, ― согласилась мама. Ее лицо стало серьезным. ― Переживаешь?
― Переживаю, что не проснусь или что-то пойдет не так. Что мне там нерв заденут, и у меня будет всю жизнь дергаться нога.
― Рэинбоу, все будет хорошо, ― мама взяла меня за копыто. ― Помнишь ты раньше боялась выходить на публику? А та история про лошадь без головы? Но ты всегда побеждала свои страхи. Уверена, ты и сейчас это сделаешь.
Слова мамы придали мне уверенности. Конечно я справлюсь с этим, я смогу!
В палату вошел Рик.
― Ну как дела у нашей пациентки? ― весело спросил он.
― Я уже три часа прошу у медсестры морфин, ― отчиталась я.
― Посмотрим, что сможем с этим сделать, ― ответил Рик. ― У нас все готово, хирурги уже здесь, через пятнадцать минут тебя погрузят в наркоз.
― Блеск, ― ответила я и стала нервно мять одеяло. Было бы легче, если б тут была Рэрети, я отправила ей два десятка сообщений, но она не ответила. Неужто она так дуется. Блин, уж лучше бы я действительно засунула свой язык ей в рот.
― Ну ладно, посещение окончено, мне надо поговорить с пациенткой. ― После слов Рика мама с папой обняли меня и направились к выходу. И я осталась наедине с Риком. ― Рэинбоу, все будет хорошо, я даю тебе слово.
― Тебе легко говорить, не тебя режут, как грифоны индейку на свой день короля, ― нервно хихикнула я.
― Ты не индейка, Дэш, и в отличие от нее, тебя будут резать аккуратно.
В палату закатили оборудование, на меня надели кислородную маску и стали наблюдать, как я засыпаю. Последнее, что я почувствовала, перед тем, как погрузиться в сон, это поцелуй Рика. Мой муж точно заберет меня на тот свет.
“Говорят, мы молоды и мы не знаем,
Мы не поймем, пока не подрастем.
Я не знаю, правда ли все это,
Ведь у тебя есть я, и, детка, у меня есть ты...
Детка,
У меня есть ты, детка,
У меня есть ты, детка…”
Это сработал наш будильник со встроенным радио. Мы с Райдером стали просыпаться.
― Доброе утро, дорогая, ― сказал он.
― Доброе утро, дорогой, ― ответила я и поцеловала его. Мы лениво поднялись с постели и направились в ванную. Утро мы начинали вместе, чистили зубы вместе и душ принимали тоже вместе. Закончив водные процедуры, я вышла в коридор. Как обычно Мия осталась стоять у закрытой двери в ванную, потому что Квил успел заскочить первым.
Спустившись вниз, я включила кофеварку. И по мановению моих волшебных копыт превратила пустой столик в идеальный утренний завтрак. Молоко, сухие хлопья, блинчики с кленовым сиропом. Ах… вот она беззаботная эквестрийская жизнь.
― Дети, спускайтесь завтракать!
Райдер уже успел спуститься на первый этаж, выйти на крыльцо, пожелать доброго утра соседям и взять доставленную разносчиком газету, тоже сел за стол, вскоре и детки подошли.
― Мама, можно я не пойду в школу, ― заныл Квил. ― Кажется у меня температура.
― Я знаю, что мисс Черели назначила вам контрольную, а мама твоего друга сказала, что вы задумали прогулять.
Сынок надулся, но он знает, что против матери не попрешь, я как товарняк на полном ходу. Меня поддержал муж:
― Сынок, запомни, ты можешь быть самым хитрым пони на земле, обманывать правительства на миллионы, стравливать цивилизации. Но родную мать не перехитришь.
― Папа дело говорит, ― подтвердила Мия.
― А теперь ешь свой завтрак, ― строго приказала я.
Позавтракав, я приготовила два пакета с ланчем для детей, написав на каждом имя жеребенка, и собрала коробку с обедом для мужа.
― Дети, вы опаздываете, школьная карета уже здесь! ― Мия и Квил взяли свои ланчи и, крикнув “Пока”, убежали к большущей желтой карете.
Вслед за ними из спальни спустился Райдер, одетый в деловой костюм, я поправила ему галстук и шляпу и, отдав коробку для ланча, пожелала хорошего для. Он сел в свою карету “Плимут 50” и, двигая ногами, привел ее в действие.
― Пока, дорогая! ― он помахал мне из окна и помчался на работу.
Ну а я осталась дома. Долг домохозяйки зовет. Я прибралась, вытащила одежду из стиральной машины и развесила на веревке на заднем дворе. Затем съездила за покупками в супермаркет. Первая половина дня прошла продуктивно, можно заняться хобби. Я зашла в гостиную, достала свой набор спиц и продолжила вязать свитер для сына.
Но не успела я доделать рукав, как позвонил телефон. Это была Рэрети с приглашением на чай. Я быстро собралась и перешла через дорогу прямо к ее дому. Рэрети уже встречала меня на крыльце в белом, как снег, платье, в темно-синий горошек, с синим воротником, из-под юбки выглядывала пара чулок и черные отполированные до блеска туфли. Наши чайные посиделки давно стали традицией.
― Рэинбоу, дорогая! ― Рэрети обняла меня.
― Рэрети, рада видеть тебя, ― ответила я. Рэрети провела меня в гостиную. Коко, ее горничная, сделала нам чай, и мы начали беседу.
― Мы с моим мужем сегодня пойдем покупать мне повозку, ― хвасталась Рэрети. ― Я уговорю его на “Мустанг” с откидным верхом.
― Круто, но мне нравится моя Каталина Сафари “универсал”, не представляешь, сколько покупок может поместиться в ее багажник. А сколько мест на заднем сиденье.
― Пфф… не знаю, что может подтолкнуть меня к покупке универсала, ― надменно сказала Рэрети.
― Вот когда у тебя будут дети, тогда поймешь, что на кабриолете тут не покатаешься.
― Я еще не знаю, готова ли я к жеребятам, ― грустно сказала она. ― Вообще я чувствую, что мы с моим жеребцом не созданы друг для друга. Вроде все хорошо, и на курорты ездим отдыхать, и перестановку в доме каждые три года делаем. Но все равно мы отдаляемся и отдаляемся друг от друга. У тебя такого нет, весь район говорит о вашей потрясной семье.
― У нас не всегда все потрясно, просто мы это не показываем всем. Не пойми меня неправильно, я люблю своего мужа, очень. Но мне кажется, что в последнее время я живу с мертвецом. Не знаю, как это описать.
Рэрети подсела ко мне поближе и поцеловала в губы. ― Вот поэтому мы есть друг у друга, ― сказала она и продолжила целовать меня. Я уже не сидела, а лежала на диване, лаская тело Рэрети, мои копыта дотянулись до ее боков.
― Мисс Рэрети, вы… ой-ой, я, наверное, не вовремя, ― Коко покраснела.
― Ну что ты, дорогая, ― Рэрети задрала подол платья и помахала хвостом. ― Ты как раз кстати.
― Да, у целующихся кобыл нет лишних, все должны быть приобщены к делу. Давай, Коко, заставь Рэрети кричать от удовольствия в мой рот, ― сказала я.
После этой фразы мой идеальный мир стал разваливаться.
Все это было моим сном под наркозом. Я проснулась в своей палате, первыми, кого я встретила, выйдя из мира снов, это букет роз, открытка с котиком и шарик со счастливым щенком с надписью “выздоравливай”. Я попыталась встать, но тело еще не полностью отошло от наркоза. Однако новое крыло я уже почувствовала, еще не активное и закрытое бинтами, которые обхватывали мое туловище.
“Ну что подруга, скоро ворвемся в небеса,” ― сказала я самой себе. Мне все же удалось овладеть копытом и дотянуться до звонка, который вызывает дежурную медсестру, та прибежала через минуту, увидев, что я пришла в сознание, она вызвала Рика.
Он прибыл так быстро, как только смог. Лицо его было спокойным и безмятежным, он спросил меня:
― Ты хорошо себя чувствуешь? Внутренние боли, рвотные позывы или чего-то подобное?
― Да нет, вроде все нормально, не терпится уже распахнуть его и взмыть в небо.
― С этим придется немного повременить. Ты же не хочешь, чтобы крыло вылетело из тела вместе с твоими внутренностями.
― Нет.
― Вот то-то, ― он положил свое копыто на мое. И тут же к моей воображаемой оргии присоединился Рик в роли молочника.
Прошла неделя, и наконец настал день, когда я смогу пошевелить своим новым крылом. С меня сняли фиксирующие бинты, и я увидела его, белый корпус, голубые, как моя шерстка, перья, я была просто в восторге. Техник подошел ко мне, в зубах он держал маленькую палочку, похожую на стержень от ручки. Он расправил мое крыло и, найдя у основания маленькую дырочку, вставил туда свой инструмент, через десять секунд крыло дернулось и я почувствовала его. ― А так должно быть? Мое старое крыло было холодным и бесчувственным, а этим я даже легкий ветерок ощущаю.
― Да, у этой модели есть сенсоры, которые чувствительны к перепадам температур, направлению воздуха и даже прикосновениям, и все это передается в ваш мозг через нервную систему.
― Клево, со старым я долго училась, как правильно держать угол атаки, потому что не чувствовала ничего. Я помахала крылом и даже коснулась одним “перышком” своего носа.
― Ну что ж, ты только что скостила себе несколько дней обучения, ― сказал Рик.
― Сегодня было предотвращено нападение на принцессу Луну. Неизвестные граждане, одетые в черное, попытались пронести два взрывных устройства к карете, на которой она планировала посетить благотворительный спектакль в приюте.
Я смотрела телевизор у себя в квартире в Меинхеттане, блин, жить становится все страшнее и страшнее.
― К счастью, служба безопасности отреагировала незамедлительно, и нападавшие были нейтрализованы, ― сказал диктор.
Но мне было не до этого, я стояла возле телефона и вновь разговаривала с автоответчиком.
― ...оставьте ваше сообщение после сигнала.
― Алло, это снова я. Я уже выписалась из больницы, у меня новенькое отличное крыло, летать пока нельзя, но я уже сгораю от нетерпения. Мне было бы интересно узнать, какое платье подойдет к этому крылу… Я очень скучаю, я понимаю, ты обижена на меня, и мне очень жаль. Мне действительно хочется встретиться и поговорить с тобой.
Я положила трубку и глубоко вздохнула. Неужели вот так нашей дружбе пришел конец? Что тогда делать? Может остаться здесь? Продать дом в Понивиле, выйти замуж за Рика и все? Но хочу ли я?
Дверной звонок просигнализировал о том, что кто-то пришел. Я подошла к двери. Открыв ее, я остолбенела.
― Привет, ― робко сказала единорожка.
В общем Рэрети приехала в Мэинхеттан и захотела поговорить со мной. Ладно, вру, она приехала, так как хотела оценить готовность бутика к открытию. Ну и заглянуть ко мне. Я согласилась прогуляться, и мы направились пешком к бутику. Но вели себя как школьницы, и за все двадцать минут нашей “прогулки” мы не проронили ни слова.
Но этой дискордовой тишине должен был настать конец.
― Что жжж… ― протянула Рэрети. ― Вижу, тебе уже поставили новое крыло. Должна признаться, выглядит оно лучше, чем на обложке того журнала.
― Я, кстати, оставляла тебе сообщения на автоответчике, что меня скоро оперируют, и еще... Ты их не слушала?
― Нет. Нет, не потому что я тебя игнорировала, просто я взяла отпуск на праздники и уехала с семьей в Кантерлот. Ты не представляешь, какой он волшебно красивый вечером Согревающего Очага. А новый год мы решили провести в Лас-Пегасусе, там я совсем забылась со своей работой. Только позавчера я вспомнила, что прорабы уже должны закончить ремонт бутика. И вот я села на первый поезд и примчалась сюда.
― То есть ты даже не переживала насчет нас?!
― Конечно переживала! Приехав домой, я не могла заснуть, все думала и думала. Но, Рэинбоу, нельзя все время думать об одном и том же, я отвлекалась на семью, работу. Разумеется я понимала, что надо будет поговорить, извиниться за ту дурацкую выходку. Я просто запуталась в себе, ты ― первая пони за эти годы, к которой я так привязалась, к которой у меня было столько чувств. И в какой-то момент я… влюбилась.
― Рэрети, я… тоже запуталась, после всего этого я просто потеряла голову. Все эти чувства, отношения. Последнее, что меня добило ― Рик стал снова проявлять ко мне интерес, и мы с ним целовались, и я… я так запуталась. Я тебе рассказывала про свою идеальную жизнь?
― Идеальную что?
― Идеальная жизнь. Я выдумала мирок, идеальная Эквестрия, все мы живем в коттеджах, с асфальтированными дорогами, личными двориками с идеально подстриженными газонами, мы ходим в платьях, наши мужья в брюках и рубашках. Все мы улыбаемся, и всегда играет музыка.
И я живу с Райдером, у меня шестнадцатилетняя дочь, одиннадцатилетний сын и собака, которую мы подарили сыну на Вечер Согревающего Очага.
Все было хорошо до твоего поцелуя и еще поцелуя Рика. В этой идеальной жизни я прихожу к тебе домой в гости, твоя горничная Коко наливает нам чай, мы беседуем, а затем занимается сексом, причем твоя горничная в этом тоже участвует. А Рик там в роли молочника, с которым я тоже изменяю мужу.
Рэрети была ошарашена.
― Вау… это… просто вау! Я даже не думала, что могла так повлиять на тебя. Тебе, кстати, надо сходить к психологу, уход в воображаемый мир ― не лучший симптом.
Мы засмеялись.
― Простишь меня? ― спросила Рэрети.
― Я простила, еще когда твои губы расстались с моими, ― и мы обнялись. ― Коко, кстати, хочет знать, когда ей можно выйти на работу.
― Если сегодня все будет готово, пускай хоть завтра приходит и натирает магазин до блеска. А когда она была в роли горничной, чулки у нее были в сеточку или цельные?
― В сеточку.
― Как у тебя все там продумано, расскажешь мне побольше об этом мире?
― Ну ладно, в общем ты любишь кабриолеты...
Бутик Рэрети был полностью готов, обновлен интерьер и освещение. Я и Коко помогли развесить товар, нарядить манекены и выставить их на витрины. Рэрети подошла ко мне с предложением, чтобы я стала одной из моделей на открытии, образ ветерана войны, которая не отчаялась вдохновит многих таких же жертв.
И я согласилась, дискорд меня побери! Она сразу же потащила меня в салон красоты, что располагался через дорогу, там мой хвост и гриву привели в порядок. Хотели запудрить, чтобы не было видно шрамов, но Рэрети запротестовала. Когда все было готово, меня снова перетащили в бутик, где Коко и Рэрети надели на меня длинное синее облегающее платье, выгодно подчеркивающее мое тело.
Бутик открылся вечером. Внутрь зашли приглашенные местные знаменитости и журналисты, они с интересом прохаживались между рядами, фотографировали товары, меня и других моделей, которые с удовольствием позировали. Ко мне подошла кобыла-репортер.
― Скажите, вы ветеран Кристальной Войны. ― Она сделала несколько снимков, старалась брать ракурс, где будет виден мой шрам, ухо и крыло.
― Эм… да, я была в отряде Вондерболтов.
― И вы решили стать моделью после того, что с вами случилось?
Рэрети была права, кобылы, побывавшие на войне, стали отчужденными. Пони, вступившие в войну, положили крест на себя и сейчас страдают от стереотипа, что послевоенные кобылы ― это неотесанные женоподобные солдафоны, которые умеют только причинять боль.
― Верно. То, через что я прошла, не означает, что я перестану заботиться о себе. Я кобылка, и, какой бы мужественной я не была, нам всем хочется облачиться в вечерние платья и побыть предметом внимания сильной половины этой страны, ― сказала я. Вокруг меня стал скапливаться народ. ― Даже не смотря на все, что со мной произошло, я хочу быть женственной и любимой.
Мне зааплодировали. Теперь я точно попаду в воскресные газеты. Толпа еще немного позадавала вопросы и снова рассеялась по бутику.
― Вау, я смотрю ты в центре внимания. ― Я обернулась, это был Рик. Он был одет в черный смокинг с красной бабочкой. Я сама пригласила его на открытие.
― Я люблю быть в центре внимания, это моя слабость, ты же знаешь, ― со смешком ответила я.
― Это твое слабое место, это точно, ― Рик взял меня за копыто...
...Обстановка поменялась. Вместо элитного бутика я оказалась в полуразрушенной закусочной. Вместо Рика меня за копыто держал Райдер.
Это было во время обороны Радужных Водопадов, еще до того момента, как я потеряла крыло. Мы засели в здании мотеля. Ночью Райдер разбудил меня и повел через дорогу в полуразрушенную закусочную, где он накрыл стол, приготовил из сухпайков и найденных продуктов импровизированный ужин и пару свечей. А также починил старый проигрыватель и обеспечил нас музыкой.
Частенько мужья забывают это, но сегодня у нас годовщина свадьбы. Я сказала, что сейчас не лучшее время. На что он ответил, что даже если мы проиграем и станем рабами короля, мы будем это праздновать, даже если после такого нас выпорют. Это казалось неправильным, но в то же время я почувствовала себя живой, и плевать, что мы можем привлечь врага или случайно спалить полгорода. Поев, мы танцевали вальс, музыкальный автомат играл нашу песню, под которую мы впервые поцеловались в баре. В ту ночь мы поклялись в вечной любви. И затем я вспомнила свой роман с Риком, точнее его конец. Я спрашивала его: “где?” Он в ответ говорил: “Это было так давно, я не помню”. А на вопрос: “что делаешь сегодня?” Он отвечал: “Я не строю планы так далеко”.
И вот я снова стою в бутике. Я выдернула свое копыто у Рика. Он не понял, что происходит, а я просто отвернулась.
― Что-то не так, Дэш? ― спросил он.
― Рик, я не думаю, что у нас что-то выйдет. Прости, но я так не могу, все кончено.
Он ничего не ответил, только поджал губы и ушел.
В общем я пропиарила магазинчик Рэрети на сто двадцать процентов и порвала со своим бывшим второй раз. Оставшийся месяц мы с Риком провели в чисто деловых отношениях. Я прошла реабилитацию, быстро научилась летать с новым протезом. И к весне я была готова ехать домой. Я собрала все свои вещи, попрощалась с Коко, пообещала ждать ее в гости и приезжать самой. Рэрети дала ей работу и выделила немаленькие подъемные, так что за Коко я переживать не стану. Вот Рик… перед отъездом я все больше сомневалась в своем решении. Что, если это был подарок судьбы, шанс не окончить жизнь старой девой, попытаться начать заново? Но я как обычно налажала.
― Ты идешь? ― спросила Рэрети.
― Да иду, ― я закрыла чемодан, и мы отправились на вокзал. Я буду скучать по Мэинхеттану. Конские перья, я полюбила этот кусок бетона и арматуры! Но меня тут ничего не держит, и нет лучше милого дома на облаке. Прощай, пыльный Мэинхеттан с твоими хиппи и сторонниками милитаризма!
Через полчаса мы были на вокзале, в городе пошел дождь, так что очередь на посадку в поезд мы отстояли с Рэрети под зонтом. И чем ближе я подходила к поезду, тем больше накручивала себя по отношению к Рику, я должна вернутся!
― Дэш, ― окликнул меня мужской голос. Это был Рик в пальто и шляпе.
― Рик, что ты тут делаешь?
― Пришел проводить тебя. И сказать, что не в обиде за случившиеся.
― Рик, я… ― Он не дал мне договорить.
― Рэинбоу, мы лжем друг другу. Я понимаю, ты потеряла мужа, а до твоего появления меня бросила кобыла, которая должна была стать моей женой. Мы оба пытались заполнить пустоту, которая образовалась в наших сердцах. Но скоро мы снова повторили бы случившееся тогда. Мы достанем друг друга.
― Но я хочу остаться, я уверена, все будет по-другому.
― Если этот поезд уйдет без тебя, ты об этом пожалеешь. Быть может не сегодня и не завтра, но скоро и на всю оставшуюся жизнь.
― А как же наш Клаудсдеил?
― Мы потеряли Клаудсдеил в тот момент, когда мы расстались, но обрели его вновь, когда ты приехала в Мэинхеттан.
Капли дождя резво бежали по стеклам вагона, сквозь мокрые дорожки я смотрела на проносящийся мимо меня Мэинхеттан с его архитектурой, вскоре мы оказались на мосту “Золотая Подкова”, а через минуту на смену мегаполису пришел естественный пейзаж Эквестрии: холмы и леса.
― Переживаешь о случившемся? ― спросила Рэрети, выглядывая из-за пудреницы.
― Он был прав. Причиной нашего первого расставания было то, что мы осточертели друг другу. И это могло повториться, не сегодня, так завтра. Даже сегодня, если бы я осталась. Блин, он за все это время не сказал, что был готов жениться на какой-то оторве и решил выпалить мне это перед отъездом. Да я бы уже стояла у него на кухне и колотила тарелки.
Рэрети рассмеялась: ― Ты больше не представляешь его в своей идеальной семье?
― Мм… я решила прекратить роман со своей соседкой и молочником, мы с Райдером сходили к семейному психологу, и теперь наша семья еще крепче, чем была.
Мы дружески обнялись.
Утром следующего дня поезд подъезжал к Понивилю. Наконец-то город, где не надо задирать голову, чтобы увидеть небо. Я как раз успела к весне, сезон уборки зимы уже подходил к концу, но работы в городе было еще ого-го.
Поезд остановился, и я проследовала к выходу.
― Понивиль, я дома...уххй! ― Я столкнулась с кем-то.
― Эм… простите меня, мисс, извините... ― Знакомый голос. Я встала с земли и поправила челку, упавшую мне на глаза. Неужели? Передо мной сидела желтенькая пегаска с длинной розовой гривой.
― Простите пожалуйста, я не хотела...
― Флаттершай!?